ПроФ. Л. Е. Владиміровъ.
ЗАКОНЪ ЗЛА
Лекція, читанная студентамъ V семестра въ декабрѣ
1891 г., въ заключеніе академическаго полугодія.
АРЬКОВЪ.
Типографія АдольФа Дарре, Рыбная, 28.
1892.
Печатано
Императорскаго Харьковскаго
пверсптета. Января 22 дИЯ 1892 года

2007336896
ПОСВЯЩАЕТСЯ МОЕМУ СЫНУ,
КОГДА ОНЪ СТАНЕТЪ ПОНИМАТЬ
Листов
печатных
Печатано съ разрѣшенія Императорскаго Харьковскаго
Университета. Января 22 дня 1892 года.
.......-
2007336856
ПОСВЯЩАЕТСЯ МОЕМУ СЫНУ,
КОГДА ОНЪ СТАНЕТЪ ПОНИМАТЬ.

ЗАКОНЪ ЗЛА.
Формула.
Одно изъ глубокихъ вѣрованій, тяжелымъ кам-
немъ давящее сердце человѣка виновнаго, состоитъ
въ томъ, что зло, сознательно нами совершенное,
рано или поздо, тѣмъ или другимъ путемъ, но
неизбѣжно подвергнется заслуженному наказанію.
Стономъ, какъ долго подавляемый вздохъ, выры-
вается, въ художественныхъ изображеніяхъ поэтовъ,
вѣрованіе это изъ груди жестокосердаго тирана—
въ предчувствіи кары, и ужасающимъ предостере-
женіемъ гремитъ оно изъ религій...
Помимо божескаго правосудія, недоступнаго
нашему разумѣнію и человѣческаго, стражду-
щаго всѣми слабостями людскими, есть желѣзная
логика фактовъ—особое и нелицепріятное судбище
для человѣческихъ дѣлъ. Въ этомъ, непризнающемъ
давностныхъ сроковъ, судилищѣ, зло, творимое
*) Кн. Іова, гл. 39, 32: „Будетъ ли состязующійся
съ Вседержителемъ еще учить*) **?
8 €3
человѣкомъ, бьетъ па него назадъ н, раз-
ными способами, наказуемъ его. Въ этомъ—
законъ зла.
Образно выразилъ Шекспиръ этотъ благодѣтель-
ный въ своей неотразимости законъ слѣдующими
словами Макбета, замышляющаго убить своего
короля:
Ударъ., одинъ ударъ., будь въ немъ все дѣло,
Я не замедлилъ бы. Умчи съ собою
Онъ всѣ слѣды, подай залогъ успѣха,
Будь онъ одинъ начало п конецъ—
Хоть только здѣсь, на отмели временъ—
За вѣчность мнѣ перелетѣть нетрудно.
Ио судъ свершается надъ нами здѣсь:
Едва урокъ кровавый данъ, обратно
Онъ на голову учителя падетъ.
Есть судьи здѣсь: рукоюбезнрпстрастной
Подноситъ намъ онъ чашу съ нашимъ
ядомъ.
Способы дѣйствія закона.
I.
Непосредственный ударъ зла: порабощеніе души стра-
стью.
Зло, совершенное человѣкомъ, не остает-
ся одинокимъ въ его жизни, послѣдовательно
вовлекаетъ его въ другое зло, многократно
помножается, даетъ логическіе результаты
и, наконецъ, низвергаетъ грѣховнаго въ имъ
самимъ созданную пучину бѣдствій, служа-
щихъ ему мздою.
Совершенное зло не остается одинокимъ въ
жизни. Человѣкъ, разъ шагнувшій за предѣлъ
нравственности и человѣколюбія, внутренно пере-
рождается. По закону динамики, одна, овладѣвшая
человѣкомъ, страсть пробуждаетъ къ жизни другія,
сопредѣльныя, и разнуздываетъ ихъ. Ящикъ
Пандоры открывается. Разбушевавшіеся дурные
инстинкты понижаютъ ясность разсудка. За пер-
вымъ діаволомъ является второй, а за этимъ—
цѣлый сонмъ ихъ. Человѣкъ мало по малу теряетъ
способность умѣрять себя, жажда себялюбиваго
усиливается и, вмѣстѣ съ тѣмъ, ожесточаетъ;
►э 10 с«
потерявшій равновѣсіе «захлебывается подлостями».
Опустошенная душа рождаетъ лишь чорные замыслы.
Ставки, одна дерзновеннѣе другой, спѣшно слѣду-
ютъ другъ за другомъ, п вѣроятности грознаго
крушенія соотвѣтственно накопляются. Обреченный
быстро движется по крутому наклону, уже безъ
борьбы съ собою, по скоро усвояемой привычкѣ
ко злу и, въ заключеніе, попадаетъ въ безвыход-
ное стеченіе неодолимыхъ обстоятельствъ, влеку-
щихъ его погибель—пытки душевныя и физическія,
потерю положенія, кару отъ людей, полное отчуж-
деніе близкихъ и друзей...
Такова исторія душевнаго помраченія и гибели
Макбета.
Побѣдоносный полководецъ Макбетъ, слуга
«благодатнаго» шотландскаго короля Дункана, воз-
вращается, послѣ побѣды, къ наградамъ и поче-
стямъ. Вѣдьма предсказываетъ ему корону. Въ
честолюбивую душу Макбета проливается этимъ
отрава. «Вся сила его организма подавлена, истина
исчезла, п міръ видѣній его объялъ». «Онъ упо-
енъ». Но замысла убить короля еще нѣтъ. «Когда
судьбѣ угодно меня вѣнчать, то пусть меня вѣн-
чаетъ! Я ей не помогу!». Но его супруга, вопло-
щенный демонъ, лэди Макбетъ, «вливаетъ въ
него смѣлость». Все же онъ колеблется, сознавая,
что уже здѣсь, на землѣ, есть отвѣтственность,
и что желаніе славы, которое его мутить, «какъ
-—а 11
ярый конь, поднявшись на дыбы», обрушится на
него же и задавитъ. Но привитая ему рѣшимость
беретъ верхъ; Макбетъ коварно и подло убиваетъ
добраго короля, своего гостя. Чтобы взвалить
убійство па другихъ, онъ умерщвляетъ, затѣмъ,
двухъ нп въ чемъ неповинныхъ придворныхъ
Дункана. Цѣль достигнута: Макбетъ—король! Но
вѣдьма предсказала также, что честный Банко
будетъ родоначальникомъ королей. «Такъ для по-
томковъ Банко я душу осквернилъ? Для нихъ
зарѣзалъ Дункана благодатнаго? Для нихъ я чашу
міра отравилъ и продалъ мой вѣчный духъ врагу
людскаго рода? Чтобъ ихъ вѣнчать? вѣнчать потом-
ковъ Банко! Нѣтъ, этому не быть!». Наемные
убійцы, по порученію Макбета, убиваютъ Банко;
но сынъ послѣдняго спасается отъ рукъ злодѣевъ.
Макбетъ «разсѣкъ змѣю, но не убилъ»; она
«сростется и опять жива», п Макбетъ долженъ
опять «въ безсильной злобѣ дрожать за жизнь».
Онъ видитъ теперь, что «посѣвъ былъ золъ», и
что «пожнетъ онъ злое». «Блѣдный страхъ опять
къ нему прикованъ». Остановиться на пути зло-
дѣяній онъ уже не можетъ. «Онъ содержитъ у
всѣхъ шпіоновъ», потому-что онъ всѣхъ подозрѣ-
ваетъ и боится. «Я такъ глубоко погрузился въ
кровь, что все равно, не стоитъ возвращаться, плыву
впередъ. Я кое-что задумалъ и быстро надо нанесть
ударъ. Тутъ думать нечего»! Проницательный и
-® 12
опасный Макдуффъ долженъ умереть. «Тогда спо-
койно я страху блѣдному скажу: ты лжешь! И буду
спать на зло громамъ небеснымъ!». Но Макдуффъ
бѣжалъ въ Англію. Жена и дѣти Макдуффа безчело-
вѣчно предаются смерти. Рядъ гнусныхъ злодѣяній
совершенно перерождаетъ Макбета. «Я позабылъ
почти, что значитъ страхъ... Всѣхъ ужасовъ полна
моя душа—и трепетать я не могу». Соучастіе въ
злѣ убиваетъ любовь п дружбу между людьми.
Онъ совершенно холодно п безучастно относится
къ смерти своей прежде любимой жены, пособ-
ницы злодѣяній; «опа бы могла умереть п позже»,
замѣчаетъ онъ равнодушно, когда его извѣщаютъ
о кончинѣ лэдп Макбетъ. Чорпыя дѣянія Макбета
поднимаютъ противъ него всѣхъ, «повсюду бунты»,
«войска идутъ не изъ любви, а изъ страха».
Послѣднія свои силы, въ сраженіи, он'ь употреб-
ляетъ на ненужное кровопролитіе. «Къ чему играть
мнѣ римскаго глупца п упадать на собственный
свой мочь, пока предо мною живые люди? Имъ
лучше рапы наносить!». Наконецъ, опъ падаетъ отъ
меча Макдуффа, являющагося орудіемъ Немезиды.—
Въ ятой поучительной трагедіи Шекспира мы видимъ
вѣрную картину послѣдовательнаго развитія зла:
на благопріятную почву, въ честолюбивую душу,
падаетъ мысль о захватѣ короны — убійствомъ;
жена Макбета закаляетъ замыселъ; совершается
вопіющее злодѣяніе; это злодѣяніе влечетъ за собою
© 13 с
необходимо цѣлый рядъ другихъ; Макбетъ ожесто-
чается и, ища спасенія отъ змѣи, которая «все
сростается», быстро идетъ по наклонной плоскости,
теряетъ пониманіе послѣдствій своихъ дѣяній. Рядъ
тайныхъ убійствъ возстановляетъ противъ него
всѣхъ, и онъ гибнетъ: «кровавый урокъ», данный
Макбетомъ въ убійствѣ короля, «падаетъ на его
же голову». Себялюбіе было причиною преступле-
нія Макбета п въ послѣдствіяхъ ожесточившагося
эгоизма онъ находитъ свою гибель.- Однако, можно
спросить: существуетъ ли порабощеніе души стра-
стью у людей, родившихся безъ совѣсти? Не
дѣйствуютъ ли они совершенно холодно, безстрастно,
нисколько не запутываясь въ послѣдствіяхъ своихъ
дѣяній? Но люди, родившіеся безъ совѣсти, живутъ
лишь въ воображеніи Ломброзо и его послѣдова-
телей. Человѣка безъ совѣсти нѣть, если онъ не
душевно-больной.
11.
Отраженный ударъ зла: реакція извнѣ.
Чиня зло, человѣкъ выдвигаетъ, какъ
правило своего поведенія п отношенія къ
ближнимъ, начало безнравственное. Это без-
нравственное начало обрушивается на него
же: другіе почитаютъ себя вправѣ, даже
по идеѣ справедливости, примѣнять къ нему
его же собственный принципъ.
—е 14 о—
Отца, награбившаго состояніе, разграбливаютъ
сыновья: они только прилагаютъ къ нему то пра-
вило, которому у него научились. «Собакѣ—собачья
смерть», говорить убійца, зарѣзавшій вѣдомаго
негодяя, и старается найти въ этой дикой поговоркѣ,
по крайней мѣрѣ, тѣнь нравственнаго оправданія.
Люди не проливаютъ слезъ состраданія, когда
узнаютъ, что лжеца обманули, а клеветника—
оклеветали. «По—дѣломъ имъ», думаютъ они.
Можно, конечно, не оправдывать примѣненія без-
нравственнаго начала даже къ тому, кто самъ
нарушаетъ нравственность. Но люди все же пола-
гаютъ, что справедливость состоитъ въ воздаяніи
равнымъ, что каждому отмѣривается его же мѣрою,
п что совершающій насилія подвергнется насилію.
Человѣческое общежитіе есть область тѣснѣй-
шей солидарности и, по своей сложности, поч-
ти непрослѣдпмаго взаимодѣйствія явленій.
Величественная, художественно - философская
картина природы, вдохновенно набросанная Гете
(Ранзі, Ргоіоя; іш НішніеГ):
«ІІікІ 8Шппе Ьганяен иш (Ііе ЛѴеІІе
Ѵош Меег ані’з Ьаші, ѵоні ЬашІ аиГ» Меег,
Ніііі Ьікіеп \ѵіНІіеіі<1 еіпе КеПе
1)ег ііеГзіеп ЛѴігкип*; гіп§8 ншкег» '),
') „Состязуяеь, бури стремятся съ земли на море, съ
моря на землю и, въ своемъ бѣшенномъ движеніи, обра-
зуютъ, вокругъ, цѣпь глубочайшаго воздѣйствія**.
-*Э 15
повторяется и въ нравственномъ мірозданіи.
Все, что человѣкъ вноситъ въ общество, даетъ
плоды, которые и ему преподнесутся. Каждый
человѣкъ сѣетъ п собираетъ. «Сѣющій неправду
пожнетъ бѣду». Вы лгали; вѣрьте, вы потоплены
будете потокомъ лжи. Вы принижали свою про-
фессію; повѣрьте, вы лично будете унижены. Вы
были безсердечны; повѣрьте, вы когда нпбудь
тщетно будете взывать къ жалости: жизнь велика,
и событія ея очень измѣнчивы. Вы были без-
участны къ страданіямъ и къ горю бѣдныхъ; обез-
доленные вамъ внесутъ въ домъ печаль, болѣзни
и самую смерть. Вы нечестно служили своей
родинѣ; вы будете когда-нибудь мучительно стра-
дать, взирая на бѣдствія ея, которыя и васъ
зацѣпятъ своимъ чорнымъ крыломъ. Нельзя избѣ-
гнуть удара, стоя въ цѣпи, будучи ея звеномъ.
Вы думаете, что, совершая подлости, не подда-
ющіяся наблюденію ближнихъ, вы избѣгнете отвѣт-
ственности. Юридической—да, можетъ быть. Но
ваши, ускользающія отъ взоровъ, неправды раз-
вращаютъ, прежде всего, вашу совѣсть; вы заво-
дите въ себѣ гнѣздо гнили; изъ запаса этого
непремѣнно потекутъ нечистые ручьи, замѣтные
постороннему глазу, васъ всеже разоблачатъ и,
въ концѣ концовъ, покараютъ. Отъ судилища
великаго закона зла ускользнуть нельзя. Оно
изслѣдуетъ наши дѣла не формальнымъ порядкомъ,
е 1 (і о»
а многочисленными и неуловимыми способами.
Давно ли въ Европѣ человѣкъ сильный и счаст-
ливый откровенно провозгласилъ: «сила выше
права»? Онъ гнулъ слабаго, презирая право и
смѣшивая власть съ сплою. Логика событій нака-
зала его: его собственное государственное величіе
низвергнуто было властью, имѣвшею достаточную
для того силу. Погибели предшествуетъ гордость
и паденію — надменность. Теперь низвергнутый
апостолъ силы больше ведетъ рѣчь о заслу-
гахъ.— Люди, поражающіеся мнимо - протпворѣ-
чаіцпмп примѣрами, думаютъ, что иногда, безъ
всякаго, повидимому, основанія, страдаютъ невин-
ные. Да, часто страдаютъ невинные, по лишь въ
томъ невиновные, что не они выдвинули дурной
принципъ. За то опп были безучастными зрите-
лями зла. Они допускали зло; они были попусти-
телями. За прикосновенность наказуются! И если
въ книгѣ Іова нѣкоторые иностранные писатели ')
желаютъ видѣть примѣръ наказанія невиннаго, то
это—явное недоразумѣніе. Въ этой книгѣ изобра-
жено лишь испытаніе, ниспосланное на праведнаго.
И самъ Господь Богъ награждаетъ испытаннаго,
устоявшаго въ своей вѣрѣ. Возвышенная исторія
Іова даетъ людямъ наставленіе, что пути божьи
') См. напріпі. Хейясіпій йіг Ѵег^іеісііешіе Ьйіег.
1891 IV и V НеЙ.
—э 17 с—
неисповѣдимы и не могутъ быть пойнты разумомъ
человѣческимъ.—Народы, не смотри на массу какъ
бы протпворѣчащпхъ примѣровъ въ жизни, глубоко
вѣруютъ, что «порочный не останется ненаказан-
нымъ». И Додэ, въ своей «Борьбѣ за суще-
ствованіе», вкладываетъ въ уста Маріи - Антоніи,
поймавшей карьериста Астье на покушеніи отра-
вить ее, слѣдующія глубокія слова:
«О, что до меня, я прощаю, я прощаю всегда;
но жизнь не прощаетъ. О, будь добръ, будь честенъ!
Ты не знаешь, бѣдное дитя мое, все оплачивается,
рѣшительно все»!
111.
Невольное обнаруженіе зла.
Совершая злое дѣло втайнѣ, тщатель-
но заметая слѣды, человѣкъ находится въ
особомъ страстномъ настроеніи: этимъ смя-
теніемъ души и объясняется поразительное
явленіе, что преступникъ почти всегда оста-
вляетъ по себѣ такія доказательства ви-
ны, которыя, по своей яркости, должны бы
были, прежде всего, броситься ему въ гла-
за, не будь поле его зрѣнія ограничено погло-
щающимъ сосредоточеніемъ вниманія на тѣ-
сномъ кругѣ явленій.
Погрузившись всецѣло въ планъ своего пре-
ступленія, лихорадочно работая мыслью надъ мель-
2
18 с-
чайшими подробностями выполненія замысла, пре-
ступникъ теряетъ, во-первыхъ, способность отно-
ситься объективно ко всей совокупности обсто-
ятельствъ, среди которыхъ онъ вращается. По-
дробности мѣшаютъ ему видѣть, что картина его
положенія п отношеній, взятая въ цѣломъ, сама
по себѣ, можетъ послужить бьющею противъ него
уликою. Во-вторыхъ, напрягая свое вниманіе на
мельчайшихъ подробностяхъ, преступникъ тѣмъ
ограничиваетъ свою наблюдательность, не замѣ-
чаетъ, не видитъ—хотя п смотритъ—что оставляетъ
опасные, изобличающіе слѣды. Такимъ образомъ
и являются улики, которые, по своей доказательной,
разгромляющей силѣ, по истинѣ, могутъ быть наз-
ваны и р о в п д е и ці я л ь и ы ми.
Каждый криминалистъ знаетъ этихъ грозныхъ
обличителей, этихъ безмолвныхъ свидѣтелей, предъ
которыми нѣмѣетъ преступникъ. Какъ яркая молнія
въ темную ночь, моментально освѣщаетъ такая
улика преступное дѣло, поражая своею правди-
востью и неожиданностью. Нужно ли приводить
примѣры провиденціальныхъ уликъ изъ судебной
практики? Не думаю. Каждый, жившій на свѣтѣ,
встрѣчалъ ихъ, задумывался надъ ннмп и каждому
извѣстно, что нѣтъ ничего сокровеннаго, что не
открылось бы, и тайнаго, что не было бы узнано.
Преступленіе, совершенное не въ пустынѣ, а въ
человѣческомъ поселеніи, всегда подвержено риску
—э 19 да—
быть раскрытымъ. Стѣны являются свидѣтелями
и вѣтеръ—передатчикомъ. Пѣть той прозорливости,
которая предусмотрѣла бы всѣхъ возможныхъ изо-
бличителей преступленія. Пѣтъ той краски, которою
можно было бы сдѣлать чорпое—бѣлымъ а бѣлое —
чорнымъ, и пѣтъ той ничтожной соломинки, которая
не могла бы выроста въ грознаго обвинителя. Все
раскрывается. Тяжелое преступленіе вопіетъ къ
небу. Неповинно - пролитая кровь и причиненныя
муки вездѣ находить своихъ доказчиковъ.
По греческой легендѣ, поэтически обработан-
ной Шиллеромъ, убійцъ Ивина, «скромнаго друга
боговъ», уличили журавли, вившіеся «шумящею
станицею по вышинѣ», когда поэтъ вошелъ въ
Поспдоновъ лѣсъ, гдѣ надъ нимъ совершилось
злодѣяніе *).
II онъ боролся ужъ съ кончиной,
Вдругъ... шумъ отъ стаи журавлиной,
Онъ слышитъ (взоръ уже угасъ)
Ихъ жалобно-стенящій гласъ.
«Вы, журавли подъ небесами,
Я васъ въ свидѣтели зову.
Да грянетъ, привлеченный вами,
Зевесовъ громъ на ихъ главу»!
Хоръ эвменидъ, мстительницъ преступленій,
обходитъ театръ, гдѣ па Поспдоновъ пиръ собра-
’) Ивпковы жѵравлп, Шиллера, иерев. Жуковскаго.
2‘
е 20 е
лисъ изъ всей Греціи разноплеменныя толпы, по-
раженныя и опечаленныя убійствомъ поэта Нвнка.
И всѣ еще въ молчаньи, послѣ страшнаго гимна
эвменидъ о томъ, что виновный отъ нихъ нигдѣ
не скроется, какъ вдругъ на ступеняхъ послыша-
лось восклицаніе: «Тпмотеусъ, слышишь? Крикъ
вдали, то Ивановы журавли!». И небо вдругъ по-
крылось тьмою, и воздухъ весь отъ крылъ шу-
митъ; и видятъ... черной полосою станица журав-
лей летитъ. «Что? ІІвнкъ!», все поколебалось—и
имя Нвнка вомчалось нзъ устъ въ уста... Шумитъ
народъ, какъ бурная пучина водъ. «Нашъ добрый
Нвпкъ! Нашъ сраженный врагомъ незнаемымъ поэтъ!
Что, что въ семъ словѣ сокровенно? II что сихъ
журавлей полетъ?».
И всѣмъ сердцамъ въ одно мгновенье,
Какъ будто свыше откровенье,
Блеснула мысль: «убійца тутъ»;
То Эвменидъ ужасный судъ;
Отмщенье за пѣвца готово;
Себѣ преступникъ измѣнилъ.
Къ суду и тотъ, кто молвилъ слово,
И тотъ, кѣмъ онъ внимаемъ быль!...
II блѣденъ, трепетенъ, смятенный
Незапной рѣчью обличенный
Исторгнутъ изъ толпы злодѣй,
Предъ сѣдалище судей
Онъ привлеченъ съ своимъ клевретомъ.
—э 21 *=-
Злодѣи признаются, ослѣпленные молніею мести
(8(гаІі1 (Іег Насііе). Зло обнаружено.
По другой, средневѣковой, испанско-еврейской
легендѣ, финиковое дерево является свидѣтелемъ
противъ убійцы. Мавръ Гашамъ ненавидитъ всѣми
любимаго молодаго поэта Габріеля. Ненавидитъ онъ
его за успѣхъ его пѣсепъ, а еще болѣе злобствуетъ
за то, что прекрасная Зулапма обѣщала свое сердце
п руку вдохновенному поэту. Гашамъ прикинулся
другомъ поэта, пригласилъ его къ себѣ на отда-
ленную виллу и, подъ предлогомъ поджиданія
другихъ гостей, завелъ, дружески бесѣдуя, въ
глухой уголъ сада, гдѣ стояло лишь одинокое, еще
не распустившееся, вѣтвистое финиковое дерево.
«Здѣсь твоя могила, мрачно сказалъ Гапіамъ, ука-
зывая поэту на вырытую подъ деревомъ яму. Уже
эту ночь ты будешь въ ней покоиться!». «Я не
понимаю тебя, Гашамъ, что ты хочешь этимъ ска-
зать?», смущенно проговорилъ молодой поэтъ. «Ты
сейчасъ это поймешь, прохрипѣлъ мавръ и вонзилъ
острый кинжалъ въ беззащитную грудь своего гостя.
Обливаясь кровью, Габріель упалъ; по прежде
чѣмъ испустить духъ, успѣлъ произнесть: «Злодѣй!
ты пролилъ мою кровь, и здѣсь нѣтъ никого, кто
бы могъ уличить тебя; но Всевѣдущій не оставитъ
твоего преступленія безъ кары. Плодъ этого оди-
нокаго дерева заговоритъ и обвинитъ убійцу!».
Гашамъ громко захохоталъ и отвѣтилъ: «Я на-
—е 22 ч.—
пою корни этого дерева твоею кровью, чтобъ оно
молчало!». Затѣмъ онъ закопалъ трупъ подъ дере-
вомъ. Исчезновеніе поэта всѣми долго оплакива-
лось; никто, однако, не зналъ исторіи его гибели.
Время взяло свое: юношу забыли. Опять наступила
весна; природа ожила; на деревьяхъ показались
почки. Распустится ли финиковое дерево, подъ ко-
торымъ похороненъ невинно-убіенный? Но оно какъ
будто получило отъ крови поэта двойную силу.
Между тѣмъ, какъ па другихъ финиковыхъ де-
ревьяхъ показались лишь почки, па немъ уже
красовались дивные, сочные плоды, какихъ никто
никогда въ странѣ не видалъ. Рашамъ былъ въ
восторгѣ отъ своего дерева; онъ приглашалъ дру-
зей и знакомыхъ любоваться имъ; всѣ удивлялись
и спрашивали, чѣмъ объяснить, что одно только
это дерево въ саду дало такіе ранніе плоды? До-
вольный хозяинъ загадочно улыбался и отвѣчалъ:
«Друзья мои! Я не могу вамъ выдать этой вол-
шебной тайпы». Всѣ заговорили о Гашамовомъ
деревѣ съ чудными финиками. Пошли толки; сло-
жилась п сказка о томъ, что Рашамъ свѣдущъ
въ колдовствѣ и вѣдается съ дьяволомъ. Разговоры
дошли п до короля Король пожелалъ лично по-
смотрѣть чудное дерево и однажды со свитою от-
правился на виллу. Уже при одномъ внезапномъ
появленіи короля, Рашамъ поблѣднѣлъ; когда же
король выразилъ желаніе увидѣть дерево, мавръ за-
ю 23 е
трясся всѣмъ тѣломъ. «Чего ты боишься, Гашамъ?
спросилъ король. Вѣдь не можешь же ты опасаться,
что я сорву всѣ твои удивительные финики! Пой-
демъ, веди меня!». Молча повелъ Гашамъ короля
съ придворными въ садъ. Король и свита не могли
достаточно надивиться необычайному дереву. «Я
почти готовь повѣрить разсказамъ, что ты въ союзѣ
съ діаволомъ. Однако, объясни намъ свой секретъ,
я хочу его знать!». Но отвѣтныя рѣчи Гашама
были безсвязны и безсмыслены; король оскорбился
и сталъ еще настойчивѣе требовать объясненія.
Трепещущій Гашамъ отъ волненія не въ си-
лахъ былъ говорить. Въ гнѣвѣ король приказалъ
пыткою развязать ему языкъ. До этого Гашамъ,
однако, не допустилъ. Слова умирающаго поэта про-
звучали въ его ушахъ; ему теперь казалось, что
могила раскрывается и оттуда выходить убитый
имъ юноша съ грознымъ обвиненіемъ. Потрясен-
ный злодѣй упалъ къ ногамъ короля и сталъ мо-
лить о пощадѣ, не сознаваясь еще въ самомъ
преступленіи. Такая неожиданная мольба вызвала
подозрѣніе, что въ дѣлѣ дѣйствительно кроется
что-то чрезвычайное. Примѣнена была пытка п
мавръ вскорѣ признался въ своемъ преступленіи.
Раскопали землю и нашли трупъ. Всѣ присутствую-
щіе пришли въ негодованіе и потребовали стро-
жайшаго примѣненія закопа. Но рѣшеніе короля
было такое: «Гашама повѣсить на деревѣ, един-
24 е—
ственпомъ свидѣтелѣ гнуснаго преступленія; тамъ
онъ долженъ висѣть пока не сгніетъ, и проклятіе
тому, кто сорветъ хоть одинъ финикъ; садъ сру-
бить, оставивъ одно лишь финиковое дерево въ
предостереженіе всѣмъ!». Грозная воля короля была
исполнена; вилла и садъ были срыты; оставлено
лишь одно дерево, изобличившее злодѣяніе. И долго
мѣсто то, гдѣ была когда то вилла, считалось про-
клятымъ, п люди обходили его.—
Человѣку присуща глубокая вѣра въ Немезиду.
11 когда виновный поражается какимъ либо знаме-
нательнымъ для его полохлпвой души явленіемъ
или стеченіемъ обстоятельствъ, онъ съ ужасомъ
усматриваетъ въ немъ перстъ Провидѣнія и повер-
гается въ прахъ: онъ выдаетъ свою тяжкую тайну.
Такъ, человѣкъ, совершившій преступленіе, самъ,
въ силу своей вѣры въ законъ зла, предаетъ себя
правосудію—для искупленія вины.
Тусклымъ, траурнымъ факеломъ мелькаетъ,
напоминая о себѣ зазнавшимся, закопъ зла то въ
крупныхъ, то въ ничтожныхъ дѣлахъ человѣческой
жизни; холодомъ безнадежности вѣетъ отъ суда
его, не знающаго ни милости, ни извиненія. И каж-
дый отецъ, въ безграничной заботѣ, невольно мо-
литъ: «о сынъ мой! не дѣлай зла—зло нещадно
мститъ; не извлекай меча—мечемъ погибнешь!».