PERSONAL JESUS
Владимир Голышев
Я в данный момент пишу текст, конца которому пока не вижу пересказ человеческим языком той истории, которая изложена
евангелистами через жопу
(разбираю все их нелепости, противоречия, умолчания, пафосные
глупости и нелепые выдумки).
В итоге, должна получиться простая, понятная и очень современная
история про отличного парня...
Оглавление
PERSONAL JESUS: Based On A True Story
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6

Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 25
Глава 26
Глава 27
Глава 28
Глава 29
Глава 30
Глава 31
Глава 32
Глава 33
Глава 34
Глава 35
Глава 36
Глава 37
Глава 38
Глава 39
Глава 40
Глава 41
PERSONAL JESUS: The Common Human Doctrine
Глава 42
PERSONAL JESUS: Based On A True Story
Глава 1

Я раньше никогда не задумывался над тем, почему христиан называют
«христианами».
Как почему? Потому что они верят в Иисуса Христа! Разве могут быть
другие варианты?
Оказалось, что могут. Причём информацию о них можно без труда
найти в самых разных источниках. Вплоть до «Энциклопедического словаря
Брокгауза и Эфрона». История довольно любопытная…
«Христианин» - гибридное слово: греческий корень «мазать» и
латинский суффикс, указывающий на принадлежность или приверженность
чему-либо. Наиболее точный перевод: «мазильщик» или «помазанец». А
если учесть, что ароматические масла в то время заменяли парфюм, то
уместнее будет «надушенный», «прилизанный» или даже «гламурный».
Слово это придумали жители Антиохии – третьего по величине
мегаполиса того времени. В Римской империи именно антиохийцы

считались самыми опасными и безжалостными насмешниками. Так за
императором Юлианом с их лёгкой руки закрепилось прозвище «Козёл» (изза неудачной попытки отпустить бороду). Бродячие проповедники новой
религиозной доктрины тоже пострадали от их острого языка.
Нетрудно догадаться, что придуманная антиохийцами кличка – намёк
на запах немытого тела. Остряки часто используют антонимы, чтобы задеть
побольнее - толстяка обзывают «скелетом», коротышку - «великаном»…
Нетрудно догадаться, что реальное содержание слова «христианин» вонючка. По-моему, очень обидно.
Даже если предположить, что дело не в запахе, а в слове «христос»,
которое антиохийцы могли слышать из уст бродячих проповедников, это
мало, что меняет. Получается, их насмешила игра слов: «О! Эти бомжи
разбираются в духах! Кто бы мог подумать!» Ведь слово «христос»
(помазанник) не было у антиохийцев в ходу, и его смысл был им не вполне
понятен. В обиход его ввели переводчики Ветхого Завета, чтобы передать
еврейское «Машиах» (Мессия). Этим же словом они перевели титул царя
Кира. Для жителей самоуправляемого мегаполиса, далёкого от
монархических ритуалов, всё это было не актуально. Услышав «христос»,
атиохийцы наверняка думали о гигиене и парфюме, а не об иудейских
ожиданиях или о персидских царях. По-моему, это очевидно.
В Новом Завете слово «христианин» встречается дважды:
1) апостол Пётр так себя называет в Первом Соборном послании;
2) в «Деяниях» иудейский царь Агриппа шутит, что почти уже готов
«стать христианином» – настолько его впечатлила вдохновенная речь
апостола Павла.
И больше нигде! Это выглядит очень странно, если учесть насколько
часто это слово звучит сейчас. Самый простой способ объяснить эту
«скупость» - предположить, что и в этих двух текстах слово «христианин»
изначально отсутствовало, а появилось в более поздних редакциях - когда

«антиохийская желчь» из него окончательно выветрилось и христиане сами
стали охотно так себя называть.
Добавим еще один важный штрих: источники того времени достаточно
уверенно фиксируют момент появление первых христианских общин и
полностью игнорируют Иисуса. Единственный источник информации о его
жизни и смерти – четыре евангелия. То есть, тексты сочинённые самими
христианами. Причём довольно поздно - когда у них уже сложилось
вероучение и credo. А значит, большой вопрос кто на кого больше повлиял:
Иисус на христиан или христиане на образ Иисуса в Священном Писании...
Порядок
размещения
книг
Нового
Завета
дезориентирует
неподготовленного читателя. Евангелие от Матфея с его бесконечным
«родословием», на самом деле, не первая, а одна из последних по времени
создания новозаветных книг. Самые ранние – послания апостола Павла и
Апокалипсис. Самое раннее из евангелий – «от Марка». К моменту его
написания первые христианские общины уже появились на Ближнем
Востоке, в Греции и в Риме. Об «основателе христианства» там знали только
со слов апостола Павла, который, в свою очередь, живого Иисуса никогда не
видел. Неудивительно, что предмет его проповеди - богословская
абстракция, а не конкретная личность. Павел и называет его особым
образом - «Иисус Христос». Или даже совсем обезличено – «Христос».
Согласно богословской доктрине Павла, этот загадочный «царь Иисус»
или просто «царь» (напоминаю: «христос» - не имя, а «должность») единственный и неповторимый сын Иеговы. Цель его появления на земле в
человеческом облике – уникальное жертвоприношение, которое одним
махом искупило все долги человечества перед его сверхъестественным
отцом. Для этого «царь» по собственной воле и желанию добился для себя
ареста и казни. И вскоре после мучительно смерти воскрес – вновь стал
живым. Воскресение из мёртвых Павел провозгласил краеугольным камнем
своей богословской концепции: «Если Христос не воскрес, то и проповедь
наша тщетна, тщетна и вера наша».
Именно про такого «нового бога» рассказывали христианские
проповедники. Про Иисуса они знали не больше Павла - то есть почти

ничего. В «Дидахе» - настольной книге христианского проповедника той
поры - учению Иисуса отводится пара страниц. «Есть путь жизни и есть
путь смерти. Велика разница между ними…» Дальше - общие слова «за всё
хорошее против всего плохого», вполне согласующиеся, например, с
учением фарисеев. А большего и не требовалось! Потому что
проповедовали они не учение Иисуса о Небесном Царстве и человеческом
предназначении, а учение апостола Павла о чудесном воскрешении
помазанника-самоубийцы.
Про себя Павел рассказал гораздо больше, чем про Иисуса. Из его
посланий мы знаем, Павел - темпераментный и амбициозный представитель
богатой и влиятельной еврейской семьи из города Тарса. Смолоду мечтал о
религиозной карьере, получил блестящее образование в Иерусалиме. Своё
знакомство с последователями Иисуса начал в роли карателя. Но потом
резко поменял амплуа – стал богословом и сформулировал вероучение для
тех, кого сам же репрессировал.
Право на использование образа Иисуса в своём богословском
творчестве Павел обосновал весьма оригинально – заявил, что удостоился
его сверхъестественного посещения. Это утверждение ставило в неловкое
положение апостолов, призванных самим Иисусом. Уличив самозванца во
лжи, они автоматически ставили под сомнение и собственные рассказы про
визиты воскресшего Иисуса. В итоге, апостолы промолчали. А молчание,
как известно - знак согласия.
Апостолы проживали в Иерусалиме. Называли их так же, как Иисуса назореи. Они вели бедную, но по-иудейски праведную жизнь и бережно
хранили память о своём учителе. Возмутителями спокойствия стали чужаки
- новообращенные евреи-иностранцы, связанные с греческим языком и
культурой. Они увидели в учении назореев не разновидность иудаизма, а
эмбрион новой религии. Своим богословским творчеством Павел ответил
именно на этот запрос.
Созданная им религиозная доктрина действовала, как вирус, поражая
наиболее слабые фрагменты социальной ткани Римской империи. Ведь
формула Павла «иудеям - соблазн, эллинам – безумие» только на первый

взгляд кажется антирекламой. На самом деле, она обладает фантастической
притягательностью для париев и эллинского, и иудейского мира – для тех,
кого антиохийцы в шутку прозвали «христианами».
Реальный Иисус – которого знали, любили и помнили назореи – был
христианам не нужен. Даже вреден. Потому что «человеческое слишком
человеческое» и «иудейское слишком иудейское» в его образе могло
помешать продвижению на «рынке» религиозных доктрин «Иисуса Христа»
– «товара», параметры которого специально подгонялись под эллинского
«покупателя».
От назореев апостолу Павлу нужна была только «франшиза» – своего
рода, лицензия на миссионерскую деятельность. Взамен он предлагал
деньги, которые собирал для иерусалимской общины в своих
многочисленных экспедициях. Назореи жили подаянием и не могли сходу
отвергнуть такое заманчивое предложение. В итоге, вместо решительного
размежевания с Павлом они лишь накладывали на него дисциплинарные
взыскания и выражали неудовольствие по «процедурным вопросам»
(обрезание новообращенных, табу на идоложертвенное мясо etc.).
А потом Иерусалим был разрушен римлянами. Назореи, очевидно,
погибли. Следы Павла потерялись где-то на Западе. Остались только
благочестивые церковные легенды, в которых апостолы поделили между
собою ойкумену, как пирог, и приняли мученическую смерть - каждый
своим «фирменным» способом: Павлу якобы отрубили голову, Петра
распяли вниз головой, Андрея – на Х-образном кресте. И так далее.
Никаких достоверных сведений о них не сохранилось. В этом нет
ничего удивительного, ведь и назореи, и примкнувший к ним Павел – лишь
песчинки пестром мире, в котором хватало и причудливых сект, и
предприимчивых самозванцев. Чудо, что мы хоть что-то про них знаем! И
виноваты в этом христиане и новозаветные тексты…
Продолжение следует.
--------------------------------

Примечания:
Не нашел подходящего русского заголовка. Пусть будет английский.
Начало - это те вводные, без которых, к сожалению, не обойтись. :-(((
(Они только кажутся жестью. На самом деле, всё это давно и очень
хорошо известно.
Просто неудобную фактуру принято микшировать, а я ее нарочно
заострил.)
Еще пару таких реплик и я со вступлением закончу (оно очень тяжело
даётся :-((( ). И тогда начнётся интересное - PERSONAL JESUS (то есть,
моё абсолютно субъективное представление об Иисусе), ради которого я
всё это и затеял...
P.S. Картинка - для привлечения внимания.
Глава 2

Главные книги Нового Завета – это четыре жизнеописания Иисуса,
созданные людьми, которые сами не были его учениками. Более того, никто
из авторов не встречался с апостолами лично. Все скудные биографические
сведения получены ими из вторых-третьих рук, что не могло не сказаться на
их достоверности. Но главное – мотив, которым евангелисты
руководствовались, когда взялись за перо.
Предельно откровенно об этом сказано в первых строках «Евангелия от
Луки». В полном соответствии с античными литературными канонами,
евангелист обращается к воображаемому другу, которого называет
«превосходнейший Феофил (т.е. «Любящий Бога» или «Боголюбец»)».
Частная переписка – жанр почтенный. Популярность его в греко-римском
мире отнюдь не случайна. Ведь самый простой способ завоевать доверие
читателя – сделать вид, будто текст адресован не ему. Ведь в замочной
скважине всё гораздо интереснее, чем на площади.
При этом, автор демонстративно «занижает» ценность своего труда:
«Многие взялись за составление повествования о свершившихся среди нас
событиях». В итоге, доверчивый читатель еще сильнее заинтригован: «Что
же это за «события» такие, о которых сегодня пишут все, кому не лень?»
Всё это приёмы профессионального пропагандиста. Достаточно
изощрённые для того времени. Впрочем, о своей конечной цели автор
«Евангелия от Луки» говорит с обескураживающей откровенностью: «…
Чтобы ты познал достоверность учения, в котором был наставлен».
Получается, что созданное им «жизнеописание Иисуса» - лишь подпорка
для богословской доктрины апостола Павла. А значит, правду о жизни и
смерти Иисуса мы там, увы, не найдём…
Такой «профессиональный цинизм» очень характерен для писателей
античности. То, что для нас - подлог и «обман потребителя», для них - повод
для гордости. Скажем, подписывая свое творение именем апостола,
греческий журналист не присваивал себе чужую честь. Наоборот! Он
жертвовал личной славой ради торжества христианского вероучения. Вся
его изобретательность, весь его недюжинный литературный талант были

подчинены этой высокой цели! Он, наверняка, был горд тем, что превратил
разрозненные предания назореев («кому от начала довелось быть
очевидцами и служителями слова») в связное и непротиворечивое, как ему
тогда казалось, повествование.
Ну, разве не молодец?! Разве не за это писатели, художники и
кинематографисты так любят именно «Евангелие от Луки» с его
Благовещеньем, взыгранием младенца Иоанна во чреве Елизаветы,
переписью,
рождественскими
яслями,
Сретеньем…
Перечислять
литературные находки "Луки" можно долго. Если, конечно, вас интересует
не живой Иисус, а рукотворный «Христос», специально заточенный для
проповеди в греко-римском мире.
А, например, автора «Евангелия от Матфея» больше интересовала
еврейская диаспора. Отсюда акцент на «доказательную базу» - в первую
очередь, постоянные ссылки на якобы сбывшиеся ветхозаветные
пророчества. Впрочем, «Евангелие от Матфея» - настолько неоднородный
текст, что говорить о каком-то одном авторе здесь не приходится. Его
окончательная редакция – дело рук крайне неумелого компилятора, который
даже не пытался «затереть» швы между разнородными кусками и выстроить
хоть какое-то подобие причинно-следственных связей.
Курьёзы начинаются буквально с первой строки. «Авраам родил
Исаака…», и дальше – длинный список еврейских имён. Цель: убедить
дотошного читателя в том, что старик Иосиф («муж Марии, от Которой
родился Иисус, называемый Христос») – потомок легендарного Давида, а
значит, и сын его - царской крови. Продолжается эта пытка с первого стиха
по семнадцатый. А уже в восемнадцатом мы узнаём, что Иосиф… не имел к
зачатию «Иисуса, называемого Христом» никакого отношения («оказалось,
что Она имеет во чреве от Духа Святого»). В такие моменты в ситкомах
звучит закадровый смех…
Тем не менее, «Евангелие от Матфея» представляет огромную
ценность. Виной тому прямая речь Иисуса. Она настолько сильно
отличается по стилю и языку от остального текста, что возникает ощущение
аппликации – будто на грубую греческую дерюгу наложили тончайшее

арамейское кружево. Язык, образы и неповторимая интонация этих
отрывков не оставляет сомнений в том, что это не стилизация, а подлинная
стенограмма. Чтобы избавить себя от лишней работы компилятор добавил
ее в своё произведение двумя огромными блоками. Выглядят эти «приступы
красноречия» очень странно, зато у читателя всегда есть под рукой готовый
«цитатник Иисуса». Причем, в отличие от «Евангелия от Луки», здесь его
прямая речь представлена именно в том «непричёсанном» виде, в каком ее
сохранили назореи. Компилятор, лишенный собственных литературных
амбиций, не пытался ее «улучшать», за что ему огромное спасибо!
Именно голос живого Иисуса, долетевший до нас сквозь века,
обеспечил христианству его иррациональное обаяние. Вы можете себе
представить человека, который с умилением повторяет богословские
формулы отцов-каппадокийцев или с благоговением листает страницы
церковной истории, залитые человеческой кровью? Я – нет. Уберите из
христианства строки про наряд полевых лилий, про бревно в глазу, про
свечу под спудом - и что останется? Соль, утратившая свою солёность…
Насколько понятен и прозрачен образ Иисуса, каким он предстаёт в
своих изречениях, настолько неубедителен и противоречив «Христос»
евангелистов. В конечном счёте, у них получился, своего рода, дайджест
актуальных религиозных трендов того времени (от ветхозаветного Мессии
до новомодного Митры). В нем благополучно растворились та скудная
информация о реальном Иисусе, которая дошла до евангелистов от назореев.
Искажения настолько серьёзные, что любая попытка реконструкции до
сих пор приводила только к одному результату – к безоговорочной
капитуляции реконструктора. Все, кто за последние полтора столетия брался
за это неблагодарное дело, в один голос говорят, что евангельский
«Христос» имеет все признаки мифологического персонажа. Наиболее
добросовестные исследователи готовы допустить, что основой для
мифотворчества послужила судьба реального человека. (В конце концов,
римляне вполне могли распять, как опасного смутьяна, какого-нибудь
бродячего проповедника. Почему нет?) Но убедительных доказательств
того, что такой прототип существовал, нет.

Бессилие науки в этом вопросе, на самом деле, не такая уж плохая
новость. Потому что она снимает ответственность и развязывает руки.
Сославшись на мнение сонма учёных мужей, мы можем вполне свободно
признать очевидное: главный герой Нового Завета – ЛИТЕРАТУРНЫЙ
ПЕРСОНАЖ. И спросить себя: «А на что похожи его жизнеописания?»
Мне на этот вопрос ответить довольно просто, потому что с похожими
произведениями я неоднократно сталкивался. Больше всего тексты
евангелистов напоминают сырые литературные сценарии, написанные «на
основе реальных событий». Представьте, что права на евангельский сюжет
купила компания НВО, или «Уорнер Бразерс», или «ХХ век Фокс». Любая
реальная история имеет документальное ядро, с которым работают
сценаристы. Ядро это подвергается эрозии. Чем амбициознее перо, тем
больше отсебятины. Иногда горе-драматург доводит сюжет и героев до
полного неправдоподобия. И тогда правообладатель может привлечь другого
сценариста. Тот садится за стол, читает текст, который ему предстоит
привести в божеский вид, и...
Представьте, что вы находитесь в огромной комнате, а вокруг вас
расположилась компания спящих красавиц и красавцев. Вам предстоит всех
их перецеловать, чтобы они ожили, увидели друг друга, заговорили каждый
своим голосом и начали совершать свойственные им поступки. Для этого
приходится переписывать всё – от первого до последнего слова.
Безжалостно обрезать бестолково натянутые сюжетные нити, выжигать
напалмом лишних персонажей, менять место действия и порядок сцен. Этот
произвол в отношении чужого произведения оправдывает только одно –
конечный результат. Если моя история придётся зрителю по вкусу, если он
поверит в моих героев и, пройдя вместе с ними путь от названия фильма до
финальных титров, станет другим – я, на правах победителя, ни в чём ни
перед кем не должен оправдываться.
Что-то похожее, я собираюсь сделать и с текстами евангелистов.
В отличие от учёных мужей, абсолютно уверен в том, что они написаны
«на основе реальных событий». Прямая речь Иисуса, на мой взгляд,
исключает подлог. Кроме того, в этой истории отчётливо видны

разбросанные то тут, то там блёски «непричёсанного» настоящего. Их
недостаточно, чтобы восстановить полную картину. (Да и общепризнанных
критериев подлинности не существует.) Потому единственный доступный
нам вид реконструкции – драматургическая.
Да, мы не можем доказать в суде, что всё было именно так, как мы
рассказываем. Но вполне посильная задача - пересказать эту историю так,
чтобы ее герои обрели плоть и кровь, а Константин Сергеевич
Станиславский на небе удовлетворённо крякнул: «Вот теперь верю!»
В конце концов, чем мы хуже евангелистов? По-моему, мы их гораздо
лучше! Во всяком случае, намного компетентнее и добросовестнее. Судя по
диким ошибкам в истории, топографии, именах, обычаях и традициях
Палестины той поры, у них были очень серьёзные пробелы в знаниях. А к
нашим услугам огромный массив ценнейшей информации, полученной от
историков, археологов, антропологов, этнографов, лингвистов и мн.др. У
нас под рукой несколько полезных апокрифов, Талмуд, Иосиф Флавий и
другие небезынтересные тексты, о которых они даже не слышали.
И, наконец, самое главное - у нас нет никакой сверхзадачи. Нам не надо
никого охмурять. Нам наплевать: познает «превосходнейший Феофил»
достоверность «учения, в котором был наставлен», или так и помрёт
дураком. Мы никому ничего не должны и ни от кого ничего не хотим. Нам
просто интересно…
На этом месте хочется себя поздравить с тем, что вводную часть я
закончил даже быстрее, чем собирался.
Право на вольное обращение с евангельскими текстами я обосновал.
Цели наметил. Настроение себе поднял.
Можно начинать.
Глава 3

Обе версии легенды о рождении Иисуса мы сразу отложим в сторону.
Понятно, что авторская фантазия восполнила пробел, который к этому
моменту стал помехой для дальнейшей проповеди. В «Евангелии от Луки»
рождественская сказка скроена по античным лекалам, в «Евангелии от

Матфея» - по ветхозаветным. Оба эти евангелия, вообще, имеют ярко
выраженный миссионерский уклон.
Третье – самое короткое и непритязательное – «Евангелие от Марка»
раньше было принято считать кратким конспектом «Евангелия от Матфея».
(Этим объясняется традиционная компоновка Нового Завета.) Лишь в конце
XIX века исследователи новозаветных текстов пришли к однозначному
выводу: «Евангелие от Марка» - самое древнее. Имеенно из него «Матфей»
и «Лука» черпали сведения о жизни Иисуса. Другой общий для них
источник – сборник стенограмм публичных выступлений Иисуса («логии»)
– не сохранился. Все остальное – авторская фантазия.
Это открытие существенно облегчает нам жизнь! «Евангелие от Марка»
самое честное и "непричёсанное". Автор просто собрал в одну кучу всю
фактуру, которую смог найти, не особенно заботясь о том, как это выглядит
со стороны. У него там куча нестыковок, апостолы показаны, как жадные и
тщеславные болваны, а Иисус иногда ведет себя, как капризное дитя
(например, проклинает смоковницу за то, что та не дала ему фиги раньше
отведённого природой срока). Такая незамутнённость дорогого стоит!
И вот в этом совершенно немиссионерском тексте ничего не сказано о
родителях Иисуса и обстоятельствах его появления на свет! Повествование
начинается с исторической встречи с Иоанном Окунателем («Крестителем»)
на берегу реки Иордан.
С этого же места начинается повествование и в четвёртом евангелии…
Впрочем, если первые три мы будем считать тремя вариациями одной
истории, то «Евангелие от Иоанна» - не четвёртое, а второе. (Первое, по
основному месту действия, можно назвать «Галилейским», второе «Иудейским» или «Иерусалимским».) Возможность сравнить одно с другим
– это, пожалуй, главное наше преимущество перед каждым из евангелистов
в отдельности. Они могли знать только что-то одно…
Итак, место действия: берег Иордана напротив Вифании – пригорода
Иерусалима. В этом месте находился брод, которым пользовались

многочисленные паломники-галилеяне. Их традиционный маршрут
проходил по левому берегу реки Иордан. Немного не доходя до устья, они
перебирались на другой берег. А там до Иерусалима – рукой подать.

Этот небольшой крюк их заставляли делать самаряне – субъэтнос,
населявший обширные территории межу Иудеей и Галилеей. Считалось, что
проходить, через их земли небезопасно (между иудеями и самарянами была
вражда). Паломники готовы были потратить на дорогу лишний день, лишь
бы избежать риска. Потому накануне главных иудейских праздников мимо
места, которое облюбовал Иоанн, проходили тысячные толпы. Тем более,
накануне Праздника Праздников – Песаха.
В прозвище Иоанна слово «Креститель», которое в русском языке
созвучно и «кресту», и даже «Христу», лучше заменить на неказистое, но
однозначное «Окунатель». Реноме Иоанна от такой замены не пострадает.
Ведь он, в сущности, не делал ничего особенного - лишь предлагал
прохожим еще одно ритуальное омовение (процедуру, к которой иудеи
прибегали постоянно). Окунание в воду он сопровождал мобилизующими
цитатами из пророка Исайи и призывами к покаянию. Идея состояла в том,
чтобы вышедший из воды человек считал себя свободным от грехов и
стремился сохранить это ощущение чистоты.
Велико искушение отнести Иоанна к ессеям и объяснить его странный
пищевой рацион и дресс-код особыми табу, принятыми в этой секте. В
частности, ессеям было запрещено принимать продовольствие и любые
другие предметы (например, одежду) от «внешних». В итоге, изгнание из
секты означало для провинившегося неминуемую голодную смерть.
Некоторые исследователи полагают, что Иоанн - как раз такой изгнанник,
сумевший чудом выжить. Отсюда дикий мёд с саранчой - единственная
допустимая пища, и верблюжий волос (возможно снятый с колючек у
дороги) - вместо нормальной одежды.
Эта гипотеза похожа на правду. Но для нас она совершенно бесполезна.
Иоанн – второстепенный персонаж. Какая разница, что у него было в
прошлом? Нас интересует только настоящее – то, что он из себя представлял
на момент встречи с Иисусом.
"Иоанн Окунатель, кто вы?"
Тот же вопрос волновал и духовенство Иерусалимского Храма.

«Я не Христос», - успокоил Иоанн священника и левита, которых
специально отправили его об этом спросить.
Дело в том, что Иудея на тот момент не имела царя и управлялась
римским чиновником. Вопрос о реставрации монархии стоял тогда крайне
остро. В том числе, из-за многочисленных ветхозаветных пророчеств,
которые в период междуцарствия были особенно актуальны. Для всех
основных политических сил того времени это был главный вопрос. И
каждый мало-мальски популярный публичный человек сразу же вызывал у
одних надежду, у других – подозрения.
Иоанн был популярен. Его крайний аскетизм вызывал всеобщее
уважение. К нему прислушивались... Чисто теоретически такой человек мог
поднять восстание и провозгласить себя царём. Именно так позднее
поступил Шимон Бар-Кохба. Из-за его авантюры Иерусалим был разрушен
римлянами, а еврейский народ – изгнан со своей земли.
Для себя Иоанн такой путь исключил: «Я не Христос». Но для любого
другого претендента на престол его поддержка значила многое. Особенно
для главного из них – правителя Галилеи Ирода Антипаса, который позднее
прикажет отсечь Иоанну голову.
А мафиозные семейства, контролирующие Иерусалимский Храм,
наоборот, желали бы сохранения статус кво. Они давно научились дурачить
и подкупать жадных и прямолинейных римских прокураторов. Пока нет
царя, они в Иудее – самые главные. Зачем что-то менять?
И наконец, фарисеи, которые всё понимали иносказательно, через
призму «духовного возрождения». В том числе, пророчества о цареосвободителе…
Крутой замес, в центре которого оказался Иоанн, был бы для него
непростым испытанием, если бы он пытался лавировать - хитрить,

«заниматься политикой». Но он был отъявленным нигилистом, который
сходу обламывал любую попытку найти к нему подход.
«Покайтесь, ибо приблизилось Царство Божие!!!» - и макает евреев
мордами и мутную жижу. Одного, другого, третьего…
- Ты кто?
- Дед Пихто! Я – крик, который ты слышишь! Кайся давай, умник!
Такое поведение, вроде бы, должно пугать, отталкивать, но вокруг него
всегда столпотворение. Одни окунаются и идут дальше, другие - остаются и
считают себя его учениками. А кто-то нарочно приходит к нему из
Иерусалима (или из той же Вифании) нарочно, чтобы остаться. Когда
появится Иисус, некоторые из таких неофитов перейдут к нему…
И вот здесь начинается проблема. Потому что сцена «явление Христа
народу» написана евангелистами абсолютно неубедительно!
Иоанн у них зачем-то всё время приговаривает «Вот сейчас придёт
такой крутой человек, что я ему шнурки недостоин развязать!.. Погодите!
Вот сейчас! Уже совсем скоро прийдёт!»
Человек почему-то не идёт. Но вот на горизонте появляется до боли
знакомый силуэт – и обалдевший от счастья Иоанн издаёт ликующий вопль:
«Вау! А вот и он! Тот, кого я так долго ждал!»
Пришелец лезет в воду, но не тут-то было – наш брутальный Окунатель
вдруг начинает стесняться и кокетничать: «Нет! На это я подтить не могу!
Лучше вы меня окуните, уважаемый!»

А еще в «Иерусалимском Евангелии» Иоанн Окунатель называет
Иисуса «Агнец, Который берет на себя грех мира». Такое ощущение, что
апостол Павел сел на машину времени, прилетел на берег Иордана и
запудрил мозги аскета своими креативами…
Понятно дело, такая сцена никуда не годится. Попробуем переписать ее
заново так, чтобы в происходящее можно было поверить.
Ключ к пониманию этой сцены находится в небольшом фрагменте
новозаветного апокрифа «Евангелие от евреев», который цитирует
блаженный Иероним:
«Мать и братья Господа сказали ему: Иоанн Креститель крестит в
отпущении грехов, пойдем и крестимся. Но Он сказал им: Какой грех Я
совершил, что Я должен креститься от него?..» (Иероним. Adsersus
Pelagium).
А теперь представьте, что мать и братья запихнули-таки Иисуса в реку
и он очутился перед грозными очами праведника.
- Кайся!
- В чём?
Иоанн обескуражено:
- В грехах.
- В каких?..
Напоминаю, Иоанн привык сам всех обламывать. Он еще никогда не
попадал в такую глупую ситуацию. При этом он – не дипломат, не хитрец,
не лицемер… Что с ним должно в этот момент произойти, как вы считаете?
Да! Он должен закипеть и начать ёрничать:

- Ах так! То есть, ты у нас, получается безгрешный, да? Совсем-совсем
без единого греха? Может тогда не тебе от меня, а мне от тебя креститься
нужно?!! Или может мне тебе шнурки на сандалиях развязать… Хотя нет!
Что я говорю?! Я, наверное, недостоин такой чести!..
И так далее.
Я прямо слышу интонацию Иоанна. И чувствую, как у него иссякает
запал.
Потому что стрелы летят мимо. На него смотрят прозрачные
васильковые глаза. А на берегу снуёт обеспокоенная родня.
Иисус косится в ее сторону и шепчёт, стараясь не шевелить губами:
- Ну чё ты разорался? Окунай давай…
Глава 4

А теперь самое время взглянуть на Иисуса глазами Иоанна.
Кого он перед собой увидел?
Возраст. Внешность. Социальное положение. ПМЖ.
Нам кажется, будто мы знаем ответы на все эти вопросы.
Тридцатилетний красавчик, сын плотника из города Назарета, что в Галилее.
Именно такой образ рисуют авторы миссионерских евангелий, чтобы
побаловать сладеньким «превосходнейшего Феофила».
З0 лет – идеальный возраст и для античного божества и для еврейского
царя. Гесиод считал его «мужским совершеннолетием» и рекомендовал

грекам именно в эти годы вступать в брак. В этом возрасте Иосиф был
представлен фараону, Давид стал царём, а Заратустра вышел на проповедь.
Разве могли наши евангелисты-мифотворцы приписать своему герою какойто другой возраст? И разве мы настолько глупы, чтобы принять его за
чистую монету?
А если не 30, то сколько?
Прямо реальный возраст Иисуса, вроде бы, нигде не назван. Правда, в
«Евангелии от Иоанна» есть два фрагмента, которые могут нам помочь.
Первый.
Иисус
предлагает
набожным
иудеям
разрушить
Иерусалимский храм и обещает его восстановить за три дня. Те
возмущаются и напоминают нахалу, что работы по его возведению
продолжались 46 лет.
Это очень интересная, но… совершенно бесполезная для нас
информация. Потому что мы не знаем подлинный год рождения Иисуса.
Если бы датировка, положенная в основу нашего летоисчисления,
заслуживала доверия, всё было бы просто. Иосиф Флавий в «Иудейской
войне» сообщает, что строительные работы начались на 15-й год правления
Ирода Великого, что соответствует 22-му году до н.э. Дальше – арифметика:
46-22=24.
Но вот проходит совсем немного времени, и наш «24-летний юноша» в
том же Иерусалимском храме заявляет, что виделся с праотцем Авраамом.
«Тебе нет еще пятидесяти лет, и ты видел Авраама?» - поражены его
оппоненты. И нам тоже есть над, чем поразмыслить…
Представьте, что перед вами предельно ненавистный для вас субъект.
Вы хотите побольнее его уколоть – сказать что-то типа «да у тебя, сопляк,
еще молоко на губах не обсохло!»

Думаю, 24-летнего парня вы бы примерно так и уязвили. А
тридцатилетнего?
«Тебе нет еще пятидесяти лет»?
Нет, конечно! Даже «тебе нет еще сорока лет» - не то.
«Тебе тридцать-то исполнилось, умник? Или еще нет?»
Вот! Совсем другое дело!
Но Иисусу раздраженные иудеи бросили именно «Тебе нет еще
пятидесяти лет!» А сколько ему есть?
Думаю, не меньше 45-ти. Но и не намного больше. (Если бы на вид ему
было «почти пятьдесят», иудеи бы сказали «не старше пятидесяти».)
А теперь давайте вернёмся к нашему первому эпизоду. И добавим к
нему контекст.
То была первая встреча Иисуса с иудейскими авторитетами в
Иерусалимском храме. Началась она с ругани и драки – Иисус кинулся
хлестать торговцев бичом, «и у менял рассыпал деньги, и столы
опрокинул».
…Тогда ответили Иудеи и сказали Ему: какое знамение можешь Ты
дать нам, что властен так поступать?
Ответил Иисус и сказал им: разрушьте храм этот, и Я в три дня
воздвигну его.

Сказали Ему Иудеи: в сорок шесть лет был построен храм этот, и Ты
в три дня воздвигнешь его?
А Он говорил о храме тела Своего. Когда же Он воздвигнут был из
мёртвых, вспомнили ученики Его, что Он это говорил…
А потом ученики то, что вспомнили, кому-то пересказали. Тот тоже
кому-то пересказал. Или записал. Так этот нервный диалог дошел до автора
«Евангелия от Иоанна». В детстве мы эту процедуру называли
«испорченный телефон»…
Так о чём же говорил Иисус, которому «нет еще пятидесяти лет» - об
архитектурном сооружении или о своём теле? Если о теле, то цифра 46 –
точный возраст, названный им самим. А его монолог звучал примерно так:
«Чего разорались? Подумаешь храм! Храм моего тела, которое вы хотите
растерзать, возводился 46 лет. И он в глазах Создателя значит больше, чем
эти камни…»
Я не сомневаюсь в том, что так и было!
И, в качестве бонуса, очень личное. Я очень хорошо помню себя в 30
лет. А в будущем году мне исполнится как раз 46. Могу сравнивать… Так
вот, в «тридцатилетнего Иисуса» я не верю. Другое поведение, другие
эмоции, другие реакции – всё другое. Ровесники подтвердят...
Теперь о внешности.
Иконы и западноевропейская живопись – это то, каким Иисуса хотят
видеть христианские проповедники и их паства. Подобрав для своего героя
идеальный возраст, они добавили к нему еще и идеальную внешность.
Возобладала концепция Иеронима, Августина и Фомы Аквинского:
воплощенный Бог просто обязан быть невероятно прекрасным!

Но так было не всегда. Сохранились довольно любопытные
полемические произведения второго века, в которых обсуждалась
внешность Иисуса. Разумеется, их авторы сами его не видели. Но их
представления на этот счёт возникли явно не на пустом месте.
Самый известный критик христианства Цельс считал, что внешность
Иисуса – неотразимый аргумент, исключающий его божественное
происхождение. Ссылаясь на «людскую молву», Цельс утверждал, что
Иисус был «мизерного роста» и лицо его «вызывало отвращение». Отсюда
вывод: если бы божество захотело воплотиться, оно бы нашло оболочку
получше.
Выдающийся христианский богослов и апологет Ориген возражает: как
раз, наоборот - именно такой несовершенный сосуд больше других подходит
для божества, потому что «сила божия в немощи совершается»! При этом с
самой «людской молвой» апологет не спорит, де-факто признавая ее
справедливость.
Другой выдающийся христианский апологет II века Тертуллиан в пылу
спора с Маркионом заявил, что непритязательная внешность Иисуса –
своего рода, «военная хитрость». Если бы Иисус был прекрасен, его бы не
стали бить и плевать ему в лицо. А без этого бы не состоялось спасения
человечества...
Очевидно, что «оборонительная аргументация» нелегко даётся
христианским апологетам. Им не пришлось бы лезть из кожи вон, если бы
на Востоке «некрасивый Иисус» не считался чем-то, само собой
разумеющимся. Чуть позже на Западе местные богословы уже могли себе ни
в чем не отказывать – и в их руках Иисус быстро превратился в красавчика.
А каким он был на самом деле?
Если согласиться с нашими выводами о возрасте, то красота Иисуса
поблекнет сразу на 16 лет. А это, почти наверняка, седина и, возможно, даже

лысина.
Добавьте к этому «поцелуй Иуды», без которого в свете факелов Иисуса
нельзя было отличить от простых галилейских рыбаков.
И, наконец, вспомните о том, как быстро он умер на кресте (даже
голени перебивать не пришлось).
Если собрать все пазлы, у нас получится немолодой, невысокий
человек, имеющий вполне заурядную внешность и слабое здоровье.
Осталось выяснить: откуда он взялся?..
Глава 5

Известно, что в миссионерских версиях «Галилейского Евангелия»
Иисус и его семья «прописаны» в городе Назарете. Самого Иисуса
евангелисты постоянно называют «Иисус из Назарета» или «Назарянин», а
иногда «Назорей». В частности, согласно «Иерусалимскому Евангелию»,
издевательская надпись, сделанная по приказу Понтия Пилата на кресте,
гласила: «Иисус Назорей – Царь Иудейский». Предполагается, что
«Назарянин» и «Назорей» - две версии одного и того же слова…
Удивительно, насколько живучим оказалось это нелепое заблуждение!
Начнём с того, что сохранился довольно подробный список населенных
пунктов Иудеи, Самарии и Галилеи того времени. И никакого «города
Назарета» в нём нет. А вот слово «назорей» (или «назир» - «посвященный
Богу») современникам Иисуса было хорошо знакомо.
В древности некоторые ревностные иудеи давали особые обеты – не
прикасаться к вину, избегать мест, связанных со смертью и ритуальной
нечистотой, не стричь волосы и бороду. Иногда решение принимали
родители и тогда маленький мальчик с рождения становился назореем.
Согласно Ветхому Завету, такими «назореями от лона матери» были пророк
Самуил и силач Самсон. Если назорей нарушал взятые на себя обеты, он
должен был остричь свою голову и начать всё сначала.
Иудеи перестали практиковать назорейство задолго до рождения
Иисуса. Но память о нём в то время еще теплилась. Только после
разрушения Иерусалима о назорействе совсем перестали вспоминать…
В общем, христианские авторы получили в своё распоряжение слово,
значение которого было утрачено. В греко-римском мире дополнение к
имени почти всегда – указание на место, в котором родился или живёт
человек. Евангелисты решили, что слово «Назорей» и еврейские прозвища
других героев (Магдалина, Искариот, Аримафейский и пр.) должны иметь
такую же «географическую» природу... Так на карте Палестины времен
Иисуса появились «города-призраки», главный из которых – мифический
Назарет.

А ведь «назореем» Иисуса назвали неслучайно. Это оригинальное
прозвище, наверняка, содержит ценную информацию. Нужно просто суметь
ее извлечь.
Давайте начнём с самого начала. Вот на берегу Иордана появляется
незнакомец. Соблюдает он строгий назорейский устав или нет – неизвестно.
А когда к нему приходит первая слава, становится ясно, что Иисус – кто
угодно, только не назорей. Он даже шутил по этому поводу:
Пришёл Иоанн, ни ест, ни пьёт; и говорят: «в нём бес».
Пришёл Сын Человеческий, ест и пьёт; и говорят: «вот человек,
который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам»…
Между тем, это неподходящее прозвище сопровождает его вплоть до
смертного часа. Более того, оно останется на кресте, даже когда самого
Иисуса с него снимут! В чем тут подвох?
Мы просто слишком серьёзны! Надо расслабиться и дать волю своему
чувству юмора.
Представьте, что вы – палестинский мальчишка. Сидите с приятелями
на обочине. А мимо проходит какой-то прикольный чувак. И вы такие ему
вслед: «О! Назорей пошел! Гыгы!!! Назорей, назорей, налови для нас
курей!»
Что в незнакомце могло вас развеселить?
Конечно, длинные волосы и борода!
В таком контексте «назорей» – всё-равно, что «хиппи лохматый».
Человека с лёгким сердцем и весёлыми глазами такое прозвище обидеть не

могло. Судя по всему, Иисус его охотно принял – сам себя так называл и
других поощрял.
Но нам слово «назорей» пока ничем не помогло. «Изгнав» Иисуса из
воображаемого города мы так и не нашли ему замену. Более того, у нас
теперь нет никаких оснований считать Иисуса выходцем из Галилеи. (Сцена
посещения несуществующего «родного города», понятное дело, ничего не
доказывает. Мы к ней еще вернёмся...)
И наши старые знакомые – иерусалимские злопыхатели – тоже мало,
чем могут нам помочь. Они, правда, называли Иисуса «галилеянином», но
чуть позже он для них уже стал «самарянином». А при таком
словоупотреблении, это синонимы: примерно, как для нас «чурка» или
«черножопый». Типичное для жителей иудеи проявление ксенофобии.
У их неприязни к северным соседям было две основные причины:
религиозная и расовая. Самарян иудеи считали еретиками, а галилеян недостаточно набожными. Когда при Ироде Великом началось
строительство Иерусалимского храма и те, и другие предлагали помощь, но
иудейское духовенство ее с призрением отвергло.
Ситуацию усугубляло еще и то, что жители Галилеи и Самарии –
потомки переселенцев из Месопотамии, которые заняли эти земли в период
вавилонской оккупации. Чтобы пресечь партизанщину захватчики угнали
коренных жителей в рабство, а их место заняли ассирийцы, халдеи и другие
чужаки, внешне совсем не похожие на евреев. Они смешались с остатками
местных жителей и приняли иудаизм. Но природные евреи чужаков
единоверцами не признали. В итоге, самаряне нашли способ обходиться без
Иерусалимского храма и отмежевались от спесивых соседей, а галилеяне
продолжали ходить туда на праздники, стараясь поменьше контактировать с
горожанами...
Итак, для «столичных штучек» Иисус – «чурка». При этом, он
совершенно точно не самарянин. А в ходе «галилейского турне» - ведёт
себя, как типичный турист.

Обстоятельства появления на берегу Иордана позволяют заключить, что
Иисус – паломник, прибывший в Иерусалим на празднование Песаха в
компании матери и братьев. За всё время повествования мы ни разу не
видели людей из его прошлого – друзей детства, соседей, просто знакомых.
Единственное объяснение этой странности: его семья не из Палестины. И
даже не из Сирии.
Тщательно перебрав все варианты, мы будем вынуждены признать, что
наиболее вероятной страной происхождения «чурки» Иисуса является
Египет.
Такой выбор только на первый взгляд кажется неожиданным.
Достаточно немного привыкнуть к этой мысли, а потом перечитать
новозаветные тексты, держа ее в уме, и вы удивитесь тому, насколько удачно
она в них вписывается! Может даже показаться, что египетское
происхождение Иисуса – «тайное знание», которое само просится наружу,
но не может выйти, потому что не комильфо. А где не комильфо - там табу.
А где табу – там непреодолимое желание его нарушить. Потому что Египет
– это Иосиф и Моисей. А значит, 100500 поводов сослаться на Ветхий Завет
– сильнейшее искушение для миссионера-профи! Нельзя не признать, что
автор «Евангелия от Матфея» нашел оригинальный выход - «бегство в
Египет». Этот компромиссный вариант позволил сохранить за героем
корону Давида и вывести его в свет из «правильного места».
В Египте в то время проживала огромная еврейская диаспора.
Особенно в Александрии, где перевели на греческий язык Ветхий Завет, а
один из самых ярких и глубоких умов того времени Филон удачно вписал в
иудаизм Логос - ключевое понятие из греческой философии.
Можно копнуть глубже, и тогда мы обнаружим древнеегипетское
единобожие и гимны Атону, поразительно созвучные, например, молитве
«Отче наш»…

Думаю, на этом лучше остановиться, чтобы окончательно не завязнуть
в этой «научно-популярной трясине». Того, что мы уже знаем, достаточно,
чтобы признать очевидное: Египет идеально подходит нашему «чурке»,
учение которого нестерпимо для одних, непонятно для других и неотразимо
для третьих.
В заключении сошлюсь на единственный источник, в котором прямо
говорится о том, что Иисус – египтянин. Я имею в виду Талмуд. Особой
древностью он не отличается - самые ранние разделы Талмуда были
написаны уже в эпоху Вселенских соборов, когда антисемитизм стал частью
церковной доктрины и руководством к действию. Неудивительно, что в
Талмуде собраны исключительно обидные для христиан сплетни. Например,
такая: «Бен Стада [т.е. Иисус] вывез магию из Египта в царапинах на теле».
И в другом месте: «Иисус назарянин занимался чародейством и свёл
Израиль с пути».
Сами по себе эти довольно поздние записи ничего не значат. Пусть
даже они отражают устную традицию, уходящую корнями в первый век, как
принято думать. Но в контексте всего остального, эти еврейские колкости
добавляют в нашу картину крайне любопытные и весьма красноречивые
штрихи…
А теперь давайте вернёмся на берег Иордана – к обескураженному
Иоанну, который первый раз в жизни встретил человека, которому не в чем
каяться…
Глава 6

...«Евангелие от евреев», которое мы процитировали выше – источник,
не менее авторитетный, чем канонические тексты. Его оригинал был
написан на арамейском языке и считался «священным писанием» у секты
эбионитов («нищих») – одной из первых христианских групп. До нас
«Евангелие от евреев» дошло в отрывках и цитатах.
Все «галилейские авторы» активно пользовались этим апокрифом.
(Особенно «Матфей», в тексте которого множество арамейских слов и
фразеологизмов.) Но описание первого появления Иисуса на людях в
«Евангелии от евреев» для них было совершенно неприемлемым. Потому
что шло вразрез с учением, достоверность которого должен был познать
«превосходнейший Феофил».
Иисус не мог находиться в толпе на правах рядового паломника. Его не
могли пихать в спину мать и братья, а он сам не мог отбрыкиваться, не мог
«бежать от своего счастья». Но, что самое неприятное, всё это выглядит
правдоподобно. А натужный пафос Иоанна – нет. Потому что евангелисты
разорвали причинно-следственные связи – слова, сказанные героем
постфактум, оформили, как анонс. В итоге, получилось, будто Иоанн
пришел на Иордан специально, чтобы передать эстафету «сменщику», а
людей окунал - просто чтобы время скоротать.

Между тем, оживить эту унылую картину довольно просто. Нужно
позволить Окунателю быть спонтанным, а Иисусу - простить его
заурядность. Так мы и поступим…
Конечно, наш главный источник – «Евангелие от Иоанна» - то еще
чтиво! Его автор - мифотворец-миссионер, а не хроникёр. А свои
богословские взгляды навязывает даже активнее «галилейских коллег».
Но есть нюанс – он делает это, в основном, за счёт прямой речи. Иисус
у него то и дело скатывается к пафосным декларациям о своей
исключительности, стиль которых неотличим от стиля рассказчика. Иногда
эти бесконечные монологи про «Хлеб Небесный», «Источник Воды Живой»,
«Дверь Овцам» и пр. просто невозможно дочитать до конца.
Однако, эта «дурная привычка» сопровождается замечательным
«побочным эффектом» - автор меньше других искажает фактуру. А она у
него уникальная!
В «Евангелии от Марка» вся сцена на иорданском берегу уложилась в
несколько строк, после которых Иисус сразу же «телепортируется» в
Галилею, и уже не покидает ее до самой Голгофы. У остальных
евангелистов – то же самое. И только «Евангелие от Иоанна» подробно
рассказывает о том, что было в промежутке между Иорданом и Галилейским
морем. А там был, например, Песах в Иерусалиме, ради которого Иисус с
матерью и братьями пересекли пустыню. И много чего еще.
А в тот самый день на берег Иордана их привело простое любопытство.
Очевидно, с ночлегом они уже определились и искали – чем бы себя занять
накануне праздника. Иоанн на тот момент был одной из главных
достопримечательностей - все хотели его увидеть. Вот и семья Иисуса
пошла на Иордан в кампании таких же зевак. Два-три часа прогулочным
шагом для опытных путешественников – не расстояние.
То, что было дальше мы уже описали…

Для Иоанна это был момент истины. Окуная нераскаянного Иисуса, он
де-факто обнулял свою миссию. Ведь если есть способ жить без греха, зачем
тогда каяться? Надо просто освоить это передовое ноу-хау, перестать
беспокоиться и начать жить!
Японцы говорят в таких случаях: «сатори» (мгновенное прозрение).
Спадает какая-то невидимая пелена и человек выходит на новый уровень
понимания законов мироздания и своего личного предназначения в этом
мире. Обычно какая-то ничего не значащая мелочь служит спусковым
крючком – барабанная дробь дождя на черепичной крыше, дырявая шляпа
бродяги, муха в рисовом вине. В нашем случае это был голубь. Реальный
или мнимый – не важно.
В «Евангелии от Марка» голубя увидел Иисус, когда выходил из воды.
И был голос ему с небес: «Ты – Сын Мой Возлюбленны, на Тебе Моё
благоволение». После этих слов Иисус уходит на сорок дней в пустыню, где
его искушает сатана. «И был со зверями и ангелы служили ему».
В «Евангелии от Иоанна» всё по-другому. Вот как Окунатель описывает
своё «сатори»:
…Я не знал Его, но для того я пришел крестить водою, чтобы Он
явлен был Израилю.
И засвидетельствовал Иоанн, говоря: я увидел Духа, сходящего, как
голубь с неба, и Он пребыл на Нем.
И я не знал Его, но Пославший меня крестить водою, Тот мне сказал:
«На ком увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Он есть
крестящий Духом Святым».
И я увидел и засвидетельствовал, что Он есть Сын Божий.

Всё это похоже на импровизацию. Иоанн больше не хочет никого
окунать и мучительно ищет удобоваримое объяснение своей «отставки»,
хватаясь за голубя (реального или мнимого), как за соломинку.
…На другой день снова стоял Иоанн и из учеников его двое.
И взглянув на проходящего Иисуса он говорит: вот Агнец Божий.
И услышали оба ученика его слова и последовали за Иисусом.
Так у Иисуса началась новая жизнь, а у Иоанна старая - закончилась.
Его следующим пристанищем станет темница в крепости Махерон, до
которой от Иордана рукой подать. Об этом сообщает Иосиф Флавий –
гораздо более авторитетный автор, чем наши сказочники-евангелисты.
Просто взгляните на карту – и все сомнения пропадут.

Ирод Антипа в то время вел сложнейшую игру, призом в которой был
царский трон в Иерусалиме. Появление в его владениях популярного
проповедника, конечно, не могло оставить его равнодушным. На носу
Песах. Кто знает, на что способна экзальтированная толпа с таким
экстравагантным лидером?..
У евангелистов момент ареста не описан. Но всё указывает на то, что
Иоанна взяли под стражу сразу после «коронации» Иисуса и перехода к
нему учеников Окунателя. Впрочем, слово «коронация» не надо понимать
буквально. Иоанн, как мы помним, ответил священнику и левиту: «Я не
Христос». Непритязательный иноземец Иисус – тем более не Христос!
Щедрый Окунатель присвоил ему совсем другие «титулы» – «Сын Божий» и
«Агнец». Что это значит?
Не секрет, что христиане превратили «богосыновство» Иисуса в
предмет культа, а слово «Агнец» в тексте воспринимается сегодня, как
указание на роль сакральной жертвы, которая Сыну Божьему якобы была
предначертана. Остаётся превратить Духа-голубя в «ипостась» – и можно
лепить из греческой философской глины тринитарное богословие, в котором
чёрт ногу сломит.
Собственно, «Евангелие Иоанна» ровно с этого и начинается: «В начале
было Слово (Логос), и Слово было с Богом, и Слово было Бог…»
Но любим-то мы его не за это! Главное в этом многословном,
тяжеловесном и высокопарном произведении – те крупицы правды, которые
дошли до нас от непосредственных свидетелей описываемых событий.
Конечно, автор пытался их «причесать» - объяснить непонятное,
микшировать неудобоваримое и т.д. Но делал он это настолько
бесхитростно, что обмануться просто невозможно…
«Евангелие от Иоанна», как известно, написано на греческом языке. И
все высказывания героев мы слышим или по-гречески, или в переводе с
греческого. Но ведь на самом-то деле они говорили по-арамейски или поеврейски! Можем ли мы полагаться на корректность перевода, авторов, чья

главная задача – охмурить «превосходнейшего Фиофила»? Вопрос
риторический.
Но на наше счастье существуют ранние арамейские переводы книг
Нового Завета и другие тексты на этом языке, позволяющие понять реальное
содержание важнейших высказываний и ключевых понятий. Начнём с
главного.
Во всех древнейших арамейских рукописях «Сын Божий» - «дминалаха». Есть все основания полагать, что именно это словосочетание
вылетело из уст Иоанна.
Можно ли его перевести, как «Сын Божий»? Вполне. Но тогда придётся
пояснить, что понимать эти слова буквально нельзя. Точное содержание
первого слова - «порождение», «создание», «творение». Если бы речь шла
именно о ребенке мужского пола, то там было слово «бар» (или «вар»).
Например, человек, которого мы знаем, как «апостола Петра» до
встречи с Иисусом носил имя Шимон бар Иона («Симон – сын Ионы»).
И сам Иисус, использовал это слово, когда называл себя «Сыном
Человеческим». По-арамейски – «бар-авва» ( «сын отца»). Очевидно, эта
формула служила, своего рода, превентивным ответом на важный для того
времени вопрос о его происхождении. («Чей я сын? А какая разница? Я –
сын своего отца. Дальше что?»).
Получается, что «Сын Божий» в устах Иоанна означает «божий
человек» - то есть, «блаженный», не «ведающий греха». Не даром желчные
недоверчивые люди про таких говорят «иисусик»!
И кроткое слово «Агнец» в таком контексте уже не особенно режет
слух. (Хотя оно и явная отсебятина автора, который, как мы знаем, охотно
играл роль суфлёра и путал начало с концом.)

В «Евангелии от Луки» есть красивая легенда про старца Симеона, для
которого младенец Иисус стал «пропуском на тот свет». Его облегчённый
вздох «Ныне отпущаеши» стал популярным церковным гимном… Что-то
похожее, наверное, испытал Иоанн, когда передавал своих учеников Иисусу,
а себя – конвоирам из Махерона. А что в этот момент испытывал Иисус?
Судя по всему, последствия окунания для него были – как гром среди
ясного неба. Реакция соответствующая – Иисус просто убежал в пустыню,
где провел в ночь в одиночестве. Мать и братья, видимо, его не дождались, и
вернулась в гостиницу. Во всяком случае, при его повторном появлении их
уже не было. На их месте стояли два незнакомца.
…и последовали за Иисусом.
Обернувшись и увидев, что они идут следом, Иисус говорит им: что вы
ищете?
Они сказали ему Равви (Учитель), где Ты пребываешь?
Говорит им: идите и увидите.
…
Глава 7

Дальнейшие похождения Иисуса в Иудее совершенно неизвестны
«галилейским» авторам. Только в «Евангелии от Иоанна» мы находим
достаточно материала для того, чтобы полностью восстановить картину. Но
прежде давайте попрощаемся с Окунателем, за которым первый и
последний раз закрылись ворота махеронской крепости.
Согласно Иосифу Флавию, арест был вынужденной мерой – Ирод
Антипа хотел избежать возможных беспорядков в Иерусалиме. Город был
заполнен паломниками со всего мира. Достаточно было спички, чтобы
вспыхнул пожар. (Год спустя в точно такой же нервной обстановке в
Иерусалим въедет на осле Иисус.)
Окунатель был популярен, и все знали, что он базируется на левом
берегу Иордана. По реке проходила граница между Иудеей, где правил
римский наместник Пилат, и областью Перея, которая наряду с Галилеей
входила во владения Ирода Антипы. Именно это обстоятельство создавало
для него проблему. Случись что - Пилат обвинил бы его в преступной
халатности и получил бы долгожданный повод для доноса.
В конце «Евангелии от Луки» есть любопытный эпизод,
отсутствующий у других евангелистов: Пилат перед казнью отправляет

Иисуса на суд к Ироду Антипе, как правителю области из которой Иисус
пришел в Иерусалим. Тот нарядил «подарок» в «блестящие одежды» и
вернул обратно…
Это вполне правдоподобная сцена. Римский наместник был горазд на
такие ловушки, а его визави был слишком опытен и хитёр, чтобы в них
попадать. Хотя казалось бы, в чём тут подвох? Ирод Антипа, действительно,
интересовался новым проповедником. Пилат дал ему возможность не только
с ним встретиться, но и решить его судьбу. «Жест доброй воли»? Как бы не
так!
Если бы Ирод Антипа освободил «бунтовщика», он бы подписал себе
смертный приговор – Пилат в два счёта представил бы его в глазах
императора «врагом Рима». Но и осудив Иисуса на смерть, Ирод Антипа
поставил бы себя в непростую ситуацию. Во-первых, он бы признал, что
несёт за «бунтовщика» личную ответственность, как правитель области в
которой тот безнаказанно действовал. Во-вторых, обвинительный приговор
не добавил бы ему популярности у наиболее экзальтированной и
агрессивной части подданных, которые и без того были им не особенно
довольны.
Но
Ирод
Антипа,
которого
евангелисты
представили
неуравновешенным дурачком-подкаблучником, не даром носил прозвище
«Лис». На самом деле, он был главным действующим лицом в «игре
престолов» того времени. И если бы не проиграл, считался бы «Великим» как и его отец.
Борьба за иерусалимский престол была для «Лиса» смыслом жизни. Он
был еще довольно молодым человеком, когда Ирод Великий умер и Август
решал дальнейшую судьбу владений своего «иудейского друга». Антипа
тогда переиграл старшего брата Архелая – взятками и обещаниями склонил
на свою сторону и большую часть огромной семьи своего отца, и
влиятельных лоббистов-римлян. Но перехитрить самого Августа не смог.
Более того, его усилия дали обратный эффект. Дело в том, что император не
искал претендента получше - ему был нужен повод для упразднения
еврейской монархии. И тогда еще молодой Ирод Антипа своей бурной

деятельностью ему этот повод дал. Чтобы избежать конфликта между
наследниками царство разделили на четыре части (тетрархии):
иерусалимский престол понизили в статусе до этнархии и отдали Архелаю,
интриган-неудачник в качестве утешительного приза получил Галилею и
Перею…
А шесть лет спустя иерусалимский престол и вовсе упразднили - Иудея,
Самария и Идумея стали управляться напрямую римским чиновником.
Формальный повод для этого дал Архелай, своим неудачным правлением.
Но, зная Августа, трудно не разглядеть здесь контуры традиционной для
него «двухходовки». Риму не нужны цари-союзники и даже цари–
сателлиты. Риму нужны новые провинции. Понятно, что Архелай был
обречен «разочаровать» императора в день, когда воцарился…
Для Ирода Антипы упразднение иудейской монархии было крушением
всех надежд. Но он не сдался. Августа сменил Тиберий, ненавидевший
своего великого отчима. Это давало «Лису» призрачный шанс. Чтобы
привлечь внимание нового императора Ирод Антипа построил ни месте
еврейского кладбища образцовый римский город – Тивериаду.
Выбор стройплощадки – отличная иллюстрации стиля его мышления!
Евреи отказываются участвовать в строительстве и не хотят жить на
«нечистом месте»? Прекрасно! Отличный повод пригласить за их деньги
лучших иностранных специалистов и организовать в самом живописном
уголке побережья Галилейского моря «зону свободную от евреев» - рай для
римских гостей.
На востоке постоянно шли войны. Ирод Антипа оказывал Риму ценные
услуги и был на хорошем счету. Оставалось дождаться визита Тиберия на
Ближний Восток и положить к его ногам «город в подарочной упаковке». Но
этим надеждам не суждено было сбыться. Новый император оказался еще
большим домоседом, чем старый, а после оспы, обезобразившей его лицо, и
вовсе стал затворником. План провалился. Быстрое решение оказалось
невозможным – пришлось закладываться на марафон.

Ироду предстояло решить сразу несколько задач. Первая и самая
простая из них – стать бесспорным лидером партии иродиан (потомков
Ирода Великого и их приближённых). Самый простой, дешевый и
эффективный способ – династический брак с родственницей из
конкурирующей фракции (среди иродиан родственные браки были таким же
обычным делом, как и у вымышленной династии Таргариенов в романах
Дж.Мартина). Самая подходящая невеста – Иродиада, родная сестра другого
претендента на престол Агриппы. Оба приходились Ироду Антипе
племянниками. Агриппа имел колоссальные связи в Риме. А их
многочисленная родня в Иудеи автоматически увеличивала «пакет
семейных акций» жениха до «контрольного». Но есть нюанс: невеста была
«немного замужем», а жених – «слегка женат». Другого бы это остановило,
но галилейского тетрарха не зря прозвали «Лисом»…
Историки с подачи евангелистов упорно изображают Ирода Антипу
влюблённым болваном, который сдуру пустил по ветру своё маленькое
царство. В свою очередь, в Иродиаде принято видеть коварную
обольстительницу с железной хваткой. Между тем, когда Ирод Антипа
потерпел окончательное фиаско и был сослан, его жена последовала за ним,
а не осталась при дворе брата-триумфатора, хотя он ей эту честь предлагал.
Странное поведение для «циничной интриганки», не находите?
Евангелисты ошибочно называют ее первым мужем тетраха Филиппа.
На самом деле, Филипп позже женился на ее дочке Саломее, чем спас ее от
изгнания. Мужем Иродиады был другой брат – неудачник Ирод («просто
Ирод»), следы которого потерялись где-то на Апеннинском полуострове.
Никакой информации о его смерти не сохранилось. Скорее всего, он был
жив, но никаких прав на жену и ребенка не предъявлял.
Так или иначе, переход Иродиады от одного дяди-мужа к другому не
был для иродиан чем-то из ряда вон выходящим. Они никогда не были
набожными иудеями (строго говоря, они, вообще, не были иудеями, так как
основатель династии – выходец их соседней Идумеи) и религиозные
запреты для них никакого значения не имели.

Гораздо большей проблемой в этом браке было семейное положение
Ирода Антипы. Он еще молодым человеком женился на дочке
могущественного соседа – набатейского царя Ареты. Его воинственное
племя – предки нынешних арабов. Огромные средства им приносила
монополия на транзит пряностей из Аравии в Средиземноморье.
Вырубленные в скале циклопические сооружения в набатейской столице
Петре (территория нынешней Иордании) и сегодня поражают воображение
туристов не меньше, чем небоскрёбы в Дубае.
Оскорбить такого тестя разводом было немыслимо. Как именно Ирод
Антипа спровоцировал бегство жены мы, к сожалению, не знаем. С другой
стороны, это даёт волю фантазии. Можно представить соблазнение
немолодой уже женщины грамотно подобранным под ее вкусы красавцем.
Или паническое бегство, чтобы спастись от мнимого покушения. Так или
иначе, препятствие было устранено. Причём Ирод Антипа оказался в
безопасной роли «оставленного супруга». Повода требовать сатисфакции он
соседу не предоставил. Тот, конечно, затаил обиду, но развязать войну, и тем
самым вызвать гнев Рима, Арета в тот момент не рискнул…
Отменный комбинатор Ирод Антипа был еще и гениальным
пиарщиком. Август многому его научил. Например, тому, что лучше
казаться слабым и быть сильным, чем наоборот. В итоге, Ирод Антипа
придумал для себя образ, своего рода, «эмо». Якобы он имеет склонность к
импульсивным поступкам, о которых потом жалеет. А злые коварные люди
этой его «слабостью» пользуются. В первую очередь, конечно же, Иродиада!
В эту маску поверили не только евангелисты, но и вполне серьёзные
историки. Это, конечно, высшая похвала талантливому лицемеру, которого
увидел перед собой Иоанн, когда за его спиной захлопнулись тяжелые
махеронские ворота…
Иоанн не был сразу брошен в темницу. Евангелисты довольно
подробно рассказывают о его встречах с учениками после пленения. У
«галилиейских» авторов Окунатель сомневается в своём выборе и посылает
к Иисусу посланцев с вопросом: «Ты ли это? Или нам другого ждать?» В
«Евангелии от Иоанна» сомневается не он, а ученики. Учитель же называет

себя «друг жениха» и радуется его первым успехам. И в том, и в другом
случае, мы видим, что казнили его далеко не сразу. И ни в чём, кроме
передвижений, на первых порах не ограничивали.
Помните первые слова Окунателя, которые мы от него услышали?
«Я не Христос».
Человек, который так о себе говорит, в глазах окружающих - или сам
кандидат в цари, или та инстанция, которая другого способна возвести на
престол.
Сила Иоанна – в его бесспорной праведности, которая не нуждается в
доказательствах. Он самим фактом своего существования обнулял авторитет
и духовенства, и фарисейских лидеров. Такой признанный народом пророк –
идеальный союзник для кандидата в цари. Каждому Давиду нужен свой
Самуил - чтобы помазал на царство. Для Ирода Антипы, примеряющего
корону, Иоанн – единственный кандидат на эту уникальную роль…
Думаю, хитрец медлил, прежде чем приступить к решающему
разговору. В момент, который показался ему подходящим, заговорил о чемто отвлечённом, но глубоко личном. Обескураживающе откровенно. В
исповедальном ключе. Можно сказать, «открыл душу». Потом перешел на
судьбу Израиля. На страдания народные под римским сапогом. И на то, что
народными
ожиданиями
может
воспользоваться
какой-нибудь
безответственный авантюрист: назовёт себя царём - и гнев Рима обрушится
на головы ни в чём неповинных людей…
Это довольно интересная задача для драматурга – монолог-разводка
такого мастера, как Ирод Антипа. Зрители должны ему поверить, и в
ожидании реакции Иоанна, невольно держать за «Лиса» кулачки. А пауза
должна быть «мхатовская». Чтоб аж воздух звенел! И, когда от
невыносимости ожидания стиснет виски…
«Нельзя тебе иметь жену брата твоего…»

Долгий, ничего не выражающий взгляд, на дне которого плещется
разочарование. Ирод Антипа разворачивается и молча уходит. Ему всё
понятно…
Очень кинематографичная сцена!
Поведение Иоанна сложнее, чем кажется. На самом деле, его нелепое
«обличение» – самый простой и эффективный способ лишить диалог почвы
сразу, пока он еще не начался. Если бы Окунатель сказал хоть что-то
содержательное, это означало бы, что он собеседника, как минимум,
услышал. Опытнейший переговорщик, отточивший искусство разводки в
императорском дворце и на виллах высшей римской знати, использовал бы
эту зацепку по полной программе. На следующий день они бы уже
дискутировали. Причем, Иоанн имел бы постоянное преимущество! Вот его
уязвлённый собеседник уже кипятится и хмурится, осознавая свою
неправоту. Потом сердится и отказывается продолжать разговор. А потом
Иоанн случайно узнаёт, что Ирод Антипа после их спора взял, да и сделал
что-то хорошее - какой-нибудь недорогой филатропический жест… Дальше
– понятно.
Но Окунатель прогремел своё: «Нельзя тебе иметь жену брата
твоего…» - и весь этот хрустальный замок развалился на части. Осталась
проблема, которую надо как-то решать.
С этого момента всё изменилось. Иоанн сразу же лишился положения
«дорогого гостя» и переехал в каменный мешок – подальше от глаз и ушей
людских. Но это - не выход. Держать его вечно нельзя. На воле полно его
сторонников, которые баламутят народ. В таких условиях, лидер-арестант
еще хуже, чем лидер на свободе.
С другой стороны, необычный заключённый, возможно, поставил
тюремщиков в тупик особенностями своего пищевого рациона. Если наша
изначальная гипотеза верна и для Иоанна неприемлема любая пища,

созданная человеческими руками, то у него с первого же дня заточения
началась голодовка...
Если бы мы писали киносценарий, я бы обязательно внёс в него сцену
ловли саранчи и разорения пчелиных гнёзд стражниками, специально
отправленными в пустыню для этих целей. Искусанные и обессиленные они
должны были доставить в Махерон свою смехотворную добычу, которая
никому не нужна – потому что аскет никакую еду из рук другого человека не
примет. В том числе, эту. Нужно, чтобы он сам ее поймал. А для этого он
должен находиться на свободе. (Когда Иоанн впадёт в немилость,
покусанные пчёлами стражники на нём обязательно отыграются.)
В общем, другого выхода нет - Окунателя придётся замочить. Причем
сделать это нужно так, чтобы репутация Ирода Антипы не пострадала. Или
пострадала незначительно.
Перебрав в уме все варианты, вы согласитесь с очевидным: шоу,
описанное в «Евангелии от Марка» - это лучшее из того, что тетрарх мог
сделать. Пьяные слюни, зажигательный танец, жена-змея и роковое
обещание, которое пришлось выполнить – вся эта развесистая клюква (от
первого до последнего слова) – продукция «пиар-отдела администрации
тетрарха Галилеи и Переи».
…Проснулся наутро правитель. Во рту сухо. Голова болит. Спустился
вниз - хотел поговорить с уважаемым человеком, выслушать его мудрые
слова. И тут открылась ему страшна правда. И проклял он вино, которое пил
без меры. И соблазнительные выпуклости танцующей падчерицы. И
змеиную хитрость жены, которая загнала его хлыстом себе под каблук.
Нехорошо, конечно, получилось. Но сделанного не воротишь, а мужика
можно понять. Известно ж, какие бывают половозрелые падчерицы. И
подколодные жены…

Очень важная деталь – отсеченная голова! Она, конечно, та самая
«вишенка – на торте», которая делает главным монстром женщину, отвлекая
внимание от тетрарха. Но есть у нее и другая функция. Дело в том, что Ирод
Антипа имел основания опасаться появления двойников и самозванцев.
Отсечённая голова его от этой напасти избавляла.
Как же тогда понимать его слова «Иоанн, которого я обезглавил – он
восстал», которыми тетрарх якобы прокомментировал сведения о растущей
популярности Иисуса Назорея?
Ага. Восстал. А голову под мышкой держит, чтобы не потерять…
У евангелистов много подобных нелепостей. Основная причина бездумное совмещение информации из разных источников. В данном
случае, инсайд, полученный от придворных, они смешали с официальной
версией, о которой было известно всем. Получилось смешно.
Между тем, эта реплика указывает на то, что на каком-то этапе Ирод
Антипа всерьез рассматривал Иисуса, в качестве адекватной замены для
казнённого Иоанна. Пророк, чудотворец, народный любимец, и при этом
ничто человеческое ему не чуждо – вино, застолья, молодые женщины. С
таким человеком можно работать!
Очевидно, кто-то из придворных услышал его рассуждения на этот
счёт. Например, Хуза – муж Иоанны, постоянной спутницы Иисуса в его
путешествиях. Через много десятилетий «испорченный телефон» донёс его
слова до «Евангелие от Марка». А потом – до нас.
…Кстати, Иисус, доставленный к Ироду Антипе на суд в качестве
«Царя Иудейского» - это еще и обидный намёк на его притязания. «Не
спровоцирую, так затроллю», - видимо, думал Пилат, натягивая на
«бунтовщика» багряницу.

Трудно поверить в то, что после Голгофы они подружились (как нас
уверяет «Лука»)!
Впрочем, что-то общее между ними, действительно, есть – при новом
императоре оба оказались в ссылке. Причём в двух шагах друг от друга:
Ирода Антипу с Иродиадой сослали в Лугудун (нынешний Лион), Понтия
Пилата – во Вьен.
Шутка, надо заметить, совершенно в духе Сапожка (Калигулы). Он
тоже любил казарменный юмор…
Глава 8

А теперь давайте вернёмся на берег Иордана, где мы оставили двух
учеников Иисуса – тех, что достались ему в наследство от Окунателя.
Двух... Или четырёх? Или трёх? Или пятерых?
Если понимать первую главу «Евангелия от Иоанна» буквально, за
Иисусом последовало ПЯТЬ человек: сначала два, потом добавился еще

один и, наконец, еще два. 2+1+2=5.
Перечислим их имена: Андрей, Симон(Пётр), Филипп, Нафанаил. Всё.
Сколько у вас получилось? У меня – ЧЕТЫРЕ.
Хотя я уверен, что их было ДВОЕ.
Вернее, сначала двое, потом - ТРОЕ. А потом опять двое – именно те,
которые перешли к Иисусу от Окунателя.
Запутались? Давайте распутывать вместе.
Первым апостолом Иисуса все евангелисты дружно называют Андрея.
Правда, в картине, которую рисуют «галилейские» авторы у него нет
никакого преимущества перед братом. Скорее, наоборот.
…Проходя по брегу моря Галилейского, Он увидел Симона и Андрея,
брата Симона, закидывающих сети в море, ибо они были рыболовы.
И сказал им Иисус: идите за мной и я сделаю вас ловцами человеков.
И они тотчас оставили сети и последовали за ним.
Симона автор упомянул первым. Причем специально подчёркнул, что
Андрей – его брат, а не наоборот. В остальном – ноздря в ноздрю.
Получается, что у Андрея нет никаких оснований считаться
«Первозванным». Чтобы эти основания появились, надо признать, что
рассказ про починку Симоном и Андреем сетей - лишь копия рассказа о
призвании другой пары апостолов: Иакова и Иоанна.
…И они оставили отца своего Заведея в лодке с работниками и ушли за
ним.

Глупейший повтор с другими именами – свидетельство скудной
фантазии евангелиста. Он либо ничего не знает об обстоятельствах
призвания Симона и Андрея, либо знает, но по каким-то причинам
вынужден правду скрывать. В итоге, он дважды повторяет одно и то же.
О причинах первенства Андрея сообщает автор «Евангелия от Иоанна»,
которое «Марк» не читал. Правда, и ему есть что скрывать. И он тоже
дважды описывает одну историю с разными именами…
Ну, всё. Котёнок вдоволь наигрался с клубком. Пора распутывать!
Итак, проведя ночь в пустыне, Иисус возвращается на берег Иордана.
Иоанн вновь называет его «Агнцем Божиим». Двое стоявших с ним
учеников оставляют его и следуют за Иисусом.
- Что вы ищите?
- Учитель, где ты пребываешь?
- Идите и увидите.
Втроем они отправляются в неизвестное место, в котором проводят
вместе остаток дня и ночь. Координаты мы выясним чуть позже, а пока
давайте разберёмся: как этих двоих звали.
Имя первого евангелист называет сразу:
…Андрей, брат Симона Петра, был один из двоих, услышавших от
Иоанна и последовавших за Ним.

Читатель ждёт уж рифмы «розы» - имя ВТОРОГО из «двоих,
услышавших от Иоанна». Но нет! Дальше следует рассказ о том, как Симон
стал Петром. И дальше, дальше, дальше... Имя второго ученика автор от нас
скрыл. Причем сделал это настолько откровенно, что остаётся только
удивляться хладнокровию христиан, которые смотрят в книгу, а видят –
фигу! Давайте не будем им уподобляться и дочитаем первую главу до конца.
…Первым находит он брата своего Симона и говорит ему: мы нашли
Мессию (что в переводе означает Христос).
Привёл он его к Иисусу. Взглянув на него, Иисус сказал: ты Симон, сын
Иоанна (в поздних рукописях – Ионы), ты будешь называться Кифа (что
значит в переводе: Пётр).
И всё. Дальше без паузы начинается история другой пары учеников.
На другой день захотел Он идти в Галилею и находит Филиппа…
Упс! Во-первых, что это за «Филипп»? Откуда он взялся? Почему мы
про него ничего не знаем? И главное – что заставило Иисуса плюнуть на
Песах, ради которого он прошел с домочадцами добрую тысячу вёрст по
пустыни, и отправиться на хутор бабочек ловить? Что это, вообще, за бред?!
Ответы на все эти вопросы мы обязательно отыщем. А пока просто
дочитаем до конца.
Был же Филипп из Вифсаиды, из города Андрея и Петра.
Находит Филипп Нафанаила и говорит ему: Того о Ком написал
Моисей в Законе и Пророки, мы нашли: Иисуса, сына Иосифа из Назарета.
И сказал ему Нафанаил: из Назарета может ли быть что доброе?
Говорит ему Филипп: иди и посмотри.

Увидел Иисус Нафанаила, идущего к нему, и говорит о нём: вот,
воистину израильтянин, в котором нет притворства.
Говорит ему Нафанаил: откуда Ты меня знаешь?
Ответил Иисус и сказал ему: прежде, чем позвал тебя Филипп, когда
ты был под смоковницей, Я видел тебя.
На этих словах хам якобы вздрогнул и заговорил, как патентованный
христианский богослов: «Ты Сын Божий, Ты Царь Израилев». Неплохо для
выходца из рыбацкой деревушки на севере галилейской лужи, которую
авторы-иностранцы гордо именуют «морем»? Иисусу тоже понравилось. И
он «пообещал» самодеятельному богослову дырку в небе и ангелов Божиих
«сходящих и нисходящих на Сына Человеческого».
У меня отец, тридцать лет посвятил развитию лифтового хозяйства на
Юге России. Потому эта пафосная чушь мне по душе. А вам?
А вам, я думаю, уже бросилось в глаза поразительное сходство этих
двух эпизодов. Автор подозревал, что так и будет, потому, сшивая две версии
одной сцены, «замазал шов» ремаркой «был же Филипп из Вифсаиды, из
города Андрея и Петра» (мол, «поймите меня правильно, это совсем другие
люди!»)
Что мы видим? Иисус провёл с двумя учениками Окунателя в
неизвестном месте остаток дня и ночь. А наутро один из них нашел брата
(друга) и чуть ли не насильно притащил его к новому Учителю. Его
насупленная морда показалась Иисусу смешной, он не удержался и
немножко его потроллил…
Это событийная канва и того, и другого эпизода. Автору окончательной
редакции пришлось приложить массу усилий, чтобы «Камень», брошенный
Иисусом, в полёте превратился в почётную грамоту. Довёл дело до конца

окончательно потерявший берега автор «Евангелия от Матфея» (вернее тот,
кто его последним исправил и дополнил):
…И Я тебе говорю: ты Пётр, и на этой скале Я построю Мою
Церковь и врата ада не одолеют Ее. Я дам тебе ключи Царства Небесного;
и что ты свяжешь на земле, будет связано на небесах; и что ты
разрешишь на земле, будет разрешено на небесах.
Наглость церковной бюрократии порой просто поражает! Но еще
больше поражает безропотность баранов...
На наше счастье, авторы исходников всё-таки старались быть
добросовестными – то есть, брались за ножницы только в самом крайнем
случае. При этом на месте ампутации почти всегда оставалась «культя», по
которой, при желании, можно воспроизвести ампутированную конечность.
А еще они не считали для себя обязательным понимать всё то, что вставляли
в текст. Потому в нём так много много интересных промахов, неувязок,
противоречий... В общем, невежество и небрежность евангелистов – наше
главное богатство!
Вот, скажем, имена героев. Почему греческие и еврейские вперемешку?
Разве набожный еврей-простолюдин мог в то время носить греческое имя?
И можно ли, вообще, считать именами слова «филипп» и «андрей» в этом
тексте? Давайте их просто переведём с греческого. «Филипп» («любящий
коней») можно перевести, как «Всадник». «Андрей» («мужественный») –
например, как «Храбрец». Добавьте к этому эпическую трусость его брата
(которую он будет постоянно демонстрировать до самого петушиного
крика), и у нас получится отличный комический дуэт – что-то вроде Дона
Кихота и Санча Пансы...
Да! Я клоню к тому, что «всадник» Филипп и «храбрец» Андрей – одно
лицо! Похоже, в руки автора попали два источника, в которых
использовались разные варианты прозвища одного человека. Информацию,
полученную из них, автор скомпоновал как мог. Но выкинуть лишнее
прозвище не отважился. В итоге, получились, своего рода, «Добчинский и

Бобчинский», которые ходят за Иисусом – почему-то всегда вдвоём.
Причем, всё это только в «Евангелии от Иоанна» -«галлилейские» авторы о
существовании «Филиппа», вообще, не подозревают!
Вот, скажем, сцена насыщения толпы пятью хлебами. Иисус
спрашивает Филиппа: «где бы нам купить хлебов, чтобы они
поели?» Филипп начинает отвечать: мол, людей очень много – нам столько
не прокормить. И тут же… «Говорит Ему один из учеников Его Андрей,
брат Симона Петра: есть тут мальчик и у него пять хлебов ячменных и
две рыбки. Но что это для такого множества?» Вам не кажется, что это распиленный на две части ответ апостола, к которому обращался Иисус, а не
реплики двух разных людей?
А вот, Иисуса, въехавшего в Иерусалим на осле, хотят увидеть
любопытные греки. С просьбой организовать встречу они обращаются к
Филиппу (очевидно, со стороны он выглядит как самая близкая к Иисусу
фигура). Что происходит дальше?
Приходит Филипп и говорит Андрею;
приходят Филипп и Андрей и говорят Иисусу…
Ага. «Сказали мы с Петром Иванычем». Это уже просто смешно!
Смешнее только полное отсутствие Андрея Первозванного на Тайной
вечере, в то время, как Филипп на ней занимает почётное место - даже
вступает с Иисусом в разговор, который, как это часто бывает у Иоанна,
быстро превращается в небольшой богословский трактат…
Итак, что нам удалось выяснить? Один из двух первых учеников
Иисуса – выходец из галилейского города Вифсаида, откуда пришел в
компании брата. Судя по прозвищу («Храбрец» или «Всадник»), он - скорее
бывший военный, чем рыбак. Он постоянно находятся рядом с Иисусом -

скорее в роли телохранителя, чем в статусе советника. Еврейское имя
нашего «Храбреца» неизвестно. Но мы его обязательно выясним!
А имя брата мы уже знаем – Симон (Шимон), что означает
«услышанный». Это очень подходящее имя для долгожданного ребёнка, о
даровании которого долго молились благочестивые родители. Другая версия
– Нафанаил («дар Бога») - практически тоже самое.
Судя по распределению ролей в этой паре, «Храбрец» - старший.
Очевидно, по возрасту он ближе к Иисусу – около 45-ти. В самый раз для
отставного «силовика»!
Легко можно себе представить семью, в которой уже немолодая
женщина молила бога о «последыше», а старший брат-подросток потом
«менял ему пелёнки»…
Приглядитесь к Симону повнимательнее. Вам не кажется, что перед
вами избалованный юноша, а не степенный «первоверховный апостол»?
Трусоватый, хамоватый, хвастливый. И самое главное – реакция на него
Иисуса! Именно так острые на язык харизматичные мужчины обламывают
заносчивых сосунков. Классика жанра!
Представьте себе картину. Отставник тащит упирающегося братца к
Иисусу. Братец огрызается. Иисус качает головой.
- Ну нефига себе «божий подарочек»! Нет, так не пойдёт. Как ой из тебя
Симон? Я буду называть тебя «Дубина Стоеросовая». Годится?
- Да что ты можешь обо мне знать, чурка нерусская?!!
- Всё. Мне твой брат рассказал, как ты в штаны ссался и мамину титьку
мял.
Примерно так выглядит реальное содержание их диалога.

На Ближнем Востоке (тем более, в Египте!) есть два основных
строительных материала – глина и камень. Древесины там мало. Идёт она, в
основном, на мебель и сельскохозяйственные орудия.
Глина - материал удобный и пластичный. Камень… он и в Африке
камень. Если «перевести» эти строительные материалы на реалии наших
«лесных» широт, камень = дуб. Дальше – понятно…
«Лежал под смоковницей» - аналог нашего «под стол пешком ходил».
Местные мамаши использовали эти деревья с крупными листьями и густой
куполообразной кроной, чтобы оставлять под ними малышей и без помех
заниматься домашним хозяйством (как бы солнце не перемещалось, малыш
всегда оставался в тени). Отсюда слова «видел тебя под смоковницей» в
устах Иисуса – явная насмешка. И больше ничего. Никакого ясновиденья,
которое ему приписывают невежды.
И реплика «может ли быть из Назарета что-то доброе?» возможно
имеет под собой какую-то реальную основу. Конечно, мифический город
«Назарет» тут не при чём. Но Иисус, наверняка, внешне был похож на
чужестранца. А длинные волосы и борода выглядели вполне поназорейски… Не исключено, что именно Симон придумал для Иисуса его
прозвище. Как мы уже говорили, оно больше всего похоже на «пацанскую
дразнилку». Наш стоеросовый братец для такого креатива – в самый раз…
По-моему, начали мы неплохо. Осталось подобрать подходящее имя
нашему «Храбрецу» и выяснить: почему от нас скрывают имя его
товарища...
Глава 9

Найти потерянное еврейское имя Андрея-Филиппа оказалось до
смешного просто. Очевидно, что такая важная фигура не могла просто
раствориться в воздухе. После ухода Иисуса в апостольской общине он
вполне мог претендовать на роль неформального лидера. С другой стороны,
рядом с ним должны находиться брат Симон-Пётр и и земляки-вифсаидцы
Иаков и Иоанн Заведеевы, которых Иисус называл «Воанергес» («сыновья
грома»).
И, что характерно, человек полностью удолетворяющий всем этим
требованиям есть! В Новом Завете его называют «Иаков Брат Господень».
Этот загадочный персонаж сразу же и безоговорочно стал во главе общины
назореев, отодвинув на вторые роли Симона-Петра и Иоанна. Ему первому
якобы явился воскресший Иисус. Именно он накладывал дисциплинарные
взыскания на апостола Павла... «Иаков Брат Господень», вообще, был
главным хранителем и защитником «тру-назорейства». Слабохарактерного
Симона-Петра и невнятного Иоанна напористый и харизматичный Павел
легко превратил бы в свои послушные орудия. Но на его пути стоял, как
скала, «Брат Господень», и потому «апостол язычников» предпочитал
держаться от Иерусалима подальше.

Иосиф Флавий сообщает о нападках на Иакова первосвященника
Аннана II. Предполагается, что в начале 60-х годов "Брат Господень" был
казнён – сброшен с крыши Иерусалимского храма. По другой версии Иакова
защитила дружественная назореям фарисейская партия, и он был оправдан.
В любом случае, община назореев просуществовала недолго. Несколько лет
спустя она была полностью истреблена вместе с остальными жителями
захваченного римлянами города...
И эта колоритнейшая личность, сыгравшая в истории христианства
колоссальную роль, вообще, не в евангелиях! Будто при жизни Иисуса его,
вообще, не существовало!
Все, что он нём говорят церковные историки – лишь нелепые попытки
обыграть имя и «титул». Может он один из братьев «Воанегес»? Или тот
самый Иаков Алфеев, которого упоминают «галилейские» авторы? И что
означает «Брат Господень»? Нет ли в этих словах кощунственного намёка на
потерю Пресвятой Богородицей девственности?… Ммм… Эврика! Выход
найден! Иаков – сын Иосифа от первого брака, пасынок Марии!.. Или нет.
Не так... Иаков – сын другой Марии (Марии Клеоповой). Если
предположить что. она - сестра Пресвятой Богородицы, значит, Иаков
приходится Иисусу двоюродным братом! Ура! Всё получилось!
Примерно такие "научные изыскания".
При этом, таинственное исчезновение нашего «Добчинского/
Бобчинского» новозаветные авторы просто не заметили. Впрочем, церковь
быстро заполнила образовавшиеся дыры смешными сказками про их
миссионерские подвиги и непременную мученическую кончину (один –
вверх ногами, другой – на Х-образном кресте). Разумеется, сразу же
нашлись и «места захоронения», и «надгробия», и любимое блюдо
доверчивых идиотов – «святые мощи»…
Понятное дело, я ни на секунду не сомневаюсь в том, что Иаков Брат
Господень и Андрей-Филипп – одно лицо! А та дикая неразбериха, которую
устроили вокруг него евангелисты – лучшее доказательство того, что они

сами ничего не видели и не знали. До них дошел ворох противоречивых
отрывков, в которых один и тот же персонаж назван разными именами.
Евангелисты их сшили на живую нитку и слегка пригладили швы.
Следующие поколения христиан эти курьёзные произведения исправляли и
дописывали. (Так, например, в поздних рукописях появились целые новые
главы про визиты воскресшего Иисуса. Или нелепые вставки,
«доказывающие» исключительную роль апостола Петра.)
Церковь, прекрасно осознавая несовершенство своего Писания,
дополнила его уже совершенно откровенной мифологией. Чем, например,
отличается легенда про Сретенье из «Евангелия от Луки» от легенды о
Введении Богородицы во Храм? Ничем. И там, и там – красивая
поучительная история, не имеющая под собой никакой реальной основы.
Думаю, такая "ползучая мифологизация" - лучшее, из того, что можно
сделать. Вопрос о документальной точности просто снимается с повестки
дня. "Сказка - ложь да в ней намёк - добрым молодцам урок". Поучительная
сказка, лучше,чем подложная "правда". А расплывчатая назидательность
церковников - лучше манеры «евангельских христиан» видеть в горе-текстах
пошаговую инструкцию, свод правил или уголовный кодекс.
Мы же, напоминаю, считаем произведения евангелистов криво
написанным (и много раз переделанным) сценарием из серии «на основе
реальных событий». И задача наша - попытаться понять: какие именно
«реальные события» авторы исказили...
Итак, «Брат Господень». Что это значит? За слово «Господь»
(«господин», «хозяин», «начальник») «спасибо» христианам и лично
апостолу Павлу – видному государственнику и апологету рабства (см. его
послания). Понятное дело, "Господь" в представлении христиан - это Иисус.
Осталось выяснить: кого следует считать его братьями...
Странно, что так мало значения придаётся тому факту, что Иисус
публично отрекся от своих родственников и нарёк братьями совсем других
людей! В «Евангелии от Марка» этот эпизод описан достаточно подробно. В
момент, когда Иисус ругался с иерусалимскими книжниками неожиданно
появились его мать и братья.

…И, стоя снаружи, послали к нему позвать Его.
И окружал Его народ. И говорят Ему: вот Матерь Твоя и братья Твои
снаружи, ищут Тебя.
И Он им ответил: кто матерь Моя и братья Мои?
И обведя взором сидящих вокруг Него, говорит: вот матерь Моя и
братья Мои;
ибо кто исполнит волю Божию, тот брат Мой и сестра, и матерь.
Это первое и последнее упоминание в канонических евангелиях
женщины, которая Иисуса родила, и других ее сыновей - его братьев по
плоти («Евангелие от евреев», которое мы цитировали выше – апокриф). С
этого момента слова «мать», «братья», «сёстры», то и дело мелькающие в
тексте, нельзя понимать буквально!
Полный список тех, кто находился в момент отречения рядом с
Иисусом, мы чуть позже огласим (он очень короткий). Одно несомненно рядом с ним в этот момент не мог не находится Иаков-Андрей-Филипп!
Соответственно, он стал его наречным братом. В этом контексте попытки
найти его место на воображаемом генеалогическом древе воображаемой
семьи воображаемого плотника Иосифа, проживающего в воображаемом
«городе Назрете» - это очередная глупость, и больше ничего. То же самое
можно сказать и попытках отождествить нашего Иакова с одним из братьев
«Воанергес». Совсем другое дело, Иаков Алфеев, которого считают тем
самым «Братом Господним» католики!
Про Иакова Алфеева ничего, кроме имени неизвестно. Еврейское слово
«алфей» (перемена, переход, метаморфоза) на греческий переводится как
«клеопа». По этой причине Иакова Алфеева записали в сыновья к другому
загадочному персонажу – Марии Клеоповой, которую, в свою очередь, стали
считать сестрой Богородицы.

Вот как-то так и возникла значительная часть евангельских топонимов
и родственных связей! Когда авторы и их толкователи не могут выдать
прозвище персонажа за его имя, они видят в нём либо топоним, или имя
отца. Мысль о том, что прозвище – это именно прозвище (личная
характеристика), для них почему-то невыносима.
Между тем, «Алфей (Клеопа)» в качестве дополнения к имени – это
явное указание на новое качество старого знакомого. Представьте, что в
родную Вифсаиду возвращается отставной «силовик» Иаков, которого все
там хорошо знали. Возвращается совсем другим - просветлённым,
целеустремлённым… одним словом, обновлённым. Для старых знакомых он
теперь «Иаков Алфеев». То же самое можно сказать про Марию Клеопову.
Не надо усложнять!..
Когда я уже всё это написал, решил заглянуть в Википедию – уточнить
кое-какие мелочи. А там…

Да, именно так! Каким-то немыслимым образом апостол Филипп и
апостол Иаков (напоминаю, для католиков Иаков Алфеев и Иаков Брат
Господень – одно лицо) оказались в одной могиле! Более того, католики и
праздник сделали один на двоих! 1 мая посвещалось и Филиппу, и Иакову
одновременно.
Только в 1956 году папа Пий XII «исправил» этот почти
двухтысячелетний «прокол» - выделил для Иакова специальный день (11

мая). А надо было, наоборот – добавить к этим двум «Андрея
Первозванного» и праздновать 1 мая тройной праздник.
Не знаю, как там католики, а я начиная со следующего года так и буду
делать. Уж больно всё удачно сложилось...
Ну и, чтоб два раза не вставать, давайте поставил все точки над отцом
братьев «Воанергес» - «Заведеем».
…и они оставили отца своего Заведея с работниками и ушли за Ним.
Судя по «работникам», их отец – не рядовой рыбак, а владелец бизнеса,
о масштабах которого мы можем только догадываться. Скорее всего, это
малое предприятие, в котором наряду с членами семьи трудились несколько
наёмных работников.
Добавим к этому еще один штрих: слово «заведей» означает поеврейски «обогащенный», «состоятельный», «обеспеченный»…
Вам всё еще кажется, что старое прозвище братьев - указание на имя их
отца, а не аналог популярного у нас слова «мажор»? Сытые парни,
привыкшие распоряжаться прислугой и батраками, должны были и вести
себя соответствующим образом: прикрикивать на других, нарочито громко
смеяться – в общем, чувствовать себя хозяевами положения, «пупами
земли». Прозвище «сыны грома» для таких самоуверенных хлопцев – самое
оно! И все эпизоды, в которых они появляются, подтверждают нашу
«мажорскую» версию.
Остаётся только удивляться тому, как церковная бюрократия
умудрилась увидеть в одном из братьев «Воанергес» длинноволосого,
женоподобного «ученика, которого любил Иисус». Более того, приписать
ему авторство самого изысканного и интеллектуального евангелия,

наполненного фактурой, которой галилейский «мажор» по определению
знать не мог!

Вот второй ученик Окунателя, который вместе с Иаковом-АндреемФилиппом последовал за Иисусом – совсем другое дело! Думаю, та
уникальна информация, обрывки которой можно найти в «Евангелии от
Иоанна» сохранилась не без его участия…
«Что вы ищите?» - спросил Иисус увязавшихся за ним незнакомцев.
«Учитель, где ты пребываешь?» - ответил вопросом на вопрос один из
них.
И они пошли.
Куда?
Продолжение следует
-----------------------------Кстати картину "Апостол Иаков Алфеев", написанную в технике
"мозаичная цветопись", можно купить у автора (Олега Лазаренко) за $6000
http://kostyurinskiy.com.ua/kategoriya-mozaichnaia_tcvetopisapostol_iakov_alfeev

Случайно наткнулся на неё в гугле. Каким-то таким я этого героя себе и
представлял...
Глава 10

«Евангелие от Фомы» - бесспорно самый ценный из новозаветных
апокрифов! Это один из «цитатников» («логий»), благодаря которым до нас
дошла прямая речь Иисуса. Рукопись отлично сохранилась в египетских
песках. Нашли ее в 1947 году. Судя по всему, это коптский перевод текста,
изначально написанного по-гречески. В том, что в его основе – реальные
изречения Иисуса можно не сомневаться. Почти все они процитированы в
канонических евангелиях. Но есть и несколько отвергнутых камней.
Некоторые из них, заслуживают того, чтобы стать во главе угла (мы к ним
еще вернёмся)…

Про апостола, именем которого подписан этот уникальный папирус,
«галилейские» авторы ничего не рассказывают – только упоминают его в
списке 12 апостолов. Зато в «Евангелии от Иоанна» Фома – один из
немногих участников прощального ужина Иисуса. Кроме него автор
упоминает только Филиппа, Петра, Иуду и загадочного «ученика, которого
любил Иисус».
Три дня спустя, когда к ним явился воскресший Иисус, Фома
отсутствовал.
…Говорили ему другие ученики: мы видели Господа.
Он же сказал им: если не увижу на руках Его следа от гвоздей и не
вложу пальца моего в место гвоздей, и не вложу руки моей в бок Его, никак
не поверю.
Можно сомневаться в правдивости рассказа о посмертных визитах
Иисуса (слишком уж они были нужны христианским миссионерам), но
невозможно сомневаться в правдивости самого образа Фомы! Один точный
штрих дал нам исчерпывающее представление и о его строптивом нраве, и о
его роли в апостольском коллективе.
Еще более характерный штрих – раздраженная реплика «Ну так идём и
мы, чтобы умереть вместе с Ним!», которую Фома бросил оробевшим
товарищам, когда те пытались прикрыть собственную трусость заботой о
безопасности Иисуса. Обращает на себя внимание его страстное желание
привести Иисуса в Вифанию, где лежит бездыханное тело Лазаря. И
"фирменный" безапелляционный тон. И нотка превосходства…
Вот и всё! Больше мы этого «резкого, как "нате!"» апостола нигде не
встретим. Вернее, не встретим его имя. А неподражаемый стиль Фомы легко
распознать уже в следующей сцене – в Вифании, когда любимая дочь
хозяина дома позволила себе широкий жест – вылила целый фунт дорогого
ароматического масла на ноги Иисуса.

«Почему не продали это миро за триста динариев и не раздали
нищим?» - наорал на Марию в ее собственном доме какой-то борзый клоун
из окружения гостя. Причём Иисус его не приструнил, не высмеял, как он
это любит и умеет делать. Наоборот, он говорит примирительные слова в
духе «не ссорьтесь, дети» и – о чудо! – оправдывает ее поступок, тщательно
подбирая аргументы.
Почему этот наглец чувствует себя в гостях, как у себя дома?
Почему отчитывает хозяйку, как нашкодившую младшую сестрёнку?
И почему все это сходит ему с рук?
Может быть, потому что это, действительно, его дом, а Мария – его
младшая сестра?
По-моему, очевидно, что Фома, орущий на апостолов за их нежелание
идти в Вифанию, и Иуда Искариот, орущий на Марию за пролитое миро одно лицо. Человек - это стиль. Надёжнее, чем отпечатки пальцев!..
«Фома, называемый Близнец (по-гречески – Дидим)» - уточняет
евангелист, когда говорит об апостоле Фоме. Прям хочется за него
порадоваться. В кои-то веки всё по-божески: еврейское имя и греческий
перевод прозвища. Всегда бы так! Но есть нюанс. Еврейское слово «фома»
(или «тома») переводится, как «близнец». То есть автор всего лишь
продублировал еврейское прозвище его греческим переводом.
Между тем, подлинное еврейское имя нашего Дидима Фомы хорошо
известно. Например, из одноимённого апокрифа, авторитетность которого
уж никак не ниже, чем у «Евангелия от Иоанна».
"Евангелие от Фомы", повторяю, сохранилось идеально - без
повреждений и утрат. Разворачиваем папирус и читаем первую строчку:

Это тайные слова, которые сказал Иисус живой и которые записал
Дидим Иуда Фома…
Интересно, что и в более поздних сирийских апокрифах мы видим тоже
имя.
Вот начало «Книги Фомы Состязателя» - «Тайные слова, которые
Спаситель говорил Иуде Фоме, а я, Мафайя, записал…»
А вот, например, «Деяния Фомы» - «Иуда Фома, также называемый
Дидим».
И наконец, в сирийской версии «Евангелия от Иоанна», чтобы отличить
от «плохого» Иуды («Искариота») другого «хорошего» Иуду, его
называют «Иуда Фома».
Между тем, судя по скандалу с пролитым миром, наш Фома – как раз
"плохой" Иуда. Самый что ни наесть Искариот! Прозвище это подарило нам
еще один город-призрак, которого нет, и никогда не было. На самом деле,
слово "искариот" – указание на проживание вблизи большого города («ИшКерийот» - человек из пригорода). Если произнести это слово с
презрительной интонацией и сплюнуть на коровью лепёшку – вы получите
абсолютный аналог нашего слова «городской». Так гордые деревенские
парни называли студентов, которых родина отправила на «картошку» (меня
самого так называли в конце 80-х).
Вифания – ближайший пригород Иерусалима. Апостолы-галилеяне для
обитателя этой "Иерусалимской Рублёвки" – безнадёжная деревенщина, а он
для них – «городской» или «Искариот». Легко себе представить, как
раздражала их заносчивая «белая ворона». И как угнетала Иуду Фому их
«святая простота»…
В общем, прозвище «Искариот» - это явное «народное творчество». А
кто тогда назвал Иуду Фомой? Наверное, тот, кто, в отличие от апостолов,

собственными глазами видел его брата-близнеца Лазаря. А как иначе? Если
считать Иуду членом семьи Симона, значит, Лазарь – его брат. А раз Иуда у
нас – Фома, то они с Лазарем – близнецы. Всё просто!
Эту версию триумфально подтверждает одна красноречивая проговорка
в «Евангелии от Иоанна». Сейчас я напомню вам этот эпизод...
В ходе одной из "летучек" Иисус обвинил апостолов в малодушии и
заявил, что один из них - "диавол"… В «Евангелии от Матфея» при похожих
обстоятельствах Иисус кричит на нытика Петра: «Иди за мной Сатана! Ты
соблазн мне, ибо думаешь не о Божьем, а о человеческом». А остальным
объясняет, что главное в их деле – не ссать… Так вот. Ровно в том же самом
месте в «Евангелия от Иоанна» «аццкий сатана» Пётр, вообще, не
упоминается, зато возникает неожиданная подсказка:
…А говорил Он об Иуде, сыне Симона Искариота. Ибо Ему одному из
Двенадцати, предстояло предать Его.
Такие "милые" врезочки – одна из отличительных черт «Евангелия от
Иоанна». В гладкий текст вдруг вторгается «политрук», напоминающий
надоедливую скрепку в старой версии Microsoft Office, и проводит экспрессполитинформацию.
Иуда отругал Марию за расточительность – и наш политрук уже
спешит с разъяснением: «Сказал же он это не потому, что заботился о
нищих, но потому что был вор и имел денежный ящик, брал то, что туда
опускали».
И таких мест в «Евангелии от Иоанна» много. Нет никаких сомнений в
том, что это рука одного из поздних редакторов, цель которого – привести
текст в соответствие с учением, в котором был наставлен «превосходнейший
Феофил». В итоге, мы получили «официальную версию» событий, согласно
которой, Иисус постоянно обличал "Иуду-предателя", но при этом
безропотно шел в его сети. Пётр был главным и любимым учеником Иисуса,

но тот почему-то обзывал его дубиной и постоянно одаривал то лещом, то
саечкой за испуг. А наречённые братья Иисуса старательно околачивали
пенисами груши, лишь изредка мелькая в массовке.
Но и на старуху бывает проруха… Давайте вернёмся к нашему
«диаволу», который, благодаря старательному, но небрежному политруку,
обрёл отца – Симона Искариота. То есть, «Симона из пригорода».
Единственный Симон, идеально подходящий на эту роль – хозяин
усадьбы в Вифании - отец Марфы, Марии, Лазаря… и теперь уже точно
Иуды. Других вариантов просто не существует!..
А теперь давайте вернёмся далеко-далеко назад – на берег Иордана. Вот
Иисус, обалдевший фортеля Окунателя, возвращается из пустыни. За ним
идут два окунателева ученика – галилеянин Иаков (он же Андрей, он же
Филипп) и Иуда, местный житель из очень обеспеченной семьи.
«Учитель, где ты пребываешь?»
Даже если бы Иисус повёл своих новых знакомых в иерусалимскую
гостиницу, в которой он остановился с матерью и братьями, путь их всё
равно лежал бы через Вифанию (см. карту)…

А будущий апостол Пётр в это время заканчивал приготовления к
свадьбе. С вином, правда, вышла промашка. Накануне Песаха его не купишь
– слишком много паломников. То, что удалось достать – в обрез. Теперь
главное - чтобы брат никого с собой не привёл. Тогда вина точно не хватит...
Глава 11

«Географический кретинизм» евангелистов сам по себе - лучшее
доказательство того, что они никогда не были в Палестине. И карты у них
под рукой не было. А у нас есть! Поэтому, прежде, чем сменить локацию,
мы имеем возможность получить массу информации о месте, в которое идут
наши герои, и о том, что им там предстоит увидеть.

Не секрет, что Мёртвое море и впадающая в него река Иордан
находятся ниже уровня мирового океана. А Иерусалим – выше. Причём
намного. Нетрудно догадаться, что идти к Иордану – легко, а возвращаться в
Иерусалим – трудно. Усадьба отца Иуды в Вифании находится на одном
уровне с Иерусалимом у подножья Елеонской (то есть, Масляной или
Масличной) горы - буквально в двух шагах от города.

На карте очень просто найти все, что, так или иначе, связано с
пребыванием Иисуса в Иудеи. В первую очередь, «город в городе» Иерусалимский храм. Потом - возвышающуюся над ним гору. Ее северозападная часть до сих пор называется Маленькая Галилея, потому что
именно здесь останавливались паломники из тех краёв. Мы уже говорили о
том, что надменные иерусалимляне относились к ним примерно также, как
«чистая публика» с Патриарших прудов относится к выходцам с московских
окраин. Созданная осевшими в этом месте галилеянами сеть гостиниц
позволяла их землякам видеть из окон величественную панораму
Иерусалимского храма и, при этом, чувствовать себя, как дома.
Именно здесь должен в этот момент находиться Симон, еще не
подозревающий, что вот-вот станет Петром. А где-то недалеко от него –
невеста и будущая тёща.
А если спустится с горки в сторону храма, попадаешь в Гефсиманский
сад. Евангелисты не сообщают о том, кто его владелец. Известно только, что
сад был обнесён стеной, и что в нём имелось «точило» - необходимое
оборудование для производства вина.
Вся Иудея, так или иначе, зарабатывала на паломниках: предоставляя
им койко-места, снабжая продовольствием и товарами повседневного
спроса, сдавая в аренду вьючных животных. Кто-то подрабатывал
проводником, экскурсоводом, консультантом или подворовывал. Больше
всех зарабатывали несколько садуккейских семейств, представители
которых делили между собой огромное и сверхприбыльное храмовое
хозяйство. Владелец такого ценного объекта, как Гефсиманский сад тоже
должен был принадлежать к самой верхушке иудейской аристократии. (Чуть
позже мы скажем: кто бы это мог быть.)

У самых стен сада находится дорога, по которой огромные толпы
паломников направляются к храму. Именно в таких местах римляне
устраивали показательные казни для политических преступников. Ведь
главная задача распятия - не заставить преступника мучиться, а запугать
невольных свидетелей его страданий. Чем больше прохожих его видят, тем
сильнее эффект.
В этом же месте приводили в исполнение приговоры, вынесенные
синедрионом – побивали камнями или сбрасывали с храмовой стены в
ущелье Кедрон. Археологи нашли там множество захоронений…
А теперь давайте вернёмся к трём путникам, которые под палящим
солнцем карабкаются вверх – туда, где уже виднеется Вифания.
Думаю, все трое чувствовали себя немного неловко. За Иисуса не
поручусь, но Иуда и Иаков – точно. Слишком разные люди – «отставной
ОМОНовец из Ингушетии», и «золотая молодежь из Барвихи». Причём, их
готовность следовать за Иисусом – лишь производная от их веры в

непогрешимость Окунателя. Сам по себе непритязательный чужестранец
еще ничем себя не проявил.
Мы не знаем, с каким чувством Иуда представлял своих новых
знакомых отцу, брату и сестрам. И какими глазами они на них смотрели.
Зато мы точно знаем, что Иаков вскоре побежал с вытаращенными глазами к
Симону, вытолкал брата из гостиничного номера и потащил навстречу его
судьбе.
Трудно поверить в то, что метаморфоза случилась с Иаковом по дороге
– когда трое мужчин, больше пыхтели и отдувались на солнцепёке, чем
разговаривали. Очевидно, причина находится в Вифании.
Что же такого Иисус сделал? Ничего особенного. Просто чудо…
Первая глава «Евангелия от Марка» заканчивается сценой исцеления
прокаженного. События у этого автора развиваются с головокружительной
скоростью – Иисус к этому моменту уже успел:
- окунуться в Иордан, увидеть голубя и услышать голос с неба,
- сорок дней обламывать рога диаволу в пустыне, повстречаться там со
зверями и ангелами,
- телепортироваться в Галилею,
- отвадить от рыбной ловли Симона, Андрея и сыновей Заведея,
- дебютировать в капернаумской синагоге,
- заткнуть рот чересчур разговорчивому бесу,
- поднять на ноги симонову тёщу,
- исцелить «весь город»,

- немного помедитировать в пустыни,
- сделать всё тоже самое уже «по всей Галилее».
И вот тут, наконец…
...Приходит к нему прокаженный и на коленях просит Его: если Ты
хочешь, можешь меня очистить.
И сжалившись он протянул руку Свою, коснулся его и говорит ему:
хочу, очистись.
И тотчас прошла с него проказа, и он очистился.
И строго выговорив ему Он тотчас отослал его
и говорит ему: смотри никому ничего не говори, но иди, покажись
священнику и принеси за очищение твоё, что повелел Моисей, во
свидетельство им.
После этой неожиданной заминки автор вздрогнул и… поскакал в
прежнем немыслимом темпе («И собрались многие, так, что и у двери уже
не было места, и Он говорил им слово» и т.д.).
Возникает вопрос: что это только что было? Правильный ответ: врезка.
В руки одного из редакторов попала история исцеления прокаженного. Он
особенно не парился – сунул в первое же место, которое показалось ему
подходящим. Обычное дело для «Священного Писания»!
Между тем, история интересная. Особенно, если учесть, что в том же
«Евангелии от Марка» (ближе к концу) читаем:
И когда был он в Вифании в доме Симона прокаженного, и возлежал, и
пришла женщина с алебастровым сосудом мира из нарда чистого,

драгоценного…
Дальше можно не читать. Потому что мы с вами знаем гораздо больше
"Марка" – как минимум: имя «женщины» (Мария) и рыночную стоимость
содержимого «алебастрового сосуда» (около 300 динариев). Тем не менее,
низкий ему поклон за «Симона прокаженного»! Теперь понятно, чем так
дорог Иисус домочадцам Иуды, и почему Иаков побежал за братом в Малую
Галилею.
Последние точки над «и» расставляет совсем уж экзотичный документ,
известный науке, как «второй папирус Эджертона». Нашли его там же, где и
«Евангелие от Фомы» - в Египте. В научный оборот ввели в 1934 году.
Состоит он из четырёх фрагментов, один из которых состоит из одной
буквы. Нас интересует второй:
И [во]т, подош[ел к нему] прокаженный, говоря: «Учитель Иисус, ты
странствуешь с прокажен[ными] и еш[ь с ними] в гостинице; и я также
стра[даю проказой]. Если [хочешь], я буду очищен». И Господь сразу
[ответил ему]: «[Х]очу: очистись». [И сразу же] сошл[а с него про]каза. И
[сказал] к нему Иисус: «Иди, покажись [священникам] и принеси жертву за
[очищение], как заповедано Моис[еем, и] больше не греши».
Благодаря этому драгоценному папирусу (который хочется расцеловать
во все его трещинки) мы получили абсолютно полную и непротиворечивую
картину исцеления. Плюс исчерпывающий портрет главы семейства.
Не знаю, как вы, а я вижу «иудейского Обломова», рядом с которым
обязательно должен находиться свой «Штольц»! Скорее всего, Симон вдовец. Души не чает в детях. Его любимица, наверняка, Мария. А резкий
Иуда, похоже, отца немного презирает и считает «рохлей». Нагоняй Марии
за пролитое миро – явное указание на дефицит отцовской жесткости,
который ретивый наследник тщится восполнить…

Под «проказой» здесь, очевидно, подразумевается какое-то хроническое
кожное заболевание, не поддающееся лечению. Например, экзема или
псориаз. В противном случае, совершенно непонятно заявление Симона о
том, что Иисус мог видеть следы его болезни на телах постояльцев
гостиниц. Больных лепрой или изолировали от людей в пустынном месте
или просто убивали (а тела – сжигали). В гостинице такого не увидишь.
С другой стороны, монолог Симона подтверждает нашу версию о том,
что Иисус выглядел, как чужестранец – «транзитный пассажир» для этих
мест. Еще интереснее уверенность Симона в том, что гость способен его
исцелить. Думаю, тут сработали сразу три фактора:
1) отчаянье больного, который был готов хвататься за любую
соломинку, поверить во что угодно;
2) экзотическая внешность, возможно приправленная «египетским
мифом» (Египет пользовался славой "страны чудес" и "сильной магии"; на
современного человека примерно также действует миф о всесилии
китайской или тибетской медицины);
3) авторитет
человеком".

Окунателя,

лично

признавшего

Иисуса

"особым

В общем, налицо все условия для «эффекта плацебо». Не хватает
только символического жеста, который станет спусковым крючком.
«Если хочешь…», - шепчет бедолага в исступлении.
«Хочу», - уверено говорит Иисус и касается рукой пораженного участка
кожи…
Черт возьми! Я тоже хочу, чтобы у этого доброго человека было всё
благополучно! Почему Иисус не должен этого хотеть? Он искренне, от всего
сердца пожелал ему исцеления. Этого оказалось достаточно.

Почему у него получилось, а у других нет?
Во-первых, мы говорим о конкретном Симоне, а не об абстрактном
больном. Иисус – не медик. Симон – не его пациент. Была конкретная
жизненная ситуация. Иисус пожелал человеку добра и принял всерьёз его
веру в себя. «Если он верит, что я могу ему помочь, значит, так и есть». И с
детской серьёзностью сказал: «ХОЧУ!!! ОЧИСТИСЬ!!!».
Вспомните нарисованный нами портрет. Некрасив и тонок.
Полюбивший только сумрак рощ. Лист опавший. Колдовской ребенок,
словом останавливавший дождь.
Когда Иисус говорит о том, что вера двигает горами, и предлагает
уподобиться детям - это не красивый треп, а вполне конкретная инструкция.
Он просто познал себя и понял, что взрослость – не приобретение, а утрата.
Может ли степенный джентльмен крикнуть с абсолютной детской верой
«ХОЧУ!!! ОЧИСТИСЬ!!!». И даже не смотреть на кожу, которой только что
коснулся. А зачем? Разве она могла не очиститься, если я, колдовской
ребенок, велел ей это сделать?
Можно назвать это чудом. Или самовнушением. Можно сказать, что
блаженный чудак своей дикой выходкой невольно запустил в организме
Симона процесс самоочищения. Не важно, как мы это назовём. Важно то,
что перед нами не целитель, а взрослый человек с душей и поведением
ребенка. Это, конечно, упрощение. Но любая другая краткая характеристика
Иисуса будет гораздо дальше от истины, чем эта. Не верите? Тогда
попробуйте назвать его «праведником» или «мудрецом»…
Что же касается «массовых исцелений» в Галилее, то они свидетельство массового психоза на почве слухов о «сильном целителе из
самого Иерусалима» (или еще ядрёней – «…из Египта»). Описанные
евангелистом толпы – это те, кто жаждал исцеления. Те, кто его получил перечислены по пальцам. Причем некоторые перечислены по два раза. А
женщина, страдавшая кровотечениями обошлась без участия Иисуса.
Потрогала втихаря его одежду и ушла домой здоровая.

Евангелисты изо всех сил пытаются выдать Иисуса за уникального
чудотворца, справедливо полагая, что в греко-римском мире магические
навыки в чести. Но совсем уж врать они не могут, и находят оригинальный
выход – «нет пророка в своём отечестве». Мол, всех на свете исцелил!
Только земляки в его магические способности не поверили - вот и сидят
теперь «как дуры без подарков»! Не будьте такими, как жители Назарета и
неверующий
Фома!
Покупайте
и
распространяйте
облигации
трёхпроцентного займа!
Между тем, если сместить акценты с географии на психологию, мы
увидим простой, как мясорубка, механизм, который лучше всех описывает
вопль отчаянья отца безнадёжно больного юноши: «Верую! Помоги моему
неверию!» Только в таких случаях - когда из яйца крайнего отчаянья
вылупляется птенец бескрайней веры, Иисус приходится ко двору. Причем,
если у «галилейских» авторов исцеления еще похожи на «народную
медицину», то в «Евангелии от Иоанна» это всегда эксперимент в духе
тантры. В итоге, паралитик тащит матрас в Шаббат, шаблон рвётся,
ревнители в шоке. При этом летит под откос и представление о болезнях,
как божьем наказании за грехи.
Самое яркое из таких «шоу» - исцеление слепорожденного –
начинается с вопроса учеников: «Кто согрешил: он или родители его,
чтобы слепым родился?» Иисус в ответ пожимает плечами – да никто не
согрешил. Просто нынче суббота, а тут такой жирный повод сыграть с
судьбой в орлянку! Тут же из слюней и земли делается грязь, потом
накладывается на незрячие глаза. Всё! Теперь просто ждём.
Он пошел и умылся, и пришёл зрячим...
Вуаля!
Ну, а теперь расскажите ему, что делать грязь из слюней в субботу –
грех, и что лучше быть слепым по уставу, чем зрячим по беспределу!

…И сказали ему: воздай славу Богу; мы знаем, что человек тот
грешник.
Он же ответил: грешник ли Он, я не знаю; одно знаю, что слеп был, а
теперь вижу…
…
От века не было слышно, чтобы кто открыл глаза слепорождённому.
Если бы не был Он от Бога, не мог бы творить ничего.
Ответили они и сказали ему: в грехах ты весь родился, и ты учишь
нас? И выгнали его вон.
А что им еще оставалось?..
Но вернёмся к первому исцелению. В нем есть еще одна неразгаданная
загадка. И в египетском папирусе, и в «Евангелии от Марка» Иисус велит
Симону засвидетельствовать чистоту своей кожи у священника и принести
жертву, «как заповедано Моисеем». И тут же Иисус настаивает на
неразглашении информации о факте исцеления: «Смотри, никому ничего не
говори».
Это очевидное противоречие – следствие того, что мы не всё про
Симона знаем. Но кое о чём можем догадаться.
Например, о том, что ночная встреча Иисуса с «человеком от фарисеев
Никодимом», состоялась явно не в гостинице. Герой этот появится еще
дважды: среди первосвещенников и фарисейских вождей и у тела снятого с
креста Иисуса. Подробный разговор о нем, у нас впереди, но в том, что их
первая встреча состоялась в доме Симона, по-моему, сомневаться не
приходится.

Вы, наверное, уже перевели его греческое прозвище, которое
небрежный евангелист в очередной раз выдал за еврейское имя? «Ника» победа, «дим» («демос») – народ. Из всех вариантов трактовки этого
прозвища самым убедительным мне кажется, «народный любимец»,
«покоритель народных сердец». Очень подходящее прозвище для
представителя «народнического крыла» фарисейской партии в синедрионе!
И, конечно, нам не найти лучшего кандидата в «Штольцы» для нашего
прекраснодушного «Обломова».
Как эта вероятная дружба может быть связана с текущим состоянием
кожных покровов Симона? Думаю, по административной части.
Единственным местом, где состоятельный и амбициозный иудей мог в то
время сделать карьеру был Иерусалимский храм. Никодим на этом поприще
преуспел и дошел до вершины. Трудно поверить в то, что он не тянул за
собой друга так же, как это делал энергичный немец в романе Гончарова.
Симон, судя по всему, находился в самом подходящем возрасте. Имел
взрослых детей, которые вполне могли без его участия управлять имением…
Когда открылась вакансия, настырный Никодим сразу же забронировал ее
для друга. О том, что Симон профнепригоден он не знал.
Дело в том, что синердрион заседал в особом помещении
Иерусалимского храма – в Зале Тёсанных Камней. Доступ в такое место
подразумевал особую проверку, напоминающую медосмотр. Считалось, что
любой явный телесный изъян – свидетельствует о греховности и
небогоугодности человека. Остаётся добавить, что «жертва заповеданная
Моисеем» - скорее всего, ритуал при вступление в должность, и для нас
откроется та бездна отчаяньья, на краю которой в этот момент стоял Симон.
В шахматах это называется цугцванг. Показать священнику язвы на
теле – это публичный позор, причём не только для Симона, но и для
Никодима. Отказаться от медосмотра и от должности? Пойдут кривотолки,
Никодим окажется в неловком положении и потребует у Симона
объяснений…

Мягкий слабохарактерний человек, каким, очевидно был Симон, в
такой ситуации может дойти и до суицида. С другой стороны, именно
крайняя степень отчаянья, возможно, стала залогом симонова спасения,
когда он страстно поверил в то, что оно возможно здесь и сейчас…
А тем временем другой Симон находился буквально в двух шагах – в
гостинице с красивым названием «Кана». (Так называется сорт тростника,
который используют для изготовления ароматических масел.)
Легко понять его нервную реакцию на предложение брата бежать
смотреть на какого-то очередного «пророка». Завтра свадьба – столько еще
всего сделать нужно, а он опять лезет с какими-то пустяками...
Глава 12

Прежде чем со спокойным сердцем отправить наших героев на свадьбу,
хочу напомнить о том, как дошли мы до жизни такой.
Казалось бы, почтенные евангелисты сделали всё, чтобы нас запутать.
«Галилейские» авторы пудрили нам мозги сказками про сорокодневную
сухую голодовку и козни сатаны. Потом - молниеносное перемещение с
берегов Иордана на берега Галилиейского моря... Почему он так и не

посетил Иерусалим, до которого от места его встречи с Иоанном
Окунателем рукой подать? Спросите что-нибудь полегче.
Если взглянуть непредвзято на грубые швы, которыми исполосовано
древнейшее из «галилейских» евангелий, мы увидим достаточно
лаконичный отчёт о галейском турне, в который добавлены едва
закамуфлированные «иерусалимские» эпизоды – исцеление прокаженного,
отречение от матери и братьев и др. «Матфей» и «Лука», взяв криво сшитого
«Марка» за основу, запутали всё окончательно…
«Евангелие от Иоанна» сшито не менее криво, но из более крупных и
добротных лоскутов. Именно из него мы узнали о том, что первые ученики
перешли к Иисусу от Иоанна прямо на месте окунания. И о том, что первый
раз он сразу же пошел в Иерусалим на своих двоих, а не год спустя верхом
на ослике. Уже неплохо!
Но всё остальное – наш произвол.
Мы констатировали тот неприятный факт, что имена двух первых
учеников Иисуса от нас скрывают. Но не смирились с этим. Небольшое
расследование позволило нам их имена установить – Иуда (Фома, Искариот)
и Иаков (Андрей, Филипп). Мы без труда прочертили маршрут Иисуса и его
спутников и увидели на их пути Вифанию и "Малую Галилею". Вифания
позволила нам вернуть домой очищенного прокаженного и познакомить
Иисуса с его семьёй. Так, неспешным прогулочным шагом, мы дошли до
свадьбы в Кане Галилейской.
Давайте, чтобы ничего не перепутать сверим часы. Наша точка отсчёта
- окунание Иисуса в Иордан. Что было потом?
На другой день снова стоял Иоанн и учеников его двое…

Дальше следует их переход к Иисусу и две разные версии сцены
знакомства с Симоном (которое, как мы уже выяснили, состоялась чуть
позднее совсем в другом месте). Что дальше?
И в третий день был брак в Кане Галилейской…
А на следующий день после свадьбы?
После этого пришел он в Капернаум: Сам и мать Его и братья Его и
ученики Его, и там остались немного дней.
Ну, допустим. А дальше?
И близко была Пасха Иудейская, и пришел Иисус в Иерусалим...
У вас еще не закружилась голова от этих прыжков?

Разложите перед собой карту. Найдите на ней вполне реальный город
Капернаум на северном берегу Галилейского озера. (Город-призрак "Кана",

который
каждый
«евангельский
картограф»
рисует,
где
ему
заблагорассудится - так что просто представьте, что он там где-то рядом.)
Допустим, знакомство с Петром состоялось почти мгновенно и вся гопкомпания, включая мать и братьев, немедленно ринулась на север, имея в
запасе сутки. Расстояние около 200 км. Скорость ходьбы варьируется от 2
км/ч до 8 км/ч (быстрее – уже бег). Допустим, они шли ровно сутки на
предельной скорости, без привалов и перекуров. И что? В этом случае их
бездыханные тела нашли бы примерно в 10 км от цели. А ведь впереди у
них - переход в Капернаум и возвращение в Иерусалим на Пасху
Иудейскую, которую ради них отложили на «немного дней»…
Я раз сто, наверное, перечитал вторую главу «Евангелия от Иоанна».
Знаю ее наизусть. Но я так и не смог понять: как целая армия клинических
идиотов, умудряется с умным видом рисовать рядом с Капернаумом точку
на карте и, высунув влажные языки, старательно выводить над ней: «Кана».
Почему никто ни разу даже не попытался руководствоваться здравым
смыслом, элементарной общедоступной информацией и логикой
ландшафта?
Если «близко была Пасха Иудейская», значит, толпа на берегу Иордана
– паломники.
Куда они держат путь?
В Иерусалим, понятное дело.
Ну, так прочертите ж линию, соединяющую эти два пункта! Разве
непонятно?!
Сначала дорога идёт почти строго на запад и круто в гору. Первый
пункт – Вифания. После нее, наша линия будет змеится по юго-западному
склону Елеонской горы. Дальше – Гефсиманский сад и дорога к храму. А то,
что находится на самой горе, и тогда, и сейчас называется «Малая Галилея».
Всё! Слезайте – приехали. Где-то там - среди постоялых дворов,
заполненных паломниками-галилеянами - вы без труда найдёте вашу
«Кану». А в ее банкетном зале – свадьбу. И никому не надо никуда бежать…

Напоминаю, мы имеем дело с крайне несовершенным литературным
произведением, а не с хроникой или свидетельскими показаниями в суде.
Даже то, что описываемые события, вообще, имели место – не доказанный
факт, а наше предположение. Так что не надо требовать от меня
доказательств. Ответьте на простой вопрос: что правдоподобнее – мои
измышления, или забег «Самого, матери Его, братьев Его и учеников Его»
на 200 км? Этого достаточно.
А сам этот курьёз получился потому что у "Евангелие от Иоанна"
много авторов, которые в разное время приложилик нему руку (лапу), как в
мультике про Простоквашино. И после каждого вмешательства в тексте
возщникала, какая-нибудь очередная «лохматость» или «хвост». Один из
них решил, что «Кана Галилейская» - город в одноименной провинции.
Неожиданное появление "Каны Галилейской" в промежутке между берегом
реки Иордан и Иерусалимом требовало каких-то пояснений. Почесал автор
репу стилом и добавил феерическую чушь про «немного дней» в
Капернауме (красивое название города у «галилейских» евангелистов
позаимствовал). И тем самым запутал всё окончательно.
Надеюсь, теперь с «Каной Галилейской» мы разобрались окончательно.
Что же касается жениха, то и тут наш единственный помощник –
старый добрый здравый смысл. Очевидно, что приглашение на свадьбу
Иисус и его спутники получили в самый последний момент. Иисус на тот
момент для окружающих – всего лишь один из паломников. Более того,
чужестранец - а значит, никто из «старых знакомых» из Галилеи пригласить
его "на свадьбу друга" не мог.
Место торжества – демократичней некуда: банкетный зал на постоялом
дворе в Маленькой Галилее. Значит, молодожены – явно не имеют
отношение к новым друзьям Иисуса из Вифании…

Одним словом, Иисуса на свадьбу пригласил либо Иаков (Андрей,
Филипп), либо его твердолобый брат.
Как вы думаете, почему мы его не видели среди учеников Окунателяи,
вообще, на берегу Иордана? Почему он не сопровождал Иакова? Должна
быть какая-то уважительная причина. Мигрень - не подходит. Подготовка к
свадьбе - в самый раз!
И еще два штриха: его специфическая раздражительность, и его тёща.
Все-таки наш Симон-Нафанаил реагирует на слова брата неоправданно
резко. Чувствуется, что он «на взводе». Для степенного отца семейства такая
неуравновешенность нехарактерна. И для вдовца. И для бобыля. А вот для
пылкого юноши накануне свадьбы – в самый раз!
И конечно же, тёща! О ней Иисус услышал, едва оказался в
Капернауме.
Теща же Симона лежала в горячке; и тотчас говорят Ему о ней.
И подойдя, Он поднял ее, взяв за руку и оставила ее горячка, и она
служила им.
До этого эпизода нам еще далеко, но я всё-таки забегу вперёд - уж
больно он "вкусный"!
Мы знаем, что Иаков (Андрей, Филипп), а значит, и его брат - родом из
Вифсаиды, крупного рыбацкого поселения. А Капернаум - красивый
цивилизованный город (его живописные развалины и сегодня радуют глаз),
находящийся неподолёку от "вифсаидской промзоны".

Отсюда можно сделать вывод: Симона приняли в семью, находящуюся
на более высокой ступеньке социальной лестницы. Женился он недавно теща продолжает держать всё под контролем. В такой ситуации молодой
муж должен испытывать дискомфорт и стремиться всем доказать, что он
тоже «не лыком шит»...
Эта гипотеза – идеальное объяснение всех особенностей характера и
поведения Симона-Петра. И, конечно, в этом случае он – главный кандидат
в канские женихи. В конце концов сыграть свадьбу в двух шагах от
Иерусалимского храма – оригинальный способ не ударить в грязь лицом
перед невестой и ее придирчивой роднёй. Главное, чтобы вина хватило!..
Что же касается «чудесного исцеления тёщи», то сцена эта - прозрачней
некуда! Понятно ж, что это «дипломатическая болезнь». Но дама
недооценила детскую непосредственность чужестранца, которого не хотела
пускать в дом. «Заболела, говоришь? Вот беда-то... Так что же ты стоишь?!
Бежим скорее!!! Как куда? Спасать кошку… то есть тёщу! Она же в нашей
помощи нуждается!» Дальше – понятно.
Попробуйте хотя бы разок забыть о том, что Иисус – "Христос",
"Мессия", "Господь"… в общем большой и важный начальник, и взглянуть
на него как на чудака, который сам не знает, что отчебучит в следующий
момент. Вы удивитесь тому, насколько всё прояснится…
Итак, с местом проведения свадьбы и женихом мы определились.
Теперь нам ничего не мешает рассказать: почему в спасительном вине
Иисуса не было ничего чудесного.
Открываем вторую главу. Читаем:
И в третий день был брак в Кане Галилейской, и была Мать Иисуса
там. Был зван также Иисус и ученики его на брак…

Упс. На свадьбу мы не идём... По крайней мере, до тех пор, пока не
проясним эту невесть откуда взявшуюся рядом с Иисусом «Мать». Это
женщина которая Иисуса родила, или кто-то другой?
Напоминаю: мы с вами увидели мать и братьев Иисуса на берегу
Иордана, исключительно по милости эбионитов, которые оставили нам
фрагменты своего «Евангелия от евреев». У «галилейских» авторов "мать и
братья" появляются только один раз - когда Иисус отказывается ними
встречаться и публично отрекается от родства.
Эпизод этот выглядит, как поздняя вставка уже у «Марка», не говоря
уже про «Луку» и «Матфея». В «Евангелии от Иоанна» его нет. Зато там
есть два упоминания «Матери» (без имени), которых нет у «галилейских»
авторов – на свадьбе в Кане и у подножия креста на Голгофе. Причем, и
там, и там «Мать» - самый близкий для Иисуса человек. Ближе некуда!
Невозможно себе представить, что эта «Мать» и женщина, стоявшая с его
братьями, пред закрытой дверью – одно лицо…
Хочу напомнить, что тексты евангелистов – не документальные, а
художественные. И то, что под их сочинениями есть какая-то реальная
основа – лишь наше допущение. Потому применительно к ним нелепо
говорить о правдивости или достоверности. Можно говорить лишь о
правдоподобии…
Так вот. Давайте, наконец, признаем очевидное - "официальная версия",
отожествляющая овергнутую родительницу с «Матерью Иисуса», не может
быть признана правдоподобной.
Что же нам теперь делать?
Нужно предложить другую версию. И она у меня есть…
Глава 13

«Мать Иисуса» - тема, крайне болезненная для приверженцев
"традиционных церквей". Причем не столько из-за догматов или уставного
"благочестия", от которого сводит скулы, сколько из-за живого чувства и
личного опыта. Слишком многие обращаются к Приснодеве Марии за
помощью и заступничеством. И верят в то, что они ею услышаны. Не
случайно люди придумали для неё целое ожерелье ласковых имен –
Нечаянная Радость, Споручница Грешных, Честнейшая Херувим и
Славнейшая без сравнения Серафим. Без истления Бога Слова родшую
сущую Богородицу тя величаем.
Всё это, конечно, обязывает. Нет, не положить драгоценный предмет на
место и отойти на безопасное расстояние. Наоборот, не выпускать его из
рук, пока тайное не станет явным…
Начнём с материнства, в самом что ни на есть земном смысле. Что мы
видим у евангелистов? С одной стороны, трогающие душу ясли, с другой возмутительное поведение взрослого Иисуса по отношению к женщине,
которая его родила. Причем, если рождественский сюжет – явная легенда, то
описание отречения от матери и братьев безусловно дошло до нас от живых
свидетелей этого события.

«Галилейские» авторы воткнули его в самые не подходящий места. А в
«Евангелии от Иоанна» - всё наоборот: там, где эта сцена "отречения"
просто обязана находиться, зияет дыра. Конец второй главы. Сразу после
знаменитого «изгнания торгующих из храма».
Мы привыкли видеть его в самом конце повествования –
непосредственно перед Голгофой. Но это же совершенно нелогично! Одно
дело, вспыхнуть и наломать дров при первом посещении "святого места".
Другое - хладнокровно прибить мошонку к брусчатке на Красной площади,
чтобы "произвести эффект". Если в первое поверить легко, то второе я
просто исключаю...
Итак, Иисус размахивает веревочным бичом, опрокидывает столы,
ломает клетки с птицами. Разглядеть низкорослого хулигана со стороны
сложно. Толпа его загораживает. Слышен только шум.
Представьте себе ужас матери и братьев, когда выяснилось, что
скандалист и бузотёр, которого храмовая стража чуть не забила насмерть
деревянными дубинками – их «горе луковое»!
Что они делают? То же, что сделали бы на их месте любые нормальные
люди – хотят забрать Иисуса, и бежать с ним из Иерусалима.
Когда они его нашли, Иисус в окружении своих спутников рассказывал
возмущенным ревнителям про 46-летий «храм тела своего». Появление
матери – т.е. «зодчего», заложившего фундамент этого "храма" - вполне
могло стать поводом для шуток со стороны оппонентов.
- Иди давай, умник! За тобой мама пришла...
- ...Молока принесла!

Довольно обидно. А если вспомнить подростковую задиристось Иисуса
(которую он в очередной раз показал, когда на ровном месте устроил драку с
храмовым персоналом), то его реакция на материнский окрик не покажется
странной.
А после отречение началось самое интересно – наречение.
…И обведя взором сидящих вокруг него, говорит: вот матерь Моя и
братья Мои, ибо кто исполнит волю Божию, тот брат Мой и сестра, и
матерь.
«Матфей» дополнил это описание характерным жестом:
…И протянув руку к ученикам Своим, сказал: вот матерь Моя и
братья Мои.
Это сразу два жеста: первый адресован одному человеку, другой –
нескольким. Сначала Иисус определился с наречённой Матерью, потом
перешел к наречённым братьями.
Представьте себе, как это выглядело. Вот Иисус оглядывается по
сторонам. Вот взгляд его останавливается на глазах, которые смотрят на
него предано и с обожанием. «Вот матерь Моя!» - говорит он Марии,
дочери Симона (кому же еще?). Дальше - Иаков и Иуда. С этого момента
они - его братья. Они и больше никто. Потому что Пётр во время потасовки
спешно покинул пределы храма в компании молодой жены и строгой тёщи.
Думаю, сборы были недолгими - пару часов спустя они уже бежали в
сторону "иудейско-галилейской границы".
Красивым дополнением сцены бегства мог бы стать флеш-бек:
подвыпивший жених, обнимает Иисуса за плечи и клянётся, что «порвёт»

любого, кто посмеет на него «залупнуться». Еще бы! Дорога ложка к обеду,
яичко – к пасхальному дню, а первоклассное вино – к свадьбе. Особенно
если хозяйского вина катастрофически не хватает…
Но если с женихом всё понятно, то «Матерь Иисуса» нуждается в
дополнительных пояснениях. Что он имел в виду, когда назвал своей
матерью девушку, которая по возрасту годилась ему в дочери?
В «Евангелии от Луки» есть поздний эпизод-вставка, в котором описано
первое появление Иисуса в доме Симона в Вифании.
…вошел Он в одно селение. И женщина некая по имени Марфа, приняла
его в дом свой.
И у неё была сестра, называвшаяся Марией, которая и села у ног
Господа и слушала слово Его.
Марфа же вся был поглощена услужением. Она подошла и сказала:
Господи, Тебе дела нет, что сестра моя одну меня оставила служить?
Скажи ей, чтобы она мне помогла.
И ответил ей Господь: Марфа, Марфа, заботишься ты и
беспокоишься о многом, а одно только нужно: Мария же благую долю
избрала, которая не отнимется у нее.
Свадьба в Кане Галилейской состоялась на следующий день. А еще
через день он отрёкся от женщины, которая его родила и, указав на Марию,
сказал: «Вот матерь Моя!».
Внимание! Вопрос: «Кого евангелист назвал «Матерью Иисуса», когда
рассказывал про свадьбу в Кане Галилейской?»
Раньше этот вопрос возникнуть не мог.

Разве у Иисуса две матери? Разумеется, ту единственную, которая его
родила!
Но теперь у нас есть два варианта ответа.
Первый подразумевает, что где-то в промежутке между Вифанией и
Малой Галилеей к Иисусу присоединилась его пожилая мама. Как она
догадалась о том, что встретит сына в это время в этом месте? Ну, допустим,
сердце материнское подсказало. Главное, она помнит, что у Иисуса есть
уникальный дар - производить алкогольные напитки в промышленных
количествах по первому требованию! Видимо, он уже не раз показывал этот
фокус, раз сердобольная старушка была уверена в успехе… А после свадьбы
они всем кагалом сбегали в Капернаум, побыли там «немного дней» и
вернулись в Иерусалим в аккурат к празднику...
Это «официальная версия». А вот моя – альтернативная.
Иисус всё делает спонтанно – дерётся, отрекается, усыновляется. Это
не блажь, а личная стратегия. (Ночью он расскажет об этом Никодиму, но
тот его не поймёт.) Если совсем-совсем коротко: вдохновение для Иисуса
значит больше рассудка. В момент, когда он по наитию назвал молодую
девушку своей Матерью их связала незримая пуповина. Хотя возникла она с
первого взгляда. На следующий день мы уже видим пару, которая ведёт себя
так, будто прожила вместе целую жизнь... Так что, называя ее своей
"Матерью", он лишь констатировал то, что уже случилось.
Да, так бывает. «Дерево и рыжая собака – вот кого он взял себе в
друзья». Почему именно их? «Колдовской ребенок» не ответит. Он даже
вопроса нашего не поймёт. «Дерусь, потому что дерусь!» - отмахнулся
толстый мальчик Портос и выхватил шпагу. «Почему "мать"? Потому что
родная» - мог бы, наверное, сказать Иисус. Вместе с тем, его
непроизвольное юродство - единственный адекватный ответ на неизбежные
кривотолки.
- Кто она тебе? Дочь? Жена? Невеста? Наложница?

- Она – моя мать.
Люди, конечно, покрутят пальцем у виска, но от сальных намёков
воздержатся. Не похож он на сластолюбца. На психа - да, похож
Помните, эпизод «нет пророка в своём отечестве»?
…и приходит он в отечество Своё; и следуют за ним ученики Его.
И когда настала суббота, начал Он учить в синагоге, и
многочисленные слушатели изумлялись и говорили: откуда у него это? И
что это за премудрость дана Ему? И такие чудеса совершаются руками
Его!
Не Он ли плотник, сын Марии и брат Иакова, Иосита, Иуды и
Симона? И сёстры его не здесь ли с нами? И соблазнялись из-за него.
У нас не было с этой сценой никаких проблем, пока мы не сомневались
в том, что «отечество» Иисуса – славный город Назарет. Но вот
краеугольный камень вывалился из фундамента - и покосилось всё здание.
Странно было бы расчитывать на то, что стены и крыша не пострадают...
Назарет, как мы уже выяснили – недобросовестная попытка выдать
прозвище Иисуса за топоним. Мы точно знаем, что место действия - не
Назарет. Давайте попробуем определить подлинные координаты этого
места.
Первое, что хочется отметить: в арамейской версии «Евангелия от
Марка» вместо нашего "отечества" используется словосочетание «свой
город». Скорее всего, именно оно и было сказано. "Свой город" - не
обязательно место рождения. Так могло называться место постоянного
пребывания Иисуса в ходе "галилейского турне" - место, в которое он
возвращался из путешествий.

В «свой город» он «пришел» из Капернаума. Ближайший от Капернаума
населённый пункт – Вифсаида, родной город его наречённого брата Иакова
(Андрея, Филиппа). Если у Иисуса и было место в Галилее, которое он мог
назвать «свой город», то это именно Вифсаида.
Другой сомнительный момент - сама комбинация имён, перечисленных
его недоброжелателями. Вам она не кажется знакомой? Сколько там всего
имён? Пять? Или всё-таки три?
Учтите, мы опять имеем дело с «испорченным телефоном», который в
данном случае, всё искажает в пользу каноничной «назаретской версии»,
цену которой мы знаем. Давайте воспользуемся этим евангельским
фрагментом, как сырьём и попробуем реконструировать то, что жители
Вифсаиды сказали Иисусу на самом деле?
«Ты ж не раввин, а простой работяга! Да еще и псих! Называешь
«матерью» девушку, которая тебе в дочери годится, Иакова сына Иоанна,
которого все мы знаем, называешь своим братом. И этого приезжего - Иуду
сына Симона - тоже. Какой "брат"? Что ты несёшь?! Он же твоей «матери» брат, правильно? Значит, тебе он кто? Дядя?..» И так далее.
Для полноты картины эти глумливые выкрики следует сопроводить
издевательским смехом…
Я уже обращал внимание на путаницу с именем отца Симона-Петра. В
древнейших рукописях его называют «сын Иоанна». В более поздних – «сын
Ионы». Второй вариант стал общепринятым. Иосия - третий вариант.
Можно даже предположить, что «Иоанн» и «Иона» - две версии искажения
именно этого более редкого имени, которое и есть его подлинное имя.
Землякам же виднее, как завали отца Иакова и Симона, которые росли у них
на глазах! Если они говорят "Иосия", значит,так и есть.

Впрочем, «Иосия» - не обязательно имя отца. Возможно, это
"псевдоним" Иакова. Дело в том, что «Иосия» переводится, как
«укреплённый Богом». Отличное прозвище для маленького богатыря,
который с детства мечтал стать военным!
Но главое - мы видим, что в ходе «галилейского турне» Мария
находится рядом с Иисусом на правах его «матери». И этот курьёзный
статус служит поводом для насмешек недоброжелателей.
Из многочисленных новозаветных апокрифов можно также узнать и о
враждебности Петра. Например, последний 118-й стих "Евангелия от
Фомы" начинается его диким требованием: "Пусть Мария уйдет от нас, ибо
женщины недостойны жизни..." Эффект несколько смазывает то
обстоятельство, что речь идёт о вечной жизни в Царствии Небесном. Но,
влюбом случае, неприязненное отношении к Марии здесь очевидно.
Возможно, одна из причин - ее прозвище: Магдалена.
Разумеется, никакого города «Магдала» в Палестине нет и никогда не
было! И если оно вам встретилось на какой-нибудь сильно умной карте,
выкиньте эту карту! Зато есть слово "магдала", которое переводится с
арамейского, как «башня». Некоторые особо упрямые толкователи,
соглашаются, что с «городом Магдалой» они попали впросак, и тут же
заявляют, что Мария – «любовница римского легионера, с которым она жила
в башне – отсюда и прозвище». Откуда они всё это берут? Спросите чтонибудь полегче.
Между тем, в прозвище «Башня» может быть вшито, как минимум, два
очень любопытных намёка.
Первый намёк – чисто свадебный. Дело в том, что любое иудейское
свадьбное пиршество сопровождалось пением куплетов, собранных в
«Песни песней». Солировали при этом по очереди – юноша и девушка. А
помогал им небольшой хор.

Цитирую восьмую главу "Песни песней", в которой раскрывается «тема
сисек»:
(девушка)
О, если бы ты был мне брат, сосавший груди матери моей!
тогда я, встретив тебя на улице, целовала бы тебя, и меня не
осуждали бы.
Повела бы я тебя, привела бы тебя в дом матери моей.
Ты учил бы меня, а я поила бы тебя ароматным вином, соком
гранатовых яблоков моих.
Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня.
(хор)
Заклинаю вас, дщери Иерусалимские,- не будите и не тревожьте
возлюбленной, доколе ей угодно.
(девушка)
Кто это восходит от пустыни, опираясь на своего возлюбленного?
Под яблоней разбудила я тебя:
там родила тебя мать твоя,
там родила тебя родительница твоя.

Положи меня, как печать, на сердце твое,
как перстень, на руку твою:
ибо крепка, как смерть, любовь;
люта, как преисподняя, ревность;
стрелы ее - стрелы огненные;
она пламень весьма сильный.
Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее.
Если бы кто давал все богатство дома своего за любовь, то он был бы
отвергнут с презреньем.
(хор)
Есть у нас сестра, которая еще мала, и сосцов нет у нее;
что нам будет делать с сестрою нашею, когда будут свататься за
нее?
Если бы она была стена, то мы построили бы на ней палаты из
серебра;
если бы она была дверь, то мы обложили бы ее кедровыми досками.
(девушка)
Я - стена, и сосцы у меня, как башни;
потому я буду в глазах его, как достигшая полноты…

Легко себе представить танцпол, на котором в окружении галилейских
хохотушек стоит девушка «из хорошей семьи», но с простым сердцем. И не
спускает озорных глаз с других глаз – тех, в которых она «как достигшая
полноты». И голос ее звенит...
В общем, «Магдалена» («Башня») – вполне может быть прозвищемнапоминанием о том ее выступлении. В устах брата Иуды оно – безобидная
подколка, в устах ревнивого «первоверховного апостола» – скорее,
скабрезность.
Другая версия напрашивается сама собой, если вспомнить: кого Иисус
нарёк «Камнем». В этом контексте «Башня» (сооружение, состоящее из
множества камней) - отличная возможность поставить хама на место, указав
на сравнительную ценность его самого и жертвы его нападок.
Но всё это – впереди. Мария пока не «Башня» и не «Матерь Иисуса»
(несмотря на то, что евангелист уже присвоил ей это «почётное звание»).
Возможно, в последних лучах догорающего дня она впервые увидел
Симона, которого неумолимый Иаков притащил-таки в Вифанию. В этом
случае Мария стала невольным свидетелем перепалки, в ходе которой
самоуверенный жених заработал свое стоеросовое прозвище. И ее брат Иуда
– тоже всё это видел и слышал. Думаю, этот публичный позор тоже мог
стать причиной неприязни.
Можно также предположить, что богатое поместье их отца
(многократно превосходящее «капернаумские стандарты») также произвело
на Симона угнетающее впечатление. Ему в такой роскоши никогда не жить.
Но самое неприятное то, что брат заставил его пригласить всю эту гопкомпанию на свадьбу. Вина теперь точно не хватит…

Глава 14

На свадьбе в Кане Галилейской Иисус не был почётным гостем. Его
статус на пиру - друг брата жениха. Иакова, возможно, отделили. А
остальные оказались на местах «подальше от молодоженов, поближе к
кухне».
И когда недостало вина, Мать Иисуса говорит Ему: вина у них нет.
И говорит Ей Иисус: что мне и тебе, женщина? Еще не пришел час
Мой.
Говорит Мать Его слугам: сделайте всё, что Он вам скажет…
Если бы они сидели на почётных местах, Мария бы, наверное, не
заметила озабоченность официантов, не подслушала бы их разговор и
привлекла к нему внимание Иисуса.
Слова «вина у них нет», наверняка, сопровождались тычком в бок.

- Нам-то что с тобой за печаль, красавица? – удивился он.
- Хоботов, не галди!
И зовёт официантов…
Считается, что пожилая женщина, знавшая о сверхъестественных
способностях сына, заставила его совершить первое чудо. Сын, нехотя,
подчинился – велел прислуге наполнить водой шесть огромных ёмкостей,
вырвал из бороды волосинку, сказал «трах-тибидох»…
Ну, в общем, понятно, что «официальная версия» никуда не годится. А
как было на самом деле?
А на самом деле, церковно-славянское слово «водоносы» идеально
передаёт функцию кувшинов, о которых говорит евангелист. И в арамейской
версии «Евангелия от Иоанна» мы находим указание на конкретный тип
сосуда, с которым женщины ходили к колодцу за водой. Кувшин этот не
может быть огромным – женщина должна суметь его поднять, поставить на
плечо и пройти в такой позе довольно солидное расстояние.
Другая важная деталь: арамейская версия слов Иисуса - «еще не
пришел мой черёд» - звучит обескураживающе обыденно. Дело в том, что
подарки молодоженам гости дарили в строгом соответствии со своим
статусом. Сначала родители и почётные гости. Потом – близкие друзья.
Место Иисуса в списке дарителей находилось в самом конце. Именно на это
Иисус ей и указал - "Даже если бы у нас было вино в подарочной упаковке,
пока дойдёт наша очередь, будет уже поздно". Как-то так.
А теперь давайте восстановим полную картину. Всё, что для этого
нужно, у нас есть.

Возможно, они взяли с собой из Вифании какие-то подарки для
молодожёнов. Но это совершенно точно были не шесть тяжелых сосудов с
вином! Расстояние для такого груза слишком велико. Да и сам выбор
странный – кто ж едет в Тулу со своим самоваром?
Откуда же тогда это вино принесли?
Отвечаю: из Гефсиманского сада.

Судя по месту расположения, хозяин Гефсиманского сада был
эксклюзивным
поставщиком
элитной
сельхозпродукции
для
Иерусалимского храма. В его хозяйстве, наверняка, были солидные запасы
отличного вина «специального назначения», которое на рынке не купишь. За
день до Песаха Гефсиманский сад, возможно, был единственным местом, в
котором еще можно было достать вино. Не купить, а именно «достать по
блату»! Хозяин не откроет закрома для кого попало, каким бы кошельком
тот не тряс. Совсем другое дело, если об одолжении просит любимая дочка
лучшего друга!..
В этом месте нам придётся сделать небольшое отступление и
вспомнить про нашего «Добчинского и Бобчинского» - «Андрея» и
«Филиппа», которые как юные санитарки из стихотворения Агнии Барто,
всюду «ходили парой».

Но и это - не предел! Мария - вообще, растроилась (т.е. разделилась на
три части)! У подножия креста на Голгофе одновременно присутствовали
Мария-мать, ее «сестра» Мария Клеопова и Мария Магдалена. И все трое –
одно лицо!
Напоминаю: «Клеопа» - греческий аналог еврейского слова «Алфей»,
означающего перемену, преображение, метаморфозу. Очевидно, это слово не
сходило с уст у многочисленных старых знакомых Иакова и Марии, которые
замечали, как они изменились после знакомства с Иисусом.
В «Евангелии от Луки» про Марию сказано, что Иисус изгнал из нее
«семь бесов». «Семь» в арамейской традиции – число полноты. Помните,
игривый куплет из «Песни песней»?
Я - стена, и сосцы у меня, как башни;
потому я буду в глазах его, как достигшая полноты…
Причиной любого несовершенства (уродство, болезнь, дурная
привычка и т.п.) у евреев считались «духи злобы» (бесы). «Изгнал семь
бесов» - значит, полностью преобразил, сделал другим человеком. Отсюда
Мария Клеопова – это «новая версия» Марии, своего рода,«Мария 2.0»…
А теперь давайте вернёмся в Гефсиманский сад. Мы знаем, что Иисус
имел в него свободный доступ. Более того, ровно через год он будет ждать в
этом саду ареста, и сам выйдет навстречу Иуде, отряд которого опередил
легионеров, посланных Пилатом.
Мы знаем, что римляне распинали политических преступников на
обочине главных дорог (а у не у черта на куличках, как нас пытаются
убедить алчные экскурсоводы). Знаем, что традиционное место для таких

экзекуций находилось буквально за стеной Гефсиманского сада. Именно в
этом месте, наверняка, был распят Иисус.
...А после этого попросил Пилата Иосиф из Аримафеи, бывший
учеником Иисуса, но тайным из страха перед иудеями, взять тело Иисуса.
И разрешил Пилат. Пришел он и взял тело Его.
Пришел же ночью и Никодим, приходивший к нему в первый раз ночью.
И принёс состав из смирны и алоэ около ста фунтов. Взяли они тело
Иисуса и обвили Его пеленами, с благовониями, как обыкновенно погребают
Иудеи.
Был же сад на месте, где Он распят был, и в саду гробница, в которую
еще никто не был положен.
Не знаю, как у вас, а у меня острейший приступ дежа вю.
Приходит Филипп и говорит Андрею;
приходят Андрей и Филипп и говорят Иисусу:
«Мы с Тамарой ходим парой Санитары мы с Тамарой!»
И.т.д.
Вам не кажется, что мы с вами теперь знаем еврейское имя друга семьи
«Симона прокаженного», чьё греческое прозвище («Никодим») мы перевели
как «Народный Любимец»? Да, этого достойного человека звали Иосифом.
Осталось разобраться с его еврейским прозвищем, которое евангелист
отработанным движением записал в топонимы - ("из Аримафеи").
Город с таким названием даже искать не будем! Лучше подберём
подходящие по звучанию арамейские слова. Одно из них мы только что

упомянули – «алфей». Добавьте к нему слово «арим» (гора, возвышенность)
и приглядитесь к тому, что у нас получилось.
«Арим-Алфей». Гора-Перемена. Очевидно, что речь идёт о движении
сверху вниз.
Оптимистическая
трактовка
–
Иосиф
пессимистическая – Иосиф Обанкротившийся.

Снисходительный,

Подходят обе…
Итак, что мы имеем в сухом остатке? Наблюдательная Мария
обнаружила надвигающуюся катастрофу и сразу же нашла решение. Чтобы
план удался ей, был нужен «отец русской демократии», «особа,
приближённая к императору». Примерно так она представила оторопевшим
официантам своего спутника - немолодого чужестранца с экзотической
внешностью.
«Предводитель команчей» ей был нужен, чтобы поход за вином в
знаменитый Гефсиманский сад не выглядел в глазах официантов совсем уж
безумием. (Кто знает, может этот загадочный незнакомец - важная птица!)
Иисус, очевидно, быстро вошел в роль. Он командовал вьючными
официантами, она – показывала дорогу и запугивала управляющего (мол,
«дядя Йося» рассердится, если тот будет мешкать, или вино окажется
кислым).
…Когда же отведал распорядитель пира воды, сделавшееся вином – и
не знал он откуда оно: знали слуги, черпавшие воду, - зовёт жениха
распорядитель пира
и говорит ему: каждый человек сначала доброе вино ставит, и когда
опьянеют, худшее. Ты же сохранил доброе вино доселе.

Конечно, идеальный розыгрыш требует анонимности - чтобы
обалдевший Симон-Пётр хлопал ресницами, как бабочка крыльями,
растеряно смотрел по сторонам и ничего не мог понять…
Так бы, наверное, и было, если бы в самый ответственный момент
Иисус не заржал.
…и веровали в Него ученики Его.
Глава 15
С лёгкой руки «галилейских» авторов принято считать, что Иисус напал
на рядовых работников храмового хозяйства сразу после «торжественного»
въезда в город верхом на осле. Главный герой комедии «Кавказская
пленница» тоже въезжает в город на осле. Смешно ведь?! Почему мы тогда
над Иисусом не смеемся? Почему приписываем ему понты, а не
самоиронию? Он что давал повод подозревать себя во властолюбии?
Вопросы, вопросы, вопросы…
К ослу мы еще вернёмся, а пока давайте признаем очевидное: если
Иисус после окунания пошел в Иерусалим на праздник, а не в галилейскую
глушь непонятно зачем, значит и нападение на торговцев относится к
дебюту, а не к финалу нашей истории. После этой дикой выходки он уже не
нуждался в рекламе. В глазах людей – и в Иудеи, и в Галилеи – он был «тем
самым скандалистом», про которого все слышали.
Произведённый эффект можно сравнить с выступлением в прайм-тайме
сразу всех основных национальных телеканалов. В храме в этот момент
находилась огромная толпа, еврейскими паломниками со всего света был
заполнен город и его окрестности. Идеальные условия для того, чтобы
новость распространялась со скоростью лесного пожара!
Одно из двух: Иисус - либо циничный «пиарщик», либо "Шурик" простодушный увалень, который постоянно попадает впросак, но в итоге
доводит до цугундера всесильного "прокуратора" Саахова и покоряет сердце
«лучшей девушки СССР».

В предыдущих эпизодах Иисус действовал исключительно, как
"Шурик". Он с детской непосредственностью откликнулся на требование
Окунателя о покаянии – и... стал учителем для двух взрослых мужчин,
которые при других обстоятельствах на него бы даже не взглянули. Потом
он спас от позора и депрессии почтенного главу семейства и нервного
жениха. И каждый раз Иисус действовал (или позволял манипулировать
собой – как в случае с вином) по наитию, спонтанно, без задней мысли. Как
Бог на душу положит. Почему в этот раз он должен поступить как-то иначе?
Трудно поверить в то, что Иисус заранее сделал из верёвки бич и,
выходя на храмовый двор, уже знал, что его «религиозные чувства» будут
«оскорблены». Еще труднее поверить в экспромт: вышел, огляделся, оценил
выгоды от дебоша и решил попиариться.
У нас уже начал складываться его образ. Мы уже почувствовали
парадоксальную природу его обаяния. А потому нам легко поставить себя
на его место. Давайте так и поступим!..
Иерусалимский храм, который он только что видел в высоты Елеонской
горы, оказался просто огромным, циклопическим сооружением. Под ногами
- ущелье Кедрон. Вокруг – море людское. Но Иисус в нём не одинок – рядом
те, кого он вот-вот назовет своей матерью и своими братьями. Опять
спонтанно, опять на кураже, без задней мысли. Сначала сделает, потом
подумает: «Упс! Что ж я сделал-то?» И сам себе ответит: «То, что доктор
прописал!»
…Вот уже ворота. За ними тоннель, позволяющий оценить толщину
стен. Прохладно и гулко. Все притихли. Но вот людская паста
выдавливается из каменного тюбика на залитый солнцем двор, а там…
галдёж менял, мычание жертвенных животных, выкрики торгующихся, звон
монет, алчные взгляды. Профессиональные попрошайки и карманники,
делятся доходами с «ментами» – храмовой стражей, с деревянными
дубинками вместо мечей.

Что делает Иисус? С разбега врезается в толпу. Падает. Рука
нашаривает на каменном полу в клочках затоптанной соломы верёвку. Он
бешено стегает ею всех подряд – направо, налево. Торговцы непроизвольно
отскакивают – Иисус опрокидывает их столы. Расшвыривает клетки с
птицами, гонит прочь овец и волов.
…возьмите это отсюда, не делайте дома Отца моего домом
торговли.
Когда первый шок прошел, его схватила храмовая стража. В условиях,
когда любой эксцесс может стать причиной давки, у них простая
инструкция – источник угрозы удаляется за пределы храма, там ему
дубинкой проламывают голову, а тело сбросывают в ущелье. Иисус, как мы
знаем, этой участи сумел избежать. Кто же остановил стражников?
Это явно не его спутники. Иаков, конечно, мог создать для стражников
определённый трудности. Но не надолго. Изобретательная Мария могла
найти нестандартное решение, позволявшее выиграть время, но для
«силовиков» она – никто. Нужен человек, которого они знают в лицо, и
которому они готовы подчиниться. Не вижу ни одного кандидата на эту
роль, кроме Иосифа-Никодима. (Возможно, за ним сбегал самый
предприимчивый из апостолов – Иуда, а Иаков и Мария, насколько смогли,
оттянули начало расправы.)
Перед почтенным фарисеем стояла непростая задача - не только отбить
Иисуса у стражников, но и решить все созданные им проблемы. Причем
само заступничество ставило его в крайне уязвимое положение. Стражники
ему может и подчинятся, но как он потом объяснит свои мотивы – почему
он помешал им исполнить свой долг?
Думаю, Иосифу-Никодиму хватило двух коротких реплик.

Первая была адресована жертвам нападения: «Все ваши потери будут
компенсированы» (и они тут же перестали галдеть).
Вторая адресована Иисусу: «Какое знамение можешь дать нам, что
волен так поступать?»
Всё!
Одном точным движением он перевел поступок Иисуса из уголовной в
богословскую плоскость. И с этого момента все его слова и дела стали
рассматривались именно под этим углом. С Иисусом спорили, обличали,
оскорбляли. Но самый убедительный "аргумент" – дубинка стражника – был
исключён. Да, разгневанные оппоненты то и дело хватались за камни, но ни
разу их и не кинули. С лёгкой руки Иосифа все признали за Иисусом право
быть выслушанным.
И это не удивительно. Дело в том, что иудаизм в то время находился в
состоянии магмы, которая еще не приняла какие-то конкретные формы и не
застыла. Было множество различных групп, сект и течений, ни одно из
которых не не доминировало.
Высшее духовенство и большая часть храмовой администрации была
укомплектована саддукеями – циниками, для которых существовали только
те нормы Закона, которые приносили им прибыль. Иродиане – местная
аристократия и ее клиентела – отличались еще большей религиозной
индифферентностью.
Противовесом для них служило многочисленное и очень пёстрое по
своему составу религиозно-политическое движение фарисеев. На левом
фланге к нему примыкали зилоты - непремиримые враги Рима и его
приспешников. Еще левее – террористы-сикарии («кинжальщики»). Правое
же крыло фарисейского движения активно конкурировало с саддукейской
мафией на политическом поле. Его наиболее влиятельные представители
входили в синедрион и другие органы еврейского самоуправления. Иосиф-

Никодим, судя по прозвищу, считался среди фарисейских вождей самым
демократичным. Его поведение эту характеристику подтверждает.
И, наконец, ессеи – секта мистиков-отшельников, о которых мы знаем
из произведении Иосифа Флавия и кумранских рукописей. (Историки
склонны относить к ессеям, например, Иоанна Окунателя. Ессейские
мотивы находят и в учении Иисуса.)
Но наиболее многочисленной, живой и открытой для дискуссий
группой были фарисеи! Именно они после разрушения Иерусалима создали
ту версию иудаизма, которую можно сегодня признать господствующей.
Ненависть к фарисеям со стороны христиан, выплеснувшаяся на
страницы евангелий, имеет сразу несколько причин. Во-первых, после
подавления восстания Бар-Кохбы всё еврейское в Римской империи
считалось подозрительным. Потому первые христиане – в основном,
эллинизированные евреи – остро нуждались в демонстративных жестах,
подтверждающих их лояльность. С другой стороны, фарисеи были помехой
для проповеди христианства и опасными конкурентами. Это раздражало. К
тому же фарисеи – беженцы из разгромленной Иудеи, а беженцев никто не
любит (потому что они, как известно, отнимают рабочие места, насилуют
девочек, и слишком много молятся)…
В общем, пространные «антифариссейские памфлеты» в устах Иисуса
– скорее всего, произвол евангелистов.
Разумеется, своих оппонентов Иисус не щадил. Язвой и троллем он был
отменным! Но сам факт диалога, на каких бы повышенных тонах он не
велся, говорит в пользу фарисейства, как явления. Фарисеи считали, что
храм - место для дискуссий, а все самые острые богословские вопросы –
повод для открытого и честного поединка.
Более того, евангелисты нехотя признают, что накануне ареста
отношение фарисеев к Иисусу стало меняться в лучшую сторону. Они стали

находить общий язык.
Последний фарисейский вопрос, на который Иисус ответил во дворе
Иерусалимского храма непосредственно перед распятием: «Какая заповедь
первая из всех?» Ответ Иисуса автору вопроса пришелся по душе.
Завязалась вполне доброжелательная беседа.
И сказал ему книжник: хорошо Учитель! Истинно ты сказал…
Неплохо для «порождения ехидны», неправда ли?
…И Иисус, увидев, что он разумно отвечал, сказал ему: недалеко ты
от Царствия Божия. И никто больше не смел спрашивать Его.
На этой оптимистической ноте закончилась непростая история
отношений Иисуса и местных ревнителей благочестия, начало которой
положила внезапная драка и своевременная помощь одного из фарисейских
вождей.
Что же касается того негативного содержания, которое мы привыкли
вкладывать в слово «фарисей» (лицемер, спекулирующий на своей мнимой
набожности), то оно идеально подходит для тех христиан, которых не
смущают многомиллиардные «непрофильные активы» собственных
церквей. В отличие от них, меняльные столы и жертвенные животные, были
для духовенства Иерусалимского храма необходимыми элементами
основной деятельности. Без них храм без просто не мог бы
функционировать!
Считалось, что пожертвования в храмовую сокровищницу нельзя
делать монетами с профилем императора и другими «неуставными
картинками» - их следовало обменять на каноничные серебряные сикели.
Именно этим занимались менялы, столы которых опрокинул хулиган.

А в чем, скажите, провинились животные?! Евреи всегда их резали во
славу Божию. Ягнёнок в свое время заместил на жертвеннике Исаака. Я уж
молчу про «пару горлиц и двух птенцов голубиных», которых мама одного
мальчика принесла в жертву во второй главе «Евангелия от Луки»! А в
двадцатой главе той же книги мальчик подрос и… «войдя во Храм, Он начал
изгонять продающих, говоря им: написано: "И будет дом Мой домом
молитвы", вы же его сделали вертепом разбойников». Ну и в чем, скажите,
провинились горлицы, птенцы голубиные, и те, кто продавал их
малоимущим мамашам (по медному ассарию за пару), чтобы и у них была
возможность призвать благословение Божие на своих малышей?..
Не надо искать в поступке Иисуса рациональное зерно. Его там нет и
быть не может! Это чистый неразбавленный импульс. А потому
единственное, что мы можем сделать – подумать о его чувствах и
переживаниях, попытаться понять: почему совершенно обыденная для
паломника-завсегдатая сцена вызвала эту вспышку. А начнём мы с того, что
признаем тот очевидный факт, что Иисус в Иерусалимский храм попал
первый раз в жизни.
Если бы мы верили в «город Назарет», для нас такой вариант был бы
исключён. Галилеяне ходили в Иерусалимский храм по четыре раза в год –
на все основные праздники. Конечно, было много исключений. Многое
зависело от набожности человека и конкретных обстоятельств его жизни.
Но поверить в то, что взрослый галилеянин впервые попал во двор
Иерусалимского храма, когда седина уже посеребрила его бороду,
совершенно невозможно!
Совсем другое дело, если Иисус – чужестранец. Например, иудейегиптянин. Еврейская диаспора в этой огромной стране была гораздо
многочисленнее, чем население Иудеи, Идумеи, Самарии и Галилеи вместе
взятых. Не раз и не два там предпринимались попытки построить
собственное святилище, чтобы избавить себя от необходимости посещать
Иерусалим. Но из этой затеи так ничего и не вышло. Иудеи-египтяне
продолжали ходить на праздники в Иерусалим, хотя и гораздо реже, чем
жившие в двух шагах от него галилеяне. Многие иудеи-египтяне

ограничивались тем, что просили земляков-паломников сделать от их имени
вклад в храмовую сокровищницу. А некоторые не делали и этого.
В той же второй главе «Евангелия от Луки» есть легенда о посещении
Иерусалима двенадцатилетним Иисусом. Якобы родители на обратном пути
обнаружили, что мальчик исчез, вернулись обратно и нашли его в храме
«сидящего между учителями слушающего их и задающего им вопросы».
Эту историю кто-то из апостолов вполне мог слышать от самого
Учителя. Иисус мог вспомнить о каком-то реальном событии из далёкого
прошлого, а мог рассказать о своей детской мечте. И в том, и в другом
случае перед нами явное указание на то, что в его сознании присутствовал
идеальный храм – храм, в котором идеальные мудрецы ведут идеальные
беседы о возвышенных предметах. Но вот тоннель закончился, и… птицы
кудахчут, волы мычат, серебро звенит, люди орут.
«Ааааа!!! Пошли вон отсюда, уроды!!!»
Как-то так.
Это было днём. А ночью Иисус попытается объяснить своему
спасителю, почему его дикая выходка – не прокол, не лажа и не косяк, а "то
что доктор прописал". И что нужно делать, чтобы увидеть Царство Божие…
Глава 16

Со слов евангелиста мы знаем, что Симон прокаженный не выполнил
пожелание Иисуса – сразу же проболтался. И мы даже догадываемся кому.
Другого объяснения поведения Никодима-Иосифа просто не существует.
Про «коронацию» в водах Иордана, он мог узнать от Иуды. И вот к ней
добавилось очевидное и бесспорное чудо. А потом еще и дикая выходка во
дворе храма... Неудивительно, что у «начальника Иудейского» накопились
вопросы.
Евангелист рассказывает только о двух краткосрочных визитах Иисуса
в Кану Галилейскую. Значит, постоянно он находился не в гостинице, а в
доме своей нареченной матери и брата – в Вифании. Там его и застал
Никодим-Иосиф.
К сожалению, отчёт об их встрече безнадёжно испорчен автором
«Евангелия от Иоанна». Этот оригинальный богослов с ярким и очень

узнаваемым стилем взял за правило щедро делиться с главным героем
своими зернистыми мыслями, хлёсткими эпитетами и забористыми
афоризмами. Момент, когда подлинные слова Иисуса окончательно тонут в
фонтане авторского красноречия, отследить довольно трудно. Приходится
полагаться на свою интуицию и верить - только себе…
Я не случайно назвал своё исследование PERSONAL JESUS.
Вопиющее несовершенство источников ставит каждого из нас перед
дилеммой: принять чужого Иисуса или найти своего. Потому что никакого
«Иисуса вообще», «Иисуса объективного» не существует. И прихожане
традиционных церквей, и евангельские христиане в равной степени
довольствуются чужим Иисусом. И еще большой вопрос: какой из чужих
Иисусов хуже – сказочный принц из церковного придания или Логос (он же
Пастырь Добрый, он же Хлеб Жизни, он же Истинная Виноградная Лоза, он
же Дверь Овцам и т.д. и т.п.) из «Евангелия от Иоанна».
Неудивительно, что самое популярное решение сегодня – удалить всё
это нахрен из своей головы и из своей жизни. Вместо обедни – барбекю,
вместо падре – психоаналитик. И так далее. Думаю, в этом решении нет
ничего неправильного. Я лишь предлагаю сделать еще один шаг в том же
направлении – перейти от пассивного отрицания к активному.
Дело в том, что московский патриарх, римский папа или злые клоуны
из «библейского пояса Америки», вытесненные в «христианское гетто», дефакто загнали всех остальных в другое гетто . Это свойство любого забора –
делить пространство на две одинаково несвободные части. Признавая за
носителями «консервативных ценностей» право распоряжаться Иисусом по
своему усмотрению, мы уступаем им часть нашего жизненного
пространства, а значит, тоже оказываемся в клетке. Более просторной, да.
Но что это меняет?
Настоящая свобода – это отсутствие забора. Но сломать его и
присвоить Иисуса себе можно, только если он тебе, действительно, нужен.
А чтобы понять: нужен он тебе или нет, надо его сначала найти - такого,
которого хочется прижать к сердцу и никому не отдавать. Собственно, этим
мы сейчас и занимаемся…

Всё это надо обязательно проговорить, потому что в разговоре с
Никодимом-Иосифом мы впервые сталкиваемся с тем, что можно назвать
«учением Иисуса». И это всё меняет!
Если в наших рассуждениях о героях и событиях мы опирались на
какую-то объективную информацию – чертили карты, переводили с
греческого и арамейского, цитировали игривые песни и строгие папирусы –
то в разговоре об учении Иисуса никто никому ничего никогда не сможет
доказать.
И наоборот - в этих чудо-текстах можно найти цитату-подтверждение
для чего угодно! Особенно если к евангелиям добавить послания апостола
Павла, оправдывавшего рабство, «патриархальные ценности» и безропотное
подчинение любому начальству. А если присовокупить Ветхий Завет
(особенно книги Левит и Второзаконие), то можно, вообще, ни в чем себе не
отказывать!
Попытки выдать свои сексуальные извращения и психические
отклонения за «волю Божию», конечно, отвратительны, но что мы можем
предложить взамен?
Ничего. Нам просто интересно разгадывать этот ребус, который
пролежал на полке нетронутым почти две тысячи лет. А когда начинаешь
ломать над ним голову, неизбежно попадаешь под обаяние личности Иисуса.
И всё меняется...
«Я скажу Вам про себя, что я — дитя века, дитя неверия и сомнения
до сих пор и даже (я знаю это) до гробовой крышки. Каких страшных
мучений стоила и стоит мне теперь эта жажда верить, которая тем
сильнее в душе моей, чем более во мне доводов противных.

И, однако же, Бог посылает мне иногда минуты, в которые я
совершенно спокоен; в эти минуты я люблю и нахожу, что другими любим,
и в такие—то минуты я сложил в себе символ веры, в котором все для меня
ясно и свято.
Этот символ очень прост, вот он: верить, что нет ничего прекраснее,
глубже, симпа<ти>чнее, разумнее, мужественнее и совершеннее Христа, и
не только нет, но с ревнивою любовью говорю себе, что и не может быть.
Мало того, если б кто мне доказал, что Христос вне истины, и
действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось
бы оставаться со Христом, нежели с истиной.»
Конечно, Достоевский про своего "личного Иисуса" говорит довольно
путано, но в этой путанности больше правды, чем в догматах семи
вселенских соборов и энцикликах всех римских пап.
Я тоже не буду стесняться путанности того, что только что только что
сказал. Просто вернусь на прежнее место – будто никуда не уходил. И
просто продолжу.
…Разговор с Никодимом – это типичный для автора «Евангелия от
Иоанна» микст из двух основных компонентов: сначала Иисус говорит чтото необычное, потом вздрагивает, глаза его наливаются оловом, и…
начинается партсобрание.
И как Моисей вознёс змею в пустыне, так должен вознесён быть Сын
Человеческий,
чтобы каждый верующий в него имел жизнь вечную.
Ибо так возлюбил Бог мир, что дал Сына Единородного, чтобы
каждый верующий в него не погиб, но имел жизнь вечную.
Ибо…

И так далее. Как товарищ Сталин – о себе в третьем лице. Диким
зубодробительным канцеляритом. На одной ноте. Бу-бу-бу-бу-бу.
И такая дребедень – каждый раз, когда Иисус открывает рот. Одно и
тоже. И опять и слова.
Автор «Евангелия от Иоанна», наряду с апостолом Павлом – основной
поставщик бетона для уродливого небоскрёба христианской догматики.
Именно с его лёгкой руки (с перепонками между пальцев) вместо Иисуса
мы имеем Логос в латексе, родитель которого души не чает в BDSM.
И что нас со всем этим делать? Как отличить настоящего Иисуса от
ряженного Логоса?
Да, никак! Как Бог на душу положит – вот как! Никаких объективных
критериев не существует. Какой Иисус сложился в сознании читателя, таким
будет и восприятие текста.
Если читатель - поклонник «семейных ценностей» он «не увидит»
трижды повторённую сцену отречения от матери и братьев. Зато он точно
знает, что для Христа страшнее гея зверя нет.
А для меня не существует бесконечных выступлений товарища Сталина
на слёте механизаторов. Я их много раз читал, знаю почти наизусть и теперь
просто пропускаю. Потому что мой PERSONAL JESUS совершенно точно
этих телег не прогонял. У моего рот иначе пошит – из него такое не вылезет.
Совсем другое дело, несколько фраз Иисуса в самом начале разговора,
которые удивили и озадачили его собеседника. Иисус рассказывает об
условиях перехода человека из его текущего состояния в состояние

блаженства («Царствие Божие»). Для этого, говорит он, надо заново
родиться – от воды и Духа.
В этих словах изложена самая суть учения Иисуса, которое можно
сравнить, пожалуй, с тантрой. То, что у него получилось - это, своего рода,
«путь левой руки для иудаизма».
Родиться от воды – не просто «не грешить», а изменить свою природу
так, что грех становится невозможен.
Родиться от Духа – отказаться от рационального мышления в пользу
наития, куража, вдохновения.
Оба «рождения» идут «пакетом». Одно без другого невозможно.
(Иисус много раз возвращался к этим базовым вещам. Когда мы
закончим разбирать сюжет и обратимся к его учению, поговорим об этом
подробнее.)
Говорит ему Никодим: как человек может родиться, будучи стар?
Может ли он вторично войти в утробу матери своей и родиться?
Год спустя он пустил под откос всё, чего добился в жизни, ради того,
чтобы получить мёртвое тело своего нынешнего собеседника. Или это уже
был не "начальник Иудейский", а совсем другой человек?
Новорождённый…
Глава 17

В «Евангелии от Иоанна» можно найти довольно подробный отчёт о
пребывании Иисуса в Иудеи. Там, правда, всё перепутано. Сразу после
ночного разговора с Никодимом неожиданно появляется Иоанн Окунатель,
чтобы подтвердить свой вердикт: «Ему должно расти, а мне умаляться». А
дальше всё становится совсем плохо.
Итак, когда узнал Господь, что услышали фарисеи о том, что Иисус
больше приобретает учеников и крестит, чем Иоанн впрочем, сам Иисус не крестил, но ученики Его оставил Он Иудею и ушел снова в Галилею.
Этот косноязычный бред – яркий пример того, какие катастрофические
последствия может иметь одна глупая ошибка. В нашем случае, это
уверенность автора в том, что «Кана Галилиейская» - населённый пункт в
соответствующей провинции. Чтобы перебросить туда Иисуса, пришлось
ломать весь сюжетный каркас.

Когда дело было сделано, автор получил новую проблему – куда девать
«иудейский материал»? Чтобы пустить его в дело, пришлось организовать
для Иисуса несколько нелепых «командировок», или просто чередовать
«галилейские» и «иерусалимские» эпизоды, не утруждая себя пояснениями.
И так далее...
Чтобы сэкономить наше время, я не буду разбирать этот сарай по
кирпичику. Мы просто продолжим строить нормальное здание на новом
месте.
«Иудейский или Иерусалимский период» начался у Иисуса в момент,
когда он перешел с левого берега Иордана на правый. Дальше была
Вифания и очищение Симона, потом свадьба в Кане, драка в храме, ночной
визит Никодима. Потом было несколько «экспериментальных» исцелений,
перепалки с ревнителями. Его «персональный вопрос» на повышенных
тонах обсуждали члены синедриона. И, наконец, он встретился в Кане с
«царским слугой», который уговорил Иисуса отправиться в Капернаум,
чтобы исцелить его сына.
Именно эта встреча стала причиной его «галилейского турне». А то, что
нам предлагает автор – не мотив, а курьёз.
Иисус никогда не практиковал окунания (впрочем, автор этого и не
скрывает). Уже после его трагической смерти между назореями и мандеями
(последователями Иоанна Окунателя), действительно, было что-то вроде
конкуренции в сфере ритуальных омовений. Как этот эпизод из будущего
мог повлиять на решение Иисуса оставить Иудею здесь и сейчас –
совершенно непонятно…
Львиная доля текста в «иудейских эпизодах» – уже знакомые нам
декларации Логоса-Христа о своей исключительности (неотличимые по
стилю от авторских отступлений). Если пропускать их мимо ушей, у нас
получится довольно простая и понятная поведенческая модель.

Иисус нарочно исцеляет по субботам, потому что этого делать нельзя.
Паралитик несёт матрас, на котором пролежал 36 лет, чем нарушает
заповедь недеяния. Слепорождённого исцеляет грязь, при замешивании
которой заповедь нарушил уже сам Иисус.
Оба «пациента» подчёркнуто безнадёжны – у паралитика за
сверхдолгий срок должны были полностью атрофироваться мышцы. У
слепорождённого нет нормальных глаз. Автору важно показать, что
произошло именно чудо. А для самого Иисуса важно, чтобы была нарушена
заповедь! Потому что именно это обстоятельство провоцирует нападки со
стороны ревнителей.
Вообще, провокация и своеобразное «риторическое айкидо» - его
любимые инструменты. В каждом таком поединке его цель – заставить
противника фехтовать с самим собой. «Ты сказал» - этой глумливой
фразочкой Иисус обычно сопровождает завершающего туше.
Мы не можем оценить, насколько чудесными были его исцеления с
точки зрения медицины. Нарочитая «безнадёжность» не убеждает – лишь
вызывает дополнительные подозрения (слишком уж очевидна авторская
недобросовестность!). Опять же мы не имеем представления о его КПД.
Иисус мог совершать десятки неудачных попыток, прежде, чем находил
достаточно внушаемого пациента, для «эффекта плацебо».
Но всё это совершенно не важно. Значение имеет только сочетание двух
фактов: факта сверхъестественного исцеления и факта откровенного
нарушения заповеди. Идея, которую Иисус хотел донести таким
оригинальным способом: «человек – господин субботы».
Интересно, что в одной из древнейших рукописей (так называемый,
«Кодекс Безы») эти слова имеют продолжение.
…В тот же день увидел он человека, работающего в субботу. Тогда
Он сказал ему: «Человек! Если ты знаешь, что делаешь, то ты –

благословен! Если нет – ты проклят, как нарушитель закона».
Этот «довесок» всё расставляет по своим местам. Иисус - не
реформатор иудаизма и не его критик. Он лишь противник превращения
живых заповедей пророка-боговидца Моисея в «уголовный кодекс». Иисус
настаивает на своём праве нарушать требования закона и нести за это
личную ответственность. Потому что жизнь сложнее параграфа, а человек в
глазах Создателя значит много больше букв.
Это ни в коем случае не апология произвола, распущенности или
религиозного индифферентизма. Наоборот! Иисус требует разобрать
потолок, чтобы лететь на небо ракетой, а не карабкаться туда по винтовой
лестнице. Это просто другой тип религиозности. Иисус, не по своей воле
оказавшийся в роли учителя, пытается его сформулировать и его добиться
признания. В итоге, дым стоит коромыслом, народ шумит, ревнители
хватаются за камни, члены синедриона в замешательстве.
Говорит им Никодим, приходивший к нему раньше (был он один из них):
разве закон наш судит человека, не выслушав его прежде и не узнав,
что он делает?
Его, конечно, за это обругали. Но возразить
человеческий» продолжил мутить воду.

было нечего, и «сын

Другой любопытный диалог, явно относящийся к «иудейскому
периоду», находим в «Евангелии от Марка». Разгневанные книжники
утверждают, что в Иисуса вселился «Вельзевул», и что бесов он изгоняет
«силою князя бесовского».
«Гитлер, изгоняющий гитлеровцев» Иисуса, конечно, насмешил. Но
дальше становится не до смеха.

Истинно говорю вам: всё будет прощено сынам человеческим: грехи и
хулы, какими бы не похулили;
кто же произнесёт хулу на Духа Святого, нет ему прощения вовек, но
повинен он в вечном грехе.
(потому что они говорили: в Нем дух нечистый)
В беседе с Никодимом Иисус дал удивительное по красоте и
образности описание Духа, рождение от которого, только что назвал
пропуском в «Царствие Божие».
Ветер, где хочет, веет, и голос его слышишь и не знаешь, откуда
приходит и куда уходит. Так – каждый рождённый от духа.
Ветер, дух, пневма. И в арамейской версии такое же обыденное слово…
Нужно иметь очень извращенный мозг, чтобы в этом простом, как глоток
воды, определении разглядеть «третью ипостась Бога-Троицы» и прочее
«тринитарное богословие»!
Выше мы уже говорили о том, из каких простых и обыденных
арамейских слов и выражений христиане скроили своего «Единородного
Сына Божия, иже от Отца рождённого прежде всех век». Здесь в дело пошло
то, что мы привыкли называть вдохновением (ну это когда что-то хорошее
делается настолько легко, будто нашей рукой водит водит кто-то другой).
Нет никаких сомнений в том, что Иисус имеет в виду именно это, без
всяких алегорий!
Родившийся от Духа – «человек открытая форточка», в которого
свободно влетает дух-ветерок тогда, когда ему заблагорассудится.

Хула на Духа Святого – когда объектом травли становится не человек, а
то, что действует в нём помимо его воли. Произошло что-то удивительное и
хорошее – слепой прозрел, паралитик встал на ноги. Назвать дух,
совершивший это заведомое благо, «нечистым» может только носитель
противоположного духа (у обычного человека язык не повернётся). Потому
Иисус столь неумолим.
При этом любые личные оскорбления его совершенно не задевают. Как
не пугают угрозы физической расправы. Такая невозмутимость – один из
побочных эффектов вдохновлённости. «Делай, что Бог на душу положит - и
будь, что будет!»
И когда, после разговора с «царским слугой», Иисус, не мешкая,
отправится в Галилею, нам нетрудно будет догадаться: каким ветром его
туда занесло…
Глава 18

Похождения Иисуса в Галилеи находятся в центре повествования сразу
у трёх авторов. Считается, что и сам он – галилеянин, сын плотника из
города Назарета… Удивительно, насколько живучим оказался этот миф,
возведенный на зыбком евангельском песке! Как легко он разлетается на
мелкие осколки мы хорошо знаем…
Другой любопытный момент – «галилейское турне» Иисуса принято
считать чуть ли не «триумфальным шествием», хотя по всем параметрам
оно было провальным. Ученики-галилеяне видели в нём кандидата в цари и
«карьерный трамплин» для себя любимых. Широкие народные массы
интересовались исключительно хлебом и бесплатными медицинскими
услугами. Попытка донести до людей своё мировоззрение на языке притч и
поэзии, в целом, провалилась.
Ох, не зря Иисус завидовал птицам и лисам, и проклинал галилейские
города!
С этого момента многие из учеников его отстали и больше с Ним не
ходили.
…
Иисус, узнав, что собираются схватить его и сделать царём, удалился
снова на гору один.
…
Сказали ему тогда братья Его: пойди отсюда и иди в Иудею, чтобы
ученики Твои увидели дела Твои, которые Ты творишь.
ибо никто ничего не делает втайне, а хочет сам быть на виду: если Ты
это делаешь, яви Себя миру.
«Ибо и братья Его не верили в него», - заключает евангелист, не отдавая
себе отчёта в том, о каких «братьях» идёт речь. А нам всё понятно: «братья»

- те, кто находился рядом с Иисусом с первого дня, «ученики» - апостолыгалилеяне...
В общем, «галилейский зигзаг» в судьбе Иисуса выглядит как досадное
недоразумение. Никаких рациональных аргументов в его пользу нет. Только
иррациональные.
Судя по всему, решение идти в это неподходящее место, было принято
Иисусом в одночасье, спонтанно, без рассуждения – так, как он всегда
поступал. Причём пошел Иисус кратчайшим путём – через Самарию, а не
по левому берегу Иордана, как все нормальные люди…
Причина спешки – отцовское горе.
Итак, Он пришел снова в Кану Галилейскую, где он претворил воду в
вино. И был некий царский слуга, сын которого был болен в Капернауме. Он,
услышав, что Иисус пришел из Иудеи в Галилею, пошел к нему и просил Его
придти и исцелить его сына: ибо он был при смерти.
В Капернауме, как мы помним, жил с молодой женой и тёщей СимонПётр. Город считался красивым и комфортным, потому для выходца из
соседней рыбацкой Вифсаиды переезд к жене означал повышение качества
жизни.
Новая столица Галилеи (Тивериада) была построена совсем недавно.
Неудивительно, что семья «царского слуги» жила в Капернауме. Да и какой
смысл в переезде, если государь не сидит на месте -всё время в пути, и ты вслед за ним?
Появление придворного Ирода Антипы в Кане свидетельствует об
окончании его «махеронской командировки». Иоанн Окунатель казнён, в
крепости оставлен гарнизон на случай вторжения со бывшего тестя –
набатейского царя. Напоследок Ирод Антипа решил посетить Иерусалим – и

«царскому слуге» пришлось его сопровождать, вместо того, чтобы скакать в
Капернаум – к постели больного сына. В этот драматический момент он
встретился с Иисусом, скандальные «субботние» исцеления которого в то
время были у всех на слуху. Иисус его выслушал, встал и пошел в
Капернаум. Кратчайшей дорогой - по прямой.
Сама по себе идея повидать Петра и подружиться на почве исцеления с
семьёй влиятельного галилеянина выглядела заманчиво. Возможно, братья
даже «держали кулачки», когда сообразили: куда клонит безутешный отец.
Оставаться в Иудее было небезопасно. «Богохульника» в любой момент
могли побить камнями или, как минимум, кулаками. За время его отсутствия
страсти бы немного улеглись. Но идти туда напрямик – через Самарию –
явно не входило в их планы.

Нечувствительность Иисуса к «самарянскому вопросу» - еще одно
косвенное свидетельство того, что он – чужестранец. Самария для иудея или
галилеянина была примерно тем же, чем был для белого человека ньюйоркский Гарлем до Рудольфо Джулиани. Вероятность быть ограбленным и
избитым считалась настолько высокой, что мало кто решался искушать

судьбу. Ирод Антипа с отрядом конной стражи, конечно, мог себе ни в чём
не отказывать. Но для рядовых чужаков это была «русская рулетка»…
В общем, когда братья обнаружили, что Иисус идёт строго на север,
они, скорее всего, не обрадовались. Но и отговаривать его не стали. Какой в
этом смысл? Иисус пожмёт плечами, даже не сбавив скорости, и скажет: «Я
никого с собой не звал. Сами за мной увязались.» Вот и весь сказ.
Но самое интригующее в этом сюжете – Мария!
Мы знаем, что в ходе «галилейского турне» она стала неформальным
лидером небольшой женской «волонтёрской команды».
И было: ходил Он потом по городам и селениям, проповедуя и
благовествуя Царство Божие, и Двенадцать с ним,
и женщины некие, которые получили исцеление от злых духов и
болезней: Мария, называемая Магдалиной, из которой вышло семь бесов,
и Иоанна, жена Хузы, состоящего при Ироде, и Сусанна, и другие
многие, служившие им своим имением.
Само появление Марии в Галилее говорит о том, что она пришла туда
через Самарию вместе с Иисусом и его братьями. Пришла и… тут же
оказалась в кругу подруг! Причем, эти женщины проявили себя так, как не
снилось малодушному нытику Петру или «мажорам» Воанергес. Женщины
не клянчили у Иисуса «министерские портфели», а отдавали ему свои
деньги и предоставляли к его услугам свои дома. И когда Иисуса убивали
римляне, женщины его не бросили…
Откуда такое «чувство локтя» и такая серьёзность в таком
неподходящем для этого месте, как Галилея? Думаю, из Иудеи. Очевидно
все эти удивительные женщины – подруги детства Марии, которые нашли
себе мужей среди придворных-иродиан.

Имя одного из суженных мы теперь знаем. И у нас есть все основания
назвать им нашего безутешного отца. Ведь если «царский слуга» - Хуза, а
его жена Иоанна – подруга Марии, то все пазлы в этом сюжете
складываются просто идеально!..
Про горе в семье подруги первой узнала Мария. Идея привлечь Иисуса
тоже, скорее всего, принадлежала ей. И встречу в Кане тоже устроила она, в
тайне надеясь увидеться с Иоанной.
Судя по тому, что мы о ней знаем, Мария – девушка не робкого десятка.
Плюс абсолютное доверие Иисусу. Такая авантюра, как двухдневное
путешествие по Самарии – как раз в ее духе… Даже если Иуда на правах
старшего брата пытался Башню остановить, у него не было ни одного
шанса…
Про путешествие Иисуса и его спутников по Самарии почти ничего
неизвестно. Есть только одна сцена - беседа с самарянкой у колодца в
«Евангелии от Иоанна». Автор, в свойственной ему манере, вложил в уста
героя много лишнего, но главное осталось – неподражаемый стиль Иисуса.
Одной этой сцены достаточно, чтобы почувствовать страшную силу его
обаяния.
Больше всего это похоже на флирт (если не сказать на «пикап»). Его
собеседница – обычный человек, мыслящий стереотипами. Но для Иисуса
никаких стереотипов не существует. Он не знает, что самаряне и иудеи
между собой не должны разговаривать, не знает, что у них разные
святыни… даже о том, что воду из колодца достают ведром, ему знать
неинтересно (какая разница как ее достают?).
Вместо скучного списка «прописных истин» он видит конкретного
живого человека. Причём видит его насквозь. И человек этот ему нравится.
Нравится, что она простушка. Нравится, что влюбчивая, как кошка.

Нравится ее бесхитростное кокетство… Она, наверное, еще хихикала
смешно. Должна была…
В результате, спутники Иисуса застают у колодца парочку, которой
впору идти в клуб на танцы. Они, собственно, и идут –знакомиться с ее
компанией. Классный же парень! Отлично время проведём!
Поэтому, когда пришли к Нему Самаряне, они просили Его остаться с
ними.
Удивительно, что личное обаяние героя сохранилось, несмотря на то,
что евангелист яростно выжигал его напалмом, заменяя тошнотворной
«богословской отсебятиной».
Тем временем просили Его ученики говоря: Равви, ешь!
Он же сказал им: у меня есть пища, которой вы не знаете.
Говорили тогда ученики друг другу: не принёс ли ему кто-нибудь
поесть?
Говорит им Иисус: ...
(Барабанная дробь.)
...пища Моя – творить волю пославшего Меня и совершать Его дело.
«Ха. Ха. Ха.», - говорил в таких случая другой такой же шутник - робот
Вертер из т/ф «Гостья из будущего».
Здорово он их разыграл!
Как в этом панцире из нержавеющей стали сохранилась живая душа –
загадка. Но когда перечитываешь диалог Иисуса с самарянкой, несмотря на

зубодробительный текст, видишь всё: и его лучистый взгляд, и ее
растаявшее сердце…
И Он остался там два дня.
И еще больше народа уверовало по слову Его;
и женщине говорили: уже не по твоим рассказам веруем; ибо мы сами
услышали и знаем, что он есть воистину Спаситель мира.
«Два дня» - это вечер одного дня и утро другого. (Здесь всё так же как,
с «тремя днями», которые тело Иисуса пролежало в гробу. Евангельские
«три дня» - это вечер пятницы, вся суббота и утро воскресенья.) То есть,
"свирепые самаряне" вместо побоев и грабежа предложили Иисусу его
спутникам ночлег.
На следующий день они уже были в Капернауме…
Глава 19

«Галилиейское турне» кажется больше, чем оно есть на самом деле, изза пространных монологов Иисуса, составляющих главную ценность
Нового Завета. Но если вынести их за скобки, у нас в руках окажется стопка
открыток с видами Галилиейского озера. И больше ничего.
На одной открытке герой идет по воде, как по асфальту, на другой –
раздаёт хлеб, на третей - в озеро ныряют свиньи. Как одно следует из
другого – непонятно. Чем продиктованы его перемещения? Чего он хотел от
людей, а люди от него? Зачем он, вообще, пришел в Галилею и почему
ушел? На все эти вопросы «галилейские» авторы не отвечают. (Ну не
считать же ответом заявления типа - «Он специально отправился в
Иерусалим, чтобы его там казнили, потому что так было Богу угодно.»)
Получается странный микст: в своих словах Иисус удивительно живой,
эмоциональный яркий, подлинный, а в делах – оловянный солдатик,
которого таскают по игровому полю туда-сюда, а он только ружьё к ляжке
прижимает да честь отдаёт.

Иначе и быть не могло! Ведь евангелистам приходится выдавать за
живого человека - богословскую абстракцию и кроить хронику из анекдотов
и городских легенд. Но главная беда – ошибочное представление о том, что
Иисус действовал в соответствии с заранее намеченным планом. Будто бы у
него была какая-то миссия.
Между тем, мы видим, что Иисус ничего не делал специально - лишь
перелетал с места на место, как мячик, реагируя на внешнее воздействие.
Он, в общем-то, ничего не сделал сам. Позволил Иоанну себя окунуть,
разрешил Иакову и Иуде себя сопровождать, не возражал, когда к ним
примкнула Мария, не мешал Никодиму себя спасать и «крышевать».
Наконец, в Галилею он отправился, потому что этого захотел «царский
слуга» Хуза. Он лишь согласился исполнить его желание.
Иисус – реактивен. Направление его движения определяется волей
других людей и обстоятельствами. Сам по себе он просто податлив. И всё!
Причём,
эта
феноменальная
податливость
–
не
следствие
слабохарактерности или безразличия. Нет это его кредо! Иисус об этом
прямо говорит в месте, которое многих смущает. А надо всего лишь
дочитать до конца.
Вы слышали, что было сказано: «Око за око, и зуб за зуб».
А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую
щеку, обрати к нему и другую;
и желающему с тобою судиться и взять рубашку твою, оставь ему и
верхнюю одежду.
И кто принудит тебя идти с ним тысячу шагов, иди с ним две.
Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не
отворачивайся.

Перед нами эскиз личной стратегии, написанный крупными яркими
мазками. Можно было бы назвать ее «айкидо», если бы не полное
безразличие к «противнику». У ленинградских художников в тельняшках
был замечательный девиз «Митьки никого не хотят победить!». Иисусу бы
он понравилось.
Очевидно, что заповедь, которую он предложил другим, была законом
его собственной жизни. Но это обстоятельство полностью игнорируют
евангелисты! А ведь достаточно поверить ему на слово, и под восковой
кожей иконы немедленно заструится живая кровь…
Итак, мы с вами знаем: зачем Иисус отправился в Галилею, и почему
пришел именно в Капернаум. Евангелистов эти «мелочи», похоже, совсем
не волнуют. Только у «Луки» - самого литературно искушенного из авторов
– «галилейское турне» начинается в Назарете. В соседний Капернаум Иисус
отправляется после неудачного выступления перед земляками.
…И исполнились все ярости в синагоге, услышав это,
и встав, выгнали Его вон из города, и повели до обрыва горы, на
которой построен их город, чтобы сбросить Его.
Он же пройдя посреди них, пошел своим путём.
Нельзя не согласиться с «Лукой»: возвращение в родной город
выглядит правдоподобно, а изгнание из него – хороший повод стать
«странником», и достаточное обоснование иисусовой неприкаянности.
Но нам-то с вами ничего выдумывать не надо! Достаточно посмотреть
на карту, и мы увидим, что нам сейчас нужно.

Мы видим, что сложный рельеф местности заставил наших
путешественников сместиться на восток еще в Самарии. Дальше они идут
по правому берегу Иордана. Доходят до истока и продолжают движение по
западному берегу Галилейского моря.
До Тивериады (новой столицы, построенной Иродом Антипой) они не
дошли, потому что повстречали рыбаков…
Мы уже говорили о том, что рассказ о призвании Симона и Андрея –
вынужденная мера. «Галилейские» авторы должны были как-то объяснить
их появление рядом с Иисусом, а той информации, которую мы получили из
«Евангелия от Иоанна», у них под рукой не было. Пришлось «сынам
громовым» потесниться и пропустить вперед «липовых рыбаков» из
Вифсаиды, находящейся на противоположном берегу.
Но вот справедливость восторжествовала! Мы возвращаем их на место!

Пётр в данный момент находится в Капернауме и не помышляет о
встрече с Иисусом. Иаков-Андрей выполняет для Иисуса, Марии и Иуды
функции проводника и экскурсовода, потому что среди них он –
единственный галилеянин. А значит, «сыновьям Заведея» на этот раз никто
не перебежит дорогу.
Согласно «официальной версии», братья откликнулись на зов Иисуса –
побросали сети, которые чинили, и пошли вслед за ним, чтобы «ловить
человеков». Между тем, нашим путникам от них требовалось совсем другое
– их лодка.
В Капернауме умирал ребенок. Идти до Капернаума пешком,
намногодольше, чем напрямик по воде. Так что первое знакомство с
братьями, очевидно, состоялось на почве «транспортных услуг».

Если бы речь шла о простой аренде, в наших путников доставил бы на
место кто-нибудь из наёмных работников, и сыновья хозяина больше бы
Иисуса не увидели. Вероятнее всего братья «повелись на звезду». Слухи об
Иисусе – скандалисте и чудотворце - вполне могли принести в Галилею
многочисленные паломники. Иаков был местным жителем – значит, мог
найти с братьями общий язык. Иуда и Мария - хорошо образованные и
напористые молодые люди. В конце концов, сам Иисус шит далеко не
лыком! Ту же самарянку у колодца «перевербовал» быстрее, чем папаша

Мюллер – Штирлица… А когда парни «вкурили» всю информацию, они
наверняка возбудились и закричали – и... на всю оставшуюся жизнь стали
Воанергес («сыны Грома»).
Так или иначе, лодка отчалила. Галилейское море, ведь только
называется «морем». На самом деле, длина этого небольшого озера (от
южного берега до северного) – около 20 км. А скорость лодки под парусом
(при средненьком ветре) – около 10 км/ч. Вот посчитайте – как скоро они
попадут в Капернаум…
Дальше «галилейские» авторы подкидывают нам новую загадку – они
ничего не рассказывают об исцелении сына Хузы, ради которого Иисус и его
спутники примчались в Капернаум. Причина здесь может быть только одна
– никакого исцеления не было. Ребенок пошел на поправку сам – без
посторонней помощи. Автор «Евангелия от Иоанна» на это довольно
прозрачно намекнул, когда продолжил рассказ про Хузу.
…И когда уже был в пути, рабы его встретили, говоря, что отрок
жив. Он спросил о часе, когда ему стало лучше. Они сказали: вчера в
седьмом часу оставила его горячка.
Узнал тогда отец, что это был тот час, когда Иисус сказал ему: сын
твой жив; и уверовал сам и весь дом его.
Евангелисту надо любой ценой сделать Иисуса магом или, на худой
конец, ясновидящим. Но нам это совершенно не нужно! А потому в этой
сценке мы вполне можем увидеть «благодарность за намерение».
Да, ребенок сам справился со своим недугом. Но в момент крайнего
отчаянья, когда его отец не находил себе места, Иисус, не рассуждая,
бросился на помощь. Как такое можно забыть? И что удивительно в том, что
Хуза и его жена Иоанна с этого момента стали для Иисуса помощниками и
покровителями?

Между тем, «галилейские» авторы настаивают, что Иисус, вообще, не
видел выздоравливающего ребенка. А первое, что он сделал, когда добрался
до Капернаума – выступил в синагоге. Текст выступления не приводится. Но
сказано, что все «изумлялись учению Его, ибо учил Он их, как власть
имущий, а не как книжники».
Там же в синагоге Иисус прикрикнул на какого-то разоравшегося психа
– и тот сразу же заткнулся… У евангелистов эта бытовая сценка расписана,
как величайшее чудо в истории человечества. И сразу же, без перерыва на
обед, следующее «чудо» (про которое мы уже говорили) – Иисус выводит на
чистую воду тёщу-симулянтку.
Где-то между этими двумя «чудесами» должна находиться встреча с
ребенком Хузы и Иоанны. Найти эту сцену до смешного просто! Достаточно
вспомнить о том, что евангелисты монтировали сцены "от балды", и не
придавать значения их хронологии.
Интересующая нас сцена залетела аж в 5-ю главу «Евангелия от
Марка». Там она и лежит. Слегка подправленная. Но вполне узнаваемая.
И когда переправился Иисус в лодке снова на другую сторону,
собралось много народа вокруг Него, и был Он на берегу моря.
Это довольно точное описание первого появления Иисуса в
Капернауме. Да, мы тоже считаем, что прибыл он туда не пешком, а на
лодке. Читаем дальше.
…И приходит один из начальников синагоги по имени Иаир, и увидев
Его, падает к ногам Его и умоляет Его, говоря: дочка моя при смерти.
Сделав поправку на «испорченный телефон» мы получаем отличное
объяснение того, почему первым пунктом «капернаумской программы»
Иисуса была именно синагога.

Во-первых это самое крупное и заметное здание в городе (оно
сохранилось там до сих пор).

Во-вторых, она находится почти у самой воды.

В-третьих, тамошние служители, наверняка, знают: где дом «царского
слуги», и могут туда проводить.

Если всё это суммировать получается довольно понятная картина. Хуза
дал Иисусу простейшую инструкцию: зайти в синагогу и спросить там
«любую собаку». Именно это Иисус и сделал в свойственной ему
беспардонной манере. А когда какой-то богомолец попытался сделать ему
замечание, вынул из него беса и заснул в другое отверстие.
Но вернёмся к нашему «чуду».
Превратив проводника - в отца, а мальчика – в девочку, «испорченный
телефон» евангелиста ее умертвил. Что, в общем-то, логично. Потому что
живого ребенка на ноги любой дурак поставит, а ты попробуй мёртвого
подними! Верующим же чудо нужно, а не «чтобы насморк прошел».
…приходят от начальника синагоги и говорят: дочь твоя умерла, что
утруждаешь Учителя? Иисус же уловив это слово налету, говорит
начальнику синагоги: не бойся, только веруй.
И не допустил никого последовать вместе с ним, кроме Петра, Иакова
и Иоанна, брата Иакова.
С братьями Воанергес – понято. Парни старались, везли – должны ж
они увидеть, ради чего старались. Но откуда тут взялся Пётр? Они толькотолько на берег из лодки вышли. Не мог же Иаков-Андрей бросить Иисуса и
побежать за братом. Зачем Пётр, вообще, тут нужен?.. Подождите еще чутьчуть. Разгадка близка.
…И взяв ребенка за руку, говорит: талифа куми, что в переводе
значит: девица, тебе говорю, встань!
И тот час встала девочка и начала ходить. Была она лет двенадцати.
Вам не кажется, что у «девицы» великоваты сиськи для 12-ти лет? Нет?
Тогда давайте вернёмся в первую главу – сразу после бенефиса в синагоге.

…И подойдя, Он поднял ее, взяв за руку; и оставила ее горячка, и она
служила им.
А теперь обратно в 5-ю главу.
…И сказал, чтобы дали ей есть.
Наоброт! Он сказал ей, чтобы она ему дала есть! Ему и его спутникам.
Потому что наша «талифа» - тёща Петра.
Как это получилось? Очень просто! Евангелист имел в своём
распоряжении несколько версий сюжета про исцеление или воскрешение то
ли мальчика, то ли женщины. О том, что это две разные истории, он,
очевидно, не догадывался. А потом созданный им «литературный гибрид»
переписали еще два автора - и он окончательно стал каноном.
На самом же деле, Иаир привёл Иисуса в дом Хузы, где радостно
улыбался выздоравливающий ребенок и его мать - Иоанна.
Все хорошо. Теперь можно расслабиться. И Иаков-Андрей ведет всю
компанию в дом брата. А там - «тёща умирает – ухи просит».
Вот Иисус ее и «воскресил»… Очень уж кушать хотелось…
Глава 20

Что же заставило Иисуса остаться в Галилее?..
С тем же успехом можно спросить: что заставило Иисуса задержаться в
Иудее?
Правильный ответ: так получилось.

Иисус ничего заранее не планировал. Сквозная тема во всех его
проповедях – «давлеет дневи злоба его». По-церковнославянски это звучит
лучше, чем по-русски. («Достаточно дню его собственной заботы»). И «хлеб
насущный даждь нам днесь», то же лучше звучит по-церковнославянски.
Такой «горизонт планирования» был и у него самого. Прошедший день
выдался насыщенным и интересным. В полночь «все заслуги перед
партией» благополучно сгорели. Новый день начался с чистого листа. И
начался он столпотворением и давкой - дом Петра штурмовали недужные
галелеяне.
И собрались многие, так что у двери не было место.
Четверо особо ушлых даже забрались на крышу, разобрали кровлю и
опустили родственника-паралитика в дом на верёвках. Сам способ
проникновения похож на правду, а сцена исцеления – нет.
…И увидев веру их, говорит Иисус расслабленному: чадо, прощаются
грехи твои.
Сидели же здесь кое-кто из книжников и рассуждали в сердцах своих:
что Он так говорит? Богохульствует! Кто может прощать грехи
кроме одного Бога.
«Кое-кто из книжников», очевидно, прибыли в Капернаум из Иудеи в
волосах Иисуса, как вши. А как иначе они могли оказаться рядом с ним - на
утро после сытного ужина, в чужом доме, в 200-х километрах от
Иерусалима?
В общем, понятно, что сцена «Исцеление галилейского паралитика» лишь одна из вариаций рассказа о паралитике из Овчей купели. Но акценты
в ней расставлены немного иначе, чем в иерусалимском исходнике.

Что легче? Сказать расслабленному: «прощаются грехи твои» или
сказать «встань, возьми кровать твою и ходи»?
Но чтобы вы знали, что власть имеет Сын Человеческий прощать
грехи на земле, - говорит расслабленному:
тебе говорю, встань, возьми кровать твою и иди в дом твой.
Привычка считать словосочетание «Сын Человеческий» (вернее, «сын
отца» - «вар-авва») чем-то особенным мешает правильно понять подлинный
смысл этих слов. На самом деле, Иисус в очередной раз отказался
признавать, что причина болезни – грех. И больше ничего.
Он не «простил» паралитику его «грехи». Он лишь сообщил об их
недействительности. (Более корректным был бы перевод «нет на тебе
греха».)
Ревнители возмущены: «Кто ты такой, чтобы знать волю Бога в
отношении этого человека?!»
Иисус отвечает: «Дед Пихто, вот кто я такой! И сейчас дед Пихто
докажет вам, придуркам, что «греховность» тут совершенно не при чём…»
Далее – всё как в аналогичных иерусалимских эпизодах: пан или
пропал. Разумеется, евангелисты сохранили для потомков только случаи
«пана». О том, сколько раз Иисус «пропал», мы знать не можем.
Впрочем, «внезапные книжники» выдали нам «Марка» с головой. Нет
никаких сомнений в том, что этот эпизод попал сюда по ошибке. Как и сцена
отречения от родни, имевшая место в Иерусалиме. Как и очищение Симона
прокаженного в Вифании.

И сцена «Исцеление сухорукого в Капернауме» – точно такая же
«контрабанда».
И снова вошел он в синагогу, и был там человек с иссохшей рукой.
И наблюдали за Ним, не исцелит ли в субботу, - чтобы обвинить Его.
И говорит человеку с сухой рукой: стань посредине.
И говорит им: дозволяется ли в субботу доброе сделать или злое?
Душу спасти или погубить? Они молчали.
И обведя их гневным взором, в скорби от огрубения сердца их, говорит
человеку: протяни руку твою. И он протянул, и восстановилась рука его.
И выйдя, фарисеи тотчас же вместе с иродианами вынесли против
него решение, чтобы погубить Его.
Понятно стремление автора любой ценой перенести этот насквозь
иерусалимский эпизод в Галилею. Но невежество в очередной раз сыграло с
ним злую шутку. И дело даже не в том, что влиятельный иродианин Хуза и
фарисейский лидер Иосиф-Никодим – мягко говоря, Иисусу не враги. Тут
палевом является само сочетание «фарисеи+иродиане».
Фарисеи – ревнители отеческих преданий и лютые ненавистники
нечестивой аристократии. Не стоит также забывать о том, что Ирод Антипа
построил новую столицу «по языческим лекалам» на месте еврейского
кладбища – а это откровенное глумление над всем, что было свято для
фарисеев… В общем, иродиан оскорбление их «религиозных чувств» могло
разве что насмешить и стать поводом для троллинга.
Впрочем, такие страсти в провинциальной синагоге, вообще,
невозможны. Люди ходили туда в основном, чтобы обсудить текущие дела.
Ритуальной составляющей собрания ведали местные энтузиасты, которые,
разумеется, никакие смертные приговоры никому не выносили.

Совсем другое дело – Иерусалим! О том, как резко реагировали
ревнители на провокационные выходки Иисуса, мы отлично знаем. Они и
кричали на него, и оскорбляли, и смертью угрожали… Так что исцеление
сухорукого может быть или еще одним иерусалимским эпизодом, или
стилизацией под него, и больше ничем.
То же самое можно сказать про исцеление слюной слепого в Вифсаиде,
в котором трудно не разглядеть черты иерусалимского слепорождённого. И
про исцеление слюной же глухонемого в Десятиградии...
А ведь без этих ключевых эпизодов список «медицинских достижений»
Иисуса в Галилее выглядит довольно куце! И давка у дверей
свидетельствует скорее об ожиданиях, чем о результатах.
Паломники, наверняка принесли в Капернаум весть о его скандальных
исцелениях в Иерусалиме. Кроме того, люди могли что-то неправильно
понять насчёт ребенка Хузы или «больной» тёщи Петра. Информация о
гастролях «знаменитого бомбейского брамина-йога Иоканаана Марусидзе»
быстро распространилась по городу. И на утро все, у кого были жалобы на
здоровье, выстроились у его дверей.
И что сделал Иисус? Убежал от них в пустынное место!
Собственно, все его перемещения по Галилее были побегом. Каждый
раз, когда «круг друзей», медленно, но неумолимо сжимался, Иисус убегал –
в горы, в пустыню, в лодку, в компанию «неприкасаемых» мытарей. А когда
бежать было некуда, говорил неслыханные вещи, после которых «многие из
учеников Его отстали и больше с Ним не ходили».
Разочарование учеников он не считал утратой. Он их не искал
специально – они сами налипли, как ракушки на днище корабля. Мать,
братья и сестры (о них мы еще поговорим) – совсем другое дело! Здесь

общая судьба. Здесь если не понимание, то хотя бы ощущение «другой
жизни» («нового неба и новой земли»). Поэтому они всегда рядом. И глупых
вопросов не задают.
А ученики сами толком не знают зачем увязались за нашим
«Иоканааном Марусидзе». Они бы, наверное, со временем разбрелись
каждый в свою сторону, если бы чьи-то холодные глаза не разглядели в
харизматичном чужестранце кандидата на роль «емельяна пугачева». Этот
невольный ангажемент и довёл Иисуса до Голгофы...
Когда евангелисты жонглировали такими понятиями, как «христос»
(«мессия»), «сын Давидов» или «царь Иудейский», они явно не отдавали
себе отчёт в том, насколько это опасно. Только в «Евангелии от Иоанна»
можно заметить следы реального отношения Иисуса к таким «почётным
званиям».
Сам же Иисус, узнав, что собираются прийти и захватить Его,
чтобы сделать царём, удалился снова на гору один.
Мы не заем точную дату появления Иисуса в Галилее. Но, в любом
случае, было это между двумя восстаниями – Иуды Галилеянина и Шимона
Бар-Кохбы.
Второе восстание закончилось разрушением Иерусалима и полным
упразднением еврейской государственности. А начиналось всё красиво! БарКохаба («сын звезды») не только объявил себя царем и захватил Иерусалим,
он даже собственную волюту чеканил.
Его предшественник Иуда Галилеянин – сын лидера галилейских
бандитов Иезикии, которого казнил Ирод Великий. При этом, например,
Иосиф Флавий считает Иуду Галилеянина оригинальным мыслителем,
достойным собственной «философской школы». Мятеж он поднял в ходе
той самой переписи, про которую писал "Лука" в своей "рождественской
сказке". Бунтовщики сумели захватить арсенал в тогдашней столице

Галилеи Сепфорисе, но продержались недолго. Римляне подавили бунт,
Иуду убили, пленных распяли.
В то время, когда Иисус попал в это зловещее место, была еще жива
память о крестах вдоль дорог, а сыновья и внуки Иуды Галилеянина были
главными моральными авторитетами для партии зелотов – борцов против
римской оккупации. Им же приписывают формирование террористических
групп «сикариев» (кинжальщиков), на счету которых было немало
политических убийств. Разумеется, они мечтали о реванше! Не хватало
только одного – подходящего лидера... Возможно, Иисус кому-то напомнил
мятежного философа…
И то, что в "списке Луки", апостол Симон Кананит назван «Зелотом»,
трудно признать случайностью. Конечно, списки, главная цель которых дотянуть поголовье апостолов до числа колен израилевых, мало что значат.
Брат Петра, например, там присутствует трижды – как Иаков Алфеев, как
Андрей и как Филипп. Иуда – дважды: под своим именем и как Фома...
Впрочем, Лука зачем-то решил заменить загадочного «Фаддея» на не менее
загадочного «Иуду Иаковлева», так что в его списке братья Иисуса, можно
сказать, «сравняли счёт».
Но, так или иначе, рядом с Иисусом в Галилее появилась группа
тёмных личностей. При этом прозвище одного из них звучит примерно так
же, как в конце XIX в России звучало слово «эсэр». Плюс непрерывный
бубнёж евангелистов: «царь Иудейский», «сын Давидов», «христос». На все
лады. Много-много раз…
Сложите все эти пазлы - и вечер перестанет быть томным.
По-моему, очевидно, что Иисус оказался в плохом месте в очень
сомнительной компании.
И теперь общая задача братьев, матери, сестёр и его самого –
выпутаться из всего этого подобру-поздорову.

О том, что в этой истории хэппи-энда не будет, мы уже знаем.
Осталось шаг за шагом пройти весь путь до Голгофы. И рассказать о
том, что было сразу после нее…
Глава 21

Как мы уже отмечали, описание «галилейского турне» сильно раздуто
за счёт приписок. В частности, в него необоснованно включены «чисто
иерусалимские исцеления». То же самое можно сказать и про
многочисленные эпизоды, в которых ревнители укоряют Иисуса за
«неспортивное» поведение его учеников: едят немытыми руками, срывают
колосья в субботний день, не соблюдают посты и т.д.
При этом, ученики-галилеяне не делают ничего особенного. У них в
Галилее - в краю не шибко набожных «цветных» бузотёров - с этим никто не
заморачивался. Нарекания их поведение могло вызвать только в Иудее – где
совершенно другие традиции и нормативы. А раз так, соответствующие

сцены тоже следует вынести за рамки «галилейского турне». Все это
случилось несколько позже – когда вся ватага отправилась на юг.
Считается, что из Галилеи Иисус привел 12 отборных последователей.
Но мы видим рядом с ним только двух "новых галилеян" - братьев
Воанергес. Остальные – просто имена в списке: Леввий, Матфей,
Варфоломей, Фаддей, Симон Кананит (Зелот). Сколько их на самом деле:
пять, три или четыре?
Слово «леввий» - означает принадлежность к роду профессиональных
священнослужителей (колену Леви). Может ли такой человек быть
мытарём? И кто из апостолов тогда мытарь? Матфей? Или Фаддей? Или
оба? Или не тот и не другой? А кто из апостолов левит?
Симона называют Кананитом, потому что он портье из Каны
Галилейской? А «Зелот» он, потому что «агент под прикрытием»?
А Варфоломей («Вар-Птолемей» - «сын Птолемея») – грек-прозелит
или выходец из портового города Птолемаиды? Ну, уж точно он - не
хамоватый еврей из Вифсаиды Нафанаил, с которым его почему-то
ассоциируют «специалисты»!
А чем Иуда Иаковлев отличается от Иуды Искариота, если про первого
из них авторы не рассказывают, вообще, ничего, а про второго – почти
ничего, кроме откровенной лжи?..
Все эти разговоры - в пользу бедных. Потому что сами евангелисты
этих людей не знали. «Марк» где-то что-то услышал и записал. Остальные –
переписали со своими поправками, которые всё окончательно запутали.
Более-менее, уверенно можно говорить только об одном: в Галилее за
Иисусом некоторое время ходили какие-то люди из местных. А эпическая

сцена посылания апостолов на проповедь, больше всего напоминает
попытку избавиться от их навязчивой опеки.
Мало кто замечает, что предлагая каждому из учеников «поработать
Иисусом», он де-факто заявляет о своей заурядности. Причём, евангелисты
утверждают, что апостолы в этой роли преуспели! Более того, он сообщили
Иисусу о самозванце – человеке, который делает то же самое без его
санкции. И что же? Иисус очень обрадовался этому, и деятельность своей
«пиратской копии» полностью одобрил…
Небольшое отступление. Много столетий спустя в Москве пользовался
огромной популярностью душевнобольной Иван Яковлевич Корейша.

Его бессвязное бормотание почитали за «глас Божий», а песочек из
ящика, в который он испражнялся – за панацею. Приставленные к Ивану
Яковлевичу конвоиры поставили дело на широкую ногу и установив
твёрдые расценки. В итоге, спрос на «лекарство» вырос настолько, что
содержимого ящика стало не хватать. Конвоиры пробовали разбавлять

продукт обычным песком – потребитель стал жаловаться на «снижение
говнистости», и продажи упали. Пришлось конвоирам самим снимать
портки, кряхтеть и тужиться. И – о, чудо! – судя по отзывам покупательниц,
примесь не только не ухудшила свойства «песочка», но и, наоборот,
усилила его «чудотворный эффект»…
Думаю, эта невыдуманная история понравилась бы Иисусу. Сам он
навязанной ему ролью «целителя» откровенно тяготился, и рад был любой
возможности от нее избавиться.
Но есть и исключения. Одно из них мы уже упоминали, когда говорили
о первом чуде – исцелении Симона прокаженного в Вифании. Похожий
случай имел место и в Галилее - там к нему обратился за помощью отец
юноши-эпилептика: «…Если что можешь, помоги нам, сжалься над нами».
Иисус же сказал ему: ты сказал – «если что можешь». Всё возможно
верующему.
И тотчас вскричал отец ребенка: верую, помоги моему неверию.
На крик сбежалась толпа. А с юношей случился сильный приступ,
после которого он окончательно исцелился…
Для евангелиста этот случай - повод пририсовать еще одну звёздочку на
фюзеляже Иисуса-чудотворца. Но у нас есть собственные глаза, и мы видим,
что юношу исцелил, не Иисус, а его отец. Иисус лишь помог отцу поверить
в свои силы.
Строго говоря, и Симон в Вифании исцелил себя сам. И уж совсем
очевидный случай - женщина, которая избавилась от внутренних
кровотечений, потому что поверила в силу прикосновения к одежде Иисуса.

Женщина же, испуганная и дрожащая, зная, что произошло с ней,
подошла и пала перед Ним на землю и сказала Ему всю истину.
Он же сказал ей: дочь Моя! Вера твоя спасла тебя. Иди с миром и будь
здорова, избавившись от недуга своего.
Недуг – возможно, эрозия шейки матки – указывает на вполне
взрослую женщину. Обращение «дочь моя» - еще одно подтверждение того,
что Иисусу 46 лет, а не 30. Почти ровесницу он бы так не назвал.
И опять, и снова Иисус не видит никакой связи между недомоганием и
греховностью! Но самое главное – он, наконец, прямо говорит, что
подлинный чудотворец - сам больной. И больше никто. Себе он отводит
роль вдохновителя, ассистента или даже ватного тампона. Причём, Иисус не
кокетничает, не скромничает. В этом суть его метода.
«Если Ты хочешь, можешь меня очистить», - убеждён Симон.
«Если что можешь», - еле брезжит надежда у отца юноши-эпилептика.
В первом случае, уже всё есть. (Иисус, конечно же, хочет, чтобы Симон
перестал страдать! Остаётся сказать об этом вслух.)
Во втором случае нужен толчок. Иисус его даёт. Человек делает над
собой усилие, похожее на потуги роженицы, и… у него тоже всё получается!
При этом сам Иисус ничего не делает. Более того, иногда не хочет
ничего делать. Но пороситель проявляет неуступчивость, и он участвует в
исцелении против своей воли.
Так он пытался отбояриться от сирофиникянки, сославшись на ее
«некошерность». Но та обезоруживает его остроумным ответом, и
припирает к стенке. «Всё! Сдаюсь! - кричит Иисус, поражённый силой ее

веры. – Здорова твоя дочь.» И суровая язычница, нехотя выпускает из
цепких пальцев то, что выкручивала.
Выходит, что каждый человек – потенциальный чудотворец.
Единственное, чего ему не хватает – абсолютной веры в своё
всемогущество. А Иисус – что-то вроде топора в сказке про солдата и
жадную хозяйку: вроде бы, сам по себе и не нужен, но кашу без него не
сваришь…
Вот, в общем-то, и всё.
Есть, правда, еще одно эффектное «чудо», мимо которого не пройдёшь
– уничтожение стада свиней на восточном берегу Галилейского моря.
Евангелисты изображают это событие, как очередное исцеление. Но так ли
это?
…когда высадился Он из лодки, тотчас вышел
могильных пещер человек.

нему навстречу из

Жилище его было в могильных пещерах, и никто еще не мог связать
его даже цепью:
потому что он многократно бывал связан кандалами и цепями, но
разрывал цепи и разрывал кандалы, и никто не в силах был его укротить.
Предполагается, что странности в поведении этого человека –
следствие душевной болезни. Ее причина – бесы. Иисус вступает в ними в
переговоры. Бесы просят новое жилище, и получают в своё распоряжение
стадо свиней. В итоге, человек выздоравливает, свиньи прыгают в воду и
тонут, а их хозяева просят Иисуса «уйти из области их».
Такова
«официальная
версия».
Выглядит
она
совершенно
неправдоподобно и даже абсурдно. Но стоит удалить из нее «бесов» - и всё
меняется…

Вам не кажется, что перед нами не душевнобольной, а разбойникеврей, неоднократно бежавший из мест заключения? Роль Иисуса во всей
этой истории - переговорщик, посредник, «решала». Ангажировали его,
очевидно, местные жители (преимущественно греки), уставшие от
бесчинств "пещерного рецидивиста". Рекомендовать Иисуса в качестве
«еврейского авторитета» вполне могли, например, братья Воанергес - это
вполне в их духе. В конце концов, речь могла идти и о чисто «силовом
решении», тогда Иисус вполне мог предложить свои услуги сам, чтобы
избежать кровопролития.
Переговоры
запугивания.

начинаются

с

традиционного

для

таких

случаев

И увидев Иисуса издалека, он прибежал и поклонился Ему,
и закричал громким голосом: что Тебе до меня, Иисус Сын Бога
Всевышнего? Заклинаю тебя Богом, не мучь меня.
Текст, конечно, звучит, как «Вася, ты не прав» - в устах электромонтёра,
которому капнули в глаз раскалённым оловом. Но манеры уголовника, его
напор и эмоциональность эти скупые слова передают очень живо и
реалистично.
Дальше, как водится, прозрачный намёк на братву, которая за него
«впишется».
…И спрашивал его: как имя тебе? И он говорит Ему: легион имя мне,
ибо нас много.
Выдержав первый напор, Иисус, очевидно, уединился с атаманом.
Содержание их разговора неизвестно. Зато известен результат –
беспредельщик перековался в яростного и непримиримого ревнителя

еврейских религиозных запретов, которые много лет не соблюдал. (Такие
перепады, вообще, характерны для «неофитов трудной судьбы» с золотыми
«гимнастами» на толстых шеях. Это вам подтвердит любой священник РПЦ
МП, отмывающий бандитские деньги.)
Нетрудно догадаться, кто стал первой жертвой его религиозной
нетерпимости. Атаман и «его легион» быстро побросали в море «нечистых
животных» и с чувством выполненного долга пошли домой. А греки,
лишившиеся своего имущества, попросили Иисуса «уйти из области их»…
Не знаю, извлёк ли кто-нибудь пользу из «бесовской версии» этой
истории, но наша "бандитская версия" очень поучительна!
«Заставь дурака Богу молится – он и лоб расшибёт».
Лучше, чем народ, пожалуй, не скажешь.
А на очереди у нас самый яркий эпизод «галилейского турне» насыщение многотысячной толпы пятью ячменными хлебами и двумя
рыбками, в котором тоже нет ничего чудесного…
Глава 22

Если «Евангелие от Марка» (и две его расширенные вариации) можно
назвать «евангелием учеников», то «Евангелие от Иоанна» - «евангелие
братьев». Конечно, все эти тексты были написаны достаточно поздно.
Авторы решали богословско-миссионерские, а не исследовательские задачи
и работали с материалами далеко не первой свежести. Но сами эти
материалы - очень разные.
Если для учеников «галилейское турне» - основная часть
повествования, то для братьев – маловразумительный зигзаг на пути
Иисуса, который не принёс ему ничего, кроме разочарований. Тем
удивительнее полное совпадение описания «чуда насыщения пятью
хлебами» у всех авторов!
"Насыщение хлебами" - самое странное из «чудес», с которым,
вообще, непонятно что делать. Превращение одной жидкости в другую в
закрытом сосуде – это нормально. Исцеление от недуга или даже
воскрешение мёртвого – тоже. Но «размножающиеся лепешки» в руках
бестолковых апостолов, вообще, ни в какие ворота не лезут! Нет никаких

сомнений в том, что эпизод этот должен иметь простое рациональное
объяснение. Но мы его - увы! - его не знаем и, глядя в книгу, продолжаем
видеть фигу…
Примерно также я в своё время ломал голову над «превращением»
воды в вино. Понятно, что это не «химический фокус». Тогда что? И тут я
подумал о гипнозе.
В конце 70-х в сочинском цирке я еще ребенком видел выступление
гипнотизёра. Добровольцы на моих глазах пили простую воду из стакана, но
вели себя так, будто там была водка, шумно выдыхали, нюхали рукав,
пьянели… Не мог ли Иисус закамуфлировать под тост гипнотические
формулы, после произнесения которых гости стали принимать обычную
воду за прекрасное вино?
Я даже придумал эффектную сцену…
Иисус же у нас назорей (я в то время понимал это слово буквально) –
значит, принципиальный аскет-трезвенник. А тут он вместе со всеми
поднимает стаканчик с вином и отпивает из него. На всё это с удивлением
смотрит Мария Магдалина (сама она не пьёт – только наблюдает за
другими). Потом подсаживается к нему и с игривым упрёком кивает на
стакан – мол, «ай-ай-ай, назорей!». Тогда Иисус молча стакан наклоняет, и…
Нет! Лучше не так! Иисус выходит по нужде. Мария садится на его место,
украдкой отпивает из его стакана, а там – вода!
Какие-то такие варианты.
Как драматурга они меня, в общем-то, устраивали. Был только один
минус: я знал, что всё это - лишь игра ума. Согласиться на неё – значит, так
никогда и не узнать правду. Я отказался, и… тут же наткнулся на очерк о
традициях еврейского свадебного застолья, который расставил все точки над
«и».

Для «чуда насыщения
«художественная версия».

хлебами»

у

меня

тоже

была

своя

В тот момент я еще не разобрался с причинами перехода Иисуса из
Иудеи в Галилею (больной ребенок Хузы). Но некоторые вещи были
понятны еще тогда: что "чудо" состоялось в самом начале «галилейского
турне», что среди апостолов находилась Мария и что место действия –
недалеко от новой галилейской столицы Тивериады.
Действие у меня развивалось одновременно в двух локациях – a и b.
Начало:
а) Иисус в окружении апостолов смотрит с горы на паству, как
полководец на армию,
b) скромно одетая Мария на тивириадском рынке покупает для
апостолов лепёшки.
a) Иисус видит, что люди голодны и спрашивает у апостолов про запасы
провизии. Те отвечают, что ничего нет. Мария уже пошла за едой, но купит
она только для своих. У нее и денег таких нет, чтобы накормить такую араву,
и возможности доставить такой огромный груз …
b) Тем временем, Марию, покупающую лепёшки окликает шикарная
дама на носилках. Убедившись, что не обозналась, она спрыгивает и с
подростковой резвостью бежит к ней обниматься. Это Иоанна – жена Хузы,
подруга детства Марии…
a) Кто-то из апостолов в шутку возражает: еда, в общем-то, есть –
нашелся пацан, готовый отдать в общий котёл аж 5 ячменных лепешек и 2
рыбки! Все ржут (особенно братья Воанегес). Апостолы собираются кидать
жребий – кому же достанутся эти «деликатесы», а кто останется голодным.

Всеобщее веселие пресекает Иисус: «Всё раздать людям». Апостолы
застывают с открытыми ртами…
b) На тивериадской вилле Иоанны царит гламур. Разодетые в шелка
Иоанна и подруги (тоже жены придворных и будущие «мироносицы»), как
заворожённые слушают рассказы Марии про «Иисуса-суперстар» и
огромную толпу фанатов, которые «невзирая на жару и голод…» Тут Мария
спохватывается: «Блин! Я же сюда за едой пришла! Они ж голодные там!»
Вскакивает.
Барышни тоже вскакивают. «Мы с тобой!». Иоанна
скептически смотрит на котомку Марии: «Ну, ты, мать, даёшь! Брось. Не
позорься…»
a) Обалдевшие от выходки Иисуса сердитые апостолы стоят перед
людьми, которые расселись на пять больших групп – каждому апостолу по
одной. В руках у них по лепёшке. Апостолы попеременно смотрят на
маленький хлеб и на огромную толпу, которую должны накормить. «Ну?» требовательно вскрикивает Иисус. Апостолы, чертыхаясь, ломают хлеб.
Микроскопические осколки сухой лепёшки получают первые страждущие.
У них тоже злые лица. Такое «угощение» они воспринимают, как глумление.
Слышен недовольный ропот. Кто-то уже встаёт с земли и медленно
направляется в сторону Иисуса, сжав кулаки. Чья-то рука уже тянется за
камнем… В этот момент слышен далёкий радостный крик. Все смотрят на
гору, откуда он раздался. А там – а там стайка шикарно одетых женщин и
целый караван осликов, груженных лепешками и прочей снедью. Одна из
женщин треплет мальчика-погонщика по щеке и щедро расплачивается
золотом и за еду, и за осликов…
Красиво?
Мне тоже моё «чудо» понравилось. Прям жалко было его выбрасывать
на помойку, когда в статье Льва Толстого «В чем моя вера?» я наткнулся на
это:
…Учение Христа о труде и плодах его выражено в рассказе о
насыщении 5 и 7 тысяч двумя рыбами и пятью хлебами. Человечество

будет иметь высшее доступное ему благо на земле, когда люди не будут
стараться поглотить и потребить все каждый для себя, но когда они
будут делать как научил их Христос на берегу моря.
Надо было накормить тысячи людей. Ученик Христа сказал ему, что
видел у одного человека несколько рыб; у учеников тоже было несколько
хлебов. Иисус понял, что у людей, пришедших издалека, у некоторых есть с
собой пища, а у некоторых нет.
(То, что у многих были с собой запасы, доказывает уже то, что во всех
четырех Евангелиях сказано, что по окончании еды остатки собраны в 12
корзин. Если бы ни у кого, кроме как у мальчика, ничего не было, то и не
могло бы быть 12 корзин в поле.)
Если бы Христос не сделал того, что он сделал, то есть чудо
насыщения тысячи народа пятью хлебами, то было бы то, что
происходит теперь в мире. Те, у которых были запасы, съели бы то, что у
них было, съели бы все через силу даже, чтобы ничего не оставалось.
Скупые, может быть, унесли бы домой свои остатки. Те, у которых ничего
не было, остались бы голодными, с злобной завистью смотрели бы на
ядущих, а может быть, некоторые из них утащили бы у запасливых, и
произошли бы ссоры и драки, и одни пошли бы домой пресыщенные, другие голодные и сердитые; было бы то же самое, что происходит в нашей
жизни.
Но Христос знал, что он хотел сделать (как и сказано в Евангелии), он
велел всем сесть кругом и научил учеников предлагать другим то, что у них
было, и говорить другим, чтобы они делали то же. И тогда вышло то, что
когда все те, у которых были запасы, сделали то же, что ученики Христа,
то есть свое предлагали другим, то все ели в меру, и когда обошли круг, то
досталось и тем, которые не ели сначала. И все насытились, и осталось
еще много хлеба, так много, что собрали 12 корзин.
Христос учит людей, что так сознательно они должны поступать в
жизни потому, что таков закон человека и всего человечества. Труд есть
необходимое условие жизни человека. И труд же дает благо человеку. И

потому удержание от других людей плодов своего или чужого труда
препятствует благу человека.
Отдавание своего труда другим содействует благу человека…
Нужно быть Львом Толстым, чтобы разгадать один из самых трудных
«евангельских ребусов» с таким зверским видом, будто это всего лишь
риторический приём! Между тем, вздорный старик не оставил камня на
камне от того, что я тут насочинял. И всё-всё нам объяснил.
К тому, что он сказал, я могу добавить только параметры коробов, о
которых говорят евангелисты. Тут всё, как с водоносами.
Почему эти простые слова нам кажутся не тем, что они есть на самом
деле? Какой гипнотизер заставил нас видеть в водоносах огромные
неподъемные сосуды и убедил в том, что «короб» - гигантское сооружение
вмещающие чуть ли не кубометр? Очевидно же, что речь идет об аналоге
«коробки для ланча»!
Мне понадобилось «два клика», чтобы получить примерные размеры
плетёной корзинки, которую евангелисты называют «коробом»: 30 см диаметр, 10 см - глубина. 5 ячменных хлебов и две рыбки, которые
предложил взрослым дядям мальчик - типичное содержимое такого короба.
«Куски», которыми были наполнены 12 коробов – это менее вкусные и
более жесткие края лепёшки (как у пиццы). Численность скорее всего
завышена. Но такое незначительное количество объедков выглядит вполне
нормально и для толпы в десять раз меньше заявленной цифры… Вроде бы,
больше добавить к этому нечего...
Толстовская версия расставила всё по своим местам. Иисус,
заставивший богачей делиться своими запасами, автоматически становился
кумиром галилейской голытьбы. Для местного антиримского сопротивления

(зилотов и сикариев) такой человек был находкой. С такими способностями
ему прямая дорога в «цари», как Емельяну Пугачеву – в «анператоры» (он,
как известно, называл себя «Петром Третьим» и писал Екатерине строгие
письма, как своей «непослушной жене»). Лидер, способный увлечь за собой
массы – ровно то, чего галилейским заговорщикам не хватало! И ровно то,
что Иисусу было совершенно не нужно.
Помните, заведомую фальшивку в «Евангелии от Матфея», на которую
обычно ссылаются, чтобы обосновать право Петра считаться
«первоверховным апостолом»?
Иисус спрашивает учеников: «За кого почитают меня люди?» Ученики
отвечают. «А вы за кого меня почитаете?»
И ответил Симон Пётр, Ты Христос, Сын Бога Живого.
Если верить «Матфею», Иисусу этот ответ так понравился, что Пётр тут
же стал:
- «блаженным» собеседником Небесного Отца,
- камнем, на котором Иисус создаст свою церковь («врата ада не
одолеют»),
- ключарём Царствия Небесного
и прочая, прочая, прочая.
А вот что написано в первоисточнике, из которого автор «Евангелия от
Матфея» списал эту сцену, дополнив откровенно заказным цветистым
вздором:
…И отвечает ему Пётр: Ты – Христос.

И строго наказал им никому не говорить о Нем.
Чувствуете разницу? «Христос» (царь) - страшное слово, которое
автоматически превращает Иисуса в политического преступника и создаёт
для него огромные риски. И нет ничего удивительного в том, что он просит
учеников воздерживаться от таких провокационных разговоров!
Судя по дальнейшему поведению болвана Петра и еврейской мамы
братьев Воанергес, они Иисуса не услышали: продолжали видеть в нем
вождя грядущего восстания, и без стеснения делили между собой портфели
в «революционном правительстве».
Иисус их надежд не оправдал. То ли дело Бар-Кохба! У него было всё о
чем мечтали галилейские отморозки – и «революционное правительство», и
«революционная законность». А потом Иерусалим залили потоки еврейской
крови. Даже уже и не Иерусалим - а место, на котором этот город когда-то
располагался. Там - под развалинами - они все и погибли.
…А теперь давайте отыщем аналогичный фрагмент в «евангелии
братьев» («от Иоанна»). Там заявление Петра о том, что Иисус - "Христос"
звучит в несколько ином контексте. Сразу после "чуда насыщения хлебами"
Иисус якобы выступил в капернаумской синагоге, где предложил
слушателям "есть его плоть" и "пить его кровь".
С этого времени многие из учеников Его отстали и больше с ним не
ходили.
Здесь явный подлог. «Плоть и кровь» не могли быть причиной
разочарования галилеян.
Во-первых, слова эти прозвучали совсем в другое время и в другом
месте – в ходе Тайной вечери.

Во-вторых, грекоязычный автор ошибается, если думает, будто в них
есть что-то шокирующее для евреев. Он исходит того, что слушатели
поняли эти слова буквально. Между тем, «пищеварительные аллегории» обычное дело в арамейском языке! Галилияне не реже, чем мы с вами
«пожирали» глазами возлюбленную или «проглатывали» интересную книгу.
И слова «ешьте мою плоть и пейте мою кровь» для них – не более, чем
поэтическая форма пожелания «Примите моё учение! Сделайте его частью
себя!»
Почему же тогда ученики разбежались? По-моему, ответ очевиден.
Иисус наотрез отказался объявлять себя царём. А в другом качестве он был
для них неинтересен.
…Тогда сказал Иисус Двенадцати: не хотите ли и вы уйти?
Ответил ему Симон Пётр: Господи, к кому мы пойдём? Ты имеешь
слова жизни вечной жизни
и мы уверовали и познали, что Ты – Христос, Святой Божий.
Другими словами: мы поняли твою «маленькую военную хитрость» и,
чтобы ты ни говорил, продолжаем считать, что ты планируешь возглавить
восстание и стать царём.
Ответил им Иисус: не Я ли вас, Двенадцать избрал? И один из вас –
диавол.
По-моему, очевидно, что эта ругань - реакция на упрямство
безответственного дурака, который вместе с братьями Воанергес, в итоге,
доведёт Иисуса до Голгофы. А если еще вспомнить, что при похожих
обстоятельствах Иисус называл Петра «сатаной», то сомнений, вообще, не
остаётся.
Один из редакторов «Евангелия от Иоанна» тоже заметил этот «косяк».
И в тексте появилась ремарка.

…А говорил он об Иуде, сыне Симона Искариота.
Дальше – понятно…
Вот так, пристыдив тароватых галилеян и заставив их открыть свои
короба, Иисус де-факто подписал себе смертный приговор!
Все, что происходило после этого момента можно свести к простой
схеме: глупые ученики Иисуса губят, умные братья – спасают…
Продолжение следует.
-----------------------------На фото: Лев Николаевич Толстой, препарирующий труп крестьянки.
(Земская больница Крапивенского уезда, Тульской губернии. Март 1903
года.)
-----------------------------P.S. Вообще-то, это шутка.
Вот оригинал - http://drx.typepad.com/psychotherapyblog/2010/09/vintagephoto-c-1900.html
Глава 23

Мы уже не раз убеждались в том, что евангелия – не мемуары
очевидцев, а сборники всякой всячины. Их просто скомпоновали так, чтобы
они производили впечатление хроники. Вроде бы, есть начало, есть конец.
Но между ними всё «на живую нитку». Дикое беспорядочное
нагромождение не связанных друг с другом эпизодов! И на всё это
безобразие, как на рождественскую ёлку made in China, навешаны гирлянды
«чудес» и «пророчеств». Причём «игрушки» для авторов-миссионеров
гораздо важнее ёлки, на которой они висят: хрен с ним, что дерево собирали
не по инструкции, главное, чтоб сверкало и лампочки чтоб мигали!
Но если всё это пошлое «великолепие» снять, а ёлку разобрать , мы
удивимся – насколько всё просто: длинные ветки - вниз, короткие – вверх, и
звезда на макушке…
Вот, например, два элемента нашей ёлки из «Евангелия от Марка»:

- оценочное суждение Ирода Антипы про Иисуса из четвёртой
главы: «Иоанн, которого я обезглавил, - он и восстал»;
- «дорожная карта» из десятой главы: «И встал Он и пошел оттуда, и
приходит в область Иудеи по ту сторону Иордана».
Два фрагмента-имплантата, никак не связанные с остальным текстом,
идеально дополняют друг друга! Иисус спешно покидает пределы владений
Ирода сразу после «чуда умножения хлебов». По вполне понятной причине.
Ведь спонтанная «коммунистическая манифестация» состоялась чуть ли не
под окнами Тивериадской резиденции местного правителя. Было бы
странно, если бы он на нее никак не отреагировал.
Представьте, что вы – непопулярный, но крайне амбициозный монарх.
И у вас под носом некий начинающий политик-харизматик становится
кумиром агрессивного и опасного малоимущего большинства. Причём,
некоторые горячие головы уже начали называть его царём! А ведь жива еще
память о мятеже Иуды Галилиянина и его страшных последствиях. Тогда
всё начиналось примерно также… Да, конечно, Иисус вслед за Окунателем
наотрез отказался от «короны» («Я – не Христос!») Но что это меняет? Есть
человек – есть проблема. А если есть проблема, ее надо решать…
Собственно, именно это Ирод Антипа и сказал в кругу придворных,
среди которых находился Хуза. Хуза поделился с женой, жена – с Марией,
Мария – с Иисусом.
Мешкать было нельзя. В любой момент Иисус мог пойти по стопам
Окунателя: сначала «почётный плен» и попытка вербовки, потом
зажигательный твёрк падчерицы и… Назорей становится короче на голову.
А тут еще в маленьком апостольском коллективе завёлся сатана,
который может в любой момент спалить всё контору. Иисус же не случайно
спрашивал «За кого почитают меня люди?» и «За кого почитаете меня вы?».
Нужно было правильно оценить ситуацию и адекватность собственного

окружения. Ответ Петра «ты – Христос» показал, что уходить из Галилеи
надо немедленно.
В «Евангелии от Иоанна» этим тестированием заканчивается шестая
глава. Седьмая начинается так:
А был близко Иудейский праздник Кущей. Сказали ему тогда братья
Его: пойди отсюда и иди в Иудею, чтобы и ученики твои увидели дела Твои,
которые Ты творишь.
(Наш неугомонный редактор-политрук немедленно вставил свои пять
копеек: «…Ибо братья Его не верили в Него.» Но мы уже умные и
пропускаем эту очередную чушь мимо ушей.)
Иисус отвечает братьям уклончиво: вы, мол, идите, а я дома посижу,
мне недосуг.
И сказав это, остался в Галилее.
Когда же пошли братья его на праздник, тогда и он сам пошел: не
явно, а как бы втайне.
Вот мы и получили все недостающие пазлы: привязку ко времени,
маршрут, способ маскировки!
Праздник Кущей - один из основных еврейских праздников,
собиравший в Иерусалиме толпы паломников. «Куща» - шалаш из зеленых
веток. В таких шалашах было принято проводить праздничную ночь.
Отмечали Суккот (еврейское название праздника) осенью - когда
собран урожай. А это значит, наша история вот прямо сейчас «пересекает
экватор», с чем я нас всех и поздравляю!

Судите сами, Иисус встретился с Окунателем весной накануне Песаха и
был распят ровно через год – накануне следующего Песаха. Осенний
праздник Кущей находится в аккурат посередине между этими двумя
событиями.
Про первое полугодие мы уже всё знаем. Иисус начал его в
окрестностях Иерусалима, а закончил - в Галилее. Думаю, и там, и там он
провел примерно по три месяца.
Про второе полугодние мы пока можем сказать только одно: его делит
надвое– Ханука...
Настал тогда праздник Обновления в Иерусалиме; была зима.
Эта абсурдная врезка, разрывает ткань повествования и находится явно
не на своём месте. Чтобы в этом убедиться, достаточно открыть «Евангелие
от Иоанна» - там, где автор рассказывает о «разделении между Иудеями»
после исцеления слепорождённого.
Говорили многие из них: в нём бес, и Он безумствует. Что Его
слушаете?
Другие говорили: это – это слова не бесноватого: может ли бес
открывать глаза слепым?
Тогда окружили его Иудеи и говорили Ему: доколе будешь томить
душу нашу?..
Где-то между этими строками втесалась наша врезка про зимний
праздник. Думаю, не заглядывая в текст, вы ни за что не угадаете: где
именно следует нажать Ctrl+V. Вот и евангелист не знал, куда ему деть
«лишнюю» информацию про зимний праздник! Сунул, куда попало. Не
глядя.

В своё время мы найдём для нее подобающее место. А пока просто
отметим: второе полугодие Иисуса поделено на части Ханукой. А значит в
том, месте, в которое Иисус сейчас направляется, он проведет остаток осени
и начало зимы…
«Евангелие от Иоанна», вообще, богато на такие сюрпризы. Если
«галилейские» авторы расставляют в произвольном порядке целые блокиэпизоды, то неутомимый «Богослов» легко может заблудиться в трёх
предложениях. И даже в трёх словах. Но зато сами слова у него – золотые.
Вот, например:
После этого пришел Иисус и ученики Его в Иудейскую землю и там
оставался с ними и крестил.
Очень актуальный для нас фрагмент! Но в какой части текста он
находится? В самом-самом начале – сразу после ночного визита Никодима.
Забавно, правда? Но и это еще не всё. Давайте продолжим чтение.
…Итак, когда узнал Иисус, что услышали фарисеи о том, что Иисус
больше приобретает учеников и крестит, чем Иоанн –
впрочем сам Иисус не крестил, но ученики Его оставил он Иудею и ушел снова в Галилею.
Волк голосом Армена Джигарханяна в таких случаях говорит «Шо?
Опять?!!».

Этот дикий замес – отличная иллюстрация того факта, что «Священное
Писание» христиан - не хроника и, вообще, не документ. Церковь поступила
мудро, когда приравняла Евангелие к Псалтыри и стала читать его нараспев
по кусочкам, как стихи. Это лучшее, что она могла сделать! Потому что
извлекать из этих текстов информацию можно только скальпелем. По локоть
в крови. Собственно, этим мы и занимаемся.
В данный момент наша добыча - план эвакуации Иисуса и его
спутников из Галилеи. Уверен, что его придумал и разработал Иуда Фома
Близнец. Потому что главное в нём – двойник Иисуса.
Задача, на самом деле, не такая уж и сложная. Иисус всегда находился в
плотном кольце учеников (Иаков-Андрей-Филипп, вообще, ни на шаг от
него не отходил!). А значит, агенты Ирода Антипы могли видеть его только
издалека.
По каким признакам они его отличали? Первое и самое главное –
поведение учеников, окружавших наставника. Затем рост (судя по всему,
невысокий). Единственная «особая примета» - длинные волосы. А лицо в
дороге путники закрывали тканью (чтобы не вдыхать пыль), так что с этим,
вообще, не было никаких проблем.

А теперь представьте себе группу паломников, затерявшуюся в толпе
галилеян. Для посторонних наблюдателей в ней нет ничего необычного. И
для иродовых соглядатаев – тоже: отчётливо видна фигура невысокого
длинноволосого лидера. Нет никаких сомнений в том, что это Иисус.
Недалеко от того места, где в своё время был схвачен Окунатель,
галилейские силовики получили команду задержать Иисуса. Ученики
разбегаются кто куда. Командир отряда резким движением срывает накидку
с лица смутьяна и видит… хохочущую молодую женщину…
Почему именно Мария, думаю, понятно.
Во-первых, ученики-мужчины сами по себе - объекты наблюдения и
исчезновение любого из них было бы заметно. Кроме того, парни все
высокие и стриженные, а Мария имела «женский рост» и длинные волосы –
всё, как у нашего Назорея. И конечно же, она была постоянной участницей
проделок своих братьев-близнецов. Плюс авантюрный склад характера,
темперамент и природный артистизм. И наконец, самое главное: двойникамужчину наверняка вернули бы в Галилею для выяснения личности.
Двойник-женщина снимала все вопросы сразу - здесь и сейчас.
- Где ваш чёртов Иисус?!!
Ответить можно по-разному:
- А кто это?
- У меня за пазухой лежит. Просил не беспокоить.
- Сами ищем! Он у нас сто рублей занял и сбежал по дороге.
И так далее.

То, что апостолы ответили, на самом деле, мы знаем: «Иисус в
последний момент передумал, а свою дорожную одежду Марии отдал.
Говорит: время его еще не пришло… Что он имел в виду? А шут его знает!
Вечно у него какие-то загадки-аллегории - без поллитры не разберёшься… В
общем, в Галилее его ищите. Здоровья! Хорошего настроения!»
А Иисус тем временем раскуривал трубку мира в компании старых
знакомых – самарян.

Стартовал он раньше учеников. Владения Ирода Антипы покинул уже
через несколько часов после старта.

До Иерихона путь не близкий.
Почему бы не расслабится в хорошей компании?
Глава 24

Пока наши герои, одурачившие Лиса, спят, объясню: почему я считаю"
местом встречи, которое изменить нельзя" именно Иерихон. Евангелисты,
вроде бы, нигде о нем, как о новой постоянной базе, не говорят. Зато
называют два других «адреса». Даже три.
1) «И пошел Он снова на ту сторону Иордана, на то место, где Иоанн
прежде крестил»
2) «И встал Он и пошел оттуда, и приходит в область Иудеи по ту
сторону Иордана»
3) «пошел оттуда в страну близ пустыни в город, называемый
Ефраим»

Понятное дело, на «евангельской карте» тут же нарисовались новые
топонимы. В, том месте, где «Иоанн прежде крестил» появилась «Вифания
Заиорданская» - зеркальное отражение хорошо нам известной Вифании. А в
северной части Иудеи появился "город Ефраим".
Лишь «область Иудеи по ту сторону Иордана» не вызвала вопросов.
Потому что «область» - это указание направления движения, а не
конкретный населённый пункт. Евангелист как бы находится во владениях
Ирода Антипы на левом берегу Иордана и сообщает нам: куда держат путь
апостолы, на его глазах форсирующие водную преграду.
Я теперь мысленно перенесите того же апостола-наблюдателя в
Галилею и пусть он опишет направление их движения на старте. Куда они
идут? «На то место, где Иоанн прежде крестил» Конечно! Другой дороги у
них нет. По правому берегу Иордана они дойдут, как минимум, до
переправы. Куда пойдут дальше – пока непонятно, но до этого места дойдут
обязательно! (А мифическая «Вифания Заиорданская» тем временем
отправляется на склад городов-призраков.)
А теперь пусть апостол-наблюдатель немного пройдётся с Иисусом.
Этот-то куда направляется? В область колена Ефремову - вот куда! Потому
что именно там заканчивается Самария и начинается Иудея. Вот и всё! А
«город, называемый Ефроим» - это двойка по еврейской географии
«апостолу и евангелисту Иоанну Богослову».

Единственное место, в котором могут сойтись пути Иисуса и его
учеников – Иерихон. Формально этот город, как и Иерусалим, относится к
территориям колена Вениамина. Но де-факто, он находится в уникальной
точке, в которой сошлись сразу шесть колен (включая колено Ефрема, о
котором мы только что говорили).
Иерихон - место действия нескольких важных эпизодов, подробно
описанных евангелистами. Но еще важнее то, что он идеально подходит для
многочисленный споров по «процедурным вопросам» с «книжниками и
фарисеями», которые евангелисты необоснованно перенесли в Галилею.
От Иерихона до Иерусалима около 50 км. В городе постоянно
проживало множество священников и левитов. Это целое паразитическое
сословие, кормившееся за счёт трудящихся! Дело в том, что при дележе
земли обетованной между еврейскими семьями колено Леви осталось без
надела, и было решено сформировать из него «жреческую касту». С тех пор
все
мужчины
из
этого
колена
автоматически
становились
священнослужителями и получали от остальных колен «денежную
компенсацию за безземелье» в размере 10% от всех доходов.
Обильная кормовая база сделала свое дело - поголовье «потомственных
священнослужителей» выросло настолько, что многократно перекрыло
нужды Иерусалимского храма. В итоге, служили они редко ("вахтовым

методом"), а свободное время посвещали любимому занятию всех жрецовпаразитов – поиску соломинок в глазах окружающих.
Появление в Иерихоне «группы в полосатых купальников из Галилеи»,
конечно же, не могла оставить их равнодушными. Простые нравы галилеян
всегда были предметом насмешек для кичащихся своей набожностью
жителей Иудеи. А тут еще Иисус, возомнивший себя раввином. Ну как
таких не потравить!
Что же касается фарисеев («праведников по собственному желанию»),
то
для
«сертифицированных»
священнослужителей
они
были
«конкурирующей фирмой». Трудно представить, чтобы они выступали с
фарисеями единым фронтом. Фарисеи, вообще, относились к Иисусу
неоднозначно. У самых продвинутых он вызывал скорее интерес, чем
возмущение (достаточно вспомнить Никодима).
Впрочем, в каждом конкретном словесном поединке довольно просто
разобраться – ху из ху. Лучший индикатор тут – реакция Иисуса. Жреческие
придирки он парировал хлесткими афоризмами, на фарисейские вопросы
отвечал подробно и обстоятельно…
И вот еще что. У нашей уверенности в том, что «фарисеи и книжники»
не могли донимать Иисуса в Галилее, есть интересный побочный эффект –
возникли вопросы по одному из апостолов, с которым до сих пор было всё
понятно. Например, Михаил Булгаков был настолько в нём уверен, что
сделал его главным героем своего евангельского этюда в «Мастере и
Маргарите».
Между тем, в «Евангелии от Иоанна» он, вообще, ни разу не
упоминается. А у галилейских авторов мелькает только один раз. Причем
каждый его называет по-своему.
И проходя, увидел Левия Алфеева, сидящего у сбора пошлин, и говорит
ему: следуй за мной. И он встал и последовал за Ним.

И вот, возлежит он в доме его, и многие мытари и грешники
возлежали с Иисусом и учениками Его…
Дальше появляются суровые ревнители и портят людям аппетит…
Сюжет этот почти слово в слово переписали «Матфей» и «Лука».
Разница только в имени: «Лука» назвает его просто Левием, а «Матфей» Матфеем. Считается, что под всеми этими именами скрывается один
человек. Но так ли это?
Начнём с того, процитированный фрагмент следует разделить на две
части. В первой части Иисус обращается к таможеннику, во второй - пирует
в доме мытаря. В первой части никаких «фарисеев-книжников» нет, во
второй они чувствуют себя, как у себя дома. И в этом нет ничего странного,
если первую часть отнести к Галилее, а вторую – к Иудее. А вот то, что
евангелисты не отличают таможню от мытницы – свидетельствует или об их
вопиющей некомпетентности, или о сознательном подлоге.
В Капернауме, действительно, была таможня, сотрудники которой
контролировании товарообмен между двумя областями с преимущественно
нееврейским населением – Дамаском и Кесарией. Место считалось
«хлебным», работа – престижной. Ни о каком остракизме по
профессиональному признаку не могло быть и речи!
И вот, учитывая «вновь открывшиеся обстоятельства», поведение
нашего таможенника выглядит просто нелепо. Что его заставило, задрав
штаны, бежать за чужаком? Единственное, что делало эту сцену хотя бы
отчасти правдоподобной – «комплекс пария», который мы таможеннику
априори приписывали. Но вот мы удалили эту подпорку – и здание рушится.
Единственное, что может его спасти: признание того факта, что Иисус и
таможенник - старые знакомые.

Тогда мы увидим банальнейшую бытовую сценку: на работу к
таможеннику заглянул приятель – «Ты скоро освободишься? А то водка уже
тёплая, а цыплёнок-табака - холодный!» Таможенник просит коллегу его
подменить (мол, «брат приехал!») и оба уходят. Все просто…
А теперь давайте на время забудем про нашего таможенника и
перейдём ко второй второй части.
Первое, что бросается в глаза: хозяин дома, в котором пирует Иисус –
презренный мытарь, а не благородный таможенник. То есть, налоговый
инспектор, коллектор и рэкетир «в одном флаконе».
Чтобы оценить степень ненависти, которую евреи испытывали к
мытарям, нужно иметь представление о том, как те работали. Римская
администрация продавала им векселя с большим дисконтом. Скажем, право
на взыскание недоимки в сто динариев, мытарь выкупал за 70 или даже за
50. Потом он шел к еврею-должнику и взыскивал полную сумму. Успех в
этом бизнесе обеспечивала жестокость и соответствующая репутация. Чем
дурнее слава, тем охотней должники раскошеливаются. Успешный мытарь в
глазах земляков – монстр, исчадие ада, худший из грешников.
В «Евангелии от Луки» подробно описаны обстоятельства, при которых
Иисус попал в дом представителя этой презренной профессии.
И вот был человек, по имени Закхей, и он был старший мытарь, и он
был богат.
Добавим: «… И он был коротышка». Из-за этого он не мог увидеть
Иисуса, проходившего по улицам Иерихона – мешали спины зевак. Тогда
Закхей влез на дерево. Иисус его заметил и напросился в гости... Судя по
всему, Назорей не знал, с кем он разговаривает, и что вечером ему предстоит
«зашквар». Но когда всё обнаружилось – и бровью не повел.

Дальше – повторяется то, что мы уже читали у трёх евангелистов
(включая самого «Луку»):
…и принял Его с радостью.
И увидев, все начали роптать и говорили: Он остановился у человека
грешника.
Чтоб не получилась совсем уж калька, «Лука» заменяет афоризм про
«врача и больного» на пьяную похвальбу Закхея о том, что он раздаст
нищим «половину состояния», и «возместит вчетверо» каждому, кого
обидел (обещания заведомо невыполнимые)…
Итак, в дополнение к тем именам, которые у нас уже есть, мы получили
еще одно – Закхей. Давайте просто переведём их на русский язык и решим,
что с ними дальше делать.
Левий – не имя, а указание на
профессиональных священнослужителей.

принадлежность

к

касте

Алфеев – хорошо знакомое нам указание на перемену, метаморфозу.
Закхей – чистый, праведный.
(Матфея же я, с вашего позволения, оставлю «на сладкое».)
По-моему, очевидно, что все три слова имеют отношение
исключительно к нашему миниатюрному иерихонскому мытарю. И говорят
они о многом.
Скажем, словосочетание «Левий Алфеев» (именно так его называет
«Марк») на русский язык можно перевести, как «поп-расстрига» или
«бывший семинарист».

А имя Закхей многое говорит о его родителях. Это не просто набожные
люди. Они явно готовили своего ребенка к духовной карьере, что в условиях
Иудеи означало принадлежность к соответствующей касте.
Именно из этой среды выходят самые прожженные циники, самые
неукротимые ловеласы и самые кровожадные диктаторы. И, конечно же, в
глазах «праведников» такой «оборотень» - «грешник в кубе»!..
Итак, мы с вами убедились в том, что двое из трех евангелистов пудрят
нам мозги – выдают особенности биографии иерихонского мытаря Закхея за
имя капернаумского таможенника, которого Иисус увел с рабочего места
«водку пьянствовать».
Наша последняя надежда – тезка-евангелист. Напоминаю: только
«Матфей» назвал таможенника Матфеем, явно намекая на себя. Может быть
так и есть?
Чтобы ответить на этот вопрос, давайте вернёмся к самому началу и
вспомним Нафанаила, которого Иисус «видел под смоковницей».
Собственно с этого эпизода у нас и началось исправление имён. Мы
увидели, что сценка «Филипп-Нафанаил» – лишь вариация сценки «АндрейПётр», а то, что мы считали именами разных людей – прозвища одного
человека.
Помните, что означает еврейское прозвище Симона-Петра?
Нафанаил – «дар Божий».
Подходящее прозвище для последыша – долгожданного позднего
ребенка, избалованного стареющими родителями…
Вы уже догадались, к чему я клоню? Нет? Тогда продолжаю...

Матфей – «дар Яхве».
Нафанаил и Матфей – два варианта одного еврейского прозвища. А
значит, наш таможенник – Симон-Пётр.
Не случайно и у его брата два прозвища, которые тоже можно считать
вариациями одного - Андрей (Храбрец) и Филипп (Всадник). А может быть
даже три - если Иосит («Бог укрепляет») - не имя их общего отца.
Возможно, это такая местная традиция в Вифсаиде – обыгрывать
прозвища. Или что-то семейное. Так или иначе, эти два брата-акробата
заставили нас попотеть больше, чем все остальные вместе взятые. Зато
теперь нам всё понятно!
Старший брат – военный. Младший – избалованный бездельник,
рассчитывавший получить всё сразу за счёт женитьбы на «девушке из
хорошей семьи». Сначала всё складывалось, как он хотел: красивый дом в
Капернауме, «хлебное» место на таможне по протекции новой родни. Но
потом положение «бедного родственника» стало давать о себе знать. Теща
отработанным движением загнала зятя под лавку. Коллеги затравили
обидными подколками и «дедовщиной»…
Думаю, у многих есть в запасе пример такого неравного брака. Для
мужчины это страшное испытание. Конечно, есть, наверное, волевые и
целеустремлённые
личности,
которые
быстро
добиваются
самостоятельности. Но чаще такие «бедные родственники» ломаются. Или
бегут...
Наш «таможенник Матфей» сбежал. Но признаваться в своём
малодушии не заххотел, и потому выдумал себе роль Петьки при ИисусеЧапаеве.

Все это было бы смешно, если бы не сулило «Чапаеву» студёные воды
реки Урал…
Глава 25

Закомплексованный Симон-Пётр и самоуверенные братья Воанергес –
опасное сочетание. Все трое, судя по всему, считали? что Иисус – Христос
(царь), корчащий из себя раввина ради конспирации. Все трое примеряли на
себя маршальские погоны и рядились – кому на каком месте сидеть в
президиуме. Было бы странно, если бы братья пощадили конкурентаземляка, который был идеальным объектом для насмешек, розыгрышей и
других видов травли.
Евангелисты изо всех сил старались изобразить апостолов, как можно
привлекательнее, а отношения между ними – исключительно дружескими.
Да и сами апостолы наверняка о некоторых своих художествах
предпочитали не вспоминать. Но кое-что до нас всё же дошло.

Причём, самый, наверное, грубый и жестокий розыгрыш братьев
Воанергес подробно описал тот самый «Матфей», который из кожи вон лез,
чтобы изобразить Петра «главным апостолом». Понятное дело, анекдот под
его пером превратился в чудо, а лох - в героя. Но все его старания – в пользу
бедных. Достаточно сравнить рассказ «Матфея» с тем, как описывают то же
самое происшествие другие евангелисты.
Дело было сразу после «чуда умножения хлебов» в окрестностях
Тивириады. Иисус сбежал от галилеян, желавших сделать его царем, а
ученики его сели в лодку и отправились на север – в сторону Вифсаиды.
И когда настал вечер, лодка была посредине моря, а Он один на земле.
И увидев, что они гребут через силу – ветер им был противный, - около
четвёртой стражи ночи идёт он к ним ступая по морю. И хотел миновать
их.
Они же, увидев, что Он ступает по морю, подумал, что это призрак, и
подняли крик.
Ибо все видели Его и были смущены.
Он же тотчас заговорил с ними и сказал им: мужайтесь, это Я, не
бойтесь.
И вошел к ним в лодку и прекратился ветер.
Так половинчато описано это происшествие в «Евангелии от Марка».
Вроде бы, есть намёк на что-то необычное, но как-то робко, по касательной.
Остро чувствуется какая-то недосказанность.
А вот в «Евангелии от Иоанна» никакого намёка на чудо нет – всё
просто и понятно.

…И темнота уже наступила, и еще не приходил к ним Иисус.
И море при сильном ветре волновалось.
Итак, пройдя на вёслах стадий около двадцати пяти или тридцати,
видят они, что Иисус идёт по морю и приближается к лодке, и испугались.
Он же говорит им: это Я, не бойтесь.
Хотели они взять его в лодку, и тотчас лодка оказалась у земли, куда
они плыли.
Судя по трезвости взгляда на происходящее и точности информации, ее
сохранил для нас Иуда.
Что мы видим? Ученики разыскивают сбежавшего Иисуса самым
разумным способом – так, чтобы всё время оставаться у него на виду медленно идут на веслах вдоль берега и, очевидно, кричат, чтобы привлечь
его внимание.
Одна стадия – 125 шагов (около 100 м). 25-30 стадий – около трёх
километров.
Судя по «сильному ветру», на небе густые облака – луна и звёзды не
видны. «И темнота уже наступила».
Вдруг – бац! – перед ними Иисус завис на поверхности воды.
Они было испугались, но тут лодка ткнулась носом в берег.
Оказалось, что Иисус просто стоял на песчаной отмели, а они сослепу
не разобрались что к чему.

В арамейской версии «Евангелия от Иоанна» оборот «идёт по морю»
передан с помощью универсального слова «ал», у которого целая куча
значений, в том числе, и «рядом», и «вдоль».
Современные ассирийцы говорят «кхадер ал йама» про человека,
который идёт вдоль берега.
Поверхность же воды в арамейском языке принято обозначать словом
«апей» - «лицо». Именно оно использовано в самом начале ветхозаветной
Книги Бытия («Дух Божий носился над водой»).
Как видите, здесь нет даже намёка на чудо. Тем не менее, у нас есть
основания полагать, что Иуда рассказал не всё. То, о чем он предпочел
забыть, мы находим в «Евангелии от Матфея». Это знаменитый «бенефис
Петра», который так любят христианские проповедники.
…И тотчас заговорил с ними Иисус и сказал: мужайтесь; это Я не
бойтесь.
А Пётр Ему ответил: Господи, если это ты, повели мне пойти к тебе
по воде и пошел к Иисусу:
видя же ветер, испугался и начал тонуть, закричал: Господи, спаси
меня.
И тотчас Иисус протянул руку, поддержал и говорит ему:
маловерный, почему ты усомнился?
Эту приторную сценку автор, конечно же, мог придумать сам - просто
взял текст «Марка» (основной источник фактуры для «Матфея») и залил
сахарными соплями. Но есть в ней какая-то парадоксальная достоверность.
И в ней самой, и в стыдливой недосказанности у «Марка», и в
документальной точности у «Иоанна».

Чтобы во всем окончательно разобраться, надо поставить себя на место
братьев Воанергес.
Итак, для вас лодка – дом родной. Считанное число километров
береговой линии вы знаете, как свои пять пальцев. И дно на каждом его
участке – тоже. Рядом с вами борзый иудей с сестрой-хулиганкой, суровый
солдат и его брат - малолетний балбес, который вечно ноет и несет всякий
вздор.
Иисус на отмели для вас, понятное дело, никакое не чудо. А пассажиры
– да, удивлены. Солдата, конечно, хрен прошибёшь. И иудеи – умные. А
Петька – походу сладкий… В этот момент «братья Воанергес», наверняка,
плотоядно облизнулись, переглянулись и сделали «взволнованные лица».
- Гляди, Петьк! Учитель наш по воде чешет, как по асфальту! А ты что
жопу на лавке греешь?! Иди к нему!
- А вы?
- А мы не можем – мы на веслах.
- Я же плавать не умею!
- И не надо! Ты, главное, верь! Помнишь, Учитель говорил, что вера
может горами двигать? Так она тебя и на воде удержит. Учителя ж удержала.
Давай!
- А может не надо?
- Надо, Петя, надо…
И «первоверховный апостол» отправляется за борт.
Утонуть он, конечно, не успевает. Успевает только испугаться и
промокнуть. Иисус его вытаскивает на берег. Шутники ржут, брат даёт
подзатыльник, Иуда хмурится, Мария идёт собирать ветки для костра…

До «Марка» эта история дошла в том виде, в котором ее рассказал Пётр.
У «Иоанна» - сухой отчёт Иуды и/или Марии.
А «Матфей», судя по всему, долго сидел над анекдотом от братьев
Воанегес, пока не сообразил, что из него можно скроить первоклассное
«чудо»…
Другой розыгрыш, поданный как чудо – «укрощение бури».
В «Евангелии от Иоанна» об этом, вообще, ничего нет
(рафинированным иудеям, похоже, не нравился забористый галилейский
юмор). Остальные евангелисты дружно повторяют одно и то же.
Якобы по дороге на «стрелку» с «гадаринским авторитетом» и его
«легионом» (которая закончилась гибелью ни в чём не повинных свиней)
лодка братьев Воанергес чуть не погибла.
…И поднимается сильный вихрь; и волны били в лодку, так, что лодка
уже наполнялась водой.
А Он спал на корме на изголовье. И будят Его и говорят Ему: Учитель,
Тебе всё равно, что мы погибаем?
И проснувшись, Он возбранил ветру и сказал морю: молчи, стихни. И
прекратился ветер, и настала тишина великая.
Чтобы по достоинству оценить эпичность бедствия, взгляните на карту.

Напоминаю: «Галилейское море» имеет в длину 21 км, в ширину – 13
км. Средняя глубина – около 25 м (у берега – гораздо меньше). Расстояние
от Капернаума до пункта назначения – 5-7 км.
Было бы смешно подозревать в панике братьев Воанергес. А вот в
инсценировке – легко!
Не трудно догадаться: кому они орали в уши: «Ааа!!! Мы все погибнем!
Я так мало в жизни видел – за что мне это наказание?!!» Пётр же у нас – не
морской волк, а таможенная крыса. Думаю, ситуацию усугубила морская
болезнь. Картина маслом: он блюёт, они орут. Остальные пассажиры хмыкают и отворачиваются.
- Что делать будем, Петьк? Неохота ж помирать в рассвете лет!
- Может Учитель поможет?
- Другого выхода нет. Буди нах!
По-моему, очевидно, что слова «молчи, стихни» Иисус адресовал
отнюдь не морю и не ветру, а дубине, которая его разбудила. И то, что
погода исправилась, вполне естественно: она всегда так – сперва хмурится
потом улыбается.

А безмятежный сон – это явное указание на то, что Иисусу
приходилось путешествовать по водоёмам покрупнее «Галилейского моря»,
что для еврея-египтянина вполне естественно (Александрия крупнейший
порт Древнего мира, да и Нил – не Яуза).
Но самое поразительное в «морских приколах братьев Воанергес» готовность огромного числа людей считать их чудесами, даже когда сами
евангелисты ничего чудесного в них не видят!
Но самый удачный розыгрыш братья Воанергес организовали на суше.
Причём, на горе.
Причём вершина этой горы всего на 130 метров выше уровня моря, а
подножье – аж на 250 метров ниже.
Если верить официальной версии, через три дня исполнится 1986 лет
этому знаменательному событию.
На Руси этот день принято называть «Яблочный Спас»…
Глава 26

«Преображение Господне на горе Фавор» - одно из главных
евангельских чудес. Круче только "Воскресение". В христианском
богословии "Преображение" породило целый раздел, изучающий чудесные
свойства света, который Иисус якобы "излучал". Есть даже специальный
термин «Фаворский Свет». Подразумевается, что это - не вульгарный поток
фотонов, а нечто особенное. (Что именно «особенное» - объяснить никто не
может, но звучит солидно – этого не отнять.)
«Чудо» это стало разваливаться на части ровно в тот момент, когда
христианам хватило смелости вынуть голову из песка и признать очевидное
– на горе Фавор ничего подобного произойти не могло. Чуть меньше двух
тысяч лет им на это понадобилось…
Основной источник информации об этом «чуде» - «Евангелие от
Марка» («Матфей» и «Лука» просто переписали его рассказ, ничего от себя

не добавив).
В «Евангелии от Иоанна» о «преображении» не сказано ни слова. И в
этом нет ничего удивительного - в "Преображении" не участвовали ни Иуда
(Фома), ни Мария. В свою очередь, Иисус просил свидетелей происшедшего
никому ничего не рассказывать. Видимо, они сдержали обещание.
У «галилейских» авторов «Преображение Господне» находится сразу
после «теста на вменяемость», по результатам которого Пётр получил
«почетное звание» – «сатана». В «Евангелии от Иоанна» сразу после этого
Иисус отправляется в Иудею («не явно, а как бы тайно»). А у «Марка» здесь
- внушительная дыра.
И через шесть дней берёт Иисус Петра, Иаков и Иоанна, и отдельно
от других возводит на гору высокую, их одних.
Целых шесть дней, наполненных событиями, по которые он ничего не
сообщает. От Галилеи до Иерихона – не больше двух дней пути. Значит, до
восхождения они уже четыре дня провели на новом месте.
А вот, что было сразу после возвращения с горы:
И придя к ученикам, увидели много народа вокруг них и книжников
спорящих с ними.
Эта картина идеально вписывается в наш «иерихонский сюжет».
Стоило чужакам появится в Иудее - их тут же начали третировать местные
ревнители. "Где будет труп - там исоберутся орлы". Классика жанра!
…И тотчас весь народ, увидев Его, изумился, и люди, подбегая,
приветствовали Его.

Вполне естественное поведение для иерихонцев – они много о нём
слышали и вот впервые увидели собственными глазами. Отсюда радостное
возбуждение. Среди галилеян всё было иначе: от одних он получал грубые
насмешки, от других призыв «Веди, Будённый, нас смелее в бой!»,
остальные ждали только хлеба и бесплатных медицинских услуг.
Пролистав пару страниц, мы без труда найдём продолжение рассказа.
…и снова собирается к Нему народ, и по своему обыкновению Он снова
учил их.
И, подойдя, фарисеи спрашивали Его, искушая: можно ли мужу
отпускать жену?
И так далее.
Разительный контраст с тем, что мы видели раньше! Вместо
вдохновенных монологов для
неграмотной толпы,
дебаты с
интеллектуалами. И так до самой Хануки.
Но «Марк» не был бы «Марком», если бы не разорвал живую ткань
повествования и не попытался внедрить в неё нечто совершенно
чужеродное!
Во-первых, не вполне уместно здесь исцеление эпилептика, отец
которого кричал «Верую! Помоги моему неверию!». Мы рассматривали этот
эпизод, как галилейский, но это совершенно необязательно. В нем нет
привязки ни к какому конкретному месту, так что сам по себе проблемы не
создаёт. Но сразу после него появляются две совершенно абсурдные
ремарки, которые всё окончательно запутали: 1) «И, выйдя оттуда, они
проходили через Галилею»; 2) «И пришли в Капернаум».

Мы уже привыкли к таким фокусам евангелистов и внимания на них не
обращаем. Потому что мы считаем их тексты плохой литературой, а не
"Священным Писанием". Те же, для кого они – священная корова,
неизбежно становятся заложниками их несовершенства.
Когда империя решила сделать христианство своей официальной
религией, именно эти курьёзные ремарки заставили Елену (мать императора
Константина Великого) назначить горой Преображения именно Фавор. А
как иначе? Согласно "Евангелию от Марка" Иисус должен был спуститься с
горы, исцелить эпилептика, пройти «через Галилею» и попасть в Капернаум.
Ни одно гора кроме Фавора в этот маршрут не вписывалась. Вопрос был
решен.

Почти две тысячи лет христиане принимали еленин креатив за чистую
монету. Только совсем-совсем недавно несколько храбрецов рискнули
сказать вслух то, что было известно всегда:

1) Евангелисты, помешанные на топонимах, готовые высасывать их из
пальца везде, где только можно, название горы почему-то не сообщают.
2) До IV века никому не приходило в голову считать горой
Преображения - Фавор.
4) Во времена Иисуса окрестности горы Фавор были густо заселены, а
на её вершине располагалась мощная римская крепость и большой замок,
что делает ее совершенно непригодной для "Преображения".
Но, сказав «А», пришлось говорить и «Б». Если не на Фаворе, то где? В
результате мучительных поисков христианские учённые нашли-таки ему
«достойную замену» - гору Ермон.

Гора эта находится на крайнем севере Галилее – там, где она граничит с
Сирией. Есть целый вагон чисто богословских «аргументов», которые,

вообще, невозможно рассматривать всерьёз. Говорят, например, что свой
путь на южную гору Голгофу в Иудее должен был обязательно начаться с
северной горы Ермон в Галелее. Мол, это ужасно символично. Ну, не
знаю… По-моему, это просто глупо.
«Предлагаемая топография не есть единственно возможная. Она тоже
не свободна от возражений. Но совокупность данных обеспечивает ей
несомненные преимущества перед традиционным пониманием», — нехотя
признаёт епископ Кассиан Безобразов.
Ну, в общем, да. На вершине Ермона, по крайней мере, не было
римской крепости, а был снег. Потому что высота – больше двух тысяч
метров. Это обстоятельство очень нравится сторонникам «ермонской
версии», потому что одежды преображенного Иисуса евангелист называет
«белыми, как снег». То, что восхождение на такую гору – удел
профессиональных альпинистов, имеющих специальное снаряжение, их не
смущает.

А ведь епископ Кассиан - пожалуй, самый вдумчивый и серьёзный из
русских православных иерархов последнего времени! (Современный
перевод Нового Завета, который я здесь цитирую – его рук дело.) Но и он
бессилен перед тупостью автора «Евангелия от Марка», которому без
разницы, что куда засовывать.
Если уважаемая Камила сказал «крышки» - значит, будем покупать
крышки.
Если «Марк» сказал «через Галилею» и «в Капернаум» - будем искать
ключи под фонарём, а не там где их уронили.
А мы нашу безымянную (!!!) гору будем искать в окрестностях
Иерихона. И ни в каком другом месте! Но сначала давайте разберёмся в том,
что, собственно, за «чудо» на ней произошло.
Первое, что бросается в глаза – состав участников восхождения: братья
Воанергес и Пётр. Опасное сочетание!
А вот, как описывает евангелист само «чудо»:
И преобразился Он перед ними:
и одежды его сделались блистающими, белыми весьма, такими, что
белильщик на земле не сможет так выбелить. И явились им Илья с Моисеем
и беседовали с Иисусом.
Пётр в шоке. Бормочет, что-то типа «Остановись, мгновенье! Ты
прекрасно!». Потом появляется грохочущее облако.
…И внезапно, посмотрев вокруг, они больше никого не увидели, кроме
одного Иисуса с ними.

И когда сходили они с горы, Он приказал им никому не рассказывать
то, что видели, пока Сын Человеческий не воскреснет из мертвых.
Как «Марк» ни старался рассказывать об этой заурядной прогулке в
горах, как о «восхождении», у него ничего не получилось. Нет никаких
признаков напряжения, утомления и облегчения после достижения
вершины. Зато очевидна внезапность перемены, случившейся с Иисусом.
Шли, шли, вдруг – бац! – вспышка, пророки-призраки, гром небесный. Петр
падает на четыре кости и мычит что-то нечленораздельное. Вам это ничего
не напоминает?
Тогда давайте посмотрим картинки – две праздничные иконы главных
русских иконописцев: слева – Феофан Грек, справа – Андрей Рублёв. Ничего
не замечаете?

Я заметил сразу, потому что искал у них подтверждение своей гипотезе,
и нашел! «Моисей» и «Илья» одеты в ту же одежду, что и братья Воанергес.
Причём это ноу-хау именно русских иконописцев. Византийский стандарт
такого дресс-кода не предполагал.

На что наши иконописцы намекали? Неужели на то, что весь этот
сюжет - инсценировка, в ходе которой наши злые тролли в очередной раз
разыграли свою любимую жертву? Думаю, «сынам грома» не составило
труда изобразить «голос с небес»...
Осталось выяснить: откуда взялся свет, выбеливший Иисуса,
ослепивший Петра и превративший шутников в два неузнаваемых силуэта.
Самое простое и понятное объяснение – диск восходящего солнца,
внезапно оказавшийся у Иисуса за спиной. Но чтобы добиться такого
эффекта, должно быть соблюдено несколько условий. Восточный склон
горы – с той стороны, где поднимается солнце - должен быть отвесным. В
противном случае, свет восходящего солнца будет заливать северный и
южный склон и никакой «вспышки» не получится. Кроме того, Иисус
должен находиться в затенённом месте – в расщелин или в сквозной пещере.
Постановщик шоу, должен точно рассчитать время, и обеспечить
присутствие Иисуса в нужной точке. А значит, он должен иметь
соответствующие навыки. (Братья-мореходы их, конечно же, имели.)
Впрочем, всё это совершенно необязательно! Дело в том, что
вышеописанные компоненты могли совпасть случайно. Иисус просто гулял
с апостолами в окрестностях Иерихона ранним утром, и случайно оказался в
нужное время в нужном месте. Впечатлительный Пётр опешил. Его
замешательством воспользовались братья-насмешники. Когда Пётр
очухался, они ему растолковали, что силуэты, которые он видел, рядом с
Иисусом – Илья и Моисей. Ну а «голос» стал совсем уж «небесным» за счёт
горного эха.

Теперь самое время приступить к поискам горы с подходящими
параметрами. На поиски у меня ушло несколько минут.

Знакомьтесь, гора Карантель. Во времена Иисуса эта возвышенность не
имела никакого имени. Французское название ей подарили крестоносцы.
«Карантель» - это числительное «сорок» (однокоренное слово –
«карантин»). Местное предание гласит, что сорокодневный пост после
встречи с Окунателем Иисус провел именно на этой горе. А когда он
проголодался, пришел сатана.
Рассказ об этом визите я всегда считал глупой сказкой. Ведь в
«Евангелии от Иоанна» подробно описана встреча Иисуса с Окунателем и
всё, что за нею последовало. Ни сорокодневного поста, ни сатаны там нет.
Кроме того, от места крещения до горы Карантель около 35 км. Зачем нужно
было идти так далеко, чтобы потом там сидеть и ничего не делать?
Но всё меняется, если признать Карантель горой Преображения, и
вспомнить: кого Иисус называл сатаной…

Прежде чем восстановить полную картину, давайте оценим: насколько
наша находка пригодна для «чуда». Без ложной скромности скажу: на сто
процентов!

На спутниковом снимке хорошо видно , что с восточной стороны там
практически отвесная стена. Еще лучше ее видно на современных
фотографиях.

Иерихон находится ниже уровня моря на 250 м. Но если считать высоту
горы от подошвы до вершины, то она составит 380 м. Ровно столько сколько
нужно, чтобы прогулка по тропе-серпантину, не была чересчур
обременительной.
Я родился в Сочи и детство провел на горе Бытха высотой 302 м. Дом, в
котором жила моя семья, находился на самом верху – недалеко от вершины.
Когда наступали летние каникулы, я каждый день бегал на море и
возвращался домой пешком.

Не могу сказать, что дорога была лёгкой и приятной. Но для человека,
привыкшего к пешим прогулкам по пересеченной местности, это вполне
посильная нагрузка… По отзывам современных туристов, подъём пешком
на Карантель занимает примерно полчаса. Думаю, так оно и есть.

Уединиться именно с этими апостолами Иисуса заставила их
неадекватность, которую они проявили еще в Галилее. Сатана-Пётр говорил,
что Иисус для него – Христос, и интересовался наградой, которая ему
полагается за самоотверженность. Братья Воанергес видели себя «вицепремьерами» при Иисусе и рядились – чьё положение выше. Посещение
местной достопримечательности - горы, с которой открывается чудный вид
на Иерихон – отличная возможность вправить им мозги!

А теперь вспомните разговор Иисуса с сатаной. Мы привыкли
воспринимать его всерьёз, как стихотворение Пушкина «Памятник». Между
тем, «и финн, и ныне дикий тунгус, и друг степей калмык» - это
откровенная пародия. И ответы Иисуса «адскому сатане» Петру – тоже
следует воспринимать с юмором.
- Иисус, а Иисус! Очень кушать хочется. Слабо камни в хлеб
превратить?
- Тебе лишь бы пожрать, Петя! Ты б хоть книжку какую-нибудь
почитал. Тору там или Танах…
- Иисус, а Иисус! А слабо с горы прыгнуть? Ангелы ж поймают и на
руках понесут.
- Угу. Ангелам делать больше нечего.
- Иисус, а Иисус! Ну, почему ты - не Христос?! Все царства мира твои
были бы, и вся слава…

В этот момент Иисус оказывался в какой-то дикой щели, утонувшей в
густом плюще, а за его спиной появлялся солнечный диск.
Быстро соображающие братья Воанергес толкают в спину: «Падай,
Петька! Ослепнешь!» И бегут к Иисусу – смотреть, что к чему. Пётр видит
какие-то неясные силуэты, мелькающие в густых пучках ослепительного
света, и боится еще больше… А когда приходит в себя, братья ему
объясняют всё: про свет фаворский, про менталитет горский, про Илью с
Моисеем, про саддукеев с фарисеями. Пудры для петиного мозга, как мы
уже знаем, они не жалели.
Думаю, Пётр почти сразу понял, что стал жертвой очередного
розыгрыша. Иисусу пришлось взять с шутников обещание, что они не
станут троллить легковерного таможенника. И пока он был жив, они
помалкивали… Когда эта история дошла до евангелистов, весь юмор из нее
выдохся, а сама она развалилась на две части – Искушение и
Преображение…
Если вам не нравится то, что вы только что прочитали, ступайте на гору
Ермон. Только горные лыжи не забудьте. И вязанную шапочку.
Глава 27

Что мы сделали? Да, в общем-то, ничего особенного. Разобрали текст
на составные части, отжали воду, нарисовали портреты героев,
определились с их мотивацией, восстановили причинно-следственные
связи, прочертили маршрут - и… остались у разбитого корыта. Потому что
рассказывать нам не о чем.
По нашим подсчётам Иисус провел в Иерихоне целый сезон, и только
два (!) события у евангелистов: один банкет и одно исцеление. Плюс
«Преображение» и пикировки с ревнителями, которые мы вернули на место.
Но всё равно, это очень и очень мало!
И в Галилее почти ничего не произошло. Больше было разговоров. И в
самом начале – в Иерусалиме. Если суммировать тайминг всех событий, о
которых рассказали евангелисты, у нас получится меньше месяца. А ведь
Иисус провел в Палестине целый год!
О чём это говорит? О том, что евангелисты не только ничего не видели
сами, они даже не общались с очевидцами. Представьте, что у вас появилась
возможность поговорить с апостолом Петром. А теперь сравните ваше
воображаемое огромное интервью с крохотным «Евангелием от Марка»,
автора которого считают его многолетним переводчиком и секретарём!
Но даже если сделать поправку на несовершенство источников, мы всё
равно придём к обескураживающему выводу: Иисус особенно себя не
перетруждал. Грубо говоря, он был бездельником. Причём убеждённым!
Одна из важнейших тем его проповеди – апология асоциальности.
(Пресловутая «протестанская этика» не имеет к Иисусу никакого
отношения. Ее реальный вдохновитель – изобретатель «бога христиан»,
преуспевающий бизнесмен из Тарса, кичившийся своим трудолюбием.)
Разумеется, никто не требует, чтобы Иисус мотыжил землю или давил
масло из оливок. Он мог бы претендовать на более престижные вакансии:
раввин, целитель, политик, лидер восстания, иудейский царь. Именно в этих
амплуа его воспринимали окружающие. А кем он был на самом деле?

Странно, что этот вопрос, вообще, возник. Потому что Иисус говорил о
себе постоянно. Он - «Сын Человеческий» (точнее, «сын своего отца» «вар-авва»). А если со стороны – «божий человек», блаженный. И всё.
Мы не знаем, что предшествовало его появлению на берегу Иордана.
Но можем предположить, что состояние блаженства, в котором мы его
застали не было Иисусу дано от родждения. Скорее это итог, непростой и
насыщенной событиями жизни.
Когда Иисус отказывается признавать допустимость развода – это
неспроста.
И когда предлагает юноше раздать имущество и следовать за ним
налегке – тоже.
И когда Иисус советует оставить отца на попечение родственников или
односельчан (то, что, из-за трудностей перевода, превратилось в жутковатую
формулу «предоставь мертвым погребать своих мертвецов») – это
очевидный намёк на то, что он сам поступил также.
Если ему 46 лет (по-моему, это очевидно), женщине, которая его
родила, должно быть больше 60-ти. И то, если Иисус - первенец. Если
последыш – может быть и 70, и больше. Трудно поверить, что женщина
такого преклонного возраста пересекла пешком пустыню, шагая наравне с
мужчинами! Скорее всего, Иисус пришел на праздник в Иерусалим с
братьями, а женщина, которая его родила, осталась дома. И когда братья
хотели его забрать после скандала в Иерусалимском храме, они лишь
напомнили о ней - чтобы его пристыдить или разжалобить.
Эта версия позволяет иначе взглянуть на сцену отречения от родни.
Всё-таки трудно себе представить Иисуса отталкивающего от себя
рыдающую старуху. Совсем другое дело отречение от самой идеи
«семейных ценностей», отказ признавать себя их рабом. К этому же он
призывает и своего ученика…

Мы не можем сказать точно: в какой момент Иисус отказался от
имущества и высокого социального положения. У нас нет на этот счёт
никакой информации. Есть только контуры образа, который складывается
здесь и сейчас. И творческая интуиция. Я, например, готов поверить в то,
что на берегу Иордана появился человек, надломленный внутренне, но
внешне - вполне благополучный.
Он пришел в компании братьев. Значит, для них он – как минимум, не
парий. В галилейских притчах Иисуса постоянно присутствует сельский
антураж и образ владельца хозяйства. Он нанимает работников, конфликтует
с арендаторами, принимает в объятия загулявшего сына. Возраст у Иисуса
подходящий. Мне кажется, довольно просто его представить
землевладельцем где-нибудь в Египте.
На момент паломничества он, должно быть, переживал
мировоззренческий и ценностный кризис. И резкость, с которой он
отреагировал на предложение очиститься от грехов в воде Иордана, отлично
передаёт его взвинченное состояние…
В этом месте напрашивается лав стори. Вариантов, конечно,
множество. Но если исходить из его убеждения о недопустимости разводов,
самый убедительный вариант – «бес в ребро».
Бурный роман с юной красоткой. Развод с прежней женой. Та,
предоставленная сама себе, заканчивает плохо. Красотка оказывается
стервой или резко наскучивает. Похмелье. Разбитое корыто. Угрызения
совести.
При этом, он всё делал по правилам. И, с точки зрения Закона, ни в чём
не согрешил.
«Как же так? Душу загубил, жизнь не мила, а греха на мне нет?»

Какой-то такой приквел напрашивается.
А потом сатори в водах Иордана. На берег выходит уже совсем другой
человек...
Такого Иисуса я понимаю. Он как сухой лист – летит, куда дует ветер.
Или лежит, если ветра нет. Может год на одном месте лежать, не обращая
внимания на протекающее мимо время.
В «Евангелии от Фомы» есть удивительная заповедь из двух слов. В
ней в концентрированном виде изложено вообще всё учение Иисуса.
«БУДЬТЕ ПРОХОЖИМИ».
Сейчас нашего прохожего забросило на 250 метров ниже уровня моря, в
город, который «британские учёные» называют «самым древним на Земле»
(Иерихону якобы 10 000 лет).
Почему бы и нет?
Хорошее место, чтобы встретить восходящее солнце, преломить хлеб,
наблюдать за играющими детьми, потрепаться за жизнь с простецом,
потроллить умника, послушать сверчков и лечь спать. И не считать
прошедший день потерянным…
Этот урок для апостолов оказался слишком трудным.
От Иерихона до Вифании около 50 км. Один день пути: утром вышел,
вечером – на месте.

Иуда и Мария полгода не были дома, не видели отца, брата, сестру.
Слишком сильное искушение...
А когда ты дома, тебе уже нужен мотив, чтобы вернуться в Иерихон, в
котором… ничего не происходит. А здесь - стареющий сентиментальный
отец, хозяйство, требующее внимательных глаз и умелых рук, друзья и
соседи, детские воспоминания и девичьи грёзы.
Даже если они возвращались к Иисусу в Иерихон, находились там
недолго. Их не было во время прогулки на безымянную гору. И в двух
иерихонских эпизодах, описанных евангелистами, остро чувствуется
отсутствие Иуды Фомы.
Первый эпизод - банкет в доме мытаря Закхея.
В отличие от Иисуса и галилейскх оболтусов, Иуда Фома отлично знал,
насколько это неподходящая компания. Времени для того, чтобы сорвать
скандальную пьянку было предостаточно, но он этого не сделал. Почему?
Потому что его там не было. Другого объяснения не нахожу.
Второй эпизод еще более вопиющий.
Приходят в Иерихон. И когда выходил Он из Иерихона с учениками
Своими и множеством народа, Вартимей, сын Тимеев, слепой сидел у
дороги, прося милостыни.
Услышав, что это Иисус Назорей, он начал кричать и говорить:
Иисус, Сын Давидов! помилуй меня.
Многие заставляли его молчать; но он еще более стал кричать: Сын
Давидов! помилуй меня.

Иисус остановился и велел его позвать. Зовут слепого и говорят ему:
не бойся, вставай, зовет тебя.
Он сбросил с себя верхнюю одежду, встал и пришел к Иисусу.
Отвечая ему, Иисус спросил: чего ты хочешь от Меня? Слепой сказал
Ему: Учитель! чтобы мне прозреть.
Иисус сказал ему: иди, вера твоя спасла тебя. И он тотчас прозрел и
пошел за Иисусом по дороге.
Это, пожалуй, единственный случай, когда можно говорить об
инсценировке в духе к/ф «Праздник Святого Йоргена» («Брось костыли!»).
«Тимей» - герой одноимённого трактата Платона, в уста которого
философ вложил свои мысли об устройстве Вселенной и человека. То есть,
слепец, названный в "Евангелии от Марка" «сын Тимея» - это довольно
откровенная и грубая насмешка над античной учёностью. Греческого автора
«Евангелия от Луки» она покоробила, и в его версии слепец лишился
"имени".
Но соль сцены, конечно же, не в имени, и не в «исцелении», а в том,
какие слова «слепец» при этом кричал.
«Сын Давидов» - это всё равно, что «Царь Иудейский». Именно такие
вопли заставил Иисуса «как бы тайно» покинуть Галилею. И вот опять...
Нетрудно догадаться, что всё это – инсценировка. Можно даже назвать
заказчиков – братья Воанергес (ну не Пётр же!). Судя по описанию,
«слепой» - аферист-профи. Знакомство состоялось за стаканчиком вина.
Братья посетовали, что их лидер околачивает груши. Проныра предложил за
скромную мзду организовать небольшое шоу. Ударили по рукам.

Жулик даже не особенно старался избежать палева. Нарочно уселся
там, где должен был проходить Иисус и, по команде заказчиков, заголосил:
«Ооо!!! Глазами не вижу, но сердцем чую – идёт мимо будущий президент
Российской Федерации, который свергнет к чёртовой матери нынешнее
преступное руководство! Банду Путина под суд! Иисус - наш президент!»
Иисус просит его привести - и «нищий», скинув норковую шубу
(«верхнюю одежду»), уже бежит, чтобы «бросить костыли», прокричать еще
громче о том, что «Сын!!! Давидов!!!» его «исцелил!!!», и потом еще какоето время преследовать его, как Паниковский - Корейко…
Весь этот нелепый и очень опасный балаган ни за что не состоялся бы,
если б Иуда Фома находился в Иерихоне . Возможно, именно этот эпизод
стал последней каплей…
Накануне Хануки он вместе с Марией разработал дерзкий план
эвакуации Иисуса из Иерихона в Вифанию.
Помните, как красиво они вывели Иисуса из Галилеи? Новый план
гораздо круче!
Главная роль в нём отведена не Марии, а Лазарю…
Глава 28

«Воскрешение Лазаря» - это тот редкий случай, когда нам не нужно
включать фантазию. Потому что евангелист уже всё рассказал сам. Осталось
только правильно понять ту информацию, которую он нам оставил.
Понятное дело, «официальная версия» никуда не годится. Давайте
пробежимся по ней, чтобы сомнений не осталось.
Итак, в «Евангелии от Иоанна» это событие изображено, как «чудо из
чудес».
Тогда многие из Иудеев, пришедшие к Марии и увидевшие, что он
сотворил, уверовали в Него.
А злобные первосвященники «с этого дня приняли решение убить
Его».

То есть, событие – можно сказать, эпохальное! Но у «галилейских»
авторов о нём почему-то не сказано ни слова. Более того, «Марк» и
«Матфей», вообще, ни разу не упоминают Лазаря. А Лука, будто в
насмешку, назвал Лазарем облизанного собаками нищего из притчи,
который благополучно умер и на том свете попал в «лоно Авраамово».
При этом «Марк» приписывает Иисусу воскрешение дочки начальника
Капернаумской синагоги (в которой мы увидели тёщу Петра и ребенка
Хузы). А у Луки воскрешение покойника, вообще, рутина – Иисус
совершает такое «чудо» мимоходом, и публика к нему почти равнодушна.
«Иоанн», наоборот, не жалеет пафоса для своего эпоса! В итоге, Иисус
в его рассказе предстаёт не столько, как чудотворец, сколько, как…
циничный пиарщик и лицемер.
Любил Иисус Марфу и сестру ее и Лазаря.
А когда услышал, что Лазарь болен, тогда остался Он два дня на том
месте, где был.
Странная какая-то «любовь», не находите - сидеть на ягодицах ровно,
когда «брат Лазарь помирает ухи просит»?
Но это еще цветочки. Ягодки падают в лукошко, когда выясняется: чего
именно Иисус ждал эти два дня.
…Тогда и сказал им Иисус прямо: Лазарь умер.
И Я радуюсь за вас, что Я не был там, дабы вы уверовали.
А мы «радуемся» за Лазаря, которому Иисус позволил умереть и
немного разложиться, чтобы из его останков сделать «учебное пособие» для
галейского быдла…

Но вот Иисус неторопливым прогулочным шагом доходит-таки до
Вифании, и начинается шоу. Циник, хладнокровно позволивший парню
умереть, начинает изображать «скорбь» и «волнение».
…увидев ее [Марию] плачущую и пришедших с ней Иудеев плачущих,
возмутился духом и пришел в волнение.
И сказал: где вы положили его? Говорят Ему: Господи, иди и
посмотри.
Прослезился Иисус.
Говорили тогда Иудеи: вот как Он любил его.
И тут же влезает на броневичок и заводит хорошо нам знакомую
шарманку:
Я – воскресение и жизнь!
…
Отче благодарю Тебя, что Ты услышал Меня.
я знал, что Ты всегда Меня слышишь, но сказал ради народа, стоящего
кругом, чтобы они уверовали, что Ты Меня послал.
Впрочем, мы уже привыкли к Логосу из «Евангелия от Иоанна» с его
фальшью, лицемерием и тошнотворным пафосом. Наш Иисус – совсем
другой. А потому мы пропустим мимо ушей весь «чудесный антураж» и
саморекламу. Реальную картину мы будем воссоздавать, опираясь лишь на
факты из рассказа евангелиста, и на выводы, к которым мы пришли в ходе
нашего расследования.

Итак, мы не сомневаемся в месте и времени – Иерихон, канун Хануки.
Недомогание Лазаря – типичная «дипломатическая болезнь». Иуда и Мария
хотели, чтобы Иисус перебрался из Иерихона в Вифанию. Нужна была
уважительная причина. Помог брат. Думаю, он охотно согласился на время
прикинуться больным. Видимо такие шалости были у близнецов в порядке
вещей…
Трудно сказать, чего здесь больше: заботы об Иисусе или эгоизма. Они,
понятное дело, приписывали себе исключительно благородные мотивы. Но,
с другой стороны, если бы не их «маленькая хитрость», не было бы
Голгофы…
Впрочем, первая попытка потерпела фиаско почти сразу – «больной
Лазарь» остался без ухи.
Говорят Ему ученики: Равви, только что искали Иудеи побить тебя
камнями, и Ты снова идёшь туда?
…
Тогда Фома , называемый Близнец, сказал другим ученикам: идём и мы,
чтобы умереть с ним!
…
остался Он два дня на том месте, где был.
Именно такой порядок реплик, дает нам возможность понять – что
происходило в Иерихоне на самом деле.
Разумеется, за Иисусом пришел сам Иуда. И раздражение, которое мы
слышим в его голосе – следствие слабости его позиции. Потому что
возражали ему не рыбаки и не таможенник, а Иаков – человек, которого на
кривой козе не объедешь. Именно в этот момент начинаешь понимать:
почему Иисус задержался на целый сезон именно в Иерихоне.

Давайте еще раз посмотрим на карту и вспомним о двух основных
угрозах, которые нависли над ним в этот момент.

Наиболее очевидная и актуальная проблема – Ирод Антипа. Пределы
Галилеи они покинули, чтобы избежать ареста. Весь левый берег Иордана
(область Перея) также входил во владения Ирода – так что наш «колобок»

окончательно «ушел от дедушки» только после того, как все форсировали
реку.
Вот мы с вами стоим на правом берегу и решаем: куда идти дальше.
Иерусалим – опасное место. Полгода назад Иисус чудом избежал расправы.
Кто даст гарантию, что в этот раз в него не полетят камни?
«И куда бедному крестьянину податься?» Правильный ответ: никуда.
Нужно остаться на перекрёстке – в месте, из которого удобно бежать в
любую сторону. Мы уже отмечали, что Иерихон находится на перекрёстке
земель сразу шести колен израилевых.

Мы видели, как близко от него находится Самария, в которой у Иисуса
есть надёжные друзья. А теперь представьте, что ему срочно надо бежать на

родину – в Египет, или просто за пределы Палестины (скажем, в Набатею).
Со всех точек зрения, Иерихон – уникальное место, подобранное умным и
опытным человеком, который всё предусмотрел...
Итак, отчаянная попытка Иуды Фомы взять Иакова «на арапа»
провалилась. На предложение «умереть с Иисусом» невозмутимый
отставник лишь пожал плечами: «Умирай – если тебе нужно. А мы с
Иисусом останемся здесь – и еще поживём». Думаю, именно в этот момент
Иуду осенило…
Вы уже догадались, почему Иисус и апостолы отправились в Вифанию
именно, через два дня? Давайте загибать пальцы. День понадобился Иуде на
то, чтобы вернуться домой. Потом еще день посланный им слугагоревестник добирался до Иерихона. Когда он дошел и сообщил о смерти
Лазаря, выбора у Иисуса не осталось.
Дорога до Вифании занимает один день. Между тем, евангелист
сообщает.
Придя, Иисус нашел, что он уже четыре дня в гробнице.
Это очень странно, потому что, в этом случае Лазарь должен был
умереть в момент, когда Иуда вышел из Вифании в Иерихон. Представить,
что он бросил брата в состоянии агонии, а Иисусу сообщил о простом
недомогании, невозможно. Гораздо проще усомниться в достоверности этих
«четырёх дней».
Интересно, как именно Иисус их «нашел»? Единственный возможный
ответ: ему об этом сообщили обитатели усадьбы. Зачем? Чтобы Иисус не
догадался, что, на самом деле, «Лазарь» лежит в гробу меньше суток –
ровно с того момента, как в Вифанию вернулся его брат-близнец.

Иуда, конечно, не стал требовать от брата, чтобы он прикидывался
мёртвым и ложился в гроб. Они же близнецы! Достаточно попросить его
походить денек в своей одежде, и сделать всё самому. Так что в гробу лежал
переодетый Иуда, а Лазарь, чтобы избежать палева был отправлен куданибудь подальше от Вифании…
Навстречу Иисусу отправили простушку-хлопотунью Марфу. Судя по
ее поведению, Иуда и Мария развели сестру в тёмную – она не сомневалась
в том, что Лазарь умер. Зная о том, как очистилась кожа ее отца, она
наверняка считала Иисуса, в первую очередь, целителем. Потому и
набросилась на него с упрёками: «Если бы Ты был здесь, не умер бы брат
мой».
Давайте взглянем на «историю болезни» ее глазами. Вот брат Лазарь
занемог (на самом деле, прикинулся больным по просьбе Иуды и Марии).
Вот Иуда отправляется в Иерихон за «доктором Иисусом». Вот
возвращается ни с чем. Лазарь немного изменился в лице (Иуда отдал брату
свою одежду и сам занял его место). Приступ болезни. Агония. Смерть.
Погребение… И тут является пахнущий молодым вином и барашком Иисус
в компании галилейских гопников. «Ну что, дама, кого вам там надо
вылечить?» Женщина попроще, да потемпераментнее глаза бы такое
выцарапала, а Марфе не позволило воспитание…
А что же Мария?
Мария же сидела у себя в доме.
С чего вдруг? «Крепкий хозяйственник» идёт Учителя встречать, а
«любимый ученик» - «морозится»?!
…[Марфа] пошла и позвала Марию, сестру свою, сказав тайно:
Учитель здесь и зовёт тебя.
Она же, когда услышала, встала поспешно и пошла к Нему.

Ах, как неловко получилось! Ей оказывается специальное приглашение
нужно. Марфа не нужно, а она что - королевишна?
Мария, когда пришла туда, где был Иисус, увидев Его пала к ногам…
Удобный способ не встречаться глазами с тем, кого приходится
обманывать! Интересно, чего она в этот момент больше боялась: покраснеть
или заржать? Думаю, второе, потому что Иисус – не лох. И она это
прекрасно понимала.
Ему стало всё понятно ещё в Иерихоне – когда прибыл посыльный из
Вифании с «трагическим известием». Своей дерзкой выходкой Иуда
поставил Иисуса перед выбором: обличить его ложь и оттолкнуть от себя
нареченную мать и брата, или подыграть им... Впрочем, на самом деле,
никакой дилеммы перед Иисусом не стояло. Просто ветер подул – сухой
лист снялся с места, и полетел туда, куда его понесло…
Остальное – понятно. Иисус велел отвалить камень и вывел на свет
божий симулянта-близнеца. Где в этот момент находился настоящий Лазарь
в пыльной одежде брата – история умалчивает…
В этой реконструкции нет никакой отсебятины. Наоборот, мы убрали
«литературный декор», с помощью которого евангелист пытался навязать
нам «чудесную версию» - и всё встало на свои места.
Единственное, чего мы не успели сделать – разогнать толпу Иудеев,
которые «на собачку говорящую пришли посмотреть». Евангелисту
массовка нужна, чтобы «многие из Иудеев» «уверовали» и… тут же
настучали на предмет своей веры «первосвященникам и фарисеям», а те, в
свою очередь, приговорили иисуса к смерти. (Позже мы поговорим о том,
зачем евангелисты выдумали эту чушь.)

А нам всё это без надобности. Тут дело семейное, камерное. Лишние
люди тут не нужны.
Недомогание, которое изображал настоящий Лазарь, конечно, никакой
смерти не подразумевало. А сменивший его на одре болезни Иуда пролежал
там меньше суток. Потом Мария распорядилась, чтобы слуги отнесли тело в
пещерную гробницу, сама «подготовила» его к «погребению» (помогла
завернуться в простынь и накрутила на голову платок). И тут пришел
Иисус…
Иуда и Мария – уж точно не хотели, чтобы в их усадьбе толпились
чужие люди. И Лазарь – невольный участник аферы, которая изначально
казалась ему вполне безобидной – тоже. От Марфы "страшную новость",
наверняка, скрывали до последнего.
В общем, «многие из Иудеев», без которых евангелист шагу не может
ступить – явно его собственное изобретение. А вот «фунт мира из нарда
чистого драгоценного» за триста полновесных динариев – наверняка,
правда! Мария демонстративно купила его , чтобы "подготовить " к
погребению Лазаря". ля пущего правдоподобия.
Когда «за шесть дней до Пасхи» Иисус вновь пришел в Вифанию,
Марии попалась на глаза эта бесполезная теперь жидкость. И когда Иуда
возмутился ее расточительностью и назвал точную цену предмета (на
покупку которого сам в своё время отсчитал динарии), Иисус его подколол:
«А что такого? Разве я меньше подхожу на роль покойника, чем ты, когда
изображал из себя мертвого Лазаря?» И все засмеялись.
Вам кажется, что это уже чересчур? Тогда попробуйте объяснить сами:
как в доме Марии и Марфы оказалась эта дорогостоящая погребальная
принадлежность? Единственное объяснение – миро предназначалось для
Лазаря. Ведь так? А теперь (барабанная дробь!) ответьте: почему миро не
было использовано по назначению? Ответ может быть только один:

покупали - ради камуфляжа, не использовали – из-за бережливости Иуды.
Сосуд с неиспользованным миром он припрятал на будущее – чтобы продать
без палева, но глупая сестра всё испортила!..
И опять хочу напомнить: если эта версия вас чем-то не устраивает, вы
всегда можете вернуться к официальной. Там всё осталось на прежних
местах: и намеренная отсрочка, чтобы любимый Лазарь сдох и разложился,
и лицемерные слёзы, и пафосные вопли «ради народа стоящего кругом» вот это вот всё. Кушайте на здоровье!
А у нас в запасе остался только один не прояснённый момент – гроб.
В «Евангелии от Иоанна» место, где он находился, точно не указано. Но
когда Мария выбежала из дома воображаемые «многие Иудеи», вроде бы,
решили, что она бежит ко гробу, а потом выяснилось, что нет – в другую
сторону, к Иисусу.

Иисус пришел в Вифанию по дороге, соединяющей Иерихон и
Иерусалим. Понятное дело, что он и его спутники стояли со стороны
Иерихона – восточней Вифании. Единственное альтернативное направление
– в сторону Иерусалима. Получается, что тело унесли на запад. И это
неудивительно, потому что у стены Иерусалимского храма в районе
Кедронского ущелья находится своего рода «элитарное кладбище».

А еще там находится Гефсиманский сад.
А еще мы знаем, что в двух шагах от Гефсиманского сада находится
дорога, на обочине которой римляне распинали опасных преступников.
А еще мы знаем, что Иосиф-Никодим, получив после распятия от
Пилата мертвое тело Иисуса отнёс его в сад и положил там в гробницу…
В общем, наша версия понятна. Даже если бы мы не нашли для нее
никакого подтверждения, мы бы всё равно думали, что Иисуса положили в
тот гроб, в котором раньше лежал Лазарь. Но такое подтверждение есть.
Я имею ввиду документ, открытый в 1958 году Мортаном Смитом в
монастыре Мар-Саба. Там американский исследователь сфотографировал
древнюю рукопись - переписку отца церкви II века Климента
Александрийского с неким Феодором, которого он хвалит
за
непримиримость к ереси Карпократа.

Всё в этой рукописи хорошо – и греческая скоропись, и хорошо
узнаваемый стиль Климента, и содержание, полностью соответствующее
историческому контексту. Но есть нюанс. В этой переписке Климент

цитирует неизвестный фрагмент «Евангелия т Марка», посвященный
«воскрешению богатого юноши». Приведём процитированный в рукописи
фрагмент целиком.
И пришли в Вифанию, и была там одна женщина, брат которой умер.
И подойдя, поклонилась Иисусу и говорит Ему: сыне Давидов, помилуй
меня! Ученики же упрекали ее.
И разгневавшись, Иисус ушел с нею в сад, где была гробница. И
немедленно послышался из гробницы крик большой. И подойдя, Иисус
откатил камень от двери гробницы. И войдя немедленно, где был юноша,
протянул руку и поднял его, держа за руку.
Юноша же, взглянув на Него, возлюбил Его, и стал приглашать Его
быть с ним. И выйдя из гробницы, пришли в дом юноши, ибо был юноша
богатым. И после шести дней повелел ему Иисус, и, когда наступил вечер,
юноша [пришел] к нему, завернувшись в покрывало по нагому телу, и
остался с Ним ночью той, ибо учил его Иисус тайне Царства Божиего.
Поднявшись же с того места, Он возвратился на другой берег
Иордана.
Фрагмент этот вызвал страшный скандал, из-за его мнимого
гомоэротизма. Были предприняты колоссальные усилия, чтобы доказать,
будто рукопись была подделана исследователем, а ее текст - фальшивка.
Смит давно умер. Оригинал рукописи никто в глаза не видел. Нет
убедительных доказательств ни его подлинности, ни подложности. Но сам
текст - очень любопытный. И, как бы не решался вопрос с рукописью, в
самом тексте нет никаких признаков фальсификации. Всё выглядит вполне
достоверно. Уж во всяком случае, не менее достоверно, чем канонические
евангелия!
Мы знаем, что все евангелия – продукт коллективного творчества. И с
рукописями там далеко не всё однозначно. Во-первых, все основные
сохранившиеся рукописи - довольно поздние. Во-вторых, в разных

рукописях одного евангелия текст отличается. Иногда очень сильно. (В
ранних рукописей канонических евангелий нет сцен посмертных визитов
Иисуса к апостолам, или, скажем, сцены, спасения блудницы от камней
ревнителей.)
Приведённый отрывок по стилю и содержанию вполне соответствует и
заявленной эпохе и заявленной легенде о его происхождении - тайная версия
«Евангелия от Марка» гностиков-карпократиан. Мы знаем, что
каноническая версия – плод селекции, в ходе которой вымарывалось всё, что
не соответствовало уже сложившейся христианской доктрине. И то, что в
итоге получилось, нас совершенно не радует. Материал для наших
реконструкций мы там находим, как старатели золотые крупинки на
Колыме. Так почему ж мы должны с порога отвергать такие «отрезанные
ветки», как этот апокриф? Давайте рассмотрим его как следует. Может чтото интересное обнаружится.
Нас, понятное дело, интересует не учение гностиков-карпократиан, а те
детали, которые мы не нашли в «Евангелии от Иоанна». Помните, какой
полезным для нас оказался абзац из «Евангелия от евреев»,
процитированный Иеронимом? Что мы можем поживиться у Климента?
Первый подарок – гробница в саду.
Еще раз взгляните на карту. Между Вифанией и Иерусалимом нет
другого сада, кроме Гефсиманского, хозяин которого, по нашему убеждению
- друг семьи Симона прокаженного Никодим-Иосиф. Он пожилой человек.
На территории принадлежащего ему сада он оборудовал пещеру-гробницу,
которой планировал воспользоваться сам. По-моему, всё сходится.
Мы уже описывали, как Марию однажды выручило его вино. В такой
же критической ситуации брат с сестрой вполне могли воспользоваться и
его погребальной пещерой. Ведь это очень удобно! Иуда, переодетый
Лазарем, вполне мог зайти на территорию сада на своих двоих и «умереть»
уже на месте. Территория – охраняемая. Никакие «многие из Иудеев» там

появиться не могут. При этом, формальная сторона соблюдена полностью:
умер, похоронили, оплакиваем.
«Большой крик из гробницы» - попытка побыстрее прекратить фарс,
продиктованное чувством вины. Как только «покойник» понял, что Иисус
пришел, он закричал: «Ну, всё! Давайте выпускайте меня!.. Иисус, прости за
этот спектакль! Я сейчас тебе всё объясню!»
То, что «покойник» был завернут в погребальную пелену «по нагому
телу» – не удивительно. «Тайный Марк» с этой пеленой никак не может
расстаться. Воображение рисует ему какую-то «горбатую гору». Впрочем,
"явный Марк" - не лучше. Обнаженный юноша, завернутый в покрывало
«по нагому телу» просочился и в каноническую версию «Евангелия от
Марка»! Причём дело было именно в Гефсиманском саду. Правда, несколько
позже – когда за Иисусом пришли вооруженные люди, а Иуда его поцеловал.
…И некий юноша следовал за Ним, завернутый в покрывало по нагому
телу. И хватают его
Он же оставив покрывало, нагой убежал.
Это не апокриф. Это абсолютно каноничный текст. В рамках
официальной версии понять его невозможно!
Кто этот чудак? Почему он припёрся на место ареста Иисуса в таком
нелепом виде?
Но всё меняется, если мы согласимся с тем, что место «воскрешения
Лазаря» - Гефиманский сад, а сам «Лазарь» - переодетый Иуда Фома
Близнец! Тогда знаменитый «поцелуй Иуды» - это поцелуй раскаянья и
любви после «воскрешения», а не поцелуй коварства и измены в ходе
пленения?

Вам случалось злоупотреблять доверием родителей? Я, например, часто
прикидывался больным, чтобы не идти в школу. Самое тяжелое – когда
обманутые родители вокруг тебя хлопочут с озабоченными лицами, и ты
понимаешь: как сильно они тебя любят и какой ты… говнюк...
Прямо слёзы наворачивались – так хотелось их расцеловать и во всём
сознаться!
Может и в Гефсиманском саду было что-то похожее?
А потом Иаков схватил Иуду за грудки. «Ах, ты ж сучонок!» Тот
рванулся и… побежал по саду, как испуганный оленёнок – сверкая белой
попкой…
Глава 29

Мы вышли на финишную прямую. Теперь нам уже никуда не деться от
«торжественного» въезда в город на осле, от прощального ужина в

гостинице, от ареста в саду, от суда еврейского и суда римского, от распятия
и погребения.
На весь этот «обязательный пакет» у Иисуса ушло не больше недели. И
все эти события имели место весной - накануне Песаха. А расстались мы с
ним зимой – накануне Хануки. Что же он всё это время делал?
Отработанным движением открываем «Евангелие от Иоанна» и… не
находим ничего. Источники информации автора (а мы уверены, что это Иуда
и Мария) неожиданно замолчали. Сразу после эпического «воскрешения
Лазаря» у евангелиста - «финишный рывок»: вход в Иерусалим, Тайная
вечеря, арест, крест, гроб. Без зазоров.
А «галилейские» авторы, наоборот, никуда не торопятся. Иисус у них
разгуливает по Елеонской горе, проклинает смоковницу, пугает апостолов
страшными предсказаниями и много раз дискутирует с фарисеями,
саддукеями и иродианами во дворе Иерусалимского храма.
Какие выводы мы можем из этого сделать?
Очевидно, «военная хитрость» Иуды и Марии не прошла для них
даром. Иисус, конечно, зла на них он не держал. Чего нельзя сказать про его
учеников-галилеян. Взаимное отчуждение, возникшее на почве
«воскрешения Лазаря», уже никогда не будет преодолено. После гибели
Иисуса «галилейская фракция» во главе с Иаковом станет единственным
центром «назорейской ереси». О дальнейшей судьбе Иуды Фомы и Марии
сохранятся только легенды и предания... Когда мифотворцу Павлу
понадобится легитимация, он будет искать у Иакова Брата Господня и у
Петра. И будет терпеливо сносить от них щелчки и затрещины, потому что
больше ему идти некуда...
Но вернёмся к нашим баранам. Вы помните, как апостолы
отказывались покидать Иерихон, ссылаясь угрозы побить Иисуса камнями?
Тревога оказалась ложной. «Поздний Иисус», вообще, сильно отличается от

того, что мы видели в первых главах «Евангелия от Иоанна». Он престал
бить в барабан и заговорил нормальным человеческим голосом – так, как он
говорил в Галилее и в Иерихоне. Он никого не пытается провоцировать. И
его оппоненты ведут себя гораздо спокойнее. Ему никто не угрожает. Никто
не обзывает «черножопым». Ему не говорят, что в нём бес, что он служит
Вельзевулу.
В какой-то момент галилейские авторы (вернее, их редакторы)
осознали, что картина получилась чересчур идиллическая. И в тексте
появились целые страницы грубой и ни чем не оправданной ругани в адрес
фарисеев. Не от хорошей жизни появились.Такова «генеральная линия
партии», которой евангелисты были вынуждены следовать.
Перед ними стояла нелёгкая задача: любой ценой отмазать римскую
администрацию! Евангелие - это же документ, который неизбежно попадёт в
руки властей и будет фигурировать в суде. А значит, полутона в нём
исключены! «Священные книги христиан» могут свидетельствовать либо об
их лояльности империи, либо об их враждебности. Для христианподсудимых это разница между жизнью и смертью.
Зная всё это, мы не можем осуждать евангелистов за их топорные
попытки натянуть сову на глобус. Но это еще не повод самим становиться
идиотами!..
Давайте признаем очевидное: ни «воскрешение Лазаря», ни, тем более,
богословские диспуты не могли стать причиной гибели Иисуса. Строго
говоря, римскими палачами был распят не Иисус, а Христос - не
самодеятельный проповедник, а опасный бунтовщик-самозванец. И
трагическая развязка нашей истории – естественное следствие
отождествления одного с другим. А подлинные виновники его гибели - даже
не римляне (неумолимые и предсказуемые, как двигатели внутреннего
сгорания), а галилейские болваны, организовавшие массовку с пальмовыми
ветвями в руках, и... семейка из Вифании, которая сама себя перехитрила…

Давайте подведём итоги. Мы с вами выяснили, что конец зимы и начало
весны Иисус провел на постоялых дворах в Малой Галилее на Елеонской
горе. Судя по молчанию «Иоанна Богослова», Иуда и Мария с Иисусом в это
время почти не виделись. Перелом наступает за шесть дней до Пейсаха.
После его визита в Вифанию «Евангелие от Иоанна» вновь становится
самым полным и достоверным источником информации.
Давайте составим «дорожную карту» - от Вифании до Голгофы,
опираясь на этот источник.
Песах – суббота. Значит, «за шесть дней до Песаха», когда Мария
вылила миро и получила нагоняй от брата - это воскресенье
предшествующей недели.
На другой же день много народа, пришедшего на Праздник, услышав,
что Иисус идёт в Иерусалим,
взяли пальмовые ветви и вышли навстречу ему и восклицали:
Осанна!
Благословен грядущий во имя Господне и Царь Израилев!
Иисус же, найдя ослёнка, сел на него…
Вынужден разочаровать всех, кто отмечает «Вербное Воскресенье» в
воскресенье: этот роковой для Иисуса день – понедельник.
Тайная вечеря – четверг. В ночь на пятницу – арест и «суд» синедриона.
Пятница – суд Пилата, распятие, Иосиф-Никодим забирает его мертвое
тело, уносит в Гефсиманский сад и кладёт ее в свою гробницу.
Между ослом и столом – вторник и среда.

Основные события этих дней:
1) то, что евангелисты нам преподносят, как «предательство Иуды»;
2) поиск банкетного зала и организация совместного праздничного
ужина…
Думаю, мы знаем, где он состоялся. В Кане Галилейской. Там, где всё
началось…
А теперь скажите, есть в этом плотном графике место для проклятия
смоковницы, для «пророчества о судьбах мира» на Елеонской горе, для
лепты вдовицы и нескольких программных выступлений во дворе
Иерусалимского храма? Да этих событий, по евангельским меркам, хватило
бы на два-три месяца! Именно такой срок отделяет Хануку от Песаха.
Отсюда вывод: вход в Иерусалим состоялся в самом конце финального
отрезка, а не в его начале. Но евангелисты не могут оставить всё, как есть.
Потому что станет очевидно, что причина ареста Иисуса - не козни «адских
фарисеев», а дурацкие пальмовые ветки. «Предательство Иуды» и ночной
«суд» синедриона предстанут совсем в другом свете. А шаркающий
прокуратор обернётся бездушным «винтиком» репрессивного аппарата, и
эту унылую роль откажутся играть Кирилл Лавров, Михаил Ульянов и
Дэвид Боуи.
Понятно, зачем эта ложь была нужна евангелистам. Но нам-то с вами
она зачем?! Мы уже много раз меняли последовательность событий с
идиотской на нормальную. Давайте сделаем это в последний раз!..
Итак, после «воскрешения Лазаря», ученики Иисуса поделись на два
непримиримых лагеря. Чтобы никого не обидеть Иисус останавливается на
Елеонской горе. Место подходящее – вокруг постоянно новые люди и до
Иерусалимского храма рукой подать. Дела у него там складывались неплохо.
Очевидно, начали сказываться лоббистские усилия Никодима-Иосифа,
забылось его скандальное начало, да и сам он изменился за прошедшие
месяцы.

А вот с его окружением было не всё в порядке… Вы помните списки
апостолов, которые евангелисты составили в ходе «галилейского турне»?
Там фигурировал Симон Каннонит , он же – Симон Зелот. Слово
«Каннонит» – указывает на Кану, а слово «Зелот» - на антиримское
подпольё. Это мог быть бармен, портье или даже хозяин гостинцы,
связанный с повстанцами.
Другие непонятные апостолы – Варфоломей и Фаддей – тоже могли
попасть в окружение Иисуса не там, где мы встретили их имена, а в самый
последний момент - в Малой Галилее.
Если попытки использовать Иисуса в политических целях чуть не
стоили ему свободы в самоуправляемой северной провинции, можно себе
представить: насколько это было опасно в самом центре еврейского мира там, где правил безжалостный римский наместник! Тем более, накануне
Песаха, когда город наполнен людьми и римский гарнизон целенаправленно
вылавливает бунтовщиков, чтобы предотвратить возможные беспорядки!..
Между тем, Иисус никакого подвоха не ждёт. За шесть дней до Песаха
хочет собрать всех своих птенцов и помирить. Чтобы пригласить на общий
праздничный ужин Иуду и Марию, он идёт в Вифанию. И возвращается из
нее, ступая по пыльным камням ароматными ногами.
Тем временем его ученики-галилейцы организуют массовку с
пальмовыми ветвями и утром следующего дня устраивают своё
убийственное шоу.
Никодим-Иосиф, пользуясь своим влиянием в синедрионе, пытается
вывести Иисуса из-под удара. Иуда ему помогает. (Забегая вперёд, мы
можем сказать, что перехитрить Пилата им не удалось.)

Но ужин примирения всё-таки состоялся. Иисус моет ученикам ноги,
показывая пример - как они должны относиться друг к другу. Призывает к
взаимной любви. Учреждает традицию дружеских вечеринок, в память о
себе.
Всё указывает на то, что он уже знает о грядущем аресте, знает о том,
что его шансы выжить теперь гораздо ниже ста процентов, и никого в этом
не винит…
Думаю, на этом можно остановиться.
«Дорожную карту» мы утвердили. Теперь будем двигаться в избранном
направлении, не торопясь. Шаг за шагом…
Глава 30

Эпическое полотно «Вход Господень в Иерусалим», на которое
евангелисты не пожалели красок – такая же фикция, как нарисованный очаг
в коморке Папы Карло. Сухой отчет в «Евангелии от Иоанна», очевидно,
ближе всех к истине.
На другой день много народа, пришедшего на Праздник, услышав, что
Иисус идёт в Иерусалим, взяли пальмовые ветви и вышли навстречу ему и

восклицали:
Осанна!
Благословен грядущий во имя Господне и Царь Израилев!
Иисус же, найдя ослёнка, сел на него...
…
Этого ученики не поняли сперва…
Вот, собственно, и всё.
Помните, как Иисус отреагировал на желание сделать его царём в
Галилее (сразу после «чуда умножения хлебов»)? Сбежал и «удалился снова
на гору один». В этот раз те же люди сумели-таки загнать его в угол.
Единственное, чем он смог себя защитить – юмор. Этот «картонный меч»
Иисуса, увы, не спас. С этого момента пошел обратный отсчёт…
А теперь обо всё по порядку.
«И когда они приближались в Иерусалиму, к Виффагии и Вифании, на
склоне горы Масличной…», - так начинает свой рассказ автор «Евангелия от
Марка».

Расстояние от Вифании до Иерусалима пятнадцать стадий – полторадва километра. Виффагия («дом фиг») на склоне Елеонской горы –
очевидно, небольшое селение, которое славится своими смоковницами.
«Марк» смешал всё в кучу, потому что Иисус у него идёт из Иерихона.
С такого расстояния Иерусалим и его окрестности, действительно,
сливаются в одну точку. Но мы-то с вами знаем, что он идёт «ароматными
ногами» из Вифании. И тут возникает дурацкий вопрос, который почти две
тысячи лет почему-то никто себе не задавал: а зачем?
Зачем Иисус в этот день пошел в Иерусалим? Какая цель?
Правильный ответ обескураживающее прост: шопинг.
Примирительный ужин, решение о котором было принято в Вифании,
должен был состояться на «нейтральной территории». Для таких целей
обычно арендовали специальную комнату на постоялом дворе. Хозяин брал
плату только за помещение - еду гости приносили с собой.

Когда Иисус велит ученикам найти мужчину с кувшином и следовать за
ним, в этом не будет никакого «славянского шкафа» и прочей шпионской
романтики. Ходить за водой – женское дело. Единственное исключение –
«работники гостиничного хозяйства». Отсюда народная примета: увидел
мужчину с кувшином – где-то поблизости есть постоялый двор.
Накануне Песаха найти свободное помещение было довольно сложно.
Предстояло обойти много таких мест. При этом речь шла не о брони.
Возлечь за совместной трапезой ученики должны были в тот же вечер, не
мешкая. А значит, всё необходимое для пиршества у них к этому моменту
должно уже быть куплено и упаковано.
Давайте, очертим круг пирующих. Если суммировать сведения,
полученные от всех евангелистов, у нас получится довольно короткий
список: братья Воанергес (2 шт.), Пётр и его брат (на этот раз названый
«Филлипом»), Иуда-Фома и «ученик, которого любил Иисус» (под этим
загадочным «псевдонимом», разумеется, скрывается Мария, а не
женоподобный юноша-апостол).
Всего: семь человек, считая самого Иисуса.
Вроде бы немного. Но если представить: сколько на семь человек
потребуется лепешек, вина, мяса, горьких трав, столового текстиля и
посуды, получится довольно внушительный груз.
Конечно, всё это можно было взять в Вифании.
Но тогда хозяином стола де-факто будет одна из сторон конфликта.
Конечно, покупки можно распределить между учениками.
Но тогда получится, что почти весь груз несут обиженные галилеяне…

Одним словом, без осла не обойтись!
Мысль об осле, очевидно, пришла Иисусу в голову уже в пути. Два
ученика, посланные на его поиски – Иуда и Иаков. Иаков там, явно, лишний.
Селение, в которое они направились – очевидно, Виффагия. Иуду здесь,
наверняка, хорошо знают. Выручать друг друга по-соседски – для иудеев
обычное дело… Но одного Иуду Иисус послать не мог - во всём должен
быть паритет.
Виффагия («дом фиг») – не единственное место в «Евангелии от
Марка», где упоминаются эти плодовые деревья. Если совместить все
«фиговые отрывки», можно услышать то, о чем они разговаривали в пути.
Более того, увидеть: как Иисус вел себя во время разговора (надо признать:
довольно эксцентрично)…
Мне посчастливилось родиться в месте, где растёт инжир. В Сочи он
созревает в начале сентября. Отлично помню себя в школьной форме
стоящим на серокожих, как слоновьи ноги, ветвях. Помню, как вгрызался в
сладкую зернистую мякоть сизых инжирин, похожее на мясо негра.
Дерево было бесхозное. Но хозяин голубятни, стоявшей неподалёку,
почему-то считал его своим. Однажды он обмазал ветви солидолом…
Школьную форму отстирать не удалось – пришлось покупать новую...

Ствол фигового дерева начинает делиться почти у самого корня. В
итоге получается что-то вроде тумбы, взойти на которую очень просто. Не
случайно мытарь-коротышка Закхей воспользовался именно этим удобным
деревом – на другое он бы просто не смог влезть. Иисус же использовал
инжир в качестве реквизита для небольшого моно-спектакля.
И на другой день, когда вышли из Вифании, Он проголодался;
и увидев издали смоковницу, на которой были листья, подошел: не
найдёт ли чего на ней? И подойдя не нашел ничего кроме листьев; ибо не
было время смокв.
И обратившись к ней, Он сказал: отныне да не вкусит никто плода от
тебя вовек. И слышали это ученики Его.
На следующий день дерево якобы «высохло до корня». Иисуса это
обрадовало. Он заявил, что его черная магия эффективна, потому что он

верит в ее успех, и предложил апостолам следовать его примеру. И, чтоб два
раза не вставать, научил их молитве «Отче наш».
Этот лютый бред – «официальная версия», которую почти две тысячи
лет принимают за чистую монету. Мы, разумеется, этого делать не станем.
Давайте для начала отделим сухое дерево от «мокрого» и зададим себе
простой вопрос: Иисус в самом деле рассчитывал найти спелые фиги в
начале весны или он так куражился?
Конечно, трудно поверить в его невежество, но «Марк» нас
великодушно избавил от необходимости гадать. Сразу после этой сцены у
него следует монолог на Масличной горе «о судьбах мира». Не буду
подробно разбирать этот на 100% подложный текст, написанный после
разрушения Иерусалима и не имеющий к Иисусу никакого отношения. Нас
интересует не сам рассказ, а то место, в которое его вставили.
Само по себе оно достаточно простое - Петр, Иоанн, Иаков и Андрей
удивлены словами о том, что Иерусалимский храм не будет стоять вечно, и
просят назвать конкретную дату разрушения. Иисус отвечает уклончиво.
…образом да будет вам смоковница: когда ветвь ее становится
мягкой и пускает листья, вы знаете, что близко лето.
Думаю этого фрагмент достаточно, чтобы признать очевидное: Иисус
разбирался в вопросах плодоношения инжира достаточно хорошо, чтобы не
искать на ветках плодов накануне Песаха. Что ж это тогда было? Разумеется,
троллинг!
- Вы Еклизиаста читали, балбесы? «Всему своё время. И место каждой
вещи под солнцем.» А вы куда торопитесь? И храм когда-то рухнет. И Рим.
Когда время для этого настанет… И хватит мне на голову венец натягивать!
Какой из меня Христос?! Вы что тупые? Показать вам на кого вы похожи?

Вскакивает на фиговое дерево, стоящие возле дороги, и с озабоченным
видом начинает шарить в листьях.
- Я жрать хочу! Где мои фиги?! Почему их нет?! А ну давай, дерево!
Быстро! Давай мне фиги! Я кому сказал?!
Сердито соскакивает на землю и топает ножкой.
- Ах, вот ты как?!! Да будь ты проклята, смоковница чертова! Шоб ты
сдохла!
Все смеются.
- Над кем смеётесь? Над собой смеётесь…
«Испорченный телефон», конечно, донёс эту милую сценку до «Марка»
в искаженном виде. Тот, недолго думая, пририсовал к ней плохой конец и…
превратил Иисуса в Волнан-дер-Морта.
А тем временем, братья Воанергес в Малой Галилее раздавали
пальмовые ветки массовке. (Думаю, им было нетрудно найти предлог, чтобы
отпроситься. Присоединились к остальным они, очевидно, уже у городских
ворот.)

Современный Иерусалим, конечно, отличается от Иерусалима времен
Иисуса. Но место, на котором стояли Иерусалимский храм и Антониева
башня, хорошо известно. И где-то там – к северу от башни (в районе
нынешних Стефановых ворот) – в те времена тоже находился вход в город.
А в самой Антониевой башне был расквартирован римский гарнизон. На
время Песаха туда переселялся и сам прокуратор, чтобы лично следить за
порядком…
Шоу, устроенное галилеянами у городских ворот, наверное, выглядело
бы смешно, если бы не «царские лозунги».
И некоторые из фарисеев сказали Ему из толпы: Учитель, запрети
ученикам Твоим.

В ответ Иисус лишь обреченно махнул рукой: «Если они умолкнут,
камни возопиют».
Он нашел более надёжный способ заткнуть рот массовке. Чтобы
обратить пафос в фарс, Иисус оседлал ослёнка…
Представьте: заряженная толпа называет его царём, потомком Давида.
А он с важным видом садится на осла, как на коня, натягивает поводья и
размахивает дорожным посохом, как копьём.
- На Берлин!!! Ура!!! За Родину!!! За светлый образ Сталина!!!
«Этого ученики Его не поняли сперва», - дипломатично откашливается
евангелист.
Да, конечно, потом на просторах Ветхого Завета отыскалась
подходящая цитата (там что угодно, можно найти!). Но всё это уже - в
пользу бедных. Ведь участники шоу об этом заковыристой ветхозаветной
цитате ничего не знали. Да и подлинность второй части Книги Пророка
Захарии (где сказано о "царе, грядущем на молодом осле") многие
исследователи сегодня склонны считать фейком.
Так или иначе, странная выходка Иисуса, наверняка, вызвала у
массовки ступор. Это же не «людское море», поведение которого трудно
предсказать. Ветками махала горстка полуграмотных паломников из
Галилеи, каждый из которых не семи пядей во лбу.
У Иисуса, конечно, были свои сторонники и в Иерусалиме, но это были
совсем другие люди.

…и из начальников многие уверовали в Него, но из-за фарисеев, не
исповедовали, чтобы не быть отлученными от синагоги.
На самом деле, высокопоставленные сторонники Иисуса сами были
фарисеями (вспомните Никодима). Но, в любом случае, эти люди не
размахивали пальмовыми ветками и не орали провокационную чушь.
...Но вот шум стих.
В гробовом молчании Иисус разворачивает своего «коня» и выезжает
из города.
Его единственная надежда - что римляне посмеются и забудут.
Увы! Первый Рим, как Третий – слезам не верит и в цирке не смеётся…
Глава 31

Иисус попал в западню. Причём устроили ее самые близкие ему люди.
Из лучших побуждений.
То, что его не схватили на месте, могло создать иллюзию отсутствия
угрозы - и у самого Иисуса, и у его беспечных доброхотов. Но не у Иуды
Фомы! Зная его характер, мы можем не сомневаться в том, что он бросился с
упрёками на галилеян и… получил жесткий отпор от другого нареченного
брата – Иакова-Филиппа-Андрея. Тот ему напомнил, что в Иерихоне Иисус
находился в полной безопасности, и что в этом гиблом месте он оказался по
милости Иуды Фомы и его чертовой семейки… В итоге, раскол, который
Иисус стремился уврачевать, только усилился. И что-то нам подсказывает,
что для него это стало еще большим огорчением, чем угроза ареста.
Между тем, положение, в котором оказался Иисус в шахматах
называется цугцванг - любой следующий ход вёл его к гибели. Даже
повторение трюка с переодеванием.
Как это могло выглядеть сейчас? Апостолы «шумною толпой»
отправляются в сторону Иордана, а Иисус партизанскими тропами
пробирается в Самарию. Так?
Первая неприятность: Самария так же подчинена римскому
наместнику, как и Иудея. А чужак (да еще такой незаурядный, как Иисус!)
там – как последний волос на голове Иосифа Кобзона.
Вообще, не надо забывать о том, что римляне – это вам не иродиане.
Они веками отрабатывали механизмы подавления бунтов на окраинах. В
Палестине у них была огромна сеть осведомителей, наиболее ценные из
которых – владельцы постоялых дворов. И в Малой Галилее сексотов было
больше, чем в любом другом месте – ведь последний кровавый бунт устроил
Иуда Галилеян, а жители этой провинции пользовались репутацией
неисправимых бузотеров. Весть о скандальном происшествии наверняка
докатилась туда за считанные часы (если не за минуты). Можно не
сомневаться в том, что о возвращении Иисуса в гостиницу будет немедленно
доложено римской администрации.
Евангелисты, никогда не жившие в Палестине, выдумали «страх
иудейский», чтобы хотя бы немного отвлечь читателя от главного страха
того времени, страха, который водил и их стилом – страха римского.
Римляне не нуждались в каких-то специальных усилиях по вербовке
доносчиков. Доносчиком автоматически становился любой местный житель,
ставший невольным свидетелем чего-то подозрительного. Такого эффекта
римляне добились двумя инструментами – крестом и бичом.
С крестом, я думаю, всё понятно. На обочинах палестинских дорог
путники постоянно натыкались на распятых людей. Одни из них умирали со
страшными криками, других живьем поедали хищные птицы… Римляне

справедливо полагали, что показательные казни – лучшее лекарство от
бунта. Правда ,у этой микстуры был один неприятный побочный эффект –
если бунт всё-таки вспыхивал, то его беспощадность вполне могла
компенсировать его мнимую бессмысленность.

Достаточно вспомнить про бесславный конец римского полководца
Вара, распявшего в Палестине не меньше 10 тыс. бунтовщиков незадолго до
появления здесь Иисуса. Его огромное войско полностью уничтожили
варвары-германцы в Тевтобургском лесу. Впечатление от этой резни было
настолько сильным, что вопль императора «Вар! Вар! Верни мне мои
легионы!» стал популярным мемом. В итоге, Риму пришлось откатиться за
Рейн и навсегда забыть о колонизации германских земель.
Нетрудно догадаться о том, какое впечатление на Понтия Пилата
произвела эта история. Ведь он де-факто занимал место Вара. В этих
условиях от него можно было ожидать чего угодно, только не беспечности
или великодушия...
Если вспомнить исторический контекст, да еще проштудировать
хроники Иосифа Флавия и заметки Филона Александрийского, вы не
сможете без смеха читать сусальные сказки евангелистов и Михаила
Булгакова про душку-прокуратора… Вообще, живучесть мифа о том, что

«евреи Христа распяли, а Понтий Пилат хотел его отпустить» - одна из
главных загадок христианства.
Люди давно уже пользуются плодами религиозной и интеллектуальной
свободы. Имеют доступ к огромному массиву информации по это теме. Но
заведомая ложь, положенная в основу пещерного антисемитизма, попрежнему воспринимается, как «прописная истина». Поразительно!
Но мы отвлеклись.
…Бич был даже эффективнее креста. Знаменитое римское право
исключало произвол - людей превращали в мясной фарш исключительно по
закону, с полным соблюдением всех процессуальных требований. Если,
например, ловили бунтовщика, то он представал перед судом, на котором
звучало обвинение и зачитывались показания свидетелей. Главное
преимущество доносчика – его не допрашивали, как свидетеля. Ради того,
чтобы избежать этой участи, люди были готовы на всё.

Дело в том, что в римском суде учитывался только один вид
свидетельских показаний – тех, что получены под пытками. Исключение
делалось только для римских граждан. Греческое слово «мартирос», которое
переводится на русский язык как «мученик», на самом деле, означает
«свидетель». Сами страдания воспринимались в тот жестокий век, как
рутина. Значение, имела только их причина. Одно дело, если человек

попадал в руки палача, как кур в ощип, другое – если шел на эшафот сам,
чтобы засвидетельствовать свою религиозную принадлежность.
Понятное дело, никто из евреев на свидание с римским палачом не
спешил. И, чтобы себя обезопасить, законопослушный еврейский обыватель
стремился сообщить о своих подозрениях первым.
Все дороги в Иудеи накануне Песаха – «улицы с односторонним
движением». Всё идут в одну сторону – в Иерусалим. Отдельный человек
или группа лиц, спешащая в противоположном направлении, неизбежно
привлекла бы внимание и вызвала подозрения. При этом вся Палестина
была усеяна римскими крепостями. В каждой находился гарнизон. Во время
праздника за порядком следили конные разъезды… Думаю, ни Иисус, ни его
ученики не смогли бы уйти далеко. Их бы задержали «до выяснения
личности» еще на выходе из города…
В общем, куда не кинь – всюду клин! Призрачная надежда на то, что
римляне не заметили толпу с пальмовыми ветвями, или не придали ей
значения растаяла в тот же день.
В «Евангелии от Иоанна» есть небольшой отчёт об экстренном
заседании синедриона, которое якобы состоялось сразу после «воскрешения
Лазаря».
Собрали тогда первосвященники и фарисеи совещание и говорили: что
нам делать, потому что Этот Человек много творит знамений?
Если оставим Его так, все уверуют в Него, и придут Римляне и
уничтожат нас и храм, и народ.
Один же из них, Каиафа, будучи на тот год первосвященником, сказал
им: вы не знаете ничего
и не разумеете, что лучше для вас, чтобы один человек умер за народ, а
не весь народ погиб.
С этим курьёзным отрывком (других мы пока не видели) мы поступим
также, как с остальными – подвергнем его сепарации: отделим злаки от
плевел.
Самое нелепое здесь – описание штурма Иерусалима римскими
войсками, который состоялся лет на сорок позже. «Это он сказал не от себя,
но будучи на тот год первосвященником, пророчествовал», - оправдывается
евангелист. Оправдания эти – в пользу бедных. А для таких богачей, как мы,
важным здесь являются не заведомо подложные вставки, а сам факт
совместного заседания саддукеев и фарисеев, посвященного судьбе Иисуса.

Председательствовал сам первосвященник Каиафа. Судя по всему, на
заседании было принято решение об аресте Иисуса, которое потребовало
специальных пояснений. Их реальное содержание мы можем легко
воспроизвести.
- Нам придётся вмешаться, чтобы прокуратор не выдал этот нелепый
эпизод за «восстание», которое он якобы «своевременно подавил». Вы его
волчью натуру знаете не хуже меня. Если император получит от него
соответствующее донесение, прокуратор получит дополнительные
полномочия и «закрутит гайки». Оно нам надо? Единственный способ этого
избежать – опередить римлян и, пока они не очухались, вынести свой
приговор. А потом добиться от Пилата, чтобы он его утвердил. Тогда
никакого «бунта» не будет. Наш проблемный пассажир посидит немного под
замком. Потом будет апелляция и новый суд, который его оправдает. И со
всем этим нам надо поторопиться! Уважаемому Иосифу, который больше
всех за него заступался, мы поручим организовать задержание. Хочешь
своему подзащитному помочь? Ради Б-га! Можешь ни в чём себе не
отказывать!
Думаю, Иосиф не рискнул сам встречаться с Иисусом и положился на
того, кому полностью доверял...
В четверг вечером в Гефсиманском саду Иисус будет арестован
храмовой стражей, которую приведёт туда Иуда. Значит, на разработку
плана ареста, переговоры и формирование группы конвоиров у Иосифа
ушло два дня – вторник и среда. По-моему, вполне реалистичные сроки.
Впрочем, время и место ареста, наверняка, определил не Иосиф, а его
энергичный ассистент. Иуда Фома слишком хорошо знал, как важно для
Иисуса собрать ершистых подопечных за трапезой. Любой план, лишавший
его такой возможности, Иисус бы отверг. В итоге, Иуда нашел оптимальное
решение.
В самом важном и содержательном из новозаветных апокрифов –
«Евангелии от Фомы» - есть такая сцена:
…он взял его, отвел его (и) сказал ему три слова. Когда же Фома
пришел к своим товарищам, они спросили его: Что сказал тебе Иисус?
Фома сказал им:
Если я скажу вам одно из слов, которые он сказал мне, вы возьмете
камни, бросите (их) в меня, огонь выйдет из камней (и) сожжет вас.
Текст этот подписан «Иуда Фома Дидим». Нам нетрудно догадаться, о
чём идёт речь. Иисус согласился на план, предложенный его названным

братом. Теперь он знает, чем закончится примирительный ужин, который
так для него важен. А мы можем, наконец, взглянуть на Тайную вечерю
зрячими глазами – понимая ее реальную подоплёку…

В комментариях к одной из предыдущих частей, мне напомнили про
шедевр Леонардо. Согласитесь, расстановка фигур и поза Иисуса – явное
указание на примирение двух противоборствующих сторон. Мы уже
обращались за подсказкой к иконам Феофана и Андрея. И в случае с
Леонардо мы видим, что творческая интуиция гения может дать гораздо
больше, чем все евангелисты и увенчанные митрами толкователи вместе
взятые.
…Разумеется, Иуда Фома не был откровенен с бестолковыми
галилеянами! Если бы они узнали про его план, они бы его обязательно
сорвали. И «художественная резьба по ушам», которой «блеснул» в
Гефсиманском саду один из апостолов – еще одно подтверждение правоты
Иуды Фомы. Обо всём этом мы поговорим в своё время, а пока расставим
все точки над «серебренниками», за которые якобы был «продан Иисус».
Точную сумму называет только один евангелист – «Матфей». Он же,
как мы помним, «нашел» заковыристое место в девятой главе Книги
Пророка Захарии, в которой сказано, будто иудейский царь должен въехать в
город на осле. Сегодня мало кто из исследователей сомневается в
подложности заключительных глав (после восьмой) этой ветхозаветной
книги… Вы будете смеяться, но история про продажу праведника за 30
серебряников отыскалась там же - в одиннадцатой главе!
Самое очевидное объяснение этого «чуда» - Книгу Пророка Захарии
дописали христианские пропагандисты, работавшие над «Евангелием от
Матфея» специально для того, чтобы имитировать «сбывшиеся
пророчества».
Казалось бы, можно просто отмахнуться от этого заведомого фейка и
снять с Иуды заведомо ложные обвинения. Но что-то мешает это сделать.
Во-первых, подложная ссылка на Ветхий Завет еще не доказывает
подложность самой истории. Ведь «Марк» тоже говорит о том, что
первосвященники «обещали дать ему денег». («Лука» у «Марка» это

обещание переписал, ничего от себя не добавив.) А в «Евангелии от
Иоанна» говорится, что Иуда Фома «имел денежный ящик» - то есть,
выполнял функции «финансового директора» их маленькой «корпорации».
И хоть ругань в адрес Иуды имеет все признаки грубого вмешательства
редактора в изначальный текст, но само указание на его специальность
выглядит убедительно. Финансисты, вообще, болезненно реагируют на
необязательные расходы. Особенно, когда их виновник – безалаберная
младшая сестра.
И, наконец, «раскаянье Иуды», о котором сообщает… всё тот же
«Матфей». Опять «сбылось» пророчество Захарии. Он говорил о том, что 30
серебренников достались «горшечнику» - и у Матфея первосвященники
отказались брать деньги у «предателя» и велели купить на них у горшечника
участок земли для захоронения бомжей. Всё сходится!
Я несколько дней ломал голову над этим ребусом, но так и не смог
понять: зачем первосвященникам давать Иуде Фоме деньги, а ему – их
брать.
Говорить о корысти тут просто смешно. Иуда Фома отдал Иисусу
целый год жизни, ничего не требуя взамен. Вы помните, сколько стоило
миро, которое Мария вылила на ноги Иисусу? 300 динариев. Если считать,
что серебряник – это священный шекель, равный 4-м динариям, то
получится, что Мария одним широким жестом пустила по ветру 75
сребряников – 2,5 «цены, в которую оценили праведника»... Ну, в общем,
понятно, что 30 серебряников - сумма, может быть, и не маленькая, но для
Иуды она погоды не делала. Он потратил на Иисуса намного больше и готов
был на любые жертвы, лишь бы его спасти.

Всё встало на свои места, когда я перестал рассматривать Иуду Фому в
качестве получателя денег и оставил ему только противоположную
функцию.

Поставьте себя на его место. Ваша отчаянная попытка спасти Учителя
провалилась - он погиб, и вы ничем не смогли ему помочь. В состоянии
прострации вы стоите и смотрите на циклопическую громаду
Иерусалимского храма. В этот момент вы вспоминаете про денежный ящик.
Сколько там набежало? Допустим, 120 динариев (вполне реалистичная
сумма). Потратить их на себя? Раздать апостолам? Нет, конечно!
Единственное подходящее место для них – храмовая сокровищница.
Иуда выменивает на эти деньги 30 священных шекелей и хочет внести
их в качестве пожертвования, но его узнают и отказываются вклад принять
«страха ради римского». Разгневанный Иуда швыряет деньги под ноги
священника и хлопает дверью. Собранные после его ухода серебренники,
после небольшого совещания, получает горшечник, который продавал
земельный участок. Потом «Испорченный телефон» доносит эту историю до
«Матфея» - тот помещает ее в своё евангелие и, чтобы два раза не вставать,
в подложные главы Книги Пророка Захарии.
Не сомневаюсь, что именно так всё и было…
Глава 32

Итак, после короткой перебранки было решено разбежаться в разные
стороны. Каждый из апостолов должен был найти себе место для ночлега в
городе и выйти на связь. На роль связного идеально подходила Мария. В
последние месяцы ее рядом с Иисусом никто не видел. И ее брата тоже.

Главная проблема – как быть с Учителем, которого многие знали в
лицо? Думаю, правильное решение нашлось сразу.
Дважды их выручал Гефсиманский сад: в прошлогодний Песах здесь
взяли вино для свадебного стола Симона-Петра, а на Хануку - Иуда Фома
сутки провел здесь (в погребальной пещере), изображая мертвого Лазаря.
Отличная возможность оценить удобство этого места, как временного
пристанища, не правда ли?
От городских ворот до сада – рукой подать… Думаю, именно туда брат
и сестра отвели Иисуса. В этом укромном месте он провел вторник и среду.
Если бы не ученики, всё было бы просто – достаточно оставаться в
пещере до окончания праздника, а потом тайно покинуть город в толпе
паломников. Но как быть с «галилейской четверкой»?
Когда Иисус уже был арестован, Пётр проник во двор дома
первосвященника, и там, при свете костра, его трижды опознали слуги. С
тем же успехом его могли опознать и при свете дня в городе! Петру повезло,
что это не случилось в понедельник или в среду. Точно такой же опасности
подвергался его брат и «сыны громовы». Римский палач, наверняка,
развязал бы им языки, тогда и арест Иисуса был бы неминуем. При этом
пострадал бы Никодим-Иосиф, приютивший «бунтовщика» в своём саду.
Каждая следующая минута могла оказаться роковой. Нужно было найти
решение, которое выводило бы из-под удара и апостолов, и хозяина сада, и
самого Иисуса. И такое решение нашлось.
Никодим-Иосиф предложил оригинальный, дерзкий, но вполне
исполнимый план – привести к прокуратору связанного Иисуса, заявить, что
синедрион уже вынес смертный приговор и попросить разрешения привести
его в исполнение. У прокуратора уже были проблемы из-за неоправданной
жестокости. На него жаловались императору и иудеи, и самаряне. Несколько
лет спустя именно по этой причине Понтий Пилат был снят с должности и
отправлен в ссылку. И вот евреи избавляют его от необходимости лишний

раз обагрять руки кровью! Готовы сделать грязную работу сами. Заманчивое
предложение.
Если прокуратор одобрит приговор синедриона и умоет руки,
обвинение в тяжком государственном преступлении Иисусу даже не будет
предъявлено. Он отпразднует Песах в храмовой темнице. Потом –
апелляция, новый суд, оправдание, освобождение.
О том, что Иисус избежал наказания, Пилат никогда бы не узнал. Его
постоянная резиденция находилась на берегу моря в Кесарии.
Внутриеврейские разборки у него вызывали стойкое отвращение. Хорошо
прокуратор относился только к взяткам и откатам, которые получал от
первосвященников… Это, кстати, еще одна причина уверенности НикодимаИосифа в том, что дело выгорит. Понтий Пилат должен был увАжить
курицу, несущую для него золотые яйца. Не мог не увАжить…
Заседание синедриона – мероприятие серьёзное. Необходимо было
разослать приглашение многим солидным людям. Все они должны были
собраться в Зале Тёсанных Камней в Иерусалимском храме. Обязательными
для исполнения считались решения, принятые только в этом месте. Строго
до захода солнца. Если число собравшихся хватало для кворума.
Нетрудно заметить, что ночной «суд» во дворе первосвященника грубо
нарушал все три принципа – время, место, состав суда. Всего специалисты
по еврейскому праву насчитали 47 нарушений, каждое из которых было
достаточным основанием для отмены приговора, вынесенного Иисусу. А
ведь его верным другом был постоянный член синедриона Никодим-Иосиф,
отлично разбиравшийся в процедурных вопросах…
По-моему, очевидно, что никакая казнь по «приговору» еврейского
«суда» Иисусу не грозила! Более того, все 47 грубых нарушений – не
оплошность, а немереный «выстрел в ногу». Потому что судьям в этом деле
нужен был не приговор, а «приговор» - то есть, заведомое фуфло для
предъявления невежественному прокуратору.

Заседание, на котором было принято решение об инсценировке ареста и
суда над Иисусом, состоялось в среду утром. В тот же день было определено
время и место ареста. И то, и другое ясно указывает на основную цель –
сделать это втайне от римлян. Конвой, состоящий из «гражданских лиц»,
производит «арест» на территории охраняемого объекта, обнесённого
стеной. Объект этот – частная собственность одного из членов синедриона.
«Злоумышленник» пришёл туда специально, ждал, когда его «арестуют», и
сам вышел навстречу конвоирам, которых привёл его названный брат…
Вроде бы, ничего нового не сказал. А звучит свежо, неправда ли?
Ночь с четверга на пятницу – оптимальное время для ареста. Ведь для
того, чтобы всё получилось нужен режим цейтнота. Время должно
пожимать. Пилата нужно загнать в угол именно в последний
предпасхальный день – чтобы времени на нормальный суд не оставалось. А
сразу после Песаха прокуратор всегда возвращается в свою приморскую
резиденцию, не желая оставаться в ненавистном Иерусалиме ни одного
лишнего дня. В этих условиях предложение евреев расправиться с
«бунтовщиком» без его участия выглядело очень и очень привлекательно…
«Вчера было рано, завтра будет поздно», - говорил Владимир Ильич Ленин
при похожих обстоятельствах.
Итак, до ареста оставался целый день – четверг. Можно было
оставаться в прохладной пещере, не подвергая себя дополнительному риску.
Но Иисус решился на «дембельский аккорд». Примирительный вечер,
который сорвали галилеяне своей дикой выходкой, всё-таки должен
состояться! Нужно лишь найти комнату на постоялом дворе, как можно
ближе к месту ареста - чтобы ни с кем не встретиться по дороге…
Мысленно перенеситесь в Гефсиманский сад. Вспомните: при каких
обстоятельствах Иисус впервые в него попал ровно год назад - Мария велела
наполнить шесть водоносов вином, а он старательно изображал
«предводителя команчей»… Думаю, Кана Галилейская – первое, что пришло

Иисусу в голову. Идеальное место! Во-первых, Иисус хорошо знает дорогу.
Во-вторых, есть отличное прикрытие – Пётр.
«Марк» не называет имена двух учеников, которым было поручено
договориться о месте. «Лука» делится своей догадкой – Пётр и Иоанн.
Насчёт Петра он не промахнулся. Именно он пришел к хозяину Каны напомнил про свадьбу сыгранную в прошлом году и попросил найти
комнату, чтобы отметить с молодой женой и друзьями годовщину. А
сопровождал его не Иоанн, а связной – Мария. Только она могла, ничем не
рискуя,перемещаться по городу. Она купила всё необходимое для застолья.
Она передала Петру поручение Иисуса и была рядом с ним во время
переговоров. Она же уговорила слугу с водоносом в руках «поработать
указателем» для остальных учеников…
Неудивительно, что после всех этих трудов она задремала, положив
голову на грудь Иисуса. Грудь – перси. Наперсник – любимый ученик –
Мария. Разве не понятно?
Мы помним, как авторы и редакторы «Евангелия от Иоанна» морочили
нам голову с Иудой. Сначала наотрез отказались называть имя второго из
учеников Окунателя, последовавшего за Иисусом. Потом старательно
избегали называть нам имя Фомы-Близнеца, ограничиваясь прозвищем.
Потом придумали «Иуду здорового человека («не Искариота»)». Совсем
исключить сцены с участием «опального ученика» невозможно – они
слишком важны. Мухлёж с именами, конечно, позволил отправить
названного брата Иисуса на задворки, но предатель их него не
вытанцовывался. Пришлось делать вставки: про «диавола», про «денежный
ящик»…
Мария пострадала не меньше брата. Её невзлюбили сразу два
«первоверховных апостола».
Пётр относился к ней откровенно враждебно еще при жизни Иисуса.
После его гибели у Марии не было ни одного шанса остаться среди
назореев.

Что же касается апостола-самозванца Павла, то он, вообще, превратил
женскую неполноценность в догмат.
Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу,
потому что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви, и Он
же Спаситель тела.
Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во
всем.
Скоро две тысячи лет как этот маразм эпилептика почитается за волю
Иисуса! И сервильность почитается у христиан за добродетель с его подачи.
Противящийся власти противится Божию
противящиеся сами навлекут на себя осуждение.

установлению.

А

Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь
ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нее,
ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло,
бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в
наказание делающему злое.
Странно, что рабство как-то не прижилось! Ведь Павел и это «божье
установление» почитал. Более того, вернул законному владельцу рабахристианина, который рассчитывал на его помочь и защиту…
Евангелисты, как мы уже говорили, не были биографами, хроникерами,
исследователями. Их цель – укрепить «превосходнейшего Феофила» в
учении, в котором его уже наставили последователи Павла. А в этом учении
«курица – не птица»...

Одним словом, нет ничего удивительного в том, что «любимого
ученика» Иисуса евангелист лишил и имени, и пола. Но эта «маленькая
хитрость» не обманула художников, рисовавших Тайную вечерю! «Апостола
и евангелиста Иоанна Богослова», назначенного «любимым учеником»
церковной бюрократией, они всегда изображали длинноволосым
андрогинном. А дерзкий Леонардо не стал хитрить и в своей знаменитой
"Тайной вечери" создал один из самых пленительных женских образов в
мировом изобразительном искусстве.
В одном из интереснейших новозаветных апокрифов «Евангелии от
Филиппа» читаем:
И спутница (Сына - это Мария) Магдалина. (Господь любил Марию)
более (всех) учеников, и он (часто) лобзал ее (уста). Остальные (ученики,
видя) его (любящим) Марию, сказали ему: Почему ты любишь ее более всех
нас? Спаситель ответил им, он сказал им: Почему не люблю я вас, как ее?
На этот фрагмент постоянно ссылаются поклонники мифа о «женатом
Иисусе». Их почему-то совсем не смущает тот факт, что при такой трактовке
апостолы выглядят, как ревнивые педерасты, а «супружеская пара» – как
эксбиционисты-гомофобы…
Какой-то модный публицист (не помню, кто именно) в начале 90-х
«нашел» скрытый смысл в чеховских «Трёх сёстрах»: вся соль в том, что
Солёный – бывший любовник Тузенбаха (мол, он не Ирину к нему
приревновал, а, наоборот - его к ней)… С этим фрагментом из «Евангелия от
Филиппа» похожая история.
На самом деле, лобзания в еврейской традиции той эпохи не
обязательно имели сексуальный подтекст. Патриарх Иаков поцеловал при
множестве свидетелей Рахиль. И этот поступок описан в Торе, как нечто
вполне заурядное. Расчувствовался, чмокнул. Что тут такого?

Основные функции еврейского поцелуя – приветствие и одобрение. Пол
при этом значения не имел. В этом отношении «поцелуй Иуды» ничем не
отличается от поцелуев, которым Иисус вознаграждал свою лучшую
ученицу.
То есть, мы имеем дело с «технической обидой».
- Почему ты никогда не оценивал нас так высоко, как её? – обижаются
апостолы.
- Лучше себя спросите: "Почему мы не заслужили такой высокой
оценки? Что с нами не так?" – парирует Иисус.
Вот и всё!
…Итак, хозяин постоялого двора узнал прошлогоднего жениха,
возможно, вспомнил про «винный казус» и с радостью ему помог – нашел
комнату для небольшого торжества. Думаю, это было несложно. До
пасхального вечера – ровно сутки. Кто ж в этот момент банкеты устраивает?
Пустующих помещений много – выбирай любое!
Сервировка – дело довольно простое. Нет ни столов, ни столовых
приборов. Прямо на глиняном полу расстилаются тканевые дорожки. На них
– кувшины с вином, чаши, миски с лепешками, мясом и горькими травами.
Едят руками. Мясо накладывают на хлеб. Им же вымакивают подливку.
Ничего лишнего.
Мария ушла за остальными. Пётр остался на месте… Судя по тому, как
он из кожи лез, стараясь выпендриться перед Иисусом, времени он даром не
терял – репетировал…

У «галилейских» авторов Тайная вечеря – проходной эпизод. В
«Евангелии от Марка ему посвящен один абзац (7 стихов). А вот в
«Евангелии от Иоанна» - 5 полновесных глав! Конечно, львиная доля текста
там – богословский трактат, который автор опять бесцеремонно вложил в
уста Иисуса. Битый час Иисус «рассказывает» о сложных
взаимоотношениях внутри Присвятой Троицы – кто от кого рождает, кто от
кого исходит. Изредка студенты-апостолы задают лектору уточняющие
вопросы – тот терпеливо отвечает. Вот, например, что он им говорит о
выгодах, которые они получат от его страданий и смерти.
…Я буду молить Отца о вас.
Ибо сам Отец любит вас, потому что вы Меня возлюбили и уверовали,
что Я от Бога исшел.
Исшел от Отца и пришел в мир; снова оставляю мир и иду к Отцу.
Всё понятно? И мне - нет. А вот простые галилейские парни – не нам
чета!
Говорят ученики Его: вот теперь Ты открыто говоришь, и притчи
никакой не говоришь.
Теперь мы знаем, что Ты знаешь всё, и не имеешь нужды, что бы кто
Тебя вопрошал. Поэтому веруем, что Ты от Бога исшел…
И так далее.
Этой пафосной чушью заполнены все пять глав. Но если отжать из них
всю воду, в «Евангелии от Иоанна» останется достаточно фактуры, чтобы
воссоздать довольно полную картину этого пронзительного вечера накануне
казни. Видимо, для Иуды и Марии – основных источников информации
четвёртого евангелиста - этот примирительный вечер значил гораздо
больше, чем для галилеян…

Прежде, чем возлечь за трапезу, ее участники должны были привести
себя в порядок – снять с себя пыльную дорожную одежду и помыть ноги.
Обувь в то время была открытой, а дороги – пыльные. Ноги сотрапезников
располагались рядом с едой. И грязь на них выглядела бы, мягко говоря,
неаппетитно.
Территория была нейтральной. На входе стоял глинный таз, кувшин с
водой и длинное льняное полотенце для вытирания. Предполагалось, что
каждый должен обслужить себя сам.
Совсем другое дело, мытье ног в доме радушного хозяина! Он ни за что
не позволил бы гостю мыть ноги самому… И вот здесь начинается очень
интересная иерархия…
Мой давний приятель одно время был женат на дочке президента
академии наук Армении. По его словам, ранг московского гостя можно было
безошибочно определить по марке машины, которая его встречала в
ереванском аэропорту. Самых незначительных гостей встречали «Жигули».
Зять относился к привилегированному меньшинству – его встречала белая
«Волга». Чуть круче – чёрная «Волга». Для исключительных случаев,
имелась «Чайка». И уж совсем великих людей встречала редкая в те времена
иномарка.
С мытьем ног в Иудее была похожая история. Рядовому гостю ноги
мыла самая невзрачная рабыня – непригодная для подачи угощения для
пирующих. Если гостя хотели увАжить – подбирали рабыню
посимпатичнее.
Разумеется, в бедных домах, где не было рабов, ноги гостя мыла какаянибудь «золушка» из женщин-домочадцев. В этом не было особой чести. Но
если дом был богат, доверить мытье ног гостя не рабыне, а члену семьи –
знак безмерного уважения. Выше только жена хозяина или его дочь.

Ноги Иисуса в Вифании, судя по всему, всегда мыла Мария. Можно
понять ее чувства, когда после многомесячного отсутствия Иисус снова
появился на пороге и она, опоясавшись полотенцем, стала смывать с его ног
дорожную пыль. А потом вылила на вымытые ноги драгоценное миро и
распустила волосы…
А теперь представьте, какой шок испытали апостолы, когда Иисус
присел перед ними на корточки и стал лить воду из кувшина на их грязные
ноги. Евангелист донёс до нас демонстративный протест Петра, но ничего
не сказал о главном: а что с ногами Марии? Остались грязными? Вымыла их
сама? Или Иисус вымыл и ее ноги наравне со всеми?
Если третье, то этот поступок Иисуса гораздо скандальнее, чем мы
привыкли о нём думать. А патриархальные вкусы апостола-самозванца
Павла, которые он навязал церкви – не просто глупость, а циничное
отрицание одного из важнейших аспектов учения Иисуса. Впрочем, это
лишь один из очень многих примеров. Буквально всё фундаментальные
основы христианской догматики (во всех ее версиях) – отрицание
изначального учения Иисуса, чудом сохранившееся в его прямой речи.
Отсюда странный парадокс: всё лучшее в церкви – от «белых платочков»
(простых, некнижных прихожан), всё худшее - от образованных монахов…
Учение Иисуса – тема для отдельного большого исследования. Мы
здесь его почти не касаемся. Наша задача понять: что за историю
четырежды пересказали нам некомпетентные и недобросовестные авторы?
Кто ее герои? Какими мотивами они руководствовались в своих поступках?
Однако, в мотивах Иисуса иногда совершенно невозможно разобраться, не
понимая важнейших аспектов его учения. Потому нам иногда приходится
его касаться. Сейчас именно такой момент…
Когда обескураженные ученики с чистыми ногами разлеглись вокруг
угощения, Иисус сказал:

Заповедь новую даю вам: да любите друг друга; как Я возлюбил вас, и
вы да любите друг друга.
По этому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь
между собой.
И опять.
Это заповедь Моя: да любите друг друга, как Я возлюбил вас.
«Апостол и евангелист Иоанн Богослов», донёсший до нас эти слова,
тут же положил на них с пробором и завалил нас своими богословскими
креативами, из которых триста лет спустя церковное начальство скроило
свой Символ Веры. Давайте оставим его христианам, а сами приглядимся к
тому, что Иисус назвал «новой заповедью»…
Незадолго до этого он цитировал ветхозаветную заповедь о любви к
Богу и к ближнему, утверждая, что в ней содержится «весь Закон и
пророки». Что же нового в его «новой заповеди»? Разве апостолы друг другу
не «ближние»?
Нет, не «ближние»! В притче о «добром самарянине» полностью
раскрыто его понимание слова «ближний». Для Иисуса «ближний» - это
любой человек, с которым тебя свела судьба в данный момент. Старушка,
которую ты перевел через дорогу. Нищий, которому ты бросил медяк. И так
далее. В отношении «ближних» должна действовать заповедь милосердия –
«Блаженны милостивые».
В новой заповеди речь идёт об узком круге единомышленников – о
«своих». Здесь актуальна заповедь – «Блажены миротворцы». Его ученики
должны создавать «зоны, свободные от склок». Показывать пример таких
межличностных отношений, которые сами по себе урок и пример для
подражания…

Вам говорят: не убивай, кто убил – подлежит суду. Я же говорю: что
достоин суда каждый, кто гневается на брата своего. И от
жертвоприношений его нет никакой пользы, пока не помирится…
Никогда не держите зла! Весь негатив наружу! Считаешь брата
виноватым – обличи! Сначала тет-а-тет. Не поможет – повтори в кругу
«своих». Раскаявшегося – прощай немедленно. А неисправимого следует
исключить из числа «своих», и просто перестать о нём думать ("как язычник
и мытарь")…
Иисус постоянно возвращался к этой теме!
И сейчас, в момент, когда жизнь его висит на волоске, он говорит
именно об этом.
И сам этот ужин – чтобы примирить людей, которые целый год его
слушали, но так ничего и не поняли.
И «тело» и «кровь» (вино и хлеб), которую он им предлагает съесть –
популярное арамейское выражение, символизирующее полное принятие. Он
как бы говорит ученикам: «Сделайте эти мои слова частью себя!» И тут же
предлагает устраивать такие примирительные застолья регулярно...
Здесь необходимо небольшое отступление.
Можно разделить христиан на множество сортов. Но, в конечном счёте,
их два:
1) те, у кого есть ясное представление о «своих» (община) и
еженедельные воскресные собрания;
2) «чисто теоретические христиане».

Между ними пропасть, по одну сторону которой - кавказские молокане
и луизианские вуду-пипл, поморы-староверы и харизматы-квакеры, а по
другую – серая масса, без каких-либо внятных отличительных признаков.
Всегда и везде мы видим одно и то же: чем дружнее и сердечнее
отношения между людьми в общине, тем ближе она к Иисусу. Независимо
от богословского содержания их credo.
А теперь давайте вернёмся к прерванной трапезе и по достоинству
оценим наше «естественное преимущество» – ясное представление о
контексте события.
Говорит ему Симон Пётр: Господи, куда ты идёшь?
Ответил ему Иисус: куда Я иду, ты не можешь теперь последовать за
Мною, но последуешь после.
Нам понятно, о чем идёт речь. Впереди у Иисуса- инсценировка ареста,
«карантин» в храмовой темнице и освобождение, после которого Пётр,
действительно, сможет последовать за ним. Но как об этом рассказать
бестолковому галилеянину, чтобы он понял смысл этой комбинации? Никак.
Приходится отвечать уклончиво...
Знаменитое «пророчество» о троекратном предательстве и петушином
крике – традиционный для евангелистов подлог. Сам эпизод, наверняка,
имел место – Пётр в очередной раз струсил, а потом себя за это корил. Для
ушлых евангелистов это отличный повод приписать Иисусу дар
предвидения! А чтоб два раза не вставать Иисус в точности описал падение
Иерусалима, разрушение храма и первые гонения римских императоров на
христиан – в общем, всё то, что было актуально для простодушных
неофитов. «Ну, надо же! Иисус-то Христос, оказывается, предсказал всё, что
с нами в данный момент происходит! Разве не чудо?!»

И уж совсем никаких вопросов у нас не вызывает переданный Иисусом
«предателю» кусок хлеба! Наверняка эту сигнальную систему придумал сам
Иуда Фома - талантливый планировщик и конспиратор. Цель – предоставить
Иисусу возможность самостоятельно определить время окончания трапезы.
Расстояние до Гефсиманского сада известно. До того места, где Иуду
Фому ждёт группа конвоиров – тоже. Допустим, за полчаса до окончания
трапезы Иисус, молча, обмакивает кусок хлеба в блюдо и подаёт Иуде Фоме.
Всё ясно. Пора идти.
Взяв кусок, он вышел тотчас. Была ночь.
Застольные же разговоры о том, что «один из вас - предатель» - еще
одна неуклюжая попытка евангелистов подсунуть нам «плохого Иуду».
Такая же абсурдная, как и всё остальное в их "официальной версии".
Допустим, Иуда – алчный предатель. Допустим, могущественные
фарисеи готовы скрутить в бараний рог робкого гуманиста Понтия Пилата,
лишь бы распять ненавистного им праведника. Если Иисус об этом знает, к
чему дурацкие полунамёки? Допроси предателя с пристрастием! Сорви
коварные «фарисейские планы»! Или, наоборот, молчи, чтобы не вспугнуть
– раз уж повисеть на кресте очень хочется.
Противоречивый Иисус у евангелистов зачем-то даёт понять
предателю, что он его раскусил. А потом тащит своих сотрапезников в
чужой сад, обнесённый стеной. В свою очередь, Иуда приводит туда целый
отряд с факелами и кольями.
Откуда предатель узнал, что Иисус окажется в этот момент в таком
неподходящем месте?

Они что заранее об этом договорились?..
Глава 33

Знал же Иуда, предавший Его, это место, потому что часто там
собирался Иисус с учениками своими.
Этой грубой вставкой один из редакторов «Евангелия от Иоанна»
попытался объяснить ночной визит Иисуса в Гефсиманский сад. Мол, он
постоянно в этом месте с учениками по ночам тусовался – Иуда был уверен,
что и в эту ночь его там найдёт.
К счастью, мы избавлены от необходимости принимать эту нелепость
за чистую монету. Мы прекрасно понимаем, что Галилейский сад – не
«Сокольники» и не ЦПКиО им. Максима Горького, а обнесенное стеной
частное сельхозугодие. Иисус по нашим подсчётам был там дважды.
Апостолы – в лучшем случае, один раз (когда «Лазарь воскрес»). Но всё это
– наши собственные находки. Что же касается евангелистов то они сад, в
котором Иисус якобы «часто собирался с учениками своими», почему-то до
сих пор ни разу не упомянули…

Маршруты Иисуса и Иуды мы давно прочертили, и «стрелку» в саду
для них забили. Но зачем же он в такой ответственный момент взял с собой
«галилейскую четвёрку», которая уже успела наломать дров?
Ну, во-первых, апостолы очень хотели пойти туда, куда идёт он. И на
все попытки Иисуса умерить их пыл не реагировали.
Во-вторых, ему важно было, чтобы они всё увидели собственными
глазами, и ни в чём потом не обвиняли Иуду Фому.
Мария же осталась. Ей предстояло ликвидировать последствия застолья
и попрощаться с хозяином постоялого двора. О предстоящем аресте она,
наверняка, знала, но ее присутствие там было совершенно неуместным.
То, что происходило в саду, мы видим с двух разных точек: сначала
глазами Симона Петра («Евангелие от Марка»), потом глазами Иуды Фомы
(«Евангелие от Иоанна»). Одной этой сцены достаточно, чтобы
безошибочно определить – откуда черпали информацию эти евангелисты!
Разумеется, оба описания были исправлены – чтобы соответствовать
мифу об «Иуде-предателе». Но и в таком виде они удачно дополняют друг
друга, предоставляя нам то, о чем не мог мечтать ни один из евангелистов в
отдельности – полную картину события.
И приходят в местность, по имени Гефсимания. И говорит он
ученикам Своим: посидите здесь, а Я тем временем помолюсь.
И берет с собой Петра, Иакова и Иоанна…
Внимание, вопрос! «Кто остался на трубе?»

Согласно официальной версии, в застолье участвовало двенадцать
апостолов. Минус Иуда. Минус еще трое. Остаётся восемь человек. Можно
сказать, целая толпа! Но мы-то с вами знаем, что пировало всего семь
человек, включая Иисуса и Марию. Без них и без Иуды Фомы остаётся
четыре. Четыре минус три… Один человек! И мы его знаем. Суровый
телохранитель Иисуса, отставной военный Иаков-Андрей-Филипп, брат
Симона Петра.
Фактически Иисус попытался избавиться от своего названного брата –
оставить его подальше от места ареста. И его можно понять! Рассказать о
том, что здесь будет происходить, Иисус не мог – потому что не мог
рассчитывать на понимание. Единственное, что было в его силах – схитрить,
чтобы в решающий момент Храбрец оказался в положении «вне игры»…
Итак, апостолы в саду. Верный телохранитель остался в одиночестве.
Куда Ииссус повел остальных?
«Пройдя немного вперёд, повергся на землю и молился», - сообщает
«Марк».
«На расстояние брошенного камня», - уточняет «Лука».
Камень этот со временем вырос в целый тунгусский метеорит! К нему
добавились другие литературные «финтифлюшки» – ангел и кровавый пот.
В итоге, получился популярный сюжет западноевропейской живописи –
«Моление о Чаше»: Иисус, опёршись локтями на огромный валун,
жалобными глазами смотрит куда-то в верх – в направлении звёздного неба.
Авва, Отче! Всё возможно Тебе: пронеси чашу эту мимо Меня; но не
чего я хочу, а чего Ты.
Очень трогательно!

И вот Пётр и братья Воанергес - невольные свидетели этой
душераздирающей сцены - под впечатлением от увиденного… засыпают.
Иисус, на время оставляет «авву Отче». Будит их. Укоряет. Просит ни в
коем случае не засыпать. Уходит. Но… они снова засыпают.
И так три раза.
Сказать, что всё это странно – это ничего не сказать!
Другая странность – поведение «группы захвата», описное в
«Евангелии от Иоанна».
…говорит им: кого ищите?
Ответили Ему: Иисуса Назорея.
Говорит им Иисус: Я есмь. Стоял же Иуда предавший его с ними.
Итак, когда Он сказал им: Я есмь, они отступили назад и упали на
землю.
Тогда он снова спросил их: кого ищите?
Они сказали: Иисуса Назорея.

Ответил Иисус: Я сказал вам, что Я есмь.
Еще одна заевшая пластинка, с которой непонятно, что делать.
Я два дня ломал над этим всем голову, а потом, без особой надежды на
подсказку заглянул в перечень достопримечательностей, которыми пичкают
туристов экскурсоводы на месте, где когда-то располагался Гефсиманский
сад. И тут меня ждала неожиданность.
Оказывается, на «Моление о Чаше» претендует сразу два места: одно
принадлежит католикам, другое – православным. И оба они – пещеры!
Нам, в общем-то, не важно, какое из этих мест настоящее. Пусть даже
оба – подложные. Это ничего не меняет. В любом случае, мы получили то,
чего нам не хватало – подсказку! Теперь мы не считаем красивые картинки с
коленопреклонённым Иисусом под звёздным небом непреложной истиной и
можем смело отправить его в ту самую погребальную пещеру, из которой
зимой вышел продрогший близнец.
В этом случае у нас всё сходится! Иисус – в пещере. «Группа захвата»
может появиться в любую минуту. Не скажет же он апостолам прямо:
«Ребята, сейчас Иуда Фома должен прийти, чтобы меня арестовать.
Маякните, как появится. Ок?» Он может только попросить их бодрствовать,
не объясняя причину. Появление чужих людей с факелами они и так заметят
и дадут ему знать. Главное, чтобы они в этот момент не спали.
А мужики-то и не знали: зачем ему это нужно! Они сытно покушали,
выпили винца. Вокруг темно. Сверчки. Звёзды. Развезло. Заснули. Это так
естественно!
А вот иисусовы моления до кровавого пота выглядят
противоестественно. Особенно, если учесть, что мы о них узнали от сонного

Петра, который слышал лишь обрывки слов и ничего не видел. С чего он,
вообще, взял, что Иисус молился?
Давайте соскоблим с текста «молитвы» надрыв и пафос, а потом просто
перескажем его содержание.
Своего собеседника Иисус называет «отцом» («авва») и обращается к
нему с вопросом: «Нельзя ли как-нибудь избежать ареста и всего
остального?» Судя по всему, ответ отрицательный. Иисус пожимает
плечами: «Ну, ладно. Будь по-твоему, отче».
В ходе разговора Иисуса терзают сомнения насчёт надёжности его
«дозорных». Он выходит из пещеры и застаёт их спящими. Потом еще раз.
И приходит третий раз и говорит им: что же вы спите и почиваете?
В этот момент Иисус сквозь ветви олив видит свет факелов.
Довольно, пришел час; вот предаётся Сын Человеческий в руки
грешников.
Вставайте, идём. Вот предающий Меня близко.
Оставим на совести христианских пропагандистов все их бесконечные
«предавания» и зададимся простым вопросом: «Куда идёт Иисус?»
Правильно! Навстречу Иуде!
Следующий вопрос: «Вам не кажется странным, что он не только не
скрывается сам, но и не стремиться спасти своих учеников – наоборот,
тащит их за собой на верную гибель?»

Если Иуда – предатель, и речь идёт о настоящем, а не фиктивном
аресте, они должны разбежаться в разные стороны и оставить «группу
захвата» с носом - потому что никаких шансов схватить Иисуса и его
учеников у храмовой стражи тогда не будет.
Зажгите факел и пойдите с ним ночью в лес. Шишки на лбу вам
гарантированы. Потому что ближе, чем на расстоянии вытянутой руки вы,
вообще, ничего не увидите. И если попробуете передвигаться чуть быстрее
черепахи, пересчитаете головой все стволы.
Теперь вам понятно, кто кого поцеловал и зачем?
Да! Именно так! Иисус вышел из темноты, окликнул Иуду Фому и
поцеловал его в знак благодарности за преданность и самоотверженность. И
три сонных апостола были свидетелями. Потому «поцелуй Иуды» описан у
«Марка» и других «галилейских» авторов (понятное дело, в искаженном
виде), и не описан у «Иоанна Богослова» - так как Иуда Фома постеснялся
об этом рассказывать.
…И в этот момент за спиной у Иисуса появилась чья-то внушительная
фигура… Нет, не Храбрец. (Он атакует факельщиков чуть позже.) Кто-то
настолько важный, что храмовая стража отвесила ему почтительный поклон.
По-моему, тут без вариантов. Это, конечно же, был хозяин сада и
постоянный член синедриона Никодим-Иосиф. Когда стражники его узнали,
они непроизвольно поклонились. Всё сходится.
Очевидно, Никодим-Иосиф ждал Иисуса в погребальной пещере. Их
разговор сонный Пётр принял за молитву.

Дальше было короткое, но яркое выступление вооруженного мечом
Храбреца, которое стоило уха рабу Малху. Никто из евангелистов апостолафехтовальщика по имени не назвал, кроме «Иоанна», у которого мечом
размахивал… Пётр... Очередная грубая вставка, на которую не следует
обращать внимания.
Сказал Иисус Петру: вложи меч в ножны. Чашу, которую мне дал
Отец, неужели я не стану пить ее?
Согласно официальной версии, Пётр нехотя вложил меч в ножны и…
тут же попёрся в дом первосвященника в компании «другого ученика» который велел привратнику его туда пропустить. Меч, заметьте, у Петра
никто не отобрал.
«Другой ученик», которого слушается прислуга в доме
первосвященника – это, понятное дело, Никодим-Иосиф. Его же Иисус
назвал «отцом» («аввой»). Теперь уже при свидетелях.
Если вы вспомните, кого Иисус называл «матерью», вам это не
покажется странным. Просто поставьте себя на его место. Чужой человек,
годящийся вам по возрасту в отцы, много раз вас выручал, защищал и
оберегал. И вот он готов рискнуть состоянием, положением и, возможно,
жизнью, чтобы спасти вас от смертельной опасности.
По-моему, с уст Иисуса вполне могло слететь «авва». Во всяком случае,
везде, где это слово встречается, мы его вполне можем отнести на счет
Никодима-Иосифа.
И, конечно, нам довольно просто представить, как почтенный старец
сжалился над плачущим Петром и провёл его на двор первосвященника –
поближе к Иисусу. Там Петра трижды опознали слуги - и он, по своему
обыкновению, трижды струсил.

Храбрец же с окровавленным мечом сбежал. А за порчу раба заплатил
всё тот же Никодим-Иосиф. Стоило это ему сущие копейки! Стандартная
цена раба "в базовой комплектации" - 30 серебренников. А тут – какое-то
ухо…
Глава 34

«Группа захвата» у «Марка» и других «галилейских авторов» - это
разношерстная толпа, вооруженная чем попало. Но в «Евангелии от
Иоанна» мы видим совсем другую картину.
Итак, Иуда, взяв когорту, а от первосвященников и фарисеев –
служителей, приходит туда с фонарями, факелами и оружием.
И далее.
Итак, когорта и трибун и служители Иудейские взяли Иисуса и
связали Его…
Римский легион состоял из десяти когорт, в каждой из которых было не
менее 360 солдат. Эта численность продиктована боевым построением
(восемь рядов по 45 солдат). Военный трибун – один из шести высших
офицеров, имеющих полномочия командовать легионом…

Иуда Фома во главе смешанного отряда численностью около
полутысячи человек – это даже не смешно!
Между тем, «когорта» и «трибун» появились в тексте не случайно.
Очевидно, речь идёт об офицере, которому было поручено найти и
арестовать «Царя Иудейского». То, что в распоряжение трибуна была
предоставлена целая когорта, говорит о серьёзности намерений
прокуратора.
Понтия, похоже, не зря прозвали Пилатом. «Пилат» - от слова pilum.
Так называлось римское метательное копьё. Очень коварное оружие! Его
длинный наконечник специально делался из незакалённого железа, которое
легко гнулось в любую сторону. После попадания pilum в щит, от него было
почти невозможно избавиться. В итоге, щит превращался в обузу, противник
его бросал и становился лёгкой добычей для легионеров…
Кем нужно быть, чтобы получить такое прозвище? Бульдогом с
железными челюстями? Энцефалитным клещом?
Так или иначе, сведения о «трибуне» и «когорте», скорее всего и стали
причиной экстренного заседания синедриона, на котором было решено
инсценировать арест. А для Иисуса реальная перспектива попасть в руки
римлян - вполне убедительная причина для того, чтобы согласиться с тем,
что «чаша сия» - его единственный шанс на спасение.
А ведь трибун с когортой вполне мог оказаться этой ночью в
Гефсиманском саду! Поставьте себя на его место. Что бы вы сделали сразу
же после получения приказа? Конечно, разослали ориентировки в те места,
где «Царя Иудейского» видели и где он мог появиться! В первую очередь, во
все постоялые дворы Малой Галилеи.
А теперь поставьте себя на место хозяина комнаты Тайной вечери.
«Стучать или не стучать?» - так вопрос, вообще, не стоит. Понятно, что

стучать! Но когда это лучше сделать? Самый походящий момент - когда
хозяин узнал о том, что Иисус с учениками собирается идти в Гефсиманский
сад. Думаю, именно тогда хозяин постоялого двора отправил слугу в
Антониеву башню. Тем самым он выполнил свой "гражданский долг", и
избавил себя от визита грубых и алчных оккупантов.
В итоге, получилось соревнование на скорость, которое выиграли Иуда
Фома и Иосиф Никодим. Когда римляне рассредоточились по саду,
прочёсывая каждый его дюйм, единственное, что они там могли найти – от
дохлого осла уши. Вернее, одно ухо - от вполне живого раба…
А где в этот момент находился Иисус? В доме первосвященника
Киафы? А вот и нет!
…отвели его сперва к Анне, ибо он был тесть Каиафы.
На первый взгляд, это объяснение выглядит
первосвященник – Каиафа, то причём тут его родня?

нелепым.

Если

Конечно, в этом можно увидеть, еще одно подтверждение нашей версии
о «римской угрозе». Не найдя Иисуса в саду, трибун, наверняка, быстро
выяснил бы, что его увели из сада слуги первосвященника. А значит, вполне
вероятен ночной визит в его дом. Самый простой способ обмануть римлян –
держать Иисуса в другом месте. Тогда Каиафе остаётся лишь пожать
плечами: «Не понимаю, о ком вы говорите, офицер. Завтра утром во всем
разберусь и лично доложу прокуратору. Спокойной ночи». И всё…
Мы ни раз убеждались, что фактура «Евангелия от Иоанна» имеет
прямое отношение к Иуде Фоме, к Марии и, возможно, к Иосифу Никодиму.
В отличие от галилеян эти люди находились рядом с Иисусом и той ночью,
и в его последний день. Именно они забрали у Пилата его мертвое тело и
подготовили к погребению. Поэтому при всех разночтениях именно
евангелист «Иоанн» имеет приоритет. Это не значит, что верить можно

каждому его слову, но если он утверждает: что Иисус провёл ночь в доме
Ханнанана (Анны), а не Каиафы, значит так и было.
Здесь нам понадобится небольшое отступление…

Иерусалимский храм был колоссальным многоотраслевым концерном,
который приносил баснословные прибыли. Распоряжались им несколько
семей, среди которых бесспорным лидером был клан Анны (Ханнанана) бен
Сета. Формально он был первосвященником только 9 лет. Потом его место
занял сын - Елеазар бен Анна. А потом… против него ополчился
предшественник Понтия Пилата – Валерий Грат.
Прокуратором были предприняты две отчаянные попытки отодвинуть
Ханнанана от кормила власти. И обе они с треском провалились –
ставленники Валерия Грата не смогли продержаться и года. Иосиф Каиафа –
это третья попытка, которая удалась.
Прозвище «Каиафа» обычно переводят с арамейского («смирение» или
«исследование»). Но мне кажется, это напрасный труд. «Каиафа» - это «коэн
(священник) из Яффы». И всё! Зачем усложнять?

Приморская Яффа - чуть южнее Кесарии, в которой находилась
резиденция римского наместника. Нетрудно себе представить местного
коэна-консультанта, сумевшего стать доверенным лицом прокуратора. И нет
ничего удивительного в том, что настырный Валерий Грат попробовал
навязать именно его кандидатуру на пост первосвященника. Третья попытка
удалась, потому что ушлый коэн из Яффы решил не ссориться с кланом
Ханнанана, а стать его частью, женившись на дочери всесильного
«крёстного отца».
Не знаю, почувствовал ли римлянин себя обманутым, но Иосиф Каиафа
полностью устраивал Ханнанана, и потому благополучно занимал
председательское место почти 20 лет, пережив и Грата, и Пилата. А после
него первосвященниками становились исключительно сыновья Ханнанана:
Ионафан бен Анна,
Феофил бен Анна,
Матиас бен Анна
и, наконец, Анна бен Анна.
Таким образом, получается, что этот мафиозный клан уверенно держал
под контролем Иерусалимский храм почти шестьдесят лет – от смерти
Ирода Великого до разрушения города римлянами. Первосвященник Каиафа
был в его истории лишь эпизодом…
Есть очень добротные и дотошные исследования, посвященные
экономике Иерусалимского храма – уникального объекта, который
благодаря грамотному пиару стал занимать непропорционально много места
в жизни народа, разбросанного по всей ойкумене. Не буду пересказывать
всё, что знаю об этом сам, коснусь только наиболее доходных направлений.
Во-первых, это финансы. Благодаря пожертвованиям храмовая мафия
аккумулировала гигантские капиталы и умело ими распоряжалась. Но это
еще не всё. Так как монеты с «неподобающими изображениями» могли

осквернить сокровищницу, их нужно обязательно обменять на священные
шекели - серебренники. А теперь следите за руками…
В Италии много месторождений серебряной руды, а на Ближнем
Востоке много золота. Менялы в Иерусалимском храме давали вместо
золотых монет серебряные шекели. Курс серебренного шекеля в храме был
безбожно завышен. Но кто станет этим возмущаться, когда речь идёт о
добровольном пожертвовании на «святое дело»?! Потому шекели и дорогие,
что «священные»! Тут грех мелочиться…
Итак, в храмовую сокровищницу попадало только «кошерное» серебро.
А откуда оно бралось? И куда уходило собранное в храме разномастное
золото…
Думаю, вы уже догадались. Да! Собранное в храме золото плыло на
корабле в Италию и там обменивалось на серебро. Из италийского серебра
чеканили новые священные шекели, которые потом снова вымениваются на
золото, которое... Ну, и так далее.
Можно по разным методикам высчитывать доходность этого
«круговорота металлов в природе». Но в среднем там выходило что-то около
400% прибыли. И это только маржа от обменных операций! Об основном
капитале мы пока не говорим...
Что еще? Толпы паломников, стекающиеся в город четыре раза в год
сами по себе – источник огромных доходов. Не только для храма, но и для
всего города.
На одного иерусалимляна в год приходилось около тридцати
паломников. Их следовало обеспечить ночлегом и накормить. Храм
предоставлял им миквы (бассейны) для ритуальных омовений, льняные
рубахи, жертвенных животных на любой вкус (от быка до горлицы),
огромный ассортимент сувенирной продукции и мн.др. Не бесплатно,
конечно.

Святая Земля и сегодня кормится от туристов, но для Древнего мира
Иерусалимский храм был уникальным объектом. Ближайший его конкурент
– Храм Артемиды в Эфесе, тоже породивший целую индустрию - не шел с
ним ни в какое сравнение…
Несколько слов о религиозном учении храмовой мафии - саддукействе.
Если к нему приглядеться, мы увидим некое подобие «протестантской
этики» - сугубо прикладной доктрины, способствующей обогащению.
Саддукеи признавали только букву Закона. Особенно в той его части,
которая приносила им прибыль. Любые попытки развития и осмысление
Закона они подвергали осмеянию. Вот и вся «религиозность».
Саддукеи были совершенно безразличны к чаяньям народным, охотно
сотрудничали с римской администрацией и не желали реставрации
иудейской монархии ни в каком виде. По большому счёту, они были всем
довольны. И желать могли только одного – чтобы ничего не менялось.
Чтобы страной продолжали управлять тупые римские взяточники. Чтобы
иродиане могли лишь мечтать о царском венце. Чтобы фарисеи оставались
барьером, отделяющим их от ярости народной, но при этом, чтобы в
фарисейских рядах никогда не было единомыслия. А главное, чтобы деньги
продолжали течь в их карманы рекой!
Нетрудно догадаться, что с точки зрения Ханнанана, Иисус – полезный
возмутитель спокойствия, деятельность которого можно только
приветствовать. Не раз и не два мы слышали о том, что из-за него
произошло разделение среди фарисеев. Саддукеев это не могло не радовать.
В конце концов, они не выдерживают и сами включаются в спор, чтобы
подлить масла в огонь и поддеть своих «заклятых друзей» (см. «троллингвопрос» о загробной участи жены семи братьев).
Единственный эпизод, который как-то затронул их интересы – нелепое
нападение Иисуса на менял и торговцев жертвенными животными – имел
место год назад. Впрочем, храмовая мафия и тогда на него никак не
отреагировала. А уж год спустя он и подавно никакой роли не играл…

В общем, как ни крути, живой Иисус был для них полезнее, чем
мёртвый. Впрочем, не настолько, чтобы ударить ради него палец о палец.
Тем не менее, и Каиафа, и Ханнанан это делают. Почему?
Самое очевидное объяснение – им выгодно пойти навстречу просьбам
Иосифа Никодима и других друзей Иисуса из числа фарисеев. Оказывая им
услугу, храмовая мафия могла рассчитывать на ответный жест доброй воли.
Добавьте к этому неоднозначное отношение к Иисусу внутри фарисейской
партии. Сохраняя жизнь Иисусу, саддукеи сохраняли предпосылки для
раскола в "конкурирующей фирме".
Отдельная интересная тема – взаимоотношения с прокуратором. Они
были взаимовыгодными, но довольно сложными. С одной стороны, римский
наместник не особенно лез в их дела и был явно предпочтительнее местного
монарха - так как без царя в Иерусалиме высшим органом «еврейской
власти» оставался синедрион, а его председатель-первосвященник считался
«самым влиятельным евреем в мире».
С другой стороны, были свои крайне неприятные ограничения.
Важнейшие решения синедриона не вступали в силу без одобрения
прокуратора (в частности, все смертные приговоры). Действовало нелепое и
оскорбительное правило хранения первосвященнических облачений в
Антониевой башне. Римляне их выдавали на праздник, а потом снова
забирали. Этот ритуал напоминал еврейским элитам чего они стоят на земле
нашей грешной.
В этих условиях активное участие в операции по спасению Иисуса
Назорея давало храмовой мафии шанс перетянуть на свою сторону немного
власти. Создать многообещающий прецедент – прокуратор одобряет
приговор еврейского суда по вопросу, который изначально собирался решать
сам. Далее можно было бы развить успех – расширить сферу применения
еврейского права. При этом, никто им не мешал использовать «умытые
руки» Понтия, как компромат – достаточно было написать в Рим донос о его
«преступной халатности»...

Другой важный фактор – «водопроводный скандал», память о котором
была еще свежа. Незадолго до появления Иисуса в Палестине римская
администрация реализовала масштабный инфраструктурный проект – с
помощью системы акведуков доставила в Иерусалим ключевую воду из
источников Эль-Аррув. Казалось бы, что в этом может быть плохого?
Однако, строительство это вызвало массовый протест местных жителей и
закончилось кровопролитием.
Дело в том, что деньги на проведение строительных работ прокуратор
взял из сокровищницы Иерусалимского храма. Священные шекели пошли
на оплату труда язычников! Возмущенные евреи врывались на
стройплощадки и пытались помешать рабочим. Конец их бесчинствам
положили переодетые легионеры. По приказу прокуратора они смешались с
толпой, а потом устроили кровавую баню, демонстративно забив до смерти
палками нескольких активистов...
С легкой руки еврейского историка Иосифа Флавия принято считать в
этой истории Пилата злодеем, а евреев – жертвами. Но почему-то никто не
задал себе простой вопрос: а кому, собственно, в Иерусалиме не хватало
воды?
Ответ очевиден: храмовой мафии, которая предоставляла миквы для
ритуальных омовений! Число паломников неуклонно росло, ёмкости с
запасённой водой опустошались, где брать новую воду - непонятно.
Самый простой способ - предложить прокуратору готовый проект,
учитывающий интересы его кармана. Чтобы его реализовать, нужны были
римские инженеры, рабы для земляных и строительных работ, свинцовые
трубы, измерительные приборы и многое другое. С учётом взяток и откатов,
смета получалась внушительной. Со временем затраты бы окупились, но
огромная сумма нужна была прямо сейчас.

Единственное место, где можно было взять так много денег – храмовая
сокровищница. Но тратить ее содержимое на такие цели – кощунство. А что
если всё свалить на прокуратора - мол, "вот зверюга! ворвался в храм и,
пригрозив оружием, силой отнял у нас сундуки с серебром!"...
Думаю, прокуратор не сразу понял подо что подписался, когда взялся
реализовывать этот проект. А когда фанатики встали у строителей на пути,
что-то менять было уже поздно…
Этот эпизод не мог не повлиять на его отношения с храмовой мафией.
Готовность еврейского начальства взять на себя осуждение и казнь
«государственного преступника» в этом контексте выглядела, как попытка
реабилитации: мол, в тот раз – да, подставили, а теперь смотри – на себя всё
берём! Разве не молодцы?
Вроде бы, прокуратор должен был обрадоваться возможности лишний
раз не брать на себя функции палача. По крайней мере, на это явно делалась
ставка. В то же время, нельзя сказать, что храмовая мафия была кровно
заинтересована в успехе предприятия. По большому счёту, судьба Иисуса их
не интересовала. Фарисеи-ходатаи оставались им должны, в любом случае.
А очередное кровопролитие – еще один штрих в «портрет монстра»,
которым они изображали Пилата с большой выгодой для себя.
А теперь давайте вернёмся в дом Ханнанана, в который привели
Иисуса. Хозяин спросил гостя «об учениках Его и об учении Его». Иисус
ответил недостаточно почтительно. Тогда "один из служителей, стоявших
поблизости", ударил его по лицу и упрекнул: "так-то отвечаешь ты
первосвященнику?" Иисус ответил. Пока они бранились, Ханнаан, похоже,
потерял к гостю интерес и ушел.
Тем временем Симон Пётр во дворе божился, что никакого Иисуса
Назорея не знает.
«…И тотчас пропел петух». А значит – настало утро.

Тогда послал его Анна связанным к Каиафе первосвященнику.
И сразу же, без малейшей заминки.
…Итак, ведут Иисуса от Каиафы в преторию.
Дальше появляется Пилат и начинается римский суд...
Чего мы с вами не увидели?
Еврейского суда!
«первосвященники, старейшины и книжники» не сходились, никто не
искал свидетелей, никто не обвинял Иисуса в «разрушении храма», никто не
раздирал одежды. Самый информированный из евангелистов ясно даёт нам
понять, что никакого суда не было. Иисус провел ночь в относительно
безопасном месте. А дом Каиафы – не более, чем «транзитный вокзал» на
его пути к Понтию Пилату.
«Галилейские» же авторы, наоборот - про Ханнанана умалчивают, зато
подробно описывают "ночное заседание синедриона" в доме Каиафы. И в
этом нет ничего удивительного! Потому что источника достоверной
информации о событиях той ночи у них не было, зато стояла задача – любой
ценой обвинить в убийстве Иисуса евреев, а прокуратора изобразить
гуманистом. Вот они и старались, как могли.
Осталось выяснить: что именно послужило для них источником
вдохновения…
Глава 35

Что мы знаем о евангелистах?
Их основным языком был греческий. На его вульгарной версии (койне)
написаны все тексты Нового Завета.
Никто из евангелистов никогда не жил в Палестине. Они плохо знают
ее географию, историю. Совершенно не разбираются в еврейской правовой
системе и религиозной традиции. Они, вообще, постоянно удивляют нас
своим невежеством и некомпетентностью.
Свои произведения евангелисты создавали после разрушения
Иерусалима римлянами. Главным в тот момент для христиан было:
отмежеваться от неблагонадежных евреев и доказать свою лояльность
империи. Для первых христианских общин это был вопрос жизни и смерти.
Не надо также забывать, что древнейшие тексты Нового Завета –
послания апостола Павла. Из них евангелисты узнали о том, что беспечный
скиталец с лучистыми глазами – на самом деле, нечто великое и уникальное:
«Единородный Сын Божий», «Христос», «Спаситель», «Искупитель» и т.п.
На те скудные сведения об реальном Иисусе, которые попадали к ним в
руки, они смотрели глазами Павла. И когда приходилось включать
фантазию, чтобы заполнить белые пятна, евангелисты вдохновлялись
жизнью и подвигами «апостола язычников». Это неудивительно – ведь о
Павле они знали гораздо больше чем об Иисусе. Именно Павел был их
кумиром и ролевой моделью. Иисус же имел для них значение, лишь
постольку, поскольку на него постоянно ссылался Павел…

Как известно, автор «Евангелия от Луки» написал продолжение – книгу
«Деяния Святых Апостолов». Ее вторая часть целиком посвящена апостолу
Павлу. И это, я вам скажу, настоящая хроника!
Если в «Евангелии от Луки» суд на Иисусом, несение креста, распятие,
смерть и погребение легко укладываются в одну главу, то суду над
апостолом Павлом в "Деяниях" «Лука» посвятил шесть полноценных глав.
Причём это только начало - впереди у Павла был суд самого императора!
(Увы, на пути в Рим текст оборвался - и будущее Павла скрылось во мраке).
Итак, с одной стороны мы имеем несколько куцых абзацев, с другой - 6
глав. Что означает эта вопиющая диспропорция? Только одно – евангелисты
почти ничего не знали о суде по «делу Иисуса» и вынуждены были
вдохновляться тем, что было у них под рукой - "делом Павла". Если мы не
будем учитывать это обстоятельство боюсь мы, вообще, ничего в истории
осуждения Иисуса на распятие не поймём.
В общем, я предлагаю вам прогуляться по широкому «Проспекту им.
ап. Павла Тарсянина», и только потом завернуть в кривой«Тупик Иисуса
Назорея». Именно в такой последовательности...
Тучи Павлом ним стали сгущаться, когда после очередного
миссионерского турне он решил посетить Иерусалим. Загадочный пророк
Агав даже опутал себя поясом, чтобы показать: как свяжут его в Иерусалиме
иудеи «и предадут в руки язычников».
Тогда ответил Павел: что вы делаете, плача и сокрушая моё сердце?
Ведь я готов не только быть связанным, но и умереть в Иерусалим за имя
Господа Иисуса.
В Иерусалиме Павел первым делом наносит визит вежливости Иакову
Брату Господню. Тот сообщает, что ревнители Закона намерены его судить
за самоуправство.

…они наслышались, что ты всех Иудеев учишь отступлению от
Моисея, чтобы они не обрезывали детей и не поступали по обычаям.
В качестве контрмеры Иаков предлагает пройти семидневный обряд
очищения в Иерусалимском храме – мол, тогда евреи убедятся, что он попрежнему подчиняется нормам Закона. Павел так и сделал, но это не
помогло.
Когда же семь дней кончились, Асийские Иудеи, увидев его в храме,
возмутили всю толпу и наложили на него руки, крича:
мужи Израильские, на помощь! Это – человек, который всех и повсюду
учит против народа и Закона и места этого, да еще Еллинов ввел в храм и
осквернил святое место это.
Асийские иудеи – живые свидетели его миссионерской деятельности –
выступали в качестве обвинителей. Христианство, изобретённое Павлом,
действительно, подразумевало независимость от еврейской религиозной
традиции. На практике это вело к совращению евреев, живущих в
рассеяньи, с «пути отцов».
В общем, состав преступления здесь совершенно очевиден и гнев
ревнителей вполне оправдан. Иисус, как мы знаем, ничему подобному
никогда не учил. Более того, он осуждал легкомысленное отношение к
Закону (см. эпизод с пахарем, работавшим в субботу) и подчеркивал
непреложность заповедей Моисея. Бурную полемику вызывали те заведомо
исключительные моменты, в которые он демонстративно ставил выше
буквы Закона человеческую жизнь. При этом часть иудеев с ним
соглашалась, часть настаивала на непреложности буквы и угрожала
внесудебной расправой, но никто даже не заикался о суде! Впрочем, со
временем к «фирменным» полемическим приёмам Иисуса евреи привыкли,
и под конец он уже воспринимался всеми, как уважаемый раввин.

Но вернёмся к Павлу, который, в отличие от Иисуса, накосячил – мама
не горюй!
…Они хотели его убить, и дошло сообщение до трибуна когорты, что
весь Иерусалим охвачен смутой.
Он тотчас, взяв воинов и сотников, устремился на них: увидев трибуна
и сотников, они перестали бить Павла.
Как видите, Павлу достался «трибун здорового человека» (в отличие от
«трибуна курильщика», который с «когортой курильщика» преследовал
Иисуса). Этот трибун буквально спас Павлу жизнь. Более того, он разрешил
ему выступить с воззванием у еврейскому народу с безопасного расстояния,
обеспечив для него «живой щит».
Пересказывать речь Павла мы не будем. Он всегда говорил об одном и
том же: о том, что получил блестящее образование, что чертовски
бескорыстен и трудолюбив, что к язычникам его направил лично Иисус
Назорей, явившись для этого с того света.
До этого момента они его слушали, а тогда возвысили голос свой,
говоря: долой с земли такого! Нельзя ему жить!
Тут толпа стала напирать, и душке-трибуну пришлось увести оратора в
безопасное место.
Эта милая сценка лучше тысячи слов говорит о том, как римляне
относились к евреям-обвинителям - в первую очередь, как к проводу
поржать. И это – всего лишь трибун, а не прокуратор, прославившийся
своим антисемитизмом и жестокостью! Теперь вы можете по достоинству
оценить всю нелепость изображенного евангелистами «Пилата робкого
десятка», из которого злобные евреи верёвки вьют.

Но вернёмся к нашему Павлу…
Чтобы разобраться в происходящем, было решено его допросить. У
римлян допрос проводился с помощью бича. Тело при этом должно быть
надёжно зафиксировано на лавке. Однако, в ходе фиксации, тело
взъерепенилось и сообщило, что оно – римский гражданин.
И трибун ответил: я за большие деньги приобрёл это гражданство.
Павел же сказал: а я и родился гражданином.
И тотчас же отступили от него собравшиеся его пытать, а трибун
испугался, узнав, что Павел Римский гражданин, а он связал его.
Тут комментарии излишни. Скажу только, что Иисус римским
гражданином не был. И бич с его телом познакомился достаточно близко и
плотно. Мартин Скорцезе и Мел Гибсон показали – как это выглядит со
стороны.
…Дальше, любезные римские легионеры специально для Павла
собрали синедрион – чтобы он мог еще раз выступить перед
соплеменниками: перечислить все свои многочисленные достоинства и
заслуги, объяснить, как они не правы.
Но первосвященник Анания приказал стоящим при нём бить его по
устам.
Тогда Павел ему сказал: бить тебя будет Бог, стена побелённая!
Когда читаешь про этот удар, начинают терзать смутные сомнения.
Можно ли верить евангелисту, который поместил кальку с этой сцены в дом
Ханнанана? Впрочем, и само «ночное заседание» синедриона» в доме
Каиафы – точно такая же калька. Поставленные перед необходимостью
изобразить ненависть евреев к Иисусу, евангелисты просто "срисовали"
ненависть евреев к Павлу. Только и всего! На то, что ненависть к Павлу

была вполне обоснованной, а к Иисусу - нет, евангелисты внимания не
обратили...
Между тем, Павел после пропущенного удара быстро очухался и
довольно ловко использовал неоднородность суда - выдал себя фанатичного
фарисея, на которого якобы взъелись саддукеи. В итоге, судьи стали спорить
между собой, а хитрец спокойно покинул собрание в компании своих друзей
римлян.
В итоге, ненависть еврейских лидеров к Павлу стала приобретать
совсем уж патологические черты. Сорок ревнителей отказались принимать
пищу до того момента, пока его не убьют. Об этом по своим каналам узнал
родственник Павла. Выяснилось также, что напасть на него они собираются
во время путешествия из Иерусалима в Кесарию – на встречу с правителем
Феликсом. Узнав об этом милейший трибун распорядился отрядить для
охраны уважаемого римского гражданина Павла «двести воинов, семьдесят
конных и двести стрелков». Плюс вьючные животные – чтобы он не
утомился в дороге.
Туда же прибыл первосвященник Анания со своим драчуномассистентом. Битый час они рассказывали правителю Феликсу про
оскорблённые еврейские чувства, но всё напрасно - римляне не собирались
выдавать Павла на их суд. Но и освобождать не спешили - в расчёте на
взятку.
Потом Феликса сменил Фест. И опять делегация из Иерусалима пришла
в Кесарию и смиренно попросила у нового правителя предоставить
возможность осудить Павла по еврейским законам. «Требую суда Кесаря!» молниеносно отреагировал римский гражданин. Фест развел руками, и
евреи опять ушли не солоно хлебавши.
Следующим номером культурной программы, стала официальная
встреча Павла с настоящим Царём Иудейским Агриппой (ставленником
нового императора Гая Калигулы) и его супругой Вереникой. Встреча
прошла в тёплой дружественной обстановке. Павел опять подробно

рассказал о
достижениях.

своих

многочисленных

достоинствах

и

выдающихся

…Агрипа Павлу: еще немного и ты сможешь убедить меня сделаться
христианином.
А Павел: молил бы я Бога, чтобы мало ли, много ли, не только ты, но и
все слушающие меня сегодня, сделались такими же, как и я, кроме этих уз.
…
Агриппа же сказал Фесту: мог бы быть освобождён человек этот,
если бы не потребовал суда Кесаря.
Вам встреча Павла и Агриппы ничего не напоминает? У того же автора
в «Евангелии от Луки» Понтий Пилат отправил Иисуса на суд Ирода
Антипаса. Тот побеседовал с арестантом и вернул его в «блестящей
одежде».
Пилат же, созвав первосвященников и начальников и народ,
сказал им: вы привели ко мне Этого Человека, как смущающего народ;
и вот я, произведя расследование в вашем присутствии, не зашел за Этим
Человеком никакой вины из тех, что вы выставляете против Него.
Но не нашел и Ирод, ибо он отослал его к нам. И вот ничего
достойного смерти Он не совершил. Итак, наказав его, отпущу.
…
Но они настаивали с громкими криками, требуя, чтобы Он был
распят. И крики их всё усиливались. И Пилат решил исполнить их
требование: отпустил сидевшего в тюрьме за мятеж и убийство,
которого они требовали, а Иисуса предав в их волю.

Проблема в том, что «предать в их волю» означает: одобрить приговор
синедриона и позволить евреям казнить преступника самостоятельно. О
том, как это делается, мы знаем из тех же «Деяний» - на примере казни
архидиакона Стефана, в которой принял активное участие… римский
гражданин Павел (тогда он предпочитал называть себя Савлом).
…и, выгнав его за пределы города, побивали камнями. И свидетели
сложили одежды свои у ног юноши, называемого Савлом. И побивали
камнями Стефана, а он взывал и говорил: Господи Иисусе, прими дух мой.
И, склонив колени, воскликнул громким голосом: Господи, не вмени им
этого греха! И, сказав это, почил. Савл же одобрял убиение его.
Напоминаю, я цитирую книги одного и того же автора – «апостола и
евангелиста Луки». «Дело Павла» он описал лихо. Но в «деле Иисуса»
концы у него упорно не хотят сходиться с концами.
Главная проблема – крест. Иисуса распяли римляне, а не побили
камнями евреи. И с этим ничего нельзя поделать.
Говорит им Пилат: возьмите Его и распните, ибо я не нахожу в нём
вины.
Этот лютый бред – из «Евангелия от Иоанна». Прокуратор предлагает
евреям распять (!!!) Иисуса. Редактор, который вставил эту совершенно
безумную фразу, в какой-то параллельной реальности находился. У него
евреи распинают, а коровы чирикают.
…Ответили ему Иудеи: у нас есть Закон, и по Закону Он должен
умереть, потому что сделал Себя Сыном Божьим. Когда услышал Пилат
это слово, он еще сильнее устрашился.
…

Тогда он предал Его им на распятие.
Угу. Вроде бы, «предал Его им», но распял почему-то сам. После
истязаний и глумления. Да еще прибил к кресту издевательскую табличку на
трёх языках «Иисус Назорей Царь Иудейский»…
Думаю, пора заканчивать копошение в этой навозной куче. Давайте
тщательно вымоем руки и расскажем: что, на самом деле, произошло в
дворе Антониевой башни.
В беспардонной лжи евангелистов всё-таки есть несколько фактов,
которые можно признать достоверными. Во-первых, это наличие двух
разных обвинений: евреи обвиняли Иисуса в том, что он «сделал Себя
Сыном Божьим», а римляне – в том, что объявил себя Царём Иудейским.
Способ казни и табличка однозначно свидетельствуют о том, что победили в
этом споре римляне.
Между тем, сам факт спора свидетельствует о том, что евреи
рассчитывали на то, что прокуратор не станет предъявлять Иисусу своё
обвинение. Иначе, не о чем было бы спорить. Достаточно оставить
связанного Иисуса в руках римлян, и можно расходиться по домам –
готовиться к празднику. В том, что он будет казнён, можно было не
сомневаться. Иисус же – не Павел. Он не мог крикнуть «Требую суда
Кесаря!» Его судьба решалась здесь и сейчас.
Мы знаем, что Понтий Пилат был пещерным антисемитом и очень
жестоким человеком. Масло в огонь подливал трибун и его когорта - после
ночного унижения они жаждали сатисфакции. Возможно, Иосиф Никодим
переоценил материальную зависимость прокуратора от храмовой мафии. А
может Ханнанан и не собирался хлопотать за Иисуса, считая его той самой
«бабой», без которой «кобыле» станет легче. Так или иначе, шоу, которое
устроил прокуратор, больше похоже на домашнюю заготовку, чем на
импровизацию. И реквизит для нее явно был заготовлен заранее…

- Какое обвинение вы выставляете против этого человека?
- Он должен умереть, потому что сделал себя «сыном Божиим».
- А мне-то что? Разве я – иудей? (Иисусу) Ты – «Царь Иудейский»?
- Царство моё не от мира сего.
- Значит, ты всё-таки Царь?
- Я пришел, чтобы свидетельствовать об истине.
- Ааа (машет рукой) Что есть истина?.. Взять его!
Дальше – бичевание. На истерзанное тело натягивают красный
«императорский» плащ. На голову нахлобучивают «шапку» из колючек.

Вдоволь наглумившись, Иисуса выводят на помост.
- Вот человек… Кто он? Сын вашего Давида?
- Нет! Он обычный человек! Сын своего отца, а не сын Давида! Сын
отца! Вар-авва! Вар-авва!

- Царя ли вашего распну?
- Нет! Это не царь! Это Вар-авва! Нет у нас другого царя, кроме кесаря!
- (Иисусу) Ты-то что молчишь? Ты - Царь?
- Это ты назвал меня царём. Не я.
- Ты чё такой дерзкий? Разве не знаешь, что я власть имею отпустить
тебя и власть имею распять Тебя.
- Ты не имел бы надо мной никакой власти, если бы не было дано тебе
свыше…
Тогда он передал Его им на распятие.
«Им» - то есть, трибуну и его сердитой когорте…
Глава 36

Никто из апостолов не видел суда над Иисусом. Никто из них не
присутствовал при казни.

В «Евангелии от Иоанна» явление воскресшего Иисуса предваряет
следующее уточнение:
В первый день недели, когда из страха перед Иудеями двери были
затворены там, где были ученики, пришел Иисус…
После неудачной попытки Петра никто из них уже не стремился
сопровождать учителя. Апостолы «легли на дно». И лежали там до тех пор,
пока Мария не спровадила их домой – в Галилею.
Единственное исключение – Иуда Фома.
Можно как угодно относиться к рассказам евангелистов о явлениях
воскресшего Иисуса. (В древнейших рукописях многие из них отсутствуют.
Остальные можно интерпретировать по-разному.) Но то, что Фома не
прятался с остальными – деталь вполне правдоподобная. И его резкий отказ
верить апостолам-галилеянам на слово, когда они ему сообщили о визите
воскресшего учителя – тоже.
Таким образом, мы можем составить довольно короткий список людей,
которые могли быть живыми свидетелями последних часов земной жизни
Иисуса: Иосиф Никодим, Иуда и, конечно же, Мария. Те самые лица,
которые мы считаем основным источником фактуры четвёртого евангелиста.
А значит, нашим основным источником остаётся «Евангелие от Иоанна».
Итак, взяли Иисуса и повели.
И неся Себе крест, он вышел на место, называемое Лобным, которое
по-еврейски называется Голгофа.

Вы видите в этом рассказе гору? По-моему, речь идёт лишь о
специальном «месте», которое находится очень близко от суда. Никакого
восхождения. Просто "вышел".
А значит, храмовый комплекс в часовней «Кувуклией», в которой раз в
год устраивают файер-шоу «Благодатный огонь», никакого отношения к
распятию Иисуса не имеет.
Просто взгляните на карту.

Найдите там Антониеву башню, в которой Пилат приговорил Иисуса к
распятию. А теперь ответьте: за каким хреном они пошли на запад??? Помоему, очевидно, что римляне повели Иисуса к воротам и распяли сразу за
ними – на обочине большой дороги. В двух шагах от Гефсиманского сада.
На ровном «месте» (чуть выше уровня дорожного полотна)
«И прохожие хулили его, кивая головами своими», - пишет «Марк».

Какие могут быть «прохожие» на горе?
Почему римляне, всегда распинавшие на обочинах больших дорог,
должны были сделать исключение для трёх приговорённых – для Иисуса «и
с Ним двух других по обе его стороны»?
Можно задать еще много таких вопросов. Ответов на них нет…
Существует огромное количество исследований, посвященных орудию
казни. Сегодня мы знаем о нём гораздо больше, чем люди, жившие сто или
тысячу лет назад. Римляне распинали на любых пригодных для этого
конструкциях. В том числе, на живых деревьях и на врытых в землю
столбах. Сама идея распятия подразумевала фиксацию тела в неудобной
позе, цель которой – долгая и мучительная смерть.
Руки при этом закрепляли над головой или на специальной
перекладине, которой дополняли столб. Получившаяся конструкция больше
напоминала букву «Т», чем тот крест, который мы привыкли видеть. Столбы
же устанавливали на Лобном месте заранее.

Характер казни целиком зависел от того, какие цели преследовали
римляне. Как это не парадоксально, гвозди в руках – большая удача для

приговорённого. Вбивались они не в ладонь, а в предплечье у самого
запястья – там, где находится целый пучок вен. После такой процедуры
человек умирал от потери крови достаточно быстро. Гораздо страшнее
«деликатные» верёвки. С ними страдания привязанного к кресту бедолаги
длились несколько дней. Иногда больше недели. Источником боли при этом
становилась каждая клеточка неподвижного тела. И хищные птицы,
начинавшие трапезу с глаз еще живого человека, воспринимались им, как
избавители от нечеловеческих мук…
Итак, судя по гвоздям, римляне не были настроены на марафон. Более
того, в «Евангелии от Иоанна» практически прямым текстом говорится о
том, что Иисус был отравлен.
…После этого Иисус, зная, что всё свершилось, говорит, дабы
свершилось Писание: жажду.
Стоял тут сосуд полный уксуса. Тогда наткнув на копьё губку полную
уксуса, поднесли его к устам.
И когда вкусил Иисус уксуса, Он сказал: свершилось. И склонив голову,
придал дух.
Это очень похоже на действие сильного яда, вызвавшего немедленный
паралич сердечной мышцы. Для специалистов о многом может сказать еще
и эта деталь.
…один из воинов копьём пронзил его бок, и вышла тотчас кровь и вода.
Возможно, за воду приняли сукровицу.
С другой стороны, возможно, причина смерти - сам «контрольный»
удар копьём, а питьё – анестезия.

В приданиях, которые собрали и дополнили «галилейские» авторы,
Иисусу еще до распятия предлагают выпить смесь вина и смирны (ладана)
или вина и желчи. Верить на слово этим авторам, конечно же, нельзя. Но то,
что скоропостижная кончина Иисуса как-то связана с питьём, по-моему,
очевидно.
Уксус, о котором сообщает евангелист – основной элемент питья
римских легионеров – и сегодня популярен у апологетов здорового питания.
В наших широтах основное сырьё для его производства – яблоки. На
Ближнем Востоке – виноград и другие фрукты. Достаточно их измельчить,
залить водой и позволить бродить до тех пор, пока не выйдут «градусы».
Полученный продукт процеживают, смешивают с водой и пьют. Он
прекрасно утоляет жажду, регулирует кислотно-щелочной баланс и
снабжает организм витаминами.
«Сосуд, полный уксуса», о котором говорят евангелисты – это всего
лишь фляга для солдатского питья. Очевидно, именно в ней принесли на
место казни яд или наркотик, который дал Иисусу палач. Думаю, он легко
согласился ускорить смерть своей жертвы. Римляне изначально не были
настроены «тянуть резину». Все понимали, что вопли распятых - не лучшее
украшение для пасхальной ночи, да и рейтинг прокуратора они, мягко
говоря, не поднимут.
Сцена суда в «Евангелии от Иоанна» имеет чёткую привязку ко
времени.
Была же пятница перед Пасхой, около шестого часа.
А умер Иисус до наступления девятого часа, которым заканчивался
день. Если отнять время на «крестный путь», на раздевание, в ходе которого
палачи метали жребий, и на распятие - у нас останется не больше двух
часов.

А так как была пятница, то Иудеи, чтобы тела не оставались на
кресте в субботу – ибо день той субботы был день великий, - попросили
Пилата перебить им голени и снять их.
Именно в этот момент Иосиф Никодим, входивший в делегацию,
обратился к Пилату с просьбой отдать ему тело одного из казнённых.
Следовательно, умер Иисус намного раньше других.
Пилат удивился, что Он уже мёртв; и призвав сотника, спросил его:
давно ли Он умер?
Место действия – Антониева башня в Иерусалиме. Сотник, очевидно,
пришел с места казни вместе с Иосифом. Дорога в один конец – около
получаса… Если сложить все пазлы, то получится, что Иисус был
умерщвлен почти сразу же после распятия. Сотник, получивший за это
деньги от Иосифа Никодима, специально явился вместе с ним к Пилату,
чтобы подтвердить факт аномально быстрой смерти Иисуса. Без его
свидетельства было невозможно решить вопрос о выдаче тела здесь и
сейчас…
Картина, которую мы только что нарисовали - своего рода, момент
истины для христиан. Нормальная человеческая реакция на «новость» о
том, что Иисус страдал на кресте, возможно, считанные минуты – радость и
облегчение. Для христиан же «цена вопроса» – учение о «спасении»,
краеугольный камень их религиозной доктрины! Если мертвая буква для
«верующего» дороже живого Иисуса, он вместо радости испытает
разочарование и даже раздражение. Проверьте себя…
А теперь давайте вернёмся назад – на дистанцию отделяющую место
суда от места казни. Где-то на этом отрезке у Иисуса появился «помощник».
…И выводят Его, чтобы распять Его.

И заставляют некоего прохожего, Симона Киринеянина, идущего с
поля, отца Александра и Руфа, взять крест Его.
У меня особое отношение к этому эпизоду. Именно Симон Киринеянин
вдохновил меня на пьесу «Лыжнег» (про двойника патриарха Московского и
всея Руси Кирилла). Между тем, его появление в этом месте выглядит, по
меньшей мере, странно. И сам он – человек-загадка.
Во-первых, никакого креста Иисус, конечно, не несёт. В худшем случае,
ему дали перекладину. Это не бревно, и даже не потолочная балка. Для
быстрой казни массивная перекладина не нужна. Навряд ли эта деталь
весила намного больше копья. Если же Иисус был настолько измотан
бичеванием, что не мог нести даже малый груз, перекладину на место казни
вполне могли доставить конвоиры.
Дело в том, что рядовые легионеры и солдаты вспомогательных частей
набирались из местных жителей. Римляне относились к ним без особого
почтения. Какой-нибудь прапорщик Сцепион Задов и вполне мог заставить
рядового Худайбердыева нести шпалу от забора до обеда. Во всяком случае,
это гораздо правдоподобнее «припахивания» случайного прохожего.
Следующая странность – время события: вечер накануне Песаха. Все
порядочные люди в этот момент готовятся к седеру – праздничной трапезе.
А ведь наш Симон – иностранец. Даже, я бы сказал, интурист. Он
специально приехал из дальних краёв в Иерусалим на Песах. И вот, вместо
предпраздничных хлопот он «идёт с поля», как распоследний раб, которого
нечестивый хозяин заставил вкалывать накануне «великого дня»! Причём
идёт он в таком месте, где никаких полей нет, а есть: Иерусалимский храм,
городская стена, постоялые дворы и обнесенный стеной частный сад с
оливами и виноградником. Где «интурист» нашел там поле? Почему у него
самого еврейское имя, а у его «сыновей» - греческое и римское?
Вопросы, вопросы, вопросы…

В «Евангелии от Иоанна», разумеется, никакого «Симона
Киринеянина» нет. Нет даже зазора во времени и пространстве, в которым
он мог бы чисто теоретически всплыть.
Мы уже говорили, что «галилейские» авторы не имели доступа к
свидетельствам очевидцев и свалили в кучу, всё, что попало им под руку: и
вино с желчью, и дебаты между казнёнными, и «тьму от часа шестого до
часа девятого», и разорванную завесу, и оживших мертвецов. «Симон
Киринеянин» - из той же оперы. Можно было бы от него просто
отмахнуться, как от назойливой мухи. Но азарт исследователя велит рыть
грунт вглубь, а не курить на лавочке.
Раскручивать клубок начнём с прозвища.
Вы будете смеяться, но это тот редкий случай, когда мы имеем дело с
доброкачественным топонимом. Любая церковная энциклопедия вам гордо
сообщит, что город Киринея – не выдумка, а вполне реальный населённый
пункт в Северной Африке - на территории нынешней Ливии.
В «Деяниях» мы, вроде бы, находим подтверждение – в перечне мест,
из которых пришли слушатели первой проповеди апостола Петра, говорится
о «частях Ливии, примыкающих к Киренее». И среди непримиримых врагов
архидиакона
Стефана
упоминаются
«либертинцы,
киринейцы,
александрийцы и из тех, что были из Киликии и Асии».
Вроде бы, всё сходится. Но есть нюанс…
После казни Стефана его последователи отправились на север.
…прошли до Финикии, и Кипра, и Антиохии, никому не проповедуя
слова, кроме только Иудеев.

Были же некоторые из них Кипряне и Киринеяне, которые придя в
Антиохию, говорили и Еллинам, благовествуя Господа Иисуса Христа.
По-моему, очевидно, что «киринейцы», забившие Стефана камнями за
"эллинское нечестие", и «Кипряне/Киринеяне», которые не видят разницы
между эллином и иудеем - не просто разные люди, а антиподы. Одни
консерваторы, другие – готовы обращать в свою веру всё, что движется.
Неудивительно, что ко вторым примкнул предприимчивый апостолсамозванец Павел и два его ассистента – Варнава и… тот самый «апостол и
евангелист» Марк, который привел на Via Dolorosa «Симона Киринеянина»!
Варнава и Марк (вернее, «Иоанн, прозванный Марком») –
родственники. Оба – уроженцы Кипра. А теперь самое интересное: в
северной (турецкой) части острова, действительно, есть древний город
Киренея. И в апостольские времена он процветал…

В общем, у нас есть все основания для того, чтобы попрощаться с
Ливией, а заодно и с энциклопедиями, которые нам ее подсунули. Давайте
лучше посмотрим что будут делать наши «три веселых друга».
Итак, посланные Святым Духом они пришли в Селевкию, а оттуда
отплыли в Кипр,

и прибыв в Саламин проповедовали слово Божие в синагогах Иудейских.

Так они прошли весь остров – с востока на запад. И вот в конечном
пункте путешествия – в городе Пафосе – неожиданно встретились два «сына
лейтенанта Шмидта».
…они нашил некоего человека волхва, Иудейского лжепророка,
которому им Вариисус.
Он был с проконсулом Сергием Павлом, мужем разумным. Этот,
призвав Варнаву и Савла, пожелал услышать слово Божие.
Варнава – не имя, а прозвище, означающее «сын утешения» (имя
спутника Павла – Иосия или Иосиф). Вариисус – понятное дело, тоже не
имя, а прозвище. И вы, наверняка, догадались, что оно означает. Да, Павла
опередили – в городе Пафосе на острове Крит рядом с проконсулом уже
сидел точно такой же самозванец, как и он! Сидел и называл себя «сыном
Иисуса». На фоне такой наглости легенда о "голосе с неба", который якобы
услышал гонитель Савл, выглядела довольно бледно.

Павел попытался игнорировать конкурента.
Но противодействовал им Элима волхв (ибо такого в переводе имя
его), стараясь отвратить проконсула от веры.
Но исполнившись Духа Святого, Савл, он же Павел, устремив на него
взор,
сказал: о полный всякого коварства и всякого зла, сын диавола, враг
всякой правды, перестанешь ли ты искривлять прямые пути Господни?
Когда Павел вот так ругается, невольно возникает дежа вю – где-то мы
похожую ругань уже слышали. Ах, да! «Порождения ехидны»,
«повапленные гробы» и прочие антифарисейские пассажи в устах Иисуса.
Нетрудно догадаться, кто вдохновил на них евангелистов.
Между тем, автор «Деяний» задал нам интересную загадку, ответ на
которую заключил в скобки. «Элима», который мешал Павлу говорить –
якобы всё тот же Вариисус. А слово это якобы означает профессию
Вариисуса – волхв или маг. Лингвисты потратили очень много времени и
бумаги, пытаясь найти хоть какие-то признаки соответствия слова «Элима»
заявленному «переводу». И вынуждены были капитулировать. Нет, «Элима»
- не «волхв». Видимо, это всё-таки имя или прозвище. А значит, в
окружении проконсула - два человека: Вариисус и Элима. И если с первым
всё более-менее ясно, то второй – один сплошной вопросительный знак.
Другой важный момент – источник информации. От кого мог узнать об
этом эпизоде автор «Деяний»? Ответ очевиден: от того же, от кого он узнал
про Симона Киринеянина! Напоминаю, рядом с Павлом в этот момент
находились Варнава и Марк. Именно Марку приписывается авторство
древнейшего из евангелий.

«Испорченный телефон», конечно, сделал своё дело – рассказ
получился ужасно предвзятый и непонятный. Автор «Деяний» не пожалел
красок, чтобы изобразить триумф своего кумира. Будучи греком, автор не
видел ничего предосудительного в черной магии. В итоге, Павел у него
одним взмахом руки лишает противника зрения. Вуаля!
Тогда проконсул, увидев происшедшее, уверовал, дивясь учению
Господню.
Жаль, что Иисус в своё время не воспользовался этим передовым ноухау – не ослепил, например, Пилата... Однако, осталось невыясненным, кто
именно ослеп – Вариисус или Элима…
Думаю, теперь самое время вскрыть карты. Я знаю, как звали
Вариисуса. И вы, наверное, уже догадались. Да, его звали Симон. Симон
Киринеянин. По прозвищу – Вариисус. По профессии - волхв. Очевидно,
именно тогда в Пафосе Марк услышал из его уст небылицу про «помощь в
несении
креста».
Рассказ
этот
сопровождался
живописными
подробностями, которые до нас не дошли. А «Матфей» и «Лука», копируя
этот эпизод, выхолостили его окончательно - убрали даже имена "сыновей"
Симона «Александра» и «Руфа». Осталось только имя и указание на место, в
котором Марк услышал эту историю.
Не следует удивляться тому, что Марк запомнил и воспроизвел легенду
врага своего наставника. Дело в том, что оба ассистента вскоре в Павле
разочаровались и его покинули, а значит и его анафемы для них значения не
имели. А сам эпизод красивый. Чего добру зря пропадать?
Другая история про того же героя дошла до автора «Деяний» уже от
апостола Петра. В ней Симон Киринеянин фигурирует под именем «Симон
Волхв» или «Симон Маг». (В нашем случае, эта история – приквел, так как
эти события имели место задолго до кипрского эпизода.)

Старший брат Петра встретил Симона в Самарии, где тот якобы
«занимался волшебством», выдавая себя за «кого-то великого». В отличие от
Павла, Иаков Филипп не стал Симона обличать. Просто рассказал
самарянским мужчинам и женщинам о «Царствии Божием и об имени
Иисуса Христа», чем тронул их сердца. И в итоге…
Симон и сам уверовал и, приняв крещение, не отходил от Филиппа, и
видя, что совершаются знамения и силы великие, изумлялся.
На этой оптимистической ноте в рассказ вторгся Пётр и всё опошлил –
затеял с новообращенным тезкой какие-то денежные «тёрки».
«Вижу, что ты – в горькой желчи и узах неправды!» - вспылил
апостол.
«Помолитесь за меня ко Господу, чтобы не постигло меня ничто из
сказанного вами», - смиренно ответил волхв.
На том и расстались.
А дальше у нас есть вагон и маленькая тележки биографических
сведений, сплетен, клеветы и сказок про Симона Волхва, которые
христианские писатели первых веков свалили в одну кучу. Мы эту кучу
разгребать не станем. Отметим лишь те моменты, которые помогут нам
укрепиться во мнении, что Симон Волхв, Симон Киринеянин и Вариисус –
одно лицо.
Считается, что Симон - самарянин по происхождению. Он еще в
молодости уехал в Египет, где чрезвычайно развил свои интеллектуальные и
магические способности. А когда вернулся на родину в Самарию, стал
преемником местного духовного авторитета Досифея.
Примерно в это время по нашим подсчётам через Самарию дважды
проходил Иисус. Даже если они не виделись, Симон вполне мог об Иисусе

слышать и интересоваться им.
После распятия учителя Симон знакомится с его учениками.
Отношения, как мы видим, у них не сложились. Думаю, проблема в том, что
Пётр был расистом, а волхв - самарянином. (Павлу, кичившемуся своей
еврейскостью, Пётр про "горькую желчь" почему-то ничего не говорил.)
Тогда Симон Волхв отправился на север, дошел до города Тир, выкупил
там из борделя проститутку Елену и тут же объявил ее… нууу, примерно
тем же, чем для христиан является Пречистая Дева Мария.
Напоминаю: я пересказываю произведения христианских авторов. Их
«жизнерадостный» взгляд на мир хорошо известен: все, кто им не нравится,
сразу же становятся пидорами, проститутками, фашистами, бендеровцами и
так далее. Если уж Марию Магдалину они умудрились записать в блудницы,
то что говорить про какую-то там Елену – спутницу заведомо
«некошерного» Симона Волхва! Это я к тому говорю, что реальная Елена
могла быть вполне добродетельной женщиной или даже невинной
девушкой, но других источников информации о ней у нас нет.
Помните как звали второго участника диспута на кипрском Пафосе?
«Элима».
Думаю, когда женщина представилсь, Марк просто, как следует, не
расслышал. Или автор «Деяний» полученное от него имя Елена нарочно
исказил… Так или инчаче, загадочное слово "Элима" мы, похоже,
разгадали...
Впереди у Симона и Елены были многолетние римские гастроли. Судя
по яду, который обильно выделяют христианские авторы, когда о них
сообщают, наша парочка имела в Риме оглушительный успех. Разумеется, в
произзведениях христианских авторов Пётр и в Риме Симона Волхва настиг
и заборол (кто бы сомневался!). Но для нас это уже не имеет никакого
значения. Для нас гораздо важнее другой апостол - Марк. Он в это время

тоже находился в Риме. Не случайно евангелие, подписанное его именем,
специалисты называют «римским» - так как автор специально старался
сделать свой текст понятным для жителей Вечного города...
Последнее, что нам осталось – найти Александра и Руфа, которые
названы «сыновьями» Симона. Эта задача сравнима по сложности с поиском
иголки на сеновале. Очевидно, что автор указывает не на детей по плоти, а
на последователей Симона Волхва – так сказать, его «духовных чад».
Александр очень популярное греческое имя. Руфус – латинское
прозвище, означающее «рыжий».
Назову двух людей навскидку и на этом закончим.
Первый - Руфус Криспин, первый муж Поппии Сабины. Об этой
женщине очень тепло отзывался Иосиф Флавий и всё те же христианские
авторы, потому что она покровительствовала иудеям и христианам.
Особенно полезна она им стала, когда вышла замуж в третий раз – за
императора Нерона. Может быть, первый муж Поппии был знаком с
Симоном Волхвом?
Второй кандидат – Александр Пафлогонец, примерно такой же
авантюрист, как и Симон Волхв или Павел Тарсянин. Основной источник
информации о нем – писатель второго века Лукиан Самосатский.
Вроде бы, чуть позже, чем нам нужно. Но тут я бы не стал полагаться
на официальную хронологию. Герой ведь не обязательно должен быть
современником автора. А в том, что имя Александра Пафлогонца было
знакомо римлянам не меньше, чем имя мужа Поппии Сабины, можно не
сомневаться.
В общем, если бы Марк, действительно, писал про Симона Волхва, то
«отец Александра и Руфа» - вполне годный маркер для его целевой
аудитории…

На этом мы с Симоном расстанемся. И, как следует, приглядимся к
подножию креста, на котором находится всё еще живой Иисус. Сколько
человек там, по-вашему, стоит?
Я вижу одного. Вернее, одну…
Глава 37

Мы уже возмущались тем, с каким упорством евангелисты прячут от
нас Марию. Те места, по которым прошлись ножницы, конечно, потеряны

навсегда, но там, где авторы понадеялись на камуфляж, тайное неизбежно
становится явным.
Скажем, «любимого ученика» художники опознали без труда. И не
только великий Леонардо, но и менее известные живописцы.
Если бы не мужская одежда, не было бы, вообще, никаких сомнений в
его половой принадлежности, неправда ли?
И Богоматерь мы привыкли видеть в образе Пречистой Девы Марии –
молодой девушки, ранящей сердце своей свежестью и чистотой. Даже, когда
в ее руках не Богомладенец, а снятое с креста истерзанное тело.
Что-то останавливало художников, что-то мешало им изобразить
Марию «правдиво».
В 2012 году я видел одно такое изображение – молодая художница из
Ижевска Евгения Мальцева написала цикл икон-негативов «по мотивам
рентгеновского снимка Туринской плащаницы». На Богородичной иконе –
женщина именно в том возрасте, в котором должна была находиться мать
Иисуса по плоти.

Да, именно так она должна была выглядеть. Всё по-честному. Но… моё
сердце ее не узнаёт в таком виде. И ваше, я думаю, тоже. Добрая старушка
никак не хочет ассоциироваться с Пречистой Девой Марией. И с этим
ничего нельзя поделать.

В общем, у подножия креста мы видим девушку, а не пожилую
женщину. Евангелисты не посмели ее оттуда прогнать. Но, чтобы она там не
заскучала, решили добавить к ней целый табун "Марий-фантомов".
Стояли же у креста Иисуса Мать Его и сестра Матери Его, Мария
Клеопова и Мария Магдалина.
Вот такой «букет Марий» находим мы в «Евангелии от Иоанна»!
32-й стих «Евангелия от Филиппа» (одного из древнейших и
авторитетнейших новозаветных апокрифов) написан будто специально для
этого случая:
Трое шли с Господом все время. Мария, его мать, и ее сестра, и
Магдалина, та, которую называли его спутницей. Ибо Мария - его сестра,
и его мать, и его спутница.
К этой чеканной формуле можно больше ничего не добавлять. Я лишь
напомню, что «Клеопова»=«Алфеева»= «Обновлённая»(«Преображённая»).
То есть, вместо «букета Марий» мы видим «букет имен» одной Марии.
«Стояла же у креста Мария по прозвищу «Башня», которая стала
другим человеком после встречи с Иисусом; то ли в шутку, то ли всерьёз он
называл ее своей Матерью». Каким-то таким мог бы быть перевод.
Чего здесь не хватает? Конечно же, «любимого ученика»! Евангелист
обязательно должен добавить его для комплекта!
Так и есть:

…Иисус же, увидев Мать и ученика, близ стоящего, которого Он
любил, говорит Матери: Женщина, вот сын твой. Потом говорит ученику:
вот Мать твоя. И с того часа взял ученик Ее к себе.
Надо же какой хороший сын! У самого гвозди в руках, а он о мамаше
беспокоится. Вот, нашел для нее достойного опекуна... Такова официальная
версия...
Прежде чем объяснить подлинный смысл слов распятого Иисуса, я хочу
напомнить, что у нас есть еще «галилейские» авторы, у которых свой
«женский список».
Смотрели издали и женщины; между ними и Мария Магдалена, и
Мария мать Иакова Меньшего и Иосита, и Саломея.
те, которые следовали за Ним и служили Ему, когда Он был в Галилее,
и другие многие, пришедшие вместе с ним в Иерусалим.
Это описание «Марка» выглядит, в общем-то, правдоподобно. Марию
вполне могли сопровождать подруги. В момент ее прощания с Иисусом они,
конечно же, находились в стороне.
А вот список «Матфея»:
…между ними были Мария Магдалена и Мария, Мать Иакова и
Иосифа, и мать сыновей Заведеевых.
Может показаться, что «Матфей» своей «матерью сыновей Заведеевых»
нас окончательно запутал. На самом деле, он всё объяснил.
Мы уже сталкивались с тем, как "криво" переводят евангелисты на
греческий язык еврейские имена, начинающиеся на «Ио-». Например, отца

Симона Петра они называли и «Иоанном», и «Ионой», и «Иосией», и
«Иосифом». И здесь такая же путаница: у «Марка» - «Иосит», у «Матфея» «Иосиф». Но, на наше счастье, «Матфей» снабдил свежеиспечённую
«Марию» пояснением – «мать сыновей Заведеевых» и всё стало на свои
места!
Настоящее имя брата Иакова – конечно же, Иоанн. А «Иосит» и
«Иосиф» - лишь два варианта искажения этого «трудного» еврейского
имени.
Разобравшись с сыновьями-рыбаками, давайте вернёмся к "рыбацкой
маме"...
До распятия эта загадочная женщина встречалась нам только один раз –
и тоже в «Евангелии от Матфея»: она просила Иисуса сделать ее сыновей
"вице-премьерами", когда он воссядет на царском престоле в Иерусалиме.
Правда, тогда имя ее не называлось. А неожиданно всплывшее на Голгофе
имя «Мария» слишком похоже на подлог, чтобы в него поверить.
Дело в том, что апостолы-галилеяне, пролежавшие «на дне» всё самые
важные и драматичные события, остро нуждались хоть в какой-то
реабилитации. Отправляя «рыбацкую маму» на Голгофу, они хотя бы
частично исправили положение. И надо сказать, старушка отработала по
полной!
…Мария же Магдалина и Мария Иоситова смотрели где Он был
положен.
И по прошествии субботы, Мария Магдалина и Мария Иаковлева и
Саломия купили благовония, чтобы помазать Его.
Это "Марк". Остальные «галилейские» авторы говорят то же самое.
Только «Матфей», чтобы не путаться в именах, назвал «рыбацкую маму»
просто «другая Мария», а «Лука» заменил «Саломию» на «Иоанну»

(возможно, это два имени одного человека). Но тут пришел четвёртый
евангелист и разогнал всю эту тёплую кампанию. У гроба осталась одна
единственная - "та самая Мария".
В первый же день недели Мария Магдалина приходит утром еще в
темноте к гробнице и видит, что камень взят от гробницы.
Думаю, всем понятно, зачем «галилейским» авторам понадобилась
мифическая «другая Мария». Чтобы понизить статус «той самой Мария» мол, «мало ли в Бразилии донов Педро?» При этом, в отличие от «Иоанна
Богослова», они, вообще, не упоминают родительницу Иисуса! Для них она
исчезла еще в самом начале - когда Иисус от нее отрёкся, и больше не разу
не появлялась. Это скандальное обстоятельство почему-то совсем не
беспокоит сторонников официальной версии...
Но мне хотелось бы здесь обратить внимание на другое: «Марк» назвал
одного из ее сыновей «рыбацкой мамы»: «Иаков Меньший». Таким образом,
получается, что другой Иаков (Алфеев) – «Больший»! И это прекрасно,
потому что такая «иерархия Иаковов» полностью соответствует нашему
представлению
о
том,
что
«Иаков
Алфеев»=«Иаков
Брат
Господень»=«Андрей»=«Филипп» - старший брат Симона Петра!
А теперь давайте вернёмся к подножию креста. Согласно официальной
версии там довольно людно. Стоит целый выводок разнокалиберных Марий.
И среди них - две пожилые Марии: родительница Иисуса и родительница
апостола Иоанна, который стоит здесь же – рядом с ними.
И тут Иисус такой с креста: «Идите домой, рыбацкая мама! Твой сын
теперь тебе не сын! Он будет вместо меня за моей мамашей ухаживать. А
меньшого так и быть можешь себе оставить.»
Безумие этого эпического полотна дополняют канонические
изображения братьев Воанергес. Вот, например, фрагменты разных икон
("Преоражение Господне" и "Моление о Чаше").

Иаков ("Меньший") – степенный мужчина с бородой. Иоанн –
женоподобный юноша.
Так кто же из братьев Воанергес старший, а кто младший?..
А теперь давайте забудем про всех остальных и оставим распятого
Иисуса наедине с Марией.
Ее щеки мокры от слёз. Он знает, что по первому требованию получит
избавление от мук. Но не может оставить ее такой. Надо как-то ее ободрить.
Заставить улыбнуться. Чтобы унести с собой живой огонь ее на мгновение
вспыхнувших глаз...
Всего две фразы-напоминания (одна обращена к ней, другая – к самому
себе):
"Я – твой сын."
"Она – твоя мать."
С грустной улыбкой и ободряющим кивком.
…После этого Иисус, зная, что уже всё свершилось, говорит, дабы
свершилось Писание: жажду.
И принял яд.
Глава 38

…Рождённое от плоти есть плоть, и рождённое от Духа есть дух.
Не удивляйся тому, что Я сказал тебе: нужно, чтобы вы родились
свыше.
Ветер, где хочет, веет, и голос его слышишь и не знаешь, откуда
приходит и куда уходит.
Так каждый рождённый от Духа.
Ответил Никодим и сказал Ему: как может это быть?
«Заповедь спонтанности (вдохновенности)», наряду с «братолюбием» ключевой элемент учения Иисуса.

«Срок действия» его единственной молитвы («Отче наш») – сутки.
Уверенность в завтрашнем дня – вредная и опасная иллюзия. Жить надо
здесь и сейчас, а не ради прекрасного будущего, которое никогда не
наступит. Так учил Иисус.
Иисус сказал: Был человек богатый, у которого было много добра. Он
сказал: Я использую мое добро, чтобы засеять, собрать, насадить,
наполнить мои амбары плодами, дабы мне не нуждаться ни в чем. Вот о
чем он думал в сердце своем. И в ту же ночь он умер.
Это одна из лучших логий «Евангелия от Фомы»…
Иосиф Никодим был первым, кого Иисус попытался отучить от дурной
привычки планировать. Но упрямый старик «ветряную метафору» не понял
и остался при своём мнении. В итоге, именно он стал режиссером
мучительной смерти Иисуса. Из лучших побуждений, конечно!
Иосиф Никодим был уверен в успехе, когда навязывал Иисусу свой
план. Почему он подчинился? Мы знаем об этом из разговора в
погребальной пещере, который подслушали сонные апостолы. Иисус
подчинился Иосифу, как отцу.
Мы часто наступаем на горло собственной песне, чтобы сделать нашим
отцам приятное. Носим подаренные ими старомодные часы, смотрим с
ними дурацкий хоккей, смеёмся, когда они несмешно шутят и рассказывают
бородатые анекдоты. Или жалеем, что не делали этого - когда наши отцы
уходят, и уже ничего нельзя изменить.
Чашу, которую дал Мне Отец, неужели Я не стану пить ее?
В чаше оказался яд…

Евангелисты не сообщают: имел ли Иосиф Никодим собственных
детей. Наверняка, имел. Семейные ценности – неотъемлемая часть
еврейской праведности. А он – член синедриона, уважаемый человек.
Значит, и в личной жизни у него всё было безупречно.
Мне легко его представить вдовцом. А детей его – взрослыми людьми
разного возраста. Старший мог быть ровесником Иисуса, младший –
ровесником Марии.
«Отцовские нотки» в его привязанности к Иисусу как бы намекают на
утрату, которая так и не поросла быльём в его сердце. Думаю, Иосиф
Никодим потерял взрослого сына. Болезнь, несчастный случай, война. Есть
много вариантов.
Остальные его дети – девочки, ставшие женщинами. Младшая
(незамужняя) вполне могла стать подругой Марии и спутницей Иисуса. Я
бы предложил на эту роль Саломию.
У «Марка» - самого информированного из «галилейских» авторов – она
неразлучна с Марией. Девушки вместе стоят у подножия креста. Вместо
идут проведать покойника воскресным утром.
«Матфей» и «Лука», черпавшие у «Марка» фактуру, от Саломии
отказываются. У них среди женщин, «последовавших за Иисусом из
Галилеи», ее почему-то нет.
Как всё это можно объяснить?
Во-первых, не надо забывать, что источники «галилейских» авторов
сами ничего не видели. Они точно знали, что на Голгофе присутствовала
Мария, но очень не хотели оставлять ее там одну (чтобы нос не задирала).
Но кого к ней добавить? Того, чьё присутствие выглядит там наиболее
правдоподобно!

Думаю, источники «Марка» назвали именно Саломию потому что, что
она – не галилеянка, а иерусалимлянка. По той же причине «Матфей» и
«Лука» от нее избавились. Они, вообще, из кожи вон лезли, чтобы
изобразить Иисуса коренным галилеянином, а его трёхмесячное
«галилейское турне» - его «звёздным часом». Отогнать Марию от креста они
не отважились. Но ее единственной надеждой и опорой сделали
мифическую «рыбацкую маму». Плюс Иоанна, которую предприимчивый
«Лука» пригнал на Голгофу, не считаясь с тем, что она – жена придворногоиродианина.
Думаю, все три девушки дружили с детства – Мария, Иоанна, Саломия.
Иоанна первой вышла замуж и переехала в Капернаум, а Мария и Саломия
остались со своими родителями. Отец Марии – Симон Прокаженный.
Дружба дочерей, по-моему – отличное дополнение к дружбе отцов!
Напоминаю, мы с вами "кроим из блохи голенище" не от хорошей
жизни. Просто евангелисты про женщин из окружения Иисуса почти ничего
не рассказывают.
Вот, например:
…и Сусанна
Это всё, что они сообщили нам об одной из них. Имя.
На этом фоне Иоанна – это просто праздник какой-то! Мы знаем, как
зовут ее мужа, чем он занимается и где живёт. Об остальном - можно
догадаться.
И про Саломию мы знаем чуть больше, чем одно только имя. Особенно
если учесть один загадочный фрагмент «Евангелия от Фомы»...

Я много раз его перечитывал, но так и не смог ничего понять.
Попробуйте вы – может у вас получиться.
Иисус сказал: Двое будут отдыхать на ложе: один умрет, другой
будет жить.
Саломея сказала: Кто ты, человек, и чей ты (сын)? Ты взошел на мое
ложе, и ты поел за моим столом.
Иисус сказал ей: Я тот, который произошел от того, который равен;
мне дано принадлежащее моему Отцу.
(Саломея сказала:) Я твоя ученица.
(Иисус сказал ей:) Поэтому я говорю следующее: Когда он станет
пустым, он наполнится светом, но, когда он станет разделенным, он
наполнится тьмой.
Ну как? По-моему, билиберда какая-то.
А теперь давайте вооружимся нашими находками и попробуем еще раз.
Итак, Саломия – дочь Иосифа Никодима. Место действия, судя по
всему – родительский дом. Время действия - самое начало повествования
(первое знакомство). «Отец» - не Бог, а вполне земной отец девушки.
Возмутительную фразу «ты взошел на моё ложе» не стоит принимать
близко к сердцу. Ее сексуальный подтекст – скорее всего, недоразумение.
Дело в том, что «Евангелие от Фомы» было изначально написано погречески. Потом его перевели на коптский. Именно коптскую рукопись
(папирус) нашли в Египте в 1947 году (греческий оригинал утрачен).
Находку изучили и перевели с коптского на английский, потом с
английского - на русский. После всех этих испытаний наивно было бы

рассчитывать на прозрачность и стилистическую безупречность. Но если
разбросать все пазлы по столу и заново сложить в соответствии с нашей
новой гипотезой, всё встанет на свои места.
У меня, например, получился диалог в духе сказки «Три медведя», в
которой Иисус - девочка, а Саломия – животное. Как и в сказке, наше
«животное» сердится.
- Почему ты хозяйничаешь в моём доме: спишь на моей кровати, ешь за
моим столом?! Можно подумать, ты не гость моего отца, а сын!
- Да, он для меня всё равно, что отец («равен»). А значит, мне, как сыну,
принадлежит всё его имущество. И в доме его я могу делать всё, что захочу.
- Как такое может быть? Объясни! Я тебя внимательно слушаю («Я
твоя ученица»)…
Чтобы понять ответ Иисуса, воспользуемся молитвой «Отче наш»,
которая очень близка ему по смыслу. В этой молитве есть свои сложности
перевода. Позже мы их подробно разберём, а пока ограничимся первыми
двумя строками.
Арамейский вариант молитвы гораздо лаконичнее греческого,
церковно-славянского или русского. Обращение «Отче наш, который на
Небесах!» в арамейской версии - это всего два слова, сочетание которых
можно перевести, как «Источник небесного света, пронизывающего собой
всё существующее». Звучит коряво, зато точно.
Со второй стокой еще интереснее.
«Да светится имя Твоё».
Ничего не заметили?

Да! Зная о реальном содержании первой строки, мы теперь совсем
другими глазами смотрим на «свечение имени»!
В арамейской версии здесь тоже только два слова. Их сочетание
означает «Создай для себя пустое место» или «Очисть для себя
пространство». Причём там использовано "низкое" бытовое слово,
означающее веник (предмет для выметания сора из избы).
А теперь давайте вернёмся к формуле Иисуса, которую от него
услышала сердитая Саломея.
Когда он станет пустым, он наполнится светом, но, когда он станет
разделенным, он наполнится тьмой.
Человек, который не видит разницы между гостем и родным сыном, а
со своим достоянием расстаётся так легко, будто оно ему не принадлежит,
достоин восхищения. Такая опустошенность просветляет - «наполняет
светом». А собственнические инстинкты человека портят - «наполняют
тьмой». Причём, внешне незаметное расхождение в этом вопросе значит
больше, чем узы брака и прочие «семейные ценности» -«Двое будут
отдыхать на ложе: один умрет, другой будет жить».
И знаете, в чём ужас? Я собирался писать про Иосифа Никодима – про
то, как его обманули римляне, и что из этого вышло. Даже уже начал это
делать. Но тут каким-то ветром ко мне занесло Саломею – и… все мои
грандиозные планы полетели под откос. Будто нарочно.
Глава 39

А мог ли Иисус избежать распятия? Думаю, мог. Более того, он уже
начал это делать - когда взгромоздился на ослёнка и «пошел в атаку».

Плюшевый Мишутка
Шел войною прямо на Берлин...
Громко рычал, прутиком грозил.
Если бы Иисус доиграл свой спектакль до конца, его наверняка
схватили бы римляне. И что бы они о нём подумали? Комедиант-иностранец
устроил сатирическое представление, высмеивающее "чаянья еврейского
народа". Возмущенные зрители кричали, улюлюкали и хотели отхлестать
его пальмовыми ветками. Вот и всё!
Римляне могли потребовать повтора. Ржали бы, как кони, бросали бы
"актёру" медяки. А могли бы всыпать ему плетей за нарушение
общественного порядка. (Скорее всего, и то, и другое.) Но до Голгофы дело
бы не дошло. И Пилата бы из-за такого пустяка никто не стал бы беспокоить
– вопрос решался бы на уровне трибуна или даже сотника.
Четыре дня спустя был уже совершенно другой контекст! Иисус
скрывался. Его, как опасного преступника, разыскивал целый отряд.
Представители высшей еврейской власти обвинили его в тяжком
преступлении.
Тем не менее, Иисус предпринял отчаянную попытку отшутиться
другого выхода у него всё равно не было).
- Ты – царь иудейский?
- Ого! Ты сам до этого додумался или кто-то сильно умный подсказал?
- Разве я еврей? Это народ твой и первосвященники…
- Ааа! Ну, это серьёзные люди! Зря не скажут! Ок. Я – царь. Но не
иудейский. Царство моё – воображаемое. Фантазия. Игра ума. Ты ж

неглупый человек - понимаешь, что за настоящего царя сейчас сражалась бы
настоящая армия.
- Значит, ты всё-таки царь?
- Я такого не говорил! Это ты утверждаешь, что я – царь. Я говорю
правду, только правду и ничего кроме правду! А правда состоит в том, что…
- Ааа. (машет рукой) Какая еще «правда»?..
И уходит.
Факир, как мы видим, был пьян, и «боржом» пить было уже слишком
поздно. Убийственный ум названного брата и отца свёл на нет спасительную
иисусову дурость. Но Иисус не мог им тогда не подчиниться! Они же
хотели, как лучше. Старались…
Здесь нужно сказать пару слов об учении Иисуса. На самом деле, в нём
нет ничего нового. Многие люди руководствуются им, не отдавая себе в
этом отчёта. Например, «заповедь спонтанности» для многих - норма жизни.
Окружающие считают их чудаками, потому что не видят логики в их
поступках. А ее и нет! Есть полное доверие «внутреннему голосу»,
интуиции – тому самому «ветру», про который Иисус рассказывал Иосифу
Никодиму.
Престарелый монах уходит далеко на север и роет землянку в лесу.
Почтенный таможенник покупает масляные краски и отправляется на Таити.
Сын эмигранта-сирийца, воспитанный армянкой, бросает колледж, чтобы
пойти на курсы каллиграфии. И то, что я делаю сейчас – тоже, в общем-то,
довольно странный способ тратить вторую половину жизни.
У «ветряных людей» есть три основные проблемы: собственный
«здравый смысл», давление извне и отсутствие аргументов. Я, например, не
знаю, как объяснить: зачем я это пишу. Могу лишь повторить вслед за
Портосом: «Дерусь, потому что дерусь.» Для внутреннего употребления

достаточно. Но когда самые близкие люди проявляют ради тебя свои лучшие
качества - возразить нечего, и ты невольно идёшь у них на поводу. В конце
концов, созданная ими турбулентность – тоже ветер.
Именно такие завихрения определяли судьбу Иисуса с самого начала.
Именно они привели его на Голгофу. И в этом смысле его страдания и
смерть, действительно, дело добровольное. Он сам согласился с той ролью,
которую ему навязал Окунатель, сам откликнулся на мольбу царедворца,
сам «поверил» в смерть Лазаря, сам согласился пить «чашу отца». И умер на
кресте… А где он должен был умереть? На даче в Переделкино? При
нотариусе и враче?
Вернёмся теперь к обескураженному Иосифу Никодиму.
Когда его план с треском провалился, он… тут же придумал новый
план. Мы уже говорили о том, что причина смерти Иисуса – питьё, которое
ему дали из солдатской фляги. Но есть основания полагать, что это был не
яд, а более сложный состав, от которого Иисус не умер, а обмер. Это
состояние, похожее на паралич или кому, имело все внешние признаки
смерти. Но если тело снять с креста и быстро провести необходимые
реанимационные процедуры, был шанс вернуть Иисуса к жизни.
В «Евангелии от Иоанна» мы видим следующую картину. Иисус
попрощался с Марией, принял зелье - и обмер. Сразу после этого к Пилату
явились «начальники иудейские» - просить, чтобы распятых добили и сняли
с крестов до начала праздника. Римляне их просьбу выполнили. А потом к
Пилату пришел Иосиф - просить, чтобы ему отдали мёртвое тело Иисуса.
Пилат согласился.
Пошел он и взял тело…
Всё.

В таком виде эта история выглядит совершенно неправдоподобной.
Очевидно, что Иосиф находился среди «начальников иудейских». А значит,
он вместе со всеми вернулся на Голгофу. А потом явился к Пилату во второй
раз.
Странная резвость для старика, не находите? Но Пилат удивляет еще
больше! Он не только удостаивает Иосифа аудиенции, но и отдаёт ему тело
государственного преступника. На каком основании?!
По-моему, очевидно, что никакого повтороного визита не было. Судьба
тела Иисуса была определена сразу – когда Пилат разрешил очистить
Голгофу от тел. Иосиф сообщил о смерти Иисуса. Пилат удивился. Сотник
подтвердил… А теперь ответьте: что должен сказать Иосиф, чтобы Пилат
разрешил ему забрать тело Иисуса? Есть варианты? У меня есть. Один. Я
уверен на сто процентов.
- Иисус - мой сын. Все присутствующие могут это подтвердить.
По римским правилам, на тело казнённого могли претендовать только
ближайшие родственники. Только так Иосиф мог получить от Пилата
разрешение забрать тело. Другой возможности у него не было.
Понятное дело, потрясенные члены синедриона не стали Иосифу
противоречить, и молчание их было сочтено знаком согласия. Таким
образом, Иосиф не только признал государственного преступника своим
незаконнорожденным сыном, но и поставил своих коллег в положение
невольных лжесвидетелей!
После этих слов жизнь его уже никогда не станет прежней. Лучшее, что
он может теперь сделать – стать добровольным изгнанником, не дожидаясь
суда…

Его поступок - запредельное безрассудство! Не моргнув глазом,
выложил за призрачную надежду, как одну монету, всю свою жизнь. Сделать
такое можно только спонтанно, по наитию – так, как он еще никогда не
делал.
Как может человек родиться, будучи стар?
Может ли он вторично войти в утробу матери своей и родиться?
Именно это с ним и случилось. Японцы называют это сатори –
мгновенное, как фотовспышка, просветление.
Что он испытал после? Облегчение и эйфорию. На Голгофу он,
наверное, бежал вприпрыжку – как молодой, оставив далеко позади
шипящий клубок, в котором уже не было для него места. А на Голгофе его
ждал страшный удар. Копьём в сердце…
Итак, пришли воины, и у первого перебили голени, и у другого
распятого с Ним.
Придя же к Иисусу, они, когда увидели, что Он уже умер, не перебили у
него голеней,
но один из воинов копьём пронзил Ему бок, и вышла тотчас кровь и
вода.
И видевший засвидетельствовал, и истинно его свидетельство, и он
знает, что истинное говорит, чтобы и вы верили.
Я вижу замедленную съёмку: копьё по широкой дуге движется в
сторону Иисуса, Иосиф в отчаянье хватается за голову и беззвучно кричит:
«Неееееееет!!!»

Этот удар – то, что современные киллеры называют «контрольный
выстрел». Остриё проходит между рёбер и пронзает сердце. Чтобы
наверняка.
Абсолютно рутинная и абсолютно обязательная процедура, о которой
Иосиф не подумал, когда давал взятку сотнику. В свою очередь сотник не
подозревал, что Иисус, возможно, еще не вполне умер.
Впрочем, «кровь и вода» в сердце – явные признаки смерти. Кровь,
очевидно, свернулась и от нее отделилась прозрачная сукровица. Не думаю,
что его можно было вернуть к жизни…
Как вы считаете, Иосиф пожалел о своей даром загубленной жизни,
когда получил мёртвое тело того, кого рассчитывал спасти? Я уверен, что
нет! Наоборот, он впервые почувствовал настоящий вкус жизни. За всё свою
долгую праведную жизнь он не испытал того, что пережил сейчас – за
считанные минуты.
…Итак, тело вернулось в Гефсиманский сад – в ту пещеру, в которой
Иисус назвал Иосифа отцом и доверил ему свою жизнь.
В запасе у отца была главная суббота года - Песах. В этот день ни ему,
ни телу Иисуса ничего не угрожало.
До утра воскресенья Иосиф должен решить: что делать дальше…
Глава 40

«Если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, и вера
наша», - настаивал апостол Павел. Велико искушение поддаться его
шантажу и списать исчезновение тела Иисуса на чудо. Хотя, на самом деле,
чудом было бы его наличие. Впрочем, не столько чудом, сколько преступной
халатностью со стороны Иосифа Никодима.
Пещера в Гефсиманском саду могла служить для тела Иисуса лишь
временным пристанищем. После своей безумной выходки Иосиф не мог
рассчитывать на снисхождение синедриона и, тем более, римской
администрации. А значит, и неприкосновенность захоронения он
гарантировать не мог. Сразу после Песаха Иосиф должен был найти для
тела Иисуса новое безопасное место. При этом надо было как-то объяснить

его исчезновение апостолам. С этой непростой задачей блестяще справилась
Мария.
Последний раз мы ее видели у подножия креста. Иисус напомнил
девушке, что она – его мать, и сказал про себя: «Се сын твой».
А где в этот момент находился Иосиф? Думаю, там же. Прежде, чем
идти к Пилату, он должен был дождаться «последнего глотка» Иисуса и его
"убийственных" последствий - чтобы сотник мог засвидетельствовать его
смерть.
Присутствие Иосифа немного меняет содержание сцены. Получается,
что Иисус не только Марии напоминает о ее материнстве, но и Иосифу – о
его отцовстве. Более того, он как бы сочетает их и назначает своими
душеприказчиками. (Возможно, именно эти прощальные слова вдохновили
старика на отчаянный поступок, решивший его судьбу.)
Но вот разрешение Пилата получено. Потом нежданный удар копья.
Легионеры снимают с креста безжизненное тело. Иосиф доставляет его в
сад. Моет, бальзамирует, кутает в погребальную пелену…
Где в это время находится Мария? По-моему, очевидно, что мать
хлопочет наравне с отцом. Они теперь неразлучны. По крайней мере, до тех
пор, пока тело их сына не обретёт последнее пристанище.
…Пришел же и Никодим, приходивший к Нему первый раз ночью, и
принёс состав из смирны и алоя около ста фунтов.
Взяли они тело Иисуса и обвили Его пеленами, с благовониями, как
обыкновенно погребают Иудеи.
Что мы видим? Погребальными приготовлениями заняты два человека.
Назвать Марию по имени автор не может – перед ним стоит задача

минимизировать ее присутствие. Но и отправлять почтенного старца на
базар за смирной и алоем – как-то не с руки. В итоге, чтобы обеспечить
Иосифа Никодима напарником, евангелист «распиливает» его на две части.
Отработанным, так сказать, движением…
В чем состояли погребальные приготовления? Иосиф и Мария сняли
то, что принято называть «плащаницей», и платок, которым была повязана
разодранная колючками голова. Тело тщательно вымыли. Потом натёрли его
составом, который должен был обеспечить ему сохранность в дороге, и
плотно запеленали. В таком виде тело можно поместить в мешок и
навьючить на осла. Надо только дождаться воскресного дня – когда самые
нетерпеливые из паломников начнут расходиться по домам. Старик и
девушка с осликом тогда смогут легко затеряться в толпе.
Не думаю, что они опасались погони и приняли какие-то специальные
меры для того, чтобы не быть узнанными. Но если бы им пришлось это
делать, самый надёжный способ спрятаться – не уходить в тень, а наоборот быть у всех на виду. Отличный вариант «старый греховодник и его юная
беременная жена». Ни один случайный попутчик не упустил бы
возможность блеснуть остроумием на их счёт. «Жена» могла бы
«капризничать», а «старый хрен» - браниться на нее и хвастать
коммерческими успехами, кивая на «мешок с отборными благовониями»,
доставшийся ему «за копейки». У стукачей, настроенных на одинокого
благородного старца, эта шумная парочка не вызвала бы ни малейших
подозрений.
А теперь самое интересное. Открываем вторую главу «Евангелия от
Матфея».
Вот, ангел Господень является в сновидении Иосифу и говорит:
встань, возьми Младенца и Матерь Его, и беги в Египет.
Кто наши герои? Старец Иосиф и девушка Мария. Отец и мать,
запеленавшие вчера в пещере своего новоявленного сына. И направляются
они именно в Египет!

Взгляните на карту. На север – в Самарию – они пойти не могли. На
запад – в сторону моря – тоже. Остаются два направления: восток и юг. Или

через Вифанию к Иордану и дальше – через Перею в пустынную Набатею.
Или через Вифлеем - в цветущий Египет с его огромной еврейской
диаспорой. Не думаю, что Мария хотела заглянуть напоследок в дом отца.
Да и набатейцы – предки нынешних арабов – не самые радушные хозяева
для еврейских изгнанников. (Год спустя войско набатейского царя Ареты
нападёт на владения бывшего зятя, захватит Галилею и дойдёт до Дамаска.)
В общем, альтернативы Египту нет. Тем более, что мы давно считаем
Иисуса пришельцем именно из этой страны…
Не думаю, что Иосиф и Мария изначально планировали дойти со своим
скорбным грузом до самого Египта. Скорее они хотели отойти от
Иерусалима на безопасное расстояние и там отыскать подходящее место для
тайного захоронения... Думаю, вы уже догадались, где они его нашли.
Да! В окрестностях Вифлиема! Там, где «Матфей» и «Лука» начали
свой рассказ, мы его заканчиваем. Причём пришли мы туда совершенно
самостоятельно. Ведь их заведомо неправдоподобные «приквелы» мы сразу
же забраковали. Кто бы мог подумать, что мы к ним еще вернёмся!
Хочу напомнить, что евангелисты – не биографы, не хроникёры, а
компиляторы и беллетристы. Сюжет они кроили в основном из преданий и
легенд, не всегда понимая их реальную подоплёку. Да она их и не
интересовала! Главное – утвердить «превосходнейшего Феофила» в учении,
в котором тот «был наставлен» апостолом-самозванцем Павлом. А в его
доктрине воскресение Христово, как мы знаем – непреложная истина. С
другой стороны, христианским проповедникам остро не хватало «детских
страниц» в биографии «нового божества»… Так обрывки погребальных
преданий про бегство в Египет и вифлеемские ясли, превратились под пером
еввангелистов в рождественскую сказку.
Мы с вами легко можем объяснить: как старик и девушка оказались в
окресностях Вифлеема, а евангелистам для этого приходится попотеть.
«Матфей» делает Вифлеем их родным горордом, «Лука» - изобретает

"перепись". У одного младенец находится в доме, у другого – в загоне для
скота. Один приводит к его колыбели волхвов, другой – пастухов.
Причем конкретный день евангелисты не указывают. Более того, они не
называют даже сезон! День зимнего солнцеворота, ставший христианским
Рождеством – слишком очевидное заимствование у культа Митры, чтобы
относиться к нему всерьёз. К тому же середина зимы - самое неподходящее
время для пеших прогулок на 200 и более километров для беременной
женщины и старика. Весна подходит для этого гораздо больше.
Не будем разбирать подробно литературные «находки» евангелистов.
Остановимся только на элементах преданий, которыми они вдохновлялись.
На том, что они не могли придумать сами.
Начнём с волхвов, которые неожиданно появляются у «Матфея». Они
вполне могли быть случайными попутчиками Иосифа и Марии. Им, как
иностранцам, наши заговорщики могли безбоязненно открыть свою тайну и
попросить о помощи. Их рассказ, видимо, произвел на персов сильное
впечатление. В знак уважения к покойнику каждый из них сделал
символическое подношение… Согласитесь, золото, ладан и смирна –
подарки, совершенно неподходящие для новорождённого, и совершенно
естественные для новопреставленного.
Где-то в окрестностях Вифлеема они нашли подходящий загон для
скота, выкупили его у пастухов и оборудовали в нём погребальную пещеру.
Кормушка для животных (ясли) по форме напоминает гроб – в неё
положили тело. Вход завалили камнём и, возможно, забросали землёй для
маскировки.
Путеводную звезду, трубящих ангелов, убитых младенцев (в точности,
как в истории чудесного спасения маленького Моисея!) и прочие
литературные «красивости» мы разбирать не будем. Давайте лучше
взглянем на две праздничные иконы Андрея Рублёва из иконостаса
Благовещенского собора Московского Кремля. Мы уже не раз убеждались в
том, что творческая интуиция художника, как скальпель – способна

вскрывать покровы и показывать то, до чего умом не додумаешься. Хотя
казалось бы, что нового можно разглядеть в хорошо знакомых композициях,
повторяющих византийские образцы?..

Слева – икона Рождества. Взгляните на фигуры матери и отца. Они
похожи на счастливых родителей, только что державших на руках своего
первенца? Скорбь Иосифа принято объяснять «комплексом рогоносца».
Допустим. Но мать-то почему не рада? Почему она отвернулась от
младенца? Да и младенец ли это?
Взгляните на вторую икону. Успение Пресвятой Богородицы. В центре –
гроб с умершей женщиной. За ним – Иисус в сверкающих золотых одеждах.
Согласно церковному приданию, он пришел, чтобы лично сопроводить
душу матери на Небо и тем самым избавить ее от мытарств.
Видите младенца в его руках? Точно такой же младенец лежит в яслях.
Считается, что младенец на левой иконе – новорождённый Иисус, а
младенец на правой иконе – душа новопреставленной Марии. (Тело в гробу,
душа – в руках сына.)

Обе иконы, напоминаю, Андрей Рублёв написал одновременно для
одного иконостаса. По-моему, очевидно, что язык символов и там, и там должен быть один и тот же. А значит, и на рождественской иконе
«младенец» символизирует то же, что и на успенской - человеческую душу,
душу Иисуса, тело которого находится во тьме пещеры…
На этом наш рассказ о жизни и смерти Иисуса можно считать
оконченным. Осталось сказать несколько завершающих слов про
«воскресение Христово», которое так много значило для Павла. Как мы
теперь понимаем, оно - стопроцентная фикция. Мария была вынуждена
пойти на этот подлог, чтобы как-то объяснить апостолам опустевший гроб и
убедить их поскорее вернуться в Галилею. Времени на это у нее было мало.
Но она справилась…
Глава 41

Мы уже говорили о том, что «Марк» видит всё происходящее глазами
апостолов-галилеян, а «Иоанн» - глазами Марии, Иосифа Никодима и Иуды
Фомы. Когда мы доходим до опустевшей гробницы, это становится
особенно заметно.
Разумеется, у четвёртого евангелиста информации больше, ведь главное
действующее лицо здесь - Мария. Всё, что знают апостолы - с ее слов.

В первый же день недели Мария Магдалина приходит утром еще в
темноте к гробнице и видит, что камень взят с гробницы.
Именно такую легенду придумала для апостолов Мария. А что еще ей
оставалось делать? Сейчас они прячутся на съемной квартире – напуганные
и обескураженные. А что будет дальше? Нууу... они, наверное, пойдут
искать место погребения Иисуса, забредут всей толпой среди бела дня в сад,
увидят пустой гроб, начнут разыскивать Иосифа, чтобы потребовать
объяснений… Понятно, что ничем хорошим это не закончиться.
Понятно, что это - не вариант.
А что если прийти к ним на квартиру и рассказать правду? Мол, мы с
Иосифом решили, что Иисуса тут опасно оставлять, потому что его могут
вынуть из гроба и ввергнуть в геену огненную (место, где сжигали мусор и
бросали тела бродяг и преступников). В общем, тело мы забираем, а вы
держитесь там! Здоровья! Хорошего настроения!
Нетрудно представить реакцию импульсивных галилейцев на такое
заявление.
«Да кто ты такая?!! Это вы, спесивые иерусалимляне, нашего учителя
погубили! Немедленно верните нам его тело!»
Как-то так.
Мария решила действовать по-другому. Для того, чтобы ее план удался
ей нужен был союзник – самый глупый, тщеславный и доверчивый из
апостолов. Нетрудно догадаться, кого она выбрала…
Бежит и приходит она к Симону Петру и к другому ученику, которого
любил Иисус и говорит им: взяли Господа из гробницы и не знаем, где
положили Его.

«Другой ученик, которого любил Иисус» - это сама Мария. То есть речь
идёт о разговоре тет-а-тет. Хитрая девушка нашла возможность остаться с
Камнем наедине и по большому секрету поделилась с ним тревожным
известием – мол, "прихожу с утра пораньше, камень в стороне валяется,
тела нет… пойдём туда – я тебе покажу… только - тссс!!! – никому ни
слова". Как-то так.
Вышел тогда Пётр и другой ученик и направились к гробнице.
Бежали они оба вместе, и другой ученик бежал скорее, опередил Петра
и пришел первый к гробнице. И наклонившись, видит, что лежат пелены;
однако не вошел.
Думаю, вам уже понятно: что заставило Марию пойти на обгон? Нет?
Тогда читаем дальше.
…Приходит тогда и Симон Пётр, следуя за ним. И вошел он в гробницу
и видит, что пелены лежат,
и что платок, который был на голове его, не с пеленами лежит, но
отдельно свёрнут на своём месте.
Удивительно откровенно описывает механику разводки евангелист!
Пока они бежали, Марии пришла в голову гениальная мысль: "А что
если разложить окровавленные пелены так, чтобы казалось, будто он из них
чудесным образом испарился!" Девушка обогнала легковерного болвана,
прибежала на место первой, сделала своё дело, а потом прикинулась дурой –
«застыла в нерешительности» перед входом в пещеру.
…и увидел и уверовал.

Это начало изящной двухходовки.
Дальнейшее поведение Петра предсказать было нетрудно. Он, понятное
дело, со всех ног побежал к остальным апостолам – чтобы те узнали о
случившемся с его слов, а не от Марии. Про нее, вообще, можно не
упоминать. Причём тут, вообще, Мария?
Но он жестоко просчитался. Едва апостолы узнали о случившемся, и
пришли в волнение…
Приходит Мария Магдалина и возвещает ученикам, что видела
Господа, и что Он сказал ей.
Оцените красоту игры! Если бы Мария озвучила свою легенду вот так –
с бухты-барахты - ее рассказ апостолы, наверняка, приняли бы в штыки. Но
после бенефиса Петра всё изменилось. Факт отсутствия тела в гробнице был
уже всеми признан. И то, что Мария оставалась там, когда он убежал, Пётру
тоже пришлось подтвердить, даже если он это изначально скрыл. Все знали,
о неприязненном отношении Петра к Марии, а потому его вынужденное
признание – давало девушки карт-бланш. Апостолы уже были готовы
поверить во что угодно. Оставалось грамотно соврать.
Ее описание воскрессшего Иисуса идеально соответствовало
фарисейским представлениям о воскресение мертвых. И это неудивительно,
если учесть, что консультировал ее сам Иосиф Никодим.
Сначала Мария увидела двух ангелов, потом – учителя. И не поверила
своим глазам (очень правдоподобная деталь!). Она даже обратилась к нему с
вопросом о пропавшем теле. Но когда тот обратился к ней по имени, Мария
«прозрела». Она кинулась его обнимать, но воскресший Иисус ее остановил.

…иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу
вашему, к Богу Моему и Богу вашему.
«…И вот стою я перед вами - простая еврейская баба», - примерно так
могла закончить свой рассказ Мария.
Нельзя не признать, что это очень качественная легенда. Она всё
объясняла и делала бессмысленными поиски тела. "То, что доктор
прописал!" На этой оптимистической ноте, апостолы должны были собрать
свои манатки и отправиться домой.
…идите и скажите ученикам Его и Петру, что Он предваряет вас в
Галилее; там вы его увидите, как Он вам сказал.
Это уже «Марк». Он, в общем-то, рассказывает то же самое. Но есть
нюансы. И все они призваны оттеснить Марию на второй план. Во-первых,
воскресшего Иисуса она не видела. Он же у нас не дурак, чтобы являться к
какой-то глупой бабе! Да и баб там было аж три штуки – кроме Марии,
«рыбацкая мама» и Саломия (у «Луки» - Иоанна»)!
И разговаривал с ними не Иисус, «юноша, облечённый в одеяние
белое» (ангел). Именно он велел передать апостолам, что учитель уже ждёт
их в Галилее. (На этом «Евангелие от Марка» заканчивается. Вторая
половина последней главы – явный подлог, которого нет в древнейших
рукописях.)
Интересно, что именно в «апостольской версии» появляется конкретная
инструкция: идти в Галилею. Такое ощущение, что апостолы немного
стеснялись того, что покинули Иерусалим с первыми паломниками, и
нуждались в оправдании своего "неспортивного поведения"…
Вопрос о том, являлся ли кому-то из них воскресший Иисус или нет, на
самом деле – глубоко второстепенный. Мария не случайно подчеркнула, что

учитель не позволил ей до себя дотронутся. Эта ремарка позволяла всё
списать на сонное видение, галлюцинацию… в конце концов, это,
действительно, мог быть садовник, которого воспалённое воображение
заплаканной девушки превратило в воскресшего Иисуса.
И остальные предания о его посмертных визитах имеют такую же
зыбкую почву. То ли апостолы, действительно, что-то видели, то ли выдали
желаемое за действительное. Особняком стоит сцена «уверения Фомы»,
реальное содержание которой – обличение галилейских лгунов... или,
скажем мягче: фантазёров.
Трудно поверить в то, что Иуда Фома не знал о планах сестры и
Иосифа. Присоединиться к ним он не мог, чтобы не вызывать подозрения у
других апостолов. Но когда те стали врать, будто в его отсутствие их
навещал воскресший учитель, Иуда Фома не выдержал.
Он же сказал им: если не увижу на руках Его следа гвоздей и не вложу
руки моей в бок Его никак не поверю.
Это довольно прозрачный намёк на азартную игру «Узнай в случайном
прохожем воскресшего Иисуса и сорви джек-пот!», которой увлеклись его
коллеги. «Особые приметы», о которых напомнил Иуда Фома, портили
фантазёрам всю малину. Понятное дело, у их "иисусов" руки и ребра были
предательски целы…
Думаю, именно на этом месте оригинальный текст «Евангелия от
Иоанна» обрывается. Всё, что мы читаем дальше – враньё, адресованное
«превосходнейшему Феофилу», которого нужно было утвердить в учении, в
котором его наставил апостол-самозванец Павел. Для него, как мы помним,
«воскресение Христово» - превыше всего. Еще бы! Ведь без этого
аксессуара на «рынке религиозных доктрин» у его товара не было никаких
шансов. Нормальное божество просто обязано было умереть и воскреснуть как Осирис или Митра! А значит, у Христа просто не было выбора...

Не надо также забывать о том, что Павел сам себя назначил апостолом,
сославшись на личную встречу с воскресшим Иисусом. Выдавая
откровенное апостольское враньё за чистую монету, он подтверждал и свои
полномочия.
Ибо я первоначально преподал вам, что и сам принял, то есть, что
Христос умер за грехи наши по Писаниям,
и что Он погребен был, и что Он возвигнут в третий день по
Писаниям,
и что явился Кифе, потом - Двенадцати;
потом свыше, чем пятистам братьям, из которых большая часть
доныне в живых, а некоторые и почили;
потом явился Иакову, потом всем апостолам;
а после всех явился и мне, как некоему извергу.
По-моему, довольно откровенно.
Нетрудно догадаться, кто вдохновил редакторов-христан на
дописывание «Марка» и «Иоанна», чей заказ выполняли «Матфей» и
«Лука», высасывая из пальца очередные «доказательства» чудесного
воскресения "Единородного Сына Божия".
В итоге «сцена уверения Фомы» приобрела тот вид, к которому мы
привыкли.
…И через восемь дней снова были ученики в доме, и Фома с ними.
Приходит Иисус, когда двери были затворены; и стал посредине и сказал:
мир вам!

Затем говорит Фоме: дай палец твой сюда и посмотри на руки Мои, и
дай руку твою и вложи в бок Мой, и не будь неверующим, но верующим.
А теперь поднимите глаза чуть выше. Та же глава стих 17-й.
Говорит ей Иисус: не прикасайся ко мне, ибо я еще не восшел к Отцу.
У того же евангелиста в соседних абзацах мы видим одного и того же
воскресшего Иисуса, который не позволяет себя трогать Марии, и при этом,
специально проходит сквозь стену для того, чтобы его пощупал ее брат!
Этот абсурд – показатель низкой квалификации редактора, который
взялся дописывать эту сцену. Он так старался засвидетельствовать
телесность воскресшего, что не заметил, как его предшественник чуть выше
засвидетельствовал обратное. Впрочем, мы уже видели много примеров его
топорной работы. Одним больше, одним меньше...
На этом можно было бы закончить. Но что-то мешает мне это сделать.
Думаю, в заключении нужно сказать несколько слов о моём личном
отношении к подобным явлениям.
Я считаю, что всё определяется опытом. У меня он был, и потому я
готов поверить в то, что кто-то виделся с покойником. Те, у кого такого
опыта не было, наверное, большие скептики, чем я.
Приведу два конкретных примера из моей жизни.
Лет двадцать назад мой отец пережил тяжелый инфаркт. Когда меня
впервые пустили в его палату, я застал его за очень странным занятием –
отец обмахивал пальцами, сжатыми в щепоть, воздух вокруг сердца и
повторял «…и ныне и Кришна, и во веки веков». По его словам, этот дикий
ритуал действовал круче любой анестезии. Научил его это делать «светлый

дедушка» из сонного видения. "Дедушка" сидел на большом сером камне,
варил в котелке что-то вроде супа из травы. В белом балахоне. С большим
металлическим крестом на шее.
- Что тебе надо? Зачем ты пришел? – спросил "дедушка" не
поворачивая в сторону отца головы.
- Здоровья!
- Перекрести больное место со словами «Во имя Отца, Сына и Святого
Духа и ныне и присно и вовеки веков» - и всё пройдёт.
Когда отец пришёл в себя он лихорадочно начал выполнять эту
инструкцию. И… всё получилось.
Я в тот момент был пономарём в церкви и, конечно же, узнал приметы
Серафима Саровского. Само чудо меня совершенно не напрягло. Я лишь
удивился тому, что мой насмешливый отец, бесконечно далёкий от церкви,
вдруг начал этом святому молиться. Оказалось, что нет - не начал.
Упоминание Серафима Саровского на него никакого впечатление не
произвело. И, судя по бурной реакции на икону ("О! Тот самый дед!"),
раньше он ее не видел. А тут еще дурацкий «Кришна» вместо «присно».
Если отец ослышался, значит, он это, действительно, слышал. А если он это
слышал, значит…
Ну, в общем, рационального объяснения этому эпизоду я так и не
нашел. Хотите иррациональное? Пожалуйста! Отец болел давно. Я часто за
него молился (всем подряд). Видимо одна из молитв дошла до адресата…
Нравится такое объяснение? Мне тоже не очень. Но другого у меня для вас
нет.
Второй эпизод - из детства. В автобусе меня узнал незнакомый
мужчина – он якобы хорошо знает моих родителей и меня помнит. Назвался
«дядей Колей». Спросил о моих делах. Велел что-то важное передать
родителям (я сразу же забыл: что именно). И вышел на следующей
остановке. Хороший светлый человек, которого я раньше никогда не
видел… Дома, листая семейный альбом, я наткнулся на знакомое лицо.

Спросил у родителей. Оказалось - дальний родственник, который умер,
когда я был младенцем. «Очень хороший человек. Все его любили.»
Догадываетесь, как его звали?
Думаю, многие люди сталкивались в жизни с чем-то похожим. Другие –
не сталкивались. Третьи - выдумывают себе «чудеса» на ровном месте.
Четвёртые – наоборот, в упор не хотят видеть то, что не имеет "научного
"объяснения. Люди, вообще, разные. И к разным вещам относятся поразному.
Меня, например, совершенно не смущает «чудесность» того, что пишут
евангелисты. Смущают явные признаки подлога и их очевидная
ангажированность. Что же касается посмертных визитов как таковых, то по
этому показателю Иисус – далеко не чемпион.
Чтобы далеко не ходить, возьмём «Житие преподобного Кирилла
Белозерского» - литературный памятник XV века. Это выдающееся
произведение написал лучший автор того времени – афонский монах
Пахомий Серб. Приступил к работе он через 35 лет после кончины святого.
Десятки живых свидетелей дали ему обстоятельные интервью. Житие
получилось очень подробное, содержательное и непротиворечивое. В его
заключительной части подробно описываются случаи посмертного участия
святого в жизни основанной им обители.
Первый раз он явился страдавшему лихорадкой иноку Авксентию в
первые же часы после кончины. Святой осенил его крестом – и болезнь
отступила. Наутро Авксентий побежал в келью святого, чтобы рассказать о
видении, и только тут узнал, что тот умер днём раньше.
Затем Кирилл пришел, чтобы успокоить ученика, который себя корил за
то, что с был с ним груб при жизни.
Потом один монастырский старец получил непосредственно от
Кирилла ценную инструкцию относительно некоего
Константина,

пребывающий на одре болезни (чтобы он умер обязательно на территории
монастыря - в этом случае ему все грехи простятся).
Потом бесноватый боярский сын Василий увидел Кирилла в светлых
ризах. В итоге, бесы в испуге разбежались, а Василий исцелился.
Потом в обитель принесли на носилках князя Давыда Семеновича.
Ночью, "словно в иступление придя", он увидел Кирилла, попросил его об
исцелении и…ушел из монастыря на своих двоих.
Потом монастырь решил посетить князь Михаил Андреевич с больной
супругой. И «некий старец» удостоился видения, которое с его слов
Пахомий Серб описал довольно подробно.
«Не совсем во сне, но и не бодрствуя, увидел он себя у гроба
блаженного Кирилла, каковый гроб вдруг сам собою открылся, и вышел
оттуда святой, как живой. И, сидя на своём гробе, сказал блаженный
старцу, сподобившемуся видеть видение: «Поскольку, чадо, непростые
гости должны прийти с тяжелой бедой, надо нам помолиться о них,
чтобы избавил их Господь от этой беды: они ведь наши кормильцы». И
сказав это, старец посидел немного и снова лег в свой гроб, и гроб сам
собой закрылся над ним».
В заключении Пахомий Серб пишет: «Никакого своего мудрствования
не имея, но – сколько слышал от рассказавших мне истину, лишь столько и
написал». И сетует на то, что многое забылось. Хотя, с другой стороны,
новые чудесные явления продолжаются «даже и по сей день»…
Как бы мы не относились к этим свидетельствам, нам придётся
признать, что они гораздо достовернее того, что сообщают евангелисты. А
ведь Кирилл Белозерский – не уникален. Существует огромное множество
похожих свидетельств со всех концов света. А уж сколько раз являлсь людям
Пречистая Дева Мария - и не сосчитать!

Можно, конечно, повторить вслед за лордом Старком: «Безумец видит
то, что он видит». Но тогда презумпция недоверия должна распространятся
на всех одинаково. И на евангелистов тоже.
С другой стороны, мы знаем, что недоверчивый Нэд плохо кончил. А
его сыновья Джон и Бран вскоре убедились, что «безумный» дезертир
говорил правду – белые ходоки существуют… Но это уже совсем другая
история.
PERSONAL JESUS: The Common Human Doctrine
Глава 42

мне снилось что Христос воскрес
и жив как я и ты
идет несет незримый вес
а на руках бинты
идет по вымершим дворам

пустынных городов
и Слово жаждет молвить нам
но не находит слов
мне снилось Он мне позвонил
когда искал приют
и ненароком обронил
что здесь Его убьют
мне снилось, что Он пил вино
в подъезде со шпаной
и били до смерти Его
цепочкою стальной
звучал Его последний смех
переходящий в стон
мне снилось я один из тех
с кем пил в подъезде Он
проснулся я и закурил
и встал перед окном
и был весь опустевший мир

один сиротский дом
Поэт, как и художник, имеет привилегию видеть незримое и передавать
невыразимое. Например, «сиротское послевкусие». У нас оно тоже
осталось, когда двухмесячные «прогулки с Иисусом» подошли к концу. Илья
же Кормильцев оказался в той же точке, что и мы сразу – одним прыжком.
Причем его поэтический Иисус точнее и правдивее, нашего – вымученного.
Апостолы, действительно – просто шпана, а бутылка портвейна в
парадном – наиболее точный аналог Тайной вечери. И гибель Иисуса нелепа
и случайна, как удар велосипедной цепью в драке с гопниками. И его
косноязычие – правда. И пустынные дворы. И бесприютность.

Понятно, что наш Иисус отличается от «Иисуса Христа» из
христианской доктрины. Но без напутствия любимого поэта я б, наверное,
не решился расставить все точки над «и». Теперь решусь.
Они во всём друг другу противоположны - их Христос и наш Иисус.
(И если это достаточный повод, можете считать меня апологетом
антихриста. Не вопрос!)

Вся христианская доктрина сводится к одному тезису: «Иисус Христос
– уникален».
Мы же про нашего Иисуса можем сказать, что он – зауряден.
Христианин в словосочетании «Сын Человеческий» слышит
наигранную скромность, оттеняющую величие, а мы понимаем эти слова
буквально: «обычный человек» - «как я и ты».
Христианин в словах «вера твоя спасла тебя» видит кокетство великого
целителя, а мы понимаем их буквально: «ты исцелил себя сам, я лишь помог
тебе на это настроиться».
Им Иисус нужен, чтобы подтвердить правильность учения, в котором
они «были наставлены» совершенно посторонними людьми. А мы свободны
от этой повинности. Нам ничего подтверждать не нужно. Для нас Иисус - не
средство, не инструмент, а цель. Нам нужен он сам. А потому мы ничего
заранее не знаем - идём нетореным путём, любуясь невиданным пейзажем.
Что характерно, и в самом христианстве всё самое хорошее и светлое
связано с проблесками такой свободы - когда «учение» уступает место
стремлению к Иисусу, уподоблению ему и даже отождествлению себя с ним.
Когда между Иисусом и любым из нас нет никакого барьера, никакого
зазора, никакой разницы.
Вот, скажем, главный интеллектуал в сонме русских святых – лидер
нестяжателей Нил Сорский. В переписке с Гурием Тушиным он советует
ему все свои дела согласовывать с «божественными Писаниями». При этом
Нил предостерегает: «Писаний ведь много, но не все они
божественные». Мол, нужно уметь отделять злаки от плевел. Сам он
именно так и поступает.

…Когда нужно мне что‑то сделать, прежде всего я пытливо читаю
божественные Писания и, если не найду согласное с моим соображением о
начинании дела, откладываю его, пока не найду; когда же найду,
благодатью Божией, делаю в благой уверенности как одобренное. От себя
же не смею делать, поскольку я невежда и деревенщина.
И мы с вами поступали так же – искали в тексте созвучное нашему
внутреннему голосу. Если же последовать совету Нила - доверится этому
голосу до конца, Иисус прорастёт сквозь человека, как цветок сквозь
асфальт. В конечном счёте, подлинная святость в христианстве и есть такое
прорастание.
Оно возможно и без книг. Скажем легендарный вдохновитель «божьих
людей» («христоверов») беглый солдат Данила Филиппов утопил церковные
книги в Волге и полностью положился на тот самый «ветер», о котором
Иисус рассказывал Никодиму.
А почему нет? Цену даже самым главным христианским книгам
(евангелиям) мы теперь знаем. В них даже умнейшие люди своего времени,
тот же Нил Сорский, с трудом "божественное" отделяют от суетного. Что ж
говорить о простецах! С другой стороны, всё, что человек встречает в
жизни, может послужить ему наукой. Например, рождественская
праздничная стихира, в которой используется глагол в настоящем времени.
«Христос РОЖДАЕТСЯ».
Как это понимать?
«Божьи люди» поняли это так: значит рождение Иисуса не акт, а
процесс. Иисус постоянно рождается. Везде и всегда. В любом человеке
может родиться… Так у них появились свои «Христы» и «Богородицы».
Понятное дело, церковный официоз пришел в ярость, и «хлысты»
(кличка, которую придумали для них палачи) на долгие годы стали
«главными врагами православия». По этой причине, нам сейчас трудно

понять: чем было их «христовство» - ролевой игрой, внутренним
перерождением или и тем, и другим. Правду они тщательно скрывали, а
«самобичевание» и «свальный грех» из синодальных протоколов – всё равно
что «покушение на товарища Сталина по заданию японской разведки» из
протоколов НКВД. Такое же фуфло.
Так или иначе, представление «божьих людей» о присутствии Иисуса
среди нас (и даже в нас самих!) – не интеллектуальное пижонство. Оно
стихийно возникло в таком аду, которому под стать разве что страдания
темнокожих невольников в Новом Свете. Ведь русские крепостные были
ровно такими же рабами. Эксплуатировали их так же нещадно. Еще и
убивали в бесчисленных войнах…
А теперь прочитайте вслух Символ веры или первые строки какогонибудь евангелия (про «Авраам родил Исаака», про Логос, или про
«превосходнейшего Феофила»), и скажите: оно им надо? Можно подумать
крепостным в жизни начальства не хватало, чтобы гнуть шею еще перед
одним
Господином
(Вседержителем,
Спасителем,
Искупителем,
Единородным Сыном и прочая, прочая, прочая)? Что, кроме отвращения,
они могли испытывать к казенному департаменту, сотрудники которого,
ссылаясь на «Его Превосходительство Христа», драли три шкуры, стучали
на них уряднику, да еще имели наглость укорять за какие-то «грехи»?
Потому-то «Святая Русь» и слиняла еще быстрее, чем Российская
империя. За один день – день, когда низшим чинам разрешили не ходить к
обедне. Храмы мгновенно опустели. Даже на войне – где, как известно,
«атеистов не бывает». Чего там бывает, а чего не бывает – дело темное.
Одно ясно: ходить строем, чтобы полтора часа разглядывать спину
полкового капеллана или получать в зубы за попытку уклониться от этого
«удовольствия» - солдату точно не нужно. Это, вообще, никому не нужно. А
что тогда нужно?
«В русском христианстве, по-настоящему, даже и мистицизма нет
вовсе, в нём одно человеколюбие, один Христов образ, - по крайней мере,
это главное.»

Это Достоевский. Он бы, наверное, сказал так: «Человеку нужно
прижаться к чему-то теплому и обнаружить источник тепла в себе.»
Собственно он именно это и говорил. Много раз. Просто другими словами.
Думаю, это – общечеловеческое. Но русское я хорошо знаю, а то, что у
других – плохо. Потому мне проще говорить о русском. О нём и буду…
А теперь давайте вернёмся к нашему Иисусу – который, «как я и ты», а
не как президент или генеральный секретарь.
Если он не уникален, если он - скорее модель, чем персона, должны
быть конкретные примеры «иисусов», которые жили и умирали среди нас. И
они есть. Их очень много. Просто у нас нет привычки их так называть. Жил
человек, излучал свет, ни на что не жаловался, умер, но остался в памяти.
Причем тут Иисус?
Тем не менее, один конкретный пример я всё-таки приведу.

В 2008-м я начал писать свою первую пьесу. Ее главным героем я
решил сделать Григория Распутина. Не от большой любви к нему - из чисто
маркетинговых соображений. На изучение «матчасти» я отвел себе два дня.
В итоге, они растянулись на два года. Пьеса уже была написана. И
даже поставлена. А я все не мог остановиться - читал, читал, читал…
Сейчас у меня достаточно материала для огромной монографию,
развенчивающей оба мифа – и старый («Распутин-чудовище»), и новый
(«Распутин-чудотворец»). Вывод, к которому я пришел: Распутин –
обычный человек. «Как я и ты». То есть, как Иисус. Сходства между ними
гораздо больше, чем кажется. Иногда это не сходство, а почти тождество.
А теперь обо всём по порядку.
Информации о Распутине, конечно, намного больше, чем об Иисусе. Но
проблема в том, что почти вся она - ложь. Какие-то крупицы правды можно

обнаружить, только сопоставляя разные сорта лжи. Собственно, мы и с
писаниями евангелистов так поступали. Так что вы легко можете
представить: как я это делал, копаясь в "распутинском кейсе"…
Крестьянское прошлое Распутина хорошо известно. В нем нет, вообще,
ничего примечательного. Уже взрослым женатым мужчиной он резко меняет
образ жизни и становится странником. Это довольно распространённый
русский способ вырвать себя из постылой обыденности – совершать
бесконечные паломничества по «святым местам».
Иисус был таким же странником-паломником. В «Евангелии от Фомы»
есть даже характерная заповедь - «Будьте прохожими!». Становиться
раввином, как мы теперь знаем, Иисус не собирался. Даже после окунания в
Иордан он не сразу согласился с новым амплуа. Но за ним увязались два
ученика и тем самым де-факто сделали выбор за него.
А судьбу Распутина решил случайный разговор во дворе Казанской
семинарии. Его разглагольствования услышали преподаватели. Потом с ним
встретился отец-ректор. Потом правящий архиерей. В итоге, Распутин
получил
рекомендательные
письма
к
митрополиту
Сергию
(Страгородскому) и отправился в Санкт-Петербург.
Наверное, этот эпизод можно назвать его "призванием", потому что с
этого момента Распутин уже себе не принадлежал - как не принадлежал себе
Иисус после встречи с Окунателем. И там, и там мы видим абсолютно
"реактивное" поведение – без плана, без задачи, без цели. Их спрашивают –
они отвечают. Их просят о помощи – они идут и помогают, чем могут. Их
гонят – они бегут. Их зовут – они идут на зов. Разница только в том, что
«биллиардный шар Иисус» летал по зеленому сукну год, а «биллиардный
шар Распутин» - 12 лет.
Причём первые года два его петербуржской жизни прошли как по
нотам. Никаких скандалов! Никакого негатива! Иисусу такой успех и не
снился. «Праведник из народа» всех очаровал, всех восхитил, всех утешил.
Причём, не прикладывая для этого никаких усилий. Он просто отвечал на

вопросы и разговаривал с людьми о том, о чем сам хотел с ними
разговаривать.
И в царские покои Распутин не стремился. Его туда привёл дядя царя,
чтобы попотчевать племянника диковинкой. В этот момент у маленького
царевича был очередное недомогание на почве гемофилии. Ребенок
нервничал, плакал. Чтобы врачи могли сделать свою работу, мальчика надо
было успокоить. И тут в детской появился мужик в поддёвке. Подмигнул,
погладил по головке и достал из кармана яблоко… Вот и всё чудо! Царевич
никогда такого не видел. Заулыбался и безмятежно заснул.
Мужик имел то, что принято называть «даром утешения»: Распутин
просто говорил то, что Бог на душу положит - и это всегда оказывалось тем,
что нужно именно этому человеку, именно в этот момент. В наши времена
эта способность Распутина, отточенная за годы странствий, наверное,
позволила бы ему стать знаменитым психоаналитиком.
Не знаю, как вам, а мне всё это живо напомнило стремительный отъезд
Иисуса в Капернаум – когда его об этом попросил придворный иродианин
Хуза. Тоже ведь крутой поворот в судьбе Иисуса - не окажись он тогда в
Галилее, всё могло быть иначе.
И вот еще интересное сходство. Вы помните, как называл Распутин
царскую чету, когда стал у них чуть ли не членом семьи? «Папа» и «Мама».
Ничего не напоминает?
Сколько грязи было вылито на эту распутинскую «странность». А ведь
всё просто! Нужно лишь поставить себя на его место. Для сибирского
крестьянина такое сугубо городское обращение к родителям было в
диковинку. Дети их так называли - и он стал. Царской чете это показалось
забавным - вместо того, чтобы замечание сделать, они стали умиляться
мужицкой непосредственностию. Он принял умиление за одобрение… Вот
и всё!..

Путь Иисуса на Голгофу занял считанные дни. Но мы можем уверенно
сказать, что он – случайная жертва, попавшая в политические жернова по
вине своего ближайшего окружения. Мы также знаем, что ему причиняли
физические и нравственные страдания, сделали из него посмешище и
жестоко убили.
Всё то же самое можно сказать и про Распутина. Только его путь на
«ледяную Голгофу» затянулся надолго. Я потратил уйму времени на то,
чтобы понять: что там происходило, на самом деле. Если очень-очень
коротко, то получится у меня вот что.
Распутин стал заложником группы лиц, связанных родственными и
дружественными связями. Тут можно говорить о "семье" и в прямом и в
мафиозном смысле. Часть этой "семьи" составляла его «ближний круг»,
другая часть занималась его дискредитацией, а потом сыграла роль его
«убийц».
Ключевые фигуры-тяжеловесы, державшиеся в тени: княгиня Палей
(по первому мужу – Пистолькорс), Зинаида Юсупова и дядя царя «Сандро».
Их можно назвать "основными акционерами предприятия". На поверхности
- "топ-менеджмент": Вырубова, Феликс Юсупов, Головины - мать и дочь и
др.

(Думаю, достаточно. Я всё-таки не про Распутина пишу. Тут в деталях
легко потонуть, лечь на дно и пускать пузыри...)
Именно эта замечательная "семья" провела беспрецедентную по
масштабам, продолжительности и наглости информационную компанию, в
которую были втянуты тысячи людей. Цель - создать Распутину образ
зловещего «всесильного фаворита» (в комплекте со скабрезными намёками).
Таким образом, убивалось сразу два зайца: от имени Распутина "семья"
могла получать миллионные взятки и одновременно дискредитировать
императора. Причём вторая возможность была даже ценнее первой. Потому
что абсолютно все элиты того времени мечтали о упразднении
самодержавия: генералитет, буржуазия, духовенство, профессура,
аристократия, даже ближайшие родственники царя! Все хотели жить, "как в
Европе". Таким образом, в руках "семьи" оказывалась судьба империи.

Распутин понятия не имел, в какой крутой замес он попал. А когда стал
догадываться, его изолировали, пытали, потом жестоко убили, а тело
выбросили в Неву… Мавр сделал своё дело. До Февральской революции
оставалось три месяца…
"Пророчества" и "чудеса", которые приписываются Распутину, не
выдерживают никакой критики. Достаточно отследить момент появления
информации о каждом из них и оценить достоверность источника. В итоге, в
корзину отправится, вообще, всё сверхестественное. Останется "дар
утешения" в сочетании с детской незамутнённостью. В общем, всё, как у
Иисуса.
Сколько было лет Иисусу, когда его распяли на Голгофе?
По нашим подсчётам, в начале истории ему было 46. Распяли его год
спустя - значит, 47.
Распутин пришел в столицу молодым 35-летним мужчиной (правда
малорослым и щуплым, а не таким, каким его изображает Голливуд). А
погиб в декабре 1916-го - когда ему исполнилось… тоже 47 лет.
Но знаете, что самое удивительное? В огромном массиве материалов о
Распутине нет ни одного примера того, чему «старец» учил своих
высокопоставленных «учеников» и «учениц»! Вернее, есть. Один
невзрачный синодальный клерк в своих никому не нужных мемуарах всётаки пересказал своими словами короткую распутинскую проповедь. Ну а
вам я перескажу ее своими словами.
Зачем вы сюда пришли, добрые люди? Зачем собрались? Я, так
понимаю, хотите Христа познать, принять и сохранить - чтобы всегда при
вас был. Учение церковное вишь вам не сподобалось – мужика слушать
хотите. А ведь никакой науки тут нет. Вот ты, скажем, к обедне ходишь, да?
И святых тайн там причащаешься? А дальше, что? Идёшь в карты играть да
сигары курить? А ты попробуй один раз по-другому сделай. Отступи от
чаши и весь в себя уйди. Пойми, милай: вот прямо сейчас в тебе живой

Христос. Чудо-то какое! Весь этой мыслью проникнись. И как есть,
маленькими шажочками из церквы уходи. И прямёхонько иди. Никуда не
сворачивай. В стороны не смотри. Внутрь себя смотри – туда, где у тебя
Христос сейчас есть. Иди, иди, иди. Вот уже и город весь прошел. Домы
уже небо не застят. Небо - оно ж огроменное! Ого-го! И только небо над
тобой, и Христос в тебе. И ничего больше нет. Стой так вот и плачь, и
думай, что всю жизнь свою можешь простоять. И нет этого ничего лучше…
Так-то вот! Вот как в церву пойдешь, вспомяни мои слова – и сделай.
Поглядим потом, какой ты у нас будешь…
А теперь представьте, что вокруг Распутина ухмыляющиеся рыла - как
на картине Босха. Только в дальнем углу один слушает и запоминает. Для
остальных мужичий трёп – просто прикол…

------------------------------------

P.S. На первой фотографии - герой этой новости:
15 февраля 2016
В Хакасии прооперированный пациент сбежал из реанимации за
пивом
В городе Саяногорске (Хакасия) пациент после операции сбежал из
реанимации, чтобы сходить в магазин. Об этом 15 февраля сообщает ИА
«Хаксия».
По рассказам очевидцев, в субботу, 13 февраля, в торговом павильоне
«Старик Хоттабыч», расположенном рядом с городской больницей,
появился человек, закутанный только в простыню. На теле мужчины были
заметны следы недавней операции — он был обклеен лейкопластырем и
трубками для дренажа.
По данным телеканала ТВК, мужчина попытался купить пиво, однако
работники магазина отказались его обслуживать и вызвали сотрудников
вневедомственной охраны, которые доставили сбежавшего пациента в
больницу...
https://lenta.ru/news/2016/02/15/beer/