Тайные средства борьбы - Зильбер И.

Глава 7 Подводные лодки и корабли-ловушки
Автор: Зильбер И.
Теги: политика шпионаж идеология история спецслужб воениздат секретные службы
Год: 1948
Похожие
Мина и средства борьбы с нею
Искусство шпионажа. Тайная история спецтехники ЦРУ
Из тайников секретных служб
Секретные операции ХХ века. Из истории спецслужб
Текст
                    «
,
1
*
и. Зильбер
ТАМНЫЕ
СРЕДСТВА
БОРЬБЫ
'
і

И. ЗИЛЬБЕР
тАИны
сРЕдств
Б0рьБ
ЗАПИСКИ
ГЕРМАНСКОГО ШПИОНА
О
РАБОТЕ
В АНГЛИЙСКОИ ЦЕНЗУРЕ
ВО ВРЕМЯ
ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
СОКРА ЩЕННЫЙ ПЕГЕВОД
С ФРЛНЦУЗСК0Г0
ВОЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
МИНИСТЕРСТВА
ВООРУЖЕННЫХ сил
СОЮЗА ССР
МОСКВА — 1948

ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ПЕРЕВОДУ
в книге «Тайные средства борьбы» описывается работа
агента немецкой разведки, сумеьшего проникнуть во время
первой мировой войны в аппарат английской военнсй цен-
зуры, занять в ней довольно ответственный пост и исполь-
зовать свое служе0ное положение для систематического
добывания важ ных политических, экономических и чисто
военных сведений.
О такого рода деятельности разведчика в печати мате-
риалов почти не имеется. Любопыгной стороной книги яв-
ляется характеристика тех основных источников, из кого-
рых Зильбер черпал свою наиболее важную и ценнѵю
информацию — не правительственные сообщения, а письма
(не для печати) корреспондентов больших газет и доверен-
ных лиц крупных банков. Именно они являлись наиболег
осведомленными, и их информация наиболее важной.
*
*
*
Конец XIX, начало XX века характерны резким обо-
стрением империалистических противоречий. Война за но-
вый передел мира готовулась всеми империалистическими
государствами. Основываясь на опыте франко-прусской
войны, руководигели германской политики и стратегии
огромное внимание уделяют организации войны «в тем-
ноте» против своих будущих противников, Во все концы
света из Гермаиии направляются гысячи молодых и пожи-
лых немиев и немок, иногда целыми семьями. Формально
они эмигранты, путешественники, коммерсаиты, торговцы
и т. д . В действительности же они почти все были тай-
ными агентами германской разведки или какой-либо ко^очи-
ально-экспансионистской организации, которые во мно-
жестве возникали тогда в Германии. Каждый из них обо-
сновывается в намеченном ему месте, где и развертызает
в соответствии с полученными заданиями свою легальную
и подпольную деятельность.
3

Такого типа «зарубежные немцы» уже дважды сыграли
свою роль в историн милитаристской Германии: перед пер-
вой и перед второй мировыми войнами. В обоих случаях
они явились тем материалом, из которого в основном была
соткана гигантская шпионско-диверсионная и пропагандист-
ская паутина, опутавшая почти весь земной шар. О созда-
нии этой шпионской 'с ети вполне своевременно напомнить
и сейчас, поскольку мы вновь наблюдаем, как тысячи ма-
терых немецких фашистов, отъявленных военных преступ-
ников, используя благорасположение англо-саксов, с исклю-
чительным уютом опять обосновываются на различных
иностранных территориях.
Зильбер был гоже «зарубежным немцем». Его прикры-
тием, видимо, должна была стать профессия врача, но
вспыхнувшая англо-бурская война меняет намерения его
хозяев. Это новое обстоятельство благоприятствует легкому
внедрению немецкого агента в армию одного из главных
конкурентов. Зильберу удается устроиться в англинскую
армию в Южной Африке, а потом в Индии в качестве офи-
иера политической службы и цензуры.
Когда началась первая мировая война, Зильбер «после
некогорого размышления решил огправиться в Англию и ра-
ботать по шпионажу в пользу Германии» (стр. 10). Это свое
решение автор пытается изобразить как непредумышленный
шаг, продиктованный якобы исключительно патриотиче-
скими соображениями. С наивным видом простачка он пи-
шет о том, что предшестзуюіцая его жизнь за границей
весьма благоприятствовала этому намерению. Пишется это
с определенным пропагандистским расчетом, чтобы другие
«зарубежные немцы» из числа не приобщенных к тайной
агентуре германского империализма в подходящий момеит
могли брать с него пример, проявлять, так сказать, «лич-
ную инициативу». Эго становится тем более очевидным,
если обратить внимание на дату издания воспоминаний
Зильбера: они были опубликованы в Германии в 1933 г.,
после прихода к власти фашизма.
По содержанию книги можно сѵдить о личности Зиль-
бера. Он являегся опытным шпионом, умеющим конспири-
ровать свою нелегальную деятельность. Его переброска
в Англию была проведена через третью страну согласно
тщательно разработанному плану. Он безошибочно опреде-
лил для себя то место работы у поотивника, где он мог
с наибольшей пользой сдужить гермацскому империа-
лизму.
4

Зильбер подробно описывает свои опасения при оформ-
лении на работу в цензуру; они оказались безоснователь-
кыми, — хв аленая английская контрразведка, руководимая
«знаменитым» Томсоном, проморгала у себя под носом лов-
кого шпиона.
Безусловно, только благодаря предварительной обстоя-
тельной подготовке Зильбер сѵмел использовать открыв-
шиеся перед ним в цензуре разведывательные возможносги.
Без знания методов добывания разведывательных сведе-
ний, без знакомства е техникой агентурной связи, с секрет-
ной фотографией и тайнописью и без понимания з дач
воеиной, политической и экономической разведки была бы
немыслимой вся его последующая деятельность.
Свидетельством наличия у Зильбера солидной агентур-
ной тренировки служит и тот факт, что он «продержал:я»
до самого окончания войны и только в результате само-
разоблаченйя, происшедшего спустя пятнадцать лет, сталі
нзвестной его шпионская деягельность.
Генерал-майор английской службы Эдвард, бывший на-
чальником гарнизона Ливерпуля в период, когда там рабо-
тал Зильбер, заявляет, что он хорошо лично знал автора и
до выпуска его воспоминаний не представлял, что он мог
быть германским шпионом.
*
*
*
В ходе первой мировой войны цензура наиболее закон-
ченную организацию получает в Англии, США и Герма-
нии."
В центр внимания цензуры ставятся следующиѳ задачи:
добывание разведывательной ннформации (военной, полити-
ческой и экономической), разоблачение неприятельской
агентуры, сохранение военной тайны, ведение дезинформа-
ции, борьба с пропагандой противника и контроль за мо-
ральным состоянием вооруженных сил и населения своей
страны.
Книга Зильбера широко освещает большие возможностн
цензуры в части извлечения разнообразной информации из
обрабатываемой ее аппаратом документации. «Почти
никто не мог подозревать богатства и постоянства того
источника, — пишет он, — из которого Англия регулярно
черпала не только военные и политические сведения, но и
настоящие сокровища экономической и политической
пнформации; они оставались для нее очень ценными в те-
чение долгого времени после заключения мира» (стр. 45).
5

Зильбер дает описание организации цеытрального аппа-
рата английской цензуры, методов его работы и характери-
стику кадров. Квалификации последних уделялось особэе
внимание. Каждый чтец, например, должен был знать не
только язык страны, корреспонденцию котооой он обраба-
тывал, но и быть знакомым с ее обычаями, экономикой
ит.д.
По понятным соображениям исключительное внимание
в британской цензуре было обращ ено на собирание эконо-
мической информации. Все добываемые в этой области све-
дения использовались как для непосредственных целей
борьбы с противником, так (и это, пожалуй, являлось глав-
кым) для всемерного укрепления позиций британской тор-
говли во всем мире, расширения английского экспорта
в послевоенное время.
Работа в цензуре хотя и открывала Зильберу доста-
точно широкие возможности, но вместе с тем требовала
от него немалой изощренности в пересылке сведений.
Не лишены некогорой оригинальности и приемы, к кото-
рым прибегал Зильбер в Англии для маскировки своего
исгинного лица восбще, и в частности при обработке вы-
носимой из цензуры документальной информации.
Срсди прочих факто в, описанных Зильбером, фигурирует
и деятельность амеріЛсанской разведки, хотя государствен-
ные деятели США не раз угверждали и тогда и после, что
американцы не занимались шпионажем, якобы питая
к нему... отвращение. Тяк, например, Хауз (ближайший
советник президента США Вильсона) в своих мемуарах
категорически заявляет, что до встѵпления США в войну
сни ие располагали абсолютно никакими источниками
информации в Европе. Зильбер приводит много данных,
говорящих об обратном. Он подробно рассказывает о том,
какую весьма шпрокую по крѵгу освеіцаемых вопросов
информацию он черпал из доиесений одной американской
газетной корреспондентки. Из того, что ее систематические
обзоры подписывались условным именем «Молли» и посы-
лались не в адрес какой-либо редакции, а на имя одной ее
родственницы, проживающен в Массачузетсе, совершенно
счевидно их истинное назначение. На этот счет не остав-
ляет сомнений и самый характер ее пространных докладов,
представлявших большую разведывательнѵю ценность для
автора. Зильбер особо подчеркивает именно с этой сто^оны
значение для него американских источников инфоэмации,
исходивших причем не от одной только «Молли». «Я оты-
6

скал, — пкшет он, — прскрасный осведомительный источ-
ник в докладах, посылаемых корреспондентами большах
американскнх газет. Тут попадались многочисленные кон-
фиденциальные сообшения не для печати» (стр. 31).
Зильбер также подтверждает достаточно хорошо и зе ѳ с т -
кую причастность к шпионской работе многих американ-
ских банков. Он приводит. например, факт перехвата аген-
турной информации о строго секретном совешании, происхо-
дившем в Спа летом 1917 г., с участием руководителей
центральных держав (стр. 97). Это зажнейшее сосбщение
шло в адрес одного частного лица в Нью-йорке, оказавше-
гося... компаньоном банка Моргана!
Красной нитью в книге Зильбера проходит стремление
изобразить кайзеровскую Германию в качестве страны,
«вынужденной» обороняться и не располагавшей якобы
достаточными для этого средствами. В то же время автор
обходит молчанием пиратство немецкого подводного флота,
подрывную деятельность германской разЕедки и многие
другие факты, характеризующие германскѵю агрессию.
Ясно, что свои воспоминания Зильбер опубликовал по опре-
деленному заданию пришедшего к власти фашизма, пресле-
довавшего в данном случае свои пропагандистские и аген-
турно-вербовочные цели.
*
*
*
Во вторую мировую войну значение цензуры, как сред-
ства разведки и контрразселки, стало еще большим. Д аж е
те немногие материалы, которые опубликованы за границей
на этот счет, позволяют уже об эгом судить. Как пишет
американский цензор Мэри Найт в своей статье «Тгйная
война цензоров со шпионами», опубликованной в 1946 г.,
США в сотрудничестве с Англией и Канадой создали «пер-
вую общемировую цензѵрную сеть». Несмотря на офици-
альную отмену цензуры в мирное время, в США, Англии и
некоторых других капиталистических странах она факти-
чески продолжает свое существование и теперь, но только
в замаскированном виде. Такие методы ее работы, как
подслушивание телефонных разговоров,
перлюстра^ич
почтовой корреспонденции определенной категории лиц (по
особым епнскам), производятся там и сейчас, но исполь-
зуются они не для целей борьбы с поовокаторами новоч
сойны и с профашнстскнми элементами, а, наоборот, дая
всемерного подавления всего прогрессивного, для борьбы
с силами демократии.
7

Негласно существующая цензура капиталистических
государств в настоящих условиях является одной из важ-
нейших составных частей того огромного секретного аппа-
рата (разведка, контрразведка, пропаганда и т. д.), который
сейчас всячески усиливается и «реконструируется» англо-
американским империализмом, приспосабливаясь для иелей
самой широкой мировой экспансии и борьбы с демократи-
ческими силами.
Книга Зильбера, несмотря на всю свою политическую
тенденциозность и относительную давность описываемого,
представляет и сейчас некоторый интерес. Она знакомит чи-
тателя с малоизвестным ѵчастком деятельности иностран-
ных разведок и контрразведок. Многочисленные факты,
приведенные в книге, дают чигателю наглядное представле-
ние о необходимости самого тщательного сохранения госу-
дарственной тайны, постоянной бдительности и насторожен-
ности во всех своих действиях.
В. М инаев.

Глава первая
1914 ГОД
В очень ранінем возрасте я уехал из Оилезии (моя ро-
дина) в Южную Африку. В этой стране мне пришлось
перенести ряд испытаний, впоследствии оказавшихся дл я
меня очень полезными. Я научился говорить по-англий-
ски лучше, чем на родном языке, узнал язык буров и
несколько местных наречий.
В 1898 году я поступил на медицинский факультет
университета, но англо-бурская война изменила мою
жизнь. Я отказался от своего намерения стать врачом и
поступил на службу в английскую армию на должность
переводчика и офицера связи. Моя национальность не
возбуждала никаких подозрений, и я пользовался боль-
шим доверием.
Вместе с пятнадцатью тысячами пленных буров, как
офицер политической службы и цензуры, я был послан
в Индию и в этой стране пробыл полтора года.
Кроме цензуры писем, перевода на бурский язык за-
конов и распоряжений и работы в военном суде, я про-
водил беседы на политические темы среди заключенных;
целью этих бесед была подготовка почвы к будущему
миру.
После непродолжительной службы яа острове Цей-
лон и в Бомбее меня послали в лагерь заключенных в Пен-
джаб, где включили в корпус королевских стрелков.
Когда мир с бурами был заключен, нам, работникам
политической службы и цензуры, было вменено в обя-
занность объяснять пленным бурам условия мира. Мы
предложили им подписать очень несложное заявление,
вроде присяги в верности Британской империи. После этого
пленные буры без промедления отправились к себе на ро-
Дину. С их отъездом кончилась моя служба у англичан,
я вернулся в Южную Африку и затем эмигрировал в США.
9

Наступило лето 1914 года. Великобритания стала
одним из самых опасных врагов Германии.
Тысячи проживающих в США германцев, способных?
носить оружие, группами направлялись в приморские го-
рода, рассчитывая как можно скорее вернуться в Гер-
манию.
Я после некоторого размышления решил отправиться
в Англию и работать по шпионажу в пользу Германии.
Для этого я располагал необходимыми предпосылками.
Почти всю жизнь я прожил за границей и с юных лет
привык ко всем бытовым особенностям Англии. Рабо тая
в английской армии во время англо-бурской войны, я,
познакомился с организацией
английской
секретной
службы. Если мне удастся, думал я, скрыть свою на-
циональность, то я вновь могу устроиться на службу
в органы английской разведки или цензуры.
После этого решения я немедленно усіановил связь
с герма.нским посольством в Вашингтоне ,и принялся за
выполнение намеченного проекта.

Глава вторая
ПЕРЕЕЗД В АНГЛИЮ
Моя подготовка к выполнению взятой на себя работы
продолжалась несколько недель. Я читал военную и
морскую техническую литературу, чтобы получить пред-
ставление о всех способах ведения войны и впослед-
ствии быстро ориентироваться в ценности или значении
тех или иных сведений.
Сообщение с Европой становилось все более и более
затруднительным. Все корабли, направлявшиеся в Гол-
ландию, в Скандинавские страны и в страны по берегам
Средиземного моря, проверялись в открытом море у бе-
регов Европы или отводились в ближайший порт воен-
ными судами Антанты, не пропускавшими случая за-
брать все контрабандные грузы и задержать германцев,
способных носить оружие. Всех, кто не мог доказать
свою
принадлежность к нейтральному
государству,
обычно интернировали и направляли в концентрационные
лагери. Прямое сообщение между США и Англией очень
строго контролировалось. Часто случалось, что пасса-
жиры, которым по той или иной причине запрещали вы-
саживаться с парохода в Англии, возвращались обратно
в порт отправления за счет судна, на котором оіни ехаліи.
Судовладельцы старались предохранить себя от риска,
требуя при продаже билетов документы, удостове-
ряющие личность пассажира.
Следует помнить, что перед войной англичане при-
выкли путешествовать свободно и с большим комфортом.
Никто не заботился о паспортах или удоетоверениях от
полиции. Это однако, не значило, что в Англии подо-
зрительных людей не арестовывали.
У меня лично никогда не было паспорта. Я всегда
пользовался другими документами. Теперь нельзя было и
Думать об отъезде из Нью-Иорка, Бостона или Фила-
11

дельфии без паспорта, в котором, конечио, проставлялась
и национальность владельца.
Оставалась единственная возможность — выехать через
канадский порт. Сообщение с метрополией через Канаду
требовало больше времени, но контроль здесь не был
так строг, потому что канадцы были британскими под-
данными. .Однако и тут положение могло со дня на день
измениться. Я быстро ликвидировал свои дела и без
промедления выехал в Канаду.
Моя первая остановка на неприятельской территории
была в Монреале, в самом крупном городе канадской
провннции Квебек. Офицеры, щеголявшие в новой форме,
афиши, призывавшие к записи в добровольцы, напоми-
нали о войне.
Я скрывал свою национальность, но в документах со-
хранил свое имя, так как в них было отмечено о моей
службе в Южной Африке и в Индии. Эти документы
были для меня цѳнны, іпотому что я намеревался устро-
иться на работу в военное министерство. Ни в одном из
документов, которыми я располагал, не упоминалось о
моей принадлежности к немецкой национальности. Чтобы
объяснить мой приезд в Англию, я должен был сде-
латься британским подданным. Следуя старому правилу,
что в трудных обстоятельствах надо избегать длинных
объяснений, я быстро решил назвать своей новой родиной
Канаду, и в частности провинцию Квебек. Я знал мест-
ное наречие этой провинции и по внешности приближался
к типу жителей Канады. Однако у меня не было веских
доказательств о моей принадлежности к этой националь-
ности, равно как и ко всякой другой. Небрежность и ста-
рые довоенные привычки могли объяснить неимение
мною паспорта для поездки из доминиона в метрополию,
и поэтому я рассчитывал покинуть Монреаль без боль-
ших затруднений. Однако мне не без трудов удалось
найти маленькую пароходную компанию, которая имела
регулярное сообщѳние с Манчестером и при случае пе-
ревозила пассажиров. Меня приняли за француза и пре-
доставили каюту. На пароходе почти никого не было.
Когда я проходил по палубе, мне встретился маленький
коренастый моряк с лицом бульдога, бывший, как я
ѵзнал позднее, капитаном. Он бегло оглядел меня, про-
ходя мимо. Больше я никого не видел.
Только на следующий день, когда мы уже спустились
по реке Св. Лаврентия, я увидел двух пассажиров. Один из
12

них был горный инженер, очень симпатичный, в возрасте
около тридцати лет, возвращающийся в Англию, чтобы
вступить в королевскне инженерные войска. Другой —
амернканец, высокого роста, блондин с голубыми гла-
зами, бывший капитан американскон команды по хоккею.
Он держал себя оче«ь сдержанно и много читал.
Приказ адмиралтейства, которое контролнровало даже
самые мелкие пароходные компаиии, предписывал нашему
пароходу взять курс довольно далеко на север. На
своем пути мы встретили только одии пароход той же
компании, возвращавшнйся в Канаду. Несмотря на это,
мы соблюдали в течение десяти дней переезда большую
осторожность. Ночью все огни были замаскированы и
даже маленькие лампочки в наших каютах были тща-
тельно прикрыты.
Численность экипажа вместе с пассажирами не пре-
вышала пятидесяти человек, и потому на нашем пароходе
не было радиоустановки, которая является обязательной
лишь для болыних судов. В пути мы не имели никакой связи
с внешним миром. Нервное напряжение от этого еще
больше усиливалось. Война и все относящиеся к ней во-
просы являлись исключительной темой наших разговоров.
Офицеры были любезны и обходительны. Меня сблизила
с капитаном общая страсть к шахматам, благодаря кото-
рым я заслужил его расположение. Чтобы избежать не-
нужных вопросов, я показал ему коллекцию фотосним-
ков, сделанных в Индии и в Южной Африке. Узнав меня
в группе офицеров гарнизона Какуля, он выразил боль-
шоѳ удовлетворение.
К вечеру девятого дня, когда мы были в открытом
море у северных берегов Ирландии, пароход остановился.
Мы бросились на палубу и увидели английский крейсер,
который медленно скользил между нашим пароходом и
темным берегом. Наш пароход и крейсер обменялись
световой сигнализацией Морзе. «Есть ли немцы у вас на
борту?» «Нет»,— ответил наш капитан.
Еще несколько коротких инструкций, и мы продол-
жаем путь. Берег и крейсер исчезли в темноте.
На следующий день после полудня, до входа в Ли-
верпульский порт, к нам сел лоцман. Он имел газеты,
которые для нас были первым известием за все десять
Дней. Из газет мы узнали, что три британских крей-
сера — «Абукир», «Крэсси» и «Хог» —потоплены герман-
скими подводными лодками.
13

В Ливерпуле мы остановились на середине реки,
чтобы избежать больших расходов со стороны пароход-
ной компании, так как за право выхода на берег пасса-
жиров платил судовладелец. Катер из порта запросил
кас по мегафону: «Есть ли иностранцы-враги на борту?»
«Один англичанин, один аіѵіериканец, один француз», —
был ответ.
На следующий день мы проехали канал Манчестера
со всеми его многочисленными шлюзами. Часовые с
примкнугыми к виитовкам штыками стояли на постах. По-
всюду выглядывало лнцо войны. Наконец, мы бросили
якорь в Манчестере.
После весьма поверхностного таможенного осмотра
на борт поднялась портовая полиция, которая имела не-
посредственную связь с центральным департамѳнтом
министерства внутронних дел в Лондоне. О всех лицах, ко-
торым полиция не хотела помешать высадиться, но в ко-
торых не была вполне уверена, она имела возможность
немедленно сообщить по всей стране. Эти лица подвер-
гались тщательному надзору во всех районах Англии.
Поднявшись на борт, старший контролер стал упре-
кать капитана за посадку нас на корабль, так как Ман-
честерский порт уже несколько дней был закрыт для
транзита пассажиров. Капитан решительно отклонил вся-
кую ответственкость за посадку нас на корабль, ссыла-
ясь на судовладельца в Монреале, который об этом его
не информиро&ал. Горный инженер, урож ен ец окрестно-
стей Манчестера, своим акцентом бесспорно удостоверил
свою личность и был высажен. Американец предъявил
паспорт, в котором, правда, нехватало фотографии. Поли-
цейские запросили министерство внутренних дел о раз-
решении американцу сойти на берег. В самом невыгод-
іном положении оказался я, так как не имел ласпорта*
Полицейские не были настроены смотреть на это, как на
самый нормальный случай, поэтому меня тщательно
опросили. Мне пришлось еще раз показать фотографии
из Индии, где я фигурировал как офицер гарнизона
в Какуле. Снимки несколько отвели подозрения полицей-
ских. Мне было приказано остаться на борту до получе-
ния инструкций из Лондона.
Едва контролеры успели оставить корабль, как наш
ворчун-капитан , сильно
раздраженный
полицейскими,
разрешил нам сойти на берег до девяти часов вечера.
Мы не заставили себя просить и отправились в город.
14

Хочно в девять часов мы вернулись на борт и встретили
цнспектора. Сейчас же нам пришлось выслушать угрозы:
«Я арестую вас за невыполнение моего приказания», —
заявил инспектор. Мы показали разрешение ог капитана.
Инспектор успокоился и неохотно сказал нам, что из Лон-
дона прислано разрешение и мы можем высадиться на берег.
Было десять часов вечера. Скорый поезд отправлялся
в Лондон около полуночи. Я простился с товарищами по
путешествию и пошел искать свободное купе в поезде.
Должен признаться, мне казалось, что каждый полицей-
ский следит за мной. Как только я вошел в купе, по-
явился кондуктор и, получив с меня за проезд, устроил
так, что я ехал в купе один. Предо мной висели два
объявления. В одном из них предписывалось держать
окна закрытыми, а в другом — не разговаривать о воен-
ных мероприятиях, так как путешественники не могли
знать, кто является их собеседником. Я заснул с твер-
дым намерением добросовестно выполнять эти советы.
В Лондоне вокзал был пуст. Туман висел над городом.
Лондон мне показался тихим и провинциальным, непохо-
жим на Нью-йорк.
На следующий день моей первой заботой было
найти себе скромную квартиру, чтобы как можно скорее
отделаться от жиэни в гостиницах и иметь хотя бы ви-
димость постояішого местожительства. Мой приезд в
Лондон был слабо мотивирован, и все мои проекты были
построены на песке. Я скоро нашел две отдельные ком-
наты с ванной в доме на углу Чаринг Кросс Род. Квар-
тира была не шикарной, но удобной.
После того как я устроился с квартирой, на очередь
встал вопрос о службе.
^Из всех многочисленных вспомогательных организа-
ций, прикрепленных в этот период к военному министер-
ству, ^служба цензуры показалась мне наиболее подхо-
дящей. Этот отдел должен был контролирозать не только
известия, проходящие в прессу, но и телеграфные и поч-
товые связи с заграницей. Тут были источники самых
Ценных сведений и возможность незаметно посылать со-
общения в Германию.
С полной надеждой на успех я отправился в военное
министерство, чтобы получить аудиенцию у начальника
по личному составу военной цензуры. В зале ожидания
находилось несколько человек, очевидно, как и я, доби-
вавщнхся службы.
15

Довольно скоро меня принял началъник по личному
составу майор X. Он обратил внимание на мою ни ан-
глийскую, ни французскую фамилию, коротко расспро-
сил о предыдущей службе. Я показал ему документы
о службе в Южной Африке и Индии. Он, казалось, при-
мирился) с моим канадским происхождением из провин-
ции Квебек и удовлетворился моими знаниями этой
страны. Мне дали анкету, которую я должен был запол-
нить и возвратить вместе с копией служебных удостове-
рений и документов. Никаких других рекомендаций я
представигь не мог. Я унес с собой все бумаги, чтобы
обдумать ответы, которые должен был дать. Я не помню
вопросов анкеты, знаю только, что они сводились к
тому, чтобы выведать всю подноготную. При возвраще-
нии домой я заметил в витрине книжного магазина по-
следнее издание вошедших в силу после начала войны
«Законов по обороне королевства». Я купил один экзем-
пляр и быстро прочитал. Законы по обороне королевства
произвели на меня хорошее впечатление. Оказалось, что
нет ни одного жизненного шага, который нельзя не рас-
сматривать, с точки зрения этих законов, как нарушение
общественного порядка. Под влиянием этого настрсе-
ния я запскшнил анкету возможно «добросовестнее» и 'В
то т же день отнес в министерство1 майору X. После по-
верхностного просмотра анкеты майор мне заявил, что я
назначен на работу в военную цензуру на службу, зна-
комую мне со времени войны с бурами.
Затем началось ожидание. Беспокойство ни на ми-
нуту не покидало мѳня. Я знал, что эисперты из знамен
нитого Скотланд-Ярда, руководимые Томсоном, тща-
тельно проверяют ответы на вопросы анкеты, обращая
особое внимание на лиц, желающих получить работу
в учреждениях, связанных с военным министерством,
адмиралтейством, министерством иностранных дел и дру-
гими важными учреждениямю. Пповерка проводилась не-
вероятно тщательно; при малейшем сомнении запрашива-
лись справки по радио и по телеграфу. Я все время ду-
мал, что Скотланд-Ярд запрашивает мою мнимую ро-
дину, разыскивает в Канаде мою семью, сверяет сведе-
ния, указанные в моих документах, с моими собствен-
ными анкетами времен англо-бурской войны, которые,
безуслозно, еще сохранились и через которые открылась
бы не указанная в моих теперешних документах немец-
кая национальность.
16
Зак. 53С

Наконец, в одно прекрасное утро я получил письмо
с предложением явиться в Салисбери Хауз. В этом
огромном доме, расположенном вблизи Английского
банка, времеино помещалась вся
военная цензура,
чтобы частично разгрузить центральную почту. Я должен
был обратиться к полковнику В., заведующему цензурой
корреспонденции нейтральных стран. Я попросил о себе
доложить и в десять часов был введен в его маленький
кабинет. Полковник В. раньше командовал в Индии пол-
ком, затем был прикомандирован к генеральному штабу
и только в течѳние оче«ь короткого периода находился
в отставіке. После объявления войны о« вновь зачислился
на военную службу, и ему поручили эту ответственную
должность в цензуре. Мои бумаги были разложены пе-
ред ним на столе, и он без промедления начал разговор
об Индии. Так как я еще был способен сказать не-
сколько фраз на диалекте урду и помнил много лиц, ко-
торые и ему были известны, то лед был скоро сломан.
Мне предложили через день приступить к работе в
бюро этого полковника. Скоро я получил пропуск под
номером 216. Этот номер в течение долгого времени
оставался моим опознавательным знаком. Через не-
сколько дней пришло официальное подтверждение из
военного министерства о моем яазначении.
2 Зак. 53с

Глава третья
РАБОТА В ЦЕНЗУРЕ
Сначала я познакомился с распорядком. Все правила
тщательно мною изучались и точно выполнялись.
Цензору было запрещено даже намекать третьим ли-
цам о выполняемой им работе. О содержании писем и
документов, которые проходили через наши руки, мы
могли говорить только с нашими начальниками, и даже
свои сотрудники не представляли исключения из этого
правила.
Меня провели в большой зал, где около восьми-
десяти сотрудников распечатывали письма, читали их,
ставили на каждое письмо свой номер и затем снова за-
печатывали. На конце каждого стола находился офицер,
которому было поручено наблюдать за группой цензо-
ров. Я был представлен одному из них, майору Барнь.
Он указал мне место, дал необходимые инструменты, по-
казал очень простой способ, как надо обращаться с пись-
мами, и особенно подробно объяснил то, чего иельзя упу-
скать из виду в даином деле.
На большой черной доске, прикрепленной к , стене и
видимой со всех сторон, был написан ряд фамилий, ко-
торые надлежало отмечать каждый раз, когда они
встречались в письмах. Это были лица, подозреваемые
в отправке секретных сообщений в Германию через ней-
тральные страны. Кроме того, на доске была написана
короткая фраза
«Джонсон
болен».
Адмиралтейство
знало, что один германский офицер находился в Англии
и намеревался использовать эту формулу для сообщения
о морских маневрах. Но он, к сожалению, недооценил
мер предосторожности, принятых англичанами, и, вероятно,
понадеялся, что корреспонденция с нейтральными странами
не слишком тщательно контролирсвалась. О нем уже
сообщали со всех сторон. Полиция лишь ожидала этого
компрометирующего письма, которое должно было явиться
18

последним звеном в цепи обличительных улик, чтобы
узнать также и адресата в нейтральной стране. Через не-
сколько дней эта надпись исчезла с доски. Письмо было
найдено. Автор его арестован. Адресат в нейтральной
стране выявлен и занесен в список лиц, корреспонден-
ция которых проверялась особенно тщательно.
Большое
превосходство
английской разведыватель-
ной службы по сравнению с германской — вот первое
тревожное шечатление, которое создалось у меня. Перед
этой организацией, построенной в результате длитель-
ного изучения и продуманной до мельчайших деталей,
всякие германские контрмеры в мосм представлении
оставляли впечатление любительства и были осуждены
на полный крах. Помимо того, Англия обладала полной
свободой действий, и за весь период войны 1914—
1918 годов она прочно держала в своих руках все сред-
ства сообщения, тогда как мы в Германии, при нашей
изоляции, могли получать и посылать сведения с боль-
шими
затруднениями и только
через
нейтральные
стр аны *. За пределами границ этих стран вся частная
корреспонденция как в форме писем, так и телеграмм
попадала в руки английского контроля. Все, что бы ни
писалось на всех континентах тысячами людей, попа-
дало ежедневно в руки военной цензуры. Таким обра-
зом. я располагал исключительно интересными докумен-
тальнымй данными. Однако возможность своевременно
использовать эти данные была для меня сильно ограни-
чена. Мне не раз приходилось отбрасывать важные све-
дения только потому, что они могли попасть в Германию
лишь через пять-шесть дией. Вначале я мог посылать
информацию по берлинскому адресу, сообщенному мне
в Вашингтоне. Э тот адрес по внешнему виду не вызы-
вал подозрений. Мой способ отправки был очень прост.
К нам в цензуру попадали письма, направляемые в ней-
тральные страны, адресаты которых обычно просили пере-
дать в Германию какие-нибудь сведения личного характера.
В конверты этих писем я вкладывал свои сообщения запе-
чатанными в конверт с интернациональной маркой. Таким
Автор, повидимому, умышленно умалчивает о радиосвязи, кото-
тог ВСС шиРе стала применяться германской разведкой, особенно после
воам КЗК в ^ а у э н е была построена мощная радиостанция, дававшая
п р „ ° жность поддерживать связь с агентами, находящимися не только
ЬвР°пе, но и в Америке. (Ред.)
2*
19

образом я переправил в Германию копию списка всехподо-
зрительных адресов, известных военной цензуре Англии, и
список всех нейтральных посредников, у ж е провалив-
шихся в Англии. Берлин смог благодаря этому заменить
все эти имена другими, с надежными адресами.
В течение
некоторого
времени я просматривал
письма из л агерей германских военнопленных. Письма
скопились в большом количестве из-за задержки в от-
правке. Было легко и сравнительно неопасно вкладывать
свои сообщения в письма, отправляемые прямо в Герма-
нию. К несчастью, эти скопления были скоро ликвидиро-
ваны, и я вернулся к своей прежней работе. За это
время я познакомился с неким полковником И.,
при-
командированным к цензуре. От него я впоследстьии
узнал много интересных, но и досадных сведений.
В письмах, адресованных к военнопленным и просматри-
ваемых очень тщательно «в особой секции, к сожалонию,
чересчур часто говорилось о некоторых военных меро-
приятиях германских военных властей, и эти сведения
представляли большую ценность для англичан. Полков-
ник И. однажды, смеясь, рассказал мне, что одна моло-
дѳнькая немка, регулярно писавшая своему другу-воен-
нопленному, в своих письмах часто со общ ал а конфиден-
циальные данные о передвижении войск, расположенных
в районе ее местожительства. Из «предосторожности» она
употребляла какие-то в высшей степени примитивные сим-
патические чернила. Эта девушка считала, очевидно,
свой способ гениальным открытием, не известным до нее
никому. В Англии ж е эти письма давали очень ценные
сведения, контроль пропускал их без затруднений и
старался не препятствовать такому полезному источ-
никѵ.
Постепенно я приобретал все ббльшую и ббльшую
уверенность в оценке получаемой информации и не тра-
тил мои всегда ограничрнные возможности на отправку
малоценных сведений. Количество материала возрастало
со дня на день, и стало невозможно все переписывать
от руки. Копировка важных и часто срочных документов
отнимала невероятно много времени, и мои отчеты
стали скоро слишком большими, чтобы их можно было
вкладывать в чужие письма. Вдобапок стало невозможно
собирать все эти сообщения на глазах моих сослуживцев.
Работать по памяги было рискованно. Мне нужна была
маленькая фотолаборагория, где я мог бы без помех
20

работать ночью. После долгих поисков я нашел подходящее
для меня помещение в одном маленьком старом домике в
Хеймаркете. В первом этаже находилась лавочка шор-
«ика, во втором — дамский парикмахер, а в третьем —
маленькое меблированное помещение, состоящее всего
из одной комнаты с прихожей, кухней и ванной.
Гіоследняя меня особенно интересовала, так как там я
намеревался устроить темную комнату для проявления
моих снимков. Владелец справился, действительно ли я
являюсь сотрудником военной цензуры в Салисбери
Хауз, получил, как полагается, квартирную плату за
полгода вперед и предоставил мне помещение. В ночное
время я был единственным обитателем этого маленького
домика, и никто не мог контролировать, когда я прихо-
дил туда или уходил оттуда. С тех пор я не терял вре-
мени на переписку. Важные списки, документы, письма и
мои собственные отчеты фотографировались на пленку
очень маленького раэмера. Мало-помалу я собрал в
этом довольно надежном убежище целую коллекцию
работ по военным и морским вопросам.
Часто я возвращ ался очень поздно. Это не могло не
вызвать подозрений со стороны соседей моей официаль-
ной квартиры на улице Св. Маргариты. Зная любопыт-
ство, которое обычно проявляют хозяйки к своим квар-
тирантам, я почти ежедневно доставал один-два билета
в театр или на концерт и оставлял их в своей квартире
на видном месте. Я был уверен, что эта славная жен-
іцина, если бы ее стали обо мне спрашивать, обяза-
тельно рассказала, какой я серьезный человек и любитель
искусства и музыки.
Опасность и осгорожность — вот мысли, которые в
течение долгого времени постоянно меня занимали и
приняли характер привычки. Я инстинктом научился чув-
ствовать атмосферу и настроение в помещении еще
прежде, чем туда войти, усвоил себе бессознательную
ловкость избегать всего, что могло быть опасным в раз-
говоре, и, не моргнув глазом, выдерживать маленькие
зкзамены, скрытые под внешностью безобидных вопро-
сов. Случаи подобного рода бывали, когда временами
немецкое созвучие моего имени
вызывало некоторые
подозрения.
Однажды, когда я вернулся на службу после окон-
чания работы по цензуре писем военнопленных, я заме-
тил, что несколько моих товарищей были вызваны в
21

соседнюю комнату и затем исчезли на несколько дней.
«Моя работа будет проверяться»,— сказал я себе тотчас
же. Это было неприятное дело, так как моя основная
работа по разведке должна была временно прекра-
титься, пока не будет закончено это дополнительное испы-
тание.
Вскоре в мои руки попало письмо, не подлежащее
цензуре, так как оно было адресовано в Канаду. Эта
страна, как английский доминион, еще не контролирова-
лась. Я вскрыл его. В письме одна женщина сообщала,
чтс ее муж, служащий на заводе Виккерс, работал день
и ночь на крейсере «Инвенсибл» и возможно, что ему
придегся отправиться на этом крейсере на Фолклендские
острова.
Сообщение само по себе было не весьма важное, но
это было в то время, когда граф Шпее только что уни-
чтожил британскую эскадру адмирала Крэддока, и пола-
гали, что он попытается пройти в Атлантический океан
через Магелланов пролив, обойдя в открытом море
Фолклендские острова. Я сравнил размеры и дально-
бойность крейсера «Инвенсибл» и кораблей адмирала
Шпее (такие сведения я нашел в моих морских книгах),
и для меня стало ясно, что адмиралтейство рассчиты-
вало противопоставить германской эскадре более силь-
ные единицы. Известие об этом я послал по почте
в Германию и по условленному адресу в Америку. Я пи-
тал слабые надежды на то. что это сообщение своевре-
менно дойдет до адмирала Шпее.
В феврале 1915 года горничная моей хозяйки, при-
неся мне завтрак, заявила, что теперь я буду жиуь
в квартире не один, так как молодая дама сняла ком-
нату рядом с моей. Я не обратил на это внимания. Ве-
чером, когда я, вернувшись по обыкновению поздно, со-
бирался уже ложиться спать, ко мне постучала и вошла но-
вая соседка. Она, извинившись, попросила у меня
спички. Я понял, что надо быть осторожным. Я знал
английскую сдержанность и понимал, что дама, которая
после полуночи заходит к незнакомцу под таким
ничтожным предлогом, слишком отличалась от большин-
ства англичанок.
Мои подозрения усилились, когда на следующий
день утром моя новая знакомая с благодарностью вер-
нула мне спички и ловко поставленным вопросом по-
старалась втянуть меня в разговор. Она попросила да-
22

вать ей уроки французского языка. Я уклонился под
предлогом моей загруженности работой. К моему глубо-
кому изумлению она мне ответила, что моя работа как
цензора не так уж утомительна.
—
А откуда вы знаете, что я іработаю сто контролю
почты? — срросил я.
—
Разве вы не знаете, что прислуга болтлива? —
сказала она.
—
Ах, вот что!
Я не стал терять времени и тотчас пригласил ее на
вечер в театр. В течение некоторого времени я продол-
жал ее посещать довольно часто. То, что она мне рас-
сказала, казалось правдоподобным. Она приехала из
маленького городка графства Соммерсет, рассчитывая
найти в Лондоне службу. Рассказывая об этом, она
просила помочь ей. В один прекрасный день она исчезла
без предупреждения и одновременно я заметил, что в
моей комнате был произведен осмотр, вещи тоже были
осторожно, но тщательно просмотрены, но ничего не
пропало.
Я счел благоразумным снять новую квартиру, две
комнаты в Южном Кенсингтоне и, на всякий случай,
еще одно помещение в другом квартале Лондона.
Однако я знал, что, если возникнут серьезные подозре-
ния, никакие меры предосторожности не помогут. Вся-
кая отправка писем, в которых содержались просьбы о ка-
кой-либо передаче в Германию, была запрещена. Я дол-
жен был придумать, чем бы заменить этот сравнительно
простой способ общения с моими неиэвестными кор-
респондентами. Так как цензура только контролировала
текст писем, а всеми остальными процедурами и отправ-
кой ведала почта, то всякое письмо, приходящее к нам,
было уже снабжено штампом, указывающим место и
время отправки. Почта принимала их только после на-
шей проверки. Всякое письмо, отправленное в Лондон и
переданное на просмотр, формально должно было быть
проштемпелевано накануне отправки вечером. Письма,
приходящие из Манчестера, могли иметь дату утра
предществующего дня, а письма из Шотландни еще
одним днем раньше. Почта, конечно, хорошо знала,
какие требовались сроки в соответствии с отправкой из
различных местностей. Чтобы контролер мог отправить
св°е письмо, ѳму нужно было иметь кояверт с маркой,
23

штамп которой был согласован с датой контроля. Учи-
тывая все эти правила пересылки писем, я несколько раз
в неделю отправлял в адрес какой-либо своей квартиры
(в этом смысле мои три квартиры были для меня весьма
удобны) конверты с прозрачным окошечком для адреса,
заполненные вырезками из газет и достаточно оплаченные,
чюбы пойти за границу. Таким образом я получал кон-
верты, соответственно оплаченные и проштемпелеванные,
вкладывал в них свои отчеты, относил на следующее утро
в цензуру и под прозрачное окошечко конзерта вставлял
адрес одного из моих посредкиков, потом я заклеивал кон-
верт, ставил мой штамп контролера, и письмо больше уже
ничем не отличалось от остальных писем. К сожалению,
нельзя было заготовнть адрес накануне, так как мы
только утром узнавали, какую корреспонденцию и из
какой страны будем обрабатывать. Но у меня для каж-
дой страны был список доверенных лиц, и мне приходи-
лось только выбирать адрес
какого-нибудь
своего
человека из нейтральной страны. Этот способ оказался
удобным и проводился мною удачно.
После весны 1915 года, когда поступало очень много
ценных сведений, в июне и июле неожиданно наступило
затишье. Казалось, что все источники иссякли. Д ля меня
это был период глубокой депрессии.
В начале сентября я узнал о приезде одной дамы, на
которую втайне возлагал некоторые надежды, так как
ее сотрудничество могло быть ценным. Мадемуазель
де Бурнонвиль принадлежала к старинной шведской фа-
милии французского происхождѳния. Она была очень хо-
рошо воспитана, очень культурна и знала языки. Она по-
ступила на секретную германскую службу.
Эта дама приехала в Англию под предлогом отдо-
хнуть у своей старой приятельницы в ІІІотландии. Так
как не было ничего, что препятствовало ее въезду, ее
пропѵстили со швейцапским паспоотом. Я у ж е собирался
связаться с «ей с соблюдением всех предосторожностей,
когда узнал, что она. к великому моему огорчению, за-
хотела получить работу в шведской секции почтового
контроля. Это было ее громадной ошибкой, в результате
которой она привлекла к себе внимание. Она, очевидно,
не знала, что нужно было иметь очень серьезные осно-
вакия, чтобы иностранец был принят в какую-либо
секцию военного министерства. Это тем более относи
лось к шведам, на которых смотрели как на германо-
24

филов по натуре. Действительно, мадемуазель де Бур-
нонвиль получила отказ. Ей, конечно, отказали после
того, как тщательно опросили по обычной форме и с
соблюдением изысканной вежливости. С этого времени
она была на подозрении. За ней следили. Я срочно пре-
дупредил ее, просил остерегаться. Кроме того, я просил
ее в ближайшее время быть незаметной и не проявлять ни-
какой активности. В своем ослеплении, а быть может, по-
буждаемая тщеславием скорее добиться крупных успехов,
она не обратила внимания на предупреждения и, как
ночная бабочка, полетела на огонь. Имея связи с лучшим
обществом и получая сво« письма непосредственно через
датское посольство, она сочла себя, вероятно, влиятель-
иым лицом, которое, мол, не посмеют тронуть. Она была
очаровательна, и ей нетрудно было вызвать ухажива-
ние молодых офицеров, у которых она пыталась полу-
читъ сведения. Немного спустя я узнал, что ее считают
в высшей степени подозрительной. Я еще раз попытался
предупредить мадемуазель де Бурнонвиль, но без успеха.
Как бы в ответ на мой призыв к осторожности, она
сразу же отправила два невероятно глупых письма, на-
писанных
архиизв-естными симпатическими
чернилами.
Письма ее окончательно скомпрометировали. Арестован-
ная к середине ноября и препровожденная к Томсону,
она не выдержала страшного допроса, созналась и была
приговорена к смерти, замененной ей пожизненным за-
ключением. К несчастыо, от ѵжаса и желания оправ-
даться, она многое сообщила. чем сильно повредила
германской разведывательной работе. Она выдала англи-
чанам один прекрасный адрес, который мы много раз
использовали дл я пересылки почты в Германию. Это был
адрес мнимого бельгийского офицера, якобы военно-
пленного в Германии, которого в действительности вовсе
не существовало 1.
1 Другой работник германской разведки — Мюнин — в своия
м^муарах (Мюнин,
«Женщина в разведке»,
Лейпциг,
1932 г.)
боуіее по дробно
излагает проиал Евы Бурнонвиль:
«Единствен-
ной при^иной, толкнувшей эту дамѵ в возрасте 4! года на работѵ в раз-
ведке, была жажда наживы. За 30 фунтов месячного вознаграждения
она. не колебл^сь. рисковпля своей головой Она свободно владела ше-
стью языками. Испробовав свон силы на самых разноображых попои*
щях ~ секретярем
посольства.
гувернанткой в
аристо кр атичес ких
семьях, на сцене, она закончила свою карьеру в качестве шпионки».
При хав в Лондон с «железным» датским паспортом, Е. Бурнон-
виль завела обширное знакомство с приезжавшими с фронта в отпуск
25

Все подробности этого дела и еще много других,
раэработанных контрразведкой при содействии цеінзуры,
я узнал от чиновника политической полиции, работав-
шего под руководством начальника Скотланд-Ярда Ба-
зил я Томсона. С этим чиновником мне часто приходи-
лось беседовать, так как его деятельность была тесно
связана с работой почтового контроля.
Тщательное наблюдение^ проводимое аппаратом цен-
зуры, поі^убило многих немцев, приезжавших в Англию
для выполнения разведывателъных задач. Все они погибали
по своей неопытности и потому, что цензура была точно
работаю щим учреждением. Свои нехитрые приемы, кото-
рые они освоили лишь накануне, они пытались про-
тивопоставить такому опытному противнику, как Скот-
ланд-Ярд. Они оперировали симпатическими чернилами,
офицерами и унтер-офицерами аиглийской армии и флота и получала от
них много секретных сведений военного характера. Свои донесения она
посылала в Стокгольм, в адрес «госпожи Фолыптрем», почтой, используя
тайнопись. Английская цензура, подвергавшая пнсьма химической обра-
ботке, вскоре обнаружила их секретное содержание и ни одно донесе-
ние, посылаемое в адрес «г-жи Фолыптрем», не дошло д о адресата.
Вместе с тем английская разведка установила, что под кличкой «г-жи
Фольштрем» скрывается германский агент в Стокгольме. Осталось
найти отправителя этих писем в Англии; эта задача была разрешена
сл ед ую щим образом: были прояерены все телеграммы, посланные из
Англии в Стокгольм за последние 4 месяца, и среди них найдена одна,
посланная в адрес «г-жи Фольштрем», состоящая из двух слов: «Вы-
шлите денег». Когда сличили текст телеграммы с письмами, то устано-
вили, что они написаны одной рукой. Адрес отправителя в телеграмме
был указан — это была Е. Бурнонвиль.
Контрразведка установила за ней наблюдение, выявила метод, кото-
рым она получала секретные сведения, и подставила ей своего агента
п од видом офицера инженерных войск, приехавшего с фронта. Бурнон-
виль попалась на эту удочку. Познакомившись с ней довольно близко,
офицер под строжайшим секретом сообщил ей, что англичане изобрели
нопое взпывчатое вещество, обладающ ее исключительным свойством.
Не прошло и пары дней после этого разговора, как чиновник цензуры,
проверявший новое письмо в адрес «г-жи Фольштрем», обнаружил в нем
сведения, сообщенные Бурнонвиль агентом контрразведки. Она была
арестована, и когда начальник Скотланд-Ярда Базиль Томсои предъя-
вил ей все ее донесения, посланные в адрес «г-жи Фолыптрем». оиа
не выдержала и во всем созналась.
Бурнонвиль пыталась избежать наказания за шпионаж в пользу нем-
цев. Она предлагала свои услуги английской контрразведке, заявляя,
что немцев она всю жизнь ненавидела и пошла к ним лишь с той целью,
чтобы зарекомендовать себя в их глазах честной работой, а потом
перейти к англичанам и работать против немцев.
Бурнонвиль была приговорена английским су д ом к смертной казни,
которая была заменена пожизненным заключением. (Ред.)
26

уже давно известными и видимыми простым глазом; пи-
сали свои доиесения в миниатюре под почтовыми марка-
ми — трюк старый, как мир, и легко распознаваемый.
Каждый конверт в цензуре специально исследовался и с
этой точки зрения.
В некоторых письмах, очень ловко составленных, ли-
ния, проведенная под подписью, означала направление, чи-
тая по которому сверху вниз, можно1 было найти в тексте
сведения о движении воиск. Но так как эта линия не имела
ничего общего с росчерком и была проведена с математи-
ческой точностью, оиа сразу привлекала к себе опытный
глаз контролера. Почти все ,эти письма направлялись по
давно проваленным в Англии адресам, которые значились
в списках подозрительных.
Мне было неприятно видеть, как решалась судьба мно-
гих моих неудачных соотечественников, и в то же время
я не имел возможности им помочь. Все они в этом отно-
шении были одинаковы. Самые настойчивые мои преду-
преждения были бесполезны. Каждый из них считал
себя особенным и более ловким, чем его коллеги, и
все они замечали провал, когда было уже слишком
поздно.
В октябре 1915 года мой начальник по службе в один
прекрасный день приказал мне явиться к полковнику К.,
одному из крупных руководителей почтовой цензуры. Выс-
шее руководство цеизурой находилось тогда в другом
здании на той же улице. Я отправился туда, приготовив-
шись к самому худшему. Но полковник принял меня очень
любезно и начал подробно расспрашивать об экономичес-
ком положении США и Швейцарии. Цензура за послед-
нее время тшательно исследовала коммерческие отношения
со Швейцарией. Полковник мне объявил, что руководство
собиралось организовать в Ливерпуле филиал военной
цензуры, чтобы контролировать исключительно корреспон-
денцию с Северной и Южной Америкой. Однако временно
он запретил мне говорить об этом проекте.
Этот филиал начал функционировать с декабря
1915 года. Я был туда прикомандирован в секцию
заказных писем в качестве эксперта по вопросам эконо-
мики.
Переезд в Ливерпуль был для меня выгоден во многих
отношениях. М ое положение гам было довольно незави-
симым и предоставляло мне большую свободу передвиже-
27

ния и возможность располагать временем по личному
усмотрению. Я имел право просматривать все списки и поч-
товые книги, а главное — мог наблюдать за деятельностью
почтовой службы в целом, что давало возможность узна-
вать много интересных сведений. К тому же другие кон-
тролеры проделывали для меня работу, а мне оставалось
лишь проверять письма, казавш иеся подозрительными.
Непосредственная отправка моих сообщений в Германию
временно приостановилась, так как мы контролировали
только письма, адресованные в Америку и идущие оттуда.
Споеобы, которыми я до сих пор пользовался для отправки
писем, были теперь невозможны, и приходилось выду-
мывать что-либо другое.
Тысячи мелочей показали мне вскоре, с каким мастер-
ством работало это новое отделение и как все дела, кото-
рые затрагивали германские интересы, одно за другим
попадали в британскую контрразведку благодаря работе
цензуры.
В январе 1916 года один из моих подчиненных принес
мне весьма интересное письмо от главного директора об-
щества Маркони Джофрея Изаака. Это письмо было адре-
совано доверенному общества при американском бюро па-
тентов некоему Кавендишу в Нью-йорке. Общество, ру-
ководимое Изааком, несколько лет назад было замешано
в темных дел ах с британским министерством почты, и
пензор сомневался, не было ли в этом письме чего-нибудь
подозрительного: например, намерения купить что-либо у
германского общества, что было в то время строго запре-
щено. В действительности дело обстояло совершенно
иначе. Речь шла о новом изобретении, которое могло
внести значительные улучшения в радиотелеграфное дело.
Немецкое
радиотелеграфное общество, принадлежащее
тресту Сименса, собиралось приобрести патент на это изо-
бретение. Английский контроль познакомился с перепиской,
которой обменивались по э то м у поводу представитель
Сименса, германский инженер в Батавии, и американское
бюро патентов. Эти письма были переданы англичанами
Изааку с просьбой помешать сделке, если только это изо-
бретение имело серьезное значение. Все это ясно вытекало
из заказного письма, которое было у меня в руках и в ко-
тором Изаак предлагал своему американскому доверен-
номѵ безотлагательно принять меры и ни в коем случае
не допустить, чтобы патент такой болыиой ценности попал
в руки немцев.
28

Был полдень. В три часа должен был отойти корабль
пароходной линии Кунар. У меня еще Оыло время, чтобы
помешать стараниям Изаака. Я второпях составил очень
срочное сообщение об этом деле, бросился в первое поч-
товое бюро и адресовал срочное письмо моему посред-
нику в Нью-Иорке. Такие письма могли отправляться за
полчаса до отхода судна за дсполнительное вознаграж-
дение сзерх таксы в два с половиной шиллинга. Они
посылались в цензуру с нарочным для того, чтобы их
там немедленно проверили и возвратили на почту. К ак
только мое письмо было передано в окошечко, я поспешил
вернуться в почтовую цензуру и заявил в отделе сорти-
ровки, что в ближайшее время должно прибыть очень по-
дозрительное письмо, адресованное на такое-то имя. «Это
письмо,— сказал я,— не распечатывая, следует срочно пе-
редать мне». Не прошло и часа, как я уже имел в руках
знакомый конверт. Поблагодарив сортировщика за внима-
ние, я вскрыл конверт, посмотрел, затем заклеил снова,
положил мой штамп цензора и с глубоким удовлетворе-
нием заметил, как оно исчезло в почтовом мешке, готовом
для отправки на корабль. Когда из окна моего кабинета я
увидел, что корабль был отбуксирован на середину реки
и пошел полным ходом, я отдал контролеру письмо Иза-
ака, сказрв, что у нас нет оснований для вмешательства
в это дело и что письмо может быть отправлено по назна-
чению. Следуюіций пароход отплывал во вторник, и мое
сообщение должно было опередить письмо на четыре дня.
Я живо представил себе досаду Изаака и от удовольствия
потирал руки.
Но эти хлопоты, как и многие другие в тот период,
оказались напрасными. Германскому радиотелеграфному
обществу удалось приобрести это изобретение, но оно было
реквизигорано на следующий год при вступлен-ии в
войну США.
Однако Америка пока еще была в мире с Германией
и пользовалась всяким случаем. чтобы показать свой ней-
тралитет. Тем не менее ее фабрики изготовляли уже в
больших количествах оружие для союзников, особенно
снаряды среднего калибра. Несколько высших офиті^оов
английской артиллерии были прикомандированы, как пред-
ставители морского министерства, к большим сталели^ей-
ным заводам и заводам орудийных припасов в Питсбѵоге
Для наблюдения за производством и приема продукции.
Чтобы не обращ ать на себя внимания (ведь США были ней-
29

тральными), они жили там только под своими фамилиями
без всякого упоминания чинов и на свои фамилии получали
все письма и инструкции из Англии.
В первом письме такого рода, прошедшем через цен-
зуру, находились планы, выполненныѳ в определенном мас-
штабе для производства разрывных шестидюймовых снаря-
дов. Контролер, к которому оно попало, отметил его и не-
медленно принес мне.
«На этот раз мы поймали одного»,— прошептал он с
таинственным видом. Охотничья страсть блестела в глазах
этого человека. Он походил на крысу.
—
Как?
—
Да тут важные планы, украденные в военном ми-
нистерстве и отправленные сообщнику в США.
—
В самом деле? Это было бы ужасно, дайте посмот-
реть!
Планы, не сопровожденные письмом, носили штампы
военного министерства. Было ясно, что их надлежало от-
править в Питсбург обычной корреспонденцией, чтобы не
привлекать внимания. Д л я большей верности начальник
учреждения телефоінировал в Лондон и получил приказ
пропустить эти письма.
Эти планы меня в высшей степени заинтересовали. Фо-
тографировать их было бесполезно, это не оказало бы нам
пользы. Хорошо было бы задержать их выполнение. Я не
знал, какой из этих рисунков самый важный, но масштаб
рисунков был чрезвычайно необходим. Заж женн ая па-
пироска «случайно» упала как раз на это место! Через три
недели мы получили строгий выговор за порчу такого важ -
ного документа. Однако после столь продолжительного
срока уже невозможно было установить виновного.
Впоследствии часто случалось, что один или два ри-
сунка не были отправлены с остальными и их находили
только после отправки іпарохода. Жалобы, вызванные по-
добной небрежностью, в конце концов настолько участи-
лись, что через несколько месяцев адресаты были запи-
саны в «белый список», что1означало, что почта имела право
пропускать их письма без цензуры. Таким образом я утра-
тил еще одну возможность действовать.
Удачный случай приблизил меня к механизму, который
регулировал блокаду центральных держав, но я ничего не
смог добиться, кромс незначительных задержек переписки.
Время от времени мы получали в Ливерпуле почтовые
мешки с заказными письмами, адресованными в нейтраль-
30

ные страны, соседние с Германией, хотя наше учреждение
было предназначено только для контроля Америки. Таким
образом временно восстанавливалась возможность сно-
ситься с Германией, чего мне нехватало за последние ме-
сяцы.
Как правило, в нашей секции концентрировалась вся
коммерческая и банковская корреспонденция между Ан-
глией и различными штатами Америки. Мы контролиро-
вали такж е накладные, коносаменты и другие документы,
необходимые для разгрузки приходящих судов. Ввиду
уменьшеиия мирового тоннажа судов, которыми можно
было располагать, судовладельцы и правительства были
заинтересованы в том, чтобы суда, привозившие продо-
вольствие и оружие в Англию и Францию, разгружались
как можно быстрее. Мне пришла в голову мысль, нельзя
ли ставить палки в колеса в этом направлении. Сравни-
тельная независимость, которую в это время представляло
мое служебное положение, дала мне возможность гораздо
более внимательно контролировать коммерческую коррес-
понденцию, и мои начальники не зам едлили это одобрить.
Мой начальник по службе настаивал на таком тщатель-
ном контроле, забывая о его экономических последствиях.
Таким образом, контроль постепенно и незаметно стал про-
водиться во всех деталях с такой мелочностью, что па-
роходы, документы которых поручались моей секции, от-
правлялись регулярно с опозданием на несколько часов.
По теоретическим подсчетам потеряніное время равнялось
уменьшеиию существовавшего тоннажа примерно на
400 тыс. в год.
Я отыскал прекрасный осведомительный источник в до-
кладах, посылаемых корреспондентами больших американ-
ских газет. Тут попадались многочисленные конфиденци-
альные сообщения не для печати. На этих корреспондентов
британское правительство смотрело благосклонно и многое
им разрешало.
Среди корресттоидентов особенно обратила на себя вни-
мание одна дама. Ее в высшей степени интересные доклады
лосылались обычно в форме заказных писем, адресованных
одной из ее теток в М ассачузетсе, муж которой был про-
фессором в Гарвардском университете. Эти письма после
просмотра немедлѳнно направлялись в Лондон, в соответ-
ствующее учреждение министерства иностранных дел. Ми-
ниетерство хотело уэнать источники, откуда она добывала
сведения. Но ее все ж е не беспокоили. У нее, наверное,
31

были связи с некоторыми влиятельными лицами в Англии,
Франции и Бельгии, и, кроме того, она была в прекрасных
отношениях с доктором Пейджем, послом США и большим
другом Англии. Огчеты ее были всегда подписаны
«Молли». Скотланд-Ярд, конечно, очень хорошо знал ее
имя, адрес и происхождение. Она была ирландка и обла-
дала способностями и умом.
Первый ее отчет, который мне довелось прочесть, про-
шел через цензѵру в феврале 1916 года. В нем подробно
передавалось содержание одного конфиденциального раз-
говора, бывшего у американского посла, в котором прини-
мали участие сэр Эрик Кроу, бывший тогда младшим го-
сударсівенным секретарем в британском министерстве
иностранных дел, и очень видное политическое лицо
Франции.
Письма «Молли» приходили в цензуру всегда в субботу
утром и могли отправляться в Америку лишь с пароходом
во вторник, после кратких пересылок по учреждениям
Лондона. Таким образом у меня оставалось время, необ-
ходимое для фотографирования самых существенных мест
и отправки ко*пий в германское посольство в Вашингтоне
через моего посредника в Нью-Иорке.
В мае наша секция получила докумеінт такого большого
значения, что краткое содержание его в тот же день было
передано в Лондон по телефону, и мы получили приказ
выслать без промедления и самый документ. Я отсрочил,
однако, отправку его до следующего дня, так как не мог
рассчитывать, что наша секция увидит его вновь, а мне
нужно было резюме для Берлина. Вопрос был значйтель-
яой важности.’
Письмо было написано на пишущей машинке на девят-
яадцати страницах и содержало мастерское описание воен-
ного, политического и экономического положения цент-
ральных держав. Оценка военного положения, безусловно,
принадлежала перу человека, очень компетентного з этом
деле и хорошо знающего вопрос. Гибельные последствия
позиционной войны, все увеличивающийся недостаток
«лю дского материала» были подробно описаны и подтвер-
ждены точными цифрами. Было сказано, что моряки имели
приказ не щадить на кораблях пассажиров враждебных
<тран. Намерения и мнения д аже высокостоящих лиц
излагались совершенно объективно, но с удргвительной
уверенностью, которая не оставляла места дл я ошибки в
оценке их влияния на ведение войны. Затем следовал обзор
32

экономического положения, касающийся не только снаб-
жеиия продовольствием, но также и иаличных военных ма-
териалов. Весь документ изобиловал фактами и мог исхо-
дить только от осведомленного наблюдателя, которому
были доступіны все источники.
Не было ни имеіни отправителя, ни указаний на проис-
хождение этого материала. При помощи американского
сборника, который дает сведения о всех влиятельных ли-
цах США, мне удалось установить имя молодой девушки,
дочери жены адресата, и я увидел перед собой целое спле-
теиие сеімейных отношѳний, нити которых сходились к од-
ному берлинскому адвокагу. Однако он, безусловно, не
имел никакой связи с отправкой этого почти официаль-
ного доклада. Наоборот, можно было предположить, что
отправитель выбрал адресат с той целью, чтобы этот ма-
териал попал в английскую цензуру, порядки которой ему,
видимо, были хорошо известны.
В начале июня 1916 года газеты заговорили об одном
важном военном совете, который должен был состояться
в Лондоие. В задачу этого совета входило обсуждение
предстоявших боев и пліанов на осень и зюму. Распро-
странялось мнение о необходимости установления единого
командования всеми военными силами союзников. У меня
было мало надежды узнать эти проекты, однако славная
«Молли» снова прислала нам послание, в котором ее
взгляды и предположения по вопросу о предстоящем воен-
ном совещании были таким образом изложены, что нельзя
было их считать лишенными оснований. Она говорила о
существующем проекте, по которому предполагалось со-
вершенно разоружить Грецию и сделать там базу для
грандиозной экспедиции с целью поддержания Румынии,
вступление которой в войну на стороне союзников было
лишь вопросом недель. Она описывала равным образом
положение во Франции, где общественное мнение настоя-
тельно требовало,
чтобы Великобритания доставляла
пополнение для фронта быстрее, чем это она делала
раныпе.
В начале августа в мою секцию снова поступил доку-
мент, который, безусловно, имел то же происхождение, как
и поступивший в мае. В нем давалась еще менее благопри-
ятиая оценка положения Гермаяии и указывалось, что наши
австрийские союзники все менее и менее способны выпол-
нять возложенную на них роль. То, что высшее германское
командование принимало или отвергало, излагалось вполне
3 Зак. 530
33

объективно и рассматривалось без всякого намерения под^
вергнуть критике. Это не было выражением чьего-либо мне-
ния, это было просто резюме фактов. И это был один из са-
мых пессимистических докумеитов.
Из одного письма, которое должно было быть пропу^
щено по «белому списку», мы узнали интересные сведения
о будущих выборах президента США, о шансах двух канди-
датов на этот пост и о надеждах, которые возлагались на
каждого. В письме находилось еще другое письмо, адресо-
ванное лорду Нордклифу от мистера Кунлайф-Оуэна. Этот
хорошо известный англичанин за несколько лет до того оста-
вил консульскую работу и поселился с семьей в Нью-Иорке,
где он в качестве жуірналиста использовал свои связи с поли-
тическими кругами США. То, что он являлся одним из
секретных информаторов лорда Нордклифа, меня не пора-
зило. Он рассказывал, что в данный момент возвращ ался из
города Алабама, где Юз, кандидат республиканцев, в част-
ном разговоре заявил ему, что сразу после его избрания
можно будет рассчитывать на вступление в войну США.
Тогда обычно думали, что выборы Вильсона будут по
меньшей мере гарантировать нейтралитет Америки, а цен-
тральные державы, я полагаю, ожидали и большего от этого
человека. Но компетентные англичане были осведомлены
более точно. Они хорошо знали, что если Вильсон и не был
склонен без особых формальностей занять сторону союзни-
ков, то во всяком случае он вовсе не был германофилом.
7
сентября поступил новый детальный доклад на двад-
цати страницах, происходивший из того же берлинского ис-
точника. Я позаботился, чтобы эти письма, адрес которых
уже был известен, мне подавались нераспечатанными. В нем
была та же жуткая точность, то же знание самых интимных
и мелких деталей. Кто же в ближайшем окружении импера-
тора был способеін давать такие сведения?
Доклад сначала рассматривал положение, создавшееся
благодаря назначению Гинденбурга и Людендорфа на посты
верховного командования, и подробно описывал всевоз-
можные толки в главной квартире. Оба генерала имели са-
мые широкие полномочия. Политическое руководство вой-
ной, слабость которого постоянно отмечалась, было ими
окончательно заброшеаю и подчинено военным нуждам.
Император фактически не был высшим руководителем. За-
тем в докладе описывалось экономичеокое положение —
недостаточный урожай, лриводились статистические дан-
ные запасов зерна и скота, продовольстви* и чугуна, шер-
34

сти, кожи, каучука и прочнх предметов первой необходи-
моста для ведения войны. Кроме того, отмечалось, что
объявлѳнне войны Румьшией было полной неожидаяностью
для Германии и что подводная война будет возобновлена
со всей силой.
Я сделал с этого документа возможно более миниатюр-
ный снимок и отправил с объяснениями через Нью-Иорк
в Вашингтон и оттуда, возможно, в Германию.
Время от временн мне приходилось сокращать мои от-
правки в Америку, иначе я рисковал быть выявленным.
Было опасно постоянно прилагать мои письма к большим
почтовым пакетам, отправляемым банками и коммерче-
скими фирмами своим представитвлям в Нью-Иорке. Ко-
нечно, число посылаемых пакетов не соответсгвовало числу,
указанному в сопроводительном списке. Я мог надеяться,
что отделение в Нью-Иорке не отнесется к делу слишком
щепетильно и отправит добавочноѳ письмо по указанному
адресу, рассматривая это как просьбу одного из своих лон-
донских корреспондентов, к тому же официально разрешен-
ную британской цѳнзурой. Но неосторожно было восполь-
зоваться второй раз тем же путем, так как в случае повто-
рения представитель Нью-Йорка мог сделать на это намек
лондонскому отправителю.
Надо было отыскать иные пути. Существовала ли какая-
пибудь возможность отправлять корреспонденцию в Гер-
маыию, о которой я еще не думал, которую еще не изучил,
не опробовал? Но так как Ливерпуль не контролировал
пвсем, адресованных в нейтральные европейские страны, то
отправка их была возможна туда только через лондонскую
центральную цензуру. Д л я этого нужно было принести уже
готовое к отправке письмо. В Ливерпуле из-за частых
поездок в Лондон я уже слыл за Дон-Жуана. В Лондон
вздили также и другие сотрудники, но их поездки были
м о лне естествениы, так как они проводили конец недели
со своими женами и детьми. Я не протестовал на шутки
моих сослуживцев и позволял им думать и говорить все,
что подскажет их воображение. Похождения, из-за кото-
рых я ездил, были далеко не из веселых. Было очень мало
приятного являться в лондонскую цензуру к «славным» кол-
легам, с которыми я рабогал целый год, говорить, что хочу
с ними повидаться, слушать выражения искренней радости,
ходить от стола к столу и разговаривать, разговаривать
До тех пор, пока не удастся улучить момента и сунутъ
3*
35

свой конверт в пачку писем, отправляемых в выбранную
наугад страну.
Со временем количество траурных писем значительно
возросло, и из совершеино естѳствеиного чувства жалости
цензоры открывали не все письма, и просмотр их был очень
поверхностный. Я в то время не нашел еще нового способа
для отправки моих сведений, и мне пришло в голову: нельзя
ли использовать эти письма?
Толстая фотографическая бумага резалась на куски фор-
матом в почтовые открытки. Сообщения, которые нужно
было послать, печатались на этих листах, но не проявля-
лись. Несколько строк, написанных наискось, извещали
о чьей-либо фиктивной смерти. Затем этот листок вклады-
вался в конверт, дублированный черным, на котором писа-
лись только слова: «Тете Полли». Этот конверт тщательно
запечатывался в темной комнате. Толсгый лист бумаги, на
которой писалась просьба предварительно подготовить
«тетю Полли» к постигшему ее удару, прикрывал первый
конверт. Все это затем запечатывалось в другой, больший
конверт и отправлялось по адресу моего корреспондента
в Нью-Йорке. Когда письма' приходили к адресату, преду-
прежденному уже другим путем, он знал, что письмо с чер-
ным бордюром надо вскрыть только в темной комнате и
немедленно проявить. Но если цензура все же отнесется с
подозрением и вскроет внутренний конверг, свет уничтожит
еще не проявленную и не зафиксированную фотографию.
«Тетя Полли» в течение некоторого времени оказывала
мне большие услуги, но затем и ее нужно было заменить
каким-нибудь другим способом, так как долго пользоваться
одним способом было опасно.
К концу 1916 года события пошли быстрым темпом.
Создавалось впечатление, что близится кризис.
Незадолго до рождества пришло письмо от «Молли».
Неделю тому назад она обедала в Лондоне с одним из чле-
нов американского посольства, и у нее было изобилие но-
востей. Во-первых, она уэнала, что Вильсон имеет намере-
ние обратиться с заявлѳнием ко всем нейтральным странам
с целью начать мирные переговоры. В письме сообщалось
много интересных подробностей внутренней политики. Все
послание было проникнуто явным жел анием мира. Оно по-
действовало на меня возбуждающим образом и вызвало во
мне беспокойство.
Это было накануне рождества. Слухи о перемирии носи-
лись в воздухе. Через несколько дней печать о'публиковала
36

предложение о мире германского императора. В Англии оно
вызвало большое удивление. Наш помощиик цензора крити-
чески разобрал текст и покачал головой. Он заявил, что
не верит, чтобы этот манифест послужил основанием желан-
ного перемирия. В нем слишком громко звучал тон победи-
теля.
Мои надежды сильно поблекли, действительность оказа-
лась более суровой. Выступление Германии с предложением
мира было неудачно, обречено на неуспех. Германское пра-
вительство, как часто уже бывало и раньше, утратило поли-
тическое чутье и такт.
В течение продолжительного времени это предложение
мира было почти исключительной темой разговоров в нашем
клубе. Полковник Р., знавший очень хорошо вопросы снаб-
жения Германии, утверждал, что центральные державы на-
кануне полного истощения и что если бы даж е они зани-
мали в десять раз большую иностранную территорию, то от
этого ничто не изменилось. Он охарактеризовал положе-
ние языком карточных игроков: «Невозможно пускать пыль
в глаза, если у вас только плохие карты».
Грубый отказ на это предложение мира был опублико-
ван еще до конца года. Немного позже, равным образом
отрицательно, но очень ловко и тонко, Антанта ответила и
на призыв Вильсона. Тихонько шептали, что секретные пере-
говоры о мире все же начались, но это были необоснован-
ные слухи. Характер пропагандистской кампании, тотчас же
с невероятным неистовством развернутой против Германии,
давал возможность предполагать, что хотели скрыть неко-
торые события, развивающиеся за кулисами. Казалось мало
вероятным, что это проводилось с мирными намерениями.
С первых чисел февраля 1917 года неограниченная под-
водная война открыла возможности, которые должны были
привестиі Германию к гибели. Через три дня дипломатичс-
ские отношеиия между Германией и США были ггрерваны.
Германское посольство покинуло Вашингтон. В конце ме-
сяца я узнал от капитана Б.,
начальника портового кон-
троля, что американский адмирал Симс приехал инкогнито
и немедленно направился в Лондон. Это был первыц шаг
на пути более тесного сближения между английским ѵі аме-
риканским морскими генералвными штабами. Факт этот
опровергал мнение нескольких американцев, только что
приехавшіих из Н ь ю -й орка и заявляівших, что Вильсон в дан-
ный момент не собирается принять участие в войне и что
враждебная позиция и разрыв дипломатических отношений
37

должны рассматриваться только как угрожаюший полити*
ческий жест.
Казалось, что улучшение положения союзников придало
Антанте новые силы. Разведка развернула работу как
никогда раньше и превзошла все ожидания. Усилия, кото-
рые до сих пор затрачивались английской разведкой на ра-
боту в США, возрастали с каждым днвм. Новый союаник
подвергался наблюдению, слежке и шпионажу во всех его
намерениях, связях и движеииях. Почти ежедневно почто-
вый контроль получал новые инструкции об изучении кор-
респонденции под определенным углом зрения и о составлв-
нии донесений по этим вопросам. В высших кругах хотели
знать, как относились к войне в США и выражалось ли это
в письмах, адресованных в Англию. Часто надо было
узнать, как американское правительство относилось к рабо-
чему движению в США. В вто время в Монтанв происхо-
дили довольно серьезные рабочие конфликты, из-за кото-
рых могло пострадать производство предметов первой необ-
ходимости для войны. Это имело бы большое значение для
вступления в войну США, а отсюда и для самой Англии.
Британское правительство хотело иметь сведения обо всех
стачках, а также об экономических затруднениях, из них
вытекающих. То, что нам удавалось узнать по этому во-
просу, один раз в неделю посылалось в лондонскую цен-
зуру, где собирались все сведения для представления их
в кабинет министров.
За внѵтренними делами мелких стран такж в ввлось сн-
стемагическое наблюдение. Так, одна из служащих моего
отдела занималась исключительно письмами, в которых об-
суждались события в Боливии, где подготовлялся государ-
ственный переворот. Англия наблюдала за этими собы-
тиями, чтобы в решительный момент принять в них уча-
стие. Дело касалось некоторых концессий, которые в слу-
чае переворота могли быть потеряны английскими фир-
мами.
Когда дело гало о собственных интересах, Англия мало
считалась с дружественными или союзными странами.
Очень характерной в этом отношении является переписк»
между лондонским отделением американской компании1
«Стандарт Ойл» и главной фирмой в Нью-Йорке. По ини-
циативе Англии большие нефтяные тресты на противопо-
ложных берегах океана поделили между собой рынки
сбыта всего мира. Н адо было поыешать пароходам, перево-
зившим нефть н принадлежавщим конкурирующим обще-
38

ствам, снабжать одни и те же страны. Американская ком-
пания «Стандарт Ойл» и англнйская «Шелл Ойл» заключили
соглашение, разделившее между ними снабжение различных
стран, прргаимая во внимание их гео графическое положе-
ние. Но лондонский представитель «Стандарт Ойл» часто
жаловался, что распределение нефтяных пароходов прово-
дилось британским адмиралтейством всегда в ущерб амери-
канским судовладельцам и в пользу англичан. Эти порой
бурные и всегда очень интересные споры, напрасные про-
тесты американцев, полное непонимание американских
интересов адмиралтейством и его упорство были настолько
типичны, что иностранец не мог не следить за всеми этими
столкновениями с большим удовольствием.
Моя секретная работа в пользу Германии сокращалась.
Отправлять письма хотя и долгим, но сравнительно безопас-
ным путем через Америку после вступления ее в войну
было невозможно. Постоянно возобновляемые попытки
установить личные связи непосредственно с Германией тер-
пели неудачу благодаря строгому контролю англичан.
Агенты, посылаемые из Берлина для связи со мной, попада-
лись.в сети контрразведки. Летом 1917 года очередь дошла
до одного юного норвежца-журналиста, по имени Хагн.
Побывав в Англии в 1916 году, он уехал на родину, а за-
тем вновь вернулся. Его поведение плохо согласовывалось
с его мнимой профессией литератора. Корреспонденция его
весьма тщательно разбиралась. Он писал чудесными симпа-
тическими чернилами, найти проявитель для которых каза-
лось невозможным. Но контроль не отступился, и в конце
концов он был арестован и осужден.
В сентябре того же года один молодой бразилец пы-
тался приехать из Голландии. Его бумаги были в порядке.
Но он, будучи в Голландии, уже писал и получал много-
численные письма, замеченные цензурой. В них вскрывались
всякого рода связи. Его имя долгое время стояло в списке
подозрительных. Он был арестован при выходе с парохода,
отведен в Скотланд-Ярд и там подвергнут допросу. Скоро
он сдался и сообщил все полученные им инструкции,
а такж е и состав симпатических чернил.
Голландец Леопольд Виерас, который приехал под видом
продавца фильмов, провалился также быстро. Он не мог
объяснить, каким образом его значительные расходы покры-
вались скромными доходами от торговли. К тому же все
другие улики, собранные против него, были достаточно убе-
39

дительны. Он был приговорен к смертной казни, замененной
затем принудительными работами.
Требовалось быть очень осторожным и не посылать этим
агентам ничего, кроме анонимных предупреждений. В боль-
шинстве случаев эти агенты проваливались сразу же, как
только на них падало подозрение. Будучи иностранцами и
действуя не из любви к своей стране, а из-за денег, эти
люди никогда яе отказьгвались от разоблачений н, едва
только их арестовывали, они, не колеблясь, увлекали за со-
бой всех, с кем были связаны.
Но если трудно было въехать в Англию, то выехать,
не возбудив при этом подозрений, было еще труднее. В ис-
ключительно редких случаях удавалось проехать в Герма-
нию и сделать устные сообщѳния. Человеку, с которым я
был связан в Лондоне, одному абсолютмо верному нѳйтраль-
ному гражданину, однажды удалось после долгих хлопот
получить разрешение поехать на континент, и он смог взять
на себя особо важное сообщение. Это был счастливый
случай.
В другой раз мне удалось через третье лицо направить
посланца в Париж, а оттуда в Испанию. Такое путешествие
занимало1 мѳньше врѳмени, чем поездка через ІІІвейцарию
или Скандинавские страны.
Эти устные передачи тоже были не лишены опасности.
Я уже испытал это на себѳ в 1915 году. В этот период
все, даже не вызывавшие подозрений немцы, выселялись
из Англии. Я завязал знакомство с одной молодой немкой.
Правда, она без затруднений была выслана в Германию,
однако когда прибыла на пограничную станцию, офицер
в немецкой форме стал ее допрашивать, не поручено ли
ей какое-нибудь сообщение. К счастыо, я дал ей инструк-
цию передать сообщение только в определенное бюро, и
она отказалась отвечать, не подозревая даже, что мнимый
офицер в действительности был английским шпионом.
Принимая во внимание островное положение Англии,
казалось, что удобно было бы выбирать посланцев среди
моряков. Но риск был велик. Ничто не гараитировало
скромности и чувств этих людей, приехавших издалека и
вновь вскоре уезжавших, которым иичѳго не стоило выдать
меня и погубить. Кроме того, давление, оказываемое Ан-
глией иа нейтральные страны, было настолько велико, что
судовладельцы, пароходы которых входили в английские
поргы, вынуждены были набирать судовую команду по
мере возможности из элементов, дружественно располо-
40

женных к Антанте. Однажды в портовом квартале ко мне
подошел один «орвежец и спрооил, не хочу ли я покинуть
Англию. Он рассказал, что устроил дезертирство для не-
скольких человек, которые не хотели примиригься с обя-
зательной военной службой. Субъект произвел на меня
плохое впечатление, и я не поверил в его искренность.
Англия охранялась хорошо, и никто не мог так легко уе-
хать, без разрешения. Работая в должности почтового цен-
зора, я нисколько не сомневался в этом. Я знал также,
что очень трудно избавиться от такого рода подозрительных
субъектов, если неосторожным словом дать им какой-ни-
будь повод. Я никак не реагировал на его предложение.
Следовало быть еще более осторожным, чем всегда. И без
того много опасностей и неприятных сюрпризов стерегли
меня на каждом шагу.
В окрестностях Ливерпуля военная администрация
предприняла устройство огромного транзитного лагеря для
американских войск, посылаемых во Францию и в Англию.
Вместе с войсками приезжало много офицеров, которых
мы часто приглашали в наш клуб. Разве мог я предпола-
гать, что когда-нибудь встречу знакоімых людей? Однажды,
когда я проходил через игорный зал клуба, я увидел,
что навстречу мне направляется морской офицер, доволь-
ный тем, что емѵ удалось среди чужих лиц встретить
знакомого. Он был в Ныо-Йорке совліадельцем крупной
фирмы, проводящей экспертнзы по бухгалтерии. Мы часто
играли с ним в теннис и в гольф в клубе гольфа в Пэн-
фильде (США). К счастью, он не помнил моей националь-
носта. К его болъшому сожалевдию, ка« и к моему тайноіму
удовлетворению, он мог пробыть в Ливерпуле всего не-
сколько дней и затем должен был вернуться в Лондон, куда
был на некоторое время прикомандирован. Я удачно избе-
ж а л опасности.
После вступления США в войну я потерял там все связи
и должен был всю почту отправлять только через лондон-
скую центральную цензуру. Это можно было делать только
в служебные часы, и я принужден был каждый раз про-
сить разрешения на поездку в Лондон. Слишком часто
повторять это было опасно, так как мои визиты уже на-
чали удивлять цѳнзоров в Ло>ндоне. Случалось, что гіоездки
были напрасны, ибо в тот день в списках не стояла страна,
куда было адресовано мое письмо, или обстоятельства не
позволяли мне оставить мой конверт. Прямо удивительно,
что никго тюгда нччего не заподозрил.
41

В начале 1918 года пришло письмо от «Молли». Ко-
пию с него я счел необходимым послать в Германию. Она
сообщала, что проект поручить' командование союзными
силамй одному французскому генералу вызвал споры и
раэногласия между Ллойд Джорджѳм и началыгиком
британского генерального штаба Вильямом Робертсоном.
В результате спора надо было вскоре ожидать ухода Ро-
бертсона. Она писала, что союзники в начале весны ждали
германского наступления невида'нного до сих пор мас-
штаба. Англия была осведомлена своей разведкой и знала,
что в первых числах ноября командующие германскими
армиями собирались в Монсе для обсуждения планов на-
ступления. Хорошо известные связи «Молли» с самыми
компетентными источниками исключали всякие сомнения.
Указания ее были не всегда точны, и прогнозы, которые
она делала. не всегда сбывались, но она никогда ничего не
выдумывала. Она сообщила, например, что на 30 января
было назначено заседание военного совета союзников в
Версале для решения вопроса о едином командовании, и
заседание совета действительно состоялось.
Это сообщение заставило меня поехать в Лондон.
Я подошел к столу, за которым контролировалась коррес-
■псунденция, и сел около начальника отдела. Подняв ма-
шинально глаза, я в тот же момент почувствовал, что мое
сердце забилось так громко, что, казалось, весь мир дол-
■жен был его слышать. Передо мной находилась полѵот-
«рытая стеклянная дверь, и расположенные косо стекла
■преднамеренно или случайно выполняли роль зеркал а.
Я увидел в нем самого себя и позади меня человека,
который как будто наблюдал за мной. Я собрал всѳ свои
•силы, чтобы подавить волнение. Письмо было' важное, и,
есліи бы мне не удалось его сегодня отправить, оно не при-
шло бы во-время. После нескольких бесконечных минѵт
я удачно опѵстил его в коррѳспондѳнцию, готовую к от-
правке, и мог отойти от стола. Я обернулся, посмотрел с
равнодушным видом на место наблюдателя и посидел еще
нѳмного за соседним столом. Оттуда я смог видеть, как
мо« письмо было отнесѳно вместе с другими для отправки.
Как бы для того, чтобы посмеяться над моими опасе-
ниями и паническим состоянием, охватившим меня вслед
за этим нервным потрясением, я вскоре после этого был
назначен помощником цензора в моей секции и достиг
одного из сямых значитрльных постов в почтовом кон-
троле ? Ливерпуле. Назначение это сопровождалось
.42

личчо мне адресованным очень любезным письмом лон-
донского управления.
Год тому назад это письмо произвело бы на меня
болыпое впечатление. Но теперь я стал более жестким,
более трезвым, менее щепетильным.
Должность, которую я с этого времени стал занимать,
давала мне возможность знакомиться с самыми секрет-
ными письмами.
Когда документы мнв казалясь ценными для после-
военного периода, я или снимал фотокопии или делал
яамепси. К счастью, моя лаборатория в Ливеірпуле шювь
начала действовать. Я закрыл ее из предосторожности
на некоторое время после одного «еприятного приключе-
ния, случившегося в мае. Чтобы не вызвать подозрений
в магазинах Ливерпуля моими болыпими закѵпками фото-
графических материалов, я покупал их в Лондоне или
в других окрестных городах. Однажды, когда я зашел
в маленький магазин в Манчестерѳ, торговец сделал мне
своего рода допрос. Бывший при этом покупатель вмешался
в разговор. Так как я не хотел сообщатьо моей должности
служащего в почтовом контроле, я показал удостоверение,
из которого было видно, что я проживаю в Ливерпуле и что
не пригоден к военной службе. Продавец сделал вид, что
удовлетворен этим, и продал мне несколько катушек филь-
мов, но нѳ то количество, которое я спрашивал. Другой
покупатель удалился. Однако на вокзале, ожидая поезд,
я заметил его в ксмпании с другим человеком, который
немедленно вслед за мной вошел в мое отделение. Незнако-
мец завязал разговор, который вскорѳ перевел на тему
о фотографии. Казалось, что я его очень заинтересовал
моими советами о способах снимать портреты. Прибыв
в Ливерпуль, я заметил, что мой попутчик следует за мной.
Тогда я направился прямо в наш клуб. Подойдя к окну,
я увидел, что он уже стоит перед клубом, но немного в сто-
ронѳ. Тогда я решил взять быка за рога. Я указал его
одному моему знакомому артиллерийскому офицеру, кото-
рый случайно находился там в форме, и попросил лакея
клуба пригласить незнакомца зайти. Он вошел в зал, где
был встречен и опрошен офицером. Тогда он растерялся и
признался, что следил за мной по простому подозрению,
лишенному оснований. Так как он извинился, то я разыграл
великодущного человека, угостил его сода-виски и дал совет
ннкогда самому н© разыгрывать детектива, но в сомни-
43

тельных случаях предупреждать полицию или, еще лучше,
военные власти, которые достигнут цели гораздо быстрее
и не будут так легко введены в заблуждение.
Этот инцидент заставил менд перенести мою фото-
лабораторию из Ливерпуля в Лондон. Но там я мог ра-
ботать очень не регулярно и принужден был пропускать
много ценных документов. В конце концов я был вы-
нужден устроить лабораторию опять-таки в Ливерпуле,
что я и сделал, но только в другом месте. Я стал чув-
ствовать себя лучше. Работы по фотографированию слу-
жили для документации, которая хотя и не оказывала
немедленнон пользы, но создавала впечатление, что я не
напрасно занимаю свой пост.

Глава четвертая
ОРГАНИЗАЦИЯ ЦЕНЗУРЫ
В тот момент, когда английский почтовый контроль на-
чал свою деятельность, очень немногие из англичан пони-
мали глубокое значение этой меры. Общество смотрело на
него как на неприятную, но необходимую предосторож-
ность, вытекающую из хода войны. В действительности
контроль представлял собой нечто большее. Из скромного,
по внешности второстепенного учреждения создалось одно
из самых гибельных для нас, немцев, орудий, которыми
располагали наши враги. Оно было тем более опасно, что
почти никто не мог подозревать болатства и постоянства
того источника, из которого Англия регулярно черпала не
только военные и политические сведения, но и настоящие
сокровища экономической и политической информации;
они оставались для нее очень ценными в течение долгого
времени и после заключения мира.
В первые недели войны дело шло прежде всего о пре-
кращении всякого сообщения между центральными госу-
дарствами и Англией для того, чтобы враг не мог узнать
о военных и іморских мероприятиях, предприниімаемых
британским командованием. Однако скоро этот контроль
распространился также и на корреспонденцию Англии
с другими странами, которые слыли за германофильские
или вызывали подозрение в том, что, будучи дружествен-
ными соседями с Германией, они могут действовать в ка-
честве добровольных посредников. Позднее контроль за-
хватил все нейтральные страны мира и корреспонденцию
между ними. Интернациональные права, ограждающие
эти сношения, англичан мало интересовали. Нейтральные
суда были вынуждены заходить в английские порты как
в промежуточные остановки в Европе. Почтовые мешки
уносились в почтовую цензуру, которая отправляла их об-
ратно после просмотра. Только с США вначале обраща-
лись менее бесцеремонно. Что же касается союзннков, то
45

ОНи былй освобождены от британской цензуры, но лиціь
официально.
Лондонское центральное управление начало свою ра-
боту в здании центрального почтамта с очень небольшим
штатом чтецов, но скоро оно расширилось и переехало
в Салисбери Хауз. С марта 1У15 года управление, разрас-
таясь изо дня в день, перешло в Иорк Хауз и затем
в Импириал Хауз на Кингсуэй, а годом позже завладело
целой группой домов по Карэй-стрит, одной из главных
улиц Лондона. Число чтецов и других чиновников личного
состава только в центральном управлении цвнзуры до-
стигло цифры в 3 700 человек. Одновремвнно в отделении
Ливерпуля работало около 1 500 человек. Отделения мвнь-
шего значения, так называемые «летучие», открывались по
требованию момента в других стратегических пунктах, как ,
например, в Гибралтаре, в Александрии, а такж е в Фолкс-
тоне, на южном берегу Англии. Кромѳ того, отделения
почтовой цеінэуры были прикомандированы к цошісжим
частям и к лагерям военноплеиных.
Таким образом корреспонденция всего мира попадала
постепенно под почтовый контроль Британии. Всякое дви-
жение среди народов, всякие симпатии или антипатии, вы-
являвш иеся во всем мире, немедленно становились изве-
стны Великобритании. Не было таких коммерческих связей
или проектов мировых сделок, которым Англия не могла
бы тотчас помешать или посодействовать. Однако, несмотря
на все свое значеяие, почтовіая цензура была только частью
гораздо более мощного организма. Она зависѳла от сдужбы
разведки воеиного министерства. Бе деятельность очень ис-
кусно регулироівалась, и работала она быстро и четко. Всо
письма, приходящие из-за границы или адресованные туда,
поступали сначала на почту, совершешю так же, как и те,
которые не выходили из пределоів страны. После оконча-
тельного переселения цензуры в помещвнае Карэй-стрит,
в первом этаже было открыто специальное почтовое бюро
для корреспонденции, которая направлялась за границу.
Письма там штемпелевались и сортировались по месту от-
правки и по месту назначения, затем сдавались в конт-
роль, который после просмотра возвращал их на почту; от-
туда они отправлялись и распределялись обычным путем.
Уже в контроле, перед тем как вскрывать письма, их
еще раз специально сортировали. Первая секция сорти-
ровки распределяла их по внешнему виду на частные и
коммерческие письма. После этой суммарной сортировки
46

они переходили в следующее бюро и поступали к чиновни*
кам, сндящим за длинными столами. Каждый чиновник
был предназначен для определенной страны. Эти лица
имели перед собой для руководства по сортировке два
листа — «белый лист», содержащий имена и адреса выс-
шего офицерства, чиновничества, членов правительства и
дипломатического корпуса, а также адреса, на которые
английская разведка и контрразведка тайно получали све-
дения из-за границы.
Корреспонденция в адреса списка «белого листа» не
подлежала цензуре, и почта получала ее обратно без про-
смотра. Из писем дипломатического корпуса временами
строго секретно делались частичные изъятия для коінтроля.
Второй лист включал имена всех подозреваемых лиц, ко-
торым в Англии не доверяли, считая, что они работали
в качесхве посредников в нейтральных страыах. Эти письма
шли в специальную секцию, где их вскрывалиі и читали
так ловко, что не оставалюсь иикакого следа, даже когда
они были написаны химическими чернилами.
Всв письма, ие фигурирующие в этих двух списках, пе-
реносились в залы для чтения. Здесь они распечатывались,
прочитывались и обсуждались. Тут тоже каждая страна
имела свое отделение. Старались прикрепить определенные
местности и коммерческие фирмы к одним и тем же чте-
цам, чтобы таким обраэом дать им возможность освоиться
в своей работе с социальными или коммерческими отно-
шениями своих корреспондентов, открыть и затѳм следить
за их комбинациями, маневрами и интригами.
Во главѳ каждой секции стоял уполномочшный — по-
мощник цензора, чин которого соответствовал примерно
капитану. Десятью или пятнадцатью такими группами
руководил помощник цензора, приравненный к чину май-
ора. Некоторые эксперты имели такой же чи«, чтобы
иметь право в особых случаях принять решение. Самый
высший пост в почтовом контроле — пост главыого цен-
зора, который с помощью нескольких цензоров руководил
работой и поддерживал связь с мииистерствами.
Частные письма читались обычно женщинами, по
большей части из семей офицеров или высших чиновни-
ков. Они соблюдали в своей работе очень точный регла-
меит. Прежде всего нельзя было іпропустить ничего, что
могло бы каким-нибудь образом принести вред стране,
Всякие фразы, намекавшие сколько-нибудь на политиче-
скую или военную нескромность, всякие мысли, которые
47

могли нанести моральный ущерб стране, вызвать воз-
буждемие или, наоборот, подавленность, подлежалн про-
смогру уполномоченного — помощника цензора, который
решал, следует ли вычеркнуть эту фразу или возвратить
письмо отправителю с сооттветствующим предупрежде-
нием.
В серьезных случаях от помощника цензора завнсело
решение, следует ли сообщить уголовной полиции или
только занести имена отправителя и адресата на лист по-
дозреваемых лиц. Иногда он пропускал подозрительные
письма, чтобы усыпить бдительность корреспондентов и
захватить их позже на месте преступления.
Письма, содержавшие картинки или иллюстрации ка-
кого бы то ни было рода, визировались по особым прави-
лам. Они возвращались отправителю, если он жил в
Англии. Так же поступали и со всеми открытками. Воен-
ный министр считал невозможным определить безвред-
ность картинки, фотографи» и особеиио1 момеитального
снимка, которые всегда могли рассказать что-либо тай-
ным языком. Вот почему корреспонденция такого рода
ннкогда не отправлялась за границу.
Просмотр коммерческой корреспонденции проводился
с совершенно друтой точки зрения. В каждой секции
насчитывалось 25—30 чтецов, которым поручалась особо
сложная работа. Они должны были знать не только
язьж страны, им
порученной, но
и коммерческие
обычаи. Просмотр коммерческих писем проводился таким
ж е образом, как и частных. Когда чтец наталкивался на
какую-нибудь вызывающую сомнение фразу, он отмечал
свои сомнения в специальном формуляре, предъявлял
его уполномоченному — помощнику цензора вместе с пись-
мом и всеми бумагами. Если последний соглашался
с мнением своего иодчинеиного, он передавал все дело для
разрешения вопроса помощнику цензора, располагавшему
всѳми конфиденциальнымн заметками, документами и про-
чими источниками информации. Письма, где не встреча-
лось ничего предосудительного, снова запечатывались
чтецами, снабжались персональным штампом и уноси-
лись рассыльными. Однако в почтовой конторе их еще
раэ просматривали, чтобы убедиться, что они были пра-
вильно запечатаны, и чтобы в общую кучу не попали те
письма, которые не были предварительно проштемпеле-
ваны почтой и отправлены без штампа в почтовый кон-
троль.
48

Только помощники дензора имели право в исключи-
тельных случаях отправлять письмо, переданное цензуре
помимо почты. Но они обязаны были в таком случае ста-
вить свой личный штамп. Дело касалось обычно банка
или известной крупной фирмы, которая в срочных слу-
чаях просила особой льготы и при наличии благоприят-
ного ответа посылала письмо с посыльным прямо в цен-
тральный контроль.
Для особых случаев существовали специальные сек-
ции. Одна из них занималась письмами, написанными
на редко встречающихся языках. Другая принимала всю
почту, которая подозревалась в том, что в ней содер-
жится секретный код, шифр или фразы, написанные сим-
патическими чернилами. Ими занимались избранные рас-
шифровщики или опытные химики. Очень важный о тдел
ведал всякого рода печатными издаииями. Так как «е
представлялось возможным просмотреть каждую книгу,
каждое периодическоѳ издание и каждую газету, чтобы
убедиться в том, что они не содержат сведений, передан-
ных при помощи, например, сл ег ка подчерюнутых букв,
все издатели были обязаны иметь от правительства раз-
решення на отправку изданий. Эти разрешения им дава-
лись только в том случае, если они принимали на себя
ответственность за всех своих служащих, вплоть до
упаковщиков. Печатные издания,
приходившие из-за
границы, просматривались еще и с точки зрения приемле-
мости их содержания. Все брошюры, книги, посылаемые
для пропаганды в интересах центральных держав, посту-
пали вне зависимости от языка в специальную секцию,
которая их тщательно просматривала и оставляла . одии
экземпляр для библиотеки, постояино пополняемой такой
пропагандистской литературой.
Письма английских солдат читались на этапных пун-
ктах, а корреспонденция военнопленных англичан и нем-
цев подлежала специальному контролю, созданному особо
от центральиого контроля в Лондоне.
Для того, кто желал учиться, служба в различных отде-
лах цензуры могла быть прекрасной школой по пси-
хологии, экономике и политике. Казалось, не было ме-
лочи, которая не заслуживала бы углубленного иселедо-
ваиия. Проверялись все скрытые закоулки мировой
торговли, чтобы выжить и уничтожить германские иите-
ресы, ѵстановить, не немецкая ли фирма скрывается под
вывеской беэобидного голландского торговца на Яве?
4 Зак. 530
49

Не работает ли на германские капиталы испанский завод,
для которого предназначается груз американского угля?
Почему торговец железными товарами из Жеяевы зака-
зал в Америке шины, тогда как раньше он не держал
такого товара? Не были ли шины предназначены для
отправки в Германию? Коитролеры постояяно следили
также за соблюдением интересов Англии. В одном письме
указывалось на неизбежность стачки на норвежском за-
воде, что ставило под непосредственную угрозу поставку
товаров, заказанных военным министерством. В другом
сообщалось, что комиссионные, выплачиваемые посредни-
кам, незаконно удорожали себестоимость товара, необхо-
днмого для флота. Ежедиевно встаеали вопросы, ка-
сающиеся банков, навигации, страховки, торговди сук-
нами, металлами, продовольствием, химическими продук-
тами, а также всевозможных других областей экономиче-
ской жизни. Нужно было их решать быстро и правильно.
Знание, способность разбираться, здравый смысл чтецов
подвергались жестокому экзамену. Часто приходилось
разыскивать в других или в предыдущих письмах много-
численные детали какой-нибудь сделки, на которую в чи-
таемом письме делался только намек. Но контролеры
выдерживали такую напряженную работу и не успокаи-
вались до тех пор, пока не достигали результатов.
Подобно часовому механизму, где все зубчатые ко-
леса взаимно дополняют одно другое, цензура шла
своим беспощадным, опустошительным путем, увеличивая
на ходу силы и разрушая своим развитием германские
интересы и германское сопротивление.
Во всех секциях совместная работа проводилась в со-
вершенно спокойной обстановке, но с той сдержанностью,
которая не допускала расцвета общительности даже
между постоянными сотрудниками из одной и той же сек-
ции.
Чтецы в моей группё принадлежали частично к быв-
шим военным, начиная с капитана и кончая генералом,
частично к банкирам, инженерам, университетским препо-
давателям; все они более или менее продолжительное
время до войны жили на континѳнте и приобрели зна-
нне стран и языков.
Вначале атмосфера была несколько натянутой. Рас-
пространившаяся шпиономания не обошла, разумеется,
и цензуру. Чрезмерное возбужденное воображение чтецов
видвло почти в кажд ой неправильной букве условный
50

знак или ключ к какому-нибудь шифру. Часто помощник
цензора секции майор 3. пропускал без задержки письма,
которые казались подозрительными для чтецов. Майор
3. — офицер генерального штаба, работавший раньше в
органах разведки,— умный и очень тактичный человек.
Он сумел скоро успокоить своих подчиненных, не оби-
дев их.
Короткие пояснения, которыми порой майор 3. сопро-
вождал свои решения, открыли мне гораздо больше важ-
ных вещей, чем все интересные письма норвежских, дат-
ских и шведских моряков, которые в начале моей работы
мне поручено было читать.
Так, я узнал, что в течение многих лет корреспонден-
ция некоторых иностранцев проходила через «черный
кабинет»; под наблюдением находились не только неко-
торые немцы, но также французы, голландцы, итальянцы,
подозреваемые в том, что они состояли на секретной
службе у своей страны. С первых же дней войны воен-
ные власти могли задержать всех, кто был у них на
учете, и обвинить их по уликам, собранным заранее.
В другой раз я услышал обсуждение факта, уже давно
известного среди англичан, а именно, что начиная
с 1900 года со всех телеграмм, которые получал герман-
ский посол в Париже, с так называемых «зеленых» теле-
грамм снимались копии и сообщались во французское
военное министерство, которое владело различными ши-
фрами и читало их без затруднения.
Вскоре мне была поручена швейцарская корреспон-
денция, гораздо боЛее интересная, чем почта Скандинав-
ских стран. В швейцарской корреспонденции попадались
порой мелкие сообщения, как , например, подробности
формирования новых полков, районы обучения этих полков,
некоторые меры, предпринятые в приморских районах, или
сообщения об отправке войск. Все эти сведения излагались
в частных письмах, и ничто не гарантировало их правди-
вость. Однако даж е некомпетентный читатель в конце кон-
цов получал более или менее точное представление о воен-
ном и политическом положении на обоих берегах Ла-
манша.
С первых же дней 1915 года, после того как почто-
вый контроль был переведен из Иорк Хауза в Импириал
Хауз, все процессы сортировки и контроля были значи-
тельно улучшены.
4*
51

В цензуре был расширен и до мельчайших деталей усо-
вершенствован контроль коммерческой корреспонденции,
так как его значение и польза экономической войны
были полностью оценены. Цензура стала работать в тес-
ном контакте с министерством блокады, которое руково-
дило политикой окружеиия центральных держав.
Англия на основѳ экономической войны старалась за-
маскировать свои намерения. Когда врагам и нейтраль-
і і ы м странам удавалось их распознать, было уже слиш-
ком поздно, чтобы успешно с ними бороться. Мероприя-
тия следовали одно эа другим, согласно искуш о изучѳн-
ному и твердо проводимому плану, и душили все крепче
центральные державы, парализуя в то же самое время сво-
боду действий нейтральных стран.
Германии недоставало не только продовюльствѳніных
продуктов, но и всякого рода предметов первой необхо-
димости, как кожа, каучук, масла, хлопчатая бумага,
шерсть, шелк, цинковая руда, камфара и пр. Англия
в самом іначале блоікировала всякий морской импорт. За-
тем она стала изыскивать средства помешать снабжению
Германии продовольствием и товарами и через посред-
ство нейтральных стран. Этот контроль был осторожен.
Все пароходы, идущие в Европу, принудили заходить в
один из английских портов для просмотра. Но по коноса-
мен там1 и грузам невозможно установить, имеется ли
потребность на эти товары в такой-то нейтральной стране
и ме прѳднаэначен ліи этот груз для Гѳрмании.
Тут была брешь, которая могла повредить эффектив-
ности всей блокады. Надо было найти звено, которого
нехватало в цепи' мер, служивших для окружения врага.
Эту меру нашел почтовый контроль. Проводя изо дня
в день очень тщательный анализ сообщений, цензура
собрала столъко разнообразных сведений, что это позво-
лило определить точные статистические данные о разме-
рах импорта любой страны по всякому роду товаров и
свсдения о связях каждой импортирующей фирмы, о
политических взглядах их владельцев и директоров. Фи-
ксировалось и количество товаров, импортируемых любой
из этих фирм. Морские сделки проводились обычно при
посредничестве английских банков, а корреспонденция
1
Документ, который выдается на основе договора на морскую
перевозку, соответствует накладной и дубликату в железнодорожных
перевозках. (Ред.).
52

и выписки счетов давали возможность составлять заклю-
чение о нейтральных фирмах, их покупательной способ-
ности « о существовании других адресатов, в данном
случае немецких.
Едва почтовый контроль узнавал, что какая-нибудь
нейтральная импортирующая фирма, известная как гер-
манофильская, ожидала товары из-за границы, он пре-
дупреждал «блокаду», которая задерживала судно с това-
рами по подозрению в содействии врагу и передавала
его дело в штрафной трибунал. Последний при малейшем
подозрении решал дело в пользу Англии.
Но такой контроль не был вполне надежен, часто он
оказывался очень сложным и привлекал слишком много
внимания. Вот почему Великобритания попыталась до-
биться у нейтральных держав установления суровых
ограничений экспорта, чтобы сделать их союзниками
в нанесении немцам вреда. Когда это предложение было
отвергиуто, Англия настояліа :на создании «частных»
импортных обществ, и только этим обществам было раз-
решено получать товары иностранного происхождения.
Коммерческие круги Нейтральных стран, которым такис
деспотические меры наносили серьезный ущерб, напрасно
пытались протестовать. Основанные таким образом обще-
ства состояли на строгом ѵчете; путем внесения значитель-
ных фондов они должны были гарантировать, что товары
не пойдут в Германию или не будут служигь для замены
местных товаров, освобождаемых для экспорта в эту
страну. Немного позднее Великобритания добилась соблю-
дения таких ж е правил и при погрузке товаров из стран, их
производящих. В конце концов Англия с полным прене-
брежеиием ко всем правам третьих лиц стала контроли-
ровать морской тоннаж всего мира и могла запретить
или помешать отправке грузов по нежелательному для
нее назначению.
Эта экономическая война расіфострашілась «а весь
земной шар. Не было такого предприятия или самой не-
значительной германскойі фирмы, которой бы Лондон нс
интересовался. Мелкий булочник, устроивший себе скром-
ное существование в центре Чили, не щадился так же,
как и оптовый экспортер с Явы.
Четыре северных:
государства, безусловно,
были
воодушевлены искренним желанием соблюдать строгий
неитралитет, чтобы не быть втянутыми в войну. Но Ан-
глия решила иначе, и на ее стороне была сила.
53

Первое «частное» общество по импорту было осно-
вано в Голландии. Оно должно было внести в качестве
гарантии значительные суммы и дать обязательство под
угрозой штрафа не допускать проникновения в Германию
никаких импортных товаров. Сверх того, это общество
должно было не только допустить, но и само организо-
вать секретное наблюдение за голландскими импортерами,
работающими вместе с ним.
В мае 1915 года пришла очередь Дании. Был затруд-
нен отпуск английского угля, были задержаны в Англии
грузы американского хлопка. Датские фирмы были выну-
ждены одна за другой начать переговоры, т. е. давать
требѵемые гарантии. Англия выиграла дело.
В том же году в июле Англия занялась Швецией.
Швѳция не смогла избавиться от импортного общества,
которое существовало с 1915 года под названием транс-
портного общества «Транзито». Только в 1916 году
стало известно, что она подписала секретный договор, де-
лающий из нее креатуру Англии.
Норвегия пыталась оказать сопротивление, как и три дру-
гке страны, но вынуждена была, подобно им, подчиниться
экономическому давлению. Две самые важные отрасли
промышленности этой страны — производство бумяги
и рыбных консервов — работали частично на английских
капиталах, которые в короткое время подверглись
изъятию. Напрасно
норвежское правительство пыта-
лось смягчить нанесенный удар, поедоставив авансы фир-
мам, находящимся под угрозой. Англия начала остана-
вливать норвежские рыболовные суда под предлогом, что
они подозреваются в поставке рыбы в Германию. Трибу-
нал по наложению штрафов вынес постановление, в кото-
ром указывалось, что «не исключена возможность, что
рыба ггоедназначалась для немцев». Страховые компании
отказались от выплатьт, последовали бесконечные судеб-
ные процессы. Суда. провозившие свой гоуз в Геоманию,
не могли болыне полѵчить ѵгля. Договор все же был под-
писач в начале 1916 года. Был организован комитет по
кадзору, и требуемые суммы, как гарантия, внесены
в бянк.
Швейцапия также не могла долго сопоотивляться.
Свои способы действия Англия всегда обѵсловливала
юридическими предлогами. Самые явные насильственные
меры она умела скрыть за видимостью права. Когда в
почтовый контроль в Лондоне привозили мешки писем, про-
54

сто взятых с кораблей в отерытом море, вместе с ннми
являлся морской офицер, официально заявлявший, что
письма являются военной добычей и что мы имеем право
их вскрыть. Все проходило корректно.
Единственная страна, с которой Англия обращалась
более осторожно,— это США.
В начале ноября 1915 года США дипломатической
нотой к Англии и Франции заявили протест против мор-
ской политики этих стран. Протест оставлял, конечно,
прекрасное впечатление. Однако за ним немедленно по-
следовало секретное дружеское соглашение между Вели-
кобританией и США, по которому Англии предоставлялось
право надзора за всей американской почтовой корреспон-
денцией не только с Европой, но даж е и с другими конти-
нентами. Дл я всякого компетентного лица было понятно.
что эти меры были равнозначны значительному усилению
блокады.
Все сношения между Америкой и севером Европы про-
ходили через Ливерпуль. В конце 1915 года был учрежден
в этом городе почтовый контроль специально для почты
из обеих Америк. Его организовали по образцу централь-
ного контроля в Лондоне. Им руководил полковник В., ко-
торый организовал контроль в Салисбери Хауз и работал
затем в отделении в Фолкстоне.
Секция заказных писем и пакетов, в которой мне были
порученьг специальные экономические и коммерческие во-
просы, образовывала вместе с независимым местным от-
делением и собственным почтовым бюро своего рода от-
дельное управление. Им руководил помощник цензора,
занимавший второй по значению пост в контроле в Лявер-
пуле. Заказная корреспонденция считалась весьма важной,
поэтому контроль ее подчинялся правилам, установленным
с особой тщательніостью. Любое отправлейие сдавалось
почтой в контроль и получалось обратно каждый раз с
отдельіной распиской. ПочТа отвечала за пакеты, а кои-
троль — за целость их содержимого. Поэтому чтецы дол-
жны были тщательно считать все отдельные части письма,
чтобы наверняка можно было отвечать в случае возмож-
ных претензий.
Вначале люди не отдавали себе отчета в этом новом
ограничении свободы корреспонденции и писали много та-
ких вещей, от которых они, безусловно, воздержались, ес-
ли бы лучше понимали эти меры.
55

Южно-американская корреспсАнденция давала мне по-
лезные сведения о том, что существует тесное системати-
ческое сотрудничество английских коммерсантов с южно-
американскими. Это сотрудничество было направлѳно протин
веех, кто тяготеет к Германии. Везде — в Буэнос-Айресе,
Монтевндео, в Лиме, в Сант-Яго или в Рио-де-Жанейро —
коммерческие фирмы и коммѳрсанты создавали удвви-
тельно широко разветвлевные организации. Все грузы,
откуда бы они ни приходили, все сделки, все изменения в
международных и внутренних делах являлись предметом
срочного и пол!ного отчета британским властям, чтобы
последние могли немедленно вмешаться или оказать соот-
ветствующее давление. Электрический трамвай и цен-
тральная электрическая станция в Буэнос-Айресе являлись
германокими предприятиями. Отпуск утля им был прекра-
щен, и владельцы вынуждены были продать за бесценок
свои акции. Это было очень выгодно для англичан, которые
в результате этих маневров имели теперь более 300 млн.
фунігов, помещенных в А^ргентигіѳ. Сахарные нем^цкиѳ
плантации в Перу и в Боливии не стали больше получать
тару под сахар. Германские или германофильские фирмы
лишились возможности грузить гуано.
В мае 1916 года лондонская цензура задержала письмо
одного немецкого офицера, писавшего близким из лагеря
военнопленных в Индии. Письмо казалось не имеющим
значения. Автор рассказывал свои личные приключения и
сожалел, что не может бороться вместе со своими товари-
щами в Восточной Африке. Он сообщал, что почти опра-
вился от утомления и что в Индии к нему относились очень
любезно. Последняя фраза обратила на себя внимание
опытного чтеца, которому было поручено это письмо.
Обычно к пленникам относились корректно, но без лю-
безности. Он передал письмо своему 'начальнику по службе,
заметив, что «если прусский пленный офицер не жалуется
ни на обращение с ним, ни на то, что он не имеет денщика
в Индии, тут что-то ‘неладно».
Письмо исследовалось всеми возможными способами,
но все было безрезультатно. Решение задачи было найдено
только, когда расклеили конверт. Вся внутренняя сторона
его была исписана симпатическими чернилами. Автор, сос-
тоявший в рядах войск Леттоф-Форбека, имел приказ, в
случае, если он попадет в плен, сообщать в Германию све-
дения о положении своих товарищей из Восточной Африки,
об их надеждах и проектах. Письмо было вложено в дру-
56

іой конверт и отправлено по назначению, а сведения — в
министерство.
Новое отделение в Ливерпуле давало сведения обильно
и регулярно. Как раньше, так и потом английское прави-
тельство постоянно черпало из своих органов почтовой
цензуры, как из глубоко інеиссякаемого колодца, обиль-
ную информацию по всем вопросам — коммерческим, эко-
номическим, военным — и немедленно использовало ее или
путем принятия мер против центральных держав, или для
пополнения списка подозреваемых лиц, для своей стати-
стики и документации. Петля вокруг Германии со дня на
день все более затягивалась. В результате полученных ком-
мерческих сведений Англия стала основывать одну за дру-
гой организацни, которым помогал почтовый контроль и
которые стали затем ценными учреждениями для мирного
времени.
Нарядѵ с уже существовавшими списками враждебных
коммерсантов были напечатаны строго секретные книги,
названные «Кто такой?». В них давались ценные указания
о всех дружесгвенных Германии нейтральных фирмах. Эта
работа на 800 страницах постоянно дополнялась приложе-
ниями, которые рассылались по британским консульствам
во всех странах, а такж е помощникам цензоров почтового
контроля.
На экономической конференции, состоявшейся в Па-
риже 14 июня 1916 года, союзники решили выбросить за
борт «Лондонскую декларацию», в которой державами до
войны было установлено, что являлось и чтб не являлось
контрабандой. В этой декларации продовольствие не рас-
сматривалось как контрабанда. На этот раз Англия нашла,
что всякий импорт освобождает в стране какие-нибудь то-
варьі и даеті возможность использовать их для войны и
что по этим причинам ввоз продовольствия тож е должен
рассматриваться как косвенная контрабаінда.
Это было равнозначіно формальному сбъявлению эконо-
мической войны, не связанной іникакими ограничениями,
конвенцияіми и соглашѳниями, которые еще соблюдались
до сих пор для внешнего вида.
Следующнм мероприятием было опубликование «чер-
ных списков», благодаря которым были прекращены все
коммерческие отношения с некоторым количеством ней-
тральных фирм, находившихся на плохом счету. Кроме
того, іпоявились и еще более обширные списки, оставав-
шиеся как в то время, так и позже секретными и извест-
57

ными' лишь департаменту блокады и почтозому ко»т-
ролю.
Осенью 1916 года внезапно умер полковник К., ответ-
ственный глава секции цензуры в Ливерпуле, которая под
его руководством все более и более развивалась. Его за-
меннл сэр А. В. — генерал, поседевший на службе в Индии.
Он быстро и с большой охотой вошел в курс этой орга-
низации. В начале 1917 года мой непосредственный
начальник, помощник цензора, был призван на дей-
ствительную службу. Так как у него были связи с мор-
ским министерством, он устроился на службу в морскую
разведку и благодаря опыту, полученному им в почтовом
контроле, был послан в Центральную Америку для сотру-
дничества с британскими консульствами этих районов. Он
должен был давать сведения о деятельности торговых
фирм и отыскивать предполагаемые опорные пункты гер-
манских подводных лодок. Так как я был его заместите-
лем в течение года, то фактически занял место помощника
цензора отдела заказных отправлений. Таким образом
я получал возможность доступа к гораздо более важным
документам, а именно: к периодическим секретным отчетам
о мероприятиях по блокаде, и мог принимать решения по
вопросам личного состава. Несколько чтецов были тотчас
переведены в другие секции. Я оставил только двоих для
замеяы меия в случае необходимости, тогда как вся работа,
ставшая очень значительной, была поручена группе чте-
цов-женщин. Эти женщины принадлэжали к высшему
обществу.
Их ѵмение сохранять тайну подвергалось часто суро-
вым испытаниям, так как содержание работы позволяло им
узнавать судьбы многих людей и выявлять их секреты. По-
рой случались странные «шутки>.
Так, одна женщина узнала, что муж ее младшей се-
стры, только что вьпиедшей замуж, давно имеет жену
в Канаде. Последняя справлялась у своих знакомых в Англии
и просила прислать сведения о ее муже, о котором она
ничего не знала с тех пор, как он вернулся в свой преж-
ний полк. Женщина изложила мне этот случай, затраги-
вающий интересы ее собственной семьи. Я обсудил его с
генералом В., который решил предупредить власти, но са-
мой женщине предложил соблюдать тайну, чтобы не соз-
давать прецедѳнтов в работе цензуры.
Со времени вступления США в войну требования со-
юзников возросли, а отношение Великобритании к ней-
58

тральным странам все более и более принимало характер
диктатуры. Летом 1917 года она блокировала Голландию,
запретив ей пользоваться кабелями. Англия обвиняла Гол-
ландию в том, что она разрешила немцам провозить в
Бельгию через свои воды песок и гравий, необходимый для
постройки укреплений. Однако действительная причина
этой суровой меры состояла в другом: Италия не имела
хинина, что сильно уменьшало сопротивляемость ее войск.
Хинин она могла получить и з Нидерландской Индйи, и
Голландия подозревалась в его доставке.
Работая в цензуре, легко было следить за событнями
в их малейших деталях.
Вскоре после начала 1918 года американцы установили
в Ливерпуле почтовый контроль по образцу английского.
Два американских офицера были прикомандированы на
некоторое время к нашей секции, чтобы познакомиться
с работой. Несколько хороших чтецов перешли в амери-
канскую организацию. Однако американская цензура оста-
валась совершенно нёзависимой и должна была контроли-
ровать исключительно корреспонденцию своих войск.
Объявление войны со стороны США усилило изоляцию
центральных государств. Блокада окружила их китайской
стеной. за которой в пользѵ Антанты стал работать самый
свирепый ее союзник — голод.
Англия точно учитывала все эти процессы, его вы-
званные.
В конце года из письма одного офицера к своей жене
я узнал, что генеральный штаб британской армии пре-
красно отдавал себе отчет в недостаточности подвоза и
снабжения продовольствием гражданского населения в
Германии. Благодаря цензуре англичане постоянно были в
курсе дела. Одна из секций министерства блокады вела
точную статистику экономического положения Германии.
Каждую неделю в секции вычерчивали кривые, показы-
вающие запасы продовольствия и предметов первой необ-
ходимости: меди, хлопка, кожи, каучука, отмечали, как
постепенно таяли скудные резервы и как уменьшаются
пайки в ударных частях. Работники секции точно знали,
что полѵчают на этапной службе и что остается для насе-
ления; делали заключение о санитарном состоянии войск
в походе и о складах; они систематически обследовали во-
енные материалы, обмундирование германских военноплен-
ных и констатировали, что качество ухудшается со дня на
день и что боеспособность войск падает.
59

До 1916 года в этой статистике было еще много про-
белов, но после основания импортирующих обществ в ней-
тральных странах и усиления контроля сведения станови-
лись все более исчерпывающими и более точными. Ничто
не ускользало из поля зрения.
Одному из моих сослуживцев в контроле, физиологу,
было поручено следить и составлять сводки об импорте
жиров в Германию. Мы часто говорили о рационах и кало-
риях. Однажды он мне показал свои вычисления. Между
цифрами и кривыми я увидел Германию с его голодающими
войсками и населением.

Глава пятая
ОРГАНИЗАЦИЯ ПРОПАГАНДЫ
Пропаганда английской политики, английских интере-
сов проводилась в Англии еще до войны, но с началом во-
енных действий она была расширена. В частности, ее интен-
сивная деятельность была обращена на США, где дело шло
о том, чтобы представить в полном блеске великое и спра-
недливое дело союзников и повернуть общественное мне-
ние против Германии. Туда послали сэра Жильберта Пар-
кера — крупного писателя, уроженца Канады и хорошо
знавшего Америку. В качестве сотрудников он имел спе-
циалистов по политической пропаганде.
Задача, порученная Паркеру, состояла, помимо подрыва
германских симпатий, в точном осведомлении британского
правительства об эволюции мнений и чувств американской
публики. Почтовый контролъ дополнял его сообщения еже-
дневными сведениями. Министерство иностранных дел
имело возможность следить за мельчайшими пульсациями
и скачками американских настроений.
С денежными затратами не считались. Паркер распола-
гал очень крупными суммами и не экономил ни на чем.
Более трехсот американских газет получали каждую не-
делю даровой номер бголлетеня пропаганды, содержавший
большой выбор статей и газетных материалов. В этом но-
мере помещались интервью государственных деятелей
Франции и Англии, заявления знаменитых людей и другие
актуальные статьи, имеющие целью поддержать интерес
к войне и убеждение в бескорыстии английской политики.
Различные союзы, синдикаты, институты массами по-
лучали статьи, фотографии, всякого рода информационные
материалы, прославляющие храбрость англичан и мощь их
военного флота. Видные деятели посещали различные
штаты и пользовались всяким предлогом прочесть лекцию
или сделать доклад. Все они имели одну цель — показать,
61

Что Англия и союзняки сражались только за святую спра-
ведливость. Организовывались беседы с влиятельными ли-
цами, чтобы ловко подстроенными вопросами вызвать их
ответы и напечатать затем в газетах. Американских пи-
сателей подстрекали к писанию статей и предоставляли
в их распоряжеиие всевозможные документы.
Каждый американец обрабатывался, так сказать, инди-
видуально. В дальнейшем от него уже не отставали, чтобы
интерес, возбуждеиный к делам Европы, ни в коем слу-
чае не мог в нем погаснуть.
Эта британская пропагандистская организация действо-
вала с такой интенсивностью, что ее враги едва имели воз-
ыожность выступать. Она имела перед ними то громадное
преимущество, что у нее была общность языка, она имела
доступ в университеты и в другие педагогические заведе-
ния, в том числе и в столь распространенный «Союз хри-
стианской мол о деж и» 1. Таким образом английская пропа-
ганда могла воздействовать на средние классы и с мнимой
беспристрастностью освещать
вопросы,
относящиеся
к войне. Позже, уж е после своего вступления в войну, Со-
единенные Штаты сами взяли на себя работу по разжиганию
воинственных чувств населения.
С такой же энергией, как в США, английская прояа-
ганда велась и во всех других союзных и нейтральных стра-
нах и среди овоих соотечественников. Она никогда не про-
пускала случая, возбуждая мировое общественное мнение
против Германии, выступать с незаметной типично англий-
ской рекламой. Она хвалила боеспособность германских
войск, методическую организованность германского коман-
дования, для того чтобы сравнить их с полным отсутствием
подготовки у англичан. Это была старая английская так-
тика, благодаря которой всегда удавалось придавать ореол
чудесного тем успехам, которые уже задолго до этого
были подготовлены и укреплены английской политикой.
Телеграфное агентство Рейтер ежемесячио передавало
по кабелю за границу более миллиона слов для пропаганды
в интересах Англни, что по количеству соответствует при-
1 «Ѵоип» Меп СЬгізІіап Аззосіаііоп» (ѴМСА) — Мсждународная
организация буржуазной молодежи, особенно широко распространена
в США, где буржуазия использует ее в своих классовых интересах для
борьбы с революционным движением, а также в целях разведки и
контрразведки внутри страны и в соседних государствах, где имеются
филиалы ѴМСА. (Ред).
62

мерно толстому тому Вританской эициклопедии. Йностран-
ная лресса получала каждую неделю около 400 статей, сос-
тавленных на всех языках мира. Секция пропаганды публи-
ковала каждые две недели периодические издания на ис-
панском, португаль.ском и греческом языках и печатала
восточные газеты на шести различных языках. «Война в
иллюстрациях» выпускалась каждый месяц в восьми из-
даниях по семьсот тысяч экземпляров, а военные англо-
фильские кинофильмы наводняли весь мир. Во всех дру-
жественных и нейтральных странах были открыты отделе-
ния, которым поручено было распространение всех этих
материалов, систематически подготовляемых для про-
паганды.
Английское правительство арендовало вблизи француз-
ской л и н и й фронта три больших замка. Они были специ-
ально приспособлены, чтобы оказывать широкое гостепри-
имство иностранным гостям, которым показывали все са-
мые интересные пункты фронта; «гости» затем обычно ста-
новились лучшими агентами пропаганды. Один из этих
замков был предназначен для американцев, второй — для
других национальностей, а третий — для журналистов. Эти
три группы не смешивались, так как подход к ним был
индивидуальный и воздействие на них оказывалось различ-
ными методами.
Во всех нейтральных странах с началом войны появи-
лись сотни антигерманских изданий. Отделы пропаганды
старались в каждой из этих стран завоевать влиятельных
лиц, которые поддерживали бы и рекламировали эти из-
дания, что, конечно, увеличивало их влияние.
Когда англичане поняли, насколько непрочным был со-
юз центральных держав, они, выбрав благоприятный мо-
мент, оргаиизовали под руководством лорда Нордклифа
специальный департамент, которому была поручена пропа-
ганда в Германии, Австрии, на занятой территории Бель-
гии, в Болгарии и в Турции. Работа его должна была воз-
действовать на изнуренные и деморализованные войска,
а также на население. Сотни тысяч статей и листовок пе-
чатались в Лондоне на всех языках центральных госу-
Дарств, затем они перевозились на континент и тайно рас-
пространялись в прифронтовых районах противника.
В Германии никто не подозревал об источниках происхо-
ждения этих листовок. Считали, что авторов следует искать
среди немцев. Многочисленные слои населения поддава-
лись влиянию этих пессимистичвских сообщений. Аягличане
63

имели достаточно средств, чтобы осуществить свои про-
екты, и большое число искусных агентов, прекрасно вла-
девших местным диалектом. Они приезжали в Германию
из Дании, Нидерландов и Швейцарии, чтобы под видом
разъяснения обстановки своей пропагандой лишать населе-
ние бодрости, парализовать его сопротивляемость.
С политической точки зрениа невюзможно не признать
огромного масштаба деятельности английской пропаганды.
Она руководствовалась только интересами своей страны и
шла к цели, не отвлекаясь и не отступая ни перед какими
последствиями.
В двенадцатом томе Британокой энциклопедии издания
1922 года есть статья, в которой подробно излагается те-
ория и практика английской пропаганды. Автор этой
статьи, бывший офицер связи между военным министерст-
вом и департамеятом пропаганды, излагает руководящие
принципы и основные соображения, применяемые Англией
в борьбе против своих врагов. Он говорит:
«Правда ценна только тогда, когда рна действенна.
Полная правда вообще излишня и почти всегда способна
гіривести к заблуждениям. Использовать правду возможно
лишь частично. Хотя правда не является необходимой для
успеха пропаганды, но из этого, однако, не должно выте-
кать, что те лица, которые занимаются пропагандой, явля-
ются сознательио1 бесчестными людьми. Безусловно, в ра-
боте по воздействию на общсственное мнение принимают
участие люди, которые порой безразлично относятся ко
всяким доказательствам или считают, что цель оправды-
вает средства. Но чем больше делается призывов к чув-
ствам, пустъ это будет патриотизм или алчность, гордость
или жалюсгь, тем более загліушается чувство критики. По-
дозрительность, которую возбуждает всякая явная пропа-
ганда, уменьшает ее эффективность; из этого следует сде-
лать вывод, что бблыпая часть работы должна проводиться
незаметно».
В то вре>мя как пропаганда Антанты добилась больших
успехов, пропаганда Германии с самого начала проводи-
лась неудачно. Мы не можем похвастаться ни удачей, ни
искусством. Наша пропаганда была совершенно недоста-
точной. Мы слишком долго недооценивали эту работу, и
потому мы не оказались на должной высоте.
Оообенно много ошибок и промахов германская пропа-
ганда совершила в США, отношение которых к происхо-
дившим событиям имело тяжелые для нас последствия.
64

Несмотря на то, что несколько самых видных американцев,
и среди них крупный ученый германофил Баяр Хэл, заявили
о своем иамерении воздействовать на страну в нашу пользу,
мы все больше и больше теряли почву под ногами.
Последовавшая изоляция, ценэура, блокада сделали
наше положение еще более затруднительным. Нам очень
недоставало прямых средств сообщения. Наши брошюры
по пропаганде выпускались в овет наудачу. О том, доходи-
ли ли они до места назначения и как были встречены, мы
узнавали с большим трудом и притом слишком поздно.
У нас не было никакой возможности контролировать их
воздействие и без промедления приспособляться к новым
условиям.
Один из самых неприятных инцидентов произошел
в 1915 году в результате непростительной неосторожности
доктора Думба, австро-венгерского посла в Вашингтоне.
Наши представители в США достаточно хорошо знали
о строгостях британской цензуры, не делающей исключе-
ния и для нейтральных стран. Однако австро-венгерское
посольство оказалось столь наивным, что пробовало от-
править, не предприняв необходимых мер предосторожности,
в высшей стешени секрепные информационные мате-
риалы через сеть британского надзора. Оно выбрало в ка-
честве посланца человека, политически скомпрометирован-
ного. Это был американский журналист Арчибальд, кото-
рый провел первые месяцы войны в Германии и в Ав-
стрии и который по1 воэвращении оттуда опубликовал серию
германофильских статей в тех американских газетах,
куда он имел доступ. Благодаря этому он давно числился
у союзнніков в описках подозреваемых лиц. В 1915 году
он возвращался со своей семьей в Германию через Гол-
ландию. По дороге корабль, как обычно, был прннужден
войти в английский порт. Арчибальд и его багаж были
тщательно обысканы. Во время обыска нашли письмо
одного немецкого журналиста фон-Скаль, который с
большими подробностями излагал свою деятельность в
отделе пропаганды в Южной Америке. А главное — нашли
сильно компрометирующее донесение австро-венгерского
посла к своему правительству.
Письмо было, правда, шифрованное, но очень нетруд-
ное для расшифровки. В нем доктор Думба перечислял
все меры, которые были им предприняты, и те, которые
он собирался предпринять для того, чтобы парализовать
производство оружия и боеприпасов в различных городах
5 Зак. 530
65

Пенсильвании и особенно на больших сталелитейных зй-
водах Вифлеема и Питсбурга.
Если бы нарочно надо было в эти тяжелые времена
дать Англни повод для восстановления против Германии
США, то трудно было найти более подходящий случай,
чем этот. Письмо вызвало бурное негодование в США, и
правительство вернуло паспорт доктору Думба, который
вынужден был уехать в Австро-Венгрию.

Глава шестая
ВОИНСКАЯ повинность
В октябре 1914 года Лондон находился еще в началь-
ной стадни военной ліихорадки. Английский народ не сразу
понял, что означала эта война. В первый пѳриод он видел
в ней своего рода спорт в крупном масштабе, рассчиты-
вая, что война не затронет интимной стороны его жизни.
Англия проводила много войн, но почти все они велись
в колониях — в Африке или в Индии, и население чув-
ствовало войну тогда, когда войска проходили с музыкой
по улицам городов. Сражаясь с плохо вооруженными отря-
дами, эти войска побеждали, и их было достаточно для вы-
полнения возложенной на них задачи. Англия была коммер-
ческой страной и не знала обязательной военной службы.
Армия была наемной и комплектовалась волонтерами.
В 1914 году правительство «е хотело сразу беспокоить
иаселение. Все шло своим обычным порядком. На витри-
нах магазинов появились объявления: «Торговля как
обычно»; этим подчеркивалось, что англичане не собира-
ются нарушать порядок из-за войны.
Но постепенно население стало понимать обстановку.
Возрастающее нервное напряжение вылилось сначала
в лихорадочную охоту за шпионами, к которой, кстати,
довольно благосклонно относилось правительство, видев-
шее в этом добровольное сотрудничество, дополнительный
контроль и отвлечение внимания от событий, происходив-
ших на фронте. Пресса, получившая инструкции по этому
поводу, не прекращала пережевывать эту тему и застав-
ляла население верить, что Англия кишела шпионами.
Были приняты строгие меры предосторожности, распо-
ряжения и правила были точны, и всякие нарушения су-
рово карались. Ни один из доносов, поступавших тыся-
'іами, не оставался без внимания, как бы нелеп он ни был.
Страх перед шпионами принимал истерические формы.
5*
67

Самые фантастические слухи носилйсь по стране, и насе-
ление принимало их за правду. Никто не доверял своему
соседу. Каждый ж ест мог вызвать подозрение. В отеле
«Савой» совершенно невинный мальчик, швейцарец по
происхождению, был арестован как шпион только потому,
что нарисовал план столов, которые он должен был
обслуживать. Возникли подозрения, что одна фабрика
с плоской крышей, несколько возвышавшейся над горо-
дом, была построена немцами, чтобы служить платформой
для артиллерийских орудий, и это произошло лишь по-
тому, что директор в прошлом имел коммерческие сноше-
ния с германскими фирмами.
Немедленно после объявления войны все иностранцы
были разбиты на три категории — враги, друзья и ней-
тралвные. Первые, подданные цеінтральных держав, вскоре
были интернированы или подвергнуты строгому надзору.
Но и другие категории должны были представить автори-
тетные документы, удостоверяющие личность, и встать на
учет в полиции. Только британские подданные временно
от этого освобождались, так как их акцент служил луч-
шим доказательством, которое невозможно было подде-
лать. Считают, что у англичан немузыкальное ухо, однако
они необычайно чувствительны к нюансам различных
акцентов и к провинциальным диалектам.
Весной 1915 года парламентом был принят новый за-
кон — так называемый «Акт национальной регистрации».
Согласно этому закону, все лица, живущие в Англии, без
различия их происхождения, должны были быть занесены
в официальные списки и постоянно иметь при себе удо-
стоверение об этой прописке. Эта мера, касавшаяея на
сей раз самих англичан, явно преследовала цель уста-
новить имена и адреса мужчин, годных к военной службе.
Это был первый шаг к вввдению всеобщей воинской по-
винности.
Так как анкета распространялась через владельцев
домов, ответственных за своих съемщиков, то мне не
представлялось возможности уклониться от этого учета,
который мог плохо для меня кончиться.
Началась новая кампания по набору в армию. Объек-
том ее была молодежь. Молодых людей приглашали за-
писаться хотя бы на случай «еобходимости носить пока
повязку, которая отличала бы их как принадлежащих
к армии.
08

Эти усилия не увенчались большим успехом, хотя
были применены всякие меры. Офицеры-отпускники в
театрах, мюзик-холлах и да ж е на ѵглах оживленных улиц
произносили полные огня речи, призывая своих слушате-
лей вступить добровольцами в армию и помочь кончить
войну. Лорд Дерби обратился с воззванием ко всем муж-
чинам, способным носить оружие. К этим письменным
призывам присоединились персональные выступления офи-
церов и сержантов-вербовщиков, специально для этого
инструктированных, которые преследовали упорствовав-
ших даж е на дому. Они выполняли свою задачу очень
умело. Д аж е я ишытывал яекоторую неловкость, отвечая
«нет» на приглашение симпатйчных молодых людей, ко-
торые являлись ко мне. Почтовый контроль выдал мне,
так ж е как и некоторым высшим чиновникам цензуры,
справку о том, что мы являемся незаменимыми по ра-
боте.
Это была последняя попытка избежать обязательной
военной службы, которой с возрастающим >тіорством тре-
бовала консервативная партия.
Но те, которые еще колебались, со временем поняли,
что обязательная военная служба необходима. Хотя
английская пропаганда и работала, но все-таки она не была
сильной и настолько изобретательной, чтобы изменить в га-
кое короткое время привычки англичан. То, что война
Англии должна вестись самими англичанами, было совер-
шенно ново для этой нации.
Служащвм цензуры вежливо, но настойчиво разъ-
яснили, что, по мнению властей, все в возрасте, пригодном
для военной службы, должны записаться добровольцами.
Нам не оставалось ничего, как подчиниться негласному,
но тем не менее непреодолимому давлению, оказанному
на нас министерством, и записаться добровольцами. Нас
освидетельствовали, мы почти все были признаны год-
ными и получили повязку на рукав, которая отмечала нас
как состоящих в резерве и не призванных еще под зна-
мена.
Моя надежда, что будет отсрочка тем, которым ужс
40 лет, оказалась напрасной. Едва прошел последний срок,
назначенный для записи добровольцев, как на всех углах
Улиц появились объявления о призыве мужчин до 38-лет-
него возраста. Становилось очевидным, что при подобной
спешке старшие годы будут призваны через несколько не-
Дель.
69

Обязательная военная служба была окончательно вве-
дена в Великобритании к концу мая 1916 года.
В это время общественное напряжение достигло куль-
минационной точки. События неслись с головокружитель-
ной быстротой. Офицеры, приезжавшие в Ливерпуль в
продолжительный или в кратковременный отпуск, не были
расположены к откровенности. Тем яе менее некоторые их
высказывания циркулировали по городу, и в повседневных
разговорах можно было слышать толки и предположеняя.
Офицер генерального штаба, приехавший накануне из
ставки, рассказал однажды в военном кругу, что вовсе не
существовало беспокойства по вопросу о Вердене и что
исключительно в целях пропаганды говорили так много
о напряженных усилиях германцев на этом секторе. Один
молодой морской офицер, прикомандированный к штабу
командования в Ливерпуле, заметил как бы мимоходом,
что есть известия о важных передвижениях, производимых
германским флотом.
Это> замечание, произведя незначительный эффект, за-
терялось в обычной болтовне и было уже забыто, когда че-
рез три дня раздался телесЬоннѵн чвонок и мы полѵчили из
Лондона тревожное известие. Шел большой морской бой.
В бою (Ютлачдский бой 31 мая 1916 года) адмирал Битти1
в первые же часы потерял три самых крупных броненос-
ных крейсера. Первые известия о битве у Скагеррака
подействовали на Англию, как удар по голове. Дело шло
о том, что было для Англии самым священным,— о сохра-
нении ѳе морского господства. Ненавистный противник
был еще опаснее, чем предполагали.
Моя глубокая радость при известии о выступлении
германского флота омрачилась при мысли о невероятной
точности, с какой действовала британская секретная
служба. Даже в Ливерпуле знали уже три дня назад, что
германский флот вышел в море. На этот раз дело шло не
о техническом прогресое, позволяющем англичанам пере-
хватывать, например, радиограммы, что дав ал о возмож-
ность получать сведения о движении неприятельской эс-
кадры. Несомненно, что какие-то сведения из немецкого
генштаба поступали к английским агентам, и в них изла-
гались такие детали, которые не должны были выходить
за пределы очень ограниченного круга.
1 Адмирал Битти — командующий английской эскадрой крейсе-
ров. (Ред.)
70

Полковник В., начальник почтового контроля в Ливер-
пуле, одним из первых отправился в действующую армию.
Он был назначен командовать полком и обучать боевую
часть, предназначенную для формирования новой бригады.
Он любезно предложил мне, если я буду призван, поступить
в его полк на должность, соответствующую выполняемой
мною работе. Я сердечно поблагодарил его, не объяснив,
конечно, почему это предложение для меня неприем-
лемо.
Я не имел никакого желания слѵжить в армии, хотя,
очутившись на континенте, имел бы возможность тем или
иным способом пробраться в Германию. Для меня призыв
был катастрофой, так как я не имел настоящих докумен-
тов и не видел способа, с помощью которого мог бы1 их
достать.
Вначале, сразу же после моего приезда в Англию, до-
кументы, аттестующие мою службу в Индии, были доста-
точны, чтобы доказать мою мнимую принадлежность к ан-
гличанам. Но для того чтобы вступить в армию, мне по-
надобилась бы метрика о рождении, которѵю я, ѵроженец
Силезии, не мог найти в провинции Квебек. Это была
западня.
Новый начальник контроля, полковник К., выхлопотал
разрешение временно задержать меня в цензуре, так как я
имел удостоверение о моей незаменимости. Однако сделал
он это с явным нежеланием, так как хотел видеть всех
здоровых людей на фронте. Он был прав. Я получил лишь
отсрочку, которая не могла быть продолжительной, и мое
положение было в высшей степени непрочно. Кроме дав-
ления, оказываемого начальством, прибавилась еще неиз-
бежная неловкость, испытываемая каждым здоровым че-
ловеком, когда инквизиторские взгляды, казалось, спра-
шивали его: «Как, ты еще здесь?» Офицеры, вернувшиеся
с фронта после легкого ранения, вполне логичйо рассуж-
дали, что прежде, чем вернуться на фронт, они могли бы
на некоторое время взять место и работу тех, кто еще ни-
куда не уезжал. Все те, кто не был явно неспособен
к военной службе, имели очень мало шансов уклониться от
призыва в течение продолжительного времени.
В моем положении легче было выдумать какую-нибудь
болезнь, нежели добыть метрику. Правда, я изучал меди-
цину всего несколько семестров, но знал симптомы неко-
торых болезней. Я ухватился за эту единственную воз-
Можност{> спасения и начал ожесточенную молчалнвую
71

борьбу против недоверия бесчисленных медицинских
комиссий. Это продолжалось до последнего дня войны.
Тот факт, что я при первом врачебном осмотре был при-
знан вполне годным к военной службе, не мог не возбу-
дить подозрений. Откуда явилась несколько месяцев спу-
стя болезнь с таким быстрым развитием? Несколько раз
пытались отправить меня на этапную службу, а оттуда
на фронтовую службу. Я бывал на волосок от ката-
строфы. Из-за мнимой болезни я оставил всякие спортив-
ные упражнения: нельзя же больному эмфиземой зани-
маться теннисом. Словом, я был постоянно начеку. Как
только была объявлена обязательная военная служба,
контроль стал суровым и беспощадным. Свидетельства
частных врачей утратили свое значение, надо было про-
ходить через комиссию, состоящую из трех военных вра-
чей, которые проводили очень строгий осмотр и зачи-
сляли в одну из следующих категорий: фронт, этап или
гарнизон. Тот, кто был не согласен с решением, мог жа-
ловаться и проходил через вторую комиссию, решение ко-
торой было почти законом.
Однажды, чтобы избежать зачисления в армию, я за-
думал покинуть Аяглню, но легальным путем сделать это
было трудно, и я решил действовать другим способом. Из
писем, проходивших через мои руки в конце лета 1916 года,
я узнал имя одного нейтрального гражданина — капитана
маленького судна, стоявшего на якоре в порту X., куда он
привез лес для угольных копей. Этот человек считался
в цензуре германофилом. Благодаря счастливой случай-
ности пароход этот должен был через несколько дней
грузить товары в Ливерпуле, так что я имел возмож-
ность войти в сношение с капитаном. Не будучи уверен
в успехе своего нэмерения, я нв хотел полностью до-
веряться капитану. Поэтому я сначала спросил, не согла-
сится ли он отвезти двух англичан, желающих освобо-
диться от обязательной военной повинности. Капитан вы-
ставил тысячу возражений, на которые нечего было отве-
тить. Он знал хорошо, какой незаметный, но строгий над-
зор существовал за каждым кораблем. Допуская даже, что
беглецу удалось бы проскользнуть ночью на его борт,
не будучи замеченным командой, за которую никогда
нельзя было поручиться, все же нельзя было считать его
спасенным. Перед отправкой парохода секретные агенты
производили тщательный осмотр, — присутствие на борту
спрятавшегося пассажира могло дорого обойтиеь капитану.
72

Доверив капитану всю правду и всесторонне обсудив
положение, мы остановились на одном плане, который,
п р а в д а , носил фантастнческий характер, но зато освобо-
ждал капитана от всякой ответственности. Он дол-
жен был предупредить меня за двое суток до отплытия.
Мы установили на морской карте место, где я должен
был его встретить на парусной лодке (примерно в 18 ми-
лях от берега). Там его корабль должен потопить мой
челнок и принять меня на борт как утопающего. Я купил
маленькую лодочку в рыбацкой деревушке Парктэт, рас-
положенной в устье Дэ. Затем я вее подготовил так,
чтобы не осталось компрометирующих следов и в случае
провала я мог вернуться в свою квартиру.
Вначале все шло хорошо. Капитан меня предупредил,
я взял отпуск на два дня и вечером уехал в Парктэт. На
заре я вышел в море с портовыми рыбаками и мало-по-
малу стал удаляться от их маленькой флотилии, чтобы
направиться к наэначенно>му месту, которого я предпола-
гал достичь к тому временн, когда появится ожидаѳмый
мною пароход. Но тут счастье меня покинуло, так по
крайней мере я думал в то время. Вместе с восходом
солнца поднялся такой густой туман, что ничего нельзя
было видеть вокруг. Вскоре я не мог ориентироваться й
даже не знал, где я нахожусь. Пришлось признаться себе,
что моя попытка провалилась. Теперь я думал о том, как
бы пристать к берегу. Море бушевало. и я не мог опреде-
лить, куда отнесло меня течение. Наконец, туман по-
немногу рассеялся, и я увидел, что нахожусь недалеко от
берега, около реки Дэ. Отсюда я уходнл утром с прекрас-
нымн надеждами. Высадился я в Парктэте усталый н в
угнетенном состоянии.
Я вернулся в Ливерпуль. Никто не приходил ко мне,
ннкто меня не спрашивал. Я ведь был в законном от-
пуску. На следующее утро я пришел на службу и осто-
рожіно узнал. что мой пароход отошел в назначенное
время, но по направлению к французскому порту. Оче-
видно. капитан в последний момент получил новое указа-
ние. Туман спас меня.
Осмотры медицинских комиссий быстро стали очень
непопулярными. Врачи осматривали не слишком внима-
тельно и признавали годными к военной службе всех,
У кого не было явных физических недостатков. Они
ечитали, что нужно забрать в армию как можно болыне
людей, а там воегда будет время или лечить больных в
73

военных госпиталях, или вернуть их, если они окажутся
действительно неспособными переносить трудности фрон-
товой жизни.
Однако такой метод слишком противоречил самой
натуре англичан. Правительство сделало, наконец, уступку
общественному настроению, и был издан новый" за-
ком — «Закога о национальной службе». Определять боль-
ных могли и частные врачи, «оторым дано было (праіво вы-
сказывать свое мінение о пригодности к военной службе.
Все вошло в свои рамки. Общество1, добившись удовлетво-
рения своего желатгия, охошо принимало решения врачей.
То, что эти последние ничем не отличались от военных
врачей. а носили только штатское платье вместо мундира,
было замечено очень немногими.
Обязательная военная служба распространилась сна-
чала на Англию и ІІІотландию. Ппавительство не реша-
лось сразѵ распространить ее и на Ирландию, где положе-
ние считалось неспокойным. Национальные руководители
Ирландии, поддержанные частью дѵховенства, считали не-
достойным иилаіндцев оказывать военные услуги Аінглии, а
шинЛейнеры1 уже мечтали о полном отделении от Англии.
Политические разногласия, вызывавшие беспокойство
еше до войны. становились все более и более обострен-
ными. Так как многие ирландцы, эмигрировавшие за по-
следние годы в США, поддерживали очень оживленную
переписку с соотечественниками, правительствб надеялось
благодаря почтовому контролю своевременно вскрыть
возможные п-ротивоаінглийские оргакизаиии или враждеб-
ные заговоры. Поэтому оно распорядилось о самом стро-
гом контроле за всей корреспонденцией Ирландии.
Надежда, что освободительные настроения ирландцев
могѵт быть использованы в пользу Германии, была одной из
многочисленных иллюзий, на которые рассчитывали немцы.
Ирландцы питают глубокую и традиционную ненависть
к англичанам. Они хотели национальной независимости.
Англия быля п р е к р а с н о осведомлена о всех приездах
и отъездах Роджера Кейзмента — ирландца, жившего
1 Участники массового национально-освободительного движ^ния
в Ирландии; широкую деятельность шиифейнеры развернули во время
первой мировой войны, вылившуюся весной 1916 года в вооруженное
восстание против британского империализма. Сигналом к восстанию д ол-
жна была явиться доставка Роджером Кейзментом оружия из Германии
(пытавшейся использовать акцию ирландских революционеров в це л я х
ослабления Англии). (Ред.)
74

в то время в Германии. Надзор, арест и казнь Кейз-
мента связаны с именем одной дамы, урожденной англи-
чанки, сестры одного британского офицера, которая в на-
чале войны последовала за своим мужем в Германию.
Вечером 19 апреля 1916 года, когда США вручили
Германии ноту относительно ее политики подводной вой-
ны. мой знакомьтй пригласил в клѵб одного старшего мор-
ского офицера. После обеда и обычной партии бриджа
мы остались еще выпить сода-виски. Разговор был очень
оживленный. из которого мы узнали. что правительство
н а к а н ѵ н р по.пѵчило сведения о подготовляемом возвраще-
нии Кейзмента и о его расчетах воспользоваться для
этого гепманской подводной лодкой. Он должен был вы-
салиться на бпезентовом челноке в каком-нибудь пункте
иплячлпгого брпрга. По в с р м ѵ побережью ѵстановили на-
блюдение. повсюду говорили о намерениях Кейзмента.
Он собирался. как говорили некоторые. сформировать
по.пк из ирландских военнопленных и выступить против
англичан.
В страстнѵю пятницу Роджер Кейзмент попал в руки
англичан. В понедельник на пасхальной неделе в Ирландии
произошло восстание. Англичане не могли опомниться, на-
столько неожиданной казалась эта катастрофа. Но прави-
тельство благодаря работе своей агентуры было хорошо ин-
формировано и приготовилось отразить всякѵю неожидан-
ность. Восстание было быстро подавлено, и по всей Ирлан-
дии ввелено осадное положение. Все эти события были
чисто внѵтреннего порядка и не имели никакого отраже-
ния на континенте. Надежды германцев, что Англии при-
дется послать в Ирландию большие силы, не оправдались.
Было выслано несколько надежных полков, замененных
вскоре организацией больших учебных лагерей, в которых
всегпа находилось достаточное количество солдат.
Только весной 1918 года правительство решило поло-
жить конец исключительному положению, в котором на-
ходилась Ирландия. и ввести там такж е всеобщую воин-
скѵю повинность. Это мероприятие потерпело неудачу.
Даж е отпоавка войск для применения вооруженной силы
не дала успеха.
Легом 1916 года я получил первые сведения о танках,
появление которых на фронте, по расчетам англичан,
должно было застать врасплох немецкие войска. Я увицел
в цензѵре письмо, написанное женой одного сержанта
СЕоей сестре в Ирландию. Эта женщина с радостью расска-
75

зывала, что после длительного периода отсутствия сведений
она, наконец, узнала местопребывание своего мужа,
который служил в королевских инженерных войсках. Он
ей сообщил, что находился в учебном лагере, который
содержался в строгом секрете. В лагере производились
опыты с танками. Сотрудница цензуры задержала это
письмо, полагая, что в нем, безусловно, разглашена военная
тайна. По правилам, это письмо надо было направить воен-
ным властям для возбуждения судебного дела против сер-
жанта, имя которого было известно.
Но я «е собирался яаказы®ать этого человека. Его
письмо интересовало меня по другим причинам. Зачем так
тщательно скрывать строительство этих танков? Это
слово — танк
—
буквально означало просто рвзервуар. Мо-
ж ет быть, дело шло о новом способе ведения химической
войны? Среди моих знакомых был один майор, считав-
шийся экспертом в этих вопросах. Вечером в клубе я тот-
час ж е после обеда подсел к его столику и завязал раз-
говор о газах. Его очеяь забавляла моя мысль о предо-
ставлении в распоряжение войск смеси газов, заключен-
ных в танки, и он со смехом ее отвергнул. Из всего, что
он мне сказал, я понял, что не было никакой связи между
газами и упомянутым письмом.
Зная имя и адрес женщины, я после некоторых раз-
мышлений решилі сам отправиться в маленькое местечко
близ Ливерпуля, где оиа проживала, и лично ее расспро-
сить. Женщина очень испугалась, узнав об ошибке, ко-
торую она допустила и за которую мог пострадать ее муж.
Поэтому она очень охотно отвечала на все вопросы. Она
вазвала мне лагерь, где служил ев муж, и сказала, что
дело шло о «гусетщах».
Это слово навело меня на правильиую мысль. Я вос-
пользовался ближайшим случаем, чтобы переговорить
в клубе с майором-артиллеристом и еще другими офице-
рами о перевозке пушек, и постепенно пришел к выводу,
что танки представляли собой бронированяую повозку,
снабженную гусеничной тягой и вооруженную орудиями.
Они должны были употребляться на фронте в болыном ко-
личестве.
Как видите, личная семейная переписка вскрыла появ-
ление на вооружении танков.
Мой первый докл ад о новом виде вооружения был
удачио отправлѳн обычным путѳм в Германию, и я радо-
вался, что дело прошло так хорошо. На следѵющее утро,
76

1іак только я явился на службу, меня немедленно позвали
к полковнику К. Я отправился не без некоторых опасений,
отдавая себе отчет в том, что, стремясь выяснить вопрос
о танках, я за эти последние дни несколько1 лренебрегал
моими обычными предосторожностями. Проходя по кори-
дору, который вел в кабинет полковника, я увидел перед
его дверью помощника командира отделения и двух солдат
со штыками на винтовках. «Конец»,— подумал я, испыты-
пая какое-то странное ощущение, как будто во мне все за-
мерло. Я машинально -прошел между этими содцатами.
Однако комната была пуста. Полковник К. пришел только
через несколько минут и передал мне новое распоряжение,
которое он мог с таким же успехом переслать через од-
ного іиз вестовых. Затем о« заметил, что пикет, стоящий
у его дверей, ошибся, — ему надлежало отправиться в зда-
ние напротив, чтобы отвести дезертира, арестованного на
борту корабля.
'
Через несколько месяцев, осенью 1916 года, большое
число танков было отправлено во Францию и приняло уча-
стие в боях.
Со временем экономические последствия войны дали о
себе почувствовать такж е и в Англии. Нужно было опла-
чивать огромное колйчество продовольствия и боеприпасов,
импортируемых из Америки. Фунт систематически терял
свою ценность, и, чтобы избегнуть еще большего падения
бумажных денег, английское правительство оказалось вы-
нуждеш ы м в январе 1917 года провести серьезные финан-
совыѳ мероприятия. Нельзя было рисковать проведением
настоящей инфляции, к которой общественное мнение от-
неслось бы весьма неодобрительно. Поэтому правительство
стремилось потребовать от английских капиталистов, вло-
живших громадные суммы в иностранные предприятия,
в частности в США, взноса облигаций и иностранных цен-
ностей для оплаты долгов, сделанных Англией в Америке.
Часть капиталистов, конечно, попыталась обойти это рас-
поряжение и спасти капиталы, которые до лучших времен
были размещены за границей. Чтобы приостановить неиз-
бежную утечку капиталов, в Лондоне был создан «Амери-
канский комитет по охране доллара». Всякий, желавший
экспортировать иностранные цѳнности и разместить их за
границей, должен был на каждую операцию имегь разреше-
ние от этого нового учреждения. Это правило относилось
к частным лицам и к банкам. Контроль был поручен цен-
зуре, которая наблюдала за импортом ценностей и ценных
77

бумаг. Т а к к а к н а учет брались главным образом американ*
ские ценности и так как они почти всегда отправлялись
заказными письмами, все эти мировые сделки стали прохо-
дигь исключительно через мое учреждение в Ливерпуле.
Прииимая во внимание обшириость англо-американских
коммерческих связей, эта мера вызвала такое увеличение
работы, что потребовалось без промедления значительио
увеличить личный состав. Мой сейф часто бывал переполнен
ценносгями, превышавшими десятки тысяч фунтов. Чем
добросовестнее и тщательнее исполнялись распоряжения,
тем больше задерживались д аж е законные сделки между
банками и фирмами с той и другой стороны океана.
Первые весенние недели 1917 года я провел в кратко-
временном отпуску на хорошо известном климатическом
курорте в Харроугэте. В это время США объявили войну
Германии. Я очѳнь хорошо помию этот веч&р. Неистовая
радость царила в курортном отеле — вдали уже был ви-
деи призрак победы. В честь этого события много пели и
пили, танцовали и смеялись. Одну американскую пару,
жившую в отеле, чествовали так, как будто бы именно от
иих зависело вступление Америки в войну.
К исполнѳнию своих обязанностей я приступил в конце
апреля и захватил письма «Молли», очевидно, вернувшейся
из Парижа в Лондон и сообщавшей об очень серьезных
беспорядках во француэской армии. Это была удивитель-
ная новость. Мне ежедневно приходилось беседовать с
офицерами, приезжавшими из Франции, но никто еще не
говорил о разложении © армии.
Сообщения «Молли» были всегда бесспорно правильны.
Она подробно рассказывала о том, как немедленно после
русской революции некоторые французские полки поки-
нули фронт и отправились маршем в Париж, чтобы прину-
дить правительство прекратить военные действия. Они ус-
тали от этоймировой бойниихотели мира. Корпус в 15 тыс.
русских, прибывший во Францию незадолго до революцил
и раздраженный обращением с ним, присоединился к вос-
ставшим.
Через несколько недель во втором письме от «Молли»
подтвердились эти сведения и описывалось все более рас-
тущее недовольство во французских зойсках. Главнокоман-
дующий Нивель был заменен генералом Петэном, который
с помощью жестоких мер подавил брожение в армии до при-
бытия американских войск.
78

руководящие круги Антанты все свои надежды обра-
щали теперь на США. Такое же настроение было и у ан-
гличан. Но если английское население рассчитывало, что
после вступления Америки в войну призыв на военную
службу будет менее беспощаден, то оно ошиблось.
Правда, уже в мае американские военные суда вошли в
английские воды, и им была предназначена база в Скапа-
Флоу. Но это был только жест поощрения. Английское
командование считало, чго пройдут месяцы, прежде чем
США, не имеющие постоянной армии, смогут бросить на
фронт значительное количество обученных войск. Нельзя
было ж дать так долго! Фронт, расширявшийся с каждым
днем, нуждался в свежей смене, а между тем английский
народ упорствовал, не хотел участвовать в сражениях и
неохотно выполнял возложенные на него обязанности.
В конце канцов, іподражая примеру других городов, власти
Ливерпуля были вынуждены провести облавы на улицах и
на площадях, чтобы захватить всех людей, которые не
смогут представить призывной карточки с отметкой о явке.
Почтовый контроль получил приказ обратить внимание на
все замечания или намеки, содержавшиеся в частных пись-
мах и позволявшие вывести заключенне, что член какой-
нибудь семьи пытался уклониться от воинского долга. Та-
ким образом было выловлено большое число укрывав-
шихся.
В начале мая 1917 года правительство издало закон
об учете продовольствіия. Это не удивило населеиие, так как
оно было у ж е заранее извещено. В дейсгвительности эта
мера диктовалась не необходнмостью, а скорее в целях
пропаганды. Нужно было показать миру и особенно своему
союзнику-французу, с подозрительностью и завистью ко-
сившемуся на Англию, что она тоже испытывала нужду
и не жила в изобилии. Потребление мяса, сахара, масла и
особенно горючего было нормировано. Введенные ограниче-
ния, однако, не выдерживают никакого сравнения с теми
лишениями, которые пришлось пережить в Германии.
7
мая был первый налет самолетов. Затем эти налеты
стали постоянно повторяться, даж е зимой. Они произвели
неописуемый эффект. Цеппелины никогда не были спо-
собны вызвать подобную панику. Во всех письмах, прохо-
Дивших через почтовый контроль, отражался уж ас насе-
ления. Со всех сторон спрашивали со страхом, сколько
времени сможет Лондон оказывать сопротнвление, если
атаки будут проводиться регулярно целыми эскадрильями.
79

Одкако английскому правительству было хороШо известнс
что Германия не располагала достаточными воздушными
силами и нѳ была в состоянии их создать, так как ей не-
хватало необходимых материалов.
Никогда еще за все время войны не происходило таких
быстрых и резких колебаний морального состояния англий-
ского населения, как в 1917 году. Долгожданный союз
с США был, наконец, достигнут. Однако события текущего
года надежд англичан не оправдали. Призыв на ооенную
службу угрожал каждому мужчине, оставшемуся в стране,
а страх бытъ призванным в войска незадолго до конца воен-
ных действий еще более увеличивал нервноѳ напряжение.
Все это усугублялось неустойчивостью положения на
фронте.
Поражение итальянцев под Капоретто в октябре
1917 года подействовало в высшей степени ушетающе
на настроение Британии. Военные власти сочли за луч-
шее послать несколько английских дивизий в Италию,
чтобы поднять імужество итальянцев и предохранить их от
окончательного развала. Однако в это время шли болыыие
сражения во Фландрии, в которые втянуты были всѳ на-
личные войска англичан. Вновь призванные войска, нахо-
дившиеся в Англии, не закончили полностъю подготовку
и потому не могли быть отправлены на фронт. Между тѳм
командующий армией, предназначенной для посылки
в Италию, ж дал только момента отправки. Англия сумела
выйти из этого положения с помощью ловкого блефа. Она
направила в Италию несколько батальонов с отрядом
музыкантов. Части получили приказаниѳ продефилировать
с фанфарами через города и деревни в тылу отступавших
итальянских армий, которые пытались привести себя в
порядок. Таким образом английскиѳ батальоны должны
были доказать итальянцам, что на помощь им спешат
британскиѳ войска. Какой-то юный прапорщик, состоявший
в одном из этих батальонов, позднеѳ описал мне эффект,
произведенный дефилированием на совершенно отчаяв-
шееся население, которое вновь ободрилось при появлении
англичан. Но, походив взад и вперед по Северной Италии
четыре недели подряд, эти батальоны так устали от беспо-
лезных парадов, что не желали ничего иного, как только
вернуться домой.
В результате кровопролитных сражений на континенте
английские госпитали наполнились ранеными. За ними уха-
живали английские женщины и особенно заботились о тех,
80

кто не говорил на английском языке и потому, чувствуя
себя одиноким, страдал еще больше, чем его собратья по
оружию. Женщины по мере возможности старались прив-
лечь к этому делу соотечественников раненых, чтобы они
могли утешить и ободрить их на родном языке. Так как
я считался канадским французом, то однажды меня по-
просили навестить канадских солдат, которые не знали ан-
глийского языка и говорили только на наречии провинции
Квебек. Правда, я был достаточно осведомлен о провинции
Квебек, об особенностях ее положения, о ее истории и
литературе, чтобы поддерживать разговор на эту тему в
течение хотя бы некоторого времени. Я даж е декламировал
и пел некоторые из народных или детских поэм, имеющих
яркий оттенок местной поэзии.
Несмотря на это, каждый канадец, действительно проис-
ходящий из Квебека, особенно культурный канадец, не
замедлил бы зтаметить, что я являюсь очень странным со-
отечественником. Во всяком случае мне не следовало
вступать в длинные разговоры. Тогда я захватил с собой
множество мелких подарков, которые обычно делают ра-
неным. Беседовать я старался возможно меньше. Эти ви-
зиты сделались. еженедельной обязанностью. Мои протеже,
все солидные весельчаки, имевшие немного индейской
крови в венах, были очень довольны, когда я приносил им
табак и вполне удовлетворялись немногими словами сочув-
ствия. Дело приняло действительно щекотливый обороц
когда один раненый офицер с присущим больному чело-
веку упорством стал настаивать, чтобы я выпил с ним
чаю.
Его очень занимали политические разговоры. Я был
очень счастлив, когда пришла сиделка и прервала нашу
беседу.
В январе 1918 года появились четырнадцать пунктов
декларации Вильсона. Восьмой пункт был очень жестоким
Для Германии, так как он требовал уступки территорий.
За несколько месяцев до этого, после неудачи англо-
Французского наступления, в Англии и во Франции разда-
лись голоса за то, чтобы поднять вопрос оі заключении
мира. Еще сохранилось у всех в памяти послание Бене-
Дикта XV о мире и категорическое возражение фон-Кюль-
мана против мнения, возникшего в рейхстаге, касавшегося
возможности отказаться от Эльзас-Лотарингии. Фон-Кюль-
ман не ответил Англии и Америке, которые требовали воз-
врата Бельгии, захваченной Германией в качестве залога,
6 Зак. 530
81

поэтому Вильсон молча формировал армию за армией, что-
бы вырвать у Германии бельгийский козырь.
Я услышал тогда многое.
В начале марта я встретил в доме моего начальника,
генерала В., полковника из генерального штаба. Предсто-
яло весеннее гермаиское наступлѳние, и полковник изложил
нам обстановку.
О том, что Германия готовит большое наступление
(мартовское наступление 1918 года), в котором предпола-
галось до прибытия основной массы американских войск
разбить армию Антанты, секретная служба Англии знала
так же хорошо, как и немецкое командование.
Полкоаник ожидал иа этот раз колоссального, еще до
тех пор невиданного сражения, в котором немцы предпо-
лагали разъединить французскую и английскую армии.
Со стороны союзников, как утверждал полковник, будут
большие потери. Со стороны немцев потери будут, по его
мнению, громадны.
В этот период были опубликованы секретные мемуары
принца Лихновского (германский посол в Лондоне
в 1914 году). Этот докумеит имел очень важиое значение
для характеристики германской политики в течение лета
1914 года. Документ этот был аргументом в руках врагов
Германии, и можно было подумать, что специально пред-
назначен для увеличения её трудностей.
Весной я имел трехнедельный отпуск и провел его в
маленьком сельском поместье на севере, на рубеже боль*
ших Иоркширских степей.
Незадолго до этого я побывал еще раз на медицинском
осмотре, которому в течение последних двух лет регулярно
подвергался через 8— 10 недель. Мои шансы были невы-
соки. С трудом усвоенные симптомы моей болезни больше
ие производили эффекта. В связи с тем, что недостаток
людей на фронте увеличивался с каждым днем, медицин-
ские комиссии стали производить осмотр еще более по-
верхностно. Действительно, разве можно было только по-
тому, что служба повредит здоровью, освобождать от нее
мужчин, споообных еще оказать поільзу тем или иным
способом? Разве меткая пуля не действовала таким же
радикальным способом? Разве война не содержала посто-
янно в себе угрозы смерти? Во всяком случае я должен
был через два месяца явиться на комиссию; у меня было
очень мало надежд освободиться.
82

ГІосле отпуск.а я прочитал письыо, написанное женой
офицера, живущего в Лондоне и по всей вероятности
имевшего тесные связи с одним из министров. Она расска-
зывала, с каким рвением, с какой интенсивностью коман-
дование готовилось к 1919 году в деле организации и
усовершенствоваиия технических, а особенно химических
средств войны. Сен-Омер указывался как главный штаб
химической войны. Другие сведения, исходившие из раз-
личных лондонских кругов, тоже отмечали 1919 год ка к
решающий. В тот же период один служащий американ-
ских заводов Форда, находившийся в Лондоне, сообщил
о заказе двадцати тысяч бронированных машин, производ-
ство которых должно было начаться немедленно, с тем
чтобы они могли быть готовы к весне 1919 года.
В письме «Молли» говорилось о совещании в Абвиле
между двумя союзными командующими — генералами
Фош и Хэг — и доверенным лицом британского кабинета
лордом Мильнером. Она добавляла, что английский глав-
нокомандующий просил у французов серьезной поддержки,
так как английские дивизии понесли очень тяжелые потери
во время германского наступления.
Корреспонденция
одного
гражданского
инженера
вскрывала то, что происходило за кулисами во Франции.
Он описывал лихорадочные приготовления для спешного
разбора больших авиационных заводов и заводов боепри-
пасов, расположенных вблизи Парижа, и перевозки их на
юг, в случае если столица подвергается прямой угрозе.
Лушер и сэр Вильям Вейр уж е предусмотрели эту пере-
возку до деталей.
Армии союзников росли с часу на час. Начала про-
являть себя и Америка. Со времени своего вступления
в войну она уже отправила в Европу 750 тыс. солдат.
А теперь ежемесячно прибывали по 400 тысяч. В клубе мы
встречали каждый день американских офицеров. Из окон
моего бюро я мог следить за ежедневной выгрузкой све-
жих войск и их отправкой в лагерь, расположенный
вблизи Ливерпуля, откуда они после кратковременного
отдыха направлялись во Францию. Население встречало их
приветствиями, так как оно считало, что американские
солдаты, будь то красивый весельчак из Техаса или чер-
нокожий из Луизианы, заменят английских солдат.
В середине июня 1918 года новая медицинская комис-
сия перевела меня во 2-й разряд, и я должен был приго-
товиться для вступления в ряды войск. Мой начальник,
6*
83

генерал В., полагал, что непростительно назначать офи-
цера, прекрасно знавшего свою работу в цензуре, на
службу, для которой он физически возможно был непод-
ходящ. Он просил отсрочки, и меня решили переосви-
детельствовать второй раз. Другие также пытались мне
помочь и добыть мне пост за линией фронта. Один пол-
ііовник военного министерства предложил зачислить меня
в свою секцию производства военных материалов. Коман-
дующий авиацией в Ливерпуле, к которому обратился ге-
нерал, обещал принять меня в свою часть и затем отпра-
вить в Канаду для набора солдат. Порой было трудно
лавироватъ между прекрасными намерениями этих людей,
чтобы их не обидеть.
Они, конечно, не понимали, что их предложения во-
дили меня «между Сциллой и Харибдой» 1, потому что
вступлѳние ® армию неизбежно раскрыло бы мою нацио-
нальность.
Меня спас конец войны. Последняя медицинская ко-
миссия, назначенная иа 19 ноября, была перенесена на
неопределенный срок и никогда не состоялась.
1 Сцилла и Харибда — два древнегреческих мифических чудо-
вища. Сцилла изображалась с двенадцатью ногами и шестью головами,
Харибда — извергающей и поглощающей воду трнжды в день.
Выражение «между Сциллой и Харнбдой» употребляется в перенос-
ном смысле, что означает положение, при котором с двух сторон угро-
жает большая опасность. (Ред.)

Глава седьмая
ПОДВОДНЫБ ЛОДКИ И КОРАБЛИ-ЛОВУШКИ
Сравннтельно1 иедавно усовершеиствованные подводные
лодки ие имели возможности проявить себя до войны в ка-
честве средства нападѳния, выявить свое практичеокое наз-
начение и овою эффективность. Англичане рассматривали их
как еще не проверенное оружие, не вполне доработанное и
недостаточное в количественном отношении. Однако это
средство борьбы приобрело в высшей степени угрожаю-
щий характер послѳ сенсационного потопления англий-
ских крейсеров в первые ж е недели войны.
В начале 1915 года я узнал, насколько серьезно счи-
тались англичане с опасностью нападения немецких под-
водных лодок. Мой сосед по контролю просматривал до-
вольно обшнрную корреспоидѳнцию, из которой я тоже
имел случай прочесть несколько писѳм. Они были, вероятио,
предназначены для узкого круга лиц, компетентных по
затронутым в этих писъмах вопросам и, конечно, не пред-
наэшчалнсь для цанзуры и тем болеѳ для мностранцев.
В них говорилось о наиболее надежных способах пере-
возки войск и боеприпасов между Англией и Францией
и давались точные сведения о мерах предосторожностн
и защиты, которые лринимала и рассчитывала принять
Англия против германских подводных лодок. В особен-
ности в этих письмах обсуждался вопрос о различных ло-
вушках, расположенных в канале Ламанш, между Дувром
и Калэ. Дело шло о канатных или стальных сетях, иоторые
опускались в воду и поддерживались плавающими буями.
Эти сета в известном порядке были расставлены на всей
поверхности канала; такнм образом, только суда, имев-
шие на своем борту английского лоцмана, могли найти
свободный проход. Врѳмя от врѳмени положение этих ло-
вушек менялось. Попадая в такую сеть, подводная лодка
прорывала ее и сейчас же останавливалась, так как греб-
ной винт запутывался сетью. Сторожевым судам, охря-
83

нявшим эти районы, оставалось только определить место,
где находилась под водой лодка, что было возможно
сделать, проверив буи, и затем уничтожить ее с помощью
глубинных бомб.
В этот же период в Фолкстоне учредили отделение
контроля, которому было поручено проверять корреспон-
денцию между Бельгией и Гблландией. Я попросил о за-
числении меня туда, надеясь, что там я лучше и быстрее
буду осведомляться по всем вопросам о подводных лод-
ках, а главное — относительно мер защиты, принимаемых
англичанами. К несчастью, я сделал формальную ошибку,
обратившись к полковнику В., вместо того чтобы пере-
дать прошение моему непосредственному нач&льнику. Это
была погрешность против дисциплины, и моя просьба
была отклонена.
В то ж е время я узнал из верного источника факт, ко-
торый, с первого взгляда, как будто не имел никакого
отношения к подводной войне, однако впоследствии ока-
зался связанным с этим вопросом. Дело шло о послед-
ствиях морского сражения у русских берегов. Один из
немецких миноносцев затонул, и море выбросило на берег
труп офицера, при осмотре которого был найден герман-
ский морской шифрЭтот документ был отослан в Пе-
тербург в морское министерство. Там тотчас оценили его
значение и известили об этом британское адмиралтейство.
Адмиралтейство сочло опасным посылать с курьером
столь ценную книгу, так как путь через Финляндию и
Швецию был длинен и недостаточно обеспечен. Что ж е
касается морского пути, то он был отрезан на юге. По-
этому послали по северному пути в Архангельск миноно-
сец, чтобы как можно скорее доставить код в Лондон.
Когда я об этом узнал, английское судно было уж е на об-
ратном пути. Если германское морское командование не по-
лучит уведомления об этой находке и бѵдет продолжать
пользоваться кодом, наши враги овладеют ключом ко
всем секретным сообщениям и инструкциям германского
флота. Рвение и заботы, проявляемые Англией, чтобы
получить эту неожидавную находку, показывали, каки&
выгоды она рассчитьгвала от нее иметь.
1 Шифр был действительно. найден, но только при других обсто-
ятельствах. Он был извлече» водолазами при обследовании легкого
крейсера «Магдебург», потодленного русскими в Балт^йском море в иа-
чале войны. (Ред.)
86

Ломая себе голову в поисках способа предупредить
об этом германское командование, я в силу моих недо-
статочных знаний и ряда препятствий не нашел ничего
лучшего, как прибегнуть к обычному пути, т. е. использо-
вать почтовый контроль; это был опасный и медленный
путь, к тому же, как правило, я только в редких случаях
узнавал, приводил ли он к «амечеиной цели.
Спустя несколько месяцев, в октябре того же года,
я іполучил доказательства того исключительного интереса,
с которым английское адмиралтейство относилось к немец-
кому морскому коду. Один морской офицер, встреченный
мною в обществе, рассказал мне случайно, что у шотланд-
ских берегов затонула подводная лодка и что адмиралтей-
ство отправило водолаза для отыскания шифра и дрѵгих
документов в каюте командира. Результаты были настолько
удовлетворительны, что власти решили обследовать все
потопленные подводные лодки, если только они будуг до-
ступны для водолазов. Эти поиски ставили целью, во-пер-
вых, завладеть документами, а затем выясниіъ некоторые
особенности конструкции и внутреннего устройства лэдок.
Английское адмиралтейство со всех сторон осажда-
лось советами и проектами тех мер, которые помогли бы
обнаруживать и уничтожать подводные лодки. Советы по-
сылались даж е из Америки. Почта приносила нам письма,
в которых изобретатели, одаренные воображением, посы-
лали в бюро адмиралтейства планы, рисунки и т. д. Боль-
шинство этих советов, уже с первого взгляда, можно было
считать не имеющими ценности, некоторые из них были
настолько забавны, что трудно было их принять всерьез.
Однако два проекта были испробованы.
Автором одного из этих проектов был некто Пирсон,
президент общества «Одюбон» в Нью-Йорке. Он предла-
гал, чтобы английские подводные лодки при курсировании
в определеиных районах нѳкоторюе время бросали в море
корм, что привлечет береговых чаек. Потом чайки при-
выкнут, будут ожидать подводные лодки и следовать за
ними, когда те появятся. Таким образом, по скоплению
чаек можно будет быстро установить место, где нахо-
дится подводная лодка.
Второе предложение исходило от одного зоолога; он
предлагал предоставить в распоряжение адмиралтейства
тюленей, приученных следоватъ за подводными лодками.
Германской коммерческой подводной лодке «Дейчланд»
удалось в 1916 году, не будучи замеченной, пересечь океэн
87

и пристать к берегу Америки. Однако этот рейс должен
был ограничиться лишь поддержанием связи между
Вашингтоном и германским правительством; в известной
мере, конечно, можно было перевозить негромоздкие
грузы, как, например, лекарства или химические продукты,
но это не могло помешать союзникам все больше сужи-
вать блокаду.
Потопление французского парохода в устье Сены
дало ш в о д к протестам, аналогичным тем, которые по-
следовали за потоплением «Лузитании». На нем погибли
также американские граждане, и Вашингтон послал серию
угрожающнх нот, требуя наказания командира и прекраще-
ния подобных случаев. Споры тянулись два месяца, и гер-
манское правительство в «онце концов уступшю. Англия
с радостью наблюдала за воэраставшим обострением взаимо-
отношений между Германией и Америкой. Интерес и на-
пряженность, вызванные потоплением парохода, отодви-
нули на второй план даж е объявление войны Италией
Германии.
В сентябре 1916 года в Англии получили потрясающее
известие о решѳнии германского генерального штаба возоб-
«овить подводную войну и 'вести ее всеми возможными
способами. В связи с этим немцы предполагали принять
решительные меры, чтобы помешать Антантѳ прнвлечь Гол-
ландию и Данню на свою сторону ні заставить их принять
участие в войне.
После весенних инцидентов и уступчивости Германии
последнее известие меня сильно удивило. Однако оно
исходило из очень осведомленного источника. У меня
создалось впечатление, что это был! доклад, адресован-
ный своему правительству посольством одного из ней-
тральных государств в Герімании, копию с которого кому-
то удалось получить. 1 февраля 1917 года в Англии стало
известно об объявлении неограниченной подводной войны;
шансы и последствия этих мер обсуждались с большим
интересом в обществе, в клубах и в цензуре. Сходились
на том, что этот шаг был жестом игрока, которому нечего
терять и который делает последнюю ставку.
Неограниченная подводная война принесла германцам
вначале успех. Англия предприняла все меры защиты, кото-
рые только можно себе представить.
Один хорошо известный морской художник предло-
жил раскрашивать переднюю часть парохода, что, по
88

его мнению, препятствовало бы противнику узнавать
судно издалека и устанавливать его тоннаж, а в некото-
рых случаях и направление. Эти работы по раскраске, на-
зываемые камуфляжем, систематически проводились на
коммерческих судах. Особая секция адмиралтейства про-
водила специальные испытания, о которых она затем
сообщала судовладельцам.
Одновременно было запрещено продавать последние
издания энамеиитого «Рѳгистра Ллойда», чтобы ни один
экземпляр этой книги не мог попасть в руки немцев.
Только учреждения, имевшие в нем крайнюю необходи-
мость, могли получать экземпляры, и то под расписку.
Конечно, это была очень тягостная мера, так как «Ллойд»
в продолжение двухсот лет был для всей мировой тор-
говли чѳм-то ®роде нерва делового центра, вроде биржи,
где концентрировалнсь все новости, где обсуждались все
вопросы, имевшие какое-либо значение. Тот, кто хотел
осведомиться о любом корабле какой угодно националь-
ности, получал там всевозможные сведения о тоннаже,
стоимости, времени постройки, конструкции, ежедневяом
передвижении, часах отправки, назначении и грузах.
«Ллойд» знал все подробности, все изменения и публиковал
свои сообщения в еженедельных и ежедневных бюллете-
нях. Мне удалось достать лишний экземпляр и отправять
его по назначению. Он дошел до Германии. Я узнал слу-
чайно, что руководство подводными силами в Киле при-
давало этому справочнику очень большое значение. Он
был размножен и передан всем командирам подвод-
ных лодок, хотя сведения, даваемые им, конечно,
частично устарели, но все-таки они позволяли делать цен-
ные выводы.
Британские воды находились под стропим наблюде-
нием. Часто отдавалось распоряжение, запрещающее вход
морским кораблям ‘ в устье реки Мерсей, на которой рас-
положен город Ливерпуль. Это бывало, когда в приле-
гающем районе обнаруживалась германская подводная
лодка. Вдоль берегов постоянно летали самолеты, кото-
рые с небольшой высоты могли очень хорошо заметить
погруженную подводную лодку. Все английские пароходы
были снабжены аппаратами для обнарѵжения подводных
лодок. Этот аппарат, подобный микрофону или звукоулав-
ливателю, отмечал не только колебания в воде при приблн-
жении подводной лодки, но и направление, откуда они
исходили.
89

Однажды в сентябре, в воскресный день, который я
проводил в Лондоне, я услышал обсуждение удачных по-
хождений лодки «Волк» — истребительницы торговых су-
дов, капитану которой все время удавалось избегать засад
противника.
К сожалению, мой скрытый энтузиазм был вскоре
охлажден рассказом о невероятной наивности графа
Люксбурга, германского посла в Бразилии, которому при
посредстве его шведского коллеги удалось, несмотря на
блокадѵ, отправить каблограмму в Берлин. Он сообщил,
что два судна, нагруженные зерном, находились на пути
в Европу и советовал «потопить их, не оставляя сле-
дов»'.
Никто не мог понять, как эти два дипломата
могли хоть минуту рассчитывать, что отправленная таким
путем телеграмма не будет перехвачена. Конечно, она
была перехваченаі и расшифрована. Последствия не за-
ставили себя ждать. Как только аргентинское правитель-
ство это узнало, оно немедленно предложило послу взять
свой паспорт.
В течение всей зимы 1917/18 года меня сильно интере-
совало какое-то мероприятие, намечаемое англичанами в
райо«е Ламанша. Выяснить сущность этого мероттриятия мне
долгое время не удавалось. Я оставался в полном неве-
дении. Никто как будто ничего не знал. А между тем я
был уверен, что что-то подготовлялось. В сентябре один
мой знакомый по клубу, занягый снабжением снарядами тя-
желой артиллерии, намекнул мне на проводимую серьезиую
подготовку. Так как этот офицер был во Фландрии, я вывел
заключение, что разговор идет о высадке войск в боль-
шом количестве и о вторжении в Голландию, имея в ка-
честве базы южный берег Англии. Некоторые детали,
отмеченные в ноябре и декабре, казалось, тож е имели от-
ношение к такому плану наступления, и только то обстоя-
тельство, что никаких сведений не поступало в почтовый
коитроль, заставляло йеня сомневаться. Невозможно,
чтобы такого рода проекты осуществлялись так, что
1 Под твержда ется многими иностранными источниками, что гер-
манский посол граф Люксбург в мае 1917 г. послал в Берлин кабло-
грамму, в которой требовал, чтобы «были пущены ко дну, не оставив и
следа», два аргентинских парохода — «Оран» и «Гоца», вышедшие из
Аргентины во Францию с грузом пшеницы. Эта каблограмма, передан-
ная через шведского посланника, была перехвачена англичанами и рас-
шифрована. Д ля охраны1 пароходов, подходивших в это время к Бордо,
были принятьі меры, и нападение на них подводных лодок не уда-
лось. (Ред.)
90

население абсолютно ничего не заметило. Однако на вто-
рой неделе января я прочитал письмо, которое заставило
меня призадуматься. Автор, как и многие другие, конечно,
не предполагал, что письма, адресованные в Канаду, кон-
тролируются; он писал своему брату, что в данное время
проходит курс специального обучения в Дувре, чтобы
р ближайшем будущем принять участие в параде,— так
англичане часто называли военные мероприятия. Нападе-
ние на Нидерланды сделалось для меня навязчивой
мыслью. В следующее воскресенье я поехал в Фолкстон,
маленький городок около Дѵвра. где надеялся получить
более подробные сведения. Но никто, как мне показалось,
не имел ни малейшего представления о каких-либо приго-
товлениях, и я в конце концов стал думать, что дело за-
ключается лишь в каких-либо не имеющих значения набе-
гах. проектипѵемых флотилией. прикрепленной к Дувру,
которой командовал адмирал Роджер Кийз. Этому офи-
церу было поручено зашишать канал от подводных лодок
и следить, чтобы большие транспорты войск между
Ангпией и Францией никогда не подвергались опасности.
Олнако на следѵющее утро генерал В. призвал меня
в свой кабинет и передал мне срочный телефонный приказ
из Лондона. Вся корреспонденция Дувра и его окрестно-
стей должна была тщательно просматриваться. Всякое
письмо. содеожащее малейшее военное сообщение, хотя
бы совершенно пѵстякового характера, должно было не-
медленно посылаться в центральный контроль в Лондоне.
Стало быть, что-то все-таки происходило. Чем дольше
длилась тайна, тем более это меня раздражало. Я немед-
ленно выполнил полученный приказ, потребовав. чтобы
мне приносили все подозрительные письма. Вначале
все было напрасно. Те, кто писал, или ничего не знали
или были предѵпреждены ничего не выдавать. Но мало-
помалѵ. сравнивая некоторые неуловимые мелкие детали,
я в конце конпов понял, что дело шло не о нападении на
Голландию, а об ѵничтожении быстрым налетом базы
немецких подводных лодок в Зеебрюгге. Специально обу-
ченные войска должны были неожиданно высадиться, вы-
полнить молниенрсно намеченное дело и затем как можно
быстрее вернуться на свои суда. Чтобы преградить всякий
выход из гавани германским подводным лолкам, в нуж-
ном месте бѵдет потоплен старый крейсер. Так как наша
гекция контролировала в это же время и письма, адресо-
ванные в нейтральные страны, я послал эти сведения раз-
91

личными путями в Германию. Дошли ли они? Я сомне>
ваюсь, так как атака на Зеебрюгге действительно сосгоя-
лась в середине апреля я удалась.
Однако о самой оригинальной заіците, которую Англия
противопоставила германским подводиым лодкам, я узнал
через наш почтовый контроль, от которого ничего не
могло укрыться. Это были корабли-ловушки; устройство
их тщательно скрывалось даж е от англичан, так как
весь эффект, производимый ими, зависел от их секрет-
ности. Однажды одна молодая девушка радостно написала
своей сестре. жившей в Канаде, что их брат получил
орден за храбрость и приехал домой в отпуск, пока его
корабль находился в порту. Он служил на совершенно
особом судне, первом в своем роде. которое вскоре должно
было истребить подводные лодки. Работница цензуры пере-
дала мне письмо, во-первых, потому что в нем указыва-
лось местонахождение судна (это было строго запредено),
а затем потому, что в нем содержались неясные намеки,
происхождение которых было связано, по всей вероятности,
с некоторой излишней болтливостью молодого человека.
Сначала я хотел доложить об этом деле, но затем пе-
ременил свои намерения и отправил письмо обратно моло-
дой девушке, іподписав предуттреждеіние и отметив адрес.
Как только я смог быть свободным, я отправился в ма-
ленький городок, где жила эта девушка. Только счастли-
вое стечение ряда обстоятельств помогло мне достичь
своей цели. Уже одно путешествие представляло затруд-
нение. Порты, имевшие хотя бы какое-нибудь военное зна-
чение, рассматривались как запрещенные зоны и находи-
лись под специальным надзором, так же, как и их бли-
жайшие окрестности. Все жители имели индивидуальные
разрешения на проживание в этих районах, что же касает-
ся иногородних, желавших туда проехать. то нужно было
для каждой поездки представлять особый пропуск, подпи-
санный соответствѵющими морскими или военными влас-
тями. Параграф 29-й законов об исключениях давал точ-
ные указания относительно выдачи этих оазрешенкй.
Правда, я мог воспользоваться моей карточкой чиновника
военного министерства, однако неизвестно, ѵдовлетворило
бы это контролеров. Если бы у них возникли сомнения и оии
начали меня спрашивать. они смогли бы навести затем
справки в Ливерпуле, а это означало конец моей карьеры.
’ Поезд на север направлялся поздно. Он был переполнен
моряками и офицерами, возвращавшимися из отпуска на
92

свои корабли. В моем отделении я был единственным ПаС-
сажиром в штатском. Разговор шел об охоте в Индии.
Я был знаком с этой страной и сам когда-то много охо-
тился, поэтому скоро принял участие в общем разговоре.
Когда мы приехали в порт, резкий, холодный ветер свис-
тел по улидам. Все спешили. При выходе с вокзала сер-
жанг военной полиции требовал пропуска. Я предъяЕил
мою карточку цензора и, так как я был в компании с мор-
ским офицером, о« разрешил мне пройти, не задав
вопросов.
Как только наступило утро, я принялся за разведку,
увенчавшуюся поразительным успехом. Сначала я отпра-
вился на розыски автора письма, чтобы лично повторить
предупреждение, данное уже в письменной форме. Еще
до наступления ночи мне удалось собрать о таинственном
судне достаточное количество сведений, чтобы иметь воз-
можность представить себе примерно его назначение и сио-
собы действия. С помощью моего бинокля я мог внима-
тельно рассмотреть судно, стоявшее на рейде недалеко от
меня. 1іо внешнему виду оно ничем не отличалось от не-
больших грузовых торговых пароходов.
В течение следующих нескольких недель я сделал еще
ряд разведывательных поездок почти во все морские порты
западного берега Англии и Шотландии. К счастью, не все
города были объявлены на военном положении; когда ж е
порой возникал вопрос о документах, случай мне всегда
благоприятствовал. Некоторые из этих поездок, однако, не
дали мне ничего. Железнодорожное сообщение с Ливерпу-
лем и Манчестером не всегда было а порядке, и мне часто
приходилось ездить <на автомобіиле, чтобы нагнать нужный
мне поезд. Снабжеиие машин бензином вызывало много за-
труднений. Мне пришлось затратить около двух мвсяцев,
чтобы получить достаточные сведения.
В это время мне попало в руки письмо одного швед-
ского моряка с корабля, стоявшего на якоре в соседнем
порту. В этом письме ясно выражались симпатии к немцам.
Мне удалось установить с ним связь и вручить для пере-
дачи пакет с докладом с точными сведениями о судах-ло-
вушках. Сфотографированный дубликат этого докл ада быд
отправлен в Голландию таким ж е способом; немного позже
я узнал, что он дошел по назначению.
Идея устройства этих судов следующая: лес для креп-
ления шахт, наваленный на палубу и видимый издалека,
93

Придавал судам-лавушкам вид маленьких устарелых грузо-
вых пароходов, совершавших рейсы из Швеции и Норвегии
и употреблявшихся для перевоэки бревеи, в которых а н г л и я
постоянно нуждалась для своих каменноугольных копей.
Однако внутреннее устроиство судна вовсе не соогветство-
вало его внешнему виду. І а м было орудие крушюго ка-
либра, помещенное на гидравлической платформе, которая
могла поднять его в несколько минут на уровень палуоы.
Экипаж, часть которого носила штатское платье, состоял
из военных моряков.
Кораблям-ловушкам было приказано постоянно курси-
ровать вдоль береговой полосы Северного моря, где осо-
бенно часто встречались германские подводные лодки.
Заметив в открытом море такое грузовое судно, идущее
воегда под нейтральным флагом одной из Скандинавских
стран и истинный характер которюго нельзя было опреде-
лить даж е в самый лучший морской бинокль, германская
подводная лодка, как это можно наперед сказать, дол-
жна была остановить его и сигналами предложить эки-
пажу покинуть корабль. Этот приказ надлежало выполннть
только матросам, не носящим военной формы. Англичане
рассчитывали, что в большинстве случаев подводная лодка
приблизится к овоей жертве, чтобы сэкоіномить торпеду и
потопить корабль несколькими выстрелами из орудий.
Вот тогда и должна была действительно начаться
драма. Гидравлическая платформа тихо поднимала орудие
на палубу, а остававшиеся спрятанными на борту моряки
спокойно наводили его на подводную лодку. Как только
орудие было наведено, ашглийский военный флаг поднимался
на мачте, и подводная лодка топилась несколькими вы-
стрелами; на таком расстоянии стрельба, конечно, должна
быть без промаха. Затем часть экипажа, высадившаяся с
судна, вновь возвращалась на борт; капитан вызывал по
радио сторожевой английский миноносец, если корабль-
ловушка загорался и его нужно было взять на буксир. Не-
мецкие моряки, которым удавалось выбраться из подвод-
ной лодки, опасались англичанами и брались в плен. Они
строго изолировались; им запрещали извещать о себе даже
родных. Никто никогда не должен был узнать в Кшіе,
когда и при каких условиях затонула подводная лодка.
Иногда подводная лодка могла не экономить торпеды
и потопить грузовое судно. Или подводная лодка могла
предпочесть стрелять издали, чтобы не возиться с судном
после попадания, и приблизиться к нему, когда оно уже
94

было охвачено пламенем. В такнх случаях английский
экипаж, оставшийся на борту, должен был выдерживать
огонь и дым без перспективы стрелять или спасаться.
Англичанѳ мало заботилнсь о потере такого корабля-
ловушки для того, чтобы’ уничтожить подводную лодку,
способную погубить ряд торговых кораблей.
Несмотря на все мои старания, я не смог узнать при-
мерное число кораблей-ловушек, которое адмиралтейство
предполагало ввести в строй с весны будущего года.

Глава восьмая
ПЕРЕД КОНЦОМ ВОЙНЫ
Это случилось 12 мая 1917 года около полудня.
Ко; мне пришла сияющая работница цеизуры, просмат-
ривавшая письмо, адресованиое директору одного из са-
мых крупных американских банков. Подпись была нераз-
борчива, но по содержаінию письма можно было предпо-
лагать большую близость автора с Ллойд Джорджем.
В письме излагалась фантастическая новость о том, что
в течение нескольких «едель Австрия вела переговоры с
Францией без ведома своих союзников при посредстве
принца Бурбона Пармского и что она сдел ала мирные
предложения, о которых Гермавия, очевидно, ничего не
знала.
Содержание письма было протелефонировано в Лондои,
хотя, само собой разумеется, британское правительство
было уже а курсе дела. Мне удалось передать эту новость
в словесной форме одному лицу из Мадрида, настроеиному
в пользу Германии. Я дуімаю, однако, что известие не
достигло цели или было перехвачено по дороге м>ежду Ис-
панией и Германией, так как, кажется, там еще в течение
долгого времени не знали об этих зловещих интригах.
Прошло несколько месяцев, прежде чем газета «Манчестер
Гардиан» сообщила, что Австрия секретно выступила с
предложением мира, которое было отвергнуто Бальфуром.
Враги мало интересовались Австрией, которой никогда не
опасались. Однако это было для них ценным указанием на
слабое и уязвимое место союза четырех держа®, и уверен-
ность их о т этого возросла.
В начале сентября 1917 года я отправился провести
несколько дней в Лондоне. Там мне с радостью рассказали,
что среди германских моряков в Киле начались беспорядки.
После большого весеннего наступления 1918 года, еще
раз возбудившего надежды, чувствовалась неизбежная ре-
акция. Секретные документы, регулярно поступавшие, поз-
96

воляли следить за возрастанием недовольства, унынием и
моральной подавленностью в Германии.
В субботу 24 августа, около двух часов пополудни,
когда был о тдая приказ отправить без просмотра оставшу-
юся часть корреопондендии, одна работница цензуры при-
несла мне последние письма. В одном из них находилась
напечатанная яа машинке копня без числа и подписи, адре-
сованная одному частному лицу ,в Нью-йорке, по справкам,
наведенным мною в ежегоднике, оказавшемуся компаньоном
крупного банка Морган и К°. Речь шла о строго секретном
совещании, которое состоялось в Опа в присутствии импе-
ратора с участием Гинденбурга, Людендорфа, кронпринца и
имперского канцлера. Эти лица признали, что мартовское
наступление потерпело неудачу и что Германия истощила
последние силы. Второе заседаняе состоялось на следую-
щий день. Император Карл, граф Буриан и генерал фон-Арц
присутствовали на нем и заявили, что Австрия большё
бороться не может и заключит мир какой угодно цѳной.
Письмо было задержано, и содержание его передано в
Лондон по телефону. Австрийская просьба мира была
вскоре опубликована, но она не произвела большого впечат-
ления. Этому факту уже не придавали большого значения.
Секретные документы давали исключительно тщательные
.'женедельные обозрения процессов деградации, которые,
казалось, развертывались в Германии возраставшими тем-
лами.
Цепь центральных держ ав распадалась звено з а звеном.
19 сентября один офицер, вернувшийся из Салоник, написал
своему брату в Ирландию, что болгарский командующий
в продолжение некоторого времени действовал в полном
контакте с генералом Франше-д’Эспере, главнокомандую-
щим войсками Антанты, и что поражение Болгарии было
лишь вопросом дней.
29 сентября 1918 года Антанта заключила с Болгарией
первое за эту войну перемирие.
Точно так ж е и Турция, отправившая в Сирию ббльшую
часть своих сил, которые, кстати сказать, сильно поредели
от лишений и голодовок, и увидевшая, что вся ее европей-
ская территорня занята врагами, должна была вскоре пос-
ледовать примеру Болгарии.
В среду 4 октября, около половины двенадцатого ночи,
я возвратился из клуба с американским офицером, жившим
вместе со мной. Мы собирались ложиться спать, когда раз-
Дался телефонный звонок и нам передали, что, согласно
7 Зак. 530
97

сообщению из Лондона, Германия предложила президенту
Вильсону перемирие. Однако Антанта была против переми-
рия, она хотела разгрома Германии. Вслед за этим важным
решением германцев почти каждые два дня через контроль
проходили секретные доклады, адресованные тому ж е ком-
паньону банка Моргана. Американец, писавший их, имел
без сомнения прекрасные связи, так как он был в курсе
всего, что происходило в Лондоне и Париже. Между союз-
никами Антанты воз«икли разногласия, углублявшиеся со
дня на день. Ллойд Джордж и Бонар Лоу в полном согла-
сии с Клемансо телеграфировали Вильсону, что не прихо-
дится думать о перемирии, пока Германия не эвакуирует
занятые территории. Ллойд Джо рдж был, безусловно, на-
строен против Вильсона потому, что последний ответил
Германии, не посоветовавшись с Антантой. К тому же
английское правительство было не согласно со вторым
пунктом Вильсона, касающимся свободы морей, а Кле-
мансо предлагал нѳ считаться с ответом американского
президента, ввиду того, что в нем не было никаких наме-
ков на возвращение Эльзас-Лотарингии.
Эти разногласия, выявившиеся во время предваритель-
ных переговоров о мире, не могли не вызвать серьезных
расхождений в момент решительных переговоров.
В английском обществе напряжение достигло своих
пределов, и все лихорадочно ожидали новых событий; везде
задавали вопрос: «Когда дож демся мы конца этих ужасных
нечеловеческих волнений последних лет?» Вскоре события
быстро последовали одно за другим.
27 октября Австрия просила перемирия, в котором ей
отказали; 30 октября было подписано перемирие между со-
юзниками и Турцией. В тот же день в Праге была провоз
глашена Чехословацкая республика, а на следующий день
в Будапеште — республика Венгерская.
3 ноября было подписано ранее отвергнутое перемирие
с Австрией. Через два дня Вильсон в коротких словах
сообщил германскому правительству, что с предложениями
перемирия следует обратиться к маршалу Фошу, до этого в
течение нескольких недель происходил безрезультатный
обмен нотами по данному вопросу.
С этого момента Германия оказалась совершенно изоли-
рованной.
Затем все узнали, чго маршал Фош сообщил герман-
скому правительству условия перемирия, назиачнв срок при-
98

іятия до 11 ноября. Что ж е касается самих условий, о них
знали только, что они суровы.
Через два дня генерал позвонил мне из своего кабинета
и сообщил, что условия перемирия были подписаны в 5 ча-
сов утра и что они вступили в силу с 11 часов. Чувство
безмерной усталости овладело мной. Итак, война была
окончена!
На следующий день мы узнали, что почтовый контроль
будет продолжать свою работу, как и раныпе. Просмотр
проводили да ж е еще тщательнее, в надежде захватить в
последний момент тех, кто в ожидании близкого конца
проявит неосторожность.
Мирные переговоры, которые должны были основы-
ваться на четырнадцати пунктах Вильсона, не двигались
вперед. Голод в Германии продолжался. В одном из сооб-
щений, прошедших через контроль по адресу того же круп-
ного американского банкира, говорилось, что условия пере-
мирия особо предусматривали прекращение блокады, но что
Фош воспротивился этому очень энергично, чтобы поддер-
жать, как говорили, торговые интересы Франции.

Глава девятая
КОНЕЦ ВОЙНЫ
Настоящие мирные переговоры начались 18 января 1919
года в Париже.
Периодические сообщения, которые сослужили мне, начи-
ная с осени, такую ценную службу, внезапно перестали к
нам поступать. В течение некоторого времени я просил
приносить мне все письма, в которых содержались какие-
либо указания на конференцию в Париже. В конце концов
я напал на источник сведений, лучше которого нельзя было
и желать. В толстом пакете, отправленном одним банком,
находилось письмо, адресованное в Нью-Иорк лицу, извест-
ному как соперник Вильсона. Автор был, безусловно, хорошо
осведомлен и умело набрасывал интересные и захваты-
вающие картины.
Следующее сообщение, написанное тем же ляцом и
попавшееся мне на глаза недели две спустя, относилось
исключительно к блокаде. Союзники для снабжения своих
войск заключили в С.ША крупные сделки на сотни тысяч
тонн мяса и различных жиров; заказы эти по большей
части были аннѵлированы вследствие прекращения воен-
ных действий. Америка теперь искала случая сбыть их,
продав нейтральным странам или голодающим централь-
ным державам. Однако союзники оттягивали со дня на
день снятие блокады, и Америке угрожало катастрофиче-
ское падение цен и разорение как для тысяч землевла-
дельцев и фермеров, так и для фирм, экспортирующих
мясо. Это положение было учтено союзниками и явилось
средством нажима на делегацию США в Париже при мир-
ных переговорах. В такой «дружественной» атмосфере вели
переговоры делегации «союзных» стран при разработке
условий Версалъского договора.
В середине июня я отправил моего первого бухгалтера
с его книгами и приступил к сбору всех секретных доку-
100

ментов, отданных чтецам под расписки, наличность которых
проверялась еженедельными инспекциями в течеиие всей
войны. Все эти бумаги, а также обширная документация о
фирмах, находившихся на подозрении, и статистика, потре-
бовавшая столько работы, были запечатаны в огромные
мешки и перевезены в Манчестер, где сконцентрировалось
все, что хранилось в различных отделениях. Одна лишь моя
секция доставила 30 таких мешков.
В следующую субботу, в день подписания Версальского
договора, работники цензуры собрались лишь на час, чтобы
проститься и получить удостоверение о проведенной работе.
В одиннадцать часов явился чиновник из государственного
казиачейства, чтобы прянять на учет мебель и ключи от
сейфов. Война кончилась.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Стр.
Преди сл ови е к русс к о м у п е р ев оду . ........................................................
8
Гл а ва п е р ва я. 1914 г о д ......................................................................................
9
Глава вторая. П е р е е з д в А н г л и ю ............................................................
11
Гла ва т р е т ь я. Р а б о т а в ц е н з у р е .................................................................
18
Глава четвертая. Организация ц е н з у р ы ...............................................
45
Глава пятая. Орган иза ция п р о п а г а н д ы .............................. .....................
61
Глава ш ес тая. Воинская п о в и н н о с т ь ........................................................
67
Глава седьмая. Подводные лодки и корабли-ловуш ки.................
85
Глава во сьма я. П е р е д концом в о й н ы ........................................................
96
Глава девятая. К о не ц в о й н ы ......................................................................... 100

Рѳдаі:тор Рудный М. М .
Техплческий рѳдактор Куаьмин И. Ф
Коррѳктор Милицина Д. М .
Г78207.
•
Подттйсано к печатп 3.3.48.
Иад. No 8/17006-.
•
Об-ьом 61/* п. л. 6,316 уч.- ивд. л .
В1п. л.38000тип. зн.
1-я типография У правления
Военного Издатѳльства МВС СССГ
именя С. К. Тимотѳнко
Зак. 530.