АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ БИБЛИОТЕКА АКАДЕМИИ НАУК СССР
С.П.АУП п о в
КНИГА В РОССИИ
В ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ
XVIII
ВЕКА
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА» ЛЕНИНГРАДСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ ЛЕНИНГРАД • 1973


О ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА», ЛЕНИНГРАДСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ, 1973
п 6101-1084 Л 042(02)-73
32-73


Пр едисловие
Вопросы истории книги давно уже привлекают внимание исследователей. Общеизвестна роль книги, являющейся важнейшим фактором развития культуры страны, чувствительным барометром, отражающим малейшие изменения в общественном движении, показателем духовной культуры общества. Однако бывают периоды истории, когда книга приобретает исключительно большое значение в развитии не только духовной, но и экономической жизни страны. Таким периодом в истории дореволюционной России была эпоха Петровских реформ.
Книгопечатание при Петре, целиком поставленное на службу преобразования страны, приобрело небывалый до того времени размах. Печать стала могучим орудием распространения прогрессивных идей и научных знаний, по книгам обучались сотни людей во вновь созданных за короткое время светских учебных заведениях, книги воспитывали нового человека, пропагандировали новый быт. Возникли новые виды произведений печати и новые жанры литературы. Печать приобрела ярко выраженный светский характер.
Отсюда понятно, что изучение русской книги петровского времени вызывает особый интерес. По этому вопросу существует обширная литература, однако до сего времени петровская книга не изучалась во всех аспектах, а между тем только многоаспектное изучение книги позволяет полно показать ее роль в развитии общества, так как проблема создания книги неотделима от проблем ее использования, влияния книги на общество.
3
4*


Задача настоящего исследования — осветить весь комплекс вопросов, связанных с историей книги в петровское время: книгопечатание, переписку книг, пути распространения книги среди населения, интерес, проявляемый различными кругами общества к той или иной тематике, условия возникновения и развития библиотек и частных книжных собраний, их роль в истории культуры страны.
При написании монографии использованы архивные материалы Центрального государственного архива древних актов, Центрального государственного исторического архива Ленинграда, Ленинградского отделения Архива Академии наук СССР, Центрального государственного архива Военно-Морского Флота, Государственного исторического музея, рукописных отделов крупнейших библиотек, а также опубликованные источники по теме исследования: описи книжных собраний и библиотек, записи на старинных книгах и т. д. Ряд материалов, например описи библиотек Д. М. Голицына и Ф. П. Поликарпова, сведения о деятельности книжной лавки Московской типографии, вводятся в научный оборот впервые. Автором использована также вся известная ему литература по петровскому времени и истории книги, причем особую помощь в работе оказали справочные издания по книге первой четверти XVITI в. П. П. Пекарского, Т. А. Быковой и М. М. Гуревича.
Монография является непосредственным продолжением ранее вышедшей работы, посвященной русской книге XVII в.,1 и построена по тому же плану. Она также состоит из шести глав. В I главе, являющейся вводной и излагающей общие вопросы просвещения, уделяется особое внимание учебным заведениям, поскольку подготовка кадров образованных людей была одной из важнейших задач правительства Петра. Характер учебных заведений этой эпохи в значительной степени определял тематику книгопечатания. При учебных заведениях возникали библиотеки, которые в дальнейшем играли немаловажную роль в развитии библиотечного дела в России.
В главе II делается попытка оттенить особенности книгоиздательства первой четверти XVIII в., вытекающие
1 	Луппов С. П. Книга в России в XVII веке. Книгоиздательство. Книготорговля. Распространение книг среди различных слоев населения. Книжные собрания частных лиц. Библиотеки. Л., 1970, 224 с.
4


из центральной задачи — преодоления вековой отсталости России. Тематика книгопечатания петровского времени резко отличается от тематики книгопечатания предшествующего времени. Светская литература оттесняет на второй план литературу религиозного характера. Большое значение приобретают естественно-научная литература и издания информационного характера.
Главы III и IV тесно связаны между собой. Книготорговля рассматривается в монографии как один из пуней распространения книг среди населения. Особое внимание уделяется деятельности петербургской и московских книжных лавок — ведущих центров книготорговли в России первой четверти XVIII в. Цены на книги, устанавливаемые этими лавками, определяли книжные цены в стране. Сильно расширяется круг покупателей светской литературы. Тематика книг, которой интересовалась та или иная группа населения, устанавливается в монографии на основе владельческих записей на книгах и сохранившихся в архивах сведений о покупателях книг.
Наиболее крупные по объему — V и VI главы. Основным источником здесь являются сохранившиеся описи библиотек и частных книжных собраний. За короткое время, прошедшее с XVII в., состав книжных собраний и библиотек резко изменился, что отражало изменения в общественной и культурной жизни России. Имеющиеся материалы позволили дать подробные обзоры библиотек таких крупных деятелей первой четверти XVIII в., как Петр I, Я. В. Брюс, Д. М. Голицын, Р. К. Арескин и др. В VI главе особое внимание уделено условиям возникновения и развития первой в нашей стране библиотеки общественного пользования — Библиотеки Академии наук.
Книга рассчитана на широкий круг читателей, историков, историков культуры, историков книг, издательских и библиотечных работников. Специальные вопросы (палеографии, текстологии, издательского оформления книги и др.) в ней не затрагиваются.
Продолжая в настоящее время работу над следующим очерком, посвященным послепетровскому времени, автор особенно заинтересован в получении отзывов на свою книгу. Все критические замечания и пожелания просьба присылать по адресу: Ленинград, В-164, Библиотека
Академии наук СССР, научно-библиографический отдел,


ГЛАВА ПЕРВАЯ
ОБЩИЕ ВОПРОСЫ ПРОСВЕЩЕНИЯ. УЧЕБНЫЕ ЗАВЕДЕНИЯ
Петровская эпоха прочно вошла в историю России как эпоха крупнейших преобразований во всех областях жизни страны. Необходимость реформ была предопределена всем ходом исторического развития России, начало их было положено еще во второй половине XVII в. Но это были первые робкие шаги, которые лишь в малой степени отвечали потребностям развивающейся экономики государства. Нужны были более энергичные меры для преодоления вековой отсталости России и превращения страны в экономически развитую и могучую военную державу, которая была бы в состоянии дать отпор внешним врагам и отстоять свое право на выход к морю.
Осуществление в короткие сроки этих задач было возможно лишь при наличии сильной власти. В ней были заинтересованы и дворянство, хорошо знавшее, что только сильная власть может защитить его от все возраставшей волны народных выступлений, и купечество, отстаивающее свои права в торгово-промышленной деятельности. Все эти обстоятельства являлись предпосылкой усиления государственной власти. Первая четверть XVIII в. была не только эпохой крупнейших преобразований, но и эпохой установления в России абсолютной монархии. «Его величество есть самовластный монарх, который никому на свете о своих делах ответа дать не должен»,1 — записано в петровском воинском уставе.
1 ПСЗ, T. V, № 3006, с. 325.
6


Укрепление светской власти неизбежно вело к падению престижа власти церковной. То, что наметилось уже в XVII в., стало фактом при Петре: светская власть окончательно подчинила себе духовную. Все преобразования Петра носили ярко выраженный светский, сугубо практический характер, не исключая и области просвещения. Дальнейшее «обмирщение» русской культуры, начавшееся задолго до Петра, в Петровскую эпоху продолжалось со всей силой. В области культуры, как и в других областях жизни страны, Петр стремился перенять то лучшее, что было на Западе. «Европеизация», проводившаяся при Петре, отнюдь не была рабским подражанием западным образцам. Петр базировался на собственном опыте страны. Вместе с тем, перенимание даже передовых достижений проводилось грубыми средствами, и Петр не останавливался «перед варварскими средствами борьбы против варварства».
Огромное значение имело то, что реформы проводились в условиях многолетней борьбы не на жизнь, а на смерть с сильным врагом за возвращение России выхода к морю.
Многие преобразования имели своей целью усиление военной мощи России. В области культуры это проявилось, в частности, в том, что в первую очередь создавались учебные заведения, готовившие специалистов для армии и флота.
Как уже говорилось, Петровские реформы были подготовлены ходом исторического развития России и петровское время отличалось от предыдущей эпохи не особым характером развития России, а главным образом его темпами. Эти темпы казались современникам настолько разительными, что с трудом укладывались в их сознании. Поэтому противодействие реформам наблюдалось в самых различных слоя£ русского общества, а не только в тех кругах, интересы которых непосредственно затрагивались реформами. Это сопротивление сильно затрудняло проведение петровских преобразований. Требовалось величайшее напряжение сил народа и активная поддержка всех прогрессивных слоев общества. И хотя в начале XVIII в. число русских людей, ясно понимавших необходимость реформ, значительно возросло по сравнению со второй половиной XVII в., их было все же не так уж много. Отсюда понятно то огромное
7


значение, которое придавало петровское правительство просвещению России. Только образованные люди могли активно участвовать в проведении реформ и были по-настоящему в них заинтересованы.
Просвещение становилось, таким образом, одним из самых важных участков борьбы за преобразование России. Это хорошо понимали и Петр, и его сподвижники. Необходимо было в самое короткое время создать в России свои кадры специалистов, воспитать русских в духе более прогрессивного мировоззрения, перестроить их быт, распространить знания среди возможно более широких слоев населения. Эта задача была поставлена Петром во всей своей широте и проводилась в жизнь с необычайной энергией. Средства распространения просвещения в России были многообразны: обучение русских людей за рубежом, а также приобретение ими профессиональных навыков у приглашенных на русскую службу иностранцев, создание в стране сети светских учебных заведений (как общеобразовательных, так и специальных), широкое распространение в стране светской книги.
Обучение русских людей за рубежом приняло при Петре массовый характер. Молодые люди группами по 40—50 человек направлялись для обучения в Голландию, Англию, Францию, Италию.2 Начало этому было положено еще в 1697 г., когда для изучения мореходного дела было отправлено за границу 50 комнатных стольников: 22 человека в Англию и Голландию, 28 человек в Италию.3 В июле 1709 г. в Англию и Голландию было послано 17 подштурманов и 11 учеников математической школы.4 В 1717 г. только в Амстердаме находилось 69 русских «недорослей и школьников». Среди отправленных за границу были не только дворяне, но и представители других групп населения.5
2 Павлов-Сильванский Н. П. Проекты реформ в записках современников Петра Великого. — «Зап. ист.-филол. фак. С.-Петерб. ун-та», 1897, ч. 42, с. 4.
3 Пекарский П. П. Наука и литература в России при Петре Великом, т. 1. СПб., 1862, с. 140.
4 Письма и бумаги императора Петра Великого, т. 9, вып. 2. М., 1952, с. 1180.
5 Павлов-Сильванский Н. П. Проекты реформ.., с. 5.
8


Особое значение придавалось Петром обучению русских людей кораблестроению и мореходству. Для этой цели русская молодежь направлялась в Голландию, Англию, Данию, Францию, Венецию, Испанию, где она проходила курс практической работы на военных кораблях. Некоторые из направляемых кончали до этого зарубежные морские школы. В 1711 г., когда в Амстердаме собралось более 50 учеников и устроить их на военные корабли оказалось нелегким делом, русскому резиденту И. Львову пришлось договариваться с содержателем частной голландской морской школы об организации регулярных занятий с русскими людьми.6
Но русские посылались за границу не только для обучения морскому делу, они изучали также медицину, юриспруденцию, архитектуру, живопись, коммерческое дело и просто иностранные языки. Так, например, в 1716 г. были отправлены в Кенигсберг молодые подьячие для того, чтобы по возвращении служить в коллегиях.7 В том же году было отдано распоряжение направить в Голландию «и в другие места» от 15 до 20 человек — детей московских купцов — «для науки коммерции и языку»,8 а 5 человек — подьяческих и поповских детей — послать в Персию, чтобы учиться там языкам персидскому, арабскому и турецкому.9 В декабре 1723 г. последовал указ о том, чтобы Мануфактур-коллегия направляла за границу для обучения «художествам» учеников, склонных к такому обучению.10 В ноябре того же года Коммерц-коллегии было предложено направлять в чужие края для обучения детей торговых людей, с тем чтобы единовременно обучалось не менее 15 человек. В соответствии с последним указом Сенат в июне 1725 г. распорядился послать детей «купецких людей» для обучения арифметике и немецкому языку в Ревель и Ригу, а оттуда — в чужие края.11 В 1724 г. Сенат указал отобрать из учеников Московской навигацкой школы 4 че¬
6 Веселаго Ф. Ф. Очерк истории Морского кадетского корпуса. СПб., 1852, с. 26, 31.
7 ПСЗ, т. V, № 2997, с. 200.
8 ЦГАДА, ф. 9, отд. 1, кн. 53, л. 56.
9 Доклады и приговоры, т. 6, кн. 1, с. 36—37.
10 ПСЗ, т. VII, № 4381, с. 181.
11 Там же, № 4731, с. 501-502.
9


ловек для посылки «в Царьград» с целью обучения турецкому языку.12
Из архивных материалов мы узнаем, что в 1720 г. в Голландию были посланы 2 человека, чтобы учиться «плотничьему делу, фундаменты как делать, подъемные мосты, шпицы и протчее, что до строения церквей и домов надлежит», двое — парусному делу на мелких судах, двое — канатному делу на мелких судах. В 1723 г. двое русских были посланы учиться «огородному» и аптекарскому делу, в 1724 г. из партии русских, выехавших за границу, двое должны были учиться мельничному делу, двое — кирпичному, двое — черепичному, двое — золотарному по меди и дереву. Возвратившиеся обязаны были обучить своему мастерству 2—3 человек.13 Обучались русские за границей и архитектуре. В 1724 г. в Голландии и Брабандии находились Иван Коробов, Иван Мордвинов, Афанасий Грек, Иван Мичурин. Они должны были изучить «манир галанской архитектуры, а особливо фундаменты», а также устройство парков.14
После того как в России были созданы свои собственные специальные учебные заведения, учащиеся их (илп окончившие) стали посылаться за границу для получения там практических навыков. Так, в указе от 2 марта 1716 г. адмиралу Ф. М. Апраксину говорилось: «Понеже получили мы ведомость из Италии, что наших в Венеции в морскую службу принять хотят, также ныне из Франции отозвались, что и там их примут же; того для велите, как наискорее, в Петербурге отобрать еще из школьников лучших дворянских детей и привезть в Ревель и посадить на кораблях с первыми вместе, чтоб их всех было 60 человек, а именно во все три места: в Венецию, во Францию и Англию по 20 человек».15
Из всех приведенных фактов видно, что русские люди обучались самым различным специальностям, причем обучение носило сугубо практический характер. Впрочем, за границей русские приобретали не только практические навыки и специальные знания. Они знакомились с куль-
12 ЦГАВМФ, ф. 212, on. 1, № 87, л. 87.
13 ЦГАДА, ф. 9, отд. 1, кн. 53, л. 570.
14 Там же, с. 637—637 об.
15 ПСЗ, т. V, № 2999, с. 201.
10


турой и бытом зарубежных стран. Постепенно путешествия при Петре стали даже модой, и многие ехали туда но своей инициативе. Как пишет в своем дневнике ф. А. Куракин, неоднократно ездивший за границу, русские «нынешних времен обычай имеют, каждый желает свету видеть».16 Разумеется, некоторые выносили из своих поездок лишь поверхностное впечатление о культуре западных стран, однако другие не только хорошо осваивали практическое дело, которому ездили учиться, но и получали представление о новейших научных теориях и философских идеях. Среди передовых русских людей того времени делаются популярны произведения Локка, Гоббса, Гуго Гроция, Пуффендорфа и др.17 Следует сказать, что знакомству с культурой Запада содействовали и заграничные походы, особенно пребывание русских войск в Померании в 1712—1714 гг.
Обучаться у иностранцев при Петре можно было и не выезжая за границу. Как известно, Петр приглашал многих иностранных специалистов на службу в Россию. От этих иностранцев требовалось, чтобы они обучали своему мастерству русских людей. Поэтому особое значение приобрела проверка, насколько хорошо знают они свою специальность. «Которые мастеры вывезены будут из других государств, — говорилось в указе от 5 ноября 1723 г., — освидетельствовать немедленно, знают ли они своего дела и, буде не знают, или плохо знают, тотчас отпустить без жадного озлобления, буде же годны, содержать во всяком довольстве».18 В архиве Военно-Морского Флота сохранился список мастеров корабельного дела, к каждому из них было прикреплено для обучения по 2—3 и более ученика.19 От приезжих иностранцев русские получали не только производственные навыки, но и более широкие знания по своей специальности.
И все же этого было недостаточно. Требовалось в самой России завести регулярные светские учебные заведения, общеобразовательные и специальные. Недостаток
16 Павлов-Сильванский Н. П. Проекты реформ... с. 4—5.
17 Любименко И. И. Просвещение и наука при Петре 1 и основание Академии наук. — «Изв. Акад. наук СССР. Сер. ист. и филос.», М., 1945, т. 2, № 3, с. 176.
18 ПСЗ, т. VII, № 4345, с. 150-151.
19 ЦГАВМФ, ф. 223, он. 1, № 23, л. 1—11, 141.
И


в школах остро ощущали в России уже в XVII в. И в этом отношении во второй половине века были сделаны только первые шаги. К началу XVIII в. в Москве имелось по существу лишь одно регулярное учебное заведение — Славяно-греко-латинская академия. Однако она находилась под эгидой церкви, хотя и давала учащимся широкие по тому времени знания. Светских учебных заведений в допетровской Руси не существовало, а именно в таких-то учебных заведениях и нуждался Петр. По возвращении из заграничного путешествия 1697—1698 гг. он очень скоро приступил к организации светских специальных школ.
Первой была Пушкарская школа, созданная по указанию Петра в Москве в 1699 г.20 одним из сподвижников царя генералом А. А. Вейде. Учащимися этой школы были дети пушкарей, гранатчиков и даже дворян. Приглашенный учитель обучал их «словесному и цифири». Несмотря на то что учащихся в школе было всего 9 человек, она имела все признаки стационарного учебного заведения. Судя по документам того времени, учащихся готовили для работы не в качестве рядовых пушкарей, а в расчете на то, что они будут в дальнейшем в «начальных людях».21
Гораздо большее значение, чем школа Вейде, имела учрежденная в Москве в соответствии с указом Петра от 14 января 1701 г. Школа математических и навигацких наук, обычно рассматривающаяся в новой литературе как первое русское светское специальное учебное заведение. В качестве преподавателей школы были приглашены англичане Андрей Фарварсон, Стивен Гвин, Ричард Грейс, а несколько позднее (1702 г.) —также и русский ученый человек Леонтий Магницкий. В Навигацкую школу принимались дети дворян, чиновников (дьяков, подьячих) и «иных чинов» в возрасте от 12 до 17 лет. Дети зажиточных людей должны были учиться за свой счет, прочим выплачивались «кормовые деньги» по 15 копеек в день и
20 А. П. Барбасов указывает другую дату учреждения школы: 1698 г. Одновременно, по его сведениям, была создана артиллерийская школа и при бомбардирской роте Преображенского полка (Барбасов А. П. Артиллерийское образование в России в XVIII в. Автореф. дис. Л., 1961, с. 5). Обе школы были недолговечны.
21 П а р и б о к П. М. Первая русская пушкарская школа. — «Сов. педагогика», 1943, № 5/6, с. 44—45.
12


менее (смотря по успехам). С 1709 г. «стипендия» была уменьшена.22 В указе об учреждении Навигацкой школы говорилось, что для обучения следует набирать «добровольно хотящих, иных же паче и со принуждением».23 Таким образом, с самого начала предполагалось при приеме учащихся применять меры принуждения, так как правительство не надеялось набрать достаточное число добровольцев. И действительно, за недостатком учащихся стали брать не только детей, но и переростков в возрасте 20 лет. Интересно, что добровольно шли учиться дети разночинцев, а дети дворян определялись в основном в принудительном порядке.24
Принудительный порядок обучения в школах очень характерен для петровского времени. Детей направляли учиться, как правило, не считаясь с мнением их родителей. Так же, не считаясь с желаниями учащихся, переводили учеников из одной школы в другую, если в этом имелась необходимость. Сам Петр до конца своей жизни был убежден в необходимости применения принудительных мер. Это хорошо видно из текста указа от 5 ноября 1723 г.: «Что мало охотников (до учения, — С. «#.), и то правда, понеже наш народ яко дети не учения ради, которые никогда за азбуку не примутся, когда от мастера не приневолены бывают, которым сперва досадно кажется, но когда выучатся, потом благодарят, что явно из нынешних лет, не все ль неволею сделано, и уже за многое благодарение слышится, от чего уже плод произошел».25 Впрочем, мнение Петра не совсем верно: не все шли учиться по принуждению, тяга в школы со временем все увеличивалась, принудительные же меры, как уже говорилось, касались более всего детей дворян.
Программа Навигацкой школы была довольно широкой: здесь учили арифметике, геометрии, тригонометрии, геодезии, навигации, астрономии, фехтованию. Для неумеющих читать был заведен класс обучения грамоте («русская школа»); класс арифметики назывался «цифирной школой». Разночинцы чаще всего по окончании
22Веселаго Ф. корпуса, с. 5, 8, И.
Ф. Очерк истории Морского кадетского
23 Там же, с. 5.
24 Там же, с. 10.
ПСЗ, т. VII, № 4345, с. 150—151.
25
13


этих классов определялись на службу (писарями, помощниками архитекторов и т. д.), дети дворян переходили в высшие классы школы для дальнейшего обучения.
При учреждении Навигацкой школы Петр предполагал, что это, пока что единственное в стране, светское учебное заведение будет давать кадры специалистов не только для флота, но и для других военных и гражданских специальностей. И действительно, из Навигацкой школы, кроме моряков, выходили инженеры, артиллеристы, геодезисты, архитекторы, гражданские чиновники, учителя, мастеровые и т. д.26 Воспитанники Навигацкой школы находили себе применение повсюду. Так, например, в 1704 г. они измеряли летнюю дорогу от Москвы до Петербурга.27 В 1724 г. группа учеников («Василий Рудаков с товарищи») осматривала с обергофшталмейсте- ром Алабердеевым реки от Волги до Ладожского озера28 и т. д.
По плану Петра в Навигацкой школе должно было обучаться 500 человек. Уже через два года после основания школы в ней училось, как сообщали «Ведомости» от 2 января 1703 г., более 300 человек «и добре науку приемлют».29 Еще через два года, к 1705 г., число учеников достигло комплекта (500 чел.), но в 1715 г. при открытии Морской академии в Петербурге туда было переведено из Навигацкой школы 305 учеников из дворянских детей. Однако школа в Москве продолжала существовать, хотя число учеников в ней стало постепенно уменьшаться, особенно после смерти Петра: в 1722 г. 416 человек (а после отсылки 77 человек в С.-Петербургскую академию осталось всего 339),30 в июле 1724 г. — 394, в апреле 1725 г. — 180,31 в 1726 г. — 158.32 В 1727 г. число учащихся несколько увеличилось —
26 В е с е л а г о Ф. Ф. Очерк истории Морского кадетского корпуса, с. 7, И.
27 Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия в первой четверти XVIII в. Преобразования Петра I, М., 1954, с. 658.
28 ЦГАДА, ф. 9, отд. 1, оп. 2, кн. 53, л. 646-646 об.
29 «Ведомости», 1703, 2 января.
30 ЦГАВМФ, ф. 212, оп. 1722 г., № 28, л. 23, 24.
31 Нечаев Н. В. К 250-летию первых указов Петра о школах. — «Сов. педагогика», 1951, № 6, с. 19—20.
32 ПСЗ, т. VII, № 4863, с. 597-598.
14


206 	человек (из них ИЗ детей дворян и 93 детей разночинцев),33 но не составляло и половины установленного Петром. Следует, однако, иметь в виду, что приведенные цифры не полностью отражают положение дел, потому что, как мы увидим далее, практиковалась частая переброска учеников не только из Москвы в Петербург, но и обратно.
Учреждение Навигацкой школы имело большое значение. Это было не только первое в стране светское учебное заведение (если не считать небольшой школы Вейде), но и первое специальное учебное заведение технического профиля. Подобные навигацкие школы были учреждены затем и в других городах: Новгороде, Ревеле, Нарве, Астрахани. В астраханской школе в 1724 г. обучалось 49 человек.34 В ревельском училище, по сведениям ректора Ягана Брема, в 1712 г. было 16 учеников, из них 5 человек «малое учение в латинском языке знают», 3 «немецкого языка мало знают, однако читать большую часть умеют», 2 «по-немецки читать умеют», 1 «мало по-латински читать знает», 5 «по-латыни и по-немецки читать не знают».35 В 1721 г. ревельское училище состояло в ведении Нирота. По указу Петра велено было находящихся здесь «шляхетских детей недорослей русских переписать» и тех, кому 14 лет и выше, послать в Петербург на смотр, остальных оставить для продолжения учения.36
Интересно сообщение И. И. Неплюева. В 1715 г. он, будучи уже женатым, был направлен учиться в Новгородскую навигацкую школу, откуда через три месяца по указу царя в числе 84 учеников этой школы переведен в Нарвскую навигацкую школу. Однако в октябре того же года была открыта в С.-Петербурге Морская академия, и Неплюев был переведен туда.37 Переброска учащихся из одного учебного заведения в другое было в петровское время, как мы уже знаем,
33 К и р и л о в И. К. Цветущее состояние Всероссийского государства. ., кн. 1. М., 1831, с. 94.
34 ЦГАВМФ, ф. 212, он. .1, № 15, л. 55—56.
35 Там же, ф. 223, он. 1, № 44, л. 2, 3.
36 Там же, ф. 233, on. 1, № 198, л. 103.
37 Ш т е л и н Я. Я. Подлинные анекдоты о Петре Великом, ч. 4. М., 1830, с. 172—173.
15


обычным явлением, и с ним мы столкнемся еще не раз.
Учрежденную в Петербурге в 1715 г. Морскую академию Петр собирался, по-видимому, сделать высшим учебным заведением. Предполагалось, что Навигацкая школа в Москве останется лишь подготовительным училищем, где будут преподаваться арифметика, геометрия, тригонометрия, а все остальные науки, необходимые для морского офицера, должны были изучаться в Петербургской морской академии. Однако такое разделение не выдерживалось. С самого начала Морская академия стала тем учебным заведением, где в основном получала образование знать.38 Указ от 20 декабря 1715 г. обязывал знатных людей выслать в Петербург своих детей от 10 лет и выше для обучения в академии, «а в чужие край не посылать».39
Во исполнение этого указа в Петербурге были собраны дворяне «из всех уголков и мест России».40 А так как некоторые из них не имели никакой предварительной подготовки, в Морской академии, как и в Навигацкой школе в Москве, были организованы классы обучения грамоте и счету. Любопытно, что дворянам, за которыми числилось менее 10 крестьянских дворов, не полагалось учиться в Петербургской академии. Их в соответствии с указом от апреля 1719 г. велено было отсылать для учения в Московскую навигацкую школу, куда, помимо дворян, имевших менее 10 крестьянских дворов, принимали также «всяких чинов людей».41
В качестве преподавателей Морской академии были переведены из Навигацкой школы известные уже нам Фарварсон и Гвин. В академии преподавались навигация, кораблестроение, фортификация, артиллерия, география, фехтование, воинские приемы с мушкетами, рисование. Кроме того, учащиеся изучали политику, геральдику, гражданские законы, гражданскую архитектуру и другие «шляхетные науки», а также 7 иностранных языков (очевидно, по выбору): английский, французский, немецкий, шведский, датский, итальянский, латинский.
38 В е с е л а г о Ф. Ф. Очерк истории Морского кадетского корпуса, с. 36.
39 ПСЗ, т. V, № 2968, с. 186.
40 Записки Вебера. — «Рус. архив», 1872, стб. 1414—1415.
41 ЦГАВМФ, ф. 212, оп. 1722 г., № 28, л. 23, 24, 251-251 об.
16


Не имевшие никакой подготовки обучались также грамоте, счету, геометрии.42 Дисциплина в Морской академии была суровая. По установленной инструкции занятия в мае—сентябре начинались в 5 часов утра, в октябре—апреле — в 6 часов. Специально выделенным солдатам полагалось присутствовать в каждой классной комнате и в случае необходимости наказывать хлыстами нарушителей дисциплины.43
В соответствии с указом в Морской академии должно было обучаться 300 человек. Однако это правило не соблюдалось. В академию постоянно присылались мелкопоместные дворяне, а также лица, не имевшие должной подготовки, и приходилось ставить вопрос об отсылке их в Москву. Число учащихся Морской академии поэтому постоянно колебалось. В январе 1716 г. (т. е. вскоре после учреждения академии) в ней обучалось 349 человек, среди которых были дворяне, имевшие от 1 до 5 дворов. Выл поставлен вопрос об отчислении их из академии.44 В 1722 г. число учащихся возросло до 406 человек, из которых 20 упились «круглой навигации», 189—«разным наукам», 42 — геометрии, 80 — арифметике, 75 — были присланы из Москвы (из них 10 не явились) и, видимо, еще не были определены в учение. Таким образом, установленный комплект был превышен на 106 человек. Снова встал вопрос об отчислении. Указом от 23 февраля 1723 г. «сверхкомплектных» велено было отправить в Московскую навигацкую школу.45
А из Навигацкой школы в Морскую академию продолжали прибывать учащиеся, закончившие в Москве курс науки. В августе 1723 г., например, было отправлено из Москвы в Петербург 112 человек. Вместе с окончившими учениками в Петербург из Навигацкой школы были направлены под караулом 11 школьников, назначенных в матросы, вследствие того что они были «непонятны в науках», а некоторые участвовали «во многих побегах».46
м 42 Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия в первой четверти XVIII в. Преобразования Петра I, с. 658—660; Пе- тербург петровского времени. Л., 1948, с. 97—99.
43 ПСЗ, т. V, 2937, с. 173-176.
44 ЦГАВМФ, ф. 176, on. 1, № ЮО, л. 70-70 об., 86—87.
45 Материалы для истории русского флота, ч. 3. СПб., 1866, с- 354.
46 ЦГАВМФ, ф. 212, оп. 1722 г., № 28, л. 264—266.
2 С. П. Луппов 17


В 1724 г. учащихся в Морской академии было уже 508 человек, из которых обучалось геодезии — 12, «большой астрономии» — 5, «круглой навигации» — 42, географии — 5, астрономии — 3, сферике — 14, «меркаторской навигации» — 69, плоской навигации — 140, тригонометрии— 15, геометрии — 24, арифметике — 75, в русской школе — 104 чел.47 Приведенные данные говорят о широте курса Морской академии. Однако следует иметь в виду, что собственно академический курс проходили лишь 290 человек (т. е. примерно столько, сколько было установлено указом Петра — 300 человек), а из остальных учащихся 114 человек проходили курс Навигацкой школы (тригонометрия, геометрия, арифметика), а 104 человека учились лишь читать и писать (русская школа). Любопытны данные этого года о входившей в состав академии «русской школе». Из 104 учились писать 21 человек, читать по псалтыри — 17, по часослову — 26, азбуке — 40.48 Окончившие «русскую школу» поступали в «цифирную», т. е. начинали изучать арифметику. В апреле 1723 г. русскую школу закончило и переведено в цифирную школу 14 человек, из них 2 солдатских детей и 8 детей мастеровых. Учителем школы был в это время дьякон Иван Крекшин.49
После смерти Петра число учащихся Морской академии стало сокращаться. В 1726 г. их осталось всего 136 человек, и правительству пришлось принимать энергичные меры, чтобы направить в Морскую академию «недорослей» из дворян.50  51 За недостатком учащихся, помимо знати, принимали и разночинцев. В 1727 г. из 269 учащихся в академии дворян было лишь 174 человека, остальные 95 являлись разночинцами. Интересно, что некоторым предметам (геометрия, тригонометрия, астрономия, география, геодезия) обучались только дворяне.01 Как следует из приведенных цифр, и в 1727 г. число учащихся в академии не достигало комплекта.
47 Там же, on. 1, № 15, л. 140.
48 Там же.
49 Там же, оп. 1722 г., № 28, л. 250—250 об., 253. — В числе окончивших русскую школу был и представитель дворянства — князь А. В. Елецкий.
50 ПСЗ, т. VII, № 4863, с. 597-598.
51 К и р и л о в И. К. Цветущее состояние Всероссийского государства. ., кн. 1, с. 18—19. — Сообщая сведения о числе уча¬
18


Первым директором Морской академии был француз Сент-Илер, после отстранения которого во главе академии неизменно, стояли просвещенные люди: А. А. Матвеев, Г. Г. Скорняков-Писарев, А. Л. Нарышкин. Им подчинялась и Навигацкая школа в Москве.52 Морская академия, как и Навигацкая школа, дала России не только целую плеяду специалистов морского дела, но и крупных деятелей на других поприщах. Окончивших Морскую академию правительство использовало для составления ландкарт и для других поручений, требовавших специальных знаний в области инженерного дела и математических наук.53
В 1701 г. в Москве, кроме Навигацкой школы, была создана и Артиллерийская школа, видимо на базе существовавшей ранее Пушкарской школы Вейде, так как организатором ее был тот же генерал Вейде. В указе об учреждении школ говорилось: «велено на новом пушечном дворе построить деревянные школы и в тех школах учить пушкарских и иных посторонних чинов людей детей их словесной и письменной грамоте и цифири и иной инженерной наукам ..., а выучась, без указа с Москвы не съехать, также в иной чин, кроме артиллерии не отлучаться».54 Во главе школы был поставлен иностранец П. Гран, позднее устраненный.55
Число учащихся Артиллерийской школы первоначально быстро росло, но затем начался спад, так как после 1705 г. массовых приемов молодежи в школу уже не было.56 За сравнительно короткий срок (с 1701 по сентябрь 1706 г.) из школы убыло 168 учеников. Из них: бежало от учения — 51, умерло — 11, отдано за
щихся по каждой учебной дисциплине, Кирилов допускает ошибку при подведении общего итога, давая цифру 252 вместо 269.
52 В е с е л а г о Ф. Ф. Очерк истории Морского кадетского корпуса, с. 44, 47—50. — Сент-Илер был директором всего один год.
53 См. об этом, например: ПСЗ, т. VI, № 3682, с. 266; № 3695, с. 277.
54 Бранденбург H. Е. Материалы для истории артиллерийского управления в России. Приказ артиллерии (1701—1720). СПб., 1876, с. 241.
55 Пруссак А. Инженерные школы при Петре I. — «Военно- ист. журн.», 1940. *N*2 7, с. 124.
56 Н е ч а е в Н. В. К 250-летию первых указов Петра о школах, с. 17.
19
2*


неспособностью к наукам в токари, столяры, паяльщики, прядильщики, матросы, солдаты — 49, передано в распоряжение Земского приказа (дети стрельцов) — 24, отправлено в качестве учеников в Аптекарский приказ — 5, послано для обучения игре «на гобоях» (по нотам) — 4, назначено барабанщиками — 5, записался в математическую школу — 1, отдано в ученье пушечному мастеру Арполту и капитану Шпарейтеру — 8, назначено бомбардирами — 6, пушкарями — 3, отправлен для усовершенствования в науках в Берлин — 1 человек.57
Следовательно, из набранного контингента учащихся к сентябрю 1706 г. в школе осталось менее 130 человек, причем из 168 выбывших только 18 человек получили по окончании учения работу по специальности (бомбардиры, пушкари). Такие печальные итоги объясняются тем, что тогдашнее начальство артиллерийского ведомства при наборе учащихся в школу не делало никакой попытки отбора. О принудительности обучения говорит такой факт: записавшегося, очевидно самовольно, в математическую школу ученика Артиллерийской школы Никиту Маркова велено было «сыскать».58 После 1707 г. количество учащихся в Артиллерийской школе продолжало сокращаться, в 1709 г. оно упало до 70 человек,59 однако школа продолжала существовать даже после того, как была учреждена Артиллерийская школа в Петербурге, в которую в 1721 г. было переведено 23 ученика из московской школы.60 В 1727 г. в московской Артиллерийской школе было 90 учеников, из которых 16 учились тригонометрии, 14 — геометрии, 41 — арифметике, 19 обучались в «словесной и письменной школе», т. е. находились в низшем ее классе.61
Помимо Артиллерийской школы, в Москве была учреждена и Инженерная школа. Обычно датой ее основания считается 1712 г., когда правительственным
57 Ведомость о состоянии Артиллерийской школы к 1706 г. — В кн.: Бранденбург H. Е. Материалы для истории артиллерийского управления в России.., с. 478—484.
58 Там же, с. 483.
59 Доклады и приговоры, т. 2, кн. 2, с. 183.
60 Н е ч а е в Н. В. К 250-летию первых указов Петра о школах, с. 17.
61 Кирилов И. К. Цветущее состояние Всероссийского государства. ., кн. 1, с. 94.
20


указом от 24 января был установлен контингент учащихся школы — 100—150 человек, из которых 2/з должны были составлять дети дворян. Однако из текста указа видно, что речь шла об «умножении» Инженерной школы, а не о создании новой. И действительно, уже в 1709 г. у полковника Лямкина (видимо, из артиллерийского ведомства) обучалось «инженерной науке» 5 учеников, взятых из Артиллерийской школы. В декабре 1709 г. Сенат распорядился, чтобы Лямкин взял себе еще 10 учеников, переведенных из Немецкой (5 человек) и Навигацкой (5 человек) школ. Для Инженерной школы решено было построить здание. В апреле 1712 г. в школе обучалось 75 человек. Как видно из упомянутого выше указа об «умножении» Инженерной школы, принятые в нее должны были обучаться сначала «цифири», затем геометрии и наконец фортификации.62 К ноябрю 1713 г. число учащихся Инженерной школы упало до 23 человек, и правительство распорядилось срочно набрать необходимое для комплекта число учеников, дополнительно прислать в школу еще 77 человек.63 С 1717 г. в школу стали принимать лишь детей дворян. Дети разночинцев были удалены из Инженерной школы, поскольку было решено, что «в подлых (людях, — С. Л.) редко амбиция бывает».64
В 1719 г. в Петербурге было учреждено новое учебное заведение — Инженерная рота, во главе которой был поставлен генерал-майор де Кулон. Правительство распорядилось перевести в нее 74 ученика из московской Инженерной школы Рейтера, которому было предложено набрать себе новых учащихся.65 Указом Военной коллегии от 8 июля 1723 г. велено было «московскую и с.-петербургскую школы свести в одно место». В связи с этим 90 учеников Инженерной школы во главе с директором Рейтером были посланы в Петербург, но в Инженерную роту прибыло только 78 человек. Остальные разбежались по домам.
В Инженерную роту в Петербурге принимали первоначально не только детей дворян, но и детей разночинцев.
62 Доклады и приговоры, т. 2, кн. 2, с. 183—184; т. 4, кн. 1, с. 30-31.
63 ПСЗ, т. V, № 2739, с. 70; Доклады и приговоры, т. 5, кн. 1, с. 299.
64 Пруссак А. Инженерные школы при Петре I, с. 125.
65 ПСЗ, т. VII, № 4564, с. 346.
21


Всего в ней обучалось 54 человека, разделенных по успеваемости на 4 группы. Основными предметами были: арифметика, «план-геометрия со всеми циркульными приемами» и знакомство с масштабом, геометрия, тригонометрия, черчение и рисование, «рудное дело», танцы. Позднее число учащихся, как мы видели, увеличилось за счет московской школы. В 1724 г. петербургская Инженерная рота была превращена в привилегированное учебное заведение только для дворян. Наплыв в это учебное заведение был так велик, что указом Главной артиллерии от 11 января 1725 г. запрещалось принимать новых учеников, которых и так имелось более установленного комплекта. После смерти Петра школа пришла в упадок.66 Она была слита с учрежденной в 1721 г. в С.-Петербурге Артиллерийской школой, находившейся также в ведении полковника Кулона.67 В этой объединенной школе артиллерийского ведомства (в ней существовали и артиллерийский, и инженерный классы), но данным И. К. Кирилова, в 1727 г. было 148 учеников.68 Как видно из той же книги Кирилова, в Москве в это время инженерной школы уже не было.
Помимо Артиллерийской школы, куда правительство стремилось в первую очередь принимать дворян, в Петербурге существовала также гарнизонная школа, где учились солдатские дети. В 1727 г. в этой школе было 159 учеников, обучавшихся чтению, письму, арифметике и игре на музыкальных инструментах (флейте и гобое).69 По-видимому, гарнизонные школы существовали и в других городах.
Большое внимание уделялось Петром медицинскому образованию. При учрежденном в Москве военном госпитале (во главе его стоял голландец доктор Бидлоо) была открыта Медицинская школа, для которой было велено набрать 50 учеников из иностранцев и русских людей.70 Вследствии того, что при наборе учащихся встретились
66 Пруссак А. Инженерные школы при Петре I, с. 125— 127.
67 Петербург петровского времени, с. 100.
68 К и р и л о в И. К. Цветущее состояние Всероссийского государства. ., кн. 1, с. 19.
69 Там же.
70 Описание документов и дел архива Синода, т. 1, СПб., 1868, стб. 593.
22


трудности, Петр разрешил брать их из числа воспитанников Славяно-греко-латинской академии. Бидлоо неоднократно прибегал к данному ему праву. Всякий раз, когда у него не хватало учеников, Бидлоо обращался в Синод с требованием прислать ему необходимое число учащихся Славяно-греко-латинской академии. Синод, как правило, удовлетворял его просьбу, тем более что госпиталь содержался на деньги Монастырского приказа и сама Медицинская школа, как и Славяно-греко-латинская академия, находилась в ведении Синода. Переводить в Медицинскую школу слушателей Славяно-греко-латинской академии, знавших латинский язык, Бидлоо было выгодно, однако академия при этом теряла лучших воспитанников, охотно переходивших в Медицинскую школу, где условия были лучше.71
В школе Бидлоо изучалась анатомия, хирургия, лечебное дело, «аптекарские науки». Учение носило практический характер. Ученики посещали больных, наблюдали за назначениями врачей, делали перевязки и т. д. Первый выпуск с медицинским экзаменом состоялся в 1713 г.72
Медицинская школа была создана и в Петербурге при учрежденном там в 1716 г. военном госпитале. Здесь число учащихся доходило до 50 человек, доктор 3. 3. Гульст преподавал анатомию, В. Горн числился оператором и учил «накладыванию бандажей». В 1719 г. был основан Адмиралтейский госпиталь, где также имелись ученики, получавшие медицинское образование.73 Сохранился указ Петра от 23 мая 1719 г. о прикомандировании к доктору Л. Блюментросту «для обучения лекарского» 30 учеников, взятых «из школ латинского и немецкого языка», т. е. знавших латинский и немецкий языки.74
До сих пор мы говорили о специальных школах военных ведомств. Однако при Петре были созданы и другие. Например, большое внимание уделялось изучению ино¬
71 Смирнов С. К. История Московской славяно-греко-латип- ской академии. М., 1855, с. 239—241; Описание документов и дел архива Синода, т. 1. стб. 677—678; ПСПиР, т. 5, с. 488—489; т. 6, с. 398-401.
72 Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия в первой четверти XVIII в. Преобразования Петра I, с. 662.
73 Петербург петровского времени, с. 101—102.
74 ПСЗ, т. V, № 3375, с. 699-700.
23


странных языков, для чего существовали особые школы. Первые немецкие школы в Москве, очевидно для детей иностранцев, возникли в начале XVII в. при кирках. В 1701 г. один из руководителей школы в Ново-Немецкой слободе Николай Швимер был взят на работу в Посольский приказ переводчиком латинского, немецкого и шведского языков. Ему велено было также учить «русских всяких чинов людей и детей, кто к тому учению будут ему даны», иностранным языкам.75
Так возникла школа иностранных языков при Посольском приказе. С ноября 1701 г. Швимер успешно обучал немецкому и латинскому языкам данных ему 6 учеников, но уже в 1703 г. был отставлен от преподавания и школа перешла к пастору немецкой слободы Эрнсту Глюку.76 В нашей литературе укоренилось мнение, что Глюк реорганизовал свою школу в гимназию. Однако Н. В. Нечаев убедительно доказал, что версия о существовании гимназии Глюка неверна. Эта легенда основывается на «Приглашении к российским юношам», составленном Глюком. В «Приглашении» перечисляются предметы, которые должны преподаваться учащимся: помимо иностранных языков, в гимназии предполагалось изучать также географию, философию, политику, риторику, арифметику, танцы, верховую езду. В действительности же гимназия никогда не существовала. Правда, в конце 1703 г. Глюк обратился к царю с просьбой о реорганизации «разноязычной» школы, но указ царя о расширении программы школы и назначении Глюка ее руководителем состоялся только в феврале 1705 г., а 5 мая того же года Глюк умер. Как показывают документы, опубликованные С. А. Белокуровым и А. Н. Зерцаловым, в разноязычной школе во время ее существования преподавались только иностранные языки. Никаких других предметов не изучалось.77
После смерти Глюка школа несколько раз меняла своих хозяев. В 1711 г. она была передана в ведение Приказа книгопечатного дела. В это время она носила
75 О немецких школах в Москве в первой четверти XVIII в. (1701—1715). Документы московских архивов, собранные С. А. Белокуровым и А. Н. Зерцаловым. С предисловием С. А. Белокурова. М., 1907, с. I—III.
76 Там же.
77 Нечаев Н. В. К 250-летию первых указов Петра I о школах, с. 20—21.
24


название «Разноязычные немецкие четыре школы» (имелось в виду четыре преподаваемые в ней иностранных языка: немецкий, французский, шведский и латинский). В октябре 1706 г. в школе было 9 учителей и 40 учеников. В 1711—1717 гг. школой заведовал П. Веселовский.78 В дальнейшем деятельность школы сошла на нет. Из письма Ф. П. Поликарпова к И. А. Мусину-Пушкину видно, что в апреле 1715 г. в ней было всего 5 учеников и два преподавателя: французского языка (И. И. Гагин) и немецкого (Я. Н. Вурм).79 В сентябре того же года последовало распоряжение о высылке этих преподавателей в Петербург, что и было выполнено в октябре.80 Московская школа иностранных языков прекратила свое существование.
При Приказе книгопечатного дела существовала еще одна школа — греческого языка, возникшая в 1709 г. Преподавателем этой школы был Софроний Лихуд.81 В 1715 г. в школе было всего 13 учеников (40 человек числилось в бегах) и занятия шли плохо.82 В 1718 г. учеников было уже 33, почти исключительно дети духовных лиц.83 В 1722 г. профессором школы вместо Лихуда был назначен Афанасий Скиада. Число учащихся осталось примерно то же: в 1727 г. — 35 человек.84
Обучение иностранным языкам велось даже в далеком Тобольске. Голиков сообщает, что в 1713 г. в этом городе была открыта школа, в которой пленные шведские офицеры обучали местную молодежь немецкому, французскому и латинскому языкам. Помимо того, преподавались геометрия и рисование. Школа получила большую из-
78 Там же; Доклады и приговоры, т. 1, с. 159.
79 Черты из истории книжного просвещения при Петре Великом. Переписка директора Московской синодальной типографии Федора Поликарпова с графом Мусиным-Пушкиным, начальником Монастырского приказа. 1715—1717. — «Рус. архив», 1868, стб. 1043.
80 Доклады и приговоры, т. 5, кн. 2, с. 843.
81 Нечаев Н. В. К 250-летию первых указов Петра I о школах, с. 22—23.
82 Черты из истории книжного просвещения при Петре Великом. ., стб. 1043, 1047.
83 ЦГАДА, ф. 1182, оп. 2, № 1416, л. 29-29 об., 46—49.
84 Описание документов и дел архива Синода, т. 2, ч. 2. СПб., 1878, стб. 292; Знаменский П. В. Духовные школы в России до реформы 1808 г. Казань, 1881, с. 41.
25


вестность, и учиться в ней приезжали даже из отдаленных городов.85
Учредитель школы К.-Ф. Врех по возвращении из плена привел подробные данные о ней в своей книге, вышедшей двумя изданиями. В конце 1710-х годов в Тобольской школе обучались 73 мальчика и девочки. Помимо указанных Голиковым предметов, преподавались также география, арифметика, закон божий, шитье (видимо, для девочек). Имелись общежитие и больница. В ноябре 1721 г., после заключения Ништадского мира, школа была закрыта.86 Об одном из преподавателей этой «большой шведской школы» в Тобольске, Лауренсе, упоминает в своем дневнике Берхгольц.87
Помимо создания ряда специальных учебных заведений, куда по идее должны были поступать люди, уже имеющие какие-то знания, перед Петром стояла не менее трудная задача — создание сети школ начального образования, где могло бы учиться возможно большее число людей. Эта задача решалась двумя методами: 1) учреждением школ при отдельных ведомствах для обучения своих сотрудников и их детей; 2) созданием в губерниях и провинциях общеобразовательных, так называемых цифирных школ, в которых могли обучаться дети независимо от ведомственной принадлежности их родителей. Следует сказать, что школы первого типа несколько отличались от цифирных школ, поскольку в них, кроме общего образования (чтение, письмо, счет и т. д.), обычно давались и кое-какие специальные знания.
Приведем ряд примеров организации обучения при ведомствах. Указ от 11 апреля 1702 г. гласил: «Сибирского приказу молодых подьячих учить цифирной науке, у ково прилично, и где кто похочет для того, что ся наука им к выкладке и; смете удобнее [и] скорее щотов будет».
85 Голиков И. И. Деяния Петра Великого.., т. 5. Изд. 2-е. М., 1838, с. 204, 205.
86 W г e е с h G.-F. Wahrhafte und umständliche Historie denen schwedischen Gefangenen in Russland und Sibérien... von einigen unter ihnen angerichteten Schuhle zu Tobolsky... 1728. — Данные о книге Вреха приводятся в статье Д. Гинцбурга «Начало просвещения в Сибири» («Журн. М-ва нар. проев.», 1905, ч. 361, сентябрь, с. 58—61).
87 Дневник камер-юнкера Берхгольца, веденный им в России в царствование Петра Великого с 1721 по 1725 год, ч. 2. Изд. 2-е. М., 185S, с. 218.
26


Подьячим предлагалось изучить четыре действия арифметики и тройное правило. На ученье отводилось два часа в день, все остальное время подьячие должны были выполнять свои служебные занятия. В указе сообщалось, что, кто за год не усвоил намеченную программу, будет отчислен от приказа, а «в старые подьячие и во дьяки не учась цифирю не пускать».88
В указе от 10 ноября 1721 г. говорилось уже об учреждении специальной школы для детей подьячих, где бы учащиеся изучали «арифметику, форм книгам, табели, стиль письма и прочее, что доброму подьячему надлежит». В школу могли поступать и представители других слоев населения.89 Очевидно, грамотных подьячих все же не хватало, потому что через 3 года появился новый указ: набрать в принудительном порядке 100 человек дворянских детей «из обретающихся в науках во академиях» и разослать их в коллегии, «чтоб оные во обучении приказных порядков поступали».90 Даже в коллегиях проводилось «производственное обучение». В 1723 г. в Адмиралтейскую коллегию было направлено из Герольдмей- стерской конторы 4 недоросля. Двое из них были «определены к протокольной записи», один — к регистратору, один — в приказный стол.91
В 36-й главе «Главного регламента» говорилось, что, если «удобные люди» пожелают при канцеляриях и конторах служить, их дозволяется заранее обучать письму и арифметике, чтобы, когда откроется вакансия, можно было бы замещать ее достойным кандидатом. К сожалению, признавалось в указе от 5 февраля 1724 г., дворяне неохотно соглашаются обучаться работе в канцеляриях.92
Большое внимание было обращено на обучение в Адмиралтействе и во флоте. В «Регламенте о управлении Адмиралтейства и верфи» говорится: «Плотничьих и
прочих мастеровых людей детей надлежит обучать грамоте, цифири и плат-геометрии, дабы потом могли добрыми мастеровыми быть. Для чего особливую школу
88 Из архивных мелочей. Именной указ об изучении подьячими «цифирной науки» [Публикация H. Н. Оглоблина]. — «Библиограф», 1892, № 12, отд. 1, с. 419.
89 ПСЗ, т. VI, № 3845, с. 451—452.
90 Там же, т. VII, № 4457, с. 250.
91 ЦГАВМФ, ф. 212, он. 1, № 15, л. 44—45 об.
92 ПСЗ, т. VII, № 4457, с. 250.
27


иметь».93 В указе от 28 ноября 1717 г. предписывалось: «Боцманскому, артиллерийскому, навигации и солдатскому плотничьих, матросских, кузнечных и прочих мас- терств всех записных учить русской грамоте и цифири... Молодых матросов обучать зимою вязанью узлов, оснастке, разнаске, привязыванию парусов» и т. д. Обучаться должно было большое число людей.94
У нас нет полных данных о претворении перечисленных указов в жизнь. Однако несомненно, что ведомственные школы начального обучения в петровское время существовали. Выше уже приводился пример петербургской гарнизонной школы, в которой обучались солдатские дети. О том, что в воинских частях практиковалось обучение грамоте и счету, говорит такой факт. В 1704 г. по приказу Петра в Петербург было отправлено с Печатного двора 600 азбук, 300 псалтырей, 300 часословов и 600 солдатских артикулов. Все эти книги предназначались для обучения солдат артиллерийских частей.95
Адмиралтейская школа начального обучения существовала еще в начале XVIII в. в Воронеже. В мае 1703 г. учителем арифметики в Воронеж был направлен ученик Навигацкой школы, а до него в воронежской школе (в которой в 1703 г. было 90 учеников) обучал чтению и письму переплетчик Воронежского адмиралтейства. После перенесения верфи из Воронежа в Тавров туда была переведена и школа, просуществовавшая до 1775 г. По сведениям Н. В. Нечаева, адмиралтейские школы к 1725 г. были учреждены и в других городах: Петербурге, Ревеле, на Сестрорецком заводе и т. д.96 В 1727 г. в Пе- тсфбурге существовала школа Канцелярии от строений, в которой грамоте, арифметике и рисованию обучалось 32 человека детей мастеровых людей.97
Наиболее интересные данные сохранились о школах при горных заводах. В 1716 г. Генниным была организована первая в России горная школа при Канцелярии Олонецких заводов. В школу набрано было 20 детей бед¬
93 Там же, т. VI, № 3937, с. 535.
94 Там же, т. V, № 3122, с. 521—522.
95 ЦГАДА, ф. 237, on. 1, ч. 2, № 1052, л. 1-2.
96 Нечаев Н. В. К 250-летию первых указов Петра Т о школах, с. 22, 23.
97 К и р и л о в И. К. Цветущее состояние Всероссийского государства..., кн. 1, с. 31—32.
28


ных дворян, которых учили арифметике, геометрии, рисованию, артиллерии, инженерному делу.98 Именно эту школу имела в виду Канцелярия Олонецких петровских заводов, когда она в 1724 г. на запрос Сената об имеющихся школах отвечала: «Никаких школ, кроме железных заводов и горных дел, не имеется».99
В 1721 г. по инициативе В. Н. Татищева на Уральских казенных заводах были учреждены две школы (Уктусская и Кунгурская), в которые брали учиться лишь грамотных детей. В школах проходили арифметику, геометрию, основы горного дела. В дальнейшем Татищев понял, что без обучения грамоте обойтись нельзя. Поэтому на том же Уктусском заводе, а также на Алапаевском были учреждены «словесные школы». В декабре 1721 г. Татищев доносил Берг-коллегии, что всего у него обучается 50 человек.100
Сменивший Татищева на Урале В. Геннин учредил в 1724 г. школу в новом городе Екатеринбурге, ставшем центром уральской промышленности. Было решено в Екатеринбургской школе обучать арифметике, черчению, геометрии, а в прочих местах учреждать лишь словесные школы. В связи с этим в Екатеринбургскую школу влились Уктусская и Кунгурская, а Алапаевская школа прекратила свое существование.101 В 1727 г. в Екатеринбургской школе имелось 85 учеников, из которых значительно более половины (66 человек) училось грамоте и письму, а остальные — арифметике и геометрии.102 Несмотря на то что школа считалась ведомственной, в ней обучались не одни только дети сотрудников горнозаводского ведомства.
Много своих школ имело духовное ведомство. Как известно, уже в XVII в. существовали две академии, находившиеся под эгидой церкви: Киево-Могилянская и Московская славяно-греко-латинская. Об этих академиях нам придется еще говорить. В XVIII в. церковные власти
98 П а в л е н к о Н. И. Развитие металлургической промышленности в России в первой половине XVIII века. Промышленная политика и управление. М., 1953, с. 200.
99 ЦГАВМФ, ф. 212, он. 1, № 15, л. И.
100 Н е ч а е в Н. В. Школы при горных заводах Урала в первой половине XVIII столетия. М., 1944. с. 39—40.
101 Там же, с. 42—43.
102 Там же, с. 43.
29


приступили к организации целого ряда учебных заведений более низкого ранга, чем академии. В 1700 г. архиепископ Иоанн Максимович реорганизовал школу в Чернигове (до 1689 г. она находилась в Новгороде-Северском) в Черниговскую семинарию. Курс обучения строился в ней по образцу Киево-Могилянской академии, и принимали в нее лиц не только из духовного ведомства.
Осенью 1702 г. митрополит Дмитрий Ростовский учредил школу при архиерейском доме в Ростове. Эта школа, как и Черниговская семинария, была повышенного типа. Дмитрий Ростовский называл ее грамматической. Главным предметом считался латинский язык, учащиеся проходили также риторику, учились писать стихи. В школе было 200 учеников. К сожалению, школа просуществовала недолго; после смерти Дмитрия Ростовского (1709 г.) ее закрыли. Почти одновременно со школой Дмитрия Ростовского в 1703 или 1704 г. в далеком Тобольске епископом Филофеем Лещинским была также открыта школа. Сохранились известия, что ученики школы ставили спектакли. Школа породолжала существовать и при приемниках Филофея. Преподавание латинского языка введено в ней лишь в 1728 г. Существовала также школа грамоты и арифметики в Долматовском монастыре, в которой обучались дети монастырских крестьян. Время основания школы неясно, но в 1719 г. она уже работала.103
Наибольшую известность из школ духовного ведомства заслужила Новгородская, учрежденная в 1706 г. деятелем просвещения XVIII в. митрополитом Иовом. Для нее построили специальное здание. В школе было около 100 учеников из разных чинов и разного возраста людей (в том числе, например, иподьякон Федор Максимов, впоследствии ставший учителем этой школы, дьякон Афанасий Григорьев и др.). В школе существовало два класса (две школы) : эллино-славянский и славянский общего диалекта. Учение шло хорошо. Преподавали известные нам Софроний и Иоанникий Лихуды (Софро- ний был позднее переведен в Москву).104
103 3 н а м е н с к и й П. В. Духовные школы в России до реформы 1808 г., с. 20—26.
104 П р и л е ж а е в Е. М. Новгородские епархиальные школы в Петровскую эпоху. — «Христианское чтение», 1877, ч. 1, П. 333—338.
30


Очевидно, Новгородская школа хорошо себя зарекомендовала, потому что начиная с 1715 г. по указу Петра в нее стали посылаться для обучения грамоте недоросли из дворян, отобранные для поступления в Морскую академию в Петербурге. Всего в 1715—1716 гг. было послано в Новгородскую школу 102 человека, из них 42 уже в 1717 г. после обучения были возвращены в Петербург. Дети дворян составили особое отделение школы.105
После смерти Иова (1716 г.) Новгородская школа некоторое время находилась в упадке. Однако поставленный в 1721 г. во главе епархии архиепископ Феодосий Яновский снова оживил деятельность школы. По распоряжению Феодосия лучшие из окончивших Новгородскую школу направлялись в различные населенные пункты Новгородской епархии для заведения новых школ. Так за короткое время возникло 15 мелких школ: Знаменская, Николаевская (Розважская), Великолуцкая, Новоторж- ская, Каргопольская, Старо-Русская, Устюжно-Же л езо- польская, Олонецкая, Тихвинская, Селовалдайская, Бежецкая, школа на Петровских железных заводах, Хутын- ская, Юрьевская, Оштинская. Количество учащихся в этих школах было различно.106 Всего же в Новгородской епархии, считая и Новгородскую школу, насчитывалось свыше 500 учеников из духовенства и, кроме того, около 30 человек светских людей.107
В греко-славянском классе самой Новгородской школы в конце 1723 г. находилось 70 учеников в возрасте от 7 до 28 лет, из которых 20 обучались греческому языку. Учителем был известный уже нам Федор Максимов, автор пособия по грамматике, вышедшего из печати в 1723 г. В связи с тем, что в церковных школах других епархий не хватало преподавателей грамматики, стали практиковать (по предложению Феодосия) направление в Новгород специально отобранных людей, которые, пройдя в Новгородской школе курс грамматики, возвращались в свои епархии в качестве преподавателей этого предмета. Таким образом, Новгородская школа стала как бы педагогической семинарией по подготовке учителей славян-
105 Там же, с. 341—342.
106 Там же, с. 343—344, 351—353. — Из перечисленных школ одна лишь Знаменская была основана до Феодосия — в 1720 г.
107 ПСЗ, т. VII, № 4326, л. 133—134.
31


ской грамматики для прочих епархий.108 С ноября 1723 г. кандидаты на должность учителей грамматики стали прибывать в Новгородскую епархию из разных городов России: Твери, Великого Устюга, Ростова, Суздаля,
Рязани, Коломны, Воронежа. Всего в 1725 г. в Новгородской епархии проходило обучение 18 человек, присланных из других епархий. Интересно, что четверо из них (пред- ставители Твери) проходили курс грамматики не в Новгородской, а в Новоторжской школе.
В мае 1725 г. Феодосий Яновский, как известно, был низложен. Преемник его Феофан Прокопович отнесся безучастно к начинанию своего предшественника по подготовке преподавателей грамматики для других епархий, и дело это заглохло.109 Школы, учрежденные Яновским, были упразднены в 1726 г., и осталась лишь Новгородская архиерейская. За время существования малых школ Новгородской епархии в них обучалось 723 человека.110 Только в трех из них программа была повышенной: в Каргопольской изучалась славянская грамматика, в Новоторжской — греческий язык, в Великолуцкой — риторика,111 остальные, как правило, ограничивались лишь прохождением букваря «Первое учение отроком».
Мы остановились более подробно на школах Новгородской епархии потому, что эти школы были значительным явлением в деле просвещения России в петровское время. В других епархиях дело обстояло значительно хуже. Помимо приведенных выше примеров, следует упомянуть еще церковную школу в Смоленске, учрежденную около 1714—1715 гг. митрополитом Дорофеем Короткевичем. В школе было 35 учеников, изучавших латынь, риторику и другие предметы. После смерти своего основателя (1718 г.) школа начала приходить в упадок. Имеются сведения, что казанский митрополит Тихон открыл в 1707 г. школу для представителей нерусской национальности, где 32 мальчика обучались грамоте по часо-
108 П р и л е ж а е в Е. М. Новгородские епархиальные школы в Петровскую эпоху, с. 361—362, 367.
109 Там же, с. 368—370.
110 Описание документов и дел архива Синода, т. 7. СПб., 1885, прил. VIII, стб. CXI.
111 Знаменский П. В. Духовные школы в России до реформы 1808 г., с. 124.
32


слову и псалтыри, но эта школа просуществовала лишь 2 года.112
Заметное оживление в организации школ духовного ведомства началось после учреждения Синода. Духовным регламентом предусматривалось создание школ в епархиях для детей духовенства. Синод приступил к организации школ при архиерейских домах. Это дело надо было ускорить еще и потому, что правительственными указами предписывалось открывать при архиерейских домах так называемые цифирные школы светского характера, в которых должны были учиться и дети духовенства. Разумеется, духовные власти этому не могли сочувствовать. Синод добился освобождения детей духовенства от обучения в цифирных школах при условии обязательного посещения школ духовного ведомства.
В указе от 31 мая 1722 г. говорилось, что «надлежит учить словесного чтения и писания в архиерейских школах, как в Духовном регламенте показано», а затем грамматике и желательно арифметике. Обучать следовало по букварю «Первое учение отроком», составленному Феофаном Прокоповичем. Эти буквари и «Грамматику славенскую», изданную Московской типографией, предписывалось разослать по епархиям, взыскав с них за это деньги. Только окончившие школы могли быть поставлены в священники.113 Решение об освобождении детей духовенства от обучения в цифирных школах было закреплено указом от 8 октября 1722 г.114 Указ от 1 сентября 1723 г. подтверждал обязательность обучения в архиерейских школах всех детей духовных лиц, освобожденных от уплаты подушной подати.115 Обучению подлежали дети от 7 до 18 лет.116
Вначале школы при архиерейских домах создавались довольно медленно, однако постепенно такие школы стали учреждаться одна за другой. В числе первых синодских школ была петербургская школа при Александро-Нев- ском монастыре, учрежденная в 1721 г. Феофаном Прокоповичем. Первоначально в ней обучали только грамоте, но затем начали преподавать и другие предметы: грамма¬
112 Там же, с. 41—42.
113 ПСЗ, т. VI, № 4021, с. 697-699.
114 Там же, № 4105, с. 781.
115 Там же, т. VII, № 4291, с. 105—106.
1,6 ПСПиР, т. 3, с. 148-149.
3 С. П. Луппов
33


тику, латинский и греческий языки, арифметику, геометрию. Школа при Александро-Невском монастыре, реорганизованная потом в семинарию, отличалась от других синодских школ тем, что дети духовенства составляли в ней меньше половины общего числа учеников, которых в 1725 г. было 82, в 1727 г. — лишь 48 человек.117
Почти одновременно со школой при Александро-Невском монастыре (тоже в 1721 г.) Феофан Прокопович учредил школу в своем доме на Карповке. Школа предназначалась для сирот и бедных людей всех званий. По широте программы обучения и постановке дела она считалась лучшей школой в России. Здесь преподавались, помимо закона божия (и обучения чтению и письму), грамматика, латинский и греческий языки, риторика, логика, история, арифметика, геометрия, география, рисование и даже музыка. Учащиеся ставили спектакли. Хотя по своему характеру школа Феофана Прокоповича ближе подходила к учебным заведениям духовного ведомства, ее все же, строго говоря, нельзя отнести к числу синодских школ, тем более что содержалась она на средства самого Феофана Прокоповича и со смертью его прекратила свое существование.118
Помимо школы при Александро-Невском монастыре, Синодом в течение 1721—1725 гг. был учрежден целый ряд епархиальных школ.119 В 1721 г. основана школа в Нижнем Новгороде. В школе имелось 3 класса (3 школы) : эллино-греческий, славяно-российский, бук¬
117 П е к а р с к и й П. П. Наука и литература.., т. 1, с. 112; Знаменский П. В. Духовные школы в России до реформы 1808 г., с. 93; Петербург петровского времени, с. 103—104. — Указ об учреждении С.-Петербургской семинарии состоялся 31 января 1724 г. (ПСЗ, т. VII, № 4450, с. 232).
118 Чист о вич И. А. Феофан Прокопович и его время.— В кн.: Сборник статей, читанных в отделении русского языка и словесности Академии наук, т. 4. СПб., 1868, с. 631—632; Петербург петровского времени, с. 104.
119 Приводимые ниже сведения об епархиальных школах заимствованы из следующих источников: Описание документов и дел архива Синода, т. 7. СПб., 1885, прил. VIII, стб. XCIV—CLVI (эти данные в сокращенном виде приведены у П. П. Пекарского. См.: Пекарский П. П. Наука и литература.., т. I, с. 113— 121); Знаменский П. В. Духовные школы в России до реформы 1808 г., с. 96—116. Архангельский М. Преосвященный Вениамин (Пуцек-Григорович), митрополит Казанский и Свияжский. — «Странник», 1866, т. I, отд. I, с. 6—8.
34


варный; впоследствии появился еще латинский класс. Во главе каждого класса стоял особый учитель. По числу учащихся эта школа резко выделялась из других синодских школ. В эллино-греческий класс было набрано 48 учеников, в славяно-русский — 110, в букварный — 427, всего 585 человек. Из букварного класса к 1724 г. выпустили 132 человека, которые получили назначения на должности. В 1727 г. в эллино-греческом классе училось 24 человека, в славяно-русском — 63, а в букварном учеников не было. Видимо, этот класс был закрыт. Следовательно, всего в школе осталось лишь 87 человек.
В 1722 г. была учреждена школа в Твери, фактически начавшая работать лишь в 1724 г. В школе было 39 учеников, обучавшихся грамоте и грамматике, в 1727 г. осталось только 20. В 1723 г. были открыты школы в Казани, Суздале, Коломне, Вятке.120 В Казани в марте 1723 г. набрано было 52 ученика, но к концу года осталось только 5, в следующем, 1724 г. число учеников возросло до 36 человек. Помимо обучения чтению и письму, в школе преподавали также грамматику, латынь, арифметику. В Суздальскую школу было набрано 109 учеников, но в 1726 г. они были распущены по домам из-за недостатка средств. В Коломенской школе с 1723 по 1725 г. обучалось 30 учеников, в 1725—1727 гг. — 120, в Вятской школе учеников было всего 35 человек.
В 1724 г. были созданы школы в Вологодской и Рязанской епархиях. В Вологде учеников было лишь 45, и в следующием году они были распущены; в Рязанской школе из-за отсутствия учителей занятия начались лишь в начале 1726 г. Кроме того, существовали епархиальные школы в Великом Устюге, Ростове, Белгороде, Пскове, Холмогорах. В Великом Устюге в 1725 г. поступило в школу лишь 15 человек, а через 2 года эта школа уже не существовала. В Ростовской епархии были 2 школы: в Ростове и Ярославле, в обеих по букварю обучалось грамоте 203 человека. В Холмогорской школе в 1723 г. было 39 учеников, в 1724 г. — 59. В Псковской школе, открытой в 1725 г., в 1727 г. насчитывалось 58 учеников.
Кроме перечисленных училищ, в ведении Синода находились также ранее учрежденные школы: Смолен¬
12° детей в Вятскую школу начали набирать еще в 1720 г., но учителя тогда не было (ЦГАВМФ, ф. 212, on. 1, № 56, л. 85—86).
35
3*


ская (35 учеников), Тобольская (в 1724 г. около 90 учеников,121 в 1727 г. — 57 учеников), школа при Знаменском монастыре Тобольской епархии (10 учеников), а также Черниговская школа повышенного типа, в которой в 1728 г. обучалось 257 учеников.
Из всего сказанного видно, что Синоду удалось создать в епархиях довольно много школ, однако зачастую они существовали недолго и обучение в них далеко не всегда было хорошо поставлено. Во многих школах учили только грамоте. В ряде епархий, например в Крутицкой, Воронежской, Астраханской, Переяславской, вообще не имелось школ. И все же при всех своих недостатках в условиях, когда учебных заведений было еще так мало, епархиальные школы сыграли положительную роль в развитии просвещения в России.
Особо следует остановиться на двух учебных заведениях, находившихся под эгидой духовного ведомства, — Киево-Могилянской и Московской славяно-греко-латинской академиях. Киевская, возникшая значительно ранее Московской, в XVII в., сыграла, как мы знаем, немалую роль в распространении просвещения не только на Украине, но и в центральных областях России. Выходцы из академии являлись крупными деятелями просвещения в XVII и первой половине XVIII в. Воспитанниками Киевской академии были Феофан Прокопович, Гедеон Вишневский, Феофилакт Лопатинский, Гавриил Бужин- ский, Стефан Яворский и многие другие.
В петровское время, как и в XVII в., Киево-Могилян- ская академия продолжала поставлять кадры образованных людей для русского государства: учителей,122 переводчиков, роботников издательского дела и т. д. Однако значение академии, как кузницы кадров, все же упало. Это объясняется тем, что число учебных заведений в России при Петре сильно возросло. Кроме того, Киевская академия перестала быть главным посредником при распространении в России западных научных знаний. Передовые научные теории проникали теперь в Россию
121 ПСПиР, т. 4, с. 251-252.
122 Так, например, в 1721 г. ректор Славяно-греко-латинской академии просил прислать в эту академию из Киева ученых монахов Г. Копцевича, И. Копецкого, С. Мигалевича, И. Рудзин- ского (Описание документов и дел архива Синода, т. 1, стб. 675— 676, 678).
36


не через Украину и Белоруссию, а непосредственно из стран Западной Европы. Киевские же ученые люди, по-прежнему находившиеся под влиянием схоластической науки, часто стояли далеко не на передовых позициях по сравнению с русскими людьми, получавшими свои знания путем общения с наиболее передовыми учеными Запада. Тем не менее Киевская академия оставалась крупнейшим учебным заведением в России. В ней училось в 1727 г. 654 человека.123 Следует сказать, что название «академия» Киево-Могилянскому коллегиуму (как ранее называлась Киевская академия) было присвоено лишь указом от 26 сентября 1701 г., причем ей были даны привилегии, равные привилегиям «иных академий во всех государствах иноземных».124
Несомненно большее значение в первой четверти XVIII в. имела Славяно-греко-латинская академия. Известно, что спор между сторонниками греческого и латинского образования, происходивший в Москве в последней четверти XVII в., закончился победой первых. Славяно-греко-латинской академией, учрежденной в 1687 г., руководили греки Лихуды, и латинский язык там не преподавался. В конце XVII в. академия находилась в упадке, так как престарелый патриарх Адриан, в ведении которого она числилась, уделял ей мало внимания. Учащихся в академии в это время насчитывалось лишь около 150 человек.125 После смерти патриарха Адриана Петр сам занялся делами Славяно-греко-латинской академии.
В 1701 г. в ней было введено преподавание латинского языка,126 что сделало академию учебным заведением более современного типа. В эти годы, когда только начали учреждаться в России первые светские учебные заведения, Петр придавал особое значение Славяно-греколатинской академии. В одном из самых первых номеров газеты «Ведомости» (от 2 января 1703 г.) было напечатано: «Повелением его величества московские школы
123 П е к а р с к и й П. П. Наука и литература.., т. 1, с. 109.
124 Нечаев Н. В. К 250-летию первых указов Петра I о школах, с. 16.
125 С о л о в ь е в С. М. История России с древнейших времен, кн. 8, т. 15. М., 1962, с. 89.
126 Нечаев Н. В. К 250-летию первых указов Петра I о школах, с. 15.
37


умножаются, и 45 человек слушают философию и уже диалектику окончили».127
Славяно-греко-латинская академия была сложным по своему построению учебным заведением того же типа, что и западноевропейские коллегиумы и Киевская академия. Учащиеся проходили 8 ступеней обучения (8 классов) : славяно-русская школа (обучение чтению и письму), фара (чтение и письмо по латыни), инфима (грамматика славянского и латинского языков, география, история), синтаксима (высший грамматический класс, арифметика, география, история, катехизис), пиитика (стихосложение), риторика (красноречие), философия (логика, метафизика, политика), богословие. Весь курс продолжался, в зависимости от успехов учащихся, 12—13 лет и более.128
Далеко не все учащиеся шли в академию добровольно, и правительству приходилось применять методы принуждения. Так, например, в 1723 г. в соответствии с указом Петра Синод постановил переписать всех молодых монахов, «которым в школах быть возможно», и выслать их в академию.129 Принимались меры и к возвращению беглых студентов. Немалый ущерб академия терпела вследствие вербовки ее учащихся в Медицинскую школу Бидлоо (о чем говорилось выше). Однако число студентов Славяно-греко-латинской академии непрестанно росло. Если в 1700 г., как мы видели, учащихся было лишь около 150, то в 1717 г. число их возросло до 290, а в 1725 г. — до 629 человек. Академия играла большую роль в подготовке учителей для учебных заведений России;130 для петровского правительства она являлась также ценным источником кадров образованных людей, которых можно было использовать на различных поприщах гражданской деятельности. Студентов академии иногда посылали также для пополнения контингента учащихся специальных светских школ, которыми особенно дорожило правительство. Следует отметить еще одну функцию академии. Она в лице ректора осуществляла
127 «Ведомости», 1703, 2 января.
128 Смирнов С. К. История Московской славяно-греко-ла- тинской академии, с. 108—110, 181—182.
129 ПСПиР, т. 3, с. 142.
130 Смирнов С. К. История Московской славяпо-греко-ла- тинской академии, с. 181, 229.
38


цензуру произведений религиозного содержания, подготовляемых к печати.131
В 1721 г. Синод принял решение о создании специального учреждения для руководства школами своего ведомства. Была введена особая должность протектора школ и типографий с соответствующей конторой при нем. Протектором был назначен архимандрит Ипатьевского монастыря Гавриил Бужинский. Как мы увидим далее (см. гл. II), деятельность Бужинского в этой должности была кратковременна. Уже в 1726 г., после неоднократных просьб Бужинского, он был освобожден от тяготившего его поста, а его контора упразднена. Все учебные заведения духовного ведомства после упразднения должности протектора стали подчиняться непосредственно Синоду.
Выше уже говорилось, что, кроме ведомственных школ, при Петре создавались во всех губерниях светские начальные школы для широкого круга населения (независимо от ведомственной принадлежности). 28 февраля 1714 г. состоялся известный указ о так называемых «цифирных» школах. По этому указу, подтвержденному целым рядом последующих, предписывалось «во всех губерниях дворянских и приказного чина дьячих и подия- ческих детей от 10 до 15 лет, оприч однодворцов, учить цифири и некоторую часть геометрии». Школы велено было учредить при архиерейских домах и монастырях. Учителями Петр распорядился поставить учеников Нави- гацкой школы, «которые географию и геометрию выучили», разослав их по губерниям (по два человека на каждую). Учащимся не разрешалось жениться до получения от учителей свидетельства о приобретении в школе знаний.132
В осуществление этих указов из Навигацкой школы было выслано в 1716 г. 16 человек. Указом Сената от 29 марта 1720 г. цифирные школы были переданы в ведение Адмиралтейской коллегии. Однако из-за нежелания родителей отдавать своих детей учиться организация школ затянулась. Несмотря на строгие меры администрации по вербовке учащихся из числа различных групп населения, учеников не хватало, и многие цифирные школы по этой причине вообще не начинали работу. Ду¬
131 Там же, с. 130.
132 ПСЗ, т. V, № 2778, с. 86; №2971, с. 187; № 2979, с. 189, и др.
39


ховенство крайне неохотно посылало детей в эти школы, ссылаясь на предстоящую организацию епархиальных школ, посадские люди отговаривались тем, что дети им нужны для помощи в лавках. Вследствие поступивших жалоб правительство вынуждено было в 1720 г. дать указание, чтобы из посадских людей принимали в школу лишь таких, «которые сами собою к той науке охоту возымеют».133 В 1721 г., как было отмечено выше, и духовенство освободилось от обязанности посылать своих детей в цифирные школы.134
В делах Синода сохранился список учителей, посланных в цифирные школы. Всего в 1722 г. в школах находилось 47 учителей, в том числе: в городах С.-Петербургской губернии — 9, Московской — 10, Киевской — 5, Воронежской — 4, Смоленской — 2, Архангелогородской — 4, Сибирской — 4, Казанской — 5, Нижегородской — 2, Астраханской — 2. К сожалению, в этой справке нет сведений о числе учеников, но, очевидно, в целом ряде случаев положение было очень неблагополучным, поскольку 18 учителей (из 47) вернулись обратно из-за отсутствия учеников.135
И действительно, как видно из указов того времени, детей в цифирные школы высылалось «малое число». Некоторые школы продолжали оставаться совсем без учеников. Так, например, в ноябре 1719 г. из 5 цифирных школ (Новгородской, Ярославской, Вологодской, Псковской и Московской) учащиеся были только в Ярославской.136 К началу 1721 г. Московская школа уже имела учеников, но лишь 70 человек.137 К 1723 г. из 1389 человек, числившихся во всех цифирных школах, окончило их только 93, большинство оставшихся разбежалось.138 В Рязанской школе, открытой в мае 1722 г., было 96 учеников, из них к 1727 г. окончило школу 4 человека, выпущено в канцеляристы — 2, умерло — 2, отдан в сол¬
133 Доклады и приговоры, т. 6, кн. 1, с. 34—35; Описание документов и дел архива Синода, т. 1, стб. 337—338; ПСЗ, т. VI, № 3575, с. 187-188.
134 ПСЗ, т. VI, № 3854, с. 457.
135 Описание документов и дел архива Синода, т. 2, ч. 1, стб. 516-520, CCXXXIX—CCXLII; ПСЗ, т. XII, № 9054, с. 247.
136 ПСЗ, т. V, № 3447, с. 751-752.
137 Там же, т. VI, № 3703, с. 289.
138 Там же, т. VII, № 4975, с. 707.
40


даты—1, 32 человека продолжали учение, остальные числились в бегах.139
Неблагополучное положение с цифирными школами и стремление Адмиралтейской коллегии освободиться от руководства ими побудило правительство в 1723 г. поставить вопрос о слиянии этих школ с епархиальными. На соответствующее постановление Сената Синод ответил, что такое слияние осуществить невозможно, поскольку, кроме Новгородской епархии, епархиальных школ нигде не было. Сенату пришлось ограничиться вынесением в октябре 1723 г. постановления о слиянии лишь Новгородской цифирной школы (30 человек) со школой Новгородской епархии.140
Ответ Синода вызывает недоумение, поскольку, как нам известно, в октябре 1723 г., помимо Новгородской школы, существовали школы и в других епархиях, например в Смоленской, Казанской. Очевидно, Синод не считал эти школы вполне вставшими на ноги. Кроме того, не сочувствуя объединению цифирных школ с епархиальными, Синод мог и сознательно представить положение с этими школами в более мрачном виде, чем было на самом деле. Новгородская епархиальная школа так и не была слита с цифирной.
Даже постановление Верховного тайного совета от 31 октября 1726 г. о слиянии всех цифирных школ с епархиальными с передачей школ в ведение Синода 141 положения не изменило и фактически не было проведено в жизнь: Синод не принял цифирные школы, и они так и остались в ведении Адмиралтейской коллегии.142
В 1727 г., как видно из книги И. К. Кирилова, в России насчитывалось 23 цифирные школы, в том числе в таких городах, как Новгород, Ярославль, Тверь, Кострома, Суздаль, Переяславль-Залесский, Владимир, Смоленск, Воронеж, Нижний Новгород, Казань и др.143 Несмотря на все трудности, которые были связаны с организацией этих школ, и на недолговечность многих из них,
139 П е к а р с к и й П. П. Наука и литература.., т. 1, с. 116, 117.
140 ПСЗ, т. VII, № 4326, с. 133-134.
141 Там же, № 4975, с. 706-707.
142 Там же, т. XII, № 9054, с. 249.
143 К и р и л о в И. К. Цветущее состояние Всероссийского государства.., кн. 1, с. 60, 73, 75, 78, 94, 108, 109, 112, 115, 117, 127, 149, 157, 162, 177; кн. 2, с. 4, 10, 17, 22, 26, 35, 42, 46.
41


эти первые светские школы начального образования, предназначенные для сравнительно широких кругов населения, сыграли свою роль в развитии просвещения в России.
Следует сказать несколько слов о школах Прибалтики. Из книги Кирилова мы узнаем, что в Риге и Ревеле существовали гимназии. В этих городах были также немецкие школы, а в Риге, кроме того, латинская. Немецкая школа имелась и в Нарве. Школы существовали также в Дерпте и в Пернове (в Пернове— «малая»).144 Для крестьянского населения Латвии в 20—30-х годах XVIII в. были организованы школы обучения грамоте, где латынь преподавали окончившие учительскую семинарию в имении Вальмиера.145
В России существовали и частные учебные заведения. В 1711 г. в Петербурге были 4 частные школы, в которых обучали языкам, арифметике, танцам и «пристойному поведению». И. И. Неплюев рассказывает в своих записках, что 1 октября 1715 г. он попал в петербургскую школу француза Боро. Над школой были поставлены русские «надзиратели» из числа вельмож.146
Сохранились сведения об обучении жителей Петербурга грамоте помимо школ. В 1722 г. Синод поручил учителю школы в Невском монастыре И. Тихонову проверить, все ли «разных чинов» учители способны обучать «славянской грамоте». Тихонов выявил 13 таких учителей, из которых большинство (8 человек) относились к числу низшего духовенства: дьяконы, дьячки, пономари и т. д. При «свидетельствовании» прибывших по вызову учителей (явились не все) оказалось, что никто из них не знает грамматики, а некоторые и малограмотны. В марте 1723 г. Синод обязал Тихонова дать грамотным учителям инструкции по преподаванию грамматики, а малограмотным запретить преподавание. Выяснилось, что грамоте в Петербурге без соответствующего разрешения учат еще 6 человек: солдат Петр Матвеев,
дьячок Иван Семенов, певчий Семен Васильев, дворовый человек Корсакова Иван Семенов, писарь Белозерского
144 Там же, кн. 1, с. 36, 44, 52, 55, 58, 59. — Немецкая школа существовала и в Петербурге (там же, с. 55).
145 Салмынь А. Я. О грамотности крестьян Лифляндской и Курляндской губерний в XVIII в. — «История СССР», 1969, № 6, с. 136.
146 Петербург петровского времени, с. 105, 106.
42


полка Иван Иванов, кузнец Литейного двора Петр Иванов.147 В качестве домашних учителей использовались пленные шведы.
Из всего сказанного видно, что за короткое время были достигнуты огромные результаты. Буквально на пустом месте выросла сеть учебных заведений светского характера, в которых русские люди могли получить не только начальное обучение, но и приобрести специальные знания. Выросла и сеть учебных заведений духовного ведомства, которые в петровское время также играли немалую роль в развитии просвещения в России. По самым приближенным и, разумеется, очень неточным (поскольку точных сведений не сохранилось) подсчетам в 1727 г. в России было около 80 учебных заведений, в которых обучалось до 5000 человек. Несмотря на недолговечность ряда учебных заведений и низкий уровень обучения во многих из них, все же нельзя не признать, что страна сделала огромный шаг вперед в развитии просвещения и результаты этого сказались уже в ближайшие годы.
Учреждением в России светских учебных заведений решалась толька часть задач по преобразованию в области культуры. Помимо школ, необходимо было также создать научные и культурно-просветительные учреждения, способствующие развитию русской науки и культуры, распространению знаний среди населения, перестройке быта русских людей.
В развитии науки и культуры России в первой четверти XVIII в. очень велика роль самого Петра. Как известно, Петр не получил в молодости правильного образования, всю жизнь он писал с орфографическими ошибками, однако огромная жажда знаний, энергия, чрезвычайная настойчивость в достижении поставленных целей сделали его одним из просвещеннейших людей своего времени. Всю свою жизнь Петр учился и стремился применять приобретенные знания.
Поражает широта его интересов. Уже во время первого своего заграничного путешествия, находясь в Голландии, Петр учился кораблестроению, навигации и черчению, посетил музей древности Якова Вильде в Амстердаме, анатомический музей известного анатома Рюйша, осма¬
147 	Описание документов и дел архива Синода, т. 2, ч. 2, стб. 172—177.
43


тривал анатомическую коллекцию другого знаменитого медика того времени доктора Бэргавена, был у архитектора Симона Шейнфойта и осматривал его коллекции, проводил много времени в мастерской ван дер Гейдена,, где знакомился с пожарными трубами, разговаривал с известным инженером и писателем Кугорном, поддерживал тесные связи с амстердамским бургомистром и издателем Н. Витзеном, с голландскими негоциантами братьями Тессингами, из которых один, Ян Тессинг, организовал по желанию царя русскую типографию в Амстердаме.148 В Англии Петр посетил естественноисторический музей Традесконта, Королевское общество, Гринвичскую обсерваторию, Оксфордский университет, Монетный двор, который находился в ведении знаменитого Ньютона, беседовал с самим Ньютоном и с известным астрономом того времени Э. Галлеем.149
Петр интересовался всем и во время пребывания во Франции: в 1717 г. он посетил Сорбонну, осматривал королевскую типографию, коллегиум, основанный Маза- рини, беседовал о известным геометром Вариньоном, с изобретателем движущегося глобуса Пижоном, ездил смотреть химические опыты Жофруа, присутствовал на глазной операции, сделанной медиком Уайльгодом, беседовал с известным ученым Делилем, участвовал в заседании Французской академии наук, где ему демонстрировали подъемную машину, химические опыты, рисунки по истории искусств и т. д.150
В своем дневнике голштинский резидент в России Берхгольц сообщает, что во время посещения кунсткамеры и оружейной палаты в Берлине он узнал о том огромном интересе, который проявил к этому музею Петр. «Мои вожатые, — пишет Берхгольц, — с восторгом рассказывали, с каким тщанием его величество царь, в бытность свою здесь, рассматривал все вещи и как подробно обо всем расспрашивал, и уверяли, что не помнят, чтоб когда-нибудь видели человека до такой степени любознательного и терпеливого».151
148 Пекарский П. П. Наука и литература.., т. 1, с. 6—11.
149 Л ю б и м е н к о И. И. Просвещение и наука при Петре I и основание Академии наук, с. 171.
150 Пекарский П. П. Наука и литература.., т. 1, с. 40—44.
151 Дневник камер-юнкера Берхгольца.., ч. 1. М., 1857,
с. 12-13.
44


Как мы увидим далее (гл. II), Петр хорошо знал иностранную научную литературу. Он поддерживал контакты с крупными учеными того времени, например с Лейбницем, Вольфом. Лейбниц, всячески поощрявший начинания Петра в области развития просвещения в России, составил для него записки о развитии наук в России, об устройстве учебных заведений, об организации коллегий. В этих записках, относящихся к 1708—1716 гг., Лейбниц предлагал создать в России широкую сеть школ, а в больших городах — университеты, учредить академию, которая являлась бы одновременно и одной из коллегий, библиотеку, музей, лабораторию, обсерваторию, организовать наблюдения над склонением магнитной стрелки, исследовать вопрос о границе Азии и Америки.152 Однако Петр не слепо выполнял советы Лейбница, а проводил реформы в области культуры, всегда исходя из особенностей развития России.
Будучи знаком с культурно-просветительными учреждениями Запада, Петр стремился к тому, чтобы ввести такие же в России, хорошо понимая их значение в деле просвещения страны. Особую роль он отводил музеям, разделяя в этом отношении точку зрения Лейбница, высказанную им в известной уже нам записке о развитии наук в России (1708 г.). Музеи, по мнению Лейбница, служат «не только предметом общего любопытства, но средствами для усовершенствования художеств и наук».153 В 1714 г. по инициативе Петра в Петербурге был учрежден первый русский музей-кунсткамера, представлявший собой единое учрещдение с основанной тогда же государственной библиотекой (впоследствии Библиотекой Академии наук), о которой нам еще предстоит говорить (гл. VI). Библиотека-кунсткамера, по мысли Петра, являлась учреждением общественного пользования, доступным для всех. Придавая большое значение Библиотеке-кунсткамере в распространении знаний и стремясь к тому, чтобы ее посещало возможно большее число людей, Петр, как известно, не только категорически
152 Г е р ь е В. Отношение Лейбница к России и Петру Великому по неизданным бумагам Лейбница в Ганноверской библиотеке. СПб., 1871, с. 73-77, 189—200; Пекарский П. П. Наука и литература.., т. 1, с. 26—32.
153 Г е р ь е В. Отношение Лейбница к России и Петру Великому. ., с. 76.
45


воспротивился предложению П. И. Ягужинского взимать плату за вход в Кунсткамеру, но и распорядился выделить специальные средства на угощение посетителей в том случае, если они являлись для осмотра Кунсткамеры большими партиями.154
Основой Кунсткамеры послужили предметы, лично интересовавшие Петра и собиравшиеся во время его путешествий: инструменты, приборы, редкие камни, чучела животных, одежда и предметы обихода дальних народов и т. д.155 В дальнейшем были приняты меры к приобретению новых экспонатов как за рубежом, так и непосредственно в России. В 1716 г. в Голландии была куплена богатая коллекция аптекаря Себы, состоявшая из чучел животных, птиц, рыб, пресмыкающихся, а также раковин «и других диковинных произведений из Ост- и Вест-Индии». Был приобретен также «гданского доктора Готвальда минеральный кабинет». В следующем 1717 г. в Кунсткамеру поступила из Голландии замечательная коллекция анатомических препаратов, трав и бабочек профессора Рюйша.156
В Кунсткамеру был доставлен и знаменитый готторп- ский глобус, подаренный Петру голштинским герцогом. Внутри глобуса за круглым столом помещалось 12 человек, которые могли наблюдать изображенную на его внутренней поверхности небесную сферу. Перевозка такого огромного глобуса в условиях войны со шведами представляла большие трудности. В 1714 г. русское правительство добилось от шведов разрешения перевезти глобус до Петербурга морем. В Центральном государственном архиве Военно-Морского Флота хранится русский перевод этого паспорта, выданного за подписью наследницы шведского престола Ульрики-Элеоноры, правившей Швецией в отсутствие Карла XII.157 Но воспользоваться этим пропуском русские, очевидно, не рискнули, и глобус доставлялся сухим путем. В Центральном государственном архиве древних актов в Москве сохранились
154 Л у п п о в С. П. Основание и первые годы существования библиотеки. 1714—1725 г. — В кн.: История Библиотеки Академии наук СССР. 1714—1964. М.—Л., 1964, с. 30.
155 Петербург петровского времени, с. 115.
156 С т а н ю к о в и ч Т. В. Кунсткамера Петербургской Академии наук. М.—Л., 1953, с. 36.
157 ЦГАВМФ, ф. 233, он. 1, № 84, л. 23; № 85, л. 70.
46


письма к А. Д. Меншикову Голенищева-Кутузова, руководившего доставкой глобуса из Нарвы в Петербург. Из письма от 16 марта 1717 т. видно, что для перевозки глобуса были использовапы 87 лошадей, 174 работника. 19 марта 1717 г. глобус был привезен в Красное Село.158 Следует сказать, что в 1711—1714 гг. в Москве в специальной «палатке» хранился другой глобус, по-видимому, меньших размеров. На отопление и освещение помещения для глобуса Сенатом отпускались специальные средства.159
В соответствии с указами Петра экспонаты для Кунсткамеры собирались в различных областях России и доставлялись в Петербург. Известный указ от 13 февраля 1718 г. о монстрах, или уродах, требовал, чтобы население предъявляло начальству различные диковинки: всякого рода уродов живых и мертвых из числа зверей, птиц, людей, редкие минералы, найденные в земле, необычные кости животных, людей, птиц, старинные надписи на камнях и металле, старинное оружие, посуду и т. д. Указ пытался объяснить населению причины появления уродливых детей: уроды рождаются вовсе не вследствие происков дьявола, а по причине «повреждения внутреннего» и «от страха и мнения матерного во время бремени». За доставленных монстров выплачивалось солидное вознаграждение.160
Ряд указов (начиная с 1717 г.) о доставлении в Петербург экспонатов был адресован губернаторам. Так, Воронежскому губернатору С. А. Колычеву давалось предписание «о налавливании птиц и диких зверьков по приложенному реестру и приискании в Костинске и других городах великих костей, как человеческих, так и слоновых и других необыкновенных»; губернатору Сибири М. П. Гагарину предлагалось прислать образцы разноцветных речных раковин и камней (из каждой губернии по пуду), снабдив образцы соответствующими ярлыками.161 Астраханскому губернатору А. П. Волынскому предписывалось (1718 г.) ежегодно ловить и присылать
158 ЦГАДА, ф. 198, № 685, л. 1-3.
159 Доклады и приговоры, т. 4, кн. 1, с. 536—537; кн. 2, с. 1087, 1200, 1264-1265.
160 ПСЗ, т. V, № 3159, с. 541—542.
161 Станюкович Т. В. Кунсткамера Петербургской Академии наук, с. 29.
47


в Петербург гусей, журавлей и других птиц. Сообщался перечень, каких именно нужно ловить птиц: гусей и уток красных, лебедей, журавликов терских и т. д.162 Тому же Л. П. Волынскому указом от 26 октября 1720 г. предлагалось покупать в горах молодых бобров и присылать в Петербург, «также присылать и прочих зверей, как оленей, так и других, которые куриозны», кроме того, «присылать по вся годы в Санктпетербург чинаровые и ореховые деревья, также и волгские каменья, которые с раковинами».163 Позднее в Кунсткамеру стали поступать коллекции, собранные отечественными экспедициями.
Петр распорядился передавать в Кунсткамеру и различные предметы мемориального характера. Например, серебряный ключ от города Дербента, взятого русскими войсками. Для Кунсткамеры приобретались нумизматические коллекции, среди которых наиболее замечателен купленный в 1721 г. в Гамбурге «Ледеров медальный кабинет». Некоторые экспонаты являлись частными пожертвованиями, например известных граверов Алексея Зубова, Алексея Ростовцева. Среди жертвователей находились и простые русские мастеровые и ремесленные люди, дарившие в Кунсткамеру предметы собственного труда, на которые были нередко затрачены многие месяцы работы.164 Так, за короткое время был создан первый в России крупный музей, который уже в петровское время поражал иностранцев богатством своих коллекций.
Большое внимание уделял Петр и «аптекарским огородам». Еще в XVII в. такой аптекарский сад существовал при московской аптеке. В 1714 г. аптекарский огород, родоначальник нынешнего Ботанического института АН СССР, был создан в Петербурге на острове, получившем название Аптекарского. Вскоре этот центр лекарственного дела превратился в крупный ботанический сад. В 1720 г. астраханскому губернатору А. П. Волынскому было приказано завести аптекарский огород в Астрахани, сделать в нем оранжерею, в которой выращивать привезенные из Персии теплолюбивые деревья и травы.165
162 ПСЗ, т. V, № 3185, с. 555-556.
163 Там же, т. VI, № 3668, с. 251-252.
164 С т а н ю к о в и ч Т. В. Кунсткамера Петербургской Академии наук, с. 34, 36.
165 ПСЗ, т. VI, № 3668, с. 251-252.
48


Огромное значение для развития науки и просвещения России имело создание Академии наук. Еще в 1718 г. Петр предписал «сделать академию, а ныне приискать из русских кто учен и к тому склонность имеет».166 Однако ученых среди русских людей было немного, и пришлось приглашать иностранцев. 13 января 1724 г. Петр подписал в Сенате «Определение об Академии», 22 января утвердил проект и бюджет Академии, а 28 января того же года был издан указ об учреждении Академии наук.167
В соответствии с учрежденным Петром проектом русская Академия наук создавалась как учреждение, имевшее и научно-исследовательские, и педагогические функции. В этом заключалась ее первая особенность. При Академии учреждались университет и гимназия. Второй особенностью русской Академии наук был ее универсальный характер : научно-исследовательская работа Академии протекала в трех основных направлениях, в соответствии с которыми Академия наук делилась на 3 класса — математический, физический и гуманитарный. Классы в свою очередь, делились на кафедры. Характерно, что в английской академии не было гуманитарного класса, а в Париже существовали две параллельные академии. Третья особенность русской академии — ее сугубо светский характер: в Берлине, например, большую роль играли богословские науки.168
Подготовка к открытию Академии наук, переписка с иностранными учеными и т. д. затянулись, и Академия начала свою работу уже после смерти Петра, однако все основное сделано было при нем. Следует подчеркнуть практическую сторону деятельности Академии, характерную для всех научно-просветительных учреждений петровского времени. Академики обязаны были не только заниматься науками, но и передавать свои знания, они должны были следить за научной литературой и составлять сводки («экстракты») научных достижений по своей специальности, проверять правильность открытий, о которых стало известно Академии, помогать заведению и размножению «вольных художеств и мануфактур», читать публичные лекции и т. д.
166 Там же, т. V, № 3208, с. 574.
167 Там же, № 4443, с. 220-224.
168 История Академии наук СССР, т. I. М.—Л., 1958, с. 30—34; Петербург петровского времени, с. 118—119.
4 С. П. Луппов
49


Помимо Академии наук, в петровское время были созданы и другие научные учреждения. В Петербурге при Берг-коллегии существовала химическая лаборатория, учрежденная в 1720 г.169 Химико-фармацевтические лаборатории имелись при аптекарских огородах, была лаборатория и при Пыскорских медноплавильных заводах Соликамского уезда. При Навигацкой школе в Москве была организована астрономическая обсерватория, где наблюдениями занимались Я. В. Брюс и А. Фарварсон. Замечательные успехи были достигнуты в прикладной механике (новые механизмы на заводах, токарно-копировальные станки А. К. Нартова и др.).170
Большое внимание при Петре обращалось на работы в области географических исследований, картографии, поиска полезных ископаемых. Экспедициями М. Стари- цына и В. Атласова была исследована Камчатка, началось ознакомление русских с Курильскими островами. Для выяснения вопроса о границах Азии и Америки и поиска северного морского пути в Китай и Индию были организованы экспедиции Е. Евреинова и Ф. Лужина (1719— 1722), а затем В. Беринга (1725—1730). Исследование Сибири производила экспедиция Д. Г. Мессершмидта (1720—1727), исследование Средней Азии — экспедиции А. Бековича-Черкасского (1715 и 1716) и Ф. Беневенни (1718). Крупное значение имели составленные в петровское время карты Урала и Сибири (С. Ремезов), Каспийского моря (Ф. И. Соймонов и К. Верден), Сибири, Камчатки и Курильских островов (Евреинов и Лужин), Дона и Азовского моря. Карты эти вносили значительные уточнения в существовавшие до того времени географические представления. Завершением картографических работ изучаемого времени явился известный «Атлас Всероссийской империи» И. К. Кирилова, первый том которого вышел в 1732 г.171
Большие успехи были достигнуты в области геологических разысканий. При непосредственной помощи мест¬
169 Петербург петровского времени, с. 103.
170 Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия в первой четверти XVIII в. Преобразования Петра J, с. 690—693; Кирилов И. К. Цветущее состояние Всероссийского государства. ., кн. 2, с. 51.
171 Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия в первой четверти XVIII в. Преобразования Петра I, с. 681—687.
50


ных жителей были найдены богатые залежи железной, серебряной и медной руды на Урале и в Сибири, открыты все три основных каменноугольных бассейна России: Донецкий, Подмосковный и Кузнецкий, успешно производились поиски серы, нефти и других полезных ископаемых.172
Петр проявлял большой интерес и к гуманитарным наукам. Он хорошо понимал значение летописей и других исторических памятников и принимал меры к их сохранению. В 1709 г. Петр поручил И. А. Мусину-Пушкину собирать в монастырях жалованные грамоты русских великих князей.173 Указом от 20 декабря 1720 г. предписывалось губернаторам, вице-губернаторам и воеводам снимать копии со всех имеющихся в монастырях и соборах «куриозных» (редких) грамот и исторических рукописных и печатных книг и высылать эти копии в Сенат. Следующий указ от 16 февраля 1722 г. обязывал все епархии и монастыри высылать в Синод исторические рукописи (летописцы, хронографы, степенные книги и т. д.) для снятия с них в Москве копий, с тем чтобы оригиналы могли быть затем возвращены в монастыри.174 В 1716 г. была снята копия со знаменитого Радзивилов- ского списка древней летописи. Обращалось внимание и на сохранение памятников старины на местах.
По инициативе Петра был написан ряд исторических трудов. Ф. Поликарпову Петр поручил составление истории России от начала княжения Василия III, но не был удовлетворен результатами работы. Под редакцией самого Петра был составлен «Журнал, или поденная записка Петра Великого», являющийся итогом всей работы в области истории в первой четверти XVIII в., а также иллюстрированный гравюрами альбом реляций о сражениях — так называемая «Марсова книга». П. П. Шафировым было написано известное «Рассуждение» о причинах Северной войны, Г. Гюйссеном — «Журнал государя Петра I с 1695 по 1710 г.». Следует отметить обстоятельный труд по истории России «Ядро российской истории» А. И. Манкиева, исторические работы
172 Там же, с. 687—690.
173 Соловьев С. М. История России с древнейших времен, кн. 8, т. 16. М., 1962, с. 333.
174 ПСЗ, т. VI, № 3693, с. 277; № 3908, с. 511—512.
51
4*


Б. И. Куракина, «Историю Северной войны» Л. Н. Гал- ларта и ряд других.175
В деле просвещения России немалую роль играл и театр. Для петровского театра характерны две особенности: театр стал публичным, и в репертуаре его все большее и большее значение имели пьесы светского содержания. В 1701 г. был заключен договор со странствующей труппой Иоганна Кунста, которая, начиная с 1702 г., стала ставить публичные спектакли в Москве. Позднее в Москве возникли еще два театра: царевны Натальи Алексеевны и царицы Прасковьи Федоровны. Театр Натальи Алексеевны был затем перенесен в Петербург. Театральные представления давались и в учебных заведениях: в Сла- вяно-греко-латинской академии, в Киево-Могилянской академии и в медицинской школе Московского госпиталя. Чаще всего в театрах петровского времени шли иностранные пьесы, но ставились спектакли и русских авторов (Ф. Прокоповича, Ф. Журавского). В интермедиях и пьесах, написанных по специальным заказам Петра, пропагандировалась необходимость преобразований, просвещения, поездок за границу и т. д.176 О театральных постановках того времени сообщает в своем дневнике Берхгольц.177 Театр постепенно входил в русский быт.
Проводя широкие мероприятия по развитию просвещения в России, Петр не упускал из виду и такие области, как литература, архитектура, искусство, переустройство быта русских людей. Он направлял русских за границу не только для приобретения знаний в области научных и прикладных дисциплин, но и для обучения живописи и архитектуре, приглашал в Россию иностранных граверов, обращал внимание даже на создание духовых оркестров при воинских частях. Общеизвестны указы Петра об устройстве ассамблей, внедрении одежды нового образца, бритье бород и т. п. В борьбе за переустройство быта большое значение имела и новая манера застройки
175 Пештич С. Л. Русская историография XVIII века, ч. I. Л., 1961, с. 102—176.
176 Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия в первой четверти XVIII в. Преобразования Петра I, с. 719—723; Петербург петровского времени, с. 121—123; Краткий очерк истории русской культуры с древнейших времен до 1917 года. Л., 1967, с. 191.
177 Дневник камер-юнкера Берхгольца.., ч. 2, с. 351; ч. 3. М., 1860, с. 193-194, 258, 264; ч. 4, М., 1860, с. 9, 11-12, 64.
52


юной столицы России — Петербурга, устройство пышных парков, фонтанов, организация народных праздников с фейерверками и театрализованными зрелищами и т. д.
В какой же степени преобразования в области культуры сказались на состоянии грамотности населения страны? Этот вопрос почти не освещен в нашей литературе. Однако имеющиеся отрывочные сведения позволяют отметить рост грамотности русских людей. Е. Е. Колосов обнаружил в архиве Артиллерийского музея интересные данные, характеризующие грамотность военнослужащих в 1700—1709 гг. На основании расписок в получении жалованья Колосов установил, что в 1700 г. среди личного состава Пушкарского приказа наиболее грамотными были представители квалифицированных кадров (пушечные и плавильные мастера, чертежники, оружейные слесари и их ученики, гранатные мастера), процент грамотных среди них колебался от 27 до 75. Грамотность остального состава приказа была гораздо ниже (6—15%). В бомбардирской роте в 1704 г. грамотных среди капралов было 66.6%, среди бомбардиров — 34.4%. А вот данные о грамотности личного состава артиллерийского полка за 1709 г. Грамотность офицеров и сержантов составляла 100%, капралов — 52.2 %, писарей и музыкантов — 71.5%, бомбардиров — 18.4%.178 Таким образом, офицеры и сержанты были уже поголовно грамотными, и грамотность среди квалифицированных кадров была высокой.
От 1711 г. у нас имеются данные о числе подьячих в московских приказах: 1906 человек.179  180 Если учесть, что этими людьми далеко не исчерпывались грамотеи Москвы, то выходит, что число грамотных в Москве в это время было достаточно велико (вспомним, что в конце XVII в. в Москве было лишь 1450 подьячих). Несомненно, что к 1725 г. процент грамотных вырос.
Необходимо отметить и значительное увеличение числа русских людей, знающих иностранные языки. О наличии среди русской знати (как среди мужчин, так и среди женщин) людей, свободно говорящих на иностранных языках (немецкий, французский, английский, итальянский), пишет в своем дневнике Берхгольц.18и
178 Б АН РО. Собрание авторских материалов, № 48, л. 6—9.
179 Доклады и приговоры, т. 1, с. 268—269.
180 Дневник камер-юнкера Берхгольца.., ч. 1, с. 76, 85, 90, 96, 98; ч. 2, с. 32, 98-99, 241 и др.
53


В конце царствования Петра выросла целая когорта просвещенных русских людей, некоторые из них не уступали по своим знаниям иностранным ученым. К числу просвещенных сподвижников Петра следует отнести Феофана Прокоповича — писателя, проповедника и публициста, энциклопедически образованного Я. В. Брюса, историка и географа В. Н. Татищева, математика Л. Магницкого, математика и механика Г. Г. Скорнякова-Писа- рева, А. А. Матвеева, Б. И. Куракина, И. К. Кирилова и др. Некоторые сподвижники Петра были авторами проектов по преобразованиям России. Вспомним проекты
А. 	А. Матвеева, Б. И. Куракина, Ф. С. Салтыкова, И. Т. Посошкова, П. А. Толстого, А. А. Курбатова и др. Таким образом, Петр был далеко не одинок в своей преобразовательской деятельности.
Подводя итог всему сделанному при Петре I в области просвещения, следует отметить прежде всего грандиозный размах проведенных мероприятий. За сравнительно короткое время была не только создана целая сеть учебных заведений, но и основан ряд научных и культурно-просветительных учреждений, получили небывалое развитие печать (об этом мы будем подробнее говорить в гл. II), начал изменяться быт русских людей. Наиболее характерными чертами петровских преобразований в области культуры были: светский их характер, практическая направленность, стремление приобщить к культурной жизни страны не кучку людей, а широкие круги общества (дворянство, духовенство, чиновничество, посадских людей). Важнейшими результатами реформ явился подъем грамотности населения, создание национальных кадров специалистов в разных областях жизни страны, ознакомление русских людей с передовыми научными и общественно-политическими идеями, дальнейшее развитие русской науки и культуры, появление в стране целой плеяды просвещенных людей. Таким образом, это был крупнейший перелом в культурной жизни России, который имел большие последствия и весьма сильно сказался на развитии русской книги.


ГЛАВА ВТОРАЯ
КНИГОИЗДАТЕЛЬСТВО
Одним из самых активных средств распространения в России просвещения была в петровское время печать. Книгоиздательство при Петре получило небывалый до того времени размах, однако суть дела заключалась не в резком увеличении количества изданий, а в том, что книгопечатание в первой четверти XVIII в. приобрело новые для него черты, связанные с новым направлением издательской деятельности. Основная особенность книгопечатания петровского времени состояла в том, что оно было целиком поставлено на службу преобразования страны. Отсюда вытекает ярко выраженный светский характер петровских изданий, сильное расширение тематики, появление новых видов произведений печати (газеты, атласы, карты, гравированные книги и т. д.) и новых жанров. Во главе крупнейших типографий России (Московской и Петербургской) стояли при Петре уже не духовные, и светские люди.
Большую роль в развитии издательского дела в России играл.сам Петр. С ним были связаны все начинания в этой области, он был не только фактически руководителем книгопечатания в России, но и одним из самых активных его деятелей. Широко известно, что именно Петр определял тематику изданий, был редактором многих из них, инициатором введения гражданского шрифта. Он вникал во все детали издательского дела в России, приглашал на русскую службу иностранных специалистов, уделял внимание возможно более широкому распространению русских изданий и т. д.
55


Хорошо понимая значение печати в осуществляемых преобразованиях, Петр умел ставить вопросы книгопечатания во всей их широте и решать эти вопросы со свойственной ему энергией и настойчивостью. Для занятий делами книгопечатания у него всегда находилось время. Даже будучи в походах, Петр требовал присылать ему образцы новых русских изданий, указывал, как устранить отмеченные им в этих изданиях недостатки, давал распоряжения, что именно нужно сделать в области книгоиздательства.
До какой степени детальны были его указания, можно судить но письму Петра от 4 января 1709 г. (самый критический период войны со шведами) начальнику Монастырского приказа И. А. Мусину-Пушкину, в ведении которого с 1702 г. находилась Московская типография (Печатный двор): «Господин Мусин-Пушкин, — пишет
Петр из Сум, где он находился в походе, — письмо ваше купно с книшками римплеровыми и борсдорфовыми (т. е. с новыми изданиями, вышедшими в декабре 1708 г.: «Римплерова манира о строении крепостей» и «Побеждающая крепость» А. Э. Боргсдорфа, — С. Л.) дошли, также и азбука, но печать во оных книгах зело пред прежнею худа, нечиста и толста, в чем вам надлежит посмотреть гораздо, чтоб так хорошо печатали, как прежние, а именно против кумплементальной и слюзной (т. е. как были напечатаны издания того же года: «Книга о способах, творящих водохождение рек свободное» и «Приклады, како пишутся комплементы разные.., — С. Л.)\ також и переплет против оных же, ибо нынешней присылки переплет очень дурен... от того, что в ко- реню гораздо уско вяжет, отчего книги таращатца, и надлежит гораздо слабко и просторно в кореню делать».1
Находясь в персидском походе в 1722 г., Петр писал в Москву, чтобы была отдана в печать книга Тита Ливия, он распорядился также, чтобы ему были высланы в Астрахань книга «Историография . .. народа славянского», переведенная с итальянского Саввой Рагузинским, и «Книга систима, или состояние мухаммеданские религии» Д. Кантемира. А если эти книги еще не напечатаны,
1 	Письма и бумаги императора Петра Великого, т. 9, вып. 1. М.-Л., 1950, с. 12-13.
56


то необходимо срочно их напечатать.2 Интересно, что Петр вмешивался и в вопросы издания книг религиозного содержания. Так, из того же персидского похода он писал, что ознакомился с книгой «Толкование блаженств евангельских» (видимо, «Христовы о блаженствах проповеди толкование», СПб., 1722), которую, по мнению Петра, надо сопроводить предисловием, а в конце книги дать очень краткое изложение ее содержания, чтобы читатель мог «на память оное иметь, понеже всей книги на память невозможно иметь».3
Нередко и в походы Петр брал с собой типографский стан. Такой стан был изготовлен в 1711 г. Вместе с ним были отправлены в поход и 6 мастеровых. В 1722 г. во время персидского похода Петра сопровождал типографский стан вместе с мастеровыми людьми. В числе взятых шрифтов находился и турецкий, специально отлитый на московском Печатном дворе.4
Интерес Петра к вопросам книгопечатания проявился уже во время «Великого посольства» в Европу в 1697— 1698 гг. Находясь в Голландии, которая в то время была передовой страной в деле книгоиздательства, Петр узнал, какое влияние на общественную жизнь оказывает печать; здесь он познакомился также и с политической гравюрой, которая откликалась на все крупнейшие события в Европе. Петр сумел завербовать на русскую службу голландского гравера Адриана Шхонебека, который прибыл в Россию в октябре 1698 г. и организовал при Оружейной палате гравировальную мастерскую. Преемником Шхонебека был его пасынок Петр Пикарт.5 Позднее мастерская была переведена на Печатный двор. Так была создана база для издания в России гравюр и гравированных книг.
Сознавая трудности издания на Печатном дворе книг светского содержания, Петр первоначально намеревался организовать печатание русских книг в Голландии. Голландскому купцу Яну Тессингу была выдана жало¬
2 ПСПиР, т. 2, с. 278, 447.
3 Описание документов и дел архива Синода, т. И. СПб., 1903, стб. 281.
4 Соловьев А. Н. Государев Печатный двор и Синодальная типография в Москве. Историческая справка. М., 1903, с. 62.
5 Русское книгопечатание до 1917 года. 1564—1917. М., 1964, с. 133, 136.
57


ванная грамота на издание книг светского содержания на русском и голландском языках, а также на издание карт и чертежей. Выпущенные книги Тессингу разрешалось привозить для продажи в Архангельск «и во все наши великороссийские города, куда похочет».6 Составителем и переводчиком книг, издававшихся Тессин- гом, был И. Ф. Кониевский.
Печатание русских книг в Амстердаме началось в 1698 г. и шло туго. Малоудачны были и попытки Ко- пиевского организовать за рубежом собственную русскую типографию. Затея издания русских книг вдали от России на малознакомом для Западной Европы языке с самого начала была обречена на провал. Книги, напечатанные в Амстердаме, не имели в России большого распространения.7 Поэтому они не могли оказать сколько-нибудь существенного влияния на культурную жизнь страны.
Не сумев по-настоящему наладить печатание книг для России за рубежом, Петр был поставлен перед необходимостью организовать издание нужных ему книг в своей стране, использовав для этого в первую очередь крупнейшую русскую типографию — московский Печатный двор, издававший, как известно, в XVII в. в основном лишь литературу религиозного характера. Из описи, произведенной 22 декабря 1701 г., видно, что в этой типографии постоянно работало 12 станов, а также имелось 3 дополнительных стана, на которых в необходимых случаях работали наемные люди. Находившиеся на складе типографии нераспроданные ее издания (около 70 тысяч экземпляров книг 58 названий) были почти все религиозного содержания. Исключение составляли только буквари и азбуки.8 Приспособить такую типографию для массового издания светских книг оказалось не таким уж легким делом.
В 1701 г. во главе Печатного двора, или Московской типографии (как он стал чаще называться в документах
6 ПСЗ, т. IV, № 1751, с. 6—8.
7 Русское книгопечатание до 1917 года, с. 133—135. — Всего, по данным Копиевского, им было издано 25 книг, преимущественно гуманитарного содержания. В противоположность изданиям Тессинга и Копиевского книга «Символы и емблемата», напечатанная в 1705 г. в Амстердаме на русском языке, получила в России широкое распространение. Книга эта была издана типографией Генриха Ветстейна по специальному заказу Петра I.
8 ЦГАДА, ф. 1182, он. 2, № 6, л. 1—21 об.
58


первой четверти XVIII в.), был поставлен справщик Ф. П. Поликарпов, один из крупных деятелей в области просвещения России в петровское время. Под руководством Поликарпова в соответствии с указаниями Петра Московская типография начала все более и более перестраиваться на светскую тематику. Совершенно необычными для нее были такие издания, как «Таблицы логарифмов и синусов, тангенсов, секансов» (1703 г.),
«Лексикон трехязычный» (1704 г.), реляции о победах русских войск и другие официальные известия, описания триумфальных ворот и т. д.
Большим новшеством для этой типографии было также издание первой русской газеты («Ведомости»), которая в XVII в. составлялась лишь в рукописном виде и была доступна только ограниченному числу людей. Первый дошедший до нас номер газеты вышел 2 января 1703 г., но есть сведения о том, что были выпуски также от 16 и 17 декабря 1702 г. Периодичность и тираж были непостоянными. В «Ведомостях» сообщалось о победах русской армии, о событиях во внутренней жизни страны (постройка новых заводов, расширение русской торговли, развитие флота, обучение русских людей в учебных заведениях и т. д.), о событиях в странах Западной Европы. «Ведомости» явились в руках Петра могучим орудием в деле пропаганды передовых идей. Они знакомили также русских людей с жизнью зарубежных стран, способствуя тем самым преодолению отсталости русской культуры н русского быта. Петр сам принимал активное участие в отборе материала для «Ведомостей» и был их фактическим редактором.9
Необходимость издания большого числа светских книг, для чего старый шрифт был мало приспособлен, привела Петра к мысли о введении в России гражданского шрифта. Реформа шрифта шла в двух направлениях.
1. 	Изменялся состав букв, исключались ненужные, вроде «пси», «омеги». По первоначальной наметке предполагалось исключить из алфавита И ненужных букв (вместо 43 букв старославянской азбуки оставить лишь 32), но под нажимом духовенства Петр пошел на уступки,
9 	Ведомости времени Петра Великого, вып. I. М., 1903,
с. I—VII; вып. II, М., 1906, с. 44; Русское книгопечатание до 1917 года, с. 147.
59


ряд старых букв был восстановлен; эти знаки использовались при наборе книг вплоть до 30-х годов XVIII в.
2. 	Изменилась графика, что сделало новый русский шрифт более красивым и сблизило написание русских букв с начертанием латинского алфавита. Существенным являлось и введение арабских цифр вместо неудобной системы обозначения чисел буквами церковнославянского алфавита. Рисунки нового шрифта были выполнены в 1707—1708 гг. чертежником и рисовальщиком Кулен- бахом по эскизам самого Петра. Новая азбука была утверждена Петром 29 января 1710 г.
Литеры нового шрифта, пунсоны и матрицы были заказаны в Амстердаме, часть же изготовлена в Московской типографии.10 В 1707 г. в Москву прибыли завербованные в Голландии наборщик Индрик Силбах, тередор- щик (печатник) и батыйщик (т. е. мастер, наносивший краску) Яган Фоскул (Ян Вайкойл), словолитец Антон Демей (Тилман). Они привезли с собой изготовленные для Петра в Голландии «новоизобретенные русские литеры три азбуки с пунсоном и матрицы и формы, два стана на ходу со всяким управлением». Согласно договору, заключенному в мае 1707 г. (сроком на три года), иностранные мастера типографского дела получали огромные по тому времени денежные оклады: Демей — 225 р. в год, Силбах и Фоскул —по 205 р. в год.11 На их обязанности лежало обучение русских людей. Первой русской книгой, напечатанной гражданским шрифтом, была «Гео- метриа, славенски землемерие», вышедшая из печати в марте 1708 г.
В связи с введением гражданского шрифта Московская типография была реконструирована. Из архивного дела мы узнаем, что, помимо привезенных из Голландии двух печатных станов, в феврале 1709 г. было велено сделать «против амстердамских образцов» еще 6 станов. Оковку станов выполнял часовых дел мастер Воскресенского монастыря («что на Истре») Иван Захаров с учениками. Он же изготовлял и «всякие инструменты». С изготовлением медных деталей Захаров не справился, и они
10 Русское книгопечатание до 1917 года, с. 150—153.
11 ЦГАДА, ф. 237, он. 1, ч. 2, № 2192, л. 1—12; см. также: Соловьев А. Н. Государев Печатный двор.., с. 55; Пека р- с к и й П. П. Наука и литература в России при Петре Великом, т. 2. СПб, 1862, с. 642.
60


делались мастером Пушечного двора Ивановым. Станы были закончены в 1710 г.12
Около этого времени в Московской типографии создается солидная база для печатания гравюр и гравированных книг. 23 октября 1708 г. в типографию переводится из Оружейной палаты Петр Пикарт со штатом его гравировальной мастерской. В 1710 г. в мастерской, помимо самого Петра Пикарта, «иноземца» Генриха Девита и Ивана Зубова, находилось 6 резчиков, 9 печатников и 3 терщика. Оплата труда иностранцев и здесь значительно превышала жалованье русских мастеровых. Сам Пикарт получал 325 р. в год, Девит —100 р., а И. Зубов — всего 40 р. Мастеровые русские (резчики, печатники, терщики) получали еще меньше.13
Реорганизация Печатного двора дала возможность в значительной степени переключить эту типографию на издание книг светской тематики, позволила печатать книги, богато иллюстрированные. Количество книг, выпускавшихся Московской типографией, увеличилось, увеличился и ее штат. В 1722 г. в типографии работало 14 станов (из них 11 церковных) и общий штат составлял 175 человек, которым выплачивалось в год 9464 р. 25 к.14
Однако размах деятельности Московской типографии не удовлетворял Петра. Наряду с этой старейшей типографией в России возникают и другие. Уже в 1705 г. по инициативе энергичного «купецкого человека» кадашевца
В. 	О. Киприанова в Москве создается так называемая гражданская типография, с самого начала ставившая своей задачей издание книг лишь светского содержания. В указе от 30 мая 1705 г. об учреждении типографии Киприанова говорилось, что она создается потому, что наука в школах умножается, а книг учебных нет, и, таким образом, основной задачей типографии становился выпуск учебных пособий. Она должна была печатать переводные книги «докторские, математические и архи- тектонские и водам взводительные», а также «нот¬
12 ЦГАДА, ф. 237, on. 1, ч. 2, № 2851, л. 1-37.
13 Там же, № 3295, л. 1—1 об.; Пекарский П. П. Наука и литература.., т. 2, с. 650—651.
14 ПСПиР, т. 2, с. 615; Гаврилов А. В. Очерки истории С.-Петербургской синодальной типографии, вып. 1. 1711—1839, СПб., 1911, с. 117.
61


ные».15 Типография Киприанова находилась в ведении Я. В. Брюса, являвшегося главой артиллерийского дела в России. Это было наполовину частное предприятие. За время своего существования типография Киприанова выпустила лишь две книги, в основном здесь издавались гравированные на меди карты, таблицы, чертежи, широко распространявшиеся в России.16
Гораздо большее значение имела учрежденная в 1711г.
С.-Петербургская типография. 29 октября 1710 г. Петр распорядился выслать из московского Печатного двора в Санкт-Петербург типографский стан с литерами и мастеровыми людьми. В начале 1711 г. в Петербург, в соответствии с этим распоряжением, прибыли 4 наборщика, 2 тередорщика и 2 батыйщика с типографским станом и шрифтами. В мае того же года вышло из печати первое издание новой типографии — газета «Ведомости». В 1712 г. штат типографии был увеличен. Из Москвы прибыл гравировальный мастер Девит и 7 мастеровых Печатного двора. Новое пополнение штата Петербургской типографии произошло в 1714 г. Прибывшие из Москвы мастеровые привезли еще 2 типографских стана, в Петербург была переведена и гравировальная мастерская Петра Пикарта. Вместе с Пикартом переехали его ученики: Алексей Ростовцев и др.
В сентябре 1714 г. в Петербургской типографии работало 2 стана гражданской печати, 1 стан церковной печати и 1 стан гравировальных работ; мастеровых было уже 46 человек. Через 5 лет, в 1719 г., типография имела 5 печатных станов, 1 стан гравировальных работ и 1 малый походный. К этому времени число мастеровых достигло 80 человек, а считая и служащих — 86 человек.17 В 1721 г. в Петербургской типографии работало 5 станов только гражданской печати, о чем свидетельствует запись: «Книга систима, или состояние мухамеданские религии», начатая печатанием в апреле 1721 г., «печатана во всех пяти станах».18
15 Б о р о д и н А. В. Московская гражданская типография и библиотекари Киприановы. — «Труды Ин-та книги, документа, письма», вып. 5. 1936, с. 59—60.
16 Там же, с. 72—87.
17 Доклады и приговоры, т. 5, кн. 2, с. 691—693; Гаврилов А. В. Очерк истории С.-Петербургской синодальной типографии, с. 1—33.
'• !8 ЦГАДА, ф. 1182, он. 1, № 23, л. 131.
62


В дальнейшем штат типографии уже не увеличивался. В 1726 г. в Петербургской типографии работало 80 человек, из них наборщиков — 13 человек, тередорщиков — 10, батыйщиков — 12, словолитцев — 4, пунсонного дела мастер — 1, и т. д. В гравировальной мастерской типографии работали такие известные мастера, как Петр Пикарт, Алексей Зубов, Алексей Ростовцев. На оплату штата расходовалось в год 3562 р. 79 к. и 46472 юфти хлеба.19 С февраля 1712 г. Петербургская типография находилась в ведении Петербургской оружейной канцелярии, а цейх- директор этой канцелярии М. П. Аврамов являлся одновременно и главой типографии. Когда в 1720 г. Оружейная канцелярия была «раскассована», типография на короткое время осталась без хозяина,20 в 1721 г. она, как мы увидим далее, перешла в ведение Синода.
Приведенные сведения показывают, что за короткое время Петербургская типография стала крупным государственным предприятием, ведущей типографией в стране. Количество книг, выпущенных этой типографией росло из года в год. За 12 лет общая стоимость книг, изданных Петербургской типографией в течение года, возросла в 4 раза: с 1301 р. 557г к. в 1714 г. до 5529 г. 67 к. в 1726 г. В ней печатались в основном издания гражданской печати: учебные и общеобразовательные книги, военная и морская литература, официальные материалы, «Ведомости», календари и т. д.
Теперь уже из Петербургской типографии брали станы при организации новых типографий: в январе 1719 г. 1 стан был передан Сенату, в конце того же года другой стан был передан Александро-Невской лавре, в 1721 г. отдано распоряжение о передаче одного стана Морской академии. Каждый раз вместе со станами передавались и мастеровые люди. Взамен переданных станов изготовлялись новые, в 1727 г. (в год ликвидации Петербургской типографии) в ней работало 7 типографских станов и один гравировальный.21
Помимо С.-Петербургской типографии, которая именно так обычно и называлась в документах того времени,
19 Г а в р и л о в А. В. Очерк истории С.-Петербургской синодальной типографии, с. 99—101.
20 Там же, с. 6, 7, 67.
21 Там же, с. 32—35; Пекарский П. П. Петербургская старина. — «Современник», 1860, т. 83, с. 586.
63


в новой столице России были учреждены при Петре еще 3 типографии: Сенатская, Александро-Невского мона¬
стыря и Морской академии. В отличие от Печатного двора и С.-Петербургской типографии они были ведомственными.
Автор статьи о петербургских типографиях первой четверти XVIII в. P. М. Тонкова, сообщая о имеющихся в ее распоряжении сведениях о Сенатской типографии, приходит к выводу, что точная дата ее основания отсутствует. Одни авторы (А. И. Богданов, И.-Г. Георги, В. С. Сопиков), пишет Тонкова, относят это событие к 1719 г., другие (П. П. Пекарский, И. Карамышев), основываясь на дате выхода первого из известных нам изданий типографии, — к 1721 г. По мнению самой Тонковой, возникновение Сенатской типографии можно с одинаковым правом относить и к 1719 г., и к началу 1721г.22
Между тем сохранившиеся в архиве сведения позволяют довольно точно датировать время возникновения типографии. В ведении в Сенат от 15 апреля 1719 г. наборщик Иван Никитин, возглавлявший эту типографию, сообщает о ней подробные данные. Кроме самого Ивана Никитина, в Сенатской типографии работали второй наборщик Дмитрий Никитин, двое наборщиков из учеников, 2 тередорщика (из них один умер) и два батыйщика. В типографии имелись 1 типографский стан, 2 набора шрифтов, а также различный инструмент и материалы, необходимые для типографского дела. В архивном деле имеется помета, сообщающая, что по указу Петра от 17 декабря 1718 г. велено взять из С.-Петербургской типографии в Сенат для печатания указов 1 стан со всеми припасами и людьми, о чем 18 декабря было сообщено М. П. Абрамову. Указ Петра был выполнен, и в апреле следующего года типография в Сенате уже существовала. На место умершего тередорщика Сенат распорядился взять из Петербургской типографии другого. В Петербургскую типографию, если потребуется, решено было взять соответствующего мастерового из московского Печатного двора.23 Руководитель Сенат-
22 Т о н к о в а P. М. Петербургские типографии первой четверти XVIII в., включая академическую. — «Труды Ин-та книги, документа, письма», вып. 5, с. 117—119.
23 ЦГАДА, ф. 248, оп. 7, кн. 375, л. 18—24.
64


ской типографии Иван Никитин являлся старейшим наборщиком Петербургской типографии, переведенным туда с московского Печатного двора еще в 1711 г.24
В январе 1720 г. Никитин обратился в Сенат с доно- шением о необходимости приобретения для Сенатской типографий 3 азбук литер (большой, средней и мелкой) и различных материалов (перечисляются, какие именно). Сенат обратился в С.-Петербургскую типографию с запросом, где она покупает шрифты, материалы и оборудование, на что Петербургская типография ответила, что необходимые шрифты и оборудование привозятся из Москвы из Приказа книгопечатного дела. При этом сообщалась и цена шрифтов (от 3 р. 81 к. до 6 р. 53 к. за пуд, в зависимости от шрифта) и материалов.25 В августе 1720 г. Сенат распорядился выслать шрифты из Москвы, которые были доставлены в Петербург с Печатного двора лишь в апреле 1721 г.26 Пока тянулась переписка о доставке необходимых типографии припасов, тередорщик Сергей Никитин подал в Сенат доношение (сентябрь 1720 г.), в котором писал, что «азбука, при стане обретающаяся, стала быть худа, отчего в печати опасны остановки».27 Таким образом, в 1720 г. типография уже работала.
Из всего вышеизложенного можно считать установленным, что Сенатская типография учреждена по указу Петра от 17 декабря 1718 г. и в 1719 г. она уже реально существовала. Хотя первые дошедшие до нас издания Сенатской типографии датируются 1721 г., типография несомненно начала работать значительно ранее: в 1720, а быть может, ив 1719 г.
Сенатская типография печатала законодательные документы по гражданской части — указы, манифесты, реляции и т. д. В 1722 г. Сенат, как известно, находился в Москве. Туда же была на время переведена и Сенатская типография. Здесь в апреле-декабре 1722 г. в ней был напечатан ряд указов. В 1727 г. в Сенатской типографии уже работало 6 наборщиков, 4 тередорщика, 5 батый- щиков — всего 15 человек. Следовательно, по сравнению
24 Доклады и приговоры, т. 5, кн. 2, с. 693.
25 ЦГАДА, ф. 248, on. 1, кн. 375, л. 61-70.
26 Там же, л. 70, 109—111.
27 Там же, л. 73.
5 С, П. Луппов
65


с 1719 г. штат типографии увеличился почти в два раза.28
Типография Александро-Невского монастыря была учреждена по инициативе Феофана Прокоповича в соответствии с указом Петра от 13 декабря 1719 г. Петр распорядился передать типографии один типографский стан церковной печати с наборщиками, тередорщиками, батыйщиками и одним разборщиком. Как мы уже знаем, типографский стан был взят из С.-Петербургской типографии. Новая типография начала работать с 1 марта 1720 г.29 Она печатала книги кирилловским шрифтом, но выпускалась в основном не богослужебная литература, а учебники, книги для чтения, а также «Духовный регламент» (2-е издание). Особое значение имел букварь Феофана Прокоповича «Первое учение отроком»: за 5 лет (с 1720 по 1724 г.) вышло 12 изданий. Книги рассылались по епархиям, которые должны были выслать деньги по себестоимости книг.30 Помимо букваря, типографией была издана «Грамматика славенская...» Ф. Максимова для Новгородской славяно-греческой школы, целый ряд «слов» (проповедей), крупное сочинение исторического характера «Феатрон, или позор исторический» Стратемана (в переводе Г. Бужинского) и ряд других книг. Руководил типографией справщик Степан Рудин.
В октябре 1727 г. типография была закрыта Верховным тайным советом. В описи ее имущества, составленной по случаю закрытия, значилось 2 типографских стана (второй был сделан в самой типографии), 5 азбук (т. е. 5 типов шрифтов) и другие материалы.31 Таким образом, типография за короткое время своего существования стала довольно крупным предприятием и внесла свой вклад в дело просвещения России.
Типография Морской академии была учреждена в соответствии с указом Петра I от 2 января 1721 г. По этому указу Академии разрешено было иметь свою типографию для печатания академических книг, а типографский стан
28 К и р и л о в И. К. Цветущее состояние Всероссийского государства. ., кн. 1. М., 1831, с. 2.
29 Тонкова P. М. Петербургские типографии.., с. 116.
30 ПСПиР, т. 2, с. 636—637.
31 Ч и с т о в и ч И. А. Сведения о бывшей типографии Александро-Невского монастыря и о напечатанных в ней книгах. — «Христианское чтение», 1857, ч. I, с. 340—354.
66


с мастеровыми людьми — взять из С.-Петербургской типографии. Первая книга «Наука статическая, или механика», написанная директором Морской академии Г. Г. Скорняко- вым-Писаревым, вышла в феврале 1722 г. В дальнейшем (до 1725 г.) типография издала еще одну книгу морской тематики — «Разговор у адмирала с капитаном о команде» Конона Зотова (1724 г.), а также целый ряд указов Адмиралтейской коллегии. В 1724 г. по ходатайству Морской академии типография приобрела дополнительные русские гражданские шрифты, вместе с тем и шрифты иностранные.32 Типография Морской академии не получила при Петре большого развития. Штат ее был сравнительно небольшим: в 1727 г. в ней работал лишь 21 человек, в том числе 7 наборщиков.33 Деятельность типографии носила сугубо ведомственный характер.
Продолжали свою деятельность и ранее существовавшие типографии на Украине — Киевская и Черниговская. Для Киевской типографии характерно в этот период увеличение доли изданий светской тематики. В типографии были напечатаны «Артикул воинский...» (1705 г.), «Грамматика...» (1705 г.), гравированная таблица флагов (1709 г.), «Ифика-Иерополитика, или философия нравоучительная» (1712 г.), календари, распоряжения правительства и т. д. Типография имела словолитню, граверные, рисовальные и переплетную мастерские и свою бумажную фабрику в Радомысле.34 В 1718 г. типография сгорела и смогла полностью восстановить свою работу лишь в 1720—1721 г.35 Последствия пожара были, видимо, быстро ликвидированы, так как в 1727 г. она значится в книге Кирилова как «типография церковная великая, в которой монастырским иждивением книги печатаются».36
Черниговская типография уступала Киевской по объему издательской продукции. Здесь также наряду с церковными выходили книги светского содержания, на¬
32 Огородников С. Ф. Типография Морского министерства. Исторический очерк. СПб., 1899, с. 3, 4.
33 Кирилов И. К. Цветущее состояние Всероссийского государства. ., кн. 1, с. 20.
34 Т и т о в Ф. И. Типография Киево-Печерской лавры. Исторический очерк, т. I. 1606—1721. Киев, 1918, с. 466—495.
35 Там же, с. 439, 445.
36 Кирилов И. К. Цветущее состояние Всероссийского государства. ., кн. 1, с. 134.
67
5*


пример «Илиотропион», «Феатрон, или позор нравоучительный», календарь на 1719 г. и др. И Киевская, и Черниговская типографии находились на подозрении у правительства, так как московские церковные власти опасались, что в изданиях этих типографий может проявиться отход от православия.
Особенно возмутило Москву опубликование в Чернигове тремя изданиями книги протестанта Иоганна Гер- гарда «Благомыслие». Указом 5 октября 1720 г. было запрещено украинским типографиям печатать что-либо без предварительной сверки текста с московскими изданиями.37 Образцы вновь напечатанных книг требовалось присылать для апробации в Москву. Черниговская типография распоряжение не выполнила и свои издания на просмотр в Москву не присылала. Вследствие этого в 1724 г. правительство распорядилось наложить на типографию штраф в размере 1000 руб., а все типографское оборудование — забрать в Москву.38 С большим трудом удалось спасти типографию от вывоза оборудования, но книгопечатание в Чернигове фактически прекратилось до 1740-х годов, поскольку мастера типографии были распущены, а латинские и польские шрифты перелиты.39
Типографии существовали и в Прибалтике — в Риге, Ревеле. Ревельская гимназическая и городская типография вплоть до 70-х годов XVIII в. была единственной в Эстонии. О существовании типографии в Риге в 1727 г. говорится в известной уже нам книге И. К. Кирилова «Цветущее состояние Всероссийского государства».40
Следует сказать несколько слов о походной типографии Петра I, сопровождавшей его во время персидского похода 1722 г. С Петром были отправлены 1 типографский стан со всеми принадлежностями, пунсонный мастер, наборщик, 5 мастеровых, шрифты (русские, латинские, турецкие). Все это было взято из московского Печатного двора. В походе типография печатала манифесты на турецком языке.
37 Русское книгопечатание до 1917 года, с. 222—223; Каменева T. Н. Черниговская типография, ее деятельность и издания. — «Труды Гос. биб-ки СССР им. В. И. Ленина», т. 3. М., 1959, с. 280—302.
38 ПСЗ, т. 6, № 3653, с. 244-245; ПСПиР, т. 4, с. 116.
39 Русское книгопечатание до 1917 года, с. 223—224.
40 Там же, с. 234; Кирилов И. К. Цветущее состояние Всероссийского государства.., кн. 1, с. 55.
68


В Москву в 1723 г. были возвращены мастеровые, стан, пунсоны, матрицы и турецкий шрифт. Все остальное было оставлено в Астрахани.41
После учреждения Синода у правительства появилась возможность централизовать управление издательским делом, подчинив все типографии одному ведомству — Синоду. Тяжелое финансовое положение двух крупнейших русских типографий и необходимость цензурного наблюдения за новой издательской продукцией побуждали правительство спешить с этой реформой. Регламент, или устав Духовной коллегии, был утвержден 25 января 1721 г.42 Духовный коллегиум был открыт 14 февраля 1721 г., а уже через два дня после этого, 16 февраля 1721 г., Сенат распорядился передать в ведение нового учреждения Московскую и Петербургскую типографии.43
Постановлением Синода от 22 февраля 1721 г. предписывалось: «Санктпетербургской, Московской, Киевской, Черниговской и прочим Всероссийского государства типографиям быть под ведением того святейшего правительствующего Синода».44 Таким образом, в ведение Синода переходили все типографии государства, однако фактически Сенатская типография, типография Морской академии и типографии Прибалтики остались вне пределов его юрисдикции. Указом Синода от 21 июля 1721 г. протектором над типографиями и школами, при котором была создана специальная контора, назначен был архимандрит Ипатьевского монастыря, известный деятель просвещения петровского времени Гавриил Бужинский.45
Деятельность Синода по руководству издательским делом протекала в двух направлениях: 1) организация
цензурного надзора над выходящими изданиями; 2) упорядочение работы самих типографий и в первую очередь их финансового положения. В отношении цензуры наибольшие опасения Синода вызывали издания украинских типографий, поскольку московское церковное начальство относилось с подозрением к духовным иерархам Украины, постоянно подозревая их в отходе от пра¬
41 Пекарский П. П. Наука и литература.., т. 2, с. 652—653.
42 ПСЗ, т. VI, № 3718, с. 314—346.
43 Там же, № 3741, с. 358.
44 ПСПиР, т. I, с. 34.
45 Описание документов и дел архива Синода, т. 1, СП6.7 1868, стб. 464.
69


вославия. Мы уже видели, как Синод расправился с Черниговской типографией за ее попытки игнорировать распоряжения московского начальства и стремление проводить независимую издательскую деятельность. Представление по этому вопросу было сделано протектором над типографиями Гавриилом Бужинским.
Москва требовала, чтобы издания украинских типографий были «во всем сходны» с московскими. В связи с этим украинские типографии обязаны были представлять в Москву для апробации экземпляры своих новых изданий. Когда в 1724 г. в Москве обнаружили, что текст триоди цветной, напечатанной в Киеве, расходится с текстом московских изданий, Синод постановил изъять весь тираж и оштрафовать руководителя типографии архимандрита Иоанникия. В марте 1725 г. Иоанникий представил исправленный тираж триоди, который Синодом был одобрен.46
Контролировалась и издательская деятельность Московской и Петербургской типографии. Еще указом от 30 апреля 1719 г. предписывалось присылать в Сенат по 2 экземпляра каждого издания Петербургской типографии.47 В 1723 г. Синод дал распоряжение присылать ему для препровождения в Сенат по 1 экземпляру каждого издания гражданской печати Московской типографии.48
Еще большие подозрения, чем книги, выпущенные украинскими типографиями, вызывали у Синода печатные издания, продававшиеся в торговых рядах и на улицах Москвы. Как видно из текста постановления Синода от 20 марта 1721 г. «в Москве на Спасском мосту и в других местах» продавались рукописные и: самовольно отпечатанные, составленные неизвестными лицами церковные службы, каноны, молитвы и т. д. Разумеется, распространение подобного рода литературы не могло не вызывать опасений церкви. Синод распорядился, чтобы такого рода издания и рукописи изымались у населения, а люди, занимавшиеся их распространением, привлекались к ответственности.49 Текст приведенного указа не дает, конечно, оснований для вывода о наличии в России этого
46 Там же, т. 4. СПб., 1880, стб. 53—55.
47 ПСЗ, т. V, № 3361, с. 696.
48 ПСПиР, т. 3, с. 45.
ПСЗ, т. VI, № 3765, с. 373.
70


периода каких-то нелегальных типографий, издававших целые книги. Речь идет, очевидно; о небольших гравированных изданиях, типа листовок, которые вполне могли выпускаться частными лицами, минуя надзор властей. Наблюдение за книжными лавками велось систематически. В 1722 г. ректору Славяно-греко-латинской академии Г. Вишневскому было предложено рассмотреть «писанные уставом и скорописью подозрительные тетради и письма, изъятые из книжных лавок на Спасском мосту». Такого рода поручения давались академии довольно часто.50
Не меньшее беспокойство, чем вопросы цензуры, доставляло Синоду хозяйственное состояние ведущих русских типографий. Постоянный финансовый кризис испытывала С.-Петербургская типография. Пока она находилась в ведении Оружейной канцелярии, на ее содержание отпускалось 5000 руб. в год. Но с 1718 г., после отделения типографии от Оружейной канцелярии, ежегодные ассигнования были сокращены (очевидно, в расчете на наличие доходов от продажи книг), и эти деньги крайне нерегулярно выплачивались Канцелярией от строений.51 Подобное субсидирование за счет средств совершенно чужеродных ведомств практиковалось нередко во времена Петра. В 1722 г. протектор типографий Г. Бу- жинский доносил Петру, что Петербургская типография получила лишь половину положенных ей денег за 1719 г., а за 1720, 1721 и 1722 г. ничего не получала.52 Финансовое положение С.-Петербургской типографии в 1721— 1726 гг. характеризуется табл. 1, составленной на основании архивных данных.53
Из таблицы видно, что для покрытия расходов типографии правительству приходилось давать очень крупные дотации из средств Синода и Канцелярии от строений. Выручка от продажи собственных изданий типографии (книг) покрывала менее 7з всех ее расходов. Довольно большие суммы поступали от различных ведомств за напечатание в типографии их материалов, но эти ведомства платили очень неаккуратно. Как показывают документы
50 Смирнов С. К. История Московской славяно-греко-латинской академии. М., 1855, с. 129—130.
51 ЧОИДР, 1895, кн. 4, отд. 5. Смесь, с. 12; ПСПиР, т. 4, с. 53—54.
52 ЦГАДА, ф. 9, отд. 1, он. 2, кн. 53, л. 340.
53 Там же, ф. 184, он. 1, № 79, л. 381-382.
71


со
см
1>
f
р
С-.
о
^ р р
ce н
W :Я
g §
Ч о vo
ce g
Г. VO
М Р
ф
н
ф
в
te
о
и
о
се
04
«
о
И
р
04
В
р
P
D’-
со
СО
о
Р
р
05
00
СМ
D-
to
05
to
VO
>*
Р
«
О
Рч
СМ
00
см
Р
СМ
СО
СМ
Рч
СМ
VO
Рч
О
о
to
см
р
со
С"*
LO
со
4P
Р
LO
Р
о
«
о
см
Рч
со
05
4P
05
р
4P
00
Рч
СО
см
05
Рч
3
to
р
со
4р
g
о
со
см
о
р
4P
4P
Рч
00
со
р
ю
оо
Рч
см
4P
4р
см
ю
Рч
о
IO
to
см
4P
4р
со
ю
vo
î>>
P
со
4P
Я!
vo
>>
P
о
о
о
р
(N
p*vd
Р
см
СО
со
СО
D- Р
Рч
Рч
05
О
-е-Ч
4P
СО
IO
О
L—
см
см
чН
р
Р
тН
^Р
р*
оо
см
о
со
Рч
Рч Рч
р
tO
см оо
1>
4P 4P
4P
СМ со
со
4P
со
р*
Р*
P* р
N
Ю
D- О
о
05
05 D-
05
Рч
РРч
Рч
Ю
D- Ю
СМ
05
СО 4P
о
СО
со см
со
см
Р
<М
гЧ
P р
р
о
СО 4P
со
4P
to со
05
Р
РРч
Р
О
4P СМ
4P
со
СМ D-
4P
см со
см
4P
см
р’
р
«
05
см
;£ю
S еч
<м
н
со
р
Роз
Рч
см<£
00
ч'гЧ
о ^
со
со
05
4P
ю
со
р
р
P р
ез
гН
Ю
[>• со
4P
СО
СО D’-
р
Рч Рч
Рч
00
СО -ж
см
05 О
СО
00 СО
to
tO
СО
л и
Н р
О Ж
О §
я *
is
О д и Я се ce te
0'S
vo И О
(-4 *
а о
g Ч a’g § « SS 5g g.s
И * н п О
• ita'
<ü <D w О
• и д t, й *
• §g§ •
• и « а
. g » Ф
>,п н и «
’ Р &
w ©
се Р
И В*
Я
Н
Р
н
» со
В
“wHggp.g
жс0^жРж8ЫИ’ж>
8 s&SSIE 31
о
U
О
О
W
te
о
И
о
се
Р
<D
«
И
ее
«
о
§
й
МД«
1ч g о
се Рд Я п « î>> И
vo р
P р g н н Я о о 2 о о Я Я Я м
м й S
о о 5 н н ^ ÜÜ
Всего . . . 5710 р. 741/2 к. 6001р. 79 к. 3112 р. 16 к. 3216 р. 57 i/2 к. 4202 р. 82 i/2 к. 2199 р. 89 к.


того времени, задолженность Сената типографии за печатание указов в 1714—1718 гг. составляла 411 р. 49 к.54 Общая же сумма задолженности Сената и коллегий равнялась в октябре 1722 г. 3886 руб.55 Характерно, что сам Синод был должен Петербургской типографии за отпущенные ему «книги и тетради» крупную по тому времени сумму — 958 р. 25 к.56
Следует сказать, что часть тиража — до 50 и более экземпляров выходивших книг — по установившемуся обычаю раздавалась бесплатно членам царской семьи, сановникам и т. д. Общая стоимость розданных бесплатно Петербургской типографией в 1721—1726 гг. книг составляла 260 р. 54 к.57 Это усугубляло и без того тяжелое финансовое положение типографии. В конце октября 1726 г. в типографской кассе было всего лишь 16 руб., а сумма нереализованной продукции составляла 20 687 руб.58 По ходатайству типографии Синоду приходилось прибегать к выдаче ей заимообразно денежных сумм из доходов московского Печатного двора. Эта помощь за время с 1711 по 1724 г. составила 3500 руб. и, кроме того, было отпущено шрифтов на сумму 10 394 р. 12 к.
Тяжелое положение С.-Петербургской типографии в какой-то мере объяснялось также тем, что в указанный период она не имела директора. Прежний директор М. П. Аврамов при передаче типографии Синоду перешел в Берг-коллегию. Тщетно Бужинский хлопотал о назначении нового директора. Подходящего кандидата не находилось. 15 декабря 1724 г. Петр нашел возможным вернуть Аврамова на его прежнюю должность. Аврамов, как известно, был консерватором по своим политическим убеждениям. Как мы увидим далее (см. гл. Y, § 2), Аврамов пришел в ужас, когда ему приказали печатать книгу, излагающую учение Коперника, однако он хорошо знал издательское дело и точно выполнял приказы Петра. Назначение Аврамова существенно не улучшило положения дел в Петербургской типографии.
54 Там же, ф. 248, оп. 7, кн. 375, л. 50—58.
55 Описание документов и дел архива Синода, т. 3, ч. 2. СПб., 1878, стб. 382-383.
56 Там же, стб. 641.
57 ЦГАДА, ф. 1184, on. 1, № 79, л. 381—382.
58 Гаврилов А. В. Очерки истории С.-Петербургской синодальной типографии, с. 111.
73


Особенно беспокоила Г. Бужинского финансовая бесконтрольность агентов («расходчиков») Петербургской и Московской типографий. 23 октября 1723 г. он жаловался Синоду, что, несмотря на его неоднократные представления, ни та, ни другая типографии до сего времени «не были считаны» и сданы ему по описям. Петербургскую типографию он сам велел «счесть» и обнаружил огромную недостачу (3000 руб.) у лавочника типографии М. Васильева.59
В еще худшем положении в этом отношении находилась Московская типография, финансовые агенты ее, как правило, проворовывались. Так, у «определенного» в 1704 г. «к приходу и расходу» казны типографии целовальника Василия Носова в 1706 г. обнаружилась недостача в 5790 р. 64 к.,, которую он объяснить не мог.60
Этот случай был довольно типичным. По данным директора Московской типографии Ф. Поликарпова, общая прибыль Печатного двора за время с 1683 по 1724 г. составляла 101 958 р. 7972 к., или в среднем по 2700 р. 07 XU к. в год. Однако фактически хозяин типографии, Монастырский приказ, не только не получал этой прибыли, но вынужден был даже выделять Печатному двору дотации (за время с 1703 по 1716 г. дотаций было выдано на сумму 9968 р. 75 к.), что объясняется растратами «расходчиков» Московской типографии. Поликарпов приводит* подробные данные о числящихся за ними недоимках. За время с 1683 по 1724 г. проворовалось 13 расходчиков. Некоторые из них должны были типографии сравнительно небольшие суммы (например, 9 р. 13 7г к. или 77 р. 7072 к.), и с них производились удержания, долги других, как и упомянутого выше Носова, составляли огромные суммы: 5801 р. 43 к. (в деле стоит помета: платит с 1704 г. и «до днесь»), 1685 р. 58 72 к. (помета в деле: «не доплатя умре»), 11 000 р. 30 к. (помета: «за спором не платит») и т. д. Из донесения Поликарпова видно, что расходчики получали под отчет огромные по тому времени суммы от 28 до 100 тыс. руб., поэтому и недостача у них денег в какой-то мере объяснима. Всего к 1726 г. недоимка за расходчиками составляла 20475 р.
59 Более подробно об этом см. в гл. III.
60 ЦГАДА, ф. 237, on. 1, ч. 2, № 1194, л. 1—13 об.
74


il1 U к. Кроме того, за Синодом и Петербургской типографией числился неоплаченный долг в 21942 р. 043Д к.61
Неудивительно при таких обстоятельствах, что финансовое положение Московской типографии было тяжелым. Этому способствовал в известной степени и сам Поликарпов. Крупный деятель просвещения петровского времени, автор книг, переводчик, знаток издательского дела, Поликарпов вместе с тем не отличался честностью, как, впрочем, и многие известные деятели того времени. Гавриилом Бужинским были обнаружены беспорядки на Печатном дворе и нечестность самого директора типографии. Поликарпову были предъявлены обвинения в получении с подчиненных ему людей взяток (например, при назначении на должность, при выдаче жалованья и т. д.), в бесконтрольном расходовании казенных денег, в присвоении книг из типографии и т. д.
16 ноября 1722 г. Поликарпов был отстранен от занимаемой должности с обязательством выплатить огромную сумму — 4473 р. 75 74 к. Началось судебное дело Поликарпова, который упорно не хотел возмещать убытки. Поликарпов не отрицал факта взяточничества, но оправдывал себя тем, что, никого не принуждая давать взятки, брал лишь то, что ему давали «за недостатками моими». После долгого разбирательства начет на Поликарпова был уменьшен вдвое, а позднее ему был прощен и весь долг. 15 мая 1726 г. Поликарпов был восстановлен в своей должности, так как новый директор, Замятин, оказалсщ неспособным его заменить.62 Недостаток в рассматриваемую эпоху просвещенных людей вынуждал правительство снисходительно относиться к их проступкам.
На тяжелое финансовое положение и недостатки в работе Печатного двора указывал и В. В. Киприанов, сын известного уже нам организатора частной типографии в Москве. В 1727 г. Киприанов подал в Синод доношение, предлагая взять в аренду на 20 лет московский Печатный
61 	Описание документов и дел архива Синода, т. 4, стб. 169—177.
62Брайловский С. Н. Федор Поликарпович Поликарпов- Орлов, директор Московской типографии. — «Жури. М-ва нар. проев.», 1894, ч. 295, сентябрь, с. 26—34; Пекарский П. П. Наука и литература.., т. 2, с. 636—638.
75


двор и обязуясь выплачивать за то ежегодно по 1000 р.63 Киприанов писал, что в настоящее время казна ничего не получает от этой типографии, печатание книг в ней постепенно сокращается, поскольку «на все книги цены повышены, отчего и купцов мало и денег в казне нет», мастеровым жалованье выдается книгами, а они, продавая книги по более дешевой цене, подрывают казенную продажу. Киприанов предполагал, получив типографию в аренду, снизить цены на книги.64
Доходы Печатного двора действительно из года в год падали. От продажи книг было выручено:
1721 г 7720 р. 931/é к. 1724 г 2057 р. 44 к.
1722 г 5591 р. 69 к. 1725 г 3210 р. 76 к.
1723 г 3108 р. 94 к. 1726 г 2878 р. 33 к.
В 1726 г. в типографии хранилось нераспроданных изданий прежних лет на огромную сумму — 60 667 р. 27 к.65 Несмотря на постепенное уменьшение денежных сумм, полученных от продажи книг московского Печатного двора, все же эта типография продавала больше книг, чем Петербургская, что видно из сопоставления данных по обеим этим типографиям.
Тяжелое положение Московской типографии привело к мысли о сокращении типографской деятельности. 25 января 1725 г. Синод по доношению протектора Бужинского принял решение о сокращении числа станов типографии с 14 до 7 (4 церковных, 2 гражданских и 1 гравировального) с оставлением у каждого стана (кроме гравировального) лишь по 6 мастеровых.66 В дальнейшем встал вопрос о сокращении числа станов до трех.67 Синод серьезно начал думать о сдаче обеих типографий (Московской и Петербургской) в аренду «охочим людям». Были разработаны даже условия аренды.68 И когда В. В. Киприанов в 1727 г. снова предло¬
63 Описание документов и дел архива Синода, т. 4, стб. 156— 163.
64 Б о р о д и н А. В. Московская гражданская типография и библиотекари Киприановы, с. 92—95.
65 Пекарский П. П. Наука и литература.., т. 2, с. 641.
66 ПСПиР, т. 4, с. 325.
67 С о л о в ь е в А. Н. Государев Печатный двор и Синодальная типография в Москве, с. 71—72.
68 Г а в р и л о в А. В. Очерк истории С.-Петербургской синодальной типографии, с. 117—119.
76


жил сдать ему в аренду московский Печатный двор, это встретило благожелательное отношение.
27 февраля 1727 г. на совместном заседании Сената и Синода было принято решение сдать Печатный двор в аренду В. В. Киприанову.69 В это время Бужинский уже не был протектором типографий. Он явно тяготился своей должностью, понимая, что добиться улучшения поста- новки издательского дела ему не удается. После неоднократных просьб Бужинского Синод 28 февраля 1726 г. освободил его от должности протектора, упразднив саму должность протектора над школами и типографиями и типографскую контору. Таким образом, в Синоде не осталось человека, который непосредственно занимался издательскими делами.
Аренда московского Печатного двора Киприановым не состоялась, так как правительство пришло к мысли о необходимости проведения более радикальных мер — сокращения самих типографий. 7 июля 1727 г. Синод принял решение о слиянии Петербургской синодальной типографии с московским Печатным двором. Соответствующее ходатайство было подано в Верховный тайный совет.70 Через три месяца, 4 октября 1727 г., Верховный тайный совет издал известный указ о типографиях.71 Петербургская типография и типография Александро- Невского монастыря ликвидировались. Оборудование их передавалось московскому Печатному двору, который с этого времени выпускал только церковные книги. Указы и книги светского содержания должны были печататься в Петербурге в Сенатской типографии и типографии Академии наук. Типографии Морской академии указ Верховного тайного совета не коснулся. При ликвидации Петербургской типографии два стана, печатавшие книги светского содержания, со всеми шрифтами (русским гражданским, немецким, латинским) и оборудованием были переданы создаваемой типографии Академии наук, остальные станы и оборудование, а также часть
9 Бородин А. В. Московская гражданская типография и библиотекари Киприановы, с. 96—97; Соловьев А. Н. Госуда¬
рев Печатный двор и Синодальная типография в Москве,
с. 73—76.
70 ПСПиР, т. 6, с. 54—55.
71 ПСЗ, т. VII, № 5175, с. 873-874.
77


персонала типографии были переведены в Москву на Печатный двор.72
Таким образом, после смерти Петра появилась явная тенденция к свертыванию издательской деятельности и, в частности, к сокращению выпуска светских книг. Однако это сокращение было непродолжительным, так как вновь созданная типография Академии наук постепенно развернула энергичную деятельность по изданию научной литературы.
Несколько слов об организации производственной работы в типографиях. Сложное дело издания книг требовало в крупных типографиях большого разделения труда. Так, по штату московского Печатного двора 1722 г. в числе работников типографии значилось 17 профессий (не считая канцеляристов и сторожей) : справщики,
книгочтецы, писец, наборщики, разборщики, тередорщики, батыйщики, грыдыровгцик, фряжские печатники, слово- литец, пунсонщик, знаменщик, резчик, столяры, олиф- леник, рудники, кузнецы.73 Эти профессии, как мы знаем, обособились еще в XVII в. В Петербургской типографии по штату того же 1722 г. специальностей было несколько меньше —14. Здесь не было, например, разборщиков, книгочтецов. В типографии Морской академии в 1727 г. имелось только 7 специальностей (наборщики, тередорщики, батыйщики, гравировщики, словолитцы, мастеровые у «фигурного стана», переплетчики), в Сенатской типографии в 1727 г. специальностей было еще меньше —
3 (наборщики, тередорщики, батыйщики).74
Любопытно, что сложившиеся в XVII в. соотношение числа мастеровых разных специальностей, работавших при одном типографском стане (2 наборщика, 1 разборщик,
4 тередорщика и 4 батыйщика, т. е. всего 11 человек, из которых наборщики составляли лишь 18%), в XVIII в. в какой-то мере сохранилось лишь на Печатном дворе: 22 наборщика приходилось на 12 разборщиков, 44 тередорщика и 44 батыйщика. В Петербургской типографии процент наборщиков был значительно выше: 14 наборщиков приходилось на 9 тередорщиков и 11 батыйщиков,
72 Г а в р и л о в А. В. Очерк истории С.-Петербургской синодальной типографии, с. 133—134.
73 ПСПиР, т. 2, с. 615.
74 К и р и л о в И. К. Цветущее состояние Всероссийского государства. ., с. 2, 20.
78


и, следовательно, наборщики составляли 41% мастеровых людей, работавших при типографских станах. Примерно то же было и в Сенатской типографии, где наборщиков было 40%, а в типографии Морской академии 7 наборщиков приходилось на 4 батыйщиков и тередорщиков, т. е. они составляли почти 64% мастеровых людей, работавших у типографского стана. Отсюда можно заключить, что во всех этих типографиях наборщикам приходилось, помимо своей непосредственной обязанности, выполнять и менее квалифицированные виды работ.
Вознаграждение мастеровых людей типографского дела зависело от специальности и квалификации каждого. В начале XVIII в., как и в XVII в., жалованье состояло из двух частей: денежного и «хлебного» (мука, крупа).75 Так, например, наборщику Ивану Никитину, переведенному из Москвы во вновь организованную Петербургскую типографию платили (с 1 ноября 1713 г.) в год 48 руб., муки ржаной 3 четверти и овса (вместо крупы) тоже 3 четверти, трем другим наборщикам, переведенным вместе с ним, платили в год 40 руб., а муки и овса столько же. При переводе в Петербург каждый из наборщиков получил прибавку к прежнему окладу.76
В 20-х годах XVIII в. «хлебное жалованье» стало выдаваться только деньгами,77 в ведомостях денежных окладов мастеровых Петербургской и Московской типографий за 1722 г. так и сказано: «А за хлеб деньгами ныне дается и впредь давать надлежит». Книгописцы Московской типографии получали в начале XVIII в. поденные «кормовые» деньги по 2 алтына (6 коп.) в день. Поденный корм по 10 денег (5 коп.) в день получал и «лавочный сиделец» — продавец книжной лавки.78
Из ведомостей окладов мастеровых Петербургской и Московской типографий 1722 г.79 видно, что в Московской типографии оплата труда была малодифференциро¬
75 В XVII в. практиковались и другие виды натуральных выдач, например сукно (Забелин И. Е. Материалы для истории книгопечатания и книжной торговли в России. — «Библиогр. зап.», 1861, т. 3, стб. 135—136).
76 Доклады и приговоры, т. 5, кн. 2, с. 693.
77 В начале 20-х годов XVIII в. четверть ржи в Москве стоила 2 р. 20 к., четверть овса — 1 руб. (ПСПиР, т. 2, с. 614).
78 ЦГАДА, ф. 1182, оп. 2, № 7, л. 74—74 об.; № 12, л. 21, 24.
79 ПСПиР, т. 2, с. 601-602, 615.
79


ванной. Наборщики получали в год по 60 р. 21 к., разборщики — 51 р. 70 к., тередорщики — 52 р. 20 к., батышцики — 51 р. 20 к., словолитец — 60 руб., пунсон- щики — 63 руб., резчики («рещики») — 61 руб. и т. д. Напомним, что в состав этих окладов входило как денежное, так и хлебное жалованье. В Петербургской типографии также не было большого различия в оплате разных профессий, однако внутри одной профессии имелось довольно существенное различие. Наборщики получали от 27 до 40 руб. в год (один, видимо ученик, — даже 12 руб. в год), тередорщики — 26—44 р. 60 к., батышцики — 24 р. 8 к.—39 р. 60 к., словолитцы — 28 р. 30 к.—39 р. 60 к., резчики — 36 р. 40 к. и т. д. В целом, как мы видим, московские мастера получали значительно больше, чем петербургские; очевидно, квалификация их считалась более высокой.
Самыми квалифицированными специалистами являлись справщики. В начале XVIII в. в Московской типографии справщики получали от 40 до 70 руб. в год, причем в оклад справщика Аарона (60 руб. в год) входили 6 руб., которые ему доплачивались как книгохрани- телю библиотеки.80 Но уже в 20-х годах XVIII в., как видно из ведомости за 1722 г., оклады справщиков были гораздо выше: в Москве — 118—144 руб. в год, в Петербурге — 112 р. 80 к.—236 руб. Непомерно большие оклады были у типографского начальства. Асессор, возглавлявший Петербургскую типографию, получал 600 руб. в год, секретари Петербургской и Московской типографий — по 432 руб. в год.81 Заработки иностранных специалистов значительно превышали заработки русских людей. В начале главы уже говорилось об очень крупных денежных окладах, которые были установлены для завербованных за границей мастеров типографского и гравировального дела. Можно привести и другие примеры. В 1722 г. в Петербургской типографии иностранные пунсонные мастера получали 338—450 руб. в год, тогда как русские во много раз меньше.82 Даже переведенному в 1714 г. в Петербург из Риги наборщику Густаву Ингриму был сразу же установлен оклад 96 руб. в год (т. е. вдвое больше, чем рус¬
80 ЦГАДА, ф. 1182, оп. 2, № 12, л. 4-5.
81 ПСПиР, т. 2, с. 601, 602, 615.
82 Там же, с. 601.
80


ским наборщикам), а в 1719 г. он получал уже 144руб. в год.83
Во время авралов Московская типография прибегала для печатания некоторых изданий к дополнительному найму мастеровых сверх тех, которые работали в типографии постоянно. Из архивных материалов мы узнаем, например, что в 1703 г. по найму работали 132 человека (24 наборщика, 12 разборщиков, 48 тередорщиков, 48 ба- тыйщиков).84 Аналогичные сведения сохранились и в деле за 1702 г.85 Вспомним, что в Московской типографии имелись специальные 3 типографских стана, «на которых работают наемные временами».86 Возможно, что и постоянные мастеровые в свободное от работы время нанимались для выполнения дополнительной работы. Однако иногда мастеровых было больше, чем требовалось. Так, например, в 1714 г. в Московской типографии мастеровые, набиравшие церковные книги, работали лишь по полгода (попеременно) «за довольным числом их братии», получая за свой труд соответственно половинный оклад.87
Жалованье мастеровым выдавалось обычно по третям года (т. е. 3 раза в год), при этом очень часто с большим запозданием. Поэтому мастеровым приходилось просить целовальника о выдаче аванса в счет будущей выплаты. В архивных делах мы находим большое число расписок о получении таких авансов как постоянными, так и временными работниками типографии, например: «Подрядный наемщик Иван Гаврилов взял 40 алтын с оплатою от расчету букварной дачи (с обязательством уплатить из тех денег, которые будут выданы за печатание букварей, — С. Л.). Расписался своею рукою» (май 1704 г.).88
Испытывая постоянно денежные затруднения, Петербургская и Московская типографии стали все чаще прибегать к выдаче части заработанной платы мастеровым людям не деньгами, а книгами — метод, как известно, практиковавшийся еще в XVII в. Мастеровые люди вы¬
83 Доклады и приговоры, т. 5, кн. 2, с. 693; Гаврилов А. В. Очерк истории С.-Петербургской синодальной типографии, с. 31.
84 ЦГАДА, ф. 1182, он. 2, № 16, л. 5 об.-22 об.
85 Там же, № 7, л. 74 об.
86 Там же, № 6, л. 20.
87 Доклады и приговоры, т. 5, кн. 2, с. 694.
88 ЦГАДА, ф. 1182, оп. 3, № 319, л. 4.
6 С. П. Луппов
81


нуждены были соглашаться на подобную компенсацию, хотя, разумеется, много теряли на этом, поскольку книги им приходилось продавать ниже номинала. Выдача жалованья деньгами и книгами в Петербургской типографии в 1721 —1726 гг. составляла: 89
Выдано деньгами Выдано книгами
1721 г 3896 р. 67 к. —
1722 г 3902 р. 621/2 к. —
1723 г 2224 р. 56 к. —
1724 г 2367 р. 97 к. 1369 р. 46 1/9 к.
1725 г 3242 р. 82 1/2 к. 968 р. 76 1/2 к-
1726 г 1760 р. 76 к. 2736 р. 84 к.
В Московской типографии в 1724 г. «за неимуществом в казне денег» жалованье было выдано книгами на сумму 3603 р. 63 74 к., в 1725 г.— на сумму 1872 р. 1674 к.90 Интересна аргументация того времени, в соответствии с которой в Петербургской типографии вместо денег выдавались книги: «дабы оные книги от лежания не
истлели».91
Труд мастеровых в типографиях регламентировался специальными правилами. В соответствии с инструкцией 1723 г., составленной по распоряжению Гавриила
Бужинского,92 наборщики должны были ежегодно менять шрифты на новые, причем старые шрифты сдавались в казну по весу. После каждого набора кассы шрифтов опечатывались наборщиками и разборщиками и сдавались на хранение сторожам. В обязанность разборщиков входила сверка набранных страниц с «кавычными листами». После окончания печатания разборщики должны были без всякой «мешкоты» разбирать набранный текст. Тередор- щикам вменялось в обязанность листы «тискать неспешно обеими руками», батыйщики должны были, каждый у своего стана, «по очередям киноварь и чернила ставить густой и утирать без всякой лености, олифу у расходчика брать густую... и у станов киноварь и чернила на матцы
89 Там же, ф. 1184, on. 1, № 79, л. 381—382. — Сведения, приводимые А. В. Гавриловым, несколько расходятся с архивными данными (Гаврилов А. В. Очерк истории С.-Петербургской синодальной типографии, с. 124).
90 Пекарский П. П. Наука и литература.., т. 2, с. 641.
91 Г а в р и л о в А. В. Очерк истории С.-Петербургской синодальной типографии, с. 124.
92 Там же, с. 102—108.
82


принимать и растирать беспрестанно в тонкость». Инструкцией требовалось, чтобы у каждого стана всегда находилось 4 человека, чтобы в случае необходимости люди работали и в праздничные дни, чтобы отпечатанные листы не оставались у станов и т. д. Инструкция воссоздает перед нами всю технологию типографского дела того времени.
Из другой инструкции, относящейся уже к типографии Академии наук, мы узнаем о распорядке дня в типографиях и о мерах по поддержанию дисциплины. Летом работа проводилась с 4 часов утра до 1 часу дня, а затем, после перерыва, с 2 часов дня до 8 часов вечера. Зимой работали с 6 утра до часу дня и после перерыва с 2 до 8 часов вечера. Таким образом, летом продолжительность рабочего дня составляла 15 часов, зимой —13 часов. В субботу работали лишь до обеда. За невыход на работу полагался вычет из жалованья, за вторичный прогул налагался штраф. Учеников не разрешалось никуда посылать, кроме как за корректурами.93
Четкая организация работы позволяла достигать сравнительно быстрых темпов печатания. Когда было вынесено решение Синода о напечатании в типографии Александро-Невской лавры букваря Ф. Прокоповича «Первое учение отроком» (столько, «сколько в год может выходов выдти») и справщику типографии иеромонаху Феологу был сделан запрос, сколько времени займет каждое издание, он подсчитал, что на одно издание тиражом 1200 экземпляров (объем каждой книги 66 листов, т. е. 132 страницы) потребуется 1 месяц, а за год можно выпустить 14 400 книг.94
Отливка шрифтов производилась в каждой крупной типографии. Так, например, в Петербургской типографии за 8 лет с 1 октября 1714 по 1 сентября 1722 г. было отлито «осмь азбук» (8 наборов шрифтов) общим весом 118 пудов, да «азбука мелкая» в 10 пудов 20 фунтов.95 Однако и эту типографию снабжали некоторыми
93 Инструкция академикам и другим служащим в Академии. Из времен императрицы Екатерины I. — «Учен. зап. Акад. наук ко I и III отделениям», 1854, т. 2, с. 189—191.
94 Пекарский П. П. Наука и литература.., т. 2, о. 549—550.
95 Г а в р и л о в А. В. Очерк истории С.-Петербургской синодальной типографии, с. 81.
83
6*


шрифтами и оборудованием из Москвы. Так, в 1717 г. она получила шрифты воскресенской азбуки по цене 5 р. 51 к. за пуд, библейной — 6 р. 41 к. и осиповской — 5 р. 51 к., а также различное оборудование. В 1720 г. типография получила из Москвы 10 пудов 13 фунтов евангельской азбуки по цене 3 р. 81 к. за пуд, 18 пудов арсеньевской азбуки по той же цене, 20 пудов 4 фунта воскресенской азбуки, 10 пудов 2 фунта осиповской азбуки и 22 пуда 38% фунта библейной азбуки (последние три азбуки по тем же ценам, как в 1717 г.), а также типографское оборудование.96 Таким образом, все это были шрифты кириллицы, которые, по-видимому, в Петербурге не отливались. Когда шрифты понадобились Сенатской типографии, она тоже заказала их в Москве. В апреле 1721 г. типография получила из Москвы азбуку большую 5 пудов 25 фунтов по цене 3 р. 81 к. за пуд, азбуку среднюю 12 пудов 20 фунтов по цене 5 р. 51 к. за пуд, азбуку мелкую 6 пудов 30 фунтов по цене 6 р. 41 к. за пуд, а также типографское оборудование.97 Здесь, очевидно, речь шла о гражданских шрифтах.
Часть книг в типографиях переплеталась; в первую очередь те книги, которые шли «в поднос». Переплетом занимались или сами мастеровые типографий, или же переплет книг сдавался в подряд. В числе первых мастеровых, направленных в 1712 г. из Москвы в новую Петербургскую типографию, находился переплетчик Василий Ларионов, которому был назначен денежный оклад 30 руб. в год. Кроме того, в это же время были приняты на работу в типографию переплетчики Анкидим Федоров и Иван Зверев (оклады по 20 руб. в год).98 С 1717 г. Петербургская типография стала практиковать сдачу переплета книг в подряд. Подрядчиком был тот же Василий Ларионов. С 1721 г. он работал уже переплетчиком в Сенате. Как видно из архивного дела 1721 г., Ларионов переплетал книги для типографии «своими наемными мастеровыми людьми», т. е. имел переплетную мастерскую.99 Московская типография также практиковала сдачу переплета книг в подряд. Поэтому в штате
96 ЦГАДА, ф. 248, оп. 7, кн. 375, л. 67-68.
97 Там же, л. 110—111.
98 Доклады и приговоры, т. 5, кн. 2, с. 693.
99 ЦГАДА, ф. 248, оп. 7, кн. 375, л. 25—31.
84


обеих типографий в 1722 г. переплетчиков не значилось. Небольшое число книг, которые шли «в поднос», переплетали в Петербургской типографии писец Федор Степанов и тередорщики Иван Иванов и Григорий Васильев. В 1724 г. Степанов и Васильев просили отдать им в подряд переплет всех книг, обещая выполнять работу по более низкой цене, чем Василий Ларионов, но типографская контора не согласилась и объявила на переплет книг торги.100
Какова же была тематика изданий петровского времени? Ответ на этот вопрос можно получить из табл. 2, в которой все издания 1701—1724 гг. разбиты на 14 групп. Следует при этом иметь в виду, что в группу естественнонаучной литературы вошла также и литература по технике, в группу художественной литературы, помимо немногочисленных в петровское время художественных произведений, включены также панегирики, различные «слова», описания торжественных церемоний и триумфальных врат. Издания религиозного характера разбиты в таблице на две группы: 1) религиозная литература со светскими мотивами (молебствия о победе русских войск, антираскольническая литература и т. д.), а также такие книги как патерики, жития святых и т. д., которые за недостатком художественной литературы использовались как книги для чтения, 2) чисто религиозная литература (богослужебная и т. д.).
Отправными источниками послужили для нас следующие издания: «Описание изданий, гражданской печати. 1708—янв. 1725 гг.» (М.—Л., 1955); «Описание изданий, напечатанных кириллицей (1689—январь 1725)»; Пекарский П. П. Наука и литература в России при Петре Великом, т. 2 (СПб., 1862); Гаврилов А. В. Очерк истории С.-Петербургской синодальной типографии, вып. 1. 1711—1839 (СПб., 1911). При подсчетах за единицу принималось отдельное издание, независимо от того, была ли это книга, лист указа или номер газеты «Ведомости». Для петровского времени такая методика, как нам кажется, является вполне оправданной, если учитывать, что значение мелких изданий (листовки, отдельные номера газет) было велико.
100 	Г а в р и л о в А. В. Очерк истории С.-Петербургской синодальной типографии, с. 167—168.
85


Таблица 2
Рост числа изданий петровского времени
оаээд
<NiOiO0^st(S^sf(lOsfCO^OOlOt>-COOC:irHQt>!oi^
'HrHCQrHrH <h
46 1 208 1 1877
BdÄxBdaxmr
ввнеоихииэд
C0G50500CMt^L0LO00C0'<HC5t^05O'rHCMvft^C0,^05L005
^ ГН<Н THrHrH ^
иивяихои иишнэхэаэ оо BdÄxBdaxHir
нвнеоихикэа
'гНСОСМ J rH J |-«Н^ 1 CO j | СМ jCM^HCO^HCOCOCOCM-rH
BdÄXBd -ЭХИ1Г ввннэа
-хоошойАх
| СМ СМ СО CM "H J 'rH 05 Ю '■rH vf ^ Ю | CMCOCM^COOSCOlO-tH
CO
00
HdBHHÂg и инАдеу
^ | 1 ^ ^ ^ 1 1 | СО^ | СЧСМ | ^oqocuoLO
05
CM
01ГЭЦ ЭОЯОЯ
-dBn-ояойвэ и BdÄXHOXHXdy
1 1 1 1 1 1 1 Г1 Г1 1 1 1 П 1 И 1
13 1 4 1
Bdox -HBdBx OJOH -Ч1ГЭХВХИПЭ0Я
и охончкэх -HbÂoaBdH BdÄXBdaxnjf
||||M|<roi||M|||^cq^i^|||^<(M
Bd£x -BdoxHif bbh -dBXHHBw^j
1 1 |'гН'чН 1 1 | СМ чН СМ СМ СМ чН |Tr-iCOCOCOvfCDLOvfCO
O
LO
BdAxBdax -HIf BBHhÄBH
-оннэахээхэз
J | СМ | >*н | | vf -Н т-< | |«тНСМсМсО-Н-НСМ-Н| J СО гг-i
CD
CM
OHHOodxooif -gBdoH и oirott ooHOdopi
| **"• | 1 1 1 | - | 00 Vf 00 | СОЮ Vf Vf |СО^
LO
Vf
oiroïï
эоннэод
1 ^ 1 ^ I 1 с,г~юм l'-'MMIIll-'l-'
CO
CM
HdBßHoifBji
1 1 1 1 1 1 |CMTHCMTH|LOCOCMvfCMvf|COCOCMCOCO
CO
Vf
Vf
00
LO
«ихооиюйэа»
1 CMO5VOCOvf00lOC0CMO5COvfvf'«THCOvf'«HCOCMO5CO-r-il>. 1 СО СО Vf СО СМ чН ^ СМ тн СМ тН -гН vf t>- СО ^ СО СМ
Bdox -HBdBX OJOH -HontiBwdotJ) -ни винвкеи
|СМ 1 Vf TH 1 Vf vf vf Vf Vf 1 | Ю j тн CD Ю CM vf 00 CO CM
D'-
ОО
Bdox -HBdBx OJOH -ЧКЭХВЙОНОН
-B8 винвйеи
1 I I 1 . CM . 1 1 CO 1 , , O 05 CO l> 1> CD I> I> CM CO 1 1 1 1 1 III II 1 vf CM CM тн Ю lO O O t— CM 05
636 1
винвЯеи Koj
^HCMCOvfLOCDt—00 05O"*-iCMC0vfL0cOt'-00 05O'<HCMC0vf О О О О О О О О О тНгНгНтНгНтНтг1тНгНтН(Мс\1СМ CM CM t"- D-C^C— — IV- THTHrHT-lTHr-lTHrHTHrHT-lTHrHrHTHTHTHTHT^TH-HrHTHTH
Всего j


Приведенная таблица по ряду причин не является вполне точным отражением издательской деятельности петровского времени. Во-первых, нет гарантии, что источники, на основании которых произведены подсчеты, учитывают издания первой четверти XVIII в. с абсолютной полнотой; во-вторых, в таблице не учтены карты, атласы и различный иллюстративный материал; в-третьих, принятая нами систематизация условна, поскольку сплошь и рядом бывает очень трудно решить, к какой из рубрик следует отнести то или. иное издание, например, нелегко провести границу между законодательными и информационными материалами, публикуемыми правительством, между реляциями и ведомостями, между законодательными материалами (регламентами) и специальной литературой, например по военному и морскому делу, и т. д.; в-четвертых, спорным может показаться приравнивание к единице как солидных книг, так и отдельных номеров газет. И все же и в предлагаемом виде таблица в какой-то мере характеризует издательскую деятельность при Петре.
Из таблицы видно, что книгопечатание при Петре постепенно набирало темпы: от 8 издательских единиц в 1701 г. до 149 в 1724 г. За 24 года издательская продукция возросла в 18.6 раз, причем наивысший подъем издательской деятельности приходится на 1720—1722 гг.— годы, примыкающие к дате завершения Северной войны. Начиная с 1708 г. (год введения гражданского шрифта) и особенно с 1714 г., когда Петербургская типография смогла развернуть свою деятельность, тематика изданий становится все более и более разнообразной.
Среди других по количеству публикаций выделяются две группы: законодательные материалы и ведомости. Это нельзя объяснить только тем, что в этих группах преобладает мелкий матерал. Дело в том, что небольшие по объему издания встречаются и под другими рубриками (например, молитвы, панегирики и т. д.), а отдельные издания законодательного характера, например регламенты, имели весьма солидный размер. Важно другое — то значепие, которое придавал Петр этому виду публикаций.
Не случайно 4 первые группы изданий (законодательные материалы, различного рода информации, выпуски газеты «Ведомости» и календари) составляют по
87


общему количеству свыше 70% общего числа (1350 из 1877). Публикуя правительственные указы, манифесты, реляции, «объявления» и т. д., Петр добивался того, что наиболее важные, с точки зрения правительства, сведения широко распространялись среди населения.
Следует отметить и еще одно немаловажное обстоятельство — резкое уменьшение доли религиозной литературы. Из общего числа (1877) изданий, вышедших в 1701—1724 гг., религиозная литература составляла лишь 256, около 14%. Этот процент имел явную тенденцию к снижению, поскольку число изданий религиозного характера держалось более или менее на одном уровне (в среднем около 11 изданий в год), а число публикаций светской литературы непрерывно возрастало.
Если рассматривать отдельные группы изданий петровского времени, то можно обнаружить, что самой многочисленной по количеству публикаций является группа законодательных материалов. Сюда мы отнесли указы, регламенты, а также манифесты, уставы и инструкции. Необходимо учитывать специфику правительственных актов этих лет. Во многих указах и регламентах излагаются не только правительственные постановления, но и мотивы в пользу принятия их. Ярким примером такого рода документов является «Духовный регламент», в котором обосновывается значение просвещения, учебных заведений и т. д. В ряде указов по строительству сообщаются технические требования и нормы, отмечается значение проводимых мероприятий. Распространение печатных указов содействовало разъяснению и популяризации правительственных постановлений.
Немалое значение имела и вторая группа изданий — материалы информационного характера: реляции о военных действиях (эти сообщения по своему характеру близко примыкают к «Ведомостям»), различные правительственные публикации, в которых ставилась задача довести до сведения населения и разъяснить ему те или иные события. Реляции о военных действиях имели особое значение во время разгара Северной войны. Сообщения о первых успехах русских войск в этой войне (взятие Нотебурга, Нарвы, поражение шведов при Лесной) и о решительных победах над шведами под Полтавой, при Гангуте и др. должны были поддержать дух населения в тяжелой изнурительной войне. Эту же цель преследо¬
88


вали сообщения о верности Польши союзу с Россией в период неудач Польши в войне (1707 г.), манифест о возвращении в Польшу изгнанного Карлом XII польского короля Августа (август 1709 г.) и др. Многие публикации информационного характера были тесно связаны с наиболее важными мероприятиями правительства в области внешней и внутренней политики. Сюда относятся такие, как манифест о разрыве с Турцией (1711 г.), сообщение о ратификации Ништадского мира и об окончании войны со Швецией (1721 г.), мемориал, представленный английскому правительству о недружелюбных действиях английской эскадры под начальством Норриса (1720 г.), сообщения о прибытии в Петербург персидского посла и о трактате, заключенном между Россией и Персией (1723 г.).
Особое значение имели сообщения по делу царевича Алексея. Объявление розыскного дела о царевиче вышло несколькими изданиями (в том числе и на немецком языке), тремя изданиями вышел и манифест по делу бывшей царицы Евдокии (1718 г.). В связи с накалом во внутренней жизни страны именно в 1718 г. появилось наибольшее количество правительственных публикаций, которые носили явно политический характер. К этому времени относится и сообщение о разыскании Шафировым грамоты императора Максимилиана I к великому князю Василию III, текстом которой петровское правительство пыталось обосновать право царя на императорский титул. Из правительственных публикаций, не имеющих политического характера, следует отметить сообщения о целебных свойствах марциальных вод, открытых около Олонца (1718, 1719 гг.).
К публикациям информационного характера тесно примыкала газета «Ведомости». Матерал для «Ведомостей» отбирался из иностранных газет, донесений русских послов, писем Петра и других государственных деятелей, сообщений, составленных государственными учреждениями и т. д. Некоторые статьи были написаны для «Ведомостей» специально. Первоначально в газете явно преобладала военная тематика (война со шведами, военные действия в Западной Европе), но постепенно все больше стало появляться известий невоенного характера. Так, в номере от 16 апреля 1706 г. сообщалось о затмениях солнца и луны в 1706 г., в номере от 3 ноября
89


1706 г. — о завершении начатого в 1704 г. «шлюзного дела... из Волги в Тверь», в номере от 18 июня 1707 г. — об извержении Везувия,101 в номере 12 за 1710 г. был помещен реестр книг гражданской печати, вышедших до 1 июня 1710 г.102 Военные действия против шведов освещались в «Ведомостях» с большой подробностью. Некоторым военным событиям (например, реляциям о взятии городов или об отдельных сражениях) были посвящены целиком номера газеты.
С 1719 г. в «Ведомостях» больше стало появляться сообщений о внутренней жизни страны. Например, в № 14 за 1719 г. говорилось о состоянии горнозаводского дела в России.103 Как видно из письма кабинет-секретаря Петра А. В. Макарова, материал для этого раздела газеты черпался из сообщений от комиссаров из губерний (которым еженедельно посылалось по 10 экземпляров «Ведомостей»), от Адмиралтейства и разных канцелярий, от Александро-Невского монастыря («понеже во оном монастыре не без знатных в строении дел и ведомостей о духовных и других публичных делах»). Петр был очень озабочен тем, чтобы в «Ведомости» попадало все, «что потребно для ведения в народ».104
До 1709 т. «Ведомости» печатались кириллицей в Москве. С 1710 г. они стали набираться гражданским шрифтом в Москве и в Петербурге, причем центр издания с 1719 г. явно переместился в новую столицу. Отдельные выпуски газеты печатались кириллицей до 1713 г.105 Выпуск «Ведомостей» давал возможность Петру держать русских людей в курсе всех событий, происходящих в России и за рубежом, разъяснять политику правительства, мобилизовать общественное мнение на борьбу с таким грозным противником, каким являлись тогда шведы.
В распространении просвещения в России значительную роль играли и календари. Первый календарь (на 1709 г.) вышел в Москве в 1708 г. (2 издания). В дальнейшем календари выходили ежегодно в Москве, Петер¬
101 Ведомости времени Петра Великого, вып. I, с. 316, 348, 394.
102 Там же, вып. II, с. 59.
103 П о к р о в с к и й А. А. Из истории газеты в России. — В кн.: Ведомости времени Петра Великого, вып. II, с. 63—64.
104 Описание архива Александро-Невской лавры за время царствования Петра Великого, т. 2. СПб., 1911, стб. 1207—1208.
105 Русское книгопечатание до 1917 года, с. 147
90


бурге, а также в Киеве (в 1713, 1716, 1720 и 1721 гг.) и даже в Чернигове (в 1718 г.). В отдельные годы календарей выходило по нескольку изданий: в 1713 г. — 5, в 1714 г.— 6. В календарях приводились астрономические сведения, давались медицинские советы, делались прогнозы погоды, сообщались и другие сведения.
Среди книг, вышедших при Петре, видное место занимала литература по военному делу, навигации и кораблестроению. Большое внимание уделялось фортификации и артиллерии. Переводы книг австрийского инженера А. Э. Боргсдорфа «Побеждающая крепость» и «Поверенные воинские правила, како неприятельские крепости силою брати» вышли в России тремя изданиями каждый. В первой из этих книг рассматривалась тактика защиты, а во второй — тактика овладения крепостями. Вопросам фортификации были посвящены книги Ф. Блонделя «Новая манера укреплению городов», Г. Римплера «Рим- плерова манира о строении крепостей», Камбрэ «Истинный способ укрепления городов, изданный от славного инженера Вобана...», Л. X. Штурма «Архитектура воинская. ..», «Книга Марсова...» (перевод книги Маллэ). Ряд книг был посвящен вопросам артиллерии: «Новейшее основание и практика артиллерии» Э. Брауна, «Описание артиллерии...» Т.-Н. Бринка, «Рассуждение о метании бомбов и стрелянии ис пушек», «Учение и практика артиллерии...» И. 3. Бухнера. Военной тематике посвящен и ряд других изданий: «Краткое обыкновенное учение. .. в строении пеших полков» (строевой устав) и некоторые другие. Следует отметить также (отнесенные нами к группе «Законодательные материалы») издания воинского устава, который публиковался при Петре неоднократно как по разделам, так и целиком.
Среди книг морской тематики основное место занимали издания по вопросам морской сигнализации. «Генеральные сигналы, надзираемые во флоте», вышедшие впервые в 1708 г., переиздавались много раз. Кроме того, отдельно издавались (и* переиздавались) сигналы в гребном флоте и парусном флоте, а также и специальные сигналы в условиях боя. Вопросам навигации посвящены «Книга морская зело потребная явнопоказующая правдивое мореплавание в Балтийском море» (перевод со шведского), «Разговор у адмирала с капитаном о команде. ..». Для моряков издавались специальные таблицы:
91


«Таблица разности ширины и отшествия от меридиана.«Таблицы горизонтальные северные и южные широты восхождения солнца...» и др. Некоторые издания знакомили с состоянием морского законодательства зарубежных стран: «Инструкция о морских артикулах... королевского величества дацкого», «Устав о войсках морских и их арсеналах...» Людовика XIV, «Книга ордера или во флоте морских прав [Голландии]». В изданном в 1709 г. переводе книги К. Алларда «Новое галанское корабелное строение...», помимо материала по кораблестроению и вождению кораблей, приводились изображения флагов различных государств.
Довольно разнообразна была литература по естественным наукам. Из общего числа 26 книг 12 были посвящены вопросам математики (арифметика, геометрия), 4 — вопросам механики и техники, 9 — вопросам географии и астрономии, 1 — зоологии. Среди математической литературы следует упомянуть знаменитую «Арифметику» Магницкого — книгу очень широкой тематики, «Геометрию, славенски землемерие», вышедшую тремя изданиями в переводе Я. В. Брюса (3-е издание носило название «Приемы циркуля и линейки...»), «Таблицы логарифмов и синусов, тангенсов, секансов», выпущенные в один год с «Арифметикой» Магницкого. Наряду с новыми книгами была переиздана и известная «Книга считания удобного...».
К литературе по технике и механике относятся «Книга о способах творящих водохождение рек свободное» — руководство по постройке каналов, доков, шлюзов, подъему затонувших судов (вышло два издания), «Наука статическая и механика» Г. Г. Скорнякова-Писарева — первое издание типографии Морской академии, «Книга о состоянии фернисов» (лаков). Географическую литературу петровского времени трудно отделить от литературы по астрономии. Среди книг этой тематики наиболее интересна «Книга мироздания, или мнение о небесноземных глобусах» — перевод Брюса книги Гюйгенса, излагающей учение Коперника.
Учения Коперника, Птолемея, Аристотеля и др. содержатся также в известной книге Бернарда Варения «Geographia generalis», перевод которой (Ф. Поликарпова) вышел в 1718 г. Эта книга сообщает также сведения по астрономии и математике. Автор другой книги по геогра¬
92


фии И. Гюбнер, его учебник вышел в русском переводе под названием «Земноводного круга краткое описание...», в противоположность Копернику придерживается геоцентрической точки зрения. В книге, составленной в форме вопросов и ответов, даются сведения не только по географии. Следует упомянуть также «Географию, или краткое земного круга описание», вышедшую при Петре четырьмя изданиями. Наряду с материалом по географии здесь приводится таблица долготы и широты различных городов мира. В русском издании таблица дополнена координатами большого числа русских городов.
По числу изданий гуманитарная литература занимала в петровское время видное место. Из общего числа 50 книг по гуманитарным наукам на долю истории и исторических дисциплин приходится 26 изданий, филологии—8, политики—12, юриспруденции — 1, библиотечных каталогов — 1. Таким образом, явно преобладала историческая тематика. Среди книг по истории встречаем известный уже в XVII в. «Синопсис...» И. Гизеля, являвшийся в течение долгого времени единственным учебным пособием по истории в России. Ряд книг знакомил русских людей с событиями древней истории: книга Квинта Курция об Александре Македонском, «Историа... о разорении... Иерусалима...» (переработанный текст известной книги Иосифу Флавия с добавлениями из хроник), «Краткое описание о войнах из книг Цезариевых» (перевод книги Анри де Роаана). Сюда же мы условно отнесли и «Историю. .. о разорении града Трои...», которую по существу следовало бы причислить к группе художественной литературы исторической тематики.
Особое место занимает так называемая «Книга Марсова, или воинских дел» (не путать с вышедшим под тем же названием переводом книги Маллэ), которая представляла собой сборник реляций и «юрналов» о победах русских войск в Северной войне. Она была не похожа на книги в современном их понимании, так как не имела определенного тиража и содержание ее не было постоянным. Материал собирался и добавлялся в течение нескольких лет, и книга сброшюровывалась лишь тогда, когда в этом возникала необходимость.
Из серьезных работ по истории следует назвать «Введение в гисторию Европейскую» Самуила Пуффендорфа — капитальный труд, переведенный Г. Бужинским. Петр вы¬
93


соко ценил эту книгу и хотел, чтобы русские люди познакомились с сочинением, обобщающим исторические факты, а не только излагающим их. По инициативе Петра были изданы и другие исторические книги: «Полидора Вергилия Урбинского осм книг о изобретателях вещей», где приводятся сведения о зарождении науки, искусства, техники и т. д; «Историография... народа славянского...» (история славян). К исторической литературе относятся также «История о взятии... Константинополя», известный труд Барония «Деяния церковные и гражданские», «Феат- рон, или позор исторический» Стратемана, а также книги но геральдике («Историа о ординах...», «Символы и ем- блемата»).
Литература по филологии была ограничена двумя видами изданий: лексиконы и грамматики. Среди лексиконов следует назвать трехъязычный словарь Поликарпова (славяно-греко-латинский), русско-голландский и голландско-русский словари Я. В. Брюса, а также «Вокабулы, или речи на славенском, немецком и латинском языках», являющиеся переизданием «Номенклатора» Копиевского. Из книг по грамматике в первой четверти XVIII в. были изданы: грамматика голландского языка (перевод Я. В. Брюса), грамматика Смотрицкого с дополнениями Поликарпова и «Грамматика славенская вкратце» учителя Новгородской школы Федора Максимова, являющаяся творческой переработкой грамматики Смотрицкого.
Большое значение имела литература политического характера. В этих изданиях делалась попытка разъяснить русским людям события внешней и внутренней политики бурного петровского времени. В известной книге П. П. Ша- фирова «Рассуждение...» (о причинах Северной войны) была изложена история русско-шведских отношений с 1556 по 1714 г. Шафиров доказывал, что Петр вынужден был вступить в войну со Швецией и что настоящим виновником тяжелой войны была Швеция. Русско-английских отношений в 1720 г. касались такие издания, как «Рассуждения о оказательствах к миру...» и «Копия с писма от одного приятеля до другого». В первом из этих изданий, являвшемся памфлетом, высмеивалась политика Ганноверского королевского дома Англии; второе издание было откликом на пребывание английской эскадры адмирала Норриса в Балтийском море, указывалось, что действия этой эскадры не могут помешать десантам русских
94


в Швецию, хотя русские и не собираются атаковать английский флот. Политическим памфлетом было, по всей вероятности, и издание «Книги политические, которые продаются в Гаге», где затрагивались злободневные вопросы европейской политики.
Острым вопросам внутренней политики был посвящен ряд изданий петровского времени. Известный его трактат «Правда воли монаршей...» обосновывал указ Петра I о престолонаследии, доказывая право царя самому выбирать себе наследника; «Слово о власти и чести царской» призывало к беспрекословному повиновению царской власти, так как верховная власть идет от бога; «Розыск исторический» обосновывал руководящую роль в государстве светской власти. Значительную роль для поднятия престижа светской власти имела известная речь канцлера Г. Г. Головкина при поднесении Петру титула императора всероссийского и «отца отечества». К политической литературе имели прямое отношение издания, отнесенные нами к материалам законодательного и информационного характера: манифест о лишении царевича Алексея права наследования престола, манифест о разрыве с Турцией, «Объявление розыскного дела и суда...» над Алексеем Петровичем, манифест о бывшей царице Евдокии Лопухиной, «Мемориал...», переданный от имени русского правительства английскому двору и др. К политической литературе имели отношение и некоторые издания религиозного характера, например «Слово» о Ништадском мире Ф. Лопатинского.
В деле преобразования России немалую роль играла борьба за перестройку идеологии и быта русских людей. С этим была связана литература воспитательного и нравоучительного характера. В широко известной книге «Юности честное зерцало...» (вышло при Петре четыре издания) излагались правила поведения и хорошего тона, другая, не менее популярная — «Приклады, како пишутся комплементы разные...», представляла собой сборник образцов писем различного содержания. Воспитательное значение имели и «Разговоры дружеские...» Эразма Роттердамского. К группе книг назидательного и воспитательного характера относились и некоторые другие: «Ифика-Иеро- политика, или философия нравоучительная» — сборник поучений, «Феатрон, или позор нравоучительный» Иоанна Максимовича — изложение советов и поучений, обращен¬
95


ных к начальникам с приведением примеров, взятых из народного эпоса, библейских преданий и жизнеописаний исторических деятелей.
Как известно, Петр относился с большим интересом к архитектуре и садово-парковому делу. Перевод книги знаменитого архитектора Джакомо Бароцци да Виньола «Правило о пяти чинех архитектуры» вышла в России тремя изданиями с большим числом иллюстраций. Садово- парковому делу был посвящен альбом гравюр «Куншты садов».
Продолжалось при Петре и печатание азбук. Наиболее распространенными были «Азбука гражданская с нравоучениями» (10 изданий) и «Первое учение отроком» Феофана Прокоповича (12 изданий). Следует отметить также буквари Ф. Поликарпова и К. Истомина. Кроме русской азбуки, были изданы также азбуки на немецком (3 издания) и на французском языках.
Несмотря на то что в таблице значится довольно много изданий художественной литературы (84), строго говоря, к художественной литературе петровского времени можно отнести лишь сравнительно немногие из них: «Эсоповы притчи» (басни Эзопа), «Кратких витиеватых и нравоучительных повестей книги три», или «Апофегмата...» (сборник изречений, повестей, поучений), поздравительные стихи, театральные представления. Для петровского времени понятие «художественная литература» приходится рассматривать более широко, чем обычно принято. Наиболее многочисленную группу из изданий, отнесенных нами к художественной литературе, составляли панегирики и «слова» (36 из 83), далее шли описания торжеств, фейерверков, триумфальных врат (17), различного рода стихотворные произведения (большей частью на немецком языке — 13), издания, связанные с театральными представлениями (8), и все прочие (9).
Последние две группы в табл. 2 составляют религиозные книги. Из общего их числа мы выделили такие, которые в какой-то мере связаны с гражданской тематикой: церковные службы и молитвы о победе над врагом, анти- раскольническая литература, например «Рассуждение о образе божии и подобии в человеце» Дмитрия Ростовского, религиозная литература, служившая для назидательного и занимательного чтения (патерики, жития святых). Эти издания составляли около Vs общего количе-
96


ства; прочие религиозные книги петровского времени не оригинальны: это хорошо известные в XVII в. евангелия, апостолы, триоди, минеи, псалтыри и т. д.
Сведения о выпуске изданий различной тематики можно систематизировать по типографиям (см. табл. 3). Надо сразу же оговориться, что данные этой таблицы не могут считаться вполне точными, поскольку в отношении Рижской и Ревельской типографий мы располагаем данными об изданиях лишь светского характера.
На долю Петербургской и Московской типографий приходится почти 3Д общего числа изданий петровского времени, причем эти типографии выпустили примерно одинаковое количество продукции (Петербургская — 691 издание, Московская — 714). Одинакова у них и доля публикаций информационного характера, календарей, азбук, художественной литературы, однако Петербургская типография выпустила в два раза больше указов и в несколько раз больше изданий морской тематики, что и неудивительно, поскольку Петербург был столицей России и морским портом. Зато в Москве было значительно больше изданий религиозной литературы (включая и ту, которая была в какой-то мере связана со светской тематикой): около 17% общего числа изданий против 6% в Петербургской типографии.
В Киевской и Черниговской типографиях процент изданий религиозного характера был гораздо выше, чем в Петербургской и в Московской: в Киевской—74%, в Черниговской — 86%. Здесь религиозная тематика явно преобладала над светской, но поскольку украинские типографии весьма сильно уступали Петербургской и Московской по количеству выпущенной продукции, их издания не имели существенного влияния на общий характер книгоиздательства в первой четверти XVIII в. Что же касается типографий таких, как Сенатская и Морской академии, то они выпускали лишь светскую литературу, причем Сенатская занималась в основном публикацией законодательных материалов.
Приведенные нами данные не дают полной картины издательской деятельности петровского времени, потому что, как уже говорилось, в них отсутствуют сведения о печатании картографических и иллюстративных материалов (гравюр). Между тем картам, атласам и гравюрам уделялось большое внимание в рассматриваемую
7 С. П. Луппов
97


Количество издании русских типографий 1701—1724 гг.
Тематика изданий
охээд
-HSjvÿO) 05 тН СО тн СО t-*
5- со см со vf 03 СМ СО со
см
253
1877
edÄxBdaxmf
ввнеоиашгэёЕ
тнсО i i
СО 05 1 1
со ,
О i i
^ см 1 1
1
ю
СО
о
см
ХМОЯИХОК! 1ЧИНЭ
-хэяэ оэ edÄxedax -ид ввнеоихикэа
тНСО I I
1 1
« 1
Ю СМ 1 1
1
см
со
Vf
edÂxBdaxHi:
ввннэяхээжоДАх
05 -н I I
СО СО 1 1
СО 1
Ю 1 СО тн
1
тн
СО
оо
ndea
-HÄg и инХдву
оо оо i i
S 1
1 1
1
1
05
СМ
oiraïï 9оя -OHdBH-ояоДео и BdÄXHaxHxdy
-«Il 1 1 1 1 1 1 1 1
Vf
edaxHBdex ojoh -чдэхвхипэоя и оаончдэхиьАоя
-BdH BdÂxBdoxEn*
со vf | 1
^ 1
1 1
1
1
СО
тЧ
BdÄxBdaxHir
HBHdexHHBwÄj
тН t'— тН I
СО тН 1
^ 1
мм
1
1
О
ю
BdÂx
-BdaxHir ввнь£вн -оннэяхээхэд
05 СО J ^
1 s
1 СМ
мм
1
тН
со
см
8ИН
-aodxooirgBdoH и 01ГЭД 0OHOdOJ\[
00 Vf I тн СО 1
1 ^
Il II
1
тН
ю
Vf
oiraß эоннэод
i i
1 1
-мм
1
тН
со
см
HdetfHaifßH
85 1 1
1 1
1 1
1
гН
со
Vf
«ихоошжэд»
11 1 1 1 1 И 1 1 1 1
584
BdoxHBdBx
OJOHHOHÏIBW
^офни винвИви
г-н GO GO I
СО СО 1
^ 1
^ II -
см
Ю
t—
оо
BdaxHBd -вх ооончдэхвй -ононве винвИеи
ЮСОЮ^ гн о Ю т-1 СМ тН
CM 1
СО ТН гН 1
1
236
636
Типографии
Петербургская ....
Московская
Сенатская
Морской академии. . . Александро-Невского монастыря
Киприановых
Киевская
Черниговская ....
Рижская
Ревельская
Походная типография Петра I
Неизвестно какая типо-
графия
Всего
106 В том числе гравированный лист: «Новый способ арифметики...».


нами эпоху. Первые карты в петровское время награвированы А. Шхонебеком в 1701 г. — карта Азовского моря, «Чертеж реке Двина или Архангельска...». В дальнейшем печатались карты частей Белого, Балтийского и Черного морей, Ладожского озера, дельты Невы, Каспийского моря, Польши, Европы и т. д. Много карт издала типография Киприанова, например «Губерния Московская». При Петре началось и издание атласов: «Всего земного круга таблицы...», «Книга размерная градусных корт Ост-Зее, или Варяжского моря». Гравировалось большое число иллюстративного материала: осады и штурмы крепостей, сражения на суше и на море, виды городов, фейерверки и т. д. Издавались и цельногравиро- ванные книги. Первенцем их в Москве был известный букварь Кариона Истомина; к их числу относятся также «Правило о пяти чинех архитектуры Якова Бароция де Вигнола» (об этой книге уже говорилось), «Овидиевы фигуры...» и др.107
Как мы уже знаем, Петр сам определял тематику изданий светской литературы. За отсутствием оригинальных русских произведений ему приходилось обращаться к иностранной литературе, которую он хорошо знал и за которой все время следил. Известно, что в его кабинете находились перечни книг, издававшихся за границей, очевидно, составленные по заданию Петра.108 «Благоразумный выбор (для перевода, — С, Л.) находившихся тогда на иностранных языках лучших книг и как бы классических писателей показывает, что сам (Петр, — С. Л.) имел превосходное знание в оных», — пишет в своей книге о Петре академик XVIII в. Я. Я. Штелин.109
Отбирая для перевода книги самой разнообразной тематики, Петр использовал в качестве переводчиков всех окружающих его людей, владевших иностранными языками, невзирая на занимаемые ими посты и независимо от того, были ли это светские или духовные лица. Над переводами по заданию Петра трудились его ближайшие сподвижники Я. В. Брюс, А. А. Виниус, К. Н. Зотов, цер¬
107 Там же, с. 136, 147, 148, 158, 159.
108 Двухсотлетие Кабинета его императорского величества. 1704—1904. Историческое исследование. СПб., 1911, с. 171—172.
109 Ш т е лин Я. Я. Подлинные анекдоты о Петре Великом, ч- 1. М., 1830, с. 195.
99
7*


ковные деятели Г. Бужинский, Ф. Лопатинский (причем они переводили книги светского содержания), целая плеяда специалистов-переводчиков из числа светских и духовных лиц: М. П. Шафиров, Б. Волков, В. Козловский, Ф. П. Поликарпов, Феофил Кролик и многие другие. К переводческой деятельности привлекались сотрудники Посольского приказа, московского Печатного двора, Московская и Киевская академии, Новгородская епархиальная школа и др. Большой объем работы заставлял изыскивать все новые и новые возможности, в 1714 г., например, приказано было выслать в Петербург пленных шведов, знающих русский язык.110 Переводы для России делались и за границей. Так, например, в 1716 г. за перевод на русский язык лексикона взялся некий «чешский гисториограф ».111
Любопытен указ от 23 января 1724 г.: «Для переводу книг зело нужны переводчики, а особливо для художественных, понеже никакой переводчик, не умея того художества, о котором переводит, перевесть то не может. Того ради заранее сие делать надобно таким образом: которые умеют языки, а художеств не умеют, тех отдать учиться художествам, а которые умеют художества, а языку не умеют, тех послать учиться языкам... художества же следующие: математическое, хотя до сферических триан- гулов, механическое, хирургическое, архитектур цивилис, анатомическое, ботаническое, милитарис, гидроика и прочие тому подобные».112 Таким образом, за год до смерти Петр был озабочен подготовкой большого числа переводчиков книг, в основном естественнонаучной тематики.
Но Петр занят был не только организацией переводческой деятельности. В неменьшей степени его заботило и качество переводов. Он сам прочитывал сделанные переводы, отмечал их недостатки, давал указания переводчикам. Петр требовал, чтобы перевод был точен, чтобы книги были понятны читателям (легко читались), чтобы из текста были исключены ненужные длинноты. Так, например, в 1724 г., познакомившись с присланной ему первой частью перевода сочинения Гохберга о немецком сель-
110 Доклады и приговоры, т. 4, кн. 1, с. 168.
111 ЦГАДА, ф. 9, отд. 1, оп. 2, кн. 53, л. 54.
112 ПЗС, т. VII, № 4438, с. 217.
100


сном хозяйстве, Петр писал Синоду: «Понеже немцы
обыкли многими расказами негодными книги свои наполнять, только для того, чтоб велики казались, чего, кроме самого дела и кратково пред всякою вещию разговора, переводить не надлежит», то он сам выправил раздел о хлебопашестве, сократив ненужные места и в качестве образца для переводчиков посылает исправленный текст в Синод.113
В феврале 1710 г. Петр сообщал переводчику И. И. Зотову: «Книгу о фортификации, манеры Блонделевой, которую вы переводили, мы оную прочли, и разговоры зело хорошо и внятно переведены, но как учить оной фортификацию делать, также в табелях мера не именовано, футы ли или тоузы, то зело темно и непонятно переведено, которой лист переправя, вклеили в книгу, а старый, вьгрезаф, притом же посылаем. Где сами увидете прегрешение и невнятность».114 Направляя для перевода книгу Пуффендорфа, Петр писал, что в книге имеются два трактата: «первый о должности человека и гражданина, другой о вере христианской, но требую, чтобы первый токмо переведен был, понеже в другом не чаю к пользе нужде быть, и прошу, дабы не по конец рук переведена была, но дабы внято и хорошим штилем».115
Перевод книги Б. Варения «Geographia generalis» был поручен Ф. П. Поликарпову. Он трудился более года, однако текст не понравился Петру. Об этом свидетельствует письмо И. А. Мусина-Пушкина от 2 июля 1717 г.: «При сем же посылаю тебе и географию переводу твоего, которая за неискусством либо каким переведена гораздо плохо, и того ради исправь хорошенько не высокими словами словенскими, но простым русским языком, а исправя, напечатать».116 Давая указания сокращать текст переводимых книг и править стиль автора, Петр не разрешал, однако, искажать смысл. Когда он заметил, нто при переводе книги Пуффендорфа выброшено нелест-
113 ПСПиР, т. 4, с. 207; Пекарский П. П. Наука и литература в России при Петре Великом, т. 1. СПб., 1862, с. 213—214.
114 Письма и бумаги императора Петра Великого, т. 9, вып. 1, с. 106.
115 Пекарский П. П. Наука и литература.., т. 1, с. 213.
116 Андреев А. И. Ньютон и русская география XVIII в.— «Изв. Всесоюзн. геогр. о-ва», 1943, т, 75, вып. 3, с. 7,
10!


ное мнение автора о русских, он приказал восстановить текст и в таком виде напечатать.117
Стремясь к тому, чтобы издаваемые переводные книги принесли наибольшую пользу, Петр требовал, чтобы в них были сделаны необходимые, по его мнению, добавления. Так, например, в книгу Л. X. Штурма «Архитектура воинская...» был добавлен по указанию Петра один «разговор» и чертеж, в книгу Блонделя «Новая манера укреплению городов» были добавлены «Краткая инструкция» и 8 чертежей, выполненных в России.118 Таким образом, некоторые переводные книги являлись в какой-то мере творческой переработкой текста иностранных авторов.
Многие книги в петровское время переиздавались по нескольку раз. Так, например, по данным «Описания изданий гражданской печати», книга Квинта Курция об Александре Македонском вышла в 5 изданиях, «Юности честное зерцало...» —4, «Географиа, или краткое земного круга описание» — 4, «Побеждающая крепость...» и «Поверенные воинские правила...» Боргсдорфа — 3, «Правило о пяти чинех архитектуры», «Историа... о разорении Иерусалима...» и «Историа... о разорении града Трои» — 3, «Новое крепостное строение...» Кугорна, «Новейшее основание и практика артиллерии» Брауна — 2 издания и т. д.
Тиражи были неодинаковы.119 Наиболее распространенным, как и в XVII в., был тираж в 1200 экз. Однако в петровское время, в связи с тем что некоторые книги были рассчитаны лишь на узкий круг читателей, они издавались в небольшом количестве экземпляров. Так, например, лексикон русско-голландский вышел в 1717 г. тиражом всего 42 экз., лексикон голландско-русский (1717 г.) — 49, азбука немецкая в 1714 г. — 10, в 1718 г. —■ 300, «Билима Севела Искусство нидерландского языка»
117 Шт един Я. Я. Подлинные анекдоты о Петре Великом, ч. 2. М., 1830, с. 30-31.
118 Русское книгопечатание до 1917 года, с. 139; Описание изданий гражданской печати. М.—Л., 1955, с. 118—119.
119 Приводимые ниже сведения о тиражах заимствованы из следующих изданий: Гаврилов А. В. Очерк истории С.-Петербургской синодальной типографии, вып. 1; Описание изданий гражданской печати; Пекарский П. П. Наука и литература.., т. 2, с. 677-680.
102


(1717 г.) — 50, «Географиа, или краткое земного круга описание», в 1715 г. — 116, в 1716 г. — 156.
Сравнительно небольшой тираж имели и некоторые издания, рассчитанные на более широкого читателя. Например, книги «Синопсис...» в 1714 и 1718 гг. было напечатано по 300 экз., «Учение и практика артиллерии...» Бухнера вышла в 1711 г. тиражом 240 экз., «Поверенные воинские правила...» Боргсдорфа (1711 г.) —
480, «Введение в гисторию Европейскую» Пуффендорфа в 1718 г. — 600, в 1723 г. — 300, «Историа ... о разорении града Трои» (1717 г.) —600 и т. д. Наряду с этим некоторые специальные книги выпускались в большем числе экземпляров: «Новейшее основание и практика артиллерии» Брауна (1710 г.) — 1000, «Арифметика»
Магницкого (1703 г.) — 2400.
Следует сказать, что тиражи последующих изданий книг чаще всего увеличивались. Так, книга «Юности честное зерцало...» вышла первым изданием в 1717 г. тиражом: всего 100 экз., вторым (тоже в 1717 г.) —уже 600, третьим (1719) — 1200 (правда, четвертое, 1723 г., было лишь в количестве 578 экз.) ; «Апофегмата...» в 1716 г. — 214, в 1724 г. — 1200; «Историа ... о разорении... Иерусалима...» в 1716 г. — 232, в 1723 г. — 1200. Наиболее многотиражными изданиями из книг светского содержания были календари и азбуки. Календарей регулярно печаталось по 1200 экземпляров (иногда 1000), азбук, как правило, еще больше. Так, Московская типография выпустила в 1722 г. 14 292 экз. учебных азбук, в 1723 г. — 14 196, в 1724 г. — 14 000, в 1725 г. — 11 840. Тираж указов и отдельных номеров «Ведомостей» колебался в очень больших размерах (в зависимости от их содержания), от нескольких десятков до нескольких тысяч экземпляров.120
Заинтересованный в распространении книг по стране, Петр стремился издавать их возможно большими тиражами, по-видимому, не очень-то считаясь с тем, раскупят книги или нет. Это особенно касается целого ряда изданий политического характера, разъясняющих внешнюю и внутреннюю политику правительства. Так, например, «Рассуждение» о причинах шведской войны Шафирова
120 П о к р о в с к и й А. А. Из истории газеты в России, с. 79—85.
103


выходило три раза, причем 3-е издание (1722 г.) было напечатано в количестве 20 000 экз., так как эту книгу предполагалось разослать по губерниям и провинциям. Интересно, что хотя цена книги была назначена 50 коп., продавать Петр распорядился по 30 коп. Однако рассылка так и не состоялась, и в 1756 г. в типографии еще оставалось 16 000 экз. этой книги.121
В большом числе экземпляров печатались и такие издания политического характера, как «Ратификация королевского величества свейского на трактат вечного мира...» (1721 г. — 5000 экз., то же издание 1723 г. — 20 000 экз.); манифест о лишении царевича Алексея Петровича прав наследования престола (1718 г. — 11000 экз.); манифест о наследовании престола царевичем Петром Петровичем (1718 г. — 27 200 экз.) и т. д. Что касается книг религиозного содержания, то они, как и в XVII в., чаще всего выходили тиражом 1200—2400 экз.
В целях широкого распространения изданий, в которых правительство было особенно заинтересовано, при Петре применялась бесплатная их рассылка. Это относилось прежде всего к изданиям политического характера, таким, как манифест о лишении прав престолонаследия царевича Алексея, реляции о победах русского оружия, важнейшие правительственные указы и т. д. Подобного рода издания рассылались по губерниям и провинциям.
В борьбе с расколом большое значение имела книга Дмитрия Ростовского «Рассуждение о образе божии и подобии в человеце». В письме к И. А. Мусину-Пушкину от 26 ноября 1714 г. Петр распорядился «Книгу о бра- добритии (книгу Дмитрия Ростовского, — С. Л.) разослать по всем местам и стараться оную доставить до рук сомнящихся, для чего напечатать оной 4000 экз.».122 В рас- счете на рассылку, как мы видели, была напечатана в количестве 20 000 экз. книга Шафирова о причинах войны со шведами. Реляция о Полтавской победе печаталась неоднократно. Она рассылалась по епархиям, читалась вслух в церквах, прибивалась у городских ворот. Известно, что эта реляция в Рязани читалась всенародно
121 Описание документов и дел архива Синода, т. 2, ч. 2. СПб., 1878, с. 645—646; Описание изданий гражданской печати, с. 398-399.
122 Пекарский П. П. Наука и литература.., т. 2, с. 319.
104


в соборе после церковной службы.123 Очевидно, так же поступали и в других епархиях.
Значительная часть тиража газеты «Ведомости» (иногда свыше 73) раздавалась бесплатно 124 в целях широкой информации о важнейших событиях. Многие книги «подносились» бесплатно крупнейшим деятелям петровского времени. Так, в письме от 27 февраля 1709 г. И. А. Мусин-Пушкин пиоал Поликарпову по поводу только что напечатанной реляции о сражении при Ра- шевке: «На Москве знатным персонам поднеси по прежнему обыкновению как духовным, так и мирским и в народ продавать вели».125
В соответствии с указом Петра от апреля 1719 г. велено было высылать по 3 экз. новых изданий исторических книг русским послам за рубежом Г. Долгорукову (при польском дворе), Б. Куракину (при голландском дворе), В. Долгорукову (при датском дворе), А. Головкину (при прусском дворе). Книги для послов Московская и Петербургская типографии обязаны были доставлять в Коллегию иностранных дел.126 В 1721 г. по распоряжению Адмиралтейской коллегии в Петербургской типографии было напечатано 880 экз. «Регламента шхи- перам» на разных языках (правила торгового судоходства), которые, как видно из архивных материалов, были «разосланы в разные порты для раздачи чужестранных купецких кораблей шкиперам», и уже в январе следующего 1722 г. Адмиралтейская коллегия вынесла решение о напечатании еще 1320 экз. (970 —на английском языке и 350 — на голландском) ,127
Церковные книги также «подносились» знатным персонам и отпускались безденежно во вновь открытые русские церкви, а иногда по просьбе зарубежных иерархов и за границу. Так, в 1722 г. Синод распорядился послать книги во вновь открытую церковь в Керженских
123 Письма и бумаги императора Петра Великого, т. 9, вып. 2. М., 1952, с. 1160.
124 Покровский А. А. Из истории газеты в России, с. 79—84.
125 Письма и бумаги императора Петра Великого, т. 9, вып. 2, с. 721.
126 Токмаков И. Ф. Материалы для истории русской и иностранной библиографии в связи с книжной торговлей. — «Библиограф», 1886, № 5, с. 75.
127 ЦГАДА, ф. 1184, № 23, л. 36.
105


лесах,128 в новую церковь в Фиуме.129 В том же году по просьбе Белградского архиепископа Моисея были посланы книги в 12 сербских церквей.130 Из архивных дел мы узнаем, что в начале XVIII в. из каждого тиража церковных книг Московская типография отпускала бесплатно 50—60 книг, а иногда и значительно больше — 80—200.131
Подводя итог всему сказанному о книгопечатании в первой четверти XVIII в., следует сказать, что книгоиздательство при Петре сделало огромный шаг вперед по тому пути, который был в какой-то мере намечен еще в XVII в. В руках Петра книгопечатание являлось могучим орудием в деле преобразования России. Все издания светского характера, вышедшие в этот период, были или тесно связаны с событиями жизни государства, или являлись пособиями, по которым русские люди не только приобретали знания в различных областях науки, но и приобщались к передовым идеям того времени. Печать использовалась Петром также для того, чтобы давать правдивую информацию о России в зарубежных странах и опровергать распространяемые там нелепые и клеветнические сведения о русском государстве, его правительстве и русских людях. Велика была и воспитательная роль печати, пропаганда с ее помощью новых идей и переустройства русского быта на новый лад.
Особо следует отметить, что в изданиях первой четверти XVIII в. внедрялся простой разговорный русский язык, понятный широким кругам русских читателей. Велась борьба также с проникающими в печатные произведения грубостью и нетерпимостью по отношению к инакомыслящим. В 1714 г., очевидно по указанию Петра, И. А. Мусин-Пушкин в письме к митрополиту Стефану Яворскому предостерегал его от употребления бранных слов по адресу идеологов протестантства Лютера и Кальвина. Следует «истиною обличати, нежели бранити», — писал Мусин-Пушкин. Для повышения авторской ответственности за написанное Мусин-Пушкин настаивал на
128 ПСПиР, т. 2, с. 57-58.
129 Там же, с. 215.
130 Там же, с. 266—271.
131 ЦГАДА, ф. 1182, оп. 2, № 7, л. 24; № 16, л. 34 об.—35 об.
106


том, чтобы книга Яворского «Камень веры» была опубликована с указанием имени автора.132
Крупные успехи в области книгопечатания, достигнутые при Петре, казалось бы, должны были привести к уменьшению значения рукописных книг в культурной жизни страны, к сокращению объема работ по переписке книг и рукописей. Однако этого не произошло. В первой четверти XVIII в. размножение литературы путем переписки книг, по-видимому, почти не сократилось по сравнению с XVII в. Причины этого были прежние.
Во-первых, и в петровское время, несмотря на то что тематика изданий светского содержания очень сильно расширилась, светская книга все же не удовлетворяла всех запросов населения. Это касается прежде всего художественной литературы (книг для чтения), которая, как мы уже знаем, была едва ли не самым слабым звеном петровского книгоиздательства. И действительно, к этому виду литературы можно отнести лишь очень немногие петровские издания. Всякого же рода «слова», панегирики, описания торжеств, условно включенные нами в раздел художественной литературы, едва ли пользовались большим спросом. Именно поэтому в петровское время продолжали переписываться, перерабатываться и создаваться вновь различного рода «гистории», «повести», «сказания» и т. д. Эти произведения расходились по стране во множестве списков.
Во-вторых, большое число произведений из-за несоответствия их содержания правительственному курсу могли распространяться только в рукописном виде. Мы имеем в виду различного рода рукописи, авторы которых не сочувствовали реформам Петра или отрицательно относились к отдельным деятелям петровского времени, включая и самого царя, а также и всю раскольническую лите- ратуру, распространявшуюся в виде рукописных книг и «тетрадей».
В-третьих, и в рассматриваемый период, как и в предшествующую эпоху, рукописная книга была, как правило, не дороже, а иногда и дешевле печатной. Вследствие этого сплошь и рядом рукописные копии снимались даже с печатных книг. И желающему приобрести для себя ту
132 	Описание документов и дел архива Синода, т. 1, стб. 9, прил. III, стб. X—XI.
107


или иную книгу часто было проще и дешевле снять с нее рукописную копию («списать», по терминологии того времени), чем покупать ее на рынке или в книжной лавке. Такие копии, относящиеся к петровскому времени, дошли до нас в большом числе. Ряд произведений, изданных при Петре, например «Историа... о разорении... Иерусалима...», вошли в состав рукописных сборников того же времени. Снятием копий с рукописных и печатных книг занимались как частные лица, так и учреждения, в том числе и библиотеки, для чего оригиналы брались на время для списывания. Это широко практиковалось уже в XVII в. В большом количестве переписывались книги не только светского, но и религиозного содержания, хотя на недостаток печатных религиозных книг в рассматриваемый период едва ли можно было жаловаться. Все же объем переписки книг в монастырях, по-видимому, сократился. Такой вывод вытекает из того, что в книжных фондах монастырских библиотек доля печатных книг в первой четверти XVIII в. непрерывно возрастала, а доля рукописных книг соответственно падала.
Какова же была тематика переписываемых книг в первой четверти XVIII в.? На этот вопрос можно получить ответ на основе изучения рукописей петровского времени, хранящихся в рукописных отделах наших библиотек и музеев. Очень много дошло до нас рукописей исторического содержания: летописцы, хронографы, степенные книги, исторические сборники, сочинения отдельных писателей, исторические повести и т. д. Вот некоторые примеры таких книг, хранящихся в рукописном отделе Библиотеки Академии наук СССР: «Хронограф Дорофея Монемвасийского» (шифр 33.20.12), «Хронограф редакции 1620 г.» (шифр 33.10.7), «Густынская летопись с прибавлениями» (шифр 24.4.35), «Летописец вкратце» (шифр Арханг. к. 52), «Соловецкий летописец» (шифр 33.15.8), «Степенная книга с дополнениями» (шифр 33.10.5), книга Иосифа Флавия о Иудейской войне (шифр Археогр. ком. 102), «Венчание на царство Федора Алексеевича с прибавлениями» (шифр 35.5.12), «Повесть о прихождении Стефана Батория на град Псков» (шифр 19.2.44).
О 	переписке книг исторической тематики в первой четверти XVIII в. в Холмогорском крае на родине
108


М. В. Ломоносова пишет в своей книге Г. Н. Моисеева. Она сообщает о сборнике, составленном в 1721 г. в Хол- могорах, в который входили «Синопсис...», переписанный с киевского печатного издания, «Хождение Трифона Коробейникова во Иерусалим» и другие произведения. В. И. Малышев привез с Севера рукописный «Синопсис...» начала XVIII в. В начале же XVIII в. был создан на Беломорском Севере «Двинский летописец».133
Сборники и сборные рукописи различного содержания принадлежали к числу наиболее распространенных видов рукописных книг первой четверти XVIII в.134 Некоторые из них являлись плодом деятельности одного лица и отражали круг его интересов, другие составлялись разными лицами, третьи по своему содержанию были связаны с определенной территорией России. К числу сборных рукописей, составлявшихся одним лицом, относится рукописная книга из 19 отдельных рукописей, сброшюрованных в одном переплете (БАН. Тек. пост. 496),135 принадлежавшая ранее «купецкому человеку» Великого Устюга А. М. Пономареву. Судя по многочисленным пометам (относящимся преимущественно к первой четверти XVIII в.), можно заключить, что книга составлялась Пономаревым в течение длительного времени. Некоторые из тетрадей переписаны им лично; переписка производилась в разных городах: Устюге, Москве, Лальске. Сборник Пономарева был смешанным: наряду с рукописями религиозного содержания (сказания, «слова», молитвы и т. д.) были и такие, которые носили явно светский характер: о «зачатии» Москвы, о землетрясении в Астрахани, список с духовной царя Алексея Михайловича, «Повесть о Динаре-царевне», «Повесть о царице и львице», «Вопросы и ответы о мироздании», письма Б. П. Шереметева, реляции о взятии ряда городов (Нарвы, Дерпта и др.). Вкрапление в рукописные сборники материала, отражающего злободневные собы-
133 Моисеева Г. Н. Ломоносов и древнерусская литература. Л., 1971, с. 67—68.
134 Сборникам XVIII в. посвящена монография М. Н. Сперанского (Рукописные сборники XVIII в. М., 1963, 268 с.). К сожалению, материал петровского времени в этой книге не выделен в особый раздел.
135 См. также: Описание рукописного отделения Библиотеки Академии наук СССР, т. 4, вып. 1. М.—Л., 1951, с. 214—220.
109


тия современной жизни, весьма характерно для петровского времени.
Из рукописных книг, включающих местный материал, отметим: сборник БАН, хранящийся под шифром 17.16.3. В него входят такие материалы, связанные с историей Сибири, как: «О княжении сибирских князей», «Описание о постановлении городов и острогов в Сибири и о взятии се», «О начале Якутского города», хронологические выписки за 1711—1723 гг. о светских и духовных деятелях Тобольска.
Интересны среди рукописей петровского времени такие произведения политического характера, как «Завещание» Ришелье, «Уведания и приклады политические, Юстом Липсием на латинский язык собранные, а ныне тщанием и трудами иеромонаха Колановского российским языком написанные лета 1721 г.».136
Много внимания переписчиками книг уделялось художественной литературе, что подтверждает и содержание сборников, о которых говорилось выше. Переписывались литературные произведения предшествующих столетий и новые, появившиеся в петровское время. Особой популярностью пользовались русская демократическая сатира, бытовые повести, переводные романы.137 В числе художественных произведений, переписанных в первой четверти XVIII в., мы встречаем в рукописных отделах советских библиотек такие, как «Александрия», «История о Варлааме и Иоасафе», «Повесть о Ерше», «История об Ипполите и Юлии», «История о Лафарии и Маргарите», «Повесть о снах царя Мамера», «Повесть о семи мудрецах», «Повесть о Соломонии бесноватой», «Повесть об Антоне, цесаре Римском и о супруге его Олунде», «Повесть о белом клобуке» и ряд других. Наряду с этими, знакомыми нам по XVII в. повестями, переписывались и художественные произведения петровского времени: «Анофегмата...», приветственные и похвальные слова Петру I, описание триумфальных торжеств и др.
Много дошло до нас и рукописных лечебников. Переписка лечебных книг и в петровское время, как и
136 Эта рукопись оказалась в составе библиотеки Успенского собора (ЧОИДР, 1895, кн. 3, отд. 2. Материалы историко-литературные, с. 17).
137 Р о з о в H. Н. Русская рукописная книга. Л., 1971, с. 91.
110


в XVII в., представляла большую актуальность, потому что печатная литература по медицине по-прежнему отсутствовала. Рукописные лечебники XVII—XVIII вв., как правило, были анонимны.138 Прочая естественнонаучная тематика в значительно меньшей степени интересовала переписчиков книг, однако отдельные произведения из этой области, например описания необычных явлений природы (землетрясения, грозы), попадали даже в состав сборников чисто гуманитарного характера.
В целом следует сказать, что в первой четверти XVIII в. рукописная книга приобрела гораздо более светский характер. Вместе с тем она в какой-то степени стала более злободневной. Наряду с традиционными сказаниями, повестями, летописцами, хронографами начинают переписываться различного рода современные переписчикам документы: указы, письма, описания различных событий и т. д. Разумеется, создавались и оппозиционные по отношению к государству и церкви рукописные произведения. Однако большая часть этой литературы до нас не дошла.
138 	Терехова В. С. Рукописные лечебники XVII—XVIII в. — «Рус. речь», 1970, № 1, с. 95—100.


ГЛАВА ТРЕТЬЯ
КНИГОТОРГОВЛЯ
В первой четверти XVIII в., как и в XVII в., книги продавались в книжных лавках, в торговых рядах или непосредственно владельцами книг. Однако размах книготорговли к этому времени значительно вырос, что объяснялось прежде всего увеличением спроса на книги среди русских людей, появлением большого числа учебных заведений, для которых нужны были учебники, общим подъемом культуры России. Увеличению объема книготорговли содействовало также быстрое возрастание продукции отечественных типографий,_ выпускавших на книжные рынки все большее и большее число книг.
Петровское правительство, заинтересованное в распространении своих изданий, обращало большое внимание на книготорговлю. Оно принимало меры к созданию новых книжных лавок, стремилось использовать для сбыта книг торговых людей. Вопросами книготорговли Петр занимался даже в самые тяжелые годы войны со Швецией. Так, в письме от 11 ноября 1708 г. к И. А. Мусину-Пушкину он писал: «Чертежи о бывшей баталии с Левен- гоптом (Левенгауптом, — С. Л.) вели продавать везде на Москве и в городех».1 В письме от 4 января 1709 г., давая указания И. А. Мусину-Пушкину по поводу издательских дел, Петр не забыл и о продаже новых изданий: «Календарев пришли сюды (Петр находился при армии, — С. Л.) тысячи полторы или две — писал
1 	Письма и бумаги императора Петра Великого, т. 8, вып. 1. М.-Л., 1948, с. 303-304.
112


Петр, — ... и человека, кому продавать (зело охотно купят),2 а на Москве, також и по городам вели продавать».3 В ответном письме от 16 января 1709 г. Мусин- Пушкин написал Петру, что он выслал в армию для продажи 2000 календарей и по 30 экземпляров новых изданий «Приклады, како пишутся комплементы разные. ..» и «Книга о способах, творящих водохощдение рек свободное». Поликарпову Мусин-Пушкин дал указание: календари «продавать в народ книжек тысячу и больше».4 Принимались меры для продажи книг и в отдаленных уголках России. В 1703 г. начальник Сибирского приказа А. А. Виниус распорядился купить на Печатном дворе 300 азбук, 100 часословов, 50 псалтырей «учительных» и послать для продажи в Верхотурье с тем, чтобы по этим книгам дети «всяких чинов людей» могли учиться грамоте. Книги продавались с наценкой, например, азбука —по цене 27г коп. вместо \xh коп.5
О заинтересованности петровского правительства в развитии книготорговли говорят и первые опыты в организации рекламы новых изданий. В 1710 г., как мы уже знаем (см. гл. II), в газете «Ведомости» был помещен перечень книг гражданской печати, вышедших в первом полугодии этого года. Новые книги шли в продажу, лишь после того как Петр убеждался в хорошем качестве этих изданий.
Крупнейшей книжной лавкой в России в петровское время продолжала оставаться книжная лавка Московской типографии. В архивных фондах ЦГАДА сохранились подробные данные об оборотах этой лавки за различные месяцы и годы XVIII в. Эти данные приводятся в табл. 4.6
Стоимость проданных Московской типографией книг колебалась в течение года в очень больших пределах, и какую-либо закономерность тут установить довольно
2 Петр имел в виду армейских офицеров.
3 Письма и бумаги императора Петра Великого, т. 9, вып. 1. М.-Л., 1950, с. 13.
4 Там же, вып. 2. М., 1952, с. 542, 600, 626—627.
5 Копылов А. Н. Культура русского населения Сибири в XVII—XVIII вв. Новосибирск, 1968, с. 16.
6 Таблица составлена на основании следующих дел ЦГАДА: ф. 1182, он. 2, № 7, л. 1—72; № 16, л. 1—38 об.; № 35, л. 4—48; № 42, л. 1—49; № 93, л. 1-28 об.; № 132, л. 3—5 об.
8 G. П. Луппов
ИЗ


Продажа книг в лавке Московской типографии в 1702—1715 гг.
Июнь
аааааааааа
ОООООРООССМРР
ЮЮ'-ГЧ'СРССОСОСОЮСО
Рч Рч Рч Рч Р- Рч Рч Рч Рч Рч
cO'r-'LOoqooocNjLCOooo
NfCONF^COt^-COt^-^r^
Май
COO О О NN 0 О Ю ОООЭ^ЮООСМО^СТЭОО
• • ^
РчРчРчРчРчРиРчРчРчРч
LOcooqcocoooqc4ii>.Lrj О т-ч lO ^ 00 С4! ^ P 1— СО СМ 00 СМ 'Cf^tN-NfCO
Февраль 1 Март | Апрель
0NOOCMOO5 т^О) O^i^NTHsfPOsC^

РчРчРчРчРчРчРчРчРчРч
PLOO0COOON -Н00)
^0ЮООООООгнЮ
^O^CMCMCMCOCOIN-CO
тН
аааааааа й
stf 00 О 00 см о СО 00 о Ot'-CMC^COOO'c-iCO^'eH
к*~> •
Рч Рч Рч Рч Рч Рч Рн Рч Рч Рч
ooc^oooaiiONLnoon lO iO •h 05 О t>- О О- ОО 05 СО Ю CM О N 0| -н
•ч—1 •ч—1 т—1 чгН чгН •'ГН
йййййййййй
ON'Oasocooor-Loo
Kfcq^-.'vfcgio^HOiO^t
РчРчРчРчРчРчРчРчРчРч
OOC^COtN-COO'-tfNfCOCTi
cococO'r-iCTs^^ajLOoo [-СМООЮСМООСОООООСО ^ СО
Январь
й й й й й а й
СО 05 СО LO СМ Ю 05 СОЮСОЮООЮ*ЮОСО
1 • К*"» ... р>5 ...
Рч Рч Рч Рч Рч Рч Рч Рч Рч
lO 05 Г>» СО 05 иО 00 чти inO5-H^N<4T0|OO
смсмсмюсососососо
чгН "ç-н т—1 тг-ч
Год
Г''
CSjCOCOt^O'r-iCSlCO'^fLO ОООО^гЧПНтЧтч N~ N- N~ N~ IN- N- N'- t— N- t—
о»
е
С0^000500000с000
Рч Он Рч Рч Рч Рч Рч Рч Рч Рч
с-смсмо50505^-'сосч]оо
osco^t^aio^asocp
СМ05ЮО^'СР'гчС\]1>-1^
COO5N-I>.C0lOlO00COO5
сз
£Г
а
а
\о
CÖ
н
аааааааааа
О GO Ю СО ^ ГО Ol О) CD ю csIloc^nf^flonfo^co^
«
а>
«
Рч Рч Рч Рч Рч Он Рч Рч Рч Рч
100 0000^^000 IN-OOOOO^hN-COCOuOIN-
t^COCMCOCNJrrHvcft^LO^
аааааааааа
с'зюс'-с—со'.гноосм'^нсо
(М(МЮЮСОЮЮ1>С(М
Рч Рч Рч Рч Рч Рч Рч Рч Рч Рч
Ю О ^ СО О N т-l C<]^COCNJlOCOlOOOi-OCO СО 4P чгн CNJ CNJ CSJ тч CNJ чт-i
К
О
со оо со ю см о со ю о
СО^^чОООО^О^
•
РчРчРчРчРчРчРчРчРчРч
COOOCMl^-О^ч^ЮС— CNJ
'rHCsj-^HCoooQoaoasoao
4fLOCOcsi^Hooc4ioq^-icsj
аааааааайй
ЮОЮО0ЮОО00ТЧ ^ гч СО СО О тН Р
Рч Рч Рч Рч Рч Рч Рч Рч Рч Рч
^ч^ОО^СЪ^Ю^СМОО 0iOOOCv]l>OPO^t^ O^^hCMCNJCNICO^ СО
О 00 СО СО N- lO CNJ СО СО Ю СО 05 СО чгч 00 СО CSJ CSJ 00 СО
Рч Рч Рч Рч Рч Рч Рч Рч Рч Рч
OIMCOOPCOOOPOO LOOOt^OiCOOOCNIOOO-O 'sf1 СО lO CSJ -^ч CSJ CSJ 4f CSJ 00
й й й й й й й й Й
t- 'tH
СО
РчРч^РчРчРчРчРчРчРч
1>тчЮ-нОО^ООО0Р
LO^CMCO^rHCOCOLOsfO.
^Ю-н0Ю00Юч?0
tt
О
fH
CMcocot^o^Hoqco^LO
^о O ^“"1 < ttH
t— t— t— t— t— 1^- t— 1^- t—
7 Сведения за 1715 г. приведены в таблице на основании данных архивного дела N° 132 (ЦГАДА, ф. 1182 оп. 2, № 132, л. 3—5 об.). Данные дела А1® 120 того же фонда (л. 21—92 об.) несколько отличаются от указанных нами. Доли копейки нами опущены.


трудно. Как правило, больше всего книг продавалось в марте, несколько меньше в декабре—феврале. Известный спад книготорговли наблюдался в летние месяцы. Однако были и исключения: например, на март 1710 г. приходится минимум проданных книг за этот год. Разумеется, больше всего оборот книжной лавки зависел не от изменения спроса на книги в течение года, а от того, какие именно издания продавались в тот или иной период.
Мы не можем констатировать и общую тенденцию к возрастанию спроса на книги Московской типографии за указанный отрезок времени. Как видно из таблицы, книгооборот Московской книжной лавки в 1714 г. стоял примерно на уровне 1702 г., а высший подъем приходился на 1703 г., возможно, в связи с началом выхода гражданских учебных книг («Арифметика» Магницкого, «Таблицы логарифмов...»).
Из данных, приведенных в главе II, мы узнаем, что даже в 1721 г. общая стоимость книг, проданных Московской книжной лавкой за этот год, равнялась лишь 7720 р. 9374 к. Следовательно, в 1721 г. за книги было выручено примерно столько же, сколько за 15 лет до этого — в 1706 г. В дальнейшем началось довольно быстрое падение оборотов, и в 1726 г. книг было продано всего на 1878 руб. Таким образом, в лучшие годы своей деятельности (1701—1721 гг.) Московская книжная лавка продавала книг в год в среднем на сумму около 7000 руб. Это была преимущественно религиозная литература. Покупали книги жители не только Москвы, но и других городов. Иногда закупалась целая партия книг. Так, из архивных дел мы узнаем, что в дерабре 1714 г. в Московской лавке были куплены по заданию А. Д. Мен- шикова и отправлены в Петербург церковные книги на сумму «86 рублей 17 алтын 2 деньги» (86 р. 52 к.).8
Другой крупной книжной лавкой была учрежденная в январе 1714 г. книжная лавка Петербургской типографии, помещавшаяся в Гостином дворе. Во главе лавки был поставлен тередорщик Василий Евдокимов, которого в 1715 г. сменил станочник Михайло Васильев. За весь 1714 г. от продажи книг было выручено 192 р. 58 к., а за 5 месяцев 1715 г. — 185 р. На эти деньги покупались бумага, свечи, дрова и оплачивались расходы типогра¬
8 	ЦГАДА, ф. 1182, оп. 2, № 120, л. И.
115
8*


фии.9 В дальнейшем обороты Петербургской книжной лавки стали возрастать. Книжная продукция Петербургской типографии сдавалась под отчет подьячему Федору Василькову (позднее Андрею Чупреянову) и хранилась в «казенном амбаре» на Оружейном дворе.10 Из амбара по мере необходимости книги отпускались для продажи в книжную лавку Михайла Васильева, а иногда и непосредственно заинтересованным учреждениям. Сведения об отпуске книг в книжную лавку сохранились в ЦГАДА.11 Всего за время с 1715 по 1722 г. Васильевым было получено для продажи книг из типографии на сумму 30 122 р. 2572 к. Кроме того, он получил книги (на сумму 863 р. 727г к.) от своего предшественника Евдокимова.12  13Продажа книг в лавке М. Васильева шла не особенно успешно. Это видно из табл. 5, в которой сопоставляется общая стоимость тиражей Петербургской типографии, стоимость книг, полученных Васильевым из Петербургской и других типографий, и стоимость проданных лавкой книг.
Таблица 5
Стоимость книг, проданных в Петербургской книжной лавке в 1714—1722 гг.13
Год
Напечатано книг и «листов» на сумму
Поступило в лавку
Продано лавкой
1714
1301 р. 55V2 к.
_
192 р. 58 к.
1715
1848 р. 07 к.
839 р. 14 к.
820 р. 74 к.
1716
2385 р. 33Va к.
1848 р. 241/а к.
827 р. 63 к.
1717
5385 р. 32Va к.
748 р. 77Va к.
1250 р. 37 к.
1718
2570 р. 11 к.
2448 р. 16 к.
2069 р. 97 к.
1719
4066 р. 07 к.
7581 р. 76 к.
2814 р. 33 к.
1720
6423 р. 51Va к.
5529 р. 93. к.
2494 р. 31 к.
1721
5344 р. 38Va к.
8181 р. 61 к.
1857 р. 75 к.
1722
3696 р. 02 к.
2099 р. 68 к.
618 р. 44 к.
9 Доклады и приговоры, т. 5, кн. 2, с. 892; Описание документов и дел архива Синода, т. 2, ч. 2. СПб., 1878, стб. 586.
10 ЦГАДА, ф. 1182, он. 2, № 136, л. 14 об.—15; № 135, л. 272- 273
11 См., например, ф. 1182, он. 2, N° 137, л. 1—1 об., 49—49 об., 89—90, 218—220 и др.
12 ЦГИАЛ, ф. 796, он. 3, N° 1237, л. 255.
13 Там же, л. 255—256; ЦГАДА, ф. 1184, он. 1, № 79, л. 381— 382; Гаврилов А. В. Очерк истории С.-Петербургской сино-
116


Обороты Петербургской книжной лавки быстро нарастали до 1719 г., а далее начался спад. Сумма, вырученная от продажи книг, как правило, значительно уступала стоимости всех тиражей книг, вышедших в данном году. Вследствие этого на складе типографии и в книжной лавке образовались большие запасы нереализованной книжной продукции.
Положение усугублялось еще тем, что книги для продажи поступали в лавку не только из Петербургской типографии, но и из Москвы и даже из Киева. В июне 1719 г. с драгуном Данилом Гумартовым в Петербургскую книжную лавку прибыла большая партия книг Московской типографии на общую сумму 3229 р. 183/4 к. Из сопроводительного перечня видно, что это была в основном религиозная литература (гражданских книг — лишь на сумму 583 р. 417г к.). Каждая книга была прислана в Петербург в количестве 10—50 экз.*  14 Через месяц в июле 1719 г. в Петербургскую лавку были присланы из Москвы для продажи 18 экз. книги «География».15 В январе 1720 г. с курьером Степаном Вандриковым поступила новая большая партия книг на общую сумму 2734 р. 45 72 к.16 В мае 1723 г. Московская типография опять прислала в Петербургскую лавку книги, на этот раз на сумму 612 р. 25 к.17 Сохранились сведения о поступлении в 1720 г. в Петербургскую лавку не только московских, но и киевских изданий.18 Как мы увидим далее, и Петербургская типография посылала свои книги для продажи в Москву.
Рост нереализованной продукции, хранившейся в казенном амбаре на Оружейном дворе иллюстрируется следующими цифрами. В конце 1719 г. там находилось книг
дальной типографии, вып. 1. СПб., 1911, с. 168. — Некоторые из приведенных здесь и далее архивных данных, касающихся продажи книг в Петербурге, опубликованы П. П. Пекарским (Наука и литература в России при Петре Великом, т. 2. СПб., 1862, с. 681—694).
14 ЦГАДА, ф. 1182, оп. 2, № 136, л. 65 об.—73; № 135, л. 176— 182 об.
15 Там же, № 136, л. 73. — Видимо, речь идет о «Географии генеральной».
16 Там же, л. 84—92.
17 Там же, л. 129—130.
18 Описание документов и дел архива Синода, т. 2, ч. 2, стб. 596—597.
117


на общую сумму 2405 р. 63 к.,19 в июле 1720 г. — на сумму 2948 р. 47 к.,20 в декабре 1721 г. — на сумму
4516 р. 2972 к.21 5 декабря 17121 г. книги в амбаре было приказано принять лавочнику М. Васильеву, но за ним и так числилось огромное количество книг по Петербургской книжной лавке, и это не могло не беспокоить протектора типографий Г. Бужинского. По приказу Бужинского в декабре 1722 г. была произведена сверка задолженности Васильева с фактическим наличием книг и обнаружилась недостача на колоссальную сумму — 3853 р. 817i6 к.22 Васильева отстранили от должности и отдали под суд.
Опись книг, произведенная в конце 1722 г. в связи с выяснением размера задолженности Васильева, очень любопытна. В книжной лавке в это время находилось непроданных книг на сумму 6435 р. 43Д к., в казенном амбаре — на 5242 руб. 6 3Д к. Следовательно, общая стоимость нереализованной книжной продукции составляла очень крупную сумму— 11 677 р. 11V2 к.23 Среди этой литературы, помимо петербургских, было немало и московских изданий (свыше 20%). Часть книг, находившихся в казенном амбаре, пострадала от наводнения 1721 г.
После отстранения Васильева книжную лавку принял
А. 	Артемьев. При нем продажа книг заметно не возросла, о чем свидетельствует сопоставление данных за 1723—
гг.24
Напечатано книг и «листов»
Продано
1723 г. . .
. . . 9496 р. 20 к.
923 р. 84 к.
1724 г. . .
. . . 4356 р. 73 к.
1265 р. 84 1/2 к.
1725 г. . .
. . . 1282 р. 70 к.
1262 р. 53 !/2 к.
1726 г. . .
. . . 5529 р. 67 к.
978 р. 06 к.
1727 г. в
связи с ликвидацией
Петербургской типо-
графии была ликвидирована и ее лавка. Оставшиеся книги поручили продавать Андрею Недьякову, который принял
19 ЦГАДА, ф. 1182, оп. 2, № 136, л. 15-20 об.
20 Там же, № 135, л. 272-278.
21 Там же, № 137, л. 776-783.
22 ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 3, № 1237, л. 254, 288 об.
23 Там же, л. 255 об.—256.
24 ЦГАДА, ф. 1184, on. 1, № 79, л. 381—382. См. также: Гаврилов А. В. Очерк истории С.-Петербургской синодальной типографии, с. 168.
118


от своего предшественника книг и листов на общую сумму И 161 р. 703Д к., не считая изданий, не имевших цены.25 Испорченные наводнением книги было разрешено употреблять как материал при переплетных работах.26 По предположению Г. И. Поршнева книжная лавка Петербургской типографии после ликвидации самой типографии перешла в ведение Академии наук.27
Таблица 6
Реализация изданий С.-Петербургской типографии в 1721—1726 гг.
Год
Стоимость вышедших книг
Продано в книжной лавке
Отправлено в Москву
Пошло «в поднос»
1721
5344 р. 38V2 к.
1857 р. 75 к.
114 р. 50 к.
12
р. 60 к.
1722
3696 р. 02 к.
618 р. 44 к.
423 р. 95 к.
4
р. 80 к.
1723
9496 р. 20 к.
923 р. 84 к.
21 р. 13 к.
25
р. 68 к.
1724
4356 р. 73 к.
1265 р. 84V2 к.
2254 р. 95 к.
31
р. 62 к.
1725
1282 р. 70 к.
1262 р. 53V2 к.
200 руб.
88
р. 78 к.
1726
5529 р. 67 к.
978 р. 06 к.
—
97
р. 06 к.
Таблица 6 (продолжение)
Год
Отпущено в Синод
Отпущено в Сенат и Кабинет е. и. в.
Роздано вместо жалованья
Всего
1721
590 р. 76V2 к.
2575 р. 61V2 к.
1722
9 р. 05 к.
114 р. 32 к.
—
1170 р. 56 к.
1723
12 р. 76 к.
137 р. 88V2 к.
—
1121 р. 29Va к.
1724
69 р. 33V2 к.
110 р. 04 к.
1369 р. 461/2 к.
5101 р. 25V2 к.
1725
292 р. 75 к.
29 р. 30V2 к.
968 р. 761/2 к.
2842 р. 13V2 к.
1726
130 р. 541/2 к.
60 р. 35 к.
2736 р. 84 к.
4002 р. 85Ч2 к.
Чтобы закончить с Петербургской книжной лавкой, необходимо сказать, что продажа книг этой лавкой была не единственным способом реализации изданий Петербургской типографии. Значительная часть этих изданий направлялась для продажи в Москву, другая часть отпускалась государственным учреждениям непосредственно из типографии, иногда «безденежно», третья шла «в под¬
25 Описание документов и дел архива Синода, т. 4. СПб., 1880, стб. 397.
26 Там же, стб. 386.
27 П о р ш н е в Г. И. История книжной торговли в России. — В кн.: Книжная торговля. М.—Л., 1925, с. 87.
119


нос», четвертая выдавалась мастеровым типографии вместо жалованья. Все это наглядно представлено в табл. 6.28 Таким образом, стоимость книг, проданных Петербургской лавкой, составляла лишь около половины (а иногда и менее) общей стоимости реализованной продукции типографии. Большое число ее изданий раздавалось бесплатно. Из архивных материалов мы узнаем, что за 1717—1728 гг. из Петербургской книжной лавки было «отпущено по указам», т. е. «безденежно», типографских изданий на 982 р. 627г к.29 И, несмотря на столь щедрые раздачи, количество нереализованной продукции, как мы видели, непрерывно росло.
Помимо Московской и Петербургской, свои книжные лавки имели и другие типографии России. Такая лавка была, например, при Сенатской типографии, продававшая свои издания, оставшиеся после рассылки в государственные учреждения, губернии и провинции.30 По-видимому, свою лавку имела и типография Александро-Невской лавры, которая также испытывала трудности с реализацией книжной продукции. В июле 1725 г. в Александро- Невской типографии находилось нераспроданных изданий 1721—1724 гг. на крупную по тому времени сумму — 4352 р. 17 к., причем некоторые книги имелись в большом количестве экземпляров: «Феатрон, или позор исторический» (1724 г.) — 1039 экз., «Блаженства евангельские» 3-го издания (1722 г.) — 2050, букварь Прокоповича
10-го издания — 1221, 11-го — 480, 12-го — 1150 экз.
(все эти книги вышли в 1724 г.).31 Несомненно, свою книжную лавку имела Киево-Печерская типография. На одном из ее изданий («Апостол», Киев, 1695) стоит помета, что эта книга куплена в сентябре 1706 г. «в Киеве в Печерском монастыре».32
При Петре не была оставлена и прежняя практика принудительного распространения книг. В 1705 г., например, по указу царя из Приказа книгопечатного дела велено было передать «в Духовный приказ» 3466 «новона- печатанных букварей» по цене 15 коп. штука с требова¬
28 ЦГАДА, ф. 1184, on. 1, № 79, л. 381-382.
29 ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 3, № 1237, л. 256 об. — Эту же цифру приводит П. П. Пекарский (Наука и литература..., т. 2, с. 663),
30 ЦГАДА, ф. 248, оп. 7, кн. 375, л. 113—114.
31 Пекарский П. П. Наука и литература.., т. 2, с. 694.
32 БАН РО, шифр 210 П I.
120


нием оплатить их стоимость (519 р. 90 к.). Буквари приказано было разослать по московским церквам и во все области.33
В главе И уже говорилось о рассылке по епархиям букваря Ф. Прокоповича «Первое учение отроком», за который с епархий в принудительном порядке взимались деньги. Этот букварь с толкованием заповедей божиих в соответствии с указом от 26 февраля 1723 г. было положено читать в великий пост в церквах вместо богословских трудов Ефрема Сирина.34 Также в принудительном порядке рассылались другие книги. Например, в 1725 г. Александро-Невским монастырем было напечатано и передано в Синод для рассылки по епархиям 11 900 экз. службы Александру Невскому на сумму 1785 руб. Однако деньги с епархий за разосланные книги поступали плохо.35
Как уже отмечалось, помимо типографских лавок, книги продавались также торговыми людьми и непосредственно владельцами книг. В Москве уже с 80-х годов XVII в. существовал специальный книжный ряд. В XVIII в. основная книжная торговля сосредоточилась в Москве на Спасском мосту (у Спасских ворот). Наиболее ходовыми были запрещенные старопечатные издания и рукописи, которые охотно покупались раскольниками. Продажа запрещенной религиозной литературы вызывала большую тревогу у духовных властей, которые вели с этой торговлей беспощадную, но довольно безуспешную борьбу. Еще в постановлении Церковного собора в ноябре 1681 г. говорилось, что «на Москве всяких чинов люди пишут в тетрадех и на листах, и в столбцах выписки, именуя из книг божественного писания, и продают у Спасских врат и в иных местех». Собор постановил: поставить специальных наблюдателей на торговлей и виновных в нарушении указов приводить в Патриарший приказ для наказания. Книги старой печати велено было отбирать п заменять новыми изданиями.36
33 ЦГАДА ф. 1182, оп. 2, № 31, л. 4-4 об.
34 ПСЗ, т. VII, № 4172, с. 26.
35 Описание документов и дел архива Синода, т: 8. СПб., 1891, стб. 47.
36 Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею, т. 5. СПб., 1842, № 75, с. 117—118.
121


Прошло 40 лет, а торговля запрещенными изданиями и рукописями у Спасских ворот по-прежнему продолжалась. 20 марта 1721 г. Синод постановил «продаваемые в Москве на Спасском мосту и в других местах листы разных изображений, и службы, и каноны, и молитвы, которые сочинены и сочиняются разных чинов людьми самовольно письменные и печатаются кроме типографии. .. без свидетельства и позволения.., описав все, обрать в Приказ церковных дел», а людей, распространяющих такого рода литературу, привлекать к ответственности. Этот указ был подтвержден 17 мая того же года.37
Получив указ Синода об изъятии нелегально продававшейся в Москве литературы, начальник Приказа церковных дел в Москве архимандрит Антоний сообщал 25 апреля 1721 г. в Синод, что он произвел изъятие у торговых людей незаконно продаваемых книг, листов, канонов и т. д. В числе отобранной литературы оказались старопечатные и харатейные книги, которые у торговых людей покупают раскольники. Синод приказал Антонию отдать все конфискованное в Московскую типографию, а владельцам старопечатных книг и рукописей в виде компенсации выдать из типографии новые издания. Синод подтвердил запрещение не только продавать, но и держать у себя на дому подобного рода литературу.38
При изъятии по указанию Антония незаконно продававшихся у Спасского моста книг были и злоупотребления. Как видно из переписки того времени, представитель Антония подьячий Михайло Матвеев с 7 помощниками конфисковал у торговых людей наряду с подозрительной литературой также и новые издания. В жалобе по этому поводу купца Гавриила Матвеева говорится, что незаконно забранные у него книги подьячий и его прислужники не внесли в опись конфискованного, а поделили между собой. Синоду пришлось дать распоряжение о взыскании с М. Матвеева 184 р. 88 к.39 В объяснении Антония по этому вопросу (1723 г.) приводились любопытные
37 ПСЗ, т. VI, № 3765, с. 373, № 3788, с. 390. О торговле у Спасских ворот см. также: Забелин И. Е. История Москвы, ч. 1. М., 1902, с. 614, 615, 622-629.
38 Описание документов и дел архива Синода, т. 1. СПб., 1868, стб. 168-171.
39 ПСПиР, т. 4, стб. 132—133; т. 16, стб. 451—452.
122


данные. Антоний сообщил, что по доносу он конфисковал на дому у книгопродавца Ивана Яковлева 25 книг старопечатных и рукописных, которыми тот торговал тайно и рассылал в продажу в разные места; на дому у кузнеца Захара Герасимова был взят часослов Могилевской печати 159 (1651) года издания; конфискованы были также и другие издания Могилевской и черниговской печати. Для разбора конфискованной литературы были привлечены книгопродавцы и священники. Антоний сообщил также, что на Спасском мосту и в книжном ряду и других местах «в продаже новоисправленных книг мало бывает, а больше торгуют оные книжники старопечатными и воровскими подложными книгами (на которых утверждаются расколыцики), також всякими сквернословными и суесловными тетрадками и листами». Поэтому, по мнению Антония, следует разрешить продажу книг в Москве лишь Московской типографии.40
Таким образом, в петровское время, как и в XVII в., рукописная раскольническая литература была весьма ходовым товаром: на книжном рынке. Однако имелся спрос и на новые издания. Это видно из того, что торговля новыми изданиями была источником получения дополнительных доходов для работников Московской типографии. В архивных делах за 1705—1706 гг. имеются расписки мастеровых и служителей этой типографии в получении книг для продажи. Приведем два примера. 10 февраля 1706 г. словолитец Василий Петров «взял разных книг... на 13 рублев для продажи». «Буде те книги продадутся, — говорится в расписке, — и мне Василью отдать за те книги в казну деньги, а буде те вышеписанные книги не продадутся, и те книги отдать в казну».41 В марте 1705 г. наборщик Федоров взял из типографии «книг разных выходов» на 19 руб.42
Более интересные данные имеются от 1716 г. Среди работников Московской типографии были в это время лица, которые сделали продажу книг своей второй профессией. Так, например, сторож Григорий Иванов в течение марта—сентября 1716 г. брал на Печатном дворе книги для продажи (партиями от нескольких десятков до 200 и
40 	Описание документов и дел архива Синода, т, 3. СПб., 1878, стб 292 299
’41 ЦГАДА, ф. 1182, он. 3, № 319, л. 1.
42 	Там же, № 317, л. 3.
123


более изданий) 9 раз.43 За это же время 10 раз получал книги для продажи другой сторож, Иван Григорьев. Он тоже брал книги большими партиями (8 марта — 371 издание, 16 марта —35, 28 марта—141, 17 июня —211, 17 июля— 106 и т. д.).44 Правда, среди взятой сторожами литературы подавляющее большинство составляли мелкие издания (каноны, молитвы и т. д.), но сторожа продавали и книги. Продажей книг занимались и другие работники Московской типографии. 15 сентября наборщики Николай Семенов, Лаврентий Волков, Осип Матвеев и Артемий Еремеев получили для продажи по 50 «часословцев».45 Николай Семенов брал книги и ранее. Из других работников Московской типографии книги продавали наборщик Иван Федоров, сторож Андрей Колесов и, по-видимому, сам Федор Поликарпов.46
Случаев продажи книг типографскими работниками стало значительно больше после того, как обе крупнейшие типографии (Московская и Петербургская) начали регулярно практиковать выдачу мастеровым жалованья книгами. Бывало, мастеровые самовольно печатали дополнительное число экземпляров книги для продажи. «В оной же типографии (в Московской, — С. Л.), — писал в своем доносе канцелярист типографии Кирилл Афанасьев, — в прошлом 1724 году явилось воровство и ясно означилось допросами сторожей и мастеровых людей, что они в типографии, кроме указных книг, печатали многие на себя, а сторожи те книги продавали воровски, вместо государевых, и деньги делили по себе для своих прибытков».47 Продажа книг мастеровыми типографий приносила ущерб торговле типографских книжных лавок. Среди продавцов книг начиная с петровского времени мы все чаще встречаем переплетчиков. Из архивных дел ЦГАДА видно, что в 1716 г. переплетчики Яков Понкратов, Никифор Понкратов, Роман Иларионов, «переплетчица вдова Гавриловна» регулярно брали в Московской типографии книги для продажи. За апрель—сентябрь 1716 г. Никифор Понкратов получил книги 12 раз (партиями до 100 книг в каждой), Яков Понкратов — 9 раз, «вдова
43 Там же, оп. 2, № 120, л. 125 об.—146.
44 Там же.
45 Там же, л. 145.
46 Там же, л. 120, 136 об., 137, 141, 143.
47 Пекарский П. П. Наука и литература.., т. 2, с. 640.
124


Гавриловна» — 4 раза.48 Это была в основном религиозная литература. Но переплетчики торговали и светскими книгами.49
Помимо типографских мастеровых и переплетчиков, книги для продажи в Московской типографии брали и торговые люди. Из тех же данных за 1716 г. видно, что в числе оптовых покупателей книг типографии были торговые люди московского книжного ряда: знакомый уже нам Федор Матвеев, Василий Петров, Иван Яковлев.50 Не ясно, кем был Андрей Александрович Беляев, купивший 29 июля 1716 г. в Московской типографии 280 учебных псалтырей, 300 часословов и 300 азбук.51 Помимо москвичей, оптовыми покупателями были и жители других городов: нижегородец Иван Павлов, «певчий Вятского архиерея», «ярославец», певчий Суздальского архиерея.52
Некоторые почерпнутые из архивных дел сведения о торговых людях, занимавшихся продажей книг в Москве, сообщает И. Ф. Токмаков. Выше уже говорилось, что петровское правительство стремилось использовать для распространения своих изданий не только типографские книжные лавки, но и торговых людей. Токмаков приводит данные о том, как продавалась напечатанная по заказу Петра в Амстердаме в 1705 г. книга «Символы и ембле- мата»: в Посольский приказ было доставлено из Амстердама еще при Ф. А. Головине 755 экз. этой книги. В приказе они пролежали 13 лет (до 1718 г.), причем от сырости погнило 165 книг. Оставшиеся 590 экз. велено было передать для продажи купецким людям книжного ряда в Москве, а в книжном ряду вывесить соответствующее объявление.
По-видимому, в этот период в Москве наиболее крупными продавцами книг были купецкие люди Михаил Марков (про него известно, что он торговал в овощном ряду) и Никифор Моисеев, а также подьячий Денис Федоров, который сидит «у Спасских ворот в новопостроенной библиотеке и торгует всякими книгами». Маркову и Моисееву в обязательном порядке было дано для продажи по
48 ЦГАДА, ф. 1182, оп. 2, № 120, л. 129 об.—145.
49 П о р ш н е в Г. И. История книжной торговли в России, с, 86.
50 ЦГАДА, ф. 1182, оп. 2, № 120. л. 126 об., 130, 135 об.
51 Там же, л. 139—139 об.
62 	Там же, л. 138, 142, 143, 145.
125


50 экз. книги «Символы и емблемата», несмотря на их заявления, что «у них лавки каменные и тесные и от сырости во многом числе (книги, — С. Л,) погниют». Федоров добровольно отобрал для продажи 80 экз., кроме того, позднее, в 1721 г., 105 экз. этой книги взял библиотекарь В. В. Киприанов, «который сидит в библиотеке на Спасском мосту». Из записной книги проданных экземпляров, которая велась в Посольском приказе, мы узнаем о том, что ряд покупателей брал по нескольку книг, очевидно, в целях перепродажи. Среди таких лиц мы встречаем подьячего Ивана Докухина (взял 5 экз.), костяного дела мастера Андрея Протопопова (в разное время взял 9 экз.), купецкого человека Микифора Емельянова (взял 2 экз.), жителя Алексеевской слободы Гаврилу Кирилова (взял 5 экз.).53
На книготорговой деятельности «библиотеки» В. В. Ки- прианова следует остановиться особо. Мы уже знаем (см. гл. II), что в 1705 г. возникла типография В. О. Ки- прианова (отца В. В. Киприанова), находившаяся в ведении Я. В. Брюса. Вместе с типографией создавалась и «библиотека», которая, как видно из текста указа от 30 мая 1705 г., являлась книжной лавкой. Киприанову давалось право торговли не только изданиями своей типографии, но и другими книгами, картами и гравюрами. Он осуществлял также надзор за частной книготорговлей, поскольку продажа печатных изданий без проверочного знака («герба») Киприанова запрещалась. Для лавки отводилось место в Китай-городе у Спасского моста, «где прежде сего была Троецкая площадка».54
Это место Киприанов получил фактически лишь в 1714 г. и начал постройку каменного здания библиотеки. Однако достроить его «за пожарным раззорением и оскудением» не смог.55 Впрочем, книжная лавка Киприанова, как мы видели, функционировала (возможно, в недостроенном или же в каком-либо временном помещении),
53 Т о к м а к о в И. Ф. Материалы для истории русской и иностранной библиографии в связи с книжной торговлей. — «Библиограф», 1885, № 6, с. 105—111.
54 Б о р о д и н А. В. Московская гражданская типография и библиотекари Киприановы. — «Труды Ин-та книги, документа, письма», вып. 5. Статьи и материалы по истории книги в России. 1936, с. 60—62.
55 Там же, с. 67—70.
126


и торговавший в ней библиотекарь В. В. Киприанов взял в 1721 г. для продажи 105 экз. книги «Символы и ембле- мата». Мы знаем, что за 2 года до этого подьячий Д. Федоров, продававший «в новопостроенной библиотеке» у Спасских ворот, также взял 80 экз. этой книги. Трудно предположить, что у Спасских ворот находилось две «библиотеки» (название необычное для книжных лавок того времени). Гораздо вероятнее другое: Денис Федоров являлся продавцом в библиотеке-лавке Киприановых.
После смерти В. О. Киприанова (1723 г.) его сын
В. 	В. Киприанов продолжал начатое дело. В 1724 г. он подал доношение в Синод с просьбой назрешить ему закончить недостроенное отцом здание библиотеки. Задачи библиотеки, которую В. В. Киприанов называл «публичной всенародной», трактовались уже шире. Предполагалось, что в нее будут собраны все книги, которыми можно пользоваться для чтения. Однако и книготорговые функции библиотеки сохранялись в полной мере. Киприанов просил даже предоставить ему монополию на продажу книг и листов в Москве, а всякую «самовольную» продажу печатных изданий запретить «и но Спасскому мосту рундуки и лари сломать, чтоб впередь нигде в Москве потребным неподозрительным книгам и листам и картинам, кроме оной библиотеки продажи не было». Киприанов предполагал также посылать книги и иллюстративные материалы для продажи на ярмарки.56 Не получив ответа, Киприанов в феврале 1727 г. возобновил свое предложение. Здание библиотеки к тому времени было уже достроено. Киприанов снова поднимал вопрос о публичной библиотеке.57 По-видимому, надлежащего ответа Киприанов не получил, и, хотя он не добился права монополии в книготорговле, его книжная лавка продолжала свою деятельность.
Помимо Москвы, книги продавались и в других городах России. В Эстонии, например, центром книготорговли был Ревель. Торговали книгами переплетчики, разъездные книготорговцы. Известную роль играли и другие города Эстонии: Тарту, Пярну, Нарва.58 Из владельческой записи на рукописи «Повесть о прихождении Стефана
56 Там же, с. 70, 89—91.
57 Там же, с. 92—96.
58 Русское книгопечатание до 1917 года. 1564—1917. М., 1964, с. 121.
127


Батория на град Псков» мы узнаем, что она была куплена на рынке в Пскове в ноябре 1717 г.59
В торговых рядах можно было купить не только русские, но и иностранные книги. Так, в 1714 г. для канцелярии Синода был куплен в коробейном ряду у торгового человека Конюшенной овчинной слободы Никиты Иванова «сундучок липовый с нутреным замком», в котором находились три книги, из них одна «латинской печати». Книги принадлежали к числу пожитков лекаря Тверити- нова.60 По-видимому, значительно чаще, чем в торговых рядах, иностранные книги покупались у живших в России иностранцев. В 1723 г. Петр распорядился купить у прибывших в Россию иноземцев, купецких людей, «Лексикон универсальный и исторический» на немецком языке, который был нужен для исправления и дополнения ранее сделанного русского перевода.61
Необходимые иностранные книги обычно пытались найти в Прибалтике или выписывали из-за границы через иностранных купцов, а также русских людей, отправлявшихся в зарубежные страны. Сохранились письма кабинет-секретаря Петра А. В. Макарова, связанные с покупкой иностраных книг для Синода. В письме от 20 мая 1721 г. Макаров сообщал Синоду из Риги: «...что же принадлежит о книгах, и оных по росписи будем искать некоторых здесь купить; ежели же, паче чаяния, здесь не сыщем способу, то буду писать в Гамбурх или Амстердам». В письме из Ревеля от 4 июня того же года Макаров рекомендовал Синоду выписать нужные ему книги из Голландии через купца Боршта или из Галле через П. И. Мусина-Пушкина.62 Книга «Трефологион» (Львов, 1694 г.), как видно из пометы на ней, была привезена в 1706 г. из Польши.63
Сохранились сведения о книгах, приобретенных за рубежом известным русским доктором Петром Постниковым и переданных в Посольский приказ для перевода. Так, в 1704 г. в Посольский приказ поступили следующие книги: «Изречения и указы королей французских като-
59 Описание рукописного отдела БАН, т. 3, вып. 3. Л., 1971, с. 25.
60 Доклады и переговоры, т. 4, кн. 1, с. 493, кн. 2, с. 1403 (указатель к слову «книги»).
61 Описание документов и дел архива Синода, т. 3, стб. 560.
62 Там же, т. 1, стб. 125.
63 БАН РО, шифр 208 П I.
128


лицкому иезуиту» и «Описание французского права» на французском языке, «Толкование на обычай Парижа» на латинском языке.64 Значительно больший список литературы, переданной в Посольский приказ, сохранился от 1710 г. В нем значится 17 названий книг на французском языке и несколько книг на латинском и голландском языках. Из очень неточно переведенных на русский язык заглавий (заглавия оригинала не приводятся) видно, что тематика закупленных книг была весьма разнообразна. Здесь были книги по кораблестроению, навигации, фортификации, артиллерии, юриспруденции (последних было больше всего) и т. д. Вся эта литература была куплена Петром Постниковым во Франции и Голландии.65
Какая же литература пользовалась в России наибольшим спросом, и как быстро расходились поступавшие в книжные лавки книги? В своем труде «Наука и литература в России при Петре Великом» П. П. Пекарский пишет: «Во времена Петра Великого круг читателей был так незначителен, потребность в чтении так ничтожна, что даже немногие печатавшиеся тогда книги не находили почти сбыта и с течением времени по необходимости, как ненужные, предавались уничтожению».66 В подтверждение этой мысли Пекарский приводит мнение по этому поводу голландского купца Яна де Юнга Вуттера (1703 г.), а также тот факт, что начиная с 1752 г. хранившиеся в Московской типографии петровские издания, не нашедшие сбыта и накопившиеся в очень большом количестве экземпляров, стали списываться крупными партиями. Среди этих изданий были: около 11 000 экз. газеты «Ведомости», 8000 экз. указов, 4552 экз. календарей, книги ученого содержания (по 100—300 и более экз. каждого названия). Всего же было списано петровских изданий на сумму 7412 р. 48 к.67 В другом месте своего труда Пекарский приводит перечень нераспроданных изданий Московской типографии. Общая стоимость нереализованной продукции составляла в 1726 г. крупную сумму 60 667 р. 27 к.68
64 Токмаков И. Ф. Материалы для истории русской и иностранной библиографии. ., с. 76—77.
65 Там же, с. 77—80.
66 Пекарский П. П. Наука и литература в России при Петре Великом, т. 1. СПб., 1862, с. Т.
67 Там же, с. I—II, 17.
68 Там же, т. 2, с. 641—642.
9 С. П. Луппов
129


Утверждение Пекарского о том, что книги при Петре не имели большого спроса, как будто бы подтверждается сообщаемыми им сведениями о большом количестве нераспроданных изданий, находившихся в Петербургской книжной лавке в 1722 г.,69 а также и другими аналогичными данными, которые нами уже приводились в этой главе. Все это кажется убедительным лишь на первый взгляд. Пекарский совершенно не учитывал размаха книгоиздательства петровского времени. Приводимая им цифра стоимости списанных во второй половине XVIII в. изданий петровского времени (7412 р. 48 к.) не так уж велика: она даже меньше выручки от продажи книг Московской типографии только за один 1706 г. (см. табл. 7). Кроме того, следует учитывать, что многие петровские издания информационного характера печатались, как мы уже знаем, повышенными тиражами без учета реального спроса, с расчетом на максимальное распространение среди населения, включая и бесплатную рассылку. К такого рода изданиям относились тексты многих указов, реляции, ведомости и т. д., как раз те издания, которые во второй половине XVIII в. списывались в особенно больших количествах.
Что же касается книг, вышедших при Петре, то дело обстояло несколько иначе. Если бы они очень плохо расходились, то их бы и не переиздавали по нескольку раз. А между тем «Апофегмата...» выдержала 5 изданий, книга Квинта Курция об Александре Македонском — 5, «Юности честное зерцало» — 4, и т. д. Сообщая данные о книгах Московской типографии, оказавшихся нераспроданными к 1726 г., Пекарский указывает, что книги Ку- горна «Новое крепостное строение...» оставалось 330 экз., книги Брауна «Новейшее основание и практика артиллерии» — 280 экз., книги Боргсдорфа «Поверенные воинские правила...» — 130 экз.,70 и т. д. Однако надо иметь в виду, что книги Кугорна и Брауна выходили в Москве дважды (в 1709 и 1710 гг.), причем вторые издания обеих книг (о первых сведений у нас нет) имели тираж по 1000 экз. Следовательно, только из вторых изданий было продано книги Кугорна 670 экз., а книги Брауна — 720 экз. Первые же издания целиком разошлись. То же самое было и
69 Там же, с. 683—689.
70 Пекарский П. П. Наука и литература.., т. 2, с. 641.
130


с книгой Боргсдорфа, вышедшей в 1709—1710 гг. три раза (3-е издание имело тираж 480 экз.). Таким образом, вся картина распространения изданий петровского времени рисуется в другом свете.
Исчерпывающих данных о спросе на книги в первой четверти XVIII в. в нашем распоряжении нет. Однако сохранившиеся за отдельные годы архивные материалы позволяют проследить, как распродавалось то или иное издание. Вот сведения о продаже книг за 1710 г. В этом году Московской лавкой продавались только 5 книг светского содержания: азбука, трехъязычный лексикон (цена 2 р. 20 к.), букварь Поликарпова (50 коп.), артикул солдатский (4 коп.), букварь учебный (15 коп.). За год было продано: азбук — 2289 экз. (191 экз. в месяц), лексиконов — 10, букварей Поликарпова — 18, букварей — 13, артикулов солдатских — лишь 3 экз.71 Таким образом, хорошо распродавались лишь азбуки — дешевые, всем нужные книги. Других светских книг было продано очень мало. Но не нужно забывать, что эти издания продавались уже не первый год (лексиконы — 6-й, букварь Поликарпова — 9-й, артикул солдатский — 5-й год) и все, кому они были необходимы, успели уже купить книги раньше. Кроме того, цена на эти книги была слишком высока; даже букварь, стоивший 15 коп., казался населению слишком дорогим. Не совсем понятно, почему в 1710 г. в Московской книжной лавке не продавались книги гражданской печати («Геометриа, славенски землемерие», «Приклады, како пишутся комплементы разные...», «Побеждающая крепость...» Боргсдорфа и др.).
К 1714 г. тематика продаваемых в Московской лавке светских книг значительно расширилась. Данные за 1714—1716 гг. сведены нами в табл. 7.
Как видим, наибольшим спросом пользовались учебные книги и календари. Что же касается других изданий, то покупатель по-прежнему отдавал предпочтение религиозной литературе. Даже такой дорогой книги, как «Пролог» (цена 4 р. 50 к.), расходилось около 9 экз. в месяц. Из светских книг больше других продавались «Геометрия», басни Эзопа, «Приклады, како пишутся комплементы разные...», книга Квинта Курция об Александре Македонском, «Историа... о разорении града Трои...».
71 	ЦГАДА, ф. 1182, оп. 2, № 94, л. 1-67 об.
131
9*


Таблица 7
Продажа Московской книжной лавкой книг светского содержания и некоторых религиозных 72
Продано экземпляров
Название книги
Цена
1714 г.
сентябрь-
декабрь
1715 г.
1716 г.
январь-
июнь
всего
в среднем в месяц
Азбука учебная . . .
3 коп.
1202
10512
1650
13364
607.5
Календари
10 коп.
50
998
993
2041
92.8
Псалтырь учебная . . «Рассуждение о образе божии и подобии в че-
50 коп.
2
1463
249
1714
77.9
ловеце»
—
—
12
131
143
6.5
Букварь учебный . . .
20 коп.
2
31
56
89
4.0
Геометрия
1 руб.
34
8
2
34
2.0
«Эсоповы притчи» . . «Приклады, како пишутся комплементы раз¬
30 коп.
1
28
9
38
1.7
ные ...»
Книга Квинта Курция об Александре Маке¬
50 коп.
5
22
5
32
1.5
донском
«Историа ... о разоре¬
1 р. 20 к.
6
17
9
32
1.5
нии града Трои ...»
70 коп.
6
20
4
30
1.4
«Апофегмата . . .». . . .
40 коп.
3
18
2
23
1.0
Лексикон
«Зрелище жития челове¬
2 р. 20 к.
6
9
8
23
1.0
ческого»
«География, или краткое земного круга описа¬
50 коп.
18
3
21
1.0
ние»
«Описание артилле¬
30 коп.
5
12
3
20
0.9
рии. . .» Бринка . . «Историа . . о разоре¬
50 коп.
19
4
17
0.8
нии. . . Иерусалима...» «Новейшее основание и практика артиллерии»
60 коп.
6
7
3
16
0.7
Брауна
«Учение и практика артиллерии . . .» Бухне-
1 р. 20 к.
9
4
13
0.6
Ра
1 р. 50 к.
1
8
2
И
0.5
«Азбука виршевая» . . «Краткое описание о войнах из книг Цезарие-
7 коп.
6
5
11
0.5
вых»
40 коп.
5
5
1
11
0.5
72 	Там же, № 120, л. 1—73 об.
132


Таблица 7 (продолжение)
Продано экземпляров
Название книги
Цена
1714 г.
сентябрь-
декабрь
1715 г.
1716 г.
январь-
июнь
всего
в среднем в месяц
«Новое крепостное строение. . .» Кугорна . .
1 р. 20 к.
6
2
8
0.4
«Историа о ординах или чинах воинских. . .»
1 руб.
_
3
3
0.14
«Слюзная» («Книга о способах, творящих во до- хождение рек свободное»)
50 коп.
2
2
0.09
«Новая манера укреплению городов» Блонде- ля
35 коп.
1
1
0.05
«Синопсис . . .»
—
—
—
1
1
0.05
«Пролог» на весь год
4 р. 50 к.
15
86
96
197
9.0
Произведения Ефрема Сирина
70 коп.
5
70
68
143
6.5
Шестоднев
70 коп.
7
64
60
131
6.0
Соборник
3 р. 50 к.
3
16
14
33
1.5
При внимательном рассмотрении таблицы возникает вопрос, как мог Петр настаивать на переиздании книг, которые покупались населением в таком небольшом количестве? Ответ может быть только один — основная часть тиража распространялась не через Московскую книжную лавку, а другими путями. Очевидно, не через книжную лавку, а непосредственно из типографии получали книги книгопродавцы, учреждения (например, учебные заведения), ведомства. Вспомним также, что издания типографии по распоряжению Петра посылались для продажи даже в армию.
Сохранились сведения о продаже книг Петербургской книжной лавкой в 1715—1718 гг. Эти данные опубликованы П. П. Пекарским во втором томе его известного труда.73 Однако при публикации архивных материалов
73 	П е к а р ский П. П. Наука и литература.., т. 2, с. 681— 694. — В «Описаниях документов и дел архива Синода» имеются сведения, которых нет у Пекарского: о поступлении в Петер-
133


Пекарский допустил ряд ошибок, самой значительной из них является та, что приведенные в архивном деле цифры проданных в лавке книг он отнес к какому-то одному месяцу (дате получения Оружейной канцелярией от лавочника М. Васильева денег за проданные книги), в то время как цифры были итоговыми: не за один, а за несколько месяцев. Кроме того, в самих публикациях Пекарского имеется большое число опечаток. Вследствие этого мы сочли более правильным обратиться непосредственно к архивным материалам, им использованным.74 Данные о продаже книг Петербургской лавкой приведены в табл. 8.
В этой таблице продукция Петербургской типографии расположена по видам изданий: книги, ведомости и реляции, указы, прочие издания. Для тех книг, которые продавались в Петербургской книжной лавке в течение лишь части рассматриваемого периода (1715—1718 гг.), введена особая графа, где указывается самый ранний из возможных сроков поступления этих книг в книжную лавку. Так, например, первое издание книги «Юности честное зерцало» вышло в свет в феврале 1717 г.; следовательно, эта книга не могла поступить в продажу ранее февраля 1717 г. Точно так же устанавливается, что книга «Географиа, или краткое земного круга описание» не могла поступить в Петербургскую лавку ранее июля 1715 г., «История... о разорении града Трои...» — ранее апреля 1717 г., «Историа... о разорении... Иерусалима...»— ранее апреля 1716 г., «Апофегмата...» — ранее января 1716 г., поскольку первые петербургские издания этих книг вышли в указанные сроки. Судя по данным таблицы, лишь в 1717 г. поступила в продажу книга «Эсоповы притчи», 2-е петербургское издание этой книги вышло в апреле 1717 г., а первое петербургское издание (1713 г.) к 1715 г., очевидно, уже разошлось. Сведения о продолжительности продажи каждого издания в Петербургской лавке использовались при подсчете среднемесячного числа проданных экземпляров каждой книги.
Как видно, самыми спрашиваемыми в Петербурге изданиями были календари (их продавали 64 экз. в ме-
бург в 1720 г. для продажи изданий московской и киевской печати (т. 2, ч. 2, стб. 596—597).
ЦГ.ИАЛ, ф. 796, оп. 3, № 1237, л. 60—95 об.
134


Число книг и других видов изданий, проданных в Петербургской книжной лавке
в 1715—1718 гг.75
ÏIKO
-эи а иэнНайэ а
63.9
0.2
33.1 2.3
1.2
32.2
14.3 45.7
оаээа
2471
7
1280
88
14
1121
500
913
Продано экземпляров
оо
III 0Z-I
1 , CS1 СО 1 VF , .
1 1 g** 1 2 II
11717 г.
ßOJ
чоэя ве
Ci . vF CM , vfi . «*h Ю ^ vF CO LQ Ю 1 1 CO 1 VF
Ù
со
ИХ
-IX 91
251
56
4
58
IX 91—XI
l> P I O I I VF СО 1 00 1 tH I 1 O CM VF
ШЛ-Л 02
70
33
20
Л ог-1
LO LQ Ci I
H II 1 1 t— CO 1 CM тн
1715 г.
нх-х
736
175
262
187
xi-л
S II 1 1 s SI
чН CO tH
Л1-Ш
27
9
II—I
оо с— ю , . . . .
S ^ 1 1 1 II
м W
G s
щ r>>
g S*
g g «
M S O K M B
s §и
® K ffl
fta>
i . S
о p §
"s ï*
SS I«
s~ §jS
Ph «
Он ф
W
O
H
H ^ cd
«
G
G
r5 Данные о продаже иллюстративного материала в таблицу не включены.


Таблица 8 (продолжение)
ÎIKO
-эм a woHtfado g
NÇ
О
СО
О
ю
о
со
о
СО со
ю о
oiaog
ю
см
6
00
с—
ni ог—i
1 ! 1 1 III
1717 г.
ÏT0J чоэа ее
112
m
о
Рн
«
ч
ИХ -IX 91
i
1
1
1
CO
1
1716 г.
IX 91—XI
i
1
1
CO
Ю
CNl
1
К
1
со
К
го
О
И
ГО
«
о
К
IU A-A 02
ii i i ili
А 02-1
ili® ili
их-х
i
1
1
CO
1
CM
CM
Рн
Х1-Л
CO
CO
1
1
•чтН
тН
CO
Ю
tr-
ТН
AI-III
ii i i IIю
II—I
О
О
Ю
1
1
о
LO
1
^ д >* о
§«§
а н “
JfB»
PQ ч
ф ю
Ф
д С-
ай
Рч cö ф о
Я >>
ай
ай
И


8 (продолжение)
Я
Я-
Я
Я
vo
я
Ен
ÏIHO
-эм а змэнйэсЬ а
о
03
о
•чН
4P
со
О
чГ
СО
СО
ч^
со
чтЧ
03
ч<Н
оаээа
00
00
ч^
03
чт<
О
ю
чР
чР
СО
СО
03
СО
СО
СО
г-
ю
00
СО
03
ю
III Об—I
ÏTOJ чээа ве
ю
03
03
ИХ -IX 9Р
IX 9I-XI
шл-л 0Z
I I
л os—I
I I
со
чр
IIX-X
XI“л
Л1-Ш
II—I
' «
äg*.
Sgl
о В я §§§ « « g« Ssö
ай«
.гг ûj PQ ч
Я
Ч
2
s я
$Ю
и г:
cö ^
Рч"^
Ф
К
Ф Lh Рч UJ
ч
аз Рч И
к
Рч
р
Рч
Ф со
Ф г-
ф СО
Ф чгЧ
2 ^
Ф чгЧ
Я о-
Я
Я t>»
Я чгЧ
Я тН
Я -<Н
Ая
л Я
ЛЯ
Ф ч
ф ч
Ф 0ч
ьн ф Д р.
нн Ф К Рч
К Я
я
я
Я
я
я
я
«
я
к
Ô
& л *
зем-
чгЧ f“1
Ел§ ■
я Й •
ф
о
у. *
6 ^ Ч ^
Я ф
сг ч
Рч 03
2 ^ со и
ф
и
2
• Я
• Ч . Ф
а а
S g
a >5,
я
* S
• Я
я
я я я о
Рч £>, О Рч, Н Ф г
я ,
Рч р
я
Рч
я
я
СО S
я 2« о
я о
Я Рч
§*<
О я
S«
я н я.
S
(-1 — ф
>&s
-5Н


Продано экземпляров
1715 г. I 1716 г. 11717 г-11718 г.|
о*
Й
ÏIHO
-эю я иэнДойэ а
олээа
III 02-1
WOJ чээя ве
ИХ -IX 91
IX 91—XI
IIIA-A 02
Л 02-1
пх-х
XI—Л
AI—III
II—I
о
со
О СМ тН
оо см
05
СМ
об
ю
Ю об 05
об со
СО
-г-1
СО СМ
00
о
Ю 00 см
О со
05
00
Vf
СО тЧ LO
о ,*н
см
СО СО
ю о
со
тн тгН
тН
vf
ю
СО СО СО
05
vf
СО
1>- 00 СО
1 1
СМ
тН
СО
ТН
vf
СО
05 i i
I I
1
vf
Г"»
ю 1 1
1 1
1
1 1 ISS II 1
Vf 05
СО
1
1
1 ю ю
05 I
I
1
1
1
СО 1
1
1
1
1 О 1
I СО
I
1
1
1 1
1 Vf
1
Ю
1
1
1 Р0 1
1 ^
I
1
1
1 05 1
1 СО
1
ЧГ-1
1
1
I ю "г-1
t- О
I
1
1
1 Vf
С" о
т-н
1
1
I ТН со
О 05
I
1
1
1 тН СО
СО ■чН *гн СМ
1
1
1
1 1 ^
I I
1
1
1
1 1 СО
1 1
1
1 1 о
, со
1
1
1 1 м
1 ^
1
§ g g<co
g E|S


Таблица 8 (продолжение)


сяц). Далее ждут: уставы воинские (45.7), «Ведомости» (около 40 экз.), азбуки учебные (33.1 экз.), «Экзерциции и церемонии» (32.2 экз.), реляции (26.2 экз.), «Юности честное зерцало» (23.1 экз.) и т. д. Обращает на себя внимание быстрота распродажи книг военной тематики: воинского устава за 2V2 месяца разошлось свыше 400 экз. Другого аналогичного издания «Артикула воинского купно с процессом», вышедшего в апреле 1715 г. тиражом 1200 экз., было куплено в течение года свыше 660 экз. По-видимому, это было полное количество экземпляров, поступивших в лавку, потому что в последующие месяцы книга уже не продавалась вплоть до выхода следующего издания (ноябрь 1715 г.).
Большим спросом пользовалась гуманитарная и географическая тематика: «Историа... о разорении... Иерусалима...», «Историа... о разорении града Трои...», «Географиа, или краткое земного круга описание», «Эсо- повы притчи», «Апофегмата...» и особенно «Юности честное зерцало». Очень характерно, что в Петербурге охотно покупались информационные издания (реляции, ведомости), а также манифесты и указы. Манифеста о лишении царевича Алексея Петровича права наследования престола за один месяц было раскуплено 1329 экз. Из указов наиболее популярными были: «О запрещении брать посулы», «О поместьях и вотчинах», «О челобитных письмах» и др. Книги религиозного содержания расходились не быстрее, чем светские. Интересно, что неоднократно переиздававшихся Петербургской типографией «Генеральских сигналов...» было продано в книжной лавке ничтожное количество экземпляров. Очевидно, эти издания были заказными, и тиражи их поступали, как правило, непосредственно в Адмиралтейскую коллегию.
Из сопоставления данных табл. 7 и 8, относящихся примерно к одному и тому же времени, устанавливается различный характер книготорговли Петербургской и Московской книжных лавок. Петербургская лавка продавала почти исключительно светские издания, Московская — преимущественно сочинения религиозного характера. На светские книги в Петербурге был гораздо больший спрос, чем в Москве, и они расходились в новой столице не хуже, а в ряде случаев даже лучше, чем книги религиозного содержания. В Москве спрос на религиозные книги значительно превышал спрос на книги
140


светского характера (кроме азбук и календарей), но азбук учебных продавалось в Москве гораздо больше, чем в Петербурге. Это объясняется, по-видимому, тем, что цена на азбуки в Петербурге была чересчур велика — 4 коп. за экземпляр. После того как во втором полугодии 1715 г. цена на азбуки была снижена до 3 коп., их стало продаваться гораздо больше.
Разница в характере книжной торговли Петербургской и Московской лавок объясняется, на наш взгляд, различием в составе населения новой и старой столиц. В Петербурге находились государственные учреждения нового типа, здесь был размещен флот, большое число воинских частей, сюда по приказу Петра переселялись на постоянное жительство наиболее активные слои дворянства, купечества, ремесленников, здесь было относительно немного духовенства. Реакционные круги русского населения ненавидели Петербург и избегали его. В целом петербургское общество при Петре было более прогрессивно, чем московское, над которым в более сильной степени довлели традиции прошлого. Отсюда закономерен и большой интерес, проявляемый петербургским населением к светской литературе. В городе, где немалую прослойку населения составляло офицерство, хорошо раскупалась военная и морская книга.
Говоря на основании сохранившихся данных о спросе на книги в петровское время, не следует забывать того, что учебные заведения получали обычно нужные им книги, минуя книжные лавки. Поэтому наши таблицы не отражают полностью спрос на учебную литературу. А потребность в такого рода изданиях была велика. Известные «Таблицы синусов, тангенсов и секансов...» (М., 1716) были выпущены Киприановым тиражом 3000 экз. и к 1720 г. уже полностью разошлись.76 Так же хорошо расходились, по-видимому, и другие учебные книги.
Как мы уже знаем, в конце 1722 г., при отстранении от работы лавочника Васильева, была произведена опись всех нераспроданных книг, находившихся в типографской книжной лавке и в «казенном амбаре». Указанные сведения о нераспроданных книгах Петербургской типографии в сопоставлении с данными о тиражах характеризуют
76 	Б о р о д и н А. В. Московская гражданская типография и библиотекари Киприановы, с. 73.
141


спрос на петербургские издания. Такое сопоставление сделано в табл. 9. Правда, в ней приводятся данные лишь о части изданий Петербургской типографии и сведения о тиражах некоторых книг («Генеральные сигналы...») за отсутствием точных цифр даны приближенно. Кроме того, весьма возможно, что какая-то часть изданий Петербургской типографии из числа отправленных в Москву не была там распродана. Тем не менее таблица дает, на наш взгляд, неплохую картину реализации изданий Петербургской типографии в петровское время.
Наибольшим спросом в Петербурге пользовались календари, их расходилось в среднем свыше 80 экз. в месяц. На втором месте шла военная и морская литература. Военных уставов (всех его вариантов)77 распространялось в месяц свыше 70 экз., примерно столько же и морского устава. Далее шли книги для обучения грамоте. Азбук, учебных псалтырей и часословов (вместе взятых) продавалось в месяц до 40 экз. Из других изданий наиболее спрашиваемыми были «Юности честное зерцало», «Синопсис...», «Введение в гисторию Европейскую» Пуффен- дорфа, басни Эзопа, «Историа... о разорении града Трои...», «Вокабулы...» Копиевского и т. д.
Большой спрос на такую серьезную книгу, как «Введение в гисторию Европейскую» Пуффендорфа, характеризует эволюцию умственных запросов русской интеллигенции по сравнению с XVII в. Быстро расходились и неоднократно переиздавались в Петербурге «Генеральные сигналы...», которые в книжной лавке продавались в очень небольших количествах. Это подтверждает наше положение о том, что «Генеральные сигналы...» были заказным изданием Адмиралтейской коллегии, распределявшей тираж по своему усмотрению. Издания религиозного характера распродавались не быстрее светских.
Невольно возникает вопрос, почему учебных азбук Петербургской типографией продавалось во много раз меньше, чем Московской? В Москве в 1722—1724 гг. ежегодно издавалось свыше 14 тыс. экз. азбук (в 1725 г.— 11840 экз.), не считая учебных псалтырей.78
77 «Устав воинский», «Артикулы воинские купно с процессом», «Экзерциции и церемонии».
78 П е к а р с к и й П. П. Наука и литература.т. 2, с. 677—
680.
142


Таблица 9
Реализация некоторых изданий Петербургской типографии 1714—1722 гг. по состоянию на 30 декабря 1722 г.
i
со
К
О
й
ей
а
о
Я
ей
«
Реализовано
экз.
Название книги
Количеств
даний
Дата
выпуска
я
н
«
Я
В
ю
О
а
И
о
ей
a
си »
всего
в среднем в месяц
«Введение в гисторию Европейскую» Пуф-
фендофа
1
1718,
5 декабря
600
191
409
8.5
«Синопсис. . .»
«Историа. . . о разоре-
1
1718, 13 мая
600
127
473
8.5
нии града Трои. . .» «Историа. . . о разоре-
1
1717, апрель
600
175
425
6.2
нии. . . Иерусалима...» «Юности честное зерца-
1
1716, апрель
232
232
2.9
ло»
3
1717, 1719
1900
352
1548
21.8
«Эсоповы притчи». . . «Книга историография. . .
2
1713, 1717
599
61
538
7.9
народа славянского». ..
1
1722,
август
1200
1103
97
1.9
«Вокабулы. . .» .... Лексикон русско-гол¬
2
1718, 1720
800
235
565
8.0
ландский
Лексикон голландско-
1
1717, апрель
42
1
41
0.6
русский
«Разговоры дружеские. . .» Эразма Рот¬
1
1717, апрель
49
22
27
0.4
тердамского
«Книга считания. . .
2
1716, 1717, октябрь
280
167
ИЗ
1.4
удобного. . .» .... Устав воинский (различ¬
1
1714,
сентябрь
Не
менее
980
672
308
3.1
ные части и целиком) «Книга устав мор¬
И
1714—1721,
октябрь
10860
2857
ок.
8000
74.1
ской. . .»
Генеральные сигналы
4
1720—1722
2600
100
2500
77.0
(разные варианты)
«Устав о войсках морских. . .» короля фран¬
26
1714-1720,
октябрь
3500
1803
ок.
1700
15.7
цузского
1
1715,
26 ноября
27
1
26
0.3
143


Таблица 9 (продолжение)
i
со
а
о
й
а
а
о
в
ей
te
Реализовано'
экз.
Название книги
Количесть
даний
Дата
выпуска
в
н
«
в
В
VO
О
а
в
о
СТЗ
а
<u 2
ни К
ж со
всего
в среднем в месяц
«Инструкция о морских артикулах. . . королевского величества
дацкого»
3
1715, 1716, 1718, август
365
323
42
0.4
«Рассуждение о оказа-
тельствах к миру...»
1
1720,
октябрь
1200
954
246
9.1
Учебные азбуки ....
3
1715, 1717, 1719
3088
576
2512
23.3
Псалтыри учебные . . .
1
1716
1200
935
265
2.9
Часословы учебные .
2
1716, 1717
1268
78
1090
13.0
Календари на 1722 г.
1
1721
1200
376
824
69.0
Календари прежних лет
10
1713—1720,
октябрь
9500
128
ок.
9370
86.8
«Катихизис»
2
1717, 1722
1800
1213
587
8.1
«Алфавит духовный» . .
2
1717, 1719
1800
196
1604
22.3
Следовательно, там расходилось до 1200 азбук в месяц. Петербургская же книжная лавка продавала азбук гораздо меньше. Объяснение этому, на наш взгляд, простое: изданием букварей наряду с Петербургской типографией занималась также и типография Александро-Невского монастыря. К 1725 г. первые 9 изданий этого букваря («Первое учение отроком») были уже распределены полностью. Интересно, что другой популярной книги — грамматики Федора Максимова в Александро-Невской типографии в июле 1725 г. оставалось всего 153 экз.79 Следовательно, почти весь тираж этого издания (1200 экз.), вышедшего в ноябре 1723 г., разошелся в течение всего лишь 19 месяцев: по 55 экз. в месяц.
В целом можно сказать, что данные табл. 8 и 9 хорошо согласуются между собой. Они опровергают утверждение Пекарского о ничтожно малом спросе на книги в пет-
79 	Там же, с. 694.
144


ровское время. Как мы видим, книги при Петре раскупались в довольно больших количествах. И все же нераспроданной литературы на складах было много, а следовательно, тиражи целого ряда изданий петровского времени превышали спрос на книги. И это было не случайно.
Книгоиздательская деятельность петровского правительства была тесно связана с другими мероприятиями по преобразованию страны и осуществлялась теми же методами. Петр, как уже говорилось, всю свою жизнь верил во всесилие регламента, всесилие мер принуждения. Издавая книги большими тиражами и неоднократно прибегая к переизданиям, Петр был убежден, что заставит русских людей читать нужную им литературу, привьет им вкус к книге. Издания петровского времени распространялись не только через книжные лавки. Использовалась принудительная продажа через ведомства, бесплатная рассылка, книги для продажи в принудительном порядке передавались торговым людям (чем возрождалась традиция еще начала XVII в.) и т. д.
Однако все эти меры не давали желаемого эффекта. Тиражи книг не расходились полностью, обороты книжных лавок сокращались. Между тем, как уже отмечалось в главе II, потребности населения в светской литературе были далеко не удовлетворены, и это объяснялось официальным характером петровского книгопечатания, отсутствием гибкости в определении тематики издаваемых книг. Убежденный в полном превосходстве зарубежной культуры, Петр издавал в России почти исключительно переводы иностранных книг, не пытаясь публиковать произведения русской литературы. Популярные среди русских людей летописи, «гранографы», «сказания», «хождения», лечебники и т. д. не печатались, а в больших количествах распространялись в рукописях. Почти совершенно не издавалась и художественная литература.
Таким образом, факт затоваривания при Петре говорит вовсе не о недостаточной потребности в светской книге и не о низкой культуре населения, а лишь об известной прямолинейности петровского правительства в книгоиздательской деятельности, о неиспользовании всех возможностей книгопечатания. К тому же, как мы видели, далеко не все издания затоваривались. Учебная литература и календари, например, расходились при Петре в очень больших для того времени количествах.
10 G. П. Луппов
145


Особо следует остановиться на ценах книг. Уже во второй половине XVII в. цены, установленные Печатным двором на свои издания, в значительной степени определяли книжные цены на частном рынке не только Москвы, но и других городов страны. Влияние государственных типографий стало ощущаться еще сильнее в петровское время, когда размах издательской деятельности значительно увеличился. Поэтому нам необходимо в первую очередь выяснить, как устанавливались при Петре цены на издания типографий.
В XVII в. существовала практика определения себестоимости почти каждого издания, вышедшего на Печатном дворе, на основании которой правительство назначало продажную цену книги.80 Эта практика сохранилась и в XVIII в. В ЦГАДА есть расчет себестоимости книги «Новый завет», изданной в 1702 г. в Московской типографии (Печатный двор) в количестве 4800 экз.81 Расходы на это издание распределялись следующим образом:
Стоимость бумаги (590 стоп) . . .
600 руб.
31.9
Стоимость переплета82
10 руб.
0.5
Стоимость литья и чищения литер Жалованье справщиков, подьячих,
182 р. 50 к.
9.7
чтецов, мастеровых людей и пр.
1087 р. 50 к.
57.9
Всего
1880 руб.
100%
Общая сумма расходов (1880 руб.) по напечатанию книги была разложена на 4700 экз. (поскольку 100 экз. пошли в бесплатную раздачу), и, таким образом, себестоимость каждого экземпляра (без переплета) оказалась равной 40 коп. Петр рапорядился продавать книги по 80 коп, т. е. с наценкой, равной 100% себестоимости. Из сопоставления этого примера расчета себестоимости с примерами, приведенными в нашей предыдущей книге,83 мы видим, что доля стоимости бумаги в общей стоимости книги имела явную тенденцию к снижению:
80 Луппов С. П. Книга в России в XVII веке. Л., 1970, с. 55-63.
81 ЦГАДА, ф. 237, on. 1, ч. 3, № 5642, л. 1.
82 Здесь, очевидно, имеется в виду стоимость переплета лишь тех экземпляров, которые подносились высокопоставленным лицам.
83 Л у п п о в С. П. Книга в России в XVII веке, с. 56, 63.
146


В 1649 г.-48.8%, в 1695 г.-38.9%, в 1702 г.-31.9%. Зато все время увеличивалась доля стоимости рабочей силы.
А вот пример расчета себестоимости книги «Систима, или состояние мухаммеданские религии», печатавшейся
в Петербургской типографии в
1721—1722
гг. (тираж
1050 экз.). Расходы в пересчете
на каждый
экземпляр
книги составили:
Стоимость бумаги
29 коп.
23.1
Стоимость материалов
1 % коп.
1
Жалованье
59 коп.
47.1
Расходы на починку типографских станов
20 коп.
1 24.0
Расходы на «размножение» типогра¬
фии
10 коп.
)
Стоимость книг, розданных безденежно
6 кои.
4.8
Всего J р. 25% к. 100%
Таким образом, доля стоимости бумаги в общей стоимости книги по сравнению с 1702 г. еще более упала. Книгу «Систима...» приказано было продавать по 1 р. 26 к.,84 т. е. практически по ее себестоимости. По-видимому, Петр не надеялся на то, что издание будет иметь большой спрос.
Приведенные два примера расчета стоимости книг иллюстрируют крайние случаи: в первом — наценка составляла 100% себестоимости книги, во втором она фактически равнялась нулю. На практике же чаще всего принималось среднее решение: книги продавались с наценкой, которая была значительно ниже себестоимости книги (см. табл. 10).
Из приведенных цифр видно, что большая наценка делалась в основном на дешевые издания: «Юности честное зерцало», дьяконские ставленные грамоты (без которых духовенство не могло обойтись), азбуки и т. д. Однако и на азбуки продажная цена с 1723 г. была снижена вдвое (с 3 до IV2 кон. за книгу), и соответственно снизилась наценка на себестоимость ее. Из более дорогих
84 	ЦГАДА, ф. 1184, on. 1, № 23, л. 130—133.
147
10*


Себестоимость и продажная цена изданий 85
Ь; СО О
со со
VF
СМ
со О СО ю о
о
со со
СО
о
см
■^н см СО CM Vf
VF
VF СО
05
тЧ
см ю см ^ юсооюо
о см см см
СМ тч тч -^ч
CD
Й
И В
)П.
коп.
ВИННИ
в
В В
VO
Рч
в
в
о
tf
О о
в в
В-^>
о о о о о В В В В В
о
в
о о в в
о
в
о
в
см ю
СО нН
ЮСООЮЮ
о
О 00
см
СО
LO
'гЧ т-Ч
СО СО VF см со
t—
VF VF
г-
ю
п.
коп,
в в
в в в в в
в
коп.
п.
в
оо
в
в
о <м
о о
о о о о о
о
^ °
00
о
о
в в
В В В В В
в
в
в
в
О®
о о о о ю
о
со
00 СО
Рч
о
05
со со
со со со см см
ю
см со
нН
VF
vF
W
к
>&
и
н
Ен
«
• Г И
н а
о”
Пн «
В
cd
В
О
и
о
К
&о «
Ils
* g О О
g g s
§щ I
в
в
со
со
в
в
о
CQ
о
Рч
Рч
о
Ä Ä
в
VO
о
Рч
о
Ф
Ф
G
гНЮМСО
СО VF Ю Ю СО
<М
тН Vf
со
СМ
СМ СМ СМ СМ
см см см см см
см
СМ
IT— t'- t— t—
t-- с- t'- Г- t-
t—
t—
г—
С"*
т-Ч "гЧ тЧ т-Ч
тЧ т-1 тН т-Ч тН
тН
'ГН
тН
VF
CM
t'¬
as
w
Рч Рч
CM CD CM CM l- b-
CD
й й w И Wvo ф
А А F
ft ft >>
CD CO tC « CD
в в в
Ф Ф Sj
5 й'о
CD CD со
И
VO
В
Рч
Я
H
В
CD
О
И
85 При составлении таблицы нами использовались следующие источники и литература: Описание документов и дел архива Синода, т. 10, прил. XII, стб. 1086—1094. Пекарский П. П. Наука и литература. . , т. 2, с. 677—680. Гаврилов А. В. Очерк истории С.-Петербургской синодальной типографии, с. 167.


Таблица 10 (продолжение)
Vf со
-Н
-Н СО
СО О СО О
О со О О со о
-H СМ СМ
CD О vf О
^ООтнООМ>
ю
1>- о ю
СО О СМ О т—i LO СО СО О Ю t~— СО СО WO-HOt^.iM о LO СМ «г-1
-H -H -г-i СМ СМ -н
ю о о
-г-1 с— тН
ююоюоюоосоюоо
Vf чН -H LQ «гН Nf
и в
И
о £ о
В в
о о
о о
В В
В Л В
В В
о о
о ^ ю
LO О
LO LO
СО -Н
Vf Vf
«... й W в
в К И И И Н° И И ИОО оооооо^оо 0^00
к и к к и и . в в в . .
ОО1>ОС0Ю ою
COOî-HCO-rHCM^C^rHCM^HCvq
и и и в и к »
И И g ИИ § и § и в и § И-J § и иоо
ОО ООО О ООО оо^^
вв ййй -^В ^ЙЙЙ^Й .^й Й . .
со 00 ЮОЮ О О sf Ю 00 Ю СО О Л vf vf О Л Л
СМ СО -Н СО СО CM CM Vf -Н СМс^СМ СМ CNJ
н
о
Р-ч
Рч
р>> ; \о
Рч
в
в
се
И S
В
8 «
Ü
« ^
о Ä
_ _ ä ä ä Ä Р>> о
в
о
'gS
В" о
о
2 о
G
В
« к
г°
Рн «
О 00 -н О Г- t'-
О О vf
тН чН сМ
С'-
LO СО
см см
t— t-
CMvfCOLOCMCMCMCMCMCMCMCM
смсмсмсмсмсмсмсмсмсмсмсм
H
»
w
<u
s
K
CS
m
CO
cS
и
B
B
Рч
w
K
Рч
Ф
B
B
K
H
Рч
CÖ
Ф
g
ce
>4 B
в И
ce>§<
H £
СО Рч 2 O
в Ф
U Р-н
g «
•|e
|s
• Ф s
. “ s
Ф ce
* о Ph
: g к
. ü ce
R g Рч
§ * g £* g о
и g S g i i g I "(22”
a SJL g * и
■ g aй
’ O
, s
• H 2
в H
. O
n
Э ее Д 2
Ич« g, и
w9 §g S
§^2 «
Рч
fH h H
B B O
Рч
B
и 5
ф’Н
te и
в Й и Ф Ф Ф w
Ä 5 ^dS s Й S д .. _
иЭиойсвйЧй^
h P^ce ü ^ ^ h'O Ü
Ccl w ф ф Ф ce ce
ф B
и Э
B g P Й B
Ф
• Й . ^ R . O
В в ce ce B B H H
• O
B
• O
îB
• Ф
Рч
■ Ф
B
и
Рч
ce
ce
g P
■ • - S h
в ce ce в
и Ь£ Рн И
H’ÎPhCJ
й О ,v к м й
яив • в в в te te И в
о о о g
Рч Рч В
HHG
Первоначально Петр предполагал продавать книгу по 50 коп.


книг значительная наценка делалась на такие издания, как регламенты, «Правда воли монаршей...», «Книга историография... народа славянского», «Катихизис» и т. д. Что же касается других книг, особенно дорогих, как светского, так и религиозного содержания, то наценка на них была, как правило, не выше 20%, а иногда и значительно ниже.
По Московской типографии за 1721—1725 гг., как видно из цифр, приведенных в книге Пекарского, средняя наценка на себестоимость книг составила 31.3%,87 по типографии Александро-Невского монастыря средняя наценка на книги, оставшиеся не распроданными к концу 1726 г., составляла 56.1%.88 По Петербургской типографии, по данным А. В. Гаврилова, средняя наценка составляла в 1721 г. -4V2%, в 1722 г. — 13V2, в 1723 г.- 374, в 1724 г.- 872, в 1725 г. —27г, в 1726 г. -
и 72%.89
В Петербургской типографии подсчеты себестоимости каждой книги обычно не производились. Это видно из справки, составленной типографией в 1721 г.: «А на всякую книгу и листы порознь раскладки цены не было, а чинена раскладка в каждом году токмо некоторым знатным книгам, и с тех книг примеру и протчим всем книгам и листам цена кладена, смотря количества книги, да и на те книги приказных и грыдырованных мастеров и печатников и протчих мастеровых людей, которые жалованье получают при типографии окладных положенных денег, присылаемых из Канцелярии от строений, оной трактамент на книги не раскладавано, а раскладывано токмо одних типографских мастеровых людей, которые при печатании книжном были. А ежели б всех приказных и мастеровых людей трактамент положить на книги, то б книги пребезмерно обошлись ценою высокою и в продажу были б замедлительны. Да и для того не раскладо- вано, что оная Санкт-Петербурхская типография с начала заведена здесь... не для какой прибыли, но для повелительных государевых нужнейших дел и для обуче-
87 Пекарский П. П. Наука и литература.., т. 2, с. 680.
88 Описание документов и дел архива Синода, т. 8, стб. 46— 47.
89 Г а в р и л о в А. В. Очерк истории С.-Петербургской синодальной типографии, с. 167.
150


ни я русских людей, и на завод оные типографии ниот- куды денежной суммы ничего не дано».90
Таким образом, во избежание затоваривания, имевшего место в действительности, правительство стремилось назначать на книги умеренные цены, не принимая во внимание расходы на изготовление дорогостоящих иллюстраций. Затоваривание приводило в ряде случаев к снижению цен, что было не таким уж редким явлением.
Детальное ознакомление с ценами на книги, изданными в петровское время, позволяет сделать вывод, что книга светского содержания стоила, как правило, значительно менее 1 руб. (см. табл. 10). Можно указать и на другие примеры цен: «Книга считания удобного...»
(СПб., 1715) — 15 коп., «Историа... о разорении... Иерусалима...» (СПб., 1716)— 60 коп. (в кожаном переплете— 75 коп.), «Тестамент Василия, царя греческого» (СПб, 1724) - 24 коп.
Лишь немногие издания светского содержания стоили дороже рубля: «Введение в гисторию Европейскую» Пуф- фендорфа, книга Квинта Курция об Александре Македонском, «Книга устав морской» и некоторые другие. Между тем среди религиозной литературы дорогих книг было гораздо больше. К числу их относились: евангелия,
триоди, прологи, уставы, четьи-минеи и др. В целом можно сказать, что религиозные книги в петровское время стоили дороже светских. Об этом говорят данные табл. 7, 10, 11. Можно привести и другие примеры. Из пометы на книге «Четьи-Минеи, третьей четверти года» (Киев, 1700), хранящейся в Государственной публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, видно, что две такие книги были куплены в Москве на Печатном дворе за 10 руб.91 В 1701 г. при составлении описи домовой патриаршей библиотеки 1166 печатных и рукописных книг ее были оценены в 1020 р. 32 к., т. е. в среднем около 1 руб. книга.92 Средняя цена светских книг была, как мы видели, значительно ниже.
90 ЦГАДА, ф. 1184, on. 1, № 79, л. 443-444 об.
91 Описание изданий, напечатанных кириллицей. Л.—М., 1958, с. 66.
92 Савва [Тихомиров И. М.]. Указатель для обозрения Московской патриаршей (ныне Синодальной) ризницы и библиотеки. М., 1855, с. 108—109.
151


Таблица 11
Стоимость переплетенных и непереплетенных книг Московской типографии (данные 1726 г.)
Цена
Название книги
Формат
в переплете
без переплета
Стоимость
переплета
Евангелие напрестольное на александрийской
В десть
25 руб.
23 руб.
2 руб.
бумаге
» »
4 р. 10 к.
3 р. 50 к.
60 коп.
на немецкой бумаге
» »
2 р. 90 к.
2 р. 50 к.
40 коп.
Апостол
» »
1 р. 75 к.
1 р. 50 к.
25 коп.
Псалтырь со следованием
» »
2 р. 30 к.
2 руб.
30 коп.
Триодь цветная ....
» »
1 р. 65 к.
1 р. 40 к.
25 коп.
Триодь постная ....
» »
3 р. 10 к.
2 р. 80 к.
30 коп.
Минея трех месяцев . .
» »
1 р. 75 к.
1 р. 50 к.
25 коп.
Шестоднев
» »
1 р. 05 к.
85 коп.
20 коп.
Букварь
В четверть дести
20 коп.
15 коп.
5 коп.
«Грамматика. . .» ... «География генераль¬
» »
50 коп.
40 коп.
10 коп.
ная. . .»
«География, или краткое земного круга описа¬
В десть
2 руб.
1 р. 60 к.
40 коп.
ние 1710 и 1716 гг.»
» »
1 р. 20 к.
95 коп.
25 коп.
«Артиллерия практика» «Новейше основание и практика артиллерии»
» »
1 р. 50 к.
1 р. 10 к.
40 коп.
(1709 и 1710 г.) . . . «Новое крепостное строе¬
» »
1 р. 20 к.
55 коп.
65 коп.
ние. . .»
«Полидора Вергилия Ур-
» »
1 р. 20 к.
35 коп.
85 коп.
бинского осм книг...» «Побеждающая крепость»
» »
1 р. 57 к.
95 коп.
62 коп.
Боргсдорфа (1708,1709) «Правда воли монар¬
» »
45 коп.
30 коп.
15 коп.
шей. . .»
Регламент адмиралтей¬
» »
60 коп.
40 коп.
20 коп.
ский
Книга Квинта Курция об Александре Маке¬
» »
1 р. 28 к.
90 коп.
38 коп.
донском
«Рассуждение» о причи¬
В полдести
1 р. 20 к.
95 коп.
25 коп.
нах шведской войны
В четверть дести
40 коп.
30 коп.
10 коп.
152


Таблица И (продолжение)
Название книги
Формат
Ц<
в переплете
ша
без переплета
Стоимость
переплета
«Синопсис. . .»
«Истинный способ укрепления городов. . . Во-
В четверть дести
60 коп.
48 коп.
12 коп.
бана. . .»
»
37 коп.
20 коп.
17 коп.
Часть книг в типографиях переплетались, что удорожало их стоимость. Один из сохранившихся документов того времени (справка Московской типографии Синоду, относящаяся к 1726 г.) позволяет установить стоимость переплетных работ, поскольку в этой справке дано сопоставление цен одних и тех же книг.93 Некоторые из указанных данных приведены в табл. 11.
Как видно из таблицы, обычный переплет стоил всего 10—25 коп. Но были различные виды переплетов, гораздо более дорогих.
Возникает вопрос, сильно ли отличались цены на книги, продававшиеся на частном рынке, от цен, установленных государственными типографиями? В нашем распоряжении имеется ряд владельческих помет на книгах, купленных на частном рынке. Как показывают сопоставления, в целом ряде случаев цены купленных книг весьма близки к ценам типографии. Так, например, книга «Разговоры дружеские...» Эразма Роттердамского (СПб., 1716) была приобретена в Петербурге в июле 1727 г. за 70 коп.94 (казенная цена ее 60 коп.), «Инструкциа о морских артикулах... королевского величества дацкого» (СПб., 1716)—в июле 1719 г. на Котлине острове за 25 коп.95 (казенная цена та же), книга «Новейшее основание и практика артиллерии» Эрнста Брауна (М., 1710) —в Москве в мае 1719 г. за 1 р. 20 к.96 (казенная цена 1 р. 20 к.), «Книга историография... народа славяп-
93 Описание документов и дел архива Синода, т. 6. СПб., 1885, прил. 5, стб. XXVI—XXXIV.
94 Описание изданий гражданской печати, с. 196.
95 Там же, с. 189.
96 Там же, с. 112.
153


ского» (СПб., 1722) — в Петербурге в июле 1727 г. за 80 коп.97 (казенная цена 76 коп.).
Все эти факты говорят о том, что книжные цены, установленные в типографиях петровского времени, определяли цены книг на частном рынке. Больших отклонений, по-видимому, не было. И это неудивительно, поскольку тиражи книг, как правило, превышали спрос на них. Петровское книгоиздательство удовлетворило в основном потребности населения не только в религиозных, но и в светских книгах. Однако были отрасли, по которым книг все же не хватало. Это были прежде всего медицина и художественная литература. Здесь недостаток печатных книг восполняла книга рукописная, которая по-прежнему продавалась в больших количествах на частном рынке.
97 	Там же, с. 385.


ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
РАСПРОСТРАНЕНИЕ КНИГ СРЕДИ НАСЕЛЕНИЯ
Как мы уже знаем, в XVII в. книга получила широкое распространение среди различных групп русского населения.1 Что же нового в этом отношении принес XVIII в.? Резкое увеличение издательской деятельности при Петре по сравнению с XVII в. должно было способствовать продвижению книги, что действительно и наблюдалось в первой четверти XVIII в. Однако главное было не в этом. Основная особенность петровского времени по сравнению с предыдущими периодами заключалась в том, что получили широкое распространение именно светские книги, которых даже во второй половине XVII в. у населения было немного. Другая особенность петровского времени состояла в том, что в этот период значительно увеличилось число светских книговладельцев. Так, например, немало книг имели офицеры. Эта группа населения в первой четверти XVIII в. очень выросла количественно. Кроме того, офицеры, как правило, имели высокий образовательный ценз и играли большую роль в жизни страны. Неудивительно, что круг духовных запросов офицеров был широким и что их интересовала разнообразная по своей тематике литература и в первую очередь военная книга.
Из помет на книге «Новейшее основание и практика артиллерии» Эрнста Брауна (М., 1710) мы видим, что 20 мая 1719 г. ее купил Федор Евсеев сын Пущин, бывший
1 	Лупдов С. П. Книга в России в XVII веке. Л., 1970, гл. IV.
155


в то время учеником «артиллерийской науки». В дальнейшем Пущин отмечал в пометах на этой книге свое продвижение по службе от капрала (1720 г.) до капитана (1734 г.). Помета на «Книге уставе воинском...» (СПб., 1719) говорит о том, что эта книга принадлежала генерал- майору Шипову, который продал ее флигель-адъютанту фельдмаршала В. В. Долгорукова Щербинину, а у Щербинина 19 марта 1728 г. книгу купил прапорщик Бакинского полка И. Е. Чабуков.2 Этим примером иллюстрируется переход книги от одного владельца к другому внутри одной группы населения. Любопытно, что каждый новый владелец занимал менее видное положение в военной иерархии, чем его предшественник. Другой экземпляр того же издания устава воинского был получен мичманом С. И. Арсеньевым от своего отца И. П. Арсеньева, умершего в 1732 г. и, по-видимому, тоже бывшего военнослужащим. Книга «Инструкциа о морских артикулах... королевского величества дацкого» была куплена в 1719 г. на Котлине острове у поручика Толбухина полка Михаила Исаакова.3
Но офицерство интересовала не только военная литература. Известно, что книгу «Символы и емблемата» купили в 1718—1719 гг. полковник С. Н. Урусов, майор И. С. Юшков (2 экз.), морского флота офицер Петр Юшков, артиллерии поручик А. Т. Инехов.4 Книга «Географиа генеральная...» (М., 1718), как видно из пометы от 24 мая 1727 г., принадлежала генералу штаб-квартирмейстеру
С. 	В. Полочанинову, «Книга считания удобного...» (СПб., 1714) —полковнику Кушелеву,5 книга «Четьи-Минеи» (Киев, 1625) являлась собственностью полковника Ивана Нечаева.6
Много было у офицеров книг исторической тематики. Так, например, «Историа... о разорении... Иерусалима...» (М., 1713) принадлежала капитану Азовского драгунского
2 Описание изданий гражданской печати. М.—Л., 1955, с. 112— 113, 268.
3 Там же, с. 189, 268.
4 Токмаков И. Ф. Материалы для истории русской и иностранной библиографии в связи с книжной торговлей. — «Библиограф», 1885, № 6, с. 106—108.
5 Описание изданий гражданской печати, с. 239, 162.
6 Описание изданий, напечатанных кириллицей. М,—Л., 1958, с. 58.
156


полка Ивану Татищеву,7 хранящийся в рукописном отделе Библиотеки Академии наук СССР сборник (шифр 16.15.8) принадлежал Кронштадского полка капралу Сидору Константинову сыну Смирнову, рукописная книга «Повесть о прихождении Стефана Батория на град Псков» (БАН, шифр 19.2.44) являлась собственностью «Псковской артиллерии сержанта Парфена Рудометова», сборник (шифр 21.4.12) был «списан» в Москве для полковника Михаила Милорадовича, рукописная книга «Хронограф редакции 1599 г. с прибавлениями» (БАН, шифр 31.6.27) принадлежала «бригадируилейбгвардии Преображенского полку маеору» В. Д. Корчину. Впоследствии эта книга вошла в состав библиотеки Феофана Прокоповича.
Таким образом, офицеров, помимо военной книги, интересовала историческая и географическая литература, книги по математике. Однако были среди офицеров и лица, не проявлявшие никакого внимания к книге. Нами просмотрены хранящиеся в Центральном государственном архиве Военно-Морского Флота описи «пожитков» генерал- майора Федора Шидловского, полковника Лаврентия Шид- ловского, капитана Друзицкого, полковника Ивана Перекрестова. Среди имущества этих лиц книг не оказалось.
Владельцами книг были очень многие представители знати и высших кругов дворянства. Некоторые из них, как например Я. В. Брюс, А. Д. Меншиков, Д. М. Голицын, А. А. Матвеев, имели очень крупные, хорошо подобранные личные библиотеки (о чем будет сказано в следующей главе), у других книг было значительно меньше. Вот несколько примеров. Рукописная «Книга родословная» (БАН, шифр 32.15.17) принадлежала «дому боярина князя Михаила Григорьевича Ромодановского», позднее она перешла к М. Г. Головкину и в составе его конфискованного имущества была передана в Библиотеку Академии наук.8 Из владельческих помет на книгах мы узнаем, что книга «Генеральные сигналы, надзираемые во флоте во время бою» (СПб., 1714) принадлежала известному сподвижнику Петра адмиралу Ф. М. Апраксину, книга «Система, или состояние мухаммеданские религии»,—
7 Описание изданий гражданской печати, с. 142.
8 Описание рукописного отдела Библиотеки Академии наук СССР, т. 3, вып. 1. М,—JL, 1959, с. 560-561.
157


А. И. Остерману,9 «Die vornehmsten europischen Raisen» (1713) —Я. В. Голицыну,10 «Символы и емблемата» (Амстердам, 1705) — В. Н. Татищеву.11 Эту книгу купил стряпчий Василий Мамбетев.12
Боярин Б. И. Прозоровский был владельцем книг религиозного содержания. Для нето был куплен в 1706 г. в Киеве «Апостол» (Киев, 1695); другую книгу «Православное исповедание веры» (М., 1696) он получил в дар от последнего русского патриарха.13 По заданию сестры А. Д. Меншикова Анны Даниловны певчим И. Мининым был куплен в 1705 г. на Печатном дворе «Новый завет» в переплете.14 Книги имелись и у пресловутого гетмана Ивана Мазепы, который в 1702 г. поднес царю «Полуустав, или часослов» (Киев, 1682), хранящийся сейчас в рукописном отделе Библиотеки Академии наук СССР.15
Однако и среди знати были лица, не проявлявшие большого интереса к книге. В ЦГАДА хранится опись имущества Сибирского губернатора М. П. Гагарина, находившегося в его «большом московском доме, что на Тверской». В этой подробной описи (апрель 1721 г.), где перечисляются все пожитки Гагарина вплоть до мелочей и где записано большое количество образов, картин, различных сундуков и ящиков, значится всего 6 книг: евангелие, часослов, ирмологий, 2 октоиха и «Книга печатная морского хождения в переплете».16 Конечно, это не исключает возможности наличия у Гагарина каких-то книг в его петербургском доме или в Тобольске, но все же, нам кажется, что приведенный факт характеризует довольно прохладное отношение Гагарина к книгам, особенно к светской литературе.
Очень сильно расширился при Петре круг чтения чиновников. Судя по пометам на книгах, «Книга устав морской. ..» (СПб., 1720) принадлежала секретарю русского посольства в Гааге Никифорову, «Мемориал...» русского
9 Описание изданий гражданской печати, с. 153, 395.
10 БАН РО, шифр инв. 299 Ш ин.
11 Описание изданий, напечатанных кириллицей, с. 299.
12 Т о к м а к о в И. Ф. Материалы для истории русской и иностранной библиографии.., с. 107.
13 БАН РО, шифр 210 П I, 213 П I.
14 ЦГАДА, ф. 1182, он. 3, № 319, л. 1.
15 БАН РО, шифр 197 П I.
16 ЦГАДА, ф. 340, он. 1, ч. 1, № 132, л. 1-65.
158


правительства английскому королю Георгу I (СПб., 1720) — подканцеляристу Мирону Припечину,17 «Арифметика» Магницкого в начале XVIII в. была куплена у Владимирского подьячего Никифора Леонтьева сына Сретенского. Другой подьячий, Федор Смольянинов, купил в 1720 г. «Объявление» о раскольнике Калине Михайлове (СПб., 1720),18 книгу «Символы и емблемата» (Амстердам, 1705) купили в Москве в 1718—1719 гг. комиссар Гаврила Шиловский и подьячий Герасим Микифо- ров.19 Чиновничество имело и рукописные книги. Известная Воскресенская летопись принадлежала алаторскому подьячему Матвею Аникиеву, хронограф редакции 1620 г. — подьячему Белозерской приказной избы «владимирцу» (имя не указано).20 Рукописную книгу «Похвала царю Федору Алексеевичу» и три печатные богослужебные книги имел дьяк Никифор Иванов сын Зайцев, умерший в 1731 г. Рукописный хронограф редакции 1617 г. принадлежал дьяку Даниилу Трифонову сыну Лебедеву.21
Несомненно шире стал круг чтения посадских людей и купцов, которые, как мы знаем, в XVII в. читали преимущественно лишь религиозные книги. В петровское время у посадских мы находим даже серьезные научные книги. Так, например, посадский человек из Пскова Наум Павлов сын Медников купил в 1719 г. в Петербурге книгу Пуффендорфа «Введение в шсторию Европейскую» (СПб., 1718), ладожанин, посадский человек Лазарь Данов имел «Книгу систиму, или состояние мухаммеданские религии» (СПб., 1722),22 посадский Панкратьевской слободы А. И. Ветошкин продал в 1710 г. за полтора рубля священнику Антонию Титову книгу «Феатрон, или позор нравоучительный» Иоанна Максимовича (Чернигов, 1708), петербургскому купцу Алексею Лопатникову принадлежала «Арифметика» Магницкого (помета на книге относится к 1720 г.).23
17 Описание изданий гражданской печати, с. 287, 298.
18 Описание изданий, напечатанных кириллицей, с. 87, 212.
19 Токмаков И. Ф. Материалы для истории русской и иностранной библиографии.., с. 107, 108.
20 Описание рукописного отдела Библиотеки Академии наук СССР, т. 3, вып. 1, с. 227—228, 335—336.
21 ЦГАДА, ф. 340, он. 1, ч. 1, № 947, л. 49-60.
22 Описание изданий гражданской печати, с. 247, 395.
23 Описание изданий, напечатанных кириллицей, с. 156, 87.
159


Посадские люди были владельцами интересных рукописных книг. В главе II уже говорилось об одной из них, состоявшей из 19 отдельных рукописей, принадлежавших устюжанину Афанасию Михайловичу Пономареву, и в значительной степени переписанной им самим. В эту книгу входили, помимо религиозных сказаний, ряд рукописей исторического содержания и известие о землетрясении в Астрахани. Хронограф начала XVIII в. дал в 1712 г. вкладом петербургский житель по происхождению «москвитин Котельной слободы Онисим Федотов».24
Однако среди посадских людей и в петровское время оставалось еще немало таких, которые читали лишь религиозные книги. Так, например, в 1714 г. после смерти жителя Мещанской слободы в Малых Лужниках подрядчика Ларивона Лаврентьева была составлена опись его «пожитков». Среди прочего имущества у Лаврентьева значились три книги религиозного содержания: «Беседы
евангельские», «Минея общая», рукопись «Житие Николая Чудотворца».25 Можно привести и другие примеры. Из владельческих записей мы узнаем, что печатное евангелие 1701 г. положил вкладом в 1711 г. посадский человек Переяславля-Залесского Григорий Михайлов сын Азо- тов, другой житель этого города, «рыбник» Гавриил Михайлов Щипусин положил вкладом в 1718 г. книгу «Минею месячную».26
Все приведенные примеры говорят о широте географического распространения книг среди посадского населения России. И действительно, книги имелись у посадских людей самых различных городов Русского государства: Петербурга, Москвы, Пскова, Великого Устюга, Ладоги, Переяславля-Залесского и др.
Следует сказать, что в петровское время среди владельцев книг было довольно много учащихся различных учебных заведений. Выше уже говорилось об ученике «артиллерийской науки» Ф. Е. Пущине, имевшем книгу
Э. 	Брауна по артиллерии. Приведем и другие примеры. «Таблицы логарифмов...» (М., 1703) были куплены на Печатном дворе «школьным учеником» Алексеем Полти-
24 Б АН РО, шифр 34.4.15.
25 Доклады и приговоры, т. 4, кн. 2, с. 883.
26 Смирнов М. И. Краткая сводка историко-эпиграфических материалов Переяславля-Залесского. — «Труды Переяславль-Залес. ист.-худож. и краеведч. музея», 1929, вып. 10, с. 84—85.
160


ниным,27 на различных экземплярах «Таблиц синусов, тангенсов и секансов...» (М., 1716) имеются рукописные владельческие пометы учащихся Степана Клеопина, Игнатия Кайдалова.28 Учащемуся Петру Лопухину принадлежала книга «Деяния церковные и гражданские» Ц. Барония (М., 1719),29 ученику греческой школы Алексею Барсову — книга «Символы и емблемата» (Амстердам, 1705).30 Таким образом, круг чтения учащихся не ограничивался только учебной литературой.
Несколько слов о книговладельцах из низов русского общества. Матросу Петру Данилову сыну Мясоедову принадлежала книга «Систима, или состояние Мухаммед ан- ские религии» (СПб., 1722), купленная им в 1725 г. в Кронштадте у писаря Н. В. Карандеева,31 «услужающему» князя Ф. В. Козловского А. В. Ждановскому — книга «Букварь языка славенска» (М., 1708),32 человек Шафирова Алексей Марков купил 2 экз. книги «Символы и емблемата»,33 служитель А. Д. Меншикова Максим имел книгу «Историа... о разорении... Иерусалима...» (СПб., 1723).34 Как видно из описи имущества костромского крестьянина Ивана Пономарева, бравшего откупа в Шлиссельбургском уезде (1723), книг у него не было.35
Посмотрим теперь, какие книги принадлежали духовенству. Представители верхов духовной иерархии (митрополиты, архиереи, архимандриты) чаще всего имели свои личные келейные библиотеки. О них нам еще предстоит говорить в главе V. Иногда небольшие книжные собрания были и у духовных лиц более низких рангов: священников, дьяконов, даже простых монахов. Но обычно представители низших кругов духовенства имели лишь единичные книги. Естественно, что духовенство в первую очередь приобретало книги религиозного
27 Описание изданий, напечатанных кириллицей, с. 90.
28 Описание изданий гражданской печати, с. 201.
29 Описание изданий, напечатанных кириллицей, с. 211.
30 Токмаков И. Ф. Материалы для истории русской и иностранной библиографии.., с. 108.
31 Описание изданий гражданской печати, с. 395.
32 Описание изданий, напечатанных кириллицей, с. 153.
33 Токмаков И. Ф. Материалы для истории русской и иностранной библиографии.., с. 106, 108.
34 Описание изданий гражданской печати, с. 406.
35 ЦГАДА, ф. 340, он. 1, ч. 4, № 12730, л. 17-18.
И С. П. Луппов
161


содержания. Помета на книге «Четьи-Минеи, третья четверть года» (Киев, 1700) говорит о том, что она принадлежала игумену тульского Предтеченского монастыря Корнилию, который купил ее на Печатном дворе в Москве, а затем пожертвовал в монастырскую казну.36 «Каноны богородицы» Иоанна Дамаскина принадлежала игумену Михайловского Златоверхового монастыря в Киеве Варлааму Голенковскому.37 В фондах ЦГАДА в Москве сохранилась опись имущества оставшегося после смерти монаха Федора (1699 г.). Несмотря на то нто монах был богатый (он имел, например, несколько шуб), книг у Федора было очень мало — всего 6, причем исключительно религиозного содержания: «Новый завет», часослов, «книжица» письменная, псалтырь, святцы, каноник.38 Таких примеров можно привести много; для нас гораздо интереснее другое — какого рода светские книги читало духовенство. Наибольшим успехом, как и следовало ожидать, пользовалась историческая литература: хронографы, летописцы, степенные книги.
Хронограф Дорофея Монемвасийского был положен в Антониево-Сийский монастырь иеродиаконом Иосифом, другой экземпляр этого хронографа принадлежал иеродиакону Афанасию, хронограф редакции 1620 т. был собственностью епископа (имя в записи подскоблено), «летописец вкратце» — собственностью священника Холмогорского Спасского собора Афанасия,39 книга степенная с добавлениями принадлежала дьякону церкви Успения Богородицы, «что на Покровке в Котельниках Алексею Ананьеву».40
Духовенство имело не только исторические книги. Так, например, известный трактат о морали И. Гизеля «Мир с богом человеку» (Киев, 1669) принадлежала протопопу Тимофею,41 а дьякон села Петровского (вотчина П. П. Шафирова) Алексей Львов купил в 1718 г. в Москве книгу «Символы и емблемата». Эту же книгу купили иеродиакон Иосиф Яснопольский и монах Иаков
36 Описание изданий, напечатанных кириллицей, с. 66.
37 БАН РО, шифр 39 П I.
38 ЦГАДА, ф. 237, он. 1, ч. 3, № 6562, л. 1-2.
39 БАН РО, шифры 45.13.12; Арханг. с. 133; 33.10.7; Арханг. к 52.
49 Там же, шифр 33.10.5.
41 	Там же, шифр 190 П I.
162


Сабуров (взял две книги).42 Личной собственностью были и певческие книги. Дьячок Егорьевского девичья монастыря Федор Григорьев имел тетради на 12 голосов партесных служб и концертов, у певчего Вологодского архиерейского дома Ивана Слободского было 8 нотных книг.43
Из всего сказанного о владельцах книг вытекает, что в петровское время перечень светских книг, находившихся в частном владении самых различных кругов общества, сильно расширился по сравнению с XVII в. Более всего население покупало исторические книги, но оно интересовалось и литературой по географии, математике, военному делу. Даже такие будто бы специальные книги, как «Символы и емблемата», «Систима, или состояние мухаммеданские религии», имели спрос. Как и в XVII в., книги постоянно меняли своих владельцев, перемещаясь и внутри определенной категории населения и переходя от одной из них к другой.
Для иллюстрации сказанного приведем несколько примеров. Воскресенская летопись Алаторского списка (ВАН РО, шифр 16.3.1.) принадлежала иеромонаху Якову, от которого перешла алаторскому подьячему Матвею Аникиеву. Далее она стала собственностью В. Н. Татищева, а в конце 30-х годов XVIII в. поступила в Библиотеку Академии наук. Другая рукописная книга «Никаноровский летописец с прибавлениями» (ВАН РО, шифр 16.17.1) являлась в конце XVII в. келейной книгой архимандрита Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря Никанора. В 1705 г. ее купил (как сказано в помете: «in taberna») магистр Иоанн Паузе, в собрании которого она поступила в 1735 г. в Библиотеку Академии наук. Сборник (ВАН РО. Тек. пост. 140) принадлежал казаку Василию Васильеву сыну Гиденко, который, как видно из записи на книге, временно («до моего приезда») дал ее и псалтырь киевского издания «отцу диакону Ильинскому Иоанну Контодорскому» за полуустав, далее в записи сказано: «А буде книжку зопсую или утрачу — купить должен». Следовательно, это был
42 Токмаков И. Ф. Материалы для истории русской и иностранной библиографии.., с. 107.
43 Оглоблин Н. Н. Библиотека Сибирского митрополита Игнатия. 1700 г. — «Библиограф», 1892, № 8/9, с. 286—291.
И*
163


случай предоставления книги для чтения под книжный залог.44 По-видимому, он не был единичным.
В целом интерес к светской книге в петровское время очень сильно вырос, что являлось результатом реформ. Но не надо переоценивать значения происшедших изменений. Как мы уже видели, и среди представителей знати были люди, вообще не интересовавшиеся книгой или читавшие только религиозную литературу. Петровские реформы в области культуры несомненно всколыхнули население страны, но, разумеется, далеко не все его слои в равной степени. Даже в верхних слоях общества были лица, враждебные преобразованиям и свято придерживавшиеся старины. А среди широких кругов населения находилось еще очень много невежественных людей, не проявлявших никакого интереса к книге или совсем не умевших читать.
44 	Описание рукописного отделения Библиотеки Академии наук СССР, т. 4, вып. 1. М.—Л., 1951, с. 232—233.


ГЛАВА ПЯТАЯ
ЧАСТНЫЕ КНИЖНЫЕ СОБРАНИЯ
До сих пор мы говорили о владельцах книг, имевших их лишь в небольших количествах. Однако в петровское время довольно много частных лиц владело крупными книжными собраниями, причем характер таких библиотек в первой четверти XVIII в. заметно отличался от характера подобных книжных собраний XVII в. Основные отличия, как мы увидим далее, заключались в следующем: 1) среди владельцев книг мы видим значительно больше, чем в XVII в., светских лиц; 2) литература в частных собраниях носит более светский характер, чем в XVII в., и больший процент в ней составляют печатные книги; 3) в первой четверти XVIII в. складываются книжные собрания, состоящие преимущественно из светских книг, подобранных с особой тщательностью и знанием дела.
Среди владельцев книжных собраний петровского времени мы встречаем членов царской семьи и других представителей знати, лиц интеллигентных профессий (переводчиков книг, справщиков типографии, врачей и т. д.), представителей верхушки духовной иерархии (митрополитов, епископов и т. д.), отдельных лиц из состава торгово-промышленного населения. Наш обзор частных книжных собраний первой четверти XVIII в. мы начнем с библиотек крупных государственных деятелей этого времени, т. е. с библиотек, состав которых представляет для нас особый интерес.
165


1. БИБЛИОТЕКИ ПЕТРА I И ЧЛЕНОВ ЕГО СЕМЬИ
К числу крупнейших книжных собраний этого времени принадлежала личная библиотека Петра I. Как известно, Петр всю жизнь проявлял огромный интерес к книгам. Находясь ли в России или путешествуя за границей, он всегда стремился приобретать нужную ему литературу, причем, экономный в других расходах царь никогда не жалел денег на покупку книг. Еще во времена первой поездки Петра за границу в составе «Великого посольства» по его указанию там покупались книги по математике, анатомии и т. д.1 Подобные же закупки производились и в последующее время. Выше уже говорилось (см. гл. III) о книгах разнообразной тематики, приобретенных в 1704—1710 гг. Петром Постниковым во Франции и в Голландии. Сохранились сведения о закупке за границей книг в 1715—1717 гг.2 Так, например, 21 марта 1716 г. за купленные «у инженеров» книги 28 названий было заплачено 928 гульденов,3 23 января 1717 г. за книги 10 названий—76 гульденов, 12 января того же года за книги 4 названий — 49 гульденов, и т. д.4 Некоторые из приобретенных книг поступали в государственную библиотеку, другие оставались в личной библиотеке Петра.
О факте приобретения иностранной литературы за рубежом говорят пометы на книгах, принадлежащих Петру. Так, на книгах «Romanae historiae scriptores. . .» ( Franc- furt, 1590), «Isidori Opera» (1605) стоит помета «куплена в Дрездене» (август 1710 г.).5 На целом ряде других книг Петра имеется помета «Лебедникова привозу 1717 году», означающая, что эти книги были доставлены в Россию морем на бригантине Б. Лебедникова.6 Тематика
1 Бакланова Н. А. Великое посольство за границей в 1697—1698 гг. — В кн.: Петр Великий. М.—Л., 1947, с. 18—19.
2 Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом, т. 2. М, 1872, с. 4, 11, 12, 14, 30, 31, 77—79.
3 ЛОААН, ф. 158, он. 1, № 211, л. 1. См. также: Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом, т. 2, с. 30—31.
4 Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом, т. 2, с. 77.
5 ВАН РО, книги с шифрами: инв. 493 П1 ин., инв. 494—495 П1 ин.
6 См., например, книги с шифрами: инв. 346 П1 ин., инв. 349 П1 ин., инв. 352 П1 ин., инв. 353 П1 ин., инв. 354 П1 ин., инв. 474 П1 ин. и др.
166


привезенных Лебедниковым книг была разнообразна: здесь имелись книги по географии, истории, архитектуре и т. д.
Покупка была не единственным источником пополнения библиотеки Петра, он получал также много книг в дар от иностранцев и русских. Известно, что во время осмотра Петром Королевской библиотеки в Париже ему были поднесены 12 переплетенных в дорогой переплет книг с гравированными изображениями королевских садов и строений в Версале и походов Людовика XIV. В 1717 г. председатель и первый судья города Кале поднес Петру великолепное издание произведений Юлия Цезаря.7 Среди русских людей, подносивших Петру книги, мы встречаем ближайших сподвижников Петра, деятелей культуры, представителей духовенства и т. д. В Библиотеке Академии наук сохранились книги с пометами, указывающими на то, что эти книги были поднесены Петру Д. М. Голицыным, Г. И. Головкиным, Ф. П. Поликарповым, И. С. Мазепой и др.8
Следует иметь в виду, что значительное число книг Петр получил в наследство от членов царской семьи: своего отца, старшего брата Федора, царевны Софьи и др. Так, например, от царя Федора к Петру перешла кдига «Urbis Romae topographia» (Рим, 1544).9 После смерти сестры Петра, Натальи Алексеевны, большая часть ее библиотеки, как мы увидим далее, вошла в состав библиотеки царя. Сюда же поступил и ряд книг, принадлежавших сыну Петра Алексею Петровичу.
Многие книги Петр получал непосредственно из типографии, иногда в большом числе экземпляров. О привозе в Петербург нужных Петру изданий говорят пометы на некоторых из его книг. Например, на книге «Грамматика» Смотрицкого (М., 1648) имеется помета «прислана
с Москвы в Петербурх 1716 году февраля в 3 день».10
7 Луппов С. П. Основание и первые годы существования Библиотеки. 1714—1725. — В кн.: История Библиотеки Академии наук СССР. 1714—1964. М.—Л., 1964 гл. 1, с. 23.
8 См., например, книги с шифрами: 60 П1, 125 Ш, 179 П1, 184 П1, 197 П1, 208 П1, 7.3.9 и др.
9 Исторический очерк и обзор фондов рукописного отдела Библиотеки Академии наук, вып. 1. XVIII век. М.—Л., 1956, с. 34, 149.
10 БАН РО, шифр 84 П1.
167


Аналогичная помета имеется и на трехъязычном лексиконе Поликарпова (М., 1701).11
Постепенно создавалась хорошая библиотека очень широкого профиля, отражавшая разнообразие интересов Петра. Когда в 1714 г. в России возникла первая государственная библиотека публичного пользования (впоследствии Библиотека Академии наук), в нее вошла и часть книг из собрания царя (см. об этом подробнее в гл. VI), однако большую часть своих книг Петр оставил при себе, и они не были перевезены вместе с библиотекой в Кикины палаты. Книжное собрание Петра и после образования государственной библиотеки продолжало пополняться новыми поступлениями. Лишь после смерти царя все эти книги были переданы в государственную библиотеку.
Выяснение вопроса о составе книг библиотеки Петра представляет большой интерес для историков. В нашем распоряжении имеются описи книг и других материалов, переданных после смерти царя в Библиотеку Академии наук. Однако сведения о книгах собрания Петра, вошедших в состав первоначального книжного фонда Библиотеки Академии наук, не сохранились, так как до нас не дошел первоначальный каталог этой библиотеки. Тем не менее мы считаем правомерным говорить о составе книжного собрания Петра I лишь на основании описей книг, переданных в библиотеку после его смерти. Дело в том, что эти книги составили, по всем данным, основную часть его книжного собрания, причем именно ту часть, которой он особенно дорожил, которой он пользовался повседневно и которая, следовательно, лучше всего отражала его интересы.
Книги, карты и другие материалы из собрания Петра I передавались в Библиотеку Академии наук партиями начиная с 1725 г. Описи передачи сохранились в ЛОААН.12 Эти описи опубликованы в 1-м выпуске «Исторического очерка и обзора фондов рукописного отдела Библиотеки Академии наук» 13 и в специальном выпуске «Исторического очерка», посвященного картам и другим иллюстра¬
11 Там же, шифр 86 П1.
12 ЛОААН, ф. 3, on. 1, № 2330, л. 39-44, 83—90, 99—166; ф. 158, on. 1, № 216, л. 1—14, № 217, л. 1-6.
13 Исторический очерк и обзор фондов.., вып. 1, с. 265—381.
168


тивным материалам.14 Часть описей была опубликована ранее в «Материалах для истории Академии наук».15
Как видно из описей, у Петра не было особого помещения для своей библиотеки. Книги, карты, чертежи, гравюры хранились в его кабинете, «в казенных его императорского величества палатах», «в конторе его императорского величества», «в зимнем доме, в конторке». Эта разобщенность библиотеки Петра объясняется тем, что он рассматривал ее как рабочее собрание и держал книги там, где ему было удобнее ими пользоваться. Как сообщает академик Г. Ф. Миллер, коллекцию наиболее ценных книг, географических карт, гравюр и планов Петр держал в помещении зимнего дворца рядом со своей спальней.16 Современник Петра голштинец Ф. В. Берх- гольц пишет в своем дневнике, что в одном из кабинетов помещений дворца в Петергофе находилась «небольшая библиотека царя, состоящая из разных голландских и русских книг».17
Что же представляла собой библиотека Петра по своему составу? Чтобы лучше ответить на этот вопрос, мы попытались, пользуясь описями, определить тематику каждой из книг и сгруппировать книги по их содержанию. Поставленная задача оказалась нелегкой, вследствие того что в имеющихся в нашем распоряжении «реестрах» передаваемых в Библиотеку Академии наук петровских книг библиографические описания сделаны крайне неточно, а зачастую безграмотно. Всюду, где это можно, мы использовали обстоятельные обзоры и описи отдельных частей собрания Петра, составленные М. Н. Мурзановой и Е. И. Бобровой и опубликованные в том же 1-м выпуске «Исторического очерка и обзора фондов рукописного отдела Библиотеки Академии наук».18 И все же в целом ряде случаев тематика книг осталась для нас неясной.
14 Исторический очерк и обзор фондов рукописного отдела Библиотеки Академии наук. Карты, планы, чертежи, рисунки и гравюры собрания Петра I. М.— Л., 1961, с. 25—52.
15 Материалы для истории ими. Академии наук, т. 1. СПб., 1885, с. 116-119; 463—472; т. 8. СПб., 1895, с. 284-291.
16 Материалы для истории Академии наук, т. 6. СПб., 1890, с. 166.
17 Дневник камер-юнкера Берхгольца, веденный им в России в царствование Петра Великого с 1721—1725 год, ч. 1. М., 1857, с. 135.
18 См.: Мурзанова М. Н. Обзор собрания рукописных книг Петра I (с. 34—117); Боброва Е. И. Обзор иностранных печат-
169


Сделанные нами подсчеты показывают, что библиотека Петра включала: книг—1621, карт, чертежей и иллюстраций— 1351. По своей тематике книги Петра распределялись следующим образом:
Морское дело. Кораблестроение
Военное дело
Техника (кроме кораблестроения)
Математика. Физика. Химия
География. Космография. Атласы
Естественные науки. Медицина. Ветеринария
Архитектура. Садово-парковое дело . . . .
История. Геральдика
Филология (лексиконы, грамматики и пр.) .
Политика
Нравоучительная литература. Образцы писем
Юридические науки. Законодательные акты.
Экономика. Финансы
Научная периодика
Художественная литература
Прочая светская литература (календари, азбуки, верховая езда, охота, фехтование,
музыка и т. д.)
Религиозная литература
Содержание неясно
Коли¬
°/о
чество
202
12.5
166
10.2
38
2.3
48
3.0
143
8.8
15
0.9
109
6.7
149
9.2
19
1.2
19
1.2
26
1.6
24
1.5
10
0.6
65
4.0
39
2.4
457
28.2
92
5.7
Всего .... 1621 100
Эти данные говорят о том, что перед нами — собрание книг в основном светского содержания. Религиозная литература составляла немногим более lU всех книг. Если же учесть, что в общее число входят и 233 книги, принятые «из дому государыни царевны Наталии Алексеевны» (см. с. 178), где явно преобладала религиозная литература (154 книги) и которые, по нашему мнению, можно относить к петровским книгам лишь условно, то процент религиозной литературы в библиотеке Петра будет еще меньше — 303 книги из 1388, или 21.8%.
Второй вывод, который напрашивается после рассмотрения этих данных, заключается в том, что в светской
ных книг собрания Петра I (с. 143—170); а также составленные М. Н. Мурзановой описи рукописных книг собрания Петра I, выявленных в Библиотеке Академии наук (с. 382—421).
170


части библиотеки царя естественнонаучная литература (в широком смысле этого слова) явно преобладала над гуманитарной: по числу книг значительно более чем в два раза. Особым вниманием Петра пользовались книги по морскому делу, кораблестроению, военным наукам и технике. Эта литература составляла четвертую часть всех книг Петра (406 книг). Таким образом, наша таблица наглядно иллюстрирует общеизвестный факт пристрастия Петра к морскому делу и военным наукам.
Петр внимательно следил за новинками литературы, Среди иностранных книг по кораблестроению были самые новейшие для того времени издания, например книга X. Миддагтена «Новое известие о корабельном строении» (Харлинген, 1714) на голландском языке, иллюстрированные книги К. Алларда «Новое голландское корабельное строение...» (1705), а также вышедшие несколько ранее книги Поля Госта «Теория кораблестроения» (Лион, 1697), К. ван Ика «Искусство нидерландского кораблестроения» (Амстердам, 1697) и др.
Такие же новинки были и в числе книг по навигации: две части труда А. Дезагюльера «Искусство навигации, или морское искусство» (Амстердам, 1714 и 1718) и др. Петр следил за состоянием морского дела и регламентами зарубежных стран. В его библиотеке находились: «Морской устав» Людовика XIV (Париж, 1689), «Голландские морские артикулы» (Гравенгага, 1690), «Указ принца Оранского о соблюдении дисциплины во флоте» (Гравенгага, 1674), «Собрание морских регламентов» (Париж, 1715) и ряд других аналогичных изданий. Среди книг Петра по морскому делу было много и русских изданий: «Генеральные сигналы, надзираемые во флоте», переводы иностранных авторов и иностранных регламентов, «Книга устав морской...» (СПб., 1720), «Книга учащая морского плавания...» (Амстердам, 1701) —издание Копиевского и др.
В военном деле Петр отдавал явное предпочтение двум его отраслям — фортификации и артиллерии. Из 166 книг по военным наукам в его библиотеке находилось 76 книг по фортификации (45.2%) и 60 по артиллерии (36.4%). В этой части книжного собрания Петра были представлены все наиболее крупные труды на французском, немецком, голландском и латинском языках. Среди книг по фортификации мы находим труды Кугорна, Штурма,
171


Сен Жильена, Башо, Шпекля, Маролуа, Шейтера, Фрей- тага и др.; среди книг по артиллерии — труды Бухнера, Брауна, Блонделя, Лафонтена, Сент-Реми и др. Переводы целого ряда этих книг были, как мы уже знаем, изданы в России. Русские издания также имелись в книжном собрании Петра. Что касается других книг по военному делу, то в основном это были воинские уставы (русские и иностранные) и отдельные трактаты по воинскому искусству, например, книга Маллэ «Труды Марса, или военное дело», а также хорошо известная книга «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей».
Из технической литературы (кроме кораблестроения) Петра более всего привлекали книги по строительству каналов, устройству шлюзов, описание различного рода механизмов для подъема воды (особенно при устройстве фонтанов) : ветряные, водяные мельницы, механизмы с лошадиной тягой, описание пожарных труб. Назовем некоторые из таких книг: труд Буйэ «Трактат о способах делать реки судоходными» (Париж, 1693; Амстердам, 1696), изданный в русском переводе в 1708 г. под названием «Книга о способах, творящих водохождение рек свободное», де Страда «Искусные изображения всевозможных мельниц ветряных, водяных, с лошадиной тягой и ручных» (Франкфурт-на-Майне, 1617), Ван дер Гейде «Описания вновь изобретенных и запатентованных пожарных труб» (Амстердам, 1690). Известно, что для подъема воды в фонтанах Летнего сада Петр предполагал даже использовать паровую машину Ньюкомена — предшественницу машины Уатта. У Петра были книги и по другим областям техники, рудному делу, ряд книг «инженерных» (по описи неясно, что это за книги), книги по пиротехнике и т. д., книга Шмитца «Theatrum machinarum» (Норнберг, 1686).
Довольно большое число книг в библиотеке Петра было по физико-математическим наукам. Здесь необходимо прежде всего отметить книгу Ньютона «Математические начала натуральной философии» (Амстердам, 1714), в которой рассматриваются вопросы математики, астрономии, физики. В книжном собрании Петра находились также труды С. Маролуа по геометрии и перспективе, Н. Ма- лезье «Элементы геометрии герцога Бургундского», Ж.-Ф. Нисерона «Чудеса оптики», А.-М. Маллэ (4 тома) «Практическая геометрия», «Арифметика» В. Бартьенса,
172


таблицы тригонометрических функций, «Книга считания удобного...», книга Г. Г. Скорнякова-Писарева «Наука статическая, или механика».
К числу областей знания, к которым Петр проявлял особый интерес, относятся географические науки, включая космографию и геодезию.19 Этой категории литература в библиотеке Петра составляет 8.8% (143 книги). Самая большая группа— атласы: 59 изданий на различных языках мира (голландском, французском, латинском, немецком и др.), или 40% географических книг библиотеки Петра. Если вспомнить, что в собрании Петра было свыше 1300 карт, то очевиден интерес его к картографии, в значительной степени связанный с его увлечением морским делом. В числе книг по географии у Петра было много описаний путешествий (например, А. Олеария, Корнелия де Бруина, Н. Витзена, Э. И. Идеса и др.), трактатов на русском и иностранных языках, описаний городов и т. д. Были отдельные книги по космографии («Луци дариус», книга Козьмы Индикоплова), геодезии (Би он. Употребление астролябий. Париж, 1702), астрономии.
Широко известен интерес Петра к биологическим наукам (особенно анатомии) и медицине, однако эта группа книг в его собрании немногочисленна — всего 15, т. е. менее 1%. Чем же объяснить такое противоречие? Нам думается, что это объясняется тем, что вся биологическая литература издавалась, как правило, на латинском языке, которым Петр не владел. Свой интерес к биологическим наукам Петр мог удовлетворить ознакомлением с экспонатами коллекций как зарубежных, так и основанной им Кунсткамеры. Из книг этой группы, имевшихся у Петра, укажем на «Анатомию» Г. Бидлоо, «Анатомию» Т. Бар- толини, руководства по ветеринарии Г.-С. Винтера и Е.-Х. Пинтера фон дер Ау, «Описание о всяких разных травах и цветах», «О хирургическом цейхгаузе в Летин- гене в Галандие».
Архитектура и садово-парковое дело пользовались вниманием Петра в течение всей его жизни. Поэтому неудивительно, что в его библиотеке было немало книг по этим вопросам (109, или 6.7% от общего числа книг). Среди них — руководства по архитектуре (А. Палладио, Д.-Б. де Виньола, П. Декера, Д. Росси, Ф. Деран, В. Ска-
19 	Сюда же мы условно отнесли и единичные книги по астрономии.
173


моцци), описания парков, дворцов, церквей и других общественных зданий, являющихся памятниками архитектуры. Имелись также описания беседок, художественных решеток, книги по садоводству и цветоводству и альбомы с художественными иллюстрациями.
Большим вниманием Петра пользовались исторические книги. Как известно, целый ряд книг исторического содержания перешел к Петру по наследству (хронографы, летописи, исторические сборники). Но и сам он всегда интересовался исторической литературой. В его библиотеке большое число исторических книг, русских и иностранных: летописи, хронографы, хроники, исторические сборники, сочинения крупных историков — Тацита, Ю. Цезаря («Записки о Галльской войне»), Пуффендорфа. Тут находились и исторические книги, напечатанные в России по инициативе Петра: сочинение Квинта Курция об Александре Македонском, «Историа... о разорении града Трои...», «Историа... о разорении... Иерусалима...», «Краткое описание о войнах из книг Цезариевых». Из капитальных исторических изданий, имевшихся в библиотеке Петра, следует назвать 36-томную историю Византии в роскошном переплете на латинском и греческом языках.
Литература по другим отраслям гуманитарных наук в библиотеке Петра была сравнительно немногочисленна. Из филологических книг здесь были представлены лексиконы, грамматики; из юридических — такие книги, как «Гражданское судебное право венгерское», «Юридическая Герардова», «Полицейский суд», а также различные законодательные акты: «Указы французские», «Копии указов 1714—1718 годов», «Табель о рангах» и др. Ряд книг относится к политике: «Рассуждение» о причинах шведской войны Шафирова, «Правда воли монаршей...», «Рассуждение о оказательствах к миру...» и др.
Своеобразным разделом библиотеки Петра были книги нравоучительного характера: «Разговоры дружеские...» Эразма Роттердамского, «Ифика-Иерополитика...», «Феа- трон, или позор нравоучительный», книга И. Гизеля «Мир с богом человеку». Некоторые книги представляли собой сборники образцов, как писать письма, деловые бумаги. Сюда относится известная книга «Приклады, како пишутся комплементы разные...», «Формуляры, как пишут челобитные конклюзии и грамотки в Голландии», «Форма немецкая, как писать грамотки».
174


Среди книг Петра были отдельные издания по верховой езде, охоте, фехтованию, музыке, токарному делу (которым увлекался Петр) и др. Особо следует отметить наличие в библиотеке Петра изданий научной периодики: «Acta eruditorum» (10 томов с 1700 до 1710 г.), что являлось совершенно необычным даже для лучших библиотек России предшествующего века.
Художественная литература была сравнительно немногочисленна: «Эсоповы притчи», «Овидиевы фигуры...», «Апофегмата...», комедии того времени (например, комедия, поставленная в 1713 г. в день рождения Карла XII), «История о Варлааме и Иоасафе», описания триумфальных ворот, похвальные слова и т. д.
'Сделанное нами краткое описание библиотеки Петра показывает, что главное его внимание привлекала литература по военному делу, морскому делу и кораблестроению, географии, архитектуре, истории. Однако интересы его гораздо шире. Лишь немногие из книг имелись в большом количестве экземпляров, очевидно предназначенные для раздачи, например 50 книжек «Инструкций... военных... к... флоту», 25 книжек «Сигналов морских» и некоторые другие, основная же масса книг была в одном или в небольшом числе экземпляров.
Интересно выяснить соотношение числа книг на разных языках. Нами произведены соответствующие расчеты и получены такие данные:
Коли¬
чество
%
Русский и славянский . . . .
.... 847
52.3
Французский
.... 151
9.3
Немецкий
.... 144
8.9
Голландский
.... 102
6.3
Латинский
.... 69
4.3
Итальянский
.... 26
1.6
Английский
.... 15
0.9
Греческий
.... 12
0.7
Польский
.... 45
0.3
Шведский
.... 4
0.2
Финский
.... 1
0.05
Армянский
.... 1
0.05
Многоязычные
.... 8
0.5
Двуязычные
.... 35
2.2
Без указания языка
.... 201
12.4
Всего .... 1621 100
175


Таким образом, более половины всех книг представляла русская литература (52.3%), однако, если не учитывать книги Натальи Алексеевны, которые были почти все на русском языке, то доля русских книг в библиотеке Петра будет меньше — 615 из 1388, или 44.3%.
В собрании Петра I имелось много рукописей. Точное их число установить трудно. Однако, судя по тому, что в настоящее время в фондах Библиотеки Академии наук уже выявлено 250 рукописей, входивших прежде в состав книжного собрания царя, можно считать, что рукописные книги этого собрания составляли по меньшей мере 15—16% от общего числа его книг, а возможно, и более. Перечень выявленных в Библиотеке Академии наук СССР рукописей Петра опубликован в 1-м выпуске «Исторического очерка и обзора фондов рукописного отдела Библиотеки Академии наук» (с. 382—421).
Составители выпуска разделили рукописи на две группы: в первую (96 рукописей) вошли те из них, которые были получены Петром в наследство от членов царской семьи, во вторую (154 рукописи)—рукописи, собранные самим Петром. Большую часть первой группы составляли рукописи религиозного содержания, что и неудивительно, если учитывать интересы их прежних владельцев. Однако, помимо религиозных книг, и в этой части собрания Петра было немало рукописей светского содержания: исторические сборники, летописцы, хронографы, «История о Казанском царстве», произведения писателей XVII в.: Симеона Полоцкого, Сильвестра Медведева, Кариона Истомина, Юрия Крижанича, Лазаря Барановича и др., «Комедия о Юдифи и Олоферне», «Космография» Козьмы Индикоплова, «Луцидариус», книга о соколиной охоте и др.
Вторая часть рукописного собрания Петра отлична от первой по своему составу. Тематика здесь разнообразна и отражает широту интересов Петра: военное дело (особенно артиллерия и фортификация), кораблестроение, морское дело, математика, история, география, космография, филология (грамматики, словари), архитектура, анатомия и медицина, экономика и т. д. Среди рукописей очень много переводов иностранных авторов, в том числе и те, которые были изданы при Петре. Значительную часть рукописей составляли календари, в большинстве случаев переводы иностранных. Из художественной литературы
176


здесь были главным образом панегирики, стихотворения, поздравления. Были и рукописи религиозного содержания.
Подводя итог всему сказанному о библиотеке Петра I, следует признать, что она ни в коей мере не являлась коллекцией собирателя-книголюба. Это было рабочее книжное собрание государственного деятеля, которому приходилось заниматься решением очень широкого круга вопросов. Книги были нужны Петру повседневно, без них он обойтись не мог. Даже уезжая в походы, Петр брал с собой нужную ему литературу. Так, например, сохранился перечень литературы, затребованной 18 апреля 1722 г. из Московской типографии «для нынешнего низового походу» царя. Всего в этом описке 21 книга (разной тематики) по артиллерии фортификации, географии, истории, архитектуре, а также художественная литература и т. д.20 Всеми этими вопросами Петр собирался заниматься во время персидского похода.
Проявляя кипучую деятельность по преобразованию России, Петр должен был следить за всеми новинками литературы по самым различным областям знания, и книги немедленно покупались для него, с тем чтобы тотчас же найти себе практическое применение. Случайных книг в библиотеке Петра было немного. Из всего сказанного видно, что книжное собрание Петра резко отличалось от книжных собраний частных лиц XVII в. Этого ни в коем случае нельзя сказать о библиотеках других членов царской семьи.
В нашем распоряжении имеются данные о библиотеке сестры Петра — царевны Натальи Алексеевны. Известно, что Наталья Алексеевна (1673—1716) была человеком прогрессивных взглядов, сторонницей реформ Петра и пользовалась его большой любовью. Еще в юности она бывала с Петром в Немецкой слободе; в 1700 г. Наталья Алексеевна специально приезжала в Воронеж на спуск корабля, она присутствовала с царем при вскрытии трупов, следила за военными успехами русского оружия. В Петербурге Наталья Алексеевна организовала театральную труппу, в которой ставились русскими артистами «комедии» духовного и светского содержания. Вход на эти представления был открыт для всех. Петр
20 	ЦГАДА, ф. 1184, on. 1, № 25, л. 1-1 об. 12 С. П. Луппов 177


любил посещать спектакли, устраиваемые труппой своей сестры, придавая, по-видимому, большое просветительное значение деятельности этой труппы. Автором некоторых из комедий была сама царевна.21
После смерти Натальи Алексеевны осталась довольно значительная библиотека. Основная часть ее книг, очевидно, поступила в библиотеку Петра, так как опись их («Реестр российским книгам, которые приняты из дому государыни царевны Натальи Алексеевны») вошла в состав реестров книг Петра, переданных в Академию наук. Эта опись (233 книги и рукописи) сохранилась вЛОААН22 и была опубликована в 1-м выпуске «Исторического очерка и обзора фондов рукописного отдела Библиотеки Академии наук».23
Но у Натальи Алексеевны были и другие книги — рукописи комедий, которые игрались ее труппой. Эта часть библиотеки царевны 28 марта 1717 г. была сложена в «казенном амбаре» на Оружейном дворе. Из очень неточных данных, опубликованных в «Описаниях документов и дел, хранящихся в архиве... Правительствующего Синода» можно сделать вывод, что в конце 1722 г. в «казенном амбаре» хранилась 51 рукопись комедий (сборники и тексты отдельных комедий). Некоторые из рукописей были переплетены и оформлены в виде книг, другие представляли собой несброшюрованные тетради.24
Суммируя все имеющиеся в нашем распоряжении данные, можно сделать вывод, что библиотека Натальи Алексеевны состояла из 284 (233 и 51) книг и рукописей. За исключением одной книги («Практика на польском языке»), все остальные книги и рукописи были на русском и славянском языках. О тематике книг Натальи
21 Подробнее о театре Натальи Алексеевны см.: Шляп-
кин И. А. Царевна Наталья Алексеевна и театр ее врмени. — ПДП, 1898, т. 128, с. XIV—LVIII.
22 ЛОААН, ф. 3, он. 1, № 2330, л. 104 об.-107 об.
23 Исторический очерк и обзор фондов.., вып. 1, с. 295— 306. — Указание на то, что у Натальи Алексеевны было 192 книги (с. 35) неточно, поскольку нумерация книг в описи сделана, исходя из числа названий книг, а не в соответствии с числом томов. Фактически в этой описи значится 233 книги.
24 Описание документов и дел архива Синода, т. 2, ч. 2. СПб., 1878, стб. 589—599. — Эти данные см. также: Пекарский П. П. Наука и литература в России при Петре Великом, т. 1. СПб., 1862, с. 429-430.
178


Алексеевны можно судить по следующим систематизированным нами данным:
Коли- 0/
чество /о
Художественная литература 65 25 22.9
История 15 5.3
Филология. Учебные книги 7 2.4
Политика. Законодательные материалы . . 2 0.7
Нравоучительная литература 6 2.1
Морское дело 5 1.8
Военное дело 11 3.9
Естественные науки (математика, физика,
география, космография) 6 2.1
Архитектура 1 0.4
Календари 5 1.8
Прочая светская литература 2 0.7
Содержание неясно 5 1.8
Богослужебные и богословские книги . . . 154 54.1
Всего 284 100
Более половины книг Натальи Алексеевны составляла богослужебная и богословская литература, и это роднит библиотеку царевны с книжными собраниями XVII в. Тем не менее эпоха Петровских реформ наложила отпечаток на состав библиотеки Натальи Алексеевны: тематика светских книг царевны разнообразна, и довольно большой процент собрания приходится на книги по военному делу, морскому делу и естественным наукам. Обращает на себя внимание и другое: большой процент книг составляла художественная, в основном драматическая, литература, что и неудивительно, поскольку, как мы знаем, Наталья Алексеевна увлекалась театром.
Среди рукописных книг ее библиотеки (29.2% от общего числа книг) мы встречаем драмы «О Новуходоно- соре», «О цесаре римском Отте [Оттоне]», «О Хрисанфе и Дарии», «О Адриане и Наталии» и др. Из недраматических произведений следует упомянуть: «Похвальное
слово о победе над шведами», «Торжество по случаю освобождения Ливонии», «Повесть об Антоне, цесаре римстем», «Летописец», «Космография» и др.
Историческая литература составляла свыше 5% книг Натальи Алексеевны: книга Квинта Курция об Александре Македонском, «Синопсис. . .», «История Казанского царства», «Гранограф», «Тестамент Василия, царя  2525 	Включая и драмы на религиозные темы.
179
12*


греческого», «Историа... о разорении града Трои. . .», «Историа... о разорении. . . Иерусалима...» и др. По геральдике в библиотеке Натальи Алексеевны была книга «Историа о ординах. . . » Шхонебека, по филологии — трехъязычный словарь Поликарпова, «Грамматика» Смотрицкого. Из нравоучительной литературы—«Феа- трон...», «Ифика-Иерополитика...», «Зерцало».
В библиотеке Натальи Алексеевны имелись, как мы уже знаем, книги по военному делу, кораблестроению, морскому делу, естественным наукам. Это были в основном издания петровского времени: «Генеральные сиг¬
налы, надзираемые во флоте», «Артикул воинский...», книги по фортификации Кугорна, Римплера, Блонделя, Боргсдорфа, книги по артиллерии Брауна, Бринка, «Новое голландское корабельное строение...», «Правило о пяти чинех архитектуры», «Геометриа, славенски землемерие», «Географиа, или краткое земного круга описание», и др.
В целом, если отрешиться от религиозной литературы, можно сказать, что библиотека Натальи Алексеевны носила довольно ярко выраженный гуманитарный характер: в ее книгах явно преобладала художественная и историко-филологическая литература. Однако, как уже говорилось выше, интересы Петра были близки его сестре. Именно поэтому среди ее книг мы находим издания петровского времени по тем специальностям, которыми Петр особенно увлекался: артиллерии, фортификации, кораблестроению, математике, географии.
Несколько иной характер, чем библиотека Натальи Алексеевны, имела библиотека царевича Алексея Петро в и ч а (1690—1718). Алексей Петрович вошел в историю как противник Петровских реформ, знамя реакционной оппозиции преобразованиям Петра. Однако это не дает оснований считать его необразованным человеком, противником просвещения. Еще С. М. Соловьев писал, что «Алексей Петрович был умен и любознателен, как был умен и любознателен дед его — царь Алексей Михайлович или дядя — царь Федор Алексеевич, но, подобно им, он был тяжел на подъем, не способен к напряженной деятельности».26 Такие люди не отрицали
26 	С о л о в ь е в С. М. История России с древнейших времен, кн. 9, т. 17. М. 1963, с. 109.
180


пользы просвещения и преобразований, но им казалось, что Россия при Петре двигается слишком быстрыми шагами. Живи Алексей Петрович во второй половине XVII в., он был бы в числе образованных и передовых людей, при Петре же он оказался в числе активных противников реформ.
Известно, что Петр приложил немало усилий, чтобы дать сыну хорошее образование, приобщить к практической политической деятельности. К нему были определены воспитатели из образованных людей того времени (М. Нейгебауер, затем Г. Гюйссен), царевич изучал иностранные языки, пополнял свое образование за границей, совершенствуя свои знания в области иностранных языков и изучая геометрию, фортификацию и другие науки. Ко всему этому Алексей Петрович не относился формально. Он несомненно высоко ценил просвещение; во время пребывания за границей не упускал случая осматривать достопримечательности; в большом количестве и на значительные суммы покупал книги как религиозного, так и светского содержания; проявлял большую заботу о сохранности своей библиотеки в Преображенском.27 Таким образом, царевич предстает перед нами не как ретроград, а как образованный человек, хотя и реакционных политических взглядов.
Состав библиотеки Алексея Петровича представляет несомненный интерес для историков. К сожалению, для исследования этого вопроса мы не располагаем полными данными. В рукописном отделе Библиотеки Академии наук хранится каталог книг Алексея Петровича, переданных после его смерти в Академию наук.28 Долгое время считалось, что датой передачи книг является 1718 г. — год смерти царевича. Такого мнения придерживались П. П. Пекарский, У. Г. Иваск и др. Однако составителями 1-го выпуска «Исторического очерка и обзора фондов рукописного отдела Библиотеки Академии наук» было установлено, что книги Алексея Петровича поступили не в 1718 г., а на 10 лет позднее — в 1728 г.29
27 П о г о д и н М. П. Царевич Алексей Петрович по свидетельствам вновь открытым. — ЧОИДР, 1861, кн. 3, отд. 2. Материалы отечественные, с. XVIII—XIX.
28 БАН РО, рукопись F № 355. Catalogus bibliothecae Alexii Petrowitz.
29 Исторический очерк и обзор фондов.., вып. 1, с. 120.
181


Из документов, опубликованных в «Материалах для истории Академии наук», выясняются некоторые подробности, связанные с передачей этих книг: сундук с книгами царевича прибыл в Петербург из Риги в августе 1728 г.; он был передан в Академию наук, а оттуда — в библиотеку, где и был в 1729 г. составлен упомянутый выше «каталог».30 Как видно из каталога, в Библиотеку Академии наук поступили лишь иностранные книги царевича (исключение составляла только одна русская книга — «Побеждающая крепость...» московского издания 1709 г.). Из всего этого можно сделать вывод, что перечисленные в каталоге книги были закуплены царевичем во время его пребывания за рубежом, а позднее доставлены в Ригу. Это предположение тем более вероятно, что сохранились сведения о покупке иностранных книг Алексеем Петровичем во время его путешествий за границей.31 Всего в каталоге значится 269 книг па разных языках: немецком, польском, латинском, греческом, русском (1 книга). Книги эти изданы в самых различных городах Западной Европы: Амстердаме, Париже, Базеле, Берлине, Лейпциге, Дрездене, Гамбурге, Франкфурте, Мюнхене, Нюрнберге, Кельне, Стокгольме, Кракове, Калише и др. 110 книг (т. е. свыше 40%) —издания XVIII в. (до 1714 г. включительно), 8 — издания XVI в., остальные — XVII в.
Что же касается тематики книг Алексея Петровича, то на основании каталога можно сделать вывод, что в его библиотеке преобладали книги религиозного содержания, особенно привлекавшие внимание царевича, но была и светская литература по истории, военному делу, математике и другим отраслям знания. В каталоге значатся и 5 рукописных книг на немецком языке по математике, военному делу, а также религиозного содержания.
Помимо иностранных книг, у Алексея Петровича была и русская литература. К сожалению, полная опись русских книг царевича до нас не дошла. Известно, что некоторые из книг на русском языке Алексей Петрович
30 Материалы для истории Академии наук, т. 1, с. 145, 146— 148, 462.
31 Документы по делу царевича Алексея Петровича, вновь найденные Г. П. Есиповым. — ЧОИДР, 1861, кн. 3, отд. 2. Материалы отечественные, с. 83—104.
182


получал в дар от разных лиц, другие были приобретены по его указанию. На целом ряде русских книг Библиотеки Академии наук имеются пометы, указывающие, что они когда-то принадлежали царевичу. Такие пометы стоят, например, на книгах: «Синопсис...» (Киев,
1678),32 «Уложение» (М., 1649),33 «Патерик» (Киев,
1702).34
Библиотека Алексея Петровича хранилась в селе Преображенском. Некоторые книги могли быть перевезены в Москву и в Петербург. Известно, что в мае 1718 г. в доме царевича в селе Рождествено Копорского уезда было обнаружено 36 книг (из них 28 рукописей), преимущественно религиозного содержания. Среди рукописных книг были и светские: поверстная, степенная,
земледелательная.35 Около 50 книг царевича было обнаружено тогда же у подьячего Никифора Богданова, среди них — издания и на иностранных языках. Некоторые из книг с пометами Алексея Петровича вошли позднее в состав библиотек Петра I и Натальи Алексеевны.
Авторами 1-го выпуска «Исторического очерка и обзора фондов рукописного отдела Библиотеки Академии наук» была проделана большая работа по разысканию в фондах Библиотеки Академии наук СССР книг, принадлежавших Алексею Петровичу. Всего были выявлены 64 печатные книги и 30 рукописей, из них на русском языке 52 печатные книги и 24 рукописи.36 Описание всех 30 рукописей Алексея Петровича приведено в том же выпуске «Исторического очерка».37
Из всего вышеизложенного следует, что, помимо иностранных книг, в библиотеке Алексея Петровича было по меньшей мере 50 русских, вся же библиотека состояла по крайней мере из 360 книг. Но, по-видимому, книг было значительно больше, так как сведения о русских книгах царевича, которыми мы располагаем, явно не полны. В целом можно сделать вывод, что в библиотеке
32 БАН РО, шифр 25 П1.
33 Там же, шифр 187 П1.
34 Там же, шифр 36.9.7.
35 Документы по делу царевича Алексея Петровича.., с. 170— 172.
36 Исторический очерк и обзор фондов.., вып. 1, с. 121.
37 Там же, с. 422—427.
183


Алексея Петровича преобладала религиозная литература, но ов ней было довольно много и книг светского содержания, преимущественно но истории, филологии, военному делу и математике, т. е. по тем предметам, которыми Алексей Петрович занимался. Состав книг библиотеки говорит о том, что Алексей Петрович владел иностранными языками и интересовался не одной только религией. И все же это было книжное собрание не государственного деятеля и ученого, а человека с довольно ограниченным кругом интересов, хотя и несомненно образованного.
Сделав, после описания библиотеки Петра, небольшое отступление для характеристики книжных собраний членов царского семейства, обратимся снова к библиотекам крупных государственных деятелей петровского времени. Среди этих библиотек особый интерес представляет библиотека Я. В. Брюса, одного из ближайших сподвижников Петра и просвещеннейшего человека своего времени.38
2. БИБЛИОТЕКА Я. В. БРЮСА
Яков Виллимович Брюс происходил из знатной шотландской фамилии. Отец его (а по другим сведениям дед) эмигрировал в Россию из Шотландии во времена Кромвеля. Сам Брюс родился в 1670 г., получил отличное по тому времени образование, с ранних лет пристрастился к математическим наукам. Вместе с братом Романом Я. Брюс записался в потешные Петра, принимал участие в неудачных походах В. В. Голицына против турок, а в 1689 г. последовал за Петром в Троице-'Сер- гиеву лавру, куда Петр укрылся, спасаясь от происков Софьи. С этого времени Брюс становится почти неразлучным спутником Петра во время его походов и путешествий, участником крупнейших событий петровского времени. Брюс был с Петром в обоих его азовских походах, в путешествии за границу во время «Великого
38 	Более подробные, чем излагаемые ниже, сведения о Я. В. Брюсе и его библиотеке см.: Л у п п о в С. П. Библиотека Я. В. Брюса. — В кн.: Сборник статей и материалов Библиотеки Академии наук СССР по книговедению, вып. 3. Л., 1973, с. 249— 272.
184


посольства» 1697—1698 гг., в походах против шведов, участвовал в битве под Полтавой.
Брюс принадлежал к числу ученых людей своего времени. Подобно Петру, он всю жизнь пополнял свои знания. Уже во время осады Азова Брюс, тогда молодой артиллерийский капитан, был в состоянии составить карту территории от Москвы до Малой Азии, которая была отпечатана в Амстердаме в типографии Тессинга.39 Во время «Великого посольства» Брюс в январе 1698 г. сопровождал Петра в Англию. Здесь он слушал лекции английских математиков, посещал лондонскую обсерваторию, знакомился с постановкой монетного дела в Туре, отливкой артиллерийских орудий в Вульвиче.40
Из всех научных дисциплин Брюс лучше всего знал астрономию, которой занимался всю жизнь, однако область его научных интересов была значительно шире. Биограф Брюса М. Д. Хмыров, подчеркивая энциклопе- дичность познаний Брюса, пишет о нем: «Астроном и математик, артиллерист и инженер, ботаник и минеро- лог, сферагист и географ, автор нескольких и переводчик многих ученых сочинений — гр. Брюс бесспорно был просвещеннейшим из всех сподвижников Петра и чуть ли не первым деятелем на поприще тогдашней русской педагогики».41
Образованность и способности Брюса — причина его быстрого продвижения по службе. В 1700 г., в возрасте 30 лет, он был уже генерал-майором, в 1704 г. назначен генерал-фельдцейхмейстером, т. е. начальником всей русской артиллерии, в 1717 г. — президентом Берг- и Мануфактур-коллегий, продолжая возглавлять и артиллерийское ведомство. Кроме того, в его ведение перешли Монетный и Денежный дворы, а также все крепостные сооружения России. В 1717 г. вместе с Остерманом Брюс был направлен на Аландский конгресс, а в 1721 г. они же заключили выгодный для России Ништадтский мир, чем заслужили особое расположение Петра.42
"Пекарский П. П. Наука и литература.., т. 1, с. 290.
40 X м ы р о в М. Д. Главные начальники русской артиллерии. 2-й генерал-фельдцейхмейстер Яков Виллимович Брюс (1704— 1726). — «Артиллерийский журнал», 1866, № 2, Отдел неофициальный. Смесь, с. 87—88.
41 Там же, с. 272.
42 Хмыров М. Д. Главные начальники русской артиллерии.., с. 90, 97, 192—194, 251—252, 257—260.
185


Из приведенных фактов видно, что Брюсу поручались должности, требовавшие инженерного образования и хорошего знания иностранных языков. Брюс действительно владел английским и немецким языками и неплохо знал голландский. Высокообразованных людей при дворе Петра было немного, и поэтому он стремился как можно лучше использовать знания каждого из них. Помимо исполнения высших государственных должностей, Брюс всегда имел от Петра много других поручений, главным образом связанных с распространением просвещения в России. Он учреждал школы с инженерным уклоном, принимал непосредственное участие в развитии книгопечатания в России (в его ведении находилась типография В. Киприанова), вербовал иностранных специалистов на русскую службу, вел переписку с иностранными учеными и т. д. С именем Брюса связаны усовершенствования в русской артиллерии,43 доказывающие, что он был не просто администратором, но и хорошо разбирался в вопросах артиллерийского дела. Брюсу поручалось делать и редактировать переводы книг с иностранных языков на русский (эти поручения он выполнял даже во время походов). Для Брюса как переводчика характерно чрезвычайно ответственное отношение к своей работе, желание сделать переводы как можно более понятными будущим читателям. Выступая по поручению Петра в качестве редактора переводов, сделанных другими людьми, он не просто правит текст, но, сличая его с оригиналом, исправляет как погрешности переводчика, так и стиль самого автора, становясь таким образом и редактором оригинала. Перевод книги Севела натолкнул Брюса на мысль составить русско-голландский и голландско-русский лексиконы, которые могли, по его мнению, пригодиться Петру I во время поездки за границу в 1717 г. Обе книги вышли из печати в 1717 г.44
Как устанавливается авторами «Описания изданий гражданской печати», Брюс был переводчиком следующих книг: «Геометриа, славенски землемерие», «Книга мирозрения, или мнение о небесноземных глобусах и их
43 Там же, с. 102—113.
44 Описание изданий гражданской печати. М.—Л., 1955, с. 206,
208.
186


украшениях», «Видима Севела искусство нидерландского языка...»; редактором перевода книг: «Новейшее основание и практика артиллерии» Эрнеста Брауна, «Новое крепостное строение» М. Кугорна, «Учение и практика артиллерии...» 3. Бухнера, «Таблицы синусов, тангенсов и секансов...» А. Влакка, «Земноводного круга краткое описание...» И. Гюбнера.45 Кроме того, Брюс выступает как автор книг: «О превращении фигур плоских во иные такова же содержания» (1708), лексиконы русско-голландский и голландско-русский (1717) и один из авторов книги «Юности честное зерцало. . .» (1717, 1719, 1723). Приведенный перечень показывает, что круг научных дисциплин, с которыми имел дело Брюс при переводах книг, был достаточно широк: математика, астрономия, география, артиллерия, военноинженерное дело, языкознание, правила поведения.
После смерти Петра Брюс очень скоро отстранился от государственных дел. К участию в начавшейся уже при Екатерине I ожесточенной борьбе вельмож за власть Брюс по складу своего характера чувствовал себя не способным и поспешил уйти с политической арены. 6 июля 1726 г. последовала отставка Брюса, и последние 9 лет жизни он целиком посвятил себя науке, проживая в своем подмосковном имении Глинках и изредка наезжая в Москву для посещения астрономической обсерватории московских артиллерийских школ, помещавшейся в Сухаревой башне, где он проверял свои вычисления.46
Астрономия была одним из любимейших занятий Брюса, и в этой области Брюс разделял передовые взгляды. Как известно, гелиоцентрическое учение Коперника только в конце XVII в. стало проникать в Россию, и еще в первой четверти XVIII в. многие передовые русские люди придерживались противоположной точки зрения. Первым печатным изданием, в котором упоминалась система Коперника, был гравированный лист «Глобус небесный. . .», напечатанный в 1707 г. Ки- приановым, типография которого находилась в ведении
45 Там же, с. 67—69, 74-75, 85-86, 211-212, 441-442, 216— 217, 90—92, 112—113, 93-94, 114-115, 120-122, 200-201, 259-260.
46 X м ы р о в М. Д. Главные начальники русской артиллерии.., с. 270.
187


Брюса. Впрочем, в этом издании говорилось и о других системах: Птолемея, Тихо де Браге, Декарта.47
В 1717 г. вышел из печати перевод Брюса книги Хр. Гюйгенса, в которой излагалась система Коперника. Книге предшествовало предисловие, написанное Брюсом. Это предисловие составлено очень осторожно, революционность излагавшейся точки зрения декорировалась богословскими украшениями.48 И все же на некоторых просвещенных русских людей книга произвела впечатление разорвавшейся бомбы. Директор Петербургской типографии (где печаталась книга) М. П. Аврамов рассказывал (правда, уже после смерти Петра): «Рассмотрел я оную книжичищу во всем богопротивную, вво- стрепетав сердцем и ужаснувся духом».49
Правда, через два года под редакцией Брюса был издан перевод книги Гюбнера, стоявшего на геоцентрической точке зрения, но это совсем не означает, что Брюс изменил свою позицию. Скорее можно предположить, что издание книги Гюбнера, очень популярного в ту эпоху учебника географии, было в какой-то мере уступкой господствующей точке зрения. Вспомним известный «Брюсов календарь», изданный В. Киприано- вым, в котором наряду со сведениями о восходе и заходе солнца и т. д. излагались и астрологические предсказания по положениям планет. Возникает справедливый вопрос, верили ли в эти предсказания сами Киприанов и Брюс? Вернее всего, что не верили, а включением в календарь астрологических предсказаний они отдавали лишь дань своему времени.
После смерти Брюса (19 апреля 1735 г.) осталась большая коллекция редкостей и очень крупная для своего времени библиотека. То и другое он собирал, по- видимому, всю свою жизнь. По крайней мере из его переписки видно, что коллекцией он занимался еще в 1716 г.50 В отличие от многих коллекционеров Брюс
47 Райков Б. Е. Очерки по истории гелиоцентрического мировоззрения в России. Из прошлого русского естествознания. Изд. 2-е. М.-Л., 1947, с. 155-158.
48 Там же, с. 164—166.
49 А н д р e е в А. И. Ньютон и русская география XVIII века. — «Изв. Всесоюз. геогр. о-ва», т. 75, вып. 3, 1943, с. 5.
50 Хмыров М. Д. Главные начальники русской артиллерии.., с. 185-186.
188


выступает перед нами не как простой собиратель, а как ученый, который приобретает то, что ему надо для занятий. И коллекция, и библиотека отражают широту его интересов.
Собрание книг и вещей Брюса было приобретено Академией наук и в декабре 1735 г. доставлено в Петербург.51 Книги были переданы в академическую библиотеку, но приемка их по описям закончилась лишь в декабре следующего 1736 г.52 К сожалению, собрание Брюса не сохранилось в Библиотеке Академии наук как единая коллекция, все книги были рассредоточены по соответствующим разделам, и их можно узнать лишь по экслибрису Брюса, приклеенному на внутренней стороне переплета. На некоторых книгах есть автографы Брюса. Так, на титульном листе книги В. Лейбурна о солнечных часах (Лондон, 1682),53 снабженной большим количеством чертежей и расчетов, имеется подпись Брюса и дата: 1699 г.
В ЛОААН сохранилось несколько вариантов описей книг Брюса, по которым можно составить представление об этом интереснейшем книжном собрании.54
В деле 219 фонда № 158 хранится «Ведомость, что по описи явилось в доме покойного генерал-фельдмаршала и кавалера Якова Виллимовича Брюса в библиотеке книг немецких разных диалектов и российских». Описания книг в этой ведомости пронумерованы: №№ 1—736, причем № 736 является явно позднейшей допиской (л. 8—33). В том же деле имеется и описание всех этих книг на языке оригинала (л. 81—112), а также «Appendex Catalogi librorum Brucorum» (с № 736 по № 1432) на языке оригинала. Русский вариант «прибавлений» в деле отсутствует. При сравнении русского и иностранного вариантов основной описи (с № 1 по
51 Л у п п о в С. П. Библиотека Академии наук в 1725— 1747 гг. — В кн.: История Библиотеки Академии наук СССР, М.-Л., 1964, гл. 2, с. 52.
52 В «Истории Библиотеки Академии наук СССР» (с. 52) мной указана ошибочная дата окончания приемки книг Брюса: февраль 1737 г.
53 В фондах отдела рукописной и редкой книги это издание
5125
хранится под шифром ——.
1911
54 ЛОААН, ф. 158, on. 1, № 219, 220, 221; разр. II, on. 1, № 186,
189


№ 736) бросается в глаза, что иностранный вариант составлен гораздо добросовестнее русского. Здесь указаны не только фамилии авторов и названия книг, но и год и место издания, количество томов и т. д. В русском тексте сплошь и рядом многие из этих данных отсутствуют и иногда вместо перевода дается совершенно безграмотная русская транскрипция фамилии автора и названия книг.
В деле 221 того же фонда № 158 хранится «Роспись книгам и прочим вещам, отданным в Академию наук из пожитков покойного фельдмаршала графа Брюса» (с № 1 по № 736), и «Прибавления к книгам фельдмаршала Брюса» (с № 736 по № 1432). Обе записи заверены подписью секретаря Академии наук Сергея Волчкова. При сравнении этого варианта основной описи книг Брюса с русским вариантом описи, хранящимся в деле 219, устанавливается, что в описания книг в деле 221 внесены уточнения: добавлены недостающие данные, исправлены ошибки, а главное устранены нелепости перевода.
Нам остается сказать несколько слов об описях книг Брюса, хранящихся в деле 220 фонда № 158 и в деле 186 (разряд II он. 1). Описи в деле 220 полностью соответствуют русским описям, хранящимся в деле 221, добавлена только одна графа — оценка каждой книги. По описям, хранящимся в деле 186, судя по пометам против некоторых вещей «есть», «нет», производилась проверка фактического наличия поименованных вещей.
Чтобы лучше разобраться во всех вариантах описей библиотеки Брюса, надо вспомнить историю ее передачи: После смерти Брюса Академия наук возбудила ходатайство о передаче ой библиотеки и коллекции, что соответствовало воле и самого Брюса. По приказу Кабинета е. и. в. начальник Москвы С. А. Салтыков назначил для описи вещей и книг двух человек: Б. В. Аладьина и Г. Л. Гурьева, которые и выполнили поручение. Вслед за тем в Москву за коллекцией Брюса прибыл от Академии наук нотариус Тидеман с копиистом немцем И. Пу- хартом. Тидеман не только должен был принять книги и вещи по росписи (в инструкции упоминается роспись проф. Гросса), но и учинить особую роспись книг и вещей, обнаруженных им дополнительно (т. е. еще не описанных) f
190


Описи были сделаны, коллекция Брюса принята и, как уже говорилось, привезена в Петербург.55 Однако у Тидемана оказалась недостача в вещах Брюса, в которой он не мог отчитаться. После смерти Тидемана (8 июля 1742 г.) Академия назначила запрет на продажу его вещей до тщательной проверки книг и ценностей юсобой комиссией.56
На основе изучения всех вариантов описей и сопоставления приведенных фактов, связанных с передачей собрания Брюса в Академию, устанавливается, как нам кажется, история создания всех описей.57 Первоначальный русский вариант описи, изобилующий различными нелепостями и хранящийся ов деле 219, был составлен по поручению С. А. Салтыкова Б. В. Аладьиным и Г. Л. Гурьевым. Приехавшие из Петербурга Тидеман и Пухарт сделали иностранный вариант описи (или воспользовались уже готовой описью Гросса, о которой упоминается в инструкции Тидеману). Однако, поскольку ими было обнаружено еще много книг и вещей, они составили также русский и иностранный варианты «Прибавлений» к описи собрания Брюса.
По описям Пухарта, заверенным секретарем Волчковым (дело 221), происходила передача книг в библиотеку. При этом была составлена и чистовая опись на русском языке книг и вещей с оценкой каждой вещи (дело 220) ; это надо было сделать для определения суммы, причитающейся для уплаты за коллекцию. После смерти Тидемана (а может быть и ранее) проводилась сверка описей с наличием. Это делалось по описи в деле 186 (разряд II, он. 1). Известно, что опись книг и вещей Брюса была опубликована в 5-м томе «Материалов для истории Академии наук». Как показало сличение, основная опись книг Брюса (№ 1—736) была, к сожалению, напечатана по дефектному варианту, составленному
55 	Материалы для истории Академии наук, т. 2. СПб., 1886, с. 728, 736, 771—772; т. 6. СПб., 1890, с. 386; Забелин И. Е. Библиотека и кабинет графа Я. В. Брюса. — «Летописи русской литературы и древности, издаваемые Николаем Тихонравовым», 1859, т. 1, отд. 3, с. 30—31.
279 ^g^ePHajIbI Для ИСТ0РИИ Академии наук, т. 5. СПб., 1899.
57 	Более подробно об этом см. в упомянутой статье: Лунно в С. П. Библиотека Я. В. Брюса.
191


людьми Салтыкова, а «Прибавления» к описи58 — по русскому варианту, заверенному С. Волчковым (дело 221).
Таким образом, при изучении состава коллекции Брюса следует пользоваться иностранными вариантами основной описи и «Прибавлениям» к ней, хранящимися в делах 221 и 220. Что же касается описей, опубликованных в «Материалах для истории Академии наук», то объектом изучения могут служить только «Прибавления» к описи (№№ 736—1432), а основная опись (№ 1—736), изобилующая большим числом ошибок, не должна приниматься во внимание.
Как уже сообщалось, в основной описи книг Брюса и «Прибавлениях» к ней значится 1432 названия (фактически же с учетом разрыва в нумерации 1423). Здесь среди печатных книг перечисляются также карты и небольшое число рукописей. Кроме того, рукописи, карты и книги Брюса значатся еще в двух описях (на языке оригинала), также хранящихся в деле 219 и опубликованных в русском переводе в 5-м томе «Материалов для истории Академии наук».59
Определение по всем этим описям общего числа книг, рукописей и карт в собрании Брюса представляет большие трудности вследствие неточности описаний. Иногда под одним номером в описях числятся несколько произведений и не всегда ясно, что это — конволют или не- 'сколько отдельных книг; в других случаях в описях значатся пакеты из книг или тетрадей без указания их количества, нередко по описанию нельзя определить, является описываемая вещь печатной или рукописной книгой, иногда не указано число карт и т. д.
Поэтому приводимые ниже цифры, дающие количественную характеристику книжного собрания Брюса, в известной мере условны (в особенности в отношении числа карт, атласов и чертежей). Произведенные нами подсчеты показывают, что в книжном собрании Брюса было:
58 Материалы для истории Академии наук, т. 5, с. 152—179,
192 232
59 JIÖAAH, ф. 158, on. 1, № 219, л. 252—255, 281-285 об.; Материалы для истории Академии наук, т. 5, с. 225—232. — В обеих записях значится 171 название (38 и 133).
192


Количество
названий
Количество
библиотечных
единиц
Книг
1410
1579
Рукописей (включая рукопис¬
ные карты и рисунки) . . . . Карт, атласов, чертежей . . . .
52
132
52
174
Всего . .
1594
1805
Таким образом, полученное нами число томов книг Брюса (1579) очень близко к названному Миллером в его истории Академии наук (1500).60 Ошибка
У. Г. Иваока в определении числа названий книг в библиотеке Брюса (735) объясняется тем, что ему была известна только первая часть описи книг Брюса, опубликованная в «Летописях русской литературы и древностей».61
В табл. 12 указывается число книг в 'библиотеке Брюса по каждой из научных дисциплин. При подсчетах мы также столкнулись с трудностями, вследствие того что по названиям часто нелегко определить, к какой отрасли знания относится та или иная книга; поэтому некоторые так и оставлены нами в графе «неясно, по каким наукам». И все же таблица дает представление о составе книг в собрании Брюса.
Первое, что бросается в глаза при рассмотрении данных табл. 12, это универсальный характер библиотеки. Пожалуй, нет ни одной научной дисциплины, по которой у Брюса не было бы книг. Второй вывод — научный характер библиотеки: явное преобладание научной литературы над прочими видами печати. Так, художественной литературы было всего 2.1%; очень небольшой процент составляла и религиозная литература — 6.5%. Книг по астрологии, алхимии и магии было совсем мало.
Соотношение числа книг но разным отраслям знания в библиотеке Брюса характеризует область его преимущественных интересов. Обращает внимание большое
60 	Материалы для истории Академии наук, т. 6. СПб., 1890,
61 	И в а с к У. Г. Частные библиотеки в России. — «Рус. библиофил», 1911, № 3, с. 74; «Летописи русской литературы и древностей, издаваемые Николаем Тихонравовым», 1859, т. 1, отд. 3, с. 32—62.
с. 386.
13 С. П. Луппов
193


Таблица 12 Состав библиотеки Брюса
Отрасль знания или вид литературы
Названий
Библиотечных
единиц
абс.
%
Математика
124
140
8.9
Астрономия
52
52
3.3
Физика, механика, оптика
37
41
2.6
Химия
28
31
1.9
Техника
31
32
2.0
Морское дело, навигация
17
20
1.3
Архитектура
53
60
3.8
Биологические науки
31
33
2.1
Медицина. Ветеринария
112
116
7.3
Геолого-географические науки (география, геодезия, минералогия, путе¬
шествия)
68
71
4.5
Военные науки (включая артиллерию
и фортификацию)
83
91
5.8
История
90
107
6.8
Нумизматика
19
19
1.2
Политика
13
13
0.8
Философия, психология, логика . .
44
86
5.4
Юридические науки
20
20
1.3
Экономика. Торговля
И
И
0.7
Филология. Лексиконы
48
49
3.1
Генеалогия. Геральдика
16
20
1.3
Искусство
21
24
1.5
Художественная литература ....
26
33
2.1
Религиозная литература
97
102
6.5
Астрология. Алхимия. Магия . . .
13
13
0.8
Прочие (садоводство, верховая езда и т. д., а также литература универ¬
сального характера)
55
66
4.2
Неясно, по каким наукам
301
329
20.8
Всего
1410
1579
100
число литературы по физико-математическим наукам (233 книги), медицине (116 книг), геолого-географическим наукам (71 книга). Несомненный интерес Брюс проявлял и к военным наукам (91 книга), которые он хорошо знал, особенно артиллерию и фортификацию.
Но Брюс был не только естественником и военным. Гуманитарные науки, особенно история, философия,
194


хорошо представлены в его библиотеке. В этой области Брюс, очевидно, был также силен; немало книг имелось у него и по архитектуре, искусству и филологии (включая лексиконы).
Если распределить книги Брюса по языковому принципу, то получается такая картина:
Немецкий
Английский
Латинский
Голландский
Русский
Французский
Итальянский
Шведский
Польский
Финский
Греческий
Разные (пакеты книг и т. д.)
Количество
названий
Количество
библиотечных
единиц
658
728
308
370
189
203
80
86
38
40
И
25
8
9
7
7
4
4
4
4
1
1
102
102
Всего . . . 1410 1579
Таким образом, подавляющее большинство книг в библиотеке Брюса (свыше 80%) было на немецком, английском, голландском и латинском языках, из которых три первые он несомненно знал. По-видимому, Брюс владел и латинским языком, а французского языка не знал. В библиотеке Брюса было всего 25 французских книг, между тем как на французском языке выходило в то время очень много изданий по различным отраслям знания, и в книжных собраниях современников Брюса
А. 	ф. Хрущева и Д. М. Голицына именно французская литература занимала доминирующее положение. Из всего сказанного следует, что Брюс приобретал для себя книги, как правило, лишь на тех языках, которые были ему хорошо известны.
Какие же книги находились в библиотеке Брюса? В числе математической литературы мы находим книги на разных языках по всем разделам математики: арифметике, алгебре, геометрии (в том числе и стереометрии), тригонометрии. Среди них есть и курсы по математике, и литература о практическом применении математики,
195
13*


и таблицы тригонометрических величин (например, Хр. Вольфа, издания 1711 г.), и учебные книги (например, «Математика для отроков» Штурма на латинском языке, изданная в Нюрнберге в 1705 г.), и математические лексиконы, и переводы самого Брюса («Приемы циркуля и линейки...»). Среди рукописей по математике находятся «Гос. генерала фельдцейхмейстера графа фон Брюса математические письма на немецком языке», стоящие в описи под № 1177.62 Не совсем ясно, что это: трактат или переписка на математические темы?
Довольно разнообразна в библиотеке Брюса и астрономическая литература. В числе книг по астрономии мы находим такие, как: «Космография» Себастиана Мюнстера (Базель, 1550), «Каталог звездам восточным» знаменитого английского астронома Эдмунда Галлея (1656—1742) и его же «Описание прохождения лунной тени через Англию во время солнечных затмений 1724 и 1725 гг.», «Известие о кометах» К. Нотингеля (1665), целый ряд изданных в Гданьске на латинском языке произведений известного польского астронома XVII в. Яна Гевелия (например, «Кометография», Гданьск, 1668) и ;др.63 Наряду с упомянутыми выше трудами Э. Галлея обращают на себя внимание две книги, изданные в Лейпциге в 1703 г., — «Защищенный Коперник» Иоганна Вилкина и «Космотеорос» Гюйгенса.64 Книга Гюйгенса, одного из передовых умов своего времени и популяризатора системы Коперника, была, как мы знаем, переведена Брюсом на русский язык и дважды издана в России.
В числе книг по физике в собрании Брюса находились сочинения современника Брюса гениального Ньютона (1642—1727), которые Брюс читал в подлиннике. Любопытны также сочинения: Хр. Эбергарда «Книга о магнитной теории», изданная в 1720 г. в Лейпциге на немецком языке, сочинения Архимеда в изложении Барова на английском языке. Интерес к оптике (в собрании Брюса находился ряд книг по оптике) связан был у Брюса, очевидно, с его занятиями астрономией. Из переписки Брюса с Петром видно, что в вопросах оптики Брюс хорошо разбирался.
62 ЛОААН, ф. 158, on. 1. № 221, л. 60 об.
63 Там же, л. 10, 21 об., 75 об., 95, 44 об., 7 об.
64 Там же, л. 24, 26 об.
196


Внимание Брюса привлекала литература но химии — науке, находившейся в этот период еще в младенческом состоянии (до открытий Ломоносова и Лавуазье). В числе книг по химии в библиотеке Брюса мы находим: Л у мм ер. Курс по химии (Дрезден, 1698); Г. Штал. 1) Химия рациональная и экспериментальная (Лейпциг, 1720); 2) Химические примечания (Лейпциг, 1718); Кункел. Химия (Берлин, 1686); Келнер. Химия (Лейпциг, 1693), Реленер. Химия (Хемниц, 1715) 65 и др.
Немало находилось в собрании Брюса и книг по технике. Брюс как президент Берг- и Мануфактур-коллегий, глава артиллерии, фортификации и монетного дела в России имел самое непосредственное отношение к технике. Состав книг по технике отражает характер его занятий. В собрании Брюса значатся книги по горному делу, металлургии, монетному делу: Штал. Металлургия (Лейпциг, 1720); Г. Агригула. Горное дело (1580); Хр. Г е р тв иг. Книга рудокопная (Дрезден и Лейпциг, 1710); Крутерман. Книга о пробовании руд (Франкфурт и Лейпциг, 1717). Интересен конволют, числящийся по описи под № 872 и являющийся своеобразной тематической подборкой литературы, очевидно, сброшюрованной в один том по указанию Брюса: Модестин. Книга о пробовании металлов (Амстердам, 1669) ; Бар б а. Рудокопная книга (Гамбург, 1676) ; Шиндлер. Монетная книга (Франкфурт, 1705); Венгер. Книжка о пробовании руд (Гамбург, 1704).66 Из других книг по технике упомянем: «Книгу о мыловарении» (Регенсбург, 1712), «Книгу о варении селитры и как фейерверки делать» (Лейпциг, 1710), «Описание соляных заводов в Галле» Гофмана (Галле, 1708) и ряд руководств по полированию стекол.
Выше уже отмечалось, что в собрании Брюса было сравнительно немного книг по морскому делу и навигации. Это — морские уставы на русском языке и несколько книг по практической навигации на английском и голландском языках. Очевидно, эта область интересовала Брюса лишь постольку, поскольку всем сподвижникам
65 Там же, л. 45, 45 об., 46 об., 53, 69, 51.
66 Там же, л. 47.
197


Петра приходилось заниматься вопросами навигации. Любопытно отсутствие книг по кораблестроению — области, которой особенно увлекался Петр и которая, видимо, совсем не интересовала Брюса. Очень хорошо представлена была в библиотеке Брюса литература по архитектуре. В числе книг Брюса имелись сочинения классиков (Палладия, Бароцци де Виньола, Витрувия и других крупных архитекторов) на итальянском, немецком, английском, французском, латинском, голландском языках и в русских переводах. Архитектура и строительство интересовали Брюса не менее, чем Петра.
Среди довольно немногочисленной в собрании Брюса биологической литературы преобладали труды по ботанике — упомянем такие издания, как «Книга о травах» Авр. Мутинга (Лейден и Утрехт, 1696), «Английская флора» (Франкфурт, 1660) и др. Из книг по анатомии — «Состояние анатомии в Великобритании».
Что касается медицинской литературы, то она была представлена в библиотеке Брюса довольно полно (116 книг, включая и книгу по ветеринарии). Основную массу составляли всякого рода лечебники и книги о предохранении здоровья от заболеваний, например «Лечение всех болезней» Вейсбаха (Страсбург, 1712), «Книга, как самого себя лечить» Мейнигема (Лейпциг, 1728), «Практическая медицина» Гельвиха (Лейпциг, 1710), «30 афоризм, или правила о 'содержании здравия» Гехма (Франкфурт-на-Майне, 1696), «Способ как лихорадку лечить» (Лондон, 1724) и др. Медицина интересовала Брюса во всех аспектах, и в его библиотеке мы встречаем литературу по самым разнообразным отраслям медицины: терапии, хирургии, урологии, гинекологии, окулистике, венерическим болезням и т. д. Встречаются и такие книги, как «Способ как пользоваться чаем вместо лекарства» Когаузена (Линкополь, 1728), «Основательный 'способ как кровь пускать» Штала (Лейпциг, 1725).
Брюс, по-видимому, лечил себя сам. Известно, что он страдал подагрой, и среди его книг была литература и о борьбе с этой болезнью. Большое число книг было посвящено фармакологии, аптечному делу. Упомянем такие книги, как «Домовая и походная аптека» Л. Блюментроста (Лейпциг, 1716), «Аптекарская наука» Туллера (Роттердам, 1709), «Основательное известие о лекарствах» Гофмана (Ульм, 1722) и др.
198


Среди книг по геолого-географическим наукам явно преобладала географическая литература. Здесь были общие работы по географии, например: «География» Гюбнера на немецком языке, изданная в 1711 г., «География генеральная...» (русский перевод известной книги Бернарда Варения, изданный в Москве в 1718 г.), «Краткое описание всего света» на латинском языке (Франкфурт и Лейпциг, 1687), «География» Вейзена на немецком (1694), описания отдельных стран (Англии, Франции, Швеции, Польши, Неаполитанского королевства, Гренландии и др.), островов (Самоса, Патмоса и др.), городов (Иерусалима, Гданьска, Бендер). Интересно «Описание Российского государства», изданное в 1706 г. в Стокгольме в разгар Северной войны.
Целый ряд книг был посвящен описанию путешествий. Этот вид литературы пользовался популярностью в XVIII в. В библиотеке Брюса находились широко известные книги Адама Олеария и Корнелия де Бруина (обе изданы в Амстердаме: первая в 1711 г., вторая — в 1651 г.). Из других книг назовем «Описание путешествия в Китай» Усбранта (Франкфурт, 1707). Имелись отдельные издания по минералогии, геодезии, ряд книг был посвящен вопросу об определении широты и долготы.
Брюс был одним из крупнейших специалистов того времени по военным (особенно военно-инженерным) наукам. Неудивительно поэтому, что военная литература была хорошо представлена в его библиотеке. Здесь были военные уставы разных государств, книги по военной истории, ружейному делу и т. д. Наиболее хорошо подобрана литература но фортификации и артиллерии. В числе книг по фортификации мы встречаем произведения крупнейших специалистов того времени, в том числе подлинники переводов, изданных при Петре I. Перечислим некоторые книги: «Вобанова манера укрепления городов», труды по фортификации Франциска де Кремы, Адама Фрейтага, Ф. Блонделя, М. Дегенса, Отто Смоли, Хр. Нейбаруна, Штурма, ван Бруже, Якова Вертмиллера, С. Грубера, Фридериха Г. Рузена, Боргсдорфа, Беклера, Тревена. Интересны два конволюта, числящихся в описи под № 1092 и 1138.67 В первом помещены следующие произведения: Паган. Крепостное строение (Лейпциг,
67 	Там же, л. 57 и 59 об.
199


1677); Р им п л ер. Основание фортификации (Франкфурт, 1674); Шейхцер. Жестокий штурм на укрепленные места (Франкфурт, 1678). Во втором: Боргсдорф. Непобедимая крепость (Ульм, 1682) ; Блондель. Новый способ к крепостному строению (Столбцы, 1686). Среди книг по фортификации находились и русские переводы, например «Римплерова манира о строении крепостей». Из литературы по артиллерии назовем сочинения Кр. Геслера, М. Мигера, 3. Бухнера, Козимера, Кугорна, Пирофила, Рихтера, Блонделя и др. Здесь были и книги, являющиеся оригиналами переводов, опубликованных при Петре, например книга 3. Бухнера «Учение и практика артиллерии».
Разнообразна была в библиотеке Брюса историческая литература. Здесь имелись классики древности: Плутарх, Тит Ливий, Корнелий, Тацит, Иосиф Флавий (в основном в переводах на немецкий и английский языки), а также крупнейшие историки XVII в., например Самуэль Пуф- фендорф. Среди исторических книг Брюса мы встречаем курсы всеобщей истории: «Всеобщая история» Вилгелма на латинском языке, изданная в Берлине в 1682 г., «Полная история европейская», изданная в Лондоне в 1711 г., и др., истории отдельных стран, монографии, посвященные различным историческим событиям: «Описание войны в Италии» (Лейпциг, 1702), «Историческое известие о смятениях в Польше» (1710), исторические лексиконы и др.
В библиотеке Брюса имелось много всевозможных хроник и летописцев: «Турецкая хроника» (Франкфурт на Майне, 1640), «Польская хроника» Лаутербаха (Франкфурт и Лейпциг, 1701), «Английская хронология» (Лондон, 1665), «Краткий китайский летописец» Менце- лия (Берлин, 1696), а также биографической литературы: описания жизни («жития») Карла XII (Нюрнберг, 1702), Карла-Густава (Нюрнберг, 1697), Тамерлана (Лондон, 1723), Сципиона Африканского (Франкфурт и Лейпциг, 1690), Марка Брута (Амстердам, 1700), Александра Македонского (сочинение Квинта Курция), Петра Великого (Лейпциг, 1725) и др. Две исторические книги были на русском языке: «Степенная книга» (рукопись) и «Синопсис...» (не указано, печатное издание или рукопись). Среди книг по истории имелись и многотомные издания, например упомянутое «Житие шведского короля
200


Карла XII» в 9 томах. Характер интересов Брюса отражает литература по нумизматике: «Книга о монетах» Патина (Страсбург, 1675), «Руководство к познанию монет» (Лейпциг, 1718), «Известия о польских и прусских монетах» (Эмтинг, 1722) и др.
Политическая литература в библиотеке Брюса была немногочисленна, однако среди этих книг имеется знаменитое произведение Макиавелли «Князь» (Амстердам, 1699), а также «Правда воли монаршей...» Ф. Прокоповича (М., 1722). Другие книги были связаны с практической русской дипломатией: известное «Рассуждение...» Шафирова о причинах шведской войны на русском языке (не ясно, какое издание), «Трактат между Российскою империею и султаном Эшрефом» (СПб., 1729), «Ключ к Ништадтскому миру» (Нюрнберг, 1722).
Несомненно обширнее была литература по философии. Здесь были труды и древних философов (Гераклита, Демокрита, Лукреция Кара), и крупнейших философов XVI—XVIII вв.: Рене Декарта (в 4 томах), Фрэнсиса Бэкона (в 3 томах), Джона Локка (в библиотеке Брюса имелось основное философское сочинение Локка, «Опыт о человеческом разуме», изданное в Лондоне в 1700 г.), Роберта Бойля (в 3 томах), Хр. Вольфа и др. Таким образом, Брюс был знаком с важнейшими философскими направлениями своего времени. В библиотеке его имелся ряд книг по логике и психологии.
Не останавливаясь на обзоре юридической и экономической литературы, сравнительно немногочисленной в библиотеке Брюса и малохарактерной для нее, посмотрим, какие труды по филологии интересовали Брюса. По этой области знания Брюс имел только два вида изданий: многочисленные словари на всех языках (английский, немецкий, французский, итальянский, голландский, шведский, латинский, славянский, греческий) и грамматики (латинская, немецкая, голландская, французская, английская, русская). Таким образом, по филологии Брюса интересовала лишь литература, необходимая для переводов.
В небольшом количестве были и книги по искусству и художественным ремеслам, например: трактат Леонардо Да Винчи «О живописном письме» (на немецком языке), Две монографии «О знатнейших живописцах (Гамбург, 1710; Амстердам, 1718), «Книга об искусном золотарном
201


и серебряном художестве» (Нюрнберг, 1708) и «Книга о лаковом и олифовом художестве» (Нюрнберг, 1707).68
Как представителя знати Брюса интересовала литература по генеалогии и геральдике. Перечислим некоторые из этих книг: «Сокращенный каталог о дворянах и
лордах в Англии» (1697), «Краткие вопросы из генеалогии» И. Гюбнера (1719), «Руководство о геральдике»
В. 	Триера (Лейпциг, 1714), «Духовные и светские королевские ордена» X. Грифия (Берлин и Лейпциг, 1709), 5 томов «Новоисправленной книги немецких гербов» (Нюрнберг, 1657), «Куриозная геральдика» Рудольфа (Франкфурт и Лейпциг, 1718) и др. Известно, что, когда встал вопрос о гербе «господина адмирала», Петр обратился к Брюсу, хорошо знакомому с литературой по геральдике, и он дал свой проект герба.
Художественная литература в библиотеке Брюса была немногочисленна, однако состав ее не лишен интереса: произведения древних классиков (Овидия, Теренция, Эзопа, Гомера, Горация) чередовались с литературой XVI— XVII вв. Известное произведение Овидия «Метаморфозы», популярное в России в первой половине XVIII в., имелось в библиотеке Брюса на голландском языке. Очень интересно наличие в библиотеке комедий Мольера на французском и немецком языках. Из других художественных произведений имелись вирши на различных языках (включая и финский: № 1217 — «Финская стиховая
книга»). Среди них любопытны числящиеся под № 1238 «Похвальные стихи на господина Исаака Невтона» (Лондон, 1728).69 Наличие этих стихов в библиотеке Брюса еще раз подтверждает его большой интерес к творчеству гениального современника.
Несколько слов об антинаучной литературе, имевшейся в библиотеке Брюса, хотя и в очень небольшом количестве. Это книги по астрологии («Ключ к астрологии», Лондон, 1676; «Астрологический календарь» на немецком языке; «Введение в астрологию», Лондон, 1694), алхимии (Фауст. Алхимический лексикон; «Алхимия», Франкфурт, 1613), толкователи снов и др.
Представляет несомненный интерес и литература, объединенная нами в таблице под рубрикой «Прочие
68 Там же, л. 56, 56 об.
69 Там же, л. 62 об., 63 об.
202


книги»; сюда вошли книги по садоводству, пиротехнике и фейерверкам, описания различных церемоний, литература о музыке и танцах, верховой езде и т. д. Наиболее многочисленны в этой группе книги по садоводству, к которому Брюс, подобно Петру, проявлял большой интерес. Немало было работ и по домоводству: поваренные книги, «Разумная хозяйка» Миллингсдорфа (Нюрнберг, 1712), об устройстве погребов и т. д. Закономерен интерес Брюса и к литературе о музеях. В его библиотеке имелись, например, «Описание саксонской Кунсткамеры» Г. Бетеля, «Описание натуральных вещей Иоганна Шейх- цера» и др. По музыке, танцам, педагогике, сельскому хозяйству, верховой езде, охоте у Брюса имелись лишь единичные книги.
Заканчивая обзор библиотеки Брюса, необходимо отметить в ней очень хороший подбор книг. Как мы уже видели, по физико-математическим наукам, архитектуре, медицине, военным наукам литература была подобрана с большим знанием дела, причем Брюс был хорошо знаком с новейшей научной литературой (например, сочинения Ньютона, Галлея). Гуманитарные науки не были областью особого внимания Брюса. По числу исторических и философских книг библиотека Брюса была значительно беднее библиотеки его современника Д. М. Голицына, который специально подбирал книги по этим областям знания. Однако и тут Брюс обнаруживает и знание предмета, и хороший вкус: классические исторические и философские произведения имелись в его библиотеке, а что касается политической литературы, то этой областью Брюс, очевидно, мало интересовался. Именно поэтому, кроме «Князя» Макиавелли, мы не находим у него других известных политических трактатов.
И еще один вывод: библиотека Брюса — не коллекция, а рабочее собрание книг, необходимых его владельцу, она полностью отражает область его научных интересов. Здесь мы почти совершенно не находим случайных книг, которые составляли подчас значительную часть книжных собраний других крупных деятелей той эпохи. И последнее, библиотека Брюса — это библиотека научной литературы, библиотека ученого, а таких еще не было ранее на Руси, начиная именно с Брюса этот тип библиотек будет встречаться все чаще и чаще, отражая быстрые успехи науки в России.
203


3. БИБЛИОТЕКА Д. М. ГОЛИЦЫНА
Еще более крупной по количеству книг, чем библиотека Я. В. Брюса, была библиотека Д. М. Голицына. Дмитрий Михайлович Голицын принадлежал к одной из наиболее родовитых семей русской знати петровского времени. Потомок литовского князя Гедемина, он имел среди своих предков и ближайших родственников крупных государственных деятелей: В. В. Голицына — одного из кандидатов на русский трон в эпоху Смутного времени и его тезку В. В. Голицына — известного сподвижника царевны Софьи, приходившегося Д. М. Голицыну двоюродным братом. Родовитостью князя Дмитрия Михайловича в значительной степени объяснялись его аристократические убеждения.
Д. М. Голицын родился в 1663 г. в семье боярина, князя М. А. Голицына. В 1697 г. он был послан Петром в числе 39 стольников в Италию. Пребывание за границей (а еще ранее, по-видимому, влияние его двоюродного брата В. В. Голицына, бывшего одним из просвещеннейших людей своего времени) явилось для Д. М. Голицына стимулом серьезного изучения истории и политики. В 1701 г. Голицын направляется послом в Константинополь.
В 1708—1721 гг., будучи губернатором в Киеве, он поддерживал активные связи с наиболее просвещенными людьми Киева и Украины. Он был в близких отношениях с лучшими представителями местного духовенства, постоянно общался с Киевской академией, вокруг него группировалась целая плеяда переводчиков из числа студентов академии. Далее Голицын уже в Петербурге. В 1722— 1725 гг. он возглавлял Камер-коллегию; при утверждении Верховного совета был сразу же назначен его членом. При Петре II, будучи уже первенствующим членом Верховного совета, возглавлял Коммерц-коллегию.
С именем Д. М. Голицына связана попытка верховни- ков при воцарении Анны Иоанновны ввести в России олигархический образ правления. Идеологом этого движения был Д. М. Голицын. Попытка, как известно, не удалась, и карьера Голицына кончилась. Несколько позднее, в 1737 г., использовав уже другой повод, правительство Анны расправилось со своим политическим противником. Он был осужден, заточен в Шлиссельбурге, где
204


в апреле 1737 г. и умер, а имущество его было конфисковано.70
Д. М. Голицын известен как противник Петровских реформ и один из главарей наиболее реакционных кругов русского общества. Такой характеристике немало способствовало свидетельство испанского посла дюка де Лириа, по словам которого, Голицын любил говорить: «К чему нам нововведения, разве мы не можем жить так, как живали наши отцы, без того, чтобы иностранцы являлись к нам и предписывали нам новые законы».71 В вопросах политики Голицын действительно придерживался реакционных взглядов. Преобразование России он видел во введении в стране олигархического строя. В Петровских реформах ему’ особенно не нравилась поспешность нововведений, казалось, без особой надобности привозимых к нам из-за рубежа, он не любил иностранцев, ему неприятны были стремления Петра изменить нравы и благочестивые обычаи старины, он несомненно сочувствовал Алексею Петровичу (как, впрочем, и многие из петровских вельмож) и не любил Екатерину I.
Политические взгляды Голицына были отражением чаяний наиболее родовитой русской знати. Голицын — прежде всего «человек родословный», очень метко пишет в своей работе «Из жизни русских деятелей XVIII века» Д. А. Корсаков, «он аристократ не только по своему происхождению, но и по политическим убеждениям».72
Вместе с тем Голицын был безусловно просвещенным человеком, понимавшим значение европейской цивилизации. Он знал несколько иностранных языков, всю жизнь любовно собирал свою личную библиотеку, стремился общаться с культурными людьми своего времени, хорошо знал иностранную литературу и пытался за рубежом найти наиболее подходящие для России образцы олигархического правления.
Интересно мнение С, М. Соловьева о Д. М. Голицыне: «Человек по жесткости характера своего не способный возбуждать к себе сильной привязанности, умный, образованный, но без особенных блестящих способностей, князь Дмитрий вступил на служебное поприще с созна¬
70 Корсаков Д. А. Из жизни русских деятелей XVIII века. Казань, 1891, с. 225, 228—229, 239, 248—261.
71 Там же, с. 224.
72 Там же, с. 222, 224.
205


нием своих прав родовых и личных, служил усердно и все оставался в тени, на местах второстепенных..что уязвляло его гордость».73 Впрочем, как мы видели, после смерти Петра Голицын оказался далеко не в тени.
Библиотека Д. М. Голицына принадлежала к числу крупнейших книжных собраний своего времени. В правительственном послании от 9 января 1737 г. по поводу конфискации имущества Голицына говорится, что «у него, князь Дмитрея, имелось на чужестранных диалектах, та- кож и переведенных на русский язык около шести тысяч книг».74 Эти данные, как мы увидим далее, являются преувеличенными. К сожалению, полной описи библиотеки Голицына до нас не дошло. Какими же сведениями об этой библиотеке мы располагаем?
Как известно, библиотека Д. М. Голицына находилась в его подмосковной вощине — в селе Архангельском. Еще в прошлом веке в селе Никольском той же губернии, являвшемся некогда одним владением с селом Архангельским, был обнаружен каталог иностранных книг Д. М. Голицына, составленный в 1722 г. Сведения об этом каталоге и характеристика описанных в нем книг приводятся в обстоятельной статье Н. В. Голицына, к которой нам в дальнейшем еще придется обращаться.75 На первой странице каталога, сообщает Н. В. Голицын, имеется надпись: «Catalogus Bibliothecae Golitzianae. 1722. № 143», на внутренней стороне переплета — известный печатный экслибрис Голицына: «Ех Bibliotheca Arcangelina». В каталоге перечислено 1300 названий иностранных книг, что составляет примерно 1900 томов. Таким образом, иностранный фонд библиотеки состоял в 1722 г. из 1900 книг. Сведения о числе русских книг, относящиеся к этому же времени (к 1722 г.), пока не обнаружены.
После ареста Д. М. Голицына в 1737 г. его имущество было описано и конфисковано. Особое внимание было обращено на составление описей книг, поскольку правительство Анны Иоанновны было заинтересовано в выяс¬
73 С о л о в ь е в G. М. История России с древнейших времен, кн. 9, т. 17, с. 130.
74 Переписка о книгах Д. М. Голицына Махиавелевой и Бо- колиновой (сообщил И. Е. Забелин). — «Библиогр. зап.», 1861, т. 3, № И, стб. 319—320.
75 Голицын Н. В. Новые данные о библиотеке кн. Д. М. Голицына (верховника). — ЧОИДР, 1900, кн. 4, отд. 4. Смесь, с. 1—16.
206


нении вопроса, имелись ли у Д. М. Голицына запрещенные иностранные издания, в частности сочинения Макиавелли и Бокалини. В правительственном письме от 9 января 1737 г., направленном из Петербурга в Москву, предписывалось книги Голицына собрать в одно место и составить их опись, причем прежде всего требовалось описать те книги, «которые с чужестранных на русский язык переведены», предлагалось также в течение месяца собрать все сведения о «пожитках» Голицына, хранящихся у частных лиц.76
В ЦГАДА сохранилась опись книг Д. М. Голицына, составленная в декабре 1738 г.77 Из описи видно, что у Голицына были книги:
На русском языке
религиозного содержания 346
светского содержания 336
На латинском языке 447
На итальянском языке 131
На французском языке 994
Кроме того, имелись книги на немецком языке, пока еще не описанные, так как не было переводчика, знавшего этот язык.78 Отсутствие в делах архива перечня немецких книг вызывает удивление, поскольку из письма поручика Боборыкина, который должен был составлять описи немецких книг Голицына, видно, что эта работа выполнялась уже в феврале 1737 г. В том же письме (от 6 февраля 1737 г.) поручик Боборыкин сообщал, что в доме Голицына имелись также 3 сундука книг на голландском, испанском, английском и шведском языках, не переписанных за отсутствием переводчиков.79 Книги на немецком, английском, голландском, испанском и шведском языках не вошли в опись 2254 книг Голицына, составленную в декабре 1738 г.
30 апреля 1739 г. книги Голицына в 20 запечатанных сундуках были доставлены в Канцелярию конфискации.80 К этому времени относится неудачная попытка Академии
76 Переписка о книгах Д. М. Голицына.стб. 320—321.
77 ЦГАДА, ф. 340, он. 1, ч. 5, № 13891, л. 52-73, 104-150.
78 Там же, л. 119 об.
79 Переписка о книгах Д. М. Голицына.., стб. 323—324.
» 80 Материалы для истории Академии наук, т. 4. СПб., 1887,
с. 135—136.
207


наук получить для своей библиотеки русские книги светского содержания. Представитель Библиотеки Академии наук известный библиотечный деятель А. И. Богданов отобрал 283 книги, перечень которых опубликован в «Материалах для истории Академии наук».81 При сличении богдановского перечня с упоминавшейся выше описью русских книг Голицына светского содержания (336 книг) устанавливается, что Бовданов пользовался при отборе этой описью, которая, как уже говорилось, хранится в ЦГАДА.82 Переписка о передаче русских книг Д. М. Голицына в Библиотеку Академии наук продолжалась свыше года и закончилась ничем.83
В письме от 4 марта 1740 г. Кабинет е. и. в. предложил Синоду пополнить библиотеки Александро-Невского монастыря и Славяно-греко-латинской академии за счет книжных собраний опальных и умерших лиц, а вое остальные книги этих собраний передать в Петропавловский собор в Петербурге, чтобы в дальнейшем разослать их по епархиальным училищам. При этом письме препровождалась «опись оставшим после бывшего действительного тайного советника князя Дмитрия Голицына книгам, которые також немалое число в Канцелярии конфискации ныне на лицо есть».84 В описи приведен перечень: 336 русских книг светского содержания,85 447 латинских книг,86 994 французских87 и 131 итальянская книга.88 Далее сообщается, что не описанными из-за отсутствия переводчиков остались 68 книг на английском языке, 44 — па голландском, 23 — на испанском, 5 — на шведском, 14 — на польском, 4 —на греческом. Кроме того, имелось 5 «рисовальных книг». Всего 163 книги.89 По-прежнему неописанными оставались книги на немецком языке, и число их не приводится.
Из сличения этой описи, находящейся в ЦГИАЛ, с той описью книг Голицына, которая хранится в ЦГАДА, вы¬
81 Там же, с. 178—190.
82 ЦГАДА, ф. 340, оп. 2, ч. 5, № 13891, л. 65—73.
83 Материалы для истории Академии наук, т. 4, с. 117, 120, 135-136, 158-159, 178-190, 309, 357-358, 401-405, 420, 439.
84 ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 20, № 576, л. 15—16 об.
85 Там же, л. 21—34.
86 Там же, л. 35—48 об.
87 Там же, л. 49—75.
88 Там же, л. 75 об.—80.
89 Там же, л. 80.
208


ясняется, что они во в-сем совпадают, кроме реестра церковных книг Голицына, который в описи ЦГИАЛ отсутствует, из чего можно заключить, что в марте 1740 г. церковных книг Голицына в Канцелярии конфискации не было. Очевидно, они были переданы духовным властям. Так, например, известно, что 34 книги Голицына религиозного содержания оказались в Петербурге в распоряжении Синода и из них 24 переданы Синодом в Никольскую церковь на Петроградской стороне.90 Возможно, что остальные церковные книги Голицына вообще не привозились в Петербург, а были распределены по церквам в Москве.
Перечисленные в описи книги Голицына передавались из Канцелярии конфискации в петербургский Петропавловский собор партиями. В фондах ЦГИАЛ сохранились расписки собора о приеме этих книг: 12 июня 1740 г. было принято 1500 книг на иностранных языках (в 11 сундуках), 21 июля 1740 г. — 415 иностранных и 260 русских книг (в 6 сундуках), кроме того, 72 связки несброшюро- ванных книг, 9 августа 1740 г. — 16 книг на русском языке, 23 августа 1740 г. — 5 книг на русском языке.91 Таким образом, в Петропавловский собор поступило 1915 иностранных и 281 книга на русском языке,92 находившихся в 17 сундуках, и 72 связки несброшюрованных книг. За отсутствием описи немецких книг они были переданы общим счетом. Но у Голицына, как мы знаем, было еще 163 книги на английском, голландском, испанском и некоторых других языках, находившиеся в 3 сундуках. Эти книги для описания были переданы в Коллегию иностранных дел с тем, чтобы по составлении описи их также передать в Петропавловский собор.
Поскольку все книги Голицына числились за Синодом, Синод торопил Коллегию иностранных дел с составлением описей, но из-за отсутствия необходимых переводчиков дело шло медленно. Сличив полученные из Коллегии иностранных дел описи книг на голландском, польском, шведском и греческом языках с первоначальными данными
90 Там же, л. 269—272 об.
91 Там же, л. 262—262 об.
92 Как видно из письма причта Петропавловского собора от 2 декабря 1740 г., русских книг было не 281, а 282. Следовательно, всего в Петропавловском соборе находилось 2197 книг Д. М. Голицына (ЦГИАЛ, ф. 796, он. 20, № 576, л. 263).
14 С. П. Луппов
209


о количестве книг на этих языках, Синод обнаружил расхождение (например, голландских книг оказалось не 44, а 42, шведских не 5, а 3 и т. д.) и потребовал от Канцелярии конфискации выяснения местонахождения недостающих книг, что было не так-то легко сделать.93 Интересно, что эти 163 книги на перечисленных выше языках в Петропавловский собор так и не поступили.94
После воцарения Елизаветы Петровны опала на Голицыных была снята, и по указу 1 февраля 1742 г. книги Д. М. Голицына, в составе другого его имущества, велено было отдать его сыну А. Д. Голицыну.95 Как видно из архивного дела, 16 февраля того же года «человек» А. Д. Голицына Федор Трубачев получил из Петропавловского собора 281 русскую и 1915 книг на латинском, французском, немецком и итальянском языках, а кроме того, 8 церковных книг Д. М. Голицына, находившихся в канцелярии Синода.96
Каково же было общее число книг у Д. М. Голицына? Как мы уже знаем, в правительственном письме от 9 января 1737 г. говорилось, что Голицын имел около 6000 книг. Однако эти данные были, по-видимому, голословные, так как никакими описями не подкреплялись. Описи же, составленные в 1738 г., а также сведения о числе книг, находившихся ав Петропавловском соборе, говорят о том, что у Голицына книг было значительно меньше. Так, русский фонд его библиотеки состоял (данные описи 1738 г.) из 682 книг (346 религиозных и 336 светских). Менее точны сведения об иностранных книгах, поскольку полной описи иностранных книг после опалы Голицына составлено не было. И все же на основании того, что в Петропавловском соборе хранились в 1740—1742 гг. 1915 иностранных книг, а 163 книги находились в канцелярии Коллегии иностранных дел (причем 5 книг к этому времени было утеряно), можно сделать вывод, что иностранный фонд библиотеки Голицына состоял из 2083 книг, а всего
93 ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 20, № 576, л. 197-208 об., 255-261 об.
94 Там же, л. 263. — Опись голландских книг • находится в этом же архивном деле — л. 198—199 об.; польских — л. 199 об. — 200; греческих и шведских — л. 200.
95 ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 20, № 576, л. 274-274 об.
96 Там же, л. 278—278 об. — Одна русская книга не была передана Трубачеву, так как она числилась за дьяконом Петропавловского собора Савиновым, находившимся в то время в Москве.
210


в библиотеке было не менее 2765 книг и какое-то количество песбропнорованной литературы в связках.97
В нашей литературе неоднократно высказывалось мнение о расхищении значительной части библиотеки Д. М. Голицына после его опалы. Так, например, В. С. Иконников пишет: «Библиотека кн. Д. М. Голицына, известного верховника, была расхищена во время следствия и суда над ним и в таком виде досталась уже гр. Ф. А. Толстому, от которого поступила в им. Публ. библиотеку».98  99 В. Н. Татищев сообщает, что среди расхитителей книг Голицына были такие высокопоставленные лица, как герцог Курляндский, кабинет-министр А. П. Волынский и др."
Если верить тому, что у Голицына до его опалы было 6000 книг, то выходит, что свыше 3000 было расхищено. Однако, на наш взгляд, сведения о расхищении библиотеки Голицына сильно преувеличены. Действительно, трудно предположить, что отбор книг для членов правительства, находившегося в Петербурге, производился до составления описи книг, т. е. в то время, когда библиотека Голицыпа была еще в Москве. Гораздо удобнее это было сделать после того, как книги были привезены в Петербург (апрель 1739 г.). Между тем из архивных данных мы узнаем, что при передаче книг в Петропавловский собор по описям, составленным в 1738 г., недостача была очень небольшая: латинских книг не хватило 3, итальянских — 2, а французские 994 книги оказались все налицо.100 Описи немецких книг не существовало, и поэтому проверки их наличия не производилось, но едва ли положение здесь было другое. Лишь количество русских книг в 1740 г. сильно уменьшилось по сравнению с описью 1738 года: в Петропавловский собор было передано
282 книги из 682. Однако это уменьшение произошло
97 Д. А. Корсаков сообщает, что к 1740 г. в Канцелярии конфискации хранилось менее 2415 книг Голицына (Из жизни русских деятелей XVIII века, с. 264). Так оно и было, если учесть, что церковные книги Голицына (346 книг) в Канцелярии конфискации отсутствовали.
98 Иконников В. С. Опыт русской историографии, т. 1, кн. 1. Киев, 1891, с. 114.
99 Корсаков Д. А. Из жизни русских деятелей XVIII века, с. 264.
100 ЦГИАЛ, ф. 796, он. 20, л. 263.
211
14*


главным образом за счет книг религиозного содержания, очевидно, переданных Синоду.
На основании всего вышеизложенного мы считаем, что названная нами цифра 2765 книг,101 из которых состояла библиотека Голицына, близка к истине и нет серьезных оснований говорить об утрате более чем 3000 книг этого собрания. Из сопоставления данных о числе иностранных книг в библиотеке Голицына в 1738 г. и в 1722 г., устанавливается, что иностранный фонд библиотеки увеличился за это время менее чем на 200 книг и, таким образом, в части иностранной литературы библиотека Голицына сложилась уже в петровское время. Примерно то же можно сказать и про русский фонд. Так, например, почти все русские издания, значащиеся по описи 1738 г., относятся к петровскому времени. Именно поэтому обзор библиотеки Голицына мы даем в настоящей книге, посвященной первой четверти XVIII в., а не в следующем очерке, который будет относиться к послепетровскому времени.
Выше уже называлось число книг библиотеки Д. М. Голицына на каждом из иностранных языков, кроме немецкого, но на основании наших данных определить количество немецких книг не составляет большого труда. Если учитывать, что весь иностранный фонд Голицына состоял из 2083 книг, причем на всех иностранных языках, кроме немецкого, книг было 1735 (447, 994, 131, 163), то выходит, что немецких книг у Голицына было 348. Состав биб-
лиотеки Голицына по языковому признаку
Коли¬
чество
таков:
%
Французский
. . . 994
36.0
Русский и славянский . .
. . . 682
24.7
Латинский
. . . 447
16.1
Немецкий
. . . 348
12.5
Итальянский
. . . 131
4.7
Английский
. . . 68
2.5
Голландский ,
. . . 44
1.6
Испанский ,
. . . 23
0.8
Польский ,
. . . 14
0.6
Шведский
. . . 5
0.2
Греческий
. . . 4
0.1
Рисовальные книги . . . ,
. . . 5
0.2
Всего 2765 100
101 Учитывая наличие несброшюрованных книг в связках, можно считать, книг было несколько больше — 2850—2900.
212


Таким образом, более трети всех книг Голицына было на французском языке. Это характерная особенность его библиотеки. Вспомним, что в книжном собрании Брюса французских книг было лишь 25 (около 1.5%). Отсюда можно сделать вывод, что Голицын хорошо владел французским языком, так же, по-видимому, как и латинским. Из иностранных языков на третьем месте по числу книг шел немецкий язык. Это совпадает с данными Н. В. Голицына, автора статьи о библиотеке Д. М. Голицына, относящимся к 1722 г.102
Какова же была тематика книг Голицына? Для ответа на этот вопрос исчерпывающих данных у нас нет, поскольку отсутствуют описи книг на немецком, английском, испанском и частично на других языках, т. е. в нашем распоряжении нет точных сведений примерно об 7б части книг Голицына. Тем не менее на основе имеющихся описей, а также ранее упоминавшегося обзора иностранного фонда библиотеки Д. М. Голицына (результат тщательного изучения каталога 1722 г.) можно получить довольно ясное представление о составе этого интересного книжного собрания.
По мнению Н. В. Голицына, иностранную часть библиотеки Д. М. Голицына можно разбить на следующие основные разделы: 1) иностранные сочинения о России; 2) сочинения по истории Польши; 3) сочинения классических греческих и римских авторов; 4) сочинения политических мыслителей XVI—XVIII вв.; 5) книги по политике и юриспруденции; 6) сочинения по истории и дипломатии; 7) трактаты по истории, происхождению и прерогативам аристократии; 8) сочинения по прикладным наукам.103
Предлагаемое Н. В. Голицыным деление четкостью не отличается, так как книги, например, по истории оказываются у него распределенными по нескольким разделам; с другой стороны, к сочинениям политических мыслителей он относит и философские произведения, например сочинения Бэкона и др. Вследствие этого, используя данные статьи Н. В. Голицына, мы, разумеется, не будем придерживаться предлагаемой им классификации.
102 Голицын Н. В. Новые данные о библиотеке кн. Д. М. Голицына.., с. 16.
103 Там же, с. 5.
213


Гораздо интереснее для нас следующий вывод автора, с которым в какой-то мере можно согласиться. «Сочинения по политике и юриспруденции занимают цреобладаю- щее место в библиотеке кн. Голицына, — пишет Н. В. Голицын, — можно даже сказать, что все это книжное собрание посвящено этим двум предметам, и все остальные книги являются лишь дополнительным материалом к ним».104
Как будет видно из дальнейшего обзора, Н. В. Голицын несколько преувеличивает значение раздела политической и юридической литературы в библиотеке Д. М. Голицына, однако несомненно, что к этой тематике владев лец библиотеки проявлял особый интерес. Среди литературы по политике и юриспруденции видное место занимали сочинения по теории государства, такие книги, как: Adam Contzen. Politicorum libri ducem (1622); Ver- nuleus. Institutiones politicae (1647); A. de Montchrétien. Traité de l’économie politique и др. Большое число сочинений в собрании Голицына посвящено теории монархического управления, обязанностям монарха, вопросу о том, каким должен быть идеальный монарх. Вот примеры такого рода сочинений: L е В г е t. De la souveraineté du roi; Graswinkel. De jure majestatis; Tomasi. L’idea della monarchia (Рим, 1653) ; S e n a u 11. Le monarque ou les devoirs du souverain (1622).
Д. M. Голицына очень интересовало политическое устройство стран с парламентским режимом — Швеции, Англии. В его библиотеке имеется целый ряд книг, посвященных государственному строю этих двух стран, например: Robinson. L’état présent de la Suède (1720); Discours de l’état et couronne de Suède (1683); Prunn e. The sovereign power of Parliaments (1643); «Scripturae Parlamenti reipublicae Angliae»; «Histoire du droit des Parlements de la Gr. Bretagne touchant la succession à la couronne» (1715); «Essay upon the balance of power, the right of making war, peace and alliances» (1701) и др.
Последняя из перечисленных книг — о равновесии властей и о праве короля объявлять войну и заключать мир, вступать в союзы — особенно интересна. Возможно, что именно она и другие аналогичные книги повлияли на складывание политических взглядов Голицына, идеолога
104 	Там же, с. 8—9.
214


верховников, пытавшихся «кондициями» ограничить власть Анны Иоанновны. К политической литературе принадлежали такие книги, как: Johannes. Instructio prin- cipum ethice, oeconomice et politice ( 1612) ; S e n a u 11. Le monarque ou les devoirs du souverain (1612); Armis a- cus. De auctoritate principum in populum semper inviolabili; Mariani. De rege et regis institutione. Голицына интересовали такие политические деятели, как Ришелье, Мазарини, Кольбер, Кромвель. В его библиотеке находились биографии Ришелье, Кольбера, Кромвеля, история управления Мазарини, сочинения об этих крупных политических деятелях Западной Европы, об их политике. По-видимому, Голицын готовился к тому, чтобы занять первенствующее положение в России и направлять всю политику страны.
Очень интересно собрание политических мыслителей XVI—XVIII вв. К этому разделу принадлежало большое число книг. Здесь следует прежде всего упомянуть произведения Макиавелли и Бокалини, наличие которых в библиотеке Голицына сыграло роковую роль во время судебного процесса над ним. Известно, что после того, как опечатали библиотеку Голицына, сочинения этих двух авторов были затребованы в «Вышней суд».105 В следственном деле показано, что у Голицына и его сына Алексея найдено 16 сочинений Макиавелли (в каталоге 1722 г. записано лишь 11), в том числе полное собрание его сочинений, а также такие произведения, как «II principe Disputationes» и др. Сочинений Бокалини, автора ярких политических сатир, у Голицына было найдено 4 книги (в каталоге 1722 г. они не значатся).106 Сочинения Макиавелли и Бокалини из библиотеки Голицына забрал себе А. П. Волынский.107
По числу произведений политических мыслителей XVI—XVIII вв. на втором месте после Макиавелли в библиотеке Д. М. Голицына шли сочинения Самуила Пуф- фендорфа и Гуго Гроция. Из произведений Пуффен- дорфа, известного юриста и историка XVII в., имелись: главный труд Пуффендорфа «De officio hominis et civi-
105 Переписка о книгах Д. М. Голицына.., стб. 322—323.
106 Голицын Н. В. Новые данные о библиотеке кн. Д. М. Голицына.., с. 7—8.
107 Иконников В. С. Опыт русской историографии, т. 1, кн. 2, с. 1079.
215


lis», его знаменитый политический памфлет «De statu imperii Germanici», написанный под псевдонимом Сиве- рина Мозамбана, «Введение в историю о нравственности», «Dissertationes academicae», а также исторические сочинения.
Среди сочинений Гуго Гроция, голландского юриста, политического деятеля и философа XVII в., основоположника буржуазной теории международного права, у Д. М. Голицына находилось главное его произведение «О праве войны и мира» (на немецком, французском и латинском языках), трактат об истинности христианской религии, письма, а также исторические произведения.
Из других авторов следует упомянуть Юста Липсия (в каталоге значатся его произведение «Les politiques ou doctrine civile», трактат «De constantia in malis publicis», извлечение из его сочинений под заглавием «Theatrum prundentiae elegantioris», 1702), Локка («Du gouvernement civil», «Essai sur l’entendement humain») и др. Приведенный перечень показывает, по мнению Н. В. Голицына, что князь Д. М. Голицын «обладал почти полным собранием сочинений политических мыслителей, наиболее известных в его время».108
К политической литературе близко примыкают книги по истории дипломатии и дипломатическому искусству: Hemert. Dissertatio de legationum jure (1707); Antoine de Vera. Le parfait ambassadeur (1709); Wique- f о r t. Mémoires touchant les ambassadeurs et ministres publiques (1679); Les ambassadeurs et ses fonctions (1715); Cassius. De jure et judice legatorum (1717). Сюда же относятся руководства по дипломатии, справочные книги и сборники трактатов: «Le trésor politique» (1611); «Codex yuris gentium diplomaticus» (1693); «L’esprit de cours de l’Europe» (1699); «La clef du cabinet princes de l’Europe» (периодическое издание, 31 том, 1704-1717) и др.
Из юридических сочинений следует назвать книги по римскому праву (Colombert. Abrégé de la jurisprudence romaine; Claude de Ferrière. La jurisprudence des Nouvelles de Justinien, 1685, и др.), по общим вопросам права (Brunemann. Examen juris feudalis и др.),
108 	Голицын Н. В. Новые данные о библиотеке кн. Д. М. Голицына.., с. 8.
216


по торговле и торговому праву, что связано с деятельностью Голицына как президента Коммерц-коллегии, по морскому праву и др.
Большую группу составляла литература исторического содержания. Здесь явно преобладали книги, касающиеся политической истории государства, в меньшей степени были представлены сочинения по общеисторическим вопросам. Очень много в библиотеке Голицына было памфлетов, написанных по поводу того или иного политического события. Из общеисторической литературы упомянем такие книги, как: Hildebrand. Sinopsis historiae universalis (1704); «Abrégé cronologique de l’histoire universelle» (в 5 томах, 1715), книги по истории отдельных государств: Франции, Италии, Оттоманской империи, Эфиопии и т. д. Многие книги касаются истории мирных договоров: Нимвегенского, Рисвикского,
Утрехтского и др. Ряд книг посвящен истории царствования западноевропейских королей: Людовика XIII,
Карла XII, Елизаветы Английской и др.
Особенно многочисленна была литература по истории Польши, которую Н. В. Голицын выделил даже в своей статье в особую группу. Занимая пост киевского губернатора (1708—1721), Д. М. Голицын, естественно, интересовался литературой о Польше, тем более что именно Польша оказывала большое культурное влияние на Украину, а вокруг Д. М. Голицына группировались наиболее просвещенные люди Украины. Среди книг по истории Польши литература на польском языке была немногочисленной, большая часть произведений написана на западноевропейских языках: «Chroniques et annales de Pologne» (Париж, 1573); «Histoire de Pologne et du grand duché Lithuanie» (Амстердам, 1698) ; «Mémoires sur la dernière révolution de Pologne» (Роттердам, 1710) и др. Из польских авторов следует назвать Длугоша (изд. 1712), Кромера («Colonia Agrippina», 1589),
А. 	М. Фредро («Gesta populi Poloni», Данциг, 1652) и др.
Исторические книги были и в числе произведений классических авторов. Сюда относятся книги по истории и ораторскому искусству (как в подлинниках, так и в переводах). Вот важнейшие из древних авторов: Геродот, Фукидид, Ксенофонт, Плутарх, Платон («Республика»), Аристотель («Политика»), Демосфен («Филиппики» в итальянском переводе), Цицерон (речи и переписка
217


в подлиннике и во французском переводе), Цезарь, Корнелий Непот, Тацит (все в подлинниках), Полибий, Тит Ливий, Саллюстий, Светоний, Валерий Максим, Квинт Курций, Лукиан, Сенека (во французских переводах).
Перечисляя классических авторов в библиотеке Д. М. Голицына, Н. В. Голицын делает заключение, что нельзя не обратить внимания на состав этого собрания: среди классических писателей — ни одного поэта и лишь несколько философов, все остальные — историки и ораторы. «Для кн. Д. М. Голицына, — добавляет Н. В. Голицын, — такой подбор книг весьма знаменателен».109 Хороший подбор сочинений древних авторов в библиотеке Д. М. Голицына свидетельствует о том, что владелец библиотеки прекрасно разбирался в классической литературе. Из произведений крупных историков XVII в., имевшихся в библиотеке Голицына, следует назвать упоминавшихся уже выше авторов: С. Пуффендорфа («Введение в историю Европейскую», «История Великого Курфюрста»), Гуго Гроция («История нидерландских смут», «История Бельгии»). Несомненно Д. М. Голицын интересовался и историей России. В собрании его библиотеки были подобраны книги иностранных авторов о России: Мейерберга (1661), Павла Иовия, А. Посеевина («Moskovia», 1625), Перри, Олеария (1696), Петрея и др. — все эти сочинения XVII и начала XVIII в. Сюда же относится и «Хроника» Иорнанда (1603), «Описание Украины» Боплана (1660) и ряд других книг, а также карты России. Как мы увидим далее, в его библиотеке находилось много рукописных русских книг исторического содержания: летописи, степенные книги и нроч.
Особую группу книг в библиотеке Голицына составляли сочинения об аристократии, ее происхождении, прерогативах и т. д. Этот вопрос особенно интересовал Д. М. Голицына. Среди его книг находились сочинения (а таких по каталогу 1722 г. насчитывалось 13) об аристократии вообще, о правах дворянства, литература по геральдике. Приведем примеры: Gesceinius. И nobile Romano о trattato di nobiltà (1693); Gill e de la Roque. Traité de la noblesse (1678); S pen er. Historia insignium illustrium seu opera heraldica (1680); «La science héraldique du blason» (1675).
109 	Там же, с. 7.
218


Литература по естественным, техническим и прикладным наукам в библиотеке Д. М. Голицына была сравнительно немногочисленна. Эти вопросы интересовали его явно меньше, чем политика, юриспруденция и история. И, приобретая книги по естественным и техническим наукам, Голицын, по-видимому, лишь отдавал дань своему времени. Все же в его библиотеке имелись книги по архитектуре, фортификации, гидравлике, садоводству, сельскому хозяйству, домоводству, счетоводству и другим дисциплинам. Из всей этой литературы наибольший интерес для Голицына — владельца одной из первых частных оранжерей в России (она находилась в селе Архангельском) и любителя садовых цветов — представляли, вероятно, книги по садоводству. Их насчитывалось в 1722 г. около 20.
Очень характерной особенностью библиотеки Д. М. Голицына было наличие в ней большого числа многотомных и продолжающихся изданий (на это Н. В. Голицын как-то не обратил внимания). Примеры таких изданий приводились выше. Количество примеров, почерпнутых из описей книг Голицына, можно значительно увеличить. Еще более характерен для Голицына интерес к периодическим и продолжающимся изданиям, свидетельствующий о том, что он тщательно следил за новинками научной литературы. Из описи 1738 г. видно, что в библиотеке Д. М. Голицына имелись широко известные в то время издания: «Acta eruditorum», т. 1—55 за годы 1682 — 1729, выходившее на латинском языке; «Nouvelles de la République des lettres», t. 1—35 за годы 1684—1717; «Mercure historique et politique», t. 1—61 за годы 1684—1729; «Le journal de savants» за годы 1666—1729; продолжавшие друг друга издания: «Bibliothèque universalle et
historique» (т. 3—24), «Bibliothèque choisi» (т. 1—28) и «Bibliothèque ancienne et moderne» (т. 1—28). Приведенные примеры еще раз подтверждают особый интерес Голицына к гуманитарной тематике. Среди продолжающихся изданий в библиотеке Голицына были издания и на итальянском языке.
Особый интерес для нас представляет выяснение вопроса о том, какие из иностранных книг библиотеки Голицына привлекали его наибольшее внимание. Ответ на этот вопрос можно получить из перечня переводов иностранных книг на русский язык, сделанных по указанию
219


Д. М. Голицына и хранившихся в его библиотеке. Так, по распоряжению Д. М. Голицына, были переведены: «Политика» Аристотеля, «История Эфиопская» Иона Лудольфа, «География» Клеверия, «Монархия турецкая» Рикота, «Установление политическое» Н. Вернулия, «О стате государства немецкого» Сиверина, барона Веронского (Сиве- рина Мозамбана, т. е. Пуффендорфа), его же «О законах естества и народов», Гуго Греция «О законах брани и и мира», Локка «Правление гражданское», «Политический тестамент Рихелия» (Ришелье), «Министерство кардинала Рихелия», «Политика» Балтазара Целлярия, «Римская история» Т. Ливия, «Житие Антонина Пия», «Описание поездки в Персию» Олеария, «Краткое наставление политическое по уставам Мазариновым», «Разум Сенекин» и др.
Этот перечень снова показывает, что основное внимание Голицына было направлено на литературу политическую, на сочинения о государственном устройстве в современном и историческом аспектах. Говоря о переводах, сделанных по приказу Голицына, П. П. Пекарский отмечает, что переводились такие книги, которые в Европе XVII в. были предвестниками преобразований в науке и жизни. Сюда Пекарский относит сочинения
С. 	Пуффендорфа, Гуго Гроция, Томаса Бурнета, Иоганна Слейдана и др.110
Остается сказать несколько слов о русских книгах библиотеки Голицына. Источниками для нас являются упомянутые выше описи церковных и гражданских книг Д. М. Голицына (1738 г.), хранящиеся в ЦГАДА.111 Не задерживаясь на книгах религиозного содержания (346 названий), которые для нас малоинтересны, посмотрим, что собой представляли светские книги (336 названий) . Эту литературу можно разделить на две группы — оригинальные произведения и переводы иностранных книг (как правило, рукописные). О переводах мы только что говорили. Детальное ознакомление с описью позволяет установить, что Н. В. Голицын в своей статье дает перечисление лишь части переводов иностранных книг.
Так, несомненно переводами являются: «Хроника
110 П е к а р с к и й П. П. Наука и литература.., т. 1,
с 255 257
111 ЦГАДА, ф. 340, on. 1, ч. 5, л. 53-73.
220


Александра Гвагнина о государствах польском, литовском, прусском, шведском и русском и о прочих европейских частях», «Летописец о разных государствах от начала света и о разных владельцах. Списан с польского языка», «Описание о начатке шведского и готского государств» Иоанна де Буккера, «История французская» тома II, III, IV, «Хроника Матфея Стрыйковского», «История Троянская», «Грамота цесарей к папе 195 году», «Описание о королях и государстве польском», «Описание города Амстердама», «Описание китайского и японского государств», «Ивана Гевелия лунное описание и о прочих вещах астрономических» и многие другие.
Из оригинальной литературы необходимо прежде всего назвать многочисленные летописцы, хроники, степенные книги. Сюда же относятся: «История казанская и псковская и взятье Сибири», «История о великом князе московском» и письма Курбского, «Грамоты новгородские и князей великих», «Описания о угодных местах в торговле и портах Российской земли» и др.
Если же систематизировать русские книги библиотеки Голицына по наукам, то на первом месте по числу книг идет историческая литература (летописцы, хроники, исторические повести, грамоты, истории отдельных государств, биографии государственных деятелей и т. д.), на втором месте — географическая литература (описания отдельных государств, отдельных городов, путешествий и т. д.). Довольно большое число книг было по философии (сочинения Аристотеля, Сенеки и т. д.), политике и дипломатии, генеалогии и геральдике. Меньше книг было по филологии (грамматики, лексиконы), астрономии (космографии, описание комет и т. д.), математике (арифметика, геометрия, и т. д.), медицине и биологии (лечебники и т. д.), военным наукам, архитектуре, кораблестроению и навигации, экономике и другим научным дисциплинам.
Следует сказать, что среди русских книг библиотеки Голицына было довольно много художественной литературы (комедии школьные, вирши, повесть об Александре Македонском и т. д.). Часть русских книг была сброшюрована в виде конволютов, причем состав некоторых из них был довольно пестрый. Таким образом, русская часть библиотеки носила в основном тот же характер, что и иностранная.
221


Подводя итог всему сказанному, можно сделать вывод, что библиотека Д. М. Голицына, как и библиотека Брюса, была книжным собранием, хорошо подобранным в соответствии с интересами и потребностями ее владельца, являвшегося, подобно Брюсу, большим книголюбом. Имеется и еще одно сходство: обе библиотеки были не коллекциями, а рабочими книжными собраниями, которыми владельцы их постоянно пользовались.
Но имелось и существенное различие. Библиотека Брюса — универсального профиля, хотя и с явным преобладанием естественнонаучной литературы; библиотека Голицына — собрание книг почти исключительно гуманитарной тематики, причем основную ее часть составляли книги по юриспруденции, политическая и историческая литература. Это, пишет Н. В. Голицын, была библиотека практического деятеля, а отнюдь не ученого или простого любителя чтения. «В подборе книг он, очевидно, руководствовался определенной программой, отвечавшей его практическим потребностям и целям. Как дипломат он приобретает сочинения по внешней истории государств, изучает дипломатическое искусство, знакомится с историей трактатов; он становится президентом Коммерц-коллегии — и библиотека его наполняется целым собранием книг и брошюр об учреждении Ост-Индской компании,112 руководств по торговому праву и сочинениями о счетоводстве; назначенный Киевским губернатором, он все свое внимание обращает на Польшу и покупает целую библиотеку польских книг. Но в то же время он зорко следит за развитием родной страны и чутко прислушивается к мнениям о ней иностранцев: отсюда — все его собрание известий иностранных писателей о России. Над всеми же этими частными, нередко случайными интересами преобладает один — интерес государственного человека к теории государственного управления и к применениям ее на практике».113
Соглашаясь в основном с этой характеристикой библиотеки Д. М. Голицына, мы все же считаем, что в отношении ее утилитарности Н. В. Голицын несколько
112 Как видно из описи, целый ряд произведений, относящихся к деятельности Ост-Индской компании, в библиотеке Голицына был на голландском языке.
113 Голицын Н. В. Новые данные о библиотеке кн. Д. М. Голицына.., с. 15,
222


утрировал действительное положение вещей. Д. М. Голицын, разумеется, был не ученым, а практическим деятелем, но круг его интересов был шире, чем круг вопросов, которые ему приходилось решать в жизни. И значительную часть книг он приобретал не для практического употребления, а для удовлетворения своих умственных запросов. Об этом говорит наличие в его библиотеке очень большого числа книг по истории и довольно обширной литературы по географии. Из описи его русских книг видно, что он не чуждался и художественной литературы. В целом же библиотека Голицына, как и библиотека Брюса, представляет собой выдающееся явление в истории русской культуры первой четверти XVIII в.
4. 	БИБЛИОТЕКИ ДРУГИХ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ДЕЯТЕЛЕЙ
Среди крупных книжных собраний, принадлежавших в петровское время представителям знати, можно назвать библиотеку Андрея Артамоновича Матвеева. Сын известного дипломата и государственного деятеля XVII в. А. С. Матвеева, А. А. Матвеев родился в 1666 г., получил прекрасное по тому времени образование. Он хорошо знал латинский, польский и греческий языки (по-польски и на латыни Матвеев свободно говорил), впоследствии изучил также и французский.114 Большое влияние на образование А. А. Матвеева оказал его отец, принадлежавший к числу просвещеннейших людей второй половины XVII в. Вместе с отцом, попавшим в опалу при царе Федоре Алексеевиче, А. А. Матвеев находился в ссылке в Пустозерском остроге, откуда вернулся в Москву в 1682 г.
При Петре I А. А. Матвеев быстро продвигался по служебной лестнице. В 1691—1963 гг. Матвеев был воеводой в Двинском крае, в 1699—1712 гг. — чрезвычайным и полномочным послом в Голландии. Исполняя обязанности посла в Гааге, Матвеев дважды выполнял дипломатические поручения Петра в других странах: в 1705—1706 гг. он ездил в Париж, в 1707—1708 гг.— в Лондон. В 1712—1715 гг. Матвеев — русский посол в Австрии. При возвращении из Австрии в Россию он
114 	Сохранился его рукописный перевод с польского «Аналогов» Барония.
223


получил титул графа, был президентом Морской академии. В 1719 г. Петр I назначил Матвеева президентом Юстиц-коллегии и сенатором, в 1724 г. — президентом Московской сенатской конторы. Вскоре после смерти Петра А. С. Матвеев вышел в отставку и через год после этого (1728 г.) умер.
А. А. Матвеев принадлежал к числу образованнейших людей своего времени. Его ум, знания и любовь к чтению отмечают его современники-иностранцы. Матвеев имел и литературные способности. Он был автором «Записок о стрелецком бунте», во время которого, как известно, погиб его отец, а также одним из составителей статейного списка посольства во Францию в 1705— 1706 гг. При работе над статейным списком Матвеев широко пользовался книгами своей библиотеки, в которой, как пишет И. С. Шаркова, насчитывалось свыше 30 книг по французской истории.115
Опись книг библиотеки А. А. Матвеева опубликована в «Летописях русской литературы и древностей».116 Эта опись, составленная в 1738 г., включает три части: 1) «Книги, принятые от графа Андрея Артамоновича Матвеева», 2) «Книги, которые приняты от графини Матвеевой», 3) книги, находившиеся в ведении камерциал- мейстерского помощника Слизова. Библиографические описания книг во всех трех реестрах сделаны (как и во многих других описях XVII—XVIII в.) крайне небрежно. Заглавия иностранных изданий даны в очень примитивном и порой неверном переводе на русский язык, вследствие чего во многих случаях по библиографическому описанию нельзя составить представление не только о тематике книги, но иногда и о языке, на котором она написана. Значительная часть книг описана суммарно (например: «книг больших и малых немецких 370»), и тематика их остается для нас невыясненной. Всего в описи значится 1301 книга, из них 1072 на иностранных языках (82.4%) и 299 на русском (17.6%). Из иностранной литературы больше всего книг было на латин-
115 Шаркова И. С. Статейный список посольства А. А. Матвеева во Францию (1705—1706). —В кн.: Вопросы историографии и историковедения истории СССР. Сборник статей. М.—Л., 1963, с. 637-638.
116 «Летописи русской литературы и древностей, издаваемые Николаем Тихонравовым», 1863, т. 5, отд. 3. Смесь, с. 57—79.
224


сном и немецком языках. Далее по числу книг шли французский, польский. Единичные издания были на английском и других европейских языках.
Что касается тематики книг, то следует отметить довольно широкий «профиль комплектования» этой библиотеки. Здесь содержатся книги по истории, юриспруденции, филологии, философии, риторике, географии, естествознанию, физике, математике, военным наукам, морскому делу и т. д. Все же литература гуманитарная по числу книг явно преобладала над литературой по естественным наукам. Особенно много было книг исторических и юридических.
Из исторических следует назвать сочинения Тита Ливия, Юлия Цезаря, Плутарха, Пуффендорфа («Введение в историю Европейскую», история шведского короля Карла-Густава, «История Великого Курфюрста»), Барония, целый ряд книг по истории Польши (хроники, сочинения Кромера), Франции (об этом уже говорилось) и других стран, синопсисы, хронографы и т. д. Довольно много было книг по нумизматике и отдельные издания по геральдике.
В собрании юридической литературы Матвеева имелись сочинения Гуго Гроция, а также такие книги, как «Кодекс Юстиниана» (в нескольких экземплярах), «Устав о полиции», «Право всенародное римское», «Дискурсы о правах», «О начале преступления», «Регламенты королей французских», «Корпус прав гражданских», «Кодекс прав народных» и др.
Несомненен интерес Матвеева к риторике, о чем говорит наличие в его библиотеке произведений Цицерона, наставлений по красноречию и т. д. Из других книг гуманитарной тематики следует назвать литературу по филологии (сочинения Юста Липсия, лексиконы, грамматики), философии (сочинения Аристотеля, книги по метафизике и т. д.), политике, экономике, книги нравоучительного содержания.
Естественнонаучная литература библиотеки Матвеева была, как уже говорилось, менее многочисленна, но и здесь обращает на себя внимание широта тематики и неплохой подбор книг. Больше всего было книг по географии. Сюда относятся описания различных стран Европы, труды общего характера, например И. Блюве «Театр всего света» (6 книг с картами), Орнальда «Таблицы
15 С. П. Луппов
225


географические», «Земноводного круга краткое описание», «География» Клеверия, атласы. Имелись книги и по другим отраслям естественных и технических наук: сочинения Плиния, «Спигилиева Анатомия», «Моверста Театр о насекомых в лицах», травники, «Лебеница Театр о кометах с фигурами», «Космография» Козьмы Инди- коплова, «Шкотов Курс математический», «Гугена Диоптрика с фигурами», «Георгия Фурникета Гидрография и навигация», «Пауля Госта Описание о кораблях», артикул и устав воинский, «Артиллерия практика», рукописная книга о копях, книга «Водохождение», сочинения Витрувия по архитектуре.
Художественной литературы в библиотеке Матвеева было сравнительно немного. В описи значатся комедии Плавта, произведения Овидия, Горация, басни Эзопа, письма и поэмы А. М. Шурмана, «История о Варлааме и Иоасафе» и др. Как и в других библиотеках того времени, в книжном собрании Матвеева было немало рукописей. Среди русских книг рукописи составляли явное большинство (55%), рукописные книги имелись и в иностранной части библиотеки, но установить их точное число по описям не представляется возможным.
Интересно отметить такую особенность библиотеки Матвеева: подбор русских книг в ней довольно случаен, например, очень слабо представлены печатные издания петровского времени; к тому же среди русских книг было довольно много книг религиозного содержания, в то время как среди иностранных книг религиозной литературы мало. Чувствуется, что при комплектовании иностранной литературы выдерживался определенный принцип подбора. Так, Матвеев уделял, как мы видели, большое внимание юридической литературе. Недаром он в течение ряда лет являлся президентом Юстиц-коллегии.
В целом библиотека Матвеева носила довольно ярко выраженный светский характер, так как литература религиозная составляла сравнительно небольшую ее часть. Несмотря на то что сохранившаяся опись не дает возможности составить вполне четкое представление о библиотеке Матвеева (тематика значительного числа книг осталась для нас не раскрытой), все же можно сказать, что по разнообразию и качеству подбора книг она значительно уступала библиотекам Брюса, Петра и Голи¬
226


цына, и тем не менее библиотеку Матвеева следует отнести к числу лучших частных книжных собраний того времени.
Следует сказать несколько слов еще об одном книжном собрании представителей знати — библиотеке П. П. Шафирова. Петр Павлович Шафиров (1669— 1739) — крупный дипломат петровского времени — был одним из ближайших сподвижников Петра. В 1697— 1698 гг. он участвовал в «Великом посольстве», в 1699 г. — в тайных переговорах с Данией и Польшей о военном союзе против Швеции. Во время неудачного Прутского похода в 1711 г. Шафиров оказал немаловажную услугу Петру, сумев добиться заключения мирного договора с турецким великим визирем, после чего был оставлен в Турции заложником. По возвращении в Россию Шафиров сыграл большую роль в укреплении и расширении Северного Союза. В 1717 г. он участвовал в заключении Амстердамского договора с Францией.
Петр высоко ценил способности Шафирова как дипломата. В 1709 г. Петр назначил его вице-канцлером, в 1717 г. — вице-президентом Коллегии иностранных дел. Ему был присвоен титул барона. Однако карьера Шафирова неожиданно потерпела крах. В 1723 г. его обвинили в крупных злоупотреблениях и приговорили к смертной казни, замененной ссылкой. Впрочем, после смерти Петра, в 1728 г. Шафиров был возвращен из ссылки и поставлен во главе Коммерц-коллегии. Умер он в 1739 г. Широко известно, что Шафиров занимался не только дипломатической, но и литературной деятельностью. Его перу, как известно, принадлежит первое в России сочинение по международному праву, известное нам «Рассуждение...» о причинах шведской войны, распространению которого в стране Петр придавал такое большое значение.
После того как Шафирова отдали под суд, имущество его было конфисковано. Оставшиеся среди пожитков Шафирова книги велено было отдать в Библиотеку Академии наук.117 Сохранилась опись книг Шафирова, переданных в 1724 г. в библиотеку,118 которая показывает, что У Шафирова было 484 книги, почти исключительно на иностранных языках. Таким образом, уже по количеству
117 ЛОААН, ф. 3, on. 1, № 2330, л. 27.
118 Там же, ф. 158, on. 1, № 211, л. 1-8 об.
227
15*


книг библиотека Шафирова значительно уступала библиотекам Петра, Брюса, Голицына, Матвеева. Но дело не только в количестве книг, но и в характере их подбора. Говоря о книжном собрании Шафирова, П. П. Пекарский писал: «Библиотека Шафирова, как видно из каталога ее, составлялась без системы, случайно. В ней находилось несколько пособий для переводов с иностранных языков, небольшое количество сочинений по части международного права, панегирики Петру и книги, вроде «Les sciences de la cour», «Le philosophe amoureux», «Lettre d’amour d’une religieuse portugaise» и проч. Кроме книг немецких и французских, были и итальянские».119
С этой оценкой можно согласиться только отчасти. Действительно, собрание Шафирова не было рабочей библиотекой тщательно подобранных книг; в какой-то степени подбор был случаен, и все же более подробное ознакомление с описью показывает, что состав библиотеки Шафирова соответствовал склонностям ее владельца. Из описи видно, что у Шафирова было много исторических и географических книг, лексиконы, грамматики, издания, связанные с его дипломатической деятельностью и работой в области международного права, отдельные книги по математике, военному делу, художественная литература, литература развлекательного характера, книги религиозного содержания.
Из исторической литературы в библиотеке Шафирова находились сочинения Пуффендорфа, 3 тома «Les éléments de l’histoire» Валемона, 6 томов «L’histoire Provance», «Histoire de Théodore le Grand», «Histoire de Louis XIV», исторические хроники, мемуары и др. Сюда же примыкали книги по нумизматике, которые, по-видимому, немало интересовали Шафирова.
Среди географических книг Шафирова мы видим большое число описаний путешествий (например, «Voyages du Nord», «Nouveau voyage d’Italie»), описания различных стран и городов, (например, «Description de Paris», т. 3, «Description de Versalles», т. 1), известную книгу Витзена «Описание Татарии», труды по географии общего характера, атласы. Лексиконы и грамматики, имевшиеся в библиотеке Шафирова, были, очевидно, его рабочими пособиями при чтении иностранной литературы.
119 	Пекарский П. П. Наука и литература.., т. 1, с. 48.
228


Из книг, связанных с государственной деятельностью Шафирова, следует назвать различные реляции, «Deductio innocentio de Patcul» и др. Сюда же в какой-то мере относились панегирики Петру и изданная в Париже в 1714 г. книга «Abrégé de l’histoire du czar Peter Alex- ceevitz». Из художественной литературы назовем «Comédies» (Париж, 1710), «Agamemnon» (Париж, 1706), «Œdipe», трагедия Вольтера (Париж, 1719). К этому же разделу библиотеки Шафирова относились и упомянутые Пекарским книги о любви, а также и перечисленные нами выше описания путешествий; являвшиеся тоже видом развлекательного чтения. Особенно популярна в XVIII в. была уже упоминавшаяся нами книга «Voyages du Nord», входившая в состав многих частных книжных собраний первой половины XVIII в.
Интересно отметить в библиотеке Шафирова наличие таких книг, как «Mahomets Alkoran» и «Catalogue de la musique». Из религиозных книг у Шафирова было большое число экземпляров «Библии». Создается впечатление, что он коллекционировал различные ее издания, поскольку в описи значатся «Библии», вышедшие в самых различных городах Европы. Что касается вопроса о том, на каких языках были написаны книги, находившиеся в библиотеке Шафирова, то следует сказать, что он отдавал предпочтение французской литературе, кроме того, у него были книги на немецком, латинском, итальянском языках.
Из всего сказанного следует, что библиотека Шафирова лишь в известной степени использовалась ее владельцем как рабочее книжное собрание. В основном же Шафиров смотрел на книги как на средство эстетического наслаждения, отдыха от трудов, развлечения. Этим можно объяснить и сравнительную малочисленность его библиотеки, и отмеченную еще Пекарским известную случайность подбора книг. О случайности подбора говорит и такой факт, как наличие в книжном собрании Шафирова не всего комплекта некоторых многотомных изданий, а лишь отдельных томов. Если бы Шафиров был сильно заинтересован в приобретении каких-то изданий, то при его возможностях крупного государственного деятеля и человека, имевшего немалое состояние, разыскание полных комплектов не составило бы большого труда.
Крупные книжные собрания имели и два ближайших сподвижника Петра: А. Д. Меншиков и Б. П, Шереметев.
229


К сожалению, состав библиотек А. Д. Меншикова и Б. П. Шереметева остается для нас неясным, поскольку описи этих книжных собраний не сохранились (или до сих пор не разысканы в фондах наших архивов). Про библиотеку А. Д. Меншикова имеется единственное упоминание в «Лифляндском ежегоднике». Автор этой работы Ф. К. Гадебуш пишет: «Князь [А. Д. Ментиков] имел библиотеку около 13 тысяч томов, среди которых 3 тысячи томов было очень редких изданий, полученных из Константинополя и других мест, которые по приказанию императора были переданы в Михайловский монастырь под Москвой».120 Указанные Гадебушем данные о библиотеке Меншикова со ссылкой на «Лифлянд- ский ежегодник» приводят и другие исследователи —
В. 	С. Иконников, Н. П. Барсуков.121
Сведения Гадебуша, на наш взгляд, являются сомнительными. Прежде всего вызывает удивление чрезмерно большое число книг в библиотеке Меншикова. Эта цифра в 8 раз превышает число книг как библиотеки Петра, так и библиотеки Брюса. Кроме того, непонятно, каким образом приведенные Гадебушем данные, не сохранившиеся ни в каких других исторических источниках, стали известны в Риге почти через 60 лет после смерти Меншикова. Возможно, что дальнейшие разыскания в наших архивах помогут решить этот вопрос.122 Однако в любом случае состав библиотеки Меншикова едва ли представляет интерес для историка. Дело в том, что всесильный деятель петровского времени был, по-видимому, малограмотным человеком и поэтому едва ли уделял много времени чтению книг. За многолетнюю работу в архивах над фондами петровского времени нам не удалось видеть ни одного документа, собственноручно написанного Менши- ковым, а приходилось встречать только бумаги, написанные другими лицами и только подписанные неуверенной рукой Меншикова. Таким образом, как владелец книг
120Gadebusch F. К. Livlandische Jahrbücher, Th. 4, Abschn. 1. Riga, 1783, S. 349.
121 И к о н н и к о в В. С. Опыт русской историографии, т. 2, кн. 2. Киев, 1892, с. 1078; Барсуков Н. П. Жизнь и труды П. М. Строева. СПб, 1878, с. 235.
122 Недавно С. Р. Долговой обнаружена в фондах ЦГАДА опись карт, чертежей и рисунков А. Д. Меншикова.


Ментиков мог выступать лишь коллекционером, а не собирателем нужной ему литературы.
Не больше сведений сохранилось о библиотеке Б. П. Шереметева, известного полководца петровского времени. Ф. К. Эльсгольц сообщает, что в этой библиотеке было 25 тысяч томов «со множеством инкунабул. Она существовала еще в 1810 г. в Москве, как это видно по катологам, хранящимся в семействе [Шереметевых] ; следуя попадающимся там и сям указаниям, библиотека была уничтожена во время большого московского пожара в 1812 г., чему трудно верится, так как дом, в котором она помещалась, уцелел во время пожара. Многие книги с гербом графа и в настоящее время находятся в имп. Публичной библиотеке в отделении редкостей».123 Эти сведения повторяет В. С. Иконников.124
Эльсгольц не приводит никаких данных, на основании которых он определил число книг в библиотеке Б. П. Шереметева. Цифра 25 000 книг для петровского времени является невероятной. Однако, если все же допустить, что цифра верна, то приходится сделать вывод, что она относится к гораздо более позднему времени, например к началу XIX в. (перед пожаром Москвы) и что Эльсгольц привел данные на основании ознакомления с каталогом книгохранилища потомков фельдмаршала. Для начала XIX в. цифра 25 000 книг частного книжного собрания не выглядит такой фантастичной, как для начала XVIII в. К сожалению, опись библиотеки В. П. Шереметева, составленная при его жизни или вскоре после его смерти, до нас не дошла.
Крупные книжные собрания имели и другие государственные деятели Петровской эпохи. Так, например, владельцами личных библиотек были всесильные в кратковременное царствование Петра II князья Долгорукие, астраханский губернатор А. П. Волынский, строитель Ладожского канала Б. X. Миних, известный петровский дипломат и государственный деятель А. И. Остерман и многие другие. В знакомой уже нам книге С. А. Белокурова «О библиотеке московских государей» говорится,
123 Э л ь с г о л ь ц Ф. К. Частные библиотеки в России. — «Российская библиография», 1880, № 53 (1). Хроника, с. 2.
124 И к о н н и к о в В. С. Опыт русской историографии, т. 1, кн. 2, с. 1078.
231


что после опалы (в 1730 г.) Долгоруких в архив Коллегии иностранных дел поступило 5 сундуков с книгами и письмами, принадлежавших князьям Василию, Алексею, Ивану и Сергею Долгоруким. В составе этого собрания находилось, по-видимому, свыше 500 книг на разных языках.125 О библиотеках А. П. Волынского, Б. X. Миниха, А. И. Остермана и других деятелей времени императрицы Анны будет сказано в следующей монографии, посвященной послепетровскому времени.
5. 	БИБЛИОТЕКИ
ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ИНТЕЛЛИГЕНТНЫХ ПРОФЕССИЙ
Перейдем к вопросу о том, какие книги имели представители интеллигенции. Сюда мы относим переводчиков, справщиков и других деятелей издательского дела, грачей, учителей. Люди этих профессий были тесно связаны с книгой, и поэтому неудивительно, что среди них мы встречаем в петровское время владельцев довольно значительных книжных собраний. К числу таких собраний относится библиотека Ф. П. Поликарпова — справщика и руководителя Московской типографии (Печатного двора) при Петре I.
Федор Поликарпович Поликарпов-Орлов — житель Москвы — был взят учеником в типографскую греческую школу, где проявил большие способности к изучению иностранных языков. После открытия Славяно-греко-латинской академии Поликарпов был переведен туда и в течение почти 9 лет обучался у Лихудов греческому и латинскому языкам, грамматике, риторике, диалектике, логике, физике, упражнялся в ведении диспутов, писании стихов и переводил сочинения Лихудов на русский язык. Одновременно он работал (по-видимому, с 1690 г.) писцом в Московской типографии. После отстранения Лихудов от преподавания (1694 г.) Поликарпов вместе с другим воспитанником Н. Семеновым был назначен преподавателем академии.126
125 Б е л о к у р о в С. А. О библиотеке московских государей в XVI столетии. М., 1898, с. 86—87.
126 Б р а й л о в с к и й С. Н. Федор Поликарпович Поликарпов- Орлов, директор Московской типографии. — «Журн. м-ва нар. проев.», 1894, ч. 295, с. 5—13.
232


В академий, а еще раньше в Московской типографии, Поликарпов проявил себя с лучшей стороны, и в марте 1698 г. он был назначен справщиком типографии, а в ноябре 1701 г. поставлен во главе ее — честь, которой удостаивались наиболее образованные люди того времени. Поликарпов руководил Московской типографией в течение 21 года, хорошо справляясь с делами и поддерживая тесные отношения с известными деятелями просвещения петровского времени (И. А. Мусиным-Пушкиным и др.). Поликарпова ценил и сам Петр. Но карьера Поликарпова неожиданно прервалась. Как и многие известные люди того времени, он был уличен в злоупотреблениях. Выяснилось, что он брал в типографии большие взятки (при зачислении на работу, при выдаче жалованья и т. д.), бесконтрольно расходовал и присваивал казенные деньги. По настоянию Гавриила Бужинского, стоявшего, как мы знаем, в то время во главе издательского дела, Поликарпова в ноябре 1722 г. отстранили от должности, на него был сделан начет на огромную сумму — около 5000 руб., имущество его было описано.
Однако образованных людей в петровское время было не так уж много. Новый начальник типографии Г. И. Замятин оказался явно не на высоте. Правительство вынуждено было более мягко подойти к Поликарпову. 15 мая 1726 г. его восстановили в должности, а в феврале 1728 г. сняли и начет. Во главе Московской типографии после восстановления в должности Поликарпов пробыл еще ©коло четырех лет, вплоть до смерти в январе 1731 г.127
Поликарпов известен не только как крупнейший издательский деятель петровского времени, но и как автор ряда трудов. В 1701 г. им был издан букварь, в 1704 г. — трехъязычный словарь (славяно-греко-латинский), в 1721 г. — грамматика. Им написаны также историческое известие о Московской академии и незаконченный труд по истории России. Из всех этих работ только словарь представлял крупное для своего времени событие. Это был первый трехъязычный словарь, составленный в России. Что же касается букваря и грамматики (грамматика Поликарпова лишь несколько добавляет известную грамматику Смотрицкого), то они не были ориги¬
127 	Там же, с. 14—34.
233


нальны. Историческое известие об академии Поликарпов писал по памяти, а не по документам, поэтому какого- либо значения эта работа не имела. Незаконченный и не дошедший до нас труд по истории России, как известно, не понравился Петру. Таким образом, как писатель и ученый Поликарпов не оставил значительного следа в истории культуры России. Гораздо более он известен как руководитель одной из двух крупнейших русских типографий и хороший переводчик своего времени, который перевел «Географию генеральную» Бернарда Варения.
Выше уже говорилось, что Поликарпов был владельцем довольно крупного книжного собрания. Опись его библиотеки, как и всего его имущества, была составлена во время судебного процесса над ним. Она хранится в фондах ЦГИАЛ.128 Из описи видно, что библиотека Поликарпова включала 581 книгу (в том числе 8 рукописных) . Это была литература почти исключительно на русском и славянском языках. На иностранных языках имелось всего 19 книг: 5 — на латинском, 4 — на греческом, 1 — на голландском, 1 — на французском, 1 — на чешском, 2 — на итальянском, 5 — двухъязычных. Таким образом, иностранная литература в книжном собрании Поликарпова — явление довольно случайное. Если учесть тот факт, что в библиотеке Поликарпова были почти исключительно печатные книги, можно сделать вывод, что все его книжное собрание составлено в значительной степени за счет изданий Московской типографии, которые он мог получать, и действительно получал, из этой типографии бесплатно.
Что же представляла собой библиотека Поликарпова по тематике входящих в нее книг? На поставленный вопрос, казалось бы, можно получить исчерпывающий ответ на основе описи этого книжного собрания. Однако приходится констатировать, что опись книг Поликарпова составлена на редкость неквалифицированно и очень часто невозможно даже приблизительно судить о тематике той или иной книги. Примерное представление дают следующие цифры:
128 	ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 3, № 1217, л. 65-69 об.
234


История. Геральдика
Филология
Философия. Логика
Политика
Риторика
География. Космография
Военные науки
Морское дело
Физико-математические науки . . . .
Архитектура
Медицина
Нравоучительная литература
Художественная литература
Календари
Буквари
Газеты и информационные издания . .
Неясно, какой тематики
Религиозная литература
Коли¬
чество
%
38
6.6
28
4.8
5
0.9
4
0.7
5
0.9
13
2.2
17
3.0
12
2.1
9
1.5
4
0.7
2
0.3
1
0.2
15
2.6
18
3.1
47
8.1
24
4.1
75
12.7
264
45.5
Всего .... 581 100
Как видим, половину библиотеки Поликарпова составляла религиозная литература. Но если учесть, что в числе этих книг было 158 часовников (60% всех религиозных книг), предназначенных явно для продажи, то процент религиозной литературы будет значительно меньше. Из книг светского содержания больше всего было изданий по истории и филологии. Здесь встречаем издания петровского времени: книгу Квинта Курция об Александре Македонском, труды Барония, «Синопсис...» (в большом числе экземпляров) и др. Были и зарубежные издания: «История Византии», «История Польская», «История Карла XII» (ч. 5), а также летописцы и хронографы.
Среди филологической литературы подавляющее большинство книг составляли весьма необходимые Поликарпову в его переводческой деятельности лексиконы: славяно-латинские, латино-русские, греко-латинские, трехъязычный словарь Калепина, а также различные грамматики.
Естественнонаучная литература представлена больше всего книгами по географии и космографии. Помимо изданий петровского времени (например, «География генеральная...»), здесь находились и другие книги, например
235


«О китайском государстве» (ч. 2). Военные и морские науки представлены в основном изданиями петровского времени (сигналы морские, «Побеждающая крепость...» и т. д.) То же можно сказать и о литературе по математике.
Несколько интереснее подбор художественной литературы. Помимо басен Эзопа, Поликарпов имел произведения Вергилия, Гомера, Овидия, «Апофегмату...» и некоторые другие книги. В библиотеке Поликарпова имелись также календари разных лет издания, различные номера «Ведомостей», манифесты и 47 экз. букварей, по-видимому, предназначенных для продажи.
В целом можно сделать вывод, что подбор книг в библиотеке Поликарпова носил довольно случайный характер и состав ее лишь в известной степени характеризует область интересов владельца собрания.
Более любопытной по составу книг была библиотека Виниуса. Андрей Андреевич Виниус — переводчик и государственный деятель петровского времени — был сыном А. Д. Виниуса, голландца по происхождению, одного из владельцев железоделательных заводов в окрестностях Тулы. Сам А. А. Виниус родился в России и уже в молодости служил переводчиком; позднее он исполнял дипломатические поручения, продолжая заниматься переводами. В 1685 г. Виниус стал заведовать почтами России, в 1697 г. он был поставлен во главе Сибирского приказа.
Ценя Виниуса как просвещенного человека, хорошо владеющего иностранными языками* Петр не только использовал его в качестве переводчика, но давал ему и другие поручения. Три перевода Виниуса были изданы при Петре: «Описание артиллерии...» Бринка (1710), «Книга ордера или во флоте морских прав» (1714) и «Зрелище жития человеческого» (1712). Виниус известен и как автор «Поверстной книги».
В 1703 г. Виниус, уличенный в злоупотреблениях, впал в немилость и через три года уехал за границу. Петр приказал конфисковать его имущество, а книги — отдать «в аптеку», т. е. в библиотеку Аптекарского приказа. Но уже в 1708 г. Виниус вернулся в Россию и стал хлотопать о возвращении своей библиотеки. Без книг, писал Виниус Петру, он не может заниматься переводами и делать порученный ему Петром перевод «Трактата
236


о механике». Петр приказал вернуть книги.129 После смерти Виниуса (1718 г.) его книги поступили в Библиотеку Академии наук.130
В фондах ЛОААН сохранилась опись книг Виниуса, переданных в Библиотеку Академии наук.131 Судя по описи, библиотека Виниуса состояла из 375 книг (363 названия) на голландском, немецком, французском, латинском, польском языках. Больше всего книг на голландском языке, который Виниус хорошо знал. Тематика книг весьма разнообразна: литература по истории, юриспруденции, филологии, политике, философии, географии, анатомии, архитектуре, военным наукам (артиллерия, фортификация) , математике, художественные произведения, книги религиозного содержания. Наиболее хорошо представлена историческая, филологическая, географическая и военная тематика. Среди исторических книг мы видим сочинения Геродота, историю Голландии, целый ряд хроник; среди филологической литературы — много словарей и грамматик, необходимых Виниусу как переводчику; из географической литературы можно назвать такие книги, как «Монархия турецкая» (Рим, 1678), описания путешествий Герберштейна, Олеария, «Путешествие в Китай» (Амстердам, 1690), атласы, карты.
Виниус был большим книголюбом, и свою библиотеку он собирал свыше 50 лет, практически всю жизнь, однако, не обладая очень большими средствами, он не смог составить крупное книжное собрание, подобное библиотекам Брюса или Голицына. Тем не менее библиотека Виниуса — не случайное собрание книг. Состав ее характеризует круг интересов владельца и отражает его деятельность как переводчика. Любопытен еще один факт: добиваясь в 1708 г. возвращения своих книг, конфискованных по приказу Петра, Виниус писал, что его библиотека состояла более чем из 400 книг. В Библиотеку же Академии наук было позднее передано лишь 375. Можно предположить, что часть книг Виниуса не была возвращена ему и осталась в фондах библиотеки Аптекарского при¬
129 Письма и бумаги императора Петра Великого, т. 9, вып. 1. М.—Л, 1950, с. 13, 51; вып. 2, с. 543-546, 631; Пекарский П. П. Наука и литература, т. 1, с. 199—209.
130 Л у и и о в С. П. Основание и первые годы существования Библиотеки. 1714—1725, с. 18.
131 ЛОААН, ф. 158, он. 1, № 212, л. 1—8 об.
237


каза. В Библиотеке Академии наук СССР в настоящее время имеется целый ряд книг с пометками, указывающими на то, что они принадлежали Виниусу.132 Интерсно, что одна из этих книг — «Die Boecken van’t Recht des Oorloghs en Vredesdoor Hugo de Groot» — была получена Виниусом от Витзена.133
Книжные собрания в петровское время имели также врачи. Самым крупным из таких собраний была несомненно библиотека Р. К. Аре с кин а. Роберт Карлович Арескин, выходец из Шотландии, окончил Оксфордский университет и получил ученую степень доктора философии и медицины. Королевское британское ученое общество избрало Арескина своим членом — честь, которой, как пишет В. Рихтер, удостаивались немногие. Попав на русскую службу, Арескин был сначала врачом Мен- шикова, а в 1706 г. назначен президентом Аптекарского приказа. С 1713 г. он стал лейб-медиком Петра, одновременно возглавляя все медицинское дело в России. Он пользовался большим уважением царя.134 Когда в 1714 г. была учреждена государственная библиотека, Петр, как мы увидим далее (см. гл. VI), поручил наблюдение за ней Арескину, зная, что тот имеет большую личную библиотеку и хорошо разбирается в книгах.
Арескин умер в конце 1718 г. В своем завещании, хранящемся в фондах ЦГАДА, он распорядился продать свою библиотеку, а деньги — передать наследникам. Петр купил собрание книг Арескина для недавно учрежденной государственной библиотеки (впоследствии Библиотеки Академии наук).135 В ЛОААН сохранилась опись книг Арескина, переданных в Библиотеку Академии наук.136 В описи перечислены 2527 книг (2322 названия) па иностранных языках.137 Книги сгруппированы в 5 следующих разделах:
132 См. книги с шифрами: инв. 373 П I ин.; инв. 414 П I ин.; инв. 250 П I ин.; инв. 255 П I ин.; инв. 257 П I ин. и др.
133 Б АН РО, шифр инв. 256 П I ин.
134 Рихтер В. История медицины в России, ч. 3. М., 1820,
с 121 122
135 ЦГАДА, ф. 9, отд. 1, кн. 53, л. 147-149 об.
136 ЛОААН, ф. 158, он. 1, № 214а, л. 1—59 об.
137 Бакмейстер дает ошибочное число книг библиотеки Арескина — 4200 ([Бакмейстер И.-К.]. Опыт о Библиотеке и Кабинете редкостей и истории натуральной Санктпетербургской императорской Академии наук, изданной на французском языке
238


Количество
Количество
названий
томов
Смесь
247
277
Медицина
968
1028
Физиология
44
54
Философия. История. Филология
1006
1101
Богословие
57
67
Всего . . .
2322
2527
Даже поверхностное ознакомление с описью показывает, что приведенная классификация книг крайне неточна. Так, в разделе «Медицина» наряду с медицинскими книгами мы встречаем и литературу по анатомии, в разделе «Физиология» собраны книги по различным биологическим наукам, а также литература о музеях, в раздел «Философия. История. Филология» попало большое число книг по архитектуре, географии, космографии, нумизматике. Наиболее пестрым является раздел, который мы условно назвали «Смесь» (в описи он называется просто «Areskine libri») и в который включены исключительно лондонские издания по различным отраслям знания: анатомии, медицине, географии, химии, истории, филологии (словари), религии, художественная литература, книги для детей, литература религиозного содержания.
На основе внимательного ознакомления с описью библиотеки Арескина можно сделать вывод, что в этой библиотеке явно преобладала естественнонаучная литература, составлявшая подавляющее большинство книг этого интересного собрания. Основное внимание Арескин уделял медицине и смежным с ней наукам, что и неудивительно, если вспомнить его профессию. Помимо общемедицинской литературы (сочинения Галена, Гиппократа и др.), здесь были книги по хирургии, фармакологии и т. д. Из биологических наук лучше всего была представлена анатомия, наиболее близкая к медицине отрасль знания, однако у Арескина были книги и по другим биологическим наукам: ботанике, антропологии и т. д.
Иоганом Бакмейстером, а на российский язык переведенной Василием Костыговым. [СПб.], 1779, с. 33). Ошибку Бакмейстера повторяют В. Рихтер, П. П. Пекарский и другие авторы.
239


Арескин несомненно интересовался также химией и географией. Среди географических изданий мы встречаем описания путешествий (например, известное путешествие Перри), описания отдельных стран, географические словари, атласы, карты. К этой же области можно отнести и такие книги, как «China illustrata» (Амстердам, 1667), «Letters by Turkish spy», т. 1—7 (Лондон, 1692), очевидно, служившие также и для занимательного чтения. Были отдельные издания по астрономии и космографии.
У Арескина имелось немало книг гуманитарной тематики: история, филология, философия. Среди исторических книг, довольно многочисленных в собрании, мы видим трактаты по истории отдельных стран (Великобритании, Шотландии, Франции, Испании, Португалии, Турции, Чехии), хроники (например, «Венгерская хроника») и т. д. Филологическая литература была представлена в основном словарями. Любопытно наличие у Арескина сочинений Платона. Как уже говорилось, Арескин имел и книги по архитектуре, например сочинения Виньолы на итальянском языке, кое-какую художественную литературу (в основном на английском языке), довольно много книг о музеях и их коллекциях. Что же касается религиозной литературы, то она составляла всего около 3% общего числа книг.
В целом следует сказать, что библиотека Арескина наряду с библиотеками Петра I и Д. М. Голицына относится к числу лучших частных книжных собраний петровского времени. И дело здесь не столько в количестве книг, сколько в очень хорошем их подборе. Библиотека Арескина была рабочим книжным собранием медика и биолога, интересовавшегося также историческими и географическими науками. Интересно, что в книжных фондах Библиотеки Академии наук хранится экземпляр трехъязычного словаря Поликарпова (М., 1704) с пометой, указывающей на то, что он входил в состав книжного собрания Арескина.138 Таким образом, у Арескина были и русские книги.
Значительно менее интересной была библиотека другого лейб-медика первой четверти XVIII в. доктора
138 	БАН РО, шифр 89 П1. — На этом экземпляре есть и другая помета, указывающая на то, что книга принадлежала после Арескина доктору Поликоле.
240


По лик о лы. Геогрий Поликола, грек по национальности, но уроженец Италии, прибыл в Россию в 1711 г., стал лейб-медиком Екатерины I. В 1725 г. он был отпущен в Италию, а книги его приобретены для Библиотеки Академии наук.139 Как видно из описи купленных книг, хранящейся в ЛОААН,140 у Поликолы имелось всего 142 книги (121 название).
Состав книг библиотеки Поликолы довольно пестрый: наряду с книгами по медицине и анатомии здесь были словари, грамматики, литература по истории и философии, математический словарь, «География» Ф. Клеверия, произведения римских и греческих классиков (Цицерона, Сенеки, Аристотеля) и др. Малочисленность его книжного собрания и случайность подбора книг говорят о том, что Поликола не уделял большого внимания своей библиотеке и, уезжая на родину, без труда расстался с ней.
Интересны сведения о библиотеке известного вольнодумца первой половины XVIII в. лекаря Д. Е. Тверитян о в а. Дмитрий Тверитинов, чернослободец из Твери, около 1692 г. поселился в Москве, где тесно общался с иностранцами — жителями Немецкой слободы. Работая в открывшейся в 1700 г. в Москве первой частной аптеке И. Г. Грегори, Тверитинов обучился лекарскому искусству, умению «пускать кровь», составлять лекарства. В дальнейшем он занимался в Москве лечебной практикой.
Вопросы религии сильно интересовали Тверитинова. Он находился под влиянием протестантизма, отрицал иконы, почитание святых, монашество, выступал против церковного авторитета, за широкую веротерпимость. Обладая незаурядным умом, даром слова и силой убеждения, Тверитинов вскоре оказался во главе целой группы единомышленников. Распространение новой ереси сильно обеспокоило церковные власти. Против Тверитинова выступил сам местоблюститель патриаршего престола митрополит Стефан Яворский, по настоянию которого Тверитинов и его сторонники были в апреле 1713 г. привлечены к суду, а имущество их опечатано. Однако в этот период Яворский уже не пользовался поддержкой правительства за свои выступления против Петра и его преобразований. Тверитинов нашел себе защитников среди влиятельных
139 ЛОААН, ф. 3, on. 1, № 1, л. 230—230 об.
140 Там же, ф. 158, on. 1, № 224, л. 1—3.
Iß С. П. Луппов
241


людей. Дело Тверитинова и его единомышленников из Москвы было затребовано для рассмотрения в Сенат. При разборе дела в Сенате (1715 г.) Яворский наравне с Тве- ритиновым оказался в числе обвиняемых (за самовольное отлучение Тверитинова от церкви и другие неправильные действия). И хотя полное оправдание Тверитинов получил лишь после смерти Стефана Яворского, разбор его дела показал огромные изменения, происшедшие при Петре во взаимоотношениях светских и церковных властей. Даже при решении чисто церковных вопросов церковь полностью зависела от правительства.141
При опечатании в 1713 г. имущества Тверитинова были описаны и его книги. По описи у него значилось 23 книги, в том числе 18 религиозного содержания и 5 светских.142 Кроме того, 3 книги, как выясняется, тоже принадлежавшие Тверитинову, были куплены в июне 1714 г. для Сената в коробейном ряду в Москве у торгового человека Конюшенной слободы Никиты Иванова. Таким образом, какая-то часть книг Тверитинова в опись не попала и была, по-видимому, расхищена.143
В нашем распоряжении имеются данные лишь о 26 книгах Тверитинова; из них 19 религиозного содержания (богословская и богослужебная литература) особого интереса не представляют (кроме рукописной книги «Розыск о раскольнической брынской вере», видимо, сочинение Дмитрия Ростовского). В числе 7 светских книг находим: 3 книги по анатомии (из них 2 на латинском языке), «Хирургия» на латинском языке, хронограф, «Грамматика славенская» и «Космография» на латинском языке. Следовательно, Тверитинов интересовался не только вопросами медицины и религии, в какой-то мере знал латинский язык (кроме перечисленных выше, он имел на латинском языке «Новый завет»).
Для рядового лекаря, не располагавшего большими денежными средствами, 26 книг личной библиотеки было
141 Более подробно о Д. Е. Тверитинове и его деле см.: Тихо-
нравов H. С. Московские вольнодумцы начала XVIII века и Стефан Яворский. — В кн.: Сочинения H. С. Тихонравова, т. 2. М., 1898, с. 156—304; Корецкий В. И. Вольнодумец XVIII века Дмитрий Тверитинов. — В кн.: Вопросы религии и атеизма.
Сб. статей, 12. М., 1964, с. 244—266.
142 Доклады и приговоры, т. 4, кн. 1, с. 529—530.
143 Там же, с. 493; кн. 2, с. 1403.
242


немало. В эту библиотеку вложено много труда: судя по не вполне ясным данным описи, почти все книги были рукописными. Тверитинов обладал огромным трудолюбием. Конфискованные у него «тетради», фигурировавшие на судебном процессе в качестве доказательства отступничества Тверитинова от православия, представляли собой сделанные им выписки (числом до 500) из книг религиозного содержания.144 Своей начитанностью он поражал единомышленников. Как известно, он легко победил на диспуте начальника Монастырского приказа И. А. Мусина-Пушкина, а на судебном процессе поставил в туник самого Стефана Яворского, человека весьма образованного и очень начитанного.
Дошедшие до нас сведения о библиотеках преподавателей учебных заведений очень скудны. Довольно значительное книжное собрание имел преподаватель Навигац- кой школы в Москве, а позднее Морской академии в Петербурге А. Фарварсон. В своей истории Морского корпуса Ф. Веселаго пишет, что Фарварсон выписывал из-за границы лучшие книги по математике и навигации. Собственная его библиотека включала до 300 книг, а вместе с книгами, взятыми из библиотеки Морской академии, которыми он постоянно пользовался, общее число книг, находившихся в распоряжении Фарварсона составляло около 600 томов. Это была почти исключительно литература по математике и навигации на английском, голландском, французском, немецком, латинском и русском языках.145
Сохранилась опись библиотеки учителя Новгородской школы иеромонаха Иова. Иов был одним из учеников Лихудов в тот период, когда они еще начинали свою преподавательскую деятельность в Москве. Позднее он сам стал преподавателем Славяно-греко-латинской академии, но был отставлен от учительства и даже попал под монастырский надзор. В 1713 г. Иов перебрался на жительство в Новгород, возможно, по приглашению своего тезки митрополита Иова или своего бывшего учителя Иоанни- кия Лихуда, преподававшего теперь в Новгородской епар¬
144 Тетради Тверитинова опубликованы Ф. А. Терновским («Православное обозрение», 1863, август, отд. 5, с. 323—334).
145 В е с е л а г о Ф. Очерк истории Морского кадетского корпуса. СПб., 1852, с. 100.
243
16*


хиальной школе. После смерти митрополита и отъезда в Москву Иоанникия Лихуда (1716 г.) Новгородская школа была оставлена на Иова, но он делами школы занимался мало и через два года был отстранен от учительства. Умер Иов в 1721 г.146
Таким образом, Иов как учитель проявил себя не с лучшей стороны, однако оставшаяся после него небольшая библиотека заслуживает того, чтобы сказать о ней несколько слов. Опись этого книжного собрания опубликована Е. М. Прилежаевым.147 В библиотеке Иова было 105 книг на латинском, греческом, русском, польском и еврейском языках. Иностранная литература составляла большую часть его библиотеки — 65 книг (61.9%). Что касается тематики книг, то почти половина их (51 книга, или 46.2%) была светского содержания. Больше всего было книг филологических — в основном различные лексиконы и грамматики. На втором месте — литература по философии и логике. Кроме того, у Иова были книги по риторике и отдельные издания по естественным наукам. Религиозная литература библиотеки Иова особого интереса не представляла.
К числу книжных собраний, принадлежавших лицам интеллигентных профессий, можно отнести и библиотеку военного инженера Абрама Ганнибала. Абрам Петрович Ганнибал, предок А. С. Пушкина, родился в Абиссинии в 1696 г. Еще ребенком он был привезен в Россию и находился при Петре. В 1716 г. Петр отправил Ганнибала во Францию для пополнения образования. Во Франции Ганнибал учился в инженерной школе в Меце и участвовал во франко-испанской войне. В 1723 г. он вернулся в Россию и его назначили поручиком бомбардирской роты, капитаном которой был сам царь. Вследствие неприязненных отношений с Меншиковым после смерти Петра Ганнибал был направлен в Сибирь для производства инженерных работ. Это была почетная ссылка. Опала продолжалась и после падения Меншикова. В 1733 г. Ганнибал вынужден был даже на время уйти в отставку. С воцарением Елизаветы Петровны для Ганнибала откры¬
146 П р и л е ж а е в Е. М. Новгородские епархиальные школы в Петровскую эпоху. — «Христианское чтение», 1877, ч. 1, с. 338, 343-346.
147 Там же, с. 346—347.
244


лась возможность продолжить служебную деятельность. В 1742 г. он был назначен Ревельским обер-комендантом и получил чин генерал-майора, в 1752 г. — переведен в Инженерный корпус в Петербурге и вскоре получил чин генерал-аншефа. Умер в глубокой старости в 1781 г.148
Ганнибал был, по-видимому, хорошим знатоком военно-инженерного дела и математики. В 1725—1726 гг., когда он занимался в Петербурге преподаванием фортификации унтер-офицерам и солдатам бомбардирской роты, им был составлен учебник для военных инженеров. Рукопись этого солидного труда под названием «Геометрия и фортификация» хранится в фондах Библиотеки Академии наук СССР. Первый том его является курсом геометрии и тригонометрии, второй — курсом фортификации. В фондах библиотеки хранятся рукописные переводы Ганнибала французских трудов по фортификации, а также составленная им карта местности на реке Вегмас (Карелия), где были найдены марциальные воды.149
Ганнибал имел довольно большую библиотеку. В 1726 г., очевидно, предвидя будущую опалу, он продал свои книги в Библиотеку Академии наук за 200 руб.150 Но после опалы Ганнибал, уже будучи Ревельским обер-комендантом, начал усиленно хлопотать о возвращении своих книг. Сохранилась переписка по этому вопросу между Ганнибалом и Шумахером, датированная 1742 г.151 К великому сожалению Ганнибала, каталог его книг был в Библиотеке Академии наук утерян. Не желая ссориться с вошедшим снова в силу генералом, Шумахер приложил большие старания к тому, чтобы с помощью самого Ганнибала воссоздать опись его книг и разыскать их в фондах библиотеки. Книги были возвращены Ганнибалу, хотя и не все
148 Л о н г и н о в М. Абрам Петрович Ганнибал. — «Рус. архив», 1864, № 2, стб. 180—191.
149 Исторический очерк и обзор фондов.., вып. 1, с. 66, 68, 69, 89 215 399
150 ЛОААН, ф. 3, on. 1, № 2, л. 25 об., 82. См. также: Материалы для истории имп. Академии наук, т. 1, с. 184.
151 Тексты писем Ганнибала опубликованы в работе П. П. Пекарского «Петербургская старина» («Современник», 1860, т. 83, с. 584—585 — 1-я пагинация). Ответные письма Шумахера опубликованы в статье А. С. Ганнибал «Ганнибалы. Новые данные для их биографий» (В кн.: Пушкин и его современники. Материалы и исследования, вып. 17/18. СПб., 1913, с. 235—238). Оригиналы собственноручных писем Ганнибала, написанные на французском языке, хранятся в ЛОААН (ф. 158, он. 1, № 225, л. 2—7).
245


сразу, и ему пришлось вернуть ранее полученные за них 200 руб.
В фондах ЛОААН сохранилось несколько вариантов списка книг, возвращенных Ганнибалу.152 Это объясняется тем, что библиотека Ганнибала была восстановлена не сразу. Для ее характеристики мы воспользуемся последним из упомянутых, близких по составу, вариантов описи (146 названий).153 Однако надо помнить, что опись не дает вполне точного отражения книжного собрания (каким оно было в 1726 г.), поскольку, как уже сказано, она восстанавливалась по памяти, причем (это видно из переписки Ганнибала с Шумахером) некоторые книги к 1742 г. были уже утрачены и поэтому заменялись другими по выбору Ганнибала.
Библиотека Ганнибала состояла из книг на французском языке, которым Ганнибал хорошо владел. Это почти исключительно светская литература. Тематика книг тесно связана с профессией владельца (математика, инженерное дело), однако состав книжного собрания значительно шире, что указывало на широту интересов Ганнибала, любителя книг, внимательно следившего за всем, что продавалось в книжных лавках.
В библиотеке Ганнибала были хорошо представлены книги по математике, фортификации, артиллерии, географии, истории, художественная литература. Из математической литературы назовем 5-томный «Курс математики» Банама (1693), его же «Новейшую практическую геометрию» (1693), «Элементы Евклида» и целый ряд других книг. Не останавливаясь на литературе по фортификации, артиллерии и другим отраслям военных наук, тесно связанных с практической деятельностью Ганнибала, отметим его пристрастие к исторической и географической литературе. Среди исторических книг — сочинения по истории Европы и отдельных стран, мемуары, труды, посвященные деятельности крупных исторических лиц. Любопытен интерес Ганнибала к истории английской рево¬
152 ЛОААН, ф. 158, on. 1, № 225, л. 9-10, 12-14 об., 16- 17 об., ф. 3, оп. 8, № 80, л. 1—1 об. — Один из указанных вариантов (ф. 3, оп. 8, № 80, л. 1—1 об.) опубликован в книге «Пушкин и его современники. Материалы и исследования», вып. 17/18, с. 231-234.
153 ЛОААН, ф. 158, on. 1, № 225, л. 16—17 об. — Судя по этой очень неясно составленной описи, общее число книг Ганнибала значительно превышало число их названий (347 томов).
246


люции и Кромвелю. Географическая литература включала такие книги, как 5-томная «Универсальная география» и очень много описаний различных путешествий. Как и у других просвещенных людей того времени, у Ганнибала были и словари. Несомненно, что Ганнибал интересовался художественной литературой. В его собрании немало произведений французских писателей и классиков древности: Корнеля, Расина, Мольера, Гомера, а также ряд модных в то время романов. Любопытно наличие у Ганнибала «Алкорана» Магомета.
Из всего сказанного видно, что библиотека Ганнибала была хорошо подобранным в соответствии с интересами владельца книжным собранием. Книги не только помогали ему решать практические вопросы, связанные с его деятельностью военного инженера, но и удовлетворяли запросы любознательного человека, любителя художественной литературы. Пробыв ряд лет во Франции и хорошо зная французский язык, Ганнибал уделял основное внимание французским изданиям.
6. 	БИБЛИОТЕКИ ДУХОВНЫХ ЛИЦ
Как известно, духовенство уже в XVII в. проявляло большой интерес к собиранию книг, и многие из духовных лиц были владельцами довольно значительных книжных собраний. В петровское время число таких собраний еще больше возросло. Личные библиотеки имел едва ли не каждый архиерей, каждый архимандрит крупного монастыря, а также немало представителей более низких кругов духовенства. Некоторые из духовных лиц были большими книголюбами и собирали свои библиотеки в течение всей жизни. К их числу следует отнести Дмитрия Ростовского, Стефана Яворского, Феофана Прокоповича, Феофи- лакта Лопатинского и др. В настоящей главе мы не коснемся наиболее крупных книжных собраний — библиотек Феофана Прокоповича и Феофилакта Лопатинского, поскольку деятельность владельцев этих библиотек довольно значительно выходит за рамки петровского времени. Из других книжных собраний духовных лиц самыми большими были библиотеки Дмитрия Ростовского, Стефана Яворского, Феодосия Яновского, митрополита Иова, Гавриила Бужинского, Феофила Кролика.
247


Митрополит Ростовский Дмитрий Туп- тало — один из крупнейших церковных деятелей второй половины XVII—начала XVIII в. — родился на Украине. Он учился в Киевской коллегии, после чего постригся в монахи. С 1681 по 1701 г. (с перерывами) Дмитрий Ростовский был игуменом ряда монастырей. В 1701 г. он посвящен в митрополиты Ростовские. В Ростове Дмитрий провел последние годы своей жизни. Умер он в 1709 г.
Дмитрий Ростовский был незаурядным церковным писателем своего времени. Написанное им в 1677 г. первое его сочинение полусветского характера «Руно орошенное» выдержало в Черниговской типографии 7 изданий. Еще больший успех выпал на долю свода житий святых, над которым Дмитрий работал более 20 лет (с 1684 по 1705 г.). Широкое распространение получил и летописец Дмитрия Ростовского, книга назидательного характера, в которой, помимо изложения библейской истории, приводились и кое-какие исторические сведения. В деле просвещения России большое значение имел труд Дмитрия Ростовского «Розыск о раскольнической брынской вере», направленный против раскольничества, которое Дмитрий считал плодом невежества народа.154 Один из разделов этого труда «Рассуждение о образе божии и подобии в че- ловеце», направленный против ярых защитников ношения бороды, по приказанию Петра был издан дважды: в 1714 и 1718 г.
После Дмитрия Ростовского осталась довольно крупная библиотека, которую он собирал всю жизнь, выписывая даже иностранные книги из-за границы (через Архангельск) с помощью купца Исаакия Ванденбурга.155 Опись этой библиотеки опубликована в известном уже нам исследовании И. А. Шляпкина.156 Из описи видно, что Дмитрий Ростовский имел 288 книг, в большинстве иностранных, в том числе на латинском и греческом языках — 173, на русском — 96, на польском — 12, многоязычных лексиконов — 7.
Что касается содержания книг, то в библиотеке Дмитрия Ростовского преобладала литература религиозного
154 Ш л я п к и н И. А. Св. Дмитрий Ростовский и его время (1651—1709). Исследование. — «Зап. ист.-фил. фак-та С.-Петербургского ун-та», 1891, ч. 24, с. 1—51, 236—327, 353—456.
155 Там же, с. 416—417.
156 Там же, приложения, с. 54—58.
248


содержания. Светских книг было немногим более 20%, причем здесь явно преобладала историческая тематика (39 книг). Среди исторических книг Дмитрия Ростовского мы видим хорошо знакомые нам книги: «Тестамент Василия, царя греческого», произведения Барония (12 томов), книгу Квинта Курция об Александре Македонском, хроники Стройковского, Гваньини, Бельского, «Синопсис...», «Историю Византии» и др. На втором месте после исторической была филологическая литература (16 книг): различные лексиконы, в том числе и многоязычный словарь Калепина, грамматики, учебники латинского языка Аль- вара др. Остальная светская литература — случайная по подбору: польский календарь, букварь и т. д.
В целом можно сказать, что библиотека Дмитрия Ростовского была довольно типичной, хотя и крупной (по количеству книг) библиотекой церковного писателя, тяготевшего к исторической тематике. Естественнонаучная литература Дмитрия Ростовского явно не интересовала.
Более значительным (чем библиотека Дмитрия Ростовского) книжным собранием была библиотека митрополита Стефана Яворского. Стефан Яворский, глава русской церкви при Петре I, родился на Украине в 1658 г. Подобно многим видным представителям русского духовенства этой эпохи, получил образование в Киевской академии, после окончания которой усовершенствовал свои познания в области богословия в Польше. По возвращении в Киев принял монашество и в течение 8 лет преподавал в Киевской академии схоластические науки. Красноречие Стефана Яворского произвело сильное впечатление на Петра I, слышавшего его проповедь во время пребывания Яворского в Москве. По настоянию царя в начале 1700 г. Стефан Яворский был возведен в сан митрополита Рязанского и в том же году, после смерти последнего патриарха Адриана, поставлен во главе русской церкви.
Постепенно началось охлаждение между Стефаном Яворским и Петром. Стефан был хорошим проповедником и очень образованным человеком, но воспитан он был на схоластической науке и католических авторитетах, и все новейшие открытия в науке прошли мимо него; он, например, отрицал учение Коперника. Сблизившись с консервативными кругами русской церкви и
249


партией, (поддерживавшей царевича Алексея, Стефан Яворский начал выступать против самого Петра, за что и был фактически отстранен ют власти над русской церковью, хотя номинально и числился ее главой до самой своей смерти в 1722 г.157
Будучи страстным книголюбом, Стефан Яворский всю жизнь собирал свою библиотеку, сильно пополнив ее за счет собрания Палладия Роговского, вывезенного из Рима.158 Любовь к книгам ярко проявилась в его известной прощальной «Элегии», обращенной к библиотеке. В элегии, написанной незадолго до смерти Отефана Яворского, говорится, что книги (скрашивали его жизнь, были его раем, любовью, светом, красотой, богатством. Стефана очень беспокоила судьба его библиотеки. Передавая книги в основанный им Нежинский монастырь, он требует, чтобы для библиотеки было подыскано хорошее каменное помещение, чтобы книги не стояли около стен и не гнили от влажного кирпича, чтобы они постоянно проветривались и просушивались на солнце, за всем этим должен был следить специально подобранный заботливый библиотекарь.159
Книги служили для Яворского не только предметом эстетического наслаждения. Автор «Камня веры» и большого числа проповедей, Стефан Яворский не мог обходиться без книг, и в этом он видел основной смысл жизни. Но отвлеченность его интересов, схоластический образ мыслей не могли не сказаться на подборе книг, тематика которых в целом была далека от практических задач его времени. Бурная деятельность Петра не наложила своего отпечатка на состав книг библиотеки Яворского. После смерти Стефана Яворского его книги сначала (в соответствии с его завещанием) были переданы в Нежинский монастырь, а затем (1731 г.) по распоряжению Синода направлены в недазолго до этого открытую Харьковскую славяно-греко-латинскую школу. Ряд книг попал в другие места.160
157 Маслов С. И. Библиотека Стефана Яворского. — «Чтения в Историческом обществе Нестора Летописца». Киев, 1914, кн. 24, вып. 2, отд. 2, с. 99—112; Терновский Ф. А. Очерки из истории русской иерархии в XVIII веке. Стефан Яворский. — «Древняя и новая Россия», 1879, т. 2, № 8, с. 305—320.
158 Маслов С. И. Библиотека Стефана Яворского, с. 118, 119.
159 Там же, с. 135, 138—139.
160 Там же, с. 142-146, 151-156.
250


Опись книг Стефана Яворского опубликована
С. 	И. Масловым.161 Библиотека состояла из 609 книг в подавляющем своем большинстве религиозного содержания. Как правило, это все печатные книги (рукописей всего 28). Большинство книг на латинском языке (73 % ), остальные на русском и славянском ( 15 % ), польском (12%) и одна книга на французском. Приведенные цифры не вполне точны: в опись библиотеки Яворского вошли некоторые книги, взятые им для чтения из киевских монастырей. В свою очередь некоторые книги, принадлежавшие Стефану Яворскому, не попали в опись, поскольку они были приобретены после составления описи.
Большинство книг религиозного содержания, но подбирались они не случайно, а исходя из определенных требований. Так, например, обычных для библиотек духовных лиц XVII в. богослужебных книг у Яворского было немного. Зато очень многочисленна богословская и проповедническая литература. Здесь и творения отцов церкви, и произведения западноевропейских и русских церковных писателей, в том числе «Обед душевный» и «Вечеря душевная» С. Полоцкого, «Меч духовный» Лазаря Барановича и др. Характерно также наличие анти- раскол ьнической литературы: «Жезл правления» С. Полоцкого, «Розыск о раскольнической брынской вере» Д. Ростовского, «Возглашение увещательное...» патриарха Иоакима. Среди книг и произведения самого Яворского, например «Камень веры». К этой группе книг примыкала и художественная литература религиозного характера: «Алфавит, рифмами сложенный» Иоанна
Максимовича и др.
Проповеди Яворского, как известно, были наполнены различного рода общими местами, примерами, аллегориями, каламбурами, и составление их требовало хорошего знания не только богословской, но и светской литературы. Именно поэтому в библиотеке Стефана Яворского мы видим исторические книги, книги по философии, художественные произведения светских писателей, отдельные труды по географии, естественным наукам.
161 	«Чтения в Историческом обществе Нестора Летописца». Киев, 1914, кн. 24, вып. 2, отд. 3, с. 19—32, 38—53. — Комментарии к описи см. в упоминавшейся выше статье С. И. Маслова (с. 121-134).
251


Наиболее широко представлена историческая литература. Здесь произведения Иосифа Флавия, И. Зонара, Плутарха, Павзания, Барония, хроники, исторические книги, напечатанные на русском языке: «Синопсис...», «Историа... о разорении... Иерусалима...», «Введение в гисторию Европейскую» Пуффендорфа и др. Из философской литературы сочинения Аристотеля, Сенеки, лекции по философии, которые Яворский слушал в Польше. Любопытно наличке в библиотеке Яворского произведений Юста Липсия и Макиавелли.
Из естественнонаучной литературы у Яворского были книги по географии («Географиа, или краткое земного круга описание...»), медицине ( « Сокращение ме ди- ческое», «Аптечка домовая»), сочинения Плиния; из художественной литературы — «Одиссея» Гомера, трагедии Софокла, сборники басен и анекдотов, «Апофегмата...» Эразма Роттердамского и др. Очень немногочисленны издания, связанные с текущей политической жизнью и светским законодательством: «Рассуждение» о причинах шведской войны, «Табель о рангах», Духовный регламент, «Торжественные врата» и некоторые другие. Подобного рода литература мало интересовала Стефана Яворского.
Из всего сказанного можно сделать вывод, что библиотека Яворского была хорошо подобранным рабочим книжным собранием церковного писателя и проповедника. Случайных книг здесь было мало. Сравнительно немногочисленная светская литература подбиралась в соответствии с общими задачами, поставленными при комплектовании библиотеки.
Другой характер имела библиотека архиепископа Новгородского Феодосия Яновского. Феодосий Яновский, глава Синода при Петре I, являлся весьма колоритной, хотя и несколько противоречивой фигурой. Сын смоленского шляхтича, он родился около 1673 г. и получил образование, по-видимому, в Москве. За клевету Феодосий был пострижен в монахи и послан в оковах в Троицкий монастырь. Архимандрит монастыря Иов, известный впоследствии деятель просвещения в петровское время, освободил его от цепей, а сделавшись Новгородским митрополитом, взял Феодосия к себе. В 1704 г. мы видим Феодосия уже архимандритом Хутынского монастыря.
Отличаясь гордым и заносчивым характером, Фео¬
252


досий не умел ладить с людьми и имел всегда много врагов. Его благодетель Иов очень скоро тоже начал жаловаться на тяжелый характер Феодосия. Однако Феодосий, человек властолюбивый, стремившийся сделать карьеру и не брезговавший для этого никакими средствами, умел добиваться расположения нужных людей. Тому пример его первоначальные отношения с Иовом и благосклонность, с которой относился к нему Петр I и всесильный князь А. Д. Меншиков.
Петр явно благоволил Феодосию с первых встреч с ним в Новгороде и до конца своей жизни. В 1712 г. Феодосий был назначен архимандритом только что основанного Петром Алекандро-Невского монастыря, в 1716— 1717 гг. сопровождал царя во время его поездки за границу, в 1721 г. поставлен архиепископом Новгородским, а после учреждения Синода стал в нем первым вице-президентом и фактическим главой русской церкви, хотя еще жив был местоблюститель патриаршего престола Стефан Яворский.162
Чем объяснить длительное благожелательное отношение Петра I к этому малопривлекательному в моральном отношении человеку, на которого поступало, по-видимому, немало жалоб? Разумеется, дело не в простом угодничестве, мало действовавшем на Петра. Нам представляется, что настоящей причиной являлись деловые качества Феодосия. Он несомненно был человеком умным, распорядительным, умевшим проводить в жизнь предначертания Петра. Известна, например, энергичная деятельность по созданию школ, которую развил Феодосий, когда стал главой Новгородской епархии (см. гл. I).
Карьера Феодосия после смерти Петра быстро кончилась, и причиной этого была его заносчивость. За непристойные слова, вырвавшиеся у него в связи с тем, что в апреле 1725 г. часовой у Летнего сада отказался пропустить его, Феодосий был привлечен к суду. На суде выяснилось, что он крайне недоброже¬
162 	Ч и с т о в и ч И. А. Феофан Прокопович и его время. — В кн.: Сборник статей, читанных в отделении русского языка и словесности имп. Академии наук, т. 4. СПб., 1868, с. 74—86; Петров П. Н. Библиотеки в старину. Собрание книг архиепископа Новгородского первого вице-президента св. Синода Феодосия (Яновского). — «Российская библиография», 1880, № 55(3), отд, «Хроника», с. 97—99.
253


лательно относится к светской власти и лично к Петру, не стесняясь бранных выражений. Феодосий был осужден и умер в заточении.163
После осуждения Феодосия Синод распорядился описать его имущество, в том числе и книги. Были описаны все подворья Новгородского архиерейского дома в Москве, Петербурге, имущество подчиненных ему Александро-Невского монастыря и Новгородских церквей. Всюду были переписаны книги, находившиеся там в большом количестве. Но все эти книги нельзя рассматривать как личную библиотеку Феодосия; это было имущество архиерейского дома. Личные же книги Феодосия хранились «в архимандрической келье» в Александро- Невском монастыре и «в нижней келье» на Невском подворье, «что против Адмиралтейства». Это книжное собрание, состоявшее «ис Феодосовских собственных книг, которых числом 400 с лишком», по решению правительства намечено было передать в Библиотеку Академии наук, но передача так и не состоялась. Опись библиотеки Феодосия сохранилась в фондах ЛОААН,164 она свидетельствует, что в «архимандрической келье» в двух шкафах хранилось 225 книг на русском, польском, немецком и латинском языках; «в нижней келье» Невского подворья, «где живал Василий Козловский», находилось еще 183 книги. Таким образом, всего у Феодосия было 408 книг, что соответствует числу, указанному в правительственном письме, направленном в Академию наук («400 с лишком»).
Состав той части книжного собрания Феодосия, которая находилась в «нижней келье» Невского подворья, поразил П. Н. Петрова, автора статьи о библиотеке Феодосия. Петров отмечает, что в этой библиотеке имелось «значительное число сочинений исключительно по правоведению» и что все собрание юридических книг Феодосия «представляет подбор лучшего по времени, что заключала наука прав в Европе». На основании этого Петров приходит к выводу, что Феодосий очень хорошо знал латинский язык, на котором в основном издавалась в то время юридическая, да и вообще вся научная литература.
163 Подлинное дело Новгородского архиепископа Феодосия — «Русский архив», 18G4, № 2, стб. 121 — 172.
164 ЛОААН, ф. 3, on. 1, № 2330, л. 60.
254


Сделав подсчеты по описи, Петров увидел, что эта часть собрания Феодосия носила явно светский характер: здесь было 40 юридических книг, 27 — по вопросам политики, 24 — по вопросам филологии (включая и художественную литературу), 16 — по истории, 7—по географии и т. д. Книги религиозного содержания насчитывались единицами.165 Разумеется, для библиотеки духовного лица это было редким исключением. Однако не следует слишком торопиться с выводами. Мы уже знаем, что существовала еще одна часть библиотеки Феодосия Яновского, находившаяся в «архимандрической келье» и состоявшая из 225 книг; и в этой части библиотеки было довольно много книг религиозного содержания.
И все же по составу библиотека Феодосия Яновского сильно отличалась от книжных собраний его современников Стефана Яворского и Дмитрия Ростовского и не только количеством светских книг, но главным образом тщательностью их подбора. Чувствуется, что книги светского содержания требовались их владельцу не как дополнение к религиозной литературе, иногда необходимое при написании богословских трудов и проповедей, а как источник для изучения различных вопросов светской жизни, особенно вопросов юридического характера.
Действительно, юридическая литература подбиралась Феодосием скрупулезно. Здесь были книги общего характера, включая и конституции, и книги по криминалистике, наследственному праву, военному праву, и сочинения классиков, Гуго Гроция, С. Пуффендорфа и др. Сочинения Пуффендорфа привлекали особое внимание Феодосия, помимо его юридических книг, в библиотеке имелись труды и по истории. Из других исторических писателей мы видим К. Тацита, Квинта Курция (об Александре Македонском), Макиавелли и др. В числе филологической литературы Феодосий имел целый ряд лексиконов (четырехъязычный, латинский, немецкий, греко-латинский и др.), грамматики; из художественной литературы — произведения Теренция, Овидия, Горация; из географической — «Географию» Клеверия и Гюбнера, описания отдельных стран, «Космографию».
165 	П е т р о в П. Н. Библиотеки в старину.., с. 97—99. — В конце статьи Петрова приводится опись книг Яновского, находившихся в Невском подворье (с. 100—102).
255


Мы не имеем точных данных о тематике книг Феодосия, поскольку в дошедшей до нас описи названия иностранных книг даны в очень плохом (подчас неграмотном) переводе библиотекаря книжного собрания Феодосия иеромонаха Вениамина, многие книги включены в опись суммарно («38 томиков немецких книжек»), тем не менее можно сделать вывод, что светская литература в его библиотеке преобладала над религиозной и что особое внимание Феодосий уделял вопросам юриспруденции.
Очевидно, Феодосий не был таким невеждой, каким его изображают некоторые биографы, и серьезно занимался изучением литературы по интересующим его вопросам (не совсем понятно только, почему он отдавал такое предпочтение юридическим книгам). Интерес Феодосия к чтению, к светской литературе виден также в том, что он брал книги для чтения из Синодальной библиотеки. Сохранился перечень литературы, числившейся за Феодосием в 1725 г. Всего он взял из Синодальной библиотеки 35 книг, из которых 11 — светского содержания: хронограф, степенная книга, 2 лечебника, космография и др.166 Возможно, что именно начитанность Феодосия так расположила к нему Петра I.
Остается открытым еще один вопрос, знал ли Феодосий иностранные языки? Ведь в его библиотеке находились книги на различных языках: латинском, немецком, польском, французском и даже на итальянском. П. Н. Петров, как мы видели, на основе состава библиотеки Феодосия пришел к выводу, что Феодосий Яновский очень хорошо знал латинский язык. Но у нас есть свидетельство противоположного характера. По словам Берхгольца, многие русские духовные люди говорили по-латыни, но архиепископ Новгородский Феодосий не говорил и не понимал по-латыни и мог объясняться только по-русски.167 У нас нет оснований ставить под сомнение свидетельство Берхгольца. Феодосий, очевидно, действительно не знал латинского и других языков, кроме, возможно, польского (по происхождению он был поляк). Это подтверждает и такой факт. Ознакомившись с описью книг скончавше-
166 Описание документов и дел архива Синода, т. 5. СПб., 1897, стб. 528—529.
167 Дневник камер-юнкера Берхгольца, веденный им в России в царствование Петра Великого с 1721—1725 год, ч. 2. М., 1858, с. 142, 144.
256


гося в 1721 г. учителя Новгородской школы иеромонаха Иова, Феодосий затребовал к себе в Петербург 16 книг. Все это была литература на русском языке, кроме латинско-польско-немецкой грамматики. В отношении одной книги, числящейся в описи под № 14, Феодосий распорядился: прислать, если эта книга «на славянском диалекте».168
Не зная языков, как же мог Феодосий читать иностранные книги, которые так тщательно подбирались для его библиотеки? Нам кажется, что объяснение может быть только одно. Феодосий пользовался услугами переводчиков. Вспомним, что в «нижней келье» Новгородского подворья, где находились книги Феодосия, как сказано в описи его книг, «живал Василий Козловский», а Василий Тимофеевич Козловский, выходец из Славяно- греко-латинской академии, а позднее учившийся в Праге, был, как известно, синодальным переводчиком. Очевидно, его использовал Феодосий для перевода нужных ему книг.
Иной характер имела библиотека митрополита Новгородского и Великолуцкого Иова, того самого церковного иерарха, который в свое время вызволил из беды Феодосия Яновского, а потом, по-видимому, пожалел об этом. Биографические данные об Иове очень скудны. Известно, что он постригся в монахи в Троице-Сергиевой лавре, а позднее был там архимандритом. В 1697 г. Иов был поставлен Новгородским митрополитом и всю последующую жизнь до самой смерти (1716 г.) провел в Новгороде. В истории просвещения России Иов оставил след как организатор Новгородской школы, лучшей из епархиальных школ петровского времени. Об этой школе уже говорилось в главе I. Где учился сам Иов, неизвестно, но, очевидно, он был образованным человеком.169 Свою школу он очень любил, много сделал для хорошей организации ее работы, хотя сам в ней и не преподавал.
После Иова осталась довольно большая библиотека, опись которой вошла в состав описей всего имущества
168 П р и л е ж а е в Е. М. Новгородские епархиальные школы в Петровскую эпоху, с. 346—347.
169 Чист о вич И. А. Новгородский митрополит Иов, жизнь и переписка с разными лицами. — «Странник», 1861, т. 1, отд. 1, с. 61—63.
17 С. П. Луппов
257


Новгородского архиерейского дома, сделанных в 1716 г. после смерти митрополита и опубликованных в «Описании документов и дел архива Синода». Как видно из описи, личные («келейные») книги митрополита Иова хранились в «книгохранительной келье» Троицкого Усленского-Кол- мова монастыря, а также «в каменных кельях при церкви» этого монастыря. Кроме того, часть книг Иова была отдана в Новгородскую епархиальную школу (в оба ее класса: греческий и славянский).170
Всего у Иова было 345 печатных и рукописных книг и 11 связок несброшюрованных рукописей, в которых находилось по примерному подсчету 90 рукописей. Таким образом, общее число книг довольно значительно — 435. Иностранных книг (на латинском, польском и греческом языках) в библиотеке Иова было сравнительно немного — 74 (или 17% общего количества книг), зато имелось довольно много рукописей— 182 (или 41.8% от общего количества книг и рукописей). Подавляющее большинство книг Иова составляла религиозная литература (76.3%), разнообразная по содержанию. Здесь были и произведения русских авторов: Дмитрия Ростовского, Симеона
Полоцкого, Стефана Яворского и др. Среди исторических книг — летописцы, «Записки о Галльской войне» Юлия Цезаря, «История» Александра Македонского, «История... о разорении града Трои...», произведения Барония, Плутарха и др.; в числе филологических — различные лексиконы и грамматики, учебник латинского языка Альвара и др.
Любопытно наличие в библиотеке Иова 15 книг военной и морской тематики — явная дань своему времени: труды по фортификации Боргсдорфа, Кугорна, по артиллерии Бухнера, Брауна, Бринка, «Архитектура воинская...», «Генеральные сигналы, надзираемые во флоте», «Книга ордера или во флоте морских нрав», артикулы воинские и т. д. Из естественнонаучной литературы, очень немногочисленной в книжном собрании Иова, мы видим лечебники, некоторые издания петровского времени по математике, географии, технике («Книга о способах, творящих водохождение рек свободное»), сочинения Плиния и др.
170 	Описание документов и дел архива Синода, т. 1. СПб., 1868, стб. LXXXIII—XCIX.
258


В целом можно оказать, что библиотека митрополита Иова значительно уступала по своему составу библиотекам Дмитрия Ростовского и Стефана Яворского (не говоря уже о собрании Феодосия Яновского), и это можно объяснить тем, что Иов мало занимался литературной деятельностью, в то время как Дмитрий Ростовский и Стефан Яворский были церковными писателями. Особенно неудовлетворительно выглядит светская часть библиотеки митрополита Иова, и внимательно изучив опись этого книжного собрания, невольно приходишь к выводу, что подбор книг светского содержания был довольно случайным.
К числу духовных лиц, владевших крупными книжными собраниями, следует отнести также Гавриила Бу- жинского и Феофила Кролика — двух представителей ду- духовенства, занимавшихся не только церковной, но и переводческой деятельностью. Гавриил Бужинский получил образование в Киевской духовной академии, где остался преподавателем. В 1714 г. переведен в Московскую славяно-греко-латинокую академию, в 1719 г. вызван в Петербург и назначен иеромонахом флота. В дальнейшем Гавриил Бужинский продвигается выше по иерархической лестнице. В 1721 г. он назначается архимандритом Ипатьевского монастыря, в 1722 г. — Троице-Сер- гиева.
Одновременно он является советником только что учрежденного Синода и протектором над всеми типографиями и школами России. О деятельности Бужинского в качестве протектора типографий мы уже говорили в главе II. Эта деятельность не принесла больших плодов, но отнюдь не по вине самого протектора. При Екатерине I Гавриил Бужинский стал епископом Рязанским и Муромским (1726 г.). Умер он в апреле 1731 г.171
Одновременно с церковной Гавриил Бужинский занимался и переводческой деятельностью, причем переводил он и светские книги. Его переводы с латинского объемистых трудов Пуффендорфа и Стратемана были изданы при Петре I под названием «Введение в гисторию Европейскую» (1718) и «Феатрон, или позор исторический» (1724). Особое значение имело издание книги Пуффен-
171 	Ратынский Н. А. Феатрон, или позор исторический. — ПДП, 4(13). СПб., 1881, с. 4.
259
17*


дорфа, познакомившее русских с серьезной научной исторической литературой. Г. Бужинский является также автором ряда «слов» и проповедей, приуроченных к различным историческим событиям.
После смерти Гавриила Бужинского осталась библиотека, которую он завещал Славяно-греко-латинской академии. Опись зтой библиотеки была составлена самим Гавриилом, она опубликована в «Описании документов и дел архива Синода».172 Основную массу библиотеки (80% книг) составляла иностранная литература (почти исключительно на латинском языке). Гавриил Бужинский расположил иностранные книги по систематическим разделам: творения святых отцов — 24 книги, богословские книги — 72, проповедническая литература — 49, юридические книги — 29, схоластика и поэтика — 91, исторические книги — 31.
Эта классификация не дает настоящего представления о тематике книг библиотеки Бужинского. Дело в том, что к «схоластике и поэтике» Бужинский отнес ряд исторических трудов, например труды Тита Ливия. Сюда же попали книги по арифметике, грамматике, атлас и т. д. В свою очередь в историческую литературу попали жития святых, сочинения Тихо де Браге и т. д. Поэтому в нашем обзоре мы не будем придерживаться систематических рубрик описи.
Всего в библиотеке Г. Бужинского было 365 книг, из них 296 иностранных и 69 русских. По тематике преобладала религиозная литература, хотя и очень незначительно, так как светские книги составляли 49.3% общего количества. Из светской литературы наиболее хорошо были представлены исторические, юридические и филологические сочинения. Обращает на себя внимание хороший подбор юридической литературы (свыше трех десятков книг). Здесь мы видим известные произведения Гуго Гроция («О праве войны и мира»), Макиавелли («Князь»), Пуффендорфа («О естественном праве и праве общин для всех народов», «О должности человека и гражданина») и целый ряд других.
Среди исторической литературы у Г. Бужинского находим труды классиков древности (Тита Ливия, Фуки-
172 	Описание документов и дел архива Синода, т. 11. СПб., 1903, стб. 844-852.
260


дида, Юлия Цезаря), хроники, книгу К. Курция об Александре Македонском, «Книгу историографию... народа славянского. ..», «Введение в гисторию Европейскую» Пуффендорфа и др. В числе филологической литературы — неизменные лексиконы и грамматики, рукописная «Пиитика». Были книги по философии (произведения Аристотеля, Сенеки, «Метафизика»), риторике, географии («География» Гюбнера), медицине («Риверова медицина»), отдельные издания петровского времени по военному и морскому делу, математике. Неплохо была подобрана и художественная литература: произведе¬
ния Гомера, Вергилия, Теренция. Ювенала, Горация, Овидия.
Из сказанного видно, что библиотека Г. Бужинского носила в значительной степени светский характер. Занимаясь переводами светских книг гуманитарной тематики, Бужинский особенно нуждался в исторической и юридической литературе, которая была подобрана с большим знанием дела. Несомненно Бужинский интересовался и художественной литературой.
Не менее интересной была библиотека архимандрита Феофила Кролика. О ранних годах жизни Феофила Кролика сведений не сохранилось. В 1713 г. он был вызван в Петербург из Москвы, где занимал должность префекта Славяно-греко-латинской академии, и назначен проповедником. В 1716 г. по приказу Петра Феофил был послан в Прагу для перевода книг. В Праге он начал переводить с немецкого 4-томный исторический лексикон Буддея. Этот труд был завершен уже в России, куда он вернулся в 1721 г.
Феофил Кролик принадлежал к числу образованнейших людей своего времени. Он хорошо знал немецкий и латинский языки и немного чешский. По-немецки он говорил свободно. Известны его переводы не только с немецкого на русский, но и с русского на немецкий. По возвращении из Праги в Петербург Феофил стал одним из активных деятелей Синода. В 1722 г. он был назначен асессором Синода, в 1723 г. — архимандритом Чудова монастыря и из асессоров произведен в советники, возглавил в Синоде переводческое дело. Феофил принимал живое участие и в других областях культурной жизни. Он упорядочил частные школы обучения грамоте в Петербурге, подчинив учителей инспекторскому надзару,
261


способствовал опубликованию ряда книг светского содержания, принимал участие б разработке Духовного регламента.
Сторонники старых порядков недолюбливали Феофила Кролика и после смерти Петра добились освобождения его от должности советника Синода (1726 г.), а затем и от управления Чудовым монастырем. В конце жизни он был назначен архимандритом Новоспасского монастыря (1730 г.),173 через два года после этого умер (август 1732 г.).174
Опись довольно большой библиотеки Феофила Кролика сохранилась в фондах ЦГИАЛ.175 В ней перечислены 503 книги,176 почти исключительно на иностранных языках (русских книг в этом собрании насчитывалось лишь около 7%). Подавляющее большинство книг Феофила Кролика было на латинском языке, имелась также немецкая, французская и польская литература.
Что касается тематики книжного собрания Феофила Кролика, то следует сказать, что большую часть библиотеки составляла религиозная литература, однако было немало и светских книг, в основном по гуманитарным наукам: филологическая литература (лексиконы, грамматики), книги но философии и логике (очень много произведений Аристотеля), истории (например, «Записки о Галльской войне» Юлия Цезаря), риторике, отдельные книги по географии, космографии, медицине, математике, физике, геральдике, произведения художественной литературы («Приключения Телемаха»).
Феофил Кролик несомненно проявлял интерес к политической и общественной жизни. В его библиотеке мы находим такие книги, как «Розыск исторический» Феофана Прокоповича, различные печатные регламенты и указы, информационные издания (например, «Ратификация» Ништадтского мира), газеты, календари. Были
173 Ч и с т о в и ч И. А. Новые материалы для Решиловского дела и для истории первой половины XVIII столетия. М., 1862, с. 7—9; Русский биографический словарь, т. «Яблоновский— Фомин». СПб., 1913, с. 473—475.
174 ЦГИАЛ, ф. 796, он. 13, № 248, л. 1.
175 Там же, л. 43—64 об.
176 Подсчет условный, поскольку целый ряд книг и рукописей в библиотеке Феофила Кролика не был сброшюрован, находился в связках.


в собрании и рукописи как на русском, так и на иностранных языках.
Таким образом, в собрании Феофила Кролика имелась светская литература довольно разнообразной тематики, и, хотя процент книг светского содержания был ниже, чем в библиотеке Гавриила Бужинского, подбор их производился с большим знанием дела, и, по-видимому, книгами часто пользовались. По ходатайству Иркутского епископа Иннокентия 388 печатных книг из библиотеки Феофила Кролика в феврале 1733 г. было передано Иркутской епархии.177
Остановимся вкратце на книжных собраниях еще нескольких духовных лиц петровского времени. В нашем распоряжении имеются описи книг трех митрополитов, двух епископов, трех архимандритов и одного протопопа. Все эти библиотеки состояли в основном из книг религиозного содержания. Светские книги насчитывались здесь лишь единицами. Очень немного было в этих книжных собраниях и рукописей.
Библиотека митрополита Смоленского Варлаама (умер в 1721 г.) состояла из 354 книг на русском, латинском и польском языках (отдельные издания на французском и греческом языках).178 Из книг светского содержания здесь были исторические и нравоучительные сочинения, лексиконы и кое-какие другие книги. Другой митрополит Пахомий Воронежский (умер в 1724 г.) имел всего 69 книг, 6 из них на румынском языке, остальные на русском и славянском.179 Из книг светского содержания здесь представлены лишь летописец письменный, «Символы и емблемата», «Притчи философские», «Рассуждение...» о причинах шведской войны, букварь, Духовный регламент. Совсем мало — 19 книг было у Казанского митрополита Тихона (умер в 1724 г.). Светских книг в этом собрании не было.180
Библиотеки двух епископов — Епифания Белгородского и Обоянского (умер в 1731 г.) и Павла Вологодского и Белозерского (умер
177 ПСПиР, т. 8, с. 108.
178 Описание документов и дел архива Синода, т. 1, стб. 277— 280, CXLI—CXLVI, CLXXXV—CLXXXVII, CXCV—ССШ.
179 Там же, т. 4. СПб., 1880, стб. 407-409, LXIV—LXXV.
180 Там же, стб. 173-175, XXIX—XXX.
263


в 1725 г.) — по количеству книг мало различались: у Епи- фания — 83 книги,181 у Павла— 69.182 Но у Епифания, кроме русских, были и латинские книги (21 из 83, или 25.3%), у Павла иностранных книг не было.
Сравнительно немногочисленны книжные собрания архимандритов: у архимандрита Рождественского монастыря во Владимире Гедеона было 85 книг,183 у архимандрита того же монастыря Сергия — 47 книг,184 у архимандрита Николаевского монастыря во Владимире (бывшего ранее ректором Киевской академии) Христофора Чернуцкого — 57 книг.185
Протопоп Петропавловского собора Георгий Петров имел всего 17 книг.186
Таким образом, библиотеки духовных лиц, не занимавшихся литературной, переводческой или просветительной деятельностью, были, как правило, немногочисленны и состояли почти исключительно из книг религиозного содержания.
7. 	БИБЛИОТЕКИ РАСКОЛЬНИКОВ
Дошедшие до нас сведения о библиотеках раскольников петровского времени очень скудны. В нашем распоряжении имеются три описи таких книжных собраний. Одно из них принадлежало старцу Сергию, другое — священнику Флору Харитонову, третье — крестьянину Тимофею Леонтьеву.
Старец Сергий, уроженец Великого Устюга, стрелецкий сын, «живал», по его словам, «при домах архиерейских, а потом в монастыре черным попом». В 1722 г., в возрасте 72 лет, Сергий был задержан в Тарской пустыни тогдашней Сибирской губернии, где вместе с ним находились 180 человек мужчин и женщин, придерживавшихся раскола. Поводом для задержания послужил отказ «городовых и уездных людей на Таре», «возмущен¬
181 Там же, т. И, прил. VII, стб. 945—947.
182 Там же, т. 5, стб. 609-614, DLXX—DLXXI.
183 Там же, т. 1, стб. 305—307.
184 Там же, т. 10. СПб., 1901, стб. 532-533.
185 Там же, т. 6, стб. 412—416.
186 Описание архива Александро-Невской лавры, т. 2. СПб., 1911, стб. 1185-1186.
264


ных» полковником Немчиновым, присягать наследнику престола Петру Петровичу. Немчинов, как оказалось, неграмотный человек, устроил с группой в 19 человек самосожжение, от чего вскоре умер. При задержании у Сергия был изъят целый ряд печатных и рукописных книг.
Библиотека старца Сергия представляет несомненный интерес для исследователя. Она состояла из 35 печатных книг и 77 рукописей. Печатные книги, почти исключительно религиозного содержания, были разных лет издания: от 1605 до 1686 г., а некоторые книги «киевской» и «Могилевской печати» — даже 1705 г. Помимо религиозных книг, у Сергия имелись 2 букваря и 2 учебных псалтыри.
Значительно интереснее для нас рукописи. Среди них находились как обычные для того времени рукописные книги религиозного содержания (Пролог, Требник, Минея, Триоди цветная и постная, книги певчие и т. д.), так и чисто раскольническая литература. Особенно много было всякого рода «толкований»: «Толкование об антихристе», «Толкование о вере и антихристе», «Толкование о превращении веры при Никоне, патриархе», «Толкование о последнем времени и пришествии Христове», «Толкование об апокалипсисе», «Толкование лет от создания мира и антихристе» и т. д. Кроме того, имелись письма самого Сергия. Многие рукописи были выполнены им собственноручно, о чем говорит помета: «Писал он,
Сергий, своею рукой», другие — его единомышленниками.
Раскольнические рукописи Сергия были переданы для рассмотрения в Синод, который вынес решение о сожжении их, оставив в своем архиве лишь две из них: «Книга в переплете (в десть), в которой написано в первой строке собрание святого евангелия и от апостола и от правила седьми вселенских соборов обличение (157 листов)» и «Книга в переплете (в полдести), в которой толкование в лицах о создании мира и о отпадении Рима и об антихристе». В этих книгах заключалось, очевидно, кредо раскольнической веры, и сохранены они были Синодом «для знания или, наипаче, когда случится быть с такими противники в разговорах, обличения их безумных богохулений». Любопытно, что среди рукописей раскольника Сергия имелись две рукописные
265


книги светского содержания: «Летописец» и «Эсоповы притчи».187
Другой деятель раскола священник Флор Харитонов был задержан в 1725 г. в Старорусском уезде. Из показаний Харитонова выяснилось, что он родился в Черенчицком погосте, где отец его, а еще ранее дед были священниками. В 1697 г. сам Флор был произведен в священники. Многие крестьяне его прихода придерживались раскола, и 28 лет от роду он сам стал раскольником, чему немало способствовали крестьянин Иван Михайлов и раскольнический учитель Феодосий Васильев, убедившие Харитонова в правоте раскола. Когда на Харитонова донесли властям, он бежал в Польшу, но вернулся за семьей. Затем снова бежал в Польшу (на этот раз с семьей) и прожил там 13 лет, проповедуя раскольническую веру среди православных. В дальнейшем весь раскольнический скит Феодосия Васильева вернулся в Россию. Харитонов позднее покаялся и назвал властям около 200 своих единомышленников-раскольников.
При аресте Харитонова были описаны его «пожитки»: книги, иконы и другое имущество. Всего у Харитонова было 28 книг, из них 8 печатных и 20 рукописных, а также различные письма. Печатные книги и часть рукописных интереса не представляют. Это были обычные октоихи, минеи, псалтыри, прологи, катехизисы и т. д. Раскольническая литература состояла из различных «тетрадей»: «О двоеперстном сложении», «Рассуждения снов царя Мармера», «О послании Пилата в Рим к Кесарю о распятии Христа», «О сотворении мира».188 В целом библиотека Флора Харитонова была значительно беднее библиотеки старца Сергия — раскольнического деятеля более крупного плана по сравнению с Харитоновым.
Самая малочисленная из книжных собраний раскольников — библиотека крестьянина Леонтьева. Тимофей Леонтьев, крестьянин из Крутых Ручьев Новгородского уезда — вотчины императрицы Екатерины I, принадлежал к числу активных деятелей раскола. «От Тимофея Леонтьева», как показал доноситель на него, «к согласию раскольничества и учения бывают». Тимофей не пожелал отказаться от раскола и вместе
187 Описание документов и дел архива Синода, т. 3. СПб., 1878, стб. 356—365.
188 Там же, т. 5, стб. 257—261, CDLXIII—CDLXIX.
266


с женой и сыном бежал. Его имущество было конфисковано и продано. Среди имущества оказалось 12 рукописных книг и тетрадей. Как видно из перечня книг, составленного при описи «пожитков» Леонтьева, все это была религиозная литература раскольнического толка: «Тетрадь о раскольнической ереси и о поругании кафолической церкви», «Сборник разных статей», «Извещение от ангела преп. Макарию Египтянину о несведомых о тайнах божих», «О Кириаце разбойнице» и др. Книги Леонтьева велено было взять в Синод и хранить за печатью.189 Наличие книжного собрания у крепостного крестьянина петровского времени, который проводил даже «учения» среди раскольников, говорит о том, что грамотность среди крестьян в первой четверти XVIII в. не была уже исключительным явлением.
Подводя итог всему сказанному в главе V, можно сделать вывод, что характер частных книжных собраний в первой четверти XVIII в. заметно изменился. Бросается в глаза, что за сравнительно короткое время, прошедшее с конца XVII в., очень сильно возросло число книг в частных библиотеках. Если в XVII в. книжные собрания в несколько сот книг являлись немногими исключениями, то теперь их было довольно много, а в целом ряде библиотек насчитывалось уже значительно более тысячи книг. Но важно не столько увеличение числа книг, сколько* изменение состава фондов. Это наглядно видно из табл. 13, в которой все рассмотренные книжные собрания частных лиц расположены в порядке, соответствующем числу книг.
Первый вывод, который можно сделать по рассмотрении таблицы, — это появление в России частных библиотек исключительно светской литературы (или со значительным преобладанием литературы светского характера над религиозной). Существенно, что к этой категории книжных собраний относятся почти все самые крупные библиотеки, в том числе и некоторых духовных лиц (Феодосия Яновского). Второй, не менее важный вывод — широта тематики книг светского содержания, отмеченная в большинстве книжных собраний. Некоторые из них (библиотеки Петра, Брюса, Матвеева) имели поистине универсальный характер и, несмотря на извест-
189 	Там же, т. 1, стб. 264.
267


Частные книжные собрания первой четверти XVIII
я
^ а
Ч и
а «в
ff
go
в h
gs в 5 о а о g
Я
»
Ä в & я
И Р»«В
-sil
i|S5
й О о K
О ё н !>»
§ s ° g
3 гг
н Р>>
:> Л
Sss
nSgg
' Я H О '
и ей s (н м
BSgSg
SEgSHg
së“|ëê
S§&5ga о g В и K p7
№io _< со о m g ce <x> о a _ pq (h
ga!s!a
° SbJB
mW Ф O H s
ей ь pq ч p,
к B O O O
о 4 « K H
« i о i i
8gS д в ü w о Й® и«к^
... <U ® И
о ° о *-• a
Д (JH И - Д
S в
ййм§в“
gggsS
й“&2&
I|S|§
E"1 4 CQ 2
ы о w a _•
H й U ° H Л
^ s a a
Ен O Bp*, ОИВ©Еи
I ф I •> I I I rrt •
ооовооаоо в В B » E ь
BB^SghN
в о в и g g m© «e g о
° . §§i.ag
g -rtgioS&g."
£§§§ &o«â
о о g § - H ® « g ooggRKgSG
"î§ J5 O
д о Д о в я в ftHS^oftïS
§1
Kg'
«s
§§
II
O B
o>
^oo«Kce«B
аяч^няво
о мДSIrf °В”
В а^я а§ МО
glsssSSl
§ £ 2 н « се «2 2 2 5 h а - ч «л о м р*»
g И О О О > Ен
дач® се
shb®mS° а Е « ® S «s 2
а « .. -я о g § я
g я вwнабв« м д я я в я « м а а>в*ч о я о я SooceaBB се «но ад ^>as
äs
eg
<Ьм6*°3
К « Я Ен и 2
g ад в
S я се ® д a S л В « !»и
Я - Ен н
s «gâs Sofëgs
- g В а о Я g
Cu _у Д Lj С и ♦
ВнООО^^Д
в gо о « ха
Д ГО S Ен я - Р*
я a »»©ce j^Ej
« д 2 я » Й Й
н- я о § ^кд в ч 5 м" н о о и о S к S 2 н О Я в в о >* Я чю и а&н g я
Я
о и
ак
к
JHHH
XHHHBdXOOHH
ХНЭЙОЙП
Д«5Я«:Я
4 в я в в
я ч и к
„« Сн О О
•iiSgg
До -до
5 я>вч д
со Я Ч - .
>» к о sh ,а
яг - О н Я а
и« Я «в g.82-Sä egg’gSS
я h я о а
Н Я О Я Рн
Я со
ч ^ д д
«Й*
«5в я^я к д
о о >Я в н*г S
gl®
So« ^ д я я в
Н О
iiя i«V я я Я я в в Л я к „ о е о о
:я 5 д зв я Я Я н я ч § g в ч О
£3 -SB
&21я««
э«о »8
д я 2 од
ай М -о 2
©t|SSl
IgSSa
ашш
хннэипонАй
8ИЬИ1ГВН
S
и
2
К
нинвш -daïïoo OJOHO
-ХЭ0Э JHHH
XHatiodn
вб
В о Ч Д О я
и
JHHH
О0ХЭ0ЬИ1ГОН
доя
о Сн a ЧОЙ о Я й
щ
PP й О
2765
2527
1621
i
Я
i
ч
о
О j.
a 5
3 я <5 я
a
л
йя
. в
«°
Н
О
К
«
a


Таблица 13 (продолжение)


Таблица 13 (продолжение)
в
В £ м В
g Л
« и в О
ID В
°g
К
в
В
Ь ^
и * 5 а
В CD
ce g
в S а °
m °
£5 'ч S о ® »
о
и
ХИНЯ
xiqHHBdxooHH
xH9ïiodn
хиня
хмнэипонАЦ
эиьшгвн
се
S .
^ Л
се е-i к S со м »
«И
ч a
« се ft н S id
Л °
ftR
D
н се
S a
м н к се ce a аз « ft ь се а
g*a
£ м а се И>©<
а 5
i» се ft
Рнаё
>> а
Ен Рн
а
а
аЙ
В»
сд Рн
»i
0 R а к
gs
1 «
ft Ь
а
и
о а §
“äs
а2®
а .
£се ^ а !>>
SS
а
к .а
S i» ч
а о а а а ^4. а g ° 3 и н
в ^ а а 2 а в° *йч
§ и^а * °
ft а
.ag и в
а ° в ft Й
gfflS
Ч б
а .
в ^ а
« а Й н а в
со м О R
а к Й се а в ч а ® се
а
i о * ce g се а^ 2 а а Ь ce g а о. се ч £а
« а^5 се о ч s аьса Й а « о
оч ь а ^ 2
gs§s § Л я о>
ftaSx
^>os
H « Ен
кой
g§B
g*g
ogi» ч 2 g
«"а à
.14
§&&«
Isp
8 2S
g s к *
Ä H M O • „
«aStt«ft ъ о о i» a о
g h g X £*6 sSgttgB
■SS8 ê&g §Së
о « ce
a a «
l&l
a ь о eo в a a
g о «e o* g
H s h
I I
о о ce
.* s
a &
a со • в a o
8 B^bfS Eh
° 2 B Ch a о®||§ 4
sësl§S
ö a _ as a s a g a Д a
' <D CD a B
о g a a » <d
e^ssg
*w&8
> a о л a <d ч a h
O O
I I I I - I
в B ch a ce a о к о <d a a «O g о £o >> M ^ pq eh H ft a S
Stt-«V84
a 5 s a a ни
ftg§s*S 2 о g о »в
wo« 5 a 5 ч 5 a - « a 5 в a о h ftle- ч о
о ^ „ a a
о -S и ^ • о В и £ g . ь2 - a a oaw '8 S о S a a>&a и ftS a >q< о H eh m a в e о i’»?’' a о S a о агнааин в 5 £ £ *
■ ■i • •> ej
В о о а а о
g4 «ftaв « a i» >* и в %>& X ^ 2 a ft çe ч о B -ftо a о и К a в
s S в g I
»5 «-g®
2§s* .
«iëggg §1,2 g äg
9'0,M*‘SgS
« « s §
a>a
a в S B a о В со !>» âtr
S и «a •
a g a ,2 4« ч a о в и
à jb~ w a в
„ O
« B a g
O S* го ч a p* в tf 2 a âj" B
g,f 5 ©§§ S a
« O
a a в в о a a ft a a {b - .a
aa a a a к S ft в
a>Q.tH
a a
-«g
йая a в
В о ü B
a ч
s§!
a ro ds
"P
a о
й'йИ
en.*.
B
H n
a
a -
4*
. ч a
p<s
•&H
^ - O « г° В=® Л » aft ft а ч a !>» в ® в о к er 5 S о в
в а §&
иа
а
.к
« g
в g
.
Ом*
ijs
Klg
В а о а
92.9
о
о
В
о
см
Не
ясно
о
о
оо
lO
Г-
в
о
в_
о
О
о
в
о
a
а
о
g
а
о
а
о
а
о
о
а
4
a
В
В оо а *
в
В
В
ч
а
3
а
а
а
а
£
Й
М
Gw
М
И
G
G
винеж -daüoo OJOHO -хэао хиня
хнэИойп
а . В н
в о
к Й
а а
g
в
вб
в о
ч а
о а И
Вб
в о
4 2 о а
W
в
Вб
в о
ч а о а М
м В
В б
в о
g?
3
хиня
ОЯХОЭЬИКОЯ
£2«
ч2§
|ва
а ы .ia
ч
ив2
н
а
ftM У
ttgS
a a g
if!
Se«
ft
a
s «
M о • ft
G s
Eh
a
4
а Э в о
ftS
Eh
a
5
a
S1s
Bob
goo
goo g a a ft© К <
«
о а в в a о о SB а да a a g Hft £ И
g* a
ggg
a X 2 ft a rr
ce e n
»<c


Таблица 13 (продолжение)
я я §8
« 8 g-и
lg
°В
и
ей н ft©
<D Я
H O H
4 «
3
ж И
к я
сй ч H © и Нн Ohr
а ° а «-
a s S й ч к
© сй © ©
ft aSh
!>» И Ен О
ft Е- О О
Ss
Ч ©
ii ilii
ей О ей ей Я И ft н ft И Ч И © ей © ей
ы$
Э • Э' а
« 3 g « g
й ч fe ч ен 5. и
К © в И ей в
го Ч Й Ç0 ft К ж
О g * ©© «5 g ° © g g S я
Ж Ж Н Ж S S И
я a g а ^ .g
Ч о Ч Л Я © ей © Р ей S ft ft И ft ftg ©
£>Я Я н ft н ь И
Сй ЕН Л
&S §■
И И
Ч
я«
Й ей
«и
го сй О И И
£Я я Ч . B« ей ftf-н ft сй !>> Ен Н
И
ей
о
£
о
Н
а® а
03 Я Û3 8 © - а „
ж О
R3 и
W £ ей Ч
И ©. _
со Р- ж го
ssgs
и и Э и
4 Ä ч Р Сй © © ей ft ft aft ft
t»S Р»
H © &H
И
И
стй
§| § g*
s§
a°
SS
s о
© и
^8
©
ей
и a
E&
§s
о a ч *
eS
a
«
и a g а и к я >» a о о • н ч и и и
О ей ft ©
ч ftb5
а а н ей
е g я В и
© ~
» . « g ей
и и и ж- Э » a a a g ч а ft ^ftJLK ft 8 88§й8 © 2Й &я 55
>& 2 8
g
>&
«
a
a
и
a
Ef
a
и
«
a
a .
2 « h a ей Я И ft
"g
ей
И
а
ET
а
«
н ч © а д ©
и
3
и
и
ей
ft
Н я
о Я
2 и и к
а *
и
3
«
а
к
3
;>»
ft
»a
а
и
ä« К я
а
Ч
И W
ЛИНЯ X1ЧННВ СГЬЭОНИ
XH0ïiodn
25.4
«н-
00*
Нет
Не
ясно
Нет
17.4
Нет
Нет
Нет
Нет
! линя хннэипоя&с! ЭИЬИКВН
Не ясно
Имелись
Нет
Имелись
(5%)
Не ясно
Боль¬
шинство
Имелись
(71.4%)
Имелись
(5%)
Имелись
(6%)
Имелис ь (100%)
нинвш -ЙЭКОЭ олояэ
о
о
! °.
XT'
Н
g
Ен
-хэяэ линя
хнэйойп
см
со
со
о
с—
О
СО
W
И
см
ä
линя
со
05
05
Г"
С"
со
00
03
с*
оахоэьикон
00
СО
СО
vO
41*
см
CVJ
ег© и © г? а
4 2 и
5 и ж
р!
ч и о Ми©
я a и
о» о g§4 Я ей м g И ©
go öS 22 я я X и а л
»и S\2 Ии
Ны яй Н
w а
Е-i Ен
я ft« я
ft ° Я о, ,_. «О И ««
ggg В®
3|s I&
я Û& яи
&И|? ft
с <1
. а
Hg
' I ’S/-. E-i ft ей Я ж ж
1а©и §§
И и я 2
«а©. © ж
&§si i*®
goes я а
© н о U S к
м
о« ст §« §
552 &&Ï
О © ft J3 О Е
н ft н 8 © a О О © о S с ft © м © a е
е1“ №•=


ную специфику подбора книг в каждом из этих собраний, были хранилищами литературы едва ли не по всем отраслям знаний.
Специализация книжных собраний является третьей особенностью частных библиотек петровского времени. Так, в библиотеках Д. М. Голицына и А. А. Матвеева, очень широких по своему профилю, подобрана литература по преимуществу гуманитарной тематики, в библиотеках Я. В. Брюса, Р. К. Арескина и Петра I преобладала естественнонаучная литература. Интерес к естественным наукам в широком смысле этого слова (включая сюда и технику) весьма характерен для владельцев книжных собраний петровского времени. Книги этой тематики мы встречаем даже во многих библиотеках духовных лиц. Особенной популярностью пользовалась географическая литература. Из гуманитарной литературы наибольший интерес проявлялся к истории, филологии (грамматики, лексиконы), юриспруденции.
В петровское время еще более возрос интерес к иностранной литературе. Иностранных книг не было только в небольших библиотеках духовных лиц (и, разумеется, в библиотеках раскольников), в целом же ряде книжных собраний иностранная литература явно преобладала над русской, причем, если в XVII в. в библиотеках частных лиц иностранные книги были преимущественно на латинском и польском языках, реже на немецком и греческом, то теперь мы видим в большом количестве книги на французском, немецком, английском, итальянском и других европейских языках. Западноевропейская литература начинает вытеснять в частных книжных собраниях литературу на древних языках.
Важно и еще одно обстоятельство, уже отмеченное выше, — хороший подбор литературы в библиотеках. Библиотеки в большинстве случаев являлись не украшением дома их владельца, а рабочими книжными собраниями, подбираемыми с большим знанием дела. Почти каждый владелец стремился приобрести в первую очередь ту литературу, которая была ему нужна. Д. М. Голицын, как мы видели, отдавал предпочтение юридической и политической литературе, литературе о привилегиях знати, Брюс — астрономии, Петр I — кораблестроению, навигации, военному делу, Ганнибал — математике и военноинженерному делу и т. д.
18 С. П. Луппов
273


Кто же являлся владельцами библиотек? Круг этих лиц в петровское время расширился. Если в XVII в. владельцами личных библиотек были лишь представители знати, духовенства и редко интеллигенции (также происходивших из духовенства), то в первой четверти XVIII в. число государственных деятелей, имевших свои личные книжные собрания, значительно возросло. Еще более расширился круг представителей интеллигенции — владельцев библиотек. Наряду со справщиками типографий мы видим здесь врачей, переводчиков, учителей, инженеров. И государственные деятели, и представители интеллигенции имели библиотеки в основном (а иногда и исключительно) светской литературы широкого профиля. Библиотеки Д. М. Голицына, Петра I, Р. К. Аре- скина и Я. В. Брюса для своего времени уникальное явление как по количеству книг, так и по составу этих собраний.
Что касается книжных собраний духовных лиц, то здесь по сравнению с XVII в. положение изменилось не так сильно. По-прежнему владельцы библиотек резко разделялись на две группы: лица, занимавшиеся как церковной, так и литературной деятельностью, и лица, являвшиеся только церковными деятелями. Для первой из упомянутых групп (Гавриил Бужинский, Феофил Кролик, Стефан Яворский и др.) характерны большие библиотеки, в которых неплохо представлена и светская литература. Библиотеки эти являлись рабочими книжными собраниями своих хозяев. Литература в них была хорошо подобрана. Представители другой категории владельцев книг имели, как правило, небольшие собрания в основном (а иногда только) религиозной литературы, которые по своему составу почти не отличались от книжных собраний духовных лиц XVII в.
Особую группу составляли библиотеки раскольников. Здесь, как правило, представлена исключительно религиозная литература: рукописные и старопечатные богослужебные книги, рукописи, в которых излагались догматы раскольнического учения. По-видимому, у раскольников были рукописи и антиправительственного содержания, во всяком случае они проявляли большой интерес к теме антихриста. Любопытно, что наиболее просвещенные из раскольников (например, старец Сергий) интересовались и светской литературой.
274


Какие же общие выводы можно сделать из рассмотрения материала главы V? Прежде всего необходимо отметить значительное расширение круга образованных русских людей, являющееся результатом петровских преобразований. Не менее важно и другое: резкое возрастание уровня образованности передовой части русского общества. Если в XVII в. ученость самых просвещенных русских людей обычно не выходила за рамки изучения произведений классических авторов Греции и Рима и трудов средневековых ученых-схоластов, если они получали представление о вселенной по таким книгам, как «Луцида- риус» и «Космография» Козьмы Индикоплова, и, как правило, не были знакомы с учением Коперника и трудами западноевропейских философов, то в петровское время уровень знаний передовых русских людей достиг уровня передовой науки Запада. Они изучали в подлинниках труды современных им западноевропейских ученых (Ньютон, Галлей, Пуффендорф и др.), выписывали новейшую научную периодику, интересовались новинками иностранной художественной литературы, следили за развитием политической мысли. Они умели подбирать свои личные библиотеки с большой любовью и знанием дела.
От внимания передовых русских людей не ускользала и иностранная литература, оппозиционная существующему строю. Как мы уже видели, не успела трагедия «Эдип», написанная Вольтером в тюрьме, выйти в свет (1719 г.), как она оказалась уже в личной библиотеке русского вельможи (барона Шафирова). Даже деятели реакционных политических взглядов типа Д. М. Голицына были в курсе всех новинок иностранной политической литературы и искали в зарубежной практике и в зарубежной литературе обоснования своих политических доктрин. Иностранная литература читалась чаще всего в подлинниках, что подтверждает хорошее знание русскими иностранных языков.
В отношении общего «обмирщения» русской культуры, наметившегося еще в XVII в., петровское время было крупнейшим шагом вперед. Интерес к светской литературе резко возрос, и соответственно упал интерес к книге религиозного содержания. Место пресловутой «Повести о Варлааме и Иоасафе», «Патерика», житий святых, заняли «Ведомости», «Эсоповы притчи», книга
275
18*


Квинта Курция об Александре Македонском, «Юности честное зерцало», «Символы и емблемата», описания путешествий, воинские уставы, календари и др. Светская интеллигенция, а не интеллигенция из числа духовных лиц становится при Петре основным двигателем развития культуры в России.
Все вышеизложенное подчеркивает тот огромный перелом в области культуры, который явился следствием преобразований Петра. Правда, в данной главе речь шла лишь о передовой части русского общества, но это не меняет сути дела. Ту же тенденцию мы отмечали в предыдущей главе и для более широких кругов населения. Она найдет свое отражение и в изучении состава книжных фондов государственных библиотек, о чем пойдет речь в следующей главе.


ГЛАВА ШЕСТАЯ
БИБЛИОТЕКИ
1. МОНАСТЫРСКИЕ БИБЛИОТЕКИ
Монастырские библиотеки уже в XVII в. отошли на второй план по сравнению с библиотеками нового типа (Типографская, библиотеки крупных приказов, Патриаршая и т. д.), которые и становятся собирательницами наиболее передовой литературы.1 Из монастырей одна за другой извлекаются и перевозятся в Москву старинные рукописи, хранившиеся там веками. Ни светские, ни духовные власти не были по-настоящему заинтересовань в пополнении монастырских библиотек новой ценной литературой.
В первой четверти XVIII в. значение монастырских библиотек еще более падает. Правда, в них по- прежнему продолжают поступать в виде пожертвований и вкладов различные книги, но все это в основном была богослужебная или, в лучшем случае, религиозно-назидательная литература, которая уже не имела в этот период особой ценности. Так, из помет на книгах, хранящихся в фондах Библиотеки Академии наук, мы узнаем, что Петр I подарил в 1703 г. в Николаевский Сторожев- ский монастырь, «что на острову Ладожского озера» «Евангелие» московского издания 1698 г. Этому же монастырю была подарена Петром I и книга Ирмологий.2 Из пометы на книге «Четъи-Минеи» третьей четверти
1 Л у ппо в С. П. Книга в России в XVII веке. Л., 1970, с. 153, 163, 164.
2 БАН РО, шифр 255 П I, 38 П I.
277


видно, что она была подарена в Предтеченский монастырь г. Тулы игуменом Корнилием.3
В то же время расхищение книжных фондов монастырских библиотек продолжалось, и в этом были повинно не только столичное духовное и светское начальство, стремившееся сосредоточить в одном месте наиболее ценные книги, но и местные эпархиальные власти. Особенно бесцеремонно действовал известный уже нам новгородский архиепископ и вице-президент Синода Феодосий Яновский. После его отстранения от власти выяснилось, что по указанию Феодосия было изъято из монастырей огромное количество книг и рукописей. Из Николаевского Гостинопольского монастыря взято: печатных книг — 31, рукописных — 45, из Ситицкого — 27 книг, из Староладожского — 64 печатные и рукописные книги, из Колмова — 1 книга, из Антониева Дымскош — 4, из Арсеньева — 41 церковная книга, из Развежского — 12 церковных книг, из Липинского — 15 рукописных книг, из Вацкого — 25 разных книг, из Усть-Волонского — 2 книги, из Шилова — 15, из Машезерского — 8 печатных книг и 26 рукописных. В 1724 г. в Новгородском архиерейском доме находилось 328 книг, отобранных из монастырей, из них: 203 рукописные, 117 печатных и 8 евангелий в окладах.4 Учитывая то, что при Феодосии Яновском за сравнительно короткое время (1716— 1725 гг.) было накоплено очень большое количество книг, хранящихся на подворьях Новгородского архиерейского дома и в церкви Сергия Радонежского в Новгороде (об этом будет сказано ниже), следует считать, что приведенные цифры далеко не полно отражают действительную картину ограбления монастырских библиотек.
Об оскудении монастырских библиотек говорит и такой факт. В 1722 г. Петр I, стремясь сосредоточить в Москве всю древнюю историческую литературу, распорядился, как известно, затребовать из монастырей «древних лет рукописные на хартиях и на бумаге церковные и гражданские летописцы, степенные, гранографы
3 Описание изданий, напечатанных кириллицей. М.—Л., 1958,
с. 66.
4 Описание документов и дел архива Синода, т. 8. СПб., 1891, прил. XII, стб. CXVII—СХХШ.
278


и прочие», с тем чтобы с них для Синодальной библиотеки были сняты копии, а подлинники возвращены в монастыри. Этот указ плохо исполнялся, и высланных в Москву книг оказалось немного. Как явствует из ответов епархий Синоду на упомянутое требование правительства, в Суздальской епархии оказалось только два летописца и хронограф, в Новгородской — один, в Московской — хронограф и космография, в Вологодской — два летописца и хронограф, в Казанской, Смоленской, Тверской и Белгородской епархиях вообще не оказалось никаких старинных рукописных книг. Лишь одна Устюжская епархия прислала 30 рукописных книг старого письма, среди которых находились: степенная книга, хронограф и книга «О начатии царства Казанского и о бра- нех».5
Таким образом, древних рукописей и старопечатных книг уже не было во многих монастырских библиотеках. В 1731 г. Синоду понадобилось навести справу о том, где находится «Степенный хронограф» Ивана Грозного. Были запрошены московские, Новоспасский, Симоновский и Воскресенский на Истре монастыри, а также Ростовский архиерейский дом, однако такого хронографа не нашлось; лишь в Новоспасском монастыре был обнаружен хронограф от сотворения мира до царствования Михаила Федоровича (169 глав).6
О том, что представляли собой монастырские библиотеки в петровское время, можно судить по сохранившимся описям. В нашем распоряжении имеются относящиеся к первой четверти XVIII в. описи ряда библиотек, принадлежавших монастырям различного значения. Имеющиеся сведения мы сгруппировали в табл. 14.
Приведенные в таблице данные показывают, что число книг светского содержания в монастырских библиотеках в петровское время было незначительно. Правда, для Троице-Сергиева монастыря процент светских книг, указанный в таблице, по-видимому, несколько занижен. Но это мало меняет дело. В ряде монастырей, в том числе и в таком, как Саввин-Сторожевский, имевшем довольно большое количество книг, светской литературы вообще не было. Вспомнив, что в XVII в. светская литература
5 Там же, т. 1. СПб., 1868, стб. 707-708.
6 Там же, т. И. СПб., 1903, стб. 247.
279


Таблица 14
Книжные фонды некоторых монастырских библиотек
Монастырь
Год
Общее
В % к общему числу книг
описи
число
книг
светского
содержа¬
ния
руко¬
пис¬
ных
ино¬
стран¬
ных
Троице-Сергиев
1723
1677 7
1.3
64.6
Саввин-Сторожевский . . .
1726
329 8
1 (книга)
18.0
—
Александро-Невский . . .
1725
187 9
5.3
ок. 6.0
—
Иверский на Истре ....
1714
165 10
1.8
4.8
—
Иверское подворье в Москве
1725
62 11
13.0
21.0
10
Селижаров
1729
61 12  13—
—
—
Георгиевский Девичий . .
1719
1413
28.6
составляла в среднем 5—6% общего числа книг,14 мы приходим к выводу, что в первой четверти XVIII в. в монастырских библиотеках сокращалась доля светских книг. Интересно, что эта тенденция в библиотеках Троице-Сер- гиевом и Кирилло-Белозерском, по мнению Р. П. Дмитриевой, наблюдалась уже значительно ранее.15
Таким образом, процент светской литературы в монастырских библиотеках неуклонно снижался, и это объясняется тем, что передовая светская научная и художественная литература сосредоточивалась в этот период в библиотеках другого типа, а старая литература свет¬
7 Библиотека СССР им. Ленина, РО, ф. 304, 1, № 822, л. 1—48
8 Описание документов и дел архива Синода, т. 11, стб. 988— 989, 993—997, 1005—1008.
9 Там же, т. 5. СПб., 1897, стб. CCLXXV—CCLXXIX.
10 Описание архива Александро-Невской лавры за время царствования Петра Великого, т. I. СПб., 1903, стб. 350—52.
11 Описание документов и дел архива Синода, т. 5, стб. CCIV— CCXV.
12 Там же, т. 9. СПб., 1913, прил. II, стб. 12—13.
13 ЦГАДА, ф. 237, он. 1, ч. 2, № 4993, л. 1—2 об.
14 Луппов С. П. Книга в России в XVII веке, с. 160.
15 Дмитриева Р. П. Светская литература в составе монастырских библиотек XV—XVI вв. (Кирилло-Белозерского, Волоколамского монастырей и Троице-Сергиевой лавры). — «Труды Отд. древне-рус. лит-ры. Ин-та рус. лит-ры АН СССР», 1968, т. 23, с. 163.
280


ского содержания монастырями постепенно утрачивалась. Монастырские библиотеки становились хранилищами почти исключительно религиозной, в основном богослужебной литературы.
На основании сопоставления приведенных в табл. 14 цифр с другими данными устанавливается еще одна тенденция — постепенное уменьшение доли рукописных книг в фондах монастырских библиотек, объясняемое тем, что увеличилось поступление печатных книг из типографий и потребность в рукописных книгах сократилась. Как мы знаем, уже в XVII в. в небольших монастырских библиотеках печатные книги составляли основную часть книжного фонда (от 60 до 80%, а в отдельных случаях даже более),16 однако в крупных монастырских книгохранилищах наблюдалась обратная картина: там преобладали рукописные. В библиотеке Троице-Сергиева монастыря, например в 1641/42 г. рукописные книги составляли подавляющее большинство.17 Как видно из табл. 14, в XVIII в. положение изменилось, и в Троице- Сергиевом монастыре рукописных книг было уже менее 2/з книжного фонда, а в таком известном монастыре, как Иверский, — менее 5%, а в Селижарове монастыре рукописей вообще уже не было.
Изменилось даже отношение в монастырях к старинным рукописным книгам, в прошлом очень популярным. Так, в описи библиотеки Троице-Сергиева монастыря многие старинные рукописи указаны лишь количественно: «135 книг письменных разных, ветхих», «16 книг письменных разных, ветхих» и т. д.18 Составитель описи, перечисляя детально все богослужебные книги, не нашел нужным указать, какие именно древние рукописные книги хранились в монастыре. Для хранителя монастырской библиотеки они уже потеряли интерес.
Пренебрежительное отношение к старинным книгам видно и из другого архивного документа того времени. Сохранилось письмо священника Георгиевской церкви
16 Л у п п о в С. П. Книга в России в XVII веке, с. 156—158.
17 Горский А. В. Историческое описание Свято-Троицкой и Сергиевой лавры, составленное по рукописным и печатным источникам. — ЧОИДР, 1878, кн. 4, ч. 1, с. 166.
18 Библиотека СССР им. В. И. Ленина, РО, ф. 304, 1, № 822, л. 41—41 об.
281


Георгиевского девичьего монастыря Ивана Герасимова, в котором он, сообщая царю о том, что в монастыре не хватает средств на оплату ремонта церкви, просит разрешения па продажу монастырского серебра и имеющихся в монастыре старинных печатных и рукописных книг, которые, по словам этого священника, церкви не нужны. Разрешение на продажу вещей было дано, но о книгах в резолюции ничего не сказано.19
Несколько слов о составе книжных фондов перечисленных выше монастырских библиотек. Как уже говорилось выше, в библиотеке Троице-Сергиева монастыря в 1723 г. было 1677 книг. За 80 лет с 1641 г., когда в монастыре насчитывалось лишь 742 книги и рукописи, библиотечные фонды увеличились более чем в два раза. Однако это возрастание шло почти исключительно за счет религиозной литературы. Просматривая опись, мы находим в ней лишь 22 книги светского содержания: 4 летописца, хронограф, родословная, «История Казанского взятия», 5 грамматик, 1 лексикон, 4 космографии, «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей», «Книга философская», книга послов к турецкому султану, «Мир с богом человеку» И. Гизеля, «История о Варлааме и Иоасафе». Куда же делись другие книги светского содержания, находившиеся в библиотеке в середине XVII в., например, «Осадное деяние Троицкого монастыря» — дар Авраама Палицына, «Пленение иерусалимское» и др.?20 Очевидно, они попали в число «ветхих» рукописных книг, которые не нашел нужным перечислить составитель описи. В целом, судя по описи, библиотека Троице-Сергиева монастыря в петровское время не представляла большого интереса для светского читателя, хотя среди «ветхих книг» могли быть и неожиданные находки. Любопытно, что эта библиотека не произвела большого впечатления на голштинского резидента Берхгольца, который, посетив ее в 1722 г., нашел, что библиотека состоит «из немногих старых запыленных книг на славянском языке».21
19 ЦГАДА, ф. 237, on. 1, ч. 2, № 4993, л. 1—5.
20 См.: Луппов С. П. Книга в России в XVII веке, с. 159—
160.
21 Дневник камер-юнкера Берхгольца, веденный им в России в царствование Петра Великого с 1721—1725 год, ч. 2. М., 1858, с. 252.
282


Не представляли особого интереса также книжные фонды Саввина-Сторожевского и Иверского монастырей, имевших, как мы видели, довольно значительные книжные собрания. В библиотеке Саввина-Сторожевского монастыря была всего лишь одна книга светского содержания — лексикон, в библиотеке Иверского монастыря — 3 книги (грамматика, «Историа... о разорении.. Иерусалима...», «Литейник»). Однако книгохранилище Иверского монастыря было любопытно в другом отношении. Здесь наряду с московскими изданиями находились книги «иверской печати» (19 книг), «виленской печати», «львовской печати», «кутеинской печати». Опись библиотеки Иверского монастыря была составлена в 1714 г. От более позднего времени у нас имеются лишь сведения о 62 книгах, находившихся в 1725 г. на подворье этого монастыря в Москве. Состав книжного собрания на подворье несколько отличался от состава монастырской библиотеки (опись 1714 г.): здесь было относительно больше светских книг («Уложение», календари, латинский лексикон и др.) и рукописей, имелось даже 6 книг на немецком и польском языках. Остается неясным вопрос, входили ли книги, хранившиеся на Иверском подворье, в состав монастырской библиотеки, или они были получены предприимчивым Феодосием Яновским (которому принадлежало подворье) из других источников. Возможно, что эти книги предназначались Феодосием не для библиотеки монастыря, а для каких-то других целей.
Из перечисленных в табл. 14 книжных собраний библиотека Александро-Невского монастыря, основанного в 1712 г., самая новая. В 1725 г. в этой библиотеке насчитывалось уже 187 книг в подавляющем своем большинстве религиозного содержания. Светские книги здесь были случайны. Перечислим некоторые из них: арифметика, лексиконы, грамматика, лечебник, бую варь. Также случайны были и рукописные книги: «Историа... о разорении... Иерусалима...», «Алкоран», лечебник и т. д. В целом библиотека Александро-Невского монастыря почти не отличалась от других монастырских библиотек, возникших намного ранее ее. Свои собственные библиотеки, как мы увидим далее, имели подчинявшиеся Александро-Невскому монастырю типография и школа.
Отсутствие современных рассматриваемому периоду описей целого ряда крупных монастырских библиотек не
283


дает нам возможности остановиться на составе этих книжных собраний, но несомненно, что указанные выше тенденции в развитии книжных фондов имели место и там. Доля светской литературы и рукописной книги в монастырских библиотеках падала. И все же в ряде библиотек монастырей, особенно отдаленных, продолжали храниться весьма ценные книги, из которых отдельные имели даже большое практическое значение. Укажем на такой факт. Из донесения В. Н. Татищева от 1723 г. видно, что он получил от старца Соликамского Пыскор- ского монастыря «книжицу, переведенную с немецкого, обхождения с лозою и о признаках рудных мест». Татищев просил разрешения осмотреть библиотеку монастыря, рассчитывая, что найдет в ней ценную для себя литературу, тем более что в этих краях ранее (около 100 лет назад) были медные заводы. Синод дал разрешение на изъятие из монастырской библиотеки по описи с надлежащей оценкой книг и записок по рудокопному делу (если такие найдутся). А если найдутся старинные книги, «которые должны быть для любопытства в государственной библиотеке» (будущей Библиотеке Академии наук), то такие было приказано высылать в Синод.22
2. ЦЕРКОВНЫЕ И АРХИЕРЕЙСКИЕ БИБЛИОТЕКИ
О церковных библиотеках подробно говорилось в исследовании, посвященном книге XVII в. В первой четверти XVIII в. по сравнению с XVII в. положение изменилось мало, кроме того, что церковные библиотеки, как и монастырские, все в большей степени становились книжными собраниями, используемыми духовенством исключительно в утилитарных целях, т. е. для богослужения. Из сохранившихся описей узнаем, что подавляющее большинство церквей имело очень небольшое количество исключительно богослужебных книг. Вот несколько примеров: 29 книг имела церковная библиотека в селе Балашове (1725 г.).23 31 книгу было решено приобрести для вновь построенной церкви в керженских лесах (1722 г.).24 25 книг имела Сампсониевская церковь в Петербурге
22 ПСПиР, т. 4, с. 39-40.
23 Описание документов и дел архива Синода, т. 5, стб. DXXV— DXXVII.
24 ПСПиР, т. 2, с. 57-58.
284


(1715 г.).25 Несколько больше — 44 книги — имела церковь Петра в Новгороде (1725 г.).26 Все это была богослужебная литература (триоди, минеи, евангелия и т. д.) и частично книги для назидательного чтения (прологи, произведения Ефрема Сирина и др.). В Сампсоньевской церкви было также по одному экземпляру учебных псалтыри и часослова.
В отдельных случаях даже и в небольших церквах можно было найти книги, не связанные с богослужением. Например, из пометы на 3-м издании «Духовного регламента» (СПб., 1723) видно, что эта книга принадлежала церкви Рождества богородицы Маркова погоста.27 И. А. Шляпкин в своей работе о театре царевны Натальи Алексеевны сообщает, что в библиотеке Успенского Велико-Устюжского собора ему приходилось видеть такие рукописи, как «Прение» Суханова о вере, «Беседа Милости с Истиной», «Философия» Раймунда Люлия и даже сборник ролей спектаклей, которые игрались в театре царевны.28 Эти сведения относятся к XIX в., но попали рукописи в библиотеку собора гораздо ранее, по-видимому, в XVII—первой четверти XVIII в. Разумеется, наличие книг светского содержания в церковных библиотеках петровского времени было явлением не частым. В подавляющем большинстве случаев церковные библиотеки состояли лишь из богослужебных книг.
Однако и при Петре I в России имелись отдельные церковные библиотеки со значительно большим числом и более разнообразным подбором книг, например, библиотеки Софийского собора в Новгороде, Успенского собора в Москве и некоторые другие. Ранние описи библиотеки Софийского собора не сохранились. Считается, что библиотека — ровесница самого собора, основанного, как известно, в XI в., и что сокровища ее не раз подвергались расхищению.29 До нас дошла опись 1725 г., из которой видно, что библиотека, размещавшаяся
25 Описание архива Александро-Невской лавры, т. 1, стб. 635.
26 Описание документов и дел архива Синода, т. 5, стб. CCCLXXVIII, CCCLXXXI—CCCLXXXII.
27 Описание изданий, напечатанных кириллицей, с. 255.
28 Ш л я п к и н И. А. Царевна Наталья Алексеевна и театр ее времени. — ПДП, 1898, т. 128, с. I—IX.
29 Никольский Н. К. Ближайшие задачи изучения древнерусской письменности. — ПДП, 1902, т. 147, с. 13—14,
285


в ризнице Софийского собора, состояла из 120 книг почти исключительно религиозного содержания (богослужебная и богословская литература). Из общего числа книг не менее 25 было рукописных, причем 10 написанных на пергаменте. Против единственной светской книги — хронографа — в описи стоит помета, указывающая, что эта книга из «Зеленецкой пустыни». Вызывает удивление, что по сделанной всего за 9 лет до этого описи имущества Софийского собора (1716 г.) в ризнице его числилось всего 6 книг в дорогих переплетах (3 чиновника, служебник, часослов, «Апостол»).30 Отсюда можно предположить, что библиотека Софийского собора, практически не существовавшая при митрополите Иове, была вновь «скомплектована» при Феодосии Яновском за счет книг монастырей и церквей Новгородской епархии.. Это предположение в какой-то мере подтверждает приведенная выше помета в описи, относившаяся к хронографу.
Феодосий, как мы уже знаем, не церемонился с книгами подведомственных ему монастырских и церковных библиотек. Новгородскую церковь Сергия Радонежского он превратил в настоящий склад вывезенных из монастырей книг. В составленной в 1725 г. описи книг, находившихся в церкви Сергия Радонежского (в описи так и сказано, что она является перечнем «домовых и взятых из разных приписных монастырей печатных книг»), значится 677 книг, многие из которых имелись в большом количестве экземпляров, например, служебников было 59 экз., букварей трехъязычных — 93, псалтырей — 127, «Зерцал житейского обхождения» (очевидно, «Юности честного зерцала») —25, «Уветов духовных» — 21 и т. д.31 Среди этой литаратуры было довольно много книг светского содержания: «История Александра Македонского», «Побеждающая крепость над Азовом», трехъязычные словари, лексикон, «Философия нравоучительная» и т. д. Очевидно, все книги, собранные в церкви Сергия Радонежского, предназначались для распределения по церквам и школам епархии.
Разумеется, нельзя книжный склад, устроенный Феодосием Яновским в церкви Сергия Радонежского, считать библиотекой этой церкви. Подобное скопление книг было
30 Описание документов и дел архива Синода, т. 1, стб. LIV— LV.
31 Там же, т. 5, стб. CCCXCVI—CDXXV.
286


явлением случайным. Иначе обстояло дело с библиотекой Успенского собора. В известной своей книге «Опыт русской историографии» В. С. Иконников относит начало этой библиотеки ко времени первых митрополитов. В дальнейшем библиотека сильно пострадала во время нашествия татар и особенно в результате пожара в Москве 1547 г. Митрополит Макарий, пишет далее Иконников, восстановил библиотеку, в которую в 1598 г. была положена грамота об избрании на царство Бориса Годунова. При патриархах библиотека Успенского собора превратилась в крупное книгохранилище харатейных и бумажных рукописей, а также печатных книг на славянском и латинском языках.32
Нам представляется, что все сказанное Иконниковым относится не к библиотеке Успенского собора, а к Патриаршей библиотеке. В Успенском соборе в первой половине XVII в. помещалась ризная Патриаршая библиотека, и никакой другой библиотеки там, по-видимому, не было. Таким образом, возникновение особой библиотеки Успенского собора могло произойти лишь тогда, когда книги патриарха были переведены в другое помещение, в церковь св. Филиппа. Вполне возможно, что часть книг ризной Патриаршей библиотеки осталась в старом помещении и легла в основу новой библиотеки.
Из (всего сказанного следует сделать вывод, что библиотека Успенского собора возникла не ранее второй половины XVII в. В 1701 г. в ней насчитывалось 172 книги, из них 150 печатных и 22 рукописные. Это была почти исключительно литература на церковнославянском языке.33 По-видимому, с конца XVII в. установилось правило посылать в библиотеку Успенского собора по одному экземпляру всех выходивших в Московской типографии изданий: это «правило» было в 1722 г. подтверждено постановлением Синода.34
К сожалению, до нас не дошла опись библиотеки Успенского собора, составленная в 1725 г., и поэтому нельзя точно сказать, что представляло собой это книж¬
32 Иконников В. С. Опыт русской историографии, т. I, кн. 1. Киев, 1891, с. 623—624.
33 С а п у н о в Б. В. Из истории международных связей Московской Руси XVI—XVII веков — «Книга. Исследования и материалы», 1971, сб. 22, с. 120.
34 ПСПиР, т. 6, с. 262-264.
287


ное собрание в петровское время. Однако на основании косвенных данных можно считать, что это была крупная библиотека, в которой хранились весьма ценные книги и рукописи. В 1722 г. только тех книг, которые в Успенском соборе постоянно использовались для целей богослужения и находились «под отчетом» у пономаря, в соборе насчитывалось 58.35 Но несомненно были и другие, к которым пономарь не имел доступа; когда в 1730 г. производилась сверка наличия всех книг с данными описи 1725 г., выяснилось, что не хватает 11 книг. Причем это были совсем не те, которые числились за пономарем.36
Из описи библиотеки Успенского собора, составленной в конце XIX в., видно, что в ней находились 18 рукописей на пергаменте, 94 старинные рукописи на бумаге и 590 печатных книг.37 Можно предположить, что какая-то часть этих книг, особенно рукописных, находилась в библиотеке собора уже в петровское время. Однако, пока не будет найдена опись 1725 г. (если, конечно, она не погибла), сказать что-либо более определенное по этому вопросу нельзя.
Особое место среди церковных библиотек занимала библиотека церкви Олевисте в Ревеле, в которой уже в 1668 г. насчитывалось около 1330 книг. В первой половине XVIII в. эта библиотека принадлежала к числу крупнейших в Эстонии.38 В ней насчитывалось уже около 3000 томов, причем здесь была представлена не только религиозная, но и светская литература на латинском, греческом и немецком языках. Библиотека носила название публичной, но круг ее читателей не известен.
Помимо монастырских и церковных библиотек, в епархиях существовали также библиотеки при архиерейских и митрополичьих домах, в ряде случаев представлявшие собой склады книг, предназна-
35 ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 10, № 168, л. 237-240 об.
36 Там же, л. 26 об.—27.
37 Опись библиотеки московского Успенского собора. Сообщил Г. И. Истомин. — ЧОИДР, 1895, кн. 3, отд. II. Материалы историко- литературные, с. 1—26.
38 Вескимяги К. История развития библиотечного дела в Эстонии с начала XIX века до 1917 года. Автореф. дис. Тарту, 1964, с. 5.
288


ченных для распределения по епархиальным школам и церквам. Опись библиотеки при архиерейском доме Новгородского митрополита Иова, составленная в 1716 г., опубликована в «Описании документов и дел архива Синода».39
В описи сказано, что библиотека помещалась «в Софийском доме в казенных кельях и в других домовых службах». Всего по описи значилось 405 книг, главным образом религиозного содержания, а также предназначенных для учебных целей. Многие книги имелись в большом количестве экземпляров: 46 служебников, 88 букварей трехъязычных, 65 «Философий нравоучительных», 22 ирмология, 9 бесед апостольских, 4 книги Квинта Курция и т. д. Из книг светского содержания имелась еще «История римская». Иностранная литература была представлена в библиотеке очень плохо: имелось всего 17 латинских и греческих книг, причем названия их не указаны. На основании ознакомления с перечнем книг архиерейского собрания можно сделать заключение, что они предназначались в основном для новгородских епархиальных школ.
Совсем по-иному стала выглядеть библиотека Новгородского архиерейского дома через каких-нибудь 9 лет. Мы уже знаем, что преемник митрополита Иова Феодосий Яновский совершенно не церемонился с подведомственными ему книжными собраниями. Он принялся пополнять архиерейскую библиотеку за счет книг монастырских и церковных библиотек, а также новыми изданиями типографий. В 1725 г., как свидетельствует опись имущества Новгородского архиерейского дома, Феодосием было собрано в Москве, Петербурге и Новгороде свыше 6150 книг. В Москве на Новгородском подворье хранились 4324 книги (в том числе 3776 букварей, 186 славянских грамматик, 248 духовных регламентов и др.), в Петербурге на Новгородском подворье — 1090 книг, в Новгороде в церкви Сергия Радонежского — 677 книг. Кроме того, 62 книги находились на Иверском подворье, также принадлежавшем Новгородскому архиерейскому дому. Больше всего здесь было учебных книг (печатных букварей и грамматик), много печатных и
39 	Описание документов и дел архива Синода, т. 1 стб. XCI, СШ—CIV.
19 С. П. Луппов
289


рукописных книг религиозного содержания и значительно меньше светского.
Из светских книг архиерейского собрания мы встречаем историческую литературу (летописцы, хронограф, «История Александра Македонского», произведения Ба- рония, «Книга историография... народа славянского...» и др.), лексиконы, грамматики, космографию, нравоучительные книги и т. д. Помимо учебной литературы, подбор остальных книг носит довольно случайный характер. По-видимому, все эти огромные книжные богатства предназначались для епархиальных школ, которых, как мы знаем, при Феодосии Яновском было учреждено в Новгородской епархии немало.
Книжные собрания, но со значительно меньшим числом книг, были и при других архиерейских домах. Архиерейская библиотека существовала, например, при Холмогорской епархии, но она имела совсем другой характер по сравнению с Новгородской. Это был не склад книг, предназначенных для передачи в школы и церкви, а хорошо подобранное книжное собрание, постоянно пополнявшееся новой литературой.40
3. СИНОДАЛЬНАЯ (ПАТРИАРШАЯ) БИБЛИОТЕКА
Патриаршая библиотека не представляла собой единого целого, а состояла из двух частей, мало похожих друг на друга: ризной и домовой библиотек патриарха. Если ризная библиотека во второй половине XVII в. являлась хорошо подобранным собранием литературы (как русской, так и иностранной), то домовая была по существу складом русских книг, предназначенных для передачи в различные места.41
Отмена патриаршества не могла не сказаться на судьбах библиотеки. Ризная библиотека — любимое детище патриархов — перестала регулярно пополняться книгами, и состав ее в течение всей первой четверти XVIII в. претерпел сравнительно мало изменений. Это легко устанав¬
40 О библиотеке Холмогорского архиерейского дома см.: Кукушкина М. В. Обзор собрания русских книг, поступивших в Библиотеку АН СССР из Архангельска. — В кн.: Сборник статей и материалов Библиотеки АН СССР по книговедению, вып. 2. Л., 1970, с. 253—255.
41 Л у пн о в С. П. Книга в России в XVII веке, с. 178—187.
290


ливается сопоставлением данных описей 1701, 1709, 1701—1727 гг. (все эти описи хранятся в фондах Государственного исторического музея) 42 и описи 1718 г. Наиболее интересна для нас сличительная опись 1701— 1727 гг., в которой приводятся данные о наличии книг в библиотеке в 1701, 1721, 1725 и 1727 гг.43
Опись 1701—1727 гг. можно подразделить на три части: 1) опись книг, находившихся в библиотеке до поступления в нее в 1675 г. книг из Воскресенского монастыря (69 книг) ; 2) опись книг, поступивших в 1675 г., с последующими добавлениями до 1700 г. (999 книг) — эту опись Полуде некий опубликовал как каталог 1718 г.; 3) книги, вошедшие в состав библиотеки после составления первых двух описей (после 1700 г.): сюда относятся 115 книг, поступивших из Чудова монастыря после смерти в 1705 г. Евфимия,44 а также 131 книга, по какой-то причине не учтенная в прежних описях библиотеки.45 Таким образом, по существу за все время в риз- ную библиотеку было лишь одно значительное поступление — книги Евфимия. Время поступления других книг (131 книга в основном религиозного содержания) установить нельзя: возможно, они хранились в библиотеке уже не один год, пока не были включены в каталог; можно предположить также, что это была часть книг Дмитрия Ростовского, книжное собрание которого (288 книг), по данным Саввы, после смерти Дмитрия (1709 г.) поступило в Патриаршую библиотеку.46 Однако остается неизвестным, в какую ее часть — ризную или домовую.
При тщательном изучении сопоставительной описи 1701—1727 гг. устанавливается стабильность основного фонда ризной библиотеки. Лишь отдельные книги, числившиеся по описи 1701 г., не значатся в описях 1721 г., 1725 или в 1727 г. Но были случаи, когда книги, считавшиеся утраченными, обнаруживались при последующих
42 ГИМ, Синодальное собрание, № 95, 94, 1046.
43 Там же, № Ю46, л. 189-287.
44 Там же, л. 262—276.
45 Там же, л. 276, 287—287 об.
46 Савва [Тихомиров И. М.]. Указатель для обозрения Московской патриаршей (ныне Синодальной) ризницы и библиотеки. М., 1855, с. 110. — Как мы увидим далее, часть книг Дмитрия Ростовского поступила в Типографскую библиотеку.
291
19*


сверках. Учитывая то, что в каталоге 1718 г. значилось 999 книг, 69 входило в состав старого фонда, 115 поступило после Евфимия и 131 по каким-то причинам не была внесена своевременно в общую опись, следует считать, что к 1727 г. в ризной библиотеке находилось около 1300 книг.
На вопросе о составе книжного фонда ризной библиотеки мы останавливаться не будем, поскольку об этом уже говорилось в нашем исследовании, посвященном книге XVII в., где приведена и соответствующая .таблица.47 Правда, при подсчетах для таблицы не приняты во внимание книги старого фонда (не вошедшие в каталог 1718 г.), а также поступления после 1700 г., однако это существенного значения не имеет. Почти ZU основного книжного фонда ризной библиотеки составляла литература на иностранных языках, и рукописных книг в ней было больше, чем печатных.
В домовой библиотеке патриарха в 1695 г. находилось 1774 книги,48 т. е. гораздо больше, чем в ризной. Следующая опись (1701 г.) выявила резкое сокращение книжного фонда (до 1017), несмотря на то что за истекшие 6 лет (1695—1701) в ризную библиотеку поступило дополнительно 190 книг.49 Что же произошло? Если тщательно сопоставить описи 1695 и 1701 г., то оказывается, что количество экземпляров многих изданий в библиотеке за 6 лет сильно уменьшилось; а некоторые книги, бывшие налицо в 1695 г., в 1701 г. в описи вообще не значатся. Так, книги «Меч духовный» было в 1695 г. 38 экз., в 1701 г. осталось 23, количество экземпляров «Октоиха» сократилось с 53 до 22, «Служебника в пол- дести» — с 94 до 65, книг «О священстве» — с 241 до 10 и т. д. Сократилось даже число старинных, уже ветхих, рукописей, а также книг, входивших в библиотеку патриарха Иоасафа И. Таким образом, за период 1695— 1701 гг. из домовой библиотеки выбыло около 750 книг, по-видимому распределенных по церквам. Но куда именно они были переданы, мы не знаем. В дальнейшем, однако, таких резких изменений в книжном фонде домо¬
47 Л у ппо в С. П. Книга в России в XVII веке, с. 180—181.
48 Там же, с .185.
49 Опись хранится в Государственном историческом музее: ГИМ, Синодальное собрание, № 206, л. 24—35 об.
292


вой библиотеки патриарха уже не наблюдалось. Опись 1708 г.50 сравнительно немного отличалась от описи 1701 г., а всего по этой описи значилось 1111 книг. Следовательно, за 7 лет библиотечный фонд увеличился всего на 94 книги.
Среди книг домовой библиотеки были и рукописные: по описи 1708 г. их значится 214, или 19.3% всего книжного собрания. Интересно, что среди рукописных книг находилось 164 «старых, ветхих церковных и четьих книг письменных», которые хранились в сундуке, стоявшем в «молебной палате».51 Они принадлежали, очевидно, к самой старой части книжного фонда библиотеки, возможно, сохранились еще со времен московских митрополитов. Но в XVIII в. интерес к такого рода литературе уже угас, и составители описи даже не нашли нужным перечислить рукописи, а указали их общим числом, сгруппировав лишь по форматам. То же самое мы наблюдаем и в описи библиотеки Троице-Сергиева монастыря.
В домовой библиотеке находились некоторые книги светского содержания: историческая литература (летописцы, «Синопсис», хронограф), грамматики( славянские, греческие, греко-латинские), лексиконы, описания путешествий («Радзивилово похождение», «Хождение» Суханова, «Хождение... Трифона Коробейникова...»), «Космография» Индикоплова, «Уложение», «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей» и некоторые другие. Грамматики имелись в большом количестве экземпляров, очевидно приготовленные для церковных школ. Отдельные книги были на иностранных языках (латинском, греческом, польском). Светские книги составляли около 15% общего числа книг. В дальнейшем изменений в количестве книг домовой библиотеки почти не было. В 1721 г. в ней насчитывалось 1090 книг.52
После образования Синода положение с обеими Патриаршими библиотеками сильно изменилось. В 1722 г. в ведение Синода перешли патриаршие домовая и риз- ная казна; управление обеими было поручено одному лицу — казначею Филагрию. Этим было положено начало слиянию домовой казны с ризной и образованию «Сино¬
50 Там же, № 97, л. 24—34 об.
51 Там же, л. 32 об.
52 Савва. Указатель.., с. 111.
293


дальной ризницы». Книги составили самостоятельный ее отдел.53 Так образовалась единая «Синодальная библиотека». В ней насчитывалось в это время около 2400 книг. В апреле 1724 г. Петр приказал: «Синодальную библиотеку содержать особливо от ризницы, а не купно с нею иметь, как прежде сего доныне было». Синод оставил библиотеку в прежнем ее помещении — в Синодальном доме при церкви Филиппа, а ризницу предложил вынести в другую «приличную и безопасную палату» по усмотрению казначея.54 Синодальная библиотека получила наконец отдельное помещение для своих книг.
Из всего сказанного вытекает, что говорить о Патриаршей библиотеке как о едином книжном собрании до 1722 г. можно лишь условно, поскольку это собрание состояло из двух довольно разнородных частей, полностью объединенных только после образования Синода. Это обстоятельство не учитывалось некоторыми авторами (начиная с Саввы), писавшими о Патриаршей библиотеке, вследствие чего и были допущены ошибки. В книге Саввы говорится, что в Синодальной библиотеке после объединения обоих патриарших книжных собраний было 1090 книг, между тем эта цифра относится лишь к домовой библиотеке патриарха. Иными словами, общее число книг патриаршей библиотеки у Саввы занижено более чем вдвое.55 Ошибку Саввы повторил В. С. Иконников.56
После перехода библиотеки в ведение Синода она стала пополняться новыми книгами. Когда умер митрополит Смоленский Варлаам (1721 г.), Синод вынес решение передать в библиотеку книжное собрание митрополита, состоявшее из 354 книг.57 В 1722 г. иеромонах Неофит, готовясь к диспуту с раскольниками в Олонецком уезде, отобрал в различных местах 35 нужных для дис¬
53 Ш и м к о И. И. Патриарший Казенный приказ. — В кн.: Описание документов и бумаг, хранящихся в Московском архиве Министерства юстиции, кн. 9. М., 1894, Отдел 1, с. 291—292; ПСПиР, т. 2, с. 53, 114.
54 ПСПиР, т. 4, с. 101—102; Ш и м к о И. И. Патриарший Казенный приказ, с. 291—292.
55 Савва. Указатель.., с. 105—111.
56 Иконников В. С. Опыт русской историографии, т. I, кн. 1, с. 690—691.
57 Описание документов и дел архива Синода, т. 1, стб. 277— 280, CLXXXV—CLXXXVII, CXCV—ССШ.
294


пута книг. Синод затребовал книги в Синодальную библиотеку, выделив деньги на покупку тех из них, которые Неофит отобрал в книжных лавках.58 В том же году в Синодальную библиотеку были переданы старопечатные книги, изъятые из церквей Калуги по инициативе духовных властей, опасавшихся распространения раскола. Вместо старопечатных в Калугу были направлены из Московской типографии книги новых лет издания.59
Петр, как известно, проявлял большой интерес к книгам и библиотекам. В 1722 г. во время путешествия на Олонецкие марциальные воды Петр осматривал библиотеку Кириллово-Белозерского монастыря и, увидев там старинное евангелие, написанное на пергаменте, приказал доставить его в Синодальную библиотеку с наказом, что евангелие следует хранить вместе с «нужнейшими старинными книгами».60 По-видимому, в Синодальную библиотеку попадали подлинники и копии старинных рукописей, а также старинные книги, присылаемые из епархий в соответствии с указами Петра. В библиотеку передавались, очевидно, и экземпляры печатных указов, которые обязана была представлять в Синод Московская типография,61 а также книги «новых выходов», которые доставлялись в Синод. Так, в 1724 г. Синод распорядился выслать ему 3 экз. нового издания книги С. Пуффендорфа; в том же году был затребован 1 экз. грамматики, из числа напечатанных в типографии Алек- сандро-Невской лавры.62 Эти факты едва ли были исключением.
Разумеется, не все сведения о передаче книг в Синодальную библиотеку сохранились, и в нашем распоряжении нет точных данных о количестве книг этой библиотеки в конце царствования Петра. Однако на основании всего вышеизложенного можно восстановить примерную картину «движения» книжных фондов библиотеки в первой четверти XVIII в. (см. табл. 15).
Табл. 15 показывает, что за четверть века общее число книг в Синодальной (Патриаршей) библиотеке увеличилось на 73. Однако процент книг светского содержания
58 Там же, стб. 472—476.
59 Там же, т. 2, ч. 2, стб. 415—417.
60 Там же, ч. 1, стб. 878—879.
61 ПСПиР, т. 2, с. 165.
62 Там же, т. 4, с. 78, 301.
295


Таблица 15
Состав книг Патриаршей (Синодальной) библиотеки
Примерное количество
Светского содержания (%)
Иностранные (%)
Рукописи
(%)
1701 г. (ризная и домовая
библиотеки)
2100
11.2
37.3
37.5
1722 г
2400
12.5
35
36.7
1725 г
2800
13.9
37.4
32.5
так же, как и процент иностранных книг и рукописей, остался примерно тем же.
В 1722 г. Синодальную библиотеку и ризницу посетил в составе голштинской делегации Берхгольц. В своем дневнике он пишет, что делегации показали размещенные в двух комнатах сокровища патриаршей ризницы. Множество крестов, митр и других предметов патриаршего обихода произвело на Берхгольца "гораздо меньшее впечатление, чем «находящаяся в особой комнате Патриаршая библиотека, где хранится одна старинная книга.. которой, говорят, 1172 года... Кроме того, там есть еще несколько редких старинных книг in folio, которым шесть, семь, восемь и даже девять сот лет, также различных евангелий необыкновенной величины (в переплетах из массивного золота, украшенных драгоценными камнями), которые носят при торжественных процессиях».163 Старинной книгой, которую показывали голштинской делегации, вероятно, было греческое четвероевангелие в восьмую листа, написанное на пергаменте. Это евангелие вместе с прочими греческими рукописями привез в 1655 г. из Ватопедского монастыря Арсений Суханов. Составитель каталога греческих рукописей Синодальной библиотеки Афанасий Скиада (о нем будет сказано ниже) датировал евангелие 588 г., основываясь на какой-то надписи, впоследствии исчезнувшей. А Савва в известной нам книге относит это евангелие к числу греческих рукописей, заслуживающих особого внимания.63  64
Савва называет и другие редкие книги библиотеки: евангелия на греческом языке, греческий «Апостол» XI в.,
63 Дневник камер-юнкера Берхгольца..ч. 2, с. 143.
64 Савва. Указатель.., с. 126.
296


русские рукописи XII—XIV вв.65 Таким образом, сведения Берхгольца о древности книг Синодальной библиотеки подтверждаются. Берхгольц сообщает также, что его водили в Успенский собор, в ризнице которого находились в переплетах отличной работы украшенные золотом и драгоценностями богослужебные книги.66
О наличии в Синодальной библиотеке древних книг пишет и другой современник, Вандербех, который сообщает, что эта библиотека наполнена «отборнейшими священными и светскими кодексами и пергаментными книгами осьмото и девятого столетий... Каталог этой библиотеки давно уже составлен и теперь напечатан в Лейпциге. .. там вы отыщете евангелие пятого столетия».67
Каталог, о котором пишет Вандербех, является переизданием первого печатного каталога греческих рукописей Синодальной библиотеки, составленного Афанасием Скиа- дой. Скиада был в 1720 г. «определен» Меншиковым обер-аудитором «в драгунские полки», но тяготился военной службой и по своему ходатайству перед Синодом назначен в 1722 г. профессором греческой школы.68 В это время им был составлен каталог греческих рукописей, находившихся в Синодальной и Типографской библиотеках. Каталог был издан в 1723 г. на русском и латинском языках69 тиражом всего 100 экз.70 В следующем году каталог был переиздан в Лейпциге.71 Об этом переиздании и пишет Вандербех.
В каталоге Скиады дается описание 354 греческих рукописей Синодальной библиотеки и 93 греческих рукопи¬
65 Там же, с. 126—151.
66 Дневник камер-юнкера Берхгольца.., ч. 2, с. 144.
67 [Вандербех М. ÏÏL]. О состоянии просвещения в России в 1725 году. — «Сын отечества», 1842, ч. 1, № 1, Отд. 1, с. 27.
68 Описание документов и дел архива Синода, т. 2, ч. 1. СПб., 1879, стб. 477—479. — В марте 1725 г. Скиада был отстранен от преподавания в греческой школе, так как не подчинялся ректору Славяно-греко-латинской академии, куда была переведена греческая школа. Скиаду заменил А. Барсов.
69’Catalogi duo codicum manuscriptorum graecorum, qui in bibliotheca Synodali moscovensi asservantur. Anno 1722 mense Martio ab Athanasio Schiada... nunc scholae Graecae Professoris inspecti et examinati... M., 1723, 63 p.
70 ПСПиР, т. 3, с. 45-46.
71 Arcana Bibliothecae Synodalis et Typographica mosquensis sacra tribus Catalogis codicum manuscriptorum Graecorum superiore anno Mocuare retecta et Athanasio Schiada. Lipsiae, 1724. 60 p.
297


сей Типографской библиотеки. Рукописи Синодальной библиотеки Скиада делит на две части: те, которые (можно точно датировать (50 рукописей), и те, которые датируются лишь приближенно (304 рукописи). Библиографические описания в каталоге Скиады даны настолько кратко и обобщенно, что не представляется возможности, пользуясь ими и сравнивая их с библиографическими описаниями других каталогов (например, каталога 1718 г.), установить идентичность рукописей. Судя по каталогу Скиады, среди рукописей Синодальной библиотеки имелось много древних: евангелие 588 г., «Толкование Иоана Златоуста» 912 г. и др. В тех случаях, когда нельзя было определить точную дату рукописи, Скиада проставлял примерный век ее написания, при этом, как установил К. Калайдович, допускал грубые ошибки: например, Шестоднев, отнесенный им к X в., в действительности оказался рукописью XIV в.72
Как мы уже знаем, но каталогу 1718 г. в Синодальной библиотеке числились 364 греческие рукописи, по каталогу Скиады (1723 г.) —354. Это несомненно одни и те же рукописи, однако в каталоге 1718 г. описания их даны более подробно. За свою работу над каталогом Скиада получил 50 р. Такую же сумму Синод распорядился выдать Скиаде после того, как он составит каталог славянских рукописных книг библиотеки и тем «дополнит греческий каталог». Каталог славянских книг был закончен в январе 1725 г., но так и не был издан.73
Несмотря на отмеченные крупные недостатки каталога греческих рукописей Скиады, выход его в свет имел большое значение. Это был первый печатный каталог одной из крупнейших русских библиотек, хотя и отражавший лишь небольшую часть ее фонда. Зарубежные ученые неожиданно для себя увидели, что в библиотеках «варварской» России хранятся богатства огромной ценности.
В предисловии к своему каталогу Скиада пишет, что, хотя Синодальная библиотека и уступает по числу книг таким библиотекам, как Ватиканская в Риме, Парижская короля французского, Бодлеянская в Оксфорде,
72 Калайдович К. Иоанн, эксарх болгарский. Исследование, объясняющее историю славянского языка литературы IX и X столетий. М., 1824, с. 27—28, 106.
73 Описание документов и дел архива Синода, т. 4. СПб., 1880, стб. 284.
298


«Цесарская» в Вене и др., однако в ней находятся такие древние книги, «которые с самыми редкими тех библиотек книгами о древности могут спориться». И это тем более удивительно, если вспомнить, что указанные западноевропейские библиотеки создавались веками, а русская Патриаршая пополнилась огромным количеством ценных рукописей за очень короткое (время74 (имеется в виду экспедиция А. Суханова).
4. БИБЛИОТЕКИ МОСКОВСКОЙ И ДРУГИХ ТИПОГРАФИЙ
В первой четверти XVIII в. число типографий в России возросло. Почти при каждой из них образовались свои библиотеки. Несомненно, что самой крупной из этих библиотек была Типограф о каяби б лиотека в Москве, в которой уже в конце XVII в. насчитывалось свыше тысячи книг. В XVIII в. библиотечный книжный фонд рос значительно более быстрыми темпами, и в 1727 г., когда был составлен библиотечный каталог, в Типографской библиотеке хранилось уже свыше 3000 книг.
У нас нет подробных сведений, откуда и когда именно поступали книги в Типографскую библиотеку, однако до- ношение одного из ее книгохранителей, Андрея Иванова, проливает свет на этот вопрос и в известной степени объясняет быстрое пополнение библиотеки. В доношении Иванов пишет, что число книг в Типографской библиотеке сильно возросло потому, что поступили с Новгородского подворья «школьнические книги», «да сверх того по про- мемориям из канцелярии раскольнических розыскных дел дрисылалися в типографию взятые от раскольников старопечатные и письменные всякого звания книги... и тех ныне в третьей палате обретается... близ 1000 книг».75
Что же это за «школьнические книги», привезенные с Новгородского подворья? В письме от 4 июня 1717 г. к И. А. Мусину-Пушкину Ф. П. Поликарпов сообщал, что на Новгородском подворье после ликвидации школы иностранных языков осталась библиотека, в которой насчитывалось «с тысячу книг немецких, еврейских, французских и проч.», и эти книги «лежат без дела». Поликар¬
74 Catalogi duo.р. 3—11.
75 Описание документов и дел архива Синода, т. 10, СПб., 1901, стб. 727—728.
299


пов предлагал выслать книги, куда требуется, но Мусин- Пушкин сразу ответа не дал.76 Сопоставляя эти сведения с доношением Андрея Иванова, можно сделать вывод, ято книги школы иностранных языков были переданы в Типографскую библиотеку.
Несомненно, что в Типографскую библиотеку поступали и издания Печатного двора. Кроме того, различные книжные собрания, которые должны были передаваться в Синодальную библиотеку, зачастую поступали полностью или частично в Типографскую. Так, в описи рукописей Типографской библиотеки 1894 г., хранящейся в ЦГАДА, значатся некоторые книги, несомненно принадлежавшие Дмитрию Ростовскому.77 По-видимому, часть книг, а может быть и весьма значительная, из собрания Дмитрия Ростовского поступила в Типографскую библиотеку. Вспомним, что в период патриархов не существовало четкого разграничения между обеими библиотеками. За недостатком места в Синодальной библиотеке книги, предназначенные для нее, попадали в Типографскую. Этим, как нам кажется, объясняется, почему фонды Синодальной библиотеки росли медленно, а фонды Типографской библиотеки увеличивались с удивительной быстротой, хотя по логике вещей должно бы быть иначе.
Из упомянутого доношения справщика Иванова видно, что книги Типографской библиотеки хранились в трех палатах под наблюдением двух справщиков: Андрея
Иванова и Ивана Максимовича, а в 1727 г., после «отрешения от типографии» Максимовича, Иванов остался единоличным книгохранителем и одновременно заведовал типографским архивом. На обязанности книгохранителя лежало и составление книжных каталогов. Когда в 1722 г. по приказу Петра велено было составить каталог книг Типографской библиотеки, это дело было поручено тем же Иванову и Максимовичу.78 Результатом работы явился «Каталог универсальный» книжного собрания Типографской библиотеки, представляющий большой интерес.
76 Черты из истории книжного просвещения при Петре Великом. Переписка директора Московской Синодальной типографии Федора Поликарпова с графом Мусиным-Пушкиным, начальником Монастырского приказа. — «Рус. архив», 1868, стб. 1056—1057.
77 ЦГАДА, ф. 381, on. 1, л. 1-136 об.
78 Описание документов и дел архива Синода, т. 10, стб. 727—
728.
300


Сохранилось несколько вариантов «Универсального» каталога 1727 г. Один из них хранится в Рукописном отделе Библиотеки Академии наук СССР,79 3 варианта описаны в статье А. Артемьева, опубликованной во «Временнике Московского общества истории и древностей российских»,80 1 вариант хранился в Румянцевском музее в Москве, а сейчас в Библиотеке СССР им. В. И. Ленина и т. д. Каталог, хранящийся в БАН, является рукописной копией, сделанной в 1753 г. с московского оригинала,81 каталоги, описанные Артемьевым, также датируемые XVIII в., поступили в библиотеку Казанского университета в составе книг Г. А. Потемкина,82 каталог Румянцевского музея является более поздней копией, специально сделанной для основателя музея П. П. Румянцева.83
Легко устанавливается, что все перечисленные каталоги имеют две части: первоначальный каталог 1727 г., составленный Ивановым и Максимовичем, и позднейшие добавления. При этом в разных вариантах число таких добавлений различно. К несомненно более поздним (по сравнению с 1727 г.) поступлениям в библиотеку относятся книги из собраний Г. Бужинского (умер в 1731 г.), Феофилакта Лопатинского (библиотека его конфискована в 1738 г.), Феолога (умер в 1734 г.) и т. д. Именно потому, что каталог отражает поступления значительно более" позднего времени, нельзя общее число книг, приведенное в третьем варианте описанного Артемьевым каталога (3555 книг), относить к 1727 г.
Посмотрим теперь, что же представлял собой книжный фонд Типографской библиотеки в 1727 г., используя для этого ту часть «Универсального» каталога, которая составлена справщиками Ивановым и Максимовичем. Каталог их состоит из двух частей. Первая часть открывается описанием 64 «раритетных книг».84 Сюда относятся греческие евангелия на пергаменте времен
79 БАН РО, шифр 17.8.17.
80 Ал. Ар. [Артемьев А.]. Каталоги библиотеки Московской Синодальной типографии. — ВМОИДР, 1851, кн. 11. Смесь, с. 1-13.
81 БАН РО, шифр 17.18.7, л. 59 об., 60 об.
82 Ал. Ар. Каталоги библиотеки Московской Синодальной типографии, с. 12, 13.
83 Там же, с. И.
84 В описи раритетных книг значится лишь 43 номера, однако № 19 повторяется дважды и под одним из них записана 21 книга.
301


Иоанна Комнена, Геннадиевская Библия и др. Далее следует 25 рукописных книг светского содержания на русском языке, датируемые XVI и XVII в.: 3 степенные книги, 13 летописцев, 2 «Синопсиса», и др. Сюда же составители каталога отнесли и 3 тома греко-славяно-латинского лексикона Епифания Славинецкого.
Вслед за русскими рукописями в каталоге перечисляются печатные и рукописные книги на иностранных языках (в русском переводе) : 1053 книги и 30 рукописей на латинском языке (и сверх того 128 дублетных книг), 128 — на латинском и греческом, 273 — на польском, 56 — на еврейском, немецком и других языках, 400 книг на различных иностранных языках, которые составителю этой части описи И. Максимовичу были неизвестны и даны в описи общим числом, 119 книг «служебников от разных монастырей и от разных приходских церквей, отобранных для расколу», т. е. раскольнических книг. Всего в первой части каталога, как считает его составитель, значится 2135 книг. Однако этот итог неверен, поскольку при подсчетах не были учтены дублеты, а также допущена указанная выше ошибка при нумерации библиографических описаний раритетных книг. Фактически в первой части каталога перечислялось 2276 книг.
В экземпляре ВАН в конце первой части каталога имеется помета: «Сей каталог сочинен по указа святейшего Синода справщиками Иваном Максимовичем и Андреем Ивановым в 1727 году».85 Вслед за этой пометой идет 2-я часть каталога — «Каталог книгам греческим и славянским печатным, письменным и харатейным, находящимся на Печатном дворе в Москве».86 В каталоге перечисляются (в русском переводе) названия 105 греческих рукописей и 143 греческих печатных книг, 270 славянских печатных и 44 рукописных книг, 222 рукописных славянских, расположенных в соответствии с указаниями Скиады в хронологическом порядке (причем не датированные рукописи выделены в особые группы), 185 славянских рукописей на пергаменте. Таким образом, во второй части «Универсального» каталога
Таким образом, общее число раритетных книг — 64. Из них: на русском и славянском языках — 57, на латинском — 1, на французском — 4, на греческом — 2.
85 БАН РО, шифр 17.8.17, л. 14 об.
86 Там же, л. 15.
302


значится 969 печатных и рукописных книг, а весь книжный фонд Типографской библиотеки состоял в 1727 г. из 3245 книг.
Из помет, имеющихся на каталоге, можно установить, что книги, перечисленные в первой его части, хранились в библиотеке в первой палате иод наблюдением И. Максимовича, за исключением 400 книг на разных языках, которые «в сей палате поместиться не могли: того ради в другой книгохранительной палате поставлены».87 В этой второй палате, находившейся под ведением Иванова, кроме указанных 400 книг, хранились те, что описаны во второй части каталога.
Однако из доношения Иванова мы знаем, что была еще третья палата, куда он принимал присылаемые из Канцелярии раскольнических дел раскольничьи книги (старопечатные и письменные), которых уже накопилось около 1000. Между тем в «Универсальный» каталог было занесено только 119 раскольнических книг. Отсюда можно заключить, что в типографской палате было не 3245 книг, а значительно больше, но часть из них не была занесена в каталог и хранилась в особой палате, которая являлась, таким образом, книжным складом при типографии и библиотеке.
Что же представлял собой книжный фонд Типографской библиотеки в 1727 г.? (Имеется в виду та часть фонда, которая занесена в каталог). Ответить на этот вопрос не так-то легко, поскольку значительная часть книжного фонда занесена в каталог суммарно. Если сгруппировать все книги но языковому признаку, то окажется следующая картина:
Коли- о/
чество /о
Книги на славянском и русском язы¬
ках 922 28.4
Книги на иностранных языках: 2323 71.6
латинский 1212 37.3
греческий 250 7.7
греческий и латинский 128 3.9
польский 273 8.4
прочие 460 14.2
Всего 3245 100
87 	Ал. Ар. Каталоги библиотеки Московской Синодальной типографии, с. 7.
303


Как видим, свыше 70% книг библиотеки составляла иностранная литература, причем больше всего было книг на латинском языке (37.3%). Посмотрим теперь, какую часть книжного фонда Типографской библиотеки составляли рукописные книги. Судя по не совсем четким указаниям каталога (в некоторых случаях трудно точно сказать, о каких книгах — печатных или рукописных — идет речь), рукописи в библиотеке были лишь на славянском (русском), латинском и греческом языках. Имеющиеся у нас данные сгруппированы в табл. 16.
Таблица 16
Доля рукописных книг в Типографской библиотеке (по данным «Универсального» каталога 1727 г.)
Язык
Общее число
Рукописные
количество
%
Славянский и русский . .
922
533
57.8
Латинский
1212
31
2.6
Греческий
Прочие (включая и двухъ¬
250
107
42.8
язычные книги)
861
—
Всего
3245
671
26.8
Таким образом, Типографская библиотека имела большое число рукописей (671, или 26.8% от общего числа книг), причем в русском фонде рукописные книги составляли даже большинство. Среди рукописных книг находилось немало весьма ценных старинных рукописей, в том числе и написанных на пергаменте.
Полученные нами данные являются несколько неожиданными. Даже зная историю Типографской библиотеки, для которой с давних пор специально покупались книги и рукописи и куда передавались целые книжные собрания, все же трудно было ожидать, что в библиотеке Московской типографии иностранная литература составляла подавляющее большинство книг и что в ней находилось так много рукописей (более 20% общего числа книг). Наше предположение о передаче в Типографскую библиотеку до тысячи книг из школы иностранных языков
304


в какой-то мере объясняет наличие в этой библиотеке большого количества иностранной литературы. Но этого объяснения все же недостаточно. По-видимому, в Типографскую библиотеку были переданы не только книги из собрания Дмитрия Ростовского, но и другие книжные собрания; иначе увеличение за сравнительно короткое время (27 лет) фонда библиотеки более чем на 2000 книг, по преимуществу иностранных, выглядит непонятным. Из сказанного следует, что Типографская библиотека никак не была складом при типографии, издававшей лишь книги на русском языке. Это было хорошо укомплектованное собрание, в котором имелось много иностранных книг на различных языках и большое число рукописей.
О тематике книжного фонда Типографской библиотеки мы не располагаем точными данными, поскольку, как говорилось, значительное количество книг внесено в «Универсальный» каталог суммарно. Наряду с книгами религиозного содержания, которых было явное большинство, в библиотеке имелось и значительное число светских книг по истории, филологии, философии, риторике, географии, космографии и др. Среди русских летописцев мы встречаем два летописца Троице-Сергиева монастыря и три летописца Кириллова монастыря, что указывает на источник получения некоторых книг.
Из других книг светского содержания упомянем «Историю о взятии Казани» Курбского, хронографы, синопсисы, целый ряд разных грамматик и букварей, «Историю Иоасафа царевича», «Книгу считания удобного...», «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей», 3 части космографии «малороссийского письма», два больших атласа на французском языке, изданные в Париже в 1602 и 1693 гг. (эти атласы составители каталога включили в число раритетных книг), книгу Медведева «Оглавление книг, кто их сложил» (не подлинник ли, написанный рукой автора?), «Описание, что в каком монастыре имеется книг» (видимо, опись степенных книг монастырей), произведения Гомера, лечебник, судебник и много других. Таким образом, тематика светских книг Типографской библиотеки была достаточно широкой, но преобладала историческая и филологическая литература.
Как уже говорилось, составителем каталога греческих рукописей Синодальной библиотеки Афанасием Скиа-
20 с. П. Луппов
305


дой был составлен и каталог греческих рукописей Типографской библиотеки, который был опубликован в качестве 3-й части известного уже нам печатного каталога греческих рукописей Синодальной библиотеки. Всего в третьей части каталога Скиады описаны (на русском и латинском языках) 93 греческие рукописи. Однако, по данным «Универсального» каталога, греческих рукописей в Типографской библиотеке было не 93, а 107 (см. с. 304). Следовательно, не все из них вошли в каталог Скиады; возможно, что не включенные в каталог Скиады рукописи поступили в Типографскую библиотеку позднее.
Любопытно еще одно обстоятельство. А. Артемьев, основываясь на пометах, сделанных на рукописи «Универсального» каталога, считает составителем первой его части И. Максимовича, а второй — А. Иванова. Однако во второй части каталога дается описание тех самых греческих рукописных книг, которые включены в каталог Скиады, а славянские рукописи размещены в хронологическом порядке, как и в каталоге Скиады. Можно предположить, что Скиада принимал какое-то участие в составлении второй части «Универсального» каталога. В связи с этим возникает вопрос, не является ли описание славянских рукописей этого каталога тем самым «Каталогом славянским книгам», который Скиада окончил в январе 1725 г. и за составление которого ему было обещано Синодом дополнительное вознаграждение в 50 р.? Если это так, то значит в данном случае речь шла о славянских книгах не Синодальной, а Типографской библиотеки.
Из всего сказанного о Типографской библиотеке следует, что эта библиотека к концу царствования Петра превратилась в крупнейшее книжное собрание, по количеству книг уже сильно превосходившее Синодальную библиотеку, а по ценности книжного фонда едва ли много ей уступавшее.
Выше уже говорилось, что при других типографиях России образовались свои библиотеки, но они, как мы увидим далее, были книжными собраниями другого типа и имели мало общего с книжным собранием Московской типографии. Самой крупной типографией в России после Московской была Петербургская. Была ли при ней библиотека? Мы знаем, что первоначально Петербургская
306


типография находилась в ведении Оружейной канцелярии. Издания типографии передавались под отчет определенному лицу и хранились в «казенном амбаре» или «казенном магазине» на Оружейном дворе. Отсюда книги отпускались для продажи в книжную лавку или непосредственно покупателям. Книжный склад при Петербургской типографии, с нашей точки зрения, нельзя рассматривать как библиотеку. Судя по описям, в «казенном амбаре» хранились не все издания Петербургской типографии, а те, которые там находились, имелись, как правило, в большом количестве экземпляров. Никаких рукописей и «кавычных книг» здесь не было, состав книг быстро изменялся. Ничего похожего на специальный подбор книг не чувствовалось. Нет данных и о том, что типография пользовалась этим книжным собранием.
И все же библиотека у Петербургской типографии, по-видимому, была. Такое заключение можно вывести на основании двух фактов. 1 июля 1717 г; было принято решение от каждого издания книги оставлять в Петербургской типографии по 3 экз.: 1 экз. — «кавычная» книга и 2 экз. — «чистые» книги в переплетах (т. е. без всяких помет на книге).88 В данном случае ясно, что речь шла именно о типографии, а не о «казенном амбаре». Другой факт тоже говорит о наличии книжного собрания непосредственно при типографии. В 1721 г. из Праги вернулся бывший ученик Славяно-греко-латинской академии Максим Суворов, который занимался там вместе с Феофилом Кроликом переводом книг. Суворов привез с собой 2 книги Гюбнера на немецком языке, принадлежавшие товарищу Суворова И. Воейкову, умершему в Праге, а также рукописный перевод Воейкова одной из этих книг. Синод распорядился передать книги директору Петербургской типографии Абрамову для хранения в типографии.89
Таким образом, в книжное собрание Петербургской типографии передавались также книги на иностранных языках и рукописи. Как известно, Петербургская типография была ликвидирована в 1727 г. Куда были переданы книги ее библиотеки, не ясно. Возможно, что они
88 ЦГАДА, ф. 1182, оп. 2, № 135, л. 97.
89 Описание документов и дел архива Синода, т. 1, стб. 353— 354.
307
20*


попали в Академию наук, поскольку типография Академии наук в какой-то степени была наследницей Синодальной петербургской типографии.
У типографии Александро-Невского монастыря было свое собрание книг. Опись его по состоянию на июнь 1725 г. опубликована в «Описании документов и дел архива Синода».90 Из описи видно, что это собрание можно разбить на 3 части: 1) склад изданий этой типографии 1720—1724 гг.; 2) «кавычные» книги и «чистые», хранившиеся отдельно от склада; 3) издания С.-Петербургской типографии, присланные в Александров Невскую типографию в 1724 г.91 Первую из перечисленных частей книжного собрания Александро-Невской типографии никак нельзя считать библиотекой. Это обычный склад изданий типографии, которые шли на продажу или для рассылки. Что касается второй и третьей части книжного собрания, то это и есть рабочая библиотека типографии.
Здесь хранились «кавычные» книги 24 изданий типографии (в том числе и тех, которые находились на складе в большом количестве экземпляров). Как правило, каждого издания было по 1 экз., но отдельных книг было значительно больше: например, «Духовного регла¬
мента» — 19 экз., букварей 7-го, 8-го, 11-го и 12-го изданий — по 32 экз., 10-го — 31 экз.
В библиотеке Александро-Невского монастыря имелись и издания Петербургской типографии, присланные в 1724 г., очевидно, по просьбе монастыря. Всего было прислано 15 названий книг по 1 экз. каждого («Рассуждений...» о причинах шведской войны—2 экз.). Почти все книги были светского содержания: «Книга историография... народа славянского..», «Историа... о разорении... Иерусалима...», «Введение в гисторию Европейскую» Пуффендорфа, «Табель о рангах», «Систима, или состояние мухаммеданские религии» Д. Кантемира, «Апо- фегмата...» и др. Едва ли эти книги были присланы для школы Александро-Невского монастыря, имевшей, как мы увидим далее, свою небольшую библиотеку. Сле¬
90 Там же, т. 5, стб. CCCXI—CGGXIII.
91 Первая часть описи (остатки тиража изданий Александро- Невской типографии) опубликована П. П. Пекарским (Пекарский П. П. Наука и литература в России при Петре Великом, т. 2. СПб., 1862, с. 694).
308


довательно, Александро-Невская типография имела не только склад своих изданий, но и библиотеку.
Были ли свои библиотеки у других русских типографий — Киево-Печерской и Черниговской? Данных об этом еще меньше. Как известно, во время пожара 1718 г. Киевская типография сгорела со всеми своими архивами и несколько лет не работала. Вместе с типографией сгорела и ее библиотека.92 Черниговская типография после 1724 г. надолго прекратила свою работу. Сохранилась опись ее книжного собрания, из которой видно, что это был типичный склад изданий типографии, предназначенных для продажи и распределения.93 Но, помимо склада, Черниговская типография, по всей вероятности, имела и свою библиотеку. Возможно, что «кавычные» книги и другая литература были уничтожены после ревизии из Москвы в 1724 г. или спрятаны вместе с шрифтами и досками гравюр.
Из всего сказанного о типографских библиотеках следует, что, по-видимому, все типографии имели свои рабочие библиотеки, а также книжные склады готовых изданий. Библиотеки, как правило, были небольшие. Исключение составляла Типографская библиотека в Москве, имевшая первоклассное книжное собрание.
5. 	БИБЛИОТЕКИ УЧЕБНЫХ ЗАВЕДЕНИЙ
В петровское время почти на пустом месте выросла целая сеть учебных заведений, которые, разумеется, не могли существовать без книг, а следовательно, без своих библиотек. Старейшей из таких библиотек была библиотека Славяно-греко-латинской академии. Имеющиеся в нашем распоряжении сведения о ней скудны и противоречивы. Автор книги по истории Славяно-греколатинской академии С. К. Смирнов сообщает, что еще царь Федор Алексеевич хотел передать свое книжное собрание будущей академии, но он не дожил до ее основания, и намерение царя осталось неосуществленным. Смирнов высказывает предположение, что в 1689 г. новой академии было передано книжное собрание Полоц¬
92 Пекарский П. П. Наука и литература..., т. 2, с. 670.
93 Описание документов и дел архива Синода, т. 15. СПб., 1907, прил. XXVI, стб. 939—940.
309


кого-Медведева, состоявшее более чем из 600 книг.94 Это предположение Смирнова некоторыми последующими авторами выдавалось уже за непреложный факт.95 Однако мы знаем, что библиотека Полоцкого-Медведева была передана не в Славяно-греко-латинскую академию, а в Патриаршую библиотеку (и, по-видимому, частично в Типографскую). На наш взгляд, истоки библиотеки Славяно-греко-латинской академии следует искать не в частном книжном собрании, а в книжном собрании предшественницы академии — типографской школы, которая после основания Славяно-греко-латинской академии слилась с ней.
Типографская школа была учреждена в 1681 г., и с первого же года были приняты меры для обеспечения ее книгами. Книги приобретались в России и за рубежом. Из архивных дел мы узнаем, что в 1681 г. на покупку печатных книг в Царьграде (Константинополе) для типографской школы Тимофея Грека Кириллу Юрьеву было дано 50 руб. и в январе следующего года он привез из Константинополя 109 книг, среди которых имелись: 6 грамматик, произведения Аристотеля, Демосфена, Платона, Птолемея, Пифагора, Павзания («Описание Эллады»), Гомера («Одиссея»), Эсхила, Софокла, Аристофана, Гесиода и др., а также богослужебная литература. Книги стоилр: 55 руб., да 10 руб. было заплачено за провоз.96 Очевидно, агент по закупке книг хорошо разбирался в литературе, так как им были приобретены произведения выдающихся авторов. Покупка книг для школы производилась и в последующие годы. В мае 1684 г., например, греку Филиппу Агалиеву было заплачено за 176 книг 51 р. 40 к. В числе купленной литературы находились: 90 азбук, грамматики, псалтыри, триоди, «Пчелы» и другие книги.97 Одновременно учебная литература по¬
94 Смирнов С. К. История Московской славяно-греко-латинской академии. М., 1855, с. 41—43.
95 См., например: Васильченко В. Е. Очерк истории библиотечного дела в России XI—XVIII века. М., 1948, с. 83. — Опись библиотеки Медведева принял за каталог библиотеки Славяно-греко-латинской академии и Б. В. Сапунов (Сапунов Б. В. Из истории международных связей Московской Руси XVI— XVII веков. — «Книга. Исследования и материалы», 1971, сб. 22, с. ИЗ).
96 ЦГАДА, ф. 235, он. 2, № 105, л. 110-111.
97 Там же, № 115, л. 142—143.
310


ступала и из Московской типографии: в 1683 г. в школу Тимофея было отпущено 50 азбук, 10 псалтырей, 10 часословов.98
После открытия Славяно-греко-латинской академии школа при типографии прекратила свое существование, учащиеся ее перешли в академию; туда же, очевидно, были переданы и книги. Таким образом, на первых порах Славяно-греко-латинская академия должна была довольствоваться библиотекой типографской школы, которая, разумеется, не могла удовлетворять потребности академии. Между тем начальство академии, как пишет С. К. Смирнов, не отпускало необходимых средств, и библиотека пополнялась лишь за счет даров. Даже в значительно более позднее время преподаватели и учащиеся академии ощущали недостаток в нужных книгах, и в 1728 г. ректору Славяно-греко-латинской академии потребовалось специально испрашивать разрешение Синода на право наставников академии пользоваться латинскими и греческими книгами Типографской библиотеки. При этом был оговорен и срок пользования книгами — 2 месяца.99
Таким образом, библиотека Славяно-греко-латинской академии в первое пятидесятилетие своего существования не могла похвастаться богатством книг, и сведения Невиля о том, что при академии была библиотека, состоящая из множества книг, неверны. Эти слова Невиля, как правильно пишет Смирнов, относятся не к библиотеке академии, а к библиотеке Полоцкого-Медведева, хранившейся в то время по соседству со Славяно-греко-латинской академией в Спасском монастыре «подле церкви в верхней кладовой палатке». Интересно, что даже в 1731 г., когда встал вопрос о передаче книг Гавриила Бужинского в Славяно-греко-латинскую академию, Синод санкционировал эту передачу, руководствуясь недостатком книг в академической библиотеке: «для всеко- нечной ее скудости».100
О книжном собрании Гавриила Бужинского уже говорилось выше. Передача его Славяно-греко-латинской
98 	Там же, ф. 1182, оп. 3, № 229, л. 1.
"Смирнов С. К. История Московской славяно-греко-латинской академии, с. 100—101.
100 	Там же, с. 101.
311


академии101 сильно обогатила библиотеку, особенно в части литературы на латинском языке, включавшей и значительное число книг светского содержания. И все же даже после поступления книжного собрания Г. Бужин- ского библиотека Славяно-греко-латинской академии не могла удовлетворить потребности академии. Об этом свидетельствует распоряжение Синода от 1736 г.: наставникам и лучшим студентам академии было дано право посещения (три раза в неделю) Синодальной и Типографской библиотек для чтения нужных им книг.102
Говорить о составе библиотеки Славяно-греко-латинской академии в петровское время очень трудно, поскольку до нас не дошли описи ее фонда этого периода. Известно, что в 1737 г. библиотека сгорела и от ее книжного собрания осталась лишь небольшая часть.103 Нам удалось отыскать в архивных фондах ЦГИАЛ опись библиотеки Славяно-греко-латинской академии, относящуюся уже к более позднему периоду времени — 1739 г.104 Из описи узнаем, что в Славяно-греко-латинской академии находилось 696 книг, в том числе 545 на латинском языке, 122 — на русском, 29 — на польском. Греческих книг уже не было — они, очевидно, сгорели. Среди книг светского содержания имелось много лексиконов, грамматик, историческая и нравоучительная литература, рукописные «курсы» на латинском языке по предметам, преподававшимся в академии (философия, логика, физика, риторика, теология и т. д.), а также религиозная литература. Вызывает удивление, что всего за два года, прошедшие после пожара, библиотека имела уже свыше 700 книг (если считать 64 книги, оставшиеся после Филевского) . Видимо, не так уж много книг сгорело.
Сказанное позволяет сделать вывод, что в петровское время библиотека Славяно-греко-латинской академии не была еще крупным книжным собранием. В ней находилось, очевидно, несколько сот книг на русском, латинском и греческом языках, в число которых входили различные учебные пособия (грамматики, лексиконы,
101 Какая-то часть книг Г. Бужинского поступила, по данным «Универсального» каталога, в Типографскую библиотеку.
102 ПСПиР, т. 9, с. 402.
103 С м и р н о в С, К. История Московской славяно-греко-латинской академии, с. 101.
104 ЦГИАЛ, ф. 796, он. 20, № 576, л. 179—189 об.
312


буквари и т. д.), рукописные курсы лекций, читаемых в академии, произведения греческих и латинских авторов.
Библиотека другого старейшего учебного заведения России — Киево-Могилянской академии существовала еще во времена митрополита Петра Могилы, позднее в нее вошли книги Могилы и других деятелей просвещения Украины.105 Описей книг этой библиотеки, относящихся к петровскому времени, не сохранилось. Известно, что библиотека поражала современников богатством своих фондов. Осенью 1734 г. в библиотеке занимался М. В. Ломоносов. Позднее библиотека почти полностью погибла во время пожара.106
Мы уже знаем, что митрополитом Иовом была учреждена в Новгороде школа, состоявшая из двух классов: славянского и греческого. В год смерти Иова (1716 г.) библиотека школы состояла из 42 книг, причем все они были личной собственностью митрополита. Среди книг находилось 9 грамматик славянских и греческих, 9 лексиконов (в том числе 2 четырехъязычных), сочинение Плутарха, книги религиозного содержания. Несколько книг было на греческом языке, четыре рукописные.107
В другом епархиальном учебном заведении — школе, учрежденной при Александро-Невском монастыре, книг было больше, но, поскольку здесь не существовало греческого класса, в библиотеке школы не было и греческих книг. Как показывает опись 1725 г., в библиотеке школы Александро-Невского монастыря находилось 204 книги, в том числе 100 букварей, 10 часословов, 10 псалтырей, 70 книг «Блаженств евангельских», 2 книги по арифметике, 5 грамматик и другая литература. Из книг для чтения здесь находились только «Тес- тамент Василия царя греческого», «Ифика-Иерополи- тика...». Лексикон в школе был всего один.108 Таким образом, состав библиотеки школы Александро-Невского монастыря был приноровлен к невысокой программе этой
105 И к о н н и к о в В. С. Опыт русской историографии, т. 1, кн. 1, с. 749.
106 Моисеева Г. Н. Ломоносов и древнерусская литература. Л., 1971, с. 74—77.
107 Описание документов и дел архива Синода, т. 1, стб. XCVI— XCVIII.
108 Там же, т. 5, прил. X, стб. СССХХН.
313


школы. 31 января 1724 г. было предписано учредить в Петре бурге и Москве семинарии с библиотеками при них. Этим указом рекомендовалось выделить 4 часа в день на посещение воспитанниками библиотеки.109
Большая библиотека была при известной уже нам школе иностранных языков Московской типографии. В ней находилось «с тысячу книг немецких, еврейских, французских и проч.». Как создалась такая крупная библиотека при небольшой школе в Москве, сказать трудно. Библиотеки существовали и при учебных заведениях Эстонии. Так, в библиотеке Тартуского университета в 1710 г. насчитывалось до 3300 книг; большое книжное собрание имела ре- вельская гимназия,110 а также училище при соборе, в библиотеке которого имелось около 2000 книг.
Несомненно, что библиотеки возникли и при других учебных заведениях петровского времени, но описи этих библиотек не сохранились. Выше уже говорилось о том, что преподаватель Морской академии А. Фарварсон, имея личную библиотеку, пользовался и библиотекой Морской академии, которая представляла собой крупное книжное собрание специальной литературы. Об этой библиотеке писал в своих записках посетивший ее в 1720 г. член польского посольства: «В одной комнате находится библиотека, в которой содержатся книги, относящиеся исключительно к искусству мореплавания».111 Даже небольшая еврейская школа, открытая откупщиком Борухом Лейбо- вым в селе Зверович Смоленской провинции, имела свою библиотеку. При ликвидации школы по предписанию Синода (1722 г.) книги школы приказано было сжечь.112
Первая четверть XVIII в. — период становления большого числа библиотек при учебных заведениях, которые получили свое развитие в последующие годы. Некоторые из таких библиотек превратились в дальнейшем в крупные собрания книг.
109 ПСЗ, т. VII, № 4450, с. 232.
110 Вескимяги К. История развития библиотечного дела в Эстонии.., с. 5.
111 Петербург в 1720 году. Записки поляка-очевидца. — «Рус. старина», 1879, т. 25, с. 276.
112 ПСПиР, т. 2, с. 649—650.
314


6. 	БИБЛИОТЕКИ ГОСУДАРСТВЕННЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ.
ГОРОДСКИЕ БИБЛИОТЕКИ
Библиотеки при крупных государственных учреждениях возникли еще в XVII в. Самыми значительными из них были библиотеки Посольского и Аптекарского приказов. В библиотеке Посольского приказа в конце XVII в. насчитывалось свыше трехсот книг на иностранных языках, причем более половины этих книг составляла светская литература. Несомненно, что книжное собрание Посольского приказа представляло большую ценность, и именно этим объясняются две попытки отобрания книг у приказа, которые были предприняты на протяжении каких-либо десяти лет.
Первая попытка относится еще к концу XVII в. В 1696 г. от имени последнего патриарха Адриана на имя царей Петра и Ивана была подана докладная записка с просьбой передать греческие и латинские книги приказа, которые, по мнению патриарха, приказу не нужны, в Типографскую библиотеку. На докладную последовал неожиданный для патриарха Адриана ответ Петра (от 29 июля 1696 г.): «Вышеписанные печатные и письменные книги в Посольском приказе пересмотреть и переписать именно, да и в приказе Малые России такие же книги, которые есть налицо, переписать же и взять их в Посольский приказ с роспискою. А переписав те все книги, собрать и держать в Посольском приказе в бере- жении и записать для ведома в книгу».113
Таким образом, Петр не только утвердил право на существование библиотеки Посольского приказа, но и распорядился передать в нее книги из другого приказа — Малороссийского.114 Ничем кончилась и вторая попытка отобрать книги из Посольского приказа, предпринятая в 1707 г. Аптекарским приказом и вызванная, очевидно, тем, что среди книг Посольского приказа была и медицинская литература. Библиотека Посольского приказа снова устояла и в XVIII в. продолжала пополняться новыми поступлениями.
113 Белокуров С. А. О библиотеке Московских государей в XVI столетии. М., 1898, с. 82—83.
114 Во исполнение этого указа из Малороссийского приказа было передано в Посольский собрание греческого архимандрита Дионисия.
315


В 1705 г. известный деятель петровского времени Савва Рагузинский доставил Петру в виде подношения от Мавропольского Успенского монастыря греческое евангелие XI в., написанное на пергаменте. В 1715 г. с Лефортом из Парижа были привезены 5 рукописных и печатные «куриозные» книги: книга «О водных и иных машинах», история Генриха IV, история Людовика XIII и две книги по артиллерии и фортификации.115 В Посольский приказ поступали для перевода книги, закупленные за рубежом. Мы уже видели, что сюда были направлены для перевода книги, приобретенные Петром Постниковым. Рукописи переводов, а возможно и некоторые из самих книг, могли остаться в библиотеке Посольского приказа.
В 1720 г. Посольский приказ прекратил свое существование. 13 февраля этого года Петром I было утверждено^ «Определение Коллегии иностранных дел».116 Библиотека Посольского приказа стала библиотекой Коллегии иностранных дел. Интересно, что именно с 1720 г. связаны крупные поступления в бывшую библиотеку Посольского приказа, причем не только иностранных, но и русских книг. В течение этого года библиотека пополнилась 54 печатными и рукописными книгами, в основном на русском языке, 246 номерами различных курантов (французских и русских), чертежами с русскими и немецкими надписями. Среди книг находились 10 летописцев (Тро- ице-Сергиева монастыря, взятый из Монастырского приказа, Кириллова монастыря, Владимирского Рождественского монастыря и др.), «Степенная книга» Ростовского митрополита, хронограф, книга о Черном море, 12 томов «Географии Блавиановой», 5 географических книг и атласов, «Церемониал французского двора», «Доказательство, какие нрава герцогиня Курляндская над герцогством Курляндским имеет», «Трактат о мире, учинённом между Цесарем и Францией», 3 книги по архитектуре, 10 книг по морскому делу и кораблестроению и др.117 Из перечня видно, что только часть книг имела отношение к кругу
115 Белокуров С. А. О библиотеке Московских государей. с. 84—85.
116 Белокуров С. А. О Посольском приказе. М., 1906, с. 96 (то же: ЧОИДР, 1906, кн. 3, отд. 4. Исследования, с. 84—85).
117 Белокуров С. А. О библиотеке Московских государей.., с. 85-86.
316


вопросов, которыми занимался Посольский приказ, остальная литература была для него случайной.
Несмотря на то что в библиотеке Посольского приказа были и русские книги, все же не русская, а иностранная литература составляла ее основную часть, причем преобладали книги светского содержания. Литература по гуманитарным дисциплинам была представлена лучше, чем по естественнонаучным, хотя немало имелось книг по медицине (поскольку Посольский приказ ведал вместе с Аптекарским приказом врачами-иноземцами) 118 и даже по военным наукам и технике. Книгами библиотеки Посольского приказа пользовались и посторонние для приказа люди, например префект Славяно-греко-латинской академии.119
Другим приказом, имевшим крупную, хорошо подобранную библиотеку, был Аптекарский, который в 1707 г. переименовали в «Аптекарскую канцелярию», а позднее — в «Медицинскую канцелярию».120 Как мы увидим далее, часть книг Аптекарской канцелярии была перевезена в Петербург и вошла в состав образованной в 1714 г. новой библиотеки, ставшей впоследствии Библиотекой Академии наук. Вторая часть осталась в Аптекарской канцелярии. Выше уже говорилось, что в библиотеку Аптекарского приказа были переданы книги Вини- уса, конфискованные за самовольный отъезд за границу в 1706 г. Однако впоследствии Виниус сумел добиться возвращения ему своих книг.
Библиотеки существовали и при других государственных учреждениях. Так, из пометы, относящейся к 1723 г., на книге «Копии его царского величества указов, состоявшихся в 1719 и в 1720 годах» видно, что эта книга принадлежала Канцелярии Главной артиллерии и фортификации.121 Из архивных дел мы узнаем о существовании библиотеки при Петербургском цейхгаузе. Как видно из описи этой
118 Токмаков И. Ф. Библиотеки Московского главного архива Министерства иностранных дел. Каталог книгам по медицине с 1597 по 1870 г. М., 1879, 9 с.
119 Белокуров С. А. О библиотеке Московских государей. с. 83.
120 Р и X т е р В. История медицины в России, ч. 3. М., 1820, с. 37.
121 Описание изданий гражданской печати. М.—Л., 1955, с. 332.
317


библиотеки, в ней находилось 1048 печатных книг, из них 1016 московской печати и 32 киевской печати. Основную массу книг составляли 3 издания: артикул солдатский — 580 экз., псалтырь учебная — 238 экз., часослов учебный — 126 экз. Из остальных 104 книг было много литературы явно учебного характера: «Книга считания удобного... », «Арифметика», букварь, грамматика русская (2 экз.), грамматика греко-русская, лексикон, лексикон трехъязычный, «География малая (?)», «Синопсис. ..» и ряд других.122 По-видимому, все эти книги предназначались для обучения солдат. Библиотека Цейхгауза была передана Синоду. Протектор школ и типографий Г. Бужинский в августе 1721 г. распорядился: псалтыри и часословы продать, а остальные книги хранить.123
Постепенно библиотека создавалась и при Сенате. Типографии должны были высылать в Сенат свои издания. Так, указом от 30 апреля 1719 г. было предписано Петербургской типографии «всех гражданских и прочих книг, которые при той типографии печатаны (опричь военного устава и артикула, понеже оные в Сенате есть), прислать в Сенат по одной для сохранения в архиву, а по другой для известия. Также и впредь, которые будут печатаны, присылать по две книги».124 В соответствии с этим указом уже в мае того же года Петербургская типография выслала в Сенат 45 названий своих изданий. Сенат 14 октября 1719 г. принял решение об оставлении присланных книг в Сенате и подтвердил приказ Петербургской типографии о высылке и впредь своих изданий в Сенат.125 В 1723 г. Синод обязал Московскую типографию высылать по одному экземпляру каждого из своих изданий гражданской печати для последующего препровождения в Сенат.126 Таким образом, при Сенате возникло книжное собрание, в которое наряду с изданиями Московской и Петербургской типографий могли передаваться и другие книги.
Следует сказать несколько слов о городских библиотеках Прибалтики. В 1723—1724 г. Рижская городская библиотека содержала «книг изрядных около
122 ЦГАДА, ф. 1182, оп. 2, № 135, л. 351-354.
123 Там же, л. 353 об.—354.
124 ПСЗ, т. V, № 3361, с. 696.
125 ЦГАДА, ф. 248, оп. 7, кн. 375, л. 15—17.
126 ПСПиР, т. 3, с. 45.
318


5000 еврейского, греческого, латинского и немецкого диалектов». На это ценнейшее книжное собрание Синод попытался наложить свою лапу. Он поручил М. Радышев- скому отобрать в Рижской библиотеке нужные Синоду книги, которые предполагалось, упаковав в бочки, отправить в Петербург. Однако это встретило решительное противодействие городских властей Риги. Как сообщил Синоду Радышевский, Рижская библиотека, по показанию всех рижских «господ мещан», есть их собственность и всегда была собственностью их города.127 Библиотека была оставлена в Риге в неприкосновенности, и новых попыток изъять из нее книги не предпринималось. Об этой библиотеке сообщает в своей книге И. К. Кирилов.128 Из других городских библиотек следует упомянуть Ратушскую библиотеку в Ревеле, существовавшую с XV в.
7. 	ПЕРВАЯ В РОССИИ ГОСУДАРСТВЕННАЯ БИБЛИОТЕКА ОБЩЕСТВЕННОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ 129
Успехи, достигнутые в области развития библиотечного дела в России, создали необходимые условия для организации крупной государственной научной библиотеки универсального профиля. Именно в такой библиотеке нуждался Петр, проводя свои реформы по преобразованию страны. Он хорошо понимал, что дальнейшее развитие просвещения в России трудно осуществимо без государственного книгохранилища, в котором была бы сосредоточена вся новейшая научная литература и которым мог бы пользоваться не только узкий круг лиц, но и все желающие приобщиться к культуре. Такая библиотека была совершенно необходима Петру и как руководителю всей издательской деятельности в стране.
Ни одна из существовавших библиотек не могла удовлетворить Петра. Такие крупные книгохранилища,
127 Описание документов и дел архива Синода, т. 1, стб. 568.
128 К и р и л о в И. К. Цветущее состояние Всероссийского государства. ., кн. 1. М., 1831, с. 53.
129 Более подробно об основании и первоначальном развитии Библиотеки Академии наук см.: Лунно в С. П. Основание Библиотеки Академии наук и ее первоначальный книжный фонд. — В кн.: 250 лет Библиотеке Академии наук СССР. М.—Л., 1965, с. 268—284, История Библиотеки Академии наук СССР. 1714— 1964. М.-Л., 1964, гл. 1, с. 9-36.
319


как Синодальное и Типографское, содержали в основном религиозную литературу, в ведомственных библиотеках (Посольского приказа, Аптекарского приказа и др.) репертуар литературы был узок, к тому же там явно недоставало новейших изданий, да и книг религиозного содержания было много. Таким образом, речь могла идти лишь о 1Создании нового крупного книгохранилища и на новой основе.
Следует сказать, что необходимость учреждения в России государственной библиотеки была ясна не только Петру, но и его ближайшим сподвижникам. Один из представителей царя за границей стольник Федор Степанович Салтыков является автором двух записок о преобразованиях в России, составленных им в 1713 г. и пересланных царю. В первой из них — «Пропозициях» — Салтыков советует Петру учредить в каждой из губерний России по одной-две академии для обучения детей дворян, купцов «и всяких иных разных чинов». При этих академиях, которые он предлагал разместить в монастырях и содержать на монастырские доходы, необходимо создать типографии, а также библиотеки «из разных языков и из разных наук», наподобие Оксфордской и Кембриджской библиотек в Англии.130 В другой записке — «Изъявления, прибыточные государству» — Салтыков предлагал в каждой губернии организовать по одной библиотеке, очистив для этого здания монастырей. В библиотеках должны быть собраны 'старинные рукописные и печатные книги, а также научная литература на различных языках. Библиотеки должны были «строить» (т. е. комплектовать) те люди, «которые видали то строение в других государствах».131
Мы не знаем, насколько записки Салтыкова ускорили учреждение в Петербурге новой библиотеки. Для нас важно другое. Записки Салтыкова показывают, что не только Петр понимал необходимость создания в России государственной библиотеки. Об этом говорили
130 Пропозиции Федора Салтыкова. Рукопись из собрания П. Н. Тихонова. СПб., с. 20—22 (прилож. 5 к т. 83 «Памятников древней письменности и искусства»).
131 Павлов-Сильванский Н. Проекты реформ в записках современников Петра Великого. — «Зап. ист.-филол. фак. С.-Петербург, ун-та», 1897, ч. 42, с. 19—35 (2-я пагин.), 43 (3-я пагин.).
320


Петру и крупные западноевропейские ученые, сочувственно относившиеся к преобразованиям в России. Так, Лейбниц в известной записке о введении наук в России, составленной в конце 1708 г., писал, что для распространения наук и художеств нужны библиотеки, музеи по естественной истории и другие культурно-просветительные учреждения. «Библиотека должна быть сколько возможно обширна и хорошо снабжена». Следует, по мнению Лейбница, обратить особое внимание на приобретение книг по математике и механике, естествознанию, истории и описанию путешествий. Латинские книги должны быть основой библиотеки, но важно иметь литературу и на западноевропейских языках, а также на языках греческом, славянских, арабском, персидском, турецком, китайском. Для библиотеки нужно приобретать также древние и новые рукописи, гравюры и рисунки.132
Несомненно, что Петр имел свой план организации государственной библиотеки. Он считал нужным сделать ее единым учреждением с музеем-кунсткамерой, так как и библиотека, и музей, по мнению Петра, должны были иметь одну общую задачу — содействие распространению в России научных знаний. Кроме того, и это особенно важно, Петр ясно сознавал необходимость сделать новую библиотеку (как и музей) учреждением общественного пользования. Известно, что он категорически воспротивился предложению П. И. Ягужинского брать плату за вход в Библиотеку и Кунсткамеру.133
Таким образом, по мысли Петра, новая библиотека в отличие от многих королевских книгохранилищ того времени с самого своего основания должна была стать публичной. Интересно, что термин «публичная», примененный к этой библиотеке, мы встречаем в 1722 г. в отчете Шумахера о его заграничной поездке.134 А Шумахер, конечно, был хорошо осведомлен о планах Петра
132 Г е р ь е В. Отношения Лейбница к России и Петру Великому по неизданным бумагам Лейбница в Ганноверской библиотеке. СПб., 1871, с. 74—76.
133 Л у п п о в С. П. Основание и первые годы существования Библиотеки. 1714—1725. — В кн.: История Библиотеки Академии наук СССР, гл. 1, с. 30.
134 П е к а р с к и й П. П. Наука и литература в России при Петре Великом, т. 1. СПб., 1862, с. 555.
1/221 С. П. Луппов
321


в отношении нового государственного книжного собрания, ставшего впоследствии Библиотекой Академии наук. Здесь уместно напомнить, что в 1724 г. проект организации «публичной всенародной библиотеки» в Москве выдвинул В. В. Киприанов; 135  136 таким образом, идея создания публичной библиотеки в петровское время носилась в воздухе.
Никакого правительственного акта об учреждении Библиотеки Академии наук до нас не дошло. Сохранившиеся же сведения об основании этой Библиотеки и ее первоначальном книжном фонде противоречивы. В иллюстрированном издании, первом своеобразном путеводителе по Академии наук, вышедшем из печати в 1741 г. на немецком и русском языках под названием «Палаты Санктпетербургской Академии наук, Библиотеки и Кунсткамеры...», говорится: «Библиотека и Кунстка¬
мера основаны в 1714 г., иод главным смотрением императорского лейб-медикуса и президента Медицинской канцелярии господина Роберта Арескина, вспоможением библиотекаря Шумахера», и далее: «С самого начала состояла библиотека только из 2000 книг, которых половина привезена была из Риги, а другая — с Москвы. Первые из юных книг были но большей части богословские,133 а последние — медические и исторические... находилась Библиотека и Кунсткамера с 1714 г. по 1719 г. в Летнем дворце». Слово «половина» в приведенной цитате не следует понимать буквально. В немецком тексте этого издания говорится, что книги были привезены «theils aus Riga, theils aus Moscau», т. e. частично из Рити, частично из Москвы. Также нельзя считать вполне точной и цифру 2000 книг. В немецком тексте звучит так: «die erste Anlage der Bibliothek bestand ungefähr in 2000 Bänden» (первоначальный фонд библиотеки состоял приблизительно из 2000 томов).137
Автор известной книги о Библиотеке Академии наук И.-К. Бакмейстер пишет в своем «Опыте о Библиотеке...», вышедшем в 1776 г. на французском, а в 1779 г. — на
135 Б о р о д и н А. В. Московская гражданская типография и библиотекари Киприановы. — «Труды Ин-та книги, документа, письма», вып. 5, 1936, с. 90.
136 В немецком тексте: «богословские и юридические».
137 Палаты Санктпетербургской Академии наук, Библиотеки и Кунсткамеры... СПб., 1741.
322


русском языке, следующее: «Начало Санктпетербург-
ской императорской [Библиотеки] Академии наук надлежит относить к 1714 г., ибо тогда Шумахеру, бывшему в Медицинской канцелярии секретарем при отправлении иностранных переписок, поручено было от лейб-медика Арешкина привесть в порядок книги, которые были собраны в Курляндии и в завоеванных провинциях и незадолго прежде привезены в Санктпетербург... Найдено было в Митаве 2500 книг, кои большею частию философические и богословские. К сему присовокуплено было несколько лечебных и химических книг, которые привезены из Москвы и, по-видимому, употребляемы были в сем городе при аптеках. Оные книги положены были в Летнем старом дворце».138
Таким образом, оба первоначальных источника по истории Библиотеки Академии наук, на которых основываются все историки Библиотеки, признавая одну и ту же дату основания Библиотеки (1714 г.), расходятся и в определении числа книг, входящих в первоначальный фонд, и в указании источника их поступления.
Между прочим, цифра (2500 книг), названная Бак- мейстером, не случайна. Она, как нам удалось установить, соответствует числу названий книг собрания герцога Курляндского, которое поступило в Библиотеку Академии наук в самые первые годы ее существования. Бакмейстер, по-видимому, считал, что эти книги попали в фонды Библиотеки Академии наук уже в момент ее основания (1714 г.).
Существуют еще два свидетельства о первоначальном составе Библиотеки Академии наук, относящиеся к XVIII в. Первый историк Академии наук Г.-Ф. Миллер пишет, что книги Библиотеки Академии наук были собраны во время Северной войны в Польше, Курляндии и Финляндии. Приведение в порядок привезенных книг было поручено в 1714 г. И. Д. Шумахеру.139 Сходна с этим версия автора широко известного «Дневника»
138 [Бакмейстер И.-К]. Опыт о Библиотеке и Кабинете редкостей и истории натуральной Санктпетербургской императорской Академии наук, изданной на французском языке Иоганом Бакмейстером, подбиблиотекарем Академии наук, а на российский язык переведенной Васильем Костыговым. [СПб.], 1779, с. 32, 33.
139 Материалы для истории Академии наук, т. 6. СПб., 1885,
323
21*


Ф. Берхгольца, который сообщает, что в первоначальный фонд Библиотеки Академии наук вошли книги, собранные по большей части в Польше.140
Версия Миллера и Берхгольца о книгах, поступивших из Польши, объясняется, на наш взгляд, тем, что Курляндия в петровское время номинально принадлежала Польше, хотя и находилась целиком под влиянием России, поскольку герцогиней Курляндской была племянница русского императора. Следовательно, Миллер и Берхгольц разделяли точку зрения Бакмейстера о том, что в основу Библиотеки Академии наук легло книжное собрание герцога Курляндского.
Пытаясь согласовать противоречивые сведения об основании Библиотеки Академии наук, приведенные в «Палатах Санктпетербургской Академии наук...» и в «Опыте о библиотеке» Бакмейстера, академик П. П. Пекарский, по существу, принимает версию Бакмейстера. В 1-м томе своего труда Пекарский сообщает, что основу книжного фонда Библиотеки Академии наук составили книги по философии и богословию, привезенные в Летний дворец из городов Остзейских провинций, занятых русскими войсками в начале XVIII в. (в Митаве, например, было собрано 2500 книг). К этим книгам были потом присоединены привезенные из Москвы сочинения по химии и медицине. Не придавая, по-видимому, московским книгам существенного значения, Пекарский приходит к своеобразному выводу, что основание Библиотеки Академии наук «было делом случая».141
Мнение Пекарского разделяли последующие историки, писавшие о Библиотеке: В. С. Иконников,
А. С. Лаппо-Данилевский и др. Только Н. К. Никольский обратил внимание на то, что версия Бакмейстера противоречит ряду исторических фактов и прежде всего свидетельству ганноверского резидента при русском дворе Х.-Ф. Вебера, который в своих «Записках» сообщает, что Митавская библиотека герцога Курляндского была привезена в Петербург в 1716 г.142 Никольский связывает поступление этой библиотеки с переездом
140 Дневник камер-юнкера Берхгольца, веденный им в России в царствование Петра Великого с 1721—1725 год, ч. 1. М., 1857, с. 158.
141 П е к а р с к и й П. П. Наука и литература.., т. 1, с. 46.
142 Записки Вебера. — «Рус. архив», 1872, стб. 1411.
324


в 1716 г. в Курляндию на постоянное жительство вдовы герцога Курляндского племянницы Петра I и будущей императрицы Анны Иоанновны, жившей после смерти мужа в России.143
Из двух версий основания Библиотеки Н. К. Никольский отдает явное предпочтение той, которая изложена в «Палатах Санктпетербургской Академии наук...», так как автор этой книги (или по меньшей мере редактор) И. Д. Шумахер, работавший в Библиотеке с самого ее основания, был несомненно гораздо более осведомлен об обстоятельствах возникновения Библиотеки, чем И. К. Бакмейстер, писавший об этом событии спустя 60 лет.144 Что же касается книг, привезенных из Риги (версия Шумахера), то, по мнению Никольского, это были книги из Готторпской библиотеки герцога Голштинского, которые, по свидетельству французского путешественника Ламотрэ (de La Motraye), осматривавшего Библиотеку Академии наук в 1726 г., вошли в ее состав (эти сведения Ламотрэ получил от Шумахера) и о предстоящей отправке которых в Россию в Германии было известно еще в марте 1713 г. Тот же Ламотрэ, по- пооетивший в 1720 г. Готторпский замок, узнал, что в библиотеке в это время уже не было многих книг и редких рукописей, очевидно, увезенных в Россию.
Точная дата прибытия в Петербург книг из Готторпской библиотеки неизвестна, однако, как считает Н. К. Никольский, они могли быть отправлены в Россию в качестве подарка одновременно со знаменитым глобусом, который был привезен санным путем в Ригу, а оттуда доставлен в Петербург в конце 1714 или в начале 1715 г. Поскольку же транспортировка книг не была таким трудным делом, как перевозка громоздкого глобуса, они могли попасть в Петербург и раньше.145
143 Н и к о л ь с к и й Н. К. К вопросу об историческом значении и первоначальном книжном фонде Библиотеки Академии наук СССР. - «Труды БАН и ФБОН», 1963, т. 7, с. 80.
144 Примерно в то же время, что и «Опыт» Бакмейстера, была написана и книга Г.-Ф. Миллера.
145 Н и к о л ь с к и й Н. К. К вопросу об историческом значении. ., с. 76—82; de La Motraye A. Voyage en Anglois et en François.., en diverses provinces et places de la Prusse, de la Russie, de la Pologne etc. Haye, 1732, p. 247; Сборник писем и мемориалов Лейбница, относящихся к России и Петру Великому. Издал В. Герье. СПб., 1873, с. 292; de La Motraye A. Voyage
22 С. П. Луппов
325


Версия Никольского подтверждается другими фактами. В этот период Петр имел основание быть недовольным правительством герцогства Голштинского вследствие его недостаточно корректного поведения по отношению к России во время русско-шведской войны. И вполне понятно стремление Голштинии сгладить это неприятное впечатление, задобрив Россию, особенно в то время, когда чаша весов в войне стала решительно склоняться в сторону русских. Чтобы умилостивить русское правительство, в Петербург из Голштинии было направлено специальное посольство графа Г.-Ф. Бассевича, а Петру — поднесен глобус,146 которым он любовался еще в январе 1713 г. во время посещения Шлезвига. Из двух писем Петра Меншикову, написанных в феврале и в апреле 1713 г., видно, что Петр намерен был получить из Голштинии не только глобус, но и библиотеку.147 Нет ничего удивительного, что книги из этой библиотеки были поднесены Петру вместе с глобусом.
Недавно сотрудником Библиотеки Академии наук СССР Н. Ю. Бубновым были найдены в рукописном отделе два документа, проливающие, казалось бы, новый свет на события, относящиеся к основанию Библиотеки Академии наук. Оба документа1 являются копиями указов Петра I Рижскому генерал-губернатору. В первом из указов, датированном 11 марта 1714 г., Петр предписывал «библиотеку Курляндскую, которая есть в Риге, пришлите сюда к нам (в Петербург, — С. Л.) с посланным от доктора Арескина, не мешкав».148 Во втором указе (28 декабря 1715 г.) Петр поручает губернатору осведомиться, «не присланы ли в Ригу какие ящики с книгами ис Кенигсбергха от бурмистра тамошнего Нешлина, и ежели присланы (или впредь пришлютца), то немедленно к нам пришли».149
en Europe, Asie et Afrique, t. 2. Haye, 1727, p. 451—452. — Сведения Никольского о дате доставки глобуса в Петербург ошибочны. Как мы уже видели (см. гл. I), глобус был привезен в Петербург лишь в 1717 г., однако это обстоятельство ни в коей степени не исключает возможности доставки в Петербург книг Голштинской библиотеки значительно раньше глобуса (например, в 1714 г.).
146 Записки графа Бассевича. — «Рус. архив», 1865, стб. 6—45.
147 Голиков И. И. Деяния Петра Великого.., т. 5. М., 1838, с. 128, 455; Соловьев С. М. История России с древнейших времен, кн. 9, т. 17. М., 1963, с. 14.
148 БАН РО, тек. пост. 662, л. 110.
149 Там же, л. 125 об.—126.
326


На основании новых находок и анализа имевшихся ранее сведений Н. Ю. Бубнов строит свою концепцию по вопросу о первоначальном фонде Библиотеки Академии наук. Подобно Бакмейстеру и Пекарскому, он считает, что в основу первоначального фонда Библиотеки наряду с книгами из Москвы легли книги библиотеки герцога Курляндского. Эта версия, по мнению Бубнова, не противоречит и версии Шумахера, покольку библиотека герцога Курляндского, как выяснилось из найденного документа, поступила в Петербург не из Митавы, а из Риги. Что же касается количества книг первоначального фонда Библиотеки Академии наук, который Шумахер определяет цифрой около 2000 книг, в то время как одна лишь Курляндская библиотека состояла из 2585 названий книг (2763 тома), то, по мнению Бубнова, Шумахер был не вполне точен, в то время как Бакмейстер несомненно пользовался архивами, так же, как и Пекарский.
Бубнов излагает свою версию и по вопросу о Готторп- ской библиотеке, пытаясь «примирить» данные Вебера с данными Шумахера и Бакмейстера. По мнению Бубнова, Вебер ошибся, назвав библиотеку, привезенную в Петербург в 1716 г. и сложенную в Петропавловской крепости, библиотекой герцога Курляндского, на самом деле это были книги Готторпской библиотеки, и именно их прибытие из Кенигсберга в Ригу ожидал Петр в декабре 1715 г., о чем он и писал в упомянутом выше письме к Рижскому генерал-губернатору.150
Версия Н. Ю. Бубнова дает новое и своеобразное толкование событий, связанных с основанием Библиотеки Академии наук, однако, на наш взгляд, эта версия страдает целым рядом уязвимых мест. Во-первых, и это особенно важно, Бубнову так и не удается снять противоречие между данными Шумахера и Бакмейстера. Если допустить, что Курляндская библиотека, состоящая из 2763 книг (2585 названий), вошла в первоначальный фонд Библиотеки Академии наук, в котором, по данным Шумахера, было около 2000 книг, а, кроме того, в этот же
150 	Бубнов Н. Ю. К вопросу о первоначальных фондах Библиотеки Академии наук. — В кн.: Сборник статей и материалов Библиотеки Академии наук по книговедению, вып. 2. Л., 1970у с. 127—138.
327
22*


первоначальный фонд вошли и книги, привезенные из Москвы, которых тоже было немало, то выходит, что Шумахер ошибся по меньшей мере в два раза. Кроме того, он ошибся и в характеристике иностранных книг (большей частью богословские и юридические, вместо «философические и богословские», по Пекарскому). Это, разумеется, допустить трудно, учитывая, что Шумахер работал -с самого основания библиотеки и, будучи первое время единственным библиотечным работником, лучше кого бы то ни было был осведомлен во всех событиях, связанных с нею. По-видимому, он сам составлял и все каталоги. Во-вторых, распоряжение Петра о привозе в Петербург Курляндской библиотеки вовсе не означает, что оно было сразу же исполнено. Известно очень много фактов, когда указы Петра по целому ряду причин выполнялись с опозданием или вовсе не выполнялись. Перевозка такого крупного собрания, как Курляндская библиотека, могла растянуться на длительное время. В-третьих, считая, что Вебер допустил ошибку, назвав библиотеку, привезенную ов 1716 г. в Петропавловскую крепость, Курляндской (а не Готторпской), Бубнов почему-то исключает возможность подобной же ошибки (или описки) в копии указа Петра I о перевозке Курляндской библиотеки из Риги. А между тем, если бы в указе шла речь о книгах из Голштинии, то не пришлось бы искать объяснения, каким образом Митавская библиотека оказалась в Риге. Кстати, и Бакмейстер пишет о книгах, найденных в Митаве, а не привезенных из Риги. В-четвертых, Бубнов никак не доказывает, что письмо Петра о книгах, ожидавшихся в конце 1715 г. из Кенигсберга, относятся именно к Готторпской библиотеке. Ведь в петровское время закупалось за границей немалое число других книг. Наконец, в-пятых, совсем не убедительно утверждение Бубнова, что «сведения, приводимые Бакмейстером, отличаются гораздо большей определенностью, чем у Шумахера, и являются результатом специального исследования» и что мнение Пекарского «основано на архивных источниках и отнюдь не является повторением мыслей Бакмейстера, как считает Никольский».151
151 Там же, с. 131.
328


Бакмейстер, по-видимому, действительно пытался найти каталог первоначального фонда Библиотеки Академии наук, но, так как такового не было уже в те времена, он принял за первоначальный каталог опись книг библиотеки герцога Курляндского, поступившей из Прибалтики, как хорошо было известно Бакмейстеру, в первые годы существования Библиотеки Академии наук. Данные каталога Курляндской библиотеки не совпали со сведениями Шумахера, и Бакмейстер в своей книге «подправил» Шумахера в сведениях и о количестве книг, и о составе первоначального фонда Библиотеки. При этом он свел почти на нет роль книг, привезенных из Москвы. Пекарский не нашел никаких новых архивных данных об основании Библиотеки: архивное дело, которым он пользовался, относилось к более поздним годам— 1719—1726. Поэтому в своей книге он просто повторил данные Бакмейстера об основании Библиотеки, в чем нетрудно убедиться, сличив тексты книг Бакмейстера и Пекарского.
Следует сказать несколько слов еще об одной точке зрения на дату основания Библиотеки. М. Н. Мурзанова в своей статье, помещенной в первом выпуске «Исторического очерка и обзора фондов рукописного отдела Библиотеки Академии наук», связывает начало Библиотеки «не с датой назначения в нее Шумахера, а со временем окончательного переселения Петра и его семьи в Петербург и с окончанием постройки Летнего дворца». Мурзанова допускает даже, что книги могли быть размещены уже в деревянном здании Летнего дворца, и таким образом относит дату возникновения Библиотеки чуть ли не к 1710 г.152 Такая точка зрения является необоснованной. Не говоря уже о том, что книги, как мы увидим, были размещены совсем не в Летнем дворце, а в «людских покоях», построенных в 1712 г., неверно основное положение М. Н. Мурзановой, принимающей за дату возникновения Библиотеки год перевозки книг. И совершенно прав был К. И. Шафрановский, писавший, что время перевозки книг из одного города в другой при от¬
152 Мурзанова М. Н. Первые фонды рукописных книг академической библиотеки. — В кн.: Исторический очерк и обзор фондов рукописного отдела Библиотеки Академии наук, вып. 1. М.-Л., 1956, с. 8-9.
329


сутствии какой-либо работы над фондами никак не может считаться датой основания библиотеки.153
Однако М. Н. Мурзанова бесспорно права в оценке значения книг, привезенных из Москвы, и их места в начальном книжном фонде новой библиотеки. Действительно, не богословские книги, доставленные из-за рубежа, а превосходные собрания Аптекарского приказа и царской библиотеки являлись наиболее ценной частью книжного фонда Библиотеки Академии наук. К тому же, как мы видели, зарубежные книги были привезены несколько позднее, когда какое-то книжное собрание в «людских покоях» уже существовало.
Резюмируя все выше сказанное, можно сделать вывод, что сведения Шумахера (к сожалению, очень неполные) являются самыми достоверными из всех других и что даже после находки Н. Ю. Бубнова концепции Н. К. Никольского следует отдать предпочтение перед концепциями не только Бакмейстера—Пекарского, но и Бубнова, хотя и нельзя считать полностью доказанным утверждение Никольского о том, что именно Готторп- ская библиотека вошла в состав первоначального фонда Библиотеки Академии наук. Всем спорам был бы положен конец, если бы был найден каталог книжного фонда Библиотеки Академии наук времени ее основания. Однако сам факт, что каталог Курляндской библиотеки дошел до нас в виде отдельной тетради 154 так же, как каталоги и других книжных собраний, поступивших в Библиотеку Академии наук в первые годы ее существования, говорит о том, что это собрание рассматривалось современниками как одно из ее новых поступлений, а не как составная часть первоначального книжного фонда Библиотеки.
Мы остановились так подробно на разборе различных точек зрения по вопросу об основании Библиотеки Академии наук, потому что правильное решение этого вопроса имеет принципиальное ‘значение. Не так важно выяснить, какая из библиотек — Курляндская или Гот- торпская — поступила раньше и легла в основу книжных фондов Библиотеки Академии наук, как важно до¬
153Шафрановский К. И. О времени основания Библиотеки Академии наук СССР. — «Труды БАН и ФБОН», 1961, т. 5, с. 267.
154 	ЛОААН, ф. 158, он. 1, № 210.
330


казать ошибочность положения Бакмейстера—Пекарского о случайности основания Библиотеки и незначительной роли русских книг. А ведь по Пекарскому получается именно так.
Но вернемся к вопросу об основании Библиотеки Академии наук. Можно примерно восстановить, как произошло это событие. В конце декабря 1711 г. Петр переехал в Петербург, а в апреле следующего года сюда же переехали из Москвы сенаторы.155 Петербург становится столицей, куда постепенно переводятся все государственные учреждения, в том числе и Аптекарская канцелярия (б. Аптекарский приказ). По свидетельству В. Рихтера, Аптекарская канцелярия была частично переведена в Петербург в 1712 г., а вскоре после этого по приказу Петра «все книги медицинские, находившиеся при оной, перевезены в упомянутый город».156
Книги могли быть доставлены в новую столицу лишь тогда, когда для них было готово помещение. Этим помещением оказался служебный каменный корпус, так называемые «людские покои», построенные, по-види- мому, в 1712 г. около царского Летнего дворца. Под книги были отведены три большие смежные комнаты второго этажа нового здания.157 Сюда же были доставлены и книги царской библиотеки. Небольшое число книг, которые Петр любил всегда иметь под рукой, находилось в каменном здании самого Летнего дворца, строительство которого было закончено в том же 1712 г.158
Таким образом, русские книги первоначального книжного фонда Библиотеки Академии наук («медиче- ские и исторические», по свидетельству Шумахера) были привезены в Петербург уже в 1712 г. или несколько позже. В 1714 г. были доставлены сюда и иностранные книги («богословские и юридические»). Вероятнее всего это была Готторпская библиотека. Всего в помещении «людских покоев» было собрано около двух тысяч книг, которые и составили ядро будущей библиотеки.
155 Голиков И. И. Деяния Петра Великого.., т. 5, с. 33, 74.
156 Рихтер В. История медицины в России, ч. 3, с. 35, 37.
157 К у з н е ц о в а О. Н. О местонахождении Библиотеки в первые годы. — В кн.: 250 лет Библиотеке Академии наук СССР, с. 342-345.
158 Там же, с. 343-344.
331


Сосредоточение в одном помещении книг, свезенных сюда из разных мест, не означало еще основания новой библиотеки. Пока это был простой склад книг, находившийся тогда в распоряжении лейб-медика царя и президента Аптекарской канцелярии Роберта Арескина, который, будучи занят другими делами, не имел возможности уделять книгам достаточного внимания. Однако Петр считал, что пришла пора заняться библиотекой по-настоящему. Еще в 1713 г. в Париже Петром Лефортом, племянником известного любимца Петра I Франца Лефорта, был принят на русскую службу некий Иоганн- Даниил Шумахер, магистр философии, окончивший Страсбургский университет. В сентябре 1714 г. Шумахер прибыл в Петербург, и здесь «спустя три недели по приезде моем, — пишет Шумахер в своем «Житии», хранящемся в Архиве Академии наук, — определен я был чрез посредство доктора Арескина... в службу его имп. величества в должность библиотекаря».159
Шумахеру был поручен разбор книг, находившихся в служебном помещении Летнего дворца. Будучи первоначально, как уже говорилось, единственным библиотечным работником, он сам систематизировал литературу, составлял каталоги и выдавал книги единичным тогда читателям. Так, известен факт выдачи из библиотеки в 1715 г. путешественнику Лоренцу Лангу (впоследствии Иркутскому вице-губернатору) словаря Бейля «Dictionnaire critique et historique».160 В 1716 г. по приказу Арескина был принят для переплета библиотечных книг выходец из Гданьска Христофор Битнер.161
Время начала работы над книжными фондами в помещениях Летнего дворца (1714 г.) считается традиционной датой основания новой государственной библиотеки, получившей впоследствии название Библиотеки Академии наук. Эту дату называет и первый историк Петербурга А. И. Богданов, который в своей известной книге пишет, что Библиотека «началась собиратися по высочайшему указу... Петра Великого с 1714 году,
159 ЛОААН, ф. 3, on. 1, № 795, л. 328 об.—329.
160 Там же, ф. 751, on. 1, № 2, л. 15 (рукопись H. М. Каратаева «История Библиотеки Академии наук СССР»).
161 Там же, ф. 3, on. 1, № 1, л. 7—8 об.
332


а в Императорскую Академию наук отдана 1724 году».162 Эту дату признают и почти все исследователи, писавшие о Библиотеке Академии наук. Разумеется, она в какой-то мере условна, как, впрочем, условны и многие 'Другие, никем не оспариваемые даты. И приходится примириться с тем, что более точной даты основания Библиотеки Академии наук нет, поскольку, как уже говорилось, не сохранилось соответствующего правительственного акта. Да его, по-видимому, и не было.
Что представлял собой книжный фонд Библиотеки Академии наук в момент ее основания? На этот вопрос исчерпывающего ответа получить нельзя, поскольку отсутствует каталог первоначального книжного фонда этой библиотеки.163 Кроме того, следует иметь в виду и еще одно обстоятельство: в первые годы не было четкого' разграничения между новой библиотекой и личными книгами царя. Настоящее разделение этих двух собраний произошло только через четыре года, когда для Библиотеки Академии наук было найдено особое поме^ щение. Однако, учитывая все, что мы знаем о книжных собраниях, вошедших в состав Библиотеки Академии наук в момент ее основания, следует сказать: с самого начала книжные фонды этой библиотеки имели свои особенности. Прежде всего необходимо отметить общий светский характер библиотеки (несмотря на наличие довольно значительного числа богословских книг), преобладание в ней научной литературы, а также значительный процент книг по естественным наукам. Не надо забывать также о том, что эта библиотека была создана на основе фондов, собранных в России, и что в момент основания Библиотеки Академии наук доля русских книг ее фонда была значительно большей, чем в последующие годы.
В числе самых первых новых поступлений в Библиотеку Академии наук было книжное собрание герцога Курляндского.164 Эта «превосходно собранная» библио¬
162 Б о г д а н о в А. И. Историческое, географическое и топографическое описание Санктпетербурга от начала заведения его с 1703 по 1751 год ... СПб., 1779, с. 100.
163 О книжном фонде Библиотеки Академии наук в момент ее основания см. также: Л у п п о в С. П. Основание Библиотеки Академии наук и ее первоначальный книжный фонд, с. 268—284.
164 По мнению Бакмейстера, Пекарского и Бубнова, как мы уже знаем, это собрание вошло в состав Библиотеки Академии наук уже в 1714 г.
333


тека, «состоящая из 4000 книг», по свидетельству немецкого резидента Вебера, жившего при русском дворе с 1714 г. по 1720 г., была доставлена в Петербург в июне 1716 г. и сложена в Петропавловской крепости.165 Каталог библиотеки герцога Курляндского сохранился в Архиве Академии наук СССР.166 На основании его можно сделать вывод, что Вебер не ошибался в оценке этого хорошо подобранного собрания, в котором теологическая литература составляла лишь немногим более Vs общего количества книг (для того времени процент очень небольшой). Как показали произведенные нами подсчеты, в библиотеке герцога Курляндского было книг:
Количество Количество названий томов
Теологических 593 629
Юридических 492 564
По медицине и филологии . . 268 292
По филологии, философии, истории 1232 1278
Всего 2585 2763
Из приведенных цифр видно, что сведения Вебера о количестве книг этой библиотеки (4000) являются ошибочными. Следует иметь в виду, что данное нами распределение книг по отраслям знаний основывается на принципах систематизации того времени (каталог был составлен в систематическом порядке), которые допускали очень широкую трактовку понятия книг по философии, куда часто относилась и литература по точным наукам. И действительно, книг но естественным наукам в Курляндской библиотеке было довольно много. Кроме печатной литературы, в это собрание входило и 69 рукописных книг. Среди них было много рукописей по естественным и точным наукам, например «Tractatus chirurgia et medicina» 1363 г., «Anatomia cum figures», книги по военному делу и т. д.
В 1716 г. Библиотека получила новое пополнение. 21 марта по распоряжению Петра за границей было куплено (за 928 гульденов) небольшое собрание книг на
165 Записки Вебера, стб. 1411.
166 ЛОЛАН, ф. 158, on. 1, № 210.
334


иностранных языках (28 названий),167 которое было передано П. И. Машковым в Библиотеку Академии наук. Как видно из сличения списков закупленных и переданных книг, три издания в Библиотеку не поступили, очевидно, они остались в личной библиотеке Петра. Всего было передано 29 томов (25 названий).168 26 сентября 1717 г. в Библиотеку поступили книги от генерал-фельд- цейхмейстера Брюса — 63 тома (40 названий).169
Как уже говорилось, книги библиотеки герцога Курляндского были привезены не в Летний дворец, а сложены в Петропавловской крепости. Следовательно, уже в 1716 г. служебные помещения Летнего дворца были заполнены и места для новых книг там не хватало.
Приходилось думать о новом здании для Библиотеки. Положение осложнилось тем, что Петр решил сделать Библиотеку и музей (Кунсткамеру) единым учреждением. И если для книг какое-то помещение все же имелось, то экспонаты музея размещать было негде.
Когда в 1716 г. прибыли из Копенгагена для музея «всякие раритеты», Шумахер, которому было поручено «смотрение» не только за Библиотекой, но и за Кунсткамерой, оказался в затруднительном положении. 4 сентября он просил отвести для хранепия экспонатов «две коморки».170 Как был разрешен вопрос, мы не знаем. Возможно, что привезенные вещи, так же как и другие экспонаты, за недостатком помещения находились в доме Р. Арескина. В 1718 г., после казни одного из главных приверженцев царевича Алексея Петровича А. В. Ки- кина, на левом берегу Невы против Охты был конфискован каменный дом, так называемые «Кикины палаты»,
167 Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом, т. 2, М., 1872, с. 30-31.
168 ЛОААН, ф. 158, он. 1, № 211, л. 1.
169 Там же, л. 2. — По-видимому, не все описи новых поступлений этих лет дошли до нас. Так, в записках Макарова за ноябрь—декабрь 1716 г. значится: за купленную в Голландии библиотеку заплачено 8 тыс. руб. (ЛОААН, ф. 751, on. 1, № 2, рукопись H. М. Каратаева «История Библиотеки Академии наук СССР», л. 77). Возможно, что это и была та «отличная» частная библиотека, которую Лейбниц усиленно рекомендовал в 1715 г. купить Петру I. Она оценивалась в 50 тыс. талеров (Г е р ь е В. Отношения Лейбница к России и Петру Великому, с. 183, 184).
170 ЛОААН, ф. 3, on. 1, № 1, л. 1—1 об. См. также: Материалы для истории Академии наук, т. 1. СПб., 1885, с. 1.
335


и Петр распорядился перевести туда Библиотеку и Кунсткамеру.
Перевозка экспонатов и книг в палаты началась уже в 1718 г. В квитанции некоего Каспара Блеска от 27 ноября 1718 г., обнаруженной H. М. Каратаевым (автором неопубликованной истории Библиотеки Академии наук) в книге копий счетов Библиотеки и Кунсткамеры за 1718—1723 г., сделана помета: «Консткамер его царского величества... ныне обретаетца в Кикином дворце». На этом основании H. М. Каратаев приходит к выводу, что переезд Библиотеки в Кикины палаты произошел не в 1719 г., как указано в «Палатах Санктпетербургской Академии наук...», а годом ранее.171 Однако с этим выводом едва ли можно согласиться. Судя по сохранившимся в Архиве Академии наук СССР перечням расходов Библиотеки ва 1718—1723 гг., оплата счетов за перевозку книг в новое здание производилась в течение всего 1719 г. и даже в 1720 г. Например, в октябре 1719 г. 13 матросам, которые носили сундуки с книгами до пристани, заплачено 2 р. 30 к.172
Таким образом, перевозка книг в здание Кикиных палат, начатая в 1718 г., продолжалась в следующем году, и возможно, что она была закончена лишь в 1720 г. В приведенной нами выдержке из архивных дел любопытны сведения о том, как перевозилась библиотека в новое здание: сложенные в сундуки книги переносились на пристань, а оттуда (очевидно, на баржах) доставлялись в Кикины палаты.
Из передаточной описи Кикиных палат, датированной 1728 г., видно, что в верхнем этаже эдания находился большой зал, освещенный 11 окнами, и 12 «каморок» разной величины, в нижнем полуподвальном этаже было несколько комнат, одна из которых находилась под залом и соответствовала ему по размерам. Потолки некоторых комнат были обиты холстом. Помещения отапливались большими «обрасчатыми» (изразцовыми) печами или оштукатуренными камельками.173 Библиотека помещалась в трех боковых комнатах верхнего
171 ЛОААН, ф. 751, on. 1, № 2, л. 14; Палаты Санктпетербургской Академии наук.., с. 7.
172 ЛОААН, ф. 3, он. 1, № 1, л. 73 об.
173 Материалы для истории Академии наук, т. 1, с. 378—381.
336


этажа,174 которых было явно недостаточно для столь большого книгохранилища.
Переезд Библиотеки в новое, специально для нее и Кунсткамеры отведенное здание имело большое значение. Впервые книжные фонды были собраны в одном помещении, расставлены ов определенном порядке. Явилась возможность открыть Библиотеку для посетителей, установив для этого, как мы увидим далее, специальные дни. Библиотека сделалась публичной, что невозможно было осуществить раньше, поскольку доступ в дворцовые помещения не был свободен для всех. Следует иметь в виду, что в Кикины палаты была переведена лишь часть книг из Библиотеки, так как те из них, которые находились в постоянном пользовании Петра, остались в дворцовых помещениях.
В 1718 г., т. е. в год, когда начался переезд в Кикины палаты, Библиотека пополнилась двумя крупными книжными собраниями — Виниуса и Питкейрна. О книгах А. А. Виниуса уже говорилось выше (ом. гл. V). После его смерти в Библиотеку Академии наук было передано 375 книг (363 названия). Гораздо значительнее по числу книг было собрание Арчибальда Питкейрна, английского писателя, умершего в Эдинбурге в 1713 г. Библиотека Питкейрна была куплена по распоряжению Петра I Р. Арескиным и передана Библиотеке Академии наук.175 О составе этого собрания дает представление сохранившийся каталог.176 В библиотеке Питкейрна насчитывалось 1906 книг (1522 названия), среди которых было много произведений римских и греческих классиков. Здесь были собраны также труды по физике, естественным наукам (зоологии, ботанике), географии и другим отраслям знания. Много книг было па английском языке. С получением собрания Питкейрна книжный фонд Библиотеки Академии наук вырос сразу же почти в полтора раза.
Заботясь о пополнении Библиотеки не только иностранными, но и русскими книгами, Петр в июне 1718 г. распорядился «отдать из здешней типографии доктору
174 Никольский Н. К. Библиотека Академии наук в новом здании. — «Библиотечное обозрение», 1925, кн. 2, с. 75.
175 Материалы для истории Академии наук, т. 6, с. 32. — Сведения об А. Питкейрне нами получены от д-ра Т. Тобина (США).
176 ЛОААН, ф. 158, он. 1, № 213.
337


Арескину в библиотеку гражданских книг от всех, сколько есть, по одной книге на русском языке и чтоб они были в хорошем переплете». В соответствии с этим указом из Петербургской книжной лавки было отпущено 10 книг, в том числе «Генеральные сигналы, надзирае- мые во флоте», «Историа... о разорении... Иерусалима», «Географиа, или краткое земного круга описание», «Апо- фегмата...», «Синопсис...», «Книга считания удобного. ..» и др.177 Не совсем ясно, почему так мало было куплено русских книг. Может быть, остальные книги были отпущены не из книжной лавки, а непосредственно из книжного склада типографии?
В следующем 1719 г. в Библиотеку Академии наук поступило очень крупное книжное собрание лейб-медика Петра I Роберта Карловича Арескина, который скончался в конце 1718 г. Его превосходная медицинская библиотека по распоряжению Петра I куплена для Библиотеки Академии наук.178 О составе библиотеки Арескина уже говорилось в гл. V. В том же 1719 г. в Библиотеку Академии наук поступило небольшое собрание книг Пальмстрика. Как видно из каталога, хранящегося в Архиве Академии наук СССР, это собрание состояло из книг 120 названий (123 томов) разнообразного содержания. Здесь была литература и по гуманитарным наукам (историия, филология, юридические науки), и по военному делу, и по технике. 20 октября 1719 г. через кабинет-секретаря А. В. Макарова в Библиотеку поступило еще 67 названий (74 тома), преимущественно математических книг.179
Таким образом, за два года (1718 и 1719) книжное собрание Библиотеки Академии наук увеличилось на 5002 тома (4394 названия),180 причем заметно возросло
177 ЦГАДА, ф. 1182, оп. 2, № 137, л. 344, 345. Эти же данные см.: ЦГИАЛ, ф. 796, оп. 3, № 1237, л. 97-97 об.
178 Арескин завещал продать свою библиотеку, а деньги отдать наследникам. Против этого пункта завещания стоит помета Петра: «Заплатить деньги по оценке» (Двухсотлетие кабинета его императорского величества. 1704—1904. Историческое исследование. СПб., 1911, с. 170). Завещание Арескина см.: ЦГАДА, ф. 9, отд. 1, кн. 53, л. 147—149 об.
179 ЛОААН, ф. 158, on. 1, № 214, л. 1-4, 5—7.
180 В нашей литературе (начиная с П. П. Пекарского) принято считать, что в 1718 г. в Библиотеку поступило также собрание книг царевича Алексея Петровича. Как мы уже видели (см. гл. V), эти сведения являются ошибочными.
338


число книг по естественным наукам. Общее же количество книг в Библиотеке приближалось уже к 10 000 томов. Однако Петр не считал собирание книг для новой библиотеки законченным. В 1721 г. он послал библиотекаря И. Д. Шумахера за границу. Была составлена инструкция «Пункты о том, что библиотекарю Шумахеру чрез путешествие ево в Германии, Франции, Англии, Голландии учинить», в которой между прочим значилось: «Смотреть ему знатнейшие библиотеки, какою матерею они учреждены и соблюдаются, а паче ему надлежит о новых и самолучших книгах уведомляться и спрашивать где-либо изрядная и совершенная библиотека обретается».181 Шумахеру поручалось: 1) ознакомиться с организацией зарубежных библиотек с целью использования их опыта в России, 2) принять меры к приобретению новых книг.
Вернувшись в 1722 г. в Россию, Шумахер подал Петру подробный отчет о своей поездке, который опубликован в книге П. П. Пекарского «Наука и литература в России при Петре Великом».182 Шумахер посетил многие библиотеки Англии, Франции, Германии и Голландии; одних только частных библиотек он видел больше 200. Библиотечное дело на Западе получило к этому времени уже большое развитие. По словам Шумахера, «почти всякий вольный город может похвалиться, яко в пользу народа библиотеку имеет», не говоря уже о библиотеках королевских и университетских. Наиболее значительными, по мнению Шумахера, были императорская библиотека в Вене, королевские библиотеки в Берлине и Париже, университетские библиотеки в Лейдене, Оксфорде, Кембридже, Котинпанская библиотека в Лондоне и некоторые другие. Во французской королевской библиотеке было в то время около 80 000 книг и 17 000 рукописей. Из частных библиотек Шумахер упоминает библиотеки Етре (во Франции), Сундерланда и Гарлея в Англии, принца Евгения в Австрии.183
Характеристика иностранных библиотек, которую дает в своем отчете Шумахер, очень поверхностна, из чего можно заключить, что и знакомство его с библиотеками не было глубоким. И действительно, в отношении системы
181 ЛОААН, ф. 121, on. 1, № 1, л. 1-2.
182 Пекарский П. П. Наука и литература.., т. 1, с. 533—558.
183 Там же, с. 555-556.
339


расстановки книг в иностранных библиотеках Шумахер вынес только следующее: «Порядок в библиотеках разный есть. Каждый бо библиотекариус следует своему нраву. Однакожде обычнейший и удобнейший, когда книги по материи и величине расставлены суть», т. е. в систематическом порядке и по форматам.184 Шумахер принял меры и к приобретению новых книг: «В Гамбурге, Гаге, во Франции и Англии весьма изрядные библиотеки при моей бытности продаваны, и из оных некоторые потребные книги купил, но чтоб во всех факультетах полные библиотеки продавались (т. е. универсального характера, — С. Л.), во истину не могу сказать, вельми трудно такие аукции случаются».185
В Архиве Академии наук сохранился список закупленных Шумахером для Библиотеки Академии наук книг «Catalogus librorum, quibus Bibi, imperialis ad 1722 per emptionem aucta est». Шумахер приобрел книги 314 названий (541 том) разнообразного содержания, среди которых имелись комплекты изданий ученых обществ.186 Некоторые из книг, привезенных Шумахером, как отметил еще П. П. Пекарский, не соответствовали серьезному назначению Библиотеки, например: «Satyres amoureuses et galantes» (Амстердам, 1722), «Entretiens des ombres» (б. r.), «Academie des jeux» (1722).187 Однако таких было немного. Отмечая трудности в приобретении за границей хорошо подобранных книжных собраний, Шумахер предложил в целях пополнения Библиотеки Академии наук переслать ее каталоги иностранным книгопродавцам, с тем чтобы они могли установить, каких книг не хватает (Шумахер так и поступил, оставив каталог Библиотеки Академии наук голландскому книгопродавцу Васенбергу). Помимо того, он привез с собой все печатные и письменные каталоги библиотек, которые ему удалось достать. Для обеспечения лучшего комплектования Библиотеки Шумахер рекомендовал установить корреспондентские
184 Там же, с. 557.
185 Там же, с. 554—555.
186 ЛОААН, ф. 158, on. 1, № 255. — П. П. Пекарский допускает явную ошибку, сообщая, что Шумахер приобрел книги 517 названий (Пекарский П. П. Наука и литература.., т. 1, с. 48). По сведениям H. М. Каратаева, книг было 505 названий (ЛОААН, ф. 751, он. 1, № 2, л. 37), что также неверно.
187 П е к а р с к и й П. П. Наука и литература.., т. 1, с. 48.
340


отношения с иностранными учеными и привел в своем отчете список таких ученых из разных стран Европы.188
Поездка Шумахера содействовала, по-видимому, более регулярному пополнению Библиотеки Академии наук иностранными книгами. По сведению И. Бакмейстера, «в 1723 году начали выписывать книги из Голландии, из коих многие дошли сюда и в тамошнем переплете. Сие продолжалось до 1728 года, и число оных накопилось до тысячи».189 Отношения, установленные И. Д. Шумахером с голландским «славным и искусным» книготорговцем Васенбергом, очевидно, дали свои плоды; впрочем, книги из-за границы поступали и до поездки Шумахера.190 В Архиве Академии наук сохранился перечень книг, приобретенных Библиотекой Академии наук за время с 1723 по 1732 г.: «Catalogus librorum quibus Bibliothecae imperialis 1723—1732 aucta est».191 Всего в рассматриваемый нами период было приобретено 352 книги:
Количество Количество названий томов
1723 г 14 31
1724 г 17 32
1725 г 113 289
Всего .... 144 352
В среднем в год закупалось по 117 томов, причем эта цифра имела явную тенденцию к повышению. Среди закупленных книг было много исторических.
О приобретении Библиотекой Академии наук книг за границей стало широко известно в Европе, и некоторые владельцы библиотек сами предлагали ей свои книги. Так, 19 апреля 1724 г. гофрат Менке из Лейпцига, ведя переговоры с Л. Л. Блюментростом о работе в Академии, предложил продать свою библиотеку, «одну из лучших в Европе», но истории публичного права, антикваритету и политике.192 Мепке было отвечено, что «без сумнения
188 Там же, с. 555, 557-558.
189 [Б а к м е й с т е р И.-К.]. Опыт о Библиотеке.., с. 36.
190 Так, например, в сентябре 1719 г. комиссионер Иоган Но- торп из Гамбурга сообщал Библиотеке, что он выслал «Acta eruditorum» за время с 1709 по 1719 г. и другие книги (ЛОААН, ф. 751, on. 1, № 2. Рукопись H. М. Каратаева «История Библиотеки Академии наук СССР», л. 14).
191 ЛОААН, ф. 158, on. 1, № 256.
192 Материалы для истории Академии наук, т. 1, с. 39.
341


е. и. в. оную (библиотеку, — С. Л.) себе торговать будет, ежели токмо академия в состоянии будет» (журнал от 23 августа 1724 г.). Дальнейшая судьба этой библиотеки неизвестна. По-видимому, сумма, запрошенная Менке (18 тысяч ефимков), оказалась слишком большой.193
В 1723 г. был отдан под суд вице-канцлер П. П. Ша- фиров и имущество его конфисковано. У Шафирова имелось довольно большое собрание книг, которые Петр распорядился передать в Библиотеку Академии наук. 19 декабря 1723 г. из канцелярии «вышнего суда» было написано Блюментросту, что по указу Петра «вышний суд приказали вышеписанные книги отослать к тебе, понеже библиотека имеется в твоем ведении, и которые из оных книг потребны будут к библиотеке, и те отдать по оценке, а прочие возвратить к описаным Шафирова пожиткам». Блюментрост в начале 1724 г. отвечал: «Выше- объявленные книги в библиотеку все приняты, хотя и не во всех ныне имеется нужда, но по учреждению Академии наук все надобны будут».194 О составе книжного собрания П. П. Шафирова уже говорилось выше.
В 1724—1725 гг. Библиотека продолжала пополнять свои фонды. В ноябре 1724 г. по распоряжению Петра ей была передана 36-томная «История Византии».195 В следующем 1725 г. были куплены за 150 руб. книги у некоего Иана Ионоса,196 а за 20 р. 80 к.—у Войткена и Кранца.197 В июне 1725 г. Библиотекой были куплены за 152 р. 8 к. 142 книги у уезжающего на родину в Италию лейб-медика Екатерины I доктора Поликолы.198 О составе этого книжного собрания говорилось выше (гл. V).
После смерти Петра его книжное собрание передавалось в Библиотеку Академии наук по частям. Первая часть по распоряжению Екатерины I была передана в июне 1725 г., когда в Библиотеку поступило 208 книг (117 названий) по архитектуре, географии, истории, ма¬
193 Там же, с. 47, 53.
194 ЛОААН, ф. 3, on. 1, № 2330, л. 27, 28.
195 Там же, № 1, л. 114. См. также: Материалы для истории
Академии наук, т. 1, с. 66.
196 Материалы для истории Академии наук, т. 1, с. 105.
197 ЛОААН, ф. 3, он. 1, № 1, л. 240.
198 Там же, ф. 158, он. 1, № 224; ф. 3, он. 1, № 1 л. 230—
230 об.; Рихтер В. История медицины в России, ч. 3, с. 135—
137. — У Бакмейстера год поступления этой библиотеки указан наверно: 1735. [Бакмейстер И.-К.] Опыт о Библиотеке..., с. 37.
342


тематике, военному делу и другим специальностям, в том числе атласы и географические карты. Здесь была и 36-томная «История Византии». Среди переданных книг были четыре рукописные книги на русском языке: «Об уклонении магнита», «Искусство токарное» Плюмье (русский перевод), «Должность коменданту», «О строении кораблей», а также 6 рукописей на иностранных языках.199
Для пополнения книжных фондов уже в первое десятилетие существования Библиотеки были приняты меры по налаживанию книгообмена с зарубежными странами. По сведениям Миллера, в Петербургской типографии в 1720 г. печатались книги на немецком языке, которыми обменивались с Англией.200 По-видимому, такой же обмен велся и с другими странами. Более тесные отношения Библиотеки с зарубежными учреждениями установились после поездки Шумахера за границу в 1721—1722 гг. Как мы уже видели, в результате этой поездки Шумахер наладил переписку с различными учеными и издателями. Следует сказать, что Шумахер был горячим сторонником книгообмена и в своем отчете о командировке предлагал Петру «двоякие книги (т. е. дублеты, — С. Л.) на другие новые менять».201
К концу 1725 г., т. е. к тому времени, когда начала функционировать Академия наук и императорская библиотека стала выполнять новые для нее функции — обслуживание академиков, эта библиотека была уже крупным книгохранилищем. О росте ее книжных фондов дают представление следующие обобщенные сведения, частично приводившиеся выше.202
Количество
книг
1714 г.
1717 г.
1718 г.
1719 г.
1722 г.
1723 г.
1724 г.
1725 г.
2000
4855
7146
9870
10411
10442
10994
11803
199 ЛОААН, ф. 158, on. 1, № 216, л. 1—10. См. также: Исторический очерк и обзор фондов.., вып. 1, с. 13, 368—373.
200 Материалы для истории Академии наук, т 6, с. 91.
201 Пекарский П. П. Наука и литература.., т. 1, с. 557.
202 Приводятся данные конца соответствующего года.
343


Приведенные цифры показывают, что наибольший прирост наблюдался в первые годы существования Библиотеки, когда за 5 лет (1714—1719 гг.) книжный фонд ее увеличился в 5 раз. Это были годы становления Библиотеки, в дальнейшем темпы несколько замедлились. Следует иметь в виду, что наши данные в известной мере условны, так как весьма вероятно, что в Архиве Академии наук СССР сохранились не все сведения о передаче книг в Библиотеку.
Что же касается содержания фонда, то необходимо прежде всего отметить универсальный профиль Библиотеки, как это видно из каталогов книжных* коллекций, вошедших в состав Библиотеки Академии наук. Другой особенностью было явное преобладание иностранного книжного фонда над русским. Как мы уже знаем, книги на русском языке поступили в Библиотеку главным образом в составе первоначального ядра ее книжного фонда, в котором насчитывалось 2000 книг. В последующие годы русские книги попадали лишь единицами (в первой части собрания Петра, в собрании Шафирова, из книжной лавки).
Конечно, трудно допустить, чтобы книги на русском языке, выходившие из печати, после 1714 г. поступили в Библиотеку только один раз (в 1718 г.) ив таком малом количестве. По-видимому, многие сведения о передаче в Библиотеку отечественных изданий до нас не дошли. Однако, учитывая, что за все время с 1714 по 1725 г. в России вышло лишь около 350 названий (не считая газет и печатных указов), количество русских книг, пополнивших Библиотеку Академии наук за первое десятилетие ее существования, должно было быть очень невелико по сравнению с почти 10-тысячным иностранным книжным фондом.
Очень интересны сведения о Библиотеке, которые сообщают очевидцы. Наиболее ранние известия мы находим у немецкого резидента Вебера в его «Записках». Вебер пишет: «Если будет продолжаться постоянно приращение и теперь уже драгоценной библиотеки, то в немного лет она станет наряду с важнейшими европейскими не по числу, но по достоинству находящихся в ней книг».203 Эти строки относятся к осени 1716 г., когда в Библиотеке
203 	Записки Вебера, стб. 1419.
344


насчитывалось менее 5000 томов и в нее еще не поступали собрания ни Питкейрна, ни Арескина, ни Виниуса. И тем не менее уже в это время сравнительно небольшая еще Библиотека Академии наук обратила на себя внимание представителя культурного Запада хорошим подбором своих книжных фондов и поразила его темпами увеличения этого собрания книг. Вебер сообщает далее, что найденные в 1716 и 1718 гг. у Каспийского моря в развалинах языческих капищ древности, состоящие из «жертвенной утвари и ветхих, но разборчивых еще, рукописей на пергаменте (они были у меня в руках) могут образовать прелюбопытное собрание идолов и учений; сведущий в древних восточных языках... может многое разъяснить для всего ученого мира».204
Сведения о наличии древних восточных рукописей в Библиотеке в первые годы ее существования очень интересны. Они перекликаются с сообщениями Я. Штелина о рукописях на незнакомом языке, найденных в развалинах храма в Сёмипалатинске и привезенных Петру I. Образец такой рукописи, пишет Я. Штелин, Петр направил для прочтения в королевскую библиотеку в Париже. Там поручили сделать перевод специалисту по восточным языкам Фурмонту. Последний, не будучи в состоянии прочесть рукопись, выдумал ложный перевод, якобы «с тангутского языка». Текст перевода никто не оспаривал. Впоследствии при Анне Иоанновне, когда в России появились уже люди, знающие китайский и маньчжурский языки, они легко прочли рукописи, которые, как оказалось, были написаны на маньчжурском языке.205
Следующее по времени описание очевидца относится к 1720 г., когда Петербург посетило польское посольство, прибывшее для разрешения курляндского вопроса. В записях одного из членов этого посольства сообщается следующее: «За городом по направлению к монастырю стоит над Невою дворец, в котором его величество царь показывал нам Кунсткамеру (Anatomija)... Дворец этот, из которого далеко видно, расположен на красивой равнине. Через сени с балконом входишь в комнату, в которой множество склянок, расставленных по шкафам... В трех
204 Там же, стб. 1420.
205 Штелин Я. Подлинные анекдоты о Петре Великом, т. 1.
М., 1830, с. 164—167.
23 С. П. Луппов
345


других комнатах устроена весьма красивая библиотека, в ней находятся старые книги, имеющие полторы тысячи лет, как высчитали отцы-иезуиты, более всего греческих. Есть также много книг, напечатанных на славянском языке, другие сочинения относятся к военному искусству и содержат описание новых изобретений: как осаждать города, замки и крепости; много таких сочинений царь приказал напечатать для молодых людей. Кроме того, здесь находятся немецкие Библии и много книг латинских, немецких, французских и русских на несколько тысяч».206 В этом описании для нас очень ценны сведения о наличии в библиотеке русских книг, каталог которых, к сожалению, не сохранился.
К тому же 1720 г. относится и свидетельство известного сподвижника Петра Феофана Прокоповича. В письме от 10 мая Я. Марковичу Прокопович пишет, что Библиотека, доходящая числом до 15 тысяч книг, размещена вместе с Кунсткамерой в бывшем доме Кикина, «отсюда мы можем получать пособие в литературных занятиях, так как она находится недалеко от нас».207 Несомненно Прокопович ошибся в определении числа книг. Как мы уже видели, в 1720 г. в Библиотеке насчитывалось лишь около 10 000 томов.
Автор известного «Дневника» камер-юнкер Берхгольц посетил Библиотеку дважды: в 1721 и 1723 г. О первом своем посещении Берхгольц пишет: «При кунсткамере находятся прекрасный мюнц-кабинет и довольно большая библиотека, собранная большей частью в Польше. При ней же помещается особо библиотека бывшего лейб-медика Арескина, состоящая преимущественно из книг медицинских, физических и философских, но дорогих и редких. Все книги красиво переплетены».208 При втором посещении Библиотеки в 1723 г. Берхгольц не заметил особых перемен. Шумахер показал посетителям «одну книгу, заключавшую в себе множество раскрашенных
206 Петербург в 1720 году. Записка поляка-очевидца, с. 270— 271.
207 П е т р о в Н. Интимная переписка Феофана Прокоповича с Яковом Марковичем. — «Киевская старина», 1882, т. 2, с. 507— 508.
208 Дневник камер-юнкера Берхгольца, веденный им в России в царствование Петра Великого с 1721—1725 год, ч. 1. М., 1857, с. 158.
346


цветов, которая выдается за оригинал работы знаменитой Мериан, слывущей с давнего времени за известнейшую художницу по живописи цветов. Там же находится в двух фолиантах и полная Библия на немецком языке, списанная собственноручно герцогом Курляндским».209
Любопытно относящееся к 1725 г. свидетельство грека Вандербеха, служившего в 1723—1725 гг. главным врачом в 'Санкт-Петербургском сухопутном госпитале.210 Вандер- бех пишет: «Для занятий любителей книг имеется Библиотека, не уступающая никакой другой подбором и богатством превосходнейших книг».211 О богатстве книжных фондов Библиотеки пишут и другие современники. Автор вышедшей в Германии в 1727 г. книги о библиотеках и музеях приводит мнение о Библиотеке Академии наук академика Дювернуа: какую бы только редкую книгу по математике, медицине и физике он ни пожелал, он все их находил в Библиотеке.212 Это высказывание очень интересно, так как в нем дается не трафаретная восторженная характеристика, а отмечается, что хорошо разбирающийся в книгах человек, такой, как академик И.-Г. Дювернуа, не заметил в комплектовании Библиотеки заметных пробелов.
Наиболее интересные сведения о Библиотеке Академии наук приводит известный уже нам путешественник Ламотрэ (сведения относятся к 1726 г.). «Недостаток помещения, в котором находится библиотека, — пишет Ламотрэ, — не позволяет разместить ее так, чтобы она была во всех частях доступна обозрению. Пришлось разделить все книги и рукописи на отделы, объединив все, что относится к одной отрасли, как это сделано, например, в за¬
209 Там же, ч. 3. М., 1860, с. 124—125.
210 Р и X т е р В. История медицины в России, ч. 3, с. 175— 176.
211 Van derb ech М. Ad virum dignitata et literus illustrissimus samu koclesari de Keres-Eer Principates Transilbaniae Secretarium Praesens Russiae literariae Status in epistolem adumbratus a Michaele Schendo R. C. eq. Vanderbech... — In: Acta Phy- sico-medica Academiae caesareae Leopoldino-Carolinae naturae curiosorum exhibentia ephemerides... Vol. 1. Norimberg, 1727, Apen- dix, p. 131—149. См. также: «Сын отечества», 1842, ч. 1, № I, отделение 1, с. 21.
212 N e i с k e 1 i о С. F. Museographia, oder Anleitung zum rechten Begriff und nützlicher Anlegung der Museorum oder Rari- täten-Kammern, Th. 3. Leipzig und Breslau, 1727, p. 332.
347
23»


лах колледжа Мазарини в Париже, в Оксфорде и Кем- брижде в Англии. Отделы помещены такими образом: история, книгопечатание, география, астрономия, минералогия, растения.
Из всех отделов некоторые я видел, а именно, в отделе истории — историю двух Индий на различных языках в трех больших томах in folio, с превосходным планом, выполненным искусными английскими инженерами и хорошо гравированным во Франции; в отделе книгопечатания — типографские летописи, оригинал которых господин Шумахер купил в Голландии; в отделе географии и путешествий— описание восточной и северной Татарии Витзена; в отделе астрономии — трактат о сфере и математических инструментах знаменитого англичанина Рол- лея в последнем и лучшем издании на английском языке, в отделе растений — книгу „Превращение насекомых, растений и цветов“. Насколько я помню, автор этой книги Себастьян Мериан. В книге говорится о различных изменениях насекомых, растений, цветов. Впервые она была отпечатана в Германии и переиздана в Голландии. Г-н Шумахер приобрел первое и наиболее редкое издание для библиотеки. Г-жа Мериан дала рисунки растений и цветов с натуры... Среди книг по медицине и анатомии — „Observations anatomica Santorini” — эта книга посвящена автором Петру и напечатана в Венеции, она великолеппо переплетена с золотым обрезом.
Эта библиотека весьма значительна. Большая ее часть состоит из книг, принадлежавших покойному герцогу Курляндскому, мужу императрицы, царствующей в России, а также из книг герцога Голштинского, которые Петр I приказал привезти вместе со знаменитым готторп- ским глобусом после того, как помог датскому королю захватить герцогство».218
В приведенных выдержках из книги Ламотрэ наиболее интересны сведения о расстановке книг в здании Кики- ных палат. Шумахер после осмотра библиотек Запада пришел к заключению, что «обычнейший и удобнейший» порядок расстановки — это систематический и по форматам (внутри каждого систематического раздела). Поэтому он и применил систематическую расстановку книжных  213213 	de La М о t г а у е A. Voyages en Anglois et en François. p. 245-247.
348


фондов в Библиотеке Академии наук. Однако у Шумахера было и свое личное мнение по поводу расстановки, которого он также придерживался. «Но аз мню, — писал он в известном уже нам отчете, — что не весьма надлежит следовать материи книг, дабы красота, которая в публичной библиотеке требуется, не утратилась. И, сверх того, иногда одна книга к разным факультетам причитаться может».214 Желая придать библиотеке эффектный внешний вид, Шумахер всегда стремился ставить книги в нарядных переплетах на видное место, хотя это и нарушало принятый порядок. Таким образом, систематический порядок расстановки книг был весьма условным. Тем более что книжное собрание Арескина, как мы уже знаем из дневника Берхгольца, хранилось в Библиотеке особо.
Несколько слов о библиотечных каталогах. Общий каталог Библиотеки Академии наук за то время, когда она находилась в Кикиных палатах, до нас не дошел. Но он несомненно существовал. Это видно из отчета Шумахера о заграничной поездке. Как мы уже знаем, Шумахер оставил каталог Библиотеки голландскому книгопродавцу Васенбергу, а рукописные и печатные каталоги зарубежных библиотек привез с собой и по образцам их составлял свой каталог. Представление о характере описания произведений печати того времени дают дошедшие до нас описи отдельных книжных собраний, вошедших в состав Библиотеки Академии наук.
Выше уже говорилось, что в Архиве Академии наук СССР сохранились каталоги библиотек: герцога Курляндского, Виниуса, Арескина, Питкейрна и др. Несмотря на то что все они могут быть названы каталогами лишь условно (по существу это описи книг, передаваемых в библиотеку), по ним все же можно составить представление о характере каталогов того времени. Во всех перечисленных описях основной принцип расположения материала по форматам книг: in folio (в лист), in quarto (в листа), in octavo (в Vs листа). Однако внутри каждого формата описания были расположены по-разному. В более совершенных каталогах (библиотеки Арескина и герцога Курляндского) внутри формата материал располагался в систематическом порядке, в остальных — порядок внутри формата случайный. Впрочем, и «совер¬
214 	Пекарский П. П. Наука и литература.., т. 1, с. 557.
349


шенство» каталогов библиотеки Арескина и герцога Курляндского условное: систематизация в них была очень грубая. Так, в библиотеке Арескина существовало лишь 5 систематических разделов: 1) литература общего характера, 2) медицина, 3) физиология, 4) философия, история, филология, 5) теология. Точно так же, только 5 систематических разделов, было и в книжном собрании герцога Курляндского: 1) теология, 2) юридические науки, 3) медицина, 4) физиология, 5) философия, филология, история. Таким образом, структура построения обоих каталогов очень похожа. Интересно, что в общем разделе описи библиотеки Арескина, который носил очень неопределенное название — «Аге- skine libri», в отличие от других разделов материал расположен в алфавитном порядке.
Следует также сказать, что в систематизации материала при составлении каталогов Шумахером допущено очень много грубых ошибок, о чем уже говорилось в гл. V.
Характер описаний произведений печати во всех каталогах первой четверти XVIII в. более или менее одинаков. Описания начинались с фамилии автора, поставленной в родительном падеже. В некоторых случаях имя автора (также в родительном падеже) ставилось до фамилии, в других — после фамилии, но в круглых скобках, иногда имя автора вообще не проставлялось. Вслед за фамилией автора (или его именем) давалось (обычно без всякого разделительного знака препинания) краткое и часто очень неточное заглавие произведения. Далее иногда приводились сведения о языке, на котором написана книга (в тех случаях, когда книга написана не на западноевропейских языках, например, на русском, латинском, греческом), затем указывались выходные данные, т. е. место и год издания книги. В описаниях продолжающихся изданий перед выходными данными проставлялись номера томов, а в конце описания многотомного издания указывалось число томов. Некоторые книги описывались не «под автором», а «под заглавием» (т. е. описание начиналось с заглавия).
Таким образом, все основные элементы описания произведений печати в каталогах XVIII в. имелись, однако строгого соблюдения правил не было. Часто в описании отсутствовал тот или иной элемент; имя автора, как мы видели, указывалось то до, то после фамилии; однотип¬
350


ные издания описывались то под автором, то под заглавием. Отдельные элементы описания, как правило, не были разделены между собой знаками препинания, вследствие чего часто очень трудно установить заглавие книги, тем более что оно является очень неточным. Приведем несколько образцов описаний:
Galeni Opera omnia Basil 1561.
Montani (Joh. Baptist) Medicina universalis 1587.
Hippocratis et Haleni Opera. T. 1—13. L. Par. 1639.
Generti Operum. T. I, III. L. 1666.
Keulens (Joh., Van) Atlas Major Marinus. Vol. V. Amst. 1716.
Описания книг в перечисленных выше каталогах были пронумерованы, при этом в одних из них (например, в каталоге библиотеки Питкейрна) при нумерации учитывалось число томов каждого названия (т. е. нумерация давалась по томам), в других (например, в каталоге библиотеки Арескина) число томов при нумерации не учитывалось (т. е. нумерация давалась по названиям книг).
Как же обслуживались читатели в новой библиотеке общественного пользования? Книги из Библиотеки выдавались уже в то время, когда она находилась в Летнем дворце (выдача книги JI. Лангу в 1715 г.), однако случаи эти были, по-видимому, единичны. Придавая большое значение роли Библиотеки в просвещении страны, Петр, как уже говорилось, стремился сделать ее доступной всем. Библиотека и Кунсткамера были открыты для посетителей два раза в неделю: во вторник и пятницу с часу до четырех.215 В эти дни, очевидно, и производился осмотр их всеми желающими. Однако книги читателям выдавались и в другие дни. В своем письме Я. Марковичу от 10 мая 1720 г. Феофан Прокопович пишет, что библиотека «открыта для нас во всякое время».216
Кто же были читатели Библиотеки? В Архиве Академии наук СССР сохранился журнал записи книг, выданных читателям в 1724—1725 гг. (более ранних записей пока не обнаружено). При выдаче книг в журнале проставлялись следующие данные: дата выдачи, кому и ка¬
215 de La М о t г а у е A. Voyages en Anglois et François..,
р. 272; Описание документов и дел Архива Синода, т. 5, стб. 662.
216 Петров Н. Интимная переписка Феофана Прокоповича..,
с. 508.
351


кие именно книги выданы. При возвращении книг записанное в журнале зачеркивалось или делалась соответствующая отметка. Журнал велся разными людьми и очень неряшливо, что говорит о том, что учету выданных книг не придавалось должного значения. Некоторые записи сделаны настолько неразборчиво, что расшифровать их почти невозможно.
В эти годы читателями были: архиепископ Феофан Прокопович, архимандрит Афанасий Кондоиди, генерал- фельдцехмейстер Я. В. Брюс, вице-канцлер А. И. Остер- ман, царевна Анна Петровна, бывший воспитатель царевича Алексея Петровича барон Гюйссен, лейб-медик Л. Л. Блюментрост, библиотекарь И. Д. Шумахер, сотрудники Академии наук: профессор И. X. Коль, переводчик И. В. Паузе, секретарь Филипп Гмелин и др.217 Этот перечень можно пополнить еще несколькими фамилиями. На основании найденного H. М. Каратаевым списка не- возвращенных книг (в котором проставлена дата выдачи) устанавливается, что в 1715 г. книги получал известный уже нам Лоренц Ланге, в 1718 г. — шведский офицер Стобаус, в 1723 г. — генерал-полицмейстер А. М. Девиер, в 1725 г. — помощник герольдмейстера граф Ф. М. Санди.218 С 1720 г. постоянным читателем Библиотеки был известный историк В. Н. Татищев.219 Таким образом, читателей этого времени можно разбить на четыре группы: представители знати (Брюс, Остерман, царевна Анна, Девиер, барон Гюйссен, граф Санди), представители высших слоев духовенства (Феофан Прокопович, Кондоиди), сотрудники создаваемой в Петербурге Академии наук и ее Библиотеки (Блюментрост, Коль, Паузе, Шумахер, Гмелин и др.)? представители интеллигенции, не связанные с Академией (Татищев, Ланге, Стобаус).
Феофан Прокопович был одним из старейших читателей Библиотеки. Как мы знаем из его письма Я. Марковичу, он получал книги уже в 1720 г.220 В начале 1724 г. Прокоповичу были выданы 9 томов «Consilia Harduini»,
217 ЛОААН, ф. 158, on. 1, № 406, л. 1-7.
218 Там же, № 2. Рукопись H. М. Каратаева «История Библиотеки Академии наук СССР», л. 15.
219 Исторический очерк и обзор фондов.., вып. 1, стр. 187.
220 Петров Н. Интимная переписка Феофана Прокоповича.., с. 507—508.
352


в том же году он получил из Библиотеки еще две книги.221 Наиболее активными читателями были Кондоиди и Блю- ментрост. А. Кондоиди, грек по происхождению, прибыл в Россию при Петре с князем Молдавским Кантемиром и был архимандритом Спасо-Ярославского монастыря, а затем епископом Вологодским и Суздальским; он имел личную библиотеку, состоящую из 930 книг по философии, богословию, истории, географии, медицине и другим отраслям знания.222 Из Библиотеки Академии наук Кондоиди брал книги по истории, истории церкви и др.: например, «История Феодосия Великого», «Догматы английской церкви» («Articles of the church of England»). Обращает внимание число выданных ему книг: 28 июня Кондоиди получил 16 книг, в другой раз в том же году — 47 книг (22 названия).223
За Блюментростом в 1724 г. значилось 57 книг (30 названий), в 1725 г. ему было выдано еще 6 книг.224 Другие читатели брали книг значительно меньше. Представители знати сами не приезжали в библиотеку, а получали и возвращали книги через других лиц. Так, в журнале от 2 февраля 1724 г. значится, что Л. Блюментрост получил для царевны Анны Петровны «Описание поездки в Персию» («Voyage de Perse par Olearius»).225 Иногда книги требовались во дворец для наведения различного рода справок. Например, 29 января 1725 г. в связи с похоронами Петра I Брюс затребовал у Шумахера в Зимний дворец «книги церемониальные, которые описаны о чю- жестранных погребениях», в связи с чем в библиотечном журнале записано: «Прислать из библиотеки в Зимний дворец книги Цыглерова „Шауплянц дер Вельт“».226
Таким образом, уже в первое десятилетие существования Библиотеки книги из нее выдавались читателям. Помимо того, два раза в неделю она была открыта для осмотра посетителей. Все это дает основание считать ее первой русской публичной библиотекой. Сообщая, что
221 ЛОААН, ф. 158, on. 1, № 406, л. 1.
222 И в а с к У. Г. Частные библиотеки в России. — «Рус. библиофил», 1911, № 3, с. 63; Рихтер В. История медицины в России, ч. 3, с. 453—454.
223 ЛОААН, ф. 158, он. 1, № 406, л. 2 об.-З.
224 Там же, л. 3 об.—4 об.
225 Там же, л. 2.
226 Материалы для истории Академии наук, т. 1, с. 88—89.
353


с 1718 г. в Библиотеку Академии наук стал допускаться питатель, автор книги об А. И. Богданове И. Н. Кобленц обращает внимание на то, что это произошло «за семнадцать лет до открытия Национальной (тогда еще «королевской») библиотеки в Париже (1735) и на тридцать пять ранее другой крупнейшей библиотеки — Британского музея в Лондоне ( 1753) >>.227
На содержание Библиотеки требовались средства. Необходим был штат. Как уже сообщалось, общее наблюдение за Библиотекой и Кунсткамерой было поручено Петром своему лейб-медику и начальнику Аптекарской канцелярии Р. Арескину. Это совмещенное учреждение в документах того времени называлось «Библиотека и Кунсткамера», а иногда — просто «Кунсткамера». Ввиду того что Арескин являлся одновременно и начальником Аптекарской канцелярии, он имел возможность оплачивать расходы по Библиотеке за счет своей канцелярии. Возможно, что по его просьбе Петр отпускал и дополнительные средства. Когда в конце 1718 г. Арескин умер, Петр, как мы уже знаем, поручил наблюдение за Библиотекой и Кунсткамерой новому лейб-медику и будущему президенту Академии наук Лаврентию Лаврентьевичу Блюментросту, который в отношении расходования денежных средств на Библиотеку находился в более трудном положении, чем: его предшественник, поскольку не был начальником Аптекарской канцелярии (эту должность с 1722 г. исполнял его брат Д. Блюментрост).
На содержание Кунсткамеры за время с 1718 по 1723 г. Блюментросту было отпущено (из Соляной конторы) всего 700 руб. Между тем фактические расходы были в пять раз больше. Вследствие этого Блюментрост был вынужден, как пишет он в своем доношении в Кабинет, расходовать «к анатомии на воск назначенные деньги, а именно 3778 рублев 8 копеек». Всего за 5 лет из денег «на воск» было истрачено 2886 р. 60 к. и осталось только 892 р. 18 к.228
^Кобленц И. Н. Андрей Иванович Богданов. 1692— 1766. М., 1958, с. 12.— В отношении даты (1718 г.) открытия Библиотеки для посетителей И. Н. Кобленц не прав: как мы уже знаем, переезд Библиотеки в Кикины палаты закончился не ранее 1719 г.
228 	ЛОААН, ф. 3, on. 1, N° 1, л. 67 об. См. также: Материалы для истории Академии наук, т. 1, с. 31—32.
354


Сохранились подробные перечни расходов, среди них: выплата жалованья персоналу (библиотекарю Шумахеру — 400 руб. в год, переплетчику 120 руб., кроме того, ему оплачивалась стоимость квартиры), рабочим — по 2 руб. в месяц, а также хозяйственные расходы (например, закупка дров). Помимо хозяйственных нужд и покупки материалов (кожи для переплета книг, «вина простого» для хранения экспонатов Кунсткамеры и т. д.), деньги шли также на оплату строительных работ и строительных материалов. Это были годы, когда Библиотека и Кунсткамера налаживали свою жизнь в новом здании Кикиных палат, которое необходимо было благоустроить: произвести ремонт помещения, оборудовать шкафы, установить оконные переплеты и т. д.
Требовала денег и перевозка Библиотеки. Например, в апреле 1719 г. было заплачено за перевоз библиотеки Арескина 7 р. 50 к., в октябре того же года матросам, которые сундуки с книгами носили до пристани, заплачено 2 р. 30 к., тогда же за провоз книг и досок в Кунсткамеру заплачено 95 к., в декабре 1719 г. за перевозку библиотеки доктора Пакер (видимо, Питкейрна) заплачено 98 коп., в июле 1720 г. «господину Бету за перевозку библиотеки» — 136 р. 20 к.229
Таким образом, библиотечные средства расходовались на содержание штата, оплату хозяйственных нужд, строительных работ и перевозки Библиотеки в новое помещение. Никаких выплат на покупку книг в этих ведомостях не значится, хотя известно, что книги покупались (например, Шумахером за границей). Очевидно, на это выдавались специальные суммы.
Штат Библиотеки-Кунсткамеры, как мы видели, был очень небольшой: помимо библиотекаря Шумахера, который фактически являлся директором этого учреждения, здесь были переплетчик с помощником, аптекарь. При Кунсткамере числилась также «малярша» — дочь известной художницы Марии-Сибиллы Мериан, приехавшая со своим мужем швейцарским художником Кселлем (Xcell) в Россию.230
Иоганн-Даниил Шумахер, родом из Кольмара в Эльзасе (родился в 1690 г.), окончил университет в Страсбурге и
229 ЛОААН, ф. 3, on. 1, № 1, л. 70-79.
230 П е к а р с к и й П. П. Наука и литература.., т. 1, с. 61; Материалы для истории Академии наук, т. 1, с. 33, 34.
355


защитил диссертацию на звание магистра философии. В качестве домашнего учителя он попал в Париж, затем его пригласил на русскую службу П. Лефорт. В сентябре 1714 г. Шумахер прибыл в Россию, и здесь, как мы видели, ему был поручен Арескиным разбор книг в Летнем дворце Петра.
Шумахер был ловким карьеристом, поставившим задачу во что бы то ни стало добиться успеха в России. Не имея научных заслуг и каких-либо талантов, не обладая первоначально никакими связями при русском дворе, Шумахер хорошо понимал, что вся его карьера будет за- висить от его изворотливости, от умения стать полезным человеком для сильных людей. Он сумел добиться расположения своего непосредственного начальника Р. К. Аре- скина, а затем его преемника Л. Л. Блюментроста. Когда в начале 1724 г. был решен вопрос об учреждении Академии наук, Шумахер по представлению Блюментроста был назначен по совместительству секретарем Академии с окладом 800 руб. в год (вместо прежних 400 руб.). Во время отлучек из Петербурга Блюментрост оставлял Шумахера своим заместителем.
Первоначально, пока Шумахер был единственным сотрудником Библиотеки, все библиотечные работы ему приходилось выполнять самому, прибегая лишь к помощи наемных технических работников, например, для перевозки книг. Шумахер должен был сам принимать, разбирать и расставлять книги, составлять каталоги, выдавать книги читателям и т. д. В контракте, заключенном Блюментростом с Шумахером в начале 1724 г., значилось: «Обязуется оный библиотекарь Дани л о Шумахер библиотеку и куншт-камору в своем правлении иметь. Как библиотеке, так и куншт-каморе все порядочно содержать: в библиотеке книгам, а в куншт-каморе обретающемся разным вещам каталоги учредить. Такожде, дондеже академия размножится, при оной секретарское дело править».231 В феврале того же года, уезжая на время из Петербурга, Блюментрост оставил «Пункты, по которым в отсутствие моем библиотекарь и секретарь Академии Да- нило Шумахер поступать должен». Шумахеру поручалось «книги, в прошлом году купленные, переплесть, а какие ныне по Академии потребны имеют быть, покупать над¬
231 	Пекарский П. П. Наука и литература.., т. 1, с. 61.
356


лежит».232 Академии наук фактически еще не существовало, но вопрос о том, что в ее состав войдет Библиотека, был предрешен.
Постепенно, особенно с тех пор как он стал секретарем Академии, Шумахер становится важной персоной. Ему уже не хватает времени на то, чтобы заниматься библиотечной работой. К тому же с учреждением Академии при ней создается канцелярия, всецело подвластная Шумахеру, в штат Академии принимаются адъюнкты, студенты, переводчики, также зависимые от Шумахера, волею судеб ставшего ближайшим помощником президента. И у Шумахера появляется возможность переложить свои обязанности по Библиотеке на других. Это привело к тому, что библиотечная работа стала выполняться различными, иногда случайными людьми, которые, не будучи в штате, не могли нести за свою работу должной ответственности.
Учреждение Библиотеки Академии наук в Петербурге как бы подвело итог развитию библиотечного дела в стране за весь предшествующий период. При организации ее было взято все лучшее из опыта русских библиотек, но по существу это была библиотека нового типа, и новизна ощущалась во всем: и в публичном ее характере, и в составе книжного фонда, в котором была представлена почти исключительно научная литература универсального профиля, и в построении каталогов, дававших полные сведения о каждом из изданий, имевшихся в Библиотеке, и в необычном для прежних библиотек систематическом порядке расстановки книг, и в характере библиотечного персонала, состоявшего лишь из светских лиц и считавшего библиотечное дело своей основной специальностью.
Вместо простого собрания большей частью случайно попавших сюда книг, которым пользовался очень ограниченный круг лиц, возникла библиотека хорошо подобранной литературы по различным отраслям знания, перед которой ставилась задача обеспечить работу русских ученых над самыми актуальными для страны научными проблемами, содействовать распространению в России просвещения. Никогда еще в России не существовало такого крупного, так хорошо организованного и так активно используемого книжного собрания. И на многие годы си¬
232 	ЛОААН, ф. 3, on. 1, № 795, л. 371-372 об.
357


стема работы Библиотеки Академии наук явилась образцом для всех других библиотек, одна за другой возникавших в России в петровское и послепетровское время.
Однако значение учреждения Библиотеки Академии наук выходило далеко за рамки развития библиотечного дела. Это была важная веха в истории развития русской культуры. Создание крупнейшего книгохранилища новейшей научной литературы по всем отраслям знания позволило молодой русской Академии наук успешно развернуть работу с первых дней своего существования. Публичный характер Библиотеки дал возможность пользоваться книгами, по 'существу, всем, кто этого хотел, не только сотрудникам Академии. Поставленная Петром перед Библиотекой-Кунсткамерой задача распространения в стране знаний сделала новое учреждение одним из крупнейших культурно-просветительных центров в России, которое вместе с Академией наук содействовало развитию науки и культуры России. Можно без преувеличения сказать, что учреждение Библиотеки Академии наук, первой в стране научной библиотеки общественного пользования, как и создание самой Академии, было одной из реформ Петра в области культуры и эта реформа была неразрывно связана с другими реформами Петра по преобразованию страны.


ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Материалы нашего исследования наглядно иллюстрируют тот огромный перелом в области культуры, который произошел в России в первой четверти XVIII в. «Обмирщение» культуры, начавшееся еще в XVII в., стало при Петре непреложным фактом. За короткое время тематика книгопечатания резко изменилась. Если во второй половине XVII в. в России издавались лишь отдельные книги светского содержания, то при Петре в центре внимания оказалась именно светская книга, причем издавалась литература, по своему содержанию тесно связанная с практическими задачами, стоявшими перед страной.
Книгопечатание, еще недавно находившееся в ведении церковных властей, полностью перешло в руки петровского правительства, стало одним из важнейших рычагов в деле преобразования страны. Все это могло произойти лишь потому, что реформы Петра были подготовлены всем ходом исторического развития России, отвечали потребностям страны. Светские книги не только издавались, но, как было показано, и покупались населением в больших количествах. Этот факт никак не опровергается известным «затовариванием» петровских изданий, отмеченным еще Пекарским. Веря во всесилие регламента, в способность правительства в короткое время привить русским людям вкус именно к той книге, которая была наиболее необходима стране, Петр прибегал к повышенным тиражам, не считаясь с реальным спросом на книги. Он как бы опережал события, но никак не шел вразрез с наметившейся общей тенденцией.
359


Нашим исследованием устанавливается, что круг покупателей светской книги значительно расширился, что заметно развился и вкус читателей. Если в XVII в. многие даже светские лица удовлетворялись чтеним лишь религиозных книг, то в первой четверти XVIII в. появился большой спрос не только на учебные азбуки, но и на календари, книги по военному и морскому делу, математике, истории, географии, политике. Хорошо раскупалась газета «Ведомости», законодательные и информационные издания, издания нравоучительного характера, художественная литература. Показателен интерес даже рядового читателя к серьезной научной литературе, к таким изданиям, как труды Пуффендорфа. Все это отражало общее увеличение числа образованных людей в стране.
Особенно наглядно развитие культуры России проявилось в изменении состава книг в частных книжных собраниях и библиотеках. Еще недавно в них явно преобладала религиозная литература, а светские книги, проникавшие в страну преимущественно из Польши, Украины и Белоруссии, отражали научные знания, являвшиеся для передовых стран Запада уже отдаленным прошлым; в первой четверти XVIII в. в русские библиотеки широким потоком хлынула научная литература непосредственно из западноевропейских стран, появился круг русских людей, знакомых с самой новейшей научной литературой (Петр I, Я. В. Брюс, В. Н. Татищев, Д. М. Голицын и др.). Литература на западноевропейских языках в частных книжных собраниях и библиотеках начинает вытеснять литературу на классических языках, а издания на греческом языке постепенно становится пережитком даже в библиотеках духовного ведомства.
Перед библиотеками страны в петровское время ставятся новые вполне конкретные задачи. Значительным событием было появление библиотек при учебных заведениях, которым предстояло большое будущее. Крупнейшей вехой в истории библиотечного дела в России явилось учреждение Библиотеки Академии наук — первой в стране библиотеки общественного пользования, которая очень скоро вошла в число крупнейших книгохранилищ мира, а по характеру использования своих книжных фондов даже опередила библиотеки Запада. Изменила свой характер и рукописная книга, которая и в петровское время продолжала свою жизнь наряду с книгой печатной. Это
360


объяснялось не только тем, что печатная книга была все же дорога, но главным образом тем, что книгопечатание не могло удовлетворить все потребности населения. Еще не существовало печатных книг по медицине, мало было художественной литературы, и, конечно, печатная книга не могла откликаться на веяния, оппозиционные по отношению к правительству Петра. Тем не менее факт «обмирщения» и здесь был налицо. Рукописная книга тоже стала более светской и более злободневной. Что касается религиозной книги, то значение ее в развитии культуры страны быстро падало.
Все вышеизложенное говорит о том, что первая четверть XVIII в. была важнейшей вехой в истории русской книги, началом нового периода ее развития. Это было связано с крупными изменениями, происшедшими в России в эпоху преобразований Петра.
24 С. П. Луппов


Список сокращений
БАН
ВМОИДР
ГИМ Доклады •и приговоры ЛОААН
пдп
псз
ПСПиР
ФБОН
ЧОЛДП
ЧОИДР
ЦГАВМФ
ЦГАДА
ЦГИАЛ
Библиотека Академии наук СССР.
Временник Московского общества истории и древностей российских.
Государственный исторический музей.
Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем сенате в царствование Петра Великого. Ленинградское отделение Архива Академии наук СССР.
Памятники древней письменности и искусства. Полное собрание законов Российской империи. Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской империи.
Фундаментальная библиотека общественных наук Академии наук СССР.
Чтения в Обществе любителей духовного просвещения.
Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете.
Центральный государственный архив Военно-Морского Флота.
Центральный государственный архив древних актов.
Центральный государственный исторический архив Ленинграда.


Указатель имен
Аарон, справщик Московской типографии 80
Август II, король Польши 89 Авраамий Палицын 282 Аврамов М. П. 63, 64, 73, 188 Агалиев Филипп 310 Агрикула Г., автор 197 Адриан, патриарх.37, 315 Азотов Г. М. 160 Алабардеев, обергофшталмей- стер 14
Аладьин Б. В. 190, 191 Александр Македонский 93, 102, 130, 131, 132, 151, 152, 174, 179, 200, 235, 249, 255, 258, 260, 261, 276 Алексей Львов 162 Алексей Михайлович, царь 109 Алексей Петрович, царевич 89, 92, 95, 101, 104, 138, 140, 167, 180—184, 205, 250, 270, 352, 355
Аллард Карл 92, 171 Альвар, автор 249, 258 Ананьев Алексей 162 Андреев А. И. 101, 188 Аникиев Матвей 159, 163 Анна Даниловна, сестра Мен- шикова 158
Анна Иоанновна, императрица 204, 206, 215, 325, 345 Анна Петровна, царевна 352, 353
Антоний, начальник Приказа церковных дел 122, 123
Антоний Титов 159 Апраксин Ф. М. 10, 157 Арескин К. Р. 5, 238—240, 268, 273, 274, 322, 326, 332, 335, 337, 338, 345, 349—351, 354- 356
Аристотель 217, 221, 241, 252, 261, 262, 310 Аристофан 310
Арполт, пушечный мастер 20 Арсений Суханов 285, 299 Арсеньев И. П. 156 Арсеньев С. И. 156 Артемьев А., автор 301 Артемьев А., лавочник 118 Архангельский М., автор 34 Архимед 196 Атласов В. В. 50 Афанасий, иеродиакон 162 Афанасий Григорьев 30 Афанасий Кондоиди 352 Афанасий, священник Холмогорского Спасского собора 162
Афанасьев Кирилл 124
Бакланова Н. А. 166 Бакмейстер И.-К. 238, 239, 322— 324, 325, 327—329, 333, 341, 342
Ванам, автор 246 Барба, автор 197 Барбасов А. П. 12 Бароний Цезарь 94, 161, 235, 249, 252, 290
363
24*


Бароцци да Виньола Джакомо 96, 99, 173, 198, 240 Барсов Алексей 161, 297 Барсуков Н. П. 230 Бартолини Томас 173 Бартьенс Виллем 172 Бассевич Г-Ф. 326 Башо Амбруаз 172 Бейль, автор 332 Беклер, автор 189 Бекович-Черкесский Александр, начальник экспедиции в Хиву 50
Белокуров С. А. 24, 231, 232, 315-317
Бельский Марцин 249 Беляев А. А. 125 Беневинни Флорио 50 Бергхольц Ф.-В. 53, 256, 282, 296, 297, 324, 346 Беринг Витус 50 Бетель Г., автор 203 Бидлоо Годфрид (Говард) 173 Бидлоо Николай 22, 23, 38 Бион, автор 173
Бирон, герцог Курляндский 211 Битнер Христофор 332 Блек Каспар 336 Блондель Франсуа 91, 101, 102, 133, 172, 180, 199, 200 Блюве И., автор 225 Блюментрост Д. Л. 354 Блюментрост Л. Л. 23, 198, 341, 352, 353, 356
Боборыкин, поручик 207 Боброва Е. И. 169 Богданов А. И. 64, 208, 332, 333, 354
Богданов Никифор 183 Бойль Роберт 201 Бокалини, автор 207, 215 Боплан, автор 218 Боргсдорф А.-Э. 56, 91, 102, 103, 130, 131, 152, 180, 199, 200, 258
Борис Годунов, царь 287 Боро, учитель 42 Бородин А. В. 62, 76, 77, 126, 141, 322
Боршт, купец 128 Брайловский С. Н. 75, 232 Бранденбург H. Е. 19, 20 Браун Эрнест 91, 102, 103, 130, 153, 155, 160, 172, 180, 258
Брем Я.-Р. 15
Бринк Т.-Н. 91, 132, 149, 180, 236
Бруже, ван, автор 199 Бруин Корнелий 173, 199 Брут Марк 200 Брюс Р. В. 184
Брюс Я. В. 5, 50, 54, 62, 92, 94, 99, 126, 153, 157, 184-204, 227, 228, 237, 267, 269, 273, 274, 335, 352, 353, 360 Бубнов Н. Ю. 326, 327, 328, 330, 333
Буддей, автор 261 Буйэ, автор 172 Буккер, де Иоанн 221 Бурнет Томас 220 Бухнер И. 3. 91, 103, 132, 172, 200, 258 Быкова Т. А. 4 Бэкон Фрэнсис 201, 212 Бэргавен, врач 44
Валемон, автор 228 Ван дер Гейде Ян 172 Вандербех М. Ш. 297, 347 Вандербург Исаак 248 Вандриков Степан 117 Варений Бернард 92, 101 Вариньон, геометр 44 Варлаам Голенковский 162 Варлаам, митрополит Смоленский 263, 271
Васенберг, голландский книготорговец 340, 341, 349 Василий III, великий князь 51, 89
Васильев Григорий 85 Васильев Михайло 74, 115, 116, 118, 134, 141 Васильев Семен 42 Васильев Феодосий 266 Васильков Федор 116 Васильченко В. Е. 310 Вебер Х.-Ф. 324, 328, 334, 344, 345
Вейде А. А. 12, 15, 19 Вейзер, автор 199 Вейсбах, автор 198 Венгер, автор 197 Вениамин, иеромонах 256 Вергилий, римский поэт 236, 261
364


Вергилий Полидор Урбинский 94
Верден К. П. 50 Вертмиллер Яков 199 Веселаго Ф. Ф. 9, 13, 14, 16, 19, 243
Веселовский IL, учитель 25 Вескимяги К., автор 288, 314 Ветошкин А. И. 159 Ветстейн Генрих 58 Вилкин Иоганн 196 Вильде Яков 43
Виниус А. А. 99, ИЗ, 236—238, 270, 317, 337, 345, 349 Виниус А. Д. 236 Винтер Г. С. 173 Виньола см. Бароцци да Виньола Джакомо
Витзен Николай 44, 173, 228, 238, 348
Витрувий, автор 198 Влакк Адриан 187 Воейков И., переводчик 307 Войткен, владелец книг 342 Волков Борис 100 Волков Лаврентий 124 Волчков G. С. 190, 192 Волынский А. П. 47, 48, 211, 215, 231, 232
Вольтер 209, 275 Вольф Христиан 45, 196, 201 Врех К.-Ф. (Wrech C.-F.) 26 Вурм Я. Н. 25 Вуттер Ян де Юнг 129
Гавриил Бужинский 36, 39, 66, 69—71, 73—75, 77, 82, 93, 100, 118, 233, 247, 259-261, 263, 270, 274, 311, 312, 318 Гаврилов А. В. 61—63, 73, 76, 78, 81—83, 85, 102, 116, 118, 148, 149
Гаврилов Иван, подрядчик 81 Гавриловна, вдова переплетчика 124, 125 Гагарин М. П. 47, 158 Гагин И. И. 25 Гален Клавдий 239, 310 Галларт Л. К. 52 Галлей Эдмунд 44, 196, 203, 275 Ганнибал А. П. (Ибрагим) 244—247, 271, 273 Гарлей, владелец библиотеки 339
Гваньини Александр 221, 249 Гвын Степан (Гвин Стивен) 12, 16
Гевелий Ян 196
Гедемин, великий князь литовский 204
Гедеон, архимадрит 264, 271 Гедеон Вишневский 36, 71 Гейден, ван дер 44 Гельвиг, автор 198 Геннин В. 28, 29 Генрих IV, король Франции 316 Георг I, король Англии 159 Георги И.-Г. 64 Георгий Петров 264, 272 Гераклит 201 Герард, автор 174 Герасимов Захар 123 Герберштейн Сигизмунд 237 Гергард Иоганн 68 Геродот 217, 237 Гертвиг Хр., автор 197 Герье В., автор 45, 321, 325, 335
Гесиод 310
Геслер Кр., автор 200 Гехм, автор 198 Гиденко В. В. 163 Гизель И. см. Иннокентий Ги- зель
Гинцбург Д., автор 26 Гиппократ 239 Глюк Эрнст 24 Гмелин Филипп 352 Гоббс Томас II
Голеншцев-Кутузов, руководитель перевозки глобуса 47 Голиков И. И. 25, 26, 326, 331 Голицын А. Д. 210, 215 Голицын В. В. 204 Голицын В. В., сподвижник царевны Софьи 184, 204 Голицын Д. М. 4, 5, 157, 167, 195, 203—223, 226, 228, 237, 240, 268, 273—275, 360 Голицын М. А. 204 Голицын Н. В. 206, 212—218, 220, 222
Голицын Я. В. 158 Головин Ф. А. 125 Головкин А. Г. 105 Головкин Г. Г. 95 Головкин Г. И. 167 Головкин М. Г. 157
365


Гомер 202, 236, 247, 252, 261, 305, 310
Гораций Флакк 202, 226, 255, 261
Горн В., учитель Медицинской школы 23 Горский А. В. 281 Гост Поль 171
Готвальд, владелец коллекции минералов 46 Гофман, автор 197, 198 Гохберг, автор 100 Гран П., учитель Артиллерийской школы 19 Грегори И. Г. 241 Грейс Ричард 12 Грек Афанасий 10 Григорьев Иван 124 Григорьев Федор 163 Грифий X., автор 202 Гросс Х.-Ф. 190, 191 Гроций Гуго 11, 215, 216, 218, 220, 255, 260 Грубер С., автор 199 Гульст 3. 3. 23 Гумартов Данило 117 Гуревич М. М. 4 Гурьев Г. Л. 190, 191 Гюбнер (Гибнер) Иоганн 93, 187, 188, 199, 202, 255, 261, 307
Гюйгенс Христиан 92, 188, 196 Гюйссен Генрих 51, 181, 352
Данов Лазарь 159 Девиер (Дивиер) А. М. 352 Девит Генрих 61, 62 Дегенс М., автор 199 Дезагюльер Анри 171 Декарт 188 Декер Пауль 173 Демей Антон 60 Демокрит 201 Демосфен 217, 310 Деран Франсуа 173 Дионисий, архимандрит 315 Длугош Иоанн 217 Дмитриева Р. П. 280 Дмитрий Ростовский 30, 96, 104, 242, 247-249, 251, 255, 258, 259, 271, 291, 300, 305 Докухин Иван 126 Долгова G. Р. 230 Долгорукий А. Г. 232
Долгорукий В. В. 156 Долгорукий В. Л. 105, 232 Долгорукий Г. Ф. 105 Долгорукий И. Г. 232 Долгорукий С. Г. 232 Дорофей Короткевич 32 Друзицкий, капитан 157 Дювернуа И,-Г. 347
Евгений, принц 339 Евдокимов Василий 115, 116 Евдокия Федоровна, царица 89, 95
Евреинов Е. М. 50 Евфимий, справщик Печатного двора 291, 292
Екатерина I, императрица 187, 205, 266, 342 Елецкий А. Е. 18 Елизавета I, королева Англии 217
Елизавета Петровна, императрица 210, 244 Емельянов Микифор 126 Епифаний, епископ Белгородский 263, 264, 272 Епифаний Славинецкий 302 Еремеев Артемий 124 Етре, де, маршал 339 Ефрем Сирин 121, 133, 285
Ждановский А. В. 161 Жофруа, химик 44 Журавский Федор 52
Забелин И. Е. 79, 191
Зайцев Н. И. 159
Замятин Г. И. 75, 233
Захаров Иван 60
Зверев Иван 84
Зерцалов А. Н. 24
Знаменский П. В. 25, 30, 32, 34
Зонара Иоганн 252
Зотов И. И. 101
Зотов К. Н. 67, 99
Зубов А. И. 48, 63
Зубов И. Ф. 61
Иван Алексеевич, царь 315 Иван Герасимов, священник 282 Иван IV, Грозный 279 Иванов Андрей 299—303, 306
366


Иванов Григорий 123 Иванов Иван, переплетчик (Москва) 85
Иванов Иван, писарь (Петербург) 43
Иванов, мастер Пушечного двора 61
Иванов Никита 128, 242 Иванов Петр 43 Иваск У. Г. 181, 193, 353 Идее Э.-И. 173 Ик Корнелиус 171 Иконников В. С. 211, 215, 230, 231, 287, 294, 324 Иларионов Роман 124 Ингрим Густав, наборщик 80 Инехов А. Т. 156 Индикоплов Козьма 173, 176,
226, 275, 293
Иннокентий, епископ Иркутский 263
Иннокентий Гизель 93, 162,
174, 282
Иоаким, патриарх 251 Иоанн Дамаскин 162 Иоанн Контодорский 163 Иоанн Максимович 30, 95, 159, 251
Иоанникий, архимандрит 70 Иоасаф II, патриарх 292 Иов, иеромонах, учитель 243, 244, 257
Иов, митрополит Новгородский 30, 31, 247, 253, 257-259, 270, 289, 313
Иовий Павел 218 Ионос Иан (Ян) 342 Иосиф, иеродиакон 162 Иосиф Флавий 93, 108, 200, 252 Иосиф Яснопольский 162 Исаков Михаил 156 Истомин Г. И. 288 Истомин Карион 96, 99, 176
Кайдалов Игнатий 161 Калайдович К., автор 298 Калепин Амбросий 235, 249 Камбрэ, автор 91 Каменева T. Н. 68 Кантемир Д. К. 56, 308, 352 Кар Лукреций 201 Карамышев И., автор 64 Карандеев Н. В. 161
Каратаев H. М. 332, 335, 336, 340, 341, 352
Карион Истомин см. Истомин Карион
Карл-Густав, король Швеции 200, 225
Карл XII, король Швеции 46, 89, 175, 200, 217
Квинт Курций Руф 93, 102, 130, 131—133, 151, 152, 174, 179, 200, 218, 235, 249, 255, 261, 276, 289
Келнер, автор 197 Кикин А. В. 335 Киприанов В. В. 75, 76, 77, 126, 127 322
Киприанов В. О. 1(В. А.) 61, 62, 99, 126, 141, 186, 188 Кирилов Таврило 126 Кирилов И. К. 15, 18, 19, 20, 22, 28, 41, 42, 50, 54, 66-68, 78, 319
Клеверий Филипп 226, 241, 255 Клеопин Степан 161 Кобленц И. Н. 354 Когаузен, автор 198 Козимер, автор 200 Козловский Василий 100, 254, 257
Козловский Ф. В. 461 Колесов Андрей 124 Колосов Е. Е. 53 Колычев С. А. 47 Коль И.-Х. 352 Кольбер Ж.-Б. 215 Коперник Николай 73, 92, 93, 187, 188, 249, 275 Конецкий И., учитель 36 Копиевский И. Ф. 58, 94, 142, 171
Копцевич Г., учитель ‘36 Копылов А. Н., 113 Корецкий В. И. 242 Корнелий де Бруин см. Бруин Корнелий
Корнелий Непот 217, 218 Корнель Пьер 247 Корнилий, игумен Тульского Предтеченского монастыря 162
Коробов И. К. 10 Корсаков Д. А. 205, 211 Корчин В. Д. 157 Кранц, владелец книг 342
367


Крекшин Иван 18 Кремо, де Франциско 199 Крижанич Юрий 176 Кромвель Оливер 215, 247 Кромер Марцин 217 Крутерман, автор 197 Ксенофонт 217
Кугорн Минно 130, 133, 171,180, 200, 258
Кузнецова О. Н. 331 Кукушкина М. В. 290 Куленбах, рисовальщик 60 Кулон, де, начальник Инженерной школы 21, 22 Кункел, автор 197 Кунст Иоганн 52 Куракин Б. И. 52, 54, 105 Куракин Ф. А. И Курбатов А. А. 54 Курбский А. М. 221, 305
Лаврентьев Ларивон 160 Лавуазье А.-Л. 197 Лазарь Баранович 176, 251 Ламотрэ (de La Motraye) А.
325, 341, 348, 351 Ланг (Ланге) Лоренц 332, 351, 352
Лаппо-Данилевский А. С. 324 Ларионов Василий 84, 85 Лауренс, учитель Тобольской школы 26
Лафонтен, автор 172 Лебедев Д. Т. 159 Лебедников Борис 166, 167 Левенгаупт А.-Л. 112 Лейбниц Г.-В. 45, 321 Лейбов Борух, откупщик 314 Лейбурн В., автор 189 Леонардо да Винчи 201 Леонтьев Тимофей 266, 272 Лефорт Петр 332, 356 Лефорт Ф.-Я. 332 Ливий Тит 56, 200, 218, 220, 260 Липсий Юст 216, 225, 252 Лириа, испанский посланник в России 204
Лихуд Иоанникий 30, 37, 232, 243, 244
Лихуд Софроний 25, 30, 37, 232, 243
Локк Джон 11, 201, 216, 220 Ломоносов М. В. 109, 197, 313 Лонгинов М., автор 245
Лопаткин Алексей 159 Лопухин Петр 161 Лужин Федор, геодезист 50 Лукиан, автор 218 Луммер, автор 197 Луппов С. П. 4, 46, 146, 155, 167, 184, 189, 237, 277, 280, 281, 282, 290, 292, 319 Львов И., русский резидент в Голландии 9 Любименко И. И. И, 44 Людовик XIII, король Франции 217, 316
Людовик XIV, король Франции 136, 167, 171 Люллий Раймунд 285 Лямкин, полковник 21
Магницкий Л. Ф. 12, 54, 92, 103, 115, 159 Магомет 247
Мазарини, кардинал 44, 215, 348 Мазепа И. С. 158, 167 Макарий, митрополит Московский 287
Макаров А. В. 90, 128, 335 Макиавелли Никколо ди Бернардо 201, 203, 207, 215, 252, 255, 260
Максим Валерий 218 Максим, служитель А. Д. Ментиков а 161
Максимилиан I, император Германской империи 89 Максимов Федор 30, 31, 66, 94, 144, 148
Максимович Иван 300—303, 306
Малезьё Николай 172 Маллэ М.-А. 91, 94, 172 Малышев В. И. 109 Мамбетов Василий 158 Манкиев А. И. 51 Марков Алексей 161 Марков Михаил 125 Марков Никита 20 Маркович Яков 346, 351, 352 Маролуа Самуэль 172 Маслов С. И. 250, 251 Матвеев А. А. 19, 54, 157, 223— 227, 267, 269, 273 Матвеев А. С. 223 Матвеев Таврило 122
368


Матвеев Михайло 122 Матвеев Осип 124 Матвеев Петр 42 Матвеев Федор 125 Машков П. И. 335 Медников Н. П. 159 Мейерберг, посол германского императора 218 Мейнигем, автор 198 Менке, владелец библиотеки 341, 342
Меншиков А. Д. 47, 115, 157, 158, 161, 229—231, 244, 253, 291, 297, 326 Мериан М.-С. 355 Мессершмидт Д. Г. 50 Мигалевич С. 36 Мигер М., автор 200 Миддагтен Христоффель 171 Микифоров Герасим 159 Миллер Г.-Ф. 169, 323—325, 343 Миллингсдорф, автор 203 Милорадович Михаил 157 Минин И., певчий 158 Миних Б.-Х. 231, 232 Михаил Федорович, царь 279 Михайлов Иван 266 Михайлов Калин 159 Мичурин Иван 10 Модестин, автор 197 Мозамбан Сиверин, барон Веронский см. Пуффендорф Самуил
Моисеев Никифор 125 Моисеева Г. Н. 109, 313 Мольер 202, 247 Мордвинов Иван 10 Мусин-Пушкин И. А. 25, 51, 56, 101, 104—106, 112, ИЗ, 128, 233, 243, 299, 300. Мутинг Авр., автор 198 Мюнстер Себастиан 196 Мурзанова М. Н. 169, 170, 329, 330
Мясоедов П. Д. 161
Нартов А. К. 50 Нарышкин А. Л. 19 Наталья Алексеевна, царевна 52, 167, 170, 176-180, 183,
271
Негилин, бургомистр 326 Недьяков Андрей 118
Нейбарун Хр., автор 199 Нейгебауер М. М. 181 Немчинов, полковник 265 Неофит, иеромонах 294, 295 Неплюев И. И. 15, 42 Нечаев Иван, полковник 156 Нечаев Н. В. 14, 19, 20, 24, 25, 28, 29, 37
Никанор, архимандрит 163 Никитин Дмитрий, наборщик 64
Никитин Иван 64, 65, 79 Никитин Сергей 65 Никифоров, секретарь Русского посольства в Гааге 158 Никольский Н. К. 285, 324, 325, 326, 328, 330, 336 Нирот, ректор Ревельского на- вигацкого училища 15 Нисерон Ж.-Ф. 172 Норрис Джон 94 Носов Василий 74 Нотингель К., автор 196 Ноторп Иоганн 341 Ньюкомен Томас 172 Ньютон Исаак 44, 172, 196, 203, 275
Овидий Публий Назон 202, 226, 236, 255, 261 Оглоблин H. Н. 27, 163 Огородников С. Ф. 67 Олеарий Адам 173, 199, 218,
220, 237
Орнальд, автор 225 Остерман А. И. 158, 185, 231, 232, 352
Павел, епископ Вологодский, 263, 264, 272
Павзаний, автор 252, 310 Павленко Н. И. 29 Павлов Иван 125 Павлов-Сильванский Н. П. 8, И, 320
Паган, автор 199 Палладий Роговский 250 Палладио Андреа 173, 198 Пальмстрик Эрик 338 Парибок П. М. 12 Паузе И.-В. 163
Пахомий, митрополит Воронежский 263, 272
369


Пекарский П. П. 4, 8, 34, 37, 41, 44, 45, 60, 61, 63, 64, 69, 75, 76, 82, 83, 85, 101, 102, 104, 117, 120, 129, 130, 133, 134, 142, 148, 149, 178, 181, 185, 220, 228, 237, 239, 245, 308, 309, 321, 324, 327—329, 333, 338—340, 342, 349, 355, 356, 359
Перекрестов Иван 157 Перри Джон 218, 240 Пештич С. Л. 52 Петр I, император passim Петр II, император 204, 231 Петр Могила 313 Петр Петрович, царевич 104, 265
Петрей, автор 218 Петров Василий 123, 125 Петров Н., автор 346, 351, 352 Петров П. Н. 253—255 Пижон, изобретатель движущегося глобуса 44 Пикарт П. 57, 61—63 Пинтер фон дер Ау И.-Х. 173 Пирофил, автор 200 Питкейрн Арчибальд 337, 345, 349, 351 Пифагор 310 Плавт Т.-М. 226 Платон 210, 217, 240 Плиний 252, 258 Плутарх 200, 217, 225, 252 Погодин М. П. 181 Покровский А. А. 90, 103, 105 Полибий 218
Полидор Вергилий см. Вергилий Полидор Урбинский Поликарпов-Орлов Ф. П. 4, 25, 51, 59, 74, 75, 92, 94, 96, 100, 101, 105, 124, 131, 167, 168, 180, 232-236, 240, 269, 299, 300
Поликола Георгий 240, 241, 271, 342
Полочанинов С. В. 156 Полтинин Алексей 160—161 Полуденский М. П. 291 Понкратов Никифор 124 Понкратов Яков 124 Пономарев А. М. 109, 160, 161 Поршнев Г. И. 119, 125 Поссевин Антонин 218 Посошков И. Т. 54
Постников П. В. 128, 129, 166 Прасковья Федоровна, царица
52
Прилежаев Е. М. 30, 32, 244, 257 Припечкин Мирон 159 Прозоровский Б. И. 158 Протопопов Андрей 126 Пруссак А. А. 19, 21, 22 Птолемей Клавдий 92, 188, 310 Пуффендорф Самуил И, 93, 101, 103, 142, 143, 148, 159, 174,
215, 216, 218, 220, 225, 228,
252, 255, 259, 261, 275, 295,
308, 360
Пухарт Иван 190 Пушкин А. С. 244 Пущин Ф. Е. 155, 156, 160
Рагузинский С. Л. (Владисла- вич-Рагузинский С. Л.) 56, 316
Радышевский М. 319 Райков Б. Е. 188 Расин Жан, драматург 247 Ратынский Н. А. 259 Рейтер, учитель Инженерной школы 21 Реленер, автор 197 Ремезов С. У. 50 Римплер Георг 91, 180, 200 Рихтер, автор 200 Рихтер Вильгельм 238, 239, 317, 331, 342, 347, 353 Ришелье, кардинал 110, 220 Роаан, де Анри, автор 93 Розов H. Н. 110 Ромодановский М. Г. 157 Росси Доменико 173 Ростовцев А. И. 48, 63 Рудаков Василий 14 Рудзинский И. 36 Рудин Степан, справщик 66 Рудольф, автор 202 Рудометов Парфен 157 Рузен Фридрих 199 Румянцев П. П. 301 Рюйш Фридерик 43, 46
Савва (Тихомиров И. М.) 151, 291, 293, 294, 296 Савинов, дьякон Петропавловского собора 210
370


Саллюстий Г.-К. 218 Салмынь А. Я. 42 Салтыков С. А. 190, 191 Салтыков Ф. С. 54, 320 Санди Ф. М. 352 Сапунов Б. В. 287, 310 Светоний Г.-Т. 218 Себа, аптекарь, владелец коллекции 46
Севел Вилим, филолог 102 Семенов Иван, дворовый человек 42
Семенов Иван, дьячок 42 Семенов Николай, наборщик 124
Семенов Николай, преподаватель Славяно-греко-латинской академии 232 Сенека 218, 221, 241, 252, 261 Сен Жильен, автор 172 Сен-Реми Пьер 172 Сент-Илер, директор Морской Академии 19
Сергий, архимандрит 264, 272 Сергий, старец (раскольник) 264-266, 271, 274 Силбах Индрик 60 Сильвестр Медведев 176, 305. 310, 311
Симеон Полоцкий 176, 251, 258, 309, 310, 311
Скамоцци Винченцо 173, 174 Скида Афанасий 25, 296—
298
Скорняков-Писарев Г. Г. 19, 54, 57, 92, 173 Слейдан Иоганн 220 Слизов, «комерциалмейстерский помощник» 224 Слободской Иван 163 Смирнов М. И. 160 Смирнов С. К. 23, 38, 71, 157, 309-312 Смоли Отто 199 Смольянинов Федор 159 Смотрицкий Мелетий 94, 167, 180, 233
Соймонов Ф. И. 50 Соловьев А. Н. 57, 60 Соловьев С. М. 37, 51, 76, 77, 180, 181, 205, 206, 326 Сопиков В. С. 64 Софокл 252, 310
Софья Алексеевна, царевна 167
Сперанский М. Н. 109 Сретенский Н. Л. 159 Станюкович Т. В. 46—48 Старицый Морозко, служилый человек 50 Степанов Федор 85 Стефан Яворский, митрополит 36, 106, 107, 241—243, 247— 253, 255, 258, 259, 269, 274 Стобаус, шведский офицер 352 Страда Розберг Жак 172 Стратемай Вильгельм 66, 94, 259
Строев П. М. 230 Стрыйковский Матвей 249 Суворов Максим 307 Сундерланд, владелец библиотеки 339
Сципион Африканский 200
Тамерлан 200
Татищев В. Н. 29, 54, 158, 163, 211, 284, 352, 360 Татищев Иван 157 Тацит Корнелий 174, 200, 218, 255
Тверитинов Д. Е. 241—243, 272 Теренций 202, 255, 261 Терехова В. С. 111 Терновский Ф. А. 243, 250 Тессинг Ян 44, 57, 58, 185 Тидеман Христоф 190, 191 Тимофей, протопоп 162 Тимофей, учитель Типографской школы 310, 311 Титов Ф. И. 67 Тихо де Браге 188, 260 Тихой, митрополит Казанский 32, 263, 272
Тихонов И., учитель 42 Тихонов П. Н. 320 Тихонравов H. С. 242 Тобин Т., ученый США 337 Токмаков И. Ф. 105, 125, 126, 129, 156, 159, 161, 163, 317 Толстой П. А. 54 Толстой Ф. А. 211 Тонкова P. М. 64, 66 Традесконт, владелец музея 44 Тревен, автор 199 Триер В., автор 202 Трубачев Федор 210 Туллер, автор 198
371


Уайльгод, медик 44 Уатт Джемс 172 Ульрика-Элеонора, наследница Шведского престола 46 Урусов С. Н. 156 Усбрант, автор 199
Фарварсон А. Д. 12, 16, 50, 243, 271, 314
Фауст, автор 202 Федор Алексеевич, царь 167, 180, 223, 309 Федор, монах 162 Федоров Анкидим 84 Федоров Денис 125, 126 Федоров Иван 124 Федотов Онисим 160 Феодосий Яновский 31, 32, 247, 252—257, 259, 267, 270, 278, 283, 286, 289, 290 Феолог, владелец книг 301 Феолог, справшик 83 Феофан Прокопович 32—34, 36, 52, 54, 66, 82, 83, 96, 120, 121, 157, 247, 262, 346, 351, 352
Феофил Кролик 100, 247, 259, 261-263, 270, 274, 307 Феофилакт Лопатинский 36, 95, 100, 247, 301
Филагрий, казначей Духовного ведомства 293
Филевский, владелец книг 312 Филофей Лещинский, епископ 30
Флавий см. Иосиф Флавий Флор Харитонов, раскольнический священник 264, 266, 272
Фоскул Яган (Ян Вайкойл) 60 Фредро А. М. 217 Фрейтаг Адам 172, 199 Фукидид 217, 260 Фурмонт, филолог 345
Хмыров М. Д. 185—188 Христофор Чарнуцкий 264, 272 Хрущов А. Ф. 195
Целлярий Балтазар 220 Цицерон 217, 241
Чабуков И. Е. 156 Чистович И. А. 34, 66, 253, 257, 262
Чупреянов Андрей 116
Шаркова И. С. 224 Шафиров М. П. 100 Шафиров П. П. 52, 94, 103, 149, 161, 162, 174, 227—229, 270, 275, 342, 344
Шафрановский К. И. 329, 330 Швимер Николай 24 Шейлцер, автор 200 Шейнфойт Симон 44 Шейтер И.-Б. 172 Шейхцер Иоганн 203 Шереметев Б. П. 228—231 Шидловский Гаврила 159 Шидловский Лаврентий, полковник 157
Шидловский Федор 157 Шимко И. И. 294 Шиндлер, автор 197 Шипов, генерал-майор 156 Шляпкин И. А. 178, 248, 285 Шмитц Генрих 172 Шпарейтер, капитан 20 Шпекль Даниель 172 Штал, автор 198 Штал Г., автор 197 Штелин Я. Я. 15, 99, 102, 109, 345
Штурм Л. X. 91, 102, 171, 196, 199
Шумахер И.-Д. 245, 321—323, 325, 327—332, 335, 339, 340, 342, 346, 349, 350, 352—357 Шурман А. А. 226 Шхонебек Адриан 57, 99, 180
Щербинин, флигель-адъютант 156
Щипусин Г. М. 160
Эбергард Хр., автор 196 Эзоп 96, 131, 142, 202, 226,
236
Эльсгольц Ф. К. 231 Эразм Дезидерий Роттердамский 95, 143, 153, 174,
252
Эсхил 310
372


Ювенал Д.-Ю. 261 Юлий Цезарь 167, 174, 218, 225, 258, 261, 262 Юрьев Кирилл 310 Юшков И. С. 156 Юшков Петр, офицер флота 156
Ягужинский П. И. 46, 321 Яков, иеромонах 163 Яков Сабуров 162, 163 Яковлев Иван 123, 125
Armisacus, автор 215 Brunemann, юрист 216 Cassius, автор 216 Colombert, юрист 216 Contzen Adam 214 Ferrière, de Claude 216 Gadebusch F. К. (Гадебуш) 230
Gesceinius, автор 218 Graswinkel, автор 214 Hemert, автор 216 Hildebrand, историк 217 Iohannes, автор 215 La Motraye A. см. Ламотрэ A.
Le Bret, автор 214 Mariani, автор 215 Montchrétien A., автор 214 Neickelio C. F. 347 Prunne, автор 214 Robinson, автор 214 Roque, de Gille 218 Senault, автор 214 Spener 218 Tomasi, автор 214 Vanderbech M. см. Вандер- бех M. Ш.
Vera, de Antoine 216 Vernuleus, автор 214 Wiquefort, автор 216


Оглавление
Стр.
Предисловие 3
Глава первая. Общие вопросы просвещения. Учебные заведения 6
Глава вторая. Книгоиздательство 55
Глава третья. Книготорговля 112
Глава четвертая. Распространение книг среди населения 155 Глава пятая. Частные книжные собрания 165
1. Библиотека Петра I и членов его семьи .... 166
2. Библиотека Я. В. Брюса 184
3. Библиотека Д. М. Голицына 204
4. Библиотеки других государственных деятелей . 223
5. Библиотеки представителей интеллигентных профессий 232
6. Библиотеки духовных лиц 247
7. Библиотеки раскольников 264
Глава шестая. Библиотеки 277
1. Монастырские библиотеки 277
2. Церковные и архиерейские библиотеки .... 284
3. Синодальная (Патриаршая) библиотека .... 290
4. Библиотеки Московской и других типографий . 299
5. Библиотеки учебных заведений 309
6. Библиотеки государственных учреждений. Городские библиотеки 315
7. Первая в России государственная библиотека общественного пользования 319
Заключение 359
Список сокращений 362
Указатель имен 363


Сергей Павлович Луппов
КНИГА В РОССИИ в первой четверти XVIII века
Утверждено к печати Ученым советом Библиотеки Академии наук СССР
Редактор издательства Г. А. Щербакова Художник Д. С. Данилов Технический редактор И. М. Кашеварова Корректоры В. А. Пузиков и Л. В. Субботина
Сдано в набор 8/1 1973 г. Подписано к печати 25/V 1973 г. Формат бумаги 84х108‘/з2- Бумага № 1. Печ. л. 113/4= 19,74 уел. печ. л. Уч.-изд. л. 21,40. Изд. JsTe 5112. Тип. зак. № 1571. М-05490. Тираж 7600. Цена 1р. 52 к.
Ленинградское отделение издательства «Наука» 199164, Ленинград, Менделеевская линия, д. 1
1-я тип. издательства «Наука». 199034, Ленинград, 9 линия, д. 12


АДРЕСА И ПОЧТОВЫЕ ИНДЕКСЫ МАГАЗИНОВ «АКАДЕМКНИГА»
480391 АЛМА-АТА, УЛ. ФУРМАНОВА, 91/97
370005 БАКУ, УЛ. ДЖАПАРИДЗЕ, 13
734001 ДУШАНБЕ, ПРОСПЕКТ ЛЕНИНА, 95
320005 ДНЕПРОПЕТРОВСК, ПРОСПЕКТ ГАГАРИНА, 24
664033 ИРКУТСК, УЛ. ЛЕРМОНТОВА, 303
252030 КИЕВ, УЛ. ЛЕНИНА, 42
277012 КИШИНЕВ, УЛ. ПУШКИНА, 31
443002 КУЙБЫШЕВ (обл.), ПРОСПЕКТ ЛЕНИНА, 2
197110 ЛЕНИНГРАД, УЛ. ПЕТРОЗАВОДСКАЯ, 7
192104 ЛЕНИНГРАД, ЛИТЕЙНЫЙ ПРОСПЕКТ, 57
199164 ЛЕНИНГРАД, В. О., МЕНДЕЛЕЕВСКАЯ ЛИНИЯ, 1
199034 ЛЕНИНГРАД, В. О., 9 ЛИНИЯ, 16
103009 МОСКВА, УЛ. ГОРЬКОГО, 8
117312 МОСКВА, УЛ. ВАВИЛОВА, 55/7
117463 МОСКВА, МИЧУРИНСКИЙ ПРОСПЕКТ, 12
630090 НОВОСИБИРСК, МОРСКОЙ ПРОСПЕКТ, 22
630076 НОВОСИБИРСК, КРАСНЫЙ ПРОСПЕКТ, 51
620151 СВЕРДЛОВСК, УЛ. МАМИНА-СИБИРЯКА, 137
700001 ТАШКЕНТ, УЛ. КАРЛА МАРКСА, 28
700029 ТАШКЕНТ, УЛ. ЛЕНИНА, 73
700100 ТАШКЕНТ, УЛ. ШОТА РУСТАВЕЛИ, 43
634050 ТОМСК, НАБЕРЕЖНАЯ Р. УШАЙКИ, 18
450075 УФА, ПРОСПЕКТ ОКТЯБРЯ, 129
405075 УФА, УЛ. КОММУНИСТИЧЕСКАЯ, 49
720001 ФРУНЗЕ, БУЛЬВАР ДЗЕРЖИНСКОГО, 42
310003 ХАРЬКОВ, УФИМСКИЙ ПЕР., 4/6
Для получения книг почтой заказы просим направлять по адресу:
ЛЕНИНГРАД, ПЕТРОЗАВОДСКАЯ УЛ., 7, МАГАЗИН «КНИГА-ПОЧТОЙ» СЕВЕРО-ЗАПАДНОЙ КОНТОРЫ «АКАДЕМКНИГА» ИЛИ
МОСКВА, МИЧУРИНСКИЙ ПР., 12, МАГАЗИН «КНИГА- ПОЧТОЙ» ЦЕНТРАЛЬНОЙ КОНТОРЫ «АКАДЕМКНИГА».