АКАДЕМИЯ 11ЛУК СССР
институт языкознании
Г. С. ЩУР
ТЕОРИИ ПОЛЯ
В ЛИНГВИСТИКЕ
О
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУК А»
МОСКВА 19 74

В книге дан анализ концепций ноля в
языкознании на основе гипотезы о
существовании в языке различных типов
групп. В основу объединения элементов
в данные группы положены
инвариантный и функциональный принципы. Боль-
шос внимание уделено вопросу о
соотношении между понятиями «поле»,
«система», «структура», «связи», «отношения»,
«противопоставления».
70101-0465 г
Щ 042@1)—74 351—7*
(£) Издательство «Наука», 197

Моему отцу Семену Сергеевичу
и детям Марине и Виктору посвящаю
ПРЕДИСЛОВИЕ
Первоначально настоящая работа была задумана как
описание морфоссмаптичсских полей в морфологии. 13
качестве материала предполагалось исследовать ряд
особенностей описательных форм сослагательного
наклонения и будущего времени в германских языках, где между
указанными формами обнаруживаются связь и
определенные закономерности. Сокращенный вариант такого
исследования представлен в главе VII.
Однако даже в этой главе, не говоря уже о других
главах настоящей работы, ставится вопрос о том, насколько
правомерно те или иные особенности явлений различных
уровней интерпретировать как поле и в каком
соотношении эта категория находится с другими категориями
теории лингвистики. Поскольку в процессе работы эти
вопросы невозможно было игнорировать, то в конце
концов первоначальный замысел пришлось изменить.
Более оправданным казалось сосредоточить внимание
на концепциях поля в языкознании, чтобы попытаться
понять, насколько категория поля, широко
представленная в работах многих исследователей, правомерна в
лингвистике. В связи с этим настоящая книга была
озаглавлена не «Теория», а «Теории поля в лингвистике».
Настоящая монография не является еще одной
работой, где материал интерпретируется как иоле или в
которой дается теоретическое обоснование понятия поля в
лингвистике. Напротив, делается попытка, отталкиваясь
от существующих концепций поля, ответить на вопрос:
правомерна ли эта категория в языкознании и как она
соотносится с другими категориями лингвистического
анализа. Этим обстоятельством объясняется ряд особенно-

стей настоящей работы, которые, в зависимости от
склонностей и взглядов читателей, могут быть восприняты либо
как достоинства, либо как недостатки.
Одной из таких особенностей является в ряде случаев
весьма широкое цитирование работ авторов,
лингвистическая концепция которых является предметом анализа.
Такой путь был избран сознательно с целью дать
возможность читателю судить о взглядах отдельных
исследователей по их собственным высказываниям, не доверяясь
интерпретации их концепций другими, что, как правило,
не исключает весьма значительный субъективный
момент.
Конечно, всегда возникает вопрос, почему концепции
одних исследователей рассматриваются более подробно,
нежели других, а взгляды ряда исследователей вообще
не представлены. Думается, что здесь отрицать чисто
субъективный подход вряд ли было бы правильно. Кроме
того, работы некоторых менее известных авторов
представляют собой как бы последнее слово в полевом подходе,
поскольку они написаны недавно.
Отсутствие в обзоре ряда исследований объясняется
двумя причинами: некоторые из таких работ казались
автору недостаточно существенными с точки зрения их
влияния на других исследователей, другие же работы,
возможно, заслуживающие определенного внимания,
оказались недоступными автору и известны лишь по
библиографии, которая в настоящее время насчитывает,
пожалуй, не одну тысячу названий.
То обстоятельство, что в ряде случаев, несмотря на
обширный лингвистический материал, использование
термина «поле» некоторыми исследователями представляется
весьма странным или не совсем оправданным, заставило
автора настоящей работы основное внимание
сосредоточить на теоретической стороне вопроса.
Иногда постановка проблемы заслуживает большего
внимания, чем попытка от нее отмахнуться, даже если
эта попытка прикрыта многочисленными примерами из
разных языков и эпох. Думается, что лингвистичность
любой работы состоит не в количестве приводимых
примеров, а в качестве их лингвистической интерпретации.
Любая теория всегда оперирует немногими
примерами. Наблюдающаяся в последнее время тенденция к

экстенсивности лингвистики, что достигается широким
привлечением либо уже давно известных материалов,
либо материалов языков, ранее не служивших предметом
серьезного лингвистического изучения, как
представляется, вряд ли может заменить собой интенсивную, или
теоретическую лингвистику.
Характерные для последних лет индифферентность и
даже неприязнь со стороны многих исследователей к
теории объяснимы. Однако вряд ли в результате
злоупотребления некоторыми исследователями громкими терминами
следует, что теория вообще не нужна.
Конечно, проще и спокойнее описать определенный
круг примеров как поле, и тогда никто не упрекнет в
недостатке материала, но появятся упреки в отсутствии
теории. По-видимому, указанная дилемма и является
причиной появления на свет двух типов работ.
Еще одной особенностью настоящей работы является
то, что в силу ее композиции отдельные главы обладают
определенной автономностью, что обусловливает
необходимость в ряде случаев некоторого повторения исходных
посылок автора.
Предлагаемая работа ни в коей мере не претендует
на изложение общей теории языкознания, однако автору
хотелось обратить внимание на то, что анализ ряда
основных категорий лингвистики не может проводиться без
учета многих моментов или только с одной точки зрения,
ибо любой конкретный способ видения в то же время есть
способ невидеиия 1. И зтом отношении был весьма прав
Л. Витгенштейн, говоривший о возможности подхода к
языку с нескольких сторон, что, правда, не всегда дает
положительный зффект 2.
Безусловно, что критиковать значительно проще, чем
предложить положительную концепцию. Однако автору
думается, что в настоящей работе также представлена и
1 «...a way of soring is also a way of not seeing» (J. M. V inger.
Toward a Kield Theory of Behavior, стр. 40).
Здесь и далее — полное библиографическое описание работ см. в
конце книги.
2 «Language is a labyrinth of paths. You approach from one side
and know your way about; you approach the same place from
another side and no longer know your way about» (L.
Wittgenstein. Цит. по кн.: P.M. Jl i g h. Language, Persons
and Belief, стр. 3).
5

Позитивная точка зрения, формированию которой
способствовало неоднократное обсуждение различных аспектов
настоящей монографии в секторе германских языков
Института языкознания ЛИ СССР. Всем сотрудникам этого
сектора автор выражает искреннюю признательность.
Автор считает своим непременным долгом выразить
сердечную благодарность друзьям и тем ученым, без
помощи которых многие из работ, относящихся к
проблематике, рассматриваемой ниже, были бы ему
недоступны, и особо— М. Л. Абрамовой, подготовившей
рукопись к печати н в течение многих лет сотрудничающей
с автором.

ВВЕДЕНИЕ
Целью настоящей монографии является анализ
основных концепций поля и исходных посылок, приведших к
возникновению в лингвистике понятия «поле», которое,
как известно, несмотря на справедливую критику*, в
языкознании используется все чаще, притом
применительно к разным явлениям2. Ото делает оправданным
желание понять, сводимы ли различные концепции поля
к единым предпосылкам и являются ли эти предпосылки
лингвистическими или они иного происхождения.
Последнее предположение на первый взгляд кажется не
лишенным основания, поскольку понятие «поле» прежде всего
характерно для физики; оно уже давно используется
также в психологии и биологии, где нередко этим
понятием обозначаются периферийные явления. Кроме того,
в последние годы это понятие все чаще употребляется
и в социологии 3. Из этого, по-видимому, следует, что
вряд ли правомерно считать, что появление понятия
«поле» в других науках, в том числе в языкознании,
является следствием лишь механического переноса его из
физики 4. Очевидно, не случайно в ряде наук, в том числе
1 W. В с I г. Oberpriifung des Feldbegnfl'es; G. M u 1 1 e r. Wort-
feld mid Spraehi'eld; K. A alik a. Zum Stand dor modurnen
Wortl'eldforschimg; О и ж e. Theories zur Darstellung eincs
Wortschatzes.
8 Обзор основных теорий поля и библиографию см. А. А. У ф и м-
ц о в а. Теории «семантического поля» и возможности их
применения при изучении словарного состава языка; А. И.
Кузнецова. Понятие семантической системы языка и методы ее
исследования.
3 II. М е у . Studien zur Anwendung des Keldbegriffs in den Social-
■wisseiischaften; J. M. Y i и g с r. Toward a Field Theory of
Behavior.
4 Подобную трактовку см.: S. 0 h m a n. Theories of the
«linguistic field», стр. 123—124.
7

и в языкознании 5, возникают концепции, доказывающие
неправомерность этой категории (или интерпретирующие
ее по-разному). Однако причины, обусловливающие
отрицание этого понятия в разных науках, как
представляется, одинаковы. К ним в первую очередь относится то
обстоятельство, что указанным термином обозначаются
явления, природа которых явно различна, и, во-вторых,
то, что само понятие «поле» имеет слишком много
определений. Однако, несмотря на ото, и число наук, в
которых используется понятие «поле», и количество
определений этого понятия неуклонно растет, вследствие чего
использование термина «поле» принимает пандемический
характер.
Как думается, такая ситуация вряд ли заслуживает
только скептического отношения. Более оправданными
представляются попытки, кстати говоря, уже давно
предпринимаемые, создать общую теорию поля 6, а также
такую обобщенную теорию, в которой понятия «поле»
и «система» не подменяли бы друг друга, а использовались
бы для обозначения различных явлений, характеризующих
объект с разных сторон, конечно, если для этого имеются
эмпирические и логические основания. При этом отнюдь
немаловажным представляется понимание того, что
существуют разные типы объектов: органические и
искусственные. Вследствие этого вполне естественно предположить,
что категории «поле» и «система» отнюдь не обязательно
характерны для обоих типов объектов одновременно и
что для одного из типов может быть характерна лишь
одна из категорий.
Попытка выработки определений указанных
категорий, применимых для всех наук, исходя из интерпретации
этих категорий в математике, без учета эмпирических
и логических оснований, представляется неоправданной
и бесплодной, поскольку в этом случае не учитывается
онтология конкретных объектов и математике отводится
роль гносеологического принципа, на которую она не
может претендовать.
Заслуживающими внимания в этом отношении, в
связи с изложенным выше, представляются мысли Дж.
Платта: «В настоящее время мы проповедуем, что наука не
6 Н. G с с к с 1 о г. Slrukturelle Semantik und Worlfcldtheorio.
6 P. Й о с т. Общая теория квантовых нолей; II. Б о г о л ю-
9

есть наука, если она не имеет дела с количественными
отношениями. Вместо причинного исследования мы
анализируем количественные соотношения и на место
органических рассуждений ставим физические уравнения.
Предполагается, что измерения и уравнения оттачивают
мышление, но, по моему наблюдению, гораздо чаще они
делают мышление расплывчатым. Они имеют тенденцию
сами стать предметом научных манипуляций вместо того,
чтобы играть роль вспомогательной проверки решающих
заключений. Многие великие проблемы науки — может
быть, даже большинство из них, — имеют качественный,
а по количественный характер. Уравнения и измерения
полезны тогда и только тогда, когда они связаны с
доказательством. При зтом доказательство или опровержение
являются решающими или определяющими, в сущности,
лишь тогда, когда они абсолютно убедительны без
количественного измерения.
Выражаясь фигурально, вы можете улавливать
явления в логические или математические сети. Логические
сети грубоваты, но строги. Математические же сети
сплетены тонко и мелко, но они непрочны. Математические
сети — великолепный способ «упаковки» проблемы, но
они никогда не удержат ее в себе, если проблема не была
заранее уловлена в логические сети» 7.
Само собой разумеется, что возможность построения
общей теории поля и общей теории систем, по-видимому,
станет более реальной после создания соответствующих
теорий в отдельных науках или после того, когда и если
удастся свести к единым основаниям (или по крайней мере
сделать такую попытку) теории поля в отдельных
науках. J5o всяком случае очевидно, что рассмотрение зтого
явления или концепций поля в отдельных науках вряд
ли правомерно без анализа его в других науках и что
работа, посвященная теориям поля в данной науке,
может представить интерес и для других наук.
Вследствие этого, как думается, в настоящее время
для языкознания не только и не столько важны работы,
в заглавии которых стоял бы термин «поле» или которые
использовали бы ту или иную методику описания, интер-
б о в, Л.Логунов, И. Тодоро в. Основы
аксиоматического подхода в квантовой теории поля.
? Д ж. Платт. Метод строгих выводов, стр. 76—77.
9

претируемую в языкознании как полевый подход, но и
работы, в которых делалась бы попытка синтезировать
различные нолевые подходы, что по может*быть
достигнуто лишь обыкновенным увеличением количества
эмпирических данных 8. Поэтому в работе, посвященной анализу
основ различных теорий ноля в лингвистике, мог бы быть
избран путь изложения сначала позитивной концепции
автора и рассмотрения с точки зрения этой концепции
всех прочих концепций как ошибочных,— это
наблюдается нередко и вряд ли всегда оправданно, поскольку
при таком подходе часто оказывается, что анализируемые
прежние концепции лишь отличаются от предлагаемой.
Однако последнее отнюдь не означает, что все эти
концепции ошибочны. В большинстве случаев они
оказываются лишь односторонними.
При другом подходе позитивная часть дается отдельно,
а в начале приводится обзор литературы по авторам.
Однако такой подход зачастую сводится к более или менее
тенденциозному выпячиванию так называемых ошибок у
рассматриваемых авторов. Сам по себе обзор литературы,
имеющий познавательное значение для читателя,
безусловно, должен присутствовать, но познавательная
сторона может и должна быть совмещена с попыткой реинтер-
претации (если таковая возможна) материала, на котором
возникли прежпие концепции, при непременном условии
объективной подачи материала данного автора и
нетенденциозном изложении его взглядов — не только
лингвистических, поскольку понятие «поле» в силу его
распространенности в настоящее время явно приобретает характер
гносеологической категории, что обязывает вводить
новые термины в данную пауку при исследовании того
или иного материала, сообразуясь не только с личными
вкусами данного исследователя или традициями данной
науки, но и учитывая более широкий контекст. Такой
подход, как думается, прежде всего требует того, чтобы
данное понятие не смешивалось с другими и чтобы для
его введения были особые эмпирические и
гносеологические основания, ибо «категории надо вывести (а не про-
«Theories on the nature of linguistic fields cannot be proved or
disproved by means of empirical investigations» (F. H i о г t h.
On the Relations Between Field Reseach and Lexicography, стр.
61).
10

извольно или механически взять) (не «рассказывая», не
«уверяя», а дока зы в а я)»°.
В настоящей работе избран подход, при котором
различные теории поля в лингвистике анализируются не но
авторам, а по методам интерпретации ими материала.
Вследствие этого иногда рядом рассматриваются
концепции авторов, которые сами считают себя, в силу
различия в их исходных предпосылках, антиподами. На
практике же оказывается, что в лингвистической трактовке
материала, и прежде всего в самом его отборе, различий
у данных авторов в принципе не так уже много.
В настоящей работе при рассмотрении материала и
существующих концепций поля применяется такой
подход, в основе которого лежит гипотеза, как
представляется, справедливая для любых объектом, о
включенности любого элемента в одну из групп 10 и о
существовании в языке нескольких типов групп. Данная гипотеза,
логические и эмпирические основании которой
обсуждаются ниже, является чисто лингвистической. Это
подтверждается прежде всего тем, что в ней представлены
понятия инвариантных, функциональных,
структурно-функциональных, функционально-инвариантных и
ассоциативных групп, которые, как известно, не представлены в
математической теории абстрактных групп, что вполне
естественно, поскольку эта теория не занимается
анализом эмпирического материала. В тех же науках, где
используется теория групп, их номенклатура в силу
характера эмпирического материала иная, чем в
лингвистике и.
В настоящей работе ассоциативные группы
интерпретируются иначе, чем это сделано у Ф. де Соссюра 12, вернее,
в качестве ассоциативных групп рассматриваются те
группы, которые Соссгор вообще не рассматривает и
которые в современной лингвистике и психологии иногда
9 П. И. Л о и и н. Поли. собр. соч.. т. 2П, стр. НО.
10 См.: «какого оы взгляда пи придерживаться относительно
строгими материм, не подлежит сомнению то, что она расчленена
на ряд больших, хорошо отграниченных групп с относительно
различными размерами масс...» («I». '.) и г е л ь с. Диалектика
природы. М., НЬГ).Г), стр. 217).
11 М. И. Петр а иг е и ь, К. Д. 'Г р и ф о и о it. Применение
теории групп в KiiaiiToiioii механике.
12 Ф. д е С о с с ю р. Курс общей лингвистики, стр. 121-124.
11

трактуются как поле 13. Ассоциативные группы Ф. де Сос-
сюра нами интерпретируются как инвариантные или
функционально-инвариантные, поскольку' в основе
объединения элементов в такого рода группы лежит
объективный принцип инвариантности, а не психический
ассоциативный принцип, который в лучшем случае в силу
его антропоморфистской природы может быть
представлен как одно из отражений принципа инвариантности 14.
Кроме того, ряд понятий, например функция, при
указанном подходе рассматриваются иначе, чем в математике
и структурализме. Последнее также относится к таким
понятиям, как система, структура и т. д.
Несомненно, что указанный подход является лишь
одним из возможных. Однако его правомерность
оправдывается тем, что он позволяет разграничить ряд
важных понятий, что, как представляется, само по себе
немаловажно и не слишком просто. Кроме того, такой иод-
ход может служить методом исследования, при котором
нет необходимости смешивать, или есть возможность Tie
смешивать, лингвистические и экстралингвистические
категории. Такой подход также применим при анализе как
отдельных уровней, так и межуровневых отношений.
Существенной особенностью указанного подхода является
еще и то, что он требует прежде всего анализа материала,
и, во всяком случае на данном этапе, его правомерность
может быть доказана прежде всего с эмпирической и
логической точек зрения. Если же впоследствии потребуется
его математическая интерпретация и создание особого
аппарата, то и в этом случае материал будет играть
главную роль, а номенклатура групп и типы групп, вполне
вероятно, в силу специфики языка окажутся иными, чем
в других науках, в том числе в тех, в которых теоретико-
групповой подход считается основным и постепенно
заменяет абстрактную теории) множеств.
Существование различных типов групп объясняется
тем, что для объектов различной природы характерны
13 Ю- Д. Л и р е с я и. Современные методы изучения значении и
некоторые проблемы структурной лингвистики, стр. 128—1.41;
Г. С. Щ у р. Об ассоциациях " ноле н лингвистике и
психологии.
14 Г. С. Щ у р. Об ассоциативных группах в языке; О н ж е.
О функциональных и инвариантных группах в языке; О н ж е.
О морфосемантпческнх нолях, функционально-инвариантных
группах и категориях.
12

неоднородные типы структур, и тент, что отдельные науки,
предметом исследования которых являются определенные
объекты, ставят перед собой специфические цели и
используют неодинаковые методы описания.
Поскольку понятие структуры имеет характер
универсальной всеобщности, оно является философской
категорией. В силу этого, но мнению П. Чендова ,г\
различные структуры можно классифицировать по разным
основаниям. Исходя из аспектов абстрактно-конкретного
и содержательно-формального, I.J. Чендов считает
возможным выделить три уровня структур. Первый уровень
составляют предметы (вещи) и явления, процессы,
характеризующиеся определенной специфической природой.
Б. Чендов называет их «специфическими конкретными
объектами» (структуры) или «конкретными объектами»,
которые являются предметом частных паук.
Ко второму уровню структур относятся свойства и
отношения (предикаты), которые имеют определенную
специфику и относятся к элементам (индивидам),
характеризующимся неопределенностью, т. е. не имеющим
специфической (конкретной) природы. Эти свойства и
отношения могут быть присущи структурам первого уровня
с весьма различной конкретной природой. Такие
структуры П. Чсидов называет «универсально-конкретными»
или «универсальными» структурами.
Третий уровень абстракции есть абстракция от
структур второго уровня. Эти структуры делятся на два класса
в зависимости от типа присущей им определенности и
неопределенности. Структуры, в которых определен
формальный аспект, а содержательный не определен,
характеризуются как «существенно-формальная
определенность». Эти структуры ]]. Чендов называет также
формально-абстрактными, или математическими,
структурами. Математика занимается изучением
формально-абстрактных (математических) структур, что позволяет
определить ее место среди других паук. Различные типы
математических теорий изучают соответствующие типы
формально-абстрактных структур. Так, классическая и
конструктивная математика изучают соответственно два
5 Б. Ч с н д о в. Оснопнп идеи на матсматиката и диалсктическият
маториали.п.м, стр. 147—148, 155—150. Гец. Л. Урсула на
ату книгу см.: «Поные книги :»а рубежом но общественным
наукам», № 7. М., 1970.
13

типа формально-абстрактных структур —
экзистенциальные и генетические.
Второй класс структур третьего уровня роставлягот
такие структуры, где формальный аспект не определен,
а выделен содержательный. К таким структурам
относятся, например, структуры теории отражения,
изучающей отношение, в частности, между познанием и
действительностью, и понятия научной философии, которая
составляет систему категорий, отражающих существенно-
содержательную определенность действительности и
познания.
Таким образом, философия и математика находятся
на одном уровне абстрактности и всеобщности и имеют
универсальное значение. Однако эти науки различаются
не только в плане содержания и формы, качества и
количества. )Философия, изучающая наиболее общие,
наиболее абстрактные, самые основные
существенно-содержательные стороны определенности объективного мира и
познания, вместе с тем представляет собой научное
мировоззрение и методологию всех паук. Математика же,
исследующая формально-абстрактные структуры, будучи
приложима к самым различным объектам
действительности и познания, играет роль вспомогательного
инструмента при решении проблем частных наук, не может
выполнять методологические функции вместо философии
(в силу отвлечения от содержательных аспектов).
Еще одной важной чертой предлагаемого в настоящей
работе подхода является то, что он основывается на
функциональном и инвариантном принципах и допускает
сознательное их комбинирование, в то же время оп требует
разграничения различных типов функций и различных
типов инвариантности в языке. Последнее особенно
важно, поскольку явление инвариантности, несмотря па его
эмпирическую природу, весьма часто интерпретируется
как математическое понятие, хотя оно возникло в
языкознании независимо от математики и восходит еще к
Казанской школе 16.
Кроме того, понятие инвариантности и явление
инвариантности, как и любое понятие и явление, — не одно и
то же, поскольку понятие — категория логическая, а
Р. О. Я к о б с о н. Морфологически*» наблюдении над
славянским склонением.
14

Явление — материальный феномен. Вследствие этого
инвариантность и ее типы у объектом данной науки —
одно, а понятие инвариантности, общее для всех наук,—
другое 17. В силу этого принцип инвариантности в той
его части, где речь идет о группировках элементов на
основании общих свойств, параметров,
дифференциальных признаков, — отнюдь не то же самое, что
интегральный принцип, поскольку при принципе инвариантности
предполагается наличие общих материальных элементов,
интегральпый же принцип отражает лишь факт
объединения элементов, в основе которого могут лежать как
общность свойств (принцип инвариантности), так и
общность функций, коммуникативных или структурных
(функциональный принцип), а также ассоциативный
принцип 18.
При рассмотрении материала с точки зрения обт>еди-
нения элементов в группы оказывается возможным, как
представляется, более последовательно выяснить
соотношение между такими важными понятиями, как
оппозиции, связи и отношения, что для языкознания имеет
первостепенное значение. Как пи парадоксально, но,
хотя научная методология требует исследовании связей,
в языкознании господствует подход, при котором анализ
оппозиций считается главным. Уже из этого противоречия
вытекает необходимость установить, что же такое
оппозиции и что представляет собой анализ материала с их
помощью. Является ли такой анализ одним из способов
моделирования, притом субъективным, или он отражает
онтологию языка? Если справедливо последнее, то
каковы в таком случае роль и место связей и их
исследования и как обнаруживать связи? Очевидно, что
установить, какой элемент с каким связан, гораздо труднее,
чем утверждать, что данный элемент противопоставлен
другому, при этом весьма часто, как представляется,
у исследователя даже не возникает вопрос, на каком
основании данные элементы следует рассматривать как
17 М. Б о р н. Физика в жизни моего поколении; Л. Д. У р с у л.
Теоретико-познавательное значение принципа инвариантности;
СВ. Илларионов. Гносеологическая функция принципа
инвариантности; G. S. S с и г. Some Considerations on the
Notion of Invariant Field in Linguistics; O. Le s k a. Zur Invarian-
tenforschung in der Sprachwissonschaft.
18 G. S. S с u r. On the Associative Principle and Field in
Linguistics; Г. С. Щур. О типах лексических ассоциаций в языке.
15

противопоставленные, ибо со студенческой скамьи
убеждают в том, что научным считается только такое
сочинение, в котором речь идет об оппозициях, якобы
репрезентирующих систему или даже являющихся системой,
но системой чего? Объекта или представлений
исследователя? В любом случае остается непонятным, почему
другие исследователи прекрасно обходятся без оппозиций
и где доказательство того, что описание материала с
помощью оппозиций оправдано с онтологической и
гносеологической точек зрения?
Если же такое описание в самом деле правомерно и не
является лишь субъективным методом анализа, то почему
в таком случае все другие пауки и даже некоторые
направления в языкознании исследуют связи и отношения
между элементами, а не оппозиции. Излишне приводить
примеры из других областей, чтобы показать очевидную
для всех абсурдность применения там метода оппозиции.
Вряд ли хоть одна машина смогла бы работать
нормально, если бы при се создании конструктор не
заботился о связях между ее элементами, а рассуждал бы о том,
какая деталь какой противопоставлена. Сомнительно,
чтобы хоть один сторонник оппозиций стал бы
пользоваться такой машиной или услугами врача, который
ставил бы ему диагноз, думая не о том, чем обусловлено
данное заболевание, т. е. о том, с повреждением или
изменением какого органа связано изменение другого, а о том,
какой орган противопоставлен какому. Конечно, всякое
сравнение страдает натяжкой, но в то же время
сравнение иногда помогает взглянуть на явление по-новому.
Еще X. И. Ульдалль 19 говорил, что филология
относится к одной из немногих наук, где строгость
доказательства почему-то считается роскошью и где авторитет
ученого играет определяющую роль, что приводит к
появлению научных фикций, к числу которых, как думается,
целиком или в большой степени относится и метод
оппозиций. Однако при категорическом отрицании этого
метода возникает и другой вопрос: что же, все, кто им
пользовались и пользуются, являются научно
недобросовестными и ничего не понимают? Конечно, многие из
сторонников этого метода загипнотизированы
авторитетом видных ученых, его применявших, и простотой его
18 X.И. Ульдалль. Основы глоссематики.
16 '*

использования. Однако нельзя серьезно считать, что
выдающиеся исследователи уже с самого начала
запутали себя и запутали языкознание.
Дело, по-видимому, обстоит несколько сложнее и
объясняется как исходными философскими посылками
тех, кто ввел метод оппозиций в языкознание, так и
лингвистическим материалом, который при определенной
его интерпретации сделал метод оппозиций столь
распространенным в языкознании.
; Сторонники этого метода нередко приводят в его
защиту тот аргумент, что оппозиции отражают связи.
При этом ссылаются па то, что для таких оппозиций, как
эквинолснтпые, характерно наличие общего элемента у
противопоставленных единиц. Однако из этого
несомненного факта следует лишь то, что в соответствии с
законом единства, тождества противоположностей любой
элемент по тем или иным характеристикам схож с каким-
либо другим элементом, из чего, однако, еще не вытекает,
что он с ним связан. Даже если с натяжкой такое
совпадение рассматривать как связь, то в любом случае ее
природа, по-видимому, иная, чем природа причинных
связей и взаимосвязей, из чего следует, что неправомерно
пренебрегать указанными различиями и необходимо
определять подлинную роль и место оппозиций и связей в
лингвистическом анализе и лингвистической теории.
То обстоятельство, что определенные оппозиции
помогают сделать эксплицитным теперь общепризнанный тезис
Ф. до Соссюра, согласно которому лингвистический
механизм вращается вокруг тождеств и различий и
последние являются лишь оборотной стороной первых 20,
вполне возможно, помешает полному изгнанию
оппозиций из лингвистической теории. Однако роль их, как
представляется, будет уменьшена.
К сожалению, вопрос об оппозициях, имеющих
достаточно сторонников и противников 2|, здесь не может быть
рассмотрен подробно, так как имеет лишь косвенное
Ф. д о С о с с ю р. Курс общей лингвистики, пр. 1<>П.
O.K. О g (I о м. Oppositions. Л Linguistic and J'sycliolo^ical
Analysis; Jl.I.'. 3 и н д о р. О противопоставлениях в системе
языка; М. И. С т е П л и н-К а м е н с к и и. Изоморфизм и
«Фонологическая Метафора»; Т. 15. Г> у л ы г и и а.
Грамматические оппозиции; И. К. X л е б н и к о в а. Оппозиции в
морфологии.
17

отношение к теме настоящей работы. Однако автор
глубоко убежден в том, что это вопрос не терминологический,
как его иной раз склонны трактовать.
Точно так же большинство из затронутых выше
проблем представляются проблемами не терминологического,
а общетеоретического или гносеологического характера.
Поэтому сводить все к невыработапиости терминологии
не представляется возможным. Вследствие этого вряд ли
правомерно уповать па то, что достаточно договориться
о терминологии, и многие кажущиеся проблемы исчезнут.
Опыт показывает, что в тех случаях, когда та или иная
группа лингвистов договаривается об общей для себя
терминологии, противоречий отнюдь не становится меньше.
Выход, по-видимому, заключается в том, чтобы не
подменять научную методологию иногда просто модными,
взятыми из других наук понятиями и методами.

Глава I
ПАРАДИГМАТИЧЕСКИЕ ПОЛЯ
Хотя литература, посвященная так называемому
«полевому» подходу в лингвистике, неуклонно растет,
и в настоящее время существуют тысячи статей, авторы
которых претендуют па то, что их подход является
полевым подходом, однако для многих работ характерно
отсутствие аргументов, почему данный подход следует считать
полевым и почему несколько недоказываемых
утверждений автор рассматривает как теорию поля.
Подобная ситуация, естественно, приводит к тому,
что критики понятия «поля» в лингвистике, опираясь
на несколько собственных соображений или фактов,
приходят к отрицанию правомерности термина «иоле» в
языкознании. Такое отрицание порой выглядит весьма
неубедительно. Это объясняется тем, что противники
указанной концепции, как и ее сторонники, часто
упускают из виду общелингвистический и философский
контекст, анализ которого мог бы дать аргументы в пользу
либо правомерности, либо неправомерности понятия
«поле» в лингвистике. Так, часто критикуемое положение
Й. Трира ' о том, что значение слова определяется его
окружением, при чисто лингвистическом подходе может
быть поддержано как будто бы убедительными фактами,
которыми оперируют сам Й. Трир и сторонники такого
взгляда. Однако с гносеологической точки зрения подоб-
1 «YVorto sind similos. "weiiii ihrc К out га si wo rip aus «loin glokhcn
Bojjriffsfcld— dem Нбгег fehlon, und sio sind unscharf undverscli-
wornm<4i,wpnn ill re liogrifflicluMi Nachbarn nichi mit aiiftauchen,
ibron Anli'il am liPKnill'sfeld beanspruchcii imd «lurch ihr Horan-
riicken div. (licii/.cn d«\s aus^osprocluMMMi Worlcs scharf liorvor-
trol.on lasscn» (J. T r i о r. Dor deulsche Wortschatz im Sinnbc-
zirk des Verslandcs, стр. 8).
19

ное положение оказывается педоказусмым, и ссылка
на авторитет Ф. де Соссюра остается только ссылкой,
свидетельствующей об идентичности взглядов на этот
вопрос данных авторов и Ф. де Соссюра, а не аргументом
в пользу правомерности такого взгляда.
При всем разнообразии материала,
интерпретируемого как поле, и несмотря на некоторые нюансы в
толковании этого понятия отдельными авторами,
представляется возможным выделить несколько направлений в
полевом подходе и указать некоторых исследователей,
чьи взгляды пользуются наибольшей популярностью.
Из подходов преобладающими являются
парадигматический и синтагматический, или синтаксический.
Парадигматический подход, как правило, связывается с
именами Й. Трираи Л. Вайсгербера, а синтаксический —
с именем В. Порцига. Хотя несомненно, что в работах
сторонников полевого подхода последних лет явно
присутствуют моменты, не представленные в концепциях
Ъл Трира и В. Порцига, однако все эти работы
характеризуются преобладанием парадигматического или
синтаксического подхода. Преобладание
парадигматического подхода также обнаруживается и в тех работах,
авторы которых, проводя различие между
семасиологическим и ономасиологическим подходами, пытаются
прийти к их синтезу./Такое положение позволяет
некоторым исследователям, как представляется, не совсем
оправданно утверждать, что со времени первых работ
Й. Трира теория поля не получила почти никакого
развития 2. Такое утверждение может считаться справед-
«Die von Trier bogrundete Feldforscbun^ hat bis zur Co^enwart
mir unwcscntliclio Forscbritlo gomaclil. Definitionen von Fold
warden niclit enlwiekoll. Das Vers!andnis dor onlsprochenden
Veroffentliclnintfon selz die Fabi^koil dor Loser vorans, im Lesen
von Sa'fzen fiber Reispiolo fur Folder einoii biiiroiebend voiljis-
slichen Gobraucb von «Fold» zu erlernen (Adjeklivo fi'ir Loislun^s-
bewertuiifjen von Scbjilorn, Farbadjeklivo, Hezeiclmnii^en von
Jahroszeilon, Vorwandlon nsw.). Viele Anssa^en fiber Folder
sind oher a Is Folgerun^on ans ohior Tbeorie des Feldos aiizusolion
als Toilo oinor solcben Tbeorie selbst (raiimliolio Darslolliinjjon
von Feldern, Wollbildlbeorie, bermoneuliscbe, psycbolo^isebe
Aussa^on usv.). Das Verbal!nis von «Fold» zn anderon Termini
MngiiisUsclier Tbeorion bliob weit.jjobond nnbokannl. Fiir F^xpli-
kalionen von «Fold» lassen die bolreffendon Vptoffonl liebunuon
oinon vprgloicbsweise wo it on Spiclraura» (V. 13 e e h. Ueber«Feld»,
стр. 10).
20

ливым, поскольку в самом деле почти отсутствуют
работы, в которых бы делалась попытка установить
соотношение между категорией поля и другими категориями,
отражающими онтологию языка. Как правило,
преобладающим взглядом является тот, что категория поля
есть мыслительный феномен.
Справедливо также то, что, несмотря на обилие
определений «поля», понять, какое содержание тот или иной
автор вкладывает в зтот термин, можно лишь эмпирически.
Наиболее распространенными словосочетаниями с
Компонентом «поле» в лингвистике являются: Hedcntnngs-
feld, liegriffsfcld, Worlfeld, sprachlichos Fold, Feld-
begriff, Feldhetrachhmg, Fold forschn rig, Feldgliedernng,
synlaklisches Fold, paradigmalisches Fold, parataktisches
Fold, grammatisches Fold, Modalfeld, champ morpho-
semanliqnc, champ associatif, champ onomasiologiqne,
conceptual fields, sprachliches Zeichenfeld,Worlfeld «Freu-
de», field of pleasurable emotions, champ de Heaule,
semanlisches Fold, функционально-семантические ноля,
морфемные поля, фонемные ноля, словообразовательные
поля, лексемные поля, семантические ноля, микро- и
макрополя, иоле множественности, поле залоговое™,
модальное иоле, компаративное поле, поло
одушевленности, поле неодушевленности, указательное поле, поле
времени, микрополс предположения, макрополе числа,
поле утверждения, поле отрицания, поло вопроентельности,
понятийное поле, микроноле единичности, микрополе
прошедшего, микрополо настоящего, микроноле
будущего, поло действительности, поло недействительности,
поле фауны, поле побуждения,
потенциально-ирреальное микрополе, поло лица (антропонимнчоское поле),
грамматпко-локсичеекпо поля, трансформационные поля,
реляционные поля, иоле места, поло деятеля, иоле вещи,
поле отвлеченности, поло действия, поле состояния,
подполе орудий действия, квазпполе, дисперсионное поле
и т. д.
Как видно из даже неполного перечня того, что в
современной лингвистике называется нолем, обнаружить
последовательность в интерпретации тех или иных
явлений как поля весьма трудно. 1'лцо труднее согласиться
с аргументацией, приводимой в защиту такой
интерпретации. Чаще всего говорят об общем семантическом
признаке, но, во-первых, почему общесемантнческий признак
21

свидетельствует о том, что данная группа едипиц, им
обладающая, есть поле? Во-вторых, постулируемый
общий семантический признак часто имеет экстралиигвисти-
ческую природу. В-третьих, какой общесемаптический
признак характерен для лексем, репрезентирующих так
называемое подполе орудий действия? Очевидно, что эта
группа слов в лучшем случае характеризуется по
общностью семаптического признака, а общностью функций.
Еще одной очевидной особенностью многих из
приведенных выше определений разновидностей полей
является то, что немало явлений, теперь интерпретируемых
как «поле», еще недавно трактовались как категории или
системы. В некоторых работах они и до сих пор так
определяются. Ср., например, с одной сторопы,*]поле
времени, аспектуальпости, падежа и, с другой — категории
или системы времени, вида, падежа.
Не лучше обстоит дело и с определениями сущности
поля, в которых наличествует этот термин, даже в том
случае, когда on не полностью заменяет другие термины,
служившие раньше при описании данных явлений. Ср.,
например, весьма типичные определения поля,
приводимые ниже, в которых поло определяется как такого рода
система или структура, которая обладает теми или иными
характеристиками.
Изложенное выше могло бы привести к выводу о том,
что термин «поле» в языкознании используется
абсолютно произвольно и не отражает никаких эмпирических
фактов. Однако прийти к такому выводу исходя только
из разнобоя в определениях этого понятия вряд ли было
бы серьезно, поскольку следствием из такого вывода было
бы утверждение о том, что многие, притом выдающиеся
ученые, использующие этот термин, являются научно
недобросовестными, с чем никак нельзя согласиться.
Все это обязывает более подробно рассмотреть хотя бы
основные концепции поля в лингвистике.
Как известно, понятие поля (семантического)
приобрело наибольшее распространение после выхода работы
Г. Ипсена, где оно определялось как совокупность слов,
обладающих общим зпачештсм3. Однако половый подход,
3 «Ferner, dip Eigonwoi'lor slolion in einer Sprncho nio alloin, son-
dern sind oingeordnot in ftodoutungsgruppon; dnmil. ist. nicht,
cino etymologischo (Iruppo gomoinl, am wonigslons im chimori-
scho «Wunzcln» cin-oingcrichlo Wortcr, sondcrn solche, dorcn ge-
22

в основе которой) лежит исследование групп слов,
близких по значении), но мнению Й. Трира и К. А. Панды*,
восходит уже к Н. Гумбольдту' и \\ Остгофу6, который,
правда, употреблял при описании лексики термин
«система», а -не «ноле». .'Нот подход был также представлен в
работах Б. Снелли 7 и мп. др.
Заслугой Й. Трира обычно считают то, что он
расчленил понятия «лексическое» и «понятийное» поле и ввел в
лингвистический обиход :>ти термины. Сам же Й. Трнр,
отвечая критикам его концепции, неоднократно, в
частности в 1(.)()8 г., подчеркивал, что его подход был
продиктован не общефилософскими или общелпнгвпетпческими,
а чисто практическими соображениями. К го прежде всего
интересовало, что может быть взято за основу при
вычленении онредслеипой0сонокушюсти слов из общего
лексикона. Таким критерием, ему казалось, может служить
наличие общих значений у данной группы слов. Однако,
поскольку по другим значениям эти же слова входят и в
другие группы, более надежным ему представлялось то,
что впоследствии было названо «общим понятием» или
«загадочным понятийным абсолютом»8, поскольку таким
образом удавалось провести границу между данной и
другими совокупностями лексем. Разнобой в терминах
для обозначения такой совокупности в его работах, по
словам самого Й. Трира, объясняется тем, что он долго
genstandlicher Sinngehalt mil andcron Sinngehalten verknupft
ist. Diese Verkniipfung aber ist niclit als Aneinarreihung an
eiiiem Associalionsladen gemeinl, sondorn so, dass die gauze
C.ruppe oil) Bedeulungsfeld abslrekt, das in sich gcgliedert ist;
wic in oiiiem Mosaik j'iigt hior Wort am Wort, jedes andcrs um-
rissen, docJi so, dass die Konturen aneinarider passen urid alio
zusamincn in ciner Sinneinheit hohorer Ordnung auf-, nicht in
eincr faulen Abstraklion unlergelien» ((). I p s с п. Der alte
Orient und die Indogcrinaiicn, стр. 225).
4 J. T r i e r. Deutsche JJedeulungsforschung; E. A. N i d a. Toward
a Science of Translating.
5 VV. JI u m 1» о 1 d t. Ober die Verschidonheit des menschli-
clien Sprachbaucs und ihren Einfluss auf diegeislige Entwickelung
des Merischengeschlechls.
8 JI. U s I h о f I. Yom Supplolivwcsen der indogennanischen Spra-
chen.
? B. Sn el I . AusdrQcke fiir den 13 eg riff des Wissens in der vorpla-
tonischen Philosophic; U и ж е. Aischylos und das Handeln
im Drama; A. W if strand. Die griechisch.cn Verba fiir «Wol-
len».
8 В. А. Звегинцев. Семасиология, стр. 268.
23

не мог найти подходящего термина, пока не встретился
у Г. Ипсена с термином «семантическое поле», который,
по его мнению, отражал и идею общности семантического
признака и представлял си ему применимым к группе
лексем. Однако этот термин всегда, как и сейчас, по слонам
Й. Трира, для него являлся метафорой, но такой
метафорой, за которой стоит определенный эмпирический
материал и определенный способ его анализа. При этом Й. Трир
считает, что использование этого термина п подобном
значении вполне допустимо и в других пауках, если для них
характерен такой же подход к материалу °.
Сходное понимание поля характерно и для других
исследователей 10.
9 «Ein Worlfeld ist oino Gruppo von Woi'lorn, die iiihall lich oinan-
der eng bcnachlbarl siiul und die sich vcrmbge Intordoperidenz
ilire Lcistungen gegenseilig zuweison... Das isL die Enlstohung dor
Fcldbotradihmg. Sio sohen, dass sie diaohronischer llorkuiift ist,
dass sie aus praktischon Notwondigkcilen und keinoswogs aus all-
gemeinsprachwisseusehaft lichen odor gar spraohphilosophischon
Oberlegungen hcrvorg( gangen ist... Man karin die Feldlehieals
ч oine woilorentwiekelle Onomasiologie bolrachlon... Icli sncblo nach
' einer knrzon handliclion Menonnung dossen, wasmir vorschwobto .
Da bot sich mir dor von Gunlhor Ipson 1924gebrauehle Ausdruek
Fold (or sagt Bedeulungsfold) an...Audi war Ipsens Foldbogriff im
wesentlichon slatisch. Donnocli war mir soin Ansdruck Fold oino
grosso Ilill'o, ja oi' wirkt auf mich wio plolzlieho Erlouchtung...
Freilich, dasmiisson wir zngebon: dor Ausdruck Fold isl immoroine
Metaphor. Es gibt stienge Leu to, die aus dor Wissenschaftssprache
iodc Metaphorik verhannen wollen. A border metaphorisehe Prozoss
liogt tieNm Woson dor Sprache... Wir vcrtrauon darauf, dass os dor
Metaphor Fold so ergeht wio alien Molaphorn, dass sic schlios-
slich verblassl, dass schliesslich niemand melir an die Hcrkiinft,
sondcrn alio nuran dasdenken, was wir miler dor Faline Fold wirk-
lich tun... Ich denke an Benjamin Loo Whorf, aber audi an
andere. Sic kommen ganz in die Nahe dor Koldmethode, wahlen
auch Untersuchungslelder odor schlagen solche vor, die in dor
Nahe dcr unscrn liogon: Soziaiordiiung, Glaubonsinhalle, Rrauch-
tum, Hiten, Ehe und Familie. Nicht zufallig taueht da audi dcr
Name Humboldt auf... Aber es kam mir auch und vor allem
darauf an, zu zeigen, dass die Feldlohre nicht als ein Gospinst dor
Spekulation von oben her in die Praxis dor Forschuug einzu-
wirken vcrsucht hat, sondern dass sie aus dor praktischen
Forschuug selbst mit Notwendigkeit hervorgegangen ist» (J. Trior.
Altes und Neues vom sprachlichen Fold, стр. 10, 13, 14, 10, 18,
20).
10 «Aber wo von innoror bogrifflicher (ilioderung der Spracho oder
von Stellcnworten goredot wild, ist immor zugleich das «Feld»
ira Spiel, den Fold isl nur ein andcres Wort, cine abkiirzendc
und bequeme Formel fur «Stuck der Gliederung des Spracli-
24

Само собой разумеется, что первоначальный подход
к материалу и его последующая трактовка данным
автором—различные явления. Первоначальный подход
может быть продиктован практическими целями, однако
его интерпретация зависит от общелингвистнческой и
философской концепции исследователя, что и случилось
с Й. Триром и что достаточно известно. Однако то
обстоятельство, что у И. Трпра появилось много
последователей — либо прямых :>пигопов, либо использующих
его метод11, по-видимому, свидетельствует о том, что в
самом методе и подходе Й. Трира было почто, что
отвечало духу времени и практическим задачам и что не могло
быть отброшено несмотря па так называемые недостатки
его концепции. «Так называемые» потому, что они могли
объясняться не тем, что Й. Трир чего-то не учел, а тем,
что с точки зрения задач, которые он перед собой ставил,
не нужно было пли можно было не учитывать ряд
аспектов. Так, в частности, к главным недостаткам работ
Й. Трира относят то. что он рассматривал только именные
образования, и то, что его поля характеризуются иепол-
ii)halls» .../''rid hoissl die spraehliche (iliedeninjj, die man in
oinem best immlen Znsland ciner Spraehe {htngiir: Mnllorsprache,
Mnndarl, Fachspraehe iisw. bzw. Spraehanloil an solchon) inner-
halb oines Sinnaiissehiiil Is (Sitinsprrn({rls, S itinhrzirks, Sinribc-
rrirh) anlrilTl» (Jf. (i i p p с r, ff. S с h лу а r z. Hiblio^raphisohe.s
Handbucli zur Sprachinhallsl'or.schnnjr. стр. EX I, LX IV).
11 T. S с li и о i d о r. Dor inlollokf nolle Worlschalz Moislor Eeke-
harls; If. II и s^en. Das Intelloklnelfold in der dontschen Ar-
kadia nnd in ihrem onijlisohon Vorbild; If. В е e h t о I d I. Dor
franzosisehe Worlschalz ini Slnnbezirk des Vorslandos; M. T r e 1-
J o. Zwoi r'eld^offmo hit Sinnbozirk des N'orslandos bei I'bilipp
von Zesen; P. VV a b m a n n . |)er all hoehdonlseho Wortschatz
im Hereicb der (inade, Cnnsl nnd Eiebe; /\. Sell о и i и (,' h.
Dec inlelloklnelle YVorlsehalz Lnl hers in den I'anlinisehon Brie-
fen des Seplemhorleslamenls; Л. M oh r. Die inlellekl uello
Einschalznnjj des Mensehoii in dor Mnndarl des Amies Dmlseha-
цеп im Sanerland; II. F i s с li e r. Der inlellekl nolo Worlschalz
iin Denlschen nnd l-'ranzosisrlien iinlersnelil an Cerzans nnd Ze-
sons «Sofonisbo»; W. К loll. \\ oiler im Sinnbereieb dor (romoin-
scliafl bei VV. Lrinirland; (',. .1 n z i. Die Ansdiiieke des Scbo-
nen in der allen^liscben Diohl ниц; S. \V у I e r. Die Adjoklive
dos miUelen^lischon Sehoiiheilsfeldos unlor besonderor Boriick-
sicht igniijr Chancers; If. S <• k о m m о d a n. Der franzosiscbo
psycliolo^iscbo Worlschalz (\rv 2. Ilallle der 18. .1 ahrlinnderts;
F. M a n re r. Eoid; E. T i и s I e y. The French Expressions
for Spirihialily and Dovolion; E. () k saa r. Semanlische Slu-
diou im Sinnberoich dor Schnelli^heit.
25

нотой материала, что также типично и для Г. Ипссна.
Кроме того, Й. Трир не учитывал полисемию, вследствие
чего границы его полей искусственны. Так по крайней
мере считает В. Бетц 12, а также Г. Шпербер в своей
рецензии на книгу К. Ройнинга 13. Другие лингвисты к
недостаткам исследовательской практики Й. Трира
относят то, что он и его ученики преимущественно
анализировали материал древних языков 14. Напротив,
достоинства книги К. Ройнинга Г. Шпербер усматривал в том,
что К. Рой нинг анализирует современные английский
и немецкий языки, признает существование
пересекающихся групп, а также в том, что наряду с имепами К. Рой-
нинг анализирует и другие части речи, в том числе
предлоги и союзы и грамматические средства выражения
радости 1б.
Не останавливаясь на анализе концепций
последователей Й. Трира и К. Ройнинга, число которых
увеличивается с каждым годом, представляется возможным
сопоставить подходы обоих ученых, хотя они оба и
считают свои подходы различными, что несомненно, однако,
не в главном. Безусловно, Й. Трир исходит нз понятий,
но и К. Ройнинг тоже. Чем в принципе различаются
группы Й. Трира со значением разума 16 и т. д. и группы
К. Ройнинга со значением радости? И разум и радость —
это логические понятия, но оба они обозначают
определенные явления реальности и отражаются, как и прочие
понятия, в языке. Следовательно, эти понятия служат
лишь критерием при отборе материала, при этом К.
Ройнинг в качестве опоры, как ему кажется, более надежной
12 W. В е t г. Uberpriifung des Feldbegriffes.
13 Н. S р о г b с г. «The Herman Quarterly», v. XVI, № f\,
November 1943, стр. 212—21.3.
14 «It is an unfort uunlo fashion which leads I о I he writing of essays
and dissertations on 'semantic fields' of the most, difficult, and
abstract sort in older languages; if one were to take concrete
fields, such names of plants or of household utensils or terms for
cutting and carving, the difficulty would be less, but would
appear more plainly» (L. В 1 о о m f i e 1 d. Meaning, стр. 105).
16 К. R e u n i n g. Joy and Freude.
16 J. T r i с r. Dor deutscho Wortschatz imSinnbozirk des Versfan-
des; Он же. Die VVorte des Wisscns; О п ж е. Die Ideo der
Klugbeit in Hirer spraehliehen Entfaltung; О и ж е. Sprachliche
Felder; О н ж е. Das sprachliche Feld; О н ж с. Deutsche Bcdcu-
tungsforschung.
26

избирает психологию, откуда и из биологии он, по его
словам, берет термин «иоле» 17. К. 1'ойпинг, опираясь на
разработанную в психологии градации) положительных
и отрицательных эмоций, рассматривает группы слов,
обозначающих различные тины положительных эмоций
в английском и немецком языках. Отсюда
классификация эмоций на глубокие и поверхностные, напряженные
и ненапряженные, направленные и ненаправленные и
т. д.
JJ принципе, как представляется, указанный подход
мало чем отличается от подхода Л. Трнра, поскольку оба
в определенной степени имеют экстралингвистическую
природу, хотя у Й. Трнра он имеет логическую, а у
17 К. Гойнишу нредстанлиетси убедительной трактоика ноли,
данная Дж. Сматеом: «Tlio concept оГ «fields» is absolutely
necessary in order Lo gel back lo Ibe fluid, plastic facts of nature.
...Concepts "were in logic as well as in science! narrowed down to
their most luminous points and the rest of (heir contents treated
as non-existent. ...One of the most salutary reforms in thought
which could be effected would be for people lо accustom
themselves to the ideal of fields, and lo look upon every concrete
thing or person or even abstract idea as merely a center,
surrounded by zones or aurae or spheres of the same nature as the
center, only more attenuated and shading off into indefinileness»
(J. С Smuts. Holism and Evolution, стр. I, 2, 1(>, 10).
Решающее пли и пне на интерпретацию К. 1'ойнингом исследуемого
им материала как ноли ока:<ал 1>. Морган: «With regard to
Trier's field and your proposed group, I feel a certain
fundamental distinction which should carry you a considerable distance
back towars Trier's position. The! «field», which seems to me to
disignato what might be called a spiritual territory with certain
fairly definite needs of expression in it, results from more or
less universal operations of the human mind and common human
relationships. The linguistic material which expresses pleasurable
emotions actually oecuries such a field, it is no valid objection
to say that there are gaps in the linguistic material, nor that the
boundaries of the territory cannot be precisely determined.
All the latter statement means, is that certain words straddle
the boundaries, just as we may find a human settlement cut
through the middle by the arbitrary work of surveyors and
politicians. In so far as such words express pleasurable emotions,
they belong in your field; meanings which fall outside of your
territory lie in another country and do not necessarily claim
your attention. 1 do not see any effective substitute for Trier's
conception, since it seems to be a fact thai it is the expressional
needs of the mind which account for the introduction of new
words or the extension of old words to cover spaces not filled»
A3. M orga п. Цит. no кн.: К. H e u n i и g. Joy and Freude,
стр. 25).
27

К. Ройнинга — психологическую окраску. Ие вдаваясь
в детали, хотя во многом и важные с точки зрения обоих
исследователей, здесь, по-видимому, стоит обратить
внимание лишь па то, что К. Ройнинг считает для себя
главным, а именно на то, что у пего слова с точки зрения
семантики входят в разные группы и их семантика зависит
от контекста, в то время как у й. Трира слово и его
характеристика зависят от места в системе или от места в
поле 18. Однако практически К. Ройнинг не показывает
пересекающихся классов, отсылая к словарю. Последнее
\ вполне естественно, поскольку любое из рассматриваемых
им слов большинством своих значений входит в иные
группы, которые К. Ройнинга не интересуют в данной
работе. Обращение к словарю и анализ списков К.
Ройнинга, как и Й. Трира и их последователей, показывает,
что многие лексемы, приводимые ими, обладают общими
значениями, хотя не всегда эти значения у данных
лексем являются основными. Однако большинство лексем
подобным общим значением ие обладает, для них
характерно наличие лишь общей функции в том смысле,
что они, как и лексемы с общим значением, используются
для обозначения различных сторон интеллектуальной
или эмоциональной жизни человека. Наличие лишь
общей функции особенно очевидно в случае использования
грамматических средств, приводимых К. Ройнингом для
передачи эмоций. Однако, несмотря на этот факт, и Й. Трир
и К. Ройнннг считают характеристикой поля наличие
общих значений у лексем, в него входящих.
Подход, близкий к подходам Й. Трира и К. Ройнинга,
в основу которого, однако, были положены не логические
или психологические, а чисто физические критерии и
который, по мнению Э. Косериу 19, может
рассматриваться как полевый, отмечался уже в работе К. Хейзе 20
A856 г.), посвященной анализу групп слов,
обозначающих звук. К. Хейзе опирается на экстралингвистическую
18 «...alios Bedculon oinos einzelnen Wortcs vom Foldnachbarn her
mitbestimmt ist» (.I.Trier. Das sprachliche Fold. EinoAus-
einariderselzuiig, стр. 447); «Das Wort ist nur, indem es sich
aus dem Ganzon dor Sprache ausgliodort, bessor sagle man viel-
leicht: ergliedcil» (О и ж е. Deutsche Bedeuhmgsforschmi^, стр.
174).
19 E. С о s e г i u. '/aw Vorgeschichle dor struktiircllen Somanlik:
Hcyses Analyse des Woitfeldes «schall».
20 K. W. L. H e у s e. System der SprachwissenschaR.
28

Шкалу звуков, в которую входят: распространяющийся'
иерасп ростра няющийсн, Fra правленный, поплпрл пленный *
отраженный, однородный, неоднородный, слышимый,
самопроизводимый и т. п. звуки. — и анализирует
соответствующие группы слов; их обозначающие.
Та же гипотеза о нал нчии общих KoMnoneiFTOB у лексем
данной группы при неразграииченнн лFFнгвнcтичecкoгo и
зкстралиигвистического значений иод B.'iiFfliFFieM Л. Л. Крё-
6ej)a 21 легла в основу, во всяком случае в США, нолей
терминов родства 22, названия растений тл, болезней 24,
цнетообозначения, частей тела, для которых
потребовалось постулирование таких дифференциал bni.ix
признаков, как возраст, кровное родство, спектр и т. д.,
несмотря ira то что зги признакм являются зкстралингви-
стическими. Кроме того, само количество признаков
слишком ограниченно, чтобы они могли быть FFaдeжнoй
опорой при анализе всех ctopoff рассматриваемых явле-
иий. Очевидно, что структура терминов родства и их
количество зависят от социальной CTpyKTypFJ, а
различимых оттенков цвета, если верить Е. Л. Пайдс,
существует около 10 млн. И то же время терминов fibcto-
обозначения в отдельных языках .лини, несколько
тысяч, например.в английском — около 'Л тыс. Обычно же
FFCcnenim.'iHCTi>( употребляют около 11 основных терминов
цвета 2Г\
Не совсем доказательной представляется трактовка
yKa3aFiin.ix групп лексем, в частности терминов родства,
ие только как полей, но и как парадигмы 2".
21 A.L. К г о е b е г. Classifiralory Systems of Relationships.
22 К. С. L о и п s Ь и г у. Л Semantic Analysis of Ни; Pawnee
Kinship Usage; VV. H. A о о <1 e n о и ц h. Properly, Kin, and
Community on Truk; О n ж е. Component ial Analysis and Ihe Study
of Meaning; J. ('. re en b с г с. The Logical Analysis of
Kinship; On же. Language I'niversals.
23 II. C. Conk I i и. Lexicographical Treat men I of Folk
Taxonomies.
24 С. О. V ra k e. The Diagnosis of Disease Among the Subanen of
Mindanao.
25 «... there are between seven and one-half and ten million discer-
nibly different shades of color, but. in English even specialists
use only about .'WOO color terms, and people in general use only
some eleven basic color words» (K. A. \ i d a. Toward a Science
of Translating, стр. ГH).
26 «A kinship vocabulary can be regarded as constituting a paradigm.
JI can be subjected lo a kind of analysis similar to that given
other paradigmatic sets in a language We shall regard as a
29

Как видно из изложенного, в так называемом
парадигматическом полевом подходе в лексике явно
обнаруживаются две особенности. Во-первых, при таком
подходе анализируются группы лексем. Во-вторых,
элементам этих групп постулируется наличие общих
семантических признаков. Однако из этого обстоятельства еще
не следует, что подобные группы можно
интерпретировать как поля, в частности потому, что природа общих
семантических признаков у различных групп лексем
отнюдь не одинакова. 1)то видно па примере синонимов,
с одной стороны, и лексем, обозначающих определенную
предметную область, с другой. В первом случае, по-
видимому, есть основание, следуя традиции, семантику
подобных лексем рассматривать как лингвистическую,
а во втором случае — как экстралингвистическую.
'ч- Неразграничению лингвистической и
экстралингвистической семантики, вернее, лингвистических и
экстралингвистических признаков, характерных для данных
лексем, в большой степени способствует так называемый
компонентный анализ, сторонники которого в качестве
т^мантических признаков рассматривают явления, не
находящие отражения в семантической структуре слова,
например признаки родства: кровного, по прямой, по
восходящей или нисходящей линии и т. д. 27 Однако су-
paradigm any set of linguistic forms wherein: (a) the meaning of
every form has a feature in common with the meanings of all
other foims of the set, and (h) the meaning of every form differs
from that of every other form of the set by one or more
additional features. The common feature will be said to the root
weaning of the paradigm. It defines the semantic field with the
forms of the paradigm partition. The variable features define the
semantic dimensions of the paradigm. ...Л term belonging to a
paradigm can be defined componentially in terms of its
coordinates in the paradigm. The definition represents a bundle of
features: ... — The componontial definition of a term is the
expression of its significatum» (F. G. L о u n s b u r y. The
Structural Analysis of Kinship Semantics, стр. 1073—1074).
Работы сторонников и противников компонентного анализа
см.: «American Anthropologist», 1965, v. 67, 5; «Cognitive
Anthropology». Readings ed. by St. A. Tyler. N. Y., 1969; E. 13 e n-
dix. Compouential Analysis of General Vocabulary; Т. П. JI о м-
т е в. Конструктивное построение смыслов имен с помощью
комбинаторной методики; (). Н. Селиверстова. Обзор
семантических работ но компонентному анализу; Л. М.
Кузнецов. Сопоставительно-типологический анализ терминов
кровного родства в английском, французском и испанском язы-
30

ществуют многие г рут ил лексем, которые даже не
обладают общими экстралингнистическими семантическими
признаками. Ср., например, поле лексем, обозначающих
одежду, части тела, музыкальные инструменты, пейзаж
и т. д. В других случаях наличие у ряда лексем так
называемого общего семантического признака определяется
не их функционированием в языке, а темп или иными
внешними обстоятельствами. Так, классификация
ресторанов, закусочных и гостиниц на такие, где подают
или не подают спиртное, предоставляется пли не
предоставляется жилье, определяется uvt семантикой
соответствующих терминов, а существующими в данном городе
или стране обычаями или правилами, регулирующими
статус соответствующих заведении. Однако указанные
исходные обстоятельства сплошь и рядом игнорируются
исследователями, и соответствующие особенности
общественных мест рассматриваются как семантические
признаки, характерные для лексем, их обозначающих.
Ср., например: «Поучительным примером может служит
структура и эволюция лексико-семантического поля
caupona — deversorium — cubiculum hospitale
(наименования места, где предоставлялась еда, напитки и
квартира). Структурную организацию этого семантического
поля в рассматриваемый период определяли два
семантических дифференциальных признака (семы), которые
проявлялись на положительной ( |-) или отрицательной
(—) ступени: 1) «еда и питье (содержание)
предоставляются — не предоставляются», 2) «квартира
предоставляется — но предоставляется». Место, где путнику
предоставлялось питание без квартиры, соответствует
латинскому «caupona». Место, где предоставлялись
питание и квартира, соответствует «deversorium». Место, где
гостю предоставлялась квартира без содержания,
соответствует «cubiculum hospitale». Иначе говоря, в
указанных семемах упомянутые дифференциальные
признаки распределялись следующим образом:
Содержании Квартира
Caupona -f- —
Deversorium -j- -\-
Cubiculum hospiliile — +
кях; О и ж е. О типологии семянтичегкого поли терминов
родства; О и ж с. О применении методя компонентного
анализа в лексике.
31

...От названий kroma и hoslinec (в словацком языке)
четко отличались названия мест, где только
продавались в разлив вино и спиртные 'напитки: scnk (sink),
senkis (senlis, sentis), aussenk, sinkvajs, senkovna, pult
bar (a), pudlo (pudl'a), kavetka (kavietka), rekestis (rekes-
tik, rekestis), vycap» 28.
Экстралиигвистическая природа указанных выше
семантических признаков может быть доказана рядом
других примеров из той же сферы.
Из сказанного следует, что нет никаких оснований
отождествлять лингвистические и экстралипгвистические
признаки и считать семантику продуктом лишь
экстралингвистики, ибо лексическая и грамматическая
семантика закреплена в слове и воспроизводится в различных
случаях его употребления, а так называемая
экстралингвистическая семантика лишь приписывается
данной лексеме тем, кто ею пользуется. Например, какое
значение имеет слово «стекляшка»? С точки зрения
ледсической семантики, оно понятно всем и зафиксировано
в словаре. В то же время «стекляшка»— термин, которым
обозначают и обыкновенные столовые или кафе
современного типа.
Думается, что также но лингвистические, а экстра-
лингвистические признаки лежат в основе анализа
группы лексем, обозначающих мебель, поскольку эти
признаки не входят в семантическую структуру
соответствующих лексем, и в других условиях определяющим
признаком соответствующих предметов мебели может быть
избрана другая общая или отличающая их особенность.
Ср. анализ Б. Потье поля «сиденье» (siege) в современном
французском языке, в которое он включает chaise (стул),
fauteuil (кресло), tabouret (табурет), canape (диван,
канапе), pouf (пуф). Так, лексема chaise (стул), но его
мнению, обладает следующими семами: 01: со спинкой (avec
dossier), C2: на ножках (sur pied), C3: для одного
человека (pour 1 personne), СЛ: для сидения (pour s'asseoir).
Для лексемы fauteuil (кресло) характерны
перечисленные выше четыре семемы -f- C5: с подлокотниками (avec
В. Б л а и а р. С) внутренне обусловленных семантических
изменениях, стр. G, 8,
32

bras). Табурет и пуф в отличие от стула, кресла и
дивана не обладают семемой С1 29.
Представляется, что для многих из приведенных выше
лексем характерно наличие не общего семантического
признака, а общем"! функции, что оправдывает
рассмотрение такого рода групп как функциональных. 13
приведенных случаях явно наблюдается отождествление
процедуры описания свойств объектов с семантикой лексем,
их обозначающих, вследствие чего стирается граница между
этими явлениями :ш. Если указанную выше процедуру
применить, например, к овощам, а в качестве семем
рассматривать наличие или отсутствие в них тех или иных
витаминов и подобные семемы считать лингвистическими
характеристиками семантической структуры слов,
обозначающих данные овощи, а совокупность
соответствующих терминов рассматривать как иоле, то в подобное поле
попадут весьма разнообразные овощи. Однако общим
для них в лучшем случае может оказаться лишь то, что
они выросли на одном иоле. Точно так же
классификация машин по признаку наличия или отсутствия той или
иной детали, общей для одних и отсутствующей у других
машин, может привести к объединению в одно поле
весьма далеких по функции машин (ср. рассматриваемое
ниже поле астронавтики).
Какое все это имеет отношение к языкознанию, не
говоря уже о том, что это имеет весьма отдаленное
отношение к интерпретации категории поля в других науках?
Если идти по этому пути, то вполне логично «систему
институтов» данной академии переименовать в «ноле
институтов».
Известно, что в свое время существовал термин
«структура академии», затем он был заменен термином «система
академии», что имеет определенный смысл при
определенной трактовке указанных терминов. При указанной выше
интерпретации термина «поле» наличие у академических
институтов сходных функций или экстралингвнетических
характеристик в таком случае вполне законно может
привести к введению понятия «иоле академии». Однако вряд
ли было бы серьезным рассматривать появление в линг-
29 В. 1' о t t i е г. Recherelios sur Гаппlysc semanliquo en Jinguis-
liquo el, en traduction mecanique, стр. 11 — 17.
30 «Wo liejjen die (Urcnzcn 7/wiscnen sachlichen und sprachlichen
Gesiehlspunklen?» (H. G i p p e r. «Sessel odor Stuhl?», стр. 276).
2 г- с- Шур 33.

вистической литературе указанных типов полей лишь как
следствие субъективизма исследователей и нестрогости
их исходных посылок. Более оправданным представляется
видеть в этом отражение общей тенденции к обнаружению
явлений, объединяющих разнородные феномены, и к
установлению инвариантов. Вполне естественно, что при
этом упускаются из виду многие топкости и детали.
В настоящее время, когда все более осознается
определенная искусственность при интерпретации разнородных
групп как однотипных и вполне закономерно получает
все большее признание, по крайней мере в США,
разграничение различных типов значений, вряд ли оправданно
термином «поле» обозначать любую группу лексем3I.
Очевидно, что для терминов, обозначающих болезни, цвета,
части человеческого тела, характерно что-то общее, но
это общее и с лингвистической и с экстралингвистической
точек зрения есть функция. Вряд'ли «голова» и «рука»,
имеют так же, как «отец» и «мать», общие лингвистические
дифференциальные признаки и противопоставлены друг
другу. Убедиться в этом можно, заглянув в словарь и
увидев обилие значений у указанных слов. Эти термины
также вряд ли синонимичны, что постулируется как
непременный атрибут единицам многих нолей и что
породило, особенно в последнее время, серию работ,
рассматривающих синонимы с точки зрения поля 32. Это,
как видно, также является не произвольным подходом
к этому вопросу, а естественным следствием
определенной трактовки понятия «поле». Однако такой подход не
решает ни проблемы поля, пи проблемы синонимии.
Интерпретация синонимов как единиц, обладающих
общим дифференциальным признаком, отличающаяся от
прежних трактовок этого понятия :,:J, в то же время
наталкивается на ряд трудностей, прежде всего потому, что
в этом случае синонимия отождествляется с
инвариантностью и в языке либо все оказывается синонимичным,
либо синонимии как таковой не существует. Так, если сипо-
31 «...A) situational vs. behavioral meanings; B) linguistic vs. ext-
ralingiiislic meanings; and C) intraorganismic vs. <\\traorganis-
mic meanings» (К. Л. N i d a. Toward a Science of Translating,
стр. 41); К. (I. L о ii n s 1) u r y. The Varieties of Meaning.
32 С. Г. Б e j) e ж а и. Теория семантических нолей и синонимия.
33 «Очерки но синонимике сонременного русского литературного
языка»; «Лексическая синонимия».
34

mtMbt — это единицы с общим дифференциальным
признаком, который явно логичнее (поскольку он общий) было бы
назвать интегральным, или инвариантным признаком, то
тогда фонемы, обладающие таким признаком или
признаками,— синонимы, как и слова с общим суффиксом,
префиксом или основой тоже синонимы, или ноля :м, как ото
явление интерпретируется в ряде случаев, обозначаясь
термином «морфосемантическое поле» :1:>.
Характерно, что и концепция морфосемантического
ноля, как и другие концепции, опирается на понятие общего
дифференциального признака, независимо от того,
является ли он семантическим (план содержания) или
морфологическим :,в (план выражения). Не говоря уже о том, что
оба эти плана и типа инвариантности необходимо
разграничивать, в концепции морфосемантического поля
отмечается та же особенность, что и в других теориях поля,
а именно отождествление понятия «общее свойство» и
«общая функция». Нее лексемы, обозначающие кота :,?
в различных диалектах, помимо отого значения и
независимо от наличия общей этимологической основы или от ее
отсутствия, имеют специфические лексические значения, но
которым они входят в другие семантические или
функциональные группы.
Считая правомерным утверждение ряда
исследователей о наличии в языке нескольких типов нолей и в то же
время отдавая предпочтение семантическим полям,
элементы которых обладают общим значением. О. Духа-
чек 'лн посвятил подробное исследование большой группе
:|4 Г. (/. 1Ц у р. О ионом к старом и теориях ноли 15 лингвистике.
зг> Р. (т и i га и (I. La soman I iqtie; О и ж о. J.es champs moiplio-
somanl iqnos.
:,e «...le complcxc <le relations <le formes el de sens forme par 1111
ensemble de mots» (I'. <; и i га и d. La soman I i<| no, стр. 82);
«En offel, on no doil pas eon fond re la notion de rhrimp semanli-
quo avoc cello de si/sli'mr phonolotjiqiio on inorplioloH-jquo dans le-
quel cliacun de elements est nccossairo an fond ionnemenl de
I'ensemble el qui son J pen I-el re merilerle noin de slnirinn-. le
champ semanliqiio est hien nn ensemble tie relations пои nocos-
sairos el поп syslemaliqnes» (гам же, стр. Ж>).
:,~ P. (i u i r a u d. «Keriio conune nn chat», le champ inorpho-se-
manliqne de chat; методик;!, близкая к методике П. Гнро, ха-
рактериа ir дли работ М. Коирадт-Хиккиига: М. К о и га d I-
11 i с k i и g. Wortfold odor Hodent ninefold (Sinnfeldj?, стр.
222 — 2M.
:1* «Les champs semanl iqnos different des champs concopluols par
un dogre plus petit d'homogeneitc, par une plus grando com pit-
2* 35

слов, обозначающих красоту. Теоретические предпосылки
и выводы автора следующие. Считая, что словарный
запас любого языка представляет собой'структурное целое,
в котором каждое слово занимает определенное место
благодаря своей семантической структуре и своим
отношениям к другим словам, О. Духачек акцептирует внимание на
том общепризнанном положении, что в слове реализуется
единство формы и содержания. Благодаря этому слова
могут быть связаны друг с другом па основе определенной
общности формы и определенной родственности значения.
При этом значение рассматривается как комплекс и
определяется как реализация совокупности смысловой основы
и всех понятийных, эмоциональных, экспрессивных,
грамматических и стилистических второстепенных
компонентов. Это позволяет О. Духачеку постулировать два
основных типа лингвистических полей: словесные
лингвистические поля, ядром которых является слово, и
понятийные лингвистические поля, в которых слова связаны
тем, что они в своей семантике содержат одно общее
понятие (элементарные поля) или несколько близких понятий
(комплексные поля).
Словесные поля О. Духачек подразделяет на
морфологические, синтаксические (синтагматические) и
ассоциативные. В морфологических полях отдельные их
элементы группируются вокруг стержневого слова (оно
представляет собой ядро поля, образуя единое целое на основе
родства или подобия). Сюда относятся омографы,
омофоны, паронимы, слова, производные от одного корня,
слова, образованные с помощью одинаковых префиксов
или суффиксов или имеющие одинаковые по форме
окончания. В синтагматических полях слова связаны с цеп-
тральным членом с помощью ассоциаций, основывающихся
на формальном или семантическом сходстве, а иногда на
том и другом одновременно. Ядром элементарных
понятийных полей является понятие, общее для всех слов, егофор-
,\ile ct une plus grandc elenduc, unissant les mots qui concer-
nent par exom pieces travaux agricoles ou l'administration on
1'age humain ou les degies do parcnte, etc. II est evident quo
certains champs semantiqucs (elemental res: sculpture, peinlure,
musique, etc.) peuvent etre congus en tanl quo parties des champs
plus vastcs (complexes: arts, sciences, etc.)» @. D «cliacck.
lie champ concoptuel do la bcaute en franc,ais modcrne, стр. 21 —
22),
36

мирующих. Связующим звеном комплексны* понятийных
полей, создающим смысловую общность, по мнению О. Ду-
хачека, является родство нескольких представлений.
Поэтому такие поля более обширны, однако и менее
однородны, чем элементарные поля.
Задачей синхронного изучения нолей является, в
частности, определение структуры данного поля в отдельном
языке, причем особый интерес, по мнению О. Духачека,
представляет исследование того, как близкие по значению
снова влияют друг на друга, изменяя свой семантический
объем.
Целью же диахронного исследования, как считает
О. Духачек, является выяснение того, какую роль играет
появление в данном поле одних и исчезновение других
лексем.
Ядро понятийного поля красоты, исследуемого О. Ду-
хачеком на материале современного французского языка,
создают слова bean 'красивый', boante 'красота', joli
'милый', joliinent 'мило', jolies.se 'красивость'; к ним
присоединяются bcllement 'мило', bellot 'миловидный',
jolict 'хорошенький', s'embellir 'украшать(ся)', s'en-
joliver 'приукрашиваться)'. Слова beau и beaute
обозначают совершенную красоту, тогда как bellot, joli, joliet,
joliesse — лишь красоту несовершенную. Глаголы
s'embellir, s'cnjoliver и слова, от них образованные, переходят
за границы ядра и примыкают к словам, обозначающим
украшение. В иоле красоты bcllcmenl употребляется
только со значением «красиво». Другими своими
значениями оно включено в другие понятийные ноля. Близкими
к понятийному нолю красоты в современном французском
языке являются слова vennsle 'прелесть', grace 'грация',
gracieux 'грациозный', gracieusement 'грациозно', cbarm
'очарование', altrait 'привлекательность', apparat
'пышность', sompluosile 'роскошь', .sornptuesement
'роскошно', splendeur 'великолепие', splendide
'великолепный', splendidement 'великолепно', magnifiqne
'величественный', inagnifiqncment 'величественно'. Ути
лексемы в свою очередь примыкают к другим лексемам, образуя
с ними группы слов, обладающих общим значением.
По словам О. Духачека, «иногда взаимосвязь внутри
таких групп слов устанавливается и тем, что входящие
в них слова исконно относятся к другим понятийным
смысловым кругам, причем этого рода отнесенность нахо-
37

дит отражение в их семантической структуре в виде
первоначального значения, например, к области
сверхъестественных явлений (charme, Геег'мцю,' nierveillc, divin,
celeste) или такие слова обозначают блеск и сияние (splendour,
eclat), величие, богатство, власть (grandiose, inagnifique,
somptenx), гордость и знатность (superbe, noble),
устроение (apparat), законченность и совершенство (parfait).
Большинство слов, относящихся к этим смысловым
кругам, если они используются для обозначения красоты,
выражают красоту высшей степени» :t!l.
Другие группы слов в рамках понятийного поля
красоты, как считает О. Духачек, характеризуются утратой
связи с понятийными сферами, к которым они раньше
относились. Их семантическая близость обусловлена
специализацией их употребления в современном французском
языке. Одни из них обозначают красоту, изящество
одежды или красиво одетых людей (elegant, chic, urf), красоту,
изящество фигуры (svelte, decouple, moule), красоту лица
(minois) и т. д. 13 других группах связующим звеном
входящих в них слов является общее определенное
представление, которое наряду с понятием красоты представляет
собой существенную сторону их смысловой структуры.
Так, к примеру, с представлением о красоте
зачастую связано ощущение приятного (delicat, gentil, mi-
gnon).
В силу изложенного выше поле красоты имеет весьма
сложную структуру, что, в частности, обусловлено тем,
что в него на разных этапах истории французского языка
включались слова из различных смысловых областей. Этому
в определенной степени, как считает О. Духачек,
способствовало эмоциональное и метафорическое использование
слов, относящихся к нолям, имеющим точки
соприкосновения с полем красоты.
Ядро поля красоты во французском языке, по мнению
автора, составляет небольшая группа слов, которая в силу
своей немногочисленности не может удовлетворить всех
потребностей выражения в этой области, в частности в
эмоциональной сфере. У слов, включающихся в иоле 4<расо-
0. I) и о h а с ok. Lc champ ooncopliiol do la hoaulo on francais
niodcnio. 1*оц. I}. Л. tiiMM'iiiiiuMta и Л. И. Ку:шоц<жой на :>ту
работу см.: «Постник МГУ», сорим VII. Филологам и
журналистика, 1902, № 1.
38
У

ты, происходит изменение семантической структуры, в
результате чего изменяется и иерархия сем.
Включение слова в структуру данного ноля влечет за
собой ограничение роли и семантического объема других
элементов поля. JJ свою очередь само dto слово
испытывает влияние других злемептов. Следствием зтого является
как семантическая дифференциация, так и семантическое
сближение (синонимика), при ;пом специализация может
быть не только семантической, по и предметной; так,
некоторые лексемы используются для характеристики лишь
фигуры человека, другие — лица или одежды. Границы
понятийного ноля красоты очень неопределенны, так как
понятие красоты касается области не только смысловой,
по и интеллектуальной, моральной, социальной и т. д.
Переход от одного значения к другому часто определяется
зкетралингвистическими факторами. Под влиянием
определенных психологических факторов средства,
используемые для выражении красоты, могут получить
пренебрежительный оттенок, что ведет к их переходу в другие
понятий игле поля.
Хотя при анализе поля красоты О. Духачек часто
говорит о понятийном поле, все же и в зтом случае упор
делается па семантическую общность групп лексем,
относимых О. Духачеком к зтому полю. Однако в других
случаях, в частности в тех, когда О. Духачек рассматривает
группы слов, обладающих общими морфемами, вследствие
чего такие группы он называет морфологическими полями,
в отличие от П. Гиро, интерпретирующего такие группы
как морфосемантпчеекпе ноля, и от Ф. де Соссюра.
рассматривавшего такие группы как ассоциативные группы,
О. Духачек нередко отступает от принципа семантической
общности. Возможно, отсутствие такой общности в ряде
случаев и определило то, что подобные поля он называет
морфологическими. Однако некоторые группы лексем,
интерпретируемые О. Духачеком как поля, не обладают не
только общностью значений, но и общностью морфемного
состава.
Плагодаря зто.му концепции О. Духачека в
некотором отношении иногда сближается с трактовкой поля
у Й. Трнра, который, хотя и считает семантическую
общность непременным атрибутом поля, нередко в качестве
полей рассматривает группы злемеитов, явно не
обладающих общим значением. Ср. поля цвета, терминов родства
39

и школьных отметок 40 и т. д. Ср. у О. Духачека слово
malfaiteur 'злодей', на разных основаниях включенное в
разные ряды или группы, рассматриваемые как поля:
1) faire 'делать', faire part, fait 'сообщать факт5, faiseur
'изготовитель', faisable 'осуществимый', faineant (ле-
нивый', faineanter 'бездельничать', faineantise 'лень';
2) chomeur 'безработный', collaborateur 'сотрудник', ех-
plorateur 'исследователь', exportateur 'экспортер', di-
recteur 'директор', enchanteur 'волшебник'; 3) malfaisant
'зловредный', malintentionne 'злонамеренный', nialhon-
nete 'оклеветанный', malaise 'недомогание', malproprete
'нечистоплотность', maladresse 'оплошность', malbonmHe
'нечестный', malpropre 'нечистоплотный', malpeigne
'неряшливый', malsain 'нездоровый', malbati
'неуклюжий', malhabile 'неловкий', maladroit 'неумелый', та-
lappris 'невежа', malavise 'неблагоразумный' и т. д.;
4) coupable 'виновный', blamable 'достойный порицания',
miserable 'подлый', monstre 'изверг', apacbe 'жулик',
tueur 'убийца' и т. д.; 5) criminel 'преступный', scelerat
'мерзавец'; 6) bienfaiteur 'благотворитель'; 7) gendarme
'жандарм', detenu 'заключенный', jugo 'судья', justice
'юстиция', tribunal 'трибунал', cour d.'assises 'суд
присяжных', jure 'присяжный', avocat 'адвокат', procureur
'прокурор', crime 'преступление', punition 'наказание',
peine 'казнь', code penal 'уголовный кодекс', prison
'тюрьма', prisonnier 'арестованный', maison de correction
'исправительный дом', deportation 'ссылка' и т. д.41
Включение слова «злодей» в группы 4 и 7, с лексемами
которых у этого слова пет ни морфемной, ни семантической
общности, явно свидетельствует о расширенном
толковании О. Духачеком термина «поле» и о неразграничении
семасиологического и ономасиологического подходов.
Однако несмотря на это О. Духачек, как и многие другие
исследователи, анализирует группы элементов, хотя и не
разграничивает различные типы групп и игнорирует
неодинаковую природу принципов, определяющих существо-
4° «Ein Wortfeld Lildon z.B. die Farbworter. Ein Wortfeld bilden
die Worter, die es mit den menschlichon Venvandlschaflsverhalt-
nissen zu tun haben. Ein Wortfeld bilden, \vcnn auch ein Kunst-
liches, die Noten des Schulzeugnisses; ...Das kann man auch
aufteilen, so dass man das sozialo, clbnische, aoslholischo, inlel-
lektuelle Fold gosonderl. holraehlen kann» (.1. Trior. Alios
und Ncues vom sprachlichon Fold, стр. 11).
41 О. Duchacck. Precis de semantiquc franchise, стр. 31,
40
;

вание п языке различных типов групп. Положительным ft
концепции О. Духачека, как представляется, является
то. что он придает большое значение яилению
семантической аттракции, хотя в определении поля это не находит
отражения. Ср.: «лингвистическое поле — это
совокупность слов, которые, будучи связаны друг с другом
определенными взаимоотношениями, образуют иерархическое
структурное единство» п.
Семантическая аттракция интерпретируется О. Духа-
чеком как явление, определяющее изменение значения
слова в результате его фонетической близости с другим
словом и влияющее на место данных лексем в группе 43.
Среди концепций поля, для которых характерна
интерпретация этой категории как парадигматического
явления, в последние годы все большее внимание
исследователей привлекает концепция Э. Косериу.
Э. Косериу определяет лексическое поле (champ
lexical) или словесное поле (Wortield) как лексическую
парадигму или совокупность лексем, объединенных общей
лексической ценностью (valeur) и противопоставленных
друг другу благодаря минимальным различиям
лексического содержания. В качестве примеров, иллюстрирующих
указанное выше определение поля, У. Косериу приводит
следующие группы лексем: froid 'холодный', liede
'тепловатый', chaude'горячий', bruiant 'жгучий' — во
французском языке и jimg 'молодой', neu 'новый', alt
Старый' — в немецком языке и.
42 «Le champ linguist iquo est mi ensemble do mots qui — etant lies
los uns aux auI res par certains rapports mutuels — forment une
unite slructuralo hierarchisee» (O. Duchacck. Precis de se-
mantique franchise, стр. 32).
43 «Nous avons parle do 1'attraction morphematique, basec uniguement
siir la ressemblance de la forme. II у a encore un phenomene
apparente, mais dans un certain sens, oppose: l'atrraction seman-
tique. Nous appellons ainsi le fait qu'un mot epou.se le sens d'un
autre mot, qui lui ressemble acoustiquement, sans toutefois le rem-
placer. ... 1'attraction semantique... temoigne do la tendance a
ranger tout mot a la place (|iii lui appartient dans groupe
semantique (champ linguistiquo)» @. Duchacek. Precis de
semantique franchise, стр. 35, 103).
44 «Uti champ lexical est un ensemble de lexemes unis par une
valeur lexicalc commune (valeur du champ), qu'ilssubdivisenten des
valeurs plus determinees, en s'opposantentre eux par des
differences de contenu lexical minimales...» (E, Coseriu. Structure
41

\i приведенном определении поля и примерах,
иллюстрирующих поля, в интерпретации «). Косериу, сомнения
вызывают по крайней мере два момента. Во-первых,
непонятно, на каком основании элементы поля следует
рассматривать как противопоставленные. Во-вторых,
объединяющий признак у таких пар, как «холодный —
горячий», «молодой — старый», явно экстралиигвистический.
В первом случае он указывает на то, что данные лексемы
обозначают температуру, а во втором — возраст.
Очевидно, что градация тех и других характеристик может
варьироваться в весьма значительных пределах в
зависимости от того, какую температурную или возрастную
шкалу брать за основу.
Определение поля как парадигмы, а класса — как
совокупности лексем, объединяемых общим семантическим
различительным признаком (характеристика,
постулируемая также полю), делает весьма расплывчатыми и
неуловимыми различия между указанными терминами 45.
Несмотря на приводимые Э. Косериу аргументы,
представляется не совсем убедительным утверждение автора о том,
что «покупать» и «продавать» относятся к полю, а
«спрашивать» и «отвечать» — к классу, так как и в том и в
другом случае объединяющий признак —
экстралингвистический, а сами лексемы, по мнению 0. Косериу,
противопоставлены. В чем же тогда, с указанной точки зрения,
различие между полем, классом и парадигмой? Дело не
меняется от того, что, по мнению Э. Косериу, для класса
в отличие от ноля не всегда обязательно наличие
лексического содержательного континуума (lexikalischcs Inhalis-
kontinunm), поскольку в приводимых примерах, поля такой
континуум также не представлен4в.
lexicale ot eiiseignement <lu vocabulairc, стр. 212); «Kin Worl-
feld ist in struklureller flinsicht ein lexikalischcs Paradigma,
das (lurch die Aufteilung eincs lexikalischcn Inhallskonlinuums
uliter verschicdenc in der Sprache als Worter gogeheiie Kinhci-
ten entsteht, die (lurch einfacho iiihallsuiilcrscheidende Ziige in
unmittelbarer Opposition zueinander slchcn...» (О н ж с. Lexi-
kalische Solidaritaten, стр. 294).
45 «Eine Klassc ist die Gcsamtheit der Lexeme, die unahhaiigig von
der Wortfeldstruktur durch cinen gemeinsamen inhaltsunter-
scheidenden Zug zusammenhangen» (E. С о s с г i u. Lexikalischc
Solidaritaten, стр. 294).
4e «Die Klassen durfen nicht mit den Wortfeldern vcrwechselt wer-
den. Ein Wortfeld ist ein lexikalisches Inhaltskontinuum, eine
Bedingung, die dagegen fur eine Klasse nicht notwendig ist.
42

Кроме того, если согласиться с 0. Косерну, что
различие между нолем и классом состоит в том, что для полей
характерна лексическая сочетаемость, а для классом —
также и грамматическая 17, то вообще возникает «опрос,
как могут поля быть одновременно и парадигматическим и
синтагматическим явлением? Даже если бы это было так,
то требовались бы доказательства, ибо, как известно,
многие исследователи сознательно различают
парадигматические и синтагматические, или синтаксические поля.
К последним, следуя традиции, начало которой положил
.13. Лорцнг, относят случаи сочетания лексем. Когда
указанное явление не интерпретируется как поле, говорят
о валентности или о коллпгации и коллокации, в
зависимости от того, на что делается акцент: на семантическую
сочетаемость или па сочетаемость в синтаксической
структуре различных категорий и элементов разных классов 48.
13 концепции 0. Косерну явно обнаруживается
стремление доказать, что в языке лексическое поле является
объективной данностью, что основывается на утверждении
о том, что лексическое поле не всегда совпадает с
понятийным и не является ассоциативным полем; в то же время
Э. Косериу допускает существование наряду с
лексическими полями и понятийных н ассоциативных полей.
Ассоциативные ноля, по мнению <). Косериу, отличаются
Kin W'orl ft*Id knnu zwar iin цаихеп zu editor К lasso цоЬогеп und
dadurch das eiilsprochende Klassem onlhalten сч'п К Inssom kaim
aber audi Yorschiodene W'orl folder durchqtioron. So konnon audi
Worler vorschiodener К lasson zu doinsolbon Wort fold yohoron
und um^ekohrl: kaufni und vcrkoufrv z. H.. klassemnliseh als
colal iv5 besl imnil. цо|м">гои zu demsolben Wort fold; da^o^on цо-
horen fro цеп und oHiwnrlni zwar zu denselben К lasson; niclil
abor zu densolbon W'orl fold wie knufvn bzw. rrrknufrn» (E. С о s e-
r i u. Loxikalise he SolidariliilDt, стр. 2115).
«Kerner manifest ieren sidi zwar audi W'orl fclder (lurch ihre lo-
xikalisdiDi Konibinal ioihmi; bei don К lasson alter ki'tiinen dieso
Koinbinal ioiuMi audi trrammal isoher Nalur sdu» (K. Cose r i u.
Lexikalisehe Solidarilaleu, стр. 2ПГ)).
«C-olliLjal ion is I he inlerrelal ion оГ цгапнпа! ical oatojjorie^ in
syntactical slrudiiM'... oolliiralion of tfiainmal ical category deals
wilh a mulually cxpeclmil order of caletforie^ allciilion hoi'iiLT
Incused on one caletiory ;il a lime. ...II (collocal ionnl study of
sideded words) is clearly an essential procedure in descriptive
lexicography» (.1. П. I- i rl h. A Mimpsjs of Linguistic Theory,
стр. 12, 17; \. \\ a I e is о п. \ uiueral ives in Izhek, стр. 4.Vi;
eft. «Синтаксис как диалектическое едпистно коллшации и кол-
локации»).
43

от лексических тем, что они центробежные, в то время
как лексические поля — центростремительные.
Понятийные же поля не совпадают с лексическими 49. Однако
доказательство указанных положений не представляется
убедительным, в частности из-за использования
противоречивых определений и терминов, которые по существу
обозначают однородные явления, хотя они вводятся для
разграничения близких, но различных явлений или
являются избыточными, так как обозначают то же самое.
Возможно, что термины «архилексема» и «классема»
необходимы при анализе лексики, однако вряд ли этому
может способствовать то, что они определяются сходным
образом, поскольку в основе обоих определений
подчеркивается, что они репрезентируют общность содержания
у групп лексем. Различие между этими терминами состоит
в том, что, по мнению Э. Коссриу, архилексемы
репрезентируют поля, а классемы — классы. Так, архилексома
Rind 'скот' репрезентирует иоле, в которое входят Ochse
'бык', 'вол', Kuli (корова', Bulle 'вол', 'бык*, Slier
'бык', 'вол', Kalb 'теленок', а сама входит в поле, где
архилексемой является Tier 'животное', 'зверь'. К классу
людей (Menschlichcs Wesen) относятся Bauer 'крестьянин',
Soldat 'солдат', Kaiser 'император' и т. д. Почему первая
группа рассматривается как поле, а вторая — как класс,
если в том и в другом случае общий признак является
экстралингвистическим, из изложения Э. Коссриу остается
не совсем ясным 50. Хотя в данном случае, как и у других
«...los champs Jexicaux по coincident pas avoc los «champs cou-
ceptuels» (ceux-ci pcuvent etro aussi dos champs lerminologiquos);
los champs lexicaux no soul pas dos champs assooiatifs: ils on
sont plutot lo eontrairo (los champs loxicaux soul, «conlripolos» par
rapports aux mots: los champs associatifs sont «centrifuges»)»
(E. С о s о г i u. Structure loxicalo..., стр. 21.4).
«Eine Einhoil. die dom ganzen Jnhall. oinos Worlfoldos enlsprieht,
ist oin Archiloxom. Da ahcr die Worlfoldor zu vorschiedonoii
N'ivoaus trchorcn konnon, so konnon audi dio Archilexemo vor-
schiedonon N'ivoaus soiu.: Hindi. H. ist das Archiloxom fiir: Oth-
se. Kith. Hullr. Stirr. Knlb; Tin- ist dagegon das Archiloxom fiir
oin Wort fold oinos hohoron N'ivoaus, zu dom Rind ^ohorl- ...Dor
Inhaltszu^, (lurch don oino К lasso definiert wird, ist oin Klas-
sem ...Maiichmal kann os wohl schoinon, dass oin К.lassom mil
eincm. Archiloxom ziisannnonfallt, zu mindest, was soino aus-
drucklieho Mo/.oichuun^ botriffl. So z. H. kann Tier als Ио/oich-
nung fiir oin Archiloxom (in Opposition zu Mcnsrh) und ebonso-
Nvohl als Bezeiclmunt: fiir oino Klasse (in Opposition zu «mensch-
44

авторов, явно можно отметить неразграничение
семасиологического и ономасиологического подходов при
исследовании лексики, однако очевидным также является то, что
рассмотрение групп лексем и введение общих
дифференциальных признаков отражает общую тенденцию к
исследованию групп элементов и установлению инвариантов.
То обстоятельство, что при этом в концепции 0. Косериу
можно обнаружить ряд противоречий, как думается,
объясняется тем, что не разграничиваются различные титл
групп и инвариантности в языке, а также не уделяется
должного внимания существованию в языке различных
принципов группировки элементов.
Концепция, во многом близкая к изложенной выше
теории поля Э. Косериу, представлена в очень интересной
и содержательной книге его ученика X. Геккелера,
широко цитирующего работы Э. Косериу б1. X. Геккелер,
анализируя группы лексем, как и ',). Косериу,
интерпретирует их как ноля и парадигмы, элементы которых
противопоставлены. Однако, как и многие исследователи, X.
Геккелер не разграничивает различные типы групп и типы
значений (лингвистические и экстралингвистпческие). И то же
время- известно, что попытка разграничить разные типы
групп в языке и вообще заменить термин «поле» термином
«группа» в свое время была предпринята Л. Йоллесом,
который вновь вводил в лингвистический обиход понятие
«синонимон». По мнению Л. Поллеса, этот термин должен
бы репрезентировать семантическую близость у групп слов.
Однако в качестве семантической общности Л. Йоллес
рассматривал но существу признаки, притом экстралннг-
вистического характера, в соответствии с которыми
данные лексемы могут быть отнесены к общей понятийной
или предметной сфере, что видно из примеров,
приводимых А. Йоллесом: (Vater — Sohn) сотсц — сын5, (\acht —
Tag) 'ночь —день', (links — rcch(s) 'левый — правый' 5'2.
Однако из того факта, что соотношение между указанными
явлениями сохраняется, а способы его выражения в раз-
liclio W'oson») цеИоп. Man Kami abcr niclil sa^cn, dass Меин-h
und dio Klassr «mpiiscliliclK' Woson» einfach ziisainnirnlalN'ti. da
z. B. Woi'ler wie linuer, Soldat, Kaiser usw. /war zur К lasso
«menschlirhp Wesm» itimio'vh, kaum abor als I'iiMm-IpjIijiil'iti d<\s
Jnhalls «Mrnsrh» iM'Irachlct wenlpn konricn (E. (J о s о r i и.
Lexikalische Solidarilalon, стр. 2!)</i — 295).
61 И. G с с k о 1 о r. StrukturHle Semantik und Worlfcldtheorie.
52 A. J о 1 I e s. Antiko Bcdcutuiujsfehler, стр. 97 — 109.
45

пые периоды и в различных языках многообразны, вряд
ли следует что-нибудь другое, кроме того, что сохраняется
соотношение, и отнюдь не вытекает, что указанные
элементы обладают общностью значения.
Рассмотрение групп лексем, относящихся к одной
понятийной сфере, противопоставленных друг другу и
имеющих различные средства выражения обобщенного понятия,
представлено в работе С. Д. Кацнельсопа. Подобные
группы интерпретируются как бинарные или полярные
понятийные поля. Понятийное поле С. Д. Кацпельсон
определяет как «противоположение понятий, ищущих
выражения в языке» 53. Примерами бинарных нолей являются:
день — ночь — сутки; мужчина — женщина — человек;
жеребец — кобыла — лошадь; кобель — сука — собака;
жених — невеста — жених и невеста; руки — ноги — руки
и ноги; теленок — телка — телята; гусак — гусыня —
гуси; лето — зима — год и т. д. В качестве полярного
поля С. Д. Кацпельсон рассматривает термины цветообо-
значения.
Тонкий лингвистический анализ многочисленных
интересных примеров все же не снимает ряда вопросов,
возникающих при знакомстве с концепцией С. Д. Кац-
нельсона. Во-первых, почему понятия противопоставлены?
Во-вторых, каковы логические и гносеологические
основания, позволяющие интерпретировать поле как понятийную
категорию? Если согласиться, что поле — понятийный,
следовательно, логический феномен, то тогда следует
согласиться с теми, кто считает, что понятие «поле» не имеет
никакого отношения к лингвистике, поскольку не
отражает онтологии языка.
Среди исследований, посвященных анализу групп
слов, обладающих общим значением и интерпретируемых
как поля, внимания заслуживает книга Л. Рудскогера 54.
Достоинство этой работы состоит в том, что она
являет собой образец обстоятельного исследования, в
котором лингвистический материал представлен обильно и
проанализирован с разных точек зрения, что позволяет
А. Рудскогеру, хотя он и считает себя последователем
Й. Трира, показать, что те явления, которые он рассмат-
53 С. Д. К а ц н е л ь с о и. Содержание слона, значение и
обозначение, стр. 77 — 83.
54 А. Н и d sk og е г. Fair, Foul, Nice, Proper; см. также: О и
же. Plain. Л Study in Co-text and Context.
46 J

ривает, ость больше оснований интерпретировать как
лингвистические, а не как понятийные феномены. Однако,
как и во многих других случаях, правомерность введения
понятия «поле» не доказывается, и основания для
оперирования :>тим термином остаются неясными. Нполпо
справедливо не соглашаясь с U. Три ром в том, что
значение слова определяется его окружением, А. Рудскогер
в то же время придает слишком большое значение роли
контекста.
Рассмотрению групп лексем, относимых к
семантическому нолю астронавтики, посвящена монография Л. Гиль-
бера. Что автор имеет в виду иод указанным семантическим
полем, приходится решать читателю, опираясь на
приводимый материал, так как никакого теоретического
обоснования сам автор не дает. Из примеров Л. Гильбера
видно, что к семантическому нолю астронавтики он относит
любые термины, используемые в г>той области техники, при
этом многие из них не обладают никакой семантической
общностью. Для части примеров характерно наличие
общности морфем, что послужило бы основанием для других
исследователей относить подобные лексемы к морфосе-
мантичес"ким полям. Ср.: apcsanleur, apogee, astronaute,
astronautique, astronef, base, bord (a honl de), cabine,
capsule, combinaison, cosmonaulo, cosmos, engin, envoi,
espace, fusee, babilacle, hiihlol, imponderabililo, lance-
ment, manoeuvre, navire, non-posanteiir, orbile, perigee,
pilotage, pilote, piloler, se poser, ponssoe, recuperation,
recuperer, retrofusee, revolution, Milellite, satelliser, sca-
pbandre, station, tour, vais.sean, vebicule, vitesse, vol, vo-
stok, voyage, voyagenr; attraction lerreslre, cabine spati-
ale, capsule spatiale, engin spalial, fusee? porleuse, mise
sur orbile, orbile terrestre, renlree dans l'atmospbere,
vaisscau spalial, vol cosmique, vol orbital, vol spatial 5\
Приведенный материал свидетельствует о том, что
у Л. Гильбера речь практически идет не о семантических
полях, а о предметных группах или, в общепринятой
терминологии, о понятийных нолях, что свидетельствует
о явном неразграничении Л. Гильбером
семасиологического и ономасиологического подходов при анализе
лексики.
L. G u i 1 b е г t. Le vocabulaire de Г astronautique, стр. 219—
221.
47

Анализу групп лексем, соотнесенных с общественной
жизнью Франции различных периодов,.
интерпретируемых как понятийные поля, посвящена книга Г. Маторэ
«Словарь и Общество при Луи-Филиппе» и статья «Метод в
лексикологии» 56.
Рассматривая лексику как иерархическую
совокупность слов, отражающих особенности социальной
организации, Г. Маторэ считает необходимым отграничивать
слова, которые характерны лишь для дайной эпохи, от
слов, ее специфически не характеризующих, и от лексем,
как бы определяющих характер данного периода б?.
В связи с этим Г. Маторэ широко пользуется терминами
mols-temoins 'слова-свидетели' и mot-des cключевые сло-
ва>58\ К словам-свидетелям Г. Маторэ относит неологизмы,
а к «ключевым словам» — те слова, которые, составляя
центр понятийного поля, по его мнению, отражают идеал
данного поколения — например, «искусство» или
«техника». Подход Г. Маторэ явно чисто ономасиологический,
что, судя по высказыванию самого Г. Маторэ, является
его кредо, так как в другой своей работе, посвященной
анализу средств выражения понятия пространства, он
подчеркивает, что необходимо обращать больше внимания
на теорию выражения (une theorie de l'expression), чем на
теорию значения (une theorie de signification) 69. С этой
точки зрения, несмотря на обильный и очень интересный
материал, приводимый Г. Маторэ, трудно удержаться от
66 G. M a t о г ё. Lo vocabulaire el ]a Societe sous Louis-Philippe;
G. M a tore ct A. J. G г с i m a s. La method о en Jexicologie.
57 «Qu'est-ce qu'un vocabulaire? C'est un ensemble do mots, orga-
nique et hierarchi.se. exprimant un certain etat de civilisation.
Mais cet etat de civilisation etant limite dans le temps, n'est-il
pas irrationnel de l'etudier a n'import quelle epoque de son
existence? pour le fixer dans une elude de earactere descriptif et
statique, deux moments peuvent paraitre favorables: celui ou
apparait le vocabulaire et celui ou i] disparail» (G. M a tore
et A. J. G r e i m a s. La methode en lexicologic).
68 «Le mot-temoin est le symbole materiel d'un fait spirituel
important; c'est 1 element a la foisexpressif et tangible qui
concretise un fait de civilisation. ...Nous donnerons a l'unite lexicologi-
que exprimant une societe le nom de mot-cle. Le mot-cle desig-
nera done non une abstraction, non une moyenne, non un objet,
mais un etre, un sentiment, une idee, vivants dans la mesure
memo ou la societe reconnait en cux son ideal» (G. M a tore
ct Л. J. G r e i m a s. La methode de lexicologic, стр. 65—66,
68).
69 G. M a t о г 6. L'espace humain.
48

вопроса, почему предлагаемый им подход нужно
рассматривать как полсвый, а соответствующие группы
соотнесенных с экстралингвистическими явлениями лексем—
как ноля в0.
Таким образом, методика Г. Маторэ в силу задач,
которые он ставит перед собой в своем исследовании,
несомненно, отличается от подхода Й. Трира, поскольку
Й. Трир значительное внимание уделяет анализу
семантики.
Как представляется, та идея, что в языке существуют
группы лексем как обладающие общим значением, так и
обладающие лишь общностью предметной сферы, является
более продуктивной. Однако несомненно, что в
зависимости от задачи исследований анализируются либо оба типа
групп, либо один из типов, что уже давно нашло свое
отражение в лексикологии и лексикографии 61.
Исследованию обоих типов групп лексем,
преимущественно в немецком языке, посвящен ряд работ Л. Вайсгер-
бера, который, интерпретируя эти групны как поля,
предложил специфическую трактовку этого понятия. По
Л. Вайсгерберу, различающему несколько типов полей,
языковое поле образуется группой взаимодействующих
знаков и является частью промежуточного мира в2.
Промежуточный мир определяется как результат
взаимодействия мира вещей и мира сознания e:\ J1. Вайсгербер
разделяет поля на однослойные, двуслойные и многослойные,
в зависимости от того, со скольких точек зрения, по
мнению Л. Вайсгербера, можно анализировать данное поле
60 Рсц. У. М. Медиикопой и \\. В. Гюббснет на указанную кншу
Г. Маторэ см.: ВЯ, 1970, № 3, стр. 141 — 14f3.
61 И. И а I 1 i g ujkI W. v о n Wart b и г g. Begriffssystemc a Is
Grundlage Jiir Lcxikograpbie; F. 1) о г n s о i I f. Dcr deutsehe
Wortschatz nach Sacbgruppen.
62 «Ein spracbliebes Fold Ы also ein Aussclmill aus dor sprachli-
chen Zwiscbenwelt, dor diirch dio Ganzbeit oiner in organischer
Gliodcrung ziisammenwirkendcn Gruppo von Sprachzoichen auf-
gebaut vird» (J.. \Y e i s g о r b о r . Vom W'olfbild dcr deut-
scbon Spraclic, стр. 91).
«3 «Dcm stati.schen Charakler grammaliscben Verfabrcn enfspricbt
es, wenn die Spracb cinballe'zu oinor spracblichcn Zwiscbenwelt
zu.sammcngefa.sst widen, oinor goisligon c&ehicbt\ durcb die
hindurch dor Moiiscb zur 'Wirkliebkeit.' verstosst» (L. W с i s-
g e r b e r. Die vier Stufen in der Erforschung der Sprachen,
стр. 95).
49

или группу ё4. К однослойным полям Л. Вайсгербер отгго-
сит числительные, к двуслойным — тер миги»! цветообозна-
чения, к многослойным — термины, обозначающие
умирание, увядание, такие, как: abfahren, abgehen, abhauen,
abkratzen, sich abmachen, abrutschen, abscbnappen, a
lister ben, sich auflosen, draiikommen, dahin-, drausgeben,
sich davonmachen, eingeben, einschlnmmern, enden, ent-
schlafen, erblassen, erliegen, erloscben, ersterben, beim-
geben, biniibergeben, krepieren, scbeiden, sLerben, lolge-
hen, veralmen, verenden, verbauchen, verrecken, verrocbeln,
verscheiden, verstcrben, vollendet haben, zngrundegehen.
Если то, что Л. Вайсгербер называет одно- и
двуслойными полями, можно отнести к группам элементов, не
обладающих общим значением, или к функциональным или
предметным группам, то группа слов, обозначающих
умирание, явно характеризуется наличием у ее элементов
общего лингвистического значения и, следовательно, имеет
иную природу, что дает основание рассматривать ее как
инвариантную группу. В концепции Л. Вайсгербера, как
и у других исследователей, снова остается недоказанным, на
каком основании группы элементов интерпретируются как
поля. Еще менее доказательным является утверждение
о том, что такого рода поля есть часть промежуточного
мира. Однако анализ этой стороны концепции Л. Вайсгер-
бера не входит в задами настоящей работы 65. Как бы
противоречива ни была концепция Л. Вайсгербера,
положительно в ней то, что она способствует сознательному
анализу групп лексем. То обстоятельство, что интерпретация
этих групп у Л. Вайгербера не всегда правомерна, лишь
«Wir beginnen mil eiiischichllichcii Keldern, das heissL solchen,
deren Gliederung durch cinen einlieitlichen Gcsichtspnnkt be-
herrscht erscheint... Die eigenlliehe Koimzeichming von Wortlel-
dern mchrschiclillig nioclileii wir а 1км- andercn Fallon vorbebal-
ten, in dencn die gliederndc Wirkung .sojbst untor mehrfachcr
Siclit am Aufbau eines Feldos bclciligl isl» (L. VV о i sger b or.
Vom Weltbild der deutschon Sprache, стр. 135—141).
Анализ концепции Л. Найсгорбера см.: М. М. Г у х м а и.
Лингвистическая теория Л. Найсгербора; К. Л. J1 о и к о в с к а я.
Некоторые зарубежные языковедческие теории и понятие
слова; Л. С. Ермолаева. Пеогумбольдтианское
направление в современном буржуазном языкознании; А. И. К у з-
н е ц о в а. Понятие семантической системы языка и методы
ее исследования; Н. И. Ф и л и ч о в а. Методика
«семантического синтаксиса» и возможности ее применения при анализе
языкового материала. _^
50

еще рал подтверждает общеизвестный факт, что
конкретное исследование материала и его интерпретация —
весьма различные явления и что интерпретация целиком
зависит от философской позиции исследователя, из чего
с очевидностью вытекает недопустимость пренебрежения
методологической стороной и подмены ее
формализованными методами.
К особой категории относятся исследования,
посвященные анализу отдельного слова пли группы слов,
обозначающих данное понятие в диалектах одного языка или
нескольких родственных языков. Авторы :)тпх работ
интерпретируют анализируемую лексику как иоле. Сюда
относят морфосемантнческое поле слова t romper
'надувать5 (обманывать); поле слов, обозначающих
родственные отношения, обусловленные браком; термины,
обозначающие времена года, границы пашни, названия партий,
воинские звания, монеты, административную деятельность
и т. д.66 Оснований для интерпретации указанных групп
как полей авторы соответствующих исследований, как
правило, не приводят. В связи с зтим все возражения,
приводившиеся выше по отношению к другим исследованиям,
и в данном случае остаются в силе.
Не более доказательными с точки зрения того, почему
определенные группы лексем, даже обладающих общим
значением, интерпретируются как поля, являются те работы,
авторы которых, наряду с детальным описанием значений
соответствующих лексем, подробно изучают их
функционирование в контексте и синтагматическую
сочетаемость °7. Положительной стороной такого рода работ
«• S. О It m ;i ii. Worlinliall iind Wellbild; I'. I) c b u s. Die dcMif.-
sclion MezHclinuimeii Ijir die HeiralsveiAVandscliafl; H. M а г t i n.
Die .Xamnig.'biiny «ч'ш'фч- nus Amerika einifefiihrlrr Kullnr-
pflanzen in den denlsclien \l iindarlen; M. T a I I с и. \\ ог1{.'<-пцга-
phie der Jahreszril namen in den цг\ manischen Sprachcii; J.(io-
о s s с n s. Semanl ische vraaifst nkken nil de laal van hel d<> land-
bouwbodiijf in HMuiscli-Uinbini:. I>- I.-: \Y. \ t» i 1 b. Dip
schlesisehe Wcinbaiileiminolujrie in ilucn oslmil lel-nnd ц«'чат1-
deiilsehen Heziiircn; \V. К I e i sc Ii e г. Die deiilschcn Personm-
namen; I'. (i и i i a n d. I.c champ riinrplio-semanl мри» dii mot
«I romper»; .1. С. о о s s о и s . SI nikl nrelle Sprachgeographie.
,i7 К). Д. Л и р с с я и. Дистриоутипиый амалш шаченш! и
структурно-семантические ноля; .1. Lyons. Structural Semantics.
An analysis ol' pari of the vocabulary of Plato; рец. О. С Ах.ма-
Honoii па :>ту книгу см.: МЛ, 1Ш>8, № 5; (]. v a n И о е г d e п.
liiloiding lot die semaiiliek; 11. S с b a b r a in. Superbia 1,
51

представляется попытка сочетания в одном исследовании
парадигматического и синтагматического, а также
семасиологического и ономасиологического подходов. Большое
внимание к синтагматике, возможно, будет способствовать
тому, что в будущем исследователи станут более
критически относиться к понятию «синтаксическое поле»
или, во всяком случае, этим термином не будут
обозначаться, как это нередко отмечается сейчас, разнородные
явления, вследствие чего термин «синтаксическое поле»
оказывается столь же расплывчатым, как и другие
термины с компонентом «поле».
Studion zum allengiischon Worlschalz; рец. М. М. Маковского
на эту книгу см.: НЯ, 1907, № 2; J.Lalac г. Zum Wortfcld
«Freude» in der Spraclic. Homers; W. К ii li I w о i n. Die Vcr-
wondung dcr Foindseligkeitsbezeichnun^en in dor allonglischcn
Dichlcrsprache; К. F a i s s. «ftnado» 1км" Cynewulf nnd seiner
SchuJe; рец. на ату книгу см.: W. К ii li l av e i n. «r.ermaniscli
Romanischo Monatsschrift», Bd. XIX, II. 3, Juli 1969, стр. 345—
340.

Глава И'
СИНТАКСИЧЕСКИЕ ПОЛЯ
Наряду с интерпретацией поля как парадигматического
или паратактического явления, в последние годы
появляется все больше работ, в которых самые различные
синтаксические комплексы трактуются как поля или в
которых делается попытка совместить анализ
парадигматических и синтагматических полей. Однако, как и в случае
постулирования языку парадигматических полей, при
введении понятия «синтаксическое поло» возникает вопрос:
на каком основании данное явление рассматривается как
синтаксическое, или синтагматическое поле?
Исследователи, оперирующие термином «синтаксическое ноле», как
правило, лишь в описательной форме дают читателю
возможность понять, что они подразумевают иод
синтаксическим полем. При этом, все чаще наблюдается тенденция
вкладывать в этот термин иной смысл, чем он
первоначально имел, и рассматривать в качестве синтаксических
полой любые сочетании лексем в отвлечении от их
конкретной семантики.
Первоначально термином «синтаксическое поле»,
введенным В. I[орцпгом *, обозначались словосочетания и
синтаксические комплексы, в которых явно проступала
возможность семантической совместимости компонентов,
а то обстоятельство, что в одном случае рассматривалась
связь между субъектом и предикатом или предикатом и
объектом, играло второстепенную роль. Такой подход и в
настоящее время характерен дли некоторых
исследователей 2.
1 W. I' о г z i ц. WosiMiliaflo Hrdnihmu'sbo/icliimKon; О и ж о. Das
Wundor dor Sprarlio. I'robb'ino, Molbudr iinil Krgobnisse dor
nmdoriioii Spraoliwissonsoliafl.
2 «Violloielil sol Mo man abor don Bcgriff dos synfaklisclioii Fcldos
dom foldarligou Zusaniinoiiwirkon verscliiodoner bonachbartor
53

Хотя концепции В. Порцига поспящопо намного
больше страниц, чем пто потребовалось самому В. Порцигу,
чтобы ее изложить, однако, по-видимому, было бы не сой-
сем оправданно к данном случае не привести хотя бы
несколько примеров, взятых из работ 13. Порцига. Из этих
примеров видно, что семантическая сочетаемость тех или иных
лексем в данном языке в очень большой степени
определяется зкстралипгкистическими факторами, психологией
носителей и нормой, которая оказывает решающее
влияние па идиоматику данного языка. Представляется, что
работы В. Порцига, уже сыгравшие значительную роль,
в будущем не только не утратят своего значения, по даже
станут еще более популярными, ибо изложенный в них
подход—явно лингвистический, а результаты такого рода
исследований ведут к установлению связей между
семантическими группами, следовательно, к обнаружению
системы.
Наиболее типичные примеры В. Порцига следующие:
gehen — Fiisse 'идти — ноги'; sehen — Ange 'видеть —
глаз'; greifen — Hand схватать — рука'; horon — Ohr
'слышать — ухо'; lecken — Zimge слизать — язык5; kiis-
sen — Lippen 'целовать — губы'; bluhen — Pflanze
'цвести — растение'; blond — llaar 'светлый — волосы'; wa-
chsen — Organismiis 'расти — организм'; bellen — llmid
'лаять — собака'; wiehern — Pferd'ржать — лошадь'
и т. д.
Аналогичный подход также отмечается в работе
К. Баумгертнера 3.
Исследованию сочетания смыслов па примере
сочетания прилагательных с существительными и
прилагательных с прилагательными посвящена монография В. А. Мо-
сковича 4. Интересная по материалу и статистическим
данным книга В. А. Москопича, но существу, не отвечает ни
syntakti scher Moglichkeilen (elwa <ler verseliiedeiicn Aiisdrucks-
moglichkeileii fur eine Aiifforderung, vorn slriklen imperalivi-
schen Befelil liis zur freiindliclien Hide) vorbelialten. l!nverl';iiiirli-
cher ist es, liier von feslen Siniikoppluiigeii zu spreelien, die der
Kordcrinig nacli semanliseher Kon^nieuz eiilspreehen» («d ram-
ma Lik der den I sehen C.e^enwarlspraelie».—«Der drosse Dnden»,
стр. 450).
3 K- 13 a u m g a r I n e r. Die SIrnklur tics Bedeutnngsfeldes. Salz
nnd Wort im hculigcn Dculscli. ч
4 В. Л. М о с к о в и ч. Статистика и семантика. Опыт
статистического анализа семантического ноля.
54
и

на один ил поставленных в ней теоретических вопросом
и прежде всего на вопрос: па каком основании группа
терминов цветообозначеини интерпретируется как поле и
почему частое сочетание двух терминов с третьим должно
свидетельствовать об их семантической близости?
Использование статистики в тон же мере не помогает
доказательству :)тнх положений, в какой оно было бы
бесполезным, если бы кто-нибудь попытался прибегнуть к
статистике для доказательства противоположного, так как
доказательство правомерности категории поля отнюдь ire
является компетенцией статистики. Точно так же
постулируемая семантическая близость тех пли иных групп
терминов цветообозпаченин явно недоказуема
статистически, поскольку она отсутствует фактически в силу их
соотнесенности с различными зкетралингвистическими
факторами. Ссылки па Ч. Осгуда, опирающегося в своих
исследованиях па ассоциации, также бьют мимо цели
в силу ряда причин '. Весьма показательная
непоследовательность в употреблении терминов «ноле» и «система»
свидетельствует о том, что для автора зти термины почти
синонимы, в то время как его же материал
свидетельствует о прямо противоположном.
Понятие синтаксического поля также используется
Л. Вайсгербером, который интерпретирует его как
структурные модели предложений, объединяемые общностью
семантического задания. В связи с зтич в поле
императивных предложений включаются все модели, с помощью
которых выражается приказание. Например: Geh!
'Иди!* — повелительное наклонение; Kommen Sie!
Пойдёмте!* — инвертированная форма; Aufstchen! Читать!*—
инфинитив; Du gcfisl jetzt nach Hanse! (Ты сейчас же
отправишься домой!.* — повествовательное предложение;
Wirst du huh end licit anfhoren? сДа перестанешь ли ты
пакопец?* — вопросительное предложение; Du sollst ge-
horchen! сТы должен слушаться!', flir durft nicht so
schreicn! 'Нельзя так кричать! > — некоторые модальные
глаголi.i °.
Сходное с Л. Вайсгербером толкование различных
синтаксических комплексов, служащих для выражения дан-
5 Подробнее об этом см. гл. IV настоящем книги.
6 L. VV о i s g о г b о г. Gruudziigo dm- iiiliaHhezoL'enon Grammatik,
стр. 387.
55

Itoro смыслового задания, представлено в концепций
С. К. Шаумяна, вводящего термин «трансформационное
поле». Ср. Суд рассматривает дело. Совет обсуждает,
вопрос: 1. Дело рассматривается судом {в суде). Вопрос
обсуждается советом {па совете). 2. Дело находится на
рассмотрении в суде. Вопрос находится на обсуждении в
совете. 3. Дело рассмотрено судом. Вопрос обсужден советом.
Он влияет на критиков. On любит жи.ть: 1. Он влияет
на критиков. On любит жизнь. 2. Он оказывает влияние
на критиков. Он испытывает любовь к жизни. 'Л. Он
влиятелен среди критиков. Он влюблен в жизнь 7.
Концепция синтаксического поля представлена в
работах Г. Беха. Автор постулирует немецкому синтаксису
наличие нескольких типов полей и считает свой подход
топологическим, однако почему те или иные
синтаксические комплексы можно или необходимо рассматривать как
поля, Г. Бех нигде не объясняет. Лишь в одном случае
говорится, что термин «поле» представляется ему более
предпочтительным для обозначения членов предложения 8.
Не более доказательной также представляется трактовка
топологии как синтаксиса 9.
Отождествление топологии с синтаксисом не только не
правомерно, но и не помогает пониманию природы ни
токологии, ни синтаксиса. Фундаментальным
топологическим единством Г. Бех считает иоле когерентности,
распадающееся на конечное и остаточное поля. Каждое поле
когерентности охватывает минимум одно глагольное поле,
а несколько полей когерентности покрывают цепь
связанных гипотактически глагольных полей 10. Таким образом,
7 С. К. Ш а у м я и. Структурная лингвистика, стр. 319—320.
8 «Gewisse phenomena innorhaJb der grammalik dor supina
erfordern cine kurze bospreehung cines hauplpiinkles der lehre
von den adverbialen gliedem odor a d v о г b i a 1 f e I d с г и,
wie wir lieber sagen wollon» (G. Bee h. Sludien fiber das deut-
tsche verbum infinitum, стр. 54).
9 «Die lopologic, d.h. die wortslcllungs(lehre)...» (G.Bcch.
Sludien iibor das deutsche verbum infinitum, стр. GO).
10 «Als fundamental topologischo einhcit betrachlen wir bier das
koharenzfeld (K). Jedos koharenzfeld zerfallt in zwei toile: ein
schlussfeld (S) und ein restfeld (H), die in der reihcnfolge: US
stehen. Man kann also sagen, dass KnC Hn -\- Sn ist. Fur jedes
koharenzfeld gilt im allgomein, das S alio verben — ausser Vc —
cnthalt, die zum belrofionden К gohoren und entweder finit oder
supinisch sind, wahrend l\ die ubrigen bestandteile des koharenz-
feldes umfasst ...Eine kette von hypotaktisch, d.h. durch sta-
56

как указывает далее Г. Вех, тголе когерентности
представляет собой топологическое единство «м том смысле,
что не бывает так, чтобы один элемент поля когерентности
стоял между двумя элементами другого поля
когерентности» п. Один ил примеров поля когерентности,
приводимых Г. Пехом, следующий: und we и и Adalbert Konig
glaiibe, mit Gewalt in den alten banf der Dinge eingreifen
zu копией. Данный пример репрезентирует два
когерентных поля, которые в свою очередь распадаются на
конечные и остаточные поля. Комплекс nnd wenn Adalbert
Konig Г. Вех называет остаточным полем, а комплекс
glaube — конечным полем первого когерентного поля.
В свою очередь, комплекс mit (iewalt in den alten Lauf der
Dingc интерпретируется как остаточное ноле, а
комплекс eingreifen zn копией — как конечное тголе второго
когерентного поля.
Вполне возможно, что при анализе сложного
предложения целесообразно и необходимо прибегать к
членению его на отдельные комплексы. Однако, как известно,
принципы подобного членения могут быть самые
разнообразные. Кроме того, непонятно, какое отношение к
подобным комплексам имеют понятия «поло» и «топология»
в той их трактовке, которая представлена в концепции
Г. Веха. Думается, что синтаксический анализ не
выигрывает от введения терминов «поле» и «топология», а теория
поля и топологический подход в лингвистике не
становятся доказательными, так как не приводится никаких
аргументов теоретического порядка в их пользу. Обилие
примеров вряд ли может рассматриваться как аргумент, ибо
те же самые примеры могут быть приведены в пользу
правомерности традиционного анализа.
Сказанное выше в основном представляется
справедливым и по отношению к синтаксической концепции
К. Поста, который вводит понятие «иоле напряжения»
tusrektiouen vorbundenen verbalfeldern beslebl ans einem oder
mebrereu kobarenzfeldein; und jedes knlijirenzfeld umfasst min-
deslcus ein verba I fr Id» (<т. li e <* li. Studied fiber das deulsr.be
verbum infinitum, стр. fiU).
11 «Es bildet in topologiscber binsicbl. eine ue.scb I ossein» einlieit,
in dem sinne, class es nicbl voikomml, das ein element eines ko-
baienzfeldes zwisrlien zwei elemenlen eines andeten kolitironzfel-
des sleltl» (<1. I? e с b. Studied fiber das deutscbe veibum
infinitum, стр. til).
57

(Spannungsfeld) 12. Однако :>тот термин, вынесенный в
подзаголовок книги К. Поста, в самой работе почти не
используется и правомерность его введения-нигде но
доказывается. Анализ синтаксических комплексов производится
с помощью традиционной терминологии. Основной
подход состоит в рассмотрении синтаксических единств с
точки зрения их членения на тему и рему.
С этой точки зрения представляется справедливым
замечание X. Шварца о необходимости разграничения
научной и школьной трактовок термина «синтаксическое
поле» 13.
Немногим более оправданным представляется введение
терминов Vorfeld, Salzfeld, Nachfeld Д. Шульц и X. Гриз-
бахом, которые обосновывают ото тем, что для немецкого
языка характерно раздвоение предиката. Однако какое
отношение все это имеет к понятию «поле» не только не
доказывается, но и не следует из приводимых примеров. Так,
в примере: ich habc mil. keiiiem anderen gcsproclicn als mil
deinem H ruder,— ich рассматривается как Vorfeld, mil
keinem anderen как Salzfeld, als mit deinem LJnider — как
Nachfeld 14.
12 K.Boos I. Ncuc Untersuchungon zum Wesen und zur Slruktur
des deulschen Salzes.
13 «Im einzelnen bloibt dabei naluilich wir liberal I Anpassung art
die Erfordernisse des Stoffes gebolen, abcr grundsalzlich lassen
sich elwa sinnahnliehc Salzformen und Satzbauplane cbcnsoals
«Satzfelder» (nichl zu verwechscln mil dem «Fold» oder
«Spannungsfeld» des Salzes in den Schulgraminaliken!) belraehlen, wie
man die Ableitiingsmillel unler dem (iesiehlspunkl Hirer in-
lialtliclKMi Zusammenhorigkeil und Leislung zu Fcldein ordnen
kann» A1. A i p p e r und II. Schwa v /.. Ilihliographischcs
Handbuch zur Spnuhinhallsforschuug. T. I, Lief. 7, стр. LXIII).
14 «Der deulsche Satz hat.eine dem Deulschen eigenl iimliehe Salz-
bauform, die sich von oVu Salzbauformcn der mcislen anderen
Spracben erheblicb uulersclieidel. Das Chaiaklcrisl ische daran
ist die Zweiteilung des Prjidikats. Dadurch erball das I'riidikal,
abgesehen von seiner inlialllichen Leislung, cine wichlige forma lo.
Aufgane. Die Prjidikalsleile umschliesscn niiinlich die ineislci
Satzglieder. Diese Erscheinung weisl das Deulsclie als cine
Spracho mit starker jnkorporierender Tendenz aus. Die» l'rjidikals-
teile bilden das (i rundgeriisl fiir den deulschen Salz und lassei»
die jeweils giilligen Slellungen der Satzglieder crkennen. Sie
bilden mit ihreu bei den feslcn l'osilioueu drei fiir den deulschen
Satz charaklerislisehe Felder, auf denen die Satzglieder ihreri
l'latz finden. Diese Felder sind das Salzfeld, das Vorfeld und das
Nachfeld» (I). S с h u 1 z, 11. d r i e s b а с h, (Jrammalik der
dcutschen Sprache, стр. 390; пример — стр. 394).
58

По более доказательным представляется постулиро-
папио языку полей высказывания (Anssagefeld),
подразделяемых па одионолнрные (einpolijr) и днуиолярные
(zweipoli^). Понять, что подразумевает под данными
понятиями Л. Шонф, можно лишь познакомившись с
приводимыми им примерами. Однако, почему зтн примеры следует
толковать как ноля, остается неясным. Так, двуиолярным
полем высказывании, но А. Шонфу, является следующее:
Wlierc do I find Hie broom? !l stands behind the cupboard.
Одпонолярное иоле высказывании представлено
предложениями lie feels tired, she looks sad, I always feel tired
after dinner ,,r>.
Трактовка синтаксического поля как* группировки
синтаксических моделей представлена в концепции
11. И. Филичевой 1,!. Возможность объединения
определенных структурных моделей в синтаксические ноля
усматривается автором в том, что между ними якобы существуют
реальные семантические и функциональные связи, в
которых отражаются связи между соответствующими
отношениями объективной реальности. Использование понятия
синтаксического ноля в грамматике, как считает II. И. Фи-
личева, диктуется стремлением искусственно (в теории)
воссоздать («смоделировать») те связи между
синтаксическими структурами, которые реально (на практике)
существуют в мышлении носителей данного языка.
И сфере глагольных словосочетаний синтаксические
поля складываются из моделей разной структуры,
объединяемых общностью синтаксического значения, т. е.
выражаемых ими синтаксических отношений. Па основании
того, что в немецком языке глагольные словосочетания
передают четыре типа синтаксических отношений:
объектные (Кг bcsiirlit sriiirn Frcnnd), обстоятельственные (J)er
Vorlrag daurrlr /апЦг), собственно комплектные (Hans
nrnnl \hn fanI) и атрибутивные (процессно-квалифпкатнв-
иые) (Sie singl schon), они, по мнению II. N. Филичевой,
могут быть разделены на четыре синтаксических поля:
1) иоле объектиостп; 2) иоле обстоятельствеиности; 3)
ноле комплектности; 4) поле атрибутивности.
:> Л. S с I) о р f. rnlersurhuntfen /ur Wochselbeziochunj» zwischen
Craininatik iiikI hexik im Kiitflischon, стр. 177.
8 11. И. Ф и л и ч с к а. Структура слоносочетания и
синтаксическое поло, стр. 43.
59

Общее для всех копституеитов синтаксического поля/
/макрополя значение, как считает автор, включает в себя
ряд более частных подзпачепий, каждое из которых
отграничивается от другого и противопоставлено ему. Разно-
структурные модели, имеющие одинаковые иодзиачепия,
образуют синтаксические микрополя как более частные
семантические группировки внутри синтаксического
поля. Так, в современном немецком языке внутри поля объ-
ектности П. И. Филичсва выделяет три микрополя:
1) микрополе прямого объекта (Sie batten cin nc.ucs Hans);
2) микрополс ориентации действия (Wir horen seinem Vor-
trag zw); 3) микрополе участия в действии (Man beschuldigt
ihn eines Verbrechcns). Каждое из этих микронолей
противопоставлено двум другим по синтаксическому
значению.
Удельный вес и значимость разных копституеитов
внутри одного и того же микрополя, как считает автор,
неодинаковы. Наряду с конституентами, представляющими
собой многочисленные группировки словосочетаний, явно
преобладающие (доминирующие) в пределах того или
иного микрополя, наблюдаются конституенты, малочисленные
по своему составу и находящиеся на периферии
микрополя. Изучение взаимодействия копституеитов в составе
микрополя, по мнению II. И. Филичевой, имеет
существенное значение для установления закономерностей
развития структуры словосочетаний. Так, например,
микрополе прямого объекта в немецком литературном языке,
как считает Н. И. Филичсва, складывается из большого
количества копституеитов, которые представляют собой
конкретные реализации трех структурных моделей:
^беспредложной модели с винительным падежом (die Atom-
energie produzieren), 2) предложной модели с винительным
падежом (fur den Fricden kampfen), 3) беспредложной
модели с родительным падежом (sich eines Gegenstandes be-
machtigen).
По мнению автора, исследованный ею материал
свидетельствует о том, что главной тенденцией развития в
микрополе прямого объекта в немецком литературном языке,
начиная с XVIII в., была тенденция к ограничению
употребления гепитивпых словосочетаний и их полному
вытеснению беспредложными и предложными аккузативны-
ми словосочетаниями. Значительную роль при этом
играли характерные для исторического развития граммати-
60

ческого строя немецкого языка тенденции к экономии
и к большей четкости оппозиций 17.
Как видно из изложенного выше, все более частое
использование в последние годы терминов «парадигма» 18,
«парадигматика» и «поле» применительно к синтаксису,
по-видимому, объясняется рядом как субъективных, так
и объективных причин. К числу субъективных причин,
вероятно, можно отнести то обстоятельство, что
указанные термины но отношению к другим уровням языка
рассматриваются как термины, репрезентирующие
упорядоченность, которая логически также постулируется
синтаксису. К объективным факторам, как думается,
относится факт существования в языке различных
синтаксических средств для передачи общего (инвариантного)
содержания. Последнее обстоятельство обусловливает
широкое использование термина «инвариантность» при
синтаксическом анализе и представляется, во всяком случае
некоторым исследователям, определяющим основанием для
постулирования парадигматики в синтаксисе, поскольку
на других уровнях группы элементов, обладающих
общими характеристиками, определяются указанным
термином, который, однако, нередко используется как
синоним термина «парадигма» l9, что вряд ли правомерно
применительно к элементам любого уровня, так как
термин «парадигма» в общепринятом его значении
обозначает совокупность формальных показателей, служащих
для выражения связи между элементами разных классов.
Кроме того, даже в лексике существуют классы лексем,
элементы которых могут как обладать, так и не обладать
17 II. И. Ф и л и ч с в а. Указ. соч., стр. 43 — 44, Г>2.
18 К). Д. Л н j) е с я и. Экспериментальное исследование семапти-
ки русского глагола, стр. 193; 10. М. К о с т и н с к и и.
Вопросы синтаксической парадигматики; Б. Л. Головин. К
вопросу о парадигматике и синтагматике на уровнях
морфологии и синтаксиса.
19 «Если считать общепризнанным понимание парадигмы как со-
иокуиности вариантов некоторого инварианта, связанных его
тождеством и противопоставленных своими различиями, то
отсюда вытекает важность двух задач: а) определить тот
инвариант, тождество которого сохраняется в его вариантах и б)
систематизировать признаки, по которым варианты
соотносятся с инвариантом и противостоят друг другу» (Г. Л. У о л о-
т о в а. Синтаксическое иоле предложения (к понятию
парадигматических отношении в синтаксисе предложения), стр. 190).
61

общими свойствами, из чего следует необходимость
разграничения по крайней мере двух типов парадигматики 20.
Точно так же в синтаксисе наряду>с единицами,
обладающими общим (инвариантным) семантическим
признаком,* существует группа единиц, обладающих лишь
общностью построения, для которых нехарактерна
общность содержания. Указанное обстоятельство,
по-видимому, также могло бы служить основанием для
предположения о существовании в синтаксисе двух типов
парадигматики, что избавило бы от необходимости
неправомерно постулировать инвариантность такого рода
группам, усматривая ее в сходстве конструкций или
функций 21.
Преувеличение роли инвариантности, характерное
для многих работ последнего времени, невольно приводит
к умалению функционального принципа, лежащего в
основе многих группировок элементов. «)то обстоятельство,
во всяком случае применительно к лексике, привело к
тому, что самые разнообразные типы групп лексем
интерпретируются как поле, что, по-видимому, вряд ли
оправданно, в частности потому, что это понятие
отождествляется с понятием системы и подменяет последнее. Вследствие
этого использование термина «поле» весьма часто
оказывается неправомерным даже применительно к лексике,
где этим термином к тому же, как правило, обозначаются
парадигматические группы элементов.
Для работ последнегоГвремени по синтаксису, помимо
рассмотренных выше, весьма характерным также
является следующее понимание синтаксического поля,
отождествляемого не только с системой, но и с предложением:
«...синтаксическое поле предложения — это система,
объединяющая вокруг исходной структуры предложения
ее регулярные грамматические и семантические
преобразования. Способность разных типов предложений к тем или
Г. С. Щ у р. О характере синтагматики и парадигматики в язы-
ке; О н ж е. О соотношении системы и ноля и языке; О н ж е.
О функциональных и инвариантных группах и языке.
Иное понимание см.: «Чтобы установить системные взаимосвязи
между множеством данных в речи предложений, представляется
целесообразным за инвариант, или исходную структуру,
принять предикативную основу предложения как сочетание
необходимого минимума взаимообусловленных синтаксических форм
слова, образующее модель предложении с определенным
типовым значением» (Г. Л. 3 о л о т о в а. Указ. соч., стр. 190).
62

иным модификациям и преобразованиям определяется
структурно-смысловыми свойствами предложения, т. е.
местом данной структуры среди иных и синтаксической
системе данного языка» 22. Кроме того, н синтаксисе
термин «поле» используется также применительно к
синтагматике и часто является лишь модным термином, не
привносящим ничего нового в интерпретацию хорошо известных
фактов. Нозможно, зто объясняется слишком
расплывчатой трактовкой термина «поло», но даже если :>то и так,
то тогда, по-видимому, необходимо вскрыть особые :>м-
пирические и логические основания для его введения 2:\
Г. Л. ГЛ о л о т о и а. Ука:». соч., стр. 1112.
Г. С. Щ у ]). О парадигматике и поле и синтаксисе.

Глава III
ГРАММАТИЧЕСКИЕ;
ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ
И НЕКОТОРЫЕ ДРУГИЕ ПОЛЯ
Наряду с рассмотрением полей как парадигматического
или синтаксического явления, в последние годы все
явственней проступает тенденция рассматривать поло как
межуровневое явление. Практически начало такому
подходу, однако без использования термина «поле», было
положено Ф. Брюно и О. Есперсеном г.
Интерпретация межуровневых явлений как поля
прежде всего характерна для Л. Вайсгербера, который
рассматривает явление аспектуальности с точки зрения
различных средств его выражения в разных языках. К таким
средствам в немецком языке относятся разнокореиные
глаголы типа greifen схватать, брать, ловить', fassen
Хватать, ловить*, packen 'хватать'; средства
словообразования, в частности глагольные префиксы, ср. klingen
Звенеть, звучать, раздаваться', erklingen 'зазвенеть, зазву-
часть, раздаваться', verklingen 'отзвенеть, отзвучать,
замирать', различные способы формообразования, ср. сг bat ge-
schwommen 'он плыл', er ist^geschwommen сон приплыл';
der Baum ist gefallt worden 'дерево срубили', dor Baum
ist gefallt 'дерево срублено'; особенности синтаксических
конструкций, ср. ег wurde in das Krankenhaus aufgcnom-
men 'его приняли в больницу', er wurde in dem
Krankenhaus aufgenommen 'он был принят в больнице'; er schlug
nach dem Hund fon замахнулся на собаку', er schlug
den Hund 'он ударил собаку'; Sie bauten das Hausinkurzer
Zeit 'они построили дом за короткое время', Sie bauten
lange an dem Haus 'они долго строили дом' 2.
1 F. Brunot. La pensec ct la langue; О. Есперсен.
Философия грамматики.
2 L. W e i s go r b e г. Grunriziigc der inhallbczogcncn Grammatik,
стр. 313—314.
64

По "существу, исследованием мржуровневых явлений,
служащих для выражения данного семантического
задания, занимается также X. Брнпкманп 3, использующий
термины Modal fold и Modalsyslem.
Исследованию средств выражения, относящихся к
разным уровням, однако служащих для передачи в языке
одинаковых отношений, вернее, смыслов или значений,
посвящен ряд работ, в которых подобная совокупность
средств интерпретируется как иоле.
Но всех :)тнх работах определяющим является то, что
в них совмещается по существу два подхода:
семасиологический и ономасиологический, при г>том функциональная
сторона рассматриваемых явлении играет определяющую
роль. Основанием для отнесения данной совокупности
средств к полю служит наличие общего семантического
признака, который в силу того, что он обнаруживается
у явлений, относящихся к разным уровням, может иметь
как грамматическую, так и лексическую природу.
И концепции грамматико-лсксических нолей в
немецком языке рассматриваются: поле множественности, поле
времени, модальное поле, компаративное поле, иоле
одушевленности (неодушевленности), указательное поле.
При :>том категория поля определяется следующим
образом: «Совокупность взаимодействующих средств образует
систему — Грамматико-лекснческое ПОЛЮ»'. При :>том
полю постулируется ряд признаков: 1. Наличие
инвентаря/набора средств разных уровней, связанных между
собой системными отношениями. Средства, входящие в
состав поля, становятся его копстптуептамн. 2. Наличие
общего значения, которое в той или иной степени присуще
конституентам поля. о. Общее значение ноля не едино, оно
распадается па минимум два значения, которые могут быть
противоположными, или полярными. Каждое из этих
значений образует микрополе. 4. Поле обладает
неоднородной и, как правило, сложной структурой, которую
можно представить в виде горизонтального и
вертикального сечений. Но горизонтали располагаются
семантические участки — микроноля. Например, ноле времени
состоит из трех микронодей: мнкроиолн настоящего, мик-
3 II. И г i ti k in а и и. Die «IimiLscIk* Sprac-ln'. (leslall und Loistung,
стр. .'{.У.).
4 К. JJ. Г у л ы г а, К. И. III е и д с л г, с. Гра.чматико-лексичес-
кио поля н еонромениом немецком ямыкс, стр. 8—9.
3 Г. с. Щур 65

рополя прошедшего и микрополя будущего. Некоторые
поля отличаются усложненной семантической структурой.
Такой структурой обладает модальное поле, оно
представляет собой макрополе с двумя полями, из которых поле
недействительности в свою очередь распадается на микро-
.поля. В пределах ноля действуют синонимические связи,
однако поле шире синонимического ряда, поскольку оно
может охватывать разнообразные значения вплоть до
полярных.
) По вертикали располагаются конституенты микропо-
лей, которые в то же время являются конституентами мак-
рополя. Вертикальное строение поля зависит от
характера и числа конституснтов и их расположения по
отношению друг к другу. В большинстве нолей выделяется
доминанта, т. е. конституент поля: а) наиболее
специализированный для выражения данного значения; б)
передающий его наиболее однозначно; в) систематически
используемый.
Различия в строении поля определяются
принадлежностью доминанты к морфологии, синтаксису или
лексике. Могут существовать поля с доминантой внутри
каждого микрополя и поля (или микрополя) без доминанты/
Вокруг доминанты группируются наиболее тесно с ней
связанные конституенты, образующие ядро поля.
Конституенты, отдаленные от ядра, располагаются на
периферии поля. Многозначность конституептов создает
возможность участия одного конституепта в нескольких полях
в качестве доминанты одного поля (микрополя) и
периферийного средства другого. Например, футурум —
доминанта микрополя будущего — является также одним из
конституентов микрополя побуждения и одним из
конституептов микрополя предположения, располагаясь в
то же самое время на периферии микрополя настоящего.
Многозначность конституснтов создает предпосылки для
связи микрополей внутри одного поля, а также разных
полей между собой г>.
В изложенной концепции неоправданным
представляется отождествление поля с системой и связей с
отношениями, как и постулирование отношений системе,
вследствие чего авторы считают возможным сделать вывод
о том, что «поле но представляет собой замкнутой системы,
5 Е. 13. Г у л ы г а, Е. И. Ill е н д с л ь с. Указ. соч., стр. 9—10.
66

а имеет открытый характер» ". Коли даже существуют осно-
иания для подобного отождествлении понятий, то они в
рассматриваемой концепции не представлены эксплицитно.
Понятие грамматического поля, обладающего центром
и периферией, интерпретируемого как структура и
единица грамматического моделирования, находим в
концепции поля М. М. Гухмян. И качестве грамматического
поля рассматривается залоговое поле, представленное
в языке как грамматическими, так и другими средствами.
«13 отличие от грамматической категории и парадигмы,
понятий чисто парадигматических, поле представляет
собой структуру, включающую также единицы, находящиеся
на грани парадигматики и синтагматики и образующие
периферийную зону поля... поле — иеодпоуровневое
понятие, т. е. :>то не структура какого-то определенного
уровня. Неточным было бы назвать его «морфологическим
полем», поскольку на его периферии могут оказаться не-
морфологизованпые, свободные или полусвободные
словосочетания; тем более нельзя говорить здесь о
словоизменительном поле. Наиболее точным было бы говорить о
«грамматическом поле», поскольку из этой структуры
безусловно исключаются, например, изолированные лексические
единицы, семантически сближающиеся со значением тех
или иных грамматических категорий. Тем самым
устанавливается определенный порог обобщенности и известная
«привязанность» периферийных единиц к центральным
структурам. Поэтому хотя грамматическое поле и не
является моделью структур определенного уровня, оно все
же не характеризуется простой глобальностью. Членн-
мость поля на центральные и периферийные субструктуры
означает не только соотносительность зпачимостей каждой
из них, по (что является основным) отражает
определяющую роль структур, образующих центральную сферу, т. о.
словоизменительных парадигм в собственном значении
этого слова... Сам факт особой соотнесенности и
связанности внепарадигматическнх единиц с
парадигматическими системами, что позволило выделить иоле как особую
структурную единицу грамматического моделирования,
подтверждается фактами языковой диахронии: инвентарь
периферийных зон представляет собой «потенциальный
запас» будущих словоизменительных е шпиц, хотя лишь
• Там жо, стр. 177.
3* G7

очень незначительная часть этого «потенциального
запаса» меняет свой статус и переходит и центральную :юиу» 7.
Интерпретация частей речи как нолей, обладающих
центром и периферией и пересекающихся с другими
полями, представлена в концепции Н. Г. Лдмони.
Анализируя прилагательные, В. Г. Лдмони считает, что «ядро
этой части речи образуют тс многочисленные слова
(например: умный, малый), которые объединяют в себе
комплекс следующих важнейших грамматических
признаков: 1) обладают обобщенным грамматическим
значением качественного признака предмета; 2) обладают
определенной, специфической для прилагательного,
системой морфологических форм во всей ее полноте, т. е. как
полной, так и краткой формой, всей системой изменений
по родам, падежам и числам, а также степенями
сравнения; 3) могут выступать в функциях определения,
предикативного определения и предикатива; 4) могут
сочетаться с зависящими от них компонентами: наречиями,
предложными группами, беспредложными косвенными
падежами, за исключением винительного; 5) могут (в той
или иной мере) образовывать формы субъективной оценки
(умнейший, миленький).
Таким образом, это ядро составляют качественные
прилагательные. Однако даже некоторые качественные
прилагательные стоят за пределами этого ядра, поскольку
им свойственны не все из вышеперечисленных
признаков ...Части речи в русском языке составляют полевые
структуры, пересекающиеся друг с другом. Существенным
отличием от «классических» полевых структур, которыми
обладают физические явления, у полевой структуры
грамматических единиц оказывается неравномерная
насыщенность разных секторов периферии, более или менее
равномерно удаленных от сердцевины, теми или иными
признаками данной единицы.
...Частным, но очень существенным случаем полевой
структуры грамматических единиц является частичное
совпадение полей разных единиц, т. е. наличие у двух полей
общего сегмента.
...Если представить структуру грамматических
единиц чертежом-схемой, то эта схема должна состоять из
7 М. М. Г у х м а и. Грамматическая катего- шг и структура
парадигм, стр. 172—174; см. также: Она ж е. Единицы анализа
словоизменительной системы и понятие ноля.
68
\

ряда кругов, накладывающихся друг па друга так, что
их центры совпадают, но шнчпппо контуры расходятся,
иногда весьма значительно, причем они многообразно
пересекаются с другими кругами —■ символизирующими
другие грамматические единицы» \
Интерпретация различных средств выражения в языке
времени, залога, вида и т. д. как
функционально-семантических полей представлена в концепции Л. II. Гюпдарко,
который дает определение :>тпм понятиям и постулирует
следующее соотношение между ними:
«Функциональпо-еемаитическими мы называем
категории, у которых план содержания образуют понятия,
аналогичные понятиям, выражаемым категориями
грамматическими, а план выражения представлен языковыми
средствами, относящимися к разным уровням языка
(имеются в виду средства морфологические,
синтаксические, словообразовательные, лексические, различные
комбинации средств контекста). Критерием выделения
рассматриваемых категорий является общность
семантической функции взаимодействующих языковых злемептов.
Основными компонентами структуры ряда функционально-
семантических категорий являются центр (ядро) и
периферия. Ксли функционально-семантическая категория
опирается на категорию грамматическую, то именно зта
последняя выполняет роль ядра пли центра, потому что в пей
содержание данной функционально-семантической
категории находит наиболее «специализированное» и
концентрированное выражение ...Структура
рассматриваемых категорий может быть истолкована как
функционально-семантическое поле, создаваемое взаимодействующими
и в какой-то области пересекающимися «микроиолямн».
Поля разных функционально-семантических категорий
также взаимодействуют. Образуя определенные
группировки, они могут пересекаться, частично накладываться
друг на друга. Функционально-семантическое поле
представляет собой минимальный элемент поля
функционально-семантической категории, обладающий
самостоятельностью в плане содержания и в плане выражения (с
учетом фактов полисемии и синкретизма). .Микрополе может
В. Г. А д м о и п. Осипни теории грамматики, стр. 40 Г>1; О п
ж с. Полонам природа частей речи (на материале
числительных).
69

находиться как бы на стыке разных функционально-
семантических категорий,— там, где их ноля
накладываются друг па друга.
...Основным понятием, используемым при данном
подходе, на наш взгляд, может быть
«функционально-семантическое микроиоле». В :>том случае, занимаясь
проблемой «грамматическая форма и контекст», мы исходим из
контекста.
...Ряд микрополсй в области темпоральности имеет
структуру, состоящую из двух плементов: «фона» и
«спецификатора». Фон — :>то тот элемент микрополя,
который обусловливает его семантическую основу. Фон
не принадлежит только данному микронолю: он
объединяет несколько микрополсй. Спецификатор, наклады-
ваясь на тот или иной фон, определяет семантическую
специфику именно данного микрополя, — то, что отличает
его от других микрополей с той же семантической
основой. Так, в темпоральном микрополе расширенного
настоящего {Я давно .таю) фоном является форма
настоящего времени (существует множество других микрополей
с тем же фоном настоящего); спецификатор давно
конкретизирует эту семантическую основу как значение
настоящего, расширенного за счет определенного отрезка
прошлого. Выделяются две основные разновидности фона.
1) В качестве фона выступает грамматическая форма,
представляющая в данном микрополе морфологическое
ядро функционально-семантической категории: иначе
говоря, фоном микрополя является его морфологическое
ядро. 2) Фоном является тот или иной периферийный
компонент данной категории. Например: Мне скоро идти.
Фон темпорального микроноля здесь представлен
инфинитивной конструкцией, которая создает семантическую
основу микрополя — значение будущего. Спецификатором
является обстоятельство скоро, указывающее на
ближайшее время. Сочетание этих двух элементов образует
микрополе ближайшего будущего. В темпоральных микро-
полях можно выделить две разновидности спецификатора.
1) Спецификатором является то или иное
лексическое средство контекста или сочетание таких средств.
2) Роль спецификатора играет речевая ситуация.
Например: Вдали слышен шум электропоезда (Лаврухин).
Электричка... (Арбузов). Специфику микрополя
конкретного настоящего времени здесь определяет речевая ситу-
70

надлежащих разным уровням языка, объединенных
общностью выражаемой семаптической категории, как
реляционных полей, представлена в монографии А. II.
Комарова, посвященной исследованию средств выражения
каузальности в немецком языке 13.
Для концепции Л. П. Комарова, как и для концепций
других исследователей, характерной чертой является
осознанно-функциональный подход и анализ явлений
разных уровней. 13 то же время общей особенностью
этих концепций является отождествление понятий «поле»,
«система», «структура», причем тормин «поле» явно
рассматривается как родовой по отношению к терминам
«система» и «структура», с чом вряд ли можно согласиться.
Однако положительным во всех концепциях
представляется то, что их авторы рассматривают соответствующие
явления не только с функциональной точки зрения, но
и с точки зрения наличия у них общего семантического
признака, т. е. инвариантных свойств.
Особого внимания заслуживают, как представляется,
концепции поля в фонологии, где эта категория
интерпретируется иначе, чем в лексике, морфологии и
синтаксисе. Как пи парадоксально, по в фонологии введение этой
категории представляется наиболее правомерным,
поскольку с ее помощью описываются явления, отличные от
феноменов, обозначаемых терминами «система» и
«структура». Кроме того, использование в фонологии понятия
«поле» позволяет объяснить такие явления, как фоиоло-
гизация лишь определенных аллофонов и
перегруппировка элементов. То обстоятельство, что появление новых
совокупностей элементов, объединенных на основании
данного дифференциального признака, который ранее не
определял включение соответствующей фонемы в данную
группу, но традиции называется «возникновением новых
оппозиций», ис может затушевать тот факт, что на
практике анализируются группы элементов. Наличие у такого
рода групп элементов общих дифференциальных признаков
вполне могло бы быть основанием для постулирования
языку, по крайней мере на фонологическом уровне,
инвариантных групп. Введение этого понятия не только
помогло бы более адекватно описать соответствующие
явления, но и способствовало бы более эксплицитному выра-
13 Л. 11. Ко м a j) о п. О лингвистическом статусе каузальной
связи, стр. 149.
72

жению мысли об объединенное™ данных элементов в
группы. При использовании термина «оппозиции» этот
момент явно выражен менее эксплицитно. Очевидно, что
понятие «инвариантная группа» — более общее, чем
«оппозиции», которые максимум являются частным случаем
инвариантных групп.
Весьма удачным исследованием практически с точки
зрения инвариантных групп, хотя и без использования
итого термина при оперировании понятием «поле1»,
является монография В. Я. Плоткипа, посвященная анализу
фонологического уровня английского языка на
протяжении всей его истории 1'1.
Хотя в работе В. Я. Плоткипа используется термин
«оппозиция», но вся методика и приводимый материал
свидетельствуют о том, что практически исследуются
разные типы групп фонем. Наибольшее внимание, исходя из
поставленных в работе задач, автор уделяет инвариантным
группам. Убедиться в этом, а также разобраться в том,
как автор интерпретирует понятие «иоле», можно,
познакомившись с некоторыми из его взглядов.
По мнению П. Я. Плоткипа, непрерывное звуковое
пространство членится па дискретные участки,
соответствующие фонемам, которые А. Мартине определяет как
дисперсионное поле 1,г\ При этом конфигурация дисперсионного
ноля фонемы определяется парадигматически и, как
считает В. Я. Плоткип, зависит от всей структуры
фонологической системы данного языка. В речевом потоке
дисперсионное иоле подвергается синтагматической деформации,
в результате которой в каждой данной позиции оно
представлено одним из своих аллофоиических участков.
Дискретность фонемы означает, что у ее дисперсионного поля
есть четкие внешние границы. По в пределах этих границ
звуковое поле остается континуумом. Поэтому аллофоии-
ческие участки дисперсионного поля фонемы
дискретными единицами не являются, никакими границами друг
от друга не отделены, и их число теоретически
бесконечно, а практически оно растет с увеличением точности
фонетического инструментария. Пз этого, по мнению
В. Я. Плоткипа, следует, в частности, то, что аллофоны
данной фонемы в принципе не могут быть сведены в сколь-
14 П. Я. II л о т к к п. Динамика английской фонологическом
системы.
16 Л. М а р т и н с. Принцип экономии м фонетических изменениях.
73

ко-иибудь исчерпывающий список и между ними не
может быть иерархических отношений, которые давали бы
основание для выделения «основного» 'аллофона фонемы.
Так, фоио.чогпз.щия преломленных аллофонов фонем
переднего ряда (i, e, аз) была обусловлена
парадигматическим фактором — наличием дифтонгоидпых фонем в
подсистеме долгих и наполнением «пустых клеток»,
возникших в подсистеме кратких ввиду параллелизма в
структуре обеих подсистем. В ходе преломления зтот
параллелизм, нарушенный в результате вхождения в первую
из подсистем рефлексов германских дифтонгов па -и,
оказался полностью восстановленным. Иными словами,
фонетическая оппозиция тембрового скольжения,
возникшая сначала у напряженных долгих гласных фонем,
затем распространяется и на ненапряженные краткие
гласные фонемы.
Таким образом, но убеждению В. Я. Плоткина и
Я. Б. Крупаткииа, преломление обусловлено действием
структурных факторов 10.
Иногда кажущееся отсутствие у расщепляемой
фонемы аллофонов, физически способных нести данную
фонематическую оппозицию, не является препятствием к
расщеплению. Дисперсионное поле любой фонемы всегда
можно разделить новой границей на два ноля так, как
это диктуется общей перестройкой фонологической
системы. Примером подобного, на первый взгляд слабо
мотивированного расщепления, является, по мнению В. Я.
Плоткина, имевший место в истории русского языка
переход в j> о в таких словах, как мёд, лён.
Фонологическая сущность ;>того изменения сводится к расщеплению
дисперсионного поля нелабиализованной гласной
фонемы (е) и переходу части ее аллофонов в поле
лабиализованной фонемы (о). Точно так же в древнеанглийском
в дисперсионное поле маркированной гласной фонемы (а)
попадают лишь те аллофоны, окружение которых
способствовало приобретению ими маркировки заднего ряда;
при отсутствии такого окружения аллофоны отходили
к немаркированной фонеме (а»).
Многочисленные факты позволяют В. Я. П л откину
сделать вывод, что судьба фонематических оппозиций он-
В. Я. Плот к и и. Указ, соч., стр. 21; Я. Б. К р у и а т к и и.
К истории дреишчшглийской системы гласных.
74

ределястся не системой фонем, а наоборот, динамика
самой системы фонем определяется закономерностями
динамики системы оппозиций, именно системы, а не просто
инвентаря оппозиций.
П древнеанглийском целый ряд фонетических
процессов оказывается связанным и представляет собой звенья
единой цени изменений. Основными этапами зтих
изменений были: 1) появление фонематической оппозиции
тембрового скольжении в процессе монофонемизацин
германских дифтонгов на -и, ставших долгими
передне-задними дифтонгоидами (III — IV вв.); 2) распространение
фонематической оппозиции тембрового скольжения на
краткие гласные и появление кратких передне-задних
дифтонгоидов в ходе преломлении, палатализации и
велярного умлаута (V — VI вв.); '.)) появление двух классов
фонем с тембровым скольжением, противопоставленных
по его направлению, в ходе палатального умлаута (V—
VI вв.); 4) устранение фонематической оппозиции
тембрового скольжения и замена ее другой тембровой
оппозицией лабиализации (IX—X вв.); 5) устранение
фонематической оппозиции лабиализации и восстановление не-
расчлеиепиой тембровой оппозиции, существовавшей до
начала перестройки (XI — XII вв.) 17.
v./Понятия «морфемное», «фонемное», «синтагматическое»,
«лексическое» и «морфоснптакенческоо поле»
представлены в концепции »). Л. Макаева. Ср.: «Думается, что
определенное явление или определенная конструкция
германских языков, сопоставляемые с подобным же явлением или
конструкцией в различных неродственных языках,
например финиоугорских, баскском, кавказских, берберских и
проч., лишь тогда может быть возведено в ранг
типологически тождественного явления, когда оно будет
рассмотрено как одно из звеньев фонемного, морфемного,
синтагматического и лексико-семантнческого поля двух и
более сравниваемых языков. Юс л и данное явление,
например наличие преастшрпровапных согласных в исландском,
фарерском и в некоторых диалектах норвежского языка,
в подсистеме согласных являющегося частью фонемного
поля германских языков, связано с другими
подсистемами согласных, а также, возможно, с просодическим
уровнем, сетью корреляций и оппозиций, и если в сравнивае-
В. Я. II л о т к и н. Указ. соч., стр. 45.
75

мом неродственном языке, например в некоторых финно-
угорских языках, обнаруживается сходное фопемпое поле
с наличием преаспирированных согласных, то в этом
случае возможно постулировать типологическое тождество
двух сравниваемых явлений» и. Примером морфо-син-
таксичсского ноля в картвельских языках, по мнению
Э. А. Макаева, являются глаголы чувственного
восприятия. Это поле структурно противопоставлено другим
полям 19.
В последнее время все чаще появляются работы,
в которых понятие «иоле» применяется к группам лексем,
в основу группировки которых в данное иоле положены
экстралингнистические характеристики. Ср., например,
группы слов, обозначающие деревья, погоду и т. д.20
Несколько другую линию представляет собой
трактовка поля, при которой :>тим термином обозначается
лексема, например bachelor, в совокупности ее значений
('холостяк/, ' рыцарь \ 'бакалавр>, 'тюлень'), данных
в словаре 21, или лексема «резать», семантическое поло
которой конструируется из всех значений этой лексемы
в разных диалектах 22.
Интерпретация групп суффиксов, обладающих
общими значениями как поля, представлена в концепции
словообразовательных полей О. Г. Ревзиной 23. Ср.: «Назовем
словообразовательным тюлем набор суффиксов,
обладающих следующими свойствами: 1) они сообщают
производным именам одно и то же общее словообразовательное
значение; 2) они сообщают производным именам один и
тот же пучок значений определенных грамматических
категорий: числа и одушевленности. По данному
определению, в славянских языках выделяется прежде всего
словообразовательное поле деятеля, которое порождает
14 Э. Л. Мак а о и. Отбор констант для построения
типологической грамматики германских языков, стр. 40, 42.
,!* Там же, стр. 42.
20 II. И. Толст о и. Славянская географическая терминология;
О н ж е. Из опытов типологического исследования славянского
словарного состава, ст. I, II; Он ж с. Некоторые проблемы
сравнительной славянской семасиологии.
21 J. J. К a t z, J. Л. V о A о г. What's Wrong with the Philosophy
of Language?; О н и ж е. The Structure of a Semantic Theory.
22 Г. II. К л е и и к о it а. Из опытов картографирования
славянской лексики (в свяли с проблемой семантического мпкроиоля).
23 О. Г. Р е в з и и а. Структура словообразовательных нолей в
с~ав; : скнх языках.
76

одушоплснныс имена, маркированные но признаку
расчлененности, т. е. регулярно образующие множественно©
число. Если добавить противопоставление мужской —
женский род, следует выделить в общем поле деятеля
отдельно суффиксы, образующие деятелей мужского пола,
и суффиксы, образующие деятелен ;кснского рода.
Названия животных по данной процедуре входят в производные
имена поля деятеля.
Словообразовательное поле действия и состояния (поле
отвлеченности) вбирает в себя все суффиксы, которые
образуют неодушевленные имена, немаркированные по
признаку расчлененности, т. е. не имеющие форм
множественного числа. \\ ;>том ноле можно выделить специально
суффиксы, образующие» имена со значением отвлеченного
признака (nomina abslracta) и со значением отвлеченною
действия (nomina actionis). Существенно, что :>то будут
варианты значений одного словообразовательного поля,
о чем говорит грамматическая характеристика
производных имен данного ноля. Что касается родовой
характеристики, то большинство суффиксов ноля действия и
состояния производит имена женского и среднего родов
кроме очень немногих суффиксов, ср. в русском языке
суффикс -оа\ образующий имена со значением
одномоментного действия: прыжок, рывок и т. д. ...
Словообразовательное поле представляет собой набор суффиксов,
связанных определенными парадигматическими
отношениями. ...Подполе совпадает с полем по грамматическим
категориям, по отличается добавочным значением.
Подполе сохраняет характерную для словообразовательных
нолей полевую структуру. ...Ниутри
словообразовательного поля суффиксы вступают в фиксированные
парадигматические отношения. Суффиксы различаются: а) по
продуктивности, б) по дистрибуции, в) по добавочным
значениям, которые они могут передавать, будучи
скрепленными общим словообразовательным значением поля.
...Теперь мы можем сказать, что соотношение суффиксов
по продуктивности, а также по дистрибуции формирует
инвариантную структуру поля. ...От понятия ноля в
разные стороны расходятся, с одной стороны, квазиноле,
а с другой стороны — понятии иодполя и полноценного
подпол и. И системе языка два поли — деятеля и действия
и состояния — представляют наиболее системную
упорядоченную часть. Им противостоит поле вещи, которое яв-
77

ляется квазиполем. Понятие квазиполя является
отражением того формального единства при отсутствии
внутреннего единства, каким является поле вещи. Квазиполе
наименее маркировано из всех трех полей, т. е. имеет
наиболее свободную структуру. Оно не имеет единой схемы
производного имени, не связывает суффиксы отношением
внутренней упорядоченности. Единственный признак,
маркирующий поле вещи и одновременно создающий
его,— это грамматическое единство его производных.
Если квазштоле есть укрупнение понятия ноля
(всякое поле есть квазиполе, но обратное неверно), понятие
подполя вводится для обозначения группы суффиксов,
аналогичной по св^им свойствам полю, но порождающей
производные, чьи грамматические характеристики не
являются специфичными. Понятно, что подполе может
быть только в квазнполе. Различение полноценных и
неполноценных подполей позволяет провести различие
между группой суффиксов со значением места и
«конкретными» суффиксами» 24.
Несмотря на интересный материал, собранный в книге
О. Г. Ревзиной, анализируемый в ряде случаев весьма
тонко, все же трудно удержаться от вопроса: почему автор
избирает термин «словообразовательное поле», а не
термин «словообразовательная система» или «система
словообразования» или «словообразовательная парадигма», как
это делают другие исследователи словообразования-* Но
даже в пределах избранной терминологии основания для
введения разных подтипов полей не всегда оказываются
убедительными и часто носит характер утверждения.
Вполне возможно, что, как считают некоторые, нет
никакой разницы в том, какими терминами пользоваться, и
что нужно только договориться о наборе терминов.
Главное — это материал, и чем обильнее, тем лучше.
Если бы это было так, то тогда зачем наука с ее
претензией на объективное познание явлений? Иногда в самом
деле складывается впечатление, что в языкознании дело
зачастую сводится к тому, что определенные группы
исследователей предпочитают определенную терминологию,
а какое отношение эта терминология имеет к другой
терминологии при анализе того же материала другими
исследователями, их мало интересует. Очевидно, что польза
24 О. Г. Р е в з и н а. Указ. соч., стр. 10—12, 17, 40, 70—71.
78'

от такого рода отпошения к терминам, признанным
отражать онтологии) языка, по слишком велика.
Думается, что языкознание it целом и другие науки,
пользующиеся его материалами, выиграли бы гораздо
больше от более ответственного отношения хотя бы к
основным понятиям лингвистики. Тогда дело не сводилось
бы, как это бывает сейчас, к анализу терминов,
используемых данным исследователем или группой
исследователей в зависимости от их вкусов пли склонностей. Дело
Не только в существовании разнобоя в терминологии, а
в том, что за этим сознательно или бессознательно стоит
пренебрежительное отношение к онтологии или природе
языка и к методологическим основам лингвистических
концепций. В результате вместо исследования
фундаментальных проблем лингвистики и установления
соотношений между ее основными категориями с точки зрения
определенной методологии с помощью новой
терминологии легко свергаются прежние авторитеты и утверждаются
новые, причем анализ прежних концепций или реннтер-
претация того же явления считается делом ненужным.
Привлечение в этом случае сколь угодно большого
материала ничего не доказывает с теоретической точки
зрения. Материал лишь свидетельствует о том, что подобные
факты существуют в языке, но какое отношение они
имеют к полю, системе или структуре, если эти категории
не определены с гносеологической точки зрения, так и
остается неясным.
Приведение обширных выписок из работ отдельных
авторов имело целью избежать субъективной
интерпретации их взглядов и дать возможность читателю самому
убедиться, насколько правомерны комментарии,
следующие за изложением взглядов и материалов
соответствующих исследователей. При этом, как нередко бывает,
несмотря на обнаруженные противоречия в интерпретации
категории поля и разнобой в терминологии, что некоторым
лингвистам дает основание отрицать наличие этой
категории в языке, в концепциях почти всех исследователей,
оперирующих термином «поле», обнаруживается нечто
общее, заслуживающее несомненного внимания. .г)то
обстоятельство в какой-то мере оправдывает использование
термина «иоле», пока явления, им обозначаемые, не
изучены со всех точек зрения и не установлено соотношение
этой категории с категориями системы и структуры.
79

Глав а IV
ЛЕКСИЧЕСКИЕ АССОЦИАЦИИ
И АССОЦИАТИВНЫЕ ПОЛЯ
Весьма распространенным в языкознании ужо в
течение ряда десятилетий является термин «ассоциативное
поле», который в последние годы благодаря
использованию в психологии новой методики исследований иногда
употребляется как синоним термина «семантическое поле».
При этом, хотя в основе ассоциативных полей лежат
ассоциации, нередко исследователи не учитывают
существование различных типов ассоциаций и уделяют
недостаточное внимание анализу их природы.
Как известно, изучение лексических ассоциаций, или
группировок лексем, восходит к Аристотелю. Однако
наибольшее внимание этому вопросу стали уделять в
начале XX в. Этим первоначально занимались медики и
психологи, особенно в США и Германии.
Одним из паиболес влиятельных оказался
эксперимент Г. Кента и А. Розанова A910), проведстгный над
1000 информантов с нормальной психикой. С этого
времени список слов-стимулов, составленный Г. Кентом и
А. Розановым, кладется в основу списков слов-стимулов
других исследователей, которые стремятся не только
изучать природу психических ассоциаций, но и
рассматривать лексические ассоциации как показатель
лингвистического развития и формирования понятий у
испытуемых.
Подобный подход позволяет обнаружить зависимость
лексических ассоциаций от различных факторов, таких,
как возрастной, половой, географический и т. д.1. В то же
время характерное для второй половины XX в. виодре-
1 D. R. E n t w i s 1 е. Word Associations оГ Young Children; О и а
ж о. Semantic Systems of Children: Some Assesraenls of Social
Class and Ethnic Differences.
80

ние структурного подхода при изучении феноменов
различной природы нашло свое отражение также при
исследовании ассоциаций. Это проявляется в том, что наличие
у данного слова-стимула тех или иных ассоциатов нередко
объясняется структурными связями слова-стимула с его
ассоциатами. При этом стремление найти объективные
показатели таких связей приводит к постановке
многочисленных :жспоримептов якобы объективными методами
и к привлечению математического аппарата при
интерпретации фактов.
Стремление обнаружить объективные факторы
объединения вокруг данного слова-стимула определенных
групп ассоциатов, которые, несмотря на их
варьирующийся состав у отдельных индивидуумов, все же обладают
весьма большой степенью общности или однородности,
все чаще обусловливает постулирование таким словам-
стимулам и их ассоциатам наличия общей или сходной
семантики. Последняя гипотеза оказывается тем более
удобной, что она позволяет использовать математическую
символику, присутствие которой в данном исследовании
ограждает его от упреков в субъективности.
С помощью птой символики измеряется расстояние
между значениями ассоциатов. При зтом более близкими
по семантике оказываются те из них, которые в
ассоциативном ряду находятся ближе к слову-стимулу 2. То
обстоятельство, что другие, к тому же многочисленные
исследования, позволяют те же самые или сходные факты
интерпретировать не с семантической, а с чисто
психологической или социальной (в широком смысле этого
термина) точки зрения, в угоду якобы большей строгости
методики практически игнорируется. Однако подобная
строгость метода оказывается весьма проблематичной,
поскольку либо вообще не приводится никаких
аргументов, па каком основании данное слово-стимул и его ассо-
циаты следует рассматривать как обладающие общностью
семантики, а не общностью функций, или как
относящиеся к общей предметной области, либо приводятся такие
аргументы, которые вряд ли могут убедить в
правомерности постулирования семантической общности
большинству слов-стимулов, используемых данным ;>ксперимен-
2 IF. В. 1' о 1 1 i о. The Structural Basis of Word Association
Behavior.
81

татором, и их ассоциатов, получаемых в результате
данного опыта. Кроме того, содержание самого термина
«семантическая общность» или «семантические отношения»
не анализируется. Ср., например, такое объяснение:
корова и коза обладают общностью значения или
находятся в семантических отношениях не только потому,
что они могут быть ассоциатами друг друга и других
животных, но и потому, что их ассоциатами могут быть
такие слова, как молоко, трава, ферма, мясо и т. д.3
Ср. также ряд других ассоциатов, якобы весьма близких
в семантическом отношении: antelope 'антилопа*, bear
'медведь'pj)eaver 'бобер', buffalo 'буйвол', cat 'кошка',
cow 'корова', deer 'олень', dog 'собака', fox 'лиса',
goat 'козел', gorilla 'горилла', hamster 'хомяк', horse
'лошадь', lion 'лев', moose 'лось', mouse 'мышь',
muskrat 'ондатра', pig 'свинья', pony 'пони', rabbit
'кролик', rat 'крыса', sheep 'овца'4.
Хотя сами приведенные примеры явно
свидетельствуют о том, что члены этого ряда просто относятся
к классу животных и, следовательно, обладают не
семантической общностью, а чем-то другим, все же идея наличия
семантической близости между членами отдельных рядов
не является чистым вымыслом и ни на чем не основана.
Подобная ситуация явно присутствует в определенных
группах прилагательных и глаголов, однако из этого не
следует, что члены любой ассоциативной группы должны
обладать общим значением, отсутствие которого особенно
наглядно проявляется у существительных, в частности,
приведенных выше.
В результате описанной выше ситуации при
исследовании ассоциативных групп и рядов, особенно при их интер-
3 «The pair, cow and goat, for example, arc highly related, not
only because they tend to elicit one another and animals names
in common, but because they also elicit, in common, words such
as milk, (arm, meat, grass, and so on» (J.Docsc. The
Structure of Associations in Language and Thought, стр. 150).
4 «Table 33 presents some intersections in associative distributions
between words which themselves, by the Connecticut norms, are
examples of the class of animals. Necessarily, then, all the words
in Table 33 are of the same type. An inspection of the table shows
that these words are highly related in associative meaning (though
the structure is not simple one). It is not the case, however, that
these words are related only because they tend to elicit one
another as associates» (J. D с с s е. Указ. соч., стр. 150).
82

иретации, вводится понятие поля. Это приводит к тому»
что среди многочисленных и разнообразных трактовок
понятия «поле», отряженных в обширной литературе \
заметную роль, притом возрастающую, начинает играть
стремление интерпретировать «поле» как психическое
явление. Ситуация не меняется оттого, что элементам
таких групп постулируют наличие инвариантных свойств,
а состав элементов данной группы устанавливается с
помощью эксперимента, что, по мнению многих
исследователей, должно свидетельствовать об объективности методов
установления границ и состава таких групп. Весьма
часто подобные группы определяются термином
«ассоциативное поле», который, насколько можно судить но
изученной литературе, был впервые введен Ш. Балли 6.
Иногда вместо термина «ассоциативное поле»
употребляют термин «семантическое поле». Правда, отличие
семантических полей такого рода от семантических полей
Г. Ипсетга 7 и его последователей состоит прежде всего
в том, что при их установлении сознательно используются
слово-стимул и его ассоциаты, а установление объема поля
происходит в результате эксперимента с испытуемыми,
следовательно, опирается на анализ не текста, а психики
испытуемых. Кроме того, измеряется семантическое
расстояние между ассоциатами с помощью математического
аппарата. Новое в этой методике, по сравнению с
методикой Ш. Балли, практически сводится лишь к новизне
терминологии и способа обработки материала. При этом
нередко даже примеры используются тс же, что и у Ш.
Балли. Хотя Ш. Балли нигде не обосновал, почему группы
слов тина boeuf 'вол*, vaclie 'корова*, Ганг сап 'бык*,
vean 'теленок', согпе.ч 'рога', runiiner 'пережевывать',
beuglcr 'мычать* 8 следует интерпретировать как ассо-
5 J. М. М о I v i n g с г. Teorijo lingvistickih polja п semanlici:
J.Trier. Altos und Nones vom sprach lichen Fold;
Л. P. 11 s li e n k (». Tlir Field Theory of Meaning.
6 «Los signes qui determinont pins particulie.remont la valour de
colui qn'ils cntourcnt dans la memoire forment son 'champ associa-
tiP: notion tonte relative, puisqne tout, dans la langue, est, an
moins indirectomont. associe a tont ...Lo champ associatif est un
halo qui entoure le signe et dont les franges exterieures so confon-
dent avec leur ambiance» ((] h. 15 a 1 1 y. L'arbitral re du signe,
стр. 19Г)).
7 G. 1 pse n. Dor alte Orient und die Indogermanen, стр. 225.
8 С h. Bally. Указ. соч., стр. 195 и след.
83

циативное поле, но он в то же время и не пытался
постулировать им наличие общего дифференциального
семантического признака и, по-видимому, прекрасно отдавал
себе отчет в том, что объем данной ассо'циативпой группы
или ассоциации данного слова с другими словами у
различных индивидуумов неодинаков. Это позволяло Ш. 1>ал-
ли говорить об эластичности ассоциативного поля, т. е.
о разном объеме ассоциативных групп у разных
индивидуумов, что, по его мнению, также объясняется большей
или меньшей мотивированностью знака, так как «чем
мотивированнее обычный знак, тем больше
сосредоточивается внимание на его внутреннем строении, вследствие
чего уменьшается количество и роль внешних ассоциаций
его «ассоциативного поля». И наоборот, чем произвольнее
знак (например, arbre'дерево'), тем многочисленнее
отношения, которые он устанавливает за своими пределами
для определения своего значения. Эта неравномерность
числа ассоциаций относится, по-видимому, и к
означающему и к означаемому. Мы видели, что означающее arbre
определяется всеми означающими, которые более или
менее сходны с ним, не будучи ему тождественны; напротив,
такое экспрессивное слово, как cTaquer'трещать,
хрустеть', живет главным образом за счет своих собственных
средств; его ассоциативное поле состоит в основном из
близких ему экспрессивных слов (claqner 'хлопать',
cracher 'плевать', croquer 'грызть' и т. д.) ...Сущность
полностью мотивированного знака состоит в том, что он
опирается на одну обязательную
внутреннюю ассоциацию, а сущность полностью произвольного
знака — в том, что он мысленно связывается со всеми
другими знаками с помощью ф а к у л ь т а т и в н ы х
внешних ассоциаций» °.
Делая акцент не на семантической близости ассоциа-
тов, а на типах ассоциаций, Ш. Балли различал ближние
и дальние ассоциации. Следствием существования таких
типов ассоциаций, по его мнению, объясняется то, что
«небо скорее наводит на мысли о звезде, туче, синем и т. д.,
чем о дороге или о доме» 10. Современные же
исследователи в этом случае гораздо охотнее говорили бы о семаи-
9 Ш. Б а л л it. Общая лингвистика и вопросы французского
языка, стр. 151, 154.
10 Там же, стр. 151.
84

тическом пространств между iipmitv4t*n им ми ассоциа-
тами.
Таким образом, как видно даже из скачанного пышс,
трактовка ноля как психического явления имеет ряд
трудностей и, следовательно, подобный иочход по меньшей
мере не всегда оказывается оправданным уже хотя бы
потому, что различные ассоциативные группы имеют
неодинаковую природу п.
Последнее, в частности, объясняется существованием
различных типов ассоциаций, вследствие чего
объединения элементов могут иметь как парадигматическую, так
и синтагматическую природу. Кроме того, характер
парадигматических групп также не всегда однороден, не
говоря уже о том, что парадигматические классы могут быть
и чаще всего имеют функциональную или структурную
природу. Точно так же синтагматическая группировка
злементов отнюдь не всегда определяется ассоциациями.
Напротив, как правило, зто зависит от функциональных
и структурных причин. Даже указанные обстоятельства
свидетельствуют как о неправомерности отождествления
поля с ассоциативными группами, так и о
неоправданности интерпретации ноля как имеющего одновременно
парадигматическую и синтагматическую природу. Однако это
требует несколько более подробного обсуждения и
доказательства. Как уже отмечалось, в качестве семантических
полей слов нередко рассматриваются определенные
сочетания слова-стимула и его ассоциатов, возникающие
в сознании информантов как следствие реакции на
предъявляемое слово. Например, ассоцпатами слова-стимула
needle 'игла' являются (bread 'нитка*, pin 'булавка*,
sharp 'острый*, sewing 'шитье*, weapon 'оружие*.
При этом слову-стимулу и его ассоциатам постулиругот
наличие семантического инварианта, вследствие чего слово
игла якобы входит в семантические поля слов булавка,
острый, шитье, 12.
11 Г. A. Щ у j). Об ассоциативных группах м и:и.п<е; О в ж е. Об
ассоциациях и поле п лингвистике и психологии; О н ж с.
О типах лексических ассоциации в ялыке: G. S. S с и г. On the
Nature of Associations in Language О и ж е. On the
Associative Principle and Field in Linguistics.
12 К). Д. Л и р е с и и. Современные методы и:|учепия значений и
некоторые проблемы структурной лингвистики, стр. 129.
85

Точно так же в качестве семантических полей
рассматриваются такие группы слов, как скрипка, смычок,
струна, скрипач, якобы образующие 'Центральный круг
поля, и слова: флейта, контрабас, рояль, музыка, оркестр,
сопата и другие, якобы образующие периферии того же
поля.
Методика исследования групп последнего типа
считается психофизиологической, поскольку она основана не
на регистрации чисто психических реакций испытуемого
на предъявление того или иного стимула, а на регистрации
реакции кровеносных сосудов головы и руки
испытуемого. При такой методике предъявляемое слово
сопровождается определенной дозой электрического тока, что
приводит к оборонительной реакции кровеносных сосудов и
к появлению у испытуемого условного рефлекса на данное
слово. При этом реакция кровеносных сосудов на
электрический заряд интерпретируется как объективный
показатель наличия семантической близости или общности
у ассоциатов и ключевого слова 13.
Даже если значение интерпретировать предельно
широко, все же представляется весьма затруднительным
обнаружить общность значений у таких слов, как игла,
острый, скрипка, смычок, виолончели, труба. Этому также
не способствует и использование математической
символики, поскольку употребляемые при такой процедуре
символы отражают не близость или общность значений
предъявляемого слова и его ассоциатов, а лишь тот факт,
что у данного слова, в зависимости от информанта, могут
быть те или иные ассоциаты. Кроме того, зависимость
ассоциатов от возрастной, половой и социальной
принадлежности информанта, по-видимому, весьма определенно
свидетельствует о том, что появление в сознании
информанта того или иного ассоциата на предъявляемое слово
обусловлено не семантической общностью ключевого слова и
его ассоциатов, а чем-то другим.
Обнаружению общности семантики у рассмотренных
слов также не способствует использование понятия
«инвариантность», даже при его самой неопределенной
трактовке. Кроме того, возникает вопрос: на каком основании
устойчивые сочетания слов, природа которых
определяется экстралингвистическими факторами, а также ассоциа-
13 Ю. Д. Апресян. Указ. соч., стр. 131.
86

тивиые группы слов, отражающие субъективный опыт
индивидуума, интерпретируются как ноли, к тому же
семантические? Аргумент, что последнее основывается,
в частности, на том, что при эксперименте слова, близкие
но звучанию, не вызывают никакой реакции на ключевое
слово 14, вряд ли подтверждает семантическую общность
этих слов. Этот эксперимент скорее подтверждает то, что
такие слова обладают общими или сходными функциями
и относятся к определенной сфере действительности и,
следовательно, отражают субъективный опыт данного
индивидуума.
Трактовка указанных явлений как нолей 15, возможно,
объясняется тем, что поле рассматривается ire как
онтологический феномен и Один из способов существования
лингвистических явлений, следовательно, имеющий
парадигматическую природу, а как совокупность элементов,
в том числе ассоциативных групп слов и устойчивых
словосочетаний синтагматической природы.
Другой причиной, возможно, является слишком
произвольная трактовка понятия «инвариантность». При
такой трактовке инвариантными считаются не только
свойства, общие для нескольких элементов, но и функции, общие
для этих элементов. Однако инвариантное — общее, но
общее — отнюдь не всегда инвариантное, например,
общая функция. Вследствие этого наличие высокой степени
корреляции между индексом т и мерой прагматического
значения D объясняется не тем, что т индексирует какие-
то аспекты сигнификативного значения и не тем, что слово
со своими ассоциатами якобы благодаря наличию у
значений данного слова и его ассоциатов общего
инвариантного компонента образует семантическое поле, а тем, что
данное слово и его ассоциаты имеют общую функцию
или общую сферу применения, следовательно, отражают
определенные экстралиигвистические явления 16.
Из этого следует также то, что такого рода ассоциации
являются не чисто психическими, а обусловлены
социальным опытом индивидуума в широком понимании термина
«социальный». Этим такого рода ассоциации отличаются
от так называемых случайных или индивидуальных ас-
14 Л. Л. Ш в а р ц. К вопросу о слово как условном раздражителе.
15 Ю. Д. Л и р <» с и и. Указ. соч., стр. 131.
18 Ипую трактовку см. в кн.: Ю. Д. Л к р о с я н. Указ. соч.,
стр. 129.
87

социаций или от ассоциаций, ire обусловленных
социальным опытом. Такие ассоциации характерны для
индивидуумов с поврежденной психикой или буйной фантазией.
Таким образом, психофизиологическая методика,
несмотря на применение специальной аппаратуры, по
крайней мере в большинстве случаев, не имеет никакого
отношения к исследованию семантических полей и
смыслового сходства между словом-стимулом и его ассоциа-
тами уже хотя бы потому, что в результате применения
этой методики и аппаратуры устанавливаемые различные
типы зависимостей (сильные, слабые, пулевые) между
предт>являсмым словом и его ассоциатами определяются
не наличием у них смысловой общности, а
соотнесенностью соответствующих компонентой с действительностью,
следовательно, их функциями. Именно это обстоятельство
обусловливает наличие синтагматических полей или
парадигматических отношений между этими элементами и
отсутствие у них семантической общности, что
подтверждается отсутствием взаимозамеиимости у таких слов, как
смычок и скрипач, булавка и шитье.
Изложенное определяет необходимость
дифференцированного подхода к ассоциациям и установления их
типов, а также разграничения значений термина
«ассоциация» в смысле «объединение» (группировка слов) и
«ассоциирование», когда речь идет о психических
ассоциациях. Во всяком случае, по-видимому, целесообразно
способ объединения в группы элементов, обладающих
общими (инвариантными) свойствами или
характеристиками, с точки зрения отражения их в сознании
индивидуума, обозначать термином «онтологические ассоциации»,
поскольку такие ассоциации отражают
парадигматический аспект явлений и способ существования элементов.
Подобные ассоциативные группы определяются пе
субъективным, а социальным опытом индивидуума.
Субъективным опытом обусловлен лишь объем группы,
известной данному индивидууму. Поскольку последнее также
зависит от опыта, то такие группы нет оснований
рассматривать как психические, а ассоциации такого рода —
как способ объединения элементов. Онтологические
ассоциации лишь отражают определенные объективные
принципы, лежащие в основе тех или иных группировок
элементов. И случае групп элементов, обладающих
общими свойствами, онтологические ассоциации отражают
88

принцип иннариантиости, а и случае групп элементов,
обладающих общими структурными функциями, эти
ассоциации отражают функциональный принцип. При этом
лишь некоторые иннариантные группы, дли которых
характерны аттракции и общность свойств, отражаемых
онтологическими ассоциациями, возможно, могут быть
интерпретированы как поля, частным случаем которых
являются семантические поля. Поскольку инвариантные
группы с указанными выше особенностями характерны
также и для объединений элементов фонемного и
морфемного уровней, то семантические, фонемные и
морфемные инвариантные группы, иногда интерпретируемые
как] поля, являются объективной данностью, что
делает неправомерным подобные группы элементов с
общими свойствами рассматривать как ассоциативные группы
и такого рода ассоциативные группы считать
психическими, а принцип объединения (инвариантный)
отождествлять с ассоциациями, лишь отражающими его.
Под влиянием Ф. до Соссюра в языкознании к числу
ассоциативных групп, при том психических
ассоциативных групп, относят различные объединения единиц (как
правило, слов), обладающих, например, общими основами:
enseignement 'обучение', enseigner 'обучать', enseignons
'обучаем' и т. д.; общими аффиксами (например,
суффиксами): enseignement 'обучение', armement 'вооружение',
changement 'изменение' и т. д.; общими значениями (или
обозначающих одинаковые понятия): enseignement
'обучение', instruction 'образование', education
'просвещение', apprenlissage 'учение' и т. д., а также обладающих
общностью акустических образов или фонемного состава:
enseignement 'обучение', justement 'справедливо' 17.
В зависимости от того, что характерно для указанных
групп — общность плана выражения и плана содержания,
либо только плана выражения или только плана
содержания, соответствующие группы впоследствии стали
интерпретироваться либо как морфосемаитнчсскис или
семантические поля, либо как ассоциативные ряды 1Н.
17 Ф. д с Снег ю р. Курс общей ЛШ1ГМ11СТ1ГК1Г. гтр. 123.
18 I*. G u i г а и (I. Los champs inorplio-semantHpies (eriteres extor-
nes et eriteres internes en etymologic); О н ж е. be champ morpho-
semantique de la derivation pseudo-suffixale; О н ж е. La se-
mantiqne; M. К о n r a d III i с k i n g. Worth-Id oder Hcdeu-
tungsfeld (Sinnfeld?): K. A о s e r i n. Structure lexicale
eoenseignement du vocnbulairc.
89

Как думается, и в случае со структурно-фупкциопаль-
иыми группами, характерными не только для лексемного,
но и для других уровней, нет оснований отождествлять
функциональный принцип объединения элементов с
ассоциативным принципом. Однако то обстоятельство, что
существуют группы элементов, объединенных не в
соответствии с инвариантным или функциональным принципами,
а по каким-то другим основаниям, делает оправданным
другой тип ассоциаций рассматривать как эмпирические
ассоциации.
Эмпирические ассоциации лежат в основе группировок
элементов в соответствии с субъективным опытом
индивидуума и так называемых парадигматических и
синтагматических ассоциаций. Парадигматические ассоциативные
группы такого рода у разных индивидуумов неодинаковы
и ча.еТо состоят из элементов, не обладающих общностью
свойств или структурных функций19. Элементы таких
групп отражают определенную совокупность средств и
явлений, знакомых данному индивидууму.
Синтагматические сочетания единиц также обусловлены
экстралингвистическими факторами и их отражают. При
этом в зависимости от возраста наблюдается изменение
соотношения между парадигматическими и
синтагматическими ассоциативными группами 20. Так, для детей,
в силу ограниченности опыта воспринимающих сочетания
слов как определенный целостный элемент, «стакан»
ассоциируется с «молоком», а «хороший» с «мальчиком» или
«девочкой».
Для подростков характерны больше парадигматические
ассоциации, при которых в группы объединяются
элементы, относящиеся к общим понятиям или имеющие, по их
мнению, общие или сходные фупкции. При этом
преобладают антонимические пары. Так, «хороший»
ассоциируется у подростков не с «мальчиком», а с
«плохим»,«дрянным» и т. д., а «стакан» — с «бочкой», «кастрюлей» и иро-
«Syntngmatic associates are those echoing syntactic orders («deep»
— «hole») whereas, paradigmatic associates are those matching
form class («deep» — «shallow») (D. R. En t wislo. Указ. соч.,
стр. 2).
«...the character of responses changed from childhood to adulthood,
witli child responses following a sequential (syntagmatic) pattern
and adult responses following a replacement pattern
(paradigmatic)» (D. R. E n t w i s 1 с. Укал, соч., стр. 2).
90

чими сосудами, а не с «молоком», как у детей младгпего
возраста. Мри ;>том показательно, что характер
синтагматических и парадигматических ассоциатов различен у
жителей города и деревни, у мужчин и женщин. Несмотря
на обнаруживающуюся с возрастом тенденцию к
совпадению состава ассоциатов у разных индивидуумов, большее
их разнообразие, как правило, наблюдается у мальчиков.
Зависимость ассоциатов от опыта индивидуума весьма
сильно проявляется у различных возрастных групп, что
видно нз приводимых ниже примеров и перечня
ассоциатов на одно и то же предъявляемое слово слово-стимул
у детей разного возраста (см. табл.).
Т а б л и ц а *
Слово-стимул
Ответ
мальчики
до почки
add 'прибавлять5
add
прибавлять
add 'прибавлять1
add 'прибавлять1
Детски и с а д
numbers 'числа'
paper 'бумага'
bad 'плохой5
П с р в iii й к л а с с
numbers 'числа'
adding machine
'арифмометр'
now 'теперь'
Т р е т и й к л а с с
subtract 'вычитать'
numbers 'числа3
lake 'удалять'
away 'вычитать'
11 я т ы й к л асе
subtract 'вычитать'
put together 'соединять'
multiply 'умножать'
water 'вода'
number 'число'
a lit 'муравей'
and 'и5
something
'что-нибудь'
мumbers 'числа'
subtract, 'вычитать'
'плюс'
aril lunatics 'арифме
тика'
subtract 'вычитать'
numbers 'числа'
take away 'удалять,
вычитать
add
D.
И л р о с л ы е
'прибавлять' subtract 'вычитать'
up 'вверх'
multiply 'умножать'
Н. К n t w i s I с Указ. соч., стр. 112. 147, 1Г>3, 1W, К/.
subtract 'вычитать'
math 'математика'
sum 'сумма'
91

В отличие от инвариантных и
структурно-функциональных парадигматических классов, л основе которых
лежат объективные, следовательно, рбщис для всех
принципы группировки элементов, приведенные выше группы
элементов, по-видимому, есть основание рассматривать
как эмпирические группировки, поскольку в основе
объединения элементов в такие группы лежит, хотя и
субъективно преломленный, но объективный опыт
индивидуумов, а способом отражения этого опыта являются
эмпирические ассоциации. В то же время, поскольку
эмпирические ассоциации и группы отражают не онтологию языка,
а экстралиигвистические факторы, такого рода группы и
ассоциации, по-видимому, нет оснований рассматривать
как парадигматические, если термин «парадигматика»
использовать последовательно для обозначения различных
способов существования лингвистических элементов
независимо от их природы. По отношению к неоитологиче-
ским и неэмпирическим ассоциациям, по-видимому,
применим термин «психические ассоциации», к которым
относятся так называемые «индивидуальные», или «случайные»
ассоциации и консоциации.
Безусловно, что накопленные экспериментальные
данные позволяют классифицировать ассоциации иначе, чем
это сделано выше. Так, Ф. Галтон 21 выделяет следующие
типы ассоциаций: ассоциации, определяемые образами,
чисто вербальные ассоциации и т. д. В. Вундт 22
подразделяет ассоциации на внутренние и внешние, причем его
классификация, как и у Ф. Галтона, имеет явно
выраженный психический характер 23.
В свою очередь Дж. Дженкиис и С. Сапорта классифи-
11 F. G а 1 t о п. Psychometric experiments.
12 W. W u n d t. Ubcr psychologische Methoden.
13 «Galton classified his own associations, quite characteristically
for Galton, in a psychological but not very systematic way. lie
grouped associations into those dependent upon images, those
which were 'histrionic representations' of attitudes and the like,
and those which were 'purely verbal'. Wundt, also quite
characteristically, makes his fundamental division out of his theory
of introspection. The first division made by Wundt is into
internal and external associations. External associations reflect
previous perceptions of relations in the world — for example, nose-
face. Internal associations depend upon thought processes of the
individual, as in the example, charity-kindness» (J.Deese.
The Structure of Associations in Language and Thought,
стр. 22).
92

циругот ассоциации только irn парадигматические и
Синтагматические 21. В отлично от указами их исследователей,
Дж. Диз постулирует существование двух законов
ассоциации: 1) элементы являются ассоциативно связанными,
если между ними существуют специфические и
недвусмысленные различия, и 2) элементы являются
ассоциативно связанными, когда они могут быть объединены в
группу благодаря тому, что их описание может
производиться на основании одного или двух общих показателей2'.
Представляется, что приведенная выше
классификация ассоциаций па онтологические, эмпирические и чисто
психические в той или иной степени учитывает
классификации различных исследователей ассоциаций. В то же
время такая классификация, опирающаяся не только на
экспериментальные данные, но и па теоретическое
осмысление других фактов языка и его природы, возможно,
является более обобщенной.
Хотя и в настоящее время термин «ассоциативное ноле»
находит своих сторонников 2fi, однако все чаще
ассоциативные группы, рассматривавшиеся Ш. Палли как
ассоциативное поле, получают иную интерпретацию 27.
Вполне возможно, что это объясняется более строгим
подходом к таким понятиям, как парадигматика, система и ноле,
а также достижениями экспериментальной психологии,
показавшей, что существуют различные типы
ассоциативных групп. Однако наибольшую роль в иной трактовке
так называемых ассоциативных нолей, по-видимому, иг-
24 Подробнее об :>том см. J. I) о о s с . Укак соч.. стр. 103.
26 Том ;ке, стр. 105.
20 S. U 1 1 ш а и и. 'Пи; Principles of Semantics, стр. 78 — 79, 232,
311, 313; Он же. An Introduction to the Science of Meaning,
стр. 211, 238-243, 250.
ae «Actes du Premier colloquc international do linguistique appli-
queo», стр. 2V« -250. См. также: «Toute chose pent etre associee
avec n'importe quelle autre qui se Irouve constamnicnt on sou-
vent dans le темпе eontoxte reel - comme la «charruo» et le
<<boeuf>> de 1'example de Ch. Ually,-- mais ceci n'a. en soi, lien
de linguistique. De темпе, les idees de force, d 'endurance, etc..
с'est I'objet cboeuf» (on sou image) qui les degage (et поп pas
le mot boeuf): et il les degage dans la enmmunaute jran^aise, et
поп pas en jran^ais, comme ledit Hally. (>s idees et opinions, qui
peuventetre tradilionnelles, coneernent. precisement, les Vhosos'. et
поп pas le langageen taut que tol: olios sont uno forme do la
culture поп linguistique re I'I e tee par le iaugago» (E. С о s о г i u.
Structure lexicalo et onseignement du vocabulaire, стр. 185—18G).
93

рает то, что подавляющим числом исследователей в основу
объединения элементов, рассматриваемых как поле,
кладется общий дифференциальный' признак.
, Последнее свидетельствует об осознании или
интуитивном понимании роли принципа инвариантности в
языке и об объективной его природе. У элементов
ассоциативных групп и ассоциативных полей, как правило,
подобного общего лингвистического дифференциального
признака обнаружить не удается, к каким бы
манипуляциям с математическим аппаратом или
психофизиологической методикой ни прибегали некоторые исследователи.

Г л а н :\ V
НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ ТРАКТОВКИ
ПОНЯТИЯ «ПОЛЕ» В ЯЗЫКОЗНАНИИ
И В ДРУГИХ НАУКАХ
Рассмотренный в предыдущих главах материал
позволяет думать, что/понятие «поле» в языкознании возникло
как интуитивное отражение структурно-функционального
подхода к явлениям языка 1, который неотделим от
анализа групп и который, однако, на разных этапах
рассматривался то как системный, то как просто групповой.
Независимо от различий в общих концепциях отдельных авторов
материал всегда обусловливал необходимость такого
подхода, однако то обстоятельство, что типы групп
оказываются неоднородными, а принципы, лежащие в основе
различных группировок элементов, неодинаковы,
обусловливает в пастоящее время необходимость попытки
такого синтеза, при котором не смешивались бы
разнородные явлениямиростая замена термина «поле» термином
«группа», что, кстати говоря, уже давно предлагалось 2,
также неоправданна и малопродуктивна, как и замена
термина «система» термином «поле», наблюдающаяся сейчас.
Введение термина «группа», по-видимому, окажется
плодотворным лишь в том случае, если удастся установить
иерархию указанных понятий и явлений, ими
обозначаемых, а также выяснить соотношение этих понятий с
такими понятиями, как класс, парадигматика и т. д., и если
реиитерпретация старого и анализ нового материала с точ-
1 Ср. интересное замечание И. Трира: «Die Feldlehre hat, da sie
mit A(чп Gedanken der Jntenlepcndenz arbeitet, eine gewisse
Verwandtschaft mit striiktnralistischen Hetrachtungsweisen. Aber
mit einem extreme!! Strukturalismus, der aus Liebe zur Exaktheit
die Inhalte ausklammet, hat sie iiichts zu schaffen, da sie es eben
aiif die Inhalte ahsicht, urn deretwill*»» ja die Sprache uberhaupt
da ist» (J. T !• i e г. Л His mid Neues vom spraeh lichen Feld, стр.
18-19).
2 Л. .1 о 1 I e s. Anlike Hedeulungsfclder.
95

ки зрения указанного подхода приведет к пониманию
онтологии языка.
Думается, что только проанализировав природу
различных групп, можно будет какие-то явления, характер
ные для них, считать атрибутом и функцией того, что обо
значается термином «поле». Тогда, опираясь на логические
и эмпирические основания, можно будет резонно то или
иное явление назвать полем, не смешивая его с внешне
сходными, по в сущности различными явлениями.
Выше было показано, что считать атрибутом поля
общий дифференциальный признак оказывается
неоправданным, во всяком случае недостаточным, поскольку этот
признак может быть как лингвистическим, так и
экстралингвистическим. Кроме того, он легко смешивается с
общей функцией, вследствие чего природа различных групп
нивелируется в сознании исследователя. Как в таком
случае интерпретировать разнородные группы? Что же
такое поле и существует ли оно в языке?
Очевидно, что в силу отличия от других, прежде всего
физических объектов, явление «поле», если такое для
языка характерно, должно иметь специфическую природу,
в то же время у этого явления в языке должно быть и
что-то общее с другими явлениями. Вполне возможно, что
живучесть термина «поле» в языкознании отчасти
объясняется использованием этого термина в физике, что
находит свое отражение в некоторых определениях поля
в языкознании, явно несущих на себе физический
отпечаток 3. Ср. определение этого понятия в физике: «Термин
„поле" обычно употребляется в физике для обозначения
части пространства (или всего пространства), в котором
рассматривается некоторое физическое явление. Так,
например, температура воздуха в разных точках
пространства образует поле температур, а атмосферное давле-
3 «Fold» ist daboi allerdings niclit als Hi Id fiii- zwoiditnensinnale
Gebilde, otwa ira Sinne von Wortmosaiken zu verslohen, sondern
elior im Sinne von Kraftfeld, womit 7,11m Ausdriick kommt, «hiss
die Worter niclit isoliert stolien, sondern «lass zwischeii ihnon
Wochsolbeziehungen wirksam sind» (II. G i p 0 v. |)rr hiliall.
des Wurtes und die Gliedorung des Wortschatzes, стр. 415); «Das
wiclitigste nnd zuverlassigste Merkmal ist and bleibt dabei die
inhaltlichc Naho odor Feme dor Worter zu einander, die <Sinn-
spanniing* zwisclien ihnen» (II. G i p p о r inn! II. S с h w a r z.
Hiblingraphisclies JIandbucli zur Spracliinhaltsforschung, стр.
LXII).
96

ние — поле давления. Электрический заряд создает вокруг
себя электростатическое поле: на каждый электрический
заряд, помещенный в некоторой точке поля, действует
сила, вполне определенная по величине и направлению
(закон Кулона). Можно привести много примеров такого
рода. Но всех случаях, когда речь идет о процессе,
характеризующемся скалярной величиной (температура,
давление и т. п.), поле называется скалярным. Если же
рассматриваемый процесс характеризуется векторной
величиной, как в случае электростатического ноля, то иоле
называется векторным. Лектор всегда можно
рассматривать как силу, и поэтому векторное поле; еще называется
силовым полем. Приведенные примеры разъясняют
происхождение понятия ноля в математике» 4.
Подобная трактовка физического поля с
интерпретацией его как феноменологического явления, либо как
модели описания, характерна также для многих исследований
философского характера5, в которых в то же время, пли,
4 И. Л. Гол ь д ф а й и. Лекторами аналпа и теории поли, стр.
36.
6 «Л physical vector field is an expanse, or spread, of tension, each
region of which acts on an appropriate material test hod у with a
definite strength and in a definite direction. An acting field force is
a vector because it has both a magnitude and a direction. If forces
or vectors are distributed among different regions of a field with
different magnitudes or directions, the field as a whole exhibits
a definite pattern of tension. Accordingly, vector fields may
differ in pattern. The magnetic field which influence the behavior of
articles of iron in the neighborhood of an ordinary magnet is the
familair example of a physical vector field. In Ibis example the
pattern of the field —- which a scattering of iron filings makes
observable -- consists of lines of magnetic force; that connect the two
poles of the magnet in a series of widening curves. Another familiar
example is the electric field which acts on electrically charged
bodies. And the theory of relativity has introduced into physics
the field of gravitation, which acts on material objects regardless
of their physical nature. The truth is that so much in physics
has been accounted for in terms of physical fields that the concept
of a field of tension may be said to be the most inclusive
explanatory category of a theory dealing with material processes»
(A. P. Us h e i) k o. The Field Theory of Meaning, стр. 79-80);
«In addition, a field theory brings unity out of plurality A) by a
fusion of distinct fields into one of a higher order of complexity,
B) by a reduction of particles to field, (.'3) by a reduction of
matter to space, and D) by a reduction of space to field ...Fields of
physical tension are to be understood, like phenomenological fields,
literally, i.e. in the sense of a mode of being» (A.P. IF s h en-
ko. Указ, соч., стр. 86, 88).
4 г. С. Щур
97

вернее, в силу указанной трактовки поля, значение
интерпретируется как способ существования в.
Определенным отголоском физической трактовки поля
является интерпретация этого понимания в психологии
и социологии в том случае, когда поле определяется как
совокупность взаимозависимых фактов 7. Использование
теории, вернее понятия «поле» при изучении человека
с точки зрения его взаимоотношений с социальной средой
рассматривается как попытка одновременного осознания
психологической и социальной сторон этого явления н.
При этом, несмотря па то, что главный акцент делается
на роли общих факторов, изучение индивидуальных
характеристик данного субъекта также остается в центре
внимания исследователя 9. Особое внимание уделяется
функциональной роли данного индивидуума. Такой
подход определяется тем, что, по мнению некоторых исследо-
«А meaning is a mode of being since everything «is» or «exist?».
Rut — contrary to the naive optimist — there are modes of being
that are not modes of meaning. Even among the modes of linguistic
being wo recognize — at least, if we accept the contextual thesis
that a statement, or proposition, is a minimal unit of
signification — that a single word, or a random sequence» of words, is not,
generally, used with a meaning. Similarly, material objects and
occurences, of nature — unless planned by a mind — do not
exemplify signification. Let us in the sequel confine the term
'being' to such modes of unmeaning being. The question is: Can we
connect being with meaning? The answer is: «Yes»» (A. P.
U s h e n k о. Указ. соч., стр. 140).
«I shall use the term field in the sense employed by Lewin: «the
totality of coexisting facts which are conceived of as mutually
interdependent» (K. L e win. Field Theory in Social Science,
стр. 240), G. M. Y i n g e r. Toward a Field Theory of .Behavior,
стр. 39).
«Field theory can be thought of as an attempt to surmount
conceptual equivalents of the perceptual problem to make it
possible to apprehend psychological and sociological facts
simultaneously After several centuries of development in physics, a
field perspective has now perhaps become part of the world view
of layman» (G. M. Y i n g e г. Указ. соч., стр. .49, 41).
«A field theorist contends, however, that the sociocultural system
within which individuals live also lias system-maintaining
processes that set limits on the action possible within it. The task of
the sciences of man is to specify the results of the transactions
between these systems ...Field theory «loes not dismiss the
significance of differences in individual tendency in favor of exclusive
attention to situational forces» (G. M. Y i n g о г. Указ. соч.,
стр. 44, 47).
98

нателей, функциональный подход близок к полиному иод-
ходу 10.
Для некоторых работ по социологии, использующих
термин «ноле», физическая интерпретация итого понятия
оказывается главной. IJ такого рода работах широко
используются понятие силовых линий и другие физические
образы п.
Однако во всех ли случаях можно говорить о
механическом перенесении итого понятия в соответствующие
науки? Кроме того, остается вопрос, почему зто понятие
возникло в физике именно в XIX в.? Как известно, впервые
понятие «иоле» в физике было введено Максвеллом '- и,
по-видимому, отражало характерный уже для второй
половины XIX в. структурно-функциональный подход. Нполне
естественно, что применительно к физике ои имел иную
форму, чем в других пауках. Однако итог подход
проводится далеко по всегда даже сейчас и постоянно
наблюдаются уклоны то в чисто структурную, то в чисто
функциональную сторону. Ср., например, направление
функционализма в современной социологии, где речь идет о
системах и не говорится о иоле 13. и полевые теории, где
не упоминается о системах. Как думается, указанным
крепом в одну из сторон, по-видимому, прежде всего
объясняется синонимическое использование терминов
«структура», «система» и «иоле», характерное отнюдь не только
для языкознания. И то же время то обстоятельство, что в
любой науке, независимо от того, опираются ли па
математическую интерпретацию структуры или иа зминрпче-
ский материал, :>то понятно неотделимо от анализа
совокупностей, или ансамблей ", злемептоп, определяет
правомерность и естественность подхода к любым
явлениям с точки зрения групп. Если рассматривать и систему
и поле как функциональные образования, то все равно
вряд ли правомерно отождествлять зтн понятия и подме-
10 «The development r»I' functionalism gave further impetus to these
trends; for the basic question of functionalism is in a sense a
field question: I low does this item under examination fit into the
larger scheme of things?» (G. M. Y i n g e г. Ука.ч. соч.. стр. 72).
n ll.Mcy. Studieu zur Anwendung des Feldbegriffs in den Social-
wissenschafteii.
12 II. M у л у. Структурные методы ir философии пауки.
1:1 W. I s a j i w. Causation and Functionalism in Sociology;
I). Martin d a 1 e (ed.). Functionalism in the Social Sciences.
14 И. Мул у. Указ. соч.
4* 99

нять структурно-функциональный подход полевым.
Возможно, более оправдано попытаться совместить оба
подхода, тем более, что структурно-функциональный подход
неотделим от группового, т. е. от исследования групп и
классов элементов и их взаимодействий, что уже давпо и
всегда было представлено в марксистской философии 1б.
Напротив, групповой подход, в частности, при анализе
того, что называется полем, в физике лишь начинает
внедряться и считается большим достоинством
соответствующих теорий поля. Ср., например, теорию поля Р. Утия-
мы 1в, который классифицирует элементарные частицы
по принципу наличия у них одинакового спина, или
странности, т. е. на основании того, что в языкознании
называется «общим дифференциальным или интегральным
признаком», и позволяет говорить об инвариантных
группах. Таким образом, представляется возможным говорить
о довольно парадоксальной ситуации, т. е. о том, что
если в языкознании появление термина «поле» в какой-то
мере и обусловлено влиянием физики, то теоретико-
групповой подход имплицитно в языкознании представлен
уже намного раньше, чем в физике. Благодаря этому
категория ноли в языкознании трактуется по-иному.
Недостатком указанного подхода в языкознании является
гипертрофия роли объединяющего признака, вследствие чего
в качестве такового рассматривались экстралингвистиче-
скне характеристики и общий признак постулировался
группам элементов, им не обладавших, поскольку в основе
объединения этих элементов в группы лежал
функциональный принцип. .')то обусловливало недостаточное внимание
к структурно-функциональному принципу и
односторонность, при которой упор делался па структуру.
Игнорирование функциональной стороны проявляется прежде
всего в том, что ни одна из групп не рассматривается как
функциональная, хотя очевидно, что в языке любой
элемент имеет функцию, вследствие чего группировка
элементов па основании общих свойств может
рассматриваться лишь как один из возможных принципов группировки.
15 «...какого Гни взгляда ни придерживаться относительно строения
материн, не подлежит сомнению то, что она расчленена на ряд
больших, хороню отграниченных групп с относительно
различными размерами масс...» (Ф. '.) н г с л ь с. Диалектика
природы. М., 195Г>, стр. 217).
16 1*. У т и я м а. Инвариантная теория взаимодействия.
100

Однако смягчающим обстоятельством является то, что
подобная односторонность. Пыла скорее теоретической,
поскольку на практике анализу подвергались группы
либо с реальной общностью свойств и функций,
либо реально обладавшие общими функциями и
приписанными им общими свойствами н взаимодействиями,
в то время как между элементами других
(функциональных) групп существовали и существуют лишь отношения.
Возможно, что стремление усмотреть всюду взанмодейст-
ствия и привело к распространению термина «иоле»,
поскольку атрибутом поля считалось наличие
взаимодействий. Однако взаимодействия, по-видимому, бывают
разные, и то, что справедливо для микрообъектов, как
известно, может быть характерным для макрообъектов.
Вследствие этого, если полевый подход в физике является
одним из проявлений структурно-функционального
подхода, то из этого вряд ли следует, что он тождествен
структурно-функциональному подходу в социологии и
в других науках, которые изучают иные типы
взаимодействий, чем в физике. Во всяком случае, даже если типы
взаимодействий тождественны или одинаковы, то их
реализация явно имеет ряд особенностей, вследствие этого
становится очевидной неправомерность устранения из
соответствующих наук понятия «система» так же, как и
отождествление ее с объектом или замена термином «иоле».
Кроме того, понятие «система» в разных науках вряд ли
может трактоваться по-разному, в частности, как сеть
оппозиций, которые в то же самое время считаются
непременным атрибутом ноля.
С точки зрения структурно-функционального подхода,
любая группа или совокупность элементов, независимо
от принципов, лежащих в основе ее объединения,
обладает определенной структурой, конфигурацией, топологией
и функциями. При этом принципами группировки могут
быть как принцип инвариантности, так и
функциональный принцип, или комбинирование этих принципов. Кроме
того, функция может быть как структурной, так и
коммуникативной с ее вариациями, эстетической,
эмоциональной и т. д. функциями. В то же время функция поля или
того, что, возможно, есть основание называть нолем,
может проявляться в аттракции, т. е. не только в том, что
благодаря существованию данной группы элементов с общим
признаком в нее включаются новые элементы с таким же
101

признаком, но и в том, что сам этот синтагматический
по происхождению признак закрепляется у данного
элемента, что могло бы не произойти, если бы не существовало
соответствующей группы и этот элемент включался бы
в другую группу, вследствие чего у него закрепился бы
другой дифференциальный признак, инвариантный
общему признаку элементов этой группы 17. Указанное явление
отмечается и в фонологии и в лексике и проявляется,
в частности, в перегруппировках элементов при смене
определяющего дифференциального признака, что
приводит порой к весьма кардинальным перестройкам ,8.
Трактовку явления, которое здесь обозначается,
термином «аттракция», как отталкивания системы,
отождествляемой с группой, см. у 13. Л. Звегинцева:
«выключение отдельных слов из системы может происходить как
по лексико-семантическим, так и по грамматическим
признакам. Так, в результате резкого или частного изменения
значения, например, возникновение нового лексико-се-
мантического варианта и отмирание старого, слово может
совершенно уклониться от того значения, которым оно
было связано с системой. 13 результате оно выбрасывается
из системы и оказывается вне влияния инерции смыслового
развития системы. В средневерхненемецкий период list
входило в систему wisheit, kunst, sinnliclikeit и т. д., но
позднее это слово пошло самостоятельным путем развития,
уклоняясь все больше в сторону постепенно
развивающегося нового лексико-семантичсского варианта. В
результате list, став в ряд с такими словами, как Betrng, Schlan-
heit, Kniff, Falschheit, Intrige, Biiberei (ср. также
образования с -list: Arglist, Frauenlist, Hinterlist и др.), не
проделало того вышеописанного общего смыслового
изменения, которое имело место в системе wise—kluoc» 19.
*- Таким образом, если характеристикой поля считать
наличие общего дифференциального признака у данных
элементов и явление аттракции, то тогда в качестве нолей
в лексике выступают определенные
функционально-инвариантные группы, поскольку для элементов указанных
17 Иную трактовку термина «аттракция» см.: S. (Ill m а п it.
Semantic Universal*; M. M.M а к о и с к м и. Теории лексической
аттракции.
18 И. Я. II л от к и п. Динамика английской фонологической
системы.
19 В. Л. 3 и о г ii и ц е в. Семасиология, стр. 289.
102

групп характерно тге только наличие общего
(инвариантного) признака, но и наличие коммуникативной или
структурной функции. Наличие таких же характеристик
у фонем позволяет говорить либо об инвариантных
группах (нолях), либо о функционально-инвариантных
группах в фонологии, если окажется, что для объединений
фоном на основе общего инвариантного признака также
характерна какая-нибудь функция, например
структурная. П качестве чисто инвариантных групп, по-видимому,
можно рассматривать такие объединения лексем на
основании общего дифференциального признака, которые
репрезентируют межклассные отношении типа: красный —
краснота — краснеть — красно 20.
По другому основании) (функциональному) все эти
лексемы входят в несколько классом, называемых частями
речи. Независимо от того, назвать ли объединения по
инвариантному признаку — полем, а по функциональному—
классом, все равно очевиден тот факт, что эти группы
пересекаются. При этом то, что, по мнению некоторых
исследователей, можно было бы назвать полем, покрывает
несколько классов и, следовательно, не тождественно
классу 2|. Во всяком случае вряд ли можно отрицать
существование двух принципов группировки и рассматривать их
как однотипные под общим названием «система» или
«иоле». С точки зрения наличия пли отсутствия
аттракции те группы, для которых характерпа лишь общность
аффиксов или основ н между элементами которых нет
аттракции, по-видимому, оправдано рассматривать как
инвариантные или функционально-инвариантные группы
в том случае, когда данный аффикс имеет структурную
функцию в том смысле, что он является показателем
отнесенности данных слов к определенному структурному
типу или к данной семантической или функциональной
группе. Ср. ряд терминов родства в германских языках.
Функционально-инвариантной группой, например в
русском языке, является также группа лексем, обозначающих
имя деятеля, несмотря на] наличие в ней многочисленных
суффиксов имени деятеля, поскольку для всех них ха-
20 Лналп:< такого родя отношении и английском языке см:
Л. Л. У ф и м ц е и а. Слоио it лексико-еемантическоп системе
языка.
21 Е. (loseriu. Lexikalische Solidaritaten.
103

рактерны общий дифференциальный семантический
признак и общая функция.
Такие же группы, как термины, обозначающие рыб,
мебель, вооружение, пейзаж, деревья, родство, у которых
в большинство языков явно отсутствуют общие
дифференциальные лингвистические признаки, а зачастую нет
и общих экстралиигвистических признаков (ибо что общего
у пистолета и кинжала, кроме самой общей функции —
служить оружием), резонно рассматривать не как поля
или системы, а как чисто функциональные или
предметные группы, состав которых целиком зависит от
экстралингвистических факторов.
Таким образом, с точки зрения изложенного выше,
функциопально-семантические группы, представляющие
собой объединение лексем с общими значениями и
функциями, являются частным случаем
функционально-инвариантных групп. Бывшие понятийные категории, если
идти от их репрезентации в языке, можно рассматривать
как функционально-инвариантные категории, а
функционально-семантические категории — как частный случай
функционально-инвариантных категорий. Однако, ло
всяком случае пока, представляется более
последовательным говорить не о функционально-семантических
категориях или полях, а о функционально-инвариантных
группах, хотя такая трактовка этого вопроса явно имеет ряд
трудностей.
Что же такое поле в языке и как оно соотносится
с системой, поскольку очевидно то, что явления,
интерпретируемые В. Порцигом и его последователями как поля,
совсем не то, что считают полями другие исследователи
(см. Й. Трира и К. Ройнинга).
То, что li. Иорциг интерпретирует как поля,
представляется более оправданным рассматривать как системы,
поскольку тип взаимодействия между элементами здесь
иной, чем в других случаях. Кроме того, в этом случае
отмечается взаимодействие между элементами различных
групп и классов и между неоднородными группами и
классами. Точно так же, как отмечалось выше,
взаимодействие между членами классов, называемых частями речи,
и различными частями речи между собой также иное.
В то же время между элементами различных частей речи
и классов, обладающих общими основами, отмечаются
отношения другого рода, если для этих элементов харак-
104

терна общность семантического дифференциального
признака. При этом функция такого рода объединений
вероятнее всего структурная. Но всяком случае, существование
неоднородных групп и типов объединении элементов в
группы делает неоправданным игнорирование :>тих
различий и определяет правомерность попытки понять их
специфику, что, однако, как представляется, может быть
плодотворным лишь в рамках более широкого подхода.
Многое из изложенного выше в предварительном
порядке требует обоснования, чему и посвящаются
последующие главы.

Г л а и а VI
ПРИРОДА СЕМАСИОЛОГИЧКСКОГО
И ОНОМАСИОЛОГИЧЕСКОГО ПОДХОДОВ
К ЛИНГВИСТИКЕ
Как и.'тое.тио, стремление к разграничению семаеио-
.11 О I ПЧОСКОГО 11 ОПОМаСЛОЛОГПЧеСКОГО ПОДХОДОМ lipil HCC.IIC-
доиапнл лексики уже до иол i.no давно характерно д.:1 и ряда
исследователей \
Хотя для этого (существуют несомненные омнириче-j
екие осиопапия, однако разграничение указанных
подходов оказывается нередко довольно трудным делом, так
как и обоих случаях исследователю приходится
оперировать понятиями. Однако в общих чертах различие мел,
->~н
1 F. Diet /.. Homanisebe Worlsclioplnng. Anbang ziir Grammatik
dor ronianisoboii Spraebon; К. 'Г a p p о 1 e. t. Die romaniseben
Vcrwandsebaftsnamen mit bosonderer Heriicksicbtigung der
fraazosiscliofi and italioniseben Mundarlon; С h. 13 a 1 1 y. La
laiigiie et la vio; Jt. 11 a 1 I i g ufid W. W a r I li и r g. Hegriffs-
systeme als Grnndlago for die Lexikograpltio, с.тр. 1л; 13.
Quail г i. Anl'gabon mill Motbodon dor onomasiologiscbon Forsclnmg.
Eine entwickiungsgescbiebtliebo Darttsteliung; U. H i с. к о п.
Beinoilaingen 7.Uг Onomasiologio; О н ж с. «Gclchrtcr» undj
«Wissensebal't» im Franzosiscboii, стр. 10; О )i ;к е. Onojnasio-^
login odor Fo.ldinetbode?; L. VV о i ь g о г Ь о г. Grand ziigo dor
itilialtbezogenen Grainmatik; II. 15 r i a k mi a n n. l)io doulscbo
Spraebo; .1. \i e n so и. Los denominations du «visago» on I'ran-
fais ol dans antro.s langnes rornanos; If. F о 1 t i n. Die Kopfbode-
ckiingeii nnd ihro Hozoiohnnngon; F. 1) о г м s о i i L Spruebe
mid Spreebeiidor; К. 11 о g e r. Die meUiodnlogiscben Vorausset-
7,nng(M> von Onomasiologio and begril'liieber Gliodoning; О u
ж о. Los bases inotltodologupies do I'onoinasiologie et dn elassoment
par concepts; F. I> r n n о t. La ponsee ct la languo; К. К о s с b-
m i d о r. Deil.riige znr allgemeinon Syntax; H.Scli w о r t о с к.
Beze.icbnungoii liir Scbuliwork in don roinaMiscboii Spraebon;
И. И. M e ni, a n я я о н. Члени предложения if части речи;
О н же. Понятийные категории к ялике, стр. 15M —198;
Ш. JJ а л л и. Общая лмнгипетпка и попроси французского
жилки; О. 1С спорее п. Философия грамматики, стр. 300;
Ш. Балл и. Французская стилистика, стр. 2\Н>.
10G

жду указанными подходами сводится к тому, что
семасиология «исходи-'' из самого слова и изучает его смысл.
Ономасиологии исходит из идеи и изучает ее выражение,
задаваясь вопросами тина: «Дано понятно «покупать».
Мри помощи каких слов выражается оно в данных язы-
ка\:» "Ч
Следовательно, семасиологические исследования
направлены от слова ь- понятию, ономасиологические —от
понятия ь- еюну. «И семасиологии речь идет об одном
c.'i о не и его связи с несколькими понятиями, а в
ономасиологии — о связи одного понятия с несколькими
словами» :\ Однако до последнего времени ономасиология
в основном остается ономасиологией вещей, а не понятий.
При этом трудность разграничении обоих подходов
определяется не в последнюю очередь слишком расширенным
толкованием понятия «доле», при котором практически
любая совокупность элементов безотносительно к их
природе интерпретируется как поло. Кажущимся веским
основанном для такой трактовки служит наличие общего
дифференциального признака у элементов данпой сово-
кунпости. Однако, как было показано выше, в качество
общего дифференциального признака часто
рассматривается общая функция, например, совокупность средств,
обозначающих понятия времени, залога, числа, рода
и т.^ д.
Если рассматривать значение как функцию, то
несомненно, что у элементов разных уровней, передающих
данное понятие, можно усмотреть наличие общего
дифференциального, вернее, шгтегралыюго семантического при-
зттака. Одпако и в этом случае функции (значения)
различны у отдельных групп элементов, поскольку одпи из них
являются грамматическими, а другие — лексическими.
Из этого, одпако, по следует, что совокупности
разнородных элементов, выражающих данное понятие, не
могут быть рассмотрены вместе. В то же время сомнение
вызывает правомерность интерпретации такого рода
совокупностей как полей или функционал ьно-ссмантичс-
ских категорий.
Как известно, еще недавно указанные явления
интерпретировались как понятийные категории, а объеди-
2 Ж. М а р у з о . Словарь лингвистических терминов, стр. 187.
3 Е. В. 3 а о н е г и н. Некоторые общие вопросы ономасиологии
(на материале романских языков).
107

пение разнородных элементов в одну категорию считалось
ошибочным, поскольку полагалось, что в этом случае
происходит смешение лексики и Грамматики 4. В свое
время многие исследователи настаивали на необходимости
строго разграничивать эти уровни, что явно
свидетельствует о недооценке роли функциональной стороны при
изучении языка.
С этой точки зрения возврат к комплексному
рассмотрению элементов разных уровней представляется
положительным явлением и закономерен, поскольку отражает
структурно-функциональный подход к лигггвистическим
феноменам. Однако из этого не следует правомерность
интерпретации указанных явлений как полей. Еще менее
оправданным представляется постулирование такого рода
полям грамматического центра 5, поскольку такой центр
не всегда присутствует. Ср., например, средства
выражения причины, следствия, цели, интерпретируемые как
поля, однако не обладающие грамматическим центром 6.
Другим слабым местом подобных теорий является
постулирование полям оппозиций. Кстати говоря,
неизвестно, почему подобные утверждения называются
теориями, а не гипотезами, так как теория предполагает
совокупность постулатов и их доказательство, чего нет
в указанном случае.
Очевидно, что постулирование оппозиций полю не
правомерно даже с точки зрения понятия поля в физике и
биологии. В этих науках элементам данного поля
вменяется взаимодействие, а не оппозитивные отношения, ибо
оппозиции отнюдь не всегда отражают взаимодействия
между элементами.
Оппозиции являются донаучным способом
моделирования лингвистических объектов. Кроме того, в
лингвистике оппозиции всегда рассматривались как атрибут
системы, следовательно, их постулирование полю означает
отождествление понятий «поле» и «система». Такое
отождествление, к сожалению, происходит нередко, о чем,
4 См.: Б. Л. Ильи ш. Предисловие к кн: О. Е с и о р с с и.
Философия грамматики.
5 Е. В. Гул ы г а и К. И. Ш с и д о л ь с. Грамматико-лексичос-
кно поли к сонременном немецком языке; М. М. Г у х м а н.
Грамматическая категория и структура парадигм.
вА.П. Комаров. О линтпистическом статусе каузальной
связи, стр. 109—164.
108

в частности, свидетельствует синонимическое
употребление терминов «система» и «иоле».
Однако очевидно, что указанные выше группы
элементов, включающие различные средства выражения данного
понятия (хотя им и постулируется общий
дифференциальный признак), явно отличаются от других групп, также
имеющих общий дифференциальный признак.
Во-первых, элементы функционально-семантических
или грамматико-лексических полей обладают лишь общей
функцией и минимум двумя, а тге одним общим
дифференциальным признаком, лексическим или грамматическим,
или совокупностью этих признаков, ибо вряд ли стоит
пренебрегать различием в значениях у элемента л в был
и сказал и у лексемы вчера. JJ то же время с
функциональной точки зрении они явно сближаются, поскольку
обозначают отнесенность к прошлому.
Для такого рода групп характерно то, что их элементы
относятся к разным уровням. Однако существ у гот и
другие типы групп, относящиеся лишь к данному уровню,
например, лексическому, для элементов которых
характерна общность однородного семантического признака
и функций, что дает основание рассматривать их как
функционально-инвариантные группы.
Еще более наглядно группировка элементов с общим
дифференциальным признаком, относящихся к одному
уровню, видна на фонологическом уровне, где
дифференциальный признак, по которому данные фонемы
объединяются в группы, типичен лить для фонологического
уровня, что позволяет постулировать этому уровню
инвариантные группы или функционально-инвариантные группы,
если для элементов таких групп также характерно
наличие общих функций 7.
Однако в отличие от лексем, для которых характерно
преобладание коммуникативной функции, для фонем
типична структурная функция, проявляющаяся в том, что
данные ряды и серии фонем участвуют в образовании
лишь определенных типов структур морфем и слогов 8.
Из изложенного выше и истории рассматриваемого
вопроса могло бы показаться, притом не без основания,
что основное различие при семасиологическом и онома-
7 Г. С. Щ у р. о функциональных и инплрияптпых группах п
языке.
8 Г. С. Щ у р. Об одном методе анализа и фонологии.
109

биологическом подходах состоит в том, что в центре
внимания семасиологии находится слово, а ономасиологии —
понятие. Однако, как представляется, оба подхода
отражают гораздо более существенные стороны языка, а
именно — онтологическую и функциональную.
Семасиологический подход связан с исследованием
онтологии языка, а ономасиологический — с
особенностями его функционирования. Исследование онтологии
языка означает обнаружение принципов организации
его элементов безотносительно к говорящим на данном
языке индивидуумам. Ономасиологический же подход
целиком связан с речевой практикой индивидуумов.
С точки зрения дихотомии Ф. де Соссюра «язык —
речь» семасиологический подход означает исследование
языка, а ономасиологический — речи. Однако последнее
справедливо лишь в том случае, если исследуются не
отдельные элементы, а группы элементов. Но из того
обстоятельства, что существование групп элементов с
общим дифференциальным признаком характерно и для
фонологического, и для морфологического уровней,
следует, что семасиологический подход является лишь
частным случаем более широкого подхода, даже тогда, когда
при семасиологическом подходе основное внимание
обращается на общность дифференциальных признаков у
групп слов и морфем. Более широкий подход означает
изучение инвариантных свойств у групп элементов всех
уровней безотносительно к их природе и отражает один
из важнейших принципов группировки любых элементов,
а именно — принцип инвариантности, и способ их
существования, т. с. онтологию !>. Объективная природа этого
принципа не становится менее объективной от того, что
при моделировании структуры или конфигурации данных
групп отдельные индивидуумы создают субъективные
модели н имеют неодинаковую осведомленность о характере
и числе элементов, входящих в ту или иную группу 10,
ибо объективная вещь и субъективное ее отражение —
разные феномены. Точно так же онтология данного
явления и методы ее познания, т. е. гносеология, могут быть
I1. С. Щ у р. О понятии общего ноля к морфологии; О и ж с.
Об одном шкшожном методе анализа и лингвистике.
J. G. S n i A о г and С \\. И. Osgood (cds.). Semantic
differential technique. Л Sourcebook.
110

различны не только у отдельных нндииидуумоп, но и у
больших коллективов.
То обстоятельство, что при ономасиологическом
подходе в некоторых случаях у исследуемых элементов
обнаруживаются общие дифференциальные признаки, даже
если отвлечься от того, что зги признаки могут быть
неоднородными п принадлежать к лексическому и
грамматическому уровням, что позволяет некоторым
исследователям рассматривать полечили подход как дальнейшее
развитие ономасиологического подхода ll, не может
затушевать различие между подходом, при котором в основе
лежит исследование принципа инвариантности, или
семасиологическим подходом, являющимся частным случаем
отражения зтого принципа, и ономасиологическим
подходом, при котором предметом исследования являются
группы, злемепты которых обладают лишь общей
функцией и не имеют общих лингвистических
дифференциальных признаков. Ср. группы слов, обозначающих виды рыб,
пейзаж, части тела и даже термины цветообозиачения и
родства ,2.
К Обозначение термином «иоле» групп элементов,
имеющих общий дифференциальный признак и не обладающих
таким признаком, хотя и представляется явно
неоправданным, по-видимому, отражает интуитивное или
сознательное стремление исследовать не отдельные лексемы,
а группы, что, возможно, объясняется неосознанным
пониманием онтологии языка, для которого характерно
объединение элементов в группы. J ice же отсутствие
теории, которая обобщила бы зтот эмпирический опыт,
приводит к тому, что вместо сознательного анализа групп
говорят о полях, системах и структурах, при :>том
смешивают разные типы групп. Пыл о бы явно несправедливо
утверждать, что зто противоречие остается незамеченным,
о чем свидетельствуют многочисленные попытки
постулировать наличие общих дифференциальных признаков
11 «Man knnn die Foldlchro als eilie weilorentw iokelte Onomasinlo-
gio betrachten» (J. Trier. Altes unci Xeues votn sprachlichen
Fold): «So erschoinl vom Standpiinkt des Onomasinlngen ans die
Foldlohre als none wort voile Krweiteriing dos eigonon bisherigen
Forschungsgebiet.es» (ГЗ. Q и a d r i. Aiifgabon unci Mothodon
der oiiomasiologischen Forschnng, стр. 153-154).
12 A. \\ i b i. Die Fischbononniingon des rnlerseogobietes: |\ 7, i ns-
I i. Grand und Grat; J. G гее и b о r g. The Logical Analysis
of Kinship.
lit

элементам, которые ими не обладают. Выход находят
в том, что в качестве дифференциальных признаке)»
используются не лингвистические, а экстралингвистические
признаки. Последнее особенно характерно для
компонентного анализа 13.
Указанное обстоятельство интересно тем, что оно явно
отражает растущее понимание роли принципа
инвариантности. Однако это понимание чаще всего до сих пор
остается интуитивным и имплицитным. С другой стороны,
уже намечающаяся гипертрофия роли этого принципа
явно ведет к игнорированию роли функционального
принципа и к забвению того, что функции элементов языка
весьма многообразны. С этой точки зрения интерпретация
бывших понятийных категорий как
функционально-семантических или лексико-грамматических полей
представляется отражением более осторожного подхода,
учитывающего наличие в языке двух принципов —
функционального и инвариантного — группировки элементов 14 и
возможности комбинирования этих принципов прежде всего
при функционировании данных элементов, т. е. речи.
Таким образом, как и в ряде других рассмотренных
случаев, ответ на вопрос: является ли данная
совокупность элементов полем, или — насколько правомерно
данную совокупность интерпретировать как поле,
сводится прежде всего к ответу на вопрос: что же такое поле
в лзыке и каковы его характеристики и функции? Только
после этого, по-видимому, логично ту или иную
совокупность элементов, обладающих чертами,
интерпретируемыми как атрибут поля и отличающими данную
совокупность от других групп, рассматривать как поле. Говоря
по-другому, введение повой категории должно вытекать
из внутренней логики анализа и специфических
особенностей эмпирического материала, не отраженных другими
категориями. Лить в этом случае вводимая
категория имеет право на существование в кругу других
категорий, отражающих онтологию данного явления, ибо
«категории надо вывести (а не произвольно или
механически взять) (не «рассказывая», не «уверяя»,а док а в ы в а я)»хъ.
13 «Оснонм компонентного анализа».
14 Г. С. Щур. () соотношении между некоторыми категориями и
лингпистике; О и ж е. О днух принципах группировки лннг-
ннстнчоских единиц.
15 II. 11. Л е и и п. Поли. собр. соч., т. 29, стр. 80.
112

При этом представляется крайне существенным и
необходимым установление иерархии между категориями;
лишь это может гарантирован, от синонимического
употребления терминов, отражающие различные стороны
данного явления, и от смешения понятий, не
способствующего установлению истины, так как, но словам Дж. Ф.
Некона, «истина может возникнуть скорее из ошибки,
нежели из смешения понятий»1".
х- Хотя понятие поля, особенно в его интерпретации
Й. Три ром и Л. Найегербером, подвергалось много раз
критике, однако количество работ, авторы, которых
уверены в том, что они исследуют поля, неизменно растет.
При :»ТAМ нередко термин «иоле» не только используется
синонимически, наряду с терминами «система» и
«структура», по и полностью вытесняет два последних термина,
а вместе с ними делает как бы ненужными сами категории.
Вследствие этого складывается парадоксальная ситуация,
при которой бесследно исчезает категория системы, а то,
что рассматривалось как атрибут системы, теперь
считается характеристикой поля. Это прежде всего относится
к оппозициям.
Из сказанного, однако, не следует безусловная
правомерность отрицания категории поля в языке.
Сложившаяся ситуация свидетельствует липть о чрезвычайно
нестрогом отношении исследователей к основным понятиям
их науки, что ведет к смешению категорий, отражающих
онтологию объекта и особенностей его функционирования.
Однако из сложившейся ситуации также не следует
правомерность постулирования языку категории поля.
Известно, что критика этой категории, вернее,
концепций авторов, (чч постулирующих, часто направлена
не против самих фактов, отражаемых этой категорией,
а против интерпретации этих фактов. Так, Й. Трира
критикуют за то, что он считает возможным установить
границы поля, в то время как- эти границы, по мнению
критиков, подвижны, поскольку у разных индивидуумов они
различиi,i. Однако и в этом случае, как и во многих
других, критика бьет мимо цели, поскольку смешиваются
объект и субъективная его модель, т. е. не учитывается
объективно-субъективный характер отражения. Объект
10 Цит. по кн.: .'). К о с <• j) п у. Синхрония, диахрония и
история, стр. 174.
ИЗ

может иметь и имеет границы, как бы незаметны не были
переходы между ним и другими объектами, поскольку один
объект отличается от другого по только совокупностью
свойств, определяющих его качественную сторону, но
и совокупностью функций, им выполняемых, вследствие
:>того даже при максимальной близости об'ьектов с точки
зрения набора свойств всегда может быть обнаружено
различие между ними с функциональной точки зрения,
во всяком случае — с точки зрения преобладающих
функций.
Субъективная же модель данного объекта, как
правило, отражает не все его стороны. Upii критике концепций
Л. Шйсгербера основные возражения против категории
ноля сводится к отрицанию промежуточного миря,
постулируемого Л. Найегербором и рассматриваемого им как
поле 17. Однако при :>том упускают из виду, что
промежуточный мир Л. Найсгсрбера по существу и есть
неизбежное следствие объективно-субъективного характера
отражения. Другое дело, что субъективной стороне
отдается предпочтение, вернее, что субъективная сторона
считается определяющей в формировании мировоззрения
и мироощущения индивидуума. Однако Л. Шйсгербер
не отрицает роли социальных факторов, в частности, при
анализе терминов родства.
В любом случае критика Й. 'Грира и Л. Найсгсрбера
другими исследователями, вернее, критика трактовки ими
материала, отнюдь не ведет к безусловному отрицанию
категории поля в лингвистике. Несомненно и то, что из
этой критики также не следует и противоположный вывод,
но очевидным является, что и Й. Трир, и Л. Шйсгербер,
и другие исследователи, примыкающие к ним,
анализируют не отдельные слова, а группы слов.
Последнее обстоятельство свидетельствует о том, что
исследуются парадигматические отношения между
элементами. Это обстоятельство не утрачивает своей
ценности несмотря на то, что часто не проводится различие
между неоднородными типами парадигматических
классов, а именно — парадигматическими классами, для зле-
17 «Ein sprachlichcs Fold is oin Ausscbnitt aus <ler godanklichon
Zwischonwelt, dcr durch die Gan/hoit о in or in organischor Glio-
derung zusammenwirkondon Gruppe von Sprachzeichon anlgebaut
wird» (L. W о i s g о r b о г. Vom Woilbild dor doutschon Spra-
elie. I. Ilalbband: Die inbaltbozogono Grammatik).
114

ментов которых характерно наличие общих свойств,
и теми классами, элементы которых обладают лишь общими
функциями. При атом положительным моментом является
то большое внимание, которое уделяют исследованию
функциональной стороны или а на.may языка с точки
зрения говорящего, т. е. ономасиологическому подходу.
Все же ил агого не следует, что совокупности
элементов данного уровня пли разных уровнен, отражающие
данные понятия или служащие дли его выражения, есть
основание всегда интерпретировать как поля и тем более
как понятийные поля уже хотя бы потому, что иоле в
языке либо является объективной данностью и отражает его
онтологию, .чибо :>та категория является неправомерной
в лингвистике, а сам термин (как, по словам самого
Й. Трира,оп употребляется в его работах ,8) используется
метафорически.
Представляется, что также не совсем оправдано
рассматривать семасиологический подход как отражение
точки зрения слушающего '".
Изложенное выше позволяет рассматривать
семасиологический подход как частный случаи отражения
принципа инвариантности и один из способов анализа
онтологии языка. 'Таким образом, оба рассмотренных подхода
являются правомерными, а их совмещение в ряде случаев
оказывается необходимым.
Одним из недавних и, но мнению рецензентов, удачным
образцом совмещения обоих подходов является книга
В. Кюльваниа. посвященная исследованию выражения
враждебности в древнеанглийской поазнн 20. Однако,
как и в других работах подобного рода, недоумение
вызывает прежде всего то, па каком основании совокупность
средств, служащих для выражения понятия
враждебности, интерпретируется как поле. В то же время, в
отличие от однотипных работ других авторов, для книги
В. Кюльвайна характерна большая теоретичность и тща-
18 «Froilich, das miisson wir ziigeben: dor Aiisdrnek Fold ist immer
cine Metaphor. Fs gibt strenge Lento, die aus dor Wissenschafts-
spracho jede Mefapliorik vorhaiineii wollen. Л her dor metaphn-
rische Prozoss liegl lief im Weseii der Spracho» (J. T r i о r.
Altos uiid Nones voni s|irachlielien Fold, стр. Id).
'" \V. К ii li I \v e i n. Die Verwendunt» der I'eiiidsoligkeitsbezioch-
nungon in dor altengliselieii Diehtersprache, стр. 29.
20 W. К ii h 1 vv о i п. Указ. соч. 1'ец. О. С Л х м а и о » о ii на эту
книгу см.: ИДИШ, Филол. пауки, 19C9, № 5.
Ш

тельность в обработке материала. Так, в работе
рассматривается вопрос о месте экстралипгвистических факторов
в семасиологии и уделяется большое внимание проблеме
синтеза семасиологической и синтаксической сторон
исследования. Особое внимание уделяется анализу
синтагматики и парадигматики применительно к понятию поля.
При этом автор пытается соединить оба плана в
исследовании.
Большое место автор отводит сочетаемости слов на
основе синтаксических и морфологических параметров.
Выделение ономасиологических параметров производится
на основе релевантных дифференциальных признаков
или пучков. По мнению И. Кюльвайна,
ономасиологический подход должетг быть основой при анализе собственно
семасиологической стороны исследуемого материала,
поскольку, как он считает, только в этом случае удается
изучить парадигматику и особенности синтагматики
рассматриваемого лексического поля. Синтез же
семасиологического и синтаксического аспектов возможен лишь
при тщательном исследовании сочетаемости
соответствующих лексических единиц.
Как представляется, необходимость совмещения
семасиологического и ономасиологического подходов
оказывается весьма актуальной, так как для языкознания
всегда была характерна абсолютизация тех или иных
методов исследования, что приводило к частой их смене и
к преобладанию на определенных этапах абстрактных и
экстралингвистических методов.
При этом, как известно, сравнительно частое
возникновение в языкознании новых методов описания и их
абсолютизация объясняется отождествлением методов
описания с онтологией, или природой языка. Однако
обнаруживаемый эмпирически и опровергаемый теоретически
факт неправомерности отождествления методов описания
с онтологией языка 21 весьма часто приводил к смене мод-
21 Н. Д. Арутюнова. О структурных и традиционных
методах в грамматике; Л. Ф. Л о с о в. О методах наложения
математической лингвистики дли лингвистов; О и ж е. Логическая
характеристика методов структурной типологии: О п ж е.
О возможности сближении лингвистики классической и
лингвистики структуральной (там же см. подробную библиографию
но этому вопросу); L. S с h а и w е с к е г. I)ie sprachwisscn-
schaftliche Methode. Eine kritische'Gogcniiberstellung traditionel-
ler und strukturalistischer Linguistik; II. G i p p e r. Zielsetzung
116

ных методов описания и к их последующей критике.
Отмечавшаяся в недавние годы широкая десубстан-
циализацин лингвистики, как и десубстанциализация
других наук, была результатом отождествления
математики и логики с онтологией, т. е. отождествлением и
в этом случае природы объекта с методом его познания.
Напротив, отмечающийся в последние годы
возрастающий интерес к конкретным исследованиям является
отражением интуитивного или осознанного стремления к суб-
станциализации лингвистики, т. е. к исследованию свойств
и особенностей лингвистических феноменов, а не только
абстрактной схемы.
Субстанциалпзация лингвистики, таким образом,
в большой степени объясняется еще раз осознанным фактом
неправомерности отождествления логико-математического
подхода, антропоморфистского по своей природе, с
объективной природой языка. Осознание этого факта — отнюдь
не новость для философии. Однако долгое время атому
препятствовала абсолютизация теоретико-множественного
подхода, ограниченность которого все больше проявляется
в последние годы.
Преодолению ограниченности
теоретико-множественного подхода, по-видимому, может способствовать лишь
исследование субстанции различных феноменов, в том
числе лингвистических, поскольку такое исследование
позволяет обнаружить существование нескольких типов
множеств н различных принципов интеграции или
группировки элементов. Однако субстанциалпзация
лингвистики способствует не только установлению различных
типов интеграции элементов в языке и, следовательно,
появлению такой онтологической картины языка, которая
в большей мере, чем другие представления, соответствует
его природе, но и возможности появления такой
аксиоматики, которая опирается не на абстрактные построения,
а на практику.
Субстанциалпзация лингвистики также, по-видимому,
будет способствовать установлению подлинного
соотношения между такими философскими понятиями, как
система, поле, структура, отношения, связи, функции,
свойства, тождество, инвариантность, и объединению струк-
dor Sprachwissonshaft 1U24 und houto: Versuch oinor Standort-
bestimmung; H. W i t t m a n n. Zur Grundfrago dcr moderncn
Sprachwissenschaft.
117

турного и функционального принципом в исследовании.
Все зто не исключает, а, напротив, обусловливает
необходимость использования в .языкознании математики,
однако в первую очередь неколичсствеиной математики
и прежде всего топологии 22, поскольку самой природой
языка и его функциями определяется наличие в нем
устойчивых и относительно неизменных черт.
Указанные выше обстоятельства, возможно, приведут
не только к определенному вкладу языкознания в теорию
познания, по и будут способствовать тому, что
лингвистика даст математике, занимающейся абстрактными
объектами, гораздо больше, чем математика до сих пор дала
языкознанию.
Однако, как представляется, в силу специфической
природы языка подобный вклад лингвистики в теорию
познания может стать реальным лишь при решении ряда
проблем общего характера и при установлении
соотношения между основными категориями лингвистики и
гносеологии, а также при установлении места
лингвистики в кругу других наук.
К числу проблем, заслуживающих первоочередного
решения, как думается, относятся следующие:
язык как объективная данность, как объект и
предмет исследования;
язык как органический (развивающийся) объект, его
место среди других органических объектов;
обоснование необходимости и правомерности
выделения структуры и системы объекта (языка);
объективная система и структура языка и системность
знаний о нем;
понятие структуры и системы в органических
(развивающихся) и искусственных объектах;
понятие структуры в языке и в общей теории структур;
понятие системы в языке и в общей теории систем;
понятия «элемент», «единица», «объект» и их
относительность;
понятие минимальной и максимальной единицы,
иерархия единиц и связей данной структуры и системы;
место понятий «отношения», «связи», «оппозиции» при
изучении структуры и системы языка;
22 Г. С. Щ у р. О топологическом подходе при исследоканнм
языка; О и же. Об одном возможном методе анализа п лиигпистикс.
118

понятие «уровень» применительно к конкретному
объекту (языку) и в общей теории уровней;
понятия «сложная структура», «подструктура»,
«уровень», «моле», соотношение и взаимодействие между ними
и критерии их выделения;
установление соотношения между понятиями «система»,
«структура» и «поле» в лингвистике, установление
соотношения между понятием поля в лингвистике и в общей
теории поля;
понятия «сложная структура и система», иерархичность
их частей, едипиц и принцип взаимосвязи и
взаимообусловленности элементов;
роль принципа взаимосвязи и взаимозависимости
элементов в сложных структурах и системах и место так
называемых структурно необусловленных и несистемных
элементов в языке;
установление характера парадигматики и
синтагматики в языке и общих принципов организации структур
и систем всех уровней языка;
установление роли и характера универсалий в
структуре и системе языка;
место принципа взаимодействия структуры и системы
как постоянного фактора развития языка;
установление особенностей структуры и системы языка
в синхронии и в диахронии;
установление относительного тождества структуры и
системы языка в диахронии;
установление места понятий «открытая и закрытая
структура н система» в языке, установление соотношения
между ннтра- и экстралиигвистнмескнмп факторами
развития языка;
установление соотношения между понятиями
«давление структуры» и «давление системы» в развитии языка;
установление соотношения между понятиями
«развитие», «изменение», «эволюция», «прогресс» в применении
к структуре и системе языка;
место понятий «общая структура и система» класса
объектов (группы языков);
что такое развитие общей структуры и системы группы
родственных языков во времени и пространстве;
место закона противоречия и единства (тождества)
противоположностей в развитии структуры и системы
языка;
119

особенности закона о переходе количества в качество
при развитии структуры и системы языка;
что такое движение от низшего к высшему
применительно к развитию структуры и системы языка;
установление соотношения между детерминистическими
и вероятностными законами в развитии структуры и
системы языка;
установление соотношения между понятиями «язык»
и «речь»;
установление соотношения между понятиями
«структура», «система» и «норма».

Г л а и а VII
морфоскмлптическш; ноля в морфологии
Как было показано выше, термин «морфосемантиче-
ское поле» обычно используется применительно к
единицам лексического уровня, т. е. словам. Основанием
введения термина «морфосемантическое поле» служит то, что
в языке наблюдаются группировки слов не только в
соответствии с общностью значений, т. е. семантики, которые
часто рассматриваются как семантические поля, но и
такого рода объединения, для которых характерна как
общность семантики, так и общность морфемного состава.
При этом общность морфемного состава может проявляться
как в общности основ лексических единиц, объединяемых
в данную группу, так и в общности их аффиксов
(префиксов и суффиксов) *. Если бы удалось доказать, что между
подобными лексемами существует взаимодействие, как
это утверждает П. Гпро, то, возможно, тогда
интерпретация подобных группировок лексем как морфосемантн-
ческих полей представлялась бы более оправданной, чем
рассмотрение таких группировок как ассоциативных или
понятийных феноменов 2, поскольку в основе такого рода
объединений элементов лежит объективный
гносеологический принцип, а именно принцип инвариантности,
характерный не только для лингвистических, но и для
других явлений.
В соответствии с принципом инвариантности
лингвистические единицы объединяются на основании как
общности значений и морфем, так и общности
дифференциальных признаков. Последнее характерно для групп фонем.
1 I'. G и i г а и A. Le champ morpho-semantiquo do la derivation
psoiido-.siiffixale.
2 Ф. д e Coco io p. Курс общей лингвистики, стр. 123—124.
121

Морфосемантические поля оказываются типичными и для
лексики и для морфологии. Основанием для подобного
утверждения могло бы служить то, что в морфологии ряда
близкородственных языкои отмечаются группы, элементы
которых обладают общностью морфемного состава и
семантики и между которыми существует взаимодействие.
К такого рода группам (например, в германских языках)
относятся определенные неличные и личные формы
глагола 3 и описательные формы будущего времени и
сослагательного наклонения 4. Однако в морфологии
морфосемантические поля обладают рядом особенностей, не
характерных для морфосемаитических полей в лексике,
в частности, тип взаимодействий между элементами здесь
иной, чем в лексике. Может показаться довольно странным
то, что после обсуждения в главах I и VI различных
концепций поля и вывода о том, что многие из групп
элементов, интерпретируемых как ноля, более оправдано
рассматривать как функциональные или функционально-
инвариантные группы (что, в частности, справедливо по
отношению и к морфосемантическим полям в лексике), в
настоящей главе вдруг появляется термин «морфоссмаити-
ческое поле в морфологии». Лри этом в качестве подобного
поля, как видно из изложенного ниже, рассматриваются
явления, которые другими исследователями могли бы быть
интерпретированы как функционально-семантические или
грамматико-лексические поля, элементам которых
постулируются взаимодействия и оппозитивные отношения.
Однако именно то обстоятельство, что оппозитивные
отношения не репрезентируют взаимодействий или тип
взаимодействия между противопоставленными элементами
иной, чем в рассматриваемом ниже случае, и побудило
автора подробно проанализировать соответствующие
явления, чтобы установить, насколько эти явления правомерно
интерпретировать как поля и каково соотношение этой
категории с категорией системы. Указанными обстоятель-
3 Г. С. Щ у р. Взаимосвязь между личными и неличными
формами германского глагола. Опыт соноставительно-днахроншно
изучения морфологии родственных языкои; G. S. S с и г. On
the Connection Between the Germanic Finite and Non-Finite
Verbal Forms.
4 G. S. S с и r. Some Remarks Concerning the Germanic Future;
Г. С. Щ у р. О спили между будущим временем и
сослагательным наклонением.
122

ствами обусловливается необходимость рассмотрении ряда
фактов морфологии глагола исландского языка п
сопоставления полученных результатов с фактами других
германских языком.
Как известно, для будущего времени в исландском
характерно: наличие описательного будущего с глаголом
ниш», отсутствующего в других современных
скандинавских языках и лишь отчасти представленного в древне-
датском и древиешведском г'; абсолютное преобладание
описательных форм уже в древпеислапдеком 6; уменьшение
абсолютной частотности описательных форм будущего
времени в средне- и повопеландском; значительное
преобладание в древпеислапдеком описательного будущего
с шипи и сокращение относительной частотности зтих
форм в средне- и повопеландском при одновременном
увеличении относительной частотности описательного
будущего со .skulи 7.
То обстоятельство, что в средне- и новоисландском
значения форм описательного будущего в основном
остаются теми же, что и в древпеислапдеком 8, делает
оправданным подробное исследование здесь значений
описательных конструкций будущего, причем преимущественно
в древпеислапдеком. И древпеислапдеком будущее время
передавалось как формами настоящего времени
изъявительного и сослагательного наклонений, так и
описательными формами (например, с глаголом verOa) !>. Однако
из описательных форм наибольшей частотностью обладала
конструкция «пиши • ииф. I смыслового глагола» (в
сагах 10 свыше Г>0% всех случаев передачи описательного
будущего), затем — конструкция со skulu (свыше 30%).
6 А. N о гс е и. Allscliwediselie Grammalik, стр. 471: К. М i k -
к с 1 s е в. Dansk ordl'ojningslaere гпг<1 sprog-historisk lillaRg,
стр. 427.
(i G. К. V. Lund. Oldnordbk ordJojiiingslaprc, стр. 385—.'580; H.
Andersen. Oldnordisk Grammatik, стр. 1<><>.
7 S. J 6 и s я о и. A Primer of Modern Icelandic, стр. 42.
8 S. И 1 о n d a I. Islandsk-Dansk Ordbog, стр. 42; \\. С I e a s by,
A. V igf iissn n. An Icelaiidic-Knglisli Dictionary. Second cdi-
lion with a supplement by Sir \V. A. Craigie. стр. 5Г>п.
9 A. II e u s I e r. Altislandiscltes Klenientarbuclt.
10 «Kgils saga Skalla-Grimssonar», G. J 6 n s s о n gaf ut; «Laxdaela
saga», lirsg. von K.Kalund; «Hrennu-Njals.saga (Njala)», hrsg.
von K. J 6 n s s о n; «Gunnlangs saga Ormstungu», hrsg. von
E.Mogk.
123

При этом на форму тип A и 3 л. ед. ч. наст. вр. изъяв,
накл.) падает около ЗГ)%,тугнМ C л. ед. ч. нрош. вр. со-
слагат. накл.) — около 5%, на формы mynda, myndir
A и 2 л. ед. ч. прош. вр. сослагат. накл.), munum, тппиЗ,
пиши A, 2, 3 л. мн. ч. наст. вр. изъяв, накл.) и nnuit
B л. ед. ч. наст. вр. изъяв, накл.) падает примерно по
2,2% на каждую. На форму skal A и 3 л. ед. ч. наст. вр.
изъяв, накл.) приходится около 18%, skaltu, skalt B л.
ед. ч. наст. вр. изъяв, накл.) — около 9%, skyldi, skul-
du C л. ед. и мн. ч. нрош. вр. сослагат. накл.) и sknlu
C л. мн. ч. наст. вр. изъяв, накл.) — примерно 2,5%
на каждую.
В подавляющем большинстве случаев описательные
конструкции будущего времени с глаголом sknlu n
выражают действие, совершение которого зависит от воли
действующего лица, и употребляются в главных
предложениях: Ср.: Egill segir: «...]>egar skal ek lata j)ik hafa
silfr, er ek veit, er pu parft» (Egilss. 128) ^Inuib говорит:
«...Я тотчас же отдам тебе серебро, как только узнаю, что
оно тебе необходимо»3; En a inorgiii, er ljost er, skulu
ver rannsaka alia eyna ok drepa ])a manninn (Egilss. 81)
с3автра, как только рассветет, мы обыщем весь остров
и убьем этого человека3.
Значительно реже эти конструкции используются для
обозначения возможного действия, совершение которого
зависит от обстоятельств: конструкции с таким значением
встречаются обычно в придаточных предложениях, чаще
всего условных. Ср.: Sag3i harm: «...ok verdr f>ella annan
veg en ek 1шц9а, at vera myndi, ef ek skal eigi koma til
Islands ok noma J)ar land» (Egilss. 51) 'Сказал он: «Видно
все пойдет не так, как я думал, если мне не удастся
доплыть до Исландии и запять там землю»3.
Конструкция с глаголом inumi употребляется для
обозначения возможного, предполагаемого в будущем
действия 12 и используется как в главном, так и
придаточном предложениях. Ср.: Kveld-TJlfr svarar: «Mun ek
nu heima sitja ok lata af at pjona kommguiu» (Egilss. 7)
11 S. E g i 1 s s о ii. Lexicon poeticum antiquae linguae septentrio-
nalis. Ordbog over det norsk-islandske skjaldesprog, стр. 514.
12 M. N у g a a rd. Betydningen og Brugen af Verbet типи, стр.
259—303; J.Fri t zner. Ordbog over det gamle norske sprog,
стр. 753; L. II e g g s t a d. GamaJnorsk ordbog, стр. 475.
124

Кпольд-Ульв отмечает :«... И теперь буду сидеть дома
и не возьмусь служить конунгам»'; К veld i, Olfr sagDi:
«... 1«]н*'ег ]»6г61Гг kcmr lioim i surnar, pa mun hann апЗЬе-
dinn pessar farar ok sva gerast konnngs ma3r» (Egilss. 7)
(Квельд-Ульв с канал: «...Но если Торольв этим летом
вернется домой, ого нетрудно будет уговорить явиться
к конунгу, а также- пойти к нему на службу»*; })а maelti
hon: «...enda nuiiilu til f)ess draga Tram somi Skall-Grims,
at ]>eir шипи enn drepa nidr, nokkura nafraendr ]лпа»
(Egillss. \)i) Тогда скапала она: «Ты до тех пор будешь
щадить сыновей Скалла-Грима, пока они не убьют еще
каких-нибудь твоих родичей»'; «Nn murium ver — segir
hann,— lier selja yi)r borD» (Kgilss. 78) с«Теперь мы,—
говорит он,— поскорее дадим вам поесть» \
Таким образом, и исландском указанными
конструкциями передаются «будущее обыкновенное» (с глаголом
skulu) и «мыслимое или воображаемое будущее» (с
глаголом шипи). Но втором случае» всегда подчеркивается
определенная отнесенность действия к мысли говорящего.
Такое значение этой конструкции, по-видимому, связано
с этимологией глагола шипи как глагола думания (verba
pulamli). Ото и обусловило тот факт, что если verba
pulandi вводят предложения с будущим временем, то это
будущее время всегда передается конструкцией с
глаголом тип и.
Наряду с :>тим предложения с указанной конструкцией
вводятся посредством verba dicendi, которые, однако,
чаще всего вводят предложения с конструкциями со skulu,
что осуществляется также посредством глаголов
волеизъявления. Следовательно, в исландском можно
констатировать определенную дифференциацию л предпочтительном
употреблении указанных конструкции после тех или иных
семантических групп глаголов.
Этим же объясняется большой удельный вес глагола
muiui в исландском ,:{ и его незначительное
распространение в других древних и современных скандинавских
языках, в которых не сложилось подобного
соотношения.
То обстоятельство, что в прозаических памятниках
формой настоящего времени передается около Ve случаев
13 «Hardly any verb is more frequent» (И. С I e a s b y, G. V i g-
lusson. Указ. соч., стр. 43У).
125

будущего времени, а общее соотношение синтетических
и аналитических форм будущего времени в дреппеисланд-
ском я:шке составляет 1 : 3 us свидетельствует, но-ви-
днмому, о том, что наибольшая частотность употребления
настоящего времени для передачи будущего приходится
на поэтические памятники раннего периода.
Большой процент (свыше 80%) случаев передачи
будущего времени конструкциями с глаголами sknlu и шипи
указывает, по-видимому, на то, что уже в древпеислапд-
ском языке сложилась грамматическая категория
будущего времени, выражением которой были данные
конструкции.
Приведенные факты опровергают утверждения об
отсутствии будущего времени в древнескандинавских
языках 15.
Указанные выше особенности отличают описательное
будущее в исландском от описательного будущего в других
германских языках, для которых характерно значительно
более позднее (но сравнению с исландским) развитие :>тих
форм 16 и отсутствие описательного будущего с пиши.
Однако и для исландского it для других германских
языков характерно то, что развитие описательного
будущего происходит параллельно с развитием других
аналитических форм, в частности перфекта и сослагательного
наклонения 17. Думается, что особенности описательного
будущего в отдельных германских языках, в том числе
в исландском, объясняются прежде всего характером
сослагательного наклонения.
В исландском описательное сослагательное с шипи,
как и описательное будущее с зтим глаголом, засвиде-
14 F. В lackburn. The English Future, its Origin and
Development.
16 «There was no future tense in Old Norse, and the future was
expressed either hy the present tense or by means of auxiliaries»
/E. Gordo n. An Introduction to Old Norse, стр. 31H).
16 Г. С. 1Ц у р. О будущем промоин в исландском; О л ж е.
О понятии общего ноли к морфологии; G. S. S с u r. Some
Considerations он the Notion of Invariant Field in Linguistics; О и
же. Zum morphosomantisehen Fold in dor Morphologio und zu
den Beziohungen /wischen analytischem Futur und Konjunktiv
mit munu und skulu irn Islandischen.
17 В занадноскандинанских языках формы описательного
будущего, как и конструкции с глаголом hai'a, ностнозитшшмй
артикль н приинфинитивная частица, засвидетельствованы уже и
в IX в., см.: М. N у gaard. Norron Syntax, стр. 237.
126

тсльствоваио в мерных памятниках и является древнейшей
описательной формой сослагательного наклонении в
германских языках ls.
И других древпегермапскнх языках, как и н
исландском, будущее передавалось либо формами презенса
изъявительного, реже сослагательного наклонения, либо
описательными формами с модалыплмп. иногда немодальными
глаголами, ср. в готском ЬаЬап, wair^an, ringinnan 19.
В современных германских языках будущее время
образуется чаще всего конструкциями с модальными
глаголами, ср. англ. shall, пел. skiiln, швед, skola(ska),
датск. skul 1е, порв. sknlle, нидерл. zullen.
В истории большинства языков конструкция со *sku-
lan является преобладающей. Однако как в древних,
так и в современных германских языках отмечается
неоднородность состава модальных глаголов в конструкциях,
синонимичных образованиям со *sknlan. Ср. в
исландском, древиснориежском 20 и фарерском 2l конструкции
с глаголом innпп, в английском — с will, в современном
норвежском и датском — с ville22.
В то же время в современных шведском,
нидерландском и афрнканс грамматическое аналитическое будущее
время представлено конструкцией только с глаголом
швед, skola(ska), нидерл. znllen, афр. sal 2:{, в свою очередь
в немецком — конструкцией с глаголом werden, с
которым — в соответствующем отражении — также отмечаются
формы описательного будущего в исландском, древне-
шведском, древиедатском и готском.
Общей особенностью германских языков является не
только неодповременность возникновения в отдельных
18 «Mil inyndn sind die cislcn Kcrnianiselii'ii Infinitive fuliiriimd
konditionalis gchildH, wnrden» (II. К и h n. Die alfimrdisclten
Infinitive I'raetoriti, стр. 1 .'{(>).
1!' W. S t г с i I 1) о г \r. C.olisches KliMiHMiljirbiirli. стр. 201 - -'ПУЛ:
II. II i rt. Ilandbncli des I'rgormanisohen. стр. 12A 128.
20 H. I v с r s с п. N'nnwi (lriimni.itikk. стр. 1."><S.
21 V. U. II a in in с rs h a i in h. Kaor0sk anthologi, стр. 212;
О. \V о г и с r. Die Prateritopiiisoiition im Karoischen.
22 M. S a n d v с i. Norwegische konversalionsgnimmntik. ст|). 11Г>:
P. I) i il о г i с li s e n. Kli'inciitaEM- dansk Grammatik, стр. 13f>
Ш.
23 «Sclionfold's historisclie (iiamnial ica van lid nedorlands>>, стр.
171; M.llrcy иг. Lelnbiieli des Afrikaans, стр. 70; M. d о
Villi** r s. I)i<! (iraminal.ika van tyd en modaliloil, стр. Hi,
58, 82, 87-80.
127

из них аналитических форм будущего, но п различная их
частотность в отдельные периоды развития конкретных
языков. Как было показано, и исландском аналитическое
будущее складывается уже в IX м. и в прозе
аналитические формы будущего с пппш и skulii составляют свыпто
80% всех случаев передачи будущего времени.
Н других германских языках аналитическое будущее
складывается позднее, причем абсолютная хронология
его возникновения в отдельных языках различна 24.
Характерно, что хронология становления
аналитического будущего по германским языкам совпадает с
хронологией складывания аналитического перфекта и
аналитического сослагательного наклонения (кондициопалис
I и II); при атом можно констатировать регулярное
совпадение состава форм аналитического будущего и
аналитического сослагательного. Этим, как думается, прежде
всего и объясняется то обстоятельство, что аналитическое
будущее в отдельных языках формируется с помощью тех
или иных конкретных глаголов из ряда глаголов,
служащих для образования описательных форм будущего.
Именно атим представляется возможным объяснить
развитие в немецком аналитического будущего с werden,
несмотря на преобладание в средневерхненемецком
описательного будущего с sollen 25, а также наличие
аналитического будущего только со skola в шведском, zullen
в нидерландском и sal в африканс, где соответственно
аналитическое сослагательное представлено
конструкциями с теми же модальными глаголами.
Этой же зависимостью, по-видимому, объясняется то,
что отмечающиеся в древнескандинавских языках и в
современном исландском описательные конструкции
будущего с глаголом др.-исл. и др.-норв. ver3a, др.-шв. varj?a,
др.-датск. warthae с инф. I или нрич. I 2в в зтих языках
не становятся аналитическими формами будущего,
поскольку и них не развивается аналитическое
сослагательное с атим глаголом, как в немецком.
В свою очередь отсутствие в современном норвежском
II. К и г г о 1 m е у о г. Tin; Historical Development of the Forms
of the Future Tense in Middle High German; F. HI л с k b u r n.
The English Future, its Origin and Development.
II. К и r r e I m e у е г. Указ. сот.
Л. N о re e n. Altschwcdisehen Grammatik, стр. 471.
128

аналитического сослагательного с mnnu 27,
представленного в древненорвежском, где соответственно отмечается
и аналитическое будущее с пппт 2S, по-видимому,
определило отсутствие в нем этого типа будущего.
И то же время развитие в риксмолс сослагательного
с ville определило развитие в нем соответствующего
аналитического будущего с этим глаголом.
Точно так же в исландском: на первый взгляд
труднообъяснимое преобладание аналитического будущего с пиши
в древнеисландском и сокращение его удельного веса
в средне- и новоисландском2!) (при соответствующем
увеличении относительной частотности описательного
будущего со sknhi 30), думается, объясняется большей
частотностью сослагательного с тшш в древнеисландском и
уменьшением его частотности в средне- и новоисландском
при соответствующем увеличении удельного веса
сослагательного со skuln.
Та же зависимость представляется справедливой и по
отношению к формам аналитического будущего в
английском, датском и норвежском, где эти формы, как и
аналитическое сослагательное, образуются с глаголами
(англ. shall, will, датск., норв. sknlle, ville).
Указанной связью, по-видимому, объясняется и
модальная окрашенность будущего времени при чисто
грамматическом характере других аналитических форм
времени, а также дифференциация в употреблении презенса
индикатива в функции будущего со значением
констатации факта и аналитического будущего с модальным значе-
27 «...hadde gno. en omskrivning ним! niunu -f- inf. Broeftr munii
berjask ok at bonum verflask. Kigi mnnu vapn e5a viSir granda
Haldri. Dcnno omskrivningen eksisterer ikko lenger. I malfore bar
«imin — munde» na bare modal belydning: 1>е типе dei pd meg
ljuge. Man du nnko kunnig vera.— I bin. er «mon» blitt adverb:
Mnn del er mnt'?i> (O. N e? s. Norsk Grammatikk, стр. 171).
28 Л. П о 1 t sm a r k. Ordforradet i de eldste norske handskrifter
til ca, 1250, стр. 428- 4Ж).
29 «In mod. usage the word munu is far less frequent, and futurity
is in speccli mostly expressed, as in Gothic by the pres. indie, as,
eg fer a morgan, where an ancient would have said, ek тип fnra
a morgan; but in solemn style типа is retained...* (It. G 1 e a s -
by, G. V i g f и s s о п. An Icelandie-Knglish Dictionary, стр.
439).
30 «Skulu...is, however, always used in common Parlance in
preference to munu to form the future» (S. J 6 u s s о п. Л Primer
of Modern Icelandic, стр. 42).
5 Г. С. Щур
129

нием в современных германских языках, как и большая
частотность презенса индикатива или конъюнктива в
функции будущего в разговорном языке, где (например, в
исландском) 31 удельный вес аналитического
сослагательного также незначителен.
Как показывают исландский и другие германские
языки, хронологически аналитическое сослагательное
предшествует возникновению аналитического модального
будущего, либо складывается одновременно с ним. При
этом определяющая роль аналитического сослагательного
в становлении конкретной формы описательного будущего
с тем или иным глаголом представляется несомненной.
Следовательно, указанная связь может служить также
критерием выделения грамматических форм
описательного будущего из числа других описательных форм
будущего времени.
Характерно, что и в других индоевропейских языках
отмечается связь между временем и наклонением32,
в частности, между будущим временем и сослагательным
наклонением 33; следовательно, указанная связь не
является специфически германской: специфической является
лишь форма ее реализации34.
Последнее обстоятельство позволяет считать
сомнительной гипотезу о том, что развитие описательного
будущего в одних группах языков, например в славянских,
может определяться влиянием языков другой группы
(германских). Развитие описательного будущего в языке
данной группы (например, в исландском) также не
представляется возможным рассматривать как результат
влияния других языков этой же группы или как следствие
влияния школы 35. Точно так же наличие связи между
описательными формами будущего и сослагательного
наклонения и определяющая роль описательного
сослагательного в этой связи позволяют сомневаться в
справедливости трактовки сочетаний определенных модальных
глаголов с инфинитивом I смыслового глагола как обыкно-
S t. Einarsson. Icelandic, стр. 139.
Е. Курилович. Понятие изоморфизма.
Н. К га he. Indogermanische Sprachwissenschaft, стр. 86.
G. S. S с u г. Some Remarks Concerning the Germanic Future.
Д.Иванов а-М и р ч е в а. Разиой на бъдещо иреме (futu-
rum) българския език от X до XVIII век; 13. Kress. Laut-
und Formenlehre des Islandischen.
130

венных словосочетаний с модальным глаголом, а не как
форм описательного будущего и, следовательно,
отрицать существование этой категории в ряде германских
языков 36. Безусловно, что многие сочетания модального
глагола с инфинитивом I но являются описательными
формами будущего, но из этого, однако, не следует, что
некоторые из таких сочетаний, обладающих определенными
функциями и служащих для выражения будущего, не
являются с семантической и формальной точек зрения
формами описательного будущего, сложившимися и
получившими свои функции под влиянием описательного
сослагательного, которое также оказывает влияние на
семантику глаголов, служащих для образования
описательных форм будущего времени. Ср., например, модальное
значение у word en :il в немецком и у быть в описательном
будущем в славянских языках, возникшее у них, по-
видимому, иод влиянием сослагательного наклонения.
Как известно, оба эти глагола не восходят к претерито-
презентным глаголам, большинство из которых в свое
время в германских языках образуют группу модальных
глаголов, в которую в то же время включается ряд
глаголов, но восходящих к претерито-презентным 38.
Таким образом: 1) в германских языках отмечается
характерная и для других индоевропейских языков связь
между будущим временем и сослагательным наклонением;
2) различие форм аналитического будущего в отдельных
германских языках определяется различием форм
аналитического сослагательного в этих языках, что
обусловлено доминирующей ролью сослагательного наклонения
в указанной связи; 3) различие в абсолютной хронологии
становления в отдельных германских языках
аналитических форм будущего времени и сослагательного
наклонения объясняется неравномерностью развития общей
морфологической структуры этих языков; 4) большой
удельный вес описательного будущего, перфекта,
сослагательного наклонения, предложных конструкций и т. п. в древ-
36 Л. К. г е s s. Zur Bedeutung des islandischen Verbs типа, гтр"
180; F. It. I* aimer. Л Linguistic, Study of the Knglish
Verb, стр. 114 — 115; L. W e i s g e r b e r. Voni Weltbild dor
deutschen Spraclie, стр. 219.
37 L. S a 1 t v с i t. Studien zuin deutschen Futur.
38 L. L. H a m in eric h. Ober die Modalverben der neugermani-
schen Sprachon (mit be.sonderer Beriicksichtigung des Danischen).
5* 131

неисландском, при наличии в нем значительного числа
синтетических форм, свидетельствует о том, что развитие
аналитических форм не связано с .развитием синтетических
и что исландский язык не является синтетическим и
архаическим, несмотря на его изолированное положение среди
других германских языков.
Расположенность исландского на границах
германского ареала также не препятствует возникновению в нем
ряда других инноваций, в частности неличных форм, а
именно, ипф. I и II на -и и на -i, образованных от 3 л. мн. ч.
презенса и претерита изъявительного и сослагательного
наклонепий 39. Указанные формы не являются
результатом общегерманской тенденции, как их иногда
интерпретируют 40, а относятся к ряду однородных образований,
характерных для всех скандинавских и большинства
германских языков 41. При этом асболютная хронология
появления этих форм во всех германских языках
неодинакова. Однако общим для всех языков является то, что
рассматриваемые формы возникают в период раздельного
существования отдельных германских языков и
обусловлены особенностями их структуры 42. В то же время
причина появления указанных форм в отдельных языках —
одна: связь между неличными и личными глагольными
формами. Указанная связь приводит к возникновению
форм односложного инфинитива I и инфинитива претерита
также и в африканс 43, который расположен вне
германского ареала и для которого, как и для исландского,
характерно наличие многих инноваций44. Эти факты
свидетельствуют о неправомерности утверждения, что
языки и диалекты данной группы, расположенные на гра-
39 G. S. S с и г. Der skandinavischc Infinitiv I axil-и und das
Problem des Systemverhaltnisses zwischon den finitcn und infiniten
Formen des gcrmanisch.cn Verbs; Г. С. Щур. Ислаидский ип-
фнпитлп па -i.
40 J.Grimm. Deutsche Grammatik, стр. 170.
41 G. S. S с u r. Ober einigo Parallelbildungen in den skandinavi-
schen Sprachen und im Afrikaans.
42 G. S. S с u г. On the Non-Finite Forms of the Modal Verbs in
Danish and Swedish; О и ж е. Some Peculiarities of the
Morphology of the English Modal Verbs; О п ж е. On the Non-Finite Forms
of the Verb can in Scottish.
43 Г. С. Щ у р. О природе неличных форм пскоторых модальных
глаголов и африкапс.
44 J.E. Loubscr. Die saamgestelde verbalc vorm van Nederlands
na Afrikaans.
132

пицах данного ареала или вне его, являются поной
консервации архаических черт. При зтом само понятие
архаичности требует уточнения, поскольку архаическими,или
реликтовыми формами иногда считают немассовые формы,
которые на деле окалываются инновациями и появляются
в этих языках весьма поздно 45. Многие из таких
инноваций к тому же окалываются впоследствии характерными
и для других языков данной группы, что определяется,
однако, не контактами :>тпх языков или заимствованиями,
а наличием в их системах общих закономерностей ,в.
Некоторые инновации оказываются характерными
преимущественно для языков данной группы, jio
контактирующих с другими языками данной группы и друг с
другом, ('р. формы инфинитива нрстсрита в африканс и в
исландском 47. С\). также формы причастия Jf в африканс,
образованные от основы ирезеиса (gekan) 48. H то же время
для таких языков характерны мпогие особенности,
типичные и для других языков данной группы. Так, для
исландского помимо использования нрезенса в функции
будущего (что является правилом для современного
разговорного языка) типично использование описательного
будущего с niumi в функции презенса 49. Такое
употребление также отмечается в древнеисландском 50, хотя здесь
конструкция с inuни преимущественно имела значение
будущего времени 51. Употребление в функции
настоящего конструкции с munu служит, в частности, одним из
оснований для утверждения, что в современном
исландском указанная конструкция не является формой
будущего времени. Это явление, как думается, заслуживает
специального рассмотрения с точки зрения его типологии,
причем не только в скандинавских, но и в других
германских языках. Как известно, например, в немецком, по
46 Л. С. И о и m а п, Е. С I* i е. и а а г. Al'rikaanse Spraakknns.
46 G. S. S с и г. On Some Similar Infinitive Formations in Icelandic
and Afrikaans; Г. С. Щ у р. Германский инфинитив нретерита
и связь между неличными и личными глагольными формами.
47 VV. E. Colli и s о п. Past Infinitives in Germanic Languages.
48 II. M e h e r. Die Sprache der Buren; G. S. S с u r. On Some
Cases of Interaction Between the Germanic Non-Finite and Finite
Verbal Forms.
49 B.Kress. Zur Bedcutung des islandischen Verbs munu.
60 Л. S i e b с r. Das Fnttiriim in der Kiitwicklnng der germanischen
Sprachen.
61 M. N у g а а г d. Betydningen og Brngcn of Verbet munu.
133

мнению некоторых исследователей б2, конструкцию
с «werden -f- инф. J смыслового глагола» ввиду ее
использования в функции нрезеиса не представляется возможным
рассматривать как описательное будущее.
Указанное явление, по-видимому, следует объяснить
не близостью семантики презенса и футурума (что могло
обусловить общность их функций, поскольку
возникновение общности значений у этих форм само требует
объяснения), а общностью функций этих форм или другими
факторами 53. Однако структурное объяснение
рассматриваемого явления представляется более оправданным,
поскольку, как отмечалось выше, футурум, и в первую
очередь описательный футурум, обнаруживает
структурную общность и связь с сослагательным наклонением.
При этом в германских языках описательный футурум
обнаруживает зависимость от форм описательного
сослагательного наклонения, которое с точки зрения
относительной хронологии, по-видимому, является более
ранним образованием. В данном случае более ранние формы
описательного сослагательного определяют более поздние
формы описательного будущего. При этом указанное
соотношение является обратным тому, которое
характерно для синтетического и аналитического инфинитива II,
где более поздняя форма не обусловлена формой,
появившейся раньше. Так, более ранние синтетические формы
инфинитива II не определяют последующее появление
аналитического инфинитива перфекта, характер которого
обусловлен не инфинитивом претерита, а характером
категории аналитического перфекта 54.
Зависимость между описательным будущим и
сослагательным наклонением также характерна для других
индоевропейских языков, в частности, как думается, для
славянских и романских, в которых из многочисленных
описательных форм будущего лишь отдельные становятся
грамматическими формами будущего времени б5. Это дает
62 L. S а 1 t v с i t. Указ. соч.
53 Подробнее об этом, а также глубокий анализ форм будущего
времени в различных индоевропейских языках и библиографию
вопроса см.: Р. Ш т с р н е м а и н. О методах изучения
категории футурума.
54 G. S. S с и г. Nochmals dcr westskandinavischc Infinitiv IIauf-ы.
55 Д. И в а и о в а-М и р ч о в а. Указ. соч.; М. I 1 1 i e s с и.
Zur Bildung des Futurums in den romanischen Sprachen.
134

основание предполагать наличие и указанных языках
такой же связи между формами будущего и
сослагательным наклонением, как и в германских языках. Факты
германских языков свидетельствуют либо о то.м. что
относительная хронология возникновения футурума и
сослагательного наклонения в них иная, чем в других
индоевропейских языках (но отношению к которым постулируется,
что в них футурум возник раньше, чем сослагательное
наклонениеMв, либо, скорее всего,— о том, что и в других
индоевропейских языках относительная хронология
возникновения указанных форм был.а такой нее, как и в
германских языках.
Причиной незначительности удельного веса
описательного будущего и широкого употребления в некоторых
современных германских языках, в первую очередь в
разговорной речи и диалектах, форм прсзеиса в функции
будущего и форм будущего времени в функции презенса,
как и вообще синтетических форм вместо аналитических,
возможно, явилась незначительность случаев
употребления описательного сослагательного в диалектах и в
разговорном языке, где, как правило, встречаются
синтетические формы зтого наклонения.
В некоторых случаях описательное будущее, например
в Beach-la-Mar, передается не глаголами shall — will,
как в других вариантах английского языка, а выражением
by and by. Точно так же в африкапс у ряда модальных
глаголов в разговорном языке используются
синтетические формы инфинитива II (инфинитива претерпта),
образованные от личных форм претерпта. ср. kon, moes.
Для литературного языка, напротив, характерен
описательный инфинитив перфекта, образуемый сочетанием
вспомогательного глагола от (о he и причастия II
смыслового глагола 57.
Однако нередко соотношение оказывается прямо
противоположным и синтетические формы являются более
предпочтительными в литературных памятниках, а
описательные — в разговорном языке. Это обстоятельство
свидетельствует о том, что то или иное соотношение
определяется не стилем или не только стилем, по и другими
причинами.
Б6 J . К и г у 1 о \v i с z. The lulledional Categories of
Indo-European, стр. 1 .'!(»■ 148.
"• M. (I (' Villi e r s. Die Grammatika van tyd en modaliteit.
135

Так, например, замена в южнопемецких диалектах
синтетического претерита аналитическим перфектом
объясняется фонетическими и структурными причинами 5S.
Те же самые причины обусловливают аналогичный
процесс и в африкапс. Л то же время использование в
африкапс в модальных глаголах синтетических форм
инфинитива вместо аналитических, несмотря на то, что
аналитические формы перфекта характерны и для
разговорного и для литературного африкапс, объясняется тем, что
в группе модальных глаголов в отличие от других типом
глаголов описательный инфинитив только складывается.
Точно так же использование синтетических форм
инфинитива II в исландской поэзии объяснялось, как и в
африкапс, более поздним возникновением описательного
перфектного инфинитива. Когда эта форма возникла, она
стала типичной не только для разговорного языка и
прозы, но и для поэзии 59.
В свою очередь то обстоятельство, что для нижне- и
верхненемецких диалектов, а также для современного
немецкого °° в основном характерен перфект с liaben
прежде всего, по-видимому, объясняется не
стилистическими, а синтаксическими причинами. Однако возможно,
что в нижне- и верхненемецком уменьшение частотности
перфекта с опущением haben в литературном языке
в какой-то мере объясняется и влиянием разговорного
языка, вернее, диалектов, причем в этом случае
разговорный язык влияет на увеличение частотности не
синтетических, а аналитических форм.
Подобное же влияние разговорного языка на
литературный отмечается и в шведском, в котором, однако,
опущение hava в формах перфекта в диалектах и в
разговорном языке определяет наличие многочисленных форм
перфекта без hava в современном литературном, несмотря
на то, что некоторые крупные писатели, в частности
58 I. D а 1. Zur Fragc des siiddctitschcn Piateritumschwundes.
69 Г. С. Щур. Западноскапдинавскин инф. II на -и; Он ж о.
Относительная хронология шкшпкпопрнпи некоторых глаголь-
пых форм п германских языках, их особенности и
сопоставительное изучение родственных языков.
60 Е. R. Magnus s о п. Syntax des Pradikalsverbums im Mittel-
nicdcrdcutsch.cn; Т. J о h a n и i s s о п. Kino syntaktischc Ent-
lehnung im Schwedischen.
136

С. Лагерлёф, пытались искусственно восстановить формы
перфекта с liava fil.
Влияние разговорного языка и некоторых случаях
может проявиться в изменении соотношения и между
другими аналитическими формами литературного языка.
Например, в английском языке Австралии
преимущественное использование в описательном будущем will,
а в описательном сослагательном would вместо ранее
характерного соотношения shall —• will и should — would,
представленного в зтих формах по типу литературного
британского английского (ПА), объясняется тем, что в
разговорном английском Австралии should имеет значение
ought to. Ото приводит к использованию в сослагательном
наклонении глагола would почти во всех случаях, что,
благодаря существованию связи между сослагательным
наклонением и будущим временем, определяет
исчезновение глагола shall и преимущественное употребление
глагола will в описательном будущем °2.
Таким образом, как и в американском английском (АА),
в английском языке Австралии (австрал. А)
возникновение подобного соотношения объясняется ннтралингвисти-
ческими факторами и влиянием разговорного языка.
Напротив, сближение в последние годы БА с АА и австрал. А,
по-видимому, объясняется взаимодействием литра- и
экстралингвистических факторов. Влиянием разговорного
языка па литературный, возможно, также объясняется
большая частотность синтетического сослагательного в
литературном АА. Распространенность же синтетического
сослагательного в разговорном АА, по-видимому,
объясняется прежде всего модальной семантикой should в
разговорном АА, который, как и в австралийском английском,
имеет значение onghl to 63, где вследствие зтого не сложи-
61 'Г. .1 о h а м n i s s о п. Указ. соч.; Г. С Щ у р. Особенности
перфекта к шведском и сопоставлении с другими скандппанскимн
и германскими языками: G. S. S с и г. Zur Kntlassung des IJilfs-
verbums hnra in» I'erfekt <ler sehwedisehen Sprarhe.
02 G. \V. T и г и е r. The Knglish Language in Australia and Now
Zealand, стр. J2.4.
83 Q и i r k: «In our last programme, Al, we talked д good deal
about the areas of what were nearly identical features of the
language of Britain and America and I think that this lime we ought
to give some attention to those parts of the language where the
differences in vocabulary are much more noticeable». Marc k
w a r d t: «Yes, we should» (A. 11. M a r с k vv a r d t, R. Q u
137

лось описательное сослагательное should, как это
произошло в БЛ, что в свою очередь привело к уменьшению
частотности синтетического сослагательного в 1>Л.
Увеличение в современном БА частотности синтетического
сослагательного объясняется не только влиянием ЛА,
определившим в какой-то степени новое соотношение
в использовании should и would в сослагательном, но и
либерализацией литературной нормы в БЛ, допускающей
большее влияние разговорного языка на литературный в|.
Изложенное выше свидетельствует о том, что знание
относительной хронологии возникновения определенных
категорий, полученное в результате диахрошгого
исследования отдельных или нескольких языков, оказывается
полезным как при сопоставительно-диахроином, так и
при сопоставительно-синхронном и типологическом
рассмотрении близкородственных языков, в том числе
языков данной семьи 65. При этом знание относительной
хронологии способствует объяснению не только различий, но
и общих черт в системах и структурах как
близкородственных, так и неродствен пых языков.
Таким образом, типологический и сопоставительный
методы в сочетании с методом относительной хронологии
не только способствуют определенной классификации
фактов и установлению даты их появления, но и
оказываются продуктивными при объяснении этих фактов,
вследствие чего сопоставительная и типологическая
грамматики получают вполне определенный предмет и цели
исследования и приобретают определенное значение при
разработке общей теории языка. Отчасти благодаря такому
подходу типологическая грамматика перестает быть со-
i г k. A Common Language: British and American English.
Г. С. Щур. О дистрибуции shall—will л should—would n
современном английском языке в США и п Англии; О и ж е. О
соотношении синтетических и аналитических форм в разговорной
и литературной разновидностях современных германских
языков; Он же. Об одном случае сближения норм в
морфологии британского и американского вариантов английского
языка; Он ж е. О социолингвистических причинах некоторых
особенностей и изменений в глаголе современного английского
языка в США, Австралии и Великобритании; П. Г> . Л а т м а н.
Об употреблении синтетического сослагательного it научном
стиле английского языка Великобритании.
G. S. S с и г. Synchronic Comparison and Helative Chronology:
Non-Finite Verb Forms in Afrikaans.
138

бранном разрозненных фактов, характерных для
отдельных языков вй, а сопоставительная грамматика не
ограничивается задачей установления различий п структурах
близкородственных пли неродственных языков.
Последнее вообще является задачей не сопоставительной, а
контраст вной, пли противопоставительной
грамматики 67.
Повторяющееся действие рассмотренной выше связи
между описательными формами будущего времени и
сослагательного наклонения, как и связи между неличными
и личными глагольными формами в германских и других
индоевропейских языках, позволяет рассматривать зги
связи как универсалии и закон. И свою очередь
общегерманский и дпахронпый характер этих связей позволяет
говорить о наличии в германских языках общей системы
в синхронии и диахронии, если систему рассматривать
как сеть связей между группами функциональных
элементов08. При :>том меняющийся состав элементов
функциональных групп при сохранении связей между этими
группами в процессе исторического развития языка
свидетельствует о том, что в диахронии система оказывается более
устойчивой, чем структура 69.
Наличие общей системы, характерной для группы
родственных языков, и ее устойчивость в диахронии
позволяют предполагать существование общего исходного
графа, типичного для групп языков. Сохранение в основных
чертах конфигурации исходного графа при дивергентном
развитии языков данной группы, а также пересечения и
наложения связей в системах данных языков, как и
перегруппировки элементов в их структурах, свидетельствуют
о том, что для структур и систем родственных языков
характерна общность топологии, проявляющаяся, в част-
16 С. К. И а /. е I I. Linguistic Typology: M. Л. К. II a I I i d а у
Typology and Пи» K.xntic: Н. К a t i г i <\ Л Contribution to the
General Tlioory of Comparative Linguistics: .1. E I I i s. Towards
a General Comparative Linguistics.
7G.S. Sen г. Л Comparative-Historical Study of Cognate
Languages and Dialectology.
8 G. S. S с ii r. On Some General Categories of Linguistics.
n G. S. S с u r. On System in Diaclirony and the
Comparative-Historical Study of I lie Morphology of Cognate Languages: Г. С. \\[ у р.
Парадигматические» классы u сопоставительно-историческое
изучение морфологии родственных языков.
139

ности, в общности исходного графа и одинаковых типах,
пересечений групп элементов и связей 70. Это
обстоятельство обусловливает не только необходимость
сопоставительного изучения указанных особенностей родственных
языков, но и использование иных единиц сопоставления,
чем при сопоставительно-синхронных и диахронных, а
также структурно-типологических исследованиях
родственных языков, оперирующих конструкциями,
корреляциями и т. д.
Наличие общих черт в структурах и системах
близкородственных языков, что проявляется в сходстве их
графов и топологии, позволяет думать о возможности
создания сопоставительно-топологической грамматики
родственных языков. Задачи сопоставительно-топологической
грамматики, предметом которой будет исследование
функциональных и инвариантных групп и их пересечений и
наложений, отличаются от задач
структурно-типологической ;и сопоставительно-синхронной и диахронной
грамматик родственных языков 71. Основным объектом
исследования сопоставительно-топологической грамматики не
только языков данной группы, но и языков данной семьи
или ареала, по-видимому, должны быть системы 72,
интерпретируемые как сети связей между функциональными
элементами и группами функциональных элементов,
которые ипогда могут обладать семантической или
морфемной общностью и быть представлены грамматическими
категориями. Очевидно, что в изложенном выше поиима-
G. S. Sour. On the Concept «System» and its Application in
Linguistics; О н ж с. On the Topological Approach in the Study
of Languages; О н ж о. On a Comparativc-Topological Study
of Cognate Languages and on the Nature of the Connection
.Between the Germanic Non-Finite and Finite Verbal Forms; О и
ж е. On Functional and Invariant Principles in the Grouping
of Linguistic Phenomena and on Two Types of Paradigmatic-sin
Language; Г. С. Щ у р. О топологическом подходе при иселедо-
пашги языком; О и ж е. Об одном возможпом методе анализа и
лингвистике.
«Структурно-типологическое описание современных германских
языков».
G. S. S с и г. On the Connection Between the Germanic Finite
and Non-Finite Verbal Forms; О п ж е. On a Comparative
Topological Study of Cognate Languages and on the Nature of
the Connection Between the Germanic Non-Finite and Finite?
Verbal Forms; Он ж е. On the Topological Approach in the
Study of Languages.
140

нии исходный граф, репрезентирующий сеть связей, не
то же самое, что язык-эталон 73.
Как видно из изложенного, для определенных
лингвистических феноменов характерным является то, что
элементы могут объединяться в группы в соответствии
с инвариантным п функциональным принципами
одновременно. Имепно это обстоятельство приводит к
возникновению того, что в соответствующих случаях могло бы быть
определено термином «морфосемантическое поле», и
позволяет говорить о существовании в языке функционально-
инвариантных групп, характерных также для лексики,
ср. синонимы. С функциональной точки зрения такие
группы, по-видимому, есть основание рассматривать как
системы, а с точки зрения принципа инвариантности —
как поля.
Вследствие этого функционально-инвариантные
группы, представленные описательными формами будущего
времени и сослагательного наклонения, обладающие
общностью морфемного состава, семантики, а часто и
общностью функций, по-видимому, могут быть
интерпретированы и как поля, и как системы. Именно двояким
принципом группировки этих элементов объясняется то, что
для них характерны не только аттракция внутри групп,
но и взаимодействие (связь) между элементами разных
групп, что проявляется в изменении состава и структуры
форм взаимодействующих элементов разных групп.
Таким образом, различие между морфосемантнческими
полями в лексике и в морфологии, несмотря на наличие
у их элементов общности морфемного состава и семантики,
состоит прежде всего в том. что морфосемаитнческие поля
в лексике представляют собой чисто инвариантные группы,
в то время как в морфологии группы элементов,
обладающие общностью морфемного состава и семантики, могут
иметь общие или близкие коммуникативные или
структурные функции, вследствие чего они могут
рассматриваться как функционально-инвариантные группы. При
этом указанные группы в морфологии могли бы
рассматриваться как часть макронолей, например, поля
модальности, с другими элементами которого у них существует
семантическая общность, если бы наличие общего
семантического признака у элементов данной группы могло быть
Б.Успенский. Структурная типология языков.
141

основанием для постулирования поля. Однако этот
постулат требует доказательства прежде всего с точки
зрения того, насколько общий интегральный признак,
типичный для группы элементов, правомерно рассматривать
как атрибут поля, и должен ли он быть однородным у всех
элементов. В рассматриваемых макрополях общий
дифференциальный признак имеет как грамматическую, так
и лексическую природу. Кроме того, эти элементы
обладают лишь общей функцией, как правило,
коммуникативной, и между ними не существует взаимодействия и
аттракции.
Введение оппозиций в этом случае лишь нивелирует
природу явления, поскольку оппозиции не
репрезентируют взаимодействий и, как правило, постулируются
системам, правомерность чего также требует
доказательства.
Наличие модальных значений не только у групп
элементов, представленных указанными грамматическими
категориями, но и у лексических и синтаксических
единиц, свидетельствует о том, что группировки элементов
по принципу общности модальной семантики являются
объективным феноменом, вследствие чего категорию
модальности представляется возможным интерпретировать
не как логическую, а как лингвистическую категорию.
Логика и в этом случае лишь отражает эмпирические
факты. Эти и другие факты свидетельствуют о важной
роли принципа инвариантности в языке и о том, что
многие из подобных категорий целесообразно рассматривать
не как понятийные категории, а как
инвариантно-функциональные или функционально-инвариантные.
Последним термином представляется возможным
обозначать лишь те категории, которые не только
репрезентируют инвариантные группы, по и имеют определенные
синтаксические функции, т. е. отражают не только данные
парадигматические классы, но и их связь с другими
парадигматическими классами и элементами этих классов
в синтагматике. Те же группировки элементов,
обладающие данным инвариантным свойством, которые
репрезентируют способ существования элементов и представляют
собой инвариантные парадигматические классы, для
которых характерны суперпозиция и аттракция, а также
отсутствие синтагматики, представляется более
оправданным рассматривать как поля, а не как категории, поскольку
142

в языке категории могут репрезентировать поля, но
отнюдь не всякая категория отражает поле, и отнюдь не
всякое иоле может быть отражено категорией.
Последнее видно хотя бы из того, что существуют чисто
функциональные категории, репрезентирующие
функциональные группы элементов, роль которых в языке может
состоять лишь в том, что они служат средством связи
между функциональными группами элементов. Однако
несмотря на это обстоятельство в последнее время термин
«поле» стал настолько модным, что почти любая
грамматическая категория интерпретируется как поле.
Неправомерность отождествления грамматических
категорий с полем представляется очевидной уже хотя бы
потому, что грамматические и логические категории
могут лишь репрезентировать определенные объективные
явления или постулировать в качестве моделей данному
объекту, если объективность существования того или
иного явления в данном языке не доказана и лишь
предполагается, что оно в нем представлено. Достаточно хорошо
известно, что ни одна модель полностью не соответствует
данному явлению в силу его изменчивости и неизбежной
субъективности любых моделей.
Разграничение функциональных категорий на
функционально-синтагматические и просто функциональные
представляется возможным, потому что в языке существуют,
например, такие категории, как категория
существительного, прилагательного, глагола, наречия, отражающие
функциональные группы элементов, для которых
характерно отсутствие общности лингвистических значений.
Для элементов этих классов характерно лишь то, что они
репрезентируют в языке одинаковые классы
экстралингвистических явлений, и наличие общих структурных
функций, проявляющихся в том, что, несмотря на различия
в семантике элементов данного класса, любой из этих
элементов сочетается с определенными элементами лишь
определенного класса. Последнее и приводит к
возникновению определенных типов синтагм. При этом, как уже
отмечалось, сочетание функциональных групп элементов
характерно и для фонем, морфем, основ, следовательно,
элементов не только лексического уровня. Этим фактом
также обусловлено то, что на всех уровнях языка
существуют не парадигмы, а парадигматические классы.
Парадигма характерна лишь для лексического уровня.
143

Таким образом, существование п языке
функциональных, инвариантных и функционально-инвариантных групп,
репрезентирующих функциональные и инвариантные
принципы объединения лингвистических элементов, и
комбинирование этих принципов в случае
функционально-инвариантных групп позволяет говорить о существовании
в языке функциональных,
функционально-синтагматических, а также функционально-инвариантных категорий,
частным случаем которых, по-видимому, являются
функционально-семантические категории, характерные лишь
для лексического уровня.
Эти категории, как правило, представлены
грамматическими средствами и отражают не только определенные
парадигматические классы, для элементов которых
характерно наличие общих свойств, но и связи элементов
этих классов с элементами других классов в
синтагматике. Вследствие этого функционально-инвариантные или
функционально-семантические категории не могут быть
отождествлены с понятийными категориями, поскольку
последние репрезентируют лишь определенные
инвариантные группировки элементов и для этих категорий не
характерны синтагматические связи.
Функционально-семантические категории также не
могут быть отождествлены с полем, поскольку для поля
характерна лишь парадигматика. Эти категории
репрезентируют функционально-инвариантные группы, которые
с точки зрения принципа инвариантности и способа
существования элементов могут рассматриваться как поля,
а с точки зрения функционального принципа и связей
между элементами с общими свойствами и общими
функциями могут быть интерпретированы как системы. При
этом существование функционально-инвариантных групп
на всех уровнях языка, по-видимому, делает
оправданным такого рода категории и на лексическом уровне
рассматривать не как функционально-семантические
категории или поля, а как функционально-инвариантные
категории.
Изложенное выше позволяет думать, что анализ
языка с точки зрения принципа инвариантности и
функционального принципа, а также инвариантных,
функциональных и функционально-инвариантных групп более
адекватно отражает природу языка, чем рассмотрение
лингвистических феноменов с точки зрения оппозиций. 11а-
144

радоксалыго то, что оппозиции не только не отражают
систему языка и тем более не являются системой языка, но,
напротив, такие типы оппозиций, как оквинолентные
оппозиции, репрезентируют инвариантные группы и поля,
если для таких групп характерна аттракция.
Осознание роли и места функционального и
инвариантного принципов в лингвистических исследованиях, как
думается, поможет в будущем понять подлинную роль
в лингвистическом анализе не только оппозиций, но и
бинарного принципа, а также двузначной логики,
являющейся лишь частным случаем многозначной логики.
Думается, что бинарный принцип вскоре и неизбежно, во
всяком случае в научных исследованиях, будет заменен
иными принципами, в частности рассмотренными выше,
что определяется мпогокачестнепностыо, следовательно,
многомерностью любых лингвистических феноменов и
существованием пересекающихся функциональных и
инвариантных групп элементов, а также пересечений и
наложений связей и суперпозиций нолей.

Глава VIII
О СООТНОШЕНИИ МЕЖД^ КАТЕГОРИЯМИ ПОЛЯ
И СИСТЕМЫ В ЯЗЫКЕ
Одновременное рассмотрение в настоящей главе
категорий ноля и системы, важных: как для теории
лингвистики, так и для других наук, объясняется тем, что
термины «поле» и «система» используются весьма произвольно
и отождествляются между собой и с другими понятиями.
Последнее, по-видимому, отчасти объясняется тем, что
многие явления, такие, например, как парадигматика,
синтагд1атика, связи и отношения являются общими для
явлений, интерпретируемых как система и как поле, и тем,
что многие из указанных понятий в настоящее время
достаточно строго не разграничены. Вследствие этого
попытка понять природу категорий «поле» и «система»
неизбежно приводит к необходимости анализа общих и
специфических особенностей явлений, интерпретируемых как
поле и система.
Одним из следствий неразграничения указанных
понятий является не только синонимическое использование
терминов «система» и «поле», но и обозначение
определенных явлений как указанными терминами, так и терминами
«класс» и «группа». Однако основными причинами
подобного использования приведенных терминов является то,
что все они употребляются для обозначения
совокупностей элементов и не всегда обращается внимание на
неоднотипность различных совокупностей элементов.
Подобное смешение терминов и недифференцированный
подход к неоднородным совокупностям элементов
характерны и для других наук, по интерпретация терминов
«система» и «поле» в лингвистике особая.
Как было показано выше, в языкознании категория
«поле» чаще всего постулируется лексике и семантике и
трактуется как понятийная или ассоциативная категория.
146

При этом передки случаи, когда сопокупиости
однородных элементов рассматриваются то как система, то как
поле, например микросистема свиньи, куда относят
поросят, и т. д.1, и поле, при том семантическое, к
которому относят корову, теленка, лошадь, стадо 2. Лосьма
часто при птом члены поля и системы рассматриваются как
противопоставленные. Отмечаются также случаи, когда
та же самая совокупность элементов интерпретируется
то как поле, то как система (ср. имена родства) 3.
Синонимическое употребление терминов «система» и
«иоле» является почти регулярным, кроме того, обе эти
категории иногда трактуются как структура. Н свою
очередь структура в последнее время все чаще
рассматривается как поле. Это, возможно, объясняется подобной
трактовкой категории «структура» в социологии и особенно
в психологии (в гештальт-психологии), которая в свое
время оказала значительное влияние на интерпретацию
понятия «структура» в лингвистике 4. Влиянием других
наук, по-видимому, также объясняется нередкое толкование
поля как пространства 5 пли совокупности
взаимодействующих факторов. Последнее определенно, используемое
в ряде наук ", к сожалению, не только но способствовало
пониманию природы ноля, но даже, как представляется,
сделало его още более трудным, поскольку в ряде наук
это определение сближается с определением категорий
«система» и «структура», которые интерпретируются как
совокупность элементов, находящихся во
взаимоотношениях 7.
Уже из изложенного становится очевидным, что
попытка понять природу поля не может быть успешной, во вся-
1 И. Л. К р in (» и а. К поп рог у о системности и устойчивости
лексики в германских языках.
2 К). Д. Л и р е с я и. Современные методы научении значении п
некоторые проблемы структурной лингвистики.
:| Анализ указанных концепции см.: 1<>. Д. А и р е с я н. Указ.
соч., а также сб. «Formal Semantic Analysis» ed. by К. Ilammel.
4 H.I'ctcrmanM. The Gestalt Theory.
5 E. С. К у б р я к о и а. К вопросу о пространственном
моделировании лингвистических систем: А. М. М о с т е и а н е н к о.
Проблема универсальности основных свойств пространства и
времени.
6 П. М е у. Studicn zur Anwendiing»des Feldbegriffs in den Social-
wissenschaflen.
'L.von 13 о r t a 1 а и f f y. General System Theory; О н ж е.
General System Theory: Foundations, Development. Applications.
147

ком случае, достаточно эффективной, если эта категория
будет рассматриваться вне ее соотношения с системой и
структурой. Кроме того, возникает вопрос: является ли
категория поля, постулируемая в настоящее время
явлениям самой различной природы, также характерной
и для языка, или использование термина «поле» в языко-
зпании является чисто метафорическим, если эта
категория для языка не типична. Известно, что не только поле,
по и система, по мнению некоторых исследователей, не
существуют в языке 8 или характерны не для всех его
уровней, что вряд ли справедливо, если рассматривать
категории «система» и «поле» ire как специфические, т. е.
типичпые для определенных феноменов, а как общие
категории, какими они в сущности и являются.
Как известно, понятие «система» уже давно занимает
важное место среди понятий, используемых для отражения
мысли о том, что любые феномены существуют не
изолированно, а относятся к определенным совокупностям,
между элементами которых существуют связи и отношения9.
Анализ этой категории в различных науках привел к
пониманию ее универсального характера и к появлению
теории общих систем, создателем которой в первую очередь
явился профессор Л. фон Бсрталанфи.
В интерпретации этой категории в теории общих
систем особенно продуктивным представляется то, что
система рассматривается как общий принцип организации
8 «Если дезигнат ость объект или явление описываемой предметной
области, то его пазывают денотатом (имеются десигнаты, не
являющиеся денотатами: например, знамение слома «русалка» в
естественном языке или знамение термина «система» и языке
лингвистики)» (И. И. V е в з и н. Метод моделировании и
типология славянских языков, стр. 10).
9 «Zeichen nnd System dor Spraclie»; «In I he last two decades we
have witnessed the emergence of the 'system1 «s a key concept
in scientific research. Systems, of course, have been studied for
centuries, but something new boon added... The tendency to
study systems as an entity rather than as conglomeration of
parts'is consistent with the tendency in contemporary science no
longer to isolate phenomena in narrowly confined contexts, but
rather to open interactions for examination and to examine larger
and larger slices of nature. Under the banner of systems research
and its many synonyms we have also witnessed a convergence of
fmanyTmore specialized contemporary scientific developments»
i(L.von Bertalanffy. General System Theory:
Foundations, Development, Applications, стр. 9).
148

любых феноменов 10. Причем п теории общих систем
термин «изоморфизм» интерпретируется не как
одно-однозначное соответствие между элементами разных структур
или объектом (что характерно для математики), а как
общин принцип организации любых злементов п объектов
независимо от их материального воплощения ".
Подобная трактовка термина «изоморфизм» также
отмечается в некоторых лингвистических концепциях 12,
и, как думается, гораздо более продуктивна, чем такая
интерпретация термина «изоморфизм», в соответствии с
которой особенности строения единиц одного уровня
(фонологического) и методы их описания постулируются
другим уровням языка 13. Последнее, очевидно, не то же
самое, что общие принципы организации. Интерпретация
системы как одинакового и всеобщего принципа
организации, как представляется, способствует не только
постепенному осознанию того, что система не может быть
отождествлена с совокупностью злементов (т. е. объектом),
по и пониманию пеоправдаиностп противопоставления
систем как организованных совокупностей злементов
неорганизованным и неупорядоченным совокупностям
элементов, поскольку общие принципы организации, если
такие существуют, должны быть характерны для любых
совокупностей злементов. Другое дело, что различные
совокупности злементов могут быть иерархически неравно-
цепными и характеризоваться неодинаковыми
принципами, лежащими в основе их группировок. Таким образом,
речь может идти о наличии данных принципов у одних
r' ],. v о м Н с г I ;i I a n f f у. Oeneral System Theory; «Oeneral
syslem (henry subsumes an oullonk or a methodology га t her than
a theory in the sense ascribed to I his term in science. The salient
feature of this outlook h. as its name implies, an emphasis on
those aspects of ohjecls or events which derive from general
properties of systems rather than from the specific content. Clearly,
then the power and Ни1 scientific fruit fulness of general system
theory depends on whether in fact then» evi-t properties common
to all systems, and if so whether important consequences, ran
he derived from these properties. This, in turn, depends on the
way «system» is defined or. in a pragmatic sense, on what
portions of the world one chooses to regard as systems.) (A. ]{ a p o-
port. Mathematical Aspects of (ienetal System Analysis);
•'I. ф о к И е р т а л а и ф п. Общая теория систем.
" О. К I i r. An Approach lo (leneral Systems Theory.
12 Л. E л ь м с л е п. Пролегомены к теории языка.
13 Е. К у р и л о в и ч. Понятие изоморфизма.
149

группировок и об их отсутствии у других; о степени
общности тех или иных принципов и об их комбинировании
в данных совокупностях элементов.
Однако часто вместо анализа принципов, лежащих в
основе данных группировок элементов,
интерпретируемых как системы, в качество критерия выделения таких
совокупностей используются те или иные особенности,
характерные для данных элементов. Причем критериями
могут быть не только определенные свойства, типичные для
данных элементов, но и отсутствие этих свойств у других
элементов.
Такой подход к описанию системы, в частности,
характерен при использовании оппозиций, рассматриваемых
как отражение объективной упорядоченности данной
системы 14. Последнее, однако, не соответствует
действительности, поскольку любая сеть оппозиций является лишь
моделью, претендующей на отражение объективной
организации данных групп элементов, которые в то же
самое время, как правило, организованы или объединяются
на основании нескольких принципов и характеризуются
многими свойствами. Поэтому может быть много моделей
описания таких групп, каждая из которых может отражать
отдельный принцип, лежащий в основе данной
группировки, или конкретные свойства элементов данной
группировки. Благодаря преувеличению роли оппозиций
элементы, не охватываемые данными оппозициями,
рассматриваются как несистемные или периферийные в том
случае, когда язык понимается как система систем15. Сами
системы при этом интерпретируются как нечто
упорядоченное, или более или менее упорядоченное.
Следовательно, сама упорядоченность рассматривается как нечто,
отражающее тот факт, что все элементы относятся к
каким-либо оппозициям, и как нечто стабильное.
Следствием такого понимания упорядоченности
явилась склонность некоторых исследователей
интерпретировать синхронный анализ лингвистических явлений как
единственно научный, в частности потому, что
эмпирический опыт свидетельствует о том, что оппозиции не могут
оставаться неизменными и, следовательно, нарушается
упорядоченность. Сторонники оппозиций не только не-.
14 Н. С. Т р у б с ц к о й. Осповы фонологии, стр. 7.4.
15 «Les problumos du centre ct do la peripheric du syslcme de la
laugue».
150

склонны задумываться над тем, как соотносится их
модель описания системы с другими моделями, в основе
которых лежат другие критерии описания данных
совокупностей элементов, по и над тем, насколько правомерно
данный набор элементов обозначать не термином
«группа» или «совокупность», а термином «система», явно
синонимичным в этом случае указанным выше терминам,
а также термину «структура», в свою очередь иногда
интерпретируемому как сеть оппозиций 10.
возможно, что термин «система» представляется более
научным, однако научность и наукообразие — не одно и
то же. Очевидно, что стремлением не к научности, а к
наукообразности, и интерпретацией системы как
совокупности элементов, а совокупности элементов — как
системы, объясняется употребление выражений: «система
взглядов» вместо «научная концепция» или «совокупность
взглядов или постулатов»; «система методов или приемов»
вместо «ряд или совокупность методов или приемов»;
«система государств» вместо «группа государств,
объединенных общностью целей пли функций»; «социальная
система» вместо старого термина «социальный строй или
формация»; «системность и несистемность взглядов» вместо
«последовательность или непоследовательность в
изложении мыслей с формально-логической точки зрения»;
«система работает нормально или плохо» вместо «объект
или машина и т. д. работает нормально или плохо» 17.
Использование термина «система» вместо термина
«объект» или «совокупность объектов (матни н т. д.)»,
возможно, в большой степени объясняется тем, что часто
игнорируются различия между естественными и искусственными,
а также между органическими и биологическими
объектами, которые являются лишь частным случаем
органических объектов, т. е. таких, для которых характерно
имманентное развитие и которые иногда определяются
термином «саморегулирующиеся» или «самонастраивающиеся
системы». Нозможно, этим, в частности, объясняется то,
Л. S е i I е г el A. J а с о Ь. La Г.епё^с el la SI iiict иге см J.in-
irnisl iqne.
Другие определении термина «система* и различную
интерпретации» :>Toii категории см.: А. I). II a I I and 15. К. V а це п.
Definil ions of System; (). \\. Y о и и ц. A Survey of Г, снега]
System Theory; I?. 15. ['< r i и l< e г (е<1.). Towards a I nified
Theory of Human l.ehavior.
151

что непременным атрибутом системы считается
категория целостности, что справедливо по отношению к
отдельным объектам независимо от сложности их структуры,
обладающим определенными функциями, и неприменимо
к совокупностям и группам объектов, элементы которых
могут одновременно иметь многие функции и относиться
к нескольким классам. Практика показала, что
концепция целостности во многих науках: социальных,
естественных, а также в лингвистике,— либо оказывается
непродуктивной, либо понятие «целостность» остается лишь
постулатом, не используемым в исследовании. Последнее
также относится к понятию «ценность» (значимость),
поскольку органические объекты и их значимость отнюдь
не зависят от их места в системе 18. От места в системе за-
Иное понимание см.: Ф. д е С о с с ю р. Курс общей
лингвистики, стр. 89 и след., а также Й. Т р и р: «Und class wir genau
wissen, was mil ihm (dem ausgesprochenen Wort) gcmciii
ist, das liegt gerade an diesem Sichabheben von den Naclibarn
und diesem Sichcinordnen in die Ganzhoit dor den Begriffsbe-
zirk iiberlagernden Wortdccke, des luckenlosen Zeicheumantcls.
Die VVorle im Feld stelien in gogenscitigcrAbhangigkeit vonein-
ander. Vom Gefftge des Ganzcn her empfangt das Einzchvort
seine inhaltliche hegrifflicho Bcstimmheit ...Die Bedeutung des
Einzelwortes ist abhangig von dor Bedeutung seiner begrifflichen
Naclibarn. ЛПе schliessen sich zu der Aufgabe ziisammen, in den
Blockungegliederl.cn Bewusstseinsinhaltsglicdernde Grenzen einzu-
ziehen, inn zn kliiren, ihn begrifflich fassbar zn machen...Das Wort-
zeichenfeld als Gauzes muss gegenwartig sein, wenn das einzclne
Wortzcichon verstanden werden soil, und es >vird verstauden im
Masse der Gegenwartigkeit des Feldes. Es 'bedetilel' nur in
diesem Ganzcn und kraft dieses Ganzen. Ausserhalb eines Feldgan-
zen kann es ein Bedeuten Uberhaupt nicht gcben... Das Wort l'olgt
hicr dem nllgemeinen Wesen aller Zeichen. Zu diesem Wesen
gehdrt es, dass der Bezcichnungsinhalt und Umfang eines Zei-
chens sich richtct nach der Stellung, die das Zeichen jrinerhalh
der Gesaintlioit der ubrigen ihm inhaltlich benachbarlen Zeichen
einnimmt. Die Geltung eines Wortos wird erst crkaunt, wenn man
sic gegen die Geltung der nachbartcii und onponierenden Worle
abgrenzt. Nur als Toil des Ganzcn hat es Sinn; denn nur im Keld gibt
es Bedeuten ...Die Einzcrworte bestimmen sich durch Zahl und
Lagerung im Gcsamtfeld gcgonseitig ihrc Bedeutungen.und die
Genauigkcit des Vcrstchcns eines Einzelwortes ist abhangig von
der seelischcn Gegenwartigkeit des Gesamtfcldes und seiner be-
sondcren Struktur.— Soil der Horer verstehen, so muss Zahl und
Lagerung der sprachlichen Zeichen dieses Bcgriffsfeldes ihm
unausgesprochen gegenwartig sein» (J.Trier. Der deutsche
Wortschatz im Siimbczirk der Verstandes. Die Geschichte cine
sprachlichen Feldes, стр. 2, 3, 5-6, 7); «Denn jedo Sprache ist
dem Sein gegenubor ein Auswahlsystem, und zwar ein solches,
152

висят лишь некоторые свойства :>тих объектов. То
обстоятельство, что данная фонема -г в отдельных языках
обладает различным набором дифференциальных
признаков и\ свидетельствует не о том, что ее ценность
определяется местом в системе, а об относительном тождестве
данной фонемы в отдельных языках. Различный набор
дифференциальных признаков определяется в первую очередь
различием окружений, в которых эта фонема выступает
в отдельных языках, и нетождественноетыо групп фонем,
в которые она включается в определенных языках.
Благодаря :>тому в одних языках закрепляются одни
дифференциальные признаки, а в других — другие. Но и в этом
случае местом в системе определяется не ценность самой
фонемы, а лить наличие или отсутствие у нее тех или иных
дифференциальных признаков, к тому же
синтагматических. Кроме того, принадлежность любой фонемы к
нескольким группам фонем, даже если рассматривать
группу как систему, делает затруднительным установление
того, какой именно совокупностью элементов пли
системой определяется значимость данной фопемы, поскольку
различные совокупности определяют характер лишь
отдельных черт, свойств или дифференциальных признаков
этой единицы (или элемента). Изменение одного элемента
также не приводит к изменению всего объекта, т. е. целого,
что в настоящее время осознается все большим числом
исследователей 20. Указанная ситуация, возможно, харак-
das jewoils oin in sich vollkonunen geschlossones ganzhoil Holies
Koinsbild schaffl. Das SoinsbiM oilier Spraehe ist pin Kontinu-
uiii, ps enlhalt koine Liiokon uml blindon Kloeko fiir dm Sprach-
genosson» (J. T r i о r. Das spraehliolie I'eld. Kino Ausciuander-
selzung, стр. 429).
1Я П. С. Т р у б с ц к о ii. Указ. соч., стр. 74 и слод.
20 «Memo si on so limilo a la langue fondioncllo... ii n'est. pas oxact
do din? (juo ton If la langue change corn me un soul systome ot ((no
lout cliangemcnt mo<iil'io loutes los relations dans со sysfeme. En
realite, со sont Ion jours dos sysl<'«mos parliols qui chaagent ot
Jour cliangomenf n'affoclo pas d'nno facou immediate le roste
(\o la langue: un systcmo part id poul chanter dans sos relations
inlornos (relations on I re sos tonnes), sans quo sos rapports externos
(avec d'a.litres systemes parliols) oliangenl aussi. Cost, du rosto,
cc qui assure la conlinuilo hislorique et Jexistencc memo do la
langue» (E. С о s с r i u. Structure loxicale et ensoignemont du
vocabulaire, стр. 101); «Voranderungen in Bestand und Vcrhalt-
nisson der Fcldgliedor brauclion nicht das ganze Fold in Mitlei-
donschaft zu ziohon, donn nicbt jedos (iliod i.st durch jedes glei-
chermassen, sondern nur durch die gewichtigeren Glieder und
153

терна для искусственных объектов, да и то лить для тех,
где данный элемент сопряжен с другими но принципу
цепи.
Характерно, что и в искусственных объектах ценность
данного элемента определяется отнюдь не его местом в
системе, а свойствами этого элемента и способностью
выполнять определенные функции. J3 противном случае
любой элемент мог бы быть использован вместо любого
или сделан из любого материала. Это отнюдь не
опровергается тем фактом, что в шахматах элементы (фигуры)
могут быть сделаны из любого материала и тем, что их
значимость определяется местом в системе, т. е. на доске.
Шахматы свидетельствуют лишь о том, что в определенных
ситуациях, притом искусственных, где важны лишь
соотношения между элементами и не важны свойства
элементов, выполняющих данные функции, эти свойства
могут игнорироваться.
Очевидно, что подобная ситуация не может быть
обобщена для всех случаев и что такое обобщение не может
быть теоретической посылкой при анализе любых
объектов и даже больших групп объектов, в том числе
искусственных. Применение этого принципа при
конструировании вряд ли оказалось бы продуктивным.
Социальный опыт также свидетельствует о том, что
социальные организации, независимо от их размера, будь
то государство или предприятие, как правило, очень скоро
прекращают свое существование, если они не основаны
на функциональном принципе и если ценность данного
элемента определяется не его свойствами и способностью
к выполнению данных функций, а занимаемым им
положением или местом в системе, а сама система изменяется
от изменения любого элемента, т. е. является целостной.
Кроме того, любая целостная система является
иерархической, вследствие чего изменения не любых элементов
приводят к изменению всех других элементов, но лишь
некоторые конститутивные элементы и их изменения могут
обусловить изменения во всей системе. Также отнюдь
durch seine naehslen Nachbam sowie von dor vorherrscluMiden
Ordnung im Fold (den (lliedeningsgesichl-piinklon) beslimml.
Von diesen BedingungtMi hangl das Ansmass der Wirkungeii von
Ncuerungen im Fold ab» (II. G ippo r, II. S с li \v a r z. Bi-
bliographisches Handbuch zur Sprachinhaltsforschung, стр.
LXV).
154

не всякий элемент или материал может быть использован
для данной цели и поломка отнюдь не всякой детали водет
к поломке или остановке дайной машины.
Преувеличение роли категории целостности, ее
интерпретация в указанном выше смысле и ее
неприменимость при исследовании языка ввиду органицистской
природы этой категории 2l привели к тому, что в практике
лингвистических исследовании категория целостности
оказалась непродуктивной и в большой степени, как и
термин «система» в приведенной выше интерпретации,
в лингвистике относится не к научным, т. е. отражающим
реальность, понятиям, а к паукообразным терминам или
субъективным категориям.
Постулирование категорий целостности и значимости
языку объясняется философскими концепциями ряда
исследователей 22. Это проявляется даже в том случае, когда
исследователи хорошо знакомы с материалом. Но одно
дело материал, а другое дело — его интерпретация, т. е.
задача, обусловливающая правомерность существования
пауки, философии науки и самой философии.
Общеизвестно, что никакое количество материала без его
интерпретации, как и. никакая априорная теория, не опирающаяся
на материал, не могут привести к появлению подлинно
научной теории.
Это тем более справедливо при создании общей теории!
пли при установлении общих принципов, поскольку чем
более общей является теория пли принцип, тем более они
сближаются с гносеологическими принципами, которые
должны быть характерными для большого пли
неограниченного числа явлений. Нлагодари этому они являются
как бы основой видения мира данным исследователем
или основой его модели материального мира или способа
и метода анализа мира. Очевидно, что непременным
условием создания таких теорий является анализ фактов,
т. е. практика, а также индуктивная логика. Сказанное
отнюдь не означает отрицания роли дедуктивной логики,
а лишь означает, что любое дедуктивное построение
должно быть непременно соотнесено с практикой, поскольку
к верным выводам ведут не любые постулаты, каким бы
строгим ни было формально-логическое построение, а лишь
21 Л. И а р о р г) г I. Mathematical Aspects of General System
Analysis.
22 Ф. до С о с с к) р. Курс общей лингвистики, стр. 112 и след.
155

те, которые являются прямым или косвенным отражением
практики.
Думается, что ответ на многие на вопросов,
затронутых выше, может быть дан не в результате критики тех
или иных концепций системы и ноля, а в результате
анализа явлений языка. Такой анализ должен показать,
существуют ли в языке явления, которые целесообразно
обозначать особыми терминами, или зги термины в
языкознании оказываются лишь наукообразными. Таким
образом, необходимо и целесообразно попытаться найти
эмпирические и логические основания для введения тех
или иных терминов при описании языка, в частности
терминов «поле» и «система». Конечно, то, что обозначают
термином «поле», можно обозначить терминами «система»
или «структура» и наоборот, по, по-видимому, нельзя
эти обозначения ставить в зависимость от того, какой из
терминов кажется более научным или благозвучным в
данный момент.
Думается, что пониманию природы указанных
категорий и правомерности оперирования терминами «поле»,
«система» и «структура» в лингвистике, как и их
разграничению, может способствовать рассмотрение
общеизвестных фактов, позволяющих говорить о существовании в
языке по крайней мере двух принципов группировки
лингвистических элементов и о том, что объединение в
группы является естественным способом существования любых
элементов, а также о том, что не все группы
лингвистических элементов имеют одинаковую природу. Последнее
прежде всего зависит от принципов, лежащих в их
основе, или от функций, определяющих те или иные групин-
Уровки.
Основными принципами группировки лигвистических
элементов являются принцип инвариантности и
функциональный принцип, который отнюдь не то же самое, что
коммуникативная функция, поскольку лингвистические
элементы обладают также чисто структурными функциями.
Эксплицитное формулирование наличия у
лингвистических элементов различных типов функций, возможно,
окажется продуктивным, особенно если учесть тот факт,
что в лингвистике термин «функция» является крайне
многозначным23.
23 Ср.: «...за последние десятилетия термины «структура» и «фупк-
цня» стали наиболее двусмысленными и трафаретными словеч-
156

Представляется оправданным вкратце остановиться на
функциональном принципе и на структурных функциях
элементов. Эти функции состоят в том, что лить
определенные классы фонем, морфем, слон, семантических групп
обусловливают возникнонеиие данных тинов структур
(морфем, лексем, синтагм). Последнее — не то же самое,
что дистрибуция элементом, поскольку в этом случае
речь идет не об окружениях, а о том, что лишь
определенные классы детерминируют другие классы м данной
структуре или находятся с ними во взаимосвязи. Сами
связанные элементы могут и не быть рядом в данной
последовательности элементом и могут находиться в разных
окружениях 24. Таким образом, критериями выделения
класса могут быть не только морфологические или
синтаксические признаки 2б, но и связи, причем связи не
согласовательные 26, а детерминация или интердепенденция, т. е.
причинные связи или взаимосвязи. Универсальный
характер детерминации и иптердепенденции, отличающий
их от других типов отношений, и обозначение указанных
явлений в диалектической логике терминами «причинная
связь» и «взаимосвязь» помогают понять, что связи
являются частным случаем отношений и неправомерно
определять такого рода отношения термином «функция» 27
нами в науке о языке. Особенно часто смешиваются
омонимичные термины функция как «роль, задача»(в аспекте целевой
модели)и функция как «соответствие между двумя
переменными»; в «Философском словаре» Лаланда справедливо
подчеркивается, что «скрывается источник путаницы, которая делает
многие страницы, написанные в наше время, непонятными»
(Р. Я к о б с о и. Разработка целевой модели языка в
европейской лингвистике в период между двумя войнами, стр. 377);
Л. В 1 u m е н t h a 1. Language and Psychology.
24 Ииоо понимание, см.: «Определенное парадигматическое
отношение можно получить и как свойство класса знаков,
вступающего в одинаковые синтагматические отношения. Так,
эквивалентность слов «стол» и «стул», характеризующая
определенные парадигматические отношения между ними, может быть
установлена на том основании, что они употребляются во
фразах в одинаковом окружении» (И. И. Р е в з и и. Метод
моделирования и типология славянских языков, стр. 13).
26 Ю. Д. Апресян. Идеи и методы современной структурной
лингвистики; «Lingua», Word Classes, v. 17, 1/2, Amsterdam,
I960.
20 Л. Л. Зализняк. К вопросу о грамматической категории
рода и одушевлеппости в современном русском языке.
2? Л. Е л ь м с л о в. Указ. соч., стр. 292 — 299.
157

как потому, что термин «связи» уже давно существует в
логике, так и потому, что термином «функция»,
по-видимому, более правомерно обозначать не зависимость между
элементами, а роль данных элементов. Последнее
особенно важно при исследовании структуры, поскольку
обозначение структурной функции данного элемента термином
«значение» или «ценность» 28 приводит к ряду
неоправданных трудностей в лингвистической теории прежде всего
при интерпретации понятия «значение», нередко
отождествляемого ire только с функцией и значимостью, но и с
отношением, что приводит к отрицанию специфики
лингвистических значений и их отождествлению с
экстралингвистическими характеристиками данных элементов.
Чисто функциональная природа таких связей, их
независимость от свойств элементов, между которыми они
существуют, меняющийся состав элементов данных
классов и их субстанции в процессе исторического
существования языка, при неизменности связей между данными
классами, позволяют разграничить категории
«структура» и «система» и определить их следующим образом:
структура — совокупность иерархических элементов и
отношения между ними, если речь идет о данном
целостном объекте, или совокупность иерархических групп
элементов и отношения между ними в случае объектов,
состоящих из многих элементов, или в случае
парадигматических структур. Система — иерархическая сеть
связей между элементами или группами элементов данного
объекта 2V. Объект — полифункциональная совокупность
элементов или групп элементов, находящихся в
отношениях и связях. Таким образом, любой объект, будь то элемент
или группа элементов, имеет двоякую природу и
обладает структурой и системой ;,°, имеющими определенную
конфигурацию или топологию.
Введение термина «конфигурация» оправдывается тем,
что топология, или характер «прилегания», «пересечения»
и «переплетения» в пределе подмножеств данного
множества-объекта, или выстроенность в пределе из некоторого
Э. Б е н в е н и с т. Уровни лингвистического анализа.
Г. С. Щ у р. О некоторых общих категориях лннгнистикп; О и
ж е. О некоторых основных понятиях теоретического
языкознания.
Г. С. Щур. О соотношении между некоторыми категориями
в лингвистике.
158

класса подмножеств тех или иных множеств-объектов,
часто неодинакова". Кроме.того, с помощью термина
«конфигурация» можно вполне однозначно выразить мысль
не только о существовании определенных группировок
элементов и пересечений отношений в структуре данного
множества или объекта, по и о существовании группировок
и пересечений и наложений связей в его системе.
Разграничение отношений и связей позволяет не
только понять природу оппозиций, которые, в силу их
неотделимости от свойств элементов, оказываются частным
случаем отношений и соотносятся со структурой, а не с
системой данного объекта, но и понять то, что, хотя между
всеми элементами существуют отношения, однако не все
элементы связаны, т. е. то, что совокупность элементов,
находящихся в отношениях и связях, не является
системой или структурой, а обладает системой и
структурой, одни элементы которой находятся в
отношениях, а другие — в связях :'2. И синтагматике или
синтагматических объектах (синтагматических структурах по
Мартине) все элементы связаны и находятся в
отношениях, однако в парадигматике, или парадигматических
классах (в парадигматических структурах по Мартине) 33,
элементы находятся лишь в отношениях. Так, термины
родства или термины, обозначающие части тела, как п
термины цветообозначения но взаимосвязаны или не взаимо,-
обусловлены, а находятся в различного рода
отношениях. Из этого не следует, что указанные имена не связаны
с другими именами или глаголами, однако они связаны
не между собой, а с элементами других классов. С этой
точки зрения указанные группы элементов являются
функциональными группами, имеющими определенную
структуру и систему, поскольку они связаны с другими
группами, однако для элементов парадигматических классов
характерно отсутствие взаимодействий. Напротив,
элементы, в основе объединения которых лежит принцип
инвариантности, обладают не только общими свойствами,
но и способностью притягивать к себе другие элементы,
или быть притянутыми другими элементами и
включенными в ту или иную инвариантную группу. Это проявляется
31 И. Л. Л к ч у р и н. Место математики в системе наук.
32 Г. С. Щ у р. О функциональных и инвариантных группах п
н:шке.
33 Л. М а р т и п е. Структурные вариации п языке.
159

в фонологизации лишь определенных аллофонов или
различительных признаков 34 и п закреплении лишь
определенных синтагматических или окказиональных значений
у данных лексем. Подобную функцию инвариантных
групп, по-видимому, оправданно определить термином
«аттракция» или «притяжение» 35.
Если рассматривать инвариантные группы как один
из видов парадигматики, то их отличие от
функциональных групп проявляется ис только в наличии
взаимодействий между элементами данной инвариантной группы,
что нехарактерно для функциональных групп, но и в том,
что между группами инвариантных элементов
отсутствуют взаимодействия, которые, напротив, характерны для
функциональных групп (ср. взаимодействия между
функциональными классами слов, фонем, морфем, основ).
Последнее объясняется, по-видимому, тем, что
инвариантные группы не обладают структурными и
коммуникативными функциями, вследствие чего инвариантные элементы
не располагаются липейно и, следовательно, для пих не
характерна синтагматика. Это утверждение,
по-видимому, может быть справедливым лишь в случае, если под
синтагматикой попимать линейную последовательность
элементов. Если же учитывать и тот факт, что
возникновение новых свойств и утрата прежних свойств данными
элементами происходит в результате их контактов с
другими элементами, т. е. в синтагматике, то казалось бы
правомерным аттракцию поля тоже рассматривать как
синтагматику. Однако отличие аттракции поля от
действия на данный элемепт окружения или условий, т. с.
синтагматики, состоит не только в том, что синтагматика
определяет появление относительных свойств, а
аттракция поля определяет превращение синтагматических свойств
в парадигматические, но и в том, что поло не
обусловливает появления новых свойств, во всяком случае
синтагматических. Кроме того, любая синтагма является
функциональным образованием, имеющим либо
коммуникативные, либо структурные функции, в то время как
инвариантные поля и инвариантные группы такими обра-
34 Я. Б. К р у п а т к и н. К вопросу об аллофопическом уропне
в фонологии.
ЗБ Иную трактовку термина «аттракция» см.: М. М.
Маковский. Теория лексической аттракции, а также: О. D u с h а-
с е k. Precis de semantique francaise, стр. 35, 103.
160

зованиями не являются. Инвариантные группы
репрезентируют один из способов существования лингвистических
элементов и отражают один из принципов (инвариантный)
группировки элементов. Возможно, благодаря этому для
таких групп характерны не взаимодействия, а
суперпозиция, или наложение и пересечение классов. Последнее,
впрочем, характерно и для функциональных групп, что,
по-видимому, объясняется тем, что весьма часто
функциональный и инвариантный принципы совмещаются,
благодаря чему элементы с общими свойствами могут
обладать общими функциями. Это, по-видимому, типично для
синонимов и для тех функционально-семантических
категорий, которые иногда интерпретируются как поля зв.
Этим обстоятельством, возможно, в большой степени
объясняется то, что однородные совокупности элементов
обозначают то термином «поле», то термином «система».
Однако из того факта, что с функциональной точки зрения
в данном объекте, будь то элемент или совокупность
элементов, может быть вскрыта система, или что данная
совокупность элементов имеет определенные функции и,
следовательно, является функциональной группой, а с
точки зрения принципа инвариантности она может быть
рассмотрена как поле, вряд ли следует, что термин
«совокупность» синонимичен терминам «система», «поле» и
«структура», в частности потому, что притяжение
характерно отнюдь не для любых элементов, относящихся к
данным инвариантным группам. Пренебрежение последним
обстоятельством привело к тому, что термином «поле»
обозначаются многие совокупности, полями не
являющиеся. Из этого следует, однако, лишь то, что многие группы
элементов, интерпретируемые как поле, нолем не
являются, но не вытекает, что категория поля не
характерна для языка.
То обстоятельство, что инвариантные группы, т. е.
объединения элементов по принципу общности свойств
(дифференциальных признаков, фонем, морфем, основ,
значений), и пересечения инвариантных групп
характерны для всех уровней языка, и то, что для таких групп тн-
36 Г. С. Щ у р. О понятии общего ноля п морфологии; О н ж е.
О соотношении системы и ноля п языке; О н ж е. О двух
принципах группировки лингвистических единиц. А. В. Б о н-
д а р к о. К проблематике функцнональпо-семантических
категорий; Он же. Грамматическая категория и контекст.
6 г. с. Щур
161

пична аттракция, или притяжение, не характерное для
элементов функциональных групп, дает основание для
введения определенного термина для обозначения
указанных явлений. Если определенные инвариантные
группы обозначать термином «поле», а способность этих групп
притягивать другие элементы — термином «аттракция
поля», то и «поле» и «аттракция поля» оказываются
характерными для всех уровней языка. Поскольку в основе
такого рода групп лежит инвариантный принцип,
введение термина «инвариантное поле» представляется вполне
оправданным, так как этот термин отражает и принцип
группировки (инвариантный, а не функциональный, не
понятийный, не ассоциативный и т. д.) и является общим
термином обозначения полей, элементы которых имеют
различное материальное воплощение. По отношению к
инвариантному полю фонемные, морфемные,
семантические, морфосемантические и лексические поля являются
частным случаем. Таким образом, и поле и система
характерны для всех уровней языка. Эти категории отражают
двоякий принцип группировки лингвистических
элементов — инвариантный и функциональный. Поскольку
структура, т. е. элементы и отношения между ними,
характерна и для функциональных и для инвариантных групп,
а система есть сеть связей между функциональными
элементами и группами функциональных элементов, то из
этого следует, что ни система, ни поле не являются
структурой. Напротив, категория структуры является более
общей по отношению к категориям «поле» и «система»,
а сам структурный принцип, как и комбинаторный,
является более общим, чем инвариантный и функциональный
принципы. Последнее свидетельствует о существовании
иерархии принципов и о необходимости сознательного,
многопринципового подхода при исследовании языка. Речь
идет о сознательном подходе, поскольку эмпирически
такой подход всегда был, однако он был характерен не для
конкретных теорий, а для языкознания в целом, так как
конкретным теориям и направлениям, как правило,
свойственны либо одностороннее рассмотрение объекта, либо
гипертрофия роли отдельных принципов.
С точки зрения изложенного, поле в языке является
лингвистической, а не понятийной или ассоциативной
категорией. В свою очередь инвариантные группы и
инвариантный принцип не являются ни ассоциативпыми, ни
162

психологическими феноменамизт. Это подтверждается
прежде всего тем, что инвариантные группы и принцип
инвариантности характерны также для других явлений,
следовательно, существуют независимо от отражающего
субъекта. Понятия же и ассоциации характерны лишь для
биологических объектов, прежде всего для homo sapiens и,
следовательно, являются лишь специфическим для него
способом отражения инвариантных или функциональных
групп, поскольку также и функциональные группы
(прежде всего структурные функциональные группы)
существуют независимо от отражающего субъекта. Очевидно, в
частности указанным обстоятельством определяется
необходимость существования науки и бесплодность модели и
концепций, базирующихся не па эмпирическом материале, а
на умозрительных посылках. Кроме того, ассоциации
определяются не столько инвариантным принципом, сколько
особенностями психики и социального опыта данного
индивидуума, а также его возрастными особенностями 38.
Пренебрежение указанной природой ассоциаций приводит
не только к интерпретации ассоциативных групп как
полей и к постулированию семантических полей, членами
которых являются скрипка, виолончель, рояль и т. д.,
но и к утверждению, что объем поля целиком зависит
от индивидуума 39, т. е. к смешению понятий «вещь в
себе» и «вещь для нас».
С точки зрения изложенного выше, сеть оппозиций
также не может интерпретироваться как система, в частности
потому, что многомерные оппозиции и корреляции
отражают инвариантные группы и поля. Вследствие этого
значимость элемента определяется не его местом в системе,
а его отнесенностью к данной инвариантной группе или
его включенностью в нее, причем этим обусловлены его
абсолютные и парадигматические свойства, поскольку
относительные свойства определяются синтагматикой,
в частности —структурными функциями данного
элемента. Превращение синтагматических, или относи-
37 Иное понимание см.: Ф. д с С о с с ю р. Курс общей
лингвистики, стр. 121 —124.
38 J. I) о о s e. The Structure of Associations in Language and
Thought; J). H. 10 u 1 w i s I e. Word Associations of Young
Children; J.Laffal. Pathological and Normal Language.
39 10. Д. A ii p e с н п. Современные методы изучения значений и
некоторые проблемы структурной лингвистики.
6* 163

тельных свойств в парадигматические и инвариантные
обусловлено инвариантными группами, число
которых также влияет на число синтагматических свойств,
становящихся парадигматическими. Отнесенность любых
элементов к тем или иным инвариантным и
функциональным группам и пересечение этих групп, проявляющееся,
в частности, в наложении полей, определило
неприменимость при анализе языка органицистской категории
целостности и то, что свойства данного элемента не
обусловлены всей системой, а изменения данного элемента — не
приводят к изменениям во всей системе.
Существование определенных инвариантных групп в
течение ряда периодов истории языка, несмотря на
меняющийся состав и перегруппировки элементов, позволяет
не только говорить о том, что совокупности элементов,
рассматриваемых как поля, и их конфигурация и
структура — различные феномены, но и о том, что поля
соотносятся не только с синхронией, но и с диахронией. Это
обстоятельство и устойчивость в диахронии
функциональных групп и их структур, т. е. системы, обеспечивают
относительное тождество языка в диахронии.
Перегруппировки полей, функциональных групп и изменение
пересечений и наложений связей в системе свидетельствуют о
том, что развитие языка неотделимо от комбинаторики
его элементов 40. Из этого также следует, что язык — не
система или форма, а система — не язык. Система есть
лишь отражение функционального принципа
существования лингвистических элементов, точно так же, как поле
является отражением инвариантного принципа и
способом существования элементов языка. Объем полей
определяется количеством элементов, для которых характерен
данный инвариантный признак. Точно так же объем
микро- и макросистем, если этим термином обозначать
функциональные группы, определяется количеством
элементов, имеющих данную коммуникативную или
структурную функцию.
Изложенное выше позволяет говорить: 1) о
существовании в языке по крайней мере двух принципов
группировки элементов — инвариантного и функционального; 2) о
частом комбинировании этих принципов при
возникновении определенных групп; 3) о наличии у лингвистических
Г. С. Щ у р. О развитии и эволюции в языке.
164

элементов двух типов функций, а именно,
коммуникативных и структурных; 4) о существовании в языке
функциональных и инвариантных групп элементов,
соответственно двух типов парадигматических классов или двух пара-
дигматик. Отличие парадигматических классов от
парадигм состоит в том, что объединение элементов в
парадигматические классы происходит в соответствии с
функциональным или инвариантным принципами, в то время
как роль парадигмы состоит не в том, что с ее помощью
элементы объединяются в данный класс, или в том, что
парадигма порождает класс41, а в том, что парадигмы
являются формальным средством, отражающим
синтагматические отношения и связи между функциональными
классами элементов, находящихся в причинных связях
или во взаимосвязях. При этом парадигма характерна
лишь для лексического уровня, да и то не для всех классов
элементов и тем более не для всех языков; напротив,
инвариантные и функциональные парадигматические
группы типичны для всех уровней и для всех классов 42.
/v В силу этого использование термина «лексическая или
синтаксическая парадигма» вместо термина
«парадигматический класс» представляется не только
неоправданным, но и явно дезориентирующим исследователя.
Подобное употребление термина «парадигма», по-видимому,
объясняется распространенной интерпретацией системы.
Убеждение в том, что парадигма репрезентирует упорядо-»
ченность, а упорядоченность является атрибутом системы,
следовательно, наличие парадигмы свидетельствует о
существовании системы на данном уровне, приводит к
убеждению, что обнаружение парадигмы, например, в
лексике, будет означать обнаружение системы в лексике,
а отсутствие парадигмы должно свидетельствовать о нс-
системности лексики. Отсюда следует простая формула:
если для данного уровня характерна парадигма, то для
него типична и система. Этим, по-видимому, объясняется
стремление обнаружить парадигму на всех уровнях языка.
Думается, что анализ парадигматических классов и их
41 Подобную трактопку см.: К). Д. Л и р е с я и. Совромснныо
методы изучения значении и некоторые проблемы структурной
лингвистики.
42 Весьма интересную трактовку парадигматики см.: 13. II. Г о»
лови и. Морфология и синтаксис языка в их отношении к
парадигматике и синтагматике, стр. 52—54.
165

природы может оказаться более продуктивным и приведет
к обнаружению не только системы, но и полей на всех
уровнях языка 43.
Однако при выделении парадигматических групп и
классов элементов особое внимание, по-видимому, должно
быть обращено на критерии, позволяющие относить
определенные элементы к данному классу или к подклассу
данного класса. Представляется, что указанные выше
инвариантный и функциональный
(структурно-функциональный) критерии являются более общими, чем критерии
(например, количество правил, которое должно быть
меньше количества элементов, описываемых этим правилом),
используемые как для установления классов, так и для
полей и систем, причем в качестве подобных правил иногда
рассматриваются синтаксические конструкции 44. Не
говоря ужо о том, что нет ни эмпирических, ни логических
оснований рассматривать подобные классы как системы
или поля, сами эти классы скорее представляют собою
подклассы, поскольку они выделяются внутри классов
глагола, существительного и т. д.
Рассмотрение подобных классов как полей
основывается на том, что глаголам, употребляющимся в данной
синтаксической конструкции, постулируется наличие
общего значения, возникновение которого якобы
определяется синтаксической конструкцией. Однако указанный
постулат, основывающийся на реальных фактах, а
именно, на возможном влиянии синтаксической конструкции
на семантику глагола (ср. ich kann schreiben ся умею
писать', ick kann Deutsch (я знаю немецкий язык') явно
слишком обобщен, поскольку отнюдь не всегда
использование единиц в одной конструкции ведет к
появлению у них общего значения в общепринятом понимании
этого термина и, следовательно, я вижу, люблю, читаю, ем
(что-нибудь) не могут рассматриваться как глаголы с
общим значением, что очевидно любому носителю языка.
43 Г. С. Щ у р. Парадигматические классы и
сопоставительно-историческое изучение морфологии родственных языков.
44 Ю. Д. А п р с с я н. О сильном и слабом управлении; Он же.
Опыт описания значений глаголов по их синтаксическим
признакам; О н ж е. Экспериментальное исследование семантики
русского глагола; О н ж с. Дистрибутивный анализ значений и
структурные семантические поля; М. X а л л е. О роли
простоты в лингвистических описаниях; И. А. М е л ь ч у к. К
вопросу о термине «система» в лингвистике.
166

Выход из указанной ситуации находят в том, что
синтаксической конструкции и позиции глагола, т. е.
структурной функции глагола постулируют значимость и значение
на том основании, что и значимость и значение якобы
являются отношением. Характерно, что при этом никаких
логических оснований в пользу рассмотрения значения
как отношения не приводится, хоти отношение также
рассматривается как знак, а пересечение отношений — как
элемент (вещь) 45.
Указанное обстоятельство особенно наглядно
свидетельствует о необходимости анализа в лингвистике
понятия «отношение» и отграничения отношений от
отождествляемых с ними понятий функции и связи, и
подтверждает мысль Ф. Бэкона о том, что «истина может возникнуть
скорее из ошибки, нежели из смешения понятий» 4в.
Подобное смешение понятий, по-видимому, объясняется
тем, что слишком большое значение придают возможности
не определять исходные понятия. И то же время это еще
раз свидетельствует о том, что чем строже с
гносеологической и формально-логической точек зрения определены
исходные понятия и чем меньше число неопределяемых
исходных понятий в данной концепции, к тем меньшей
путанице приводит ее применение при исследовании
материала и гарантирует исследователя от необходимости
заниматься формально-логической эквилибристикой.
Так, например, неразграничение понятий
«функциональные» и «инвариантные» классы приводит к тому, что
в качестве полей рассматриваются сочетания
определенных групп прилагательных с определенными группами
существительных 47, т. е. сочетания подклассов элементов
двух классов или сочетания смысловых групп элементов
разпых классов. Очевидно, что подобные группы более
4ь Ю. Д. Л и р о с и н. Современные методы изучения значений и
некоторые проблемы структурной липгиистики; О н ж е. Идеи
и методы современной структурной лингвистики; см. также:
«Вообще под знаком следует понимать отношение между
совокупностью чувственно воспринимаемых объектов,
называемой означающим, и некоторой другой сущностью, называемой
означаемым» (И. И. Р с в з и н. Метод моделирования и
типология славянских языков, стр. 10).
48 См.: Э. К о с с р и у. Синхрония, диахронии и история,
стр. 155.
47 А. Я. Ш а й к с в и ч. Распределение слов в тексте и выделение
семантических полей.
167

оправданно рассматривать как функциональные группы,
а связи между ними — как системы, а не как поля. С этой
точки зрения валоптность, по-видимому, можно
рассматривать как показатель сочетаемости подкласса данного
класса с подклассами элементов другого класса. Различия
в такого рода сочетаемости в первую очередь определяют
идиоматичность отдельных языков. Лингвистический
эксперимент, если исследование сочетаемости элементов
разных классов с помощью статистики рассматривать как
эксперимент, оказывается бесполезным при достоверной
интерпретации результатов подобной статистической
обработки материала.
Думается, что эксперимент в языкознании и
использование количественных методов обработки материала вряд
ли сами по себе могут способствовать превращению
языкознания в точную науку, если результаты эксперимента
пе будут соотноситься с основными принципами
лингвистики и философии науки. Примером такого неудачного
истолкования и к тому же, по-видимому, некорректно
поставленного эксперимента является тезис о
недискретности определенных феноменов в языке, который, к
сожалению, получает все большее распространение.
Представляется, что опровержение этого тезиса, или
результатов эксперимента, приведшего к его появлению,
содержится уже в том, что гипотеза о существовании
недискретных феноменов находится в явном противоречии с двумя
основными гносеологическими принципами, а именно, с
принципом всеобщей структурированности любых
явлений и комбипаторным принципом. Оба эти принципа
доказываются многими науками эмпирически и
обоснованно-логически в философии науки. Если же тезис о
недискретности отражает определенные эмпирические феномены,
а не является результатом неудачного эксперимента или
некорректности интерпретации его результатов, то
прежде всего, по-видимому, нужно было бы доказать
невсеобщность структурного и комбинаторного приципов с
теоретической точки зрения и подтвердить это соответствующим
эмпирическим материалом.
С точки зрения существования в языке не только
синтагматических и ассоциативных отношений (даже если
под ассоциативными группами понимать инвариантные
группы, что представляется вполне оправданным в ряде
случаев), но и наличия функциональных групп элементов
168

и того, что ни язык не является системой, ни система не
является языком, различие между языком и речью
представляется возможным рассматривать как различие
между объектом и способом его функционирования. В отличие
от языка как объекта, для которого характерны два типа
парадигматики, для речи типична лишь синтагматика.
Кроме того, единицы речи являются чисто
функциональными образованиями, основная функция которых —
коммуникативная. Структурная функция единиц речи в
отличие от фонем, морфем и т. д. с точки зрения иерархии
функций является менее важной. >Бдиницы речи не
порождаются языком, а являются следствием функционального
объединения элементов, групп элементов и связей между
ними, т. е. системы. При этом система, или сеть связей
между функциональными элементами и группами
функциональных элементов языка, а также других
органических объектов и конфигурации данных систем или их
топологии, т. е. характер пересечения связей (чертеж),
могут быть типичными для многих объектов, в частности
языков. Напротив, элементы, между которыми эти связи
существуют, могут иметь неодинаковое строение и
природу или быть сделанными из неодинакового материала. Ср.,
например, искусственные объекты, сеть связей между
элементами которых, или чертеж которых, одинаковы,
но материал, из которого они сделаны, различен. Ср.
также в языке связи между однородными категориями или
группами элементов с одинаковыми функциями,
характерные для нескольких языков, и различное строение и
природу этих элементов в конкретных языках, что
обнаруживается при синхронно- и диахронно-сопоставителыюм
анализе близкородственных языков 48. Последнее
позволяет говорить как о существовании общих принципов
организации групп объектов посредством отношений и связей
между их элементами, так и об одинаковой конфигурации
и топологии систем ряда объектов, или об общности не
только принципов построения, но и схем данных объектов.
Г. С. Щ у р. О связи между будущим променом и сослагательным
наклонением п германских языках; О и ж е. Германский
инфинитив иротерита и связь между неличными и личными
глагольными формами; О н ж е. Взаимосвязь между личными и
неличными формами германского глагола; О н ж е. О сопостапитель-
но-историческом изучении родственных языков.
169

Это свидетельствует о необходимости пересмотра или
уточнения концепции о неповторимости и сугубой
оригинальности чертежа конкретных языков и о том, что
такая неповторимость характерна для языка sui generis 49.
Последнее в определенной степени справедливо по
отношению к языкам разных семей, но несправедливо для
языков данной семьи или группы близкородственных
языков.
Думается, что словоупотребление «разиосистемиые
языки» может быть оправдано лишь в том случае, когда
имеют в виду языки не разных групп данной семьи, поскольку
такие языки могут иметь общую систему, а языки,
системы или сети связей между определенными категориями
и группами элементов которых различны, т. е. языки,
схемы или конфигурации систем которых не идентичны.
Последнее, по-видимому, характерно для языков,
относящихся к разным семьям, что, однако, требуется
доказать, поскольку отсутствие общности может оказаться
необязательным и такая общность может быть обнаружена
у языков разных семей, соседствующих географически.
Установление этого факта, однако, требует сложного
анализа многих языков с указанной точки зрения. Обычно
же разносистемными считаются языки или даже диалекты
одного языка, структура элементов или набор категорий
которых отличны, что, по-видимому, объясняется
общепринятым толкованием системы как совокупности
элементов или совокупности средств, служащих для
выполнения определенных функций.
Вследствие этого вместо того, чтобы сказать: «это
другой язык или другой диалект», т. е. другой объект, хотя
и со сходными или ограниченными функциями, весьма
часто говорят: «это другая система», хотя система, или сеть
связей между группами элементов данных языков или
диалектов, по крайней мере близкородственных языков
и диалектов, часто оказывается в общем той же самой или
во многом сходной, благодаря чему диалект может рассмат-
49 Ср. «...мы должны решительно осудить парадоксальный,
пораженческий, попросту антинаучный тезис о том, что «между
языками возможны безграничные и непредсказуемые различия».
Если бы подобное отсутствие закономерностей имело место, это
означало бы крах лингвистики как науки. Несостоятельность
этого мрачного парадокса позволяет нам с уверенностью
предсказать последующие лингвистические конгрессы» (Р. Я к о б-
с о н. Итоги IX конгресса лингвистов, стр. 585).
170

риваться как язык с ограниченными функциями,
поскольку отличии диалектов от литературных языков лежат
прежде всего пе в структуре и системе, а в их социальных
функциях 50.
Различия в конфигурации систем, или схем,
конкретных языков и диалектов, по крайней мере
близкородственных, по присущи им sui generis, а являются результатом
их дивергентного развития и специфических условий их
функционирования и объема выполняемых функций.
Причем последнее находится в прямой зависимости от экстра-
лингвистических, и прежде всего — социальных
факторов, т. о. объясняется социальными функциями данного
языка или диалекта.
Этими же факторами объясняются различия в
структурах и конфигурациях структур отдельных языков, т. е.
различия в их субстанции. Напротив, к чертам, присущим
языкам sui generis, относятся не различия в их форме, а то
общее, что типично для нескольких языков и не зависит
от конкретных условий функционирования отдельных
языков. Сюда в первую очередь относится наличие у них
общей системы, или общность сети связей между их
элементами, соответственно — сходство конфигураций систем
этих языков. Последнее позволяет говорить о
существовании групп языков и диалектов, характеризующихся
общностью топологии и общностью исходного графа,
типичных для этих языков и при их дивергентном развитии.
В этом случае исходный граф не трансформируется
полностью, а лишь приобретает иной вид в зависимости от
того, какие функциональные категории и элементы
возникают в структуре данного языка и косвенно
отражаются на его системе, например па появлении новых связей
и новых группировок связей и соответственно на
трансформациях и изменениях исходного графа. При этом
различные графы и изменения в них репрезентируют не
изменение принципа структурирования данных языков, а
особенности и изменения в их субстанции, поскольку сам
структурный принцип всегда остается неизменным и характерен
для любых объектов, а не только для языка.
Изложенное позволяет сомневаться в верности тезиса
о том, что сходство языков — это сам их структурный
Е. If а и g с п. Dialect, Language, Nation; J. С li I о u p e k.
Aspects of the Dialect and its Structure.
171

принцип, а различие между языками — проявление
этого принципа in concreto, и в том, что никакое сходство или
различие между языками не бывает основано на факторах
внешних по отношению к языкам, как и в том, что и
сходство, и различие между ними основывается на форме, а не
на субстанции, подвергающейся формированию, и что
структура формы одпого языка не совпадает со
структурами форм других языков б1.
Противоречащим практике и препятствующим
объективному познанию языков и их специфики представляется
также тезис о том, что невозможно исходить из описания
субстанции в качестве основы для описания языка и что
описание субстанции зависит от описания языковой
формы.
Этот тезис, по-видимому, является следствием другого
постулата, гласящего, что различия между языками
основываются не на различных реализациях данного типа
субстанции, а на различных реализациях приниипа
образования формы, т. е. утверждения, что различия между
языками основываются на различиях формы, облекающей
тождественный, но аморфный материал. При этом сам язык
рассматривается как форма б2, следовательно, различия
между языками — это различие языков, т. е. idem per
idem б3. Однако любому исследователю и носителю языка
известно, что языки различаются прежде всего
субстанцией, т. е. наборами слов, морфем и т. д., а не только
формой, хотя бы потому, что язык — не форма, а
органический объект, любые единицы которого, как и группы
единиц, имеют структуру и систему, следовательно,
внутреннюю и внешнюю форму и.
Сходство языков также определяется не только
общностью принципа структурирования их элементов, но и
общностью самих элементов, т. е. материального состава,
без чего было бы невозможным сравнение языков и
реконструкция их структуры и элементов. Кроме того, наличие
одинаковых связей между элементами и группами элемен-
51 Л.Е льмслев. Указ. соч., стр. 333 и след.
52 Там же.
63 Анализ других сторон концепций Л. Ельмслева см.: В. S i e г t-
s e m a. A Study of Glossematics; E. Fischer-Jorge
rise n. Form and Substance in Glossematics.
64 G. S. S с u r. On Some Categories of the Theory of Grammar;
Он ж e. On the Principle of Interaction of Structure and
System in Language.
172

тов со сходными функциями в нескольких языках,
несмотря на то, что с точки зрения субстанции и структуры эти
элементы могут быть различными в отдельных языках,
свидетельствует о том, что сходство ряда языков, по крайней
мере близкородственных, также основывается и на
общности их систем, конфигурация, или чертеж которых во
многом сходны в этих языках, т.о. не только на общности
принципа структурирования их элементов, но и на
общности формы, если рассматривать систему как внутреннюю
форму данного объекта или языка.
Наличие общих черт в структурах и системах
близкородственных языков, проявляющееся в сходстве их
графов и топологии, позволяет думать о возможности
создания сопоставительно-топологической грамматики
родственных языков.
Таким образом, существование у лингвистических
объектов и элементов, как и у некоторых естественных
(например, биологических) и искусственных объектов
структуры, системы, а также отношений и связей между их
элементами, делает необходимым двоякий анализ любых
объектов, именно, их структуры и системы и их связей и
отношений, и свидетельствует о неправомерности
смешения указанных категорий и синонимического
употребления приведенных терминов, а также рассмотрения
систем как совокупностей элементов, а совокупностей
элементов — как систем, уже хотя бы потому, что язык и
некоторые другие органические объекты, как было отмечено
выше, обладают еще рядом других особенностей,
осознание которых привело к введению в ряде наук термина
«поле».
Таким образом, к причинам, обусловливающим
зачастую возникающее непонимание между представителями
различных направлений современного языкознания, как
было показано выше, относится не только то, что многие
лингвистические категории, такие, как «система»,
«структура», нередко определяются субъективно или с антро-
иоморфистских позиций, но и то, что не устанавливается
соотношение между отдельными категориями.
В такой ситуации термин «система», часто
ассоциирующийся с системностью и упорядоченностью, становится
одиозным, а по мнению некоторых исследователей — даже
вредным. То же самое происходит с понятиями
«количественный» и «качественный» анализ языка. Принятие субъек-
'■173

тивистских определений категорий качества и количества
и рассмотрение вещи как монокачественной приводит
к появлению, в частности в языкознании, таких дефиниций
ряда основных категорий, которые не соответствуют
природе лингвистических объектов. Попытки найти выход,
применяя дедуктивную логику или аппарат и
терминологию математики, оказываются недостаточно
эффективными, хотя бы потому, что эти методы не исчерпывают все
возможные подходы к анализу лингвистических
явлений. Представляется, что строгость метода в
лингвистике, как и в других! науках, может быть достигнута не с
помощью дедуктивных и математических методов и
аксиоматики, не опирающейся на эмпирические факты, а в
результате доказательства основных положений с
гносеологической точки зрения, применения методов индуктивной
и формальной логики и установления соотношения между
основными категориями. Здесь имеется в виду
гносеология, критерием истины которой является практика. Как
известно, в основе любых определений имплицитно или
эксплицитно всегда лежит гносеология, которая, однако,
зачастую является субъективистской.
Выше уже отмечалось, что для современного
языкознания характерно появление все большего числа работ,
посвященных не только описанию структуры языка, но и
анализу отношений между элементами исследуемых
явлений. При этом наряду со смешением некоторыми
лингвистами понятий «структура» и «система» рядом
исследователей структура и система рассматриваются как
различные категории ьь. Основания разграничения могут быть
и чаще всего бывают логическими. Одним из важных
результатов такого разграничения явлется то, что
комбинаторика постулируется не только структуре, но и системе 5в.
Это обстоятельство, как думается, явится весьма
существенном при создании общей теории языка. Однако
наряду с логическими основаниями разграничения
категорий «структура» и «система» существуют также
эмпирические основания такого разграничения. Эмпирическим
основанием, например, для германских языков является
то, что при наличии определенной и неизменной связи
56 «О соотношении синхронного диализа и исторического
изучения языков».
56 Л. Е л ь м с л е в. Указ. соч.
174

между данными элементами как в одном языке, так и в
нескольких языках этой группы элементы, между
которыми данная связь существует, различны со структурной
точки зрения в отдельных языках и в отдельные периоды
данного языка. Последнее определяется состоянием
структуры данного языка в данный период и теми связями в
системе языка, которые взаимодействуют или
пересекаются с указанной связью.
То обстоятельство, что система все чаще определяется
не как сеть противопоставлений, а как совокупность
отношений между элементами, по-видимому, объясняется
тем, что противопоставления осознаются как частный
случай отношений и атрибут структуры, а
дифференциальные признаки, с помощью которых устанавливаются
противопоставления, рассматриваются как свойства
элементов. Указанная природа противопоставлений
подтверждается неединственностью структурных решений, в
частности фонологических, что объясняется бесконечностью
свойств любых элементов.
Бесконечность свойств означает, что данный элемент
в зависимости от синтагматики или условий
функционирования может приобрести новые или утратить прежние
свойства, следовательно, бесконечность свойств — это
наличие у любого элемента по крайней мере нескольких
свойств, при этом нестабильных и меняющихся в
диахронии. Такая природа элементов определяется
принципиальной многокачествснностыо и иолифункциоиалыюстью
любых элементов. При этом многокачественность и исходные
условия функционирования, или синтагматика,
приводят к тому, что данные элементы не только отличаются
друг от друга, но " имеют общие свойства. «г)ти свойства,
общие для данной группы элементов, неотделимы от
индивидуальных особенностей каждого из них, благодаря
чему элементы той же группы отличаются друг от друга и
в то же время включены в другие группы. Именно эта
особенность лежит в основе пересекающихся классов
элементов и обусловливает то, что пересечение классов является
естественной характеристикой любых объектов, в том
числе языка. Противоестественным является требование
взаимоисключающих классов и бинарный принцип. В
основе такого подхода, отраженного в двоичной логике,
лежит, как думается, представление о качестве как о том,
что отличает данную вещь от другой. Последнее является
175

результатом нерасчлененного восприятия качества и o($v
екта.
Понимание принципиальной многокачествениости
любых единиц ведет не только к сознательному анализу
элементов со многих сторон, следовательно, к множествен-
ности гипотез и теорий данного объекта и постулированию
пересекающихся классов, но и к возрастающей роли
многозначной логики, по отношению к которой двоичная
логика является частным случаем, а также к исследованию
тождественного, а не различного в элементах языка, что
отнюдь не всегда достижимо при исследовании
противопоставлений.
Как известно, многие противопоставления отражают
не общее в элементах, а различное, что характерно для
всех элементов, в то время как задачей любой науки
является установление общих свойств и функций групп
элементов. Исследование общих свойств элементов
приводит к возрастанию роли принципа инвариантности
и категории поля, которое может рассматриваться как
способ существования элементов, а принцип
инвариантности — как гносеологический принцип.
Наличие общих свойств у многих элементов и
природа противопоставлений, связанных со свойствами
элементов, следовательно — со структурой, привели на
практике к тому, что хотя с помощью
противопоставлений пытались исследовать системы, на деле при анализе
оппозиций элементов с общими свойствами (ось
сравнения) приходили к установлению групп элементов с
инвариантными свойствами. Вследствие этого многие
исследования, в которых материал изучается с помощью
оппозиций, являются ценным вкладом в науку о языке, хотя
результаты таких исследований, как думается, часто
могут быть интерпретированы иначе, чем это делают сами
исследователи.
'V-.vkwh/'!' ■j.i-'Hrrr.h ,-,, ., г:\пт,ю гасттт г иптсаини
их с помощью дифференциальных признаков ведет не к
установлению системы элементов данного уровня, а к
установлению инвариантных групп, представленных в языке
фонемными и морфемными рядами, а также лексемами с
общим (одинаковым) значением. Это определяется тем, что
дифференциальные признаки отражают свойства
элементов и, следовательно, с их помощью описываются не
системы, а структуры и поля. Этот метод, характерный для
176

современной науки, представляется весьма
плодотворным и прогрессивным, поскольку способствует
качественному анализу явлений через их количественную сторону
и комбинаторику.
Постулирование категории ноля, как и категорий
структуры и системы, всем уровням языка оправдывается
общностью принципов существования, структурирования
и организации объектов любых уровней. Напротив,
рассмотрение поля как понятийной категории
представляется неоправданным ни с логической, ни с гносеологической
точек зрения 67.
Понятийные категории, как и любые понятия,
являются результатом и формой отражения данным субъектом
объективных явлений. При этом в силу
объективно-субъективного характера отражения, в основе которого, как
думается, в частности, лежит многокачественность
любых элементов, данное явление отражается отдельными
субъектами неодинаково и с различных сторон. Если же
явление, обозначаемое термином «поле», является
продуктом мыслительной деятельности данных субъектов,
отраженной в понятийных категориях, то свидетельствует
ли отсутствие у данного субъекта или субъектов знаний
о данном понятийном поле об отсутствии самого поля,
или оно существует, если данная категория присутствует
в мозгу хотя бы одного субъекта? Антропоморфизм и
субъективизм такого подхода очевидны. '
Это также видно из того, что информация о данном поле
у отдельных субъектов различна. Последнее
свидетельствует о возможности существования различных моделей
данного ноля в мозгу у отдельных субъектов. В то же
время понятийные категории являются общими для многих
субъектов, что не может быть результатом договора
между ними. Объяснение этого явления общими особениостя-
XTI лен:: 1.1ПГМЛ 1;шч»?Г') ч<м;1<м<•••чп.ч члч чмрода ч<> сущ»;
ству означает допущение общей для них практики, он
ределяющей формирование у данной группы общих
понятийных категорий.
Сказанное позволяет предположить, что поле, если
считать правомерным интерпретацию определенных ин-
67 ПодроГшоо об этом см.: Г. С. Щур. О понятии общего поля
в морфологии, стр. 14 — 2G; О н ж е. О месте лингвистических
и экстралингнистических семантических признаков при
исследовании лексики.
177

вариантных групп, между элементами которых
существует аттракция, как поле, является объективной данностью
и может быть лишь отражено понятийными категориями.
Это обусловливает необходимость изучения природы и
функции поля, а также постулирования инвариантных
полей. Вследствие этого то, что часто определяется как
фонологическая система, или структура, в ряде случаев
представляется возможным интерпретировать как
фонемные инвариантные группы, или поля 5Я. В такие поля
включаются единицы, имеющие фонемы с одинаковыми
дифференциальными признаками. Рассмотрение
инвариантного фонемного поля как объединения единиц
лексемного уровня слов, имеющих в своей структуре фонемы,
дифференциальные признаки которых общи для ряда фонем,
объясняется тем, что ни фонемы, ни дифференциальные
признаки самостоятельно не функционируют.
Относительной функциональной самостоятельностью обладает лишь
слово. Это обстоятельство, однако, не означает, что
фонемы и морфемы не могут исследоваться как классы
элементов с общими свойствами, т. е. как инвариантные группы,
и рассматриваться как находящиеся в связи элементы,
обладающие общими функциями, т. е. как системы.
Двоякий подход определяется задачами исследования и
различной природой инвариантных полей, структур и систем.
Исследование полей представляет собой изучение способа
существования элементов.
Анализ конкретных структур и систем означает
изучение функциональных объединений данных элементов,
что, возможно, также целесообразно интерпретировать
как способ существования. Однако природа обоих
способов существования явно неоднородна. Таким
образом, любая фонема включена не только в данные поля, но
и в функциональные структуры и системы, давление
которых (соответственно, синтагматика) не может не
отразиться на ее свойствах.
Из этого как будто бы следует, что о фонологической
структуре и системе можно говорить лишь условно, т. е.
в применении лишь к фонологической структуре и
системе данной единицы, и что фонемы и связи только таких
объектов можно описать, поскольку коллективное поведе-
58 Г. С. Щ у р. Об оппозициях и системе п фонологии; Он же.
Является ли термин «поле» п языкознании метафорой?;
G. S. Sen г. Он the Concept «field» in Phonology.
178

ние элементов, отражающееся в просодических и
фонетических явлениях, обусловливает наложение и
пересечение связей и отношений.
Однако для фонем, как и для элементов других уровней,
кроме синтагматических отношений и связей,
существующих в конкретных структурах и системах, характерны
также парадигматические связи, существующие между
группами элементов. Птим обусловлено то, что не данная
конкретная фонема сочетается или не сочетается, следует
до или после данных фонем, а данный класс фонем
сочетается с другим классом в той или иной последовательности,
и то, что в качестве инициален, финалей и т. д. и
элементов, следующих за данными или предшествующих данным
элементам, выступают лишь определенные классы фонем,
которые находятся в различных типах связей с другими
классами 59. Для фонем этих классов характерно наличие
общих функций, а не сходство в их дистрибуции.
Благодаря этому многие парадигматические классы являются
функциональными. Наличие общих свойств у элементов
таких классов лишь возможное, а не обязательное условие.
То обстоятельство, что любой класс сочетается не с
любым, а лишь с определенным классом, объясняется тем,
что парадигматические классы элементов данного уровня
служат для образования определенных типов структур.
Моделью, отражающей линейную последовательность
расположения элементов данных сочетающихся классов
в данном конкретном языке, например, последовательность
69 Иiioo понимание классов фонем см.: «Сегментные фонемы
некоторого языка можно группировать, исходя из фонетического
описапия их аллофонов... Однако существует другой метод
группировки, основанный на совсем отличном принципе,
который значительно более удобен для демонстрации использования
различий по внутренней системе языка. Ото — метод
группировки фонем в структурные множества, исходя из их появления
в определенных расположениях или комбинациях. Структурное
множество есть группа всех тех фонем, которые встречаются в
данном фонетическом окружении, и поэтому в данной позиции
непосредственно противопоставлены друг другу. Любой вид
окружения может быть использован для построения
структурного множества... Исчерпывающий каталог множеств, каждое
из которых определяется на основе того, что псе его члены
выполняют одинаковую функцию, дает возможность составить
представление о фонемной структуре языка» (Б. Блок и
Д ж. Т р е д ж е р. Очерки лингвистического анализа. Цит. по
ст.: Ф. X о р а р и и Г. П о й п е р. К построению общего
исчисления распределения фонем, стр. 16).
179

прилагательных и существительных, неодинаковую в
различных языках, и связи между конкретными единицами в
данной конкретной структуре, является синтаксис.Такая
функция синтаксиса позволяет говорить не только о
синтаксисе лексем, но и о синтаксисе морфем и фонем 60.
Это также свидетельствует о том, что лингвистические
элементы имеют не только коммуникативную и другие
функции, обусловленные природой языка как средства
общения и мышления, но и функции чисто структурные, что
позволяет анализировать язык с чисто структурной точки
зрения в ряду других органических объектов и
рассматривать его при таком анализе как материальное
явление, отвлекаясь от его социальных функций и соотнесен-
ностей с идеальными сущностями.
С точки зрения изложенного выше понимания
структуры и системы, взаимодействие фонем и морфем
представляется возможным рассматривать не как взаимодействие
подсистем и подструктур, а как взаимодействие уровней,
для структур и систем которых характерны группировки
элементов и связей между этими группами.
Взаимодействие подсистем осуществляется в пределах дапного уровня,
поскольку подсистемы представляют собой
функциональные связи между однородными элементами. Функция
данного объекта или его способность выполнять что-то или
служить чему-то могут быть критерием меры и перехода
данного явления в иное качество. Этот критерий
позволяет судить о том, яляются ли, например, данные фонемы
или морфемы отдельными фонемами или морфемами, или
же данное сочетание фонем представляет собой слово, и
является ли данное слово полнозначиым или служебным.
Сложный характер структур любых объектов,
состоящих из подструктур, или объединений элементов на
основании данной функции, позволяет считать, что гипотеза о
взаимодействии подсистем и подструктур является
справедливой лишь по отношению к определенным группам,
которые помимо специфических для них функций
выполняют также общую для данной группы подсистем и под-
80 Близкое к изложопному понимание см.: «Синтаксис — это
обобщенная модель, накладываемая на имеющие место
специфические акты» (Н. Л э ш л и. Доклад, представленный на Гиксо-
новский симпозиум о механизмах мозга в поведении. Цит. по
ст.: Н. X о м с к и й. Лингвистика, логика, психология и
вычислительные устройства).
180

структур функцию. Гипотеза о всеобщем взаимодействии
подсистем и подструктур и рассмотрение языка как
объекта, все элементы которого непосредственно
взаимосвязаны и взаимообусловлены, по-видимому, является
следствием целостного органицистского анализа и отражает
этап познания объекта через его непосредственное
восприятие, а не через его количественную и функциональную
стороны. Если бы все подструктуры были связаны и
взаимодействовали, язык никогда не мог бы нормально
функционировать, так как постоянно был бы в «возбужденном
состоянии».
Таким образом, относительная автономия подструктур
и подсистем определяется функциональными факторами
и существованием нескольких типов связей, среди которых
взаимосвязь является одним из тиной связей. Не
существует элементов, не связанных с другими, но из этого не
следует, что всякий элемент связан со всеми элементами
и обусловлен ими или влияет на них. Точно так же
принцип инвариантности означает, что каждый элемент
инвариантен другим элементам, но из этого не следует, что
любой элемент инвариантен каждому или всем другим
элементам. Инвариантными являются лишь
определенные группы элементов, и данные инвариантные свойства
характерны лишь для данной группы элементов.
Функциональные группы элементов так же включают не
любые, а лишь определенные элементы.
Расчлененностью структур объектов на подструктуры
и существованием полей объясняется то, что данные
изменения захватывают не весь объект, а лишь часть его —
подструктуру или поле. Такая расчлененность в то же
время обусловливает возможность распространения
данного процесса на структуры, сопряженные с данной.
Однако степень влияния определяется не структурой, в
которой процесс начался, а состоянием структуры, или
подсистемы, на которую он распространился. Даже в
структурах искусственных объектов цепная реакция крайне
редка и локализована, поскольку эти структуры, как и у
органических объектов, как правило, строятся не путем
последовательного сочленения элементов, а из отдельных
узлов, т. е. подструктур.
Последовательное разграничение в настоящей работе
понятий «отношение» и «связь» определяется тем, что
связи не зависят от свойств элементов и являются
18*

атрибутом системы. Связи, как правило, существуют
между элементами с общими функциями. Всякая связь есть
отношение, но но всякое отношение — связь.
Характерное для современной пауки рассмотрение
любых объектов, в том числе лингвистических, как
комбинаций, или группировок элементов представляет собой не
дегуманизацию, а деантропоморфизацию науки и
определяет то положение, что homo sapiens и биологические
объекты рассматриваются не как венец творения или
«космическая аристократия» 61, особенности которых
постулируются всем объектам, а как частный случай
существования материи. Однако из того факта, что комбинаторика
элементов свойственна любым объектам — понимание,
характерное уже для античной философии и математики,
— не следует, что любой объект есть лишь точка
пересечения определенных отношений, ибо нет отношений вне
свойств или до них. Выделение отношений, общих для
всех объектов (ср. интердепенденция, детерминация) вг,
соотносимых с понятиями диалектической логики
«взаимосвязь» и «причинная связь», может способствовать
изучению не только явлений, пои того, что стоит за
явлениями, т. е. исследованию связей между феноменами, что
является одной из важнейших задач всякой науки,
стремящейся выйти из стадии описательности и классификации и
стать объяснительной наукой. Последнее вряд ли
возможно, если исследование ограничивается структурой и
синхронией, да?ке если синхронии постулируется динамика и
развитие.
Исследование комбинаторики, обусловившее
математизацию современной науки, в то же время привело к ее
синхронизации, поскольку изучалась комбинаторика
главным образом структурных элементов. В лингвистике,
в частности, это явилось причиной утраты в свое время
интереса к историческим исследованиям. Последнее в
определенной степени, возможно, объясняется также
тем, что многие категории исторического существования
языка, такие, как «развитие», «эволюция», достаточно
строго не определены и часто отождествляются с изменением в
структуре. Однако любой лингвистический объект имеет
не только структуру, но и систему, которые соотносятся
X. И. У л ь д а л л ь. Основы глоссематики.
Л. Б л ь м с л с в. Указ. соч.
182

с синхронией и диахронией. При этом комбинаторика
характерна и для структуры и для системы любого объекта
как в его синхронном, так и в диахронном состоянии.
Вследствие этого анализ комбинаторики только
структурных элементов, без изучения связей между элементами и
комбинаций этих связей, не приводит к адекватному
познанию объекта.
Думается, что синхронизацию языкознания и рост
структурных и дескриптивных исследований вряд ли
можно рассматривать только как реакцию на латинскую
грамматику или объяснять задачами обучения. Этот тип
исследований является продуктом современного этапа науки
и интуитивной для одних и сознательной для других
исследователей реакции против такого качественного
анализа объектов, при котором не учитывается их
количественная сторона. Эти исследования отвечают духу
современной науки, поскольку в них анализируются
комбинаторика и количественная сторона лингвистических
единиц.
Однако как современная математика благодаря той
роли, которую в ней занимает исследование отношений и
комбинаторики, не является количественной наукой,
точно так же исследование комбинаторики и количественный
анализ языка не приводят к превращению языкознания
в количественную науку.
Особенностью некоторых направлений современного
языкознания является преимущественное внимание к
структуре и недостаточное внимание к комбинаторике в
системе. Особенностью других направлений является
абсолютизация роли системы. Таким образом, и в том, и в
другом случае игнорируется двоякая природа любых
объектов, имеющих структуру и систему.
Сознательный переход к количественному анализу и
исследованию комбинаторики, явившийся причиной
математизации лингвистики, думается, также является
залогом дальнейшего проникновения математики в
языкознание, в том числе в диахронные исследования, когда будет
теоретически осознано, что и для диахронии,
следовательно, для развития лингвистических объектов,
определяющим и постоянным является комбинаторика. Однако
из этого не следует, что все языкознание превратится в
математическую лингвистику, которая занимается и, по-
видимому, будет заниматься лишь определенными аспек-
183

тами языка, прежде всего структурными. Вследствие
этого отдельные виды математической лингвистики,
возможно, целесообразно называть статистической или
комбинаторной лингвистикой 63.
Понимание неотделимости развития от
перегруппировок элементов и связей может в определенной степени
способствовать переходу от синхронного и количественного
анализа (причем главным образом — структуры языка)
к историческому и качественному исследованию. При
этом весьма существенным представляется то, что такой
переход не только не отрицает комбинаторику и
исследование структур, методы изучения которых в последнее
время получили большую разработку, но включает эту
сторону и, дополняя ее анализом системы, ведет к
более полному познанию объекта.
Это в свою очередь обусловливает сохранение
преемственности определенных школ и направлений
традиционного и современного языкознания и сохранение
инвариантности их теорий, прежде всего благодаря тому, что и для
традиционного, и для современного языкознания
характерно исследование комбинаторики. Различие в данном
случае состоит в том, что традиционное языкозпание
занималось исследованием комбинаторики имплицитно и
эмпирически, не придавая ей значения, какого она
заслуживает, и не используя математический аппарат. В
современном языкознании комбинаторика исследуется
эксплицитно и теоретически и рассматривается как одна из
существеннейших характеристик не только
лингвистических, но и любых объектов.
Признание в традиционном языкознании
существования многих причин, определяющих то или иное явление,
по существу означает интуитивное понимание роли
комбинаторики, причем в системе. Отсутствие в традиционном
языкознании определения этой категории с
гносеологической и формально-логической точек зрения приводило не
Интересные соображения об этом см.: «Ту область лингвистики,
которая имеет дело с числами и статистикой, лучше было бы
назвать статистической лингвистикой и строго отграничивать
от математической, или теоретической, лингвистики. Если
рассматривать «математическую лингвистику» как родовое
понятие, одним из видов которого является статистическая
лингвистика, то другой вид можно было бы назвать комбинаторной
лингвистикой». (И. Б а р-Х и л л е л. Некоторые новые
результаты в теоретической липгвистике, стр. 273).
184

к игнорированию самой категории, а лишь к ее
эмпирическому исследованию.
В теоретическом осмыслении роли комбипаторики
определенная заслуга принадлежит глоссематике,
постулировавшей ее не только структуре, но и системе в4.
Однако задача создания качественной теории языка в том
виде, как она поставлена глоссематикой в5, осложняется не
только абсолютизацией роли системы в глоссематике, но
и интерпретацией категории качества, ибо качество — не
только комбинация или пересечение отношений, но и
комбинации и группировки самих элементов и их свойств,
а также связей между элементами.
Кроме того, языкознание всегда было качественной
наукой, однако это не было его сильной стороной, так как
качество анализировалось не через его количественную
сторону и рассматривалось как признак, который
отличает данную вещь от другой.
Такое понимание качества не только в традиционном
языкознании, но и в некоторых направлениях
структурализма, привело к абсолютизации роли
противопоставлений и постулированию противопоставлений, несмотря на
то, что в силу их неотделимости от свойств элементов они
являются атрибутом структуры.
Качественное познание объекта при нерасчлененном
его восприятии является донаучной ступенью познания.
Более высокой ступенью является познание качества
через его количественный анализ. Иа этой ступени
развивается наука и большую роль начинают играть методы
количественного исследования объектов и прежде всего
математика, внедрение которой таким образом в конкретные
науки, в том числе в языкознание, является
закономерным и, следовательно, не может рассматриваться как мода.
Думается, что в настоящее время задача состоит не в
создании качественной теории языка вообще, а в
создании новой качественной теории языка и в переходе к
более высокой ступени познания лингвистических объектов,
когда качество познается не через непосредственное
восприятие, а через его количественный анализ в сочетании
с исследованием комбинаторики. При этом крайне
существенным является понимание принципиальной многокаче-
•* Л. Ельмслов. Указ. соч.
,5- X. И. У л ь д а л л ь. Указ. соч.
185

ственности любых объектов, обусловливающей их
нелинейность и включенность как в накладывающиеся поля,
так и в конкретные системы. Такой анализ может быть как
синхронным, так и диахронным, в зависимости от задач
исследования. Анализ объектов с помощью
дифференциальных признаков приводит к пониманию не только того,
что данный объект имеет столько-то дифференциальных
призпаков, и к познанию его количественной стороны, но
и к пониманию того, что данное количество признаков при
данном их сочетании (комбинаторика) обусловливает
данное качество данного объекта, а иное сочетание даже
тех же элементов определяет возникновение иного
объекта, обладающего иными качественными характеристиками.
Крайне существенным при этом представляется то,
что число дифференциальных признаков, как и фигур, не
является конечным, поскольку характер и природа
любых элементов определяются синтагматикой или
условиями их существования. Трудность выделения единиц
кроется как в их двойственной природе, проявляющейся п
том, что данный объект, являющийся единицей данного
уровня, в то же время является элементом другого
уровня (ср. фонема — единица фонемного уровня), так и в
особенностях познающего субъекта, т. е. исследователя,
не только имеющего определенные экспериментальные
возможности, но и сознательно или объективно
принадлежащего к определенному философскому направлению66.
Очевидно, что встречающиеся утверждения о научности
лишь синхропных исследований объясняются не знанием
самого объекта (языка), диахроиного по своей природе, а
философским воспитанием исследователя. Антропомор-
фистская природа указанных философских взглядов
очевидна. Совсем не парадоксальным представляется вывод о
необходимости говорить не о большой дегуманизации
современной лингвистики и науки вообще, а о недостаточной
деантропоморфизации науки, в том числе лингвистики, и
о все еще большой зависимости лингвистики от
субъективных школ философии и других наук.
Примером этого является влияние на языкознание
классической теории детерминизма, постулирующей
общие причины и отождествляющей причинность с иеобхо-
Подробнсе об этом см.: Г. С. Щур. О нокоторых общих
категориях лингвистики.
186

димостыо. Несоответствие птой теории опыту, который
свидетельствует о неединственности и взаимодействии
причин любого явления, в ряде случаев, однако, приводило
не к пересмотру теории, а к отрицанию причинности в
языке или к утверждению о невозможности исследования
причинности в лингвистике.
Возможно, :гго я пилось одной из причин повышенного
интереса к синхронии и панхроннп в лингвистике. Н
естественных науках, где принцип детерминизма дополнен
вероятностным подходом, диахрония и причинность
занимают место, которое они должны занимать при
исследовании органических объектов, диахронных по своей
природе.
Множественность причин любого явления объясняется
множественностью его связей с другими явлениями.
Действие любых связей между элементами во взаимодействии
с другими связями делает справедливым рассмотрение
корреляций как комплекса связей между данными
феноменами, а связей — как частного или более простого
случая корреляции.
В отличие от связи, корреляция не может быть
рассмотрена только детерминистически. Наложение и
пересечение связей, обусловливающее множественность причин и
следствий любого явления, определяет то, что
исследование корреляций оказывается более эффективным при
использовании статистических и вероятностных методов в7.'
Повторяющееся действие некоторых связей, несмотря
на их взаимодействие с другими связями, и различные
формы реализации этого действия позволяют
рассматривать подобные связи как закон. Наличие эмпирических и
логических оснований для выделения определенных
процессов, характеризующихся повторяемостью и лишь
различными формами проявления, позволяет формулировать
определенные принципы, которые могут быть положены в
основу данной науки. Эти принципы отличаются от аксиом,
основанных на дедуктивной, или формальной, логике,
тем, что в их основе лежат опыт и индуктивная логика.
Большая обобщающая сила таких принципов Нозволяет
рассматривать принцип простоты не как принцип
простоты объяснения, а как принцип наибольшей генерализа-
ПодроПнес об этом см.: .11. II. О а м о и л о п. Корреляций как
форма диалектической спняи.
187

ции. Чем более общим является принцип, т. е. для чем
большего числа явлений он характерен, тем большее число
фактов может быть объяснено,при его применении и тем
проще оказывается такое объяснение. Такого рода
принципы в минимальной степени определяют конкретные
формы реализации данных процессов, поскольку эти формы
зависят от других — и каждый раз конкретных —
факторов. Некоторые из таких принципов характерны для
многих объектов, которые исследуются рядом наук, и
являются гносеологическими принципами или механизмом
данных процессов, например принцип взаимодействия
структуры и системы в развитии органических объектов,
в том числе языка, принцип инвариантности, а также
комбинаторный принцип, определяющий то, что любые
элементы всегда группируются. Основанием для таких
группировок, в частности, могут быть общие (инвариантные)
свойства, либо общие функции. Оба эти основания
характерны для объединений комбинаторики лингвистических
объектов, что позволяет постулировать наличие в языке
двух типов парадигматики и двух типов
парадигматических классов элементов, а именно, парадигматических
классов элементов с общими свойствами (некоторые из
них, возможно, репрезентируют поля) и
парадигматических классов элементов с общими функциями, которые
могут быть как коммуникативными, так и структурными
функциями. Функциональные парадигматические
классы представляется возможным рассматривать как диахрон-
ные структуры, а связи между этими классами — как
диахропные системы. Перегруппировки полей и их
наложение, так же как и перегруппировки структурных
элементов и наложение и пересечение связей,
свидетельствуют о том, что комбинаторика характерна как для
структуры, так и для поля.
То обстоятельство, что несмотря на такого рода
перегруппировки и меняющийся состав элементов,
объединенных по данному свойству в инвариантные поля, некоторые
элементы и свойства оказываются устойчивыми в течение
ряда периодов, позволяет соотносить некоторые поля с
синхронией и с диахронией.
Синхронное или диахронное рассмотрение данного
объекта с нескольких сторон зависит от задач
исследования, методологических, экспериментальных или
теоретических возможностей и обусловленных этим методом вы-
188

Делений единиц данного объекта или уровня. Так, одни
задами обусловливают необходимость рассмотрения
данного феномена, например фонемы, как объекта,
имеющего собственную структуру и систему, т. е. как состоящего
из дифференциальных элементов и связей между ними.
Другие задачи обусловливают рассмотрение фонемы как
элемента более сложной структуры, например морфемы,
морфемы — как объекта или единицы морфемного уровня
и как элемента лексемного уровня, т. о. слова.
Объекты, как и елиницы, могут быть сколь угодно
малыми и сколь угодно большими, при этом единицами
определенных объектов могут являться целые классы
однородных явлений, состоящие из конечного и бесконечного
числа элементов, имеющих определенную субординацию,
отдельные процессы, являющиеся элементами структуры
сложных процессов, категории (например, в лингвистике,
в теории познания), понятия (в той или иной научной
концепции). Зависимость вычленения элементов от средств
наблюдения проявляется в том, что чем совершеннее
средство наблюдения, тем более элементарными становятся
единицы, что, однако, не лишает их ни структуры, ни
системы. С этой точки зрения дифференциальный элемент —
так же не предел, и так же неисчерпаем, как и атом.
Зависимость от методологических и теоретических позиций
исследователя проявляется в том, что одни позиции
обусловливают поиск первичных или единых элементов, а ♦
другие, ведущие к пониманию релятивности понятий
«объект» и «элемент», обусловливают поиск их структуры
и системы, изучение взаимодействия структуры и системы,
ибо и структура и система — реальная данность, а не
только абстрактные понятия.
Из сказанного вытекает, что реальный объект и объект
исследования — разные явления, поскольку реальный
объект обладает объективными структурой, элементами
этой структуры и системой, а объект исследования
обладает той структурой, элементами структуры и той системой/v
которые постулируются ему исследователем с разной
степенью адекватности реальному объекту, в полной
зависимости от экспериментальных возможностей,
методологических и теоретических посылок исследователя. Из этого
также следует, что объектом конкретной науки являются
реальные объекты или классы объектов определенного
рода, имеющие определенные функции, обладающие
189

Структурой и системой, которые требуется изучить, а-
предметом исследовании являются те стороны реального
объекта,которые избираются для конкретного
исследования.
Изложенное понимание, обусловливающее
возможность существования общих принципов анализа всего
многообразия любых объектов, определяет необходимость
поиска общих принципом организации любых объектов. Это
не только позволяет, но и до определенных пределов
обязывает сравнивать разнокачественные объекты. Однако
общий принцип организации систем различных объектов
посредством связей между их единицами позволяет
выделить лишь типы связей, общие для этих объектов, устаио*
вить их характеристики, тины взаимодействия, пересеГ
чепня или наложения связей. Это прежде всего
предполагает изучение системы конкретного объекта или классов*
объектов, следовательно, обусловливает анализ этих объ-^
ектов, их структур, единиц этих структур, установление'
того, между какими элементами и какого типа связи суй
ществуют в данном объекте, построение модели части или
всей системы, из чего следует, что модель системы кон1]
кретного объекта может быть применима (да и то лишь отч
части) только к объектам того же класса.
Применение логических и математических моделей,
являющихся абстракцией от множества объектов разных!
классов, становится эффективным лишь тогда, когда
изучен класс конкретных объектов, создана теория этих объ-1
ектов. Создание теории в конечном итоге означает
установление и изучение связей между элементами этого объекта,]
изучение механизма их действия в разных условиях.;
Только зная, между какими элементами та или иная I
связь существует и как она действует в тех или иных
условиях, имея один из элементов, можно сказать, что
собой представлял, будет представлять, мог бы или должен
представлять другой элемент связи, построить
соответствующую систему уравнений, ибо математические методы
оказываются наиболее эффективными при обработке
объектов, о закономерностях или связях между элементами
которых достаточно известно экспериментально, что
находит отражение в теории данной конкретной науки.
Создание сначала теории, основанной не на
экспериментальном изучении объектов, отнюдь не противоречит
сказанному, ибо такие теории создаются путем перенесе-
190

иия закономерностей, установленных экспериментально
для одних объектов, на другие.
Качество и полнота теории об объектах,
экспериментально пе изученных, зависит от степени близости этих
объектов к объектам, изученным экспериментально,
закономерности которых гипотетически постулируются
объектам, исследуемым в силу тех или иных причин сначала
теоретически. Создание математического аппарата таких
теорий иногда занимает десятилетия.
Таким образом, признание общего принципа
организации систем, любых объектов отнюдь не ведет к
безответственному прикладыванию моделей одних объектов к
другим и использованию любых методов при их изучении.
Напротив, этот принцип настоятельно требует изучения
конкретных объектов, выбора конкретных методов в
зависимости от степени развитости этих объектов, в том числе
математических методов, причем на том этапе, когда это
становится насущной потребностью изучения данного
объекта, например статистических и вероятностных методов,
эффективных при обработке массовых объектов или
структур с часто меняющимися элементами и соотношениями
между ними,„т.,,. е.. при исследовании максимально
«открытых» систем и структур.
Введение указанпых понятий и необходимость их
разграничения вытекает в первую очередь из того факта, что
существует два типа объектов: естественные, т.
е.-развивающиеся объекты, частным случаем которых являются
органические, или саморазвивающиеся или
самовоспроизводящие системы, и объекты искусствеппые, не
развивающиеся. К органическим объектам относятся :язык,
социальные и биологические объекты. Общей для них
является способность приспосабливаться к меняющимся
условиям, или способность к сохранению устойчивости или
состояния гомеостатиса. В то же время некоторые из
органических объектов, в первую очередь социальные
объекты, обладают способностью к изменению условий их
окружения и преобразованию этих условий в
благоприятном для себя направлении, что может быть определено
как способность этих объектов к аитигомеостатису. В
общем виде развитие и саморазвитие естественных объектов
может быть определено как измепепие конфигурации,
структуры и системы данного объекта по сравнению с
другими объектами того же класса или данного состояния
191

конкретного объекта по сравнению с предшествующим его
состоянием. Изменение конфигурации структуры и
системы всегда сопровождается перегруппировками
элементов и связей.
Из этого следует, что категория развития является
частным случаем философской категории движения,
отражающей способ существования любых объектов. В
отличие от категории движения, отражающей механические,
химические, биологические и другие формы движения
материи, категорией развития отражается лишь то в
движении и изменении объектов, что с функциональной точки
зрения может быть определено как лучшая или худшая
способность данного объекта к выполнению тех или иных
функций. Это находит отражение в таких определениях,
как «развитый», «не развитый» объект, что помимо
субъективных оценок явно предполагает функциональный
критерий.
С точки зрения сказанного в понятие развития могут
быть включены как рост в общепринятом смысле, так и
деградация. Изменение конфигурации структуры и
обусловленное этим изменение конфигурации системы данного
объекта, как правило, происходит в результате
преобразования элементов структуры, при котором внедрение в
данную структуру элементов других структур является
частным случаем. Изменение конфигурации структуры
понимается как такое преобразование элементов, которое
приводит к объединению их в иные по сравнению с
предыдущим состоянием группы и к соответствующему
преобразованию в системе, где не только возникают новые связи,
но и происходит наложение и пересечение прежних
связей. Это ведет к тому, что прежние связи, являвшиеся
определяющими в развитии объекта в один период,
перестают быть определяющими в другой, а связи, ранее не
являвшиеся конститутивными, становятся определяющими.
В искусственных объектах преобразование элементов,
их изнашивание или распад не ведут ни к новой
конфигурации структуры, ни к новой конфигурации системы, ни к
развитию объекта, поскольку и состав элементов, как
правило, и связи между ними остаются прежними.
Преобразование элементов искусственных объектов (в силу
различных причин) ведет либо к деформациям, либо к
временному или окончательному прекращению его
существования как объекта с определенными функциями, либо к по-
192

мехам п ого функционировании — «возмущению системы»,
которая поело устранения фактора, вызвавшего
возмущение, приходит по в повое состояние, а в прежнее.
Любой объект всегда связан с другими объектами, на
которые он действует или воздействие которых он
испытывает. !)ти процессы осуществляются: посредством
внедрения в структуру данного объекта элементов другой
структуры; путем утраты элементов данной структуры и
появления новых элементов в данной структуре благодаря
давлению системы; благодаря преобразованию прежних
элементов данной структуры как под воздействием
системы, так и под воздействием других объектов, к числу
которых в языке относится экстралингвнетические факторы.
Преобразование элементов происходит значительно чаще,
чем внедрение новых элементов, причем даже в случае
внедрения элементов в языке, в отличие от других
органических объектов, воздействующий объект сам не
утрачивает элементы, которые появляются в объекте,
испытывающем воздействие.
В любом случае абсолютной стабильности и
неизменности элементов структур органических объектов не
существует, что легко наблюдается в истории любого
органического объекта и что свидетельствует об открытом
характере этих структур.
Все это свидетельствует об открытом характере любых
структур. Степень открытости отдельных структур
зависит от характера структур, воздействующих на них. Так,
в языке разные темны изменения лексики, морфологии и
синтаксиса зависят от характера экстралингвистических
факторов или структур, с которыми они соотнесены.
Максимально открытый характер лексической структуры с
часто варьирующимися элементами позволяет применять
статистические и вероятностные методы при ее анализе.
Изменение структуры путем преобразования
прежних элементов пли возникновения новых элементов
(независимо от причин) ведет не только к изменению
конфигурации самой структуры, по и к изменению связен
между элементами, т. е. к изменению конфигурации или
чертежа данной системы, -ho позволяет говорить не только об
открытом характере» системы, по и о разной степени
открытости отдельных уровней языка. При этом структура
является первичной, что проявляется в давлении
структуры, определяющей развитие системы, и в том, что ни од-
7 г. с. щур 193

ному органическому объекту не задана сличала система,
а потом — структура п ее элементы. Такая ситуация
возможна лили» у искусстпеппых объектов. Только здесь
первична система, важнее схема и вторичен материал, се
воплощающий. При этом даже в искусственных объектах, к
которым относятся коды и искусственные языки,
наблюдается отсутствие полной автономности системы по
отношению к материалу, ибо система любого искусственного
объекта задается с учетом особенностей материала, из
которого будет построен данный объект. С зтой точки зрения
систему, или схему, органических объектов, по-видимому,
можно рассматривать как внутреннюю форму, а
структуру — как вневппою форму. Таким образом, форма — это
атрибут и структуры и системы.
И следствие зтого язык — не форма, а субстанция,
поскольку он является органическим, развивающимся
объектом, существующим в определенных условиях,
соотнесенным с определенными структурами, имеющим
определенные функции, обладающим собственными структурой
и системой, следовательно, внешней и внутренней формой.
Принцип взаимодействия структуры и системы является
постоянным фактором развития языка и других
органических объектов. Однако зтот принцип но может
рассматриваться как всеобщая причина развития органических
объектов. Этот принцип является постоянно действующим
механизмом всякого развития или формой протекания
процесса развития, так как взаимодействие структуры и
системы происходит либо при воздействии на структуру
других структур, в контакте с которыми данная
структура находится, либо в силу взаимодействия внешних и
внутренних факторов. Причем внутренние факторы
являются исторически преломленными в данной структуре
внешними факторами.
Таким образом, данный принцип лишь подтверждает
бесплодность поисков всеобщей причины изменения и
развития объектов внутри самих объектов. Принцип
взаимодействия структуры и системы свидетельствует о том, что
постоянной причиной развития любых объектов являются
внешние факторы или условия, непосредственно или
опосредованно через сопряженные структуры действующие
на данный объект.
Таким образом, задачей любого исследования,
ставящего целью объяснить те или иные изменения в данном
194

объекте, является изучение структуры и системы этого
объекта и механизма их взаимодействия. Структура и
система органических объектов соотносятся с синхронией
и диахронией, ибо и структура и система изменяются во
времени, а изменения, происходящие в них, означают не
что иное как развитие при большем или меньшем
воздействии внешних фактории, которые действуют па
структуру и через нее опосредованно на систему.
Степень воздействии тех или иных факторов
определяется соотношением этих факторов с основной функцией
данного объекта. Утрата основной функции ведет как к
невосприимчивости данного объекта к воздействию
факторов, ранее определявших его развитие, так и к
закрытому характеру структуры и системы, что означает
прекращение развития (мертвые языки, летальный исход
биологических объектов).
Последнее свидетельствует о том, чт£.зцоп1цис-.щиэх-
нопгению к данному органическому '<хб1л?1чтуг"т5гаий?горБГ■ ;
(структуры) являются определяющими в его развитии;
из чего следует, что так называемые внутренние причины
или законы вряд ли могут рассматриваться т^ак^тгшчншд^
дозыикыодёние которых ни с какими внешними ^дайвий&Ж.
пс связано. Дело, по-видимому, в том, чточракт&рьтнэоус-*:
ловливающие такие причины, относятся к
факторам,-действие которых па данную структуру проявляется
постепенно или опосредованно через структуры других чгб'Сек-
тов или подструктуры данного объекта. При
исследованиях определенного рода, например, таких, которые
ставят целью описание конкретной структуры, от
изучения действия таких факторов можндЧ^дЙаФельно^оа^
влечься.
Понятие «открытая система», являющееся основным в
общей теории систем, где система определяется как
совокупность элементов и отношений между ними (причем
элементы включаются в систему вместе с их атрибутами,
что означает фактически определение объекта),
используется практически при анализе объектов, в лучшем
случае структур, но по систем, поскольку определение
«открытой системы» как способной утрачивать или получать
энергию или материю является определением «открытой
структуры», так как такой обмен происходит посредством
обмена материальными единицами, т. е. структурными
элементами. Система ни непосредственно, ни опосредо-
7* 195

ваяно ничего ни с чем не обменивает, так как но обладает
ни веществом, ни энергией. .
Общая теория систем, гдо термины «структура» и
«система» употребляются синонимически, также пока не
объясняет, как в таком случае система развивается и
соотносится со структурой. Без ответа остается вопрос, каково
соотношение между связями и отношениями, между
понятиями «открытая» и «закрытая» система, «органические»
и «неорганические» объекты, так как оба эти понятия
используются равноправно по отношению и к органическим
и к неорганическим объектам. Понятие «закрытая
система»,^ е. такая, которая не утрачивает и не получает
материю, также относится к структуре. Последнее
утверждение справедливо и по отношению к объектам, развитие
которых, происходящее путем перераспределения
вещества и энергии, протекает без внешнего воздействия.
Вследствие этого второй закон термодинамики,
характеризующий объекты, которым постулируется «закрытая система»,
сам является опровержением принципиальной
возможности в органическом мире как «закрытых систем», так и
«закрытых структур». Напротив, этот закон
свидетельствует о том, что при преобразовании структур общим
случаем является не внедрение элементов, вещества,
энергии другой структуры в данную, а преобразование
собственных элементов, ведущее к их перегруппировкам, к
изменению связей между ними, следовательно, к развитию
и структуры и системы в силу принципиальной их
открытости, в то же время обусловливая конкретную открытость
и наименьшую устойчивость в данный период их обеих.
Наличие вакуума также есть условие не «закрытости»
системы, а протекания данного процесса и развития
объекта. В условиях вакуума происходят одни процессы,
развитие идет в одном направлении, точно так же, как при
других условиях происходили бы другие процессы и
развитие шло бы в другом направлении.
Метафорическое использование термина «система»
вместо термина «объект», преследующее цель подчеркнуть,
что данный объект рассматривается как целое, элементы
которого связаны, отражает либо методологические
установки, либо эмпирический опыт, свидетельствующий о
целостности объектов независимо от сложности их
структуры. Однако ни эмпирический опыт, ни методологические
установки исследователя не исключают необходимости
196

определения итого понятия, превращения его в рабочий
принцип, что ведет к установлению, какие системы
существуют и для каких объектов они характерны —
органических или искусственных; является ли система данного
объекта динамической, целостной, централизованной,
суммативной; каковы характеристики отдельных систем и
их общие принципы построения, без чего невозможен
ответ па вопросы, что такое структура, отношения, связи;
какова соподчиненность этих категорий между собой и с
другими категориями.
13 процессе функционирования в отдельных
подструктурах языка происходит возникновение новых функций и
исчезновение прежних, что ведет к установлению одних и
к утрате других связей между единицами, к их
нейтрализации, объясняющейся наложением и пересечением
связей. Все это означает развитие и структуры и системы,
т. е. объекта, что ведет к утрате его абсолютного
структурного и системного тождества, но не к утрате
относительного тождества, так как наряду с преобразованиями в
структуре и системе ряд структурных элементов и связей
между ними, по крайней мере на протяжении нескольких
этапов развития, в силу иерархичности элементов
структуры и системы сохраняется, из чего следует, что такие
элементы и связи являются конститутивными. Кроме того,
наряду с изменением некоторых функций, основная
функция языка остается прежней. Именно в силу устойчивости
основной функции данный объект не может не изменяться,
ибо соотнесенность его с другими объектами (т. е. условия
его существования) постоянно меняется. Прежде всего
основной функцией объясняются темпы развития отдельных
объектов, одни из которых существуют дольше, другие —
меньше.
Из сказанного выше также следует, что существует не
двухступенчатость данного уровня (фонологического,
морфологического и т. д.), а двойственность объектов,
единиц, элементов, обладающих независимо от их
величины структурой и системой, и двойственность их
функционирования.
Таким образом, поскольку единицы любого уровня
имеют двойственную природу, являются объективной
данностью, следовательно, не являются гипотетическими,
а уровень наблюдения не ограничивается «уровнем
непосредственного наблюдения», введение единиц как конст-
197

руктов представляется вообще малопродуктивным, так как
теории, оперирующие :>тим понятием, даже не ставят
вопрос о том, каково соотношение между системой,
конструктом, структурой и полем, в котором данные единицы
существуют, что имеет принципиальное значение. Так, для
систем органических объектом характерно то, что они
представляют собой сеть связей ire только между отдельными
элементами, но и между классами элементов, причем связи
второго типа более устойчивы. И языке это проявляется
как в наличии связей между элементами данной
категории и между данной категорией и другими категориями,
так и в большей частотности изменения элементов и связей
в первом случае и меньшей — во втором. Связь между
классами и категориями является существенной.
Из сказанного вытекает правомерность и
необходимость создания общих теорий систем, структур и поля с
установлением типов последних, что может быть
получено лишь в результате изучения объектов разных
классов и решения ряда проблем, отчасти перечисленных
выше.
Очевидно, что главным условием создания общей
теории, как и теории конкретного объекта, является
изучение материала при непременном соединении
профессионализма с теорией. Антипод такого пути — произвольное
перенесение принципов и закономерностей одних
объектов на другие, что в лучшем случае дает лишь
приблизительное познание последних. Характерно, что теории,
привнесенные в данную науку из других наук, как
правило, оперируют материалом, который уже хорошо
описан или овладение которым требует минимума времени.
Пример тому — повышенный интерес авторов зкетралинг-
вистических теорий к их родному языку в его
современном состоянии.
Постоянное увеличение числа исследований, не
ограничивающихся описанием синхронного состояния языка,
и возрастающий интерес к изменениям в языке и к
факторам, их обусловливающим, свидетельствует о все большем
осознании языка как органического, следовательно,
развивающегося объекта. Это обстоятельство способствует
тому, что язык перестает изучаться как «существующий
в самом себе и для себя», и критическому отношению к
теориям, настаивающим на научности лини» синхронного его
изучения.
198

Осознание роли развитии ведет к рассмотрению
любого синхронного среза как зтаиа развития и к пониманию
того, что пренебрежение историей развития является
вчерашним днем любой науки об органических объектах,
если она стремится выйти из состояния собирания и
классификации материала и стать объяснительной наукой. !)тнм
также обусловливается неудовлетворенность такой
типологией, целью которой прежде всего является
классификация, поскольку в типологических исследованиях, в том
числе объектов данного класса, зтп объекты
рассматриваются в отвлечении от фактора развития,
обусловливающего неравномерность преобразования структур и систем
зтих объектов. «Побочный продукт» типологии —
универсалии языка — оказывается иозтому более ценным, так
как универсалии в ряде случаев свидетельствуют об
общих линиях развития структуры пли об общих чертах
организации систем даже близкородственных языков.
Многие универсалии фактически представляют собой связи,
существующие между теми или иными злементами
(категориями) рассматриваемых структур.
Н лингвистике тенденция к установлению
универсалий, как думается, представляет собой развитие одной из
сторон традиционного языкознания. Исследование разных
типов универсалий логически приводит к необходимости
новых подходов при исследовании языка. Одним из таких
подходов, как думается, может явиться топологический
подход.

Глава IX
О TOnOJIOIWIFXtfOM ПОДХОДЕ
В ЯЗЫКОЗНАНИИ
Правомерность и необходимость топологического
подхода при анализе отдельных языков, различных уровней
данного языка и групп близкородственных языков, а
также языков данной семьи, а возможно и нескольких семей,
определяется как природой самого объекта, т. е. языка,
так и особенностями топологии как науки, исследующей
постоянное, относительно пеизменное и устойчивое,
характерное для объекта в его пространственных и
временных формах существования, несмотря на то, что эти формы
также предполагают наличие переменных параметров.
Однако эти переменные параметры не приводят, во всяком
случае до какого-то момента, к утрате устойчивых черт,
характеризующих данный объект как таковой. Лишь
изменение топологии ведет к превращению данного объекта
в другой объект.
До тех пор пока топология остается прежней, объект
сохраняет относительное тождество. Таким образом,
сохранение относительного тождества данным объектом или его
инвариантпости л процессе исторического существования
определяется сохранением его структурой и системой
определенной конфигурации, т. е. в копечном итоге —
топологией *.
Предметом топологии, таким образом, является
исследование сущности объекта, в то время как внешняя
сторона является предметом изучения других наук,
соответственно использующих разнообразные методы. Кроме
того, при топологическом подходе исследуются конфигурация
и пересечение связей, существующих не между отдельными
1 Анализ различных типов тождеств см.: П. Д. Пузиков.
Гогсловскоо понимание тождества как закопа отражения.
200

единицами, а между структурно-функциональными и
инвариантными группами, т. е. конфигурация систем и
полей.
Таким образом, топологический подход означает
изучение конфигурации (строения) данного объекта
(множества), выстроенного из некоторых классов подмножеств,
и определяется тем, что топология является наукой,
дающей математическую форму таким понятиям, как «быть
соседним», «мало отличаться», «стремиться к...»,
возникающим при приближенном измерении величин и на
основе интуитивного понятия непрерывности 2.
Из указанной природы топологии и того, что в языках
связи между группами элементов и их конфигурация или
пересечение и наложение связей, т. е. система,
оказываются более устойчивыми или менее подверженными
изменениям, чем элементы и отношения между ними, т. е.
структура 3, естественно вытекает, что относительное тождество
данного языка прежде всего определяется устойчивостью
его системы, а предметом топологического исследования
в таком случае в первую очередь оказывается система.
Такой тин исследования групп элементов и связей
между ними, как и связей между отдельными
категориями, в случае исторического изучения конкретного языка,
по-видимому, оправданно рассматривать как диахронпо-
топологическое исследование или как диахронно-тоно-
логическую грамматику данного языка.
Разделами такой грамматики соответственно могут
быть диахронпо-тонологпческан фонология,
морфология, лексикология и т. д. Диахронио-топологическая
грамматика дополняет историческую грамматику, предметом
исследования которой является структура и которая
изучает прежде всего утраты, инновации, устойчивые и
изменчивые элементы в структуре.
В силу того, что отличия в отдельных формах
существования данного национального языка, т. е. в его
литературной и диалектной формах, проявляются прежде всего в
структуре, а не в системе (т. е. в сети связей между
группами элементов и категориями), синхронное изучение
системы в различных формах национального языка, по-внди-
• Л. Ф с л и к с Элементарная математика и современном
изложении, стр. 70.
3 (}. S. S с и г. On System in Diaclnony and I lie Comparative-Jlis-
torical Study of I lie Morphology of Cognale Languages.
201

мому, следует рассматривать как
синхронно-топологическое исследование, а соответствующую грамматику — как
синхронно-топологическую. 15 свою очередь, поскольку
те же особенности характерны и для групп языков и для
целых ареалов, соответствующие грамматики,
по-видимому, оправданно определять как
сопоставительно-топологическою и ареал ыт-топологическую 'J.
Эти грамматики в силу специфики их задач и предмета
исследования, по-видимому, имеют право па
самостоятельное существование наряду со сравнительной,
сопоставите:! ьно-сн их рои и о it, сопоставителыш-дпахронной, коптра-
стивной и структурно-типологической грамматиками,
имеющими иной предмет (структуру) и соответственно иные
задачи исследования.
Топологический подход позволяет попять и доказать,
что сходство языков — ато не сам их структурный
принцип, и что различие между языками — не просто конкрет-^
пая реализация этого принципа. Напротив, и сходства и
различия заключены как в субстанции, так и в топологии
языков, причем и сходства и различия между языками в
большой степени основаны на факторах внешних но отио-з;
шению к ним, т.. с. па экстралингвистических факторах бг4
поскольку многие иптралингвистические факторы сами
являются опосредованным отражением
экстралингвистических факторов. Таким образом, и сходства и различия
языков определяются их функциями, в том числе
социальными.
Эти функции в конечном итоге обусловливают не
только внешние изменения в субстанции языков, но и измене-;;
ния их топологии, хотя последнее и происходит весьма
постепенно. В то же время экстралнпгвистические
факторы, и прежде всего социальные функции языка,
обусловливают топологическую природу языков и сохранение
ими относительного тождества. В противном случае языки
не могли бы выполнять свою основную функцию.
Топологический подход также позволяет понять, что
существуют не только универсальные принципы
образования формы, если в качестве таких принципов рассмат-
4 G. S. S с. и г. Ом the Comparative-Topological Study of Cognate
Language's and ом the Nature of the Connection Between the
Germanic Non-Finite and Finite Verbal Forms.
5 Иное понимание см.: Л. Е л ь м с л е п. Пролегомены к теории
языка, стр. 333.
202

ривать структурный и комбинаторный принципы, по и
общность топологии, следовательно, общие графы,
характерные для многих языков °.
^Последнее обстоятельство оправдывает попек
универсалий в системах языков и попытки создания
универсальной грамматики. Системные универсалии, как и
топологическая грамматика, не отменяющая других типов грамматик,
изучающих структуру, также пе заменяют структурные
универсалии 7, а являются лишь другим типом
универсалий.
То обстоятельство, что топология систем нескольких
языков может быть сходной 8, определяет возможность
того, что топологическая грамматика одного языка может
служить эталоном топологических грамматик других
языков.
Последнее является существенным отличием
топологических грамматик от структурных грамматик конкретных
языков, которые ire могут использоваться ir качеств :ёта-
лона при описании структур других языков или имеют
ограниченное приложение при описании
близкородственных языков..
Хаким об£а§ом, топологический подкод Дела6.т%ш^ен-;
по очевидной несостоятельность тезиса о возможности су-,
щоствования между языками безграничных и
непредсказуемых различий, призианио которых, но словам Р.
Якобсона, означало бы крах лингвистики как пауки*. ;
Хотя топологический подход оказывается весьма
плодотворным при исследовании морфологии, однако он ие
ограничивается только морфологией, и возможен также
при изучепии лексики10 и в фонологии. :;,;,:;
6 G.S. S с u r. On the Connection Between the Germanic Finite
and Non-Finite Verbal Forms.
7 «Яямкопые универсалии».
H G.S. S с u r. On the Concept «system» and its Application in
Linguistics.
9 R. .1 a k о b s о п. Results of the Congress.
10 О топологическом подходе при исследонаиии лексики, хоти
и при ииом, чем изложенное нише, понимании сущности тоно-
1 логического подхода —и лингпистнке, см.: W. Р u t s с h k с.
Ober cine Aufschichtung von Sach-uud Ncnnstrukturat zu einem
' 7 woitlopologischen Darstellungsmodell; О н ж с. Worttopologischc
Untersuchungcn im Sach- und Ncnnstrukturat dor Landfuhrzeuge;
P. C. II a m га с г. Language, Approximation, and Extended
Topologies.
203

Односторонность многих методов в фонологии,
приводящая к схематичности при описании материала и
обусловливающая поиск попых методов исследования, в большой
степени объясняется отождествлением методов анализа,
таких, как бинарный принцип, с принципами,
отражающими онтологию изучаемых явлений.
Одним из следствий этого является пестрогое, а иногда
и сознательное субъективистское толкование многих
важных категорий. Такой подход нередко интерпретируется
как аксиоматический. Неправомерность абсолютизации
роли аксиоматики в научном исследовании очевидна.
Кроме того, правомерной оказывается только такая
построенная на аксиоматике концепция, основные постулаты
которой соотнесены с практикой и оправданы с
гносеологической и логической точек зрения и. Перенесение в липг-
вистику ряда аксиом из других наук, где эти аксиомы
также являются произвольными, отпюдь не делает линвисти-
ку строгой паукой. Напротив, это приводит к
возникновению еще больших трудностей в лингвистической теории.
В то же время многочисленные факты, имеющиеся в
распоряжении фонологии, не только позволяют по-иному
интерпретировать такие категории, как система,
структура и поле, и такие понятия, как «пустая клетка» и
«давление» или «притяжение» системы, но и обусловливают
возможность использования иных методов анализа. Одним
из таких методов является исследование групп фонем.
Гипотезой, оправдывающей использование такого метода,
является гипотеза о том, что на фонологическом, как и на
других уровнях, элементы объединяются в структурно-
функциональные и пересекающиеся инвариантные
группы. Последнее находит отражение в многомерных
оппозициях и в наличии оси сравпеиия (т. е. общего или
инвариантного различительного призпака — РП) у некоторых
фонем. Вследствие этого к материалу оправданно
подходить с точки зрения указанпых групп. При таком
подходе анализ направлен па обпаружение общих свойств или
общих функций у элементов — цель, становящаяся все
более частой в лингвистических исследованиях
последних лет 12.
11 G. S. S с и г. On Mm Relations Among Some Categories in
Linguistics.
18 II. S с i 1 e r. On Paradigmatic and Syntagmatic Similarity;
Он же. Das Paradigm in alter und neuer Sicht.
204

Благодаря этому бинарный принцип, являющийся
субъективным способом группировки объективных
феноменов и отражающий донаучную ступень видения мира,
для которой определяющим является обнаружение
различий, а не тождеств свойств или общности функций
элементов, которые являются объективной основой их
группировки, может либо использоваться при первом
приближении к материалу, либо не использоваться вообще.
Эмпирическим основанием для постулирования
структурно-функциональных групп, как уже отмечалось выше,
служит то, что лишь определенные классы фонем
детерминируются или находятся во взаимосвязи с другими
классами в данных типах структур. При атом обстоятельство,
что данный тин инициален допустим лишь при
определенном тине финалей, свидетельствует о том, что в данпой
структуре сочетаемость элементов различных классов
отнюдь не означает их непосредственное соседство.
Наличие сходной ситуации и на других уровнях
служит основанием для введения Л. Мартине термина
«синтагматическая модель», модель интерпретируется им не
просто как порядок следования различных элементов
высказывания, а как возможность соприсутствия единиц,
принадлежащих к разным классам, независимо от их
положения в речевой цепи 13.
Основанием для постулирования инвариаптных групп
является наличие у нескольких фонем общих
(инвариантных) РП. Благодаря этому из многочисленных РП, или
аллофонов данной фонемы, возникающих в синтагматике,
фонологизируются именно в данный период только
аллофоны, инвариантные РП элементов уже существующих
групп, которые в силу характерной для них аттракции,
по-видимому, можно интерпретировать как поле14.
«Пустая клетка», таким образом, заранее не
существует и не заполняется, а фонема изменяется не для
заполнения «пустой клетки» Т5, а в силу ее окружений или
условий ее функционирования и в зависимости от се
структурных или коммуникативных функций. Термин «пустая
1Я Л. М a r i i n v. t. Structural \ aiialion in Language.
14 ('■. S. S с и г. On Urn Associative Principle and Field in
Linguistics; On же. On the Topological Approach in the Study of
Lap- •nigcs.
15 Иноо понимании см.: А.Март и п о. Принцип экономии в
фонетических изменениях.
205

клетка» отражает факт возможности включения и данную
инвариантную группу новых элементов и фонологизации
лишь определенных аллофонов, возникающих в
синтагматике п,ш по-иному — превращение синтагматических
элементов в парадигматические.
Термины «давление» или «притяжение системы» в
фонологии, по-видимому, отражают явление аттракции поля
и, следовательно, должны быть заменены этим термином
или термином «давление поля»1". Последнее — очнюдь
не жонглирование терминами, а более строгое и\
употребление, чем более, что термин «давление систелш» как
таковой остается и используется применительно к системе,
которая интерпретируется как сеть связей между
функциональными элементами и группами функциональных
элементов. Таким образом, система является отражением
функционального принципа группировки элементов и,
следовательно, совокупность фонем не может
рассматриваться как система, а система — как совокупность
элементов или объект.
Точно так же поле является отражением инвариантного
принципа группировки элементов и способом их
существования. Наличие обоих типов групп свидетельствует р
существовании, причем не только на фонологическом
уровне, двух типов парадигматики, и о том, что в основу
выделения парадигматических классов могут быть
положены функциональный и инвариантный принципы 17.
Благодаря этому парадигматика может
интерпретироваться иначе, чем это принято во многих работах.
При исследовании материала анализ структурных
функций данных групп элементов и связей между ними,
чем практически всегда, хотя и в недостаточной мере,
занималась лингвистика, может оказаться весьма
плодотворным как при синхронном, так и при диахронпом
исследовании фонемного состава данного языка, в том случае,
если такой подход станет сознательным.
Подход к материалу с точки зрения инвариантного
принципа и инвариантных групп оказывается ллодотвор-
10 G. S. S г и г. Some Considerations on the Notion оГ Invariant
Field in Linguistics.
17 Г. С. Щ у р. О двух принципах группировки лингвистических
единиц; G. S. S с и г. Он Functional and Invariant Principles
in the Grouping of Linguistic Phenomena and on Two Types of
Parariigmatics in Language.
206

ним и при синхронном и при диахропном анализе
элементов любых уровней. Такой подход позволяет понять не
только то, почему в данном языке и в данный период
возникли данные фонемы, по н то, почему исчезли или
преобразовались другие. Последнее, как правило, объясняется
изменениями в составе инвариантных групп, т. е.
исчезновением одних п появлением других групп. Характером
и числом инвариантных групп в данном языке и в данный
период объясняется также то, что одни фонемы, несмотря
на немногочисленность заимствованных данным языком
лексем с данной фонемой, в нем закрепляются, а другие,
несмотря па большое число заимствованных лексем с
данной фонемой, не только не закрепляются в этом языке, но
и преобразуются.
Изложенное выше позволяет думать, что на
фонологическом уровне, как и на других уровнях, парадигматика
является отражением способа существования и
принципов (инвариантного й функционалш^1^:;1!Ш^Щрр|н=^и
перегруппировки элементов18. Благодаря этШулз "дарадиг-"-
матике отражается появление новых и утрата прежних
J4I, лежавших в основе данных групп, что приводит к
возникновеник) новых групп. -.При эдом^и$щ|^юн1 .м
может не ЙЗмеиитдсяг. В парадигматике
возникновение новых сочетаний РГГ, которыёгВ^свою
очередь могут обусловить возникновение новых групп, по не
привести к увеличению или уменьшению,, числа фонем.
В отличие от парадигматики синтагматика является от-
ражением пе принципов группировки фонем, а условий
функционирования фонем данных парадигматических
классов и определяет возникновение у них.алаофонув^ко-
торые впоследствии, если они фо)шлопй"й^гу?6Т'с^/'"л*И0?Г
определяют увеличение числа элементов даипого
парадигматического класса, что происходит в случае аттракции
поля, либо способствуют перегруппировкам прежних
парадигматических классов и возникновению новых
инвариантных групп. Поскольку возникновение аллофонов
обусловливается характером окружения данной фонемы,
учет дистрибуции фонем и РП при синхронных и дна-
хропиых фонологических исследованиях представляется
имеющим первостепенное значение.
18 G. S. S с u r. On Some Categories o[ The Theory of Grammar.
207

Если при синхронном описании состава фонем данного
языка существенным является, наряду с изучением
устойчивых или статических особенностей, анализ
динамических или изменчивых черт, лишь немногие из которых
впоследствии отразятся в парадигматике и станут
относительно устойчивыми, то при диахронном описании анализ
статики — основная задача. При этом нри диахронном
анализе предметом исследования являются не только
устойчивые элементы в структуре отдельных единиц, но и
группы инвариантных единиц, а также
структурно-функциональные группы. Однако не меньшее значение имеет
анализ устойчивых элементов в системе, т. е. связей между
группами, или исследование топологии данного уровня в
процессе исторического существования его единиц.
Последнее, возможно, делает оправданным существование
особых разделов фонологии, морфологии, лексикологии,
а именно: диахронно-топологической фонологии,
морфологии и лексикологии. Точно так же синхронное изучение
топологии систем на фонологическом, морфологическом
и лексическом уровнях, по-видимому, может быть свойст-
венно синхронно-топологической фонологии,
морфологии, лексикологии. Предметом структурной фонологии,
морфологии и т. д. в таком случае может быть анализ не
только субстанции, но и структурных функций фонем,
морфем и т. д.
Топологический подход определяет возможность
использования результатов синхронного анализа в дпахрои-
ных или исторических исследованиях, а диахронпых
фактов — при синхронном описании конкретного уровня
данного языка 19. Та же процедура представляется
применимой и при соответствующем анализе нескольких
языков 20. Таким образом, топологический подход,
предполагающий определенные цели исследования, в ряде
случаев позволяет анализировать пе последовательно
несколько синхронных срезов, а лишь крайние точки. Такой иод-
ход также позволяет реконструировать не только
структурные элементы, но и системы, и исследовать системы как
ретроспективно, так и проспективно, т. е. с определен-
19 G. S. S с и г. Synchronic Comparison and Relative Chronology:
Non-Finite Verb Forms in Afrikaans.
20 G. S. Scur. Л Comparative-Historical Study of Cognate
Languages and Dialectology.
208

ной степенью вероятности относительно их будущего
развития.
Так, например, большая частотность фонем, Р11,
слогов свидетельствует не только о большой функциональной
нагрузке соответствующих единиц, но и о большой
степени использования ими комбинаторных возможностей при
возникновении новых единиц и типов структур. Это
обстоятельство и постоянный рост числа лексем определяют
появление новых единиц и новых типов структур, что ведет
к увеличению комбинаторных возможностей данной
совокупности элементов.
Таким образом, большая частотность тех или иных
единиц способствует появлению новых единиц,
возникновению новых комбинаций единиц и, следовательно,
определяет эволюцию данного уровня, т. е. способность его
элементов к лучшему выполнению структурных или
коммуникативных функций, поскольку эволюция есть частный
случай развития, который с. функциональной точки зрения
оценивается как лучшая способность данного объекта или
элементов к выполнению тех или иных функций 2l.
Поскольку использование РП, фонем, слогов в конечном
итоге определяется необходимостью возникновения новых
лексем, а возникновение лексем обусловлено экстралингви-
стическимн факторами, то изменения указанных единиц
находятся в зависимости (хотя и в различной степени) от
лексики и, следовательно, от экстралингвистических
факторов.
Поскольку возникновение новых РП происходит в
синтагматике н фопологизуются, становясь
парадигматическими, .'iiiiiih те РП, которые инвариантны
конститутивным РП элементов уже существующих инвариантных
групп, естественно считать, что фонетические изменения
являются первичными, а фонологические — вторичными.
Изложенное позволяет думать, что топологический
подход не только способствует разграничению областей
приложения отдельных лингвистических методов, но и
помогает установлению соотношения между традиционным
и современным языкознанием, а также между
традиционными и новыми методами в лингвистике, в том числе
между методами количественной и неколичественной ма-
21 A. S. S с и г. On Some (leneral Categories of Linguistics; О н
ж с. Ой Ню Principle of Interaction of Slructuro and System in
Language.
209

тематики и сферами их приложения при исследовании
языка.
Исследования, проведенные с применением
традиционных методов, не только подготовили материал,
способствующий возникновению новых теорий осмысления
лингвистических явлений, но и в ряде случаев
свидетельствуют о том, что традиционные методы оказываются намного
продуктивнее с точки зрения получаемых результатов,
чем новейшие методы.
Так, например, заслугой традиционного, а не
новейшего языкознания является возникновение в
лингвистике теории поля. Появление этой теории было вызвано
теми исследованиями, в которых рассматривались единицы,
обладающие общими основами, суффиксами и семантикой.
Изучение в традиционном языкознании такого рода групп
элементов с общими свойствами свидетельствует о псоирав-
данности рассмотрения методов традиционного
языкознания как атомарных и подготавливает возникновение в
языкознании теории инвариантных групп элементов.
Модель поля, в основу которой положены оппозиции,
вследствие чего оно рассматривается как нечто
упорядоченное, имеет так же мало отношения к природе поля, как
и сеть оппозиций — к природе системы, и отражает
атомарный подход к анализу лингвистических элементов, в
котором так часто обвиняют традиционное языкознание.
Хотя термины «структура», «система» и «поле» в
современной лингвистике фигурируют значительно чаще, чем в
традиционном языкознании, вследствие чего может
сложиться впечатление, что исследование этих категорий
является в первую очередь объектом современной
лингвистики, в сущности, это.не соответствует действительности,
поскольку традиционное языкознание эмпирически всегда
исследовало эти категории, причем зачастую глубже.
С точки зрения исследования связей методы некоторых
направлений современного языкознания являются не
новым словом, а естественным и не всегда удачным, хотя и
более эксплицитным, формулированием эмпирического
опыта традиционного языкознания. Внимание к функции
и связям, характерное для традиционного языкознания,
как представляется, в значительной степени также
определило ту роль, которую в современной лингвистике
играет относительная хронология. Устойчивость некоторых
связей, сохраняющихся в тсчеггис ряда периодов развития
210

языка, делает возможным исследование системы и
топологии не только данного языка в его синхронном состоянии
и историческом развитии, но и группы языков.
Пренебрежение указанным обстоятельством и преимущественное
внимание к оппозициям и отношениям, которые, как
правило, являются менее устойчивыми ввиду их
неотделимости от свойств элементов, привело к так называемому
отрыву синхронии от диахронии, которого могло бы не быть,
если бы традиционный подход был не отброшен, а
усовершенствован.
Наличие абсолютных свойств у групп элементов и их
устойчивость в диахронии позволяет изучать поля и их
топологию не только в синхронии, но и в диахронии.
JJ свою очередь устойчивость функциональных групп :>ле-
ментов и связей между ними делает возможным
синхронный и диахроипый анализ структур и систем, а наличие
общих групп злементов и связен в нескольких языках
позволяет говорить о существовании общих структур и
систем, характерных для групп родственных языков, и
способствует их синхронно- и диахроино-сопоставительно.му
и топологическому изучению 22.
22 Г. (]. Щ у р. О типологическом подходе при нсслодопанин я:«ы-
коп; О и я; е. ()о одном методе анализа и фонологии; О и ж е.
Об одном возможном методе анализа и лиш мистике; О н ж е.
О место и лингвистическом анализе традиционных и сопремен-
вых методом; О и ж е. <> сущности некоторых лингвистических
методой и их роли при исследовании языка.

Глапа X
НЕСКОЛЬКО ЗАМЕЧАНИЙ О СИНОНИМИИ
И ПОЛЕ В ЯЗЫКЕ
Общеизвестен факт существования многочисленных
интерпретаций понятий «синонимия» и «поле» в
лингвистике. Однако, несмотря на это, в последние годы все
чаще обнаруживается тенденция к рассмотрению этих
двух явлений как однородных. При этом явление
синонимии пытаются понять с точки зрения поля х.
Основанием для этого служит тот факт, что элементам,
относимым к данному полю, как и элементам синонимических
рядов, постулируется наличие общих черт, однако
рассмотрение синонимов с точки зрения большинства
концепций поля, по-видимому, не совсем оправданно,
поскольку отнюдь не всегда, как было показано выше, группы
элементов, интерпретируемые как поле, обладают общими
лингвистическими дифференциальными признаками.
Кроме того, наличие одинаковых дифференциальных
признаков, а также общность других черт характерны и для
рядов фонем и для группировок слов (ср. общность
суффиксов, префиксов и основ).
Объединение элементов на основании общего
семантического признака также является типичным для любых
лексем. В силу полисемии не существует ни одной
лексемы, которая по тому или иному признаку не была бы
объединена с другими лексемами. Включенность по
данному дифференциальному признаку или по общей
характеристике в несколько классов типична и для фонем.
Все это должно привести к выводу о том, что в языке
явления синонимии и поля характерны для всех уровней, и
что по существу эти понятия совпадают, поскольку
явления, ими отражаемые, как будто имеют одинаковую
1 СБ. Бережан. О синонимии и поле в языке
212

природу. Однако возникает закономерный вопрос: есть
ли основания разграничивать понятия синонимии и
поля, и почему :>ти явления, как правило, постулируются
лишь лексике? Что в таком случае представляют собой
группировки элементов на основании общих свойств на
других уровнях и па лексическом уровне в плане
выражения? Возможно, что ответ на эти вопросы может быть
получен, если факт группировки элементов любых
уровней, на основании общих признаков и существования
пересекающихся классов элементов любых уровней,
рассматривать как способ существования элементов языка
и отражения инвариантного принципа объединения зле-
ментов в группы. Рассмотрение интегральных
признаков как инвариантных оправдывается тем, что они
одинаковы для групп элементов. Все же указанный принцип
более оправданно определять как инвариантный, а не
как интегральный, поскольку интеграция может
происходить и па основании других принципов, в частности
функционального.
Инвариантные группы, представляя собой способ
существования элементов, таким образом являются
парадигматическим аспектом языка. При этом указанный
тип парадигматики характерен для всех уровней языка,
следовательно, те группировки лексем, для которых
характерно наличие общих семантических признаков,
являются частным случаем инвариантных групп, что
справедливо и по отношению к полям такого рода. Однако в
чем же тогда отличие таких полей от инвариантных групп, i
синонимов и других типов полей? То обстоятельство, ;'
что любая группа элементов рассматривается как поле, i
а некоторые группы — как синонимы, объясняется от- ,
сутствием последовательной теории синонимии и поля, f
Вследствие этого любая группа элементов может быть
названа полем лишь из простого желания исследователя
так ее определить. Хотя подобная вольность явно не
оправдана, однако доказать противоположное, т. е. то,
что данная группа не является нолем в рамках
существующих теорий поля, настолько же сложно, насколько
легко утверждать другому исследователю, что данная
группа — поле. Доказать, кто прав, кто неправ, можно
было бы, если бы существовали объективные критерии
определения того, что такое группа, что такое поле, что
такое синонимический ряд. Это, очевидно, помогло бы
213

избежать интерпретации одних и тех же явлений (таких,
например, как различные типы одежды, жилища и т. д.)
как поля и как синонимов 2: Однако существуют ли
объективные критерии разграничения различных групп
элементов, например лексем?
Известно, что, несмотря на всю необозримость
лексического состава любого языка, его элементы явно
распадаются па группы. При этом элементы одних групп
связаны между собой лишь функционально. К таким
группам относятся лексемы, описывающие данные явления с
разных сторон,— например, машину, человека, явления
природы, пейзаж и т. д. В самом деле, что общего между
словами лес, река, гора, луг — кроме того, что с их
помощью описывается данный пейзаж? Следовательно, то
общее, что объединяет :>ти снова в группу, есть лишь
понятийная сфера или функция, понимаемая как то, что
делает данный объект или для чего он служит, а не как
зависимость между элементами. Интерпретация функции
как зависимости между элементами, как известно,
характерна для математики и лингвистического
структурализма.
По тем же мотивам вряд ли следует считать
синонимами такие слова, как хата, избушка, сакля, вигвам.
У этих лексем общее лишь то, что они обозначают
человеческое жилище, т. е. общей является лишь функция.
Если же пойти по пути толкования слов хата, избушка
и т. д. как синонимов, остается лишь один шаг до того,
чтобы считать группу лексем, обозначающих женские или
мужские имена, синонимами. Абсурдность такого пути
представляется очевидной.
Однако из .всего сказанного, как уже было отчасти
показано выше, отнюдь не следует, что все лексемы
объединены в группы лишь на основании общности функций.
Эмпирический материал давно определил то, что
внимание исследователей чаще привлечено к тем явлениям,
для которых характерно наличие общих элементов в
их семантической структуре и которые до определенных
пределов взаимозаменимы в речи.
Оживление в последние годы интереса к исследованию
речи, приведшее к появлению психолингвистики, в пер-
2 Б. Т. Л а :\ a p с и а. К вопросу об изучении смыслопых
связей п лскспко-сомаптичсских группах, стр. 320.
214

пую очередь обусловило внимание к пилению
синонимии и синтаксисе, поскольку и речи оперируют не
слонами, а более сложными единицами, lice :>то примело к
н модой и ю и лингвистический обиход так1 их понятий, как
«инвариант», «вариант», «тождество» и сделало предметом
дискуссии такие понятии, как «основное», «номинативное»
значения и «оттенок значении». Несмотря на
существующие тонкости в трактовке указанных терминов, в
настоящее время, как представляется, вряд ли оправданно
отрицать то, что инвариант — зто относительно неизменное,
присущее данной единице в различных случаях ее
употребления, а также то, что характерно для нескольких
единиц или является общим для них. С зтой точки
зрения в качестве вариантов более оправданно рассматривать
разные единицы, обладающие различием в плане
выражения и общностью в плане содержания, или единицы,
имеющие различное стилистическое назначение. Вариант
соотносится не с инвариантом, а с функцией. Для
возникновения варианта или злемонта. который может быть
использован вместо другого злемонта. прежде всего
необходимо, чтобы существовало нечто, ради чего то или иное
использование было бы возможно или необходимо.
Таким «нечто» является функция.
Вариантом жилища можно считать любой тин жилища.
Точно так же вариантом данной конструкции с
семантической точки зрения можно считать любые конструкции,
передающие ту же самую мысль, следовательно,
выполняющие ту же самую функцию. Однако в последнем
случае сохраняется еще нечто, а именно, общность смысла
или инвариантность содержании. И случае же с
различными типами жилища инвариантность одного жилища
другому отсутствует. Наличествует лишь общность функ
ции, а именно, то. что определенные тины построек пред
назначены для жилья людей, т. е. имеют функцию жи
л ища.
Безусловно, легко такую общность функций
отождествить или спутать с инвариантностью, что нередко
наблюдается. Однако представляется более оправданным
разграничивать указанные явлении. С точки зрения
приведенного разграничения вряд ли правомерно понятие
варианта применять но отношению к различным случаям
употребления данного слова, что иногда интерпретируется
как лексико-семаптический вариант данного слова. По-
215

добное употребление было бы правомерным только в том
случае, если бы удалось доказать с эмпирической и
гносеологической точек зрения, что! вещь в разных ее
состояниях и функциях каждый раз является новой вещью,
т. е. утрачивает свое тождество. Однако и в этом случае
речь могла бы идти не о варианте, а о новой вещи, ибо,
как ни трактовать термин «вариант», содержание этого
термина подразумевает, что данная вещь должна
использоваться вместо другой. Термин же «лексико-семанти-
ческий вариант» не предполагает такой замены, а лишь
отражает тот факт, что данная вещь (единица)
тождественна по звучанию другой единице и отлична от нее по
содержанию и используется в иной функции.
Следовательно, и в этом случае в основе лежит функциональная
сторона. Поэтому речь, по-видимому, должна идти об
основных, или главных, и факультативных функциях
и, следовательно, об иерархии функций.
Учитывая то, что относительное тождество любой вещи
сохраняется сравнительно долго, а также указанные выше
обстоятельства, по-видимому, более последовательно
определять так называемые лексико-семантические варианты
другим термином, возможно, термином «лексико-семан-
тическая форма» или «лексико-семантическая функция»
данной единицы. Несомненно, что эти термины не только
непривычны, но и могут быть отклонены по ряду
оснований, обсуждение которых не входит в задачи данной
работы. Однако, если настаивать на сохранении термина
«лексико-семантический вариант», то тогда нужно также
доказывать, что использование данной машины в разных
условиях и функциях, как и функционирование человека
и проявление его различных свойств в разных условиях
и ситуациях, является вариантом данной машины и дан-
лого человека. Несуразность такой трактовки более чем
очевидна уже хотя бы потому, что указанные объекты в
разных условиях их функционирования не утрачивают
относительного тождества, следовательно, не
превращаются в иную вещь.
Несомненно, что термин «лексико-семантический
вариант» отражает определенное явление и имеет мощного
союзника в виде термина «вариант фонемы», по аналогии
с которым он, по-видимому, и был создан. Однако при
всем этом вариант фонемы — не то же самое, что лексико-
семантический вариант, ибо ни с функциональной, ни
216

со структурной точек прения вариант фонемы нельзя
трактовать как иную фонему, что вполне допускается по
отношению к лексико-семантическому варианту в тех
случаях, когда каждое употребление слова
рассматривается как отдельное слово. Неправомерность подобной
трактовки была неоднократно доказана и
подтверждается прежде всего тем, что в любых синтагматических
окружениях, где у слова возникают так называемые
«лексико-семантическис варианты», оно не утрачивает
своего относительного тождества. Вследствие этого лек-
сико-семантические варианты, как и оттенки значений,
появление которых определяется синтагматикой,
по-видимому, более оправданно рассматривать как но основные, а
функционально обусловленные значения слова. Это
обстоятельство лишний раз свидетельствует о
структурированности плана содержания любой лексической единицы и
о наличии в этой структуре иерархии между ее
конститутивными и факультативными элементами.
Наличие нескольких компонентой в структуре плана
содержания .лексической единицы определяет то, что она
включается по тем или иным основаниям в несколько
рядов или пересекающихся классов. Указанное явление
представлено на всех уропнях. .')то позволяет говорить
о том, что пересекающиеся классы и принцип
инвариантности, в соответствии с которым элементы, обладающие
общими интегральными признаками, объединяются в
группы, относятся к онтологии языка, следовательно,
являются его атрибутом н отражают способ существования
его элементов.
В фонологии это проявляется в существовании групп
фонем с общим дифференциальным признаком, в
лексике — групп лексем с общим семантическим признаком, в
морфологии — групп лексем, имеющих общие основы
или аффиксы. Последний факт, интерпретировавшийся
Ф. де Соссюром как ассоциативный и психологический
принцип, на деле оказывается следствием принципа
инвариантности, лежащим в основе объединения
лингвистических единиц в инвариантные группы. Эти группы в
терминах существующей традиции могут быть отнесены
к явлениям, обозначаемым термином «язык».
Казалось бы, что наличие общего интегрального
признака у указанных явлений и элементов дает основание
рассматривать их как синонимы. Однако такое логическое
217

умозаключение справедливо лишь отчасти, поскольку
для явления, обозначаемого термином «синоним»,
необходимым оказывается еще одно условие, а именно — взаи-
мозамепнмость. Это условие выполнимо применительно к
лексемам с общим семантическим признаком,
характерным для основ или аффиксов данных лексем, несмотря
на то, что фонетически и графически эти лексемы могут
различаться. Однако взаимозамснимость, как правило,
отсутствует у фонем с общим дифференциальным
признаком. Напротив, чаще всего она характерна для
элементов, в том числе фонем, обладающих общими
структурными функциями.
Таким образом, сама но себе взаимозаменимость не
может рассматриваться как непременное и решающее
условие и признак синонимии, поскольку, например,
при образовании тех или иных типов структур, морфем,
слогов или слов взаимозаменимыми оказываются
фонемы с различными дифференциальными признаками, в
то же время обладающие общей структурной функцией.
С другой стороны, наличие общего дифференциального
признака также не всегда свидетельствует о том, что
данные единицы синонимичны — ср. группы фонем с
общим дифференциальным (инвариантным) признаком.
Подобные группы репрезентируют способ существования
лингвистических элементов и отражают онтологию
языка.
В то же время существуют группы элементов,
интуитивно относимые исследователем и говорящими на
данном языке к синонимам. Для таких групп характерна
как общность свойств, так и взаимозаменимость,
являющаяся следствием наличия у них общих функций. Состав
подобных групп, как правило, весьма неустойчив и,
следовательно, является атрибутом синхронии.
Переменный состав этих групп у различных носителей языка
также свидетельствует о их принадлежности к речи.
Вследствие этого синонимы, по-видимому, можно
рассматривать как функционально-инвариантные группы, т. е.
группы элементов, обладающие общими свойствами и
близкими функциями.
Синонимия — явление синхроническое и атрибут речи.
То обстоятельство, что некоторые группы синонимов
оказываются устойчивыми, т. е. относятся к диахронии,
как представляется, но опровергает общее правило, по-
218

скольку подобные группы ужо репрезентируют способ
существования и группировки лиш unci ических
элементом, который остается тем же самым как it синхронии,
так и м диахронии, и такие группы и ряде случаев
(м пермую очередь м фонологии), по-видимому, есть
основания рассматривать не как функционально-инвариантные,
а как чисто инвариантные или функционал мш-пннарнант-
пыо группы, но для которых определяющими являются
структурные функции. Р> случае же синонимом или
функционал ыю-пнварнантпых групп такого типа основными
функциями являются коммуникативная, эстетическая,
эмоциональная, стилистическая, т. е. функции,
характерные для речи, в то время как структурная функция
относится к парадигматике, т. е. к языку.
Как видно n:i наложенного, интерпретация
синонимов как поля не является надуманной, однако и не совсем
правомерна. И синонимам и элементам данного поля
постулируют наличие; общих свойств. Однако для
синонимом характерно наличие общих лингвистических
дифференциальных признаков и общность функции, что
позволяет такого рода группы рассматривать как
функционально-инвариантные. Для нолей же характерно
наличие общих функций у их элементом и лить иногда общих,
причем нередко экстралипгвистичеекпх,
дифференциальных признаков, что оправдывает трактовку групп таких
элементов как функциональных групп '. Возможно, что
в качестве полей опрамданно рассматривать группы
элементов (фонем) с общим лингвистическим интегральным
признаком и способностью притигитль к себе новые
элементы, обладающие таким признаком. Следовательно,
для таких групп должна быть характерна аттракция.
Даже если для элементов таких групп характерно наличие
общей структурной функции, для них в то же время
типично отсутствие общей коммуникативной функции, что
является отличительной особенностью групп элементов,
обладающих общим семантическим интегральным
признаком, т. е. для синонимов. Вследствие этого трактовка
синонимов как нолей сопряжена с рядом трудностей.
Г. С. Ill, у p. 0f> одном методе анализа лексики; О и ж е. О
месте лингвистических и экстралипгвистичеекпх семантических
признаком при исследовании лексики.

Глава XI
О ПРИНЦИПЕ ИНВАРИАНТНОСТИ В ЛИНГВИСТИКЕ
И ДРУГИХ НАУКАХ
В процессе изложения в связи с рассмотрением тех
или иных общих категорий лингвистики неоднократно
затрагивался вопрос об инвариантности и инвариантном
принципе в лингвистике. При этом подчеркивалось, что
этот принцип представляется возможным рассматривать
как один из важнейших принципов группировки
лингвистических элементов различных уровней и что его нужно
отграничивать от других принципов, в частности от
функционального и ассоциативного. Изучение роли принципа
инвариантности в лингвистике представляется тем более
необходимым, поскольку этот принцип оказывается
характерным и для других органических объектов, что
позволяет рассматривать его как гносеологический
принцип. Все это, как представляется, делает оправданным
специальное рассмотрение этого принципа, причем не
только в лингвистике, но и в других науках.
Вряд ли требуется доказывать, что за последние годы
понятие «инвариантность» и термин «инвариант» стали
одними из наиболее употребительных в лингвистике.
В то же время очевиден тот факт, что в интерпретации
понятия «инвариантность» и термина «инвариант» у
различных исследователей существуют определенные
различия. Чаще всего это объясняется тем, что в качестве
инвариантных рассматриваются не только те или иные
свойства или характеристики объектов, но и их функции.
Кроме того, как правило, не разграничивают различные
типы инвариантности и классы инвариантов.
Несомненно, что понятие «инвариантность» в
языкознании, как и в других науках, во всяком случае в
настоящее время, получило столь широкое распространение
прежде всего потому, что оно отражает определенные
220

эмпирические данные. Однако из г>того не следует, что
понятие инвариантности и принцип инвариантности не
могут быть интерпретированы по-разному и не имеют
гносеологической природы. Последнее обстоятельство
обусловливает необходимость установления соотношения не
только между понятиями «инвариант» и «вариант», но
и между понятиями «инвариант», «тождество», «качество»,
а также понятиями «абсолютное» и «относительное».
Лссмотря на то, что научение инвариантных свойств
данного объекта в его синхронном и диахронном
состояниях представляет несомненный интерес, изучение
инвариантных свойств, характерных для групп элементов,
представляется более существенным, поскольку
способствует установлению не только определенных
особенностей элементов, по и принципов их группировки,
следовательно, способа существования.
В эпоху господства хотя и убывающего, но все же
достаточно сильного убеждения в том, что принципом
существования лингвистических объектов являются
оппозиции, выяснение места принципа инвариантности среди
других принципов группировки лингвистических
объектов вряд ли следует доказывать. И то же время
представляется отнюдь не лишним установить особенности
принципа инвариантности в языке уже хотя бы потому,
что понятие инвариантности интерпретируется как
математическое понятие, перенесенное в лингвистику. Против
такой точки зрения возражает 1'. Якобсон \
утверждающий, что понятие инварианта появилось в Казанской
школе параллельно с его появлением в математике. До
казать появление этого понятия в лингвистике в
результате влияния математики или самостоятельно,
по-видимому, не слишком просто, да и не так уж важно.
Общеизвестно, что сходные идеи и понятия нередко
возникают параллельно в нескольких пауках, хотя
долгое время могут обозначаться различными терминами.
Более существенно то, что опыт исследователей в
различных областях на определенном этапе приводил их к пс-
ниманию существования закономерностей, являющихся
более общими, чем законы, характерные для данных групп
объектов и наук. К такого рода принципам относится
Р. О. Якобе о и. Морфологические наблюдения над
славянским склонением (состав русских надежных форм).
221

принцип инвариантности, отражающий сохранение
объектом или в нем 15 течение определенного периода тех пли
иных свойств, несмотря на изменение других свойств.
То обстоятельство, что в математике принцип
инвариантности был сформулирован раньше, чем в других
науках, отнюдь не меняет сути дела, не делает о тот
принцип математическим и не означает, что форма его
проявления в различных объектах одинакова 2.
В математике понятие инвариантности употребляется
уже с середины XIX в., при этом большое значение
теория инвариантности приобрела в геометрии, где она
положена в основу систематизации геометрических
дисциплин по группам преобразований (ортогональных,
метрических, дифференциальных и др.). Например,
предполагается, что в какой-либо системе координат задана
геометрическая фигура, затем производится
преобразование координатной системы. Если при :>том расстояния
между точками фигуры остаются неизменными, то
данная группа преобразований определяет метрическую
геометрию; сохранение параллельности прямых линий
фигуры дает аффинную геометрию, сохранение
прямолинейности в фигуре — проективную геометрию, сохранение
связности, непрерывности точек фигуры —
топологическую геометрию и т. д. Таким образом, назвшис той
или иной геометрии определяется сохраняющимися
свойствами :|.
В математике в основном решалась задача,
сформулированная Ф. Клейном: «Дано многообразие и в ном группа
преобразований. Требуется развить теорию инвариантов
в зтой группе» 4.
До начала XX в. теория инвариантов была чисто
математической и не имела прикладного значения.
Внимание физиков было обращено на теорию инвариантности
после создания частной теории относительности. В физике
инвариантность уравнений относительно определенных
групп преобразований стала руководящим принципом
при построении теории.
2 Г. С. 1Ц у р. О понятии «инвариантность» п языкознании и и
других науках.
3 Л. Д. Урсул. Теоретико-познавательное значение принципа
инвариантности, стр. 2(Я.
4 «Об основаниях геометрии», стр. 402.
222

Кслн явление зависит от условий, то при различных
условиях получаются различные явления. Ксли же об-
наружено нечто неизменное при изучении явлений для
определенного диапазона условий, то :>то
сохраняющееся (если оно выражает связь, корреляции) между
явлениями) ест г» закон (сущность) явления. Ксли зги
законы не зависят от условий, то устанавливаются
абсолютно инвариантные накопи.
Однако таких законов, кроме ряда весьма общих
законов философии, по-видимому. f»e существует. 13
специальных пауках обычно имеют дело с законами, которые
справедливы для строго ограниченного диапазона
условий. Для более широкого диапазона условий
инвариантными оказываются другие законы. Н зтом случае
познается сущность второго порядка. Кще большее
расширение диапазона условий приводит к изучению сущностей
более высокого порядка. При зтом сущность второго
порядка относится к сущности первого порядка как
последняя к явлению. Законы первого порядка,
инвариантные в некотором диапазоне условий, оказываются
частным случаем законов второго порядка, и т. д.
Инвариантность второго порядка заключает в себе
инвариантность первого порядка, и т. д. •г>
Таким образом, существует несколько типов
инвариантности. При :>том содержание физического закона
может сказываться на типе инвариантности, но не на
инвариантности вообще, т. е. не па том общем, что
присуще всем ее тииам.^Иппарнантноеть имеет прямое
отношение к определенным законам сохранения, которые
свойственны определенным тинам взаимодействий.
JJ современной теоретической физике вполне
определенно устанавливается связь инвариантности с видами
взаимодействии материальных объектов и связь типов
инвариантности — со свойствами физической системы и
свойствами пространства и времени ,:.
По мнению А. Д. Урсула, понятие законов
сохранения — более широкое, чем понятие инвариантности.
Например, в теории сплыю взаимодействующих частиц
существует несколько законов сохранения. Здесь, кроме
закона сохранения злектричееких зарядов, существуют
5 Л. Д. У р с у л. Уют. соч., стр. 204.
6 Гам же, стр. 272.
223

законы сохранения барионного числа, спинового момента
импульса, четкости, изотопического спина, гиперзаряда
(странности). Однако все эти законы сохранения пока не
увязаны с принципами кинематической
(пространственповременной) и динамической инвариантности.
Инвариантность, однозначно связанная с
определенными законами сохранения, относится лишь к узкому
классу физической симметрии, а именно, к симметрии
законов 7.
Таким образом, инвариантность в теории есть
отражение сохраняющихся взаимосвязанных свойств
физической действительности. Сохранение ряда внутренних
свойств макро- и микромира отражается в физической
теории в виде ряда принципов инвариантности. При
этом, в отличие от привычного микромира, по-видимому,
существуют определенные типы инвариантности,
характерные для мегамира или для непосредственно нсвоспри-
нимаемого органами чувств микромира. Причем в основе
инвариантности лежит отношение изоморфизма.
Изоморфизм между явлениями, или онтологический
изоморфизм, служит объективной основой возможности познания
сущности явлений. Выделение общего, устойчивого,
неизменного в бесчисленном количестве явлений есть не
что иное как установление некоторого изоморфизма между
ними. Однако отношения элементов одного множества
(одного явления) и другого явления должны быть
одинаковыми, т. е, не изоморфными, а автоморфными. В этом
смысле объективное существование автоморфизмов в
множествах-явлениях есть основа их обнаружения
познанием.
Как считает Л.. Д. Урсул, кроме общих принципов
инвариантности существуют частные, или динамические
принципы, которые связаны с определенными типами
взаимодействий — электромагнитными, гравитационными
и, возможно, с сильными и слабыми взаимодействиями 8.
Однако ни одна из инвариантных величин не является
абсолютной. Из того обстоятельства, что каждому типу
инвариантности соответствует определенный тип законов
сохранения, не следует обратное, так как понятия
законов сохранения и симметрии более широкие,чем понятие
инвариантности.
7 Л.Д.Урсул. Укая, соч., стр. 277.
8 Там же, стр. 286.
224

Не будучи ни философом, ни физиком, пи математиком,
трудно судить, насколько правомерны многие из
положений Л.Д.Урсула, приведенные'выше. Например, стоит
ли постулировать физическим явлениям наряду с
несколькими типами инвариантности несколько принципов
инвариантности. Думается, что постулирование общего
принципа инвариантности вполне достаточно. Однако
заслуживающим несомненного внимания представляется то
обстоятельство, что Л. Д. Урсул связывает существование
отдельных типов инвариантности с различными типами
взаимодействий, и то, что принцип инвариантности
интерпретируется как весьма важный принцип объединения
разнородных явлений на основании общих свойств, что
позволяет интерпретировать его как гносеологический
принцип 9. С зтой точки зрения интерпретация принципа
инвариантности как более узкого по сравнению с
законами сохранения представляется не совсем оправданной.
Интерпретация принципа инвариантности как
гносеологического принципа в последние годы находит все больше
сторонников 10. С точки зрения объективной природы
принципа инвариантности и возможности наличия в данном
объекте нескольких инвариантов цель научного
исследования, по мнению некоторых исследователей п, должна
состоять в обнаружении возможно более полного набора
инвариантов.
Теория инвариантов, но мнению С. И. Илларионова 12,
имеет большое значение для гносеологии, так как она
углубляет и конкретизирует теорию отражения.
Непосредственный чувственный образ является, согласно теории
инвариантов, проекцией объекта, преломленной и
воспринятой человеческими органами чувств. Правильность
отражения объекта обеспечивается тем. что инварианты
представляют собой независимые от субъекта и
преобразований величины, т. е. собственные характеристики
объекта. Тем самым устанавливается переход от содержания
состояний человеческого мозга к внешней реальности,
т. е. переход, который представлялся кантианцам
невозможным. При :>том категория инварианта, но мнению
9 Г. С. Щ у р. О понятии общего ноли п морфологии.
10 С. В. И л л я ]) и о п о и. Гносеологическая функция принципа
инвариантности; М. Г> о р и. .Финика » жизни моего поколения.
11 М. К о р н. Указ. соч., стр. 207.
12 С. В. Илларионов. Указ. соч., стр. УО—91.
8 Г. С. Щур
225

С. В. Илларионова, весьма близка к категории качества,
если качество определять как относительную
устойчивость и определенность некоторого объекта или процесса,
или если рассматривать качество как границу данного
объекта, внутренне присущую самому объекту и
отделяющую его от других объектов. При таком подходе сущность
объекта рассматривается как единая, а качества — как
внешняя оболочка сущности и основа для проявления
многообразного класса свойств. В определенном смысле
сущность является инвариантом группы качеств, в то
время как качество есть инвариант группы свойств,
и наоборот, качества являются проекциями сущности,
а свойства — проекциями качеств.
Качественная определенность любого объекта
характеризуется присущим данному объекту специфическим
набором инвариантов, проявляющихся в различных
конкретных внешних условиях, т. е. инварианты — это
качества объекта, проявляющиеся в различных
взаимодействиях. При этом система инвариантов,
характеризующих некоторый объект, неоднородна по своей
структуре 13.
По мнению Е. Вигиера, существуют два класса
принципов инвариантности: «геометрические», которые
формулируются в терминах инвариантности событий
относительно пространственно-временных преобразований,
и «динамические», которые устанавливают
инвариантность непосредственно в законах природы 14.
По мнению С. В. Илларионова, выяснение физической
сущности инвариантов как инвариантов отношений
позволяет осуществить классификацию инвариантов
конкретных физических явлений и позволяет разделить их
на два класса — инварианты процессов и инварианты
объектов. Инварианты процессов, такие, как энергия,
импульс, полный заряд системы и другие, не являются
специфическими для какого-либо выделенного объекта,
их количественная мера может быть различной для
разных систем и условий протекания процесса. Для них
характерна лишь неизменность количественной меры во
времени. Инварианты объектов более специфичны, об-
13 С. В. И л л а р и о н о в. Указ. соч., стр. 92.
14 Е. В и г и о р. Симметрия и иакоиы сохранения.
226

ладагот большей внутренпей устойчивостью и не могут
изменяться столь произвольно ,5.
Система инвариантностей, введенная при построении
теории, является тем ядром, вокруг которого
группируется эта теория. Совокупность инвариантов и
принципов инвариантности совместно с математическими
методами полностью определяет логическую структуру теории.
С другой стороны, использование принципов
инвариантности выражает требование независимости основных
физических законов от выбора системы координат и, в
частности, от наблюдателя.
Принципы инвариантности представляют собой
пример единства абсолютного и относительного, так как
они формируются в виде требования неизменности
(абсолютности) относительно некоторого преобразования
(изменения). Принципы инвариантности выражают
единство сохранения и изменения.
Таким образом, теория инвариантности является с
одной стороны эффективнейшим эвристическим приемом,
с другой стороны — позволяет выразить структурную
сторону материального единства мира и его
качественного многообразия на точном языке математических
отношений. Иными словами, категория инварианта и
принцип инвариантности имеют существенное значение для
философии, ее методологии и гносеологии 16.
Б изложенных выше трактовках принципа
инвариантности как гносеологического принципа возражение
вызывает ряд моментов, о которых речь уже шла выше
Основное возражение, однако, сводится к тому, что вряд
ли оправданно выделять несколько принципов
инвариантности и столь категорически отождествлять
инвариантность с сущностью.
Использование понятия «инвариантность» в
сочетании с теорией групп привело к появлению понятий
«инвариантная группа» или «подгруппа». Применительно к
явлениям, изучаемым в квантовой механике, они
интерпретируются иначе, чем это было сделано в настоящей
работе. Авторитет такой серьезной науки, как квантовая
механика, возможно, делает оправданным использование
этого понятия и и языкознании. И данном случае речь
15 С. В. И л л а р if о н о и. Указ. соч., стр. 93—04; If. Ф. О в-
ч и и и и к о и. Принципы сохранения, стр. 128.
16 (]. 15. И л л а р и о н о и. Ука:». соч., стр. 95.
8* 227

идет не о заимствовании термина, поскольку это понятие
было введено автором 17 независимо от других
исследователей, с работами которых он позпакомился лишь недавно,
а о том, что сходный подход к разнородным явлениям
отнюдь не мешает возникновению близкой терминологии.
В квантовой механике инвариантная подгруппа
определяется следующим образом: «В тех случаях, когда
подгруппа Н совпадает со всеми своими подобными
подгруппами, она называется и н в а р и а и т н о й подгруппой,
или н о р м а л ь и ы м д е л и т е л е м. Инвариантную
подгруппу мы будем обозначать буквой N. Из
определения следует, что если инвариантная подгруппа содержит
некоторый элемент g группы G, то вместе с ним она
содержит и весь класс, к которому принадлежит g. Поэтому
говорят, что инвариантная подгруппа состоит из целых
классов групп... Всякая группа имеет две тривиальные
инвариантные подгруппы: первая совпадает с самой
группой, а вторая состоит из единичного элемента группы.
Группы, не имеющие инвариантных подгрупп, отличных
от тривиальных, называются простыми» 18.
В технике зарождение теории инвариантности обычно
относят к появлению работы Г. В. Щипанова. С
инвариантностью связана идея компенсации возмущающих сил.
Под возмущающими силами понимают как внешние
возмущающие воздействия, так и возмущающие факторы,
действующие внутри системы.
Особенностью теории инвариантности является
предположение о произвольном характере изменения
возмущающей силы. За последние годы теория
инвариантности в технике расширила круг вопросов, составляющих
ее содержание. Введены понятия селективной
(избирательной) инвариантности и иолиинвариантности для
многомерных систем, понятия параметрической и двукратной
инвариантности, разработаны критерии физической
реализуемости инвариантных систем, сформулирован
принцип двухканальности. В теории инвариантности
условия эквивалентности и условия инвариантности
рассматриваются одновременно.
17 Г. С. Щ у р. О понятии общего ноли в морфологии; G. S. S с и г.
Some Considerations on the Notion of Invariant Field in
Linguistics.
18 M. И. II e т p а ш е н ь, Е. Д. Т р и ф о н о в. Применение
теории групп в кнантоиоп механике, стр. 22.
228

Как известно, основной задачей самонастраивающихся
систем управления является обеспечение устойчивости
и необходимого качества переходных процессов при
различных режимах работы управляемой системы, когда
параметры объекта управления изменяются в широких
пределах. Поэтому применение самонастраивающихся
систем приводит к улучшению характера собственных
переходных процессов, свободных колебаний системы,
и лишь попутно отражается на протекании вынужденных
колебаний при действии внешних возмущений. Основная
цель построения инвариантных систем — :>то исключение
вынужденных составляющих процесса стабилизации или
процесса управления путем компенсации возмущающих
воздействий, а также с помощью соответствующего
выбора структуры и параметров системы управления '9.
В технике различают несколько форм
инвариантности 20. В языкознании инвариант определяется
следующим образом:
«ИНВАРИАНТ: Эма как элемент абстрактной системы
языка в отвлечении от ее конкретных реализаций»21.
«ИНВАРИАНТ: «Структура» языка определяется как
инвариант (математический термин), в неявной форме
наличествующий во всех описаниях (зтого языка),
которые могут быть автоматически преобразованы одно в
другое. Некоторые утверждали, что этот инвариант является
пустой фикцией, потому что никто не обнаруживал его
иначе как в виде того или другого единичного описания.
Но это в свою очередь является несущественным
возражением, как показывает теорема Геделя, согласно
которой внутренняя непротиворечивость некоторого
множества утверждений не может быть обнаружена в пределах
самого этого множества»22.
По мнению Р. Якобсона 2\ проблема инвариантности
была одним из основоположных понятий в развитии со-
19 Б. II. П е т р о и, Л. И. К у х т с и к о. Современное состояние
теории инвариантности, стр. !), 10, 1.4.
20 II. М. Чума к о и. О классификации форм инвариантности,
стр. 408-409.
11 О. С. Л х м а и о п а. Словарь лингвистических терминов,
стр. 170.
22 Э. X э м и. Словарь американской лингвистической
терминологии, стр. 83—84.
2а Р. О. Я к о б с о н. Морфологические наблюлении над
славянским склонением, стр. 128.
229

временного языкознания, впервые осознанная в Казанской
школе в конце семидесятых годов XIX в., одновременно
и параллельно с успехами той же идеи в мировой
математике. Если в лингвистике первый этап этих новых
исканий дал начало учению о фонеме, т. е. об инварианте в
плоскости звуковых вариаций, то теперь назрела
настоятельная необходимость установить и истолковать
инварианты грамматические. Издавна справедливо
разграничивая две грамматические области — синтаксис и
морфологию — и сверх того принципиально отмежевывая
грамматику от лексики, языкознание все еще не поставило с
надлежащей остротой и последовательностью
топологический вопрос о тех свойствах каждой данной
морфологической категории, которые остаются неизменными при
всех наличных вариациях, или точнее — вопрос об
инвариантном отношении между двумя противоположными
морфологическими категориями, не зависящем от их
появления в той или иной лексической и синтаксической
обстановке.
Так, в каждом падеже все его частные комбинаторные
значения могут быть приведены к общему знаменателю.
В отношении к прочим падежам той же системы
склонения каждый падеж характеризуется своим инвариантным
общим значением. Например, при всем богатстве
комбинаторных вариантов в семантике русского родительного
падежа морфологический инвариант легко поддается
извлечению: родительный падеж сохраняет в любой
вариации свое общее значение, отличающее его от
именительного и винительного надежей.
Творительный падеж различных имен в одном и том
же контексте служит характерным образчиком
многообразной вариации комбинаторных значений:
он ел ребенком икру
он ел пудами икру
он ел ложкой икру
он ел дорогой икру
он ел утром икру
он гл грешным делом икру
Тем не менее творительный падеж во всех своих
вариантах обнаруживает общий признак: периферийная,
побочная роль в содержании высказывания
приписывается данному предмету. Если этот общий признак
отличает творительный падеж от именительного, винитель-
230

ного и родительного падежей, то, с другой стороны, он
объединяет творительный надеж с дательным и
предложным падежами.
В результате анализа падежных значений
обнаруживается, что эти значения разлагаются на меньшие
дискретные инварианты — падежные признаки. Признак
направленности в винительном и дательном
противопоставлен отсутствию такового в именительном и творительном.
Признак объемности в родительном противопоставлен
отсутствию такового в именительном и винительном,
тот же признак в предложном противопоставлен его
отсутствию в творительном и дательном падежах. По
признаку периферийности творительный, дательный и
предложный противопоставлены лишенным этого признака
именительному, винительному и родительному.
В концепции Л. Ельмслева соотношение варианта
и инварианта интерпретируется следующим образом:
«Встречается много образцов каждого сложного
предложения, каждого простого предложения, каждого слова
и т. д. Эти образцы мы будем называть вариантами,
а сущности, образцами которых они являются,—
инвариантами. Причем мы тотчас же обнаружим, что не только
сущности, по также и функции имеют варианты, так что
различие между вариантами и инвариантами
действительно в общем и для функтивов»24.
Если замена выражения одного предложения
выражением другого предложения вызывает соответствующую
замену двух различных содержаний, то выражения
принадлежат двум разным предложениям. Если же
указанная замена не приводит к такому следствию, то это
значит, что наличествует два варианта предложения в
выражении, два различных образца одного и того же
выражения-предложения.
Более того, рассматриваемая реляция обратима в том
смысле, что различие между инвариантами и вариантами
в плане содержания может быть проведено в соответствии
с тем же самым критерием (о двух инвариантах
данного содержания можно говорить тогда, когда их
корреляция имеет реляцию к корреляции в плане выражения).
Речь о различных инвариантах содержания идет только
в том случае, если замена одного другим может вызвать
Л- Б л ь м с л с в. Прологомены к теории яаыка, стр. 320.
231

соответствующую замену в плане выражения. В
отношении знаков это совершенно очевидно. Если, например,
замена выражения одного предложения другим вызывает
соответствующую замену выражений, это то же самое
явление, рассмотренное с противоположной точки
зрения. Инварианты являются коррелятами с взаимной
коммутацией, а варианты — коррелятами с взаимной
субституцией.
Элементы содержания «дерево» (как растение и как
материал) являются вариантами в датском, но
инвариантами во французском и немецком языках. Элементы
содержания «лес» (в смысле материала и массы деревьев)
являются инвариантами в датском, но вариантами во
французском. Элементы содержания «большой лес» и
«небольшой лес» или «лес» безотносительно к его величине
являются инвариантами во французском, но вариантами
в немецком и датском языках.
В последнее время инвариант все чаще
истолковывается как узел пересечения отношений в системе в плане
оппозиций по линии грамматических признаков и
рассматривается как статическое свойство языка 2Б. При этом
считается, что на синтагматической оси реализуются как
инвариантные, так и вариантные значения, но в любом
вариантном употреблении всегда присутствует
инвариант грамматического содержания формы26. Понятие
инварианта считается важным потому, что оно помогает
установить характер оппозиций в пределах парадигмы,
вывести те регулярно повторяющиеся в параллельных
рядах противопоставления грамматических признаков,
которые релевантны для системы и являются ее основой 27.
Как бы ни интерпретировать систему в языке и каково
бы ни было отношение к роли оппозиций в
лингвистическом анализе, очевидным оказывается тот факт, что в
современном языкознании, как и в современной науке
вообще, понятие «инвариант» является одним из
важнейших. При этом понятие «инвариант» все чаще
используется при описании не только данного явления в
различных условиях его функционирования, но и ряда явлений,
обладающих общими характеристиками.
25 И. Б. X л о б н н к о в а. Оппозиции в морфологии, стр. 25.
26 Ср.: 0. А. М а к а с в. Понятие давления системы и иерархия
языковых единиц.
27 И.Б. Хлебникова. Указ. соч.. стр. 25.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Гассмотрснпые в настоящей работе теории поля
свидетельствуют о том, что в интерпретации :>той категории
отдельными исследователями в лингвистике отмечаются
как определенные различия, так и очевидное сходство.
Общее, что характерно для многих концепций,— это
постулирование общих дифференциальных признаков
группам элементов, рассматриваемым как поле. Однако
эти общие дифференциальные признаки в одних случаях
являются лингвистическими, а в других —
экстралингвистическими. И случае экстралиигвистических
признаков принципом объединения данных элементов в
группы является функциональный принцип, что позволяет
такого рода группы рассматривать как функциональные
группы, поскольку для многих подобных групп вообще
не характерен никакой общий дифференциальный
признак.
В тех случаях, когда элементы обладают общим
инвариантным лингвистическим признаком, который иногда
сочетается с общностью функций, представляется
возможным говорить об инвариантных и функционально-
инвариантных группах. И тех случаях, когда принципом
объединения элементов в группы являются ассоциации,
более оправданным представляется такие группы
интерпретировать не как ассоциативные ноля, а как
ассоциативные группы, для элементов которых, как правило,
характерно отсутствие общего дифференциального
семантического признака. Поскольку в основе обт>единення
элементов в некоторые группы, интерпретируемые как
ассоциативные, нередко лежат инвариантный или
функциональный принципы, многие из таких групп более
оправданно рассматривать не как ассоциативные, а как
233

функциональные или инвариантные группы, а
ассоциативный принцип считать частным случаем инвариантного
и функционального принципов. Сами же эти принципы,
по-видимому, следует рассматривать как частный
случай комбинаторного принципа.
Инвариантный и функциональный принципы играют
весьма значительную роль в языке и изучение их
особенностей, по-видимому, заслуживает определенного
внимания, поскольку позволяет рассматривать
лингвистические феномены с нескольких сторон. Особого внимания,
как представляется, заслуживает тот факт, что указанные
принципы весьма часто могут комбинироваться.
Рассмотрение лингвистических элементов с точки
зрения существования в языке различных типов групп
позволяет многие явления, интерпретируемые как поле,
не относить к этой категории, а рассматривать как группу
того или иного типа. Если принять в качестве
характеристики поля факт взаимодействия между определенными
элементами и интерпретировать такого рода
взаимодействие как аттракцию или притяжение (что характерно
отнюдь не для любых элементов, поскольку в языке
существует несколько типов взаимодействия), то в качестве
полей в языке можно интерпретировать лишь некоторые
инвариантные и функционально-инвариантные группы.
Те же группы и элементы, для которых характерны
причинные связи и взаимосвязи, вернее, сеть связей между
функциональными элементами и группами
функциональных элементов, по-видимому, есть основание
рассматривать как систему. При таком подходе соотношение между
категориями поля и системы в языке представляется
вполне определенным и исчезает возможность смешения этих
категорий при лингвистическом анализе.

ЛИТЕРАТУРА
Адмони 13. Г. Основы теории грамматики. М., 1904.
Адмони В. Г. Полевая црирода частей речи (па материале
числительных).— Сб. «Попросы теории частей речи» (на материале
языков различных типов). Л., 19A8.
Акчурян И. Л . Место математики в системе наук. «Иоиросы
философии», 1967, № 1.
Апресян Ю.Д. Дистрибутивный анализ значений и структурпые
семантические поля. «Лексикографический сборник», 1902,
№ 5.
Апресян 10. Д. Современные методы изучения значений и
некоторые проблемы структурной лингвистики.—Сб. «Проблемы
структурной липгвистики». М., ПНУЛ.
Апресян Ю. Д. О сильном и слабом управлении.— НЯ, 1964, .N? 3.
Апресян 10. Д. Опыт описания значений глаголов по их
синтаксическим признакам.— ПЯ, 1965, № 5.
Апресян Ю.Д. Идеи и методы современной структурной
лингвистики. М., 1906.
Апресян Ю. Д. Экспериментальное исследование семантики
русского глагола. М., 1907.
Арутюнова Н. Д. О структурных и традиционных методах в
грамматике.— ПДВШ, филол. науки, 1903, № 3.
Ахмановп О. С Словарь лингвистических терминов. М., 1966.
Б алии Б. М. Понятие линейного аспектологического ноля (на
материале германских языков). — Сб. «Проблемы германской
филологии». Рига, 1968.
Балла Ш. Общая липгвистика и вопросы французского языка. М.,
1955.
Балла Ш. Французская стилистика, М., 1961.
Бар-Хиллел И. Некоторые новые результаты в теоретической
лингвистике.— Сб. «Математическая логика и се применение». М.,
1965.
Бенвенист Э. Уровни лингвистического анализа. «Новое в
лингвистике», вып. IV. М., 1965.
Бережан С Г. О синонимии и поле в языке.— Сб. «Проблемы
языкознания». Доклады советской делегации на X
Международном конгрессе лингвистов. М., 19G7.
Бережан С. Г. Теория семантических полей и синонимия.— Сб.
«Проблемы языкознапия», X Международный конгресс
лингвистов. М., 1967.
235

Берталанфи Л. Общая теория систем. Критический обзор в сб.
«Исследования по общей теории систем». М., i960.
Бланар В. О внутренне обусловленных семантических измепепиях.
— ПЯ, 1971, № 1.
Боголюбов #., Логунов А., Тодоров И. Основы аксиоматического
подхода в квантовой тоории поля. М., 1969.
Бондарко А. В. Об относительном и абсолютном употреблении
времен в русском языке (в связи с вопросом о «темноральнос-
ти»).— ВЯ, 1965, № 6.
Боидпрко А . В. О взаимодействии языковых уровней в рамках
функционально-семантической категории.— Сб. «Уровни
языка и их взаимодействие». М., 1967.
Бондарко А. В. Система времен русского глагола (в связи с
проблемой функцнопально-семантических и грамматических
категорий). Лпторсф. докт. дисс. JI., 1968.
Бондарко А. В., Буланип Л. Л. Русский глагол. JI., 1967.
Борн М. Физика в жизни моего поколения. М., 1963.
Будагов Р. А. К критике релятивистских теорий слова.— Сб.
«Вопросы теории языка в современной зарубежной
лингвистике». М., 1961.
Булыгина Т. В. Грамматические оппозиции.— Сб. «Исследования
по общей тоории грамматики». М., 1968.
Вигнср Е. Симметрия и законы сохранения. —Сб. «Успехи
физических наук». М., 1964, т. 83, вып. 4.
Головин В. Н. Морфологии и синтаксис языка в их отношении
к парадигматике и синтагматике. — Сб. «Уровни языка и их
взаимодействие». М., 1967.
Головин В. If. К вопросу <> парадигматике и синтагматике на
уровнях морфологии и синтаксиса.— Сб. «Единицы разных уровней
грамматического строя языка и их взаимодействие». М., 1969.
Гольдфаин Л. Л. Векторный анализ и теория ноля. М., 1968.
Горнунг Б. В. О природе синонимии в языке и теоретических
предпосылках составления синонимических словарей.— ВЯ, 1965,
№ 5.
Гулыга Е. В., Шгндглы Е- И. Грамматико-лексические поля в
современном немецком языке. М., 1969.
Гухман М- М. Лингвистическая теория Л. Вайсгербера.— Сб.
«Вопросы теории языка в современной зарубежной
лингвистике». М., 1961.
Гухман Л/. М. Грамматическая категория и структура
парадигм.— Сб. «Исследования по общей теории грамматики». М.,
1968.
Гухман М- М. Единицы анализа словоизменительной системы и
понятие ноля.— Сб. «Фонетика, фонология, грамматика».
М., 1971.
Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка. «Новое в лингвистике»,
вып. I. M., 1960.
Ермолаева Л. С Неогумбольдтианское направление в
современном буржуазном языкознании.— Сб. «Проблемы общего и
частного языкознания». М., 1960.
Ершова И. А. К вопросу о системности и устойчивости лексики в
германских языках. «Вестник МГУ». Серия X. Филология,
1966, № 6.
Есперсен О. Философия грамматики. М., 1958.
236

Зализняк Л . А . К попросу о грамматической категории рода и оду
пгсвлснности п современном русском языке. НИ, 1904, № 4
Заонегин К. И. Некоторые общи'* вопросы ономасиологии (на ма
териале романских языков). МДМШ, Фнлол. науки, 1909
№ 0.
Звегипцев П. А. Семасиология. М., 1957.
Зиндер Л. Р. О противопоставлениях в системе языка. «Постник
ЛГУ», 1902, № 20.
Зологнова Г. А. Синтаксическое ноле предложения (к понятии»
парадигматических отношений в синтаксисе предложения).
«Синтагматика, парадигматика и их взаимоотношения на
уровне синтаксиса». Материалы научной конференции- Гига, 1970.
Иванопа-Мирчева Д. Развой на бъдегцс време (futurum) в българ-
ския сник от X до X VH век. София, 1902.
Илларионов ('. /У. Гносеологическая функция принципа
инвариантности. «Нонросы философии», 1908, № 12.
Ильичи />. А. Предисловие к книге О. Есперсена «Философии
грамматики». М., 19Г)8.
Йогт Р. Общая теория квантовых полей. М., 1907.
Нацн-елыон С. Д. Содержание слова, значение и обозначение.
М.— Л., 1965.
Клепикова /'. П. Ил опытов картографирования славянской
лексики (в связи с проблемой семантического микроноля).
«Материалы и исследования по общеславянскому лингвистическому
атласу». М., 1908.
Комаров А. П. О лингвистическом статусе каузальной связи.
Алма-Ата, 1970.
Коесриу П. Синхрония, диахрония и история. «Повое в
лингвистике», ими. 111. M., 1903.
Костинский 10. М. Вопросы синтаксической парадигматики.—
ВЯ, 1909, № 5.
Крупаткии Я. Б. К истории древнеанглийской системы гласных.
' — ВЯ, 1902, № 0.
К рупаткии Я. Б. К вопросу об аллофоппческом уровне в
фонологии. «Уровни языка и их взаимодействие». Тезисы научной
конференции. М., 190*7.
Кубр.чкова Е. С. К вопросу о пространственном моделировании
лингвистических систем.— НИ, 1907, № 2.
Кузнецов A.M. Сопоставительно-типологический анализ терминов
кровного родства в английском, французском и испанском
языках.— ИДВШ, Филол. науки, 1970, № 0.
Кузнецов A.M. О типологии семантического поли терминов
родства.— Уч. зап. Омского гос. пед. ин-та, 1970.
Кузнецов А . М. О применении метода компонентного анализа в
лексике.— Сб. «Синхронпо-сопоставительный анализ языков
разных систем». М., 1971.
Кузнецова А. И. Понятие семаптнческой системы языка и методы
се исследования. М., 1903.
Курилович Е. Понятие изоморфизма.— В кн.: К у рилов ич £.
Очерки по лингвистике. М., 1902.
Лазарева Б. Т. К вопросу об изучении смысловых связей в лек-
сико-семантических группах.— Сб. «Материалы XXII
научной конференции». Волгоград, 1908.
237

Латман Н. В. О» употреблении синтетического сослагательного
в научном стиле английского языка Великобритании. «Поп-
росы германской и романской филологии». Научные труды
Новосибирского иод. ин-та, вып. 49, 1969.
Левковская К. А. Некоторые зарубежные языковедческие теории
и понятие слона.— Сб. «Вопросы теории языка в современной
зарубежной лингвистике». М., 1901.
Лексическая синонимии. М., 1907.
Ломтев Т. П. Конструктивное построение смыслов имен с
помощью комбинаторной методики. Термины родства в русском
языке.—НДШ11, Филол. науки, 1964, № 2.
Лосев А. Ф. О методах изложения математической лингвистики для
лингвистов.— ВЯ, 1965, № 5.
Лосев А. Ф. Логическая характеристика методоп структурной
типологии.— ВЯ, 1900, № 1.
Лосев А. Ф. О возможности сближения лингвистики классической
и лингвистики структуральной.— ВЯ, 1968, № 1.
Макаев Э.А. Понятие давления системы и иерархия языковых
единиц.— ВЯ, 1902, № 2.
Макаев Э.А. Отбор констант для построения типологической
грамматики германских языков.— Сб. «Структурно-типологическое
описание современных германских языков». М., 1966.
Маковский М. М. Теория лексической аттракции. М., 1971.
Мартине А. Принцип экономии в фонетических изменениях.
(Проблемы диахронической фонологии). М., 1960.
Мартине А. Структурные вариации в языке. «Новое в
лингвистике», вып. IV. М., 1965.
Марузо Ж. Словарь лингвистических терминов. М., 1960.
Мельчук И. А. К вопросу о термине «система» в лингвистике.
«Zeichen nnd System der Sprachc», IT. Berlin , 1962.
Мещаниновы. И. Понятийные категории в языке.«Труды Военного
ин-та иностр. языков», 1945, I.
Мещанинов И. И. Члены предложения и части речи. М.—Л., 1945.
Москович В. А. Статистика и семантика. Опыт статистического
анализа семантического поля. М., 1969.
Мостепаненко А. М. Проблема универсальности основных свойств
пространства и времени. Л., 1969.
Мулу Н. Структурные методы и философия науки. «Вопросы
философии», 1969, № 2. .
Об основаниях геометрии. М., 1956.
Овчинников Н. Ф. Принципы сохранения. М., 1967.
Основы компонентного анализа. Учебное пособие под ред. Э. М.
Медниковой. М., 1969.
О соотношении синхронного анализа и исторического изучения
языков. М., 1960.
Очерки по синонимике современного русского литературного
языка. М.-Л., 1966.
Петрашень М.И., Трифонов Е.Д. Применение теории групп в
квантовой механике. М.. 1967.
Петров В. Н., Куг.тснко А . И. Современное состоявие теории
инвариантности. - Сб. «Теория инвариантности автоматических
систем». М., 1970.
Платт Дж. Метод строгих выводов. «Вопросы философии», 1965,
№ 9.
\238

IljKinn.uii H.H. Динамика английской фонологической системы.
Новосибирск, I960.
Ih/.iuhon IT. Д. Гегелевское понимание тождества как закона
отражения. НДГУИ, Философские науки, 1970, № 5.
Pctutat II. И. Метод моделирования и типология славянских
языков. М., 1967.
Ргвзшт О. /'. Структура словообразовательных нолей в
славянских языках. М., 1969.
Самойлов Л. IT. Корреляция как форма диалектической связи.
«Вопросы философии», 1965, № 3.
Селиверстова О. Н. Обзор семантических работ по компонентному
анализу.—ИДИШ, Филол. науки, 1967, JM» 5.
Синтаксис как диалектическое единство коллигации и коллока-
ции. Сб. под ред. О. С. Ахмановой. М., 1969.
Соееюр Ф. де. Курс общей лингвистики. М., 1933.
Стгблии-КамрпгкиИ М- И. Изоморфизм и «Фонологическая
Метафора». «Word», v. 23, 1967, № 1 —2--3.
Структурно-типологическое описание современных германских
языков. Сб. под ред. В. II. Ярцевой. М., 1966.
Толстой //. И. Из опытов типологического исследования
славянского словарного состава. Ст. I — ВЯ, 1963, № 1; ст. II —
ВЯ, 1966, № Г).
Толстой Н. II. Некоторые проблемы сравнительной славянской
семасиологии. Сб. «Славянское языкознание». VI
Международный съезд славистов. М., 1968.
Толстой II. И. Славянская географическая терминология. М.,
1969.
Трубецкой II. С. Основы фонологии. М., 1960.
Ульдалль X. И. Основы глоссематики. (Исследование методологии
гуманитарных наук со специальным приложением к
лингвистике). «Новое в лингвистике», выи. I. M., 1960.
Урсул А. Д. Теоретико-познавательное значение принципа
инвариантности. Сб. «Симметрия, инвариантность, структура».
(Философские очерки). М., 1967.
Успенский />'. Структурная типология языков. М.. 196Г).
Утия.иа Р. Инвариантная теория взаимодействия.- Сб.
«Элементарные частицы и компенсирующие ноля». М., 19E4.
Уфимцска А. А. Теории «семантического ноля» и возможности
их применении при изучении словарного состава языка.— Сб.
«Вопросы теории языка в современной зарубежной
лингвистике». М., 1961.
Уфимцсва А . А . Слово в лексико-семантической системе языка. М.,
1968.
Феликс, JI. Элементарная математика в современном изложении.
М., 1967.
Филичсва II. II. Методика «семантического синтаксиса» и
возможности ее применении при анализе языкового материала.
«Ученые записки МГНИПЯ». М., 1968. т. 46.
Филичева II. И. Структура словосочетании и синтаксическое иоле.
«Вестник МГУ». Филология, 1971, вып. 3.
Хадее.ва-Быкова А. А. Инфинитив цели в современном шведском
языке. «Вопросы филологии», выи. I. M., ЛМО, 1962.
Хпдеева-Выкова А. А. Предложные1 словосочетания с целевым зна-
239

ченпем п современном шведском языке. «Вопросы языка и
литературы», ими. 4. М., И МО, 111(»4.
Хадсева-Пыковп Л. Л . К вопросу о степени сфокусированности
функционально-семантических нолей' предложных
обстоятельств. «Сб. Поенного и и-та иностр. языков». М-, 1969.
Хп.чле М. О роли простоты в лингвистических описаниях. «Новое
в лингвистике;», выи. IV. М., 19ПГ).
Хграры Ф., flciincp Г. К построению общего исчисления
распределения фонем.— Сб. «Математическая лингвистика». М., 1965.
Хлебникова If. />'. Оппозиции в морфологии. М., 1969.
Xомскыи II. Лингвистика, логика, психология и
вычислительные устройства.--- Сб. «Математическая лингвистика». М.,
1964.
Xjmh ,'). Словарь американской лингвистической терминологии.
М., 1964.
Чст)ов />'. Основнн идеи на матсматнката и диалектическият
материал нзъм. Отпоено н|>едмета и никои методн на матсматнката.
София, 19E9.
Чумаков П. М- О классификации форм инвариантности.— Сб.
«Теория инвариантности автоматических систем». М., 1970.
Шаикгвич Л. Я. Распределение слов в тексте и выделение
семантических нолей. «Иностранные ялики в высшей школе», 1963,
№ 3.
Шаумян С /<". Структурная лингвистика. М., 1965.
Шварц JI. Л . К вопросу о слоне как условном раздражителе.
«Бюллетень экспериментальной психологии и медицины»,
т. XXVIII, вып. 12, 1954.
Штсрнгманн Р. О методах изучения категории футурума.— НИ,
1968. № 5.
Щерба Л. В. Очередные проблемы языковедения. «Известия ЛИ
СССР», ОЛЯ, т. 4, вып. 5.
Щербина Т. С. К вопросу о структурных семантических нолях.
«Научные труды Краснодарского гос. нед. ин-та», выи. 120,
1969.
Щипаное Г. В. Теория и методы проектирования автоматических
регуляторов.— ЛиТ, 1939, № 1.
Щур /'• С. Занадноскандинанский инфинитив 11 на -и.
«Скандинавский сборник», IV.. Таллин, 1959.
Щур Г. С. Исландский инфинитив на -i. «Проблемы
морфологического строя германских языков». М., 1963.
Щур Г- С. О связи между будущим временем и сослагательным
наклонением. «1ноземна фыюлоп'я», Лыи'п, 1964, № 2.
Щур Г- С. О будущем времени в исландском. «Скандинавский
сборник», IX. Таллии, 1964.
Щур Г. С. О некоторых общих категориях лингвистики. «Иоиро-
сы общего языкознания». М.— Л., 1964.
Щур Г. С О понятии общего ноля в морфологии. «Нюзсмна фитло
пя», JIbBiB, 1965, № 5.
Щур /'• С. Взаимосвязь между личными и неличными формами
германского глагола. Опыт соиоставительно-дпахроиного
изучения морфологии родственных языков. Л., 1966.
Щур V. С. Германский инфинитив нретернта и связь между
неличными и личными глагольными формами. «1ноземна
фыюлоп'я», JIi.bjb, 19E6, № 8.
240

ЩУР ''• *'' ^ развитии и ополюцин и языке. Материалы
Всесоюзной конференции но общему языкознанию: «Основные
проблемы эволюции языка», ч. 1. Самарканд, I960.
Щур /'• С Парадигматические классы и
сопоставительно-историческое изучение морфологии родственных языков.
«Иностранные языки», вып. 0. Материалы XI иаучпой сессии
Новосибирского гос. пед. ин-та, 1907.
Щур Г. С. О характере синтагматики и парадигматики в языке.
Материалы конференции «Язык как знаковая система особого
рода». М., 1907.
Щур Г. С О соотношении системы и поля в языке. «Проблемы
языкознания». Доклады Советской делегации на X
Международном съезде лингвистов и Бухаресте. М., 15N7.
Щур /'. С. О двух нарадигматиках и о соотношении системы и
поля. «XHi I iHerual ional Congress of Linguists», Abstracts.
Bucharest, 1907.
Щур /'. С О топологическом подходе при исследовании языков.
«Фонологический сборник». Донецк, 19E8.
Щур /'. С. Об одном методе анализа в фонологии.
«Фонологический сборник». Донецк, 1908.
Щур Г. С. Об одном возможном методе анализа в лингвистике.
«Германские и романские языки». Научные труды
Новосибирского гос. нед. ин-та, вып. 25, 19E8.
Щур /'. С Об ассоциативных группах в языке. «Материалы
Второго симпозиума но психолингвистике». М., 19E8.
ЩУР I1' С- О сопоставительном изучении скандинавского глагола.
«Скандинавский сборник», ХП. Таллин, 1968.
ЩУР I- С О дистрибуции shall — will и should — would в
современном английском языке в США и в Англии. «Теория и
практика лингвистического описания разговорной речи». 11/111
республиканская конференции. Горький, 1908.
Щур Г. С. О соотношении синтетических и аналитических форм в
разговорной и литературной разновидностях современных
германских языков. «Теория и практика лингвистического
описании разговорной рочн». 11/111 республиканская
конференция. Горький, 19E8.
Щур Г. С Особенности перфекта в шведском в сопоставлении с
другими скандинавскими и германскими языками. «Материалы
4-й Всесоюзной конференции по скандинавистике».
Петрозаводск, 1908.
Щур Г. ('. О природе неличных форм некоторых модальных
глаголов в африканс. «Вестник МГУ». Серия X. Филология,
1909, № 2.
Щур Г. С. Об одном случае сближения норм в морфологии
британского и американского вариантов английского языка.— Сб.
«Проблемы нормы и социальная дифференциация языка».
М., 1909.
Щур Г. С. О соотношении между некоторыми категориями в
лингвистике. «Лингвистические исследования». Уч. зап. фак-та
иностранных языков Тульского нед. ин-та, вып. 2, 1969.
Щур /'. С О функциональных и инвариантных группах в языке.
«Вопросы лингвистики». Уч. зап. Томского нед. ин-та, т.
XXVIII, 1909.
241

Щур Г. С. О социолингвистических причинах некоторых
особенностей и изменений в глаголе современного английского
языка в США, Австралии и Великобритании. «Folia Linguistica»,
т. II, 3/4, The Hague, 1969.
Щур Г. С. Об ассоциациях и поле в лингвистике и психологии.
«Вопросы лингвистики». Уч. зап. Томского нед. ин-та, т.
XXIX, вып. 2, 1970.
Щур Г. С О сопоставительно-историческом изучении родственных
языков. «Вопросы филологии». Уч. зап. Омского нед. ин-та,
вып. GO, 1970.
Щур Г. С. Относительная хронология возникновения некоторых
глагольных форм в германских языках, их особенности и
сопоставительное изучение родственных языков. «Лингвисти-
> ческие исследования». Уч. зап. фак-та иностранных языков
Тульского нед. ии-та, вып. 4, 1970.
Щур Г. С О новом и старом в теориях ноля в лингвистике. «Ро-
мано-германские языки». Уч. зап. Ярославского пед. ин-та,
вып. 73, 1970.
Щур Г. С О морфосемантических полях,
функционально-инвариантных группах и категориях. «Вопросы лингвистики». Уч.
зап. Томского пед. ин-та, т. XXIX, вып. 2, 1970.
Щур Г. С О понятии «инвариантность» в языкознании и в других
науках. «Вопросы диалектологии и языкознания». Омский
пед. ин-т, 1971.
Щур Г. С О двух принципах группировки лингвистических
единиц. «Романо-германские языки». Уч. зап. Ярославского пед.
ин-та, вып. 84, 1971.
Щур Г. С О месте в лингвистическом анализе традиционных
и современных методов. Тезисы докладов семинара по
теме «Слово в парадигматике и синтагматике». Вильнюс,
1971.
Щур Г. С. О типах лексических ассоциаций в языке.
«Семантическая структура слова. Психолингвистические
исследования». М., 1971.
Щур Г. С О парадигматике и поле в синтаксисе. Тезисы
конференции «Теоретические проблемы синтаксиса современных
индоевропейских языков». Л., 1971.
Щур Г. С. О месте лингвистических и экстралингвистическнх
семантических признаков при исследовании лексики.
«Романо-германские языки». Уч. зап. Ярославского пед. ин-та,
1971.
Щур Г. С Об одном методе анализа лексики. Материалы
конференции «Вопросы описания лексико-семантической системы
языка». Тезисы докладов. М., 1971.
Щур Г. С. Об оппозициях и системе в фонологии. «Вопросы
фонологии и фонетики». Тезисы докладов советских лингвистов на
VII Международном конгрессе фонетических наук (Монреаль,
1971). М., 1971.
Щур Г. С. О синонимии и поле в лексике. «Вопросы
германо-романского языкознания и методики преподавания иностранных
языков», вып. 2. Материалы 5-й Межвузовской конференции
Восточно-Сибирской зоны. Иркутск, 1972.
Щур Г. С О некоторых основных понятиях теоретического
языкознания. «Вопросы английской филологии и методики нрепода-
242

вания ипостранпых языков». Уч. зап. Омского пед. ин-та,
вып. 65, 1972.
Языковые универсалии. «Новое в лингвистике», вып. V. М., 1970.
Якобсон Р. О. Морфологические наблюдения над славянским
склонепием. (Состав русских падежных форм). «American
Contributions to the Fourth International Congress of Slavi-
cists», s'-Gravenhagc, 1958.
Якобсон P. О. Разработка целевой модели языка в европейской
лингвистике в период между двумя войпами. «Новое в
лингвистике», вып. IV. М., 1905.
Якобсон P.O. Итоги IX конгресса лингвистов. «Новое в
лингвистике», вып. IV. М., 1905.
Acl.es clit Premier colloquo international de linguist ique appliqueo
Nancy, 1906.
Andersen H. Oldnordisk Grammatik. Kebenhavn, 1962.
Bally Ch. La langue et la vie. Paris, 1926.
Bally Ch. L'arbilrairc du signe. Valour et signification. «Le
Franca is Moderne», Paris, juillet 1940, 8.
Baumgartner К. Die Struktur des Bedeutungsfcldes. Satz und Wort
im heutigen Deutsche. Du-sseldorf, 1966.
Bazell C. E. Linguistic Typology. «Five Inaugural Lectures» ed. oy
P. I). Strevens. London, 1966.
Bech G. Studien fiber das deutsch verhum infinitum, Bd. T. K0ben-
havn, 1955.
Bcchtoldt H. Der franzosische Wortschatz im Sinnbczirk des Ver-
standes. Die geistliche und lchrhafte Lileratur von ihren Anfan-
gen bis zum Ende des 12. Jahrhunders. «Momanische Forschun-
gen».— IL, № 1, 1935.
Beech V. Ober antonym ische Felder im Deutschen. Vorstudien zur
Theorie der lexikalischen Semanlik. Miinchen.
Beech V. Ueber «Feld». «4 International Germanistenkcngress».
Princeton, 1970.
Bendix E. Componentia^ Analysis of General Vocabulary.
«International Journal of American Linguistics», v. 2, 1966.
Bcrtnlanffy /v., von. General System Theory. «General Systems», v. I,
Ann Arbor, 1956.
Bertalanffy /,., von. General System Theory: Foundations,
Development, Applications. N. Y., 1969.
Betz W. Oberpriifung des Feldbegriffes. «Zeitschrift fur verglei-
chende Sprachforschung auf dem Gebiete der indogermanischen
Sprachen». Oottingen, 1954, N. F., Bd. 71, Hf. 3/4.
Blackburn F. The English Future, its Origin and Development.
Leipzig, 1892.
Blaisdell F.W. Preposition-adverbs in Old Icelandic. Berkeley and
Los Angeles, 1959.
Blondal S. Tslandsk-Dansk Ordbog. Reykjavik, 1920—1922.
Bloomfield L. Meaning. «Monatshefte fur Deutsche Unterricht», 35,
1943.
Blumenthal A. Language and Psychology. N. Y., 1970.
Boost K. Neuc IJntcrsuchungen zum Wescn und zur Struktur des
deutschen Satzes.' Des Satz a Is Spannungsfeld. 5. Nachdruck.
Berlin, 1964.
243

Воптап Л. С., Pienaar Е. С. Afrikaanso Spraakkuns. Slollenboscli.
1924.
Brcnnu-Njalssaga (Njala), hrsg. von V. Jonsson. Hallo, 1907.
Brryne M. Lohrbuch des Afrikaans. Miinchen, 1956.
Brinkmann H. Die deutsche Sprache. Goslalt und Leistung. Dus-
seldorf, 19G2.
Brnnot F. La penseo et la languo. Paris, 1905.
Chlonprk J. Aspects of the l)ialect and Its Structure. «Travaux
Linguistiques de Prague», 2. Prague, 1966.
Clcashy R., Vigfusson G. An Icelandic-English Dictionary. Second
Edition with a Supplement by Sir W. A. Craigio. Oxford,
1957.
Collinson W. E. Past Infinitives in Germanic Languages. «The
Modern Language Review», v. XLIV, № 2, 1949.
Conklin H. С Lexicographical treatment of folk taxonomies.
«Problems in Lexicography», cds. P. Householder and S. Saporta.
«International Journal of American Linguistics», v. 28, pt. 2,
Bloomington, 1962.
Contag J. Logische Analyse Empirischor Forschung: Beschrcibung
und Gcgenuberstellung von Induktionsverfahren und positivis-
tischen Verfahren. Marburg/Lahn, 1969.
Coseriu E. Structure lexicale et enseignoment du vocabulaire». «Ac-
tes du premier colloque international do linguistique appli-
queo». Nancy, 1966.
Coseriu E. Lexikalische Solidaritatcn. «Poctica», Bd. I, Hf. 3,
Munchen, 1967.
Coseriu E. Zur Vorgcschichte dor strukturellon Scmantik: Hcyses
Analyse des Wortfeldes «schall». «To Honor R. Jakobson». Essays on
the occasion of his seventieth birthday. The Hague — Paris,
1967.
Cramer Ph. Word Association. N.Y.— London, 1968.
Dal I. Zur Frage des suddeutschon Pratcritumschwundcs. «Indoger-
manica», Heidelberg, 1960.
Debus F. Die dcutscheu Bczeichnungcn fur Heiratsverwandschaft.
«Deutsche Wortforschung in curopaischen Beziigen», I A958).
Deese J. The Structure of Associations in Language and Thought.
Baltimore, 1965.
Diderichsen P. Elementser dansk Grammatik. K^benhavn, 1957.
Dictz F. Romanische Wortschopfung. Anhang zur Grammatik dor
romanischen Sprache. Bonn, 1875.
Dornseiff F. Dor deutsche Wortschatz nach Sachgruppcn. Berlin,
1959.
Dornseiff F. Sprache und Sprachender. Bd. II. Leipzig, 1964.
Duchdiek O. Le champ conccptucl de la beaute en francais moderne.
Praha, 1960.
DuchdSek O. Precis de semantique francaise. Brno, 1967.
Egils saga Skalla-Grimssonar, G. Jonsson gaf ut. Reykjavik, 1945.
Egilsson S. Lexicon poeticum antiquae linguae septentrionalis.
Ordbog ovor der norsk-islandske skjaldesprog. 2. udg. ved
F. Jonsson. K0benhavn, 1931.
Einarsson St. Icelandic. Baltimore, 1949.
Ellis J. Towards a General Comparative Linguistics. The Hague,
244

Entwisle I). /?. Word Associations of Young Children. Baltimore,
19E0.
Entwisle I). It. Semantic Systems of Children.: Some Assosmonls nf
Social Class and Ethnic Differences. «Language and Povorl}»
«I. hy F. Williams. Chicago, 1971.
Fttiss K. «Gnadc» hei Cynewulf mid seiner Schulc (Semasiologisch-
onomasiologischc Studien zu einem semantischen Fold). Tiibin-
gen, 1967.
Firth J. R. A Synopsis of Linguistic Theory, 1930—1955. Studies
in Linguistic Analysis. Oxford, 1957.
Fischer H. Dcr intcllcktuelie Wortschatz im Deutschcn und Fran-
zosischen untersucht an'Gcrzans und Zesons «Sofonisbe». «None
dcutscho ForschuTigcn», Abt. Deutsche Philologic, V, Rorlin,
1938.
Fischer-Jfyrge.nscn E. Form and Substance in Glosscmatics. «Acta
Linguistica Hafnicnsia», v. X, № 1, 1906.
Fleischer W. Die deutschen Pcrsonennamen. Berlin, 1904.
Foltin H. Die Kopfbcdcckungen und ihrc Bezcichnungcn. Gicsscn,
1903.
Formal Semantic Analysis, ed. by E. Iiammcl. «American
Anthropologist», v. 07, № 5, pt 2, Menasha, 1905.
Frakc С. О. The diagnosis of disease among the Subanen of
Mindanao. «American Anthropologist», v. 03, Menasha, 1901.
Fritzne.r J. Ordbog over det gamle norske sprog. B. II. Oslo, 1954.
Gabka K. Zum Stand der modernen Wortroldforschung. «Wissenschaft-
liche Zeitschrift der E. M. Arndl-Univorsitat Grcifswald»,
1956/57, Jg. VI, № 1—2.
Gnhkn K. Theorien zur Darstellung eines Worlschalzos. Mit ciner
Krilik dcr Wortfeldtheorie. Halle -Saale, 1907.
Gallon F. Psychometric experiments. «Brain», 2, 1880.
Grckeler ff. Struklurolle Semanlik und Wortfoldlhoorio. Miinchcn,
1971.
General Systems. Yearbook of the Socio!v for General Systems He-
search. Ann Arbor, Mich., 1950—1970, v. 1-15.
Gcrow J. /?., Pollio ff. /?^Word Association. Frequency of
Occurence, and Semantic Differential Norms for 3G0 Stimulus Words.
Tennessee, 1905.
Gippcr H. «Sessel odor Stuhl?» Kin Beit rag zur Boslimmung von
Wortinhallen im Boreich dor Sachkulhir. «Spraeho —Schliissol
Welt». Festschrift fur L. Weisgerber. Diisseldorf, 1959.
Gippcr If. Zielsetzung der Sprachwissensc haft 1924 und heute: Ver-
such einor Standortbeslimmung. «Folia Linguistica», t. I, The
Hague, 1907.
Gippcr If., Srhwarz If. Bibliographisches Mandbuch der Sprachin-
haltsforschuug. T. I, Lief. 7. Kijln und Opladen. НИИ).
GoodcnoiiRh W. ff. Properly, Kin, and Community on Truck. New
Havon, 1951.
Goodenough W.JI. Component in I Analysis and the Study of
Meaning. «Language», 32, 1950.
Goosse.ns J. Semanliselie vraagstukken nil de l;i;il van hel landbouw-
bedrijf in Belgisch Liuibiirg. I). 1.2. Anlwerpon, 1903.
Goossens J. Struktiirelle Spraeligeographie. Heidelberg, 1909.
Gordon E. An Introduction to Old Norse. Second Edition. Oxford,
1957.
245

Grammatik dor deutscheu Gegenwartsprache. «Der (Irosso Duden».
Bd. 4, bearb. von P. Grebe, 2. Aufl. Mannheim — Wien —
Zurich, 1966.
Greenberg J. The Logical Analysis of Kinship. «Philosophy of Science»,
v. 16, № 1, 1949.
Greenberg J. Language Universals. With special reference to feature
hierarchies. The Hague—Paris, 1966.
Grimm J. Deutsche Grammatik. Bd. 4. Syntax, Gottingen, 1837.
Grinker R. R. (ed.). Towards a Unified Theory of Human
Behavior. N. Y., 1956.
Der Grosso Duden, Bd. 4, bearb. von P. Grebe, 2 Aufl. Mannheim —
Wien—Zurich, 1966.
Guilbert L. Le vocabulaire do l'astronautiquo. Paris, 1969.
Guiraud P. Les champs morpho-semantiques (critores externes ot
criteres internes en ctymologie).— BSL, t. IT?, f. 1, 1956.
Guiraud P. «Ecrire commo un chat», lo champ morpho-semantique
de chat. «Actcs du VII? congres d'etudes romanes». Florence,
1956.
Guiraud P. Le champ morpho-semantique de la derivation pseudo-
suffixale.— BSL, t. LVI, 1961.
Guiraud P. La semantique. Paris, 1964.
Guiraud P. Le champ morpho-semantique du mot «tromper».—
BSL, t. LXIII, 1968.
Gunnlaugs saga Ormstungu, hrsg. von E. Mogk. Hallo, 1908.
Hall A. D., Fagen R. E. Definitions of System. «Genoral Systems»,
v. I, Ann Arbor, 1956.
Halliday M. A . K. Typology and the Exotic. «Patterns of Language.
Papers in General, Descriptive and Applied Linguistics», by
A. Mcintosh and M. A. K- Halliday. London, 1966.
Hallig R., W. von Warthurg. Begriffssystemc als Grundlago fur
die Lexikographic. Versuch eines Ordnungschomas. Berlin,
1963.
Hammer P. C. Language, approximation and extended topologies.
«Approaches in Linguistic Methodology». Madison, 1967.
Hammcrich L. L. Ober dio Modalverba der neugermanischcn Spra-
chen (mit besonderer Beriicksichtigung des Danischen). «Zcit-
schrift fur deutsche Wortforschung», 16. 1960.
Hammershaimb V. U. Feer0sk anthologi II. K^benhavn, 1891.
Haugcn E. Dialect, Language, Nation. «American AnthropologistL
v. 68, № 4, 1966.
Heerden C. van. Inlciding lot die semantiek. Johannesburg, 1965.
Heger K. Die methodologischen Voraussctzungen von Onomasiiogio
und begrefflicher Gliederung. «Zeitschrift fur romanische Phi-
lologie», Bd 80, Hf. 5/6, Tubingen, 1964.
Heger K. Les bases methodologiques de l'onomasiologie et du clas-
sement par concepts. «Travaux de linguistique et de Htterature»,
Universite de Strasbourg, 1965, t. Ill, pt 1.
Heggstad L. Gamalnorsk ordbok. Oslo, 1959.
Heintz G. Geschehen, wortgeschichtlichc, otymologischc und onoma-
siologischo Studien aus dcm Sinnbezirk des «sich-Ereignis».
Inaug.-Diss. Munster, 1968.
Heusler A. Altislandisches Elementarbuch. 4. Aufl. Heidelberg,
1950.
246

Heyse К. W. L. System der Sprachwissonschaft, hrsg. von II. Stcin-
tlial. Berlin, 1856.
High D. M. Language, Persons, and- Relief. N. Y., 1967.
Hiorlh J'\ On the Relations Between Field Research and
Lexicography. «Sludia Linguistica», v. 10, 1956.
Hirl H. Ilandhucli des Urgermanischo, T. III. Heidelberg, 1934.
Hoberg R. Die Lehre vom sprachlichen Feld. Diisseldorf, 1970
(Spracho der Gcgenwart XI).
Hollsmnrk A. Ordforradct i do eldste norske handskriftcr lil ca.
1250. Oslo, 1955.
Humboldt W. Obcr die Verschiedenheil des menschlichen Spiach-
baucs und ihren Kinfluss auf die geislige Kntwiokolung des
Menschengeschlechts. Berlin, 18.46.
Htisgrn H. Das Inlollokluelfeld in der doutsehon Arkadia und in
ihrein englischen Vorhild. M iinster—Emmerich, 1935.
lllirsru M. Zur Rildung des Kiilurms in den romanischen Spra-
chen. «Itevue Rouiuanio de Linguist June», t. XI, № 4, Buearest,
1966.
Ipsen G. Der alte Orient und die I ndogennanen. «Stand und Auf-
gaben der Spraelvwissenschafl», Festschrift fur W. Streitberg,
Heidelber, 1924.
Isnjiw W. Causation and Functionalism in Sociology. London,
1968.
Iversrn R. Nori4»n Grammalikk. Oslo, 1955.
Jnkobson R. Results of the Congress. «Proceedings of the Ninth
International Congress of Linguists». The Hague, 1964.
Jenkins J. J. in ('. E. Osgood and T. A. Sc.bv.ok (eds.) Psycholinguis-
tics Suppelemenl. «J. ahuorm. soc. Psychol.», 52, 1954.
Johannisson T. Kino syntaklische Entlohnung im Schwcdischcn.
«Indogermanica», Heidelberg, 1960.
Jolles A. Antiko Bedeulungsfelder. «Beitrage zur Geschichtc der
deutschen Spache, und Literatur», Halle (Saale), 1932, Bd. 58.
Hf. 1-2.
Jonsson S. A Primer of Modern Icelandic. Oxford, 1960.
Juzi G. Die Ausdrucke des Schoneu in der altenglischen Dichtung.
Zurich, 1939.
Katieie R. A Contribution to the General Theory of Comparative
Linguistics. The Hague, 1970.
Katz J. J., Junior J. A. What's wrong with the philosophy of
language? Oslo, 1962.
Kniz J. J. The Structure of a Semantic Theory. «The Structure of
Language», Englewood Cliffs, New Jersey, 1964.
Klcii W. W'orler im Siunbereich der Gomeinschaft bei W. Langland.
Bonn, 1!Ш.
Klir G. An Approach lo General System Theory. N. Y., 1969.
Konradt-llirkint! M. Wort feld oder Bedeutungsfeld (Sinnfeld?).
«Zeitschrill tin venrleirhendo Sprachforschung auf dem Gebiete
der Indogeriuaiii^licn Sprachen», Bd. 73, Hf. 1—2. Gottingen,
1956.
Koschmiedrr /<,'. Roil rage /in allgerneinen Syntax. Heidelberg, 1965.
Krahe H. Iiidogermanische Sprachwissonschaft II. 3. Aufl. Berlin,
1959.
247

Кгеяй И. Zur Bedi'utuug don island ixchon Verba типы. «WiwoiiRchHfl-
liche Zoil.schrift (for E. M. Arndt-Univcrsitat», (Jrciswald, Jg.
VII! 1958/59, Cicscllscliafls und sprachwissenschaftlichc Rcihe,
Kress li. Laut- und Forinuulclirc des island ischen. Halle (Saale),
1963.
Krocber A. L. Classificalory systems of relationships. «Journal of
Royal Anthropological Institute», 1909.
Kuhlwein W. Die Vorwondung der Feindseligkeitsbezeichnungen in
der altcnglischen Dichterspracho. Neumiinstor, 1967.
Kuhii II. Die altnordischen infinitive Praoteriti. «Zeitsohrift fur
dciilsches Allcrtum», Bd. 76, 1939.
К nrrehneyer 11. The Historical Development of the Forms of the
Future Tense in Middle High German. Strassburg, 1904.
Kurylowirz J. Esquisscs lingiiisliques. Wroclaw—К rakow, 19E0.
Kurylowicz J. The Inflectional Categories of Indo-European.
Heidelberg, 1964.
Lafjal J. Pathological and Normal Language. N. Y., 1965.
Latnez J. Zum Woil fold «Fronde» in der Sprache Homers.
Heidelberg, 1966.
Laxdaela saga hrsg. von. K. Kalund. Halle, 1908.
Leska O. Zur Invarianlenforschung in der Sprachwissenschaft.«Tra-
vaux Linguistiques de Prague», I. Prague, 1964.
Lewin K. Field Theory in Social Science, 1951.
Lingua, Word ('lasses, v. 17, 1/2. Amsterdam, 1966.
Loubser J. E. Die saamgestelde vorbale vorm von Nederlands na
Afrikaans, Grouingen, 1961.
Lonnsbnry F. G. The Varieties of Meaning. «Monograph Series»,
Washington, 1955.
Lonnsbun/ F. G. A Semantic Analysis of the Pawnee Kinship Usage.
«Language», 32, 1956.
Lonnsbnry F. G. The Structural Analysis of Kinship Semantics.
«Proceedings of the Ninth International Congress of Linguists». The
Hague, 1964.
Lund G. F. V. Oldnordisk ordfojningslaere. K0bonhavn, 1862.
Lyons J. Structural Semantics. An Analysis of Part of the
Vocabulary of Plato. Oxford, 1963.
Magnusson E. li. Syntax des Pradikatsverbums im Mittelnieder-
deutsehen. Lund., 1939.
Marckwardl .1. //., Quirk li. A Common Language: British and
American English. Washington, 1965.
Martin li. Die Namengehung einiger a us A men к a cingefuhrtcr Kul-
turpflanzen in den deutschen Mundarten. «Deutsche Wortfor-
schung in curopaischen Bezugen», 2, 1963.
Martindale I), (ed.). Functionalism in the Social Sciences. The
strength and limits of functionalism in anthoropology,
economics, political science, and sociology. Philadelphia, 1965.
Martinet A. Economic des changements phondtiques. Berne, 1955.
Martinet A. Structural Variation in Language. «Proceedings of the
Ninth International Congress of Linguists», The Hague, 1964.
Ma tore G., Greimas A.J. La methode en Jexicologie. «Romanische
Forschungen», Bd 62, Hf. 2/3, 1950.
Matore G. Le vocabulaire et la Societe sous Louis-Philippe. Geneve—
Lille, 1953.
248

Mntore. G. L'ospaeo biitnain. L'exprossion do l'ospaeo dans la vie la
pcn.see el Г art, conlomporain. Paris, 1962.
Mnnrer F. Loid. Born—Munchcn, 1951.
Afeher H. I)io Sprache dor Huron, Oottingon, 1901.
Meier H. l)io Onomasinlogio dor Dummheit. Heidelberg, 1972.
Melvinger J. M. Toorijo lingvist ickih polja u soman!iri. Mofod sli-
listickih polja Попа Guirauda. «Ilp«jin:ui проучапань у jo.uiko»,
кн. 2, (loiiii Сад, 1966.
Afry If. Sludion zur Anwoiidung dos Keldbogriffs in don Sociahvisson-
schaflen. Miinchcu, 1965.
Mikkelsrn A'. Dansk ordfojningsIaBrc mod sprog-hislorisk lillaBg.
K^benhavn, 1911.
Mohr A. Die inlolloktuolle Einschalzuny dos Monschon in dor Mun-
dart des Amies Drolschgon im Sauorlaiid. Miinslor, 19.41.
NxxO. Norsk Oramrnatikk, I. ОпПимо. Oslo, 19Г>2.
Nida E. A. Toward a Science of Translating. Leiden, 1964.
Norern А. Л llscliwodisclio Crainmalik. Hallo, 1904.
Nygaard Л1. Bolydningen og Briigcn af Vorbel miinu. «Aarh0gor for
nordisk Oldkyndiglieil og Historic», Kj'Mtcuhavu, 1878.
Nygnnrd M. Norn/>n Syntax. Krisl-iania, 1905.
Ogden С К. Opposition. A linguistical and psychological analysis.
London, 1932.
Ohninn S. Wortinhall und Well hi Id. Vergloichondo unci molhodolo-
gische Sludion zu Bodeulungslehro und Wort foldthoorie.
Stockholm, 1951.
Ohman S. Theories of the «linguistic field». «Word», v. 9, № 2.
N. Y. 1, 953.
Oksaar K. Somanlische Sludion im Sinnhoreich drr Snollighoit.
Uppsala, 1958.
Osthojf H. Vom Supplet ivweson dor indogormanisehon Sprachc.
Heidelberg, 1900.
Palmer F. B. A Linguistic Study of the English Verb. London.
1965. ^
Petermann B. The Geslalt Theory. London, 1950.
Pollio H. li. The Structural Basis of Word Association Behavior.
The Hague, 196E.
Porzig W. Woscnhaftc Bedoiilungsboziohungen. «Boil rage zur C,e-
schichle dor deulschc Sprache unci Litcratiir», Bd. 58, 1934.
Porzig W. Das Wunder dor Sprache (Problonio, Mothode und Kr-
gebnisse dor modernen Spiaehwissonschafl), 2. Aufl. Bern,
1957.
Pottir.r li. Hoehorehes sur I'analyso scinantiquc en linguist iqiio el
en traduction niccaniquc. Nancy, 1963.
Los Problomes du centre el, do la peripherio du systomo do la languo.
«Travaux Linguist iques do Prague», 2, Prague, 1966.
Putschke W. fiber eino Aufschichlung von Sach- und Ncnnslruklu-
rat zu einem wort lopologischon Darstellungsmodell. «Acts of
the Xlh International Congress of Linguists», Bucharest, 1968.
Putschke W. Wcirllopolngisehe I'nlersuchungen im Sach- und
Nenustriiktural der Lamlfahrzeiigo. Marburg, 1970.
Qundrl B. Aufgabon und Mollioilcn der onomasiologischcn For-
schung. Eine enlwickliingsgeschic hllicho Darstcllung. «Romanica
Helvetica», 37, Bern, 1952.
249

Rapoport A. Mathematical Aspect of General Syslera Analysis.
«General Systems», XI, Ann Arbor, 1966.
Reason J. Los denominations du «visage» en francais et dans aut-
rcs langues romancs. Paris, 1962.'
Rcuning K. Joy and Froude. A Comparative Study of the Linguistic
Field of Pleasurable Emotions in English and German. Swarth-
more, 1941.
Ribi A. Die Fischbenennungen des IJntcrsccgebieles. — Ruschlikon.
A. G. Baublatt, 1942.
Ricken U. «Golohrtcr» uud «Wissenschaft» im Franzosischon.
«Beitrage zu ihrer Bozeichnungsgeschichte vom 12.— 17. Jahrhun-
dcrts. Berlin, 1961.
Ricken U. Onomasiologie odor Feldmethode? «Beitrage zur romani-
schen Philologic», I. Jahrgang, Berlin, 1961.
Ricken U. Bemorkungen zur Onomasiologie. «Wisscnsch. Zeitschrift
der Karl-Marx Universitat», 10, Gesellschafts- und Sprachwis-
sensch. Reihe, Leipzig, 1961.
Rudskoger A. Fair, Foul, Nice, Proper. A Contribution to the Study
of Polysemy. Stockholm, 1952.
Rudskoger A. Plain. A Study in Co-text and Conteyt. Stockholm,
1970.
Sadeanu F. Noms de chemins on roumain (Essai d'analyse semantimie
diachronique). «Revue Roumaine de Linguisliquo», t. XIV,
№ 1. Bucarest, 1969.
Saltveit L. Studien ziim dcutschen Futur. Bergen, Oslo, 1962.
Sandvei M. Norwegische Konversationsgrammatik. Heidelberg, 1956.
Saporta S. in J.J. Jenkins (cd.). Associative processes in
verbal behaviour: Report of Minnesota conference. Minneapolis,
1959.
Schabram ff. Superbia I, Studien zum altcnglischen Wortschatz.
Munchen, 1965.
Schauwecker L. Die sprachwisscnschaftlichc Methode. ( Eine kritische
Gegenuberstellung tradilioneller slrukluralistischer Linguis-
tik". Tubingen, 1962.
Schieb G. Samen, samt, ensamen, ensamt, zesamene. Ein Aussch-
nitt aus dem Bereich «zusammen» und seiner Bezeichnungcn.
«Beitrage zur Geschichl.e dor dcutschen Sprache uud Literatur»,
82, Sonderhand, Halle (Saale), 1961.
Schmidt L. (Hrsg.). Wortfeldforschung. Zur Geschichle und Theoric
des sprachlichen Feldes. Darmstadt, 1973.
Schmidt-llAdding W. Humor und Witz. Munchen, 1963.
Schneider T. Der intollektuellc Wortschatz Meistcr Eckeharts. «Ncue
Deutsche Forschungcn», Abt. Deutsche Philologie, I. Berlin,
1935.
Schonfcld's historischo Grammatica van hot ncderlands. Vcrzorgd
door A. Van Looy. Zutphen, 1954.
Schoningh A. Der intcllcktuelle Wortschatz Luthcrs in den Pauli-
nischen Bricfen des Septembertestaments. Miinster, 1937.
Schopf A. Untcrsuchungcn zur Wechsclbeziehung zwischen Gramma-
tik und Lcxik im Englischen. Berlin, 1969.
Schulz I)., Griesbach If. Grammatik der deutschen Sprache. Miin-
chen, 1970.
Schwerteck H. Bezeichnungen fur Schuhwerk in don romanischen
Ьы Sprachen. Munchen, 1968,
250

Sckommodau II. Der franzosische psychologischc Wortschaftz der 2
Halfto des 18. Jahrliundcrts. Leipzig-Paris, 1933.
Siur G. S. Nocliuials der wostskandihavische Inf. auf -и. «Arkiv
for nordisk filologi», № 77, Lund, 19E2.
Siur G. S. Some Remarks ('oncoming the Germanic Future.
«Transactions of the Philological Society». London, 1963.
Siur G. S. Der skandinavische Invinitiv I auf -u und das Problem
des Systemverhaltuissos zwischen don finiten und infinitcn
Formen des germanischen Verbs. «Arkiv for nordisk filologi»,
№ 78, Lund, 1903.
Siur G. S. Some Considerations on the Notion of Invariant Field
in Linguistics. «Philologica Pragonsia», 8D7), 2 3, Praha,
1905.
Siur G. S. On Some Similar Infinitive Formations in Icelandic and
Afrikaans. «Indian Linguistics», 20, Poona, 1905.
Siur G. S. On the Non-Finite Forms of the Modal Verbs in Danish
and Swedish. «Acta Linguistica», № 15, Budapest, 1905.
Siur G. S. Some Peculiarities of the Morphology of the English
Modal Verbs. «Studies in Language and Literature in Honour of
M. Schlauch», Warszawa, I960.
Siur G. S. On the Relations Among Some Categories in Linguistics.
«General Systems», XI, Ann Arbor, 1900.
Siur G. S. On System in Diachrony and the Comparative-Historical
Study of the Morphology of Cognate Languages. «III. Fachta-
gung fiir indogermanischc und allgcmoinc Sprachwissenschaft»,
«Kratylos», XI, llf. 1/2. Wiesbaden, 1900.
Siur G. S. On Some General Categories of Linguistics. «General
Systems», XI, Ann Arbor, 1900.
Siur G. S. On Some Categories of the Theory of Grammar. «Indian
Linguistics», № 27, Poona, 1900.
Siur G. S. A Comparative-Historical Study of Cognate Languages
and Dialectology. «Orbis», t. XVI, 1, Louvain, 1907.
Siur G. S. On the Connection Between the Germanic Finite and Non-
Finite Verbal Forms. «Transactions of the Philological Society»,
London, 1907.
Siur G. S. Synchronic Comparison and Relative Chronology: Non-
Finite Verb Forms in Afrikaans. «Linguistic Studies Presented
to Andre Martinet», pt. 2. Indo-European Linguistics, «Word»,
v. 2 , N. Y., 1908.
Siur G. S. On Some Cases of Interaction Between the Germanic
Non-Finite and Finite Verbal Forms. «Frofiskaparrit», No. 10,
Torshavn, 1908.
Siur G. S. On the Non-Finite Forms of the Verb can in Scottish.
«Acta Linguistica Hafniensia» v. XI, № 2, Copenhagen, 1908.
Siur G. S. On the Nature of Associations in Language. «The
Canadian Journal of Linguistics», № 15,1. Toronto, 1909.
Siur G. S. Zum morphosemantischen Fold in der Morphologic und
zu den Beziohungen zwischen analytischem Futurund Konjunk-
tiv mit inn mi und skulu im Isliindischen. «Zcitschrift fur Pho-
nctik, Sprachwissenschaft und Kommunikationsforschung», IM.
23, Hf. 1, Berlin, 1970.
Siur G. S. On a Comparative-Topological Study of Cognate
Languages and on the Nature of the Connection Between the Germanic
251

iNon-Finite ami Finite Verbal Forms. «Colloquia Germanica»,
2/3, Hern, 1970.
S6ur G. S. Zur Kntlassung dcs IlilfsvDrbums — hava -- im Perfekt
der schwcdischen Sprachc. «Dichtung, Sprachc und Gcscll»
schaft». 4 International Congress of Germanists, Princeton, New
Jersey, 1970.
Seur G.S. On the Concept «field» in Phonology. VII International
Congress of Phonetic Sciences. Abstracts. Monrcal, 1971.
Siur G. S. On the Concept «system» and Its Application in
Linguistics. «Unity Through Diversity», A Festschrift for L. von Ber-
talanlly. N. Y., 1973.
Sear C. S. On the Topological Approach in the Study of Languages.
«Prodskaparril», № 22, Torshavn, 1974.
Setir G. S. On Functional and Invariant Principles in the Grouping
of Linguistic Phenomena and on Two Types of Paradigmatic»
in Language. «Miscellanea in onore del Prof. G. Bonfante»,
Torino. 1974.
Siurtu V. Termini de inrudire in limba romana. Bucurcsti, 1960.
Seiler 11. Das Paradigma in alter und neuer Sicht. «Kratylos», XI,
Hf. 1/2, Wiesbaden, i960.
Seiler 11. On Paradigmatic and Syntagmatic Similarity. «Lingua»
v. 18, Amsterdam, 1907.
Seiler 11. Zur Erforschung des lexikalischen Feldes. «Sprachnorm,
Sprachpflcge, Sprachkritik», Jahrbuch 1900/1967, Diisseldorf,
1968.
Seiler 11. et Jacob. A. La Genesc et la Structure en Linguistique.
M. dc Gandillac (ed.). «Entretiens sur les notions de Genesc et
des Structure», Paris, La Haye, 1905.
Sieber A. Das Futurum in der Entwicklung der germanischen Spra-
chen. Phil. Diss. Leipzig, 1926.
Siertsema B. A Study of Glossematics. The Hague, 1965.
Smuts J. C. Holism and Evolution. N. Y., 1926.
Snell B. Ausdrucke fur den Begriff des Wissens in der vorplatoni-
schen Philosophic «Philologische Untersuchungen», 20, Gottin-
gen, 1924.
Snell B. Aischylos und das Handcln im Drama. Leipzig, 1928.
Snider J. G., Osgood Ch. E. (eds.). Semantic Differential Technique.
A Sourcebook. Chicago, 1969.
Sperber 11. Einfuhrung in die Bedeutungslehre. Bonn, 1923.
Streitberg W. Gotisches Elementarbuch. 0. Aufl. Heidelberg, 1920.
Svoboda A. The Hierarchy of Communicative Units and Fields as
Illustrated by English Attributive Constructions. «Brno Studies
in English», v. 7, Brno, 1968.
Talien M. Wortgcographie der Jahreszcitnamen in den germanischen
Sprachen. «Deutsche Wortforschung in europaischen Bezugen»,
2, 1963.
Tappolet E. Die romanischen Vcrwandschaftsnamcn mit besonderer
Beriicksichtigung der franzosischen und italienischen Mundar-
ten. Strassburg, 1895.
Tinsley L. The French Expressions for Spirituality and Devotion.
Washington, 1953.
Trelle M. Zwei Feldgofiige im Sinnbezirk des Verstandes bei Phi-
lipp von Zesen. Bottrop, 1935.
Trier J. Der dcutschc Wortschatz im Sinnbezirk des Verstandes (Die
252

Gcschiehto pines sprachlichcs Fcldcs). Bd I. Heidelberg, 1931.
Trier J. Die VVorto dos Wissens. «Mitteilungen des Universitatsbun-
dos». Marburg, 1931.
Trier J. Die Idee der Klugheit in ihrer sprachlichen Kntfaltung.
«Zeitschrift fijr Dcutschkunde», Jg. 40, Hf. 9. Leipzig-Berlin,
1932.
Trier J. Spracliliche Folder. «Zeitschrift fiir deutsche Dildung», Ud. 8,
Hf. 9, 1932.
Trier J. Das spracliliche Fold. Fine Auseinandersctzung. «Neue
Jalirbiicher fiir VVissenschaft und Jugendbildung», 13d 10, Leipzig-
Berlin, 1934.
Trier J. Deutsche Bedentungsforsehung. «Gorimmisehc l'hilologie»,
Krgebnisse uud Aufgaben. Festschrift fiir (). Bohaghel,
Heidelberg, 1934.
Trier J. Altes und Neues vom sprachlichen Feld. «Duden-Beitriige
zu Fragen der Itechlschreibnng, dor Grammatik und des Stils»,
Hf. 34, Mannheim-Zurich,1908.
Turner G. W. The English Language in Australia and New Zealand.
London, 1900.
Ullmann St. The Principles of Semantics. Oxford, 1957.
Ullmann St. Semantic Universals. «Universals of Language».
Cambridge, 1903.
Ullmann St. An Introduction to the Science of Meaning. Oxford,
19G7.
Ushenko A. P. The Field Theory of Meaning. Ann Arbor, 1958.
Vardar B. Etude lexicologiquc d'un champ notionnel. Istambul,
1969.
Veith W. Die schlesische Woinbauterminologie in ihren ost mitlel-
und gesamtdeutschen Beziigen. Marburg/Lahn, 1900.
Villiers M. de. Die Grammatika van tyd en modaliteit. Kaapstad,
1908.
Wahmann P. Dor althochdoutsche Wortschatz im Bereich der Gnade,
Gunst und Liebe. «Neue deutsche Forschungen», Abt. Deutsche
l'hilologie, IV. Berlin, 1937.
Waterson N. Numoratives in Uzbek: a study in colligation and
collocation, in memory of J. R. Firth, 1900.
Weisgerber L. Das Gcsetz der Sprachc. Als Grundlage des Sprachstu-
diums. Heidelberg, 1951.
Weisgerber L. Vom Weltbild der deutschen Sprachc I. Halbband:
Die inhaltbezogerie Grammatik. Diisseldorf, 1953.
Weisgerber L. Gruiidziigc dor inhaltbezogencn Grammatik. «Von den
Kraften der deutschen Sprachc, I». 3 Aufl. (bearb.).
Diisseldorf, 1902.
Weisgerber L. Die vier Stufon in der Krfor.schu.ng der Sprachen.
Diisseldorf, 1903.
Wifslrand A. Die griechischen Verba fiir «wollen». «Eranos», 40,
1942.
Werner (). Die Prateritoprasentien im Faroisehen. «Fr65skaparrit»
18, Tnrshavn, 1970.
Wiltnniiin II. Zur Grundfrage der modemen Sprachwissenschaft.
«Die Spracltc», Hil. 14, Hf. 1, Wicn, 1908.
Won I <-lasscs. «Lingua»,v. 17, 1/2, Amsterdam, 1900.
Wundt W. Hher psychologische Methoden. «I'hilologische Studien»,
I, 18S3.
253

Wyltr Si PIp Adjektiye dee mittelenglischen Sohonheitefeldes unter
besonderer Berucksichtigung Chancers. Zurich, 1944.
Wyler S. «Death» in Thomas Kyd's Spanish Tragedy. A Study of
a Semantic Fiold. Festschrift Rudolf Stamm. Bern, 1969.
Yinger J. M. Toward a Field Theory of Behavior. Personality and
Social Structure. N. Y., 1965.
Young 0. R.A Survey of General System Theory. «General Systems»,
IX, Ann Arbor, 1964.
Young M., Willmott P. Family and Kinship in East London.
Baltimore, 1962.
Zeichen und System dor Sprachc. Bd. 1—3. Akadcmie-Verlag.
Berlin, 1961 —1901».
Zinsli P. Grand und Grat. Bern, 1946.

О Г Л Л В JI К II И К
Предисловие 3
Введение 7
Глава I. Парадигматические ноля 19
Глава II. Синтаксические ноля 53
Глава III. Грамматические, фупкционально-ссмантические
и некоторые другие поля 64
Глава IV. Лексические ассоциации и ассоциативные поля 80
Глава V. Некоторые особенности трактовки понятия «поле»
в языкознании и в других науках 95
Глава VI. Природа семасиологического и ономасиологи-
чгскпо нгдхсдов в лншт.истике 106
Глава VII. Морфосемантические ноля в морфологии . ... 121
Глава VIII. Осоотношении между категориями поля и
системы в языке 146
Глава IX. О топологическом подходе в языкознании . . . 200
Глава X. Несколько замечаний о синонимии и поле в языке 212
Глава XI. О принципе инвариантности в лингвистике и в
других пауках 220
Заключение 233
Литература 235