ISSN 0130 5972
ХИМИЯ И ЖИЗНЬ
научно-популярный журнал
академии наук ссср
ю
1991

«p*^
|ЛЯ

химия и жизнь
1Ь
Ms дается
с IMS год*
Тема дня
Технология и природа
Последние известия
Проблемы и методы
современной науки
Размышления
Проблемы и методы
современной науки
Гипотезы
Ресурсы
Классика науки
Наблюдения
Земля и ее обитатели
Живые лаборатории
Ноу-хау
Вещи и вещества
Ресурсы
Уроборос
Спорт
Страницы истории
Фантастика
Ученые досуги
ВОСПОЛЬЗУЕМСЯ НАШИМИ БЕДАМИ. Ю. В. Чайковский
ЗАГРЯЗНЕНИЕ СИЛОЙ ДЕВЯТЬ БАЛЛОВ. Ю. А. Рогожин
ДИССОЦИАЦИЯ: ОТ ЕРЕСИ К ПРЕДРАССУДКУ.
Н. С. Имянитов
ПРОДУКТИВНАЯ ОПЛОШНОСТЬ. В. Зяблов
ТЕМНАЯ ИСТОРИЯ С «ТЕМНЫМ» ВЕЩЕСТВОМ.
А. В. Семенов
НЕМЕЦКИЙ ЭПИЛОГ. Б. Хазанов
С ТЫЛА ЗАПОЛЗАЙ! О. Севастьянов
МОРКОВКА С КЛУБЕНЬКАМИ. А. Е. Мамчур
МНОГОЛИКИЙ МИКРОБ. В. С. Короткова
В ПОИСКАХ НАДЕЖНОЙ ОТМЫЧКИ. А. Д. Ноздрачев,
А. В. Янцев
ЧЕЛОВЕК И ПИЗАНСКАЯ БАШНЯ. | Д. Л. Длигач~|,
Т. Ф. Костина
БРОНИРОВАННЫЕ ПАНГОЛИНЫ. Е. Солдаткин
ПОЧЕМ НЫНЧЕ ОВЕС? Ю. П. Лаптев
РЯБИНОВАЯ ТРАПЕЗА. К. Марина
ПЕЧКА НЕ ДЛЯ БУРЖУЕВ. С. А. Аронов
ЧТО НАМ СТОИТ ДОМ ПОСТРОИТЬ? Р. В. Бобров
ЖЕЛТЫЙ ФЛАГ В ЗЕЛЕНОЙ КРОНЕ. Т. Шумова
ОЗЕРО — ЯВЛЕНИЕ НРАВСТВЕННОЕ. Р. Федоров
Я ТЕБЯ ПОРОДИЛ... М. Л. Бутовская, Р. О. Бутовский
ФОРМУЛА БЕЙСБОЛА. Т. Галимова
ТЕНИ ТУНДРЫ. А. Городницкий
АГОНИЯ. Д. Булавинцев
ИКЕБАНИЯ. С. Дембовский
2
6
8
11
12
18
26
34
38
40
46
50
54
57
60
66
68
70
74
84
86
94
98
НА ОБЛОЖКЕ — рисунок
А. Кукушкина
к фантастическому рассказу
Дмитрия Булавинцева
«Агония».
НА ВТОРОЙ СТРАНИЦЕ
ОБЛОЖКИ — натюрморт
Рене Магрита.
Превратить сладкий корнеплод
в бутылку удалось пока лишь
на картине. Впрочем,
в пробирках микробиологов
с морковью происходят не
менее удивительные
метаморфозы. Об этом читайте
в статье «Морковка
с клубеньками».
ОБОЗРЕНИЕ
ИНФОРМАЦИЯ
ИЗ ПИСЕМ В РЕДАКЦИЮ
ДОМАШНИЕ ЗАБОТЫ
КОНСУЛЬТАЦИИ
КЛУБ ЮНЫЙ ХИМИК
КОРОТКИЕ ЗАМЕТКИ
ПИШУТ, ЧТО...
ПЕРЕПИСКА
10, 48
17, 53, 59, 97, 105
32
62
64
78
ПО
110
112

пы, и в каждой твердо верят: сменив
политику, спасем хозяйство, а оно уж даст
средства на природу и культуру. Позвольте,
Как нам выйти из кризиса? Всем ясно, откуда эта вера? С Запада? Но ведь он, в от-
что надо спасать хозяйство, природу и куль- личие от нас, живет чужими (в том числе
натуру; рецептов множество, но мало кто ду- шими) ресурсами, сам видит скорый конец
мает, как спасать их вместе. А ведь гибнут своего благополучия, а свои национальные
они от общих причин, и спасать их по- культуры уже изрядно порастерял. Из опыта
2

развивающихся стран? Но многие из них
живут еще хуже нас, и мы определенно
метим в ряды худших. Из нашего прошлого?
Но ведь оно рухнуло и (даже если
допустить несбыточное — что историю можно
вернуть) рухнет вновь по прежним
причинам. Да и по новым: за XX век население
Земли утроилось, и одна из причин всех
национальных конфликтов — перенаселение.
Политики и технократы уверены: «Наука
найдет выход». Почти столь же беспечны те,
кто видит выход в борьбе с нищетой и
бескультурьем, а беспечность массовой
природоохранной позиции ясно выразил
подмосковный эковестник «Возрождение»: «Там,
где понимают важность и остроту
экологических вопросов, дела идут хорошо: идет
посадка деревьев и кустарников, проводятся
субботники и воскресники, на экологических
конференциях разрабатываются стратегия и
тактика решения сложных проблем, ведется
экологическая учеба».
А мир тем временем рушится. Экологию
как науку спасения еще предстоит создать,
1*
3

как предстоит принять и ее выводы, даже
если они окажутся неприятны и политикам, и
технократам, да и самим экологам. В
частности, науке придется всерьез (не
поддакивая моде) определить, сколько людей и как
может прокормить планета, не погибая.
Пока что мы имеем голые эмоции — от
фанатичного призыва папы римского
Иоанна-Павла II размножаться и заверений, что
«у природы есть запас... снабдить каждого
землянина куском хлеба... и масла», если мы
откажемся от господства индустрии (А.
Арманд), до намерений «вытеснить природу»,
чтобы в «бесприродном техническом мире
(БТМ)» прокормить 8—10 миллиардов
человек (Г. Альтов, М. Рубин). Оба последних
мнения опубликовал журнал «Знание —
сила» A991, № 4) как противоположные.
А по-моему, они почти одинаковы
упованием на единый всеобщий рецепт. Это,
кстати, роднит почти все утопии.
Доиндустриальный мир едва кормил I млрд
человек, а мир без природы вообще никого
не прокормит. Энтузиасты БТМ сами
признали, что для баланса его хотя бы по воде и
кислороду нужно изобрести безводную и
бескислородную индустрию. От чего еще
откажемся? Видимо, авторы забыли, что нет
устойчивости без разнообразия.
Речь идет не про «много хорошего и
разного» (таких банальностей не перечесть), а
про законы, выявляемые наукой о
разнообразии — диатропикой (см.: Ю. Чайковский.
Элементы эволюционной диатропики. М.:
Наука, 1990). В частности, идея Арманда
раздать всем по куску хлеба с маслом
игнорирует тот известный уже полтора века
факт, что достаток людей распределен
гиперболически, так что малая часть людей
обладает почти всеми благами.
Несправедливо? Да, но все попытки уравнять ведут
лишь к усилению неравенства, и наивно
ждать, что имущие откажутся от чего-то,
проявив сознательность.
И все же Арманд прав — засилье машин
губит культуру. Увещевания тут не помогут,
однако потребительская вакханалия Запада
сама пойдет на убыль, едва СССР
прекратит (в силу развала) массовый вывоз
дешевого сырья. Мир начнет экономить его, как
с кризиса 1973 г. экономит нефть, и волей-
неволей двинется к долгожданному
«равновесному природопользованию». Вот первый
пример того, как наша беда может пойти
всем на пользу.
Однако пока что мы этот шанс упускаем.
Пытаемся увеличить продажу на Запад
наших дешевых ресурсов (труд, сырье, места
для свалок) в обмен на обещание
приобщить нас (да и то не всех) к его
умирающему благополучию. Этим мы губим себя и
Запад (путь в эволюционный тупик), а
заодно и страны Юга (низкие цены на сырье и
колониальный труд не дают ему выбраться из
долговой ямы, той же, какую сейчас роет
нам благодушный Запад). Причина —
ошибочная уверенность, что нам нужен рост
производства. На самом же деле его можно
резко сократить, если делать только нужное и
не терять половину.
Правы и сторонники БТМ, когда пишут,
что мир не будет устойчив, если не
обеспечить ему «неисчерпаемость», то есть
разнообразие путей развития. Но наивно
призывать, как они, развивать физику и культуру,
отрицая возможность развить
взаимодействие техники с природой («у нас не
осталось времени, чтобы перестроиться и спасти
природу»). Как раз сейчас культура сама
собой ориентируется на такое взаимодействие,
и наука не в праве мешать этому.
Другая беда, которой надо суметь
воспользоваться,— гибель рубля. Натуральный обмен
(бартер) неудобен, но сейчас деться от него
некуда. Так воспользуемся им: он заставляет
менять сложные хозяйственные связи на
простые, легче обозримые и управляемые, так
что неуклюжее планирование сверху как раз
сейчас надо попробовать заменить гибким
планированием снизу, при котором есть
возможность замкнуть природно-хозяйственные
циклы, уподобив и подчинив экономику
экологии (об этом рассказано в упомянутой
книге) . Хотя во время такой перестройки и
нельзя прокормить растущее население, но
тут нам поможет наша третья беда —
рождаемость резко падает, и население станет
убывать.
Бед, которыми надо воспользоваться, у нас
больше, чем хотелось бы. Коснусь только
военных расходов. Для спасения страны их
надо бы сократить впятеро, но куда деть
безработных? И вот эксперты предлагают
повернуть армию и военные заводы к
спасению природы. Бездоходный сектор станет
доходным (оживление земель и вод,
сокращение гражданских расходов на охрану
природы, на борьбу с преступностью и
безработицей), а воины наконец-то ощутят себя
всерьез полезными.
Словом, руководители страны должны
спасать не самих себя, распродавая все за
бесценок, а страну. Для этого надо строить
природоспасающий уклад хозяйства,
пользуясь ресурсами (которых не хватает
Западу) и ситуацией — крушением прежних
стереотипов. Запад этому всячески
противится и еще долго будет противиться, но
позже сам от этого выгадает.
В 1989 г. Социнтерн G8 партий, в том
числе 27 правящих, 17 млн членов)
провозгласил: для выживания «главным являет-
4

ся вопрос поддержания взаимодействия
между естественными циклами, поскольку
защита среды более экономична и
эффективна, чем ее восстановление. Лучшим и
наиболее дешевым решением в преодолении
кризиса было бы изменение основных
структур производства и потребления так, чтобы
на первом месте оказалось избавление от
повреждающих воздействий на природу».
Это близко к идеям наших экологов
(географ А. Арманд, биолог С. Забелин,
экономист Г. Олдак и др.), к предостережениям
Римского клуба, но Запад не может сам
потревожить свой потребительский рай, пока
тот не сгинул. У нас ситуация иная: перед
нами разверзается ад, нам за прежнее
цепляться поздно. Спор реформаторов о том,
какой из рухнувших укладов (образца 1985,
1953, 1928 или 1913 года) реанимировать,
столь же устарел, как призыв ленинградских
«венедов» вернуться к идиллии
дохристианских общин. Все такие реформы ведут не в
сытую Европу, а в голодную Африку. Идти
надо вперед.
Если экологическая катастрофа
неминуема, то надо, как считает Забелин
(«Спасение», 1951, № 3), не предостерегать, а искать
пути выжить. Нужен не единый всеобщий
рецепт, а описание спектра разумных
поведений, из которого каждый человек сможет
выбрать то, что по силам и по душе. То есть
надо освободить инициативу всех, кто к ней
способен. Это совсем не то же, что гнать
резиновыми палками всех в единые «рыночные
отношения», где правит (увы, мы уже
убеждаемся) прежняя жадная безграмотность.
Рынок западного образца — прекрасный
регулятор расширенного производства, когда
Про невесомость люди врут без совести,
А эта невидаль не так уж велика:
Я знаю состоянье невесомости
В карман опущенного кошелька.
И никому не пожелаю участи,
Поскольку интересного в ней нет,—
Увидеть состоянье сверхтекучести
В тот кошелек положенных монет.
действия конкурируют продавцы. У нас же производст-
)скольку во падает и будет несколько лет падать при
эффек- любых кредитах, а конкурируют покупатели,
м и наи- Это — аукцион, он регулировать
экономивши кри- ку не может.
i струк- Если уж неизбежно подчинить экономику
<t чтобы экологии, то начинать надо именно нам и
ение от сейчас. Для этого от Запада нужны не авто-
рироду». заводы, а.сберегающие технологии. Давайте
»в (геог- используем новый бартерный рынок для его
, эконо- естественной функции — баланса спроса и
жжениям предложения, но не будем ждать от него чу-
сам по- дес. Воспользуемся временной гибелью
ай, пока рубля, чтобы понять наконец, что не все мож-
я: перед но мерить деньгами. Деньги стали общим
кее цеп- эквивалентом, когда единственным
дефицитом, ка- том был труд (процветала работорговля),
да 1985, тогда как ныне труд — единственный из-
ировать, быточный ресурс. Успех государства пора
радских мерить физическими потоками, их баланса-
эистиан- ми, что сближает экономику с экологией.
!гут не в Шаг к балансу уже сделал наш горожа-
:у. Идти нин, когда бросился обрабатывать
крохотный участок лопатой, презрев ученые выводы
[еминуе- о высокой эффективности крупных механи-
'«Спасе- зированных хозяйств. Они тоже нужны, но
а искать не должны подавлять разнообразие типов
>щий ре- хозяйств, без которого балансы невозможны,
поведе- Таков беглый обзор работы «Эколого-эко-
сможет номическая проблематика», основанной на
То есть обширной литературе, которую реформато-
го к ней ры всех политических групп прималчивают.
нать ре- Работа выполнена в 1990 г. группой «Эко-
ыночные социум» Института истории естествознания и
се убеж- техники (Москва).
ютность. Ю. В. ЧАЙКОВСКИЙ
красный
за, когда Рисунок А. АСТРИНА
Краткий комментарий. Стихотворение прислал нам
Александрович Эдуард-Гелий Витальевич, физик,
старший научный сотрудник из атомного города
Арзамаса-16, работавший там еще с Андреем
Дмитриевичем Сахаровым. Автор не сообщил,
когда написано стихотворение, однако оптимизм
второй строфы однозначно свидетельствует, что
написано оно до 2 апреля 1991 года, то есть до
павловской «реформы цен». С того дня «состоянье
сверхтекучести» стало явью.
Учены
досуги
Про невесомость люди врут?
5

Загрязнение
силой девять баллов
Как бы вы отреагировали на объявление:
«Ожидается землетрясение с кинетической
энергией 1015 джоулей»? Наверное, иначе,
чем на предупреждение, что вот-вот
произойдет землетрясение силой девять баллов по
шкале Рихтера. Между прочим, в обоих
случаях речь идет о прогнозе одного и того же
события.
А вот другая ситуация: в результате
аварии на химическом предприятии произошла
утечка хлора, и концентрация его в воздухе
составляет 3 мг/м3. Много это или мало? Еще
загадка: в продажу поступила осетрина с
концентрацией свинца 3 мкг/кг. Я уже не
говорю о микрорентгенах, бэрах, зивертах и
грэях, которыми средства массовой
информации вконец заморочили публику.
Разумеется, гласность в области экологии — вещь
прекрасная, но какова ей цена, если она
порой ставит в тупик даже специалиста?
Конечно, читатель уже понял, к чему я
клоню. Все правильно. Насколько бы
облегчила нашу жизнь универсальная шкала
степени загрязнения среды в баллах!
ПРИРОДА ОПАСНОСТИ
Всем понятно, что химическое загрязнение
вызывают атомы и молекулы веществ,
которые по тем или иным причинам заметно
превысили свою природную концентрацию в
воздухе, воде или почве. Подчеркну, что
абсолютно вредных веществ в природе не
существует, все дело в их количестве.
Ксенобиотики (синтетические вещества, природных
аналогов у которых нет) — не
исключение, они тоже становятся опасными с какого-
то предела. Так что прошу иметь в виду,
что термин «вредные вещества», которым мы
будем пользоваться в дальнейшем, в
значительной степени условен.
Вещества попадают в организм человека
с воздухом, водой и пищей и
непосредственно через наружные покровы. Попав
внутрь, они могут повреждать тот или иной
орган. Причем, проявляется это порой не
сразу. Например, повреждения
репродуктивных органов сказываются на потомстве.
Радиационная опасность, по существу,
ничем не отличается от химической, если не
учитывать специфическую реакцию
организма. Ведь альфа-, бета- и гамма-лучи
возникают не сами по себе, их испускают ядра
атомов (радиоактивные нуклиды). Тот факт,
что радионуклиды опасны даже вне
организма, ничего не меняет с точки зрения эколога.
Да и медикам почти всегда приходится
иметь дело не с вредными веществами, а с
последствиями их воздействия на организм.
Поэтому, говоря о вредных веществах
(ВВ), мы будем подразумевать как
токсические, так и радиоактивные материалы.
Иными словами, и химическое, и
радиоактивное загрязнения характеризуются
количеством вредных веществ в среде.
СТЕПЕНЬ ОПАСНОСТИ
Нормами радиационной безопасности
(НРБ — 76/87) установлен предел дозы для
внешнего облучения населения в размере
пол бэра в год (для персонала АЭС
допустимое значение в десять раз выше). Кроме
того, существуют предельно допустимые дозы
поступления радионуклидов внутрь
организма человека и предельно допустимая
концентрация (ПДК) радионуклидов в
воздухе и в воде.
ПДК рассчитывают, исходя из того, что
максимальная эквивалентная доза для
человека не должна превышать за год
предельно допустимых значений. При этом
подразумевается, что люди спят, едят, ходят
на работу и развлекаются без респираторов и
защитных костюмов, то есть ведут
нормальную жизнь. -
Точно так же рассчитывают ПДК для
химических ВВ в каждой из трех сред — в
воде, воздухе, почве. Только здесь время
пребывания людей в зоне загрязнения не
ограничивают одним годом, а считают, что при
концентрации ВВ ниже ПДК человек
может полноценно жить неопределенно долгое
время.
Ну а если ПДК превышено?
Разумеется, ничего хорошего ждать не приходится:
человек может чувствовать легкое
недомогание, может заболеть, а может и помереть.
Поэтому нам необходимо еще одно
понятие — реперные (или опорные)
концентрации. Что это такое, вам станет
понятно из приведенных ниже примеров.
Пороговая концентрация (РСХ) —
концентрация Фв в окружающей среде,
вызывающая начальные признаки поражения
людей с определенной вероятностью, то есть у
какого-то процента (х) населения,
подвергшегося действию загрязнения. Если симпто-
-6

Баллы
1
2
3
4
5
6
7
8
9
Концентрация вредных веществ
Производственные
помещения
от 1 до 3 ПДК
от 3 до 7 ПДК
от 7 ПДК до PCso
от PCso До ICso
от ICso До LCso
свыше LCso
Промплощадка
от 1 до 3 ПДК
от 3 до 7 ПДК
от 7 ПДК до PCso
от PCso до ICso
от ICso до LCso
свыше LCso
Санитврио-эащитная
зона
от 1 до 3 ПДК
от 3 до 7 ПДК
от 7 ПДК до PCso
от" РС50 до ICso
от 1С до LCso
свыше LCso
Окружающий
район
от 1 до 3 ПДК
от 3 до 7 ПДК
от 7 ПДК до PCso
ОТ PCso ДО IC50
от ICso до LC5o
свыше LCso
мы отравления начинают проявляться у
каждого второго, то пишут PCso-
Поражающая концентрация AСХ) —
опасная для здоровья концентрация, при
которой заболевает х% населения.
Смертельная концентрация (LCX) —
концентрация, вызывающая смерть у х%
населения.
На практике реперные концентрации
определяют для х=50 % (PCso, ICso, LC50). И
конечно же, для получения числовых
значений концентраций ВВ никто не проводит
опытов на людях. Все эксперименты ведут на
лабораторных животных, а затем
полученные значения уменьшают (обычно в 10 раз
для пущей безопасности) и
экстраполируют на людей.
Точно так же рассчитывают
соответствующие реперные дозы поглощенных
организмом ВВ.
МАСШТАБ ОПАСНОСТИ
Ясно, что человеку надо знать не только
концентрацию ВВ вокруг него, но и размер
загрязненной территории. И здесь будет
мало просто сказать, что загрязнением
поражено столько-то квадратных
километров, потому что нормального человека
интересуют более понятные масштабы — дом,
работа, дача и так далее. Так что
наберитесь терпения, ибо нам придется ввести
еще несколько понятий.
Рабочее место — помещение или
площадка, где мы работаем положенное по
закону время.
Промплощадка — территория, на
которой расположено промышленное
предприятие.
Санитарно-защитная зона —
территория вокруг промплощадки, предназначенная
для удаления ВВ предприятий.
Окружающий район — зона за
пределами санитарно-защитной, куда могут попасть
ВВ только в результате аварий на
предприятии или преднамеренных выбросов.
ОПАСНОСТЬ В БАЛЛАХ
Давайте условимся: если концентрация
или доза ВВ увеличивается от одного ре-
перного значения до следующего (например от
РСХ до 1СХ) либо при неизменной
концентрации ВВ размеры загрязненной
территории увеличиваются так, что захватывают
следующую зону, то наша оценка загрязнения
среды возрастает на один балл. В итоге
получится оценочная таблица.
Предлагаемую шкалу загрязнения среды
можно представить в аналитическом виде
(формулой), удобном для быстрого расчета
на ЭВМ, но это опять-таки будет
интересно только специалистам. Нам же
гораздо интереснее другое.
Предположим, что на химическом
комбинате произошла авария, о которой
незамедлительно стало известно оперативному
дежурному. Тот, следуя инструкции, вводит в
действие все противоаварийные мероприятия,
в число которых входит прогноз
степени загрязнения. А далее средства
массовой информации сообщают, что, мол, так и
так, виновных потом найдем и накажем, а
сейчас, уважаемые товарищи, ожидается
степень загрязнения 3 балла. Завод
закрывается, по внешней границе промплощадки
устанавливается карантин, санитарно-защит-
ную зону посещать не рекомендуется, а в
целом оснований для паники нет, живите
пока спокойно. Все предельно ясно и
недвусмысленно.
Конечно, я понимаю, что от этой
публикации до реально действующей шкалы —
дистанция огромных размеров. Но пройти ее
до конца в наших интересах. А кроме
того, кто нам мешает сейчас оценить в
баллах степень загаженности городов и
поселков, пашен и лесов, рек и морей?
Ю. А РОГОЖИН
7

(I'l
(if'lff/Jm <шсш*^— -■
Udl Ul*"v v^/Z/^cu i*0 'C ^ <

Диссоциация: от ереси
к предрассудку
Истина рождается как ересь и
умирает как предрассудок.
Гегель
РАЗЛАГАЮТСЯ ЛИ МОЛЕКУЛЫ НА ИОНЫ?
В том, что, конечно же, да, разлагаются,
одинаково уверены все: и школьник, только-
только начавший познавать азы
неорганической химии, и студент, и ученый, много
лет отдавший науке. Всех их поставленный
в заголовке вопрос в лучшем случае
удивит, в худшем — рассердит.
Школьник расскажет, что чуть ли не все
известные ему химические реакции
начинаются с разложения молекул на ионы,
каковые затем взаимодействуют между собой,
например:
Н1 + Н++Г,
AcN03^Ag++NOr,
Ag-Cr~ -► AgCl и т. д.
Студент уточнит, что реакции
замещения в органической химии идут по одному
из двух механизмов:
вытеснения
НО-+СНзС1^НО...СН3...С1-^НОСНз+
+С1-
или через разложение на ионы
(СН3KСС1^ (CH3)зC++Cr
(CHз)зC++HO- -► (СНз)зСОН
НО + (СНз)зСС1 -+ НОС(СН3)з+СГ
В первом случае связь О—С образуется
одновременно с разрушением связи С — С1.
Иными словами, ОН- вытесняет С1~. В о
втором сначала происходит диссоциация
связи С—О на ионы, один из которых,
(СНз)зС-1", реагирует затем с ОН-.
Ученый объяснит, что такое
электролитическая диссоциация. Во второй реакции, по
сравнению с первой, диссоциация облегчена,
скажет он, поскольку катион (СН3)зС+
относительно стабилен...
Тут вновь в разговор вмешается студент.
Он напомнит, что теорию электролитической
диссоциации выдвинул С. Аррениус еще сто
лет назад. Его идею о распаде
нейтральных молекул на ионы вначале воспринимали
как ересь. Многие химики не желали
слушать доказательств Аррениуса и ехидно
просили его объяснить, почему калий,
образовавшийся при диссоциации КС1 в воде, не
реагирует с водой, устраивая взрыв. В те
времена трудно было представить, что
между металлическим калием К и
ионом калия К+ есть принципиальная
разница. Даже великий Менделеев не верил в
электролитическую диссоциацию. Однако
теперь, заключит студент, теория
электролитической диссоциации общепризнана и не о
чем тут толковать...
Все наши собеседники, конечно, правы. Нет
сомнений, электролитическая диссоциация в
самом деле происходит — но все же не
столь просто, как зто принято изображать.
МОЛЕКУЛЫ ЭКОНОМЯТ ЭНЕРГИЮ
Распад любых молекул на ионы в
большинстве случаев требует огромных
затрат энергии, которую молекуле взять
неоткуда. Сотни калорий нужны на разрыв
каждой связи в молекуле, вступающей в
реакцию замещения. И все же этот
энергетический барьер она преодолевает. Каким об- .
разом?
Резонно предположить, что положение
облегчается, если расщепление молекул
происходит в среде с большой диэлектрической
проницаемостью (например в воде),— ведь по
закону Кулона сила притяжения между
образующимися ионами обратно
пропорциональна этому параметру. Если растворяемое
вещество обладает преимущественно ионной
связью, тогда так оно и есть, например:
К+СГ~-^К++С1~.
Напротив, вещества с ковалентными
связями (СНз — С1 и даже Н — I)
диссоциируют далеко не во всех растворителях, даже
с большой диэлектрической проницаемостью.
Необходимо, чтобы растворитель разрушил
ковалентную связь. Что для этого нужно, мы
скоро увидим.
Начнем с того, что всем известная
кислотная диссоциация
Н1-^Н++1~
на деле идет совсем не так. А как?
Растворитель, среда — полноправный участник
процесса. Диссоциация водного раствора
HI лучше всего передается такой схемой:
н2о+н—i -► н2о...н..л -+ н3о++1_.
Вода вытесняет I-, связанный с Н , и
сама связывается с Н+ вместо I-. Это
похоже на реакции вытеснения, знакомые нам
из органической химии. Разрыв связи Н—I
происходит одновременно с образованием
связи О — Н.
9

И самое главное, этот механизм
объясняет, почему для подобных реакций не
нужно энергии извне. Ничто не пропадает зря:
энергия, выделяемая при образовании связи
О—Н, расходуется на разрыв связи Н—I.
НЕ ДВА МЕХАНИЗМА, А ОДИН
Очевидно, что распад ковалентной связи на
ионы происходит не сам по себе, а
принудительно. Но далее, если внимательно
посмотреть на уравнения реакций
принудительной диссоциации, нетрудно убедиться, что
все они идут по механизму вытеснения. Вот
и получается, что механизм разложения на
ионы не имеет самостоятельного значения и
сводится к вытеснению. Следовательно,
реакции замещения происходят не по двум, как
ранее предполагалось, а по одному, общему,
единому механизму.
Это утверждение вовсе не означает
дискредитации, отмены теории электролитической
диссоциации. Мы хотим лишь предостеречь
от чересчур буквального, вульгарного ее
понимания. Для разложения молекулы на ионы
требуется не какая-то безликая «среда», а
вполне направленно действующая
частица, атакующая резлагаемую молекулу в
строго определенном месте.
Так, реакции гидролиза двух хлорорга-
нических веществ — хлористого метила
СНзО и хлортриметилметана (СН3)зСС1 —
различаются по месту атаки и по характеру
атакующего реагента. В первом случае
воздействие направлено на углерод, во втором —
на хлор (см. реакции в начале статьи); в
первом случае атакует отрицательно
заряженный ион, во втором — молекула воды,
причем своей положительно заряженной
частью (атомом водорода). Подобное
происходит во множестве других реакций
органической, неорганической и координационной
химии. Анализируя их, мы должны
помнить о возможности атаки на любой из
атомов, образующих связь, а не только на тот
атом, который представляется главным, как,
например, в органике — углерод.
Ну хорошо, скажет читатель, взглянули
мы на реакции диссоциации по-новому. А что
от этого изменится?
Не в конкретных реакциях дело, хотя и
это немаловажно. Главное же в том, что в
современной науке не часто представляется
случай не усложнить что-либо (в
очередной раз!), а упростить. Тем более обидно
упускать такой случай.
Не кажется ли вам, что и разделов у
химической теории чересчур много?
Доктор химических наук
Н. С. ИМЯНИТОВ
Что еще можно прочитать о реакциях,
начинающихся с принудительной диссоциации:
Райхардт X. «Растворители в органической
химии». Л.: «Химия», 1973, с. 11 —14, 72—74.
Имянитов Н. С. «Электрофильное
бимолекулярное замещение как альтернатива нуклеофильно-
му мономолекулярному замещению в
неорганической и органической химии». Журнал
общей химии, 1990, т. 60, вып. 3.
Имянитов Н. С. «Электрофильное, радикальное и
нуклеофильное замещение у галогена как
реакционного центра». Журнал обшей химии, 1991,
т. 61, вып. 1.
Муха «на мушке»
Злоумышленник пытается
перейти границу. Но
доблестный Мухтар (Рекс,
Джульбарс), учуяв его,
бросается в погоню, приводит
группу захвата... Картинка
из наших до- и
послевоенных фильмов? Не только.
Еще — из будущего
карантинных станций США и
Мексики («Furrow», 1991,
т. 96, № 3). А диверсант —
личинки мясной мухи,
приносящей громадные убытки
скотоводству. Саму муху
ликвидировали в США более
двадцати лет вазад,
выпуская стерильных самцов.
Позднее, в конце 1980-х
годов, удалось избавиться от
вредителя и в Мексике. Но
в странах Центральной
Америки муха живет и
здравствует. Чтобы не повторить
повторного нашествия
(личинки пересекают границу,
затаившись в шерсти
животных), карантинные станции
США и Мексики ежегодно
тратят почти миллион
долларов. Четвероногие стражи
помогут значительно снизить
эту сумму. О надежности
такого контроля говорят
цифры: из двухсот
предварительных испытаний
обученная собака пропустила
личинок лишь один раз — когда
у нее был бронхит.
Поистине снайперский результат.
10

Новое соединение получается не так уж сложно, однако его
структура довольно оригинальна. Линейные цепочки цианида
меди (I) сшиты мостиками из молекул гексаметилен-
тетрамина так, что часть атомов металла оказывается трех-,
а часть — четырехкоординационной (цветные кружки на
рисунке). Несмотря на то что вся медь в нем одновалентна,
новое вещество весьма устойчиво. Окислить его бесцветные
кристаллы удается только азотной кислотой, а растворить —
лишь водным цианидом натрия, причем органические лиган-
ды снимаются. Самое же примечательное то, что среди
исходных веществ, из которых получен комплекс, нет ни
единого фрагмента, входящего в его состав: ни меди
одновалентной, ни цианид-иона, ни гексаметилентетрамина, более
известного нам как лекарство уротропин. В реакцию были
взяты ацетат двухвалентной меди, формальдегид и аммиак.
Ее уравнение выведено автором исследования после
немалых трудов:
6Cu2++15HCHO+llNH3=(CuCNK(C6Hi2N4J+
+ 15Н20+9Н+.
Затевая синтез, его автор, химик-органик из штата
Миннесота Ф. Б. Стокер вовсе не намеревался потрясти
воображение коллег-неоргаников. Его задача была куда скромнее:
усовершенствовать, упростить известный с тридцатых годов
синтез Паррода, в результате которого из перечисленных
выше компонентов и углевода фруктозы образуется
производное азотистого гетероцикла имидазола. Взамен
фруктозы Стокер взял более доступную сахарозу (обычный
сахар, которым подслащают чай и кофе). При гидролизе
она дает глюкозу и ту же фруктозу.
Дело шло на лад, и ожидаемые коричневые кристаллы
имидазольного производного получались довольно исправно,
пока однажды автор по небрежности (так он честно
признался в журнале «Inorganic Chemistry», 1991, т. 30, № 7,
с. 1472) не забыл проделать гидролиз. Кристаллы на сей раз
выросли белые, дьявольски устойчивые и совершенно не
похожие на имидазол. Разбираясь в своей оплошности, Стокер
проделал опыт вообще без углеводов, получил те же
кристаллы и в конце концов пришел к уравнению реакции,
которую вполне могли открыть еще в прошлом веке,
когда сливали все вещества подряд. Тогда, впрочем, вряд
ли смогли бы расшифровать структуру полученного, очень
непростого, соединения. А сейчас, в конце XX века, удалось
разобраться и с происхождением входящих в ее состав
частиц. Молекулы уротропина (это-то известно давным-давно)
образуются из аммиака и формальдегида сами собой:
12HCHO+8NH3=2C6Hi2N4+12H20.
Цианид-ион, вероятно, соорудился из гипотетического
промежуточного продукта этой реакции — НгС=гШ, или
формимина: двухвалентная медь, очевидно, окислила его,
став одновалентной. Самое, однако, трогательное в этой
содержательной публикации — та редкостная для
современного исследователя прямота, с которой автор рассказывает
о своих промахах и недоумениях. Вероятно, такое
случается не с ним одним, хотя и не каждое упущение,
конечно, приводит к таким интересным результатам.
В. ЗЯБЛОВ
11

Все-таки что ни говори, а ученым
приходится трудно. То, что они исследуют, порой
даже не разглядеть простым глазом. Взять
хотя бы элементарные частицы: годы и
миллионы марок, рублей, долларов надо
затратить, чтобы создать прибор, позволяющий
заглянуть в микромир. И чем дотошнее
хочешь разглядеть подробности, тем больше
сил, лет и миллионов требуется.
У астрономов похожие проблемы, только
как бы вывернутые наоборот: их
интересуют не мелкие частицы, а огромные и очень
далекие звезды и галактики. Когда имеешь
Темная история
с «темным» веществом
А. В. СЕМЕНОВ

дело с чем-то очень далеким, то не все
удается разглядеть, а в том, что увидел,
бывает, концы с концами не сходятся. Так
получилось и с «темным» веществом.
ШЕСТЬДЕСЯТ ЛЕТ И — НИКАКОГО ОТВЕТА
Еще в начале тридцатых годов швейцарский
астрофизик Фриц Цвикки обратил внимание
на то, что некоторые галактики в больших
скоплениях движутся гораздо быстрее, чем
следует из расчетов гравитационных сил в
этих скоплениях. Рассчитывают движение
и силы гравитации по той массе, которую
астрономы могут увидеть в свои телескопы.
А увидеть можно только то, что светится.
Получалось, что на галактики действует
притяжение не только видимых масс, но и
чего-то еще невидимого. Эту недостающую
массу вначале пытались приписать горячему
межгалактическому газу, не наблюдаемому в
телескоп. Но позднее, с развитием
рентгеновской астрономии, его научились
регистрировать по рентгеновскому излучению от
частиц газа. Масса газа оказалась явно
недостаточной.
Полвека назад голландец Яан Оорт
обнаружил похожий эффект при наблюдении за
звездами в нашей галактике: и здесь
закономерности движения указывали на массу,
гораздо большую той, которую можно было
наблюдать в телескоп. Оставалось одно —
предположить наличие некоего темного
вещества, невидимого земными
наблюдателями.
И вот с тех далеких времен астрофизики
пытаются понять, что же такое путает их
расчеты, но разобраться пока не могут. Факт
для астрономии обидный и грустный. Мало
того, во вновь открываемых эффектах
несомненно проявляется таинственное
вещество, или, как его еще называют, «скрытая
масса». Самое последнее свидетельство —
гравитационные линзы.
ЛИНЗЫ НЕ ИЗ СТЕКЛА
С 1987 года одна из интереснейших
загадок астрономии — «двойные» галактики. Их
обнаружила Эстер Хью и ее коллеги из
Гавайского университета — сначала четыре
парные галактики, а потом еще три. Возможно,
что на самом деле галактики эти —
обычные, одиночные, но на пути света от них к
земному наблюдателю расположена
гравитационная линза. Гравитационная линза — это
очень массивное тело, искривляющее пути
световых лучей, подобно обычной линзе из
стекла. Поэтому кроме истинного
изображения галактики, возникает еще одно —
ложное — изображение. Отсюда и парные
галактики.
Гравитационное искривление лучей
можно рассчитать и таким путем определить
массу линзы. Она оказывается гораздо большей,
чем можно разглядеть. Значит, и в ее состав
входит темное вещество.
Шесть десятилетий астрономы
пытаются понять, что же скрывается за
полудетективным термином «скрытая масса», и
первым кандидатом на эту роль надо считать
нейтрино.
НЕВЕСОМОЕ,
НЕЙТРАЛЬНОЕ И НЕУЛОВИМОЕ
Нейтрино открыл на кончике пера Вольфганг
Паули. В 1930 году в письме участникам
семинара в Тюбингене он сообщил о своей
отчаянной попытке спасти закон сохранения
энергии. Паули высказал гипотезу о
существовании новой, нейтральной и очень легкой
частицы. Нейтрино невероятно слабо
взаимодействует с веществом, поэтому его даже
трудно зарегистрировать, не то что
пристально изучать.
А присмотреться к нему хотели и знатоки
микромира, и астрофизики. Космологическая
теория Большого взрыва подсказывает, что
нейтрино распространены в современной
Вселенной. Их должно быть примерно столько
же, сколько фотонов. И если у нейтрино есть
хоть крошечная масса — от одной
десятитысячной до одной стотысячной массы
электрона,— то на эту неуловимую частичку
вполне может приходиться вся «скрытая масса».
Это предположение приобрело особое
значение, когда в 1980 году московские
исследователи из Института теоретической и
экспериментальной физики сообщили, что
обнаружили у нейтрино массу, причем как раз
такую, как хотелось астрофизикам. В течение
какого-то времени казалось, что проблема
темного вещества благополучно разрешена,
пока в самом конце восьмидесятых годов
сразу несколько экспериментальных групп не
подвергли результат москвичей сомнению,
причем очень и очень серьезному.
Кроме того, у нейтрино есть спин
(половинка), и один из законов микромира,
известный под названием принципа Паули, не
позволяет этим частицам в большом
количестве скапливаться в малом объеме. Принцип
Паули как бы отталкивает их друг от друга.
Поэтому на расстояниях меньше
галактических не может собраться достаточно
нейтрино, чтобы объяснить имеющуюся в
галактиках скрытую массу. Тщательные расчеты
теоретиков Чикагского университета и
университета в Беркли показывают, что во
Вселенной, где преобладают нейтрино,
наделенные массой галактики должны были
образоваться только сравнительно недавно —
13

примерно в середине жизни нашей
Вселенной (быстрее не давал расталкивающий
принцип Паули). Но сегодня известны такие
объекты, как квазары, которые
сформировались заведомо раньше. Как же быть?
Концы с концами не сходятся. По этим и
некоторым другим причинам модель Вселенной,
в веществе которой преобладают нейтрино,
представляется маловероятной.
НЕ ТОЛЬКО ТЕМНОЕ, НО ЕЩЕ И ХОЛОДНОЕ
В моделях с холодным темным веществом
нет нейтринных осложнений. Холодное —
значит медленно двигающееся, в отличие от
нейтрино, летящих со скоростью света или
почти с ней. Такая разновидность
темного вещества помогает объяснить форму и
структуру многих галактик.
Как не раз уже случалось в физике,
проблемы космологии слились с проблемами
физики элементарных частиц. В то время как
космологи приходили к выводу о
необходимости существования холодного темного
вещества, физики, изучающие частицы
высоких энергий, независимо предположили, что
есть в природе новые экзотические частицы.
Оказалось, что эти частицы могут
идентифицироваться с холодным темным веществом.
Трудность проверки этого изящного
допущения в том, что в отличие от нейтрино
новые частицы пока никто не наблюдал.
Наибольший интерес среди экзотических
частиц вызывают аксионы. Существование
их зависит от нарушения симметрии, а
нарушение симметрии — один из
краеугольных камней современных теорий частиц.
Когда при остывании горячей Вселенной
нарушается симметрия фундаментальных
взаимодействий и они становятся непохожими
друг на друга, в этот момент может
возникнуть аксионное фоновое поле. Сами аксионы
очень легкие, но расчеты показывают, что
аксионное фоновое поле должно вести себя в
целом так же, как если бы скучивались более
тяжелые частицы. Аксионы могли бы стать
идеальным кандидатом на роль темного
вещества, с одним только «но» — их до сих пор
не обнаружили, хотя ищут весьма
старательно.
Еще один кандидат появляется в том
разделе теорий элементарных частиц, которые
называют суперсимметричными. Основная их
идея состоит в том, что для каждой
известной частицы существует
«суперсимметричный партнер», наделенный основными ее
свойствами за исключением значения спина.
Такие частицы пока никто не наблюдал,
поскольку они должны иметь большую массу.
Наиболее перспективным кандидатом на роль
темного вещества из суперсимметричных
партнеров может быть фотино — партнер
фотона. Фотино с массой от одной до
пятидесяти протонных масс могли бы достигать
такой большой концентрации в пространстве,
что современная Вселенная оказалась бы
замкнутой. Поясним это чуть подробнее.
ДОКОЛЕ ЖЕ ВСЕЛЕННОЙ РАСШИРЯТЬСЯ?
Вопрос о том, прекратится ли расширение,
возник в начале тридцатых годов, когда
Э. Хаббл подтвердил, что Вселенная
расширяется. Ответ зависит от двух факторов:
насколько быстро она расширяется в наши дни
и насколько сильна сила гравитации,
определяемая средней плотностью вещества и
препятствующая расширению.
Если средняя плотность вещества
достаточно велика для того, чтобы остановить
расширение и заставить Вселенную вновь
сжиматься, то Вселенная называется замкнутой.
Если плотность мала так, что расширение
будет происходить неограниченно, то
Вселенная называется открытой. Если
гравитационные силы не могут начать сжимать
Вселенную, а способны лишь замедлять
расширение, то Вселенная называется плоской.
Видимое вещество может составлять не
более двадцати процентов реальной массы
Вселенной, поэтому вопрос о невидимом
веществе — каково его количество, как оно
распределено в пространстве и из чего
состоит,— тесно связан с проблемами
структуры и эволюции Вселенной. Эта цифра —
двадцать процентов — получается, если мы
предполагаем, что Вселенная наша замкнутая и
возникает она при анализе количества легких
элементов. Синтез этих элементов
происходил в первые несколько минут
существования Вселенной, и расчеты теоретиков гласят,
что распространенность легких элементов
сегодня не позволяет плотности протонов и
нейтронов быть выше 20 % плотности,
требуемой для замкнутой Вселенной. Таким
образом, если Вселенная замкнута, то, по
крайней мере, восемьдесят процентов ее полной
массы должно относиться к какой-то иной
форме вещества.
А кстати, кто сказал, что Вселенная
замкнута?
Утверждать это есть основания. Речь идет
о проблеме плоскостности, которую
впервые сформулировали Р. Дикке и П. Пибблс
из Принстонского университета. Суть ее в
том, что любое отклонение от строго
плоской Вселенной должно линейно возрастать
с течением времени. Если в период
нуклеосинтеза была хоть крошечная кривизна, то к
современной эпохе отклонение от
плоскостности должно было возрасти примерно в
тысячу миллиардов раз. Но мы знаем, что
сегодняшняя плотность Вселенной отличается
от плотности замкнутой Вселенной всего раз
14

в десять — двадцать (она меньше, чем
плотность замкнутой). Значит, в период
нуклеосинтеза Вселенная должна была быть либо
строго плоской, либо обладать невероятно
малой кривизной — меньше одной
тысячемиллиардной. Логика этих рассуждений ведет
к тому, что наблюдаемая Вселенная строго
плоская: ее плотность точно равна
критической. А почему она плоская — на этот
вопрос надо искать ответ в сценарии
экспоненциального расширения (см. «Химию и
жизнь», 1991, № 9).
Теперь продолжим знакомство с
кандидатами на роль таинственного темного
вещества.
СЕТЬ ИЗ КОСМИЧЕСКИХ СТРУН
Один из наиболее экзотических
кандидатов — космическая струна. Струны — это
нити, оставшиеся от вещества только что
родившейся Вселенной. Они возникли при
фазовых переходах, которые происходят в
вакууме при расширении и охлаждении
Вселенной после Большого взрыва.
Нам всем известны фазовые переходы в
воде при ее охлаждении: переход пара в
жидкость, а затем — в лед. Так же, как и
фазовые переходы в воде, космологические
фазовые переходы вызывают образование
дефектов. Внутри дефектов симметрия не
нарушена, и ранний, более молодой вакуум
v остался в них, как в ловушках. Дефекты
могут существовать в виде поверхностей,
линий или точек. Их называют,
соответственно, стенками доменов, струнами и монопо-
лями. Нас интересуют струны.
Первая работа, посвященная космическим
струнам, была написана Т. Кибблом из
Имперского колледжа науки и техники в
Лондоне в 1976 году. Потом пять лет они не
привлекали большого внимания, пока академик
Я. Б. Зельдович из Института физических
проблем АН СССР не предложил с помощью
струн объяснять клочковатость
распределения вещества во Вселенной, но это —
отдельный разговор. Нас же сейчас интересуют
струны сами по себе.
Космические струны — это тонкие трубки
из симметричного высокоэнергетического
вакуума. У них нет концов, они либо
образуют замкнутые кольца, либо
простираются до бесконечности. Толщина их равна
примерно Ю-30 см, и, что особенно важно
для нас, они поразительно массивны: один
сантиметр такой струны должен весить
1016 тонн. Натяжение в струнах под стать их
массе. Это натяжение заставляет замкнутые
петли из струн энергично колебаться со
скоростью, близкой к скорости света.
Струны, рождающиеся во время фазового
перехода, сплетаются в запутанную сеть,
которая пронизывает всю Вселенную. Под
действием натяжения струны извиваются,
перехлестываются сами с собой или с другими
струнами. Длинные извилистые струны
пересекают сами себя многократно.
Для ранней Вселенной характерны
небольшие петли из космических струн, тогда как
в наши дни размеры петель превышают
миллионы световых лет.
Что произойдет, если струна пройдет
ненароком сквозь человека? Результат нетрудно
предсказать. Если струна пересечет человека
в поясе, то его голова и ноги начнут
сближаться со скоростью 6 километров в
секунду. Такой опыт мог бы повредить здоровью,
но для паники нет причин, поскольку
ближайшая из тяжелых струн могла бы
находиться на расстоянии около трехсот
миллионов световых лет от Земли.
Как же установить, существует эта
таинственная сеть неведомых струн или нет? Во-
первых, в них заключена такая
колоссальная гравитационная энергия, что они вполне
могут работать гравитационными линзами,
о которых шла речь выше. Главная
особенность эффекта, который создает струна,—
несколько двойных галактик в одной и той
же части неба.
Во-вторых, космические струны должны
при своем движении менять интенсивность
фона реликтового излучения. Величина
скачка может составлять всего одну
стотысячную, но и это можно попытаться
заметить в эксперименте.
В-третьих, все струны испускают
гравитационные волны. Вся Вселенная пронизана
гравитационным шумом от умирающих
космических струн, но этот шум пока далеко
за пределами чувствительности
современных детекторов гравитационных волн.
Есть и другие способы поисков струн,
но для нас не это главное: важно лишь то,
что есть надежда их обнаружить и поиски
ведутся.
ЕЩЕ НЕСКОЛЬКО КАНДИДАТОВ...
На роль темного вещества претендуют и
менее экзотические объекты: огромные
планеты типа Юпитера, которые так и называют —
юпитерами. За последние годы получено
большое количество изображений горячих
и разреженных газовых сред, насыщенных
скоплениями галактик. Есть предположение,
что значительные количества
межгалактического газа охлаждаются и превращаются в
конденсированные объекты. У них масса и
яркость меньше, чем у обычных звезд.
Юпитеры появляются в тех случаях, когда
охлаждение идет медленно, как при
конденсации газа, а нормальные яркие звезды
15

формируются при быстром охлаждении. Из
этого следует, что галактики образуются
на стадии ранней Вселенной, а темное
вещество могло появиться и позднее.
Аргументом в пользу существования
юпитеров может быть и мощное излучение,
которое испускает газ вблизи центров
большинства скоплений галактик. Испускает
излучение, значит — охлаждается. За
несколько миллиардов лет он должен был
охладиться, но в этих областях нет никаких
ярких звезд. То есть из охлаждающегося
газа образовывались юпитеры. Некоторые
астрономы не считают подобные
рассуждения аргументом, поскольку ни юпитеры, ни
перемещения потоков газа нельзя наблюдать
непосредственно. Сейчас готовят
эксперименты по слежению за звездами в Большом
Магеллановом облаке. Прохождение
юпитера перед более удаленной звездой можно
будет заметить по эффекту
гравитационного фокусирования, описанному выше.
Темное вещество может прятаться и в
«черных дырах». Так называют небольшие
по размерам, но очень массивные
сверхплотные звезды. Их гравитационное
притяжение столь велико, что даже луч света не
может вырваться из его сферы, поэтому-то
они и не видны в телескопы астрономов.
В последние годы появляется все больше
сообщений, подтверждающих факт
существования «черной дыры» в центре нашей
Галактики с массой в тысячу раз больше
солнечной. О наличии «черной дыры» говорят
результаты исследований в гамма-диапазоне,
полученные с советско-французского
спутника «Гранат». Зарегистрирован поток
гамма-лучей с энергией 511
килоэлектронвольт — это энергия излучения,
возникающего при аннигиляции электронов и
позитронов. Электрон-позитронные пары как бы
выдергиваются мощнейшим гравитационным
полем «черной дыры» из вакуума и потому
служат косвенным свидетельством
существования «черной дыры».
Есть гипотезы, что эта «черная дыра» не
единственная, но пока это только гипотеза.
НЕКОТОРЫЕ СОМНЕНИЯ
Ради объективности надо признать, что хоть
и нечасто, но появляются соображения,
опровергающие идею существования
темного вещества. Вот одно из них: сферические
карликовые галактики, вращающиеся вокруг
Млечного пути, могут содержать меньше
массы и темного вещества, чем раньше
полагали астрономы.
Джеффри Кюн из университета штата
Мичиган и Ричард Меллер из Чикаго
считают, что высокая скорость вращения этих
галактик обусловлена не гравитационным
притяжением темного вещества, а
приливными силами, которые создает Млечный
путь.
Кюн и Меллер обнаружили, что
орбитальные периоды звезд в карликовых
галактиках близки/ко времени обращения
галактик на орбитах вокруг Млечного пути.
Такое резонансное поведение звезд означает,
что на их движение сильное влияние
оказывает Млечный путь. В прежних
расчетах количества темного вещества получалось:
чем дальше карликовая галактика от центра
Млечного пути, тем меньше в ней темного
вещества — и это было, непонятно. С точки
зрения Кюна и Меллера, это можно
логично объяснить ослаблением приливного
воздействия Млечного пути при удалении
объекта от его центра.
Кроме того, есть странная
закономерность: доля темного вещества возрастает с
ростом размеров — в скоплениях
галактик, к примеру, она больше, чем в
одиночных галактиках.
А ВДРУГ — ЗАЗЕРКАЛЬЕ?
Однако сомнения в существовании
темного вещества носят, так сказать,
локальный характер, и напоследок нам предстоит
познакомиться с наиболее экзотическим
кандидатом на нелегкую роль невидимой
материальности — зеркальным веществом.
Зеркальное вещество существует лишь в
фантазиях теоретиков. Грубо говоря, это
некий параллельный мир, будто сошедший со
страниц фантастических романов. Он
рождается из предположения о том, что кроме
привычного нам электрического заряда есть
другой электрический заряд, с нашим никак
не взаимодействующий. То есть допускается
существование еще одного микромира со
своими лептонами, барионами, а может,
и еще с чем-то, но связанный с нашим
только гравитацией,— его масса
притягивается к массам наших частиц. Однако
гравитационная сила — самая слабая из всех,
поэтому заметить такой мир крайне трудно.
Правда, для темного вещества это именно
то, что нужно: масса есть, а света нет.
Если атомы зеркального вещества или же
зеркальные микрометеориты будут пролетать
через солнечную систему, они под действием
сил гравитации должны проваливаться внутрь
Солнца или ближайшей к нему планеты —
масса притягивает их, а сопротивления
движению наше вещество им не оказывает.
Таким образом, внутри Земли или Солнца
могли бы существовать сгустки зеркального
вещества. А хорошо известно, что
поверхность Солнца колеблется и пульсирует, и
одно из возможных объяснений —
движение плотного ядра в сердцевине Солнца. До-
16

казательство? Нет, только намек на его
возможность.
В одном из своих выступлений,
посвященных проблемам зеркальных частиц,
академик Л. Б. Окунь сказал, что через зал,
слушающий лекцию о зеркальном веществе,
в данный момент может пролетать
космический корабль из зеркального вещества и
никто из слушателей не заметит столь
знаменательного события — так неощутимы
проявления этого вида материи.
СЛОВО ЗА ЭКСПЕРИМЕНТОМ...
Большинство из перечисленных кандидатов
в темное вещество исследователи
надеются зарегистрировать, идут работы над
экспериментальными установками.
Фоновое поле аксионов может быть
источником электромагнитного излучения, в
принципе, доступного для регистрации
микроволновыми приборами. Чувствительность,
необходимая для регистрации космических
аксионов, близка к пределам современной
техники, но техника развивается быстрыми
темпами.
Тяжелые фотино могли бы
регистрироваться специальными детекторами, которые
чувствуют незначительное повышение
температуры. Один такой детектор разрабатывает
Блез Кабрера из Стенфордского
университета, известный тем, что несколько лет назад
зарегистрировал сигнал от прохождения
магнитного монополя. Его детектор будет
сделан из большого образца сильно
охлажденного кремния или другого чистого
кристаллического материала. Температура
повысится, когда энергия невидимых частиц
будет передаваться кристаллу в виде звуковых
волн после их ударов об атомы кристалла.
Космические струны можно заметить по
гравитационному воздействию на свет,
идущий от звезд, по влиянию на
микроволновый фон или по гравитационным волнам от
них.
Решить, кто из кандидатов — лучше,
сможет лишь эксперимент.
ОПЯТЬ МИКРО- И МАКРОПЕРЕПЛЕТЕНИЯ
Наша «темная» история подходит к концу, и
вряд ли можно надеяться на то, что она
прояснила хоть что-то в представлении
читателя: идут годы, появляются все новые и
новые кандидаты на роль темного вещества,
но ситуация не делается более ясной.
Однако научная работа это чаще всего не
фанфары и озарения, а честное
перечисление проблем и ошибок. Хочется надеяться,
что ситуация с темным веществом
примерно обрисована. И особенно хотелось отметить
новую стадию взаимодействия наук о
микромире и космосе. Если всего несколько лет
назад каждый случай их пересечения долго
обсуждался как нечто экзотическое, то
сегодня получается, что во многих задачах
микромир и космос оказываются тесно
переплетенными.
Долгие годы декларация о том, что
Природа едина, оставалась красивой, ног по сути
дела, ничем не подкрепленной декларацией.
Теперь это не так. И проблема темного
вещества, пусть и далекая от решения, есть
весьма существенный аргумент в пользу
единства микромира и макрокосмоса.
Информация
Акционерное общество
Хеми АГ
Биттерфельд/ Вольфе н, ФРГ
представляет
ионообменные смолы
«Вофатит».
Наша фирма — крупнейший производитель и экспортер
высококачественных Йонитов и полимерных адсорбентов. Наряду с
основными типами йонитов, таких, как Вофатит SBW и Вофатит
AD 41, мы выпускаем целый спектр йонитов специального
назначения: Вофатит-и о ни ты для взвешенного неподвижного слоя; Во-
фатит-иониты для слоистого и смешанного слоя; Вофатиты ядерного
класса для применения на АЭС и получения сверхчистой воды;
полимерные Вофатит-адсорбенты ионогенного и неионогенного
типа; слабокислотные катион и ты Вофатит СА20 и Вофатит
SN36L для удаления нитратов из питьевой воды; Вофатиты для
пищевой промышленности.
Подробную информацию о наших продуктах и программе
поставок вы можете получить в нашем московском
представительстве по адресу: 121099 Москва, 2-й Смоленский пер., д. 1/4.
Телефоны для справок: 241-05-47, 241-05-81. Телекс: 411592
DOMO SU. Телефакс: 241-05-49.
17

Размышления
Немецкий эпилог
Борис XАЗАНОВ
Л'
н
4 ч
, i k ibrr^ttl. *itT-l, /ft flf
ftfV.

Если когда-нибудь голос свыше спросит меня, как он спрашивает, вероятно, каждого
человека: «Где ты был, Адам?» — я отвечу: «Собирал малину». Вел за рога по лесным
тропинкам двухколесного друга. Медленно крутил педали вдоль тихих, опрятных, таких
опрятных, словно по ним прошлась не метла, а щетка, городков, мимо церквей, похожих
издали на остро заточенные карандаши, мимо бензоколонок с развевающимися флагами,
мимо кукольной богородицы в золотой короне на крошечной головке, с ребенком на
руках,— и думал о странной судьбе, которая привела меня в эту страну.
«Как вам удалось уехать?» Удивительный вопрос, ведь он предполагает, как нечто само
собой разумеющееся, что у всякого нормального человека всегда найдется достаточно
причин эмигрировать из Советского Союза, бежать без оглядки, загвоздка лишь в том, как
это осуществить. С этой точки зрения, конечно, совершенно безразлично, что же все-таки
заставило человека уехать оттуда, где не только деревья, но и люди говорят на родном
языке, какая метла вымела его прочь из города, чьи улицы, переулки, сумрачные дворы,
темные лестницы суть не что иное, как густо исписанные и исчерканные страницы толстой
растрепанной книги, которая называется его жизнью. Но, Боже милостивый, как же
можно было бросить ее, не дописав до конца?
Я объясняю. На своем неуклюжем книжном языке, на языке, который так прекрасно
воспроизводит классиков русской литературы и так плохо приспособлен для рассказов
о русской действительности, я пытаюсь растолковать собеседникам, как действуют законы,
или, если угодно, как функционирует беззаконие, которое парадоксальным образом мне
помогло; ибо, конечно же, мой случай — счастливое исключение. Я пробую рассказать,
каким образом мои отношения с отечеством, напоминающие долгое и мучительное
супружество, завершились наконец скандальным бракоразводным процессом. Слушатели
кивают, им не надо объяснять, из каких дебрей мы выбрались, они и так это знают, интерес
убывает по мере того, как я вязну в подробностях, они все поняли и ничего не поняли.
И я бы на их месте не понял. Нельзя рассказать историю любви. Нельзя объяснить смысл
разлуки. Невозможно растолковать, как случилось изгнание, ибо оно началось задолго до
того, как счастливца вместе с его чемоданом выставили за дверь.
Но в конце концов это не так уж важно. С прошлым, каково бы оно ни было, покончено,
и остается лишь удивляться судьбе.
Давным-давно, во времена моего детства, в нашем старом кинотеатре на Чистых Прудах
шел фильм «Граница на замке». Крылатое слово тех лет. Публика радостно хлопала
доблестным пограничникам. И никому из сидевших в зале под дымным лучом, по-видимому,
не приходило в голову, что, собственно, означает название картины. Никто не смел себе
признаться, что это они, весь народ до последнего человека, сидят в своей стране взаперти.
Никто не мог и помыслить о том, что ключ когда-нибудь повернется и врата приоткроются —
пусть на самую малость, но так, чтобы в эту щелочку успела проскользнуть горстка людей.
Пылающая река, отделявшая наш потусторонний мир от земного мира, была частью го-,
сударственной мифологии, слово «граница» приобрело мистический смысл, и такой смысл 1
оно сохранило для людей нашего поколения навсегда.
И вот настал день, когда мне предстояло пересечь границу так же просто, как
перешагивают через ручей. Или как прыгают через костер: разбежаться, зажмуриться — и ты
уже на другой стороне. Или как шествуют через Красное море, с ужасом и восторгом
взирая на расступившиеся воды! Внезапная катастрофа отъезда, несколько дней,
оставшихся на сборы, выполнение почти невыполнимых формальностей, садизм чиновников
фараона, делавших все возможное, чтобы убить у изменника родины последние сожаления
о том, что он расстается с ней,— все вдруг отсеклось и отплыло, все потеряло значение.
Я воображал себе какую-то комнату и посредине белую черту: здесь «мы», там «они».
Нас впустили за перегородку, на другой стороне остались провожающие и, плача, махали
нам руками, но и здесь были все еще «мы»; началась проверка нашего скарба,
перетряхивание рубашек, перелистывание книг; затем в каморке, где были только стол и два стула,
произведен был обыск с раздеванием догола. Мой семнадцатилетний сын поднял руки,
как я почти в этом же возрасте на Лубянке тридцать три года назад. «Ты что думаешь,—
усмехнулся таможенник,— здесь гестапо?» В соседней комнате ту же процедуру проходила
моя жена. Это было, конечно, не гестапо. Это был все еще Советский Союз. Лишённые
гражданства, имущества, документов и прав, мы все еще находились во власти рогатого
Минотавра, всесильного государства, и оно могло поступать с нами так, как считало
нужным. Оно проявило милость. Самолет был тоже «наш», радио говорило по-русски, и на
Очерк второй. Первый очерк «Новая Россия» см. в «Химии и жизни», 1991, № 9.
19

лацканах у служащих красовалась эмблема Аэрофлота; граница летела вместе с нами.
И лишь приземлившись, пройдя по узкому проходу мимо бортпроводниц, последних
свидетелей нашего бегства, лишь когда спустились по лесенке и вышли на аэродром,— мы
вдруг заметили, что пылающая и опалившая нас черта осталась позади.
После безумной спешки отъезда — тишина, спокойные лица, странное чувство свободы
и потерянности, что-то похожее на невесомость, а кругом нагретые солнцем камни,
знакомые с младых ногтей. Где-то у Толстого говорится, что первую половину дороги
мысли путника остаются с теми, кого он оставил, а затем устремляются вперед, обгоняя
его, к местам и людям, которых он еще никогда не видел. Нескольких часов полета
было довольно, чтобы предвкусить небывалое будущее. Но одновременно оно было
священным прошлым. Что тут особенного? Я не знаю ни одной книги, написанной в России
в девятнадцатом веке и описывающей впечатления от Европы, где не говорилось бы о том
же: о томительном чувстве возвращения, об уверенности, что когда-то, в другой жизни,—
ты здесь уже .был.
И, может быть, самым сильным переживанием первых минут, часов и дней были надписи.
Светящиеся вывески венского аэровокзала, рекламные щиты, буквы на крышах, город с на-
зввниями улиц, голос вагоновожатого, объявляющий остановки в полупустом трамвае на
Линдерштрассе. Язык! Время шарахнулось вспять. Небрежный и мимолетный, с
непривычным акцентом, порой неразборчивый и все-таки тот же самый, знакомый с детства язык.
Не знаю, как описать это состояние,— представьте себе, что вы приехали в Древний Рим.
Вы бродите по улицам, которые видели в детстве на картинках, крутите головой и, обалдев,
читаете вывески. «Пейте кока-колу!» — на языке Марка Аврелия.
Мне рассказывал в Москве один раввин о своем брате, замечательном знатоке
священного языка, Библии и Талмуда. Тринадцать поколений его предков были учеными.
Восьмидесяти с лишним лет он приехал в Иерусалим, вышел на улицу и задал вопрос первому
попавшемуся мальчишке. Мальчуган поглядел на его бороду и покачал головой. «В чем
дело?» — спросил старик. «Дедушка,— сказал мальчик,— ты очень плохо говоришь на
иврите!»
Итак, приготовьтесь заранее к унижениям, которым подвергнется в этой стране ваша
ученость, ибо страна зта,-этот Рим, этот Иерусалим, существует на самом деле, а ваша
филология молчаливо исходила из презумпции, что ее нет. То, чем гордилась ваша память,
здесь ничего не стоит. Здесь уличные сорванцы позволяют себе пренебрегать глагольными
формами, потому что они их прекрасно знают, бродяги, сидящие на скамейках, не
путают мужской и средний род и даже не догадываются об этом. Здесь на священном языке
поэтов запросто болтают изо дня в день, на нем лепечут младенцы и шамкают старухи, его
понимают собаки. Вся нация, удивительный народ, от мала до велика, без запинки, с
царственной небрежностью и свободой говорит по-немецки.
Так началось для нас приключение, которое одна немецкая поэтесса — Хильда Домин
назвала Одиссеей языка. Кроме воздушной, водной, городской или деревенской среды,
есть невидимая языковая среда; тексты и речи, и этикетки, и надписи на стенах — лишь
внешние проявления этой среды, нечто вроде осадков, самую же среду не замечаешь,
пока дышишь ею на родине.
В другой язык входишь, как входят в воду. Холодно, страшно и весело. Постепенно
Свыкаешься, превращаешься в амфибию; вот теперь бы и оттолкнуться пяткой от дна и
поплыть! Но нет. Ты обречен плескаться в мелких водах. Пуститься в плаванье подальше
можно только на утлом суденышке родного языка. Странствия по чужому языку полны
восхитительных неожиданностей, его закаты изумляют необычайными красками. Но этот
язык беспределен. Его горизонт обманчив. Сколько бы вы ни плыли, вы никогда к нему
не приблизитесь. Язык, сказал Мартин Хайдеггер, это дом бытия. В этом доме чужого бытия
вы никогда не будете чувствовать себя дома, ибо для этого надо было в нем родиться.
И отныне ваш удел — стоять, вцепившись в борт, на качающейся палубе, всю оставшуюся
жизнь. Существует профессиональный недуг эмигрантов: он называется морской болезнью.
Наше пребывание в австрийской столице было лишь очень кратковременной остановкой,
и, собственно, речь не о ней. Речь идет о Германии, которая уже втягивала нас в свое
магнитное поле, в некотором смысле была уже вокруг нас. Мы были беженцы. Мы были
свободны. Клочок бумаги величиной с почтовую карточку, сложенную вдвое,— выездная
виза, единственный документ, который мы могли предъявить,— оставлял нам необозримо
широкий выбор или, что в данном случае то же самое, одинаково закрывал путь на все
четыре стороны, как надпись на перекрестке: направо пойдешь, потеряешь коня, налево —
голову сложишь; все страны были для нас чужбиной, все дали звали к себе — терять было
нечего! Мы были свободны, как никогда в жизни, ибо родина ограбила нас дочиста,
политическая свобода оказалась помноженной на свободу от всех привязанностей, от «святи-
*
20

лища привычек», как выразился один знаток этих дел, от грехов и от заслуг. Но на самом
деле жребий был уже брошен. Говорили, что в Германии легче найти работу, что там есть
закон, опекающий иностранцев. Приятельница прислала приглашение. Все это были
доводы, придуманные, чтобы придать видимость разумного решения тому, что
предшествовало всем доводам, и на самом деле я чувствовал себя именно так, как должна себя
чувствовать металлическая пылинка вблизи магнитного полюса.
Но в конце концов почему Германия? Почему не...? Ах, лучше всего было бы двинуть
в Древнюю Грецию, в Афины пятого века. Но туда невозможно купить билет. Израиль?
В самом деле, что могло быть естественней? В этой стране меня ждали. Несомненно,
это была единственная на всем свете страна, где нас не встретили бы как эмигрантов.
Мы еще не успели покинуть аэропорт, как в воздух поднялась и ушла на юго-восток белая
птица с голубым щитом Давида. Улетела без нас. Почему? Как ни странно, я могу дать
этому только одно объяснение: потому что рядом находилась Германия. Потому что конь,
на котором сидел чуть ли не в нижнем белье витязь, уже тянул голову в ту сторону, где,
теоретически говоря, ему надлежало пропасть.
Никто не знал, как нас там встретят. После всего, к чему приучает жизнь в России,
баварская пограничная полиция может показаться каким-то благотворительным обществом,
и все же никто не мог предсказать, как мы там будем жить. Казалось, язык должен был
облегчить первые шаги, Гете и Шиллер, старые добрые руки, поддерживали меня, я
озирался вокруг, и мне казалось, что я на каждом шагу узнаю все ту же вечную Германию
духа, в которой я вырос. Кто бы мог подумать, что это узнавание, это, казалось бы,
выделявшее меня среди других пришельцев преимущество некоего возвращения, немного
времени спустя обернется совсем другой стороной, что этот язык, покуда он будет
восприниматься лишь как код великой культуры,— здесь, именно здесь станет помехой, что он
будет мстить и бунтовать и понадобятся особые, почти гротескные усилия, чтобы отучиться
наконец глядеть на людей и страну сквозь магический кристалл литературы? Впрочем,
мне нетрудно представить себе какого-нибудь восторженного идиота, прикатившего
издалека, который ходит по Москве, восклицая: «О, наконец-то! Святая Русь!.. Страна
Толстого и Достоевского! Наконец-то я увидел тебя».
Страны подобны художественным или мифологическим образам: в них всегда остается
нечто недоговоренное, к ним никогда нельзя относиться как к отражениям
действительности; каждая страна присутствует в сознании в виде некоторого фантома, который
возникает Бог знает из чего, из преданий и предрассудков, из школьного мусора, из каких-то
клочьев тумана, плывущих из незапамятного детства, и из звучания самого имени: ведь
русское слово «Германия» воспринимается совсем по-другому, чем немецкое Deutschland.
Иначе и волшебнее звучат названия земель и городов,— кто об этом забыл, пусть прочтет
стихи Багрицкого «Птицелов»,— в них, в этих названиях, слышится нечто неведомое
немецкому уху, за ними скрывается что-то, чего, возможно, не видят и никогда не видели
немецкие глаза. Ибо тайна переживания чужой страны не менее интимна, чем тайна
национализма. «Нам понятно все — и острый галльский смысл, и сумрачный германский
гений...» — «Он из Германии туманной...» За этими эпитетами стоит целый комплекс
представлений. Но было бы неправдой, если бы я сказал, что лунно-серебристая, призрачная,
лесная, звенящая птичьими голосами родина европейского и русского романтизма, лунный
лик и локоны Новалиса — были единственным мифом, который однажды и навсегда
впечатался в сознание. Рядом с ним и почти из него вырос и заслонил его другой миф,
другой образ Германии, наделенный такой же гипнотической силой. Бесполезно было
швырять в него чернильницей. Прогнать его не так просто.
«Право, я живу в мрачные времена! Беззаботное слово глупо. Гладкий лоб говорит о
бесчувственности. Тот, кто смеется, еще не услышал страшную весть.
Что это за времена, когда разговор о деревьях становится почти преступлением, ибо
он заключает в себе молчание о погибших...
Правда, я все еще зарабатываю на хлеб. Но верьте мне: Ъто случайность. Ничто из того,
что я делаю, не дает мне права есть досыта. Я уцелел случайно. Если мою удачу заметят,
я пропал».
Когда-то в России мне казалось, что стихи Брехта написаны обо мне. О таких, как я,—
их было много,— для которых недоверие к более или менее благополучной
действительности было нормальным чувством, кто знал: если он жив и ходит на воле, то лишь по чьему-то
недосмотру. Теперь и эти стихи стали частью воспоминаний.
Здесь вообще многое напоминает Россию. Моцарт, Бетховен. «Книга песен» и «Книга
Ле-Гран», которую я читал в метро в сорок четвертом году, поздно вечером,
катаясь из конца в конец по линии Сокольники — Парк Культуры, потому что дома не
21

горел свет. Близ города Тюбингена, на зеленом холме, стоит часовня, которая украшала
толстый том сочинений Людвига Уланда, подаренный мне ко дню рождения, сто лет назад.
«Наверху стоит часовня...» Внизу—долина. Я был уверен, что все это поэтический
вымысел. Этот вымысел оказался действительностью, чтобы тоже в конце концов напоминать
о России.
Но стихотворение Брехта вдруг приобрело другой смысл.
Все, что мы можем сказать о волшебстве немецкой поэзии, о мощи немецкой мысли,
о красоте немецких ландшафтов, все это будет ложью, если оно заключает в себе молчание
о погибших.
Как же можно было приехать сюда, получить политическое убежище, кров и хлеб из рук
этой гостеприимной страны после того, что происходило с ней и в ней еще на нашей
памяти? Мы видели на экране ликующие толпы, руки, простертые навстречу Вождю,
фотографии, сделанные в концлагерях.— Но теперь это другая страна.— Другая ли? — Германию
называют Протеем. Редко какой народ так круто поворачивал, до неузнаваемости менял
свой облик, как немцы на протяжении последних полутора столетий. Германия в год смерти
Гегеля и Германия в 1871 году, через каких-нибудь сорок лет. Усы Вильгельма Второго
и физиономия Шикльгрубера. За всеми переменами, однако, осталось нечто неколебимое:
чинная жизнь небольших опрятных городков, музыка из окон, часовня на холме.
Трудолюбие, добросовестность, серьезность. Ах, об этом говорено уже тысячу раз, написаны
целые библиотеки. Вечный вопрос: потому ли этот народ стал добычей тоталитаризма,
что он был таким, а не другим,— или он стал таким оттого, что пал жертвой
тоталитаризма?
Тот же вопрос мы задавали себе в России. Но в России значительное большинство
народа лишено исторического сознания, людям не приходит в голову, что целое государство
может стать преступным; между тем как просвещенные немцы должны были это понять.
Они поняли это; но было уже поздно. Они поняли это, иначе демократия, хотя бы и
насильственно внедренная победителем, не пустила бы здесь глубокие корни, какие она все-
таки сумела пустить. Ко всей этой истории должна была бы присмотреться русская
«историософская» мысль, но она слишком зациклена на самой себе.
А все же удивительно, как эти две страны, которых история чаще сталкивает лбами,
чем заставляет протянуть руку друг другу» повторяют одна другую, связаны тайной
близостью, притом что трудно найти два других столь разных народа. Существует параллелизм
политического, в обеих странах запоздалого, и параллелизм духовного развития,
разительное сходство между эволюцией «русской идеи» и немецкого романтического
национализма, вначале голубого, затем багрового, сходство наркотически-чарующего
почвенничества, общая тяга назад, в лес и деревню, к средним векам, эротическое влечение к
народу, в женственно-темную глубь, существует близость Леонтьева и Ницше, Ницше и
Достоевского, Розанова и Клагеса, общее для обеих традиций открещивание от
эгалитарного прогресса, от соблазнов технической цивилизации, от торгашеской демократии,
отталкивание от французского рационализма и английского прагматизма — в Германии,
от «Запада» — в России. Тоска по утопии — и там, и здесь. И как некий убийственный
итог, в одно и то же время обрыв истории и ее естественное завершение,— общий опыт
каннибализма.
Да, конечно: Германия радикально разделалась со своим прошлым,— чего нельзя
сказать о ее тоталитарном двойнике. В Германии достаточно провести две недели, чтобы
заметить, как сонм историков и публицистов, телевидение, радио и печать не устают
бередить старые раны. Все упреки, какие нация могла бросить самой себе, брошены. И, пожалуй,
едва ли можно сейчас представить себе страну, где опасность реставрации фашизма была
бы менее реальной, чем в Германии. Повторил бы теперь Томас Манн то, о чем он писал
когда-то Вальтеру фон Моло,— что ему страшно возвращаться в Германию? Вернулись
бы мы в Россию, если бы она тоже стала обществом свободы и уважения к человеку? Нет,—
я бы, по крайней мере, побоялся. Ибо это кажется невозможным. Однако точно так же,
полвека назад, это казалось немыслимым и невероятным в Германии. Как на безумца
посмотрели бы на того, кто сказал бы, что во второй половине века эта страна станет самой
мощной демократией Европы.(...)
Оставив Вену, мы провели несколько дней на границе, вблизи Берхтесгадена, где некогда
находилась горная резиденция Гитлера, в местах изумительной красоты. С необычайной
вежливостью полиция препроводила нас в деревенскую гостиницу. Поселок казался
безлюдным. В две шеренги вдоль главной дороги стояли плодовые деревья, в траве
валялись яблоки, их никто не подбирал. Посреди главной площади на доске объявлений висел
22

бело-голубой плакат с крупной надписью: «Спасите Баварию!» Мелким шрифтом были
перечислены беды, грозящие этой стране. Любой из них было достаточно, чтобы ее
погубить: экономическая депрессия, угроза коммунизма, разрушение природы и, наконец,
нашествие иностранцев. Не видно было, однако, чтобы кто-нибудь проявлял беспокойство
по поводу столь катастрофического положения дел, хотя, например, по моей одежде
можно было без труда догадаться, что я за птица. Я увидел церковь, высокую и узкую,
напоминающую остро заточенный карандаш. У ворот стоял велосипед, и две женщины бродили
по маленькому кладбищу. За рядами аккуратных памятников из хорошего камня, с
золотыми надписями, отнюдь не говорившими об экономическом упадке, виднелся
аляповатый гипсовый ангел, растопыривший крылья над столбцами имен. Это были местные
жители, погибшие на войне. Проклятое прошлое буквально преследовало меня! Но теперь я
смотрел на него как бы через перевернутый бинокль. Со странным любопытством
принялся я читать фамилии, даты, места смерти, то были по большей части совсем молодые
люди, едва ли не дети, такими, по крайней мере, они казались мне теперь. Один убит в
Норвегии, другой во Франции, еще кто-то в Греции, на Крите, два или три человека не вернулись
из-под Эль-Аламейна. Но и Греция, и Франция выглядели здесь исключениями. Это были,
так сказать, счастливчики, которым повезло. Я пробегал глазами надписи, как водят
пальцем по строчкам сверху вниз, имя за именем, дату за датой, и почти везде стояло одно и
то же слово: Россия. Итак, одной этой альпийской деревни было достаточно, чтобы
заполнить лесную поляну где-нибудь в тех местах, где бродил мой отец. Сколько таких деревень
в Баварии, во всей Германии, сколько таких полян в России? Советский Союз так велик,
что в нем хватило бы места для пятидесяти Германий. Отсюда он представлялся
гигантским кладбищем. Только там не было ни ангелов, ни крестов.
И только здесь, в этой по видимости такой благополучной Германии,— ибо тревога,
страх, неуверенность, кошмарные сны и неизжитые комплексы не сразу проглядывают
сквозь ее почти идиллическое благополучие, как не сразу догадываешься, что означает
громадный зеленый холм где-нибудь среди леса, на окраине города,— только здесь, сначала
смутно, потом ясней, начинают вырисовываться масштабы апокалиптического возмездия,
которое немногим более сорока лет назад разнесло вдребезги эту страну.
«В то время как части вермахта, противостоявшие французам, британцам и
американцам, отходили практически без боя, на Восточном фронте продолжалось яростное
сопротивление...— пишет итальянец Луиджи Бардзини («Неблагонадежные европейцы», 1983).—
Остатки разгромленных соединений готовы были сдаться англо-американским войскам,
лишь бы не попасть в плен к Советам. Миллионы беженцев устремились на запад, только
бы не оказаться в советской оккупационной зоне. Дело было не только в идеологии и
политике. Было известно, что советские солдаты примитивны, жестоки и недисциплинированы,
что они насилуют женщин, а мужчин убивают на месте либо уводят, обрекая их на смерть
где-нибудь в глубине своей страны, что они истребляют скот, воруют все, что плохо лежит,
особенно часы, и раболепно служат своим безжалостным и необразованным
начальникам».
Не имеет значения, насколько справедливы эти слова; важно, что возмездие превысило
чью бы то ни было планомерную волю. Возмездие настигло этот народ, всех без исключения,
устранив разницу между виноватыми и невиноватыми: виноваты были все уже потому, что
они были немцы. Возмездие затмило военные, государственные, идейные и моральные
соображения. Военные действия шли своим чередом — оно стояло над ними. Поднявшись
со дна океана, оно перекатилось через головы наступавших и обрушилось на бегущих.
Тех, кто спасся, ждало второе возмездие — уже состоявшееся. К концу войны бывший
рейх представлял собой страшное зрелище. Не уцелело ни одного крупного города. В числе
последних военных сводок была такая: «Поле развалин, прежде именовавшееся Кельном,
оставлено германскими войсками». Среди этих развалин высился, словно гигантская
двойная сосулька, выщербленный и поврежденный, но все же устоявший семисотлетний
Кельнский собор. От Берлина, Гамбурга, Бремена, Франкфурта, Майнца, Вюрцбурга, Дортмунда,
Эссена, Нюрнберга, Аахена не осталось ничего или почти ничего. Дрезден был уничтожен
в одну ночь. Кольцо огня окружило город, и шестьдесят тысяч жителей и беженцев,
запертых в центральных районах, задохнулись в дыму и погибли под обломками. Тысяча
двести гектаров руин лежали на месте, где была изумительная столица Августа Сильного.
Масштабы кары, поразившей Германию, можно было приблизительно сравнить лишь с
катастрофой Тридцатилетней войны. И в эту съежившуюся, словно шагреневая кожа,
ненавидимую всем миром и околевающую Германию хлынуло двенадцать миллионов
беженцев из восточных областей. Одни бежали сами, другие были изгнаны после войны. Так
закончилось «опьянение судьбой», Schicksalsrausch, словечко, пущенное в оборот Хайдег-
23

гером. Наступил Час Нуль, когда многим казалось, что история начинается заново на
пустом месте.
Ничто так не врезается в память, как первые впечатления: ни памятники старины,
отчасти уцелевшие, по большей части восстановленные, ни ландшафты, ни даже то, что
приводит в остолбенение нашего брата — витрины магазинов с их фантастическим
изобилием еды и товаров. Можно было бы сочинить целую поэму о первом попавшемся
продовольственном магазине и распространять ее в Москве в качестве подрывной литературы.
Символ благополучия и сытости Федеративной республики — ее флаг, три цвета
студенческих патриотических корпораций времен войны с Наполеоном. Флаг, похожий на
бутерброд: золотистый ломоть хлеба с красной и черной икрой.
Западное благоденствие создает свой собственный язык богатства и бедности,
непереводимый на язык русской неустроенности и нищеты, чем и объясняются крайности, между
которыми мечется эмигрант: то он чувствует себя приобщенным к неправдоподобно
благоустроенной жизни, точно бедный родственник, которому разрешили переночевать
в богатом доме, то испытывает, как ему кажется, еще больше лишений, живет еще скуднее,
чем на родине; ибо он попросту не умеет жить этой жизнью. Сытая жизнь для него,
как и для всякого русского,— синоним легкой жизни, он поглядывает свысока на заевшихся
немцев и не хочет понять, что ограниченность естественных благ, безвыходность
Германии, сжатой в самом центре многонационального континента, и умение максимально
использовать то немногое, что есть в ее распоряжении, пресловутая немецкая
аккуратность и бережливость, почти маниакальная любовь к порядку, короче, все то, что русскому
человеку кажется непроходимым мещанством,— и есть один из секретов происхождения
этого богатства. Обалделый чужеземец бредет мимо ярко освещенных выставок
благополучия, словно среди садов Семирамиды, забыв, что еще совсем недавно на месте этих садов
высились холмы кирпичей и щебня. «Черти! — шепчет он.— Как живут, а?.. А ведь мы их
побили!»
И точно так же раздваивается, колеблется между двумя крайностями ощущение самого
себя в этом головокружительно новом мире. Казалось бы, смешно и думать о том, чтобы
начать, с лысой головой, новую жизнь, смешно задавать себе вопрос, что изменилось в тебе
с переселением на чужбину. На него давно ответил латинский поэт. Coelum, поп animum
mutant qui trans mare currunt — небо меняет тот, кто бежит за море. Небо, а не душу.
А с другой стороны — переменить страну, по крайней мере для людей, как мы, никогда не
выезжавших за границу, не то же ли, что родиться заново? Никогда восприятие не бывает
таким свежим, как в детстве; эти первые времена и были нашим немецким детством.
Но анализировать действительность научаешься позже.
Бог даст, я закончу свои дни в этой стране. В конце концов всего лишь пятьсот лет назад
мои предки оставили немецкие княжества и ушли на восток. Еще пятьдесят лет назад они
полфовались, когда не хотели, чтобы их поняли дети, рейнско-баварским наречием.
Странно, что судьба пощадила меня для того, чтобы я приехал наконец сюда, именно сюда,
откуда гибель грозила мне и мне подобным. Странно и дико подумать, что для внуков моих
мой родной язык будет чужим. Очевидно, на мне закончилась некая глава. Начинается новая.
Проведя три года в Германии, вправе ли я сказать, что понимаю эту страну? Что значит
понимать страну? Ничто так не раздражает эмигрантов из СССР, как то, что «немцы
(американцы, французы) неспособны нас понять». Им не приходит в голову, что эта
неспособность есть не что иное, как зеркальное отражение их собственного неумения и нежелания
понять иностранцев.
Как-то раз мне посчастливилось увидеть в Мюнхене «Вишневый сад» в замечательной
постановке Эрнста Вендта. Три затянутых марлей, ярко освещенных окна должны были
означать комнату, за которой находился сад. На тесной авансцене метались действующие
лица в экзотически-нелепых костюмах. Потом сели пить кофе, едва уместившись за
крошечным столиком. Немного погодя Гаев обратился с приветственной речью к комоду или
какому-то ларю: «Дорогой, многоуважаемый шкаф!» Старик Фирс, который по
совместительству изображал смерть и был по этому случаю облачен в мундир служащего
похоронного бюро, называл Гаева «господин Леонид». Во втором акте деликатный Лопахин ни с
того ни с сего съездил прохожего по физиономии. В третьем акте Раневская оплакивала
проданный сад, сидя на полу, и танцующие гости перешагивали через нее... Публика
смотрела на все это с чрезвычайным вниманием. Чувствовалось, что спектакль захватил зрителей.
Итак, вся эта диковинная обстановка, старательно выговариваемые русские имена,
ненатуральные жесты, вся эта гротескная липовая Россия — воспринималась всерьез! Мало-
помалу, однако, настроение зала передалось и мне. К концу пьесы я, можно сказать, прими-
24

риле я с ней. Она мне даже понравилась. Я шел домой и думал: а что сказал бы немец,
посмотрев «Перед заходом солнца» в московском Малом театре, увидев битком набитый зал,
завороженно устремивший глаза на сцену? Если существует русский Гауптман и та
Германия, которую можно назвать русской Германией, почему не может быть немецкого
Чехова? Я не знаю писателя, который ближе, интимнее выражал бы мое чувство России;
но в конце концов Чехов принадлежит всем, всему миру. Почему не может быть немецкой
России? Велика ли важность, если эта Россия не вполне совпадает с той, которую мы
считаем единственно подлинной? Тем, кто видит ее иначе, до нас нет никакого дела. Мы
маркируем действительность при помощи символов, понятных только нам, сочетаясь друг
с другом, они образуют модели; создав модель, мы полагаем, что усвоили
действительность, постигли страну. В этой инсценированной нами действительности мы чувствуем
себя уютно — до тех пор, пока внезапно не зашатаются фанерные декорации, не
повалятся кулисы, и актеры растеряются, не зная, продолжать пьесу или бежать с подмостков.
Должно быть, теперь мы и заняты тем, что кропаем новую пьесу, после того как
действительность разнесла модели, с которыми прожили мы целую жизнь. Об этом можно сказать
лишь кратко, ибо слишком велика опасность впасть в схематизм, в умозрительность или
сентиментальность. В конце концов выясняется, что не только душу, но и небо мы привозим
с собой. Унести на подошвах землю, правда, не удалось. Но если можно, вопреки всему,
говорить о «вживании», то оно состоит не в том, чтобы усвоить внешние формы чужеземной
жизни, научиться носить другую одежду или привыкнуть к баварской кухне, которую, боюсь,
я так никогда и не научусь ценить. Приобщение к новому заключается в том, чтобы
почувствовать за благополучием Германии, за свежестью и чистотой ее городов, за красотой
дорог, за всем благообразием ее цивилизации — черный провал, след травмы. Эта травма,
о масштабе которой можно догадываться лишь живя здесь, возможно, и является,
концентрированным выражением некоторого тайного смысла немецкой истории. Ее внешний
образ — мощный ствол, оставшийся от дерева, спаленного молнией, которая ударила с
неба. Взглянув на карту, вы увидите безногий торс. Государство-обрубок, ампутация
целых областей, двойное существование бок о бок с другой Германией, враждебной и
ненавидящей своего богатого родича, из рук которого, однако, она не гнушается принимать
хлеб,— и, в сущности, давно уже является его иждивенцем. Страна-инвалид, с могучими
мускулистыми плечами, с мешком за спиной, где сидит ГДР. И, отталкиваясь руками, этот
калека, гладко причесанный и благоухающий дорогими духами, в новом с иголочки
костюме, со сверкающим взглядом, катится на своей тележке вперед, обогнав идущих на
собственных ногах.
Каково бы ни было будущее Европы, оно зависит в первую очередь не от Америки и
России, но от этой загадочной страны. Непостижимая — по крайней мере, для нас —
загадка Германии состоит уже в том, что этот Феникс восстал из пепла, хоть и без крыльев, что эта
нация в поразительно короткий срок оправилась после такого разгрома, который
навсегда низвел бы любую другую страну на уровень третьестепенного существования.
Загадка Германии — это соединение книжного идиотизма, мечтательности,
музыкальности, порыв к сверхреальному — с практическим разумом, волей и дисциплиной.
Парадоксальным образом нация, чья склонность к иррационализму по сей день служит
лейтмотивом всех рассуждений о Германии и немецкой судьбе,— предстает глазам соседей
как народ, ведущий чрезвычайно размеренный, почти геометрический образ жизни, ^ его
страна — как образец разумного, подчас слишком разумного благоустройства.(...)
Цивилизованный Запад, каким его представляют себе в России, «пригожая Европа», как
называл ее Блок, при ближайшем рассмотрении оказывается Германией; и слово «немцы»
еще три века назад означало вообще всех западноевропейцев. Германия, поставлявшая
невест для семи поколений русских монархов, обучившая властителей России
государственному управлению, бюрократии и военному делу, оставившая так много слов в русском
языке, страна-педагог, страна-фельдфебель, трудолюбивая и мечтательная, холодная и
сентиментальная, втайне страдающая от своей холодности и неисцелимо одинокая,
по сей день остается для нас заколдованным садом, где прячутся феи, а в темном гроте
спит грозное войско, где на каждом шагу видны следы работы неукротимых рук. Но
садовника нет.
1985 г.
Печатается с сокращениями.
25

Проблемы и методы
современной науки
С тыла заползай!
/
££ /^
/
Бармалей: «Нормальные герои
всегда идут в обход».
«Айболит-66»
Откуда нам ждать новых подходов к
проблеме происхождения языка? Язык изучают
лингвисты, им и карты в руки. Но
думаю, что решение вопроса придет совсем не из
лагеря лингвистов. Попытаюсь объяснить
почему.
Ни один из научных подходов не
обладает универсальной разрешающей
способностью. Например,
сравнительно-историческое языкознание (еще его называют
диахронической лингвистикой) сравнивало
существующие и древние языки, языковеды
пытались обнаружить исходную форму,
язык-прародитель. В начале XX века от
сравнительного языкознания отпочковалась и зажила
самостоятельной жизнью синхроническая
лингвистика (в дальнейшем под
лингвистикой мы будем понимать именно ее). Эта
лингвистика стала изучать законы
текущего функционирования языка и его
структуру независимо от исторических путей фор-

мирования. Новый подход допускал более
тесное взаимодействие с психологией и
социологией. Казалось, что внимание к языку
как общественному явлению, а также к
правилам его функционирования в любой
национальной среде позволит окончательно решить
проблему его возникновения. Оказалось,
однако, что простоты довольно на всякого
мудреца...
АХИЛЛЕСОВА ПЯТА ЛИНГВИСТИКИ
В лингвистических трактатах давно стала
ходячей фраза: «Язык возник, ибо давал
огромные адаптивные преимущества». К
сожалению, слишком часто лаконичность
формулировки прикрывает вульгарное содержание.
Помните, как один из героев «Кавказской
пленницы» провозгласил мудрый тост за то,
чтобы наши потребности и желания всегда
совпадали с нашими возможностями. Так и в
ходе эволюции вид приходит к решению
какой-то проблемы отнюдь не потому, что это
выгодно либо он испытывает такую
потребность. Признание ведущей роли потребности
равносильно возвращению на позиции
ламаркизма. Как и политика, эволюция —
искусство возможного, и там, где потребности не
совпадают с возможностями, реализация
«выгодного» решения повисает в воздухе.
(«Перестройка» тоже, кстати, выступала как
«насушная, не имеюшая альтернативы
потребность».)
В отличие от потребностей реальные
возможности зависят от объективных измене- .
ний в морфологии и поведении организмов. 1
Как правило, эти изменения суть побочные \
продукты каких-то других процессов, отнюдь
не нацеленных на предвкушаемое
предназначение. Позже любой побочный продукт
может подключиться к выполнению другой
функции, но заранее предвидеть такой поворот
событий практически невозможно. Вот
почему текущая функция и первоначальные
причины появления признака — вещи
разные, и непозволительно делать
однозначный вывод о происхождении того или
иного органа, исходя из его сегодняшних
задач. Точно так же: если язык выполняет
определенные задачи и благодаря им
адаптивен, это еще не значит, что его
исходные составляющие эволюционировали именно
для этой цели.
Мы и сегодня, пишет американский
палеонтолог Дж. Гул л, «склонны
рассматривать всякую структуру как
сконструированную для определенной цели, формируя — в
нашем воображении — мир совершенного
замысла, не очень отличающийся от
создаваемого в XVIII веке теологами, которые
rtfffi\£v

Вокальный тракт шимпанзе и человека.
1 — язычок мягкого неба, 2 — надгортанник,
3 — гортань. Американский анатом
Джеффри Т. Лейтман считает, что
существует связь между структурой черепа
и формой вокального тракта, а значит,
по ископаемым останкам можно судить
о голосовых способностях наших предков.
По его мнению, относительно ровное основание
черепа совпадает с высокорасположенной
гортанью и звериноподобным голосовым
аппаратом, а изогнутое — с низкорасположенной
гортанью и человекоподобным трактом
«доказывали» существование Бога
совершенством архитектуры организмов». Но вне
работающего целостного механизма адаптивные
преимущества его изолированных частей
равны нулю. А если еще нет самого
механизма, спрашивал в 1980 г. известный
американский лингвист Н. Хомский, как же
вообще могли эволюционировать его
субкомпоненты? И делал отсюда вывод: язык Хомо
сапиенс не мог появиться в результате
дарвиновского естественного отбора! Но ведь
совершенно очевидно, что к подобному
заключению приводит смешение причин
эволюции признака и его текущей функции. При
чем же здесь Дарвин?
Почему эта — казалось бы, очевидная —
истина неприемлема для многих
лингвистов? Повторяю, что дело в ограниченных
разрешающих способностях каждой науки.
Благодаря своей структуре и методу
всякая дисциплина предназначена для
исследования лишь определенных объектов,
которые сама и создает. Другие объекты она
просто не видит, для этого нужны
другие дисциплины со своей особой
структурой. Сказать лингвисту: «Язык —
результат перелицовки побочных продуктов каких-
то других процессов»,— как нож в сердце
всадить. Ибо лингвист привык изучать
текущую функцию языка, а лингвистика соответ«
венно наработала для этого свой научный
аппарат. Изменять привычке и родной
парадигме лингвист не намерен, в противном
случае он должен перестать быть лингвистом.
Вот почему он не может
абстрагироваться от те кущей фун кции языка и у
видеть эволюцию подгонки предадаптаций, этих
побочных продуктов нелингвистических
процессов. Это — не его объект, он за
порогом его восприятия. Отсюда возникает
парадоксальная на первый взгляд, но
закономерная по существу ситуация. С одной
стороны, лингвистика не в состоянии
укусить себя за локоть, а с другой — не
надо бы и мучиться, а лучше подставить
локоть зубастому соседу, ибо все более
явной становится истина: история
происхождения и сегодняшняя функция — вещи разные.
Но лингвистика по-прежнему пытается
решить эту проблему в типичном для всех
реформаторов духе: и себя сохранить, и
уступку времени обозначить. Читатель, вероятно,
уже понял, в чем заключается ее метод.
Составляется набор критических признаков
ныне действующего явления, известного как
«язык человека», а далее эволюционное
прошлое прочесывается в поиске аналогов этого
явления. Так внешне эволюционный подход
оборачивается подлогом. Нужно еще учесть,
что мы часто заменяем наших прямых
предков ныне существующими — «низшими» —
видами и впадаем в искус антропоцентризма
либо оправдываемся тем, что поведение
австралопитека, к сожалению, по ископаемым
останкам не восстановишь. (Подогнать под
антропоцентрические критерии другие виды
28

пытался еще Аристотель, разместив их на
низших ступенях известной «лестницы
существ».) Таким образом, наш подлог
становится двойным!
В шестидесятые — семидесятые годы
нашего столетия активное исследование
«языков» животных нередко вели под лозунгом
поиска «предпосылок» и «промежуточных»
этапов на эволюционном пути к языку
человека. Всякого, кто подвергал сомнению
оправданность идеи эволюционного
лингвистического (знакового) континуума, обвиняли в
антиэволюционизме. Однако есть время
разбрасывать камни и время собирать,
складывать их. Американский психолог Д. Примак,
который одним из первых начал обучать
шимпанзе искусственным языкам в конце
шестидесятых, размышлял в 1985 году: «Какой
принцип теории эволюции гласит, что должны
существовать промежуточные звенья между
коммуникативными системами животных и
человеческим языком?.. К сожалению,
допущение континуума в каком-то отношении
основывается скорее на эмоциях, чем на
фактах».
СЕКРЕТ УНИКАЛЬНОСТИ
Водруженный на вершину «лестницы
существ» Хомо сапиенс заставляет искать
аналоги нашей вокальной речи у ближайших
наших родичей, поставленных ступенькой
ниже. Увы, ни антропоиды, ни низшие
обезьяны не обладают способностью к вокальному
научению. Во-первых, все попытки обучить их
говорить окончились неудачей, а во-вторых,
оказалось, что акустическая сигнализация
приматов определяется подкоркой. Почему
же близкое родство не служит гарантией
вокального научения?
А вообще, имеют ли хвостатые
претенденты необходимые предпосылки для эволюции
механизма речи?
По строению вокального тракта
обезьяны, в том числе и человекообразные,
имеют гораздо больше сходства с остальными
млекопитающими, чем с представителем
собственного отряда — Homo sapiens. У обезьян
высоко расположена гортань. При дыхании
она поднимается из ротовой полости к
носоглотке подобно шноркелю подводной лодки и
образует прямой путь из носа в легкие.
Вот почему организм с высоко
расположенной гортанью — типичное млекопитающее или
младенец человека до 3 месяцев — может
пить и дышать одновременно. При этом
надгортанник, также находящийся высоко,
прижимает язычок мягкого неба (рис. 1а).
Такая идеальная конструкция нарушается
у человека мыслящего (в свое время
неадаптивность человеческой глотки озадачивала
Ч. Дарвина). Наша гортань расположена
гораздо ниже, и если надгортанник — у нас
он тоже опустился — не успевает
вовремя прикрыть вход в гортань, то ее
блокирует проглоченная пища и мы можем
задохнуться. Плохо, да не совсем. На
другой чаше весов — преимущества от
расширения прохода между мягким небом и
опустившейся гортанью. Увеличивается
пространство глотки, что приводит к легкому и
контролируемому выдоху через рот
(животные дышат носом). Находящиеся в гортани
голосовые связки отныне генерируют звук в
расширенную резонансную полость, и
становится возможным модулировать
характеристики звука движениями языка и губ
(рис. 1б). Перемещая язык, мы изменяем
объем резонансной полости и можем
выдавать различные гласные, а образуя и
размыкая препятствия на пути звука, произносим
согласные.
Вокальное научение требует соответствия
между строением периферийного голосового
аппарата (вокального тракта) и
контролирующей его работу центральной нервной
системой. Эволюция — искусство возможного:
при зверином тракте контроль центральной
нервной системы за движением губ и
языка — всего лишь повисшая в воздухе
«потребность». Чтобы установилась связь
между корой головного мозга и идущими
от артикуляторов (языка и губ)
мотонейронами, нужно, прежде всего, чтобы... сами ар-
тикуляторы могли менять природу
генерируемого звука. А такое возможно только в
человеческом вокальном тракте!
По сравнению с корой головного мозга
других приматов у человека сильно
выражена проекция языка и губ. Впереди и сзади
от этой зоны расположены зоны
программирования вокальной речи и
восприятия слуховых образов (так называемые
области Брока и Вернике). Попытки
нейрофизиологов обнаружить в коре мозга обезьян
хоть какой-то аналог зоны Брока успехом
не увенчались.
Разумеется, особенностями строения
глотки человек обзавелся вовсе не в ответ на
смутное желание овладеть вокальной речью.
Точно так же, не желание жирафа
полакомиться листьями деревьев вытянуло ему шею.
Наша уникальная глотка — побочный
продукт перехода к прямохождению: опускаются
шейные позвонки, увеличивается их длина.
При этом невольно опускается и гортань.
Изменяется структура черепа — смещается
назад и вниз язык.
РОДЫ ЯЗЫКА
Сама по себе способность к вокальному
научению еще не гарантирует наличия
^зыка, заметит лингвист. Необходима еще спо-
29

собность называть предметы и связывать
слова согласно грамматическим правилам.
Без этого всякий разговор о
синтаксических, повторяющихся схемах и «значащих
единицах» в сигналах животных — лишен
смысла. Все верно. Но уникальность лек-
сико-грамматического строя нашего языка
тоже в конечном счете связана с
неповторимостью нашей анатомии. При переходе к
прямохождению изменилась и структура
таза, сузился детородный канал: детеныш с
увеличенными размерами мозга должен был
либо погибнуть, оставшись в чреве матери,
либо... рождаться недоношенным. Так,
недоношенность, или вынужденное
преждевременное рождение ребенка становится нормой: по
длительности периода беспомощности
детеныша у Хомо сапиенс нет аналогов в мире
животных.
Беспомощность детеныша и,
соответственно, возросшая чувствительность самки к
своему отпрыску были побочным
продуктом прямохождения, но одновременно стали
предпосылкой новых функций элементов
животного символизма. Да, да, символизма.
Аристотель ошибочно писал в «Поэтике», что
только человек способен к мимезису —
подражанию действительности. Элементы
символической игры в поведении животных
наверняка озадачивали и его современников...
Какова адаптивная ценность звериного
мимезиса? И другой вопрос: откуда она?
Вспомним, что способность к подражанию имеет
явно приспособительный характер у
социальных животных. Скорее всего наше
искусство — побочный продукт имитации и пошло
именно отсюда.
Картина, действительно, получается
интересная. Посмотрите сами. Подопечная
психолога Д. Примака, шимпанзе Сара имела
привычку украшать себя перед зеркалом, в
частности надевать на голову шляпу. Когда
ей дали разрезанную на части фотографию
другого шимпанзе, то самка сумела
правильно составить целое изображение из
фрагментов. А в конце поместила один кусочек
снимка на голову обезьяны на фотографии!
Приматолог К. Хейес наблюдала, как
шимпанзе Вики понарошке играла воображаемой
игрушкой, привязанной невидимой веревкой,
а С. Сэвидж-Рамбо сообщала о самце,
который кормил экспериментаторов
несуществующей пищей из пустой ложки.
Все, вероятно, замечали, как годовалые
дети имитируют надевание шляпы, питье из
чашки или приставленную к уху телефонную
трубку, не имея в руках этих предметов или
заменяя их другими (при этом еще лукаво
улыбаются, поглядывая на взрослого). Такие
жесты используются для узнавания
ассоциируемого объекта и представляют собой начала
символической игры. Считается, что они
являются ранним прототипом'называния, вот
почему их называют «обыгрывающими
именами» или «описывающими жестами».
Очевидно, что подобные явления в репертуаре
шимпанзе и человека имеют не случайное
сходство.
Сходны-то они сходны, да не совсем. Чем
взрослее организм, тем дальше расходятся
дорожки шимпанзе и человека. Самка
шимпанзе равнодушна к символическим играм
своего детеныша и оставляет их без
внимания. Символизм шимпанзенка фактически
выплескивается в пустоту. Иное дело у
человека, где уникальная беспомощность
ребенка сопровождается беспрецедентной
заботливостью матери. Тем более, что
чувствительность эта избирательная, ибо мамаша,
воспитанная в пронизанной символами
культуре, сама начинает выискивать малейшие
проявления символизма у своего дитяти и с
радостью акцентирует их ответной
имитацией. Здесь «обыгрывающие имена» признаются
матерью, и ребенок, подкрепляемый таким
признанием, сам начинает понимать
общественную значимость своего символа
(вспомним лукавую улыбку, обращенный к
взрослому взгляд). Повседневная жизнь матери и
ребенка изобилует повторяющимися
ситуациями — ежедневным купанием, одеванием и
кормлением младенца. Ребенок запоминает и
предсказывает их, используя стилизованное
«обыгрывающее имя», а также описывает
действия других. Когда же на смену
младенческому лепету приходят вокализации,
напоминающие речь взрослых,— через 18 месяцев
гортань опускается, и глотка принимает
«человеческий» вид,— ребенок начинает
извлекать из поведения родителей и
использовать для обозначения не только
пантомиму, но и звуковые комплексы,
сопровождающие действия.
ФОРМИРОВАНИЕ ЯЗЫКА
На первых порах слова слышащего, а также
жесты глухонемого ребенка не очень
отличаются от жестов, которым удалось обучить
шимпанзе. Ребенок обозначает словом «ав-
ав» и собаку, и корову, и другое
четвероногое животное; обезьяна может
обозначить жестом «цветок» и растение, и
другие носители резкого запаха. Происходит
генерализация знака: научившись применять
знак для одного объекта, организм
начинает употреблять его при обозначении сход*
ного. Но можно ли этим процессом
объяснить развитие значений (семантики) слов?
Ведь в языке много слов, не
обозначающих чувственно осязаемого предмета
(например «скорость», «привязанность»,
«коварство»). Почему «скорость» является суще-
30

ствительным? И вообще, что такое
существительное? Существительные, учит школьная
грамматика, обозначают объекты. А что такое
объект? Оказывается, что объект — это то,
что... обозначается существительным.
Замкнутый круг. Развитие грамматических
категорий языка потребовало многих столетий,
ребенку трудно увидеть простую логику в
исторических путях формирования тех же
частей речи (хотя, разумеется, и здесь своя
логика есть). Поэтому усваивать значения
слов, принадлежность их к той или иной
грамматической категории — а тем самым и
способы членения действительности на
свойственные данному языку «объекты»! —
ребенок вынужден из языка своих родителей.
Я специально закавычил слово «объект»,
чтобы не путать его с предметами
реальности, еще не выраженными в языке.
Язык — с ре дс тво хранени я и передачи
информации от одного поколения другому, и
коллективное знание о мире дается нам
через язык. В языке представлены как
грамматические, так и логические связи между
«объектами». Не надо думать, будто
логические связи есть только в науке и
начисто отсутствуют в повседневном языке.
Логика отражает иерархическую организацию
«объектов» по типу «частное — общее»,
например «роза — цветок», «слон —
млекопитающее». Такая связь между «объектами»
выражает отношения истинности.
Грамматика отражает многообразие исторически
сложившихся типов «объектов» (частей речи —
прилагательных, существительных,
глаголов и т. д.) и правила их сочетания в
речи. Связь между этими разнородными
«объектами» в речи выражает отношения
грамматической правильности. Другими сло-
" вами, в языке зафиксированы как
логические, так и грамматические связи между
сущностями — «объектами». Вот почему
усваивая язык, ребенок овладевает не
только грамматикой и лексикой, но
одновременно узнает и логическую связь между
«объектами», то есть познает мир.
Встречая в контексте новое слово, мы
догадываемся о его значении с помощью
знания, как бы размазанного по
грамматическим «объектам» и связям между ними.
Признаки значения слова рассредоточены
между встречающимися частями речи и
позволяют нам воссоздать класс объектов, в
который входит данное, пока новое для нас
понятие. Такой косвенный путь к
установлению логических связей между «объектами»
дает нам возможность правильно отнести
новое слово к соответствующей категории
высшего уровня. «Игуана нырнула и поплыла».
Следовательно, «игуана» — «животное».
Можно до конца своих дней не знать, как
выглядит «аксолотль» или «лопатонос», но
тем не менее правильно относить эти
объекты к «животным». Мы зачастую даже не
отдаем себе отчета, насколько существенна в
нашем специализированном мире роль
такого приблизительного знания значений слов.
В начале шестидесятых среди американских
лингвистов была популярна сентенция: «Для
многих усвоение языка является самым
значительным интеллектуальным достижением
жизни». В каждой шутке есть доля
правды. Кто, например, возьмет на себя
смелость точно установить границу, за
которой кончается повседневный язык и
начинается наука?
Там, где нет «объектов» и отсутствует
между ними связь по двум осям —
логической и грамматической,— там нет и языка.
Вот почему использование термина «язык»
при описании систем коммуникации
животных — всего лишь метафора. «Язык»
животных не может быть средством
познания действительности, и именно поэтому он
не может быть языком в том значении,
которое мы придаем этому термину, говоря
о себе.
Для шимпанзе знак «собака» не может
иметь значение «животное» (надо прежде
сформировать эту категорию верхнего
уровня) и не может быть существительным
(предварительно надо иметь представление о
глаголах, прилагательных и прочих частях
речи). Окруженные жестовой речью тренеров,
«говорящие антропоиды» не могут
узнавать значений слов, раскрывающихся как по
логической, так и по грамматической
координате, вот почему они не понимают
грамматики и не используют ее в
собственных высказываниях. Оба эти процесса
взаимосвязаны. Вопрос времени? Может быть.
Но тогда и прыжок спортсмена,
способный под влиянием тренировки перерасти в
птичий полет,— тоже вопрос времени...
ЛАМАРК ЖИВ.
ЛАМАРК БУДЕТ ЖИТЬ?
Зависимость коммуникации биологического
вида от особенностей его морфологии —
одно из общих мест этологии, науки о
поведении животных. Язык человека не
является исключением из правил, сколько бы нам
ни твердили о его общественной природе,
пытаясь пресечь всякие попытки объяснить
уникальность этого феномена с позиций
эволюционизма. Надо признать, что видоспеци-
фичность очень часто путали с
врожденностью (это делал, например, Н. Хомский,
писавший о врожденности грамматики), и
хотя это не одно и то же, такая
невольная подтасовка объективно играла на руку
хранителям лингвистического очага, то и де-
31

ло отгонявшим от него «варягов»-биологов.
Будем надеяться, что агрессивные
обвинения в «биологизаторстве» ушли в прошлое.
В этой связи любопытный факт: недавно
немецкий лингвист Б. Маркардт напомнила, что
впервые о связи между прямохождением
человека и уникальностью его языка
говорил еще великий просветитель XVIII века
И. Г. Гердер!
Итак, почему же в отличие от
лингвистики именно эволюционная биология в ее
дарвиновском варианте позволяет нам
решить проблему происхождения языка?
Потому что указывает естественные причины
этого процесса и объясняет воспеваемую
гуманитариями неповторимость языка
уникальностью нашей морфологии. Да, воспевать
мало, надо еще и объяснить, не
ограничиваясь общими фразами об «общественной
природе» языка человека.
Похоже, мы поторопились объявить
ламаркизм умершим. «Верить в
целенаправленность эволюции (ортогенез — О. С.)
весьма успокоительно,— пишет известный
эволюционист В. Грант.— Если говорить о
взглядах на эволюцию среди широкой публики и
среди полупрофессионалов, то
оказывается, что теория ортогенеза вполне
здравствует». Беда лингвистов не в том, что они
нередко в решении пограничных проблем
оказываются среди полупрофессионалов
(невозможно объять необъятное), а в том, что
они не всегда хотят учиться.
Для того чтобы объяснить уникальность
нашего языка, направленность его
эволюции, нет нужды прибегать к
телеологической концепции. Необходимо рыть
туннель с обратной стороны. Не надо
подгонять задним числом преадаптации под
текущую функцию языка с помощью некой
потребности. Тенденция к самоограничению
присуща эволюции и без потребности. В случае
языка коренной сдвиг в способе передвижения
одного вида приматов породил вторичные
изменения в структуре их вокального
тракта и схеме воспитания потомства. Для
выполнения новых задач эволюция не
выдумывает нового материала, а перелицовывает
то, что имеет в наличности. Такова
дарвиновская альтернатива телеологизму: все
определяют рамки допуска исходной конструкции.
Вот почему становится скучно, когда в
научно-фантастическом романе встречаешь
мыслящее облако, погруженный в
рефлексию кристалл или говорящее членистоногое.
У науки хватает своих проблем и без
надуманных, и красивая атака в лоб не всегда
дает нужные результаты. Часто приходится,
утопая в сомнениях, делать обходный маневр
и заползать с тыла.
О. СЕВАСТЬЯНОВ
Рисунок А. АННО
Из писем в редакцию
Только ли
человек — чудо?
В. Яворский, автор статьи
«Человек — это чудо» («Химия
и жизнь», 1991, № 1), по сути
дела, развивает давнишнее
представление о человеке как венце
природы. Более того — человек
возведен в ранг чуда, кое,
согласно В. И. Далю, «мы не умеем
объяснить по известным
законам природы». Если это так,
то следует назвать человека
одним из чудес в ряду
миллионов микроорганизмов,
растений и животных. Ведь все эти
чудеса мы тоже не можем пока
объяснить известными законами
природы. Создают теории,
расшифровывают геномы живых
существ, проводят удивительные
эксперименты по синтезу белка
вне клетки с помощью ее
генетического аппарата. Но в
лабораториях не получается
создание живого из неживого. Мы
близки к этому, но оставшийся
мизер так же чертовски труден,
как и тот, что мешает
достижению абсолютного нуля.
Ни по биологическим
качествам, ни по времени,
затраченному на наше происхождение,
ни по результатам эволюции у
нас нет никаких преимуществ
перед другими созданиями.
Как и все живое, человек
родится, оставляет потомство
(если это ему удается) и
умирает. Жизнь наша продолжается
70, ну, пусть 100 лет,
взрослой бабочки-поденки —
несколько часов. По отношению к
бесконечному времени сроки
равны. И не только это роднит
две произвольно выбранные
биологические крайности. И
человек, и поденка прекрасно
приспособлены к среде, в которой
живут.
Подтверждением служит
обилие этих двух видов на Земле.
А если так, то допустимо ли
говорить о преимуществе
человека перед поденкой?
Меня, конечно, упрекнут в
том, что я игнорирую такие
свойства человека, как
социальные особенности, мыслительная
деятельность, труд, искусство,
культура, наука и многое
другое. Нисколько — все это
порождение человека, его
адаптации к среде. У поденки свои
особенности, с помощью кото-
32

рых она приспособилась к той
среде, в которой живет. Проще
говоря, это удивительное
насекомое, по-видимому, довольно
своей скоротечной (в нашем
понимании) жизнью, и большего
ему не надобно.
Итак, я встаю на защиту
миллионов видов (а если взять
все существовавшие за
последние 600 миллионов лет —
двух миллиардов) за минусом
одного — Человека, который
введен в ранг чуда. Это,
наверное, несправедливо. И если
чудо — не штучное явление, то
миллионное — уже не чудо.
Просто мы еще мало знаем о
происхождении жизни, о том,
как ее вдохнуть в мертвую
форму (это, согласно Ветхому
Завету, пока доступно Господу
Богу).
Можно долго критиковать
понимание В. Яворским
морфологических, физиологических и
психоинтеллектуальных
особенностей человека. Коснусь лишь
двух сентенций автора.
Первая — о «скудности разума» у
обезьяны. А зачем ей
нескудный разум? Обезьяна с разумом
Аристотеля пропала бы в первые
минуты жизни. Природа
одарила ее обезьяним мозгом,
достаточным для того, чтобы
решать обезьяньи проблемы.
Что же касается сроков — то
они немалые. Человекоподобные
предки отделились от ствола
эволюции миллионы лет назад,
а Человек разумный обитает
на Земле всего лишь тысячу
столетий.
Вторая. Когда мы чего-то
не знаем, то частенько
обращаемся к мистике,
сверхъестественному, астрологии, НЛО,
снежному человеку, а В.
Яворский — к «искусственным
садовникам». После такого приема
все становится вроде легко и
просто. Деятельность
«садовников» и способ проникновения
их на Землю находятся в
прямой зависимости от полета
фантазии. А кто такой сам
«садовник», каким образом он возник,
из чего и где? Ответить на это
бесконечно труднее, чем решить
закавыку в молекулярно-биохи-
мико-генетической прописи
возникновения живого организма
из неживой материи.
Доктор биологических наук
В. И. ЧЕРНЫШЕВ
Кто такие
аллопаты?
Вспыхивающий порой спор о
преимуществах гомеопатии или
аллопатии — это отголосок
полного непонимания ганеманов-
ских терминов.
Самуэль Фридрих Христиан
Ганеман создал свою
оригинальную систему выбора лекарств
для врачевания на рубеже
XVIII и XIX веков, когда
причины болезней и механизмы их
развития не только не были
известны, но даже не допускалась
мысль о возможности их
познания. В ходу была терапия
симптоматическая,
направленная лишь на подавление
проявлений болезни, а не ее
причины. Поэтому результаты
лечения не удовлетворяли ни
врачей, ни больных. Стремясь к
более совершенной терапии,
Ганеман предложил изменить
принцип выбора лекарств,
положив в основу сходство или
различие между симптомами
отравления, вызываемого
лекарством у здорового человека, и
симптомами болезни. По
терминологии Ганемана, между
лекарственной болезнью и болезнью
натуральной. Вот в чем суть
учения Ганемана —
ганеманизма! Все остальное лишь
следствия из этого принципа.
Сопоставляя симптомы
отравления и болезни, основатель
нового направления в медицине
нашел, что типов отношений
между ними три: симптомы
противоположны, и тогда
лечение называется антипатическим,
симптомы сходны — лечение
гомеопатическое, совершенно не
связаны и не похожи —
аллопатическое (греч. anti — про-
тиво-, homoios — подобный,
alios — другой). Первый
вариант Ганеман допускал, как
приносящий временное
облегчение, второй объявил истинным,
а третий — абсурдным.
Наибольшая эффективность
второго способа стала причиной
отождествления ганеманизма с
гомеопатией. Сегодня второе
название полностью вытеснило
первое, хотя они и не совпадают
по сути.
В рамках системы Ганемана
аллопатическое лечение было
бессмысленным, поэтому он
употреблял слово «аллопат» как
презрительную кличку. А сейчас,
как ни странно, под аллопатией
подразумевают обычную
научную, или, как ее иногда
называют, академическую медицину.
Но ведь ни один врач, кроме
последователей Ганемана, будь то
приверженец традиционной или
академической медицины,
знахарь или шаман, при выборе
лекарств не ориентируется на
симптомы вызываемого им
отравления. По этой причине
ганемановские термины
«гомеопатия», «антипатия» и
«аллопатия» для них совершенно
неприменимы. Распространять
термины ганеманизма на всю
медицину столь же ошибочно,
как использовать термины
алхимии для обозначения
современных химических понятий.
При этом страдает и
элементарная логика: если гомеопаты
не аллопаты, то это не значит,
что все не гомеопаты —
аллопаты. К сожалению, путаница
в терминах привела к тому,
что некоторые врачи обычной
медицины сами называют себя
аллопатами. Лучше уж называли
бы себя алловрачами.
Доктор медицинских наук
В. Б. ПРОЗОРОВСКИЙ
СПОНСОРЫ!
«ХИМИЯ И ЖИЗНЬ
БУДЕТ ВАШИМ ЛУЧШИМ
ПАРТНЕРОМ!
НАШ СЧЕТ Np 10070000J
В КОММЕРЧЕСКОМ
НАРОДНОМ БАНК Е
Г. МОСКВА,
МФО 19101*.
НАШИ ТЕЛЕФОНЫ
238 23 56,
2*8 29 ОП.
2 Химия и жизнь
зз

Возможно, не все знают, что сводить экологические проблемы, связанные с азотными удобрениями,
лишь к нитратам —все равно, что остерегаться укуса лошади. Фермеры такой, к примеру, страны,
как Голландия, безо всякого ущерба для качества продуктов применяют значительно большие дозы
азотных удобрений, чем наши колхозники.
Чтобы поддерживать оптимальный, с их точки зрения, уровень химизации, аграрии этой страны
импортируют туки, в том числе и из СССР. А вот собственные заводы по производству минеральных
удобрений в Европе потихоньку закрываются. Причиной тому, уж конечно, ие нитраты и даже не
выбросы аммиака и «лисьи хвосты». Главная экологическая опасность аэотно-туковых комбинатов —
огромная их энергоемкость. По разным оценкам, от одной трети до половины всей энергии,
используемой в сельском хозяйстве развитых стран, затрачивается лишь на то, чтобы превратить инертные
молекулы азота в доступную для растений форму. А где брать электричество? Положение атомных
станций после Чернобыля весьма ненадежное. Никакой землевладелец не пожелает, чтобы его угодья
оказались на дне водохранилища у плотины будущей ГЭС. Остаются экологически грязные
тепловые станции, полностью зависящие от поставок газа и мазута. А господам капиталистам отнюдь не
безразлична энергетическая зависимость... Впрочем, и нам ие мешает задуматься над этой проблемой.
Ведь что получается? Сначала заливаем многометровым слоем воды плодороднейшие почвы поим,
попутно превращая реки в гниющие болота, а на вырученные от продажи электроэнергии деньги
покупаем зерно. Может, проще было бы его вырастить на месте огромных рукотворных морей?
Но вернемся к нашей теме. Как сократить потребность сельхозкультур в минеральном азоте? Об этом
сейчас и пойдет речь.
Гипотезы
Морковка
с клубеньками
Азот, составляющий почти 80 % земной
атмосферы, для абсолютного большинства
живых организмов недоступен. Его способны
усваивать лишь те из них, которые
обладают особым ферментом — нитрогеназой:
некоторые бактерии, сине-зеленые
водоросли, актиномицеты и дрожжи, что позволяет
им восстанавливать N2 до аммиака гШз,
быстро включающегося в биохимические
процессы. Этот процесс называется азотфикса-
цией, а перечисленные микроорганизмы,
соответственно, азотфиксаторами.
Большинство их обитает в воде или почве (свобод-
ноживущие азотфиксаторы, например
азотобактер) , но кое-кто предпочитает жить в
симбиозе с растениями. Наиболее известны
клубеньковые бактерии, обитающие на
корнях бобовых.
По продуктивности симбиотические азот-
фиксаторы на порядок превосходят
азотобактер (в год клубеньковые бактерии
способны фиксировать до 300 кг азота на
гектар) . Дело в том, что процесс азотфик-
сации требует очень много углеводов: на
1 мг азота их расходуется до 150 мг. Сво-
бодноживущие азотфиксаторы не могут
позволить себе столь непомерные траты, а вот
симбиотическим такое расточительство по
силам, поскольку они состоят на полном
довольствии у своих партнеров. Стало быть,
паразиты?
Большинство исследователей считают
симбиоз бобовых с клубеньковыми бактериями
результатом эволюции этих растении. Но
ведь на корнях облепихи, ольхи, лоха, восков-
ницы тоже образуются самые настоящие
клубеньки, хотя здесь симбиотические
отношения не столь совершенны. Сейчас
обнаружено уже ПО видов растений, не
относящихся к семейству бобовых, но
способных вступать в симбиоз с
азотфиксаторами и образовывать корневые клубеньки.
Что это — будущее направление эволюции?
А может, атавизм, дела давно минувших
дней?
Несомненно, читатели знакомы с историей
появления жизни на Земле, хотя бы в
рамках школьного курса биологии. И все же
напомним, с чего все начиналось. Итак,
архей, приблизительно 1,7 миллиарда лет до
нашей эры. Если верить геологам, в те
времена наша планета была весьма
неспокойной. Бесчисленные вулканы выбрасывали в
атмосферу пепел и ядовитые газы,
извергали потоки лавы. Все это дополнялось
частыми грозами и мощными
землетрясениями. К счастью, уже тогда существовали
водные бассейны, а в них обитали живые
существа, напоминающие современные
бактерии. Кстати, в результате именно их
жизнедеятельности образовалась известь, из
которой сложены архейские известняки. Тогда
же возникли фотосинтез и азотфиксация.
Следующая, протерозойская эра
представлена уже многочисленными формами не
только одноклеточных, но и многоклеточных.
Происходит разделение жизни на животную
2*
35

и растительную ветви. С тех пор каждая
из них идет своим путем, но пока не выходя
из воды (суша оставалась безжизненной
пустыней еще многие сотни миллионов лет).
Наступил палеозой. Грандиозные
процессы — так называемое каледонское
горообразование — привели к обмелению и
пересыханию морей, образованию многочисленных
заливов, лагун, болот и озер. Многие
водные растительные формы погибли, другие
выжили в новых условиях, потому что сумели
приспособиться. На мелководье появились
растения, нижняя часть которых
находилась в воде, а верхняя — в воздухе. Чтобы
противостоять волнам и ветру, им
приходилось цепляться своей подводной частью за
камни, врастать в донный песок и ил при
помощи корнеподобных образований
(ризоидов). Под палящими лучами солнца верхняя
часть этих растений интенсивно теряла воду,
которую приходилось компенсировать
подпиткой снизу. Постепенно образовались
ткани, приспособленные для
транспортировки воды и растворенных в ней веществ,
то есть возникло некое подобие стебля,
чего и в помине не было у
предшественников этих растений. Так готовился выход
растений на сушу, что и случилось в конце
силурийского периода (приблизительно 410
миллионов лет назад). Первыми
сухопутными растениями стали псилофиты, затем, в
девоне, их сменили папоротникообразные, и к
началу следующего, каменноугольного,
периода на земле уже шумели густые леса.
Вроде бы все похоже на правду, но...
Жизнь растений тесно связана с
поглощением различных элементов извне. В воде все
эти элементы были, в том числе и азот
(благодаря деятельности водных азотфикса-
торов). А на суше растения-пионеры из-за
естественного выветривания и размывания
горных пород надежно снабжались лишь
калием, фосфором и некоторыми
микроэлементами. Но — не азотом, которого в тех
породах практически не было.
Первое и самое простое объяснение его
появления — абиотический путь. Безусловно,
молекула N2 неохотно вступает в
химические реакции, но еще Кавендиш показал,
что под действием атмосферных
электрических разрядов азот соединяется с
кислородом. Значит, дождевая вода наверняка
содержит небольшую примесь азотной и
азотистой кислот. В результате последующих
реакций небесных кислот с минеральными
горными породами образуются нитраты и
нитриты. Несомненно, такой процесс
происходил и в давние времена. Однако азота
в атмосфере связывалось мало, а
образующиеся соли великолепно растворяются в
воде, вот они и смывались в самом прямом
смысле этого слова. Выходит, что
достаточных количеств неорганического азота на суше
не было и в помине.
Подавляющее большинство азотфиксато-
ров гетеротрофны и в среде без
органического вещества существовать не способны.
Значит, обосноваться на суше раньше псило-
фитов они никак не могли. Может,
подсобили пришельцы? Сбросили энное
количество мешков с аммиачной селитрой, и все
дела! Если мы находим нитраты в своих
тарелках, то почему бы таким же нитратам не
оказаться в тарелках летающих? Кстати,
в этом случае вымирание девонских
земноводных стегоцефалов (не путать с
динозаврами!) можно объяснить и отравлением
нитратами, осложненным ушибами от
падавших с неба мешков.
Шутка, конечно. А наиболее
обоснованная на сегодняшний день гипотеза такова:
первый азот суши родом из водоемов.
Безусловно, его соединения присутствовали
в донных отложениях пересыхавших озер
и периодически затопляемых участков.
Важную роль сыграли болота и поймы рек.
Именно оттуда растения стали наступать на
сушу. Позже зеленые агрессоры поднялись
к границам водоразделов и расселились
повсюду. Органическое вещество,
синтезированное первой наземной растительностью,
стало субстратом для микрофлоры, в том
числе — и азотфиксирующей. Так,
одновременно с выходом растений из воды,
на суше сформировалась почва, и начался
круговорот азота.
Именно в этот момент проблемы
выживания пришлось решать и обитавшим в
пересыхающих водоемах азотфиксаторам.
Безусловно, микроорганизмам было значительно
проще приспособиться к размеренной жизни
в тканях растений, чем к изменчивым и
крайне неблагоприятным условиям
поверхностного слоя силурийской суши. В конце
концов, азотфиксаторы могли попросту
паразитировать на псилофитах. В воде такие
растения были бы больными и слабыми,
но в момент выхода на сушу шанс выжить
имели только они, как обладатели
внутреннего источника доступных форм азота.
Впрочем, выживание псилофитов
гарантировало будущее и паразитировавшим на них
азотфиксаторам. Но только таким, которые
наносили растениям наименьший вред и уж
ни в коем случае не могли их убить.
Постепенно паразитизм превращался в симбиоз,
который, на мой взгляд, и предопределил
успех в трудном деле завоевания суши.
Кстати, сожительство с бактериями вовсе
не обязательно для бобовых, если в среде,
где их выращивают, достаточно много азота.
И клубеньковые бактерии великолепно обхо-
36

дятся без растений, если вокруг хватает
органического вещества. В свободном
состоянии эти микробы азот не фиксируют. Оба
вида организмов реализуют свою
потенциальную способность вступать в симбиоз только
тогда, когда это выгодно и тому и другому.
В течение миллионов лет, пока
формировались почвы, содержание в них азота,
да и органического вещества возрастало.
Постепенно на суше симбиоз перестал быть
необходимым как для азотфиксаторов, так
и для растений. Подавляющее большинство
растений утратило способность
образовывать клубеньки, а микробы, в свою очередь,
превратились в сапрофитов. Только те
растения, которым исторически сложившейся
концентрации почвенного азота не хватало,
сохранили способность образовывать корневые
клубеньки. Почему? Бобовые синтезируют
большое количество белка — потому
потребность в азоте у них очень высокая. Вот они
и обзавелись клубеньками. Зонтичные же,
например морковь, белка производят меньше,
потребность в азоте у них ниже, и клубеньки
им ни к чему.
Но если наша гипотеза верна, то среди
предков моркови должны быть растения,
способные к симбиозу, и память об этом
может сохраниться в генах.
Группа сотрудников Украинского НИИ
сельскохозяйственной микробиологии
провела серию опытов, в которых семена моркови
высевали на стерильные минеральные среды,
содержавшие все питательные элементы,
кроме азота (настоящие силурийские условия!).
В некоторые пробирки внесли водную
суспензию азотфиксатора азоспириллы
бразильской (Azospiriilum Brasilense). Эта бактерия
обитает в почве и благодаря жгутикам очень
подвижна, без труда проникает в ткани.
Азоспирилла и ей подобные занимают как
бы промежуточное положение между свобод-
ноживущими и симбиотическими азотфикса-
торами. Тем не менее до сих пор считали,
что такие азотфиксаторы не способны к
образованию клубеньков. Но...
Уже через две недели в пробирках без
азотфиксаторов все проростки погибли, а там,
где присутствовала азоспирилла, они росли
и развивались столь долго, что заполняли
весь возможный объем. На корнях этих
.растений образовались клубеньки, в которых
обнаружены азоспириллы. По способности
фиксировать азот они ничем не уступали
клубенькам бобовых. Естественно, такой
морковке не нужны никакие азотные удобрения!
А теперь займемся арифметикой: «Если
к 110 видам растений прибавить один
вид, то получится...» А кто говорит, что только
один? Почему не пять или сто? Нужно
экспериментировать с другими видами. Мы,
конечно, не призываем к присовокуплению
всех известных азотфиксаторов ко всем
культурным растениям, однако уже пора
вспомнить о бактериальных удобрениях, способных
избавить наш стол от нитратов, а
воздух — от выбросов аммиака.
Л. Е. МЛМЧУР
Рисунок А. КУКУШКИНА
Обойдемся
без азотных
удобрений?
Вполне возможно, если
подтвердятся данные группы
исследователей из Китая и
Австралии.
До сих пор попытки
ученых многих стран мира
«научить» рис и зерновые
культуры следовать примеру
бобовых оставались
безуспешными. Правда, однажды
удалось получить клубеньки
на корнях пшеницы и риса,
но количество фиксируемого
в них азота было
ничтожным.
Ян Фуни из Шандунско-
го университета (Китай)
воздействовал на корни
проростков пшеницы известным
и у нас гербицидом 2,4-Д.
После этого в их клетки
смогли проникнуть бактерии
Azospiriilum, которые
китайский ученый получил из
Института Пастера.
Активность фермента нитрогеназы
возросла в 50 раз, то есть
процесс фиксации азота
пошел.
Впрочем, нет никакой
гарантии, что в полевых
условиях растения поведут себя
так же, как в лаборатории.
Ведь у сельхозкультур
корни тянутся почти на
двухметровую глубину, им
практически недоступны
химикаты, разбрызгиваемые на
поверхности почвы.
Но, по мнению
авторитетных ученых, изучающих
проблему азотфиксации
много лет, эти результаты
из числа самых
многообещающих. А если гербицид
2,4-Д кому-то не нравится
(таких сколько угодно) ему
не так уж сложно найти
замену.
По материалам журнала
«New Scientist»
подготовила Т. ШУМОВА
37

Многоликий микроб
1901 год. Из земли своего сада известный
голландский ученый-ботаник и микробиолог
Мартин Бейеринк выделил микроб Azoto
bacter Croococcum, способный фиксировать
азот атмосферы. Не для нашего с вами блага,
а чтобы использовать его в качестве
источника собственного пропитания...
Об азотфиксирующих клубеньковых
бактериях ныне наслышаны все, кто доучился
хотя бы до пятого класса. Но дело в том, что
клубеньковые бактерии живут только в
корнях бобовых растений, и, кстати, тот же
Бейеринк выделил их чистую культуру на
12 лет раньше. А вот азотобактер — вполне
самостоятельный микроб. Связывая
свободный молекулярный азот при помощи своих
ферментов, азотобактер превращает его в
органические соединения, которые при
отмирании микробов обогащают почву азотом и
хорошо усваиваются растениями.
В 1936 г. профессор Горьковского
сельскохозяйственного института А. Р. Миненков
попробовал добавлять азотобактер в корм скоту
и получил значительные привесы. После
войны опыты по применению азотобактера в
животноводстве продолжили многие
исследователи, в том числе — ив Лаборатории
микробных препаратов для животноводства
ВНИИбиотехнологии. Изучая микрофлору
желудочно-кишечного тракта
сельскохозяйственных животных и птицы, исследователи
столкнулись со странным фактом: даже те из
животных, кто никогда не получал азотобак-
терную подкормку, выделяют с
экскрементами чудной этот микроб.
Азотобактер оказался «коренным
жителем» в организмах и травоядных, и
плотоядных млекопитающих, и птиц, и рыб, и
насекомых, и даже новорожденных младенцев,
никогда ничего не евших и не пивших, кроме
материнского молока.
Четырехкамерный желудок жвачных
животных — настоящая микробиологическая
фабрика, синтезирующая бактериальный
белок из небелковых соединений азота (в
основном мочевины и аммонийных солей).
Обитающие здесь микроорганизмы делят на
облигатных (без которых буренка просто
умрет от голода даже при обилии
растительного корма) и факультативных (без которых
она может обойтись). Так вот, азотобактер
оказался облигатным жителем рубца
(первого отдела желудка) жвачных. Причем,
многочисленным: в каждом грамме содержимого
рубца присутствует до ста и более миллиона
клеток микроба.
Как уже сказано, азотобактер выделен и у
диких плотоядных животных. Обитающие в
Московском зоопарке белые и бурые
медвежата, ягуар, кот-манул и львица синтезируют
бактериальный белок в своем организме тоже
не без помощи азотобактера.
Впрочем, объяснить присутствие микроба у
млекопитающих довольно просто. Допустим,
он попадает в организм с частичками почвы
или с кормом. Но как быть с цыплятами,
только вылупившимися из яиц, скорлупу
которых обработали антисептиками и тем
самым лишили микрофлоры. Откуда
азотобактер в их кишечнике?
Оказывается, вездесущий микроб живет не
только в желудочно-кишечном тракте и
легочной ткани кур, но и в органах
размножения. Несушка снабжает полезным микробом
38

свое еще не родившееся потомство.
Аналогично передают азотобактер своим потомкам
насекомые, например тутовый шелкопряд.
Похоже, что свободноживущий почвенный
микроб в организме животных не просто
квартирует, а активно трудится на благо
домовладельца. А раз так, взглянем на него
повнимательнее. Можно сказать, что
азотобактер един в трех лицах. Во-первых, это
прозрачная форма — маленькие бесцветные
слизистые шарики (кокки). Вторая
ипостась — переходная форма — молочно-белые
скопления. И третья — типичная,
классическая форма — гладкие или складчатые
колонии коричневого цвета.
Даже внешний вид микроба показывает,
какими свойствами он обладает, в каких
условиях он жил. Прозрачная форма усваивает
молекулярный азот из воздуха в 10—12 раз
слабее, чем типичная. Зато такой азотобактер
гораздо лучше сбраживает углеводы, более
устойчив к низкому рН среды, к
антибиотикам тетрациклинового ряда. Типичная же
вырабатывает больше витаминов группы В.
У переходной формы свои особенности. По
мере превращения бесцветных колоний в
пигментированную классическую форму
ослабляется, а затем почти совсем прекращается
использование связанного азота
(аммонийных солей, аминокислот, мочевины), и в то
же время ферментные системы, усваивающие
молекулярный азот из воздуха, становятся
активнее.
Казалось бы, все ясно: прозрачная форма
азотобактера характерна для животных,
типичная — для почв. Однако прозрачная
форма микроба высевается из компостов, из
культур водорослей, из почв, из зоны корневой
системы растений. И исследователи, которые
ожидают увидеть микроб окрашенным в
коричневый цвет, не замечают его. Оказалось,
что недостаток связанного азота
способствует постепенному переходу прозрачной формы
в типичную (при этом изменяются и все
свойства). Наоборот, высокие дозы связанного
азота постепенно портят типичную
классическую форму, превращая ее в прозрачную.
Похоже, нечто подобное происходит и в
природе.
Умение использовать любые источники
азота — атмосферный, органический,
минеральный, а также способность переносить
очень длительное анабиотическое состояние
позволили азотобактеру дожить до наших
дней. Ведь типичные колонии азотобактера
были получены из пепла развалин Помпеи и
даже из клеток колымского мамонтенка
Димы.
А теперь перечислим полезные свойства
микроба. Это — синтез незаменимых
аминокислот из небелковых соединений азота,
витаминов группы В, ферментов и других
биологически активных веществ; фунгиста-
тическое действие — угнетение патогенных
грибков, вызывающих заболевания у человека
и животных. Добавка 0,25 % азотобактера в
корм морских свинок повышала их
иммунитет. Растут привесы сельскохозяйственных
животных, а превращение личинки тутового
шелкопряда в куколку заканчивается на
двое суток раньше. Значит, экономится
дефицитный корм (листья тутового дерева),
а сортовых коконов и шелка будет больше.
Так что биотехнологам пора заняться
азотобактером всерьез!
В. С. КОРОТКОВА
Удобрения
это добро!
О вредоносности минеральных
удобрений говорят везде, в том
числе и с самых высоких
трибун. А уж экологически
направленные газеты и журналы
возвели минеральные туки
прямо в ранг губителей всего
живого.
Но, может, не все так мрачно?
Поскольку эти соединения
вносят в почву, главный удар
должен приходиться именно по
ее флоре и фауне
(разумеется, с приставкой микро). Его
силу мы и попытались
выяснить. Вот что оказалось.
На полях Нечерноземья
минеральные удобрения в
обычных дозах не только не вредят
микроорганизмам, но, напротив,
весьма способствуют их
размножению. По правде говоря,
ничего удивительного в этом
нет: почвы средней полосы
бедны питательными веществами,
и когда последние поступают
извне, начинается период
сытости и процветания.
Даже автотрофным
бактериям, способным усваивать азот
из воздуха, разумные дозы
минерального азота идут на
пользу. Если в варианте без
удобрений на гектаре за год
фиксируется около 13 кг азота,
то после внесения 350 кг
комплексного N Р К-удобрения на
гектар, те же микроорганизмы
свяжут и оставят в почве уже
17 кг атмосферного Na.
Можно достичь этого результата и
с помощью органики, но
меньше чем двадцатью тоннами
навоза обойтись не удастся...
Если же мы, как подобает
хорошим хозяевам, станем
вносить минеральные удобрения
вместе с органическими,— азот-
фиксация увеличится и
достигнет 30 кг на гектар. То есть
полоаина потребности в азоте
такой культуры, как например
пшеница, будет покрыта с
помощью микроорганизмов.
Получается, что правильно
подбирая сочетания
питательных элементов, мы экономим
их же.
Кандидат
сельскохозяйственных наук
Л. К. НИЦЭ,
С. Л. БАХТИН
39

Классика науки
В поисках
надежной отмычки
Квалифицированный медвежатник —
специалист редкий и в известных кругах весьма
ценимый. А ведь умеет-то он всего навсего
«колоть» довольно немудреные конструкции
из металла. А если надо вскрыть, причем не
сломав, защитную систему организма,
подобрать отмычку к живой клетке? Что и
говорить, задача несравненно более сложная, и
отмычки требуются особые —
фармакологические. О них и пойдет речь.
Если из фармакологического справочника
выписать в столбик все препараты, влияющие
на синаптическую передачу, а рядом —
вещества, не вмешивающиеся в синаптические
процессы, то наверняка первый столбик
окажется в несколько раз длиннее второго. И не
случайно. Дело в том, что лечение очень
многих болезней требует искусственной
корректировки синаптической передачи с помощью
синтетических фармакологических
препаратов или природных биологически активных
веществ. Вот почему медики и фармакологи
очень внимательно следят за достижениями
физиологов, изучающих синапсы (об их
устройстве мы рассказывали в предыдущей
статье).
Начнем с примера. Допустим, мы взялись
облегчить страдания гипертоников. Иными
словами, надо решить задачу, в которой дано:
повышенное артериальное давление.
Известно: кровяное давление можно привести в
норму, снизив тонус симпатической нервной
системы — одного из отделов мозга,
управляющего работой внутренних органов. Требуется:
подобрать один или несколько препаратов,
способных уменьшить активность адренерги-
ческих синапсов симпатической нервной
системы.
Надо сказать, что выбор большой и сделать
его не так просто. Во-первых, можно
использовать препарат, удаляющий запасы
медиатора норадреналина из синаптических
Окончание. Начало — «Язык электрических
импульсов» и «Заглянем в щель» — см. в «Химии
и жизни», 1991, № 8, 9.
40
пузырьков. Тогда приходящие к пресинапти-
ческому окончанию потенциалы будут
работать наполовину вхолостую. Такие
препараты известны, один из них — резерпин —
алкалоид, содержащийся в тропическом
растении Раувольфия серпентина, опустошает
синаптические пузырьки, причем только в
адренергических нервных окончаниях.
Во-вторых, выбор может пасть на
лекарство, которое не позволит синаптическим
пузырькам излить содержимое в синаптическую
щель. Пресинаптическая мембрана при этом
как бы запирается наглухо. Применительно к
адренергическим нейронам такой
способностью обладает синтетическое вещество орнид
(бретилий). Правда, орнид плохо
всасывается в пищеварительном тракте,
действует непродолжительное время, да и
организм привыкает к нему довольно быстро.
В-третьих, можно взять препарат,
препятствующий всасыванию неиспользованного
медиатора из синаптической щели обратно в
пресинаптическое расширение. В этом случае
норадреналина для заполнения всех
синаптических пузырьков в нервном окончании
просто не хватит, что и требовалось. В арсенале
фармакологов можно найти и такое
лекарство, оно называется октадин (или исмелин,
или изобарин). Это очень эффективный пре-

парат, врачи-практики часто назначают его
гипертоникам.
И наконец, почему бы не использовать
вещества, способные оккупировать
контактную площадку рецептора? Молекулы таких
соединений соревнуются с молекулами
медиатора за право вступить в связь с
мембранными рецепторами (поэтому их
называют препаратами конкурентного типа), и
если им удается выиграть первенство,
интенсивность синаптической передачи неминуемо
снижается. Понятно, что фармакологическое
выключение адренорецепторов не должно
продолжаться слишком долго, иначе синапсы
вообще прекратят работу. Через некоторое
время, когда в синаптической щели
накопится побольше норадреналина, его молекулы
совместными усилиями вытеснят
захватчиков с контактных площадок, но цель уже
достигнута — артериальное давление
приблизилось к норме. В качестве примера
можно назвать лекарства из алкалоидов
спорыньи — эрготоксина и эрготамина,—
которые хотя и дают иногда неприятные
побочные эффекты вроде тошноты или
расстройства желудка, тем не менее могут успешно
использоваться для лечения некоторых форм
гипертонии.
На вооружении фармакологов есть и другие
вещества, с помощью которых удается
управлять иными процессами, входящими в цикл
синаптической передачи. Можно ускорить
или подавить синтез медиатора, затормозить
его поступление в синаптическое окончание
или изменить скорость ферментативного
расщепления...
Но наиболее перспективны, пожалуй,
препараты, способные регулировать процесс
связывания медиатора с рецептором. В
большинстве своем это не природные, а
синтезированные вещества, имеющие в молекуле
заряженные центры, что позволяет им
взаимодействовать с контактными площадками. Чтобы
создать такой препарат, нужно знать
строение рецептора, с которым он должен вступать
в связь, или, по крайней мере, иметь
представление о знаках и расположении
заряженных центров на контактных площадках. Если
это хотя бы приблизительно известно, можно
начинать синтез.
Конечно, врачи применяли, и довольно
успешно, многие лекарственные вещества и
биологически активные соединения (в том
числе и те, что взаимодействуют с
мембранными рецепторами), задолго до того, как стал
известен механизм их действия. Однако
поиск и применение новых лекарств зачастую
вели вслепую, и успех зависел не столько от

квалификации фармаколога, сколько от его
интуиции и везения. Теперь же, по крайней
мере, при некоторых заболеваниях, стало
ясным, в каком направлении вести работы.
А в итоге удалось синтезировать даже
более эффективные препараты, чем
естественный медиатор. Вот пример: недостаточную
активность холинергических нейронов
можно было бы компенсировать, вводя в организм
больного медиатор этих клеток — ацетил-
холин:
сн>\ • у
СН5~ N—Сг12—СН2—О—(f
СНз
Но это в теории можно, а практически —
нельзя. Нельзя потому, что ацетилхолин-
эстераза, разрушающая медиатор,
встречается не только в области синаптических
контактов. Слегка видоизмененную форму этого
фермента содержит плазма крови, а
небольшие отличия в строении его молекулы ничуть
не мешают ферменту плазмы расщеплять
ацетилхолин, попадающий в организм .извне.
Зато синтетический препарат карбахолин:
находящийся в кровеносном русле,
оказывается ацетилхолинэстеразе не по зубам.
Поэтому его с успехом применяют при лечении
глаукомы, а также для повышения тонуса
гладких мышц кишечника и мочевого пузыря.
По образному выражению известного
австралийского нейрофизиолога Дж. Экклса,
получившего Нобелевскую премию за
исследования процессов синаптической передачи,
мембранный рецептор можно уподобить
замку, запирающему вход в клетку, а медиатор —
ключу, которым этот замок можно открыть.
Продолжая аналогию Экклса, искусственно
синтезированные вещества, способные
связываться с контактными площадками и
вызвать тот же эффект, что и медиатор,
следовало бы назвать «отмычкой» рецептора. Но
физиологи предпочли другое название —
«миметики». Между прочим, зная строение
молекулы наиболее эффективных миметиков,
можно лучше понять структурную
организацию соответствующих рецепторов, так же,
как по конфигурации отмычки судят об
устройстве замка.
Вероятно, вы обратили внимание на одно
кажущееся противоречие. В числе прочих для
лечения гипертонии применяют, препараты,
взаимодействующие с адренорецепторами.
Но ведь адренорецепторы есть не только в
кровеносной системе, но и в других
органах — в желудке и мочевом пузыре, легких и
печени, железах внутренней секреции и
почках. Какие же это лекарства?! Тем не менее
ими лечат гипертонию, и существуют другие
препараты, прицельно воздействующие либо
на дыхательную систему, либо на
выделительную и так далее, значит, все же
избирательность реально существует. Знать бы
только почему. Вот и давайте разберемся.
Людям давно известны ядовитые свойства
мухоморов. Из грибов удалось выделить
целый букет биологически активных веществ,
одни из которых преимущественно влияют на
психику, другие действуют на внутренние
органы. Из числа последних наибольшую
известность приобрел алкалоид мускарин:
н3с— <3-CH*-N*vCH3
сн*
Достаточно лишь трех-пяти миллиграммов
этого вещества, чтобы отравиться насмерть.
Мускарин выводит из строя холиннергиче-
ские синапсы вегетативной нервной системы,
ответственной за регуляцию внутренней
среды организма.
Эти же синапсы — мишень и для другого,
еще более известного алкалоида никотина:
о<?
чг
снл
С его действием на организм знаком
каждый, кто хоть однажды пренебрег
предостережением: «Минздрав предупреждает...».
Но не каждый, наверное, знает, что никотин в
основном вмешивается в работу холино-
рецепторов вегетативных нервных узлов и в
меньшей степени — рецепторов скелетных
мышц. Мускарин же больше влияет на
холинорецепторы мышечных клеток
желудочно-кишечного тракта и мочевого пузыря,
бронхов и сердца, желчного пузыря и
мочеточников, а также затрагивает секрецию
внутренних желез.
Естественно, напрашивается вывод, что
холинорецептор холинорецептору рознь.
Поэтому рецепторы, особо восприимчивые к
действию никотина, стали обозначать с
добавлением буквы «Н» —
Н-холинорецепторы; мускариночувствительные,
соответственно, приобрели в названии букву «М» — М-
холинорецепторы. Так это и закрепилось в
научной литературе, и лишь гораздо позднее
42

удалось экспериментально подтвердить, что
холинорецепторы двух типов действительно
различаются по строению.
Дело в том, что один и тот же
пространственный каркас молекулы медиатора,
образованный цепочкой углеродных атомов, может
иметь разную конфигурацию. Кроме того,
отдельные функциональные группы, например
метальная, карбонильная и другие,
способны изменять свое положение,
вращаясь относительно оси молекулы. Проще
говоря, один и тот же медиатор образует
стереоизомеры. Причем, среди множества
пространственных изомеров есть несколько
наиболее устойчивых форм, которым
соответствует устройство контактных площадок
рецепторов. Иными словами, молекула
любого медиатора с наибольшей вероятностью
может находиться в нескольких
энергетически выгодных состояниях, для каждого из
которых в организме имеется своя
разновидность рецепторов.
Вот откуда взялись две разные формы
холинорецепторов — мускариночувствитель-
ные и никотиночувствительные. Как
выяснилось, первые реагируют с ацетилхолином,
находящимся в состоянии транс-изомера, что
означает расположение функциональных
химических групп по разные стороны от
молекулярной оси. Вторые же
взаимодействуют с медиатором в форме цис-изомера,
когда эти группы на одной стороне.
В отличие от ацетилхолина, молекулы
никотина и мускарина не способны
принимать конформации, одинаково охотно
взаимодействующие с рецепторами обоих
типов, поэтому им приходится
довольствоваться лишь одним вариантом контактной
площадки. Более того, даже в рамках одного
типа рецепторов, скажем, никотиночувстви-
тельных, активные центры располагаются в
пространстве по-разному. Так, Н-холино-
рецепторы скелетных мышц отличаются от
Н-холинорецепторов вегетативных нервных
узлов. То же наблюдается в семействе
мускариночувствительных рецепторов.
Такая разборчивость мембранных
рецепторов в выборе фармакологического партнера и
служит залогом строго избирательного
действия лекарства, и, назначая курс
фармакотерапии, врач может быть спокойным, что
гипертоник не станет после этого еще и
язвенником.
Ковыряя небрежно сделанной отмычкой в
замке, можно его сломать. Но фармакологи и
нейрохимики порой намеренно так
поступают, взламывая замки-рецепторы с
помощью привычной для них «фомки» — бло-
каторов синаптичес кой передачи. И вот
зачем.
При сложных операциях, требующих
особо точных и аккуратных действий хирурга,
любое случайное сокращение скелетных
мышц чревато бедой. Даже под наркозом
больной может нечаянно вздрогнуть,
судорожно вздохнуть — и лезвие скальпеля
оборвет жизнь. Сокращения скелетной
мускулатуры регулирует ацетилхолин,
выделяющийся из окончаний спинномозговых нейронов и
действующий на Н-холинорецепторы
мышечных клеток. Значит, надо заблокировать эти
рецепторы. Но Н-холинорецепторы есть и на
нейронах вегетативных узлов, регулирующих
работу сердца и легких, мочевого пузыря и
почек, печени и пищеварительного тракта,—
нельзя же отключать нервный контроль над
этими органами.
Счастливый шанс появляется благодаря
тому, что Н-холинорецепторы скелетных
мышц поддаются избирательному
блокированию с помощью алкалоида тубокурарина —
действующего начала знаменитого яда
кураре. В то же время особенности строения
контактных площадок Н-холинорецепторов
вегетативных узлов таковы, что тубокурарии на
них практически не оказывает влияния и
внутренние органы могут спокойно
продолжать свою деятельность.
Правда, остается еще одно препятствие:
диафрагма и межреберные мышцы,
обеспечивающие вдох,— это ведь тоже скелетная
мускулатура, и точно так же, как мышцы шеи,
спины, конечностей, она чувствительна к
тому, чем южноамериканские индейцы
смазывали наконечники стрел. Что же, не
дышать? Вот и приходится переводить
пациента на искусственное дыхание с помощью
специального аппарата, ритмично
нагнетающего воздух в легкие. Хлопотно, конечно, но
жизнь дороже.
Тубокурарии относится к препаратам
конкурентного типа, и примерно через час после
его введения (а за это время операция скорее
всего закончится, если же нет, то можно и
добавить) накопившийся в синаптической
щели ацетилхолин вытеснит молекулы
холиноблокатора с контактных площадок.
Правда, экзотическим ядом кураре все
хирургические отделения и клиники не обеспечить.
Поэтому химики синтезировали целый набор
фармакологических препаратов аналогичного
действия.
Но почему тубокурарии блокирует
холинорецепторы? С холиномиметиками более
понятно — это убежденные конформисты,
что делает истинный медиатор, то и они.
А чем объяснить поведение препаратов-бло-
каторов? Причину нелояльности этих
соединений по отношению к мембранным
рецепторам следует опять же искать в особенностях
строения их молекулы.
Расположение заряженных центров и
функциональных групп у блокаторов почти
43

такое же, как и у медиатора. Почти, но не
совсем. И вот из-за этого «почти»,
последующие события развиваются по другому пути.
В отличие от истинного медиатора, медиатор
фальшивый прочно связывается с
рецепторами и не желает уходить с контактной
площадки. Происходит блокада рецептора, и хотя
пресинаптическое окончание исправно секре-
тирует содержимое синаптических
пузырьков, эффект такой, как будто медиатор
вообще не попадает в синаптическую щель.
Таким образом, блокаторы играют роль
антиотмычки, заклинивая рецепторный
замок. Что же касается ацетилхолинэстера-
зы, то она оказывается бессильной
справиться с молекулами холиноблокатора. Хорошо
еще, если накопившийся в щели медиатор со
временем отвоюет свои права на контактные
площадки, а то ведь есть среди блокаторов
такие упрямцы, которые намертво
связываются с рецепторами, и удалить их, не губя
клетку, уже невозможно. Нашлось
применение и этим соединениям, только не в
медицине, а в иных, далеких от нее сферах, например
в качестве боевых отравляющих веществ.
Очевидно, всем известны такие растения, как
красавка, дурман и белладонна,— важные
компоненты снадобья, с помощью которого,
как говорят, можно побывать на шабаше
ведьм и прочей нечисти. Все три растения
содержат в числе прочих высокоактивный
алкалоид атропин:
сн2-сн — ен2 оЦ)
I ' \ " I
| NCH2 СН-О-С-СН—СНг0Н
СН2 —СН СН2
Это — блокатор, избирательно
связывающийся с М-холинорецепторами. И хотя
атропин, насколько нам известно, все же не
наделяет употребляющих его дам способностью к
полету на метле, в остальном вызываемые им
эффекты довольно примечательны.
Начнем с того, что сразу бросается в глаза,
а именно — сами глаза. Точнее — зрачки,
большие и загадочно устремленные вдаль.
Почему большие? Все очень просто: мышцы,
сужающие зрачок, иннервируются холинер-
гическими нервными волокнами. Атропин —
холиноблокатор, а это значит, что он угнетает
синаптическую передачу. Мышцы
расслабляются, и зрачок — во весь глаз. Почему
странно безучастные и загадочные?
Физиологу и это понятно. Ресничная мышца,
регулирующая кривизну хрусталика, благодаря
чему глаз быстро приспосабливается и
начинает различать предметы, находящиеся на
разном расстоянии, тоже имеет М-холино-
рецепторы. Под влиянием атропина она
поневоле переходит в расслабленное состояние,
и глаз настраивается на самую дальнюю
точку видения — происходит так называемый
паралич аккомодации.
В не столь уж отдаленные времена
придворные красавицы, собираясь на бал,
закапывали в глаза настой красавки и
получали то, что желали: волнующе загадочный
взгляд и глаза, как вишни. По латыни
красавка — Атропа белладонна, вот откуда
название атропин. А «белла донна» в переводе
означает «красивая дама».
Балы нынче не в моде, а перед дискотекой
настои трав в глаза как-то не принято
закапывать (там в ход идут капли и настои
совсем иного свойства), и все же многие
наши современники порой вынуждены
уподобляться придворным дамам. Ко всем
неудобствам, связанным с ношением очков,
добавляется еще одно: прежде чем выбрать
оптические линзы, окулист закапывает
атропин в глаза пациента, чтобы расслабить его
глазные мышцы и снизить вероятность
ошибки. Можно обойтись и без этой неприятной
процедуры, но тогда, как говорится, «фирма
не гарантирует».
В отличие от многих других холиноблока-
торов, действующих на периферии, атропин
способен проникать в мозг, воздействуя на
клетки больших полушарий, где
располагаются центры, отвечающие за память, сознание,
эмоции, представления. При достаточно
высокой концентрации атропина в
центральной нервной системе появляются
галлюцинации и другие нарушения психики. Понятно,
что в таком состоянии не только шабаш ведьм
может помститься, но и худшая чертовщина.
Не зря же существует выражение «белены
объелся».
Внутренние органы атропин тоже не
оставляет своим вниманием: в результате блокады
холинергической передачи учащается
сердцебиение, подавляется работа секреторных
желез, повышается температура тела,
расслабляется мускулатура пищеварительного
тракта, мочеточников... Как вы помните,
М-холинорецепторы встречаются
повсеместно, в самых разных оргафх и тканях.
А как же быть, если и впрямь белены
объелся или каким-то иным образом в
организм попала значительная доза
холиноблокатора, например того же атропина? Есть
способы отвести беду. Надо помочь ацетил-
холину накопиться в синаптической щели до
такой концентрации, чтобы он смог
вытеснить молекулы холиноблокатора с
контактных площадок рецепторов. Вот как это
делается на практике.
Еще в конце прошлого столетия химики
синтезировали ряд фосфорорганических соеди-
44

нений, обладающих мощным
физиологическим действием. Особый интерес к ним
проявила фирма «И. Г. Фарбениндустри», немало
сделавшая для создания химического
арсенала вермахта. И неспроста, так как многие из
этих соединений были высокотоксичны.
Печально известный «Циклон-Б», которым
травили людей в концентрационных
лагерях — продукция этой фирмы, наряду с
боевыми отравляющими веществами зарином,
заманом и табуном.
Среди синтезированных фосфорорганиче-
ских соединений встречались такие, которые
не убивали насмерть, а действовали
сравнительно мягко и непродолжительно, в течение
лишь нескольких часов. Конечно, хорошего в
этом вроде бы все равно мало, яд он и есть яд.
Попадая в организм здорового человека,
даже малоагрессивные фосфорорганические
соединения, например армии или фосфакол,
вызывали приступы удушья из-за спазма
дыхательных путей, падение артериального
давления и сильные боли в животе.
Последнее — следствие сильного и стойкого
сокращения гладкой мускулатуры
пищеварительного тракта. Отравление сказывалось и на
психике: появлялось беспокойство, чувство
страха.
Но совсем иная картина наблюдалась, если
те же самые фосфорорганические
соединения вводили человеку, уже пострадавшему от
действия атропина. Вместо ухудшения
состояния организма события развивались по
формуле: яд+яд=выздоровление.
Замечательно, что при перемене мест слагаемых,
когда на фоне действия фосфакола вводили
атропин, результат был таким же —
отравление снималось.
Выясняя механизм действия фосфорорга-
нических соединений, исследователи пришли
к выводу, что они выводят из строя ацетил-
холинэстеразу: боевые отравляющие
вещества — окончательно и бесповоротно,
фосфакол и другие малоагрессивные препараты —
на время. Выключение ацетилхолинэстеразы
сопровождалось чрезмерным накоплением
ацетилхолина в синаптической щели и
повсеместным захватом контактных
площадок холинорецепторов молекулами
медиатора. По сути дела, происходило
перевозбуждение холинергических синапсов. А если в
организм еще раньше попал атропин,
фосфорорганические соединения играли роль
противоядия, помогая ацетилхолину
освободить рецепторы от молекул холиноблокато-
ров.
С другой стороны, стали понятны причины
миротворческого поведения атропина в
тканях, отравленных фосфорорганикой. В этом
случае атропин вытесняет молекулы
ацетилхолина с рецепторов. Для достижения
нужного эффекта порой приходится назначать
огромную дозу атропина — сотни
миллиграммов, что в несколько раз превышает
смертельную и в иных условиях неминуемо
привело бы к гибели.
Современные боевые отравляющие
вещества чрезвычайно токсичны и столь же
коварны — они могут проникать в организм даже
через неповрежденные кожные покровы, и не
даром в специальных армейских аптечках
имеются одноразовые шприцы с раствором
атропина.
Находится для антихолинэстеразных
препаратов и другое, более мирное применение.
Косить фосфорорганическими веществами и
прочими ядами можно не только солдат
противника, но и прожорливых насекомых-
вредителей. Даже терминология схожа:
вспомним многочисленные «битвы за
урожай», «сражения на колхозном поле» и
«трудовые десанты». Хотя подобные
названия вряд ли можно считать украшением
публицистического жанра, но общий накал
страстей они отражают. Хлорофос, дихлофос,
фосфамид, севин и другие
фосфорорганические соединения оказывают солидную
поддержку одной из воюющих сторон. Правда,
избирательность их оставляет желать
лучшего — с равным успехом тиофосом может
отравиться и колорадский жук, и колхозник,
старающийся сжить жука со света, так что,
следуя лексикону военных, большинство
современных инсектицидов по прицельности
действия можно уподобить не лучу лазерного
оружия, и даже не метко направленной
стреле, а скорее, увесистой дубине. Она же,
как любая палка, о двух концах, и если один
из них бьет по вредителям, то другой крушит
вслепую.
Битва за урожай обернулась химической
войной против целого народа, а пестициды
оказались коварной отмычкой —
инструментом особо опасным в руках невежд.
В заключение еще раз напомним то,
с чего начали. Вскрыть отмычкой
иммунитет человека гораздо сложнее, чем любой,
даже самый хитрый запор. Но и
восстановить взломанный суверенитет организма
не в пример труднее, чем любой
патентованный сейф.
Доктор биологических наук
А. Д. НОЗДРАЧЕВ,
кандидат биологических наук
А. В. ЯИЦЕВ
Рисунок А. АСТРИНА
AS

Наблюдения
Человек
и Пизанская башня
Кандидат медицинских наук [Д. Л. ДЛИГАЧ],
кандидат биологических наук Т. Ф. КОСТИНА
Когда мать-эволюция велела кистеперой рыбе
перейти к наземному образу жизни, той нелегко
было выходить на высокий берег, на крутой. Рыба
карабкалась вверх, а кровь плохо орошала
переднюю половину тела, устремляясь к хвосту. В
глубине же водоема рыба жила будто в
невесомости.
Потом, иа суше, с появлением неравномерного,
сегментарного сокращения сосудов
кровообращение обзавелось собственной защитой от сил
гравитации. Это свойственно всем теплокровным
существам и больше всего — людям.
Вообще-то, думающему физиологу странно уже
то, что мы с равным успехом читаем «Химию и
жизнь» — сидя или стоя. Казалось бы, при
чтении стоя возвышение мозга над плоскостью опоры
должно ухудшить его кровоснабжение: кровь-то
имеет вес и скапливается в венах нижней
половины тела. При ходьбе этому препятствует
ритмичное сокращение мышц ног — кровь
выталкивается вверх, к сердцу, из вен, пронизывающих
мышечную толщу, а опуститься по венам ей не дают
венозные клапаны. Иное дело — пассивное
стояние «без права» сокращать мышцы ног, когда
46
часть крови выходит из игры. Замерев столбом,
нужно вроде бы вдвое увеличить минутный
сердечный выброс крови. А на самом деле он падает
раза в два, так как уменьшается возврат крови
к сердцу от нижней половины тела. И все же мы
сознания не теряем — мозг не
обескровливается, если мы время от времени переступаем с
ноги на ногу.
Когда человек стоит, в артериях
расслабленных мышц кровоток слабый и переполнение вен,
где скапливается литр и больше избыточной
крови, наступает за долгие 6—10 минут (или,
возможно, иногда вообще не наступает). Если мышцы
ног расслаблены, возврат венозной крови к сердцу
временно прекращен и производительность
сердечной помпы падает. Из-за всего этого организм
претерпевает кислородную недостаточность, как
у альпиниста на большой высоте.
Мозг от уменьшения кровотока защищен
собственной регуляцией сосудов, но она не всесильна.
У некоторых может реже становиться пульс,
падать артериальное давление, меняться ритм
дыхания. Эта триада — предвестники обморока,
который подстерегает вполне здоровых людей,
например выстроившихся участников парада или
часовых у Мавзолея. Падение мгновенно, и
задержаться в наклонном положении, как Пизанская
башня, никому не удается.
Стоять неподвижно столбом — неестественно
для человека. Мы так и норовим переступить с
ноги на ногу, побродить туда-сюда.
ВЕНЫ
— не mi
РДЮК
Всем этим командует нервная система. Первые
сведения такого рода появились в 1867 году, когда
немецкий физиолог А. Бецольд предпринял поиски
сердечных нервов, чувствительных к химическому
раздражению (хеморецепторов). После того как в

i \ J r t "it:
вену собаки он ввел раствор вератрина, собачье
сердце стало биться реже, упало давление в
артериях и начались изменения дыхания. После
перерезки центростремительных нервов сердца «триада
Бецольда» не появлялась.
Перед второй мировой войной А. Яриш в
Германии и В. Н. Черниговский (будущий академик)
у иас продолжили начатое А. Бецольдом.
Выяснилось, что хеморецептор — не внутрисосуди-
стое, а межклеточное образование, отсюда более
точный термин — тканевый рецептор. Так вот,
«триаду Бецольда» можно наблюдать, вводя в
межклеточные пространства разных органов лакта-
ты,— клеточные метаболиты, которых в плазме и
крови при утомлении, особенно мышечном,
становится много больше.
Ну а теперь вернемся к главному в нашем
разговоре. Вот на какие мысли навело тождество
«триады Бецольда» и предобморочных симптомов
при неподвижной вертикальной позе.
У человека, стоящего как столб, в венах ниже
сердца, скапливается избыток крови, и чем он
больше, тем вероятнее общее кислородное
голодание. В организме циркулирует все меньше
крови. Иначе говоря, крах кровообращения
зависит от емкости вей нижней половины тела и их
растяжимости. Удивительно, ио и после всего
этого многие физиологи до сих пор считают
вены лишь пассивным приемником крови.
Мы же принадлежим к той части племени
физиологов, которая считает венозную стенку (с ее
мышечным слоем!) активной. Есть и другие
доводы. Например, вот такой. Все девочки 12—13 лет
среднего роста A54 см) отлично переносят орто-
пробу — вертикальную неподвижность, а их
сверстницы ростом 170 см (надежда баскетбола) в трети
случаев здесь слабы. Однако после 20 лет такая
неустойчивость у женщин весьма редка. Скорее
всего это можно объяснить усилением сосудистого
тонуса и артериального давления у большинства
женщин и мужчин в течение жизии и,
соответственно, большим противодействием переполнению
кровью сосудов нижней половины тела. Кроме
того, очень важна тренировка здоровых людей в
течение жизни. Именно поэтому по способности
переносить вертикальную ортопробу легко отличить
продавцов от бухгалтеров.
Когда неподвижно стоящему человеку угрожает
обморок или если истекли экспериментальные
стандартные 10 минут, пациента укладывают на
кушетку. Пульс за 10—30 секунд достигает
исходной частоты, артериальное давление обычно —
тоже. Почему так медленно? Вопрос прост, если
вспомнить о том, что для поддержания
надлежащего пульса и приемлемого давления в кровь
выделяются соответствующие гормоны. Если бы их не
было, при лежачей позе возврат к «фону» был
бы быстр. Но частота пульса после «фона»
продолжает падать еше десятки минут.
Значит, напрашивается вот такой критерий ор-
тоустойчивости людей (или темпа
восстановления состава внутренних сред) — глубина и время
западения пульса и давления крови, когда после
стояния человек прилег.
В нашем контрольном опыте группа
спортсменов сборной СССР оказалась поголовно
устойчивой. Потом этим же дюжим ребятам
предложили работу максимальной мощности, до
отказа, на эргометре, что истощило кислородные
запасы их организмов. После этого 10-ми нутныЙ
отдых. Дальше обычная ортопроба: 10 минут
лежания, неподвижность в стоячем положении и затем
опять лежание. И многое изменилось:
ортопробу выдержали лишь 30 % спортсменов,
остальных приходилось ловить за локти при первых
признаках «триады Бецольда».
Подумать только — неподвижность при
предельном изнурении мышц ие могли вынести
студенты I—II курсов института физкультуры. После
б—7 минут «частичного ортостаза», то есть
сидения на стуле, они падали в обморок.
ВАШЕ СЛОВО, ХИМИКИ!
В «Химии и жизии» A980, № 12) описано
улучшение выносливости скелетных мышц после 5
минут декомпрессии при давлении на 70—150 мм
ниже атмосферного. В той нашей статье
высказано предположение, что через растянутую низким
давлением стенку капилляра, через его поры в
лимфу из крови выходит высокомолекулярное
вещество, скажем, какой-то окислительный фермент. Ибо
мышца после пребывания в декомпрессии
работает со стандартной мощностью и в том же
ритме, ио дольше. Новые опыты подтвердили эту
гипотезу. Во всяком случае, в плазме крови
есть фракция, которая действует на мышцу.
Эксперименты поставлены достаточно чисто, чтобы
решительно настаивать на выводе.
Значит, декомпрессия йог перед предельной
нагрузкой должна вернуть спортсменам ортоустой-
чивость. Такие опыты поставлены; после местной
декомпрессии вновь ие 30 %, а все поголовно
ребята отлично переносят ортопробу.
А теперь давайте вспомним строчку нз
детского стишка: «Не ходите, дети, в Африку
гулять!».
Эта рекомендация неплохая, ибо жара резко
ухудшает ортоустойчивость. Посмотрите на финиш
марафонского бега. Спортсмены не сразу
начинают отдых — как бы боятся обморока от
перегрева (и от внезапного отключения
«мышечного насоса»). При сильной жаре иам
приходилось исследовать пациентов иа так называемой
разгрузочной диете — у них тоже плохая
ортоустойчивость.
В джунглях Индии (реже — Африки)
находили детей 3—7 лет, вероятно, похищенных и
выращенных обезьянами. Эти дети были, как
правило, здоровы, но не умели (естественно!)
говорить и за многие годы научились произносить
лишь отдельные слова. Главная же особенность
«Маугли» с точки зрения нашей статьи — в том,
что детишки отлично бегали, но иа
четвереньках, ие проявляя стремления к прямохождению.
Некоторых удавалось научить этому после
длительных тренировок, не всегда успешных.
Значит, прямохождение есть прямое следствие
обучения. Знайте об этом, молодые родители и
ясельные работники!
Ну, а что касается стояния, помните —
неподвижность немалая помеха. Время от времени хотя
бы переступайте с йоги на йогу или не
расслабляйтесь до конца. Человек — ие Пизан-
ская башня, и замереть неподвижно, тем более в
чуть наклонном положении, значит почти
наверняка разбить себе нос.
47

ОБОЗРЕНИЕ
Пример для подражания
Примерно половина
французских мужчин и пятая
часть женщин — курят.
Дабы отвратить их от
пагубной привычки, а главное —
предостеречь молодежь,
тамошние власти
распорядились: впредь на всех пачках
сигарет печатать напутствия
типа «Если хотите быть
здоровыми, бросайте курить»*
и «Курение вызывает рак»
(сообщение агентства
Рейтер из Парижа от 17.04.91).
Знакомый стиль? То-то же.
Не всегда мы плетемся
в хвосте.
Домашние бактерии
Для многих без мяса — и
обед не обед. А ведь
обходится оно довольно
дорого. И не только
гражданам СССР эпохи
перестройки, но и природа в
целом. Ибо на каждого
жителя Земли приходится одно
ОБОЗРЕНИЕ
крупное домашнее животное,
аппетит у которого — не
чета нашему. Так что четыре
пятых
сельскохозяйственных угодий летят «корове
под хвост». Между тем
население планеты растет. Что
делать?
Директор ВНИИ
биосинтеза белковых веществ
профессор В. К. Ерошин
настроен решительно: надо
получать продукты из
микроорганизмов! Вариантов тут
масса. Например, добавлять
переработанные
микроорганизмы в корм взрослым
животным и в заменители
молока для молодняка. Или
модифицировать
традиционные продукты питания:
хлеб — дрожжами,
содержащими избыток лизина;
колбасы и сосиски — дешевым
и биологически ценным
белком бактерий. А жир
некоторых грибов вполне
заменит постное масло. Можно,
наконец, создать совершенно
новую пищу,
стимулирующую иммунную
систему. А чтобы наш
консерватизм и некоторая
брезгливость не загубили
отличную идею, автор предлагает
«...включать продукты из
микроорганизмов в состав
школьных завтраков. Тогда у
молодежи не будет
предубеждения...» («Пищевая
промышленность», 1991,
№ 2, с. 88). Дальновидно,
не так ли?
ОБОЗРЕНИЕ ОБОЗРЕНИЕ ОБОЗРЕНИЕ
Экологическое досье
В 1986— 1988 гг. в страны третьего
вывезено 2,8 миллиона тонн отходов,
токсичных и радиоактивных.
мира было
з том числе
В мире ежегодно случается 5,5 миллионов пожаров.
Внутри салона автомобиля концентрация вредных
веществ выше, чем на обочине дороги.
При производстве одной тонны чугунных отливок
образуется 10—30 кг пыли, 200—300 кг углекислого
газа, по 1—2 кг оксидов азота и серы, по 0,5—1,5 кг
фенола и формальдегида.
В нашей стране в неблагоприятных условиях
трудится примерно 20 млн человек. В том числе:
при повышенной запыленности и загазованности
воздуха — 8,7 млн; при повышенном уровне шума —
5,1 млн; при недостаточной освещенности — 4,6 млн.
Из овощей максимальное количество ртути
накапливает салат, минимальное — лук.
Тропические леса исчезают со скоростью 20 га в
минуту.
Ежегодно в Северной Америке от свинцового
отравления гибнут 1,5—2,5 миллиона уток, склевавших
охотничью дробь.
И тут напакостили...
На земле грязь просто
неприятна. В космосе же —
опасна, ибо обладает
огромной скоростью. Крошечная
железка, величиной с
наперсток, может вывести из
строя ракету. И это не
теоретические изыскания, а
горькая практика: например, еще
в 1983 году пришлось
заменить оболочку космического
корабля многоразового
использования «Челленджер».
Он оказался на пути
крохотных кусочков краски,
отколупну вшихся, видимо, от
спутника. А ведь с каждым
годом мусора на
околоземных орбитах прибавляется.
Сейчас там летает почти
семь тысяч объектов
размерами с апельсин.
И лишь четыреста из них —
работающие спутники. Увы,
сбор космического мусора,
по оценке журнала
«International Wildlife» A991,
январь—февраль), пока
нерентабелен.

—И передай товарищу
Беззащитны растения.
Человек с топором, стадо коз,
лесной пожар — все несет
гибель. И ни спрятаться, ни
убежать, ни дать сдачи...
Впрочем, из всех правил
бывают исключения. Да какие!
Американские антилопы
Куду питаются листьями
акации. Пока животные едят
культурно, понемножку —
акации терпят. Но если
нахлебники теряют чувство
меры, в листьях появляется
избыток танина, придающего
листьям горький вкус и даже
ядовитость. И антилопы
вынуждены искать другую
кормушку. Так акации следят
за справедливым
«налогообложением», а заодно
регулируют численность антилоп.
Но это еще не все.
Оказывается, танин выделяют не
только объедаемые деревья,
но и их соседи. Заранее,
чтобы неповадно было! Но
как они узнают, что враг
рядом? Очень просто: листья,
когда их рвут, выделяют
этилен. Он летит по ветру, и
те деревья, до которых дошел
сигнал опасности, спешно
принимают меры («В мире
науки», 1991, № 2). Так что
не всегда выражение
«деревянная голова» — синоним
глупости.
Цитата
Самое страшное, что
разрушен практически до
основания весь фундамент
рыночной культуры —
нравственность. Восстанавливать его
придется не одно
десятилетие, а скорее всего — не
одно поколение. Без этого
восстановления нормального
рынка не будет, возникнет —
и уже возник — рынок
пиратского типа. Здесь
главное — не завоевание и
приумножение имени, а совсем
другое — вложить и
получить деньги, а дальше —
хоть трава не расти!
...Первое, с чего начинает
складываться нормальный, а
не дикий рынок,— это
рынок имен, мастеров.
Я. И. ГРИЦ,
«Техническая эстетика»,
1991, № 3,с.7
•*•
К 2000 году срок работы
искусственного спутника
Земли увеличится в среднем
до шестнадцати лет против
десяти в 1990 году.
Сообщение АФП из Парижа
от 7.03.91
s ОБОЗРЕНИЕ ОБОЗРЕНИЕ ОБОЗРЕНИЕ
..Лишь бы дети, говорят,
Были бы здоровы
Иной раз информация,
взятая из научного журнала, по
размеру тянет лишь на
«Обозрение», а по сути так и
просится в нашу новую
рубрику «Аналогии». Судите
сами.
На биофаке МГУ решили
выяснить, как растят
птенцов одинокие пеночки-вес-
нички. Оказалось, во-первых,
что их, одиноких, не так уж
мало: 11 самок и 2 самца
на 50 гнезд. Во-вторых,
число птенцов у одиночек
несколько меньше, чем в
полных семьях D,7 и 5,6
соответственно). Далее
выяснилось, что самоотверженные
одиночки приносят в гнездо
ОБОЗРЕНИЕ
корм почти вдвое чаще птиц-
супругов. И энергии на
птенцов тратят в полтора раза
больше, чем те.
Как же пташки все
успевают? Сон у них не
сокращается G часоа), но
покинутые самцы перестают петь,
а самки — обогревать
птенцов, едва тем минет
несколько дней. Основной же
резерв — «...сокращение затрат
времени и энергии на
пассивное и активное
ничегонеделание: отдых, поза готовности
к действию и т. д.»
(«Зоологический журнал», 1991,
т. 70, вып. 2, с. 92). Ну что ж,
ничегонеделанием, в конце
концов, можно и
пожертвовать. Главное, ни один
птенец не погибает, и вырастают
они не хуже других. А что
еще надо?
ОБОЗРЕНИЕ

Земля и ее обитатели
Бронированные
панголины
Панголины, кроме одного вида, пока не очень
редки, но даже зоологи знают о них до
обидного мало. Правда, звери эти скрытные,
напоказ выставлять себя не любят. Полагают, что
они появились примерно 70 миллионов лет
назад и долго бегали даже по Европе. В
природе наблюдать за ними трудно, а в зоопарках
они подолгу не живут из-за сложностей с
питанием.
И вот что получается — знают о
закованных в чешую панголинах мало, но знаком-то
человек с ними очень даже давно. Шкурами,
вернее, чешуей, панголинов, добытыми в
Африке, римляне восхищались столетия назад.
Они звали этих зверей наземными
крокодилами. А древние китайцы, видя в панголине
странное сочетание пресмыкающегося и
рыбы (их смущала чешуя), объявили его
драконом-карпом. Но в XIX веке некий
французский натуралист доподлинно выяснил, что это
животное относится к млекопитающим.
Из семи видов панголинов четыре живут
в Африке, три — в Азии. Большинство из
них придерживается наземного образа
жизни, два вида — белобрюхий и
длиннохвостый — обитают на деревьях. А яванский
панголин и ушастый, облюбовавший леса
Южного Китая, Непала и севера Индии,
живут и на земле, и на деревьях.
С виду панголин немного похож сразу на
броненосца и на муравьеда — ночных
обитателей лесов и саванн Южной и Восточной
Африки. Длина взрослых особей в
зависимости от вида колеблется от 30 до 80
сантиметров (по некоторым данным, даже до 1,5
метров) . Да еще хвост, который, по крайней мере,
у двух видов панголинов длиннее самого
хозяина. Вес зверей от 4,5 до 27 килограммов.
Все они покрыты крупными, острыми
чешуйками, что делает их похожими на еловую
шишку. А вот большая часть морды зверя,
ноги с внутренней стороны и живот поросли
редкими волосами.
Я уже говорил о том, что панголин похож
на броненосца, но в отличие от последнего
у него нет ни одного зуба. А как же он
пережевывает пищу? Да он ее вовсе и не
пережевывает. Ведь питаются панголины в
основном муравьями и термитами. Кстати, все они,
за исключением длиннохвостого (Африка),
едят ночью.
Длинная конусообразная морда панголина
заканчивается узкой прорезью рта. В нужный
момент изо рта высовывается длинный, до
35—40 сантиметров, шнуровидный,
мускулистый липкий язык. Его приводит в действие
особый механизм из мускулов и гибких
хрящей, которые проходят аж внизу живота
и прикреплены к костям таза. Громадные
слюнные железы обильно смачивают язык
специальным секретом, к которому и
прилипают насекомые.
Раздобыть муравьев особого труда не надо.
А вот добыча термитов — дело сложное.
Термитник, а их в Азии и Африке великое
множество, разрушить тяжело, особенно
высокий — в рост человека. Такое под силу
только гигантскому панголину. Отоспавшись
днем в глубокой — до 7,5 метров — норе,
он ночью выходит на поиск пищи. Зверь
может пройти многие километры, хотя
скорость передвижения невелика. Самый
быстрый из панголинов — степной —
пробегает лишь пять километров в час.
Но вот наконец-то выбран термитник.
Панголин садится и, опираясь на хвост, начинает
крушить его острыми когтями передних лап,
отбрасывая обломки задними. Так поступают
наземные панголины, древесные же ломают
термитник, зацепившись задними лапами и
хвостом за ветви дерева. В образовавшееся
отверстие животное засовывает морду, и вот
тут-то длинный язык мигом облепляют
насекомые. Панголину надо только быстро
убрать его в рот.
Много, очень много насекомых требуется,
чтобы утолить голод. Так, в желудке одного
из азиатских панголинов нашли сразу 200 000
насекомых. Получается, что за год он съест
их более 70 миллионов!
Почему же герой нашей статьи не боится
укусов термитов и муравьев? Природа все
предусмотрела. Маленькие блестящие глаза
закрывают довольно толстые прозрачные
пленки, ноздри и ушные клапаны запирают
особые мускулистые складки, ну а с чешуи,
которая при желании может плотно
прилегать к телу, насекомых просто стряхнуть.
Мелкие африканские панголины,
обитающие на деревьях, в основном ищут гнезда
древесных насекомых. Звери ловко хватают
ствол передними лапами, обвивают его
хвостом, после чего быстрым толчком хвоста
подталкивают тело вверх и закрепляются на
новой позиции. Этому способствуют чешуйки,
острые кончики которых, направленные
51

назад, вонзаются в дерево и не дают
соскользнуть.
Звери заглатывают насекомых целиком.
Для жевания в желудке предназначена
особая складка с роговыми зубами. С ее
помощью, а также при помощи камешков,
заглатываемых всеми панголинами, и
измельчается пища. А самому пищеварению, как
полагают, способствует кислота, выделяемая
тельцами насекомых.
Глядя на бронированных зверей, и не
подумаешь, что они великолепно плавают.
В зоопарках они любят купаться под душем
и стоять под дождем. К сожалению, неволю
эти ящеры переносят плохо, что и служит,
пожалуй, одной из главных причин скудости
сведений об их жизненном цикле.
Из-за ночного образа жизни мало что
известно и об их размножении. Полагают, что
детеныши появляются в любое время года,
хотя есть и другое мнение: мол, только
поздней осенью и зимой. Африканские панголины
рожают по одному детенышу, азиатские —
до трех. Малыши появляются на свет
розовыми и безволосыми, с мягкими чешуйками,
которые через несколько дней затвердевают.
Но вот что удивительно: и у больших, и у
малых панголинов детеныши всегда 20—30
сантиметров длиной и весом чуть больше
200 граммов.
Через день-два после рождения малыш
обживает основание хвоста матери, крепко
цепляясь когтями за чешуйки. На хвосте
мамаши он и катается. Примерно до одного
месяца детеныши пьют молоко из пары
сосков на животе матери. А через месяц
молодой зверь уже начинает кушать насекомых.
При малейшей опасности мать свертывается
в кольцо, пряча внутри свое чадо. Кстати,
название «панголин» животное получило от
малайского слова, означающего
«свертывающееся в шар».
Если панголин чем-то встревожен, он
встает на задние лапы, издавая неприятное,
похожее на змеиное, шипение. Бывает, что еще и
сопит. Это единственные звуки, которые
можно от него услышать.
Свертывание в клубок — первая линия
обороны. Чтобы развернуть зверя, нужны
немалые усилия. Говорят, для развертывания
гигантского панголина требуется чуть ли не
10 человек. Правда, от тигров и леопардов
свертывание не спасает. Но не каждый же
день случаются такие встречи. От панголина
можно получить сильный удар чешуйчатым
хвостом, а при удачном захвате противника
он может даже удушить не очень юркую
живность.
Хвост панголина заслуживает внимания и
по другой причине. При длине в 60—70
сантиметров он содержит 46—47 позвонков.
Большего числа позвонков нет ни у кого из
млекопитающих обитателей нашей планеты.
Если считать хвост второй линией обороны,
то третья — ядовитые запахи, особенно у
52

африканских панголинов. Смесь мочи,
испражнений и некоей белой жидкости,
выделяемой специальными железами, создают
такой отвратительный аромат, что свора
собак, преследующая зверя, поспешно
ретируется, поджав хвосты.
Панголины, как правило, живут
одиночками (не считая мать и детеныша). Но в
Африке обитает один вид, представители которого
поселяются в норах по 5—6 особей и так
обнимаются друг с другом, что не скоро
разберешь, где кончается один панголин и
начинается другой.
У всех ящеров плохое зрение, но хороший
слух и великолепное чутье, благодаря
которому по запаху кислоты, исходящему от
колоний насекомых, они находят термитники
и муравейники.
В африканских селениях увидеть панголина
считается хорошей приметой, но после такой
«счастливой» встречи зверь может оказаться
на столе в жареном виде. Говорят, его мясо
несколько напоминает свинину. Если бы
людей привлекало только мясо...
Беда панголина — чешуйки панциря и
кожа. В Азии особым спросом пользуется
чешуя малайских панголинов. Ей
приписывают чудодейственную силу,
предохраняющую от львиных когтей и зубов. Жители
Борнео носили ее, чтобы избавить себя от
колдовства недругов. Кое-кто верит, что
растертые в порошок чешуйки, смешанные с
травами и водой, помогают при венерических
болезнях. Если же целыми чешуйками
потереть кожу, то это будто бы предохранит от
укусов скорпионов и змей. Чешуя,
истолченная в порошок, спасает и от сильного
кровотечения. Ну а кольцо из чешуи, конечно,
лучшее средство от дурного глаза. Именно
поэтому бойкая торговля шкурами панголинов на
рынках Юго-Восточной Азии чревата для
этих животных вымиранием.
Чешуя панголинов с острова Калимантан
идет в Сингапур. Оттуда ее переправляют
в Гонконг, на Тайвань и в Китай, где из
нее готовят множество медицинских
препаратов. По словам хранителя Саравакского
музея на острове Калимантан, за последние
шесть лет только отсюда было
экспортировано, причем легально, 60 тонн чешуи. А это
означает, что десятки тысяч панголинов
лишились жизни.
Чешуйки состоят из кератиноподобного
материала, похожего на ногти человека.
Плотно прикрывая все тело животного, они
составляют примерно треть его веса.
Выходит, что панголин защищен солидным
панцирем. У панголинов разных видов чешуйки
окрашены в разные оттенки коричневого
цвета.
Особенно не повезло панголинам в
последние годы. Их кожа приглянулась модникам.
После удаления чешуек на ней остается
своеобразный рисунок в виде зубцов. И хотя
обувь, изготовленная из панголиньей кожи,
стоит немалых денег, покупатели находятся.
За одну пару ботинок любители экзотики
выкладывают до 1000 долларов! Посмотрите
на цифры: в 1978 году в США ввезли около
5000 кож панголинов, в 1979 — 15 000,
а в 1980 году более 31 000. Какой прогресс!
Большинство этих кож сняты с азиатских
панголинов.
Торговлю здесь регламентирует Конвенция
по ограничению международной торговли
дикими животными и растениями, но бизнес не
терпит ограничений. Многие кожи идут в
США через Японию и другие страны с
документами тех стран, где панголины не водятся.
Не так давно раскрыта махинация с
документами на ввоз в США 596 панголиновых
кож таиландского происхождения,
прибывших из Нидерландов. А ведь Таиланд с 1973
года не выдает лицензий на экспорт
панголинов.
Конечно, мода приходит и уходит, но
панголины не знают, когда она кончится.
Удастся ли им продержаться до того
времени?
Е. СОЛДАТКИН
Рисунок В. АДАМОВОЙ
Информация
Анализ проб
почв, кормов, воды,
молока, растениеводческой
продукции!
Все это выполнит для вас Никопольская районная
агрохимическая лаборатория. Мы также определим потенциальную
загрязненность окружающей среды тяжелыми металлами, пестицидами,
другими кинобиотиками.
Ждем ваших заявок по адресу: 322936 Днепропетровская область,
Никопольский район, п. Каменское. Районная агрохимлаборатория.
Телефон для справок: 1-34-74.
53

Живые лаборатории
Почем нынче овес?
На Руси овес любили. Вспомним А.
Твардовского:
Дышат грудью запотелой
Желтогривые овсы.
Чем-то теплым,
Чем-то спелым
Веет с нашей полосы.
А сколько примет и пословиц связано с овсом!
Вот лишь некоторые. Сей овес в грязь, будешь
князь. Сей овес в воду, да в пору. Лягушка ква-
чет, овес скачет (пора сеять). Овес и сквозь
лапоть прорастет. Снег на овес — тот же навоз
(снегопад после посева полезен). На Егория
B3 апреля) мороз — будут просо и овес. Если
на Николу заквакают лягушки — хорош будет
овес. Много комаров — быть хорошему овсу.
Овсы и льны в августе смотри.
Уборку приурочивают ко дню Наталии B6
августа): Ондреан с Натальей овсы закашивают.
Говорили еще, что лошадь надо гладить овсяным
мешком, мол, у лошади от овса рубашка
закладывается (конь добреет).
После этих пословиц стоит вспомнить рассказ
«Ураган» Вл. Бурлачкова («Октябрь», 1990, № 12):
«Нагруженную жердями телегу худому мерину
приходилось перевозить через ручей, и на его
середине он непременно останавливался. Ефрем
поднимал вожжи, чуть ли не со всей силы лупил
конягу по бокам и орал:
— Ну, чего ты? Ну, давай! Ублюдина хренова!
Потом мы выбирались на сухое, мерин тащил
телегу проворнее, и Ефрем печально говорил:
— Да разве ж это лошадь? Раньше-то овсом
кормили. Ща-то он налитой должон быть. Ну,
пошел!».
У Эдуарда Зорина в «Богатырском поле»:
«Первый день ехал Добрыня обжитыми местами;
то и дело выныривали из лесов маленькие
деревеньки, окруженные полями; мужики и бабы
косили овсы, на постое угощали Добрыню деже-
нем — толокном, замешанным на кислом молоке,
да овсяными блинами...» Толокно замешивали еще
и на воде или квасе. Поговорка ратовала:
«Скорое кушанье толокно: замеси, да в рот понеси!».
Ну а о всяких там геркулесах поговорим в
другом месте.
Шотландцы овсяные блюда обожали не менее
русских. В. Скотт в «Пертской красавице»
вспоминает: «...горожане же объедались молочными
блинами, жареными в сале, и брзой, или брузом,
то есть поджаренной овсяной мукой, которая в
горячем виде заваривается крепким и жирным
отваром из солонины,— блюдо и в наши дни отнюдь
не презираемое ветхозаветным вкусом
простодушного шотландца». Поныне излюбленным
шотландским лакомством остается овсяный кекс.
В Европе овес в культуру вошел в бронзовом
веке, 1500—1700 лет до нашей эры. Хотя это
вовсе не означает, будто в каменном веке его
не существовало. Тем более, что на планете
растет далеко не единственный вид овса.
Горожанам более или менее известен лишь овес
посевной A vena sativa,cero же родственники обычно
растут в виде сорняков.
Первое же упоминание об овсе как таковом
есть в записях греческого врача Диейхиса,
жившего в IV веке до нашей эры. Есть похвальные
слова овсу в трудах Плиния Старшего B3—79 тт.),
а Луций Юний Модерат Колумелла, агроном
первого .века нашей эры, отозвался о растении так:
«Первым бедствием для пшеницы является овес.
И ячмень вырождается в овес настолько, что
сам овес заступает место пшеницы; в самом деле,
народы Германии сеют его и живут одной
овсяной кашей. Опасность эта вызывается
преимущественно влажностью почвы и климата».
Пожалуй, родиной овса посевного
действительно можно считать Германию. Но не все с этим
согласны. Например доктор биологических и
доктор сельскохозяйственных наук Е. Н. Синская
писала, что овес «по своим древнейшим очагам и
по современному разнообразию сортов — культура
славянская, отнюдь не западноевропейская.
Сомнение вызывает только богатство и своеобразие
китайских овсов. Там, может быть, имеет место
самостоятельный очаг зарождения, во всяком
случае, развития этой культуры».
Даже само латинское название Avena чем-то
сходно с древнеславянскими его названиями:
ovist, ovesi, ovsa и русским «овес». В
современных славянских языках это овиес (польский),
овас (сербский), овеси (болгарский). Сходны со
славянскими названия овса у бурят-монголов
(обнес) , якутов (эвес), кабардинцев (овос),
черкесов (овес). Даже у румын овес — это ovess.
По мнению академика П. М. Жуковского, овес
посевной в чистую культуру попал из посевов
полбы (Triticum dicoccum) — вида пшеницы. Он
писал: «Где бы ни возделывалась полба, она
всегда засорена овсами, относящимися к A. sativa.
В Иране, где нет культуры овса, посевы полбы
все же засорены им».
Со всей возможной в наши времена
правдивостью можно утверждать, что очагом
формообразования другого овса, A. sterilis, и его предка,
овса византийского (A. dizantina), было
Средиземноморье. Ведь конные армии арабов, римлян,
карфагенян и других народов нуждались в овсе;
он куда лучший корм для лошадей, чем ячмень.
Однако сам процесс появления культурного овса
византийского остается неизвестным. Не знаем мы
и общего предка всех видов овсов и скорее
всего уже никогда не познакомимся с ним,
поскольку он, вероятно, давно уничтожен
стараниями человека и его сподвижников по освоению
земель — домашними животными.
Самое раннее свидетельство о возделывании
овса в нашей стране — обугленные зерна,
найденные на территории нынешней Ленинградской
области, относящиеся к VII веку нашей эры. Норве-
55

жец Отер, посетивший в IX веке Биармию
(Вятская и Пермская области), писал, что .здесь
возделывают рожь, овес и ячмень. В русских же
летописях овес впервые упомянут лишь в конце
X века.
При Петре I на Руси появились зарубежные
сорта. В Нижнем Поволжье и Сарепте немцы-
колонисты начали возделывать голозерный овес.
Позже, во времена А. Т. Болотова, здесь
выращивали сорта «картофельный» и «белый
английский». Сначала как «французский», потом
«тульский», еще позднее как «шатиловский»
прославился овес Новосельского уезда бывшей
Тульской губернии. В советское время его улучшил
П. И. Лисицын, что позволило сорту
продержаться на полях свыше столетия. В Приамурье
же местное население позаимствовало овес из
Китая.
В северо-восточных губерниях России овес
часто выращивали вместе с ячменем A:1). Эту
смесь, называемую «сорицей» или «совсемисой»,
использовали для овсяно-ячменной муки. Если овес
начинал преобладать, посев называли «сбитнем»
или «сутолокой». При повторной культуре «сори-
цы» овес вытеснял ячмень, поэтому время от
времени в семенной материал добавляли ячмень.
Статистическое обследование 1881 года показало,
что в России на долю пшеницы приходилось
16,5 процентов пашни, в то «влемя как на овес — 20.
Он был на втором месте после ржи,
превосходя по значимости пшеницу и ячмень. Столь
любимая нами пшеница первое место среди
хлебов заняла лишь в самом конце прошлого
столетия. Из 8 пудов ржаной и пуда овсяной муки
винокур получал от 5 до 5^5 ведер вина. На
Украине, например, на Волыни, на винокурню
свозили до 17 процентов урожая овса.
У овса наилучшее соотношение в белке лизина
и триптофана. Он богат витаминами В, и В2,
минеральными веществами. Недаром же килограмм
овса принято считать за кормовую единицу.
О пользе овса емко сказано в
«Сельскохозяйственной энциклопедии»: «Зерно овса —
концентрированный корм, незаменимый для лошадей,
имеет большое значение при выращивании
молодняка и откорме животных. Оно содержит (в %):
белка 9—19,5 (ср. 13,3), крахмала 21—55
(ср. 40,1), клетчатки 7—24 (ср. 13,2), золы 2,9—
5,7 (ср. 4,0), жира 2—11 (ср. 4,7), витамины. По
содержанию жира превосходит зерно других злаков.
Овсяная солома — хороший грубый корм. О.
широко используют на зеленый корм, сено и силос,
особенно в смеси с однолетними бобовыми
культурами — викой яровой, пелюшкой, горохом,
чиной. Зерно О. перерабатывают в пищевые
продукты: овсяную крупу, муку, толокно, галеты,
используемые в диетич. и детском питании».
Добавление в рацион коров обработанной
безводным аммиаком овсяной резки способствует
надоям молока повышенной жирности. Солома
идет на подстилку, матрацы, кровлю, плетенку,
служит сырьем для изготовления бумаги.
К сведению матерей и добросовестных отцов:
в 100 г овсяных хлопьев содержится 0,9 г лице-
Ноу-хау
Блюда из овсяной
крупы, муки
или хлопьев
Марийцы — непревзойденные
мастера изготовления шульо
мелна, овсяных блинов. Их
пекут из просеянной овсяной
муки. На порцию идет (в г):
овсяной муки 78, воды 180,
дрожжей 3, соли 3, сахара 5,
сырого шпига для смазки
готового блина и поливки при
подаче 10. Щедрая хозяйка не
пожалеет и сметаны C0 г на
порцию).
Марийцы — большие
любители овсяных супов. Наиболее
прост и общедоступен по нашим
тяжким временам овсяный суп
с картофелем и брюквой, хотя
ее тоже поискать надо. В
кастрюлю с водой кладут овсяную
крупу и нарезанную соломкой
брюкву.. Через 15 минут варки
добавляют картофель,
нарезанный ломтиками или дольками,
затем полукольца репчатого
лука, соль, специи. Перед подачей
на стол кладут зелень и
сметану.
С первого взгляда
элементарно просты некоторые рецепты
старинных овсяных русских
блюд в кулинарной книге
«Подарок молодым хозяйкам» 1914
года Елены Молоховец:
«Геркулес. 1/2 стак. геркулеса всыпать
в кипящий, процеженный
бульон, варить полчаса». «Овсяная
крупа. 1/2 стак. овсяной крупы
перемыть, опустить в кипящий,
процеженный бульон, варить не
менее часа».
Но бульон бульону рознь,
о чем повествует та же
Молоховец. В рецептах лишь одна
утешительная для современных
хозяек оговорка: «Можно
варить бульон только на костях...»
(подчеркнуто, что качество его
все же хуже). Но вот
остальное повергнет наших хозяек
в шок, так как выясняется,
что вегетарианские супы
(следовательно, и овсяные) варятся
на бульоне из «одних кореньев,
которых берется большое
количество». Сюда отнесены:
морковь, петрушка, сельдерей,
порей, лук репчатый. Часть этих
кореньев перед тем, как опустить
в бульон, надо поджарить
докрасна в масле или в жире,
снятом с бульона.
Предварительно бульон трижды кипятят
на большом огне, и каждый раз
при вскипании снимают накипь.
Только после этого бульон
заправляют кореньями,
геркулесом или крупой и варят на
малом огне долгих 2—3 часа (I)
Поневоле вздыхаешь с
облегчением, когда читаешь у
Молоховец рецепт обыкновенной
овсянки: «Вскипятить 8 стак.
молока или воды, всыпать I стак.
овсяных круп, разварить, мешая,
чтоб не пригорела, когда готова,
положить по вкусу масла и соли.
Для жидкой овсянки круп надо
брать меньше».
56

тина, 4 мг железа, 0,4 мг витамина Вь 4,2 мг
витамина Е и 420 калорий. По содержанию белка,
жира, фосфора и железа овсяная крупа куда
богаче манной, пшенной и гречневой. Благотворно
влияние овсяной каши на рост и укрепление
костей и мышц у детей. И недаром в США для
мороженого и шербета употребляют овсяный клей
«а вено».
В народной медицине издревле уважали зерно
и солому овса. Научной медициной овсяная мука
признана отменным диетическим средством как
обволакивающее (овсяной кисель) при острых
воспалениях желудочно-кишечного тракта, для детей,
больных золотухой, и как у крепляющее
(овсяный суп) для выздоравливающих.
Отвар овсяного зерна с медом особенно хорош
для людей, ослабевших от изнурительных
болезней. Воду, в которой долго варили овес,
советуют пить при запорах. При задержании мочи
детям помогает настой овсяного зерна на воде.
Частенько столовую ложку овса долго кипятят
в двух стаканах воды и отвар пьют как
целебный чай. Еще полезнее выварить стакан овса
или овсяной крупы до половины (до густоты
жидкого киселя) в пяти стаканах воды. Потом
процедите, влейте в отвар около двух стаканов
молока и подогрейте до вскипания. Затем добавьте
четыре чайные ложки меда и снова прокипятите.
Получится приятный напиток, улучшающий обмен
веществ, его надлежит выпить теплым (при
необходимости подогреть) в течение дня в два или
три приема.
Гомеопаты советуют прибегнуть к эссенциям
из свежих ростков овса. Такой спиртовой настой
из овса в прошлом можно было купить в
гомеопатических аптеках. Пользовались им для подъема
тонуса и укрепления нервной системы. Нелишне
вспомнить и о том, что в зерне овса есть
полифенолы. Они снижают содержание холестерина
в крови и способствуют выведению Сахаров, что
важно для больных диабетом. И еще одна грань —
тибетская и индийская медицины отваром овса
пользуются для отвыкания от опиума, а русская
медицина рекомендует его спиртовой экстракт
для отвыкания от табакокурения (по 5 мл
четырежды в день в течение месяца).
Чай и отвар из овсяной соломы по сей день в
ходу в сельской местности как потогонное,
ветрогонное и мочегонное средства. Отвар пьют
и при водянке, и как жаропонижающее. Для
отвара надо брать 30—40 г сечки на литр воды.
Но и это не все — ножная ванна в течение
15—20 минут из крепкого отвара овсяной соломы
с добавкой дубовой коры помогает избавиться от
потливости ног. Отвар из одной соломы врачует
рахитичных и золотушных детей; крепкий отвар
применяют также как припарку при болезнях
костей. Из крепкого отвара соломы на Украине
делают компрессы и припарки на область почек —
они расширяют мочеточники и облегчают
прохождение камней.
Право, в овсе больше целебных средств, чем в
нынешних аптеках. Ешьте, пейте, распаривайте
зерно и овсяную солому — не пожалеете.
Доктор биологических наук
Ю. П. ЛАПТЕВ
Рябиновая
трапеза
Лишь только появятся на
деревьях первые желтые
листочки, заалеют на ветках
грозди рябины. Сколько
добрых слов сказано об этом
удивительном дереве: и
песни сложены, и стихи
написаны, и загадки загаданы.
И недаром, ведь не одной
красотой славится рябина.
В лечебных целях рябину
использовали еще древние
греки, как пищевое и
лекарственное растение широко
применяли в средневековой
Европе. И поныне занимает
она не последнее место в
быту.
Не обошла в свое время
вниманием рябину «Химия и
жизнь». Постоянным
читателям журнала наверняка
запомнилась
опубликованная в октябрьском
номере за 1968 год статья И.
Соколова «Душа рябины».
На Петра и Павла B3
сентября) обычно начинали
заготовку ягоды. В российском
земледельческом календаре
этот день так и прозван
«рябинник». Кисти рябины
срывали и вешали под
кровлю, предусмотрительно
оставляя часть ягод на
ветках дроздам-рябинникам,
снегирям-краснозобам и
всякой другой птице. Кстати,
плоды рябины использовали
в своем промысле
птицеловы. Отсюда и одно из
родовых латинских
названий рябины — Aucuparia,
которое переводится как
«приманка для птиц».
Народная мудрость
гласит: если рябины в лесу
много — осень будет
дождливая, если же мало —
сухая; много ягод на рябине —
жди строгую зиму. Именно
поэтому в ожидании лютых
морозов старалис ь
заготовить побольше ряби но вого
сока, помогающего при
воспалительных процессах.
Рябина — настоящая
копилка витаминов.
Достаточно сказать, что витамина
С в плодах рябины почти
столько же, сколько в ягодах
черной смородины — до
250 мг на 100 г. Много
в них каротина (даже
больше, чем в моркови и листьях
петрушки), витаминов
группы В. Но особенно богата
рябина витамином Р (рути-
ном) — до 777 мг в 100 г
ягод. Содержится в рябине
и еще одно замечательное
вещество. Более ста лет
назад его выделили из сока
рябины и в ее честь назвали
сорбиновой кислотой: от
57

первого латинского родового
названия рябины — Sorbia.
Это один из самых
эффективных антисептиков,
который сегодня широко
применяют для консервирования.
Горьковатые ягоды
рябины после заморозков
становятся слаще. После
промораживания в них
происходят химические изменения,
в результате которых
сахароза распадается на 'более
сладкие глюкозу и
фруктозу. Кроме того, ягоды
рябины содержат некоторое
количество крахмала,
который на морозе осахаривает-
ся. Мороз также изменяет
соотношение пектиновых
веществ: количество
растворимого пектина нарастает, а
нерастворимого
(протопектина) — падает. Плоды
размягчаются, в них
уменьшается содержание
яблочной кислоты и дубильных
веществ.
Из сладкоплодных рябин,
пожалуй, самая
замечательная — невежинская,
названная так по имени
небольшой владимирской
деревеньки Невежино.
Когда-то невежинская
рябина в больших количествах
шла на производство
наливок. Отсюда и пошло
несколько облагозвученное
название некогда знаменитой
«Нежинской рябиновки»,
выпускавшейся на заводах
Петра Смирнова.
Рябина и сегодня
желанная гостья за столом. Из
нее получаются прекрасные
варенья, кисели, сиропы.
Сушеная рябина идет на
приготовление суррогатов
кофе и чая.
Вот несколько рецептов
рябиновых лакомств.
Компот. Ягоды уложите
в банки, залейте сиропом
или яблочным соком C00 г
сахара на литр воды или
сока). Добавьте 4 г
лимонной кислоты. Прогрейте пол-
литровые банки — 10, а
литровые — 15 минут при
температуре 85 градусов.
Если смесь довести до
кипения, то время обработки
можно сократить до 3—5
минут.
Желе. Спелые ягоды
залейте горячей водой (на
килограмм рябины два стакана
воды) и проварите до
полного размягчения.
Полученную массу отожмите через
сложенную в несколько
слоев марлю, добавьте равное
количество сахара и уварите.
Горячую массу разлейте в
подготовленные банки,
прикройте марлей, оставьте до
полного остывания, а затем
свяжите пергаментной
бумагой или закройте крышками.
Варенье. Вот два из
множества способов
приготовления рябинового варенья.
Первый способ. Отберите
крупные спелые ягоды и
проварите их 3—5 минут
в кипящей воде для
размягчения. Затем воду
слейте, а ягоды опустите в
кипящий сироп (на килограмм
рябины — 1,2 кг сахара и два
стакана воды), снимите с
огня на 5 часов, а затем
варите на слабом огне до
готовности. В конце варки,
чтобы сохранить цвет,
добавьте 3—4 г лимонной
кислоты.
Второй способ. Рябину
G00 г) проварите так же,
как и в первом случае.
Возьмите 300 г груш,
очистите их от кожицы и,
разрезав на дольки, добавьте
в кипящий сироп (на 1 кг
смеси 1,2 кг сахара и два
стакана воды). Снимите с
огня на 6—8 часов, а затем
варите в три-четыре приема
до готовности.
Мармелад. Переберите
рябину и насыпьте ее в таз.
Залейте водой (два стакана
на килограмм ягод) и
поставьте на слабый огонь.
Когда ягоды станут
мягкими, протрите их через сито.
На килограмм протертой
массы добавьте 800 г сахара
и, помешивая, варите до
готовности. Масса должна
легко отделяться от дна таза.
Готовый мармелад
выложите на блюдо, смоченное
водой, выровняйте ножом,
подсушите на воздухе, а
затем нарежьте дольками и
обсыпьте сахарным песком.
Цукаты. Ягоды с
веточками бланшируйте в
кипящей воде 3—5 минут и
немедленно охладите.
Опустите ягоды в сироп (на 1 кг
рябины с веточками — 1,2 кг
сахара и два стакана воды),
доведите до кипения и
снимите с огня на 5—6 часов.
Снова поставьте на огонь,
выдержите при кипении 5—7
минут, снимите на 10—12
часов. Эту процедуру надо
повторить 3—4 раза. При
последней варке в цукаты
положите лимонную кислоту
C—4 г на 1 кг массы),
откиньте на дуршлаг, дайте
стечь сиропу и выложите
для просушивания на блюда
или тарелки. Хранят цукаты
в банках или коробках,
а на длительное время
оставляют в сиропе. При
подаче на стол цукаты
посыпают сахарным песком
или пудрой.
Квас. Б очку или бутыль
на четверть заполните
ягодами, залейте кипяченой водой
и поставьте на холод. Так
как квас довольно горек, то
перед употреблением его
нужно развести водой и
подсластить. Квас может
храниться сколько угодно долго.
Главное, не забывать
каждый раз добавлять столько
воды, сколько взято кваса.
Но не только ягоды
рябины идут в дело. Ее
древесина — ценный поделочный
материал. Из нее
получается прекрасная посуда.
И еще одно
незаслуженно забытое применение
рябины. Издавна на Руси
парились в бане вениками из
рябины и полыни.
Считалось, что их запах
бодростью наливает
распаренные мышцы.
Бодрого вам духа,
приятного аппетита.
К. МАРИНА
58

Информация
«Карат» благодарит,
разъясняет
и подтверждает
В мартовском номере «Химии и жизни» за 1991 год
опубликована реплика профессора Ю. М. Лошка-
рева «Университет — против».
Научно-технический центр ПТК «Карат» благодарит уважаемого
профессора за дополнительное привлечение сотен
новых потребителей наших технологий и
продукции.
Авторы технологии цинкования с добавкой ЛВ-
4584, инициалами которых она и названа, вместе
с семью другими бывшими сотрудниками
Днепропетровского государственного университета,
участвовавшими в этой работе, с 1989 года продолжают
свои исследования в научно-техническом центре
ПТК «Карат».
Мы хотим уведомить наших партнеров, что
лицензий на право пользования официально
зарегистрированным в 1989 году товарным знаком
ЛВ-4584, техническими условиями на
промышленное производство выпускаемой под этой маркой
добавки и сопутствующих «ноу-хау»
Днепропетровскому государственному университету, как,
впрочем, и другим организациям, «Карат» не
передавал. Поэтому мы не несем ответственности за
правильность применения нашей технологии и
качество продукции с добавкой ЛВ-4584,
выпускаемой предприятиями, не получившими на то
согласия нашего коллектива.
«Карат» подтверждает, что он не занимается
посреднической деятельностью по внедрению чу-
оких разработок, а обладает необходимой научно-
производственной базой и
высококвалифицированными специалистами для разработки и внедрения
собственных технологий.
Кандидат химических нахк
Л. Ю. ГНЕДЕНКОВ
Научно-исследовательский центр
Днепропетровского ПТК «Карат»
представляет
блескообразующую добавку
«Карат-89»
(товарный знак ЛВ-4584)
Применение как щелочного, так и слабокислого сульфатного
электролитов цинкования с блескообразующей добавкой «Карат-89» на
используемом вами оборудовании в сочетании с гарантированными поставками
добавки в любом количестве и в любое время избавит вас от
многих проблем.
Наша добавка обеспечит экологическую чистоту, высокую
технологическую и экономическую эффективность, прекрасные
физико-механические свойства и приятный эстетический вид покрытий. Всего 3 г/л
добавки * Карат-89» заменит вам 100 г/л цианистого натрия или 300 г/л
хлористого аммония в электролитах цинкования и существенно
повысит качество покрытий.
Уверены, что в ближайшие годы вы не найдете лучшую отечественную
технологию цинкования!
Наши специалисты, имеющие многолетний положительный опыт
внедрения технологии на предприятиях СССР гарантируют ее успешное
внедрение, передачу опыта и сервисное обслуживание иа весь период
работы по нашему методу.
Использование добавки «Карат-89» для обезжиривания без всякого
подогрева по оригинальной технологии сэкономит вам эиергоресурсы,
повысит культуру производства.
Нанесение бесхроматной пассивной пленки черного цвета на цинковое
покрытие по нашей технологии повысит спрос на ваши товары
широкого потребления.
Ваши проблемы, связанные с гальваническими процессами, анализом
сточных вод, их утилизацией, контролем выбросов в рабочую зону
вредных веществ из электролитических ваин мы примем с
заинтересованностью и готовностью решить их. Все виды работ мы выполняем по
государственным расценкам.
Наш адрес: 320006 Днепропетровск, Философская ул., д. 36/38-25.
Телефоны для справок: 52-00-40, 52-00-48.
Новые химические реактивы
для тонкого
органического синтеза
и биотехнологии
постввит вам
Научно-технический центр
«Политехник»
при Краснодарском
политехническом институте.
Предлагаем труднодоступные производные фурана: 5-метил-
фурфурол, 2-ацетилфуран, 2-ацетил-5-метилфуран, 2,5-диметилфу-
ран со степенью очистки выше 99 %. У нас вы можете заказать
новые химические реактивы: 5-Х-5-К-2EН)-фураноны (Х=Н, ОН,
OEt, OAlh, OAc, NHAc, Hal; R=H, CH3); 5,51-оксиди-2
EН) -фуранон; транс-р-формилакриловую, транс-р-ацетилакрило-
вую кислоты и их эфиры; 4,41-дн[2-E-метилфурилIкрото-
новую кислоту и ее производные; амид фуран-2-карбоновой
кислоты.
Обращайтесь по адресу: 350072 Краснодар, Московская ул., 2,
КПИ, корпус А, комн. 222. Контактный телефон: (8612)
55-10-45, доб. 30-18. Телефон для справок: (8612) 55-29-28.
59

Ноу-хау
Печка не для буржуев
Не оскудела наша страна талантами, людьми
предприимчивыми, находчивыми, умеющими
при наискуднейшем ассортименте товаров
и услуг создать пусть не прекрасные, но
вполне приемлемые условия для
существования. Большинство знает, каким трудом
это дается, сколько ума, сноровки,
изобретательности надо потратить, чтобы при
минимальных затратах получить максимум
отдачи.
В сентябрьском номере «Химии и жизни»
вы познакомились с «Куриной историей»
московского инженера Сергея Аронова.
Теперь он делится своим опытом печника-
интеллигента.
Мне повезло: я приобрел прямоугольную
чугунную печку, именуемую в народе
«буржуйкой», и погрузился в мечты о том, как буду
греться на даче у веселого живого огонька.
Поставлю-ка я ее в сарае. Есть такой на
моем не совсем еще освоенном участке.
Стены я уже успел утеплить, а вот о печке только
подумывал. Помещение небольшое,
нагреваться будет в момент. Значит, можно
приехать в пятницу вечером, а уехать аж в
воскресенье. Сколько дел можно будет
провернуть! Никто не мешает, тепло!
Все это так: достоинств у буржуйки
немало, но о них все и так знают. Поэтому
говорить я буду лишь о недостатках.
Главная беда — отсутствие инструкции.
Мы привыкли к инструкциям на все, вплоть до
штопора для открывания бутылок. Для печки
же инструкции не нашлось. Нужна она
не для сборки самой печки — это вещь
очевидная. Л вот где ее поставить в помещении?
Как вывести наружу трубу? Да, впрочем,тру-
бы-то и нет: одним коленом не обойтись.
Обычное дело — вещь куплена, а
пользоваться ею нельзя. Придется покупать трубы.
В магазинах «Сантехника» бывает в продаже
набор из трех металлических труб и трех
колен. Этого вполне достаточно для того, чтобы
вывести дымоход наружу, предварительно
продырявив крышу.
А что, если дымоход вывести через стену?
Идея неплохая. Я пропилил в стенке проем
400X400 мм. Подготовил два металлических
листа с центральны|1ч)тверстием под диаметр
трубы. Лучше, конечно, использовать тонкую
нержавейку, но сошло и обычное кровельное
железо. Этими листами закрыл проем
снаружи и изнутри. Через центральное отверстие в
листах я пропустил горизонтальный участок
дымохода. Оставшееся пространство
заполнил керамзитом (можно взять и любой
другой негорючий утеплитель).
На вертикальном участке трубы, который
находится в помещении, установил шиберную
заслонку. Вблизи верхнего конца
вертикального участка просверлил два отверстия
диаметром примерно 6 мм одно напротив
другого так, чтобы стальной прут диаметром
4—5 мм (я взял сварочный электрод,
предварительно сбив с него обмазку) пересекал
центральную ось трубы и был горизонтален.
Заготовил я и стальной кружок чуть
меньшего, чем труба, диаметра. Приварил к нему две
бобышки со сквозным центральным
отверстием диаметром 6 мм и перпендикулярным ему
отверстием под резьбу М 4—5 мм.
Перед установкой вертикального колена
трубы я поместил в нее кружок,
сориентировав его таким образом, чтобы прут проходил
через отверстие в стойке трубы и
центральные оси бобышек, зажал его винтами. Ось

прута должна быть параллельна той стене,
к которой обращена задняя стенка печки. При
положении заслонки, когда центральная ось
трубы проходит через ее плоскость (труба
открыта) , левый конец прута я отогнул вниз под
углом 90 градусов, а правый изогнул тоже под
прямым углом, но уже в горизонтальной
плоскости. На обоих концах прута
круглогубцами сделал колечки. Для того чтобы труба
была открыта, вешаю грузик на левое кольцо
прута, а чтобы ее закрыть, просто
перевешиваю грузик на правое кольцо.
Понятно, каждому хочется, чтобы печь
занимала в и так тесной комнатушке как можно
меньше места. Вплотную к стене ее не
поставишь: сгорит (конечно, не печка, а стенка).
Я расположил мою буржуйку на расстоянии
400 мм от стены. Пожара пока не
предвидится, но пришлось учесть, что труба отстоит от
стены на расстоянии 100—150 мм. Оргалит
стеновой обшивки нагревался настолько, что
появлялся запах краски. Чтобы избежать
такого перегрева, я укрепил на стене кусок
алюминиевой фольги для кухонных нужд,
которая иногда продается в хозяйственных
магазинах. В верхней части такого экрана
проделал отверстие для проходящего здесь
горизонтального участка трубы. Так как
экран все-таки нагревается, приклеивать его к
стене не стой i. Л у iiiie края его прибить двумя
вертикальными рейками, к которым можно
приделать крючки и кронштейны для сушки
обуви.
Ну вот, вроде бы печка установлена. Пора
топить. Ан нет. Сначала пришлось густым
глиняным раствором промазать щели в ее
верхней части. Чтобы искры, имеющие
склонность вылетать через дверцы, не вызвали
пожара, постелил на пол большой
металлический лист.
Кстати о дверцах. Конструкторы как-то не
подумали об установке на них элементарного
замка. Держатся они закрытыми лишь
благодаря трению ручки дверцы о прилив в корпусе
печки. Чтобы дверца надежнее закрывалась, в
щель между приливом и ручкой пришлось
вставить металлический клинышек.
Вот так. Доверьтесь моему опыту, и тепло в
вашей сараюшке на садовом участке будет
гарантировано.
Приятного вам отдыха после трудов
праведных.
С. А. АРОНОВ

УТЕПЛЯЙТЕСЬ!
Зима на носу. Какая она
будет — мягкая или лютая?
Поживем — увидим. А пока
не теряйте времени и
утепляйтесь, чтобы в мороз ие
мерзнуть в собственной
квартире.
С чего начинать?
Конечно, с двери в подъезде,
которая нередко и в стужу
распахнута настежь. Если у
вас иет подходящей
пружины, то самое простое
приспособление, которое будет
закрывать дверь,— косичка,
сплетенная из резинового
жгута или резиновой ленты.
(И то и другое можно
купить в аптеке.) Прибейте
один конец косички к
двери, а другой — к косяку.
Теперь можно заняться
квартирой.
Деревянная дверь сама
по себе неплохой тепло-
изолятор. Драгоценное же
тепло улетучивается сквозь
щели между дверью и
косяком. Их-то и надо закрыть.
Возьмите прокладку —
полоску из губчатой резины
или войлока шириной 25—
30 мм. Закройте плотно
дверь и с наружной
стороны на дверной косяк
наложите утепляющую
прокладку вплотную к краю
двери, а на прокладку —
деревянную рейку.
Проследите, чтобы рейка отступала
от края прокладки,
которая касается двери, на 3 мм,
а между самим утеплителем
и дверью не было зазора.
Теперь осталось прибить эту
простую конструкцию к
косяку.
Там, где нет дверных
косяков и двери крепят к
бетонной плите, уплотнитель
можно наклеить прямо на
бетон клеем «Момент» или
другим подходящим
составом.
Утеплить окна совсем не
трудно. Прежде всего
посмотрите, из-за чего
образовались щели: то ли рама
рассохлась, то ли петли осели.
Переставлять петли на
раме — дело хлопотное и
подчас ненужное. Легче
приподнять или совсем снять
створки окна, а на стержень
петли навить кусок
проволоки. Так можно
регулировать створки по высоте.
Только после того, как
поправлены петли, утепляйте
окиа.
Крупные щели можно
заделывать так. Нарежьте из
газет полоски, их ширина
зависит от размера щели,
скрутите их в жгуты, намочите
и затолкайте ножом в щели
по всей длине. Еще один
общеизвестный бумажный
вариант. Нарежьте полоски
•шириной около 5 см, на-»;
мажьте их клейстером и
оклейте ими все места
стыков.
Но можно обойтись и без
бумаги. Смешайте
растолченный мел и мучной клей
для обоев в равных
пропорциях. Разбавляя эту смесь
водой, доведите ее до
густоты замазки. Получившимся
раствором замажьте щели в
оконных рамах. Этот способ
хорош тем, что весной не
надо будет отмачивать
наклеенную бумагу. Когда
откроете окно, замазка просто
отвалится. Остатки ее
удалите влажной тряпкой.
Утепляя окна, не заклейте
форточку, иначе вам
придется все зиму жить
в квартире без свежего
воздуха.
Балконную дверь почти
никто не изолирует
намертво. Обычно по периметру ее
прокладывают тонкой
полоской поролона. В
магазинах бывает специальный
утеплительный поролон на
клеевой основе. Попытайтесь
его найти, это облегчит ваш
труд.
Зимой возле балконной
двери или на самом
балконе можно хранить картошку,
капусту, яблоки и другие
продукты. Наш читатель
В. И. Ильин предлагает
различные варианты такого
сезонного холодильника.
Оклейте ящик
несколькими слоями бумаги и
поставьте на балкой недалеко
от двери. Ои будет
обогреваться теплым воздухом из
комнаты. Для этого
сделайте из картона трубку
небольшого диаметра (на ваше
усмотрение), оклейте ее не*
сколькими слоями бумаги.
В нижней части
балконной двери выпилите
отверстие меньшего диаметра.
Один конец трубы наглухо
заделайте в ящик, а другой
прислоните вплотную к
отверстию в двери, а перед ним
со стороны комнаты
закрепите маленький вентилятор
мощностью 15—25 ватт,
который и будет нагнетать в
продуктовый контейнер
теплый воздух. Если же вы
поставите в продуктохранили-
ще терморегулятор, то
вентилятор будет включаться
автоматически как только
температура в ящике
опустится ниже заданного
значения.
Конечно, не все захотят
портить балконную дверь
(делать в ней отверстие) и
возиться с вентилятором.
Может, тогда вам
приглянется передвижная полка-
холодильник на колесиках,
которую ставят в квартире
вплотную к балконной
двери. Сделать такую
конструкцию несложно: тот же
ящик, оклеенный бумагой.
Одну его стенку,
повернутую к балкону, сделайте из
фанеры. Тогда при —10°—
12 °С на улице в контейнере
будет около -f-6 °С. Если
надо выйти на балкон, то
полку легко откатить в сторону.
Размеры ящика зависят от
того количества овощей,
которое вы собираетесь
хранить.
Кстати, прежде чем
закладывать на хранение
картофель и морковь, вымойте их
в горячей воде и просушите.
62

ДОМАШН
ЛЕЧИТЕСЬ!
Универсального средства от
простуды еще ие придумали,
а в осеннее время заболеть
легко. Так как же
избавиться от кашля и
насморка? Вот что советует
давний автор «Химии и жизни»
профессор В. Б.
Прозоровский в своей книге
«Домашняя аптечка» (М.,
Медицина, 1989).
«Кашель — это лишь
признак болезни. Можно его
подавить, а заболевание
только усилится. Поэтому
лучше помочь кашлю.
Укладываясь в постель, вставая
утром, поворочайтесь с боку
на бок. Попробуйте
свеситься головой с кровати.
Словом, найдите такое
положение, при котором
мокрота будет полнее вытекать
из глубины легких, а
каждый кашлевой толчок —
эффективно ее удалять. Иногда
мокрота становится такой
густой, что при всем
старании не отделяется. Сделать
ее более жидкой могут
отхаркивающие средства,
например, содовые ингаляции
(две ложки соды на стакан
воды). Не забывайте, что
сода при температуре выше
60 °С разлагается, поэтому
ее нужно класть в горячую
воду, но не в кипяток.
Можно заварить листья
эвкалипта и дышать над
паром (один брикет на одну
ингаляцию). Или отварите
картофель в мундире,
разомните его в той же воде,
добавьте три-пять капель
терпентинного масла
(очищенный скипидар) или
десять—двадцать капель
анисового или эвкалиптового
масла.
При воспалении верхних
дыхательных путей хорошо
помогает бальзам «Золотая
звезда». Бросьте в кипяток
кусочек бальзама размером
со спичечную головку и
подышите над паром.
Увлекаться этим не следует,
поскольку может начаться
противоположное действие
ингаляций.
Прекрасно действует на
бронхи нашатырный спирт.
Вот почему так популярны
нашатырно-анисовые капли.
Их можно использовать для
ингаляции или пить. Если
их смешать со слизистым
отваром корней солодки, то
получается еще более
эффективный грудной элексир.
Рецепт его появился в
России в конце прошлого века
под названием «Капли
датского короля».
Если у вас заболело горло,
то его надо чем-нибудь
смягчить. Молоко, сливки —
это хорошо. Но есть
лекарства получше. Издавна в
качестве смягчающего
применяют средства,
содержащие растительные слизи
корня алтея. Принимайте его
отвары и настои ложками по
мере необходимости четыре-
шесть раз в день.
Как только речь заходит
о насморке, так обязательно
звучит дежурная острота о
том, что леченный насморк
проходит за семь дней, а
нелеченный — за неделю. И
все же лечить его надо. На
начальной стадии
заболевания появляется жжение в
носу, вы постоянно чихаете.
С первого же момента
необходимо тепло. Самый
простой прием — погрузите
руки в горячую воду. Если
это не поможет — ножная
горячая ванна (две ложки
горчицы на ведро воды).
Попробуйте поставить
горчичники на икры.
Прогревайте и нос. Для этого
нагрейте на сковородке
сухой песок или соль,
положите в матерчатый мешочек
и приложите к переносице.
Можно втереть в переносицу
и тыльную сторону шеи
бальзам «Золотая звезда».
Для облегчения
насморка целесообразно
использовать
противовоспалительные средства, в частности
ацетилсалициловую кислоту,
так как у нее сильно
выражено противоотечное и
потогонное действие. К
сожалению, многим она
противопоказана. Более
эффективен комбинированный
препарат «Антигриппин»,
содержащий витамин Р и
димедрол.
Следующий этап острого
насморка — нарушение
носового дыхания и обильные
слизистые выделения. Чтобы
снять отек слизистой
оболочки и обеспечить тем самым
нормальное дыхание,
воспользуйтесь
сосудосуживающими средствами:
«Нафтизином», «Галазолином», «Са-
норином». Детям до года эти
средства не назначают.
При очень обильных
выделениях из носа
используйте потогонные средства: мед,
липовый цвет, малину.
Можно и мочегонные: цветки
синего василька, листья
брусники и толокнянки.
Очищайте нос два-три раза в день,
промывая щелочным
раствором (пол чайной ложки
питьевой соды на стакан
кипяченой воды). Делайте
это пипеткой, но не
закапывайте, а заливайте всю
пипетку сразу и
высмаркивайтесь. Помните, что при
обильном насморке сильно
высмаркиваться нельзя.
На заключительной
стадии болезни, обычно после
десятого дня, слизистая
оболочка нуждается в
смягчении и питании.
Промывайте нос настоями шалфея
или ромашки. Можно
закапывать масло шиповника,
персиковое или облепиховое.
При малейших
подозрениях на осложнения, а тем
более при наличии общих
симптомов заболевания
необходимо обратиться к
врачу. Категорически нельзя
самостоятельно лечить
насморк у детей».
Надеемся, что эти советы
помогут вам.
Выпуск подготовила
О. БУР ЛУК А

Консультации
ОРГАНИЗУЕМ
СБОР БАТАРЕЕК?
В редакцию приходит много
писем с вопросами, нельзя ли
как-нибудь утилизировать
отработанные батарейки? Мы
попросили ответить доцента
кафедры охраны труда и
окружающей среды Нижегородского
инженерно-строительного
института кандидата технических
наук ВОЙТОВИЧА Владимира
Антоновича.
Батарейки для карманных
фонариков, транзисторов и других
электронных устройств сегодня
использует каждый.
Увы, недолог срок службы
этих источников тока. Сели
батарейки, и мы их выбрасываем
в помойное ведро, а далее —
на свалку.
За такое к ним отношение
они начинают человеку мстить,
причем довольно жестоко. Во-
первых, мстить своим цинком —
металлической оболочкой. Цинк
на свалке под действием
кислотных дождей превращается в
сернокислый цинк — ядовитое
вещество, отравляющее ту воду,
которую мы пьем, и ту, которую
пьют растения. Отравляет цинк
и животных, и птиц, словом,
достается всей биосфере.
Во-вторых, мстят батарейки
нам своим марганцем. Черная
масса внутри них — это чистый
диоксид марганца. Он тоже
растворяется в воде под
действием кислотных дождей и
превращается в сульфат марганца.
Ионы марганца еще более
токсичны, чем ионы цинка. Таких
ионов образуется около 5 г из
одной батарейки, ионов цннка
же около 10 г.
Теперь другой аспект «ба-
тареечной» проблемы. Цинк
сегодня — дефицитный материал.
Из-за него не найти в
магазинах батареек, не достать краски
белого цвета, так как для ее
производства нужны цинковые
белила. Не хватает устойчивых
к коррозии оцинкованных
стальных труб, необходимых для
сетей централизованного
теплоснабжения.
Нужен цинк и для решения
продовольственных задач: в виде
микродобавок в корма и
микроудобрений в почву.
Цннк дефицитен, а мы его
выбрасываем. Миллиардами
батареек, тысячами тонн. И такое
творится только в нашей стране.
Выбрасываем «золото»,
превращая его в отраву. Не один
лн это из снов разума?
Марганец — металл еще
более редкий, чем цинк. Если в
нашей стране в ближайшее
время не будут изысканы
дополнительные ресурсы марганца, то
встанут многие производства, в
частности металлургия и
изготовление лакокрасочных
покрытий.
Из марганца делают один из
важнейших компонентов
масляных и алкидных красок — так
называемый сиккатив. Не
будет сиккатива, и лакокрасочные
покрытия не высохнут недели, а
то и месяцы.
Если собрать хотя бы малую
долю из того количества
батареек, что выбрасывают на
помойку, то в промышленный
оборот вернулись бы десятки тонн
цинка и марганца. А главное,
биосфера была бы меньше
загрязнена этими ядами.
Как организовать сбор
батареек? Давайте над этим
подумаем вместе.
Присылайте в редакцию свои
предложения. А пока — первый
вариант: предлагаю принимать
батарейки, как бутылки, в
магазинах, все равно продавцы не
очень заняты, торговать-то ведь
нечем. За каждую батарейку
выплачивать, скажем, 5 или 10
копеек. Глядишь, школьник
заработает на мороженое.
А средства на выплату
пятаков или гривенников, может
быть,даст какой-нибудь
кооператив, который с лихвой
вернет деньги, наладив
переработку содержимого батареек в
дефицитные вещества.
ЗЕЛЕНКА
И ЖИДКОСТЬ
КАСТЕЛЛАНИ
Каков состав зеленки и
жидкости Кастеллани, и в каких
случаях их применяют?
О. Цветкова,
Махачкала
Раствор Кастеллани (Кастелья-
на) — розовая жидкость. Это
наружное средство, которое
используют при грибковых
заболеваниях, таких, как дермофития,
трихофития и других. Его состав
в весовых частях: фуксин или
фуксин-основание — 0,75—1,0;
спирт этиловый 95° — 10,0;
раствор фенола 5 %-й — 90,0—
100,0; борная кислота — 1,0;
ацетон — 5,0; резорцин — 10,0.
Первые три компонента
смешивают и фильтруют, а затем
добавляют борную кислоту.
Через два часа — резорцин.
Жидкость Кастеллани готова.
Зеленка, а точнее
бриллиантовый зеленый, не что иное,
как 1 %-й или 2 %-й спиртовой
раствор одноименного
красителя, который относится к числу
производных трифенилметана
(оксалат тетраэтил-4,4-диами-
нотрифенилметана). Это
вещество обладает антисептическим
действием. Применяют его
наружно при воспалительных
заболеваниях кожи. Кроме того,
зеленка — прекрасное
профилактическое средство прн
мелких травмах.
Н. ВОЛЬКЕНАУ
УДОБРЕНИЯ ИЗ КОРЫ
В телепередачах нередко
показывают горы коры, оставшиеся
после переработки древесины.
Неужели нельзя ее никак
использовать?
Л. Скворцова, Мурманск
Действительно, предприятия
деревообрабатывающей и
целлюлозно-бумажной
промышленности ежегодно вывозят на
свалку огромное количество
древесной коры — 10 миллионов
кубометров. Но мало кто знает,
что кора — превосходное
удобрение.
64

В совхозе «Северодвинский»
Архангельской области
попробовали выращивать огурцы в
зимних теплицах на субстрате
из коры. Результат: прибавка
урожая до 12,4 кг/м2 и
прибыль — 10 рублей с квадратного
метра.
Чем же так хороша кора?
Прежде всего своими
физическими свойствами: пористая,
влагоемкая, с низкой
плотностью. Она устойчива к
воздействию химических веществ и
микроорганизмов. Кора, даже
без компостирования,
прекрасное фосфорное удобрение, а
органического вещества в ней до
80 %. Можно еще долго
перечислять ее достоинства: калий,
азот, немного кальция, магния и
микроэлементов, а тепловые
свойства коры почти такие же,
как у навоза. Растения,
выращенные на измельченной коре,
меньше подвержены корневым
гнилям.
Но при всех своих
достоинствах есть у коры и
недостатки. Это прежде всего
высокая кислотность: рН солевой
вытяжки свежей коры — 3,5, в
полуразложившейся, из отвалов,—
4,1. Соотношение углерода и
азота A50:1) затрудняет
микробиологические и окислительные
процессы.
Как известно, идеальных
рецептов нет, но плюсов у коры
все же больше, чем минусов.
Готовят субстрат обычно из
хвойной коры. Ее измельчают
до частичек размерами не
больше 10—20 мм. Потом
известкуют, для этого на один
кубометр вносят 2 килограмма
извести. При субстрате толщиной
35 сантиметров на один
кубометр добавляют 225 граммов
аммиачной селитры. Если кору
готовят для теплнц, то еще
подмешивают 90 граммов двойного
суперфосфата, 200 граммов
сульфата калия, 50—60 граммов
сернокислого магния на 1 м2
поверхности. Лучше всего, если
кора будет компостироваться не
меньше трех-шести месяцев.
Крупным хозяйствам надо
много субстрата. Поэтому
готовят его иначе. Измельчают на
роторно-молотковой корорубке
(МК 1-5 ЦНИМОД ВНИИ
Бумпрома). На кубометр
переработанной коры вносят
мочевину E,5—5,6 кг), или
аммиачную селитру G,2—7,4 кг), или
сульфат аммония A2—12,5 кг).
Потом добавляют суперфосфат
двойной гранулированный
марки А A,2—1,3 кг) или марки
Б A,4—1,5 кг) и известь B кг).
Кору хорошо увлажняют и
закладывают в бурты
произвольной длины, шириной 4 метра и
высотой 2 метра, где она
компостируется от трех до шести
месяцев. Если компост
подсыхает, то его поливают, следят,
чтобы влажность была не ниже
60—70%.
Вы получили прекрасное
удобрение. Органического
вещества в нем до 65 %. В
теплицах переработанную кору
укладывают на подстилающий грунт
слоем 20—25 сантиметров, в
остальных случаях компост
просто вносят под вспашку.
Н. СМИРНОВ
МАСЛО МАСЛУ
РОЗНЬ
Можно ли разводить
художественные масляные краски
не льняным, а оливковым
маслом?
Т. Косяк, Кривой Рог
К сожалению, это
неравноценная замена. Дело в том, что
льняное масло относится к
быстросохнущим маслам,
образующим плотную пленку, на
прочность которой не влияют
температурные колебания. В эту
же группу входит и конопляное
масло.
А вот подсолнечное и соевое
высыхают медленно, их пленки
менее прочные. Оливковое же
масло полимеризуется только
под действием катализаторов,
причем пленка образуется
непрочная и легко плавится при
нагревании.
Г. ВЛАДИМИРОВ
ДИЕТА
ПРИ РАДИАЦИОННОМ
ПОРАЖЕНИИ
Расскажите, пожалуйста, какую
диету нужно соблюдать людям,
попавшим под радиоактивное
облучение.
Н. Веденеева, Москва
Несмотря на злободневность
этого вопроса, публикаций о
питании людей, подвергшихся
радиоактивному воздействию,
очень мало, даже после
Чернобыльской катастрофы.
Общие принципы питания прн
таких поражениях
сформулированы в многотомном
«Руководстве по внутренним болезням»:
«Диета больных должна быть
полноценной,
высококалорийной, со значительным
содержанием белка, примерно до 140 г в
день. Ингредиенты диеты
варьируют в зависимости от
функционального состояния
пищеварительного тракта, от всей
клинической картины и в известной
мере от этнологии поражения.
В питание больных должны
входить простокваша, молоко,
кефнр для изменения кишечной
флоры в пользу палочки
молочнокислого брожения. Среди
жиров отдается преимущество
растительным маслам, содержащим
некоторые необходимые
ненасыщенные кислоты... При
недостаточности гемопоэтического
аппарата два-три раза в неделю
следует назначать печеночный
паштет или полусырую печень...
Полноценная диета должна
содержать необходимое
количество витаминов. Существенное
значение имеет применение
аскорбиновой кислоты, от 100 до
500 мг в сутки. Важны
витамины Bi, В2, РР, А и другие».
Естественно, что в
зависимости от характера воздействия
врач может дать и иные, более
конкретные рекомендации.
Например, прн попадании в
организм стронция назначают диету
с преобладанием магниевых
солей по сравнению с
кальциевыми: уменьшается доля круп и
хлеба, но возрастает
потребность в яблоках, черносливе,
какао и так далее. Но, повторяю,
такого рода рекомендации —
дело врача, знакомого и с
ситуацией, н с особенностями
организма пациента.
В. ГЕЛЬГОР
3 Химия н жизнь № 10
65

Что нам стоит
дом построить?
Спросите любого: какой строительный
материал самый долговечный? Услышите про
мрамор, бетон, гранит. Но скорее всего никто не
вспомнит о дереве. Ведь оно, по общему
мнению, не относится к стойким материалам.
Но...
В 1954 году отряд археологов проводил
раскопки вблизи пирамиды Хеопса. Под
останками одной из полуразрушенных оград ученые
обнаружили камеру, а в ней — груду досок,
все, что осталось от корабля тех времен.
Пролежав 4600 лет, они почти не изменились.
Участники экспедиции даже ощутили запах
ливанского кедра, из которого был сделан
корабль. А на поверхности некоторых деталей,
великолепно отполированных древними
умельцами, можно было увидеть собственное
отражение!
К сожалению, такие находки — редкость.
Древесина чаще всего распадается, не
оставив следов. Лишь необычная сухость земли и
воздуха позволила сохраниться и деревянным
вещам из гробницы Тутанхамона, и
знаменитым фаюмским портретам, выполненым на
тонких досках. Отнесем все эти случаи к
исключительным. И все же сотни лет —
вполне реальный срок второй жизни дерева, что
подтверждает пример русских деревянных
церквей. Но дереву, древесине, надо помогать.
СТРАШНАЯ ГНИЛЬ
Появление ее чаще всего связано с грибами.
Их на земле много — почти сто тысяч видов.
Первую попытку классифицировать грибное
семейство предпринял Плиний Старший,
разделив его на две части: съедобные и
несъедобные. Такой чисто гастрономический подход к
грибной систематике объясняется,
по-видимому, тем, что в Древнем Риме любили и
умели покушать. Не страдают отсутствием
аппетита и сами грибы. Увы, большая часть
древесины рано или поздно оказывается в их
рационе. Пораженные части строений
темнеют, растрескиваются. На них появляются
скопления гиф, похожие на вату, которые со
временем превращаются в пленки с
серебристым оттенком. В течение 6—8 месяцев
домовой гриб может насквозь проесть доску или
бревно.
В древности при появлении гнили жилища
иногда просто сжигали. Однако уже тогда
заметили, что смолистая древесина
сохраняется лучше. Ной при строительстве своего
ковчега смолил его снаружи и изнутри. Тот же
Плиний Старший описывал способы защиты
древесины от гниения маслами 48 сортов.
Деревянные постаменты статуй Зевса и Дианы
Эфесской были пропитаны специальным
66

составом сквозь небольшие просверленные
отверстия. Геродот еще в IV веке до нашей
эры много писал об искусстве получения
различных масел и смол для пропитки
древесины. Александр Македонский специальным
указом обязывал покрывать оливковым
маслом деревянные сваи и балки.
Пропитка помогает уберечь дерево и от
насекомых. В Средиземноморье их множество,
а для наших северных лесов опаснее всего
шесть видов. Уже через двое-трое суток после
летних рубок на спиленных деревьях
поселяются личинки короедов. К концу теплого
сезона червоточины развиваются настолько
сильно, что древесина переходит в более
низшую категорию, а если короедам помогают
усачи и златки, то и вовсе отправляются на
дрова.
Стены, хоть и бетонные,— тоже не защита.
Находящиеся за ними шкафы, столы, стулья
нередко становятся жертвами мебельных,
хлебных, домовых древоточцев. И об этом
знали давно. В прошлом веке против них
применяли скипидар с керосином. Нафталин,
растворенный в бензине,— чуть позже.
Теперь выпускают «Древотокс».
Впрочем, беречь нужно не только мебель.
Не пропитанная специальным составом
сосновая шпала служит 6—7 лет,
пропитанная — 20—25. Телеграфный столб,
вырубленный из столетнего дерева, может
прослужить после пропитки столько же лет, сколько
прожил до рубки, то есть целый век. В
некоторых странах еще недавно тех хозяев, кто не
пытался защитить древесину от гнили и
насекомых, карали каторжными работами.
Строго? Но, говорят, помогало.
Сейчас в мире, по данным профессора
В. Рипачека (ЧСФР), ежегодно погибает от
гнили и насекомых от 10 до 30 %
заготовленной древесины. Для нас это 20 миллионов
кубометров.
ОГОНЬ, ВОДА И МЕДНЫЕ СОЛИ
Как ни удивительно, почти все применяемые
нами способы защиты древесины достаточно
просты и древни. Если внутри штабеля в
течение теплого времени года сохранить
температуру в 10—12 °С, то древесину
насекомые так и не тронут — холодно. Дере-
воразрушающие грибы не могут жить при
избытке воды. Если влажность древесины
150 %, они погибают от недостатка воздуха.
Так что бассейн с водой надежно
сохранит бревна на складе. Впрочем, когда
влажность ниже 18—22 %, грибы тоже
гибнут, но от нехватки влаги. Увы, в нашей
промышленности сушится только 30 %
товарных материалов. Сушилок нет!
Чаще всего на помощь приходит химия.
Небольшие добавки к древесине фтористых,
бор- или хромсодержащих и некоторых
других солей или даже просто NaCl
напрочь отбивают у вредных организмов
охоту лакомиться деревом. Это заметили уже не
одну сотню лет назад. В Древнем Китае,
прежде чем пустить дерево в дело, его
вымачивали в соляном растворе. При
исследовании древних римских строений в них
обнаружили следы солей меди. В XVIII веке
для пропитки использовали ядовитую сулему.
Сейчас с этой целью готовят сотни
различных препаратов. Самый
распространенный из них — тяжелое каменноугольное
масло креозот — в ходу уже сто лет.
Есть средства другого рода —
радиоактивные установки. Ими пользуются для
облучения гамма-радиацией ценных деревянных
изделий, которые можно испортить химией.
Нет недостатка в изобретениях для
защиты древесины от гнили и вредных
насекомых. И тем не менее: в 1968 году в
нашей стране обработали антисептиками
всего два миллиона кубических метров
древесины, в 1987 г.— три. Это при
четырехсотмиллионных лесозаготовках! Почему?
Автоклавов тоже не хватает, да и
пропиточных заводов единицы. А попробуйте купить в
магазине какой-нибудь химикат для
пропитки мебели или садового домика.
Приходится прибегать к дедовским способам — к
огню и мечу, обжигать бревна над костром
или с помощью паяльной лампы,
состругивать подгнившие доски, мазать их тем, что
под руку подвернется: соляркой,
отработанным машинным маслом. А не проще ли
построить дополнительные пропиточные заводы
и фабрики по производству антисептиков?
Каждая из них сбережет миллионы
кубометров древесины.
Еще один источник потерь — пожары.
Поэтому немало живого леса могут
сэкономить антипирены — химические препараты
для защиты древесины от огня.
Изготавливают их на основе фосфорнокислых и сер-
нистокислых солей аммония. Впрочем, до
какой-то степени подойдут и хлористый
кальций, хлорное железо, поваренная соль и
даже побелка обычной известью или
обмазка глиной. Применяют и комбинированные
препараты, защищающие дерево и от гнили, и
от огня. Эрлин, состоящий из пентахлор-
фенолята натрия, буры и борной кислоты,
не только предохраняет дерево от огня
и насекомых, но еще и окрашивает
древесину в приятный светло-коричневый цвет.
Имей мы все это в достатке, не выгорали бы
у нас в стране целые поселки.
ДЕРЕВЯННАЯ АЛЬТЕРНАТИВА
Но и сама древесина при
соответствующей обработке, конечно, великолепный заме-
3*
67

нитель дефицитных материалов. Чтобы
получить, например, «медную» древесину, ее
сначала пропитывают двуокисью азота, а затем —
раствором муравьинокислой меди.
Подшипники, изготовленные из такого материала,
оказались долговечнее чугунных,
особенно в агрессивной среде, так как древесина —
природный полимер и лучше многих
металлов сопротивляется кислотам и щелочам.
На Западе давно налажено производство
«бронзовых» подшипников из опилок.
Спрессованные из отходов древесины, смолы и
металлической пыли детали работают во
многих машинах. Шведский специалист по
вентиляционным установкам Ян Холмстенд
заинтересовался гофрированным картоном и,
пропитав его различными веществами,
получил материал, по прочности не
уступающий стали. Он назвал свое детище «вел-
металл» (велл — волнистый). Этот дешевый,
легкий, огне-, тепло- и водостойкий
материал годится для изготовления строительных
панелей и труб. Кстати, в Хабаровском
политехническом институте предложили клееную
деревянную балку обвить тонкой стальной
лентой. По несущей способности она не
уступала железобетонной, но весила почти
впятеро меньше. Так что даже ради экономии
металла есть смысл беречь древесину, но
дело не только в прочности.
Тепло- и звукоизоляционные свойства у
металлов в 300 раз, у бетона в 10, а у
стекла в 5—6 раз ниже, чем у дерева.
Прочность древесины по отношению к
единице объема приближается к прочности
стали и в 10 раз выше, чем у бетона. Это
знает любой каратист, разбивавший кулаком
то и другое. Кроме того, для дерева не
нужна сложная технология заготовки и
переработки (рудники, флотационные фабрики,
доменные печи, прокатные станы и т. д.).
Строительство деревянных зданий возможно
в любое время года и не требует особых
Желтый флаг
в зеленой кроне
Грустные фотографии обошли английскую
прессу лет двадцать назад. Длинные ряды и
группы пней — вот и все, что осталось
от любимцев англичан, неотъемлемой части
пейзажа, красавцев вязов. Погубила
прекрасные деревья неизлечимая голландская
болезнь.
Сперва в густой зеленой кроне появляется
ветка со скрюченными пожелтевшими листь-
хлопот. Совсем не случайно в странах
Западной Европы, США и Канады почти
половина городского населения проживает в
малоэтажных домах. В Канаде из 190—
270 тысяч ежегодно строящихся домов три
четверти деревянные. У нас — лишь
десятая часть.
ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ
Древесину сегодня изучают очень многие —
химики, технологи, электронщики и даже
физики-ядерщики. В результате найдено
множество новых способов обработки
древесины, с помощью которых ей можно
придать некоторые свойства стали и бетона.
Получающиеся материалы особенно ценны в
сейсмически неблагоприятных районах. Они
выдерживают и большие перепады температур.
Разработаны способы бомбардировки
древесины элементарными частицами, которые
позволяют заменить содержащийся в
древесине воздух жидким пластиком и
превращать ее, не изменяя внешнего вида, в
принципиально новый материал: необычно
прочный, эластичный, не поддающийся усушке,
разбуханию, растрескиванию, короблению.
Перспективное направление —
автоагломерация, то есть производство древесных плит
без связующих смол. При такой обработке
древесина становится очень пластичной
(действие химикатов на лигнин и гемицеллю-
лозу придает им свойство клеящих веществ).
При повышенных температурах или под
влиянием катализаторов они конденсируются,
и получаются весьма прочные плиты.
Неиспользованные резервы, таящиеся в
дереве, огромны. И мне кажется, что
потомки смогут распорядиться лесными
богатствами лучше нас, если мы, конечно, сумеем
сохранить эти богатства.
Кандидат сельскохозяйственных наук
Р. В. БОБРОВ
ями. Этот желтый флаг, как называют его
специалисты, первый знак беды,
безнадежный призыв дерева к помощи. Проходит
месяц, иногда год — и могучее дерево гибнет.
Если аккуратно срезать больную ветку, то
на срезе можно увидеть мелкие коричневые
точки. Это сосуды дерева, перекрытые
разросшимся в них паразитическим грибом.
Поэтому вода и питательные вещества не могут
подняться от корней к кроне. По аналогии
с болезнями человека эту хворь вязов можно
назвать тромбозом.
Первыми ее жертвами стали в 1919 году
вязы Голландии. Вот оттуда и пошло назва-
68

ние болезни. Ее родословная до сих пор
тайна, хотя есть предположения, будто она
давным-давно гнездилась на Востоке, скорее
всего в Китае. В Европу же могла попасть
с лесоматериалами. Ведь вяз издавна в ходу
не только для украшения дорог, улиц, но
и в строительстве. Так или иначе, но по
Европе голландская болезнь стала
стремительно распространяться. Уже через пять лет
начали гибнуть вязы Германии, Австрии,
Италии, Испании, Польши. Не миновала эта
напасть и нашу страну. В 30-е годы больные
вязы появились на улицах Одессы, Киева,
Саратова, в городах Прибалтики. В конце
семидесятых эпидемия добралась до Москвы.
Уже погибли прекрасные вязы Коломенского.
Под угрозой Сокольники.
Сначала во всем винили ветер. Он, мол,
разносит споры гриба, которые, попадая в
трещины коры, прорастают в сосудах
древесины. Прошло немало времени, прежде чем
ветер был реабилитирован. Истинным
виновником оказались мелкие блестящие
коричневые жуки: короеды-заболонники. Перелетая
от дерева к дереву, проникая под кору, они
на себе переносят споры и мельчайшие
частицы грибницы. Именно поэтому эпидемия
голландской болезни свирепствует летом,
когда цветут вязы. В это время и у жуков
пик активности.
Увы, обнаружение виновника мало чему
помогло. По-прежнему исход заболевания
летальный. Не спасали ни обработки
новейшими ядохимикатами, ни инъекции раствора
медного купороса прямо в ствол. Однако
в последнее время ситуация уже не кажется
безнадежной.
Сотрудница Всесоюзного НИИ
агролесомелиорации (ВНИАЛМИ), что в Волгограде,
Елена Андреевна Крюкова борьбу с
голландской болезнью вязов начала с выделения
активнейшего, самого агрессивного штамма
гриба-возбудителя. Им она принялась
заражать крохотные саженцы вяза. Выжили
немногие. Заботливо их вырастила, вновь
заразила. Таким целенаправленным отбором
она получила особо стойкие формы вяза.
Побывав недавно в Волгограде и посетив
плантацию особо стойких вязов, могу
свидетельствовать: с этими деревьями все в
порядке, ни одного желтого флага. Отсюда
посадочный материал поступает к
озеленителям и лесоводам. Ведь вяз, дерево на редкость
неприхотливое,— одна из главных пород
защитного лесоразведения. Вязы могут расти
буквально на границе жизни и смерти, в
условиях жесточайшего дефицита питания и
влаги, как, например, растет маленькая
вязовая рощица, посаженная тридцать лет назад
пастухом Мухаббадом возде своей землянки
в Северном Прикаспии. Порой деревца
засыпает песком чуть не по самую макушку.
Но, судя по фотографии, которую мне
показали во ВНИАЛМИ, чувствуют они себя
неплохо. И разве справедлива будет их гибель
от микроскопического врага?
Полученные устойчивые деревья
тщательно исследуют. Так, в аналитической
лаборатории института сравнили биохимический
состав устойчивых и восприимчивых к
болезни форм вязов. Оказалось, что устойчивые
содержат меньше с,ахаров. Может, они
невкусны для паразитического гриба и он не
хочет в них поселяться?
Во ВНИАЛМИ часто бывают иностранные
специалисты по защите растений. Работы
Крюковой и возглавляемой ею лаборатории
особенно интересуют ученых
Великобритании.
Способ борьбы с голландской болезнью вязов
оказался пригоден и для лечения дуба. У
этого могучего дерева тоже есть
микроскопический враг, возбудитель сосудистого
микоза — одной из главных причин усыхания
дубрав во всем мире. И здесь надежда на
селекцию. Сотрудники ВНИАЛМИ уже
получили неплохие результаты.
А вот на кафедре защиты леса
Московского лесотехнического института к борьбе
с голландской болезнью вязов подошли с
другой стороны: сосредоточили внимание на
переносчике болезни — короеде-заболонни-
ке. Специальные ловушки благоухали
синтезированным в Институте органической
химии АН СССР феромоном этого
насекомого, названного мультилюром. Ловушки,
развешанные в лесах Подмосковья и
Рязанской области, привлекают жуков именно
этого вида, и по количеству пленников можно
прогнозировать распространение
заболевания и рекомендовать меры борьбы.
Без проблем, правда, не обходится.
Практика показала, что безобидные ловушки
почему-то вызывают агрессивное отношение
местного населения и туристов. Увидят,
сорвут, ударят палкой — и конец хрупкой
ловушке. «Не поставишь же около каждой
сторожа»,— говорил мне заведующий
кафедрой защиты леса, покойный профессор
Алексей Иванович Воронцов.
И все-таки дело движется, хотя
болезни деревьев поначалу протекают скрытно.
Когда выбрасывало дерево желтый флаг как
мольбу о помощи, было уже поздно. Но
последние исследования внушают надежду,
что оно не останется без помощи.
Т. ШУМОВЛ
69

Озеро — явление
нравственное
Мне нравится, что в каждом краю озера
имеют особенное лицо. В Карелии,
окаймленные строгими елями или красноствольны-
ми соснами, они зеркально отражают синеву
неба. Латгальские, на востоке Латвии,
прячутся среди зеленых холмов и вбирают в
себя их цвет — издали озерная гладь
кажется лугом. На севере Челябинской
области, где степные равнины перемежаются
березовыми перелесками, плавен переход от
воды к берегу, озера словно выплескиваются
на зеленый прибрежный луг. В лесной
полосе Европейской России, напротив,
граница воды резко отмечена зарослями камыша
и рогоза. Порой от нее до дальней стены
леса тянется зыбкое болото. Озера
зарастают и мелеют: на дне их накапливается
многометровый подчас слой ила-сапропеля. Идет
естественное старение и умирание озер.
Как замедлить его? Ведь, умирая, озеро
становится болотом — пространством, куда
менее привлекательным. Интересно вот что:
большинство наших равнинных озер по
возрасту почти что ровесники, родились они в
пору, когда с Европейской равнины
отступал ледник. Конечно, подмосковные
озера, например, постарше карельских, более
северных. Но в геологическом счете
времени разница в тысячелетие невелика. Она ли
объясняет, что старение озер в Подмосковье
идет куда быстрее, чем в Карелии, или есть
другие тому причины?
Доктор географических наук В. А.
Румянцев, директор Института озероведения АН
СССР, считает, что дело обстоит гораздо
сложнее. Жизнь озера, процессы,
протекающие в нем, зависят от того, в каком
ландшафте, в какой климатической зоне оно
расположено. Горные породы, подстилающие
озерную котловину, создают геохимический фон,
который предопределяет минеральный
состав воды. Свою лепту вносят и впадающие в
озеро реки, водосборный бассейн которых
часто очень обширен. Качество воды влияет на
состав микроорганизмов, растений и
животных, населяющих озеро. Разумеется,
сказывается и хозяйственная деятельность
человека на территории всего озерного
бассейна, по берегам питающих его рек. Даже
извечные, традиционные занятия вроде рубки
леса или земледелия, неизбежно связаны с
нарушением почвенного покрова, смывом в
реки и в озеро минеральных и
органических веществ. Кстати, чем богаче почвы на
территории водосброса, тем больше органики
попадает в озеро...
При разговоре с Румянцевым вспомнилось
определение, которое В. В. Докучаев дал
почвам: «Это вечно изменяющиеся функции от
а) климата (вода, температура, кислород,
углерод воздуха и пр.), б) материнских
горных пород, в) растительных и животных
организмов, особенно низших, г) рельефа и
высоты местности и, наконец, д)
почвенного и частью геологического возраста
страны».
Вот так же и озеро — не просто
голубое пятно или пятнышко на карте, не
просто природная емкость с водой, а бассейн с
комплексом вечно изменяющихся различных
функций.
В. В. Докучаев подсказал и
следующий мой вопрос директору Института
озероведения. В свое время, критикуя
дорогостоящие и малорезультативные попытки
осушения болот в Полесье, на водоразделе
между Днепром и Западной Двиной, он
замечал: «Даже такие важные в данном случае
вопросы, как естественное место болот среди
других явлений природы, коренные причины,
обусловливающие их существование, и,
наконец, те неизбежные последствия, которые
вызывают, в свою очередь, болота в экономии
природы — все это пока остается без ответа.
По всей вероятности, тут-то и кроется
причина неуспешности той борьбы, которую с двв-
них пор ведет человек с болотами».
Конечно, бороться с озерами нет
надобности. Нвпротив, предстоит борьба за
сохранение их первозданности. Байкал, Ладога и
Онега страдают от загрязнения. Балхаш
задыхается от жажды. Арал и вовсе в
коматозном состоянии. Свои беды у малых озер...
Но какова, выражаясь словами В. В.
Докучаева, вообще роль озер в «экономии», то есть
в хозяйстве природы? Что мы теряем с
потерей их?
Многое, по мнению главного озероведа.
Прежде всего, озеро — замыкающее звено в
гидрографической цепи. Емкая озерная
котловина, куда стекают воды рек и ручьев с
обширного бассейна, играет роль
аккумулятора влаги и регулятора уровня: реки, что
вытекают из озер, сохраняют полноводность
и в меженный сезон. Воды озера создают
подпор для грунтовых вод и обеспечивают
постоянство их уровня. Это гидрологиче-
71

ские аспекты. Кроме того, от крупных озер
зависит микроклимат порой на значительных
территориях. Реки несут с водосбора не
только воду, но также растворенные и
взвешенные в ней минеральные соли, органику. В
морях наибольшее богатство и многообразие
жизни сосредоточено именно в местах
впадения рек. В этом отношении озера
сходны с дельтовыми участками морей.
Создавая озера, природа словно бы
действовала во благо человека. Пресные, а таких
большинство, озера — аккумуляторы
питьевой воды на пути извечного бега ее по
ручьям и рекам в соленое море.
Разбросанные по суше большие и малые озера —
очаги интенсивного рыболовства. Человек
издавна расселялся по их берегам.
Там же, в Ленинграде, где расположен
Институт озероведения АН СССР, был у
меня разговор с сотрудником
Государственного НИИ озерного и речного рыбного
хозяйства Г. П. Руденко. Он руководит
именно озерной лабораторией. Речь зашла о том,
как и какую рыбу следует ловить. Герольд
Петрович решительно не согласен с
установлениями рыбоохраны, разрешающими лов
лишь крупноячеистыми сетями и неводами.
При этом, естественно, добычей становится
только крупная рыба. Мелочь, не доросшая
до промыслового размера, беспрепятственно
проходит в ячею и получает возможность
подрасти.
Но, по его мнению, это совершенно
неверный, не биологический подход к вопросу. Во-
первых, при таком лове мы ведем своего
рода селекцию на тугорослость, на
ухудшение генетических качеств рыбного стада. Ведь
мелкие экземпляры — далеко не всегда
молодь. Среди них немало просто
тугорослых особей — по пословице: «Маленькая
собачка до старости щенок». Именно им и их
потомству мы создаем благоприятные
условия, постоянно изымая крупных
производителей — полноценных их конкурентов.
Во-вторых, надо ли так уж ревностно
беречь молодь? До половозрелого возраста у
озерных видов доживают очень немногие
особи. Подавляющее же большинство рыб
погибает от разного рода естественных причин,
так и не став взрослыми. Надо
регламентировать не минимальные размеры
вылавливаемой рыбы, а ограничивать в
биологически оптимальных пределах общую массу
рыбы, добываемой в каждом конкретном
водоеме!
Слушая Г. П. Руденко, вспомнил, что в
Карелии, в озерном краю, местные жители
запасают на долгую зиму так называемый
«сущик» — сушеную рыбную мелочь. Кислые щи
с сушеным снетком считались на Руси чуть
ли не деликатесом, особенно в дни долгих
постов. С «сущиком» из других пород они
тоже неплохи.
Добыча рыбьей мелочи позволяет
повысить «урожайность» рыболовных угодий —
крупная-то рыба при этом тоже ловится.
С другой стороны, такая повышенная
эксплуатация озера, наверное, в известной
степени продлевает его жизнь: даже рыбья
мелочь, естественными законами обреченная на
погибель, не уходит в ил, а извлекается
на берег...
Впрочем, до рыбалки ли, если под
угрозой оказалась наиважнейшая роль озер как
хранилищ чистой воды. Их загрязняют и
промышленные города, и современное, все
более удаляющееся от первозданной
вписанности в природу, сельское хозяйство. Кто из
них более?
Это зависит от особенностей
экономического развития региона, считает В. А.
Румянцев. О промышленных загрязнениях
говорится достаточно. Многие полагают, что вред
от сельского хозяйства невелик.
Традиционно так оно и было. Но сегодня
ситуация изменилась.
Когда-то весь навоз со скотных дворов
вывозили на поля. Теперь же считается
более экономным не возиться с ним, а вместо
него вносить на поля минеральные
удобрения. Порой это делают преступно
небрежно: рассыпают зимой по снежному покрову.
Весной же немалая часть их уносится
талыми водами в реки и озера. Избыток
растворенных в воде питательных солей
приводит к «цветению» воды — массовому
развитию в ней микроскопических водорослей.
Тому же способствуют стоки
животноводческих ферм. Итог: заморы, при которых
гибнет животное население озер, а также
интенсивное заиление их — ведь масса
одноклеточных водорослей огромна!
Еще более опасны содержащиеся в
минеральных удобрениях микропримеси: медь,
свинец, кобальт, стронций... По химическим
свойствам стронций и кальций близки, и
живые организмы подчас не различают их, на
равных правах используют для построения
своих тканей. Когда содержание стронция в
воде или Почве ничтожно, это проходит без
последствий. Но если содержание стронция
чрезмерно велико, то его избыток в костях
приводит к стронциевому рахиту. Биологи
отмечают распространившееся на Ладоге
заболевание тюленей — несрастание костей
черепа из-за избытка стронция.
Помимо тех загрязнений, что попадают в
озера со стоками городов и
промышленности или от сельского хозяйства, важную
и, по сути, глобальную роль играют
атмосферные загрязнения: оксиды углерода, азо-
72

та, серы, выбрасываемые в воздух
трубами заводов и тепловых электростанций.
С дождями они выпадают на землю, и
озерам достается не только то, что
непосредственно осаждается на водное зеркало, но и
то, что стекает с огромной площади
водосбора. Очень реальна опасность закисления
наших озер.
Загрязнение озер человеком началось не
сегодня. Скажем, озеро Ильмень близ
Новгорода находится в центре земледельческого
района и получало избыток органических
веществ — эфтрофировалось — еще с XVI
века. Сходная картина на озере Неро, на
берегу которого стоит Ростов Великий. Но
одновременно появились и способы борьбы с
обмелением и умиранием озера. Сельские
хозяева, живущие на берегу, издавна
черпали скопившийся на дне ил-сапропель и
удобряли им огороды. Сегодня тот же
сапропель можно откачивать со дна мощными
насосами земснарядов...
Озероведы относятся к добыче сапропеля
более чем сдержанно: столь грубое
вмешательство в жизнь озера может навредить
ему. Ведь ил — среда обитания сотен
видов микроорганизмов, донных животных,
которые служат кормом рыб. Гораздо
безопаснее применять методы биозащиты озер,
например заселить их травоядными
рыбами вроде белого амура или толстолобика.
Известны также растения, неплохо
очищающие воду: ряска, например, может
поглощать из нее почти семьдесят процентов
избыточного азота. Разумеется, не обойтись
без вмешательства рук человеческих. Надо
изымать из водоема избыток растительной
массы или селить туда тех же
травоядных рыб, да побольше! Иначе все это опять-
таки уйдет в ил, толщина которого будет
нарастать тем быстрее, чем активнее растут
водоросли и рыбы.
Правда, живут в озерах, копошатся в том
же озерном иле личинки многих крылатых
насекомых — например ручейников,
комаров-звонцов, иначе хирономид (известный
аквариумистам и любителям зимней
рыбалки мотыль). Во взрослом состоянии они
сами вылетают из воды, гибнут по большей
части на суше. Общая масса их порой
значительна. Оказывается, и природа сама о
себе может позаботиться.
Но все названные меры по
«омоложению» озер действительны, если
антропогенные влияния сводятся лишь к увеличению
питательных для зеленых водорослей
минеральных веществ в воде и насыщению ее
органикой. На самом же деле спектр
загрязняющих воду веществ очень широк,
изменение ее химического состава приводит к
резкому нарушению природного хода событий.
Озеро как природное явление, занимающее
свойственное ему место в «экономии
природы», становится иным. Гибнут
изначально населявшие его организмы, ломаются
природные взаимосвязи — экосистема озера.
Озероведы не стесняются признать, что
химия озер становится просто-напросто
неясной. Взять, скажем, Ладожское. В его
бассейне работают несколько сотен
промышленных предприятий. Сбросы их весьма
разнообразны по химическому составу. И даже
пройдя через очистные сооружения,
грязная вода не становится первозданно чистой.
Об этом свидетельствует рыба: 70
процентов сигов, выловленных в Ладоге,
поражены токсикозами.
...Всемирно известный эколог, бельгийский
профессор П. Дювиньо в одном из
выступлений с горечью заметил, что на Земле
«загрязнение химическое, физическое,
нравственное не перестает возрастать».
Согласитесь, что именно это последнее
«загрязнение», самое опасное.
Р. ФЕДОРОВ
Рисунок П. ПЕРЕВЕЗЕНЦЕВА
' I,
\ > V

Я те(бя породил
Каждый, кто в детстве познакомился с
замечательной книгой «Легенды и мифы
Древней Греции», помнит страшную историю об
ужасном титане Кроносе, пожиравшем своих
новорожденных детей. Однажды его жена
Рея не выдержала и подсунула вместо
младенца запеленутый камень. Обман удался.
Так был спасен будущий повелитель Олимпа
Зевс-Громовержец...
Если классифицировать поведение Кроно-
са по признакам, принятым в современной
этологии — науке о поведении,— то оно
соответствует определению сразу двух
понятий — инфантицида и каннибализма. Что
касается последнего, то бытописатели
Южных морей, от Даниэля Дефо до Джека
Лондона, поведали в своих романах более чем
достаточно правды и неправды о племенах
людоедов. Инфантицид как явление,
напротив, обойден вниманием литераторов
совершенно. Да что литераторы, даже
основоположники этологии — Лоренц, Тинберген —
считали, что все виды имеют врожденный
запрет на убийство своих сородичей.
Значит, детоубийство встречается лишь на
страницах мифов и уголовной хроники, а в
научной классификации места инфантициду нет?
Безусловно, с точки зрения европейской
морали, это было бы идеально. Увы, факты
свидетельствуют об обратном. Уничтожение
части своего потомства — явление в
животном мире не столь уж и редкое.
«ПРИНЕСИТЕ КО МНЕ,
ЗВЕРИ, ВАШИХ ДЕТУШЕК»»
«...Я сегодня их за ужином скушаю»,—
говорило жестокое тараканище из сказки
Корнея Чуковского. А настоящие тараканы,
знакомые всем, что называется, до боли, в
голодное время дополняют свой рацион
собственными яйцами. В обычных условиях
личинки, вылупившиеся раньше, первым делом
поедают своих братьев и сестер, не успевших
покинуть «скорлупу». Возможно, самки
откладывают яйца с запасом, чтобы
обеспечить кормом самых жизнеспособных.
Разумеется, подобная стратегия
выживания подходит далеко не всем видам.
Златоглазки, к примеру, специально откладывают
яйца на длинных стебельках или на разных
листьях, чтобы помешать старшим съесть
младших. А самка уховертки охраняет свои
кладки вплоть до появления личинок,
причем главный враг в этот период — самцы и
самки ее же вида.
Похоже, одна из причин того, что взрослые
особи и личинки большинства шестиногих
обитают в разных экологических нишах,—
боязнь попасть на стол собственному папе
или дедушке. Вообще, инфантицид отмечен
только у хищных насекомых, вооруженных
мощными челюстями, и практически всегда
сопровождается каннибализмом.
Нечто подобное происходит и у
млекопитающих. Нападение самцов крыс на гнезда
с новорожденными — достаточно заурядное
происшествие. Иногда поведение агрессора
напоминает обычную охоту — он просто
перекусывает детенышу горло и пожирает
несчастного. Но чаще убийца
предварительно обнюхивает и облизывает жертву,
выказывая тем самым некие родственные чувства.
Самкам-крысам пришлось даже выработать
специальную контрстратегию: стоит любому
самцу, не исключая родного папу,
приблизиться к выводку, как он немедленно
подвергается «материнской агрессии». Такая
форма поведения в большинстве случаев
помогает избавиться от непрошенного гостя.
Правда, чем ближе самец и самка знакомы
друг с другом, тем меньше вероятность
инфантицида.
Злейшие враги крысиного племени —
коты — тоже поедают новорожденных
детенышей, причем не только чужих, но и своих
собственных. Увы, в этом уличены даже
матери-кошки, особенно если котята появились
на свет с явными физическими дефектами.
Среди тех домашних животных, которые
содержатся в клетках (хомяки, кролики,
нутрии), инфан.тицид встречается даже чаще,
чем среди диких зверей. Но поскольку они
постоянно испытывают сильнейший стресс и
находятся, по сути дела, в экстремальных
условиях, останавливаться на этих
многочисленных случаях мы не будем.
75

ТЯЖЕЛАЯ ПОСТУПЬ КИНГ-КОНГА
Увы, детоубийство не чуждо и нашим
ближайшим родственникам — представителям
отряда приматов, в том числе
человекообразным шимпанзе и гориллам. Но чаще всего
случаи инфантицида встречаются у
строжайших вегетарианцев лангуров-хануманов.
Типичный повод — смена лидера группы.
Новоиспеченный глава семейства начинает
правление с того, что убивает новорожденных
отпрысков своего предшественника. Движет ли
им желание расчистить путь для
собственных потомков или жестокий правитель
просто желает, чтобы самка прекратила
вскармливать детенышей молоком и забеременела
от него,— сказать трудно.
Матери-лангуры, так же, как и крысы,
пытаются помешать убийце. Одни агрессивно
реагируют на его приближение, другие
стараются ублажить, умиротворить злодея,
вступив с ним в сексуальный контакт.
К счастью, большинство самцов-лидеров
этого вида не пятнают свою репутацию
детоубийством. Некоторые социобйологи
предполагают, что подобные отклонения в
популяциях лангуров не могут встречаться чаще
определенных значений, иначе угроза
самоуничтожения станет реальностью. Но чем
ниже процент самцов-убийц, тем выгодней для
них подобный геноцид: с убийством чужих
детей возрастают шансы на репродуктивный
успех новых наследников.
Несколько проще обстоит дело у всеядных
шимпанзе. Иногда самцы устраивают
настоящую охоту на детенышей из других групп,
отставших от своих, а поймав, немедленно
съедают. Самки убивают лишь собственных
детенышей, обычно больных или
ослабленных.
Ни смена лидера, ни другие социальные
перестройки не предшествовали инфантици-
ду у шимпанзе. А вот участившиеся
межгрупповые контакты часто становились его
причиной.
Кстати, не так уж редко инфантицид
происходит непреднамеренно. Самки высокого
ранга иногда отбирают детень?ша у более
слабых просто для того, чтобы поиграть с
маленьким. Прямого вреда для малыша здесь
нет, но если подобные забавы длятся
достаточно долго, детеныши просто погибают от
голода. А самцам макак и павианов младенцы
заменяют живой щит. Малыша постоянно
носят на груди, чтобы в случае опасности
показать лидеру или другим «сильным мира
сего». Такая форма поведения, означающая
нечто вроде мольбы: «хоть детей моих
пожалей!», конечно, не ставит целью причинить
детенышу вред. Но так же, как и в случае с
игрой в материнство, он может погибнуть от
недоедания, а иногда — получить увечья при
столкновении самцов.
Чаще всего случаи инфантицида у
приматов объясняют угрозой перенаселенности,
ростом плотности популяции и т. д. Но иногда
(например у мартышек) убийство младенцев
происходило в ситуации, когда территории
было даже больше, чем нужно для
благополучного и сытого существования. Так что
механизм подобного поведения чрезвычайно
сложен, и запускать его может все что
угодно — тяжелая экологическая ситуация,
перенаселенность, генетические факторы,
влияние человека-
ЛЮДИ, ПОРОЖДЕНИЯ КРОКОДИЛОВ...
Давайте снова вспомним мифы Древней
Греции, теперь — историю об аргонавтах. Когда
герой Язон женился на дочери царя Креонта,
волшебница Медея, которую он бросил, убила
своих сыновей. Современный читатель
поймет этот поступок как жестокую месть отцу,
но в то время нравы и обычаи были
совершенно иными. Законы, действовавшие на
земле древней Эллады, в случае развода всегда
отбирали детей у матери, так что Медея
неминуемо должна была их лишиться.
Впрочем, в то время к детоубийству
относились достаточно лояльно. «Если ребенок
родится уродом, его лучше утопить»,— писал
знаменитый атлет и философ Платон.
В Спарте детей с физическими недостатками
сбрасывали с обрыва. Так что поступок Медеи
для создателя мифа не был чем-то из ряда
вон выходящим.
Если подобные обычаи существовали в
просвещенной Древней Греции, не стоит
удивляться практике инфантицида у народов
первобытной культуры. По сведениям
зарубежных этнографов, детоубийство встречалось
в недалеком прошлом (а возможно, и до сих
пор) в самых разных частях планеты. Чаще
всего убивали недоношенных детей или тех,
что родились с явными признаками
патологии. В голодное время случаев инфантицида
замечали значительно больше. Ведь для
многих примитивных сообществ, живущих в
неблагоприятных условиях, это была
единственная возможность регулировать свою
численность. Иногда происходит своего рода
дискриминация по половому признаку.
В средневековой Японии крестьяне убивали
76

новорожденных мальчиков, а девочек
продавали в публичные дома.
Напротив, у таких разных народов, как
бедуины Аравийской пустыни и эскимосы
арктического побережья Канады, существовал
жестокий обычай избирательного убийства
новорожденных девочек. Традиция и там, и
здесь гласила, что мужчин в роду должно
быть больше, чем женщин. В Аравии матерей
даже заставляли рожать над ямой,
выкопанной в песке. Если на свет появлялась девочка,
то лишь отец решал, оставить ее в живых
или тотчас засыпать. Позднее нравы
смягчились, и нежеланных детей стали относить на
гору близ Мекки.
Обычай подкидывать детей с глубокой
древности дошел до наших дней. Впрочем,
иногда природа бывает милостива к невинным
младенцам — вспомним хотя бы пророка
Моисея.
Некоторые традиционные общества
практиковали убийства близнецов, другие —
детей, рожденных в определенный день недели
или в конкретный день года. Но почти всегда
ребенок, получивший имя, оказывался в
безопасности. Таким образом, существовали
некие законные основания для инфантицида.
Безусловно, в современном обществе этот
дикий обычай изжит. Но случаи
детоубийства происходят и сейчас. Чтобы убедиться
в этом, достаточно прочитать уголовную
хронику в любой газете. Почти всегда
преступники — психически ненормальные,
алкоголики, наркоманы. Иногда детей убивают в
состоянии аффекта или сильного стресса —
вспомните госпожу де Вильфор из романа
«Граф Монте-Кристо».
ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ
Возможно, многие читатели воспримут сам
факт появления статьи об инфантициде с
негодованием. Действительно, тема не из
приятных. Но для того чтобы бороться с чем-
либо, нужно сначала это что-то тщательно
изучить. А политика страуса, прячущего
голову в песок в случае опасности, никогда
ни к чему хорошему не приводила.
Кандидат исторических наук
М. Л. БУТОВСКАЯ,
кандидат биологических наук
Р. О. БУТОВСКИЙ
От редакции. Напоминаем читателям, что в
рубрике «Уроборос» публикуются материалы,
не вполне укладывающиеся в официальную
научную парадигму.
Опасные соседи
Все мы знаем, кто входит в
число пресловутых «серых
разбойников»: волки, крысы
и, конечно, вороны. Ни о
каких других пернатых и
думать плохо не хочется, даже
о чайках-помоешницах. Но
специалисты Музея
естественных наук в Мадриде
обнаружили один вид птиц, у
которых основной причиной
гибели птенцов оказался ин-
фантицид. Чтобы сделать
это открытие, ученым не
потребовалось выезжать в
дальние страны — речь в
статье идет о всем известных
домовых воробьях (Passer
Domesticus). Как ни
печально, они — единственные
птицы, у которых птенцов
убивают не только самцы, но и
самки.
В любом случае инфанти-
цид имеет сексуальную
окраску, то есть происходит
тогда, когда представители
одного пола ведут борьбу за
благосклонность партнера.
Самцы уничтожают свое
новорожденное потомство,
если самка уделяет птенцам
слишком много времени и
сил. Естественно, частота
спариваний при этом
уменьшается, а маленького «Ивана
Грозного» такое положение
не устраивает. Подчас
жертвой убийства становятся и
чужие птенцы, после чего
самцы получают шанс
спариться с их несчастной
матерью.
Иногда отцовской помощи
не хватает на все семьи
воробьиного гарема (их может
быть две или даже больше).
Тогда обделенная
супружеской заботой самка
прибегает к крайним мерам —
уничтожает птенцов
счастливой соперницы, чем
пытается привлечь, переключить
внимание самца на
собственных отпрысков.
Между прочим, у
домашних воробьев каждой
десятой попытке спаривания
предшествует акт
инфантицида. Вот так.
По материалам журнала «New
Scientist» подготовил
С. СИЛЬВЕСТРОВ
77

Л*/
S& !Начало — в № 9)
Надеюсь, вы уже набили руку в работе
с полиэтиленом. Пора приступать к
обещанным более сложным устройствам.
4. Как ввести полиэтиленовую
трубку во флакон
Стенка флакона слишком тонкая,
чтобы герметично вставить ПЭ-трубку
непосредственно в нее. Поэтому сначала
к флакону приваривают ПЭ-цилиндр.
Его изготавливают, расплавив
полиэтилен в пробирке. Стекло, когда оно
остынет, разбивают, а столбик
полиэтилена нарезают на цилиндры длиной
около двадцати миллиметров.
Цилиндрик 1 (рис. а) вложите в
стеклянную трубку 2, смазанную
силиконовым маслом, трубку 2 поместите в
медную трубку 3, прикрученную
проволокой к паяльнику 4. Размягченный
цилиндрик прижмите к флакону 5 и
время от времени надвигайте медную
трубку на стеклянную.
После этого просверлите в цилиндре
сквозное отверстие (рис. б), вложите
внутрь ПЭ-трубку 1 и прогревайте
цилиндр 2 паяльником или
микрогорелкой 3 через стеклянную трубку 4.
&£-
5. Как соединить два флакона
Такое соединение позволяет
изготовить промывалку, заменяющую
склянку Тищенко.
Сначала приварите цилиндры к двум
флаконам, как уже было описано.
Затем в цилиндрах 1 и 2 (рис. в)
прорежьте отверстия. Внутрь одного из
цилиндров вложите стеклянную трубку 3,
сверху наденьте стеклянную трубку 4.
К этой конструкции подведите флакон
с другим цилиндром и вставьте его в
78

стеклянную трубку (полиэтиленовые
цилиндры должны соприкоснуться).
Прогрейте горелкой место
соединения, а когда оно остынет, разбейте
стекло.
6. Кран для тонкой регулировки
Толстую стеклянную трубку
(внутренний диаметр около сантиметра)
запаяйте с одного конца, насыпьте туда
мелкие гранулы полиэтилена и
прогрейте трубку в пламени горелки.
Когда полиэтилен расплавится, по оси
трубки (рис. г) вставьте
конусообразную спицу. Ее можно сделать из
обычной стальной либо механически, с
помощью напильника, либо химически,
ритмично погружая спицу в
разбавленную B0 %-ную) смесь серной и
азотной кислот. Когда полиэтилен
остынет, спицу выньте, а стеклянную
трубку разбейте.
Вы получили основной элемент
будущего крана — капилляр переменного
сечения, точно соответствующий
форме спицы. Сам кран собирайте так
(рис. д): капилляр 1 вставьте в
отверстие, радиально прорезанное в
вакуумном шланге 2. Спицу 3
расположите в отверстии напротив капилляра.
Герметичность при этом не
нарушится, так как шланг плотно обожмет
79

спицу. Конец спицы загните, чтобы ею
было удобно двигать. Нижний конец
шланга заткните стеклянной
палочкой 4, в верхний конец вставьте
бюретку 5 (при работе с газами —
трубку, по которой поступает газ).
Стеклянную трубку 6 подсоедините к
капилляру 1. Когда спицу выдвигают из
капилляра, увеличивается отверстие, а
значит, и поток жидкости или газа.
Такой кран, кстати, очень удобен при
работе с микрогорелкой. Язычок
пламени можно довести до размеров
спичечной головки!
Здесь описано, разумеется, далеко не
все, что можно сделать из
полиэтилена. Но я и не ставил перед собой
такую задачу, а просто хотел показать
Октябрь этого года можно назвать
месяцем забытых гениев. 2.10 —
200 лет со дня рождения Алексиса
Пти. Этого французского физика ныне
если и вспоминают, то лишь как
соавтора П. Л. Дюлонга в открытии
закона атомных теплоемкостей. Что и
говорить — закон в свое время
немало помог в открытии новых
элементов, в становлении атомно-молекуляр-
основные приемы работы. Дальше все
зависит от вашей фантазии. Можно,
например, натянув по оси стеклянной
трубки проволоку, залить ее
расплавленным полиэтиленом — так делают
тонкие капилляры. Можно изготовить
полиэтиленовый тройник — для этого
есть даже несколько способов.
Можно приварить друг к другу два
стеклянных цилиндра, сделав что-то вроде
термоса. И так далее.
Все полиэтиленовые узлы, о
которых тут рассказано, экспонировались на
ВДНХ. А делал я их вместе со
студентами кафедры физической и
аналитической химии МГПИ им. В. И.
Ленина.
А. А. ВОСКРЕСЕНСКИЙ
ного учения. Но сверх того Пти
изобрел катетометр — прибор для
измерения перепада высот между
удаленными друг от друга точками
(конструкция, впоследствии
усовершенствованная Д. И. Менделеевым) — и
сделал немало других открытий. А всего-
то прожить этому профессору
Парижского лицея и Политехнической школы
довелось 28 лет.
3.10 — 275 лет со дня рождения
итальянца Джузеппе Беккариа. Его имя
помнят разве что историки физики.
А этот замечательный ученый, между
прочим, изобрел плоский конденсатор,
без которого до сих пор не
обходится ни один радиоприемник;
установил, что вода проводит ток хуже, чем
металлы, да и само понятие
электрического сопротивления ввел в науку
первым. По-вашему, мало?
18.10 — 60 лет со дня смерти
Т. А. Эдисона. Этого гения, правда,
трудно назвать забытым. Еще бы!
Найдется ли в наши дни хоть один дом,
в котором не было бы его
изобретений? Телефона, который он
усовершенствовал, или аккумулятора,
который он изобрел, диктофона,
электрической лампочки... Не случайно
практичные американцы, оценивая по своей
привычке голову великого земляка в
80

деньгах, определили ее стоимость в
десять миллиардов.
20.10 — 100 лет со дня рождения
Дж. Чедвика, одного из величайших
английских физиков, которые вышли из
школы Резерфорда. Перечень
открытий Чедвика достаточно внушителен, но
главное из них, отмеченное
Нобелевской премией,— открытие в 1932 г.
нейтрона.
26.10 — 180 лет, как родился еще один
гений, долгое время пребывавший в
ДОМАШНЯЯ ЛАБОРАТОРИЯ
yJ/& &*f~Of№*U~
t/faJyajt
В XVIIt веке воздушные шары
заполняли водородом. Получали его,
действуя на железо серной кислотой:
* Fe+H2S04=FeS04+H2.
Но это было дорого, и ученые искали
другие, более дешевые способы.
В 1783 году А. Л. Лавуазье и Ж. Менье
выделили водород, пропуская водяной
пар через раскаленный на жаровне
ружейный ствол:
3Fe+4H20=Fe304+4H2.
Способ этот, названный железопаро-
вым, оказался удачным и весьма
долговечным: пользовались им еще в
шестидесятых годах нашего века.
Юные химики могут повторить опыт
французских ученых, заменив жаровню
спиртовкой или газовой горелкой,
ружейный ствол — хлоркальциевой
трубкой, а железо — более активным
цинком.
Соберите прибор, изображенный на
рисунке. Колба 1 закрыта резиновой
пробкой 2 со стеклянным
тройником 3, на горизонтальных отростках
которого плотно насажены короткие
(около шести сантиметров длиной) ре-
полном забвении, да вдобавок
погибший в юные годы,— Э. Галуа, один
из создателей современной алгебры.
Без его работ, в которых была
заложена основа теории конечных полей,
вряд ли стали бы возможны
впечатляющие успехи физики и техники
нашего века. О судьбе легендарного
юноши, убитого на дуэли в 20 лет, можно
прочесть в книге Л. Инфельда «Эварист
Галуа. Избранник богов».
В. ИНОХОДЦЕВ
\L**~f"b-**p^^
*^vb
зиновые трубки 4 и 5. Короткая
стеклянная трубка 6 в резиновой
пробке 7 соединяет трубку 5 с
хлоркальциевой трубкой 8, на тонкий конец
которой надета длинная резиновая
трубка 9.
В колбу (на треть ее объема)
налейте воды, в хлоркальциевую трубку
(на треть объема ее шарообразной
части) поместите цинковую пыль и,
перекрыв химическим зажимом 10
резиновую трубку 5, нагрейте воду до ки-
Клуб Юный химик
4 Химия и жизнь № 10
81

104 3 5 6
пения. Когда из колбы через трубку 4
повалит пар, нагрейте пламенем
спиртовки цинковую пыль и переставьте
зажим с трубки 5 на трубку 4. Пар
пойдет над сильно нагретым цинком
(спиртовку под ним не выключайте
до конца опыта, но не перегрейте:
цинк плавится уже при 420 °С) и будет
реагировать с ним:
Zn+H20-^ZnO+H2r
Через 15—20 секунд подведите
конец резиновой трубки 9 под
заполненную водой пробирку 11 и
соберите в ней водород. Когда он вытеснит
из пробирки воду, уберите спиртовку.
Затем, по-прежнему держа пробирку
вверх дном, поднесите ее к пламени
спиртовки. При этом раздастся слабый
хлопок — доказательство того, что в
пробирке собран водород.
Если под рукой нет аппарата Кип-
па, таким способом несложно
получить водород в лаборатории. Правда, в
нем будет много водяного пара,
избавиться от которого можно, пропустив
водород через осушительную колонку
с оксидом кальция, безводным
хлоридом кальция, прокаленным
силикате л ем.
Теперь, как и двести лет назад,
можно надуть водородом воздушные
шары. Только не гигантские, способные
поднять человека, а игрушечные, на
радость малышам.
Ю. И. ВУЛАВИИ
ОПЫТЫ БЕЗ ВЗРЫВОВ
/бШС
*/£.£> е**&
Вероятно, многих этот
заголовок удивит. Разве может
жидкость притягиваться
магнитом, тем более сама
намагничиваться?
Оказывается, да.
Магнитная жидкость — это
коллоидный раствор
ферромагнетика в керосине или
другом неполярном
растворителе. Чтобы частички
ферромагнетика не слипались
и не осаждались, в раствор
добавляют поверхностно-
активные вещества (ПАВ).
Магнитную жидкость
нетрудно сделать самому. Но
учтите: так как в состав ее
входит керосин (или его
заменитель толуол, столь же
горючий и пахучий),
работать надо в вытяжном
шкафу и вдали от огня!
Сначала приготовьте
ферромагнетик: окись-закись
железа Рез04. Получают ее
82
Клуб Юный химик

в три несложных этапа.
1) В концентрированный
раствор FeCb добавьте
десятипроцентный раствор
аммиака. Образуется
красно-бурый гидроксид
железа (III). Промойте его
горячей водой, чтобы
удалить соли аммония.
2) Концентрированный
раствор сульфата железа (II)
залейте раствором едкого
кали. Образуется
зеленоватый творожистый осадок
гидроксида железа (II).
Fe(OHJ быстро окисляется
на воздухе, поэтому
использовать его нужно сразу
же, притом не отделяя от
раствора.
3) В тигель положите
немного Fe(OHK и залейте
его суспензией Fe(OHJ.
Нагрейте смесь до кипения
(она начнет пениться и
подниматься, поэтому
следите, чтобы смесь не
убежала). Образуется черный
осадок окиси-закиси
железа. Промойте его и
высушите.
Для опыта понадобится
около 20—25 граммов
Fe304 (половина пеницил-
линового пузырька).
Ферромагнетик получен.
Осталось смешать его с
керосином (или толуолом) и
ПАВ-олеинатом натрия (или
олеиновой кислотой) в
объемном соотношении 1:0,5:
:1. Магнитная жидкость
готова.
Тем, кто захочет узнать
о магнитной жидкости
подробнее, советую заглянуть
в журнал «Юный техник»
A988, № 1, с. 57—59;
№ 8, с. 56—57) или в книгу
«Магнитная жидкость:
научные и прикладные
исследования», ИТОМО им.
Лыкова АН БССР, Минск, 1983.
А пока что берите в руки
магнит или несколько
магнитов, или металлический
брусок, или еще
что-нибудь — по вдохновению —
и экспериментируйте,
фантазируйте, играйте. И если
у вас получится что-нибудь
необычное, напишите о
своих наблюдениях в
редакцию.
А. А ДУШКИН
ПОЧТА КЛУБА
Юным химикам часто не хватает
реактивов для задуманного опыта. В таких
случаях остается действовать по
поговорке «голь на выдумки хитра» и
самому синтезировать нужное
соединение из доступных материалов.
Так было со мной, когда мне
понадобились соединения никеля. Я взял
обычную нихромовую проволоку
Х20Н80 (спираль для нагревательного
элемента). Сначала перевел сплав в
раствор. Это оказалось нелегким
делом. Нихром практически не
растворялся в разбавленной серной кислоте,
не брала его и соляная. Азотной
кислоты у меня в этот момент не было.
Пришлось вторично вспомнить мудрую
поговорку и воспользоваться хлорным
железом FeCl3-6H20. В его горячем
растворе нихромовая проволока
быстро растворилась, получилась темно
буро-зеленая жидкость — смесь
хлоридов железа, хрома и никеля в
разных степенях окисления.
Чтобы отделить никель, я добавил
в раствор аммиак. Железо и хром
образовали нерастворимые осадки гид-
роксидов, а комплексное соединение
никеля осталось в красивом
сине-голубом растворе.
Его я отфильтровал, поместил в
чашечку для выпаривания и стал
аккуратно нагревать под тягой. Аммиак
улетучился, получился зеленый
раствор, упаривая который, я получил
кристаллический хлорид никеля.
Если нужен не хлорид, а сульфат
никеля, то к смеси хлоридов
металлов надо сначала добавить раствор
карбоната натрия (кальцинированной
соды), а осадок основных карбонатов
и гидроксидов металлов
отфильтровать и высушить. Затем этот осадок
надо растворить в разбавленной A0—
20 %-ной) серной кислоте, потом
добавить аммиак, а дальше действовать
так же, как и в предыдущем случае.
Аналогично можно получить и
нитрат, и другие соли никеля. А вот как
разделить оставшиеся металлы —
железо и хром,— подумайте сами.
С. МАНТРОВ,
Люберцы, Московская обл.
Клуб Юный химик
4*
83

Спорт
Формула бейсбола
«Тот, кто может управлять бейсболом,
может управлять миром»,— заметил однажды
«Уолл-стрит джорнэл», издание деловых
кругов США. (А они не бросают слов на
ветер!) Почему же игра, о которой
подавляющему большинству советских граждан
известно лишь то, что она похожа на
лапту, стала для американцев не просто
видом спорта, а одним из символов страны?
Едва ли не каждый подросток от
Калифорнии до Нью-Йорка и от Флориды до
Сиэтла мечтает стать звездой бейсбола, да
и многие родители будут счастливы, если
это произойдет. В чем же
привлекательность не столь уж зрелищной, по нашим
понятиям, игры?
ЧТО К ЧЕМУ
Для начала попытаемся объяснить
неискушенному советскому человеку, что она
представляет. Около 150 лет назад полковник
армии США Эбнер Даублит создал на
основе двух старинных английских игр нечто
доселе невиданное. Новую забаву нарекли
бейсболом, от слов Base — база и Ball —
мяч. 19 июня 1846 года в городке Хабокен
(штат Нью-Джерси) состоялся первый в
истории планеты бейсбольный матч. Правила
игры сохранились в неизменном виде до
наших дней.
И надо сказать, они достаточно сложны.
На площадке, представляющей собой сегмент
окружности, разделенной на четыре части
(и, кстати, по площади превышающей
футбольное поле), одновременно находятся
девять игроков защищающейся команды и один
игрок нападения, правда, вооруженный
битой почти метровой длины. Ближе к центру
окружности расположен квадрат,
ограниченный четырьмя базами — инфилд. Первая,
вторая и третья базы — небольшие мешочки
с песком, а четвертая, «домашняя» —
пятиугольник из отбеленной резины. В 18
метрах от нее, в центре квадрата, находится
горка, на которой располагается ключевая
фигура в бейсболе — питчер (от английского
слова pitch — подавать). Его задача —
кидать 150-граммовый мяч своему партнеру
кэтчеру (от английского catch — ловить),
стоящему позади домашней базы.
Поскольку задача последнего близка к задаче
хоккейного вратаря, он и экипирован
приблизительно так же: щитками, маской,
шлемом, специальной ловушкой. Рядом с ним
располагаются еще два участника игры не
из его команды: нападающий, беттер, с
битой, в шлеме, закрывающем повернутое к
питчеру ухо. Второе же, как правило,
открыто, поскольку обращено к стоящему
сзади кэтчера судье, тоже, кстати, в маске
и в шлеме.
Основная задача питчера — бросить мяч
кэтчеру, причем этот мяч должен лететь
в так называемой зоне страйка — строго
над домашней зоной, а по высоте — где-то
выше колен, но ниже середины груди бет-
тера. Если питчер не промахнулся, игрок
нападения пытается выбить мяч как можно
дальше в поле, после чего положить биту
и перебежать на первую базу. Пока он не
успел этого сделать, четыре игрока,
стоящие рядом с базами,— инфилдеры — и трое,
находящиеся поодаль,— аутфилдеры —
стараются поймать мяч и передать его в
сторону первой базы. Последний должен
коснуться базы или не добежавшего до нее
беттера мячом. Если защите не повезло и
атакующий, избежав ненужных касаний,
встал на мешочек с песком, он в
безопасности. Битой вооружается новый беттер,
пришедший со скамейки запасных. Когда
первый игрок последовательно займет все
четыре базы, пройдя квадрат против часовой
стрелки, и вернется «домой», команда
выигрывает очко. Так будет продолжаться до
тех пор, пока нападение не получит 3 аута.
Тогда команды меняются местами и
начинается вторая половина иннинга (всего их
девять).
В бейсболе может найти себя каждый —
и тот, кто быстро бегает, и тот, кто точно
бросает, и тот, кто хорошо ловит, и тот,
кто далеко отбивает. Главное — нужно
чувствовать партнера. Вот почему этот вид
спорта столь высоко ценят в Америке
(Северной и Южной), в Западной Европе и
Восточной Азии. Теперь настал и наш черед.
БЕЙСБОЛ ПО-СОВЕТСКИ
Сколько лет отечественному бейсболу?
Ответить на этот вопрос не так уж просто.
Достаточно вспомнить о лапте, известной
едва ли не со времен Киевской Руси и
похожей на современный бейсбол ничуть не
меньше, чем его английские пращуры. В
России ударить битой по мячу умели. Не
случайно американец Лу Новикофф, которого
назвали «безумным русским», стал одним
из лучших аутфилдеров 40-х годов. А
другой наш соотечественник — Виктор Старфин
попал в японский зал бейсбольной славы.
84

В 50-х годах он установил национальный
рекорд страны восходящего солнца как пит-
чер, добыв своей команде 303 победы.
Похоже, причины, сдерживавшие развитие
бейсбола в нашей стране, отнюдь не
генетические, а политические. Хотя еще в 1934
году программа институтов физкультуры
предусматривала обучение его азам, а первое
бейсбольное поле в стране (на московском
стадионе «Динамо») соорудили в конце 30-х,
борьба с космополитизмом приравняла
пропаганду этого вида спорта к восхвалению
генетики или кибернетики. Лишь в 1985—
86 годах общество «Урожай» организовало
первую команду (в основном из столичных
студентов). Когда же Международный
олимпийский комитет включил бейсбол в
программу Игр 1992 года, наступила новая эра:
Госкомспорт принял специальное
постановление о развитии бейсбола в стране. В
следующем, 1987 году была организована
национальная федерация, а в 1989 прошел
первый чемпионат СССР. Ему предшествовало
совершенно необычное событие — ректор-
президент Токийского университета Сигэёси
Мацумаэ подарил МГУ ни много ни мало
2,8 миллионов долларов — целевым
назначением на строительство бейсбольного
стадиона в Москве, ставшим, кстати, лучшей на
сегодняшний день спортивной ареной в
Европе.
А первый чемпионат показал, что команды
международного класса в стране уже есть.
Правда, хозяева чудо-поля еще не слишком
сильны, а вот армейцы из Балашихи и
студенты Московского
химико-технологического института им. Д. И. Менделеева без
всякого смущения играют с
титулованными зарубежными соперниками. В 1990 году
советская сборная стала чемпионом
Европы в классе «Б», победив в финале
команду ФРГ с заметным преимуществом —
8:1.
ЗВЕЗДЫ МХТИ
Точка отсчета — 1986 год. Поездка
ректора МХТИ им. Д. И. Менделеева в Гавану
сыграла немалую роль в становлении не
только студенческого, но и всего
отечественного бейсбола. Именно с этого момента
было решено создавать институтскую
команду, предварительно заручившись согласием
кубинского землячества на помощь. На
Кубе, кстати, бейсбол любят не меньше, чем
в США, так что с экипировкой на первых
порах проблем не возникло — кубинцы
привезли ее из дома еще тогда, когда
поступали на первый курс.
Так в Москве стало аж две бейсбольных
команды. Первая, общества «Урожай»,
тренировалась на одной из плодоовощных баз
города. Менделеевцам повезло больше — к
их услугам был какой-никакой институтский
стадион.
1987 год оказался не слишком богатым
на события. Участие в первом турнире на
приз «Сельской молодежи» — вот, пожалуй,
и все. В следующем, 1988 команда мен-
делеевцев стала сильнейшей в столице.
Правда, до международного класса ей было еще
далеко, что и показали встречи с командой
Университета Джона Гопкинса из Балтимо-
ры, но, несмотря на четыре поражения от
титулованных соперников, бейсбол по-менде-
леевски американцам приглянулся, и
договорились об ответном визите, который и
состоялся спустя несколько месяцев.
Представительная научно-спортивная
делегация (кроме игроков и тренеров в нее
вошли еще четыре профессора, а возглавил
«сборную» сам ректор) стала
первооткрывателем бейсбольной Америки. И встретили
команду более чем приветливо. Статьи в
крупнейших газетах, теле- и
радиорепортажи о матчах были выдержаны в самом
доброжелательном тоне. Воодушевленные
таким приемом, спортсмены-менделеевцы
заметно повысили класс игры. Если первую
встречу хозяева выиграли без труда — 16:0,
то в последней борьба шла на равных и
закончилась со счетом 9:6 — почетным для
гостей.
Не остались в стороне и девушки-мен-
делеевки. Они играют в софтбол —
упрощенную разновидность бейсбола. В этом
году будет первый чемпионат по этой
игре, и все шансы на победу — тоже у МХТИ.
О ПРОФЕССИОНАЛИЗМЕ
Итак, студенты-химики — законодатели
спортивной моды. Но бейсбол — не только
люди, но и биты, шлемы, мячи...
Достаточно полную информацию о
достижениях в этой области я получила от
Павла Джабраиловича Саркисова, ректора
МХТИ, по совместительству —
председателя Московской федерации бейсбола, софт-
бола и русской лапты. Действительно,
ученые института создали многие
синтетические материалы, из которых можно
изготовлять инвентарь на уровне мировых
стандартов. Единственное «но» — саму
технологию производства готовых изделий западные
фирмы пока скрывают. Но уже идут
переговоры с коммерсантами из ФРГ и
Японии, которые скорее всего дадут результат
в этом году.
И кто знает, не появятся ли на
следующем чемпионате мира биты с надписью:
«Сделано в МХТИ»?
Т. Г АЛИМОВА
85

Страницы истории
Тени тундры
Александр ГОРОДНИЦКИЙ
...Так невесело кончилась для меня детская
романтика быстрых и героических открытий.
Итогом же месячного голодания в осенней
тайге стала песня «Черный хлеб».
В последующие два года мне довелось
руководить большой геофизической партией,
которая работала на реке Сухарихе,
неподалеку от Игарки, где были обнаружены халь-
козин-борнитовые руды с редкометалльными
включениями, и надо было проследить рудные
тела с помощью электроразведки для
последующего разведочного бурения. Работы эти
проводили по договору с Красноярским
геологическим управлением и были хотя и
тяжелыми, но привязанными к одному месту, так
что прежней «съемочной» экспедиционной
экзотики в них уже не было, а был жестокий
производственный план.
Экзотические события тем не менее все-
таки случались.
Неподалеку от нас, ниже по течению реки
Сухарихи, стояла большая производственная
разведочная партия Красноярского геолого-
управления, в которой было около десятка
геологов и шесть десятков буровиков,
большей частью из бывших «зеков», людей
пьющих и отчаянных. Женщин у них в партии
Окончание. Начало — в № 8 и 9.
не было совсем, и поэтому, бывая у нас по-
соседски в гостях, они, и прежде всего
бригадир буровиков — огромного роста рыжий
детина, которого все звали просто Федя,
положили глаз на нашу лаборантку Нину
Орлову, отличавшуюся высокой грудью,
кокетливой улыбкой и пышными светлыми
кудрями. (Здесь и ниже, по понятным причинам,
имена и фамилии женщин изменены.)
В конце августа во всех геологических
партиях в те поры шумно и пьяно отмечали
Всесоюзный день шахтера — собственного
дня тогда у геологов еще не было. Как
раз накануне основной отряд геофизиков из
нашей партии отбыл на соседнюю речку Гра-
вийку, чтобы готовить там новый полигон.
В старом лагере, кроме меня, остались
только старик повар, один молоденький
практикант и Нина, занимавшаяся вычерчиванием
какой-то отчетной карты. Мы не знали, что
к нашим соседям по случаю праздника
завезли самолетом из Игарки десять ящиков
спирта. Вечером того же дня до нас донеслась
беспорядочная ружейная пальба, рев
тракторов, и в небо над лесом одна за другой
взлетели несколько ракет. «Гуляют ребята»,—
равнодушно, хотя и не без зависти, произнес
старик повар и, постукивая деревянной
ногой, приобретенной на каком-то лагерном
лесоповале, отправился спать.
86

Посреди ночи я неожиданно проснулся в
своей маленькой холодной палатке от
явственного рокота приближавшегося трактора.
Выйдя из палатки и поеживаясь от
предутреннего холода, я заметил в рассветных
сумерках приближающийся трактор, к
которому были прицеплены большие сани. На
них размахивала руками и орала что-то
бессвязное пьяная орава. Увидев меня, все
обрадовались и радостно засвистели. «Саня,—
заорал появившийся из кабины трактора
Федя,— ты не бойся нас, мы тебя не тронем.
Только Нинку нам выдай, и все. А то мужички
мои без баб сильно оголодали».
И тут как назло из-за моего плеча
вынырнула неизвестно откуда возникшая Нинка.
До нее явно дошел смысл сказанного. Она
побледнела и затряслась. «Беги в лес
куда-нибудь»,— с досадой шепнул я ей, хотя,
сказать по правде, и не уверен был, что от
этой оравы удастся убежать. Трактор тем
временем опять неторопливо двинулся к нам.
Что было делать? Выдать ее, а потом
повеситься?
Я кинулся в свою палатку, где у меня
валялся около спальника старый
трехлинейный карабин, и, схватив его, судорожно
запихнул в пустой магазин случившуюся
неполную обойму с четырьмя патронами.
Другой обоймы нигде обнаружить не
удалось. Махнув рукой, я выскочил из
палатки навстречу приближающемуся
тракторному гулу.
Трактор и сани были уже метрах в ста
пятидесяти. Увидев меня с карабином, Федя
снова остановил трактор и крикнул: «Ты
смотри не балуй, а то мы тебя самого,
жидяра, враз пришьем. А Нинка все одно
наша будет». Трактор опять затарахтел и
двинулся в мою сторону. Тогда, ошалев от
страха, но вспомнив неожиданно давние
уроки военного дела, я залег прямо перед
палаткой и дрожащими пальцами поставил
планку прицела на 150 метров, наведя
ходившую ходуном мушку на лобовое стекло
тракторной кабины. Что теперь делать, неужели
стрелять? И тут опять некстати появилась
проклятая Нинка. Ее зареванный вид с
растекшейся от ресниц тушью был ужасен.
Обезумев от страха, она кинулась ко мне и,
обхватив руками, громко стала кричать от
страха, мешая целиться. Бабахнул выстрел, и
пуля пошла куда-то вверх. Трактор тем не
менее остановился. «Ах, ты так, гад? —
крикнул снова вылезший Федя.— Ну, погоди.
Пошли, ребя1» И вся ватага, человек
пятнадцать, покинув сани, уверенно направилась
в нашу сторону. «Беги»,— яростно зашипел
я на Нинку, и она, увидев мое перекошенное
от страха лицо, ойкнув, скрылась где-то
сзади.
Я залег снова. «Стой — стрелять буду»,—
каким-то чужим казенным голосом
неуверенно крикнул я идущим. «Только попробуй,
сука»,— широко осклабясь, ухмыльнулся
Федя. И тут, когда до идущих, а шли они
плотной кучей, нисколько меня не боясь,
оставалось уже метров пятьдесят, не больше,
я, вдруг успокоившись, старательно
прицелился прямо в широкую Феди ну голову чуть
пониже его неизменной, несмотря на лето,
ушанки и, задержав дыхание, как учили,
плавно нажал на спуск. Федя упал. Я даже
поначалу думал, что убил его, но, как
оказалось потом, пуля только чуть оцарапала
кожу на голове и сбила ушанку, а упал он
от испуга. Тут же залегли и все остальные и,
громко матерясь, начали отползать к саням.
Они-то ведь не знали, что у меня осталось
только два патрона! «Ну, погоди! — заорал
снова оправившийся Федя.— Мы сейчас к
себе в лагерь за ружьями смотаемся и тебя,
падла, изрешетим. А Нинка все одно наша
будет!»
В редеющих уже утренних сумерках
затарахтел отъезжающий трактор, волоча за
собой сани с матерящимися хмельными
пассажирами.
Через полчаса, отыскав в кустах
спрятавшуюся там Нинку, я немедленно отправил ее
на Гравийку в другой отряд вместе с
практикантом, напуганным не меньше меня, а мы
с одноногим поваром остались в лагере.
Уже под вечер снова раздалось знакомое
пыхтение трактора. Никакой вооруженной
ружьями команды он, однако, не привез.
«Саня,— заорал радостно «подстреленный»
Федя, заблаговременно притормозив перед
лагерем и выскочив из кабины,— не
стреляй, мириться едем!» На тех же тракторных
санях позвякивал ящик со спиртом, рядом
стоял еще один с китайской свиной тушенкой
«Великая стена». Вокруг ящиков сидели
присмиревшие гуляки. По-видимому, бояться
было нечего. «Прости, друг,— заявил,
похмелившись, Федя,— черт попутал. Ты, главное, в
голову не бери и шума из-за того не
поднимай. Здесь у нас закон — тайга, медведь —
хозяин, так что сами разберемся, понял?»
Главной нашей утехой и отдыхом при
работах на Сухарихе, впрочем, как и всегда
при полевых работах на севере, была,
конечно, баня. Не зря существуют старые
геологические поговорки: «В Арктике плоть —
стерильна» или «Хорошо себя чувствуешь
после бани — особенно первые четыре
месяца». Готовились к ней тщательнейшим
образом. На берегу реки опытные умельцы
складывали каменку из базальтовых
валунов. При этом придирчиво разглядывали
каждый камень — трешиноватых, «сырых»,
87

не брали. Камнями этими обкладывалась
буржуйка, сверху заранее устанавливали
деревянный каркас для палатки. Топили буржуйку
преимущественно березовыми дровами до
такого состояния, чтобы каменная кладка
раскалилась. После этого на каркас быстро
натягивали самую плотную брезентовую
палатку, сверху еще и тент, чтобы тепло
держалось, на раскаленную каменку плескали
первую шайку воды (чтобы дурной пар сошел) —
и баня была готова. Ставили палатку у самой
реки выходом к воде, так что можно было,
распарившись до отказа и вытравив из своего
измученного тела всю многодневную грязь
и усталость вместе с волдырями от комаров
и кровавыми расчесами от мошки,
плюхнуться с первобытным радостным криком в
ледяную речную воду, холод которой
начинаешь ощущать только через минуту-другую,
да и то как слабое и приятное
покалывание, бодрящее и освежающее твое такое
непривычно белое новорожденное тело.
Веники готовили заранее из молодого
березняка. Их ошпаривали и вымачивали в
душистом квасе, приготовленном из сухарных
крошек. От этого над баней стоял свежий
хлебный дух, вызывавший здоровый аппетит.
Спирт по случаю бани также разводили и
настаивали заранее, обычно на клюкве или
на поспевающей уже бруснике, а запивали
его ледяной брусничной водой.
Парились основательно, в два или три
захода. Сначала березовым веником, не стегая
им по телу, а медленно нагоняя жгучее
облачко пара и проходя им с мазохистскими
стонами от пяток вдоль всей спины до самой
макушки. Потом, отдохнув в спасительной
прохладе воды, возвращались назад и
ожесточенно хлестались вениками до той поры, пока
тела из белых не становились
медно-красными с бронзовым отливом. Профессионалы
часто использовали наряду с березовыми
пихтовые веники, утверждая, что только пихтовые
иголки дают необходимый эффект, а старый
полярник и поэтому профессиональный
радикулитчик Коля Тимофеев, перед тем как
париться «начисто», обмазывал себя специально
для этого привезенным медом, уверяя, что
если париться с медом, то «все поры
вывернутся наружу, как перчатка».
Бане, устраивавшейся перед выходным
днем, предшествовали обычно специальные
ловля рыбы и варка ухи, сначала из мелкой
второстепенной рыбы, а по второму разу в
том же бульоне — из благородного хариуса,
северной форели.
Поскольку партия наша на Сухарихе
состояла практически из одних мужиков, то
единственную нашу даму, упомянутую уже
Нинку, которая сильного пара не выносила
и мылась поэтому значительно позже,
отправляли на другой край лагеря, а сами
вольготно разгуливали нагишом, справедливо
полагая, что в дикой тайге женщинам взяться
неоткуда. Именно так однажды, в конце
августа 1962 года, мы и блаженствовали,
остужаясь после пара в мелководной Сухарихе,
когда из-за близкого речного поворота, не
более пятидесяти метров от нас, неожиданно
выскочили две резиновые лодки, на которых
явственно пестрели женские косынки. Встать
из воды мы уже не могли, поэтому пришлось
лежа объяснять столь внезапно возникшим
гостям сложность ситуации, которая
усугублялась тем, что лодки их могли плыть
только вниз по течению, а обратно за
поворот — нет, так что пришлось нам,
замерзая, ждать до тех пор, пока они не
пристанут к берегу и не удалятся из зоны
видимости.
Так появился в нашем лагере
«тематический отряд» Татьяны Стриженовой из
Ленинградского нефтяного института в составе
трех женщин и двух рабочих —
контингент для севера нетипичный. О самой
Стриженовой к тому времени, впрочем, в Туру-
ханском крае ходили самые фантастические
легенды. Говорили, например, что она на пари
с геологами-мужчинами высосала без закуски
через соску две поллитры, и ни один мужчина
(как ни старались) не то что превзойти,
но даже повторить этот подвиг не смог.
Легенда утверждала также, что в прошлом году
она прыгала, опять же на пари, на резиновой
лодке с Большого Кулюмбинского порога и
выиграла два ящика водки, которые подарила
своим работягам. Рассказывали также всякие
небылицы о ее полном бесстрашии по
отношению к любому начальству и разного рода
сексуальных подвигах. Сама героиня мифов
оказалась худощавой и черноволосой цыга-

нистого типа женщиной с постоянной
папиросой в углу сильно накрашенного рта и
большой пиратской золотой серьгой в левом
ухе. Затянута она была в редкие еще в
то время американские джинсы,
заправленные в резиновые сапоги, и тельняшку с
глубоким вырезом. На шее болтался свободно
повязанный красный прозрачный платок-
«андалузка». На голове красовалась
широкополая шляпа-сомбреро, а на правом бедре,
на настоящем американском
поясе-патронташе, отсвечивал черной вороненой сталью
шестизарядный кольт. Сопровождавшие девицы,
явно подражая ей, обряжены были в
аналогичные тельняшки с «андалузками» и
широкополые шляпы. Только вот на бедрах у
них вместо кольта висели простые
охотничьи ножи.
Три розовые палатки пришельцев, к
бурной радости нашего немногочисленного, но
гостеприимного мужского коллектива, спустя
полчаса были установлены внутри лагеря
между нашими зелеными. Гостям была
обеспечена баня, и развернулся могучий
праздник, тем более, что недостатка в спиртном
не испытывали ни мы, ни гости...
На следующий день они двинулись вниз к
устью Сухарихи, где их должен был забрать
катер, а вместе с ними отправился в Игарку
и я, так как обещанный мне вертолет, как
всегда, отменили. К вечеру пришли на берег
Енисея, где катера не оказалось. Поэтому
поставили там палатки, выбрав место
потише,— был сильный ветер — и устроились
на ночлег. Пытались развести костер, но
его задувало порывами ветра. Поэтому,
согрев кое-как чайник, расположились по
спальникам в ожидании утра.
Утро встретило нас настоящим ураганом.
Палатки, хотя и стоявшие в укрытии за
кустами на второй грядовой террасе,
вздувались, как паруса, на ослабевших веревках,
угрожая их оборвать.
Кокетливые розовые польские палатки
Татьяниного отряда выгодно отличались от
обычных наших грязно-зеленых тем, что
утром мы всегда просыпались в
пасмурно-зеленых сумерках, а в розовой палатке каждый
новый день начинался солнечно —
независимо от погоды. Вместе с тем эти изящные
психологически продуманные туристские
сооружения не были рассчитаны на ветры
полярной осени и бились на привязи,
подобно птицам, не успевшим улететь на юг
и застигнутым внезапной сибирской осенью.
Выбравшись из палатки, чтобы закрепить
ее, мы увидели, что на Енисее гуляет
настоящий шторм. Огромные серые волны, набегая
из мутного снежного тумана, разбивались о
прибрежные камни. В последующие годы мне
много пришлось увидеть штормов и даже
ураганов в океане, в том числе — осенних
тайфунов вблизи Курильских островов и
ураганов в юго-восточной части Тихого океана
близ полюса относительной недоступности.
Никогда, однако, даже когда мы терпели
бедствие на паруснике «Крузенштерн» в
Северной Атлантике в шестьдесят втором году
у берегов Канады, а крен достиг
критической величины, шторм не казался таким
грозным, как тогда на Енисее. Может быть,
дело в том, что на судне ты не предоставлен
самому себе и разделяешь общую, пусть
неминуемую судьбу, борешься вместе со всеми,
действуешь по команде и никогда не
чувствуешь себя одиноким? Здесь же ты
оказываешься с грозной стихией один на один и
можешь полагаться только на собственную
твердость духа (если она у тебя есть) и
незначительные, увы, физические силы..^
К середине дня сквозь вой ветра и глухие
удары набегающих волн мы неожиданно-
услышали негромкое, но явное тарахтение
движка. Шторм тем не менее не утихал.
«Неужели катер?» — обрадовались Татьяни-
ны девицы. Это был, однако, не катер.
Подлетая и снова пропадая среди свинцовых
волн, с трудом борясь с волной и ветром,
со стороны Игарки к нашему берегу
медленно перемещалась открытая дюралевая
моторка, на которой съежились под зелеными
насквозь промокшими плащами два человека.
Отважиться в такую погоду плыть по Енисею
на плоскодонной дюральке, которая
моментально переворачивается при первом же
отказе ненадежного подвесного мотора, могли
только сумасшедшие. Примерно так оно и
было, поскольку ими оказались Татьянин
встревоженный муж, невысокого роста
курчавый человек с нервным и измученным лицом,
и его приятель-моторист. Прибывших
переодели, отогрели и накормили. К вечеру шторм
начал стихать, но катера все не было,
поэтому деваться все равно до следующего утра
было некуда...
В шестьдесят втором году, начав
регулярно плавать в океане, я расстался с Крайним
Севером, возвратившись туда лишь ненадолго
в шестьдесят четвертом году, когда
участвовал в работах на дрейфующей станции
«Северный полюс», где проводились
геофизические наблюдения.
Самолет должен был сесть на дрейфующую
льдину. Пригодность льдины для посадки
можно было оценить только с воздуха, то
есть на глазок. Иногда случалось, однако,
что льдина для посадки была непригодна.
Выяснялось это, как правило, уже после
того, как севший самолет вдруг начинал
проваливаться под лед. Поскольку сначала
проваливались только лыжи, а самолет еще
89

какое-то время держался на поверхности
льда на широких плоскостях, весь экипаж
обычно успевал выгрузиться на лед и
вытащить необходимое снаряжение и рацию.
У меня до сих пор лежит в столе
впечатляющий фотоснимок, на котором успели
заснять хвост самолета, уходящего под лед.
Я как-то спросил у своего
приятеля-геофизика, который первым ухитрился открыть
дверцу проваливающейся под лед
«Аннушки», трудно ли было открыть дверь.
«Открыть было нетрудно,— ответил он,—
труднее было оторвать от двери руки,
которые за нее схватились».
Быт на станции «Северный полюс» был
довольно своеобразный. Жили по трое или
четверо в так называемых «КАП Шах» —
специальных утепленных палатках,
обогреваемых обычными газовыми плитками на
баллонах. Поскольку газ экономили, то зажигать
его полагалось только вечером, когда
ложились, и утром, когда поднимались на работу.
Без газовой плитки температура в палатке
менялась от нуля до минус двух (на дворе
было около тридцати градусов мороза, да
хорошо еще, если безветрие). Минут через
десять—пятнадцать после того, как
зажигались горелки, она поднималась до десяти—
пятнадцати выше нуля. Этого было вполне
достаточно, чтобы, раздевшись, забраться в
спальный мешок из тяжелого и плотного
собачьего меха, надежно предохранявший от
холода. Кто ложился последним, гасил
горелку на ночь. Самое неприятное предстояло
утром, когда дежурный (а дежурили все по
очереди) должен был первым вылезать
голышом из теплого спального мешка в
промерзшей за ночь палатке и, приплясывая от
холода и дыша на пальцы, чтобы не ломать
отсыревшие спички, зажигать газовые
горелки. Остальные, нежась в теплых
спальниках, ожидали, когда температура в палатке
поднимется выше нуля. Приходилось также
поочередно круглосуточно дежурить по
лагерю, так как каждую минуту приютившая
нас льдина могла дать трещину.
Доставляли хлопоты и повадившиеся к нам белые
медведи, оказавшиеся совсем не
безобидными...
Льдину нашей дрейфующей станции начало
ломать в конце апреля. Помню, когда меня
с моим отрядом выгружали из АН-12 на
нее в начале марта, она казалась необъятным
и надежным ледяным полем. Вместе с нами
для заправки малых самолетов завезли
много бочек с горючим, которые мы должны
были катить на «склад». «Ну, что, выпьем по
поводу прилета на Северный полюс? —
предложил мне знакомый командир
машины.— Зови своих хлопцев». «Хлопцы» мои,
однако, отказались, ссылаясь на то, что им
еще надо откатывать бочки с горючим.
«Где ты таких чудаков набрал? —
возмутился летчик.— Бочки им откатывать, эко
дело! Мне вот перегруженную машину до
Косистого тянуть, и то ничего!» И,
захлопнув дверцу, улетел обиженный. В конце же
апреля стало ясно, что льдину нашу надо
срочно покидать, пока на нее еще может
сесть большой самолет, и тридцатого апреля
к нам прилетел ЛИ-2.
Поскольку был канун первомайских
праздников и вопрос о ликвидации станции еще
не был решен, из аэропорта Косистый,
откуда прилетел самолет, к нам на лед были
отправлены праздничные гостинцы, главным
образом спирт и шампанское из расчета
по бутылке на человека. Все это было тут же
роздано, однако, поскольку сразу стало ясно,
что лагерь снимается и надо лететь на
материк, решили отложить выпивку до берега и
долгожданной бани. Только один из моих
техников, пожилой уже человек, долго
страдавший из-за сухого закона на станции,
решил ничего не ждать, и когда погрузка
закончилась, его пришлось втаскивать в самолет.
Тяжело нагруженная машина с трудом
оторвалась от льда и, развернувшись, взяла
курс на юг.
Когда мы взлетели, то, взглянув на
родную нашу льдину, сразу поняли, что покидаем
ее вовремя. Главные неприятности, однако,
были еще впереди. Почти сразу же после
взлета самолет вошел в плотные снеговые
облака, и начался «слепой» полет. Минут
примерно через сорок мы обратили внимание
на замкнутость и озабоченность летчиков,
переставших выходить из кабины. Я
постучался к ним, и меня с неохотой впустили.
«Что-то не в порядке?» — спросил я у
командира. «Да обрастаем льдом понемногу,—
невесело (хмыкнул он,— еще так минут
двадцать полетим — и падать можно». «А
сколько лету до берега?» — с тревогой спросил я.
«Не меньше часа».
Я вышел к своим. Хотя я и успокаивал
их, сказав, что все нормально, они мне не
поверили. Всем все было ясно. Машина
медленно, но неуклонно теряла высоту.
Взревывали моторы, переведенные на
форсаж, самолет ненадолго поднимался вверх,
но потом снижался снова. В салоне началась
паника. Самый молодой геофизик, всегда
веселый и остроумный, вдруг начал
истерически кричать и требовать «чтобы мы сели
немедленно». Куда садиться? Под редеющим
снизу ярусом туч явственно чернели воды
Ледовитого океана. Я начал орать на своих
сотрудников и стыдить их, ставя в пример
летчиков, но это мало помогало, если не
считать того, что, крича на них, я отвлекся от
собственного страха.
.90

Народ понемногу примолк. Все с ужасом
поглядывали в окна на приближающуюся
хмарь воды, по которой плавали мелкие
льдинки. Наконец, уже над самой водой,
самолет, дотянув-таки до берега, не
разворачиваясь, плюхнулся, точно выведенный
штурманом, чуть ли не поперек посадочной
полосы и, резко тормозя, остановился,
накренясь набок. Выбравшись на дрожащих ногах
наружу, мы увидели, что у нас разбито
правое шасси. Трудно описать жалкое наше
состояние, когда, бледные и трясущиеся,
мы выгружали свое имущество из самолета.
Единственным счастливцем оказался только
наш нетерпеливый коллега, выпивший свой
спирт и шампанское еще на льдине и мирно
проспавший весь полет в своем кресле.
«Ерунда,— заявил он на следующий день,
похмелившись,— никуда мы не падали. Все
было в норме, нечего меня разыгрывать,
я все отлично помню». Этот случай
послужил мне хорошим уроком: никогда не
откладывать выпивку «на потом» (до поры до
времени).
В следующий раз я попал в Арктику уже
в семьдесят втором году, когда участвовал
в перегоне речных судов через все моря
Ледовитого океана из Архангельска в
Николаевск-на-Амуре. На нашем жестяном
суденышке «Морской-10» мне повезло за одну
навигацию без аварий и зимовки во льдах
пройти от Белого моря до Охотского через
суровые льды пролива Вилькицкого и
осенние тайфуны Берингова моря. Недели две
мы стояли у острова Вайгач в поселке Вар-
нике, ожидая лучшей ледовой обстановки
в проливах Новой Земли и любуясь
недолгой и неповторимой красотой цветущей
августовской тундры...
Много лет у меня дома в Ленинграде,
а потом в Москве, я упорно продолжал
хранить давно ненужное мне старое
обмундирование из давних северных экспедиций.
Жалко было расстаться с таким родным и
надежным спальным мешком собачьего меха,
с литыми сапогами, летными меховыми
куртками и такими же непродаваемыми
штанами. В самом углу на антресолях
лежали аккуратно сложенные подсумки с
десятью снаряженными обоймами к
кавалерийскому карабину и большая россыпь
«сэкономленных» патронов к нагану. Меня все
время не покидало ощущение ностальгии по
этим вещам, с которыми в юности связано
было так много. Казалось, стоит снова
обрядиться в «энцефалитный» костюм и сапоги
с длинными голенищами, навесить на
широкий офицерский пояс старый охотничий нож
в черном кожаном чехле и горный компас
в брезентовой кобуре,— и снова станешь
молодым, любопытным, ожидающим
радостного события за каждым новым поворотом
реки. Вещи, однако, понемногу обветшали.
Меховые штаны и куртки были распороты для
домашних ковриков, патроны утоплены,
сапоги и ножи раздарены.
И все-таки что-то осталось. Потом тоже
были экспедиции по всем морям и
океанам — на солнечные Гавайские острова, в
далекую Новую Зеландию, и в Бермудский
треугольник, и на недоступное для человека
океанское дно. Но эти экспедиции уже не
вызывали у меня такой первозданной детской
радости, как северные. Может быть, потому,
что миновала молодость и притупилась
острота восприятия нового. А может быть,
потому еще, что характер воспитывает
именно север, его суровые условия, жесткая и
непреложная система сложившихся там
людских отношений и жизнь в маленьких
оторванных от нормальных условий
мужских коллективах, где все надо делить
поровну, где простителен страх, но
непростительна ложь.
Те давние пятидесятые годы экспедиций
в енисейское Заполярье открыли мне глаза
еще и на другое.
В половодье мимо наших палаток по реке
Сухарихе проплывали человеческие останки
из безымянных захоронений, размытых
весенней водой выше нас по течению, где
догнивали остатки бараков и сторожевых
вышек. А на левом берегу Енисея, вблизи
91

от поселка Ермакове», там, где к Енисею
должна была выходить по замыслу
«величайшего гения всех времен и народов»
печально знаменитая железная дорога
Салехард — Игарка, я видел ржавеющие в
болотах десятки паровозов «ИС» («Иосиф
Сталин»), завезенных сюда когда-то
баржами. Еще тогда в Туруханском крае и под
Игаркой стала открываться мне изнанка
сталинской империи.
И еще в этих северных экспедициях я
впервые столкнулся со странными песнями,
которые пели наши рабочие. Никто не знал
их авторов, «просто слышали, и все». Песни
эти пелись, конечно, не под гитару, а просто
так — вечером у костра или прямо у
палатки. К одному поющему понемногу
неторопливо присоединялись другие. Каждый пел не
для других, а как бы только для себя,
неспешно вдумываясь или не вдумываясь в
слова. Незримая общность объединяла
поющих, возникало подобие разговора и того
странного точного взаимопонимания,
которого я не встречал в других местах. Так я
впервые понял, что песня может быть
средством общения, выражением общего
страдания, усталости, грусти. От того, что и жили
вместе, и страдали.
Стихи здесь не котировались — они
считались проявлением слабости,
сентиментальности. Песня — совсем другое дело. Песню
можно было петь везде и всегда. В Арктике
пели все: рабочие — после тяжелой работы
на лесоповале под комарами и в жаре,
летчики — после утомительных дневных или
ночных полетов со сложными посадками
и дурной видимостью, геологи — после
изнурительного маршрута, не мигая глядя в
желтое пламя вечернего костра... Песни были,
конечно, разные, но тональность их, полное
отсутствие бодрячества и фальши, точная
психологическая правдивость иногда
наивных, но всегда искренних слов,— были
неизменными.
Именно там, на Севере, подражая этим
услышанным песням, я начал придумывать
нехитрые мотивы на собственные стихи и
петь их у костра, не сообщая при этом
своего авторства. Так я всерьез начал
писать песни, некоторые из которых до сих
пор считаются «народными», такие,
например, как «Перекаты», «Снег» или «От злой
тоски не матерись».
История этой последней песни довольно
примечательна. Я написал ее в Туруханском
крае в 1960 году как подражание
«зековским» песням, которых наслушался к тому
времени уже немало. Песня, видимо,
прижилась. Уже на следующий год во время
полевых работ, после какого-то сабантуя, наши
рабочие, среди которых бывшие «зеки»
составляли немалую часть, слегка подвыпив,
стали петь старые лагерные песни и, к моему
удивлению, спели эту мою. Поскольку был
я еще молод, глуп и тщеславен, то
немедленно заявил о своем авторстве. Вот этого-
то, оказывается, и нельзя было делать. Все,
что было мне сказано в ответ, практически
на русский язык не переводится, а то, что
переводится, может быть сведено к одной
лаконичной фразе: «Еще раз скажешь, что
твоя,— пришьем». Угроза была вовсе
нешуточной — народ в тех краях подбирался
серьезный. «Да за такую песню,— кричали
они мне,— надо всю жизнь страдать в зоне!
Чтобы ты, фраер с материка, да такую песню
придумал? Наша песня, всегда была нашей,
понял?» Нашлись даже очевидцы, которые
«собственными ушами» слышали эту песню
в сороковые в лагерях под Норильском.
Через много лет я снова встретился с
этой своей песней в повести безвременно
ушедшего из жизни магаданского писателя
и геолога Олега Куваева «Территория».
Действие повести происходит на крайнем
северо-востоке в районе Магадана. В ней
описывается, как из Нагаевской губы под
осень уходит «последний караван», жители
собираются на берег прощаться с
уходящим северным летом и поют эту песню,
«написанную каким-то местным автором».
В середине восьмидесятых на Кольском
полуострове, неподалеку от Мурманска,
местные врачи пытались показать мне могилу
того самого Городницкого, который «От злой
тоски» написал. «Тут он сидел, тут же в зоне
его и пришили...» Моей фамилии они не
спрашивали.
А несколько лет назад мое авторство этой
песни было признано как раз
представителями того самого контингента, который
когда-то его оспаривал. Я получил письмо
из лагеря, расположенного в
Ленинградской области где-то под Лугой. Письмо было
подписано «членами общества книголюбов».
«Дорогой Александр Михайлович,— было
написано в письме,— мы любим ваши песни,
особенно песню «От злой тоски», которую
считаем своей». В конце письма были
стандартные пожелания творческих успехов и
счастья в личной жизни. А в -конце
написано главное: «А ежели что — примем как
ровного»...
Так проходили мои «северные университеты».
Иногда по ночам я просыпаюсь от писка
комаров или крика пролетающей над
палаткой птицы. Едкий запах густого белого дыма
от брошенного в разгорающийся костер
сухого ягеля щекочет мне ноздри, и кажется,
что пора снова собираться в маршрут.
92

С намагниченных лент
ПОЛНОЧНОЕ СОЛНЦЕ
Строки из тех экспедиций
АВТОРСКИЙ КОММЕНТАРИЙ
Все четыре песни, составившие эту подборку,
давно известны. Две из них — «Тени тундры»
и «Перелетные ангелы» — уже печатались в
«Химии и жизни» в разные годы, и я благодарен
редакции за их первые публикации.
Мелодия к стихам «Тени тундры» написана
ленинградским артистом Юрием Хохликовым.
Стихи «На материк» в 1984 году под названием
«Северная песня» были напечатаны в сборнике
«Берег», изданном в Москве.
Твое окно рассветным светом полно.
Вчерашних туч ушел далекий фронт,
А в Заполярье солнце всходит в полночь,
На полчаса зайдя за горизонт.
И ты звенишь в асфальты каблучками,
Спеша продолжить свой свободный труд.
А в Заполярье зацветает камень
И птицы перелетные орут.
И будет все, как мы с тобой хотели,
И будет день твой полон синевой,
А в Заполярье — снежные метели,
Как лебеди, летят над головой.
И ты меня, наверное, не вспомнишь,—
Меня теперь и помнить — не резон,
А в Заполярье солнце всходит в полночь,
На полчаса зайдя за горизонт.
ПЕСНЯ О ПЕРЕЛЕТНЫХ АНГЕЛАХ
Нам ночами июльскими не спать на сене,
Не крутить нам по комнатам сладкий дым папирос.
Перелетные ангелы летят на север,
И их нежные крылья обжигает мороз.
Опускаются ангелы на крыши зданий,
И на храмах покинутых ночуют они,
А наутро снимаются в полет свой дальний,
Потому что коротки весенние дни.
И когда ветры теплые в лицо подуют,
И от лени последней ты свой выронишь лом,
Это значит навек твою башку седую
, Осенит избавление лебединым крылом.
Вы не плачьте, братишечки, по давним семьям,
Вы не врите, братишечки, про утраченный юг —
Перелетные ангелы летят на север,
И тяжелые крылья над тундрой поют.
НА МАТЕРИК
От злой тоски не матерись —
Сегодня ты без спирта пьян.
На материк, на материк
Идет последний караван.
Опять пурга, опять зима
Придет, метелями звеня.
Уйти в бега, сойти с ума
Теперь уж поздно для меня.
Здесь невеселые дела,
Здесь дышат горы горячо,
А память давняя легла
Зеленой тушью на плечо.
Я до весны, до корабля
Не доживу когда-нибудь.
Не пухом будет мне земля,
А камнем ляжет мне на грудь.
От злой тоски не матерись —
Сегодня ты без спирта пьян.
На материк, на материк
Ушел последний караван.
ТЕНИ ТУНДРЫ
Во мхах и травах тундры, где подспудно
Уходят лета быстрые секунды,
Где валуны — как каменные тумбы,
Где с непривычки нелегко идти,
Тень облака, плывущего над тундрой,
Тень птицы, пролетающей над тундрой,
И тень оленя, что бежит по тундре,
Перегоняют пешего в пути.
И если как-то раз, проснувшись утром,
Забыв на час о зеркале и пудре,
Ты попросила б рассказать о тундре
И лист бумаги белой я нашел,—
Тень облака, плывущего над тундрой,
Тень птицы, пролетающей над тундрой,
И тень оленя, что бежит по тундре,
Изобразил бы я карандашом.
Потом, покончив с этим трудным делом,
Оставив место, для ромашек белым,
Весь прочий лист закрасил бы я смело
Зеленой краской, радостной для глаз.
А после, выбрав кисточку потоньше
И осторожно краску взяв на кончик,
Я синим бы раскрасил колокольчик
И этим бы закончил свой рассказ.
Я повторять готов, живущий трудно,
Что мир устроен празднично и мудро,
Да, мир устроен празднично и мудро,
Пока могу я видеть каждый день
Тень облака, плывущего над тундрой,
Тень птицы, пролетающей над тундрой,
И тень оленя, что бежит по тундре,
А рядом с ними — собственную тень.
КУКУШКИНА

Фантастика
Агония
Дмитрий БУЛАВИНЦЕВ
— Я могу сообщить вашему Большому
собранию лишь то, что уже заявлял в ходе
так называемого следствия. Мое имя — Ни-
ридобио. Я — социолог, так, пожалуй, для вас
доступнее. Но это не совсем так, поскольку
я изучаю общества, находящиеся на низших
ступенях организации. Так что, следуя вашей
системе понятий, я скорее ботаник или, в
крайнем случае, зоолог.
— Уж не утверждаете ли вы, Ниридо-
био,— Председатель явно нервничал,— что
перед вами стадо безмозглых баранов,
которое вы, господин социолог, изучив, так
сказать, вольны определить на убой?!
— Я не понимаю причины подобного
всплеска эмоций. Я повторяю, что изучаю
низшие организации себе подобных, а ваше
общество как раз таковым и является. Что
же касается убоя, об этом, поверьте, никто
не помышляет. В этом нет смысла: ваша
социологическая природа такова, что,
находясь на низшей ступени развития, вы уже
ориентированы не на прогресс, а на
самоуничтожение.
Председатель остановил тяжелый взгляд
на группе ученых. Словно ожидая этого
сигнала, со скамьи поднялся Философ.
— В ваших рассуждениях, Ниридобио, как
мне показалось, присутствует одно
противоречие: если вы, как утверждаете, являетесь
нам подобным, мне непонятно, почему,
изучая общества себе подобных, вы именуете
себя зоологом. Чем в данном случае вы
отличаетесь от моего коллеги Социолога?
— Тем же, чем живая клетка тела
человека, построившего пруд, отличается от
живущей в этом пруду амебы, полной
решимости определить его периметр.
Совокупность амеб представляет собой хаос, сово-
94

купность же клеток означает разум. А разум,
изучающий амеб, согласитесь — не социолог.
— Совокупность, возможно... Но не вы как
единица! Клетка не может утверждать, что
она — человек.
— Клетка — нет, но человек, имея ее в
виду, вправе заявить: «Это я»! Ведь
человеческая клетка движима разумом, в то время
как движение амебы — лишь реакция на
внешнее раздражение. Если вы
целенаправленное действие приписываете человеческому
разуму, будьте любезны согласиться и с тем,
что этому действию будет подчиняться
любая точка его тела. Кстати, я не даром
упомянул о желании амебы измерить
периметр пруда. Эта аналогия, предполагающая
наличие у нее разума, еще в большей
степени иллюстрирует то, чем я отличаюсь от
вашего коллеги. Мое общество надразумно.
Мы — единая структура разумных «клеток»,
которые, хотя внешне и подобны вам, не
мыслят себя вне единства. Мы надразумны и,.
следовательно, имеем основание объективно
судить о низших обществах разрозненных
индивидуумов.
— Вы настаиваете на том, что наше
общество не является связной системой
индивидуумов. Сравниваете наше развитие с
хаотическим движением простейших... Но так ли
это? Разве у нас отсутствует система
законов, прав и обязанностей, гражданской
ответственности, морали в конце концов?
— Моя картинка с прудом имела целью
лишь доходчивую иллюстрацию. Суть же
эволюции заключается в поисках идеальной
структуры. Вы и сами можете проследить
эту немудреную цепочку: разве появление той
же самой живой клетки не явилось
результатом идеальной структуры атомов? И вслед за
этим — рождение нового качества: живой
материи. На этом природа не останавливается.
Те же поиски идеальной структуры, но уже
новых кирпичиков мироздания. Какие только
немыслимые комбинации не возникали на
этом пути! Неприспособленные отмирали
сами собой. Но финал оправдывал издержки:
эволюция нащупала новую идеальную
модель — человеческий мозг, внеся в природу
новое качество — разумное начало.
Мыслящие существа продолжают тот же извечный
95

поиск совершенной структуры: первобытные
общины, племена, государства, федерации...
Это пока то, что доступно вашему
наблюдению. Далее — межпланетные ассоциации,
галактические союзы. Финал — и это далеко не
финал — их идеальное сообщество: мир над-
разумного. Вам его не охватить и тем более
не оценить. Амеба не в состоянии
поприветствовать человека, присевшего отдохнуть у
пруда.
Зал загудел, словно каждому из
присутствующих всунули в рот по дудочке. Впрочем,
часть собравшихся не имела понятия, что
такое амеба и о чем, собственно, идет речь.
Философ побледнел.
— Я так понял, что вы даже не
инопланетянин... Вы, что, сосуществуете с нами?
— Не более чем вы, сосуществующие с
флорой и фауной.
— Которая частично поступает к нам в
пищу?!
— Вопрос не стоит так... Вы, как бы это
сказать... Ядовиты, что ли...
— Кто это ядовит?! — выдавил из своей
дудочки Председатель.
— Структура вашего общества
нестабильна,— спокойно продолжал Ниридобио,—
нарушены связи, ядро теряет опору... Вы
уничтожаете себя изнутри и весьма преуспели
в этом.
— Но мой Бог! — Философ всплеснул
обеими руками.— Если вы надразумны, так
вмешайтесь же, черт возьми!
— Молчать! — рявкнул Председатель.
— Ампутация всегда болезненна,— пожал
плечами Ниридобио.— Да и мы — не боги,
исход может оказаться тем же: летальным.
Я не рискую прописывать рецепты — это
может лишь приблизить конец.
— Послушайте, Философ,— сказал
Председатель,— если вы сейчас же не
прекратите пороть отсебятину, попирая известные
вам устои, я лишу вас слова...— затем,
выдержав паузу, добавил,— и навсегда.
— Хорошо, хорошо,— согласился
Философ, озираясь на онемевший зал. Потом,
поежившись, вновь обратился к Ниридобио:
— Но человеческая клетка, извините,
безлика. В отличие от амебы. Преимущество
последней — свобода движения, тогда как
удел первой — жесткость структуры.
По-вашему, что, категория «свободы» является
менее прогрессивной, нежели, пусть
абстрактные, но «узы»?
Председатель ликовал и готов был простить
Философу его дерзость. Хотя он и не понял
в деталях суть возражения, но своим
прямолинейным умом постиг, что
обвиняемому — а иначе он себе не мыслил
Ниридобио — предъявлялся почти что приговор:
его мир отрицал свободу, тогда как мир
Председателя отрицал узы.
— Браво! — рассмеялся Ниридобио.— По-
вашему, телу человека и его мозгу следовало
бы рассыпаться во имя провозглашаемой
вами свободы?
Философ казался сконфуженным.
— Я не это имел в виду...
— А что?
— Вероятно, лишь категории...
— Которыми мыслит ваш Председатель?
— А что, может быть, я мыслю как-то
не так? — оскалился упомянутый.
— Бог с вами, как мыслите, так и
мыслите. А мне, извините, претит, что, возможно,
умнейший среди здесь собравшихся
вынужден лгать самому себе, защищая
упомянутые вами бредовые устои.
— Вот что, Ниридобио,— Председатель
нажал на одну из клавиш, расположенных
на пюпитре, перед которым он сидел, и в
считанные секунды ступени, рассекающие зал
на рваные лоскуты, были заполнены
автоматчиками,— вот что, милейший, не слишком ли
много вы позволяете себе в чуждом вам
мире?
— Ну, это просто смешно, Председатель:
по-вашему, если я решительно раздвигаю
заросли осоки, я многое позволяю себе в
«чуждом мне мире»?
— А если эта осока обеспечит вам
тюремный паек?!
— Думаю, я вас правильно понял, вы
собираетесь заключить меня под стражу. Но вы,
очевидно, забыли, что я неподвластен ни
вам, ни окружающей вас паутине. Если я
и был кроток в ходе следствия, то, поверьте,
лишь потому, что был в нем заинтересован.
Теперь слушайте: ни изощреннейшие пытки,
ни коварная пуля, выпущенная в мой висок
из-за угла, не достигнут цели. Имейте в
виду: я не одиночка, противопоставивший
себя вашему миру. За этим собранием
наблюдает все наше сообщество. И мы, я
повторяю, мы вольны решать его исход. Путь
первый: уничтожить вас в считанные
миллисекунды. Путь второй: владея тайнами
пространства и времени, поиграть с вами в кошки-
мышки. Что вы предпочитаете?
— Я предпочитаю не связываться с вами,
Ниридобио,— рассудил Председатель, нервно
поигрывая клавишами пюпитра,— надеюсь,
мы не наскучили вам своим присутствием?
— Как? Разве вы откажете себе в
удовольствии задержать меня?
— А зачем вас? — усмехнулся
Председатель и, обращаясь к автоматчикам, коротко
приказал:
— Взять Философа!
Рисунок А. АННО
96

Консультативно-информационный
центр «Химии и жизни»
предоставит: информацию из
Банка данных (сырье, отходы,
реактивы, производства, готовая
продукция, научно-технические
разработки);
•
предлагает: программу для IBM
и совместимых с ними
компьютеров. С ее помощью вы можете
в течение нескольких секунд
узнать максимальную разовую
и среднюю предельно
допустимые концентрации (ПДК)
загрязняющего вещества в
атмосферном воздухе, класс
опасности или ориентировочный
безопасный уровень воздействия
(ОБУВ). Информация
извлекается по начальным буквам,
по полному названию вещества,
его синониму, техническому
обозначению или торговой
марке. Программа содержит
последние значения ПДК и ОБУВ, в
том числе утвержденные
Минздравом СССР 31 июля 1991 года;
проконсультирует: по вопросам
химии строительных
материалов, химических технологии,
производственных процессов,
экологии, токсикологии
производства, пищевых технологий и
продуктов питания, бытовой
химии, фотодела, патентоведения;
организует: оперативный
радиационный контроль,
радиационный мониторинг;
выставки—продажи работ
замечательных
художников-графиков «Химии и жизни»;
найдет: партнеров для
внедрения научно-технических
разработок, заключения договоров;
подготовит: по заказу научно-
популярную статью рекламного
характера о новых технологиях,
перспективных разработках;
разработает: дизайн,
фирменный стиль, символику, товарные
знаки;
выполнит: художественное,
литературное и техническое
редактирование журналов и книг;
поможет приобрести:
информационно-поисковую систему
«Портфель» — совместную
разработку СП «Микроинформ» и
редакции нашего журнала,
которая позволит содержать в
порядке данные о публикациях
и авторах, вовремя рассчитать
гонорарную ведомость,
отправить письма, найти по любому
признаку публикацию, и еще
выполнит массу полезных
действий. По желанию заказчика
система может быть
адаптирована к вашим потребностям.
Цены на предлагаемые
услуги — договорные, умеренные.
Заявки от организаций,
представителей фирм и частных лиц
принимаются в редакции.
Оплата по безналичному
расчету: наш счет № 100700003
в Коммерческом Народном
банке г. Москвы, МФО 191016.
Л41СГ01пГ0Г/И
/иикроинфор/и
Выбросьте нелегальную копию старого "Лексикона" !
Вам нужен настоящий продукт Евгения Веселова-и СП МИКРОИНФОРМ
мюгооконный текстом* процессор JEKCMK0H ПЛОС !
Что нового в энамэных 10 окнах обещает версия 7,94 ?
Вариант JERCMKDH + ОРТОД0К (а 94) - верный страж авторитета грамотея
Опечатки и ошибки больше не проскользнут в Ваши документы
Встроенному файлеру все <DIR> близки ! "яРш^я
Качественная "машинописная" печать документов и
скоростная распечатка черновиков - на лмбом принтере!
в—| Для профессиональных машинисток - специальный драйвер клавиатуры
обеспечит полное соответствие стандарту манники
1 Драйвер и комплект шрифтов для лазерных принтеров I
I Возможна заказная разработка шрифтов национальных алфавитов I
Используя дополнительный набор шрифтов ПРОЗА,
" ЛЕК
Внимание, химики?
новый ЛЕКСИКОН уже знает, что Е - тс2
\ ' +00
ЯЗРГ - £ АЗ°П продукты) " Е АЗОп реагенты). Jt^dt - 1.
—со
C6H5NHC10H7 - это фенил-о-нафтиламин, \ означает выпасть в осадок,
а также многое другое!
OKI But didn't you prepare this ,
- мы работаем с , '
with ChiWnter or Word, sir?
сэр! J
подготовлено на ЛЕКСИКОНе
97

Ученые досуги
Икебания
Сергей ДЕМБОВСКИЙ
Удивительные приключения
одного открытия
в Икебании.
Сказ, записанный мынечу*-схимником
Гиппократикусом,
монахом-отшельником Соловейниковой
обители,
со слов ученых-архивариусов
Нудельманца и Андроникашкина,
с одной стороны,
и Струвобратцева и Ефрема Иванова,
с другой стороны,
пребывавших там же
ПРОЛОГ
Соловейникова обитель была Домом ветеранов науки, их любимым местом отдыха и
часто последним пристанищем. Сразу же предупреждаем читателя, что настоящему
принадлежат лишь названные выше лица и сама обитель, а все остальное здесь — о делах
давно минувших дней либо о далеком будущем.
Если у читателя все же появится чувство, что нечто отдаленно напоминает ему какие-то
события в его жизни, он немедленно должен принять во внимание, что в Икебании было
2 миллиарда жителей, из них 200 миллионов ученых, то есть вероятность совпадения
отдельных событий у нас с событиями в икебанской науке может быть весьма велика,
но конечная вероятность всей их цепи исчезающе мала, порядка 10~23. И поэтому
осуществление этой истории в настоящем столь же невероятно, как, скажем, одновременное
движение вверх атомов одного кирпича, в результате которого сам кирпич подпрыгнет.
Автор предупреждает, что он не несет никакой ответственности за рассказы ученых-
архивариусов, а может поручиться только за правильность передачи их сообщений.
Место действия
Икебания — страна, но не просто, а гуманная, процветающая и лучшая в мире.
Действующие лица
КУМ — Коллегия ученых мудрецов Икебании.
Спичкин — член КУМ, директор НИИПУУП.
Птичкин — член КУМ, директор НИИУХ.
Ученые I сорта — Вышибайло; Хренников, по прозвищу Крестный Отец; Отченашенко, по
прозвищу Тьмутаракан.
Заплюйсвечка — Председатель Коллегии по Открытиям.
Эвриков — ученый III сорта (м. н. с. без степени).
Лаврушкин — начальник III департамента Коллегии по Открытиям.
Протодьяконов — аспирант.
В эпизодах
Президент. Рептилия* Члены Ученых Советов. Пересмешники. Оппоненты. И др.
Главное действующее лицо (без лица)
Откры тие
Глава 1
ПРИБЫТИЕ АРХИВАРИУСОВ В ИКЕБАНИЮ
Вначале очень кратко надо сказать про Икебанию — страну, в которую были
командированы и прибыли на машине времени ученые-архивариусы, иначе читателю не за что
будет зацепиться. Уже на этом этапе повествования начинаются некоторые странности.
* Читайте наоборот.
99

так как Струвобратцев и Ефрем Иванов прибыли туда со стороны, так сказать,
ретроспективной — но в будущее, а Нудельманц и Андроникашкин явились из будущего — но в
прошедшее. Однако обе пары одновременно оказались в Икебании! Пусть читателя не
удивляет, что туда можно добраться двумя такими взаимоисключающими способами,
то есть с разных сторон. Дело в том, что в Икебании время течет как бы в двух
измерениях — одновременно вперед и назад, где-то замыкаясь, как в ленте Мебиуса.
Поскольку архивариусы были специалистами по науке, их интересовало только
состояние наук в Икебании, которое они рассматривали как через призму прошлого, так и
через призму будущего. Несмотря на различие призм, их мнения в основном и главном
совпали. Архивариусы единогласно признали, что Икебания, в соответствии со всеобщим
убеждением ее грвждан, является страной всеобщего благоденствия благодаря
господствующему в ней учению — икебанизму. Они установили, что до некоторых, прямо
скажем, революционных, перемен Икебания звалась неблагозвучно — Тьмутараканией. Свое
теперешнее имя Икебания получила за редкое умение наладить труд, быт и отдых с
помощью весьма простых, но действенных мер. В государственном флаге страны на
фоне сплошного голубого цвета располагается букетик из трех цветков: бордового,
коричневого и белого с осями симметрии пятого, четвертого и третьего порядков
соответственно*.
Геометрический принцип построения флага отражает любовь и уважение, которые
простые икебанцы питают к науке. Архивариусы констатировали, что в Икебании
вопросами науки ведала КУМ, и что КУМ имела богатую предысторию и поэтому была самым
консервативным за всю историю Икебании-Тьмутаракании учреждением, так как именно
она связывала две прямо противоположные эпохи одной и той же страны. Простым,
непосвященным икебанцам КУМ представлялась непостижимым коллективным разумом,
источником технического прогресса и процветания Икебании. А посвященные — ценили
то скрытое от глаз, что было недоступно остальным.
Еще со времен Тьмутаракании считалось, что научный прогресс совершается через
открытия. Открытия не потеряли своего значения и в Икебании, хотя их механизм
был улучшен благодаря стараниям мудрецов и усилению роли планирования.
Теперь можно, пожалуй, перейти к истории одного икебанского открытия, которое
по счастливой (или несчастливой) случайности и стало предметом (или примером),
попавшим в центр внимания ученых-архивариусов.
Глава 2
ПУПОК. ПУПКИ. ПУП-ЯЗЫК
Действие первого этапа жизни этого открытия происходило в НИИПУУП имени
Титана — аббревиатура, которая официально расшифровывается как НИИ Проблем
Улучшения и Усиления Производства. В простонародье же, то есть в трудящихся массах, где
всегда полно пересмешников, НИИПУУП окрестили просто ПУПКОМ, что уже не
аббревиатура, а хорошо известная часть человеческого тела, располагающаяся посередине между
верхом головы и низом ступней. История открытия началась со слуха, пронесшегося
по коридорам, лабораториям и общественным местам ПУПКА среди ученых III сорта:
«На Эврикова нашло великое опупение». Это всех невероятно взбудоражило, и все
надолго прекратили работу.
Чтобы понять дальнейшее, нам придется познакомить читателя с царящим в ПУПКЕ
микроклиматом и, разумеется, обучить его пониманию таких странных, на первый взгляд,
фраз, как вышеприведенная. Автор обязан сохранить для потомства и уберечь от
забвения и гибели этот замечательный диалект.
Ученые-архивариусы долго втолковывали автору, что такое «опупение». Главная
трудность заключалась в овладении словогенезом, поскольку диалект употреблялся только в
ПУПКЕ, что преследовало много разных целей, одна из которых состояла в сохранении
тайн ПУПКА и личных тайн пупков (его сотрудников) от внешнего, внепупкового мира
и особенно от зависти и клеветы закордонцев. Эта инициатива снизу поддерживалась
начальством сверху. Ценность диалекта состояла также в том, что при встрече с кем бы то
* У древних японцев икебана — умение со вкусом обставить интерьер дома с помощью всего трех
цветков. Совпадение «икебаны» с «Икебанией» является случайным, так как икебанский и древне-
японский языки относятся к различным группам и не имеют общих смысловых корней. В этом
архивариусы тоже сошлись.
100

ни было пупок с первых же слов понимал, кто перед ним. Сами пупки любили и
развивали свой диалект, в чем особые заслуги имели несколько пупков, включая одного
ученого I сорта, двух ученых III сорта и трех сантехников. Благодаря участию широких
масс в этом процессе, пуп-языку не грозило вырождение: он все время
совершенствовался и улучшался по мере того, как улучшалось все в Икебании. Итак, пупки говорили
на пуп-языке, который был весьма живучим элементом ПУПКА. Насколько этот язык
был живым и образным, читатель пусть судит сам.
«Пуп на голом месте» означал не голого человека на санаторном пляже, а то, что какой-либо
пупок не имел рабочего места, сотрудников или темы; так сказать, был пупом-одиночкой.
«Пупок развязался» — такое происходило от больших физических нагрузок в период массового
шефского выезда в поле на картошку или на базу для переборки смеси сгнивших арбузов с
помидорами.
«Завязать пупок» — бросить ежедневно прикладываться к любимому напитку икебанцев, столь
доступному в ПУПКЕ. «Запупковался вусмерть» означало, что пупок сильно перебрал в ПУПКЕ
этого напитка.
«Ушли из ПУПКА» — сократили; очень часто это случалось со способном молодым и даже зрелым
ученым, слишком погруженным в процесс «опупения» (см. ниже) и поэтому неуживчивого. Таким
образом, причина сокращения — несовместимость пупка с ПУПКОМ.
«Проверка пупка» — рассмотрение пупка через призму анкеты. Делалось столь же регулярно,
как медосмотр продавцов и продавщиц ь остальной Икебании.
«Пуповина отпала» — ослабла связь ПУПКА с производством, упала производительность
труда и т. п.
«Повернуть пупком вниз» — понизить в должности, предать несправедливой критике.
«Повернуть пупком вверх» — провести внеочередное повышение по службе.
«Повернуться пупком вниз» — перестать заниматься наукой, не забывая получать зарплату.
Синоним — «транспупование».
«Повернуться пупком вверх» — одна из первоначальных стадий опупения (см. ниже). Синоним —
«циспупование».
«Пупование» — пребывание в ПУПКЕ, например: «Пупую с 10 утра». Ученые I сорта могли
вообще не пуповать, тогда как пупки низших категорий обязаны были это делать с 10 до 18 часов,
то есть сидеть до опупения (см. ниже). Пупование часто протекало в коридорах, туалетах,
курилках и других местах общего пользования. Тогда говорили о «квазипуповании».
«Обпуповался» — обмишурился; например занялся лженаукой, увлекся артефактами.
«Пупочек» — лидер любимой общественной организации ПУПКА.
«Распуповался» — занялся общественной работой, разумеется, в период пупования.
«Сильно распуповался» — все время и талант посвящает только ненаучной работе. Сильно рас-
пупованных было не так-то много, всего лишь пупков двадцать, но они загружали всякими
поручениями всех остальных пупков, так что все пупки в той или иной степени распуповывались. С распуповы-
ванием в период пупования велась перманентная борьба, за которую отвечал Пупочек. Но он сам был
первым нарушителем этого запрета, так как силен был ПУПОК распуповыванием и его благополучие
во внешней сфере зависело от силы распуповывания.
«Допуповался» — достукался; также защитил диссертацию.
«Напуповать» — наплевать на кого-либо или пренебречь чем-либо. Например, «напуповать на
закордонцев» означало, что в этой отрасли технологии ПУПОК стоит на уровне ммоовых достижений;
так сказать, мы сами с усами.
И, наконец,
«Опупение» — совершение пупком в ПУПКЕ открытия.
Глава 3
ОПУПЕНИЕ ЭВРИКОВА, ВЫШИБАЙЛО — ШЕФ ЭВРИКОВА
Все началось с того, что ученый III сорта Эвриков (как потом выяснилось, по ошибке)
измерил в экстремуме (так назывался закордонный прибор) не тот образец. Исследованию
подвергся старый, случайно и давно забытый в экстремуме препарат, и в нем Эвриков,
к своему немалому удивлению, не обнаружил никаких изменений у поворотных осей
симметрии 12-го порядка, хотя таковые должны были быть в соответствии с теорией его
шефа — ученого I сорта Вышибайло. К чести Эврикова, надо сказать, он сразу же
правильно понял и по достоинству оценил сделанное им открытие. И на радостях не удержался
и рассказал обо всем своим коллегам-пупкам. Вот тогда-то по ПУПКУ и полетела
криминальная фраза, которую мы приводили выше. Когда она дошла до Вышибайло, ученый
изрек: «Этого быть не может, потому что не может быть»,— и тотчас забыл об услышанном.
Вечером того же дня, приехав с работы и перекусив, Вышибайло удобно расположился в
кресле и по своему обыкновению включил ТВ. Вышибайло любил ТВ, особенно спорт, так как
считал, что просмотр спортивных программ помогает ему настраиваться на борьбу за
получение нового экстремума, на котором он намеревался совершить очередное опупение.
101

Итак, в описываемый вечер, когда Вышибайло смотрел футбольный матч,
транслировавшийся по цветному голографическому каналу, в какой-то момент он почувствовал
некоторую, сначала неясную, тревогу. Разумеется, Вышибайло, как настоящий патриот, болел
«за наших», а они играли плохо, несмотря на безграничную и бескорыстную помощь
икебанской общественности. Но помимо футбола было еще что-то, и наконец Вышибайло
осознал причину своего дискомфорта.
— Прибор — он закордонный,— сказал себе Вышибайло,— и врать не может. Ведь не
зря я потратил лучшие пять лет своей научной жизни на вышибание этого сверхнового,
сверхточного, сверхчувствительного и сверхдорогого образца закордонной техники. Эвриков
врать, пожалуй, тоже не умеет.
И решил завтра все проверить сам.
Назавтра все сотрудники были приятно изумлены, когда Вышибайло рано утром появился
в лаборатории лично и под наблюдением Эврикова произвел необходимые измерения и
расчеты, сделав при этом всего несколько мелких ошибок, целиком исказивших результат.
К счастью, Эвриков сумел быстро разобраться в них, и истина восторжествовала. Тут
Вышибайло впал в длительное оцепенение, так как такого результата его теория не
предсказывала вовсе, а точнее,— даже запрещала. Так началось его вхождение в начальную стадию
опупения.
Надо сказать, что теорией Вышибайло широко пользовались в его лаборатории, скромно
называя ее по имени автора. Хотя полученный результат грозил перевернуть рожденную им
теорию, Вышибайло быстро понял, что подтверждение Эврикового опупения сулит великую
пользу для науки и практики, особенно для последней.
Тут уж можно развернуться,— думал Вышибайло,— ведь все, кому надо, поймут, что реализация
открытия Вышибайло (так в душе он сразу же назвал этот феномен) приведет к
получению новой стали — сверхпрочной, не поддающейся никаким химическим, физическим,
космическим, психобиологическим и прочим воздействиям.
От этой мысли Вышибайло опупел окончательно и продолжал думать так: а уж тогда-то
можно будет сломать того самого закордонного супостата, под крылышком которого
процветает та самая приборостроительная фирма.
Настроение Вышибайло сильно улучшилось — он ликовал. И поэтому, наверное, не
довел свою мысль до логического конца: если супостат будет сломлен, у кого же тогда
он купит новый экстремум? Но сейчас Вышибайло такие мелочи не беспокоили, его душа
пела от восторга.
Ведь везет только тем, кто того достоин,— ни минуты не сомневался он, рассматривая
свое опупение как своеобразное проявление научного провидения.
Глава 4
СПИЧКИН И ВЫШИБАЙЛО ОБСУЖДАЮТ СУДЬБУ ОПУПЕНИЯ
Как поступить лыые с опупением? Это не представляло больших затруднений. Надо
идти к Спичкину — директору ПУПКА, или боссу, барину, шефу, как льстиво и ласково
называли его пупки. Вышибайло знал, что опупение заинтересует Спичкина, а уж он-то
мог все, как досконально было известно всем пупкам по опупениям других пупковцев.
Дело в том, что Спичкин состоял одновременно членом всех комитетов, где выдавались
какие-либо премии, дипломы, награды, звания, должности, и был в курсе всего, особенно
того, что и кому надо и не надо давать. Именно поэтому попасть к нему было
нелегко: надо было обладать немалой настойчивостью. Но Вышибайло такой
настойчивостью как раз обладал. Она была главной чертой его характера, и он всегда шел, вернее,
бежал, как носорог, прямой дорогой к намеченной цели.
Преподнеся коробочку конфет секретарше Спичкина, он выяснил, что сейчас босс
находится на международном конгрессе по футурологии, потом должен будет представлять
Икебанию на конгрессах по археологии, экологии и экономике и, наконец, по
лингвистике. Последнее было его любимым хобби. Надо сказать, что хобби были широко
распространены в икебанской научной среде, и порой даже трудно было установить, в какой
области тот или иной икебане кий ученый является профессионалом, настолько хорошо
они овладели смежными науками и ненауками. После занятий лингвистикой Спичкин
должен был идти в отпуск и пройти курс оздоровления в «Оазисе простых икебанских
радостей» — так назывался закрытый пансионат для простого истэблишмента. Несмотря
на свои 85 лет, Спичкин был в расцвете духовных, физических и творческих сил: икебан-
ская медицина достигла к этому времени выдающихся успехов.
102

— Шеф задержится на денек-два перед «Оазисом радостей»,— сказала секретарша.—
Он наверняка не сдержит себя и зайдет в ПУПОК.
— Не могли бы вы сообщить мне, когда он будет? — попросил Вышибайло, широко
улыбаясь.
— Хорошо, я позвоню вам. Ждите,— ответила опытная секретарша, почувствовав
профессиональным нюхом неординарность обращения Вышибайло (к тому же она что-то
слышала про опупение Вышибайло — Эврикова). Шеф ценил ее именно за нюх.
В свой дневник секретарша записала: «Вышибайло — по вопросу опупения мирового
значения».
Именно эту запись прочел Спичкин через два месяца, когда, зайдя в ПУПОК на пару
часиков, бегло просматривал просьбы пупков.
Шеф симпатизировал Вышибайло и давно ожидал от него каких-нибудь приятных
новостей.
Не зря я купил ему этот, как его... не вспомню, прибор за 10 миллионов закордонных
тугриков, оставив на пару лет без копейки ПУПОК и пять других институтов,—
подумал Спичкин.
И передал по селектору:
— Пусть войдет.
— Глубокоуважаемый шеф,— начал Вышибайло, входя.
— Садитесь, у меня мало времени; выкладывайте, что у вас?
Вышибайло давно готовил свою фразу, и она вылетела из него, как ядро из пушки:
— Благодаря вашей прозорливости, шеф, поддержке и личному участию, а главное —
вашему гениальному предвидению,. шеф, на том самом экстремуме удалось совершить
великое опупение. Оно по праву принадлежит вам, шеф; это — опупение на планетном
уровне.
Хорошо излагает, сукин сын,— хитро и любовно улыбнулся про себя Спичкин, а вслух
сказал:
— Добре. Да, действительно, хорошо помню, какого большого труда стоило наскрести
для покупки экстремума эти 10 миллионов. Я рад, что мои надежды оправдались.
Готовьте материал на опупение к Ученому Совету. Передайте ученому секретарю, чтобы
внес в повестку дня, и дайте название.
— Как назвать? — спросил Вышибайло.
— Я думаю, вы правильнее сформулируете, чем я.
— Лучше всего, пожалуй, назвать «эффект Спичкина — Вышибайло».
На этом они расстались, и окрыленный Вышибайло с радостной улыбкой выпорхнул из
кабинета Спичкина, перед которым толпилось пупков эдак двадцать.
Все заняло пять минут. Отсюда видно, каким великим организатором был Спичкин.
Глава 5
УТВЕРЖДЕНИЕ ОТКРЫТИЯ ЭФФЕКТА СПИЧКИНА—ВЫШИБАЙЛО
НА УЧЕНОМ СОВЕТЕ ПУПКА.
ВЫСТУПЛЕНИЕ СПИЧКИНА. КОММЕНТАРИЙ ПЕРЕСМЕШНИКОВ
Прошло еще два месяца. Шеф вернулся и назначил Ученый Совет. Под номером восемь
значилось опупение. Заседание происходило в огромном актовом зале нового здания
ПУПКА, которым Спичкин очень гордился. Здание стоило 100 миллионов вместо
запланированных десяти. Подобно великим соборам древности, его строили более 25 лет, что вполне
соизмеримо с периодом полураспада творческой личности, а многие за это время просто
успевают умереть или родиться. Спичкин лично принимал участие в составлении проекта
и даже в конструировании отдельных деталей, например оконных ручек для нового здания
ПУПКА. Тем не менее статистики зарегистрировали спонтанное выпадение в новом
здании не только оконных ручек, но и самих окон.
Шеф красиво выделялся, сидя на высокой сцене, где также находились секретарь,
графин с водой и бюст главного мудреца. Стол был покрыт голубой скатертью, а за
ним простирался огромный голубой занавес. Портретов посторонних ученых в этом
зале не было, даже портрета основателя ПУПКА — Титана. Микрофоном шеф никогда
не пользовался: его голос сохранял молодую силу.
Изредка, по-молодому, легким взмахом руки он вздыбливал свои седые, но густые волосы,
стараясь придать им растрепанный вид. Внешность у него была породистая: такими на
старых картинах времен Тьмутаракании рисовали деятелей тех времен. Голубой галстук ярко
оттенял красную рубашку, которая красиво контрастировала с сединой головы. Его умение
одеваться многих подзадоривало, но угнаться за ним было трудно. Во всем его облике
103

чувствовался хозяин — добрый и культурный барин. Он знал и любил своих пупков,
светился доброжелательством, улыбка не сходила с его губ.
После каждого вопроса шеф брал слово. В этот день он был в ударе и призвал усилить
помощь:
1) сельскохозяйственной науке,
2) электронике,
3) медицине,
4) биологии,
5) химической промышленности,
6) энергетике,
7) и вновь сельскому хозяйству — непосредственно физическими силами пупков,
измеренными в лошадиных силах.
— Развязывание пупков,— сказал он,— предохраняет от преждевременной потери
трудоспособности и одряхления, происходящего в результате гиподинамического характера
труда пупков, и используется поэтому в чисто гуманных целях.
Тут шеф здорово развернул свою мысль, рассказав, что в одной закордонной стране,
где он недавно побывал, проживает выдающийся архитектор современности Френк Л. Р.,
который вместе со своими пятьюдесятью учениками живет на ферме. Ученики
пропалывают кукурузу, сажают и чистят картошку, сами готовят обед, ремонтируют и строят, доят
коров, пекут хлеб и вяжут носки — и одновременно постигают таинства профессии в
мастерской Мастера. По мнению шефа, этот пример должен воодушевить не только
пупков, но и всех икебанских ученых, особенно тех, кто стремится к самым вершинам
науки. Далее шеф призвал укрепить:
1) кадрами — Арктику и Антарктику, Ветряной Пояс и Великое Заболотье,
2) дисциплину в ПУПКЕ, которая улучшалась, но мелкими шажками: шаг вперед —
два назад. Слишком много пупков повернулись вниз пупками, у некоторых пупков отпала
пуповина, еще наблюдаются пупки на голом месте, а также квазипупование, а вот распупо-
вывания еще недостаточно, на что должен обратить внимание Пупочек, и уж совсем мало
опупений.
И в заключение призвал всех решительно завязать пупки и обратить на это особое
внимание.
Шеф также призвал добиваться высоких результатов с помощью простых методов, а
именно, с помощью палки и веревки, как в старину, или кошки, как это сделал однажды
гениальный экспериментатор Бенивуд, когда ему надо было прочистить телескоп от пыли.
Потом он напомнил, что настоящая наука делается не во дворцах, а в сараях, и сослался на
одну закордонную страну, которую также недавно посетил. Хотя на науку там отпускается
мало и ученые влачат жалкое существование, она дала тем не менее миру Кюре, Жокея,
Раскладушку, Ли'Монжа и Де'Билье — а все из-за прогрессивных взглядов последних.
Шеф напомнил, что ученый должен быть бескорыстным, и опять сослался на одного
закордонца из той же страны — Пастернака, который ничего не просил прежде чем сделать,
а сам взял и изобрел вакцину.
Комментарий пересмешников. Ученым-архивариусам, находившимся тут же в
шапках-невидимках, удалось подслушать комментарий двух пересмешников к речи Спичкина.
Первый сказал: «Здорово у него получилось насчет палки, веревки и кота. А сам купил
закордонный экстремум за 10 миллионов, после чего мы третий год сидим без пробирок,
медной проволоки и пипифакса».
Второй добавил: «Да и про сараи у него тоже складно вышло. Странно, зачем тогда
нам это новое здание? Ведь мы в нем будем непродуктивны. И про бескорыстность —
тоже неплохо, если учесть, что не было ни месяца, чтобы мы не радовались его новому
званию, ордену или премии».
Когда настала очередь вопроса номер восемь, шеф объявил, что ученый I сорта Вышибайло
доложит о новом опупении. Вышибайло кратко и очень доходчиво сказал, что
действительность превосходит все теории, но это не беда, а наоборот — большое счастье. Он сказал
еще много всякого другого насчет своей теории, и что теперь она уж, несомненно, будет
правильной, но все это благодаря неустанным усилиям шефа. Потом слово передали
рецензенту — ученому 1 сорта Отченашенко по прозвищу Тьмутаракан.
Продолжение — в следующем номере.
Рисунок С. ТЮНИНА
104

Информация
Вниманию деловых людей,
имеющих интересы
в области химии,
химической технологии,
оборудования и приборов,
компьютерной техники.
Государственный инженерный центр «Реактив» выпускает новый
рекламно-информационный бюллетень «РИОР».
В РИОРе вы найдете:
каталог химических реактивов, состоящий из двух частей
(«В» — возможности: продаю, реализую; «П» — потребности:
куплю, закажу);
описание новых методов синтеза, технологий получения,
химического и физико-химического анализа;
предложения по утилизации отходов химического происхождения;
объявления о купле-продаже химических продуктов, отходов,
приборов, оборудования;
информацию о выставках, ярмарках, конференциях и совещаниях.
Стать корреспондентом РИОРа может любая организация!
Мы принимаем материалы в виде отдельных объявлений,
рекламных текстов, кратких сообщений. Данные на продукты
принимаются в виде каталожных карточек.
В нашем издании самые умеренные расценки за рекламу: 10
рублей — включение реактива в Каталог; 150 рублей — страница
рекламного текста.
Мы гарантируем оперативность размещения вашей рекламы1
Предложения и заявки направляйте по адресу: 450029 Уфа,
ул. Ульяновых, д. 75. «Реактив», РИОР. Справки по телефонам:
C472) 42-07-55, C472) 43-06-59,
Провести
электрофоретические
исследования на самом
высоком уровне позволит
вам оборудование группы
"Биотех".
Более трех лет мы занимаемся созданием и совершенствованием
приборов, оборудования и приспособлений для различных видов
электрофоретического разделения нуклеиновых кислот, белков и
их комплексов в агарозных и полиакриламидных гелях. Наше
оборудование широко применяется в молекулярной биологии и
биотехнологии, медицине и ветеринарии, селекции и
криминалистике. Его успешно используют более ста
научно-исследовательских и промышленных организаций СССР. Оригинальная
конструкция и использование электродов, устойчивых к
электрохимической коррозии, обеспечивают нашим приборам
более высокую эффективность и экономичность по сравнению с
другими аналогами.
Специалисты группы "Биотех" готовы сотрудничать с вами и
оказать помощь в разработке методик электрофоретического
анализа биологических препаратов, а также провести анализ
ваших образцов.
Стремясь более полно удовлетворить ваши потребности, надеясь на
сотрудничество, просим заполнить опубликованный на обороте
этой страницы талон обратной связи и выслать его по адресу:
220007 Минск, а/я 419.
Телефон для справок: @172K9-44-62. Факс: @172J7-00-13, 20-
91-25 TORUS SU.
105

Информация
Государственный
инженерный центр «Реактив» —
официальный распространитель
каталога
Всесоюзного
объединены я «Союзреакти в».
В каталоге представлено около двух тысяч наименований
органических и неорганических реактивов и высокочистых веществ,
как выпускаемых в СССР, так и закупаемых за рубежом. Том 1
включает органические и неорганические вещества (части I и II).
Том 2 содержит сведения о реактивных и индикаторных
бумагах, наборах реактивов, люминофорах, сорбентах, стандарт-титрах,
монокристаллах и сцинтилляционных материалах, ферритах и сег-
нетопьезоэлектриках, фильтрах, биохимической, технической и
прочей продукции, а также об импортных реактивах. В конце
второго тома приведен формульный указатель для соединений,
включенных в каталог. Каталог предназначен для потребителей и
разработчиков химических реактивов и другой химической
продукции. Стоимость подписки, включая почтовые расходы,—-
160 рублей за три книги.
Обращайтесь по адресу: 450029 Уфа, ул. Ульяновых, д. 75.
«Реактив».
Олигонуклеотиды
и клонированные гены
поставит вам
Совместное малое
предприятие «Химтек».
Химический синтез олигонуклеотидов мы проводим на синтезаторах
фирмы «MilliGen/Biosearch». Наши продукты можно использовать
в олигосинтезе модифицированных оснований. Мы гарантируем
высокое качество поставляемых препаратов.
Обращайтесь по адресу: 117871 Москва, ул. Миклухо-Маклая,
д. 16/10, корп. 53. Институт биоорганической химии им.
М. М. Шемякина. «Химтек». Телефон для справок: 330-72-47.
Группа "Биотех"
220007 Минск, а/я 419
Талон обратной связи
* Прошу выслать каталог и прейскурант на вашу продукцию.
* Прошу регулярно информировать о ваших новинках.
* Необходима помощь в разработке методики электрофоретического анализа.
* Требуется провести электрофоретический анализ препарата: (какого).
Испытываю потребность и планирую приобрести оборудование:
* для вертикального электрофореза;
* для горизонтального электрофореза;
* для секвенирования ДНК;
* для электрофокусирования;
* для электроблоттинга;
* источники стабилизированного тока на 220 В, 1000 В, 3000 В (указать);
* УФ-трансиллюминатор;
* проточный УФ-спектрофотометр для жидкостной хроматографии;
* маркеры молекулярных масс для электрофореза белков, ДНК (указать):
* другое оборудование (указать):
Фамилия, имя, отчество:
Ученая степень:
Должность:
Организация:
Адрес:
Телефон:
Телефакс:
106

Инф< ^маь^ия
Неразрушающий контроль
склонности аустенитной
хромоникелевой
нержавеющей стали
к межкристаллитной
коррозии
обеспечит портативный
диагностический комплекс
ПАК-1.
Используя наш прибор, вы впервые получите возможность
экспресс-мониторинга межкристаллитной коррозии конструкций из
нержавеющей стали на атомных электростанциях и предприятиях
химической промышленности. В ПАК-1 реализован метод потенцио-
динамической реактивации DF-EPR международного стандарта
ИСО (метод ПДР по ГОСТ 9.914—91), который заменяет
испытания методами AM, АМУ, АМУФ по ГОСТ 6032—89.
Габариты прибора 100X300X500 мм; масса — 2 кг.
Наряду с прибором может быть поставлено программное
обеспечение для определения: коррозионных характеристик гомогенных
и гетерогенных составов в процессе теплового старения;
глубины и кинетики проникновения коррозионных поражений;
термической деградации металлических стекол.
ПАК-1 приобретен фирмами Чехо-Словакии.
Разработчик — Центральный научно-исследовательский институт
конструкционных материалов «Прометей».
Заказы на ПАК-1 принимаются.
Телефон для справок в Ленинграде: (812) 274-10-30. Факс:
274-17-07. Телекс: 322147 АЛЬФА.
Исчерпывающие сведения
о методах
коррозионных испытаний
и защиты от коррозии —
в новом справочнике
Издательства стандартов.
Издательство стандартов готовит к выпуску в 1992 году
справочное пособие «Коррозия и защита от коррозии: руководство
по применению международных стандартов» (автор Г. С. Фомин).
Объем 18 п. л. Цена 8 руб.
Справочное пособие введет вас в курс современных приоритетов
и тенденций развития международной стандартизации во
взаимосвязи с широко известными в науке и промышленности
стандартами Единой системы защиты от коррозии и старения.
Вы познакомитесь с методами испытаний и защиты от коррозии,
обобщенными в международных стандартах ИСО и МЭК, в
разработке которых приняли участие ведущие специалисты СССР,
США, Германии, Великобритании, Швеции, Франции, Канады,
Чехо-Словакии, Польши и других стран.
Вы станете обладателем обширной справочной информации об
американских, английских и германских стандартах по коррозии и
защитным покрытиям.
Справочное пособие адресовано специалистам материаловедческих
НИИ, испытательных и сертификационных центров, гальваникам,
химикам, металлургам, инженерам-коррозионистам, инженерам-
конструкторам в области машиностроения, электроники, атомной
энергетики, строительства. Рекомендуется экспортерам
высококачественной металлопродукции и изделий с низкой металлоемкостью.
Заказы направляйте по адресу: 123557 Москва, ГСП,
Новопресненский пер., д. 3. Издательство стандартов. Телефон для справок:
233-48-27.
Консультации по международным и государственным стандартам
в области коррозии и защиты от нее по телефону в Москве:
936-43-79.
Специализированный отдел
медико-биологических
и экологических
исследований «Медиан» —
пользователям
компьютеров IBM PC/AT/XT.
Построение аллометрических уравнений и других моделей
наблюдаемых явлений, гибкое формирование исследовательских
программ — главные особенности аналитической базы данных «Ma-
Base». Наша база данных снабжена удобным генератором отчетов
и совместима с наиболее популярными графическими пакетами.
Обращайтесь по адресу: 600005 Владимир, ул. Токарева, д. 5.
«Медиан». Телефоны для справок: @9222) 3-08-96, 3-68-41.
107

Всем, кто измеряет
оптическое излучение!
МКЦ «Нуклид»
предлагает
радиолюминесцентный
излучатель (РЛИ) —
уникальный
прибор для калибровки
и стабилизации
фотометрической
аппаратуры.
Наш прибор работает в автономном режиме и не требует
никакого электропитания. Он практически вечен (ресурс работы
от 10 до 100 лет), универсален (диапазон излучения от 120
до 2000 нм), миниатюрен (размеры до 3 мм).
Разновидностью РЛИ является излучатель РЭЛИ, в котором
дополнительно предусмотрена возможность работы с внешним
электропитанием. Преимущества РЭЛИ перед газоразрядными
лампами — больший ресурс работы, экономичность, простота
эксплуатации, уникальные спектры излучения и частотные характеристики.
Заявки на создание и поставку образцов РЛИ и РЭЛИ
направляйте по адресу: 194021 Ленинград, пр. Шверника, д. 28. Телефон
для справок: (812) 247-57-74.
В лаборатории
электрохимии
органических соединений
Института
биоорганической химии
и нефтехимии АН УССР
создан полупроводник
на полимерной
диэлектрической основе.
Разработан способ придания полимерному диэлектрику — полиэти-
лентерефталату — поверхностной полупроводниковой проводимости
(удельное поверхностное сопротивление можно варьировать в
пределах от 105 до 10й Ом). Такими свойствами теперь может
обладать либо одна, либо обе стороны полимерного изделия:
пленки любой толщины, трубки и других. Толщина
полупроводникового слоя @,1—1,0 мкм) пренебрежительно мала по сравнению с
толщиной самого изделия. Физико-химические свойства
полученного двухслойного композита типа полупроводник-диэлектрик
соответствуют свойствам исходного полиэтилентерефталата (прочность
на растяжение — 140—290 Мн/м2; электрическая прочность —
140—250 кВ/мм при 25 °С и частоте тока 50 Гц; температура
размягчения — 255—265 °С).
Материал прозрачен и имеет окраску от светло- до темно-зеленой.
Дополнительную информацию можно получить по адресу:
253160 Киев, Харьковское шоссе, д. 50. ИБОНХ АН УССР,
лаборатория электрохимии органических соединений. Телефон для
справок: @44) 559-70-63.
Малое государственное
научно-производственное
предприятие
«Микроэлектроника — городу»
не только для предприятий
и организаций Владивостока.
Мы принимаем заказы на изготовление конвертеров углекислого
газа в метан для аналитических целей; поставляем
дозирующие и распределительные краны для газов и жидкостей,
автоматизированные и ручные клапанные системы, устройства
сопряжения аналитических приборов (хроматографов, спектрофотометров)
с персональными компьютерами.
Обращайтесь по адресу: 690035 Владивосток, причал 44 «В».
Телефон для справок: D232) 27-52-19. Директор МНПО В. В. Мой-
сейченко.
Мембранная технология
на службе экологии.
Ваши проблемы по выделению и концентрированию N2 и Oj
из воздуха, Не, СН4, H2S, C02, СО, галогенсодержащих
летучих газов и паров, а также различных летучих растворителей
решит с помощью мембранной технологии Харьковский
инновационный центр «Практика».
Автоматизированный банк данных по мембранному газоразделению
позволит вам оценить перспективность нашей технологии.
Обращайтесь по адресу: 310002 Харьков, ул. Дарвина, 4.
Инновационный центр «Практика».
Телефон для справок: @572) 45-51-49.

Информация
Продукцию концерна
«Грознефтехим»
вам поставят из Башкирии.
Башкирское СКТБ концерна «Грознефтехим» предлагает
высокочистые соединения (99—99,5 % основного продукта): диметил-,
диэтил-, метилэтилдисульфиды; диметил-, диэтил-, метилэтилсуль-
фиды; метил-, этил-, пропил-, бутилмеркаптаны; тетрагидротиофен,
2-метилтиофен; диметил-, диэтил-, метилэтилсульфоксиды. Цена —
по договоренности.
Заявки направляйте по адресу: 450040 Уфа, Строительная ул., 1.
Телефон для справок: C472) 49-21-53.
Если вас волнует
влагостойкость
выпускаемой продукции,
обратитесь в НПО «Позитрон»
Предлагаем к освоению экспресс-методики оценки качества защиты
полимерами любых промышленных изделий, а также качества
упаковки любых продуктоа
Мы обеспечим системный анализ проблемы влагозащиты, снабдим
экспресс-методиками определения качества функционального ядра
и влагозащитной оболочки, поставим программное и аппаратное
обеспечение контроля ресурса влагозащиты, смонтируем и наладим
его, обучим персонал.
Обращайтесь по адресу: 194223 Ленинград, ул. Курчатова, 10.
Телефон для справок: (812) 552-90-86.
Уманское
производственное объединение
«Витамины»
ищет партнеров.
Заключим договор на разработку экологически чистой
технологии синтеза витамина Вз и его полупродуктов: оху-диокси-р,
р-диметил-'у-бутиролактона (D, L-пантолактона) и р-аминопропио-
новой кислоты (р-аланина).
Наш адрес: 258900 Умань Черкасской области, ул. Ленинской Искры,
31. ПО «Витамины».
Телефоны для справок: @4744) 5-23-28, 5-80-14, 5-24-77.
В Москве создан
консигнационный склад
фирмы United States
Biochemical Corporation,
одного из известнейших
поставщиков
биохимических продуктов
и реактивов.
Фирма представляет широкий ассортимент своей продукции,
в том числе: рестриктазы; ферменты для исследования
нуклеиновых кислот; наборы для исследований в области
молекулярной биологии; маркеры, линкеры, праймеры ДНК; ферменты
нуклеинового обмена; реагенты для молекулярной биологии;
биологические буферы; моноклональные антитела; сыворотки; реагенты для
хроматографии; лецитины; аминокислоты; липиды.
Бесплатную доставку продукции US В покупателям в СССР
осуществляет фирма «Биоагромед» — исключительный представитель
US В на территории Советского Союза:
доставка имеющихся на складе реактивов в течение 48 часов (для
Москвы и Московской области); цены на продукцию не
превышают цен традиционных для СССР поставщиков; при больших
заказах предоставляется скидка.
Оплата в свободно конвертируемой валюте (возможен частичный
обмен на конкурентоспособные реактивы и разработки).
Справки и заказы по телефону: 330-64-47.
Обращайтесь по адресу: 117871 Москва, ул. Миклухо-Маклая,
д. 16/10. Институт биоорганической химии им. М. М. Шемякина
АН СССР. Фирма «Биоагромед».
Телетайп: 207164 ГЕНОМ. Телекс: 411982 TREM SU. Факс:
230-28-37.
109

Короткие замоп и
Фальшивомагнитчики,
берегитесь!
На первый взгляд, связь между хорошим
(читай — фирменным) спектральным оборудованием
и долларами очевидна: одно другого стоит. Но
сотрудники кафедры атомной физики
Софийского университета не потеряли интереса к
банкнотам и после приобретения ядерного
гамма-резонансного (ЯГР) спектрометра («Nature», 1991,
т. 349, с. 199). Вот что из этого вышло.
Болгарские исследователи рассуждали так.
Долларовые бумажки притягиваются магнитом, это
известно: в краске, используемой для их печати,
содержится магнетит (Рез64), дающий при самых
незначительных отклонениях от стехиометрии
очень специфические спектры ЯГР. Оказалось,
что фальшивую банкноту можно отличить от
настоящей (если только краска не похищена с
государственной фабрики) всего за несколько минут,
даже если фальшивомонетчики очень постарались
и другие способы проверки не выявили
подделки. И денежки целы — метод ЯГР неразру-
шающий.
Подобным образом раньше уже выявляли
поддельные произведения изящных искусств и
устанавливали авторство безымянных («Revue advances
in chemistry series»,. 1974, т. 138, с. 186.)
Метод был основан на строгом постоянстве красок
старых мастеров. Жаль, что большинству наших
современных художников, рисующих, как правило,
чем придется, такой способ проверки их работ
не светит.
И к нашим червонцам и четвертным все
сказанное выше тоже отношения не имеет, ибо
не обладают они магнетизмом долларов и марок.
Впрочем, трудно этого ожидать от деревянного
рубля...
А. КАМНЕВ, Б, ФАЙФЕЛЬ
110

Короткие заметки
Выбросьте солонку!
Мера человеческой дружбы — пуд соли,
съеденной вместе. Мудрость здесь вовсе не в том,
чтобы есть солоно, а в том, чтобы прожить
вместе долго. Это подтверждает и современная
медицина («British Medical Journal», 1991, т. 302,
с. 811). '
В больнице Св. Варфоломея сотрудники
Лондонской медицинской школы изучали связь
между заболеваниями сердечно-сосудистой системы и
потреблением столовой соли. Что такая связь
есть, было и так очевидно, но вот в какой
мере?
Оказалось, что достаточно шестиграммовой
разницы в суточной дозе «белого яда», чтобы
систолическое кровяное давление изменилось на
пять миллиметров ртутного столба. И это —
среди юных пациентов. Для тех же, кто разменял
седьмой десяток, разница увеличивается вдвое.
Если вы хотите уменьшить вероятность инсульта
на 22 %, ешьте каждый день меньше на три
грамма соли, тогда, кстати, и вероятность
сердечного заболевания снизится на 16 %. Это
куда эффективнее, чем лечение любыми
препаратами из имеющихся ныне в распоряжении
медиков.
Проще всего отказаться от вредной
привычки досаливать пищу уже на столе, нередко
даже не попробовав ее! А если поменьше соли
добавлять в продукты в пекарнях, на
мясокомбинатах, в столовых, то от инсульта будет
умирать на 40 %, а от инфаркта — на 30 % меньше
людей.
И еще. Помните: желание «насолить» кому-
нибудь в связи с прямым ущербом здоровью
приобретает криминальную окраску.
Б. СИЛКИН

^±-4&£&*'Г--^
С. С. МЕЛИКСЕТЯНУ, Кировакан: Как недавно выяснилось,
почти все в этом мире стоит денег, в том числе
информация, особенно — технологическая.
B. А. ТЕРЕХОВУ, Свердловская обл.: При аккуратном хранении
гипосульфит обычно не портится десятилетиями — впрочем, если
предстоит обрабатывать фотопленки, особо дорогие для вас, лучше
не рисковать и купить свежий фиксаж.
А. КОРПУКУ (адрес написан неразборчиво): По легко
объяснимым причинам мы твердо решили не давать никаких рецептов
приготовления пищи, кроме апробированных и официально
узаконенных.
A. П., Мурманск: Сероводород — сильный нервный яд,
концентрации которого, опасные для жизни, возможны только на
производстве или в химической лаборатории; но не поймите это
как совет мириться с его запахом в быту.
C. СОЛОВЬЕВУ, Тверь: В общих чертах мы, конечно,
догадываемся об устройстве японских батареек фирмы «TOSHIBA»,
но во всех нюансах оно не известно никому, кроме узкого
круга сотрудников этой фирмы.
Р. Д. ЗАХАРОВУ, Ереван: Особая зловредность крыс состоит еще
и в том, что все ядовитое для них ядовито и для нас,
людей.
Т. Г. ПОЛЕВОЙ, Свердловск: Импрегнированием называют
пропитку тканей различными составами, придающую тканям
специфические свойства — несминаемые, водоотталкивающие,
антистатические и пр.
Е. И. СЕЛИФАНОВУ, Северодвинск: Скорость старения
фотопленки, увы, зависит не только от фирмы и страны
изготовления, но изменяется и от партии к партии.
B. В. КУХАРЕВУ, Оренбург: Органическое стекло — слабое
препятствие для ультрафиолетовых лучей, так Что загорать,
выходит, можно и за закрытыми окнами, хотя лучше бы все-таки
на пляже.
Г. РАКИРУ, Новокузнецк: Утверждаем, что среди множества
публикуемых в печати диет нет ни одной оптимальной для двух
человек кряду.
Л. О. и Ю. М., Керчь: Нам никогда не приходило и не
придет в голову интересоваться национальностью наших авторов
и корреспондентов.
Редакционная коллегия:
И. В. Петрянов-Соколов
(главный редактор),
П. Ф. Баденков,
В. Е. Жвирблис,
В. В. Листов,
В. С. Любаров,
Л. И. Мазур,
Г. П. Мальцев,
В. И. Рабинович,
М. И. Рохлин
(зам. главного редактора),
А. С. Хохлов,
Г. А. Ягодин
Редакция:
А. В. Астрин
(главный художник),
М. К. Бисенгалиев,
О. С. Бурлука,
Ю. И. Зварич,
Е.
С.
А.
Т.
С.
С.
ю.
М. Иванова,
Н. Катасонов,
Н. Кукушкин,
М. Макарова,
С. Матвеев,
А. Петухов,
Г. Печерская,
М. Д. Салоп,
Н. Д. Соколов,
B. В. Станцо
(зам. гл. редактора),
C. Ф. Старикович,
Л. Н. Стрельникова
(ответственный секретарь),
В. К. Черникова,
А. Г. Шангина-Березовская
Корректоры
Л. С. Зенович, Т. Н. Морозова.
Сдано в набор 26.7.1991.
Подписано в печать 12.9.91.
Бумага 70X100 1/16.
Печать офсетная.
Усл-печ. л. 9,1.
Усл. кр.-отт. 6800 тыс.
Уч.-изд. л. 13.
Бум. л. 3,5
Тираж «9 160
Цена 2 руб. (по подписке 1 руб.).
Заказ 1207
Ордена Трудового
Красного Знамени
издательство «Наука».
АДРЕС РЕДАКЦИИ:
117049 Москва, ГСП-1,
Мароновский пер., 26.
Телефон для справок: 238-23-56.
Орде наТрудово го
Красного Знамени
Чеховский
полиграфический комбинат
Государственной ассоциации
предприятий, объединений
и организаций
полиграфической
промышленности «АСПОЛ»
142300, г. Чехов
Московской области
© Издательство «Наука»
«Химия и жизнь», 1991
112

Предсказание
автора «Фауста»
..Из партий, как бы их ни звали,
Опоры мы не создадим.
Нам так же чужды их печали,
Как мы и наши нужды им.
И. В. Гете. Фауст.
20-е годы XIX века

А вот
Насос — не лосось, скажет читатель, зачем
везти его с края земли? Поверьте, этот товар
тоже придется вам по вкусу. Продолжая
пищеварительную тему, скажем, что насосы,
которые предлагает Институт лабораторной
техники и биопрепаратов Дальневосточного
отделения АН СССР,— перистальтические.
То есть в них, кроме трубки, по которой
течет жидкость, нет деталей,
соприкасающихся с перекачиваемым веществом.
Перегнав, например, серную кислоту или
раствор с радиоизотопами и просто сменив
трубку, можно качать кровь или взвесь
микроорганизмов. К тому же, специалисты из
Владивостока придумали свою, фирменную,
перекачивающую головку, которая
увеличивает срок жизни шланга. Дальневосточные
насосы, в зависимости от типа, могут качать
и по десять микролитров, и по семь
литров жидкости в минуту. Производительность
регулируется плавно, скорость потока вам
покажет цифровой индикатор. Л управлять
можно и дистанционно. Дизайн и другие
характеристики у насоса дальневосточного не
хуже, чем у его балтийского собрата
производства фирмы LKB.
Если есть, что качать, обращайтесь:
690022 Владивосток, а/я 1305. Телефон:
29-65-63.
Издательство «Наука»,
«Химия и жизнь»,
1991, № 10,
1—112 стр.
Индекс 71050
Цена 2 руб.
(по подписке 1 руб.)