УЧРЕЖДЕНИЕ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК
Институт востоковедения РАН
ИСТОРИЯ СТРАН ВОСТОКА XX ВЕК
Серия основана в 1999 г.
Редакционная коллегия
В. В. Наумкин (главный редактор)
В. М. Алпатов. В. Я. Белокреницкий. Э. В. Молодякова.
А. 3. Егорин. И. В. Зайцев. И. Д. Звягельская.
Ю. В. Чудодеев (ученый секретарь серии)
О.Е. НЕПОМНИН
ИСТОРИЯ КИТАЯ
XX век
Москва
ИВ РАН КРАФТ+
УДК 94(510)”19”
ББК 63.3 (5 Кит) Н 19
Рецензенты:
Г.И. Чуфрин, Л.Б. Алаев, В. Я. Белокреницкий
Ответственный редактор
Ю.В. Чудодеев
Редактор
А.З. Алмазова
Н Непомнин, Олег Ефимович
История Китая. XX век /О.Е. Непомнин. - М.: Институт востоковедения РАН, Крафт+, 2011. - 736 с. -(История стран Востока. XX век). - ISBN 978-5-89282-445-3
Книга охватывает события истории Китая более чем столетней амплитуды - начиная с последних годов XIX века по наши дни. Автор предлагает свое видение закономерностей исторического развития этой великой страны, усматривая их в чередовании линейной эволюции с периодическими циклами упадка и процветания.
© Непомнин О. Е., 2011
© Институт востоковедения РАН, 2011
© Издательство «Крафт+», оформление, 2011
Введение
Китай - это великая держава и огромная страна, издавна именовавшая себя Срединным государством и Поднебесной империей. Это одна из древнейших цивилизаций, давшая человечеству шелк, чай, фарфор, бумагу, книгопечатание, компас и порох, построившая Великую Китайскую стену, Великий канал и дворец Гугун в Пекине. Это страна богатейшей культуры, родина иероглифической письменности, конфуцианства и даосизма, утонченной живописи, изящной поэзии и богатейшего литературного наследия, включая гигантское собрание исторических письменных памятников и сочинений. Что касается великой истории Китая, то ученые до сих пор спорят о ее длительности - сорок или пятьдесят столетий? Если это пять тысячелетий, то Древний Китай является «ровесником» Шумера, Вавилонии и Древнего Египта. Их истории прервались, а цивилизации умерли, тогда как китайский феномен жив и здравствует, и его бытование никогда не прерывалось.
В отличие от западноевропейской модели истории с ее линейным поступательным движением Китай искони развивался по иному сценарию, циклически. Дело в том, что эволюция китайского социума как до середины XIX в., так и в последующие сто лет (1840-1949) была связана с существованием сельского хозяйства трудоинтенсивного типа. Это порождало периодические династийно-демографические циклы, которые неизменно завершались колоссальным социально-политическим крахом и сменой правящих династий.
Начиная с эпохи Хань (206 г. до н.э. - 220 г. н.э.) в эволюции Срединного государства явно наблюдается некая цикличность: речь идет о чередовании династийных циклов. Вкратце каждый такой цикл развивался одинаково. Он начинался после очередного военного или политического катаклизма - крестьянской войны, народных восстаний или нашествия кочевников, когда погибало иногда более 70% всего населения страны.
Цикл открывался с воцарения новой династии в условиях всеобщей разрухи. На смену ей приходила стадия восстановления, во время которой для обработки заброшенной земли уже не хватало рабочих рук. Однако по мере роста населения залежи поднимались, а затем приходил период стабилизации, когда наступало равновесие между площадью пахотных земель и численностью крестьянских дворов. По миновании этого пропорционального соответствия демографический потенциал начинал превышать допустимые пределы. Крестьянские владения, семейные наделы и сами поля дробились. На каждого едока приходилось все меньше земли, зерна и прочего продовольствия. Возникало избыточное население, для которого в деревне уже не было ни еды, ни работы. «Лишние» люди перемещались в города, в сферы ремесла, торговли, горнодобывающих промыслов и транспорта. На очередной стадии цикла уход из сферы земледелия уже не был средством противодействия наступавшему кризису, так как и в недеревенских делах наступал избыток рабочей силы. Уходившие из сельского хозяйства люди оказывались выброшенными из всех сфер экономики. Такой период внутри цикла становился острой фазой кризиса. По логике цикла, в соответствии с данной исторической моделью, социальное и политическое положение в стране неуклонно ухудшалось.
Из-за возраставшего демографического давления на экономику все новые и новые миллионы людей лишались источников существования. Впадая в нищету, они превращались в «горючий материал», искали выход в бродяжничестве, воровстве, разбое и восстаниях. Острая фаза кризиса перерастала в стадию катастрофы. Массовая вооруженная борьба в виде восстаний и крестьянских войн зачастую длилась не одно десятилетие. Государственная власть слабела. Смута, особенно в сочетании с политической раздробленностью и нашествием кочевников, приводила к массовой гибели населения, запустению деревень, разрушению городов, падению ремесла, торговли, горных разработок и транспорта. Этой стадией-катастрофой завершался очередной цикл. Старая династия гибла, и на смену ей приходила новая. Фаза разрухи открывала собой новый социально-демографический цикл, и все повторялось сначала - по описанному сценарию.
В истории Китая насчитывается восемь таких круговоротов - циклов. Первым был Раннеханьский (206 г. до н.э. - 24 г. н.э.);
вторым - Позднеханьский (25-220). После долгого перерыва почти в четыре столетия наступил третий - Танский (618-907). Четвертым стал Сунский (960-1279), пятым - Минский (1368-1644). За ним последовал шестой круговорот в истории Китая - Цин-ский (1644-1870). Его сменил седьмой - Тайпинский (1870-1949). Почти все циклы называются именем правившей тогда династии, соответственно, мы указываем начало и конец каждого цикла по годам правления династии. Такая датировка весьма условна. На самом деле «граница» между фазой катастрофы прошедшего цикла и стадией разрухи наступившего весьма условна и не может быть указана с точностью до года.
Смена одного цикла другим, как и смена любых исторических процессов, не может иметь жесткой хронологии. Кроме того, необходимо учесть разновидность источников: Позднеханьский цикл, например, прослеживается на цифровых показателях, а Раннеханьский - только на описательном материале. Как видим, в истории Китая было шесть «больших» циклов продолжительностью от 200 до 300 лет каждый - с Раннеханьского до Цинского включительно, и два «малых» - Тайпинский (80 лет) и Маоистский, продолжающийся уже более половины столетия.
С учетом фактора цикличности вся история Китая распадается на четыре неравные эпохи. Первая, доциклическая пора -от Шан до Хань (XVI - начало III в. до н.э.) - охватывает примерно 18 столетий; вторая - два Ханьских цикла (Ранний и Поздний) - более 4 столетий (206 г. до н.э. - 220 г. н.э.). Третья эпоха являла собой нециклическую, или межциклическую, полосу - от конца Позднеханьского до начала Танского цикла (Ш-VII вв.), т.е. около четырех столетий. Это была эпоха политической раздробленности, междоусобных войн, смут и нашествий кочевников. Тогда одна волна разрухи сменялась очередной фазой разорения страны и гибелью массы населения. И, наконец, четвертая и последняя эпоха - целиком циклическая, которая укладывается в рамки господства четырех династий - Тан, Сун, Мин, Цин. Из этой череды выпадает период монгольской династии Юань (1279-1368), поскольку все эти без малого сто лет оказались наполнены непрекращавшейся вооруженной борьбой китайского народа с завоевателями. На смену Цинскому пришли «малые» циклы - Тайпинский и Маоистский.
Циклическая эпоха с двумя небольшими перерывами - периоды «Пяти династий» (907-960) и Юань - длится уже почти четырнадцать столетий (618-2010). Таким образом, вся история Китая представляет собой сочетание нециклического и циклического развития, когда первое сменялось вторым. При этом именно циклическая эпоха отличалась наиболее интенсивными нашествиями кочевников - киданей, тангутов и чжурчжэней. создавших в Северном Китае свои государства (X-XIII вв.). Затем наступала полоса иноземных завоеваний всего Китая и создания неханьских династий - монгольской Юань и маньчжурской Цин (1644-1911).
В эволюции Срединного государства до эпохи Хань имелись определенные признаки линейной поступательности. Однако в русле Раннеханьского и Позднеханьского циклов наблюдалось возвратное, попятное движение. Эпоха межциклической (или нециклической) истории Китая, которую мы видим от конца империи Поздняя Хань до становления Танской империи (220-618) - не подпадает под четкое определение. В ней не отмечалось линейного развития и наблюдались лишь некоторые признаки цикличности. В VII в. мы имеем окончательное наступление циклического типа эволюции. Начиная с эпохи Тан и до наших дней наблюдалась последовательная смена одного цикла другим при явном сокращении продолжительности самих циклов. Именно с этого времени Китай и Западная Европа пошли по разным направлениям общественной эволюции. Европа бесповоротно перешла к линейному поступательному варианту исторического движения.
В отличие от Запада Китай с VII вплоть до XXI в. пребывал в русле циклического буксования с повторением одних и тех же внутрициклических фаз и стадий. В то время как Запад встал на путь неуклонной модернизации общественного бытия, Китай четырнадцать веков потратил на замораживание исторического процесса, сохранение и воспроизводство традиционного общества, т.е. на застой. Тем не менее застой китайского традиционного общества, который в исторической ретроспективе особенно заметен на фоне быстро прогрессировавшего Запада, не следует считать абсолютным. С внутрисистемной же точки зрения, нельзя сказать, что поступательного движения в циклической модели вообще не было.
Первым таким видом было внутрициклическое движение, т.е. скольжение от одной фазы цикла к другой. В фазе восстановления разрушенного система выходила на уровень стадии стабилизации предшествовавшего цикла. В этой фазе нового цикла не просто возобновлялся былой потенциал городской экономики и культуры, но и наблюдалось его определенное обогащение и совершенствование в связи с бурным ростом городов. Экономический, социальный, материальный и духовный уровень фаз стабилизации и кризиса в данном цикле оказывался несколько выше, нежели на тех же стадиях предыдущего цикла. Правда, в фазе катастрофы эти более чем скромные достижения смывались волной разрухи. Затем тот же сценарий повторялся в следующем цикле. В его двух фазах - стабилизации и кризисе - движение внутри цикла выходило на более высокий уровень. Тем самым при переходе от одного цикла к другому имела место некоторая поступательность.
В итоге возникал второй вид движения - межцикловой, когда с каждым новым циклом общество поднималось на новый горизонт. Однако эти достижения во многом гасились с наступлением фаз катастрофы и разрухи. Так внутрицикло-вое движение низводило межцикловое к минимуму. Практически эти два вида движения препятствовали друг другу, сводя эволюцию Китая к состоянию, близкому к стагнации. Результаты межциклового движения становятся осязаемы главным образом при сравнении циклов, крайне удаленных друг от друга во времени, например, Позднеханьского и Цинского. В то время как Запад вышел на устойчивое линейное развитие с постоянно поднимавшими показателями общественного прогресса, в Китае сложилась иная ситуация. Здесь поступательность наблюдалась в виде крайне пологой спирали с минимальным расстоянием между ее витками.
Все это не позволяло Китаю выйти на более высокий уровень общественного состояния и, в частности, ослабляло его оборонный потенциал. Военной слабостью Срединного государства регулярно пользовались северные кочевники, особенно когда Китай вступал в фазу смуты и катастрофы. В итоге малочисленные, но хорошо организованные номады не раз завоевывали огромную земледельческую страну. Китайская империя оставалась настолько отсталой и слабой, что начало XX столе
тия встретила под пятой очередных завоевателей - маньчжуров. Последние возвели на китайский престол свою династию Цин, присоединили к Китаю Маньчжурию, Монголию, Джунгарию, Кашгарию и Тибет. Тем самым была создана гигантская Цинская империя.
Началась эпоха Цин (1644-1912), весьма специфическая часть гигантской четырехтысячелетней истории Китая. К началу XVII в. в силу особенностей своей модели исторической эволюции Срединное государство отстало от Западной Европы. В то время как последняя вступила в полосу буржуазного развития и новой общественной формации, Поднебесная империя осталась в русле традиционности и азиатского способа производства в его особом китайском варианте. В Европе уже началась эпоха новой истории, а Срединное государство застряло в болоте средневековья.
Китаю история уготовала очередное «варварское» завоевание, еще одно воцарение чужеземной династии и обычный для китайской исторической модели социально-демографический цикл, т.е. круговорот со сменой определенных фаз - разрухи, восстановления, стагнации, нового кризиса и неизбежного политического, демографического и экономического краха. Этот Цинский цикл начался в 80-е годы XVII века и завершился в 70-е годы XIX. Внешне империя Цин выглядела вполне благополучным государством - богатые города, развитые ремёсла и торговля, древняя и высокая цивилизация. За китайский шелк, чай и фарфор Европа и Америка расплачивались серебром.
Между тем Запад перешел от феодализма к капитализму, от средневековья к новому времени. Китай же остался отсталой и «закрытой» от остального мира страной, и только в пору торговых, или «опиумных» войн середины XIX в. Цинская империя оказалась насильно вовлечена в систему мирового рынка и общемирового развития. Именно тогда для Китая начался период новой истории, продолжавшийся вплоть до падения Цинской монархии в 1912 г. и Первой мировой войны. В силу этих причин эпоха Цин для Китая не целиком может быть охарактеризована как период его новой истории. Весь XVII, XVIII и большую часть XIX в. Китай оставался в русле традиционности и средневековья и только с последней трети XIX в. вступил в период новой истории и переходного общества.
Период становления и развития переходного общества в полуколониальном Китае целиком пришелся на Тайпинский цикл (от названия Крестьянской войны тайпинов), длившийся с 1870 по 1949 г. Предшествующие ему Минский (1368-1644) и Цинский (1644-1850) циклы начинались со смены династии (соответственно Юань - Мин и Мин - Цин) и преодоления демографической и экономической перенапряженное™, наступавшей в результате массовой гибели населения. С включением Китая в мировой капиталистический рынок историческая эволюция страны приобрела отчасти и западный европейский тип развития - линейный. После «опиумных» войн середины XIX в. здесь началось сосуществование и взаимодействие старого и нового типов эволюции, т.е. циклического и линейного.
Специфика Тайпинского цикла заключалась в явном вмешательстве нового начала в старый циклический механизм. Во-первых, «опиумное» проникновение и первая торговая война 1840-1842 гг. послужили стимулятором и ускорителем очередного циклического взрыва, а именно Крестьянской войны тайпинов. Во-вторых, европейское начало стало не только «фоном», но и прямым участником этого катаклизма. Здесь большую роль сыграло то, что мировые державы поддерживали старую династию Цин и выступили против новой тайпинской «Небесной» династии Хунов, предприняв прямую интервенцию 1862-1864 гг. В-третьих, продукт линейного развития -христианство стало компонентом и «знаменем» крестьянской войны. По трем указанным направлениям в механизм циклической смены был введен линейный потенциал.
В итоге взаимодействия традиционного и современного начал нарушилось нормальное функционирование принципа периодического и временного оздоровления китайский системы, тогда как ее линейное обновление еще только начиналось. Напластование нового и старого привело к сбою в работе средневекового механизма. Демографическая и экономическая перенапряженность была снята в результате гибели 40-50 млн. человек, но обновления власти не произошло. Старая династия -Цин - сохранилась. Традиционная система несколько оздоровилась, обычного же в таких случаях частичного возврата к более отсталым раннестадиальным формам в базисе и надстройке не-последовало.
Малая эффективность очередной циклической смены объяснялась и военно-политическим поражением последней крестьянской войны китайского средневековья. Это поражение было связано с привнесением в ее циклическую природу линейного начала - христианства. Традиционный лозунг «Свергнем Цин, восстановим Мин!», а также знамя Христа, под которым выступали тайпины, не могли привести к смене династий в конфуцианском Китае, равно как и к объединению населения вокруг новой власти. Первоначальные успехи тайпинов в 1850-1856 гг. объяснялись тем, что на повстанцев работало гигантское скопление «горючего материала» антиманьчжур-ского характера, как социально-экономического, так и национально-освободительного. «Христианская» армия тайпинских ванов долго держалась на этой волне. Когда же изначальный потенциал был уже во многом израсходован и из социального «котла» вышла критическая масса «горючего материала», началась стагнация, а затем и упадок тайпинского движения.
Старую династию Цин во многом спасло, а новую «Небесную» погубило преждевременное и крайне опасное в той среде религиозное новаторство повстанцев. Чуждое конфуцианству знамя Христа не позволило шэнъши* присоединиться к тай-пинам или занять по отношению к ним лояльную позицию. Это во многом определило отношение сельского населения к «длинноволосым» повстанцам (чанмао) и резко укрепило ряды «белоповязочников».
Обреченность «христианской» власти в низовьях Янцзы, а именно образование государства** Тайпин Тяньго в середине
* Шэнъши (букв, «ученые мужи, носящие особый пояс») - ученое привилегированное сословие в Китае, из представителей которого формировался государственный аппарат (обладатели «ученых» степеней, выдержавшие экзамены и получившие таким образом право занимать государственные должности).
** Тайпин тяньго - доел, «небесное государство великого благоденствия», созданное участниками движения тайпинов - антиманьчжурской Крестьянской войны 1850-1868 гг. Идеология тайпинов была синтезом китайского и западного начал (конфуцианской морали, древнекитайских социальных утопий в сочетании с христианскими идеями протестантского толка).
XIX в. обусловливалась тем, что с переплетением циклического и линейного начал чисто традиционный вариант смены династии уже частично не работал, а современный путь, т.е. обновление надстройки по-европейски, еще не приобрел реальной силы. В начале наступившего катаклизма все шло по правилам средневековой цикличности, но в середине его разрушительно-созидательная функция оказалась частично парализованной из-за наличия чужеродных тенденций. Этот синтез привел к специфическим и смазанным результатам: обновление системы оказалось половинчатым, а начавшийся цикл -ущербным и ослабленным. Сбой в работе циклического механизма привел к тому, что Тайпинский цикл начался с «плохого» старта и слабо оздоровленной почвы не рассосавшегося до конца кризиса. В частности, не был решен вопрос обновления власти и смены династии. В традиционном Китае периодическое обновление системы шло посредством единого слитного решения демографических и хозяйственных задач, с одной стороны, династийных и надстроечных - с другой. Оба слагаемых циклического механизма были неразрывны.
Когда в Китае появились признаки линейной эволюции наряду с циклической - демографическая ситуация в стране уже не зависела от смены династий. Тогда оба эти фактора стали действовать самостоятельно и независимо. Так, в 1850-1864 гг. во время восстания тайпинов произошел демографический спад, но смены династий не последовало. В 1911-1913 гг. династия пала, но уже без демографических последствий. Таким образом, один эшелон некогда единого, а теперь разобщенного цикла отстал от другого на полстолетия, и это свидетельствовало о том, что старокитайский тип эволюции сдавал свои позиции. В XX в. цикличность не умерла, а стала сочетаться с линейностью развития, т.е. со сменой формаций (традиционность - переходность - социализм). Движение нового типа развивалось на фоне продолжавшихся процессов Тайпин-ского цикла (рост демографической и хозяйственной напряженности в деревне), втягиваясь в полосу очередного социального и политического катаклизма 30-40-х годов.
В итоге старый и новый тип развития Китая сосуществовали, так сказать, синтезированно, что вело к искажению обоих и к появлению некоего «третьего» варианта эволюции. Так,
в последней четверти XIX столетия в русле линейно-циклического развития в рамках Тайпинского цикла традиционно произошла демографическая разрядка, а также свойственные первой фазе циклов снижение урожайности, падение производительности труда в земледелии. Однако на этот раз - в начале XX в. второй фазы цикла (подъем) не последовало, и деревня сразу же очутилась на третьей фазе (кризис). При этом смена власти (бэйянская, гоминьдановская) оказалась уже не связанной с демографическим фактором. В результате этого облегчался синтез китайской традиционной и западной современной моделей исторического поступательного движения.
Соотношение старого и нового в этом блоке менялось. В начале переходного периода явно преобладали признаки цикличности, но затем стали набирать силу, особенно после падения монархии, тенденции линейной эволюции. Так, до 1912 г. по старому «сценарию» совершались дворцовые перевороты (1861, 1898 гг.) и происходили крестьянские войны (тайпины, няньцзюни), приезды «данников» (фанъ) в Пекин, сдавались средневековые экзамены (кэцзюй) на звание шэнь-ши. Происходили восстания тайных обществ (хуэйдан) и ритуальные шаманские пляски (тяоипнь) в дворцовом храме и Шаманском управлении (Шэньфан). Продолжались интриги маньчжурских князей и придворных евнухов, жертвоприношения духам и «голодные бунты». Параллельно этому по новому «сценарию» развивались другие события: вторжение иностранного капитала, врастание Китая в мировой рынок, рост фабрик и возникновение буржуазии, борьба за конституцию и парламент, становление госкапитализма и пролетариата, начало революционного движения. На ранней стадии своего взаимодействия цикличность и линейность еще не слились воедино и были довольно автономны, во всяком случае, до крушения Цинской империи в 1912 г.
Таким образом, до 1911-1913 гг. Китай представлял собой страну двух «сценариев» исторического развития, но уже в республиканский период (1912-1949) он перешел на «промежуточный» или «смешанный сценарий». Период «двух сценариев» соответствовал и хронологически, и по существу доинте-гральной ступени становления синтезированной общественной системы в Китае, а период «смешанного сценария» - инте
гральной, когда произошло слияние линейного и циклического начал. До этого в Китае наблюдалось два типа исторического движения, а после падения монархии - один смешанный вариант развития. В доинтегральной фазе переходного общества существовали две разные шкалы социальных ценностей (старая и новая), а в интегральной фазе - одна общая комбинированная шкала - «старо-новая» или «ново-старая». Соответственно от «опиумных» войн до падения монархии Китай был «обществом двух стандартов» - традиционного и современного, а в период республики (1912-1949) они слились в некий промежуточный, третий. В итоге гигантская полуколония стала «обществом двойного» или «двуединого стандарта».
С середины XIX в. Цинская империя оказалась в двух измерениях - восточном, традиционном, и западном, капиталистическом. После 1911-1913 гг. Китайская республика осталась «обществом в двух измерениях», но при этом появилось гораздо больше явлений, структур и процессов смешанного типа, или «двойного измерения», т.е. продуктов общественного синтеза. На протяжении столетия (1840-1949) конфуцианское общество слабело, а антиконфуцианский или неконфуцианский потенциал усиливался, но не настолько, чтобы победить. При этом потенциал слияния двух начал, их синтеза активно нарастал.
Взаимопроникновение нового и традиционного определило природу двух фаз Тайпинского цикла - кризиса и катастрофы. Обе фазы начались рано и переросли в полосу циклической «смуты» 10-40-х годов XX в. В этой «смуте» традиционными были децентрализация, т.е. распад единого государства на зоны господства нескольких крупных военачальников (генералы-милитаристы), длительная междоусобица (вооруженная борьба милитаристских клик), очередное чужеземное завоевание (японская оккупация половины страны), попытка создать «новую династию», победоносная Крестьянская война 1927-1949 гг. На этот раз сельские повстанцы выступили под другим иноземным идеологическим знаменем - «китаизированного марксизма» вместо тайпинского христианства.
Традиционные начала общества в переходный период частично упрочивались по завершении старого (Цинского) и наступлении нового (Тайпинского) цикла. Очередной виток тра
диционной цикличности не мог быть совершенно «подавлен» под натиском законов линейной эволюции, привнесенной в Китай извне. Однако эти новые тенденции современного развития не могли побороть потенциала средневекового общества с присущим ему типом развития. В итоге ни один из двух типов не мог вытеснить другой, не образуя при этом нечто третье, комбинированное. Инерция цикличности мешала современному линейному развитию, т.е. капиталистической линии эволюции, в частности, не давала буржуазному укладу перерасти в формацию. В свою очередь, и линейное развитие подтачивало традиционный ритм циклов, втягивая старое во взаимодействие с новым и явно обезличивая его в лоне синтеза. Политические перевороты 1911-1949 гг. - это результат наложения современных начал на традиционную эволюцию.
Формирование синтезированного общества не позволяло реализоваться западной модели эволюции, предполагающей становление буржуазии и пролетариата. Повышались лишь шансы промежуточной силы, т.е. крестьянства. Традиционная цикличность делала повстанческую борьбу крестьянства по существу бесперспективной. В переходном же обществе именно перед крестьянскими повстанцами открывались наибольшие возможности для политического успеха и формирования новой социальной системы. Таким образом, слияние линейности и цикличности в основном работало на лидеров крестьянской массы. Синтез принципов старого и нового развития сделал то. что ранее, в условиях чистой традиционности, не удавалось крестьянским вождям.
Дихотомия «цикличность - линейность» начала функционировать со времени торговых войн середины XIX в. при постоянном росте последнего компонента и ожесточенном сопротивлении первого. Сочетание линейности и цикличности обусловило двойственность эволюции полуколониального Китая в XIX-XX вв. и вызвало к жизни ряд антагонистических явлений, таких, как «развитие - стагнация», «непрерывность -дискретность», «поступательность - возвратность». Эти «вторичные» оппозиции, так же как первичная «линейность - цикличность», порождали синтез двух компонентов.
Срастанию двух типов движения на промежуточном уровне • способствовали повышенные регенерационные возможно
сти старой системы, восстановительный потенциал «азиатчины» и ее гибкая мимикрия. Непрерывность движения западного типа сочеталась с дискретностью восточного, восхождение вверх - со спадами, поступательность - с периодической возвратностью, рывки вперед - с частичными откатами назад. Во всех этих сочетаниях первые начала жестко лимитировались вторыми. Цикличность во многом сводила на нет силу линейности, а та, в свою очередь, обесценивала достижения цикличности, поскольку возврат к двум «чистым» первоначальным типам движения был невозможен. В итоге реальная эволюция переходного социума Китая XIX-XX вв. пошла не по циклическому и не по линейному стандарту, а в русле их слияния. Возник вариант смешанного линейно-циклического развития.
Оба типа исторического движения, естественно, несли в себе свойственные им виды кризисности. Циклическое наследие предполагало в полуколониальном Китае возможность династийно-демографического кризиса. Однако демографический элемент системы «оздоровился» к середине 70-х годов, а «династийное обновление» произошло лишь в 1912 г. и выход из циклического кризиса растянулся почти на 40 лет. Вместе с тем, параллельно с традиционным кризисом началось вмешательство внешних сил в естественный ход циклической эволюции. Интернационализация исторического процесса в Китае, начавшаяся с середины XIX в., привела к формационному кризису, который сделал дальнейшую эволюцию традиционной системы исторически бесперспективной. Характер этого привнесенного извне формационного кризиса соответствовал оценке, данной К. Марксом капиталистическому вторжению в Азию как «социальной революции».
После падения монархии синтез линейности и цикличности привел к срастанию новой и старой кризисности. Погружение социума в переходное состояние само по себе было процессом политической, социальной и хозяйственной деструкции. В эту болезненную обстановку линейное развитие внесло новый вид кризисов менее крупного для Китая масштаба - периодические мировые экономические кризисы, такие, как «великая депрессия» 1929-1933 гг.
Часть первая
КРУШЕНИЕ ЦИНСКОЙ МОНАРХИИ
Глава 1 ИХЭТУАНЬСКИЙ КРИЗИС
Реакционный сентябрьский переворот 1898 г., совершенный императрицей Цыси, которая отстранила императора Цзайтяня от власти, положил конец политике реформ. Он знаменовал собой откат в прошлое - ответную реакцию на «европеизацию» Китая. Борьба против «заморских варваров» и их машин, охватившая страну, приняла особенно острые формы на Севере - в провинциях Чжили, Шаньдун и в Маньчжурии. Здесь проникновение всего иностранного было явлением новым и непривычным, вызывавшим поэтому крайне болезненную реакцию населения. К концу XIX в. в экономике этого региона произошли заметные изменения. Интенсивно велось строительство железных дорог, была налажена почтовотелеграфная связь, намного сократились перевозки грузов по Великому каналу и резко возрос импорт фабричных товаров. Все эти нововведения в жизни страны (постройка железных дорог Пекин - Чжэндин, Тяньцзинь - Цзиньчжоу, Пекин -Тяньцзинь, движение иностранных судов по Великому каналу и регулярное пароходное сообщение между Тяньцзинем и Шанхаем, организация в 1896 г. современной почтовой связи по всей стране) повлекли за собой острый социальный кризис. Потеряли работу многочисленные труженики традиционных видов транспорта и связи - лодочники, возчики, кули-носилыцики и грузчики, погонщики, охранники, гонцы и смот
рители правительственной ямской и курьерской, а также частной посыльной службы и хозяева постоялых дворов. Кроме того, строительство КВЖД и ЮМЖД грозило оставить без заработка многие тысячи людей, занятых перевозкой земледельческой продукции гужом и на джонках к портам Ляодуна. Чтобы проложить трассы новых дорог, уничтожались поля, разрушались дома и кладбища, что вызывало гнев населения. Самая бескомпромиссная борьба против машин на севере Китая шла в сфере сухопутного транспорта. Железные дороги и телеграф, построенные «варварами» или на их займы, сами по себе представлялись населению символом чужеземной экспансии. Усиленное проникновение европейских, японских и американских товаров на внутренний рынок Китая привело к разрушению ручного промысла, в основном ремесла. Лишились работы, дополнительного заработка и разорились несколько миллионов человек, в том числе в провинции Чжили - более миллиона. В итоге на Севере Китая в конце 90-х годов назрел мощный социальный взрыв, направленный в первую очередь против иностранного сектора. Он был ускорен катастрофическим ухудшением жизни крестьянства северных провинций в результате стихийных бедствий. На протяжении ряда лет здесь повторялись засухи, а в 1898 г. к ним добавилось крупное наводнение в долине Хуанхэ, и с тех пор река ежегодно прорывала дамбы. Особенно страдали юго-восток Чжили и зона Великого канала в провинции Шаньдун. С 1898 г. в большинстве областей свирепствовал голод. Весной 1900 г. в Шаньси голодало 4 млн. человек. Эпидемия холеры и другие массовые инфекционные болезни вызвали высокую смертность среди населения, которое считало причиной всех этих бед «заморских дьяволов». Люди верили, что, уничтожив иностранцев, можно покончить с голодом.
Организаторами борьбы против иностранцев в провинциях Шаньдун и Чжили стали несколько тайных обществ, практиковавших даосские физические упражнения (цюань). Эти упражнения напоминали кулачные бои, что и побудило иностранцев назвать членов таких обществ «боксерами». О том же напоминало и название главного общества - «Ихэцюань» («Кулак во имя справедливости и мира»). Эти тайные общества известны как «Ихэцюань» или «Ихэтуань» («Отряды справедливости
и мира»). Так же назвалось и все движение, а его участники именовались туань (отряды) и цюань (кулаки). Сами ихэтуани считали себя «священными воинами», «справедливыми людьми» и «священными отрядами». В их рядах были крестьяне-бедняки, разорившиеся ремесленники, потерявшие работу транспортные рабочие и демобилизованные солдаты, а также женщины и подростки. Поклоняясь традиционным божествам, святым и духам, они отдавали предпочтение богу войны Гуаньди. Ихэтуани верили, что даосская гимнастика цюань, заклинания и амулеты делают их бессмертными и неуязвимыми для «варварских» пуль и снарядов. Для этого они проходили специальную усиленную подготовку у своих «алтарей» под руководством особых наставников, а затем объединялись в отряды. В их среде процветали суеверия, мистицизм и черная магия, а также разного рода вымыслы.
Движение «Ихэтуань» возникло как реакция низов традиционного общества на иностранную экспансию, крайне консервативное и обскурантистское движение средневекового толка. Его идеологическим знаменем были конфуцианство, патриотизм и ярая ксенофобия, но оно было крайне далеко от сознательного антиимпериализма. Идеология ихэтуаней своими темными сторонами - мистицизмом и суевериями - была близка взглядам и психологии «партии императрицы», т.е. сторонников Цыси. Ксенофобия туаней, отсталость и стихийность крестьянской массы, ее стремление к разрушению и конфуцианская ортодоксальность впоследствии способствовали союзу этого движения с наиболее реакционными силами китайской деспотии. Даже в период репрессий местных властей против «смутьянов» туани всемерно афишировали свои верноподданнические чувства. Их угрозы относились лишь к тем, кто предпринимал нововведения и устанавливал контакты с Западом. Сама же династия и особенно императрица Цыси оставались вне критики.
Особенно остро ненависть к «заморским дьяволам» проявлялась в провинции Шаньдун, где с поразительной наглостью стали хозяйничать немцы - военные, чиновники, концессионеры, предприниматели и миссионеры. Движение ихэтуаней началось весной 1898 г. на границе пров. Шаньдун и Чжили. Резкий подъем борьбы наступил осенью 1899 г. после того как немцы обосновались в Цзяочжоу и проложили трассу будущей железной дороги Циндао-Цзинань. Антигерманское и антихри
стианское восстание охватило более 20 уездов, где за оружие взялось до 40 тыс. человек. Той же осенью движение ихэтуаней перекинулось в юго-восточные районы Чжили. Под лозунгом «Поддержим Цин, смерть иностранцам!» они беспощадно уничтожали все «варварское» - самих иностранцев, христианские церкви, школы и библиотеки, миссионеров и китайцев-христиан. Они жгли европейские книги, вели борьбу против всего западного. Это было движение против любых форм прогресса, объединившее под своими знаменами самые консервативные силы Китая.
Взрыв отчаяния маргинальных слоев общества в Северном Китае был ответом на принудительное насаждение извне современных форм экономики. Во главе движения встал бедняк и бродяга Чжу Хундэн. Под его руководством туани разбили посланные против них провинциальные войска, но властям удалось обезглавить эти отряды. Чжу Хундэн и его помощники были арестованы и казнены. Само же движение продолжало набирать силу. Часть шаньдунской бюрократии предлагала поставить его под контроль властей, включив «священные отряды» в состав сельского ополчения. Такую позицию занял губернатор пров. Шаньдун Юйсянь. Другие чиновники видели в туанях бунтовщиков и требовали беспощадной расправы над ними. Под давлением иностранных держав Юйсянь в декабре 1899 г. был заменен на посту губернатора ярым противником туаней Юань Шикаем, который двинул на северо-запад провинции карательные войска. Не имея возможности противостоять современному оружию, отряды шаньдунских ихэтуаней были вынуждены весной 1900 г. отступить на территорию Чжили. Движение туаней не было осознанным протестом ни против чиновников, либо местных шэньши, ни против маньчжурского господства и самой династии Цин.
В массе своей бюрократия, придворные и шэньши практически выступали с почти тех же позиций, хотя для правительства ихэтуани еще какое-то время были «смутьянами» и «бандитами». Цыси, маньчжурская верхушка и китайские сановники поначалу враждебно отнеслись к движению ихэтуаней, увидев в нем, как в любом массовом вооруженном выступлении, бунт, направленный против цинского режима. Между тем угроза реального раздела Китая «заморскими варварами» за
ставляла императорский двор внять антииностранным лозунгам туаней и попытаться использовать «священные отряды» для изгнания из Поднебесной наглых пришельцев. Цыси стремилась не допустить разгрома ихэтуаней, видя в них возможное орудие борьбы с ненавистными ей «варварами». Поэтому вплоть до мая 1900 г. издавались указы о покарании «бандитов» и «смутьянов», но в то же время планируемый разгром слабо вооруженных и плохо организованных отрядов туаней постоянно откладывался. Не страшась этого по сути верноподданнического движения, вдовствующая императрица препятствовала его подавлению, наказывая и отстраняя наиболее ретивых генералов-карателей. В конечном счете Цыси сохранила «священные отряды» для двойного удара - по «заморским варварам» и по сторонникам модернизации Китая. Ихэтуани считали предателями родины и тех и других. Слепая ненависть ко всему современному превратила их в течение махровой реакции. При этом все более или менее прогрессивные силы Китая -революционеры, буржуазия, обуржуазившиеся шэньши и вчерашние сторонники курса «усвоения заморских дел» - составили в 1898-1901 гг. противоположный лагерь, хотя и весьма разношерстный. В этом плане разгром реформаторского течения и подъем движения «Ихэтуань» представляли собой два этапа и два уровня в сущности единой линии развития событий. Победа придворной реакции в 1898 г. сделала возможным слияние обоих потоков, тогда как ни реформаторы, ни лидеры «самоусиления» в лице Чжан Чжидуна и Ли Хунчжана не пошли на союз с ихэтуанями.
Раздраженная вмешательством держав в вопросы маньчжурского престолонаследия, Цыси в начале 1900 г., ссылаясь на слабое здоровье императора Цзайтяня, объявила наследником престола сына князя Дуаня. Однако колониальные державы отказались признать его, а две тысячи сторонников Цзайтяня подписали петицию протеста, направленную во дворец. Цыси тем не менее настояла на своем, и князь Дуань, крайний реакционер и ксенофоб, стал самой влиятельной фигурой в правительстве. Иностранные державы сочли, что Пекин потворствует антииностранному движению, и устроили демонстрацию военно-морских сил в Чжилийском заливе. После этого Цыси была вынуждена направить против ихэтуаней армейский кор
пус Не Шичэна. В мае последовала грозная коллективная нота глав иностранных миссий, и цинскому правительству пришлось издать четыре указа о расследовании и запрещении движения. Они были направлены против «дурных» ихэтуаней, тех, кто нарушал порядок на местах и доставлял неприятности властям, «хорошим» же давали понять, что антииностранная деятельность не будет строго наказываться. Цыси тем самым старалась сохранить «священные отряды» как ударную силу против ненавистных ей «заморских варваров». В самом правящем лагере не было единства по этому вопросу. Довольно сильная группировка ярых ксенофобов и крайних реакционеров во главе с князем Дуанем требовала использовать ихэтуаней против внешнего врага. Такую же позицию заняли могущественный Жунлу и воинственно настроенные чиновники в высшем правительственном органе - Нэйгэ (Императорский секретариат). Против поддержки ихэтуаней и обострения отношений с державами выступала другая группировка - сановники Ведомства внешнеполитических дел (Цзунли ямэнъ) во главе с князем Цин. Однако она была намного слабее первой. Такая разноголосица отразилась и на позиции двора, который то запрещал, то разрешал союз «Ихэтуань», но в целом оберегал его для дальнейшего использования в своих целях.
Присоединение шаньдунских «священных отрядов» к чжи-лийским привело к быстрому подъему движения. Отряды ихэтуаней двумя колоннами начали поход на север. Первая двинулась на Тяньцзинь вдоль Великого канала, а вторая - на Пекин. Одержав победу под г. Жэньцю, она вышла к железной дороге Баодин - Пекин и направилась к Тяньцзиню. Наместник Чжили Юйлу направил против ихэтуаней с севера армейский корпус Не Шичэна, а с юга - войска из Баодина. Ихэтуани разобрали рельсы и сожгли шесть станций на железной дороге. Получив подкрепление, они в июне вынудили Не Шичэна убраться восвояси. После этого успеха ряды «священных воинов» возросли до 100 тыс. бойцов. Их отряды подошли к Пекину, Тяньцзиню, Тунчжоу и Баодину. Однако командиры ихэтуаней. у которых не было единого командования, действовали разобщенно. Среди вожаков, орудовавших под Пекином, видную роль играл уроженец пров. Шэньси некий Ли Лайчжун, тяньцзиньскую группировку возглавляли бывший лодочник Чжан
Дэчэн и люмпен Цао Футянь, а женским отрядом командовала проститутка Хуан Лянь.
В конце мая 1900 г. ихэтуани начали разбирать рельсы, сжигать железнодорожные станции, валить телеграфные столбы и уничтожать всевозможное «заморское» оборудование. Они разрушали все здания европейского типа и даже уничтожали трофейное оружие западного образца. Они громили китайские промышленные, торговые и финансовые предприятия и учреждения с такой же яростью, как и иностранные. Они разрушили, например, машинное оборудование Кайпинских угольных копей - гордости китайской промышленности. Нанеся тяжелый урон национальной экономике в Северном Китае, они намного ослабили страну перед лицом империалистической экспансии.
Успехи ихэтуаней всполошили западные державы. С весны 1900 г. их представители не прекращали требовать от пекинского правительства решительных мер для скорейшего подавления антииностранного движения. В начале июня западные державы сосредоточили на рейде в Дагу более 20 военных кораблей и усилили охрану посольского квартала в Пекине, а также иностранных сеттльментов в Тяньцзине. Вслед за этим они высадили в Тангу крупный десант из воинских частей Англии, Германии, России и Франции. К ним присоединились отряды США, Италии, Японии и Австро-Венгрии. Во главе этих объединенных сил общей численностью более 2 тыс. человек был поставлен английский вице-адмирал Э. Сеймур. Он должен был пробиться в Пекин и взять под свою охрану посольский квартал. 10 июня, захватив три китайских железнодорожных состава, его силы двинулись из Тяньцзиня к столице. Начались бои на станциях Лофа и Лянфан. Веря в свою неуязвимость и бессмертие, ихэтуани бесстрашно бросались в атаку, сотнями гибли. Они разобрали железную дорогу в тылу у Сеймура, и его силы попали в ловушку. Отступая вдоль Великого канала, отбиваясь от наседавших «священных отрядов» и правительственных войск, они с большим трудом в конце июня вернулись в Тяньцзинь.
Наращивание иностранных военно-морских сил у Дагу побудило императрицу Цыси поручить отпор группировке князя Дуаня и сановника Ганъи. На секретном совещании в начале
июня было решено прекратить карательные операции против «справедливых людей» и использовать их против «заморских варваров». Для установления союза с ихэтуанями в Чжочжоу направилась специальная миссия во главе с Ганъи. В Пекин срочно была введена армия известного своей ксенофобией генерала Дун Фусяна. Одновременно произошла смена внешнеполитического руководства - Цзунли ямэня: вместо сторонника мира и противника ихэтуаней князя Цина главой этого ведомства был назначен ярый ненавистник иностранцев князь Дуань. Наместнику Чжили и коменданту крепости Дагу был отдан приказ привести войска в боевую готовность. По завершении миссии Ганъи несколько десятков тысяч ихэтуаней во главе с Ли Лайчжуном двинулись к Пекину, где их уже ждали. Маньчжурские князья открыли им крепостные ворота, и с 11 июня «священные отряды» стали постепенно вступать в столицу. Они начали с поджогов церквей, построек миссионеров и домов христиан, а затем перешли к поголовному уничтожению всех христиан, а также лиц, хоть как-то связанных с иностранцами, в том числе тех, у кого были «заморские» товары, бытовые изделия или одежда. Потом они приступили к грабежу и поджогам богатых лавок, фирм и домов. В богатейшем торговом районе Пекина сгорело более 4 тыс. зданий. Убийства, грабежи начались и в Запретном городе (императорском дворцовом комплексе, куда запрещался вход обычным жителям). Напуганная Цыси издала указы о наказании «бандитов» и вызвала в Пекин корпус Юань Шикая. Поставив охрану вокруг посольского квартала, она приказала Ли Хунчжану из Гуандуна прибыть в столицу. Вдовствующая императрица готовила тем самым пути отступления на случай примирения с державами. Сторонники войны с «варварами» подсунули Цыси фальшивку - якобы «четыре требования» держав, включающие отстранение императрицы от реальной власти. Через три дня последовал подлинный ультиматум держав с требованием сдачи Дагу. В ответ иностранным дипломатам было предложено выехать в Тяньцзинь, но те отказались.
12 июня войска Дун Фусяна и ихэтуани приступили к осаде посольского квартала. Последовали «56 дней пекинского сидения» иностранцев. Еще раньше началась 63-дневная осада католического храма на Сишику, где укрылись многие евро
пейцы и до трех тысяч китайцев-христиан. Оба очага обороны могли быть легко сломлены артиллерией и штурмом цинских войск, но Цыси не пошла на это, оставляя для себя пути к отступлению. Ведя двойную игру, она не порвала дипломатических отношений с иностранными державами. В официальных нотах Цыси просила у них извинения, все сваливала на ихэтуаней, именуя их «бунтовщиками», и регулярно снабжала осажденных продовольствием. В то же время правительственные войска в Пекине не только не мешали «справедливым людям» убивать, грабить и устраивать пожары, но и сами «карали заморских дьяволов». От их рук погибли японский дипломат Сугияма и германский посланник Кеттелер. Большинство солдат армии Дун Фусяна вступили в союз «Ихэтуань». Наместник Чжили Юйлу договорился с ихэтуанями, которые в середине июня вошли в Тяньцзинь и блокировали территорию иностранных концессий.
Неудача экспедиции Э. Сеймура побудила державы к подготовке большого похода на Китай. 17 июня 1900 г., после семичасового артобстрела и ожесточенного штурма, иностранные десанты овладели укреплениями Дагу. Через три дня, 21 июня, императрица Цыси официально объявила войну западным державам и пошла на открытый союз с обществом «Ихэтуань», предоставив ему легальный статус. Цинские войска в войне с «варварами» должны были взаимодействовать с отрядами «братъев-ихэтуаней», которых, боясь их самовольства, двор поставил под свой контроль. Командующими «братьев-ихэтуаней» были назначены князь Чжуан (Цзайсюнь) и Ганъи. Был разработан специальный устав, строго регламентировавший поведение буйных союзников династии. Цыси одарила их красными куртками, рисом и серебром, передала им холодное оружие, а также старые винтовки и пушки. Поступать так же предписывалось и провинциальным властям. Маньчжурские и китайские сановники устанавливали алтари «братьев-ихэтуаней» у себя дома, изучали приемы кулачного боя и афишировали свою приверженность делу «священных воинов».
После легитимизации движения «Ихэтуань» оно стало распространяться из Чжили на другие провинции. Особый размах антииностранная борьба приняла в Шаньси, где ей содействовал новый губернатор Юйсянь, переведенный сюда из пров.
Шаньдун. Большой размах движение приобрело в ряде городов Маньчжурии и в полосе строительства линии КВЖД в Фэнтяни. Там начались антирусские выступления, в которых главную роль сыграли провинциальные войска. Губернатор пров. Хэйлунцзян Шоу Шань организовал 19-дневный обстрел Благовещенска и русских пароходов на Амуре, а также осаду русского сеттльмента в Харбине.
Локальные очаги движения образовались во многих провинциях собственно Китая. Однако в Восточном и Южном Китае бюрократия решительно отмежевалась от буйных «братьев» и призывала правительство разгромить ихэтуаней. Главы наместничеств (Хугуана - Чжан Чжидун, Лянцзяна - Лю Куньи и Лянгуана - Ли Хунчжан), боясь «смуты» в своих регионах, сделали максимум возможного для ограждения иностранцев и христиан от покушения на их безопасность. Совместно с представителями держав они выработали сепаратное соглашение - «Правила совместной обороны юго-восточных провинций». Этим документом наместники гарантировали мир и порядок в долине Янцзы и южнее ее, а консулы - в сеттльменте Шанхая. Тем самым Ли Хунчжан, Чжан Чжидун и Лю Куньи проигнорировали объявление Пекином войны, встав на путь открытой государственной измены. К ним присоединились глава наместничества Минчжэ, губернатор пров. Шаньдун и генерал Юань Шикай, а также управляющий железными дорогами и телеграфом Шэн Сюаньхуай. Императрица Цыси и ее окружение смотрели сквозь пальцы на это сотрудничество с врагом, усматривая в нем запасной выход на случай примирения с западными державами, которые поддерживали трех «самостоятельных» наместников, особенно Англия, рассчитывавшая посадить в бассейне Янцзы и в Южном Китае марионеточные правительства.
После падения Дагу сюда стали прибывать свежие подкрепления из Германии, России, Англии, США и Японии. Преодолевая сопротивление ихэтуаней и правительственных войск, они подошли к Тяньцзиню, разблокировали осажденную территорию иностранных концессий, а затем взяли штурмом Восточный арсенал. В середине июля союзники пошли на приступ и начали бои за город, в которых погиб генерал Не Ши-чэн. Огонь иностранных орудий, пулеметов и винтовок косил 28
ряды ихэтуаней. шедших впереди правительственных войск, а те стреляли им в спину, если атака захлебывалась. 13 июля последовал генеральный штурм. Цинские войска и ихэтуани потерпели поражение, и на следующий день победители вступили в Тяньцзинь. Цао Футянь попал в их руки и был распят, а вскоре расправились и с Чжан Дэчэном. Свою победу интервенты ознаменовали массовыми расстрелами мирных жителей как якобы ихэтуаней. Падение Тяньцзиня несколько отрезвило Цыси. Видя, что несколько тысяч «братьев-ихэтуаней» не могут взять штурмом даже посольский квартал, охраняемый всего 500 солдат, она стала охладевать к своим новым союзникам. Боясь утратить власть и желая показать свою силу, группировка князя Дуаня - Ганъи казнила пять сановников как противников ихэтуаней и сторонников мира с державами. В конце июля в Пекин прибыли 10 тыс. солдат из провинций Хубэй и Цзянси во главе с ярым сторонником войны против «варваров» инспектором военного флота р. Янцзы Ли Бинхэном. Это укрепило позиции группировки Дуаня - Ганъи. Тем не менее началось массовое бегство из Пекина на запад чиновников, шэнь-ши, торговцев и прочего люда.
Войска союзников, готовясь к походу на Пекин, сосредоточивались в Тяньцзине. Воинские контингенты Англии, России, Германии, Японии, Франции, США, Италии и Австро-Венгрии вместе составляли около 21 тыс. человек: среди них 10 тыс. японцев, 4 тыс. русских, 3 тыс. индусов-сипаев под командой англичан и 2,5 тыс. американцев. Остальные страны были представлены небольшими или же символическими подразделениями. После ожесточенной борьбы между державами за пост главнокомандующего таковым был назначен немецкий фельдмаршал А. Вальдерзее. Еще до его прибытия в Китай союзная армия восьми государств 4 августа 1900 г. двинулась вдоль Великого канала к столице империи. В походе участвовало 15 тысяч иностранных солдат и офицеров. Между Тяньцзинем и Пекином им противостояло не менее 60 тысяч цинских солдат.
Первое сражение произошло 5 августа у Бэйцзяна. После ожесточенного шестичасового боя войска Сун Цина и Ма Юй-куня были вынуждены отступить. На следующий день развернулась упорная схватка за Янцунь. Китайцы стойко сражались, но к полудню у них иссякли боеприпасы, и они продолжили
отступление. Хотя союзники понесли ощутимые потери, наместник Чжили Юйлу счел исход боя поражением и застрелился. 9 августа развернулось сражение под Хэсиу, и вновь цинские силы отступили, а новый главнокомандующий Ли Бинхэн тоже покончил с собой. В Пекине поднялась паника. Правительство своими противоречивыми приказами внесло неразбериху в действия войск. Жители толпами покидали Пекин. Началось массовое бегство ихэтуаней. уничтожались их алтари. Цыси через князя Цина обратилась к иностранным державам с просьбой прекратить военные действия и начать мирные переговоры. 14 августа, взорвав городскую стену, японские и русские части ворвались в Пекин, подавляя отчаянное сопротивление пинских войск и последних отрядов ихэтуаней. На рассвете следующего дня Цыси, император Цзайтянь, маньчжурские князья и высшие сановники тайком бежали из Пекина, когда в столице еще продолжались уличные бои. После этого Пекин капитулировал. Цинские войска прекратили боевые действия. Только части Дун Фусяна, отступая к Шаньси, продолжали оказывать сопротивление союзным войскам.
Одновременно с походом на Пекин началось наступление в Маньчжурии. В начале августа русские войска, форсировав Амур, устроили здесь китайскому населению кровавую бойню, известную как «благовещенская резня». Продвигаясь на юг, русские войска в конце августа взяли Цицикар, в конце сентября - Гирин, а в начале октября вошли в Мукден. В течение двух месяцев вся Маньчжурия была оккупирована, и началось восстановление разрушенных участков железных дорог. Прихватив Цзайтяня, Цыси с частью войск и со своими приближенными бежала на северо-запад, в Калган, оттуда - в Тайюань, главный город пров. Шаньси, а затем - в соседнюю провинцию Шэньси и обосновалась в ее столице Сиане.
В начале сентября императорским указом ихэтуани были объявлены виновниками всех бед и подлежали беспощадному гонению. Цинские власти обрушили жестокие репрессии на этих «святых людей», вновь ставших «бандитами» и «смутьянами». Князья и сановники из группировки Дуаня - Ганъи поначалу отделались легкими наказаниями. Вести переговоры с державами императрица Цыси уполномочила Ли Хунчжана, назначенного наместником Чжили, и князя Цина.
Войдя в Пекин, интервенты учинили в городе массовые грабежи. Громили все - храмы, библиотеки, магазины и частные жилища. Императорские и княжеские дворцы были дочиста разграблены. Из столицы в Тяньцзинь шли целые железнодорожные составы, груженные награбленным добром, в том числе ювелирными изделиями, произведениями искусства, антиквариатом. Победители казнили всех, кого считали скрытыми ихэтуанями. Особенно зверствовали японские и германские части. После падения Пекина некоторые отряды ихэтуаней еще продолжали борьбу в Чжили, Шаньси и Маньчжурии. Против них действовали как цинские, так и союзные войска. В сентябре в Китай с 22-тысячным германским корпусом прибыл Вальдерзее и с небывалым рвением развернул карательные акции. Подозреваемых в причастности к ихэтуаням казнили, их дома сжигали. В октябре державы организовали карательную экспедицию в Баодин. Но когда интервенты попытались прорваться с той же целью в Шаньси, дорогу им преградили 25 тыс. цинских солдат под командованием Си Ляна -губернатора этой провинции. Уходя из-под ударов карателей, остатки ихэтуаней рассеялись по другим провинциям. Россия всячески стремилась устраниться от этих кровавых акций и поскорее вывести свои войска из Чжили, имея в виду скорейшее восстановление русско-китайского союза. Уже в августе 1900 г. началась эвакуация русского контингента из столичной провинции, и к приезду Вальдерзее там уже никого не было. Все внимание Петербург сосредоточил на укреплении своих позиций в Маньчжурии.
В конце октября 1900 г. в Пекине начались переговоры между уполномоченными иностранных держав и Китая. К победителям присоединились Бельгия, Испания и Голландия. Пекинская конференция продолжалась почти год. Между державами наметились некоторые разногласия: Германия, например, настаивала на максимально жестких репрессиях по отношению к Китаю, тогда как Россия и США выступали за более мягкие меры. Китайская сторона упорно боролась за менее жесткие наказания цинским сановникам и военачальникам и за уменьшение контрибуции, но в конце концов была вынуждена сдаться. По настоянию держав князья Дуань и Цзайлань были сосланы в Синьцзян, Юйсянь и еще пять сановников - пригово
рены к смерти (Ганъи умер до этого), а Дун Фусян сослан в Ганьсу. Кроме того, были казнены 119 провинциальных чиновников. Наследник престола сын Дуаня Пуцзюнь был лишен этого статуса. Пекинская конференция в конце концов выработала свой «Заключительный протокол». Китай должен был выплатить контрибуцию 450 млн. лянов в течение 39 лет из расчета 4% годовых, т.е. в итоге около 1 млрд, лянов. Династии Цин в течение двух лет запрещалось покупать за рубежом оружие. Форты Дагу и все укрепления между Тяньцзинем и Пекином подлежали ликвидации. Войскам иностранных держав разрешалось занимать 12 пунктов вдоль железной дороги Пекин - Тяньцзинь «для поддержания свободного сообщения между столицей и морем». В Пекине создавался укрепленный посольский квартал, своего рода «государство в государстве». Каждое посольство здесь могло иметь свою вооруженную охрану с пулеметами и орудиями. Цинское правительство было обязано карать своих подданных смертной казнью за антиино-странные выступления. Китай отправил «извинительные посольства» в Берлин и Токио за убитых Кеттелера и Сугияму. В городах, где еще недавно убивали иностранцев, были отменены экзамены на звания шэньши. Вместо прежнего внешнеполитического ведомства - Цзунли ямэня - создавалось министерство иностранных дел. Кроме того, Китай обязался в будущем облегчить условия торговли и мореплавания, т.е. убрать последние формальные препятствия к освоению его внутреннего рынка иностранным капиталом. 7 сентября 1901 г. Ли Хунчжан и князь Цин подписали «Заключительный протокол», подготовленный конференцией. Через два месяца после его подписания умер Ли Хунчжан, выдающийся политический деятель, почти 30 лет вершивший внешнюю и внутреннюю политику Китая, самый богатый в стране человек после Цыси. Он оставил наследство на сумму 40 млн. лянов.
«Ихэтуаньская (боксерская) контрибуция», выплата которой растянулась вплоть до Второй мировой войны, вчетверо превышала контрибуцию Японии по Симоносекскому договору. Ихэтуани вызвали к жизни нечто вроде «единого фронта» держав против Китая. До 1899 г. единства среди них не наблюдалось, и Пекин тогда еще мог играть на противоречиях между ними. В итоге движение «Ихэтуань» не только не покончило
с колониальным закабалением Китая, а, напротив, ускорило этот процесс. Раздел Китая на «зоны монопольных интересов» полностью сохранился. Более того, провинция Чжили фактически превратилась в своего рода «коллективную сферу влияния» держав с правом последних иметь там свои войска и вводить новые. Таким образом, Китай все больше терял свой суверенитет. Речь теперь шла не о разделе, а о переделе «зон монопольных интересов». Движение ихэтуаней привело к усугублению политического и экономического закабаления Китая, подрыву его статуса и способности сопротивляться нараставшей экспансии Запада.
Глава 2
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЭВОЛЮЦИЯ ПОЛУКОЛОНИАЛЬНОГО КИТАЯ
Кризис традиционной экономики
Подключение Китая к мировому рынку и вторжение иностранных товаров привели к существенному изменению условий развития местной дофабричной промышленности. После «открытия» страны в ходе так называемых «опиумных» войн (1840-1842, 1856-1860) внутренний рынок Цинской империи, особенно в городах, был захвачен иностранной машинной продукцией. В результате сократился общий объем кустарного производства. Спрос мирового рынка на ряд сельскохозяйственных продуктов, как то, например, шелк-сырец и хлопок, создал затруднения с сырьем. На некоторых отраслях - хлопкообрабатывающем производстве, металлургической и металлообрабатывающей промышленности, сказалась разрушительная конкуренция импортных фабрикатов. В других отраслях сокращались возможности сбыта китайской продукции как на внешнем рынке (например, чай), так и на внутреннем (сахар, уголь и др.).
Низкое качество сырья и его высокая себестоимость привели- к тому, что на мировом рынке китайский чай не мог кон-
2 История Китая
курировать с индийским и цейлонским, а шелк начал уступать японскому. Наплыв дешевых фабричных товаров вызвал разрушительные последствия и в сахароварении, производстве красителей, скобяном промысле и др.
Главный же удар был нанесен по основной отрасли ручной промышленности - обработке хлопка, представленной главным образом крестьянскими промыслами. Основным орудием разрушения хлопчатобумажных промыслов стали не фабричные ткани, а машинная пряжа. После окончания Крестьянской войны тайпинов (1850-1868) иностранная пряжа беспрепятственно заполняла текстильные рынки одной провинции за другой. До начала XX в. на китайском рынке преобладала пряжа, произведенная в колониальной Индии. Что же касается иностранных ситцев, то хотя они и были дешевле местных тканей ручной выделки, фабричная материя с трудом завоевывала китайский рынок. Китайские ткачи, особенно в деревнях, шли на все, лишь бы не потерять свой скудный заработок. К тому же средние и нижние слои местного населения предпочитали носить одежду из материи, вручную сотканной из машинной пряжи и в меньшей мере - из фабричного ситца. В результате за 1872-1892 гг. импорт пряжи увеличился в 25 раз, а ввоз тканей - лишь на 37%.
Крестьяне и городские ремесленники Южного и Юго-Западного Китая постепенно забрасывали прядение и переходили к ткачеству с использованием покупной машинной пряжи. Эта тенденция приняла массовый характер, охватила и северные провинции. Размежевание прядения и ткачества привело к ускоренному развитию товарного начала в текстильных отраслях провинций Гуандун, Цзянсу. Хубэй и в новых районах - Гуаней, Гуйчжоу, Сычуань и Юньнань. Массовый переход кустарей приморских, юго-западных и отчасти центральных провинций к фабричной пряже был важным сдвигом в хозяйственной жизни Китая. Тем не менее, к концу XIX в. домашнее прядение еще сохранялось в северных провинциях.
В конце XIX века в хлопко- и шелкоткачестве, маслоделии и обработке чая заметно ускорилось развитие низших форм капитализма. Интенсивнее всего развивались отрасли, работавшие на экспорт, которым не мешал ввоз иностранных фабрикатов. Самой передовой экспортной отраслью стала обработ
ка шелка, где большая роль принадлежала торговому капиталу. Развитию дофабричной промышленности препятствовали внутренние таможенные сборы, которые многократно взимались с товара по мере прохождения его через таможенные заставы. Лицзинъ (внутрикитайская таможенная пошлина) и экспортная пошлина на чай, например, достигали 25% рыночной цены продукта, на сахар - 18%, а на хлопковые и шелковые ткани - 16%.
Неразвитость кредитной системы Китая, высокая процентная ставка на заемные средства (от 30% и выше) создавали дополнительные трудности для частного предпринимательства. Торговцы, владельцы мастерских и мануфактур страдали от взяточничества, вымогательства и самоуправства местных чиновников. Ручная промышленность не была еще сферой выгодного помещения капитала. Наличие множества мелких мастерских и мануфактур, пребывавших в состоянии постоянных финансовых затруднений и большой зависимости от рыночной конъюнктуры, частые банкротства предприятий свидетельствовали о слабости китайского промышленного капитала. Технические усовершенствования пробивали себе дорогу с большим трудом. В итоге не только почти на всех «ремесленных дворах» (цзиху), но и на какой-то части мастерских и мануфактур к концу XIX в. стояло оборудование, отсталое даже по меркам мануфактурного производства.
Во второй половине XIX века в Китае появились совершенно новые экономические звенья, чуждые традиционному укладу. Прежде всего, речь идет о машинной промышленности, пароходстве и железных дорогах. Пересадка этих инородных производственных и технических форм на китайскую почву происходила при явной неподготовленности к этому традиционной экономической системы. «Послеопиумный» Китай оставался аграрной страной, хотя и с весьма продуктивным, по средневековым меркам, земледелием, превосходящим ремесленное производство. Цинское общество еще не сбросило груз закостеневших конфуцианских традиций, средневековых надстроечных институтов, социальных и экономических отношений. В частности, сохранялась сословная иерархия: верховное «знаменное» сословие маньчжуров (цижэнь) и четыре собственно, китайских сословия (ши, нун, гун, шан). При этом предпочте
ние отдавалось «ученым» [ши, шэньши) и земледельцам [нун) при полном пренебрежении к ремесленникам (гун) и торговцам (шан), что отражало традиционную экономическую доктрину: «земледелие - ствол, торговля и ремесло - ветви». В результате экономическое положение Китая характеризовалось подчиненностью города деревне, общей технической отсталостью, слабостью торгово-предпринимательских слоев.
Вовлечение страны в колониальную систему, насильственное включение в мировой рынок, рост капитализма в недрах старого строя и вызревание различных переходных форм общественных отношений существенно сказались на жизни миллионов крестьян, ремесленников, торговцев, вызвав во второй половине XIX в. социально-экономический кризис. К концу XIX в. появились его многоплановые симптомы. Сокращение поголовья рабочего скота, снижение плодородия почвы, падение производительности труда в земледелии при неизменном размере пахотных площадей - все это вело к тревожной для перенаселенного Китая стагнации сельского хозяйства. Застой в ирригационных работах, разрушение гидротехнических сооружений и соответственно беззащитность страны перед стихийными бедствиями дополняли картину кризиса. В то же время наблюдались явные перемены: распад средневековых форм казенного землевладения (т.е. закрепленного за определенными воинскими соединениями) - «знаменами» и военными поселениями. Были сделаны первые шаги к ликвидации особого статуса Маньчжурии, началась широкая колонизация Северо-Востока, становилось массовым переселение крестьян в окраинные районы империи и росла подвижность земледельческого населения. Страна превращалась в часть мирового рынка, развивались товарно-денежные отношения в деревне, что заметно нарушало средневековую застылость сельского общества Китая.
Совокупность всех этих устойчивых факторов - при том, что страна втягивалась в мировую капиталистическую систему и машинный капитализм уже частично проник в Китай. - знаменовала собой небывалый переворот в ходе его стадиального развития. При этом обострение социальных противоречий, все большая пауперизация трудящихся масс и хозяйственная разруха уже не были определяющими факторами. В многовековой истории китайского общества подобные явления возникали
не раз, залечиваясь впоследствии трудом ряда поколений. Однако «послеопиумный», послетайпинский кризис отличался от всех предшествующих совершенно иной исторической обстановкой. Он протекал в условиях иностранной экспансии, ограбления страны более развитым в социально-экономическом отношении обществом Запада, в условиях, когда на китайскую почву пересаживались машинные формы производства, и формирования капиталистического уклада. В такой ситуации очередной упадок стал приобретать признаки надлома прежней традиционной устойчивости, придавая рассматриваемым явлениям черты формационного кризиса. Возможности стадиального роста китайского арендно-бюрократического строя оказались исторически исчерпанными. Именно новый исторический климат придал привычным для конфуцианского средневековья кризисным компонентам необратимость и признаки формационного надлома. Этот надлом был во многом результатом воздействия внешних факторов на общество, внутренне все еще достаточно сбалансированное и почти не развивавшееся в сторону формационной смены. В «доопиумном» Китае внутренняя устойчивость и зарегулированность общества, напротив, не способствовали стабильной поступательности и соответственно приближению смены формации. Этим объяснялась слабость внутренних капиталистических потенций, во многом предопределившая нежизненность стихийно-буржуазной модернизации начала XX в., а также трудность совмещения новых, импортированных в Китай социально-экономических форм с традиционной экономикой.
В начале XX в. кризисная ситуация в Китае обострилась в первую очередь в связи с тем, что намного возросла важность внешнего фактора. Торговая экспансия Запада приводила к разрушению полунатуральных и мелкотоварных отраслей деревенского и городского производства в Китае, поощряя тем самым платежное денежное потребление взамен натурального. В результате заметно оживился внутренний рынок, что создавало условия для развития капитализма и прежде всего иностранного.
Врастание иностранного капитала в экономическую структуру Китая сопровождалось ухудшением жизни трудового населения города и деревни. Заметно обострился и очередной кризис сельского хозяйства. Продолжало сокращаться поголовье
рабочего скота, не хватало удобрений, падало плодородие почвы, и все это чувствительно сказалось на зерновом хозяйстве -традиционной основе экономики Китая. Особенно тревожным было сокращение урожайности в провинциях бассейна Янцзы -житнице Китая, что на фоне аграрного перенаселения делало продовольственную проблему еще более острой. Посевные площади все чаще отводились под технические культуры, а кроме того, пахотные угодья выпадали из земледельческого оборота из-за эрозии почвы и ее засоления, особенно в ряде южных провинций - Чжэцзян, Цзянси, Фуцзянь.
В провинциях долины Янцзы особенно участились стихийные бедствия, поскольку не выдерживала обветшалая система дамб, плотин и отводных каналов. Самое разрушительное за предшествующие 60 лет наводнение произошло в бассейне Янцзы в середине XIX в., когда была затоплена почти вся долина от Ичана до моря, а миллионы жителей провинций Цзянсу, Аньхуй и Цзянси остались без крова и пропитания. Особенно катастрофическим было положение в пров. Хубэй.
Вместе с тем наряду с упадком и разложением старого хозяйственного уклада в начале XX в. ускорилось развитие товарного производства в китайской деревне, возросло влияние мирового рынка на сельское хозяйство. Резко увеличился вывоз некоторых видов земледельческой продукции - шелка, чая. сои, хлопка и масличных. Происходила дальнейшая специализация земледелия. Наблюдался рост хлопководства в долинах Янцзы и Хуанхэ, шелководства в провинциях Цзянсу. Чжэцзян. Аньхуй, Гуандун и Гуаней, а также на полуостровах Шаньдун и Ляодун. До 1906 г. постоянно расширялись площади под опийным маком, особенно в западных провинциях - Сычуани. Юньнани и Шэньси. Росло товарное производство риса в бассейне Янцзы, особенно быстро переходило на денежные отношения зерновое хозяйство Маньчжурии.
К началу XX в. становление мелкотоварного уклада в деревне привело к появлению в крестьянской среде первых признаков новой дифференциации. Прежнее традиционное деление крестьян на богатых и бедных, на владельцев земли и арендаторов уже не отражало всей сложности социальной структуры деревни, возникали пока еще слабые буржуазные связи в.самой крестьянской среде. Идущее расслоение посте
пенно вызвало к жизни новые социальные типы крестьян не только в земледелии, но и в деревенских промыслах. Однако противоположность интересов разных групп крестьян была выражена еще очень нечетко.
Обуржуазившиеся землевладельцы, в том числе стремившиеся к новым источникам обогащения шэньши. усвоили не столько капиталистические формы ведения сельского хозяйства, сколько буржуазные методы доходного использования денег за пределами деревни - они вкладывали средства в городскую промышленность, торговлю и транспорт. Местные богачи активно участвовали в разного рода акционерных компаниях и товариществах на паях. В первое десятилетие XX в. они вложили несколько десятков миллионов юаней в фабричные, банковские, коммерческие, пароходные и страховые компании, преимущественно в провинциях бассейна Янцзы и южных приморских районах. Накануне падения монархии новая буржуазия Южного Китая затратила большие средства на покупку акций Хугуанских железных дорог. Специфический вид капиталовложений в аграрную сферу стали практиковать компании, занявшиеся подъемом пустошей. Этот вид хозяйственной деятельности привлек не только шэньши и чиновников, но также торговцев и предпринимателей.
Обуржуазивание части землевладельцев, в том числе чиновников и шэньши. тормозилось вызывавшей у них крайнее недовольство экономической политикой Цинов, особенно резким повышением налогов в связи, прежде всего, с выплатой правительством гигантской «боксерской» контрибуции 1901 г. Для погашения этой задолженности были введены тяжелые надбавки к основному земельному и продовольственному налогам (дидин и цаолян), а также повышены и косвенные налоги -соляной, подушный, налоги на опиум, табак, сахар, вино, чай и другие продукты. К этому добавились новые поборы на сдачу помещений внаем, прежде всего под лавки. Увеличились пошлины на имущественные сделки, были введены надбавки на ломбардные лицензии, повышен ломбардный налог. Поскольку многие землевладельцы активно занимались торговлей и ростовщичеством, новые поборы ударили как по их арендным доходам, так и по деловым операциям.
Причиной «фискального взрыва» 1901-1909 гг. стало также стремление Цинов переложить все издержки так называе
мой «новой политики» на плечи землевладельцев и крестьян. Для этого были введены общая надбавка к поземельным налогам (муцзюань) и несколько целевых начислений к ним -«школьный», «полицейский» и «железнодорожный» налоги, подать для нужд будущего местного самоуправления, военного обучения и регулярные принудительные отчисления от земельной ренты под видом подписки на железнодорожные акции.
Новые прямые и косвенные налоги, прежде всего, легли на плечи среднего и зажиточного крестьянства, а также на городское население и вызвали брожение среди крестьянских и торгово-ремесленных слоев. Однако недовольство трудового люда фискальным бременем не представляло особой угрозы для Цинов. Очередная налоговая коллизия, каких было много в истории Китая, вряд ли бы вышла за рамки привычных для конфуцианского средневековья «старых китайских бунтов», если бы не новое и самое опасное для цинского режима обстоятельство: правительство своей фискальной политикой затронуло интересы немалой части реальных хозяев на местах -в уездах, волостях и уровнем ниже.
«Фискальный взрыв» 1901-1909 гг. ударил по землевладельцам - даху, фушэнъ, туба (тухао) и рядовым дичжу, т.е. официально важнейшим налогоплательщикам. Довольно распространенная практика - перекладывать налоговые обязательства на арендаторов на сей раз вряд ли могла амортизировать столь резкий натиск казны. Кроме того, чем большая часть прибавочного продукта изымалась через каналы фиска, тем меньше становились возможности частной эксплуатации (арендной, долговой). Фискальный натиск 1901-1909 гг. покончил с послетайпинским относительным затишьем в деревне, вызвав подъем крестьянского движения. Менее всего направленное против арендодателей, оно тем не менее посеяло тревогу и неуверенность в среде землевладельцев. И сами восстания, и карательные операции властей и неизбежные в таких случаях грабежи вынуждали многих владельцев земли покидать свои обжитые гнезда в неспокойной деревне и переезжать в города под охрану правительственных войск.
Осложнилось положение сельских шэньши. часто игравших роль арбитра в конфликтах между крестьянством и властями. Не выдерживая бремени налогов, многие из них стано
вились участниками, а некоторые - руководителями направленных против этой политики выступлений. Оппозиционные настроения шэньши были тем более сильны, что непомерный рост налогов связывался населением с капитуляцией Цинов перед Западом. Либеральная оппозиция ширилась. В нее стала включаться масса шэньши и землевладельцев, далеко не сторонников либерализма и конституции, которые стремились прежде всего к наведению «порядка» в Поднебесной. В итоге появился новый, опаснейший для Цинов компонент кризисной ситуации.
Сложные процессы переживала ручная промышленность Китая. Техническая отсталость, отсутствие протекционизма, произвол и препятствия, чинимые цинскими властями, тормозили развитие производительных сил. Из-за плохого качества своих изделий и больших издержек производства местная до-фабричная промышленность все более теряла рынки сбыта внутри страны, сокращала производство. Наметился упадок специфически китайских видов ремесла, таких, как изготовление бумаги, кистей, фарфора, зонтов, вееров и циновок. Разорялись мастерские и мануфактуры. Зато возникли новые отрасли, вызванные к жизни влиянием Запада или спросом мирового рынка, в том числе спичечная, сигаретная и альбуминовая. Росли также стекольные, свечные, мыловаренные, трикотажные. ковровые и канатные предприятия, выпускавшие изделия иностранных образцов. В старых отраслях (обработка чая, сахарное, маслобойное и текстильное производство) выживали и расширяли масштабы своего дела лишь современные предприниматели.
Основной тенденцией начала XX в. оставалось разрушение средневековых форм производства - натуральных домашних промыслов, цехового ремесла и казенных мануфактур с использованием принудительного труда. Особенно резко это сказалось на казенных мануфактурах. Правительство уже не могло приостановить их упадок. При сохранении всех институтов цеховой организации (хан, бан, хуйгуанъ, гунсо) происходил рост капиталистических отношений внутри самого цеха. Сокращался объем мелкотоварного цехового производства и мелкой цеховой торговли гильдией под давлением капиталистических форм хозяйственной деятельности. Согласно промыш
ленно-торговой переписи 1912 г., мелкое городское производство насчитывало свыше 2 млн. «ремесленных дворов» (цзян-ху) с 13 млн. занятых. Всего занятых в семейных предприятиях работников было примерно 10 млн., и около 3 млн. человек трудилось по найму. Удельный вес наемного труда не превышал 23-25% общего числа занятых. Однако в ряде отраслей производства (сахарное, кирпично-черепичное, спичечное и суконное) довольно широко применялся наемный труд. Здесь многие «ремесленные дворы» уже представляли собой мелкие мастерские, основанные на семейной кооперации, а иногда даже небольшие мануфактуры.
Роль иностранного капитала
К началу XX в. все экономически наиболее важные регионы Цинской империи оказались в той или иной мере связаны с мировой экономикой. Европейцы и американцы получили право свободного передвижения по всему Китаю. К 1894 г. для иностранной торговли было открыто 34 морских и речных порта, в том числе города даже и во внутренних районах Цинской империи. В каждом «открытом» порту наблюдал за операциями инспектор морских таможен - иностранец. В основном это были представители Великобритании, контролировавшей, в том числе и через свои банки, не только доходы от таможен, но и поступления от соляного налога и некоторые другие важные статьи бюджета Китая.
До конца 80-х годов главной статьей импорта был опиум. Его ввоз из Индии оплачивался двумя третями экспорта китайского шелка и чая. С начала 90-х годов на первое место в импорте Китая вышли хлопчатобумажные пряжа и ткани. Вплоть до середины 90-х годов основным предметом вывоза из Китая оставался чай. вторым по значимости был шелк, а третьим -хлопок-сырец. Под натиском импортной фабричной пряжи быстро разрушалось домашнее хлопкопрядение. Из-за ввоза керосина пострадало изготовление осветительных масел. Конкуренция на мировом рынке подрывала значение китайских шелка и чая. Рос экспорт хлопка и сои. Китай все больше превращался в источник сырья и рынок сбыта фабричной продукции.
По мере того как Китай втягивался в систему мирового рынка, постоянной практикой стал вывоз за границу чернорабочих-кули, своего рода «желтых рабов». К концу XIX в. за пределами Цинской империи уже насчитывалось свыше 3 млн. китайцев-эмигрантов (хуацяо).
Росло значение крупных портовых городов - Шанхая, Тяньцзиня. Гонконга, Ханькоу с их иностранными концессиями и сеттльментами, фирмами, складами, фабриками, банками и страховыми компаниями. Бурно развивавшийся Шанхай отодвинул в тень старый Ханчжоу. Гонконг затмил собой Гуанчжоу, Тяньцзинь стал соперничать с Пекином, а деловой центр переместился из Учана в Ханькоу. Гонконг, превратившись в основной центр иностранного сектора экономики, стал наряду с Шанхаем главным оплотом английского капитала на китайской земле.
Торговля была основной формой экономических отношений Китая с внешним миром и главной сферой деятельности иностранного капитала. Британская империя играла ведущую роль во внешней торговле Китая. На долю Англии, Гонконга и Индии в 1894 г. приходилось около 80% импорта и более половины экспорта Цинской империи. За Великобританией следовали Япония и США.
Торговая экспансия и вывоз товаров вплоть до конца XIX в. были определяющим фактором политики держав в Китае. Система неравноправных договоров и полуколониальной эксплуатации Цинской империи давала иностранцам право свободного передвижения по внутренним экономическим районам Китая с предоставлением им низких фиксированных таможенных пошлин. Размер их обычно составлял не более 5% реальной стоимости товаров. Иностранные коммерсанты освобождались от уплаты многократных внутренних пошлин - чангуанъшуй и лицзинь. Введенные твердые пошлины допускалось пересматривать лишь через десять лет, и то с согласия иностранных консулов.
Другим важным средством экономического закабаления Цинской империи было лишение ее таможенной независимости. В 1859 г. англичане при поддержке США и Франции взяли в свои руки Управление императорских морских таможен Китая, поставив во главе его Р. Харта, который в течение 45 лет
(1863-1909) оставался бессменным генеральным инспектором и фактическим хозяином морских таможен. К 1898 г. такой контроль был введен в 33 портах. Часть всех доходов, которые поступали от морских таможен и проходили через Р. Харта и его помощников, хранилась в английских банках.
По договорам 1842-1860 гг. иностранцы получили право по своему усмотрению учреждать любые торговые фирмы в «открытых» портах. К 1897 г. действовало уже 595 иностранных фирм, в том числе 374 английских. Ведущую роль в экспортно-импортной торговле иностранцев играли фирмы «Джардин. Мэзисон энд К°» («Ихэ»), «Рассел энд К°» («Цичан») и «Гэрд энд К°», начавшие свою деятельность с опиумной торговли. Особое место принадлежало английской фирме «Джардин, Мэзисон энд К°», контролировавшей многие промышленные, транспортные, страховые компании и предприятия. Фирмы протянули свои щупальца и к источникам доходов от земледелия, получая огромные прибыли от операций, связанных с экспортом сельскохозяйственных продуктов, а также изделий городского и деревенского ремесла. Иностранцы действовали через своих китайских агентов - посредников из местных торговцев, а те скупали по их заказам продукцию у крестьян и ремесленников, образуя сеть так называемых компрадоров (май-бань), которые становились союзниками и орудием иностранной экспансии. Таким образом, иностранный капитал насаждал в Китае не только законченные формы капитализма и свойственную им материально-техническую инфраструктуру (пароходства, фабрики, доки, телеграф, а позднее железные дороги), но и социальную среду необходимую для функционирования иностранного сектора экономики и его контактов с местным деловым миром.
Институт компрадоров возник как результат «несовместимости тканей» китайской и западной структур, и как одно из средств разрешения этого конфликта. Будучи формой приспособления иностранного сектора к традиционной экономической системе, с одной стороны, и местного торгово-ростовщического капитала к мировой торговле - с другой, компрадорство явилось первой фазой становления современного предпринимательского слоя в Китае. Это была своего рода «начальная школа» национального капитала при абсолютном господстве торговли,
особенно экспортно-импортной, порожденной интернационализацией экономики Цинской империи.
Превращение Китая в часть мирового рынка, начавшееся с середины XIX в., происходило постепенно, по мере того как одна область страны за другой открывалась для торговли иностранцев. После первой «опиумной» войны (1840-1842) это были южные районы - Гуандун. Фуцзянь и Гуаней. В 50-60-х годах рынком сбыта импортной фабричной продукции стали восточные приморские провинции - Цзянсу, Чжэцзян и Аньхуй. С этого времени центр внешней торговли Цинской империи переместился из Гуанчжоу на север - в Шанхай. С 60-х годов север страны - Чжили и Шаньдун, а с 70-х годов бассейн Янцзы - Хубэй, Цзянси и Хунань были открыты для иностранной коммерции. В 80-е годы в сферу мирового рынка попадают юго-западные провинции - Сычуань, Юньнань и Гуйчжоу. В 90-е годы наступила очередь Маньчжурии. Всего с 1843 по 1899 г. для иностранной торговли было открыто 42 морских и речных порта. К 1895 г. в Шанхае и Гонконге было основано около 20 иностранных пароходных компаний, из которых половина - английских. Вплоть до конца XIX в. господствующее положение занимали английские «Баттерфилд. Суайр энд К0» (кит. «Тайгу») и «Джардин. Мэзисон энд К0» («Ихэ»). Созданные ими пароходства выполняли каботажные рейсы и навигацию по Янцзы.
Режим капитуляций, продиктованный «Заключительным протоколом» 1901 г., сразу же сказался на торговой политике. Новые торговые договоры Цинской империи с Англией (1902). Японией и США (1903) создавали дополнительные благоприятные условия для полуоптовой и розничной торговли иностранцев в глубинных районах Китая. С иностранных товаров прекращалось взимание лицзиня, если даже они перепродавались китайскими купцами и компрадорами. Само иностранное происхождение товара становилось гарантией его «экстерриториальности» на внутреннем рынке Китая. К 1912 г. было открыто 82 города и порта, а вместе с пунктами, разрешенными для якорных стоянок иностранных судов, это число превышало 100. К тому времени практически не осталось сколько-нибудь крупного торгового центра, недоступного для иностранцев. Стоимость экспорта с 1901 по 1911 г. поднялась вдвое, а им
порта - на 63%. Британская империя продолжала занимать первое место в торговле со Срединным государством - 50% всего товарооборота. Тогда же между империалистическими странами обострилась конкурентная борьба за торговое влияние в Китае, за передел рынков сбыта. Япония и США теснили английскую торговлю, подорвав монополию Англии на импорт хлопчатобумажных изделий и опиума, а также на вывоз масличного сырья. Сфера английского господства - южные провинции и бассейн Янцзы стали объектами активного наступления японских и американских товаров. Империалистические державы все более превращали Китай в поставщика дешевого сырья: хлопок вывозился для японских текстильных фабрик, соевая продукция - для японской пищевой промышленности, земледелия и для потребления в Европе, шелк - для швейных фабрик США, чай - для России и США.
По мере того как росло влияние мирового рынка на Цин-скую империю, усилилась зависимость китайской экономики от внешней торговли, возросла эксплуатация местного рынка торговой и промышленной буржуазией Европы. США и Японии, упрочился неэквивалентный характер внешнеэкономических связей Китая.
«Открытые» порты, концессии и сеттльменты стали очагами капиталистического развития. Здесь в отличие от других районов Китая насаждался буржуазный правопорядок, объективно способствовавший распространению национального предпринимательства и формированию буржуазии. Вся промышленность иностранного сектора была расположена на территории договорных сеттльментов и концессий, так как до Си-моносекского договора 1895 г. державы не имели права строить свои предприятия на остальной территории Цинской империи. Для иностранцев была запрещена и разработка горных богатств. После франко-китайской войны* в Пекин и Тяньцзинь устремилось множество представителей западных компаний и банков. Они предлагали Китаю займы на железнодо-
’ Франко-китайская война 1884-1885 гг. велась за господство над Вьетнамом, закончилась поражением Цинской империи и захватом Францией Вьетнама.
рожное строительство и свои услуги в этой области, в том числе домогались концессий. Однако цинское правительство отклонило все эти предложения, еще не теряя надежды поставить зарвавшихся «заморских варваров» на место. К концу XIX в. экспансия иностранного капитала привела к захвату им важных экономических позиций. В Китае возник пока еще сравнительно небольшой, но крайне жизнеспособный и быстро развивавшийся иностранный сектор. С одной стороны, с его появлением ускорился кризис традиционной экономики Китая и рост национального капитализма. С другой - иностранный сектор способствовал превращению Цинской империи в полуколонию. Влияние мирового рынка и деятельность международного капитала стали основными локомотивами нового линейного типа развития в Китае.
К концу XIX века в «открытых» портах важную роль стали играть иностранные кредитные учреждения. Западные банки в Китае постепенно становятся одним из рычагов экономической экспансии. Через них проходило в основном движение серебра в Китай и из него. При этом они широко занимались спекуляцией серебром, наживаясь на разнице цен в глубинных районах страны и на мировом рынке.
Критическая экономическая ситуация, сложившаяся в середине XIX в., бесконтрольный вывоз серебра за границу вынудили цинское правительство прибегнуть к внешним займам. К 1894 г. страна получила серию главным образом английских займов в основном на военные и административные нужды. Иностранные займы Китаю до войны с Японией 1894-1895 гг. были еще невелики, всего 40 млн. лянов. и обычно не преследовали специальных экономических и политических целей. К началу XX в. Цины погасили эту задолженность.
С наступлением эпохи империализма экспорт капитала в Китай стал главной формой иностранной экономической экспансии, отодвинув на второй план растущий вывоз товаров. Цинская империя с ее низкими ценами на сырье, землю, рабочую силу, высокой нормой прибыли и дороговизной кредита (после заключения Симоносекского договора 1895 г.) становится важным объектом приложения иностранного капитала. Особенно привлекательны для зарубежных вкладчиков недра, пути сообщения и средства связи Китая - т.е. отрасли, сулив
шие сверхприбыли в первую очередь. Косвенные инвестиции в виде займов после японо-китайской войны 1894-1895 гг. становятся особенно важны, превратившись в основное экономическое средство борьбы держав за порабощение Китая, раздел его на «сферы влияния» по части рынков сбыта и источников сырья. В этих новых условиях иностранные банки становятся экономической силой империалистического нажима на Китай. В борьбе держав за раздел Китая на «сферы влияния» в конце 90-х годов большую роль сыграли «Гонконг энд Шанхай бэнкинг корпо-рэйшн». «Иокогама Спэши бэнк». «Банк де л'Эндошин» (Франция). «Дойч-Азиатише банк» и «Русско-Китайский банк». Вывоз капитала в виде предоставления займов, начавшийся после японокитайской войны, уже означал прямое вмешательство во внутренние дела Китая: над государственными доходами в целом устанавливался иностранный контроль, захватывалась китайская территория, иностранцы присваивали себе особые экономические и политические права. За 1895-1898 гг. для погашения военных расходов и контрибуции цинскому правительству было навязано семь займов на общую сумму 370 млн. лянов. т.е. в девять раз большую, чем все займы, полученные до 1895 г.
Этапом экономической экспансии держав в Китае стала так называемая «битва за концессии», разгоревшаяся в конце 90-х годов. Каждое из соперничавших государств стремилось заполучить у Китая наиболее выгодные концессии на строительство железных дорог. Помимо своей высокой прибыльности такие дороги, построенные на территории «сфер влияния», сулили намного упрочить позиции этих держав, создавая дополнительные возможности эксплуатации богатств того или иного района. За 1896-1898 гг. Китай вынужден был подписать соглашения на постройку 19 железнодорожных линий.
Промышленные предприятия иностранцев стали создаваться в Китае после первой «опиумной» войны на территориях сеттльментов в «открытых» портах. На первых порах появились подсобные мастерские, имевшие отношение к пищевой промышленности и коммунальному хозяйству или же обслуживавшие внешнюю торговлю. Позднее появились фабрики, перерабатывавшие местное сырье, продукция которых сбывалась на внутреннем рынке. До 1895 г. иностранные предприятия строились исключительно в «открытых» портах. Главным
образом это были судоремонтные доки, корабельные верфи, предприятия пищевой и бытовой промышленности, шелкопрядильные и чаеобрабатывающие предприятия. С 1843 по 1894 г. было основано 101 иностранное предприятие, из них две трети были английскими, и более половины находилось в Шанхае. Преобладали средние и крупные фабрики. После слияния и поглощения небольших предприятий стали самыми крупными доки в Гонконге и Хуанпу, шанхайские судостроительные заводы. а также ряд шелкопрядильных фабрик. В расширении сферы предпринимательской деятельности иностранцев особую роль сыграл Симоносекский договор 1895 г., по которому они получили практически неограниченное право строить в Китае промышленные, горнодобывающие и транспортные предприятия за пределами сеттльментов и арендованных территорий. Продукция этих предприятий также освобождалась от всех внутренних пошлин. После 1895 г. стало быстро расти число иностранных предприятий, в частности впервые стали создаваться шахты, рудники и прииски. Намного усилились позиции иностранного сектора в механическом хлопкопрядении.
К концу 1914 г. иностранные инвестиции увеличились по сравнению с 1900 г. с 750 млн. до 1650 млн. долл., т.е. более чем в 2 раза. Около двух третей их составляли прямые и одну треть - косвенные вложения. Несмотря на то, что сохранялось примерно прежнее соотношение этих двух статей, абсолютный рост последней привел к резкому качественному перелому. Китай, ранее более или менее успешно выплачивавший свои внешние долги, потерял теперь возможность выпутаться из тяжелейшей долговой кабалы. За 1901-1914 гг. внешний долг страны достиг огромной суммы - 835 млн. долл. Из них почти 58% приходились на «боксерскую» контрибуцию и займы на покрытие контрибуции 1895 г. Сумма внешних займов увеличилась почти вдвое, составив к концу 1913 г. 526 млн. долл. На военно-административные нужды цинского правительства приходилось 63%. а на железнодорожное строительство и связь -37% этой суммы.
Приток иностранных капиталов в первое десятилетие XX в. происходил преимущественно в виде более выгодных прямых вложений. С 503 млн. долл, в 1902 г. они увеличились до 1085 млн. в-1914. Крупные суммы были вложены во внешнюю торговлю.
обрабатывающую и горнодобывающую промышленность, а также в сферу связи. Кроме того, большие средства были инвестированы в жилищное и коммунальное строительство в сеттльментах. Иностранный капитал притекал главным образом на территории, фактически отнятые у Китая. Около двух третей всех средств было вложено в собственность, находившуюся на арендованных территориях и в сеттльментах, где местная дешевая рабочая сила и дешевое сырье позволяли выкачивать повышенные прибыли.
Резко ускорилось развитие иностранной фабричной промышленности - с 1901 по 1911 г. было основано 91 предприятие. При этом заметно возросла роль крупных и средних объектов. Первоначальный капитал фабрик, заводов, шахт, рудников, верфей и электростанций, созданных иностранцами за это десятилетие, был почти в полтора раза больше, чем соответствующий показатель за всю вторую половину XIX в. Наибольшие вложения были сделаны в горнодобывающую и металлообрабатывающую промышленность, что привело к установлению иностранного господства в этих отраслях. Посредством займов был установлен контроль над всем механизированным производством чугуна в Китае. Японские фирмы финансировали Ханьепинскую компанию и, воспользовавшись ее трудностями, обязали поставлять руду и чугун по низким ценам в Японию. К 1912 г. иностранные предприниматели уже контролировали более половины всей и девять десятых механизированной добычи угля в стране. Заметно выросло число иностранных текстильных и пищевых предприятий. Прежде всего иностранцы взялись за текстильную промышленность - отрасль, где еще шла борьба с китайскими фабриками за преобладание, главным образом в хлопкопрядении. Уже к 1911 г. иностранному капиталу принадлежало 32% всех веретен. Создав в эти годы новые доки, верфи и электростанции, иностранцы закрепили свое господство в судостроении и коммунальном хозяйстве важнейших городов.
Англия оставалась ведущим инвестором в Китае. Ее капиталовложения за 1902-1913 гг. возросли более чем вдвое. Британия, предпочитавшая займы для производственных целей, с 1900 по 1911 г. самостоятельно или совместно с другими державами разместила в Китае 17 таких займов, в том числе
14 «железнодорожных», причем десять из них предоставил Лондон. Британский капитал играл наиболее активную роль в промышленном предпринимательстве.
Англичане активизировали строительство хлопчатобумажных и шелкомотальных, табачных и других предприятий. Крупные суммы пошли на Кайпинские угольные копи, верфи, телефонизацию, электроснабжение и жилищное строительство в Шанхае, а также на разработку месторождений цветных металлов. Прямые вложения Англии почти вдвое превышали ее долю в иностранных займах. На втором месте были капиталовложения России, в основном приходившиеся на КВЖД, пищевую промышленность Северной Маньчжурии и на правительственные обязательства. Японские инвестиции в Китае резко возросли после установления господства Японии в Южной Маньчжурии. Здесь особую роль играла компания «Мантецу» и ее горнодобывающие предприятия. Значительно увеличились капиталовложения Германии и Франции. Их займы предоставлялись Пекину главным образом на правительственные цели и железнодорожное строительство. Прямые вложения этих стран были направлены главным образом в недвижимость, предприятия и транспорт в их «сферах влияния»: Германии в пров. Шаньдун, Франции в пров. Юньнань. Американское участие в этот период было невелико, что объяснялось неудачей попыток финансовых монополий США проникнуть в «сферы влияния» других империалистических держав.
Начало XX в. ознаменовалось обострением борьбы держав за захват железнодорожных концессий в Китае. С 1900 по 1913 г. державы навязали цинскому правительству 29 новых и дополнительных железнодорожных займов. Англичанам принадлежала большая часть этих инвестиций - свыше трети суммы всех займов. Росло участие Франции, Бельгии и Японии в финансировании железнодорожного строительства. Благодаря прокладке железных дорог во внутренних провинциях расширялся сбыт иностранных товаров и удавалось выкачивать больше дешевого сырья для нужд мирового рынка. Это вело к одностороннему развитию местного производства - в пользу экспортных отраслей. Закреплялось положение Китая как аграрно-сырьевого придатка империалистической системы, усили
валась экономическая зависимость страны от иностранного капитала. Вместе с тем благодаря железным дорогам ускорилось общественное разделение труда, разрушался натуральнохозяйственный уклад, рос внутренний рынок, что способствовало развитию капиталистических отношений в Китае. Наплыв европейского и японского капитала, необходимость в непрерывной череде займов и особенно железнодорожном строительстве привели к тому, что значение иностранных банков в экономике Китая как руководителей финансовой и торговой экспансии резко выросло, а валютная интервенция в Цинскую империю приняла огромные масштабы. Денежные знаки для Китая выпускали более десяти иностранных кредитных учреждений. В 1912 г. общая сумма иностранных денежных знаков, имевших хождение в Китае, достигла 45% нетрадиционного для страны обращения бумажных денег.
Начало XX в. стало переломным этапом в процессе постепенного подчинения Срединного государства иностранному капиталу. В это десятилетие был заложен прочный фундамент для широкого и систематического ограбления Китая методами эпохи империализма.
Казенное и смешанное предпринимательство
Машинное производство, начавшееся с иностранных фабрик в «открытых» китайских портах, было пересажено на местную почву в период, когда мануфактурная стадия здесь еще далеко не завершилась. В результате мануфактурный комплекс продолжал развиваться самостоятельно, мало соприкасаясь с фабричным. Для самой Цинской империи середины XIX века в силу чисто экономических потребностей социума не было исторической необходимости в машинной индустрии. Более того, здесь господствовали иные объективные условия - прежде всего, огромное превосходство земледелия над ремеслом в производительности труда, гигантское давление фактора избыточной рабочей силы на развитие средств производства и крайне медленная эволюция техники. Все это снимало, по крайней мере, на ближайшие десятилетия, возможность естественно обусловленного перерастания мануфактуры в фабрику. Од
нако с вмешательством такого мощного фактора, как государство, прежняя картина резко изменилась.
Обстановка середины XIX века в Китае вынудила активизироваться саму государственную власть, столетиями стоявшую на страже замедленности социально-экономических процессов в стране. Первым по времени побудительным импульсом к действию стали позорные военные поражения Цинской империи в «опиумных» войнах. Второй и неизмеримо более важной причиной проснувшейся активности властей была неспособность династии своими силами подавить Крестьянскую войну тайпинов, поставившую маньчжурское господство на край гибели. Чтобы укрепить режим, необходимо было создать в Китае собственную современную военную промышленность. Это вынудило правительство принять участие в модернизации китайской экономики, без чего стране грозил национальный крах.
Цинское правительство, напуганное ростом экономических позиций иностранного капитала в Китае, выдвигало необходимость «самоусиления» (цзыцян) и создания «своей» фабричной промышленности, хотя маньчжуры по-прежнему традиционно боялись предпринимательства как антипода конфуцианским нормам и угрозы традиционным устоям. Кроме того, с капитализмом реакционные круги связывали возможность господства иностранцев в Китае и опасность существующему порядку. Поэтому политика «самоусиления», начавшаяся в 1862 г. с так называемой эпохи Тунчжи и окончившаяся к японо-китайской войне 1894-1895 гг., субъективно основывалась не на восприятии духа предпринимательства, а на боязни его. Лидеры «самоусиления» рассчитывали завести у себя в стране необходимые машины, но без капитализма.
Однако и куцее предпринимательство «по иностранному образцу» вызывало страх и яростное неприятие консервативной придворной камарильи, ненавидевшей нововведения, а кроме того, боявшейся усиления группировки Ли Хунчжана. Например, первую телеграфную линию Пекин - Тяньцзинь выводили из строя чиновники и работники прежней курьерской службы, потерявшие заработок. Реакционная клика всячески препятствовала строительству железной дороги Таншань - Тяньцзинь и в 1888 г. решительно отказалась продолжить ее до Пекина. Консервативная группировка Цыси вообще стремилась по возмож
ности отвести подальше от столицы все, что было связано с проникновением иностранной техники. Соответственно, рельсы разобранной в 1877 г. первой в Китае железной дороги Шанхай - Усун были вывезены на Тайвань. Страх перед иностранными машинами на территории Цинской империи привел к тому, что основным источником перевооружения войск стало не местное производство вооружений европейского образца (военных судов, а также орудий и винтовок), а закупка их за границей. В то же время боязнь оказаться в полной зависимости от «заморских дьяволов» еще в период Крестьянской войны тайпинов вынудила правящую верхушку обзавестись собственной производственной базой. Это стало началом национального машинного производства и вместе с тем определило его.
Появление местной фабричной промышленности в виде казенных военных заводов относится к началу 60-х годов, а частных фабрик - лишь к концу 70-х. В последующие десятилетия XIX в. национальная промышленность развивалась одновременно в двух основных формах - казенной и частной, между которыми существовали промежуточные виды. Первыми китайскими машинными предприятиями были казенные военные заводы, арсеналы и мастерские. Почти все они были основаны высшими сановниками, наместниками и губернаторами провинций, искавшими для Цинской монархии выход из кризиса в освоении «заморских дел» (янъу, иу) и «самоусилении», т.е. создании сильной армии и флота. Фактором, ускорившим появление в Китае военных заводов и арсеналов, стали чрезвычайные трудности, с которыми столкнулась власть при подавлении восстаний тайпинов, няньцзюней*, неханьских народностей и которые выявили потребность цинских войск (на опыте армий Цзэн Гофаня, Цзо Цзунтана и Ли Хунчжана) в современных вооружениях и боеприпасах. Особенно интенсивно за строительство военных предприятий взялись именно в период подавления народных движений и национальных восстаний (1861-1872), тогда было построено и оборудовано 11 казенных арсеналов и заво-
Крестьянская война няньцзюней (Няньдан) в Северном Китае (1852-1868 гг.) была направлена против династии Цин и окончилась поражением-повстанцев.
дов. Военная обстановка вынудила командующих Хунаньской и Xуайской армий к созданию таких предприятий. Вслед за этим наместники и губернаторы различных провинций стали один за другим создавать у себя большие и малые арсеналы. Кроме лидеров Хунаньской и Хуайской группировок в военное строительство включались и представители придворных кругов.
Всего с 1861 по 1894 г. в Китае было основано 19 казенных военных заводов, впоследствии 6 из них были закрыты или присоединены к другим. Крупнейшими действующими объектами стали Главный цзяннаньский арсенал и верфи Фучжоуского бюро управления судоходством. Цинское правительство было лишь номинальным собственником этих предприятий, а фактически тем или иным заводом распоряжался сановник, его основавший, либо наместник, управлявший данной провинцией. Эти лица, как правило, принадлежали к Хуайской либо Хунаньской группировке. каждая из которых стремилась в первую очередь обеспечить свои воинские части современным огнестрельным оружием, обмундированием. паровыми судами, чтобы удержать и расширить контролируемые ими территории. Военные заводы, арсеналы и мастерские финансировались из налоговых средств той провинции, где они располагались. Техническое руководство важнейшими предприятиями, как правило, возлагалось на иностранных инженеров. Поскольку первейшей задачей ставилось вооружение армии, военная промышленность практически не сыграла большой роли в техническом оснащении других отраслей.
Продукция военных предприятий не была объектом купли-продажи. а их развитие очень мало зависело от рыночной конъюнктуры. Это ограждало от разрушительного влияния иностранной конкуренции, но в то же время определило внутреннюю слабость этой промышленности - ее экономическую неэффективность, полную зависимость от состояния казны и т.д. В арсеналах и мастерских трудились наемные, юридически свободные рабочие. Прием на работу, тем не менее, еще сохранял многие старые, традиционные черты: систему вербовки и оплаты рабочей силы через старшинок*, некоторые цеховые
Старшинка (гунтоу) - староста артели или ответственный за нанятую рабочую силу.
ограничения, почти двенадцатичасовой трудовой день и полное бесправие рабочих, среди которых было много демобилизованных солдат. В целом военная промышленность представляла собой чрезвычайно сложное и внутренне противоречивое явление - специфическую переходную форму производства, постепенно превращавшуюся в капиталистическую. Военным заводам казна предоставляла огромные ассигнования. Тем не менее, они работали с перебоями, качество продукции было низким, ее ассортимент - ограниченным. Лишь четыре наиболее крупных арсенала могли производить артиллерийские орудия, остальные же выпускали в основном порох, снаряды и патроны. Производительность труда здесь была очень низка. Чиновники, назначенные руководителями военных предприятий, как правило, занимались взяточничеством и поражали иностранцев полным незнанием доверенного им дела.
Помимо перевооружения армии и создания парового флота политика «самоусиления» включала и модернизацию денежной системы. При усвоении «заморских дел» правительство провело денежную реформу. В 1889 г. Китай отказался от медного цяня (литой бронзовой монеты) и перешел к выпуску монет западного образца - чеканке на европейских станках. Новая монета чеканилась по образцу мексиканского доллара (песо). Один китайский доллар (юань) был равен 100 центам (фэнь). 10 фэней составляли один цзяо, а один фэнь приравнивался к 10 цяням. Одно- и двухцентовые монеты выпускались медными, а остальные (от 5 фэней до юаня) чеканились из серебра. Новая денежная система пробивала себе дорогу с трудом. Основные каналы денежного и товарного обращения продолжали обслуживаться весовым серебром (яян). а преобладавшей разменной монетой оставались медные цяни (вэнь).
В 80-х годах появились новые механизированные предприятия, первые железные дороги малой протяженности и телеграфные линии. Строительство велось на севере страны под контролем Ли Хунчжана и его окружения, на юге (в Гуанчжоу и Ханьяне) - Чжан Чжидуна, а на Тайване - Лю Минчжуаня. С именем Ли Хунчжана связано открытие телеграфа в Тяньцзине (1880 г.), цементной компании - Таншане (1887 г.), строительство железной дороги Тяньцзинь - Дагу, продленной в 1895 г. до Шаньхайгуаня. При прямом участии Ли Хунчжана
в 1890 г. была построена в Шанхае хлопкоткацкая и хлопкопрядильная фабрика. Аналогичное предприятие в 1892 г. было создано Чжан Чжидуном в Учане. До этого он основал в Гуанчжоу шелко- и хлопкообрабатывающие фабрики, а в 1889 г. и железоплавильный завод.
В конце XIX в. возрос интерес некоторых высших чиновников к капиталистическому предпринимательству в гражданских отраслях. Продукция горнодобывающей промышленности. например, отныне продавалась и приносила прибыль, а это стало привлекать сюда частный капитал. Большинство казенно-частных предприятий принадлежало двум конкурирующим хозяйственным группам наиболее могущественных тогда сановников - Ли Хунчжана и Чжан Чжидуна. образуя их своего рода «империи».
Чжан Чжидун. будучи главой наместничества Лянгуан, положил начало ряду горных разработок. Позднее, назначенный наместником Хугуана. он с 1891 г. начал строительство в городе Ханьяне металлургического завода, который должен был стать самым крупным в Китае. Высококачественная железная руда добывалась в Дае, уголь в Мааньшане, а затем в Пинсяне. Огромный завод с новейшим оборудованием, несмотря на предоставленные ему льготы, постоянно терпел убытки. Выпускаемый в Ханьяне металл из-за плохого качества и нехватки, потребляемого при его производстве угля, из-за высоких расходов на доставку руды был вдвое дороже импортного. В 1894 г. завод прекратил работу из-за финансовых трудностей, а в 1896 г. - был превращен в смешанное казенночастное предприятие, которое возглавил чиновник и предприниматель Шэн Сюаньхуай. Бывший секретарь Ли Хунчжана. он при поддержке своего патрона преуспел на поприще казенного и смешанного предпринимательства, став директором и крупным акционером ряда предприятий.
В то время как военная и отчасти горнодобывающая промышленность возникли в результате поражения Китая в торговых войнах и особенно ввиду угрозы падения Цинской империи под натиском Крестьянской войны тайпинов и национальных восстаний. - почти все первые китайские хлопчатобумажные фабрики (Шанхайское машинно-ткацкое бюро и др.) были созданы в целях борьбы против засилья иностранных
товаров, в намерении вернуть Китаю его национальный рынок текстильных изделий. Казенные предприятия в гражданских отраслях представляли собой в основном крупные (на Ханьянском заводе и в Хубэйском ткацком бюро по 3 тысячи рабочих) объекты, основанные на труде наемных рабочих и реализации продукции на рынке. Однако и здесь сохранялось бесполезное управление чиновников - немаловажный пережиток старого. В среде рабочих по-прежнему было много демобилизованных солдат.
С возникновением военной и гражданской казенной фабричной промышленности зародились ранние формы государственного капитализма. При всей своей отсталости и противоречивости, этот искусственный и «вынужденный» государственный капитализм с его традиционным монополизмом создал почву для становления более высокой формы смешанного казенно-частного предпринимательства. Неусыпный бюрократический надзор обеспечивал непосредственное использование казной в своих целях капиталов буржуазии и частичное присвоение ее прибылей, что и было целью официального курса на «достижение богатства» (цюфу, чжифу).
На самостоятельное частное предпринимательство власти смотрели отрицательно. Ли Хунчжан, как и вся цинская правящая верхушка, видел в нем опасность для маньчжурского режима. Предотвращение этой угрозы требовало контроля чиновников за деятельностью коммерсантов. Подобная практика существовала в Китае и раньше, когда какая-либо казенная монополия отдавалась на откуп частным лицам под контролем специальных чиновников. Сам китайский частный капитал изыскивал такие формы, при которых риск разорения был наименьшим. Прежде всего - зарождавшаяся буржуазия участвовала в смешанных казенно-частных предприятиях. Они были защищены от внешнего произвола местных властей среднего и низшего звена благодаря участию в «деле» крупных сановников, губернаторов провинций и наместников.
Смешанные предприятия во второй половине XIX в. делились на две категории - гуаньду шанбанъ («казенный контроль и торговое предпринимательство») с полным произволом властей и гуанъшан хэбанъ («совместное предпринимательство казны и торговцев») с меньшей властью бюрократии.
Казенно-частное предпринимательство появилось впервые в гражданском пароходстве. В 1872 г. Ли Хунчжаном была создана в Шанхае казенно-частная «Чайна мэрчант стим нави-гэйшн к°» («Чжаошанцзюй»), в 1877-1878 гг. - «Кайпинская горная компания», занявшаяся механизированной разработкой залежей угля. При покровительстве Ли Хунчжана управление Кайпинских копей построило рельсовую колею, действовавшую сначала на конной, а затем на паровозной тяге. Наличие угля и проведение железной дороги вызвали строительство цементных заводов в Таншане.
Смешанные предприятия были крупнейшими в Китае: капитал компаний «Кайпина», «Мохэ», «Цинси», Шанхайского машинно-ткацкого бюро (с 1894 г. «Хуашэн») и Хубэйского ткацкого бюро в сумме составлял около 6 млн. лянов, причем половина его приходилась на долю частных вложений. Казну устраивало это предпринимательство, поставленное под контроль чиновников. Частные же акционеры, напротив, предпочитали находиться под защитой правительства, но сами вести дела. Что касается смешанных компаний, то в них бюрократии предоставлялась слишком большая власть: директор (дубань, цзунбань), его заместитель, управляющий, члены правления из чиновников и шэньши держали все в своих руках. Проводники политики «самоусиления» страны искали себе помощников не только в бюрократической среде - они поддерживали самые тесные связи с видными служащими крупнейших иностранных фирм. Компрадоры, действуя как доверенные лица западных держав, сколачивали себе огромные состояния на посреднической торговле. Ли Хунчжан и Чжан Чжидун охотно подбирали кадры администраторов и управляющих для своих предприятий из компрадорской среды, давая им чины и звания. В свою очередь, инициаторы «самоусиления» создавали максимально благоприятные условия для наживы на посредничестве и самостоятельного предпринимательства китайских компрадоров, устанавливая через них тесные связи с иностранным капиталом. При этом компрадоры вместе с иностранными поставщиками наживались за счет казны при закупке за границей машин, оборудования, оружия, военных судов, пароходов и сырья для арсеналов. В результате происходило сращивание бюрократии и компрадоров.
Вместе с тем большинство назначаемых казной, Чжан Чжидуном или Ли Хунчжаном чиновников не имели представления не только о специфике, но даже о существе порученного им дела. Протесты частных акционеров против своеволия бюрократов и их протеже либо оставались без внимания властей, либо подавлялись. Своевластие чиновников, перераспределение дивидендов в ущерб частным акционерам наблюдались почти на всех предприятиях гуанъду шанбань. На смешанных предприятиях слишком многое делалось без ведома и против воли частных акционеров, поэтому уже в 90-е годы несколько окрепший частный капитал стал постепенно избегать участия в таких компаниях.
Казенные и смешанные предприятия, имея поддержку государства, до начала XX в. сохраняли ведущее положение в китайской фабричной промышленности. Искусственно организованный государственный капитализм, при всей своей противоречивости и отсталости, традиционных монопольных тенденциях и препятствиях частному предпринимательству, в целом сыграл положительную роль в социально-экономическом развитии Китая. Практика «самоусиления» насаждала очаги национального машинного производства в тот период, когда частный капитал еще не созрел для крупного промышленного строительства. Он практически не имел ни опыта, ни достаточных средств, ни кредита для самостоятельного развития. Государственный же капитализм «самоусиления» сделал то, на что местная раннебуржуазная среда еще не была способна.
Проложив путь прогрессивным экономическим формам, «смешанный капитализм» уже в 90-е годы стал отступать на второй план, что предопределило конец официального курса на «самоусиление».
Возникновение китайской буржуазии
Рост казенно-частных предприятий стимулировал развитие машинного производства в Китае и формирование крупной буржуазии, особенно той ее части, которая была наиболее тесно связана с цинским государственным аппаратом, шэньши и компрадорами. Вместе с тем слабость и неподготовленность
к машинному производству тормозили развитие самостоятельного фабричного предпринимательства. Только с середины 80-х годов начался более или менее заметный рост частных фабрик. При этом его характерной формой стали паевые и акционерные общества, участие в которых было для вкладчиков менее рискованным.
Отраслью, наиболее подготовленной к переходу на машинное производство, оказалась обработка шелка. Широкое распространение в отрасли мануфактур, высокий спрос мирового рынка на их продукцию стимулировали введение машин в этом производстве. Шелкомотальные фабрики, как правило, были мелкими, капитал их в лучшем случае не превышал 50-80 тыс. юаней. Например, предприятия в районе Гуанчжоу -Шуньдэ располагали фондами в среднем от 20 до 40 тыс. юаней, хотя на них было занято от 400 до 500 работниц. Такие заведения в первое время мало чем отличались от мануфактур -их тоже даже при небольшом снижении цен на внешнем рынке зачастую постигало банкротство. Многие фабрики то закрывались, то открывались, и редкое предприятие могло продержаться более десяти лет. Шелкопрядение и шелкомотание стало одной из основных отраслей, в которых возникало частное производство. Накануне японо-китайской войны на долю шел-кообработки приходилось 54% всех частных китайских промышленных инвестиций.
Постепенно фабрики создавались также в хлопкоочистительной, хлопкоткацкой, хлопкопрядильной, мукомольной, маслобойной, спичечной, полиграфической, судоремонтной и некоторых других отраслях. Первые хлопчатобумажные фабрики в Китае специализировались преимущественно на прядении. Однако здесь рост частных предприятий шел медленно, поскольку сказывалось монопольное право Шанхайского машинно-ткацкого бюро на выработку пряжи, дарованное этой компании Ли Хунчжаном в 1882 г. В Цинской империи, как во всякой отсталой полуколониальной стране, проходившей раннюю стадию промышленного развития, быстрее всего росла текстильная и пищевая промышленность. Машиностроения как такового не было. Трудность конкуренции с западноевропейской, американской и японской продукцией, захват иностранцами наиболее выгодных сфер приложения капитала в Китае и
произвол местной бюрократии - все это сковывало развитие частного предпринимательства. Тем не менее оно продолжалось, и начала постепенно складываться особая прослойка пинского социума - местная буржуазия.
В 80-е годы открыли свои первые предприятия ставшие впоследствии крупными фабрикантами Чжу Дачунь, Ян Цзу-лянь, Хуан Цзоцин, Янь Синьхоу и др. Основными источниками, давшими средства для первоначального накопления частного фабричного капитала чиновникам, шэньши и землевладельцам, были арендная и налоговая эксплуатация крестьянства, а также торговля, часто посредническая, позволившая нажиться купцам-компрадорам. Соответственно, буржуазия формировалась главным образом из крупных чиновников и шэньши. Связанные с правительственным аппаратом и казной, эти социальные группы имели наиболее благоприятные условия для накопления крупных капиталов и приобретения машинного оборудования. К началу японо-китайской войны именно бюрократия и компрадоры создали первые и самые крупные машинные предприятия.
То, что частная фабрика вышла из системы гуаньду шан-банъ, сказалось на ранней буржуазии Китая. Представители казенной собственности и своеобразного государственного капитализма Тан Тиншу, Чжэн Гуаньин и другие крупнейшие акционеры и управляющие крупных смешанных компаний имели в частном секторе особенно большой вес, поскольку он был непосредственно связан с казенным через смешанное предпринимательство. Рядовые торговцы, желавшие вложить свой капитал в машинное производство, вытеснялись чиновниками и шэньши. Даже самые видные представители молодой национальной буржуазии, например, Чжан Цзянь, были вынуждены искать покровительства наместников и губернаторов провинции.
Буржуазия, выраставшая из торгово-ростовщической и мануфактурной среды, была еще крайне слаба и играла третьестепенную роль. Ввиду ограниченности источников накопления, препятствий, чинимых налоговой и торговой политикой цинского режима, она позднее встала на путь создания фабрик. Фабричное предпринимательство более или менее видных представителей торговой, в том числе эмигрантской среды (Чжан Чжэньсюня, Чжоу Тинби и др.) только начиналось. Тор-62
говцы, ростовщики, владельцы мастерских и мануфактур, небогатые шэньши и землевладельцы открывали в основном мелкие и средние предприятия. Ввиду недостаточности индивидуальных накоплений в этой среде преобладали паевые компании и акционерные общества. Национальный капитал, находившийся в начальной стадии развития, играл роль «бедного родственника» при господствующей форме своеобразного государственного капитализма. В 1895 г. по основным показателям казенная собственность господствовала в национальной фабричной промышленности, превосходя частный сектор по капиталам более чем в 20 раз.
Частное предпринимательство постоянно наталкивалось на препятствия, чинимые цинской бюрократией. Во избежание таких трудностей китайские фабриканты должны были привлекать в качестве пайщиков или членов правления сановников и иностранцев, приобретать звания шэньши и чиновничьи ранги. Из 180 машинных предприятий, существовавших в Китае в 1894 г., более 100 были национальные (включая все казенные, смешанные и частные), а 80 принадлежали иностранному капиталу. В стране насчитывалось около 100 тыс. фабричных рабочих. К концу XIX в. в Китае появились новые для традиционного конфуцианского общества социальные слои и классы -национальная буржуазия с очень влиятельной компрадорской фракцией, фабричный пролетариат и новая интеллигенция. Росло и традиционное предпринимательство, а с ним мануфактурная и домануфактурная предбуржуазия с массой старого предпролетариата - работников мастерских, мануфактур и надомников на сдельщине. В результате к концу 80-х - началу 90-х годов в Китае стал складываться национальный сектор капиталистического уклада, во многом связанный с иностранным сектором.
Позиции частного предпринимательства несколько укрепились после краха политики «самоусиления». После войны с Японией деловая активность стала расти. В 1895-1898 гг. в Китае произошел первый промышленный подъем и ежегодно вступало в строй вдвое больше, чем прежде, фабрик, шахт и рудников: перед войной, например, действовало несколько более 100 национальных предприятий, включая казенные и смешанные, в годы подъема было основано еще 80 новых.
Слабость буржуазии и особенно части ее, представленной фабрикантами, во многом определялась тем. что она была поставлена в крайне неравные с иностранными конкурентами условия предпринимательства. Речь идет, прежде всего, о низких экспортных пошлинах и высоком внутреннем налогообложении китайских товаров. Бичом национальной буржуазии были взяточничество и самоуправство местных властей при юридической незащищенности частного предпринимательства. Китайским дельцам приходилось сталкиваться с дороговизной импортного оборудования, отсутствием местных технических специалистов, неуклонным дорожанием промышленного сырья, недостатком современного хозяйственного опыта и практики создания резервных фондов, с трудностями кредитования, особенно при высоком ростовщическом проценте.
В начале XX в. рост различных форм капитализма происходил во всех отраслях ручного производства Цинской империи, особенно в приморских провинциях. Здесь не только совершенствовались разного рода деревянные станки, но и шло внедрение японского ножного хлопкоткацкого станка с металлическим колесом, повышавшего производительность труда примерно в десять раз. И в шелкомотании начался переход от ручного деревянного к ножному металлическому станку. Получил распространение хлопкоочистительный металлический станок. Тем самым создавались условия для перевода торгового капитала в текстильные промыслы. Заметно активизировались зажиточные ремесленники, лавочники, занятые скупкой, торговцы пряжей, шелком, а также мелкие хозяйчики промыслов, которые нанимали на работу своих обедневших собратьев. Ранее самостоятельные ткачи и разорившиеся прядильщики сплошь и рядом превращались в зависимых от скупщиков кустарей. На этой почве шло расширение надомной работы в хлопкоткачестве и шелкоткачестве провинций Цзянсу. Фуцзянь, Шаньдун, Чжили, Чжэцзян и Гуандун.
Тем не менее наемная эксплуатация в массовых промыслах по своим масштабам все еще далеко уступала торговоростовщической эксплуатации зависимых от скупщика кустарей. Торговый капитал в дофабричном производстве по-прежнему сильно преобладал над промышленным. Авансирование работников, выдача займов, скупка изделий и продажа
сырья еще оставались основными формами подчинения мелких товаропроизводителей в городе и деревне. В эти годы особенно отчетливо проявились особенности развития капитализма в ручной промышленности Китая: замедленный переход от низших форм к высшим - от надомной работы к мануфактуре и от нее к фабрике, преобладание раздаточной системы работы на дому, низкий удельный вес централизованных предприятий, общая слабость мануфактурного капитала. В целом же развитие капитализма в дофабричной промышленности намного ускорилось. К этому времени уже существовало свыше 16 тыс. мастерских и мануфактур с общим числом около 485 тыс. наемных рабочих. В то же время с ростом передовой машинной промышленности все более проявлялась отсталость мануфактурного производства. Острее проявлялись недостатки этого уклада: слабость централизованных форм производства, малые размеры предприятий, техническая отсталость, нехватка капитала. неустойчивость перед конкуренцией импортных и местных фабричных товаров, частые банкротства или временное закрытие предприятий. Развитие предпринимательских форм в дофабричной промышленности в начале XX века оставалось важным звеном растущего капиталистического уклада. К этому времени насчитывалось несколько миллионов человек в сфере надомной работы по найму, около 3 млн. работников в среде так называемых «ремесленных дворов» и около полумиллиона мануфактурных рабочих.
Мелкие собственники всех мастей представляли собой наиболее массовый слой формировавшейся промышленной буржуазии Китая. Это были хозяева мастерских и мануфактур, владельцы разного рода фирм, контор, лавок и магазинов, комиссионеры в системе надомной работы, скупщики-посредники и всевозможные хозяйчики, эксплуатировавшие наемную рабочую силу.
Несмотря на продолжавшийся рост мануфактурного производства, в первое десятилетие XX в. особую значимость в капиталистическом укладе Китая приобрели машинные формы промышленности и транспорта, как в иностранном, так и в национальном секторе. Строительство фабрик заметно ускорилось. В то время как за предшествующие 30 лет (1872-1900) было создано всего 204 китайских предприятия, за последую-
щие 10 лет (1901-1911) - уже 386 фабрик, шахт и рудников. Особенностью первого десятилетия XX в. стало то. что некогда преобладавшая казенная и казенно-частная промышленность пришла в упадок. Несмотря на крупные правительственные инвестиции и меры, направленные на подъем этих предприятий, они становились все менее рентабельны.
Их уже не спасали ни монопольные права, предоставляемые им на производство и сбыт определенных видов продукции, ни правительственные дотации, субсидии и прочие экстраординарные меры. Эта промышленность все более теряла почву под ногами по мере общего развития частного предпринимательства в Китае, поскольку обнажалась ее экономическая нежизнеспособность. Казенные и казенно-частные предприятия еще сохраняли преобладающие позиции в горнодобывающем и металлургическом производстве, в остальных же отраслях установилось господство частного капитала.
По сравнению с минувшим тридцатилетием (1872-1900) объем частных промышленных инвестиций в 1901-1911 г. увеличился почти втрое. Было основано 319 новых фабрик, заводов, шахт и рудников с суммарным объемом средств более 66 млн. юаней (82% всех китайских предприятий и 72% общих вложений). Частное предпринимательство стало ведущим укладом национального фабричного капитализма. В развитии как частной, так и казенной промышленности в первое десятилетие XX в. четко прослеживаются три периода: послеихэтуаньский (1901-1904), период промышленного подъема и движения «за возвращение прав, отнятых иностранцами» (1905-1908). и спад 1909-1911 гг.
В 1905-1908 годы развернулись «экономические» движения шэньши, буржуазии и части обуржуазившихся землевладельцев, которые боролись за укрепление своих позиций в хозяйственной структуре страны и оттеснение иностранного капитала. Антиимпериалистическую настроенность масс шэньши и буржуазия направляли в нужное для себя русло экономической борьбы, которая велась в виде бойкотов иностранных товаров и кампаний «за возвращение прав, отнятых иностранцами». Позже началось движение «в защиту железных дорог» и против новых иностранных железнодорожных займов (1909-1911). Последовали периодические бойкоты иностранных то-
варов: в 1905 г. в южных и юго-восточных провинциях - антиамериканский, в 1907-1908 гг. в Южном Китае - антияпон-ский, в 1908 г. - антинемецкий. Таким образом новая буржуазия совместно с ремесленными цехами и торговыми гильдиями пыталась противостоять конкуренции иностранцев на внутреннем рынке страны. Во время бойкотов настойчиво выдвигался лозунг всемерной помощи китайским предприятиям. Раздавались призывы к патриотам собирать средства для этого по подписке.
Еще более откровенно эта цель выдвигалась борцами «за возвращение прав». В 1906 г. в пров. Аньхуй началось движение за возвращение Китаю английской горнорудной концессии. В 1906-1907 гг. в Шаньси и Хэнани проходили протесты против основания иностранных горнорудных компаний. В 1907 г. в провинциях Цзянсу и Чжэцзян шэньши и местные торгово-промышленные круги организовали широкое движение против реализации английского займа на постройку железной дороги Шанхай - Ханчжоу - Нинбо. В 1908 г. в пров. Аньхуй возникло движение за возвращение Китаю его рудников. В эти годы борьба в основном формально велась за концессионные права ряда иностранных и смешанных казенно-иностранных горных компаний, которые в конце концов были вынуждены согласиться на выкуп своих прав и акций. Выкуп растянулся с 1907 по 1911 г., средства на эти цели появились частично за счет народных сборов и личных пожертвований, частично за счет налоговых поступлений казны. Борьба шла также против новых иностранных концессий, займов, разного рода промышленных и железнодорожных проектов. Главным же экономическим лозунгом китайской буржуазии в эти годы было создание собственных предприятий. Используя патриотические и националистические настроения, шэньши и буржуазия объявили широкий сбор пожертвований, проводили всякого рода акции поддержки отечественных предприятий среди населения и там, где могли, через своих представителей даже устанавливали особые полуофициальные поборы.
Инициаторам движения за развитие национальной экономики в целом удалось организовать для этих целей приток денежных средств от торговцев, эмигрантов, землевладельцев, шэньши, чиновников и других социальных групп и тем самым 67
способствовать промышленному подъему 1905-1908 гг. За эти годы в машинное производство был вложен капитал (частный, казенный и смешанный) в 6 раз больший, чем в послеихэту-аньский период. В развитии национального капитализма наступил кратковременный период грюндерства. В 1905-1908 гг. было создано 114 различных промышленных компаний, главным образом в приморских провинциях и бассейне Янцзы, прежде всего в Шанхае, районе Гуанчжоу-Шуньдэ, городах Ухань и Тяньцзинь. Это были лишь крохотные промышленные островки в бескрайнем море деревенской экономики Китая, который оставался крайне отсталой аграрной страной. Общая слабость национального предпринимательства проявлялась, прежде всего, в малочисленности крупных предприятий и огромном преобладании мелких. Наиболее крупные фабрики, шахты и рудники были казенными или смешанными, частные среди них встречались редко и в основном принадлежали компрадорам или видным чиновникам.
Начало XX в. было для Китая периодом заметного роста новых социальных сил, в том числе пролетариата. Однако рабочий класс Китая еще не стал серьезным фактором политического развития страны, хотя темпы его роста были довольно высокими. С 1895 по 1911 г. число фабричных рабочих и горняков увеличилось в 5 раз - до 600 тысяч. Этот рост шел за счет притока в города крестьян, разорения ремесленников, перехода на машинный труд работников мастерских и мануфактур. Немногочисленные забастовки возникали стихийно и преимущественно на экономический почве. Распространенным методом борьбы оставалось разрушение машин, оборудования и помещений. Неорганизованность рабочих и мелких производителей ввиду их всякого рода традиционных предрассудков были причиной слабости рядов пролетариата, который занимал крайне скромное место в социально-политическом развитии Китая.
Неизмеримо большую роль играла национальная буржуазия. За первое десятилетие XX в. было создано 20 китайских частных пароходных компаний. Особенно активный интерес стали проявлять обуржуазившиеся шэньши, землевладельцы и разного рода дельцы к железнодорожному предпринимательству. Они подняли массовую кампанию «в защиту железных
дорог» и против иностранных займов для железнодорожного строительства. В борьбе за эту новую прибыльную сферу приложения капитала возникли первые небольшие железнодорожные компании в Фуцзяни и Цзянсу. В 1905 г. с участием казны были созданы две смешанные акционерные компании для постройки Хугуанских железных дорог с двумя линиями (Ухань -Чэнду и Ухань - Гуанчжоу) и общим капиталом около 40 млн. юаней. Часть средств предоставляло правительство, другая часть формировалась за счет специальных налогов и поборов с населения, а также акций, которые распространялись среди шэньши, землевладельцев и буржуазии провинций Сычуань, Хунань, Гуандун и Хубэй.
Рост национальной буржуазии происходил также в сферах торговли и финансов. Крупный торгово-ростовщический капитал приморских провинций и бассейна Янцзы перенимал у иностранцев новые методы инвестирования и хранения капитала. Верхние слои старого купечества и крупные ростовщики, действовавшие в «открытых» портах, главным образом в Шанхае, постепенно трансформировались в денежную буржуазию нового типа. Важнейшую роль здесь играла так называемая Чжэцзянская финансовая группировка, состоявшая из девяти богатейших ростовщических кланов Шанхая, которые владели примерно 40 крупнейшими меняльными лавками. Пользуясь своим финансовым могуществом, эта элита контролировала остальные, более мелкие меняльные конторы. Чжэцзянская финансовая группировка, располагая гигантскими денежными активами, выполняла посреднические функции между иностранцами и местной торговой средой. Кредитование массовых закупок китайских изделий и сырья, производимых местными торговцами по заказу западных фирм или в расчете на их спрос, связь с иностранными банками, операции с их краткосрочными ссудами - все это входило в сферу деятельности Чжэцзянской финансовой группировки. Она пользовалась большим авторитетом у бюрократии и шэньши, местные купцы и предприниматели искали ее расположения и ждали от нее кредитов. Ее роль особенно возросла, когда после ихэтуань-ской катастрофы кредитно-денежный центр страны переместился из Пекина в Шанхай. Эта группировка, порождавшая компрадоров, банкиров, фабрикантов и судовладельцев, посте
пенно сращивалась с национальной буржуазией. Из среды чжэцзянцев вышло несколько капиталистов-миллионеров.
Рост буржуазии был следствием общих успехов капиталистического уклада в Китае. В 1910 г. отмечено существование 327 компаний и фирм с объявленным капиталом 172 млн. юаней. Из них 168 были промышленными, остальные - торговыми, банковско-кредитными, транспортными, страховыми и складскими. За 1895-1913 гг. инвестиции в частную машинную и механизированную промышленность составили свыше 90 млн. юаней. Всего к 1911 г. было основано 607 китайских фабричных предприятий. Буржуазия Китая, действовавшая в нескольких экономических секторах, подукладах и видах предпринимательства (фабричное-дофабричное. национальное-иностранное, частное и казенно-частное), была в высшей степени разобщена. Прежде всего, в капиталистическом укладе с точки зрения его развития существовало два уровня. Верхний -современные машинные формы, привнесенные в страну извне, нижний - отсталые производства, спонтанно возникшие на соединении ручного труда с капиталом скупщика.
Эта градация сказывалась на общественном статусе предпринимателя. Для Китая начала XX в. характерны два источника, питавшие буржуазию верхнего уровня, - бюрократическая надстройка и иностранный сектор. Соответственно существовало два вида привилегированной буржуазии - чиновно-шэньшиский и компрадорский. Этим группам были созданы наилучшие условия для предпринимательства и накопления богатства вне капиталистического уклада. В условиях Цинской империи конца XIX - начала XX в. именно чиновники-шэныпи и компрадоры были фаворитами времени первоначального накопления. Совокупные средства одних только компрадоров к 1894 г. превышали 530 млн. лянов. С учетом этого буржуазная верхушка Китая начала XX в. может быть с полным основанием квалифицирована как элитное образование, далеко оторвавшееся от нижнего, массового уровня. Китайская буржуазия стояла как бы на двух различных ступенях с особым для каждой из них правовым и хозяйственным климатом. При этом сама элита была носителем противоположных начал, т.е. представляла, с одной стороны, высшие для Китая того периода формы капитализма, с другой -средневековые сословные привилегии.
При этом в условиях конфуцианского социума происходило постоянное вымывание средних страт. Наиболее зрелые в буржуазном отношении «средние» предприниматели, покупая звание шэньши, мелкие чины и землю, поднимались на элитарную ступень, отчего становилось слабее промежуточное звено. Отсюда - слабость вертикальных связей в структуре буржуазии, которая по существу формировалась только на двух уровнях - элиты и «массовых» слоев, практически мало зависимых друг от друга. Существовала не «буржуазия вообще», а как бы «две буржуазии». Первая - узкая привилегированная верхушка, связанная с привнесенными извне современными формами капитализма. Вторая - не огражденное от социальных, экономических и правовых трудностей большинство. Это были организаторы низших видов предпринимательства спонтанного - мануфактурного и особенно домануфактурного -происхождения, своего рода реликты предбуржуазии «доопи-умного» периода.
Специфика внутренней структуры буржуазии Китая заключалась также в том, что у нее, как уже говорилось, с самого начала было два центра притяжения - государственный аппарат и иностранный сектор. Двойственная зависимость элиты отличает китайскую модель от существовавших, например, в Индии, Вьетнаме и Корее, где был один хозяин - иностранный колониальный капитал. При этом членение китайской буржуазии на национальную и компрадорскую происходило лишь на самом верху. Компрадоры не представляли собой самостоятельный слой, а были лишь довольно узкой фракцией элиты буржазии, хотя и весьма влиятельной. Раздвоенность верхнего звена, а также наличие в нем реэмигрантского элемента, несомненно, делали структуру буржуазии еще более рыхлой. Вдобавок элиту разобщало то, что в ее среде существовали разного рода узкие группировки, замкнутые «клики». Это относилось прежде всего к сфере финансов и кредита (например, Чжэцзянская финансовая группировка в Шанхае).
Однако наблюдалась не только структурная, но и религио-нальная рыхлость и раздробленность буржуазии, отсутствие горизонтальных связей. Образовалось несколько основных и ряд второстепенных центров ее концентрации (Шанхай, Гуанчжоу, район Пекин - Тяньцзинь и Ухань). В условиях террито
риальной и экономической разобщенности этих очагов, отсутствия всекитайского рынка у каждой локальной группы были свои особенности. Так, в силу более высокого экономического развития районов Цзяннань и Гуандун буржуазия в шанхайском и гуанчжоуском центрах была многочисленней и активней (в том числе и политически), чем на отсталом Севере. Приоритет региональных хозяйственных связей над общенациональными, неразвитость внутренней инфраструктуры в Китае мешали слиянию локальных групп.
Каждая из локальных групп становилась, так сказать, «своей» буржуазией данного регионального рынка, который иногда был больше связан с внешним рынком, чем с соседним региональным. Такой характер рыночной экономики не позволял укрепляться горизонтальным связям на низших ступенях предпринимательства. Аналогичные последствия имел и раздел Китая на «сферы влияния». Сохранявшаяся сеть внутрики-тайских таможенных барьеров (лицзинь, чангуаньшуй) способствовала разобщенности локальных групп практически на всех уровнях. Среди важнейших причин, мешавших органическому слиянию китайской буржуазии в одно целое, выявляется несколько: это незавершенность формирования китайской нации и значительность этнических и диалектных различий, это хождение множества мер, весов и денежных единиц, в том числе иностранных, в разных частях страны.
Кроме того, новый класс общества еще не освободился от своего генетического наследия - средневековых пут корпораций: цеха (хан), гильдии (гунсо, яхан), землячества (бан, хуй-гуань). Мелкая буржуазия к 1911 г. в целом осталась в системе корпоративных связей. Наибольшая часть торговой и практически вся мануфактурная буржуазия была «рассыпана» многотысячными ячейками по всему Китаю. Поэтому трудно сказать, что в большей мере определяло социальное самосознание внеэлитных слоев буржуазии Китая к 1911 г. - принадлежность к новой общности или к той или иной старой ячейке. Повсеместное, начиная с 1903-1904 гг.. создание торговых союзов (шанхуй) стало вехой на пути консолидации буржуазии. Тем не менее оно не изменило кардинальным образом связи низших слоев предпринимателей с цехами и гильдиями, так как торговые баны, хуйгуани, гунсо и яханы вступали в союзы в полном
составе, чаще всего на правах ассоциированных членов. Сами же корпорации за редким исключением не только не распадались. но и сохраняли в торговых союзах свою внутреннюю организацию и дисциплину. Тем самым большинство членов новых объединений были поставлены в условия двойного подчинения. В итоге буржуазия в 1911 г. в целом еще не до конца преодолела цеховую и земляческую разобщенность. Это был довольно пестрый конгломерат слоев, групп и группировок с различными генетическими, типовыми, локальными, корпоративными, правовыми и иными особенностями, к которому понятие «класс» можно применить лишь условно. Перед нами -не сложившаяся общность, а еще незавершенное социальное образование. Основной силой объединенного натиска предпринимательских кругов Китая как на иностранный сектор, так и на цинское правительство были шэньши-небуржуа. втянутые ввиду экспансии иностранных держав в патриотические кампании и либерально-конституционное движение. Они во многом выражали требования буржуазии, не имевшей собственной политической партии.
Для буржуазных кругов Китая все более насущно необходимым становилось избавление от средневекового наследия, как то: казенные монополии, высокое налогообложение, злоупотребления властей, отсутствие единого бюджета, единой денежной системы, единой системы мер и весов. Претензии буржуазии к цинскому режиму были вызваны произволом властей в налогообложении торговли и предпринимательства. Налоговая политика Цинов задерживала рост частного предпринимательства и тормозила процесс аккумуляции денежных средств в руках буржуазных слоев страны. Особенно разорительными были транзитные и внутренние таможенные налоги и сборы, главным образом лицзинь. Правительство не только не думало его отменить, но, напротив, постоянно увеличивало его ставку. Кроме того, крайнее недовольство буржуазии и шэньши вызывала капитулянтская внешняя политика Цинов. Попав в огромную финансовую и политическую зависимость от империалистических держав, правительство шло на все новые уступки иностранцам в ущерб интересам китайской буржуазии.
Экономический спад, начавшийся в 1909 г., усилил общее недовольство буржуазных слоев Китая. Частные инвестиции
в фабричную промышленность по сравнению с 1905-1908 гг. сократились более чем втрое. Промышленный спад достиг особой силы в 1911 г., на фоне острейшего финансового кризиса 1910-1911 гг., который разразился в Шанхае в результате биржевой паники, начавшейся после обесценения акций каучуковых компаний. Тем самым был нанесен большой урон Чжэцзянской финансовой группировке. Волна банкротств охватила торгово-промышленные и финансовые круги Шанхая, Гуанчжоу, Нанкина, Ханькоу. Тяньцзиня и других городов. В одном Шанхае к 1911 г. закрылась половина меняльных лавок. В этой напряженной обстановке цинское правительство нанесло тяжелый удар по экономическим интересам буржуазных слоев Китая, издав в 1911 г. указ о национализации Хугу-анских железных дорог, на строительство которых буржуазия, шэньши и землевладельцы провинций Хубэй, Хунань, Гуандун и Сычуань собрали многие миллионы юаней, а реализация проектов уже началась. Указом правительства все права на постройку Хугуанских дорог передавались иностранным банкам. Этот удар по интересам предпринимателей, шэньши и землевладельцев Южного Китая вызвал массовые протесты и волнения, которые переросли затем в восстание в Сычуани. Оно стало прологом к свержению династии Цин.
Становление переходной системы
Общество переходного периода в Китае складывалось в течение более полустолетия - от «опиумных» войн до падения Цинской династии. К 1911 г. эрозия традиционной социально-экономической системы уже приняла довольно острые формы. Некоторые компоненты арендно-бюрократического строя были разрушены, другие - надломлены, поставлены в новые условия. Изоляция от внешнего мира постепенно сменилась многосторонней интернационализацией хозяйственных связей. Ввозилось машинное оборудование, что нарушало технический застой и позволяло частично перевооружить промышленность. На место относительной хозяйственной монолитности приходила многоукладность. Некогда сонная экономическая. жизнь была нарушена капиталистической цикличностью
периодических подъемов и спадов. Господство натурального хозяйства постепенно отступало перед многообразием рыночных форм.
Прежнее сочетание земледелия с домашними промыслами уходило в прошлое. Безусловное превосходство земледелия над промышленностью по части производительности труда в одних случаях стало меньше, в других свелось на нет. Экономическая и структурная однотипность деревни и города разрушалась. Средневековое отставание города от деревни прекратилось. и город постепенно выходил вперед. Он уже не был частью традиционной, а точнее, «деревенской» арендно-бюрократической системы. По мере хозяйственного и социального подъема Шанхай, Тяньцзинь, Ханькоу, Таншань, Гуанчжоу и другие города вступали в иную историческую эпоху, начали «выпадать» из старой средневековой структуры. Все это говорило о кризисе традиционных устоев, хотя уездные и окружные центры в большинстве своем все еще оставались под прочным влиянием прежней «деревенской» доминанты. Неприятие конфуцианской системой предпринимательского начала было перечеркнуто самим фактом возникновения и роста капиталистического уклада. Прежняя устойчивость экономических и социальных отношений сменилась их неопределенностью, свойственной переходному периоду. Одним из слагаемых кризиса стало нарушение механизмов функционирования традиционного общества. Его былая скованность сословной системой уходила в прошлое. При этом сама косность этой системы, которая была неадекватна европейской, облегчала ее распад. Старая иерархия четырех сословий (сыминь) стремительно теряла свое значение, на смену ей выступали новые социально-классовые образования. Оказались нарушены многовековые традиции соподчинения определенных базиса и надстройки, в особенности ее верхних звеньев.
В Китае начала XX в. складывались особые условия развития, когда перестали действовать прежние регуляторы самовосстановления нарушенных функций старой системы. То, что исчезла прежняя, органичная и традиционная для Китая сбалансированность общества, что оказалась нарушенной средневековая система конфуцианских норм, было, в первую очередь, результатом включения Цинской империи в мировой рынок.
проникновения в страну современных форм капитализма. Несмотря на его чужеродность, иностранный сектор в начале XX в. превратился в уже неотъемлемую часть менявшейся социально-экономической структуры Китая. Он постепенно утрачивал «тканевую несовместимость», породившую в свое время институт компрадорства, и трансформировался из внешнего фактора развития во внутренний. Тем самым возрастало его конструктивное содействие росту старого примитивного предпринимательства и созданию элементов нового, «верхушечного», т.е. развитию капитализма.
Эволюция цинского Китая начала XX в. протекала не изолированно от мировой системы империализма, т.е. единого комплекса «метрополии - колонии», в котором Китаю принадлежало место полуколонии. Создавались условия для постепенного и частичного наполнения традиционных социально-экономических форм иным содержанием. Например, некоторые старые формы эксплуатации (например, батраков) все более сочетались с условиями найма характерными для предпринимательства. Видоизменялись издольщина, кабала, отработка долга, скупка, «старая» аренда на землях обуржуазившихся «богачей» и коммерческая деятельность рентополучателей традиционного типа. Все это позволяет говорить о том, что экономический строй китайской деревни переживал переходный этап. Часть старого торгового капитала принимает участие в становлении нового, капиталистического уклада. Постепенное превращение купечества гильдий в современную торговую буржуазию становится одним из примет смешанной социальной системы.
В начале XX в. наблюдалась постепенная деградация традиционных социально-политических структур экономики и культуры Китая. Шла медленная модернизация общества. Между старым и новым в обществе складывалась сложная гамма промежуточных переходных явлений. Так, в сфере наемного труда старые кабальные формы сохранялись в земледелии для части батраков (чангун), в ручной промышленности - для так называемых «мертвых» или «продавших себя» тружеников (сыгун, сыбоцза, майшэнъгун) и отчасти на фабрике при приеме на работу малолетних (баошэньгун). Разные формы полузависимости работников-должников, а также индивидуальный или артельный труд нанятых мастеровых (вайгун, баогун) были
уже близки к свободным капиталистическим отношениям. В деревне на началах свободного найма трудилась большая часть сезонников (мангун) и поденщиков (дуаньгун), в ремесле - так называемые «живые» труженики (хогун, хобоцза), на фабрике -рабочие, нанятые непосредственно администрацией (лигун).
В результате к 1911 г. в Китае сложилась «трехслойная» структура (новые, промежуточные и старые явления в экономической и социальной сферах) с широчайшим спектром социальных типов - от раба (нупу), крепостного (чжуандин) и землевладельца (дичжу) до пролетария и буржуа. Однако в этой «трехслойности» главной оставалась органическая связь промежуточной среды с «нижним», традиционным, уровнем и ее явная разобщенность с «верхним», современным. Структура сводилась в конечном счете к двум принципиально различным пластам - гигантской толще традиционной экономики и тонкому слою капиталистического уклада. Физический объем старой экономики сократился незначительно благодаря тому, что большую ее часть составляло сельское хозяйство, благодаря демографическому и географическому факторам.
С насильственным вовлечением страны в общемировой поток развития арендно-бюрократический строй в Китае исторически был изжит стадиально и формационно, но не количественно. На традиционном сочетании арендной системы с централизованным изъятием прибавочного продукта в виде ренты-налога основывалось жизнеобеспечение общества и после 1912 г., однако превалировавший количественно старый уклад окончательно утратил свою стадиальную поступательность. Основным итогом базисных сдвигов второй половины XIX - начала XX в. было не рождение капиталистического уклада как такового, а явления переходности в целом. Общая эволюция шла в русле создания социально-экономической структуры смешанного типа, что и определило характер трансформации китайского социума к 1914-1919 гг. Капиталистический же уклад способствовал в первую очередь формированию переходной «системы», при которой разбухали и закреплялись, прежде всего, промежуточные формы. В связи с этим в Китае XX в. состояние переходности было относительно устойчивым и длительным.
Единый процесс воспроизводства сменялся разобщенностью основных укладов. Это способствовало расширению сфе
ры обращения, делало городскую экономику многоукладной, разрушало прежнюю монолитность деревенского общества. Отсюда многообразие социальных групп и слоев, представленное как старыми, абсолютно преобладающими, так и новыми, недавно возникшими. Например, к 1911-1912 гг. в деревне наряду с богатыми крестьянами традиционного уклада в системе натурального хозяйства появились кулаки, занимающиеся промыслами и торгующие земледельческой продукцией. Хозяйства средней величины соседствовали с бедняцкими, полупролетарскими дворами, хозяева которых были вынуждены прирабатывать на стороне. Арендаторская беднота и пауперы перемежались с поденщиками и батраками. Китайская деревня становилась средой, не только генерирующей обнищание, но и рождающей начальные условия капиталистической эволюции. Между тем для самого капиталистического сектора хозяйства была характерна сложная «многоукладное^»: в то время как его «верхние этажи» представляли собой современное предпринимательство, нижние, «массовые» звенья еще во многом оставались «средневековым капитализмом» с его торговоростовщическими формами.
Иначе говоря, в Китае начала XX в. складывались как бы «два капитализма» - новый и старый. Один насаждался сверху при импорте извне развитых форм, другой поднимался снизу спонтанно на базе ранних форм. Соответственно, формировались функционально почти не связанные друг с другом «две буржуазии» - современная элита и низовые слои. Местный и привнесенный извне «капитализму» развивались каждый по-своему, мало соприкасаясь. Отсюда - одна из причин замедленной трансформации низших форм капитала, переизбытка средств в каналах обращения и старого кредита, того, что характерно для ранних этапов первоначального накопления. Раннебуржуазные формы были больше связаны с традиционной экономикой, нежели с современной. Их развитие до середины XIX в. блокировалось традиционной конфуцианской системой и потому было бесперспективным. Они получили возможность поступательного развития лишь под влиянием внешних факторов. Вместе с тем притяжение огромного массива старой экономики порождало и тенденцию к самовосстановлению, консервации и разбуханию отсталых низших форм. Речь идет.
прежде всего, об обуржуазившемся слое землевладельцев, -социальном проявлении одного из уродливых и тупиковых типов капиталистической эволюции. Это был самый массовый потенциал пробуржуазного развития страны, по сути своей лишенный, однако, поступательного импульса.
Сложность внутренней структуры капиталистического уклада Китая не исчерпывалась отсутствием взаимодействия между «двумя капитализмами». Местный капитализм получил в наследство от периода «самоусиления» чиновничье грюндерство и связь с государством в виде различных смешанных казенночастных форм (гуаньду шанбань, гуаныиан хэбань). Это влиятельное звено, своего рода «бюрократический капитализм», отчасти предопределило гегемонию верхушечного и реакционного начала в буржуазной ветви развития страны. В социально-экономическом и политическом климате Цинской империи конца XIX - начала XX в. была открыта дорога прежде всего для «консервативного» и «помещичьего» развития в ущерб «демократическому». «прогрессивному». К этим внутренним условиям добавлялись деформации, идущие извне, свойственные полуколониальному положению страны. К 1911-1913 гг. в борьбе стихийного и «сознательного» (надстроечного) варианта модернизации в Цинской империи преобладал первый, т.е. процесс шел без активного содействия надстройки. Наличие гигантских пластов докапиталистического мелкого производства и темпы их возрастания, опережающие буржуазную трансформацию, не оставляли надежд на стихийный переход к капитализму. Демографический фактор как бы «съедал» достижения нового уклада и страны в целом. Иначе говоря, «естественный» вариант в общеисторической перспективе оказывался тупиковым.
Одной из причин этого была разобщенность «двух капита-лизмов» и бессилие каждого из них подчинить себе другой, чтобы стать ведущей преобразующей силой общества. Капитализм тех лет не мог быть доминирующим укладом переходного строя, так как сам нуждался в консолидации. Это лишь консервировало переходный период, придавало ему черты болезненного кризиса. Китай оставался «обществом на распутье». Уже сама по себе «наднациональность» формационного кризиса, его привнесенность извне определяли затяжной характер «выбора», поскольку не все зависело от самого Китая.
Внешний фактор и насильственный элемент в трансформации цинского социума (капиталистическая экспансия) были основными причинами его несбалансированности и рыхлости. Проблема сосуществования «традиционного» и «современного» в экономике и социальном строе империи Цин разрешалась по-разному. Между ними не только устанавливалась функциональная взаимосвязь (в том числе посредством переходных форм), но и происходило их столкновение в некоторых сферах (земледелие - промышленность, деревня - город, глубинные провинции - побережье). Новое частично охватывало промышленность, город и побережье, в то время как старое прочно удерживало за собой земледелие, сельскую местность и преобладало во внутренних районах страны. В итоге нестыковка двух начал стала характерна для «искусственно» трансформированной извне социально-экономической системы. В ней переплетались два противоположные начала - системная целостность и рыхлость. Это, в свою очередь, осложнялось хозяйственной разобщенностью провинций и традиционным регионализмом. Из-за гигантских географических и демографических масштабов страны разные провинции, а также их районы оказались на разных стадиях развития. Однако не было механического вкрапления инородных элементов в традиционно-конфуцианскую структуру, - было органическое взаимное приспособление одного к другому, создание особой «системы» со своими принципами и внутренними особенностями саморазвития в едином комплексе «Китай - мировой рынок». Хотя Цинскую империю XX в. и нельзя рассматривать как некую сумму автономных величин, все же это была не монолитная система, а образование типа конгломерата.
По аналогичному принципу трансформировалась и социальная структура. К 1914 г. китайское общество во многом сбросило средневековые сословные путы. Из двух высших сословий (цижэнъ, шэньши) первое и самое верхнее было уничтожено. Численный рост второго прекратился с отменой в 1905 г. традиционных экзаменов*. Сдвиги, происшедшие в базисе в кон-
Каоцзюй - трехступенчатая система экзаменов, дававшая право сдавшему их на определенные чин и должность.
це XIX - начале XX в., привели к разрушению устоев средневековой сословной пирамиды. Отказ шэньши от традиционного презрения к предпринимательству и рост их деловой активности несколько сближали «ученую» среду с купечеством. Складывался своего рода симбиоз шэньши и торговцев (шэныиан). Росла роль денег, капитала. Возникали новые социальные группы, новые «антиконфуцианские» классы - буржуазия, пролетариат, а также современная интеллигенция.
Характерная для начала XX в. общая нечеткость социальных границ в переходной общественной структуре Китая объяснялась тремя причинами. Во-первых, обычной для любого добуржуазного общества расплывчатостью средневековых социальных образований. Во-вторых, незавершенностью становления новых классов. В-третьих, специфически китайской размытостью границ между некоторыми традиционными «классами», например между землевладельцами и крестьянами и обилием промежуточных звеньев. Социальный кризис начала XX в. усугублялся разбуханием прослойки пауперов. В деревне «паупе-ральный» вариант разложения крестьянства явно преобладал над начавшейся пролетаризацией. В городе рабочий класс «тонул» в массе люмпенских элементов - кули, безработных и нищих. Для переходной структуры был характерен и высокий удельный вес мелкобуржуазных промежуточных слоев - мелких торговцев, цеховых ремесленников, подмастерьев.
Завершением формирования переходной стадии можно считать смену монархии республикой. Именно в этот период Китай стал органической частью мировой системы капитализма. Когда страна стала полуколонией империалистических держав и по мере эволюции местного капитализма образовались промежуточные формы организации хозяйства, это не были приметы надвигающейся буржуазной перспективы и даже кризиса старой системы. Разрешение было не под силу ни местному, ни мировому капитализму, который сам был их источником. Капиталистический уклад в цинском Китае выполнял по существу дезинтегрирующую деструктивную функцию. Он паразитировал на старокитайском образе жизни и традиционных укладах. Деформация традиционных социальных структур в начале XX в. не привела к созданию принципиально нового, динамичного общества. Это был внутренне раздробленный и
вместе с тем опутанный внешней зависимостью социум, многие сдвиги в котором были не столько реальными шагами в сторону капитализма, сколько «защитной реакцией» традиционных форм. В этом проявлялись и особая устойчивость и большие регенерационные возможности старой аренднобюрократической структуры.
Между тем накануне падения монархии прежнее соответствие хозяйственной системы политическому строю было существенно нарушено и общество оказалось дисбалансировано. Десятки миллионов людей были поставлены в непривычные для них условия жизни. Начало XX в. характеризовалось полосой массовых движений, ускоривших политический взрыв 1911-1913 гг. Этот переворот стал первой гражданской войной, знаменовавшей попытки Китая преодолеть трудности переходного периода и выбрать направление дальнейшего развития.
Глава 3
«НОВАЯ ПОЛИТИКА». ВОЗНИКНОВЕНИЕ ПРЕДСИНЬХАЙСКОГО КРИЗИСА
Итак, в Китае в начале XX в. формировалось переходное общество. Китай стал страной сосуществования «двух сценариев» исторического развития - традиционного (циклического) и западного (линейного). По «старому сценарию» развертывались дворцовые перевороты и крестьянские войны, в Пекин приезжали посольства из стран «данников» (корейское, вьетнамское, др.) и проходили средневековые экзамены на звания шэньши. В том же русле происходили восстания тайных обществ, шаманские камлания, интриги маньчжурских князей и дворцовых евнухов, жертвоприношения и «голодные бунты». Параллельно, по «новому сценарию» происходило вторжение иностранного капитала, Китай вовлекался в мировой рынок, создавались фабрики и железные дороги, пароходства и телеграф, появлялись буржуазия и пролетариат, «импортировались» западные знания 82
и идеи, вырастала новая интеллигенция. Но старое циклическое начало продолжало прочно преобладать над новым, линейным. Соответственно, традиционные социальные силы -шэньши, бюрократия, землевладельцы, конфуцианская интеллигенция - имели явный перевес в политике над современными классами, прежде всего над крайне слабой буржуазией.
К 1910 г. в стране в целом сложилась предкризисная ситуация. Важнейший показатель социально-экономического состояния традиционного общества, а именно демографический, вплотную подошел к цифре 430 млн. человек, т.е. достиг уровня 1850 г. - начала крестьянских войн. К критической отметке приблизились и два других важнейших показателя, а именно, посевная площадь и производство зерна на душу населения. Китай снова вошел в кризисную спираль, и очередная крестьянская война была не за горами. Давали о себе знать и другие слагаемые циклического кризиса: прогрессирующее бессилие центральной власти, оскудение казны, разложение правящей верхушки и вырождение старой династии. Следствием этого и стало чередование на троне беспомощных императоров (Цзай-чунь, Цзайтянь, Пуи), переход власти в женские руки (Цыси), влияние евнухов во главе с Ли Лянъином на политику и другие признаки деградации государства.
Между тем острейший кризис власти начала XX в. был вызван в Китае не внутренними, а внешними факторами, т.е. насилием западных держав по отношению к Срединному царству. Превращение Китая из «страны-гегемона» в полуколонию, утрата им части своего суверенитета, серия проигранных войн, цепь унижений и контрибуций завершились разделом страны на «сферы влияния» мировых держав. Вдобавок эти державы контролировали налоговые поступления цинской казны, ее задолженность по внешним займам, нахождение иностранных войск в Пекине и на других договорных территориях. Утрата маньчжурским режимом части государственных прерогатив и функций привела к падению его авторитета и дееспособности, ослаблению власти династии Цин.
Все это беспокоило господствующие классы страны, возмущало китайских патриотов и великоханьских шовинистов.
В бедах Китая все больше винили маньчжуров. Правящая династия в силу своей архаичности и ксенофобии не могла
примириться с массированным проникновением в страну иноземцев, а им нужен был новый, более современный и прозападный настрой в Пекине и на местах.
Послеихэтуаньский кризис и рост антиправительственных сил
Вследствие оккупации Маньчжурии русскими войсками (1900-1905) престиж династии Цин, и так уже подорванный в глазах ее подданных ихэтуаньской катастрофой, упал до минимума. Русско-японская война 1904-1905 гг. стала еще одним фактором позора и дальнейшего ослабления цинского режима. В третий раз после 1894 и 1900 гг. чужеземцы топтали землю Поднебесной и захватывали Маньчжурию - «домен» династии Цин, ее «священную родину». Маньчжуры полностью признали волю победителя, т.е. Японии, согласившись со всеми условиями Портсмутского мира. Пекин предоставил Токио ряд исключительных прав и льгот в Южной Маньчжурии. Официальный Китай промолчал и тогда, когда Япония превратила Корею в свой протекторат. Все это еще раз продемонстрировало бессилие династии Цин, ее неспособность уберечь страну от внешней угрозы и защитить ее суверенитет.
События и исход войны 1904-1905 гг. произвели большое впечатление в Китае. Здесь бурно приветствовали победу азиатского государства над одной из великих держав Запада. Триумф Японии вызвал в китайском обществе подъем не только проазиатских чувств, но и раздражение по отношению к маньчжурам. По мере падения престижа династии натиск оппозиции на нее усиливался, особенно - после японской аннексии Кореи в 1910 г. - события, вызвавшего настоящий шок в китайском обществе, которое увидело в нем аналогичную перспективу и для Поднебесной.
Патриотически настроенные силы в верхах общества начали борьбу против экономической экспансии Запада. Во главе этого движения встали шэньши и кандидаты на чиновничьи должности. К ним примкнули купечество, предприниматели и новая интеллигенция. Борьба шла за оттеснение иностранного капитала и мобилизацию национальных капиталовложений.
В 1911 г. развернулось движение за отказ от внешних займов. Нарастала кампания «защиты железных дорог» от покушений «заморских варваров». Все эти движения объединяла их анти-маньчжурская направленность.
Выплата контрибуции империалистическим державам после подавления антииностранного движения ихэтуаней. а также компенсация ущерба пострадавшим от ихэтуаней европейским миссионерам и поиски средств для «новой политики», т.е. для реформ госаппарата, породили очередное резкое увеличение налогов. «Фискальный взрыв» 1902-1910 гг. повлек за собой череду многочисленных локальных восстаний. Крупные бунты произошли в Сычуани, Чжэцзяне и Гуаней. Наиболее грозным стало восстание 1901-1902 гг. в Чжили. В 1906-1910 гг. по стране прокатилась волна «рисовых», т.е. «голодных» бунтов. Толпы народа громили амбары с зерном, нападали на транспорты с рисом. Голодающие крестьяне массами шли в города и присоединялись к этой борьбе. В те же годы в долине Янцзы развернулись «соляные бунты», направленные против налога на соль и государственной монополии на торговлю солью. Все это были симптомы приближавшейся «смуты» - обычного явления в конце очередного династийно-демографического цикла. Однако эти стихийные и разрозненные выступления, равно как и локальные восстания тайных обществ (хуэйдан). были пока далеки от перерастания в общекитайскую крестьянскую войну и прямой опасности для династии Цин не представляли.
Наряду со старыми врагами - крестьянскими повстанцами и членами тайных обществ - у маньчжурского режима появился новый противник - революционеры. Это были крайние радикалы, которые поднялись на волне антиманьчжурских национально-освободительных настроений и выдвинули лозунг «революционного изгнания маньчжуров». К середине 1905 г. в Китае и Японии действовали три заметные организации революционеров: Союз возрождения Китая («Синчжунхуй») во главе с Сунь Ятсеном, Союз возрождения славы Китая («Гуан-фухуй») - организация подпольщиков провинций Чжэцзян и Цзянсу, а также Союз обновления Китая («Хуасинхуй») во главе с хунаньцами Хуан Сином и Сун Цзяожэнем.
Эти три организации сомкнулись и летом 1905 г. образовали- в Токио Китайский революционный объединенный союз
(«Тунмэнхуй»). Его лидером стал Сунь Ятсен, выработавший основной программный документ новой организации. В основу программы легли «три народных принципа» (саньминъ чжуи) -национализм, народовластие и народное благосостояние. Национализм расшифровывался как свержение власти маньчжуров, народовластие означало ликвидацию монархии и учреждение республики, а народное благосостояние - постепенную национализацию земли посредством введения прогрессивного налога на земельные владения. Активным пропагандистом «трех народных принципов» стал журнал «Миньбао» - центральный орган Объединенного союза.
Свою малочисленность и слабость революционеры пытались компенсировать опорой на тайные общества. Применялась тактика узких заговоров и организация локальных восстаний с использованием членов тайных обществ (хуэйданов) для участия в восстании. В 1906-1908 гг. Объединенный союз организовал четыре таких восстания. Все их постигла неудача, отчасти из-за разобщенности тайных обществ и соперничества лидеров. Объединенный союз раскололся. Из-за разногласий по поводу принципа уравнения прав на землю в 1907 г. возник самостоятельный «Союз всеобщего прогресса» («Гун-цзиньхуй») с участием крупных землевладельцев. В результате первого раскола Объединенного союза образовалось два организационных центра - хубэй-хунаньский и гуандунский. После поражения трех новых восстаний в 1908 г. в среде революционеров обострилась борьба и это сказывалось на авторитете Сунь Ятсена. В 1909 г. последовал второй раскол Объединенного союза.
Идеологическими противниками революционеров выступали в эмиграции реформаторы, а в самом Китае - конституционалисты.
Поскольку ставка тайных союзов на организацию восстаний себя не оправдала, революционеры избрали новую тактику -агитацию среди ее военнослужащих. В то время как гуандунский центр Сунь Ятсена и Хуан Сина в своей работе с военными не пошел дальше уровня офицеров и унтер-офицеров, хубэйским подпольщикам удалось проникнуть в солдатские ряды. Сунь Ятсен и Хуан Син продолжали рассчитывать на подготовку мелких заговоров, на этот раз вербуя участников в во
енной среде. Однако восстания в Гуанчжоу, поднятые Хуан Сином в 1910 и 1911 г., окончились поражением.
Становление Бэйянской группировки
После ихэтуаньской катастрофы, подписания «Заключительного протокола» и вывода союзных войск из Чжили пинский двор во главе с Цыси в 1902 г. вернулся в Пекин. Цыси стала лицемерно заигрывать с «заморскими варварами» и стремилась восстановить свое богатство, разграбленное интервентами. Для этого она обложила наместников и губернаторов провинций тяжелой данью, требуя ежегодных подношений драгоценностей и серебра. Свои убытки сановники возмещали за счет населения. Эти поборы Цыси не только способствовали увеличению налогового бремени, но и озлобили периферийную бюрократию. Династия начала терять поддержку в провинциях.
Во главе правительства остался князь Цин (Икуан). Сосредоточив в своих руках все нити управления страной, он пользовался доверием Цыси и поддержкой держав. Из Шаньдуна в Чжили вернулись «новые войска» Юань Шикая, а сам он стал наместником столичной провинции. К нему после смерти Ли Хунчжана в 1901 г. перешло руководство Хуайской (Аньхуй-ской) группировкой, которая стала называться Бэйянской, по сути, сросшись с руководимой Юань Шикаем Бэйянской (Северной) армией и Сяочжаньской генеральской кликой. Помимо этого на него было возложено проведение военной реформы, а также руководство транспортом и связью. Юань Шикай пользовался поддержкой держав. Под его контроль попала полиция, которая создавалась в городах по японскому образцу. Правда, попытка Юань Шикая прибрать к рукам и формируемую Наньянскую (Южную) армию оказалась тщетной. Эту свою неудачу он компенсировал тем, что укреплял Бэйянскую армию, перевооружая ее и вводя в строй новые части. Ее командный состав - генералитет и офицерский корпус - формировался по принципу личной преданности «отцу новой армии».
Юань Шикай стал фигурой государственного масштаба. Умный, ловкий лицемер и царедворец, он шаг за шагом дви
гался к верховной власти, до поры до времени заискивая перед Цыси, осторожно внедряя своих ставленников в государственный аппарат, действуя где подкупом, где интригами, а где и силой. От его воли целиком зависел не только подбор офицерских кадров, но и их жалованье и продвижение по службе. Такие кадры составляли ядро Бэйянской милитаристской группировки, а в ней Юань Шикай пользовался неограниченным влиянием. Он представлял большую опасность для Цыси. Видя, что Юань Шикай забирает слишком много власти, она в противовес ему стала возвышать Икуана. В руки великого князя помимо руководства Военным советом, министерством военных дел и Комитетом по реорганизации армии были переданы финансы и рычаги управления другими важнейшими сферами. Судьба династии во многом зависела от «новой армии». Поэтому в 1907 г. Цыси, надеясь обезглавить Бэйянскую группировку, сместила Юань Шикая с поста главнокомандующего. Однако перевод Юань Шикая на штатские должности не лишил его лидерства в военной среде и контроля над «новой армией».
«Новая политика» и ослабление династии
Борьба за власть проходила на фоне общего ослабления цинского режима и стремительного падения авторитета маньчжурской династии. Лидеры «партии императрицы», прежде всего Жунлу, добились от Цыси некоторого изменения курса правительства. Уже в январе 1901 г. в Сиане было положено начало верхушечным реформам, известным под названием «новой политики» (синъчжэн). Для их проведения был создан особый Комитет по делам правления во главе с Икуаном. В состав комитета наряду с Жунлу и маньчжурскими сановниками из «партии императрицы» вошли лидеры провинциальной бюрократии - наместники Чжан Чжидун и Лю Куньи. Главным смыслом реформ стала модернизация госаппарата, направленная на всемерное упрочнение его центрального звена.
К реформам побуждали и иностранные державы. Идя навстречу их требованиям, Пекин ликвидировал архаичный, неповоротливый и исполненный ксенофобии Цзунли ямэнь. Вместо него по европейскому образцу было создано министерство
иностранных дел во главе с великим князем Икуаном. По статусу оно было поставлено над остальными ведомствами. В 1902 г. специальным указом был снят запрет на брачные союзы между маньчжурами и китайцами, а также отменен обычай бинтования ног китаянок.
Под нараставшим давлением либеральной оппозиции императрица Цыси вынуждена была пойти на уступки, тем более что в 1905 г. китайские наместники, послы в западных столицах и сановники обрушили к подножию трона поток петиций с просьбой ввести конституцию. По предложению Юань Шикая в 1905-1907 гг. для изучения конституционного строя в Европе и США туда были направлены специальные миссии во главе с сановниками и некоторые высшие государственные чиновники. Уступая нажиму, Цыси в сентябре 1906 г. объявила о подготовке к введению конституции и только через год, осенью 1907 г., - о скором учреждении Верховной совещательной палаты (предпарламента), а также совещательных комитетов в провинциях. Однако подготовительная работа растянулась до 1916 г. Власть императора заранее объявлялась неподотчетной конституции и парламенту. Сын Неба по-прежнему имел право издавать законы, распоряжаться армией и флотом и распускать парламент. Пытаясь предстать перед Западом и своими подданными в ореоле умеренного реформаторства и прогрессивной политики, Цыси в 1905 г. издала ряд указов о преобразованиях: о продолжении реорганизации армии по европейскому образцу, введении «заморских наук», создании школ с современной программой, в том числе женских. Поощрялось развитие промышленности и торговли, планировались новые железные дороги, запрещалось курение опиума. Отменялись традиционные экзамены на получение ученых степеней и на замещение штатских и военных должностей. Отменялись запреты на разработку недр, связанные с культом предков, правилами геомантии и другими традиционными препонами. Запрещались варварские методы следствия и жестокие пытки. Некоторые льготы были предоставлены купечеству и буржуазии, как то: вводились лицензии на предпринимательство, создавались торгово-промышленные палаты и торговые союзы, утверждались уставы акционерных обществ, устанавливалась шкала наград за успешную деловую активность, раздавались
почетные звания и чины. Тем самым режим намеревался привлечь торгово-предпринимательские круги на свою сторону. Началом реформы системы образования стало создание министерства просвещения. В провинциях открывались школы трех степеней. Выпускники средних и высших школ имели право на получение должности чиновника. Наиболее способных выпускников и учащихся новых школ стали за казенный счет посылать на учебу за границу, прежде всего в Японию.
Главным же объектом реформ был модернизируемый госаппарат. В нем создавались современные министерства, ликвидировались некоторые архаичные учреждения и ряд синекур, сократилась численность чиновников, появилась городская полиция.
Централизация государственного аппарата, упрочение его столичного ядра, сочеталась с целенаправленным ослаблением периферийных звеньев. Провинциальную бюрократию отстранили от решения многих военных и финансовых вопросов, а также от контроля над почтой и телеграфом. Все эти дела передавались на усмотрение столичных маньчжуров, а китайское периферийное чиновничество, соответственно, теряло важнейшие рычаги власти и источники дохода.
Своей «новой политикой» цинская верхушка грубо нарушила прежнее равновесие сил в госаппарате между маньчжурами и китайцами. Последовала дальнейшая изоляция маньчжурской аристократии, а значит и ослабление династии.
Осенью 1908 г. обострилась болезнь Цзайтяня и ухудшилось состояние здоровья Цыси. Началась скрытая борьба за престол. Икуан, опираясь на поддержку Юань Шикая, намеревался сделать богдоханом своего сына. Цыси же решила посадить на «драконовый трон» своего внучатого племянника -двухлетнего Пуи. 13 ноября 1908 г. на заседании Военного совета она объявила Пуи наследником трона, а его отца князя Цзайфэна - регентом.
Десятый и последний цинский император двухлетний Пуи был посажен на трон с девизом правления «Сюаньтун» («Всеобщее единение», 1908-1911). Пятнадцатого ноября на 73-м году жизни Цыси умерла, успев отравить императора Цзайтяня, все это время находившегося под домашним арестом. Со смертью старой императрицы рухнула и власть ее главного
евнуха Ли Лянъина - самого влиятельного и грозного при дворе человека. Его несметные богатства были захвачены дворцовыми чиновниками.
В 70 км северо-восточнее Пекина для покойной императрицы был воздвигнут роскошный мавзолей, который обошелся казне больше чем в 2 млн. лянов. Вместе с замурованными в нем сокровищами общей стоимостью свыше 1 млрд, лянов они составили сумму, превышающую все выплаты Китая по «Заключительному протоколу» 1901 г.
За десять предшествующих лет (1898-1908) с исторической сцены сошел целый ряд авторитетных политиков и деятелей: великий князь Гун, Ли Хунчжан, Лю Куньи, Жунлу, Чжан Чжидун. Из выдающихся персонажей эпохи «самоусиления» остался лишь Юань Шикай. На смену «железной» императрице, сорок лет самодержавно правившей страной, пришли двухлетний ребенок и бесцветный князь-регент, не имевший особого авторитета. Фактическим же правителем оставался князь Икуан. Ярый реакционер и враг любых новаций, Икуан стоял за союз с Юань Шикаем и за дележ реальной власти с генералами Бэйянской группировки. Так начиналась борьба за власть между маньчжурами и ханьцами.
Последователи Цзайфэна, - сторонники умеренных реформ, -выступали за отстранение князя Икуана от власти, а Бэйянской группировки китайских генералов - от «новой армии».
Икуан и его окружение полагали, что союз с Юань Шикаем позволит сохранить, хотя и в усеченном виде, господство маньчжурской верхушки. Однако чрезмерное усиление Бэйянской группировки вызывало понятные опасения у цинской аристократии, считавшей Юань Шикая потенциальным предателем. Икуан сам был не прочь на время удалить этого сильного политика, в чьих руках находилась «новая армия». В конце 1908 г. Юань Шикай под предлогом ухудшения его здоровья был снят со всех постов и отправлен в свое поместье в Хэнани. Группировка Цзайфэна даже готовила на него покушение, но, опасаясь ответного бунта Бэйянской армии и нового конфликта с западными державами из-за убийства генерала, она отказалась от этой затеи. Державы, видевшие в Юань Шикае своего надежного и сильного человека, выразили решительный протест по поводу его отставки и потребовали гарантий его безопасности.
Затем, после Юань Шикая маньчжуры в 1909 г. сместили его верного соратника Сюй Шичана с поста наместника северо-восточных провинций. Вместо китайцев на посты наместников столичной провинции и Маньчжурии были назначены маньчжуры. Целью было упрочить власть Цинов над «новой армией». Князь-регент Цзайфэн объявил себя фельдмаршалом и главнокомандующим всеми вооруженными силами. Его брат, Цзайсюнь, был назначен министром военно-морского флота, другой брат, Цзайтао, - начальником Генерального штаба. Представитель маньчжурской знати Иньчан стал командующим сухопутными войсками. Части «новой армии», которыми до этого командовал Юань Шикай, были переданы маньчжурскому генералу Фаншаню. Кроме того, князь-регент объявил себя командующим спешно создаваемой императорской гвардией. Маньчжуры понимали, что «новую армию» нельзя оставлять в руках китайцев, однако полностью взять ее под свой контроль уже не могли. Даже будучи в отставке, Юань Шикай не терял связи с бэйянским генералитетом и своего влияния на выпестованную им армию. Между тем именно «новые войска» становились самым важным инструментом власти, а военная реформа превращалась в стержень «новой политики».
Возросшее значение армии
Военная реформа, начатая в 1895 г., была призвана не только обеспечить обороноспособность Китая, но и подвести под слабеющий цинский режим прочный современный фундамент. Формирование «новой армии» началось после японокитайской войны с создания «учебного корпуса» во главе с Юань Шикаем. С 1901 г. по этой модели с помощью японских инструкторов стали формироваться дивизии и смешанные бригады «новых войск». Солдаты набирались из коренных жителей данной местности, преимущественно из крестьян-середняков, причем власти тщательно проверяли их благонадежность. Новобранцы должны были быть элементарно грамотными и физически выносливыми. Кроме того требовалось, чтобы будущий боец имел определенный имущественный ценз и предъявил рекомендацию уездных или волостных властей,
либо поручительство местных шэньши. Делалось все, чтобы в «новую армию» не проникли опасные элементы - бродяги, дезертиры и прочие «неблагонадежные». Части «новой армии» оснащались современным оружием. Рядовые и офицеры освобождались от уплаты земельного налога, а с их семей он взимался в сокращенном размере. Эта льгота подчас привлекала в армию и обедневших шэньши. Маньчжуры возлагали особые надежды на «новую армию» и денег на военную реформу не жалели. В ней были кровно заинтересованы и великие державы, которые хотели иметь в Китае военную силу, способную предотвратить любое антииностранное массовое движение «снизу», не допустить повторения ихэтуаньских событий. Зародыш и образец такой армии державы увидели в «учебном корпусе» Юань Шикая.
Маньчжуры, создавая мощный щит вокруг столицы, предполагали также разместить в каждой провинции дивизии и смешанные бригады для подавления возможных антиправительственных выступлений. Правители надеялись, что распри в среде китайских военных и междоусобицы генеральских группировок отвлекут военных и предотвратят их объединенный натиск на цинский режим. Стремясь установить некий противовес военному могуществу Юань Шикая, цинские власти стали создавать дивизии и смешанные бригады Наньянской (Южной) армии. Противостояние военных группировок Юга и Севера должно было помешать появлению единой военной силы, что означало бы гибель маньчжурского режима. Замысел Пекина не удался.
Соединения «новой армии», как и «бэйянские» дивизии, были оснащены современным вооружением. Их боевая подготовка строилась по западному образцу и с привлечением иностранных, особенно японских советников. Вводились новые уставы, новая организационная структура. В дополнение к пехоте и кавалерии создавались артиллерийские и инженерные части. В 1902 г. Юань Шикай добился учреждения Баодинской военной академии, призванной готовить кадры для Бэйянской армии, а в 1903 г. - Комитета по реорганизации войск, который он фактически и возглавил. К 1913 г. «новая армия» должна была состоять из 36 дивизий по 12 тыс. человек в каждой. Всего в современных частях должны были служить более 430 ты
сяч человек. Однако к 1911 г. было сформировано лишь 14 дивизий. На вооружении «новых войск» находилось 1 тыс. орудий и 130 пулеметов.
«Новая армия» осталась наемным войском. С введением современных устава и тактики, появлением новой военной техники создавалась профессиональная армия по образцу германской кайзеровской. Престиж военных (цзюньфа), ставших новой политической силой, заметно вырос.
Бэйянской армии предстояло служить надежной опорой трона. Она располагалась в Чжили, была под контролем двора и финансировалась из центральной казны, в отличие от Нань-янской армии (со ставкой в Нанкине), которая содержалась на средства местной администрации провинций бассейна Янцзы и Южного Китая и во многом зависела от наместников и военных губернаторов. В Наньянской армии это вело к росту местнических настроений, партикуляризма и скрытой оппозиционности по отношению к центру. В ней наблюдалась склонность к солдатским мятежам и ощущались антиманьчжурские настроения, распространяемые здесь не только тайными обществами «Старших братьев» и «Триады», но и революционерами.
На финансировании и в подчинении наместников и губернаторов провинций находились также местные охранные войска (сюнъфандуй), которые формировались из бывших солдат сокращаемых старых войск «зеленого знамени», состоявших исключительно из ханьцев (в отличие от привилегированных «восьмизнаменных» маньчжурских и прочих соединений). Что касается бэйянских дивизий, составлявших примерно треть «новой армии», то они были ее лучшей частью, наиболее обученной, оснащенной, дисциплинированной и самой боеспособной. Юань Шикай при случае мог рассчитывать на преданность 7-8 дивизий из 14.
Быстрое укрепление «новой армии», бэйянского генералитета и офицерства означало становление в Китае альтернативной правительству политической силы, способной свергнуть династию Цин и занять ее место. Остальные социальные и политические силы были либо не готовы к установлению в стране собственного режима, либо предельно слабы. Нараставший кризис еще не достиг такого масштаба, чтобы породить очередную крестьянскую войну, способную похоронить старую
династию. Локальные восстания начала XX века, в том числе руководимые тайными обществами и революционерами, также были не в состоянии опрокинуть цинский режим. Крупные землевладельцы в большинстве своем и не думали о насильственной ликвидации маньчжурской династии, а тем более монархии вообще. Буржуазия, пролетариат и новая интеллигенция, как и революционеры, были крайне слабы. Единственной реальной силой, которая была в состоянии свергнуть династию Цин, оказывалась «новая армия». В ее лице маньчжуры обрели потенциально опасного противника, своего будущего могильщика, а военная реформа приводила не к укреплению режима, а. напротив, к его ослаблению.
Маньчжурская аристократия, разглядев, наконец, реальную угрозу со стороны Бэйянской армии, пыталась поставить ее под свой контроль. Однако изменить сложившуюся ситуацию ей не удалось, власть над «новой армией» по сути перешла к китайцам. Отправив в 1908 г. Юань Шикая в ссылку в его имение, маньчжуры безуспешно пытались взять Бэйян-скую армию в свои руки. Между тем контроль Пекина над войсками на Юге и в долине Янцзы был еще слабее. Здесь нарастали антиманьчжурские настроения, периодически происходили вооруженные выступления, солдатские бунты.
В Наньянской армии было много выходцев из старых войск, здесь была слабее дисциплина. Среди солдат и унтер-офицеров насчитывалось немало членов тайных обществ или просто противников династии. Антиманьчжурские настроения органически сочетались с регионализмом. С 1905 г. этим стали пользоваться и революционеры, начавшие антицинскую пропаганду в южных войсках. Наньянские дивизии и бригады становились потенциально антицинской взрывоопасной средой. В 1908 г. крупные военные мятежи произошли в Аньцине (пров. Аньхуй), в районах к северу от Янцзы, а также в провинциях Гуандун и Цзянсу. Особую тревогу маньчжуров вызвало восстание солдат и младших офицеров «новой армии» в Гуанчжоу в 1910 г. Не вполне надежными становились охранные батальоны, а также гарнизоны южных городов, где солдаты поддерживали тесные связи с местными тайными обществами и помогали им.
Для усмирения восставших частей «новой армии» привлекались старые воинские контингенты, прежде всего «зелено
знаменные», дооровольческие и модернизированные оатальо-ны (лянъцзюнь), преданные правящей династии. В то время как остатки старых войск еще сохраняли верность режиму, сотни тысяч демобилизованных солдат на юге Китая, оставшиеся без средств к существованию, легко включались в антиправительственную борьбу. К повстанцам в Гуаней в 1909 г. присоединилось около 50-60 тыс. бойцов расформированных частей.
Возникновение оппозиции чиновников
Потенциальным противником династии Цин все более становилась китайская периферийная бюрократия, прежде всего номенклатура Южного Китая и провинций бассейна Янцзы. Эта молчаливая «южная оппозиция» для маньчжуров была не менее опасна, чем угроза со стороны «новой армии». «Боксерская» контрибуция легла тяжким бременем на местные казначейства и население, и в провинциях нарастала социальная напряженность. Уже в 1902 г. произошел конфликт династии с наместниками, которые отказывались повысить ставки поземельного налога. Наместники и губернаторы провинций укрепляли особые отношения с державами, тем самым обеспечивая себе фактическую независимость от центра. На словах, заявляя о своей преданности династии Цин. они фактически становились все более самостоятельными. Южные провинции по существу уже дважды отделялись от Пекина. бросая маньчжурский режим на произвол судьбы во время войн с державами. Первый раз это произошло в 1894-1895. а второй - в 1900 г.
При реорганизации административного аппарата 1906— 1907 гг. Цыси и Икуан попытались ограничить всевластие региональных правителей. Два наиболее влиятельных наместника - Юань Шикай и Чжан Чжидун были переведены на службу в Пекин под неусыпный надзор цинского двора. К тому же решение многих вопросов было изъято из ведения провинциальных учреждений и передано новосозданным столичным министерствам. Это был удар по местным правителям. Предполагалось, что благодаря реформе будет существенно сокращена сфера независимости наместников и губернаторов-китайцев.
Однако более 30 тыс. местных чиновников высшего, среднего и низшего звена продемонстрировали свою готовность отстаивать старые порядки и умело свели к минимуму все старания Пекина. Молчаливая схватка за власть 1906— 1907 гг. формально закончилась вничью, а фактически -крупным поражением маньчжурской династии. Цинский режим не добился укрепления своих позиций, но восстановил против себя провинциальную бюрократию и тем самым ускорил свое падение.
После смерти Цыси начался второй натиск маньчжурского «центра» на китайскую «периферию». Модернизация госаппарата сопровождалась передачей многих административных и финансовых прерогатив от местных властей центру, т.е. из ведения китайцев в распоряжение маньчжуров. В Пекин переводилась военная и налоговая сферы, ранее находившиеся под контролем периферийной номенклатуры. Несмотря на то. что провинциальная бюрократия издавна сама распоряжалась местными финансами, с 1909 г. надзор за всеми поступлениями в госбюджет был передан маньчжурам. Из-за этого весной 1910 г. возник так называемый соляной конфликт между Пекином и провинциями. Маньчжуры попытались поставить под свой контроль все отчисления от соляного налога, идущие в пользу местных властей. Столь грубое вмешательство в денежные дела периферии вызвало резкий отпор со стороны наместников и губернаторов провинций. Понимая опасность возникшего конфликта, обе стороны решили не идти на обострение. Однако их противостояние стало ожесточеннее после того, как был сокращен административный аппарат на местах, а также части «зеленого знамени» - китайских воинских контингентов, находившихся в распоряжении местных властей. Столь бесцеремонный натиск центра на периферию здесь воспринимали как грубое нарушение традиционного порядка, многовекового молчаливого «договора» о разграничении сфер влияния.
На плечи провинциальных властей и местных казначейств маньчжуры возложили все расходы, связанные с созданием и содержанием «новых войск» в бассейне Янцзы и Южном Китае. хотя командовать войсками должны были, по планам Пекина, маньчжурские князья. На практике сложилась иная си-
туация. Дивизии и бригады Наньянской армии, а также созданные тогда же «охранные войска» (сюнъфандуй). оснащенные современным вооружением, оказались фактически в подчинении наместников и губернаторов провинций, а не центра. Таким образом, военная реформа способствовала не подрыву, а укреплению позиций периферийной бюрократии и ее независимости от Пекина в ущерб власти маньчжуров.
В провинциях наблюдалась все большая изоляция маньчжурской верхушки от китайских шэньши и крупных землевладельцев и росло отчуждение периферийной бюрократии от центра. Противостояние между столицей и провинциями набирало силу. В высших слоях китайского общества росло недовольство цинским режимом, его косной близорукой политикой. В политической системе Китая наступлением династии на прерогативы и доходы местных властей было нарушено традиционное равновесие между центром и периферией, троном и бюрократией, маньчжурами и китайцами в государственном аппарате. Явное ослабление центра, растущая самостоятельность провинций и наращивание в них сепаратистских тенденций были признаками наступавшего циклического кризиса.
С 1905 г. провинциальная номенклатура стала всячески поддерживать оппозицию в ее борьбе за введение конституции и парламента, пытаясь перераспределить в свою пользу реальную власть, сосредоточенную в центре, покончить с монопольным господством маньчжуров и остальных «восьмизнаменных». Пойдя на союз с конституционно-монархической оппозицией, периферийная бюрократия рассчитывала взять власть в Пекине и остановить уже начавшуюся в стране «смуту». В 1908 г. губернаторы пяти провинций потребовали от династии скорейшего созыва парламента с совещательными функциями, состоявшего из делегаций провинций, но добились лишь учреждения так называемого «предпарламента». Борьба между центром и периферией нарастала, и в мае 1911 г. двор нанес ответный удар. Указом о создании кабинета министров губернаторы из полунезависимых царьков в своих уделах были превращены, по существу, в местных чиновников соответствующего министерства. Это означало конец их средневековой «вольности» и стало последней каплей, переполнившей чашу их терпения. Провинциальная бюрократия фактически оказалась в одном лагере с оппозицией.
Либерально-конституционное движение
В Китае после ихэтуаньских событий стало складываться новое политическое течение - либерально-конституционное. Его составили прогрессивно настроенные шэньши, соискатели ученых званий, педагоги, ученые, чиновники, кандидаты на государственные должности, новая интеллигенция, предприниматели, купцы, служащие, учащаяся молодежь. Это была политически активная часть общества, требовавшая принять конституцию, т.е. ограничить монархию, а также ввести местное самоуправление. Лидеры данного течения, в частности крупнейший предприниматель и шэньши Чжан Цзянь, пытались склонить маньчжуров к реформам и введению конституции. За этим политически активным авангардом следовал второй эшелон недовольных - далекое от «большой политики» и обычно пассивное большинство шэньши и интеллигенции, а также традиционного купечества, мелких и средних торговцев, и еще очень слабая буржуазия. Оппозицию во многом поддерживала периферийная бюрократия.
В обстановке переходного общества главная социальная угроза маньчжурам исходила не от новых и еще очень слабых сил (буржуазия, пролетариат, новая интеллигенция), а от мощных и численно больших традиционных слоев (либеральные шэньши, землевладельцы, патриотическая часть старой интеллигенции). Именно они создали и возглавили легальную оппозицию цинскому двору. Соглашаясь на реформы, маньчжуры имели в виду поверхностную, сугубо «техническую» модернизацию самого госаппарата, изменение формы при сохранении старого содержания. Оппозиция шла намного дальше, требуя более глубокого и органического обновления политического строя, а именно представительства во власти сословия шэньши, так сказать «шэньшиской» монархии. Лидеры оппозиции надеялись достичь своих целей мирным путем - за счет компромисса с маньчжурами. Огромное впечатление на либеральную оппозицию произвело поражение не имевшей конституции России в войне с парламентарной монархией Японией в 1905 г. Триумф Японии привел к подъему националистических
настроений в Китае, быстрому росту рядов оппозиции и ее организационному оформлению. Стараниями Чжан Цзяня в 1906 г. в Шанхае было создано Объединенное общество подготовки конституции, превратившееся в ведущий центр либеральной оппозиции. Такого же рода общества создавались в других провинциях при благожелательном отношении к ним периферийной бюрократии. Газеты и журналы оппозиции развернули пропаганду конституционализма и парламентаризма.
Расширяя агитацию за установление конституционномонархического строя, эти организации пытались воздействовать на правящие круги также путем петиционных кампаний. В движение вовлекались все новые сторонники политической модернизации. На рельсы конституционно-монархического движения перешли и эмигранты-реформаторы во главе с Лян Цичао, создавшим в 1907 г. в Токио соответствующую ассоциацию. Созданием конституционной монархии оппозиция намеревалась уберечь Китай как от «смуты», так и от распада.
В 1905 г. нараставшее политическое брожение в стране заставило цинские власти пойти на компромисс с оппозицией, однако династия пыталась затянуть созыв парламента до 1916 г. Стороны, торгуясь о сроках введения конституции и парламента, вовсе не имели в виду государственность буржуазнодемократического типа. Даже для оппозиции такой вариант представлялся поначалу неприемлемо радикальным. Но, борясь за введение не формальной, а действительно сословнопредставительной монархии, оппозиция постепенно «левела». Лян Цичао, например, от выдвинутого им в 1907 г. лозунга учреждения палаты советников при императоре перешел к требованию избрания дееспособного парламента, назначения ответственного перед ним правительства и введения местного самоуправления.
Когда стала очевидно, что цинский режим избрал тактику проволочек и всевозможных отвлекающих маневров, оппозиция организовала ряд петиционных кампаний за скорейшее введение конституции и созыв парламента. Первая из них прошла в 1907-1908 гг. Коллективные петиции поступали в цензорат в Пекине от частных лиц (чиновников, шэньши. купцов и студентов) и целых организаций, а также от эмигрантов. Особенно активно действовали центр сторонников конститу
ции, руководимый Чжан Цзянем, ассоциация во главе с Лян Цичао, перенесшая свою деятельность в Шанхай. Массовая петиционная кампания побудила цинские власти к очередному маневру. В сентябре 1908 г. они опубликовали проект «основных положений конституционных законов», согласно которому парламент наделялся лишь совещательными функциями, а император сосредоточивал в своих руках все виды власти -законодательную, исполнительную и судебную. За ним закреплялись право созыва и роспуска парламента, назначения и смещения сановников, полномочия высшего военного руководства, а конституции и парламенту отводилась сугубо декоративная роль.
Икуан и князь-регент после смерти Цыси и Цзайтяня стремились поддержать конституционные и реформаторские иллюзии оппозиции. Они официально обещали созвать парламент в 1916 г., а к тому времени в 1909 г. провести выборы в провинциальные совещательные комитеты. Эти выборы оппозиция расценила как первый шаг к компромиссу с цинским режимом, знаменующий начало создания конституционной монархии. Выборы были двухступенчатыми и проводились по принципу строжайшего избирательного ценза. Комитеты состояли в основном из шэньши, бывших чиновников, предпринимателей, кандидатов на должности чиновников. Часть этого слоя, уже втянувшаяся в предпринимательскую деятельность, отражала интересы еще очень слабой буржуазии. В целом по стране в выборах участвовало лишь около двух из 420 миллионов жителей Китая. Комитеты могли обсуждать только сугубо местные вопросы, не касаясь политических и законодательных тем. Династия рассчитывала оттянуть время введения конституции и создания парламента, частично успокоить оппозицию, которую намеревалась поссорить с ее основным союзником -бюрократией на периферии. В октябре 1909 г. на первой же всекитайской сессии совещательных комитетов разгорелись ожесточенные прения по экономическим вопросам. Речь шла о злоупотреблениях чиновничества, лихоимстве и коррупции, ликвидации средневековых преград развитию рынка и предпринимательства, упорядочении и унификации налоговой системы. Выдвигался ряд предложений, касающихся подъема местной промышленности, земледелия, торговли и транспорта.
Депутаты требовали оградить отечественное предпринимательство от иностранной конкуренции и ограничить проникновение Запада в Китай. В создании провинциальных совещательных комитетов оппозиция видела подтверждение курса на умеренные реформы, ограничение маньчжурского самодержавия. Появление комитетов рассматривалось как начало выхода из кризиса, ведущего Китай к новой «смуте». Оппозиция пыталась придать совещательным комитетам контрольные, законодательные и исполнительные функции и взять под свой контроль ряд сфер местного управления. Однако периферийная номенклатура не захотела делиться властью, и оппозиции пришлось отступить, чтобы не поссориться со своим мощным союзником. Она сосредоточила усилия на требовании скорейшего созыва парламента и формировании ответственного перед ним правительства. По инициативе Чжан Цзяня представители 16 провинций собрались в Шанхае и направили в Пекин делегацию с коллективной петицией о созыве парламента в 1911 г. Князь-регент Цзайфэн отклонил петицию. В ответ на это была организована вторая петиционная кампания, проходившая с февраля по июнь 1910 г. Оппозиция опиралась не только на совещательные комитеты, но и на свой Союз единомышленников в борьбе за созыв парламента и его местные филиалы. Она старалась максимально расширить ряды своих сторонников путем пропаганды в печати, издания листовок, воззваний и брошюр, организации митингов, собраний, массового сбора подписей и т.д. Тем не менее, в июне 1910 г. маньчжуры отклонили и вторую коллективную петицию. Тогда оппозиция развернула новую, третью и более массовую петиционную кампанию. И поскольку китайскую общественность потрясла аннексия Кореи Японией в августе 1910 г., это послужило новым стимулом к расширению движения за скорейший созыв парламента как средство спасения Китая от подобной участи.
Третью петиционную кампанию активно поддерживала периферийная номенклатура, потребовавшая скорейшего созыва парламента и создания ответственного кабинета министров. Новой трибуной оппозиции стала открывшаяся в Пекине осенью 1910 г. совещательная палата - своего рода «предпарламент». После нескольких ее бурных заседаний маньчжуры
пошли на уступки, пообещав созвать парламент в 1913 г. Цинские правители стремились заранее предельно обессилить этот высший выборный орган, не допустить создания ответственного перед ним кабинета министров. Для этого в мае 1911 г. была предпринята реорганизация правительства: ликвидированы явно архаические учреждения, срочно создан «современный» кабинет министров, в основном из великих князей и других маньчжуров, забравших себе все ключевые министерства. Будущий парламент не мог контролировать правительство. Зато его глава Икуан становился полновластным начальником над наместниками и губернаторами провинций.
Майский указ вызвал бурное негодование оппозиции. В двух коллективных петициях лидеры конституционалистов потребовали удалить из правительства маньчжурских князей, в том числе Икуана. Этот демарш либералов маньчжуры объявили посягательством на прерогативы монарха и всех оставили на своих местах. Видя, что договориться с цинским режимом невозможно, оппозиция отказалась от практики петиционных кампаний. Под флагом подготовки к будущим выборам в парламент либеральный лагерь начал спешное объединение своих рядов во всекитайском масштабе. Опорой этому движению служили провинциальные совещательные комитеты и разного рода конституционные общества. Главной их целью стало организационное объединение всех оппозиционных кругов на единой политической платформе. Либеральная среда консолидировалась по мере нарастания в стране всеобъемлющего кризиса. Чувствуя приближение новой «смуты», конституционалисты стали всемерно укреплять связи с наместниками и губернаторами провинций.
Тогда же, в мае 1911 г. маньчжуры нанесли еще один мощный удар не только по самой оппозиции, но и по социальным слоям, составлявшим ее опору, - шэньши, землевладельцам, купцам и предпринимателям. Именно из этой среды исходили в основном инвестиции частной акционерной компании, строившей Хугуанские железные дороги в провинциях Сычуань, Хубэй, Хунань и Гуандун. Это был гигантский китайский проект сооружения линии Чэнду - Ханькоу - Гуанчжоу. В мае маньчжуры национализировали эту компанию в обмен на получение огромного «хугуанского» займа от банковского кон
сорциума Англии, Франции, Германии и США, который тем самым прибрал к рукам и строительство и эксплуатацию будущих дорог. Эта сделка дала маньчжурам большие средства и при этом стала ударом по позициям губернаторов и местной бюрократии провинций в долине Янцзы и Южном Китае. А расплачиваться за это должны были частные акционеры. Держателям крупных пакетов акций обещали выплатить часть их стоимости, а мелкие акции, выпущенные при дополнительных налогах в виде паевых взносов на данное строительство, превращались в труху. Таким образом, национализация дорог ударила по миллионам налогоплательщиков - крестьян, ремесленников и мелких торговцев. Кроме того, стало ясно, что династия открыто пошла на удушение китайского предпринимательства в интересах «заморских варваров». Указ о национализации дорог и весть о подписании займа вызвали волну возмущения в четырех провинциях, где сразу же поднялось мощное движение протеста. Так возник опаснейший для маньчжуров так называемый Хугуанский кризис лета 1911 г. Во главе движения встала либерально-конституционная оппозиция в лице провинциальных совещательных комитетов.
Создание маньчжурского кабинета министров и Хугуанский кризис показали, что договориться с цинскими правителями о мирном дележе власти невозможно. Оставался лишь силовой вариант развития событий. Встал вопрос о возможной поддержке союза периферийной бюрократии и оппозиции штыками «новых войск». Чжан Цзянь установил тайные связи с опальным Юань Шикаем.
С лета 1911 г. ситуация резко изменилась. Традиционные антиправительственные силы (крестьянские повстанцы, тайные общества) и новые оппозиционеры (революционеры, конституционалисты), к которым склонилась и периферийная бюрократия, образовали единый фронт ханьцев против власти маньчжуров, лишив Цинскую династию всякой поддержки внутри страны. Единственной опорой власти остались войска, точнее, «новая армия». Поскольку наньянские дивизии и бригады стали ненадежными, судьба династии оказалась в руках бэйянских генералов. Образовавшейся антиправительственной «триаде» - армия, бюрократия, оппозиция - династия Цин ничего другого противопоставить уже не могла.
Глава 4
СВЕРЖЕНИЕ ЦИНСКОЙ ДИНАСТИИ И УСТАНОВЛЕНИЕ РЕСПУБЛИКИ
Майские указы императорских властей 1911 г. - о кабинете министров и национализации железных дорог - сделали династию Цин чуждой и враждебной для политически активной части имущих классов и сословия шэньши. Давно лишившийся лояльного отношения низов цинский режим теперь утратил и поддержку верхов китайского общества. Хугуанский кризис особенно болезненно сказался в долине Янцзы и Южном Китае. - где антиманьчжур-ский настрой был особенно силен. Именно из долины Янцзы последовала быстрая и массовая реакция. Оппозиция, руководимая провинциальными совещательными комитетами, отодвинув на время лозунги введения конституции и парламента, подняла знамя борьбы против национализации дорог. Раньше всего начались выступления в провинциях Хубэй, Хунань, Гуандун. Наиболее острая ситуация сложилась в Сычуани. В июне оппозиция образовала в Чэнду «Товарищество по охране железных дорог Сычуани». Вскоре его филиалы появились в других городах. К движению примкнула студенческая молодежь. Конституционалисты связались с лидерами местных тайных обществ. В Чэнду 24 августа состоялся митинг, собравший несколько десятков тысяч человек. Забастовка торговцев и учащихся охватила всю провинцию. На местах беднота громила налоговые управления и полицейские участки. Оппозиция призвала население не платить поземельный налог. В сентябре маньчжуры перебросили «новые войска» из пров. Хубэй в Сычуань для подавления непокорных. В ответ лидеры движения выпустили воззвание о «самообороне Сычуани», т.е. по существу о ее независимости от Пекина. Тогда наместник арестовал руководителей, а полиция и войска открыли стрельбу по безоружной толпе, требовавшей освобождения арестованных. Было убито 32 человека и несколько сотен ранено. Расстрел этой мирной демонстрации послужил сигналом к вооруженной борьбе.
Первым восстало население уездного центра Синьцзинь, захватившее город. На сторону повстанцев перешли части «новой армии», посланные для их подавления. Так в сентябре - октябре 1911 г. началось Сычуаньское восстание, положившее начало борьбе за свержение цинской монархии. Ударной силой этого восстания стали члены тайных обществ. Их вооруженные отряды, стекавшиеся из многих уездов и округов, двинулись на г. Чэнду. К ним примкнули разные группы трудящихся, члены студенческих союзов, а также военнослужащие ряда армейских частей. И хотя усилия местных революционеров объединить повстанцев в централизованную «Армию единомышленников» были безуспешны, вооруженная борьба охватила всю провинцию. Повстанцы окружили Чэнду, но взять его не смогли и после многодневных боев отступили. «Армия единомышленников» осталась разделенной на две части - Южную и Восточную, и порознь они были разбиты. Восставшие продолжали борьбу разрозненными отрядами и 25 сентября провозгласили «независимость» провинции от Пекина. К началу октября цинским войскам ценой огромных усилий удалось подавить основные очаги сопротивления.
Сычуаньское восстание потерпело поражение главным образом потому, что местная дивизия «новых войск» и батальоны, прибывшие из провинций Хубэй и Гуйчжоу, остались верны династии Цин. Однако, хотя первое сражение с цинским режимом было проиграно. Сычуаньское восстание вызвало в стране огромный резонанс. Многотысячные митинги солидарности с сычуаньцами проходили в Шанхае, Пекине. Гуанчжоу, Чанша и других городах. В провинциях Хубэй и Хунань молодежь стала формировать добровольческие дружины, готовые идти на помощь восставшим. Сычуаньское восстание привело к резкому подъему антиманьчжурских настроений.
Учанское восстание и падение цинской власти в провинциях
Эстафету антиманьчжурской борьбы подхватило Учанское восстание. Здесь, в главном районе Центрального Китая - пров. Хубэй в трехградье Ухань (Учан, Ханькоу и Ханьян) давно назревал взрыв. Подготовку антиманьчжурского
выступления в войсках местного гарнизона, состоявших преимущественно из частей «новой армии», а также соответствующую пропаганду среди населения уже несколько лет вели хубэйские революционные организации. Главными из них были Литературное общество («Вэньсюэшэ») и Союз всеобщего прогресса («Гунцзинхуй»), который формально вышел из состава Объединенного союза, но сохранил с ним тесные связи. К названным примыкали и другие организации, в том числе студенческая, действовавшая под видом научного общества. Основу революционных организаций составляли солдаты «новой армии». Всего подпольные структуры насчитывали в своих рядах около 5 тыс. человек, т.е. около трети личного состава местных «новых войск». 24 сентября произошел стихийный бунт в артиллерийском дивизионе под Учаном. Подавив выступление солдат, отказавшихся повиноваться офицерам, хугуанский наместник ввел в городе военное положение. О восстании, намеченном на 16 октября, стало известно властям. Начались повальные аресты и казни заговорщиков. Тогда вечером 10 октября саперный батальон, а вместе с ним два пехотных полка и артиллерийский дивизион (всего до 4 тыс. солдат), захватили Учан. 12 октября все Трех-градье оказалось в руках восставших. Не решаясь своими силами создать новое правительство, революционеры пришли за помощью в провинциальный совещательный комитет -к конституционалистам. Так власть в Трехградье мирно перешла в руки оппозиции во главе с председателем комитета и лидером местных либералов шэньши Тан Хуалуном. Во главе хубэйского военного правительства был поставлен командир смешанной бригады «новых войск» генерал Ли Юаньхун. Новая власть объявила Китай республикой и призвала население страны перейти на сторону восставших. В прокламациях и обращениях провинциального правительства перечислялись все злодеяния маньчжуров за 267 лет их владычества в Китае. Составители этих документов отдавали дань великодержавному ханьскому шовинизму с его представлениями о превосходстве китайцев над всеми остальными народами, которые именовались «варварами». В знак освобождения от ига маньчжуров республиканцы срезали косы. Консулам иностранных держав в Ханькоу
были направлены ноты с признанием всех неравноправных договоров, заключенных династией Цин*.
Республиканцы, боясь вооруженной интервенции держав, повели себя крайне осторожно. Они не только отказались от направленных против иностранцев лозунгов, но и избрали прозападную тактику. Со своей стороны, державы тоже действовали с оглядкой. Учитывая быстрое развитие китайского национализма и антиимпериалистических настроений, они объявили о своем нейтралитете. Военное хубэйское правительство призвало все население страны поддержать борьбу за свержение власти маньчжуров, а иностранные державы - соблюдать нейтралитет. С первых же дней руководство в правительстве захватили лидеры конституционалистов.
Жители Учана. Ханькоу и Ханьяна с энтузиазмом поддержали восставших солдат. За несколько дней численность республиканских вооруженных сил увеличилась до нескольких десятков тысяч человек. Наличие в Ухане крупного арсенала, порохового завода, складов оружия и боеприпасов позволило быстро вооружить добровольцев, влившихся в хубэйскую армию. Новое правительство, конфисковавшее большие запасы серебра, банкнот и медных денег, на первых порах могло платить солдатам жалованье. Успех Учанского восстания был во многом обеспечен поддержкой местных частей Наньянской армии. В ходе боев к восставшим полкам и батальонам присоединилась большая часть солдат и унтер-офицеров хубэйской дивизии «новых войск». Маньчжуры бежали из Трехгра-дья с остатками еще верных им сил. В середине октября восстание «новых войск» вспыхнуло в Ичане, где к солдатам примкнули несколько тысяч строителей железных дорог. Ичанские батальоны свергли цинскую власть не только в Ичане, но и в Шаши и других городах.
Договоры Китая с Англией, Францией. Россией. Японией и другими странами, заключенные с 1842 г. Следствием этих договоров были: система «открытых портов» для внешней торговли, создание там иностранных сеттльментов и концессий, ликвидация таможенной автономии Китая, неподвластность иностранцев китайским законам, передача державам ряда территорий, право миссионерской деятельности, право вьщоза китайских чернорабочих (кули) и др.
На подавление Учанского восстания маньчжуры направили в район Ханькоу две отборные дивизии и одну смешанную бригаду Бэйянской армии. Дивизиями командовали лучшие генералы Сяочжаньской группировки - Фэн Гочжан и Дуань Цижуй. Руководить операцией был послан военный министр маньчжур Иньчан. На Янцзы его воинство поддерживала эскадра адмирала Са Чжэньбина. У наступавших с севера цин-ских сил был подавляющий перевес над хубэйскими войсками, немалую часть которых составляли необученные добровольцы, что и сказалось при последующем штурме Ханькоу.
Напуганные восстаниями наньянских войск, князь-регент и Икуан решили срочно вернуть из ссылки Юань Шикая. Цинское правительство предложило опальному сановнику пост наместника Хугуана. рассчитывая его руками подавить «мятежников». Однако роль всекитайского палача Юань Шикая не устраивала. После его отказа маньчжуры 22 октября срочно созвали в Пекине Верховную совещательную палату, надеясь на ее помощь. Однако этот «предпарламент», состоявший из либералов-конституционалистов. потребовал немедленного введения конституции и снятия императорской родни с ключевых постов.
Тем временем в одной провинции за другой начались новые восстания частей Наньянской армии. 22 октября войска свергли цинскую власть в Чанша, на следующий день -в Цзюцзяне, а 24 октября - в Наньчане и Сиане. В итоге провинции Хунань и Шэньси провозгласили независимость от Пекина. В ответ на это еще верные маньчжурам части Бэйянской армии после упорных боев 2 ноября овладели Ханькоу. Город был сожжен и разграблен, а многие его жители расстреляны. Однако эта акция устрашения привела к обратным результатам. На сторону республиканцев по существу перешла Верховная совещательная палата, потребовавшая проведения срочного расследования действий армии и сурового наказания тех, кто отдал приказ сжечь и разграбить Ханькоу.
К хубэйским повстанцам присоединилась эскадра Са Чжэньбина. республиканцы укрепили оборону Ханьяна и Учана. Хубэйские революционеры добились назначения на пост главнокомандующего Хуан Сина, провели новый набор в армию и обучение новобранцев. В Ухань прибывали добровольческие отряды ополченцев. Главное, что наньянским частям, добро-
вольцам и революционерам удалось уберечь военную силу, сохранить провинциальное правительство, поддержать анти-маньчжурский настрой населения. Наступил час решительного натиска на прогнивший режим. Началась быстрая «цепная реакция» высвобождения провинций и отдельных городов из-под власти «северных варваров».
Напуганные стремительным развалом империи князь-регент и Икуан попробовали предотвратить гибель династии, прибегнув к новым обещаниям. Признавая свою вину за восстания в провинциях, маньчжуры поклялись ввести конституцию, амнистировать всех политзаключенных, легализовать все политические организации, уравнять в правах маньчжуров и китайцев и гарантировать личную неприкосновенность всех подданных империи. Однако все эти запоздалые уступки никак не повлияли на республиканский лагерь. Князь-регент и Икуан обратились к иностранным державам с просьбой о предоставлении срочного и крупного займа для подавления «смуты». Державы ответили отказом, не желая нарушать провозглашенный ими нейтралитет. К тому же цинский режим был явно обречен и делать на него ставку не имело смысла. Единственной надеждой на спасение для династии Цин оставалась Бэйянская армия. Тогда маньчжуры вторично предложили Юань Шикаю возглавить подавление «бунта». Юань Шикай поставил следующие условия: передача ему всей полноты власти в военной сфере, созыв парламента и создание ответственного перед ним кабинета министров, амнистия для всех участников антимань-чжурской борьбы и легализация политических партий. Маньчжуры поначалу не приняли этих условий.
Пока династия и генерал торговались из-за власти, две дивизии Бэйянской армии 29 октября в Шицзячжуане вышли из повиновения маньчжурам. Их командиры - генералы У Луч-жэнь и Чжан Шаоцзэн потребовали прекращения военных действий против восставших в долине Янцзы и введения конституции. В противном случае обе дивизии были готовы начать поход на столицу. В тот же день в Тайюане - главном городе Шаньси - против маньчжуров выступили солдаты и офицеры «новых войск» во главе с Янь Сишанем. Шаньси вышла из состава Цинской империи и присоединилась к восставшему республиканскому лагерю. У Лучжэнь и Янь Сишань договори-
ло
лись о совместном наступлении на Пекин для свержения династии Цин. Ситуация оказалась опасной и для маньчжуров, и для Юань Шикая. Выступление этих двух дивизий без согласия «отца новой армии» нарушило бы дисциплину в Бэйянской группировке. Кроме того, мятежные генералы грозили свергнуть династию самим и оставить Юань Шикая ни с чем. Справедливо опасаясь, что власть в Пекине возьмут другие, приказал убить У Лучжэня. Со смертью последнего «мятеж» в Шицзячжуане на время захлебнулся.
Между тем антиманьчжурское освободительное движение продолжало набирать силу. В конце октября нейтралитет своей провинции провозгласил гуандунский губернатор. 31 октября в Юньнани восстали наньянские части. Овладев главным городом провинции Куньмином, они освободили Юньнань от господства «северных варваров». 1 ноября совещательный комитет Цзянси провозгласил независимость провинции от Пекина и назначил военным губернатором командира смешанной бригады Наньянской армии. В ночь на 2 ноября против маньчжуров поднялись части «новой армии» в районе Аньцина - главного города пров. Аньхуй. Вызванные из Нанкина бэйянские войска отбросили восставших от города. Однако это был временный и частичный успех правительства. Обреченность династии и монархии стала явной. В Пекине началась паника среди маньчжурской аристократии и «восьмизнаменных», перешедшая в повальное бегство. «Знаменные» массами уезжали на свою «священную родину» - в Маньчжурию. Сюда к началу ноября перебралось четверть миллиона человек. Провозглашение независимости семи провинций и широкая вооруженная борьба в долине Янцзы парализовали правительство. Видя, что положение критическое, цинский двор предложил «отцу» Бэйянской армии пост первого министра. Ввиду агонии маньчжурского режима должность главы кабинета, а значит, и командующего Бэйянской армией становилась ключевой.
Цинской верхушке ничего другого не оставалось, как капитулировать перед требованиями Юань Шикая. 2 ноября генерал был назначен премьер-министром с правом командования действующей армией. «Мятеж» двух бэйянских дивизий в Шицзячжуане показал Юань Шикаю, что больше медлить нельзя, - расправиться с династией Цин и захватить верховную
власть могли другие генералы. На посту же премьер-министра Юань Шикай становился сильнее любых назначенцев в анти-цинском лагере. Перед тем как принять этот пост, Юань Шикай запросил мнение держав. Лондон и Вашингтон сразу же поддержали генерала, надеясь, что он подавит мятеж. Анти-цинский же лагерь рассчитывал использовать Юань Шикая как орудие свержения династии.
Получив пост главнокомандующего всех вооруженных сил империи и пост премьер-министра. Юань Шикай не спеша отправился в Пекин. Преследуя свои честолюбивые замыслы, он начал секретные переговоры с отдельными группировками республиканского Юга. Умело маневрируя между маньчжурами и республиканцами, опираясь на поддержку империалистических держав, он готовился к захвату власти. Банковский консорциум четырех держав обещал предоставить Юань Шикаю заем на сумму 56 млн. ф. ст. на борьбу с революционным движением. Маньчжуры рассчитывали руками Юань Шикая подавить «бунт», а затем снова отправить его в отставку. А все, кто откололся от династии Цин, видели в нем реальное орудие свержения маньчжурского режима. К тому же антицинские силы терпели неудачи и это толкало их искать союз с Юань Шикаем.
Между тем Цинская империя продолжала разваливаться. В Гуйяне 4 ноября наньянские батальоны подняли восстание и покончили с цинской властью в пров. Гуйчжоу. Крайне сложная ситуация сложилась в Цзянсу. В конце октября подняли восстание части «новой армии» в районе Нанкина. В этом важнейшем стратегическом пункте на р. Янцзы были сосредоточены многочисленные бэйянские войска под командованием верного престолу генерала Чжан Сюня. Именно они отбросили наступавшие на Нанкин восставшие части. Те, потерпев неудачу, отступили в Чжэньцзян, куда стали стекаться добровольческие отряды и «новые войска». Их общая численность достигла нескольких десятков тысяч. Маньчжуры в самый последний момент попытались договориться с оппозицией, назначив ее ведущего лидера Чжан Цзяня «умиротворителем» Цзянсу. Чжан Цзянь отказался помогать гибнущей династии и посоветовал цинским правителям прекратить сопротивление и признать победу республики над монархией. 5 ноября восстание
«новых войск» завершилось победой. В начале ноября к анти-маньчжурскому движению примкнула пров. Гуандун.
Четвертого ноября в Шанхае против династии выступили «новые войска», поддержанные рабочими арсенала. На следующий день пров. Цзянсу провозгласила независимость от Пекина. 7 ноября от империи отделилась пров. Гуаней, где власть захватили местные воинские части, сделавшие губернатором командира охранных войск Лу Жунтина. 9 ноября власть маньчжуров была сброшена в пров. Фуцзянь.
Соотношение политических сил
С 11 октября по середину ноября в результате восстаний «новых войск» из-под власти династии Цин вышли двенадцать провинций. В семи провинциях - Хубэй, Шаньси, Юньнань, Фуцзянь, Шэньси, Цзянси и Гуйчжоу - местные совещательные комитеты избрали военными губернаторами офицеров «новых войск» - командиров дивизий, бригад, полков и батальонов. Тем самым в борьбе за свержение обанкротившейся династии Цин на первое место сразу же выдвинулась армия. Она превратилась в фактор, решающий исход борьбы, а вооруженное насилие стало главным аргументом политики. Именно армия, по мнению оппозиции, могла гарантировать свержение маньчжуров, сохранение социального порядка, только она была в состоянии предотвращать стихийные выступления крестьян и городской бедноты. Части Наньянской армии первыми подняли знамя борьбы с ненавистной чужеземной династией и сыграли решающую роль в восстаниях в Учане, Чанша, Шанхае, Гуанчжоу и других городах. Но в то время как наньянские дивизии и бригады стали ударной антимонархической силой, Бэйянская армия очень долго сохраняла верность цинскому престолу.
Второй после армии реальной силой в политических событиях китайского государства стала оппозиция - а именно, члены совещательных комитетов провинций - конституционалисты и либералы во главе с местными шэньши. В поисках мирного разрешения неизбежного конфликта оппозиция действовала в сговоре с третьей важной силой - провинциальной бю
рократией. Обе силы считали необходимым отделение провинций от Пекина, провозглашение их независимости. Обе они были неотъемлемым элементом монархического строя. Однако власть маньчжурского богдохана стала для них неприемлемой. А так как другой династии, которая могла бы воцариться в Китае, не предвиделось, оставался один способ покончить с маньчжурским господством - установить республику. Оппозиции пришлось согласиться с требованием провозглашения республики, хотя это был вынужденный шаг.
В некоторых провинциях оппозиция не хотела сразу сжигать за собой мосты в отношениях с Пекином. Например, в Цзянси, Аньхуе, Гуандуне и Шаньдуне совещательные комитеты на первых порах объявили лишь о нейтралитете своих провинций в начавшейся «смуте».
Между тем Юань Шикай, видя, что весь ход событий работает на него, не спешил в Пекин, ожидая дальнейшего ослабления династии. 8 ноября Верховная совещательная палата абсолютным большинством голосов утвердила его назначение на пост главы кабинета министров. В тот же день совещательный комитет пров. Аньхуй провозгласил независимость провинции. На следующий день то же повторилось в пров. Гуандун. Совещательный комитет пров. Шаньдун провозгласил ее самостоятельность не дожидаясь согласия Пекина. Цинский наместник северо-восточных провинций, опасаясь назревавшего восстания «новых войск», договорился с главой совещательного комитета провинции Фэнтянь о том, что с 14 ноября 1911 г. она выходит из-под власти династии Цин. 16 ноября заявила о своем нейтралитете провинция Цзилинь, а на следующий день - Хэйлунцзян. В этих трех провинциях Северо-Востока, однако, сохранялся весь старый цинский чиновничий аппарат.
Последним оплотом цинского господства в Пекине оставалась новая дворцовая гвардия, созданная в 1909-1911 гг. по типу «новых войск». Ее фактическим командующим был сам Цзайфэн - лютый ненавистник Юань Шикая.
Тем временем Юань Шикай в окружении 2 тысяч преданных ему офицеров и солдат прибыл в Пекин. Взяв под свой полный контроль Бэйянскую армию, он отстранил от руководства военными делами маньчжуров и заменил их своими
ставленниками (Дуань Цижуй, Фэн Гочжан и Сюй Шичан), а также вывел из столицы дворцовую гвардию. Судьба династии Цин оказалась всецело в его руках. А 16 ноября Юань Шикай сформировал собственное правительство и предложил сотрудничество республиканскому Югу. Он собирался ввести в состав кабинета двух конституционалистов - Чжан Цзяна и Лян Цичао, однако они не приняли этого предложения. И все же этим жестом генералу удалось поднять свой авторитет на мятежном Юге. Основу первого правительства Юань Шикая составили старые цинские чиновники из числа его друзей, знакомых и единомышленников, т.е. стойких консерваторов. В секретном послании он умело запугал вдовствующую императрицу Лунъюй и князей возможностью уничтожения членов императорского дома. Став премьер-министром и главнокомандующим, Юань Шикай сразу же взялся за обуздание «бунтовщиков». Его войска перешли в наступление в Шаньси и заняли Тайюань, нанесли поражение отрядам Ван Тяньцзуна в Хэнани, подавили военный мятеж на северо-востоке Чжили.
Между тем южане надеялись, что Юань Шикай, придя к руководству страной, остановит успешное наступление бэй-янских дивизий на их позиции. И почти сразу же после поражения своих войск под Ханькоу Ли Юаньхун заговорил о президентстве Юань Шикая. Союз с Юань Шикаем должен был помочь умеренным обуздать революционеров (т.е. либералов и конституционалистов), не отказываясь пока от антиманьчжур-ских лозунгов и идей республиканизма. Умеренные искали компромисса с Юань Шикаем, а после того как 2 декабря он взял Нанкин - настояли на заключении перемирия между войсками Севера и Юга. Сразу же после прихода Юань Шикая к власти между ними и Учанским правительством начался политический торг. Республиканцы всячески стремились заручиться поддержкой генерала для изгнания маньчжуров, обещая сделать его президентом, если он не поднимет оружия против республики. Юань Шикай обещал прекратить военные действия, если восставшие согласятся на установление конституционной монархии. Вместе с тем генерал пытался расколоть ряды республиканцев.
Юань Шикая обхаживали как республиканцы, так и маньчжуры. Оказавшись в столь выгодном положении, генерал ис
кусно лавировал между той и другой стороной, быстро укрепляя свою личную власть. Ведя политический торг с Учанским правительством, он стремился подчинить его или хотя бы сделать более сговорчивым. Полный честолюбивых замыслов. Юань Шикай виртуозно использовал ситуацию, поскольку оказался центральной фигурой, приемлемой для всех политических сил -от монархистов до республиканцев. Его кандидатура на пост президента устраивала не только правое крыло и центр конституционно-либерального лагеря, но и левых, т.е. революционеров.
Балансируя между всеми политическими силами. Юань Шикай старался, чтобы ни одна из них не одержала верх и не навредила его честолюбивым замыслам. Он запугивал маньчжуров тем, что революционеры могут учинить резню и расправиться с ними, и в то же время шантажировал республиканцев возможностью своей сделки с династией. Дабы заставить республиканцев пойти на уступки, Юань Шикай упорно отстаивал идею конституционной монархии при номинальной власти богдохана.
Вместе с тем борьба против маньчжурского господства в провинциях продолжалась. Назревало восстание «новых войск» в Сычуани. 22 ноября наньянские части освободили Чунцин -второй по величине город Сычуани. Перед лицом общей опасности цинский наместник и лидер совещательного комитета договорились о провозглашении независимости провинции от Пекина. 27 ноября Сычуань отделилась от цинского режима, однако провинциальные чиновники остались на своих местах. Таким образом, мирно, т.е. без восстаний «новых войск», от Цинской империи отложилось шесть провинций - три в Маньчжурии, Аньхуй, Сычуань и Шаньдун. Однако пров. Шаньдун в тот же день вернулась в лоно Цинской империи, а ее губернатор покаялся перед троном и Юань Шикаем за вынужденный переход в лагерь «бунтовщиков». При всем том маньчжурская власть начала рушиться и на национальных окраинах империи. 1 декабря 1911 г. князья и ламы Монголии объявили ее независимой страной. Примерно в то же время рухнуло маньчжурское господство в Тибете. Власть в Лхасе перешла в руки местного правительства.
Продолжались военные действия в Цзянсу. 2 декабря «новые войска» и добровольцы после ожесточенных боев взяли
Нанкин и вырвали пров. Цзянсу из рук маньчжуров. В боях за Нанкин храбро сражались студенческие и женские отряды. Победа восставших над войсками Чжан Сюня явилась как бы ответом на натиск бэйянских дивизий в районе хубэйского Трехградья. В итоге в долине Янцзы сложилось военностратегическое равновесие между сторонниками монархии и приверженцами республики.
С объявлением перемирия Китай окончательно разделился на реакционный Север и мятежный Юг. Под властью династии Цин остались четыре провинции - Чжили, Шаньдун, Хэнань, Ганьсу, а также Синьцзян. Остальные 17 провинций либо свергли власть маньчжурской династии, либо отделились от Пекина, либо стали нейтральными. Здесь формально возобладала республиканская власть, хотя в ряде провинций она была таковой только по названию, так как сохранялась прежняя бюрократия. Провинциальные военные правительства с самого начала стали коалиционными. Состояли они из армейских офицеров, старой периферийной бюрократии, лидеров оппозиции, а также революционеров, иначе говоря, представляли четыре основные силы, опрокинувшие цинскую власть на местах. На острие этой борьбы шла армия. Во главе восьми провинций (Шаньси, Шэньси, Хубэй, Фуцзянь, Юньнань, Гуйчжоу, Хэйлунцзян, Цзянси) стояли местные военные лидеры, которые очень быстро стали превращаться в так называемых милитаристов, т.е. всевластных правителей на местах.
Представители старой периферийной бюрократии и лидеры оппозиции вместе занимали посты военных губернаторов или глав правительств в восьми провинциях (Цзянсу, Сычуань, Гуаней, Фэнтянь, Цзилинь, Чжэцзян, Хунань и позднее -Шаньдун), т.е. столько же, что и военные. В Хунани военным губернатором стал глава совещательного комитета Тань Янь-кай, который расправился с революционными лидерами, возглавлявшими правительство. В пров. Чжэцзян правительство возглавил видный либерал Тан Шоуцянь, избранный военным губернатором. В совещательных комитетах господствовали конституционалисты и либералы. Их члены, как правило, сочетали депутатские функции с властными, а сами комитеты постепенно превращались в законодательные собрания провинций-. В большинстве своем шэньши, старая интеллигенция, чи
новники, купцы и буржуазия вынуждены были принять республиканскую власть, когда стала очевидной обреченность цинской власти и монархии. С точки зрения конституционных монархистов и либералов, свержение трона и переход к республике был не только вынужденным, но и крайне опасным шагом.
После победы в провинциях обычно между основными четырьмя силами начиналась явная или тайная схватка за реальное господство. В этой борьбе военные сохранили захваченные ими позиции. Упрочили и расширили свою власть конституционалисты. Верхи же старой бюрократии утратили прежнюю власть. Самыми уязвимыми при дележе власти оказались революционеры. Под общим давлением военных, конституционалистов и бюрократии они потеряли больше всех. Поначалу революционеры заняли должности военного губернатора или главы военного правительства в четырех провинциях (Хунань, Гуйчжоу, Аньхуй, Гуандун), но затем им удалось сохранить свои посты только в провинциях Гуандун и Аньхуй. Зачастую в органах новой власти заседали и революционеры, и те, кто еще вчера их казнил.
Несмотря на начавшийся передел власти, на местах сохранился единый фронт этих четырех антиманьчжурских сил -военных, конституционалистов, бюрократии и революционеров. Именно это временное единство позволило привести Цин-скую империю к краху и вынести смертный приговор прогнившей чужеземной династии. Наличие общего врага способствовало сплочению не только верхов, но и низов общества. Республиканские власти направили удар прежде всего против «северных варваров» - маньчжуров. Из провинциального аппарата поголовно изгонялись «восьмизнаменные», т.е. маньчжуры, «знаменные» монголы и китайцы-ханьцзюни . Вся же остальная китайская номенклатура и чиновники среднего и низового звена практически оставались на своих местах. Тем са-
* «Восьмизнаменные», или «знаменные» (цижэнъ). Военные и их семьи, состоявшие в двадцати четырех корпусах, или «знаменах» (ци). В их составе были восемь маньчжурских «знамен», восемь корпусов «знаменных монголов» и восемь китайских «знамен» (ханьцзюнь). Все они вместе составляли господствующее сословие «знаменных».
мым нарождавшяся республика приняла на службу из старого госаппарата много перебежчиков-карьеристов, скрытых реакционеров и т.д. Напуганные перспективой подъема в своих провинциях повстанческого движения республиканские правительства всячески старались его предотвратить, создавая на местах отряды сельской милиции и ополчения (минътуанъ. туанълянъ) под контролем чиновников и шэньши, отменяя осенний сбор поземельно-подушного налога, сокращая лиц-зинь. Новые власти, боявшиеся вмешательства держав в борьбу с маньчжурами, ввели смертную казнь за покушение на жизнь и собственность иностранцев.
Лозунг свержения маньчжурской власти нашел широкий отклик в китайском обществе. На вербовочные пункты «новой армии» хлынул поток добровольцев. В Ухане, Чанша, Шанхае и Нанкине создавались особые студенческие части и женские батальоны. Население жертвовало деньги и продовольствие для поддержки восставших воинских частей. Это была межнациональная борьба: китайцев (ханьцев) против маньчжуров. Даже некоторые революционеры именовали ее «расовой революцией», отметая в сторону социальные вопросы. Тем не менее главным лозунгом этого движения было требование установления республики. Все провинциальные правительства ставили своей главной задачей свержение маньчжурской монархии и создание китайской республики, имея в виду государство ханьской нации.
Противостояние Севера и Юга
Чтобы устранить династию Цин, Юань Шикаю необходимо было договориться с восставшими провинциями о мирной передаче ему власти в долине Янцзы и на Юге. Но чтобы подтолкнуть их к этому шагу, генералу требовалась короткая и устрашающая военная акция, которая позволила бы ему про-
Ли цзинь - внутренняя таможенная пошлина, многократно взимавшаяся при перевозке товара внутри страны. Формально равнялась одной тысячной от стоимости товара, но фактически была во много раз выше.
демонстрировать свое намерение подавить «бунт» и покончить со «смутой». Бэйянские войска под командованием Дуань Ци-жуя готовились нанести удар по республиканцам в районе Уханя. По приказу Юань Шикая бэйянские дивизии начали наступление на Ханьян и 27 ноября после кровопролитных боев захватили город. Однако на этом наступление бэйянских войск прекратилось.
Окончательный разгром восставших не входил тогда в планы Юань Шикая. К тому же привлечь на свою сторону республиканский лагерь ему нужно было для давления на маньчжуров, стремившихся его руками уничтожить «бунтовщиков» и спасти свой режим. Но роль жестокого палача могла бы погубить высокий авторитет генерала в глазах южан. С взятием Ханьяна Юань Шикай счел свою карательную миссию на данном этапе законченной. Теперь ему предстояло отобрать у маньчжуров верховную власть на Севере. Для этого генералу нужно было развязать себе руки на Юге, и он стал искать соглашения с республиканским лагерем. 3 декабря в Учане при содействии британских дипломатов было заключено перемирие, которое, по существу, подтвердило фактический раздел Китая на два государства. На Юге создавалась республика, на Севере сохранялась монархия с маньчжурским богдоханом во главе. В тот момент ни республиканский Юг, ни монархический Север равно не желали гражданской войны. Единственно разумным выходом оставался компромисс, состоявший в объединении вокруг «сильной личности», т.е. Юань Шикая, который считался «своим человеком» как для монархистов, так и для республиканцев. Понимая, что восставший и вооруженный республиканский Юг трогать опасно и неблагоразумно, Юань Шикай всячески стремился развязать себе руки на Юге для захвата власти на Севере.
Получив от маньчжуров всю полноту власти для подавления «мятежа» и ликвидации «смуты». Юань Шикай использовал данные ему полномочия, во-первых, для укрепления личной власти, во-вторых, для компромисса с республиканским Югом и, в-третьих, для устранения династии Цин. Обсуждая с лидерами республиканцев условия своего выдвижения на пост временного президента, генерал в то же время зондировал отношение держав к возможности провоз
глашения его императором. Это отношение почти у всех не было отрицанием. Теперь Юань Шикай мог приступить к поэтапной ликвидации маньчжурской власти в Пекине. Прежде всего, ему предстояло освободиться от контроля цинского двора. Для начала он избавился от обязанности каждый день являться на аудиенцию во дворец. Следующей задачей Юань Шикая было покончить с регентством, т.е. с властью Цзайфэна - отца Пуи. Заручившись фактической поддержкой держав, генерал отстранил от дел Цзайфэна и Икуана, передав верховную власть в руки вдовствующей императрицы Лунъюй - опекунши малолетнего богдохана Пуи, слабой и безвольной женщины. Затем он ограничил доступ к ней сановников с докладами. Отныне эти доклады направлялись в кабинет министров, т.е. самому генералу.
На все ответственные военные и административные посты в правительстве и северных провинциях Юань Шикай спешно назначил своих доверенных людей. Покончив с регентством, он заставил императорский клан и маньчжурскую знать «пожертвовать» огромные средства на нужды Бэйянской армии. Цинская верхушка практически утратила всякое влияние в стране и реальной властью уже не обладала. Теперь генерал мог устранить династию Цин в нужный для него момент.
Став полновластным хозяином Севера, Юань Шикай приступил к переговорам с Югом. Они начались 18 декабря в Шанхае. Интересы генерала представлял Тан Шаои, а республиканцев - видный дипломат У Тинфан. Согласно заключенному ими соглашению военные действия прекращались, бэйянские дивизии отводились из Ханькоу и Ханьяна. Обе стороны договорились о созыве всекитайского парламента, куда каждая провинция должна была направить по три делегата для решения вопроса о будущей форме китайской государственности. Республиканцы предлагали генералу занять пост президента только после отречения от власти династии Цин, он же настаивал на установлении конституционной монархии, возглавляемой безвластным богдоханом.
В ходе переговоров проявилось единство Севера и разобщенность Юга. Первый был сцементирован железной рукой Юань Шикая, а у второго не было единого органа власти.
Здесь действовало 14 провинциальных правительств, десятки различных политических организаций и группировок. К тому же Объединенный союз фактически прекратил свою организаторскую деятельность, а между различными партиями началась борьба за создание центрального республиканского правительства. Возникло противостояние между учанским и шанхайским центрами. В связи с этим в Ханькоу была созвана учредительная конференция. На ней было принято положение об организации временного правительства республики и выборах президента. Пост президента был предложен Юань Шикаю с условием, что он признает республику и покончит с монархией. Большинство военных губернаторов провинций и командиров наньянских войск стояли за соглашение с Юань Шикаем. В начале декабря делегаты Ханькоуской конференции переехали в Нанкин и взяли на себя функции высшего законодательного органа республики. Поскольку торг с Юань Шикаем затягивался, делегаты решили надавить на генерала, в противовес ему выдвинув политическую фигуру безусловно левой ориентации. Таким человеком был Сунь Ятсен, только что вернувшийся в Китай из-за границы.
29 декабря 1911 г. Нанкинская конференция абсолютным большинством голосов избрала его временным президентом с условием добровольной отставки в случае согласия Юань Шикая занять этот пост. Сунь Ятсен не получил реальной власти. Созданное в Нанкине Временное правительство бойкотировали две трети министров, и оно оказалось недееспособным. Тем не менее за короткий срок пребывания на своем посту (всего сорок дней) Сунь Ятсен активно содействовал консолидации республиканских сил. Руководимое им правительство выработало Временную конституцию Китайской республики -буржуазно-демократическую по своей сути. В ней впервые в истории Китая провозглашались основные демократические свободы, равноправие всех граждан, включая предоставление избирательного права женщинам. Объявлялось разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную. Предусматривались выборы в постоянно действующий парламент. Вводилась всеобщая воинская повинность. Отменялись долговое рабство и пытки при допросах, запрещались средневековый обычай бинтования ног девочкам, курение опиума и
ношение маньчжурской прически с косой. Правительство Сунь Ятсена стремилось заручиться поддержкой держав, но вместе с тем защищать суверенитет Китая.
29 января 1912 г. Нанкинская конференция представителей 17 провинций Юга была преобразована во Временный сенат -высший законодательный орган республики. Сознавая слабость позиций Сунь Ятсена и во многом декоративное назначение его президентства, правые и центр в антицинском лагере возлагали надежды на бэйянского генерала, способного навести «порядок» в стране и покончить со «смутой». Либеральные круги, конституционалисты, шэньши и старая интеллигенция, напуганные активностью масс, старались держаться подальше от правительства Сунь Ятсена. Объединенный союз к этому времени практически утратил роль ведущей революционной организации. Нанкинское правительство, не признанное иностранными государствами, лишенное финансовых средств и собственных войск, оказалось не в силах осуществить свою программу. Сунь Ятсен готов был уступить власть Юань Шикаю в обмен на гарантию свержения маньчжурской династии и установления ханьской республики. В достижении компромисса между Севером и Югом Сунь Ятсен видел решение главной задачи, т.е. свержение маньчжурского господства. При этом Сунь Ятсен учитывал реальную силу Юань Шикая, за чьей спиной стояли Бэйянская армия и великие державы.
Державы не поддержали ни нанкинское правительство на республиканском Юге, ни маньчжурскую династию Цин. Объявив о своем нейтралитете, они заняли выжидательную позицию, хотя и сосредоточили в Китае крупные военные и военно-морские силы. В «открытых» портах стояли иностранные корабли, в крупных городах Китая размещались солидные гарнизоны иностранных войск. Империалистические державы открыто давали понять, что их симпатии на стороне реакционных сил и Юань Шикая. Видя в лице этого деятеля «сильного человека» и надежного союзника, они активно помогали генералу укреплять его позиции.
К тому времени сложилось примерное равновесие сил между Севером и Югом, между монархией и республикой. Обе стороны видели выход из создавшегося положения в мирных переговорах. Однако Юань Шикай прервал переговоры с Югом
и объявил о своей приверженности конституционной монархии. По его указке императрица Лунъюй заявила от имени своего сына о том, что империя будет сохранена, а верные Юань Шикаю генералы Бэйянской армии поклялись до конца сопротивляться республиканской форме правления. В ответ на это южане пригрозили походом на Пекин и объявлением гражданской войны.
Падение монархии и провозглашение республики
У Юань Шикая были причины не желать войны с восставшими провинциями, хотя он располагал хорошо обученной, дисциплинированной и боеспособной армией и легко мог разгромить республиканцев. Их армии по боеспособности явно уступали бэйянским дивизиям, были рассредоточены на огромном пространстве и не имели единого командования. К тому же в их рядах было много новобранцев и добровольцев. «Отец новой армии» меньше всего хотел тогда столкнуть лбами одни дивизии «новых войск» с другими. Такой силовой вариант выхода из ситуации грозил генералу потерей авторитета в армии и в стране.
Со своей стороны республиканцы не намеревались подставлять свои войска под удар «железных» бэйянских дивизий и снова стали искать соглашения с Юань Шикаем. Видя, что республиканцы готовы к компромиссу, генерал возобновил с ними переговоры. Теперь он готов был согласиться на республику, если южане гарантируют ему пост президента и устранят Сунь Ятсена. На возобновившихся переговорах Севера и Юга в Нанкине были выработаны условия отречения от власти династии Цин. Согласно этому документу, Пуи предлагалось отказаться от всех императорских прерогатив власти. После своего отречения богдохан не должен был вмешиваться в дело формирования временного правительства.
В середине января 1912 г. Юань Шикай передал этот документ на рассмотрение цинской верхушки, но сама возможность отречения династии была отвергнута. 27 января Бэйян-ская армия от лица 42 своих генералов потребовала введения республиканской формы правления. Затем «отец новой армии»
вручил фактически ультиматум вдовствующей императрице Лунъюй, вынудив ее примириться с неизбежным отстранением династии от власти, и 1 февраля генерал получил от императрицы право на переговоры с республиканцами об условиях отречения. Икуан (Великий князь Цин) и его сторонники поддержали требование об отречении Пуи. Уже не рассчитывая на раздел власти между маньчжурскими князьями и китайскими генералами, эта группировка стремилась договориться с Юань Шикаем о сохранении максимум возможного для императорского клана и «знаменной» верхушки. Сделка состоялась. В обмен на отречение богдохана Юань Шикай обнародовал три документа: «Льготные условия для цинского двора», «Условия отношения к лицам цинского императорского рода» и «Условия отношения к маньчжурам, монголам, народности хуэй и тибетцам». За Пуи сохранялся «почетный» титул императора, ежегодный доход в 4 млн. лянов серебра; ему был оставлен дворцовый комплекс Запретного города и летний дворец Ихэюань, весь обслуживающий персонал двора и гарантировалась неприкосновенность имущества. 30 января 1912 г. по указанию генерала вдовствующая императрица Лунъюй от имени Пуи объявила о передаче «правительственной власти» народу и об одобрении конституционно-республиканской формы правления. 5 февраля Временный сенат одобрил проект условий отречения от власти династии Цин.
12 февраля было объявлено об отречении Пуи от верховной власти. Кроме того, особым императорским указом Юань Шикаю предписывалось сформировать временное республиканское правительство. Тем самым верховная власть из рук павшей династии мирно переходила к «отцу новой армии». Так через 267 лет (1644-1912) после воцарения в Китае династии Цин окончилось ее правление. И вместе с ним прекратилось более чем двухтысячелетнее существование китайской империи. Ей на смену пришла китайская республика. Это произошло в год синъхай по лунному календарю, и события 1911-1912 гг. стали именовать Синьхайской революцией.
Большинство китайцев-традиционалистов видели в этих переменах прежде всего победу ханьской нации над «северными варварами» - маньчжурами, освобождение китайского народа.от чужеземного ига. В их понимании на «драконов трон»
следовало бы посадить китайскую династию вместо маньчжурской. Таковой могла бы стать свергнутая в середине XVII в. и уничтоженная династия Мин. Лозунг ее восстановления на троне постоянно выдвигался антиманьчжурскими повстанцами. Однако маньчжуры в свое время уничтожили абсолютно весь род Чжу и оставался один выход - заменить маньчжурскую монархию китайской республикой. Монархистам ничего не оставалось, как принять это. В истории древнего и средневекового Китая, в ходе «смуты» основателями новых династий часто становились удачливые и дальновидные военачальники. Именно такого повелителя монархисты надеялись обрести в лице Юань Шикая.
В ходе бурных событий 1911-1912 гг. не ставилось задачи покончить с традиционными и полуколониальными порядками в Китае. Тем не менее, это был важнейший этап в истории общедемократической национально-освободительной борьбы китайского народа: была свергнута Цинская династия, и на смену древней многовековой монархии пришел республиканский строй. Произошло доселе небывалое в трехтысячелетней истории китайского государства - азиатская деспотия облачилась в республиканские одежды. В понимании же миллионов традиционных китайцев в 1912 г. произошло то, что периодически повторялось на протяжении нескольких тысяч лет: Небо - высшее божественное начало - всякий раз отворачивалось от прогнившей, обреченной династии и отнимало у нее Небесный Мандат (тянъмин) на правление в Китае. В 1912 г. произошло очередное «лишение мандата» (гэмин) с последующим низложением династии Цин, потерявшей благоволение Неба. Получившие современное образование китайцы вкладывали в традиционный термин гэмин европейский смысл - «революция». Этот термин впоследствии закрепился за событиями 1911-1913 гг., получившими название Синьхайской революции. Тем самым сбылось предсказание Сунь Ятсена: «Мандат Неба не может быть вечным!» Сбылась и формулировка из клятвы революционеров - бывших членов тайных обществ: «Небо начинает новый цикл!» Последнее для большинства китайцев означало переход к воцарению новой династии, а для людей с современным образованием -наступление совершенно новой эры.
Глава 5
СТАНОВЛЕНИЕ ВОЕННОЙ ДИКТАТУРЫ. ВОЗВРАТ К ФАЗЕ СМУТЫ
С момента падения Цинской империи до начала Первой мировой войны Китай прошел через четыре последовательных периода. Первый - мирное противостояние промонархического Севера и республиканского Юга (с февраля 1912 по июль 1913 г.); второй - гражданская война между Севером и Югом (июль -сентябрь 1913 г.); третий - государственный переворот, совершенный Юань Шикаем (ноябрь 1913 - февраль 1914 г.); четвертый - стремительный откат от парламентской демократии к военной диктатуре (март - декабрь 1914 г.).
Мирная конфронтация Севера и Юга
В 1911-1912 гг. главной задачей антиманьчжурской борьбы было свержение реакционного режима и династии Цин, освобождение Китая от власти чужеземных завоевателей - «северных варваров», «маньчжурских татар». Для достижения этой цели и умеренные и революционеры шли на многие уступки Юань Шикаю, согласившись и с выдвижением его на пост президента и с отказом от этой должности Сунь Ятсена.
Политически активные китайцы в большинстве своем приветствовали Юань Шикая как президента - гаранта установления ханьской власти и невозвращения цинского господства. Республика как таковая не была сознательной целью умеренных политиков Юга. Они, как правило, либо негласно, либо открыто стремились к установлению конституционной монархии. Монархического правления жаждала и большая часть бюрократии Севера. Поскольку основать новую династию не удалось, генералу пришлось временно принять непонятный для абсолютного большинства китайцев пост «президента республики».
Что касается Сунь Ятсена, то он знал, что выдвинут в президенты потому, что понадобился не реальный носитель власти, а лишь инструмент давления на династию Цин и на Юань Шикая. Соответственно, после отречения маньчжурского императора и передачи всей власти на Севере генералу Сунь Ятсен выполнил свою миссию и 14 февраля подал в отставку. Стремясь к соглашению между Севером и Югом и к концентрации верховной власти в одних крепких руках, умеренные перестали поддерживать Нанкинское правительство, ставшее для них обузой.
10 марта 1912 г. Нанкинское собрание приняло выработанную под руководством Сунь Ятсена временную конституцию. Она основывалась на принципе разделения власти на законодательную, исполнительную и судебную. Провозглашались равенство всех людей, свобода слова, печати, собраний, вероисповедания, места жительства, тайна переписки, право на собственность и на предпринимательство, а также другие буржуазные свободы. Каждый житель Китая получал право избирать и быть избранным. Китай объявлялся парламентской республикой, т.е. провозглашалась буржуазная демократия. 10 августа 1912 г. был принят закон о двухпалатном парламенте. Верхняя палата - сенат - состояла из депутатов, избранных провинциальными собраниями. Выборы в нижнюю палату проходили в два этапа: сначала формировалась коллегия выборщиков, которые затем выбирали депутатов. Парламент стал высшим законодательным органом. Его решения должны были приниматься по согласованию между двумя палатами.
Для Китая парламентская республика оказалась явным «забеганием вперед». Падение монархии привело не к слому деспотии, а к ее эволюции и приспособлению к новым условиям - внутренним и внешним. В результате «класс-государство» власть не потерял, а «частные» сословия и классовые общности к власти допущены не были. Реальный классовый компромисс между этими силами так и не состоялся. С устранением династии Цин и монархии обновился лишь верхний ярус деспотической власти, тогда как ее основа сохранилась. На верхнем горизонте институты буржуазной демократии - конституция, парламент, политические «предпартии» на крайне короткое время потеснили учреждения старой государственности.
зато на нижних и средних ярусах власти (уезд, провинция) деспотия жестко держала в своих руках провинциальные и местные собрания - институты самоуправления. Здесь, как и прежде, вся власть оставалась в руках военных губернаторов. Временная конституция 1912 г. - буржуазно-демократическая по своему духу, абсолютно не соответствовала социально-экономическому строю Китая, во многом сохранившему традиционные уклады. В силу этого конституция не стала основным законом государства, являясь скорее декларацией о намерениях. Ее основные положения тогда еще не могли быть претворены в жизнь. Тем не менее, сразу отменить эту слишком левую конституцию ни конституционные монархисты, ни явные сторонники старого режима, ни республиканские генералы не решались. В результате этого с марта 1912 по ноябрь 1913 г. фактически, а формально до января 1914 г. (роспуск парламента) существовала парламентская республика, по форме близкая к буржуазно-демократическому типу государственности. Эта короткая буржуазно-парламентская «весна» была, с точки зрения европейского опыта, явным «забеганием вперед», прыжком через две «обычные» фазы - абсолютистской и бонапартистской государственности. Поскольку традиционная китайская деспотия в 1912 г. не умерла вместе с монархией, - в стране возник неустойчивый синтез деспотии и буржуазной демократии. Право возглавлять китайскую деспотию перешло от династии Цин к Юань Шикаю и бэйянским генералам.
Последним указом вдовствующей императрицы Юань Шикаю передавали власть реакционеры и монархисты Севера, а из рук Нанкинского собрания генерал получил власть от конституционалистов и республиканцев Юга. Тем самым Юань Шикай выступал в роли объединителя Севера и Юга, гаранта единства Китая.
Сразу после падения монархии развернулась острейшая борьба за выбор столицы Китайской Республики. Левые республиканцы предлагали сделать столицей Нанкин, а Юань Шикай, его генералы и реакционеры Севера предпочитали Пекин - цитадель монархизма. В середине февраля Нанкинское собрание определило местом пребывания центрального правительства и президента Нанкин. С переездом органов верховной власти на Юг левый лагерь надеялся умерить хотя бы частично
диктаторские устремления Юань Шикая, стремившегося подчинить себе Бэйянскую армию.
Юань Шикай организовал кампанию протеста против переезда правительства в Нанкин. Когда это не возымело действия, президент устроил серию военных «мятежей» в Чжили. По его тайному распоряжению 29 февраля в Пекине «восстали» войска генерала Цао Куня, учинившие массовые поджоги и убийства горожан. Такого же рода провокации были устроены в Тяньцзине. Баодине и Тунчжоу. После ввода в Пекин дополнительных иностранных частей бэйянские генералы потребовали от южан отменить свои решения. Опасаясь гражданской войны, Юг капитулировал под нажимом Севера. Президент выиграл схватку за столицу. Южане потерпели поражение и при формировании первого республиканского правительства, в котором они получили лишь второстепенные посты - министров промышленности и торговли, юстиции, земледелия и лесов. Все ключевые должности - министров обороны, финансов, иностранных дел и внутренних дел - достались верным сторонникам Юань Шикая, а пост премьер-министра занял старый друг президента Тан Шаои. Однако при назначении командующего войсками Юга, не подчиненными военному министру в Пекине. Юань Шикай был вынужден пойти на уступку южанам и утвердить кандидатуру Хуан Сина.
14 февраля Нанкинское собрание единогласно приняло отставку Сунь Ятсена, а на следующий день - избрало Юань Шикая временным президентом Китайской Республики. В начале апреля Сунь Ятсен окончательно сложил с себя функции временного президента. Нанкинское собрание вынесло решение о переносе столицы в Пекин. Здесь в северной столице в конце апреля был создан временный парламент, в котором силы скрытых конституционных монархистов были представлены Партией объединения («Тунъидан») и Республиканской партией («Гунхэдан»). Понимая, что пока еще не время открыто выступать за монархию, конституционалисты всемерно способствовали укреплению власти Юань Шикая, видя в нем ликвидатора смуты. Оплотом последовательных республиканцев и левых деятелей был Объединенный союз, чья программа стала более умеренной после отказа от лозунга «равные права на землю».
После того как Юань Шикай занял пост президента Китайской Республики, банковский консорциум «четырех», т.е. Англии, Франции, Германии и США, стал перечислять в пекинское казначейство крупные суммы, которые оформлялись как авансы в счет будущего колоссального займа. С апреля по август Юань Шикай получал ежемесячно по 6 млн. юаней. Деньги эти шли на укрепление власти будущего диктатора, на Бэйянскую армию, на подкуп колеблющихся республиканцев, особенно командного состава войск южан, политиканов и депутатов парламента. С мая начались переговоры с международным банковским консорциумом о заключении этого «реорганизационного» займа. Юань Шикай запросил огромную сумму -60 млн. ф. ст. Консорциум не возражал, но выдвинул ряд кабальных, унизительных для Китая условий. Само соглашение о займе в 25 млн. ф. ст. было подписано в апреле 1913 г. Это вызвало на Юге волну негодования и патриотическое движение протеста. На этой почве возник острый правительственный кризис, и министры - левые республиканцы подали в отставку. Этим воспользовался Юань Шикай, чтобы сформировать новый кабинет, состоящий только из угодных ему людей. По сути это было очередное поражение левых республиканцев Юга в борьбе против реакционеров Севера.
Между тем усилилось стихийное движение низов, вызванное восстановлением и повышением некоторых налогов, отмененных в 1911 - начале 1912 г. Народные выступления происходили в основном на республиканском Юге. Наряду с крестьянскими волнениями и вооруженными выступлениями тайных обществ разворачивалась борьба рабочих в городах, прежде всего в Шанхае, там возникли первые профсоюзы. По городам прошла волна солдатских бунтов и восстаний. Особенно ожесточенно протестовали войска пров. Хубэй. В феврале и июне 1912 г. в Учане прошли вооруженные выступления солдат и офицеров против главы хубэйского правительства Ли Юаньху-на, жестоко расправлявшегося с бунтовщиками и заговорщиками. Против движения низов активно боролись не только реакционеры - монархисты и либералы-конституционалисты, -но и левые республиканцы. Военные губернаторы - члены Объединенного союза безжалостно подавляли выступления рабочих в Шанхае и волнения сельской бедноты в провинциях
Гуандун, Хунань, Шаньси и др. Реакционеры Севера, умеренные политики Юга и мировые державы, настоятельно требуя положить конец «анархии», открывали дорогу военной диктатуре Юань Шикая. Дабы показать свою силу и приструнить левых республиканцев. Юань Шикай вызвал в Пекин, а затем расстрелял без суда и следствия двух видных военных из лагеря левых - генерала Чжан Чжэньу и полковника Фан Вэя. Эта расправа вызвала бурю возмущения на Юге - новую волну митингов, собраний и демонстраций протеста. Против произвола властей бурно выступил и временный парламент. Для нормализации обстановки лидеры левых - Сунь Ятсен и Хуан Син начали переговоры с Юань Шикаем. Был достигнут формальный компромисс и подписано мало к чему обязывающее соглашение.
Представившись «стойким республиканцем», «другом народа» и «защитником крестьян», Юань Шикай обвел вокруг пальца Сунь Ятсена, заставив его поверить в свои благие намерения. Тем самым будущий диктатор добился сразу нескольких целей. Лидеры левых одобрили концентрацию власти в его руках, сняв с него подозрения в узурпаторских намерениях и стремлении стать монархом. Это повлекло за собой дезориентацию левого лагеря и роспуск сформированных в 1911 г. добровольческих частей и дивизий новобранцев. Ослабив тем самым республиканцев Юга, президент кинул Сунь Ятсену «кость», назначив его генеральным директором железных дорог, поскольку тот разработал десятилетний план грандиозного железнодорожного строительства в Китае. Левые республиканцы избрали мирные методы борьбы за ограничение влияния президента. Они рассчитывали на предстоящих выборах получить большинство мест в парламенте и создать однопартийный кабинет министров из своих сторонников, поставить Юань Шикая под свой контроль, перенести столицу из Пекина в Нанкин, сделать парламент вершителем судеб республики и закрепить эту победу буржуазной демократии в постоянной конституции.
Для победы на выборах республиканцам нужна была массовая политическая партия. В августе 1912 г. в Пекине была создана Национальная партия (Гоминьдан), образованная путем слияния Объединенного союза с четырьмя немногочислен
ными организациями республиканцев. Ее возглавил один из лидеров Объединенного союза Сун Цзяожэнь. Отказавшись от ряда слишком левых установок Объединенного союза, Гоминьдан смог объединить в себе различные фракции республиканцев, боровшихся против диктатуры Юань Шикая, против скрытых и явных монархистов. Гоминьдан повел энергичную кампанию за победу на выборах и перенесение столицы из Пекина в Нанкин. Была развернута агитация за созыв парламента на Юге - в Нанкине. На волне этой кампании в Шанхае возникло Общество защитников парламентского строя. Это спровоцировало очередной политической конфликт между Севером и Югом. Когда Юань Шикай потерпел неудачу в своей попытке силой разогнать Общество, он в январе 1913 г. отменил выборность высших должностных лиц в провинциях. Отныне таковые назначались его волею из Пекина. Тем самым президент сделал еще один шаг к укреплению своей личной власти, а также пошел навстречу пожеланиям военных губернаторов провинций. Этим декретом Юань Шикай приобрел поддержку всех местных военных правителей, в том числе юго-западных провинций, готовых ради сохранения своих позиций ввязаться в конфликт между Севером и Югом. Республиканцы уже не могли рассчитывать на поддержку генералов, правивших в Юньнани, Гуаней, Гуйчжоу и Сычуани. Военные губернаторы этих четырех провинций - Цай Э, Лу Жунтин, Тан Цзияо и Инь Чанхэн заверили Юань Шикая в своей готовности поддержать его борьбу против гоминьдановцев. В итоге еще до открытой войны с Югом вооруженные силы республиканцев оказались расколотыми. Гоминьдан, контролировавший по существу лишь несколько городов в долине нижнего течения Янцзы, оказался в изоляции, а правители-милитаристы провинций Шаньси, Фэнтянь и Хубэй перешли на сторону Юань Шикая.
Наращивая мощь Бэйянской армии, Юань Шикай последовательно сокращал численность республиканских войск Юга, и к марту 1913 г. вооруженные силы провинций Цзянсу, Аньхуй, Цзянси, Хунань и Сычуань потеряли 16 дивизий. Все это привело к существенному ослаблению позиций левых республиканцев в бассейне Янцзы. Однако лидеры Объединенного союза не возражали против расформирования этих войск, набранных из необученных добровольцев в период борьбы против
династии Цин. так как полагали, что, пожертвовав этим «балластом», можно будет сохранить все старые кадровые дивизии и бригады Наньянской армии. Однако Юань Шикай продолжал методично разрушать военную структуру левых республиканцев и в середине 1912 г. лишил Хуан Сина должности командующего войсками Юга. Опираясь на силу штыков. Юань Шикай последовательно укреплял свою личную власть. Главное препятствие к установлению его диктатуры представляли республиканские вооруженные силы в бассейне Янцзы. Провинции и войска этого региона были во многом под контролем, а кое-где и под началом политиков и военных левого толка, т.е. членов Гоминьдана. Позиции левых республиканцев выглядели довольно внушительно. Они располагали несколькими десятками тысяч штыков в долине нижнего течения Янцзы. Их лидеры были военными губернаторами в ряде провинций -Цзянси, Аньхуй, Цзянсу, Гуандун. К этому лагерю тяготели и лидеры Хунани, Фуцзяни и Сычуани.
Юань Шикай, готовясь к войне против левых республиканцев Юга, всячески укреплял свои связи с либералами и конституционалистами Юга, склонял на свою сторону военных губернаторов юго-западных провинций - Юньнани, Гуаней и Гуйчжоу. Президент постепенно отстранял левых республиканцев от важных постов в армии, центральном и провинциальном аппарате, колеблющихся из их среды покупал и неуклонно наращивал численность Бэйянской армии. К тому времени число политических сторонников Гоминьдана стало сокращаться. Переход конституционалистов на сторону Юань Шикая означал раскол в республиканском лагере южан. Отныне с единым фронтом либералов и левых республиканцев было покончено. Радикальное крыло республиканцев оказалось в изоляции, оно утратило силу, было лишено поддержки правого крыла и открыто для удара со стороны реакционного Севера. И поскольку левые республиканцы и руководимые ими войска в долине Янцзы стали главным препятствием на пути Юань Шикая к абсолютной власти, - гражданская война стала неизбежной. В то время как Сун Цзяожэнь, Сунь Ятсен и другие тешили себя парламентскими иллюзиями. Юань Шикай постепенно распускал «лишние» республиканские дивизии и бригады, наращивал численность и ударную
силу Бэйянской армии и разлагал единый фронт Гоминьдана. Курс президента отличался жестким реализмом, а левые республиканцы вели себя так, будто Китай уже стал страной буржуазной законности и демократии.
Этот самообман особенно проявился после победы Гоминьдана на парламентских выборах в феврале 1913 г., когда все избиратели, недовольные властью Юань Шикая, повышением налогов, инфляцией и сокращением политических свобод, отдали свои голоса Гоминьдану. Партия получила большинство в верхней и преобладание в нижней палате. Эта победа вскружила гоминьдановцам голову. Решив, что теперь власть принадлежит им законно, они объявили о формировании своего однопартийного кабинета министров во главе с Сун Цзяожэнем.
Успех Гоминьдана на выборах испугал все прочие политические и социальные силы и побудил их к объединению против победителей. Либеральные шэньши и землевладельцы, купеческие и буржуазные круги, мелкая буржуазия, конституционалисты всех оттенков, скрытые и явные монархисты увидели в победе Гоминьдана знак дальнейшего усугубления смуты. На этой волне произошло слияние трех основных враждебных Гоминьдану партий - Республиканской (Гунхэдан) во главе с Ли Юаньхуном, Партии объединения (Тунъидан) с ее лидером Чжан Цзянем и Демократической (Миньчжудан), возглавляемой У Тинфаном. В итоге образовалась крупная Прогрессивная партия (Цзиньбудан), в руководство которой вошли Ли Юаньхун (от Гунхэдан), Чжан Цзянь и У Тинфан (от Тунъидан), Лян Цичао и Тан Хуалун (от Миньчжудан).
Гражданская война
Юань Шикай видел в новой партии свою политическую опору. Вместе с тем президент деятельно готовился к войне с Гоминьданом. Первым шагом к началу схватки стало убийство в Шанхае Сун Цзяожэня, совершенное в марте 1913 г. по негласному указанию президента. Лидеры Гоминьдана, надеясь избежать гражданской войны, ограничились лишь выражением словесного возмущения по этому поводу. В начале апреля
Юань Шикай начал переводить Бэйянскую армию в состояние повышенной боевой готовности. Решившись на войну с Югом, будущий диктатор спешил заручиться финансовой помощью иностранных держав в виде крупного «реорганизационного» займа в размере 25 млн. ф. ст. Понимая, что реакционеры и либералы, а также державы ждут от него расправы с левыми республиканцами, прекращения «анархии» и «смуты». Юань Шикай пренебрег решением парламентского большинства, выступившего против займа. Начался перевод республики с рельсов буржуазной демократии и законности на путь военной диктатуры. Планомерно готовясь к гражданской войне. Юань Шикай провоцировал левых выступить первыми. Это позволило бы обвинить Гоминьдан в «мятеже против республики» и дало бы президенту «законное право» подавить бунт вооруженной силой. Вынуждая левых республиканцев к началу боевых действий, Юань Шикай в мае перебросил бэйянские ударные соединения к районам, контролируемым гоминьдановцами - Цзю-цзяну, Шанхаю, Нанкину. Верные президенту военные корабли заняли ключевые позиции на Янцзы.
В лагере левых республиканцев царила растерянность. В свое время борьба 1911 г. за национальное освобождение от маньчжурского господства породила своего рода единый фронт всех ханьцев против династии Цин, но теперь после свержения монархии исчез общий враг, все основные цели этой борьбы оказались достигнутыми, и политическое единство уже было не нужно. Главная политическая сила - армия захватила реальную власть. Либералы-конституционалисты, получившие конституцию, парламент, избирательную и партийную системы, теперь нуждались в сильной авторитарной власти, способной покончить со «смутой» и навести в стране порядок, а также остановить территориальный распад былой державы, т.е. начавшееся отделение от нее национальных окраин.
Эти опасения не были беспричинны. В августе 1912 г. в результате восстания аратов Внешняя Монголия провозгласила свою независимость от Пекина. Пришедшие здесь к власти монгольские князья и высшие ламы ориентировались на Россию. В июле Петербург договорился с Токио о признании Внутренней Монголии «сферой влияния» Японии. В ноябре в Урге было подписано русско-монгольское соглашение, де-
павшее Петербург защитником монгольской автономии. Весной 1912 г. вооруженную борьбу против китайских войск развернули тибетцы во главе с Далай-ламой VIII. сторонником Англии. Юань Шикай бросил на подавление этого восстания войска из Сычуани и Юньнани, но под давлением Лондона вынужден был приостановить продвижение своих войск в Тибете. В Лхасу вступил английский контингент, и Тибет оказался под полным контролем Великобритании. С января 1912 г. началась гражданская война в Синьцзяне. В Илийском крае восстали «новые войска», к которым присоединилось несколько тысяч добровольцев. Свергнув власть маньчжуров, они создали здесь временное революционное правительство. Попытки наместника Синьцзяна подавить движение провалились, а сам он был свергнут войсками восставших в Урумчи. Военным губернатором Синьцзяна стал командир бригады «новых войск» Ян Цзэнсинь. Он встал на сторону Юань Шикая и удержал этот край в составе Китая, установил здесь военную диктатуру, расправился с местными революционерами и подавил народные восстания, вспыхнувшие в городах.
Утрата Пекином власти в Монголии и Тибете заставила все имперски настроенные круги Китая спешить с ликвидацией «анархии», т.е. революционного лагеря. К лету 1913 г. левые республиканцы оказались в политической и социальной изоляции. Сократились и военные возможности Гоминьдана, так как к середине 1913 г. Юань Шикай успел сократить гоминьдановские войска на 16 дивизий. Согласие Гоминьдана на роспуск этих частей было грубейшей ошибкой, учитывая, что дело шло к гражданской войне. Чтобы заставить левых выступить первыми, Юань Шикай лишил Хуан Сина звания генерала армии и снял Ли Лецзюня, Бо Вэньвэя и Ху Ханьминя с постов губернаторов провинций, соответственно Цзянси, Аньхуй и Гуандун. Попав в безвыходное положение, левые были вынуждены начать нежелательную для них гражданскую войну. Вооруженное столкновение бэйянских и гоминьдановских войск в июле — сентябре 1913 г. получило название «второй революции». Против гоминьдановцев Юань Шикай бросил 60-тысячную армию. Ей противостояли распыленные, лишенные единого руководства войска провинций Цзянси и Цзянсу общей численностью свыше 40 тыс. человек. В считаные дни
республиканский Юг рассыпался, как карточный домик. Уже через три дня после объявления войны из борьбы выпали Аньхуй, Гуандун, Хунань и Фуцзянь. У Гоминьдана осталось только три армейские группировки - в районе Цзюцзяна, вокруг Нанкина и в Шанхае.
Наиболее ожесточенные бои развернулись в провинции Цзянси за речной порт Хукоу. Губернатор Ли Лецзюнь в свое время не позволил сократить основной контингент добровольцев 1911 г., закупил оружие и боеприпасы за границей и хорошо подготовился к войне. Это позволило ему оказать дивизиям генерала Дуань Чжигуя упорное сопротивление. Однако через четыре дня город все же пал под ударами превосходящих сил северян. В Шанхае гоминьдановские войска безуспешно атаковали Цзяннаньский арсенал. Здесь им пришлось столкнуться с войсками ярого монархиста Чжан Сюня. В знак преданности свергнутому императору солдаты и офицеры этих войск сохранили маньчжурскую прическу, за что их называли «армией с косами». К 14 августа бэйянские войска при поддержке боевых кораблей Англии и Германии выбили левых республиканцев из всех опорных пунктов Шанхая. В середине августа пал Наньчан. К этому времени полный распад гоминьдановского лагеря стал реальностью. Фуцзянь и Хунань заявили о своем подчинении Пекину и выступили против гоминьдановцев.
Единственным очагом сопротивления остался район Нанкина. Бои за южную столицу продолжались более десяти дней. Однако 2 сентября дивизии Чжан Сюня взяли город, учинили там грабежи и поджоги. Позиции республиканцев на Юге были сломлены. Сунь Ятсен эмигрировал в Японию. В июне 1914 г. в Токио он реорганизовал Гоминьдан в Китайскую революционную партию (Гэминьдан) - боевую организацию, борющуюся за свержение диктатуры Юань Шикая.
Государственный переворот Юань Шикая
С окончанием гражданской войны открывался новый этап политической эволюции Китая. Он начался с государственного переворота, предпринятого Юань Шикаем с целью разрушения республиканских институтов, т.е. роспуска Гоминьдана, пар-138
ламента. органов местного самоуправления и кабинета министров (ноябрь 1913 - февраль 1914 г.). К тому времени определились итоги национально-освободительного движения 1911-1913 гг.: было покончено с маньчжурским господством и абсолютной монархией и установлен республиканский строй. Однако это движение так и не стало буржуазной революцией. После того как были разгромлены войска Гоминьдана и легитимизирована власть президента, демократические институты -парламент, конституция, местное самоуправление, система выборов и сам республиканский строй оказались беззащитными перед силой армейских штыков Бэйянской группировки. Ее лидер готовил себя и неуклонно шел к роли ничем не ограниченного диктатора, а затем и монарха.
Чтобы законно стать постоянным президентом Китая, Юань Шикаю требовалось прочное большинство выборщиков, т.е. членов парламента. Усилия генерала были направлены главным образом на привлечение в свой лагерь либералов и конституционалистов, объединившихся под крышей Прогрессивной партии. Рассчитывая на их поддержку. Юань Шикай предложил сформировать кабинет министров из членов Прогрессивной партии, и в сентябре 1914 г. такое правительство во главе с Сюн Силином было создано. Все «силовые» министерства, т.е. военное, военно-морское, внутренних дел, попали в руки ставленников президента. «Прогрессистам» президент оставил посты министров финансов, юстиции, торговли и земледелия, просвещения. Получив голоса этой партии, Юань Шикай хотел склонить ее к важной уступке - провести сначала процедуру избрания постоянного президента, а уже потом приступить к выработке постоянной конституции. Такая очередность процедур была крайне выгодна Юань Шикаю, поскольку в случае избрания президент переставал зависеть от парламента. Чтобы гарантировать себе победу на выборах, генерал сколотил из подкупленных им депутатов «карманную» организацию, получившую название «Гражданская партия». Большую тревогу у Юань Шикая вызывала позиция гоминьдановских депутатов, составлявших большинство в парламенте и пытавшихся добиться соглашения с «прогрессистами». Он всячески обхаживал гоминьдановских депутатов, не скупясь на обещания и подкупы. Однако гоминьдановская оппозиция выставила
в противовес ему кандидатуру Ли Юаньхуна. Провалившись на двух первых турах голосования, Юань Шикай с трудом был избран на третьем. Ли Юаньхун стал вице-президентом. Вступив на пост главы государства, Юань Шикай окружил почетом и осыпал наградами наиболее реакционных политиков. Президент восхвалял «благодеяния» и «великодушие» императора Пуи, гарантировал все привилегии цинского двора и объявил основой республики конфуцианскую мораль. Тем самым Юань Шикай давал понять, что его политический курс резко повернул вправо. Затем глава Китая заверил державы в строгом соблюдении ранее заключенных договоров, соглашений и особых прав. В ответ на это практически все державы и другие западные государства официально признали Китайскую Республику и ее постоянного президента.
С созданием постоянного парламента обострилось противостояние законодательной и исполнительной власти. Сам же Юань Шикай умело натравливал на парламент и Гоминьдан военных губернаторов и бэйянских генералов, а парламентские законопроекты и политические инициативы Гоминьдана игнорировал. Президент позволял себе не замечать требований конституции, поскольку в его руках сосредоточилась реальная сила - армия, полиция, бюрократия и финансы.
Став постоянным президентом, Юань Шикай заявил, что отныне имеют силу лишь законы, установленные им самим. Функции парламента он ограничил лишь выборами президента. Главным препятствием на пути к диктатуре Юань Шикая оказалось гоминьдановское большинство в парламенте. Он и стал очередным объектом президентского натиска. Особый гнев генерала вызвала парламентская комиссия по выработке проекта постоянной конституции. Обрушившись на существующую временную конституцию 1912 г., которая чересчур ограничивала права и полномочия президента, новоявленный диктатор потребовал изменить ее текст с тем, чтобы сосредоточить всю власть в своих руках. Именно ему отныне должны были подчиняться парламентская комиссия по разработке проекта конституции и вся деятельность Конституционного совещания, созданного для обсуждения проекта конституции.
Чтобы не допустить появления конституции, лишавшей его исполнительной власти, Юань Шикай попробовал подчи
нить работу Конституционного совещания своим специальным эмиссарам. Когда эта затея провалилась, президент обвинил гоминьдановских депутатов в заговоре с целью установления диктатуры парламента. Текст этого обвинения президент разослал по всем провинциям, как бы прося у военных губернаторов и местной бюрократии поддержки в борьбе с гоминьда-новцами в Пекине. В ответ на это из провинций хлынул поток требований покончить с «покушением» на власть президента. Военные и бюрократия всех уровней призывали распустить Гоминьдан как партию, аннулировать депутатские мандаты ее членов, ликвидировать Конституционное совещание и парламентскую комиссию по разработке проекта конституции, а также распустить сам парламент.
Четвертого ноября 1913 г. Юань Шикай объявил о роспуске Гоминьдана, а затем лишил гоминьдановцев парламентских мандатов. По существу это было началом государственного переворота, направленного на ликвидацию республиканского строя. Выгнав парламентское большинство, т.е. гоминьдановцев, на улицу, Юань Шикай парализовал работу парламента, лишив его необходимого кворума. Поскольку этот орган фактически прекратил свое существование, диктатор срочно заменил его другим. Из высшей провинциальной бюрократии, столичной номенклатуры и своих выдвиженцев Юань Шикай создал Центральный политический совет. 10 января 1914 г. он упразднил обе палаты парламента, в конце января распустил все органы самоуправления и местные собрания. В феврале был отправлен в отставку кабинет министров во главе с Сюн Силином. Что касается Прогрессивной партии, то президент ясно дал понять, что у него отпала в ней необходимость. Был положен конец участию в правительстве либералов и конституционалистов. Таким образом, характер власти становился все правее, все более традиционно монархистским и реакционным. Вслед за этим президент ликвидировал сам кабинет министров и заменил его послушным себе Государственным советом. Тем самым Юань Шикай закончил свой государственный переворот, совершенный им с ноября 1913 по февраль 1914 г. Разрушив наиболее опасные для себя республиканские институты, президент расчистил «политическое пространство» от обломков парламентской демократии для построения своей диктатуры.
Переход к военной диктатуре
С марта 1914 г. начался четвертый период политической эволюции Китая. На смену буржуазно-демократическому пришло авторитарное правление - военная диктатура - причудливый синтез азиатского деспотизма, милитаризма и современных политических форм.
Разогнав парламент, учреждая взамен него другие «представительные» учреждения или «эрзац-парламенты», Юань Шикай стремился сохранить видимость конституционной, т.е. законной власти. Китайская Республика от формально буржуазно-демократического парламентского строя фактически перешла к представительным учреждениям бонапартистского и отчасти абсолютистского толка.
На первых порах деспотия была вынуждена брать на вооружение парламентскую форму и конституционное прикрытие. Стараясь на время сохранить республиканский декорум. Юань Шикай в марте 1914 г. создал Законодательный совет, заменивший парламент. В него избирались лишь крупные сановники, высшая номенклатура, ученые и юристы. Вслед за этим Юань Шикай потребовал отмены Временной конституции 1912 г. как чрезмерно левой и поэтому «опасной для республики». По его настоянию в апреле 1914 г. срочно была выработана угодная ему новая Временная конституция, которая делала президента полным хозяином страны. Теперь вся власть - исполнительная, законодательная и судебная - оказалась в руках Юань Шикая. Только президент мог вносить законопроекты на рассмотрение Законодательной палаты, назначать и сменять состав судебных органов. Вводилась президентская система правления, т.е. правительство подчинялось только главе государства. Подотчетный парламенту кабинет министров был упразднен. Сам президент устанавливал систему административного управления, как в центре, так и на местах, назначал чиновников, распоряжался государственными финансами, определял структуру и численность вооруженных сил. Как носитель звания генералиссимуса он был верховным главнокомандующим. Президент объявлял войну, заключал мир, утверждал
договоры и соглашения с другими странами. Глава государства мог объявлять в стране чрезвычайное положение и издавать чрезвычайные декреты, обладавшие силой закона. Фактически он становился некоронованным монархом в обличие президента. До установления новой монархии оставался всего один шаг.
Сразу после опубликования в мае 1914 г. новой конституции Юань Шикай покончил с Государственным советом, создав вместо него Бюро управления государственными делами при президенте во главе с убежденным монархистом Сюй Шичаном. Тем самым правительство превращалось в «карманное» ведомство Юань Шикая. В июне Юань Шикай сформировал из своих ставленников Палату политических советников во главе с безвольным Ли Юаньхуном, а затем продлил срок своих президентских полномочий до десяти лет. Отныне только сам президент имел право назначать себе преемника. Все это открывало дорогу к императорскому трону и основанию новой династии.
По завершении государственного переворота 1913-1914 гг. Юань Шикай начал спешно готовить реставрацию монархических порядков. В столице и провинциях развернулась кампания «за возрождение страны», т.е. за восстановление монархии. В ходе этой кампании учреждениям и ведомствам в столице и на местах возвращались их названия периода правления династии Цин. Для президентской номенклатуры восстанавливались прежние придворные титулы. Юань Шикай в ходе подготовки к реставрации старых порядков стал усиленно поднимать престиж высших сановников, столичной номенклатуры и провинциальных чиновников. Поощряемая диктатором штатская, в основном старая имперская бюрократия снова вышла на передний план.
Возрождение старых названий учреждений и ведомств сопровождалось стремительным ростом бюрократического аппарата. Для одаривания своих сторонников, для подкупа политиканов и отщепенцев из различных политических партий Юань Шикай учредил массу фиктивных должностей - синекур. Многие получили высокие оклады и звание «советник». В центре и на местах процветали казнокрадство, взяточничество и произвол. При этом диктатор умышленно закрывал глаза на начавшийся разгул служебных преступлений и ввел для чиновников пышные официальные мундиры. В штатской бюрократии Юань Шикай видел одну из основных опор в своих планах ов-
падения троном и противовес чрезмерной роли военных. Были восстановлены прежние, т.е. цинские чины и ранги бюрократии и военачальников, а с ними и весь имперский ритуал чинопочитания. Возродилась и архаичная экзаменационная система для получения ученых степеней и подбора чиновных кадров. Юань Шикай воспроизводил институты и порядки империи Цин до мельчайших деталей.
Между тем мировые державы проявили явную осторожность в отношении реставрации монархии. Японские правящие круги, а также страны Антанты воздерживались от одобрения монархических планов Юань Шикая, лишь США активно поддерживали его.
В декабре 1914 г. Юань Шикай, облачившись в императорское одеяние, совершил в Храме Неба торжественное жертвоприношение в честь Небесного Владыки.
Между тем в правление Юань Шикая налоговый гнет стал еще тяжелее. Содержание огромной армии и разбухшего бюрократического аппарата, выплата «ихэтуаньской» контрибуции, процентов по займам и авансам от банковского консорциума требовали огромных средств, которые изымались у населения. Дополнительные поборы становились тем более невыносимыми, что население страдало от голода, наводнений, падения жизненного уровня. Начались народные волнения, наиболее крупным из которых стало восстание, начавшееся в 1912 г. в пров. Хэнань под руководством крестьянина Бай Лана («Белый Волк»). В повстанческом войске Бай Лана, которое он назвал «Армией народа», сражались крестьяне, шахтеры, землекопы и беглые солдаты. К апрелю 1914 г. ее численность составила около 20 тыс. бойцов. Восстание переросло в маневренную крестьянскую войну, охватившую провинции Хэнань. Хубэй, Аньхуй и Шэньси. Повстанцы совершали длительные походы из одной провинции в другую. На их разгром Юань Шикай бросил 200-тысячную армию. Преодолев тысячи километров трудного пути, измотанные длительными переходами и многочисленными боями, повстанцы вернулись в родную провинцию Хэнань. Здесь «Армия народа» распалась на разрозненные отряды, которые и были уничтожены один за другим. В середине августа 1914 г. погиб в бою и сам Бай Лан. Столь же сурово Юань Шикай расправился и с другими народными движениями. Карательные походы, «чистки»
в деревнях, массовые аресты, грабежи, насилия и публичные казни стали обычным явлением. В городах начались репрессии против левых республиканцев. Прежде всего Юань Шикай преследовал бывших членов Гоминьдана. В Китае царил полицейский произвол. Людей арестовывали по любому доносу и подозрению в левых взглядах. Участились казни сторонников оппозиции. Нанося удар по остаткам Гоминьдана, Юань Шикай хотел покончить с республиканскими настроениями в кругах интеллигенции. В марте 1914 г. был издан драконовский закон о печати, устанавливавший строжайшую цензуру, в ноябре - введена практика телесных наказаний для мужчин. Все это должно было создать атмосферу страха и слепого повиновения.
Первая мировая война могла осложнить продвижение Юань Шикая к императорскому трону. Поэтому президент, боявшийся увязнуть в мировом конфликте, в августе 1914 г. заявил о нейтралитете страны и обратился к воюющим державам с просьбой не переносить военные действия на территорию Китая, в том числе и на «арендованные» иностранцами китайские земли. Однако 22 августа 1914 г. Япония объявила войну Германии и высадила 30-тысячную армию севернее Циндао. После двухмесячной кампании Япония захватила немецкие колониальные владения в пров. Шаньдун, а также распространила свой контроль на всю территорию полуострова. Юань Шикай не только не оказал сопротивления японской агрессии, но, напротив, всячески заискивал перед Японией в расчете на поддержку его монархических планов.
Глава 6
ПОПЫТКИ РЕСТАВРАЦИИ И ОТМИРАНИЕ МОНАРХИЧЕСКИХ СТРУКТУР
В Китае с 1912 г. установился республиканский строй. Но азиатская деспотия в Китае в 1912 г. не умерла, а лишь облачилась в республиканские одежды. Традиционную монархию с самовластием богдохана сменила республика с авторитарным
правлением переходного типа, в которой слабая парламентская демократия и краткая «парламентская весна» (1912-1913) были быстро побеждены военной диктатурой. Однако противостояние республики и монархии в том или ином виде сохранялось до 1924 г. включительно. Само же монархическое начало существовало в Китае в разных формах вплоть до 1945 г.
Крах плебисцитарной монархии
Режим военной диктатуры Юань Шикая принял свой законченный вид в 1914 г. Милитаризация политической жизни Китая в основном завершилась. Местные военачальники, прежде всего, военные губернаторы провинций, превратились в своего рода «удельных князей». Опорой этих периферийных владык стали лично преданные им войска. Среди таких местных правителей были генералы и офицеры «новой армии», бывшие цинские сановники, главари разбойников и лидеры местных конституционалистов. После разгрома гоминьданов-цев именно эта милитаристская система мешала осуществлению монархических амбиций Юань Шикая. Чтобы умерить значение армии и правителей-милитаристов, он безуспешно пытался поставить гражданских губернаторов выше военных и разграничить сферы их полномочий. С той же целью им была предпринята неудачная попытка упразднить провинции, заменив их системой более мелких округов. Столь же безуспешно он пробовал ограничить милитаристов в сфере финансов. Юань Шикай приступил к созданию «образцовых дивизий», которые должны были заменить собой ставшую уже ненадежной Бэйянскую армию. Кроме того, он сместил с поста военного министра Дуань Цижуя. Усилия президента, направленные на ослабление власти генералитета, не дали ожидаемого результата, зато его авторитет в армии резко упал. Более того. Юань Шикай восстановил против себя значительную часть военной элиты. Это вынудило будущего монарха больше рассчитывать на штатскую номенклатуру.
Исподволь готовясь к провозглашению себя императором, Юань Шикай предусмотрел выселение цинского двора из Запретного города. Согласно «Льготным условиям», император
Пуи мог лишь «временно проживать» в этом зимнем дворце. В дальнейшем его резиденцию предусматривалось перенести в летний дворец Ихэюань - любимый дворцовый и парковый ансамбль императрицы Цыси. Еще до предполагаемого выселения Пуи из Запретного города Юань Шикай в нарушение «Льготных условий» отобрал у него три тронные палаты -Высшей гармонии, Полной гармонии и Сохранения гармонии. К республике отошли также две огромные площади к северу и к югу от Ворот Высшей гармонии плюс Полуденные ворота -южный вход в Запретный город. Все это в целом составляло Южный блок, где по традиции из века в век совершалась церемония возведения на трон очередного императора. Свою временную резиденцию президента республики Юань Шикай создал в дворцово-парковом ансамбле Чжуннаньхай, который находился в западной части Императорского города и почти примыкал к стене Запретного города. Юань Шикай через ворота Сихуа объединил Чжуннаньхай с национализированным Южным блоком в единый комплекс. Таким образом, императору и его придворным оставили лишь Зимний дворец, т.е. северную, или «жилую», часть Запретного города. Сам же Запретный город после 1912 г. получил новое название - Гугун (Древние дворцы).
Согласно «Льготным условиям», прежняя дворцовая охрана вливалась в армию Республики. Однако Юань Шикай разогнал ее, за исключением личных телохранителей Пуи. Весь старый обслуживающий персонал дворца оставался на месте, но прием новых слуг и евнухов запрещался. Материально император, его семья и двор мало пострадали, ибо им ежегодно из казначейства республики выплачивалось 4 млн. лянов серебра, или 4 млн. юаней. Кроме того, сохранялся и «малый двор», располагавшийся в Северной резиденции (Бэйфу), которая принадлежала отцу Пуи, бывшему князю-регенту Цзайфэ-ну. Юань Шикай всячески поддерживал идею монархии, поскольку сам рассчитывал взойти на трон. В марте 1913 г., когда умерла вдовствующая императрица Лунъюй, по приказу Юань Шикая по всей стране были приспущены республиканские флаги и был объявлен 27-дневный траур. В Пекине состоялись два траурных митинга - один для гражданских чиновников, другой для военных. По его приказу республикан
ские министры участвовали в церемонии захоронения останков императора Цзайтяня и императрицы Лунъюй.
Юань Шикай стал присваивать сановные титулы времен монархии, широко привлекал на службу прежних цинских чиновников, создал институт истории империи Цин. Ободренные его действиями монархисты развернули широкую агитацию, в том числе в печати, за «возвращение власти династии Цин». Однако стремившийся к восстановлению монархии Юань Шикай надеялся стать основателем новой династии. По инициативе Юань Шикая его политический советник американец Фрэнк Гудноу в 1914 г. выступил со статьей, опубликованной несколькими пекинскими газетами, в которой говорилось, что республиканский строй не подходит к китайским условиям, что здесь монархия более приемлема. По заданию Юань Шикая Гудноу в 1915 г. опубликовал такого же рода трактат. Работы Гудноу послужили отправным пунктом пропагандистской кампании за принятие Юань Шикаем императорского титула и отказ от республики.
Чтобы нейтрализовать сторонников свергнутой династии, Юань Шикай заключил сделку с цинским двором. Он дал маньчжурским князьям письменное обещание, взойдя на трон, строго соблюдать «Льготные условия для цинского двора», навечно сохранить его привилегии и включить этот документ в будущую конституцию. Рассчитывая обеспечить себе поддержку сторонников старого режима. Юань Шикай пытался породниться с династией Цин и предложил выдать свою дочь замуж за Пуи. Маньчжурские князья согласились на этот брак, хотя многие из них ненавидели Юань Шикая за его предательство императора Цзайтяня в 1898 г. и за измену династии в 1912 г. Сделка состоялась, и двоюродный брат императора князь Пулунь от имени династии Цин и личного состава восьми маньчжурских «знамен» обратился к Юань Шикаю с просьбой взойти на трон.
Летом 1915 г. Юань Шикай инспирировал петиционную кампанию за провозглашение монархии и передачу ему престола. В провинциях прошли «референдумы». Их участники все как один высказались за восстановление монархии. В декабре 1915 г. Центральная совещательная палата, приняв решение об учреждении конституционной монархии, обратилась
к Юань Шикаю с просьбой о вступлении на престол. Для подготовки этой церемонии был учрежден специальный комитет. Само же «коронование» намечалось на 1 января 1916 г. - даты, с которой должна была начаться эра Хунсянь (Всеобъемлющая законность), т.е. Китай должен был перейти к конституционной монархии. Юань Шикай готовился к торжественному восшествию на «драконовый трон» в обстановке бурного ликования политических верхов - как либеральных конституционных монархистов, так и вчерашних приверженцев династии Цин. На официальную просьбу стать императором он сначала ответил отказом, мотивируя это своим нежеланием нарушать президентскую присягу на верность республике и боязнью оскорбить достоинство Пуи, отрекшегося от престола. После второй «настойчивой просьбы» Юань Шикай 12 декабря официально объявил о своем решении принять императорский трон. Сложилась уникальная ситуация: в Поднебесной оказалось сразу два императора, причем оба в Пекине, и это - вопреки древнему принципу: «Небо не может иметь двух солнц, а государство - двух монархов». В случае укрепления новой монархии император Пуи и цинский двор рано или поздно оказались бы под угрозой ликвидации.
Свою новую монархию Юань Шикай создал по примеру традиционной, следуя цинским образцам и окружая себя старыми кадрами императорской бюрократии. Штатские сановники и чиновники снова становились правящей элитой, а военные отодвигались на второй план и подчинялись гражданской номенклатуре. Возвращая все на старый лад, Юань Шикай не учел, что главной политической силой Китая стала армия. Генералы и офицеры, вкусившие при республике всю сладость власти, не желали снова идти в услужение к штатским. Именно республика сделала армию вершителем судеб Поднебесной, и армейская элита не желала утратить эту роль. При республиканском строе каждый генерал имел шанс стать президентом, премьер-министром, владыкой в «своей» провинции или области, с восстановлением же монархии он не мог на это рассчитывать, становясь лишь «слугой» или «рабом» императора. Он попадал в тиски жесткой воли монарха и в унизительную зависимость от его окружения. По этим причинам «новая армия» в целом оказалась на стороне республики. Чувствуя, что
генералы настроены против монархии. Юань Шикай решил подорвать их позиции и начал заменять прежних военных губернаторов своими выдвиженцами. Это окончательно оттолкнуло «новую армию» от ее «отца» и создателя.
Особенно сильны эти настроения были на Юге, среди командного состава бывшей Наньянской армии. Именно эти генералы в декабре 1915 г. открыто выступили против Юань Шикая и начали «войну в защиту республики», которую пресса уже тогда называла «третьей революцией». Разбить войска восставших не удалось. К тому же против монархии высказались и милитаристы Севера - генералы бывшей Бэйянской армии. Европейские державы, прикованные к фронтам Первой мировой войны, отрицательно отнеслись к планам Юань Шикая. В конце концов отказала ему в поддержке и Япония. Видя свое поражение, Юань Шикай отступил. 22 марта 1916 г. было объявлено об отмене монархии и о восстановлении республики. Несостоявшийся император пытался сохранить за собой пост президента, но республиканские генералы категорически требовали его отставки. От него отвернулась практически вся армия. 6 июня он скоропостижно скончался. Таким образом, плебисцитарная монархия (эра Хунсянь) просуществовала всего 83 дня - с 1 января по 22 марта 1916 г. Именно столько времени Юань Шикай пробыл императором.
В событиях конца 1915 - первой половины 1916 г. армия в лице генералитета и офицерского корпуса еще раз продемонстрировала свое значение господствующей политической силы Китая. Крушение плебисцитарной монархии свидетельствовало о том, что именно республиканский строй был гарантом власти милитаристов в Пекине и в провинциях. Президентом восстановленной республики стал генерал Ли Юаньхун.
Попытки восстановления империи Цин
Между тем начиная еще с 1912 г. маньчжурские князья и сановники Департамента двора, а также китайцы-придворные мечтали о реставрации монархии и уничтожении республики. Агитация в пользу «восстановления династии Цин» велась монархистами, укрывшимися на территории иностранной концес
сии в Тяньцзине, посольском квартале Пекина, занятом немцами Циндао, а также в Люйшуне и Даляне под защитой японцев. Созданная тогда монархическая Партия престола (Цзуншэдан) стремилась восстановить власть цинской династии в Маньчжурии и Внутренней Монголии.
На какое-то время бывший цинский император и его двор стали притягательными для новых хозяев Китая - милитаристов. Те из них, кто боролся за объединение страны под своей единоличной властью, стремились превратить старую династию в орудие исполнения этой сверхмиссии и обещали Пуи восстановить его былой статус действующего монарха-правителя. Вместе с тем периферийные генералы хотели, чтобы их власть в регионах, провинциях и областях была облечена в одежды законности. Все они свое реальное господство на местах обрели незаконно - в результате «смуты» и свержения традиционной династии. Теперь же они были не прочь получить признание своих прав на власть от Сына Неба. Такого рода легитимизация была в высшей степени желательна для генералов - как бывших шэньши, так и вчерашних бандитов. Республиканские генералы в годы «смуты» считали за высокую честь получить придворное звание либо право носить желтую (т.е. императорского цвета) куртку, право въезжать в Запретный город верхом или в паланкине. Дабы придать своему статусу полную легитимность, они желали восстановления императорской власти. Однако и потенциальным «гегемонам», и «удельным князьям» в генеральских мундирах нужна была не реальная, а формальная реставрация династии Цин.
Сразу после смерти Юань Шикая генералы начали заигрывать со старой династией, рассчитывая использовать Пуи в своих целях. Шаги в этом направлении предприняли военный губернатор провинций Гуандун и Гуаней бывший бандит Лу Жунтин и генерал Чжан Сюнь. Первый рассчитывал прикрыть свое уголовное прошлое придворными титулами, а второй намеревался захватить верховную власть в стране, учтя при этом ошибки Юань Шикая. До 1912 г. Чжан Сюнь был цинским наместником провинций Цзянсу и Чжэцзян. После свержения династии он остался ярым монархистом. В знак преданности престолу он сам, офицеры и солдаты его войск демонстративно сохранили косы и получили прозвище «армия с косами». Чжан
Сюнь поддерживал тайные связи с процинской монархической Партией престола, а один из ее видных членов служил личным секретарем генерала. Своей промонархической, откровенно реакционной позицией Чжан Сюнь резко отличался от большинства милитаристов, которые в демагогических целях использовали республиканские лозунги. При подавлении «второй революции», когда войска Чжан Сюня в 1913 г. захватили Нанкин, он полностью восстановил здесь порядки Цинской империи и даже одно время запретил вывешивать республиканские флаги. После этого Чжан Сюнь стал одним из ближайших сподвижников Юань Шикая, видя в нем гарантию восстановления монархии. Последний назначил его на ответственный пост генерал-инспектора войск долины Янцзы и сделал военным губернатором пров. Аньхуй.
Еще в период плебисцитарной монархии Юань Шикая против него вступили в заговор три генерала - Сюй Шичан. Чжан Сюнь и Ни Сычун. Захват верховной власти они намеревались осуществить под прикрытием реставрации империи во главе с Пуи. Для этого уже после смерти Юань Шикая Чжан Сюнь созывал на совещания в своей ставке в Сюйчжоу. а затем в Нанкине лидеров Бэйянской генеральской группировки, где разрабатывались соответствующие планы. Позже главари этой клики встретились на церемонии похоронных жертвоприношений в Чжэндэ (пров. Аньхуй). куда было перенесено тело Юань Шикая. Под руководством Сюй Шичана собравшиеся единодушно высказались за реставрацию монархии династии Цин. Заговорщики безуспешно добивались поддержки Японии. Их замыслам мешало и соперничество между Чжан Сюнем и Сюй Шичаном, каждый из которых претендовал на пост князя-регента при малолетнем императоре Пуи. а Чжан Сюнь еще и видел себя в роли верховного военного лидера Китая. Конференции милитаристов в Сюйчжоу и Нанкине он рассматривал как подготовку к захвату верховной власти. При всей своей преданности свергнутой династии Чжан Сюнь рассчитывал превратить Пуи в свою марионетку и от его имени править восстановленной империей. На первой конференции в Сюйчжоу он добился принятия решения о неуклонном соблюдении республикой «Льготных условий». На второй конференции был создан «Комитет представителей 13 провинций» с целью
организации антиреспубликанского заговора и реставрации империи Цин.
Обострившаяся борьба за власть в Пекине между ставшим после смерти Юань Шикая президентом Ли Юаньхуном и премьер-министром Дуань Цижуем создала подходящие условия для заговорщиков. Созвав в Сюйчжоу четвертую конференцию военных губернаторов провинций, Чжан Сюнь получил от собравшихся, в том числе от Дуань Цижуя и Фэн Гочжана, согласие на свержение республиканского правительства и реставрацию монархии Цин. Вел себя Чжан Сюнь как глава всех милитаристов Китая.
В начале июня 1917 г. Чжан Сюнь при поддержке японцев вмешался в борьбу за власть между президентом Ли Юаньхуном и бывшим премьер-министром Дуань Цижуем. Положение первого стало отчаянным, когда против него выступили военные губернаторы семи провинций. Воспользовавшись беспомощностью президента, Чжан Сюнь согласился выступить посредником и примирителем, но тут же вошел в тайный сговор с экс-премьером. 8 июня генерал со своими войсками прибыл в Тяньцзинь и создал там свой штаб. Он потребовал от президента включения «Льготных условий» в конституцию, признания конфуцианства в качестве национальной религии и резкого увеличения численности своих войск. Было объявлено о роспуске парламента. 9 июня «войска с косами» вступили в Пекин. Сюда съехались многие старые цинские сановники, совместно с Чжан Сюнем разработавшие план реставрации монархии. Было составлено заявление о «возвращении власти династии Цин». 1 июля Чжан Сюнь прибыл в Запретный город, где по его предложению Пуи поставил свою печать на заранее заготовленные манифест и императорский указ. Этим манифестом в Китае восстанавливалась власть династии Цин, вводился конституционно-монархический строй и восстанавливались цинские кодексы законов. По императорскому указу, возрождались вся цинская государственно-административная система, титулы и наименования учреждений, а также лунный календарь. Тысяча девятьсот семнадцатый год объявлялся девятым годом правления императора Пуи и его эры царствования Сю-аньтун. Четыре генерала обрели княжеские титулы, а трое из них стали наместниками провинций. Пятнадцать видных
монархистов получили почетные должности. Вся реальная власть переходила к Чжан Сюню по прозвищу Доблестный князь. Он стал министром по делам Северного Китая, наместником столичной провинции и главой новосозданного Политического совета. В его руках оказался и новый кабинет министров. Тем самым организатор монархического переворота превращался в диктатора и единоличного правителя Китая. Пуи была отведена роль марионетки, ряд крупнейших милитаристов - Дуань Цижуй, Сюй Шичан. Ли Юаньхун и другие были отодвинуты на задворки.
Отец Пуи - бывший регент Цзайфэн и императорская родня рассчитывали снова вернуть себе реальную власть. Однако на второй день после объявления реставрации Чжан Сюнь издал указ, запрещавший маньчжурским князьям и знати вмешиваться в государственные дела. Маньчжуры, наконец, поняли, что династия Цин - всего лишь ширма для единовластия Чжан Сюня. Между тем в Пекине спешно восстанавливалась цинская атрибутика. Республиканские пятицветные флаги заменялись треугольными с изображением императорского дракона. Сановники и чиновники вновь облачались в цинские официальные одеяния и старые мундиры. Бюрократы всех мастей подвязывали себе фальшивые косы из конского волоса. На политическую арену всплыли давно забытые политики-монархисты. Тем временем «армия с косами» повела себя в столице, как в завоеванном городе. Солдаты Чжан Сюня бесчинствовали, грабили дома, магазины и склады. В Пекине началась паника. Резко подорожали товары первой необходимости и быстро обесценивались бумажные деньги.
Не желая подчиняться диктатору, генералы - сторонники монархии снова превратились в «защитников республики», создав единый фронт против Чжан Сюня. Встревожился и республиканский генералитет. Милитаристы увидели в Чжан Сюне второго Юань Шикая, т.е. реальную угрозу своим позициям. Это побудило их дружно выступить против новоявленного князя-гегемона под знаменем республики. Многие военные губернаторы провинций теперь ополчились на Чжан Сюня и монархию. Япония, которая ранее подталкивала милитаристов к реставрации империи, теперь стала поддерживать Дуань Ци-жуя и дала ему заем на подавление «мятежа». Дуань Цижуй
двинул на Пекин верные ему части. В своем обращении к населению он всю вину за путч возлагал на одного Чжан Сюня и всячески выгораживал Пуи и цинский двор, снимая с императора ответственность за переворот. Главной задачей объявлялась необходимость «вывести династию Цин из тяжелого положения» и строго соблюдать «Льготные условия». Когда войска Дуань Цижуя И июля 1917 г. достигли Пекина, в частях Чжан Сюня началась паника. В спешке срезая косы, его воинство обратилось в бегство. К 12 июля монархический путч был подавлен. Чжан Сюнь укрылся в Посольском квартале, и никто из участников переворота не пострадал. Таким образом, второе правление династии Цин продолжалось всего 12 дней.
Крах монархической авантюры Чжан Сюня побудил маньчжурскую власть к массовому переселению в Посольский квартал Пекина под защиту иностранных войск и полиции. В том же 1917 г. умер старый Икуан - единственный крупный политик в среде быстро вырождавшейся и бессильной маньчжурской знати. Неудачная попытка восстановить монархию в июле 1917 г. получила название «события года динцзи». Фактически это было уже третье по счету свержение монархии в Китае - после 1912 и 1916 гг. На этот раз республика установилась окончательно. Тем не менее, Пуи и императорская семья сохранили за собой Зимний дворец в Запретном городе, летний дворец Ихэюань и колоссальное денежное содержание от республики. Цинский двор продолжал пользоваться почетом и всеми привилегиями, согласно «Льготным условиям». В ходе первой (1916 г.) и второй реставрации монархии (1917 г.) наглядно проявилась двойственность поведения республиканских генералов. На словах они не возражали против монархии, но когда дело доходило до реальных шагов, они вполне сознавали всю опасность для себя появления диктатора. Для противодействия такому развитию событий милитаристам ничего другого не оставалось, как сохранить республику.
Вслед за Чжан Сюнем планы реставрации монархии в Китае продолжал строить генерал Сюй Шичан. Этот махровый реакционер был другом и соратником Юань Шикая, видной фигурой в Бэйянской группировке. При старом режиме он назначался последовательно министром внутренних дел, наместником северо-восточных провинций, старшим императорским
наставником и заместителем премьер-министра. После падения монархии Сюй Шичан сначала демонстрировал верность династии, затем перешел на сторону Юань Шикая, стал его правой рукой, много сделал для укрепления его диктатуры и занял пост государственного секретаря с правами премьер-министра. Однако он выступил против монархических планов своего патрона и отошел от него. В 1918 г. Сюй Шичан был избран президентом республики. Намереваясь стать единоличным правителем страны, он видел себя в качестве князя-регента восстановленной у власти династии Цин. Генерал-президент сделал ряд шагов, направленных к возрождению империи. Сюй Шичан амнистировал Чжан Сюня, стал совершать жертвоприношения в Храме Неба, восстановил почитание Конфуция и проповедовал изучение конфуцианских классиков. Затем он начал постепенно соединять правительство республики с императорским двором. Некоторые маньчжурские князья стали членами Государственного совета, а другие были произведены в генералы. Сюй Шичан начал именовать Цинов «нынешней династией». Демонстративно не желая «оскорблять» Пуи, он перенес резиденцию из Чжуннаньхая. Монархические круги, надеявшиеся на близкую реставрацию, заметно оживились. Сюй Шичан рассчитывал осуществить свои планы, опираясь на Бэйян-скую группировку, однако уже в 1917 г. эта структура дала трещину, а в 1918 г. окончательно раскололась. На ее обломках возникли две враждующие между собой клики - Чжилийская во главе с Фэн Гочжаном и Аньхуйская, руководимая Дуань Цижуем. В результате позиции Сюй Шичана пошатнулись и был положен конец его монархическим поползновениям.
С этого начался второй период противостояния республики и промонархического движения (1918-1924). Этот этап ознаменовался резким ослаблением реставраторской тенденции, хотя произвол милитаристов в провинциях, отсутствие единой сильной власти, раздробленность страны на генеральские «уделы» и «вотчины», постоянные перевороты и междоусобные войны порождали разочарование в республиканском строе. В ожидании сильной власти и объединения страны традиционно мыслившие социальные слои и политики постоянно обращали свои взоры к свергнутой династии. Даже страдавшее от бедствий и «смуты» крестьянство видело в ней гарантию прекращения
беспорядков, произвола и грабежа, чинимых милитаристами. В силу этого Пуи периодически оказывался в фокусе политической борьбы. Китайские газеты постоянно писали о том, что все устали от республики, что народ мечтает о реставрации династии Цин. Растущее разочарование населения в республике питало монархические настроения и постоянные планы реставрации.
В поисках опоры для реставрации монархии императорский двор в 1919 г. установил довольно тесные отношения с генерал-инспектором Чжан Цзолинем, главарем Фэнтяньской милитаристской группировки в Маньчжурии. Инициатором союза с этим бывшим бандитом - хунхузом выступили отец Пуи - бывший князь-регент Цзайфэн и его «малый двор». Все это породило очередной всплеск надежд на восстановление власти династии Цин и упразднение республиканского строя. Однако с поражением Фэнтяньской группировки в войне с Чжи-лийской генеральской кликой в 1922 г. ставка на Чжан Цзолиня оказалась битой. Затем в 1923 г. цинский двор попытался опереться на одного из лидеров Чжилийской группировки - генерала У Пэйфу. Однако тот на союз с павшей династией не пошел.
Часть вторая
БЭЙЯНСКИЙ МИЛИТАРИЗМ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ РАЗДРОБЛЕННОСТЬ КИТАЯ
Глава 1
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
И ПАДЕНИЯ МОНАРХИИ
Итак, перед началом Первой мировой войны в 1911-1913 гг. Китай пережил государственный переворот. Его подготовили базисные сдвиги конца XIX - начала XX в., которые привели к разрушению устоев средневековой пирамиды китайских сословий шэньши, земледельцев, ремесленников и торговцев. Синь-хайский переворот знаменовал завершение этого процесса. Социально-политическая ситуация в стране менялась. Был положен конец последствиям национального угнетения китайского народа завоевателями-маньчжурами, разрушен средневековый деспотический режим династии Цин. упразднена монархия и впервые в Азии установлена республика. Республиканское правительство освободило крепостных и рабов в бывших поместьях императора, цинской знати и различных ведомств, а многие из этих земель, в том числе «знаменные» и участки военных поселений, поступили в распродажу. Были уничтожены последние препятствия, ограничивавшие права землевладения (на храмовые. клановые и прочие подобные участки), а также на переселение ханьцев в Маньчжурию. Сословие цижэнь было уничтожено: Уменьшилось влияние шэньши в связи с быстрым ростом
современной интеллигенции и выдвижением на первый план после переворота 1911-1913 гг. военных из других сословий. Само «ученое» привилегированное сословие (шэньши) частично подверглось обуржуазиванию. Росли новые социальные слои -буржуазия, пролетариат, а также современная интеллигенция.
«Аграрное обновление»
Прежние устои обычного и отчасти кодифицированного права были подорваны, в деревне начались позитивные изменения. Постепенно исчезали некоторые прежние условия жизни, клановые правила, родовые привилегии и ограничения на куплю-продажу земли. Начиная с 1913 г. Верховный суд Китайской Республики не считал более законным ущемление владельческих прав на такого рода основаниях. Это был шаг к устранению помех на пути превращения земли в товар. Таким образом, открывалась возможность того, что владение землей постепенно будет обретать статус земельной собственности, а это поставило под удар привилегированное землевладение. В деревне ускорилось стихийное превращение (путем купли и захвата) храмовых, монастырских, «общественных» и «школьных» полей, а также земель кланов и сельских кумирен в частное владение. Кроме того, перестало соблюдаться традиционное право выкупа уже проданного участка. Постепенное устранение патриархальных помех проводилось не только «сверху», законодательным путем, но и «снизу», в повседневной практике земельных сделок. Все это ускорило обращение земельных площадей, что сразу же сказалось на характере взаимоотношений крупных землевладельцев с крестьянами.
Крушение старого монархического строя было воспринято шэньши и иными землевладельцами как частичное освобождение от связывавших их местных традиций, обычного права и норм конфуцианской этики в отношениях с арендаторами. Упразднение этих начал во многом было сопряжено с утратой сословных норм поведения шэньши. В новой обстановке утрату своих прежних привилегий часть шэньши стремилась компенсировать наживой, особенно путем ужесточения произвола по отношению к арендаторам, должникам и прочим зависимым от
них категориям. Сбрасывая прежнюю маску «благородных», «истинно мудрых мужей», они представали перед держателями земли безжалостными эксплуататорами и превращались из «защитников» крестьянства, соблюдавших «справедливые» обычаи и нормы аренды, в так называемых злых шэньши (леипнь). Крестьяне ставили их в один ряд с «местными деспотами» (туба, тухао).
Кроме того, на отношение крестьян к шэньши повлияли два новых фактора. Во-первых, авторитет шэньши в глазах крестьян был поколеблен в результате падения монархии и императора как высшего иерарха чиновно-шэныииской системы в целом. И, во-вторых, с ослаблением центральной власти при республике и с ростом провинциального регионализма эксплуататорская сущность шэньши стала нагляднее. «Благородные мужи» напрямую участвовали в насилии над крестьянами - сборе налогов и карательных функциях.
Кроме того, начался упадок рентополучателей «старой формации», мало приспособленных к новым изменившимся условиям, в том числе к рыночному хозяйству, и вместе с этим росла прослойка землевладельцев нового типа - из числа милитаристов, чиновников, компрадоров, торговцев и предпринимателей. Эти «новые землевладельцы», которые зачастую оказывались пришлыми людьми в данной деревне, волости или уезде, были менее связаны с крестьянством местными обычаями, традициями, клановыми или иными обязательствами и легче. чем старожилы, шли на нарушение былых «справедливых» порядков, прежде всего в сфере аренды.
В то же время с ростом крестьянского движения нарастал процесс переселения шэньши и других землевладельцев из «неспокойной» деревни в «надежные» города. Все более распространенным явлением стал абсентеизм рентополучателей и следовательно их отчуждение от сельских связей, местных норм поведения и традиций. «Отсутствующий» или «городской» землевладелец с большей легкостью мог потребовать от своего управляющего или агента лишь одного - присылать любой ценой больше денег в счет ренты и долгов.
В то время как до падения монархии жизненный уровень крестьянства падал в основном из-за повышения налогового бремени, а нормы арендной эксплуатации оставались относи
тельно стабильными - при новом режиме началось постепенное ущемление традиционных прав держателей земли и повышение ренты. Это повышение стимулируют колебания рыночной конъюнктуры, погоня рентополучателей за коммерческой прибылью. Растут земельные площади, сдаваемые под арендный залог при повышении залоговых ставок. Все шире практикуется предварительное внесение арендной платы до сбора урожая. И то и другое вело к расширению ростовщической зависимости арендаторов. Вместе с тем начинается некоторый рост денежной и заметное падение отработочной ренты.
В новых условиях разрушались патриархальные отношения хозяина земли и ее держателя, падала роль обычая как регулятора отношений между ними, в ущерб устным соглашениям крепла практика письменных договоров. До установления республики обычаи и цинские законы подтверждали право арендатора, не имевшего задолженности по ренте, на автоматическое продление договора, - в новых же условиях это право действовало все слабее, постепенно становясь фикцией. Республиканское законодательство во главу угла поставило право владельца земли на реализацию выгод рыночной конъюнктуры. Это позволяло землевладельцу сгонять прежнего держателя земли, соответственно ухудшая условия нового договора. Другое дело, что в большинстве случаев смена арендатора-должника была не нужна землевладельцу, который, как правило, и так получал максимум возможной выгоды. Кроме того, после перемен 1911-1913 гг. хозяева земли стали все чаще игнорировать старинный обычай осматривать накануне жатвы вместе с арендатором участки, пострадавшие от неурожая. Тем самым у держателя земли оказывалась гораздо меньшая возможность добиться снижения или даже отмены договорных платежей.
После падения монархии началось наступление не только на краткосрочную и бессрочную аренду, но и на институт «вечной аренды» - самый привилегированный и наиболее выгодный для крестьян. Отменить ее законодательно было практически невозможно: во-первых, такая отмена не всегда отвечала интересам землевладельца, а во-вторых, это грозило бы массовыми восстаниями крестьян. Законодатели республики и сами землевладельцы пошли по иному пути, постепенно при-
равнивая «вечную аренду» к низким формам землепользования. Этот институт земельных отношений как таковой перерождался. Принципы неотменяемости договора, неизменяемости платежей, особых прав хозяйствования арендатора один за другим выхолащивались, что превращало привилегированную «вечную аренду» в обычную. В этом были заинтересованы, прежде всего, шэньши и тухао, поскольку право «вечной аренды» мешало не только свободной купле-продаже участков, но и повышению рентных платежей в соответствии с ценами рынка, урожайностью и сменой культур.
В 1914 г. Верховный суд санкционировал право на одностороннее расторжение «вечного договора» (в случае неуплаты арендаторами положенной суммы) или повышения ренты (в случае важного изменения хозяйственной конъюнктуры). В 1915 г. было подтверждено право землевладельца увеличивать плату с арендаторов в связи с колебаниями рыночных цен. Жалобы деревенских обществ (нунхуэй) на такого рода ревизию «вечных договоров» свидетельствовали о наступлении на крестьянские права не только «сверху» - из Пекина, но и «снизу» - на местах. Позднее в 1921 г. Верховный суд утвердил право владельца отнимать землю у «вечных арендаторов» в случае задолженности более чем за два года или однократного «умышленного» невнесения ренты. Хозяин мог отобрать участок даже у исправного «вечного» арендатора, если желал сам ее обрабатывать или по иной причине. Последнее было особенно на руку шэньши и тухао. «Вечная аренда» постепенно теряла прежнюю притягательность, все более превращаясь в наем земли на неопределенный срок с ухудшением условий договора и правом хозяина расторгнуть его в любой момент. Параллельно с этим расширялась сфера краткосрочной аренды, т.е. заключаемой на один год при полном всевластии землевладельца.
Ситуация в китайской деревне после падения монархии сложилась так, что снятие препон для некоторого развития в ней рыночных отношений прежде всего стало «работать» на землевладельцев. От этой ломки в первую очередь выиграли рентополучатели, освободившиеся от пут традиционного права, как кодифицированного, так и обычного. Именно они оказались фаворитами начавшегося весьма робкого «аграрного обновления». Крестьянство тоже, хотя и в неизмеримо мень-163
шей степени, и то лишь в сфере купли-продажи, могло воспользоваться начатками рыночных отношений. Арендаторы деревни быстро почувствовали, что новые перемены противоречат их интересам и выгодны хозяевам земли, что начавшаяся модернизация лишает крестьян определенных гарантий, исходивших от исконных обычаев и институтов. Таким образом, парадоксальность «послесиньхайской» ситуации заключалась в том, что за некоторый прогресс в аграрных отношениях выступали именно землевладельцы, а не крестьяне. Крестьянство же не отвергало традиционализм, а выступало за соблюдение его «справедливых» социально-экономических устоев, в том числе обычного права.
В 1911-1913 гг. сфера землевладения не была радикально очищена от средневековья, но все же приоткрылась дверь для более широкого проникновения в деревню буржуазных отношений и на этот раз не только «снизу» - стихийно, но и «сверху» - сознательной деятельностью надстройки. Тем не менее, это «аграрное обновление» было весьма далеко от чисто капиталистического. Наметившуюся модернизацию землевладельцы использовали прежде всего в целях более жесткой эксплуатации арендаторов, с тем. чтобы приспособить правила старой аренды к новым условиям. Поэтому многие новые явления тех лет были не столько реальными признаками наступающего капитализма, сколько «защитной реакцией» традиционных основ. В этом сказались регенерационные возможности старой структуры. Начавшееся после падения монархии некоторое «очищение» земельно-правовой сферы, «обновление» аренды и частичное перерождение шэньши были не столько «модернизацией», сколько своего рода оздоровлением традиционного социума. Это буржуазное «обновление» фасада деревни проходило по худшим консервативным рецептам.
Лишившись важных звеньев традиционной правовой защиты, крестьянство в 1911-1913 гг. не приобрело ничего существенного взамен. Смена монархии республикой на поверку оказалась своего рода антикрестьянской акцией, заставившей прийти в движение те слои деревни, которые до этого пребывали в состоянии относительного покоя. В свое время в деревне послеихэтуаньский «фискальный взрыв» поднял на стихийную борьбу крестьян - владельцев земли. Позже послесинь-
хайское «аграрное обновление» вызвало такую же реакцию арендаторов. В результате можно сказать, что к началу 20-х годов эти два потока недовольства слились и все крестьянство поднялось на защиту своих интересов. Процесс развивался как «по старому сценарию», т.е. из-за растущего бремени налогов, так и «по новому» - из-за упразднения средневековых прав найма и утягчения условий аренды. Таким образом, государственный переворот 1911-1913 гг., менее всего нацеленный на радикальное решение земельного вопроса, создал дополнительные предпосылки для «аграрной революции», т.е. новой крестьянской войны.
«Аграрное обновление» в 1913-1919 гг. находилось в самой начальной стадии. Тем не менее, этих семи лет оказалось достаточно, чтобы крестьянство поняло, что такого рода модернизация, прежде всего, является наступлением на его традиционные права, что новые порядки хуже старых и нужен возврат к былой «справедливости». В результате назревал новый подъем крестьянского движения, и таким образом «аграрное обновление» способствовало обострению социально-политической ситуации.
В ходе «аграрного обновления» на смену прежним «справедливым» обычаям пришел чистоган, конфуцианские этические нормы отступали и рыночные отношения все глубже проникали в сферу аренды. Новая обстановка в деревне способствовала ускоренному обуржуазиванию части шэньши и других землевладельцев, а также социальному расслоению в крестьянской среде. Синьхайские события были в основном явлением городским, но их постепенное воздействие на земледельческое население было вполне осязаемо. Более того, в годы мировой войны в городах особенно ощущалось воздействие военной конъюнктуры, в деревне же больше сказывались последствия верхушечной политической модернизации.
«Золотое время» буржуазии
Синьхайские перемены по-разному повлияли на различные слои общества. Господствующий блок крупных землевладель-цев-шэньши и местной бюрократии встретил синьхайский пе
реворот неоднозначно. С одной стороны, этот блок был удовлетворен умеренностью перемен и в особенности тем. что аграрный вопрос оказался вне повестки дня, но с другой - привилегированные слои были дезориентированы расстройством системы и особенно нарастанием крестьянского движения. Они требовали наведения «порядка» в стране, причем крайне правое крыло стремилось, хотя и безуспешно, к восстановлению монархии. В среде господствующего класса и близкой к нему «старой» интеллигенции обозначился резкий поворот к реакционным политическим и идеологическим концепциям. Эти настроения захватили и буржуазную верхушку, напуганную подъемом массового движения и перспективой дальнейшего «пробуждения» социума. Вместе с тем крупная буржуазия и обуржуазившиеся землевладельцы, удовлетворившие с установлением республики свои поверхностные политические интересы, начали проявлять активность в экономической сфере, пользуясь благоприятной рыночной конъюнктурой военных лет.
Во время синьхайского переворота китайская буржуазия была еще слаба и не сумела пробиться к власти. Власть захватил бэйянский блок чиновников, милитаристов, крупных землевладельцев и политиканов весьма правого толка при поддержке буржуазной верхушки. Умеренные цели политического переворота и консерватизм новой власти в целом соответствовали уровню социального развития блока буржуазии и шэньши и его политическим представлениям. Менее всего бэйянский режим выражал интересы и чаяния мелкой буржуазии. Она, так же как и предпринимательская верхушка, ждала наведения порядка внутри страны, активного поощрения национального грюндерства.
Особо остро для буржуазии Китая стоял вопрос о политике по отношению к империализму и иностранному капиталу. При этом отдельные фракции буржуазной верхушки, прежде всего компрадорская и реэмигрантская, с почтением взирали на капиталистический Запад, видя в нем пример для подражания и возможного союзника. Однако отношение вышедших из шэньши крупных буржуа к империалистическим державам было более прохладным и настороженным. Еще менее «прозападным» был настрой фракции крупных дельцов местного торгово-ростовщического мира. Что же касается
представителей среднего и мелкого национального предпринимательства, то эта среда была настроена резко антииностранно, не говоря уже о городской и сельской мелкой буржуазии. Буржуазия в целом ожидала от республиканской власти защиты китайского рынка от иностранной экспансии и укрепления национального суверенитета Китая. Между тем бэйянская власть еще более зависела от империализма, чем цинский режим, что увеличивало отчужденность буржуазных слоев и враждебность широких масс народа по отношению к пекинским и местным милитаристам.
С установлением новой власти материальное положение фабричных и мануфактурных рабочих практически не изменилось. Новый республиканский режим ничего не дал мелкой буржуазии города и деревни - ремесленникам и мелким торговцам. Что касается положения основной массы населения -крестьян, то оно явно ухудшалось. Военные поборы, повинности, произвол, междоусобица в стране, особенно так называемая гражданская война между Севером и Югом 1917-1918гг.,- все это сказывалось на положении мелкобуржуазных слоев. Растущее недовольство в стране приводило к активизации демократических сил.
Исторические возможности и реальные задачи переворота 1911-1913 гг. были невелики. Аграрный вопрос и лозунг ликвидации империалистического гнета практически не ставились. Тем не менее, первоначальные и самые насущные задачи были решены, ускорились темпы социально-экономического, политико-идеологического и культурного развития Китая. С падением цинской монархии было устранено особенно большое архаическое препятствие на пути современного развития Китая.
Со свержением старого режима предпринимательские слои связывали надежду на изменение экономической политики. Их обнадеживало то, что в республиканское правительство вошли представители буржуазной элиты - банкир Лян Шии, миллионеры-промышленники Чжоу Сюэси и Чжан Цзянь, -ставшие соответственно министрами финансов, земледелия и торговли, причем Чжан Цзянь провозгласил «политику хлопка и железа», т.е. поощрения отечественного предпринимательства. Деловые круги с восторгом встретили обещание Юань Шикая выделить из средств казны 20 млн. юаней на развитие на
циональной индустрии (оставшееся невыполненным). Бэйян-ское правительство давало много такого рода обещаний, широко афишировалось показное содействие крупных чиновников, но до коренных изменений во внешнеэкономической и фискальной политике дело не дошло. Тем не менее, установление республики воспринималось буржуазией как акция, которая должна была открыть новые горизонты для развития национального капитализма. Создавались различные союзы, общества, ассоциации, нацеленные на стимулирование промышленности и торговли.
Еще не до конца успели развеяться надежды, возникшие впору короткой «парламентской весны» 1912-1913 гг., как в Китае снова сложилась необычайно благоприятная экономическая конъюнктура, созданная мировой войной, наступило так называемое золотое время 1915-1919 гг. Деловые круги Китая, политические устремления которых не получили полного удовлетворения, торопились компенсировать успехами упущенное в коммерческой сфере. «Процветание», которое обещало, но не могло дать бэйянское правительство, началось в годы мировой войны.
Синьхайский переворот подготовил почву для «золотого времени». Вместе с тем он не принес Китаю освобождения от империалистической зависимости, напротив. В эти годы иностранные банки установили международный контроль за поступлениями от соляного налога, предоставив Китаю новые займы (в том числе крупнейший «Реорганизационный заем» 1913 г.) на кабальных условиях. По существу, время, исчисляемое от синьхайского переворота до начала мировой войны, стало вторым после 1896-1898 гг. этапом борьбы империалистических держав за захват железнодорожных концессий в Китае. В результате второй «битвы за концессии», происходившей с июля 1912 по май 1914 г., державы навязали Китайской Республике 13 еще более кабальных железнодорожных займов и авансов. Эти займы отнюдь не отвечали надеждам китайской буржуазии и обуржуазившихся землевладельцев, - групп, которые желали бы взять на себя железнодорожное строительство. Однако бэйянское правительство не смогло принять протекционистские меры для защиты отечественного грюндерства. Обстановка же мировой войны неожиданно помогла огра
дить китайский рынок от торговой эксплуатации индустриальных держав. Война прервала наметившееся было победное шествие иностранного капитала по экономическим дебрям Китая, и позиции европейских компаний в этой стране заметно ослабели. Для Англии, Франции и царской России, поглощенных войной в Европе, планы экономической экспансии в Китае отодвинулись на задний план. Позиции Германии были практически сведены на нет. В результате был расчищен путь для развития национального капитализма, для которого в условиях товарного голода в стране наступил «славный период» более или менее самостоятельного развития. Отсутствие сильной иностранной конкуренции на внутреннем рынке Китая благоприятствовало развитию различных форм капитализма в промышленности, в том числе в ремесленном производстве города и деревни. И на международном рынке китайские фабрики испытывали меньшую конкуренцию товаров европейских стран, промышленная продукция которых шла теперь главным образом на их собственные, преимущественно военные нужды. В то же время мировой рынок все больше нуждался в китайском сырье. И в воюющей Европе, и в Японии и США вырос спрос на некоторые китайские товары.
Мировая война, во время которой сократилось производство в гражданских отраслях экономики европейских стран, привела к тому, что вывоз их продукции в страны Азии, в том числе и в колонии, сократился, а это вызвало подъем промышленности и увеличение экспорта Китая. Так, из-за сокращения экспорта английских хлопчатобумажных товаров намного вырос спрос на китайские ткани и пряжу в странах Юго-Восточной Азии, что стимулировало строительство новых текстильных фабрик в Китае. Всего же за десятилетие 1910-1920 гг. экспорт хлопчатобумажных тканей из Китая в стоимостном выражении увеличился более чем в 2 раза. В товарной структуре китайского экспорта также произошли заметные изменения: в нем появились новые статьи, существенно увеличился вывоз фабричной продукции - готовых изделий и полуфабрикатов, резко подскочили показатели вывоза продукции горнодобывающей промышленности, как ручной, так и механизированной. В связи с этим на структуре китайского импорта все отчетливее стало сказываться развитие национального капита-
лизма. Удельный вес ввозимых средств производства, особенно машин и инструментов, увеличился.
Вместе с тем мировая война создавала и трудности в развитии национального капитализма. Главная из них была в том, что импортируемое машинное оборудование, инструменты, техника, в которых остро нуждался Китай, не поступали вовремя. Это препятствие ощущалось вплоть до 1919 г., вынуждая китайских дельцов создавать преимущественно мелкие объекты производства. В результате рост фабричного капитала отставал от количественного роста предприятий и рабочей силы.
В целом внешний рынок играл второстепенную роль в хозяйственном подъеме 1915-1919 гг. Основная причина роста была в том, что для промышленности Китая расширились возможности прежде всего внутреннего рынка в результате сокращения европейского экспорта.
Период мировой войны 1914-1918 гг. и последующие два года занимают особое место в истории механизированной и фабричной промышленности Китая. Никогда ранее рост передовых для своего времени форм экономики не проходил в столь продолжительной для Китая (пять-шесть лет) «тепличной» обстановке. Динамика развития фабричной промышленности свидетельствует, что результаты 1915-1919 гг. и отчасти 1920 г. далеко превосходили не только подъем 1895-1898 гг., но и все достигнутое движением «за возвращение прав» 1905-1908 гг., которое практически дало возможность встать на ноги до того совершенно бессильной китайской буржуазии. «Уходом» многих европейских товаров с рынка страны местная буржуазия воспользовалась вполне: хотя китайский капитализм в годы войны развивался на нищенской технической базе, тем не менее, с 1912 по 1916 г. число зарегистрированных паровых, дизельных и электрических двигателей увеличилось почти втрое, а их мощность возросла почти в 5 раз. С 1913 по 1920 г. национальный капитал построил 675 новых предприятий в 23 отраслях легкой промышленности. Машинный капитализм успешно развивался и в горнодобывающих отраслях, особенно в угольной промышленности, так как мировая война подняла цены на топливо. Угольных шахт с 1913 по 1919 г. стало вдвое больше.
Торгово-промышленная буржуазия Китая недаром считала для себя годы Первой мировой войны периодом «невиданного 170
расцвета»: по данным источников тех лет, доходность машинного и дофабричного производства, особенно в 1915-1917, а по некоторым отраслям и в 1918-1919 гг., была весьма высока, отмечались наибольшие обороты сырья и готовой продукции, хороший сбыт и растущие прибыли на вложенный капитал. В итоге рост национального фабричного предпринимательства в годы мировой войны и после нее привел к невиданному до этого подъему, иногда именуемому «промышленной революцией». Последняя далеко превосходила грюндерство 1905-1908 гг. В целом в 1920 г. по сравнению с 1913-м китайских предприятий стало больше в 2,5 раза, занятых на них рабочих - больше вдвое, а фабричный капитал увеличился в 1,5 раза. Число фабрик росло намного быстрее, чем капиталовложения и рабочая сила. В этом заключалась особенность военных лет - капитализм в Китае развивался благодаря созданию мелких предприятий, главным образом ручной промышленности.
Вместе с тем конъюнктура, возникшая во время войны, отодвинула, а в некоторых случаях исключила саму возможность вытеснения низших форм капитализма высшими (мануфактуры - фабрикой, системы надомного труда по найму - мануфактурой), поскольку благоприятствовала именно отсталым формам. За эти годы экономика Китая, почти лишенная поступления импортной техники, росла вширь, главным образом за счет системы надомного труда. Более того, появились условия для выживания производства и даже его экстенсивного развития на базе старой техники. Тем не менее рост мануфактурного производства в годы войны сопровождался некоторым обновлением технологии. Особенно важным явлением стала замена старой деревянной техники металлическими станками, преимущественно иностранными.
Конъюнктура 1915-1918 гг. ускорила перерастание мануфактур в предприятия фабричного и полуфабричного типа, которые все чаще оснащались механизмами и машинами. Техническое переоснащение наиболее перспективных мануфактур, вступивших на путь превращения в фабрику, ускорилось в связи с притоком новых капиталов. Новая хозяйственная обстановка и временное упрочение денежно-кредитного рынка способствовали вложениям старого ростовщического капитала в текстильное производство. Кроме того, местные торговцы,
землевладельцы и шэньши открывали различные мануфактуры. В разных районах этому были свои причины, например, переселение крупных землевладельцев (в том числе шэньши) из деревни в города.
С 1912 по 1919 г. было официально зарегистрировано свыше 600 различных новых компаний, т.е. в 1,5 раза больше, чем за предшествующие восемь лет, причем широко устремился в промышленность и купеческий капитал. Массовый приток инвестиций наблюдался, прежде всего, в новые хлопкопрядильные фабрики, основными пайщиками которых становились торговцы хлопком, пряжей и тканями. В связи с этим в экономике наметились некоторые структурные сдвиги, в частности несколько сократился разрыв между высшими группами крупных буржуа и низовыми слоями предпринимателей.
Национальный капитал преуспевал и в сфере кредита. Общий денежный фонд китайских банков возрос почти вдвое по сравнению с предвоенными годами. Быстро росла концентрация коммерческого капитала в его новых организационных формах. Фонды торговых компаний в 1913-1918 гг. увеличились втрое, а их накопления - почти в 6 раз. Столь же впечатляющими были успехи национальных пароходств, число которых намного увеличилось. К 1920 г. национальный сектор в целом охватывал более 1,7 тыс. фабрично-заводских предприятий, торгово-промышленных фирм и объединений в стране насчитывалось 1,2 тыс. (1919 г.). По сводным данным, совокупный капитал всех зарегистрированных промышленных, торговых, банковских, сельскохозяйственных и иных компаний с 1913 по 1918 г. возрос вдвое.
Явные выгоды принесла китайской буржуазии и ее политическая активность - бойкот японских товаров и предприятий 1915 г. и движение «поддержки отечественных товаров». Семимесячный бойкот, продолжавшийся с февраля по сентябрь, привел к сокращению ввоза японских товаров в Китай на одну треть по сравнению с первой половиной 1914 г. Кампания нанесла урон торговой и предпринимательской деятельности японцев в Китае: часть их предприятий, сбывавших здесь свою продукцию, закрылась к выгоде местных конкурентов. Появились новые китайские предприятия, которые ориентировались на временный, искусственно созданный спрос со стороны на
ционалистически настроенных слоев населения. Бойкот способствовал количественному росту буржуазии и ее организационному сплочению. Быстро росло число «торговых союзов» (шанхуй) и их членов. Будучи основной формой организации предпринимательского слоя, «торговые союзы» приобщали к буржуазии нового толка чиновников, купцов, средних торговцев и верхушку торговых гильдий, ремесленных цехов и ростовщических корпораций (хан, бан, хуйгуанъ, яхан).
Национальная буржуазия росла за счет своей деревенской «периферии». Многие шэньши и иные землевладельцы переселялись в город, участвовали в коммерции и предпринимательстве, а также в деятельности «торговых союзов». Вместе с тем наблюдалось обуржуазивание части чисто «деревенских» рен-тополучателей: они скупали зерно и сырье, создавали сельские мастерские, мануфактуры и лавки, нанимали батраков и поденщиков, участвовали в различных сельскохозяйственных компаниях. В результате акционерный капитал сельской верхушки за годы войны вырос в целом по стране в 1,5 раза. Кроме того, землевладельцы все чаще стали переводить свои накопления в городские банки. По мере того как земледелие и деревенские промыслы приобретали рыночные черты, усиливались капиталистические тенденции в самой крестьянской среде. «Золотое время» способствовало активизации торгового капитала в сфере деревенских промыслов. Расширялась и крепла среда мелких и мельчайших предпринимателей - скупщиков, раздатчиков надомной работы, посредников, хозяев деревенских мастерских, торговцев сырьем и местных агентов городских фирм. Все эти новые явления в деревне не поколебали старые основы сельской жизни, но вместе с «аграрным обновлением» стали важным слагаемым обстановки военных лет.
Роль внутренних и внешних факторов
В обстановке «золотого времени» росли «околобуржуаз-ные» социальные прослойки - новое офицерство, новая интеллигенция, прежде всего студенчество и учащиеся школ. Активизировалась мелкобуржуазная среда - ремесленники и мелкие торговцы, деятельные участники антияпонских акций. В кру
гах торгово-промышленной буржуазии Китая, а также мелкой буржуазии и интеллигенции крепли надежды на сохранение и продление благоприятной внутренней конъюнктуры, на улучшение после войны внешнеполитических позиций Китая, желание оздоровить внутреннюю обстановку в стране. Эти слои общества, только что пережившие политическую ломку, болезненно относились к ущемлению национальных интересов Китая в результате действий местной реакции и империалистических сил. Установление республики и события мировой войны способствовали политическому самоосознанию китайского общества, подъему идей патриотизма и национализма на новую, более высокую ступень.
Между тем уже в ходе войны надежды на возрождение независимого и процветающего Китая таяли в связи с расширением японской экспансии, в том числе экономической. Географическая близость Японии, ее военная и финансовая мощь создавали японскому империализму наилучшие условия для наступления на Китай.
Начиная с 1916 г. Япония стала основным источником импорта Китая, а японская индустрия - основным конкурентом и противником национальной промышленности. Оправившись от бойкота 1915 г., Япония намного увеличила ввоз в Китай хлопчатобумажных тканей, пряжи, сахара, бумаги и ряда других изделий. Как отмечалось выше, «уход» европейских товаров с китайского рынка, особенно в 1914 и 1917 гг., был своего рода «праздником» для национальной буржуазии, зато начавшееся затем наступление японской и отчасти американской продукции реально грозило сорвать промышленное «возрождение» страны. Вторжение японского капитала на «освободившееся» место прежних - европейских - «хозяев» во многом ухудшило благоприятную ситуацию, создавшуюся в годы войны. Вместе с тем череда японских займов, предоставленных Аньхуйской генеральской группировке, так называемых займов Нисихары 1917 г. (по имени финансового советника японского правительства) привела к большой финансовой и политической зависимости Китая от Японии.
Китайская буржуазия, свыкшаяся с хозяйничаньем «традиционных» грабителей - английского, французского и бельгийского капитала, - крайне нервозно встретила приход нового
хищника. Местное производство не выдержало конкуренции, и поле деятельности китайской буржуазии сокращалось. С окончанием в 1918 г. мировой войны, когда вступила в конкурентную борьбу европейская продукция, в стране изменилась хозяйственная конъюнктура, и в 1918-1920 гг. «золотое время» китайской экономики подошло к концу.
Сложилась следующая ситуация. Во-первых, вместе с иностранными фабрикатами на китайский рынок стали «возвращаться» те товары, которые в годы войны частично отсюда «ушли». Во-вторых, ввиду спроса на мировом рынке поднялись цены на некоторые виды китайского сырья, что нанесло удар, прежде всего, по местным текстильным предприятиям. В-третьих, к 1918-1919 гг. не во всех экспортных отраслях китайской промышленности успела установиться довоенная конъюнктура, особенно отставало в этом отношении производство чая. Наиболее ощутим в 1918-1920 гг. был спад в отраслях текстильной промышленности на предприятиях ручного труда. Это болезненно повлияло на мелкий и средний торговый капитал, на вложения землевладельцев и шэньши в дофаб-ричную сферу. Не выдержав конкуренции с иностранной фабричной продукцией, терпели урон многие отрасли промышленности Китая. Банкротства, закрытие предприятий стали обычным явлением.
Спад в фабричной промышленности наступил позднее -в 1920-1921 гг. Китайская буржуазия, получавшая за время войны немалые прибыли, теперь жаловалась на дорожание сырья, непомерные издержки производства, убытки, вынуждавшие сворачивать производство. Наступил период горького похмелья и озлобления буржуазии, ее раздражения против иностранцев. Экономический спад начала 20-х годов был частью процесса назревания очередного циклического кризиса.
Начиная с 1918 г., когда благоприятная конъюнктура военного времени стала сходить на нет, с прежней силой дала о себе знать органическая слабость, присущая низшим формам капитализма. Тяжелые внутренние таможенные пошлины -лицзинь и другие поборы, - малоощутимые в период экономического подъема, снова мешали предпринимателям.
Вместе с тем наряду с позитивными последствиями синь-хайской ломки в китайском обществе стало проявляться и ее
негативное воздействие. Именно события 1911-1913 гг. открыли дорогу местному милитаризму. В результате пассивный провинциальный регионализм старого типа сменился растущей самостоятельностью милитаристских вотчин. Состояние внутреннего рынка зависело также от военных действий и политической напряженности то в одних, то в других провинциях, особенно после начала так называемой гражданской войны между Севером и Югом 1917-1918 гг. Господство милитаристских клик и междоусобные войны, поддерживаемые империалистами, несли населению огромные страдания. За годы мировой войны милитаристские войска сильно разбухли, соответственно вследствие увеличения налогов разбухли военные статьи центрального и провинциальных бюджетов.
Глава 2
КИТАЙСКИЙ МИЛИТАРИЗМ XX ВЕКА
Для средневекового Китая (а до некоторой степени и для Европы времен абсолютизма) было характерно, как правило, неучастие армии в государственных делах. При Цинах. несмотря на военное происхождение господствующего сословия «знаменных», весь государственный аппарат вплоть до конца XIX в. базировался в основном на всевластии чиновничества и суббюрократии (шэньши) при подчиненном положении военнослужащих. Традиционная система была слишком сбалансированна и зарегулированна, и до конца XIX в. силовой фактор лишь эпизодически становился решающим в определении судеб Китая.
Китайский милитаризм как явление первой половины XX в. (и связанный с ним фактический раскол страны) был порожден сочетанием двух кризисов - циклического династийного и социально-экономического.
В характерных для традиционного кризиса условиях -общее разрушение государственной системы, постепенный переход функций центральной власти, фискальных и полицей-
ско-идеологических, к местным силам - на первый план, как обычно, в Китае выступали военные (все новые династии в этой стране были основаны удачливыми полководцами).
Силовой фактор, нарастание состояния переходности, войны, как внешние, так и гражданские, в Китае сопутствовали синтезированному обществу и стимулировали внедрение нового в старую систему.
Насильственный фактор, в частности поражения в войнах с капиталистическим Западом, становится в новое время «повивальной бабкой» общественного синтеза. Начало постепенной «милитаризации» жизни китайского общества положили силы, подавившие восстание тайпинов (1850-1868), прежде всего две армии - Хуайская (во главе с Ли Хунчжаном) и Сян-ская (под командой Цзэн Гофаня). На их основе сложились Аньхуйская и Хунаньская военно-помещичьи и бюрократические группировки*. Частичная модернизация по европейскому образцу этих двух армий и создание китайско-иностранных соединений для борьбы с тайпинами положили начало синтезу двух начал в чисто военной сфере и «раннему» милитаризму в Китае. На тех же началах проводились затем модернизация армии и флота, создание арсеналов и т. п.
Этот половинчатый, во многом еще традиционно наместнический милитаризм конца XIX в. стал перерастать в милитаризм «зрелый». Военные (цзюньфа) становятся особой по отношению к гражданской власти силой после 1895 г., когда была создана армия «европейского типа» (Бэйянская) под началом Юань Шикая - «отца» китайского милитаризма. Введение современных уставов и тактики, новой военной техники и новых для Китая родов войск (артиллерия и инженерные части) было своего рода переворотом в армии, позволившим создать более или менее современные профессиональные вооруженные силы с более высоким, нежели раньше, уровнем подготовки и дисциплины. Армию рекламировали как оплот «возрождения» и «спасения родины». Постепенно уходило в прошлое традиционное пренебрежение к военным, чему
* Эти армии и группировки именовались по названиям рек - Хуайхэ и Сянцзян, а также провинций - Аньхуй и Хунань.
способствовали отмена в 1905 г. средневековой системы экзаменов на звание шэньши, учреждение множества военных школ и училищ. Кроме того, с учреждением специальной полицейской службы в ходе реформ 1905-1906 гг. армия, наконец, освободилась от унизительных функций повседневной охраны уличного порядка.
После установления республики сочетание традиционного и современного начал, т.е. их синтез, в Китае стало органическим. Падение династии Цин стало переломным событием и в развитии милитаризма - он выдвинулся на авансцену политической жизни страны. Необходимо было заполнить вакуум силы, образовавшийся после свержения монархии, традиционно скреплявшей всю общественную систему. Кроме того, переходное синтезированное общество как незавершенная гетерогенная и неустойчивая гипосистема в силу своей ущербности и дисбаланса требовало чрезвычайных мер политического контроля и регулирования. Такую роль могла взять на себя только армия.
Чиновничья империя обернулась «республикой», в которой авторитарно властвовали генералы, конфуцианская монархия уступила место военной диктатуре. Китайский государственный аппарат превратился из штатского в военнобюрократический, представлявший собой синтез нового («современная» армия) и старого (деспотия). Впрочем, для обоих его компонентов был характерен подобный синтез: первый компонент был в основном привержен традициям (Бэйянская армия - меньше, а остальная часть «новой армии», особенно провинциальные войска, - больше), второй - модернизации.
Поскольку произошло ослабление центральной власти в связи с падением монархии, а социальная роль шэньши и штатской бюрократии уменьшилась резко, правящей силой государства стала армия. Частичный переход прерогатив «класса-государства» к сильному субституту - китайскому милитаризму - был не просто «самовольным» актом захвата власти военными, но и в какой-то мере сознательной молчаливой уступкой разных слоев общества, как традиционных (чиновники, шэньши, землевладельцы), так и современных (буржуазия, капитализирующиеся помещики). Военщина частично «замещала». правящие верхи старого бюрократического государства.
Еще в 1912 г. штатские чиновники продолжали править семью провинциями, в 1913-1917 гг. - только одной-двумя, а с 1920 г. во главе всех провинций стояли уже исключительно генералы. Таким образом, армия, призванная охранять государство, поднялась до уровня его правящей силы. Происходило частичное сращивание старого чиновничьего аппарата с новым офицерством. Одновременно наблюдалась явная бюрократизация военной верхушки. Сложный синтез старой имперской и новой республиканской управленческой систем стал основой государственной организации китайского милитаризма.
После падения монархии профессия военного и соответствующее образование стали основной предпосылкой продвижения наверх - к важным постам в госаппарате. Страну возглавила армейская элита, переходный синтезированный социум управлялся сначала военным (бэйянским), а затем военно-партийным правительством (Гоминьдан). Одна только Бэйянская группировка дала Китаю императора, четырех президентов, одного премьера, многих министров и генерал-губернаторов.
Военная каста оттеснила старые гражданские кадры не только в верхнем эшелоне власти, но и в среднем и нижнем. Генералы управляли не только провинциями, но и округами. Выходцы из армии, т. е. низшие военные чины, штабисты или лица из армейского административного аппарата (цзюньцзо), а также прямые ставленники местных генералов составляли большую часть уездных начальников. Личная преданность тому или иному генералу стала необходимым условием успешной карьеры чиновника.
Иными словами, армия врастала в «верхней этаж» видоизменявшейся деспотии, который представал как наиболее действенный в сложившихся условиях механизм власти. Не стал китайский милитаризм и политическим представителем какого-либо класса (землевладельцев, буржуазии). Военная элита при всей ее социальной демагогии претендовала на статус «надклассовой» силы, идущий от традиционной монархии и средневековой конфуцианской государственности. Армия изображалась милитаристами как общенациональная универсальная сила, носитель мессианской роли «защитника» всех классов (прежде всего эксплуататорских), но во всех случаях стоящая -«над» ними.
Отодвигая на второй план штатских бюрократов, генералы взяли на себя многие функции традиционной «гражданской» монархии, восполняя тем самым тот пласт государственности, который был представлен шэньши и постоянно исчезал по мере сложных социальных сдвигов. До 1912 г. штатские шэньши распоряжались военными-простолюдинами, а после падения монархии генералы «из народа» начали командовать «благородными». Многие шэньши стали помощниками генералов, личными секретарями и консультантами при малограмотных или безграмотных милитаристах. Безразлично или враждебно настроенные к современным идеям и новациям, они превратились в составную часть генеральского политического окружения, зачастую весьма реакционного толка.
На смену старым политическим клише типа «император и подданные», «чиновники и народ», «правительство и население» пришли новые формулы и стереотипы: «армия и народ», т.е. «военные и гражданские (цзюнъ -минь)», «армия и правительство (цзюнь - чжэн)», «армия и государство (цзюнъ - го)». Таким образом, китайский милитаризм вышел на авансцену политической жизни страны, когда традиционная политическая система оказалась неэффективной, а современная еще не сложилась. Этот переходный этап и компенсаторная функция китайского милитаризма особенно возросли с распадом централизованной монархии на региональные, провинциальные и еще более мелкие «сегменты», т.е. с «провинциализацией» и автономизацией восточного деспотизма.
После установления республики начался двуединый процесс. С одной стороны, деспотия, приобретая все более военизированные формы, дробилась, мельчала и опускалась с общекитайского на местный уровень. С другой стороны, армия крепла, росла количественно, поднималась с нижнего горизонта государственной структуры до высшего, «императорского», уровня власти и явно бюрократизировалась. На стыке этих двух встречных потоков и образовался феномен китайского милитаризма в его зрелых формах.
Строй, пришедший на смену традиционной монархии, был не столько республиканским, сколько иерархизированно-мили-таристским, с органами власти центрального, регионального, провинциального и более мелкого масштаба. Милитаризация
госаппарата представляла собой суррогат его реальной модернизации. Это была частичная подмена «европеизации», антипод демократической власти и препятствие к ее реальному установлению. В итоге в Китае в первой половине XX в. главным руслом формирования нового государства стали не преобразования в гражданской сфере (конституция, парламент, политические партии, профсоюзы, штатская бюрократия и т.д.), а военизация надстройки (армия как главное орудие политической власти), т.е. худший вариант обновления. В этом сказалась неподготовленность Китая к органической модернизации, невозможность чисто европейского варианта развития. Иначе говоря, эволюция этой страны пошла по иному, специфическому пути, промежуточному между западным буржуазным и восточным традиционным, т.е. по пути синтеза двух этих начал.
Китайский милитаризм, прежде всего, был продуктом XIX-XX вв., т.е. его вызвали к жизни начавшаяся модернизация надстройки при низком уровне развития капитализма, влияние Запада, полуколониальный статус Китая. Вместе с тем это явление возникло как производное последних фаз очередного династийного цикла со всеми его основными приметами: обострение социальных противоречий, ослабление центральной власти, распад госаппарата, усиление местных правителей, переход власти от чиновников к предводителям военных отрядов на периферии, борьба между ними за гегемонию в стране и последующая победа сильнейшего. Победитель обычно основывал новую династию и восстанавливал центральную власть.
Такой традиционный «сценарий» в XIX-XX вв. разыгрывался дважды. В первый раз - начиная с подавления тайпинов -он состоялся в незавершенном виде, т.е. без смены династии и военной междоусобицы победителей. Тем не менее, в 70-90-е годы XIX в. произошел скрытый «раздел» Цинской империи на зоны господства сильнейших военно-бюрократических группировок Аньхуйской и Хунаньской. Этим были заложены основы будущей системы дуцзюната - регионализма XX века в его сугубо военизированной форме. Тогда же было положено начало
Дуцзюнь - военный губернатор провинции. Дуцзюнат - одно из названий китайского милитаризма XX в.
и «низовой» милитаризации - в деревне, волости, уезде. Второй раз за последние двести лет кризисный цикл прошел в полном объеме в 10-30-х годах XX в. Его вехами на сей раз были падение династии Цин, дробление империи на милитаристские уделы, военно-политическая междоусобица и, наконец, основание новой «всекитайской» власти Чан Кайши.
В бэйянский период генеральские клики и отдельные ду-цзюни фактически разорвали на части прежде единую империю. Полного расцвета достигла (после некоторого спада в 70-90-е годы) и «малая» милитаризация. Она проходила по двум руслам: укреплялось местное ополчение под контролем шэньши (туанълянъ*) и создавались отряды крестьянской самообороны. Эти две силы, каждая по-своему, последовательно объединялись в ополчение нескольких деревень, нескольких десятков деревень, затем в отряды «союзов деревень» и «союзы союзов» с соответствующим ростом влияния их командиров.
Между «большим» генеральским и «малым» сельским милитаризмом активно формировался и третий, промежуточный. Он происходил от «военизации» бандитизма (туфэи). посредством укрепления, перевооружения банд и их организации по образцу «большого», или «законного», милитаризма. Главари крупных бандитских отрядов становились официально признанными милитаристами низового, среднего и даже высшего звена - например, Чжан Цзолинь и ряд генералов его клики.
Конечно, повторение традиционного по форме «сценария» проходило в иных условиях (влияние капиталистического Запада и русских революций, т.е. общемирового исторического развития), что превращало китайский милитаризм в явление смешанное. Но одной из своих ипостасей он, особенно дуцзю-нат 10-20-х годов XX в., был своего рода рецидивом средневековой раздробленности со своеобразным порядком подчинения как внутри военных клик, так и между сильными и слабыми группировками. В этой системе непрерывно создавались и распадались разного рода коалиции, боровшиеся за обладание большей территорией, большей властью и, наконец, «троном», т.е. центральной властью в Пекине. Таким образом, в харак
* Туаньлянь - сельское ополчение, прошедшее специальное обучение.
терном для междоусобицы 1916-1936 гг. сложном переплетении средневековья и современности явственно просматриваются приметы некоторой генетической преемственности традиций, восходящих к периодам Отдельных царств (Лего), Пяти гегемонов (Уба), Борющихся царств (Чжаньго) или Троецарст-вия (Саньго).
Эволюция той или иной милитаристской вотчины в «удельное княжество» (фанъго) или в фактически независимое «царство» (при всей условности такой аналогии) протекала по-разному. В одних регионах и провинциях происходила калейдоскопическая смена правителей, своего рода «генеральская чехарда», в других - милитарист-властитель закреплялся сравнительно надолго. В Шаньси 24 года (1911-1930, 1932-1937) правил Янь Сишань, в Маньчжурии почти 15 лет (1916-1931) властвовало семейство Чжанов, в Синьцзяне 11 лет (1933-1944) хозяйничал Шэн Шицай, Юньнанью долго «владел» Тан Цзияо и т.д.
Столь длительное самовластие давало почву не только для превращения Китая в федерацию автономных провинций, но и для возникновения в отдельных из них династических тенденций. Дальше всего этот процесс зашел в Маньчжурии, где место Чжан Цзолиня, убитого в 1928 г. при взрыве поезда японскими спецслужбами, занял его сын и «законный наследник» -Чжан Сюэлян.
Самодержавные амбиции многих дуцзюней, боровшихся за полную независимость от Пекина, вполне логично сочетались с призывами и военными акциями «против восстановления монархии», «в поддержку республики». Выступая против планов реставрации монархии, местные властители в генеральских мундирах прежде всего стремились увековечить институт милитаризма, сохранить региональную и провинциальную раздробленность, не допустить создания сильной централизованной власти, способной реально объединить Китай. Более открыто их стремление к самостоятельности проявилось в поддержке выглядевшего весьма «демократически» и «современно» лозунга провинциальной автономии.
Как и в периоды царств Уба, Чжаньго и Саньго, личные отношения между дуцзюнями - их союзы, коалиции, борьба, нейтралитет и интриги - были обусловлены стремлением
не допустить появления силы, опасной для власти генералов. Иными словами, милитаризм был возможен лишь в раздробленной стране. При появлении преобладающей группировки ее либо дробили (Бэйянская клика после 1916 г. и Гоминьдан после завоевания армиями Северного похода провинций бассейна Янцзы), либо отбрасывали из столицы в провинции (в случае с Аньхуйской кликой в 1920 г.), либо всячески ослабляли выступлениями враждебных коалиций, направленных то против Чжилийской, то против Фэнтяньской клики. Крупные объединения имели, однако, спасительную для системы в целом тенденцию к распаду и дроблению. Так, внутри Чжилийской клики существовали три группировки - тяньцзиньская, баодинская и лоянская.
Как и у средневековых полководцев периода междуцарствий и у повет?гческих вождей смутного времени, армии милитаристов были их «личными» войсками, хотя на словах все они были «слугами республики» и «защитниками конституции». Такие соединения чаще всего именовались «армия Фэна». «дивизия Ли», «бригада Вана», «полк Чэня» и т.д. Как и в периоды традиционных династийных кризисов, солдаты знали лишь своего командира и стоящего над последним милитариста. Своему генералу, как традиционному средневековому властителю, они приносили клятву верности, а офицеры присягали ему как «младшие» «старшему» в соответствии с конфуцианскими нормами. Дуцзюни, стремившиеся закрепиться в «своей» провинции на правах местного «гегемона», опирались на лично им преданную армию и сервильный штатский аппарат. Подражая древним и средневековым властителям, они спекулировали на конфуцианских принципах «правитель -подданные», «государь - народ», «высший - низший», чтобы иметь перед подчиненными моральные основания ставить интересы собственной личной власти выше интересов нации и государства.
Генералы унаследовали от конфуцианского средневековья традиционное соединение штатской и военной, законодательной и исполнительной, а также всякой иной власти в одних руках. Имея собственные армию, полицию и госаппарат, дуцзюнь на подвластной ему территории собирал налоги, чеканил монеты. выпускал ассигнации, творил суд и расправу. Многие из
этих функций на местах (в округе, районе, уезде) передавались командирам дивизий и бригад. Это налагало на них обязанности личной преданности своему лидеру и правителю при соблюдении особого кодекса поведения обеих сторон (послушание - от первых, покровительство и защита - от второго).
В результате складывалась своего рода военно-феодальная система. На смену прежнему, скрытому и штатскому регионализму, существовавшему в кругах местных шэньши, которым молчаливо потакали наместники и губернаторы, пришел новый, явный военный сепаратизм республиканских маршалов и генералов, ставших выразителями давних региональных интересов местных традиционных сил, которые рассчитывали на автаркию своих провинций и слабость политических связей с Пекином. Центробежные силы, ранее скованные мощью имперской деспотии, возобладали над силами сцепления, а местные интересы - над общекитайскими. Таким образом, происшедший в начале XX в. раздел Китая на «сферы влияния» империалистических держав был усугублен «традиционным» разделом страны и государственного аппарата между внутренними силами, борющимися за верховную власть в Пекине. В результате децентрализация и регионализм стали комбинированными «традиционно-современными», а политический и экономический хаос - синтезированным.
Дуцзюнат выступал как своеобразная надстройка переходного общества. Пришедшие к власти генералы многое унаследовали от конфуцианского прошлого, но тем не менее не были точными копиями своих древних и средневековых предшественников. Институциональные изменения, хотя и были поверхностными (республиканское обличье, социальная демагогия), стали необратимыми. В результате традиционные основы китайского милитаризма либо органически, либо механически соединялись с новыми социальными явлениями. Сложившаяся военно-политическая система была переходной и представляла шаг в направлении нового государственного строя современного типа.
Дуцзюнат стал одним из проявлений социально-экономического синтеза двух начал. В своей хозяйственной деятельности генерал-правитель был связан как со старой, так и с новой экономикой. Он выступал как крупный землевладелец тради
ционного типа (даху) и как делец, покупающий акции национальных и иностранных компаний. Милитарист, который захватывал крестьянские земли как «местный деспот» (туба, ту-хао), собирал налоги как императорский наместник или губернатор провинции, сочетал это с компрадорской деятельностью -посреднической торговлей с Западом и вложениями в иностранные банки, т.е. функционировал в русле экономического синтеза «азиатчины» и капитализма. Будучи опорой местных консервативных кругов (бюрократия, шэньши, землевладельцы, ростовщики), дуцзюнь в то же время защищал интересы «своей» иностранной «державы-патрона» (или даже двух-трех), т.е. был оплотом неравноправных договоров нового времени, заключенных Китаем с западными державами.
Войны дуцзюней вели к разрушению, истощению производительных сил и дезорганизации рынка и в высшей степени вредили развитию частного капитализма. В то же время правитель часто функционировал и как обломок «цинского госкапитализма», причем его «личное» и «казенное» грюндерство практически сливались воедино. Руководя старыми и создавая новые казенные и смешанные (государственно-частные) заводы, фабрики, шахты и рудники, такой генерал содействовал модернизации Китая.
В главной сфере своего правления, военной, китайский милитаризм также представлял синтез двух общественных тенденций. В армиях «центральных», региональных и местных «республиканских» деспотов и их сатрапов современное оружие и организационные методы XX в. сочетались с традиционным формированием личного состава (пауперизированные и деклассированные элементы - люмпены, бандиты). Для этих современно организованных армий были характерны палочная дисциплина, мародерство, насилия над мирными жителями, низкая боеспособность, слабая выучка и огромные обозы с массой подневольных носильщиков. Такие войска были способны лишь на подавление народных движений и участие в междоусобной грызне.
Соотношение нового и старого в этих армиях постоянно менялось. В войсках периода «самоусиления» традиционные черты прочно превалировали. «Новая армия» Юань Шикая в основе своей была уже современной. В дальнейшем разгулу
милитаристских войн сопутствовали резкий количественный рост контингентов (в основном за счет деклассированных элементов). Он сочетался с включением в их состав чисто бандитских формирований, получавших статус «регулярных войск Китайской Республики». Чем дальше от Пекина, чем «провин-циальнее» был тот или иной генерал, тем больше его воинство напоминало старокитайские части «зеленого знамени». Новый этап модернизации наступил в середине 20-х годов с созданием в Гуандуне офицерской школы (военной академии) Хуанпу (Вампу) и Национально-революционной армии Единого фрон та под эгидой Гоминьдана. Это ознаменовало очередное усиление современного начала в недрах «военного синтеза».
Как типичное явление общественного синтеза, система дуцзюната представляла черты одновременно и «азиатчины», и «европеизма». В той или иной мере каждая милитаристская клика, каждый провинциальный или региональный военный режим несли в себе такую двойственность, только одни были более традиционными, другие - более современными. Пестрота оттенков, множественность типов в милитаристской среде были отражением сложности развития переходного общества Китая.
Милитаризм был отягощен не только грузом старого, но и способностью регенерировать его. Военная разруха и политический хаос вели к росту дезинтеграции рыночного хозяйства и денежной системы, хозяйственной изоляции провинций, загрузке железных дорог военными перевозками, ухудшению условий буржуазного предпринимательства. Китайский милитаризм способствовал восстановлению, а затем и росту казенных повинностей крестьян (мобилизация рабочей силы, тяглового скота, транспортных средств, провианта и фуража), принудительному возделыванию опийного мака и росту бандитизма. Населению приходилось платить иногда до семидесяти налогов. Проводя собственную внешнюю политику, военные клики ориентировались на поддерживавшую их иностранную державу: одни из них были «японскими», другие - «англо-американскими». третьи - «англо-французскими». Так закреплялся раздел Китая на «сферы влияния».
Военный регионализм и милитаризм, сочетающие в себе старое и новое реакционные начала, превратились в тормоз
общественного развития, помеху «возрождению Китая». Они стали главным объектом наступления Гоминьдана в его борьбе за объединение страны. Гоминьдан нанес сильный удар по системе «старого» дуцзюната, и хотя военный регионализм не был уничтожен, он стал постепенно сходить на нет и уступать место военной централизации.
С точки зрения синтеза двух начал показателен социальный состав милитаристской среды. Генералами стали не только многие простолюдины (пинминъ), но даже представители «подлого люда» (цзянъминь). До своего «взлета» один из военачальников был посыльным (Чжан Сюнь), другой - солдатом (Чжан Гуйди), третий - коробейником (Хун Чжаолинь), четвертый - телохранителем (Чжан Пяо), пятый - швейцаром (Чжан Цзунчан), шестой - маклером (Чан Кайши), седьмой -разносчиком (Цао Кунь) и т.д. Более двух десятков генералов вышло из среды бандитов - маньчжурских хунхузов, туфэев Гуандуна, мсщзэев Хэнани, шаньдунских цяндао и т.п. (клан Чжанов в Маньчжурии, У Цзюньшэн). Наряду с ними довольно часто встречались выходцы из сословия шэньши: Тан Янькай был цзиныии и ханьлинем, Чэнь Цзюнмин и Янь Сишань -цзюйжэнями, Фэн Гочжан и У Пэйфу - сюцаями. Встречались также носители других степеней - линъшэн, багун, иныиэн, цзянъшэн . Впрочем, подобная пестрота в высшем социальном слое сама была свидетельством синтеза, так как отражала частичную модернизацию правящих кругов и в то же время являла примету смутного времени в традиционном Китае.
Милитаристская среда была синтезом не только всех сословий, но и всех видов образования. Наряду с классическим конфуцианским образованием одни генералы получили чисто современную военную подготовку в Японии (в частности.
* Цзинъши - высшая ученая степень, получаемая при сдаче экзаменов.
Ханълинь - член Императорской академии.
Цзюйжзнь - ученая степень, присваиваемая лицу, сдавшему провинциальные экзамены.
Сюцай (шзнъюанъ) - первая, низшая ученая степень, присваиваемая сдавшему областные экзамены.
Линъшзн, багун, иныизн, цзянъшзн - различные категории низшей ст.епени.
в Токийской императорской военной академии), другие -с примесью традиционного - в Бэйянском военном училище (Тяньцзинь) или Баодинской военной академии. Образование третьих, прошедших курс в провинциальных военных школах Китая, являло еще большую смесь старых и новых идей. Остальные милитаристы, т.е. две трети от общего числа, были частично или совершенно неграмотны. Кроме того, наряду с «новым» генералитетом среди милитаристов были военачальники полутрадиционного типа, воплощавшие «военный синтез» периода «самоусиления» (1860-1895) - генералы старой Хуайской армии, например Чжан Сюнь и Ни Сычун.
В психологии и методах деятельности генералов было много традиционного. Так, заменив императорских наместников (цзунду), генералы - правители провинций всячески старались унаследовать их престиж, в том числе и за счет сохранения одной части их титула (dv). В 1912-1916 гг. военные губернаторы именовались дуду, 1917-1921 - дуцзюнь, 1922-1924-дули, а с 1924 г. - дубань. Копировались и другие эталоны Цинской империи. Вслед за Ли Хунчжаном его «наследники» -Юань Шикай, Дуань Цижуй и Ли Юаньхун - амбициозно именовали себя по названию местности, где родились. У Пэйфу, подражая Чжан Чжидуну и Лю Куньи, величал себя юйгиуай, присвоив традиционный титул шуай («главнокомандующий»). Служить величию Чэнь Цзюнмина был предназначен занимаемый им роскошный дворец. А Чжан Цзолинь создал себе подобие трона с двумя чучелами тигров по обе стороны от него.
Китайские милитаристы XX в., как правило, оставались приверженцами конфуцианства, особенно наиболее реакционные «северные генералы», начиная с Юань Шикая, восстановившего культ Конфуция, и кончая У Пэйфу. Постоянно ссылались на конфуцианские традиции, принципы Ли Юаньхун, Дуань Цижуй и Цао Кунь, стремившиеся использовать в своей деятельности стереотипы традиционного мышления и поведения. Дуцзюни-северяне требовали объявить конфуцианство государственной идеологией, закрепив это в конституции. Некоторые из них, в том числе У Пэйфу, писали сочинения в защиту конфуцианства, переиздавали труды Конфуция, классику, настаивали на преподавании этого учения в школах. Большая
часть милитаристов объявляла себя «конфуцианскими полководцами» (жуцзян).
Такая позиция, конечно, во многом объяснялась и прагматическими соображениями - апеллируя к авторитету Конфуция, придать своим действиям «моральную основу», налет «законности» и респектабельности, особенно если кто-то еще вчера был простым солдатом или бандитом. Кроме того, для многих генералов современные идеи Запада были непонятны, чужды, а то и неприемлемы. Но в то время как генералы-шэньши стояли на уровне литературного конфуцианства, у малограмотной и неграмотной солдатской и унтер-офицерской массы восприятие мыслей Конфуция шло от народной традиции. Это был по существу все тот же «ихэтуаньский» уровень, который во многом определял позицию большинства генералов и офицеров.
Республиканские дуцзюни унаследовали от средневековья и сильнейший груз суеверий. Вера в духов, «счастливые» числа, заклинания, предсказания гадальщиков, а также обращения к геомантии и моления в кумирнях были естественным компонентом «генеральского синтеза». Милитаристы с пафосом говорили о прогрессе и республике, а начало строительства, выступление в поход, выборы президента или въезд в Пекин согласовывали с результатами средневековых гаданий. Этим особенно грешили У Пэйфу и Тан Янькай, т.е. выходцы из среды шэньши.
В традиционной составляющей «генеральского синтеза» особую роль играли кровнородственные узы - надежная гарантия личной преданности в конфуцианском обществе. Поэтому в милитаристской среде процветала семейственность. Непотизм всячески насаждали Цао Кунь, Фэн Юйсян, Дуань Цижуй, Фэн Гочжан, Сунь Чуаньфан, «мусульманские генералы» (дунгане из рода Ма) и др.
Большое распространение получила традиционная для смутного времени практика установления родственных отношений между местными властителями путем заключения брака их детьми. Так поступили, в частности, Юань Шикай, У Пэйфу и Чжан Цзолинь. «Династийным браком» мелкий милитарист XX в. скреплял союз с крупным, а тот - расширял сферу своего влияния. Использовался и традиционный прием «усыновле
ния» (шоуян) других военачальников, чем гарантировалась их преданность. Такие «приемные сыновья» (янцзы) были, например, у Юань Шикая и Цао Куня. Заметную роль играла также традиционная практика побратимства, когда два-три генерала совершали в храме древний обряд с клятвой «на крови» (своей или куриной). Например, «братом» Чжан Цзолиня и Чжан Цзо-сяна стал выходец из хунхузов генерал Чжан Цзинхуй, трижды «братался» Цао Кунь, побратимами стали Чан Кайши и Фэн Юйсян. По обычаю смутных времен междуцарствий в среде милитаристов широко практиковались клятвы верности с соблюдением древнего обряда у алтаря, скреплявшие как союз равных по силе, так и отношения генерала «сильного» со «слабым», так и субординацию между начальником и подчиненным.
Важным основанием для объединения милитаристов были традиционные земляческие связи, существовавшие на уездном, областном, провинциальном и отчасти региональном уровне. Поддержанию этих связей немало способствовала отмена на практике старинного правила, согласно которому чиновника (гражданского и военного) не назначали на должность в его родную провинцию или область. Принцип землячества действовал при образовании провинциальных группировок - Чжи-лийской, Фэнтяньской, Аньхуйской, Гуансийской и иных клик.
Союзы милитаристов держались не только на земляческих связях, но и на клановости другого типа - солидарности однокашников по военным учебным заведениям, процветавшей в республиканском Китае. Для Бэйянской клики альма-матер было Бэйянское военное училище, для Гуансийской - местная провинциальная военная школа в Гуйлине, для Чжэцзянской, или Нанкинской клики - офицерская школа Хуанпу (Вампу). Довольно прочные связи существовали между выпускниками японских военных училищ (в частности, академии «Сикан гак-ко». которую окончили многие китайские командующие), а также Баодинской военной академии. Двоякая связь - «земляк-однокашник» очень часто становилась основанием для «династийных браков» или побратимства генералов. Союзы милитаристов скреплял и своего рода традиционный патернализм бывшего преподавателя военного заведения по отношению к своим курсантам. Например, к Чан Кайши, бывшему руководителю офицерской школы Хуанпу, примкнула большая часть
генералов выпускников этой школы, составивших клику Хуан-пу (Нанкинскую).
Итак, переплетение личных связей, регулируемых принципом сяо (между родственниками, учителем и учеником, покровителем и его протеже, побратимами), и иных отношений (между земляками, однокашниками и сослуживцами) стало основой существования генеральских клик. Это были иерархические структуры полутрадиционного типа, в которых все подчинялись лидеру, своего рода «старейшине» (даюанълао). В Чжилийской и Аньхуйской кликах преобладали связи второго типа, Фэнтяньская же строилась на связях обоих типов, что делало ее более, чем две первые, традиционно конфуцианской и «семейной». На связях второго типа строились преимущественно «молодые» объединения - «Гоминьцзюнь» Фэн Юйсяна. Нанкинская и Новая Гуансийская клики Гоминьдана.
Среди всех названных видов связей особенно важны для сплоченности клик были те, что уходили корнями в глубь тысячелетий - кровнородственные. В суете междоусобной грызни, когда часто нарушались клятвы, игнорировались преданность клике, солидарность однокашников, землячество, конфуцианский приоритет семейственности почти не нарушался. Не было случая, чтобы отец и сын. родные братья, тесть и зять сражались друг против друга.
Мощное влияние старых устоев не позволяло милитаристам стать политиками современного типа, хотя они уже не могли оставаться чистыми традиционалистами. Милитаризм как явление был порожден не только азиатским деспотизмом, но и процессом модернизации, т.е. был отчасти ее детищем. Генералы Бэйянской клики были в большинстве своем монархистами, но так как республика вознесла их, простых служак, к вершинам власти, сделав президентами, премьерами, министрами, генерал-губернаторами, - они во время монархического путча Чжан Сюня предпочли остаться «республиканцами». Республику поддержала почти половина тех будущих генералов, которые получили некогда подготовку в Японии, в том числе Чан Кайши, Янь Сишань, Цай Э, Тан Цзияо и Чжао Хэн-ти. Две трети генералов - выпускников Баодинской военной академии (в частности, Тан Шэнчжи, Бай Чунси, Ли Цзишэнь. Фу Цзои, Чэнь Чэн и Чжан Факуй) примкнули к Гоминьдану. 192
«Новая армия» готовилась Цинами и Юань Шикаем как главная опора трона, однако и в ней каждый четвертый комдив и каждый третий комбриг присоединились к борьбе за республику. Самыми рьяными республиканцами были генералы-южане.
Провозглашая свою приверженность республике, бэйянские и южные милитаристы уже не могли, хотя бы на словах, не выступить в поддержку прогресса, конституции, народных прав и т.п. Они всячески стремились выставить себя то «заступником рабочих» (У Пэйфу), то «защитником буржуазии» (Юань Шикай), то «защитником трудящихся» (Чан Кайши), то «борцом против западного империализма» (Чжан Цзолинь). Чэнь Цзюнмин, например, одновременно «выступал» и «за социализм», и «за национальную буржуазию», и «за народ». В большом ходу были пышные фразы о «возрождении Китая», о симпатиях к народу, о необходимости пересмотра неравноправных договоров и т.п. Однако никто из милитаристов 1913-1925 гг. никогда не выступал с оружием в руках против империалистических держав, чаще всего остро нуждаясь либо в поддержке, либо в попустительстве одной из них, на которую он был вынужден ориентироваться (японцев - в Маньчжурии, англичан - в Гуандуне и других - в Шанхае).
Сочетание элементов восточного деспотизма и лозунгов «современности, прогресса и патриотизма» особенно наглядным стало после победы Гоминьдана в 1927 г., когда в своих шкурных интересах генералы - наследники цинского режима поспешно «приняли» доктрину Сунь Ятсена, став сторонниками «трех народных принципов». Преобладание традиционного над современным в структуре синтеза в Китае, социальная отсталость, слабость и малочисленность современных классов и слоев (буржуазия, пролетариат, новая интеллигенция), полное превалирование над городом традиционного сельского социума делали бесперспективными попытки решать назревшие вопросы общественного развития путем чисто политической борьбы. События и 1911-1913 и 1925-1927 гг. начинались с «гражданских» движений (сычуаньский этап в первом случае, «движение 30 мая» - во втором). Однако потерпев неудачу в этом качестве, они перерастали в «военные революции» (учанский этап, т.е. октябрь-ноябрь 1911 г. - в первом случае, Северный поход, т.е. июль 1926 - июнь 1928 г. - во втором).
Уже с 1911 г. при свержении очередного эшелона реакции войска стали основной ударной силой. Армия превращается в главное действующее лицо социально-политической борьбы, превалируя над другими субститутами (партии, профсоюзы) или же сращиваясь с ними.
Неуклонно шла милитаризация политических сил, от бэйянских генералов - к гоминьдановским «борцам», которые сочетали в одном лице партийных функционеров, армейских командиров и гражданских администраторов. Ударной силой Гоминьдана стали бригады и дивизии, а армейским знаменем -доктрина «трех народных принципов». С 1924-1927 гг. он все более становится военной организацией. Политизация армии и милитаризация «партии» слились в двуединый процесс, ставший важным фактором превращения Гоминьдана в ведущую политическую силу 20-30-х годов. В 1925-1927 гг. для достижения победы необходимо было включиться в структуру китайского милитаризма и в конечном счете подчинить ее себе. Это было возможно лишь «изнутри» самой системы, т.е. путем превращения революционного лагеря в сильного и единого «милитариста». Чтобы вытеснить «старый» дуцзюнат бэйян-ского типа, новый сплав армии и партий Единого фронта 1924-1927 гг. должен был иметь свои батальоны, если не больше числом, то, во всяком случае, лучше качеством. Сунь Ятсен и Чан Кайши поняли особую роль армии в переходном обществе, где одолеть, или, точнее, централизовать систему милитаризма мог лишь победоносный военный лидер.
Таким образом, в специфической обстановке Китая первой половины XX в. милитаризм и политическая борьба были не столько антагонистическими способами обретения власти, сколько компонентами сложного органического синтеза. В русле последнего политические перевороты двигали вперед, обновляли и расширяли милитаризм, а он, в свою очередь, служил двигателем поступательного развития, все более придавая модернизации государственности специфически военное обличье. При этом неуклонно нарастали, с одной стороны, милитаризация государственной власти, а с другой - политизация армии.
Этапы обновления государственности, будучи ступенями синтеза китайского общества, наблюдаются и в развитии ми-
литаризма. Послетайпинский этап был временем его становления. Послесиньхайский период породил «первое поколение» милитаризма и его «классическую» форму, расцветающую в условиях децентрализации. Затем произошло его «укрупнение» и половинчатая централизация под эгидой Гоминьдана.
В дихотомии «политическая борьба - милитаризм» по мере развития первого компонента синтетического целого обновлялся второй. Так, разгром тайпинов и других народных движений способствовал частичной модернизации старого военного потенциала страны. Затем свержение монархии и установление республики стимулировали эту тенденцию: принципы организации «новой» (Бэйянской) армии были распространены на все остальные войска. Борьба за объединение страны в 1925-1927 гг. привела к заметному укреплению и оздоровлению милитаризма на базе учения Сунь Ятсена и военной практики Чан Кайши.
Таким образом, синтезированная сущность обусловила важные отличия китайского милитаризма XIX-XX вв. от его традиционных форм. В древнем и средневековом Китае в период междоусобиц независимый от столицы полководец обычно создавал свою армию на базе повстанческого отряда или помещичьих дружин, либо поворачивал против старой династии вверенные ему правительственные части. Эволюция традиционного милитаризма была линейной и количественной. В переходном же Китае милитаризм в своем развитии прошел два периода - 1885-1924 гг. и 1924-1948 гг. Каждый из них начинался (в отличие от прежних времен) с создания армии новой модели и «кузницы офицерских кадров» (школа, академия, училище). В первый период ступенями становления милитаризма были: учреждение Бэйянского военного училища (1885 г.) - создание «новой армии» (1896 г.) - открытие Бао-динской военной академии (1902 г.) - свержение монархии и установление республики (1911-1913 гг.). Второй период начался с создания офицерской школы Хуанпу, а на ее основе -армии новой модели (1924 г.) - главной силы в борьбе за объединение Китая. Первый этап ознаменовался переходом синтеза в системное состояние, второй - его утверждением и дальнейшим развитием. Эти качественные сдвиги стали основой сложной эволюции китайского милитаризма.
Глава 3 СТРАНА ПОД ВЛАСТЬЮ ВОЕННЫХ КЛИК
В 1916-1920 гг. происходило формирование милитаристской системы как сложной и многослойной иерархической структуры. Политический распад страны почти немедленно дал толчок к консолидации провинциальных военных режимов: влиятельные военачальники (в первую очередь, военные губернаторы провинций) стремились укрепить свою власть и подчинить себе командиров воинских частей, действовавших на их территории. Стали складываться основные военизированные клики: те, в чьих руках были войска и реальная сила, т.е. милитаристы, поделили между собой страну и начали объединяться в группировки. Все они в целом составили «систему» милитаристских режимов конца 10-х - начала 30-х годов XX века. Тем не менее, сама милитаристская структура Китая тех лет включала в себя как организованные группировки, так и генералов, не входивших в клики, т.е. независимых или самостоятельных провинциальных властителей.
Вся Маньчжурия находилась во власти Фэнтяньской (Мукденской) группировки во главе с Чжан Цзолинем, а после смерти последнего - с его сыном Чжан Сюэляном. Позднее фэнтяньские милитаристы распространили свое влияние на Внутреннюю Монголию, Синьцзян, Жэхэ и Суйюань.
Север Китая до 1916 г. был зоной господства самой сильной группировки - Бэйянской. После смерти Юань Шикая она распалась на две соперничавших клики - Аньхуйскую и Чжи-лийскую, называвшихся так по происхождению их лидеров. Во главе первой стоял генерал Дуань Цижуй - один из сильнейших милитаристов и влиятельнейших политиков. В сферу господства «аньхуйских» генералов входили провинции Хэнань, Аньхуй, Чжили, Шаньдун и Чахар. В 1916-1920 гг. Аньхуйская группировка контролировала пекинское правительство. Во главе Чжилийской клики стояли Цао Кунь и
У Пэйфу. После 1920 г. они господствовали в Чжили, Шаньдуне, Хэнани, Хубэе и Шэньси.
Четвертую по значимости силу представляла Юго-Западная группировка, состоявшая из двух клик - Юньнань-ской и Гуансийской. Первая контролировала Юньнань, Гуйчжоу и пыталась подчинить себе Сычуань. Вторая властвовала в Гуаней и Гуандуне. В Юньнани правил генерал Тан Цзияо, а в Гуаней - Лу Жунтин. При всем том Юго-Западная группировка была малосплоченной. Не входили в группировки и клики губернаторы провинции Шаньси - Янь Сишань и Шэньси -Чэнь Шуфань. Независимым властителем стал Сунь Чуаньфан в Чжэцзяне. На Севере со временем обрели самостоятельность Фэн Юйсян из числа «чжилийцев» и другие военные. Становление системы милитаризма происходило в полуколониальной стране, поделенной с конца XIX в. на «сферы влияния» империалистических держав. Устанавливая свою власть в «сфере влияния» той или иной державы, местный милитарист сразу попадал под контроль либо западноевропейской державы, либо Японии. Например, Аньхуйская клика ориентировалась на Японию, получала от нее займы, оружие и боеприпасы. С японским империализмом была связана и Фэнтяньская клика, принимавшая от этой державы всестороннюю помощь и военное снаряжение. У Чжилийской группировки были другие «опекуны» - Англия и США, предоставлявшие ей денежную и военную помощь. Юньнаньские, гуандунские и другие генералы Юго-Западного Китая получали такого же рода поддержку от Франции и Англии. Страны-спонсоры поставляли «своим» милитаристам и военных советников.
Повседневным явлением тех лет стали вооруженные столкновения между группировками и кликами, а также внутри каждой из них. С военной точки зрения, возможности милитаристов в 1916-1919 гг. были невелики. Войны между ними были в основным локальные, с относительно малым числом участников. Генералы были озабочены больше наведением порядка на подконтрольных территориях, нежели расширением этих территорий. Тем не менее постепенно военные действия становились все более масштабными. Например, при подавлении монархического путча Чжан Сюня в 1917 г. численность войск обеих сторон в целом составляла 55 тысяч, а уже в 1918 г.
в войне между северными и южными милитаристами участвовали почти 100 тысяч человек. В первом случае военные действия охватили только одну провинцию, а во втором - уже пять провинций. В последующие годы наиболее крупными войнами локального типа были Аньхуй-Чжилийская (1920 г.). Первая Чжили-Фэнтяньская (1922 г.). Вторая Чжили-Фэнтяньская (1924 г.) и война Национальных армий генерала Фэн Юйсяна против Фэнтяньской клики в 1925 г.
В 1920-1925 гг. военный потенциал милитаристских клик существенно укрепился, а вместе с тем расширились и масштабы междоусобных войн, численность войск, участвовавших в них, возросла, увеличились потери. Сражения стали ожесточеннее. Война превращалась во все более опасный и менее привлекательный промысел, боевой дух милитаристских армий падал.
Генералы и бывшие губернаторы провинций, воевавшие друг с другом за расширение сферы своего господства, облагали налогами крестьян, ремесленников, торговцев и ростовщиков, не брезговали наживаться и на торговле опиумом.
Междоусобицы происходили порой, как уже говорилось, даже между участниками одной и той же клики. За два десятилетия только в провинции Сычуань, где рвались к власти пятьдесят генералов, произошло около пятисот вооруженных столкновений между их войсками. Военно-профессиональный уровень этих армий был довольно низок. Для них были характерны наемная система комплектования, подбор офицеров по принципу личной преданности генералу, слабая подготовка офицерского, унтер-офицерского и рядового состава, низкий уровень боеспособности, морального состояния и дисциплины. В войсках процветали курение опия, казнокрадство и продажность офицеров, санкционированное мародерство, часто вспыхивали мятежи. Плохое состояние оружия, как правило, непригодного для прицельной стрельбы, сочеталось с незнанием командирами современной стратегии, а боевые действия велись по древним правилам Сунь-цзы (VI-V вв. до н.э.). Милитаристские войска набирались из необученных и неграмотных разоренных крестьян, безработных горожан и портовых люмпенов, искавших в армии спасения от голода. В Северном Китае, особенно в Маньчжурии, в этих войсках было много белых
офицеров, бежавших из России после гражданской войны. Армии милитаристов почти целиком состояли из малобоеспособной пехоты, у них практически отсутствовала артиллерия и их бойцы не умели пользоваться пулеметами. Между тем численность милитаристских армий стремительно росла, и еще быстрее, чем прежде, разрастались масштабы военных действий. Так, в Чжили-Аньхуйской войне 1920 г. боевые действия охватили 6 провинций, и в них участвовало 120 тыс. человек. В Первой Чжили-Фэнтяньской войне пострадало уже 10 провинций, а число сражавшихся составило 225 тыс. солдат и офицеров. С учетом военных действий между милитаристами Чжэцзяна и Цзянсу во Второй Чжили-Фэнтяньской войне участвовало уже 470 тыс. военных. Тогда как в первой из указанных трех войн потери убитыми и ранеными составили менее 4 тысяч человек, во второй их, по разным источникам, было уже от 10 до 30, а в третьей - от 21 до 26 тысяч. В 1916 г. по всему Китаю под ружьем находилось примерно 0,5 млн. жителей. К 1924 г. их численность увеличилась до 1,5 млн., т.е. выросла втрое. Такими же темпами росли и расходы милитаристов на военные цели. Эти расходы покрывались генералами за счет введения новых и повышения старых налогов, повторного сбора ввозных и транзитных пошлин. Быстро росли ставки земельного налога, собираемого как за уже прошедшие годы, так и вперед. Крупные милитаристы всячески выжимали деньги и займы у городских банкиров, предпринимателей и торговцев. В этой сфере генералы не останавливались перед прямыми экспроприациями и грабежом. Военные власти активно включались в торговлю опиумом, их выручка от наркоторговли по каждой провинции исчислялась десятками миллионов долларов. Поступления от налогов на провоз опиума и на опиекурильни иногда составляли десятки миллионов долларов в год. Милитаристы принесли крестьянству новые беды. Китайская деревня жестоко страдала от этой военной стихии. Мужчин превращали в кули, а женщин насиловали. Солдаты и бандиты забирали у крестьян продовольствие и угоняли скот. Грабежи, поджоги, убийства и похищения людей были обычным явлением. Доведенные до отчаяния крестьяне либо записывались в солдаты, либо сами уходили в банды. Когда военные грабители покидали деревню, из городка или волости на
их место являлись обычные бандиты, либо солдаты уходили в местные шайки, а разбойники - в местные войска. Генералы пополняли свои части людьми из ближних банд, а демобилизованные солдаты объединялись в шайки и кормились грабежом. Все эти явления были неизменным следствием политического и социального хаоса. Доведенное до отчаяния крестьянство Северного Китая создало в 20-х годах свои вооруженные силы, под знаменем тайного общества «Красные пики». Это были отряды деревенской самообороны, сражавшиеся против местных войск и бандитов. Наиболее массовыми отряды «Красных пик» были в Хэнани, Шаньдуне и Шэньси.
Милитаристы, у которых не было определенной современной идеологии, пытались использовать популярные политические лозунги: призывы к защите конституции, объединению страны, к федеративному устройству при широкой автономии провинций. У большинства милитаристов не было какой-либо последовательной системы общественно-политических взглядов, лишь некоторые пытались сформулировать подобие собственной концепции. В целом же они держались традиционной конфуцианской идеологии.
В годы разгула милитаризма страну терзали стихийные бедствия. Засуха 1918 г. в Северном Китае повлекла за собой массовый голод. За 1920-1921 гг. в стране от голода погибли от 4 до 6 млн. человек. Два года спустя десять провинций сильно пострадали от наводнений. В разных районах то происходили землетрясения, то случались нашествия саранчи.
В итоге нескольких лет массовой гибели населения Китай вступил в фазу кризиса очередного «династийного» социальнодемографического цикла. Социальное и политическое положение в стране неуклонно ухудшалось. Возрастало демографическое давление на пахотную площадь. Все новые и новые миллионы человек лишались источников существования. Выбрасываемые из сферы производства не только в деревне, но и в городах потоки обездоленных людей впадали в нищету. Ища выход в военной службе, бандитизме, бродяжничестве или воровстве, они превращались в готовый «горючий материал», т.е. способны были вступить в вооруженную борьбу под любыми знаменами. Развал центральной власти привел государство к распаду на независимые зоны, управляемые военщиной. На
ступил период политического и социального хаоса. Такого рода смута была обычным спутником перехода к фазе кризиса любого традиционного цикла. Борьба всех против всех охватывает не только сельскую местность, но и города, где приходят в движение рабочие и интеллигенция, прежде всего студенчество. Новые виды политической борьбы идут уже под современными лозунгами. Традиционное начало четко давало о себе знать, но на часах истории был уже XX век, и в сонную жизнь Китая все больше вторгалась современность. Наступала эпоха синтеза двух начал - современного и традиционного. Их взаимодействие становилось все более масштабным и сложным, что после падения монархии проявилось в феномене бэй-янского режима.
Однако в Китае, где преобладали низшие формы синтеза общественных систем, где традиционное и современное чаще уживались, чем боролись друг с другом, не могло быть сокрушительного политического взрыва. Соответственно, переворот привел не к кардинальной ломке старой надстройки и замене ее новой, а к частичной санации таковой методом синтеза. Иначе говоря, стоявшие перед обществом скромные задачи, не выходившие за рамки синтеза, сделали переход от монархии к республике 1911-1913 гг. в какой-то степени эволюционным. Это был лишь сдвиг (хотя и существенный) старой системы в приспособлении ее к новым условиям. Уровень развития современного начала, в частности капитализма, оказался недостаточным для того, чтобы удержались наиболее важные завоевания 1911-1913 гг. (нанкинское правительство, конституция, парламент), что и предопределило последующую коррекцию итогов переворота под влиянием могучей инерции «азиатчины». Формально Китай оставался республикой.
Конституция 1912 г. действовала до 1923 г. Провозглашая «республиканский строй, основанный на народовластии и разделении властей» по западному стандарту, она объявляла Китай парламентской республикой. Полнота законодательной власти принадлежала Национальному собранию, состоявшему из верхней палаты - Сената и нижней - палаты представителей. Национальное собрание избирало президента республики. Он был главой и источником исполнительной власти, главнокомандующим армией, имел право издавать указы, назначать
чиновников. Кабинет министров назначался с согласия парламента и был ему подотчетен. Конституция 1912 г. содержала «Декларацию прав граждан» по образу западных демократий. С 1914 г. Национальное собрание вновь стало однопалатным, а полномочия президента расширились.
Однако в условиях военной диктатуры сменявших друг друга генеральских группировок и клик она не имела реальной силы. По существу она была современным прикрытием традиционного всевластия военных, характерного для фаз кризиса и катастрофы каждого династийно-демографического цикла. Распад Китая на зоны владения милитаристских клик нашел свое отражение в новой конституции, принятой в 1923 г., которая узаконила развитую автономию провинций. Несмотря на провозглашенный унитаризм, Китай стал федерацией провинций, у каждой из которых с 1923 г. были собственный бюджет, свои питавшие его источники доходов и налоговые поступления. Был восстановлен двухпалатный парламент. Намного более важная роль отводилась президенту, его власть становилась более авторитарной. При всем том в Китае тогда существовало два парламента - «новый» в Пекине и «старый» - в Гуанчжоу. Повторялся часто происходивший при многих династийных циклах распад страны на Север и Юг. На Севере с 1923 г. действовала новая Конституция, тогда как Юг сохранил прежнюю и имел самостоятельное правительство в Гуанчжоу. Это было одним из следствий распада страны на владения генеральских группировок и клик.
Реальная власть перешла в руки милитаристов и их группировок. Один из генералов (Юань Шикай) на некоторое время сделался плебисцитарным монархом, четверо - становились президентами (Юань Шикай, Фэн Гочжан, Сюй Шичан, Цао Кунь), один - верховным главой государства и премьер-министром (Дуань Цижуй). Многие генералы занимали посты министров, губернаторов, крупных сановников.
Бэйянский режим не был военной диктатурой в обычном смысле слова. Центральное (пекинское) правительство, постоянно контролируемое той или иной милитаристской кликой, лишь номинально считалось общекитайским. Реальная власть на местах оставалась в руках региональных милитаристов, по кускам растащивших цинское наследство.
Как продукт синтеза и переходное явление, бэйянский режим был сочетанием европеизма и «азиатчины», восприемником цинской монархии и первой в Китае республиканской властью, своего рода «монархо-республикой». И не столько потому, что республика проявила трогательную заботу о свергнутой династии. Подобная невозможная для Европы ситуация, когда сосуществуют рядом свергнутая династия и победившая республика, была точным показателем уровня и «качества» первой китайской республики. То, что режим в 1913-1927 гг. недалеко ушел от монархии, было следствием бюрократиче-ски-авторитарного характера властвования военных правителей, бесконтрольно царивших в зонах своего влияния. Эта республика представляла собой симбиоз азиатского деспотизма и западных политических институтов. В ней старый чиновничий аппарат сочетался с внешне новым, т.е. вестернизированным, правительством. Современная (республиканская) форма была подвержена всяческому насилию со стороны традиционного содержания - «азиатчины» и деспотизма.
Старый бюрократический аппарат сохранялся не только на местах. Даже в среднем и высшем звеньях власти оставалось много традиционного: имперские кадры, засилье шэньши, принцип отбора по экзаменам, протекционизм и непотизм, часто на основе клановых и земляческих связей, насаждение сервильного окружения, произвол, коррупция и казнокрадство. Бюрократическая система контроля над населением оставалась «цинской», даже земельные налоги взимались по ставкам времен империи, были восстановлены старые трудовые повинности крестьян и к ним добавлялись новые. Бэйянский государственный аппарат наследовал основные черты восточного деспотизма, сам дух традиционности и «азиатчины».
Однако влияние синтеза все же сказывалось. Частичная модернизация институциональной сферы не обходилась без некоторого обновления управленческих кадров. Появились различные переходные типы - бюрократ-компрадор, чиновник-буржуа, политикан-коммерсант и т.д. Кадры государственных учреждений постепенно менялись. Офицеры и иные военнослужащие (интенданты, писари, судейские) вытесняли штатских, выпускники военных училищ - «старых» шэньши, лица с современным образованием (синыиэн - «новые шэньши»)
приходили на места обладателей традиционных ученых степеней, ставленники новых милитаристов - на места старых цин-ских чиновников. Бэйянская бюрократия представляла собой причудливое сочетание всех перечисленных категорий. По новым правилам 1913 г., на экзаменах для замещения чиновных должностей требовалось не старое конфуцианское начетничество, а знание, хотя бы поверхностное, современных дисциплин и соответствующие навыки управления. Быстро продвигались по службе «новые» шэньши, получившие образование как в самом Китае, так и за границей.
О состоянии управленческой сферы можно судить по тому, как менялся состав кабинета министров в Пекине с 1920 по 1928 г. Примерно у половины министров было традиционное, а у другой половины - современное образование, полученное преимущественно за границей (главным образом в Японии, а также в Европе и США); некоторые министры получили образование обоих видов. Почти 15% членов правительства окончили военные академии, свыше 60% - жили или бывали за границей. В большинстве своем это были в прошлом цинские чиновники, часто - с высокими «учеными» званиями (ханълинъ, цзюйжэнъ). Около 20% вышли из среды высших военных старого режима. Бюрократы нового типа часто обладали предпринимательским или финансовым опытом, были юридически и практически подготовлены. Среди министров встречались и представители новой интеллигенции - профессора и президенты колледжей, журналисты, редакторы печатных изданий, а также медики. Многие входили в революционные организации, боровшиеся против Цинов. Таким образом, для успеха в политических делах более всего требовалось сочетание современных и традиционных знаний. Как правило, у государственных лиц того времени психология традиционалиста сочеталась с практикой современного человека. Наряду с органичным синтезом существовали разного рода мимикрии. Часто новая фразеология прикрывалась старой привычной практикой или же в оправдание западных новаций приводились цитаты из конфуцианской классики. Все это отражалось в бэйянской пропаганде.
При некотором кажущемся сходстве бэйянского режима с явлениями бонапартистского типа он не может быть отнесен к таковым. При бонапартизме не бывает фактической раздроб
ленности страны, а сохранение почти неизменным прежнего государственного аппарата несвойственно бонапартистским образованиям, возникшим в результате революции снизу. К этому следует добавить основное - бэйянские власти, выдвигая лозунги охраны правопорядка, поддержки национального предпринимательства, на деле фактически ничего не делали для развития капитализма в Китае. Для милитаристов, чиновников и политиканов бэйянского периода, так же как и для сторонников модернизации в конце правления Цинов, механика синтеза служила в первую очередь подновлению старого, приспособлению его к новой обстановке, сохранению в ином виде.
Доходы и имущество купца и фабриканта были по-прежнему не защищены от воздействия «азиатчины», прежде всего - от произвола местных властей. Бэйянский режим фактически унаследовал от цинского деспотизма отсутствие реальных гарантий частному предпринимателю, произвольное налогообложение буржуазии, презумпцию виновности такого «частника», игнорирование его интересов и насилие над средним и мелким собственником со стороны местного генерала или чиновника. Однако в отличие от политики цинского периода не было целенаправленного сдерживания и ограничения капиталистического развития.
В результате бэйянский синтез традиционных и современных тенденций в Китае развивался спонтанно. Ввиду слабости центрального правительства, неустойчивости власти милитаристов на местах было крайне затруднено вторжение государства в социально-экономические процессы. Исключение составляли, как отмечалось выше, грабительские нашествия сборщиков налогов - частые в условиях засилья милитаристов.
Развитие в той или иной мере охватило все сферы общественного бытия - экономическую, социальную, правовую, институциональную, мировоззренческую, психологическую, социокультурную. Завершился переход от формационно «чистого» к «смешанному» обществу, от формационно зрелой и законченной системы к незрелому и незавершенному социальному образованию. Его можно определить как сверхсистему, сочетавшую незаконченность с относительным единством измененных базиса и надстройки, а также форм сознания. Все
дальнейшие процессы были не чем иным, как изменением количественных и качественных характеристик этой системы.
Началось саморазвитие синтеза, в той или иной степени охватившего все китайское общество. Непосредственное влияние мирового империализма на китайские дела, которое достигло в бэйянский период своего апогея, будучи импульсом и своего рода «гарантом» синтеза, превратилось в очень важный, но далеко не однозначный фактор его эволюции. С одной стороны, продолжался нараставший «экспорт» передовых для Китая форм капитализма (включая, понятно, технику, технологию, кадры), а в идейной сфере - не только буржуазных, но и социалистических теорий, с другой - империалистическая экспансия отрицательно сказывалась на развитии национального капитала. Зависимое положение Китая давало постоянный повод для существования националистических, китаецентрист-ских настроений и стало, в частности, причиной появления разного рода утопических концепций (большей частью реакционных) огосударствления экономики.
Процессом синтеза были охвачены различные социальные слои - сословие шэньши, чиновники и военные, землевладельцы, политиканствующие и революционно-демократические круги, рабочий класс и буржуазия. Важнейшим продуктом синтеза стал, как уже говорилось, и китайский милитаризм -политический аналог базиса переходного типа, выразитель как «азиатчины», так и частичного европеизма надстройки.
В течение рассматриваемого периода сложились (или, как минимум, зародились) все основные идеологические течения новейшей истории Китая. Центральным вопросом для них были положение Китая в мире (т.е. характер его взаимоотношений с Западом) и проблемы внутреннего синтеза.
В то же время фактическая раздробленность страны, разгул милитаристского произвола представляли существеннейшее препятствие для дальнейшего прогресса капитализма и соответственно синтезированной гипосистемы. Наступила ситуация в принципе аналогичная той, что бывала в кризисные периоды истории традиционного социально-экономического строя: для обеспечения устойчивости и развития сложной структуры, сочетавшей в себе противоречивые начала, требовалось установить реальную общегосударственную власть,
способную активно воздействовать на базис. Требовалось объединить страну, покончить с ее территориальным и политическим распадом, требовалось покончить с унизительным статусом Китая как полуколонии мировых держав и восстановить былое державное величие Срединного государства.
Все эти задачи встали перед Китаем, проходившем очередной - на сей раз Тайпинский династийно-демографический цикл (середина XIX - середина XX вв.) своей истории. Уже давно миновали стандартные для каждого цикла фазы - разруха, восстановление, стабилизация, - и в начале XX в. наступила очередная фаза, за которой маячила катастрофа.
В фазах кризиса и, особенно, катастрофы каждого династийно-демографического цикла на смену бюрократии являлся ее антипод - «военное сословие», т.е. полководцы, военачальники, командиры и их ставленники. Вместо штатской ученой братии, шэньши, к кормилу государственной власти приходили армейские кадры, и 10 — 30-е годы XX в. дали тому яркий пример. В конце каждого цикла на первый план выдвигался культ военной мощи, воинской доблести и силы оружия. Эта тенденция крепла на фазе кризиса, а на фазе катастрофы достигала своего апогея. Военное начало обретало приоритет перед культом конфуцианской учености. Так произошло и после падения монархии в 1911-1912 гг. В каждом цикле на смену традиционной системе экзаменов для служащих, по которой определялась иерархия чиновников, приходила другая шкала ценностей - военные заслуги и карьера. Административное право сменялось произволом военачальников. Вместо конфуцианской этики на первый план выступали армейские нравы. Конфуцианская культура уступала место бескультурью военщины. В начале XX в., как это бывало при каждом цикле, переход от императорской властной вертикали к «феодальной вольнице» генералов и офицеров привел к междоусобице, войнам между военными кликами и насилию над социумом. И всякий раз цивилизационный пласт традиционной системы отбрасывался назад. Так произошло и после падения династии Цин. Конфуцианское образование сменилось изучением военного дела. Вместо книгопечатания самым востребованным делом стало изготовление и продажа оружия. Культ книги и рукописи сменился культом винтовки. Казенные и частные ака
демии, училища и университеты уступили пальму первенства в воспитании молодежи «армейскому братству» генералов и офицеров.
Система бэйянского милитаризма по-своему воспринималась населением, судившим о ней исходя из категорий традиционной политической практики и конфуцианской культуры древности и средневековья. Сознание китайского населения в начале XX в. оставалось, как правило, сугубо традиционным. Оно было выработано трехтысячелетним опытом смены эпох и династий, правителей и императоров. Под влиянием конфуцианства у народа сложилось свое представление о некоей закономерной политической эволюции Срединного государства. Еще в древности появилось учение о «трех эрах» (саныииУ согласно которому Поднебесная проходила раз за разом по три стадии. Первой была эпоха «Впадания в хаос» (шуайлуанъ, цзюйлуанъ). На смену ей приходил период «Подъема к равновесию», или «Становления спокойствия» (шэнпин). Затем наступала третья эпоха - «Великого равновесия», или «Великого спокойствия» (тайпин). Учению о «трех эрах» положила начало летопись «Вёсны и осени» («Чуньцю», IV в. до н.э.) и комментарии к ней, т.е. оно восходит к временам учеников Конфуция. Эта доктрина была развита ими в V-П вв. до н.э. Наряду с системой «саньши» существовало другое представление: «хаос» (луань) сменялся периодом «Малого умиротворения», или «Относительного благополучия» (сяокан). Затем предполагалось наступление блаженной эпохи «Великого единения», или «Великого благоденствия» (датун). Источником этой второй системы послужил трактат «Лицзи» («Книга установлений», IV-I вв. до н.э.). Учения о «трех эрах» и о смене «сяокан - датун» стали крайне актуальными в Китае конца XIX -начала XX вв. Тогда, в пору политического кризиса и территориальной раздробленности страны, заветным желанием всех китайцев стало восстановление единства и статуса великой державы, т.е. эры «Становления спокойствия». В то же время раскол Китая на зоны господства милитаристских клик и генеральская междоусобица в глазах населения выглядели не чем иным, как периодом «Впадения в хаос». Переход к «Становлению спокойствия» реально был возможен только путем установления сильной единоличной власти, будь то власть закон
ного государя - основателя новой династии или сильнейшего из местных властителей-генералов. По древней традиции, первый вариант именовался «путем царя» (вандао), т.е. легитимного императора. Второй вариант считался «путем князя-гегемона» (бадао), т.е. вариант, когда из местных властителей-князей (ван) верх брал сильнейший и становился «князем-гегемоном» (ба, баван).
Через десять-двадцать лет после падения Цинской династии китайский социум все еще оставался в своей основе традиционным и конфуцианским. Поэтому свержение власти последнего императора Пуи было в понимании абсолютного большинства китайцев концом эпохи «вандао», т.е. правления легитимных правителей, обладавших Мандатом Неба (тянъ-мин). На смену этому в 1912 г. пришло правление нелегитимного, но могущественного правителя (баван), отвечавшего за порядок в Поднебесной тогда, когда «ван» (т.е. император) не был в состоянии таковой обеспечить. Правление «гегемона» (бадао) наступило с 1912 г., и правителем-гегемоном, т.е. ба (баван), стал Юань Шикай. Гегемон - ба в годы политического вакуума придавал Китаю силу и порядок. Ему подчинялись местные власти и генералы. По меркам традиционной идеологии, Пуи лишился великой силы «дэ» настолько, что Небу впору было задуматься о передаче Мандата Неба более достойному. Добиться Мандата Неба силой тогда не получилось, и в 1916 г. Небо «отвернулось» от Юань Шикая. С его смертью время правления гегемона (бадао) закончилось.
Опорой Юань Шикая как «гегемона-бя» была военная мощь, т.е. единство Бэйянской генеральской группировки. Когда произошел раздел страны на владения местных властителей, это не противоречило понятиям прежних эпох: в древности существовали чжухоу (князь), а в средневековом Китае -ванами (князь). Таким образом, генеральские клики фактически обрели статус местных царьков, или удельных князей.
В представлении большей части населения начала XX в. к установлению сильной власти и единства страны можно было прийти «путем гегемона» как ранней стадии перехода к «пути вана». Если законного государя пока нет, то возможно установление власти «гегемона» (баван), т.е. самого достойного и успешного из сильнейших региональных властителей. Та
кой «гегемон» был понятен социуму со времен «Чуньцю», «Чжаньго» и средневековья. Когда в Китае начала XX в. дело шло к очередному военному оздоровлению в очередном династийно-демографическом цикле, то на смену загнившему и рухнувшему господству чиновников должна была прийти военная каста. Для санации попавшего в кризисное состояние «класса-государства» китайская деспотия остро нуждалась в новой власти военного «гегемона», который бы восстановил «порядок» и ликвидировал очередную «смуту». Требовался «второй Юань Шикай», или «Юань Шикай наоборот», т.е. правитель-республиканец, военный президент. Таким «гегемоном» желали стать все местные генералы-властители регионального и провинциального масштаба, каждый из которых хотел пойти по пути бадао. а если повезет, то и по пути ван-дао. Но для этого было необходимо сначала подчинить себе все прочие генеральские клики и стать супермилитаристом.
Глава 4
ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ В КИТАЕ 10-20-х ГОДОВ
Перед китайским народом стояли важнейшие цели, как то: объединение страны, установление сильной центральной власти, ослабление полуколониальной зависимости Китая и восстановление его статуса великой державы, т.е. величия и могущества Срединного государства.
Все эти проблемы уже ждали своего безотлагательного разрешения, когда страна вступила в более чем двадцатилетний период раздробленности (1916-1937). На долгие годы милитаристская междоусобица становится политическим фоном жизни страны.
Провинциальные милитаристы Бэйянской клики захватили власть на местах еще во время президентства Юань Шикая. Пекинское правительство лишилось возможности назначать и смещать глав провинций, а после смерти Юань Шикая прези
дент и премьер-министр, чтобы удержаться у власти, были вынуждены всячески задабривать милитаристов.
Самые могущественные военачальники возглавляли милитаристские клики, контролировавшие территорию нескольких провинций. Такими лидерами клик были Чжан Цзолинь, Дуань Цижуй, Фэн Гочжан, У Пэйфу и Фэн Юйсян. Генералы этой категории действовали главным образом в провинциях к северу от реки Янцзы. Милитаристские клики на Юге Китая отличались меньшими размерами, и здесь они не выходили за рамки одной-двух провинций. Милитаристы меньшего ранга контролировали одну провинцию или ее часть. Наиболее заметными фигурами среди них были военные губернаторы провинций (цзянцзюнъ).
В июле 1916 г. пекинское правительство издало указ, в соответствии с которым военные губернаторы провинций -цзянцзюни - впредь должны были именоваться дуцзюнями. В 1924 г. правительство Дуань Цижуя, упразднив скомпрометировавшую себя систему дуцзюната, ввело новое название -дубанъ. Кроме того, многие генералы оставались без территориальной базы или с малой подконтрольной территорией. Таких военачальников было особенно много в 1916-1920 гг., когда границы между владениями различных клик и милитаристов еще не устоялись. Еще больше в те годы было «странствующих» военных, силы которых составляли от батальона (несколько сотен человек) до дивизии (примерно 15 тысяч).
В сферу влияния Аньхуйской клики входили провинции Хэнань, Аньхуй, Чахар, Чжили, Шаньдун, а затем и Внутренняя Монголия. Кроме того, она частично контролировала пров. Фуцзянь. С Аньхуйской группировкой сотрудничали генералы Лу Юнсян и Чэнь Лэшань в пров. Чжэцзян, Хэ Фулинь в Шанхае, Чэнь Шуфань в пров. Шэньси. У Аньхуйской клики поначалу не было крупной армии. Однако потом ее лидер Дуань Цижуй с помощью Японии под предлогом создания новых воинских формирований для участия в Первой мировой войне расширил и укрепил свои вооруженные силы. К 1919 г. аньхуйские милитаристы располагали четырьмя дивизиями и тремя бригадами. В 1916-1920 гг. аньхуйцы контролировали пекинское правительство, но в 1920 г., после того как эта клика потерпела поражение в войне с Чжилийской группи-
ровной, она утратила свое влияние. Аньхуйско-чжилийская война 1920 г. поставила точку в длившемся с 1917 г. конфликте между названными группировками милитаристов. После этой войны из трех клик, претендовавших на верховную власть в Китае, остались две - Чжилийская и Фэнтянь-ская. И когда третья, Аньхуйская, ушла с политической арены, - был положен конец безраздельному контролю Токио над пекинским правительством и стало расти влияние Запада. Борьба мировых держав за ключевые позиции в Китае вступила в новую фазу.
Чжилийская клика, возглавляемая генералами Цао Кунь и У Пэйфу, после 1920 г. переживала период расцвета. Она располагала семью дивизиями и пятью смешанными бригадами, которые с самого начала контролировали провинции Чжили, Шаньдун и Хэнань, ас 1921 г. клика распространила свое влияние на Цзянсу, Хубэй и Шэньси. Численность ее армии составляла тогда около 100 тыс. человек. Одержав победу в войне с Фэнтяньской группировкой в 1922 г., Чжилийская клика еще более расширила свою подконтрольную территорию. А в 1924 г. накануне второй войны с фэнтяньцами армия У Пэйфу состояла примерно из 250 тыс. солдат. В октябре 1924 г. в решающий момент войны видный генерал чжилий-ской клики Фэн Юйсян выступил против У Пэйфу. Он ввел свои войска в Пекин и совершил государственный переворот. Фэн Юйсян заявил о поддержке антиимпериалистической борьбы, переименовал свои войска в три Национальные армии и предпринял меры, направленные на некоторую демократизацию политического режима в Северном Китае.
В этой войне Чжилийская клика потерпела поражение, утратила большую часть своих владений на Севере, частично распалась. Вслед за генералом Фэн Юйсяном чжэцзянский милитарист Сунь Чуаньфан в 1924 г. вышел из Чжилийской клики и образовал собственную группировку. У Пэйфу. отступив в Хубэй, сохранил контроль лишь над частью войск провинций Хубэй и Хунань. Тем не менее к концу 1925 г. ему вновь удалось сплотить вокруг себя группу милитаристов в провинциях бассейна Янцзы и до некоторой степени восстановить утраченное могущество. Свои позиции Чжилийская клика сохраняла вплоть до 1926-1927 гг.
Возглавляемая Чжан Цзолинем Фэнтяньская клика образовалась в 1915 г. на территории одноименной провинции. Затем в 1917 г. Чжан Цзолинь поставил под свой контроль провинцию Цзилинь, а в 1919 г. - Хэйлунцзян, и в итоге весь Северо-Восток попал под его власть. В войне против Аньхуй-ской клики в 1920 г. Чжан Цзолинь выступил на стороне чжи-лийцев, что позволило ему расширить территорию, которую он контролировал. В 1921 г. Фэнтяньская клика распространила свое влияние на Внутреннюю Монголию, Синьцзян, Жэ-хэ, Суйюань, а также на Пекин-Тяньцзиньский район. Фэн-тяньские генералы располагали 5 дивизиями, 23 смешанными и 3 кавалерийскими бригадами. В войне с Чжилийской кликой в 1922 г. Чжан Цзолинь потерпел поражение и отступил за Великую Китайскую стену, где начал реорганизацию армии. Через два года, в 1924-м, он рассчитался с У Пэйфу за поражение 1922 г. и этой победой утвердил свою власть на большей части Северного и Восточного Китая. В 1925 г. Фэнтяньская клика достигла своего максимального могущества. Ее вооруженные силы насчитывали около 360 тыс. человек. Постепенно, однако, влияние Фэнтяньской клики становилось все меньше из-за внутренних раздоров, войн с Национальными армиями Фэй Юйсяна и созданной в 1924-1926 гг. под эгидой Гоминьдана Национально-революционной армии (НРА). К середине 1928 г. господство фэнтяньцев на Севере Китая закончилось.
Кроме перечисленных военных группировок в некоторых северных провинциях существовали самостоятельные мелкие объединения милитаристов. Они не входили ни в одну из клик и в зависимости от политической конъюнктуры лавировали между ними. Самым видным из лидеров таких клик был генерал Янь Сишань, укрепившийся в пров. Шаньси.
Все названные клики входили в состав Бэйянской группировки. Что же касается Юго-Западной группировки, то она состояла из милитаристов шести провинций: Сычуань, Юньнань, Гуйчжоу, Хунань, Гуандун и Гуаней. Наибольшим влиянием здесь пользовались Юньнаньская и Гуансийская клики. Первая из них во главе с генералом Тан Цзияо контролировала провинции Юньнань, Гуйчжоу и периодически пыталась подчинить .себе Сычуань. Гуансийскую клику возглавлял Лу Жун-
тин. Она вплоть до осени 1920 г. контролировала провинции Гуаней и Гуандун и пользовалась влиянием в Хунани.
В отличие от бэйянских группировок юго-западные милитаристы утвердились у власти на местах в 1915-1916 гг., когда рушилась монархия и велась война «в защиту республики». Многие из этих генералов в прошлом воевали на стороне республики, и это придавало им определенный ореол, порождало в прогрессивных кругах иллюзии относительно их «революционности». Фактически между милитаристами Бэйянской и Юго-Западной группировок принципиальных различий не существовало. На словах юго-западные лидеры вели борьбу против северян под лозунгами защиты республики и восстановления Конституции 1912 г. Главные интересы генералов Юго-Запада состояли в сохранении независимости от центральной власти, что частично совпадало с требованиями революционеров о свержении реакционного Пекинского правительства.
Как уже упоминалось выше, практически все милитаристские клики были так или иначе связаны с различными иностранными державами, которые соперничали друг с другом, стремясь к установлению своего контроля над Китаем.
В 1916-1920 годы японский империализм преобладал над своими западными конкурентами в Китае. Вплоть до конца 1918 г. США, Англия и Франция, занятые войной в Европе, были вынуждены мириться с этим. Более того, ввиду революции в России и перспективы нарастания национально-освободительного движения в Китае Япония в глазах западных правительств становилась своего рода гарантом интересов империализма на Дальнем Востоке. Однако с окончанием Первой мировой войны западные страны в 1919-1920 гг. попытались восстановить свои позиции в Китае.
Соперничество держав было самым непосредственным образом связано с междоусобной борьбой милитаристов. Токио, с одной стороны, и англо-американский блок - с другой, стремились привести к власти в Китае угодное им правительство, поддерживая ту или иную клику. До середины 1920 г. в этом преуспевала Япония. Она сумела подчинить своему влиянию пекинское правительство, подчиненное Дуань Цижую. Укрепляя связи с аньхуйскими милитаристами, Япония вместе с тем
развивала «особые» отношения с режимом Чжан Цзолиня в Маньчжурии.
Стремясь создать противовес власти Дуань Цижуя как проводника японского влияния в Китае, Англия и США сделали ставку на поддержку Чжилийской клики, во главе которой стоял тогда Фэн Гочжан. Обострение противоречий между аньхуйскими и чжилийскими милитаристами на почве стремления к власти тех и других усугублялось межимпериалистическим соперничеством. Все это вызвало войну между ними в июле 1920 г. Поражение Аньхуйской клики привело к тому, что влияние Японии на центральное правительство уменьшилось, но лишь частично, поскольку Чжан Цзолинь в этой войне выступил на стороне чжилийцев.
Последовавшие за тем междоусобные войны 1920-1925 гг. также были следствием соперничества мировых держав, одним из средств в их борьбе за гегемонию в Китае. После аньхуйско-чжилийской войны, которая разгорелась в июле 1920 г., Чжилийская и Фэнтяньская клики пошли на компромисс. Однако мир оказался зыбким и недолговечным. В 1920-1921 гг. чжи-лийцы распространили свой контроль на ряд провинций бассейна Янцзы. Это вызвало сильное недовольство Чжан Цзолиня и его японских покровителей, стимулировало новые трения между Фэнтяньской и Чжилийской кликами.
На Вашингтонской конференции девяти стран, закрепившей соотношение сил в бассейне Тихого океана после Первой мировой войны (12 ноября 1921 - 6 февраля 1922 г.), удалось временно приглушить противоречия между империалистическими державами. Однако позиции США в Китае упрочились, а влияние Японии несколько уменьшилось. После поражения Фэнтяньской клики в войне с Чжилийской кликой в 1922 г. закрепилось преобладающее влияние Англии и США на пекинское правительство. Это продолжалось до октября 1924 г., однако победа Чжан Цзолиня над У Пэйфу позволила Японии вновь потеснить своих конкурентов. И Токио и западные державы в 1920-1925 гг. пытались привести к власти в Китае «свою» генеральскую клику, но само это соперничество проходило с переменным успехом. Все группировки, клики и «самостоятельные» генералы были кровно заинтересованы в политической поддержке иностранных держав.
особенно в военной и финансовой помощи извне. При неразвитости китайской военной промышленности для милитаристов очень важны были зарубежные поставки оружия и боеприпасов. Без них военные клики, как правило, просто не могли бы существовать, когда между ними велись непрерывные войны.
Чжилийская клика ориентировалась на сотрудничество с англо-американским империализмом. После Первой мировой войны США и Англия были встревожены ростом японского влияния в Китае. Видя прояпонскую направленность политики Дуань Цижуя и стремясь ограничить японское проникновение в Китай, Англия и США сделали ставку на поддержку Чжилийской группировки. Ее лидер У Пэйфу получал от этих стран немалую военную помощь. Только в 1923 г. США поставили У Пэйфу военного снаряжения на 3 млн. долл., взяли на себя обучение летчиков и обслуживание авиатехники. Англия предоставила заем на сумму 1,5 млн. ф. ст. В чжилийской армии работали американские и японские военные советники. Одним из ближайших советников Фэн Юйсяна был офицер японского генерального штаба. Чжилийские милитаристы заключали сделки на поставку оружия и с другими капиталистическими странами.
США и Англия использовали Чжилийскую клику для противодействия распространению японской экспансии. Западные покровители чжилийцев применяли более гибкие методы эксплуатации Китая, чем Япония. Эта страна, заметно отстававшая по уровню социально-экономического развития от своих западных конкурентов, в борьбе за гегемонию в Китае стремилась компенсировать свою слабость в экономической сфере, приобретая особые права и политические преимущества. Поэтому сотрудничавшие с японцами милитаристы (глава Аньхуйской группировки Дуань Цижуй и лидер Фэнтянь-ской клики Чжан Цзолинь) испытывали большее давление извне и при прочих равных условиях были вынуждены идти на большие уступки, чем лидеры Чжилийской клики, связанные с Англией и США.
Япония выступала главным внешнеполитическим партнером и поставщиком военного снаряжения для аньхуйских милитаристов. В 1917-1918 гг. Япония предоставила правитель
ству Дуань Цижуя займы на сумму 386 млн. иен, большая часть которых пошла на военные цели. Это были так называемые займы Нисихара (по имени банкира - доверенного лица японского премьер-министра Тэраути). Кроме того, тогда же были подписаны соглашения о поставках оружия и боеприпасов другим аньхуйским милитаристам. Как дополнительная плата за эту помощь Японии были предоставлены Дуань Ци-жуем определенные привилегии и преимущественные права, касающиеся эксплуатации ресурсов Китая, а также политической и военной сфер. В мае 1918 г. Дуань Цижуй заключил с Токио соглашения о «совместной обороне», которые создавали правовую основу для прямой военной экспансии японского империализма в Китае. В войсках Дуань Цижуя работали японские военные советники.
С Японией была тесно связана и Фэнтяньская клика. Токио оказывал Чжан Цзолиню всестороннюю поддержку. Так, в промежутке между Первой и Второй войнами между Чжи-лийской и Фэнтяньской кликами (1922 и 1924 гг.) Япония помогла реорганизовать армию Чжан Цзолиня. В Фэнтяньской армии работали японские военные советники. Кроме того, сказалось содействие Токио в развитии военно-промышленной базы Маньчжурии, а также японские поставки военного снаряжения. В обмен на столь весомую поддержку Чжан Цзолинь сделал принципиальные уступки Японии в вопросе суверенных прав Китая над Маньчжурией и Внутренней Монголией, признав их по существу «сферой влияния» Токио. Кроме того, фэнтяньские милитаристы закупали вооружение в Италии, Дании, США, Германии, Швеции, Франции. Например, в 1924 г. незадолго до начала войны с Чжилийской кликой они приобрели во Франции 40 аэропланов.
Китайские милитаристы искали помощи и у кайзеровской Германии. Претендовавший в 1916 - первой половине 1917 г. на роль лидера Бэйянской группировки Чжан Сюнь пользовался поддержкой Германии и получал оттуда оружие. В его войсках работали немецкие военные советники. Попытка восстановления власти Цинов, предпринятая им летом 1917 г., была совершена с тайного благословления Берлина, рассчитывавшего путем реставрации в Китае монархии воспрепятствовать его вступлению в Первую мировую войну на стороне Антанты.
После своего поражения Германия утратила прежние позиции в Китае и ее связи с милитаристами переместились из политической преимущественно в экономическую сферу. В 20-е годы немецкие фирмы активно участвовали в торговле оружием в Китае. Например, в январе 1924 г. Германия поставила чжэцзянскому милитаристу Лу Юнсяну 500 пулеметов «Максим» с боезапасом (по 50 тыс. патронов на каждый) и 5 тыс. винтовок с патронами.
Юго-Западная группировка находилась в сфере влияния Англии и Франции. Тан Цзияо закупал оружие во Франции, которая была заинтересована в существовании на территории провинции Юньнань профранцузского режима, изолированного от остального Китая. Лондон оказывал финансовую и военную помощь гуандунскому милитаристу Чэнь Цзюнмину. Контролировавший ряд провинций Восточного Китая Сунь Чуань-фан получал оружие и деньги от Англии.
Северные клики, которым подчинялось пекинское правительство, были более тесно связаны с империалистическими державами, нежели южане. Они заключали межгосударственные договоры и соглашения, зачастую наносившие прямой ущерб национальным интересам, и получали за это крупные займы, военную помощь и советников.
Разобщенные и менее влиятельные юго-западные милитаристы поддерживали с мировыми державами менее тесные связи, которые в основном выражались в получении займов, закупке оружия и приглашении иностранных военных советников. Таким образом, создавались рычаги влияния империалистических держав в Китае и возможности воздействия на милитаристов в нужном направлении. Сила империализма в Китае во многом заключалась в его фактическом господстве в финансовой и промышленной жизни страны. Кроме того, постоянно существовавшая угроза открытого вооруженного вмешательства держав извне во многом определяла позицию милитаристов по отношению к Западу и Японии.
С конца XIX в. Китай был поделен на сферы влияния держав. После падения монархии помимо этих сфер произошло размежевание страны на зоны господства милитаристских группировок и клик. В итоге на одну сетку раздела наложилась
другая. Эта двойная раздробленность окончательно превратила страну в конгломерат разного рода частей, в связи с чем ее международный статус упал до предельно низкого уровня. На этом сложном государственном пространстве межимпериалистическое соперничество держав переплеталось с вооруженной борьбой милитаристских группировок.
В борьбе за преобладание в Китае западные государства и Япония ссорили одних милитаристов с другими. Междоусобные войны были продолжением политики милитаристских клик и одновременно объективно отражали борьбу иностранных держав за расширение сфер влияния в Китае. Поэтому великие державы настойчиво стремились привести к власти в Пекине правительство, подконтрольное угодному им милитаристу. Вместе с тем державы были заинтересованы в поддержании стабильного порядка в своих сферах влияния. Все это побуждало правящие круги Японии, Англии, США и других государств оказывать помощь местным милитаристам как носителям реальной власти. Кроме того, державы стремились использовать военные режимы для борьбы с национально-освободительным движением.
Однако, хотя интересы иностранной экспансии в Китае переплетались с интересами местного милитаризма, союз этих сил был внутренне противоречив. Генералов не устраивало то, что львиная доля доходов, поступающих от эксплуатации ресурсов страны, уплывала за границу. Недовольство, возникавшее на этой почве, подогревало шовинистические настроения, подспудно всегда присутствовавшие в психологии китайской верхушки, особенно во времена горьких национальных унижений.
В этой связи односторонне оценивать милитаристов только как «пешек» и «агентуру империализма» в Китае вряд ли правомерно. Даже Дуань Цижуй и Чжан Цзолинь, которые пошли дальше других генералов в готовности сотрудничать с империалистами, не были все же марионетками Японии. Чжан Цзолинь не превратился в одного из японских агентов в буквальном смысле этого слова. Вынужденная зависимость Чжан Цзолиня от иностранной державы стала его бедой.
Некоторым милитаристам не были чужды антиимпериалистические и националистические настроения. Это, однако,
не меняет сути их взаимоотношений с державами - вольно или невольно они в той или иной степени были орудием империалистической политики в Китае.
По мере развития национально-освободительного движения 20 — 30-х годов отношения между державами и военной верхушкой Китая еще более осложнились. Дело в том, что милитаристы все хуже справлялись с задачей подавления в стране антиимпериалистических сил.
Междоусобица милитаристских группировок по-прежнему оставалась главным фактором внутриполитической обстановки. Что же касается внешних угроз в годы войны, то основным источником политической напряженности в Китае была нараставшая экспансия Японии.
Наступление периода милитаризации совпало с Первой мировой войной. Китай заявил о своем нейтралитете. Между тем Япония, выступавшая на стороне Антанты, в августе 1914 г. высадила свои войска в провинции Шаньдун и в ноябре захватила здесь все германские владения. Пользуясь тем, что другие державы были заняты на европейском театре войны. Япония в январе 1915 г. предъявила Китаю «21 требование», по существу жесткую программу закабаления этой страны японским империализмом. Основными из них были: признать господство Японии в провинции Шаньдун. Южной Маньчжурии, Внутренней Монголии и принадлежность ей крупнейшего предприятия металлургии Китая - Ханьепинского комбината; впредь не уступать третьей державе каких-либо территорий: предоставить Японии концессии на строительство железной дороги в долине Янцзы и приоритет в промышленном развитии провинции Фуцзянь. Наконец - принять японских советников в китайскую армию, полицию, министерство иностранных дел и министерство финансов; оружие закупать преимущественно в Японии.
Эти требования вызвали возмущение в Китае. Начались антияпонские выступления, повсюду в городах создавались патриотические общества. Торговые палаты организовали массовый бойкот японских товаров и забастовки рабочих японских предприятий. Тогда Япония предъявила китайскому правительству ультиматум, сняв, однако, заключительные требования.
9 мая 1915 г. правительство Юань Шикая приняло японский ультиматум. Этот день патриоты назвали «днем национального позора». В 1917 г. Англия и Франция заключили с Японией сепаратные договоры, в которых признали ее захваты в Китае. 2 ноября 1917 г. в Вашингтоне государственным секретарем США Лансингом и представителем Японии - бывшим министром иностранных дел Исии было подписано аналогичное соглашение. При этом Япония признала выдвинутую США доктрину «открытых дверей».
Интенсификация политической жизни, начавшаяся в годы войны, объяснялась патриотическими, антияпонскими настроениями и банкротством центральной власти. Обострение политического кризиса было вызвано притязаниями президента Юань Шикая на трон. С середины 1915 г. под предлогом укрепления государственной власти и сохранения единства страны он развернул подготовку к восстановлению монархии и своей коронации. Против притязаний Юань Шикая выступили милитаристы на местах. Борьба за сохранение республиканского строя против восстановления монархии получила название «Революция 1916 г.». Генералы не допустили появления сильной центральной власти.
После скоропостижной смерти Юань Шикая в июне 1916 г. президентом стал вице-президент Ли Юаньхун. Он восстановил конституцию 1912 г. и собрал разогнанный Юань Шикаем парламент. Но сразу же началась борьба между президентом Ли Юаньхуном и премьером правительства Дуань Цижуем - крупнейшим северным милитаристом прояпонской ориентации. Весной 1917 г. Дуань Цижуй по настоянию мировых держав начал подготовку к вступлению Китая в войну против Германии. Президент и парламент были против, но Дуань Цижуя поддержали военные. В результате Ли Юаньхун лишился поста президента, парламент был распущен, депутаты бежали в Гуанчжоу. Власть в Пекине сосредоточилась в руках Дуань Цижуя. В августе 1917 г. бэйянское правительство, выполняя настоятельные требования Антанты, объявило войну Германии. Участие Китая в войне ограничилось посылкой на фронт многочисленного контингента чернорабочих для строительства оборонительных сооружений и рытья окопов.
В этой обстановке центром борьбы за демократию становится Гуанчжоу, нарастает разрыв между Севером и Югом страны. Осевший в Гуанчжоу парламент отказался признать Дуань Цижуя и 3 октября 1917 г. избрал «генералиссимусом» Южного Китая Сунь Ятсена, который возглавил военное правительство. Предполагался военный поход против пекинского правительства и северных милитаристов с целью объединения страны и восстановления конституционного строя. Однако реальная власть на Юге принадлежала местным милитаристам, и 18 мая 1918 г. пост «генералиссимуса» был ликвидирован, а Сунь Ятсен вынужден вернуться в Шанхай.
Революционное движение вплоть до лета 1919 г. переживало временный спад. С этой стороны ничто не угрожало господству милитаристов. Попытки Сунь Ятсена создать революционную базу на Юге, играя на противоречиях между кликами, успехом не увенчались. Некоторое время существовали иллюзии относительно возможности достижения между милитаристами Севера и Юго-Запада соглашения о воссоединении страны и установлении мира. Такие надежды питала часть политически активного населения, однако они рассеялись после безрезультатного завершения мирной конференции 1919 г. в Шанхае.
В обстановке политической нестабильности, неспособности правительства противостоять японской экспансии дала о себе знать новая интеллигенция. В сентябре 1915 г. под редакцией профессора Пекинского университета Чэнь Дусю начал издаваться журнал «Циннянь» («Молодежь»), в 1916 г. переименованный в «Синь циннянь» («Новая молодежь»). Журнал стал центром «движения за новую культуру», за обновление и демократизацию Китая. Главным препятствием демократизации и просвещению страны участники движения считали консерватизм конфуцианства.
В «движении за новую культуру» особое место занимала «литературная революция». Прогресс общественного сознания, науки, культуры, всесторонняя модернизация страны были невозможны без прогрессивной печати, литературы доступной народу. Старая литература составляла органичную часть кастовой культуры, конфуцианской идеологии, а ее письменный язык (вэньянь) был сложным, оторванным от разговорной речи
и требовал многих лет изучения. В журнале «Циннянь» была развернута агитация за демократичное содержание литературы, за переход ее на более простой язык - байхуа, основанный на живой речи. В 1918-1919 гг. начинают выходить патриотические газеты и журналы.
Окончание в ноябре 1918 г. мировой войны вызвало новый подъем патриотического движения в Китае. В январе 1919 г. в Версале, близ Парижа, состоялась мирная конференция держав-победительниц. В Китае тщетно надеялись, что ввиду участия его в войне на стороне Антанты западные державы примут решение о непризнании территориальных захватов Японии в провинции Шаньдун, отменят подписанное в «день национального позора» соглашение на основе кабальных для Китая условий «21 требования».
30 апреля 1919 г. стало известно, что все претензии китайской делегации отвергнуты, а районы, захваченные Японией в Китае, и ее привилегии сохранены. В ответ в Китае развернулась мощная всенародная борьба, вошедшая в историю по дате ее начала как «Движение 4 мая». В этот день 1919 г. студенты Пекина организовали многотысячную демонстрацию протеста против решений Парижской конференции, против министров, подписавших соглашение по «21 требованию», и про-японской политики Дуань Цижуя. Правительство пыталось подавить демонстрацию, но репрессии привели к обратным результатам. В Шанхае, Тяньцзине, Нанкине, Чанша и других городах прошли патриотические манифестации. В Шанхае забастовали 60-70 тысяч рабочих японских предприятий. Грузчики, шоферы, железнодорожники, матросы отказывались обслуживать японцев. Китайская буржуазия материально поддержала бастующих. Всего бастовало более 100 тысяч рабочих. Повсеместно проводился антияпонский бойкот.
Правительство и местные власти, вначале пытавшиеся подавить выступления, вынуждены были прекратить репрессии. В июне 1919 г. были уволены три министра, наиболее скомпрометировавшие себя связями с Японией. В июле китайская делегация в Париже отказалась подписать мирный договор.
В «Движении 4 мая» активно участвовали будущие видные деятели КПК: Ли Дачжао, Чэнь Дусю, Чжан Тайлэй, Цюй Цюбр. Приобретенный ими тогда опыт сочетания социальной и
национальной борьбы, объединения различных общественных сил и учета международной обстановки пригодился в будущем при выработке тактики и стратегии КПК.
Национально-освободительная направленность «Движения 4 мая» способствовала особому интересу его участников к опыту победившей в России Октябрьской революции, к марксизму. Обсуждались вопросы практического применения этого опыта в Китае. Огромное внимание привлекала политика новой России. В июле 1919 г. Советское правительство направило обращение «К китайскому народу и правительствам Южного и Северного Китая». В нем предлагалось установить дружеские отношения на основе отказа Советской России от всех прав и привилегий царской России (экстерриториальность, концессии, особые права на Китайско-Восточную железную дорогу - КВЖД, «боксерская» контрибуция).
В апреле 1920 г. Дальневосточный секретариат Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала (ИККИ) направил в Китай для помощи в создании коммунистической партии группу своих работников во главе с Г. Н. Войтинским. Были созданы первые коммунистические кружки в крупных городах: Шанхае (руководитель Чэнь Дусю), Пекине (Ли Дач-жао) и др. В Шанхае в августе 1920 г. была основана первая организация Социалистического союза молодежи. В начале 1921 г. китайская молодежь, работавшая и учившаяся во Франции. создает кружок изучения марксизма.
Коминтерн обеспечил приезд в Советскую Россию организаторов китайского коммунистического движения. Весной 1921 г. в Москву для учебы прибыла многочисленная группа молодых людей, в составе которой был Лю Шаоци, ставший позднее одним из лидеров КПК.
В июле 1921 г. в Шанхае состоялся I съезд КПК. Делегаты его представляли семь кружков, в которых состояло 53 члена. Были приняты: Первая программа КПК и Первое решение о целях КПК. Присутствовали представители Коминтерна и Профинтерна. Руководящим органом КПК было избрано Временное бюро во главе с Чэнь Дусю. Была определена главная задача организации: борьба за диктатуру пролетариата. Была отмечена необходимость тесной связи КПК с Коминтерном. Летом 1921 г. коммунисты учредили в Шанхае Всекитайский
секретариат профсоюзов, отделения которого были основаны в других городах. Чтобы подготовить руководящие профсоюзные кадры, секретариат за первые четыре месяца своей работы отправил учиться в Москву около 600 студентов.
Между тем в стране продолжалась милитаристская междоусобица. нарастали центробежные тенденции. Председатель правительства Дуань Цижуй возглавлял прояпонскую Аньхуй-скую клику милитаристов (ее лидеры были уроженцами провинции Аньхуй). Сменивший Ли Юаньхуна на посту президента генерал Фэн Гочжан стоял во главе Чжилийской клики -уроженцев столичной провинции Чжили, которую поддерживали Англия и США. В эту клику входили влиятельные генералы У Пэйфу и Цао Кунь. Прояпонская Мукденская (Фэн-тяньская) клика во главе с известным милитаристом Чжан Цзолинем властвовала в Маньчжурии.
В июле 1920 г. фэнтяньские и чжилийские милитаристы, объединившись, свергли Дуань Цижуя. В новом правительстве большую роль играл У Пэйфу. К концу 1921 г. союз Мукденской и Чжилийской клик сменился войной между ними, и в результате в мае 1922 г. У Пэйфу при поддержке США, снабдивших его войска современным оружием, стал править в Пекине в качестве главы Чжилийской клики. США, стремясь укрепить свое влияние в Китае, в ноябре 1921 - феврале 1922 г. организовали в Вашингтоне конференцию девяти держав. В соответствии с подписанными ими договором, для всех империалистических держав в Китае устанавливались принципы «открытых дверей и равных возможностей». Это было выгодно США, отставшим от Англии и Японии, которые успели закрепить свои сферы влияния в этой стране.
В октябре 1920 г. власть в Гуандуне захватил лидер крупнейшей группировки милитаристов Юга страны Чэнь Цзюн-мин. До этого, в 1919 г., будучи в Шанхае, Сунь Ятсен воссоздал свою партию - «Чжунго Гоминьдан» (Китайская национальная партия), целью которой было провозглашено укрепление республиканского строя и проведение в жизнь «трех народных принципов». В Гуанчжоу в апреле 1921 г. вновь собрался старый (1913 г.) парламент, изгнанный из Пекина Юань Шикаем, а затем Дуань Цижуем. Чрезвычайная сессия этого парламента избрала президентом Китайской Республики Сунь
Ятсена, однако ни пекинское правительство, ни империалистические державы, ни милитаристы других районов страны его президентом не признали.
Политическому укреплению правительства Гуанчжоу способствовало то, что оно поддержало забастовку китайских и других моряков английской колонии Гонконг, протестовавших в марте-апреле 1922 г. против тяжелых условий жизни и произвола английских властей. Поскольку захваченный англичанами Гонконг был для всего Китая символом порабощения государства иностранцами, забастовка в высшей степени отвечала духу времени. Готовивший забастовку в Гонконге подпольный Союз моряков возглавляли матросы Су Чжаочжэн и Линь Вэйминь, оба - активные члены Гоминьдана.
Всеобщая забастовка охватила более 130 тыс. трудившихся в Гонконге китайцев. Стачком и активисты переселились в Гуанчжоу. Население города и его пригородов помогало бастующим, а рабочие других городов Китая устраивали манифестации в поддержку этой антиимпериалистической акции. В адрес стачкома направлялись многочисленные пожертвования. Забастовка продолжалась почти два месяца и окончилась признанием всех требований бастующих, включая легализацию Союза моряков.
Рост влияния Гоминьдана, поддержка им антианглий-ской забастовки в Гонконге, вызвали резкую реакцию поддерживаемого Англией милитариста Чэнь Цзюнмина -губернатора Гуанчжоу, министра иностранных дел и главнокомандующего армией Гуандуна. В середине июня 1922 г. его войска разбили вооруженные силы милитаристов, которые поддерживали Сунь Ятсена. Его резиденция была обстреляна и сожжена, а сам он вынужден был спасаться, отплыв на военном корабле в Шанхай.
Второй съезд КПК, проходивший нелегально в Шанхае 16-23 июля 1922 г., поддержав все решения III конгресса Коминтерна, принял постановление создать единый антиимпериалистический фронт пролетариата и революционного крестьянства с национально-революционными силами в лице Гоминьдана против общих на этом этапе главных врагов -империализма и милитаризма. Съезд принял Устав КПК, определивший главной задачей КПК как пролетарской партии боль-
шевистского типа руководство пролетариатом и его классовое воспитание. КПК вступила в Коминтерн. Генеральным секретарем был вновь избран Чэнь Дусю. В мае 1922 г. состоялся I Всекитайский съезд профсоюзов.
В августе 1922 г. ЦК КПК принял постановление о том, что вступать в Гоминьдан коммунисты должны индивидуально.
Для первой половины 20-х годов был характерен рост национально-патриотических настроений на фоне все большего раздражения масс военными режимами. Все яснее вырисовывалась неспособность милитаристов решить задачу объединения страны, ввиду чего набирало силу движение за самоуправление провинций. Оно особенно распространилось в 1920-1923 гг. в Южном и Центральном Китае. Однако от этого движения больше всего выиграли провинциальные милитаристы, а само оно оказалось ложной альтернативой власти пекинского правительства. С начала 1923 г. все большую популярность завоевывает выдвинутый Сунь Ятсеном лозунг национальной революции. Стали реальностью подъем национально-патриотических настроений и рост недовольства политикой милитаристов в различных слоях буржуазии и у традиционной деревенской верхушки. Все это в первой половине 20-х годов постепенно приводило к размыванию основ милитаристской системы. С одной стороны, усилилась ее нестабильность и в ней нарастали кризисные явления, с другой - огромные военные расходы, возросшие с 1911 по 1926 г. примерно в 6 раз, вели к неуклонному ужесточению налогового гнета. От него особенно страдала деревня, в том числе средние и мелкие землевладельцы. Экономика Китая страдала от раскола страны, разорительных войн, дезорганизации финансов. Политический произвол военщины тормозил развитие национальной промышленности и торговли, вызывал растущее отчуждение национальной буржуазии от милитаристских режимов. Прочность их власти поколебалась.
Весьма показательной в этом плане была Вторая война между Чжилийской и Фэнтяньской группировками, которая развернулась в октябре 1924 г. Одной из главных причин поражения У Пэйфу в этой войне стал октябрьский переворот, совершенный Фэн Юйсяном. Его следует рассматривать
во многом и в связи с распространением национально-патриотических идей в рядах армий милитаристов Севера. Эта война стала одним из первых симптомов кризиса власти милитаристов, которая, однако, в целом в конце 1924 г. была еще относительно прочной. Достигла пика своего могущества Фэнтяньская клика. Сохраняли власть милитаристы Юго-Западного и Центрального Китая. Гуанчжоуский режим был еще слаб, и его влияние не вышло за региональные рамки. Новым фактором стало возникновение трех Национальных армий в результате «пекинского переворота» 23 октября 1924 г., т.е. мятежа Фэн Юйсяна против У Пэйфу - лидера «чжилийцев». Однако вплоть до восстания Го Сунлина в ноябре-декабре 1925 г. против Чжан Цзолиня руководство Национальных армий занимало пассивную позицию. Накапливая силы, оно стремилось избежать столкновения с Фэнтяньской группировкой. В полной мере роль Национальных армий в военно-политической борьбе на Севере стала раскрываться лишь с осени 1925 г.
Глава 5
ОБОСТРЕНИЕ БОРЬБЫ ПРОТИВ ИМПЕРИАЛИЗМА И МИЛИТАРИЗМА (1925-1927 гг.)
Кризисные явления в системе бэйянского милитаризма вели к обострению ситуации в стране и выходу на арену политической борьбы новых сил - Гоминьдана, коммунистов, пролетариата. С осени 1922 г. Сунь Ятсен начал практически готовиться к созданию единого фронта и в сентябре по его личному предложению в Гоминьдан вступили руководители КПК на основе обновленных «трех народных принципов», т.е. борьбы с империализмом и китайскими милитаристами, нового политического устройства страны и «народного благосостояния».
Основным средством достижения своих политических целей Сунь Ятсен считал вооруженную борьбу. Армия должна
быть полностью подчинена Гоминьдану. Первый период «военного правления» как начало строительства государства предшествует «политической опеке». В течение обоих периодов власть Гоминьдана должна быть безраздельной. Лишь потом наступит третий этап - «конституционное правление», т.е. парламентская республика.
В феврале 1923 г. Чэнь Цзюнмин был изгнан из Гуанчжоу другими южными милитаристами. Сунь Ятсен вернулся в Гуанчжоу и уже будучи в звании генералиссимуса вновь сформировал военное правительство. Он принял советский опыт организации РКП(б) как силы, руководящей и государством и армией. В Гуанчжоу стали прибывать приглашенные из СССР консультанты. Главным среди них был политический советник М. М. Бородин, он стал инструктором по части реорганизации Гоминьдана. Военными советниками были видные профессионалы с высшим специальным образованием и опытом гражданской войны. Главным среди них был известный советский полководец В. К. Блюхер.
Проблема реорганизации Гоминьдана вызвала разногласия среди его членов, образовались правое и левое крыло. Правые были против того, чтобы принимать в Гоминьдан коммунистов, когда сохраняется КПК. Подобные разногласия проявились и в КПК. Коминтерн осуждал такие «левосектантские» настроения, способные привести к изоляции партии от общенационального освободительного движения. В то же время Коминтерн ориентировал КПК на завоевание лидирующего положения в Едином фронте.
Усиления КПК предполагалось достичь благодаря ее руководству, прежде всего, рабочим движением. Несмотря на старания коммунистов, создаваемые ими профсоюзы были невелики по числу членов, легко распадались. Пропаганда классовой борьбы не находила понимания у рабочих. На первых порах КПК недооценила приоритет целей национально-освободительных антииностранных задач в активизации рабочих масс. Тяжелейшей неудачей окончилась попытка КПК провести в феврале 1923 г. политическую забастовку рабочих на Пекин-Ханькоуской железной дороге.
В июне 1923 г. в Гуанчжоу легально прошел III съезд КПК. Его делегаты представляли 420 членов партии. Исполком
Коминтерна направил съезду директиву - форсировать создание Единого фронта, добиваясь от Гоминьдана поддержки рабочего и крестьянского движений. Съезд принял указание IV конгресса Коминтерна о «двуединой задаче»: бороться за наиболее радикальное развитие буржуазно-демократической революции, уничтожение иностранного гнета и одновременно, используя все противоречия в буржуазно-демократическом лагере, развивать классовую борьбу рабочих и крестьян, укреплять массовую опору КПК.
Эта инструкция предопределяла разногласия между партнерами по единому фронту. Сунь Ятсен не признавал существования классовой борьбы в Китае, где угнетенным и бедным оставалось все население.
Первый конгресс реорганизованного Гоминьдана состоялся в Гуанчжоу в январе 1924 г. Присутствовали делегаты, представлявшие 11 тыс. членов Гоминьдана в Китае и за рубежом, видные деятели Компартия Чэнь Дусю, Ли Дачжао и другие представители КПК, насчитывавшей 420 членов.
Конгресс принял манифест, программу, устав Гоминьдана, нацеленные на превращение его в массовую политическую партию с четкой организационной структурой и строгой дисциплиной. В дальнейшем многие формулировки из документов конгресса стали предметом спора и взаимных претензий политических сил, входивших в Единый фронт. В частности, коммунисты трактовали курс, принятый Гоминьданом, как «три политические установки» - союз с СССР, союз с КПК, союз с рабочими и крестьянами, - хотя документы конгресса ограничивались формулировкой «допущение коммунистов в партию».
Реорганизация Гоминьдана создала возможность превращения провинции Гуандун в территориальную базу нового режима. Было положено начало созданию собственной армии Гоминьдана. По решению конгресса Гоминьдана в мае 1924 г. была создана военная офицерская школа Вампу (Хуанпу). Она находилась в 25 км от Гуанчжоу на острове Хуанпу в устье реки Чжуцзян. Средства для ее создания, вооружение и боеприпасы предоставил СССР. Наряду с гоминьдановскими офицерами здесь преподавали и советские специалисты. Начальником школы был назначен Чан Кайши, политработу вел коммунист Чжоу Эньлай.
Гоминьдан приступил к организации рабочего и крестьянского движения под своим контролем. При ЦИК Гоминьдана был образован Рабочий отдел для руководства созданием и деятельностью профсоюзов. В мае 1924 г. этим отделом был организован Совет рабочих делегатов (СРД), в котором активно работали коммунисты. В октябре 1924 г. было издано «Положение о профсоюзах», разрешавшее им заключать коллективные договоры с предпринимателями, объявлять забастовки, владеть имуществом и создавать отряды для его защиты. Гоминьдан ориентировал рабочих на борьбу лишь против иностранных предпринимателей. Правительство Гуанчжоу летом 1924 г. поддержало всеобщую забастовку рабочих и служащих англо-французской концессии Шамянь (остров, отделенный от Гуанчжоу узким проливом). Забастовка окончилась победой трудящихся, но вместе с тем спровоцировала выступление оппозиционных режиму сил, а именно компрадоров и связанных с ними групп, опорой которых был английский Гонконг. В октябре 1924 г. в Гуанчжоу подняли мятеж давно созданные наемные отряды крупных компрадоров. Эти отряды (шантуан} были прекрасно вооружены. Для Гоминьдана создалась критическая ситуация. В СССР развернулось движение «Руки прочь от Китая!». На подавление мятежа, вошедшего в историю как «мятеж бумажных тигров», были брошены все военные, прежде всего курсанты офицерской школы Вампу.
В феврале - марте 1925 г. был успешно проведен Первый Восточный поход на главного противника правительства крупнейшего милитариста Гуандуна Чэнь Цзюнмина, поддерживаемого англичанами из Гонконга. Помощь оказывали крестьянские союзы, легализованные Гоминьданом. (Первые такие союзы были созданы в Гуандуне в 1922 г. коммунистом Пэн Баем.) Крестьяне были возмущены налогами и поборами, которое взимало с них войско Чэнь Цзюнмина.
В январе 1925 г. в Шанхае нелегально состоялся IV съезд КПК (число ее членов возросло до 950). Съезд принял установку на достижение гегемонии пролетариата в национальной революции и сочетание антиимпериалистической борьбы с борьбой против национальной буржуазии. Союзником пролетариата объявлялось лишь крестьянство. Генеральным секретарем КПК вновь был избран Чэнь Дусю.
По инициативе КПК в Гуанчжоу одновременно 1 мая 1925 г. были созваны II Всекитайский съезд профсоюзов и съезд представителей крестьянских союзов провинции Гуандун. Съезд профсоюзов провозгласил создание Всекитайской федерации профсоюзов (ВФП), вступившей в Профинтерн. ВФП возглавили коммунисты.
Съезд крестьянских союзов Гуандуна постановил: наряду с выдвижением экономических требований (запрет увеличения налогов, запрет взимания арендной платы авансом и в годы неурожая) создавать при крестьянских союзах вооруженные отряды самообороны. Был создан Гуандунский провинциальный крестьянский союз.
Укрепление власти Гоминьдана в Гуандуне способствовало политическим переменам на севере страны. Пекинское правительство пошло на установление дипломатических отношений с СССР. 31 мая 1924 г. было подписано «Соглашение об общих принципах урегулирования вопросов между Союзом ССР и Китайской Республикой». Оно основывалось на заявлении Советского правительства об отказе от «специальных прав и привилегий царской России». КВЖД объявлялась совместным предприятием. Это был первый равноправный договор Китая с мировой державой.
Об изменении политической ситуации свидетельствовал военный переворот, совершенный генералом Фэн Юйсяном в октябре 1924 г. Как уже говорилось выше, в ходе очередной войны между Чжилийской и Фэнтяньской милитаристскими кликами чжилийский генерал Фэн Юйсян выступил против главарей Чжилийской клики У Пэйфу и Цао Куня. Он захватил Пекин, заявил о солидарности с Гоминьданом и реорганизовал свои войска в три «Национальные армии». Во главе новоизданного в Пекине правительства встал Дуань Цижуй. СССР оказал «Национальным армиям» помощь вооружением.
В Пекине в 1925 г. была созвана общекитайская конференция с целью объединения страны. Поездка Сунь Ятсена на Север превратилась в широкую кампанию за объединение и национальное освобождение Китая. В это время Сунь Ятсен уже был смертельно болен (рак печени). 12 марта 1925 г. он умер в Пекине.
С начала 1925 г. заметным фактором национального движения стала забастовочная борьба рабочих иностранных пред-232
приятий в промышленных центрах страны. Активную роль в ее организации играла КПК.
Массовые увольнения, снижение заработной платы вызвали весной 1925 г. забастовки на японских текстильных фабриках в Шанхае и Циндао. Бастующих поддержали студенты, часть городского населения, был организован сбор средств, велась антияпонская пропаганда. В Циндао рабочих обстреляли японская морская пехота и войска прояпонской Фэнтянь-ской милитаристской клики, было убито и ранено несколько бастующих. В Шанхае 15 мая 1925 г. на японской текстильной фабрике был убит рабочий-коммунист и многие рабочие получили ранения. Это вызвало в городе волнения. Особенно активна была, как ив 1919 г., учащаяся молодежь. 30 мая 1925 г. коммунисты организовали студенческую демонстрацию. Под антиимпериалистическими плакатами шествие направилось на территорию международного сеттльмента. Английская полиция открыла огонь, более 10 демонстрантов были убиты, многие ранены, арестованы.
31 мая КПК был создан Генеральный совет профсоюзов Шанхая во главе с Ли Лисанем и Лю Шаоци. Под влиянием коммунистов действовал и Объединенный союз студентов.
В Шанхае поднялось мощное патриотическое движение. Здесь 1-2 июня 1925 г. развернулась всеобщая забастовка, охватившая английские и японские фабрики, иностранные банки, типографии, пароходные компании, обслуживающий иностранцев персонал, прислугу. Очень активно выступали студенты и учащиеся средних школ. Забастовали и китайские торговцы. Общее число бастующих составило почти 500 тыс. человек. Все население города приняло участие в бойкоте японских и английских товаров. Ежедневно происходили массовые патриотические манифестации.
Мелкая и средняя буржуазия, входившая в Объединенный союз торговцев, и крупная буржуазия, представленная в Генеральной торговой палате, материально поддержали бастующих.
Тем не менее положение бастующих в Шанхае становилось все более затруднительным. 13 июня в город вошли войска Фэнтяньской группировки милитаристов под командованием Чжан Сюэляна. Было объявлено военное положение. В конце июня 1925 г. средние и мелкие торговцы прекратили забас
товку. Постепенно приступали к работе и бастующие рабочие иностранных предприятий, чьи минимальные экономические требования были удовлетворены.
Шанхайские события вызвали патриотические манифестации во многих местах страны. В Пекине, Тяньцзине и других городах в поддержку бастующих Шанхая выступили студенты. Активизировалась деятельность КПК. В Северном Китае движением солидарности с Шанхаем под лозунгом «Смоем позор!» руководил Ли Дачжао.
Самым важным этапом в дальнейшем развитии борьбы стала Гонконг-Гуанчжоуская забастовка, продолжавшаяся почти 16 месяцев (19 июня 1925 - 10 октября 1926 г.). Стачкомом забастовки были учтены специфические местные условия и интересы социальных групп, входивших в Единый фронт. Это определило ее редкую продолжительность и эффективность.
В разгар «Движения 30 мая» в Гуандуне начались бои: против гоминьдановского правительства выступили бывшие союзники - гуансийские и юньнаньские милитаристы, главари которых были подкуплены английскими властями Гонконга. Гуанчжоу был занят мятежниками, гоминьдановское правительство укрылось на острове Хуанпу. Лишь к середине июня 1925 г. мятежники были изгнаны.
19 июня, заручившись поддержкой гуанчжоуского правительства, 250 тысяч рабочих английского Гонконга начали забастовку солидарности с шанхайскими забастовщиками. Власти колонии ввели военное положение. Так же, как и в 1922 г., бастующие с семьями стали переселяться в Гуандун. В Гуанчжоу был создан стачком, возглавленный коммунистами Су Чжаочжэном (председатель) и Дэн Чжунся (его заместитель). Гуанчжоуское правительство ежемесячно выдавало стачкому 30 тыс. юаней, помогло в открытии общежитий, столовых, в трудоустройстве (строительные и дорожно-ремонтные отряды). Из городов Китая, СССР, многих стран мира, от китайских эмигрантов поступали пожертвования, превысившие несколько миллионов долларов.
На всей территории Гуандуна был объявлен бойкот английских товаров и режим полной блокады Гонконга. Соблюдение этой политики обеспечивали созданные стачкомом вооруженные отряды - пикеты, численность которых достигала трех
тысяч бойцов. Правительство Гуанчжоу снабдило их оружием, выделило катера и лодки. Курсанты Хуанпу обучали пикетировавших военному делу.
Забастовки и бойкот приносили Гонконгу миллионные убытки. Избавленный от обычного посредничества Гонконга порт Гуанчжоу стал главным центром морской торговли Южного Китая. Укрепилось и положение гоминьдановского правительства в Гуанчжоу. 21 июля 1925 г. оно провозгласило себя Национальным правительством Китайской Республики. Председателем правительства стал лидер левого крыла Гоминьдана Ван Цзинвэй, он же стал главой военного совета. Советские военные специалисты во главе с В. К. Блюхером помогли реорганизации военных сил Гоминьдана в единую Национально-революционную армию (НРА). Ядром НРА (в основе своей наемной, состоявшей из крестьян) становилась партийная армия, созданная Гоминьданом.
В сентябре 1925 г. НРА начала Второй Восточный поход против Чэнь Цзюнмина. На этот раз силы Чэня были окончательно разгромлены. Успешным был и Южный поход против гуандунских милитаристов, хозяйничавших на юге провинции. В январе 1926 г. вся провинция Гуандун была подчинена Национальному правительству.
Укрепление Гуандунской военной зоны способствовало росту авторитета Гоминьдана. К концу 1925 г. в нем насчитывалось 130 тысяч членов (76 тыс. - в Гуандуне, остальные -в других провинциях Китая и за границей). В период «Движения 30 мая» выросла и КПК. К осени 1925 г. в ней состояло около 4 тыс. человек.
С самого начала создания Единого фронта в Гоминьдане возникло антикоммунистически настроенное правое крыло. Правые критиковали организационные принципы Единого фронта: наличие у вступивших в Гоминьдан коммунистов собственной партии, со своими съездами, уставом, программой. Документы IV съезда КПК ориентировали коммунистов на обретение гегемонии в революционном процессе, на безраздельное руководство рабочим движением, освобождение профсоюзов от влияния Гоминьдана. Согласно резолюциям КПК, профсоюзам следует нацеливать рабочих на классовую борьбу и против иностранных, и против китайских предпринимателей без различия.
Эта установка, касавшаяся интересов китайских предпринимателей, противоречила принципам Гоминьдана. Она свидетельствовала о присущих КПК в то время сектантских настроениях, недооценке фактора национального угнетения как основного стимула активности рабочих, переоценке их классового самосознания и степени готовности (организационной, политической, идеологической) к борьбе за власть.
Правые в Гоминьдане активизировались в конце 1925 г., в преддверии созыва Второго конгресса Гоминьдана. В Гуанчжоу, Шанхае, Пекине шли споры о правомерности вхождения в Гоминьдан членов КПК. Наиболее активно выступал в этой кампании видный идеолог Гоминьдана, член ЦИК этой партии Дай Цзитао. Его выступления и публикации послужили идеологической основой платформы антикоммунистической оппозиции в Гоминьдане. Коммунисты и поддерживавшие их левые гоминьдановцы, включая Ван Цзинвэя, действовали против правой оппозиции весьма активно. Из Гуанчжоу были высланы видные деятели правых: Ху Ханьмин, Цзоу Лу и др.
Группа правых деятелей Гоминьдана 23 ноября - 5 декабря 1925 г. провела в Сишаньских горах под Пекином совещание, объявив его IV пленумом ЦИК 1-го созыва. Было принято решение об исключении коммунистов из Гоминьдана, но продолжении сотрудничества с КПК в форме межпартийного союза, а также о сохранении союза с СССР, но отстранении от дел главного политического советника М. М. Бородина. В то же время в преддверии созыва Второго конгресса активизировалось и левое крыло Гоминьдана.
На открывшемся в январе 1926 г. в Гуанчжоу Втором конгрессе Гоминьдана численно и политически преобладали левые. Семь коммунистов были избраны в ЦИК. Было подтверждено право членов КПК входить в Гоминьдан, получил одобрение курс на сотрудничество с СССР. Решения конгресса имели компромиссный характер и были направлены на предотвращение раскола. Большое значение для дальнейших событий, как выяснилось позже, имело избрание в ЦИК Гоминьдана крупного военного деятеля - Чан Кайши.
Первая «Национальная армия» под командованием Фэн Юйсяна к концу 1925 г. заняла Пекин и Тяньцзинь. Однако в феврале 1926 г. империалистические державы, добиваясь
примирения враждующих милитаристов У Пэйфу и Чжан Цзолиня, организовали их совместные выступления против Первой «Национальной армии». 12 марта 1926 г. в порту Дагу близ Тяньцзиня японские военные суда обстреляли подразделения армии Фэн Юйсяна. 18 марта 1926 г. в Пекине войска Дуань Цижуя расстреляли демонстрацию протеста против обстрела японскими кораблями войск Фэн Юйсяна в Дагу. Державы предъявили Фэн Юйсяну ультиматум, требуя освободить район Пекин - Тяньцзинь. В результате Первая «Национальная армия» отступила в отдаленные западные провинции. Что касается Второй «Национальной армии», которая хозяйничала в провинции Хэнань и повысила там налоги, то она была ослаблена в результате крестьянского восстания, организованного обществом «Красные пики», и добита войсками У Пэйфу. Фэн Юйсян ушел в отставку и уехал в СССР. На севере страны вновь окрепли силы реакции.
На территории революционной базы в Гуандуне весной 1926 г. также изменилось соотношение политических сил, сложившееся после Второго конгресса Гоминьдана. Рост влияния КПК в этой организации, покровительство коммунистам со стороны председателя Национального правительства Ван Цзинвэя вызвал недовольство других лидеров Гоминьдана. 20 марта 1926 г. военный лидер Гоминьдана Чан Кайши в связи с приближением к школе Вампу военного корабля, командиром которого был коммунист, объявил в Гуанчжоу военное положение, характеризуя инцидент как проявление «коммунистического заговора». Был арестован ряд коммунистов, оцеплено помещение, в котором жили советники из СССР.
Вскоре военное положение было отменено, оцепление снято, арестованные - освобождены. Чан Кайши объяснил эти действия тем, что был превышен его приказ о пресечении нарушений дисциплины, и подтвердил необходимость сохранения союза с СССР и КПК. Однако расстановка сил в Гоминьдане изменилась. Председатель Национального правительства Ван Цзинвэй уехал за границу. Председателем правительства стал Тан Янь-кай. При нем был ужесточен контроль за рабочим движением (принудительный арбитраж в конфликтах труда и капитала, разоружение отрядов некоторых профсоюзов, ограничение полномочий Гонконг-Гуанчжоуского стачкома и его пикетов и т.п.).
Созванный в мае 1926 г. пленум ЦИК Гоминьдана принял решения, ограничивавшие права коммунистов занимать руководящие посты в Гоминьдане. Это было следствием укрепления Гоминьдана: пленум констатировал его численный рост (около 300 тыс. членов в 20 провинциях Китая и около 100 тыс. за границей).
Программа по крестьянскому вопросу, принятая пленумом, исключала проводимую коммунистами политику противопоставления крестьянских союзов имущим слоям деревни и требование немедленного радикального улучшения положения крестьян. Было подчеркнуто, что и рабочее движение должно развиваться не по пути классовых конфликтов, а мирно, в интересах национальной революции и под непременным контролем Гоминьдана. Было принято решение о подготовке к прекращению Гонконг-Гуанчжоуской забастовки, чтобы обезопасить тыл в связи с подготовкой Северного похода, поскольку английские власти в феврале 1926 г. в очередной раз пытались осуществить военную блокаду порта Гуанчжоу.
Для руководства массовым движением в поддержку Северного похода пленум учредил Объединенный комитет крестьян, рабочих, торговцев и учащихся. Манифест этого комитета содержал призыв к социальному единству.
Майский 1926 г. пленум ЦИК Гоминьдана привел к чрезвычайному усилению власти Чан Кайши, избранного сразу на несколько постов - главы новоучрежденного Постоянного комитета ЦИК Гоминьдана, председателя Военного совета Национального правительства, главнокомандующего НРА, заведующего орготделом и отделом военных кадров.
ЦК КПК по рекомендации Коминтерна признал необходимой тактику отступления и уступок Чан Кайши ради сохранения единства патриотических сил и подготовки военного похода на Север.
Идея военного похода из Гуандунской базы на Север, чтобы вооруженным путем объединить Китай под властью Гоминьдана, принадлежала Сунь Ятсену. К весне 1926 г. власть Национального правительства признали в соседних с Гуандуном южных провинциях Гуаней и Гуйчжоу. Их войска вошли в НРА.
В граничившей с Гуандуном с севера провинции Хунань правил губернатор, принадлежавший к проанглийской Чжилий-
ской клике. Против него восстал дивизионный генерал Тан Шэнчжи, требовавший признания власти Национального правительства Гоминьдана. На помощь ему в апреле 1926 г. решением Национального правительства были направлены войска НРА.
1 июля 1926 г. Национальное правительство провозгласило начало Северного похода НРА. Но уже в конце мая 1926 г. в Хунань вступил Отдельный полк 4-го корпуса НРА под командованием коммуниста Е Тина.
Летом 1926 г. силы милитаристов располагались следующим образом. Маньчжурия, провинция Шаньдун и центральный район Пекина-Тяньцзиня контролировались Фэнтяньской кликой, главарями которой были Чжан Цзолинь и Чжан Цзун-чан. Центральный Китай (юго-запад провинции Чжили, Хэнань, восточная часть Шэньси, Хубэй, Хунань) был под контролем Чжилийской клики во главе с У Пэйфу. Восточный Китай (провинция Цзянсу с ее центром Шанхаем, а также Аньхуй, Чжэцзян, Цзянси, Фуцзянь) был под властью маршала Сунь Чуаньфана, отколовшегося от Чжилийской клики.
Силы милитаристов, против которых действовала НРА, превышали ее численность. Но население приветствовало приход гоминьдановских войск и оказывало им весьма результативную помощь. Силы милитаристов были разобщены на конфликтующие группировки. К тому же в тылу у них на северо-западе все еще находились части Первой «Национальной армии». В разработке плана боевых операций и в боях активно участвовали советские военные специалисты во главе с В. К. Блюхером. Советский Союз поставил НРА большие партии оружия и самолеты.
То что поход поддерживают широкие массы населения, проявилось уже в Гуандуне. Тысячи трудящихся, очень многие из гонконгских забастовщиков присоединились к НРА в качестве носильщиков, грузчиков, дорожных строителей, проводников и т. п. Студенты, рабочие, крестьяне создали санитарные отряды.
Уже к концу августа вся провинция Хунань была очищена от войск У Пэйфу. НРА стремительно двигалась к одному из крупнейших экономических центров страны трехградью Ухань (общее название близко расположенных друг к другу на реке Янцзы в провинции Хубэй трех крупных городов: Учан, Хань
коу, Ханьян). 10 октября 1926 г. захватом Учана - наиболее укрепленного из трех — завершился разгром войск У Пэйфу в Хубэе.
В сентябре 1926 г. основные силы НРА были направлены в провинцию Цзянси против милитариста Сунь Чуаньфана, порвавшего с кликой У Пэйфу и контролировавшего пять провинций Восточного Китая (Цзянси, Фуцзянь, Чжэцзян. Аньхуй. Цзянсу). Наньчан - центр провинции Цзянси был занят войсками под командованием Чан Кайши в ноябре 1926 г. и стал местом его военной ставки. К концу 1926 г. была занята провинция Фуцзянь.
Успехи Северного похода НРА стимулировали активность «Национальных армий». В сентябре 1926 г. Фэн Юйсян. вернувшийся из СССР, заявил о присоединении своих военных сил к НРА. Советский Союз снова оказал поддержку «Национальным армиям», боеспособность которых была восстановлена и обеспечила их выступление с северо-запада для соединения с НРА.
Встревоженные успехами НРА мировые державы попытались консолидировать силы конфликтовавших между собой милитаристских клик. В ноябре 1926 г. в Тяньцзине на совещании самых влиятельных милитаристов было решено создать объединенную «Армию умиротворения государства» во главе с Чжан Цзолинем. Однако старые противоречия не были преодолены, и полной координации сил милитаристов не получилось.
Многие главари клик, опасаясь разгрома и ради сохранения своих сил, переходили на сторону Народно-революционной армии. Численность НРА возросла, но ее политическая окраска была размыта. Усилились разногласия и в командовании НРА и в гоминьдановском руководстве. Особенно остро встал вопрос о местонахождении Национального правительства. Дело в том, что Гуанчжоу, откуда начался Северный поход, уже стал глубоким тылом. Чан Кайши настаивал на переводе резиденции правительства и ЦИК Гоминьдана в Наньчан, где находилась его ставка. Левые гоминьдановцы, особенно коммунисты, настаивали на переводе правительства в Ухань, где нес охрану полк коммуниста Е Тина и ширилось рабочее движение. Состоявшаяся в октябре 1926 г. конференция ЦИК Гоминьдана
встала на левые позиции. Было принято решение вызвать из-за границы Ван Цзинвэя с тем, чтобы он вновь занял свой пост председателя Национального правительства. Это решение было направлено на ослабление влияния Чан Кайши.
1 января 1927 г. Ухань был признан Гоминьданом столицей Китая и резиденцией Национального правительства. Чан Кайши остался в Наньчане. Руководство Гоминьдана было встревожено его претензиями на военное лидерство. 10 марта 1927 г. III пленум ЦИК Гоминьдана, проходивший в Ханькоу, лишил Чан Кайши его нескольких руководящих постов: председателя ЦИК Гоминьдана, председателя Военного совета, заведующего орготделом. Однако он остался главнокомандующим НРА. В уханьское правительство, которым из-за границы руководил Ван Цзинвэй, были введены два коммуниста: Тан Пиншань стал министром сельского хозяйства, Су Чжаочжэн -министром труда.
В городах, занимаемых НРА, рабочие, студенты, буржуазия, выступая под антимилитаристскими и антиимпериалистическими лозунгами, оказывали ей помощь. Деревенское население, возмущенное поборами местных милитаристов под видом налогообложения, также поддерживало НРА.
Позиции КПК, руководившей выступлениями рабочих и крестьян в поддержку Северного похода, укреплялись и на освобожденных территориях. Помощь всех слоев населения Народно-революционной армии была наиболее результативной там, где неимущие слои не требовали немедленного улучшения своего положения. На территориях, уже перешедших под власть Национального правительства, обострение социальных противоречий и политика КПК, направленная на активизацию классовой борьбы в городе и деревне, привели впоследствии к разрыву Единого фронта.
КПК действовала во многом по рекомендациям Коминтерна. Координируя действия КПК в период Северного похода, VII пленум ИККИ (ноябрь-декабрь 1926 г.) пришел к выводу, что китайский рабочий класс уже вполне проявил себя как «первоклассный политический фактор», что фактически он завоевал гегемонию в революционном движении. Рабочему классу рекомендовалось ориентироваться на дальнейшее укрепление союза с крестьянством на основе радикальной аграрной
программы, а не на перспективу блока с буржуазией. Несмотря на угрозу распада Единого фронта. Коминтерн рекомендовал коммунистам «проникнуть в аппарат» Национального правительства для практического проведения аграрной революции: конфискации земли, снижения налогов, укрепления крестьянских комитетов.
С началом Северного похода усилились позиции коммунистов в Гоминьдане. На конференции ЦИК Гоминьдана в октябре 1926 г. были приняты решения о радикальных задачах национальной революции и одновременно об улучшении положения крестьян (снижение на 25% арендной платы, защита крестьянских союзов и их отрядов) и рабочих (законы о труде, социальном страховании, о праве на создание профсоюзов и забастовки). Эти решения отражали взгляды коммунистов и левых гоминьдановцев на вопросы рабочего и крестьянского движения.
Позиции КПК укреплялись в ходе массового движения в районах, освобождаемых НРА. Партия поощряла участие рабочих и крестьян в освобождении городов. За два года (1925-1927) она увеличилась более чем в пять раз, достигнув в 1927 г. почти 25 тысяч человек.
В Ухане после того, как в город вступила НРА, сразу же начались забастовки на многочисленных иностранных предприятиях, антииностранные митинги и демонстрации. 4 января 1927 г. население совместно с бойцами НРА захватило территорию английской концессии в Ханькоу, затем 7-8 января была освобождена и территория английской концессии в Цзюцзя-не. Национальное правительство добилось от Англии официального возвращения этих концессий Китаю.
Успешными были забастовки на иностранных предприятиях в освобожденных НРА городах. В Ухане, например, они привели к ощутимому повышению заработной платы. Однако на китайских предприятиях такие же забастовки не только оказались безрезультатны, но и вызвали организованную Генеральной торговой палатой демонстрацию предпринимателей, угрожавших локаутами.
Крестьянские союзы, создаваемые на территориях, освобожденных НРА, рассматривались Гоминьданом как массовые организации своих сторонников. Но эксцессы не допускались. Гоминьдановский офицерский корпус составляли в основном
выходцы из зажиточных слоев деревни, и любые посягательства на имущество родственников военнослужащих были запрещены специальным указом. В то же время власти запрещали расправы помещичьих отрядов - миньтуаней над крестьянскими союзами и до весны 1927 г., пока крестьянское движение не выходило за установленные рамки, поощряли его. Таким образом, во время военного похода Гоминьдан стремился сохранить и Единый фронт и избежать социальных конфликтов, направив активность рабочих и крестьян на решение задач национальной революции.
Самым крупным массовым выступлением, организованным КПК в период Северного похода НРА, было вооруженное восстание в Шанхае 21-22 марта 1927 г. Наступление на Шанхай, который был во власти милитариста Сунь Чуаньфана, вели войска НРА под командованием генерала Бай Чунси, подчиненного Чан Кайши.
Для подготовки и руководства восстанием в Шанхай были направлены видные деятели КПК. Они стали собирать подпольные рабочие отряды, вооружать и обучать их, и когда 21 марта части НРА приблизились к Шанхаю, там под руководством коммунистов началось вооруженное восстание. Рабочие отряды нападали на силы милитариста Сунь Чуаньфана. В ночь на 22 марта 1927 г. Шанхай был освобожден. Созданная в нем временная городская управа во главе с коммунистами признала власть уханьского правительства. Войска НРА вошли в Шанхай 22 марта, когда войска Сунь Чуаньфана уже покинули город.
На следующий день после Шанхая, 23 марта, другой группой войск Чан Кайши был занят Нанкин. Во время боев в городе произошли инциденты, пострадали несколько иностранцев, вследствие чего 24 марта военные корабли Англии и США подвергли Нанкин массированной бомбардировке. В порту сосредоточились военные корабли и других держав. 11 апреля 1927 г. Англия, США, Япония, Франция, Италия направили в ставку Чан Кайши и уханьскому правительству совместный ультиматум, требуя наказать виновных в инцидентах, происшедших с иностранными подданными во время вступления НРА в Нанкин, принести извинения, выплатить высокую компенсацию и запретить антииностранные действия на подвласт
ных им территориях. Создалась угроза иностранной военной интервенции в Китай.
Демарш держав был воспринят Чан Кайши как сигнал к обузданию коммунистов. 12 апреля 1927 г. по его приказу в Шанхае были предприняты антикоммунистические акции, объявлено военное положение. В разгроме рабочих отрядов, арестах коммунистов участвовала полиция иностранного сеттльмента. Акции, направленные против КПК, произошли и в других городах страны. Эти события положили начало кризису в рядах Единого фронта. 18 апреля 1927 г. в Нанкине Чан Кайши создал и возглавил правительство, власть которого распространялась на четыре провинции: Цзянсу, Чжэцзян. Фуцзянь. Аньхуй.
Но в Ухане сотрудничество левого крыла Гоминьдана с коммунистами продолжалось. В первых числах апреля 1927 г. Национальное правительство вновь возглавил Ван Цзинвэй. Территория Уханьского центра включала провинции Хунань, Хубэй, Цзянси. Со всех сторон этому району угрожали враждебные силы: с севера - войска Фэнтяньской клики, с юга -армия гоминьдановского генерала Ли Цзишэня, с востока -войска Чан Кайши, с запада - армия сычуаньского милитариста Ян Сэня. Экономическое положение района, блокированного врагами, ухудшалось с каждым днем.
В этой обстановке проявилось несоответствие политики КПК, форсировавшей классовую борьбу рабочих и крестьян, задачам сохранения Единого фронта и укрепления Уханьской базы. КПК рассчитывала путем «углубления» революции в городе и деревне превратить уханьский Гоминьдан в революционно-демократическую диктатуру рабочих, крестьян и мелкой буржуазии с последующим установлением гегемонии пролетариата.
Вооруженные отряды крестьянских профсоюзов учиняли погромы, поджоги домов зажиточных крестьян и даже казни помещиков. Когда в деревнях утверждалась власть крестьянских союзов, это приводило к бегству помещиков, восстанавливало против КПК офицерский корпус НРА. В обстановке нарастающих экономических трудностей в Ухане разворачивалась поощряемая коммунистами борьба рабочих за улучшение своего положения, - не только на иностранных, но и на китайских предприятиях.
Требования рабочих к иностранным и китайским предпринимателям были чрезмерны. Бастующие стремились добиться не только важного улучшения условий труда, но и контроля профсоюзов над всей деятельностью предприятий. Чрезвычайно активны были пикеты, их численность превышала пять тысяч человек. Зачастую их действия сопровождались эксцессами: захватами предприятий, арестами предпринимателей. За октябрь-ноябрь 1926 г. произошли 132 забастовки, ежедневно в рабочее время проходили различные манифестации. Результатом были падение производства и торговли, бегство предпринимателей в другие районы, катастрофический рост безработицы.
27 апреля - 11 мая 1927 г. в Ухане состоялся V съезд КПК. На нем присутствовали делегации Коминтерна и Профинтерна. В основу решений V съезда КПК легла резолюция о Китае VII пленума ИККИ. Она ориентировала КПК на борьбу за гегемонию пролетариата.
В резолюциях съезда утверждалось, что национальная буржуазия изменила революции и становится орудием иностранного империализма. Отныне революция в Китае будет развиваться по некапиталистическому пути под руководством блока рабочих, крестьян и мелкой буржуазии. Главная задача профсоюзов - в кратчайший срок национализировать все банки, рудники, железные дороги, пароходные компании, крупные предприятия, фабрики, как иностранные, так и китайские. Участие профсоюзов в управлении национализированными предприятиями должно было обеспечить развитие на них производства по некапиталистическому пути.
Съезд определил «основные задачи текущего момента»: расширение территориальной базы революции; развитие аграрной революции, начиная с конфискации земли крупных помещиков и увеличения вооруженных отрядов крестьянских союзов; смелое наступление на буржуазию с требованиями установить восьмичасовой рабочий день, определить минимум заработной платы, допустить рабочих к управлению производством (это было новым направлением в установках партии); «революционизация армии» путем привлечения рабочих масс в НРА; вооружение рабочих путем создания профсоюзами как легальных, так и нелегальных отрядов рабочей гвардии для защиты власти рабочих, крестьян и мелкой буржуазии. Гене
ральным секретарем ЦК КПК вновь был избран Чэнь Дусю. Он же возглавил впервые созданное Политбюро.
Трудности уханьского правительства усугубились в связи с мятежами военных командиров НРА. раздраженных действиями коммунистов, активизировавших выступления отрядов крестьянских союзов и рабочих пикетов. 17 мая 1927 г. командир дивизии НРА Ся Доуинь поднял мятеж, требуя обуздать крестьянские союзы. 21 мая 1927 г. командир полка НРА Сюй Кэсян в главном городе провинции Хунань Чанша разоружил рабочие пикеты и изгнал коммунистов из города. То же совершил в городе Наньчане командир корпуса НРА Чжу Пэйдэ.
15 июля 1927 г. ЦИК Гоминьдана в Ухане принял решение о разрыве с КПК. Вскоре коммунистам, занимавшим посты в Гоминьдане, было предложено отказаться от членства в КПК. Однако при этом, трезво оценивая огромную помощь СССР китайской революции, уханьский Гоминьдан выражал желание сохранить сотрудничество с Советским Союзом и Коминтерном. Репрессивных действий против коммунистов в Ухане не было предпринято, В. К. Блюхер и другие военные советники из СССР еще оставались в Ухане.
В то же время руководство уханьского Гоминьдана готовилось к реализации своего решения от 15 июля о разрыве с КПК. Прежде всего из руководства НРА стали постепенно удалять коммунистов и сочувствовавших им руководителей подразделений. Практически это означало разрыв Единого фронта.
С июля 1927 г. начался период жесткого противостояния между КПК и Гоминьданом, длившийся до 1937 г.
В труднейшей для КПК обстановке, сложившейся в Ухане после разрыва Единого фронта, произошла смена руководства партии. В июле 1927 г. Чэнь Дусю был отстранен от руководства ЦК КПК. Был создан Постоянный комитет Политбюро ЦК КПК во главе с Цюй Цюбо. Было принято решение об организации в Наньчане вооруженного восстания против Гоминьдана силами частей НРА под руководством коммунистов. Целью восстания было обеспечить наступление революционных войск на Гуандун, воссоздание там революционной базы и организацию нового Северного похода.
Основной ударной силой восставших были военные подразделения, руководимые коммунистом Е Тином и вступившим в КПК после начала восстания генералом Хэ Луном. Секретарем комитета, созданного для руководства восстанием, стал Чжоу Эньлай. Кроме них в разработке плана восстания участвовали Мао Цзэдун, Чжу Дэ и другие видные деятели КПК, а также представители ИККИ и В. К. Блюхер.
Восстание в Наньчане началось 1 августа 1927 г. На его подавление сразу же выступили войска милитаристов. 5 августа 1927 г. повстанцы вышли в поход. В этот день руководство уханьского Гоминьдана официально заявило о разрыве Единого фронта с КПК. Повстанцы столкнулись с чрезвычайными трудностями: недостатком вооружения, провианта. Не было носильщиков, медицинской помощи. Из примерно 20 тыс. участников похода в первые же дни погибли и заболели около трети.
7 августа в Ханькоу было созвано чрезвычайное совещание руководства КПК для обсуждения проблем деятельности партии в новых условиях. Совещание определило настоящий момент как благоприятный для нового мощного подъема классовой борьбы рабочих и крестьян и перерастания революции в социалистическую. Залог этого КПК видела в отходе от национальной буржуазии, «очищении» лагеря революции. В резолюции ЦК КПК утверждалось: «Задача завершения буржуазнодемократической революции и национального освобождения Китая ложится теперь целиком лишь на рабоче-крестьянское движение. Эта задача может быть выполнена только в непосредственной борьбе как против международного империализма и феодально-помещичьего класса, так и против всей, включая и „национальную”, буржуазии». Было принято решение о подкреплении наньчанского похода крестьянскими «восстаниями осеннего урожая» под лозунгами отказа платить взимаемые после сбора урожая арендную плату и все традиционные поборы.
КПК декларировала следующие задачи аграрной революции: конфискация земли крупных помещиков, снижение арендной платы. 19 сентября 1927 г. лозунг воссоздания левого, революционного Гоминьдана был заменен лозунгом образования Советов, которые должны были стать органами демократической диктатуры пролетариата и крестьянства.
Повстанцы достигли провинции Гуандун, понеся большие потери, нигде не встретив поддержки крестьян. В начале октября 1927 г. на подходе к городу Шаньтоу повстанцы были разгромлены и рассеяны.
Деятельность КПК в городах терпела провалы. ЦК КПК и аппарат Всекитайской федерации профсоюзов укрывались в подполье Шанхая. Но вопреки объективным трудностям в руководстве КПК преобладала неправомерно оптимистическая оценка ситуации.
7-11 ноября 1927 г. в Шанхае состоялось расширенное совещание Временного Политбюро ЦК КПК (вошло в историю как Ноябрьский пленум). Революцию в Китае оно охарактеризовало как перманентную, которая в самое ближайшее время перерастет в социалистическую. Был провозглашен курс на вооруженные восстания против Гоминьдана. Основными центрами, где КПК пыталась поднять на борьбу против Гоминьдана рабочие массы, стали Шанхай и Ухань. Из руководимых коммунистами профсоюзов уцелели очень немногие, их называли «красными». Ориентация КПК на вооруженное восстание отпугивала рабочих. Красные профсоюзы, по определению руководства КПК, «сжались до предела». Это означало, что рабочих в них почти не было, осталось лишь партийное руководство. КПК выдвинула лозунг «раскачки» пролетариата.
Как метод «раскачки» КПК впервые применила «красный террор» в Шанхае осенью 1927 г. Во время забастовок против увольнений, стихийно начавшихся на ряде иностранных и китайских текстильных фабрик, коммунисты организовали вооруженные «отряды красного террора», которые направлялись на фабрики, не охваченные стачками, чтобы под угрозой расправы заставить рабочих бастовать. В декабре 1927 г., пытаясь организовать всеобщую забастовку рабочих английской трамвайной компании в Шанхае, коммунисты предприняли вооруженные нападения на водителей трамваев, не присоединившихся к забастовке. Было убито и ранено несколько рабочих. Такого рода расправы лишь бросили тень на КПК. После этого руководство партии осудило тактику «красного террора».
В Ухане подпольный комитет КПК также предпринимал летом и осенью 1927 г. попытки превратить экономические стачки рабочих в политическую борьбу против Гоминьдана. Коммуни
сты назначили на 2 августа 1927 г. всеобщую политическую забастовку в поддержку наньчанского восстания. Назначенная забастовка не состоялась. Тем не менее, снова и также безуспешно были назначены на 10 сентября всеобщая политическая стачка и на 13 октября 1927 г. - вооруженное восстание.
Прошедший в феврале 1928 г. IX пленум Исполкома Коминтерна охарактеризовал эту тактику КПК как путчизм и «игру с восстанием». Действия КПК в Шанхае, Ухане и других городах вызвали жестокие репрессии гоминьдановских властей, истребление коммунистов - организаторов «красного террора». Коминтерном было отмечено, что путчизм и авантюризм КПК в этот период привели к «избиению ее кадров».
Но самые большие потери КПК понесла после «Кантонской коммуны». Под этим названием в историю вошло вооруженное восстание в Гуанчжоу 11 — 13 декабря 1927 г. На митинге 11 декабря было объявлено о создании Совета народных комиссаров, декларированы демократические преобразования и улучшение жизни народа. Гоминьдан был объявлен вне закона. Из общего числа рабочих в Гуанчжоу (примерно 300 тысяч человек) в вооруженном выступлении приняли участие лишь около 6 тысяч. Не оправдались расчеты КПК на «раскол в стане врагов» - боровшиеся за власть в Гуандуне милитаристы сплотились перед лицом общего противника. 13 декабря восстание было разгромлено.
Кантонская коммуна и предшествовавшие ей действия КПК, направленные на организацию свержения власти в Ханькоу, Чанша и других городах, действия, самым масштабным из которых стало Наньчанское восстание, были обречены на поражение. Фактически КПК пыталась после разрыва Единого фронта установить, не считаясь с условиями того времени, гегемонию пролетариата, «углубить» национальную революцию и перевести ее на рельсы революции социалистической, что было в конце 20-х годов совершенно нереально в условиях Китая.
С поражением этих восстаний завершился период обострения борьбы против империализма и милитаризма 1925-1927 гг., когда была предпринята попытка решать проблемы Китая методами классовой борьбы с опорой прежде всего на городской пролетариат. Перенести «мировую революцию» на китайскую почву не удалось.
Глава 6
ТРАНСФОРМАЦИЯ МИЛИТАРИСТСКОЙ СИСТЕМЫ
Политический и территориальный распад Китая в 10-20-е годы становился для патриотических сил страны все более нетерпимым. При господстве милитаристских клик объединение Китая могло произойти только посредством военной силы. Для того чтобы победить китайский милитаризм, надо было стать сверхмилитаристом. Сунь Ятсен пытался использовать вооруженные силы, чтобы обеспечить опорную базу революции на Юге Китая. У него сложилось представление об армии как о главном инструменте захвата власти. Сунь Ятсен считал, что новое государственное строительство должно начаться с периода военного правления, когда все органы власти перейдут под контроль военной администрации и страна будет жить по законам военного времени. Лишь после этого наступит период политической опеки (Гоминьдана над народом), с временной конституцией, местным самоуправлением. И только затем должен начаться период конституционного правления.
Тактика Сунь Ятсена - борьба за власть при опоре на вооруженные силы - привела его к ставке на организацию восстаний в частях «новой армии», к попыткам создания базы своих сторонников в Гуандуне путем союза с генералами Юго-Западной группировки. К этому Сунь Ятсена вынуждала милитаризация политической жизни Китая, превращение военщины в господствующую силу.
У Сунь Ятсена не было своей армии в борьбе за власть, он вынужден был искать союза с одними генералами, используя их в борьбе против других.
В соответствии с практикой милитаристской системы, провинциальные генералы приводили к номинальной власти гражданского политика, сохраняя реальный контроль над всей его деятельностью. По этой обычной милитаристской схеме, 250
во главе правительства ставился штатский политик - послушная марионетка в руках генералов. У Сунь Ятсена не было ни собственных вооруженных сил, ни постоянных источников материальных средств. Рассчитывая с помощью «хороших» милитаристов разгромить «плохих», он имел в виду после этого сначала овладеть одной провинцией, в данном случае Гуандуном, а затем и остальными.
В поисках финансовой и военной помощи глав милитаристских клик Сунь Ятсен договорился с Дуань Цижуем и получил от него значительную денежную сумму, позднее - пошел на союз с Чжан Цзолинем, который помог Сунь Ятсену оружием и деньгами в сумме 0,6 млн. юаней серебром. Сунь Ятсен рассчитывал также использовать с своих интересах противоречия между генералами Бэйянской и Юго-Западной группировок.
Все идеи Сунь Ятсена о создании своей опорной базы в Гуандуне с помощью местных милитаристов потерпели неудачу. В 1917-1918 гг. он счел «хорошими» и попытался использовать в своих целях наиболее влиятельных милитаристов Юго-Запада - Тан Цзияо и Лу Жунтина, которые были напуганы мощью Аньхуйской клики и ее стремлением к военному объединению Китая. Юго-Западная группировка выступала против аньхуйского лидера Дуань Цижуя, контролировавшего Пекинское правительство. Генералам Юго-Запада требовалось удобное политическое прикрытие, поэтому они поддержали провозглашенное Сунь Ятсеном «движение в защиту конституции».
Стремясь использовать авторитет Сунь Ятсена, они вместе с тем старались не допустить реального укрепления его власти и всячески пытались ослабить и подорвать влияние руководимого им Военного правительства.
Во второй половине 1920 г. Сунь Ятсен сделал главную ставку на гуандунскую армию своего сторонника Чэнь Цзюнмина, дислоцировавшуюся в южной Фуцзяни. Ее силами Лу Жунтин был изгнан из Гуанчжоу. Поражение Гу-ансийской клики Лу Жунтина позволило Сунь Ятсену вернуться. В мае 1921 г. он вступил в должность чрезвычайного президента Китайской Республики и начал поход верных ему войск в Хунань. В июне 1922 г. сторонники Чэнь Цзюнмина подняли мятеж против Сунь Ятсена и вынудили
его бежать из Гуанчжоу в Шанхай. Тем самым закончилось второе по счету «движение в защиту конституции». Несмотря на все эти неудачи, Сунь Ятсен не отказался от тактики союзов с милитаристами, в частности с генералами Фэнтяньской и Аньхуйской клик в 1923-1924 гг.
В конце 1922 г. юньнаньский генерал Ян Симинь и гуан-сийский генерал Лю Чжэньхуань нанесли поражение гуан-дунскому милитаристу Чэнь Цзюнмину, захватили Гуанчжоу и часть территории провинции. Ни тот ни другой не были сторонниками Сунь Ятсена. Используя его как политическое прикрытие, они передали ему номинальную власть. Так в феврале 1923 г. Сунь Ятсен в очередной раз возглавил южное правительство. До 1924 г. Сунь Ятсен не располагал собственными войсками и находился в полной зависимости от своих союзников-генералов. Над ним висела угроза повторения сценариев 1918 и 1922 гг., т.е. очередного, на этот раз уже третьего по счету, изгнания из Гуандуна. Стала явной бесперспективность дальнейшего продолжения тактики политических комбинаций с использованием противоречий между милитаристами и безнадежных союзов то с тем, то с другим генералом. Однако без собственной армии Сунь Ятсену было невозможно прийти к реальной власти не только во всем Китае, но даже в Гуандуне. Для создания своей армии необходимо было получить огромные денежные средства, массу оружия и снаряжения, боеприпасов. Требовался собственный офицерский корпус, а для этого нужна была своя военная школа или академия - «кузница командных кадров» новой армии. Ничем этим Сунь Ятсен не располагал. Финансовая поддержка китайской эмигрантской буржуазии, оказываемая ему уже не одно десятилетие, была достаточна для поддержания его политической деятельности. Однако для создания новой военной машины требовалось финансирование неизмеримо больших масштабов. Такие средства могли дать мировые державы сообща. Однако они после падения монархии в Китае делали ставку на реально обладавшие властью милитаристские группировки и провинциальных военных правителей. Доверию империалистических держав к Сунь Ятсену мешало и его реноме революционера, т.е. «смутьяна».
Понимая эту особую роль мировых держав в Китае. Сунь Ятсен тем не менее искал помощи Запада и Японии. С одной стороны. Сунь Ятсен выступал против империализма, а с другой - прибегал к помощи империалистических держав. Так. он в 1917 г. заключил соглашение о сотрудничестве с Германией и получил из Берлина 2 млн. юаней. В 1921 г. Сунь Ятсен надеялся на заключение союза трех стран - Китая, Германии и Советской России. Когда тройственный союз не состоялся, Сунь Ятсен стал делать ставку на большевиков, уповая на военное и политическое сотрудничество с Москвой и Коминтерном. С их помощью он намеревался создать свою собственную армию и собственную партию по образцу российских коммунистов, превратить Гуандун в плацдарм для наступления на бэйянскую систему милитаризма, распространения власти на весь Китай и объединения страны.
Сунь Ятсен нуждался в помощи Москвы и Коминтерна. Не имея военной подготовки. Сунь Ятсен был посредственным организатором. До осени 1923 г. Гоминьдан представлял собой рыхлый и аморфный конгломерат без официальной программы и четкой структуры. Он не был массовой организацией и не имел широкой социальной опоры. Его основные силы находились за границей и состояли главным образом из китайских эмигрантов - хуацяо. До 1924 г. Гоминьдан финансировала эмигрантская буржуазия. Слабость этой партии и была одной из причин, побудивших Сунь Ятсена искать опору в лице провинциальных милитаристов Южного Китая.
Преобразование Гоминьдана, предпринятое в октябре 1923 г. с помощью М. Бородина, привело к появлению совершенно новой организации. Задача ставилась создать партию ленинского типа, с железной дисциплиной и строгой централизацией, с претензией на политическую монополию. Большевистские организационные принципы построения нового Гоминьдана были дополнены установлением особой роли главы партии (цзунли), обладавшего по существу диктаторскими полномочиями. Это полностью соответствовало статусу «вождя», на который претендовал Сунь Ятсен.
С созданием тоталитарной партии большевистского типа Сунь Ятсен в борьбе за власть обретал вторую после армии опору. «Единственная цель нынешней реорганизации, - заяв
лял он, - состоит в том, чтобы в будущем полагаться не только на военную силу, но и на силу самой партии». Наряду с армией нового типа у него появилась и партия нового типа.
Тем самым Сунь Ятсен в Гуандуне обретал военнополитическую базу для завоевания власти во всем Китае и объединения страны. Такая база создавалась в несколько этапов и развивалась по пяти направлениям: реорганизация Гоминьдана, заключение политического союза с КПК и упрочение связей с массовым движением; реорганизация милитаристских войск и строительство армии нового типа; образование Национального правительства и учреждение гоминьдановской администрации в Гуандуне.
В 1923-1925 гг. происходило стремительное расширение рядов партии и рост ее политического веса: с осени 1923 по январь 1926 г. численность Гоминьдана увеличилась с нескольких тысяч до более чем 200 тысяч членов. В результате политической работы коммунистов в рамках Единого фронта расширилась социальная база Гоминьдана и упрочились его связи с массовым движением, которое в те годы в Гуандуне переживало период бурного роста.
Правительство Сунь Ятсена все менее зависело от местных милитаристов. Создавались условия для реорганизации их армий и установления над ними контроля Гоминьдана. Тем самым снижалась опасность реакционного военного переворота силами местных генералов. Борьба за армию ставила перед Гоминьданом три основные задачи. Во-первых, была нужна централизация военного командования. Во-вторых, требовалась срочная реорганизация милитаристских войск. В-третьих, для подготовки преданного партии офицерства необходимо было открыть свое военное училище.
В начале 1925 г. войска, находившиеся в Гуандуне, именовались «Союзной армией». Это был по сути конгломерат разношерстных милитаристских формирований. Их командиры формально подчинялись Сунь Ятсену. В эту «Союзную армию» входили три полусамостоятельные силы. Юньнаньская армия генерала Ян Симиня, изгнанная из родной провинции, Гуансийская армия генерала Лю Чжэньхуаня и Гуандунская армия генерала Сюй Чунчжи. Кроме того, в «Союзной армии» состоял ряд мелких частей «старого» типа. Разношерстность
этого войска усугублялась взаимными претензиями и противоречиями между генералами. Наконец, в июне 1925 г. с третьей попытки удалось образовать новый Военный совет, подчиненный Политическому совету Гоминьдана. Таким образом, был установлен партийный контроль над армией. Затем вооруженные силы гуанчжоуского правительства получили новое наименование - Национально-революционная армия (НРА).
В течение 1925 г. были ликвидированы как самостоятельные единицы юньнаньская армия Ян Симиня, гуансийская -Лю Чжэньхуаня, а затем и гуандунская армия Сюй Чунчжи. Это вызвало мятеж войск Ян Симиня и Лю Чжэньхуаня. В июне мятеж был подавлен. В августе были разоружены как ненадежные части Сюй Чунчжи. Более мелкие милитаристские части еще до этого были переформированы. Начался переход на централизованную систему финансового и материально-технического снабжения, которая вконец подрывала самостоятельность генералов старого толка. Произошло строгое разделение военных и административных - главным образом фискальных - функций, что означало коренной поворот во взаимоотношениях военного правительства с подчиненными ему армиями былых милитаристов.
Параллельно с переформированием «старых» частей шло создание собственно гоминьдановских соединений. Их ядром, напомним, стали выпускники школы Хуанпу (Вампу), которая была организована с помощью военных советников из СССР и стала базой для строительства «партийной армии». Постепенно она выросла до трех дивизий, составив 1-й армейский корпус НРА, командиром которого был назначен Чан Кайши - верный последователь Сунь Ятсена.
В войсках разворачивалась политработа и создавалась сеть политорганов. Политизация армии привела к тому, что традиционные связи и отношения между солдатами и командирами часто заменялись идеологическими установками и устанавливалась более строгая дисциплина.
Гоминьдан много сделал для налаживания в НРА политической пропаганды и агитации. Тем не менее, за короткий срок, прошедший со времени создания Политуправления в июле 1925 г. до начала Северного похода, было очень трудно перестроить массовое сознание солдат и превратить их в убеж
денных сторонников Гоминьдана. Сохранялся наемный принцип комплектования армии, в ней все еще не были изжиты низкий уровень грамотности и региональные предрассудки солдат. По старому милитаристскому обыкновению, генералитет НРА все еще стремился сохранить личный контроль над «своими» войсками. Все это мешало укреплению дисциплины в войсках. В «партийной армии» была введена система коллективной ответственности. Смертная казнь полагалась за нестойкость и трусость в бою солдат и даже целых подразделений, особенно в случае гибели командира.
Параллельно с организацией «партийной армии» создавалась партийная гражданская администрация в Гуандуне. 1 июля 1925 г. было образовано партийное Национальное правительство как исполнительный орган ЦИК Гоминьдана. Были проведены административные реформы, в результате которых появилась возможность увеличить налоговые поступления в казну гуандунского правительства.
Вся территория Гуандуна оказалась под контролем Гоминьдана. Укрепился его авторитет в рабочих и крестьянских массах и среди буржуазии. После объединения Гуандуна, разгрома милитаристов, строительства прочного государственного аппарата, стабилизации финансов в провинции наступило экономическое оживление. Буржуазия воспряла духом, и ее охватила горячка обогащения. Вместе с тем союз с большевиками, Коминтерном и КПК вызвал резко отрицательную реакцию среди ультраправых гоминьдановцев, выступавших на своем «пленуме ЦИК» за исключение из Гоминьдана коммунистов и лидера левых гоминьдановцев Ван Цзинвэя. Однако «сишаньцам» не удалось тогда развалить Единый фронт с КПК. Раскол в гоминьдановском руководстве практически не отразился на боеготовности армии.
В течение 1925 г. гоминьдановская армия провела несколько победоносных кампаний против южных милитаристов. К началу 1926 г. гуанчжоуское правительство завершило объединение всей территории пров. Гуандун и укрепило свое экономическое, политическое и военное положение. Полным ходом шла подготовка к Северному походу. К 1926 г. гоминьдановская власть превратилась в мощный фактор политической жизни Китая, которая открыто провозгласила своей программ
ной целью уничтожение милитаризма. Все это позволило Национальному правительству уже в середине 1926 г. приступить к практической реализации задачи объединения страны. Возникнув внутри милитаристской системы, в старой политической оболочке, гоминьдановская государственность переросла ее узкие рамки и превратилась в силу, нацеленную на борьбу с этой системой.
К 1926 г. местный гуандунский милитаристский режим фактически трансформировался в существенно обновленную военную структуру. Эта эволюция происходила в обстановке борьбы различных социальных сил, взаимного противостояния старого и нового начал. Тем самым становление власти Гоминьдана в Гуанчжоу стало особым случаем эволюции военных режимов в Китае 10-20-х годов, исключительным и нетипичным на общем фоне милитаристских диктатур.
После подавления мятежа юньнаньских и гуансийских войск главным носителем военно-бюрократических тенденций стала укрепившая свои политические позиции верхушка гоминьдановского генералитета. Она по-своему противилась радикальным переменам и рвалась к власти. С марта 1926 г. ясно наметилась тенденция к военно-бюрократической диктатуре, хотя накануне Северного похода Гоминьдану было присуще некое равновесие демократических и военно-бюрократических потенций.
В 1923-1925 гг. Гоминьдан опирался на массовое движение и союз с КПК, и именно это позволило ему одержать верх над местными милитаристами. Упрочению его позиций в Гуанчжоу способствовало военно-политическое сотрудничество с Советской Россией, особенно пригодилась большая помощь, оказанная ею гоминьдановскому правительству.
Укрепление позиций Гуанчжоуского правительства происходило на фоне обострявшейся антиимпериалистической борьбы. 30 мая 1925 г. английская полиция в Шанхае расстреляла студенческую демонстрацию, проводившуюся в знак протеста против убийства китайского рабочего на одном из японских текстильных предприятий и против других империалистических акций. В ответ на эту расправу в Китае началось массовое антиимпериалистическое движение, вошедшее в историю под названием «Движение 30 мая» (о чем см. в гл. 5). Все это при
водило к ослаблению позиций империалистических держав в Китае и побуждало их к ответным мерам.
Конец 1925 - начало 1926 г. стал поворотным пунктом в «китайской» политике мировых держав, порой поисков нового подхода к взаимоотношениям с Китаем. До конца 1925 г. каждая держава делала ставку на поддержку тех или иных клик. Это вызвало между ними острую конкуренцию, которая порой отодвигалась на задний план, когда державы выступали единым фронтом для обеспечения общих интересов. С обострением политической обстановки в Китае 1925-1927 гг. главным лозунгом здесь стал антиимпериализм. В связи с этим Япония, Англия и США были вынуждены объединить усилия и отложить до лучших времен решение спорных вопросов. В декабре 1925 г. под нажимом Англии и Японии У Пэйфу и Чжан Цзолинь вступили в переговоры о заключении союза для борьбы с «красными». Уже в начале января 1926 г. этот союз был заключен. В июне 1926 г. У Пэйфу и Чжан Цзолинь встретились в Пекине, где обсудили планы совместной борьбы с «красными». Позднее к союзу У Пэйфу и Чжан Цзолиня подключился шанхайский милитарист Сунь Чуаньфан. В конце 1926 г. этими тремя силами была создана «Армия умиротворения государства» под командованием Чжан Цзолиня. С 1926 г. в Китае ускоряется поляризация сил. Все более четкие очертания принимает противостояние двух группировок - чжили-фэнтяньский блок, с одной стороны, Национальные армии и гоминьдановская Национально-революционная армия (с июля 1926 г.) - с другой.
В первой половине 1926 г. основной ареной военных столкновений между чжили-фэнтяньским блоком и его противниками был Северный Китай. Национальные армии вели кровопролитные бои с войсками чжили-фэнтяньского блока. В июле начался Северный поход НРА. а в сентябре Фэн Юйсян объявил о вступлении в Гоминьдан, тем самым официально оформив союз с гуанчжоуским правительством Юга.
В середине 20-х годов в милитаристской системе резко усилились кризисные явления. Одним из признаков этого стало появление «новых» милитаристов в результате проникновения в армейскую среду патриотических идей. Среди них было немало, военачальников. выступивших против бэйянских милита-
ристов в союзе с патриотическим движением, но преследовавших при этом узкокорыстные цели укрепления и расширения своей власти. В середине 20-х годов в Китае, как на Севере, так и особенно на Юге, происходило размежевание в среде генералитета. Подспудно образовывалась категория военных лидеров нового типа, приходивших на смену милитаристам старого толка. Десятилетия внутренних войн породили в Китае новое поколение солдат и офицеров, которое интересовалось не только «традиционным» занятием - грабежом, - для них стало самоцелью объединение родины. Сознательно или интуитивно они искали лидеров, которые, используя их военный опыт, могли бы повести их к установлению «порядка в Поднебесной». При всем том поначалу четкой грани между «старыми» и «новыми» милитаристами не ощущалось. В деятельности тех и других, хотя и в разной мере, проявлялись как новые черты, вызванные ростом национального сознания в Китае, так и традиционные для милитаристской системы взгляды и нормы поведения. Военачальники новой формации, т.е. «новые» милитаристы, как и Гоминьдан в целом, не были прямыми выразителями интересов одного какого-то класса. В принципе невозможно установить соответствие между политикой гоминьдановской военной верхушки и интересами определенного класса. Причина этого - в неоднородности социальной базы Гоминьдана, который выступал некоей политической скрепой, как разнородных социальных образований, так и самого слоя «новых» милитаристов. Однако по сравнению со старыми милитаристскими кликами у Гоминьдана и его генералитета сложились более тесные связи с китайской буржуазией.
«Новые» милитаристы сознавали необходимость ликвидации полуколониальной зависимости и преодоления отсталости страны. Это подталкивало их к участию в национальнопатриотическом движении или к поискам контактов с ним. Они выступали с националистических и антиимпериалистических позиций. Это была новая для Китая, своеобразная разновидность активного боевого национализма. Гоминьдановские военные были носителями националистических и центростремительных тенденций, т.е. выражали общенациональные устремления.
Восприняв антиимпериалистические и националистические взгляды Сунь Ятсена, «новые» милитаристы сделали их своим идейным знаменем. «Старые» милитаристы применяли преимущественно военные средства решения социально-политических проблем и военно-бюрократические методы управления. «Новые» милитаристы не отказывались от этих методов. Однако вместе с тем они пытались использовать в своих интересах и массовое движение, хотя относились к нему с подозрением или скрытой враждебностью.
Пойдя на частичную политизацию своих армий, «новые» милитаристы постепенно налаживали в войсках политическую подготовку бойцов. Она состояла в пропаганде антиимпериалистических и националистических идей, питавших «три народных принципа», и призвана была укрепить боевой дух войск. Однако эта пропаганда не была последовательна и унифицированна. Каждый военачальник стремился сохранить безраздельное личное влияние в своих частях. Многие из «новых» милитаристов проявляли большой интерес к достижениям советской военной школы. Прежде всего, это сказалось в организации партийно-политической работы, обучении личного состава, подготовке офицерских кадров; были заимствованы также некоторые элементы опыта Красной Армии.
При всем том «новый» милитаризм нес в себе черты преемственности от старой милитаристской системы. Это выражалось особенно в стремлении военачальников к сохранению своей независимости и личной власти над армией и подконтрольными районами, в ставке на военную силу, в склонности к использованию неформальных традиционных связей.
В середине 20-х годов ядром формировавшегося слоя «новых» милитаристов был генералитет НРА. Гоминьдановское правительство служило своего рода центром притяжения для военачальников, находившихся на «распутье» и еще не сделавших окончательного политического выбора. Среди гоминьдановских генералов главной фигурой был Чан Кайши. В течение короткого времени он сделал стремительную карьеру. Первой ступенькой в ней стало его назначение начальником школы Хуанпу. Смерть Сунь Ятсена весной 1925 г. облегчила Чан Кайши путь наверх. Он сумел мобилизовать немногочисленные, но дисциплинированные воинские формирования Ху-
анпу (Вампу), составлявшие его главный политический козырь. После успешного завершения Первого Восточного похода против Чэнь Цзюнмина в апреле 1925 г. Чан Кайши был назначен командующим «партийной армией», в июне - начальником гуанчжоуского гарнизона, в июле - членом Военного совета.
После того как 20 августа 1925 г. был убит Ляо Чжун-кай, Чан Кайши вместе с Ван Цзинвэем и генералом Сюй Чунчжи был назначен в состав специального комитета. Чан Кайши получил чрезвычайные полномочия для преодоления кризиса. Один из лидеров левых сил в Гоминьдане Ху Хань-минь был сослан, и с политической арены был устранен Сюй Чунчжи. Воинские части его были разоружены «партийной армией». Все это сделало Чан Кайши и Ван Цзинвэя ведущими лидерами Гоминьдана. Будучи осторожным политиком, Чан Кайши в 1925-1926 гг. стремился занимать промежуточное положение в борьбе правого и левого крыла Гоминьдана. Попеременно нанося удары по представителям того и другого, он постепенно сосредоточивал в своих руках большую власть. Среди правых гоминьдановцев было достаточно авторитетов, ветеранов партии, для которых Чан Кайши оставался бы выскочкой и третьеразрядным офицером, если бы не его козырная карта - школа Хуанпу и вышедшие из ее стен офицеры.
После того как Чан Кайши на II съезде Гоминьдана был избран в состав ЦИК партии, а 20 марта 1926 г. возглавил антикоммунистический и антидемократический переворот, началось первое настоящее обострение отношений между генералитетом НРА и левыми силами. Главная цель этого выступления - установление диктатуры - не была достигнута, тем не менее, в результате переворота позиции КПК в Едином фронте стали слабее. Упало значение органов коллективного руководства партийно-государственным аппаратом Гоминьдана, зато укрепилось положение Чан Кайши и его группировки. К середине 1926 г. он занимал посты председателя ЦИК Гоминьдана, главнокомандующего НРА, председателя Военного совета Национального правительства. Тем самым Чан Кайши сосредоточил в своих руках не только военную, но и политическую власть.
Слой «новых» милитаристов формировался также за счет представителей региональных военных клик и Юга. и Севера. Сочувствуя национально-патриотическим и антиимпериалистическим идеям, они тем не менее до 1926 г. не были связаны непосредственно с Гоминьданом и Национальным правительством. Черты «нового» милитаризма в середине 20-х годов были наиболее заметны в мировоззрении и действиях гуансий-ских генералов Ли Цзунжэня, Бай Чунси и среди военачальников Севера - Фэн Юйсяна. Ху Цзинъи. Го Сунлина. В 1925 -начале 1926 г. они занимали, так сказать, промежуточное, переходное положение между «старыми» и «новыми» милитаристами. Для Гоминьдана тогда большое значение имела военная среда провинции Гуаней. Ее лидеры, объединившие провинцию под своей властью в середине 1925 г., находились под влиянием идей национального возрождения, были настроены патриотически. Эти генералы стремились восстановить единство страны и положить конец унизительному международному положению Китая. Именно гуансийцы стали первыми союзниками Национального правительства за пределами Гуандуна - они присоединились к Гоминьдану весной 1926 г.
До начала Северного похода Фэн Юйсян еще не пришел к осознанию необходимости союза с патриотическими силами Юга. Однако в его мировоззрении в 1925-1926 гг. происходили прогрессивные изменения, равно как и менялась роль, которую играли Национальные армии в политической борьбе на Севере Китая. Все более отчетливо проявлялись симпатии Фэн Юйсяна к Гоминьдану. В его войсках начиналась пропаганда «трех народных принципов». В ноябре 1925 г. Фэн Юйсян открыто выступил против Фэнтяньской клики в союзе с Го Сунлином. Это отражало его дальнейшую эволюцию и решимость бороться с реакционными милитаристами. В сторону союза с национально-патриотическими силами двигался и командующий 2-й Национальной армией Ху Цзинъи. Он первым из генералов Севера установил контакты с СССР, он пригласил советских военных консультантов. На территории, занимаемой его войсками, была разрешена легальная деятельность Гоминьдана, рабочих профсоюзов, допускалось и полулегальное существование компартии. Ряд генералов 2-й Национальной армии входили в Гоминьдан либо так или иначе к нему примыкали. Эти военные
занимали резко враждебную позицию по отношению к милитаристам типа Чжан Цзолиня, У Пэйфу и империалистам. Из-за преждевременной кончины Ху Цзинъи в апреле 1925 г. замедлился процесс присоединения 2-й Национальной армии к национально-патриотическому движению.
Патриотические настроения проявились даже в среде фэн-тяньского генералитета. Однако в конце 1925 г. в Фэнтяньской группировке произошло восстание Го Сунлина. Одной из причин этого восстания послужила личная обида Го Сунлина на Чжан Цзолиня, который после Второй Чжили-Фэнтяньской войны не выделил этому милитаристу в управление провинцию, хотя войска Го Сунлина особо отличались в междоусобных боевых действиях.
Вместе с тем Го Сунлин был военным сравнительно передовых взглядов, относился к «левому крылу» милитаристов. Его, как и руководителей Национальных армий, не оставило равнодушным бесцеремонное наступление империалистов на Китай, ему не были чужды идеи нараставшего в связи с этим патриотического движения. Военно-политические события 1925 г. продемонстрировали, что в лагере бэйянских милитаристов углубляются противоречия и что патриотическое движение все более воздействует на милитаристскую систему. Разыгравшиеся в течение 1925 г. на Севере специфические военные конфликты, а именно война между Национальными армиями и Фэнтяньской кликой, начавшаяся осенью 1925 г., и восстание Го Сунлина в ноябре - декабре 1925 г., явно не укладывались в рамки обычной милитаристской междоусобицы. Противоречия между Национальными армиями и Фэнтяньской кликой в немалой степени определялись стремлением их лидеров добиться единоличного господства в Северном Китае. Но к этим традиционным мотивам теперь примешивались патриотические настроения, прежде всего антиимпериалистического толка, оказывавшие определенное влияние на политическое мышление ряда руководителей Национальных армий - особенно Фэн Юйсяна и Ху Цзинъи.
Появление этих новых фигур среди бэйянских милитаристов и их деятельность в конце 1924-1925 г. свидетельствовали о размежевании сил внутри северного блока. Таким образом, слой «новых» милитаристов в середине 20-х годов
формировался не только в гоминьдановской армии, но и вне ее.
«Новый» милитаризм, генетически связанный с милитаристской системой 10-20-х годов, функционально выступал не как ее отрицание, а как сила, стремившаяся военно-бюрократическими методами решить задачи политического объединения и освобождения Китая от полуколониальной зависимости. При всем том для «нового» милитаризма были характерны антидемократизм, антикоммунизм и худшие традиции периода милитаристской раздробленности.
Мощным катализатором процесса размежевания «старых» и «новых» милитаристов стал Северный поход НРА 1926-1927 гг., в ходе которого произошла прямая конфронтация двух форм милитаризма. В самом Гоминьдане военные начали играть более важную роль. Тем самым наметилось глубокое размежевание правого и левого течений в партии. Эти симптомы явственно обозначились еще до начала Северного похода, особенно во время «событий 20 марта» 1926 г. Тем не менее пойти на открытый отказ от Единого фронта весной 1926 г. Чан Кайши не осмелился. Даже правые лидеры Гоминьдана -Сунь Фо, У Течэн, У Чаошу и другие, а также значительная часть генералитета НРА не желали установления единоличной власти Чан Кайши, считая его выскочкой. Чан Кайши был вынужден временно отступить, однако после начала Северного похода создались благоприятные условия для установления военной диктатуры.
Развитие событий 1926-1927 гг. во многом определялось военными действиями НРА против северных милитаристов. Основным фактором политического процесса в 1925-1927 гг. оставалась армия.
Происходила военизация всех сторон деятельности гоминьдановского режима, и политическая роль генералитета НРА росла. Массовое движение было еще недостаточно мощным и организованным. То, что на первый план политики вышли военно-бюрократические методы, в конечном счете, объяснялось слабостью и малочисленностью китайского пролетариата, в целом низкой политической активностью крестьянства и его недостаточной вовлеченностью в патриотическое движение. Главной ударной силой этого движения на начальном эта
пе Северного похода выступала НРА. Именно это определяло ее политическую роль и характер взаимодействия с массами. Верхушка НРА, по своим классовым интересам смыкавшаяся с правым крылом Гоминьдана, в то время нуждалась в сохранении Единого фронта. У нее еще не было достаточно сил для того чтобы установить военную диктатуру и самостоятельно одолеть северных милитаристов. Вместе с тем борьба за лидерство между двумя ведущими военными деятелями Гоминьдана - Чан Кайши и Тан Шэнчжи - толкала каждого из них на поиски союза с левым крылом патриотического движения. Каждый из них стремился обеспечить себе дополнительное преимущество перед конкурентом. Во второй половине 1926 г. оба соперника наперебой старались зарекомендовать себя деятелями самых левых взглядов.
По мере того как НРА продвигалась на север и в политическую борьбу втягивались все новые социальные слои, разрыв между армией и левым движением, особенно крестьянским. постепенно увеличивался. Китайская деревня, включая ее имущую часть, страдала от непосильных поборов со стороны милитаристов. Сельское население ожидало от новой власти снижения налогов. Гоминьдан, вынужденный тратить огромные средства на продолжение Северного похода. не имел реальных возможностей существенно снизить налогообложение. Это вызывало рост социальной напряженности и конфликты между новой властью и крестьянством. Классовая борьба в деревне обострилась. Вопреки официальным установкам аграрной политики Гоминьдана участились случаи захвата и раздела помещичьих земель. Гоминьдановские офицеры и генералы возмущались такими действиями крестьянских союзов в их родных уездах и деревнях. Угроза крестьянских восстаний вызвала резкое «поправение» генералов и офицеров НРА. Уже в декабре 1926 г. они стали самовольно подавлять крестьянское движение на местах. Центром притяжения всех правых сил в армии стал Чан Кайши, который к началу 1927 г. сосредоточил в своих руках большую власть.
Позиции генералитета НРА и примкнувших к Чан Кайши правых деятелей укрепились, а борьба внутри Единого фронта обострилась. Левые гоминьдановцы и коммунисты группиро
вались вокруг уханьского центра, и они выступали против диктаторских поползновений Чан Кайши, считая, что власть партии должна быть превыше всего и что надо ликвидировать диктатуру военных.
С осени 1926 г. развернулось движение за приглашение Ван Цзинвэя на пост главы правительства. Тем самым левые пытались создать противовес власти Чан Кайши. В январе 1927 г. на хубэйском провинциальном съезде Гоминьдана было объявлено о начале борьбы против военной диктатуры.
В феврале 1927 г. руководство уханьской организации Гоминьдана потребовало заставить военных лидеров подчиниться партийному руководству. В марте 1927 г. на Третьем пленуме ЦИК Гоминьдана были упразднены посты председателя ЦИК, председателя Военного совета, заведующего отделом военных кадров, т.е. посты, которые занимал Чан Кайши. Большинство членов Постоянного комитета ЦИК были его противниками. И все же власть Чан Кайши почти не была поколеблена, так как он сохранил контроль над армией, которая успела почувствовать в нем сильного вождя, тогда как у левых не было столь же опытного и решительного лидера.
В провинциях, занятых НРА, власть Национального правительства с самого начала утверждалась на принципах военной диктатуры и штатские партийные управленцы особой роли не играли. Генералы НРА все более входили во вкус милитаристской вольницы. Централизованное снабжение войск было нарушено и многие генералы восстановили свою самостоятельность. Они обеспечивали свои войска деньгами, собирая налоги с населения, а вооружение и боеприпасы пополняли за счет трофеев. Роль штатских функционеров Гоминьдана становилась минимальной.
В НРА возрождались милитаристские тенденции, резко ухудшился ее качественный состав. Наиболее преданные Гоминьдану части в ходе боев понесли невосполнимые потери, и в состав НРА включались войска милитаристов, разбитых или перешедших на сторону Национального правительства. Пополнение такого рода принесло в НРА политическую индифферентность, недисциплинированность и стремление к наживе, т.е. все отрицательные качества милитаристских войск, что вело к деполитизации гоминьдановской армии.
Обострение борьбы между правыми и левыми силами в Гоминьдане побудило мировые державы с конца 1926 г. делать ставку на раскол патриотического лагеря в Китае. Делалось это путем «наведения мостов» с правым крылом Гоминьдана, прежде всего с группировкой Чан Кайши. Так, в декабре 1926 г., представители Запада и Японии в целях подавления массового движения попытались примирить Чан Кайши с Чжан Цзолинем.
Вплоть до конца 1926 г. иностранные державы рассчитывали сколотить блок бэйянских милитаристов для подавления «смуты» в Китае. Однако после внушительных побед НРА продолжение прежней политики опоры на Бэйянскую группировку становилось бесперспективным и могло привести к выпадению Китая из орбиты империалистического влияния. Следовало искать новую модель взаимоотношений с Китаем. В декабре 1926 г. на совещании членов дипломатического корпуса в Пекине наметился поворот к более тонким методам подчинения Китая. Державы изъявили готовность признать гоминьдановское правительство и начать переговоры о пересмотре неравноправных договоров, отмене консульской юрисдикции, о предоставлении Китаю таможенной автономии и пр. Новый подход предполагал переориентацию держав с Бэйянской группировки и отдельных милитаристов на правое крыло Гоминьдана, военным лидером которого стал Чан Кайши. Западные политики убедились, что бэйянская система уже не может служить орудием для сохранения позиций держав в Китае. Поворот держав к сотрудничеству с Чан Кайши стал одним из факторов крушения бэйянской системы милитаризма.
Вместе с тем в правом крыле Гоминьдана заметно усилились соглашательские настроения по отношению к державам. Сам Чан Кайши в конце 1926 - начале 1927 г. искал сближения с США и Японией. Наметившийся поворот в политике империализма в сторону сотрудничества с правыми в Гоминьдане придал Чан Кайши уверенность в своих силах.
Когда к весне 1927 г. позиции Чан Кайши и его сторонников окрепли, генералы решились на военный переворот. 7 апреля 1927 г. в Шанхае состоялось секретное военное совещание, на котором Ли Цзунжэнь, Ли Цзишэнь, Бай Чунси и другие генералы поддержали планы установления военной дикта
туры Чан Кайши. Участники заговора учитывали изменение отношения национальной буржуазии к Единому фронту с КПК. Опасаясь дальнейшего подъема массового движения, она склонялась к поддержке Чан Кайши. В марте 1927 г. состоялась его встреча с представителями крупной буржуазии Шанхая. Здесь лидер Гоминьдана дал обещание, что в вопросе отношений между трудом и капиталом он не пойдет по пути Уханьского правительства. После этого шанхайская буржуазия согласилась финансировать «антикоммунистический» переворот, и Чан Кайши были переданы 3 млн. юаней. К разрыву с КПК Чан Кайши подталкивали и державы. Правые пошли на разрыв с массовым движением и установление военной диктатуры.
Военный переворот 2 апреля 1927 г. знаменовал собой рубеж в развитии гоминьдановского милитаризма. К этому времени группировка Чан Кайши контролировала наибольшую часть территории Китая. В Нанкинском правительстве, образованном в апреле 1927 г., вся власть была сосредоточена в руках главнокомандующего НРА Чан Кайши, генералов Бай Чунси и Хэ Инциня. Предпринятые после переворота антикоммунистические акции гоминьдановских генералов привели к окончательному превращению НРА в орудие правых сил.
И все же, апрельский переворот Чан Кайши еще не означал окончательной победы военно-бюрократических сил. В Центральном Китае продолжало действовать левогоминьдановское Уханьское правительство во главе с Ван Цзинвэем, которое заявило о своей верности политике Единого фронта. Правда, хотя подъем революционного движения оказывал влияние на Уханьское правительство, оно проявляло непоследовательность и нерешительность. Правительство Ван Цзинвэя постоянно сталкивалось с проблемой выбора между союзом с массовым движением и опорой на «новых» милитаристов типа Чан Кайши, Тан Шэнчжи. Лишившись одной из двух основ своей власти, правительство оказывалось в опасной зависимости от другой.
После апрельского переворота Чан Кайши уханьское правительство Ван Цзинвэя попыталось сохранить баланс между армией и массовым движением и. лавируя между ними, удержаться у власти. Левые гоминьдановцы боялись масс и КПК. Опасаясь утратить контроль над массовым
движением, они в то же время пытались использовать его в своих интересах. В борьбе против Чан Кайши уханьские деятели рассчитывали на военные силы его соперника - Тан Шэнчжи. Это была зыбкая и ненадежная опора, поскольку Тан Шэнчжи и другие генералы лишь до поры до времени поддерживали правительство Ван Цзинвэя. По существу взгляды уханьских военных мало отличались от установок Чан Кайши и связанных с ним военачальников. Раскол генералитета НРА на две группировки - наньчан-нанкинскую во главе с Чан Кайши и уханьскую, возглавляемую Тан Шэнчжи, был временным, так как произошел не столько из-за принципиальных различий в идеологии, сколько из-за личных антипатий между лидерами.
Стихийное развитие крестьянского движения, направленного против крупных землевладельцев, вызывало растущее недовольство офицеров, которые в своем большинстве были выходцами из богатых землевладельческих семей. Из 56 генералов, перешедших в декабре 1926 и январе 1927 г. на сторону НРА, 51 были крупными землевладельцами, имевшими 500 и более му га) земли каждый. Назревал открытый конфликт между сторонниками и противниками крестьянского движения. Нарастание таких настроений в командовании армии вылилось в мае - начале июня в серию военных мятежей против Уханьского правительства. Восстал сычуаньский генерал Ян Сэнь, за ним последовал командир 14-й дивизии в Хубэе Ся Доуин. Эту эстафету приняли командир полка в Чанша Сюй Кэсян, командир 3-го корпуса в Цзянси Чжу Пэйдэ и др. Войска НРА, находившиеся в Хэнани, возвращались в Центральный Китай для подавления крестьянского движения. Ван Цзинвэй не посмел пресечь эти выступления. Уханьские лидеры встали на путь ограничения массового движения и свертывания сотрудничества с ним. В июле 1927 г. Уханьское правительство разорвало Единый фронт с КПК.
Главной опорой группировки Ван Цзинвэя стала армия Тан Шэнчжи, а она теряла поддержку в массовом движении крестьянства и социальных низов. Разрыв Единого фронта с коммунистами подготовил почву для компромисса между Уханем и Нанкином. Это событие знаменовало завершение целого этапа в процессе милитаризации гоминьдановской госу
дарственности. На всей территории, освобожденной в период Северного похода, был установлен режим военной диктатуры. Политический вес группировки Ван Цзинвэя уже целиком и полностью определялся ее связями с армией Тан Шэнчжи. Военно-бюрократическая тенденция в Гоминьдане окончательно и бесповоротно взяла верх.
Во второй половине 1927 - первой половине 1928 г. в гоминьдановском Китае продолжалась борьба за власть между группировками Ван Цзинвэя, Чан Кайши, гуансийцев и др. Однако теперь уже это была борьба между различными группировками «новых» милитаристов.
Важнейшим итогом Северного похода стало объединение большей части Китая под властью Национального правительства. После начала Северного похода НРА и присоединения Фэн Юйсяна к Гоминьдану военные действия против бэйянской системы приняли характер общекитайской войны - в отличие от милитаристской междоусобицы предшествующих лет. Во второй половине 1926 - первой половине 1927 г. НРА на волне патриотического подъема в Китае добилась решающих успехов в борьбе с милитаристами северного блока. Это предрешило судьбу бэйянской системы. В первой половине 1928 г. армии Чан Кайши под лозунгом продолжения Северного похода выступили против бэйянских милитаристов, нанесли им окончательное поражение и в начале июня заняли Пекин.
Военные действия 1926-1928 гг. отличались от предшествующих и своими масштабами. Во время Северного похода намного увеличился временной и пространственный размах операций, возросла численность войск обеих группировок, участвовавших в сражениях.
Во Второй Чжили-фэнтяньской войне 1924 г. зона военных действий охватила 5 провинций, а участвовало в них с обеих сторон 470 тыс. человек. Северный поход и последующие кампании 1926-1928 гг. имели гораздо больший размах: они охватывали 12 провинций и более 1 млн. сражавшихся.
Гоминьдан сделал важный шаг в направлении объединения Китая. Однако резко повысилось значение армии в ущерб демократическим началам. Доминирующее положение заняли «новые» милитаристы во главе с Чан Кайши, но к Гоминьда
ну присоединились также многие офицеры и генералы из прежних клик, что привело к синтезу «старого» и «нового» милитаризма. Это стало одной из характерных социально-политических черт гоминьдановского Китая. Однако гоминьдановская власть, установившаяся в итоге Северного похода и военной кампании НРА в феврале - июне 1928 г., заметно отличалась от милитаристских режимов 1916-1928 гг. Она представляла собой новую форму организации милитаризма. Социально-политическая природа этой власти в большей степени отвечала потребностям буржуазного развития Китая и устранения наиболее архаичных черт, унаследованных от бэйянской системы.
Новый режим тем не менее сохранял многие характеристики «старого» милитаризма. В первую очередь это были военно-бюрократическая природа государства и сильные местнические настроения среди генералитета, немалая часть которого лишь формально подчинилась Национальному правительству. В 1926-1928 гг. сохранение власти в руках военных способствовало сохранению старых регионально-милитаристских тенденций в новых условиях.
Разгром Бэйянской группировки в ходе Северного похода означал ликвидацию двух ее компонентов - Чжилийской клики и ответвления - группировки Сунь Чуаньфана. Две эти силы сошли с исторической сцены. Третий компонент - Фэнтяньская клика отступила в Маньчжурию и еще три года (1928-1931) продолжала быть региональной силой. В итоге победа Гоминьдана и его союзников привела не просто к разгрому Бэйянской генеральской группировки, а к краху всей бэйянской системы милитаризма.
На смену бэйянскому пришло господство гоминьдановского милитаризма. Однако первый по существу не имел своей определенной идеологии, тогда как второй стал идеологической структурой, опиравшейся официально на идеи Сунь Ятсена и «три народные принципа». На смену «беспартийной» Бэйянской группировке пришла военная клика во главе с Гоминьданом - партией военного типа.
Бэйянская система родилась и существовала как сумма нескольких равновеликих клик. В их борьбе между собой так и не- определился победитель - будущий объединитель Китая.
Северный поход, приведший к гибели бэйянского варианта милитаризма, означал создание нового варианта системы во главе с Гоминьданом как генеральской суперкликой. Ее возможности намного превосходили силы оставшихся после 1927 г. военных группировок, клик и провинциальных милитаристов. Эта сверхклика-гегемон претендовала на роль вершителя судеб Китая. В результате успеха Северного похода из узкой начальной военной котерии Хуанпу (Вампу) родилась мощная генеральская группировка во главе с Чан Кайши. С перенесением столицы гоминьдановского государства из Гуанчжоу в Нанкин эту группировку стали именовать Нанкинской кликой, а по названию родной провинции Чан Кайши и генералов его окружения - Чжэцзянской группировкой.
В новой милитаристской системе вместо суммы равнозначных величин первого эшелона сложилось противостояние «великая группировка - малые клики - провинциальные правители». В бэйянский период все клики остались на положении древних «чжухоу», и никто не смог стать «гегемоном» (ба)*. С началом гоминьдановского правления возник «гегемон» всекитайского значения, у которого появилась возможность не только возглавить новую систему милитаризма, но и претендовать на роль объединителя страны.
Итак, Северный поход создал предпосылки к устранению политической раздробленности Китая. Ликвидировав противостояние Севера и Юга в бэйянский период, гоминьдановская модель милитаризма сделала важный шаг к объединению страны под эгидой Гоминьдана и его военного лидера Чан Кайши, который превратился, по существу, в ба-вансц т.е. «князя-гегемона», вставшего на путь вандао. т.е. военного подчинения всего Китая.
* Чжухоу - удельные, а позднее самостоятельные князья, правители княжеств эпох Чуньцю и Чжаньго (770-221 гг. до н.э.).
Ба (баван) - «гегемон», правитель сильнейшего княжества или царства эпох Чуньцю и Чжаньго.
Часть третья
КИТАЙ ПОД ВЛАСТЬЮ ГОМИНЬДАНА
Глава 1
ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ В КИТАЕ 30-х ГОДОВ
В апреле 1928 г. НРА снова выступила в Северный поход, целью которого было объединение страны. В союзе с НРА в походе приняли участие «национальные армии» Фэн Юйся-на. контролировавшие провинции Хэнань, Шэньси, Ганьсу, и армия губернатора провинции Шаньси Янь Сишаня. Войскам НРА противостояли армии коалиции северных милитаристов во главе с Чжан Цзолинем, которого поддерживала Япония.
Под напором НРА милитаристские силы отступили к центру провинции Шаньдун - городу Цзинань. Армии Чжан Цзоли-ня грозил разгром, и занятый НРА Цзинань обстреляли японские войска. Погибли тысячи гоминьдановских солдат и мирных жителей. По требованию Японии НРА вынуждена была оставить город Цзинань и зону железной дороги Тяньцзинь - Пукоу.
Этот новый акт японской агрессии вызвал всплеск массового возмущения в Шанхае, Тяньцзине и других городах. Активно выступили созданные Гоминьданом легальные профсоюзы. Они организовали забастовки рабочих японских предприятий. бойкот японских товаров и патриотические манифестации. С этого времени легализованное Гоминьданом профсоюзное движение набирает силу. Забастовки рабочих активно поддержали студенты, национальная буржуазия. Что касается подпольных красных профсоюзов, созданных КПК, то они бы
ли малочисленны, слабы и не смогли стать организаторами ан-тияпонских выступлений.
Японские войска были выведены из Шаньдуна лишь в мае 1929 г. в результате переговоров нанкинского правительства с правительством Японии.
Более успешно продвигались войска милитариста Янь Сишаня, в июне 1928 г. занявшие Пекин и Тяньцзинь. Единственной столицей Китая отныне стал Нанкин. Пекин (Северная столица) был переименован в Бэйпин (Северное спокойствие), а столичная провинция Чжили - в Хэбэй. Гибель в июне 1927 г. Чжан Цзолиня (японская контрразведка «убрала» его, заподозрив в симпатиях к национально-патриотическому движению) облегчила Гоминьдану формальное объединение страны. Сын Чжан Цзолиня - «молодой маршал» Чжан Сюэлян, унаследовавший владения отца, признал Нанкинское правительство в декабре 1927 г., а прежде весной 1927 г. власть Нанкина признал далай-лама Тибета.
Завершив формальное объединение страны. Гоминьдан изменил административную структуру Китая посредством создания шести новых провинций. В 1928 г. бывшие округа Жэхэ, Чахар, Суйюань, Нинся, Цинхай и Сикан были объявлены провинциями со своими губернаторами.
Военное «объединение» Китая под властью Гоминьдана означало, по идее Сунь Ятсена, завершение «военного периода национальной революции». В конце 1928 г. ЦИК Гоминьдана объявил о начале с 1 января 1929 г. «периода политической опеки» Гоминьдана над страной сроком на шесть лет. Он должен был подготовить установление в стране конституционного правления избираемого народом Национального собрания.
Специально созданная комиссия разработала «Программу политической опеки» и «Органический закон Национального правительства Китайской Республики». В этих документах устанавливались принципы всесторонней «партийной опеки» Гоминьдана над всеми сферами государственной структуры, незыблемое политическое верховенство партии над подконтрольным ей правительством. Высшим органом государства объявлялся Национальный конгресс Гоминьдана. В промежутках между его созывами политическая власть принадлежала ЦИК Гоминьдана. Для управления Национальным правитель
ством и контроля над ним ЦИК Гоминьдана учреждал специальный орган - Центральный политический совет (ЦПС), имевший право толковать и изменять «Органический закон Национального правительства Китайской Республики». В основу функций Национального правительства, состоявшего из Государственного совета и председателя правительства, был положен принцип разделения «пяти властей» (исполнительная, законодательная, судебная, экзаменационная и контрольная). Учреждалось пять юаней (палат), председатели которых входили в Государственный совет.
Исполнительный юань, практически игравший роль кабинета министров, включал министерства внутренних дел, иностранных дел, вооруженных сил, финансов, промышленности, сельского хозяйства, торговли, транспорта, образования, здравоохранения и различные комиссии. Законодательный юань на основании проектов, представляемых другими юанями, готовил документы, подлежащие утверждению Государственным советом. Юридический юань включал министерство юстиции и дисциплинарную комиссию, занимавшуюся расследованием преступлений и наказанием государственных служащих. Экзаменационный юань ведал организацией экзаменов для кандидатов на государственную службу и аттестацией госслужащих. Контрольный юань состоял из ревизоров, назначаемых Национальным правительством для систематического контроля над деятельностью всех служащих.
После своей отставки (длившейся с августа 1927 по январь 1928 г.) и возвращения в ряды своей партии Чан Кайши сосредоточил в своих руках властные полномочия председателя Национального правительства, председателя Военного совета ЦИК Гоминьдана, главнокомандующего.
Уже в январе 1928 г. в Манифесте Национального правительства было заявлено, что главная цель его внешней политики - отмена неравноправных договоров держав с Китаем, и она будет достигнута путем переговоров. Неравноправные договоры предусматривали контроль иностранных держав над китайскими морскими таможнями, который обеспечивал низкие таможенные тарифы на ввозимые в страну товары; наличие в Китае отчужденных территорий, а именно, иностранных сеттльментов и концессий; неподсудность иностранцев китайским
законам (экстерриториальность и консульская юрисдикция). В Манифесте было отмечено, что в случае отказа держав от переговоров нанкинское правительство пойдет на одностороннее аннулирование неравноправных договоров.
Первой державой, признавшей нанкинское правительство как общекитайское, были США (июль 1928 г.), последней -Япония (январь 1929 г.). В 1928 г. правительство объявило о восстановлении таможенной автономии Китая и введении новых, повышенных ввозных пошлин. Таможенные договоры Китая с каждой из держав заключались в 1928-1929 гг., лишь Япония оттянула подписание такого договора до середины 1930 г. Правительство добилось кроме того возвращения Китаю большей части иностранных концессий (за исключением самых крупных). Труднее всего шел переговорный процесс по вопросам экстерриториальности и консульской юрисдикции. Он был прерван вторжением Японии в Маньчжурию осенью 1931 г.
Достижение таможенной автономии помогло гоминьдановскому правительству защитить национальный рынок и укрепить позиции национальной буржуазии. Этой же цели служила и отмена правительством в мае 1930 г. лицзиня - архаичного налога. который взимался с товаров при пересечении административных границ внутри страны.
Велась подготовка к реформе денежной системы, правительственному регулированию и унификации денежного обращения в стране. В 1926 г. правительство на свои средства основало Центральный банк Китая, Крестьянский банк и Банк отечественного производства. В ведущие частные банки были сделаны крупные правительственные вложения, это превратило их в смешанные и поставило под контроль государства.
Укреплялось положение самого Гоминьдана. Внутри партии существовали три группировки - Нанкинская во главе с Чан Кайши, блок бывших уханьцев и Гуандун-гуансийская группировка. Борьба между этими группировками к началу 1928 г. завершилось временным компромиссом. В январе Чан Кайши возглавил правительство в Нанкине и объявил его «национальным», т.е. всекитайским. Группировка Чан Кайши, или Нанкинская, контролировала лишь часть провинций восточноприморского Китая. Гуандун-гуансийская и Уханьская группировки приняли участие в формировании Нанкинского прави
тельства, однако они по-прежнему бесконтрольно распоряжались в районах своего господства - бассейне Янцзы и Южном Китае. Оставались независимыми также милитаристские группировки на севере и западе страны. На северо-востоке господствовал Чжан Сюэлян. Коалиция Фэн Юйсяна и Янь Сишаня контролировала Шэньси, Шаньси и часть Хэнани. Практически самостоятельными были сычуаньские милитаристы и Шань-дунская группировка. Нанкинское правительство, опираясь на связи с буржуазией Шанхая и других городов приморского Китая, используя поступления от крупнейших в стране шанхайских таможен, форсировала расширение своей армии. Положение Чан Кайши упрочилось, и сфера его влияния расширилась.
Согласно официальным установкам Гоминьдана, его внутренняя и внешняя политика следовала суньятсеновскому принципу национализма, т.е. созданию свободного, единого, экономически и политически сильного государства. Однако задача реального объединения страны еще не была решена, и продолжались междоусобные войны. Весной 1929 г. войска Чан Кайши воевали против Гуансийской клики милитаристов, которая хозяйничала в четырех провинциях - Гуаней, Гуандун, Хунань и Хубэй. Войска Чан Кайши одержали победу, после чего влияние гуансийских милитаристов было ограничено одной провинцией Гуаней. В мае 1929 г. обострились отношения между правительством и чрезмерно усилившимся Фэн Юйсяном. Армия Фэн Юйсяна контролировала северные провинции Китая и готовилась занять провинцию Шаньдун, поскольку в 1929 г. истекал срок оккупации Шаньдуна японскими войсками. Война против Фэн Юйсяна в октябре-декабре 1929 г. была успешной для Нанкина, войска Фэна были оттеснены в окраинные провинции Чахар и Суйюань.
В это время против Чан Кайши выступила влиятельная оппозиция - Движение за реорганизацию Гоминьдана. Лидеры этого движения Ван Цзинвэй и Чэнь Гунбо обвиняли правительство в коррупции, нарушении прав народа. Их поддержали многие недовольные милитаристы. Летом 1930 г. губернатор провинции Шаньси Янь Сишань выступил против Чан Кайши, его войска заняли Бэйпин, вновь переименованный Янь Сиша-нем в Пекин. Его объявили столицей Китая в противовес Нанкину, а в сентябре 1930 г. в Пекине было образовано прави
тельство во главе с Янь Сишанем, в которое вошел и Ван Цзинвэй. После ряда кровопролитных столкновений войск Янь Сишаня с НРА, и этот генерал был вынужден признать Нанкинское правительство. Взамен он был назначен губернатором, а фактически бесконтрольным хозяином Шаньси. В итоге всех этих событий к 1930 г. Нанкинское правительство укрепило свое влияние в районах Северного и Северо-Восточного Китая.
Хотя военные выступления были разгромлены армией Чан Кайши, с оппозицией его правительству не было покончено. В мае 1931 г. оппозиционеры созвали чрезвычайную сессию ЦИК Гоминьдана в Гуанчжоу, на которой потребовали отставки Чан Кайши. Было создано новое Национальное правительство во главе с Ван Цзинвэем, и оно объявило войну правительству в Нанкине.
В этой обстановке Чан Кайши подкрепил свои претензии на роль всекитайского лидера идеологическими и политическими мерами. Новый глава Гоминьдана объявил себя продолжателем дела Сунь Ятсена, истинным наследником его идей и заветов. Сунь Ятсен был провозглашен «отцом государства». Отныне в учреждениях, армии, школах следовало исполнять тщательно разработанный ритуал - поклоны перед портретом Сунь Ятсена, чтение его завещания и т.д. По существу это был отказ от «трех политических установок» (союз с СССР, союз с КПК, поддержка рабочих и крестьян). Главный упор делался на идее классового партнерства и национализма. В феврале 1928 г. Чан Кайши и представители других правых группировок Гоминьдана приняли решение о том, что члены партии должны пройти «перерегистрацию». Из Гоминьдана, насчитывавшего в 1927 г. свыше 250 тысяч человек, намечалось вычистить «скрытых коммунистов», членов левого толка, а заодно и участников оппозиционных фракций. Тем самым партия должна была стать послушным орудием Нанкинской группировки.
В октябре 1928 г., стремясь представить правительство в Нанкине вполне «законным», группировка Чан Кайши и его окружение обнародовали проекты «Органического закона национального правительства Китайской республики» и «Программу политической опеки». Целью этих документов было легализовать неограниченную диктатуру Гоминьдана, а по существу - самого Чан Кайши и его сторонников, захвативших
руководящие органы партии. Обоснованием действий Чан Кайши стал тезис Сунь Ятсена о трех периодах правления -военная диктатура, политическая опека (Гоминьдана над страной) и демократическая республика. Для лидеров Гоминьдана главной задачей оставалось упрочить военную диктатуру.
В нарушение устава Гоминьдана, провозглашавшего принцип коллективного руководства, Чан Кайши присвоил себе диктаторские полномочия в руководстве армией. «Органический закон» легализовал это положение. Чан Кайши как главе Национального правительства было предоставлено право бесконтрольно распоряжаться всеми войсками. Реальную власть давал контроль над аппаратом Гоминьдана и армией. Поэтому борьба группировок в партии, развернувшаяся в Нанкине и на местах, велась в конечном счете за влияние в войсках и центральных органах Гоминьдана. При этом блок бывших ухань-цев по существу распался.
Большую силу обрела Гуандунско-гуансийская группировка, политическими лидерами которой были давние соперники Чан Кайши - Ван Цзинвэй, Ху Ханьминь и др. Именно она стала главным противником Нанкинской группировки в этой борьбе в 1929-1931 гг.
Выступавшие против группировки Чан Кайши под флагом «реорганизации Гоминьдана» Ван Цзинвэй. Чэнь Гунбо и их сторонники проявляли особую активность в столкновениях Нанкина с Югом в конце 20-х - начале 30-х годов. Их главным лозунгом стала необходимость подчинения армии и военного министерства Исполкому Гоминьдана. Их требования и лозунги были рассчитаны на поддержку буржуазии, мелкой буржуазии и интеллигенции. Нанкин ориентировался на США и Англию, а поборники «реорганизации» опирались на поддержку Японии. В 1929-1931 гг. борьба между Нанкином и Гуанчжоу во многом определила политическую и военную обстановку в районах Китая к югу от Янцзы.
Дабы обеспечить нужный ему состав III съезда Гоминьдана, Чан Кайши в начале 1929 г. большую часть делегатов назначил самовольно. Это вынудило Ван Цзинвэя и других в феврале 1929 г. создать немногочисленную альтернативную «Партию реорганизации Гоминьдана», съезд которой, выступил против Чан Кайши. В марте 1929 г. III съезд Гоминьдана
в Нанкине принял санкции против сторонников «реорганизации». После этого весной 1929 г. войска Гуансийской группировки, так называемые «кантонцы», выступили в поход на Нанкин. Но в войне, проходившей в апреле - июне 1929 г., «нанкинцы» одержали победу. «Кантонцы» были вынуждены признать нанкинский режим. Тем не менее, возродившаяся и окрепшая Гуан-дун-гуансийская группировка сохранила за собой контроль над Южным и Юго-Западным Китаем. В начале 1931 г. борьба «кантонцев» против Нанкина вспыхнула с новой силой, после того как в мае 1931 г. в Нанкине был принят «Проект временной конституции». В соответствии с этим документом, в руках Чан Кайши практически сосредоточивалась вся полнота власти. В ответ на это в мае 1931 г. поборники «реорганизации» провозгласили создание второго «национального правительства». Они установили связь с Фэн Юйсяном, в августе перешли границу Хунани и начали новую войну против Чай Кайши. Междоусобица прекратилась в связи с начавшейся в сентябре 1931 г. открытой агрессией Японии в Маньчжурии. Враждующим группировкам пришлось приостановить военные действия и начать переговоры об объединении перед лицом общего врага.
Экономическая и социальная политика Гоминьдана была направлена на укрепление роли правительства во всех сферах его деятельности. Но первые годы «нанкинского десятилетия» были отмечены чрезвычайными стихийными бедствиями. Два года подряд была засуха. В 1931 г. бедствием стало наводнение на реках Янцзы и Хуанхэ. Нанкинское правительство заявило, что 50% населения страны не имеет средств к существованию.
Мировой экономический кризис 1929-1933 гг. особенно сказался в Китае в 1930-1931 гг. Кризис поразил все промышленные отрасли, пострадали в первую очередь национальные предприятия. Социальная политика Гоминьдана в те годы проявляла предельную маневренность, партии предстояло укрепить и расширить свою социальную базу, а одним из важнейших компонентов этой политики было отношение к рабочему движению. Искоренять влияние КПК приходилось не только прибегая к террору, но и развивая легальное профсоюзное движение, контролируемое властями.
В 1929 г. были опубликованы Закон о профсоюзах и Фабричный закон. Первый вскоре был введен в действие. Создание
и деятельность профсоюзов контролировались властями. Фабричный закон, декларировавший во многом улучшение условий труда, практически не был реализован. Тем не менее, Гоминьдан поощрял активность рабочих по части борьбы против засилья иностранцев.
Менее активной была политика нанкинского правительства в деревне. Был выработан Аграрный закон, провозгласивший права крестьянских союзов, снижение арендной платы. Опубликованный в 1930 г., этот закон также на деле не применялся.
Ввиду того что позиции Гоминьдана в руководстве рабочим движением укреплялись, деятельность КПК в городах становилась более затруднительной. Рабочие массы были вовлечены в легальные профсоюзы, ставшие необходимым звеном в регулировании отношений труда и капитала.
Нанкинское правительство стремилось любыми средствами подавить революционное движение, блокировать, ликвидировать его основные очаги и силы. Внимание, прежде всего, уделялось положению в городах. Продолжался террор против коммунистов и членов красных профсоюзов. Специальная тайная полиция Чан Кайши окутала основные пролетарские центры, заводы, фабрики, вузы густой сетью шпиков и провокаторов. Аресты тысяч коммунистов, членов классовых профсоюзов, а также «подозреваемых» в связях с таковыми проводились без суда и следствия. В застенках Гоминьдана применялись изощренное средневековые пытки.
Гоминьдан объявил себя сторонником «социальной политики», основанной на сотрудничестве труда и капитала. Ее важным инструментом становилось рабочее и профсоюзное законодательство. В 1929 г. были обнародованы проекты закона о профсоюзах, проект «Фабричного закона», а в 1930 г. -закон об урегулировании конфликтов между трудом и капиталом и закон о коллективных договорах. Декларированные в этих документах общие положения, во многом скопированные с установлений правосоциалистических партий и западноевропейских реформистских профсоюзов, в частности, признавали право рабочих на объявление забастовки. Новый закон о реорганизации профсоюзов предусматривал их дальнейшее дробление. Запрещалось создание отраслевых, городских • и общенациональных объединений профсоюзов. Го
миньдан стремился разрознить организованный в профсоюзы пролетариат, ограничить интересы рабочих рамками отдельных предприятий.
Преследованиям подверглись и представители прогрессивной интеллигенции. Чрезвычайный уголовный кодекс, изданный в феврале 1930 г., угрожал высшим наказанием - смертной казнью - организаторам всех левых изданий. Все творческие объединения, а также университеты и студенческие организации находились под тщательным наблюдением охранки.
В конце 20-х - начале 30-х годов политика Гоминьдана привела к ослаблению революционного движения в городах.
В отчетном докладе ЦК КПК VI съезду КПК (июнь-июль 1928 г.) констатировалось, что в городах Китая почти не осталось партийных ячеек. Съезд состоялся в предместье Москвы. Коминтерн и ВКП(б) организовали приезд делегатов из китайского подполья. Выступления делегатов свидетельствовали о тяжелейшем поражении сил КПК, хотя в ее рядах сохранялись левацкие представления о том, что текущий момент был якобы характерен нарастанием революционного подъема.
Между тем деятельность КПК в городах стала чрезвычайно опасной. Конец 20-х и начало 30-х годов отмечены в Китае трагической гибелью коммунистов, работавших в подполье. Тем не менее, в начале 1930 г. в руководстве КПК возобладали авантюристические планы, основанные на неправомерной оценке ситуации в стране как благоприятной для вооруженного восстания и свержения власти Гоминьдана. Член Политбюро КПК Ли Лисань заявил о кризисе гоминьдановского руководства и расценил состояние «советских районов»* как гарантирующее возможность победы рабоче-крестьянской революции в одной или нескольких провинциях.
Созданные под руководством коммунистов в начале Крестьянской войны 1927-1949 гг. пять крупных районов на стыках различных провинций. Первый: на границах провинций Хубэй-Хэнань-Аньхуй. Второй: Хунань-Хубэй (по обоим берегам р. Янцзы к западу от Уханя). Третий: Цзянси-Фуцзянь-Чжэцзян. Четвертый: Шэньси-Ганьсу. Пятый: Шэньси-Сычуань. Кроме того, существовали мелкие «советские районы» в других местах. Всего в 1931 г. насчитывалось семь «советских районов».
В то же время в деревне тяжелейшее экономическое положение крестьянства было источником его постоянного брожения. Нанкинское правительство не смогло провести ни одного социально-экономического мероприятия, чтобы хоть сколько-нибудь смягчить остроту обстановки, сложившейся в деревне. Обнародованный в 1930 г. проект аграрного закона не затрагивал основ отживших аграрных отношений и ростовщического гнета в деревне, но и он остался на бумаге.
Между тем положение деревни Китая было катастрофическим. По официальным, неполным, данным, в 1928 г. голодало 27 млн. крестьян, в 1929 г. - 57 млн. В ряде провинций Северо-Западного Китая в 1929 г. от голода погибла треть населения сельских районов. Прекращение необходимых ирригационных работ в условиях милитаристских войн привело к более частым и разрушительным наводнениям. Самое сильное из них - на Янцзы и Хуайхэ летом 1931 г. - стало национальным бедствием. Только в провинциях бассейна Янцзы, по официальным сообщениям, от этого стихийного бедствия пострадало более 55% крестьянских хозяйств, погибли миллионы людей. Гибель урожая, бегство десятков миллионов жителей в другие районы и города в поисках еды и крова привели к вспышке эпидемий. Гоминьдановские власти не оказывали этим несчастным помощи.
В то время как попытки организовать пролетарскую революцию в городах безнадежно провалились, в сельской местности, напротив, набирало силу движение крестьян. Создавались крестьянские воинские части и образовывались зоны крестьянской власти - «советские районы» во главе с коммунистами.
К началу 30-х годов крестьянская война приняла такие масштабы, что претендующий на роль центральной власти Гоминьдан был вынужден начать против повстанцев полномасштабные военные действия.
В своей национальной политике Гоминьдан не пошел дальше пустых лозунгов. Китай был провозглашен «республикой пяти наций» (пру гунхэ) - ханьцев, маньчжуров, монголов, мусульман (т.е. тюркских народов) и тибетцев. Вместе с тем Гоминьдан ставил своей целью создать в стране единую «политическую нацию» - сильную «государственную нацию» (гоцзу), В реальной жизни страны национальное угнетение сохранялось для меньшинств, - главным образом мусульман.
Острее всего национальный вопрос стоял в Синьцзяне. Здесь в 1914-1928 гг. правил наместник Ян Цзиньсинь. После его убийства в 1928 г. власть захватил Цзинь Шучжэнь. При нем национальный гнет привел к массовому восстанию мусульман 1931-1934 гг. Первым поднялось уйгурское население Хами, потом - Турфан, а затем восстание стало всеобщим и обрело антикитайскую направленность. Под знаменем ислама к власти почти повсеместно пришли местные феодалы. Восставшие не смогли объединиться. Разобщенными остались уйгуры и дунгане. В апреле 1933 г. в Урумчи власть захватил генерал Шэн Шицай, ставший в результате военного переворота наместником (дубань) Синьцзяна. Новый правитель объявил о равноправии наций и свободе вероисповедания, благодаря чему достиг компромисса с мусульманской верхушкой Кашгара. Яркенда, Хотана и Аксу в лице влиятельного лидера Ходжанияза. Все очаги восстания, не присоединившиеся к соглашению в 1934 г., были подавлены силой, и в Синьцзяне восстановилась китайская власть во главе с Шэн Шицаем. Он был признан Нанкином, но оставался совершенно независим от Гоминьдана и пошел на сближение с СССР.
В финансово-экономической области первостепенной заботой Гоминьдана оставалось изыскание средств для расширения своей армии и для военных действий против соперничавших с ним группировок. Военные расходы поглощали громадные средства. В 1928-1930 гг., по официальным данным, они составляли в среднем около 85% расходной части бюджета нанкинского режима. Изыскивая средства. Гоминьдан обращался к займам - внутренним и внешним, вводил новые налоги (главным образом косвенные), устанавливал контроль над финансами страны. Много внимания Гоминьдан уделял банковскому делу.
В 1928 г., после захвата Пекина, Нанкинское правительство учредило Центральный банк Китая и предоставило ему весь первоначальный капитал. Гоминьдан перевел также из Пекина в Шанхай центральные отделения двух других наиболее крупных банков старого Китая - Дайцинского и Банка коммуникаций. Была проведена их реорганизация, главной целью которой стало установление над их деятельностью правительственного контроля. Центральный банк стал выполнять ряд функций пра
вительственного финансового органа (сбор налоговых поступлений, соглашения о займах и их размещение и др.). Банк коммуникаций и Дайцинский (после реорганизации стал Банком Китая) должны были специализироваться на финансировании экспорта и других отраслей экономики. Во главе правлений этих банков были поставлены люди, связанные с Чан Кайши родственными отношениями - министр промышленности и торговли Сун Цзывэнь и министр финансов Кун Сянси. Началось формирование государственного сектора, поставленного под контроль верхушки Гоминьдана. Так возник феномен, который получил впоследствии в научной литературе название «бюрократический капитал». Контроль над крупнейшими банками дал Чан Кайши новые рычаги власти. В распоряжении Гоминьдана оказались важные внутренние источники пополнения казны и основные каналы финансовых связей с империалистическими державами.
В своей внешней политике Гоминьдан стремился добиться признания его единственным национальным представителем страны, получить поддержку держав и добиться от них определенных уступок. Прежде всего, речь шла о таможенной автономии Китая. Ее упорно добивалась китайская буржуазия. В отношениях с державами Гоминьдан избрал тактику давления и уступок, использования межимпериалистических противоречий. При всем том политика антикоммунизма и демонстрация ярого антисоветизма давала Чан Кайши надежду на помощь держав.
Подъем национально-освободительного движения в Китае 20-30-х гг. заставил мировые державы пойти на определенные уступки ради сохранения своих основных интересов в этой стране. Запад стал считать Гоминьдан гарантией своих позиций в Китае, поскольку нанкинские власти жестоко расправлялись с революционным и освободительным движением и взяли курс на всемерное привлечение иностранного капитала. Соответственно, гоминьдановский режим западные державы признали национальным и в 1928-1929 гг. согласились сделать ему ряд существенных уступок. Основной из них в новых договорах было признание за Китаем права на «таможенную автономию». Запад согласился на пересмотр таможенных тарифов .в одностороннем порядке. В июне 1928 г. на это пошли
США, а затем и страны Европы. Новые тарифные ставки вступили в действие 1 февраля 1929 г. и впоследствии неоднократно повышались. 1 января 1931 г. средняя ставка импортных пошлин была увеличена до 14%. Гоминьдан использовал рост поступлений от таможен для пополнения казны. В то же время, встав на путь протекционистской политики, он заручился еще большим доверием буржуазии и на некоторое время получил более широкие возможности для укрепления некоторых групп национального капитала. Правда, вскоре все эти плюсы были сведены на нет последствиями мирового кризиса 1929-1933 гг. и японской экспансией.
Япония, стремившаяся к открытому колониальному подчинению Китая, с самого начала выступила против попыток Гоминьдана объединить страну. В начале мая 1928 г. японские войска завязали бои с силами Северного похода на подступах к провинциям Шаньдун и Хэбэй: 3 мая 1928 г. они спровоцировали в г. Цзинане кровавую бойню, в которой было убито и ранено более 10 тысяч китайцев.
Волна антияпонских выступлений в Китае, бойкот японских товаров и давление Англии и США вынудили Японию временно отступить и начать переговоры о признании Нанкинского правительства. В 1930 г. (позже всех других держав) Токио был вынужден пойти на соглашение о новых тарифах. Правда, для японских товаров старые тарифные ставки действовали до 1933 г. В связи с началом распада версальско-вашингтонской системы . с наступлением мирового кризиса, охватившего Англию и США, Токио активизировал военные действия в Северо-Восточном Китае, готовя почву для открытой агрессии.
Желая добиться новых уступок от держав в обмен на активные антисоветские действия, Гоминьдан в 1929 г. предпринял серию провокационных выступлений на КВЖД и советско-китайской границе. Активное участие в них принимали местные милитаристы и разместившиеся в Китае части белогвардейцев. В мае было совершено нападение на генеральное кон-
* Система, основанная на Версальском мирном договоре 1919 г. и ряде договоров, заключенных на Вашингтонской конференции 1921-1922 гг., которые устанавливали послевоенный порядок в Европе и в бассейне Тихого океана.
сульство СССР в Харбине, в июле были захвачены КВЖД и арестованы многие советские сотрудники местных отделений торговых фирм, начались военные провокации на советско-китайской границе. Предложение советского правительства урегулировать конфликт на КВЖД мирным путем было отвергнуто. Войска Чжан Сюэляна и белогвардейцы начали совершать нападения на советскую территорию. 17 июля Советский Союз объявил о разрыве дипломатических отношений с Нанкином. Для защиты границ была создана Особая Дальневосточная Армия (ОДВА) под командованием В. К. Блюхера. В ноябре 1929 г. в ответ на новую вылазку милитаристов и белогвардейцев на границе ОДВА начала преследование противника на территории Маньчжурии. Китайские власти запросили мира. Провозгласившее политику мира с народом Китая советское правительство немедленно пошло на прекращение военных действий. 3 декабря 1929 г. в Никольско-Уссурийске представители местных китайских властей и 22 декабря в Хабаровске представители Нанкина подписали с советскими уполномоченными совместный протокол о восстановлении на КВЖД положения, предусмотренного соглашением 1924 г. Однако дипломатические отношения между СССР и Китаем оказались прерваны вплоть до 1932 г. Ухудшение советско-китайских отношений, происшедшие по вине Чан Кайши, облегчило японскому империализму дальнейшую экспансию в Маньчжурии.
К середине 1931 г. Гоминьдан добился реального успеха в борьбе с региональными милитаристскими группировками и кликами. Чан Кайши продвинулся вперед по пути объединения страны под своей властью. Единый Китай мог стать реальной преградой Японии в ее политике создания великой империи в Восточной Азии с центром в Токио. Было решено отнять у Китая то, что Чан Кайши тогда не имел физической возможности защитить, а именно, захватить Маньчжурию и изгнать оттуда армию Чжан Сюэляна.
18 сентября 1931 г., спровоцировав очередной инцидент, Квантунская армия* начала наступление на основные центры
* Группировка японских войск, созданная в 1919 г. на территории Квантунской области на Ляодунском полуострове.
Маньчжурии и почти без боя захватила весь Северо-Восток Китая. Над страной нависла реальная угроза массированной агрессии Японии. Ввиду этого вооруженная борьба между Нанкинской и Гуандун-гуансийской группировками прекратилась и была достигнута договоренность об объединении. В ноябре 1931 г. в Нанкине состоялся IV съезд Гоминьдана. В нем приняли участие представители Гуандун-гуансийской группировки и группировок Фэн Юйсяна и Ян Сишаня. Съезд избрал новый состав руководящих органов Гоминьдана. В них численное соотношение представителей Нанкина и Гуанчжоу оказалось почти равным. Были приняты Временная конституция страны и новый «Органический закон». В январе 1932 г. в Нанкине был сформирован новый состав национального правительства. Его председателем стал Ван Цзинвэй, а Чан Кайши занял ключевой пост главнокомандующего вооруженных сил. Лидеры Нанкинской группировки сохранили преобладающие позиции в партийном аппарате и армии. Сторонники «реорганизации» добились весомого участия в гражданских ведомствах, правительственном аппарате.
Итак, оппозиционные группировки и течения в Гоминьдане формально сплотились вокруг Нанкинской группировки. Периферийные милитаристские объединения были вынуждены признать верховную власть Чан Кайши. Тем не менее, положение Гоминьдана и его лидера осложнялось двумя важными факторами. Во-первых, в Восточном Китае продолжала полыхать крестьянская война, ив 1931 г. до победы над повстанческой армией было еще далеко. Война с «красными бандитами» требовала все новых усилий - военных, финансовых и политических. Во-вторых, наряду с этим «внутренним врагом» во весь рост встал внешний враг - Япония, которая после оккупации Маньчжурии усилила свое военно-политическое давление на Северный Китай. Гоминьдан остро нуждался в союзниках в лице великих держав Запада - соперников Японии.
Западные державы, прежде всего Англия и США, стремились укрепить власть Гоминьдана, считая, что их интересы и капиталы будут защищены при наличии стабильного контроля Нанкинского правительства в остальных районах Китая.
При всем том Запад стремился сохранить и усилить зависимость экономики Китая и Нанкинского правительства от ка
питала своих стран. США и Англия стремились усилить «прозападную» ориентацию аппарата Гоминьдана, направляли в его звенья своих советников, старались расширить идеологическое и политическое влияние в Китае. В сфере экономики ставка делалась на активизацию частного иностранного капитала. В июне 1933 г. при Лиге Наций был организован Комитет технического сотрудничества с Китаем. Его глава американец Райхман посетил Китай и представил доклад о задачах, формах и направлениях «технического сотрудничества». Рекомендовалось в первую очередь установить тесные связи китайской стороны с представителями деловых кругов и специалистов, прежде всего США, Англии и Германии. В 1933-1935 гг. в Китае начали работу комиссии с участием либо под руководством советников из Англии и США. К работе, касающейся реорганизации и расширения армии. Нанкинское правительство вплоть до 1936 г. широко привлекало немецких консультантов.
Гоминьдан стремился как можно скорее покончить с крестьянской войной, «советскими районами» и Красной Армией. Во всем этом западный капитал оказал существенную военноэкономическую поддержку нанкинскому режиму. Самыми крупными иностранными займами, полученными Нанкином от США и Англии, были «пшеничный» (9,2 млн. долл, в 1931 г.), «хлопковый» (50 млн. долл, в 1933 г.) и английский (на сумму 1.7 млн. ф. ст. 1934 г.)*. Все они «совпали» по времени с крупнейшими походами Гоминьдана против Красной Армии. •Хлопковый» заем США в мировой печати тех лет называли «авиационным», так как Гоминьдан закупил в 1933 г. в США 150 самолетов. Однако империалистические монополии в целом отрицательно отнеслись к попыткам Нанкина привлечь иностранный капитал для реализации «совместных», либо любых других проектов под контролем китайских властей. Иностранный капитал продолжал наращивать вложения в собственные предприятия в Китае.
Для США эти займы были способом сбыта за границу части своих запасов пшеницы и хлопка, которых было невозможно реализовать в условиях мирового экономического кризиса 1929-1933 гг. По условиям этих займов, пшеница и хлопок отпускались Китаю по ценам выше рыночных.
Перед Гоминьданом встала задача использовать обострение межимпериалистических противоречий на Дальнем Востоке для того, чтобы локализовать японскую агрессию, ослабить давление Японии на Китай. Чан Кайши стремился добиться более широкой поддержки своего режима, политической, экономической, военной, со стороны держав - конкурентов Японии.
Вместе с тем группировка Чан Кайши стремилась использовать японскую угрозу для «обоснования» политики жестокого подавления крестьянских повстанцев и укрепления своего контроля над региональными милитаристами. Чан Кайши выдвинул лозунг «Чтобы дать отпор пришельцу, необходимо единство в семье». Гоминьдан не смирился с японским захватом Маньчжурии, однако, чтобы «не раздражать» опасного агрессора, он жестоко расправлялся с участниками выступлений, требовавшими решительного отпора японской военщине. В Нанкине надеялись, что бесцеремонная экспансия Японии в Китае вызовет открытое столкновение с нею Англии и США. Этого не случилось. А вооруженные силы самого Гоминьдана не обладали большими возможностями. Вплоть до осени 1934 г., например, они не могли справиться с наступлением корпусов и дивизий повстанческой Красной армии в Восточном Китае. Поэтому Чан Кайши всячески стремился избежать столкновения с мощной армией Японии. Осторожную тактику Чан Кайши по отношению к Японии поддерживала, хотя и с несколько иных позиций, группировка Ван Цзинвэя, которую Страна восходящего солнца издавна поддерживала. Эта группировка выступала за «тесный союз» с Японией, на основе единства расы и «общих» интересов в борьбе против «белого империализма». Именно в этом союзе Ван Цзинвэй видел путь к возрождению «былого величия Китая». Юго-западные милитаристы поначалу также пытались опереться на Японию в борьбе против Нанкинской группировки, однако затем для оправдания своих сепаратистских акций перешли к демагогической критике политики уступок. Чан Кайши рассчитывал на покровительство США и Англии, а с 1933 г. - на благосклонность фашистской Германии. В мае 1933 г. он обратился к Лиге Наций с просьбой оказать экономическую помощь Китаю, тем более что в марте 1933 г. из Лиги Наций вышла Япония.
Экспансия Японии в Китае продолжалась, и бурно наращивались капиталовложения не только в захваченной Маньчжурии, но и в Северном Китае и других районах страны. В середине 30-х годов по объему капиталовложений в Китае Япония обогнала своих основных соперников США и Англию. Западные державы не изъявляли никаких признаков протеста, надеясь, что затем Токио обратит свои когти против СССР.
Глава 2
ПРОТИВОСТОЯНИЕ «СТАРОГО» И «НОВОГО» МИЛИТАРИЗМА
Распад бэйянской системы не был единовременным актом. Этот процесс шел путем последовательного отпадения от нее отдельных режимов в результате военного поражения местных милитаристов или их добровольного подчинения Гоминьдану. Многие северные милитаристы заявляли о поддержке «трех народных принципов» и вместе со своими войсками присоединялись к НРА во время Северного похода. Главным здесь было их стремление сохранить свою армию как основу личной власти. Очень важно было вовремя примкнуть к восходящей и наиболее динамичной военно-политической силе, тем более что она вела реальную борьбу за общенациональное лидерство. Перед «старыми» милитаристами встала дилемма - сопротивление НРА или добровольное подчинение. Сопротивление армиям Северного похода было чревато разгромом и утратой состояния, поскольку Гоминьдан на завоеванных территориях подвергал конфискации имущество разбитых генералов. Многие генералы выбрали второй вариант, так как в таком случае они могли рассчитывать на сохранение своего положения при незначительных уступках, в основном идеологического порядка, т.е. повторения гоминьдановских лозунгов. Северный поход НРА сделал для большинства милитаристов обязательным политический выбор между Гоминьданом и пекинским правительством, т.е. определение своих идейно-политических пози
ций. Перед многими «старыми» генералами бэйянского толка встал вопрос о переходе под знамена Гоминьдана, признании «трех народных принципов».
В 1926-1928 гг. многие «старые» милитаристы примкнули к Гоминьдану и заявили о своей приверженности «трем народным принципам». Это объяснялось обстановкой патриотического подъема в стране. Однако идейно-политические связи милитаристов с Гоминьданом, как правило, были поверхностными. Их политическое поведение по-прежнему определялось в основном заботой о сохранении и упрочнении своей власти, а также традиционными стереотипами мышления.
Для большинства генералов переход на сторону НРА представлялся обычной в милитаристской практике сменой хозяина, а признание «трех народных принципов» - формулой выражения лояльности новому патрону. Переход под другое знамя не отражал существенных сдвигов в мировоззрении милитаристов, лишь волею обстоятельств примкнувших к Гоминьдану. Большинство «старых» милитаристов, ставших генералами НРА, не были ни радикалами, ни националистами. В ходе их трансформации их функции на местах и политические ориентации изменились очень незначительно. Зато им удалось приобрести респектабельность применительно к новой политической обстановке в Китае. После этого они уже не попадали в категорию «милитаристов», к которой причислялись все военные, противостоявшие Гоминьдану. С переходом таких генералов под знамена Северного похода Гоминьдан направлял в подчиненные им бывшие бэйянские войска своих политических комиссаров для идеологической работы. Однако милитаристские настроения среди генералитета сохранялись. Гоминьдановские комиссары не могли решить эту задачу. Произошло «перекрашивание» их в гоминьдановские цвета, но в целом эти вояки сохраняли милитаристскую природу.
Многие генералы не разрешили проводить в подконтрольных им войсках политическую подготовку личного состава и назначали политкомиссаром («представителем партии») одного из своих подчиненных. Как правило, деятельность комиссаров допускалась милитаристами лишь постольку, поскольку не угрожала личному влиянию. Военачальники стремились строго дозировать распространение «левых» идей. Каждый генерал
следил за тем, чтооы политотделы не выходили за рамки лозунгов борьбы против империализма вообще и отвлеченного изложения «трех народных принципов». Сам же Гоминьдан подходил к этому вопросу весьма осторожно. Гоминьдановцам в 1926-1928 гг. было выгоднее пойти на компромисс с местными милитаристами, чем сражаться с ними. Централизация армии и страны оставалась незавершенной, что неизбежно должно было породить в перспективе новые конфликты и столкновения. Довольствуясь формальным признанием его верховной власти. Гоминьдан тем самым отложил на время задачу действительного подчинения союзных милитаристов. Переманивая к себе новых союзников, Чан Кайши предлагал им высокие посты в новой системе власти соответственно численности их армий. Эта тактика широко применялась и в последующие годы: Чан Кайши широко практиковал подкуп генералов противника. Высокое жалованье в НРА и перспектива повышения по службе привлекали многих «старых» милитаристов, каждый из которых в случае подчинения Гоминьдану становился командующим корпусом НРА, председателем временного правительства данной провинции и председателем провинциального комитета Гоминьдана. Такое социальное положение было равнозначно статусу военного и гражданского губернатора провинции. Эту свою тактику Гоминьдан применял и в дальнейшем, что во многом способствовало «размыванию» милитаристского блока. Внутренняя неоднородность бэйянской системы и отсутствие прочных связей между ее элементами объясняли ту относительную легкость, с которой Гоминьдану удавалось «переманивать» на свою сторону целые соединения и части противника.
Военный успех Гоминьдана был в немалой степени обусловлен ослаблением лагеря «старых» милитаристов и обострением социально-экономических и политических проблем на подконтрольных им территориях, что было искусно использовано Нанкином.
Многие «старые» милитаристы присоединились к Гоминьдану и объявили себя его сторонниками. Для гуансийских генералов и Фэн Юйсяна восприятие гоминьдановской идеологии было вполне приемлемо. Для большинства же «старых» генералов это был вынужденный шаг, обусловленный конъюнк
турными соображениями. Став внешне «гоминьдановскими», такие военные оставались носителями старомилитаристской традиции. Чаще всего на сторону НРА переходили милитаристы провинций, расположенных к югу от Янцзы, и гораздо реже - в оплоте Бэйянской группировки - Северном Китае.
В первой половине 1928 г. большая часть Китая была объединена, но сугубо формально. В декабре 1928 г. власть Гоминьдана признал маршал Чжан Сюэлян в Маньчжурии. Итого в стране сложилось пять примкнувших к Гоминьдану примерно равных по силе военных группировок, каждая - с собственной территориальной базой и своими вооруженными силами. Нанкинская группировка Чан Кайши, самая сильная из них, контролировала провинции Чжэцзян, Цзянсу, Аньхуй, Фуцзянь и Цзянси. Сферу влияния Фэн Юйсяна составляли Хэнань, Шэньси, Ганьсу и часть Шаньдуна. В провинциях Шаньси, Суйюань и Хэбэй хозяйничал Янь Сишань. Гуансийская клика распространяла свой контроль на провинции Гуаней, Гуандун, Хунань и Хубэй. В Маньчжурии властвовал «молодой маршал» Чжан Сюэлян. Весь Северо-Запад и Юго-Запад страны по-прежнему находились под властью местных милитаристских клик, которые практически не были затронуты Северным походом. Тем самым формально объединенный Китай фактически оказался разделенным на две части. Первой была зона господства Гоминьдана и Нанкинского правительства. Вторая часть состояла из провинций, в которых хозяйничали местные милитаристы нового типа, т.е. признавшие «три народных принципа» - «национализм, народовластие и народное благосостояние».
Гоминьдан не сумел наладить четкое и всестороннее преобразование милитаристских соединений в централизованную армию. НРА ширилась, подобно снежному кому, обрастая бывшими бэйянскими войсками, которые лишь формально становились частью военной структуры Гоминьдана. Гуандунская армия, созданная на базе офицерской школы Хуанпу, оказалась захлестнута «старыми» контингентами. Численность НРА, составлявшая в июле 1926 г. менее 100 тыс. человек, к февралю 1928 г. - достигла примерно 1 млн., главным образом за счет присоединившихся к ней милитаристских войск, в основном бэйянской группировки.
В июле 1928 г. на совещании командующих группами армий был выдвинут план образования общенациональных вооруженных сил и сокращения регулярной армии до 600 тыс. Это предложение обсуждалось на специальной конференции в январе 1929 г. Против него выступили Фэн Юйсян, Янь Сишань и Ли Цзунжэнь, справедливо усмотревшие в намечаемых изменениях посягательство на свою власть со стороны Нанкинской группировки.
К началу 1929 г. в составе НРА насчитывалось четыре сводные армии: первая - под командованием Чан Кайши (240 тыс. человек); вторая - войска Фэн Юйсяна (220 тыс.); третья во главе с Янь Сишанем (200 тыс.); четвертой командовал Ли Цзунжэнь (230 тыс.). Общая же численность войск в Китае превышала 2,2 млн. человек. Таким образом, НРА состояла из частей, у каждой из которых был свой лидер. В итоге Чан Кайши, Фэн Юйсян, Янь Сишань и Ли Цзунжэнь стали крупными милитаристами. Вместо единой централизованной силы новая армия Китая представляла собой конгломерат различных составляющих. Этот конгломерат возник из синтеза, а чаще всего симбиоза «старого» милитаризма бэйянского толка и «нового», т.е. гоминьдановского военно-партийного механизма. В результате этот механизм получил в наследство от бэйянской системы милитаризма мощный груз худших ее сторон.
В результате военного успеха Гоминьдана в 1928 г. среди генералитета НРА усилились регионально-милитаристские тенденции. Дело в том, что чисто формальное военное объединение страны не могло привести к устранению социально-экономических условий, породивших этот регионализм. Произошел лишь переход от одной стадии и формы милитаризма к другой. Обновление системы милитаризма наметилось с 1925 г., и процесс продолжался вплоть до 1949.
Так, создание новой, т.е. трансформированной системы милитаризма в 1927-1937 гг. не могло привести к прекращению междоусобных войн милитаристов в Китае. При бэйянской системе - это были войны между генеральскими группировками, кликами и отдельными провинциальными властителями, а при гоминьдановской системе между Гоминьданом и периферийными кликами и генералами. Такие военные выступления в регионах чаще всего именовались «мятежами». Про
тивостояние «центр - периферия» породило в 1929-1936 гг. ряд таких вооруженных конфликтов большей или меньшей значимости.
В марте 1929 г. поднимает мятеж генерал Ли Цзунжэнь. Его ставка - в Ухане, и войско достигает 230 тыс. бойцов. Карательными действиями Нанкинской группировки это восстание подавлено. В октябре 1929 г. мятеж против Гоминьдана поднимает Фэн Юйсян с 220 тыс. штыков. Нанкин силами карательной экспедиции приводит непокорного лидера к повиновению. Затем вспыхивает и гасится бунт военных в Хунани.
В сентябре 1929 г. в Центральном Китае восстает против Чан Кайши генерал Чжан Факуй. В октябре того же года в Пу-коу (город рядом с Нанкином) поднимает мятеж генерал Ши Юсань. В декабре все тот же местный милитарист Ши Юсань снова ополчается против Нанкинского правительства, на этот раз в Аньцине (пров. Аньхуй). Вспыхивает мятеж и в Чанчжоу (пров. Цзянсу). В декабре 1929 г. ареной боев становится Хэнань, где против правительства выступает генерал Тан Шэнчжи. Все перечисленные мятежи завершаются мирными соглашениями.
В марте 1930 г. генерал Ли Цзунжэнь и маршал Фэн Юйсян вновь поднимают оружие против Чан Кайши. В октябре их «бунт» подавлен. На севере и на юге страны вспыхивают новые мятежи милитаристов, их гасят военной силой. В марте 1930 г. военный мятеж в Бэйпине поднял генерал Янь Сишань, и до сентября его войска противостояли силам Чан Кайши, в совершенных «традициях» милитаристской междоусобицы. В этой войне «северяне» потеряли около 150 тыс. убитыми и ранеными, а Нанкин - 90 тыс. В 1931 г. произошел военный переворот в Ганьсу, в ходе которого был свергнут губернатор, поставленный Нанкином. В мае 1931 г. в Гуандуне поднял мятеж и захватил власть генерал Чэнь Цзитан - противник Нанкина.
Во второй половине 1927 г. милитаристы Гуансийской клики сблизились с Сишаньской группировкой Гоминьдана, основой альянса стала общая вражда к Чан Кайши и ярый антикоммунизм. В середине 1928 г. гуансийские генералы прибегли к новому маневру и для подкрепления своих политических претензий привлекли на свою сторону группу «старейшин партии» (У Чжихуй, Цай Юаньпэй и др.), престиж которых
в Гоминьдане был высок, но у которых не было реальной власти. Стороны рассчитывали, что политический авторитет одних будет дополнен военной мощью других.
С мая 1931 г. в Гуанчжоу был образован Юго-Западный политический совет - альтернативное Нанкину правительство. Здесь большую роль играли гуандунские и гуансийские милитаристы, Китай вновь раскололся на Север (Нанкин) и Юг (Гуанчжоу) и между ними началась открытая война. Компромисс был найден только в начале 1932 г. Юго-Западные провинции остались под властью Гуандун-гуансийской милитаристской группировки и оказались практически независимыми от Нанкина. В Гуандуне хозяйничал генерал Чэнь Цзитан, а в Гуаней -генералы Ли Цзунжэнь и Бай Чунси. В ряде других отдаленных от Нанкина провинциях продолжались местные междоусобные войны. Таким образом, в якобы объединенном Китае сохранялись крупные военные группировки, по существу независимые от центрального правительства, власть которых распространялась на территории нескольких провинций. Некоторые крупнейшие военачальники претендовали на общенациональную власть и оспаривали право Чан Кайши на роль верховного лидера. Только к концу 30-х гг. Чан Кайши удалось во многом погасить инерцию периода милитаристской раздробленности. Сферы влияния оппозиционных Нанкину генералов сократились до размеров одной-двух провинций. В ходе войн 1928-1930 гг. Чан Кайши удалось нанести удар по своим недавним союзникам и существенно подорвать их могущество, хотя выступления местных милитаристов против Нанкина продолжались и в последующие годы.
В декабре 1933 г. генералы Цай Тинкай и Цзян Гуаннай подняли бунт в Фуцзяни и в союзе с коммунистами создали свое правительство. Бунт был усмирен военной силой под руководством самого Чан Кайши. В июне 1935 г. два северокитайских милитариста - Ши Юсань и Бай Цяньу подняли мятеж и пытались захватить Бэйпин. В июне 1936 г. генерал Чэнь Цзитан в Гуандуне и генералы Ли Цзунжэнь и Бай Чунси в Гуаней грозили возобновлением военных действий. Чан Кайши удалось уговорить этих южных милитаристов пойти на мирное соглашение. В декабре 1936 г. в Сиане против Нанкинского правительства выступили войска маршала Чжан Сюэляна и ге
нерала Ян Хучэна, которым удалось арестовать самого Чан Кайши. Конфликт был разрешен путем переговоров. Кроме перечисленных выше шестнадцати случаев крупных военных действий на территории Китая произошло множество мелких вооруженных столкновений.
В 1935-1936 гг. контроль Нанкинского правительства распространился на Юго-Западные провинции. Мятеж 1936 г. в Сиане стал последним крупным всплеском региональной милитаристской «вольницы». Задача объединения страны была близка к осуществлению. Политическое значение регионального милитаризма заметно пошло на убыль, хотя достигнутое объединение все же было довольно поверхностным. Реальная власть Нанкина распространялась лишь на территорию нескольких прибрежных провинций Восточного Китая, однако положение Гоминьдана было неизмеримо прочнее, чем всех предшествовавших правительств 1916-1928 гг. Стали складываться предпосылки к утверждению более или менее сильной центральной власти. В «нанкинское» десятилетие (1928-1937) определяющей чертой развития китайской государственности было постепенное усиление централизации. Все более заметным стало преобладание центростремительных сил над центробежными.
Милитаристские вотчины постепенно втягивались в структуру государственной власти Гоминьдана. Одна за другой разрозненные полусамостоятельные территориальные единицы поглощались общекитайской партийной системой «нового» милитаризма. Тем не менее, перспективы объединения Китая под властью Гоминьдана оставались неоднозначными.
«Новый», т.е. гоминьдановский милитаризм победил «старый» бэйянский под лозунгом ликвидации политической раздробленности страны. Тем не менее, объединения Китая в единую систему практически не произошло. Во-первых, начиная с 1928 и по 1937 г. вся его территория оказалась поделенной на два вида властных структур - зону господства Гоминьдана и зону владений местных милитаристов. В этой системе «центр -периферия» первая зона была объединена силами войск Чан Кайши, а вторая представляла собой сумму отдельных политических и территориальных единиц. Во-вторых, сломав бэйян-скую систему с ее противостоянием «Север - Юг», Гоминьдан
в 1928 г. казалось бы покончил с такого рода разделением Китая на две части. Однако с мая 1931 по июль 1936 г. противостояние Севера и Юга возродилось. Вновь возникло два Китая. У одного была столица в Нанкине, а у другого - в Гуанчжоу. В течение указанных пяти лет правительству Чан Кайши противостоял иной орган правления - Юго-Западный политический совет. В-третьих, в условиях начавшейся Крестьянской войны 1927-1949 гг. на гоминьдановской территории существовали так называемые «советские районы», т.е. управляемые коммунистами. С 1931 г. было семь таких особых зон с общим для всех правительством и столицей в г. Жуйцзинь (пров. Цзянси). В-четвертых, в 1931 г. японская военщина оккупировала Северо-Восточный Китай и создала там с 1932 г. «независимое» государство Маньчжоу-го. Таким образом, с 1927 по 1937 г. одновременно протекали два противоположных по направленности процесса - централизация и децентрализация.
Поскольку в политической борьбе характерной для Китая 20 — 30-х годов абсолютно преобладало вооруженное насилие, постольку оформление новой власти было возможно только в рамках военного режима. Соответственно, политическая партия Гоминьдан трансформировалась в своего рода «военную партию». По мере этой трансформации складывался слой «новых» милитаристов - гоминьдановских генералов и офицеров. Возникновение этой силы было обусловлено обострением политической борьбы за объединение страны. Ввиду невозможности решения насущных общенациональных задач мирными средствами, на первый план выдвинулись «новые» милитаристы со своими военно-бюрократическими методами борьбы за власть. Гоминьдановская военщина в связи с этим сочетала в себе как относительно прогрессивные, так и реакционные черты. Победа, хотя и неполная, «нового» милитаризма над «старым» превратила генералитет НРА в главную политическую силу Китая. В Гоминьдане усиливались авторитарные тенденции. ЦИК Гоминьдана из органа коллективного руководства превратился в орган единоличного контроля Чан Кайши за всей деятельностью правительства. Ускорилось сращивание партийной, военной и административной бюрократии. По мере укрепления и расширения власти Гоминьдана он все больше обретал черты военно-бюрократической организации.
В Нанкинском правительстве доминирующее положение занимали военные во главе с Чан Кайши - лидера блока «новых» милитаристов, т.е. Нанкинской (Чжэцзянской) генеральской группировки. Эта группировка стремилась осуществить ряд положений гоминьдановской политической программы, в том числе поэтапный переход к демократическому правлению через период «политической опеки», начавшийся 1 января 1929 г. Этот переход, однако, так и не состоялся.
При всем том гоминьдановский милитаризм не был простым слепком с бэйянской системы. Итоги вооруженной борьбы не свелись к изменению персонального состава военной элиты. В новой - гоминьдановской - системе армия продолжала действовать как основная политическая сила. Гоминьдан и местные милитаристы в подвластных им районах были полными хозяевами, предел их деспотического правления зависел лишь от числа штыков и пушек, которыми они располагали. В 1933 г. военным принадлежала власть в 20 из 22 провинций Китая.
Гипертрофированная роль армии перешла в наследство Гоминьдану от бэйянской системы. В 1928-1937 гг. этому способствовали обстановка крестьянской войны, мятежи и войны местных милитаристов против Нанкина, а также эскалация военной агрессии Японии. В этих новых условиях армия была основным источником власти Гоминьдана и главным орудием насаждения и формирования партийно-государственных органов на местах.
После краха бэйянской системы региональный милитаризм, потерявший былую силу, все еще заметно влиял на жизнь страны. И хотя его существование в прежней форме - как совокупности независимых военных режимов - неуклонно сходило на нет, все же социально-политические и идеологические предпосылки для искоренения регионально-милитаристских традиций созревали крайне медленно.
«Старый», бэйянский милитаризм сменился «новым», гоминьдановским, но хозяевами положения на местах по-прежнему были военачальники. Ставка главнокомандующего, т.е. Чан Кайши, помимо чисто военных, ведала административными и финансовыми делами. При Нанкинском правительстве военные пользовались огромной властью. Командиры корпусов обычно занимали посты председателей провинциальных правительств и назначали своих сторонников или подчиненных начальниками
уездов и руководителями местных фискальных органов. Такая практика способствовала укреплению влияния генералитета и питала местнические тенденции в ущерб центральному руководству. Господство крупных военачальников над обширными районами страны было фактически узаконено после создания региональных отделений Центрального политического совета (ЦПС). Первые из них были учреждены летом 1927 г. в Гуанчжоу, Кай-фэне, Тайюане, Ухане, Пекине и Мукдене и утверждены Гоминьданом в 1928 г. Тем самым нанкинский Гоминьдан признал фактическую независимость пяти крупнейших милитаристов. Это были Ли Цзишэнь (Гуанчжоу), Фэн Юйсян (Кайфэн), Янь Сишань (Тайюань), Ли Цзунжэнь (Ухань), Чжан Сюэлян (Мукден). Поначалу Нанкин рассматривал установленную систему как временную уступку региональным лидерам. Однако на деле она оказалась более устойчивой.
Процесс централизации Китая в «нанкинское десятилетие» (1927-1937) осложнился сохранением унаследованных от бэйянской системы сильных регионально-милитаристских традиций. Генералы, не входившие в Нанкинскую группировку, продолжали командовать фактически личными армиями. Как и прежде, они контролировали районы дислокации своих войск, местный административный аппарат и присваивали налоговые поступления. Чтобы подорвать самостоятельность местных генералов, Чан Кайши был нужен мощный источник финансовых поступлений, а чтобы обрести этот источник, нужно было контролировать положение на местах и получать соответствующие доходы. Вследствие постепенного истощения финансовых ресурсов Гоминьдан не мог обеспечить централизованное снабжение войск, присоединившихся к НРА. Тем самым сохранение юрисдикции над поземельным и другими налогами служило материальной базой всевластия военачальников НРА и вне зоны господства Гоминьдана.
Налоговые поступления в казну Нанкинского правительства в середине 1928 г. шли лишь из провинций Чжэцзян, Цзянсу, Аньхуй, Цзянси и Фуцзянь, но только первые две провинции были надежным источником финансовых средств. Фактически, следовательно, юрисдикция Нанкина не распространялась за пределы указанной зоны. Гоминьдан был вынужден согласиться с тем, чтобы поступления в счет поземельного налога во всех
остальных провинциях шли местным властям, т.е. местным генералам. Даже когда власть Национального правительства признала Гуансийская клика, Гоминьдан не смог установить над союзником безраздельный контроль. Вопросы финансового и военного управления оставались в ведении гуансийских властей. В партийных делах они также пользовались большой самостоятельностью. В «нанкинское десятилетие» местные милитаристские режимы, как правило, были организованы на авторитарных началах с ярко выраженными патерналистскими чертами. Генералы управляли не только провинциями, но и областями и округами. Нижестоящие звенья этой структуры власти были представлены командирами соединений и частей, входивших в данную группировку. Они обладали практически всей полнотой власти в районах дислокации своих подразделений. Милитаристы использовали старый местный административный аппарат, но на ключевые посты назначали своих ставленников. Все штатские администраторы, начиная с губернатора провинции и кончая уездными чиновниками, полностью зависели от военных. Военная каста оттеснила старые чиновные кадры и в верхнем, и в среднем, и нижнем эшелонах власти, т.е. в уездах. Большую роль здесь играли армейские кадры - низшие военные чины, штабисты, лица из армейского аппарата и прямые ставленники местных генералов. Именно из них состояла большая часть уездных начальников. Офицеры, назначенные на должности штатских чиновников, как правило, не имели соответствующих навыков и опыта. Зачастую они были не в состоянии наладить нормальную работу органов местного управления, особенно в низовом звене - в деревне, которая жила по собственным законам и управлялась традиционной сельской верхушкой. Ниже уездного уровня, т.е. на уровне волости, реальная власть оставалась, по существу, в руках старого управленческого аппарата, персональный состав которого изменялся незначительно. Даже в партийных структурах самого Гоминьдана не хватало управленческих кадров. К тому же у партии власти не было цели изменить административную систему страны и персональный штат чиновников, если они не выступали открыто против режима.
В зонах своего господства «старые» и «новые» милитаристы стремились создать жестокую и всеохватывающую систему социального контроля. Главной целью их было в корне пресечь
любое недовольство населения. Применялись силовые средства и методы «наведения порядка», запрет на деятельность других политических партий, кроме Гоминьдана, борьба против тайных обществ, установление системы коллективной ответственности и тотальная слежка, строгая цензура и жестокая расправа с противниками режима. «Старым» милитаристам, признавшим власть Гоминьдана, все более импонировали его лозунги и программа - борьба за уничтожение неравноправных договоров, вывод всех иностранных войск из Китая, уничтожение всех концессий, полное подавление «красной угрозы». Присоединение к Гоминьдану означало, что «старые» военные постепенно переходят на позиции антиимпериализма. Вспомним, что «старые» милитаристы вполне обоснованно усматривали в действиях Гоминьдана угрозу своей власти, и стремление сохранить контроль над своими «вотчинами» подкреплялось классовой ненавистью к «красным». Однако по мере нарастания консервативных тенденций в гоминьдановском лагере, особенно после апрельского переворота 1927 г., совершенного Чан Кайши, стали складываться предпосылки для компромисса между «старыми» и «новыми» милитаристами, сглаживаться острота идейнополитических разногласий между ними.
«Старый» милитаризм, противостоявший «новому», был вынужден учитывать рост авторитета Гоминьдана в патриотических и буржуазных кругах населения. Стало очевидно, что «новый» милитаризм гоминьдановского толка оказался более высокой формой организации политической власти. Кроме того. в 1928-1937 гг. гоминьдановское правительство сделало многое по части решения общенациональных задач. К началу 30-х годов Нанкин заметно продвинулся к ликвидации системы неравноправных договоров. Была восстановлена таможенная автономия Китая, и были приняты новые тарифные ставки. Из 33 иностранных концессий Китаю были возвращены 20. Оставалось отменить особую консульскую юрисдикцию и экстерриториальность иностранцев. А в 1931 г. Гоминьдан заявил о своем намерении в одностороннем порядке аннулировать все неравноправные договоры.
Политические и военные успехи Гоминьдана к концу «нанкинского десятилетия» (1927-1937) привели к уверенному становлению «нового» милитаризма и соответствующему ослабле
нию «старого». Военно-партийный режим Гоминьдана установился на большей части страны. По размерам реально контролируемой территории, по численности войск и политическому потенциалу он уже был не просто коллективным «милитаристом номер один», а сверхмилитаристом. И в посрамление оставшихся от прошлого генеральских клик и провинциальных милитаристов Гоминьдан превратился в государственную структуру, объединителя страны и правителя Китая. Это была не просто мощная генеральская клика (Нанкинская, Чжэцзянская, Хуан-пу). но и партия, образующая все государственные структуры высшего и среднего звена. Тем самым Гоминьдан во всех своих обличьях стал в Китае «гегемоном» (баван), Тем самым сложилась военно-политическая система, сходная с древней оппозицией «баван - чжухоу», т.е. противостоянием «гегемона» и более слабых местных властителей. Гоминьдан и Нанкинская генеральская группировка во главе с Чан Кайши оказались близки к окончательной победе. Однако на пути к ней встали два больших препятствия - Крестьянская война сельских масс, возглавляемых коммунистами, и нарастающая агрессия Японии.
Глава 3
СТРУКТУРА И СПЕЦИФИКА ГОМИНЬДАНОВСКОГО РЕЖИМА
Становление и развитие гоминьдановской системы прошло через ряд этапов. От создания партии тоталитарного типа процесс перешел к созданию «партийной армии». Затем партия и ее армия овладели государственной властью, т.е. основали «партийное государство». Партия управляла страной, опираясь на «свою» армию и партийный аппарат, во главе которых стоял генералиссимус Чан Кайши, «вождь» (цзунцай). Таким образом гоминьдановская система эволюционировала в направлении диктатуры «вождистского» типа. Появилась очередная разновидность абсолютного правителя Китая с претензиями на роль некоронованного государя.
Как мы уже отмечали, гоминьдановский режим всегда стремился иметь две опоры - армию и партию. Отношения между этими двумя силами характеризовались как их взаимным противостоянием, так и взаимодействием, взаимопроникновением. По одним данным, в Гоминьдане к 1933 г. числилось свыше 1270 тысяч членов, из них - 785 тысяч составляли военные. По другим сведениям, в 1933 г. партия насчитывала 1071 тысячу членов и кандидатов, из них 784 тысячи были военнослужащие. В шанхайской организации Гоминьдана в конце 20-х годов 40% составляли полицейские, 35% - чиновники и военные, а остальные были люди умственного труда, торговцы и рабочие. В декабре 1936 г. в Гоминьдане уже насчитывалось 1527 тысяч членов и кандидатов, две трети из которых были военнослужащие (особенно офицеры и военные чиновники), и только одна треть - штатские. Гоминьдановский режим родился как новая разновидность китайского милитаризма, но уже «милитаризма партийного», в котором партия становилась военной организацией, а армия - партийной.
Власть Гоминьдана характеризовалась сращиванием военной, партийной и административной бюрократии. Гоминьдан не представлял интересы имущих классов - землевладельцев-рентополь-зователей и буржуазии, он отражал интересы «государства» как высшего начала. Эта партия являла собой политическое оформление очередного поколения китайской деспотии специфического типа, организационное ядро обновленного «класса-государства». Идеалом гоминьдановских лидеров были не конституция и парламентаризм, а диктатура их партии. Политическое устройство Китайской Республики было определено двумя документами, опубликованными в 1928 г., а именно, «Программой политической опеки» и «Органическим законом Китайской Республики». Согласно этим документам, Китай на шесть лет вступал в период «политической опеки», что наделяло верхушку Гоминьдана высшей законодательной и исполнительной властью. Провозглашенные ранее основные демократические свободы граждан оставались на бумаге. Все политические и общественные организации были поставлены под жесткий контроль властей. Любые оппозиционные силы, в первую очередь КПК, беспощадно подавлялись. Главным орудием гоминьдановской диктатуры была, армия, а ее подспорьем - политическая полиция.
Чан Кайши и его группировка остро нуждались в сильной армии, так как у местных милитаристов, еще оставшихся от бэйянской системы, были свои войска. То, что сфера влияния Нанкинской группировки распространилась на ряд основных районов страны, отнюдь не означало прочного объединения Китая под эгидой Гоминьдана. На Юге и Юго-Западе практически «независимым» от Нанкина оставался блок гуан-дун-гуансийских милитаристов с 300-тысячной армией. Ян Хучэн и Чжан Сюэлян в пров. Шэньси до 1936 г. держали под ружьем 150 тыс. солдат. Эти два милитариста признавали Нанкинское правительство, но были вне сферы его влияния. В Шаньси бесконтрольно распоряжался Янь Сишань. В его армии состояло 50-60 тысяч солдат. Гоминьдан практически не имел никакого влияния на обширные районы, населенные национальными меньшинствами. Тибет, Сикан и Синьцзян жили по своим законам. Даже применительно к многим из провинций, во главе которых находились ставленники группировки Чан Кайши, более всего подходил термин не «объединение» под эгидой Гоминьдана, а его «военно-политический контроль». Крупные военные столкновения милитаристских группировок все еще происходили в основных районах страны, но время от времени прекращались и уступали место различным «мирным» формам сосуществования и маневрирования. Наибольшие шансы на верховенство в условиях такого «мирного» маневрирования после 1927 г. получила Нанкинская группировка Чая Кайши, которая опиралась на поддержку западных держав и располагала крупнейшей в Китае армией.
На стадии «нового», т.е. гоминьдановского милитаризма, как и в бэйянский период, источником реальной власти оставалась армия. Для подчинения других военных группировок, клик и местных генералов требовалась особая армия, и Чан Кайши ее создал. Во-первых, это была большая армия - примерно 600 тыс. штыков, т.е. гораздо большая, чем у каждого из наиболее сильных противников Нанкина. Во-вторых, у армии Чан Кайши было лучшее в Китае вооружение. В-третьих, войска Нанкинской группировки отличались лучшим офицерским составом. В-четвертых, они были лучше обучены и дисциплинированы. В-пятых, войска Чан Кайши были «партийной армией», т.е. идейно вооруженной силой, осененной «тремя на
родными принципами». В-шестых, это была «армия государства», т.е. центрального Нанкинского правительства, а не периферийных милитаристов. В-седьмых, армия Чан Кайши боролась за объединение страны, тогда как войска его противников чаще всего стояли за сохранение генеральских «уделов», т.е. за сохранение раздробленности Китая. В-восьмых, зона господства Гоминьдана была крайне удобна с точки зрения стратегии и тактики. «Нанкинская» территория находилась в центре страны, а не на периферии, а это позволяло Чан Кайши наносить удары по периметру Восточного Китая, т.е. бить соперников порознь. Другое дело, что это генералиссимусу не всегда удавалось. Тем не менее, такое преимущество, т.е. центральное положение Нанкинской группировки, всегда сохранялось. В комплексе все перечисленные восемь факторов делали армию Чан Кайши намного сильнее не только каждого из его врагов, но и всех их, взятых вместе. Суммарно у этих генералов было больше штыков, но в силу перечисленных причин, численный перевес в живой силе уже не мог иметь решающего значения -статус Чан Кайши как «гегемона» (баван) давал ему реальный перевес над периферийными «удельными» князьями (чжухоу), да и над другими группировками в самом Гоминьдане.
К середине ЗО-х годов Нанкинская группировка потеснила своих соперников в центральных органах Гоминьдана и Нанкинского правительства и приобрела решающее влияние на его внутреннюю и внешнюю политику. Помимо армии группировка Чан Кайши контролировала центральный аппарат и большинство местных организаций Гоминьдана, а также основные финансово-экономические учреждения Нанкинского правительства (прежде всего, банки). Ставленники этой группировки, как правило, возглавляли наиболее важные в экономическом и политическом отношении провинции Восточного, Северного и Центрального Китая. В 1935 г. контроль группировки Чан Кайши распространился также на провинции Гуйчжоу, Юньнань и Сычуань, а в 1936 г. - на северные провинции.
Политическому руководству армией Чан Кайши всегда придавал особое значение. В армии действовали две основные группировки. В первую входила «военная бюрократия» во главе с военным министром Хэ Инцином. Второй была клика «Вампу» (или Хуанпу), ядро которой составляли связанные
с Чан Кайши бывшие преподаватели и курсанты военной школы Хуанпу. Начальником ее в свое время был сам Чан Кайши. Возглавляли группировку «Вампу» молодые генералы Чэнь Чэн и Ху Цзуннань. Командуя отборными дивизиями, они выступали за реорганизацию армии по современному образцу. Для этого они требовали модернизировать и перестроить те звенья государства в центре и на местах, которые препятствовали срочной реформе армии. Чэнь Чэн и другие лидеры «Вампу» поддерживали тесные связи с командирами - выпускниками школы Хуанпу, служившими в армиях различных региональных милитаристов. Эти же связи сам Чан Кайши активно использовал для ослабления своих соперников. Входившие в группировку «Вампу» генералы к 1937 г. возглавляли наиболее боеспособные и хорошо обученные дивизии, составлявшие около четверти всех войск Гоминьдана. Эти генералы претендовали на высшие командные должности в армии Нанкина. Группировка «военной бюрократии» была слабее первой, главным образом из-за бездарности Хэ Инцина и в силу коррупции, процветавшей в его министерстве. Тем не менее Чан Кайши постоянно поддерживал группировку Хэ Инцина в столкновениях с «вампуистами», так как боялся оказаться «пленником» армии в случае усиления в ней какой-либо одной группировки и, кроме того, остерегался отпугнуть генералов «старой школы», связанных с Хэ Инцином. Эти ветераны возражали против выдвижения молодых в нарушение «принципа старшинства», принятого еще со стародавних времен. Ввиду численного и качественного роста гоминьдановской армии все более важной становилась роль Нанкинской группировки и самого Чан Кайши.
Гоминьдановский партийно-политический аппарат оставался конгломератом группировок. В этой сложной структуре земляческие и региональные связи по-прежнему оказывались выше политических обязательств, требований законов и уставов.
С апреля 1927 г. после разрыва Единого фронта левые го-миньдановцы, как уже говорилось, стали все активнее стремиться к подчинению себе армии, военного министерства и ЦИК Гоминьдана под лозунгом «реорганизации партии». Сторонники этой идеи стали значимой силой в рядах партии. То, что они. как и представители ряда других региональных
сил, в 1931 г. вошли в центральный аппарат Гоминьдана и органы правительства, не означало ни ликвидации этой фракции, ни прекращения ее борьбы с Нанкинской группировкой. «Объединенный» Гоминьдан, его центральный аппарат и правительственные органы стали новым полем сражений различных группировок за посты и влияние.
Чан Кайши умело использовал различные группировки в своих целях. Важную роль в системе гоминьдановского режима играла «клика родственников» - банкиров Кун Сянси и Сун Цзывэня. связанных с Чан Кайши тесными родственными узами. Его связь с влиятельнейшим семейством Сунов способствовала процветанию этой своеобразной «династии» (чьим родственником к тому же был и Сунь Ятсен). Чан Кайши поддерживал контакты с крупной буржуазией, пользуясь посредничеством Сун Цзывэня и Кун Сянси. Через них осуществлялась программа привлечения в Китай иностранного капитала и получения помощи от западных держав. Эти два деятеля ведали различными финансово-экономическими проектами.
Среди прочих в Гоминьдане заметную роль играла так называемая «группировка политических наук», фракция весьма реакционного толка, выступавшая за «сближение» Гоминьдана с Японией. В этой группировке состояли многие видные деятели, влиятельные представители нанкинских бюрократических кругов, а возглавлял ее Ян Юйтай, долгое время прослуживший личным помощником Чан Кайши.
Особую роль играла «Группа Сиси», представлявшая партийную бюрократию Гоминьдана. Ее название происходило от первых букв английского написания имен ее основных фигурантов - братьев Чэнь Лифу и Чэнь Гофу. С начала ЗО-х годов «Группа Сиси» играла все более заметную роль в лагере Чан Кайши. Братья Чэнь были племянниками первого патрона Чан Кайши - шанхайского дельца и политического босса Чэнь Ци-мэя, при поддержке которого он и выдвинулся на политическую арену. Братья Чэнь, руководившие организационным отделом ЦИК Гоминьдана и политической разведкой, контролировали таким образом все стороны деятельности партии. Чэнь Лифу был личным секретарем Чан Кайши в период Северного похода. Возглавляя также отдел пропаганды ЦИК Гоминьдана, он.сумел постепенно поставить под контроль «Группы Сиси»
сферы просвещения, прессы и издательского дела. Будучи реакционером и фанатичным шовинистом, Чэнь Лифу выступал ярым сторонником конфуцианских добродетелей, старых порядков и морали. Этот «главный идеолог» Гоминьдана считал, что лишь их возрождение обеспечит путь к построению Великого Китая. Именно Чэнь Лифу начал гонения на прогрессивные идеи в культуре, идеологии и политике. Преданность конфуцианству Чэнь Лифу сочетал с изощренными полицейскими преследованиями носителей передовых идей. По мере численного роста партии и превращения гоминьдановской бюрократии в особый правящий слой усиливалось влияние «Группы Сиси», лидеры которой активно теснили тех, кто занимал вплоть до середины 30-х годов видное место в гоминьдановском руководстве. «Группа Сиси» играла особую роль в идеологических и политических мероприятиях режима в 30-е годы, помогая Чан Кайши контролировать центральный аппарат Гоминьдана и партийную разведку.
Чанкайшисты готовили почву для официального введения в Гоминьдане «института вождя» и объявления вождем Чан Кайши. Для этого Чан Кайши через своих сторонников инспирировал создание в 1932 г. в рамках Гоминьдана организации «Фусиншэ» (Общество возрождения), более известной как Общество синерубашечников. «Фусиншэ» по своим программным установкам и структуре напоминала организацию фашистского типа, главным принципом деятельности которой было подчинение «вождю». Националистические и шовинистические лозунги сочетались в программе «Фусиншэ» с нападками на принципы демократии. «Синерубашечники» ратовали за сильную руку и всевластие вождя. Под видом так называемых «Обществ развития воли» местные организации «Фусиншэ» насаждались среди офицерства, чиновников аппарата Гоминьдана, студенческой молодежи и интеллигенции. «Синерубашечники» учиняли погромы профсоюзов и прогрессивных организаций, демократически настроенных деятелей культуры. Организатором акций террора был глава особого отдела «Фусиншэ» Дай Ли, прозванный «китайским Гиммлером».
В феврале 1934 г. Чан Кайши выступил провозвестником «движения за новую жизнь», лозунги и методы которого были разработаны Чэнь Лифу. Призывы к единению всей нации,
«возрождению национального духа», требования «пропитать всю жизнь народа духом и целями производства» сочетались с проповедью возрождения «исконно китайских», конфуцианских идеалов беспрекословного подчинения старшим, властям и т.п. Среди методов сплочения нации на первое место ставилась «военизация жизни нации». В мае 1934 г. было официально объявлено, что почитание Конфуция восстанавливается на государственном уровне.
Чан Кайши стремился предстать перед народом как средоточие высшей власти и одновременно высшей мудрости, в духе традиционных попыток правителей старого Китая упрочить свое положение. С развертыванием «движения за новую жизнь», расширением рядов «Фусиншэ» росло влияние «Группы Сиси». Вместе с тем в каждом из звеньев гоминьдановского режима действовали более мелкие группировки, часто разнородные по социальной ориентации, имевшие различные платформы. Такие группировки были в армии, партии и администрации. Взаимоотношения этих сил в конечном счете определялись их социальным или региональным происхождением, противоречивостью их целей. Все это сказывалось на характере и методах действий гоминьдановского режима и их эффективности. Относительное единство всех фракций и течений в Гоминьдане достигалось общностью интересов. Кроме того, все это «скреплялось» родственными и личными связями лидеров фракций с Чан Кайши. Со своей стороны, Чан Кайши ловко балансировал между различными фракциями, «осаживая» одних руками других, с тем, чтобы не позволить ни одной из них чрезмерно усилиться.
Гоминьдан во многом выступал как прямой восприемник «бэйянской системы», претендуя на роль всекитайского милитариста. Тем не менее, гоминьдановский синтез был сложнее. Наследие прошлого - все еще достаточно мощный потенциал средневековой деспотии, сильнейшие бюрократические традиции, а также трансформированная «азиатчина» бэйянцев - сочеталось с республиканизмом, демократической фразеологией, потенциалом преобразований, намного превышавшим тот, что был порожден в ходе свержения монархии. При всем том дух современного национально-освободительного движения сочетался о традициями этноосвободительных движений традици
онного типа - антимонгольского XIV в., антиманьчжурского XVII-XVIII вв. и тайпинского. И в антикоммунизме Гоминьдана просматривалась не столько буржуазная направленность (т.е. антагонизм «капитализм - социализм»), сколько антикоммунистическая основа добуржуазного типа. т.е. конфликт «традиционность - социализм».
Социальной базой гоминьдановского режима в принципе так и не стали ни традиционные землевладельцы («помещики»), ни передовая для Китая буржуазия приморских городов. Гоминьдан выступал как бы надклассовой политической скрепой разнородных социальных образований, составлявших синтезированное общество.
Продуктом сложного синтеза был и сам Гоминьдан. В его официальной идеологии - взглядах Сунь Ятсена - явственно просматривается сочетание современного и традиционного начал. И учение о «трех народных принципах», и «Промышленный план» Сунь Ятсена, преследовавшие цель обеспечить ускоренное развитие Китая, носили в то же время очевидный антибуржуазный характер. Решение этих задач мыслилось на традиционных путях «усиления государства». В понятии «конституция пяти властей», претворенном в жизнь, сочетались западные принципы организации государственности (разделение власти на законодательную, исполнительную и судебную) и традиционные китайские установления (контрольная и экзаменационная «власти», существовавшие в конфуцианской государственной структуре).
В организационном отношении Гоминьдан с самого начала сочетал в себе признаки как массовой партии, так и слабо оформленного союза типа «академии Дунлинь» начала XVII в., групп реформаторов традиционной системы во главе с Ван Аньши (XI в.) и Кан Ювэем (1898 г.). В результате реорганизации (1923-1924), проходившей при активной политической и материальной помощи Коминтерна и во многом опиравшейся на опыт большевиков. Гоминьдан приобрел многие черты массовой политической партии, обладавшей всеми ее формальными атрибутами (съезды, конгрессы. ЦИК с политбюро. ЦКК, устав, деление на членов и кандидатов и т.п.). В нем были течения и фракции «современного типа», т.е. правое крыло, центр и левое крыло - «старые правые» (или «сишаньцы»
во главе с Цзоу Ду), «новые правые» (Дай Цзитао, Ху Хань-минь, Чан Кайши) и «левые» (Ван Цзинвэй, Чэнь Гунбо). В то же время Гоминьдан, особенно его столичные звенья, представлял собой конгломерат замкнутых образований и окружений отдельных лидеров (Ху Ханьминь, Сунь Фо), политических клик («Сиси» - Чэнь Лифу и Чэнь Гофу), кланов («династия Сунов», т.е. Сун Цзывэнь - Кун Сянси), группировок («Политические науки»), организаций («Фусин шэ») и др. Гоминьдан представлял собой не просто промежуточное явление в политическом развитии страны. Он был переходным звеном от средневековых тайных обществ, руководивших этноос-вободительными выступлениями, от течений типа известного в XVII в. движения «Дунлинь», ратовавшего за реформирование империи Мин, от поздних реформаторов конца XIX в., «партий» синьхайского и бэйянского периодов, клуба Аньфу к организациям современного типа. Он синтезировал в себе все предшествующие ему начала и как полутрадиционная-полусовременная организация являл собой не партию, а скорее «предпартию».
Особую роль в Гоминьдане играли милитаристские структуры - военные группировки и более узкие генеральские клики. Опорой Гуанчжоуского правительства были Гуандун-гуансийская военная группировка и в ней - Гуансийская, ведущая. Опорой же Нанкинского правительства была Чжэцзянская группировка, а в ней конкретно «клика Вампу (Хуанпу)». Гоминьдан, таким образом, был по существу симбиозом «милитаристская клика - предпартия».
Доктрина Сунь Ятсена не была классовым политическим учением, она основывалась на идеях «национализма», т.е. имела в виду общекитайские задачи возрождения могучего государства. В этом отношении организация Сунь Ятсена - Чан Кайши была не партией определенного класса или классов, она выступала как бы от лица государства. Это фундаментальное качество существенно облегчило вхождение Гоминьдана в трансформированную систему старой китайской деспотии и срастание с ней на принципах синтеза.
Будучи в 20-х годах выразителем ожиданий широкого спектра социальных и политических сил, Гоминьдан, являвший собой симбиоз организации освободительного движения и
«предпартии», стал представлять всекитайские интересы. Это и обеспечило в 1927 г. его победу. Однако после захвата власти общенациональные интересы постепенно ограничились обеспечением собственно гоминьдановской государственности, прогрессивность Гоминьдана «усыхала». Из организации общенационального движения Гоминьдан превращался в очередной стадиальный вариант трансформированного и синтезированного китайского деспотизма. Наметилась тенденция к слиянию партийного аппарата с государственным и военным. Гоминьдан последовательно терял черты политической партии и все больше превращался в своеобразную и самодовлеющую корпорацию правящих сил, приобретая явные черты социальной организации. Он начал напоминать структуру господствующего класса в традиционном Китае.
Так синтез на прогрессивной основе органически переродился в синтез весьма консервативного толка. Из сочетания деспотии и «предпартии» постепенно образовался сплав, нечто целое. Гоминьдан стал уже не просто представителем «класса-государства», а во многом им самим, т.е. административноисполнительным аппаратом восточной деспотии.
Эволюцию такого рода претерпел и весь гоминьдановский режим. Соотношение традиционных и современных, реакционных и прогрессивных компонентов гоминьдановского синтеза не было застывшим. Так, конфуцианское начало все более теснило суньятсенизм как таковой. Реакционный автократизм брал верх над демократизмом, а деспотические тенденции -над прогрессивными. Старый и переходный бюрократический потенциал власти становился сильнее идеологических импульсов и принципов «партийного» начала и т.п. Основные цели начала «движения за новую жизнь», провозглашенного Чан Кайши в 1934 г., состояли в возрождении и распространении старых конфуцианских идеалов: ли («соблюдение ритуала»), и («справедливость»), цянъ («скромность») и чи («стыдливость»). Главной добродетелью со ссылкой на Конфуция объявлялось подчинение младших старшим, т.е. принцип сыновней почтительности (сяо). Как и во времена Юань Шикая, был официально восстановлен государственный культ Конфуция. В том же ключе насаждался культ Сунь Ятсена как «отца государства» (гофу) с еженедельными собраниями гоминьдановцев
в его честь и троекратными поклонами перед его портретом, а также культ Чан Кайши как «верховного лидера» (изунцай).
Возрождение традиционного конфуцианского морально-политического климата сочеталось с профашистским движением «синерубашечников» (ляньишэ). Была восстановлена средневековая фискально-полицейская система круговой поруки населения (баоцзя). При этом ее статус был повышен - из суббюрократической структуры она была превращена в органическую часть административно-управленческого аппарата. Таким образом, в целом в политической надстройке 1927-1948 гг. силы старого успешно оттесняли новое на задний план. И все же гоминьдановский период ознаменовался для синтеза несомненным шагом вперед. Характер синтеза усложнился и в плане характеристики государственности. К прежним явлениям восточной деспотии и абсолютизма добавились компоненты бонапартизма - не только поверхностного, но и сущностного порядка.
Ряд мероприятий Гоминьдана, проведенных в основном за первые 10 лет господства (так называемый «нанкинский период»), содействовали дальнейшей трансформации китайского социума, стимулируя развитие национального капитала. Прежде всего, позитивно сказались отмена лицзиня, восстановление таможенной автономии Китая и повышение таможенных тарифов на импорт, отмена неравноправных договоров, сокращение - почти в 3 раза - числа сеттльментов, а также успешная денежная реформа 1935 г.
Однако в целом социально-экономическая политика Гоминьдана не вышла за рамки синтеза. Позитивная деятельность режима концентрировалась в современном секторе (финансы, промышленность, торговля, инфраструктура). Как и в других странах, сохранявшиеся средневековые отношения в деревне приводили не только к замедлению, но и деформации в той или иной степени капиталистического развития. В гоминьдановском Китае основные компоненты традиционных производительных сил - сельское хозяйство и ремесло - подверглись лишь в слабой степени воздействию новых веяний. Отметим насаждение явно недостаточной в масштабах Китая сети кредитных кооперативов. Не обеспечивался охранительными пошлинами, субсидиями и прочими видами содействия
государства благоприятный климат для роста современных социально-экономических форм. Не были даже созданы все необходимые юридически-правовые условия для развития капитализма. В частности, в деревне не был введен подоходный налог, а в законодательном определении так называемой «земельной собственности» явственно проступают традиционные представления.
Гоминьдановской идеологии и практике был явно присущ бонапартистский дух. В рабочей политике привнесенный социал-реформизмом постулат «классового мира и гармонии» сочетался с традиционной для китайской деспотии показной справедливостью, «равноудаленностью» от всех занятых в промышленности, ремесле и торговле. Составляющие синтеза переплетались настолько тесно, что расчленить их, выделить при нынешнем состоянии изученности вопроса не представляется возможным. Модернизаторские акции последовательно компенсировались традиционными мерами. Ликвидировав лиц-зинь, Гоминьдан зато ввел дополнительное налогообложение внутреннего товарооборота, а восстановив таможенную автономию Китая и повысив ввозные тарифы, - наложил пошлины на китайский экспорт.
Последней ступенью в развитии традиционно-капиталистического синтеза в Китае стал гоминьдановский госсектор экономики. Его становление было прямо связано с воздействием на Китай общей тенденции мирового хозяйства к развитию госкапитализма. На гоминьдановской политике в указанный период сказывалось влияние как кейнсианской (в американском варианте - например, создание Резервной банковской системы), так и нацистской (тотальность) моделей государственного регулирования экономики. Иными словами, на китайскую почву в очередной раз было пересажено (и опять в неразвитой, ущербной форме!) новейшее «достижение» мирового капитализма. Но не имея соответствующей экономической базы, оно привилось там (как и во всех предыдущих случаях) под мощным воздействием традиционности в своеобразной, китаизированной форме - не за счет создания государством крупной промышленности, а путем подчинения партийно-государственной верхушке и захвата ею частнокапиталистических предприятий.
Тотальный контроль над промышленностью, финансами, торговлей был продолжением традиционной политики китайской деспотии. Проводя линию на огосударствление современного сектора экономики, Гоминьдан подхватил эстафету, начатую деятелями «политики самоусиления» (70-90-е годы XIX в.), т.е. первыми проводниками идеи синтеза в Китае.
Традиционный подход явственно сказался на трех ключевых особенностях, в конечном счете обусловивших обреченность гоминьдановского госкапитализма. Во-первых, усилия направлялись в основном не на развитие современного сектора, а на его подчинение гоминьдановской элите, олицетворявшей государство. Во-вторых, дела экономики были переданы в руки некомпетентной, неповоротливой и коррумпированной бюрократии. В-третьих, сдвиги и на этот раз затронули в основном только современный сектор. В традиционном секторе, т.е. в первую очередь в сельскохозяйственной сфере, гоминьдановское государство, представлявшее, прежде всего, интересы бюрократии, ограничилось увеличением налогов и концентрацией налоговых поступлений в своих руках.
В результате, развитие китайского варианта госсектора подняло синтез в Китае на новую ступень при сохранении весьма низких его параметров. В то же время экономическая политика Гоминьдана лишила капитализм в Китае его последнего крупного козыря, поскольку только государство в случае проведения им политики последовательного развития предпринимательства могло сломить инерцию синтеза и дать современному началу решающий перевес над традиционностью. Гоминьдан же был занят не столько борьбой с пережитками, сколько монополизацией капиталистического уклада. Неспособность китайского капитализма преодолеть балласт традиционности предопределила в основном крах Гоминьдана в 40-е годы.
Налицо был синтез старой системы распределительных отношений с элементами нового (машинное оборудование, наемная рабочая сила), внешне очень напоминавшими капитализм. Такой синтез, однако, не порождал прибавочную стоимость, капиталистическую прибыль и рост капитала, потому что в госсекторе без существования в стране единого рынка это было невозможно. Иными словами, понятия «госсектор» и
«госкапитализм» в данном случае не совпадали. В этой «замкнуто-натуральной» части казенного производства госсектор распределительного типа и госкапитализм (как продукт и субъект рынка) оставались антиподами. Такой «закрытый» ан-тирыночный вариант был особенно характерен для казенных предприятий в горнодобывающей, металлургической, машиностроительной и отчасти химической (особенно нефтеперерабатывающей), текстильной, пищевой и кожевенной отраслях.
Если в такой ситуации ни бюрократический капитал, ни бюрократическая буржуазия возникнуть не могли, то поиски их надо вести в той части госсектора, что была ориентирована на производство товаров. На территории, контролируемой Гоминьданом, в 1943 г. госпредприятия производили до 52% всех предметов потребления фабричного изготовления (включая их натуральное распределение в рамках госсектора, госаппарата, армии и т.д.). Эта вторая часть продукции гоминьдановского госсектора имела в конечном счете выход на свободный рынок. Такой «открытый» и товарный вариант производства был более характерен для текстильной, пищевой, а также отчасти металлообрабатывающей и химической промышленности. При капитализме, т.е. полностью рыночном хозяйстве, законченный производственный цикл (производство сырья и топлива, полуфабриката или заготовок, готовой продукции) состоял из трех (или более) отдельных, но последовательных стадий. Первые две (производство сырья и полуфабриката) - это соответственно как бы «начальная» и «промежуточная», а последняя - «завершающая» стадия. На всех трех происходит движение товарной продукции и капитала, завершающееся созданием прибавочной стоимости и предпринимательской прибыли. Каждая из таких «тройных» (хлопок - пряжа - ткань, руда -металл - металлоизделия) или «двойных» производственных цепочек (уголь - кокс, сырая нефть - нефтепродукты, зерно -мука и т.д.) включает в себя одну или две энергетические составляющие (производство и доставка угля, нефтепродуктов или электроэнергии). Они - также источники капитала, прибавочной стоимости, порождающие буржуазию. В «открытом» же варианте на предприятиях госсектора Китая 30-40-х годов дело обстояло иначе. На «начальной» стадии сырье поступало по- разным каналам: сельскохозяйственное (зерно, хлопок) -
в порядке натурального налога на производителей, либо через принудительные «закупки», т.е. по существу изъятия, а промышленное - с казенных рудников и шахт, т.е. минуя свободный рынок и создание прибавочной стоимости, а с ней и капиталистическое производство. Та же картина наблюдалась и в энергетическом звене. Уголь, жидкое топливо и электроэнергия чаще всего поступали с одного казенного объекта (шахта, нефтеперегонный завод, электростанция) на другой (фабрика, завод), минуя рынок и производство прибавочной стоимости. В 40-х гг. уже практически 100% всего бензина, керосина, топливного мазута и природного газа в стране принадлежало Комитету национальных ресурсов и распределялось им. В 1946 г. он распоряжался почти 60% всей электроэнергии и 12% всего угля в Китае.
Аналогичная ситуация повторялась и на «промежуточной» стадии, т.е. при выработке полуфабриката (пряжа, кокс, металл), когда он поступал не на свободный рынок, а на казенные предприятия для производства готовой продукции. Если эта «завершающая» стадия кончалась рыночной реализацией товара (ткань, мука, металлоизделия, керосин, бензин, мазут), то здесь создавалась прибавочная стоимость и появлялась предпринимательская прибыль. Тем не менее, в этих производственных цепочках существовало одно или два, а с энергетическим звеном, соответственно, два или три производства («начальное» и «промежуточное»), действовавшие на принципах не торговых, а натуральных отношений. Вместо законов рынка на этих двух стадиях, как правило, господствовала распределительная система (государственное снабжение, принудительные поставки, сырьевые и иные квоты, плановые задания, административно-командное начало), регулируемая материальноденежным учетом и чиновничьим контролем. Здесь чаще всего не участвовали ни рынки сырья и топлива, ни рынки управленческих кадров (место предпринимателей и менеджеров занимали чиновники), в этот сектор не привлекались частные средства, а вместо банковского кредита и акционерных вложений через государственные банки поступали казенные дотации, субсидии и иные ассигнования. Из семи компонентов капитализма (рынки сырья, топлива, управленческих кадров, капиталов, машин, рабочей силы и готовой продукции) на «началь
ной» и «промежуточной» стадиях его становления в Китае обычно действовали только два (рынки машин и рабочей силы), т.е. в стране господствовали не товарные, а фактически докапиталистические отношения. При них в звеньях производственного цикла, естественно, не могло быть ни прибавочной стоимости, ни капитала. Тем не менее это производство уже использовало машинное оборудование и наемную рабочую силу, т.е. перед нами синтез старого и нового начал.
Товарная продукция и прибавочная стоимость появлялись в конечном звене цепочки или на отдельном «завершающем» производстве. С выходом на свободный рынок в этом звене возникал капитал, извлекалась предпринимательская прибыль и действовали капиталистические отношения. Это звено госсектора было связано не только с капиталистическим укладом внутри Китая, но и с мировой экономической системой. Тем не менее, и здесь наряду с капиталистическими отношениями продолжало действовать государственное распределение (натуральные поставки сырья, полуфабрикатов и энергоносителей, бюджетное финансирование, бюрократическое руководство). Огромную роль здесь играла система государственных торговых монополий (на куплю-продажу хлопка-сырца, бумажных пряжи и ткани, шелка-сырца, жидкого топлива, ряда руд и металлов, шерсти, зерна, масел, соли, сахара и других видов сырья и изделий из него). Она позволяла накапливать и перераспределять огромные натуральные ресурсы, в том числе шедшие на снабжение предприятий госсектора. В итоге «открытая», т.е. товарная часть госсектора являла собой не капитализм, а синтез административно-командной и рыночной систем, сочетание докапиталистического и капиталистического производства. В этом общественном синтезе старого и нового традиционный компонент был слишком силен, а капитал все еще слаб. Перед нами не собственно госкапитализм (с бюрократическим капиталом и бюрократической буржуазией), а переходное промежуточное явление, т.е. некое ограниченное «количество» капитализма, «встроенное» в полутрадиционную распределительную систему, организованную чиновниками и руководимую азиатской деспотией в лице «нанкинского» Гоминьдана.
Третий пласт госсектора составляли его «недавние приобретения», т.е. большая часть частного и иностранного секторов ка
питалистического уклада, захваченная Гоминьданом в 30-40-е годы. С переходом в лоно казны эта капиталистическая промышленность подвергалась бюрократической «перестройке». Место свободного рынка сырья все более занимало натуральное казенное снабжение - из фонда, как собранного в счет натурального налога (зерно, хлопок-сырец), так и добытого на государственных шахтах и рудниках. Та же замена происходила и в сфере энергоносителей (казенный уголь, жидкое топливо и электроэнергия). Сменялись и управляющие кадры. Вместо капиталистов и их менеджеров предприятия возглавляли гоминьдановские чиновники из числа партийных функционеров, военных администраторов. Банковский и иной кредит, привлечение акционерного и паевого капитала все более уступали место казенным инвестициям, субсидиям и дотациям. В итоге рыночное капиталистическое начало оказалось оттесненным внедряемой на предприятиях распределительной системой. В одних случаях недавно огосударствленные предприятия продолжали выпускать товары для рынка, производить прибавочную стоимость и сохранять капиталистическое производство, но уже в его усеченном виде - при сочленении его в большей или меньшей степени с принципом распределения. Соответственно здесь сохранялись некоторые связи с капиталистическим укладом внутри Китая и с мировой экономической системой вне страны. В других случаях «новоприобретенные» казной предприятия стали работать только на нужды государства (армия, военное производство, госаппарат), т.е. отключались от рынка и вошли в распределительную систему. Тем самым здесь уже не создавалась прибавочная стоимость, не было предпринимательской прибыли и воспроизводства капиталистических отношений. Такие предприятия в основном «отключались» от капиталистического уклада и мирового хозяйства (продолжались лишь поставки «западного» оборудования, запчастей и длинноволокнистого хлопка). На новых государственных предприятиях последовательная производственная цепочка разделилась на две части - распределительную и рыночную. Как и в «открытой» части госсектора, предприятия начальной и промежуточной стадий целиком или частично попадали в «зону» распределения, а производства завершающей стадии в той или иной степени оставались в сфере свободного
рынка, т.е. при продаже готовых изделий (но зачастую не при обеспечении топливом, управленческими кадрами и ассигнованиями). В этой третьей сфере (бывшей частнобуржуазной и иностранной) сложились различные варианты либо частичной, либо полной утраты предпринимательского капитала, заменяемого целиком или отчасти добуржуазными компонентами. При частичной замене рыночных отношений возникал синтез предпринимательского и административно-командного начал, причем первое успешно вытеснялось вторым, иначе говоря, бывшая часть капиталистического уклада полностью или частично пасовала перед традиционной экономикой.
В целом в трех частях госсектора («закрытой», т.е. натуральной, «открытой», т.е. товарной, и наконец, бывшей частной и иностранной - после 1945 г. японской) развивался не чистый государственный капитализм, а всевозможные сочетания различных укладов.
Таким образом, госсектор Гоминьдана являл собой не монолит (как на Западе, в Японии и на принадлежавшем ей Тайване), а конгломерат трех разнородных сфер, скрепленных административно-командной системой. В одной из таких сфер госсектора производились натуральный продукт и потребительская стоимость (как производственная, так и непроизводственная). В двух других они производились наряду с выпуском товаров и созданием рыночной стоимости. Первая такая сфера («закрытая» и натуральная) являла собой антирыночный вариант госсектора, или госсектор распределительного типа, т.е. без госкапитализма. Вторая сфера («открытая» и товарная) представляла собой полунатуральный - полутоварный вариант госсектора, или «госсектор смешанного типа» (распределительно-рыночный) в сочетании со слабым госкапитализмом (как подчиненным компонентом синтеза). Третья сфера во многом повторяла по типу вторую, но соотношение компонентов синтеза еще не устоялось, хотя явно менялось в пользу распределительных отношений и административно-командной системы. Здесь огосударствление частного сектора и значительной (японской) доли иностранного сектора объяснялось изменением в Китае экономической и формационной природы капиталистического производства.
Как видим, этот сложный социально-экономический конгломерат нельзя безоговорочно считать госкапитализмом. Пе-322
ред нами переходное явление. Госсектор 30-40-х гг. был межформационным образованием, т.е. продуктом многопланового общественного синтеза. Гоминьдановское массированное огосударствление капиталистической собственности не вело к созданию госкапитализма с его атрибутами - бюрократическим капиталом и бюрократической буржуазией. Вместо этого происходило быстрое расширение среды синтеза при ухудшении его современного компонента, а следовательно - шло разрушение частного капиталистического уклада и замена его переходными структурами госсектора, в котором доминировала административно-командная (директивно-распределительная) система, возглавляемая «четырьмя семействами».
Одним из важнейших рычагов этой системы все более становилась финансово-банковская сфера. Кроме Центрального банка под полный контроль правительства попали в 1934-1935 гг. остальные три крупнейшие финансовые учреждения - Банк коммуникаций. Банк Китая и созданный в 1933 г. Банк четырех провинций, переименованный в Крестьянский банк Китая. В результате экономического и политического давления частные банки большей частью оказались в зависимости от правительственных банков. Тем самым Гоминьдан обрел прочные позиции в финансово-банковской сфере.
В ноябре 1935 г. Нанкин издал чрезвычайный декрет о денежной реформе. Серебряный стандарт был отменен. Курс юаня устанавливался на основе золотого паритета в размере 14,5 английских пенсов за 1 юань. Единственным законным платежным средством объявлялись банкноты государственных банков, получивших монопольное право на эмиссию денег. Позиции правительственных банков укрепились, а китайская валюта и денежный рынок несколько стабилизировались. Правительство получило возможность использовать важный экономический рычаг для воздействия на капиталистический сектор экономики. В последующий краткий предвоенный период это привело к некоторому ускорению развития ряда отраслей промышленности. При всем том перспективы развития страны все больше зависели от эгоистических интересов партийно-милитаристских группировок.
По мере того как усиливалась Нанкинская группировка, она все более контролировала экономику. Здесь государственное
вмешательство выразилось в первой половине ЗО-х годов главным образом в создании государственной банковской системы и валютно-денежной реформе. На экономическую политику Гоминьдана влиял целый ряд факторов. Главными из них были, во-первых, мировой экономический кризис, его воздействие на Китай и политику держав, во-вторых, наращивание агрессии Японии и, в-третьих, борьба Нанкинской группировки за подчинение себе других милитаристских клик.
Влияние мирового кризиса на экономическое положение сельских районов было разрушительным. Падение на мировом рынке экспортных цен на продукцию сельского хозяйства повлекло за собой еще большую деградацию деревни. Усилилась эксплуатация крестьянства, ухудшились условия аренды и стал тяжелее налоговый пресс. Крестьяне бросали свои хозяйства и устремлялись в города, пополняя ряды безработных и люмпенов. Крупные землевладельцы, ростовщики и скупщики зерна стремились нажиться на бедственном положении крестьянства. Сократились посевы и производство зерновых и хлопка. Вырос ввоз пшеницы, муки, риса и хлопка из-за границы. В течение всей первой половины 30-х годов Китай оставался импортером продовольствия.
Воздействие мирового кризиса в китайских городах и в капиталистическом секторе оказалось более сложным. В первые годы кризиса стало меньше давление иностранного капитала, упали мировые цены на серебро и в Китае повысились таможенные тарифы. Все это стимулировало активность национального капитала. Увеличилось число китайских предприятий, главным образом в легкой, пищевой и обрабатывающей промышленности. Вырос экспорт продукции и сырья, в особенности цветных металлов. А поскольку в годы мирового кризиса повысились ввозные пошлины и обесценилось серебро, - основные деньги, имевшие хождение в Китае, - иностранным фирмам стало выгоднее открывать свои филиалы именно здесь и, используя дешевую рабочую силу, производить товары на месте. Число иностранных предприятий увеличилось. Лучше оснащенные, они стали теснить китайские фирмы. Национальную промышленность захлестнула волна массовых банкротств, терпели крах не только крупные, но и многие средние и мелкие китайские предприятия.
Тяжелый удар китайской экономике нанесла агрессия Японии. Сказалось отторжение относительно экономически развитой Маньчжурии. Утрата Маньчжурии означала потерю около 35% разведанных в то время запасов угля, свыше 40% добычи и 50% запасов нефти, около 70% добычи и 80% запасов железной руды. Японское нападение на Шанхай в 1932 г. на полгода парализовало экономическую жизнь этого крупнейшего порта и промышленного центра. В этих условиях Гоминьдан стал осознавать необходимость более активного вмешательства государства в экономику.
В течение первой половины 30-х годов Нанкин несколько раз повышал таможенные тарифы, что приводило к изменениям в политике привлечения иностранного капитала. Предоставлялись льготы национальному капиталу, действующему в добывающих отраслях. Запрещалось создание новых иностранных предприятий в добывающей промышленности (добыча железной и медной руды, нефти и коксующегося угля).
В 1931 г. из руководителей госсектора был образован Национальный экономический совет (НЭС). Через два года в его руководящие органы уже вошла почти вся гоминьдановская верхушка. В 1933 г. под эгидой Военного совета ЦИК Гоминьдана был создан Комитет национальных ресурсов для руководства строительством военной промышленности. Гоминьдан выдвинул в эти годы и шумно разрекламировал «планы развития» страны - шестилетний, четырехлетний, трехлетний. Однако все они остались на бумаге. Огромный ущерб экономике Китая причинила «серебряная политика» США, которые ради укрепления доллара начали в то время большие закупки серебра за рубежом. В 1934-1935 гг. это вызвало его вздорожание на мировом рынке, неконтролируемую утечку из Китая массы серебра, хаос на внутреннем денежном рынке и как следствие -ликвидацию предприятий, банкротства и рост безработицы.
В 1936 г. был разработан трехлетний «план строительства национальной экономики», намечавший развитие ряда стратегически важных отраслей. Были приняты дополнительные протекционистские меры, и в некоторых отраслях промышленности начался рост производства. Активы китайского национального капитала существенно увеличились. Государство стало контролировать не только финансово-банковскую систему, но
и промышленное предпринимательство. В государственном секторе в 1936 г. функционировало 15% всего промышленного капитала: в 1937 г. на долю государства приходилось 10% производства промышленности. Через банки и под контролем правительства Национальный экономический совет и министерство промышленности с середины 30-х годов начали проводить принудительное образование синдикатов. В спичечной, цементной, угольной и других отраслях создавались объединения предприятий, которые устанавливали цены, квоты производства и сбыта. Контроль за добычей и сбытом некоторых полезных ископаемых и производством технических сельскохозяйственных культур взял на себя Комитет национальных ресурсов. Казна контролировала добычу вольфрама, сурьмы и олова (на Китай приходилось 40% мировой добычи вольфрама, 70% - сурьмы). В экспорте страны 10% (по стоимости) составляло тунговое масло. Гоминьдан пытался поставить под контроль торговлю текстилем и зерном. Под эгидой Гоминьдана продолжал формироваться государственный сектор экономики.
В гоминьдановском Китае не капитал, не монополии подчиняли себе государственный аппарат - командовали народным хозяйством партия и бюрократия, используя в своих интересах различные экономические уклады. Партийная бюрократия, опиравшаяся на армию, уже с конца 20-х - начала 30-х годов начала обособляться в специфический «класс-государство». Этому способствовали слабость буржуазии и обстановка постоянных войн в стране. Связанный с крупными землевладельцами, купечеством и буржуазией Гоминьдан со своей социальной демагогией защищал их интересы от натиска народных масс, которым в своем качестве очередного поколения китайской деспотии он отнюдь не служил.
Провозглашая планы «возрождения Великого Китая», Гоминьдан ради сохранения своего господства принимал некоторые меры, отвечавшие государственным интересам Китая, но прежде всего способствовавшим упрочению своего режима. Гоминьдан боролся за объединение страны. Активизация государственного вмешательства в экономику положительно повлияла на развитие капиталистического уклада. Оборонные мероприятия безусловно отвечали национальным интересам страны ввиду японской агрессии. В то же время созданный го
сударственный уклад, казенный сектор экономики нес в себе черты застоя, паразитизма, внутреннего загнивания. Он расширялся не за счет увеличения инвестиций правительства в производительные сферы, а главным образом за счет подчинения ему, поглощения (путем скупки акций и т.п.) частных фирм. В лице Гоминьдана азиатская деспотия паразитировала на успехах частного капитала.
Банковско-финансовая область в ЗО-е гг. стала сферой наиболее активного и доходного предпринимательства. Банки, как казенные, так и частные, наживались на операциях, связанных с финансированием самого Нанкинского правительства. В высшей степени выгодным стало распространение внутренних займов. Китайские банки крайне мало занимались кредитованием производства, как в городе, так и в деревне. Огромная доля полученных казной средств использовалась Гоминьданом на непроизводительные цели. Колоссальные суммы тратились на содержание армии, полиции и бюрократии, на войны против региональных милитаристов и «карательные походы» против Красной армии.
Контроль нанкинского режима начал распространяться на различные области экономики. Во всех звеньях гоминьдановского аппарата огромные суммы расхищались в целях личного обогащения. Наибольшие возможности для этого были у верхушки Гоминьдана. Свойственная любой азиатской деспотии коррупция в гоминьдановском аппарате опиралась на традиции лихоимства китайской бюрократии. Ставшая неотъемлемой чертой гоминьдановского режима коррупция превратилась в одну из причин внутреннего гниения всей системы.
Начавшаяся в 1927 г. крестьянская война толкала Гоминьдан на более жесткие контрмеры не только в военной, но и в социально-экономической сфере. В 1933-1934 гг. Чан Кайши объявил о начале движения «за реорганизацию деревни» прежде всего в провинциях, где разворачивалась повстанческая борьба. Программа «реорганизации» предусматривала введение новой агротехники, расширение школ, сельского кредита, создание кооперативов и т.п. Это была попытка продемонстрировать «заботу» правительства о крестьянстве. Гоминьдан пытался противодействовать реальной политике перестройки деревни, проводившейся в «советских» районах. Гоминьдан
в деревне стремился предоставить возможности для развития хозяйств зажиточной сельской верхушке. Речь шла о восстановлении производства ряда культур и отраслей, прежде всего, связанных с экспортом. Ввиду этих планов Гоминьдан начал кооперативное движение в деревне, которое проводилось главным образом в форме кредитных кооперативов, получавших ссуды от Крестьянского банка. Кооперативное движение не получило широкого размаха и охватило лишь часть зажиточной верхушки деревни. В программе «реорганизации деревни» многое осталось пропагандистским лозунгом. Зато предельно реальным стал курс гоминьдановских властей на «стабилизацию» положения в деревне. Выступления крестьянства подавлялись военными, а также административно-полицейскими мерами. Для содействия гоминьдановским войскам в борьбе против «советских» районов и «усмирения» повстанцев в сельской местности была восстановлена система круговой поруки (баоцзя). а также были отпущены средства на содержание в уездах и волостях специальных отрядов «для искоренения красных бандитов».
Гоминьдановский режим сохранял в деревне практически неприкосновенным традиционный строй эксплуатации. Укрепляя свои низовые звенья, Гоминьдан отказался от централизованного использования средств поземельного налога и «передал» права на них местным властям. Это породило больший произвол при сборе налога и широко практикуемом присвоении собранных сумм.
В гоминьдановском Китае, который оставался аграрной страной, две трети национального дохода создавалось в сельском хозяйстве. В руках крупных землевладельцев и ростовщиков сосредоточивались огромные средства, львиная доля которых либо потреблялась паразитически, либо накапливалась, а не превращалась в производственный или банковский капитал. Между тем, проблему получения устойчивых источников средств для развития хозяйства Гоминьдан пытался решить путем усиленной эксплуатации трудящихся. Для этого под видом «выполнения национального долга» широко применялись различные виды принудительного труда. Прежде всего, это был сгон масс крестьянства и городской бедноты на дорожные и другие работы. Свои финансовые трудности Го-мцньдан преодолевал, увеличивая косвенные налоги и выпус
кая огромные внутренние займы. Последствия этой политики в конечном счете также ложились тяжким бременем на плечи беднейших слоев. Подавляющая масса беднейшего населения приходилась на деревню. Тяжелейшее положение его создавало питательную среду для социального недовольства и продолжения крестьянской войны.
Глава 4 НАЧАЛЬНЫЙ ПЕРИОД КРЕСТЬЯНСКОЙ ВОЙНЫ
В Тайпинском демографическом и социально-политическом цикле (1870-1949) переход от фазы стабилизации к фазе кризиса ознаменовался политической раздробленностью Китая. Период господства милитаристских группировок (1916-1937) принес стране новые междоусобные войны, грабежи и новый налоговый гнет. Это ускорило наступление фазы катастрофы, подстегнув подъем повстанческого движения крестьянства. В стране обозначился разрыв, или «ножницы», между пахотной площадью и ее резко возросшим демографическим потенциалом: в 1870 г. население Китая составляло около 350 млн., а в середине 20-х годов XX в. достигло 470 млн., в то время как общая площадь обрабатываемых земель оставалась прежней. То, что за полвека в стране стало на 120 млн. больше людей, создавало для республиканского Китая взрывоопасную проблему. Эта избыточная людская масса нуждалась в средствах существования - земле, жилье, продовольствии, работе - и не имела их. Росли люмпенские социальные категории - бездомные, нищие, бродяги, воры, грабители. Эти люди шли в банды, в наемные солдаты милитаристских армий. К пополнению числа обездоленных вели и стихийные бедствия, равно как рост налогов, произвол и грабежи со стороны милитаристских войск. Назревала очередная крестьянская война, так как безысходность вынуждала деревенские низы и разорившихся крестьян браться за оружие.
В истории Китая было немало и крестьянских восстаний и крестьянских войн. Почти все они велись под тем или иным идеологическим, обычно религиозным, знаменем - обычно даосских и буддийских ересей или учений. Идейными и организационными центрами были религиозные секты и тайные общества. С середины XIX в. в Китай пришли «заморские», т.е. западные учения и религии. Крестьянская война тайпинов (1850-1868) велась под знаменем китаизированного христианства Хун Сюцюаня, а ее организационным центром явилась секта «Бай шандихуй». Специфика Крестьянской войны 1927-1949 гг. состояла в том, что ее идеологическим знаменем стала не религия, а европейское учение - марксизм (хотя и в очень упрощенном виде), а организационным центром - не религиозная секта, а коммунистическая партия тоталитарного большевистского типа. В данном случае крестьянские вожаки, командиры отрядов и полководцы повстанческих войск шли за штатскими идеологами - политработниками, политкомиссарами, партийными функционерами. Однако то открытое, то скрытое противостояние «полевых командиров» и партийных эмиссаров существовало весь начальный период войны.
В августе-ноябре 1927 г. в районах крестьянского движения провинций Хубэй, Хунань, Цзянси и Гуандун под руководством местных организаций компартии произошли вооруженные выступления под лозунгом «Ни одного зерна помещику из нового (т.е. осеннего) урожая!». Тем самым был дан толчок к череде так называемых «восстаний осеннего урожая».
19 сентября 1927 г. компартия выдвинула лозунг создания советов как органов революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства. С этого времени в течение почти десятилетия это стало одним из основных программных требований КПК, а начальный период Крестьянской войны (1927-1937 гг.) получил название «период советского движения».
Наибольший размах крестьянские восстания приобрели в уездах Луфэн и Хайфэн (пров. Гуандцы). Их возглавлял Пэн Бай. В октябре 1927 г. здесь из остатков корпуса Е Тина, пришедших после Наньчанского восстания, и крестьянских вооруженных отрядов была создана 2-я дивизия крестьянской армии. В конце октября - начале ноября дивизия овладела уездными центрами Хайфэн и Луфэн, а затем при поддержке кре
стьян - всей территорией уездов. В середине ноября здесь образовались «советские» правительства. В «Хайлуфэнской республике» были сделаны первые попытки решить аграрный вопрос. Восставшие изгоняли крупных землевладельцев, а их землю и имущество делили между крестьянами по принципу уравнительности. Были снижены поземельный и другие налоги, началось формирование регулярных крестьянских воинских частей. Крестьянская власть в Хайлуфэне (т.е. в уездах Хайфэн и Луфэн) продержалась до марта 1928 г.
В сентябре - октябре 1927 г. восстали более тысячи крестьян в уезде Пинцзян пров. Хунань, захватили уездный центр, но удержать его не смогли. Повстанцы начали партизанские действия в деревнях. Конфискованная земля крупных землевладельцев отдавалась арендаторам. Были улучшены условия труда батраков. Лишь в мае 1928 г. крестьянские отряды были рассеяны войсками реакции.
В середине ноября 1927 г. началось выступление в уезде Лилин пров. Хунань. Здесь был организован отряд из местных крестьян численностью около 1000 человек. В деревнях была восстановлена власть крестьянских союзов, существовавшая в 1925-1927 гг. Создавались деревенские советы, начался раздел земли. В апреле 1928 г. превосходящие силы местных милитаристов нанесли поражение силам повстанцев. Только в окрестностях Лилина каратели убили более 2 тыс. крестьян. На юге Хунани брожение крестьянства продолжалось в течение всей осени и зимы 1927 г.
Вскоре после поражения Наньчанского восстания отдельные отряды и группы повстанческой армии, так же, как уцелевшая часть корпуса Е Тина, пробились в районы крестьянских движений и здесь стали ядром новой крестьянской Красной армии. Отряд Чжу Дэ прошел на север пров. Гуандун и, накопив силы, в начале 1928 г. вышел в район крестьянских восстаний на юге Хунани.
После нескольких удачных боев с силами местных милитаристов отряд Чжу Дэ, как снежный ком, стал обрастать боевыми группами крестьян. К весне 1928 г. он достиг 10 тыс. бойцов, став первым крупным соединением крестьянской Красной армии Китая. «Армия Чжу Дэ», как называли эти части в Хунани, своими рейдами наводила ужас на крупных зем-
левладельцев и местные власти. О Чжу Дэ и его бойцах по окрестным районам распространились легенды. Отряд Чжу Дэ получил название 4-го корпуса Красной армии.
Одновременно с этим выступления крестьян прокатились по южной и восточной части пров. Хубэй и на острове Хайнань. Одно из «восстаний осеннего урожая» произошло в сентябре в восточных уездах Хунани под руководством Мао Цзэдуна. Дивизия Мао Цзэдуна включала в себя полк коммуниста Лу Дэминя, бывших гоминьдановских солдат, бойцов крестьянских отрядов самообороны, бывших участников местных банд, а также полк, сформированный из шахтеров Аньюаня. Войско Мао Цзэдуна двинулось на захват г. Чанша, оставляя в тылу нетронутыми крупное землевладение и старые органы власти.
Мао Цзэдун считал необходимым после захвата Чанша конфисковать и национализировать землю не только «больших домов», но и всех крестьян-владельцев земли вообще. Вскоре после начала похода на Чанша дивизия Мао Цзэдуна распалась. Состоявший из бывших гоминьдановских солдат полк поднял мятеж и разгромил другой полк дивизии. Еще один полк попал в засаду и понес тяжелые потери. Остатки своих войск (около 600 человек) Мао Цзэдун был вынужден увести в горы Цзинганшань на границе провинций Хунань и Цзянси.
Восстания в сельских районах страны в конце 1927 - начале 1928 г. стали началом крестьянской войны в южных провинциях Китая, но в силу тех или иных местных условий не оказались успешными.
Между тем в ряде сельских районов страны создались более благоприятные возможности для развития вооруженной борьбы. Главной формой повстанческих сил здесь стала крестьянская армия, созданная и возглавляемая коммунистами.
В самой деревне вследствие продолжавшейся средневековой эксплуатации и произвола милитаристов накопился громадный горючий материал и сложились условия, способствовавшие организации повстанческих вооруженных сил. В деревне издавна существовали вооруженные отряды различных тайных обществ. После падения монархии на их базе, а иногда независимо, во многих районах Китая, уездах, волостях и даже деревнях местные власти и отдельные богатеи стали создавать «отряды самообороны» для борьбы с произволом милитари-332
стов и разгулом бандитизма. «Отряды самообороны» в середине 20-х годов в некоторых провинциях насчитывали несколько сот тысяч человек. Для пров. Сычуань, например, называлась цифра в 450 тыс. Это привело к тому, что в китайской деревне к концу 20-х годов оказалось множество разного рода военизированных отрядов и организаций, у которых было немало оружия. Все это облегчало для крестьян создание в сельских местностях собственных вооруженных сил.
Кроме того, в обстановке ожесточенных войн в армиях милитаристов участились случаи бунтов и «откола» отдельных частей. Рост армий, требовавший новых расходов, приводил к задержке либо снижению жалованья солдатам и офицерам. Коммунисты использовали их недовольство и, проникая в гоминьдановские войска, превращали «уход» отдельных частей в один из источников формирования крестьянской армии.
В Китае началась очередная крестьянская война. Основным вооружением бойцов были пики, мечи, топоры, вилы, самодельные тесаки и ножи, а винтовки и маузеры встречались лишь у солдат, дезертировавших из войск Гоминьдана и милитаристов. Другой возможностью получить современное оружие был захват трофеев, которые поначалу исчислялись тысячами, а затем десятками тысяч винтовок, множеством пулеметов и массой патронов. К 1932 г. в крестьянской армии появились целые дивизии, вооруженные захваченным у противника оружием. По некоторым оценкам, число вооруженных огнестрельным оружием бойцов составило 60-80 тысяч, из них 30-35 тысяч - в Центральном «советском» районе в Цзянси.
Начало крестьянской войны в 1927-1928 гг. показало, что первые соединения так называемой Красной армии Китая формировались из участников восстаний в милитаристских армиях, отрядов крестьянской самообороны и тайных обществ. В 1928 г. первые части крестьянской армии предприняли успешные попытки установить свой контроль в определенных районах и положили начало созданию там своих опорных баз.
Отряд Чжу Дэ (10 тысяч бойцов) пришел в Цзинганшань в апреле 1928 г. В него влились находившиеся здесь отряд Мао Цзэдуна (400 человек) и отряд «старых хозяев» Цзинганшаня -бандитов Вана и Юаня (600 человек), с которыми Мао Цзэдун был вынужден заключить соглашение, чтобы укрыть своих
людей от преследований и переждать трудный период зимы 1927 г. Все эти объединенные крестьянские вооруженные силы получили название 4-го корпуса Красной армии Китая, командиром которого стал Чжу Дэ. а комиссаром - Мао Цзэдун. Бандитские части вскоре были расформированы. Ван и Юань -устранены. С приходом отряда Чжу Дэ в районе Цзинганьшаня был создан пограничный советский район Хунань - Цзянси.
В результате восстания, поднятого в г. Пинцзяне (пров. Хунань) в июле 1928 г. одним из полков местных милитаристов, был создан 5-й корпус Красной армии. Его возглавил руководитель восстания Пэн Дэхуай. Корпус отошел в район на стыке провинций Хунань, Хубэй и Цзянси, где была создана новая опорная база крестьянской войны.
Из членов местных тайных обществ в западной части провинций Хубэй и Хунань в конце 1927 - начале 1928 г. были организованы партизанские отряды, из которых под руководством Хэ Луна весной 1928 г. было создано несколько частей. На их основе в 1929 и 1930 гг. сформировались 2-й и 6-й корпусы крестьянской Красной армии, образовавшие здесь еще один «советский» район (Хунху).
В начале 1928 г. на границе северо-востока Цзянси и западной части Фуцзяни коммунист Фан Чжиминь собрал небольшой отряд - в основном из крестьян Союза бедняков и местных отрядов самообороны. В 1929-1930 гг. здесь возникла новая опорная база крестьянской Красной армии и появился ее 10-й корпус под командованием Фан Чжиминя.
В некоторых районах провинций Хубэй, Хэнань и Аньхуй из крестьянских сил самообороны, а также сил тайных обществ в начале 1928 г. были организованы партизанские отряды. Самым крупным из них руководил коммунист Сюй Сянцянь, усилиями которого в горах Дабешань в Восточном Хубэе был образован «советский район». В западной части пров. Аньхуй и на юге Хэнани в 1929 и 1930 гг. также появились партизанские базы. Так в 1930 г. возник Хубэй-Хэнань-Аньхуйский «советский район». Его крестьянские отряды получили название 1-го корпуса Красной армии.
После того как в одной из бригад охранных войск Гуаней в декабре 1929 г. произошел мятеж, она была преобразована в 7-й корпус крестьянской армии, а другая бригада тех же
войск, поднявшая мятеж в феврале 1930 г., стала ее 8-м корпусом. Оба эти корпуса соединились с частями Красной армии, действовавшими на границе провинций Хунань и Цзянси.
Уже в первые годы крестьянской войны коммунисты - командиры и политработники - занимались созданием массовой боеспособной армии. Формирование этих новых по политическому облику и рабоче-крестьянских по составу вооруженных сил было делом нелегким. Поначалу большие трудности встретили попытки пополнения Красной армии крестьянами, не входившими в различные тайные общества и другие традиционные организации, которые, как правило, контролировала эксплуататорская верхушка деревни. Сказывались забитость крестьянства, традиционная неприязнь к солдатской службе, выразившаяся в народной поговорке: «Из хорошего железа не делают гвоздей, хороший человек не идет в солдаты».
В большинстве районов, тем более там, где преобладали арендаторы, крестьянство, несмотря на острейший гнет и нужду, даже после прихода Красной армии почти не выдвигало лозунгов раздела «помещичьей» земли. Крестьяне ограничивались требованиями ликвидации «мироедов», т.е. местных богатеев, ростовщиков, снижения арендной платы и «несправедливых» поборов. В китайской деревне все население обычно относилось к одному или двум большим родам. Здесь первый богач -крупный землевладелец (как правило, хранитель алтаря главного предка) и последний бедняк были хоть и дальними, но родственниками. Господство культа предков не допускало и мысли о посягательстве бедняка на имущество богача. Поскольку «помещичья» земля сдавалась в аренду, - ее конфискация означала ликвидацию абсолютной ренты для арендаторов, но не вела к прибавлению «свободной» земли, необходимой для огромного слоя малоземельных и безземельных крестьян - батраков и сельских пауперов. Уравнительный передел земли означал на практике изъятие части земель не только зажиточного, но и среднего крестьянства. В результате при переделе земли возникли столкновения бедняцкой массы деревни не только с ее зажиточной верхушкой, но также и с частью середняков.
В результате Красная армия в эти годы пополнялась в основном за счет перешедших на ее сторону частей и пленных солдат гоминьдановских войск.
В партизанских отрядах и регулярных красноармейских частях большой процент составляли люмпен-пролетарские элементы, бывшие солдаты и военнопленные. Это мешало созданию дисциплинированной армии, воспитанной в духе коммунистических идей. В частях этой крестьянской армии коммунистам приходилось вести борьбу с «настроениями разбойной вольницы», «психологией наемников», «психологией милитаризма» и т.п. Эти «родимые пятна», которые изживались по мере политического воспитания, еще долго давали о себе знать. Состоявшийся в июне 1928 г. VI съезд КПК рекомендовал положить в основу действий Красной армии стратегию и тактику народной войны, использовать опыт народных выступлений и сочетать его с современными методами войны. В 1929-1930 гг. в районах дислокации частей Красной армии еще не было стабильной обстановки. Под давлением милитаристов и в поисках районов более богатых продовольствием части Красной армии перемещались по стране. В 1929-1930 гг. 4-й корпус постоянно переходил от границ Хунани через южную Цзянси в западную Фуцзянь и обратно, а в некоторых районах части Красной армии вели лишь партизанские действия.
К началу 30-х годов определились места, наиболее выгодно расположенные для создания опорных баз. Прежде всего, это была «подковообразная» полоса вдоль восточной, южной и западной границ пров. Цзянси с прилегающими районами восточной Хунани и западной Фуцзяни. Она была расположена на границах сфер влияния двух крупнейших враждовавших между собой группировок Гоминьдана - Нанкинской и Гуандун-гуансийской. Вторым стал район, находящийся в западном Хубэе и западной Хунани, между сферами влияния Гуансийской и Сычуаньской группировок. Третьим был район на стыке провинций Хубэй, Хэнань и Аньхуй - в полосе между сферами контроля Нанкина и северных группировок милитаристов.
К весне 1930 г. части Красной армии насчитывали, по одним данным, около 60 тыс. бойцов и командиров, по другим -11-13 корпусов с числом бойцов от 60 до 100 тысяч. Сам по себе этот разброс данных свидетельствует о том, что даже основные соединения крестьянской армии не были по-настоящему регулярными. Для развертывания крестьянской войны и для судеб Красной армии руководящая роль коммунистов име
ла не только позитивные последствия. Левацкие тенденции в КПК наблюдались и до прихода к лидерству в ней Ли Лиса-ня. Однако наибольший вред ходу крестьянской войны принес именно Ли Лисань. сделавший своей целью подготовку «всеобщего восстания» против Гоминьдана и наступления Красной армии на крупные города. Этот курс начал проводиться в конце июля 1930 г., когда корпусы Красной армии штурмом взяли г. Чанша. Было объявлено о создании здесь советского правительства во главе с Ли Лисанем. Однако вскоре под давлением превосходящих сил противника город был оставлен. Невзирая на обстановку, в августе 1930 г. партийные и незадолго до этого созданные комсомольские и профсоюзные организации в городах Хунани были слиты в так называемые «комитеты действия» - штабы восстаний. От них требовали немедленных выступлений. Части Красной армии были направлены на захват центров провинций Хубэй. Хунань и Цзянси. Ли Лисань и его единомышленники, считая, что китайская революция немедленно перерастет в социалистическую, настаивали на проведении в деревне национализации земли и организации колхозов.
Претворение в жизнь такого плана действий могло нанести партии и Красной армии непоправимый урон. Коминтерну и его представителям в Китае удалось убедить КПК в необходимости отвергнуть платформу Ли Лисаня. В конце сентября 1930 г. установка на повсеместные восстания была отменена.
Это своевременное решение сказалось на положении «советских» районов, против которых с конца 1930 г. гоминьда-новцы начали серию крупных карательных экспедиций. Отвод основных сил крестьянской армии на юг Цзянси позволил ей успешно отразить походы реакции.
Первый такой поход начался в ноябре 1930 г. Против расположенной на юге Цзянси опорной базы Красной армии выступали войска местных милитаристов. Находившиеся в южной части Цзянси и на западе Фуцзяни три корпуса Красной армии во главе с Чжу Дэ. Пэн Дэхуаем и Хуан Гунлюэ применили партизанскую тактику обходов противника с флангов и тыла. В декабре 1930 г. они разгромили две бригады карателей, а уцелевшие части милитаристов в начале января 1931 г. в беспорядке отступили. В этой операции крестьянские войска захватили много оружия и пленных.
Второй поход Гоминьдана начался в марте 1931 г. В нем участвовало 200 тыс. солдат под командованием военного министра нанкинского режима Хэ Иньцина. Каратели вновь двинулись с севера на юг Цзянси, стремясь оттеснить Красную армию к горам, к р. Ганьцзян и уничтожить ее по частям.
Заманив гоминьдановцев в глубь своей территории, крестьянская армия сорвала планы противника, нанесла ему удары с флангов и тыла.
В это время обострилась борьба между Нанкином и южными милитаристами. Вблизи армии Чан Кайши началась концентрация войск Гуандун-гуансийской группировки, и в июне Нанкинское правительство было вынуждено остановить поход. В итоге Красная армия захватила 30 тыс. пленных и около 20 тыс. винтовок.
Уже через месяц, в начале июля 1931 г., подтянув свежие силы, Нанкин начал третий поход. Под общим командованием Чан Кайши против центрального советского района были направлены 300 тыс. солдат. Им была поставлена задача в «стремительном продвижении» сокрушить «мятежников». Сочетая внезапные удары крупных соединений с действиями партизан, в конце июля - начале августа крестьянская армия разбила дивизию, затем бригаду карательных войск и захватила большие трофеи. После этих неудач Чан Кайши в его тылу оживились сепаратистские силы. Продвижение гоминьдановских войск резко замедлилось.
Между тем в сентябре началось вторжение японской военщины в Маньчжурию. Чан Кайши вынужден был прекратить третий поход и начать переброску войск на север - в Хубэй и Шаньдун.
Начало прямой японской агрессии в Китае и обострение милитаристских междоусобиц заметно отвлекли Гоминьдан от военных мер против крестьянских войск и их опорных баз. Появились условия для дальнейшего роста рядов Красной армии, расширения и укрепления «советских районов».
К концу 1931 г. общая численность крестьянских войск достигла 100 тысяч человек. Они состояли из различных компонентов, главным из которых была Красная армия. Кроме нее в рядах крестьянского войска сражались партизанские отряды, Красная гвардия и Молодая гвардия.
Успехи начального этапа крестьянской войны привели к созданию стабильных «советских районов» и опорных баз. Наиболее крупными были три. Первый, ставший Центральным советским районом (его обороняли войска 1-го фронта Красной армии), располагался на территории юго-восточной части Цзянси и на западе пров. Фуцзянь. Второй район находился на стыке провинций Хубэй, Хэнань и Аньхуй. Его защищали войска 4-го фронта Красной армии. Третьим был район в западной части пров. Хубэй, на северном и южном берегах Янцзы к западу от Уханя. Там действовали войска 2-й армейской группы. Компартия стремилась к расширению и укреплению «советских районов» и Красной армии. Съезд представителей всех советских районов состоялся 7-24 ноября 1931 г. вблизи г. Жуйцзиня. В его работе приняли участие свыше 600 делегатов от всех «советских» районов и наиболее крупных соединений крестьянской армии. Съезд принял проект Конституции Китайской Советской Республики (КСР), земельный закон, закон о труде, резолюции об экономической политике, о Красной армии, положение о советском строительстве и ряд других постановлений. Решения и документы этого съезда были по существу программными. Политику новой власти, защищающей интересы трудящихся масс, они противопоставляли гоминьдановской политике социального и национального угнетения.
На съезде были избраны Центральный Исполнительный Комитет Республики, Временное центральное правительство Китайской Советской Республики. Председателем ЦИК КСР и Временного правительства, по предложению руководства КПК, был избран Мао Цзэдун, его заместителями - Чжан Готао и Сян Ин. Тем самым съезд способствовал укреплению организационного центра крестьянской войны. Основной формой массовых организаций в советских районах стали «группы бедноты». Они объединяли крестьян, бывших до раздела земель арендаторами и полуарендаторами, безземельных.
Все это позволило в немалой степени изменить социальный состав крестьянской армии, привлечь в ее ряды массу безземельных и беднейших крестьян, главным образом молодежи от 16 до 23 лет, составлявшей более 50% всех бойцов. В повстанческих зонах действовали различные формирования вооруженных сил КПК - регулярные части, партизанские части и
местные отряды. В 1933 г. они пополнились за счет населения советских районов (77%), «белых районов» (12%), гоминьдановских частей, перешедших на сторону Красной армии (4%) и пленных гоминьдановских солдат (7%). Среди рядовых бойцов и младших командиров преобладали выходцы из социальных низов китайской деревни, а среди высшего командного состава -выходцы из кулацко-помещичьих слоев, бывшие офицеры гоминьдановских войск.
Новые органы власти по сути представляли диктатуру беднейших слоев деревни. Политическим механизмом в «советских» районах были Красная армия и военизированные организации типа Красной гвардии и Молодой гвардии. В работе советов и организаций трудящихся преобладали военно-административные методы.
В июне 1932 г. Нанкинское правительство объявило о начале четвертого карательного похода. Главный удар Гоминьдан наносил прежде всего по «советским» районам Хубэй -Хэнань - Аньхуй и Хунху, по войскам 4-го фронта и 2-й армейской группы. Поход готовился тщательнее предыдущих. Гоминьдановские войска, участвовавшие в походе, насчитывали около 500 тысяч человек, были лучше снаряжены и вооружены. После начала четвертого похода Гоминьдана возникли разногласия в руководстве Центрального советского района и вспыхнула новая борьба групп. Здесь в период действий в южной части Цзянси 4-го корпуса Красной армии Мао Цзэдун и его группировка приобрели бесконтрольную власть. Мао Цзэдун укрепил, ее физически уничтожив в конце 1930 г. под видом борьбы с контрреволюцией своих противников из Цзянсийского провинциального комитета КПК. Создание в 1931 г. в Центральном советском районе Центрального бюро ЦК КПК привело к ограничению власти Мао. С конца 1931 г. Центральное бюро во главе с Чжоу Эньлаем приняло меры, позволившие умерить влияние группировки Мао Цзэдуна и ужесточить контроль политического ядра партии. После начала четвертого похода Гоминьдана Мао Цзэдун и его сторонники, желая вернуть себе утраченное положение, предложили свою линию в строительстве Красной армии. В случае одобрения их предложений они рассчитывали вновь занять руководящее положение. На созванном в августе 1932 г. расширенном совещании
в Нинду (пров. Цзянси) вскрылось столкновение двух принципиально различных мнений о проблемах строительства крестьянской армии и «советских» районов. Большинство руководителей считали необходимым максимально использовать отсутствие в Цзянси крупных сил врага для расширения территории и массовой базы. Мао Цзэдун выступал за тактику отступления, против увеличения Красной армии, предлагая план разукрупнения частей армии в небольшие партизанские соединения и уход армии с территории Центрального советского района. Это означало бы возвращение к начальному этапу советского движения. Совещание в Нинду отвергло курс Мао Цзэдуна и приняло решение отстранить его от руководящей работы в армии.
К проведению четвертого похода против «красных бандитов» Чан Кайши привлек войска Юго-Западной группировки милитаристов. Осенью 1932 г. под давлением превосходящих сил противника главные силы 4-го фронта Красной армии оставили Хубэй-Хэнань-Аньхуйский «советский» район и через западную часть Хэнани и юг Шэньси перешли на север Сычуани. Здесь в начале 1933 г. была создана новая опорная база Красной армии. Вторая армейская группировка, также вынужденная оставить свою опорную базу на западе Хубэя и Хунани, перешла в пограничный район на стыке провинций Хунань, Хубэй, Сычуань, Гуйчжоу. Однако, что касается Центрального «советского» района, то его территория была расширена. Части 1-го фронта Красной армии летом 1932 г. выбили войска Юго-Западной группировки милитаристов, вторгшиеся в Центральный советский район с юга, и осенью предприняли поход на восток, в Фуцзянь.
Ширились ряды и рос боевой опыт войск 1-го фронта. Общая численность крестьянской армии во всех районах (включая партизанские отряды, образцовые отряды Красной и Молодой гвардии) достигала примерно 250 тысяч. В этом отношении она уступала лишь нескольким крупнейшим военнополитическим группировкам в Китае, но была гораздо слабее их по военно-техническому оснащению. Это не помешало ей в боях против регулярных, хорошо вооруженных войск Чан Кайши и Юго-Западной группировки милитаристов проявить себя достойным противником. Крестьянская армия стала одним из наиболее влиятельных военных и политических факто-ров.жизни Китая.
Практика показала, что части Красной армии, сохранившие костяк бойцов, командиров и политработников, могли довольно легко восстановить свои силы в других районах и относительно быстро, по принятому в то время выражению, «советизировать» занятую ими территорию. Вскоре после перехода в Сычуань части 4-го фронта насчитывали уже 10-15 тыс. бойцов, а в конце 1933 - начале 1934 г. - около 100 тыс. На рубеже 1932-1933 гг. в Северной Сычуани под руководством Чжан Готао был создан «советский» район. К концу 1933 г. он расширился и укрепился, стал вторым после Центрального по территории, населению и численности повстанческих войск. Тем не менее при защите «советских» территорий Красная армия стала избегать столкновений с главными силами врага, оберегая свой живой потенциал. Такая тактика позволила ей сохранить главные силы, после того как в 1934 г. основные «советские» территории к югу от Янцзы были утрачены.
В начале 1933 г. руководство Временного политбюро ЦК КПК (Бо Гу, Чжан Вэньтянь и др.) переехало из Шанхая в Центральный «советский» район. Это было вызвано возросшими трудностями работы на гоминьдановских территориях, а также необходимостью сосредоточить силы на руководстве непосредственно крестьянской армией, против которой с весны 1933 г. Чан Кайши начал готовить новый поход.
Чан Кайши готовил свой новый, пятый поход при широкой поддержке империалистических держав. При его генеральном штабе находились немецкие офицеры-советники во главе с X. Сектам. Этот генерал выдвинул идею «войны блокгаузов»: предполагалось создать систему укреплений - блокгаузов, окружить ими Центральный «советский» район и лишить тем самым Красную армию возможности маневренных действий. На этот раз Чан Кайши удалось отмобилизовать миллионную армию, имевшую самолеты и артиллерию. Полмиллиона ее солдат и офицеров должны были сковать Центральный «советский» район в Цзянси. Между тем наиболее боеспособные соединения крестьянской армии - 1-й, 3-й и 5-й корпуса - насчитывали лишь шесть дивизий, или 30-35 тыс. бойцов.
Экономическая блокада «советских» районов была ужесточена. В горных местностях уничтожались и сжигались леса, служившие прикрытием для партизанских отрядов и частей
Красной армии. Вокруг «советских» районов строились шоссейные и железные дороги для перевозки войск. Используя опыт борьбы Цзэн Гофаня против тайпинов, Чан Кайши организовал вспомогательные части из «помещичьих» дружин для содействия военным операциям регулярных войск.
Войска Чан Кайши должны были наступать на Центральный «советский» район с севера и запада. С юга двигались войска Гуандун-гуансийской группировки. С востока, из Фуцзяни наступала 19-я армия генерала Цай Тинкая, переведенная сюда после обороны Шанхая для борьбы против Красной армии. Однако пятый поход, начавшийся в октябре 1933 г., вскоре был приостановлен в связи с восстанием 19-й армии против нанкинского режима.
В 19-й армии действовала организация Рабоче-крестьянской партии, включавшей многих бывших левых гоминьдановцев. Она выступала за объединение патриотических сил для борьбы против японской агрессии, за создание демократической республики. 26 октября 1933 г. между правительством КСР и 19-й армией было заключено секретное «Предварительное соглашение о перемирии для сопротивления Японии». Стороны условились также заключить затем конкретное соглашение о войне против Чан Кайши и Японии.
В Фучжоу - главном городе пров. Фуцзянь было объявлено о разрыве с Чан Кайши, а на следующий день - об учреждении Народно-революционного правительства Китайской Республики, которое возглавили Цай Тинкай, Ли Цзишэнь и другие оппозиционные гоминьдановцы.
Восстание 19-й армии заставило Чан Кайши направить значительные силы на север Фуцзяни. Однако руководство компартии не использовало благоприятную обстановку и не поддержало восставших. Гоминьдановские войска начали быстрое наступление на Фуцзянь. В январе 1934 г. фуцзяньское правительство пало.
Поражение 19-й армии привело к резкому ухудшению военно-экономического и политического положения Центрального «советского» района. Замкнулось кольцо окружения, усилилась военная и экономическая блокада района. Крестьянская армия была вынуждена перейти к обороне в кольце окружения, что намного сокращало возможности применения маневренной
тактики партизанской борьбы. Чан Кайши применил тактику медленного концентрического продвижения в глубь «советского» района по всему фронту. В июле 1934 г. 7-й корпус Красной армии прорвал вражеское кольцо в восточном, фуцзяньском направлении, а в августе совершил прорыв на западном, хунаньском фронте 6-й корпус. Было предпринято также несколько контрударов в Цзянси, но перелома в ходе военных действий добиться не удалось.
В сентябре 1934 г. было принято решение выходить из окружения в район, свободный от укреплений противника. Предполагалось соединиться с войсками 2-го и 6-го корпусов Красной армии, действовавших на границе провинций Хунань, Сычуань, Гуйчжоу, и создать там новый «советский» район.
Накануне отступления основные военные части и ряд но-восформированных дивизий образовали полевую Красную армию 1-го фронта. Ее общая численность, включая работников аппарата компартии и «советских» учреждений, бойцов обоза, составляла около 100 тыс. Главкомом армии был назначен Чжу Дэ, главным политкомиссаром - Чжоу Эньлай.
16 октября 1934 г. главные силы 1-го фронта начали прорыв блокады и провели его успешно с незначительными потерями. Однако план создания нового «советского» района (за кольцом окружения) в одной или нескольких провинциях к югу от Янцзы осуществить не удалось в результате давления превосходящих сил противника. Части Красной армии 1-го фронта, теснимые отборными дивизиями Чан Кайши, начали длительный переход на запад, в пров. Сычуань, где находился крупный «советский» район во главе с Чжан Готао.
После выхода частей Красной армии из окружения в начале января 1935 г. в г. Цзуньи пров. Гуйчжоу состоялось так называемое расширенное совещание Политбюро ЦК КПК. В работе совещания приняли участие командиры и комиссары соединений - корпусов, отрядов и дивизий.
На совещании в Цзуньи с основным докладом и содокладом об итогах борьбы против пятого вражеского похода и первом этапе Западного похода выступили Бо Гу и Чжоу Эньлай. Они указывали, что Центральный «советский» район был оставлен главным образом из-за объективных причин: превосходства сил противника, усиленной помощи Чан Кайши со стороны
империалистов, слабости революционного движения в гоминьдановских районах. В выступлениях Мао Цзэдуна и его сторонников, в «Решении совещания в Цзуньи», написанном Мао Цзэдуном, все причины поражения сводились, по существу, лишь к субъективному фактору - плохому военному руководству, неумению найти правильные оперативно-тактические решения.
Используя недовольство военных, составлявших на совещании большинство, добившись раскола в группе наиболее авторитетных в то время руководителей компартии в руководстве армии, Мао Цзэдун сделал на совещании в Цзуньи важный шаг в борьбе за власть в партии и армии. Мао был назначен руководителем Военного совета ЦК КПК, под контролем и руководством которого находилась армия. После совещания в Цзуньи Мао Цзэдун добился дальнейших изменений в руководстве. В феврале 1935 г. Бо Гу передал обязанности генерального секретаря ЦК КПК Чжан Вэньтяню. Совещание в Цзуньи стало для партии переломным моментом: в ней утвердилось лидерство Мао Цзэдуна.
С октября 1934 по сентябрь 1935 г. основные силы крестьянской армии вышли из окружения и вырвались на оперативный простор. За этот год они проделали тяжелейший переход протяженностью примерно 10 тыс. км через весь континентальный Китай по землям, контролируемым Гоминьданом и местными милитаристами. Росло число убитых, замерзших от холода, умерших от истощения, от дизентерии и тифа.
Мелкие стычки с врагом происходили почти каждый день. Из примерно 100 тысяч ушедших из Цзянси до Шэньси добралось менее 10 тыс. Повстанческая армия в ходе этого «Великого похода» отбила у противника на время 62 города, пересекла 18 горных хребтов и 24 реки. Крестьянское войско прошло через земли 12 провинций. Руководство армии и партии во главе с Мао Цзэдуном избрало местом своего пребывания город Яньань в северной части Шэньси. Здесь лидеры армии и партии первое время жили в лессовых пещерах. Оставшимся в живых участникам «Великого похода» суждено было сыграть ключевую роль в дальнейшей истории Китая. Именно «Великий поход» во многом способствовал превращению Мао Цзэдуна в главу партии и вождя крестьянской войны.
После ухода главных сил из Цзянси на запад в зоне крестьянской войны оставалось четыре опорные базы со своими
войсками. Первой была зона на границе Хунани, Гуйчжоу и Сычуани с армией во главе с Хэ Луном. Под давлением превосходящих сил Гоминьдана войско Хэ Луна ушло в Сычуань и соединилось здесь с армией Чжан Готао. Второй была зона на границах Цзянси. Чжэцзяна и Аньхуя с корпусом Фан Чжи-миня. Корпус был разбит, а сам Фан Чжиминь попал в плен и был казнен. Третьим районом была зона на границах Хубэя. Хэнани и Аньхуя. Находившийся здесь 25-й корпус Сюй Хай-луна был вынужден уйти в Шэньси. Четвертым опорным районом была база на севере Сычуани. Здесь располагалась 4-я армия во главе с Чжан Готао, к которой затем примкнула армия Хэ Луна. Чжан Готао увел эти силы в Сикан. После встречи с войсками Мао Цзэдуна и конфликта с ним Чжан Готао в конце концов был вынужден уйти на север Шэньси. Таким образом, из шести «советских» районов в 1932-1935 гг. были потеряны четыре. Сама же крестьянская армия, состоявшая вначале из 180 тысяч бойцов, потеряла из них 120 тысяч (убитые, пленные, отставшие и больные). Она утратила все свои позиции в Центральном и Восточном Китае. Остатки повстанческого войска ушли в глухие северные районы отсталой провинции Шэньси, где под руководством Мао Цзэдуна создали свой опорный район с центром в г. Яньань. Гоминьдан и местные милитаристы одержали верх над повстанческими армиями и корпусами. Таким тяжелейшим поражением закончился первый, начальный период крестьянской войны (1927-1937). Отныне она приняла латентную форму, а сильно сократившиеся крестьянские повстанческие соединения обрели боевой опыт и черты регулярной армии. Что касается Чан Кайши, то после побед над «красными бандитами» его авторитет резко возрос, укрепились также позиции Нанкинской генеральской группировки и политический престиж Гоминьдана, перед которым склонили головы местные милитаристы.
Оставшиеся повстанческие силы были вытеснены в окраинные районы, но сохранили закаленное в боях ядро бойцов и командиров. За годы строительства «советских» районов Красная армия накопила опыт работы в деревне и формирования органов власти. В 1935 г. ее основные соединения, руководители компартии и большая часть коммунистов совершили трудный, длительный поход в отдаленных районах Западного и Северо-Западного Китая.
Летом 1935 г. после встречи в Сычуани армий Мао Цзэдуна и Чжан Готао в руководстве КПК возник острый кризис. Его причиной стала борьба за лидерство между Чжан Готао и Мао Цзэдуном, которая привела к расколу армии, партийного и военного руководства. Раскол был ликвидирован лишь осенью 1936 г. В октябре 1935 г. часть войск крестьянской армии вышла в северную часть пров. Шэньси в «советский» район, основанный Гао Ганом и Лю Чжиданем.
После прихода войск КПК в северную часть Шэньси в руководстве компартии все более важную роль начинала играть группа Мао Цзэдуна. В нее входили Лю Шаоци, Чжоу Эньлай, Пэн Чжэнь, Дэн Сяопин и др. Руководство армии и партии, отрезанное от крупных городов страны, лишилось связи с Коминтерном и не имело четкого представления о расстановке сил. Сказывались и инерция прежних установок и свойственный Мао Цзэдуну с его сторонниками левацкий настрой на обострение классовой борьбы.
25 декабря 1935 г., ознакомившись с решениями VII конгресса Коминтерна, лидеры компартии, находившиеся в Шэньси, приняли резолюцию «О современном положении и задачах партии». В ней говорилось о необходимости организации «самого широкого единого антияпонского национального фронта (как в низах, так и в верхах)». Ставилась задача вовлечь в Единый фронт всех возможных союзников вплоть до милитаристских группировок, за исключением клики Чан Кайши, которая наравне с японскими агрессорами рассматривалась как главный враг китайского народа. Принятый документ нацеливал коммунистов на «объединение и организацию революционных сил всей страны, всей нации для борьбы против главного врага на данном этапе - японского империализма и главаря национальных предателей - Чан Кайши». По существу это был призыв создать вместо единого национального фронта в масштабе всей страны блок различных сил и группировок для продолжения борьбы против нанкинского режима, т.е. призыв к гражданской войне. При всей реакционности Гоминьдана, в условиях, когда он контролировал большую часть войск и ресурсов, необходимых для отпора агрессору, когда многие его деятели начали сознавать неизбежность войны с Японией, такой курс был фактически узкосектантским и не способствовал ско
рейшей организации создания общенационального единого фронта. Эта установка Мао Цзэдуна и его сторонников, контролировавших руководство компартии, была принята и проводилась в жизнь вопреки рекомендациям Коминтерна в течение всего следующего 1936 года.
В начале 1936 г. Мао Цзэдун и его сторонники предприняли поход Красной армии в Шаньси (февраль - апрель 1936 г.). Целью похода был объявлен «отпор японским захватчикам», однако фактически удар был направлен против армии Янь Си-шаня. Это вело к обострению обстановки в стране, расширению гражданской войны. Чан Кайши направил в Шаньси дополнительные войска. Красная армия после немалых потерь вынуждена была отступить, «советский» район оказался в критическом положении. Тогда в мае 1936 г. руководство армии и партии предложили Гоминьдану на месяц прекратить военные действия. договориться о перемирии и сделать это «прежде всего в провинциях Шаньси, Ганьсу и Шэньси». Начавшимся переговорам положили конец так называемые «Сианьские события» декабря 1936 г., когда Чан Кайши был арестован мятежниками.
Глава 5
ЯПОНСКАЯ АГРЕССИЯ В КИТАЕ
В 1931 г. Япония готовилась к захвату Маньчжурии и Северного Китая. В Токио спешили начать военную экспансию с учетом четырех обстоятельств. Во-первых, мировой экономический кризис конца 20-х - начала 30-х годов ослабил позиции западных держав в мировой политике и Япония спешила этим воспользоваться. Во-вторых, в Токио с тревогой следили за тем, удастся ли Гоминьдану усмирить и привлечь на свою сторону региональных милитаристов. Реальное объединение Китая под властью Чан Кайши сделало бы весьма зыбкими перспективы подчинения этой страны Японии. В-третьих, внутренняя борьба в Гоминьдане и очередной военный конфликт между Нанкином и Гуанчжоу давали надежду на успех япон
ской экспансии. В-четвертых, Гоминьдан никак не мог положить конец крестьянской войне в Восточном Китае. И так как на борьбу с повстанцами оказались брошены немалые силы Нанкинской группировки - Чан Кайши не мог дать отпор сильной и отмобилизованной армии Японии. Войска маньчжурского правителя «молодого маршала» Чжан Сюэляна не шли ни в какое сравнение с ударными дивизиями Квантунской армии. Ощущая себя гегемоном в Восточной Азии, Великая Японская империя могла сделать новые шаги к реализации идеи создания «сферы сопроцветания Великой Восточной Азии» в духе представлений об «императорском пути» (Кодо) и доктрины Танаки.
Под предлогом ответа на специально спровоцированный инцидент 18 сентября 1931 г. Квантунская армия захватила Шэньян и начала оккупацию основных городов и районов Северо-Восточного Китая. Гоминьдан не решился оказать сопротивление агрессору. Войскам Чжан Сюэляна было приказано без боя отойти в Северный Китай. Чан Кайши обратился за помощью к Лиге наций. Советский Союз сразу же осудил агрессивные акции японских империалистов. Но правящие круги Англии, Франции и США, определявшие позицию Лиги наций, не приняли действенных мер, несомненно, рассчитывая, что захваченный японцами Северо-Восток Китая станет плацдармом для нападения Японии на Советский Союз. Для изучения «маньчжурского вопроса» Лига наций создала комиссию Э. Литтона. Но лишь через год, к сентябрю 1932 г. эта комиссия расценила действия Японии как агрессию и заключила, что японские войска должны быть выведены из Маньчжурии. В то же время комиссия рекомендовала признать «особые права» Японии в этом районе Китая.
В Токио должным образом оценили и попустительство западных держав и боязнь Гоминьдана призвать народ к отпору захватчикам. Завершив оккупацию Маньчжурии, японская военщина в конце января 1932 г. высадила военный десант в Шанхае. Правительство Чан Кайши переехало из Нанкина в Лоян. Генералу Цай Тинкаю с его 19-й армией, расквартированной в районе Шанхая, было приказано отойти без боя. Однако солдаты и офицеры этой армии вопреки приказу оказали сопротивление агрессору. В Шанхае начались забастовки на япон
ских предприятиях. Рабочие, торговцы, ремесленники и студенты вступали в добровольческие отряды. В Шанхае японские войска разбомбили и разрушили многие кварталы, сожгли рабочий район Чапэй. Опираясь на поддержку населения, 19-я армия обороняла город в течение всего февраля. Лишь в начале марта, под угрозой окружения она была вынуждена отойти.
Под давлением мирового общественного мнения, столкнувшись с упорным сопротивлением в Китае. Япония в конце марта 1932 г. пошла на переговоры. В мае 1932 г. было заключено Усунское соглашение, по которому Япония добилась в Шанхае отдельной концессии, т.е. территории и «права» оставить здесь часть войск, «до восстановления порядка».
Вместе с тем Токио торопился оформить свой захват Маньчжурии. создав здесь марионеточное государство. В начале марта 1932 г. представители спешно установленной японцами коллаборационистской власти объявили о создании «независимого» государства Маньчжоу-го во главе с последним императором династии Цин Пуи, который незадолго до этого был похищен японской разведкой из своей резиденции в Тяньцзине. Столицей Маньчжоу-го был объявлен г. Чанчунь, переименованный в Синьцзин («Новая столица»). 15 сентября 1932 г. японское правительство «признало» Маньчжоу-го и подписало с ним договор, который легализовал военные, политические и экономические притязания Японии в этом районе Китая. Японцы предписали Пуи определенную структуру государственных органов и назначили везде своих советников. Один из них -политический - постоянно находился при Пуи. Эти «советники». особый отдел штаба Квантунской армии и полуправитель-ственная компания ЮМЖД (япон. - Мантэцу) стали действительным правительством, точнее, колониальной администрацией Маньчжоу-го.
Сразу после оккупации экономическое развитие Маньчжурии пошло так, как это требовали интересы колониальной политики Японии, стремившейся превратить этот край в свою сырьевую базу и базу снабжения Квантунской армии. Было форсировано развитие добывающих отраслей, металлургии и энергетики. Шло строительство военных и ряда машиностроительных заводов, железных и шоссейных дорог. Все это обеспечивалось за счет ускоренного ввоза японского капитала.
жестокой колониальной эксплуатации и кабального труда китайцев. Широко применялись скупка за бесценок, фактически конфискация собственности имущих слоев Маньчжурии.
Создавая марионеточные («автономные», «независимые» и т. п.) власти, японская военщина использовала их для расширения и «оформления» своей экспансии в Китае. Япония готовила плацдарм для своего дальнейшего продвижения в Северном Китае, а также агрессии против МНР. поэтому насаждала свою агентуру в районах Внутренней Монголии, и всячески подогревала здесь сепаратистские настроения. Желая повысить статус Маньчжоу-го, японцы в марте 1934 г. инсценировали переименование этого «государства» в «Маньчжурскую империю».
С 1933 г. началась агрессия Японии в Северном Китае. В январе был захвачен Шаньхайгуань. а в марте - японские войска оккупировали пров. Жэхэ. Гоминьдан всячески стремился избежать открытой войны. Для этого Чан Кайши пошел на компромисс и договоренность.
По соглашению о перемирии с Японией, заключенному в мае 1933 г. в г. Тангу, из пров. Хэбэй следовало вывести войска Чжан Сюэляна. Северная часть этой провинции объявлялась «демилитаризованной зоной». Тем самым Нанкинское правительство фактически утрачивало контроль над этой территорий. т.е. Пекин и Тяньцзинь оставались по существу без военной защиты.
Оккупация Маньчжурии, превращение ее в военноэкономический плацдарм японского милитаризма для дальнейшей агрессии, «демилитаризация» северной части Хэбэя сильно сказались на авторитете Чан Кайши и Нанкинской группировки. Тем не менее Гоминьдан был вынужден пытаться обеспечить свои интересы путем «мирных соглашений» с Японией и «взаимных» уступок (читай: потакания агрессору). Положение Гоминьдана и самого Чан Кайши оставалось крайне сложным. Продолжалась крестьянская война в Восточном Китае. Сохранялся то скрытый, то явный раскол в самой партии. Выжидали своего часа региональные и провинциальные милитаристы, не желавшие капитулировать перед Чан Кайши. Позиция последнего по отношению к японской агрессии отражала всю глубину политического раскола страны, ограниченность сил Гоминьдана. Большая часть составлявших
его группировок не была готова предпочесть национальные интересы страны собственным эгоистическим целям.
В ответ на агрессию японского милитаризма в Китае начался новый подъем патриотического движения. Осенью - зимой 1931 г. поднялась первая волна массовых антияпонских выступлений, подавление которых властями приводило к беспощадному кровопролитию. В конце сентября 1931 г. вспыхнула забастовка рабочих шанхайского порта и японских предприятий. Несколько десятков тысяч учащихся города прекратили занятия. 26 сентября в Шанхае состоялась 100-тысячная демонстрация под лозунгом борьбы против японской агрессии. Начались забастовки, демонстрации и бойкоты японских товаров в других городах. Патриотические силы стали создавать анти-японские организации. 17 декабря 30 тыс. студентов различных городов Китая провели демонстрацию в Нанкине, требуя от правительства решительных мер против агрессора. Полиция открыла огонь, 30 человек было убито, более 100 арестовано.
В Маньчжурии началась вооруженная борьба против японских захватчиков. Гоминьдановские генералы - Ма Чжаньшань, Ли Ду, Дин Чао и Су Бинвэнь, несмотря на приказы Нанкина, отказались вывести свои войска и начали партизанские действия, назвав свои части «армией самозащиты» и «добровольческой армией национального спасения». В эти войска вступали добровольцы из различных слоев населения. Активное участие в организации партизанского движения приняли коммунисты. К началу 1932 т. различные повстанческие отряды и соединения, дейстЕовавшие в Маньчжурии, насчитывали 100 тыс. человек. Японцы сосредоточили против партизан крупные силы, и в конце 1932 - начале 1933 г. им удалось вытеснить партизан в горные и пограничные районы, рассеять наиболее крупные соединения. Однако борьба на Северо-Востоке не прекратилась. Разрозненные партизанские отряды собирали силы.
Укрепившись на Северо-Востоке, японский милитаризм начал продвижение в Северный Китай. В мае 1935 г. японские войска вторглись в «демилитаризованную зону» в пров. Хубэй. Японское командование в ультимативной форме предъявило Нанкину новые требования. Гоминьдановцы вновь пошли на уступки агрессору. В июле 1935 г. было заключено секретное соглашение между военным министром Хэ Инцином и япон
ским генералом Умэдзу. Гоминьдан обязался вывести из Хэбэя все китайские войска. Кроме того, Нанкинское правительство согласилось снять с постов антияпонски настроенных губернаторов провинций Хэбэй и Чахар, а в провинциях Чахар, Шаньси и Шаньдун, а также в г. Сямынь (пров. Фуцзянь) - закрыть организации Гоминьдана.
Токио приступил к осуществлению плана создания в Северном Китае нового марионеточного государства «Хуабэй-го». Осенью 1935 г. японцы инспирировали «движение за автономию северных провинций». Японские монополии активизировали экономическое проникновение в Северный Китай. Для вытеснения конкурентов прямо или через подставных лиц скупались китайские предприятия, применялся демпинг, шла контрабанда, в ход пускались прямые угрозы. В конце ноября, спровоцировав «беспорядки» в восточной части пров. Хэбэй, японские власти под предлогом их ликвидации организовали новое марионеточное политическое образование - «Восточнохэбэйское автономное антикоммунистическое правительство» во главе со своим ставленником Инь Жугэном. «Столицей» этого «государства» стал г. Тунчжоу. Через Инь Жугэна японская военщина потребовала от Нанкина признания «особых прав» этого «автономного правительства», невмешательства в его административную и финансовую деятельность, ведения всех переговоров с ним при «посредстве» Японии. По требованию японцев Северный (Бэйпинский) политсовет Гоминьдана был распущен. Вместо него в декабре 1935 г был создан Хэ-бэй-Чахарский автономный политсовет во главе с Хэ Инцинем, известным своей прояпонской ориентацией. Создавалась реальная угроза отторжения всего Северного Китая.
Затем Токио выдвинул план полного подчинения Китая. Прикрытием этого послужили японские предложения о политическом и экономическом «тесном сотрудничестве» двух стран. В октябре 1935 г. в Китае стали широко известны документ «Три принципа японской политики по отношению к Китаю» и разъяснявшее его заявление министра иностранных дел Японии Хирота. В них говорилось, что «наступило время для юридического оформления экономического блока Япония -Маньчжоу-го - Китай» для «тесного сотрудничества» Японии и Китая в военной, экономический и политической областях.
Согласно заявлению Хирота, двустороннее сотрудничество предполагало, что Китай станет «воздерживаться» от помощи западных держав, «согласовывать» с Японией свою внешнюю и внутреннюю политику, а также широко использовать «содействие» Японии в подавлении в стране антияпонского и коммунистического движения. По сути это был ультиматум с требованием полностью отказаться от помощи Запада и подчинить Китай японскому диктату.
В ответ на вторжение японцев в Хэбэй в стране снова начались антияпонские демонстрации, движение за бойкот японских товаров в Шанхае и других городах. Активизировали свою деятельность Лига защиты прав китайского народа, Союз вооруженной борьбы за независимость родины и другие патриотические организации. 9 декабря 1935 г. в Пекине прошла студенческая демонстрация, призывавшая к отпору японской агрессии. Она стала началом «Движения 9 декабря». Во всех крупных городах состоялись антияпонские шествия, создавались организации национального спасения. Активизировалась партизанская борьба в Маньчжурии и Северном Китае. Уцелевшие после боев с японцами в 1932-1933 гг. партизанские отряды и появившиеся новые части были сведены в Объединенную антияпонскую армию.
Продвижение Японии в Северный Китай и рост патриотических выступлений сказались и на позиции ряда деятелей Гоминьдана, лидеров отдельных группировок, настроениях командиров и солдат гоминьдановских войск. Выступившая за одобрение «принципов Хирота» и «сближение» с Японией группировка Ван Цзинвэя оказалась в изоляции. Националистически настроенные офицеры и члены организации «Фусин-шэ» осенью 1935 г. совершили покушения на Ван Цзинвэя и других деятелей из его окружения. В самом гоминьдановском лагере, кроме того, нарастало недовольство политикой «умиротворения агрессора», проводимой Чан Кайши и его группировкой. Под давлением обстоятельств Чан Кайши был вынужден занять негативную позицию в отношении «трех принципов Хирота». Гоминьдан дал понять, что Нанкин отказывается обсуждать японские «предложения о тесном сотрудничестве». Более того, денежная реформа, проведенная в ноябре 1935 г., означала, что Китай желает присоединиться к стерлинговой зоне.
В ноябре 1935 г. состоялся V съезд Гоминьдана. Съезд показал, что перед лицом японской агрессии в партии усилилась тенденция к объединению различных сил и группировок. Представители большинства основных политических и региональных группировок выступили с резкой критикой японофильской платформы. Под огонь осуждения попали сторонники Ван Цзинвэя и лидеры «группировки политических наук», засевшие в аппарате министерства иностранных дел. После съезда Ван Цзинвэй был вынужден уйти с поста председателя правительства и уехал за границу. Позиции Нанкинской группировки заметно укрепились. Чан Кайши возглавил новый состав правительства. Большинство гоминьдановских лидеров стояло за более последовательную борьбу против коммунистов, против вооруженных сил повстанцев и «советских» районов в Восточном Китае. Съезд поддержал курс на вооруженное подавление крестьянской войны, на уничтожение КПК и ее Красной армии. Эту линию упорно проводил Чан Кайши вплоть до конца 1936 г. По существу съезд одобрил враждебную политику Чан Кайши по отношению к антияпонским патриотическим организациям. Нанкинские власти и дальше могли проводить репрессивные меры против китайских патриотов. Полиция разгоняла демонстрации, бросала в тюрьмы лидеров антияпонских организаций.
Вместе с тем Гоминьдан начал готовить страну к большой войне с Японией. В 1935-1937 гг. Нанкинское правительство укрепило военный и экономический потенциал страны. Для этого использовались возросшие после денежной реформы возможности государственного регулирования экономики. Была закончена постройка и модернизация арсеналов в Нанкине, Ханьяне, Ханчжоу, Наньчане, Чанша и морского арсенала в Фучжоу. Оживилось строительство железных и шоссейных дорог и линий связи.
И все же к 1937 г. Гоминьдан не смог предложить и реализовать эффективную программу оборонных мероприятий. Китай все еще оставался политически разобщенной, отсталой в социально-экономическом и соответственно военном отношении страной. Гоминьдан противился модернизации экономики, аппарата управления и армии по буржуазному образцу. Местные милитаристские группировки выступали против реальной
централизации с позиций своих интересов. Предпринимательские слои были недовольны неспособностью Гоминьдана оградить их интересы от военной и экономической экспансии извне. Крупные и средние землевладельцы требовали обеспечить «порядок» в сельской местности. Между тем в 1936 г. ситуация в Восточном Китае резко изменилась в пользу Гоминьдана.
Военные успехи Гоминьдана в Восточном и Центральном Китае, победа Чан Кайши над крестьянскими войсками в 1934-1935 гг. имели для нанкинского режима огромное значение. Во-первых, они продемонстрировали силу военной машины Гоминьдана в деле «наведения порядка» и «подавления красных бандитов», а это усилило доверие к правительству со стороны крупных землевладельцев, торговцев и буржуазии. Во-вторых, это позволило Нанкинской группировке продвинуться по пути реального объединения страны. «Клика Хуанпу» и ее лидер теперь реально претендовали на роль «гегемона» (ба-ван), стоящего над остальными милитаристскими генералами-правителями. В-третьих, военная победа над восставшим крестьянством отчасти уравновесила политический и моральный ущерб, причиненный Чан Кайши и Нанкину действиями Японии, захватившей Маньчжурию с их попустительства. Все. что произошло к 1937 г., в целом способствовало упрочению статуса Чан Кайши как «гегемона», претендующего на абсолютную власть в Китае.
Дальнейшая экспансия Японии в Северном Китае во многом свела на нет эти успехи Чан Кайши. Претендент на роль «гегемона» не смог защитить Срединное государство от внешнего врага.
Чан Кайши понимал все трудности войны с Японией и всячески старался избегать с ней прямых военных столкновений. Его целью стало максимально отсрочить начало войны. К ее началу он рассчитывал навести порядок у себя в тылу, т.е. сломить силы и смирить региональных и провинциальных милитаристов, покончить с крестьянской войной в Китае, т.е. разгромить силы коммунистов на стыке провинций Шэньси -Ганьсу - Нинся и взять г. Яньань.
Первым делом он подорвал позиции милитаристов на Юго-Западе. В борьбе с Нанкином генералы этой группировки заняли позицию больших патриотов, нежели Чан Кайши, и
требовали похода на север для удара по японским войскам в Хэбэе. Юго-Западный политический совет двинул в поход на север 300 тыс. солдат под командованием генерала Бай Чунси. В конце июня 1936 г. Чан Кайши преградил им путь в Хунани силами 400 тыс. штыков. Настоящей междоусобной войны не хотела ни та, ни другая сторона. Часть гуандунских войск генерала Чэнь Цзитана перешла на сторону Чан Кайши, а за ним последовали и другие. Юго-Западная группировка рассыпалась. Ее глава Чэнь Цзитан бежал, ее политический совет был распущен, а во главе юго-западных войск встали генералы из Нанкина. Вслед за этим Чан Кайши без всякого труда достиг компромисса с Гуансийской кликой оппозиционных Гоминьдану генералов Ли Цзунжэня и Бай Чунси. Гуансийская армия сохранила формальную верность Чан Кайши, а он позволил гуан-сийским генералам быть частично автономными от Нанкина.
Таким образом, летом 1936 г. поправив свое положение на Юге и Юго-Западе, а по существу развалив Юго-Западную милитаристскую группировку, Чан Кайши перенес все свое внимание на Северо-Запад. Здесь ему противостояли войска Фэнтяньской клики во главе с «молодым маршалом» Чжан Сюэля-ном и силы губернатора Шэньси генерала Ян Хучэна. Неуклонное ослабление Фэнтяньской клики началось с 1931 г. Под натиском Японии ее основные войска ушли из Маньчжурии, но там остались семь пехотных бригад и другие части для борьбы с оккупантами. Фэнтяньская армия раскололась. Чжан Сюэлян и его окружение потеряли «свои» провинции, «свои» налоги и попали в финансовую зависимость от Нанкина. Войска «молодого маршала» сначала были переведены в Хэбэй, а затем в 1933 г. по требованию Токио отправлены в Шэньси на содержание Гоминьдана и Ян Хучэна. В итоге из 400 тысяч солдат, бывших под началом Чжан Сюэляна в 1931 г., к 1936 г. у него и Ян Хучэна осталось немногим более 150 тысяч. Замысел Чан Кайши состоял в полном разгроме повстанческой армии коммунистов на стыке Шэньси - Ганьсу - Нинся силами Чжан Сюэляна и Ян Хучэна, а по завершении этой операции -в окончательном подчинении себе остатков Фэнтяньской армии.
Однако в войсках Чжан Сюэляна начался ропот: вынужденный уход из родных мест, захваченных японцами, гнетущая зависимость от Чан Кайши, перспектива предстоящей борьбы
с Красной армией вызывали раздражение. Шэньсийская армия Ян Хучэна стала требовать решительной борьбы с японскими захватчиками и выражала недовольство политикой Чан Кайши.
К осени 1936 г. Чжан Сюэлян и Ян Хучэн пришли к убеждению в необходимости соглашения с КПК, прекращения гражданской войны и создания Единого фронта. Со своей стороны, коммунисты стали вступать в контакт с офицерами этих войск.
Летом 1936 г. неофициальные контакты с КПК установили представители ряда военно-политических группировок Юго-Запада и прежней 19-й армии, оборонявшей в 1932 г. Шанхай, оставшиеся силы которой были переведены в Гуаней. Одной из основных причин тяги различных группировок к блоку с коммунистами было стремление при содействии КПК заручиться военно-политической поддержкой Советского Союза на случай войны с Японией. После ухода остатков Красной армии на Северо-Запад компартия обратилась к Гоминьдану с предложением мира. Сложившиеся обстоятельства побудили Нанкин на время прекратить наступление и начать переговоры о перемирии. Однако Чан Кайши готовился окончательно разгромить «красных бандитов» и победоносно завершить крестьянскую войну.
Между тем весной - летом 1936 г. Япония предприняла новые агрессивные акции в Китае. Она поддержала своего сторонника монгольского князя Дэвана, который в мае 1936 г. образовал в северной части пров. Чахар «Военное правительство Внутренней Монголии». Летом 1936 г. Токио в ультимативной форме поставило перед Нанкином вопрос о согласии с «тремя принципами Хирота».
В июне 1936 г. против Нанкинского правительства под предлогом продвижения на север для борьбы с Японией выступила Юго-Западная группировка, состоявшая из нескольких генеральских клик. Возникла реальная опасность новой междоусобной войны. Чан Кайши перебросил на юг крупные силы и умерил давление на «советский» район и его армию в Северо-Западном Китае. В июле 1936 г. ему удалось ценой уступок и обещаний урегулировать конфликт с Юго-Западной генеральской группировкой - Ли Цзунжэнем и Бай Чунси, после чего летом 1936 г. Гоминьдан выдвинул лозунг содействовать дальнейшей концентрации власти и объединению страны под руководством Чан Кайши. Большинство лидеров региональных группировок поддержали этот курс.
В создавшейся обстановке Коминтерн считал необходимым для КПК отстаивать лозунг прекращения всякой гражданской и междоусобной войны и объединения всех сил китайского народа для сопротивления Японии. Соответственно тактическая линия КПК была скорректирована.
Переговоры компартии с Чжан Сюэляном и Ян Хучэном осенью 1936 г. привели к заключению соглашения о перемирии и подготовке к совместной борьбе с японскими захватчиками. Компартия установила неофициальные контакты с представителями Нанкинской группировки Чан Кайши, однако оглашение так и не состоялось. В стране ширилось движение за решительный отпор японским агрессорам. Войска князя Дэ-вана осенью 1936 г. по приказу Токио пытались вторгнуться в пров. Суйюань. Войска генерала Фу Цзои оказали им сопротивление. В ответ на новую вылазку агрессоров вспыхнули забастовки на японских предприятиях в Шанхае, а затем в Циндао, Цзинани и Тяньцзине. Под давлением патриотических выступлений Гоминьдан отверг японский ультиматум об установлении «особых отношений» и «сотрудничества» между Токио и Нанкином.
В начале декабря Чан Кайши прибыл в Сиань - столицу Северо-Запада. Главнокомандующий вооруженных сил Гоминьдана был не на шутку обеспокоен фактической утратой контроля над армиями Чжан Сюэляна и Ян Хучэна и слухами об их соглашении с коммунистами. Чан Кайши хотел заставить обоих генералов организовать блокаду «советского» района и борьбу против Красной армии. В ответ Чжан Сюэлян и Ян Ху-чэн предложили Чан Кайши принять их собственную, согласованную с компартией, программу действий: положить конец гражданской войне, заключить соглашение с коммунистами о едином антияпонском фронте, покончить с политикой уступок агрессору, начать активную подготовку к войне с Японией. Когда Чан Кайши отказался принять эти предложения, он и сопровождавшие его гражданские и военные деятели Нанкина в ночь на 12 декабря 1936 г. были арестованы. Чан Кайши в ультимативной форме было предложено принять указанные требования. После этого Чжан Сюэлян и Ян Хучэн приступили к реализации плана создания Северо-Западного антияпонского правительства. 14 декабря был образован Чрезвычайный коми
тет объединенной антияпонской армии. Во главе комитета встал Чжан Сюэлян. От компартии в работе комитета принял участие Чжоу Эньлай, приехавший в Сиань.
По приказу Чжан Сюэляна его войска совершили переворот в г. Ланьчжоу - центре пров. Ганьсу, однако захватить Ло-ян - ставку Чан Кайши - не сумели. Готовя мятеж в Сиани, Чжан Сюэлян и Ян Хучэн вели секретные переговоры с Янь Сишанем, генералами пров. Хэбэй, Шаньдун, с Гуаньсийской группировкой и милитаристами Сычуани. Речь шла о повсеместном восстании всех периферийных милитаристов против Гоминьдана. Однако эти планы потерпели провал. Оппозиционные генералы не подняли оружие против Нанкина.
Сианьский мятеж и арест Чан Кайши привели к сильному обострению политической обстановки в стране. Вновь, как и в июне 1936 г., когда против Нанкина выступила Юго-Западная группировка, Китай оказался на грани новой гражданской войны. Этой акцией пытались воспользоваться наиболее консервативные и японофильские элементы в Гоминьдане. Эти круги выступали против единого фронта, за сотрудничество с Японией в борьбе против коммунистов. Нанкинское правительство объявило о введении в стране чрезвычайного положения. Военный министр Хэ Инцинь возглавил карательную экспедицию против Северо-Запада. Началась переброска гоминьдановских войск к границам Шэньси. Руководство компартии не сразу заняло однозначную позицию в этой ситуации. В первые дни после ареста Чан Кайши Мао Цзэдун со своими сторонниками предлагали его устранить, рассчитывая на выступление против Нанкина независимого Северо-Западного правительства и объединенных антияпонских сил Чжан Сюэляна и Ян Хучэна. Части Красной армии были двинуты к Сианю. Однако благодаря своевременным, решительным рекомендациям Коминтерна руководству КПК, этот опасный путь, предложенный в декабре 1936 г. Мао Цзэдуном, был отвергнут.
В переговорах с находившимся под арестом Чан Кайши представитель КПК Чжоу Эньлай сообщил ему о стремлении компартии к миру, изложил предложения о прекращении гражданской войны и создании единого фронта. Чан Кайши дал обещание прекратить гражданскую войну и начать переговоры с КПК о едином фронте. 25 декабря он был освобожден и вме
сте с Чжан Сюэляном вылетел в Нанкин. Там он приказал немедленно арестовать Чжан Сюэляна и стал всячески затягивать практическое выполнение своих обещаний.
Арест главы Фэнтяньской клики вызвал раскол в ее рядах, переход многих ее командиров на сторону Гоминьдана, убийство фэнтяньского генерала Ван Ичжэ и вооруженные столкновения между контингентами клики. В итоге Чан Кайши установил жесткий контроль над ее частями. По существу Фэн-тяньская клика была разгромлена, а ликвидация как таковая началась с ареста ее главы - Чжан Сюэляна. Последний так и остался пленником Чан Кайши. Затем были сняты со своих постов Ян Хучэн и глава пров. Ганьсу. Их места заняли нанкинские генералы, принявшие под свое командование шэньсийские войска. После Сианьских событий 1936 г., ликвидации Фэнтяньской милитаристской клики и подчинения Шэньси Гоминьдану политические акции Чан Кайши стали намного весомее, он оказался признанным национальным лидером. Перед лицом внешней угрозы, исходившей от мощной Великой Японской империи, местные милитаристы сочли за благо объединиться с Гоминьданом.
Сианьский мятеж, отвлекший на себя внимание Гоминьдана, фактически уберег остатки крестьянских войск со ставкой в Яньане от очередных столкновений с армией Чан Кайши и от нового отступления в более отдаленные районы. Военные действия против Красной армии не возобновлялись. Начались переговоры между представителями КПК и Нанкинского правительства. С урегулирования сианьского конфликта начался новый этап развития внутриполитической ситуации - формирование единого национального фронта.
Уже в конце 1936 г. стало ясно, что война Японии против Китая - дело ближайших месяцев. Военная клика в правительстве Японии набирала силу, и предпринимались новые агрессивные акции и провокации в Китае в конце 1936 - начале 1937 г. В феврале 1937 г. состоялся III пленум ЦИК Гоминьдана, на котором в центре внимания было обсуждение предложений КПК и обещаний Чан Кайши, данных в Сиане.
Твердолобые реакционеры и японофилы, вновь пытавшиеся выступать с позиций «невозможности сопротивления Японии»,, на III пленуме ЦИК Гоминьдана оказались в изоляции.
Представители прогрессивных сил в Гоминьдане, Сун Цинлин и Фэн Юйсян предложили восстановить в программе Гоминьдана «три политические установки» Сунь Ятсена: «союз с СССР, союз с компартией, поддержка рабочих и крестьян». Пленум отверг предложение КПК заключить конкретное соглашение с Гоминьданом о едином фронте. Тем не менее Гоминьдан был вынужден принять предложение КПК о прекращении гражданской войны, и это создало предпосылки для соглашения о сотрудничестве в дальнейшем.
В апреле 1937 г. Нанкин направил в столицу «советского» района Яньань делегацию во главе с видным деятелем Гоминьдана Чжан Июнем для переговоров с КПК. Было достигнуто неофициальное соглашение, по которому Гоминьдан отказывался от требований ликвидировать правительство в Яньане и Красную армию, КПК же обязалась реорганизовать органы Советской республики в органы демократической власти, а Красную армию - в воинскую единицу, особую часть Национальнореволюционной армии. В качестве общей программы сотрудничества принимались «три народных принципа». Компартия вышла из изоляции и, став в первые ряды борцов за национальную независимость страны, начала превращаться в массовую политическую партию.
События весны 1937 г. стали важной вехой в истории Крестьянской войны 1927-1949 гг. Ее первый период (1927-1937 гг.) завершился заключением мирного соглашения между руководством повстанцев и Гоминьданом. Напомним, что в начальной фазе этой войны вооруженные силы повстанцев потерпели жестокое поражение, катастрофически сократились и были вынуждены отступить в дальние районы Северо-Западного Китая. Однако они сохранили необходимый потенциал - боевой дух и опытные кадры - для продолжения Крестьянской войны. Повстанческая армия получила длительную передышку и обеспеченный тыл на севере, куда из МНР и СССР к ней поступала всесторонняя помощь. Отодвинув на время свои цели в пользу лозунга борьбы с японскими агрессорами. Крестьянская война в 1937 г. вступила в свою новую фазу, длившуюся десять лет, когда накапливались силы и велась интенсивная подготовка к новой фазе борьбы - вооруженному столкновению с Гоминьданом.
Часть четвертая
ЯПОНО-КИТАЙСКАЯ ВОЙНА (1937-1945 гг.)
Глава 1 ЯПОНСКОЕ ЗАВОЕВАНИЕ ВОСТОЧНОГО КИТАЯ
К 1937 г. Гоминьдану удалось существенно стабилизировать положение в стране. Престиж Чан Кайши заметно вырос, а значит и повысились его шансы стать бесспорным «гегемоном» и объединить страну под своей эгидой.
Главным препятствием на этом пути стала японская экспансия. Над Китаем нависла огромная угроза иноземного завоевания, каких было несколько в истории Срединного государства. На этот раз военная лавина надвигалась не из Великой степи, а из Страны восходящего солнца. Великая Японская империя (Дай Нихон тай коку) была в зените своего военного могущества. Она включала в себя и завоеванные территории -Тайвань. Корею, Маньчжурию и часть Северного Китая. Раздираемому «смутой» Китаю, переживавшему фазу кризиса очередного социально-демографического цикла, противостоял японский монолит. Воинствующий шовинизм, ярый антикоммунизм, внешнеполитический экспансионизм сочетались с наличием мощной военной машины, нацеленной на покорение соседних стран и народов. Токио болезненно переживал свои внешнеполитические неудачи 20-х годов и с лихвой наверстал упущенное, захватив Маньчжурию, Жэхэ, Чахар и часть Хэбэя. Затем Япония наглядно укрепила свои внешнеполитические позиции, заключив
в 1936 г. «Антикоммунистический пакт» с гитлеровской Германией, к которому затем присоединилась и фашистская Италия.
Япония, став одной из трех «держав оси Рим - Берлин -Токио», давала понять западным державам, что не следует вмешиваться в дела Дальнего Востока, подвластные только ей. Выйдя в 1933 г. из Лиги Наций, не признавшей независимости Маньчжурии от Китая, Япония развязала себе руки как по части дальнейших агрессивных действий, так и в отношении открытой гонки вооружений. Токио спешил нанести удар по Китаю до того, как он успеет объединиться и гоминьдановский режим усилится. После молниеносного нападения Японии и разгрома китайской армии Чан Кайши должен был встать на колени и принять условия, продиктованные победителем, а именно «три принципа Хирота». Во-первых, сотрудничество Китая с Японией. Во-вторых, признания Гоминьданом особого положения Северного Китая. В-третьих, совместное подавление коммунистического движения. (Они сводились в общем к установлению японского контроля над внешней политикой Китая, созданию на его территории новых марионеточных прояпонских режимов.) Фактически намечалось превращение Китая в контролируемый Токио компонент «Великой Восточноазиатской сферы совместного процветания». Речь по существу шла о постепенном территориальном усечении страны после всех и всяческих территориальных изъятий. Китай должен был стать японской полуколонией и не иметь никаких связей с западными державами. Молниеносно разгромленный Нанкин должен был на все это согласиться.
Намеченное предприятие Японии как одного из ведущих агрессоров «держав оси» казалось тем легче осуществимым, что Вторая мировая война стартовала не с одномоментного события - нападения Германии на Польшу 1 сентября 1939 г. Как набиравший силу поток она началась с середины ЗО-х годов. В 1935-1939 гг. Италия воевала в Эфиопии, Испании и Албании. Германия с 1936 г. воевала в Испании, а в 1938-1939 гг. захватила Австрию, Чехию и литовскую область Мемель (Клайпеду). Война, набирая обороты, отвлекла Запад от проблем Китая и Японии. Это было крайне невыгодно для первого и очень удобно для второй. Под грохот уже начавшихся первых боевых действий Второй мировой войны Токио надеялся без постороннего вмешательства быстро разделаться с Нанкином.
Японское командование тщательно подготовилось к большой войне в Китае. Ее сухопутные войска к июлю 1937 г. составляли 950 тыс. солдат - 24 дивизии, из которых в Китае находились 16 и в Маньчжурии - 5. Для удара по войскам Гоминьдана предназначалось более 1 тыс. средних и легких танков, танкеток, в том числе плавающих танков-амфибий, многочисленная полевая артиллерия, в том числе самоходные установки. Армия располагала не только вооружением высокого по тем временам уровня, но и хорошо обученным личным составом. У нее было к тому же солидное тыловое снабжение и хозяйственная часть, включая «батальоны комфорта», т.е. проституток для обслуживания солдат. Офицерский состав был самой высокой квалификации и возглавлял его талантливый генералитет.
Гоминьдану было очень трудно противостоять японской военной машине. Войскам Чан Кайши не хватало техники, у них не было эффективной системы снабжения. Артиллерией и тяжелым вооружением могли похвастать лишь дивизии Нанкинской генеральской группировки (Хуанпу). Чаще всего действия пехоты поддерживал только огонь минометов и пулеметов. У Чан Кайши было очень мало боеспособных самолетов, да и они пилотировались английскими и голландскими добровольцами. Беспомощный военно-морской флот Китая был уничтожен японцами в 1937 г.
Гоминьдану фактически не удалось до конца объединить страну, поэтому у Китая не было единой армии. Между тем в стране числилось более 2 млн. солдат, унтер-офицеров и офицеров, из которых почти 1 млн. бойцов подчинялся не Нанкину, а местным, в основном «старым милитаристам». Под ружьем у Гоминьдана, т.е. у «новых милитаристов», состоял примерно 1 млн. человек, причем сам генералиссимус Чан Кайши командовал лишь 300 тыс. бойцов. И хотя Гоминьдан и лично Чан Кайши многое сделали для повышения боеспособности своей армии, особенно дивизий прямого подчинения генералиссимусу, тем не менее периферийные войска, особенно полки «старых милитаристов», сохранили все свои изъяны. Местные генералы по-прежнему считали свои дивизии и полки почти личной собственностью, а командиры их частей смотрели на свои подразделения как на «кормушки». Китайская армия продолжала страдать всеми болезнями периода «старого милитаризма». В отличие от японского у нанкинского правительст
ва не существовало всеобщей воинской повинности, системы регулярного пополнения кадров, единой военной машины и централизованного командования. Все это вселяло в японский генштаб надежду на скорое сокрушение Китая.
Поводом для начала войны послужил «инцидент» у моста Лугоуцяо близ Пекина. Отряд японских войск, проводивший в этом районе ночные «манёвры», 7 июля 1937 г. внезапно открыл по китайским частям артиллерийский огонь, те ответили, и произошло вооруженное столкновение. Это было началом японской агрессии против Китая. Война продолжалась восемь лет (1937-1945). До конца 1941 г. одна из сторон официально не объявляла друг другу войны. Для Японии это была очередная стадия в процессе порабощения Китая. Для китайского народа она с первых же дней означала войну против иноземных завоевателей. Китайский народ добивался полного изгнания японских захватчиков с территории своей страны, сражался за независимость своей родины.
Добиваясь колониального закабаления Китая, опираясь на выгодные стратегические позиции, захваченные на севере страны в 1931-1936 гг., японские войска летом 1937 г. развернули широкое наступление на юг.
На первом этапе войны (июль 1937 - октябрь 1938 г.) количественное и качественное превосходство японской армии позволило ей добиться крупных стратегических успехов и далеко продвинуться вглубь Китая. Перед лицом смертельной угрозы национальному существованию страны население охватил патриотический подъем. 17 июля 1937 г. Чан Кайши, выступая с призывом к нации дать отпор врагу, все же выражал надежду на урегулирование конфликта дипломатическим путем. Вступив в переговоры с агрессором, Гоминьдан медлил с отправкой подкреплений в Северный Китай. Переговоры не дали Нанкину никаких практических результатов, хотя и показали, что Чан Кайши не намерен вставать на колени перед Токио. Однако за время переговоров японцы выиграли время и сконцентрировали в Северном Китае 100-тысячную ударную группировку. В конце июля она перешла в наступление и вынудила гоминьдановские войска отступить. 28 июля японцы захватили Пекин, а 29 июля - Тяньцзинь. Теперь дорога во внутренние районы Китая была для них открыта.
В течение первых двух месяцев войны в Северный Китай была переброшена оснащенная по последнему слову военной техники 300-тысячная японская армия. Располагая превосходящими силами, агрессоры быстро развивали наступление, и несмотря на героическое сопротивление отдельных частей и соединений многочисленной, но плохо вооруженной и слабо обученной китайской армии, она не могла сдержать натиск врага. Наряду со способными и храбрыми, патриотически настроенными командирами среди гоминьдановских военачальников были и бездарные, продажные. Встречались и просто предатели, открывавшие фронт японцам.
Гоминьдан не проявил способности организовать эффективное сопротивление агрессору, а поднимать массы на борьбу Чан Кайши не желал. Нанкинское правительство испытывало страх перед народной войной, и это было главным пороком военной стратегии и тактики Гоминьдана.
13 августа японские войска, при поддержке авиации и флота, начали наступление на Шанхай. Угроза нависла и над столицей Китая Нанкином, т.е. агрессор открыл новый фронт в Центральном Китае. В Токио рассчитывали, что, захватив Шанхай, удастся сломить сопротивление противника и заставить Гоминьдан сложить оружие. Подразумевалось также, что после первых же успехов японской армии против Нанкина непременно выступят вооруженные силы КПК и местных милитаристов. Сианьский мятеж конца 1936 г., казалось бы, предвещал это. Японская военщина надеялась на то, что китайское государство развалится, вспыхнет внутренняя борьба и Гоминьдан быстро капитулирует.
Между тем последствия японского вторжения оказались иными. Произошло временное сплочение всех трех основных сил Китая - Гоминьдана, милитаристов и Красной армии. В стране начался патриотический подъем, а в тылу у захватчиков стало разворачиваться партизанское движение. В том же июле 1937 г. Чан Кайши заявил, что Китай не пойдет на уступки интервентам и будет бороться до полного уничтожения противника. В сентябре глава страны выступил с заявлением о том, что создается Единый фронт, в котором Гоминьдан и КПК будут сотрудничать. Объявляется политическая амнистия. Красная армия переименовывается в Восьмую армию и
во главе с Чжу Дэ переходит в Шаньси для боев с японскими частями. Вооруженные силы КПК в Центральном Китае преобразуются в Новую Четвертую армию. Эти меры позволили китайской армии начать упорное сопротивление захватчикам.
Японцы продолжали наступать и в Северном Китае. В сентябре были захвачены Датун и Баодин. в октябре - важная узловая станция Шицзячжуан. В ноябре пал Тайюань, административный центр пров. Шаньси.
Героически оборонялся шанхайский гарнизон. Шли затяжные бои за город. Военное положение в устье Янцзы неуклонно ухудшалось. Противник сосредоточил в этом районе отборную 150-тысячную ударную группировку, что позволило ему переломить ситуацию. 12 ноября Шанхай пал. Это событие дезорганизовало китайский фронт и открыло врагу дорогу вверх по течению р. Янцзы. Японские войска двинулись на Нанкин. Гоминьдан не смог организовать надежную оборону. Китайская армия в беспорядке отступала с тяжелыми потерями. Перепуганная гоминьдановская верхушка беспокоилась не столько о защите столицы и ее населения, сколько о спасении своего имущества. 30 ноября правительство переехало из Нанкина в Ухань. В Нанкине началась паника, усиленная японскими бомбардировками города. 12 декабря японские войска ворвались в окруженный Нанкин.
В захваченном городе было убито почти 300 тысяч человек. Захватчики изнасиловали около 80 тыс. женщин, детей и старух, а многих из них после этого убили. Прежде чем прикончить свои жертвы, солдаты вспарывали у изнасилованных животы и отрезали груди. Их закалывали штыками, закапывали живьем, обливали керосином и поджигали. Предполагалось, что мысль об этом «изнасиловании Нанкина» должна была сломить дух сопротивления китайцев. Такие же чудовищные преступления японская военщина совершала и в других районах Китая.
Весной и летом 1938 г. японцы продолжали развивать наступление в Центральном Китае. В конце марта 60-тысячная группировка японских войск начала продвижение с севера на Сюйчжоу. Ее целью было выйти к Уханю и соединиться с войсками, действовавшими вдоль Янцзы. В начале боев за Сюйчжоу китайским войскам удалось одержать верх. Японцы потерпели крупное поражение в апреле 1938 г. под Тайэрчжуа-
нем. Однако гоминьдановские генералы не смогли закрепить достигнутое и развить успех.
После пяти месяцев обороны 19 мая китайские войска были вынуждены оставить Сюйчжоу - стратегически важный железнодорожный узел. В боях за Сюйчжоу противник потерял 150 тыс. человек. После сюйчжоуской операции японское командование объединило северный фронт с центральным. Положение гоминьдановских войск на центральном фронте резко ухудшилось.
Для японского командования следующей целью стал Ухань. Началась героическая оборона Уханя. Для его захвата японское командование мобилизовало огромные военные силы -почти четверть миллиона солдат, бронетанковые части, артиллерию, авиацию и вошедший в реку Янцзы флот с его бортовыми орудиями. Китайская армия оборонялась героически, несмотря на падение Цзюцзяна в мае 1938 г. Японцы открыли новый фронт - в Южном Китае. В мае 1938 г. ударами с моря противник захватил Сямэнь и Шаньтоу, а в октябре - Гуанчжоу. Тем самым Гоминьдан оказался отрезанным от морей. Только после этого японцы предприняли форсированное наступление на Ухань. Китайские войска 27 октября были вынуждены, после пятимесячной обороны, оставить Ухань (Трое-градье - Учан, Ханькоу и Ханьян). После этого темпы военного продвижения японцев резко сократились.
После падения Нанкина гоминьдановское правительство эвакуировалось сначала в Ухань, а затем в Чунцин в провинции Сычуань. Этот город на последующие семь лет (1938-1945) стал временной столицей Китая.
Война обрушила на его население огромные испытания -разрушения, грабежи, пожары, голод и эпидемии. По стране бродили толпы беженцев и голодающих. В 1938 г. Гоминьдан спровоцировал гигантскую экологическую катастрофу: для того чтобы остановить наступление японских войск на Кайфэн, Чан Кайши приказал взорвать дамбу у Чжунмоу. Река Хуанхэ, до это впадавшая в Бохайский залив, устремилась к Желтому морю, затопив огромные пространства. В результате погибло 470 тыс. человек, и кроме того, миллионы жителей бассейна реки Хуайхэ вынуждены были страдать от систематических наводнений.
Уводя свои войска от казалось бы неизбежных окружения и разгрома, отдавая противнику большие территории и крупные города, Чан Кайши удалось не только сохранить и перегруппировать свою армию, но укрепить и увеличить ее. Вместо запланированного Японией «блицкрига», ей была навязана затяжная и широкомасштабная война на изнурение. Выиграть такую войну Япония была уже не силах. Затяжная война в Китае истощала ресурсы агрессора. С 1939 г. японцы были вынуждены все чаще прибегать к пассивной обороне захваченных ими территорий. Нападения партизанских отрядов, действовавших у них в тылу, сковывали силы оккупантов, ограничивали возможности захватчиков для наступления. Воинские подразделения, руководимые КПК, создали в тылу японских военных сил опорные базы - освобожденные районы, которые стали центрами организации крестьянской партизанской войны.
В конце ноября 1938 г. иссяк наступательный порыв японской армии. Силы агрессора были измотаны боями и во многом исчерпаны необходимостью оккупировать огромные пространства захваченных провинций. Людские потери, истощение ресурсов при провале планов молниеносной войны и тяготы затяжного военного противостояния привели к тому, что масштабные боевые действия стали затухать. С ноября 1938 по декабрь 1941 г. японские войска в Китае уже не вели наступательных действий, а перешли к частным вспомогательным операциям.
Первый этап войны завершился падением Уханя и Гуанчжоу. Гоминьдановские войска потерпели тяжелые поражения. За первые пятнадцать месяцев войны агрессор захватил огромные территории в Северном, Центральном и Южном Китае. Гоминьдан лишился почти всей железнодорожной сети и главных экономических центров. Враг полностью блокировал морское побережье страны. К этой катастрофе привела общая военноэкономическая слабость Китая. Гоминьдан был вынужден придерживаться пассивной стратегии и тактики в борьбе с агрессором. Тем не менее Токио не смог достичь главной своей цели -полного покорения Китая и капитуляции Гоминьдана. Китай продолжал борьбу, и дух сопротивления китайского народа не был сломлен. В итоге Япония оказалась перед лицом затяжной войны на гигантских просторах китайского субконтинента.
С началом войны стали складываться предпосылки создания единого антияпонского движения сопротивления. На следующий день после начала войны КПК задолго до того, как это сделал Чан Кайши, призвала народ к сопротивлению японским захватчикам и обратилась к правительству Чан Кайши с требованием мобилизовать все силы на отпор врагу, предоставить политические свободы патриотам. Компартия призвала к созданию единого национального антияпонского фронта на основе тесного сотрудничества с Гоминьданом.
Компартия обязалась не поднимать восстаний против Гоминьдана, отказаться от политики насильственной конфискации «помещичьих» земель, рассматривать Красную армию как часть Национальной армии, подчиняющуюся Гоминьдану, и вести борьбу с японскими захватчиками на передовой линии фронта.
Заявления Гоминьдана и КПК о необходимости отпора японским захватчикам заложили политическую основу для создания единого национального фронта. И в Чунцине, и в Яньани понимали, что решается судьба страны и что без преодоления раскола война против японских захватчиков не может быть успешной. Компартия постановила создать антияпонские базы в тылу противника и развернуть там широкую маневренную войну.
Совещание лидеров КПК в Лочуане (пров. Шэньси) в августе 1937 г. отвергло взгляды Мао Цзэдуна, выступавшего, по существу, против единого фронта с Гоминьданом. Со своей стороны, руководство Гоминьдана пошло на ряд уступок. Правительство Чан Кайши признало созданное коммунистами правительство Пограничного района Шэньси - Ганьсу - Нинся, а также вооруженные силы, руководимые КПК. 22 августа был издан официальный приказ о преобразовании китайской Красной армии в 8-ю Национально-революционную армию. Командующим 8-й НРА был назначен Чжу Дэ, его заместителем -Пэн Дэхуай. Численность армии составляла в то время 45 тыс. человек. Это был первый практический шаг Гоминьдана к установлению единого фронта с коммунистами. 23 сентября было опубликовано заявление Чан Кайши о начале сотрудничества Гоминьдана и КПК. Чан Кайши признал легальное положение компартии, а 8-я армия получила разрешение на военные действия в Северном Китае. В октябре 1937 г. Гоминьдан согласился на создание еще одной руководимой коммунистами,
Новой 4-й армии для действий в Центральном Китае. Командующим Новой 4-й армии, состоявшей из 12 тыс. бойцов, был назначен Е Тин.
Существование единого национального фронта, таким образом, становилось политической реальностью. Он включал в себя разнородные классовые силы: рабочих, крестьян, городскую мелкую буржуазию, национальную буржуазию, а также часть крупных землевладельцев и буржуазии.
По мере расширения оккупированных японцами территорий в Северном и Центральном Китае росло и движение национального сопротивления в тылу врага, которое с самого начала возглавляла компартия. Она создавала антияпонские базы и руководила организацией партизанской войны в тылу противника. Для этого были сформированы партизанские соединения, костяком которых стали части 8-й и Новой 4-й армий, насчитывавшие в то время около 60 тыс. бойцов.
25 сентября 1937 г. у горного прохода Пинсингуань (северо-восточная часть Шаньси) 115-я дивизия 8-й армии в двухдневном бою наголову разгромила одну из японских бригад. На оккупированной территории регулярные войска КПК и партизаны отвлекали на себя довольно крупные соединения противника. В 1938 г. гарнизонную службу в Северном Китае несли около 20% японских сил. действовавших на китайском театре военных действий. Однако главным противником японской армии оставались вооруженные силы Гоминьдана. Боевые действия народных сил сопротивления в японском тылу сковывали части противника, ослабляя его нажим на регулярную гоминьдановскую армию, затрудняя колониальную эксплуатацию оккупированных территорий.
Международное положение в начале войны было в целом неблагоприятно для Гоминьдана. Из крупных держав только Советский Союз последовательно выступал за обуздание агрессора и оказание всемерной помощи сражающемуся Китаю. Внешняя, как и внутренняя политика Гоминьдана в первый период войны была двойственной и непоследовательной. Среди гоминьдановского руководства, крупных землевладельцев и буржуазии возник раскол. Наряду с немногочисленными националистами. выступавшими за бескомпромиссную войну с использованием всех внутренних и внешних ресурсов страны, бы
ли и другие силы - влиятельные капитулянтские группировки, готовые на национальное предательство ради сохранения своих позиций. Из этих слоев японская военщина подбирала кадры для марионеточной администрации и марионеточной армии на оккупированных территориях. Многие гоминьдановцы не верили в возможность успешного сопротивления агрессорам и стремились к прекращению войны за счет новых уступок Японии.
Военное положение и давление патриотических сил вынудили правительство Чан Кайши добиваться международной поддержки Китая в войне против Японии. Фактическое поощрение японской агрессии, которое практиковали в первой половине 30-х годов участники Вашингтонского договора девяти держав*, не давало Китаю и на этот раз надежды. Брошенное на произвол судьбы своими англо-американскими «друзьями», китайское правительство было вынуждено маскировать свою антисоветскую политику и обратиться за помощью к Советскому Союзу.
Кремль сразу же откликнулся на это обращение, и 21 августа 1937 г. между Советским Союзом и Китаем был заключен договор о ненападении сроком на пять лет. Подписанный в самый тяжелый для Китая момент, этот договор способствовал улучшению его международного положения. Москва оказала сражающемуся Китаю прямую материальную помощь. В марте- июле 1938 г. Китаю были предоставлены два кредита по 50 млн. долл., в июне 1939 г. - еще один заем в 150 млн. для закупки военных материалов. С 1937 г. Советский Союз стал поставлять в Китай большое количество оружия, боеприпасов, горючего и других военных материалов. Военностратегические грузы доставлялись на советских автомобилях по специальной трассе длиной более 3 тыс. к.и, проходившей через провинции Синьцзян и Ганьсу. Свой вклад в борьбу против японских захватчиков внесли направленные в Китай многочисленные советские военные специалисты (более 3,5 тыс. в начале 1939 г.). В китайском небе сражались советские летчи
* Имеется в виду договор о признании «доктрины открытых дверей» в Китае, принятый в феврале 1922 г. на Вашингтонской конференции 9 держав - США, Великобритании, Китая, Японии. Франции, Италии, Нидерландов, Португалии (без участия Советской России).
ки-добровольцы, и более 200 из них геройски погибли. Особенно прославились советские «воздушные тигры», как их любовно называли в народе, при обороне Уханя.
Советский Союз последовательно выступал в защиту Китая, публично осудил японскую агрессию и сделал ряд предупреждений Японии. В Лиге Наций и на Брюссельской конференции 18-ти государств (ноябрь 1938 г.) советская дипломатия настойчиво выступала за применение коллективных мер для обуздания японских агрессоров. Москва отметала все словесные угрозы, к которым прибегала японская военщина с целью изоляции Китая. В июле 1938 г. и мае - августе 1939 г. Красная Армия дала сокрушительный отпор японским военным провокациям у оз. Хасан и на р. Халхин-Гол.
Разносторонняя поддержка Китая Советским Союзом много значила для освободительной борьбы китайского народа. Это признавал и Чан Кайши.
Хотя расширение японской агрессии наносило ущерб интересам английских и американских монополий, имевших солидные капиталовложения в Китае, эти державы ограничились лишь словесными осуждениями Японии и выражением сочувствия Китаю. Они остались глухи к многочисленным обращениям Китая о помощи и своей политикой «умиротворения» фактически поощряли агрессора. Не оказывая необходимой помощи Китаю, западные державы в то же время намного увеличили поставки стратегических материалов в Японию. Англо-американская, как и гитлеровская дипломатия пыталась выступать в роли «посредника» в японо-китайском вооруженном конфликте, побуждала Гоминьдан к дальнейшим уступкам Японии. Западные державы стремились удовлетворить интересы японской военщины за счет Китая, с тем чтобы направить в дальнейшем острие японской агрессии против СССР.
Гоминьдановское правительство в 1937-1938 гг., со своей стороны, также продолжало вести с агрессором тайные переговоры о мире. Однако японские требования на этот раз шли настолько далеко, что оказались неприемлемы для Гоминьдана.
Антияпонский единый национальный фронт в Китае с момента своего создания стал важным фактором внутриполитической жизни страны. Вследствие разнородного социального состава он сразу же стал ареной острых столкновений. Его ле
вое крыло во главе с компартией выступало за сплочение всех патриотических сил Китая и за весьма неопределенное «демократическое переустройство страны» в целях развертывания всенародного сопротивления японским захватчикам. Эти основные положения были выдвинуты коммунистами и находили поддержку у промежуточной группировки единого фронта, недовольной режимом Гоминьдана. Левому большинству противостояло правое консервативное крыло, возглавляемое группировкой Чан Кайши. Вынужденная вести войну с Японией гоминьдановская верхушка стремилась сохранить в неприкосновенности однопартийную диктатуру Гоминьдана. Капитулянтские настроения исходили в основном из консервативного крыла единого фронта. Вместе с тем именно правый лагерь контролировал перешедшие к Гоминьдану остатки военноэкономического потенциала страны.
Борьба компартии и других патриотических сил Китая за расширение и укрепление единого фронта представляла собой весьма сложную задачу. Даже в руководстве КПК далеко не все понимали необходимость единого антияпонского национального фронта. После образования единого фронта Мао Цзэдун продолжал считать главным врагом трудящихся не японский империализм, а Гоминьдан. Тактике единого антияпонского фронта последователи Мао Цзэдуна противопоставляли принцип самостоятельной, независимой партизанской войны, после ожидаемого выхода Чан Кайши из единого фронта. Однако большинство руководящих деятелей КПК в то время взяли курс на дальнейшее сближение с Гоминьданом и расширение военного сотрудничества с ним. В конце 1937 г. в Ханькоу было создано Центральнокитайское (Чанцзянское) бюро ЦК КПК, которое координировало боевые действия Новой 4-й армии с выступлениями гоминьдановских войск. Усилия Чанцзянского бюро содействовали сплочению единого фронта и побудили руководство Гоминьдана пойти навстречу требованиям КПК. В решениях Чрезвычайного съезда Гоминьдана, прошедшего в апреле 1938 г., «Программе войны сопротивления и строительства страны» и манифесте, принятых съездом, говорилось о необходимости сплочения сил всего китайского народа в войне против японских захватчиков, укрепления единства страны.
Съезд Гоминьдана принял также решение создать совещательный орган при гоминьдановском правительстве - Национально-политический совет Китая, формируемый путем консультаций из представителей различных политических партий и общественных организаций страны и утверждаемый гоминьдановским правительством. В функции совета входило обсуждение важнейших политических решений и законодательных актов. Хотя подавляющее большинство в совете принадлежало гоминьдановцам, коммунисты первое время принимали активное участие в его работе, способствуя тем самым укреплению единого фронта. Еще раньше, в начале 1938 г., коммунистам был открыт доступ также в отдельные гоминьдановские правительственные учреждения. Гоминьдан во главе с Чан Кайши в то время представлял главную политическую силу в едином фронте, в противостоявшем японским захватчикам. Гоминьдановские войска приняли на себя удар основных сил японской армии. Гоминьдан легализовал деятельность КПК, оказывал определенную помощь 8-й и Новой 4-й армиям. Созвав Национально-политический совет и приняв «Программу войны сопротивления и строительства государства», Гоминьдан сделал некоторые шаги по пути демократизации страны. Компартия активно поддерживала их, надеясь всеми средствами воздействовать на эволюцию Гоминьдана в нужном для себя направлении, т.е. на его ослабление. В те годы КПК признавала руководящую роль Гоминьдана в едином фронте.
На первом этапе войны агрессор захватил огромные территории в северной и центральной части Китая, а также район Гуанчжоу на Юге. Это были наиболее развитые в экономическом отношении районы. Китай утратил почти весь свой и без того слабый промышленный потенциал, понес огромные потери в живой силе и вооружении. Вместе с тем, несмотря на тяжелые неудачи и огромные жертвы, китайская армия не была разгромлена и в конце концов сумела остановить японское наступление. Японии не удалось добиться своей главной цели -капитуляции Китая.
С конца 1938 г. в военных действиях в Китае наступила пауза, продолжавшаяся более пяти лет - до весны 1944 г. Войска Чан Кайши остановили дальнейшее продвижение противника и перешли к позиционной обороне. Вплоть до конца Вто
рой мировой войны Гоминьдан не планировал и не предпринимал никаких наступательных действий против японских захватчиков. Основной курс, принятый в Чунцине, состоял в накапливании сил для решающей схватки с коммунистами в будущей гражданской войне. Такая военно-политическая стратегия Гоминьдана была на руку японским милитаристам: они могли грабить оккупированные китайские территории и проводить крупные агрессивные акции в Юго-Восточной Азии и на Тихом океане.
Провал планов «молниеносной» войны в Китае вынудил японские правящие круги изменить тактику борьбы. К этому побуждала их и международная обстановка, в частности поражение Японии от советских войск в августе 1939 г. на Халхин-Голе. В то же время Токио спешил использовать обострение положения в Европе для новых захватов в Юго-Восточной Азии. Основное направление японской экспансии было перенесено с Севера на Юг. Токио приостановил крупные боевые действия на гоминьдановском фронте и перешел к политическому наступлению на чунцинское правительство. В дополнение давления на Гоминьдан японское командование проводило местные наступательные операции против войск Чан Кайши. В 1939 г. были захвачены о-в Хайнань, затем Наньчан и Шаньтоу. После безуспешных атак на Чанша, они подвергали бомбардировкам Чунцин. Все эти операции имели локальное значение. Сложившаяся к концу 1938 г. линия фронта оставалась почти неизменной до марта 1944 г.
В декабре 1938 г. японское правительство Коноэ сформулировало «три принципа урегулирования японо-китайских отношений». Новая доктрина предусматривала развитие «дружеских взаимоотношений» между Японией и Китаем, совместную борьбу против коммунизма и «экономическое сотрудничество». Токио требовал признания Маньчжоу-го, превращения Внутренней Монголии в «антикоммунистическую зону», присоединения Гоминьдана к «Антикоминтерновскому пакту»*. Гоминьдан должен предоставить Японии право держать
’ Заключен между Германией и Японией в ноябре 1936 г. Затем - в 1937 г. к пакту присоединилась Италия.
свои войска в важнейших городах и портах Китая, гарантировать различные привилегии японским гражданам и преимущественное право японских монополий на эксплуатацию природных ресурсов Китая. Взамен Токио обещал «сохранить суверенитет» Китая, отказаться от экстерриториальности Японии в Китае, ликвидировать концессии и сеттльменты. По сути, «три принципа» Коноэ были предложением капитуляции Гоминьдана, плохо замаскированным демагогическими посулами.
Чан Кайши не принял японские условия и не прекратил военные действия. Тем не менее политические происки Японии привели к усилению капитулянтских тенденций в правящих кругах Китая, вызвали раскол Гоминьдана и напряженность внутри единого национального фронта.
Между тем Англия, США и их союзники продолжали проводить на Дальнем Востоке провалившуюся в Европе «мюнхенскую политику». Западные державы не теряли надежды направить острие японской экспансии против СССР и сговориться с Токио о разделе сфер влияния в Китае. Правящие круги Англии и США шли на важные уступки Японии и пытались склонить Гоминьдан к капитулянтскому миру с Токио. Политика «дальневосточного Мюнхена» продолжалась. Англо-японское соглашение Крэйги - Арита, заключенное в июле 1939 г., признавало законность действий японской военщины в Китае. В июле 1940 г. Англия закрыла бирманскую шоссейную дорогу, по которой шли в Китай военные материалы. Продолжались поставки американского стратегического сырья в Японию. В марте 1941 г. США начали широкие дипломатические переговоры в Токио. Таким образом, политическим маневрам японской военщины в Китае помогала политика Запада. Политика «умиротворения» японского агрессора способствовала росту прояпонских настроений в Гоминьдане. Политика «дальневосточного Мюнхена» поощряла Токио к дальнейшему наступлению на позиции англо-американского капитала, вытеснению его с китайского рынка. Западные державы начали оказывать практическую помощь Гоминьдану лишь после начала войны на Тихом океане.
Начальный период войны продемонстрировал достижения Чан Кайши и военной верхушки Гоминьдана в деле создания новой армии. Хотя китайские войска не смогли остановить
первые натиски мощной японской армии и отдали врагу наиболее развитые восточные провинции, гоминьдановская армия показала себя способной к упорным затяжным сражениям. Упорными и героическими были бои под Сюйчжоу. за Шанхай, Нанкин, Ухань. Китайская армия проявила стойкость в обороне и патриотический порыв в наступлении, например победив при Тайэрчжуане.
За первые 15 месяцев войны гоминьдановская армия прошла жесткую проверку и выдержала ее весьма достойно. Прежде всего, агрессору не удалось ее разгромить. Почти вся она в относительном порядке отошла на запад. За эти 15 месяцев она не развалилась. Во время сражений не было массового бегства. паники, бросания оружия и массовой сдачи в плен. Чан Кайши показал себя квалифицированным военачальником. Ему удавалось выводить свои дивизии из подготовленных врагом «клещей» и не попадать в «котлы», т.е. полное окружение японцами крупных гоминьдановских соединений, с их полным разгромом и массовой капитуляцией. В этом была и заслуга самого генералиссимуса, продемонстрировавшего весьма высокий профессионализм. В плен к японцам попадали в основном солдаты «старых» милитаристских войск провинциального типа, из разбитых, отступающих или выходящих из частичного окружения соединений. В целом Гоминьдан как военная структура выдержал выпавшее на его долю испытание. Уступив силе врага. Чан Кайши отдавал территорию и сохранял армию, чтобы выиграть время, точнее выжидал, пока сложится выгодная для Китая ситуация.
Глава 2 ПОЛОЖЕНИЕ В ГОМИНЬДАНОВСКИХ И ОККУПИРОВАННЫХ РАЙОНАХ
Японское вторжение, создание единого фронта и патриотический подъем вызвали изменение политической атмосферы в гоминьдановском Китае. Угроза японского завоевания стра
ны на время отодвинула в сторону внутриполитические разногласия и противоречия. В атмосфере общенационального сплочения весной 1938 г. в Ханькоу проходил чрезвычайный конгресс Гоминьдана, обсудивший новую политическую ситуацию и принявший Манифест и Программу вооруженного сопротивления и строительства государства. Эти документы создали предпосылки мобилизации нации на войну с агрессором. Все патриотические силы Китая, включая коммунистов, с одобрением восприняли решение конгресса. В состав многочисленного Национально-политического совета (НПС) - совещательного органа при гоминьдановском правительстве, сформированного в июле 1938 г., были приглашены также и другие политические силы, в том числе семь руководящих деятелей КПК. Тем самым фактически признавалась легальность КПК. Коммунисты получили возможность издавать в гоминьдановской столице Чунцине свою ежедневную газету.
Война принесла ужасные беды - голод, массу беженцев и десятки тысяч умерших от голода и болезней.
Толпы беженцев и потерявших источники существования людей наполнили страну. В 1943-1944 гг. к тому же на провинции Чжэцзян, Аньхуй, Хубэй, Гуйчжоу и Хэнань обрушились стихийные бедствия. В зонах засухи и наводнений оказалось около 80 млн. человек. Начались голод и эпидемии. Только в 1943 г. в этих районах погибло более 3 млн. человек. Считая китайцев людьми низшего сорта, японцы применяли против них биологическое оружие и массированные бомбардировки городов.
В результате налета японской авиации на Чунцин 3 мая 1939 г. четвертая часть города превратилась в дымящиеся развалины, жертвами бомбардировки стали около восьми тысяч человек. До середины октября на Чунцин было совершено еще тридцать авиационных налетов.
Война с Японией вынудила Гоминьдан ограничить свою экономическую деятельность весьма узкой хозяйственной базой неоккупированных районов. В его распоряжении остались в основном отсталые окраины Северо-Западного и Юго-Западного Китая, которые к тому же оказались фактически блокированы японскими захватчиками. Почти всю войну контролируемая Гоминьданом часть Китая была связана с внеш
ним миром только Бирманской шоссейной дорогой, трассой через Синьцзян и Ганьсу и воздушными линиями.
На этой территории до войны почти не было современной промышленности, ее пришлось создавать почти заново. По мере японского наступления из городов нижнего течения Янцзы в Чунцин перевели около двух тысяч крупных и мелких предприятий. оборудование доставили из Шанхая, Уханя. После этого Чунцин стал городом с миллионным населением. Создание этого маленького современного сектора мало повлияло на общее экономическое положение режима. Провинции Западного Китая оставались беднейшими и до начала войны давали всего пять процентов производимого в стране текстиля.
В целом Гоминьдану не удалось наладить военно-промышленное производство, и Китай был обречен вести войну без материального тыла. В обрабатывающей промышленности гоминьдановских районов в конце 1944 г. было занято всего 240 тыс. человек, в основном на мелких полукустарных предприятиях. Оружие, боеприпасы, военная техника, снаряжение, медикаменты, транспортные средства - все это с начала войны поступало от государств антигитлеровской коалиции. Но и это военное имущество лишь частично использовалось на фронте, в основном оружие и военная техника накапливалась в тылу для будущей войны с коммунистами.
В зоне гоминьдановского господства вся обстановка в это время определялась нуждами войны, и большее вмешательство государства в экономику стало неизбежным. Гоминьдан обязал крестьян продавать весь урожай государству. Это привело к росту коррупции среди чиновников. Армейские склады ломились от зерна, а его производители стояли на грани голода. Доведенные до отчаяния крестьяне поднимали бунты. В одном из них в Сычуани приняли участие пятьдесят тысяч человек. Гоминьдан лишился существенной части бюджетных доходов. К тому же война лишила правительство в Чунцине всех таможенных поступлений и торговых налогов с приморских провинций, т.е. привела к общему резкому снижению налоговых поступлений. С 1937 по 1939 г. доходы Гоминьдана сократились на две трети, а расходы, главным образом военные, возросли на одну треть. Чан Кайши предоставили займы США (145 млн. долл.) и Англия (500 тыс. ф. ст.). Когда этих средств
оказалось недостаточно, Гоминьдан приступил к неконтролируемому выпуску новых банкнот. Ими покрывались три четверти военных расходов. Инфляция стала бичом экономики областей, оставшихся под властью Чан Кайши. Годовая эмиссия выросла с 1 млрд. 450 млн. в 1937 г. до 15 млрд, юаней вначале 1940-го, а в последующие годы превысила все мыслимые пределы. Начиная со второй половины 1941 г. каждые двенадцать месяцев цены удваивались, а производство продолжало падать. Только за 1940-1941 гг. в Чунцине цены на продовольствие взлетели на 1400%.
В 1941 г. печатный станок работал в десять раз интенсивнее, чем до войны, а в начале 1945 г. - уже почти в 300 раз. К концу войны инфляция приняла катастрофические размеры. Цены 1945 г. более чем в тысячу раз превышали уровень предвоенного года.
Гоминьдан попытался обуздать инфляцию, заморозив оклады военнослужащих и чиновничества, но это только подхлестнуло ее. За 1937 г., например, в обращение было выпущено 1,4 млрд, юаней, а за последующие восемь лет антияпонской войны - 10 319 млрд. Расходы росли. В частности, колоссальных средств требовало содержание огромного полицейского и административного аппарата.
Гоминьдановские власти не приняли никаких мер для облегчения участи многомиллионной массы голодающих - жертв японской агрессии и стихийных бедствий 1943-1944 гг. Купцы, землевладельцы, офицерство, чиновники беззастенчиво наживались на народном бедствии, скупая по дешевке землю у крестьян и взвинчивая цены на продовольствие.
За восемь лет войны важнейшим фактором социально-экономического развития неоккупированных районов стало централизованное регулирование экономики и государственного предпринимательства. Был создан разветвленный государственный аппарат хозяйственного контроля, в той или иной степени охвативший все народное хозяйство подвластных Гоминьдану провинций. Процесс подчинения банковского дела правительственным банкам завершился. Они распространили свое влияние на глубокую провинцию и не только на современные отрасли экономики. В промышленности государственный сектор стал ведущим. Частные предприятия зависели от
государства потому, что были связаны с ним системой кредитования, заказов продукции и снабжения сырьем. Внешняя торговля была поставлена под контроль Гоминьдана. Во внутренней торговле государству принадлежали решающие позиции. Торговля зерном, хлопчатобумажными изделиями, маслом, нефтепродуктами стала его монополией.
Быстро вырос бюрократический аппарат, занятый хозяйственным регулированием, а вместе с ним увеличилась и коррумпированность гоминьдановских чиновников. После того как кадры Гоминьдана получили доступ к столь разнообразным источникам незаконного обогащения, партию охватило массовое разложение. Деградация партийных кадров пагубно сказалась на всей обстановке в неоккупированных районах Китая.
Коррупция и беззакония чанкайшистской бюрократии росли на фоне быстро укреплявшихся позиций крупного государственного так называемого «бюрократического капитала». Это стало одной из наиболее характерных черт экономического положения гоминьдановских районов в годы войны. «Бюрократический капитал», возглавляемый кликой «четырех семейств» (Чан Кайши, Сун Цзывэнь, Кун Сянси и братьев Чэнь Гофу и Чэнь Лифу), фактически образовал экономическую основу гоминьдановского государства. За время войны «четыре семейства» распространили свой контроль практически на все области экономической жизни неоккупированных районов. В 1943 г. доля «бюрократического капитала» в валовой стоимости промышленного производства составила около 36%, а в отдельных отраслях - более 50%. Именно этот казенный сектор капиталистического уклада стал одной из важнейших экономических опор гоминьдановского режима. Тем не менее главной силой и опорой власти Гоминьдана оставалась армия.
С началом войны роль военных в жизни Китая, естественно, вышла на первый план. Чан Кайши еще в середине 30-х годов намного урезал самовластие местных властителей-милитаристов -как «старых», так и «новых». После перебазирования Нанкинской группировки и самого Гоминьдана в Сычуань власть «гегемона» в неоккупированной части Китая усилилась.
Когда японцы захватили Маньчжурию, из зоны своего владычества была изгнана только одна милитаристская клика -Фэнтяньская, а после 1937 г. то же самое произошло с многими
другими, прежде всего - с Нанкинской (Чжэцзянской) группировкой, которая была выдворена из своей «богатой» зоны и загнана на «бедную» территорию в Западном Китае. В столь же плачевном положении очутились «северные» милитаристы -Янь Сишань, Сун Чжэюань и менее значимые фигуры - генералы из зоны бывшего шаньдунского правителя Чжан Цзунча-на и Фэн Юйсяна.
К началу японского нашествия маршал Фэн Юйсян оказался полководцем без войска. Его группировка - так называемая Национальная армия сошла с политической сцены после двух поражений. Первое она понесла от войск Нанкина в 1930 г., а второе - в 1933 г. Фэн Юйсяну пришлось капитулировать, его милитаристская группировка распалась, а сами дивизии перешли под иное командование. С началом японского наступления эти войска были изгнаны и вытеснены агрессором из «своих мест».
Такое изгнание из «родных мест» для «старых» милитаристов означало утрату привычных экономических позиций, прежде всего налоговых поступлений, не говоря о потере своих «удельных княжеств», т.е. политической власти. Из полноценных властителей они превратились в «кочующих» военачальников. Это означало потерю ими статуса «чжухоу» и дальнейшее подчинение «гегемону» (баван), т.е. Чан Кайши. До 1937 г. это подчинение зачастую было номинальным, но после - стало в большей или меньшей степени реальным.
Японское нашествие вызвало в милитаристской системе Китая большие перемены. С исчезновением Фэнтяньской клики и переходом войск Шэньси и Ганьсу под власть Чан Кайши в его подчинении оказались и войска Янь Сишаня. Провинция этого генерала - Шаньси была захвачена агрессором, а сам он стал «кочующим полководцем», противостоявшим крестьянской Красной армии. Но когда Нанкинская группировка переместилась в Сычуань, - независимому положению местных милитаристов, которых было около пятидесяти, пришел конец. Постоянно враждовавшие и воевавшие между собой, они не составляли сплоченную клику и с приходом армии Чан Кайши в Сычуань были вынуждены безоговорочно подчиниться «гегемону».
Японское нашествие и перебазирование Нанкинской группировки и самого Гоминьдана в западную часть страны резко
изменили военно-стратегическую ситуацию в милитаристской системе Китая. До 1937 г. лишь «северные» милитаристы» (Янь Сишань, Сун Чжэюань и др.) пребывали «между двух огней» - японской армией и войсками Чан Кайши, теперь же в этом положении оказалась вся система милитаризма. Линия фронта к концу 1939 г. разрезала Чжэцзян, Цзянси, Аньхуй, Хубэй, Хэнань и Суйюань. Японская оккупация охватила Цзянсу, Шаньдун, Хэбэй, Шаньси. В результате зона китайского милитаризма намного сузилась. «Старые» и «новые» милитаристы оказались сдвинуты на запад и «спрессованы» на резко сократившейся территории. В положение «между двух огней» попали генералы провинций Шаньси, Хэнань, Хубэй, Хунань и Цзянси. После захвата японскими десантами портовых городов Фучжоу, Сямэнь, Шаньтоу и Гуанчжоу в такую же ситуацию были поставлены генералы провинций Фуцзянь, Гуан-дунь и Гуаней: с установлением линии фронта все они оказались перед лицом японских сил, а в тылу у них стояли отборные дивизии Нанкинской группировки. «Северным» милитаристам пришлось еще труднее, так как они были вынуждены обороняться против сил зоны крестьянской войны в пограничном районе Шэньси - Ганьсу - Нинся, где располагались правительство и вооруженные силы коммунистов. Таким образом «северные» генералы оказались «между трех огней» - японцев. Гоминьдана и крестьянских войск. Оказавшись «между двумя огнями» или «между тремя огнями», как «старые», так и «новые» милитаристы вынуждены были не только подчиняться «гегемону», т.е. Чан Кайши и Нанкинской группировке, но и видеть в них свое спасение как от японцев, так и от крестьянской армии.
До конца войны с Японией Гуансийская генеральская клика, наряду с войсками коммунистов, оставалась скрытым, но наиболее опасным противником Гоминьдана. Оказавшись «между двух огней», Гуансийская милитаристская группировка, над которой с севера нависла зона дислокации Нанкинской группировки, была вынуждена вести себя очень осторожно. В таком же положении оказались и юньнаньские генералы. В итоге реальная власть Чан Кайши внутри милитаристской системы намного усилилась. «Новый» милитаризм Гоминьдана одержал верх над обломками «старого» милитаризма 20-х - начала 30-х годов. Чан Кайши всеми силами за
креплял свое верховенство. Всюду, где это было возможно, генералиссимус расставил преданных ему людей.
Власть в провинциях и областях Чан Кайши передал верным Гоминьдану и лично ему генералам Нанкинской группировки. Это были Чэнь Чэн, Ху Цзуннань, Тан Эньбо, Ли Цзунжэнь, Бай Чунси и др. Тем не менее в отдаленных от Чунцина провинциях все еще остались полуавтономные войска и генералы. Чем отдаленнее от Чунцина была провинция или армия, тем менее зависимым от «центра» чувствовал себя ее губернатор-генерал.
До 1937-1938 гг. «старый» милитаризм по отношению к «новому» гоминьдановскому выступал как периферийный и окраинный. Это оставляло местным властителям больше автономии от «центра», т.е. от Нанкина. С передислокацией Нанкинской группировки с востока на запад и с перемещением войск ряда провинциальных милитаристов на запад условия изменились. Теперь Чан Кайши и его дивизии оказались не за пределами зоны периферийного милитаризма, а внутри, в ее центре. Это наряду с угрозой ударов японцев с фронта связало периферийных властителей по рукам и ногам.
Оказавшись «под колпаком» Гоминьдана и под угрозой японского наступления, ранее независимым генералам пришлось волей-неволей принять участие в мобилизации всех национальных сил перед лицом общего врага - Японии. В этой новой обстановке они были вынуждены смириться с тем. что вся неоккупированная часть Китая разделена на 12 военных округов, и признать верховное командование в лице Чан Кайши. Усеяв эти военные округа своими ставленниками и союзниками, генералиссимус резко повысил свой статус «гегемона» и соответственно подорвал позиции «удельных князей».
Тем не менее в войсках «старых» и частично «новых милитаристов» сохранялось враждебное отношение к Чан Кайши. Вплоть до 1937 г. около сорока процентов старших офицеров и генералов находились в оппозиции к Нанкинской военной группировке. Чан Кайши мог твердо полагаться только на одну треть общего офицерского и генеральского корпуса китайской армии. Ждали своего часа и «старые милитаристы», придавленные сапогом генералиссимуса. Чан Кайши, опасаясь сепаратных действий «старых милитаристов», особенно после того.
как Янь Сишань заключил перемирие с японцами, стремился переместить войска автономных и полуавтономных генералов на фронт - против японцев. А за спиной у них генералиссимус держал 70 «тыловых» и 30 «ударных» дивизий - для укрепления у «фронтовых» и прочих генералов чувства преданности «гегемону» в борьбе с иноземными завоевателями и «красными бандитами».
Резко ухудшились экономическое, т.е. финансовые возможности «нового» милитаризма. Когда под натиском японских войск Нанкинская группировка ушла со своих насиженных мест, т.е. из развитых и богатых восточных провинций в бедные западные районы, это, с одной стороны, привело к ослаблению Гоминьдана, а с другой - к повышению его военного и политического положения - статуса «гегемона» милитаристской системы. Смертельная угроза, нависшая над Китаем, сделала Чан Кайши центром притяжения всех, кто боролся за самосохранение своей родины. Тем самым Нанкинская военная группировка, «клика Хуанпу» внутри нее и сама партия Гоминьдан обрели новую роль объединителя всех антияпонских сил.
С началом войны партия Гоминьдан понесла большие потери - в 1939 г. она численно сократилась на две трети по сравнению с довоенным временем. Чан Кайши прилагал много усилий для возрождения Гоминьдана. К концу 1944 г. партия выросла до двух с половиной миллионов человек. Однако ее новые члены чаще всего вступали в Гоминьдан, ожидая ощутимых карьерных и материальных выгод.
В годы войны изменились социальная опора и кадровый состав Гоминьдана. До 1937 г. его кадры пополнялись, прежде всего, из «новых», т.е. гоминьдановских милитаристов, из буржуазных и мелкобуржуазных слоев наиболее экономически развитых приморских провинций. Война разорвала связи Гоминьдана с приморской, прежде всего шанхайской буржуазией, подорвала политическое влияние крупного капитала.
Основой гоминьдановского режима прочно стала партийная, гражданская и военная бюрократия. До войны она отчасти формировалась из представителей буржуазии и буржуазной интеллигенции, а после отхода Гоминьдана в отсталые окраинные районы - в основном из кругов землевладельцев и шэньши, среды., которая исстари поставляла в Китае кадры служителей вла
сти. Тем самым Гоминьдан как организация показал свое лицо преемника традиционной китайской деспотии.
В условиях полномасштабной войны Гоминьдан был вынужден пойти на экстраординарные меры. В частности, пришлось укрепить единоначалие и сосредоточить в одних руках максимум партийной и военной власти. На Чрезвычайном съезде Гоминьдана в Ухане (март 1938 г.) для централизации партии был введен пост официального «вождя» (цзунцай), на который пожизненно избрали Чан Кайши, и фактическое положение генералиссимуса как «вождя» партии - узаконено.
На время войны Чан Кайши предоставлялись исключительные полномочия. За ним оставалось последнее слово в решении военных, партийных и политических вопросов.
По мере того как росло значение армии, все менее важная роль отводилась партии, в которой к тому же нарастал раскол. В рядах Гоминьдана шла борьба между сторонниками Чан Кайши и Ван Цзинвэя, назначенного заместителем «вождя». Ван Цзинвэй и его окружение были сторонниками соглашения с Японией любой ценой.
В противовес такой позиции Чан Кайши показал себя сильным лидером и жестко пресекал происки паникеров, пораженцев и капитулянтов. В январе 1938 г. за пораженческое поведение были казнены губернатор Шаньдуна Хань Фуцюй и командующий войсками в Северном Китае Вань Фулинь. Это отрезвило тайных и явных пораженцев, а также тех генералов, которые берегли «свои части» и старались подставить под удары врага других. Генералиссимус не щадил и членов своей партии. Он приказал расстрелять, например, видных гоминь-дановцев, ответственных за взрыв складов боеприпасов и гигантский пожар в Чанша.
Первостепенное внимание Чан Кайши уделял укреплению армии - оплота гоминьдановского режима. К концу 1938 г., когда она понесла большие потери, почти каждая дивизия сократилась на одну треть своего прежнего состава. За время боев в Хэбэе, Хэнани, Аньхуе и Шаньси Гоминьдан потерял только убитыми двести тысяч солдат. После отхода на запад в китайской армии не хватало ни боевой техники, ни стрелкового оружия. Высок был процент дезертиров. Чтобы поправить положение, Чан Кайши ввел насильственный призыв в войска.
Он сконцентрировал под своим командованием практически все китайские вооруженные силы, и к концу 1942 г. у него под ружьем уже было 3,8 млн. человек, в том числе - 2,9 млн. во «фронтовых войсках», состоявших из 246 дивизий и 44 бригад. В тыловых районах находилось еще 70 дивизий общей численностью около 900 тыс. человек. Помимо этого, Чан Кайши располагал 30 дивизиями под своим непосредственным командованием. Эти силы предназначались обеспечивать лояльность командующих военными районами.
В итоге в процессе объединения Китая наступил новый, особый период. Японское вторжение 1937 г. привело к тому, что процесс объединения всего Китая силами Гоминьдана был прерван; на этот раз агрессия Японии способствовала обратному процессу - сплочению на неоккупированной территории страны разных национальных сил. Гоминьдан и лично Чан Кайши во многом преуспели в деле подчинения своей власти ранее автономных или полуавтономных регионов и местных военных правителей.
Чан Кайши требовал от военных более высокого профессионализма. Генералиссимус открыто говорил о слабой военной подготовке генералов и офицеров, низкой дисциплине, недостаточной мобильности войск и их пассивности. Между тем гоминьдановские генералы смотрели на свои войска как на личную собственность, и лучшее вооружение берегли «на черный день», рассчитывая, видимо, при случае снова стать независимыми милитаристами.
Когда прекратилось японское наступление и фронт стабилизировался - пришли в себя после отступления 1937-1938 гг. основные гоминьдановские группировки. Клики и группировки «Си - Си», «Вампу» и «Политических наук» вновь стали набирать силу. Здесь важную роль играли родственники Чан Кайши -Сун Цзывэнь и Кунь Сянси. Вся сложная система во главе с Чан Кайши охватывала ключевые посты в партийном, военном, государственном и экономическом аппарате Гоминьдана. Стоявшие у власти в Чунцине гоминьдановские лидеры не порывали связи с Ван Цзинвэем и другими предателями, в 1938 г. перебежавшими к японцам. Правящая верхушка стремилась не допустить ослабления однопартийной диктатуры Гоминьдана, сохранить в неприкосновенности довоенные порядки. Страшась всенарод
ной антияпонской борьбы и роста влияния КПК, она стала преследовать коммунистов и других бескомпромиссных патриотов.
Первые симптомы поворота вправо в политике Гоминьдана обозначились уже в конце 1938 г. Его курс определился окончательно в 1939 г. Формально оставаясь в рядах единого фронта и продолжая войну с Японией, Гоминьдан повел борьбу против демократических сил страны, прежде всего КПК. Гоминьдан стремился «поглотить» Компартию, ограничить ее деятельность, воспрепятствовать росту партии и ее вооруженных сил. Предложение коммунистов вступить в Гоминьдан было воспринято его руководством как готовность КПК отказаться от своей политической и организационной самостоятельности. Поэтому 5-й пленум ЦИК Гоминьдана (январь 1939 г.) поставил условием вступления коммунистов в эту партию требование выхода из КПК и отказа от коммунистической идеологии. Таким образом Гоминьдан практически отверг предложение компартии. Тот же пленум принял решение «О мерах ограничения деятельности чуждых партий», а в феврале 1939 г. руководство Гоминьдана издало секретную директиву «О мероприятиях, направленных на ограничение деятельности КПК». В июле 1939 г. гоминьдановское правительство приняло решение об установлении строгого контроля над деятельностью КПК, над освобожденными районами, 8-й и Новой 4-й армиями.
Еще в 1938 г. правительство Чан Кайши распустило все негоминьдановские молодежные организации, поставив фактически вне закона патриотическое движение студентов. Свирепствовала секретная полиция во главе с Дай Ли. Этот главный «страж порядка» обеспечивал устранение опасных противников режима (например, чудом уцелел при покушении на него Ван Цзинвэй). За годы войны Дай Ли, по прозвищу «китайский Гиммлер», превратился во вторую по значимости фигуру режима. Шеф охранки поддерживал тесные связи с главарями тайных обществ, шанхайской мафии и преступных банд. Под начало Дай Ли перешли и «синерубашечники». Миллионы агентов охранки работали в армии, полиции и госаппарате.
Гоминьдановская диктатура приобретала некоторые черты фашистского государства. Идеологическому обоснованию частичной фашизации Китая было посвящено антикоммунистическое сочинение Чан Кайши «Судьбы Китая», опубликованное
в 1943 г. Суть своей политической доктрины Чан Кайши выражал фразой: «Одна партия (Гоминьдан), одно учение, один вождь». Прогрессивная общественность расценила «Судьбы Китая» как китайский вариант «Майн Кампф» Гитлера. Нарастание реакционных тенденций в политике гоминьдановского Китая шло бок о бок с упорным сопротивлением чунцинского правительства демократизации режима.
Бюрократическая верхушка Гоминьдана быстро обосабливалась от остального социума. По логике развития китайской деспотии нового и новейшего времени, на первый план выступали интересы самой бюрократии. Этот слой постепенно срастался с некоторыми группами крупной буржуазии, влившимися в хозяйственный аппарат Чан Кайши. Гоминьдановское чиновничество все больше рассматривало госсектор как источник своего обогащения и могущества.
Эта бюрократия заняла господствующее положение в системе китайской деспотии, оттеснив милитаристских ставленников. Оформлялась и идеологическая платформа обновленного «класса-государства». В книгах Чан Кайши «Судьбы Китая» и «Китайская экономическая теория», опубликованных в 1943 г., настойчиво подчеркивалось конфуцианское и традиционалистское начало в доктрине Сунь Ятсена.
Автор выступал с апологией традиционной деспотической системы, которая, на его взгляд, не нуждалась в существенных переменах. Это служило обоснованием претензий Гоминьдана на политическое господство над остальным по своей сути традиционным социумом. Тотальное господство государства во всех сферах жизни, полное огосударствление всей крупной собственности и развитие экономики под жестким государственным контролем - таковы были конечные цели Чан Кайши.
Пятилетнее затишье на фронте, рост партизанского движения и вооруженных сил компартии, раскол в Гоминьдане -все это привело к усилению реакционных тенденций в правящей партии. Период некоторой либерализации гоминьдановского режима после образования в сентябре 1937 г. единого фронта длился примерно один год и закончился к 1939 г. После начала войны в Европе ухудшилось международное положение Китая. Успехи стран фашистского блока усугубляли капитулянтские настроения в Гоминьдане. Все более сказыва-
лись результаты примененной Японией тактики «политического наступления» на чунцинское правительство: японская агентура в Гоминьдане активизировалась. Утрата наиболее развитых в экономическом и социально-политическом отношениях приморских районов и резкое сокращение связей с внешним миром тяжело сказывались на положении неоккупированных районов. Гоминьдан испытывал растущее давление реакционных сил и прояпонских настроений. Стабилизация фронта и прекращение японского наступления позволили зашевелиться наиболее реакционным элементам, которые видели свою главную задачу в подавлении возросшей военно-политической активности коммунистов.
Расширение освобожденных районов, укрепление 8-й и Новой 4-й армий, рост популярности КПК в неоккупированных гоминьдановских районах вызывали все большее раздражение в Гоминьдане, что проявилось уже на V пленуме ЦИК Гоминьдана, проходившем в январе 1939 г. В дальнейшем эти тенденции продолжали нарастать и приводили подчас к таким трагическим инцидентам, как столкновение гоминьдановцев с Новой 4-й армией в январе 1941 г. на берегу Янцзы в пров. Аньхуй, когда они разгромили штабную колонну коммунистов и погибло 7 тысяч ее бойцов. Антикоммунизм вновь делается устойчивым компонентом гоминьдановской пропаганды и политики в контексте общей трансформации социально-политического лица Гоминьдана в сторону реакции.
Борьба Гоминьдана против оппозиционных движений была направлена не только против КПК, но и против буржуазных и близких к ним социально-политических сил. Гоминьдан со своим культом бюрократии не выражал специфические интересы китайской буржуазии, хотя общественный подъем и привел к политической активизации буржуазных сил. На гоминьдановской территории в годы войны стали возникать новые организации и партии или «оживать» старые, в той или иной степени противопоставлявшие себя Гоминьдану.
Самым важным событием здесь стало образование в марте 1941 г. Демократической лиги Китая, объединившей мелкие политические организации. В своей программе Лига ставила задачу демократизации Китая, по существу, в антигоминьда-новском духе. В сфере экономики Лига провозглашала под-392
держку свободы предпринимательства. Буржуазно-демократические организации, представленные в Лиге, стремились занять промежуточное положение между Гоминьданом и компартией, стать «третьей силой» и фактически солидаризовались с КПК в критике авторитарного гоминьдановского однопартийного режима.
В начале 1943 г. изменилось и международное положение Китая. Западными державами были отменены еще сохранявшиеся неравноправные договоры и соглашения с западными странами и Китай был признан союзниками великой державой. Эти международно-правовые акты повышали авторитет гоминьдановского правительства и в то же время стимулировали демократическое движение.
В мае 1945 г. прошел VI конгресс Гоминьдана. Конгресс в своих документах ясно выразил претензию партии на политическую монополию, а созданного ею государства - на тотальный контроль над обществом. Ведущие фракции и группировки были едины в своем неприятии буржуазно-демократической перспективы развития Китая, ксенофобии, убежденности в превосходстве китайской культурной и политической традиции и, главное, - в желании по окончании войны сохранить свою власть над страной.
В годы войны быстрое изменение внешнеполитической обстановки отразилось на положении Гоминьдана. После подписания пакта Молотова - Риббентропа в августе 1939 г. сократился объем советской помощи Гоминьдану, а после нападения Гитлера на СССР эта помощь фактически прекратилась.
В 1940 г. США предоставили Гоминьдану экономическую помощь на общую сумму 245 млн. долл. Англия предоставила Чан Кайши заем на 10 млн. ф. ст. и открыла движение по автостраде Бирма - Юньнань, что было очень важно для Чунцина. Положение в Китае все более тревожило правящие круга США. Неспособность гоминьдановского командования организовать эффективное сопротивление японцам вызвала резкую критику в адрес Чан Кайши со стороны главного американского военного советника в Китае генерала Дж. Стилуэлла. Он настаивал на том, чтобы объединить усилия вооруженных сил Гоминьдана и КПК в войне против Японии. Это привело к открытому конфликту между Чан Кайши и Стилуэллом, в ре
зультате чего последний в октябре 1944 г. был отозван и заменен генералом А. Ведемейером.
Во второй половине 1944 г. США приняли меры к упрочению положения правительства Чан Кайши. Летом 1944 г. Китай посетил вице-президент США Г. Уоллес, который попытался, учитывая требования демократической оппозиции, добиться от Чан Кайши реорганизации правительства с тем, чтобы поднять его престиж. В сентябре 1944 г. в Чунцин прибыли глава управления по делам военного производства США Д. Нельсон и личный представитель Ф. Д. Рузвельта генерал П. Хэрли, миллионер, ставший вскоре послом в Китае. Основная цель миссии Хэрли, по его словам, состояла в том, чтобы воспрепятствовать крушению национального правительства и укрепить положение Чан Кайши. Американские представители сделали Чан Кайши недвусмысленные экономические и военно-политические предложения: значительно расширить деятельность американских монополий в Китае якобы для «содействия в развитии промышленности»; назначить американского генерала главнокомандующим китайских вооруженных сил и реорганизовать их по американскому образцу и т.д. В целом эти предложения были приняты Чан Кайши, кроме пункта о назначении американского командующего. Гоминьдан был готов пойти на важные уступки американцам лишь бы получить помощь в сохранении своей власти. Американские дипломаты встречались и с руководством КПК, пытаясь склонить его к уступкам и компромиссному соглашению с Чан Кайши. Американское вмешательство оказало позитивное влияние на ход политической борьбы, развернувшейся в Китае во второй половине 1944 г.
Фактически летом - осенью 1944 г. в Китае возникла острая политическая ситуация, непосредственной причиной которой были поражения гоминьдановской армии. Недовольство и возбуждение охватило самые разные слои китайского общества - от рабочего класса до национальной буржуазии и видных деятелей Гоминьдана.
В массах вызывала все большие симпатии политика Коммунистической партии Китая, в то время как социальная база гоминьдановского режима сузилась и его политические позиции стали слабее. Чанкайшисты пытались найти выход из соз
давшегося положения в расширении репрессий и подготовке к гражданской войне для разгрома КПК.
Японское вторжение привело к фактическому распаду Китая на три части. Первая контролировалась оккупантами, вторая - гоминьдановскими властями и третья - КПК. Все эти три части развивались во многом самостоятельно. Процессы социально-экономического и идейно-политического развития Китая в годы войны в этих трех регионах существенно отличались друг от друга.
Оккупированная зона, возникшая в 1937-1938 гг., резко расширилась в 1944 г. Захватив огромные территории, агрессоры столкнулись с проблемой освоения захваченных земель. К тому же они не были готовы к затяжной войне. Гигантские размеры оккупированной зоны не соответствовали военным возможностям Токио. Захватчики смогли установить фактический военный контроль только над небольшой территорией, состоявшей из трех зон. Первая примыкала к городам, железным и шоссейным дорогам, охватывая 10-15 км, и именовалась «зоной спокойствия». Ее контролировали непосредственно военные гарнизоны и жандармерия. Далее еще примерно на 15-20 км простиралась «зона полуспокойствия». Сюда конные патрули и карательные отряды заходили днем, но на ночь здесь предпочитали не задерживаться. За «зоной полуспокойствия» начиналась «зона опасности», в которой сохранялась прежняя гоминьдановская власть или была установлена власть КПК. Рассредоточение военных гарнизонов по все более отдаленным пунктам гарантировало лишь ослабление японской армии, но не спокойствие в ее тылу. Директива «Всё жги, всех убивай, всё грабь» претворялась в жизнь во время карательных походов в «зону опасности». Эти массовые репрессии, однако, не могли остановить растущего сопротивления китайских патриотов.
Принятая западными державами политика «дальневосточного Мюнхена» способствовала закреплению японских оккупантов в захваченном ими Восточном Китае. Здесь был установлен «новый порядок» - типичный образец политики колониального грабежа и насилия. Токио стремился превратить захваченную часть Китая в аграрно-сырьевую и частично промышленную базу японской военной машины и в обширный плацдарм дальнейшей экспансии. Главной опорой «нового по
рядка» в Восточном Китае была японская армия. Хорошо организованная колониальная администрация преследовала и беспощадно истребляла силы антияпонского сопротивления и в то же время широко применяла антикоммунистическую и расистскую демагогию. Стремясь привлечь на свою сторону политическую элиту Китая, оккупанты пытались внести раскол в единый национальный фронт. При любой возможности и весьма умело японская военщина предпочитала бороться с Гоминьданом силами самих китайцев. Созданный японцами колониальный механизм функционировал под прикрытием формально китайской государственности. На оккупированных территориях с учетом региональной специфики создавались «независимые» китайские марионеточные государственные образования. Напомним, что с 1932 г. в Северо-Восточном Китае существовало «государство» Маньчжоу-го, возглавляемое провозглашенным в 1934 г. «императором» Пуи, со своим «правительством», марионеточными войсками и полицией, а во Внутренней Монголии японцы хозяйничали с помощью монгольского князя Дэвана; в Северном Китае было создано антикоммунистическое Восточнохэбэйское «автономное правительство», возглавляемое Инь Жугэном, со «столицей» в Тунчжоу.
Рассчитывая получить механизм политического контроля над захваченной территорией, оккупанты пошли на создание местных марионеточных китайских властей. Еще в декабре 1937 г. они провозгласили образование Временного правительства Северного Китая с центром в Пекине как политической альтернативы Гоминьдану. Первыми на службу к оккупантам перешли наиболее одиозные политики. Все они принадлежали к старым про-японским кликам и давно боролись лично против Чан Кайши.
Вместе с тем Токио, укрепляя военный режим оккупации, стал искать более кардинальные пути решения «китайской проблемы», а именно создать на оккупированной территории центральную альтернативную гоминьдановскую государственность. Планам сколачивания прояпонского «центрального правительства» в Нанкине способствовали раскол в Гоминьдане в 1938 г., измена Ван Цзинвэя и его сторонников, капитуляция ряда гоминьдановских генералов.
Под влиянием военных успехов Японии в Гоминьдане произошел раскол. В декабре 1938 г. на сторону оккупантов
открыто перешел заместитель председателя ЦИК Гоминьдана и председатель Исполнительного юаня Ван Цзинвэй. За ним последовали Тао Сишэн, Чэнь Гунбо, Чжоу Фохай и другие видные гоминьдановцы. Агрессор сделал ставку на этих предателей, сумел расколоть Гоминьдан и усугубить политическую и территориальную разобщенность Китая. Эта великая страна переживала глубочайший упадок своего политического, экономического и социального статуса.
Об образовании «центрального правительства» в Нанкине было торжественно объявлено 30 марта 1940 г. Исполняющим обязанности председателя правительства стал Ван Цзинвэй. Правительство опубликовало декларацию, в которой призывало чунцинское правительство и армию прекратить военные действия и объединиться для борьбы с коммунизмом, признавало «новый порядок в Восточной Азии». Чтобы подчеркнуть общенациональное значение нанкинского правительства, японским властям пришлось пойти даже на роспуск марионеточного правительства в Пекине. С помощью нанкинских деятелей японцы рассчитывали оказывать политический нажим на Чунцин, добиться прекращения его сопротивления, создать аппарат умиротворения японского тыла.
Правительство Ван Цзинвэя заявило о вступлении Китая в Тихоокеанскую войну на стороне Японии. Оккупанты помогли Ван Цзинвэю создать армию, которая должна была взять на себя задачу умиротворения японского тыла. Марионеточное войско на две трети состояло из разгромленных и сдавшихся в плен гоминьдановских частей. Его возглавили бывшие гоминьдановские генералы, перешедшие на сторону захватчиков или добровольно сдавшиеся в плен.
Ван Цзинвэю и его приспешникам удалось объединить вокруг себя некоторую часть прежнего гоминьдановского аппарата, многих старых политических деятелей, отдельные группы буржуазии приморских городов - те, которые выигрывали от торговли с Японией и поставок для японской оккупационной армии. Поначалу «нанкинцы» добились некоторого успеха, но позднее, когда начался подъем общенационального сопротивления, они оказались изолированы от массива китайской нации.
Ван Цзинвэй заявил о согласии с «тремя принципами Ко-ноэ» и о намерении содействовать на их основе заключению
мира между Китаем и Японией. Еще до образования «центрального правительства» весной и летом 1939 г. Ван Цзинвэй неоднократно призывал Чан Кайши создать единый фронт борьбы против «коммунистической опасности», однако эти предложения были отвергнуты. Тогда в Токио решили закрепить раскол Гоминьдана, но оставить открытой возможность соглашения между Нанкином и Чунцином. Ван Цзинвэй был назначен лишь исполняющим обязанности председателя марионеточного нанкинского правительства, а пост председателя был оставлен для Чан Кайши.
В ведении нанкинского правительства формально считалась территория, оккупированная Японией в 1937-1938 гг. С помощью японцев Ван Цзинвэй создал «национальную армию», полицию, разведку и контрразведку. Все эти четыре структуры были укомплектованы коллаборационистами, дезертировавшими и капитулировавшими гоминьдановскими генералами и офицерами. Японцы широко использовали марионеточные вооруженные силы для борьбы с партизанами, охраны коммуникаций и «порядка» в оккупированных районах. Японские войска служили защитой правительства Ван Цзинвэя, а вся его деятельность контролировалась японскими «советниками». Этот марионеточный режим служил укреплению власти японских оккупантов, расколу в рядах антияпонского сопротивления и приведению к покорности жителей Восточного Китая. Ван Цзинвэй и его сторонники выступали за тесный японо-китайский союз в учреждении «нового порядка» в Восточной Азии, «развитии» китайской экономики и борьбе против «красной опасности».
Япония делала все возможное для укрепления позиций Нанкина, оккупанты всячески афишировали «национальный» характер новых властей, не скупились на посулы и обещания. Китайскому капиталу предлагалось участвовать наравне с японским в «восстановлении и развитии» экономики Восточного Китая. Ряд предприятий Шанхая и других городов перешел в ведение марионеточных властей. Был создан «китайский» Промышленный кредитный банк, субсидируемый Японией, и т.д. Японские власти обещали сотрудничество со всеми, кто склонен к признанию правительства Ван Цзинвэя. Китайцам сулили «экономическое процветание», помощь в развитии сельского хозяйства и торговли, поощрение частной инициативы, ина
че говоря, национальное предпринимательство приглашалось к участию в колониальной эксплуатации Китая.
Оккупанты широко привлекали марионеточные власти и их вооруженные силы к борьбе против партизанского движения. Структуры правительства Ван Цзинвэя активно участвовали в терроре против коммунистов и всех сторонников антияпонского сопротивления. В насаждении колониальных порядков на оккупированной территории, в жестоких расправах над коммунистами китайские коллаборационисты не уступали оккупантам. В 1939-1942 гг. было проведено несколько карательных экспедиций против партизанских и освобожденных районов. Эти операции сопровождались грабежами, поджогами и массовыми казнями.
В 1940 г. под властью нанкинского правительства Ван Цзинвэя Япония объединила все марионеточные режимы в Китае, равно как и их войска. В прояпонских формированиях, включая местную милицию, к 1945 г. было около 900 тыс. человек. Несмотря на большую численность, эти войска были плохо вооружены, их боеспособность и надежность сами японцы оценивали весьма низко, поэтому они несли либо охранные, либо полицейские функции.
Вместе с тем японцы стремились расширить социальную опору своего господства в «сфере совместного процветания» путем сотрудничества с буржуазными и мелкобуржуазными слоями под лозунгами паназиатизма, т.е. мирового господства Японии, и путем создания особых промышленных зон на китайской земле. В японских планах особое место отводилось Маньчжурии как экономически особенно важному району и как образцу «совместного процветания». Этот район был богат природными ресурсами, которых так недоставало в самой Японии. Кроме того, здесь существовала марионеточная империя Мань-чжоу-го и сложился уже прочный колониальный режим.
Первый и второй японские планы экономического развития Маньчжурии предусматривали довольно быстрые темпы индустриализации, а для достижения этих целей - и высокий уровень японских капиталовложений. Эти планы не были полностью выполнены, однако в результате их реализации социально-экономический облик Маньчжурии изменился главным образом за счет японских капиталовложений, которые с 1936
по 1945 г. выросли почти в десять раз, так как область была превращена в военно-промышленную базу японской агрессии и стала, по существу, «промышленной колонией» Японии. Свой маньчжурский опыт захватчики пытались реализовать и в других оккупированных районах, прежде всего в Северном Китае. Однако здесь это не удалось, поскольку оккупанты не столько вкладывали сюда капиталы, сколько выкачивали отсюда средства для военных нужд.
На оккупированных территориях создавалась колониальная экономика. Эксплуатация здесь велась японским государством в тесном сотрудничестве с монополиями (дзайбацу). Экономику Маньчжурии контролировали два концерна - Компания Южно-Маньчжурской железной дороги и Маньчжурская компания развития тяжелой промышленности. Их акционерами были японское государство, монополии, представители военщины и высшей бюрократии. Доля китайского капитала в хозяйстве Маньчжурии не превышала 10%. Здесь усиленно создавался военно-промышленный комплекс и плацдарм для войны против СССР. За время оккупации Маньчжурии здесь были построены относительно крупные предприятия, занятые производством чугуна, стали, электроэнергии, железной руды, угля, жидкого топлива и разнообразной военной техники. Миллионы китайских рабочих, в том числе насильственно завербованных в других провинциях, трудились за нищенскую плату. Япония проводила массовую колонизацию лучших пахотных земель, с которых сгоняли китайских крестьян.
В Маньчжурии действовала искусно налаженная система управления и экономического ограбления края, дополняемая усиленной идеологической обработкой населения в антикоммунистическом и антисоветском духе, жестокими расправами с силами сопротивления. Японской армии удалось, хоть и с большим трудом, нанести поражение партизанским армиям в Маньчжурии, однако она не смогла полностью уничтожить партизанское движение в этом районе.
Учитывая свой неудачный опыт в Северном и Центральном Китае, где японцы так и не сумели установить прочный оккупационный режим, здесь они применяли иные методы. Усилия захватчиков были направлены в основном на поиски источников продовольствия и сырья для нужд японской армии
и военной промышленности. Такая «мобилизация» и «эвакуация» материальных ресурсов дополнялась поблажками отдельным группам китайской буржуазии, богатых крестьян и крупных землевладельцев. Японцы тем самым достигали не только экономических целей, но и привлекали на свою сторону часть китайских землевладельцев и буржуазии, гарантируя им получение привычных доходов. Однако грабежи, насилия и жестокости, чинимые японской военщиной, будили ненависть и сопротивление китайских патриотов. Тактика выжженной земли, применяемая японцами, озлобляла местное население, которое все активнее поддерживало партизан и бойцов освобожденных районов.
Глава 3
ВТОРОЙ ЭТАП КРЕСТЬЯНСКОЙ ВОЙНЫ
Крестьянская война на своем первом этапе (1927-1936) потерпела поражение, но она еще не кончилась, когда в июле 1937 г. японская армия начала наступление в Северном Китае. Это вторжение специфическим образом повлияло на ход внут-рикитайской повстанческой борьбы. Подобно тому как Сианьский мятеж в свое время помешал очередному карательному походу Гоминьдана против Красной армии, японское нашествие в 1937 г. предотвратило казалось бы неминуемый разгром Гоминьданом и его союзниками остатков крестьянских войск в Пограничном районе Шэньси - Ганьсу - Нинся.
Своим вторжением в Китай Япония связала руки Чан Кайши, он уже не мог позволить себе бросить против Красной армии крупные соединения, которые оказались прикованы к ан-тияпонскому фронту. Они не могли быть сняты с определенных участков и направлены на ликвидацию «государства» Мао Цзэдуна на Северо-Западе.
Оккупировав огромную зону в Восточном Китае, Япония сделала невозможной здесь борьбу Гоминьдана против партизанских районов. Их с запада «загораживали» японские войска,
державшие фронт против Чан Кайши и подчиненных ему милитаристов «старой» и «новой» формации. Парадоксальность ситуации состояла в том, что дивизии агрессора фактически стали защитой крестьянским войскам Восточного Китая от их классового врага.
Гоминьдан не мог переправлять необходимые силы через японскую линию обороны для ликвидации очагов крестьянской войны в оккупированной зоне. Тем самым партизанские районы были гарантированы от разгрома и получали возможность к самосохранению, расширению и укреплению. В итоге крестьянская война за линией фронта получала оптимальные условия для своего успешного развития. В то же время тяготы войны, разорение деревни и города толкали социальные низы и на другие формы вооруженной борьбы - в рядах тайных обществ (Триада (Саньхэ) и Блаохуй), отрядов самообороны и бандитских шаек.
Раздел Китая на три зоны - гоминьдановскую, оккупированную и коммунистическую - отражал лишь формальную сторону ситуации. В реальности раздел гоминьдановского государства произошел не на три, а на четыре части. Четвертой была фактически зона партизанской активности на оккупированной японцами территории. Здесь в самых благоприятных условиях развивалась вторая область крестьянской войны (если первой считать «зону КПК» в Пограничном районе Шэньси -Ганьсу - Нинся).
В то же время японское нашествие создало для повстанческих сил нового противника в лице войск агрессора, а затем и сил марионеточного правительства Ван Цзинвэя. Казалось бы. условия для развития крестьянской войны должны были ухудшиться, однако на деле вражеское вторжение привело к улучшению положения повстанческих сил. Во-первых, как уже было отмечено, их главный враг, т.е. Гоминьдан и его дивизии, оказались скованными в борьбе с агрессором и повстанческие силы получили не только отсрочку, но и наилучшие условия для самоукрепления. Во-вторых, появление у повстанцев не одного, а двух противников давало крестьянским силам возможность занять удобное положение «между» ними. С одной стороны, крестьянские войска оказались как бы «между двух огней», но с другой - противники повстанцев были заняты
борьбой друг с другом, а это шло на пользу крестьянским силам. Гоминьдан и японцы не могли договориться о совместном наступлении на повстанцев, а те максимально продуктивно использовали для себя все выгоды сложившегося положения. По существу, японо-китайские военные действия 1937-1945 гг. способствовали успешному продолжению крестьянской войны. Ее первый, начальный этап 1927-1936 гг., закончившийся крупным поражением повстанцев, протекал в крайне тяжелых для них условиях. Второй ее этап (1937-1945), наоборот, получил от истории благоприятные возможности для выхода повстанческих сил из глубокого кризиса и развития борьбы по восходящей линии.
Одна из особенностей второго этапа состояла в том, что крестьянская война протекала в разных зонах - гоминьдановской и оккупированной, у каждой из которой была своя специфика. В «зоне Мао Цзэдуна» с центром в г. Яньань это была война регулярных армий, а в оккупированной зоне Восточного Китая война была партизанской. Японская агрессия как бы разделила крестьянскую войну на два русла.
Третья часть Китая - вне зон японского и гоминьдановского господства - контролировалась коммунистами. Это были так называемые освобожденные районы. Компартия использовала расширение японской агрессии, тяжелое положение гоминьдановской армии и слабость японского тыла для создания собственных баз, а на их основе - и массовых вооруженных сил. Коммунисты всемерно расширяли свои базы за линией фронта, укрепляли вооруженные силы и готовили их к будущим схваткам с Гоминьданом. Тактика партизанских действий позволяла избегать опасных столкновений с японской армией и вместе с тем использовать перемещение линии фронта на запад для установления власти компартии в периферийных зонах японского тыла. А более активные военные действия против японских захватчиков координировались с гоминьдановской армией, которая несла основную тяжесть войны с Японией. Партизанские действия дополнялись маневренными боевыми операциями.
Особенно активно крестьянские войска компартии действовали в Северном Китае. Здесь коммунистам удалось организовать массовое движение сопротивления, а на его основе на
много усилить свои части. Был создан большой освобожденный район на стыке провинций Шаньси - Чахар - Хэбэй. В провинциях Хэбэй, Шаньдун и Хэнань сложился второй пограничный район. Третья группа крестьянских войск стала действовать в японском тылу в северо-западной Шаньси, а также в центральной, западной и южной Суйюани, вплоть до Чахара. На базе партизанского движения создавались опорные районы и в других местах Северного Китая, в частности в центральной части Шаньдуна. Несколько освобожденных районов возникло южнее р. Янцзы в провинциях Аньхуй и Цзянсу.
В последние три года войны (1943-1945) коммунистам удалось намного расширить зоны своего влияния. Весной 1945 г. существовало 19 освобожденных зон. Это был район Шэньси -Ганьсу - Нинся, шесть районов в Северном, десять - в Центральном и два - в Южном Китае. Всего здесь проживало 95 млн. человек.
В пограничном районе Шаньси - Чахар - Хэбэй коммунисты начали с повсеместного создания мобилизационных комитетов местного населения. В их обязанности входили сбор брошенного гоминьдановскими частями оружия, создание местных отрядов самообороны, наведение порядка. В итоге формировались новые органы крестьянской власти, руководимые коммунистами. Их деятельность в сельских реалиях - наведение порядка, снижение арендной платы, ссудного процента и регулирование налогов - обеспечила им реальный авторитет у крестьянства. Под влиянием КПК здесь возникали партизанские отряды, массовые патриотические организации. По существу, создавалась новая государственность, в ряде случаев -в сотрудничестве с Гоминьданом.
По аналогичной схеме утверждалась новая власть и в других освобожденных районах. Начиная с 1940 г. члены компартии получили право участвовать в выборных органах власти, но занимая в них не более одной трети мест. Остальные места отдавались представителям прогрессивных (т.е. мелкобуржуазных объединений) и промежуточных сил, включая и Гоминьдан. Но КПК проводила политику «трех третей», т.е. рассчитывала на мобилизацию под своим руководством всех патриотических сил.
Однако всякая оппозиционная активность исключалась. Нелегальная деятельность гоминьдановцев за рамками единого фронта решительно пресекалась. Руководящей политической силой в этих зонах была КПК. Освобожденные районы существовали в разных местах огромной территории -от Маньчжурии до о-ва Хайнань. Компартия была той объединяющей силой, которая превращала эти географически оторванные друг от друга зоны в своеобразное крестьянское «государство в государстве».
Постепенно в наиболее стабильных освобожденных районах (особенно в Северном Китае) складывался довольно развитый политический механизм, в котором коммунисты играли руководящую роль, главным образом - проводя социально-экономические преобразования, и прежде всего в аграрной сфере. Создавая единый национальный фронт, КПК отказалась от политики конфискации «помещичьих» земель. От землевладельцев требовалось лишь снижение арендной платы на одну четверть, от ростовщиков - снижение ссудного процента, а от местных властей - справедливая налоговая политика. Коммунисты признали права частного владения, в том числе - на куплю-продажу, сдачу в аренду и заклад.
Вожди крестьянской войны - Мао Цзэдун и его сторонники рассматривали такую аграрную политику лишь как вынужденную уступку Гоминьдану. Поэтому возникали постоянные рецидивы левосектантских перегибов с конфискацией земли и физическим уничтожением крупных землевладельцев. Сама логика крестьянской войны так или иначе затягивала коммунистов в русло «антипомещичьих» действий и «аграрной революции». Не последнее значение тут имела и корыстная заинтересованность активистов этих преобразований в перераспределении собственности крупных землевладельцев и богатых крестьян.
В целом, однако, аграрная политика КПК на втором этапе крестьянской войны оказалась эффективной - крестьянские войска получили прочный и спокойный тыл, возможность пополнения своих рядов и источники материального снабжения. Более справедливый порядок налогообложения способствовал улучшению положения середняков и бедноты. В то же время коммунисты препятствовали экономической активности крупных землевладельцев и богатых крестьян.
Все достигнутое служило экономическим фундаментом политики «трех третей» в освобожденных районах и, в свою очередь, являлось основой роста и совершенствования войск КПК. Части 8-й и Новой 4-й армий пополнялись, прежде всего, за счет местных военных формирований различного толка. Это были отряды традиционных тайных обществ и сельской самообороны, партизанские отряды из солдат и офицеров разгромленных гоминьдановских частей. Руководимые компартией крестьянские войска вовлекали в свои ряды эти разнородные вооруженные формирования, вступали с ними в сотрудничество. привлекали на свою сторону их руководителей.
Крестьянские войска под руководством КПК за первые три года войны увеличились более чем в десять раз, превысив 500 тыс. бойцов. Однако в 1941-1942 гг. в связи с развернувшимся наступлением японских войск на освобожденные районы часть их территории была захвачена и произошло сокращение крестьянской армии примерно на 100 тыс. бойцов. В дальнейшем крестьянские вооруженные силы снова увеличились и достигли к апрелю 1945 г. 910 тыс. солдат в строю и 2,2 млн. ополченцев.
Между тем руководство компартии фактически сдерживало боевую активность этой огромной армии. Стратегия коммунистов сводилась к полному приоритету партизанской тактики, к отказу от крупных операций против японских войск. Мао Цзэдун всячески берег свою армию для послевоенной схватки с Гоминьданом.
С той же целью КПК в первые годы войны проводила курс на максимальное расширение своих рядов. Партия за первые три года войны выросла в 20 раз - с 40 тыс. до 800 тыс. членов, в основном - за счет крестьянства освобожденных районов. Здесь парторганизации создавались и в быстро расширявшихся крестьянских вооруженных силах и в деревне. В гоминьдановских районах создавались нелегальные организации КПК. главным образом в городах. Здесь они опирались преимущественно на массовые патриотические организации, которые и служили легальным прикрытием их политической работы. До 90% вступавших в партию были крестьяне.
Коммунисты фактически отказались от социальных критериев приема в партию, открыв двери для всех патриотов, готовых .сражаться с японскими захватчиками. Этим быстро рас
ширявшаяся КПК военного времени принципиально отличалась от довоенной, когда она считала себя партией трудящихся классов. В освобожденных районах члены партии, как правило, были неграмотны. Многие из вступавших недостаточно четко представляли себе идейно-политические различия между КПК и Гоминьданом, видя в коммунистах прежде всего наиболее активных борцов за национальные интересы. Партаппарат и кадровый костяк стремительно расширявшейся компартии формировались из образованного меньшинства - выходцев в основном из социально привилегированных слоев.
Центр освобожденных районов г. Яньань быстро стал средоточием патриотических сил.
Руководимые компартией партизанские отряды избегали столкновения с японцами и вели чаще всего арьергардные бои, чтобы задержать противника и дать возможность своим главным силам отойти в безопасное место. Действовавшие против партизан японские армии не могли нанести им решающего поражения, но сами терпели урон. Часто партизанские отряды, не выдерживая натиска японских карателей, теряли свою территориальную базу. Тогда они уходили в труднодоступные районы, где основание новых баз требовало больших усилий. Практика такой борьбы приводила к необходимости создания относительно стабильных укрепленных баз, способных противостоять карательным экспедициям оккупантов.
Крестьянские вооруженные силы действовали в тылу врага, главным образом в глухих сельских районах, удаленных от стратегических пунктов расположения японской армии, а также на их коммуникациях.
В годы войны компартия практически не проводила работу в оккупированных городах, а действовать в японском тылу на первом этапе пребывания в Китае захватчиков было возможно, так как главные силы японской армии вели широкие наступательные операции на гоминьдановском фронте. В ходе войны возникали огромные зоны на «ничейной» земле, т.е. на территориях, оставленных гоминьдановцами и еще не освоенных оккупантами. Именно здесь основывались антияпонские базы.
Создавая в этих зонах свои органы власти, крестьянские войска наводили порядок, организовывали сбор брошенного гоминьдановцами оружия, налаживали экономическую жизнь
опорных баз. Здесь формировались новые части и партизанские отряды. Разрастаясь количественно, эта боевая сила была плохо вооружена. Для компартии остро стояла проблема снабжения и обеспечения всем необходимым растущих крестьянских войск. В соответствии с соглашением о едином антияпонском фронте 8-я и Новая 4-я армии на первом этапе войны получали от Гоминьдана часть вооружения, денежного и вещевого довольствия. Тем не менее им приходилось изыскивать дополнительные источники снабжения на местах. Крестьянские войска базировались в экономически отсталых сельских районах, к тому же опустошенных войной, рейдами японских и марионеточных сил. Все это создавало большие трудности в снабжении. Тяжелое экономическое положение крестьянских районов вынуждало компартию проводить гибкую хозяйственную политику. В этих районах, нуждавшихся не только в оружии и боеприпасах, но и в медикаментах, хирургических инструментах и прочем, здешние власти поощряли частную инициативу, а также торговлю на оккупированной территории с китайскими фирмами.
Хотя Чан Кайши в сентябре 1937 г. пошел на мир с компартией, осенью 1938 г. было совершено первое вооруженное нападение Гоминьдана на крестьянскую армию. В 1939 г. произошла целая серия таких «конфликтов». Нападения гоминьдановцев на части 8-й и Новой 4-й армий не прекращались до конца войны и временами переходили в крупные военные операции. Гоминьдан развернул планомерную пропагандистскую кампанию против компартии. Чан Кайши явно готовился к полномасштабной войне с коммунистами. Гоминьдановское командование сняло с фронта и к весне 1939 г. сформировало специальную группу войск - более 30 дивизий. Эти силы сконцентрировались у границ Пограничного района Шэньси -Ганьсу - Нинся. Было прекращено снабжение крестьянских армий вооружением, денежным и вещевым довольствием.
В конце 1939 г. Гоминьдан начал боевые действия против освобожденных районов и тем самым поставил Китай на грань гражданской войны. Главный удар намечался по Пограничному району Шэньси - Ганьсу - Нинся. Вокруг него было сосредоточено более 200 тыс. гоминьдановских солдат под командованием генерала Ху Цзуннаня - одного из ведущих военачальников «клики Хуанпу». Одновременно наступательные
операции против Утайшаньской и Тайханшаньской партизанских баз провел генерал Янь Сишань.
Гоминьдановцы захватили несколько уездов в освобожденных районах. Коммунисты спешно перебросили в места боев дивизии Хэ Луна и Лю Бочэна, а также соединения Новой шаньсийской армии. Крестьянская армия с сентября 1937 г. не вступила во фронтальное столкновение с гоминьдановскими войсками. Однако в начале 1940 г. она нанесла ряд ударов по наиболее слабым соединениям гоминьдановцев и вынудила их прекратить наступление. Параллельно с операциями в Северном Китае Гоминьдан неоднократно пытался окружить и уничтожить части Новой 4-й армии. Крестьянские войска уклонялось от боя и с помощью населения ускользали от преследования. Наступление гоминьдановцев против крестьянских армий в конце 1939-1940 гг. получило в Чунцине название «первой антикоммунистической кампании».
Со своей стороны, японское командование всячески поощряло Гоминьдан к разгрому коммунистов и не препятствовало передислокации гоминьдановских дивизий к границам освобожденных районов. Японская авиация периодически бомбила Яньань и колонны 8-й армии. Не предпринимая крупных операций против партизанских баз, Япония в этот момент предоставляла китайцам полную возможность истреблять друг друга. Военные действия Гоминьдана были ей только на руку.
С возобновлением крестьянской войны слабело сопротивление оккупантам. Единый фронт формально продолжал существовать, но фактически агрессору противостояли теперь разрозненные силы, действовавшие независимо друг от друга и враждовавшие между собой.
В связи с «первой антикоммунистической кампанией» Советский Союз в конце 1939 г. приостановил поставки вооружения Чунцину, которое могло быть использовано против коммунистов. Чан Кайши вынужден был искать соглашения с ними. Весной 1940 г. в Чунцине начались переговоры между Гоминьданом и компартией, завершившиеся в июле. Было достигнуто соглашение о границах Пограничного района Шэньси - Ганьсу - Нинся, численности и зонах боевых действий 8-й и Новой 4-й армий, а также о возобновлении их снабжения правительством Чунцина. Крестьянской война была на время заторможена, но не прекращена.
Выполняя достигнутое соглашение, командование 8-й армии провело в августе - декабре 1940 г. крупную операцию. В историю она вошла под названием «Битва ста полков». По существу, это было единственное с начала войны и до августа 1945 г. широкое наступление крестьянских армий против японских сил. В нем участвовали подразделения трех дивизий и партизанские отряды общей численностью более 400 тыс. бойцов. Коммунисты стремились внезапным одновременным ударом по гарнизонам и коммуникациям противника дезорганизовать его силы, нарушить связь, расширить территории освобожденных районов и наладить между ними большее взаимодействие.
Крестьянские армии за три с половиной месяца боев вывели из строя более 20 тыс. японских солдат и офицеров, освободили от противника территорию с населением более 5 млн. При большом размахе и продолжительности операции это был довольно скромный успех. В ответ в ноябре - декабре 1940 г. японцы развернули контрнаступление и вынудили крестьянские войска отойти на исходные позиции. Тем самым военные результаты «битвы ста полков» были сведены к нулю. Чан Кайши не только не снял блокады с Пограничного района, но и, напротив, развернул в январе 1941 г. «вторую антикоммунистическую кампанию»: по Новой 4-й армии и партизанским базам в Центральном Китае был нанесен удар. Он последовал тогда, когда Чан Кайши отдал приказ Новой 4-й армии в конце 1940 г. передислоцироваться на север, и ее основные силы -около 40 тыс. человек - к концу декабря перебазировались на северный берег р. Янцзы. На южном берегу остались штаб, тылы, часть обоза, раненые и больные - всего 10 тыс. человек. Эта колонна 6 января 1941 г. была внезапно атакована гоминьдановцами и понесла большие потери. Командующий армией Е Тин был взят в плен, его заместитель и политкомиссар Сян Ин - убит. Чан Кайши приказал расформировать Новую 4-ю армию и предать Е Тина военному суду. Главнокомандующим «антикоммунистическими» армиями (350 тыс. человек) был назначен генерал Ли Цзунжэнь. Ему было поручено истребить основные силы Новой 4-й армии на северном берегу Янцзы. Гоминьдановская печать начала травлю коммунистов, требуя удаления представителей КПК из Национально-политического совета и их ареста, закрытия газеты «Синьхуа жи-
бао». повсеместного разгрома коммунистических и примыкавших к ним антияпонских организаций.
Со своей стороны, компартия потребовала прекратить провокации против своих армий; отменить приказ о расформировании Новой 4-й армии; наказать организаторов событий на юге пров. Аньхуй; освободить Е Тина и восстановить его в должности; вернуть всех пленных и оружие; снять блокаду с Пограничного района. Коммунисты потребовали также освобождения всех политзаключенных и упразднения однопартийной диктатуры Гоминьдана. Все эти требования были отклонены Чан Кайши. В связи с этим коммунисты отказались участвовать в мартовской сессии НПС. Действия чанкайшистов вызвали волну оппозиционных Гоминьдану настроений даже среди национальной буржуазии. Деятели различных буржуазных партий и групп в марте 1941 г. создали единую политическую организацию под названием Лига демократических партий (в 1944 г. была реорганизована в Демократическую лигу Китая). В это объединение вошло немало представителей национальной буржуазии, интеллигенции и студенчества, выступавших за программу единого антияпонского фронта. Лига осудила реакционную политику Гоминьдана. Сун Цинлин. Фэн Юй-сян и другие деятели Гоминьдана потребовали от Чан Кайши прекратить антикоммунистическую кампанию.
Тем не менее блокада Пограничного района продолжалась. Весной 1941 г. сюда были переброшены дополнительные гоминьдановские дивизии. К границам освобожденных районов примерно в то же время была подтянута 350-тысячная марионеточная армия Ван Цзинвэя. Вместе с японцами она готовилась к наступлению против партизан. Используя благоприятную ситуацию, в мае 1941 г. японское командование начало широкое наступление на «фронте партизанских районов» с применением тактики «последовательного вгрызания». Крестьянские армии не смогли противостоять этому натиску. В 1941-1942 гг. территория и численность населения освобожденных районов сократились вдвое (из 100 млн. человек осталось 50 млн.). Большие потери понесли крестьянские армии. Их бойцы были крайне измотаны и истощены. Зоны крестьянской власти оказались в очень трудном положении.
Главной причиной резкого обострения внутриполитической обстановки в Китае в 1939-1941 гг. стала вновь развернувшаяся в стране крестьянская война, которая вступила в свою вторую фазу. Этим же объяснялась и политика Гоминьдана. Действия чанкайшистских властей во многом отвечали планам японской военщины, добивавшейся раскола сил национального сопротивления. На новом этапе крестьянской войны руководство КПК все чаще отступало от курса на укрепление единого фронта. В выступлениях Мао Цзэдуна настойчиво выдвигались радикальные требования: немедленной демократизации гоминьдановского режима, ликвидации однопартийной диктатуры Гоминьдана, введения «новодемократического конституционного правления» для смены существующей власти крупной буржуазии и крупных землевладельцев. Это были требования, сформулированные с позиций классовой борьбы крестьянства, призыв к размежеванию классовых сил. Они отвечали задачам разгоравшейся крестьянской войны и осложнению внутриполитической обстановки.
В годы войны против японских захватчиков действиями 8-й и Новой 4-й армий, партизанских отрядов и ополчения, руководимых коммунистами, от власти оккупантов было избавлено население обширных освобожденных районов. Здесь проводились важные прогрессивные преобразования, о которых говорилось выше.
Вместе с тем в работе компартии стали широко распространяться военно-административные методы. Массовые объединения трудящихся - крестьянские, женские, молодежные и другие - создавались не «снизу», а, как правило, политорганами 8-й и Новой 4-й армий.
В начале войны был взят курс на максимальное расширение рядов КПК. В партию вовлекались практически все сторонники антияпонского сопротивления. При всем том 80-90% членов КПК составляли крестьяне, 5-6% - представители сельской интеллигенции. В основном это были шэньши - выходцы из торговых и землевладельческих слоев, которых Гоминьдан обычно привлекал для службы в местных административных органах. Рабочих было лишь 4-6%, главным образом занятых в небольших ремесленных и кустарных мастерских. Таким образом, КПК была в основном крестьянской партией
в классовом понимании этого слова. Подавляющее большинство ее членов составляли неграмотные. Политический уровень членов партии был также очень низким. Многие не понимали разницы между КПК и Гоминьданом, не знали, каковы их цели. Кадровые работники партии, руководители партийных органов, как правило, были выходцы из мелкобуржуазной интеллигенции, буржуазных и землевладельческих семей. Как правило, они имели лишь смутное представление о марксизме, но принесли с собой в партию груз мелкобуржуазных и даже традиционных представлений.
Работа партии в городах в первой половине 30-х годов не давала желаемых коммунистам результатов, что и стало одной из причин спада рабочего движения. В период советского движения основные силы КПК концентрировались в Красной армии и советских районах, оторванных от главных промышленных центров. При японском оккупационном режиме деятельность партии в городах, естественно, стала еще более затруднена.
Коминтерн и его ортодоксальные последователи в КПК подчеркивали необходимость марксистски выверенного соотношения работы партии в деревне и в городе и безуспешно пытались наладить приток в партию пролетарских кадров, способных обеспечить руководство борьбой крестьянства со стороны рабочего класса. Но руководители КПК выдвинули по этому вопросу свои особые установки. По их мнению, работа в деревне должна была играть главенствующую роль в китайском революционном движении, а работа в городе - вспомогательную. Поэтому следовало подчинить работу в городе работе в деревне. Так общая концепция была приспособлена к реальным задачам и условиям текущего этапа борьбы.
В маоцзэдуновской теории «крестьянской революции» рабочему классу отводилась второстепенная, вспомогательная роль помощника крестьянства. Крестьянству как главной силе революции надлежало вести активные наступательные действия, а рабочему классу - занять глухую оборону. Ему следовало надолго уйти в подполье, накапливать силы, своевременно переправлять свои силы в деревню и тем самым слиться с борьбой в деревне. Это была установка на свертывание самостоятельного движения пролетариата. Негативное отношение к пролетариату, отрицание его политической роли в крестьян
ской войне создали непреодолимый рубеж, отделивший Мао Цзэдуна как идеолога крестьянства от пролетарской революции коминтерновского типа. Мао Цзэдун постоянно говорил о важной роли крестьянства в национально-освободительном движении, о революционной армии, необходимости политической партии как организатора и руководителя вооруженной борьбы крестьян. Эта идеология сделала Мао Цзэдуна вождем крестьянской войны почти традиционного типа.
После нападения фашистской Германии на СССР резко изменившаяся международная обстановка настоятельно требовала активизации войны китайского народа против захватчиков, которая бы предотвратила окончательное завоевание Китая японскими милитаристами и вступление Японии в войну против СССР. Однако Мао Цзэдун и его сторонники избрали тактику выжидания и пассивной обороны.
Руководство КПК блокировало все попытки координировать действия с ВКП(б). Вместо активизации борьбы против японских захватчиков было дано указание крестьянским армиям «выиграть время, копить силы». При всем том общая обстановка крайне отрицательно сказалась на развитии крестьянских вооруженных сил, на положении зон господства коммунистов. В результате 1941-1943 годы стали очень трудным периодом в жизни освобожденных районов. Территория их сократилась вдвое. Почти вдвое уменьшилось и число бойцов 8-й и Новой 4-й армий. Военная и экономическая блокада японцами освобожденных районов вызвала хозяйственные трудности и угрозу голода. Среди населения и части военного и партийного руководства начался ропот.
Спасая положение, компартия превратила освобожденные районы в военно-трудовой лагерь. Главным политическим лозунгом стал призыв к «самообеспечению», т.е. использованию всех возможных местных ресурсов продовольствия, домашнего и кустарного производства для удовлетворения нужд населения и воинских частей. Были мобилизованы трудовые усилия всего взрослого населения освобожденных районов, включая армию и административный аппарат. Воинским частям и партизанским отрядам было вменено в обязанность производить продовольствие, одежду, обувь, медикаменты, перевязочные средства и другие предметы повседневного обихода, чтобы
обеспечивать себя и отчасти местное население. Выполнение этой задачи было достигнуто ценой ухудшения боевой подготовки войск и прекращения активных военных действий. Компартия в освобожденных районах прилагала много усилий к развитию кустарного производства, расширению посевных площадей и сбору сельскохозяйственной продукции. Поощрялось производственное кооперирование ремесленников, создание кредитных кооперативов и групп трудовой взаимопомощи в деревне. Маломощным крестьянам выдавали денежные ссуды и снабжали в кредит семенами. Все эти меры позволили освобожденным районам пережить самые трудные годы, избежав массового голода. Здешнее крестьянство поверило в коммунистов. С 1944 г. блокада, учиненная гоминьдановскими и японскими войсками, стала менее жесткой, и освобожденные районы снова начали расширяться.
На втором этапе крестьянской войны остро встал вопрос о самой природе компартии и ее идеологической основе, о приспособлении теории марксизма к практике традиционной крестьянской войны в Китае.
Коммунистическая партия Китая была основана усилиями российских большевиков и Коминтерна как организационная структура будущей пролетарской революции в этой стране.
С созданием компартии в 1921 г. началась практическая подготовка к «китайской революции» 1925-1927 гг. Ее развитие пошло по двум руслам. Во-первых, проходили стачки, забастовки и восстания рабочих в крупных приморских городах Восточного Китая. Эта тактика потерпела полное поражение. Во-вторых, была создана партия тоталитарного большевистского типа, образована военная база «революции» в Гуанчжоу и сформирована гоминьдановская армия советского образца. Все это осуществлялось за счет финансовой, технической и организационной помощи из Советской России и усилиями советников, присланных из Москвы. Созданные ими армия под командованием Чан Кайши и партия Гоминьдан должны были пресечь разгул милитаристов и сломать господство империализма в Китае и открыть дорогу к китайской революции под эгидой Коминтерна и под знаменем марксизма-ленинизма. Так называемая «Национальная революция 1925-1927 гг.» и во втором ее русле не завершилась победой пролетарских, марксист
ских, советских принципов. Вместо этого возобладал сугубо национальный, державно-патриотический вариант власти: были разгромлены зачатки «пролетарской революции» и создан азиатско-деспотический режим Гоминьдана - «новый» милитаризм. Этот режим полностью использовал созданную для него мощную партийную организацию тоталитарного толка и армию нового типа. Победила концепция Сунь Ятсена, т.е. учение о возрождении единого и могучего Китая. Это было вторым крупным поражением пролетарской идеологии и практики советского марксизма, привнесенных в Китай большевиками.
Третьим крупным поражением этого идеологического наступления стали плачевные итоги первого, начального этапа (1927-1936) крестьянской войны. На этом этапе поражение настигло не только сами крестьянские войска под руководством компартии, - оказались несостоятельными и избранные ею лозунги, методы и формы борьбы, прежде всего так называемое «советское движение». С потерей всех «советских районов» в Восточном и Центральном Китае стал очевиден окончательный крах установок, исходивших из Советского Союза и Коминтерна. Были дискредитированы организационное и идеологическое лидерство кадров Коминтерна, т.е. старого руководства компартии. Стала очевидной невозможность совершения «китайской революции» под идеологическим знаменем марксизма советского толка. Возникла необходимость пересмотра старых, не оправдавших себя установок. Стал возможен отход от уже изживших себя идеологических и организационных принципов при выработке новых. В то время как старые кадры оставались носителями «пролетарского марксизма» - Мао Цзэдун и его сторонники поднимали знамя крестьянского социализма, т.е. были борцами деревенского направления. Таким образом, пролетарским революционерам в компартии Китая, исходившим из общих положений марксизма, противостояли представители крестьянского социализма, опиравшиеся на китайские реалии и специфику. Именно эти силы должны были прийти к руководству крестьянской войной на данном ее этапе.
Смена идеологического знамени и организационного стиля в условиях войны с Гоминьданом и японскими захватчиками
проходила не в спокойной обстановке свободной дискуссии в партии, а в жестких формах силовой борьбы. Это была очередная фаза борьбы за власть в самой партии, за власть над крестьянской армией и партийным аппаратом. Смена ориентиров приобрела черты переворота в руководстве партии при ожесточении идеологической борьбы в ее рядах.
Старое руководство - интернационалисты-коминтерновцы -полагали, что «китайская революция» вступает в новый этап, что произошла лишь «временная» смена курса революции в ее российском понимании, что уже со времен «советского движения» 20-30-х годов в сельских районах идет крестьянская война. Партийцы коминтерновского склада не хотели понимать, что крестьянской войне требуется иное идеологическое знамя и иное руководство. Всякое движение в новом направлении воспринималось старым руководством партии как отход от марксистской идеологии, как националистической уклон, измена делу социализма и революции. Всякую попытку «смены вех» ветераны воспринимали обычно как заговор против них, объясняемый беспринципным стремлением Мао Цзэдуна к верховной власти в партии. В этом мнении они утверждались, видя в каких жестких формах вели внутрипартийную борьбу Мао Цзэдун и его сторонники.
Антикоминтерновская кампания, т.е. фактически борьба за полное подчинение маоистам всей партии и армии, именовалась «движением за упорядочение стиля работы партии» (чжэнфэн юньдун). Началось оно в мае 1941 г. «Чжэнфэн» состоял в запугивании и подавлении противников Мао, восхвалении его личности. «Движение» завершилось VII съездом КПК в 1945 г.
Так «идеи Мао Цзэдуна» превратились в теоретическую платформу массовой партии, возглавлявшей по существу не только крестьянскую, но и национально-освободительную войну против японских завоевателей. Такой статус, с одной стороны, давал КПК ряд тактических преимуществ в борьбе за власть, а с другой - порождал идеологические трудности. Возник вопрос, как преодолеть противоречие между выработанными в Яньани - главной ставке КПК - установками «казарменного коммунизма» и официально провозглашаемым лозунгом «новой демократии». В этом была основная причина внут
рипартийных распрей. Став не только политическим, но и идеологическим руководителем партии, Мао Цзэдун стремился расправиться со всеми своими противниками.
Начиная эту кампанию, Мао Цзэдун выдвинул против ряда прежних руководящих деятелей КПК обвинение в «субъективизме», в неспособности творчески соединять марксизм с китайской действительностью.
В сентябре 1941 г. Мао Цзэдун и его сторонники подвергли острой критике своих главных идейных противников - Ван Мина, Чжан Вэньтяня, Бо Гу, Ян Шанкуня и др. Их отстранили от работы в руководящих органах партии и политически дискредитировали, обвинив в левом оппортунизме и догматизме. В феврале 1942 г. Мао Цзэдун провозгласил начало «идеологической революции», т.е. изменения теоретических, организационных и идеологических основ партии.
Наступила решающая фаза всего движения «чжэнфэн» -массовая кампания, какой компартия еще не знала. К обязательной учебе в Яньани и на местах привлекались все кадровые работники и партийные активисты. В течение многих месяцев они должны были изучать в основном лишь статьи и выступления самого Мао Цзэдуна, а также несколько статей Сталина.
Началось искоренение всякого инакомыслия и политическое уничтожение всех оппонентов Мао Цзэдуна. Дискредитации подверглись не только противники нового курса, но и те. кто не проявил энтузиазма в проведении «чжэнфэна».
Поражения и ошибки партии в те годы, когда она следовала линии Коминтерна, подверглись строгой оценке. Идейнополитическая платформа Мао Цзэдуна объявлялась залогом всех успехов КПК и «подлинным китайским марксизмом». Коминтерновские кадры, явные и потенциальные противники Мао потерпели поражение. В партии насаждались армейские порядки и. прежде всего, фактическое единоначалие, т.е. подчинение всего партийного аппарата лично Мао Цзэдуну. Организационное сплочение партии проводилось по принципу личной преданности вождю.
Разрыв с коминтерновской политической традицией сопровождался «историографической» расправой со всеми идейно-политическими противниками Мао Цзэдуна. Создавалось теоретическое обоснование новизны стратегии маоизма, осно-
ванной на признании особой роли крестьянства в «китайской революции». Всячески подчеркивались заслуги Мао как теоретика и практика, сумевшего раньше и лучше других увидеть эту особенность «китайской революции» и учесть ее в своей стратегии и тактике.
Роспуск Коминтерна в мае 1943 г. был воспринят маоистами как освобождение партии от каких-либо обязательств по отношению к мировому коммунистическому движению. Это позволило им насаждать свои взгляды в партии, подавлять старые кадры, утверждать культ личности Мао Цзэдуна.
Идеологическая и политическая переориентация партии была в основном завершена на VII съезде КПК, проходившем в апреле - июне 1945 г. в Яньане. В рядах КПК тогда насчитывалось более 1,2 млн. человек, а армия выросла до 900 тысяч и контролировала 19 освобожденных районов с населением более 95 млн. Центральное место в решениях съезда заняли задачи идеологической, политической и организационной подготовки партии к будущей войне с Гоминьданом. Компартии предстояло бороться за ликвидацию «диктатуры крупных помещиков и крупной буржуазии... феодального, фашистского антинародного государственного строя» и за установление «новой демократии», т.е. государственного строя «демократического блока участников единого фронта», блока, опирающегося «на подавляющее большинство китайского народа».
На смену диктатуре Гоминьдана должно было прийти «буржуазно-демократическое» государство и общество нового типа. Главной силой новодемократического режима Мао Цзэдун считал крестьянство. «Крестьянство, - говорил он, - является основной базой демократического режима в Китае на данном этапе». Им должен был руководить не рабочий класс, а фактически партия, в составе которой преобладало тоже крестьянство. Движущей силой революционного процесса в Китае Мао Цзэдун считал крестьянство и подчеркивал: «...Все мероприятия этой революция направлены не на уничтожение частной собственности, а на охрану частной собственности. В результате этой революции будет расчищен путь для развития капитализма».
Передача земли крупных землевладельцев крестьянам, превращение ее в собственность крестьян и освобождение их
от арендной и ростовщической эксплуатации рассматривались как решающее условие модернизации страны. Однако Мао Цзэдун не настаивал на радикальном разрешении аграрного вопроса посредством немедленной конфискации «помещичьих» земель и безвозмездной передаче их крестьянам. Прежде всего, следовало снизить арендную плату и ссудный процент по всей стране, а затем, шаг за шагом, добиваться того, чтобы «каждый пахарь имел свое поле».
Экономика Китая должна была состоять из трех секторов: государственного, кооперативного и частного. Мао Цзэдун отрицал руководящую роль пролетариата в Китае. Главной социальной опорой революции он считал крестьянство в деревне и буржуазию в городе. Хотя речь шла об упразднении гоминьдановской диктатуры и образовании коалиционного правительства, компартия изъявляла готовность договориться £ Гоминьданом, с тем чтобы избежать гражданской войны.
В новом уставе партии говорилось о том, что она следует «идеям Мао Цзэдуна». Эти «идеи» определялись в докладе как «китайский коммунизм», «китайский марксизм», как «превосходный образец национального марксизма». Китаизация марксизма была основным новшеством доктрины Мао Цзэдуна с ее «антифеодальной, антиимпериалистической программой», которая отражала настроения многомиллионного крестьянства, а также части средних слоев города и деревни. В этом была одна из главных причин все большего влияния КПК на широкие народные массы, роста ее рядов, увеличения ее вооруженных сил и расширения контролируемых ими освобожденных районов. На VII съезде маоизм впервые был назван идеологической основой партии, которая, согласно ее новому уставу, во всей своей работе руководствуется идеями Мао Цзэдуна.
Таким образом, в результате переворота под лозунгом кампании «чжэнфэн» крестьянская война обрела, наконец, свое идеологическое знамя - учение, максимально приближенное к условиям Китая. Тем самым было отодвинуто в сторону знамя пролетарского марксистского учения о мировой революции, привнесенное в страну извне. Идеологией крестьянской войны на втором этапе стал маоизм, более подходивший к китайским реалиям того времени. Председателем ЦК КПК был избран Мао Цзэдун. Съезд фактически узако-420
нил захват руководства партией Мао Цзэдуном и его сторонниками. Тем не менее в состав ЦК вошли все же и представители старых кадров партии.
К середине 1944 г. второй этап крестьянской войны, длившийся с 1937 по 1945 г., принес повстанческим силам вполне осязаемые успехи. Крестьянские войска не только не потерпели поражение, как это было на первом этапе войны, но и намного увеличились. Были сохранены основные районы и базы повстанческого движения. А идеологическим знаменем крестьянской войны стал маоизм.
Глава 4
КРАХ ЯПОНСКОГО ВЛАДЫЧЕСТВА В КИТАЕ
После захвата Гуанчжоу и Уханя Япония прекратила наступление и с октября 1938 по апрель 1944 г. не вела активных боевых действий. Наступательный порыв японской армии иссяк. Войскам Чан Кайши удалось отбить все атаки врага на Чанша и одержать победу в бою у Шангао в пров. Цзянси. Однако армия Гоминьдана за время боев в Хэбэе, Хэнани, Аньхуе и Шаньси потеряла только убитыми двести тысяч солдат.
С осени 1938 г. обе стороны прекратили крупные боевые операции, и на фронте наступило длительное относительное затишье. С июня 1941 г. основным средоточием боевых действий Второй мировой войны стал советско-германский фронт. В Токио, Чунцине и Яньани напряженно следили за исходом этой борьбы. Компартия Китая в декларации, опубликованной 7 июля 1941 г., заявила: «Победа или поражение СССР будет победой или поражением Китая».
С началом войны на Тихом океане произошло огромное расширение антифашистского фронта. Борьбу против Японии теперь вели США, Англия. Китай, росло движение народного сопротивления во всех странах, оккупированных японскими милитаристами. Это был мощный стимул для активизации борьбы китайского народа против захватчиков.
Перелом в ходе Второй мировой войны сопровождался крупными изменениями в международном и внутреннем положении Китая. В 1943-1944 гг. заметно активизировалась американская дипломатия в Китае. Ближайшей целью США было нанести поражение Японии, а в перспективе превратить правительство Чан Кайши в свою опору для установления американской экономической и политической гегемонии на Дальнем Востоке. США принимали меры к укреплению своих позиций в Китае: предполагалось установить более действенный контроль над Гоминьданом, стабилизировать его положение, оснастить и перевооружить армию Чан Кайши. Американская дипломатия прилагала усилия к тому, чтобы поднять престиж США в глазах китайской общественности. В январе 1943 г. и США и Англия подписали соглашения с правительством Чан Кайши об отказе от экстерриториальности в Китае. Это был важный жест доброй воли по отношению к союзнику в войне на Тихом океане. Правда, Англия сохранила свои «права» на Гонконг и Коулун (Цзюлун). Важным событием того времени явилась Каирская конференция (22-26 ноября 1943 г.). Здесь, в Каире Ф. Д. Рузвельт, У. Черчилль и Чан Кайши обсудили планы военных операций против Японии. Были приняты решения о возвращении Китаю всех отторгнутых у него Японией территорий. США и Англия признали Китай «великой державой». Тем самым признавался вклад Китая в борьбе со странами фашистской оси (Германия, Италия и Япония) и повышался авторитет гоминьдановского правительства. На совещании в Каире в ноябре - декабре 1943 г. была принята декларация США, Англии и Китая о том, что все захваченные Японией территории - Маньчжурия, Тайвань, архипелаг Пэнхуледао - будут возвращены Китаю. Гоминьдановское правительство использовало эти дружественные акции мировых держав для укрепления своего политического положения.
В связи с резким ухудшением военно-стратегического положения Японии командование императорской армии в 1944 г. максимально оттягивало сроки окончания войны. С этой целью было принято решение превратить Китай в основную материковую базу японских вооруженных сил. Предполагалось объединить все оккупированные китайские территории и взять под свой контроль сквозную железнодорожную магистраль от Мань
чжурии до Индокитая. Для реализации этого замысла готовилось крупное наступление на китайском фронте.
В Японии был разработан план массированного наступления на войска Гоминьдана - операция «Итиго». Предусматривалось взломать южный фронт Гоминьдана, установить контроль над всем Восточным Китаем, соединиться с войсками на юге страны и протянуть сплошную линию фронта от Маньчжурии до Индокитая и Бирмы.
К весне 1944 г. японское командование сосредоточило сильные ударные группировки против гоминьдановских войск, оставив против освобожденных районов лишь небольшие заслоны. По плану «Итиго» японское наступление должно было вестись в два последовательных этапа. Первый удар планировалось нанести в Хэнани вдоль железной дороги Пекин -Ханькоу. Затем в пров. Хунань следовало ввести в бой главные японские силы, наступавшие вдоль железной дороги Учан -Гуанчжоу.
В апреле 1944 г. 50-тысячная японская армия начала наступление в Хэнани. Гоминьдановская группа войск численностью 400 тыс. бойцов под командованием Тан Эньбо, оборонявшая этот участок фронта, в беспорядке отступила. К середине июня японцы заняли большую часть Хэнани с крупными стратегическими центрами Чжэнчжоу и Лоян и полностью овладели железной дорогой Пекин - Ханькоу. В конце мая главные силы японских войск численностью около 280 тыс. солдат и офицеров развернули наступление в Хунани вдоль железной дороги Учан - Гуанчжоу, нанесли дополнительный удар -на Гуйлинь. Гоминьдановская армия и здесь потерпела поражение, несмотря на численный перевес и поддержку американской авиации. В течение июня - декабря 1944 г. японские войска заняли столицу Хунани - г. Чанша, столицу Гуаней -г. Гуйлинь и продвинулись далеко на запад в сторону пров. Гуйчжоу и г. Чунцина - столицы гоминьдановского Китая. В середине декабря японское командование прекратило дальнейшее наступление. Основные цели операции «Итиго» были достигнуты, а на капитуляцию чунцинского правительства в сложившейся международной обстановке уже рассчитывать не приходилось. В первой половине 1945 г. действия японских войск в Китае ограничились отдельными
тактическими наступательными операциями в Хунани, Хубэе и на Юге.
В результате японского наступления «Итиго» армия Гоминьдана потеряла с июня по декабрь 1944 г. около 1 млн. солдат, 10 крупных авиабаз и 36 аэродромов, около 2 млн. кв. км территории с населением 60 млн. Япония взяла под свой полный контроль почти все железные дороги Китая. Успех японской летнее-осенней кампании 1944 г. объяснялся не только слабостью гоминьдановской армии, но и стратегическими просчетами Чан Кайши и плохой координацией между частями его войск. Во время японского наступления полумиллионная гоминьдановская армия блокировала освобожденные районы. Эти силы, которые могли быть обращены на борьбу с оккупантами, фактически бездействовали в глубоком тылу. Крестьянские армии, со своей стороны, также не вели активных боевых операций против захватчиков, ограничиваясь периодическими партизанскими налетами на японские гарнизоны, расположенные вдоль железных и шоссейных дорог. Внимание руководства повстанцами в то время было сосредоточено главным образом на охране границ освобожденных районов и методичном расширении их в Северном Китае.
В свете тяжелого поражения войск Чан Кайши в благоприятной для них стратегической ситуации 1944 г. обнажилось разложение гоминьдановского режима, его полная неспособность успешно продолжать войну, выявились все пороки экономического и политического строя гоминьдановского Китая. Зато КПК, используя благоприятную для себя обстановку, сумела восстановить и расширить территорию освобожденных районов, увеличить численность своих рядов и народной армии. Компартия стала оказывать на Гоминьдан все больший политический нажим.
В мае 1944 г. по совету американских дипломатов правительство Чан Кайши возобновило переговоры с компартией -сначала в Сиане, затем в Чунцине. Делегация КПК выдвинула довольно умеренные предложения: Гоминьдан официально признает фактическое положение, сложившееся в освобожденных районах, легализует все антияпонские партии и организации, включая КПК, и освобождает политзаключенных. Все эти предложения Чан Кайши отверг и предъявил компартии свои усло
вия, сводившиеся, по существу, к ликвидации освооожденных районов. Чан Кайши требовал упразднить особый статус Пограничного района Шэньси - Ганьсу - Нинся, поставить там гоминьдановскую администрацию, утверждать его бюджеты в Чунцине, запретить выпуск местных денег, подчинить 8-ю и Новую 4-ю армии гоминьдановскому главному командованию, ликвидировать партизанские войска и местное народное ополчение. Эти требования были совершенно неприемлемы для КПК. Переговоры зашли в тупик и в середине августа были прерваны.
Дальнейшее падение престижа правительства Чан Кайши, вызванное продолжавшимся отступлением гоминьдановских армий, побудило КПК в сентябре 1944 г. открыто поставить вопрос о власти в Китае. Компартия потребовала ликвидации однопартийной диктатуры Гоминьдана, созыва общекитайской политической конференции с участием всех демократических партий и групп для сформирования коалиционного правительства и объединенного верховного командования всех вооруженных сил страны.
Речь шла о необходимости включения в гоминьдановское правительство коммунистов и представителей буржуазных демократических партий и проведения соответствующих демократических преобразований. Предлагалось создать национальное правительство единого фронта.
Эти предложения встретили широкое одобрение в Китае. Их открыто поддержали видные деятели Гоминьдана, руководители буржуазных демократических партий и групп, деятели культуры и искусства. Съезд Демократической лиги Китая, основной оппозиционной партии национальной буржуазии, состоявшийся в сентябре 1944 г., принял программу, включавшую требование ликвидации однопартийной диктатуры Гоминьдана. Демократическая лига призвала создать коалиционное правительство, немедленно организовать конференцию представителей всех партий, созвать национальное собрание и ввести демократическую конституцию. С этим Чан Кайши и его американским союзникам приходилось считаться. Кроме того, американское военное командование стремилось получить доступ американской авиации и военно-морского флота в Северный Китай. На такой допуск требовалось согласие . коммунистов, контролировавших существенную часть
указанного обширного района. Поэтому американская дипломатия предложила свое «посредничество» на переговорах между Гоминьданом и компартией.
К тому времени в руководстве КПК во главе с Мао Цзэдуном сложилось убеждение, что Советский Союз выйдет из войны с Германией чрезвычайно ослабленным, неспособным играть важную международную роль, а главной и решающей силой станут США. В связи с этим было принято решение попытаться наладить сотрудничество с американцами, и в июле 1944 г. с этой целью в Яньань была приглашена специальная дипломатическая миссия под кодовым названием «Дикси». Эта «союзническая миссия наблюдателей» (а фактически армии США) во главе с полковником Д. Барретом ставила своей целью координацию военных действий с вооруженными силами КПК. В ноябре в Яньань прибыл американский посол, специальный личный представитель Ф. Рузвельта, бывший военный министр П. Хэрли. Целью последнего была выработка соглашения между компартией и Гоминьданом для объединения военных усилий в войне против Японии.
В ходе продолжительных бесед с американцами Мао Цзэдун пытался убедить их в том, что «американская дружба и помощь для Китая более важны, чем русская», что китайские коммунисты «независимы от Москвы» и не ждут «русской помощи», что «китайские и американские интересы сходны и взаимосвязаны», что «они согласуются друг с другом экономически и политически». Мао Цзэдун высказался также за объединенное американо-китайское командование на китайском фронте во главе с генералом США и за ввод войск этой страны в Китай (против чего возражало даже правительство Чан Кайши). Из бесед с Мао Цзэдуном американцы вынесли впечатление, что, несмотря на приверженность к «марксистской терминологии», руководители КПК - не коммунисты в подлинном значении этого слова, а националисты с антисоветской окраской.
В целях «совместной борьбы против Японии» и послевоенного «демократического сотрудничества» с США для установления тесных внешнеполитических и экономических связей с Америкой Мао Цзэдун считал возможным допустить на территорию освобожденных районов «военный
персонал и вооруженные силы союзных государств», разрешить учреждение там дипломатических миссий. Американский посол в Китае П. Хэрли 7 ноября 1944 г. прибыл в Яньань. П. Хэрли и Чжоу Эньлай подписали коммюнике из пяти пунктов об условиях создания коалиционного правительства и объединенного командования. В декабре П. Хэрли вернулся в Чунцин вместе с Чжоу Эньлаем для продолжения переговоров.
Тем временем Чан Кайши по совету американцев предпринял ряд политических маневров, призванных сбить волну массового недовольства гоминьдановским режимом. Была, в частности, проведена «реорганизация» правительства, которая свелась к перетасовке министерских портфелей и ничуть не меняла общего направления чунцинской политики. В декабре 1944 г. японское наступление прекратилось и положение на фронте стабилизировалось. Чан Кайши снова занял жесткую позицию и отказался присоединиться к соглашению Хэрли - Чжоу Эньлая, американцы же потребовали подчинения освобожденных районов и их вооруженных сил чунцинскому правительству.
Вашингтон официально уведомил весь мир, что впредь США будут иметь дело в Китае только с Чан Кайши. Их кратковременное заигрывание с китайскими коммунистами в условиях Второй мировой войны закончилось. США безоговорочно сделали ставку на Чан Кайши, чем способствовали дальнейшему обострению политического положения в Китае. Переговоры с Гоминьданом дали компартии определенный политический выигрыш: они позволили ей еще раз продемонстрировать себя как важную силу в борьбе за власть, с которой следует считаться.
Кроме того, обстановка благоприятствовала крестьянской войне: летнее наступление японской армии в 1944 г. вынудило Чан Кайши все внимание сосредоточить на военных действиях в Южном Китае, и блокада освобожденных районов стала слабее. Зоны крестьянской войны вновь стали расширяться, а 8-я и Новая 4-я армии, руководимые коммунистами, вместе с партизанскими отрядами насчитывали уже около 1 млн. бойцов, которых отличали от гоминьдановских войск высокое моральное состояние, дисциплинированность,
выносливость. Вместе с тем крестьянские войска, рассредоточенные на обширной территории Северного и Центрального Китая, испытывали острую нехватку вооружения, боеприпасов, обмундирования, транспортных средств. Одна винтовка приходилась на трех, один пулемет - на сто бойцов. На каждую винтовку было по 30 патронов, т.е. количество, достаточное для одного настоящего боя. Тяжелого вооружения практически не было. И поскольку материальными возможностями для «стратегического наступления» компартия не располагала, крестьянские армии продолжали придерживаться тактики пассивного выжидания. Во время перегруппировки японских сил весной - летом 1945 г. повстанческие войска ограничивались ролью наблюдателя. Они бездействовали, хотя главные коммуникации, ведущие к Маньчжурии, были в пределах их досягаемости или даже проходили по территории основных партизанских баз в Северном Китае. Перед 8-й армией была поставлена задача активизировать боевые действия не в северном, а в южном направлении с целью соединения с частями Новой 4-й армии, действовавшими в нижнем течении р. Янцзы.
В феврале 1945 г. на Ялтинской конференции правительство СССР обязалось вступить в войну против Японии на стороне союзников через два-три месяца после разгрома фашистской Германии. В апреле 1945 г. Советский Союз денонсировал договор 1941 г. с Японией о нейтралитете и сразу же после победы над Германией стал готовиться к выступлению против Японии.
14 августа 1945 г. в Москве между СССР и гоминьдановским Китаем были подписаны Договор о дружбе и союзе и ряд соглашений. Предусматривалось двустороннее военное сотрудничество в целях победы над Японией. Была достигнута договоренность о совместной эксплуатации в течение 30 лет Китайской Чанчуньской железной дороги на правах общей собственности, о совместном использовании военно-морской базы Порт-Артур. Объявлялся свободным портом Далянь (Дальний), а ряд его пристаней и сооружений передавался в аренду СССР. Советский Союз признавал суверенные права Китая на Маньчжурию. Советско-китайский договор 1945 г. способствовал укреплению международных позиций Китая и
оказал существенную поддержку борьбе китайского народа против японских захватчиков.
После поражения Германии Япония отказалась сложить оружие и продолжила войну. На заседании Высшего военного совета Японии в мае 1945 г. был выдвинут лозунг «столетней войны за империю»*. Токио отклонил Потсдамскую декларацию США. Англии и Китая от 26 июля с требованием безоговорочной капитуляции Японии. Военное руководство Японии не изменило своей позиции и после атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. Было принято решение о затягивании войны. Японские милитаристы рассчитывали добиться развала антифашистской коалиции и тем самым избежать безоговорочной капитуляции. Для таких расчетов у Токио были определенные основания. К началу 1945 г. сухопутная армия Японии насчитывала 4.1 млн. человек, в том числе около 2 млн. - в Китае и Корее. К августу 1945 г. японские вооруженные силы были увеличены до 7.2 млн. человек, в том числе сухопутная армия - до 5,5 млн. Численность Квантунской армии на август 1945 г. составляла примерно 700 тыс. солдат и офицеров. Японский генеральный штаб главным образом возлагал надежды на хорошо обученную и вооруженную Квантунскую армию в Маньчжурии и мощную группировку сухопутных сил в самой Японии. Большинство соединений японской экспедиционной армии в Китае летом 1945 г. были переброшены на северный берег р. Хуанхэ. В случае необходимости они могли быстро передислоцироваться к границам СССР и МНР.
Ставя своей целью затягивание войны, Токио принимал также в расчет состояние вооруженных сил Гоминьдана. Без вступления СССР в войну японцы, по данным американской разведки, могли воевать на континенте до конца 1948 г. даже после оккупации основных Японских островов. Верховное ко
* Потсдамская декларация (26 июля 1945 г.) была принята на Берлинской (Потсдамской) конференции (17 июля - 2 августа) глав держав -победительниц во Второй мировой войне (СССР. США, Великобритания) - И. В. Сталин, Г. Трумэн, У. Черчилль. Конференция приняла решения о демилитаризации и денацификации Германии, уничтожении германских монополий, о репарациях, о западной границе Польши, о передаче СССР г. Кёнигсберга и прилегающего к нему района.
мандование вооруженных сил как США, так и Англии планировало провести «решающие» операции против Японии только в 1946-1947 гг. В Китае же продолжал развиваться острый военно-политический кризис. Латентная крестьянская война грозила перерасти в открытую. Единый антияпонский фронт в стране существовал лишь номинально. Китай был расколот на две сферы господства враждебных друг другу сил - Гоминьдана и компартии. Обе эти силы, как показали VII съезд КПК и состоявшийся почти одновременно с ним VI съезд Гоминьдана, готовились не столько к решающим сражениям с японцами, сколько к предстоявшей борьбе за власть между собой после разгрома Японии силами союзников Китая.
Армия Чан Кайши имела почти трехкратное численное превосходство над японцами. В ее рядах официально числилось 5,5 млн. бойцов против 2 млн. японских солдат в континентальном Китае, Корее и на Тайване. Тем не менее Гоминьдан был не в состоянии нанести решающее поражение Японии. Гоминьдановская армия реально насчитывала весной 1945 г. 4,6 млн. человек, однако она была довольно потрепана и деморализована в результате японского наступления 1944 г. и не была готова к широким наступательным операциям. Впрочем, и сам генералиссимус не намечал таких операций. Свои наиболее боеспособные дивизии, обученные и вооруженные американцами, Чан Кайши держал не на фронте, а в глубоком тылу. Эти ударные части готовились к борьбе не с японцами, а с крестьянскими войсками, которыми руководила КПК. При всем том гоминьдановцы продолжали отступать на центральном и юго-восточном участках фронта. Здесь японские войска с января по апрель захватили несколько крупных аэродромов американской авиации.
Вторая вооруженная сила, противостоявшая японцам, т.е. крестьянские войска и партизанские отряды, руководимые коммунистами, не представляли большой угрозы. Они были блокированы силами Гоминьдана, рассредоточены по разным зонам и базам, плохо вооружены, не имели тяжелой военной техники и придерживались пассивной тактики. С учетом всего этого японское командование строило планы длительной обороны как на самих Японских островах, так и в Китае и прилегающих к нему странах Азии. Ситуация в Китае также вселяла надежду.
Внутренние разногласия и в Гоминьдане и в КПК, их взаимные недоверие и враждебность, естественно, сказывались на ходе войны с Японией. Отчасти поэтому японские войска вместе с «нанкинцами» Ван Цзинвэя довольно успешно действовали в 1941-1942 гг. против гоминьданцев и коммунистов, а в 1944 г. даже сумели провести широкое наступление в Центральном и Южном Китае, захватив Чанша, главный город провинции Хунань, и другие крупные города. В сущности, военная ситуация в Китае могла оставаться патовой еще бесконечно долго, поскольку ни Гоминьдан, ни КПК в одиночку одолеть Японию не могли, а действовать совместно против нее -не сумели. В конечном счете все решило вмешательство извне.
Планы японского верховного командования были сорваны из-за вступления в войну Советского Союза. 8 августа 1945 г. советское правительство заявило о присоединении СССР к Потсдамской декларации США, Англии и Китая и объявило войну Японии. 9 августа началось стремительное наступление советской армии во внутренние районы Северо-Восточного Китая. Одновременно советские войска нанесли мощные удары японским вооруженным силам на Сахалине, Курильских островах и в Корее. 10 августа вступила в войну с Японией Монгольская Народная Республика. 20 августа советские войска освободили крупнейшие города Северо-Восточного Китая - Харбин, Шэньян, Цзилинь, Чанчунь, а 23 августа - Порт-Артур. Квантунская армия Японии была разгромлена. После этого в конце августа американские войска высадились на Японских островах. Продолжение сопротивления японской армии стало невозможным. 2 сентября 1945 г. Япония капитулировала.
Разгром Квантунской армейской группировки в корне изменил военно-стратегическую обстановку в Китае. Создались исключительно благоприятные условия для победы крестьянской войны.
10 августа крестьянские армии получили приказ из Яньани предъявить расположенным в районах их действия японским войскам ультиматум о сдаче, а в случае их отказа капитулировать - решительно уничтожать. 11 августа Чжу Дэ отдал приказ о переходе в наступление всех вооруженных сил освобожденных районов. Три группы крестьянских войск под командованием Хэ Луна, Не Жунчжэня и Линь Бяо общей численно
стью более 100 тыс. человек выступили из провинций Шаньси. Суйюань. Хэбэй и Чахар на соединение с частями советских и монгольских войск во Внутреннюю Монголию и Маньчжурию. Остальным частям крестьянских армий компартия приказала до подхода гоминьдановских войск занять основные линии коммуникаций, а также часть средних и мелких городов и обширные сельские районы в Северном Китае. Крестьянские войска наступали в провинциях Хэбэй, Чахар. Жэхэ. Шаньси. Шаньдун и в северной части Цзянсу. Захват крупных городов компартия считала невозможным. Повстанческие силы создавали мощные плацдармы в Северном Китае и Маньчжурии для последующей борьбы с Гоминьданом. Ближайшей целью борьбы внутри страны Мао Цзэдун считал завоевание «плодов победы» над Японией. Выполняя эту задачу, 8-я армия без особого труда заняла важные стратегические пункты - Шаньхайгу-ань. Циньхуандао. Чифу. Вэйхайвэй, Чэндэ. Чжан-цзякоу и др. Ошеломленные разгромом Квантунской армии, японские войска в Северном Китае не оказали сильного сопротивления. За два месяца, с августа по 10 октября 1945 г., крестьянские армии освободили в Северном Китае территорию в 315 тыс. кв. км с населением около 19 млн.
При поддержке США Гоминьдан прилагал все силы к тому. чтобы воспрепятствовать распространению власти коммунистов на Северный Китай и Маньчжурию. Делалось все. чтобы парализовать наступление крестьянских армий. В августе Чан Кайши отдал приказ 8-й и Новой 4-й армиям «оставаться на местах в ожидании дальнейших указаний» и не предпринимать «самовольных действий против японских и марионеточных войск». Японский генштаб получил из Токио директиву капитулировать только перед официальными властями Китая -гоминьдановским командованием. Гоминьдановские генералы Фу Цзои, Янь Сишань и Ху Цзуннань получили приказ Чан Кайши «об очищении Северного Китая» от японцев и коммунистов. Американские самолеты и корабли начали спешную переброску гоминьдановских дивизий в Нанкин, Шанхай. Пекин, Тяньцзинь и другие крупные города. В течение августа -сентября 1945 г. к границам освобожденных районов было придвинуто 49 гоминьдановских дивизий общей численностью более 1 млн. человек. В сентябре - октябре американская мор
ская пехота высадила десанты в портах Северного и Северо-Восточного Китая. Общая численность американских войск в этой стране была доведена до 100 тыс. Это уже было равнозначно прямому вмешательству во внутренние дела Китая. Американской морской пехоте было приказано оккупировать важнейшие морские порты, а также взять под контроль ведущие к этим портам железнодорожные линии и не допустить захвата их коммунистами.
Компартия расценила действия Гоминьдана как национальную измену и провоцирование гражданской войны. Чан Кайши был заклеймен как «главарь китайских фашистов, тиран и душегуб». Обстановка в стране накалилась до крайности. Под флагом борьбы за «плоды победы» в Китае фактически начиналась гражданская война.
Японо-китайская война 1937-1945 гг. как составная часть Второй мировой войны закончилась капитуляцией Японии. Завершилась целая полоса актов японской агрессии в Китае, начавшихся еще в 1894 г. Японский империализм принес огромные беды китайскому народу. Акты агрессии Японии с 1931 по 1937 г. и Японо-китайская война 1937-1945 гг. стоили Китаю около 35 млн. убитыми и ранеными. Прямой экономический ущерб составил более 1 трлн., а косвенный - примерно 5 трлн. долл. Все это сравнимо только с потерями СССР во Второй мировой войне.
Японское нашествие на Китай 1937-1945 гг. привело не только к разорению страны, но и к резкому изменению хода крестьянской войны. Вторжение агрессора помешало планам Чан Кайши разгромить остатки повстанческих сил в Северо-Западном Китае. Линия фронта отделила партизанские районы от войск Гоминьдана, что предотвратило их ликвидацию. За годы японской оккупации Восточного Китая партизанские силы как составная часть крестьянской войны резко выросли и превратились в фактор массовой вооруженной борьбы. Война с агрессором сковала войска Гоминьдана, не дала возможности и времени для разгрома крестьянских армий, позволила им окрепнуть для ведения дальнейшей борьбы за власть в Китае под руководством компартии. Скованные взаимной борьбой, и Гоминьдан, и японское командование не могли сосредоточиться на целенаправленном уничтожении крестьянских армий, пар
тизанских отрядов и районов с властью коммунистов. В итоге крестьянские лидеры получили благоприятные условия не только для сохранения своих вооруженных сил и своих баз, но и для их наращивания и расширения.
Однако благодаря японскому нашествию, которое парализовало антиповстанческие действия Чан Кайши, крестьянские войска из загнанной в угол и обреченной жертвы превратились в силу, если не равную Гоминьдану, то способную и готовую с ним помериться. Япония своей агрессией фактически помогла сохранению потенциала крестьянской войны в условиях ее латентного течения, с уходом же захватчиков из Китая открывались шлюзы для превращения временно стихшей повстанческой борьбы в бурный поток. Гоминьдан оказался не в силах объединить страну, отразить внешнего агрессора и покончить с крестьянской войной. Завоевание японцами части страны, равно как в прежние времена завоевания монголов и маньчжуров, способствовало тому, что в очередном социально-демографическом цикле развития Китая фаза кризиса миновала и наступила фаза катастрофы.
Японское нашествие добавило к социально-экономическим и прочим причинам бед крестьянства еще и военные. В среде сельского населения и горожан накопился такой потенциал горючего, что его было достаточно для нового подъема и разрастания крестьянской войны. Японо-китайская война бросала все новые и новые «вязанки хвороста» в «костер» крестьянской войны. Это было на руку вождям и военачальникам повстанческих сил, т.е. коммунистам. Сама история работала на них, и к окончанию антияпонской войны пламя этого «костра» стало мощным пожаром.
Часть пятая
ЗАВЕРШАЮЩИЙ ЭТАП КРЕСТЬЯНСКОЙ ВОЙНЫ (1945-1949)
Глава 1
ПЕРИОД ГОМИНЬДАНОВСКОГО НАСТУПЛЕНИЯ
Сразу после капитуляции Японии ни компартия, ни Гоминьдан не были способны установить свой контроль над всей территорией Китая.
Гоминьдан имел в своем распоряжении более крупные, чем у компартии, военные силы, но они были сосредоточены в отдаленных западных провинциях. Лучшие дивизии, подготовленные американцами в Индии и Бирме, находились за пределами Китая. В этих условиях Гоминьдан использовал войска бывшего марионеточного «правительства» Ван Цзинвэя. Чан Кайши принял под свое командование марионеточные войска числом 750 тыс. человек и поручил им охрану городов и коммуникаций, оставляемых японцами. Эти части, малобоеспособные и ненадежные, также получили приказ Чан Кайши не капитулировать перед крестьянскими войсками, основные силы которых - части 8-й и Новой 4-й армий — были рассредоточены по 19 освобожденным районам. Крестьянские войска насчитывали свыше 1 млн. человек в регулярных частях и 2 млн. - в народной милиции. Несмотря на свою численность, они не смогли взять под контроль железные дороги, центры коммуникаций и крупные города, куда были стянуты японские и марионеточные войска. Поэтому, выполняя приказ Чжу Дэ от
13 августа 1945 г. о наступлении, крестьянские войска вынуждены были ограничиться тем, что занимали мелкие и средние города, отдельные участки железных дорог и прилегающую к ним сельскую местность. Между тем общая территория, освобожденная крестьянскими воинскими силами к 1 октября 1945 г., составила уже свыше 2 млн. кв. км и под властью компартии оказалось население численностью около 120 млн., а также 280 уездных и несколько крупных городов. Особенно важны были ключевые населенные пункты на подступах к Маньчжурии, которая была освобождена Советской армией. Здесь крестьянские войска заняли города Циньхуандао, Шань-хайгуань и Чжанцзякоу (Калган), а также северную часть пров. Шаньдун с портами Яньтай (Чифу) и Вэйхайвэй.
Таким образом, 8-я армия установила непосредственный контакт с освобожденными Советской армией районами Внутренней Монголии и Маньчжурии. Это позволило компартии начать переброску в эти районы своих частей задолго до прибытия сюда гоминьдановских войск. Имелось в виду превратить Маньчжурию в основную опорную базу крестьянской войны. Войска прибывали в Маньчжурию двумя путями -по суше, вдоль железной дороги Бэйпин - Шэньян и морем на джонках с п-ова Шаньдун. На первых порах было переброшено в целом около 100 тыс. человек.
Эти части прошли суровую школу войны. Ими руководили опытные командиры во главе с Линь Бяо, но вооружены и снаряжены они были чрезвычайно примитивно - в основном легким стрелковым оружием, захваченным у марионеточных и гоминьдановских войск. Эти части крестьянской армии вступали в Маньчжурию, где важные железнодорожные магистрали и крупные города были заняты советской Красной Армией. Здесь компартия постепенно стала устанавливать контроль над мелкими городами и сельской периферией.
Таким образом, обстановка в Китае в первые месяцы после капитуляции Японии была чрезвычайно сложной. И компартия. и Гоминьдан, включая их вооруженные силы, оказались неподготовленными к борьбе за власть в стране. Тем не менее обе партии на своих съездах в апреле - мае 1945 г. выдвинули полярно противоположные программы послевоенного развития. Каждая из них могла быть осуществлена только
в результате вооруженной борьбы и победы одной из сторон над другой.
Советский Союз способствовал созданию на территориях Китая, освобожденных Красной Армией (т.е. в Маньчжурии и Внутренней Монголии), органов власти, представляющих интересы трудящихся. СССР выступал за мирное разрешение острых политических разногласий между компартией и Гоминьданом, за достижение между ними соглашения о создании коалиционного правительства с участием коммунистов и промежуточных партий - за упразднение однопартийной диктатуры Гоминьдана.
Сразу же после капитуляции Японии правительство США взяло курс на восстановление в Китае диктатуры Гоминьдана.
Американское командование на Тихом океане выделило самолеты и морские транспортные средства для переброски в Северный и Восточный Китай гоминьдановских частей из западных провинций и Бирмы. В Нанкин и Шанхай к началу сентября 1945 г. были переброшены по воздуху некоторые подразделения двух гоминьдановских армий, а в Бэйпин -целая армия и начата переброска нескольких армий в Северный Китай и Маньчжурию морем на десантных судах американского флота. Затем, под предлогом того, что предстоит принять капитуляцию японских войск в портах Тангу, Дагу, Циньхуандао. Циндао, с конца сентября началась высадка десантов американской морской пехоты. Эти три дивизии установили контроль над железными дорогами, Бэйпином, Тяньцзинем и Циндао. Американцы попытались высадить десанты в порту Яньтай в Шаньдуне, но этого не допустили части крестьянской армии.
Целью американских десантов был захват плацдармов для прибытия сюда гоминьдановских войск. США хотели обеспечить их продвижение в Маньчжурию после вывода оттуда советских войск. В начале ноября командование Красной Армии приступило к выводу своих войск из южной части Маньчжурии. Воспользовавшись этим, эскадра Тихоокеанского флота США в начале ноября предприняла попытку высадить с десантных судов в портах Хулудао и Инкоу шесть гоминьдановских дивизий, обученных и экипированных американцами. Однако эти порты уже были заняты частями крестьянской ар
мии, и они дали прибывшим решительный отпор. После этого американцы пытались высадить гоминьдановские войска в арендованных Советским Союзом портах Дальний и Порт-Артур. Но когда Москва отказалась предоставить эти порты для целей разжигания гражданской войны, гоминьдановским дивизиям пришлось высадиться в районе Тяньцзинь и в Циньхуандао, с тем чтобы начать вторжение в Маньчжурию по суше, вдоль железной дороги Бэйпин - Шэньян.
Ввиду предстоявшей гражданской войны американцы принимали спешные меры к повышению боеспособности гоминьдановской армии. Ей передавалось японское трофейное вооружение. Продолжались поставки американского оружия по ленд-лизу. Проводилось ускоренное обучение и вооружение 39 гоминьдановских дивизий по программе военного времени. Во все порты Восточного Китая было введено около 90 кораблей 7-го Тихоокеанского флота США. Свыше тысячи американских военных самолетов находились на аэродромах Нанкина, Шанхая и других городов. Морская пехота, флот и авиация США не только охраняли коммуникации и перебрасывали гоминьдановские войска, но и неоднократно принимали непосредственное участие в боевых операциях гоминьдановских сил на фронтах крестьянской войны. Вашингтон стремился любой ценой, даже разжигания всеобщей гражданской войны, восстановить на территории Китая диктатуру Гоминьдана.
Правительство США. учитывая низкую боеспособность гоминьдановской армии, ее неготовность к установлению эффективного контроля над всей страной и стремясь выиграть время для ее реорганизации и передислокации, решило в августе 1945 г. возобновить свое прерванное в апреле 1945 г. посредничество в переговорах между компартией и Гоминьданом.
В результате дипломатических усилий П. Хэрли и приглашения, троекратно посланного самим Чан Кайши, делегация компартии в составе Мао Цзэдуна, Чжоу Эньлая и Ван Шофэя 28 августа вместе с П. Хэрли прибыла из Яньаня в Чунцин. Гарантию неприкосновенности этой делегации обеспечил СССР.
Представители компартии заявили о ее стремлении к укреплению национального единства, обеспечению внутреннего мира и демократии, к построению независимого, сильного
Китая. Компартия предложила обеспечить созыв Национального собрания, урегулировать вопрос о численности своей и гоминьдановской армий, сохранить правительства освобожденных районов, разрешить крестьянской армии принимать капитуляцию японских войск. Она была готова пойти на сокращение территории освобожденных районов и численности крестьянской армии. КПК выдвинула следующие новые предложения: провести земельную реформу, начать индустриализацию, поощрять частные предприятия и даже иностранные инвестиции.
10 октября 1945 г. между Гоминьданом и компартией было подписано соглашение о предотвращении гражданской войны. Чан Кайши выразил готовность предоставить народу элементарные демократические свободы, легализовать политические партии, ликвидировать тайную полицию, освободить политических заключенных, завершить «период политической опеки», перейти к конституционному правлению. Ввиду этих задач Чан Кайши предлагал провести политическую консультативную конференцию с участием представителей всех партий с тем, чтобы «обсудить проект мирного строительства государства и вопрос о созыве Национального собрания».
Мао Цзэдун, со своей стороны, пошел на большие уступки Гоминьдану. Он выразил готовность вывести крестьянские войска из восьми районов, расположенных южнее Хуанхэ, и перебросить их в Северный Китай. Речь шла о ликвидации восьми освобожденных районов - в провинциях Гуандун, Чжэцзян, Южная Цзянсу, Южная и Центральная Аньхуй, Хунань, Хубэй и Хэнань (за исключением северной ее части). Эти повстанческие районы находились в непосредственной близости к основным центрам гоминьдановской власти - Уханю, Гуанчжоу и Шанхаю и вызывали наибольшие опасения у Чан Кайши. По его требованию крестьянские войска из этих районов были передислоцированы на север. Компартия требовала не препятствовать ее участию в органах власти Северного Китая, а в освобожденных районах предлагала провести всеобщие выборы.
Все эти компромиссные предложения были отвергнуты Чан Кайши. Генералиссимус предписывал обеспечить «единствоадминистративного управления», т. е. ликвидацию статуса
«освобожденных районов», в которых властвовали коммунисты, и восстановления здесь гоминьдановской власти.
Наиболее острыми стали военные вопросы. В конце войны численность крестьянской армии составляла 1200 тыс. человек. Из них при штатном составе гоминьдановской дивизии в 6 тысяч можно было сформировать 200 дивизий. Не возражая в принципе против «единства военного командования», компартия требовала пропорционального войскам Гоминьдана сохранения частей крестьянской армии и соответствующего разграничения военных округов. Коммунисты соглашались, чтобы их армия была сокращена до одной седьмой численности гоминьдановских войск, т.е. до 20 дивизий, что было очень важной уступкой. Гоминьдан отказался признать право крестьянской армии в районах ее действий принимать капитуляцию японских частей и передал этот вопрос на рассмотрение специально созданной группы экспертов с участием представителей нейтральных сторон. Мао Цзэдун согласился на требование Чан Кайши о том, чтобы «8-я и Новая 4-я армии, а также руководимые ими антияпонские партизанские отряды, всего около 900 тыс. человек, были переформированы только в девять дивизий. из которых коммунистам предоставлялась возможность самим сформировать лишь три, а остальные шесть подлежали слиянию с гоминьдановскими частями.
После подписания соглашения 10 октября 1945 г. переговоры между КПК и Гоминьданом продолжались с перерывами до марта 1947 г. Посредниками на них выступали вначале посол США в Китае генерал П. Хэрли. а затем генерал Дж. Маршалл. Оба они фактически поддерживали Гоминьдан. Соглашение 10 октября 1945 г. решало судьбы освобожденных районов Китая и крестьянской армии. Было решено продолжать переговоры по всем этим вопросам. Между тем Чан Кайши был уверен, что после некоторой подготовки своей армии при всесторонней помощи США он одержит полную победу над силами КПК. и готовился к военному разрешению всех проблем.
13 октября Чан Кайши отдал приказ развернуть наступательные действия против крестьянских армий. Гоминьдановские войска продвигались с юга на север, от Уханя и Нанкина -вдоль железнх дорог, в направлении Бэйпина и Тяньцзиня к
границам Маньчжурии с целью ее захвата после вывода оттуда советских войск.
Для этого наступления Чан Кайши мобилизовал свыше 1 млн. солдат и офицеров. Гоминьдановские войска овладели Лунхайской железной дорогой (Сиань - Хайчжоу) и территорией к югу от нее. Главные события происходили на подступах к Маньчжурии.
Три гоминьдановские армии, высаженные с американских транспортов в порту Циньхуандао, развернули наступление вдоль Бэйпин-Шэньянской железной дороги, удерживаемой крестьянской армией, на Шаньхайгуань. Гоминьдановцы заняли его в ноябре 1945 г., а затем при поддержке американского флота овладели г. Хулудао. Портовый город Инкоу сначала был занят ими, но потом - отбит крестьянскими войсками.
Чан Кайши просил советское правительство задержать вывод советских войск из Маньчжурии до тех пор, пока оставляемые ими города и железные дороги гоминьдановцы не будут в состоянии принять. Сначала советское правительство согласилось на это, но затем возобновило вывод войск.
На московском совещании министров иностранных дел СССР, США и Великобритании в декабре 1945 г. правительство СССР предлагало ускорить депортацию японских войск из Китая (500 тыс. человек), а также настаивало на одновременном выводе из этой страны советских и американских войск не позднее середины января 1946 г. Ссылаясь на ограниченные возможности морского транспорта, американцы отказались назвать точные сроки завершения эвакуации японских и вывода американских войск.
В Китай прибыл личный представитель президента США генерал Дж. Маршалл. Его приезд означал, что США и Чан Кайши решили вернуться к тактике политических маневров ввиду неспособности гоминьдановской армии разгромить крестьянские войска. Американцы и Чан Кайши намеревались выиграть время для перевооружения, переобучения и концентрации войск Гоминьдана. В Чунцине была создана «комиссия трех» в составе: Дж. Маршалл (председатель), Чжоу Эньлай - от КПК, Чжан Цюнь - от Гоминьдана. «Комиссия трех» 10 января 1946 г. достигла соглашения о прекращении военных действий.
В тот же день - 10 января 1946 г. начала работу Политическая консультативная конференция (ПКК) в составе представителей компартии, Гоминьдана, Демократической лиги. Младокитайской партии и девяти независимых общественных деятелей. Конференция работала три недели. На ней развернулась острая борьба между КПК и Гоминьданом по поводу принципов политического устройства страны.
Гоминьдан настаивал на абсолютном преобладании своей партии во всех органах власти, на ликвидации крестьянской армии и освобожденных районов, т. е. фактически на сохранении диктатуры Чан Кайши. Компартия выступала за создание общекитайского коалиционного правительства, равное представительство всех партий в правительстве и Национальном собрании, за сохранение крестьянской армии и властей освобожденных районов.
В феврале 1946 г. «комиссия трех» выработала соглашение о реорганизации войск Китая и их размещении. Предусматривалось сокращение в течение года гоминьдановской армии до 90 дивизий, крестьянской армии - до 18 дивизий, а затем - еще за полгода соответственно до 50 и 10 дивизий. Была достигнута договоренность о том, что Гоминьдан снимает блокаду с освобожденных районов.
Однако США и Гоминьдан не собирались выполнять подписанное мирное соглашение, которое по существу служило лишь прикрытием продолжавшейся гражданской войны. Столкновения между гоминьдановскими и крестьянскими войсками продолжались после окончания Второй мировой войны почти беспрерывно.
Советские войска 3 мая 1946 г. были выведены из Китая. Американские вооруженные силы оставались в этой стране и оказывали широкую военную поддержку Гоминьдану. Курс нового президента США Г. Трумэна на отказ от основных положений Ялтинских соглашений о послевоенном сотрудничестве великих держав и поворот к «холодной войне» поощрял Гоминьдан на разрыв соглашений с компартией.
Основные группировки в Гоминьдане и большинство членов партии были против даже номинального ограничения диктатуры Чан Кайши. Клика «Си - Си» (семьи Сун Цзывэня и Кун Сянси) возражала против куцых реформ, предлагаемых амери
канскими посредниками. Клика Хуанпу настаивала на решении всех вопросов силой оружия. Поддержка США укрепляла воинственный настрой в Гоминьдане. Был заключен ряд кабальных соглашений о предоставлении США и их вооруженным силам особых прав в Китае, а затем - подписан китайско-американский Договор о дружбе, торговле и мореплавании, открывавший рынок и природные ресурсы Китая для американского капитала.
Гоминьдан фактически был нацелен на срыв решений Политической консультативной конференции. А генерал П. Маршалл, намереваясь сохранить прежний антидемократический режим Китая неизменным, стремился изолировать армию Линь Бяо в Маньчжурии. Но для этого надо было уничтожить войска коммунистов в Шаньдуне и особенно «опасную» группировку этих войск под командованием Не Жунчжэня в провинциях Шаньси и Жэхэ. Трумэн одобрил план большей военной помощи гоминьдановскому режиму при одновременном продолжении тактики политического маневрирования.
К тому времени численность вооруженных сил Гоминьдана достигла 4 млн. 300 тыс. человек и они многократно превосходили в этом отношении крестьянскую армию. Превышение составляло: в полевых частях - 2,2 раза, артиллерии - 4,8, по боевым самолетам - 6,3, автотранспорту - 17 раз. Военных кораблей и катеров у повстанцев не было. Однако по политико-моральному критерию гоминьдановские войска не могли соперничать с крестьянской армией, хотя социальный состав тех и других вооруженных сил был одинаков - они состояли в основном из крестьян, которым, кто служил в войсках Гоминьдана, его цели и интересы были чужды, а кто воевал на стороне компартии, - ее цели были близки и понятны.
Уверенный в успехе Чан Кайши проводил все более широкие наступательные операции против крестьянских войск во Внутреннем Китае. В первой половине 1946 г. они велись по четырем основным направлениям. По первому из них гоминьдановцы в мае - июне 1946 г. начали наступление на освобожденный район Центральной равнины - на границе провинций Хэнань и Хубэй. Здесь Гоминьдан сосредоточил 310-тысячную армию против оборонявшей этот район группировки Ли Сянь-няня численностью 60 тыс. человек. С конца июня это противостояние фактически переросло во всеобщую гражданскую
войну. Наступление гоминьдановцев по второму направлению началось в июне 1946 г. против группировки Чэнь И в районе железных дорог Тяньцзинь - Пукоу, Цзинань - Циндао и Лун-хайской. Бои шли в провинциях Шаньдун, Аньхуй и Цзянсу. Чан Кайши бросил в наступление с юга - из района Нанкина и с севера - из района Сюйчжоу 500 тыс. солдат. Свой третий удар гоминьдановцы направили из южной части пров. Шэньси и пров. Шаньси. Отсюда войска Ху Цзуннаня и Янь Сишаня наступали вдоль железной дороги Датун - Пучжоу против группировок войск Хэ Луна и Лю Бочэна. Вдоль железной дороги Баотоу - Чжанцзякоу складывался четвертый очаг боев. Против войск Не Жунчжэня наступала группировка войск Фу Цзои. Непосредственной целью гоминьдановцев был захват железных дорог, ведущих к Бэйпину и Тяньцзиню.
Командующий крестьянскими войсками в Северном Китае Не Жунчжэнь удерживал районы коммуникаций, угрожая флангам и тылу стягиваемых сюда американо-гоминьдановских войск, не позволяя им выходить в южную часть Маньчжурии. Войска, руководимые Не Жунчжэнем, стремились согласовать свои действия с крестьянской армией на территории Маньчжурии. Войска под командованием Чэнь И сдерживали натиск гоминьдановских войск из района Лунхайской железной дороги и препятствовали десантным действиям американо-гоминьдановских сил на побережье Бохайского залива.
Войска освобожденных районов Центрального и Южного Китая вели боевые действия против гоминьдановцев, стремясь сковать их группировки, срывали перевозки по Бэйпин-Ханькоуской и Ханькоу-Гуанчжоуской железным дорогам и судоходство по рекам. Основные соединения крестьянской армии во Внутреннем Китае оказались не в состоянии противостоять гоминьдановской армии с ее огромным превосходством в живой силе и технике. Гоминьдан располагал тысячей самолетов, свыше тысячи танков, 50 тыс. единиц артиллерии. Крестьянские войска были вынуждены отойти в горные районы Западного и Северного Шаньдуна.
Летом 1946 г. гоминьдановцы захватили освобожденный район Центральной равнины на границе пров. Хэнань -Аньхуй - Цзянсу. Части крестьянской армии во главе с Ли Сянь-няием оставили эту территорию. В августе - сентябре гоминь
дановские войска начали новое наступление, имевшее целью отрезать северо-восточные повстанческие силы от северокитайских. Хотя крестьянская война разгоралась все больше, переговоры Гоминьдана с компартией формально продолжались.
С июня - июля 1946 г. переговоры сосредоточились вокруг вопроса о созыве Национального собрания. Маршалл рассчитывал, что его созыв продемонстрирует «готовность» Гоминьдана демократизировать режим и изолирует КПК политически.
Гоминьдан в одностороннем порядке назначил на ноябрь 1946 г. созыв Национального собрания. Оно было созвано 18 ноября 1946 г. Компартия указала на незаконный характер собрания, решительно отказываясь принять в нем участие. 19 ноября 1946 г. основной состав делегации компартии, участвовавший в переговорах с Гоминьданом, вылетел в Яньань. Тем самым закончился период политического маневрирования двух противостоявших сторон. С начала 1947 г. Чан Кайши направил главные удары своих сил против Особого района (Шэньси - Ганьсу - Нинся) и Шаньдунского освобожденного района.
В Шаньдуне крестьянская армия в апреле - мае 1947 г. уничтожила свыше 55 тыс. гоминьдановских солдат и отбила наступление. Оборонявшая Особый район группировка крестьянских войск под командованием Пэн Дэхуая под давлением противника вынуждена была отойти в малонаселенный район Северной Шэньси. Здесь вместе с партизанскими отрядами она развернула маневренную войну. Яньань был захвачен гоминьдановцами. Мао Цзэдун и часть членов ЦК КПК последовали за войсками Пэн Дэхуая. Часть руководства обосновалась в уезде Пиншань пров. Хэбэй, в деревне Сибайпо. Здесь с апреля 1947 г. размещался Рабочий комитет ЦК КПК в составе членов Секретариата ЦК во главе с Лю Шаоци. Вместе с ними работали Чжу Дэ, Кан Шэн, Чэнь Бода и др. Руководство Секретариата ЦК - Мао Цзэдун, Чжоу Эньлай, Жэнь Биши и аппарата ЦК КПК после эвакуации из Яньаня оставалось до весны 1948 г. в Шэньси. В мае они тоже переехали в Сибайпо и Рабочий комитет прекратил существование.
Наступательные операции гоминьдановских войск в течение первого года войны оказались для Чан Кайши успешными.
Были захвачены крупнейшие города Южной и Центральной Маньчжурии, освобожденный район Центральной равнины, г. Чжанцзякоу, наконец, г. Яньань, служивший резиденцией руководства компартии на протяжении десяти лет.
Глава 2
ОСВОБОЖДЕННЫЕ И ГОМИНЬДАНОВСКИЕ РАЙОНЫ В ГОДЫ ВОЙНЫ
После капитуляции Японии социально-экономическое положение в зоне господства Гоминьдана практически не улучшилось. Более того, обострились старые проблемы. Выпуск бумажных денег, достигший к концу войны астрономической цифры в 600 трлн, юаней, привел к обесценению гоминьдановской валюты. Инфляция подорвала покупательную способность населения. Еще во время Второй мировой войны проявились противоречия между национальной буржуазией и Гоминьданом. После войны продолжалось ущемление частного сектора государственным бюрократическим капиталом, доля которого в промышленности увеличилась с 15% в 1940 до 36 -в 1944 г. Объем промышленного производства с 1943 по 1945 г. в целом сократился более чем на 10%, а в тяжелой промышленности (по сравнению с 1941 г.) - даже на 58%.
После окончания Второй мировой войны прекращение правительственных заказов и все более широкое поступление американских товаров привели к почти полному параличу промышленных предприятий в западных провинциях. Буржуазия восточных провинций, в годы войны частично экспроприированная японской военщиной, понесла немалые потери, особенно после того, как был искусственно завышен курс гоминьдановского юаня при изъятии властями денег, выпущенных марионеточным режимом Ван Цзинвэя (100 марионеточных юаней тогда обменивались на 1 гоминьдановский обесцененный юань). На этих обменных операциях нажились гоминьдановские чиновники и высшие американские военнослужащие.
Японские предприятия в Восточном и Северном Китае, а затем и на юге Маньчжурии, захваченные Гоминьданом, были под видом государственных предприятий использованы чиновной верхушкой для наживы.
Первое время после окончания войны с Японией представители китайской национальной буржуазии обращались к правительству главным образом с петициями. В Чунцине, например, был создан Петиционный комитет торгово-промышленных кругов. Представители национального капитала требовали скорейшего послабления или полной отмены законов, налогов, поборов, которые были введены во время противостояния страны японской оккупации и ограничивали развитие частной промышленности и торговли.
Китайская буржуазия требовала прекращения гражданской войны. Лидеры буржуазии агитировали за гражданские свободы, политическую демократизацию, за объединение армий Гоминьдана и КПК. Представители национальной буржуазии, во избежание гоминьдановского «огосударствления» экономики, предлагали некий промежуточный путь. Нарастала критика американской политики в Китае. На словах лидеры Лиги пытались отмежеваться от западного понятия демократии и требовали учреждения демократии «китайского», суньятсеновского типа. В действительности же то, что они предлагали, не слишком отличалось от западных образцов. В частности, программой, которую принял Чрезвычайный съезд Лиги (октябрь 1945 г.), не предусматривалось каких-либо мер, направленных на улучшение положения крестьян и рабочих. Лига выступала за признание частной собственности, но наряду с ней предлагала создать и «общественный сектор», куда должны были войти главным образом те предприятия. развитие которых было не под силу слабому национальному капиталу Китая. Идеологи Лиги имели в виду развивать оба сектора по единому общенациональному экономическому плану. В области сельского хозяйства Лига считала необходимым национализировать землю, постепенно устранять пережитки средневековья и стимулировать капиталистическое развитие деревни.
Лига не располагала собственными военными силами. Поэтому она считала необходимым ликвидировать армии компар
тии и Гоминьдана и создать войска, в которых не преобладало бы влияние ни одной партии.
В ходе подготовки к Политической консультативной конференции (ПКК) выявились разногласия между различными партиями и группировками, входившими в состав Лиги. От нее отделилась Младокитайская партия, в которой усилились ультранационалистические и антикоммунистические элементы.
После того как летом 1946 г. в Китае развернулась открытая гражданская война, Лига активизировалась. Она выступила за решения ПКК. потребовала от Гоминьдана прекратить военные действия и созвать Национальное собрание.
Диктатура Чан Кайши становилась все более жесткой, что угрожало похоронить надежды «третьих партий» на победу буржуазной демократии. Демократически настроенные представители мелкой и либеральной буржуазии стали более активно включаться в борьбу за мир, против американского вмешательства и гражданской войны. В конце октября и в ноябре 1945 г. в Чунцине произошел ряд выступлений лидеров Демократической лиги с требованием прекратить междоусобицу и с призывом образовать Объединенное общество борьбы против гражданской войны.
В г. Куньмине на борьбу за демократию поднялись студенты Объединенного юго-западного университета, созданного на основе университетов Бэйпинского, Нанькайского и Цинхуа. К студентам присоединилась молодежь из других учебных заведений и организаций, и 25 ноября 1945 г. они провели митинг протеста против гоминьдановской политики, требуя прекращения гражданской войны, вывода американских войск, создания демократического коалиционного правительства и гарантий демократических прав народа.
Гоминьдан сделал все, чтобы подавить студенческое движение. Власти 1 декабря 1945 г. направили полицию в школы и университеты Куньмина, чтобы заставить учащихся возобновить занятия. В результате столкновений было убито четверо и тяжело ранено свыше 60 человек. Эти события получили название «трагедии 1 декабря». Движение куньминских студентов получило поддержку прогрессивной интеллигенции. 9 декабря 1945 г. 3 тысячи представителей различных кругов населения провели траурный митинг, на котором выступили Го
Можо, Шэнь Цзюньжу и другие общественные деятели, выразившие возмущение действиями гоминьдановских властей. В 1946 г. наблюдался временный спад студенческого движения. однако в конце года и начале следующего 1947-го антиамериканские выступления китайских учащихся снова произошли почти во всех городах гоминьдановского Китая и охватили сотни тысяч молодых людей. Началом общенационального движения послужила демонстрация 31 декабря 1946 г., проведенная перед зданием группы военных советников в Бэйпи-не. Это движение породило студенческие Ассоциации протеста против присутствия войск США в Китае.
Яркими эпизодами студенческих выступлений после антиамериканских забастовок и демонстраций января 1947 г. стали также манифестации против голода и войны в мае - ноябре того же года. Городская мелкая и средняя буржуазия, интеллигенция, а также рабочие гоминьдановских городов поддерживали студентов и устраивали совместные митинги и демонстрации.
Гоминьдан пытался противопоставить демократическому движению студентов собственную молодежную организацию под названием «Союз молодежи трех народных принципов». Однако власти все чаще прибегали к репрессиям. В мае - июне 1947 г. в крупных городах было арестовано свыше 13 тысяч и убито более 400 человек.
Главными лозунгами этого движения учащихся были: «За материальную помощь студентам и профессорам!», «За свободу студенческих организаций!», «Нет гражданской войне!», «Долой власть четырех семейств!», «За демократию и конституционное правительство!». За вывод американских войск, против вмешательства США во внутренние дела Китая!». Главным было требование прекращения гражданской войны. В демонстрациях и забастовках 1947 г. против гражданской войны участвовали свыше 500 тысяч учащихся Бэйпина, Тяньцзиня, Шанхая и других городов. Молодежное движение стало общенациональным. Его подъем, а также недовольство разных слоев национальной буржуазии гоминьдановским режимом сказались на позиции промежуточных либеральных группировок.
Нарушая решение Политической консультативной конференции, Чан Кайши назначил на ноябрь 1946 г. созыв Национального собрания в избранном до войны составе. Компартии
и Демократической лиге вместе дополнительно предоставлялось в этом парламенте всего 13 мест. Лига, как и компартия, отказалась участвовать в нем. Затем произошел так называемый второй раскол Демократической лиги. Из нее была исключена Демократическо-социалистическая партия Чжан Цзюньмая, решившая принять участие в Национальном собрании, созываемом Чан Кайши.
В январе 1947 г. состоялся пленум ЦИК Демократической лиги. Он продемонстрировал как единство мнений членов Лиги по важнейшим внутриполитическим вопросам, так и некоторые расхождения в отношении внешней политики. Часть членов Лиги выступила против политики США в Китае, за развитие дружеских отношений с СССР. Другая часть членов Лиги по-прежнему надеялась, что Китай будет лавировать между СССР и США и что США помогут ему в развитии национального капитализма.
Лидеры либеральных организаций все больше присматривались к послевоенной политике компартии, выступавшей за гарантии имущества и деятельности промышленников и торговцев, за создание коалиционного правительства с участием представителей национальной буржуазии. Часть национальной буржуазии склонялась к участию в едином антигоминьдановском фронте, к сотрудничеству с компартией в определенных сферах.
В декабре 1947 г. в Гонконге собрались на совещание представители оппозиционных фракций Гоминьдана - Товарищества трех народных принципов. Общества содействия демократии Гоминьдана и др. В январе 1948 г. участники совещания объявили о своем выходе из Гоминьдана и создании новой партии - Революционного комитета Гоминьдана.
Чан Кайши и его окружение смотрели на это оппозиционное движение как на досадную помеху политике властей в то время, когда велось мощное наступление на зоны, контролируемые КПК. На первом этапе этого натиска у Гоминьдана появилась надежда на разгром войск компартии и ликвидацию очагов ее влияния. Ряд таких зон исчезли под ударами войск Чан Кайши, но остальные освобожденные районы выстояли.
Во Внутреннем Китае формой организации повстанческой власти временно стали военные зоны, представлявшие собой опорные базы крупных группировок крестьянской армии. Ос-
вобожденным районом Шаньси - Хэбэй - Шаньдун - Хэнань распоряжался Лю Бочэн. Восточно-китайский район возглавлял Чэнь И. Зоной Шаньси - Чахар - Хэбэй руководил Не Жунчжэнь. Район Шаньси - Суйюань возглавлял Хэ Лун. Зоной Центральной равнины руководил Ли Сяньнянь. Делами Северо-Западного Китая заправлял Пэн Дэхуай. С началом нового этапа крестьянской войны и переходом повстанческих войск к маневренным операциям территория этих освобожденных районов часто менялась и делами в таких районах распоряжались не стабильные правительства, а командования соответствующих группировок крестьянской армии, при которых функционировали партийные и административные органы.
Главная база крестьянских войск, находившаяся в Маньчжурии, успешно развивалась. В руках повстанческой армии находились весь Север и вся остальная часть в Южной и Центральной Маньчжурии.
После капитуляции Японии Маньчжурия стала важнейшим оплотом крестьянской армии и компартии, чему способствовало длительное пребывание здесь советских войск. Советско-китайский договор от 14 августа 1945 г. и соглашения, закрепившие присутствие советских войск в Порт-Артуре, Дальнем и на Китайско-Чанчуньской железной дороге, служили надежной гарантией, прикрывавшей Маньчжурию от вторжения с моря войск Гоминьдана. Благодаря советской помощи местные повстанцы были вооружены японским трофейным оружием, боевой техникой и обеспечены боеприпасами. На этой основе в Маньчжурии была создана новая ударная сила крестьянской войны - Объединенная демократическая армия (ОДА) при руководящей роли коммунистов. Повстанческим силам в Маньчжурии был обеспечен прочный тыл по всей советско-китайской границе. К моменту вывода частей Советской армии в мае 1946 г. крестьянские войска в Маньчжурии уже были готовы к продолжению борьбы с Гоминьданом.
В результате наступательных операций гоминьдановских войск к середине 1946 г. Маньчжурия оказалась расчлененной на три части. Ляодунский полуостров, где по условиям договора оставалась Советская армия, находился фактически под контролем компартии Китая. От границы с Ляодунским полуостровом до. нижнего течения Сунгари вся южная и юго-западная часть
была захвачена Гоминьданом. От нижнего течения р. Сунгари на север и северо-запад - до советской границы вся Северная Маньчжурия оставалась под контролем коммунистов.
Снабженные американским оружием гоминьдановские войска на первых порах имели большой перевес над войсками КПК и за 1946-1947 гг. одержали над ними ряд существенных побед. Повстанческие силы нуждались в срочной военной помощи.
В течение 1946 и первой половины 1947 г. войска Линь Бяо получили от Советской армии немало современного, в том числе японского трофейного оружия, а кроме того, самолеты, танки и артиллерию. Все это позволило превратить крестьянские войска в мощный военный фактор. Только на первом этапе войны и только от двух фронтов Советской армии (из трех действовавших на Северо-Востоке) войска компартии получили более 3700 орудий, минометов и гранатометов, 600 танков, 861 самолет, около 1200 пулеметов, около 680 различных складов, а также военные речные корабли.
В других частях Китая все вооружение японских оккупантов оказалось в руках гоминьдановской армии, а в Маньчжурии оно попало в руки крестьянских войск. В итоге армия компартии в Маньчжурии располагала с самого начала войны с Гоминьданом (1946-1949 гг.) внушительным арсеналом современного вооружения. Осенью 1946 г., когда другие группировки крестьянских войск все еще вели бои ради захвата у гоминьдановцев лучшего вооружения, войска Линь Бяо уже обладали японской тяжелой артиллерией и танками. К концу 1947 г. маньчжурская группировка фактически стала сильнейшей в армии компартии, и к тому же была группировкой централизованной, тогда как повстанческие войска в Северном и Центральном Китае все еще действовали разрозненно. Передача Советской армией трофейного японского вооружения войскам компартии произошла в наиболее сложный, переломный момент крестьянской войны.
Начало крестьянским вооруженным силам в Маньчжурии положили партизаны, сражавшиеся против японских оккупантов до 1941 г., а затем отступившие на территорию СССР. В августе 1945 г. вместе с частями Советской армии в Маньчжурию вернулись с боями испытанные руководители анти-японской партизанской борьбы - Чжоу Баочжун, Ван Цзечэнь,
Юй Тяньфан и сотни других ветеранов. Все они сразу включились в работу, состоявшую в формировании крестьянских вооруженных сил и местных органов власти. На месте марионеточных учреждений Маньчжоу-го были созданы китайские провинциальные, уездные и городские органы народной власти. Их руководство комплектовалось на основе принципа «трех третей», т.е. представителям компартии отводилось лишь Уз мест. Во главе органов власти, как правило, становились коммунисты, участники антияпонской и антигоминьдановской борьбы.
К концу 1945 г. в Маньчжурию были дополнительно переброшены части регулярных войск компартии общей численностью до 100 тысяч человек плюс около 50 тысяч - партийных и административных работников. К середине декабря 1945 г. группировка повстанческих войск в этом районе составляла более 334 тысяч, а во второй половине октября 1947 г. - уже 465 тысяч человек. Из них более 240 тысяч состояли в регулярных войсках и 222 тысячи - в местных формированиях. По мере увеличения крестьянских войск в Маньчжурии стали укрепляться новые органы власти. На работу сюда была направлена группа членов ЦК КПК и было создано Маньчжурское бюро ЦК.
Перед коммунистами встали сложные политические и хозяйственные задачи. Создавался аппарат управления регионом. Гоминьдановские войска, стремясь задержать продвижение крестьянской армии, причинили большой ущерб железнодорожному транспорту, особенно в южной части Маньчжурии. Восстановление железных дорог и мостов велось в условиях военных действий, налетов гоминьдановской авиации.
Советский Союз оказал большую помощь в восстановлении основных железнодорожных магистралей центральной и южной части Маньчжурии. Это позволило произвести перегруппировку и концентрацию крестьянских войск и обеспечило условия для дальнейшего наступления маньчжурской повстанческой группировки. Восстановление промышленности и транспорта имели для компартии не только военно-стратегическое, но и социально-политическое значение. Компартия после долгих лет борьбы в экономически отсталых сельскохозяйственных районах оказалась перед проблемами больших городов, крупных организаций, промышленности и транспорта.
Расширение поля деятельности привело к усилению позиций коммунистов. После 1947 г. партийный коммунистический центр практически переместился из г. Яньаня в Маньчжурию. Здесь концентрировались основные военно-политические силы, нормально функционировала промышленность, в том числе военная. Здесь партийные организации КПК готовили окончательную победу над Гоминьданом.
Решительными действиями Советского Союза, освободившего в 1945 г. Маньчжурию и отстоявшего ее особое развитие, Маньчжурия была защищена от иностранного и гоминьдановского вторжения. Военное, дипломатическое, экономическое и иное содействие Советского Союза Маньчжурской повстанческой базе в 1945-1949 гг. оказало огромное влияние на ход крестьянской войны, особенно после первоначальных военных неудач войск КПК. Благодаря присутствию советских войск в Маньчжурии, в том числе на военно-морской базе Порт-Артур и Китайской Чанчуньской железной дороге, большая часть операций крестьянской армии Китая против гоминьдановских войск планировалась при участии советских военных специалистов. При их содействии командование крестьянских войск по мере формирования соединений и частей проводило боевые учения, командиры и бойцы овладевали новой для них военной техникой и оружием.
В Маньчжурии сложилась группа авторитетных деятелей компартии: Гао Ган, Линь Бяо, Пэн Чжэнь, Чэнь Юнь, Чжан Вэньтянь, Ли Фучунь и др. Было создано Северо-Восточное бюро ЦК КПК. Военное положение территорий к северу от р. Сунгари к июню 1946 г. стабилизировалось. Это создало условия для образования централизованной народной власти и превращения Маньчжурии в главную опорную базу, которая обеспечивала крестьянскую армию людьми, продовольствием, вооружением и боеприпасами и в то же время проводила преобразования и экономическое строительство, подавая пример другим освобожденным районам.
Число городов, контролируемых коммунистами, к концу 1945 г. достигло вместе с мелкими уездными центрами 506, больше всего их было в Маньчжурии, где в годы японской оккупации возникла крупная промышленность. Национальная буржуазия в освобожденных районах, и прежде всего в Мань
чжурии, получила определенные возможности экономической и политической деятельности. В интересах создания единого фронта компартия проводила политику «трех третей», привлекая к участию в органах власти рабочих и беспартийных прогрессивных деятелей. Коммунисты брали «под защиту» национальную буржуазию, экономическая польза которой обосновывалась отсталостью китайской экономики.
В первой половине 1948 г. компартия распространяла на города политику «новой демократии», провозглашенной в 1940 г. Новая власть, таким образом, учитывала интересы частнокапиталистического сектора хозяйства, что само по себе было естественным на данном этапе крестьянской войны.
В освобожденных районах рабочее движение набирало силу. Восстанавливалось профсоюзное движение под руководством компартии.
В августе 1948 г. в Харбине, крупном индустриальном городе Северо-Восточного Китая, состоялся VI Всекитайский съезд профсоюзов (через 19 лет после V съезда, проходившего в 1929 г.). Компартия считала, что рабочему классу прежде всего следовало сплотиться самому, затем совместно с крестьянами, единоличными тружениками, лицами свободных профессий, интеллигенцией, либеральной буржуазией и всеми демократическими элементами помочь крестьянской армии уничтожить войска Гоминьдана, свергнуть его господство.
Сравнительно высокий уровень рабочего и профсоюзного движения в Маньчжурии объяснялся главным образом тем, что работа в городах занимала в этом районе центральное место в деятельности партийных организаций и органов народной власти. Профсоюзы Маньчжурии проявили заботу об улучшении материальных условий жизни рабочих. На государственных предприятиях проводилась демократизация управления, на руководящие должности выдвигались кадры из рабочих. Так было на предприятиях, находившихся в совместной собственности и управлении СССР и Китая, прежде всего -на КЧЖД и советско-китайских предприятиях в Дальнем, где действовало советское трудовое законодательство.
Под влиянием коммунистов в городах стали создаваться массовые общественные организации. В марте - мае 1949 г. были образованы Всекитайская демократическая федерация
женщин, Новодемократический союз молодежи Китая, Всекитайская федерация демократической молодежи и другие массовые народные организации. Все они создавались и работали преимущественно по указанию «сверху», элемент революционной самодеятельности масс в них был относительно слаб. С 1948 г. обозначилось стремление руководства расширить социальную базу партии, до этого ограниченную главным образом крестьянством.
Вместе с тем сохраняли силу установки на ограничение требований рабочих об улучшении своего положения. Это приводило к конфликтам новых властей с профсоюзами.
Компартия стремилась сохранить и упрочить единый общенациональный фронт. Имелось в виду сплочение во имя общих целей рабочих, крестьян, городской мелкой буржуазии, национальной буржуазии, прогрессивно настроенных шэньши. других патриотических элементов, национальных меньшинств и китайцев, проживавших за границей. Проводя в освобожденных районах «систему трех третей», т.е. участия в органах власти прогрессивно настроенных граждан, стоящих вне партии, и промежуточных элементов, коммунисты демонстрировали стремление обеспечить всеобщее избирательное право независимо от классовой принадлежности, пола и вероисповедания граждан (за исключением предателей и реакционеров), гарантировать право частной собственности, соблюдать принцип «учета как общественных, так и личных интересов». Последние два принципа политики были адресованы национальной буржуазии, свобода предпринимательской деятельности которой гарантировалась в освобожденных районах. На основе этой политики в городах северной части Маньчжурии, контролируемых компартией, к июню 1946 г. не только была восстановлена, но и заметно развита местная промышленность и торговля, принадлежавшая китайской буржуазии.
На фоне политики КПК, которая давала, таким образом, китайской национальной буржуазии какие-то шансы, деятельность Гоминьдана все более разочаровывала его бывших сторонников.
Наибольшее разочарование в этом отношении испытывало крестьянство, еще более, чем до японского нашествия, страдавшее от военных действий. Именно позиция крестьянства по отношению к Гоминьдану и компартии была в тот период ре
шающей. Устанавливая свою власть в освобожденных районах, компартия проводила здесь аграрные преобразования в интересах крестьянства. С периода антияпонской войны (1937-1945) сохранялся принцип снижения арендной платы. С начала 1945 г. компартия постепенно переходила к частичной конфискации «помещичьей» земли в пользу крестьян, правда, пока еще под видом проверки снижения арендной платы в старых освобожденных районах и «сведения счетов с предателями родины» - в новых.
С мая 1946 г. компартия возвратилась к политике ликвидации «помещиков» как класса, т. е. конфискации «помещичьих» земель и передаче их во владение малоземельным и безземельным крестьянам «на справедливых уравнительных началах». Главный удар наносился по крупным землевладельцам, национальным предателям и деспотам (тухао, лешэнь). В отношении мелких и средних землевладельцев «соблюдалась соответствующая осмотрительность», а у «кулаков» землю в принципе не изымали. Строго соблюдались интересы середняков, включая зажиточных, при этом поддерживались «законность и справедливость» в глазах крестьян и представителей промежуточных слоев. Кроме прямой конфискации земли национальных предателей практиковали также «добровольную продажу» или «добровольную уступку» земли «помещиками». Это была политика частичной ликвидации «помещичьего» землевладений и нейтрализации «кулачества» при опоре на бедняков, в союзе с середняками. Уже к февралю 1947 г. примерно на 2/3 территории каждого освобожденного района был разрешен аграрный вопрос и осуществлен принцип «каждому пахарю - свое поле». Однако затем в практике аграрной реформы стали наблюдаться перегибы. Летом 1947 г. было выдвинуто требование всеобщего передела земли.
Аграрная реформа проводилась на местах не сельскими парторганизациями, а направленными сверху «рабочими группами», которые создавали себе опору в виде беспартийных союзов «бедняков и батраков». Эти союзы становились полномочными органами проведения реформы.
В старых освобожденных районах большая часть «помещиков» и «кулаков» после многократных кампаний снижения арендной платы обанкротилась. Некоторые из них, сохранившие относительный достаток, умышленно изображали себя бедняка
ми. Их имущество оказалось небольших размеров. В этих районах, где крестьяне-середняки уже составили значительную часть населения и обычно имели больше «имущества», чем эти «помещики», многие середняки были отнесены к «помещикам» и «кулакам». Их земля и личное имущество были конфискованы. Сами они подвергались произвольным оскорблениям, жестоким пыткам, избиениям, убийствам на «массовых митингах борьбы». Таким же образом обращались с местными партийными и административными кадрами, отстраненными от работы и обвиненными в том, что они «покрывают помещиков и кулаков». В деревне начался разгул люмпен-пролетарской стихии, что объяснялось приходом к руководству «союзов бедняков и батраков» самых темных и деклассированных элементов деревни. Это были курильщики опиума, беглые солдаты милитаристских армий, лица без определенных занятий.
В сентябре 1947 г. в деревне Сибайпо Рабочий комитет ЦК компартии провел Всекитайскую земельную конференцию. Она официально утвердила критерии определения классовой принадлежности жителей деревни и методы аграрной реформы для повсеместного применения. Конференция приняла «Основные положения земельного закона Китая». Предусматривалась полная ликвидация «помещичьего» землевладения и уравнительный передел земли по едокам. Однако в декабре того же года в результате критики со стороны ряда коммунистов в практику проведения аграрной реформы были внесены важные поправки. Были вскрыты многочисленные факты ошибок и перегибов в аграрной реформе, в проведении политики партии в деревне. Нарушение интересов середняков приняло широкие масштабы, что в некоторых местах вызвало стихийные волнения. «Бедняцко-батрацкая линия» в ее прежнем понимании и принципы определения классов «по предкам» и «по размерам имущества» были признаны неправильными. Были подвергнуты критике левацкие ошибки в ходе проведения реформы, особенно факты неправильного отношения к середнякам.
В начале 1948 г. в старых освобожденных районах была проведена новая кампания проверки хода аграрной реформы, нацеленная на исправление допущенных ранее ошибок, обнаруженных до и во время «аграрного совещания». Многочисленные факты грубых перегибов, допущенных в ходе аграрной ре
формы, были обнаружены в освобожденных районах Северного и Северо-Восточного Китая. При проведении реформы возник опасный «левацкий уклон». Так был квалифицирован стиль работы, при котором нарушались интересы середняков, подрывались промышленность и торговля, происходили повсеместные избиения и многочисленные казни людей, имел место недифференцированный подход к «помещикам» и «кулакам».
В старых освобожденных районах, созданных до капитуляции Японии, земля в целом давно уже была распределена, так что не было нужды еще раз перераспределять ее и искусственно насаждать союзы батраков для руководства крестьянскими организациями. Эта активность была остановлена. В ходе аграрной реформы в партию вовлекались сознательные активисты из бедняков и батраков, получивших землю и имущество «помещиков», благодаря чему позиции КПК в деревне в целом упрочились.
Тем не менее изначально принятый принцип уравнительного передела земли последовательно не удалось осуществить. Уравнительная политика в условиях единоличного крестьянского землевладения, с примитивными орудиями труда и агротехникой. удовлетворяла насущные нужды бедняков и батраков на землю, однако она отталкивала от партии середняков и даже затрудняла нормальное развитие сельскохозяйственного производства. В результате уравнительный передел земли был признан «левым уклоном», проявлением утопической идеи «крестьянского социализма», и весной 1948 г. изъятие излишков земли у середняков, включая зажиточных, было прекращено.
К этому моменту аграрная реформа была проведена на территории, где проживало около 1/4 крестьянского населения Китая. В новых освобожденных районах (т.е. после того как в 1947 г. повстанческая армия перешла в контрнаступление) проводилось только снижение арендной платы и ссудного процента. Здесь аграрная реформа была отложена до окончания гражданской войны - фактически до середины 1950 г. Аграрные преобразования в старых и новых освобожденных районах (с учетом упомянутых коррективов и исправления допущенных ошибок) сыграли большую роль в мобилизации многомиллионных крестьянских масс в ряды повстанческой армии, на борьбу за свержение гоминьдановского режима. Аграрная
реформа помогла преодолеть вековую инертность и забитость крестьянства, поднять его политическую активность, привлечь в повстанческую армию и ополчение миллионы крестьян. В социальном составе солдат бедняки и батраки занимали 60-80%, середняки - 20-25% при минимальном присутствии в армии горожан. В ходе аграрной реформы крестьяне получили в свои руки землю, они прониклись пониманием необходимости своими силами защищать добытые плоды победы, поэтому боевой настрой в крестьянских войсках был очень высок. Все это сказалось и на настроении гоминьдановской армии, рядовой состав которой также представляли крестьяне: отмечается ее разложение и падение боеспособности.
Уже к концу 1945 г. крестьяне освобожденных районов (в основном так называемых старых, т.е. созданных в годы антияпонской войны) получили большое количество земли. В частности, широкий размах аграрные преобразования приобрели в Северо-Восточном Китае. Реформа способствовала укреплению народной власти и все большей поддержке крестьянством политики коммунистов, что выразилось в массовом вступлении в повстанческую армию. Это и стало важнейшей предпосылкой разгрома гоминьдановского наступления. К осени 1948 г. 1 млн. 600 тыс. крестьян, получивших землю в освобожденных районах, и 800 тыс. бывших солдат гоминьдановской армии вступили в повстанческие войска.
Глава 3
ВОЕННЫЙ РАЗГРОМ ГОМИНЬДАНА
С 1947 г. наметился перелом в ходе крестьянской войны. Начались наступательные операции крестьянской армии в Маньчжурии и на Центральной равнине - в междуречье Хуанхэ -Янцзы. В первой половине 1947 г. части маньчжурской армии под командованием Линь Бяо предприняли наступательные операции, угрожая городам Чанчунь и Гирин. Это заставило гоминьдановцев прекратить наступление и перейти к обороне.
Войска освобожденного района Шэньси - Хэбэй - Шаньдун - Хэнань под командованием Лю Бочэна были отведены в горный район Тайханьшань, а здесь реорганизованы с использованием оружия и пленных, захваченных при разгроме гоминьдановского наступления на Бэйпин в конце 1945 г. Войска Лю Бочэна форсировали в марте 1947 г. Хуанхэ и развернули операции вдоль Лунхайской железной дороги, отвлекая гоминьдановские войска от наступления в Шаньдуне. В июне 1947 г. после провала этого наступления образовался вакуум к востоку от железной дороги Бэйпин - Ханькоу. В июне 1947 г. войска Лю Бочэна успешно форсировали Хуанхэ и, разгромив три неприятельские дивизии, создали плацдарм на южном берегу реки.
Эти операции подготовили условия для решительного перелома обстановки на фронтах. Численность крестьянской армии достигла 2 млн. человек, она захватила много оружия и пленных. В то же время армия Чан Кайши, несмотря на непрерывные мобилизации, уменьшилась до 3 млн. 700 тыс., из которых в действующих частях осталось лишь 1,5 млн. человек.
Соотношение сил изменилось с резким ухудшением экономического положения почти всех слоев населения на территории. контролируемой Гоминьданом. Социально-экономические преобразования в освобожденных районах, наоборот, способствовали авторитету компартии как руководящей силы крестьянской армии и ее военачальников - Пэн Дэхуая, Линь Бяо, Не Жунчжэня, Чэнь И, Лю Бочэна и др. Командование НОАК планировало двинуть в контрнаступление войска северного и центрального участков фронтов. Тем самым предполагалось отвлечь силы противника, не дать Чан Кайши усилить группировку своих войск в Маньчжурии. Войскам Линь Бяо отводилась роль главной ударной силы, обеспечивающей стратегический перевес.
На совещании в июне 1947 г. в Фупине (Хэбэй) вскрылось, что в руководстве военными действиями повстанческих войск существует децентрализация. Выяснилось, что их командующие нередко получали некомпетентные директивы партийного начальства, а это приводило зачастую к неудачам и неоправданным потерям. На совещании в Фупине крестьянские полководцы сами добились координации действий фронтов и выра
ботали военный план, в конечном счете обеспечивший успешное наступление.
В середине августа 1947 г. войска Лю Бочэна пересекли Лунхайскую железную дорогу восточнее Кайфэна и прорвали оборону гоминьдановских войск. Форсированным маршем они вышли в горный район Дабешань и восстановили обширный освобожденный район Центральной равнины. Тогда же колонна войск из Южной Шаньси форсировала р. Хуанхэ западнее Кайфэна и разбила оборону противника. К ноябрю эта колонна вышла в Западную Хэнань и создала здесь новый освобожденный район, изолировав войска противника в г. Лоян. В начале сентября силы шаньдунского фронта под командованием Чэнь И развернули наступление и восстановили освобожденный район Хэнань - Аньхуй - Цзянсу, отрезав гарнизоны противника в Кайфэне и Чжэнчжоу. Кроме крупных городов - Цзинань, Циндао, почти вся провинция Шаньдун к концу года была освобождена. В декабре 1947 г. Чан Кайши попытался восстановить утраченные позиции в районе Лунхайской железной дороги и Центральной равнины. Однако наступавшая здесь группировка милитариста Бай Чунси не смогла вернуть на этом фронте прежнее положение.
Фупинское совещание, показавшее растущую самостоятельность крестьянских полководцев, их победы и критику ими глупых директив сверху, не на шутку испугало руководство компартии, которое почувствовало, что армия постепенно выходит из-под контроля штатских аппаратчиков. Партийная верхушка поспешила подчинить себе чересчур самостоятельных военачальников и полевых командиров. Военный комитет ЦК партии, тогда находившийся в Сибайпо - вблизи Шицзячжуана (Хэбэй), срочно принял решение о реорганизации крестьянских войск, формировании полевых армий, назначении в каждую из них политкомиссаров. С конца 1947 г. бывшие 8-я и Новая 4-я армии стали называться Народно-освободительной армией Китая (НОАК), а вся перестройка крестьянских войск в «партийную армию» завершилась только через год, хотя повстанческие войска сразу же были поставлены под реальный партийный контроль. С самостоятельностью крестьянских полководцев было покончено, и за спиной каждого из них появился ментор в лице армейского политкомиссара.
Во второй половине 1947 г. крестьянские войска вынудили армию Чан Кайши перейти к позиционной обороне. Войска Гоминьдана располагались преимущественно вдоль берегов крупных рек, на железнодорожных магистралях и вокруг крупных административных и политических центров. В гоминьдановских войсках нарастал психологический и политический перелом: с победами повстанцев пошатнулся моральный уровень солдатской массы правительственных сил. За два года (1946-1947) 70% их потерь приходилось на дезертирство, сдачу в плен и капитуляцию. Гоминьдановцы в большинстве случаев сдавались целыми частями и соединениями, с оружием и военной техникой. Многие из них просто переходили на сторону повстанцев.
Сформировав в Маньчжурии крупную наступательную группировку, Линь Бяо весной 1948 г. занял порт Хулудао и г. Инкоу. Гоминьдановские войска в Шэньяне, по существу, оказались отрезанными. В марте части Линь Бяо заняли Гирин и Чанчунь.
К январю 1948 г. общая численность НОАК увеличилась вдвое и приблизилась к 2 млн. 500 тыс. человек. Тем самым силы борющихся сторон на фронтах почти сравнялись, однако по своим резервам повстанцы превосходили гоминьдановцев более чем втрое. Преимущество в военной технике и современном вооружении оставалось на стороне Гоминьдана, но не в моральном состоянии его войск. Имея превосходство в артиллерии, танках и авиации, Чан Кайши сосредоточил свои войска в районах крупных городов и больших железнодорожных станций. Повстанческие силы старались окружить эти опорные пункты Гоминьдана.
В марте 1948 г. войска Чэнь И взяли г. Лоян. В июне они создали угрозу Кайфэну и важным центрам коммуникаций на Лунхайской железной дороге - городам Чжэнчжоу и Сюй-чжоу. Войска под командованием Чэнь И 19 июня штурмом овладели Кайфэном. Командование крестьянских войск впервые за весь период гражданской войны создало на участке г. Цзинань в Шаньдуне многократное превосходство в силах и вооружении над противником. Окружив этот город с 700-тысячным населением, части Лю Бочэна и Ли Сяньняня начали штурм, прорвались в него, затем до 20 сентября вели
уличные бои, завершившиеся освобождением Цзинаня - центра пров. Шаньдун.
В октябре 1948 г. развернулось решающее сражение в Маньчжурии, в октябре войска компартии вступили в Цзиньчжоу. Осажденные в Шэньяне гоминьдановские войска - хорошо вооруженные и обученные солдаты численностью 200 тыс. человек с опытными командирами - попытались прорваться в юго-восточном направлении, к порту Инкоу, но были разгромлены, и большая часть их 30 октября сдалась в плен. Оставленные в Шэньяне войска Гоминьдана также капитулировали. В сражениях за Шэньян и Цзиньчжоу Чан Кайши потерял свыше 470 тыс. человек. Наступавшие захватили огромное количество оружия (в том числе американского производства) и Шэньянский арсенал. Было завершено освобождение Маньчжурии, уничтожена крупнейшая группировка гоминьдановцев. Соотношение сил между войсками компартии и армией Чан Кайши сразу резко изменилось в пользу повстанческих сил. Их численность достигла 3 млн., т.е. крестьянские войска впервые превзошли в этом армию Чан Кайши. НОАК захватила огромные трофеи, что привело к утрате гоминьдановцами превосходства и в вооружении. К тому же повстанцы преуспели и по части стратегии и тактики. Все это создавало условия для победы крестьянской войны.
Компартия всемерно усиливала свой контроль над войсками и военачальниками. Была поставлена цель превратить разрозненные крестьянские части и соединения в современную регулярную армию.
В ноябре 1948 г. эта реорганизация была проведена, а именно сформировано пять «полевых» армий под командованием Пэн Дэхуая, Лю Бочэна, Чэнь И, Линь Бяо и Не Жунчжэня. Эти полевые армии были созданы по аналогии с соединениями Советской армии периода Второй мировой войны, на основе ранее существовавших группировок крестьянских войск. Полевые армии располагали артиллерийскими, танковыми, саперными частями, что позволяло проводить широкие маневренные операции. Стали возможны окружение и разгром крупных группировок противника в сильно укрепленных районах.
Ставшая намного более сильной крестьянская армия начала наступление против крупной группировки врага, прикрывавшей
подступы к району Нанкин - Шанхай. Здесь гоминьдановцы все еще удерживали окруженный силами НОАК город Сюйчжоу -важный узел на Тяньцзинь-Пукоуской железной дороге. Гоминьдан занимал укрепленные, глубоко эшелонированные позиции вдоль р. Хуай и ее притоков. На разгром Сюйчжоуской группировки Гоминьдана были нацелены полевые армии Чэнь И. Чэнь Гэна и Лю Бочэна. Общее командование было возложено на Чжу Дэ, который сосредоточил на этом фронте 600 тысяч бойцов НОАК против 555 тысяч гоминьдановцев.
Здесь, между р. Хуай и морем (хай), произошла битва, получившая название Хуай-хайской. Гоминьдановская оборона обеспечивалась артиллерией, как полевой, так и крепостной. Танки и бронемашины использовались в качестве неподвижных огневых точек. С воздуха район прикрывали не менее 200 самолетов, действовавших с аэродромов Нанкина и Шанхая. Обороной командовал генерал Бай Чунси. Когда крестьянские войска прорвали восточный рубеж этой обороны и окружили десять гоминьдановских дивизий, войска, занимавшие оборонительные рубежи западнее и южнее Сюйчжоу, стали отходить в город, оставляя укрепленные позиции. 16 ноября окруженные войска численностью 90 тыс. солдат и офицеров при более 1 тыс. орудий сдались в плен. Через десять дней южнее Сюйчжоу была окружена группировка в 125 тыс. гоминьдановских солдат и офицеров. Часть их в конце ноября капитулировала, другая часть - вырвалась из окружения и отступила на новые рубежи. Около 200 тыс. солдат и офицеров отошли из Сюйчжоу на запад. В начале декабря войска компартии вступили в город. К середине декабря 1948 г. отошедшая на запад армия потеряла больше половины своего состава и всю артиллерию и была окружена. Войска были окончательно деморализованы, командование потеряло над ними контроль, начался массовый переход солдат и офицеров на сторону коммунистов. Хуай-хайская битва закончилась полным разгромом гоминьдановцев.
В Северном Китае силам Линь Бяо и Не Жунчжэня противостояла армия Фу Цзои численностью более 500 тыс. солдат и офицеров. Полевые армии Линь Бяо и Не Жунчжэня в середине декабря овладели угольным бассейном Таншань. г. Тунчжоу и портом Тангу. В конце декабря Не Жунчжэнь штурмом взял Чжанцзякоу. Была завершена подготовка исходных рубежей
для штурма Бэйпин Тяньцзиньского района - ключевого в Центральном Китае.
В январе 1949 г., учитывая фактический развал фронта, Чан Кайши обязал губернаторов «взять командование войсками в свои руки и оборонять территории своих провинций», применяя «коммунистическую партизанскую тактику против коммунистических войск». Этой установкой должны были руководствоваться милитаристы и губернаторы провинций - Бай Чунси в Гуаней, Лю Хань в Юньнани, Янь Сишань в Шаньси, Ху Цзуннань в Шэньси, Ма Хункуй в Нинся и Чжу Шаолян в Сычуани. Тем самым генералиссимус возвращал ситуацию в стране к состоянию былой милитаристской раздробленности. По существу, Чан Кайши отказался от координации военных действий в масштабе всего Китая, оставляя за собой ответственность лишь за оборону Нанкина и Шанхая. Возникла ситуация «каждый спасается как может».
Войска Линь Бяо в конце декабря 1948 г. начали наступление на Тяньцзинь. От захвата этого крупнейшего города в Северном Китае с двухмиллионным населением зависело и падение Бэйпина. Город обороняли 130 тыс. человек. В округе и в самом городе были построены мощные оборонительные укрепления. В десятых числах января 1949 г. Тяньцзинь был окружен войсками Линь Бяо, которые пошли на штурм и с двух сторон вступили в город. Командующий северным фронтом гоминьдановских войск Фу Цзои вступил в переговоры с НОАК, подписал соглашение о капитуляции и отвел свои войска в пригород Бэйпина. 31 января 1949 г. части НОАК без боя вступили в Бэйпин.
После освобождения Тяньцзиня и Бэйпина возникли политические термины «тяньцзиньский путь» и «бэйпинский путь», означавшие определенную тактику: подходя к городам с гоминьдановским гарнизоном, коммунисты предлагали оборонявшим на выбор вариант - бэйпинский или тяньцзиньский. Иногда противник предпочитал «бэйпинский вариант» - и город сдавался без сопротивления.
Когда компартия обрела численное превосходство над противником, она выдвинула лозунг: после ликвидации гоминьдановского режима создать «единую демократическую народную республику».
В декабре 1948 г. компартия объявила своими целями «свержение империализма, феодализма и бюрократического капитала... гоминьдановского реакционного господства и создания демократической диктатуры народа, руководимой пролетариатом и основанной на союзе рабочих и крестьян». После победы над Гоминьданом Китай должен будет пойти по социалистическому пути. Компартия потребовала наказать главных военных преступников. В их списке значились Чан Кайши, Ли Цзунжэнь, Чэнь Чэн, Бай Чунси, Хэ Инцинь, Чэнь Гофу, Чэнь Лифу, Кун Сянси, Сун Цзывэнь, Ху Цзуннань, Янь Сишань и другие. По отношению к капитулирующим гоминьдановским генералам компартия демонстрировала свое великодушие. Например, Фу Цзои получил официальное прощение, и всех гоминьдановских деятелей призывали следовать его примеру.
Пытаясь выиграть время для перегруппировки и укрепления своих войск в Южном Китае, Чан Кайши в новогодней речи 1949 г. сделал официальное предложение компартии о мирных переговорах. В целях разоблачения новых маневров Гоминьдана руководство компартии сочло целесообразным принять это предложение. В январе 1949 г. Мао Цзэдун выдвинул восемь условий мира: наказание военных преступников, отмена гоминьдановской конституции и правовой системы, реорганизация всех гоминьдановских войск, конфискация бюрократического капитала, реформа системы землевладения, аннулирование предательских договоров. Предлагалось созвать Политическую консультативную конференцию без участия реакционных элементов для создания демократического коалиционного правительства, которое примет власть от нанкинского правительства.
В том же январе, стремясь выиграть время, Чан Кайши уехал к себе на родину в г. Цикоу пров. Чжэцзян. Его заместитель Ли Цзунжэнь, занявший пост президента, согласился на переговоры и отправил в Бэйпин мирную делегацию. Оставаясь за кулисами, Чан Кайши фактически продолжал руководить Гоминьданом и армией. Делегация Гоминьдана подписала в Бэйпине мирное соглашение на основе предложенных восьми пунктов, однако этот документ не утвердило правительство в Нанкине.
В марте 1949 г. по приказу председателя исполнительного юаня Сунь Фо правительство Гоминьдана было распущено.
Вся полнота власти передавалась генералу Хэ Инциню. Губернаторы и командующие войсками отдельных провинций не хотели подчиняться ему, каждый думал о собственном спасении. Гоминьдановский блок распадался.
В апреле 1949 г. компартия направила в Нанкин условия мирного соглашения. 20 апреля истек срок ультиматума, после чего войска трех полевых народных армий перешли в наступление и приступили к форсированию р. Янцзы. Крестьянские войска на трех участках протяженностью 68 км переправлялись на южный берег реки на джонках, самодельных плотах и вёсельных лодках. Форсирование этой широкой водной преграды проходило под артиллерийским и минометным огнем и при бомбежке с воздуха 230 самолетами. Переправа была проведена за одни сутки. На южный берег реки было переброшено 830 тыс. бойцов с вооружением, боезапасом и снаряжением. Столь выдающаяся операция стала возможной в результате растерянности противника, отсутствия единого командования у 630-тысячной армии Гоминьдана. 23 апреля 1949 г. Ли Цзунжэнь и Хэ Инцинь оставили Нанкин и вылетели в Гуанчжоу. а Чан Кайши вылетел на Тайвань.
Во время переправы крестьянских войск через Янцзы английский фрегат и эсминец, вышедшие из Ханькоу в Нанкин, вступили в перестрелку с береговыми батареями НОАК. Сюда же были посланы английские крейсер и фрегат. Они были обстреляны артиллерией с северного берега р. Янцзы и вынуждены были ретироваться в Шанхай. Командование крестьянских войск потребовало вывести все иностранные корабли с р. Янцзы, и державы выполнили это требование.
К середине апреля 1949 г. гоминьдановская армия оказалась разделенной на части и занимала оборону на нескольких рубежах. Одна группировка обороняла Шанхай-Нанкинский район, другая - границу между провинциями Шэньси и Сычуань, третья - прикрывала доступ в провинции Ганьсу, Нинся и Синьцзян, четвертая - район Уханя, пятая - по распоряжению Чан Кайши была эвакуирована на Тайвань.
Армия компартии к этому времени обладала двойным превосходством в наземных силах и заметным преимуществом в артиллерии. Моральное и боевое состояние крестьянских войск было на высоком уровне, что сказалось в первые же дни
боев. На рассвете 20 апреля повстанческие войска перешли в наступление, 23 апреля штурмом овладели Нанкином и готовились развивать наступление в юго-восточном направлении, чтобы занять ближние подступы к Шанхаю.
Однако решающий удар в долине Янцзы был нанесен в направлении Уханя. Здесь армия Линь Бяо взаимодействовала с войсками, окружавшими Шанхай-Нанкинский район.
В начале мая 1949 г. она перешла в наступление на Ухань и 11 мая штурмом овладела им. Затем начался поход на Шанхай, и 25 мая командование 100-тысячной гоминьдановской группировки прекратило сопротивление. В Северо-Западном Китае наступали войска Не Жунчжэня и Пэн Дэхуая. К началу мая был взят фактически давно окруженный ими Тайюань, главный город пров. Шаньси. Губернатор Янь Сишань бежал. Затем части армии Пэн Дэхуая осадили г. Сиань, столицу пров. Шэньси, и очистили от противника всю южную ее часть. В августе 1949 г. войска компартии взяли г. Ланьчжоу и освободили пров. Ганьсу, а в сентябре - заняли всю территорию провинций Суйюань и Нинся.
Южный Китай оставался под властью Гоминьдана. Само гоминьдановское правительство во главе с Ли Цзунжэнем обосновалось в Чунцине. Его главные силы насчитывали 450 тыс. солдат и офицеров под командованием генерала Бай Чунси. Эти войска занимали выгодные позиции. Укрепленные еще со времен антияпонской войны города Чанша, Хэньян, Гуйлинь и Лючжоу имели хорошо оборудованные аэродромы. На них базировалась авиация американского генерала К. Чэн-нолта. Гоминьдан располагал развитой системой наземных коммуникаций и воздушной связи. Наступление против этих сил осенью 1949 г. начала армия Линь Бяо. В августе 1949 г. она ворвалась в г. Чанша и, преследуя отступающего противника, достигла пров. Гуандун.
Дабы сохранить власть и автономию в границах своих владений, губернаторы южных и юго-восточных провинций были готовы пойти на любые уступки, вести любые сепаратные переговоры с коммунистами, соглашались допустить деятельность компартии на территории своих «автономных государств». Кроме того, они изъявляли готовность пожертвовать старыми порядками и провести аграрную реформу в интересах крестьян.
В сентябре войска компартии начали наступление в Гуандуне. Начальник гарнизона Гуанчжоу отказался пойти на капитуляцию, несмотря на явную бессмысленность дальнейшего сопротивления. Крестьянская война вступала в стадию своего победного завершения. Вооруженное и организованное крестьянство, руководимое компартией, стояло на пороге окончательного разгрома Гоминьдана.
Авторитет и силы компартии стремительно росли начиная с лета 1948 г. К тому времени численность компартии достигла 3 млн., а армии - 2,8 млн. человек. Политбюро выдвинуло требование, «чтобы война из партизанской переходила в регулярную форму» (фактически это давно уже было сделано в ходе боев). В числе прочих мер предлагалось усилить работу, направленную на руководство городами и промышленностью. Центр тяжести в деятельности партии стал постепенно перемещаться из деревни в город, но пока без упоминания об опоре на пролетариат.
Руководившая крестьянской войной и превращавшаяся в правящую силу компартия пользовалась возрастающей поддержкой сельского населения. Большую часть членов трехмиллионной компартии составляли крестьяне - бедняки, середняки и пауперизованные элементы деревни, прошедшие выучку в армии. Рабочих в партии и армии насчитывалось всего несколько процентов. В Китае главным инструментом в борьбе за власть стала крестьянская армия. Из ее командного состава комплектовался костяк государственного аппарата в центре и на местах, поставлялись кадры для партийных учреждений и общественных организаций. И в создавшихся под руководством партии освобожденных районах органы новой власти состояли в основном из крестьян, а представители рабочих, национальной и мелкой буржуазии, интеллигенции играли в них незначительную роль. Эта власть была по сути крестьянской.
Вместе с тем в 1948 г. работы Мао Цзэдуна декларировали преданность китайской компартии принципам марксизма-ленинизма и пролетарского интернационализма. Критике подвергалась «правоуклонистская идеология» партийных кадров, не уделявших внимания рабочему классу. Был сделан шаг в сторону от концепции «новой демократии»: Мао Цзэдун выдвинул тезис о будущей демократической диктатуре народа,
«основанной на союзе рабочих и крестьян» под руководством рабочего класса.
В марте 1949 г. в Сибайпо (пров. Хэбэй) компартия утвердила курс на союз с СССР. Были сформулированы положения о переносе центра партийной работы из деревни в город, об опоре прежде всего на рабочий класс, о задаче превращения Китая из страны аграрной в индустриальную. Концепция «новой демократии» примирялась с социализмом путем добавления к термину «новая демократия» формулы «народная демократия». В июле 1949 г. была опубликована статья Мао Цзэдуна «О демократической диктатуре народа», которой придавалось программное значение. В ней провозглашалось, что надо «идти по пути русских», что Китай будет опираться на силы международного социализма. Намечалась социалистическая и коммунистическая перспектива развития Китая.
С приближением победы крестьянской войны партия начала подготовку к образованию новой центральной власти. У компартии был уже опыт в политике единого фронта, что облегчало ей привлечение национальной и мелкой буржуазии к участию в органах народной власти. В мае 1948 г. компартия выдвинула лозунг созыва новой Политической консультативной конференции (ПКК) из представителей Гоминьдана, партий и групп, выступающих за свержение гоминьдановской диктатуры, но без участия реакционных элементов. Предложение было поддержано 5 мая Революционным комитетом Гоминьдана, Демократической лигой и другими буржуазными и мелкобуржуазными партиями и группировками. Было решено образовать Подготовительный комитет конференции и созвать ПКК в 1949 г. На ней намечалось обсудить и принять «Общую политическую программу» и образовать центральное народное правительство Китайской Народной Республики. В старых освобожденных районах состоялись съезды народных представителей. На них были избраны региональные народные правительства. В августе 1948 г. были образованы правительство Северного Китая во главе с Дун Биу, Народный правительственный совет Северо-Восточного Китая во главе с Гао Ганом. Эти народные правительства создавались на коалиционной основе, с участием представителей различных партий и беспартийных деятелей. Руководящее положение здесь занимали
коммунисты. В новых освобожденных районах по решению ЦК КПК на длительный срок установилась система военного управления в лице военно-контрольных комитетов.
В сентябре 1949 г. в Бэйпине открылась первая сессия Народной политической консультативной конференции (НПКК), взявшей на себя роль Учредительного собрания Китая. Народная политическая консультативная конференция была представительным органом из 662 делегатов от компартии и всех демократических партий и групп (кроме Гоминьдана), профсоюзов и других массовых организаций, армии, национальных меньшинств, китайцев, проживающих за границей, беспартийных общественных деятелей. На первой сессии НПКК, завершившейся 30 сентября 1949 г., был избран Центральный правительственный совет во главе с Мао Цзэдуном. Конференция приняла декларацию об образовании Китайской Народной Республики (КНР), утвердила государственный гимн и флаг страны и постановила, что столицей КНР будет Пекин (бывший Бэйпин). В качестве основного конституционного документа компартия предложила «Общую политическую программу» НПКК. Характер власти в Китайской Народной Республике определялся как «новая, т.е. народная, демократия». Здесь формулировались конкретные задачи КНР: ликвидировать права и привилегии империалистов, национализировать бюрократический капитал, передать землю крестьянам, охранять как государственную и кооперативную собственность, так и частную собственность, экономические интересы рабочих и крестьян, городской мелкой и национальной буржуазии, объявлялось о предоставлении гражданам КНР демократических прав, равноправии женщин, подавлении контрреволюционной деятельности. Программа провозглашала равенство национальностей, право национальных меньшинств на местную автономию, однако без признания за ними права на полное самоопределение. Среди различных секторов хозяйства ведущая роль признавалась за государственным сектором, «социалистическим по своему характеру», призванным стать главной материальной базой развития производства. Подчеркивалась необходимость учитывать выгоды «как труда, так и капитала», содействовать сохранению и развитию частнокапиталистического сектора. Утверждался курс на завершение буржуазно-демократической революции. Задача перерастания рево
люции в социалистическую не выдвигалась. О социализме в программе не говорилось. В необходимости социалистического выбора нужно сначала убедить народ путем разъяснительной работы, пропаганды и в особенности практическими делами.
1 октября 1949 г. на массовом митинге в Пекине Мао Цзэдун огласил декларацию Центрального народного правительства о создании Китайской Народной Республики.
В Пекине состоялось провозглашение государственности, а на юге Китая продолжалась война. Войска компартии, завершая разгром группировки Бай Чунси, 8 октября ворвались на окраину Гуанчжоу и вскоре овладели всем городом. Крестьянская армия продолжала наступление и вышла к Гонконгу, на побережье Южно-Китайского моря и Тайваньского пролива. В начале ноября повстанческие силы, преследуя отступавших гоминьдановцев, овладели провинциями Сычуань и Гуйчжоу. В течение ноября они заняли города Гуйян и Чунцин. За два дня до этого находившееся в Чунцине гоминьдановское правительство на американских транспортных самолетах перебралось на Тайвань.
Десятки тысяч дезорганизованных гоминьдановских солдат и офицеров в беспорядке отходили на юг через Куньмин, к границам Индокитая и Бирмы. При каждой возможности солдаты разбегались по домам или прятались в горах, поэтому некоторые части состояли преимущественно из офицеров. Отступая, разбитая армия Гоминьдана чинила грабежи и насилия над местным населением. В декабре 1949 г. капитулировала гоминьдановская группировка войск в Юньнани. После этого около 25 тыс. отступавших гоминьдановцев вошли в пределы Вьетнама и Лаоса, где и были интернированы французской колониальной администрацией. В конце декабря 1949 г. крестьянские войска повели наступление на группировку генерала Ху Цзуннаня и овладели центром пров. Сычуань - г. Чэнду. В руках гоминьдановцев остались лишь острова Тайвань, Хайнань, а также отдельные горные районы в Юньнани и других южных провинциях. В Синьцзян войска компартии вступили в октябре, не встретив большого сопротивления. Весной 1950 г. был освобожден остров Хайнань. Что касается Тибета, то его власти не торопились признать новый порядок. Осенью 1950 г. части народной армии начали поход в Тибет и быстро разгро
мили тибетские немногочисленные и плохо вооруженные войска. В ходе переговоров с тибетскими властями 23 мая 1951 г. было подписано Соглашение о мероприятиях, направленных на мирное освобождение Тибета. Соглашение предоставляло Тибету довольно широкую автономию. Предусматривалось сохранение и уважение местных обычаев и традиций, в том числе сохранение теократической формы правления. Таким образом, крестьянская армия не только победила Гоминьдан, но и объединила всю страну.
В итоге компартия стала господствующей политической, а НОАК - главной военной силой в Китае.
Так закончилась Великая крестьянская война 1927-1949 гг. Это была очередная крестьянская война, коих в истории Китая насчитывалось несколько. Став последней по счету, она завершила собой целую череду такого рода вооруженных выступлений. Одни из них были направлены против социально-экономического гнета (крестьянские войны «краснобровых» в I в.. «Желтых повязок» - во II в., войны под руководством Хуан Чао IX в. и Ли Цзычэна XVII в.). Другие крестьянские вооруженные движения были направлены против ига иноземных завоевателей. Речь идет о «Восстании красных войск» XIV в., движении «Белого Лотоса» XVIII в. и о крестьянских войнах тайпинов, няньцзюней и «красноголовых» XIX в. Крестьянской войне 1927-1949 гг. была присуща двоякая направленность - антиправительственная и антияпонская.
В двух крестьянских войнах наблюдалось вмешательство внешнего фактора: для разгрома войск Хуан Чао - конницы шато и для победы над армией Ли Цзычэна - маньчжуров. Третьим таким случаем стала война 1927-1949 гг., когда на заключенном ее этапе для поддержки повстанцев решающую роль сыграла советская военная помощь. После передачи огромного количества трофейного японского оружия повстанческой армии Линь Бяо победа Гоминьдана над войсками компартии стала невозможной.
В ходе крестьянских войн, как правило, на первый план выходили военные - как военачальники-каратели, так и крестьянские полководцы. В войне 1927-1949 гг. важнейшую роль играли также не штатские партийные лидеры, а военачальники повстанческих войск. На время войны они отодвинули на второй план руководителей компартии, пребывавших, как прави
ло, в глубоком тылу. Из пекла этой войны поднялась целая плеяда талантливых крестьянских полководцев, будущих прославленных маршалов - Чжу Дэ, Линь Бяо, Пэн Дэхуая, Не Жунчжэня, Чэнь И и Лю Бочэна. Особенно выдающейся была роль Чжу Дэ - главнокомандующего народной армией.
До начала XX в. все крестьянские войны в Китае, как правило, заканчивались их поражением. Исключение составило Восстание красных войск XIV в., которое переросло в победоносное национально-освободительное движение и привело к изгнанию из страны монгольских завоевателей. Второй победоносной стала великая крестьянская война 1927-1949 гг. В процессе смены одного династийно-демографического цикла другим почти каждая заключительная его фаза кончалась поражением крестьянских повстанцев. Тайпинский цикл (1870-1949) впервые в истории Китая завершился их чистейшей победой.
Часть шестая
ПЕРИОД МАОИСТСКОЙ ДИКТАТУРЫ
Глава 1
СТАНОВЛЕНИЕ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ВЛАСТИ
Главный вопрос крестьянской войны 1927-1949 гг. - вопрос о власти был решен в пользу победившего крестьянства, руководимого КПК. Компартия, долгие годы опиравшаяся на массы сельского населения, была оторвана от промышленных центров, и все время - от образования КНР 1 октября 1949 г. до конца 1952 г. (когда в основном была закончена аграрная реформа) — в стране доминирующей политической силой оставалось возглавляемое коммунистами крестьянство.
Первоочередными задачами новой власти были завершение разгрома гоминьдановских войск, установление полного контроля в южных и западных районах и на островах, борьба с остатками гоминьдановских частей и формирование аппарата новой власти взамен ликвидированной гоминьдановской структуры.
Временным основным законом государства в течение первых пяти лет существования КНР служила «Общая политическая программа» Народной политической консультативной конференции. Этот документ определял КНР как «государство новой демократии», которое «ведет борьбу против империализма, феодализма, бюрократического капитала». Государственная власть характеризовалась как демократическая диктатура народа - власть «народного демократического единого фронта рабочего класса, крестьянства, мелкой буржуазии, национальной буржуазии и прочих патриотических демократиче
ских элементов, основанного на союзе рабочих и крестьян и руководимого рабочим классом». Под руководящей ролью рабочего класса подразумевалось руководство КПК. хотя рабочие среди всех членов партии составляли всего несколько процентов. Даже в наиболее промышленно развитой Маньчжурии рабочих в партии было лишь 7%. А среди «кадровых работников» КПК (ганъбу) насчитывалось только 0,5% рабочих. В партии шла борьба - то скрытая, то открытая - между «пролетарским» и «крестьянским» направлениями, причем второе возглавлял Мао Цзэдун.
Высшим органом государственной власти было (до избрания в 1954 г. Всекитайского собрания народных представителей) Центральное народное правительство. Оно состояло из Центрального народного правительственного совета и избираемых им Государственного административного совета (высший исполнительный орган), Народно-революционного военного совета. Верховного народного суда и Верховной народной прокуратуры. Председателем Центрального народного правительства был Мао Цзэдун. Кроме того, он возглавлял Центральный народный правительственный совет и Народно-революционный военный совет. Премьером Государственного административного совета был назначен Чжоу Эньлай. Стоит заметить, что структура Центрального народного правительства отражала взгляды Сунь Ятсена о «конституции пяти властей» - законодательной, исполнительной, судебной, контрольной и экзаменационной.
Руководящее положение во властных структурах занимала компартия, но наряду с ее членами в органах власти участвовали представители буржуазных партий, входивших в единый народно-демократический фронт, а также беспартийные деятели. Наиболее видными из деятелей-некоммунистов были Сун Цин-лин, вдова Сунь Ятсена, председатель Революционного комитета Гоминьдана Ли Цзишэнь и председатель Демократической лиги Китая Чжан Лань. Всего в Центральный народный правительственный совет входили 28 некоммунистов. Некоторые министерства возглавляли представители буржуазии, таковые входили также в состав Народно-революционного военного совета. Руководящие посты занимали, например. Ли Цзишэнь, возглавлявший переворот в Гуанчжоу в апреле 1927 г., генерал Фу Цзои, долгие годы воевавший против крестьянской армии. Курс
компартии на развитие единого фронта и привлечение частного капитала к восстановлению и развитию экономики сочетался со стремлением сотрудничать со всеми возможными союзниками.
По мере того как ту или иную территорию занимала крестьянская армия, здесь вводился военный контроль, обеспечиваемый военно-административными комитетами городов, провинций и крупных районов. Эти органы, включавшие представителей компартии и различных общественных организаций, создавались под руководством командования воинских соединений крестьянской армии, освободивших тот или иной район. Это также говорило об особой роли армии в деле строительства нового Китая.
В крупных районах военно-административные комитеты возглавляли командующие или комиссары полевых армий фронтов - Пэн Дэхуай, Лю Бочэн, Линь Бяо, комиссар армии Жао Шуши. В Маньчжурии, освобожденной в 1947-1948 гг., было создано Народное правительство во главе с одним из лидеров компартии Гао Ганом. Весь Северный Китай подчинялся непосредственно Государственному административному совету. Военно-административные комитеты крупных районов имели широкие полномочия, вплоть до права принимать временные законоположения.
В районах, населенных некитайскими национальностями, местные органы власти также подчинялись вышестоящим военно-административным комитетам. В программных установках компартии отсутствовало требование права наций на самоопределение вплоть до отделения. В то же время нельзя было игнорировать национальный вопрос, остро стоявший в жизни Китая. Общая программа Народной политической консультативной конференции предусматривала обеспечение равноправия всех национальностей, введение местной национальной автономии и учреждение органов национального самоуправления - или в районах совместного проживания разных народов -многонациональных правительств. В первые годы существования КНР были созданы автономные национальные административные единицы - уезды, округа. С 1947 г. существовал автономный район Внутренняя Монголия. В дальнейшем было образовано еще несколько автономных районов: Синьцзян-Уйгурский, Гуанси-Чжуанский, Нинся-Хуэйский (дунганский).
Перед органами военного контроля ставились задачи, состоявшие в установлении общественного порядка, налаживании хозяйства, помощи в организации населения, подготовке аграрной реформы и других социальных преобразований, подавлении контрреволюции. В 1950-1951 гг. компартия издала ряд директив «о подавлении контрреволюционной деятельности». Проводилась ликвидация гоминьдановских, «помещичьих» и уголовных банд и организаций. За два года было уничтожено множество таких формирований, в целом насчитывавших около 2 млн. участников. Движение, направленное на «подавление контрреволюции», способствовало укреплению новой власти, хотя иногда по ошибке арестовывались случайные люди.
После наведения нового порядка и решения других неотложных задач органы военного контроля на местах передавали власть местным народным правительствам, которые избирались на конференциях представителей всех слоев населения. На созываемых в 1950-1952 гг. конференциях участвовали делегаты трех категорий: одни назначались вышестоящими органами компартии, другие избирались различными группами населения, а третьи представляли различные партии и организации. Такие конференции представителей всех слоев населения и избранные ими правительства до всеобщих выборов 1953-1954 гг. были местными органами власти.
Руководящей силой новой власти стала КПК и ее Центральный комитет. К этому времени это уже была массовая партия, которая располагала своими вооруженными силами, руководила единым фронтом, пользовалась влиянием в широких массах населения. Компартия быстро росла численно. В 1949 г. она насчитывала 3,5 млн., а в июне 1951 г. - 5,8 млн. членов. В рядах правящей партии были свои трудности. Большинство новых членов не получило соответствующей подготовки, проявляло идеологическую неустойчивость и недисциплинированность. У старых членов партии и даже старых руководящих кадров нередко наблюдались зазнайство и высокомерие. В связи с этим в 1951-1953 гг. была проведена чистка КПК.
В руководстве партии шла скрытая борьба между приверженцами «крестьянского» курса и сторонниками «пролетарской» линии, хотя эти группы и не были четко оформлены.
Считая необходимой чистку партии, и те и другие требовали очищения ее рядов от «классово чуждых, карьеристских, разложившихся элементов». Мао Цзэдун и его сторонники («крестьянская» линия) стремились использовать чистку для закрепления в партии и стране культа личности, антидемократических. командных методов руководства, применения идеологических проработок и массовых репрессий. В связи с этим чистка партии 1951 г. привела как к положительным, так и отрицательным результатам. К февралю 1953 г. из партии было исключено или выбыло 10% ее состава. Одни были исключены из-за «пассивности и отсталости», другие вышли из партии вследствие своей неподготовленности, третьи изгонялись как «разложившиеся» или как «обюрократившиеся» элементы, четвертые - как «носители кулацкой идеологии» в деревне. При этом была развернута широкая кампания прославления Мао Цзэдуна и его «идей», создания культа вождя, нетерпимости к любой критике или сомнению в его непогрешимости, правильности его высказываний и действий.
В партийной и государственной работе по-прежнему преобладали военно-административные методы. С этим было связано чрезмерное увеличение слоя «кадровых работников» 1ганьбу>. т.е. функционеров, обычно совмещавших партийные и административные функции на различных уровнях.
Культ личности Мао Цзэдуна, усиленно насаждаемый в партии с конца 30-х годов, быстро нарастал, что объяснялось во многом преобладанием в партии крестьян и представителей мелкобуржуазных городских слоев, создававших благоприятную социальную базу для отхода от ортодоксальной «пролетарской» линии марксизма-ленинизма. Вместе с тем росла популярность идеалов социализма, влияние авторитета Советского Союза, что определило выбор социалистической перспективы развития и ориентации на дружбу с СССР.
В октябре 1949 г. советское правительство заявило о признании Центрального народного правительства Китайской Народной Республики и установлении дипломатических отношений между двумя странами, а в феврале 1950 г. в Москве был подписан Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи между СССР и КНР. Одновременно были подписаны соглашения о безвозмездной передаче советским правительством прави
тельству КНР всех своих прав по совместному управлению Китайской Чанчуньской железной дорогой (КЧЖД), а также о выводе советских войск из военно-морской базы Порт-Артур и передаче сооружений в этом районе Китаю. Было заключено соглашение о предоставлении Советским Союзом Китаю на льготных условиях (из 1% годовых) долгосрочного кредита в размере 300 млн. долл, (тогда - 1200 млн. руб.) для оплаты поставок из СССР оборудования и материалов необходимых Китаю для восстановления и развития экономики.
Советский Союз последовательно выполнял свои обязательства. Права СССР по совместному управлению КЧЖД были переданы Китаю к концу 1952 г. В связи с заключением в 1951 г. сепаратного мирного договора между Японией и США в сентябре 1952 г. по инициативе правительства КНР состоялся обмен нотами с правительством СССР о продлении срока вывода советских войск из Порт-Артура. Эта военно-морская база полностью перешла к КНР после прекращения в 1953 г. войны в Корее и заключения в 1954 г. Женевских соглашений по Индокитаю. В мае 1955 г. завершился вывод советских войск из Порт-Артура. Росла советская экономическая помощь Китаю, ему были предоставлены крупные кредиты. Чтобы помочь КНР, туда отправились тысячи советских специалистов. Они содействовали восстановлению хозяйства и созданию новых отраслей промышленности, развитию транспорта, закладке основ индустриализации страны, подготовке кадров, реорганизации системы высшего образования и налаживанию планирования.
Особенно важна была позиция СССР во время войны в Корее, начавшейся в июне 1950 г. Сразу после начала корейской войны американский 7-й флот был направлен в Тайваньский пролив, чтобы воспрепятствовать воссоединению о-ва Тайвань с Китайской Народной Республикой. Осенью 1950 г. войска США развернули наступление в Корее, перешли 38-ю параллель и двинулись на север к корейско-китайской границе. С конца августа американская авиация начала бомбардировку китайских городов. В этих условиях правительство КНР 25 октября 1950 г. направило в Корею первые отряды народных добровольцев для борьбы против американских войск. После месяца оборонительных боев армия КНДР и отряды китайских народ
ных добровольцев, которыми командовал Пэн Дэхуай, перешли в контрнаступление и освободили Северную Корею. В дальнейшем линия фронта стабилизировалась в районе 38-й параллели.
Советский Союз оказал большую материальную и моральную помощь корейскому народу и китайским добровольцам, направляя оружие, боеприпасы, горючее, продовольствие, медикаменты. В Маньчжурию по просьбе китайского правительства были переброшены советские авиационные соединения, которые защитили промышленные центры от налетов американской авиации. В июне 1951 г. Москва внесла предложение о мирном урегулировании корейского конфликта. Переговоры о прекращении военных действий продолжались два года и закончились подписанием в июле 1953 г. соглашения о перемирии в Корее. В последующие годы отряды китайских добровольцев возвратились на родину.
Последовательная и всесторонняя поддержка КНР Советским Союзом была важным фактором, приведшим к срыву попыток США дипломатически изолировать Китай. В 1949-1950 гг. вслед за странами «народной демократии» КНР признали Индия, Пакистан, Индонезия, Бирма, Цейлон, Афганистан, а также некоторые капиталистические страны, в том числе Англия.
С победой крестьянской войны сам по себе встал вопрос о решении аграрной проблемы в интересах крестьянства. Проект закона об аграрной реформе был одобрен Национальным комитетом Народной политической консультативной конференции, утвержден Центральным народным правительственным советом и 30 июня 1950 г. вступил в силу. Цель реформы заключалась в том, чтобы дать безземельным и малоземельным крестьянам возможность начать или расширить свое индивидуальное хозяйствование. Земля, скот, инвентарь, дома и другое имущество крупных и средних землевладельцев-арендодателей передавалось в частное владение безземельным и малоземельным крестьянам. Конфискации подлежали также земли храмов, монастырей, школ и другие, которыми распоряжалась сельская верхушка. Земли богатых крестьян, если они ее обрабатывали сами или с помощью наемной рабочей силы, не изымались. Если же богатый крестьянин сдавал большую часть своей земли в аренду, то эту часть реквизировали. Тем
самым компартия изменила свою политику в отношении оога-тых крестьян по сравнению с периодом 1946-1949 гг., когда излишки земли у них отбирались. Это объяснялось потребностями развития сельскохозяйственного производства, задачей укрепления союза с «середняком» и нейтрализации «кулачества» в борьбе за ликвидацию «помещичьего» землевладения. Земля распределялась по числу едоков. Крупным и средним арендодателям оставляли земельные участки, равные среднему крестьянскому наделу в данной местности. Тем самым они могли обеспечить своим трудом существование семьи. Были национализированы пустоши, необрабатываемые склоны гор, крупные оросительные системы, реки, озера, леса, крупные чайные, бамбуковые, тунговые, шелковичные плантации, а также недра.
Аграрную реформу на местах проводили крестьянские союзы, численность которых быстро росла. Для проведения реформы из городов в помощь крестьянским союзам направлялись многочисленные бригады, организуемые городскими партийными ячейками. Специальные суды через аресты и расстрелы подавляли деятельность «помещиков», гоминьдановских агентов, других контрреволюционеров, сопротивлявшихся аграрной реформе. Крупные землевладельцы в ответ устраивали убийства активистов, запугивали крестьян, пытались скрыть данные о размерах землевладения. Деревенская верхушка всячески сопротивлялась переделу земли.
Организаторская и агитационная работа компартии и непосредственное участие крестьянства обеспечили завершение аграрной реформы к весне 1953 г. С учетом результатов аграрной реформы, проведенной еще во время крестьянской войны, низшим слоям деревни отошло всего 47 млн. га земли. Бывшие арендаторы и полуарендаторы избавились от необходимости ежегодно отдавать крупным и средним рентополучателям около 30 млн. т зерна как плату за пользование их землями.
Аграрная реформа привела к важным социальным сдвигам. Было ликвидировано крупное землевладение, что подорвало силы представлявшего его эксплуататорского класса, и был положен конец фактической власти крупных землевладельцев в деревнях. Тем самым была разрушена наиболее прочная опора гоминьдановского режима. Уменьшилась и эко
номическая роль богатых крестьян, поскольку прежде всего реформа ударила по богатым дворам «старого типа», тесно связанным с арендными и ростовщическими отношениями в аграрной сфере. После передела земли в деревне усилилось влияние коммунистов. Масса крестьян добилась осуществления своих вековых чаяний о земле. Создавались условия для увеличения сельскохозяйственного производства и расширения внутреннего рынка.
Благодаря аграрной реформе материальное положение крестьян улучшилось, но все же сделанного было недостаточно, чтобы обеспечить им устойчивое благосостояние. Компартия призвала решать проблемы, связанные с нехваткой в одних хозяйствах рабочих рук, в других - скота или орудий. Официальное объяснение подобных трудностей сводилось к тому, что частное владение землей давало возможность для стихийного развития в деревне капитализма и соответственно классовой дифференциации - утраты земли на одном полюсе и обогащения - на другом. Дабы не допустить появления капиталистических отношений в деревне, помочь крестьянам-беднякам оправиться с трудностями, компартия призвала крестьян создавать группы трудовой взаимопомощи. Тем самым началась подготовка к «социалистическим преобразованиям» в деревне.
В декабре 1951 г. был принят проект постановления о трудовой взаимопомощи и сельскохозяйственной производственной кооперации. Сначала эти новшества проводились в жизнь на местах в порядке опыта. В феврале 1953 г. проект был с некоторыми поправками принят как официальное постановление. Документ содержал указания о статусе временных и постоянных групп трудовой взаимопомощи. Для членов групп частное владение землей, другими средствами производства и урожаем не отменяется. Крестьяне оказывают друг другу помощь рабочей силой, скотом, сельскохозяйственными орудиями, что должно облегчить трудности обработки полей, сева, сбора урожая и других работ. Временные группы создавались на один год. Постоянные группы трудовой взаимопомощи охватывали довольно много хозяйств. У них был небольшой общественный фонд - совместно приобретенные орудия и рабочий скот. Торопясь обобществить всё и вся, компартия поощряла более высокую форму кооперации, как то сельскохозяйственные производ
ственные кооперативы полусоциалистического типа, в которых земельные участки, оставаясь в частном владении членов кооператива, использовались как единое целое, а доходы распределялись частично по труду, частично по земельному паю.
Компартия спешила поставить крестьян под свой экономический и административный контроль. К началу 1953 г. в группах взаимопомощи было объединено более 40% крестьянских хозяйств. Преобладали временные группы трудовой взаимопомощи. На основе их развития компартия предусматривала в дальнейшем постепенное вовлечение крестьян в кооперацию более высоких форм. Стремясь к обобществлению земли и труда, руководство партии на словах осуждало «левацкую» поспешность, стремление скорее перейти к колхозам советского типа, «одним махом» построить в деревне полный социализм.
Вслед за аграрной реформой и началом коллективизации были приняты меры к устранению других пережитков старого и проведению социальных преобразований. Например, вышел новый закон о браке, провозглашавший равенство женщин и мужчин в семейно-брачных отношениях. Было принято Постановление о реформе системы народного образования, направленное на демократизацию школ и высших учебных заведений, ликвидацию неграмотности взрослых рабочих и крестьян, создание благоприятных условий для подготовки кадров специалистов. Новое трудовое законодательство определяло правовое положение и функции профсоюзов, правила трудового страхования на крупных и средних предприятиях, меры борьбы с безработицей.
Усилия компартии были направлены не только на социальные преобразования, но и на подъем экономики, находившейся в состоянии послевоенной разрухи: войны милитаристов, японское нашествие и, наконец, Великая крестьянская война 1927-1949 гг. оставили после себя тяжелое наследство.
Задачи восстановления хозяйства и экономического строительства требовали от компартии такой политики, которая обеспечивала бы эффективное использование советской помощи. Был выдвинут лозунг «Учиться у СССР». Все руководители компартии высказывались за дружбу с Советским Союзом, включая Мао Цзэдуна. К тому же у компартии еще не было
своей позитивной программы экономического развития. Советская помощь дала возможность КНР уже в 1950 г. сосредоточить внимание прежде всего на экономических проблемах. Были преодолены инфляция, прекращены спекулятивные операции и приняты важные постановления Государственного административного совета. Стояла задача централизации финансово-экономической работы и централизации торговли. Был принят закон об обязательном хранении свободных денежных средств государственных учреждений и предприятий в Народном банке. Государство установило контроль над частными банками, закрыло меняльные конторы, концентрировало в своих в руках основные запасы зерна, текстиля и других товаров первой необходимости. Эти сдвиги в оздоровлении экономики и финансов появились благодаря аграрной реформе, упорядочению положения в промышленности и торговле, резкому сокращению расходов на содержание государственного аппарата.
При разносторонней помощи СССР за три года в Китае были достигнуты впечатляющие успехи. К концу 1952 г. в основных отраслях промышленности был превышен максимальный уровень производства, когда-либо существовавший в этой стране. Среднегодовой прирост промышленной продукции составил почти 37%. Был восстановлен железнодорожный транспорт и проложены новые линии железных дорог. Доля современной фабричной промышленности и государственного сектора в многоукладной экономике Китая увеличилась. Производство зерновых также превзошло наивысший уровень, достигнутый в 1936 г. накануне японского нашествия.
В условиях многоукладной экономики до завершения аграрной реформы сохранялись пережитки традиционных отношений в деревне (традиционный уклад представляли в основном хозяйства крестьян и ремесленников). По удельному весу в общекитайском производстве и по размерам занятой в нем части населения преобладало мелкотоварное производство. Оставался частнокапиталистический уклад, так как владения национальной буржуазии были за ней сохранены, национализация собственности коснулась только крупного, т.е. «бюрократического» капитала. К новой власти перешла бывшая государственная собственность гоминьдановского Китая, а также конфискованные в 1945 г. японские, германские и итальянские
предприятия. Из этих трех слагаемых образовался государственный сектор экономики, который охватывал наибольшую часть тяжелой промышленности, транспорта, финансов, а также некоторые отрасли легкой промышленности и часть внутренней оптовой торговли. Новая власть установила свой контроль над внешней торговлей. Более 2/з внешнеторгового оборота в 1950 г. приходилось на долю государственного сектора. Все особые права и привилегии иностранных держав были отменены, а иностранный капитал утратил все свои позиции в экономике Китая.
Укрепляя государственный сектор, компартия видела в нем материальную базу перехода к социализму. Доля государственного сектора в промышленном производстве в 1949-1952 гг. выросла с 26 до 41%, а вклад современного производства в общий объем промышленной и сельскохозяйственной продукции за то же время увеличился с 17 до 27%. Тяжелая промышленность росла быстрее, чем легкая. Производство средств производства в 1949 г. по стоимости давало 29% всей промышленной продукции, в 1952 г. - почти 40%. Таким образом, от простого восстановления экономики компартия перешла к перестройке ее структуры в пользу современных секторов. Создавались предпосылки к формированию административно-командной системы в экономике.
На первых порах компартия щадила национальную буржуазию, намереваясь использовать частный капитал, а также ремесленное производство в интересах восстановления экономики. Национальная буржуазия способствовала удовлетворению потребностей населения в товарах. Средства от ее налогообложения шли на капитальное строительство. Вместе с тем новая власть ограничивала прибыли частных предпринимателей и торговцев, пресекала спекуляцию и добивалась установления полного контроля над частнокапиталистическим сектором. Между тем после ликвидации позиций иностранного капитала, после национализации «бюрократического капитала» национальная буржуазия окрепла, возможности для ее развития увеличились. Аграрная реформа, положившая конец арендной и ростовщической эксплуатации в деревне, способствовала расширению внутреннего рынка. Наряду с тяжелой промышленностью, в которой господствовал государственный сектор, росла легкая
промышленность, где преобладал частный капитал. Постепенное укрепление капиталистического уклада крайне беспокоило компартию, и по мере того как национальная буржуазия набирала силу, вводились все новые и новые препоны развитию капитализма в Китае. Для этого использовалась налоговая политика, меры ограничения эксплуатации рабочих частных предприятий и вмешательство государства в экономику.
Мао Цзэдун и лидеры компартии к тому времени твердо решили «идти по пути русских», т.е. строить социализм. Для этого надо было сначала ликвидировать буржуазию, национализировать ее предприятия и экспроприировать капитал, т.е. уничтожить частнокапиталистический сектор. Разгром и ликвидацию буржуазии было решено начинать с идейного и правового обоснования этого акта. Требовалась пропагандистская кампания с обвинением во всех мыслимых грехах враждебных будущему социализму капиталистов.
Кампания борьбы с частным капиталом началась с шумихи по поводу якобы сопротивления буржуазии социалистической перспективе развития, которое выражалось в подрыве экономической политики компартии, нарушении законов, а именно в «пяти злоупотреблениях». Предпринимателям и торговцам инкриминировались: 1) взяточничество, 2) уклонение от уплаты налогов, 3) расхищение государственной собственности, 4) недоброкачественное выполнение государственных заказов, 5) хищение и использование в целях спекуляции секретной экономической информации. Кроме того, буржуазию считали ответственной за начавшееся разложение чиновного аппарата новой власти. Разлагая коммунистическую бюрократию, буржуазия якобы получала возможность беспрепятственно совершать хищения и другие нарушения, а по существу - подчинять своему влиянию госаппарат. В государственных учреждениях и организациях начали распространяться «три злоупотребления» - коррупция, расточительство и бюрократизм. Вина за эти явления возлагалась на буржуазию.
В первой половине 1952 г. началась борьба против «трех» и «пяти» злоупотреблений, выразившаяся в характерной для компартии массовой политической кампании. Была произведена чистка госаппарата. Из 4 млн. государственных служащих 4,5% были признаны виновными во взяточничестве, расхищении
народных средств, бюрократизме и понесли различные наказания. Затем главный удар был перенесен на буржуазию. После обследования 40 тыс. частных промышленных и торговых предприятий девяти крупнейших городов было заявлено, что прибыли трех четвертей предпринимателей и торговцев получены незаконными путями. Виновные в нарушении законов были подвергнуты наказаниям уже во время этой кампании. Обвиняемые должны были также возместить государству материальный ущерб от неуплаты налогов, убытки от хищения государственного сырья и поставок недоброкачественной продукции, от спекулятивных операций. Государство в ряде случаев отбирало права на часть имущества привлеченных к ответственности лиц.
В результате борьбы против «трех» и «пяти» злоупотреблений позиции национальной буржуазии были во многом подорваны. Усилилось влияние государства во всей экономике, заметно ослаб частнокапиталистический сектор, дни которого были явно сочтены. Все эти меры властей сразу сказались на экономической активности предпринимателей и торговцев. Сократился объем производства частной промышленности, а следовательно, и объем промышленного производства Китая в целом.
В русле начавшейся «классовой борьбы» КПК пришло время взяться за интеллигенцию. Было заявлено о необходимости идеологического перевоспитания старой интеллигенции, подверженной влиянию буржуазных идей. Компартия стремилась приобщить ее к марксистско-ленинской идеологии. В процессе этой идеологической обработки в 1949-1950 гг. для интеллигенции создавались краткосрочные «революционные университеты». Их вовлекали в различные кружки и другие формы «политической учебы». «Перевоспитание» старой интеллигенции велось чаще всего путем крикливых «проработочных» кампаний. Сигналом к таковым нередко служила критика отдельных произведений литературы и искусства. По инициативе Мао Цзэдуна в 1951 г. началась массовая кампания идеологического перевоспитания интеллигенции. Многие ее представители были обвинены в распространении буржуазных взглядов. Методы, примененные в этой первой кампании, включали, в частности, принуждение «воспитуемых» к «высказываниям начистоту» с публичными самобичеваниями и обви
нениями своих родных, друзей, товарищей в различных прегрешениях. В дальнейшем такие методы стали свойственны обществу, в котором процветал культ личности Мао Цзэдуна.
Борьба со старой интеллигенцией велась на фоне впечатляющих успехов компартии в решении задач культурной революции. Проводилась ликвидация неграмотности. Дети рабочих и крестьян получили возможность учиться в школах. Многократно возросло число студентов. Трудящиеся получили доступ к достижениям науки и культуры. Началась подготовка кадров новой интеллигенции. В 1949-1952 гг. с помощью советских специалистов было переведено и издано более 3 тыс. книг, в том числе по общественным наукам, по вопросам культуры и просвещения. В 1952 г. началась переработка всех учебных программ и перестройка учебных планов на основе опыта советских вузов. Чтобы облегчить реализацию лозунга «Учиться у Советского Союза», развернулось массовое изучение русского языка. Развивались советско-китайские связи в области науки, культуры, искусства. Особо важную роль в подготовке кадров и культурном строительстве сыграли советские специалисты. По просьбе китайского правительства в КНР были направлены советские ученые, преподаватели, инженеры и работники органов управления. В духе советского опыта десятки тысяч китайских специалистов прошли подготовку и переподготовку в вузах СССР и Китая, на КЧЖД и других предприятиях, в научных учреждениях и государственных органах.
В целом за восстановительный период (1949-1952 гг.) установилось прочное господство компартии во всех сферах жизни страны. Новая власть с каждым годом набирала силу. Экономика страны, разрушенная вследствие многолетних войн, была восстановлена. В деревне аграрная реформа покончила с классом крупных землевладельцев. Был создан новый государственный аппарат, набирала силу партийная бюрократия. Укрепился государственный сектор, усилилось его влияние во всей многоукладной экономике Китая. Позиции национальной буржуазии были подорваны и поставлены первые препоны развитию капитализма. Компартия взяла курс на продолжение классовой борьбы по мере строительства социализма. В 1952 г. была сформулирована генеральная линия компартии-в период перехода к социализму. Здесь были определены
две взаимосвязанные задачи - индустриализация и социалистические преобразования, - причем подчеркнута постепенность выполнения этих задач.
Индустриализация и социалистические преобразования были рассчитаны на 1953-1967 гг., т.е. на три пятилетки. В 1953 г. в Китае начались выборы в местные собрания народных представителей - новые органы власти взамен конференций представителей всех слоев населения. Исполнительными органами власти на местах становились народные комитеты, избираемые собраниями народных представителей. Выборы были многоступенчатыми. В 1954 г. собрания народных представителей провинций, крупнейших городов и автономных районов избрали депутатов Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП) и в сентябре 1954 г. ВСНП приняло Конституцию КНР. Формулировка генеральной линии КПК была включена в текст конституции как определение основных задач государства в переходный период. Первая сессия ВСНП избрала Председателем КНР Мао Цзэдуна, его заместителем Чжу Дэ, председателем Постоянного комитета ВСНП - Лю Шаоци; премьером Государственного совета - Чжоу Эньлая. Был разработан первый пятилетний план развития народного хозяйства КНР на 1953-1957 гг.
Задача первого пятилетнего плана состояла в «создании первичной базы для социалистической индустриализации страны... создании первичной базы для социалистического преобразования сельского хозяйства и кустарной промышленности... создании базы для социалистического преобразования частной промышленности и торговли». Первая часть этой триединой задачи конкретизировалась в плановом задании: за пять лет увеличить валовую продукцию промышленности примерно вдвое, прежде всего - за счет развития или основания новых важнейших отраслей тяжелой промышленности - металлургии, электроэнергетики, автомобилестроения, а также развития транспорта и организации разведки полезных ископаемых. Планы первого и второго года пятилетки были успешно выполнены. Развивались и коллективные формы организации труда в сельском хозяйстве. Из групп трудовой взаимопомощи формировалось все больше сельскохозяйственных производственных кооперативов полусоциалистического типа. Государство 492
все больше влияло на частнокапиталистический сектор экономики, поскольку оно в той или иной форме контролировало снабжение сырьем частных предприятий и сбыт их продукции.
Помощь Советского Союза в создании основ индустриализации Китая существенно возросла. СССР предоставил КНР новые крупные кредиты. Всего же с помощью Советского Союза в Китае было построено более 250 крупных предприятий, цехов и объектов с новейшим оборудованием. В их числе были Аньшаньский, Уханьский, Баотоуский металлургические комбинаты, Чанчуньский автомобильный и Лоянский тракторный заводы. Советский Союз помог построить предприятия тяжелого машиностроения, станкостроения, электроэнергетики, нефтепереработки, химической и других важнейших отраслей производства. С советской помощью создавались крупные транспортные сооружения, включая первый мост через р. Янцзы. В 1950-1960 гг. в КНР было направлено свыше 10 тыс. советских специалистов высокой квалификации. Это были инженеры, техники, рабочие, ученые, преподаватели, врачи, деятели культуры. На советских предприятиях, в вузах и научных учреждениях было подготовлено более 20 тыс. китайских специалистов разного профиля. В общей сложности СССР предоставил КНР кредиты на сумму около 2 млрд, инвалютных рублей на самых льготных условиях. Размах советской экономической помощи Китаю не имел прецедента в истории. СССР оказал содействие КНР и в повышении ее обороноспособности. Все это способствовало укреплению международного авторитета КНР и ее внешнеполитических позиций. Китай принял участие в Женевской конференции 1954 г. по Индокитаю. Вместе с Индией КНР выдвинула в 1954 г. известные пять принципов мирного сосуществования, участвовала в апреле 1955 г. в Бандунгской конференции 29 государств Азии и Африки, сыгравшей важную роль в их сплочении.
В середине 50-х годов компартия уже действовала в обстановке явных успехов. Это вызвало у Мао Цзэдуна и его окружения оторванное от реальности волюнтаристское стремление форсировать индустриализацию и социалистические преобразования. Эти намерения встречали сопротивление трезво мыслящих сил в партии. Началась скрытая борьба между теми, кто выступал за осторожный умеренный курс, за последова
тельность в осуществлении генеральных решений партии, и теми, кто инспирировал забегание вперед. Это левое крыло в партии поддерживало стремление Мао Цзэдуна утвердить свою неограниченную власть.
В первые годы после создания КНР в партии существовала авторитетная группа руководителей, которая ориентировалась на дружбу с Советским Союзом, на повторение советского опыта в деле строительства социализма. Ей удалось в благоприятных условиях сотрудничества КНР с СССР добиться принятия генеральной линии партии, соответствующей реальным условиям Китая. В противовес ей сформировалась группировка сторонников линии Мао Цзэдуна, стоявшая за дальнейшее укрепление власти своего лидера, раздувание культа его личности и за скорейший переход от этапа народной демократии к социалистическому строительству.
Во главе первой группировки стояли Гао Ган и Жао Шуши. Оба они руководили партийными организациями крупнейших промышленных районов: первый - Маньчжурии, второй - Восточного Китая, включая Шанхай. Ни Гао Ган, ни Жао Шуши не принадлежали к непосредственному окружению Мао Цзэдуна. С 1945 по 1953 г. Гао Ган, руководивший партийной организацией и народным правительством Маньчжурии, пользовался значительной самостоятельностью. На последнем этапе крестьянской войны, в 1946-1949 гг., Маньчжурия была основной опорной базой армии и партии, а после образования КНР, стала главной кузницей восстановления и развития тяжелой промышленности. Жао Шуши также многие годы работал не с Мао Цзэдуном, а в подполье, в Шанхае, затем в Новой 4-й армии. Гао Ган был известен как сторонник укрепления дружбы и сотрудничества с Советским Союзом, помощь которого в период крестьянской войны и в годы восстановления была особенно заметна именно в Маньчжурии. Еще до провозглашения КНР Гао Ган в качестве председателя народного правительства Маньчжурии подписал торговое соглашение с СССР. Вместе с ним в Маньчжурии работали сторонники советской ориентации. В той или иной мере к группировке Гао Гана - Жао Шуши негласно примыкали, поддерживали ее или сочувствовали ей такие видные деятели армии и партии, как маршалы Пэн Дэху-ай и.Линь Бяо, генерал Хуан Кэчэн, дипломат Чжан Вэньтянь и
косвенно маршал Чжу Дэ. Прямое или опосредственное участие военных лидеров в группировке оппонентов Мао делало ситуацию весьма опасной.
Борьба за власть между группировками Гао Гана и Мао Цзэдуна не была открытой. Она незримо обострялась по мере того, как разрастался культ личности Мао Цзэдуна, угрожая стране непредсказуемыми последствиями. Вместо того чтобы задуматься об аналогичной опасности развития в Китае культа Мао Цзэдуна, верхушка партии решила избавиться от тех деятелей, которые ратовали за союз с КПСС. Было решено нанести удар по группировке Гао Гана - Жао Шуши.
В марте 1955 г. на Всекитайской конференции КПК обсуждалось «Дело Гао Гана - Жао Шуши». Их обоих обвинили в заговорщицкой деятельности с целью захвата власти в партии и государстве. Гао Ган не признал своей вины и покончил жизнь самоубийством. Тем самым в 1954-1955 гг. Мао Цзэдуну удалось с помощью других руководителей устранить часть опасных для него деятелей и укрепить свое положение в партии.
Осенью 1954 г. по указанию Мао Цзэдуна была развернута новая идеологическая кампания, начавшаяся дискуссией о романе Цао Сюэциня «Сон в красном тереме» («Хунлоумэн», XVIII в.). Критика «немарксистских» взглядов литературоведа Юй Пинбо и других представителей старой китайской интеллигенции - последователей буржуазного философа-прагматиста, литературоведа и публициста Ху Ши - переросла в очередную проработочную кампанию.
В это же время была начата борьба против «контрреволюционной группы Ху Фэна». Литературный критик Ху Фэн был обвинен в антипартийной и контрреволюционной деятельности, арестован и осужден. Развернулась кампания «борьбы с контрреволюцией». Из партии было изгнано и арестовано много ее членов, обвиненных в связях с Ху Фэном. Кампания борьбы с контрреволюцией была развернута по указанию Мао Цзэдуна в 1955 г.
Эта кампания была им использована для распространения в партии системы взаимной слежки. Перед всеми партийными организациями ставилась задача усилить «взаимный контроль» членов партии. Кампания служила целям упрочения режима культа личности. Создавалась обстановка, в которой Мао Цзэ
дун мог пересматривать партийные решения по своему усмотрению, навязывать стране свой курс.
Период 1949-1956 гг. в научной литературе обычно квалифицируется как «восстановительный период», т.е. как возрождение экономики после длительной разрухи, вызванной как японским нашествием, так и крестьянской войной. С окончанием этой войны закончился Тайпинский социально-демографический цикл развития Китая (1870-1949 гг.) и начался новый «династийный» цикл - Коммунистический. На этот раз роль «новой династии» стала играть власть компартии и ее лидера - Мао Цзэдуна в роли императора. Вместо военной и партийной верхушки Гоминьдана и его «вождя» (цзунцай) Чан Кайши с его «царствованием» в период смуты, у власти встала номенклатура компартии - штатская и армейская во главе с новым «вождем». Этот вождь начинал как организатор и политический руководитель крестьянской войны. С ее победой лидер повстанческой борьбы становился главой новой государственности. В 1949 г. произошла трансформация власти. С превращением ее из повстанческой в государственную она изменила свою сущность. В соответствии с китайской традицией азиатской деспотии, эта власть победителей быстро теряла свою прокрестьянскую сущность и превращалась во власть чиновников очередного поколения китайских богдыханов. На этот раз наступило время функционеров компартии в лице ее верхушки и ее лидера - Мао Цзэдуна. В китайской модели исторической эволюции главная ценность - власть, а верховное начало - государство. Повстанческие идеологи - коммунисты -из крестьянских политиков превратились в государственных функционеров, стали людьми не крестьянства, а государства, т.е. новой генерацией китайской бюрократии и обновленной азиатской деспотии. Соответственно изменился статус самого вождя и трансформировалась его природа. Из повстанческого лидера Мао Цзэдун постепенно превращался в крестьянского царя, и очень скоро стал фактически носителем императорской власти в ее новом, партийном коммунистическом обличье, обретший по сути диктаторские полномочия. Вчерашний крестьянский царь все более становился «партийным императором».
Вместе с партийными функционерами и их лидером изменился характер армии. Из народной, крестьянской, повстанче
ской она превратилась в государственную силу, стоящую теперь над крестьянством. Защищая высшие интересы власти и государства, армия стала инструментом в руках партийной верхушки и Мао Цзэдуна. Но перестав быть крестьянской, армия еще не стала антикрестьянской, хотя уже продвинулась в этом направлении.
Как компартия и ее ведущие кадры, так и вчерашние повстанческие военачальники - прославленные маршалы стали функционерами деспотии. В конце каждого цикла китайской истории, т.е. в двух его фазах (кризис и катастрофа), ведущая роль в жизни страны переходила в руки военных. В первой фазе нового цикла (восстановление) власть перетекала от военных к штатским, т.е. от полководцев к чиновникам. Именно это вполне закономерно произошло и после окончания Крестьянской войны 1927-1949 гг. На первый план вышла партийная верхушка, ставшая с обретением ею государственной власти новым поколением бюрократии китайской деспотии. Отныне армия уступила свое верховенство партии, а господство военачальников сменилось их подчинением штатским лидерам во главе с Мао Цзэдуном. Политика и идеология стали выше военной силы и ее носителей. Более того, отныне партия командовала армией. До 1949 г., когда шли военные действия, повстанческие военачальники были фактически независимы от партийного центра в Яньане, теперь же им приходилось стоять перед лидерами партии по стойке «смирно». До 1949 г. Мао Цзэдун тихо сидел в своем убежище, теперь же он вышел на авансцену и заговорил голосом нового хозяина страны.
С тех пор как повстанческая крестьянская власть превратилась в государственность азиатского деспотического типа, она становилась выше любого частного лица, будь то крестьянин, ремесленник, торговец или буржуа. Для китайской деспотии такой «своекорыстный» частник всегда был объектом насилия - объектом повышенного налогообложения и бесцеремонного изъятия его средств. Новая генерация китайской деспотии в лице компартии и ее лидера автоматически поднималась над этой враждебной государству средой - презираемого в традиционном Китае «своекорыстного», «низменного» в своих целях «частника» во всех его ипостасях. В той или иной мере, правда, намного меньшей, это относилось, с молчаливого
согласия элиты, и к имущему крестьянству, особенно к богатым хозяевам.
Основные признаки (т.е. смена фаз, типичная для китайской истории) отмеченной выше трансформации стали реальностью уже в описываемый здесь «период восстановления» (1949-1956). Все они получили дальнейшее развитие по мере укрепления власти компартии и Мао Цзэдуна, ставших преемниками Гоминьдана и Чан Кайши в отправлении функций китайской деспотии.
Глава 2
УСТАНОВЛЕНИЕ ВСЕВЛАСТИЯ КОМПАРТИИ
Укрепляя свою власть над страной, компартия ориентировалась на то, что в деревне еще долго будут существовать отношения трудовой взаимопомощи и сельскохозяйственная производственная кооперация, а наряду с ними останется многомиллионная масса единоличных крестьянских хозяйств. К концу первой пятилетки, т.е. в 1957 г., предусматривалось объединение в сельскохозяйственных производственных кооперативах с частичным обобществлением труда примерно 20% дворов. Однако уже весной 1955 г. была поставлена задача к октябрю 1956 г. довести число сельскохозяйственных производственных кооперативов до 1 млн. План первой пятилетки увеличил наметки кооперирования с 20 до 33% всех крестьянских хозяйств в 1957 г. В компартии не все одобряли ускорение темпов кооперирования, считая такой курс опасным, равно как и применение административных мер воздействия на крестьян вместо предоставления им возможности на собственном опыте убедиться в преимуществах коллективного труда.
Между тем Мао Цзэдун, вопреки реальным условиям страны, требовал форсировать темпы кооперирования и других преобразований социалистического толка. Он намеревался усилить свою власть, сделать возможным лидерство Китая (и свое собственное) среди государств социалистической сис
темы, утвердить его в мировом коммунистическом и национально-освободительном движении. Враждебно встретив развернувшуюся в Советском Союзе критику культа личности Сталина, Мао Цзэдун взял курс на дальнейшее раздувание собственного культа. Великодержавные устремления сочетались у него с ультрареволюционностью: он намерен был «одним махом» построить социализм, преодолев сопротивление реалистически мыслящей части партийного руководства. В июле 1955 г. на совещании секретарей провинциальных, городских и областных комитетов партии Мао Цзэдун высказался за пересмотр принятого весной того же года решения и ускоренное объединение крестьян в кооперативы. Глава партии потребовал довести число кооперативов к октябрю 1956 г. до 1,3 млн., вместо предусмотренного ранее 1 млн., а уже к концу 1957 -началу 1958 г. вовлечь в кооперативы вместо 33% крестьянских хозяйств 50%, поскольку 60-70% крестьян это бедняки и низшие слои середняков, и они «преисполнены энтузиазма идти по социалистическому пути». Сторонников более реалистичной политики Мао Цзэдун обвинил в правом уклоне, растерянности, в том, что они рассматривают вопрос о союзе рабочих и крестьян с позиций буржуазии, кулаков или зажиточных середняков, т.е. слоев, склонных к буржуазной стихийности. Мао Цзэдун отверг советский курс на одновременное развитие колхозов и промышленности, производящей трактора, сельскохозяйственные машины и другую технику. В нарушение принципов кооперирования крестьян на основе полной добровольности и постепенности Мао Цзэдун по существу повторял перегибы и ошибки, допущенные в ходе коллективизации в Советском Союзе.
Мао Цзэдун взял в свои руки непосредственное руководство переустройством деревни, направил острие удара против «правоуклонистского оппортунизма» и нацелил партию на резкое ускорение темпов кооперирования. В 1955-1956 гг. были приняты практические меры, направленные на объединение большей части крестьянства в кооперативы и превращение их в полностью социалистические. Группа сторонников Мао Цзэдуна добивалась «скачка» в проведении социалистических преобразований. Вопреки своим прежним указаниям - проявлять терпение по отношению к крестьянам, не допускать ад
министрирования, соблюдать интересы середняков, в декабре 1955 г. Мао Цзэдун потребовал добиться досрочного выполнения главной задачи переходного периода. Оправдывая свой отказ от использования опыта Советского Союза, Мао Цзэдун вернулся к своему старому тезису об особых качествах и исторической миссии китайских крестьян, которые лучше других трудящихся и поэтому якобы Китай может построить социализм, не оглядываясь на советский опыт.
Началось массовое кооперирование деревни. К июню 1956 г. 110 млн. крестьянских хозяйств (91,7%) были объединены в кооперативы, в том числе 75 млн. - в производственные кооперативы высшего типа. В конце 1956 г. эти показатели составляли соответственно 96,3% и 88%.
Так был совершен первый «скачок». Большая часть крестьянства, прежде всего беднота, поначалу была готова увлечься обещаниями скорого введения социализма и улучшения жизни. Однако треть дворов вообще выступала против кооперирования. Многие крестьяне предпочитали выжидать, почти 40% их относились к кооперативам без энтузиазма, в том числе 20% хотели выйти из кооперативов. Следуя за вождем, партия шла по пути субъективизма. Для Мао Цзэдуна были характерны недооценка или даже игнорирование объективного фактора, представление о решающей роли политических и идеологических кампаний. Он считал, что административные методы работы должны всегда приводить к успеху независимо от реальных условий. Между тем реальность говорила не в пользу сверхбыстрых темпов кооперирования. Проявились внутренние слабости созданных кооперативов, ставшие следствием нехватки кадров руководителей, недовольства части крестьян принудительными мерами, недоступностью сельскохозяйственной техники, которая почти не производилась в Китае. Не было стимулов и возможностей для повышения производительности труда и, следовательно, доходов крестьян в рамках этих объединений. Такова была цена первого «скачка».
В китайской деревне создалась напряженная обстановка. Уже в 1956 г. члены некоторых сельскохозяйственных кооперативов начали выражать недовольство. Не желая признавать свою вину, Мао Цзэдун объяснял крестьянские волнения бюрократизмом руководства и недостаточной воспитательной ра
ботой в деревне местных и центральных руководителей, не сумевших провести в жизнь «гениальные идеи вождя». Отрицательные последствия первого «скачка» в деревне вызвали специфическую реакцию Мао Цзэдуна и его окружения. Вскрылась одна из характерных особенностей эволюции компартии. Принцип самокритики отбрасывался в сторону и заменялся восхвалением любых установок «мудрого вождя». Совершенные по вине Мао Цзэдуна ошибки или замалчивались, или объяснялись неумелым, неправильным выполнением его директив.
Заключив крестьян в кооперативы, партия взялась за буржуазию. По окончании крестьянской войны национальная буржуазия не только не была экспроприирована, но и окрепла. Этому способствовало устранение конкуренции иностранных монополий и «бюрократического капитала», что облегчало рост частного предпринимательства в условиях мирного времени. Компартия ограничивала развитие капиталистического уклада. Для этого использовались различные политические и экономические рычаги. В их числе налоговая политика, монополия внешней торговли, господство государственного сектора в кредитно-финансовой системе, тяжелой промышленности, транспорте и внешней торговле. Наступление государства на позиции буржуазии началось еще раньше - преобразование частнокапиталистического сектора получило большой импульс в результате двух крупных кампаний. Первой стала борьба против «пяти злоупотреблений» в 1952 г. Вторым ударом явилось установление в 1953-1954 гг. государственной монополии на закупки массовых товаров - зерно, масличные культуры, хлопок, ткани и другие изделия. Одновременно была введена нормированная продажа этих товаров населению государственными торговыми организациями. Широко распространились низшие формы госкапитализма. Речь шла о скупке государством продукции частных предприятий, об обеспечении их сырьем или заказами на переработку сырья, принадлежащего государству. Низшими формами госкапитализма в 1955 г. было охвачено более 80% частных предприятий. Началось частичное огосударствление крупных частных предприятий - с числом рабочих более 500. В 1954-1955 гг. 90% таких предприятий были превращены в смешанные, т.е. государственно-частные. Ведущая роль в их управлении принадлежала государству.
С ноября 1955 г. началось сплошное поотраслевое преобразование частной промышленности и торговли. Это была фактически национализация. Частные предприятия переходили под непосредственное управление государственных отраслевых компаний. Капиталистам за принадлежавшие им средства производства выплачивались 5% в год от их капитала. Выплаты предусматривались в течение семи лет. но в дальнейшем этот срок был продлен. Бывшим хозяевам предоставлялась работа. В крупнейших городах - Пекине. Тяньцзине, Шанхае, Нанкине, Ухане, Чунцине, Сиане. Шэньяне и Гуанчжоу - преобразование частной промышленности было закончено в январе 1956 г., а в целом по Китаю кампания завершилась к июню. В розничной торговле к концу 1956 г. доля частного капитала сократилась до 3%.
Национализируя частнокапиталистический сектор посредством «выкупа» предприятий, компартия рассчитывала на раскол буржуазии, имея в виду привлечь на сторону преобразований более дальновидных ее представителей, многих членов демократических партий и молодежь, которая якобы стыдилась своей принадлежности к буржуазии. Между тем политика выкупа средств производства, принадлежавших буржуазии, на деле служила прикрытием экспроприации целого класса, насчитывавшего 8 млн. человек. По существу, это был удар и по демократическим преобразованиям. Как в кооперировании крестьянства, так и в огосударствлении «частника» Мао Цзэдун и его окружение стремились искусственно форсировать экспроприацию частного капитала. Постепенность, последовательность мероприятий была нарушена, что вызвало отрицательные последствия. У новых хозяев не хватало опыта и знаний. В итоге произошло нарушение сложившихся хозяйственных связей между государственными и частными предприятиями. Все это отразилось на экономическом положении страны в худшую сторону.
Вслед за тем частные кустари были переведены в государственный сектор посредством производственной кооперации. Уже завершенное кооперирование крестьянства и национализация частной промышленности предопределили сравнительную легкость этого перевода. К июлю 1956 г. в кооперативы объединились около 90% кустарей. Тем самым с частным сектором в городе было покончено. Выполнение первого пятилет
него плана шло успешно, хотя и требовало большого напряжения. Успехи, казалось, подтверждали правильность и независимость волевых административных методов хозяйствования. Это породило у Мао Цзэдуна и его сторонников неверные представления о неограниченных возможностях субъективного фактора в экономике и политике. При определении темпов и масштабов строительства такой подход способствовал принятию волюнтаристских решений.
Между тем в компартии было немало людей, считавших увлечение быстрыми темпами опасной авантюрой, однако никто из них не мог противостоять Мао Цзэдуну и его сторонникам.
Пользуясь своей непререкаемостью, Мао Цзэдун ставил перед страной волюнтаристский комплекс «китайских методов» решения внутри- и внешнеполитических задач. В середине 50-х годов он выдвинул тезис о преимуществах бедности, отсталости и неграмотности. Он рассматривал Китай как чистый лист бумаги, на котором можно рисовать самые прекрасные иероглифы. Вождь партии разработал всеобщий «закон волнообразного развития», когда чередуются скачок, спад, новый, еще больший скачок. Как глава государства он выдвинул два политических принципа: «пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ» и «длительное сосуществование и взаимный контроль» коммунистической и демократических партий. Был брошен призыв бороться против «северного ветра» и «догматизма», т. е. против влияния советского опыта и международного коммунистического движения. При всем том вождь, охваченный великодержавными амбициями, захотел иметь собственную атомную бомбу.
Экономические успехи подогревали волюнтаризм Мао Цзэдуна. В 1956 г. прирост валовой продукции промышленности по сравнению с 1955 г. вместо запланированных 18,6% составил 28,2%. Большой прирост продукции легкой и пищевой промышленности во многом объяснялся тем, что в 1955 г. после двух неурожайных лет в стране был собран хороший урожай. Все это подогревало стремление Мао Цзэдуна предпринять в развитии экономики новый «скачок», который должен был служить продолжению взятого ранее передового курса. С целью обеспечения «скачка» на 1956 г. был запланирован большой рост капиталовложений.
Между тем волюнтаристская политика Мао Цзэдуна привела к резким диспропорциям и другим отрицательным последствиям в экономике. Обнаружилась острая нехватка оборудования и стройматериалов. Возрос удельный вес незавершенного строительства, что приводило к замораживанию средств. Развивалась штурмовщина и погоня за количественным перевыполнением плана, что оборачивалось снижением качества продукции, авариями и простоями. Такова была плата за торопливость и забегание вперед без учета реальных возможностей страны. Ввиду отрицательных последствий «скачка» для экономики Китая и возникших трудностей позиции Мао Цзэдуна к осени 1956 г., накануне VIII съезда КПК, были не особенно сильны. Подготовка к съезду проходила в обстановке критики культа личности Сталина в Советском Союзе, а это действовало в ущерб влиянию Мао Цзэдуна. В руководстве компартии Китая шла скрытая борьба, что приводило к появлению противоречивых решений. Так, Всекитайская конференция 1955 г. осудила позицию Гао Гана и Жао Шуши, но также еще до XX съезда КПСС фактически осудила идеологию и практику культа личности. Членов партии призывали продолжать борьбу против тенденций к личной диктатуре, которые подрывают принцип коллективного руководства, против подавления внутрипартийной демократии и критики, против преклонения перед «отдельными личностями». В решениях конференции было сказано, что партия должна строго контролировать работу всех своих членов, даже на самых ответственных постах.
Мао Цзэдун и его приверженцы стремились ослабить влияние решений XX съезда КПСС на компартию Китая. В апреле 1956 г. Мао Цзэдун выступил с осуждением решений XX съезда КПСС и заявил, что китайская печать должна их замалчивать, чтобы не возбуждать в китайском народе «нездоровый интерес». Отныне Мао Цзэдун считался главным теоретиком и практиком революционного движения. В соответствии с этим руководство партии выдвинуло в мае 1956 г. установку «пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ».
Этот девиз официально был предложен для преодоления администрирования, поощрения споров в интересах развития науки и искусства. Предполагалось вести свободные дискуссии
между сторонниками материализма и идеализма. Было заявлено. что «каждый писатель может пользоваться любым методом творчества, который он считает наилучшим, и соревноваться с другими писателями». Фактически это была умно задуманная провокация, позволившая выявить всех молчавших прежде идеологических противников диктатуры компартии. Как только эта ловушка сработала, вождь заявил, что выдвинутая установка способствует не перевоспитанию буржуазной интеллигенции. а защите буржуазных взглядов в искусстве, идеалистических концепций в науке. Началась борьба с доверчивыми инакомыслящими - интеллигентами и партийцами.
Ошибки в экономическом строительстве, проведении социалистических преобразований, идеологической работе и других сферах, допущенные руководством КПК в 1955-1956 гг.. культ личности Мао Цзэдуна требовали преодоления, так как мешали развитию Китая.
Для обсуждения этих проблем и был созван в сентябре 1956 г. VIII съезд правящей в стране компартии. К этому времени в КПК насчитывалось 10 730 тыс. членов и кандидатов. Рабочая прослойка в ней увеличилась до 14%. но партия по своему составу оставалась преимущественно крестьянской. К 1956 г. крестьяне составляли 69% ее численности, интеллигенция - 12, прочие - 5%. Такой состав не мог не сказываться на ее идеологии, политике и практической работе. Мелкобуржуазные, националистические тенденции в партии продолжали существовать и развиваться, а иногда даже брали верх.
В отличие от обстановки культа личности Мао Цзэдуна, созданной в предыдущие годы, на съезде преобладало стремление объективно разобраться в прежних достижениях и ошибках, трезво оценить имеющиеся возможности и трудности, правильно определить перспективы развития страны. В основных докладах и выступлениях многих делегатов, а также в решениях съезда прозвучал призыв к «скромности и осмотрительности», к развертыванию критики и самокритики, были осуждены «зазнайство, самоуправство, грубость, самомнение, нежелание советоваться с массами, навязывание другим своего мнения, отстаивание ошибок в целях сохранения своего авторитета». По существу, это было осуждение нараставшего культа личности Мао Цзэдуна, стремившегося к абсолютной вла
сти. В своих решениях съезд подтвердил правильность генеральной линии 1952 г. на ускоренное строительство социализма и тем самым фактически осудил попытки ее пересмотра Мао Цзэдуном. Вместе с тем съезд не подверг открытой критике мероприятия, проведенные в 1955-1956 гг. под давлением Мао Цзэдуна. В сущности съезд был поставлен перед совершившимся фактом. Основной целью экономической политики партии и государства съезд провозгласил социалистическую индустриализацию страны как необходимую материальную базу для технической реконструкции народного хозяйства. Съезд предупредил о том, что меры принуждения и своеволия по отношению к деятелям науки и искусства, методы администрирования ошибочны.
По второму пятилетнему плану развития народного хозяйства (1958-1962) намечалось, в частности, увеличить промышленное производство вдвое по сравнению с заданиями первой пятилетки на 1957 г. Задания второй пятилетки в целом были обоснованы экономически и соответствовали реальным условиям и уровню экономического развития страны. В то же время съезд счел необходимым особо предупредить об опасности «левацкой» авантюристической переоценки реальных возможностей страны. Если принять слишком высокие темпы развития экономики, то это помешает выполнению плана, будет авантюризмом. В отношении основных экономических вопросов съезд занял позицию прямо противоположную курсу группы Мао Цзэдуна и противопоставил этому курсу обоснованную, продуманную, реалистическую программу. На съезде прозвучала глубокая тревога по поводу широкого распространения в Китае таких пагубных явлений, как бюрократизм, голое администрирование, произвол и беззаконие.
Крупные недостатки были вскрыты в работе государственных и партийных органов в национальных районах. Подчеркивалось, что особую опасность при разрешении национального вопроса представлял великоханьский шовинизм. На съезде отмечалась важность помощи, которую оказывают Китаю СССР и другие социалистические страны. Резолюция съезда обязывала партию «продолжать укреплять и усиливать вечную и нерушимую братскую дружбу с великим Советском Союзом и всеми странами народной демократии». Особое вни
мание съезда оыло направлено к преодолению и предупреждению опасных националистических тенденций в партии. В партии все больше сознавали, какой урон наносил ей культ личности Мао Цзэдуна. Съезд постановил проводить в жизнь курс ЦК, направленный против выпячивания заслуг отдельной личности, против ее прославления. Из устава КПК было изъято упоминание об «идеях Мао Цзэдуна» как идейной основе партии. На съезде говорилось о грубых нарушениях внутрипартийной демократии, о широком распространении канцелярско-бюрократических методов руководства, администрировании, раздувании аппарата, зазнайстве, зажиме критики и преследовании за нее.
Тем не менее о недостатках, связанных с культом личности Мао Цзэдуна, говорилось с рядом оговорок и оправданий. Критика субъективизма Мао Цзэдуна велась приглушенно и уравновешивалась ссылками на его «мудрое руководство», не была подкреплена анализом причин ошибок. Непоследовательность в постановке вопроса о культе личности объяснялась большим влиянием, которым пользовался Мао Цзэдун в партии и стране, нежеланием или неспособностью других руководителей выступить открыто против него. И тем не менее общий тон и направленность VIII съезда способствовали тому, что распространение культа личности Мао Цзэдуна было несколько ограничено. Этой же цели отвечал новый устав партии, принятый съездом. В уставе подчеркивалась необходимость неуклонного соблюдения принципа демократического централизма, широкого развития внутрипартийной демократии, критики и самокритики и особенно внедрения во всех партийных органах системы коллективного руководства. Несмотря на все это, группа Мао Цзэдуна не отказалась от своих планов утверждения маоизма как теоретической платформы партии, от волюнтаристских попыток перепрыгнуть через необходимые этапы социально-экономической эволюции.
Потерпев поражение на съезде, Мао Цзэдун решил взять реванш. В первой половине 1957 г. Мао Цзэдун и его сторонники перешли в контрнаступление. Они воспользовались кампанией движения «за исправление стиля», объявленной в партии накануне VIII съезда КПК и приуроченной к 15-й годовщине начала первого подобного движения, проводившегося перед VII съез
дом. И на этот раз целью кампании, так же как в 1941-1942 гг., было укрепить позиции Мао Цзэдуна и его сторонников.
С апреля 1957 г. партийным организациям было предписано руководствоваться в движении «За исправление стиля» не решениями VIII съезда, а докладами Мао Цзэдуна, сделанными в феврале и марте 1957 г. Следовало проверить, как обстоит дело с «разрешением противоречий внутри народа», с проведением курса «пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ». С официальных трибун разного рода совещаний говорилось о поощрении деловой критики, а также добровольного участия беспартийных в движении «за исправление стиля». Подчеркивалась необходимость вернуться к традициям 30-40-х годов, а именно к порядкам «военного коммунизма» времен Крестьянской войны 20-40-х гг., к «деревенскому стилю и партизанским привычкам» вместо «буржуазного стиля», якобы свойственного СССР. Мао Цзэдун ратовал за отказ от принципа материальной заинтересованности трудящихся, за введение уравниловки, за отказ от использования советского опыта.
В движении «за исправление стиля» приняли участие деятели буржуазных демократических партий. Публикуя статьи в газетах, некоторые из этих авторов критиковали порочные стороны однопартийной диктатуры и предлагали ввести в Китае двухпартийную систему по англо-американскому образцу, создав мощную партию буржуазно-демократического толка, которая бы попеременно с КПК формировала правительство КНР. Предлагалось ввести в Китае двухпалатный парламент. Буржуазные политические деятели формулировали эти свои взгляды открыто и определенно. Вместе с тем ими выдвигалось предостережение о «равной опасности» для Китая политики СССР и США.
С начала мая по начало июня 1957 г. продолжалась публикация различных высказываний такого рода, затем была объявлена кампания борьбы против буржуазных правых элементов. 18 июня был опубликован текст речи Мао Цзэдуна «К вопросу о правильном разрешении противоречий внутри народа» с разъяснением курса «пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ». Мао Цзэдун заявил, что наряду с «благоухающими цветами» существуют «ядовитые травы», которые надо выпалывать, т.е. антисоциалистические взгляды и
действия. Кроме того, вождь назвал шесть признаков, служащих для распознавания «благоухающих цветов» и «ядовитых трав», подчеркнув, что наиболее важные критерии - это вопросы о социалистическом пути развития и руководстве компартии.
В сентябре - октябре 1957 г. маоистское руководство призвало разоблачать, изолировать и подавлять буржуазные правые элементы, так как их цель - добиться реставрации капитализма, дискредитации руководства партии во всех областях, особенно - литературы и просвещения.
В ходе широкой политической кампании правым буржуазным деятелям инкриминировались контрреволюционные действия. Их обвиняли в создании подпольных организаций, подготовке восстаний против новой власти. Кроме того, часть капиталистов, которые в 1956 г. потеряли свои предприятия, перешедшие в пользу государства, обвинялась в желании возвратиться к старым порядкам и саботаже с этой целью социалистических преобразований. Говорилось об активизации бывших «помещиков» и кулаков.
Борьба против правых позволила компартии разделаться с политически активной частью буржуазии. Победа компартии была заранее запланирована: правые - сняты с руководящих постов в демократических партиях, в редакциях газет, с постов министров и лишены депутатских мандатов.
Борьбу против правых и движение «за исправление стиля» группа Мао Цзэдуна использовала для раздувания культа его личности, дальнейшего ужесточения режима в партии. В ходе этих кампаний к правым были отнесены многие члены компартии. Любой партиец, известный своими просоветскими симпатиями или недостаточно почтительный по отношению к Мао Цзэдуну, мог быть объявлен «правым элементом».
Борьба против правых плавно переросла в кампанию «проработки» интеллигенции. От жертв травли требовали самобичевания и взаимных «изобличений» в стенгазетах (дацзы-бао) и на собраниях. Обвиненных ссылали на тяжелые физические работы для «перевоспитания». В борьбе против правых нормой объявлялось нарушение законности. Криминалом считалось требование «управлять по закону». «Диктатура пролетариата» и законность противопоставлялись друг другу как взаимоисключающие начала.
Под предлогом борьбы против буржуазного национализма в национальных районах шельмовались местные кадры. Особенно это ощущалось в Синьцзяне. Делался «упор» на преследование национальных кадров, сопротивлявшихся ассимиляторской великоханьской политике. При всем том движение «за исправление стиля» и борьба против правых именовались «социалистической революцией на идеологическом и политическом фронте».
В итоге движения «за исправление стиля» в партии и борьбы против правых роль Мао Цзэдуна стала еще более значимой и его оценка международной обстановки изменилась. В конце 1957 г. вождь КПК заявил, что «ветер с Востока одолевает ветер с Запада». На Совещании представителей коммунистических и рабочих партий, состоявшемся в Москве в ноябре 1957 г., Мао Цзэдун выдвинул тезис о том, что если в случае мировой термоядерной войны «половина человечества будет уничтожена, то еще остается половина, зато империализм будет полностью уничтожен и во всем мире будет лишь социализм, а за полвека или за целый век население опять вырастет даже больше чем наполовину». Делая такие заявления, Мао явно претендовал на особую роль в социалистическом лагере, коммунистическом и национально-освободительном движении. Его самоутверждение основывалось на впечатляющих успехах Китая. Выполнение пятилетнего плана при поддержке Советского Союза и других социалистических стран привело к созданию сотен новых современных предприятий, новых отраслей промышленности, составляющих основу экономической независимости страны - металлургии, энергетики, автомобильной, авиационной, тракторной промышленности, судостроения и станкостроения. Была заложена база индустриализации страны. Промышленное производство в КНР возросло за пять лет на 141%. Увеличилась продукция сельского хозяйства: сбор продовольственных культур - на 20%, хлопка -на 26%. Расширилась площадь обрабатываемых земель. Коренные изменения произошли в экономическом строе Китая. В его экономике государственный и кооперативный секторы хозяйства стали господствующими. Большие успехи были достигнуты в области культуры, ликвидации неграмотности, просвещении, подготовке инженерно-технических и других
кадров. Инженеров и техников в 1957 г. в КНР было уже втрое больше, чем в 1952 г., а число учащихся в средней и высшей школе увеличилось в 2,3 раза. Все эти достижения послужили Мао Цзэдуну и его сторонникам для укрепления культа личности вождя и его власти.
События этого периода явно отражают смену фаз очередного социально-демографического и «династийного» цикла: переход от разрухи к восстановлению страны, а от нее - на рубеж фазы стабильности. Соответственно возрастали силовые возможности новой китайской деспотии. Укрепив свою экономическую и политическую базу, компартия как очередная носительница деспотии на очередной ступени эволюции обрела такую власть над страной, что оказалась в состоянии силовыми методами изменять социальную структуру государства. Как и все предшествующие виды деспотии - императорская, милитаристская и гоминьдановская, - власть компартии по своей природе была враждебна «частнику», т.е. землевладельцу, капиталисту и торговцу. Однако ни одна из предшествовавших компартии властей не вела «классовую борьбу» против частных владельцев, а тем более не планировала их уничтожение. Новая генерация деспотии развязала «классовую борьбу» с «зачисткой» социального пространства от «своекорыстных частников». После ликвидации так называемых «помещиков» этот процесс пошел по нарастающей. Вслед за крупными, средними землевладельцами «под нож» пошли капиталисты. Началось наступление на слой самостоятельных ремесленников и интеллигенцию. В первую свою стадию вступил процесс отчуждения земли у крестьян и их полного подчинения по мере производственной кооперации деревни. Тем самым шла интенсивная «зачистка» социального поля для выравнивания всего населения под одну гребенку. Вместо нескольких частновладельческих слоев и классов создавался социальный идеал восточной деспотии, т.е. полностью от нее зависимая масса - «трудящиеся», «народ», т.е. подданные. Многократно возросшие властные возможности компартии позволили ей перейти к насилию над интеллигенцией, произволу, лозунгам «военного коммунизма». Вместе с крепнущей диктатурой партии росла власть ее вождя, метившего в новые императоры. Культ личности Мао
Цзэдуна приводил к постепенному оформлению по существу монархической формы государственности. Китайская деспотия получила особые возможности для дальнейшего насилия над социумом.
Новая деспотия уже тогда могла пойти на социальное и экономическое насилие над населением. Социалистические преобразования и первый «скачок» в 1956 г. привели к росту социальной напряженности. Сначала проявило недовольство крестьянство, которое вместо обещанного улучшения жизни ощутило снижение своих доходов. Начавшиеся крестьянские мирные выступления были жестоко подавлены «народной властью». Вслед за деревней поднялись городские рабочие. Ликвидация частнокапиталистического сектора в промышленности принесла им существенные потери: снизились заработки, исчезли некоторые льготы, был ликвидирован рабочий контроль на предприятиях. В ответ на ухудшение своего положения рабочие Шанхая весной 1957 г. начали забастовки, охватившие около 600 предприятий, где трудилось до 30 тыс. человек. Власть в конце концов подавила эти «большие беспорядки» 1957 г. в Шанхае. В конце 1956 г. начались волнения в студенческой среде. Вслед за ними с критикой режима за уклонение от курса «пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ» выступила интеллигенция. Власти были напуганы накалом антикоммунистических выступлений. Было репрессировано несколько миллионов человек, из них около полумиллиона были заключены в «лагеря трудового перевоспитания». Расправа над этими людьми велась без суда и следствия. Это была первая в истории китайского коммунистического режима массовая расправа над противниками новой власти после ликвидации «помещиков». Встав на путь репрессий сталинского типа, Мао Цзэдун был глубоко возмущен тем, что в Москве при разоблачении массовых преступлений времен культа личности «втаптывают Сталина в грязь». Он понимал, что это связывает ему самому руки в проведении подобных репрессий.
Почувствовав всю полноту своей власти над населением, партийная диктатура стала предпочитать силовые методы решения всех задач в экономике и политике. Уничтожение любых противников внутри партии, вне ее, в идеологии и иных
сферах становилось нормой и доходило до крайности и до смешного. Так как Мао Цзэдун большое значение придавал ликвидации во всей стране «четырех вредителей» - крыс, воробьев. мух и комаров, - поднятое для участия в этой кампании крестьянское население почти полностью уничтожило этих «четырех вредителей».
В традиционном Китае каждую осень миллионы крестьян под надзором чиновников сгонялись на выполнение трудовых повинностей. В основном это были земляные работы по сооружению водохранилищ, ремонту ирригационных сооружений - дамб, плотин и водосборников, а также рытью новых и расчистке старых отводных и оросительных каналов. С падением монархии эта практика сгона массы людей на земляные работы почти прекратилась. Обретя реальную силу, новая генерация китайской деспотии вернулась к использованию старых методов принудительного труда. Уже осенью 1957 г. компартия согнала огромные массы крестьян для проведения гигантских ирригационных работ. Тогда - в ноябре на земляные работы было направлено более 60 млн. человек. В январе 1958 г. было мобилизовано уже около 100 млн. Бывали дни, когда на сооружение водохранилищ власть сгоняла до 150 млн. человек. Летом 1958 г. эта практика массового сгона людей на земляные работы повторилась. Копать и носить землю должны были и крестьяне и рабочие. Все это в процентном отношении сравнимо со сгоном крестьян в III в. до н.э. императором Цинь Шихуаном и с массовой мобилизацией населения суйским императором Ян-ди в VII в. н.э. на «стройки века» тех времен, каковыми были Великая стена, Великий канал, гробницы и дороги.
Опираясь на всевластие тоталитарного государства, компартия во главе со своим вождем уверовала во вседозволенность при манипуляции послушными массами. Отныне коммунистическое поколение китайской деспотии рассчитывало в первую очередь на силовые методы политики. Партийная власть была готова предпринимать все новые массовые акции с привлечением огромной части населения. Мао Цзэдун и его последователи понимали, что с воспитанным в духе беспрекословного послушания социумом китайской деспотии можно делать все, что угодно власти.
Глава 3
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1958-1960 гг.
Итоги первой пятилетки, крупные успехи, достигнутые, в том числе, благодаря помощи Советского Союза, рост международного авторитета КНР вызвали у Мао Цзэдуна и его сторонников представления о неограниченных возможностях превращения Китая в гегемона, способного диктовать свои требования другим странам, а Мао Цзэдуна - в лидера международного революционного движения. Великодержавные устремления Мао Цзэдуна сочетались с его неудовлетворенностью реальными темпами экономического развития страны. Темпы, установленные VIII съездом, Мао считал слишком медленными. Тем самым решения съезда препятствовали выполнению указаний «великого вождя». Однако встала задача преодоления трудностей, возникших в экономике, особенно в сельском хозяйстве, из-за форсирования индустриализации и кооперирования деревни. Здесь Мао Цзэдун видел выход не в исправлении ошибок, а в том, чтобы добиться более высокого уровня обобществления земли и труда крестьян при новом «скачке». Этому соответствовали и представления Мао Цзэдуна о всемогуществе субъективных факторов - идеологических и административных с лозунгом «политика - командная сила».
В конце 1957 - начале 1958 г. на 3-м пленуме ЦК КПК. на VIII съезде вина за неудачу «скачка» 1955-1956 гг. была возложена на «оппортунистов», якобы сорвавших его реализацию. Мао Цзэдун и его сторонники стали добиваться реабилитации политики «скачка».
В мае 1958 г. была созвана Вторая сессия VIII съезда, работавшая в закрытом режиме. Она утвердила «новую генеральную линию», предположенную Мао Цзэдуном. Был провозглашен так называемый курс «трех красных знамен». Под этим подразумевались «большой скачок», народная коммуна и
«новая генеральная линия». Задача формулировалась так: «Напрягая все силы, стремясь вперед, строить социализм больше, быстрее, лучше, экономнее». Ставший тоталитарным в сфере идеологии и политики коммунистический режим переносил силовые методы в область экономики. Речь шла об отмене прежней генеральной линии, намечавшей постепенное, рассчитанное на относительно длительный период (до 1967 г. включительно) осуществление в основном планов индустриализации и социалистических преобразований. Вместо этого был навязан путь волюнтаристских мер, призванных обеспечить «сверхбыстрые» темпы строительства социализма, «большой скачок в промышленности и сельскохозяйственном производстве».
Главным стало восхваление начавшегося весной 1958 г. «всеобщего скачка в социалистическом строительстве». Были забыты уроки неудач 1956 г. В то время как на VIII съезде критиковалось стремление к торопливому забеганию вперед без учета реальных возможностей страны - через два года, на Второй сессии VIII съезда партии, говорилось уже совсем иное: неудачи квалифицировались как проявление «некоторых отдельных недостатков», допущенных при скачке 1956 г. В партии были реалисты, скептически относившиеся к новой попытке предпринять «большой скачок». Они говорили об опасности перенапряжения людей, расточительства средств и материалов, нарушения равновесия между доходами и расходами, диспропорции в развитии отдельных отраслей производства. Существовала оппозиция авантюристическому курсу, и часть кадровых работников предупреждала о вероятности повторения ошибки 1956 г., состоявшей в забегании вперед.
На Второй сессии съезда был выдвинут тезис о «седлообразном развитии»: «скачок - консерватизм - большой скачок». Тем самым «теоретически обосновывались» волюнтаристские эксперименты. Вместо принципа планомерного пропорционального развития был выдвинут принцип неравномерного развития. Было решено при условии преимущественного развития тяжелой промышленности одновременно развивать и сельское хозяйство. При централизованном руководстве, всестороннем планировании, разделении труда и кооперировании предлагалось одновременно развивать и промышленность центрального подчинения и местную промышленность. Следовало
одновременно развивать и крупные, и средние, и мелкие предприятия. Этот призыв «идти не на одной, а на двух ногах» привел к движению за выплавку стали примитивным способом, что должно было, по замыслу его организаторов, вывести Китай в кратчайший срок в ряды передовых индустриальных держав. Предприняв ревизию решений VIII съезда, Мао Цзэдун и его окружение маскировали это, выдвигая на первый план вопрос о темпах развития. На расширенном совещании Политбюро ЦК КПК в Бэйдайхэ (пров. Хэбэй) в августе 1958 г. превозносился высокий урожай этого года: 375 млн. т зерна, т. е. примерно вдвое больше, чем в 1957 г. Это была подтасовка. В действительности в 1958 г. зерна было произведено около 250 млн. т. Исходя из дутых показателей, Мао Цзэдун заявил, что «зерновая проблема в основном решена», и предложил бросить все силы на то, чтобы в 1958 г. удвоить производство металла по сравнению с 1957 г. Вождь считал, что, прибегая к «глубокой вспашке» и «загущенным посевам», можно быстро добиться дальнейшего роста урожайности и в ближайшем будущем сократить на треть площадь посевов. На этом основании Мао Цзэдун предложил за три - пять - семь лет превратить Китай в великое индустриальное государство. Глава партии заявил о необходимости пересмотра советского опыта; т.е. сначала заниматься подъемом сельского хозяйства, а уже потом развивать промышленность.
Мао Цзэдун претендовал на роль единственного продолжателя теоретических изысканий классиков марксизма. Вождь выступил за насаждение в Китае порядков «военной демократии», характерных для компартии и армии в годы крестьянской и антияпонской войн. Уравнительное распределение на основе бесплатного натурального снабжения он называл «военным коммунизмом» и отождествлял понятия «военный коммунизм» и «коммунизм». Он выдвигал свой идеал казарменного коммунизма: рабочий день не ограничивается, людей «перемещают тысячами и десятками тысяч...».
Формулируя такое представление об идеальной организации общества, Мао Цзэдун выразил резко отрицательное отношение к опыту Советского Союза, а также к генеральной линии КПК, выработанной в 1952 г. и утвержденной ее VIII съездом. В замене натурального снабжения заработной платой Мао
видел введение «буржуазного права» и «распространение буржуазной идеологии». Вождь заявил: «Мы должны искать собственный путь». По существу, его высказывания отражали взгляды многочисленных выходцев из непролетарской среды, - представления, сформировавшиеся некогда в армии или партизанских отрядах, которые долгие годы действовали в сельской местности. Город для этих людей был категорией чуждой и враждебной, ассоциировался лишь с буржуазией, буржуазной идеологией и буржуазными порядками. Для борьбы со всем этим и для введения уравнительной системы распределения Мао Цзэдун считал необходимым создание народных коммун, причем не только сельских, но и городских. В связи с этим он подчеркивал важность применения методов принуждения, т.е. «сочетать Маркса с Цинь Шихуаном». По мнению Мао Цзэдуна, обеспечить строгий контроль над населением Китая можно путем организации коммун по армейскому образцу. Глава партии настаивал на повсеместном образовании народного ополчения и выдвинул формулу: «Весь народ - солдаты». Для Мао Цзэдуна «собственный путь» Китая означал превращение всей страны в огромную военизированную «коммуну», в которой пища и одежда распределяются по уравнительному принципу. Идеал Мао Цзэдуна напоминал представления тайпинов о государстве всеобщего благоденствия.
Совещание в Бэйдайхэ приняло решение о повсеместном создании народных коммун. Тем самым был узаконен начатый по инициативе Мао Цзэдуна процесс «коммунизации» китайской деревни. Предполагалось, что в народных коммунах будут сочетаться промышленность, сельское хозяйство, просвещение и военное дело и что избранный курс необходим для руководства крестьянами. Он должен привести к активизации социалистического строительства, ускоренному построению социализма и постепенному переходу к коммунизму. Такой переход будет обеспечен созданием вместо кооперативов народных коммун. Утверждение о социалистическом характере коммун обосновывалось тем, что «коллективная собственность» превратится в «общенародную» за три-четыре года или за пять-шесть лет. Таким образом, построение коммунизма в Китае уже не представлялось далекой перспективой.
Формирование коммун началось еще весной 1958 г., а после заседания в Бэйдайхэ резко ускорилось. Вскоре из 720-740 тысяч сельскохозяйственных производственных кооперативов было образовано 26 тысяч народных коммун, каждая из которых в среднем охватывала 20 тыс. человек. В коммуне обобществлялись не только труд и основные средства производства, но и практически все имущество крестьян, в том числе приусадебные участки. Вводилось уравнительное распределение доходов. Прежде всего оно выражалось в организации бесплатного питания в общественных столовых. Это означало ликвидацию материальной заинтересованности и принципа распределения по труду. Коммуна становилась административной ячейкой. Ее руководящий орган - правление - было объявлено одновременно местным административным органом. В коммунах был военизирован не только труд, но даже быт. Следовало развивать наряду с сельским хозяйством промышленное производство. Крестьяне должны были сами плавить металл, изготовлять сельскохозяйственный инвентарь и транспортные средства.
Каждая из 26 тысяч образованных коммун состояла в среднем из 30 кооперативов, объединявших около 5 тысяч крестьянских семей. К концу 1958 г. по приказу сверху уже все 120 млн. существовавших тогда крестьянских дворов были загнаны в коммуны, каждая из которых включала примерно 20 тысяч человек, т.е. зачастую - население целой волости. Для этого массового перехода потребовался всего один месяц. В кооперативе крестьянин хотя бы номинально считался частным владельцем своего бывшего участка, но теперь с этим было покончено. Перешедшая от кооператива к коммуне частная, хотя и кооперативная, земля крестьянина номинально становилась собственностью коммуны, а фактически - государства. Тем самым произошла окончательная экспроприация крестьянской земли, переходившей, по сути, в разряд верховной земельной собственности китайской деспотии. Под лозунгом коммунизации казна отобрала у крестьянства землю и сосредоточила ее всю в своих руках. Произошло массовое ограбление крестьян новой властью.
Экспроприация компартией всей крестьянской земли означала, что к казне отошли не только бывшие «помещичьи» владения, ранее розданные крестьянам в ходе аграрной рефор
мы - вместе с бывшими владениями крупных, средних и мелких арендодателей-рентополучателей государство захватило и исконные крестьянские земли - земли бывших самостоятельных хозяев, владевших своими участками наследственно, в течение многих веков. Таким образом, насаждение коммун стало гигантским социально-экономическим переворотом, фактически небывалым доселе в китайской истории актом насилия.
В народных коммунах произошло тотальное обобществление всей жизни крестьян. Земли кооперативов автоматически передавались в коммуну. Приусадебные участки ликвидировались. Отменялись распределение по труду и личные доходы отдельных дворов. Были обобществлены снабжение, питание и иные бытовые нужды крестьян. Устанавливался тотальный контроль государства за духовной жизнью сельского населения. Крестьяне были обязаны совместно трудиться, совместно питаться, заниматься военной подготовкой и изучением пропагандистских материалов компартии. Тем самым коммуна стала экономической, социальной, военной и политической организацией, полностью контролируемой парткомом и иными властями. Коммуны становились низовыми административными ячейками, облегчавшими установление тоталитарной системы контроля и подавления. В итоге была установлена абсолютная власть китайской деспотии над крестьянством. Был достигнут наивысший уровень господства госаппарата над населением, какого никогда не было в императорском Китае (там власть бюрократии над крестьянством оставалась относительной и опосредственной). Ни Цинь Шихуан, ни суйский Ян-Гуан, ни цинский Хунли не имели столь жесткой и реальной власти над крестьянской массой. К этому добавился тотальный контроль над городским населением. Такого всевластия сумел достичь тайпинский монарх Хун Сюцюань. да и то только в пределах собственной столицы - своего рода огромной нанкинской городской коммуны. Идя по стопам этого монарха, Мао распространил политику коммунизации и на города.
В коммуне мужчины и женщины выходили на работу в поле ежедневно. Иногда супругов разлучали, так как считалось, что семья мешает духу коллективизма. В первое время в стране поддерживался энтузиазм по поводу коммунизации деревни. Хороший урожай лета 1958 г. добавил эйфории.
Партийная пропаганда твердила крестьянству, что понадобятся всего «три года упорного труда», а затем наступят «десять тысяч лет счастья». С одной стороны, крестьянство позволило себя убедить в реальности такой сказки, а с другой - оно уже ничего не могло поделать под мощным давлением партийной диктатуры и вновь окрепшей китайской деспотии. Обещая счастливое коммунистическое завтра, компартия воспользовалась извечной мечтой крестьянства о счастливом будущем. В Китае всегда верили в наступление либо царства будды Майтрейи, либо идеального общества Датун или Тайпин, т.е. своего рода царствия Божия на земле.
Вместо всеобщего счастья коммунизация деревни принесла крестьянам массу новых тягот. Вместо отдыха от полевых работ они были обязаны добывать, возить и носить уголь и руду, варить так называемую «сталь» в деревенских малых и средних металлургических печах. При всем том им велено было бороться с «четырьмя вредителями» - крысами, мухами, комарами и воробьями. Степень эксплуатации живого труда в коммунах была доведена до крайнего предела. От усталости крестьяне валились с ног.
В коммунах отдавалось столько времени «политпросвещению», что многие поля просто не обрабатывались. Кроме того, часть урожая терялась при хранении и транспортировке. Руководители коммун в страхе перед высшим начальством подтасовывали данные, дабы Мао Цзэдун чувствовал себя счастливым. В итоге вместо 375 млн. т зерна реально было всего 250 млн. По приказам начальства крестьянам приходилось производить глубокую вспашку земли и слишком плотные посадки риса.
В первом случае разрушался плодородный слой почвы, а во втором - урожай начинал гнить на корню. Обе эти новации вели к кризису сельскохозяйственного производства. Создавая видимость больших успехов, местные власти скрывали истинное положение дел, прибегая к подтасовке отчетов и показухе во время инспекционных поездок высшего партийного начальства.
Под давлением пропаганды крестьяне пустили на переплавку в кустарных печах свою металлическую посуду и другие предметы домашнего обихода. Для растопки этих печей использовали простую мебель из хижин - фанз. Домашние пе
чи были разобраны, и готовить пищу было негде и не на чем. Приходилось питаться в «общественной столовой». Вскоре и там стало не хватать еды. В спорах за нее вспыхивали драки, старым и больным оставались объедки. В деревне росли недовольство и апатия: крестьяне поняли всю бесцельность «битвы за сталь». Вокруг кустарных печей росли горы шлака и готового металла, непригодного к дальнейшему использованию.
Обобществление личного имущества, тотальная уравниловка, принудительный труд до изнеможения скоро привели к падению производительности труда и снижению активности сельского населения. Росли отчисления в различные общественные фонды. В «общественных столовых» накопленные запасы быстро истощались и пищевой рацион крестьян сокращался. Произвол начальства и хаос в управлении коммунами угнетающе влияли на людей. В деревне накапливалось социальное недовольство и разочарование в недавних щедрых обещаниях скорого всеобщего благополучия.
Тем не менее массовая и быстрая коллективизация крестьянства, лишенного как самой земли, так и владельческих прав на нее, укрепило в руководстве партии сознание своего могущества и вседозволенности. По приказу партии всю страну охватило массовое движение за перевыполнение планов, за развитие кустарного производства металла, добычу угля и руды, изготовление различной продукции. Под упомянутым лозунгом «Три года напряженного труда - десять тысяч лет счастья» партия к осени 1958 г. заставила миллионы людей участвовать в «битве за сталь»: по всему Китаю уже действовало более 700 тыс. кустарных доменных печей. Всего на кустарное производство металла было мобилизовано до 100 млн. человек.
В экономике готовился новый «скачок». Мао Цзэдуна и его окружение не устраивало планомерное развитие промышленности. Оно было объявлено слишком медленным. По разработанному в июле 1958 г. новому варианту второго пятилетнего плана было намечено в 1962 г. произвести в 6,5 раза больше, чем в 1958 г., промышленной продукции и в 2,5 раза -сельскохозяйственной. Было резко повышено задание по производству стали: в 1958 г. следовало выплавить 10,7 млн. т, т.е. вдвое больше, чем в 1957 г. Такого фантастического роста производства предполагалось достичь в том числе путем мас
совой выплавки металла «местными способами». Чуть ли не каждый китаец обязан был принять участие в этой всенародной «битве за сталь». В городах и сельской местности по всей стране сооружались кустарные доменные и сталеплавильные печи. «Битву за сталь» сравнивали с Хуайхайской битвой -одним из главных сражений крестьянской войны. Желая скорее покончить с хозяйственной отсталостью Китая, Мао Цзэдун и его окружение нагнетали в стране фанатизм: населению внушалось, что победоносный исход «битвы за сталь» обеспечит быстрое решение всех экономических проблем. Проходил проверку тезис Мао Цзэдуна о том, что бедность народа порождает неукротимое желание покончить с ней. Неграмотность народа позволяет делать с ним все, что угодно вождю. Заявив, что китайский народ «представляет собой чистый лист бумаги, на котором можно рисовать самые прекрасные картины», Мао Цзэдун в «битве за сталь» пытался подтвердить правильность этого тезиса. Планы в других отраслях были пересмотрены также с учетом поощрения кустарных методов производства.
В итоге в середине 1958 г. был начат «большой скачок», т.е. Китай «одним махом» должен был выйти в разряд передовых промышленных держав, а для этого - не только быстро увеличить свой экономический потенциал, но и полностью использовать трудовые ресурсы. Все усилия направлялись на удвоение выпуска стали. Был выдвинут лозунг «Вся партия, весь народ борются за сталь». Для достижения поставленных целей было мобилизовано несколько десятков миллионов человек. В сельских районах для «битвы за сталь» повсюду были созданы специальные бригады, одни - занятые выплавкой металла, другие - его транспортировкой. Масса людей была вынуждена работать с огромным напряжением. Были отменены ограничения продолжительности рабочего дня. Сдельная заработная плата упразднялась. Единственным стимулом развития производства объявлялась «коммунистическая сознательность». Считалось, что главная потребность всех людей - трудиться независимо от вознаграждения.
«Битва за сталь» и «большой скачок» охватили всю страну. В деревнях, городских кварталах были сооружены сотни тысяч примитивных чугунолитейных и сталелитейных печей, около.90% из которых - в сельской местности. Было открыто
множество мелких карьеров, в которых добывались руда и уголь. Кустарные чугуноплавильные и сталеплавильные печи, построенные во дворах институтов, школ, больниц и театров, делались из сырой глины без огнеупоров. Выплавка металла в них требовала небольших затрат, но в целом по стране издержки составили огромную сумму, поскольку такое производство поддерживалось ценою огромных человеческих усилий: по сравнению с современными предприятиями расход живого труда здесь возрастал в 8-10 раз, овеществленного - в 2-3 раза. Для получения 1 т чугуна расходовалось 50-60 человеке дней. «Битва за сталь» дезорганизовала всю экономику страны. Основные народнохозяйственные грузопотоки оказались заторможены, так как транспорт обслуживал «битву за сталь». Миллионы крестьян-мужчин были оторваны от сельскохозяйственных работ, в поле же работали в основном женщины. Мужчины переносили в корзинах, перевозили в тачках, на велосипедах за десятки километров руду, уголь, чугун и варили металл. Гигантские затраты труда пошли впустую. Страна понесла огромный материальный ущерб. Это была заранее обреченная на провал попытка строить социализм «сверхбыстрыми темпами» на крайне примитивной технической базе. Ускоренный переход к коммунизму в экономически отсталой стране не состоялся.
Раньше всего признаки кризиса обнаружились в сельском хозяйстве. Насаждение коммун, уравниловка, отказ от принципа материальной заинтересованности, перенапряжение людей в связи с «битвой за сталь» принесли свои плоды. В первую очередь дали о себе знать плохое качество уборки урожая, перебои в снабжении продуктами ряда районов из-за дезорганизации транспорта и отвлечения рабочей силы на «малую металлургию». Закрывая глаза на реальное положение дел, маоистское руководство стремилось подчеркнуть значение народной коммуны как наиболее жизнеспособной и целесообразной формы перехода от социализма к коммунизму и первичной ячейки коммунистического общества. Мао Цзэдуна преподносили как главного марксистского теоретика, а он заявил, что страна не должна топтаться на этапе социализма и что система бесплатного снабжения, осуществляемая в народных коммунах, начинает содержать в себе ростки коммунистического принципа «каждому по потребностям». Между тем уже нельзя
было отмахиваться от неблагополучного положения в деревне, связанного с нарушением принципа оплаты по труду. И в ноябре - декабре 1958 г. VI пленум ЦК принял решение о том, что нельзя перескочить через этап социализма и «в течение известного промежутка времени» в доходах членов коммун оплата по труду должна занимать «даже главное место». Пленум предостерег против поспешного перехода к коммунистическим принципам распределения. Были подвержены критике те, кто, забегая вперед, пытался отменить товарное производство и товарообмен, преждевременно отрицая важную роль товара, стоимости, денег, цен в народном хозяйстве. Тем самым пленум был вынужден отвергнуть точку зрения Мао Цзэдуна насчет вредности замены натурального снабжения заработной платой. Пленум принял решение о трех ступенях собственности и управления в народных коммунах. Первой ступенью была признана производственная бригада («основная единица организации труда»), второй - крупная производственная бригада («хозрасчетная единица») и третьей - коммуна. Это означало осознание необходимости внутренней перестройки коммун. Вместе с тем не последовало отказа от авантюристических и претенциозных планов «досрочного перехода к коммунизму» за несколько лет. Напротив, пленум призвал к дальнейшей борьбе с «консерватизмом» и утвердил новые показатели плана развития хозяйства на 1959 г., названный «решающим годом трехлетней упорной борьбы». Выполнение этих наметок означало бы, что по выплавке стали Китай подошел вплотную к уровню Англии, а первоначальное максимальное задание второго пятилетнего плана перевыполнено в 1,5 раза. Пленум удовлетворил предложение Мао Цзэдуна о невыдвижении его кандидатуры для избрания на следующий срок Председателем КНР, с тем чтобы у него было больше времени для дальнейшего развития марксистско-ленинской теории. С одной стороны, это избавляло вождя от возможной критики за ошибки, с другой - способствовало дальнейшему укреплению культа его личности. Вместе с тем укрепить свои позиции как руководителя партийного аппарата и главы государства получил возможность Лю Шаоци. Мао Цзэдун принял решение об уходе с поста Председателя КНР, когда почувствовал, что его авантюристические эксперимен
ты в экономике терпят крах. Он поспешил отойти в сторону, с тем чтобы позднее свалить вину за последствия своей политики на других.
Курс «трех красных знамен», т.е. «новой генеральной линии» партии, народных коммун и «большого скачка», привел к плачевным результатам. «Битва за сталь» дорого обошлась стране. Из 10 млн. т выплавленного металла, о которых говорилось в официальных сводках, третью часть составлял брак непригодный даже для переработки, и еще треть появилась в результате приписок. В кустарной выплавке металла расходы рабочей силы и топлива оказались в десять раз больше, чем при современной промышленной плавке. В итоге для современной металлургии стало не хватать сырья и топлива. Снизилась производительность труда и упало качество продукции. Масса угля была сожжена в кустарных печах, т.е. израсходована впустую. Нехватка угля на электростанциях вызвала перебои в снабжении электроэнергией фабрик и заводов, которые порой вынуждены были прекращать работу. Возникло напряженное положение на транспорте, был нанесен тяжелый удар и по современной промышленности. С учетом снижения эффективности в работе деревенских коммун экономика оказалась в катастрофическом положении.
Создание народных коммун привело к кризису в сельском хозяйстве. Было объявлено о рекордном урожае 1958 г., достигшем почти 300 млн. т. Однако оказалось, что треть этого показателя составляли бюрократические приписки. Уже в декабре стала ощущаться нехватка продовольствия. К весне следующего года возник дефицит овощей и других продуктов питания. К лету 1959 г. ситуация еще более обострилась. Реальностью стали нехватка зерна для проведения весенних полевых работ, а затем и падение сельскохозяйственного производства. Ухудшилось снабжение городов продовольствием. Быстро росли инфляция и диспропорции между отраслями экономики народного хозяйства. Резко осложнилась обстановка на транспорте.
Кризис, обострившийся в 1959 г., в 1960 г. перерос в катастрофу. Урожай зерновых оказался ниже, чем в 1954 г. Почти вдвое сократился сбор хлопка и масличных культур. Резко уменьшилось поголовье скота. В Китай пришел голод, продолжавшийся и в следующем году. Наводнения в 1959 и 1960 гг.
также сказались на сборе зерновых, их производство настолько упало, что Китай был вынужден закупить 10 млн. т зерна за границей. В 1960 г. плохие погодные условия, особенно засуха, вызвали массовый голод. В эти тяжелые годы, по официальным данным, умерли от голода 20 млн. человек. Больше всего пострадали дети. Эта катастрофа стала моральным и политическим приговором режиму Мао Цзэдуна.
Провал политики «большого скачка» и «битвы за сталь» становился все более очевидным. На экономику тяжким грузом легли огромные затраты физических сил рабочих и крестьян и большие материальные издержки, вызванные повсеместным дорогостоящим кустарным производством низкокачественной стали и другой продукции. Экономические потери во время всенародной выплавки металла достигли 2 млрд, юаней. Вместе с тем обострились диспропорции между отдельными отраслями хозяйства. В сельском хозяйстве уже в 1959 г. обнаружились тяжелые последствия насаждения коммун и распространения уравнительного распределения доходов. В деревне возникло тревожное положение и массовое недовольство крестьян порядками в коммунах. Эти настроения нашли отражение и в армии. Мао Цзэдун был вынужден признать, что «несколько сот миллионов крестьян и бригадиры малых бригад объединились для сопротивления парткомам», что «народ неспокоен, армия неспокойна». Вождь выступил за устранение «поветрия коммунизации» - уравниловки и экспроприации имущества и доходов крестьян, против чрезмерных производственных заданий и принуждения к безвозмездному труду на строительстве дорог, каналов, водохранилищ и т.д. Тем самым Мао отводил от себя ответственность за содеянное и сваливал вину за свои авантюристические эксперименты на других.
Вместе с тем верхушка компартии продолжала придерживаться далеких от реальности представлений о возможностях китайской экономики. В то же время у некоторых руководителей обнаружился более трезвый подход к курсу «трех красных знамен». Разногласия в оценке создавшегося положения и споры по поводу дальнейшей политики становились все более острыми. Однако противоречия в руководстве нарастали не только ввиду провала экономического курса Мао Цзэдуна, но и в связи с переходом его к авантюристической внешней политике.
Вождь считал, что международная напряженность полезна революционным силам. Кроме того, он стремился стимулировать «скачок» и всеобщую военизацию страны используя внешние факторы. На совещании в Бэйдайхэ в августе 1958 г. Мао Цзэдун прямо выступил против курса на оздоровление международной обстановки. Вождь утверждал, что напряженность более выгодна Китаю, чем Западу, так как она якобы способствует росту влияния компартий и увеличению производства в КНР. В августе же 1958 г. Китай вызвал обострение обстановки в Тайваньском проливе: был предпринят артиллерийский обстрел прибрежных островов, занятых гоминьдановцами. Руководство КНР в период «тайваньского кризиса» стремилось не допустить разрядки международной напряженности, добиваясь обострения положения в мире, особенно -советско-американских отношений. Мао Цзэдун заявил, что не следует опасаться мировой войны с применением атомного оружия. Расчет был на то, что в войне между СССР и США Китай сохранит силы и сможет занять господствующее положение в мире. Мао Цзэдун и его сторонники были готовы подвергнуть мир угрозе атомной войны ради своих великодержавных целей. Гегемонизм китайского руководства обнаружился в вооруженном конфликте с Индией. В 1958 г. КНР стала добиваться пересмотра границы с Индией. Территориальные претензии Китая были отклонены в Дели. В районе китайско-индийской границы в 1959 г. произошли опасные вооруженные инциденты. Мирное урегулирование китайско-индийского пограничного конфликта было достигнуто.
Поворот группы Мао Цзэдуна во внешней политике к отказу от дружбы с СССР происходил постепенно. Уже в 1958 г. в период «большого скачка» и создания народных коммун правительство КНР начало инспирировать и поощрять акты враждебности по отношению к советским людям, работавшим в Китае. На китайских промышленных и других предприятиях в обстановке «скачка» нарушались технические нормы и техника безопасности, перед рабочими ставились нереальные задачи, практиковалось очковтирательство. Советские специалисты не могли относиться к этому одобрительно. Их оскорбляли, называли «консерваторами», всячески третировали и провоцировали. Москва протестовала, но Пекин игнорировал эти
протесты, и в августе 1960 г. советские специалисты были отозваны из Китая. Двусторонние отношения были основательно испорчены. Отзыв из Китая советских специалистов послужил еще одним желанным поводом для очернения СССР.
Провалы в экономике маоисты компенсировали и маскировали нагнетанием националистических настроений. Был выдвинут лозунг «опоры на собственные силы», - как следствие намерения Мао Цзэдуна порвать связи с СССР и другими социалистическими странами, навязав международному коммунистическому движению собственный курс. В апреле 1960 г. Пекин открыто выступил со своей «особой» платформой, опубликовав сборник в основном редакционных статей из журнала «Хунци» и газеты «Жэньминь жибао» под общим заглавием «Да здравствует ленинизм». Весь пафос сборника был направлен против политики мирного сосуществования, против возможности предотвращения мировой войны.
Мао Цзэдун и его последователи использовали все возможности, чтобы навязать свой особый курс коммунистическим и рабочим партиям, но в ноябре 1960 г. стала очевидной угроза полной изоляции маоистов.
Тем временем ряд деятелей партии, прежде всего заместитель премьера и министр обороны Пэн Дэхуай, выступили против опасного курса Мао Цзэдуна во внутренней и внешней политике. Критику этого курса поддерживали также заместитель министра иностранных дел Чжан Вэньтянь и заместитель министра обороны и начальник генштаба НОА Китая Хуан Кэчэн.
Пэн Дэхуай в открытом письме к Мао Цзэдуну анализировал тяжелые по своим последствиям просчеты в руководстве народным хозяйством: завышение планов, распыление средств и допущение диспропорций. В письме говорилось о растранжиривании материальных ресурсов и людских сил при организации массовой выплавки стали, о напряженности в различных областях общества. Пэн Дэхуай критиковал субъективизм и авантюризм, а также головокружение от успехов, азарт, приводящий к ошибкам, несостоятельность заявлений о том, что «коммунизм наступит очень быстро». Фактически Пэн Дэхуай говорил об опасности необоснованных и гегемонистских планов Мао Цзэдуна, критиковал попытки заменить экономические законы лозунгом «политика - командная сила», считал
необходимым бороться с субъективизмом и левацким уклоном, тщательно проанализировать уроки «скачка» 1958 г. Пэн Дэху-ай писал, что политика «большого скачка» и создания народных коммун причинила авторитету партии огромный ущерб. И Пэн Дэхуай и Чжан Вэньтянь указывали на нарушение в стране принципа коллективного руководства, на практику единоличных решений по принципиальным вопросам. Письмо было воспринято Мао Цзэдуном как вызов его политическому курсу и его власти. Разногласия между Пэн Дэхуаем и Мао Цзэдуном отражали борьбу реалистических сил в КПК против авантюризма. Ответный огонь критики и возмущения Мао Цзэдуна был направлен в основном на Пэн Дэхуая.
Вождь объявил Пэн Дэхуая и тех, кто его поддержал, «правыми оппортунистами». Мао утверждал, что Пэн Дэхуай якобы намерен, опираясь на армию, разрушить диктатуру пролетариата, расколоть партию, что он образовал внутри партии фракцию. Считая себя непогрешимым, Мао утверждал, что Пэн Дэхуай и его сторонники участвовали в «антипартийной заговорщицкой группировке» Гао Гана.
Между тем недовольство результатами «курса трех красных знамен» широко распространилось среди партийных работников - от низовых до высших. Учитывая это, Мао стремился расколоть лагерь противников, оклеветать и изолировать тех, кто не проявил склонности к повиновению ему. Главе партии надо было свалить на местные кадры вину за провалы в экономике, за «поветрие коммунизации», вылившееся в экспроприацию имущества крестьян и уравниловку. Мао запугивал партийных руководителей угрозой общего развала государства, раскола партии и восстания народа. Он старался не допустить открытого разбора его ошибок и провалов. На Лу-шаньском совещании (июль - август 1959 г.) Мао Цзэдун открыто угрожал своим критикам военным переворотом: «Я уйду, я пойду в деревню и возглавлю крестьян, чтобы свергнуть правительство. Если Освободительная армия не пойдет за мной, то я пойду искать Красную армию», имея в виду повстанческую крестьянскую армию 20-30-х годов.
После этого совещания в августе 1959 г. в Лушане (пров. Цзянси) состоялся VIII пленум ЦК КПК. Были сокращены плановые задания на 1959 г. по стали, углю, зерновым и хлопку.
Фактически дезавуировалось принятое в 1958 г. решение группы Мао Цзэдуна о новых заданиях второй пятилетки. Под нажимом Мао Цзэдуна пленум объявил главной опасностью «правый оппортунизм». Под это определение попали те, кто называл «большой скачок» и создание народных коммун «мелкобуржуазными движениями фанатиков», а именно «антипартийная группа во главе с Пэн Дэхуаем», включавшая Чжан Вэньтяня и Хуан Кэчэна. Пэн Дэхуай и его сторонники были обвинены в выступлении против «новой генеральной линии», против «большого скачка» и народных коммун, против маоистского принципа «политика - командная сила». Все члены «группы» были сняты со своих постов.
Мао Цзэдуну удалось подавить оппозицию своему курсу. Тем самым создавалась возможность новой широкой кампании борьбы против «правых», т.е. преследования всех недовольных его безумными экспериментами. В конце 1959 и в 1960 г. в КНР началась чистка партии, последовали массовые ссылки в деревню на трудовое «перевоспитание» всех заподозренных в оппозиции курсу Мао Цзэдуна.
В 1958-1960 гг. последствия «большого скачка» для экономики были тяжелыми. Выполнение второго пятилетнего плана оказалось сорвано. Диспропорции в развитии отдельных отраслей промышленности, дезорганизация транспорта, нарушение технических норм при использовании оборудования, производство недоброкачественной продукции, перенапряжение рабочих - все это привело к сокращению промышленного производства в 1960-1962 гг. От создания народных коммун сильно пострадала деревня. Продуктивность хозяйства резко упала в 1959-1961 гг. Причинами этого были отказ от принципа материальной заинтересованности, изъятие земли, приусадебных участков и имущества крестьян. В связи с наводнениями и засухой в ряде провинций последствия этих мер оказались особенно тяжелыми. Между тем ежегодный прирост населения превышал 10 млн. человек и падение производства сельскохозяйственной продукции в расчете на душу населения было еще более ощутимым. В 1960 г. в стране начался голод, который продолжался ив 1961 г.
Особый курс Мао Цзэдуна и его окружения, катастрофические последствия «большого скачка» и создания народных
коммун вызвали сильное недовольство народных масс, а также партийных работников.
В годы «большого скачка» компартия начала наступление на права национальных меньшинств в Синьцзяне, Внутренней Монголии, Цинхае и Тибете: было организовано массовое переселение ханьцев на земли этих этносов. Местные кадры подверглись гонениям и заменялись ханьцами. Следствием всего этого было недовольство людей, вооруженные выступления и массовый исход населения за границу. За годы «большого скачка» резко накалилась обстановка в Тибете. Здесь весной 1959 г. произошло массовое вооруженное восстание жителей, требовавших независимости края и его отделения от коммунистического Китая. Восстание было жестоко подавлено, погибло несколько десятков тысяч тибетцев, около 80 тыс. человек вместе с далай-ламой ушли в Индию. В 1961 г. около 60 тыс. жителей Синьцзяна перешли на советскую территорию. Таким образом, «новая генеральная линия» партии привела к крайним осложнениям не только в экономике, но и в сфере межнациональных отношений.
Итоги курса «трех красных знамен», т.е. новой генеральной линии, «большого скачка» и создания народных коммун, были для Китая неоднозначно пагубными. Как и все предыдущие генерации китайской деспотии, коммунистическая партия стала после 1949 г. господствующим в стране «классом-государством». От своих предшественников на этом поприще она приняла эстафету борьбы со своекорыстным «частником» во всех его ипостасях, будь то землевладелец-арендодатель и рентополучатель («помещик»), капиталист-предприниматель, торговец или богатый крестьянин («кулак») и просто крестьянин - собственник земли.
К 1958 г. новая генерация китайской деспотии на пути к социально-экономическому господству убрала со своей дороги все эти категории «частника», кроме самого крупного по численности и значению, т.е. собственно крестьянства. Ликвидация последнего была завершена посредством сгона крестьян в народные коммуны. Коллективизация деревни означала упразднение частного владения землей вообще. Тем самым у крестьян изымалась их земля и они лишались своего статуса владельческого класса. Самый массовый «частник» превра
щался в подчиненного государству подневольного работника на обобществленной земле коммун. Частные крестьянские земельные владения, по существу, отходили к казне и также становились собственностью государства, которому принадлежала вся территория страны. Столь массовая экспроприация земли у многомиллионного класса явилась крупнейшей социально-экономической революцией в истории Китая. Она покончила не только с самым многочисленным «частником», но и с частным началом вообще. Коммуна становилась фактически разновидностью государственного предприятия. Бывший самостоятельный крестьянин, переведенный из кооператива в коммуну, превращался в подчиненного государству подневольного работника под надзором партийного начальства. Вместо вчерашнего крестьянина уже на чужой ему «социалистической» земле сидел труженик «социалистического» типа. Завершалась многовековая история китайского крестьянина и начиналась история китайского колхозника.
Социально-экономическая революция 1958-1960 гг. тем разительно и отличалась от аграрной реформы и национализации частной промышленности, что в ходе этих двух операций были ликвидированы сравнительно малочисленные классы (крупные и средние землевладельцы, а также буржуазия), в то время как масштабы кооперирования деревни охватили огромную социальную сферу. Был разрушен гигантский класс мелких хозяев - крестьянство, ставшее после аграрной реформы главным «частником» землевладельцем.
Экспроприация земли у крестьянства и сгон его в коммуны явились гигантским социально-экономическим переворотом. После коммунизации деревни радикально изменился весь облик китайского социума. Эта величайшая по масштабам общественная революция покончила с так называемым периодом народно-демократического строя и перевела ханьский этнос в русло «социалистической формации» - нового общественноэкономического и политического строя. С учетом всего этого трудно переоценить масштабность и историческую значимость социально-экономической революции 1958-1960 гг. Во время этого переворота китайской деспотии удалось «сломать хребет» крестьянству - наиболее многочисленному «частнику» и поставить его на колени. Сама эта революция закончилась по
бедой деспотии, однако за нее пришлось заплатить немыслимо высокую цену. Оглушительным провалом окончилась «битва за сталь». Но не коммунизация. Она завершилась успехом, хотя и стоила огромных потерь не только крестьянству, но и самой системе.
Массовая мобилизация крестьян на ирригационные работы и на выплавку стали, стремительная переделка кооперативов в коммуны, тотальный контроль над деревенским населением - всем этим китайская деспотия окончательно морально и организационно подавила деревенского хозяина, лишив его статуса хозяина своего участка земли. Установление абсолютной власти компартии над крестьянством и остальным населением сопровождалось массовой эксплуатацией и тотальной индоктринацией в марксистском духе. Такой экономической, социальной, политической и идеологической власти над населением не добивалась ни одна из предшествующих генераций китайской деспотии. Все предшествующие попытки установления подобного режима тотального подчинения людей (Цинь Шихуан. суйский Ян Гуан и Хун Сюцюань в Нанкине) были кратковременными и кончались провалом. Тем самым в лице Мао Цзэдуна и его сторонников китайская деспотия обрела выдающихся продолжателей ее двухтысячелетних традиций. Партия проиграла «битву за сталь», но выиграла сражение за коллективизацию деревни. После этого можно было продолжать «новую генеральную линию». Однако для этого следовало возместить урон, понесенный в ходе революции 1958-1960 гг. Несмотря на высокую цену, заплаченную за коммуны, это была «победа социализма» и причем окончательная, поскольку так называемый социализм победил и в деревне. С победой «революции народных коммун» утвердилась абсолютная власть государства над деревней, установился полный контроль компартии над крестьянством. Его подчинением в 1958-1960 гг. завершился начавшийся в 1949 г. процесс установления полного господства коммунистической власти над страной. Отныне компартия могла делать с социумом все, что ей было угодно. Направление миллионов крестьян на ирригационные работы и на выплавку стали продемонстрировало безграничные возможности новой власти в сфере насилия над населением.
Партия могла праздновать окончание перехода от народной демократии к социализму, но вместе с тем должна была привести в порядок не только страну, но и самое себя. Социалистический переворот в экономике и социуме совершился, но кто-то должен был заплатить за чрезмерные издержки этого успеха. Линия Мао Цзэдуна победила, но его авторитет пострадал в связи с позорным провалом «битвы за сталь» и с начавшимися в стране экономическим кризисом и голодом.
Провал «битвы за сталь» и относительный успех коллективизации крестьянства тяжело отразились на состоянии страны. Произошла крайне опасная для режима разбалансировка системы и утрата равновесия в измененном этим переворотом социуме. Обстановка требовала от нового режима некоторого отступления назад и урегулирования системы.
Глава 4
СТАБИЛИЗАЦИЯ ПОЛОЖЕНИЯ В СТРАНЕ
Руководство компартии своей первоочередной задачей считало выправление экономического положения страны. Ввиду этих намерений в январе 1961 г. был созван IX пленум КПК. На нем, с одной стороны, курс «трех красных знамен» всячески восхвалялся, но с другой - были признаны тяжелое состояние сельского хозяйства, легкой промышленности, «трудности в снабжении» (объясняемые, впрочем, лишь последствиями стихийных бедствий). Одной из причин создавшегося экономического положения был объявлен отъезд советских специалистов, хотя в сельском хозяйстве, состояние которого было особенно тяжелым, они не работали. Было решено сконцентрировать силы на укреплении сельскохозяйственного фронта.
Партия по существу вынуждена была признать возможность угрозы голода и в будущем. Следовало спасать сельское хозяйство от катастрофы. Чтобы увеличить производство продовольствия, пленум постановил сократить масштабы капитального строительства, снизить темпы экономического разви
тия и проводить «курс на укрепление, пополнение и повышение» (экономического потенциала). Тем самым «большой скачок» заменялся курсом на «урегулирование» экономики, поскольку началось резкое сокращение объема промышленного производства. Десятки миллионов трудящихся принудительно переселялись из городов в деревни. Прежде всего, это были люди, направленные в города в годы ускоренного развития промышленности. Впредь набирать на промышленные объекты рабочих из сельской местности было запрещено.
Началась частичная реорганизация народных коммун. Отныне вместо коммуны, охватывавшей несколько тысяч хозяйств, основной производственной и хозрасчетной единицей становилась бригада, которая формировалась из крестьян 10-30 дворов. Крестьянам были возвращены приусадебные участки и личное имущество, отобранное во время «коммунизации быта», им разрешили держать свиней, овец, птицу и заниматься кустарными промыслами. В деревне снова были открыты рынки, а в городах возобновилась кооперативная и частная мелкая торговля.
На промышленных предприятиях и в коммунах начал частично восстанавливаться принцип материальной заинтересованности работников и оплаты по труду. Вновь стало практиковаться премирование. Возобновились единая система тарифов и нормирование труда. По существу была отброшена установка Мао Цзэдуна на создание самообеспечивающихся хозяйств, производящих и промышленную и сельскохозяйственную продукцию. Началось налаживание специализации и кооперации производства. Вводилась система товарно-денежных отношений внутри коммун и в их связях с другими организациями. Тем самым был практически узаконен стихийный распад коммун на бывшие кооперативы и более мелкие хозяйственные единицы. В 1961-1962 гг. этот процесс пошел дальше: в некоторых провинциях допускалось частичное возвращение к индивидуальному хозяйству. В этом случае, сам крестьянский двор нес ответственность за свои прибыли и убытки и выполнение закрепленного за ним производственного задания.
Все это было явным отступлением, результатом борьбы между маоистской группой и реально мыслящими деятелями КПК, которые имели все основания считать причиной кризиса
авантюризм и субъективизм Мао Цзэдуна. Тем не менее, вождь не отказался от своих установок периода «большого скачка» и дал понять, что считает принимаемые пленумом решения временными. Фактическое признание провала курса «трех красных знамен» могло открыть дорогу критике порядков, насаждаемых в КПК группой Мао Цзэдуна. Дабы предотвратить это. было принято решение о продолжении с новыми силами преследования всех недовольных политикой партии. Был поставлен вопрос о «подрывной деятельности чуждых элементов» в партии и стране. Мао Цзэдун в своем выступлении на пленуме признал, что в отдельных провинциях (Шаньдун. Хэнань. Ганьсу) происходили крестьянские волнения. В целом же в стране, по его словам, насчитывалось 10% «врагов» и «плохих элементов». Было решено начать «движение за упорядочение стиля» и провести его «с большим размахом».
Развернулась новая кампания чистки партии. Она включала в себя массовые репрессии, вплоть до расстрелов, высылку кадровых работников в деревню «на перевоспитание». По решению IX пленума было создано шесть бюро ЦК КПК - Северо-Восточное, Северное. Восточное, Центрально-Южное. Юго-Западное и Северо-Западное - с тем чтобы укрепить руководство «от имени ЦК» партийными комитетами соответствующих провинций, городов и автономных районов.
Внутрипартийная борьба продолжалась, поскольку принципиальные вопросы оставались нерешенными. Мао Цзэдун и его сторонники не хотели открыто признать свои ошибки и отказаться от великодержавной политики. Мао Цзэдун на время отступил с авансцены. Более того, он дал возможность занять пост Председателя КНР Лю Шаоци, который таким образом обретал почти равный с ним статус. Тем временем Мао, давно уже именовавшийся «великим кормчим», собирал силы для восстановления и укрепления своих позиций, особенно в армии. Его крайне беспокоило, что недовольство в армии последствиями «скачка» и «коммуникации» деревни приобрело сравнительно большие масштабы. В закрытых документах 1960 — 1961 гг.. касавшихся положения в армии, говорилось, что 10% личного состава армейских частей проявляли недовольство, 30% - имели «превратное представление» о продовольственном положении, а 5% - выступали против курса
«трех красных знамен». Отмечалось, что участились случаи в 1960 г. политического недовольства в армии. Назначенный вместо Пэн Дэхуая министром обороны Линь Бяо ставил задачу «стабилизировать настроения в воинских частях и добиться того, чтобы там не случались беспорядки». Маоистское руководство для укрепления своих позиций в армии, с одной стороны. применяло репрессии и чистки, а с другой - метод усиленной пропаганды. Эта пропаганда была оформлена в движение «два воспоминания, три проверки» (т.е. воспоминания о классовых и национальных лишениях до революции: проверка платформы, а также воли к борьбе и работе). Армейские политработники восхваляли Мао Цзэдуна. В 1960 г. началась кампания «за превращение армии в школу идей Мао Цзэдуна». В политработе армии была поставлена главная задача: «Изучать и применять идеи Мао Цзэдуна в тесной связи с жизнью». Вскоре чистка в армии охватила все парторганизации и весь командный состав.
В июле I960 г. началось «упорядочение» партийных ячеек, продолжавшееся семь месяцев. За это время среди военнослужащих было исключено из КПК 1200 членов и 940 кандидатов партии. В конце 1960 г. в НОАК была развернута кампания «за исправление стиля» в партийных комитетах полка и выше. Чистка кадровых работников дивизионного уровня и выше была предпринята в 1961 г. Вновь и вновь проводились «упорядочение» и чистка первичных организаций и органов управления.
В стране сохранялось недовольство масс резким ухудшением их жизненного уровня и это сказалось на настроениях низовых партийцев. Обострение внутриполитической обстановки и глубокое разочарование народа вели к росту критики маоистского курса. Тем не менее, Лю Шаоци и другие руководящие деятели КПК не желали идти на открытую критику Мао Цзэдуна и его курса. Вместе с тем им пришлось предпринять шаги, направленные на стабилизацию положения в партии и стране, на спасение престижа руководства в самом Китае и на международной арене. Делались попытки мягко отмежеваться от ошибок вождя. В одном случае Лю Шаоци лишь мельком упомянул об «идеях и установках» Мао Цзэдуна, а в другом -что курс «большого скачка» непосредственно связан с именем Мао Цзэдуна. Одновременно отмежевываясь фактически от
курса «большого скачка». Лю Шаоци и другие прагматически настроенные деятели в руководстве КПК попытались приглушить кампанию прославления «идей» и трудов Мао Цзэдуна, остановить чистку партии, ограничить кампанию «упорядочения стиля», прекратить уничтожение так называемых правых. Реалистически мыслящие лидеры пытались ослабить недовольство коммунистов и сплотить их ряды. По указанию Лю Шаоци во время компании «упорядочения стиля» необходимо было соблюдать «свободу мысли» и «свободу дискуссий», осуждать тенденцию обострения внутрипартийной идеологической борьбы. В январе 1962 г. на совещании руководящих работников Лю Шаоци отметил, что переживаемые страной трудности на три десятых - результат стихийных бедствий, а на семь десятых - результат ошибок. Борьбу против «правых», которая ведется в самых жестоких формах, он охарактеризовал как «ошибочную борьбу, перегиб» и призвал применять во внутрипартийных отношениях более мягкие методы.
Прагматики - Лю Шаоци и его сторонники - видели путь преодоления кризиса китайской экономики в предоставлении крестьянам широких возможностей для развития производства и материального стимулирования. В промышленности реалисты отдавали приоритет развитию энергетики, машиностроения и отраслей, обслуживающих сельское хозяйство. В практику народного хозяйства вновь внедрялись плановость и учет реальных возможностей. Объективно складывалась широкая оппозиция политике Мао Цзэдуна. В научных и литературно-художественных кругах, среди кадровых работников на местах и даже в центре высказывались мысли, по существу порвавшие с идеями «великого кормчего». Экономисты во главе с Сунь Ефаном выступали против тезиса «политика - командная сила» и осуждали волюнтаризм в экономике. Они настаивали на изучении и применении опыта передовых стран, пытались привлечь внимание к таким краеугольным экономическим категориям, как цена производства, прибыль и рентабельность. Писатели и литературные критики выступили с тезисом «писать правду», имея в виду правдивый показ положения, создавшегося в результате «скачка». В пьесе известного писателя и историка У Ханя «Разжалование Хай Жуя» восхвалялся отважный сановник эпохи Мин, не побоявшийся выступить с
критикой императора, жестоко угнетавшего народ. Многие читатели усматривали в сюжете намек на расправу Мао Цзэдуна с Пэн Дэхуаем. Со статьями, иносказательно критиковавшими Мао Цзэдуна, выступил также секретарь пекинского горкома партии Дэн То. Он осмеивал «великое пустословие» - рассуждения о «ветре с Востока» и «ветре с Запада» и «хвастовство». В 1961-1962 гг. волна недовольства и критических выступлений охватила многие партийные организации. Новые тенденции в развитии внутрипартийной жизни и экономической политики возникали на местах с прямого или с молчаливого разрешения центра.
Все это убедило Мао Цзэдуна и его группу в том, что их положение в партии и в стране неустойчиво. Со второй половины 1962 г. наметились первые признаки стабилизации экономического положения. Воспользовавшись этим, Мао Цзэдун и его сторонники стали пытаться укреплять свои пошатнувшиеся позиции. Был взят курс на ликвидацию элементов партийной и государственной демократии, и началась перестройка работы всех учреждений партии и государства на основе организационных принципов армии. Усилилась пропаганда культа личности вождя.
Внутрипартийная борьба продолжалась на X пленуме в сентябре 1962 г. Он закончился компромиссом между группой Мао Цзэдуна и реалистически настроенными руководителями. Был подтвержден курс на «урегулирование» экономики. При всем том пленум призвал «еще выше поднять славные знамена генеральной линии социалистического строительства, большого скачка и народной коммуны». Подтверждалась необходимость соблюдения принципа «от каждого по способностям, каждому по труду». Основной хозрасчетной единицей на 30 лет оставалась производственная бригада. Сохранялись приусадебные участки и подсобные промыслы. На пленуме шла борьба по кадровым вопросам. Из состава Секретариата ЦК были выведены сторонники Пэн Дэхуая. Маоцзэдуновская группировка провела в Секретариат Кан Шэна, а Лю Шаоци -своих сторонников.
По указанию Мао Цзэдуна в 1963 г. начались широкие общественно-политические кампании выражения бездумной преданности Мао Цзэдуну. С начала 1964 г. развернулась еще
более масштабная кампания «учиться у Народно-освободительной армии Китая», направленная на военизацию жизни страны. Чтобы внедрить армейский стиль работы, Мао Цзэдун и его группа в 1964-1965 гг. попытались создать на предприятиях и в учреждениях политотделы. К середине 1964 г. политотделы появились в промышленности, на транспорте, в торговле и финансовых органах. Их руководство назначалось вышестоящими партийными организациями и подчинялось им. Маоистская группировка стремилась подобрать кадры политотделов из представителей армейских политработников - своих сторонников. Между тем пропаганда культа Мао Цзэдуна продолжала нарастать. В 1963-1965 гг. с этой целью были организованы общественно-политические «движения», как то: «за социалистическое воспитание», «за революционизацию». Проводились многочисленные особые кампании «за изучение произведений Мао Цзэдуна», в частности - за применение работ и идей Мао Цзэдуна в самых различных областях - от торгово-финансовой до специальных научно-технических. Страна, вслед за армией, начала заучивать отдельные изречения Мао Цзэдуна. Наборы последних составлялись отдельно для различных групп населения. В китайской печати все чаще появлялись определения Мао Цзэдуна как самого гениального марксиста эпохи, творчески развившего все области марксистско-ленинской науки, как вождя народов всего мира. С конца 1965 г. начали распространяться «указания Линь Бяо о непосредственном значении изучения работ Председателя Мао», которое якобы дает немедленные практические результаты. Например, благодаря освоению идей вождя устраняются неполадки в производстве той или иной продукции, создаются новые образцы машин и механизмов, достигаются спортивные рекорды. Высказывание Мао Цзэдуна тем самым приравнивалось к священному заклинанию. Особое внимание уделялось воспитанию молодежи в духе «безграничной веры» в Мао Цзэдуна. Идеологической основой китайского комсомола были названы «идеи Мао Цзэдуна».
Начиная с 1963 г. Мао Цзэдун и его окружение систематически предпринимали кампании проработок отдельных групп и лиц из партийной и творческой интеллигенции. Делалось это в целях сужения партийной и государственной демократии.
По непосредственным указаниям Мао Цзэдуна в 1963-1964 гг. было инспирировано несколько таких «проработок», а в 1964 и 1965 гг. состоялась «перетряска» руководства всех творческих союзов. Мао Цзэдун и его группа с лета 1963 г. особую роль отводили так называемой кампании «социалистического воспитания». Она началась с деревни, где предусматривалась чистка партии и «упорядочение» местных парторганизаций. Намечались массовое применение метода «трудового воспитания», направление специальных бригад на места для выявления «пробравшихся в ряды партии антисоциалистических элементов». Их число определялось в 5% всех членов партии, т. е. около 1 млн. человек. Это само по себе указывало на широкое недовольство в партии и стране. Обоснованием очередной массовой чистки вновь служил тезис о классовых противоречиях и классовой борьбе.
То, что решено было начать чистку партии с деревенских парторганизаций, объяснялось просто: в деревне было сосредоточено 70% всех кадровых работников партии. Кроме того, сельские партийцы первыми и напрямую столкнулись с тяжелейшими последствиями политики «большого скачка» и «коммунизации». По замыслу маоистов, «чистка» деревенских парторганизаций должна была перерасти в чистку всей партии. Тем самым предполагалось устранение всякой оппозиции, всякого инакомыслия при повсеместном внедрении культа и «идей» Мао Цзэдуна.
Для того, чтобы «прочистить», «реорганизовать» низовые партийные и другие организации, посадить во главе их «надежных», с точки зрения маоистов, людей, Мао Цзэдун потребовал создать в деревне «организации бедняков и низших середняков». Они должны были стать опорой бригад, направляемых «сверху» для проведения чистки. Опираясь на бедноту и бывших бедняков, Мао Цзэдун стремился использовать стихийно-уравнительные тенденции этих социальных групп деревни, их недовольство разницей в оплате труда, условиями материального стимулирования. По указанию Мао Цзэдуна все кадровые работники должны были пройти четыре чистки: «политическую, идеологическую, экономическую и организационную». Итоги «чистки» оформляли работники следственных органов. Вся кампания была рассчитана на три
года. Опора на «организации бедняков и низших середняков» «теоретически» обосновывалась обострением классовой борьбы при социализме.
Маоисты рассчитывали устранить тех, кто видел провал курса «трех красных знамен» и проявлял недовольство политикой вождя. Развертывая кампанию «социалистического воспитания» и «революционизации» в идеологической области, Мао Цзэдун ставил цель внедрить в сознание кадровых работников свои взгляды на пути и методы социально-экономического развития. Для вождя было важно противопоставление «революционного сознания» экономическим рычагам и материальным стимулам развития страны. На первый план выдвигалось административно-политическое урегулирование в соответствии с тезисом «политика - командная сила». Заботы о материальном благосостоянии, личных нуждах и интересах трудящихся «великий кормчий» объявлял дорогой к «перерождению» и к «обуржуазиванию».
По указанию Мао Цзэдуна была развернута пропаганда опыта большой производственной бригады Дачжай (пров. Шаньси) и нефтепромыслов Дацин (пров. Хэйлунцзян). И там. и там сочетались элементы промышленного и сельскохозяйственного производства при полном самообеспечении и передаче всей прибыли государству. Вождь выдвинул лозунги: «сельское хозяйство должно учиться у Дачжая, промышленность -у Дацина». Фактически это был призыв к «опоре на собственные силы», так как смысл этой формулы заключался в том, что производство надо вести только за счет внутренних ресурсов, интенсивного труда рабочих, служащих, крестьян и членов их семей, удлинения рабочего дня и использования внутренних ресурсов для помощи государству. Предприятие должно отчислять всю прибыль государству, не оставляя себе никаких средств для модернизации и развития производства. Производственная бригада не обращается к государству за помощью даже в случае стихийных бедствий. Рабочие промышленных предприятий и члены их семей должны сами обеспечивать себя продуктами питания, сами строить или ремонтировать жилища. Члены производственных бригад обязывались производить и ремонтировать сельскохозяйственные орудия, инвентарь и другое оборудование. Тем самым ставилась задача создания
системы самообеспечивающихся натуральных или полунатуральных хозяйственных единиц. Все это должно было избавить от государственных ассигнований на жилищное строительство, социально-культурные и бытовые нужды.
Развернулась пропаганда «духа Дацина и Дачжая» - в соответствии представлениям Мао Цзэдуна о том, что общественное разделение труда - отрицательное явление, ведущее к неравенству. Мао Цзэдун стремился внедрить во всем Китае порядки и образ жизни яньаньского периода, а популяризация опыта Дачжайской бригады и Дацинских нефтепромыслов означала выступление против его врагов - прагматиков, которые стояли за применение экономических рычагов и материального стимулирования как средства решения насущных проблем. Сторонники более реалистичного подхода к проблемам Китая попытались придать кампании «социалистического воспитания» другое направление, с тем чтобы хоть отчасти нейтрализовать или ослабить натиск маоистов. Развернулась скрытая борьба за преобладание в партии, за влияние на кадровых работников. Это была негласная схватка за выбор методов руководства партией и страной, форм и целей экономической и политической работы.
В мае 1963 г. на совещании региональных секретарей бюро ЦК в Ханчжоу Мао Цзэдун навязал собравшимся директивный документ под названием «Первые десять пунктов». В целях борьбы с «опасностью ревизионизма» требовалось ужесточение политических и кадровых чисток для идеологического воспитания народа.
В противовес «десяти пунктам» Мао Цзэдуна в сентябре 1963 г. был опубликован новый документ - проект «последующих десяти пунктов». В этом документе Лю Шаоци, Дэн Сяопин и их сторонники отводили главную роль в преодолении отрицательных явлений методам убеждения и воспитания. В то время как Мао Цзэдун по существу ставил «организации бедняков и низших середняков» над партийными структурами -прагматики предусматривали обратное соотношение этих двух начал, т.е. решающую роль оставляли за партийным руководством, а создание «организаций бедняков и низших середняков» отодвигалось на более отдаленное время. Лю Шаоци, Дэн Сяопин, их сторонники в руководстве КПК фактически
противопоставляли ставке Мао Цзэдуна на уравниловку более осторожный и внимательный подход к середняку. В противовес дачжайскому опыту прагматики ставили работу Таоюань-ской большой производственной бригады, которая демонстрировала возможность быстрого подъема хозяйства при государственной помощи кредитами и техникой. Лю Шаоци, Дэн Сяопину и их сторонникам удалось на первых порах отвести удар от массы «неправильных» кадровых работников и коммунистов, а также затормозить наступление на середняка в коммунах.
В ответ на это Мао Цзэдун и его окружение в начале 1965 г. пытались вновь активизировать и поставить под свой контроль кампанию «социалистического воспитания» и «четырех чисток». Мао Цзэдун объявил «борьбу против тех облеченных властью, которые находятся в рядах партии и идут по капиталистическому пути». Вождь заявил следующее: «Одни облеченные властью лица, идущие по капиталистическому пути, находятся на авансцене, а другие - за кулисами. Их поддерживают те люди, которые работают в органах народных коммун, районов, уездов, округов и даже в провинциальных и центральных органах и выступают против дела социализма». Фактически это был открытый призыв к новой чистке партии сверху донизу.
Тем не менее в 1963-1965 гг. Мао Цзэдуну и его группе не удалось поставить партию и органы народной власти под свой жесткий контроль - наступление натолкнулось на противодействие реалистически мыслящих руководителей. Оно проявлялось главным образом в форме скрытого неподчинения маоистским установкам и указаниям. Прагматики стремились всеми мерами спасти кадры партии, специалистов от чисток и ударов группировки Мао Цзэдуна, затормозить процесс «внедрения» маоистских идей и установок. Все больше обнаруживалось, что попытки Мао Цзэдуна и его группы превратить партию в свое послушное орудие не дают результатов. Вместе с тем все явственнее вырисовывалось стремление маоистов сделать своим орудием армию и политически незрелую молодежь. Все чаще появлялись заявления о том, что армия - «основная опора диктатуры пролетариата и наиболее послушное орудие диктатуры». У Мао Цзэдуна зрел замысел разгромить существую-
шин партийно-политический аппарат и заменить его послушной военизированной политической организацией. В конце 1965 г. предельно обострился конфликт между группировкой Мао Цзэдуна и реалистически мыслящими деятелями КПК из-за разногласий о путях и методах экономического строительства в стране и ее внешнеполитическом курсе.
Народное хозяйство, особенно в деревне, возвращалось к принципу материальной заинтересованности работников, т.е. к началам распределения «каждому по труду». Доля дохода, поступавшая в личное потребление, была увеличена до 60, а в отдельных коммунах - до 70%. Из них примерно 70% шло на оплату по трудодням, а около 30% распределялось в натуральном виде согласно уравнительному принципу - по едокам.
Прагматики пошли на дальнейшее поощрение подсобных промыслов, выращивания свиней и птицы на личных участках. Продукция приусадебных участков была освобождена от налогов. Возросло количество поставляемых сельскому хозяйству минеральных удобрений, сельскохозяйственных орудий и техники. Главным образом это были насосы, электромоторы, повозки и другие относительно несложные технические средства. Тем самым удалось восстановить прежний уровень и несколько увеличить сбор зерна и другого продовольствия. Производство зерновых в Китае составило: 1962 г. - 175 млн. т, 1963 г. -180 млн., 1964 г. - 182 млн., 1965 г. - 185 млн. т. Продукция подсобных промыслов крестьян дала 80% товарной свинины и существенный прирост производства овощей.
Промышленность возвращалась к принципам организации труда и производства периода первой пятилетки. На предприятиях были восстановлены различные формы оплаты по труду на основе тарифной системы. Особое внимание обращалось на восстановление, строительство и развитие мелких и средних предприятий.
В период «урегулирования» экономики (1960—1965 гг.) произошло восстановление объема промышленного производства в целом до уровня 1958 г. В некоторых отраслях этот уровень был превышен. Быстрее других в эти годы развивались несколько отраслей промышленности: химическая (особенно производство удобрений), нефтяная, электроэнергетическая и цементная. Черная и цветная металлургия, угольная промыш
ленность и станкостроение развивались медленно. В целом рост продукции тяжелой промышленности в 1964-1965 гг. составил около 10% ежегодно. Он достигался в основном за счет более полного использования имевшихся мощностей. Среднегодовой темп роста был значительно ниже, чем в первую пятилетку. При всем том материальное положение основной массы населения оставалось очень трудным. В 1963-1965 гг. удалось лишь отчасти восстановить уровень жизни трудящихся, существовавший в конце 50-х годов. Потребление основных видов продуктов и товаров широкого потребления на душу населения оставалось ниже уровня 1957 г. Итоги периода «урегулирования» показали, что «большой скачок», по меньшей мере, на семь лет затормозил развитие страны, усугубил объективные трудности преодоления отсталости Китая.
При всем том группа Мао Цзэдуна стремилась использовать все средства для оправдания своих действий. Послеста-линский курс КПСС в политике и экономике был объявлен «ревизионистским», ведущим к «буржуазному перерождению». Всякий отход от маоистских установок объявлялся «ревизионизмом»; а носители этих взглядов именовались «агентами ревизионизма». Разногласия с КПСС по идеологическим вопросам маоисты постепенно переносили на межгосударственные отношения. С 1960 г. начались нарушения советской границы китайскими военнослужащими и гражданскими лицами. В 1961 г. правительство КНР в одностороннем порядке трижды меняло условия действовавших советско-китайских экономических соглашений, почти наполовину уменьшился объем торговли между СССР и КНР, а в конце года Китай отказался от импорта комплектного оборудования из СССР на 1962-1963 гг. По инициативе китайской стороны началось сокращение научно-технического сотрудничества и культурных связей между двумя странами.
Группа Мао Цзэдуна развернула антисоветскую кампанию и в самом Китае и за границей. На СССР возлагалась ответственность за экономические трудности КНР. Из Москвы поступали предложения о нормализации отношений, однако китайское руководство их отвергло. Масло в огонь антисоветской кампании было подлито, когда из КНР 1962 г. в Советский Союз перешло свыше 60 тыс. жителей Синьцзяна. Пекин стал
требовать насильственного их возвращения. Была устроена серия провокаций против работников советских консульств в Синьцзяне, а затем и в Харбине. В результате осенью 1962 г. советское правительство решило закрыть все действовавшие в КНР консульства и отделения торгпредства СССР. В 1962 г. китайская сторона спровоцировала более 5 тысяч пограничных инцидентов. При этом китайские власти предъявили притязания на советскую территорию.
Осенью 1962 г. в связи с Карибским кризисом маоисты всячески стремились способствовать разжиганию войны между СССР и США; кроме того, они возобновили военные действия на границе с Индией. Группа Мао. убедившись, что не сможет вовлечь Советский Союз в военный конфликт, развернула новый тур антисоветской кампании. В марте 1963 г. был поднят вопрос об Айгуньском (1858 г.). Пекинском (1860 г.), Петербургском (1881 г.) договорах, которые продолжали определять почти всю линию границы между двумя странами. Сторонники Мао Цзэдуна выдвинули претензии на «право наследования» всех территорий, когда-либо захваченных монгольской (Юань), маньчжурской (Цин) и другими династиями, правившими в Китае. Идея предъявления территориальных притязаний вынашивалась в Китае исподволь многие годы. С первых же лет существования КНР там печатались географические и исторические карты и учебники, в которых обширные территории Советского Союза обозначались как входившие в состав Китая. В 1964 г. Мао Цзэдун открыто выдвинул притязания на некоторые советские территории от Забайкалья до Камчатки и Владивостока, заявив, что КНР еще «не предъявляла счет по этому реестру». В 1964-1965 гг. пекинское руководство уточнило, что «этот реестр» включает около 1,5 млн. кв. км советской территории. Еще в 50-е годы маоистские власти стали претендовать на поглощение Китаем Монгольской Народной Республики и территорий других стран.
Что касается идеологических вопросов развития коммунистического движения, то в июне 1963 г. Мао Цзэдун и его группа выдвинули претензии на одностороннее определение ими политики всех компартий. Проходившая в июле 1963 г. советско-китайская двусторонняя встреча по вине китайской стороны не дала положительных результатов. Китайские ли-
деры отвергли неоднократные советские предложения о прекращении публичной полемики. Осенью 1963 г. публикация антисоветских статей в КНР возобновилась. Китайские лидеры заявили, что будут продолжать борьбу против «советских ревизионистов».
С завершением социально-экономической революции 1958-1960 гг., а именно, с полной коллективизацией крестьянства, в КНР завершилась бурная полоса классовой борьбы. Было покончено с крупными и средними землевладельцами, капиталистами, торговцами, богатыми крестьянами, старой интеллигенцией и, наконец, уничтожены самостоятельность и землевладельческий статус многомиллионной массы крестьян. Тем самым были ликвидированы все частновладельческие классы и слои и вместо них появилась однородная масса трудящихся, находящихся под властью партийной бюрократии. Это означало, что была полностью восстановлена традиционная структура «чиновники - народ», или «государство - податное население», с той лишь разницей, что исконная система теперь обрела новую форму - «компартия - трудящиеся». С окончанием коллективизации крестьян прекратилась целая эпоха «классовой борьбы» (1949-1960), и наступила полоса «классового мира». В стране остался только один эксплуататорский класс - партийная бюрократия, пришедшая на смену всем предыдущим генерациям «класса-государства» (императорское чиновничество, милитаристы, гоминьдановские функционеры). С успокоением страны и с началом периода «урегулирования» (1960-1966) в Китае установилась обычная власть чиновничества, которая во всех предыдущих династийных циклах приходила на смену «смуте», т.е. власти военных или повстанческих вождей. Военные уступали место штатским, а политики - управленцам. С 1960 г. в Китае установилась власть управленцев - партийцев, взявших в свои руки «урегулирование», т.е. наведение порядка в экономике и социуме. Таким образом, оказались оттерты от реальной власти и управления страной революционеры во главе с вождем крестьянской войны 1927-1949 гг. Мао Цзэдуном.
В 1959 г. Мао Цзэдун оставил пост главы государства. Председателем КНР стал Лю Шаоци. Вместе со своими сторонниками он принял на себя реальное руководство экономи
кой и текущими делами. Прагматики надеялись, что Мао Цзэдун сдал свои позиции. Однако уход с самого высокого в стране поста был для него лишь хитроумным политическим маневром, позволившим взвалить на плечи своих противников тяжкую обязанность исправления его бесспорных провалов. Развязав себе руки для дальнейшей борьбы за власть, он остался главным идеологом партии.
В то время как главной заботой прагматиков - Лю Шаоци и его приверженцев - было вывести страну из кризиса, для Мао Цзэдуна на первом плане стоял вопрос о власти. Провал «большого скачка» и «битвы за сталь» не мог не сказаться на авторитете вождя в партии. Муссировались слухи о его болезнях, ожидалось, что он назовет своего преемника. После того как в декабре 1958 г. сам Мао предложил не выдвигать более его кандидатуру на пост Председателя КНР, некоторые ожидали добровольного отхода вождя от власти.
Однако он и не думал отказываться от надежды вернуть себе реальную власть. И он недаром сохранил за собой очень важные рычаги контроля - пост Председателя партии и главы ее Военного совета: по существу, в его руках остались партия и армия, а также роль ведущего идеолога и политика. Для сохранения в своих руках контроля за государственными делами Мао Цзэдун ввел новый политический институт -расширенные Совещания при Председателе партии, а Верховные государственные совещания, ранее существовавшие при Председателе КНР, - ликвидировал. Таким образом, Мао обеспечил за собой контрольную и направляющую функции руководства, и соответственно оттеснил на задний план позиции прагматиков во главе с Лю Шаоци. Реалисты допустили непоправимую ошибку, позволив ему оставить себе такие рычаги власти. Понадеявшись на безвредность его номинального статуса и на его близкую отставку. Лю Шаоци и его команда позволили Мао Цзэдуну усыпить их бдительность и подготовиться не только к следующему этапу борьбы за реальную власть, но и к идеологическому наступлению на своих противников. Традиционная власть управленческой бюрократии оказалась перед лицом опасной угрозы со стороны левоэкстремистского крыла партии в лице сторонников возобновления классовой борьбы.
Часть седьмая
ПЕРИОД ТОТАЛИТАРНОГО РЕЖИМА
Глава 1
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕРЕВОРОТ 1966-1969 гг. «КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ»
В период «урегулирования» экономики (1960-1965 гг.) продолжалась скрытая борьба между группой Мао Цзэдуна и ее противниками. В пекинское окружение Мао Цзэдуна входили его преданные сторонники - Линь Бяо. Кан Шэн. Чэнь Бода и жена вождя Цзян Цин. Влиятельная группа его последователей - Чжан Чуньцяо. Яо Вэньюань и Кэ Цинши - действовала в Шанхае. Для них Мао был харизматическим лидером. Все усилия «великого кормчего» были направлены на борьбу за ускользавшую от него власть.
Группировку прагматиков возглавляли Лю Шаоци - Председатель КНР. Дэн Сяопин - Генеральный секретарь ЦК КПК и Лу Динъи - заведующий отделом пропаганды ЦК КПК. Их поддерживали маршал Чжу Дэ и генерал Ло Жуйцин. начальник генерального штаба армии, а также глава пекинского горкома партии Пэн Чжэнь. К этому времени прагматикам удалось сосредоточить в своих руках немалую власть.
Между тем продолжалось усиленное насаждение культа Мао Цзэдуна, ширились массовые репрессии. Прагматики имели в виду, не выступая открыто против вождя, сохранить основные ориентиры периода «урегулирования» и контроль над партийным и государственным аппаратом. Мао Цзэдун больше всего был озабочен тем. чтобы непререкаемость его «идей», авторитет и культ сохранялись даже после его смер
ти, и он был обеспокоен растущим влиянием Лю Шаоци и его сторонников.
Борьба между двумя группировками обострилась в связи с обсуждением вопросов о третьем пятилетием плане, целях и перспективах развития страны. Маоисты выступали за отказ от методов экономического стимулирования, получивших распространение после провала «большого скачка», за возвращение к «яньаньским» нормам организации социума.
Возникли разногласия и в подходе к международным проблемам. Нараставшая агрессия США во Вьетнаме побудила Лю Шаоци и его сторонников подумать о единстве действий с Москвой для оказания помощи вьетнамскому народу. Однако группа Мао Цзэдуна отвергла предложения о сотрудничестве всех антиимпериалистических сил в целях отпора американской экспансии. Разногласия в руководстве компартии по внешнеполитическим вопросам углубились после неудачных попыток утвердить Китай в роли лидера обретавших независимость стран Азии и Африки.
В сентябре - октябре 1965 г. Мао Цзэдун пытался развернуть в стране новую кампанию массовых проработок. Он потребовал начать борьбу против У Ханя за его пьесу «Разжалование Хай Жуя». Прагматики понимали, что это может перерасти в глобальное наступление против всех, кто так или иначе выказывал недовольство или несогласие с вождем. Уже в самом начале кампании Мао встретил сопротивление Лю Шаоци и его сторонников.
В конце 1965 - начале 1966 г. в Пекине была создана «Группа по делам культурной революции» при ЦК КПК («Группа пяти»), которую возглавил Чэнь Бода. В состав группы вошли Цзян Цин, Чжан Чуньцяо, Яо Вэньюань и Кан Шэн. Так была создана структура, не имевшая законного статуса.
В начале февраля 1966 г. Секретать пекинского горкома КПК Пэн Чжэнь подготовил тезисы «Группы пяти». Целью этого документа было сдержать кампанию проработок. Чтобы не допустить этого, по указанию Линь Бяо и под руководством жены Мао Цзэдуна Цзян Цин была создана еще одна «Группа по делам культурной революции» - при Военном совете ЦК КПК. Она подготовила «Протокол по вопросам работы в области литературы и искусства в армии». Документ, просмот
ренный и исправленный самим Мао Цзэдуном, провозглашал особую роль армии в новой политической кампании. В письме от 7 мая 1966 г., адресованном министру обороны Линь Бяо, Мао Цзэдун высказался за превращение армии в «великую школу» социалистического общества. По мысли вождя, солдатам следует наряду с «политикой», «военным делом» и «культурой» заниматься сельским хозяйством, ремеслом, промышленным производством. Армии надо самой удовлетворять свои потребности, обменивать произведенные ею товары на государственную продукцию. Страна должна быть полностью военизирована. Все население должно жить и работать как солдаты. По существу, это была программа создания общества казарменного социализма. Майское письмо Мао Цзэдуна пропагандировалось в печати как программный документ «культурной революции». Армия становилась важнейшей опорой группы Мао в борьбе против прагматиков в центре и на местах. Центральная пресса публиковала основные лозунги и указания группы Мао Цзэдуна. Параллельно продолжалась чистка армии от «ненадежных» лиц. В частности, был отстранен от работы сам начальник генштаба Ло Жуйцин.
В апреле - мае 1966 г. маоисты развернули кампанию против пекинского горкома партии и отдела пропаганды Центрального Комитета КПК. Публиковались статьи против печатных органов пекинского горкома. 16 мая 1966 г. было принято решение об отмене подготовленных Пэн Чжэнем тезисов «Группы пяти» и о создании при ЦК КПК новой «Группы по делам культурной революции». Маоисты одержали важную победу над прагматиками. Удар по Пэн Чжэню означал подрыв позиций Лю Шаоци. Руководителем «Группы по делам культурной революции» был назначен ближайший помощник Мао Цзэдуна, в прошлом секретарь вождя - Чэнь Бода. Его заместителем стала жена Мао - Цзян Цин. Это был первый шаг Мао Цзэдуна к установлению его непосредственного контроля за ходом «культурной революции»: в противовес группировке реалистов был создан политический орган маоистов.
Мао Цзэдун решил предпринять тотальное наступление на партийную бюрократию, ее руководящие и местные органы и ее кадры. Свой главный удар он направил против окружения Лю. Шаоци, которое выступило за более реалистическую поли
тику, против «крайностей» группы Мао, за извлечение уроков из провалов в экономике («скачок»), социальных преобразованиях («народные коммуны»), внешней политике. Для Мао Цзэдуна было очень важно лишить партийную верхушку средств и каналов официального выражения протеста против его политики. Мао Цзэдун стремился идеологически обезглавить противников. Его первый удар был нанесен по идеологическим органам партии, по ученым, партийным пропагандистам, представителям творческой интеллигенции. В июне были «реорганизованы» пекинский горком и отдел пропаганды ЦК КПК. Затем началась полоса массового закрытия и «реорганизации» органов печати в центре и на местах. Развернулась кампания против ректоратов и профессорско-преподавательского состава вузов. В Пекинском университете 25 мая появился инспирированный маоистами и одобренный Мао Цзэдуном специальный плакат - «дацзыбао», т.е. «газета больших иероглифов», нечто среднее между листовкой и стенгазетой. «Дацзыбао» была направлена против руководителей университета. После этого они были обвинены в «ревизионизме» и уволены. Под прикрытием «полемики», «критики», относящейся к области культуры, Мао Цзэдун и его сторонники готовили решительный удар по группировке Лю Шаоци.
Из студенческой молодежи и школьников были созданы так называемые отряды хунвэйбинов («красных охранников»), игравшие роль штурмовых частей Мао, появилась специфическая ударная сила «культурной революции». Первый такой отряд был сформирован 29 мая 1966 г. в средней школе при университете Цинхуа в Пекине. За спиной хунвэйбинов стояла армия - для поддержки их и контроля за их действиями. Учащаяся молодежь тогда более всего годилась на роль ударной силы для задуманного группой Мао Цзэдуна государственного переворота. Студентов и школьников многие годы усиленно обрабатывали в духе фанатической верности «великому кормчему», безрассудного служения его культу. Кроме того, до начала переворота среди учащихся были распространены настроения пессимизма. Их угнетала бесперспективность, поскольку вследствие «большого скачка», переселения молодежи в сельскую местность, в горные и отдаленные районы у страны резко сократились возможности использования специалистов по их
профилю. Мао Цзэдун умело воспользовался этим. Ему удалось направить недовольство учащихся против партийной бюрократии. В ход шли социальная демагогия, призывы к борьбе с «пробравшимися к власти» носителями «буржуазного перерождения», бюрократизма. Призывая к «спасению дела революции», маоисты сумели превратить часть молодежи в свою опору.
Движение хунвэйбинов было инспирировано окружением Мао Цзэдуна. Для подкрепления позиций «левой» молодежи в Пекин были введены дополнительные воинские части. Движением «красных охранников» руководили сверху. Их отряды, которые насчитывали по 20-30 человек, создавались по военному образцу и находились под опекой армии. Именно армия создала пункты мобилизации хунвэйбинов, центры связи, обеспечила их транспортными и денежными средствами, а также типографским оборудованием. К каждому отряду был прикреплен военный инструктор. В его функции входили общий контроль и обучение военной дисциплине.
После того как маоисты расправились с пекинским горкомом и отделом пропаганды Центрального Комитета партии, остриё удара было направлено на партийную и беспартийную интеллигенцию. Началось моральное и физическое избиение профессоров университетов и институтов, школьных учителей, ученых (особенно в области общественных наук), известных деятелей литературы и искусства. Их шельмовали, подвергали репрессиям и унижениям, выводили на «суд масс» в шутовских колпаках, избивали - якобы за ревизионизм. Пострадали все те, кто высказывал здравые мысли о положении в стране или просто недостаточно восхвалял «вождя». Избиение интеллигенции проводилось руками студентов и школьников. В июне было принято постановление о прекращении занятий в вузах и школах, о прекращении приема в вузы и отмене экзаменов. Тем самым фанатичным юнцам предоставлялась полная возможность безнаказанно расправляться с преподавателями. Вместе с тем преследовалась цель лишить страну образованных, культурных людей, способных самостоятельно мыслить. Следовало прекратить подготовку такой среды, крайне опасных, с точки зрения маоистских требований, идеалов казарменного социализма и тоталитарного государства. Еще в начале 1964 г.
«великий кормчий», ссылаясь на якобы имевший место опыт Конфуция и китайских императоров, пытался доказать вред образования. В середине июня 1966 г. был нанесен удар по молодежной части номенклатуры. Были разгромлены руководящие органы комсомола, а это означало, что хунвэйбинов готовят к удару по партийной верхушке. Тогда же, в июне - июле, Лю Шаоци и Дэн Сяопин, авторитет которых среди партийных кадров был очень высок, пытались перехватить инициативу у Мао Цзэдуна и Линь Бяо. Прагматики стремились взять под свой контроль новое молодежное движение. Началась борьба за руководство «культурной революцией» между группой Мао и его противниками.
В 1966 г. маоистам-хунвэйбинам прагматики противопоставили в учебных заведениях свои «рабочие группы» из преподавателей и студентов. Однако «рабочие группы» были осуждены «сверху», прагматики стали создавать свои отряды хунвэйбинов, а затем и отряды «красной гвардии». Поначалу, когда прагматики рассчитывали на «рабочие группы», направленные в различные учреждения и вузы, у этих групп возникло острое соперничество с хунвэйбинами. В конце концов под давлением лидеров «культурной революции» Чэнь Бода, Кан Шэн и Цзян Цин на исходе ноября 1966 г. «рабочие группы» были официально упразднены.
В мае 1966 г. подверглись критике и освобождению со своих постов Пэн Чжэнь, Ло Жуйцин и Лу Динъи. По указанию вождя вся страна должна была превратиться в «школу революционных действий» по образцу Народно-освободительной армии. Армия должна была играть особую роль в «культурной революции». Как и в 1958 г., Мао Цзэдун требовал создания военизированных полунатуральных хозяйств, работавших по принципу самообеспечения. В этих объединениях крестьяне должны были наряду с сельским хозяйством заниматься военным делом и промышленным производством. Рабочие были обязаны совмещать свои прямые производственные обязанности с военным делом и сельскохозяйственными занятиями. То, что армии отводилась более важная роль, означало ее противопоставление партии в борьбе с бюрократической верхушкой. Армия должна была помочь хунвэйбинам в подавлении всех недовольных курсом Мао Цзэдуна.
В начале августа было объявлено «о новых указаниях» Мао Цзэдуна: вождь снова подчеркивал, что в жизни страны роль армии становится особенно важной и с армии следует брать пример всем предприятиям и учреждениям.
В первой половине августа 1966 г. проходил очередной XI пленум ЦК КПК, избранного на VIII съезде партии. На нем присутствовали члены «Группы по делам культурной революции» и представители пекинских хунвэйбинов, зато отсутствовали многие партийные функционеры, ставшие жертвами «культурной революции». В эти дни Мао Цзэдун опубликовал свою дацзыбао под названием «Открыть огонь по штабу». Вождь обвинял «некоторых руководящих товарищей в центре и на местах» в том, что они «осуществляли диктатуру буржуазии и пытались подавить бурное движение великой пролетарской культурной революции». Фактически это был призыв к разгрому центральных и местных партийных органов, объявленных буржуазными штабами. Следуя указаниям вождя, пленум принял решение «разгромить тех. кто находится у власти и идет по капиталистическому пути». Речь шла о разгроме группировки прагматиков и о смене руководства в партии. Пленум разделил все парторганизации на четыре категории. Первая из них удовлетворяла требованиям группы Мао. Три же остальные не отвечали нужным критериям: это были те. кто либо отстал от масс, либо боялся масс, либо был захвачен «теми, кто стоит у власти и идет по капиталистическому пути». Эти «малочисленные антипартийные антисоциалистические правые элементы» следовало «полностью разоблачить, разгромить, разбить, опозорить и ликвидировать их влияние». Пленум потребовал начать широкое преследование инакомыслящих, довести до конца повсеместную «политическую, идеологическую, организационную и экономическую чистку». Было приказано повсеместно создавать группы и комитеты по делам «культурной революции». Пленум провозгласил «идеи Мао Цзэдуна» руководящими и постановил организовать широкую кампанию «творческого изучения и правильного применения произведений Председателя Мао», дополнительно издать 35 млн. экземпляров произведений вождя. Маоисты пошли еще дальше -на обострение борьбы против других компартий, а Советский Союз был фактически объявлен главным врагом.
В кадровом вопросе главный удар был направлен на прагматиков. Из пяти заместителей Председателя ЦК КПК (Лю Шаоци, Чжоу Эньлай, Чжу Дэ, Чэнь Юнь и Линь Бяо) на этом посту был оставлен лишь один Линь Бяо. Изменился состав Политбюро и Секретариата ЦК. После пленума они снова подверглись чистке, а Секретариат фактически перестал функционировать. Тогда Мао Цзэдуну не удалось полностью избавиться от оппозиции - ее поддержали лишь немногим более половины участников пленума. Однако Лю Шаоци и его сторонники потерпели явное поражение и Мао Цзэдуну с его группой стало легче покончить со всякой оппозицией.
Для борьбы с ней вождь использовал, прежде всего, хунвэйбинов, тогда как армия сохранялась как резервная сила и не вводилась в действие. Вместе с тем чистка армии продолжалась, и шаг за шагом укреплялись позиции министра обороны Линь Бяо. После этого пленума он стал второй после Мао Цзэдуна фигурой во властной системе.
С 18 августа по 25-26 ноября 1966 г. в Пекине прошли восемь массовых митингов хунвэйбинов с участием Мао Цзэдуна. На них присутствовало 11 млн. человек. Выступали Линь Бяо, Чжоу Эньлай и Цзян Цин. Резко возросли масштабы бесчинств хунвэйбинов и цзаофаней. Направляемая людьми Мао Цзэдуна и Линь Бяо. фанатичная, обработанная маоистской пропагандой, эта среда была наэлектризована встречами с «великим вождем и учителем». «Революционная молодежь» ринулась громить партийные комитеты, органы власти и профсоюзов. По всей стране происходили избиения прагматично настроенных партийных работников, расправы с неугодными маоистам людьми.
Хунвэйбинам было разрешено «для обмена опытом» бесплатно приезжать в Пекин и другие города. «Красные охранники» получали бесплатное питание и армейское обмундирование. Только по железным дорогам с осени 1966 по весну 1967 г. было перевезено больше 20 млн. хунвэйбинов, что легло тяжким грузом на транспортную сеть страны. В Пекине 18 августа 1966 г. состоялся полуторамиллионный митинг. На нем говорилось о превращении хунвэйбинов в «надежный резерв» революции. Все партийные организации должны были «безоговорочно» принимать «контроль и критику» со стороны
хунвэйбинов. «Красные охранники» были поставлены по существу над партией, и их задачей было разгромить прагматиков. Гонения на партийную номенклатуру приобрели массовый характер. В листовках и дацзыбао партийные лидеры, крупные чиновники, видные военные и политработники объявлялись «ревизионистами», сторонниками капитализма. Партийные органы и народные комитеты на местах - в провинциях, автономных районах, городах - были большей частью объявлены «гнездами черных бандитов». Работа Центрального Комитета партии оказалась парализована. Полномочия высшего руководящего органа захватила возглавляемая Чэнь Бода и Цзян Цин «Группа по делам культурной революции». Лю Шаоци и Дэн Сяопин именовались «стоящими у власти и идущими по капиталистическому пути».
Лозунгом хунвэйбинов стали слова Мао Цзэдуна: «Бунт -дело правое». «Красные охранники» бесчинствовали на улицах городов. Велосипедистов, осмелившихся появиться без изображения Мао Цзэдуна, избивали. Девушкам стригли волосы, если их прическа не удовлетворяла требованиям хунвэйбинов-ской эстетики. Пассажиры автобусов и поездов должны были хором повторять выдержки из сборника изречений (цитатника) «великого кормчего». Классические и современные произведения искусства уничтожались. Книги сжигались, чтобы китайцы могли читать только одного автора, издававшегося в десятках миллионов экземпляров. Под руководством актрисы Цзян Цин театр был подвергнут «реформе», «очистившей» репертуар от всех пьес, кроме дозволенных. Были случаи, когда на предприятиях трудящиеся давали хунвэйбинам отпор. Ввиду этого, по указанию Мао Цзэдуна, был объявлен запрет на какую-либо борьбу против «учащихся». Линь Бяо восхвалял погромщиков на средневековый лад: «Хунвэйбины - это небесные воины, хватающие демонов и чудищ, хватающие стоящих у власти главарей буржуазии».
«Великая пролетарская культурная революция» вела к дезорганизации экономики. Умеренная часть маоистов, опасаясь хаоса, стала добиваться хоть некоторой стабилизации. В сентябре хунвэйбинов призывали отправиться в деревню на уборку урожая; в октябре были временно прекращены наезды «революционных учащихся» в Пекин. Тем самым была сделана
попытка спасти транспорт от полной дезорганизации. В ноябре 1966 г. было заявлено, что «на заводах, рудниках и в деревне «культурную революцию» следует проводить не спеша, «сохраняя трудовую дисциплину». Молодых рабочих призвали «находиться на производственном посту, налаживать производство. выполнять государственный план».
Тем не менее Мао Цзэдун добивался еще большего распространения «пламени культурной революции». Мао надеялся расколоть лагерь прагматиков, отделив их лидеров от рядовых сторонников, т.е. «тех, кто несознательно проводил» ошибочную линию.
Применяя тактику раскола вражеского лагеря, Мао Цзэдун и его окружение все же главную ставку делали на чинимое руками хунвэйбинов насилие. Более того, «культурная революция» была распространена на предприятия. Под «ревизионизмом и капитализмом» в промышленности понималось главным образом материальное стимулирование. А для стимулирования «культурной революции» было решено уничтожить все материалы, свидетельствующие о преступлениях хунвэйбинов, совершенных в ходе «классовой борьбы».
В декабре 1966 г. была создана новая маоистская организация - цзаофаней («бунтовщиков»). В нее вовлекались молодые, обычно малоквалифицированные рабочие, ученики, служащие. Цзаофани должны были перенести «культурную революцию» на промышленные предприятия и в учреждения, переломить настроения рабочих, сопротивлявшихся бесчинствам хунвэйбинов. Методами демагогии и террора маоисты пытались расколоть трудящихся, привлечь наиболее отсталые их слои на свою сторону. Тем не менее именно на предприятиях маоисты встретили реальный отпор со стороны значительной части рабочих. «Революционные бунтовщики» из пров. Аньхуй в листовке, расклеенной в Пекине, жаловались, что хунвэйбины подверглись нападениям рабочих, организованных партийными комитетами в Шанхае, Чунцине, Шэньяне, Нанкине, Тяньцзине, Ухане, Сиане, Ланьчжоу, Чанша и Наньчане. Кровавые столкновения произошли и в Пекине. Появились листовки, направленные против «Группы по делам культурной революции», в поддержку Лю Шаоци. Рабочие добивались повышения жизненного уровня. Под предлогом участия в «культур
ной революции» иногородние рабочие отправлялись в Пекин, где предъявляли требования увеличения заработной платы и улучшения условий труда. В крупных промышленных центрах вспыхивали забастовки.
К началу 1967 г. маоисты захватили контроль над высшими партийными органами. Что же касается периферии, то там продолжалось молчаливое сопротивление курсу Мао Цзэдуна, хотя все региональные лидеры клялись в верности вождю и не выступали открыто против совершавшегося переворота. Тогда «великий кормчий» принял решение о разрушении прежней системы на местах, и в Шанхае началось движение за «захват власти» хунвэйбинами и цзаофанями.
С января 1967 г. началась ликвидация партийных органов партии и власти на местах. Эта кампания стартовала в Шанхае. Здесь в начале января 1967 г. цзаофани захватили редакции газет, где стали печатать призывы к «революционному бунту», к «захвату власти революционными бунтарями». Население Шанхая готовили к свержению «горстки облеченных властью и идущих по капиталистическому пути», т.е. лидеров шанхайского горкома партии. По указанию Мао Цзэдуна цзаофани «бросили клич к дальнейшему шквальному контрнаступлению». Прозвучал призыв ко всему народу перенимать опыт цзаофаней Шанхая - опыт «захвата власти революционными бунтовщиками».
12 января 1967 г. цзаофани Тайюаня захватили шаньсийский провинциальный комитет партии, горком партии, провинциальный и городской народные комитеты. В Пекине в середине января развернулась кампания «захвата власти» цзаофанями и хунвэйбинами в органах информации, министерствах и других учреждениях. За несколько дней в столице был проведен «захват власти» в 300 учреждениях и ведомствах. В конце января было объявлено о захвате цзаофанями власти в провинциях Гуандун. Гуйчжоу и Хэйлунцзян, а также в Циндао. Хунвэйбины именовали партийные комитеты «черными штабами» и «организациями монархистов». Так маоисты перешли к прямому разгрому органов КПК на местах.
В ответ на бесчинства цзаофаней в январе 1967 г. по всей стране развернулось широкое забастовочное движение. Рабочие требовали удалить «бунтарей» с предприятий. Начались
забастовки и демонстрации в защиту партийных органов. Борьба перерастала в кровопролитные столкновения рабочих с цзаофанями и воинскими частями. Начались стычки и между различными группировками хунвэйбинов и цзаофаней. На местах росла оппозиция курсу «захвата власти». Положение маоистов осложнилось.
По словам маоистов, выдвижение на первый план цзаофаней означало, что главную роль в «культурной революции» стал играть рабочий класс. Между тем цзаофани служили лишь прикрытием для реального захвата власти армией. Была реорганизована «Группа по делам культурной революции» в армии. Руководящую роль в ней стала играть считавшаяся советником Цзян Цин. Начались нападки на выдающихся военачальников -Чжу Дэ и Хэ Луна. В конце января поступил одобренный Мао Цзэдуном приказ по армии «решительно поддерживать подлинно пролетарскую революционную» группировку. Затем под контроль армии были переданы радиостанции, тюрьмы, склады, порты, мосты и гражданская авиация. Армия отвечала за хранение и рассылку секретных партийных и государственных документов. По указанию Мао Цзэдуна войска Шаньсийского военного округа в феврале 1967 г. установили военный контроль над управлением общественной безопасности, судом, прокуратурой, органами пропаганды, предприятиями промышленности и транспорта. Началась пропаганда «шаньсийского опыта». Воинские части стали брать под свой контроль весенние полевые работы. Кроме того, армия все шире привлекалась для подавления групп и организаций, оппозиционных Мао Цзэдуну.
Вместе с тем немало армейских руководителей предпочитали сохранять нейтралитет. Некоторые военачальники были настроены против хунвэйбинов и цзаофаней. Поэтому маоисты с осторожностью относились к прямому вовлечению войск в «культурную революцию». Для поддержки «бунтарей» были выделены специальные части, а остальные не должны были иметь отношение к «захватам власти» и стычкам с «революционными массами». К тому же Мао Цзэдун был встревожен вышедшей из-под контроля практикой огульного избиения чиновников и «кадровых партийцев». Вместе с прагматиками под косу попали нейтрально настроенные люди и даже его едино
мышленники. Для исправления этих перегибов с конца января 1967 г. началась пропаганда курса на «объединение трех сторон». Речь шла о деловом союзе «революционных масс» (хунвэйбинов и цзаофаней), армии и части партийных кадров, т.е. нейтральных и сочувствующих Мао Цзэдуну лиц. Появились призывы к хунвэйбинам и цзаофаням объединиться с «хорошими кадровыми работниками». Если хунвэйбины и цзаофани не принимали нового курса, то их обвиняли в анархизме. Пострадавшим партийным кадрам предлагалось забыть обиды. Однако новые репрессии угрожали тем, кто еще придерживался курса прагматиков.
Привлекая на свою сторону нейтрально настроенных партийцев и чиновников, Мао в то же время все больше опирался на армию. Вместе с тем усиливались меры контроля над действиями хунвэйбинов и цзаофаней. Были прекращены их пешие походы в Пекин. Отменялось бесплатное питание хунвэйбинов. Общекитайские организации хунвэйбинов и цзаофаней распускались. Возобновлялись занятия в школах. Дабы несколько умерить агрессию «молодых революционеров» против партийной бюрократии, Мао Цзэдун переориентировал бойцов «культурной революции» на другого врага - «советских ревизионистов». Хунвэйбинов и цзаофаней начали отвлекать от внутренних проблем, которые решались не так, как им хотелось бы и как им было обещано. Обозначилось ужесточение антисоветского курса Мао Цзэдуна. В конце января - начале февраля 1967 г. в Пекине и других городах были организованы антисоветские демонстрации. Участились оскорбления советских граждан и учреждений. В начале 1967 г. эта кампания достигла огромных масштабов. Антисоветизм давал возможность объединить вокруг Мао различные силы.
С конца января 1967 г. появляется новая форма партийной и административной власти - так называемые ревкомы. Они создаются в соответствии с тактикой «объединения трех сторон», т.е. армии, нейтральной бюрократии, хунвэйбинов и цзаофаней. В «ревкомах» с самого начала главную роль играли экстремистски настроенные маоисты. Однако между конкурирующими группировками хунвэйбинов и цзаофаней возникли распри. Кроме того, началась борьба между армейскими частями и «революционными массами». Хунвэйбины захватывали
военные склады, оружие, эшелоны, нападали на военные части. В итоге создание «ревкомов» в провинциях затянулось до сентября 1968 г. В различных районах, особенно в Ухане и Гуанчжоу, дело не раз доходило до кровавых столкновений с многочисленными жертвами. «Бунтари» и «красные охранники» нападали на военные учреждения и склады, захватывали оружие. В самих «ревкомах» военные боролись за упрочение своих позиций.
В январе - апреле 1967 г. из 29 провинций и городов центрального подчинения маоистам удалось создать «ревкомы» лишь в Хэйлунцзяне, Гуйчжоу, Шанхае, Шаньси, Шаньдуне и Пекине. В мае 1967 г. в связи с обострением в стране политической борьбы формирование «ревкомов» почти прекратилось, лишь в августе появился один провинциальный «ревком» -в Цинхае. Однако Мао стремился ускорить создание «ревкомов» как органов военно-бюрократической диктатуры, которые должны были стабилизировать обстановку, предотвратить дальнейшее ухудшение экономического положения и подготовить учреждение маоистской партии.
Летом 1967 г. перебросив в Ухань верные ему воздушно-десантные части, «великий кормчий» подавил антимаоистский мятеж, вспыхнувший в этом важном центре. Между тем задуманный Мао переворот в целом по всей стране состоялся. Все партийные комитеты в провинциях, уездах, городах, на предприятиях прекратили работу, а органы государственной власти на местах были повсеместно ликвидированы. Вся власть в центре - партийная и государственная - перешла к «Группе по делам культурной революции». Мао Цзэдун, расправившись со своими политическими противниками, стремился узаконить результаты государственного переворота на очередном IX съезде партии, намеченном на апрель 1969 г.
В августе - сентябре 1967 г. Мао Цзэдун совершил инспекционную поездку по Северному, Центральному и Южному Китаю. Во время этой поездки он в своих выступлениях выдвинул задачу создать к концу 1967 г. 25 «ревкомов» провинциального уровня. В октябре 1967 г. было объявлено, что взят курс на создание «временных органов власти всех ступеней». Надлежало приступить к учреждению и укреплению - на основе «соединения трех сторон» - временных провинциальных.
окружных и уездных органов власти, а также к созданию таковых в народных коммунах, на промышленных предприятиях.
Ситуация в стране обострилась. Политическую напряженность усугубила межгрупповая грызня между прагматиками и «революционерами». К этому добавились экономические трудности. На некоторых предприятиях из-за бесчинств цзаофаней прекращалась работа. Был дезорганизован транспорт. Участились нападения на склады зерна. Тяжелое положение вынуждало рабочих добиваться улучшения условий труда. Часть рабочих выступала за повышение заработной платы, охрану труда, за право создавать свои организации и посылать делегации для предъявления своих требований. Но маоисты не собирались думать о правах рабочих. Ошельмовав их требования как «контрреволюционный экономизм», они грозили трудящимся всяческими карами. Вводились различные запреты. Высланной в сельские и горные районы молодежи запрещалось возвращаться в свои города. Не разрешалось пересматривать правила, касающиеся заработной платы, социального обеспечения, премий и охраны труда. Запрещалось переводить учеников, временных и контрактных рабочих в кадровые и повышать им разряды. Тяжелое положение сложилось в угледобывающей отрасли. На работу в шахты направлялись солдаты, кадровые работники, члены семей шахтеров, рабочие и служащие.
Еще не кончилась «культурная революция», как вождь начал подготовку к созданию маоистской партии. С конца 1967 г. был выдвинут лозунг «влить в партию свежую кровь». Началось перетряхивание партийных организаций как обязательная предпосылка возобновления их деятельности. В партию призывались, прежде всего, активные цзаофани и хунвэйбины, зарекомендовавшие себя фанатично преданными Мао Цзэдуну, и подлежали изгнанию все, кто сомневался в его непогрешимости, все прагматики и оппозиционеры.
Началась подготовка к новому IX съезду партии. Следовало смягчить распри между различными группировками и объединить их под эгидой Мао Цзэдуна. Между тем обострялась борьба между военным командованием и руководителями хунвэйбинов и цзаофаней, а также ужесточились распри между различными кланами внутри этих организаций в связи с вопросами о составе будущего съезда и характере его решений. Шла
борьба за то, какая из группировок получит наибольшее влияние на политическую жизнь Китая. При общем условии верности Мао Цзэдуну в этой борьбе принимали участие и партийные кадры как участники «объединения трех сторон». В большинстве своем эти маоисты блокировались с умеренной частью военных.
Намечавшееся в связи с подготовкой к съезду возобновление организационной жизни партии не означало, что восстанавливались партийные организации, существовавшие до «культурной революции». Сверху требовали провести «проверку членов партии», изгнать «изменников» и организовать изучение «идей Мао Цзэдуна» членами партии на специальных курсах. Так под общим руководством военных и «ревкомов» должна была проводиться подготовка нового съезда.
Направляемые экстремистской частью окружения Мао Цзэдуна хунвэйбины и цзаофани ожесточенно боролись против возвращения к политической жизни партийных кадров и бюрократии. Возникали новые беспорядки. В ряде случаев указания маоистского центра перестали выполняться. Летом 1967 г. специальным воинским частям было приказано установить контроль над действиями местных властей и армейских соединений, изъять все оружие, захваченное у армии смутьянами, арестовать и наказать зачинщиков и активных участников беспорядков. Войскам приказали пресекать действия тех, кто «продолжает чинить смуту», решительно покончить с распрями враждующих группировок. Было приказано добиться немедленного возобновления работы предприятий.
Борьба между экстремистским крылом маоистов и армейским руководством не кончилась. Сначала из «Группы по делам культурной революции» были удалены деятели, обвиненные в нападках на армию. Затем по обвинению во «фракционной деятельности» были сняты со своих постов и.о. начальника генштаба и некоторые другие руководящие военные деятели.
Летом 1968 г. возобновились беспорядки в разных районах Китая, столкновения между различными группировками. Для восстановления «порядка» маоистское руководство снова, как и в 1967 г., направило специальные войска.
Одной из целей «культурной революции» было создание морально-политических предпосылок для использования всех
людских и материальных ресурсов страны в интересах «класса-государства» (т.е. китайской деспотии), в том числе для проведения великодержавной внешней политики группы Мао Цзэдуна. С позиций этой политики, важным фактором было создание и развитие ракетно-ядерного потенциала страны. Кроме того, шла психологическая обработка населения, убеждаемого в правомерности территориальных притязаний Китая к соседним странам и его претензий на мировое лидерство. Расходы на разработку ракетно-ядерного оружия тяжелым бременем легли на плечи трудящихся, ждавших решения социальных, экономических, культурных задач развития страны. Все эти усилия, направленные на обретение военной мощи, сочетались в период «культурной революции» с нарастанием инспирированной группой Мао антисоветской истерии.
Начались нарушения советско-китайской границы и вооруженные столкновения на ней, которые использовались для нагнетания военной истерии. Средства массовой информации призывали водрузить «знамя Мао Цзэдуна на Красной площади». Усилились и прямые провокации. С 26 января 1967 г. в течение двух недель днем и ночью не прекращались организованные властями сборища и шествия у здания посольства СССР в Пекине. Брань, разносимая по улицам мощными репродукторами, сожжение на кострах изображений советских людей, попытки поджечь здание посольства - все использовалось, чтобы наэлектризовать фанатичную толпу обманутых людей, натравить их на Советский Союз. Дело дошло до избиения на аэродроме вылетавших в СССР женщин и детей - членов семей работников советского посольства. 17 августа 1967 г. ворвавшиеся на территорию советского посольства хунвэйбины устроили погром.
Но антисоветская истерия не могла отвлечь население страны от его тяжелого материального положения. Пытаясь завоевать доверие рабочих и изобразить себя «пролетарскими революционерами», маоисты выдвинули лозунг «Рабочий класс должен руководить всем». На практике же «культурная революция была направлена против рабочих. Профсоюзы были разгромлены и разогнаны. Попытки рабочих добиться улучшения условий труда объявлялись «контрреволюционным экономизмом». Трудящиеся были расколоты; отсталая часть рабочих и служащих оказались в отрядах цзаофаней. Члены партии, от
стаивавшие интересы рабочих, были репрессированы. И после всех этих антирабочих акций началась кампания социальной демагогии - пропаганда «нового указания» Мао Цзэдуна о руководящей роли рабочего класса в «культурной революции» и во всей политике. Срочно были созданы «рабочие бригады пропаганды идей Мао Цзэдуна». Их направляли в учебные заведения для контроля за хунвэйбинами и прекращения беспорядков. В «рабочие бригады» включались военнослужащие: на случай сопротивления хунвэйбинов армия обеспечивала поддержку этим бригадам. Применяя политику социального маневрирования и противопоставления одних групп общества другим, маоисты решили в конце лета 1968 г. отделаться от хунвэйбинов. Этих фанатиков из учащейся молодежи, «юных застрельщиков революции» сначала использовали как штурмовые отряды против оппонентов Мао Цзэдуна, а затем решили постепенно удалить из политической жизни страны. Для этого была развернута кампания борьбы с «полицентризмом», направленная против организаций хунвэйбинов и цзаофаней, не желавших подчиниться указаниям центра. Другой ее целью было умерить самостоятельность командующих военными округами, ставших слишком влиятельными за время «культурной революции».
Планируя захватить всю полноту власти в стране, маоисты придавали важное значение предстоящему XII расширенному пленуму Центрального Комитета КПК. Пленум состоялся в октябре 1968 г. Большая часть членов ЦК, ошельмованная во время «культурной революции», не была допущена к участию в нем. Зато в пленуме участвовали все члены «Группы по делам культурной революции», а также «главные ответственные товарищи» из «ревкомов» и армии. Следовало официально закрепить позиции группы Мао как единственного в стране руководящего центра. Вокруг этого «пролетарского штаба во главе с Председателем Мао Цзэдуном и заместителем Председателя Линь Бяо» должны были сплотиться «вся партия, вся армия и все революционные комитеты». Дело в том, что у ряда командующих военными округами появились сепаратистские тенденции, что крайне встревожило центральный штаб маоистов. Именно этим был вызван призыв к «ревкомам» сплотиться вокруг «пролетарского штаба» во главе с Мао.
XII пленум санкционировал все действия группы Мао Цзэдуна, предпринятые с начала «культурной революции». Было одобрено дацзыбао Мао «Открыть огонь по штабу» от 5 августа 1966 г., положившую начало разгрому партийных организаций и органов народной власти. Пленум подтвердил правильность «Постановления о великой пролетарской культурной революции» от 8 августа 1966 г., а также всех «указаний» Мао Цзэдуна и выступлений Линь Бяо. Особо была отмечена важная роль «Группы по делам культурной революции». Лю Шаоци был «навсегда» исключен из партии как «изменник, провокатор и штрейкбрехер, цепной пес империализма, современного ревизионизма и гоминьдановской реакции», снят «со всех должностей внутри и вне партии». Это была полная победа маоистов над прагматиками. В Коммюнике пленума содержались грубые выпады против КПСС.
Было официально объявлено о необходимости созыва «в подходящее время» IX съезда партии. Одержав полную победу на пленуме, маоисты развернули усиленную подготовку к предстоявшему IX съезду КПК. Для Мао Цзэдуна было крайне важно сохранить видимость преемственности власти при превращении партии в орудие диктатуры.
Мао Цзэдуну приходилось балансировать между различными группировками и социально-политическими силами. С одной стороны, при подготовке съезда маоисты развернули кампанию в печати против попыток прагматиков и нейтрально настроенных членов партии реабилитировать жертвы «культурной революции». С другой - маоисты спешили ослабить «ультралевых», т.е. главарей хунвэйбинов. В связи с трудностью продовольственного положения в городах пропагандировалось «новейшее указание» Мао Цзэдуна об отправке в деревню молодежи «для перевоспитания». Это должно было снять ее чрезмерное давление на сферу политики.
Зимой 1968-1969 гг. масса молодежи была сослана в деревни. Около 10 миллионов членов «левых революционных организаций» были отправлены в сельскую местность. Кроме того, в деревню из городов было сослано до 6 миллионов «кадровых работников» (ганьбу). В этой операции еще раз проявилась огромная мощь коммунистической генерации китайской деспотии и ее произвол по отношению к послушному социуму азиатского типа.
Между тем вооруженные провокации на советской границе становились все опаснее. За время «культурной революции» они намного участились. Китайские пограничники и хунвэйбины стремились закрепиться на советских островах на реках Амур и Уссури, пытались захватить патрули, таранили сторожевые суда. В районе о-ва Даманский, недалеко от слияния рек Уссури и Амура, утром 2 марта 1969 г. китайские солдаты открыли огонь в упор по группе советских пограничников. Одновременно из засады на о-ве Даманский и с китайского берега был открыт огонь из автоматов, пулеметов, минометов и орудий по другой группе советских пограничников. В итоге боя нарушители были изгнаны за границу. Новые попытки вторгнуться на территорию СССР китайская сторона предприняла в том же районе 14-15 марта. Это нападение также было отбито советскими пограничниками.
Весной 1968 г. для подготовки нового съезда партии были проведены местные партийные конференции. IX съезд КПК проходил в Пекине с 1 по 24 апреля 1969 г. Делегаты съезда не избирались, а назначались маоистской верхушкой, а сами заседания проходили в закрытом порядке. С отчетным докладом выступил Линь Бяо. Он говорил в основном о «культурной революции» и восхвалял Мао Цзэдуна. «Идеи» вождя именовались «высшим этапом в развитии марксизма-ленинизма». В новом уставе партии закреплялись «маоцзэдуновские идеи» в качестве ее идейно-теоретической основы. Ставилась задача создать на уровне провинции и ниже систему партийнополитических органов, определить в этой системе власти место «ревкомов», армии и реорганизованной партии и их взаимоотношения. На первое место были поставлены «ревкомы», характеризуемые как «государственные органы власти». «Прочной опорой диктатуры пролетариата» объявлялась армия, сыгравшая «исключительно важную роль» в проведении «культурной революции». Подтверждалась установка на продолжение чистки партии под лозунгом «Убрать отбросы, вобрать новое!», а сама партия, по существу, отодвигалась на третье место.
Съезд открыл очередной этап в раздувании культа личности вождя. Вся история партии изображалась как борьба «линии Мао Цзэдуна» против различных уклонистов, как то: Чэнь Дусю, Цюй Цюбо, Ли Лисань, Ван Мин, Чжан Готао, Гао
Ган, Жао Шуши, Пэн Дэхуай и особенно Лю Шаоци. Были повторены обвинения в адрес Лю Шаоци и призывы продолжать «разоблачения преступлений Лю». Говорилось о лицах, «упорно не желающих раскаяться», и о «неравномерности развития культурной революции». Все это свидетельствовало о том, что молчаливое сопротивление прагматиков и нейтрально настроенных партийцев продолжалось. По существу, группа Мао Цзэдуна уклонилась от определения экономической политики. Зато было много рассуждений о «непрерывной революции», о практически бесконечном продолжении классовой борьбы и подготовке к войне. Окончательная победа социализма в Китае связывалась исключительно с окончательным уничтожением империализма во всем мире. Доклад Линь Бяо изобиловал антисоветскими выпадами. Далее в новом уставе партии были сняты прежние развернутые положения о развитии внутрипартийной демократии, о принципе коллективного руководства, о недопустимости действий, ставящих личность над коллективом, о необходимости борьбы против национализма и великодержавного шовинизма.
В Уставе «идеи Мао Цзэдуна» официально закреплялись как идеологическая основа партии. Линь Бяо объявлялся «продолжателем дела товарища Мао Цзэдуна». В руках Председателя партии, его заместителя и Постоянного комитета Политбюро сосредоточивалась вся полнота руководства партией, правительством и армией. Члены партии были обязаны, прежде всего, изучать и применять «идеи Мао Цзэдуна». Их права намного урезывались. О праве избирать и быть избранными в партийные органы даже не упоминалось. Предусматривалась широкая чистка партии. Упрощалась процедура приема в ее ряды, был отменен кандидатский стаж. Все это должно было облегчить приток в партию промаоистских элементов, отличившихся в период «культурной революции». Из старого состава Центрального Комитета в новом осталось лишь 19%. Около половины членов Политбюро были военные. В него вошли жены Мао Цзэдуна и Линь Бяо.
Фактически произошла кардинальная реорганизация партии. Внесенные в Устав изменения призваны были закрепить позиции, захваченные группой Мао Цзэдуна благодаря «культурной революции». Режим личной власти был легализован.
Ужесточилась обновленная военно-бюрократическая диктатура партийно-коммунистического типа. Этот политический переворот должен был обеспечить на длительный период господство маоизма в Китае.
Приближение 20-й годовщины образования КНР Мао Цзэдун отметил новой провокацией. 13 августа 1969 г. несколько групп китайских солдат нарушили советскую государственную границу в Семипалатинской области Казахстана вблизи населенного пункта Жаланашколь. Советские пограничники отбросили нарушителей за пределы страны. Провокации на границе устраивались маоистами с тем, чтобы осложнить обстановку, «подкрепить» свои территориальные притязания. Для Мао Цзэдуна было важно поддерживать в Китае атмосферу военного психоза. Это должно было облегчить расправу с инакомыслящими и ускорить «национальное сплочение» вокруг вождя на антисоветской основе. Не случайно события на о-ве Даманский непосредственно предшествовали IX съезду КПК, а провокация у Жаланашколя была организована накануне 20-й годовщины образования КНР.
Глава 2
РЕЖИМ ЛИЧНОЙ ВЛАСТИ (1969-1976 гг.)
Задолго до переворота 1966-1969 гг. компартия как организация нового чиновного класса превратилась в корпорацию, живущую по своим собственным внутренним законам. Главной целью этой «партии-государства» стало сохранение обретенного господствующего положения и привилегии бюрократического сословия ганьбу (кадровые работники). Мао Цзэдун учел бюрократическое перерождение компартии. Из революционной силы и руководителя Крестьянской войны 1927-1949 гг. пришедшая к власти партия превратилась в очередную генерацию «класса-государства» - основу обновленной китайской деспотии.
На этой стадии эволюции партии Мао Цзэдуну было легко изобразить правящую партийную верхушку как «буржуазных 572
перерожденцев», изменников делу революции, оплот бюрократизма, как «пробравшихся к власти и идущих по капиталистическому пути». В этом призыве к борьбе с «перерожденцами» была социальная демагогия, созвучная общему настроению масс. Пагубные итоги коллективизации, приведшей к созданию «коммун», последующий голод и гибель в 1960 г. 20 млн. человек добавили ненависти к новой бюрократии. Волнения начались даже в армии, т.е. институте по своей социальной природе сугубо крестьянском.
Для «прагматиков» главными были корпоративные интересы номенклатуры, стремление увековечить свою власть. При всем том они были вынуждены играть по партийным правилам, выражая на словах преданность харизматическому лидеру, а на деле пытаясь саботировать его новый курс. В этой очень опасной игре у «прагматиков» не было шансов на успех. По существу, получалось, что «прагматики» отстаивали корпоративные интересы номенклатуры, боролись за сохранение власти партийной бюрократии. Тем самым группировка Лю Шаоци - Дэн Сяопина подставляла себя под огонь критики и «революционного натиска» политизированной молодежи. При всем том понятие «прагматики» не означало принадлежность к организованной, сплоченной структуре, и в этом была их слабость.
В этой ситуации Мао Цзэдун нашел силу пригодную для использования в борьбе против тех в партии, кто составлял активную оппозицию. Такой силой стала молодежь - студенчество и учащиеся средних школ. Вождь умело воспользовался житейской неопытностью и нетерпеливостью молодых людей. А они ощущали безвыходность ситуации в условиях бюрократического перерождения партии. Мао Цзэдун сыграл на романтических устремлениях молодежи, ее надеждах на светлое будущее. Именно не обремененная постами и прагматическими соображениями юность стала силой, способной осуществить революционно-утопические замыслы «великого вождя».
Молодежь, горевшая революционным энтузиазмом, видела, что партия превратилась в чиновную корпорацию. Занятая лишь собственными карьерными целями партийная бюрократия вызывала острую неприязнь у молодежи с ее бескомпромиссной верой в высокие идеалы социализма. Данное сверху разрешение громить новую бюрократию нашло живейший от
клик в сердцах юных граждан. Пришедшие на смену гоминьдановскому чиновничеству коммунистические ганъбу уже успели вызвать неприязнь в массах, что естественно передалось и молодому поколению.
Страна еще не совсем остыла от классовых битв. Всего шестнадцать лет тому назад окончилась Крестьянская война. За это время народ неоднократно поднимали на борьбу с различными классами и слоями - «помещиками», буржуазией, интеллигенцией, бывшими «контрреволюционерами». Страна еще недавно была взбаламучена коллективизацией крестьянства и лишением его земли. Еще не была забыта массовая «битва за сталь», завершившаяся провалом. Очередная раскачка социума в 1966 г. воспринималась уже как привычное явление.
С возрождением традиционной структуры «чиновничество -народ» население с каждым годом все более ощущало эксплуататорский характер нового поколения «класса-государства». Поэтому, когда Мао Цзэдун начал атаку на партийную бюрократию, - это соответствовало массовому настрою людей в городе и деревне, переживших коллективизацию, «битву за сталь», гибель 20 млн. человек от голода, спровоцированного этой властью.
Учитывая это, Мао Цзэдун спешил «разогреть» ситуацию, пока социум еще не успел «остыть». Еще давало о себе знать победоносное окончание Крестьянской войны в 1949 г. и создание формально «народной власти». Вся обстановка в стране способствовала проведению антибюрократической «революции» - встать на защиту партийной номенклатуры мало кому хотелось. Выплеснулась извечная враждебность населения к государственной власти, затаенная ненависть народа к чиновникам, т.е. тем, кто выжимает из людей налоги и сгоняет на отбытие трудовых повинностей. Так было при работе на ирригационных сооружениях или при «битве за сталь». Молодежь припоминала партийцам и голод, вызванный ими при создании коммун.
Учитывая этот настрой масс, Мао Цзэдун и его ближайшее окружение повели борьбу за установление своей абсолютной власти. «Великая пролетарская культурная революция» имела своей целью устранить органы власти, созданные на основе Конституции КНР. Мао Цзэдун стремился установить тотали
тарный военно-бюрократический режим, «культурная революция» была направлена на разгром группировки «прагматиков» во главе с Лю Шаоци.
Государственный переворот приобрел тотальный размах. К осени 1967 г. фактически перестали действовать все региональные бюро ЦК, провинциальные, городские, уездные партийные комитеты. Были парализованы партийные структуры на производстве. Партийные организации остались лишь в армии. Политбюро ЦК перестало функционировать еще раньше. Оно было заменено «Группой по делам культурной революции». Прекратило свою деятельность Всекитайское собрание народных представителей, т.е. «парламент», произошла повсеместная ликвидация органов государственной власти на местах. Перестали существовать профсоюзные и молодежные организации. В ходе государственного переворота 1966-1969 гг. было свергнуто законное руководство страны. Через год после начала «культурной революции» и после многомесячной кампании критики репрессии были обрушены на Лю Шаоци и Дэн Сяопина. 5 августа 1967 г., в годовщину написания Мао Цзэдуном дацзыбао «Открыть огонь по штабу», в столице были устроены судилища над Лю Шаоци и Дэн Сяопином. На глазах жены и четырех детей Председателя КНР, одетого только в нижнее белье, избивали руками и ногами, били по голове сборником цитат из работ Мао Цзэдуна.
Оказалось, что «захват власти» и создание новых органов власти по примеру Парижской коммуны обернулись всеобщей смутой. Возникла междоусобная борьба среди самих хунвэйбинов и цзаофаней. Выход из этой тупиковой ситуации был один: привлечь к проведению переворота армию. Именно она играла ведущую роль в «захвате власти» путем создания «ревкомов».
Учреждение ревкомов коренным образом изменило политический механизм КНР: в сфере общественной жизни утверждалась маоистская «модель коммунизма». Ревкомы заменили прежние конституционные органы власти снизу доверху, включая и партийные комитеты. Несмотря на то что процесс их формирования растянулся на полтора года вследствие сопротивления этому курсу и был завершен только осенью 1968 г., именно они увенчали собой переворот, конечным итогом которого могло быть только установление в стране военного кон
троля. Дело шло к утверждению военно-бюрократической диктатуры Мао Цзэдуна. Бывшая в распоряжении вождя главная организованная сила - армия сыграла решающую роль в «захвате власти» и установлении новой диктатуры.
Парадокс заключался в том, что хунвэйбины не всегда знали, кто из партийной бюрократии маоист, а кто прагматик. Поэтому зачастую «красные охранники» били не тех, кого бы хотел бить вождь. Когда хунвэйбины и цзаофани вышли из повиновения и стали расправляться со всеми подряд, Мао поднял тревогу.
Мао Цзэдун запланировал «культурную революцию» как чисто городское движение, как переворот в городах. Его противники пытались найти опору в сельской местности. Под старым лозунгом Мао Цзэдуна «деревня окружает города» прагматики и ганъбу стали создавать в деревнях вооруженные крестьянские отряды на базе народного ополчения и вводить их в города для поддержки местных властей. Зачастую активную роль в организации таких отрядов играли местные армейские структуры. Ощущая себя, прежде всего, частью региональной бюрократии, они саботировали указания, поступавшие из центра от «Группы по делам культурной революции».
Летом 1968 г. политическое положение крайне обострилось. Под удар хунвэйбинов попали представители армии, стремившиеся ограничить их влияние. Особенно острая ситуация сложилась в некоторых южных провинциях. Здесь было нарушено железнодорожное сообщение. Расхищались грузы, направлявшиеся во Вьетнам. Совершались нападения на военные учреждения и армейские части. Расхищалось оружие, предпринимались вооруженные нападения на военных. «Левые революционные организации» стали выходить из-под контроля тех сил, которые их породили. Возникла угроза гражданской войны. Мао Цзэдуну и его ближайшему окружению пришлось удовлетвориться достигнутым и попытаться восстановить в стране политическую стабильность.
Переворот 1966-1969 гг. привел к расколу бюрократического класса Китая. Обособились три его категории - маоисты, прагматики и нейтральные деятели. Однако вслед за партией и административным аппаратом раскол стал охватывать и армию. Часть военных желала восстановления политической ста
бильности и порядка в экономике. В июле 1968 г. Мао Цзэдун приказал прекратить «борьбу с применением силы». Началась широкомасштабная ликвидация движения хунвэйбинов. На места были направлены «агитбригады», в которых ключевую роль играли военные. Таким образом, на армию была возложена задача завершить переворот, и вся страна снизу доверху оказалась охвачена системой военного контроля.
По окончании переворота Мао Цзэдун заявил, что необходимо возобновить деятельность партии и провести подготовку к созыву ее очередного IX съезда. Иначе говоря, предстояло восстановить КПК, а по существу, - превратить ее в послушное орудие безраздельной власти вождя. «Реорганизацией» партийных структур должны были руководить представители «ревкомов», а «левым революционным организациям» следовало контролировать их лояльность. В результате государственного переворота 1966-1969 гг. наступила обстановка хаоса, произошел экономический спад. Партия как таковая не была до конца разгромлена: пострадала не сама структура, а реальный состав ее верхушки. Противники Мао были устранены, а сама структура была лишь на время ослаблена и дезорганизована.
Одной из целей этого переворота было превращение компартии в новую организацию вождистского фюрерского типа. Идейной основой этой партии должен был стать маоизм, а организационной основой - армейские формы и методы работы. Главная обязанность каждого члена партии должна была состоять в личной преданности Мао Цзэдуну. Основной функцией такой партии стало обеспечение власти группы Мао, а основным внешнеполитическим принципом - антисоветизм.
По своим масштабам «культурная революция» далеко превзошла все прежние политические кампании, имевшие целью утверждение власти Мао Цзэдуна и его окружения, нагнетание культа Мао, осуществление его гегемонистских планов, подавление инакомыслия. Хотя «культурная революция» сказалась на экономической жизни страны менее разрушительно, чем «большой скачок», однако был отмечен спад промышленного производства. Сельскохозяйственное производство стагнировало. его показатели продукции на душу населения снижались. Был нанесен огромный ущерб культурной жизни и образованию. Главной книгой стал сборник цитат из высказываний Мао
Цзэдуна. Книги, содержавшие признанные образцы мировой классической литературы, подвергались публичному сожжению. Высшие и средние учебные заведения в эти годы не работали. В стране резко увеличилось число неграмотных. Народное хозяйство недосчитывалось миллионов квалифицированных кадров. Явный ущерб был нанесен внешней политике и ее учреждениям. Министерство иностранных дел было разгромлено. Предпринимались провокации против иностранных дипломатов и посольств, не говоря уже о целенаправленном ухудшении советско-китайских отношений, что выливалось в вооруженные конфликты на границе.
IX съезд партии в апреле 1969 г. закрепил результаты, достигнутые группировкой Мао Цзэдуна в годы «культурной революции». Съезд ознаменовал завершение ее наиболее ожесточенной фазы. Прежние партийные комитеты не действовали, поэтому его делегаты не избирались, а подбирались активистами «культурной революции» в центре и на местах. Две трети членов прежнего состава ЦК и Секретариата ЦК были репрессированы. Их место заняли представители армии, а также руководители «левых революционных организаций». Это был съезд тех. кто доказал свою преданность вождю. Мао Цзэдун желал добиться одобрения результатов «культурной революции», что и было исполнено «делегатами». Новый устав партии утверждал режим личной и безграничной власти вождя. Вождь руководил партией, правительством и армией. Личная власть предполагала назначение «наследника престола». Таким «преемником» вождя был назван Линь Бяо. С этим назначением исчезла даже видимость существования «современных» политических институтов - наблюдалось откровенное возрождение традиций «восточного деспотизма», а сам вождь, уже обладавший правами диктатора, на деле становился новым императором. На съезде было решено регулярно проводить кампании широкой чистки партии, т.е. сделать «культурную революцию» непрерывным состоянием страны.
Мао Цзэдуну удалось удалить из высшего партийного руководства своих противников. Лю Шаоци, Пэн Дэхуай. как и сотни тысяч других членов партии, погибли в заключении. Дэн Сяопин, Чэнь Юнь. как и миллионы других деятелей, были репрессированы. Всего за годы «культурной революции» репрессиям, подверглось около 5 млн. членов партии и пострадали
многие миллионы беспартийных. Мао Цзэдуну удалось сокрушить прежний и установить новый политический режим. Лидерство от партии перешло к «ревкомам», которые стали сутью «китайской модели коммунизма» и ядром нового режима. Главная задача «ревкомов» состояла в поддержании личной деспотической власти вождя. Однако за спиной «ревкомов» стояла армия. Новый режим означал явное возвышение роли военных. Руководство 20 из 29 провинциальных «ревкомов» было в руках военных. Армейские кадры возглавляли 80% «ревкомов» столиц провинций, автономных районов. Вся страна была поделена на 11 больших военных округов, и реальная власть в провинциях принадлежала партийным комитетам этих военных округов. В Центральном Комитете партии военных было более половины состава. Министр обороны Линь Бяо, официальный «наследник» нового «императора», стал «вторым человеком» во властной иерархии.
Обеспечив свое полное господство внутри страны, Мао Цзэдун пошел на радикальное изменение внешнеполитического курса. После разрыва с Москвой вождь решил, что пришло время для нормализации отношений с Вашингтоном. Антисоветизм маоистов и тем более кровавые столкновения на Да-манском стали предпосылками американо-китайского сближения. События на Даманском побудили американское руководство пересмотреть свое отношение к Пекину. Под покровом секретности в 1970 г. начались первые двусторонние контакты. Последовало секретное послание президента Р. Никсона китайскому руководству. В 1971 г. госсекретарь США Г. Киссинджер приехал в Пекин, с тем чтобы подготовить визит в КНР самого президента. Визит Никсона в КНР в 1972 г. стал подлинной сенсацией. Вследствие этого крутого и неожиданного поворота Никсон и Чжоу Эньлай подписали в Шанхае коммюнике. Оно означало фактическое взаимное признание сторон и открывало дорогу для подготовки полной нормализации отношений. Этот внешнеполитический успех Мао Цзэдуна был встречен с одобрением не всеми в высшем руководстве КНР. Столь резкий зигзаг во внешней политике стал одной из причин обострения политической борьбы в верхах.
Дело в том, что «культурная революция» привела к новой расстановке сил в руководстве КНР и стимулировала трения
между тремя сложившимися к тому времени фракциями элиты. Самой влиятельной силой среди этих фракций были военные. Армейская верхушка контролировала ситуацию как в центре, так и на местах. Вторая фракция состояла из тех. кто сделал себе политическую карьеру в ходе «культурной революции». Во главе этой фракции стояла Цзян Цин, руководили фракцией также Чжан Чуньцяо и Яо Вэньюань, которые вместе с Цзян Цин поднялись до положения членов Политбюро ЦК. Их поддерживали миллионы выдвиженцев «культурной революции». Представители этой среды сумели занять руководящие посты как в гражданских, так и военных структурах разного уровня. Третью фракцию составляли так называемые «старые кадры». Хотя в ходе «культурной революции» эта среда была в немалой степени обескровлена, но она сохранилась. «Старые кадры» обладали обширными связями в партийно-государственном аппарате. Это были практики, хорошо знакомые с проблемами административного и хозяйственного управления. По логике вещей «старые кадры» постепенно и неуклонно становились новой генерацией «прагматиков», хотя и лишенной руководящих постов. Фактически во главе этой фракции стоял Чжоу Эньлай. которому удалось избежать репрессий и сохранить свой пост премьера Госсовета, поскольку он вовремя и умело дистанцировался от лидеров «прагматической» оппозиции. По мере сил Чжоу Эньлай старался сдерживать эксцессы «культурной революции».
Мао Цзэдун, ставший непререкаемым единовластным правителем Китая, играл роль высшего арбитра в борьбе между этими тремя силами. В политическом перевороте 1966-1969 гг. наибольший урон понесла компартия - она лишилась своих функций правящей силы. За исключением Политбюро и Центрального Комитета, всех остальных партийных структур к IX съезду уже не существовало ни на одном из привычных уровней. Иначе говоря, разгромив «старую» партию, Мао Цзэдун не хотел отказываться от использования компартии как института политического господства. Вождь слишком привык к этому орудию реализации своих идей, приказов и политической воли. Став полноценным диктатором, он хотел снова получить в свои руки такой универсальный инструмент. Однако это должна была быть «новая» партия, абсолютно послушная
вождю во всех его начинаниях. При этом подход Мао Цзэдуна к воссозданию обновленной партии постоянно менялся, так как у него не было четкого плана реализации своих намерений. В силу сложности задачи формирование маоистской партии затягивалось. Однако каждая из фракций стремилась обеспечить себе преобладание в новой КПК. Восстановление партийных комитетов всех уровней потребовало нескольких лет и в основном завершилось в начале 70-х годов. В них, особенно на уровне провинциального руководства, лидирующее положение заняли военные. Важные позиции в восстанавливаемых партийных организациях отстояли для себя представители «старых кадров». А ставленники группировки «культурной революции» из парткомов вытеснялись. К началу 1971 г. в партийных комитетах провинциального уровня посты секретарей на 60% занимали военные. «Старым кадрам», т.е. штатским ганъбу, принадлежало около 34% таких постов. Выдвиженцы «культурной революции» оказались задвинуты на третье место -им досталось только 6% постов.
Мимо внимания Мао Цзэдуна не прошел столь очевидный рост влияния военных. Это таило в себе опасность для позиций самого вождя. Потенциально конфликтная ситуация усугубилась ввиду явных амбиций Линь Бяо. «Наследник престола» стремился еще при жизни «государя» занять оставшийся вакантным после падения Лю Шаоци пост Председателя КНР. Линь Бяо подчеркивал значение этой должности как ключевого звена в системе государственного управления и неоднократно предлагал Мао Цзэдуну занять этот пост. Однако вождь не выражал такого желания, напротив, предлагал вообще ликвидировать пост Председателя КНР, тем более что ситуация была чревата обострением соперничества фракций в руководстве.
В августе - сентябре 1970 г. состоялся очередной пленум ЦК КПК, выявивший нарастание этих межфракционных противоречий. Линь Бяо пытался использовать пленум для получения поста Председателя КНР и рассчитывал на открытую поддержку армейских верхов. Накануне и во время пленума Е Цюнь, жена Линь Бяо, активно пыталась склонить некоторых руководящих деятелей к поддержке претензий Линь Бяо. Мао Цзэдун расценил это как попытку военного министра подорвать его неограниченную власть. Кроме того. Линь Бяо не под
держивал инициированные Мао Цзэдуном и Чжоу Эньлаем перемены во внешней политике, т.е. крутой поворот в отношениях с Вашингтоном. Взаимоотношения Мао Цзэдуна и его официального преемника явно обострялись, и это сразу изменило расстановку сил в межфракционном соперничестве. Возник временный союз «прагматиков» и фракции «культурной революции». Непримиримые враги объединились для противостояния представителям армии. Лидеры и «старых кадров» и «революционеров» убеждали Мао Цзэдуна в подготовке военного переворота, организатором которого называли министра обороны.
Реального заговора не было, Линь Бяо, судя по всему, лишь вынашивал планы организации военного переворота. Однако позднее ему было приписано создание подпольных структур для овладения властью. После того как о них стало известно, глава армии решил искать убежище в СССР. В сентябре 1971 г. с одной из военно-воздушных баз в Северном Китае поднялся самолет, на борту которого находились Линь Бяо и члены его семьи. Самолет взял курс в направлении границы Китая с Монголией. Министр обороны, опасавшийся кары со стороны Мао Цзэдуна за слишком явно и неосторожно выраженные политические амбиции, пытался спасти свою жизнь. Но в воздушном пространстве МНР произошла авиационная катастрофа, в результате которой Линь Бяо и все сопровождавшие его погибли.
После этих «сентябрьских событий» на военных деятелей, принадлежавших к группировке Линь Бяо, обрушились репрессии. Влияние этой фракции в руководстве компартии резко упало, две другие фракции усилились. В итоге соперничество между «прагматиками» и «левыми» возобновилось.
Фракция «прагматиков» развернула кампанию критики анархизма и «ультралевого течения» в партии. «Левые», поддержанные Мао Цзэдуном, нанесли ответный удар, и с осени 1972 г. началось разоблачение «ультраправого уклона». Стремясь предотвратить чрезмерное влияние какой-либо из двух соперничавших фракций, Мао Цзэдун был вынужден прибегать к политическим маневрам. Он санкционировал возвращение в хозяйственной практике к методам, рекомендованным «прагматиками», и даже допустил частичную реабилитацию кадров, репрессированных в годы «культурной революции».
Так по инициативе Чжоу Эньлая был возвращен к политической деятельности Дэн Сяопин и многие другие бывшие функционеры. В то же время Мао оказывал поддержку весьма близкой ему по духу фракции «культурной революции». В борьбе с этой фракцией «прагматики» на уровне провинциальных и региональных структур блокировались с военными, избежавшими репрессий после «дела Линь Бяо».
В августе 1973 г. собрался X съезд партии. На нем состоялся временный компромисс между «левыми» и «прагматиками». Пытаясь уравновесить две фракции. Мао Цзэдун на первый план выдвинул Чжоу Эньлая. а в противовес ему - активиста «культурной революции» Ван Хунвэня, одного из организаторов движения за «захват власти» в Шанхае в январе 1967 г., бывшего руководителя хунвэйбинов шанхайской фабрики, который за годы «культурной революции» сделал головокружительную карьеру. Мао Цзэдун вывел Ван Хунвэня на самый верх партийной иерархии и рассматривал его как возможного кандидата на роль своего «преемника». Вождю удалось на съезде установить равновесие между двумя фракциями. С одной стороны, была подтверждена правильность и дана высокая оценка «культурной революции», а с другой - одобрена реабилитация части «старых кадров» и «прагматиков». Так, Дэн Сяопин, назначенный еще до съезда заместителем премьера Госсовета, на съезде вошел в состав Центрального Комитета, затем - в Политбюро, а через несколько месяцев стал заместителем Председателя ЦК. Была возобновлена деятельность Всекитайского собрания народных представителей, профсоюзных и молодежных организаций.
На съезде было сформировано новое руководство партии, в котором сильные позиции заняла группа «культурной революции» во главе с Цзян Цин. Под ее руководством в Политбюро сформировалась «группа четырех» в составе Цзян Цин. Ван Хунвэня, Чжан Чуньцяо и Яо Вэньюаня. Кроме того, в Политбюро были и другие выдвиженцы «культурной революции». Среди них был Хуа Гофэн, обративший на себя благосклонное внимание вождя. Этот в прошлом секретарь уездного парткома из родной для Мао Цзэдуна Хунани получил должность министра общественной безопасности. Заместителями Мао Цзэдуна стали и деятели умеренной ориентации - Чжоу Эньлай и ми
нистр обороны маршал Е Цзяньин, занявший этот пост после устранения Линь Бяо.
Сразу же по завершении съезда возобновилась борьба между двумя фракциями. Опираясь на поддержку Мао Цзэдуна, «левые» развернули ряд политических кампаний против своих соперников. В 1975 г. проходила кампания «критики Линь Бяо и Конфуция». Под Конфуцием подразумевался Чжоу Эньлай и шла критика возглавляемых им «прагматиков». Затем началась кампания «изучения теории диктатуры пролетариата», также направленная против Чжоу Эньлая и «старых кадров».
В январе 1975 г. межфракционная борьба продолжилась на созванной после десятилетнего перерыва очередной сессии ВСНП. Чжоу Эньлай предложил честолюбивую программу «четырех модернизаций» (промышленности, сельского хозяйства, науки, армии). Премьер, ввиду необходимости модернизации Китая, выдвинул идею объединения фракций как выхода из тупиков «культурной революции».
На сессии ВСНП была принята новая Конституция КНР. В ней было закреплено то, чего в результате «культурной революции» удалось добиться Мао Цзэдуну по части организации хозяйственной и политической жизни. В Основном законе, например, было закреплено существование народных коммун и «ревкомов», заменивших собой народные комитеты. Наряду с этим в Конституции были учтены положения «прагматиков». Было закреплено право крестьян на приусадебные участки. Основной хозрасчетной организацией в коммуне была признана производственная бригада. Восстанавливался принцип оплаты по труду. Против последних трех положений Конституции яростно выступали «левые». Эти принципы стали объектом критики разворачивавшейся кампании по «изучению теории диктатуры пролетариата». Сторонники «левых» на местах предпринимали практические действия, направленные против приусадебных участков, подсобных промыслов и местных рынков.
В январе 1976 г. умер Чжоу Эньлай. Его преемником мог быть только Дэн Сяопин. Именно он исполнял после смерти Чжоу Эньлая обязанности премьера Госсовета. Между тем Мао Цзэдун считал его недостаточно лояльным. «Левые» стремились поставить на этот пост «своего человека», и Мао Цзэдун сделал выбор в их пользу: он назначил на этот пост Хуа Гофэ-
на - не только выдвиженца «культурной революции», обязанного своей карьерой Мао Цзэдуну, но и активного сторонника его идей. Хуа Гофэн не принадлежал к группировке Цзян Цин. Вождь явно опасался чрезмерного усиления «группы четырех», а новый премьер становился ее сильным противовесом.
Через несколько месяцев после смерти Чжоу Эньлая в «левой» печати его стали критиковать как «крупнейшего каппути-ста», т.е. сторонника реставрации капитализма. Однако главной мишенью этой кампании был не покойный премьер, а живой Дэн Сяопин. 4 апреля 1976 г. в традиционный день «поминовения усопших» на Тяньаньмэнь - центральной площади Пекина состоялись массовые демонстрации. Более 2 млн. человек выражали свое почтение Чжоу Эньлаю, распространяли листовки и выкрикивали лозунги, осуждавшие Цзян Цин и «левых». Участников демонстраций обвинили в выступлении «против Председателя Мао и руководимого им ЦК». В Пекин были введены войска. При подавлении демонстрантов десятки людей были убиты и десятки тысяч арестованы. «Левые» воспользовались этим для удара по «прагматикам». Дэн Сяопин был обвинен в организации «бунта» и смещен со всех своих постов. Межфракционная борьба вступила в новую фазу. В очередной раз «прагматики» получили тяжелый удар, потеряв своих лидеров. Тяжелобольной Мао Цзэдун угасал. «Левые» готовились к захвату власти после его смерти.
«Культурная революция» шла к своему завершению. По сути своей это была борьба вождя партии против слишком самостоятельной партийной бюрократии, прочно вставшей на ноги за полтора десятилетия коммунистического господства в Китае.
Тогда в очередном социально-демографическом и «династийном» цикле, начавшемся в 1949 г., сложилась непривычная для китайской истории ситуация. Власть «императора» уравновешивалась коллективным руководством в лице Центрального Комитета и его Политбюро. Тем самым степень самовластия вождя - Мао Цзэдуна сильно уменьшалась. Реальная власть его чем дальше, тем больше переходила к руководящей фракции в коллективных органах. Этот процесс по властной вертикали переходил вниз, т.е. в среду регионального, провинциального и более низкого по статусу партийного чи
новничества. Сложилось противостояние: «сильная бюрократия - ослабленный государь», или «самостоятельная среда ганьбу - формальный вождь».
В начале каждого нового династийного цикла во главе Китая вставал сильный император - основатель очередной династии. Ниже находилось послушное ему чиновничество. В этой связке «государь - подданные» бюрократия не могла играть самостоятельную роль. Она становилась самостоятельной позже, когда начинали вырождаться последующие монархи данной династии. Чувствуя, что реальная власть все более уходит из его рук, Мао Цзэдун совершил государственный переворот 1966-1969 гг. и вернул себе верховную власть в ее полном объеме. При этом главный удар был нанесен не только по самой верхней страте бюрократии, но и по всей штатской чиновно-партийной среде. Это была атака «императора» на управленческий аппарат с созданием обстановки беспорядков и хаоса в стране. Такое развитие событий предельно противоречило тысячелетним традициям политической истории Срединного государства. Единственным отступлением от этой традиции был массовый террор первого императора династии Мин Чжу Юаньчжана, развязанный им в 80-х годах XIV в. по отношению к чиновничеству. Однако он наносил удары по бюрократии с высоты трона (сверху вниз), а Мао Цзэдуну пришлось создать новую силу для удара по ней со стороны социума (снизу вверх).
Заявляя, что «бунт - дело правое», Мао Цзэдун имел в виду традиционное право народа свергать прогнившую династию. Поднимая молодежь против партийных верхов, вождь тем самым признавал, что возглавляемая им партийно-чиновная среда превратилась в антинародную силу. Выдвинув на первый план молодежь и энтузиастов «культурной революции», вождь тем самым расколол бюрократию на «своих» и «чужих», на «соратников» и «врагов». В итоге произошла дезорганизация «класса-государства». Выведя на авансцену хунвэйбинов и цзаофаней, вождь подорвал ведущую роль компартии, т.е. стержня всей системы. Но выбивая почву из-под ног партии, Мао Цзэдун укреплял собственный статус «императора».
Мао Цзэдун не мог овладеть реальной властью в стране, не прибегая к политике «разделяй и властвуй». Действуя
по этому принципу, он развалил «старую» систему, противопоставляя одних другим. В итоге возникла сложная ситуация, когда хунвэйбины были против «кадров», военные - против штатских, «новые» партийцы, молодежь - против пожилых. Чем дольше поддерживались эти противостояния, тем сильнее становилась власть «императора». Для этого «бунт» должен был стать из одноразовой вспышки постоянным состоянием.
С точки зрения китайской политической традиции, это были «смута» и «хаос», возможные только при свержении старой династии в конце очередного цикла, а не в его начале. «Император», призывающий низы к «бунту» против «верхов», взрывал сами основы китайской деспотии: становясь врагом бюрократии, он терял ее поддержку. А потеряв ее, Мао Цзэдун оказывался заложником армейских верхов.
Для того чтобы свергнуть господство самой верхней страты партийной элиты, вождю пришлось нанести удар по всей бюрократической среде сверху донизу. Оказалась дезорганизована и ослаблена прежде всего штатская бюрократия, зато укрепилась верхушка военных. Когда на первый план вышли военачальники и армейские политработники, было нарушено традиционное господство штатской бюрократии над военными. Нанеся большой урон управленческому аппарату, вождь поставил страну под власть армейских начальников, что стало следствием дезорганизации системы. При этом «император» фактически натравливал армию на бюрократию. Используя военных против штатских, Мао Цзэдун раскалывал до этого единый «класс-государство» и создавал оппозиции «армия - партия» и «армия - бюрократия».
Действуя по принципу «разделяй и властвуй», Мао не только направлял одних против других, но и поочередно наносил удары и по тем и по другим. Это ощутили на себе не только «старые кадры», но и хунвэйбины, а затем и военные. Вождь обрел реальную власть, но ее приходилось защищать от поползновений со стороны как вчерашних врагов, так и сегодняшних соратников и союзников. Такая модель власти не могла быть устойчивой.
Дистанцируясь от регулярной бюрократии и опираясь на «бунтарей», новый правитель вступал на путь постоянной борьбы с чиновничьим классом, полагаясь на периодическое
возобновление ударов по «старым кадрам». Тем самым на повестку дня ставилась «смута», а не «порядок», «бунт», а не «спокойствие». Бюрократия, со своей стороны, не могла мириться с таким «бунтарем на троне» и ждала своего часа. Не могла она согласиться и на постоянный диктат военных в делах управления.
«Культурная революция», представлявшая собой государственный переворот, завершилась. Формально Китай еще считался республикой, но фактически превратился в монархию. Уже был назначен «законный наследник престола», а затем он был лишен этого поста. Предстояла борьба между остальными претендентами на «наследство». Формально компартия оставалась главной политической силой, но реально таковой стала армия. Коммунистический «монарх» умирал, а будущее страны оставалось неясным.
Часть восьмая
ВОЗВРАТ К АВТОРИТАРНОМУ РЕЖИМУ
Глава 1
ДЕМОНТАЖ ТОТАЛИТАРНОЙ ВЛАСТИ
С лета 1976 г. все политические силы Китая были готовы к близкой смерти Мао Цзэдуна. «Великий кормчий» скончался 9 сентября. Смерть единовластного правителя страны означала окончание целого этапа существования тоталитарного режима и начало его новой фазы.
Предстояла очередная схватка за власть, и каждая из трех основных политических сил в компартии готовилась к межфракционной борьбе. Первой, господствующей, группировкой были воинствующие маоисты - левое крыло партии. Вторую, весьма внушительную силу составляли «прагматики» - реалистично настроенные «правые». И наконец, огромное большинство «старых кадров» в партии и администрации стояли вне двух этих фракций, составляя третью силу, которая пассивно выжидала исхода предстоящей борьбы. Все симпатии «старых кадров» были на стороне «прагматиков». но страх перед возможными репрессиями со стороны «левых» сдерживал их активность.
Из горнила «великой пролетарской культурной революции» радикально настроенные «левые» вышли окрепшими. Государственный переворот 1966-1969 гг. привел их к власти, и они превратились в правящую и ударную силу маоистской диктатуры. Именно кадры «культурной революции», ее активисты и выдвиженцы к моменту смерти «великого вождя» возглавляли всю систему китайской деспотии 60-70-х годов.
Целью «левых» были сохранение и укрепление тоталитарной диктатуры, т.е. своей власти, установленной в итоге государственного переворота, называемого «культурной революцией». Во главе «левых» стояли ультрамаоисты в лице Цзян Цин, Ван Хунвэня, Чжан Чуньцяо и Яо Вэньюаня. Эта «четверка» - группа ближайших сподвижников Мао Цзэдуна -сыграла особенно активную роль в «культурной революции». Пользуясь поддержкой Мао Цзэдуна, они контролировали основные звенья партийно-государственного аппарата и особенно подчинили своей власти центральные партийные органы. В середине 70-х годов компартия насчитывала более 30 млн. человек, из которых примерно 20 млн. были новые члены, вступившие в КПК во время «культурной революции» и после нее. Выдвиженцы «культурной революции» составляли более половины всех членов КПК. Эти люди были сторонниками продолжения ультрареволюционного курса и как ярые маоисты были готовы бескомпромиссно отстаивать дело «великого кормчего» в борьбе с «прагматиками». Среди «левых» так называемая «четверка» пользовалась особым влиянием. «Группа четырех» и ее окружение были самой радикальной фракцией среди выдвиженцев «культурной революции». Лидеры «левых» через своих приверженцев контролировали примерно 40% мест в ревкомах, они пользовались поддержкой около половины членов и кандидатов в члены Центрального Комитета партии. Они контролировали средства массовой информации. Базой «левых» со времен «культурной революции» было народное ополчение в Шанхае, насчитывавшее несколько сотен тысяч человек. В Постоянном комитете Политбюро Центрального Комитета у «четверки» были прочные позиции. Здесь к Ван Хунвэню и Чжан Чуньцяо идеологически примыкал Хуа Гофэн, официальный преемник Мао Цзэдуна. Сосредоточив в своих руках основные посты в партии и государстве, Хуа Гофэн контролировал ситуацию в стране. «Четверку» поддерживали также командующий Пекинским военным округом генерал Чэнь Силянь, мэр Пекина У Дэ и начальник службы охраны Центрального Комитета и воинской части 8341 Ван Дунсин. Поддержка этих деятелей могла иметь решающее значение в случае обострения политической борьбы в руководстве партии.
«Левые» с полным основанием считали себя политической опорой диктатуры, созданной Мао Цзэдуном в итоге переворота 1966-1969 гг. В этом смысле «группа четырех» после смерти «великого вождя» вполне справедливо претендовала на роль «коллективного вождя», т.е. законного наследника «великого кормчего» в системе диктатуры, созданной при их активном участии. И сама «четверка», и остальная масса выдвиженцев «культурной революции» были большими маоистами, чем сам Мао Цзэдун. Тот, опасаясь чрезмерного усиления своих выдвиженцев, был вынужден допустить к дозированному участию во властных структурах «прагматиков» и нейтрально настроенных партийцев, с тем чтобы уравновешивать непомерно растущую власть и амбиции «левых». Маоистов это обижало, но зато после смерти своего кумира «четверка» надеялась разделаться со всеми инакомыслящими в верхнем эшелоне власти.
Обладая наилучшими позициями после смерти Мао Цзэдуна, «четверка» стремилась завладеть высшими полномочиями в государстве: Цзян Цин претендовала на пост главы партии, а Чжан Чуньцяо желал стать главой правительства, т.е. премьером Государственного совета. «Группа четырех» активно готовилась к захвату верховной власти и, имея в виду обострение внутриполитической борьбы, стремилась упрочить свои позиции, прежде всего в Шанхае. Туда в августе на вооружение народного ополчения было дополнительно доставлено 70 тыс. винтовок, 300 артиллерийских орудий и 10 млн. единиц боеприпасов.
Противостоявшая «левым» группа «прагматиков» выглядела менее сильной, ее ряды очень поредели после политических репрессий периода «культурной революции». За 1966-1969 гг. именно этому правому крылу партии и администрации пришлось более всего пострадать от бесчинств «красных охранников». На момент смерти «великого кормчего» с «прагматиками» уже не было Чжоу Эньлая, Пэн Дэхуая, Лю Шаоци и многих других сильных политиков. У «прагматиков» остался один крупный авторитетный лидер - Дэн Сяопин. Правда, на тот момент он не мог реально воздействовать на расстановку политических сил, так как в очередной раз пребывал в опале: после апрельских событий на площади Тяньаньмэнь Дэн Сяопин был смещен со всех постов в партии и государстве и отправлен
в ссылку. Опасаясь за свою жизнь, он временно укрылся на юге страны в Гуанчжоу, где пользовался покровительством начальника Гуанчжоуского военного округа генерала Сюй Шию. Как и многие другие военачальники, Сюй Шию понимал неизбежность в стране очередной внутриполитической схватки. Сознавая это, и представители военной верхушки перед смертью Мао Цзэдуна заключили тайное соглашение о сотрудничестве с Дэн Сяопином. Летом 1976 г. для секретных переговоров с лидером «прагматиков» в Гуанчжоу приезжали Е Цзяньин и другие противники «четверки». А поскольку сам Дэн Сяопин из ссылки не мог реально руководить борьбой с «четверкой», эту задачу взял на себя Е Цзяньин. Еще весной 1976 г. на встречах со своим окружением он выражал мнение, что сразу после смерти Мао Цзэдуна «четверка» должна быть устранена из политической жизни страны. Таким образом, во главе «прагматиков» встал министр обороны маршал Е Цзяньин, опиравшийся на молчаливое содействие такого влиятельного политика, как Ли Сяньнянь, который занимал в тот момент пост заместителя премьера Госсовета. Эти два деятеля представляли армейские структуры. Оба политика понимали, что в случае победы «четверки» Китай будет ввергнут в новую «культурную революцию», а это бы пагубно сказалось на боеспособности армии. Кроме того, перспективы построения социализма стали бы весьма сомнительными. Вместе с тем военные и «прагматики» учитывали особое положение Хуа Гофэна, который волею Мао Цзэдуна занимал основные посты в партии и государстве. Именно эти высшие властные полномочия и хотели поделить между собой Цзян Цин и Чжан Чуньцяо, став соответственно председателем Центрального Комитета КПК и премьером Государственного совета. Хуа Гофэн должен был потерять реальную власть, так как у него не было особого авторитета в партии, и он занимал колеблющуюся позицию. Хуа Гофэн формально не входил в состав «четверки», он был ее союзником в силу идеологической близости. Его молниеносная карьера была следствием чистки «старых кадров». Хуа Гофэну и примыкавшим к нему сторонникам более умеренного политического курса не хватало собственной массовой базы в партии. Им нужен был реальный противовес «левым». В этой роли могли выступать две силы - «прагматики» и реалистично настроенные представители военного
руководства страны. Таким образом, в целях свержения «четверки» сложилась временная коалиция, состоявшая из умеренных маоистов, представителей генералитета и «прагматиков».
Уже через два дня после смерти «великого кормчего» маоистская «четверка», решив не принимать в расчет Хуа Гофэна, предприняла захват всей реальной власти в стране. Ван Хун-вэнь распорядился открыть в правительственной резиденции Чжуннаньхай новую дежурную канцелярию в обход той, что действовала при Центральном Комитете. Хуа Гофэн понял, что это первый шаг к его устранению, и предпочел сближение с «прагматиками». Не меняя своих идеологических ориентиров в стремлении сохранить власть, он пошел на союз с идеологически «чуждыми» ему лидерами «правых». Он встретился с Ли Сяньнянем и попросил его организовать встречу с Е Цзяньи-ном, для того чтобы «разрешить» вопрос с «четверкой»: он предлагал устранить «четверку» на ближайшем пленуме Центрального Комитета. Между тем Е Цзяньин уже знал, что «четверка» собирает военные силы для нанесения удара: бронетанковая дивизия Шэньянского военного округа получила приказание «левых» двигаться в направлении Пекина. Е Цзяньин предложил Хуа Гофэну сделать окончательный выбор, если он хочет сохранить власть. Министру обороны удалось убедить начальника воинской части 8341 Ван Дунсина, что его карьера будет сломана в случае прихода к власти «четверки». Был составлен план переворота. Под предлогом обсуждения пятого тома сочинений Мао Цзэдуна 6 октября членов «группы четырех» пригласили на заседание и там же арестовали. Последней была взята под стражу Цзян Цин.
На следующий день после этого «дворцового» переворота в Пекине было созвано закрытое совещание первых секретарей парткомов, продолжавшееся целую неделю. На нем было заявлено, что «четверка» уже давно вынашивала планы государственного переворота и интриговала против самого «вождя». Однако в стане самой коалиции победителей сразу же проявились разногласия. В то время как Е Цзяньин призывал к длительной борьбе со сторонниками «четверки», Хуа Гофэн настаивал кроме борьбы со сторонниками «четверки» и на продолжении «критики Дэн Сяопина». Таким образом, ситуация упростилась. Политическая борьба перешла в прямое противо
стояние выдвиженцев «культурной революции» и «прагматиков». Положение сторон было неравным: Хуа Гофэн сосредоточил в своих руках все высшие партийно-государственные посты, а Дэн Сяопин, продолжавший находиться в ссылке, просил немедленно направить его на «передовой фронт работы», т.е. просил о своей реабилитации. Однако Хуа Гофэн не спешил удовлетворять просьбу и тем укреплять лагерь идеологически враждебных ему «прагматиков».
Верхушечный, или «дворцовый», переворот 6 октября 1976 г. в отличие от длительного и массового государственного переворота 1966-1969 гг. стал не процессом, а событием. Быстрое и успешное свержение «четверки» с пьедестала прошло без борьбы и крови в центре, т.е. в Пекине. Однако на периферии сложилась несколько иная ситуация. Для победившей коалиции важнейшей задачей стало подавить потенциальные очаги сопротивления «ультралевых». Были районы, где «левые» готовились вступить даже в вооруженную борьбу. Опасная ситуация складывалась в «колыбели культурной революции» - Шанхае. Здесь в состоянии боевой готовности находилось несколько тысяч вооруженных ополченцев. Часть шанхайского партийного руководства рассматривала возможность оказания вооруженного сопротивления, хотя и справедливо полагала, что восстание будет обречено на неудачу без поддержки со стороны регулярных воинских частей. В конечном счете «левым» не удалось превратить Шанхай в центр вооруженного противостояния. Тем не менее оно возникло в некоторых других провинциях - Сычуани. Цзянси, Хэнани и Хунани. Здесь войскам пришлось подавлять сопротивление сторонников «группы четырех». Подавление левых маоистов закончилось к февралю 1977 г., когда в 19 провинциях был установлен военно-контрольный режим. Победители провели кампанию устранения наиболее одиозных сторонников «группы четырех» в провинциальном руководстве и на более низком уровне.
После этого «прагматики» почувствовали себя более уверенно. Это позволило им более активно воздействовать на Хуа Гофэна, который не располагал широкой поддержкой в партийной среде. В феврале 1977 г. руководство Гуанчжоуского военного округа и парткома провинции Гуандун в закрытом письме на имя Хуа Гофэна подвергло критике «культурную
революцию» и заявило о необходимости реабилитации репрессированных в период «десятилетней смуты», в том числе Дэн Сяопина, Лю Шаоци, Пэн Дэхуая и Линь Бяо. На мартовском рабочем совещании Центрального Комитета было провалено предложение Хуа Гофэна воздержаться от реабилитации Дэн Сяопина. Часть крупных партийных деятелей призвала вернуть опального Дэн Сяопина к руководящей работе. Все это было ощутимым ударом по Хуа Гофэну.
В годовщину событий на площади Тяньаньмэнь в апреле 1976 г. Дэн Сяопин обратился в Центральный Комитет партии с письмом, в котором предложил пересмотреть отношение к себе. Хуа Гофэну пришлось лавировать, дабы сохранить остатки своего политического влияния, так как он понимал, что под непрекращающимся давлением «старых кадров», получавших все более широкую поддержку в партии, ему придется согласиться с возвращением Дэн Сяопина. Становилось все более очевидно, что «левые» постепенно сдают свои позиции, уступая давлению «прагматиков». Стараясь избежать крайнего обострения внутрипартийной борьбы, «прагматики» были вынуждены искать компромисс с выдвиженцами «культурной революции». На июльском пленуме Центрального Комитета 1977 г. члены «антипартийной» «группы четырех» были навечно исключены из рядов партии. Кадровые изменения в высших партийных органах свидетельствовали об очередной победе «прагматиков». Дэн Сяопин был возвращен из ссылки. Ему были возвращены высшие партийно-государственные посты, которые он занимал до апрельских событий 1976 г. Хуа Гофэн сохранил за собой пост Председателя Центрального Комитета.
В августе 1977 г. состоялся очередной XI съезд КПК. Его решения также носили компромиссный характер, но одновременно свидетельствовали о том, что соотношение сил медленно, но верно склоняется в пользу «прагматиков». Хуа Гофэн на съезде выступил с повторением лозунгов, относящихся к эпохе Мао. Заявляя, что «культурная революция» завершена, вместе с тем он утверждал, что подобные политические движения необходимы и будут неоднократно повторяться. «Прагматикам» удалось намного упрочить свои позиции в центральных партийных органах, которые пополнились представителями
реалистически мыслящих «старых кадров», в том числе и теми, кто был репрессирован в годы «культурной революции». Более 40% членов ЦК, избранного на съезде, были новые люди. Центральный Комитет примерно на одну треть состоял из кадровых работников, подвергшихся гонениям в период «десятилетней смуты». Эти партийцы во главе с Дэн Сяопином не оспаривали публично руководящей роли Хуа Гофэна и принципы маоистской идеологии, но исподволь готовили почву для предстоящего окончательного разгрома ставленников «культурной революции».
В 1978-1979 гг. Китай полностью покончил с «культурной революцией», стал залечивать оставленные ею раны и подводить итоги этого беспрецедентного, специфического государственного переворота, длившегося с 1966 по 1969 г. Умирая, Мао Цзэдун в 1976 г. оставил страну в состоянии глубокого экономического и политического кризиса. За годы «культурной революции» жизненный уровень в Китае резко упал. На политические кампании различного рода было потрачено, а в сущности выброшено на ветер, около 800 млрд, юаней. За прошедшие после «большого скачка» годы КНР не только не удалось приблизиться к развитым странам мира - ее отставание увеличилось. Особенно тяжелые потери понесла система образования в результате закрытия школ, университетов, гонений на научную и творческую интеллигенцию, которую было принято именовать не иначе как «девятым поганцем» (после перечисления всех «врагов социализма и партии»). Итогом этого стало лавинообразное увеличение неграмотного и полуграмотного населения. Численность неграмотных приблизилась к четверти всего населения.
Политическая система страны в результате постоянной борьбы в правящей партии находилась на грани хаоса и анархии. Эта борьба, не утихавшая в течение двух десятилетий, приняла особенно ожесточенные формы в годы «культурной революции». На протяжении «десятилетней смуты» погибло 20 миллионов человек, а пострадали от нее в той или иной мере не менее 100 миллионов. В конце «культурной революции» были репрессированы сотни тысяч «кадровых работников» (ганьбу). В целом Мао Цзэдун подверг репрессиям в той или иной мере большую часть «кадровых работников» партийных
и государственных учреждений. К концу 1982 г. было реабилитировано почти 3 миллиона ганьбу.
Преодолевая упорное сопротивление «левых», партийцы правого и умеренного толка делали все, чтобы залечить все эти раны общества. Первым делом они сосредоточили усилия на кадровой перестройке КПК. На протяжении 1978 г. сотни тысяч репрессированных «кадровых работников» были освобождены и реабилитированы. «Прагматики» пока не выступали со своей целостной программой экономических преобразований. Опережая их возможные инициативы, Хуа Гофэн весной 1978 г. выдвинул собственную стратегию экономического развития, по существу новый вариант «большого скачка», но уже с использованием притока западных кредитов и технологий. Хуа Гофэн планировал к 1985 г. увеличить производство стали и добычу нефти в два раза. Предполагалось реализовать 120 проектов строительства промышленных предприятий. Программа Председателя партии была утверждена, однако уже через год стало ясно, что добиться молниеносного ускорения экономического развития без структурных реформ в экономике невозможно. Провал нового «большого скачка» сказался на авторитете Хуа Гофэна. А главное - стало очевидно, что модернизация Китая невозможна без иной стратегии экономического развития.
Весной 1978 г. в китайской печати началась и превратилась в мощную кампанию мобилизации партии и общества широкая идеологическая дискуссия под девизом «Практика -единственный критерий истины». Центральным вопросом обсуждения был следующий: являются ли учение основателей марксизма-ленинизма и идеи самого Мао Цзэдуна абсолютно непогрешимыми? Был выдвинут тезис о том, что не само коммунистическое учение является критерием истины, а напротив -его истинность должна быть подтверждена практикой. В дальнейшем особенно активную роль в развитии дискуссии сыграл ректор Центральной партийной школы Ху Яобан, в прошлом опальный руководитель комсомола, прошедший через испытания «культурной революции». Когда статья с приведенным тезисом была опубликована в одной из газет, против нее выступили Хуа Гофэн и Ван Дунсин. Они поняли, что речь идет о легализации самой идеи реформ. «Левые» расценили эту пуб
ликацию как атаку против «учения Мао Цзэдуна» и стали блокировать дальнейшее появление публикаций на эту тему. Дэн Сяопин и ряд других «прагматиков» выступили на стороне тех, кто требовал реформ. В печати широкое распространение получила народная поговорка, которую любил повторять Дэн Сяопин: «Неважно, какого цвета кошка, черная или белая, лишь бы она хорошо ловила мышей».
«Прагматики» выступали за реформирование китайского общества, за раскрепощение сознания, освобождение его от пут догматизма, за выработку такой программы экономического развития, которая поможет вернуть страну на путь модернизации. Сторонники Дэн Сяопина летом и осенью 1978 г. развернули в печати широкую кампанию под лозунгом «Практика -единственный критерий истины». В центральной и местной печати были опубликованы сотни статей. «Прагматики» были готовы перейти от борьбы за реабилитацию репрессированных «старых кадров» к широкому наступлению на догматические постулаты маоизма. Тем самым идеологическое противостояние 1978 г. стало продолжением политической борьбы «за» или «против» реформ.
На протяжении 1978 г. шло восстановление на прежних постах жертв «культурной революции». Были освобождены из мест заключения и реабилитированы сотни тысяч репрессированных «кадровых работников» - партийцев. Кампания избавления от выдвиженцев «культурной революции», чистка партийного и государственного аппарата достигла уездного уровня. Формально она проходила под лозунгом очищения партии от сторонников «четверки», фактически же - была направлена против выдвиженцев «культурной революции» в целом. Избавлялись прежде всего от наиболее последовательных сторонников Хуа Гофэна. Сторонники Дэн Сяопина распространяли дацзыбао с критикой Хуа Гофэна. Особенно широкая кампания дацзыбао была развернута весной, накануне очередной годовщины событий на Тяньаньмэнь. Очень остро стоял вопрос, за кем пойдут партийцы на периферии. Региональное партийное руководство с трудом преодолевало груз прошлого, но все более склонялось на сторону «прагматиков». На рабочем совещании Центрального Комитета накануне III пленума «прагматики» поставили на обсуждение ряд вопросов истории
Компартии Китая, намереваясь добиться пересмотра существующих оценок, включая и отношение к событиям на площади Тяньаньмэнь. Преодолевая сопротивление «левых», реформаторы сумели добиться своих целей: была признана необходимость реабилитации репрессированных политических соперников Мао Цзэдуна.
На III пленуме Центрального Комитета, состоявшемся в декабре 1978 г., было принято постановление о прекращении массовых политических кампаний, что означало явный отход от теории и практики маоизма. Было решено перенести центр тяжести работы партии на экономическое строительство, на повышение материального уровня жизни населения. Участники пленума не решились осудить «культурную революцию». Однако были реабилитированы ее жертвы, в числе которых Пэн Дэхуай. Политическая деятельность Дэн Сяопина была высоко оценена. Апрельские события 1976 г. были названы «великим революционным движением масс». В высшие органы партии были введены последовательные сторонники реформаторов - «прагматики» Ху Яобан и Чэнь Юнь. Реформаторы взяли под свой контроль воинскую часть 8341, известную как оплот «левых». Партийное руководство на местах фактически получало санкцию вводить такие формы социальной жизни в деревне, которые бы отвечали пожеланиям самого крестьянства. Критике была подвергнута политика, направленная на организацию нового «большого скачка». Это нанесло еще больший урон престижу Хуа Гофэна. Итоги III пленума свидетельствовали о том, что выдвиженцы «культурной революции» вынуждены уступить давлению реформаторов по всем наиболее важным вопросам. Сопротивление «левых» было в основном подавлено. Путь для реформ был открыт.
III пленум КПК, прошедший в декабре 1978 г., стал поворотным событием в истории компартии, - была проведена черта под деятельностью предшествующего периода. На очередной сессии ВСНП, проходившей в июне - июле 1979 г., было постановлено перейти к политике «урегулирования» народного хозяйства. За счет сокращения капиталовложений в тяжелую промышленность было решено добиваться развития сельского хозяйства и легкой промышленности, прежде всего текстильной. Оборонная промышленность ориентировалась на выпуск
товаров народного потребления. В соответствии с конверсионными программами, военные предприятия увеличивали выпуск велосипедов, часов, холодильников и телевизоров. Приоритетной сферой становилось сельское хозяйство, получившее весомый стимул для дальнейшего развития благодаря повышению закупочных цен. Промышленность была во многом переориентирована на наращивание производства сельскохозяйственного инвентаря, оборудования для создания ирригационных систем и химических удобрений.
В итоге такой переориентации экономической политики изменилась ситуация на рынке потребительских товаров. За два-три года товарный дефицит сократился. Началось оздоровление денежного обращения. В народном хозяйстве увеличилась доля фонда потребления. Наметился рост уровня жизни народа, в том числе и в деревне. К лучшему изменились и условия повседневного быта. Новое руководство постепенно выводило страну из кризиса, в который ее завел маоистский тоталитаризм. Все большим авторитетом пользовались реформаторы во главе с Дэн Сяопином. Ослабленные, но упорствующие в своей приверженности маоистской идеологии приверженцы «ультралевой» идеи оказывали курсу «прагматиков» упорное сопротивление.
На IV пленуме Центрального комитета, состоявшемся в сентябре 1979 г., «культурная революция» подверглась бескомпромиссному осуждению. Она была охарактеризована как «чудовищное бедствие», которое привело к насаждению «диктатуры фашизма, замешанном на феодализме». Тем самым новое руководство КПК нашло в себе силы отмежеваться от прошлого своей партии, связанного с «десятилетней смутой».
На V пленуме, прошедшем в январе - феврале 1980 г., были воссозданы Секретариат Центрального Комитета и пост Генерального секретаря. Генеральным секретарем был избран Ху Яобан. Дэн Сяопин предложил провести размежевание партийных и государственных постов и заявил о том, что сам готов покинуть пост заместителя премьера Госсовета КНР. Его примеру последовали другие представители «старой гвардии». Хуа Гофэну не оставалось ничего иного, как добровольно сложить с себя обязанности премьера. На этот пост был назначен прагматически мыслящий Чжао Цзыян, который прославился
еще в середине 70-х годов своими смелыми реформами в провинции Сычуань в бытность его партийным секретарем провинции. Эти кадровые изменения предвещали скорый конец пребывания «левых» в руководстве партии и страны.
На протяжении 1980-1981 гг. Хуа Гофэн подвергался критике со стороны «прагматиков». Ему не могли простить ту роль, которую он сыграл в апрельских событиях 1976 г., а также провалы в экономической политике. На VI пленуме Центрального Комитета, прошедшем в июне 1981 г., он был вынужден покинуть пост Председателя ЦК. На эту должность был избран Ху Яобан. Это был последний акт внутрипартийной борьбы, развернувшейся после смерти Мао Цзэдуна. XII съезд партии, прошедший в сентябре 1982 г., оставил Хуа Гофэна лишь рядовым членом Центрального Комитета.
Окончательная победа «прагматиков» была закреплена в ходе судебного процесса над членами «банды четырех». Суд продолжался в течение нескольких месяцев осенью 1980 - зимой 1981 г. Среди десяти подсудимых девять были членами Политбюро Центрального Комитета. Судили не только «четверку», но и саму «культурную революцию». Цзян Цин и Чжан Чуньцяо были приговорены к смертной казни, замененной впоследствии пожизненным тюремным заключением. Тем самым «прагматики» стремились подчеркнуть, что время тотального террора и запугиваний ушло в прошлое. Населению дали понять, что с атмосферой всеобщего страха, которую так успешно насаждали маоисты, покончено.
На самом процессе встал вопрос о личной ответственности Мао Цзэдуна за преступления, совершенные на протяжении последних десятилетий. Для утверждения своей легитимности новому политическому режиму требовалась обновленная версия истории компартии. На VI пленуме в 1981 г. было принято «Решение по некоторым вопросам истории КПК со времени образования КНР». Это был противоречивый документ. Мао Цзэдун характеризовался как выдающийся политический деятель, под руководством которого в 1949 г. партия завоевала власть. Вместе с тем признавалось, что начиная со времени «культурной революции» Мао Цзэдун совершал «тяжелые ошибки», что повлекло за собой жесточайшие репрессии, сопровождавшиеся преступлениями. Между позитивом и негати
вом этот документ подводил следующий баланс: «...Его заслуги занимают главное, а ошибки - второстепенное место». Таким образом, оставаясь маоистской, партия снимала с себя ответственность за преступления своего вождя. Вместе с тем весьма скромный процесс демаоизации политической жизни начался. Он развивался, несмотря на упорное сопротивление «левых». В стране наметились политические перемены. Приход к руководству политиков старшего поколения, в разное время и по разным поводам раскритикованных Мао Цзэдуном и подвергшихся гонениям, имел неоднозначные последствия. Репрессированные вернулись к руководящей работе, но при этом их взгляды на развитие Китая все больше расходились с идеями Мао Цзэдуна. «Прагматики» были против маоистских «коллективистских» и «антирыночных» социальных утопий. Становясь реформаторами, они стремились прагматически подойти к решению задачи превращения Китая в богатую и мощную державу.
Идейное и политическое поражение маоистского крыла партии, завершение межфракционной борьбы и победа сторонников Дэн Сяопина привели к некоторому обновлению правящей политической структуры. После устранения от власти наиболее фанатичных последователей Мао Цзэдуна идейнополитические установки руководства во многом изменились. Новое руководство, сохраняя словесную и ритуальную верность «идеям Мао Цзэдуна», пошло по пути все большей деидеологизации своей политики. На первый план были выдвинуты патриотические идеи строительства богатого и могучего Китая, которые должны были сопутствовать проведению новой экономической политики.
Для реализации курса модернизации Китая стала необходимой «открытость» страны для окружающего мира. Это требовалось для развития не только международных экономических отношений, но и культурных, научных связей. Встал вопрос об «открытости» границ для зарубежных бизнесменов и журналистов, о возможности для китайца учиться за рубежом. В прошлом Китай был отсталой страной во многом из-за своей замкнутости. «Открытость» страны наряду с развивающимися рыночными отношениями стала важнейшей составляющей новой экономической политики компартии.
Включение коммунистического Китая в мировое хозяйство позволило резко увеличить масштабы внешней торговли. Стало возможным успешно решить задачи замещения импорта. Был резко увеличен объем экспорта. Благодаря дешевизне своих товаров страна заняла важные позиции на рынках Юго-Восточной Азии, Европы и особенно США. Столь масштабная внешнеторговая экспансия стала мощным локомотивом промышленного роста и всех секторов народного хозяйства Китая. Одновременно шел встречный поток - быстрорастущий импорт передовой технологии.
Китайский рынок становился привлекательной сферой приложения капитала для зарубежных инвесторов, особенно для китайских эмигрантов - хуацяо. Бурному развитию экономических связей с заграницей сопутствовал процесс вестернизации внутренней жизни страны. Особенно он сказался на городском быте, развитии духовной культуры, стереотипах поведения молодежи. Все эти явления приводили к размыванию маоистских схем тоталитарного мышления, чему способствовала массовая подготовка китайских кадров в учебных заведениях США, Японии и Западной Европы. С возвращением на родину молодые вестернизированные специалисты начинают играть все более заметную роль в экономической, культурной и политической жизни страны. Своей активностью они придают все более технократический характер строительству «социализма с китайской спецификой».
В своей внешней политике новое руководство продолжало исходить из того, что Советский Союз - главный противник на международной арене. «Прагматики» видели залог будущего обновления Китая в развитии сотрудничества с США на антисоветской основе. Быстрыми темпами происходило улучшение отношений с Вашингтоном. В 1978 г. китайско-американские дипломатические связи были восстановлены, в начале 1979 г. состоялся визит Дэн Сяопина в США. Стороны провозгласили совместную оппозицию «гегемонизму третьих стран», под которыми в первую очередь имелся в виду Советский Союз. В обстановке «холодной войны» и после начавшегося советского вторжения в Афганистан СССР рассматривался в Пекине и как потенциальный источник угрозы безопасности Китая.
Новые руководители КНР в силу старых геополитических соображений стремились закрепиться в Индокитае. После того как Вьетнам объединился, влияние КНР на него стало слабее, Пекин продолжал оказывать поддержку правительству Пол Пота в Камбодже. Когда же антиполпотовским силам в начале 1979 г. удалось прийти к власти, - борьба за влияние в Камбодже в феврале - марте 1979 г. стала основной причиной вооруженного конфликта между КНР и Вьетнамом. Вторжение китайских войск на территорию Вьетнама было ответом на поддержку, которую Вьетнам оказывал антиполпотовским силам. Между двумя странами разразилась двухмесячная война. Китайские войска с переменным успехом вели военные действия на севере Вьетнама. Однако продвинуться в глубь страны им так и не удалось. Фактически эта военная акция закончилась поражением Китая: он был вынужден отвести свои войска с территории Вьетнама, так и не добившись целей, поставленных перед этой военной операцией.
Глава 2
РЕФОРМИРОВАНИЕ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ
Демонтаж маоистской диктатуры происходил в условиях, когда она уже утратила наиболее жесткие и агрессивные черты периода «великой пролетарской культурной революции» 1966-1969 гг. Для поднимающихся к власти «прагматиков» это постепенное смягчение маоистского режима облегчало задачу нормализации обстановки.
Уже с начала 70-х годов в экономической политике наблюдается отказ от наиболее одиозных, дискредитированных установок периода «культурной революции». Наметился возврат к некоторым формам и методам руководства народным хозяйством, которые применялись в первые годы коммунистической власти. Постепенно вводились элементы планирования, распределения по труду, материального стимулирования, хотя
во второй половине 60-х годов все это клеймилось как «проявление буржуазной идеологии», «ревизионизм» и «черное поветрие экономизма». В конце 1969 - начале 1970 г. появились высказывания за то, чтобы основной хозяйственной и хозрасчетной единицей в деревне снова стала производственная бригада. Подобные предложения напоминали комплекс мер спасения экономики, предпринятых под руководством Лю Шаоци, Дэн Сяопина и других деятелей партии в первой половине 60-х годов, после провала «большого скачка» и получивших наименование «политики урегулирования». Но применение этих мер в начале 70-х годов в практике хозяйственной жизни сочеталось с продолжением публичных осуждений так называемой «черной линии экономизма».
Пришедшие к власти «прагматики» в наследство от «культурной революции» (1966-1969 гг.) и режима личной власти Мао Цзэдуна (1969-1976 гг.) получили тяжелое наследство в социально-экономической сфере. Хозяйство страны многие годы топталось на месте. Сбор зерновых на душу населения в 1971 г. равнялся примерно уровню 1957 г. Объем промышленного производства в расчете на душу населения все еще оставался одним из самых низких в мире.
При всем том в различных районах страны в промышленности наблюдалась тенденция к развитию мелких и средних предприятий. Они были призваны удовлетворить за счет местных ресурсов потребности деревни в сельскохозяйственных орудиях, производить потребительские товары, топливо для нужд местной промышленности.
Параллельно этому увеличивались мощности отраслей производства, обеспечивающих развитие ракетно-ядерного потенциала. В них вкладывались огромные средства. Эти средства доставались за счет сохранения низкого уровня жизни китайского народа, свертывания затрат на здравоохранение (был введен институт «босоногих врачей», не имеющих должной квалификации и содержащихся за счет крестьян), резкого сокращения расходов на образование.
«Культурная революция» и режим личной власти затруднили решение насущных экономических проблем. Страна была отброшена назад, к показателям конца 40-х годов, тогда как население составило в начале 70-х годов, по различным оцен
кам, от 750 млн. до 800 млн. человек. В течение десяти с лишним лет морально устаревало оборудование, введенное в строй в 50-е годы. Сохранялся крайне низкий уровень капиталовложений в промышленность. Исключение составляли военное производство и связанные с ним отрасли. Это вело к отставанию в техническом оснащении промышленности и сельского хозяйства Китая. Для китайской промышленности начала 70-х годов были характерны отсталые формы производства, базирующегося на ручном труде (мануфактура, ремесло), невысокий уровень развития тяжелой промышленности, диспропорции, порожденные крайне неравномерным развитием отдельных отраслей, слабое применение специализации и кооперации производства.
К тому же народное хозяйство не было обеспечено квалифицированными рабочими и инженерно-техническим персоналом, и этот дефицит кадров стал еще острее в годы «культурной революции», в результате которой страна недополучила сотни тысяч инженеров и техников. Спохватившись, власть в начале 70-х годов возобновила занятия в школах и вузах, правда, по усеченным программам, в которых главное место отводилось изучению «идей Мао Цзэдуна». Сохранялся жесткий контроль над культурной жизнью с целью обеспечения маоистской направленности произведений художественной литературы, театральных постановок и кинофильмов.
От периода «великой смуты» 1966-1976 гг. и от последующего демонтажа тоталитарного режима «прагматики», наметившие переход к обычному авторитарному режиму, получили тяжелое наследство также и в социальной и в политической сферах жизни страны. В годы «смуты» сложился сложный клубок болезненных противоречий в обеих этих сферах.
По мере установления тоталитарного режима 1966-1976 гг. происходило разобщение различных слоев китайского народа. Молодежь противопоставлялась старшим поколениям, особенно партийным кадрам; отсталая часть неквалифицированных рабочих использовалась для наступления на права и интересы трудящихся в целом; обвинение рабочего класса в «экономизме» привело к противопоставлению крестьян рабочим; искусственно выпячивались противоречия в деревне между бедняками и середняками. Широчайшие масштабы приняла травля
интеллигенции, которую объявили «социально опасным слоем», повинным в «ревизионизме» и стремлении возродить в Китае капитализм. Такая политика приводила к расколу населения страны, к состоянию постоянной социальной напряженности. Мао Цзэдун усиленно пропагандировал свой тезис о непримиримости классовых противоречий и постоянном обострении классовой борьбы, используя его для балансирования между различными социальными силами, группами и организациями с целью сохранения тоталитарного режима. Осознав губительность для социума всего набора принятых тоталитарных мер, маоистская диктатура стала отказываться от наиболее опасных из них. Тем не менее такая санация не привела к успокоению социума. Когда с помощью армии с политической арены были устранены хунвэйбины, то массовая высылка городской молодежи, которую еще недавно восхваляли как «застрельщика революции», в сельские и горные районы вызвала у нее чувства разочарования и недовольства. Когда же маоисты убедились в невозможности управлять страной, вести хозяйство, развивать науку и образование без ошельмованных в период «культурной революции» партийных и административных кадров, инженеров, научных работников, учителей и преподавателей вузов, то тоталитарный режим начал заигрывать с ними, «реабилитировать» их в широких масштабах. Естественно, все эти слои сохраняли к режиму недоверие и неуверенность в завтрашнем дне.
Политический переворот 1966-1969 гг. привел к резкому умалению роли партии. Разгром партийных комитетов и организаций компартии, дискредитация и преследование партийных кадров различных уровней сверху донизу привели к подрыву авторитета партии. Под сомнение была поставлена ее руководящая роль в политической системе страны. Это стало особенно явно, когда армия была выдвинута как главная сила, контролирующая положение в стране и составляющая основную опору режима. Иначе говоря, армия противопоставлялась партии. Вместе с тем то, что фактически военной верхушке был передан ряд функций правящей партии, раскололо армейское руководство на две части. Одна из них использовала обстановку для укрепления своей власти на местах и в центре. Другая часть командиров и политработников проявляла недо-
вольство разгромом партийных организаций, наделением армии военно-контрольными и полицейскими полномочиями. Военные были раздражены тем, что на них возлагалась ответственность за производство промышленной и сельскохозяйственной продукции, школьное и вузовское образование и других не свойственных армии функций. Кроме того, поворот руководства страны к сближению с США и Японией также вызвал глухое раздражение части армейских кадров. Армейская элита, конечно, была недовольна и многочисленными «чистками» своего состава.
После IX съезда партии, прошедшего в апреле 1969 г., подготовка к провинциальным съездам, которые должны были «воссоздать» партийные организации, проходила в острой борьбе между военными и «левыми», т.е. выдвиженцами «культурной революции». С осени 1970 г. был выдвинут лозунг о восстановлении в стране руководящей роли компартии. С помощью нового партийного аппарата тоталитарный режим стремился создать противовес неуклонно возраставшему влиянию армии. Вместо лозунга 60-х годов «Вся страна учится у армии, весь народ - солдаты!» режим выдвинул тезис о необходимости руководства партии в стране и в том числе в армии. Мао Цзэдун понял опасность ситуации, поскольку по существу армия оставалась главной опорой режима. И так-как на местах ее высшие офицеры, как правило, сохраняли решающее влияние, им следовало противопоставить новое партийное руководство.
В сентябре 1971 г. армейская верхушка была встревожена устранением группы военных руководителей (шесть из них были членами Политбюро ЦК КПК) во главе с министром обороны Линь Бяо, на IX съезде провозглашенного единственным «наследником престола». После этого в армии была проведена новая массовая чистка, которая привела к еще большей взаимной подозрительности между военными и штатскими функционерами. Постоянные «чистки» и массовые репрессии «обосновывались» тезисами о «продолжении революции в условиях диктатуры пролетариата» и «обострении классовой борьбы между пролетариатом и буржуазией».
Только на IX съезде партии в сентябре 1973 г. был достигнут компромисс между различными соперничавшими 608
группировками маоистов: «левыми», «прагматиками», администраторами и военными. Сплочению этих группировок служила атмосфера антисоветизма. Разжигание антисоветских настроений происходило под лозунгами Мао Цзэдуна: «готовиться к войне, готовиться к голоду» и «рыть убежища». Тоталитарный режим консолидировал свои силы в ходе милитаризации, концентрации огромных средств на развитии ракетно-ядерного потенциала и подавления всякой оппозиции курсу Мао Цзэдуна. Для режима тогда было выгодно держать страну в искусственно созданной лихорадочной атмосфере военных приготовлений.
Все перечисленное составило то наследие, которое «прагматикам» досталось от «смуты» 1966-1976 гг. и политической борьбы, происходившей при демонтаже маоистской диктатуры в 1976-1981 гг. Сам процесс такого демонтажа означал переход от тоталитарного режима к авторитарной власти. Он не только затрагивал властные структуры и государственность -он создавал условия для необходимой эволюции в сферах экономики и социума. Специфика этих сфер по-своему требовала эволюции в сторону смягчения форм, методов и установок тоталитарного режима 60-70-х годов. Новое руководство понимало необходимость обновления экономики, но оно не имело четкой программы экономической модернизации, особенно в сельском хозяйстве. Пока власти ломали голову над этими вопросами, инициативу взяло на себя само крестьянство. Осенью 1978 г. крестьяне народной коммуны в уезде Фэнъян (провинция Аньхуй). доведенные до отчаяния угрозой голодной смерти, приняли решение о разделе земли по дворам. Крестьяне не требовали изменения форм собственности, они лишь хотели изменить порядок землепользования, оставаясь при этом арендаторами земли, которая в Китае извечно была собственностью казны. Загнанные в коммуну крестьяне даже не мечтали стать владельцами, а тем более собственниками земли. Они просили лишь о самом низком, т.е. арендаторском, статусе - быть держателями чужой земли. А это значит, что неизбежно вставал вопрос о введении системы подворного подряда. Поддержать это крестьянское начинание власти решились не сразу, восприняв его как отступление от принципов социализма. Правда, в январе 1979 г. «прагматики» одобрили восстановление при
усадебных участков, подсобных промыслов и местных рынков, но все же считали необходимым сохранение производственных бригад и коллективных форм труда. Между тем аньхуйский эксперимент привел к реальным результатам - быстрому росту производства и ликвидации угрозы голода. Это заставило местное руководство, а затем и Центр по-другому взглянуть на ситуацию. Партийное начальство провинции Аньхуй осталось довольно результатами эксперимента. В ряде провинций, в частности в Сычуани, стали применять аньхуйский опыт, а затем он был распространен и на другие регионы страны. Столичное руководство осознало преимущества новых форм хозяйствования и приняло решение об их применении повсеместно. Такой поворот в экономической политике был встречен крестьянством с энтузиазмом. В стране утверждались так называемые принципы «социализма с китайской спецификой».
Аньхуйский вариант показал эффективность единоличных форм производства, важность частной инициативы, огромное значение рыночных отношений для стимулирования хозяйства. При всей кажущейся будничности этих перемен они были для Китая судьбоносными. В сознании руководства компартии произошел крупный поворот. В сущности, инициатива крестьян во многом возвращала страну к методам восстановления и организации сельского хозяйства начала 60-х годов, когда таким же путем Лю Шаоци и его сторонники подошли к задаче ликвидации последствий «большого скачка» и сплошной «коммунизации». А в начале 50-х годов Дэн Сяопин и его команда сами боролись за сохранение и развитие рыночных отношений. Тогда этот подход показал свою социально-экономическую эффективность при послевоенном восстановлении экономики.
Теперь речь шла уже не только о методах восстановлении хозяйства, но и о глубокой идеологической перестройке. Стихийно найденная эффективная форма спасения сельского хозяйства заставила руководство коренным образом изменить взгляды на пути подъема всех отраслей экономики. Поиск теперь велся в расчете на естественное, рыночное, основанное на личной инициативе развитие. Тем самым было положено начало политике экономических реформ. Столь кардинальный поворот не мог быть быстрым, он занял все 80-е годы. Но мед
лить с реформами не позволял острый экономический кризис, возникший в результате «культурной революции». Правда, он уже был приглушен успешной политикой «урегулирования». При всей медленности и постепенности поворота он вызвал напряженные идейно-теоретические споры. Возникла дискуссия о том, насколько далеко позволительно отойти не только от принципов Мао Цзэдуна, но и от незыблемых основ марксизма-ленинизма. Началось размежевание среди монолитной прежде группы «прагматиков», которых сплачивала до этого борьба против «левых» и против крайностей маоизма. После перехода к реформам они разделились на радикальную, умеренную и консервативную фракции. Мерилом радикализма стало отношение к идеям рыночной экономики и демократизации политической системы. Кроме того, реформаторы делились на фракции из-за разногласий по вопросу о темпах преобразований.
Консервативная фракция считала, что надо исправить тяжкие ошибки, совершенные Мао Цзэдуном, и вернуться на «верный путь построения социализма», т.е. к той модели социализма, которая утвердилась в Советском Союзе. Умеренные указывали на недостатки, свойственные «реальному» социализму, и, таким образом, призывали к поиску путей его совершенствования. Сторонники третьего подхода представляли лагерь реформаторов-радикалов. «Радикалы» заявляли, что такие принципы, как господство планового начала, несовместимы с институтами рыночной экономики. Они считали, что монополия на власть и однопартийная система сковывают общество и мешают ему успешно двигаться по пути прогресса. Все три фракции подчеркивали свою основную позицию - приверженность социалистической идее, хотя критика «радикалов» подрывала традиционные представления о социалистическом обществе. Было необходимо найти идеологическое оправдание политике реформ, совместив существующие марксистские представления о характере социализма с явным отходом от этих принципов. Выход был найден в провозглашении концепции «начального этапа социализма», характеризуемого формулой «социализм с китайской спецификой».
Теория «начального этапа социализма» в Китае была развернуто аргументирована на ХШ съезде партии (октябрь 1987 г.)
в докладе Чжао Цзыяна, сменившего к тому времени Ху Яоба-на на посту генерального секретаря. Эту концепцию связывали с теоретическими исканиями Дэн Сяопина и оценивали как «крупнейший вклад в марксистско-ленинскую теорию построения социализма». Фактически же «теоретический вклад» Дэн Сяопина состоял лишь в том, что он признал Китай слаборазвитым обществом, которому потребуется длительный период модернизации, и поскольку оно находится на стадии перехода к развитым социалистическим отношениям - допустимо использование форм социальных связей близких капитализму. В докладе Чжао Цзыяна ХШ съезду говорилось, что для построения китайского социализма необходимо использовать различные формы экономических и социальных отношений, которые способны обеспечить рост производства и модернизацию страны. Этот тезис позволил избежать острого идеологического кризиса в компартии, который мог возникнуть при открытом отказе от социалистической перспективы.
Тем самым 80-е годы стали для Китая временем действительно глубочайших идеологических и политических перемен, временем эволюции мировоззрения политического руководства, благодаря чему стране удалось добиться важных социально-экономических изменений. Они начались с пересмотра аграрной политики партии, а затем и всей социально-экономи-ческой стратегии. Преобразования в деревне стали стимулом для реформ в других отраслях экономики.
В течение 1979-1982 гг. проводился опыт внедрения так называемой «системы производственной ответственности». К 1982 г. он в основном завершился. Принятая модель получила название «доведение производственных заданий до отдельного двора». Она заключалась в разделе земель, прежде находившихся под прямым хозяйственным контролем народных коммун, между крестьянами, которые потом получили эти участки в личное пользование. Иногда то были участки, принадлежавшие им еще до коллективизации. Затем крестьянский двор заключал договор с руководством производственной бригады как представителем интересов государства - единственного собственника всей земли. Контракт не ограничивал крестьян в отношении хозяйственного использования участка -оговаривалась лишь величина сельскохозяйственного налога, 612
который следовало уплатить, не считая обязательной продажи государственным органам части урожая. Все, что оставалось, было в распоряжении крестьянского двора, могло использоваться по желанию самого производителя, быть реализовано в соответствии с рыночной конъюнктурой. Закупочные цены были тем выше, чем больше сверхплановой продукции крестьянин сдавал государству. Эта система, а также существенное повышение закупочных цен стимулировали земледельца к увеличению продукции.
Поначалу срок контракта был непродолжительным. Затем стало ясно, что по мере реформирования производственных отношений это обстоятельство стало ограничивать инициативу крестьян. Краткий срок контракта не давал возможности крестьянину более продуктивно и бережно использовать свой участок. Ввиду этого был разрешен переход земли в наследственное пользование, а затем были сняты прежние ограничения на наем батраков и приобретение современной сельскохозяйственной техники. Таким образом, создавались основы для формирования частного хозяйства, ориентированного на рынок, но ведущегося на арендованной у государства земле. В результате принятых мер начала расти эффективность сельскохозяйственного производства. Уже к середине 80-х годов валовый сбор зерна превысил 400 млн. т. Повышались доходы крестьян. Через пять лет после начала аграрных преобразований они выросли примерно втрое.
Право крестьян на продажу излишков своей продукции на свободном рынке логически предполагало, что необходимо смягчение государственного контроля над частным производством также в городе. И здесь монополии государственного сектора вскоре был положен конец. В торговле, сфере обслуживания, а затем и в промышленном производстве стали возникать частные мелкие и средние заведения. Началось формирование частного сектора. Ко второй половине 80-х годов вне сферы непосредственного государственного контроля и управления в промышленности трудилось около половины всей рабочей силы страны. При этом одна четверть была занята на частных предприятиях. Росли доходы горожан. Создавались новые рабочие места. Это называлось переходом к строительству «социализма с китайской спецификой». За десять лет после
начала реформ доходы горожан в среднем увеличились более чем вдвое. Во всей промышленности было создано более 70 млн. рабочих мест. Резко возросли темпы роста экономики. Ежегодный прирост только промышленного производства на протяжении 80-х годов составил более 10%.
Столь бурный экономический бум происходил при использовании современных технологий, что стало важной предпосылкой модернизации всей экономики. Большое значение придавалось привлечению иностранных инвестиций для создания рабочих мест в наиболее современных отраслях промышленности. Компартия стремилась облегчить и стимулировать этот процесс. В этих целях началось образование «специальных экономических зон», которые стали островками капитализма в китайской, в основе своей социалистической экономике. Самой крупной и известной «специальной экономической зоной» стал район Шэньчжэнь, расположенный на границе с английской колонией Гонконг. Здесь строились современные предприятия - сначала легкой промышленности, затем электроники, создаваемые на основе передовых зарубежных технологий. Широко использовался иностранный капитал, прежде всего средства зарубежных китайцев - хуацяо. Продукция предприятий «зоны» поначалу предназначалась преимущественно для экспорта, но со временем стала все более поступать на внутренний рынок страны. Широкий приток иностранных капиталов объяснялся низкой стоимостью рабочей силы, а также льготным налоговым режимом, установленным в «специальных экономических зонах». Организуя «специальные экономические зоны», партийное руководство преследовало две цели. Во-первых, надо было обеспечить пополнение валютных запасов страны. Во-вторых, предполагалось использовать эти «очаги» индустриализации в интересах модернизации всей экономики Китая.
В связи с начавшейся модернизацией встала задача реформирования государственного сектора. Компартия всячески заботилась о сохранении «командных высот» социализма в экономике, а государственный сектор считался его основой, и рабочие, занятые здесь, оставались социальной опорой компартии. Радикальное преобразование форм собственности на государственных предприятиях могло привести к ослаблению
политической гегемонии партии: такие реформы неизбежно повлекли бы за собой безработицу, чреватую ростом в стране социальной напряженности и недовольства масс.
Тем не менее с осени 1984 г. после долгих колебаний было принято решение начать преобразование государственной промышленности. Сокращались пределы непосредственного администрирования. Постепенно упразднялась привычная система директивного планирования. При сохранении государственной собственности предприятия получали права максимально широкой самостоятельности на началах хозрасчета. Неприкосновенность основных фондов сохранялась, однако руководство предприятия могло использовать их для достижения наибольшей эффективности производства. Руководство теперь могло самостоятельно определять число занятых, оплату труда и условия материального стимулирования. Предприятие получало право устанавливать цены на свою продукцию. Происходило перераспределение управленческих функций: они все более переходили из рук партийных секретарей к технократам, ставившим главной целью предприятия экономическую эффективность. Были предприняты первые шаги к акционированию государственных предприятий, которое открывало дорогу к созданию смешанного предпринимательства.
Новая экономическая политика привела к весьма существенным достижениям. За 80-е годы среднедушевой доход в Китае вырос в два раза. КНР оставалась в числе беднейших стран мира, однако благодаря огромным масштабам своей экономики она в первой половине 90-х годов вышла на первое место в мире по производству зерна, хлопка, мяса, цемента, телевизоров, по добыче угля. Сложилась парадоксальная ситуация: с одной стороны - потрясающие показатели роста, а с другой - социально-экономическая отсталость. Реформы привели к кардинальным сдвигам во внутренней жизни страны - отмене коллективизации сельского хозяйства, развитию рыночных отношений в городе. Они дали возможность формирования влиятельного частнохозяйственного сектора в экономике. Изменились сами основы китайского социума. В политическом отношении государство стало авторитарным, но в экономике оно отпустило хозяйственную жизнь страны
в «свободное плавание». Между тем возникло противоречие между формирующейся сферой капиталистической экономики и политической системой коммунистического авторитаризма. Эта система несла в себе слишком большое наследие эпохи тоталитаризма. В условиях либеральной экономики компартия оставалась в стране единственной политической силой. При этой ее абсолютной монополии политическая структура страны, как и прежде, представляла собой иерархию партийных комитетов. В КНР не было политических свобод, в ней все зависело от меняющейся расстановки фракций в руководстве партии. Возник очевидный разрыв между экономическими и политическими реформами. Последние влекли за собой возможность зарождения в стране оппозиционного демократического движения. Его предтечей стали апрельские события 1976 г. на площади Тяньаньмэнь. Первый же этап собственно демократического движения относится ко времени существования «стены демократии» в 1978 г. В дацзыбао, которые жители Пекина развешивали на одной из городских стен, они призывали власти разрешить наиболее неотложные экономические проблемы, но не только - они требовали обеспечить права человека и провести демократизацию политической системы. «Стена демократии» начиная с 1978 г. стала символом борьбы за демократизацию общественной и политической жизни в КНР. В то время «прагматики» - Дэн Сяопин и его сторонники нуждались в массовой поддержке для борьбы с «леваками». Поэтому руководство партии не только не обрушилось с репрессиями на участников движения, но отчасти сочувствовало им. Очень скоро «стена демократии» стала символом стихийного протеста против тоталитарных общественных устоев и непосредственной угрозой авторитаризму самого Дэн Сяопина и его окружения.
Когда в руководстве обсуждался вопрос о «стене демократии», Дэн Сяопин сначала высказывался против использования силы для пресечения этого движения, но затем он стал опасаться дальнейшей радикализации требований демократического переустройства общества. Кроме того, на него оказывала все возраставшее давление консервативная часть реформаторов. Весной 1979 г. Дэн Сяопин решился закрыть «стену демократии», после чего начались аресты участников демократического
движения. Осенью 1979 г. состоялся политический судебный процесс. Лидеры движения были осуждены на длительные сроки тюремного заключения. В китайской печати развернулась очередная политическая кампания. Был выдвинут лозунг приверженности «четырем основополагающим принципам», как то: социалистический путь развития, диктатура пролетариата, руководящая роль партии, марксизм-ленинизм и идеи Мао Цзэдуна. Стало совершенно ясно, что новое руководство страны, вступив на путь экономических реформ, либерализации политической системы не допустит. Авторитарная политическая власть компартии обеспечивала модернизацию страны. Сам Дэн Сяопин считал, что «пустая болтовня об абстрактной демократии» приведет к подрыву политической стабильности и к срыву модернизации Китая.
В последующие годы страна оказалась перед новыми трудными проблемами - ростом инфляции, распространением безработицы и все большей коррупцией в среде бюрократии. Это определило следующий этап в развитии демократического движения. Начались студенческие демонстрации. Они охватили страну в самом конце 1986 г. и были поддержаны населением ряда крупных городов Китая. Участники демонстраций считали, что разрешить накопившиеся проблемы можно, начав широкие политические реформы, т.е. либерализацию и демократизацию существующего строя.
Первые демонстрации прошли в провинции Аньхуй в конце декабря 1986 г. под лозунгом «Без демократии нет реформ!» Затем к движению присоединились студенты и горожане Уханя, Шанхая и «специальной экономической зоны» Шэньчжэнь. Демонстранты требовали покончить с бюрократизмом, коррупцией, призывали демократизировать процедуру выборов, расширить представительство интеллигенции и студенчества в органах власти. Демонстрации, на первых порах носившие мирный характер, кое-где, как в Шанхае, переросли в схватки с полицией. Власти воспользовались этим для подавления демократического движения силой.
В самом высшем руководстве КНР возникли разногласия по вопросу о демократизации общественной жизни. Крыло «радикальных» реформаторов было представлено в это время генеральным секретарем Ху Яобаном. Он полагал, что эконо
мические реформы неотделимы от преобразований политической системы. Дэн Сяопин в этом вопросе присоединился к группировке «консервативных» реформаторов. Ху Яобана, обвиненного в покровительстве сторонникам «буржуазной либерализации», отправили в отставку, а пост Генерального секретаря КПК перешел к Чжао Цзыяну, который до этого руководил правительством.
На XIII съезде партии, прошедшем в сентябре 1987 г., стратегия реформ была дополнена выдвинутой Дэн Сяопином концепцией сяокан, что означает «уровень среднезажиточной жизни». Это понятие восходит к традиционным конфуцианским категориям, связанным со ступенями достижения идеального общественного устройства. Дэн Сяопин стремился применить конфуцианские понятия к решению проблем модернизации и поставить традицию на службу современной политики. Этому не противоречило преобладание марксистской риторики в построениях Дэна. Дэн Сяопин считал, что обеспечение сяо-кан возможно к середине XXI века при сохранении Китаем уже достигнутых темпов экономического развития. К этому времени страна должна была добиться уровня жизни, на котором в конце XX в. находились среднеразвитые европейские страны. Это должно было свидетельствовать о том, что в стране решена проблема бедности.
Между тем весной 1989 г. произошел новый всплеск оппозиционного движения, начавшийся под лозунгами демократизации политической жизни. Центром движения на этот раз стал Пекин. Движение протеста возникло после освобождения цен, вызвавшего инфляцию. Продукты питания подорожали, что обострило ситуацию. Демонстрантов волновали проблемы коррупции и непотизма партийного аппарата. Все это в очередной раз привело к росту народного недовольства и побудило демонстрантов выйти на улицы городов. Во главе движения встало студенчество. Оно требовало разрешать накопившиеся проблемы посредством реформы политической системы и ее демократизации.
В апреле 1989 г. скончался Ху Яобан. Его смерть стала непосредственным толчком к началу движения протеста. Опальный генеральный секретарь был отправлен в отставку за поддержку «буржуазной либерализации». Его имя ассоциирова
лось с неудавшимися попытками убедить руководство партии в необходимости не только экономических, но и глубоких политических реформ. Своими письмами к Дэн Сяопину Ху Яо-бан стремился убедить его в неотложности политических преобразований. Ху Яобан писал об остром противоречии между народом и партийной бюрократией, которая все более отдалялась от масс. Опальный генсек призывал встать на путь политических реформ и широкой демократизации страны. Без политических реформ и демократизации внутрипартийной жизни сама компартия может превратиться, по его мнению, в главное препятствие на пути реформирования китайского социализма.
В апреле 1989 г. начались массовые демонстрации в Пекине под лозунгами демократизации и искоренения коррупции, в которых участвовали десятки тысяч студентов из разных городов страны. Им сопутствовали студенческие акции протеста, в том числе на главной столичной площади Тяньаньмэнь. Здесь демонстранты соорудили из бумаги подобие американской статуи Свободы. К нараставшему движению присоединились пекинские обыватели, а затем и городские маргиналы. Протестующие связывали свои надежды на политическое преобразование с либерально мыслящим Чжао Цзыяном, а тот стремился избежать обострения ситуации и не дать повода консерваторам использовать насилие для подавления демократического движения. Лидеры студентов настаивали на немедленном удовлетворении своих требований. Постепенно среди протестующих становилось все больше маргиналов. Затевая беспорядки, они провоцировали столкновения с полицией. На это настойчиво указывало консервативное крыло руководства КПК, призывая ввести в дело армию, так как противостояние между властью и демонстрантами приобретало опасные формы. Консерваторы опасались утраты политической стабильности. Дэн Сяопин стал на сторону консервативных реформаторов - он поддержал предложение использовать войска для подавления народных демонстраций.
В конце мая 1989 г. в Пекин были введены воинские части, взявшие под контроль основные стратегические объекты. Было объявлено военное положение, запрещены демонстрации и забастовки. Демонстранты разбили на площади Тяньаньмэнь палатки и отказывались покинуть площадь. Горожане их под
держивали. Студенты рассчитывали, что власти не решатся применить силу. В ночь с 3 на 4 июня войска с танками и бронетранспортерами вступили на центральную площадь Пекина и разгромили лагерь протестовавших. За этим последовали столкновения и в других районах города. Здесь также было применено оружие. Пролилась кровь, больницы были заполнены ранеными и убитыми. Число погибших исчислялось сотнями. Несколько тысяч человек были ранены. Инакомыслие было задушено.
На срочно созванном пленуме ЦК ответственность за трагические последствия подавления протестантов была возложена на Чжао Цзыяна, обвиненного в потворстве «буржуазной либерализации». Само демократическое движение было определено как «контрреволюционное», хотя его инициаторы и не выдвигали «антисоциалистических лозунгов». Студентам и другим участникам событий приписывалось стремление подорвать основы существующего строя, государственную собственность как экономическую основу страны, добиться перехода Китая на капиталистический путь развития. Чжао Цзыяну пришлось сложить с себя полномочия генерального секретаря. На этот пост был избран Цзян Цзэминь, мэр Шанхая, который несколькими годами ранее проявил твердость в подавлении манифестантов в этом городе.
Разгром демократического движения 1989 г. стал вехой в истории КНР. Трагедия на площади Тяньаньмэнь знаменовала собой первую фазу движения за демократические преобразования. Реформы достигли некой грани, за которой, оставаясь в рамках «социалистического выбора», неизбежно следовало перейти к более глубоким преобразованиям. Однако эта возможность была расценена как угроза экономической модернизации из-за расшатавшейся политической системы. Компартия сделала сознательный выбор в пользу авторитарных методов хозяйствования. Дэн Сяопин и его сторонники предпочли в очередной раз воздержаться от соединения экономических реформ с преобразованиями политической системы.
Подводя итоги первого периода реформирования социалистической системы (1981-1989), следует отметить особое значение этого этапа. Завершилась эволюция политической надстройки Китая. Сначала авторитарная власть компартии (1949-1965)
превратилась в тоталитарную государственность, в диктатуру «великого кормчего» Мао Цзэдуна (1966-1976). Затем система вернулась к партийному авторитаризму. Такое движение по кругу стоило Китаю больших людских, экономических и цивилизационных потерь. Кроме того, более десяти лет было потрачено не на поступательное развитие, а на «хаос и смуту». К этому прибавились пять лет (1976-1981), ушедших на демонтаж тоталитарного режима и возвращение к исходным позициям - авторитаризму, т.е. положению, существовавшему на 1965 г.
Вышедшая из этого порочного круга компартия получила от периода «хаоса и смуты» 1966-1981 гг. тяжелое наследство: страна была очень больна и нуждалась в радикальном лечении. В целях санации общественной системы партия волей-неволей должна была не только вернуться назад, т.е. к своей прошлой политике (до 1966 г.), но и пойти на радикальные меры оздоровления общества.
Величайшими достижениями этого поворота стали возврат к рынку и отказ от коллективизации в деревне. С крушением народных коммун, а затем и производственных бригад сельское хозяйство вернулось на уровень мелких единоличных производителей. Это был, по существу, возврат даже не на рубежи 1950-1953 гг., но на еще более ранний горизонт, существовавший в период Гоминьдана, когда примерно половина земли в деревне принадлежала так называемым помещикам, а другая - «самостоятельным» крестьянам, т.е. владельцам своих участков. После же крушения коммун эта половина владельцев не получила обратно свои отобранные при коллективизации земельные участки. Статус этих крестьян был понижен: из самостоятельных частных владельцев своих участков они превратились в держателей наделов казенной земли. Они стали теперь пожизненными арендаторами у верховного собственника земли - государства земли, именуемой «социалистической» и «общенародной».
Вторая половина крестьян, бывших при Гоминьдане арендаторами и полуарендаторами, также не получила обратно в свое частное владение бывшие «помещичьи» земли. После краха коллективизации этих крестьян сделали зависимыми от казны арендаторами государственной собственности. Таким образом.
полного возврата к положению, существовавшему на начало 50-х годов, т.е. до кооперирования, не произошло. В отличие от аграрной реформы 1949-1950 гг., когда вторая половина крестьянства получила «помещичью» землю на правах частных владельцев, в 80-е годы этот имущественный и правовой статус таким крестьянам не вернули. Прежде, при Гоминьдане, они были арендаторами «помещичьих» земель, а после реформ 80-х годов снова стали арендаторами, но фактически казенной земли. Раньше, т.е. при Гоминьдане, у крестьян-арендаторов было множество разного рода крупных, средних и мелких «хозяев земли», теперь же существовал только один великий «хозяин земли» - государство. Таковы были издержки реформ для первой и второй категорий крестьянских дворов, своего рода плата за введение «рыночного социализма». После реформ положение китайского крестьянина стало намного сложнее. С одной стороны, он превратился в держателя государственной земли на определенных условиях, т.е. в казенного арендатора. С другой - он приобрел свободу хозяйствования на данном ему «сверху» участке и становился самостоятельным частным товаропроизводителем в случае получения излишков продукции своего хозяйства. В итоге после отмены коллективизации деревни крестьяне оказались связаны с землей не на лучших, а на худших условиях. Тем не менее этот обман сельских производителей был для них намного предпочтительнее, чем лишение земли, подневольный труд в коммунах и фактически положение государственных крепостных сходное со статусом советских колхозников.
В политике, касающейся промышленности, ремесла и торговли, компартии пришлось вернуться к положению, существовавшему до 1953 г. Это было, по существу, признание ошибочности социалистических преобразований 1953 г., проведенных в сфере капиталистической промышленности и частной торговли. Ликвидировав здесь капиталистический уклад, «класс-государство» теперь, с начала 80-х годов, пошел на восстановление частного предпринимательства. Тем самым общая ситуация выглядела противоречиво.
Здесь, с одной стороны, произошел откат примерно на тридцать лет назад, т.е. эти три десятилетия (начало 50-х - начало 80-х годов) оказались потеряны, учитывая поступательное
движение мирового рыночного хозяйства. С другой - возвращение экономики КНР на общемировой путь развития стало не столько отступлением, сколько рывком вперед. Наверстывалось время, потерянное сравнительно с эволюцией передовых стран мира. Эта двойственность ситуации по-разному воспринималась различными силами в самой правящей верхушке и остальном господствующем «классе-государстве». С позиций левого маоистского крыла партийно-бюрократической среды эти перемены были отступлением, откатом назад и изменой делу социализма. Правые, т.е. «прагматики», считали все эти новации движением вперед, укреплением и оздоровлением социализма в Китае. И ради «сохранения лица» такого рода отступление от прежнего курса было принято именовать «реформами». Структура народного хозяйства фактически стала возвращаться не только к состоянию 1949-1952 гг., но и к более ранним реалиям - положению в частной промышленности и частной торговле периода Гоминьдана (с учетом некоторых особенностей и некоторых исключений).
После «реформ Дэн Сяопина» экономика и социум во многом вернулись к системе, существовавшей при Гоминьдане. Были восстановлены частное крестьянское хозяйство, рыночные отношения и капиталистический сектор в городах во главе с новой буржуазией и прежнее частичное включение Китая в систему мирового рынка. Вместе с тем уже не могло быть речи о восстановлении «помещичьего» землевладения и полуколониального положения гоминьдановского Китая. Экономика и социум страны на период реформ были избавлены от этих оков. Официально признать возврат к системе времен Гоминьдана стало бы позором для компартии, так как означало бы, что ее политика и марксистское учение провалились. Но поскольку возвращение назад было неизбежно, постольку отступление на гоминьдановские рубежи следовало подать как великую теоретическую находку марксистской мысли, как огромную заслугу партии и Дэн Сяопина. Следовательно, отход на экономические позиции гоминьдановского периода был назван «реформами», и он был подан как «рыночный социализм», как «двухколейное развитие экономики», т.е. движение одновременно по социалистическому и по капиталистическому пути, как «социализм с китайской спецификой».
А кроме того, возврат был назван движением в направлении уровня сяокан, т.е. «среднезажиточной жизни». Поворотный курс, снабженный всеми этими формулировками, был объявлен «теорией Дэн Сяопина», которая стала «руководящей идеологией партии».
Глава 3
КИТАЙ НА ПУТИ МОДЕРНИЗАЦИИ
Подавление демократического движения 1989 г. стало своего рода рубежом в процессе реформ. Началось наступление консерваторов. «Левые» и «умеренные» реформаторы выступили с критикой планов проведения политических реформ. Более того, эти «осторожные» были против курса на построение «социализма с китайской спецификой». Произошло торможение дальнейших экономических преобразований, прежде всего в государственном секторе экономики. На V пленуме Центрального Комитета, прошедшем в ноябре 1989 г., была провозглашена политика «урегулирования». Усилилась идеологическая обработка населения. Была развернута кампания «возрождения духа Яньаня». Снова насаждалось изучение опыта Дацина и Дачжая. На V пленуме Дэн Сяопин подал в отставку с поста председателя Военного совета. И хотя это был последний пост, который он официально занимал, Дэн Сяопин оставался наиболее влиятельным лидером партии и определял общую стратегию руководства, вынужденно лавируя и временами уступая давлению «левого» крыла партии. До разгрома демократического движения носители «левой идеи» не решались открыто выступать с критикой политики реформ. После событий на площади Тяньаньмэнь они стали открыто выступать против курса Дэн Сяопина. Их усилиями была развернута дискуссия о соотношении между планом и рынком. «Левые» настаивали на том, что отход от планового начала неизбежно приведет к победе рыночной экономики, т.е. начнется ликвидация социализма и строительство капитализма. Понимая, что 624
д ело идет к сворачиванию реформ, Дэн Сяопин решил воспре-пятствовать этому. В начале 1991 г. он заявил, что рынок и план - лишь инструменты достижения экономического роста, а главная задача состоит в том, чтобы правильно определить со-этношение между ними. Дэн Сяопин в очередной раз показал себя сторонником прагматичной государственной политики. Он подчеркнул, что не доктринальные положения, а реальные экономические результаты являются единственным критерием правильности или ошибочности курса реформ. Именно угрозу «слева» Дэн Сяопин счел главной опасностью, стоящей перед реформами. Его вмешательство в дискуссию о плане и рынке свидетельствовало о решимости реформаторов завершить отступление, вынужденное событиями 1989 г. Они считали необходимым продолжить политику реформ.
Этот курс был закреплен в решениях XIV съезда партии, проходившего осенью 1992 г. На нем Генеральный секретарь ЦК КПК Цзян Цзэминь отстаивал правильность курса «социалистической рыночной экономики». Он призывал к изучению и использованию современных методов хозяйствования и управления экономикой, применяемых в развитых странах Запада, при сохранении в Китае преобладания госсектора. Цзян Цзэминь указал на «левый уклон» как на главную опасность, которая угрожала реформам. Однако осуждению подверглась и «буржуазная либерализация». До XIV съезда допускалось «сочетание плана и рынка», но отныне сам «начальный этап» развития уже определялся как «рыночный социализм», и следовательно, открывались новые перспективы для углубления процесса экономических реформ. В результате утверждения концепции «рыночного социализма», прежде всего, придавалась легитимность преобразованиям и в то же время сохранялись законные основания для укрепления власти компартии.
Вместе с тем «левые», учитывая, что здоровье Дэн Сяопина намного ухудшилось, и предвидя его скорый уход из жизни, уже с конца 1995 г. все больше сопротивлялись курсу реформ. Руководству страны один за другим подавались так называемые заявления «десяти тысяч слов». Их составляли старые партийцы -«маоисты», резкой критике подвергавшие политику реформ и открытости. В 1991 г. напуганные распадом СССР авторы этих меморандумов предрекали такой же финал и Китаю.
В феврале 1997 г. умер Дэн Сяопин. После смерти «архи тектора китайских реформ» идеологическая борьба в КПК обострилась. Весной того же года «левые» обрушили огонь критг. -ки на секретаря Шэньчжэньского горкома партии Ли КЭвэя, вся «вина» которого состояла в том, что он призывал отказаться о~ идеализации государственной собственности и не бояться приватизации, логически следующей из курса на модернизацию страны.
Осенью 1997 г. руководство КПК продолжало получать анонимные письма от «левых». Авторы обвиняли Дэн Сяопина в потворстве буржуазии и капиталистическом перерождении социализма. Возмущение «левых» вызвал рост индивидуального и частного предпринимательства, которое они считали необходимым ограничить или даже запретить.
В сентябре 1997 г. состоялся XV съезд КПК, нанесший сильный удар по оппозиционерам. В решениях съезда были подчеркнуты заслуги Дэн Сяопина, а его теория квалифицировалась как новый вклад в марксистское учение о социализме. Курс «архитектора китайских реформ» был признан основой стратегии партии, возможно, на протяжении ста лет, т.е. на время, которое может продлиться «начальный этап социализма» в КНР. Чтобы заложить основы развитого социалистического общества, потребуется несколько поколений. За это время Китай должен покончить с экономической отсталостью.
В очередной раз было подчеркнуто позитивное значение рыночных отношений. Получили признание различные формы собственности. Личный и частный секторы экономики обретали право на существование, своего рода «легальный» статус. Наряду с государственным сектором они стали рассматриваться как неотъемлемые части «социалистической модернизации». Дэн Сяопину удалось оставить в наследство своим преемникам целостную концепцию дальнейшего развития Китая. Он подготовил и смену своих последователей, готовых противостоять «левой» оппозиции. Оставалась нерешенной проблема реформирования государственного сектора экономики, приватизации государственных предприятий. Для этого был избран путь акционирования. Поскольку акции подлежали распространению среди «народа», то и акционированные госу
дарственные предприятия, как и раньше, должны были оставаться «общенародной» собственностью.
На съезде одной из основных задач власти была провозглашена борьба против «буржуазной либерализации». Политическая реформа мыслилась как ужесточение контроля над бюрократией. Глубокие политические изменения оставались неприемлемы для компартии. Однако произошло кадровое обновление руководства партии и страны. В новом составе Центрального Комитета было сокращено представительство военных. Пост премьера Государственного совета был передан Чжу Жунцзи, талантливому администратору и последовательному стороннику углубления экономических реформ. Укрепились позиции Цзян Цзэминя, представителя группировки умеренных «реформаторов» и последовательного сторонника идей Дэн Сяопина. При сохранении авторитарной политической системы, основанной на монопольной власти партии ленинского типа, в Китае удалось обеспечить практику ротации высшего партийно-государственного руководства.
Одной из наиболее трудноразрешимых проблем оставалась реформа государственного сектора. Из 120 тыс. крупных государственных предприятий, существовавших во второй половине 90-х годов, две трети оставались убыточными, что налагало тяжкое бремя на экономику и бюджет страны. Для повышения эффективности этих предприятий следовало провести их приватизацию в той или иной форме. Однако она могла вызвать сокращение числа занятых и разрушение прежней системы социального обеспечения, а значит и рост социальных антагонизмов в обществе.
Для разрешения этих проблем была разработана программа реформирования государственного сектора, состоявшая, прежде всего, в реорганизации неэффективных предприятий. Ее предполагалось провести методами банкротства и расформирования. В некоторых случаях имелось в виду пойти на слияние государственных компаний, висевших тяжким грузом на государственном бюджете. Гарантировалась государственная поддержка тем предприятиям, которые представляли наиболее современные отрасли промышленности или были принципиально важны для поддержания экономического развития. Из более чем 300 тыс. предприятий было отобрано около 500,
обеспечивавших примерно 40% потребностей внутреннего рынка. Именно им планировалось направить основной поток правительственных инвестиций и провести их акционирование с размещением акций на внутреннем рынке Китая и за рубежом. Были приняты меры смягчения социальных конфликтов. Каждому работнику государственного сектора назначалась пенсия по старости, каждый имел право на медицинское обслуживание. Вместе с тем зачастую методы приватизации определялись не экономической рациональностью, а административной целесообразностью. Тормозилась приватизация убыточных предприятий, если они занимались широким спектром социальных услуг. После акционирования контрольный или основной пакет акций часто оставался в руках государства, а работникам, среди которых распространялись акции, было запрещено свободно продавать их. Вместе с тем руководство партии вело себя осмотрительно, подчеркивая, что «реальная» приватизация должна проводиться постепенно. Главное же заключалось в стремлении оставить за государством и впредь функции гаранта стабильности.
В ноябре 2002 г. XVI съезд КПК прошел под знаком преемственности политики, связанной с именем Дэн Сяопина. Был подтвержден курс на дальнейший прогресс многоукладной экономики «рыночного социализма» при укреплении государственного сектора и развитии «необщественного сектора». Частный сектор был признан важной частью «социалистической рыночной экономики». Особое внимание было уделено вопросу о перспективах сельского хозяйства страны, которые виделись в формировании, по существу, крупного фермерского хозяйства. Это формирование должно было происходить за счет того, что права хозяйства на подрядное использование земли безвозмездно уступались в пользу наиболее эффективно работающих сельскохозяйственных предприятий.
Идеологически реформы подкреплялись формулой «тройного представительства». Это означало, что компартия представляет, во-первых, передовые производительные силы в Китае, во-вторых, развитие прогрессивной китайской культуры, и в-третьих - коренные интересы «широких слоев народа». Раньше компартия, как считалось, выражала прежде всего интересы рабочего класса, теперь же помимо этого она становит
ся представителем в равной степени и всех остальных классов и слоев, т.е. прежде всего крестьянства и интеллигенции, а также отныне и предпринимателей, и технического персонала, работающего на китайских и иностранных предприятиях. Теперь партия распространила свой патронаж на частных бизнесменов и лиц свободных профессий. Именно степень полезности члена общества становилась главным критерием, определяющим социальный статус человека, его вклад в дело модернизации «рыночного социализма». Доходы от частного предпринимательства защищались законом наравне с государственной собственностью. Все это означало не только признание многоукладного характера экономики и социума, но и гарантии незыблемости прав частного владения.
Компартия перестала закрывать доступ в свои ряды представителей «эксплуататорских», с точки зрения классического марксизма, социальных групп. Отныне предприниматели получили доступ в ряды партии. Оценкой деятельности таких коммунистов стали эффективность и прибыльность их предприятий, т.е. степень их содействия модернизации Китая. Таким образом, зарабатывание денег стало способом добиться членства в правящей партии и расценивалось как служение ей самой. Такое отношение к буржуазии позволяло компартии контролировать и направлять развитие национального бизнеса, а представителям молодого китайского предпринимательства давало возможность устанавливать нужные связи со звеньями бюрократической системы и участвовать тем самым в определении будущего самой буржуазии. Компартия шла от легитимизации рынка к легализации многоукладное™ экономики и от признания многоукладное™ - к признанию легитимности буржуазии.
Руководство партии активизировало социально-экономические реформы и стало выводить страну на путь ускоренного экономического развития. В сфере идеологии все яснее становилось поражение левых, ультрареволюционных идей. Во главу угла была поставлена реализация национальной идеи на основе концепции «богатого и могучего Китая». Официально КПК не отказывалась от прежней идеологической и политической риторики - ее верхушка стремилась не допустить подрыва лигитимности своей власти. И повторяя левые лозунги, вы-
ражая ортодоксальные взгляды и приверженность марксизму-ленинизму, руководители КПК спокойно сочетают их с призывами к процветанию рыночной экономики, т.е. капитализма. Для внутриполитического курса стал характерен «прагматизм», отказ от иллюзорных надежд в одночасье решить все проблемы социалистической системы.
Произошли позитивные перемены и во внешнеполитической стратегии. Внешняя политика Пекина все больше стала исходить из стремления обеспечить стабильность международных отношений. Их Китай начал строить в отрыве от идеологии, основываясь на принципе поддержания взаимовыгодного сотрудничества со всеми державами. Такая внешняя политика стала логическим продолжением курса страны на «открытость».
Все эти перемены не могли не повлечь за собой и изменения отношений между КНР и СССР, а затем и Россией. Оно началось в середине 80-х годов. Это было связано как с процессами, происходившими в самом Китае, так и с переходом к реформам в СССР. Затухание идеологической полемики, устранение препятствий на пути взаимопонимания в конечном счете привели к полной нормализации отношений между двумя странами. Визит президента СССР М. С. Горбачева в КНР в 1989 г. стал новой точкой отсчета в этом процессе. Полная нормализация отношений получила закрепление во время визита в КНР президента России Б. Н. Ельцина в 1996 г. Тогда были подписаны документы, подтвердившие решимость двух государств строить взаимные отношения на основе «равноправного, доверительного партнерства, устремленного в XXI век». Затем в июле 2001 г. в Москве президентом РФ В. В. Путиным и генсеком ЦК КПК Цзян Цзэминем был подписан Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве, предусматривавший долгосрочность связей, а также «равноправное доверительное партнерство и стратегическое взаимодействие». И несмотря на то что в двусторонних отношениях сохраняются некоторые разногласия, тем не менее преобладает взаимная заинтересованность в развитии всесторонних связей, а также координации политики на международной арене.
В XXI век Китай вступил на волне обновления. Политика реформ и открытости привела к кардинальным изменениям. 630
До реформ это была закрытая для внешнего мира, раздираемая старыми внутренними противоречиями, прозябавшая в бедности страна. Благодаря реформам Китай превращается в развитое современное государство. За первые 20 лет реформирования ВВП страны увеличился примерно в 6 раз при среднем годовом приросте примерно в 10%. У страны появилась перспектива стать среднеразвитой по мировым стандартам страной. Повысился жизненный уровень населения. Заметно улучшилось положение в деревне, в прошлом всегда балансировавшей на грани голода.
Тем не менее после периода стремительного роста уже во второй половине 80-х годов развитие сельскохозяйственного производства несколько замедлилось. Трудноразрешимой остается проблема давления «избыточного» деревенского населения на землю. Карликовые размеры крестьянских хозяйств не дают возможности роста эффективности производства, использования новых технологий и современной техники. Продолжает сохраняться неопределенность по части прав владения и собственности. При ограничениях в сфере мобилизации земли крестьянин не всегда заинтересован в повышении ее плодородия. Это в перспективе чревато снижением урожайности. Положение в сельском хозяйстве особенно осложнилось на рубеже веков, когда падали сборы урожая.
Реформы государственного сектора экономики повлекли за собой рост безработицы и фактическое снижение жизненного уровня ранее привилегированных групп рабочего класса. По официальным данным, безработица достигает 6%, но по другим оценкам, она вдвое выше. Избыточное трудоспособное население составляет до трети трудовых ресурсов, или около 200 млн. человек. Социально тревожный разрыв возник между самыми зажиточными и самыми бедными слоями населения: примерно 20% граждан контролируют 40% национального богатства.
Усиливается разрыв в уровне развития между приморскими провинциями, которые стали центром ускоренной модернизации, и западной периферией, продолжающей прозябать в нищете. В конце прошлого века средний уровень потребления городского жителя в западных провинциях был на треть ниже, чем в приморских, а сельского - даже вдвое. В «специальных экономических зонах» иностранный капитал и западные кор
порации стремятся монополизировать самые современные секторы внутреннего рынка Китая, вытесняя с него национальные компании. Они захватили господствующие позиции в таких передовых отраслях экономики, как электроника, производство телекоммуникационного оборудования и изделий из пластмасс. Быстроразвивающемуся Китаю не хватает ресурсов, столь необходимых для продолжения экономического роста. Не преодолен глубокий разрыв между экономическими и политическими реформами. Используя структуры посттоталитарного, авторитарного политического режима, компартия идет по пути углубления экономических преобразований. Вместо политических реформ руководство КНР проводит рационализацию существующей бюрократической системы. Речь идет об усилении и совершенствовании партийного руководства, сокращении управленческого аппарата, о борьбе с бюрократизмом, об упорядочении взаимоотношений между центром и периферией.
Все более осложняется социально-политическая обстановка в стране, усиливается массовое движение протеста в городе и деревне. В 1998-1999 гг. произошли массовые акции протеста - сидячие демонстрации членов буддийской секты «Фалуньгун» («Практика колеса дхармы»). Власти запретили деятельность секты, тысячи ее приверженцев были арестованы. В 1999 г. было зарегистрировано около 100 тысяч различных акций протеста. В некоторых из них принимали участие до 20 тысяч человек. В 2000 г. из-за нарушения властями прав крестьян на владение землей массовые крестьянские волнения охватили примерно половину провинций Китая. В 2002 г. произошло около 200 тысяч забастовок. Из-за обострения социальной напряженности может пострадать внутриполитическая стабильность Китая.
Вместе с тем события последней четверти века доказали способность руководства КПК и КНР справляться с противоречиями, возникающими как в экономике, так и в политике. Компартия укрепляет свое положение внутри страны. Обновляя свое руководство, компартия идет по пути омоложения кадров Центрального Комитета начиная с 2002 г., т.е. с XVI съезда, когда Генеральным секретарем ЦК был избран Ху Цзиньтао, ставший в следующем году Председателем КНР. Расширяя российско-китайское сотрудничество, Ху Цзиньтао в том же
году нанес государственный визит в Россию. Укрепляя свои международные позиции, Китай ликвидировал последние анклавы колониализма на своей земле. В 1999 г. в состав страны вошел Аомэнь (Макао) - бывшее португальское владение. В 1997 г. под суверенную власть КНР был передан Сянган (Гонконг). до этого остававшийся британской колонией. В 2001 г. КНР вступила во Всемирную торговую организацию и неуклонно повышает свой международный авторитет.
В целом же для Китая после начала реформ главной и основной задачей стала модернизация. Именно успехи в этом направлении создали особый авторитет КНР на мировой арене. Современный Китай поражает своим бурным промышленным ростом. Уже в 2003 г. по объему ВВП страна вышла на второе место в мире и теперь по этому показателю уступает лишь США, в 13 раз превосходя ВВП России.
Китай стал мировым лидером по производству стали, угля, цемента, зерна, хлопка, мяса, хлопчатобумажных тканей, телевизоров и некоторой другой продукции. Китай стал центром притяжения зарубежного капитала. В растущем потоке иностранных инвестиций в экономику Китая немалую часть составляют капиталовложения китайцев (хуацяо). живущих на Тайване, в Южной Корее и других странах. Благодаря огромным субсидиям Китай преодолел кризис 2008 г. и стал крупнейшим в мире рынком автомобилей, обогнав США. По производству же автомобилей Китай занял третье место в мире, а по объему их экспорта - вышел на второе место, оставив позади Японию.
КНР занимает третье место по внешнеторговому обороту, опережая Японию, и первое - по золотовалютным запасам (к началу 2006 г. они превысили 800 млрд. долл.). Высокие темпы развития страны объясняются не только громадными внешними инвестициями, но и чрезвычайно высокими показателями нормы накоплений. Вступление КНР в мировой рынок привело к развитию торгово-экономических, инвестиционных, банковских и других связей страны с мировым сообществом. С 2006 г. годовой рост экономики превышает 10%.
Главными центрами модернизации в Китае стали мегаполисы - Пекин, Шанхай и Гуанчжоу, не говоря уже о Сянгане (Гонконг). В них созданы: прекрасная транспортная сеть, множество банков, офисов, торговых центров, гостиниц и магази
нов. Вместе с тем это промышленные центры. Крупнейшие города Китая - Пекин, Шанхай, Гуанчжоу и другие - поражают обилием новых небоскребов. Урбанизация достигла высокого уровня, и интенсивное разрастание городов продолжается. В городах уже проживает более 40% населения. Развернулось широкомасштабное дорожное и жилищное строительство.
Правительство КНР нашло эффективный способ ускоренного развития регионов - создание специальных экономических зон, районов свободной торговли и научно-технических центров. Предпочтение отдается наукоемким современным производствам, к организации и работе которых привлекаются ведущие зарубежные компании. Особенно быстро развиваются и богатеют северные и восточные провинции. Флагманами модернизации страны стали четыре специальные экономические зоны - Шэньчжэнь, Чжухай, Сямэнь и Шаньтоу. Статус специальных зон имеют также 14 приморских городов и четыре региона в устьях рек Янцзы и Чжуцзян, а кроме того - юго-восточная часть провинции Фуцзянь, регион в бассейне Бохай-ского залива и остров Хайнань. Эти зоны пользуются различными льготами, облегчающими привлечение иностранного капитала и зарубежных технологий.
Беспрецедентное по размаху городское и дорожное строительство во многом диктуется острой необходимостью дать работу избыточному населению. Ежегодно вводятся в строй примерно 20 тыс. км новых автомобильных дорог. По протяженности автобанов Китай стал мировым лидером. Проложена самая высокогорная в мире железнодорожная трасса Цинхай -Тибет. Сооружается грандиозная плотина на р. Янцзы. Реализуются и иные грандиозные проекты инфраструктуры: строительство высокоскоростных железных дорог, многополосных шоссе, плотин, атомных электростанций и т.д.
Особенно быстро развиваются передовые отрасли экономики - информатика и телекоммуникации. Информационная индустрия Китая - третья в мире по своим масштабам. Только в США больше компьютеров, чем в Китае. Телекоммуникационные системы покрывают всю страны; по числу абонентов телефонной связи Китай - на втором месте в мире, а по производству персональных компьютеров страна вышла на третье место. Что касается экспорта электронной продукции, то Китай обошел
США - мирового лидера в области информационных технологий. При помощи телекоммуникационных искусственных спутников земли страна пользуется глобальной сетью телевещания, действует образовательная телевизионная сеть, охватывающая всю территорию государства. КНР выпускает примерно треть всех телевизоров и мобильных телефонов в мире.
Китай инвестирует в научно-исследовательские и опытноконструкторские работы больше средств, чем США. Особое внимание уделяется подготовке современных кадров ученых, конструкторов, техников. С этой целью, в частности, в западные страны направляются ученые, аспиранты и студенты из университетов и академических институтов. По затратам на развитие науки и техники Китай вышел на второе место в мире, уступая лишь США. Высокие темпы роста народного хозяйства снискали Китаю международный авторитет. В мире уже много лет говорят о «китайском чуде».
Часть девятая
СТАНОВЛЕНИЕ «ТАЙВАНЬСКОГО ЧУДА»
До передислокации Гоминьдана на Тайвань этот остров в течение многих веков оставался отсталой глухой периферией Китая. С началом маньчжурского завоевания страны остров приобрел стратегическое значение: с 1662 по 1683 г. он стал опорной базой борьбы флота и войск Чжэн Чэнгуна против захватчиков. В эти годы здесь существовало так называемое государство Чжэнов, т.е. Чжэн Чэнгуна и его наследников - своего рода «монархия без монарха». Но в 1683 г. Тайвань был захвачен династией Цин. Вплоть до 1885 г. остров оставался частью провинции Фуцзянь и его колонизация переселявшимися с материка постоянно росла. После «опиумных войн» середины XIX в. Тайвань был вовлечен в мировую торговлю, потому что он стал к тому времени крупнейшим в мире производителем камфары. После франко-китайской войны 1884—1885 гг. Тайвань был преобразован в отдельную провинцию. При ее первом губернаторе Лю Минчжуане здесь были проведены некоторые административные реформы, строились арсеналы, оружейные предприятия, железная дорога, промышленные объекты, открылись учебные заведения и была учреждена почта.
Проиграв войну с Японией в 1894-1895 гг., Китай, согласно Симоносекскому мирному договору, уступил ей Тайвань и о-ва Пэнху. Так остров на пятьдесят лет (1895-1945) превратился в японскую колонию. Произошло это лишь после того, как было сломлено героическое сопротивление тайваньцев и провозглашенной ими Тайваньской республики, просуществовавшей май - июнь 1895 г. По существу, Японии пришлось завоевывать остров, а затем установить здесь репрессивный ре
жим подавления непрекращавшегося сопротивления оккупантам. Япония завладела огромными земельными площадями, ввела различные монополии на торговлю ходовыми товарами. Тайвань стал объектом вложения японского промышленного капитала. Внешняя торговля колонии была подчинена интересам метрополии, снабжая ее продукцией сельского хозяйства. Колониальная администрация добивалась ассимиляции населения японцами и добилась по этой части заметных успехов. При японской оккупации восточной части Китая (1937-1945) Тайвань стал «первой линией обороны» Японской империи и поставщиком продовольствия и иной продукции для военных нужд.
После капитуляции Японии в 1945 г. Тайвань и о-ва Пэнху были переданы под власть Гоминьдана. На острове был установлен режим, по своей жесткости не уступавший колониальному. Гоминьдану достался огромный куш - вся бывшая японская собственность - промышленные предприятия, пахотные земли и другие хозяйственные объекты после всех конфискаций. Однако экономическая жизнь оказалась дезорганизованной. Резко увеличилась безработица, возросла инфляция, подскочили цены на товары. Почти половина населения голодала. С конца февраля 1947 г. на Тайване началось массовое восстание против власти Гоминьдана. Чан Кайши перебросил на остров войска, подавившие восстание в крови методом массовых расстрелов. За первую половину марта 1947 г. было уничтожено от 30 до 40 тысяч человек. В связи с поражениями гоминьдановских войск в боях с коммунистами Тайвань становился последней опорной базой сопротивления армиям Мао Цзэдуна. Летом 1949 г. руководящие структуры Гоминьдана и командование военными операциями в Юго-Восточном Китае фактически переместились на Тайвань. Сюда вывозились архивы, ценности, золото, серебро и запасы валюты. На остров была переправлена бесценная коллекция произведений искусства и реликвий из императорского дворца Гугун.
В Пекине 1 октября 1949 г. была провозглашена Китайская Народная Республика, и в декабре, когда войска Чан Кайши терпели одно поражение за другим, было решено перевести гоминьдановское правительство на Тайвань. Так остров превратился в базу второго китайского государства. Сюда эвакуи
ровалась существенная часть всех вооруженных сил. Сюда же бежали функционеры Гоминьдана, видные политики, предприниматели, деятели науки и культуры. Всего на Тайвань переехало около 2 миллионов человек.
После образования КНР американская администрация президента Г. Трумэна отказала КНР в признании. Вместе с тем она заявила о своем невмешательстве во внутренние дела Китая, о стремлении избежать военной конфронтации с КНР в Тайваньском проливе. Армия Мао Цзэдуна готовилась к десанту на остров Тайвань. Однако в июне 1950 г. армия Ким Ирсена начала наступление на Южную Корею, и это событие принципиально изменило международную обстановку. Президент Г. Трумэн немедленно послал 7-й флот США в Тайваньский пролив и тем предотвратил освобождение Тайваня. Вашингтон заявил о своей военно-политической и экономической поддержке правительства Чан Кайши; Гоминьдан получил твердые военно-политические гарантии своего существования. С тех пор Тайвань фактически развивался под американской защитой.
Благодаря этому власть Гоминьдана на острове укрепилась, но она приобрела диктаторский характер и поддерживалась жестким полицейским режимом. Одновременно Чан Кайши приступил к формированию новой прочной государственности. Особое внимание было уделено перестройке самого Гоминьдана как правящей партии. Чан Кайши афишировал Гоминьдан как организацию, которая базируется на «трех народных принципах» Сунь Ятсена, стремится к освобождению Китая и борется против мирового коммунизма. Генералиссимус подчеркивал, что необходимо освободить партию от бюрократизма и коррупции, поэтому призвал обновлять состав партии, приняв в нее молодых образованных людей, рабочих и крестьян. Действительно, уже к 1952 г. партия почти наполовину состояла из рабочих и крестьян. Были приняты меры к «тайванизации» местных организаций Гоминьдана, т.е. имелось в виду обеспечить большее участие коренных тайваньцев в местных органах власти. Тем самым Гоминьдан перестал быть партией чиновников и военных. В армии - во многом по аналогии с НОАК - вводятся политотделы и политработники Гоминьдана.
Власти Чан Кайши пошли по пути переоценки своей прежней экономической политики с тем, чтобы избежать в дальнейшем ее отрицательных социальных последствий и, прежде всего, заручиться поддержкой собственников города и деревни. Гоминьдановское руководство обещало отказаться от тоталитарных притязаний в экономике. Партии предстояло в первую очередь решить две связанные между собой проблемы: аграрный вопрос и стимулирование частного предпринимательства. Отказавшись от былого курса тотального огосударствления народного хозяйства, Гоминьдан радикально изменил свои программные установки, продемонстрировав разумную гибкость в сфере идеологии. Чан Кайши вынужден был признать, что Гоминьдан может достичь своих социальных целей, только пройдя через неизбежный этап рыночного развития страны. Таким образом, было положено начало коренному изменению программных установок партии.
Главной причиной пересмотра социально-экономической политики Гоминьдана было политическое и экономическое давление США на тайваньские власти. Вашингтон создал военные предпосылки сохранения гоминьдановского режима на Тайване, но при этом стремился перевести его на буржуазно-демократические рельсы. Предстояло сделать Тайвань своеобразной «витриной» Запада, демонстрацией возможностей капиталистического развития странам «третьего мира». И хотя большая часть американской помощи шла на укрепление обороны острова, все же она стала важной предпосылкой экономических преобразований. США оказывали помощь на весьма льготных в финансовом отношении условиях: более 80% средств шло безвозмездно, остальная часть предоставлялась под невысокие проценты. Вашингтон фактически взял под свой контроль реализацию этих средств, что в корне отличалось от практики 40-х годов, когда Гоминьдан свободно распоряжался американскими деньгами и немалая их часть разворовывалась.
Первым важным экономическим преобразованием стала аграрная реформа, проводимая по прямому настоянию США. Созданная в 1948 г. Объединенная комиссия по реконструкции сельского хозяйства теперь, оказавшись под контролем американцев, получила реальную возможность реформировать тайваньскую деревню.
В мае 1949 г. были строго ограничены размеры арендной платы: она не могла превышать 37% годового сбора. Для тайваньского крестьянина это фактически означало сокращение арендных платежей в два раза. Крестьян освободили также от задолженности арендодателям и ростовщикам, а затем им были проданы земли, находившиеся в руках государства после экспроприации японского колониального землевладения. В 1951 г. 110 тыс. га таких земель было продано 237 тыс. крестьянских семей. Затем в 1953 г. был проведен принудительный выкуп сдававшейся в аренду земли. Это был самый трудный этап земельной реформы. Крупным и средним землевладельцам оставляли не более 3 га поливных земель и 6 га - богарных. За выкупаемые площади государство расплачивалось специальными облигациями и таким образом приобрело 56 тыс. га. Эти земли на льготных условиях были проданы 107 тыс. крестьянских семей. Земля оценивалась в размере стоимости урожая. собранного на ней за 2,5 года. Выплата производилась в рассрочку на 10 лет. После этой реформы положение в деревне радикально изменилось: до начала реформы 2/3 крестьян были арендаторами, теперь же почти 90% крестьян стали собственниками земли.
Под давлением властей США Гоминьдан стал оказывать крестьянству существенную помощь. Поощрялось создание снабженческо-сбытовых кооперативов, получавших государственную поддержку. Стимулировалось производство экспортных культур. Были приняты меры к развитию сельской инфраструктуры. Развернулось снабжение деревни химическими удобрениями. Модернизации сельского хозяйства способствовали правительственные кредиты. На эти цели шла существенная часть американской помощи. В результате произошли радикальные изменения земельных отношений. Началась модернизация сельскохозяйственного производства. Все это вело к непрерывному росту продуктивности крестьянских хозяйств. В итоге тайваньская деревня сумела накормить быстрорастущее население острова и даже произвести товары для экспорта. Реформа обеспечила рост благосостояния крестьянства. В его лице Гоминьдан получил прочную социальную поддержку своему режиму. Обновленное сельское хозяйство стало надеж
ным фундаментом всего социально-экономического развития Тайваня в русле общемировой рыночной экономики.
Американцы поставили перед Гоминьданом задачу реально поощрять частное предпринимательство. В начале 50-х годов по своей экономической структуре Тайвань принципиально не отличался от гоминьдановского Китая. Командные экономические высоты - банки, транспорт, внешняя торговля, крупная промышленность - были собственностью государства. В руках частного капитала оставалось в основном мелкое производство. Кроме того, практически не было иностранных инвестиций. В этих условиях американские советники признавали необходимым сохранить государственный контроль лишь в сфере инфраструктуры и немногих отраслей промышленности, а в большей части остальных отраслей стимулировать частное предпринимательство, причем поощрять деятельность как национального, так и иностранного капитала. Была необходима продуманная приватизация государственной собственности. Требовалось ввести систему юридических норм и экономических мероприятий, с тем чтобы привлечь частные капиталовложения в промышленность. К концу 50-х годов американские советники вынудили Гоминьдан признать этот императив.
Для глубокого реформирования экономической структуры острова, для реализации программы реформ была необходима прямая американская экономическая помощь. Именно эта помощь сыграла во многом решающую роль в экономических преобразованиях. За 15 лет (1951-1965) США предоставили Тайваню военную помощь примерно на 2,5 млрд. долл. И в те же годы Гоминьдан получил от Вашингтона около 1,5 млрд. долл, в порядке экономической помощи. Фактически же на 2/3 экономическая помощь также состояла из военных поставок. Таким образом, непосредственно на экономические нужды за 1951-1965 гг. США предоставили только около 0,5 млрд. долл. Однако военная помощь имела и косвенное экономическое значение, когда она выражалась в строительстве дорог, аэродромов и способствовала повышению занятости. Американская помощь и льготные условия ее предоставления сыграли важную роль в экономическом развитии Тайваня. Это был своего рода «золотой дождь». Поскольку американские советники считали необходимым оставить в ведении правительства ин
фраструктуру и немногие отрасли промышленности, именно поэтому 80% американской помощи пошло в инфраструктуру, сельское хозяйство и подготовку кадров и только 20% - непосредственно в промышленность. Американские советники убедили Гоминьдан, что слабость инфраструктуры - «узкое» место в экономическом развитии Тайваня, что из-за этого сдерживается промышленное строительство и приток частных инвестиций, как национальных, так и иностранных. Американцы систематически побуждали Чан Кайши и его окружение изменить методы хозяйствования - сократить государственное предпринимательство и принять действенные меры стимулирования частного сектора экономики.
Такого рода планомерное давление постепенно заставило лидеров Тайваня ускорить перемены в экономической политике. В середине 50-х годов Гоминьдан предоставил некоторые льготы иностранным инвесторам, в особенности китайским эмигрантам (хуацяо). Тем не менее эти льготы были незначительными и мало повлияли на движение капитала. США заставили Гоминьдан сделать новые шаги в сторону «либерализации» законодательства. С начала 60-х годов иностранным инвесторам стали предоставляться более существенные льготы. Затем политика поощрения инвестиций была распространена уже не только на иностранный, но и на национальный капитал. Большие льготы давались при вложениях в промышленность: капиталистам полагалось снижение налогов и предоставление государственных площадей под промышленную застройку. Передовые отрасли промышленности - электроника и нефтехимия -были зарезервированы за частным предпринимательством.
Гоминьдан был вынужден проводить антиинфляционную политику, включая даже сокращение военных расходов, что позволило стабилизировать курс нового тайваньского юаня. Один новый тайваньский юань стал равен одному доллару США. Для средне- и долгосрочного финансирования частного предпринимательства в 1959 г. правительством была создана «Корпорация развития Китая», которая вложила в поддержку частного предпринимательства в 60-е годы 1,8 млрд. долл, и тем самым помогла становлению тайваньского частного бизнеса. Иностранным банкам было разрешено открывать свои представительства на Тайване, что позволило шире привлечь
иностранные капиталы. Среди первых в этом начинании оказались американские ведущие банки. В 1965 г. частному капиталу были предоставлены новые льготы, а для иностранных инвесторов созданы специальные «зоны экспортного производства». Начался процесс постепенной приватизации государственной собственности, средства от продажи которой использовались для поощрения частного предпринимательства.
Новая экономическая политика постепенно выявляла свою экономическую и социальную эффективность. Началось быстрое развитие капитализма. Особенно активизировался национальный капитал. В промышленности, торговле и сфере услуг число частных предприятий с 1951 по 1964 г. увеличилось с 68 тыс. до 227 тыс. Частные капиталовложения выросли на 1353 млн. долл., а казенные инвестиции - на 1253 млн.
В этот период промышленного бума особенно много открывалось средних и мелких предприятий. Это стало характерным для промышленного развития Тайваня. В 50-е годы накопление частного капитала еще уступало росту казенного сектора.
До 1958 г. доля частных средств в валовом ежегодном приросте основного капитала даже падала, но политика поощрения частного капитала в конце концов изменила эту тенденцию. Доля частного капитала, составлявшая в 1958 г. 41%, в 1964 г. достигла уже 72%. Эта тенденция сохранялась и в дальнейшем, определяя лицо тайваньского капитализма.
Первое время размеры иностранных капиталовложений, в том числе и инвестиций китайских эмигрантов, были незначительны. Иностранный капитал долгое время пренебрегал тайваньским рынком и на меры поощрения Гоминьдана реагировал весьма пассивно. Даже в первой половине 60-х годов реакция иностранных инвесторов все еще была вялой. Тем не менее новое законодательство середины 60-х годов и общее улучшение экономической обстановки открыли путь быстрому притоку на Тайвань внешних инвестиций. Вслед за американским сюда все охотнее устремляется японский капитал. Кроме того, набирает обороты импорт капитала из Гонконга, Макао и от всей китайской диаспоры (хуацяо}. Приток иностранных капиталов способствует развитию радиоэлектроники, химии, металлообработки, расширению экспортных производств.
Стремительный рост частнокапиталистического сектора пугал Гоминьдан, который и не думал отказываться от государственного регулирования экономики и от развития государственного сектора. Однако экономические успехи послужили укреплению авторитарной власти. Стабильное политическое положение способствовало проведению активной государственной экономической политики, которая обретает все более важное значение в развитии Тайваня. Начиная с 1953 г. Гоминьдан стал составлять и проводить в жизнь четырехлетние планы экономического развития. Они имели индикативный характер, но в сочетании с другими рычагами макроэкономического регулирования - налогами, кредитом и таможенными пошлинами - способствовали успеху социально-экономического курса Гоминьдана. Его руководство сумело правильно учесть естественные и экономические условия острова - скудость природных ресурсов, демографический фактор, возможности накопления и емкость внутреннего рынка. При содействии американских советников Гоминьдану удалось найти наилучшие способы индустриализации. Благодаря этому были проложены пути к модернизации всей общественно-политической жизни Тайваня.
Сначала Гоминьдан стремился ориентировать промышленное производство на импортозамещение. Эта задача была решена уже к концу 50-х годов: внутренний рынок был полностью освоен. Затем промышленность была переориентирована для работы на экспорт. Избыток рабочей силы при скудости природных ресурсов вынудил ориентироваться прежде всего на трудоемкие отрасли, а именно на быстроразвивавшиеся текстильную и пищевую промышленность. Благодаря дешевизне рабочей силы продукция тайваньской промышленности стала конкурентоспособной. К середине 60-х годов начало разворачиваться производство на экспорт уже в более капиталоемких отраслях - металлургии, нефтехимии и судостроении. После этого пришла очередь выпускать и экспортировать бытовую технику, затем важнейшей статьей экспорта стала электроника. Экспорт возрастал более чем на 20% в год и служил важнейшим ускорителем всего экономического развития Тайваня. Уже в 1968 г. промышленность по валовому продукту впервые обогнала сельское хозяйство. Тем самым задачи индустриали-
зации были решены. Стали реальностью быстрый промышленный рост, успешное развитие земледелия и значительное расширение сферы услуг. Все это давало постоянное увеличение валового национального продукта примерно на 10% в год и большой рост его на душу населения. К началу 70-х годов Тайвань сделал решительный шаг к выходу из разряда «слаборазвитой страны». Страна сумела разорвать «порочный круг бедности» и продолжать движение по восходящей линии развития. Постепенно росли стоимость рабочей силы, заработная плата работников и доходы крестьянства. Рост доходов трудящихся вел к сокращению разрыва в уровне доходов богатых и бедных. Это стало одной из предпосылок стабильности и устойчивости политического режима Гоминьдана. Благодаря быстрому росту производства и торговли Тайвань стал одним из наиболее успешно развивающихся государств Дальнего Востока. В мире заговорили о «тайваньском экономическом чуде». Тайвань был причислен к новым индустриальным странам. Наряду с Корейской Республикой, Гонконгом и Сингапуром его называли «четвертым драконом».
Этот полувековой путь состоял из нескольких этапов. Сначала на острове Гоминьдан под давлением США инициировал быстрое развитие частной собственности и частного бизнеса. Власти пошли по пути приватизации, они активно поддержали и мелкого и крупного предпринимателя. Затем начался процесс отделения власти от собственности, хотя в экономической жизни решающую роль все еще продолжали играть государственное регулирование и казенная собственность. Кроме того. Гоминьдан полностью сохранял в своих руках и политическую монополию. Власти жестко преследовали любое инакомыслие и не допускали существования оппозиции.
Вместе с тем «тайваньское экономическое чудо» создавало социальные предпосылки для политических перемен. Вне зависимости от субъективных замыслов лидеров Гоминьдана Тайвань подошел к порогу политического обновления. Он все больше участвовал в международном разделении труда, все больше делался интегральной частью мирового рынка. Именно эта «открытость» оказывалась стимулом экономического роста. В то же время, включившись в мирохозяйственные связи, тайваньская экономика оказалась подвержена влиянию всех
перепадов мировой конъюнктуры. Экономика Тайваня, например, полностью зависела от импорта нефти. Поэтому разразившийся в 1973 г. нефтяной кризис привел на мировом рынке к сокращению спроса на тайваньские товары. На помощь частному капиталу пришло государство. Начиная с 1974 г. Гоминьдан стал осуществлять программу строительства десятка крупных объектов энергетики, транспорта и тяжелой промышленности. К концу 70-х годов были построены атомная электростанция, новые железные и шоссейные дороги, металлургические предприятия. Все это помогло минимизировать потери от кризиса и сохранить высокие темпы экономического развития. Строительство новых объектов, необходимых для более гармоничного развития Тайваня, продолжалось. В итоге государственное и частное предпринимательство не только конкурировали, но и сотрудничали на благо страны.
Уже на новом качественном уровне продолжается рост и развитие тайваньской экономики в течение второй половины 70-х годов, в 80-е и 90-е годы. Все это происходило при стабильных темпах и почти 10% ежегодного прироста. Тайвань продолжал расширять свой экспорт и импорт. В связи с огромным ростом покупательной способности населения острова быстро росло производство потребительских товаров. Благоприятный инвестиционный климат Тайваня все больше привлекал зарубежных инвесторов. Сумма прямых иностранных капиталовложений в 1990 г. уже приближалась к 10 млрд. долл. Примерно три четверти этих средств приходилось на зарубежных китайцев (хуацяо). Тайвань стал символом стабильного экономического роста. Постоянное превышение экспорта над импортом привело к накоплению огромных валютных резервов. В 90-е годы они достигали примерно 100 млрд. долл. По этому показателю Тайвань делил первое место в мире с Японией. Кроме того, он сам становился активным экспортером инвестиций.
В 1992 г. валовой национальный продукт в пересчете на душу населения увеличился более чем до 10 тыс. долл., а это означало, что Тайвань вышел на уровень развитых индустриальных стран. Социальная направленность экономической политики позволила не только избежать роста социальной дифференциации, но и умерить ее. В 1953 г., например, соотношение между доходом верхних 20% населения («богатые») и
нижних 20% («бедные») составляло 15:1, а в последние годы оно сократилось до 4:1. Это значит, что Тайваню удалось добиться показателя, который отражает одно из лучших соотношений в мировом сообществе.
Тайвань стал зоной постоянного роста благосостояния, повышения уровня образованности населения, расширения слоя высококвалифицированных рабочих и служащих, а также развития частного предпринимательства. Создались условия для формирования так называемых новых средних слоев, или «среднего класса», составляющего основу гражданского общества. Укрепились союзнические и дружеские отношения с западными демократиями и с Японией. Под постоянным нажимом США, побуждавших Гоминьдан к политическим реформам, и в силу самой логики мирового развития, требовавшей либерализации политической жизни вслед за становлением либеральной экономики. Гоминьдан вынужден был начать движение в этом направлении. Этому весьма способствовал постепенный отход от политики самого Чан Кайши - главного охранителя старых устоев гоминьдановского авторитарного режима на острове. По мере своего старения генералиссимус и президент Чан Кайши стал все настойчивее выдвигать на первый план своего сына и наследника Цзян Цзинго. В 1972 г. Цзян Цзинго стал Председателем исполнительного юаня и практически взял в свои руки всю полноту власти при старом и больном отце. В 1975 г. Чан Кайши умер, и Тайвань двинулся к новым рубежам. В 1978 г. Цзян Цзинго был избран Президентом Китайской Республики. Как идейно-политический лидер Гоминьдана, он был гарантом господства официальной идеологии - учения Сунь Ятсена, но хранителем не догматическим, а вполне прагматичным и гибким.
За время постепенной смены лидеров Гоминьдана началась активная деятельность двух оппозиционных сил - сепаратистской оппозиции и оппозиции демократической. Эти две силы и противостояли друг другу, и взаимодействовали. В последние годы авторитарного режима Чан Кайши для обеих оппозиций постепенно освобождалось некоторое политическое пространство. Прежде всего, они получали большие возможности журнально-газетной деятельности, так как постепенно ослабевал контроль над прессой. Появлялись малотиражные пе
риодические издания интеллектуальной оппозиции, литературные и общественно-политические. Некоторые журналы фактически становились центрами консолидации оппозиционных сил. Для инакомыслящих еще более важной сферой деятельности стали местные выборы, а затем и выборы в Национальное собрание. Введение в практику местных выборов было уступкой Гоминьдана американцам и другим демократическим союзникам за рубежом: сам режим нуждался в создании определенного политического имиджа. В своей борьбе с китайским и мировым коммунизмом Гоминьдан стремился выступать с позиций демократического лагеря.
Поскольку Гоминьдан не разрешал никому создавать новую политическую партию, - оппозиционные политики выступали на местных выборах как «независимые» кандидаты. Во многих случаях им сопутствовал успех. Консолидации оппозиционных сил способствовала некоторая либерализация политического режима. Во многом это объяснялось политической терпимостью Цзян Цзинго, который понимал неизбежность политических перемен, хотя в стране все еще действовал закон о чрезвычайном положении.
В сентябре 1986 г., когда группа тайваньских оппозиционных деятелей провозгласила создание Демократической прогрессивной партии (ДПП), Цзян Цзинго не пустил в действие закон о чрезвычайном положении. Возникшая партия собрала в своих рядах весьма разнородные элементы, объединенные в первую очередь стремлением к независимости Тайваня.
Понимая, что политические реформы уже нельзя далее откладывать, Цзян Цзинго умело подталкивал старое и консервативное руководство Гоминьдана к идее необходимости политической либерализации режима. В июле 1987 г. на острове было отменено чрезвычайное положение, что принципиально изменило внутриполитическую обстановку на Тайване. Демократическая прогрессивная партия обрела легальный политический статус. Своей предшествующей нелегальной работой она сумела создать себе большой авторитет среди коренных тайваньцев и стала таким образом основой политической оппозиции. Партия требовала отказа Гоминьдана от монополии на средства массовой информации, освобождения политических заключенных, разделения гоминьдановских партийных и госу
дарственных структур и их денежных средств. По вопросу о независимости Тайваня в партии не было единства. В связи с отменой чрезвычайного положения на Тайване стали возникать, как грибы после дождя, другие политические партии, и выборы стали происходить на многопартийной основе. Однако только ДПП сумела стать реальной политической оппозицией Гоминьдану. Все последующие выборы для новой партии становились все более успешными, она отвоёвывала у Гоминьдана все больше мандатов.
Гоминьдан, в котором политический консерватизм и рост коррупции достигли апогея, раскололся. В августе 1993 г. группа его авторитетных деятелей образовала Китайскую новую партию («Чжунго синьдан»). Они покинули Гоминьдан не столько по идеологическим соображениям, сколько из-за неприятия, как они сами заявляли, политического консерватизма Гоминьдана, разгула коррупции, слабости внутрипартийной демократии.
В идеологическом плане Новая партия (НП) противостояла ДПП. Ее создали выходцы с континента, отнюдь не стремившиеся к созданию сепаратного государства. Эти политики выдвигали идею воссоединения Китая в будущем и стремились к развитию разнообразных связей с континентом, чтобы создать предпосылку к такому объединению. Став заметной политической силой. Новая партия активно участвовала в местных и парламентских выборах, причем везде выступала как достойный соперник и ДПП, и Гоминьдана. На Тайване стала складываться многопартийная парламентская система, а это сказывалось и на положении в самом Гоминьдане - партии ленинского типа с претензией на политическую монополию, жесткой централизацией и идеологическим единомыслием. В такой среде процессы демократизации шли очень медленно. Обновление Гоминьдана было начато по инициативе Цзян Цзин-го, который осознавал необходимость осовременивания политической стратегии и стиля самой внутрипартийной жизни. Цзян Цзинго взялся за омоложение аппарата Гоминьдана посредством большего привлечения в партию и ее руководство коренных тайваньцев. В Гоминьдане все более важную роль стали играть хорошо образованные, вестернизированные молодые технократы. После смерти Цзян Цзинго в 1993 г. Ли
Дэнхуй, возглавивший Гоминьдан, продолжал развивать эту тенденцию. По инициативе Ли Дэнхуя было введено избрание председателя партии тайным голосованием. В программных документах Гоминьдан стал определяться уже не как «революционная» партия, а как «демократическая». Выборы президента Китайской Республики в 1996 г. были проведены путем прямого голосования избирателей. И хотя большая часть электората отдала свои голоса за Ли Дэнхуя, престиж правящей партии постепенно падал.
На президентских выборах 2000 г. Гоминьдан терпит поражение. Президентом Китайской Республики становится кандидат оппозиции Чэнь Шуйбянь. Поражение партии, проявившей инициативу в ускорении политических реформ, символизировало победу процесса демократизации Тайваня. Соответственно, на выборах 2008 г. президентом стал новый лидер Гоминьдана Ма Инцзю. Пореформенное экономическое развитие КНР и Тайваня, политические изменения в них дали огромные возможности для установления тесных не только экономических, но и культурных и политических контактов двух сторон через Тайваньский пролив. Их бурное развитие в 80-е и 90-е годы создает принципиально новые объективные предпосылки для объединения Китая.
После того как в 1949 г. на территории Китая образовались два различных государства - Китайская Народная Республика на материке и Китайская Республика на Тайване, началось их параллельное существование и своего рода негласное соревнование в русле мирового исторического процесса. Каждое из них пошло по своему пути. В результате такого расхождения сложились две разные социально-экономические и политические модели - материковая и островная.
На материке во главу угла развития была поставлена классовая борьба, а на Тайване культивировался социальный мир. В течение тридцати лет (50-70-е годы) на материке в русле классовой борьбы были уничтожены целые социальные пласты -«помещики» (т.е. крупные и средние землевладельцы), «кулаки» (мелкие землевладельцы) и капиталисты, т.е. буржуазия всех видов, и периодически предпринималась ликвидация или начиналось «перевоспитание» старой интеллигенции. Вместе с тем в деревне фактически велась борьба с землевладельче
ским крестьянством, т.е. с той половиной деревенских дворов, которые до 1949 г. владели своей землей. Кооперирование означало фактическое изъятие этой земли, а при создании народных коммун она была полностью отнята. Это была разновидность классовой борьбы. Ее целью стала ликвидация «мелкособственнического» социального слоя в деревне - своего рода мелкого «частника», порождающего мелкого предпринимателя.
В отличие от материковой модели тайваньская не делала ставку на классовую борьбу. Она подразумевала не уничтожение «помещиков», а перевод их из сферы традиционной арендной эксплуатации крестьян в сферу буржуазного предпринимательства. За выкупленные у них «излишки» земли «помещики» получили по существу оборотный капитал для разного рода предпринимательства. Перестав быть эксплуататорами малоимущего крестьянства, бывшие «помещики» стали частью буржуазии. Это произошло без борьбы классов, в русле буржуазной аграрной реформы. В той же мере не пострадал и тайваньский «кулак». Для остальной части тайваньского крестьянства был открыт сугубо мирный экономический путь превращения в массовый слой таких «кулаков» при постепенном изживании бедности в сельской местности на рыночных принципах. В равной степени были созданы все условия для становления буржуазных и средних слоев во всех сферах экономики. Перейти на этот путь КНР смогла только когда миновала тридцатилетнюю полосу классовой борьбы (50-70-е годы), стоившей стране колоссальных людских, экономических, социальных и цивилизационных потерь. Таким образом, на путь общемирового развития материковая социально-экономическая модель вышла на тридцать лет позже тайваньской, и КНР заплатила за это опоздание слишком дорогую цену.
Специфика материковой модели включила в себя волнообразное движение в виде взлетов и падений: от аграрной реформы - к коллективизации, а от нее - к восстановлению единоличного крестьянского хозяйства. Итак, спустя годы преобразований деревня на материке вернулась на исходный уровень 50-х годов. В отличие от этого движения «вверх - вниз -вверх» тайваньскому варианту социально-экономического развития деревни после проведенной на острове аграрной реформы.было присуще только движение вверх, без возвратов и от
ступлений. А «материковый» вариант включил в себя мощный фактор хаоса и смуты. За два десятилетия (с конца 50-х по конец 7Q-x годов) жизнь в КНР шла по сценарию: хаос («Большой скачок») - восстановление - смута («Культурная революция») - восстановление. КНР потеряла на этом двадцать лет -время самого «хаоса» и время избавления от него. Островная модель не претерпела такого рода испытаний и экспериментов. Тайвань развивался только по восходящей линии в соответствии с общемировым сценарием. Поэтому, когда в начале 80-х годов КНР наконец-то встала на ту же стезю, у Тайваня за плечами уже был целый этап спокойной эволюции.
Когда в 1949 г. возникли два разных китайских государства, каждое из них в политическом отношении было разновидностью азиатской деспотии. На материке этот тип государственности воплощала диктатура компартии, а на острове - диктатура Гоминьдана. За истекшие с тех пор без малого шесть десятилетий ситуация существенно изменилась. На материке режим азиатской деспотии сохранился, островная же республика эволюционировала в сторону западной модели. С диктатурой Гоминьдана было покончено. На Тайване установилась парламентская демократия. А восточная деспотия на материке не только не стала слабее, но и обрела «второе дыхание». Основав под своей эгидой обширный и процветающий капиталистический уклад в городах (особенно в анклавах современной экономики на морском побережье), диктатура компартии создала для авторитарного режима прочную социально-экономическую базу. Тем самым компартия получила возможность успехами «городской» экономики уравновешивать нарастающие проблемы деревенского социума.
В процессе становления на Тайване современной капиталистической экономики, социума западного типа и парламентской демократии островной Китай перешел от восточной модели к западной, от азиатского способа производства к капиталистической общественной формации. Материковый Китай не смог порвать с традиционной моделью азиатского способа производства. Возникновение здесь процветающего предпринимательства не вышло за рамки укладного состояния. Капитализм в КНР не вышел на уровень системного развития и продолжает обслуживать старую формацию, т.е. азиатский
способ производства с его двумя основными устоями - в деревне и на уровне государственного строя. Основой общественного устройства на материке остается системное господство партийного государства над крестьянской массой. Но в то время как в КНР сохранились старая восточная общественная модель и азиатская деспотия (правда, в существенно модифицированных формах), Тайвань простился с обеими видами наследия традиционного общества. Здесь уже нет места для крестьянской бедности, проблем национальных меньшинств, демографического роста, подавления активности буржуазных слоев и др. А в материковой модели эти проблемы все более обостряются.
В 1949 г. с победой в очередной крестьянской войне материковый Китай покончил с одним династийно-демографическим и социально-экономическим циклом (Тайпинский) и вступил в новый цикл (Коммунистический), продолжающийся по сей день. Что касается Тайваня, то, перейдя от азиатского способа производства и восточной деспотии к капитализму, он выпал из русла циклической эволюции традиционного типа и встал на рельсы современного линейного развития.
С начала 80-х гг. материковый Китай начал создавать у себя в городах и отчасти в деревне капиталистический уклад, т.е. социально-экономический антипод полутрадиционного сельского хозяйства. Капиталистический уклад противостоит дихотомии «государство - податной крестьянин» и «восточная деспотия - сельское население». Это значит, что КНР перешла от органического единства полутрадиционной системы к двухчленному образованию: «капиталистический городской уклад -традиционный деревенский уклад» и от монолитной системы азиатского способа производства (в его социалистическом обличье) к многоукладности смешанной системы. На смену старому однородному социально-экономическому организму пришла бинарная переходная структура: «восточная традиционность - уклад западного типа». От строгой системности материковый Китай перешел к антисистемному состоянию «капитализм - традиционность».
В отличие от КНР, Тайвань создал системное единство в рамках довольно развитого капиталистического общества -как в городе, так и в деревне. Его экономика состоит из одно-654
родных и однотипных укладов и секторов. Взаимодействуя, они укрепляют единство тайваньской модели как органической части общемировой капиталистической системы. В эту систему Тайвань включен целиком, тогда как материковая модель практически вошла в нее в основном своим капиталистическим укладом.
При всех фундаментальных различиях между материковой и островной моделями есть нечто очень важное, что их сближает. Это великая китайская цивилизация, соединяющая материк и остров, - фактор, который существует вне воли обоих китайских государств как один из важных побудительных мотивов к их сближению.
Заключение
Смена гоминьдановского господства коммунистическим в Китае не привела к смене восточной социально-экономической модели на западную. При Гоминьдане вся земля в стране принадлежала государству. «Частники», т.е. «помещики», считались лишь ее владельцами, а крестьяне - либо владельцами, либо держателями, т.е. арендаторами. С победой компартии верховная собственность государства на землю сохранилась. Теперь она именовалась «общенародной». Об установлении какой-либо частной собственности не могло идти и речи. Компартия приняла от Гоминьдана эстафету верховной собственности государства на всю землю.
Аграрная реформа 1949-1950 гг. покончила с землевладением «помещиков». Последовавшая за тем коллективизация (кооперирование и создание народных коммун) на тридцать лет (1953-1984) лишила и самих крестьян владельческих прав на землю. Такого рода гигантская и длительная манипуляция аграрными отношениями основывалась на неколебимом традиционном праве государства как верховного собственника на землю. Это право установилось в глубокой древности и сохраняется по сей день, исключая наличие частной собственности на землю в материковом Китае.
С 50-х годов с частной эксплуатацией крестьян было покончено, зато государственная эксплуатация стала универсальной и монопольной. Тем самым мощь китайской деспотии резко возросла. Крестьянство оказалось частью типовой структуры азиатской деспотии, т.е. построенной по принципу «государство - податное население», «бюрократия - подчиненная ей масса земледельцев». В этой конструкции бюрократия компартии сменила чиновников Гоминьдана.
Государственная собственность на землю в КНР с 1954 г. была объявлена «общественной», «священной и неприкосновенной». Когда вследствие кооперирования и коммунизации
деревни с частным земельным владением крестьян было покончено, все земледельцы фактически стали простыми работниками на казенной земле как члены сначала кооперативов, а затем народных коммун. Это был обновленный вариант азиатского способа производства, когда верховная собственность государства на землю соединяется с абсолютной властью бюрократии, создавая очередной вид феномена «власть - собственность». Волей компартии крестьянин был лишен не только статуса частного землевладельца, но и частного продавца выращенного им зерна. С 1953 г. была введена монополия государства на торговлю зерном, т.е. частным лицам было это запрещено. Казна принудительно закупала у крестьян зерно по цене, как правило, ниже его себестоимости. Путем таких закупок и натурального налога государство стало изымать у крестьянина почти третью часть выращенных им зерновых.
Наиболее последовательно и на самом массовом уровне принцип «власть - это собственность» проводился в народных коммунах, когда они стали низовыми органами административной власти на местах. В данном случае азиатский способ производства в Китае достиг своей наивысшей и законченной формы, т.е. своего идеального воплощения.
Положение крестьян в КНР к 1978-1979 гг. оказалось настолько плачевным, что величайшим благом стало считаться превращение их из бесправных работников на казенной земле народных коммун в держателей, или арендаторов этой земли. Ни о какой приватизации земли, а тем более о введении частной крестьянской собственности не было и речи. Китайская деспотия как верховный собственник земли всего лишь изменила форму землепользования, превратив ее из коллективной в индивидуальную. Возникший при этом переходе «подворный» или «семейный подряд» делал из крестьянина податное лицо. Крестьянин становился плательщиком поземельного налога, т.е. арендной платы собственнику земли - государству. На смену коллективному хозяйству коммуны пришло индивидуальное хозяйство крестьянского двора. Тем самым завершилось круговое движение 50-70-х годов, т.е. от «индивидуального хозяйства - к коллективному производству - и снова к индивидуальному хозяйству». Однако владельческие права на землю компартия крестьянам так и не вернула.
С крушением народных коммун крестьянин оказался в «системе производственной ответственности» перед государством. Низовым представителем казны в деревне стало руководство производственной бригады, в функцию которой входило «доведение производственных заданий до отдельного двора». Работая по контракту, т.е. и на казну и на себя, крестьянский двор вернулся к извечному социально-экономическому порядку, существовавшему и в древнем и в средневековом Китае. Коммунистический рывок вперед обернулся возвратом назад - к традиционной азиатско-деспотической системе, но уже в сочетании с рынком. Однако в то время как в старом Китае крестьянин не был обязан продавать казне часть урожая по установленной ею цене, ныне он должен был это делать. Власть государства над ним стала еще больше, так как крестьянин в полном смысле слова превратился в зависимого арендатора казенной земли. Компартия, не желая принять принцип собственности крестьянина на землю, надолго закрепила эту отсталую систему производства.
Подводя итоги круговороту землевладения и хозяйственных форм, следует отметить, что наибольший урон и жесточайшие муки крестьянству принес не гоминьдановский генералиссимус Чан Кайши, а выходец из крестьян «крестьянский император» коммунист Мао Цзэдун. Затеяв коллективизацию, он отнял у крестьян их земельные участки и привел деревню на грань голодной смерти (в чем еще раз проявился огромный потенциал восточной деспотии по части насилия над населением).
Периоду КНР и первой фазе очередного социально-экономического и демографического цикла, пришедшейся на 50-е годы XX в., принадлежит особое место в истории Китая. С победой коммунистов в 1949 г. в страну пришел долгожданный мир. До этого в течение почти сорока лет (1911-1949) на китайской земле практически беспрерывно велись военные действия: происходили разного рода восстания и «революции», милитаристские, гражданские и крестьянские войны, а также борьба с иноземными захватчиками. Победив Гоминьдан, компартия дала стране мир. Этот мир был оплачен ценой жизни десятков миллионов человек, погибших в борьбе с Гоминьданом, начиная с 1927 по 1949 г. А с 1949 по 1951 г. подверглись уничтожению еще 2 миллиона человек. Это были «контррево
люционеры»: гоминьдановцы, крупные землевладельцы, «помещики» средней руки, офицеры, чиновники, члены отрядов местной самообороны и прочие «классовые враги».
В 1949 г. завершилась победой Великая крестьянская война, длившаяся с 1927 г., а вместе с ней закончился и очередной династийно-демографический цикл, именуемый Тайпинским (1870-1949). Каждый такой цикл завершался сменой династии, а в данном случае роль династий выполняли военно-партийные структуры - Гоминьдан и компартия. Согласно законам и практике смены циклов, новая династия приходила к власти, победив на поле брани. После установления новой династии завершались военные действия и политическая борьба. Традиционная система приходила в нормальное состояние, показателем чего становился переход реальной власти от военных, т.е. полководцев и армейской верхушки, к сановникам и штатской бюрократии. Новая генерация чиновников и сановников во главе с новым императором руководила переходом страны от разрухи к восстановлению, а затем и к фазе стабилизации системы. По аналогичному сценарию с 1949 по 1966 г. сформировался новый бюрократический класс в лице партийной номенклатуры. По сути, это была очередная генерация «класса-государства» полутрадиционного типа.
Переход реальной власти в 50-е годы от военных к штатской бюрократии во многом объяснялся тем, что восстановление разрушенной административной и налоговой системы всегда было делом чиновников, а не полководцев. Это отвечало нормам функционирования самого политико-экономического механизма, и традиционный переход лидерства к бюрократии в первой фазе нового цикла произошел без видимых осложнений: верх взяли партийные функционеры - прагматики и управленцы во главе с Лю Шаоци, сторонники сугубо экономического пути без классовой борьбы и политических катаклизмов. С точки зрения китайской традиции, партийные функционеры заняли обычную нишу штатской конфуцианской бюрократии, военные же отошли на второй план. На смену войне и политической борьбе пришло рутинное руководство экономической жизнью и партийно-чиновничьим аппаратом.
В этих условиях былое всевластие вождя Великой крестьянской войны Мао Цзэдуна отходило в прошлое. Он чувствовал,
как реальная власть утекает из его рук и заменяется формальным почитанием, и потому стал рассчитывать не на успехи в мирном хозяйственном строительстве, а на политическую борьбу внутри партаппарата. «Великий кормчий» пошел на разжигание вражды, идеологическое и классовое размежевание сил в новом «классе-государстве». Началась полоса разного рода политических кампаний. Их целью было возвращение реальной власти в руки «великого кормчего» - Мао Цзэдуна.
Партия обюрократилась, превратилась в корпус управленцев, жаждавших спокойного господства в русле плановой экономики и административной рутины, а партийная верхушка стала самодостаточной силой. «Великий вождь» был ей нужен лишь в качестве ширмы. Его постепенно превращали в монумент, изолированный от рычагов реального политического управления. Великий крестьянский вождь на такую смешную роль согласиться не мог. Ему была нужна абсолютная власть над страной, и для реализации таковой Мао Цзэдун сделал ставку не на переродившуюся партию, а на армию и молодежь. Опираясь на эти две силы в ходе «культурной революции», он разрушил власть партийной верхушки и бюрократии, став по существу полновластным «императором» традиционного типа.
Поднимая на борьбу с партийной бюрократией различные социальные слои и группировки, «крестьянский император» в конце концов одолел верхушку чиновничьего класса и вернул себе всю полноту реальной власти. Под знаменем «великой пролетарской культурной революции» Мао Цзэдун совершил масштабный политический переворот: он перевел саму систему власти от авторитарной государственности к тоталитарному режиму во главе с «великим кормчим» и «великим, вождем».
В противовес мирному экономическому росту в русле плановой социалистической системы Мао Цзэдун взял курс на предельно жесткие формы азиатского способа производства. Речь шла о насаждении самообеспечивающихся социально-экономических единиц - коллективных хозяйств, передающих государству весь свой прибавочный продукт. Так опыт Дацина и Дачжая был воплощен в систему народных коммун. Такое натуральное хозяйство должно было стать экономической базой тоталитарной власти «великого кормчего». Дело шло к восстановлению азиатского способа производства и восточной дес
потии в их чистом виде, когда государство является полным хозяином всего населения.
Тем самым XX столетие стало для Китая временем гигантского исторического эксперимента, поставленного компартией и ее вождем над населением страны. Данный эксперимент оказался неудачным и трагическим в свете пережитых народом невзгод и понесенных людских потерь. «Большой скачок» и «великая пролетарская культурная революция» стали трагедией Китая. Эти два периода «хаоса и смуты» привели к гибели миллионов человек. Только за время «культурной революции» пострадало - подверглось либо уничтожению, либо увечьям, либо репрессиям - более 100 миллионов человек. Было заведено более 100 тысяч судебных «дел», по которым проходили более 100 миллионов обвиняемых. После смерти Мао Цзэдуна в 1976 г. эта практика отошла в прошлое.
После смерти вождя загнанная в угол партийная бюрократия быстро восстановила свое положение господствующего класса. Огромные выгоды этому «классу-государству» принесла политика реформ и открытости, создавшая максимум условий для злоупотреблений. Коммунисты-чиновники на всех уровнях и в массовом порядке выбивали деньги у предпринимателей. Начался активный обмен власти на деньги. В сфере госаппарата при взаимодействии бюрократии и бизнеса намного возросла коррупция. Таким образом, сложился еще один традиционный компонент синтеза старого и нового в пределах переходной системы.
В XX веке статус частной эксплуатации в Китае совершал движение по кругу: сначала - ее создание, затем - ее ликвидация и наконец - ее восстановление. К началу 50-х годов, придя к власти, компартия застала частновладельческие уклады в земледелии, промышленности и торговле. В стране не существовало частной собственности. Зато значительными были позиции частновладельческих прав и предпринимательства -как в городе, так и в деревне. В 50-е годы все это было уничтожено и заменено на сугубо азиатскую структуру «бюрократия - податное население». Реформами 80-х годов были восстановлены и частное владение и рынок, а следовательно, былой синтез традиционного и современного начал в экономике и социуме.
Быстрое нарастание элементов современного в ущерб традиционному началось вместе с политикой реформ, а они с 1987 г. по сей день привели к ощутимым результатам. К числу крупных достижений компартии с этого времени следует отнести несомненную стабилизацию положения в стране. Огромным шагом вперед по существу стало создание капиталистического уклада благодаря возвращению к рыночной экономике. В целях ускоренной модернизации были образованы особые экономические зоны, в которых созданы тепличные условия, стимулирующие активность частного капитала, развитие современной промышленности и приток иностранных инвестиций. То, что современное начало быстро отвоёвывало позиции у традиционного, во многом объясняется переходом компартии к политике внешнеэкономической открытости и выхода на мировой рынок. Этому способствовало во многом возвращение бывшего британского владения (колония) Сянган (Гонконг) в состав КНР. После включения этого анклава в хозяйственную систему страны резко увеличились показатели и ее внешнеторгового оборота.
Закончилась изоляция Китая от мирового рынка и развернулось вовлечение Китая в общемировой исторический процесс - экономический, политический и цивилизационный. Вместе с тем глобализации в экономике и социуме противостоят традиционные устои. Наступление нового встречает сопротивление старого. Материковый Китай все нагляднее являет собой арену синтеза современного с традиционным, симбиоза нового и старого. В городах, особенно крупных, современное превалирует над традиционным, но в сельской местности, напротив, старое господствует над новым. В стране сочетаются «городской» и «деревенский» виды синтеза.
Благодаря реформам позиции КНР в мире сильно упрочились. Быстро увеличиваются золотовалютные запасы государства, неуклонно растет валовой внутренний продукт. Набирают обороты модернизация промышленности и развитие финансовой сферы. Резко возрос жизненный уровень в ряде крупных городов приморской части страны. Реформы в материковом Китае привели к становлению и росту новой национальной буржуазии. Постепенно формируется средний класс и быстро набирает силы интеллигенция современного типа.
Одной из причин успеха китайских реформ стал фактор времени и смены поколений. Китай попал в систему социализма на 32 года позже России и вышел из нее на 11 лет раньше, т.е. провел в русле этого эксперимента на 43 года меньше России. Россия пробыла в этой формации примерно 70 лет. а Китай - всего около 30 лет. т.е. почти в два с половиной раза меньше. Таким образом, разрушительное воздействие социализма на китайский социум оказалось вдвое слабее. В России социализмом было исковеркано примерно два поколения, а в Китае пострадало только одно. Навыки самостоятельного труда в Китае населением не были утрачены.
В рамках синтеза традиционного и современного начал чрезмерное развитие модернизации отчасти уравновешивается активизацией старого. Так. в русло новых тенденций была введена концепция сяокан («малое умиротворение», «относительное благополучие», «уровень начального достатка»). Эта концепция древних китайских мыслителей призвана заполнить идеологическую пустоту и отчасти компенсировать отсутствие какой-либо демократизации политической жизни в Китае. С внедрением теории сяокан связывается надежда на укрепление традиционных основ массового мировоззрения.
В той же мере, как и идеология, культура Китая XX в. представляет собой сложный цивилизационный синтез, сочетающий в себе противоположные начала - традиционного и современного, архаики и модернизма, реакционного и прогрессивного, антииностранного и интернационального. В то время как Тайвань продолжает развиваться по восходящей линии, материковый Китай все более увязает в проблемах сложной и неоднозначной трансформации.
В начале третьего тысячелетия положение КНР характеризуется относительной стабильностью, динамичным развитием экономики и все более высоким престижем в мире. По доле в глобальной валовой продукции Китай к 1999 г. вышел на второе место в мире и на первое место - по общему объему промышленной продукции и добавленной стоимости. Впечатляет прогресс, достигнутый в КНР, особенно в последние двадцать пять лет рыночных преобразований. Налицо большие достижения в экономическом и социальном развитии. Достигнуты очевидные успехи в образовании, науке, технике и культуре.
Высшее образование развивалось ускоренными темпами. Высоки успехи школьного обучения. В сфере культуры наметилось быстрое развитие. Продолжается рост численности научно-технических кадров. Идут запуски искусственных спутников и пилотируемых космических кораблей.
КНР удалось покончить с хроническим дефицитом зерна и решить проблему продовольственной безопасности. Тем самым удалось ликвидировать крупные анклавы нищеты, поднять уровень доходов и качество жизни населения. Вместе с тем Китай, в отличие от Тайваня, остается одной из самых бедных стран мира. Так, к 2000 г. КНР вышла только на 149-е место по среднедушевому ВНП. Быстрый экономический рост был достигнут за счет высоких инвестиций, перерасхода ресурсов и загрязнения окружающей среды.
По мере ускоренного развития экономики в КНР накопилось немало противоречий и важных проблем. Продолжает увеличиваться разрыв в уровнях развития города и деревни. Растут различия между регионами, между приморскими и внутренними провинциями, а внутри них - между капиталистическими анклавами и полутрадицинной «глубинкой». Давление безработицы сочетается с недостаточным социальным обеспечением. По неравенству распределения доходов КНР занимает одно из первых мест в мире. На рубеже тысячелетий 35 миллионов человек продолжали жить в нищете, 150 миллионов - были неграмотны. Трудящиеся, обеспеченные лишь временной сезонной работой, составляли более 100 миллионов.
Для современного Китая характерны такие официальные факторы как коррупция, архаичные методы политического и административного контроля над населением. КНР не удалось покончить с рядом жизненно важных проблем. Не хватает воды, нефти и других важнейших видов природных ресурсов. В некоторых регионах ухудшается экономическое положение. Усиливается безработица, медленно растут доходы крестьян и части городского населения. Увеличивается разница в доходах различных групп и слоев населения. В деревне возрождаются и активизируются традиционные ценности. Происходит восстановление кланов. В крестьянской среде наблюдается поветрие мистицизма, распространение суеверий, невежества и мракобесия. В сельской местности усиливается криминогенная обстановка.
Усугубляются противоречия между ростом населения и экономическим развитием, с одной стороны, и экологией, необходимостью охраны природных ресурсов - с другой. Возрастает контраст между анклавами современной экономики в восточных провинциях, особенно «золотого побережья» приморских районов, и сельской глубинкой. Здесь дают о себе знать хозяйственная отсталость и традиционные устои. Усиливается эрозия почвы, наступление пустыни, изъятие пахотных земель под промышленное, ирригационное, дорожное и жилищное строительство. Идет оскудение водных ресурсов. Засухи становятся все более сильными. Происходит истощение запасов грунтовых вод. Все острее чувствуется нехватка питьевой воды в городах и в сельской местности. Возрастает загрязнение окружающей среды отходами промышленности, топлива (угольный шлак и зола), химическими удобрениями и ядохимикатами. Растет загрязнение воды сбросами отходов и стоками. Усиливается загрязнение атмосферы, приводящее к кислотным дождям.
Хронология'
1898 весна
Антииностранное выступление под руководством Чжу Хундэна тайного общества «Ихэцюань» («Кулак во имя справедливости и мира»), или «Ихэтуань» («Отряды справедливости и мира») на границе Шаньдуна и Чжили. Начало антииностранного движения Ихэтуань.
1898-1900
Движение Ихэтуань в Северном Китае.
1899
Провозглашение США принципа «открытых дверей», т.е. права действовать в Китае без учета «сфер влияния» («доктрина Хэя»).
1900 май
Поход ихэтуаней двумя колоннами - на Тяньцзинь и на Пекин. Разрушение ихэтуанями железных дорог, телеграфа, фабрик, объектов западного образования, современных зданий, фирм и учреждений, товаров и книг.
1900 июнь
Высадка в Тангу десанта из воинских частей Англии, Германии, России, Франции. Прибытие отрядов США, Италии, Японии и Австро-Венгрии. Выдвижение этих объединенных сил под командованием Э. Сеймура из Тяньцзиня на Пекин. Бои с ихэтуанями. Отступление войск Сеймура в Тяньцзинь.
1900 июнь
Осада ихэтуанями и войсками Дун Фусяна посольского квартала и католического храма на Сишику. «56 дней пекинского
1 При составлении хронологии использованы материалы Л.И. Думана по истории 20-30-х гг.
сидения иностранцев». Вступление ихэтуаней в Тяньцзинь и начало блокады иностранных концессий.
1900 июнь
Захват иностранными десантами укреплений Дагу. Объявление Цыси войны державам. Открытый союз династии Цин с ихэтуанями. Легализация движения «Ихэтуань». Распространение движения на Шаньси и Маньчжурию. Обстрел цинскими войсками Благовещенска и русских пароходов на Амуре. Осада русского сеттльмента в Харбине.
1900 август
Поход союзной армии на Пекин. Штурм и взятие союзниками Пекина. Бегство Цыси и цинской верхушки из столицы в Сиань - главный город Шэньси. Объявление ихэтуаней вне закона и репрессии против них.
1900 август — октябрь
Разграбление союзниками Пекина. Массовые казни ихэтуаней. Отступление ихэтуаньских отрядов и их сопротивление в Чжили и Шаньси. «Благовещенская резня» и русская оккупация всей Маньчжурии при выводе русских войск из Чжили. Карательная экспедиция союзников в Баодин. Распад последних отрядов ихэтуаней.
1901 сентябрь
Выработка и подписание «Заключительного протокола» с выплатой огромной контрибуции, с ограничением оборонных возможностей Китая, с созданием в Пекине укрепленного и вооруженного посольского квартала, с заменой Цзунли ямэня на министерство иностранных дел. Превращение Чжили в своего рода «коллективную сферу влияния» держав с нахождением в ней их войск. Смерть Ли Хунчжана.
1901-1911
«Новая политика» (синьчжэн) - курс на проведение верхушечных реформ.
1902
Вывод союзных войск из Чжили. Возвращение в Пекин цинского императорского двора во главе с Цыси.
1902
Создание Юань Шикаем Баодинской военной академии - «кузницы кадров» для Бэйянской армии.
1904-1905
Боевые действия русских и японских войск на территории Маньчжурии во время Русско-японской войны.
7905
Издание Цыси указов о продолжении реорганизации армии, о введении «заморских наук», о создании школ трех ступеней с современной программой, о посылке выпускников на учебу за границу, о создании женских школ, о запрещении опиекуре-ния, об отмене наиболее варварских методов следствия и особо жестоких пыток.
1905
Создание двух казенно-частных акционерных компаний для постройки Хугуанских железных дорог с двумя линиями (Ухань - Чэнду и Ухань - Гуанчжоу).
1905-1908
Движение «за возвращение прав, отнятых иностранцами» в горнорудной промышленности Аньхуя, Шаньси и Хэнани. Движение против английского займа в Цзянсу и Чжэцзяне.
1905 лето
Объединение в Токио трех революционных организаций -«Союз возрождения Китая», «Союз возрождения славы Китая» и «Союз обновления Китая». Создание единого «Китайского революционного объединенного союза» («Тунмэнхуй» во главе с Сунь Ятсеном.
1906
Создание в Шанхае стараниями Чжан Цзяня - крупнейшего предпринимателя Китая и шэньши «Объединенного общества по подготовке конституции», ставшего ведущим центром либеральной оппозиции.
1906-1908
Организация «Объединенным союзом» четырех восстаний, закончившихся поражениями.
1906-1907
Реорганизация и модернизация административного аппарата. Создание современных министерств. Ликвидация некоторых архаических учреждений и синекур. Сокращение численности чиновников.
1907-1908
Первая организованная оппозицией петиционная кампания за скорейшее введение конституции и созыв парламента.
1908
Требование губернаторов провинций к трону о скорейшем созыве парламента.
1908 ноябрь
Смерть Цыси после отравления ею императора Цзайтяня. Падение власти главного евнуха Ли Лянъина. Передача трона двухлетнему Пуи (1906 — 1967).
1908-1912
Царствование Пуи под девизом правления Сюаньтун («Всеобщее единение») при реальной власти князя Икуана (великий князь Цин).
7909 октябрь
Первая всекитайская сессия совещательных комитетов в Пекине.
1909-1911
Движение «в защиту железных дорог» и против новых иностранных железнодорожных займов.
1910 февраль — июнь
Вторая петиционная кампания за скорейшее введение конституции и созыв парламента. Отклонение маньчжурами второй коллективной петиции.
1910 лето
Третья петиционная кампания либеральной оппозиции.
1910
Начало работы в Пекине Совещательной палаты - своего рода «предпарламента». Обещание маньчжуров созвать парламент в 1913 г.
1910-1911
Поражение двух восстаний в Гуанчжоу, подготовленных революционерами во главе с Хуан Сином.
1910-1911
Гигантское наводнение в бассейне Янцзы. Затопление почти всей долины реки от Ичана до моря. Голод и разорение миллионов жителей Цзянсу, Аньхуя и Цзянси с наиболее катастрофическим положением в Хубэе.
1911 май
Национализация маньчжурами частной акционерной компании по строительству Хугуанских железных дорог (Чэнду - Ханькоу -Гуанчжоу) в обмен на получение огромного займа от банковского консорциума Англии, Франции, Германии и США, прибравшего к рукам строительство и управление дорог. Сильнейший удар по держателям акций и по миллионам налогоплательщиков.
1911 май — август
Хугуанский кризис. Мощное движение протеста в Сычуани, Хунани и Гуандуне. Создание в Чэнду «Товарищества по охране железных дорог Сычуани». Массовый митинг, забастовка и расстрел демонстрации в Чэнду. Начало Сычуанского восстания.
1911 сентябрь-октябрь
Сычуанское вооруженное восстание - начало свержения цинской монархии. Восстание в Синьцзине и переход частей «новой армии» на сторону восставших. Распространение восстания на всю провинцию Сычуань. Создание «Армии единомышленников», окружение повстанцами Чэнду и их поражение. Провозглашение ими «независимости» провинции от Пе
кина. Митинги солидарности с сычуанцами в Шанхае, Пекине, Гуанчжоу и Чанша. Формирование в Хубэе и Хунани добровольческих дружин. Подготовка революционерами восстания в гарнизонах Уханя в Хубэе. Начало борьбы за свержение династии Цин.
1911 сентябрь-октябрь
Стихийный бунт в артиллерийском дивизионе под Учаном. Его подавление, аресты и казни. Восстание в гарнизоне Учана. Захват восставшими всего Троеградья. Создание военного правительства во главе с лидером либералов Тан Хуалуном и генералом Ли Юаньхуном. Объявление Китая республикой и свержения власти маньчжуров. Массовое вооружение добровольцев. Восстание «новых войск» и свержение цинской власти в Ичане и Шаши.
1911 октябрь
Восстания частей Наньянской армии и свержение цинской власти в Чанша, Цзюцзяне, Наньчане и Сиане. Провозглашение независимости Хунани и Шэньси от Пекина.
1911 ноябрь
Бои за Ханькоу. Взятие, сожжение и разграбление города частями Бэйянской армии. Переход цинской речной эскадры на сторону республиканцев и их усиление за счет новобранцев и добровольцев.
1911 октябрь
Выход из повиновения Цинам двух дивизий Бэйянской армии в Шицзячжуане и «новых войск» в Тайюане. Выход Шаньси из состава Цинской империи. Договоренность мятежных генералов - У Лучжэня и Янь Сишаня о совместном походе на Пекин. Убийство У Лучжэня по приказу Юань Шикая. Окончание военного «мятежа».
1911 октябрь-ноябрь
Провозглашение нейтралитета Гуандуна. Восстание войск в Куньмине и выход Юньнани из-под власти маньчжуров. Провозглашение независимости Цзянси от Пекина. Восстание «но-
вых войск» в районе Аньцина и неудачная попытка овладеть городом.
1911 октябрь-ноябрь
Паника в Пекине. Назначение Юань Шикая премьер-министром и главнокомандующим армией. Поддержка его державами.
1911 октябрь-ноябрь
Восстание наньянских войск в Гуйяне и падение цинской власти в Гуйчжоу. Восстание частей «новой армии» в районе Нанкина и их победа в Цзянсу. Переход Гуандуна в антимань-чжурский лагерь. Выступление «новых войск» в Шанхае против династии и провозглашение независимости Цзянсу от Пекина. Отделение Гуаней от империи и захват власти там войсками. Выход Фуцзяни из-под власти маньчжуров.
1911 октябрь-ноябрь
Провозглашение провинциальными совещательными комитетами независимости Аньхуя, Гуандуна и Фуцзяни. Заявление властей Цзилини и Хэйлунцзяна о своем нейтралитете.
1911 ноябрь
Прибытие Юань Шикая в Пекин и взятие им всей власти. Устранение маньчжуров от армии и создание правительства из сторонников Юань Шикая. Занятие его войсками Тайюаня, подавление «мятежников» в Хэнани и Чжили.
1911 ноябрь
Захват бэйянскими дивизиями после кровопролитных боев Ханьяна - как акция устрашения республиканского Юга.
1911 декабрь
Ликвидация Юань Шикаем регентства. Устранение цинской верхушки от власти.
1911 декабрь - 1912 январь
Созыв на Юге Ханькоуской конференции, а затем ее переезд в Нанкин. Избрание Нанкинской конференцией Сунь Ятсена временным президентом как средства давления на Юань Ши-
22 История Китая
кая. Создание в Нанкине недееспособного Временного правительства и выработка буржуазно-демократической Временной конституции. Преобразование Нанкинской конференции во Временный сенат.
1912 февраль
Отречение Пуи от верховной власти. Окончание правления династии Цин (1644 — 1912). Падение монархии и замена ее республикой - так наз. Синьхайская революция.
1912 февраль-март
Установление президентской власти Юань Шикая. Отставка Сунь Ятсена. Принятие Временной конституции и закона о двухпалатном парламенте в составе сената и нижней палаты.
7972 апрель
Создание в Пекине временного парламента.
7972 апрель
Переговоры Юань Шикая с банковским консорциумом Англии, Франции, Германии и США. Заключение «реорганизационного» займа для поддержки нового режима.
7972 июль
Расстрел Юань Шикаем военных из лагеря левых - генерала Чжан Чжэньу и полковника Фан Вэя. Роспуск добровольческих частей и дивизий новобранцев на Юге.
7972 август
Слияние «Объединенного союза» («Тунмэнхуй») с другими организациями республиканцев и создание на этой основе «Национальной партии» («Гоминьдан») во главе с Сун Цзяо-жэнем.
7972 август — ноябрь
Восстание аратов Внешней Монголии (Халха). Приход к власти монгольских князей и лам. Провозглашение независимости Монголии под патронажем России. Договоренность Петербурга и Токио о признании Внутренней Монголии «сферой влияния Японии».
1912 весна
Вооруженная борьба против китайских войск в Тибете. Отделение Тибета во главе с Далай-ламой VIII от Пекина. Срыв Лондоном карательного похода войск Юань Шикая в Тибет. Вступление английского контингента в Лхасу. Переход Тибета под полный контроль Англии.
1912 январь-февраль
Гражданская война в Синьцзяне. Восстание «новых войск» в Илийском крае, свержение власти маньчжуров и создание временного правительства. Восстание в Урумчи и свержение цинского наместника. Переход военного губернатора Синьцзяна Ян Цзэнсиня на сторону Юань Шикая.
1912-1914
Крестьянское восстание в Хэнани под руководством Бай Лана («Белый Волк»). Создание им «Армии народа» и ведение маневренной войны в Хэнани, Хубэе, Аньхуе и Шэньси.
1913 январь
Отмена выборов высших должностных лиц в провинциях. Назначение их волею Юань Шикая. Переход на его сторону генералов, правивших в Юньнани, Гуаней, Сычуани и Гуйчжоу. Раскол среди вооруженных сил Юга. Переход в лагерь Юань Шикая милитаристов Шаньси, Фэнтяни и Хубэя.
1913 февраль
Победа Гоминьдана на парламентских выборах. Получение им большинства в обеих палатах. Объявление о создании гоминьдановского однопартийного кабинета министров во главе с Сун Цзяожэнем.
1913 июль — сентябрь
Гражданская война между Севером и Югом («вторая революция»). Поражение гоминьдановских войск. Ожесточенные бои в Цзянси за Хукоу, в Шанхае, в Наньчане и за Нанкин. Полный разгром вооруженных сил республиканского Юга.
1913 ноябрь-декабрь
Начало государственного переворота Юань Шикая. Роспуск Гоминьдана. Лишение гоминьдановцев парламентских мандатов, изгнание гоминьдановцев из парламента. Парализация его работы и замена его Центральным Политическим советом.
1914 январь-февраль
Упразднение парламента. Роспуск всех органов самоуправления и местных собраний. Изгнание либералов и конституционалистов из правительства. Замена кабинета министров Государственным советом. Ликвидация всех обломков парламентской демократии.
1914 май
Продление Юань Шикаем срока своих президентских полномочий до десяти лет с правом называть своего преемника. Установление режима военной диктатуры.
1914 август
Высадка японской армии в Шаньдуне. Захват ею немецких колониальных владений и установление японского контроля над всем полуостровом Шаньдун.
1915 январь
Предъявление Японией Китаю «21 требования».
/975 июнь — ноябрь
Петиционная кампания за провозглашение монархии и передачу престола Юань Шикаю. Решение Центральной Совещательной палаты об учреждении конституционной монархии. Создание комитета для подготовки восшествия Юань Шикая на престол первого января 1916 г. с девизом правления Хунсянь («Всеобъемлющая законность»).
1915 декабрь
Выступление генералов бывшей Наньянской армии против Юань Шикая. Начало «войны в защиту республики».
1915 конец - 1916 весна
«Война в защиту республики», или «третья революция».
1916 зима, весна
Плебисцитарная монархия с императором Юань Шикаем и эрой правления Хунсянь (с 1 января по 22 марта).
1916 весна
Выступление против монархии генералов бывшей Бэйянской армии. Полная утрата Юань Шикаем поддержки военной верхушки. Создание Южной федерации во главе с Военным советом в Гуанчжоу.
1916 март
Отмена монархии и восстановление республики во главе с Юань Шикаем в роли президента.
1916
Второе президентство Юань Шикая (22 марта - 6 июня). Требование армии об его отставке. Смерть Юань Шикая. Завершение «третьей революции».
1916-1918
Президентство генерала Ли Юаньхуна. Восстановление парламента старого состава.
1917 июнь
Военный переворот Чжан Сюня. Вступление его «армии с косами» в Тяньцзинь и Пекин. Роспуск парламента. Реставрация монархии и династии Цин во главе номинально с Пуи, а фактически с единоличным диктатором Чжан Сюнем - «вторым Юань Шикаем». Второе (двенадцатидневное) правление династии Цин.
1917
Предоставление Японией крупных займов правительству Дуань Цижуя («займы Нисихары»).
1917 май
Переезд депутатов разогнанного парламента в Гуанчжоу. Создание чрезвычайной сессией парламента Военного правительства Южного Китая во главе с Сунь Ятсеном. Вступление Во
енного правительства в союз с генералами-милитаристами юго-западных провинций против Дуань Цижуя.
1917-1918
Война юго-западных милитаристов против северных - так наз. «война в защиту конституции», или «война между Югом и Севером». Ведение войны с переменным успехом и частыми перерывами.
1918
Раскол Бэйянской генеральской группировки на две враждующие между собой клики - Чжилийскую во главе с Фэн Гочжа-ном и Аньхуйскую, руководимую Дуань Цижуем.
1919 май
Движение «4 мая». Массовые демонстрации протеста против Версальского мира в Пекине.
1919
Зарождение коммунистического движения в Китае. Создание первых марксистских кружков в Пекине и Чанша.
1919 август
Выход Сунь Ятсена из состава Южного правительства и его отъезд в Шанхай в связи с конфликтом с гуансийским генералом Лу Жунтином.
1920 июль
Чжили-Аньхуйская война. Победа Чжилийской и Фэнтяньской клик над Аньхуйской.
1920 ноябрь
Возвращение Сунь Ятсена в Гуанчжоу и вхождение его в состав правительства Чэнь Цзюнмина.
1921 апрель
Избрание Сунь Ятсена президентом Китая.
1921 июль-август
Первый съезд компартии Китая.
1922 апрель
Первая Чжили-Фэнтяньская война. Поражение Чжан Цзолиня и уход его в Маньчжурию.
1922 июнь
Переворот Чэнь Цзюнмина в Гуанчжоу. Свержение правительства Сунь Ятсена.
1923 начало
Восстановление власти гоминьдановского правительства Сунь Ятсена в Гуанчжоу с помощью Юньнанской генеральской клики.
1923 лето
Начало создания военной академии Вампу (Хуанпу) и гоминьдановской армии.
1924 май
Заключение советско-китайского равноправного договора с отказом от всех специальных прав, привилегий, концессий и контрибуций.
1924 сентябрь
Вторая Чжили-Фэнтяньская война. Война между милитаристами Чжэцзяна и Цзянсу.
1924 октябрь
Занятие Пекина войсками Фэн Юйсяна. Разгром войск У Пэйфу. Арест Цао Куня. Союз Фэн Юйсяна с Чжан Цзолинем. Создание Фэн Юйсянем «Народной армии». Изгнание Пуи из дворца.
1925 май
Расстрел демонстрации бастовавших рабочих в Шанхае («события 30 мая»),
1925 июнь
Начало 16-месячной забастовки в Гонконге.
1925 июль
Создание Национального правительства в Гуанчжоу.
1925 ноябрь-декабрь
Война северных милитаристов против Чжан Цзолиня при победе Фэнтяньской клики.
1925 декабрь
Захват Фэн Юйсяном Пекина.
1926 апрель
Вытеснение Фэн Юйсяна из Пекина силами Фэнтяньской и Чжилийской клик.
7926 июль
Начало Северного похода во главе с Чан Кайши.
1926 октябрь
Занятие войсками Северного похода г. Учан.
1926 декабрь
Перебазирование национального правительства из Гуанчжоу в Ухань.
1927 март
Захват частями Чан Кайши г. Нанкина.
1927 март
Создание в Ухане правительства левых гоминьдановцев и коммунистов.
1927 апрель
Создание правительства Чан Кайши в Нанкине.
1927 июль
Декларация ЦИК Гоминьдана о разрыве с компартией.
1927 август
Восстание воинских частей Е Тина и Хэ Луна в Наньчане.
1927 сентябрь
Крестьянские «восстания осеннего урожая» в Хунани под руководством Мао Цзэдуна.
1927 сентябрь
Создание правогоминьдановского правительства в Нанкине.
1927 ноябрь - 1928 февраль
Существование первого советского Хайлуфэнского района (Хайфэн и Луфэн).
1927 декабрь
Восстание пролетариата в Гуанчжоу («Кантонская коммуна»).
1927 конец - 1928 начало
Создание Юго-западной группировкой (гуансийцы) собственного правительства в Гуанчжоу во главе с Бай Чунси и Ли Цзунжэнем. Обособление Гуанчжоу от Нанкина.
1928 июнь
Занятие Пекина прогоминьдановскими войсками Янь Си-шаня.
1928 октябрь
Официальное провозглашение нанкинского правительства Гоминьдана общекитайским, национальным.
1929 весна
Военный конфликт между Нанкином и юго-западной группировкой.
1929 июль — декабрь
Советско-китайский конфликт на КВЖД. Поражение войск Чжан Сюэляна.
1930 лето
Война 57 северных генералов против Нанкина. Победа Чан Кайши в союзе с Чжан Сюэляном.
1930 декабрь - 1932 май
Отражение советскими районами четырех карательных походов гоминьдановских войск.
1931 лето
Военные действия между войсками Чан Кайши и гуанчжоуского правительства Чэн Цзитана.
1931 сентябрь
Вторжение японских войск в Маньчжурию.
1932 январь-февраль
Героическая оборона Шанхая 19-й армией и добровольческими отрядами.
1932 март
Провозглашение «независимого» государства Маньчжоу-го с верховным правителем в лице Пуи.
1932 март
Захват японскими войсками пров. Жэхэ.
1933 май
Соглашение в Тангу. Превращение северо-восточной части пров. Хэбэй в демилитаризованную зону. Вывод войск Чжан Сюэляна из Хэбэя.
1934 февраль
Новый поход гоминьдановских войск против Центрального советского района.
1934 март
Объявление Маньчжоу-го монархией (Маньчжоу Диго). Вступление Пуи на императорский престол.
1934 октябрь
Начало «Великого похода» Красной армии на Северо-Запад.
1935 январь
Совещание в Цзуньи (пров. Гуйчжоу). Крупный успех Мао Цзэдуна в его борьбе за власть в партии и в армии.
1935 октябрь
Прибытие главных сил Красной армии в Шэньси с созданием нового советского района.
1935 декабрь
Создание особого Хэбэй-Чахарского политического совета.
1936 июль
Острый конфликт между Нанкином и Гуанчжоу. Ликвидация Юго-Западного политического совета и Особого комитета Гоминьдана.
1936 осень
Прекращение военных действий между Красной армией и силами Гоминьдана.
1936 декабрь
«Сианьские события». Арест генералами Чжан Сюэляном и Ян Хучэном главкома Чан Кайши. Мирное разрешение конфликта.
1937 июль
События у Лугоуцяо. Начало японского вторжения в Северный Китай.
1937 июль - 1945 август
Война с Японией. Японское завоевание восточной части Китая.
1937 июль
Захват японскими войсками Пекина и Тяньцзиня.
1937 ноябрь
Взятие японскими войсками Шанхая.
1937 декабрь
Захват японцами Нанкина. Эвакуация гоминьдановского правительства в Ухань.
1938 октябрь
Захват японскими войсками Уханя.
1938 октябрь
Высадка японского морского десанта в Гуандуне.
1938 октябрь
Эвакуация гоминьдановского правительства в Чунцин (пров. Сычуань).
1938 октябрь-ноябрь
Шестой пленум ЦК КПК в г. Яньань. Признание Москвой Мао Цзэдуна как лидера КПК. Окончательное утверждение Мао Цзэдуна у власти.
1938 октябрь
Занятие японскими войсками Гуанчжоу.
1940 март
Создание Ван Цзинвэем марионеточного «Центрального правительства» в Нанкине.
1941 лето
Кампания за «упорядочение стиля» (чжэнфэн) в компартии. Отстранение противников Мао Цзэдуна от руководства партии.
1941 декабрь
Захват японскими войсками Гонконга.
1944 март — 1945 начало
Широкое наступление японской армии в Центральном и Южном Китае. Захват японцами Чжэнчжоу, Лояна, Чанша и Гуйлиня.
1945 апрель — июнь
Седьмой съезд компартии в г. Яньань.
1945 август
Объявление Советским Союзом войны Японии. Освобождение Харбина, Мукдена, Чанчуня, Гирина и Порт-Артура.
1946 май-июнь
Общее наступление гоминьдановской армии на позиции коммунистов.
1947 июль - 1948 август
Первый этап наступления войск компартии на позиции Гоминьдана и захват ими инициативы. Переход Гоминьдана к обороне.
1948 сентябрь - 1949 январь
Второй этап наступления войск компартии. Потеря Гоминьданом юга Маньчжурии и всего Северного Китая.
/948 сентябрь — ноябрь
Разгром Маньчжурской группировки войск Гоминьдана. Так наз. Шэньянская битва.
1948 ноябрь-декабрь
Разгром гоминьдановских войск в Восточном Китае. Так наз. Хуайхайская битва.
1948 декабрь - 1949 январь
Разгром гоминьдановских войск в Северном Китае. Овладение войсками коммунистов Тяньцзинем и Пекином.
1949 апрель - 1950 начало
Разгром гоминьдановских войск в Центральном и Южном Китае.
1949 апрель
Перенос гоминьдановской столицы из Нанкина в Гуанчжоу.
Начало эвакуации гоминьдановских войск на Тайвань.
1949 апрель
Взятие штурмом Нанкина войсками компартии.
1949 май
Овладение штурмом Уханя войсками коммунистов.
1949 май
Занятие Шанхая войсками компартии.
1949 октябрь 1
Провозглашение Китайской Народной Республики.
1949 октябрь 2
Установление дипломатических отношений между КНР и СССР.
1949 октябрь 5
Создание в Китае Общества китайско-советской дружбы.
1949 октябрь 14
Взятие войсками компартии г. Гуанчжоу.
1949 ноябрь 30
Вступление войск компартии в Чунцин. Эвакуация гоминьдановского правительства на Тайвань.
7950 февраль 14
Подписание советско-китайского договора о дружбе, союзе и взаимной помощи.
1950 июнь 28
Принятие закона о земельной реформе.
/957 май
Соглашение о мирном освобождении Тибета.
1954 сентябрь
Принятие Конституции КНР.
7955 октябрь
Начало кооперирования сельского хозяйства.
1956 апрель
Провозглашение курса «Пусть расцветают все цветы, пусть соперничают все школы».
1957 июнь
Начало кампании борьбы с «правыми элементами».
7 958 август
Принятие постановления о создании народных коммун.
1963 июнь
Начало открытой полемики между КПК и КПСС.
1966 апрель
Фактическое начало «культурной революции». Создание «Группы по делам культурной революции».
7 966 май
Начало движения «хунвэйбинов».
1969 апрель
Девятый съезд компартии. Принятие нового устава и избрание нового состава ЦК. Провозглашение Линь Бяо «преемником» Мао Цзэдуна.
1976 апрель
Манифестация, посвященная памяти Чжоу Эньлая, на площади
Тяньаньмэнь. Снятие Дэн Сяопина со всех постов.
1976 сентябрь
Смерть Мао Цзэдуна.
1976 октябрь
Арест «группы четырех». Назначение Хуа Гофэна Председателем ЦК КПК.
1978 декабрь
Принятие курса на экономическую реформу и политику открытости.
1981 июнь
Замена Хуа Гофэна Ху Яобаном на посту Председателя ЦК.
Назначение Дэн Сяопина Председателем Военного совета ЦК.
1987 январь
Отставка Ху Яобана и замена его Чжао Цзыяном на посту Генерального секретаря ЦК КПК.
1989 май-июнь
Стихийные студенческие выступления в Пекине на площади Тяньаньмэнь и их подавление вооруженной силой.
1989 июнь
Замена Чжао Цзыяна Цзян Цзэминем на посту Генерального секретаря ЦК партии.
1997 июль
Передача Сянгана (Гонконг) под суверенитет Китая.
1999 декабрь
Возвращение Аомэня (Макао) под суверенитет Китая.
2001 январь
Начало борьбы против секты «Фалуньгун».
2002 август
Принятие «Закона о земельном подряде в деревне».
2003 март
Избрание Ху Цзиньтао Председателем КНР и Вэнь Цзябао Премьером Г оссовета.
Библиография
На русском языке
Аварии В.Я. Империализм в Маньчжурии. Т. 1-2. М., 1934.
Акатова Т.Н. Сянган - Гуанчжоуская (Гонконг-Кантонская) забастовка. М.. 1959.
Астафьев Г.В. Интервенция США в Китае и ее поражение (1945-1949 гг.). М„ 1958.
Белов Е.А. Краткая история Синьхайской революции. 1911-1913. М„ 2001.
Белов Е.А. Учанское восстание в Китае (1911 г.). М., 1971.
Бергер Я.М. Социальные процессы в современной китайской деревне. М., 1988.
Болдырев Б. Займы как орудие закабаления Китая империалистическими державами (1840-1948 гг.). М., 1962.
Борисов О.Б. Советский Союз и Маньчжурская революционная база. М„ 1975.
Бородин Б.А. Помощь СССР китайскому народу в антияпон-ской войне 1937-1941 гг. М., 1965.
Бурлацкий Ф.М. Мао Цзэдун. М.. 2003.
Ван Янань. Исследование экономических форм полуфеодального. полуколониального Китая. М., 1959.
Владимиров О.Е. Незабываемые страницы истории (СССР и освободительная борьба в Маньчжурии. 1945-1949 гг.). М.. 1970.
Владимиров О., Рязанцев В. Страницы политической биографии Мао Цзэдуна. М., 1975.
Владимиров П.П. Особый район Китая. 1942-1945. М., 1973.
Воеводин С.А. «Большой скачок» и его последствия в экономике КНР. М„ 1975.
Военная помощь СССР в освободительной борьбе китайского народа. М., 1975.
Воронцов В.Б. Судьба китайского Бонапарта. М., 1989.
Восстание ихэтуаней. Документы и материалы. М., 1968.
Высокогорец В. Китайская армия. Очерки по основным вопросам вооруженных сил современного Китая. М.-Л., 1930.
Вэй Цзычу. Капиталовложения империалистов в Китае, 1902-1945. М„ 1956.
Галенович Ю.М. Гибель Лю Шаоци. М., 2000.
Галенович Ю.М. Девиз Ху Цзиньтао: социальная гармония в Китае. М., 2006.
Галенович Ю.М. От императора Николая II и императрицы Цыси до Ленина и Сунь Ятсена. М., 2003.
Галенович Ю.М. Пэн Дэхуай и Мао Цзэдун. М„ 2005.
Галенович Ю.М. Смерть Мао Цзэдуна. М., 2005.
Галенович Ю.М. Цзян Чжунчжэн. или неизвестный Чан Кайши. М„ 2000.
Ганшин ГА. Экономическая реформа в Китае: эволюция и реальные плоды. М., 1997.
Гельбрас В.Г. Социально-политическая структура КНР. 50-60-е годы. М., 1980.
Гельбрас В.Г. Экономика Китайской Народной Республики. Важнейшие этапы развития 1949-2007. М., 2007.
Глунин В.И. Коммунистическая партия Китая накануне и во время национальной революции (1921-1927 гг.). Кн. I, II. М.. 1975.
Глунин В.И. Третья гражданская революционная война в Китае (1946-1949 гг.). М„ 1958.
Григорьев А.М. Революционное движение в Китае в 1927-1931 гг. (проблемы стратегии и тактики). М., 1980.
Губайдулин В.М. Революционная власть в освобожденных районах Китая (1935-1945). Новосибирск, 1981.
Гудошников Л., Кокарев К. Политическая система Тайваня. М., 1999.
Движение «4 мая» 1919 года в Китае. М., 1971.
Делюсин Л.П. Борьба Коммунистической партии Китая за разрешение аграрного вопроса. М., 1964.
Делюсин Л.П. «Культурная революция» в Китае. М„ 1967.
Делюсин Л.П., Костяева А.С. Революция 1925-1927 гг. в Китае: проблемы и оценки. М., 1985.
Дубинский А.М. Советско-китайские отношения в период анти-японской войны. 1937-1945. М., 1980.
Ефимов Г.В. Очерки по новой и новейшей истории Китая. М., 1951.
Желоховцев А.Н. Литературная теория и политическая борьба в КНР. М., 1979.
Жуков В.В. Китайский милитаризм в 10-20-е годы XX в. М., 1988.
Иванов П.М. Гонконг. История и современность. М., 1990.
Ивин А. Борьба за власть Советов. Очерки советского движения в Китае. М.-Л., 1933.
Ивин А. Красные пики (Крестьянское движение в Китае). М.-Л., 1927.
История Китая. М., 2004.
История Китая с древнейших времен до наших дней. М., 1974.
Казанин М.И. В штабе Блюхера. Воспоминания о китайской революции 1925-1927 годов. М., 1966.
Калюжная Н.М. Восстание ихэтуаней (1898-1901). М., 1978.
«Кантонская коммуна» (К сорокалетию восстания в Гуанчжоу). М., 1967.
Капица М.С. КНР: два десятилетия - две политики. М., 1969.
Капица М.С. Советско-китайские отношения. М., 1958.
Карпеев А.Н., Козырев В.А., Писарев А.А. Власть и деревня в республиканском Китае (1911-1949). М., 2005.
Каретина Г. С. Военно-политические группировки Северного Китая. Эволюция китайского милитаризма в 20-30-е годы XX в. Владивосток, 2001.
Каретина Г.С. Чжан Цзолинь и политическая борьба в Китае в 20-е годы XX в. М., 1984.
Коршунова А.И. В.К. Блюхер в Китае (1924-1927). Документированный очерк. Документы. М., 1970.
Каткова З.Д. Внешняя политики гоминьдановского правительства Китая в период антияпонской войны. 1937-1945. М., 1978.
Каткова З.Д. Китай и державы: 1927-1937 гг. М., 1995.
Китай в период войны против японской агрессии (1937-1945). М„ 1988.
Китай. История, экономика, культура, героическая борьба за национальную независимость. М.-Л., 1940.
КНР. Краткий исторический очерк (1949-1979 гг.). М., 1980.
Ковалев Е.Ф. Аренда и арендные отношения в Китае. Очерк. М., 1947.
Коновалов Е.А. Социально-экономические последствия «большого скачка» в КНР. М., 1968.
Кондрашева Л.И. Китай ищет свой путь. М., 2006.
Костяева А.С. Крестьянские союзы в Китае (20-е годы XX века). М„ 1978.
Костяева А.С. Народные движения в Китае в 1901-1911 гг. М., 1970.
Костяева А.С. Тайные общества Китая в первой четверти XX в. М.. 1995.
Краткая история КПК (1921-1991). Пекин, 1993 (на русс. яз.).
Крымов А.Г. Общественная мысль и идеологическая борьба в Китае в первые десятилетия XX века. М., 1972.
«Культурная революция» и судьбы китайской литературы. М., 1969.
Курбатов В.П. Актуальные проблемы КНР: демография, агросфера, экология. М., 1996.
Кучу.мов В. Очерки по истории китайской революции. М., 1934.
Кюзаджан Л.С. Идеологические кампании в КНР (1949-1966). М„ 1970.
Кюнер Н.В. Очерки новейшей политической истории Китая. Хабаровск - Владивосток, 1927.
Мадьяр Л. Очерки по экономике Китая. М.. 1930.
Мадьяр Л.И. Экономика сельского хозяйства в Китае. М.-Л., 1931.
Малухин А.М. Китайское крестьянство в революции 1925-1927 гг. М„ 1974.
Мамаева Н.Л. Гоминьдан в национально-революционном движении Китая (1923-1927). М„ 1991.
Мамаева Н.Л. Коминтерн и Гоминьдан. 1919-1929. М., 1999.
Мандалян Т. Рабочее движение Китая. М.-Л., 1928.
Мао Цзэдун. Автобиография. Стихи. М., 2008.
Маркова С.Д. Маоизм и интеллигенция. Проблемы и события (1956-1973 гг.). М„ 1975.
Маркова С.Д. Китайская поэзия в период национально-освободительной войны 1937-1945 гг. М., 1958.
Масленников В.А. Китай. Политико-экономический очерк. М., 1946.
Меликсетов А.В. Бюрократический капитал в Китае. М., 1972.
Меликсетов А.В. Победа китайской революции. 1945-1949. М., 1989.
Меликсетов А.В. Социально-экономическая политика Гоминьдана в Китае (1927-1949). М„ 1977.
Мировицкая Р.А. Движение в Китае за признание Советской России (1920-1924). М„ 1962.
Мировицкая Р.А. Советский Союз в стратегии Гоминьдана (20-30-е годы). М„ 1990.
Миф П. Китайская революция. М., 1932.
Михайлов Г. и Степанов М. Японо-китайская война (Боевые действия 1937-1940 гг.). М., 1941.
Многопартийность на Тайване. М., 1999.
Мугрузин А. С. Аграрно-крестьянская проблема в Китае в первой половине XX века. М., 1994.
Мугрузин А. С. Аграрные отношения в Китае в 20 - 40-х годах XX в. М., 1970.
Мясников В.С. Договорными статьями утвердили. Дипломатическая история русско-китайской границы XVII-XX вв. М., 1996.
Надеев И.М. «Культурная революция» и судьба китайской культуры. М., 1969.
Непомнин О.Е. История Китая. Эпоха Цин. XVII - начало XX века. М., 2005.
Непомнин О.Е. Социально-экономическая история Китая. 1894-1914. М.. 1980.
Непомнин О.Е., Меньшиков В.Б. Синтез в переходном обществе. Китай на грани эпох. М., 1999.
Никифоров В.Н. Китай в годы пробуждения Азии. М., 1982.
Никифоров В.Н. Первые китайские революционеры. М., 1980.
Никифоров В.Н. Советские историки о проблемах Китая. М., 1970.
Новая история Китая. М., 1972.
Новейшая история Китая. 1917-1970 гг. М., 1972.
Новейшая история Китая. 1917-1927. М., 1983.
Новейшая история Китая. 1928-1949. М., 1984.
Овчинников Ю.М. Становление и развитие единого национального фронта сопротивления Японии в Китае. М., 1985.
Очерки истории Китая в новейшее время. М., 1959.
Панцов А.В. Из истории идейной борьбы в китайском революционном движении 20-40-х годов. М.. 1985.
Панцов А. Мао Цзэдун. М., 2007.
Пашкова М.В. В борьбе за раскрепощение китайского народа.
Очерки рабочего движения в Китае 1925-1939 гг. М., 1939.
Писарев А.А. Формирование аграрного законодательства гоминьдановского Китая (1927-1931). М., 1979.
Попов В.К. Провал агрессии США в Китае после второй мировой войны. М., 1955.
Портяков В.Я. От Цзян Цзэминя к Ху Цзиньтао: Китайская Народная Республика в начале XXI века. Очерки. М., 2006.
Революция и реформы в Китае новейшего времени: поиск парадигмы развития. М., 2004.
Революция 1925-1927 гг. в Китае. М„ 1978.
Розенблюм Б.Д. Очерки договорного права Китая. Равноправные и неравноправные договоры. Харьков, 1928.
Сапожников Б.Г. Китайские войны (1931-1950). М., 1977.
Сапожников Б.Г. Китайский фронт во второй мировой войне. М., 1971.
Сапожников Б.Г. Первая гражданская революционная война в Китае. 1924-1927 гг. Военно-исторический очерк. М., 1954.
Сапожников Б.Г. Японо-китайская война и колониальная политика Японии в Китае (1937-1941). М., 1970.
Семанов В.И. Из жизни императрицы Цыси, (1835-1908). М., 1976.
Сидихменов В.Я. Маньчжурские правители Китая. М., 1985.
Синьхайская революция в Китае. М., 1962.
Симоновская Л.В., Эренбург Г.Б., Юрьев М.Ф. Очерки истории Китая. М„ 1956.
Сладковский М.И. Китай и Япония. М., 1971.
Сладковский М.И. Очерки развития внешнеэкономических отношений Китая. М., 1953.
Современный Тайвань. Иркутск. 1994.
Социальная структура Китая. XIX - первая половина XX в. М., 1990.
Стабурова Е.Ю. Политические партии и союзы в Китае в период Синьхайской революции. М., 1992.
Судьбы культуры КНР (1949-1974). М., 1978.
«Сунь Ятсен. 1866-1966. К столетию со дня рождения». М., 1966.
Сухарчук Г.Д. Социально-экономические взгляды политических лидеров Китая первой половины XX в. Сравнительный анализ. М., 1983.
Титов А.С. Борьба за единый фронт в Китае. 1935-1937 гг. М., 1981.
Титов А. С. Из истории борьбы и раскола в руководстве КПК 1935-1936 гг. М„ 1979.
Тихвинский С.Л. Завещание китайского революционера. Сунь Ятсен: жизнь, борьба и эволюция политических взглядов. М., 1986.
Тихвинский С.Л. История Китая и современность. М., 1976.
Тихвинский С.Л. Путь Китая к объединению и независимости (1898-1949). По материалам биографии Чжоу Эньлая. М.. 1996.
Тихвинский С.Л. Сунь Ятсен. Внешнеполитические воззрения и практика (Из истории национально-освободительной борьбы китайского народа 1885-1925 гг.). М.. 1964.
Тодер Ф.А. Тайвань и его история (XIX в.). М., 1978.
Торопцев С.Л. Очерк истории китайского кино. М., 1979.
Третья гражданская революционная война в Китае. М.. 1957.
Тужилин А.В. Современный Китай. Т. 1-2. СПб., 1910.
Тяпкина Н.И. Деревня и крестьянство в социально-политической системе Китая (вторая половина XIX - первая половина XX в.). М„ 1984.
Усов В.Н. История КНР. Т. I. 1949-1965 гг. М., 2006.
Усов В.Н. История КНР Т. II. 1966-2004 гг. М., 2006.
Усов В.Н. Китайский Берия - Кан Шэн. М., 2004.
Усов В.Н. Последний император Китая. Пу И (1906-1967). М., 2003.
Фенби Дж. Генералиссимус Чан Кайши и Китай, который он потерял. М., 2006.
Хорьков В.И. Нанкинский гоминьдан и рабочий вопрос. 1927-1932. М., 1977.
Черепанов А.И. Записки военного советника в Китае (1925-1927).
М., 1971.
Черкасский Л.Е. Китайская поэзия военных лет. 1937-1949. М., 1980.
Черных Е.В. Аграрный строй Восточного Китая. 1927-1937. М„ 1986.
Чудодеев Ю.В. На глазах меняющийся Китай. М., 2008.
Чудодеев Ю.В. Накануне революции 1911 г. в Китае. Конституционное движение либеральной буржуазно-помещичьей оппозиции. М., 1966.
Чудодеев Ю.В., Каткова З.Д. Китай - Япония: любовь или ненависть?
Чэнь Бода. Четыре семейства Китая. М., 1948.
Шэно Ж. Китайское рабочее движение в 1919-1927 гг. М., 1969.
Эренбург Г.Б. Очерки национально-освободительной борьбы китайского народа в новейшее время. М., 1951.
Юн Чжан, Джон Холлидей. Неизвестный Мао. М., 2007.
Юрьев М.Ф. Вооруженные силы КПК в освободительной борьбе китайского народа. 20-40-е годы. М., 1983.
Юрьев М.Ф. Красная армия Китая. М., 1958.
Юрьев М.Ф. Революция 1925-1927 гг. в Китае. М., 1968.
Юрьев М.Ф. Роль революционной армии на первом этапе китайской революции. М., 1952.
Яременко Ю. «Большой скачок» и народные коммуны в Китае. М„ 1968.
На западных языках
Bastid М. L’evolution de la societe chinoise a la fin de la dynastie des Qing. 1873 — 1911. P., 1979.
Belden J. China Shakes the World. N.Y., 1949.
Bergere М.-Cl. L’age d’or de la bourgeoisie Chinoise. 1911-1937.
P., 1986.
Bergere М.-Cl. Une crise financiere Shanghai a la fin de 1'Ancien Regime. P., 1969.
Bertram J.M. First Act in China. The Story of the Sian Mutiny. WestPoint. 1973.
Biographical Dictionary of Republican China. T. 1-4. N.Y., 1967-1971.
Bisson T.A. Japan in China. N.Y., 1938.
Borg D. American Policy and Chinese Revolution, 1925-1928. N.Y., 1947.
Boyle J.H. China and Japan at War, 1937-1945. The Politics of Collaboration. Stanford, 1972.
Brandt C. Stalin’s Failure in China. 1924-1927. Cambridge (Mass.), 1958.
Brandt C, Schwartz B„ Fairbank J. Documentary History of Chinese Communism. N.Y., 1973.
Buck D.D. Urban Change in China: Politics and Development in Tsinan, Shantung. 1890-1949. Madison, 1978.
Bunker Y.E. The Peace and Conspiracy. Wang Chingwei and the China War, 1937-1941. Cambridge (Mass.), 1972.
Chang H.H. Chiang Kaishek. Asia’s Man of Destiny. N.Y., 1944.
Chang J.K. Industrial Development in Pre - Communist China. Chicago, 1969.
Chang Kuo-tao. The Rise of the Chinese Communist Party. 1921-1927. The Autobiography of Chang Kuo-tao. Vol. 1-2. N.Y., 1971-1972.
Chassin L.M. The Communist Conquest of China. A History of the Civil War, 1945-1949. Cambridge (Mass.), 1965.
Chen J. China and the West: Society and Culture. 1815-1937. L., 1979.
Ch’en J. Yuan Shih-kai. 1859-1916. Brutus Assumes the Purple. L„ 1961.
Ch’en Kung-po. The Communist Movement in China. N.Y., 1966.
Cheng Yu-kwei. Foreign Trade and Industrial Development of China. Wash., 1956.
Chesneaux J. The Federalist Movement in China. 1920 — 1928.
Modern China’s Search for a Political Form. L., 1969.
Chiang Kai-shek. Soviet Russia in China: A Summing up at Seventy. L., 1957.
Chi Hsi-sheng. Warlord Politics in China. 1916-1928. Stanford, 1976.
China in Revolution: The First Phase. 1900-1913. New-Haven-London, 1968.
China in the 1920-s. Nationalism and Revolution. N.Y., 1976.
Chow The-tsung. The May Fourth Movement. Intellectual Revolution in Modern China. Cambridge (Mass.), 1960.
Clubb O. Ed. 20-th Century China. N.Y.-L., 1964.
Coble P.M. The Shanghai capitalists and Nationalist Government. 1927-1937. L„ 1980.
Cohen W.T. America’s Response to China (1830-1970). An Interpretative History of Sino-American Relation. N.Y., 1971.
Curtis R. Chiang Kaishek. N.Y., 1969.
Dirlik A. Revolution and History: the Origings of Marxist Historiography in China, 1919-1937. Berkeley, 1978.
Eastman L.E. The Abortive Revolution. China under Nationalist Rule, 1927-1937. Cambridge (Mass.), 1974.
Fairbank J.K. China: a New History. Cambridge (Mass.), 1992.
Fairbank J.K. The United States and China. N.Y., 1982.
Fairbank J.К., Reischauer Ed. O., Craig A.M. A History of East Asian Civilization. Vol. 2. East Asia. The Modern Transformation. Boston, 1965.
Feuerwerker A. The Chinese Economy 1912-1949. Ann Arbor, 1968.
Finsteel M.J. The Chinese Communist High Command. Boston, 1950.
Fitzgerald C.P. Revolution in China. L., 1952.
Fitzpatrick M. Zhou Enlai. St. Lucia, 1984.
Franke W.A. Century of Chinese Revolution. 1851-1949. Oxford, 1980.
Gillin D. Warlord Yen Hsi-shan in Shansi Provins. 1911-1949. Princeton, 1967.
Hadson P.Y. Field Operation in China, 1947-1949. Wash., 1953.
Hall J. The Yunnan Provincial Faction. 1927 — 1937. Canberra. 1976.
History of the Sino-Japanese War (1937-1945). Taipei, 1971.
Hofheinz R. The Broken Wave. The Chinese Communist Peasant Movement, 1922-1928. Cambridge (Mass.), 1977.
Holubnychy L. Michael Borodin and Chinese Revolution, 1923 — 1925. Ann Arbor, 1979.
Hou Chi-ming. Foreign Investment and Economic Development in China. 1840-1937. Cambridge (Mass.), 1965.
Houn F. Central Government of China. 1912-1928. An Institutional Study. Madison, 1957.
Hsiao Tsoliang. Chinese Communism in 1927: City Vs Countryside. Hong Kong, 1970.
Hu Sheng, lin Danien and others. The 1911 Revolution. A Retrospective after 70 years. Beijing, 1983.
Isaacs H. The Tragedy of the Chinese Revolution. Stanford Univ. Press, 1961.
Israel J.W. Students Nationalism in China. 1927-1937. Stanford, 1966.
Jonson Ch.A. Peasant Nationalism and Communist Power. The Emergence of Revolutionary China. 1937-1945. Stanford, 1962.
Jordan D. The Northern Expedition. China’s National Revolution of 1926-1928. Honolulu, 1976.
Kapp R. Szechwan and Chinese Republic. Provincial Militarism and Central Power. 1911-1938. New Haven — London, 1973.
Kataoka T. Resistance and Revolution in China. The Communists and the Second United Front. Berkeley. 1972.
Kuan J.C. The KMT - CCP Wartime Negotiations 1937-1945. Democracy Foundation. Taipei, 1992.
Kuo W. Analitical History of Chinese Communust Party. Book one. Taipei, 1966.
La Chine au XX siecle. D’une revolution a 1'autre 1895-1949. P., 1989.
La Fargue Th. China and the World War. California, 1937.
Lary D. Region and Nation. The Kwangsi Clique in Chinese Politics. 1925-1937. Cambridge, 1974.
Li Chien-nung. The Political History of China, 1840-1928. Princeton, 1956.
Liu F. A. Military History of Modem China, 1924-1949. Princeton, 1956.
Lynn Chi-hung. Political Parties in China. Tientsin, 1930.
MacNair H. China in Revolution. An Analysis of Politics and Militarism under the Republic. Chicago. 1931.
McCormack G. Chang Tso-lin in North - Eastern China. 1911-1928.
China, Japan and Manchurian Idea. Stanford, 1977.
McDonald A.W. The Urban Origins of Rural Revolution. Elites and Masses in Hunan Province. China, 1911-1927. Berkeley, 1978.
Mi Zanchen. The Life of General Yang Hucheng. Hong Kong, 1981.
Nathan A. Peking Politics, 1918-1923. Factionalism and the Failure of Constitutionalism. Berkeley, 1976.
Nationalist China during the Sino-Japanese War. 1937-1945. N.Y., 1977.
Pepper S. Civil War in China: The Political Struggle, 1945-1949.
Berkeley, 1978.
Perkins D.H. Agricultural Development of China. 1368-1968. Chicago, 1969.
Perry' E.J. Rebels and Revolutionaries in North China, 1845-1945. Stanford, 1980.
Powell R. The Rise of Chinese Military Power. 1895-1912. Princeton, 1955.
Pye L. Warlord Politics. Conflict and Coalition in the Modernization of Republican China. N.Y., 1971.
Reardon-Anderson J. Yenan and the Great Power. N.Y., 1980.
Remer C.F. Foreign Investments in China. N.Y., 1933.
Rigg R. Red China’s Fighting Forces. N.Y., 1951.
Rue J.E. Mao The-tung in Opposition. 1927 — 1935. Stanford Univ. Press, 1966.
Salisbury H. The Long March. The Untold Story. N.Y., 1985.
Schaller M. The United States in China in the Twentieth Century. N.Y., 1979.
Schram S. Mao Tsetung. N.Y., 1967.
Sheridan J. Chinese Warlord: The Career of Feng Yu-hisiang. Stanford, 1966.
Shieh M.J. The Kuomintang: Selected Historical Documents. 1894-1969. N.Y., 1970.
Smedley A. The Great Road. The Live and Times of Chu Teh. N.Y., 1956. '
Snow E. The Long Revolution. N.Y., 1972.
Spence J.D. The Gate of Heavently Peace. The Chinese and Their Revolution, 1895-1980. N.Y.. 1981.
Spence J.D. The Search for Modern China. N.Y. - London, 1991.
Strong A.L. Chinese Conquer China. N.Y., 1949.
Sullivan M. Chinese Art in the XX th Century. N.Y., 1959.
Sutton D. Provincial Militarism and the Chinese Republic. The Yunnan Army. 1905-1925. Ann Arbour, 1980.
Tamagna F.M. Banking and Finance in China. N.Y., 1942.
T’ang Leang-li. The Inner History of the Chinese Revolution. L., 1930.
The Chinese Revolution of 1911. New Perspectives. Hong kong, 1986.
The Road to Communist China since 1912. N.Y., 1951.
Tien Hung-mao. Government and Politics in Kuomintang China, 1927-1937. Stanford, 1972.
Tung W.L. China and the Foreign Powers: the Impact of and Reaction to Unequal Treaties. N.Y., 1970.
Whitson W. The Chinese High Command. A History of Communist Military Politics. 1927-1971. N.Y., 1973.
Wilbur C.M. Sun Yat-sen. Frustrated Patriot. N.Y., 1976.
Wilbur C.M. The Nationalist Revolution in China 1923-1928. Cambridge, 1983.
Wilson Dick. The Long March, 1935. N.Y., 1971.
Wilson Dick. When Tiger Fight: the Story of the Sino-Japanese War. 1937-1945. L„ 1982.
Wilson D. Zhou Enlai. A Biography. N.Y., 1984.
Won O. Militarism in Modern China. The Career of Wu P’ei-fu, 1916-1939. Canberra, 1978.
Wu Tienwei. The Sian Incident: a Pivotal Pont in Modem Chinese History. Michigan, 1976.
Wylie R.F. The Emergence of Maoism: Mao Tse-tung, Ch’en Pota and the Search of Chinese Theory, 1935-1945. Stanford, 1980.
На китайском языке
Бэйян цзюньфа (Бэйянские милитаристы). Шанхай. 1973.
Бэйфа цзяньши (Краткая история Северного похода). Тайбэй. 1968.
Ван Боянь. Диэрцы гонэй гэмин чжаньчжэн шициды нунцунь гэмин гэньцзюйди (Сельские революционные опорные базы в период второй гражданской революционной войны). Шанхай. 1956.
Вэнь Гунчжи. Цзуйцзинь саньши нянь Чжунго цзюньши ши. (Военная история Китая за последние 30 лет). Т. 1-2. 4.1-3. Тайбэй. 1962.
Гун Дэбай. Ван Цзинвэй сян ди майго лиши (История предательства Ван Цзинвэя). Тайбэй. 1970.
Дун Сянгуан. Цзян цзунтун чжуань (Биография президента Чан Кайши). Т. 1-3. Тайбэй. 1960-1962.
Е Хошэн. Сяньдай Чжунго гэмин шихуа (Очерки истории китайской революции в новейшее время). Пекин. 1951.
Е Хошэн, До Иншэн. Диицы гонэй гэмин чжаньчжэн цзяньши (Краткая история первой гражданской революционной войны). Шанхай 1957.
Лай Синься. Бэйян цзюньфа шилюэ (Очерк истории бэйянских милитаристов). Ухань. 1957.
Ли Цзунъи. Юань Шикай чжуань (Юань Шикай). Пекин. 1980.
Ли Цзяньнун. Усюй ихоу саньшинянь Чжунго чжэнчжи ши (Политическая история Китая в 1898-1928 гг.). Пекин. 1980.
Ли Цзяньнун. Цзуйцзинь саньши нянь Чжунго чжэнчжи ши (Политическая история Китая за последние 30 лет). Шанхай. 1931.
Ли Юньфэн. Сиань шибянь шиши (Фактическая история сианьских событий). Шэньси. 1981.
СеБэньшу. Бэйян цзюньфа (Бэйянские милитаристы). Пекин. 1974.
Tao Цзюйинь. Бэйян цзюньфа тунчжи шици шихуа (Краткая история периода господства бэйянских милитаристов). Т. 1-3. Пекин. 1983.
Тао Цзюйинь. Дуцзюнь туань чжуань (Милитаристские клики). Тайбэй. 1971.
У Сянсян. Ди эрцы чжунжи чжаньчжэн ши (История второй китайско-японской войны, 1931-1945). Т. 1-2. Тайбэй. 1973.
У Чэнмин. Дигочжуи цзай цзю Чжунго ды тоуцзы (Капиталовложения империалистов в старом Китае). Пекин. 1955.
Уши нянь лайчжи Чжунго цзинцзи (Экономика Китая за 50 лет). Шанхай. 1947.
Хуанпу цзюньсяо цзяньцзяо лиши чжоунянь цзинянь це 1924-1984 (Шестидесятилетие военной школы Хуанпу). Пекин. 1984.
Ху Хуа. Чжунго гэмин ши цзянъи (Лекции по истории китайской революции). Пекин. 1959.
Ху Хуа. Чжунго синьминьчжуи гэмин ши (История новодемократической революции в Китае). Пекин. 1981.
Чжан Цзолинь. Шэньян. 1980.
Чжан Циюань. Дан ши гайяо (Краткая история Гоминьдана).
Т. 1-2. Тайбэй. 1954-1959.
Чжунго Гоминьдан дашицзи (Хроника основных событий в истории китайского Гоминьдана). Пекин. 1988.
Чжунго Гоминьдан цзяньши (Краткая история китайского Гоминьдана). Пекин. 1988.
Чжунго гэмин ши цзянъи (Лекции по истории китайской революции). Пекин. 1959.
Чжунго жэньминь цзефань канчжань (Народно-освободительная война в Китае). Пекин. 1949.
Чжунго жэньминь цзефаньцзюнь лиши нянь дашицзи (Хроника основных событий Народно-освободительной армии Китая). Пекин. 1979.
Чжунго сяньдай гэмин ши (История современной китайской революции). Т. 1-2. Пекин. 1957.
Чжунго сяньдай ши (Новейшая история Китая). Под ред. Хуан Юаньци. Т. 1. Хэнань. 1982.
Чжунго сяньдай шигао: 1919-1949 (Новейшая история Китая: 1919-1949). Харбин. 1980.
Чжунго синьминьчжуи гэмин шици тунши (Общая история периода новодемократической революции в Китае). Т. 1. Пекин. 1962.
Чжунго цзиньдай гоминь цзинцзиши цзяньи (Курс истории национальной экономики Китая в новое время). Пекин. 1968.
Чжунхуа миньго ши (История Китайской республики 1911-1949).
Пекин. 1981.
Чжунхуа миньго ши (История Китая периода республики). Т. 1. Пекин. 1982.
Указатель имен
Арита X. 376	Гиммлер Г. 308, 388
Бай Лан 143, 669	Го Можо 446
Бай Цяньу 295	Го Сунлин 226, 260, 261
Бай Чунси 190, 241, 260, 265,	Горбачев М.С. 626
266, 295, 355, 356, 384, 460,	Гуаньди 20
463-465, 467, 471,645	Гудноу Ф. 147
Блюхер В.К. 227, 233, 237,	Гун (Исинь) 90
244, 245, 285, 685, 686	Дай Изитао 234, 311
Бо Вэньвэй 136	Далай-лама VIH 136, 528,
Бо Гу 340, 342, 343, 416	669
Бородин М.М. 227, 234, 251	Дин Чао 350
Вальдерзее А. 28, 30	Дуань Цижуй 108, 114, 119,
Ван Аньши 310	145, 152-155, 187, 188, 194,
Ван Дунсин 586, 589, 593	200, 209, 212-215, 217, 219-
Ван Ичжэ 359	221,223,230, 235, 249, 672
Ван Мин 416, 566	Дуань Чжигуй 137
Ван Тяньцзун 114	Дуань 22, 25,30, 108, 114,
Ван Хунвэнь 579, 586	119, 137. 145, 152-155, 187,
Ван Цзинвэй 233-235, 239,	188, 194, 200, 209, 212-215,
242, 254,259, 264,266-268,	217,219-221,223, 230, 235,
275-277, 286, 288,311,352,	249, 372
353, 386-388, 394-397, 400,	Думай Л. И. 661
409, 428, 433, 444, 678, 698	Дун Биу 469
Ван Цзечэнь 450	Дэван 357
Ван Шофэй 436	Дэн Сяопин 345, 540, 541.
Вань Фулинь 386	547, 552, 555,569, 571,574,
Ведемейер А. 391	579-581,587-596, 598, 599,
Войтинский Г.Н. 222	601,606, 607, 612-616, 619-
Ганъи 24-26, 28-30	624, 681
Гао Ган 345,452,469, 476,	Дэн То 536
491,492,501,526, 566	Дэн Чжунся 232
Гитлер А. 361, 372, 379,388,	Е Тин 237, 238, 244, 328,
391	329, 369, 408, 409, 674
Е Цзяньин 580. 588, 589
Е Цюнь 577
Ельцин Б.Н. 626
Жао Шуши 476, 491,492, 501, 566
Жэнь Биши 443
Икуан (Цин) 86-90, 95, 100, 102, 108, 109, 120, 124, 154,664 Инь Жугэн 351, 394 Инь Чанхэн 132
Иньчан 91, 108
Исии К. 219
Кан Шэн 443, 536, 547, 548, 552,690
Кан Ювэй 310
Кеттелер К. Ф. 26, 31 Конфуций 5, 12, 15,20, 30,31, 34, 36, 39, 52, 62, 70, 74, 77, 79, 80, 82, 139, 152, 155, 158, 163, 176, 177, 182, 183, 186-188, 190, 198, 202, 205-207, 220,308-310, 312, 313, 389, 551,580,614, 654
Крэйги Р. 376
Кун Сянси 283,307,311,381, 387, 440,465
Кэ Цинши 547 Лансинг Р. 219 Ли Баоцзя 313, 326 Ли Бинхэн 28, 29 Ли Дачжао 221, 228, 232 Ли Дэнхуй 645, 646 Ли Ду 350
Ли Лайчжун 23, 25
Ли Лецзюнь 136, 137
Ли Лисань 280, 335, 566
Ли Лянъин 82, 90, 664
Ли Сяньнянь 441, 442, 448, 461,588,589
Ли Фучунь 452
Ли Хунчжан 22, 25, 27, 29, 31,52, 53,55-60, 86, 90, 175, 187.662
Ли Цзишэнь 190, 242, 265, 299, 341,475
Ли Цзычэн 472
Ли Юаньхун 106, 114, 134, 139, 142, 149, 152, 153, 187, 219, 223,666, 671
Линь Бяо 429, 434,441,450, 452, 458, 459, 461-464, 466, 467, 472, 476,491,534, 537, 547-549, 552, 554, 555, 564-567, 574, 575, 577-580, 590, 604,681
Литтон Э. 347
Ло Жуйцин 547, 549, 552
Лу Динъи 547, 552
Лу Дэминь 330
ЛуЖунтин 112, 132, 150, 195, 249, 672
Лу Синь 162-164, 166, 173, 193
Лу Юнсян 209, 216
Лунъюй 114, 120, 123, 124, 146, 147
Лю Бочэн 407, 442, 448, 458, 459, 461,462, 472, 476
Лю Куньи 27,87, 90, 187
Лю Минчжуань 55, 632
Лю Хань 5-9, 118, 122, 124, 126, 135, 157,464
Лю Чжидань 345
Лю Чжэньхуань 250, 252, 253
Лю Шаоци 222, 231,345, 443,489, 521,533-536, 540, 541, 545-550, 552-556, 565,
566, 569, 571,574, 577, 587, 590, 601,606, 654, 684
Лян Цичао 99, 100, 114, 134 Лян Шин 165Ма Инцзю 646 Ма Хункуй 464
Ма Чжаньшань 350
Майтрейя 517
Мао Цзэдун 245, 330-332, 337-339, 343-346, 358, 369, 373, 399, 401,403. 404, 410-412,414-418, 423,424, 430, 436-438, 443, 465, 468-470, 475,478,483, 486-511,513, 514,517-521.523-527, 530-583, 585-589, 592, 593, 595, 597, 598,601,602, 604, 605, 607,616, 633, 634, 653-656, 674, 676, 678, 681,683, 684, 687, 689
Маркс К. 15, 17,222, 328,411, 413,414,416,418, 424, 468, 478, 487,492, 513, 514, 520, 521,230, 537, 566, 593,607, 613,614,619, 622, 625,672 Маршалл Дж. 438, 439
Мин (дин.) 7, 11, 12, 311 Молотов В. М. 391
Не Жунчжэнь 429, 441,442, 448, 459, 462, 463, 467, 472 Не Шичэн 22, 23
Нельсон Д. 392
Ни Сычун 151, 187
Никсон Р. 575
Нисихара К. 172,215,671 Пол Пот 599
Пуи 82, 89, 120, 123, 124, 139, 146-148, 150-156, 207, 306, 348, 394, 664, 668, 671,673, 676
Пулунь 147
Путин В.В. 626
Пуцзюнь 31
Пэн Бай 229, 328
Пэн Дэхуай 332, 335, 369, 443. 449, 459, 462, 467, 472, 476, 480, 525-527, 534, 536, 566, 574, 587, 590, 595, 684 Пэн Чжэнь 345, 452, 547-549, 552
Рассел Б. 43
Риббентроп И. 391
Са Чжэньбин 108
Сеймур Э. 24, 26, 661
Си Лян 30, 586
Сталин И.В. 416, 427,496.
501,509
Стилуэлл Дж. 391
Су Бинвэнь 350
Су Чжаочжэн 224, 232, 239
Сугияма X 26, 31
Сун (дин.) 7, 28, 84, 283, 307.311,360, 381,382,387, 409. 440, 465, 668, 669
Сун Цзывэнь 283, 307,311, 381. 387,440, 465
Сун Цинн 28
Сун Цзяожэнь 84, 132-134, 669
Сун Цинлин 360, 409, 475
Сун Чжэюань 382
Сунь Ефан 535
Сунь Фо 262,311,465
Сунь Чуаньфан 188, 210, 237,238, 241,256, 269 Сунь Ятсен 84-86, 121-123, 125-127, 129, 131, 133. 137, 191-193, 220, 223-228, 230, 236, 248-253, 258, 272, 275,
276, 307, 310-312, 360, 389, 414,445,475, 634, 643, 663, 667, 668,671-673, 684, 690 Сунь-цзы 196
Сюй Кэсян 244, 267
Сюй Сянцянь 332
Сюй Чунчжи 252, 253, 259
Сюй Шичан91, 114, 142, 151, 153-155, 200
Сюй Шию 587, 588
Сюн Силин 138, 140
Ся Доуинь 244, 267
Сян Ин 337, 408
Тан (дин.) 7, 8. 106, 116, 120, 129, 132. 134, 181, 186, 188, 190, 195,211,216, 235,237, 239, 249, 263, 266-268, 294, 384, 421, бббТанака Г. 347 Тан Тиншу 61
Тан Хуалун 106, 134, 666
Тан Цзияо 132, 181, 190, 195, 211, 216, 249
Тан Шаои 120, 129
Тан Шоуцянь 116
Тан Шэнчжи 190, 237, 263, 266-268
Тан Эньбо 384, 421
Тан Янькай 186, 188
Тао Сишэн 394
Трумэн Г. 427, 440, 441, 634
У Дэ 586
У Лучжэнь 109, 110, 666
У Пэйфу 156, 186-188, 191, 195, 209-211, 213, 214, 223, 225, 226, 230, 235, 237,238, 256, 261,673
У Течэн 262
У Тинфан 120, 134
У Цзюньшэн 186
У Чаошу 262
У Чжихуй 294
Уоллес Г. 392
Фан Чжиминь 332, 344
Фаншань 91
Фу Цзои 357, 430, 442, 463-465, 475
Фэн Гочжан 108, 114, 152, 155, 186, 188, 200, 209, 213, 223.672
Фэн Юйсян 21, 26, 30, 188-190, 195, 196, 209-211, 214, 225, 226, 230, 234, 235, 238, 256, 260, 261,268, 271,275, 278, 286, 291-294, 299, 360, 382,673,674
Хай Жуй 535, 548
Хань (дин.) 5-9, 82, 90, 93, 118, 122, 124, 126, 135, 157, 281
Хань Фуцюй 386
Харт Р. 42. 43
Хирота К. 351,352,356, 362 Христос И. 11, 12, 15,21,25, 27,328
Ходжа Нияз 282
Ху Фэн 492
Ху Ханьминь 136, 234, 277, 311
Ху Цзинъи 260. 261
Ху Цзуннань 306, 384, 406, 430, 442, 464, 465, 471
Ху Ши 492
Ху Яобан 593. 595-597, 607, 613,614, 681
Хуа Гофэн 579-581,586, 588-597, 681
Хуан Гунлюэ 335
Хуан Кэчэн 491,525,527
Хуан Син 84-86, 108. 129, 131,133,136, 665
Хуан Цзоцин 61
Хуан Чао 472
Хуань Лянь 23
Хун (дин.) И, 186, 516, 530
Хун Сюцюань 328, 516, 530
Хун Чжаолинь 186
Хунли (Цяньлун) 516
Хэ Иньцинь 266, 305, 306, 336, 351,358, 465. 466
Хэ Лун 244, 332, 344, 407, 429, 442, 448, 558, 674
Хэ Фулинь 209
Хэй Д. 661
Хэрли П. 392, 424, 425, 436, 438
Цай Танкай 295, 341,374
Цай Э. 132. 190
Цай Юаньпэй 294
Цао Кунь 129, 186-189, 194, 200,210, 223,230, 673
Цао Сюэцинь492
Цао Футянь 23, 28
Цзайлань 30
Цзайсюнь 26, 91
Цзайто 91
Цзайтянь 18, 22, 29, 82. 89, 100, 147,664
Цзайфэн 89-91, 101, 113, 120,
146, 153, 156
Цзинь Шучжэнь 282
Цзо Цзунтан 53
Цзоу Лу 234, 311
Цзэн Гофань 53, 175, 341
Цзян Гуаннай 295
Цзян Цзинго 643-645
Цзян Цзэминь 616, 621, 623, 626,682, 689
Цзян Чжунчжэн (Чан Кайши) 684
Цзян Цинн 547-549, 552, 554, 555,558,576, 579, 581, 586-589, 597
Цзоу Лу 234. 311
Цин (Икуан) 7-12, 14, 15, 18,21-23,25,26, 28-32, 34, 38-42, 44—48, 50-54, 56-63, 69, 72-75, 78-80, 82-84, 86, 87. 89-100, 102-105, 107-120, 122-128, 132, 135. 139. 142-145, 147-157. 160, 165, 174. 176, 179, 180, 184, 187, 191, 200-203, 205, 207,215, 348, 544, 547, 662, 664-669, 671,688
Цинь Шихуан 510, 514. 516, 530
Цыси 18, 20-29,31,52, 82, 86-89, 95,96, 100, 146, 662-664, 689
Цюй Цюбо 221,244, 566 Чан Кайши (Цзян Цзеши, Цзян Чжунчжэн) 180, 186, 189-193, 228, 234-236, 238, 239, 241,242, 253, 258, 259, 262-268, 270, 273-279, 283, 285, 286, 288, 291-299, 301, 302, 304-309, 311-313, 325, 336. 339-342, 344-347, 349, 352-359, 361-365, 367-369, 371-377, 379,381-389, 391, 392, 394, 396, 399, 406-409, 413,419, 420, 422^425 , 428, 430-433, 436-443, 446-448. 459-466, 493, 495, 633-635, 638, 643, 653, 674-677, 684, 691, 698
Чжан Вэньтянь340, 343, 416,	342, 345, 358, 424, 425, 436,
452, 491, 525-527	439, 443, 475, 489, 554, 575,
Чжан Готао 337, 340, 342, 344,	576, 578-581,587, 681,690
345	Чжу (род) 21, 61, 125,244,
Чжан Гуйди 186	245, 267, 329-332, 335, 342,
Чжан Дэчэн 23, 28	365, 369, 433. 443. 463, 472,
Чжан Пяо 186	489, 492, 547, 554, 558
Чжан Сюнь 150-154, 186, 187,	Чжу Дачунь 61
215	Чжу Дэ 245, 329-332, 335,
Чжан Сюэлян 181, 194, 231,	342, 365, 369, 429, 433, 443,
272, 275, 285, 292, 295, 299,	463, 472, 489, 492, 547, 554,
304,347, 349, 355-359, 675-	558
677	Чжу Жунцзи 623
Чжан Факуй 190, 294	Чжу Пэйдэ 244, 267
Чжан Цзинхуй 189	Чжу Хундэн 21, 661 Чжу
Чжан Цзолинь 156, 180, 181,	Чжу Юаньчжан 582
187-189, 191, 194, 209, 211,	Чжуан (Цзайсюнь) 26, 91
213-215, 217, 223, 226, 237,	Чжэн Гуаньин 61
238, 249, 256, 261, 265, 271,	Чжэн Чэнгун 632
272, 673, 686, 699	Чэнь Бода 443. 547-549, 552,
Чжан Цзунчан 186, 382	555
Чжан Цзянь 61. 98-101, 103,	Чэнь Гоффу 307,311,381,
111, 114, 134, 165,663	465
Чжан Цюнь 360, 439	Чэнь Гунбо 275, 277,311,
Чжан Чжидун 22, 27, 55, 56,	394
58,59, 87, 90, 95, 187	Чэнь Гэн 462
Чжан Чжэньсюнь 61	Чэнь Дусю 220-222. 225,
Чжан Чжэнъу 131, 668	228, 229, 243, 244, 566
Чжан Чуньцяо 547, 548, 576,	Чэнь И 441,442, 448, 459-
579,586-588, 597	462, 472
Чжан Шаоцзэн 109	Чэнь Лифу 307,308,311,
Чжао Хэнти 190	381,465
Чжао Цзыян 596, 607, 608,	Чэнь Лэшань 209
614-616, 681,682	Чэнь Силянь 586
Чжоу Баочжун 450	Чэнь Цзитан 294, 295, 355
Чжоу Сюэси 165	Чэнь Цзюнмин 186, 187,
Чжоу Тинби 61	191,216, 223, 224, 227, 229,
Чжоу Фохай 394	233, 249, 250, 259, 672, 673
Чжоу Эньлай 228, 245, 338,	Чэнь Цимэй 307
Чэнь Чэн 190,306, 384, 465
Чэнь Шуйбянь 646
Чэнь Шуфань 195, 209
Чэнь Юнь 452, 554. 574, 595
Шан (эпоха) 7, 34, 35 Шаолян 464
Ши Юсань 294, 295
Шоу Шань 27
Шэн Сюаньхуай 27, 56
Шэн Шицай 181,282
Шэнь Цзюньжу 446
Юань (дин.) 7, 8, 11,21,25, 27, 38, 55, 60, 65, 68, 69, 73, 86-95, 103, 108-111, 113-115, 118-155, 165, 175, 184, 187-189, 191, 194, 200, 207, 208, 219, 223,312, 544, 663,666-971.698
Юань Шикай 21, 25, 27, 86-95, 103,108-111,113-115, 118-
155,165, 175, 184, 187-189, 191, 194, 200, 207, 208, 219, 223,312, 663,666-671,698 Юй Пинбо 492
Юй Тиньфан 450
Юйлу 23. 26, 28
Юйсянь 21, 26, 30
Ян Гуан 516, 530
Ян-ди 510
Ян Симинь 250, 252, 253
Ян Сишань 286
Ян Сэнь 242, 267
Ян Хучэн 296, 304, 355-359, 677
Ян Цзунлян 61
Ян Цзэнсинь 136, 669
Ян Шанкунь 416
Янь Синьхоу 61
Яо Вэньюань 547, 548, 576, 579, 586
Указатель географических названий
Австрия 362 Австро-Венгрия 24, 28, 661. Азия 10, 17, 83, 125, 141, 144, 157, 167, 184, 185, 190,199, 201,203,204, 285,318,325, 347, 362, 375, 395, 396,414, 428, 490, 493, 494. 548. 599, 648, 649, 651-653, 655, 656, 688
Аксу 282
Албания 362
Америка 10. 28. 41,45, 50, 60, 66, 172,214, 372, 376. 391, 392, 420-425.427-431,433, 435,436,439-442, 444-447, 449, 462.467, 471,479, 480, 548,575,615,364-640, 644 Амой (Сямэнь) 351, 367, 383. 630
Амур р. 27, 29, 566, 662 Англия 24. 27. 28, 42-46. 48-50, 66, 103, 107, 130, 136, 137, 143, 167, 172, 191, 195. 212-214,216,217,219, 223.224, 229, 231,232, 236, 240, 241, 246, 255, 256, 277, 284, 286-289, 307, 321,347, 363, 371, 372, 376, 379. 391,419, 420, 427, 429, 466, 480,521,610, 661,663,665, 668, 669 Аньхуй 37, 44, 66, 86, 94. 110, ИЗ, 115, 117. 132, 133, 136, 137, 143, 151, 155, 172, 175, 714
179,182,189, 190, 194-197, 209-215, 223, 237, 238, 242, 249, 250, 280, 292, 294, 299, 332, 334, 337-339, 344, 378, 383,386, 390,402, 409,419, 437, 441,442, 460,556, 605. 606.613.663, 665,667, 669. 672
Аньцин 94, 110, 294, 667 Аньюань 330
Аомэнь (Макао) 628, 682 Афганистан 480, 599 Баодин 23, 30, 92, 129, 182, 187. 189, 190, 366, 662, 663 Бельгия 30, 50. 172
Берлин 31,215, 251,362, 427 Бирма 391,421,433,435, 471,480
Благовещенск 27, 29, 662 Британия (Англия) 42, 45, 50. 119, 628, 657
Бохайский залив 367, 442, 630
Бэйдайхэ 513-515. 524 Бэйпин (Пекин) 272, 275, 294. 295,351,434-436, 438, 439. 442. 446, 447, 458, 459, 463-465, 469, 470
Бэйфу 146
Вавилония 5
Вампу (Хуанпу) 185, 189, 228, 229, 235, 253, 259,270, 305, 306, 311, 387,673
Вашингтон ill, 213, 219, 223, 284, 371,425, 436, 575,578, 599, 635, 637
Великая китайская стена 5, 211, 510
Великий канал 5, 18, 19, 23, 24, 28
Великобритания 41, 42, 136, 371,427, 439
Версаль 221, 284, 672
Внешняя Монголия (Халха) 135,668
Внутренняя Монголия 135, 150, 194. 209,211,215,218, 349, 356, 375, 394, 429, 434, 435, 476, 528, 668
Вьетнам 45,70,81,471,548, 572, 599, 600
Вэйхайвэй 430, 434
Ганьсу 30, 116, 271, 280, 292, 294, 346, 354, 355, 358,359, 369. 371,378, 382,383, 399, 400, 402, 406,407, 422, 443, 466, 467, 533
Ганьцзян 336
Германия 24, 26-28, 30, 50, 103, 130, 137, 144, 167, 215, 216,218.219, 251,287, 288, 361,362, 375,412,419, 420, 424, 426, 427, 484, 661.665, 668
Гирин (Цзилинь) 29. 458, 461, 678
Голландия 30, 363
Гонконг (Сянган) 42, 44, 47, 48,224,229, 232,233, 235-237, 420,448, 471,610, 628, 629, 639, 641,657, 673,678, 682,683, 685, 698
Гуандун 25, 33, 37, 44, 63, 68,71,73, 85, 94, 102, 104, 110, 112, 113, 117, 131, 133, 136, 137, 150, 185, 186, 191. 195,211,212,216,223, 224, 228-230. 232, 233, 235-237, 244.245. 247-255, 260, 274, 275, 277, 278, 286, 292, 294, 295,311,328, 329, 336, 341, 355, 437,467, 557, 590. 665-667, 677
Гуаней 33,37,44, 84, 95. 112, 116, 132, 133, 150, 189, 190, 195, 211, 232, 236, 252, 253, 255, 260, 268, 274, 275, 277, 278, 286, 291, 292, 294, 295, 300, 304, 311. 332, 334, 336, 341, 355, 356, 383,421,464, 476, 667, 669, 672, 675 Гуанчжоу 44, 55, 60, 67, 68, 71,73,74, 86, 94, 102, 112, 200, 219, 220, 223, 224. 226-230, 232-236, 238, 247, 249, 250, 253-256, 259, 270, 276, 277,286, 295, 297,299,311, 346, 374, 383,413,419, 421, 442, 467, 471,475,499, 587. 588, 590, 629, 663, 665, 666, 671-680, 683,685 Гугун 5, 146, 633
Гуйлинь 189,421,467 Гуйчжоу 33, 44, 105, 111, 112, 116, 117, 132, 133,211.236, 305,339, 342, 344, 378, 421, 471,557, 560, 667,669. 676 Гуйян 111, 471, 667.
Дабешань 332, 459.
Дагу 24-27,31,55,98,235, 435, 662
Дае 56
Дальний Восток 212, 222, 285, 288, 362, 376, 393,420,641 Далянь(Дальний)150, 426, 435, 449, 453
Датун 206, 366, 442, 517 Дацин 539, 540, 620, 655 Дачжай 539-541, 620, 655 Европа 8, 10-12, 13, 18, 19,21, 24, 25,41,45,51,53, 55,74, 84, 88, 125, 128, 149, 167, 168, 172-175, 179, 201,202,212, 218, 284, 375, 376,389. 599 Египет 5
Жаланашколь 568
Желтое море 367
Жуйцзинь 297, 337
Жэньцю 23
Жэхэ 194, 272, 349, 361,430, 441, 676
Запад (Европа)5, 8-12, 14-17, 20,21,24, 26-28. 32,36, 37, 40, 43. 45, 46, 55, 58, 60, 68, 81-83, 88, 90, 92, 101, 107, 164, 175, 179, 184, 188, 191. 199-202, 204.210.212-214, 216, 221,251,265,279, 283, 286,287, 289, 304, 307,310, 319, 320, 323,346, 352, 362, 376, 391,393, 507, 524, 536, 599, 621,635,648,649. 651, 692
Запретный город 25, 124, 146, 150, 152, 154
Индия 2, 28, 32, 33,41,42, 70, 433, 490, 524, 528. 544 Индонезия 480
Индокитай 420, 421,471, 479, 490 .
Инкоу 435, 439, 461,462
Испания 30, 362
Италия 24,28,215,241,361, 362, 371,375, 420, 661
Ихэюань 124, 146, 154
Ичан 37, 107, 665,666
Казахстан 568
Каир 420
Кайпин 24, 50, 58
Кайфэн 299, 367, 459^61
Калган (Чжанцзякоу) 29, 434
Камбоджа 599
Кашгар 282
Кашгария 10
Клайпеда (Мемель) 362 Корея 70,83, 101,361,427-429, 479, 480, 629
Коулун (Цзюлун) 420 Куньмин НО, 446, 471,666 Курильские о-ва 429
Ланьчжоу 358, 467, 556
Лаос 471
Лилин 329
Лондон 50, 111, 136, 216, 669
Лофа 24
Лочуань 369
Лоян 347, 421, 460, 461,490, 678
Лугоуцзяо 364, 677
Луфэн 328, 329, 675
Лушань 526
Лхаса 115,136,669
Люйшунь (Порт-Артур) 150
Лючжоу 467
Лянгуан 27, 56
Лянфан 24
Ляодун 19, 37, 285,449
Мааньшань 56
Макао (Аомэнь) 628, 639, 682
Маньчжоу-го 297, 348, 349, 351,375,394, 450, 676 Маньчжурия 8, 10, 14, 18, 21, 25, 26, 29, 30, 34, 35, 37, 44, 50, 52, 57,81-85,87-98, 101-120, 122, 124-127, 135-138, 147, 149, 150, 153, 155-157, 181, 186, 191, 194, 196, 213, 215,218, 223, 237, 269, 274, 281, 285, 286, 288, 292, 310, 323, 336, 346-350, 352, 354, 355, 361-363, 381, 397, 398, 403, 420, 426, 427, 429, 430, 432,434-436, 438. 439, 441-444, 449-454, 458, 459, 461, 472, 475,476, 480, 491,544, 632, 662-667, 669, 673, 676, 679, 683, 689
Мемель (Клайпеда)362 Миньчжэ 27
МНР 349, 360, 427, 578 Москва 3, 222, 223,251,280, 371,372,413,424, 426, 435, 439, 478, 480, 507, 509, 524, 543, 575, 626, 678
Монголия 7, 8, 10, 115, 117, 124, 135, 136, 150, 194, 209,211, 215,218, 281,310. 349, 356, 375, 394, 429, 432, 434, 435, 473, 476, 528, 544, 578, 668 Мохэ 58
Мукден (Шэньян) 29, 223, 299, 678
Мюнхен 376, 393 Нагасаки 427 Нанкин 73, 93, 110, 111, 114, 116, 118, 121-123, 127-129, 131, 132, 135, 137, 151, 189, 190, 199, 221,241,242, 266,
267, 270, 272, 274-279, 281-287, 291-302, 304-307, 311, 313,318, 321-323, 325,334, 336, 338, 341, 344-347, 349-360, 362, 367,377, 381-385, 394-397, 428, 430, 435, 436, 438, 442, 462-466, 499,516, 530, 556, 667-669, 674, 675, 677-679, 691
Наньчан 108, 137, 238, 239, 244-247, 267, 328, 329, 375, 556, 666, 669, 674
Никольско-Уссурийск 285 Нинбо 66
Нинду 339
Нинся 272, 354, 355, 369, 383, 399. 400, 402, 406. 407. 422, 443, 464, 466, 467, 476 Пакистан 480
Париж 221, 571
Пекин 5. 14, 18, 22-31,42, 45.50, 52, 68, 70,81,83, 86, 87,90,94-97, 99, 101, 104, 105, 108, 110-113, 115, 116, 120, 123. 129-132, 135-137, 140, 146-150, 152, 154, 161, 165, 180, 181, 183, 185, 188, 194, 200, 202, 208-211,213, 216,217.219-227, 230, 232, 234, 235, 237, 249, 256, 268, 272, 275, 282, 289, 299, 349, 352, 364, 394, 395,421,470, 471,499, 524,525,536, 543, 544, 547-551,554-557, 559, 560, 566, 575,581,586,589, 590, 599,612,614,615,626, 629, 633, 661, 662, 664-669, 671-675,677, 679, 681,686, 698-700
Петербург 30, 135, 136, 544,668 Пинсингуань 370 Пинсян 56
Пинцзян 329, 332
Пиншань 239, 443 Порт-Артур (Люйшунь) 426. 429, 435, 449, 452, 479, 678 Пукоу 271,441,462 Пучжоу 442
Пэнхуледао о-ва 420, 632, 633 Рим 362
Россия 24. 27, 30, 45, 50, 98, 107, 135, 167, 197, 212, 222, 230, 251, 255, 271,413,415, 626, 628, 629, 658, 661,668, 687
Сахалин 429
Северная Маньчжурия 50, 449, 454
Северная резидензия (Бэйфу) 146
Северный Китай 8, 19, 21, 24, 153, 194, 196, 198, 210, 211, 222, 232, 256, 260, 261, 286, 289, 292, 347, 349-351, 354, 361,364, 366, 370,386, 394, 398, 399, 401-403, 422, 423, 426, 430, 435, 437, 442, 444, 463,469, 476, 578, 661,677, 679,686
Северо-Восток 35, 90. 113, 114, 154,211,275,276, 284, 286, 297, 332, 347, 350, 394. 429, 430, 442, 450, 452, 453, 456, 458, 469
Северо-Запад 21, 29, 237, 238, 281,292, 344, 355, 357, 358, 360, 378, 399,402, 431,449, 467, 533, 676
Сиань 29. 87, 108, 295, 296, 346, 357-359, 365, 399, 422, 439, 467, 499, 556, 662, 666, 677.698
Сибайпо 443, 456, 460, 468 Сикан 189, 272, 304, 344 Синьцзин (Чанчунь) 105, 348, 665
Синьцзян 30, 116, 136, 181, 194, 211, 282, 304, 371, 378, 466, 471,476, 507,528, 543, 544, 669
Сишику 25, 661
Советский Союз 237, 238, 244, 285,347, 356, 371,372, 414. 423,426, 429, 434, 435, 451,452, 478-480, 483, 488, 490, 491.496, 497, 501,503, 507, 511, 513, 543, 544, 553, 563, 599, 607, 678, 687 Соединенные Штаты Америки (США) 24, 27, 28, 30, 42, 44,45, 50, 88, 103, 130, 143, 167, 195, 202, 212-215, 217, 219, 223,241,256, 265,274, 277, 283,284, 286-289, 323, 347, 371, 376, 379, 391, 392, 419, 420, 424, 425, 427, 429, 430, 435, 436, 438-440, 447, 448, 479, 480, 505, 524, 544, 548, 575, 599, 604, 629-631, 634-638,641,643, 661,665, 668, 683, 689
Суйюань 194,211,272, 275, 292, 357, 383, 402, 429, 448, 467
Сычуань 33, 37, 44, 68, 73, 84, 102, 104, 105, 115, 116, 132, 133, 136, 195, 196, 211,
280, 305,331,334, 339,340, 342, 344, 345, 358, 367, 379, 381,382, 464, 466, 471,590, 596, 606, 665, 669, 678 Сюйчжоу 151, 152, 366, 367, 377. 442,461-463
Сямэнь (Амой) 351, 367, 383, 630
Тайвань 53, 55, 320, 361,420, 428, 466, 471,479,524, 629, 632-646, 648-650, 658, 659, 679,680, 685, 688-690 Тайханшань 406, 458 Тайэрчжуан 366, 377
Тайюань 109, 114, 299, 366, 467, 557, 666, 667
Тангу 24, 349, 435, 463, 661, 676
Таншань 52, 55, 58, 74, 463 Таоюань 541
Тибет 10, 115, 136, 272, 304, 471,528, 630, 669, 680
Тихий океан 213, 284, 375, 419, 420, 435
Токио 31, 83, 85,99, 135, 137, 187,210,212,213,215,284, 285,289, 346-348, 351,355-357, 361,362, 364, 365.368, 375,376, 393,394, 396,419, 427, 430, 663, 668
Тунчжоу 23, 52, 129, 351, 394. 463
Турфан 282
Тяньаньмэнь 581, 587, 591, 594,612,615,616, 620, 681 Тяньцзинь 18, 23-28, 30, 31, 42, 52, 55, 67, 70, 73, 74, 114, 129, 150, 152, 187,211,221, 232, 234, 235,237,238,271,
272. 348, 349, 357, 364, 430, 435, 436, 438, 441, 442, 447, 462-464, 499, 556, 661,662, 671, 677, 679
Урга 135
Урумчи 136, 282, 669
Уссури р. 566
Усун 53. 348
Утайшань 406
Ухань 67, 68, 70, 105, 107, 108, 118, 119, 237-240,242-244, 246, 247, 266, 267, 274, 280, 294, 299, 337, 366-368, 371, 377, 379, 386,419, 437, 438, 466, 467, 490, 499, 556, 560,613.663, 666, 674, 677, 679, 698
Учан 42,56, 105-108, 112, 114, 115, 119, 130, 237, 238, 367, 421,666, 674, 683 Франция 24, 28, 42, 45, 47, 50, 103, 107, 130, 167, 195, 212, 215, 216, 219, 241, 347, 371,661,665,668
Фупин 459, 460
Фуцзянь 37, 44, 63,68, 112, 116, 133, 137, 209,218,237, 238, 242, 249, 280, 292, 295, 299,332,334,335,337,339, 341,351,383, 386, 630, 632, 667
Фучжоу 54, 341,353,383 Фэнтянь 26, 113, 116, 132, 156, 182, 189, 190, 194, 196, 210, 211,213-215, 225, 226, 230, 231,237,242, 250, 260, 261, 269, 355, 359, 381, 382, 669, 672-674
Хабаровск 285. 687
Хайлуфэн 329, 675
Хайнань 375,403, 471,630 Хайфэн 328. 329, 675 Хайчжоу 439 Халхин-гол р. 372, 375 Хами 282
Ханчжоу 42, 66, 353, 540 Ханькоу 42, 73, 74, 102, 105-108, 114, 120, 121,227,239, 240, 245, 247, 367, 373, 377, 421,442, 459, 466, 665-667 Ханьян 55-57, 105, 107, 108, 119, 120, 238, 353,367,667 Харбин 27, 285, 429, 453, 544, 662, 678, 700.
Хасан оз. 372 Хиросима 427 Хотан 282 Хуайхэ р. 175, 281,367, 462, 463
Хуанпу 48, 185, 189, 193, 228, 232, 233, 253, 258, 259, 270, 292, 302, 305, 306, 311, 354, 363, 385, 406, 440, 673, 699 Хуанхэ р. 19, 37,367,427, 437,440, 458-460 Хубэй 28, 33, 37, 44, 57, 68, 73, 102, 104, 105, 112, 116, 130, 132, 143, 195, 210, 237, 238, 242, 267, 275, 280, 292, 328, 330, 332,334-339, 344, 350, 378, 383.421,437,441, 665, 666, 669
Хугуан 27, 38, 56, 68, 73, 102-104, 108, 663, 665 Хукоу 137, 669
Хунань 44, 54, 68, 73, 102, 104, 105, 108,116, 117, 131-133, .137, 175, 179, 210-212,
236, 237, 242, 244, 249, 275, 278, 280, 292, 294, 328-330, 332-335, 339, 342, 344, 355, 421,429, 579, 590. 665,666, 674
Хунху 332, 338
Хулудао 435, 439, 461 Хэбэй 272, 284, 292, 349. 351,352, 355, 358, 361,383, 386, 401,402,419, 429, 430, 443, 448, 458-460, 468,513, 676, 677
Хэйлунцзян р. 113, 211, 539, 557. 560. 667
Хэнань 66, 90, 114, 116, 143, 186, 195, 198, 209,210, 235, 267. 271,275,280, 292, 332, 334, 337-339, 344, 378, 383, 386, 402,419, 421,437,441, 442. 448. 458, 460, 533, 590, 663, 667, 669, 700
Хэньян 467
Хэсиу 29
Цейлон 480
Центральная равнина 441-443, 448, 458, 460
Центральный Китай 105, 225, 226, 237, 267, 294, 305, 354, 365, 366, 369, 370, 398, 408, 414, 425,450, 463,560, 678, 679
Цзилинь(Гирин)113, 116, 211,429, 667
Цзинань 20, 271, 284, 357, 441,460, 461
Цзинганшань 330-332 Цзиньчжоу 461. 462
Цзуньи 342, 343, 676
Цзюлун (Коулун) 420
Цзяочжоу 20
Циндао 20, 144, 155, 231, 435, 441,460, 557
Цинси 58
Цинхай 272, 528, 560, 630 Циньхуандао 430, 434—436, 439
Цицинар 29
Цзюцзян 108, 135, 137,240, 367, 666
Цзяннань 71, 137
Цзянси 28, 37,44, 110, 112, 116, 132, 133, 136, 137,237, 238, 242, 267, 280, 292,297, 299, 328, 330-340, 342-344, 383,419, 526, 590, 665,669 Цзянсу 33, 37, 44, 63, 66, 68, 84,94, 111, 112, 115, 116, 132, 133, 136, 150, 197,210, 237, 238, 242, 292, 294, 299, 402, 430, 437,441,442, 460, 663, 665, 667, 673
Чанчжоу 294
Чанчунь 348, 426, 429, 449, 452, 458,461,479, 490, 678
Чанша 105, 108, 112, 118, 221, 244, 247, 267, 330, 335, 353, 375,386,419, 421,429, 467, 556, 666, 672, 678
Чапэй 348
Чахар 194, 209, 272, 275,351, 356, 361,401,402, 429, 430, 448, 677
Чехия 362
Чжанцзякоу (Калган) 430, 434, 442, 443, 463
Чжили 18-21, 25, 26, 29, 30, 32,44, 63, 84, 86, 93, 114, 116, 129, 156, 182, 189, 190, 194-
197, 209-211,213-215,223, 225, 230, 236, 237,261,268, 269, 272, 662, 672-674 Чжилийский залив 22 Чжунмоу 367
Чжуннаньхай 146, 155, 589
Чжуцзян р. 228, 630
Чжэндин 18
Чжэндэ 151
Чжэнчжоу 421, 460, 461, 678 Чжэцзян 37, 44, 63, 66, 68, 70, 73, 84, 116, 150, 189, 195, 197, 209, 237, 238, 242, 270, 280, 292, 298, 299, 302, 311, 344, 378, 381, 383, 437, 465, 663, 673
Чифу (Яньтай) 430, 434 Чунцин 115,367,369, 374, 375, 378-380, 384, 387, 391, 392, 396, 407,419, 421,422, 425, 436, 439, 445, 446,467, 471,499, 556, 678, 680
Чэнду 68, 102, 104, 105, 663, 665
Чэндэ 430
Шамянь 229
Шангао 419
Шанхай 18, 27, 42, 44, 47, 48, 50, 56, 58, 60, 66-68, 70, 73, 74, 99-101, 105, 112, 118, 120, 130, 132, 134, 135, 137, 191,220-224, 229, 231,232, 234, 237,241,242, 246, 247, 250, 255,265,266, 271,275, 282, 323, 340, 341, 347, 348, 350, 352, 356, 357, 365, 366, 379, 396, 430, 435-437, 462-464, 466, 467, 491,499, 509, 547, 556, 557, 560, 575, 579,
586,587. 590,613,616, 629, 663, 666, 667, 669, 672, 673, 676, 677, 679, 698, 699 Шаньдун 18-21, 26, 27, 37, 44, 50, 63, 86, ИЗ, 115, 116, 144, 194. 195, 198, 209,210,218, 221.237,271.272, 275,284, 292,336, 351,358, 383,386, 402. 430, 434, 435, 441-443. 448. 459-461,533,560, 661, 670
Шаньси 19, 26, 29. 30. 66, 109, 112, 114, 116, 131, 132. 181, 195,211,271,275,276. 292, 304, 346, 365, 366, 370, 382, 383,386, 401,402,419, 429, 430, 441,442, 448, 460, 464, 467, 539, 558, 560. 662. 663. 666, 669
Шаньтоу 246, 367. 383, 630 Шаньхайгуань 55, 349. 430, 434, 439
Шаши 107, 666
Швеция 215
Шицзячжуан 109, 110, 366, 460,666
Шумер 5
Шуньдэ 60, 67
Шэньси 23.29, 37, 108, 112, 116, 143, 195, 198,209,210, 237, 271, 275, 280, 304, 339, 343-346, 354-356, 358, 359, 369, 382, 383, 399, 400, 402. 406, 407, 422, 442, 443, 458, 464, 466, 467, 662, 666, 669, 676, 698
Шэньчжэнь 610, 613, 621, 630 Шэньян (Мукден) 434,436,439, 461,462,499,556, 589, 679,699
Эфиопия 362 Юго-Восточная Азия 167, 375
Юго-Западный Китай 33, 195, 226,278,378
Южная Корея 629, 634 Южная Маньчжурия 50, 83, 218, 398, 444, 679
Южный Китай 27, 33, 38, 66, 73.93,95,96, 103, 104, 209, 220, 222, 225, 248, 251, 275. 278. 367. 368, 402, 425, 429, 442. 465,467, 471,560, 671, 679
Юньнань 33,37, 44, 50, 110, 112, 116, 133, 136, 181, 195, 211,216, 252. 305,391,464, 471,666, 669. 673
Янцзы р. 12, 27, 28, 37, 38, 44,45,67,68, 84, 93-96, 103, 104, 108, 109-111, 116, 118, 132, 133, 135, 151, 182, 209, 210,213,218, 237, 274, 277, 278, 280, 281,292, 337,340, 342, 366, 367, 379, 390, 402, 408, 426, 458, 466, 490, 630, 665
Янцунь 28
Яньань 343, 344, 354, 359, 360, 369, 401, 405, 407, 415-417,419, 424,443, 451,494, 620, 678
Яньтай (Чифу) 434
Япония 24, 27, 28,31.42,44, 46. 49, 50, 62. 83, 84, 89. 98, 101, 107, 135, 137, 143, 144, 149, 151, 153, 167, 172,186, 190, 195, 202, 209, 212-219, 221,223,241,251,256, 265,
271,272, 274, 277, 278, 284-286, 288, 289, 298, 302, 307, 320,322, 323, 341,345-359, 361, 362, 364-368, 371-378, 382-384, 386-389, 391, 392, 394-399, 401,407,412,419,
420, 422, 424, 426-435, 444, 445, 449, 457, 479, 599, 604, 629, 632, 633, 642, 643, 661, 668, 670, 671,677,678, 688, 689, 691
Яркенд 282
Summary
China entered the twentieth century as a semi-colony of superpowers. This status was even more enforced after the suppression of the anti-foreigner Yihetuan movement (1898-1901). Meanwhile the country’s socio-economic evolution and new stage of modernization led to a sharp political crisis. The latter ended in 1911-1912 with the overthrow of monarchy and establishment of Republic. Army emerged as the primary force in the country, and thus the generals found themselves at the top of the new political system known as "Chinese militarism". It was military leadership that prevented restoration of monarchy in 1916. The army dominance led to the division of the country into zones under regional military groupings. Thus China entered the period of military conflicts between militaristic cliques. The tendency towards law and order led, from one side, to the aggravation of political struggle in mid-1920s and, from the other, to strengthening and centralization of military regimes. Against this background military-party regime of Kuomintang was established. The latter fought for the unification of the country in opposition to two newly emerging factors. One was the peasant war of 1927-1949 led by Communist party. Another grave danger was the growing Japanese expansion. Kuomintang and its leader Chiang Kai-shek succeeded in temporal overpowering of the Communist-led peasant army. It was, however, impossible to check the Japanese aggression.
After the occupation of Manchuria (1931) Japan began a full-scale war in China proper in 1937. By mid-1940s Japanese army came in control of all eastern and a part of central provinces. This brought both Kuomintang and the Communists into a very hard situation. The defeat of the Quantung army and capitulation of Japan led to the renewal of hostilities between Kuomintang and Communist party in 1946. Kuomintang was defeated and forced to migrate to Taiwan. In 1949 People's Republic of China was established on the continent.
The whole power came to the Communist party leadership headed by Mao Zedong. Agrarian reform and socialist transformation high- and middle-rank landowners, national bourgeoisie and old intelligentsia were exterminated. Later one peasants were stripped of land and in 1958 - 1960 forcibly united into the so-called „people’s communes” with full socialization of production and consumption.
Observable weakening of Mao Zedong s personal power forced him to stage a coup d'etat known as the „Cultural revolution” of 1966 - 1969. It resulted in the totalitarian regime that existed up to Mao Zedong" s death in 1976. This was followed by the dismantling of the personal power regime and the beginning of economic reforms. The county made a turn towards market economy, development of capitalistic elements and openness towards the outside world. On the way of modernization China scored impressive successes in economic, technical and social spheres. All this took place with the intact political monopoly of the Communist party.
In opposition to the continental China, Taiwan with the passage of time followed the Western model of social development. Complex upheaval was achieved there on the basis of private entrepreneurship and political democracy. The latter facilitated impressive growth of the people s well-being and the country is reaching the top levels of socio-economic progress.
Содержание
ВВЕДЕНИЕ.............................................5
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. КРУШЕНИЕ ЦИНСКОЙ МОНАРХИИ...........19
Глава 1. Ихэтуаньский кризис......................19
Глава 2. Социально-экономическая эволюция полуколониального Китая...........................33
Глава 3. «Новая политика». Возникновение предсиньхай-ского кризиса.............................82
Глава 4. Свержение Цинской династии и установление республики.............................. 105
Глава 5. Становление военной диктатуры. Возврат к фазе смуты....................................127
Глава 6. Попытки реставрации и отмирание монархических структур.................................145
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. БЭЙЯНСКИЙ МИЛИТАРИЗМ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ РАЗДРОБЛЕННОСТЬ КИТАЯ...............159
Глава 1. Социально-экономические последствия Первой мировой войны и падения монархии.........159
Глава 2. Китайский милитаризм XX века............. 176
Глава 3. Страна под властью военных клик.......... 196
Глава 4. Политическая ситуация в Китае 10-20-х гг.210
Глава 5. Обострение борьбы против империализма и милитаризма (1925-1927 гг.)......................228
Глава 6. Трансформация милитаристской системы......250
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. КИТАЙ ПОД ВЛАСТЬЮ ГОМИНЬДАНА.........................................273
Глава 1. Политическое положение в Китае 30-х годов.273
Глава 2. Противостояние «старого» и «нового» милитаризма . 291
Глава 3. Структура и специфика гоминьдановского режима.. 304
Глава 4. Начальный период Крестьянской войны......329
Глава 5. Японская агрессия в Китае................348
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ЯПОНО-КИТАЙСКАЯ ВОЙНА (1937-1945 гг.)..............................363
Глава 1. Японское завоевание Восточного Китая....363
Глава 2. Положение в гоминьдановских и оккупированных районах.....................................379
Глава 3. Второй этап крестьянской войны......401
Глава 4. Крах японского владычества в Китае..421
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ЗАВЕРШАЮЩИЙ ЭТАП КРЕСТЬЯНСКОЙ ВОЙНЫ (1945-1949)...............435
Глава 1. Период гоминьдановского наступления.435
Глава 2. Освобожденные и гоминьдановские районы в годы войны................................446
Глава 3. Военный разгром Гоминьдана..........460
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ПЕРИОД МАОИСТСКОЙ ДИКТАТУРЫ....................................477
Глава 1. Становление коммунистической власти.477
Глава 2. Установление всевластия компартии...498
Глава 3. Социально-экономическая революция 1958-1960 гг. 514
Глава 4. Стабилизация положения в стране.....534
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. ПЕРИОД ТОТАЛИТАРНОГО РЕЖИМА.......................................551
Глава 1. Государственный переворот 1966-1969 гг. «Культурная революция»......................551
Глава 2. Режим личной власти (1969-1976 гг.).572
ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ. ВОЗВРАТ К АВТОРИТАРНОМУ РЕЖИМУ.......................................589
Глава 1. Демонтаж тоталитарной власти........589
Глава 2. Реформирование социалистической системы.604
Глава 3. Китай на пути модернизации..........624
ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ. СТАНОВЛЕНИЕ «ТАЙВАНЬСКОГО ЧУДА»..........................637
ЗАКЛЮЧЕНИЕ...................................657
ХРОНОЛОГИЯ...................................667
БИБЛИОГРАФИЯ.................................689
УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН...............................707
УКАЗАТЕЛЬ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ............714
SUMMARY......................................724
Научное и учебное издание
Непомнин Олег Ефимович
История Китая. XX век
Редактор А. 3. Алмазова
Корректор Л. В. Хохлова Компьютерный набор О. И. Гаврилович Верстка: Д. С. Севальнева Эмблема серии: А, Е. Жукова
Утверждено к печати Учреждением Российской академии наук Институтом востоковедения РАН
Изд. лиц. ИД №04697 от 28 апреля 2001 г.
Сдано в набор 02.08.2010. Подписано к печати 21.02.2011.
Формат 60x90/16. Бумага офсетная. Печать офсетная.
Усл. печ. л. 45,5. Уч.-изд. л. 45. Тираж 1000 экз. Заказ № 2357.
Учреждение Российской академии наук Институт востоковедения РАН
103031, Москва, ГСП,
ул. Рождественка, 12 Научно-издательский отдел Зав. отделом И.В. Зайцев
ООО Издательство «Крафт+» 129343, г. Москва, проезд Серебрякова,4 Тел.: 620-36-94, 620-36-95, 926-25-48
Отпечатано в полном соответствии с качеством предоставленных материалов в ОАО «Дом печати—ВЯТКА».
610033, г. Киров, ул. Московская, 122.
Факс: (8332) 53-53-80, 62-10-36
http://www.gipp.kirov.ru e-mail: pto@gipp.kirov.ru