ИЗ НАСЛЕДИЯ МИРОВОЙ ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ
f t. -* ...
U:
ИСТОРИЯ
ФИЛОСОФИИ
Р. Авенариус
философия !
как мышление о мире
сообразно принципу
наименьшей меры сил
? В54*- v~r' _ "•*.-• ' .-- --- "■ э" *- "> -_-=.»
ROLEGOMENA
'•<jes„
К КРИТИКЕ ?
Ь ЧИСТОГО ОПЫТА
,, - — ■ ■
4\
р.
<\\
URSS

ИЗ НАСЛЕДИЯ МИРОВОЙ ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ
история
философии
Richard Avenarius
PHILOSOPHIE ALS DENKEN DER WELT
GEMASS DEM PRINCIP DES KLEINSTEN KRAFTMASSES
Prolegomena zu einer Kritik der reinen Erfahrung
P. Авенариус
ФИЛОСОФИЯ
КАК МЫШЛЕНИЕ О МИРЕ
СООБРАЗНО ПРИНЦИПУ
НАИМЕНЬШЕЙ МЕРЫ СИЛ
PROLEGOMENA
К КРИТИКЕ ЧИСТОГО ОПЫТА
Перевод с немецкого
И. Федорова
Под редакцией доктора философии
М. М. Филиппова
Издание второе, стереотипное
URSS
МОСКВА

ББК 87.21 87.22 87.3
Авенариус Рихард
Философия как мышление о мире сообразно принципу наименьшей меры сил.
Prolegomena к критике чистого опыта: Пер. с нем. / Под ред. М. М. Филиппова.
Изд. 2-е, стереотипное. — М.: КомКнига, 2007. — 56 с. (Из наследия мировой
философской мысли: история философии.)
В настоящей книге известный швейцарский философ-идеалист Р. Авенариус
(1843-1896) рассматривает принцип наименьшей меры сил как принцип
целесообразности, присущий душевной деятельности человека, и исследует вопрос
применения этого принципа к развитию философии. Работа содержит
рассуждения автора о задачах, методе и построении философской науки.
Книга будет полезна ученым — философам, психологам, методологам науки
и, возможно, привлечет внимание широкого круга заинтересованных читателей.
Издательство выражает глубокую признательность Илье Никифорову, который
предоставил для переиздания раритетные книги из своей личной библиотеки. Эти
издания, сохранившие свою актуальность, стали библиографической редкостью.
Настоящая книга была предложена к изданию Ильей Никифоровым.
Издательство «КомКнига». 117312, г.Москва, пр-т 60-летия Октября, 9.
Формат 60 х 90/16. Печ. л. 3,5. Зак. № 813.
Отпечатано в ООО «ЛЕНАНД». 117312, г.Москва, пр-т 60-летия Октября, д. ПА, стр. 11.
ISBN 978-5-484-00945-9
© КомКнига, 2007
НАУЧНАЯ И УЧЕБНАЯ ЛИТЕРАТУРА
E-mail: URSS@URSS.ru
Каталог изданий в Интернете:
http://URSS.ru
Тел./факс 7 (495) 135-42-16
URSS Тел./факс: 7 (495) 135-42-46
4640 ID 48259
9"785484"009459
Все права защищены. Никакая часть настоящей книги не может быть воспроизведена
или передана в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, будь то
электронные или механические, включая фотокопирование и запись на магнитный носитель,
а также размещение в Интернете, если на то нет письменного разрешения Издательства.

ОгЛАВЛЕН1Е.
СТР.
Отъ автора 5
Часть первая—вступительная.
А. Основа философш.
I. 1. Душевиыя фуивщи целесообразны. 2. Принципъ наниеныиеВ меры силъ,
какъ принципъ целесообразности. 3—6. Целесообразность хышлешя сл*дуегь
искать въ сфере апперцептнвиыхъ процеесовъ 7
П. 7. Реакцш неудовольсгая при иецЬлесообр'авиоиъ пользоваши силам: при
безсиысдеиноиъ расположены представлешВ; 8—при противоречит, 9—въ со-
стоянш неизвестности. 10. Преииущеетва реакщй иеудовольств1я предъ реаи-
щяхи удовольетв1я . . • 8
III. 11—13. Сбережеше силъ чрезъ пестреете системы 9
IV. 14—17. Сбережеше силъ при привнчныхъ апперцеощяхъ. 18. Непривычное;
19—уетраиеше его чревъ вабвеше. 20—или же чрезъ апперципироваше его
посредством^ привычиаго. 21. Основа теоретической апперцепш есть прин-
пянъ наииеныаеВ херы снлъ . . . . 10
V. 22. Вд1яН1е принципа наименьшей «Ары силъ на величественную сторону
апперцепщи: требоваше единства и простоты; 23—24—сокращение числа аппер-
цепирующихъ представлеиШ при раввитш языка. 25. Заметка о языке . . 19
VI. 26. Принципъ наименьшей меры силъ въ отношеши въ продуктивности те-
оретнчесЕихъ апперцепщВ; болывлВ ревультатъ при пониханш. 27. Увиаваше
вновь (вошривнаваше) и понихаше. 28. Друпя преимущества апперцепщи
чрезъ понят1Я и—29—иеравноиериоВ напряженности совиашя. 14
VII. 30- Существуютъ науки, пмЪкищя целью поиинаше;—31—къ ихъ числу прн-
иадлежнтъ философ1я. 32. Основу фидософш составляете прннципъ
наименьшей херы силъ 15
Б. Задача философам.
I. 30. Общее поиятле и известное, какъ факторы понииашя. 34. Пределы по-
иихашя, полагаемые поняяяки. 35. Законы. 36. Понятая и ваконы, какъ
единство. 37. Отремдеше въ высшему единству 16
II. 38—39. Содержаше исконато высшаго единства. 40. Вопроеъ о иаучномъ рав-
вит1и стренлеН1я въ высшеху единству. 41- Философ1я, иакъ исконое научное
кышлеше. 42. Соответственное опредЪлеше фидософш . 17
Часть вторая—выполнеже.
А. Метддъ философги.
I. 43. Место, ваннмаеиое философ1ей въ раввитш наукъ. 44. Общее поиинаше
нуждается въ спецдальиомъ и требуетъ его: научное хышлеше распадается на
спецдалъиыя науки, воторыя елухатъ для фнлоеофш вепокогательмыин
науками;—45—вадача философш ограничивается понихашехъ ц4лаго; 46—при
втомъ поняпе ц4лаго, въ свою очередь, сводится для фидософш иа объединеше
чревъ поюгпя общихъ прнзнаковъ всёхъ отдельиыхъ вощей 18
На. 47. Определеше факторевъ поиихашя: известнаго. Въ научноиъ кышленш
известнее определяется прежде всего по его психологическоВ сторон*; 48—вто
не противоречить принципу иаииеныпеВ меры снлъ. 49. Наивный н
научный енытъ; 60—только поелЪднШ даетъ нввЬстиое, пригодное для иаучнаго
поихнашя 20
Пб. 51. Вопроеъ о примесяхъ, виосииыхъ въ опытъ самнмъ повиающяжъ. 52. Тн-
■енатологячесвхс апперцепщи. 53. Автропонорфичесшя апперцепщи:—54—оне
не должны входить въ научное повимате. 55. Интеллектуальио-фориальныя
апперцепщи;—56—вопроеъ объ ихъ некдючетн есть вопроеъ о чветонъ опыте.

— 4 —
57. Пределы пояииая1я, полагаемые нввЬетмынъ: пригодное для научнаго по-
ивхашя известное сводится кг данным* чнетаго опыта. 58. Эта вволюад
согласна еъ принцнпоиъ яаииеиыпеВ н*ры евлъ 21
III. 59- Детеримвацдя общихъ поняиВ, примъиимыхъ въ иаучионъ поиииаиш: по
нхъ происхождение н содержание;—60—по нхъ объему 23
IVa. 61. Вопроеъ о собственною нетод* философш. 62. Иетоды наблюдешя—63—
неприменимы въ философш. 64- Уиоааключеше отъ нввъетваго къ неиввзет-
нону—65—хотя и принято въ философш,—66—70—но бевполевно для иея. 24
IV6. 71. Вопроеъ о метод* достяжешя чнетаго опыта. 72. ОдноВ вритиви
недостаточно;—73—она должна пополняться методомъ исключение Этотъ методъ былъ
implicite прим*иенъ нами 27
V. 75- Методъ исключешя евоВетвенъ всему еетеетвовнашв:—76— елядовательио,
у фмлософш въ твсиовъ смысл* и*хь особаго иетода 28
Б. Лостроенге философш.
I. 77. Пестреете философш вавневтъ отъ еодержаюя чнетаго опыта. 78.
Отношеше чистаго опыта къ чиетоиу BoenpiHii». 79. Самый обшдя понят
естеетв08наи1я . , 29
На. 80." Сила, вакъ двигатель, ие дана въ опыт». 81. То же нужно сказать я о
необходимости. 82. Ви*ет* еъ енлоВ н необходимостью отпадаетъ и
причинность; 83—однако необходимость остается въ сил*, вакъ степень уверенности
въ ожидаеиомъ ревультат*. 84. Сила и причинность токе ии&ктъ виаче-
Mie, какъ выражетя опредЬлеиныхъ внпирнческип.
стиошеиШ;—85—причинность, специально какъ непрерывность. 86- Принципъ иаииеньшеВ «*ры
силъ есть принципъ нанвеньшеВ траты средствъ. „Сила" и „причинность",
какъ сокращенный выражешя; 30
116. 88. Ощущеше силы, какъ н всякое другое ощущеше, ие вовниваетъ ивъ дви-
жея1я,—-89—ибо опытъ, свндЬтельствующШ, будто движете порождаетъ—90—
или хотя бы обуеловливаетъ ощущеше, есть лишь винный опытъ. 91. Поэтову
ощущеше должно пригнать евоеобразиыкъдля ещущающихъ еубетанпдВ:—92—въ
акт*. BocnpiaxlH, следовательно, нужно вндъть лишь превращете одного дви-
жешя въ другое, во же метаморфовъ двнжешя въ совнаше 32
Ша. 93. Ощущеше, какъ свойство веяной субстанцш. 94. Ожкдаюе того, что
естеетвовиаше привнаетъ атомы совнательиыии—95—и потребуете исключения
еубетаацш,—96—хотя, повндииому, вто иевлючеше сопряжено еъ оеобыии
ватруднешяии 33
Шб. 97. Ввглядъ на развитее явыка и мышлеиш: явывъ обовиачаетъ сначала
воспринятое, вакъ сложное'единство,—98—ватъмъ иало-по-малу разлнчаетъ вещь
отъ ея евоВствъ,—9У—ц*лое отъ частей;—100—навоиецъ, въ 8аключете
втоВ вволюцш чувственное впечатл*н1е становится т*мъ, что мы иавываемъ
теперь воепршпевъ. J01. Вещь, въ противоположность ея свойстваиъ, прюбрв-
таетъ все большую самостоятельность,—102—пока не достигиетъ абсолютной
самостоятельности въ качеств* субстанцш. 103. Тавъ какъ для воспрштш ив-
мънешя иеобходиво отношеше поелвдияго въ чему-либо неиввгнйоиу,—104—
то понятно, что вещь представдяетъ сравнительно неподвижную точку для
всякаго относительиаго и8н*нешя,—105—а субстанция—идеальную,
абсолютно-неподвижную точку для абсолютиаго ивя&иешя. 106. Поэтому
субстанция должна быть исключена ивъ того, что иыелнтся реальио-существующииъ. 34
Шв. 107—109. Преимущества поиииашя, совдавшаго представлеше о субстанцш,
основаны' на аитроповорфичесвоВ апперцепцш—110—114—я ие перевЬшива-
ютъ ущерба, иаиосииаго представлешеиъ о субстанции, вакъ о вещи въ еебв. 37
IV. 115. Тахииъ обравонъ, субставцдя исключена;—116—ва сущее могутъ быть
привианы только одни ощущешя;—117—остается еще определить отношеше
между ощущеЯ1емъ н двнжешеиъ; последнее ие составляетъ ии одного иоваго ео-
держашя сущего,—118—ии особаго предмета нашего опыта. 119- Потому
движете должно определить, какъ форму бьтя. 120. Преииущества такого ввгдяда—
121—и поправка, вносииая ииъ въ маши свбдвшя насчетъ акта BocnpiaiiH.
122—123—Отношеше объективна™ я субъективиаго ощущешя въ воспрети. 39
V. Конечная проблеиа вакдючаетея въ представлевш о реальномъ иачальиомъ
единств* (первоедииств*) ощущешя. 125—131. Противоположный ввглядъ—
учея1е о еуществеяно-иев8н*вныхъ влеиевтариыхъ, атовввироваииыхъ ощу-
щешяхъ—можно допустить лишь еъ большой осторожностью. 132. Повтоиу
представлеше о возможности подобиаго начальна™ . единства, (перноедииства)
•щущешВ Ие совеъмъ безнадежно, хотя пока и им*етъ ва себя^мало шаисовъ. 40
Прня*чашя. ' 43

ОТЪ АВТОРА.
Цель этого произведеюя—применить принципъ наименьшей лаъры
силъ къ развитие философш.
Конечно, этотъ принципъ есть прежде всего принципъ
косности; въ примъненш къ душе его можно формулировать примерно такъ:
при наплыв* новыхъ впечатлЪшй душа допускаетъ возможно-меньшее из-
менейе въ наличныхъ представлейяхъ; другими словами: содержайе на-
шихъ представлетй после новой аплерцепцш остается по возможности по-
добнымъ тому, какимъ было до нея. Но поскольку душа подчинена услов!ямъ
органической жизни и требовайямъ целесообразности, постольку нашъ
принципъ становится принципомъ разштгя: на апперцепщю душа тратить
не более силы, чемъ необходимо, и при множественности возможныхъ
аплерцепцш, отдаетъ предпочтете той изъ нихъ, которая съ меньшей тратой
.силъ даетъ тотъ же результатъ, или съ той же тратой силъ достигаетъ
большего; при благопр1Ятныхъ услов!яхъ, душа предпочтетъ меньшей трате
силъ, связанной съ меньшимъ или не столь прочнымъ результатомъ, даже
лишнее усил!е, если оно обЬщаетъ соответственно болышя или более
продолжительный выгоды.
Понятый и примененный такимъ образомъ, принципъ наименьшей
меры или траты силъ представляетъ точку зрейя, съ которой можно раз-
сматривать, оглядываясь назадъ, развипе философш отъ ея зарождейя и,
заглядывая впередъ, предусмотреть конечное развийе мышлейя о Mipe.
ДалыгЬйшШ анализъ содержайя этого мышлейя приведетъ насъ къ тре-
бовайю чистаго опыта. Вместе съ темъ попытка представить понятае
и содержайе чистаго опыта приметъ форму критики чистаго опыта,
поскольку естествознайе всегда не прочь—хотя подчасъ и въ сбивчивыхъ
выражейяхъ—признать; свой опытъ за чистый.
Наряду съ такимъ отношейемъ къ естественно-научному опыту въ
«критик* чистаго опыта» заподозрятъ соотношейе и съ «критикой
чистаго разума», т. е. ихъ полный контрасты Авторъ не отрицаетъ, что
онъ руководился и последнимъ соображейемъ. Въ самомъ деле, точки
зрешя двухъ «критикъ» противоположны; указайе на это въ заголовке тот-
часъ же оттенить нашу точку зрейя и послужитъ предварительной
гарантией противъ недор,азуменМ съ оппонентами.
Отметить въ нЬсколькихъ словахъ, въ чемъ состоитъ указанный
противоположность, было бы рисковало; для более подробныхъ разъяснейй здесь

— 6 —
не м*сто. Было-бы интересно и поучительно — обстоятельно выяснить
отношеше нашей работы къ Канту, къ проблеме познашя вообще,—какъ
она поставлена въ философской традищи,—а также къ онтологическимъ и
эволюцшннымъ теор1ямъ постЪкантовой философш и естествознав1я. Однако
вс* так1я сопойавлейя придется отложить до будущей объемистой работы,
которая будетъ посвящена преимущественно проблемамъ о самосознанш, пор-
странстве и времени. Какое же направлеше получатъ все ответы на эти
вопросы? Опытный глазъ откроетъ и въ только-что сказанномъ характерная
указашя. Вводя свои воззр*н!я въ нескончаемый всеобщШ споръ,
называемый «наукой», авторъ счелъ за лучшее выбрать для своего вступительнаго
труда лишь самое существенное изъ всеохватывающая» материала и по
форм* изложешя остаться вернымъ гЬмъ требовашямъ, которыя сами собою
вытекаютъ изъ разсмотреннаго здесь принципа. Такъ, онъ избъталъ всякой
полемики, даже близко касающейся дела, ибо эта тягучая примись, въ соеди-
нен!и съ излюбленной ученой орнаментикой, легко могла бы раздуть нашъ
скромный опытъ въ довольно внушительный томъ; кроме того, здесь, по
добросовестномъ обсужденш, или вовсе опущены, или обсуждены въ крат-
кихъ замт.чан!яхъ, все те пункты, которые, обосновывая и подкрепляя
главную мысль, не требовались прямо и неотложно для нашихъ целей.
Такъ какъ мы желали предложить это произведете широкому и
разнородному кругу читателей съ весьма различными основными взглядами, то мы
кое-где воздержались отъ изложешя мыслей, которыя показались бы тому
или другому читателю слишкомъ растянутыми или черезчуръ далекими отъ
главной темы. Наконецъ, на томъ же основанш, мы пользуемся здесь
наиболее распространенными, т. е. наиболее знакомыми способами выражешя,
что, по нашему мненш, способствуетъ более быстрому усвоенда посред-
ствующихъ понятШ.
Какъ сказано, мы желали бы нашимъ «пролегоменамъ» широкаго и
разнороднаго круга читателей: мы горячо чувствуемъ потребность въ самой
разносторонней критик*. У насъ нбтъ основашй бояться оценки,
руководимой чисто-теоретическими соображейями: всякШ индивидуальный складъ
мыслей—въ томъ числе и свой собственный—мы считаемъ скорее заим-
ствоватемъ, чемъ собственностью, ибо самая существенная часть его
определяется общимъ умственнымъ развийемъ, а остальное—кажущШся продуктъ
свободнаго развийя личности—обусловлено множествомъ задерживающихъ
и искажающихъ вл1яшй субъективнаго пристрасйя. Еапротивъ, мы
готовы поучиться у критики и прежде всего—у критики оппонентовъ. Мы—
того мнЪшя, что въ области мышдешя, где прим*ръ и опытъ безсильны,
более чемъ где-либо необходимо шояте противоположныхъ взглядовъ,
чтобы возвысить насъ до важнейшаго услов1я всякой самокритики и
самосовершенствования: до полнаго сознатя того, что мы знали и чего мы
яютимъ.

Часть первая—вступительная.
А. Основа философе.
I.
§ 1. Какъ бы ни понимать душу и ея отношейе къ нашему телу,
у нея, во всякомъ случав, нельзя отрицать целесообразности, давно
уже безъ колебанШ эмпирически признанной за тЪломъ. Основывается-ли
целесообразность душевной организац1и на цтлесообразныхъ услов1яхъ фи-
зическаго организма, или тожественна съ ними, или, наконецъ, коренится
въ особыхъ услов!яхъ, присущихъ душ* — это вопросъ спорный. Но
нельзя сомневаться, что душевная деятельность вообще целесообразна:
она имеетъ такое громадное значейе для самосохранейя индивида, что
последнее стало бы немыслимо, если бы не признать душевную деятельность
въ высшей степени согласною съ требовашями целесообразности.
§ 2. Требовайя, предъявляемый къ целесообразности, могутъ быть
двухъ родовъ. Организация, функционирующая целесообразно, должна не
только вообще выполнять свою задачу, но выполнять ее съ возможно-
меньшей—при данныхъ услов1яхъ — мерой силъ, или самыми
незначительными средствами. Данное рЬшейе считается темь целесообразнее, чемъ
меньше «бёзнолезная трата силъ,—значить, чемъ больше силъ сбережено
для другихъ функцШ; данная трата силъ будетъ темь целесообразнее,
чемъ ббльний результатъ достигнуть посредствомъ ея.
§ 3. Вообще, мы оставимъ въ стороне вопросъ, поскольку, по своему
преднамеренному воздействие на тело—какъ на организмъ, способный къ
движенш и нуждающейся въ немъ,—душа представляетъ для тела въ
высшей степени целесообразное начало сбережешя силъ. Здесь мы имеемъ
въ виду лишь теоретическую функцно души—мышлейе, поскольку, оно
обнаруживаете тенденцш сбережешя силъ.
Что следуетъ понимать.въ данномъ случае подъ соответствующими
«силами» или средствами,—вотъ первый вопросъ, который мы здесь
встречаема Мы дадимъ на него достаточный для нашихъ целей ответь, -за-
менивъ общЩ термины «мыслить» более строгимъ и научнымъ:
«апперципировать» ').
§ 4. При теоретической апперцешЦи, на которую намъ нужно
обратить свое внимайе, имеются две группы представлейй; проникая другъ въ
друга, онехарактеризуютъ ту, которая въ данномъ случае менее определенна.
Характеризующая группа, доставляющая определейе содержайя, зовется

— 8 —
апперципирующей, характеризуемая—апперципируемой. Такъ, Штейнталь*)
приводить въ примерь апперцепщю, где зоофитъ, какъ явлен'ю незнакомое,
подводится подъ поняпе «животнаго». Здесь зоофитъ—характеризуемое
представление — будетъ апперцшшруемымъ представлешемъ, а апперципи-
рующимъ—будетъ поняйе о животномъ; последнее и определить
содержание BocnpiflTiH чрезъ представление объ организм*, ощущающемъ и
известнымъ образомъ питающемся.
§ 5. Такимъ образомъ, теоретическая задача, предстоящая душ*,
состоитъ въ апперцептивномъ опредъленш воспринимаемаго или воспроиз-
водимаго и ставшаго черееъ это сознательнымъ представлешя, а средствами
опредтлешя служатъ друпя представлешя, которыя душа можетъ
вызвать изъ остатка прежнихъ воспр1ятШ. Вызвать, развить рядъ такихъ
представленШ—вотъ работа, которую должна произвести душа; ея
выполнение (какъ творчество представленШ вообще) связано съ разнообразными
психологическими и фиэюлогическими услотйями и требуетъ определенной,
хотя и численно неопределимой траты силъ. Термины «сила» мы упот-
ребляемъ здесь скорее всего въ физюлогическомъ смысле; ощущешя силы
и слабости, облегчеШя и обременешя, мощи и истощешя здесь считаются
лишь сопутствующими явлешями сознашя.
§ 6. Если бы душа обладала неистощимыми силами для развитш
представленШ, то для нея было бы, конечно, безразлично, какъ много
истрачено изъ этого неисчерпаемаго источника; важно было бы, пожалуй,
только время, необходимо затраченное. Но такъ какъ силы эти
ограничены, то следуетъ ожидать, что душа стремится выполнять
апперцептивные процессы, по возможности, целесообразно, т. е. съ сравнительно
наименьшей тратой силъ, или что то-же, съ сравнительно наиболыпимъ
результатомъ.
II.
§ 7. Прежде, чемъ проследить эту целесообразность въ ея отдель-
ныхъ проявлешяхъ, я хотЬлъ бы упомянуть о некоторыхъ реакцгяхг
неудовольствия, которыя, повидимому, подтверждаютъ нерасположеше
души къ нецелесообразному расточение силъ.
Такъ, мы реагируемъ непр1ятнымъ чувствомъ, когда въ развиваемомъ
ряду представленШ (въ статье, въ речи и пр.) члены расположены не
по ихъ внутренней связи; ибо всякШ «разрывъ нити», всякШ «скачокъ»
въ иную область (къ новому предмету, къ новой теме) вывуждаетъ
читателя или слушателя подавить вызванную группу представленШ и
воспроизводить новую, до техъ поръ незатронутую. Нецелесообразность этой
излишней работы сказывается въ томъ, что позднее придется таки
вернуться къ прерванному ряду мыслей; при надлежащемъ расположенш ма-
Tepiana можно было бы избежать этого и достигнуть намеченной цели съ
меньшими усил1ями *).
§ 8. Другая реакцш неудовольств1я возбуждается всякш разъ, какъ
въ наше мышлеше закрадывается противореч1е. Здесь расточеюе силъ
выражается въ неизбежныхъ, но тщетныхъ попыткахъ устранить одно изъ
взаимно-противоречащихъ представленШ, или же освободиться отъ проти-

— 9 —
ворВДя при помощи третьяго (рЬшающаго) представления. А потребность
отделаться отъ противор*ч1я сака-по-себе указываетъ лишь на стремлеше
къ сбереженио силъ; ибо при разрешение оротнвореч1я вообще два несход-
ныхъ представления, требукнщя для апперцепщи две различный группы пред-
ставленШ, должны быть сведены къ одному.
§ 9. Следуетъ упомянуть, наконецъ, еще одинъ случай, где чувство
неудовольстия отъ расточешя силъ подчасъ интенсивнее сильной печали,
имеющей за себя объективныя основашя. Таково, напр., ожидаше вести
о несчастш, когда печальная уверенность была бы легче, чемъ
«мучительная» неизвестность. Въ подобномъ состоявши одно представлейе
(ожидаемая весть) тревожно колеблется между двумя противоположными аппер-
цешЦями—подтверждеШемъ и отрицашемъ; такъ какъ ни то, ни другое
не сбывается, то душа лишена опорной точки, въ которой она могла бы
сосредоточить развиваемый силы, и принуждена тратить ихъ по-пусту.
То же повторяется, съ некоторыми изменениями, и при сомнение, и при
неясности мысли 4).
§ 10. Приведенныхъ примеровъ достаточно, чтобы обнаружить жи-
вейшШ интересъ души къ трате силъ. Вообще же нужно сказать, что
чувство неудовольств1Я—более чуткШ показатель для расточешя силъ,
чемъ удоволыятае—для ихъ сбережения. Этого и следовало ожидать: по
той же причине нормальный ходъ отправленШ организма сознается не
такъ ясно, какъ опасность ихъ нарушетя.
Теперь наша ближайшая задача—выяснить значеше принципа
наименьшей меры силъ въ умственной деятельности, въ «жизни
представлении.
III.
§ 11. По мненно одного остроумнаго современнаго писателя, въ
умственной деятельности человечества чрезвычайно много силъ пропадаетъ
даромъ. Всему виной, по его словамъ, склонность человека къ система-
тизацги *). Она оказывается, съ этой точки зрешя, нецелесообразнымъ
стремлешемъ более развитого мышлешя. Но на чемъ основано столь не-
блапяпЛятное суждеше о «безполезномъ» мотовстве? На сравнегаи
неизмеримой массы потраченныхъ силъ съ ничтожной суммой добытыхъ истинъ—
критерШ, не считающШся съ теми психологическими (соотносительно—
физкиюгическими) усмвдыями, при которыхъ вообще совершается душевная
деятельность.
§ 12. Напротивъ, съ точки зренш общихъ условШ душевной
работы, всякая система, какъ таковая, достигаетъ значительна™ сбережетя
силъ. При систематизащи происходить организащя группъ представленш,
при чемъ центральное место въ сознанш отводится особо важному
комплексу представленШ; вокругь же него, въ надлежащемъ порядке,
располагаются друйя представлешя. Совокупность представленШ, объединен-
ныхъ теоретическимъ интересомъ индивида, получаетъ распорядокъ,
организуется. Только такимъ путемъ сознаше впервые возвышается надъ на-
личнымъ запасомъ представленШ и лучше осваивается съ нимъ. Но
темъ самымъ все постановки вопросовъ получаютъ единое, общее решете,

— 10 —
т. е. вс* они апперципируются посредствомъ одной лишь группы —
центральная представлетя системы; кроме того, воспроизведете этой группы
становится все легче и понятнее, благодаря ея блашпиятному положенно
и частому применение. Еаконецъ, всякая новая проблема тотчасъ же
находить соответственное место въ ряду родственныхъ ей проблемъ и
получаетъ свое апперцептивное решете чрезъ ея отношете къ
центральному представление.
§ 13. Своимъ действительнымъ или мнимымъ совершенствомъ
система гарантируетъ насъ отъ назойливости всевозможныхъ спещальныхъ
вопросовъ; своей действительной или мнимой законченностью она предо-
ставляетъ намъ вс* преимущества чувства уверенности. Bet выводы изъ
основнаго центральная представления системы въ свою очередь подкр*п-
ляютъ ее, связываютъ ее воедино, поддерживая и отдельный части и
целое.
Но все это—моменты сбережетя силъ.
IV.
§ 14. Есть другого рода операции, где сбережете силъ выступаетъ
еще ярче. Ихъ пршгвнеше основывается на прюбрътенш, одинаково свой-
ственнномъ и душ*, и физическому организму. Благодаря этому, приме-
няемыя въ нихъ понятая, оставляя въ сторон* ихъ особую, специфическую
природу, можно разематривать лишь какъ обшдя средства душевной
деятельности, наравне съ чувствами, хотЬшями, движешями. Почему душа
избираетъ именно это представлеше, между тЬмъ какъ другое, само по
себ*, могло бы сыграть ту же роль и даже лучше? При даннаго рода
операпДяхъ—я хогблъ бы назвать ихъ апперцепщями, определяемыми
преимущественно физ1ологически — ответъ сводится къ тому, что душа
выбираетъ то, а не другое представлейе просто по привычкгъ, какъ по
привычке же она отдаетъ предпочтете тому или другому акту воли, тому
или иному действие.
§ 15. Многочисленность привычныхъ апперцепцШ известна. Для оценки
вещей и отношенШ мы выбираемъ представлеШя, внушенныя намъ вос-
питавлемъ, склонностью, профессией, «принципами» потому что мы
привыкли апперципировать посредствомъ такихъ представленШ. Склонность
судить о вевдахъ—и новыхъ и давно известныхъ—по привычному
шаблону, а также и причина многочисленныхъ привычныхъ реакцШ коренится
въ стремлеМи нашей души производить данную работу съ наименьшей
мерой силъ. Привычныя реакщи легче всякихъ другихъ: отсюда и при-
страейе къ нимъ нашей души.
§ 16. Роль привычки въ сбереженш силъ отм*чалъ еще I. Фризъ
(Fries), на что за последнее время обратить должное вшшаше А. Горвияъ.
(HorwitzJ. фризъ в) различаетъ пассивную и активную привычку^ первая
смягчаетъ впечатсгЬйе, получаемое отъ вн*шнихъ раздраженШ, вторая об-
легчаетъ выполнейе физической и душевной деятельности '). Такимъ об-
разомъ целесообразность пассивной привычки основывается на томъ, что
съ ея помощью душа становится более независимой отъ внешнихъ вл1я-
шй. Фризъ прекрасно выяснилъ, въ чемъ состоитъ истинная целесообраз-

— 11 —
ность облегчешя, производимаго активной привычкой: «Внутреннее дЪйетйе
привычки постоянно изменяешь отношеше рефлексш къ ассощацш, отношеше
логическаго хода мыслей къ ихъ течение по памяти... Привычка непрерывно
сокращаешь произвольную деятельность разсудка въ пользу ассощацш.
Всякая практика, все обученье состоитъ въ томъ, что привычка
направляешь течейе ассощацш въ сторону целей разсудка, такъ что
непосредственная деятельность посл*дняго мало-по-малу устраняется... Даже
внутреннее вл!яше привычки на нашу деятельность состоитъ, очевидно,
въ томъ, что последняя становится механической, что по отношенио къ
ней мы перестаемъ. нуждаться въ какомъ-либо внЪтнемъ толчке; что не
только не приходится обдумывать частностей, но и целое выходить какъ-
то само собой» (167 и ел.).
§ 17. Въ переводе на языкъ современной психодоги! это значить,
что въ привычной апперцепцш: 1) участвуете представленШ не больше, чемъ
необходимо; 2) подходящая, группы представленШ находятся тотчасъ же,
а не выискиваются после раздумья (т. е. дальнейшихъ, посредствующихъ
апперцепщй), и, наконецъ, 3) такимъ образомъ не только ограниченный
и организованный апперцепирующш группы представленШ, ясно
сознаются во всехъ ихъ частяхъ—какъ лучше всего видно при выполнение
сложныхъ, но привычныхъ движенШ,—но и достигается сбережете со-
знашя по напряженности.
§ 18. Для насъ станешь еще' яснее, что привычка указываешь на
стремлейе души къ сбережение силъ, когда мы обратимъ внимайе на
непривычное—прямую противоположность привычнаго. Я уверенъ, что почти
все представляютъ себе «непривычное» не безъ тени—хотя бы и самой
легкой—непр1ятнаго чувства; во всякомъ случае, каждый переживалъ это
иепр1ятное чувство, когда ему действительно приходилось думать о не-
привычныхъ вещахъ. Это происходишь просто потому, что мысль о не-
привычномъ есть въ то же время непривычная, т. е. работающая
напряженнее обычнаго мысль. Когда намъ приходится почему-либо—благодаря
ли новому открытие, или разговору, книге и т. д.—считаться съ пред-
ставлешемъ, котораго еще не было среди пашихъ представленШ, прочно
связанныхъ между собою, сложившихся въ систему,—то мы испытываемъ
явное нерасположеше, душевную боязнь предъ непривычнымъ, предъ
необходимостью мыслить о новомъ. Такая мысль, такое представлейе «не
даюшь намъ покоя», и мы реагируемъ на иихъ чувствомъ неудовольств1я,
какъ и въ указанныхъ выше (§§ 7—9) случаяхъ нецелесообразнаго упо-
треблейя силъ.
§ 19. Какъ въ нещиятномъ чувстве, вызываемомъ непривычной
мыслью, пассивно проявляется стремлейе души къ сбережение силъ, такъ
и въ -ея активныхъ порывахъ избавиться отъ докучливаго представлейя
мы можемъ обнаружить ту же тенденщю. И выборъ средствъ для этой
цели опять-таки подтверждаешь принципъ наименьшей траты силъ. •
Правда, на первый разъ кажется, что у души нешь иного выбора,
какъ устранить изъ сознайя гнетущее представлейе. Она можешь
достигнуть такого результата, стараясь не думать больше о немъ, забыть его.
Однако, какъ при преднамеренномъ, такъ и при непроизвольномъ стрем-
лейи забыть, эффектъ наступаетъ не сразу; да и надолго-ли? Каждое но-

— 12 —
вое воспоминаше заставило бы насъ снова приниматься за ту же работу.
Поэтому, забвейе, какъ облегчающее средство, лишь тогда сответствуетъ
принципу целесообразности, когда никакие друт1е пути немыслимы. Тажъ
бываетъ, напр., при смерти любимаго человека; тутъ, впрочемъ, дело
идетъ не о теоретическихъ представлешяхъ.
§ 20. При теоретическомъ же мышленш душа располагаетъ еще од-
нимъ средствомъ сократить требуемыя лишшя усшйя почти до привычной
м*>ры силъ: она можетъ воспринять это новое представлеше, но все
непривычное въ немъ превратить въ привычное. Другими словами, съ помощью
ассощащи она сводить новое на старое, чуждое—на обычное, неизвестное—
на известное, непонятое—на то, что уже понято и составляетъ наше
умственное богатство. При такихъ услов1яхъ нЬтъ нужды въ чрезвычайной
трать силъ, чтобы думать о непривычномъ представлеши: оно мыслится
посредствомъ давнопривычныхъ представленШ, причемъ обычными средствами
достигается болышй результатъ. Следовательно, здесь душевная
деятельность вполне согласуется съ принцнломъ наименьшей суммы силъ. *) И
действительно, въ сфере теоретическаго мышления только въ томъ случае,
когда не удается привести неизвестное къ известному, непонятое—къ
къ прежде понятому,—только тогда душа въ силу необходимости прибегаетъ
къ последнему, хотя и сомнительному по результатамъ, исходу: она забы-
ваетъ или игнорируетъ.
§ 21. Такимъ образомъ, основу процесса теоретической апперцепщи,
который послужить намъ исходнымъ пунктомъ для раскрыт принципа
целесообразности въ теоретической душевной деятельности,—эту основу мы
нашли въ самомъ принципе наименьшей меры силъ: стремлеше
апперципировать есть не что иное, какъ стремлеше души къ сбережению силъ.
V.
§ 22. Если основа теоретическихъ апперценпдй, какъ мы видели, со-
стоитъ въ принципе наименьшей меры силъ, то вл!яше последняго должно
сказаться въ экономном* выполненш самаго процесса апперцепции. Оно,
безъ сомнЪшя, и сказывается въ томъ, что сумма апперцеппрующихъ
представленШ доводится до минимума, необходимая) для апперцепщи. У
сравнительно-научнаго сознания стремлеше ограничиться при апперцепция
возможно-менынимъ воспроизведешемъ представленШ проявляется въ
потребности единства и въ требовати избегать всего излишняго. Первая
коренится въ нерасположеши делать двумя способами то, чего можно
достигнуть однимъ; второе вытекаетъ изъ нежелайя пускать въ ходъ
средства, ни мало не содействующш достижение намеченной цели.
§ 23. Когда средствомъ более точнаго определетя становится речь,
то ограничеше апперцепирующёй группы происходить почти инстинктивно.
Чемъ неопределеннее и расплывчатее сумма представлеши, обозначаемыхъ
словомъ, темъ более произнесете последняго вызываетъ лишнихъ и не-
уместныхъ представленШ. Поэтому потребность въ сбереженш силъ (она
совпадаетъ здесь съ потребностью обменивающихся словами легче и скорее
понимать другъ друга) должна подходящими средствами сократить сумму вы-
зываемыхъ звукомъ представленШ до минимума, необходимая) для предпо-

— 13 —
лагаемой апперцешци. Достигнуть этого южно двумя путями. Во-первыхъ,
звукъ удерясиваетъ все разнообраз1е обозначаемыхъ имъ представлешй, но
каждое изъ его значенШ определяется второй группой представленШ.,
которая связывается съ прежней при помощи добавочнаго звука. Здесь мы
не будемъ следить за темъ, какъ это определеше, прилагаемое вначале
къ корнямъ, становится все целесообразнее по мере развийя языка. Од-
иако, чтобы дать общее поняие о процесс* этого определешя значенШ, мы
приводимъ здЪсь одно место изъ книжки Авг. Шлейхера *): «Исходнымъ
пунктомъ въ развитщ каждаго языка были значунце звуки, простЬй-
iuie звуковые символы для созерцанШ, представлешй, понятШ; они
выполняли всевозможныя функцш, т. е. заменяли собою любую грамматическую
форму, между темъ какъ пикакихъ названШ, никакихъ «Ьргановъ» для
этихъ функцШ еще не было. Такимъ образомъ, въ эту первоначальную
пору жизни языка не было ни глаголовъ, ни именъ, ни спряженШ, ни
склоненШ и пр. Мы попытаемся, по крайней мере, наглядно показать это
на единичномъ примере. Древнейшей формой для словъ, въ род* еовремен-
ныхъ немецкихъ: That (дело), gethan (сделанный), thue (делай), Thater
(деятель), thatig (деятельный), въ эпоху возвикновейя древняго индо-
германскаго языка было dha, такъ какъ это dha (setzen = thun, древне-
инд.—dha, древне-бактр.—da, греч.—fle, литовск. и славян.—de — русск.
дп, готск.—да, верхне-герм.—ta) оказывается обшимъ корнемъ всЬхъ
этихъ словъ... На более поздней ступени развит индо-германскаго языка,
чтобы обозначить известныя отношешя, произносили корни, которые тогда
были еще особыми словами, два раза и присоединяли къ нимъ другое
слово, второй корень; но оба эти элемента еще не утрачивали своей
самостоятельности. Такъ, чтобы обозначить первое лицо настоящаго времени,
говорили: dha dha та; однако, въ дальнейшей жизни языка эти
элементы слились, корни, по свойственной имъ способности, изменились, и
такимъ путемъ образовалось dhadhumi (др.-инд.—dadhami, др.-бактр.—
dadhumi, греч.—Ti8ir;(ii, др. верхне-герм.—t6m, tucm вместо tetdmi, нов.
верхне-герм.—thue). Въ древнейшемъ dha таились разнообразный
грамматическая отношешя, и глагольныя, и именныя, съ ихъ видоизменейями;
но все они были еще неразвиты и недифференцированы, чтЬ можно и
теперь наблюдать въ языкахъ, которые замерли на простейшей ступени
развийя». Такимъ способомъ языкъ определяешь и отграничиваетъ аппер-
щпшрующ1я—или, въ свою очередь, апперцшшруемыя суммы представленШ.
§ 24. То же самое разграничейе значенШ совершается и другимъ
способомъ. Группы представленШ, которыя прежде все вместе обозначались
однимъ или несколькими словами, при дальнейшемъ развитш языка
обособляются и одной своей частью подводятся подъ одно, другой — подъ
другое слово; следовательно, къ каждому отдельному слову теперь
соотносится точнее выделенный и резче отграниченный рядъ апперцеппШ.
Л. Гейгеръ, приводя, въ виде историческихъ примЪровъ, немецкая слова":
der See (озеро) и die See (море), Bett (ложе) и Beet (гряда),
справедливо замечаешь, что склонность создавать развыя значейя не
утратилась и до сихъ поръ 10).
§ 25. Изъ только что свазаннаго до некоторой степени видно,
почему языкъ оказывается прюбрететемъ, въ высшей степени целесообраз-

_ H._
ныиъ и сберегающимъ силы. Следующей отдать представдяеть и друпе
доводы въ пользу целесообразнаго дЪйстыя языка. Языкъ—наше
неотъемлемое богатство, которое мы нажили, следуя принципу наименьшей
меры силъ; да и саиое развита языка совершается по тому же
принципу ").
П.
§ 26. Теперь мы разсмотримъ теоретическая апперцепцш со стороны
ихъ продуктивности. Оне обязаны своимъ возникновейемъ потребности
облегчать мышлейе; изъ двухъ облегчающихъ представлешй; требую-
щихъ одинаковой траты силъ, наиболее соответствуетъ принципу пелесо-
образности то, которое вместе съ облегчейемъ даетъ еще нечто, а именно
ббльшШ результатъ. БбльшШ же результатъ даютъ те теоретичесшя
апперцепцш, которыя ведутъ къ понимание; такъ какъ лучше развитое со-
знаше резче реагируетъ на целесообразную или нецелесообразную трату
силъ чувствомъ удовольстъчя или неудовольстъчя, то оно живее и сильнее
стремится къ понимание Интенсивность этого стремлейя служить по-
казателемъ того значешя, какое принципъ наименьшей траты силъ имЪетъ
для утонченнаго мышлейя, потому что склонность къ понимание, какъ
и стремлейе къ теоретическимъ аштерцепщямъ вообще, вытекаетъ именно
изъ зтого принципа.
§ 27. Чтобы лучше характеризовать понимайе, какъ видъ
теоретической апперцепцш, мы укажемъ на его отлич1е отъ другой теоретической
апперцепцш—отъ узнавайя вновь. Задача того и другого—превратить
неизвестное въ известное; они решаютъ ее, выясняя неизвестное съ помощью
известнаго. Но представлеше, содержащее въ себе известное, можетъ быть
двухъ родовъ: или частнымъ, или общимъ; единичнымъ представлейемъ,
или поняпемъ. Въ первомъ случае определяющее представлейе — одного
порядка съ онредедяемымъ; во второмъ—определяемое подчинено
определяющему. Въ первомъ случае это и есть и узнаваше вновь—содержаше
определяемаго представлешя ничуть не обогащается; совсемъ не то во
второмъ случае, при опредъмгейи частнаго посредствоиъ общаго. Къ
ашюрцепщямъ второго рода относится и понимайе **). Обогащая содержаше
определяемаго представлейя посредствоиъ общаго понят1я безъ лишней траты
силъ, понимайе лучше всего характеризуетъ теоретичеейе пр1емы души:
оно—теоретическая апперценпдя par excellence.
§ 28. Но вместе съ темъ понимайе есть теоретическая апперцеп-
щя также par preference, чтб видно изъ большого соответйя такой ап-
перцепцш чрезъ понятая съ принципомъ наименьшей суммы силъ. Общее
поняйе не только даетъ возможность удерживать въ сознайи, безъ.
существенно большей траты силъ, представлеше о данномъ объекте и даже
обогатить его содержаше, но простирает!, свое дейсгае и на целый рядъ
другихъ представлейй, однородныхъ или только сходныхъ съ даннымъ. Въ
сознайи выступаетъ не только все содержайе, посредствоиъ котораго
достигается понимайе, но и все объекты, каше только могутъ быть
подведены подъ него. Такъ, въ примере, взятомъ у Штейнталя (см. § 4),
вместе съ общимъ поняпемъ «животнаго» не только мыслится все содер-

— 15 —
жан1е этого понята, но, кроме того, въ сознание пробуждаются воспоми-
нашя о вевхъ существахъ, сходныхъ съ зоофитонъ; вместе съ тЬмъ
являются и антиципащи (предвосхищетя) объектовъ: «есля я встречу н*что
подобное, я уже буду знать, чтб это такое».
§ 29. Возможность апперцепщй чрезъ понятЦ съ столь богатымъ и
разностороннимъ содержайемъ объясняется темь, что душа удЬляетъ
различить представлейямъ неодинаковое, по напряженности, сознание. Такъ
какъ сознан!е представляетъ собою конечную величину, то у души остается
лишь одно средство неопределенно увеличивать число наличныхъ
представление, а именно—уделять представлейямъ все меньшую и меньшую
степень напряженности сознайя: съ той же величиной сознан1я она
охватить больше представленШ, если будетъ мыслить ихъ съ меныгамъ на-
пряжен!емъ. Это бережливое отношейе къ сознайю мы уже встречали въ
явленш привычки и усмотрели въ немъ моментъ подчинейя душевной
деятельности принципу наименьшей меры силъ ").
Иногда, какъ вообще въ теоретпческомъ мышлейи, важно не только
самое опредёлеше, но и изобюпе представленШ. Въ такихъ случаяхъ
принцйлъ целесообразности требуетъ, чтобы развиты были, хотя и не яр-
шя,"но многочисленвыя представлейя. Мышлейе чрезъ понятая какъ разъ
удовлетворяетъ этому требование; здесь формула логики: «содержайе поня-
т1я находится въ обратномъ отношейи къ его объему»—сходится съ пси-
хологическимъ закономъ, по которому степень напряженности представленШ
обратно пропорциональна ихъ числу '*).
VII.
§ 30. Понимайе—сказали мы—есть теоретически! методъ души
par excellence и par preference. Точно также мы хотели бы называть
«наукою», въ строгомъ смысле слова, ту изъ наукъ, задача которой—
понимать явлейя различныхъ областей опыта, въ противоположность
темъ, который лишь констатируютъ и описываютъ ихъ. Не нужно
думать, будто этимъ мы оцениваемъ разлита между науками; мы хотели
только указать на существовайе такихъ наукъ, для которыхъ самое
стремлейе къ понимания было причиною ихъ возникновейя и развийя.
§ 31. Съ этимъ фактомъ мы желали связать вопросъ: принадле-
житъ-ли наука, такъ гордо провозгласившая себя «наукой наукъ»,—при-
надлежитъ-ли философгя къ числу наукъ, задача которыхъ состоитъ въ
пониманш?
До сихъ поръ философ1я еще не собралась дать решительнаго
ответа на столь простой и ясный, повидимому, вопросъ. Можно-ли ссылаться
въ ответь хотя бы на общепризнанное определейе философия, когда все
еще «нетъ философия, хотя есть много философШ?» Я вовсе не имею
претензии дать окончательное решете затронутаго вопроса, но не
отрицаю, что следуннщя страницы представятъ его индивидуальную
постановку и решеше, по крайней мере, съ одной стороны. Поставивъ
вопросъ, я не искалъ его логическаго решейя: я имелъ въ виду его
историческое решейе, и последнее, въ самомъ деле, возможно. Что вопросъ
решится въ утвердительномъ смысле,—въ втомъ не могъбы сомневаться

— 16 —
челов*въ, хотя поверхностно знакомый съ истор!ей философш.
Каждая система, лишь только она ближе подходила, къ своей задач*, всегда
стремилась къ пониманш; даже философскш изыскашя, критически из-
следующш постижимость Mipa и т. п., косвенно свидётельствуютъ объ
общемъ стремленш философш—стремленш понимать.
§ 32, И такимъ образомъ заодно, въ принцип* наименьшей меры
силъ, ны найми бы основу всъхъ теоретическихъ апперцепщй, всякаго
стремлен1Я къ пониманш, -всъхъ объяснитедьныхъ наукъ вообще, и, въ
частности, корень философш.
Б. Задача философш.
I.
§ 33. Целесообразность понимашя, какъ видно изъ предшествую-
щихъ параграфом, основывается на двухъ моментахъ: какъ
теоретической апперцепщй вообще—на сведенш неизвестнаго къ известному; какъ
апперцепщй чрезъ поня^я въ частности—на подведенш подъ общее по-
няПе. Оба зти момента составляютъ не только основу целесообразности
понимашя, но и услов1я самаго понимашя; это—два неизбежныхъ требо-
вайя, безъ выполнения которыхъ понимаше вообще не можетъ иметь
места. Некоторое общее понят1е и нечто известное—суть средства, орудш
или факторы понимашя. Разъ не достаетъ одного изъ нихъ,—никаше
душевные процессы, какъ бы они ни были богаты, не приведутъ къ понимание.
§ 34. Съ помощью указанныхъ факторовъ весьма просто
определяются и пределы понимашя, по крайней мере, предварительно, но вполне
достаточно для нащихъ целей. Разъ дано представлеше, которое
считается известнымъ, даны и пределы нашего понимашя: где кончаются
соответствующая понятш, тамъ прекращается и понимаше. Понят' же
можно расположить въ рядъ отъ абсолютно-простого, или поняйя объ
абсолютно-простомъ, до абсолютно-общаго, или поняйя объ абсолютно-
всеобщемъ. Въ абсолютно-простомъ понятш понимаше встречаетъ свой
«низшШ» пределъ, ибо подъ такое поняие нельзя подвести более
простого; въ абсолюгно-общемъ понятш понимайе достигаетъ своего наиболее
«высокаго» предела, такъ какъ не можетъ быть еще более общаго поняйя,
которому подчинялось бы абсолютно-общее. Поэтому все науки, тгкющш
целью понимаше, считаютъ свое дело поконченнымъ, если, посредствомъ
понятШ, оне, съ одной стороны, разложатъ свой матер1алъ на его про-
стейпйе элементы, а съ другой—выведутъ изъ него те понят1я, которыя
полнее всего охватываютъ совокупность явленШ, т. е., выведутъ самыя
обшдя понят1я и основные или наивысппе законы.
§ 35. Законы—тоже апперцепщй чрезъ понятая; но они относятся
не къ свойствамъ однородныхъ вещей, какъ понятш въ строгомъ смысле
слова, а къ свойствамъ однородныхъ событш *•). Поэтому иишпе зако-
новъ составляетъ точно такое же стремлеше къ пониманш, какъ и стрем-
леше мыслить поняпями, и, подобно последнему, вытекаетъ изъ
принципа наименьшей меры силъ. Такимъ образомъ, и объективное значеше
закона, заиетшгь мы здесь, одинаково съ объективнымъ значешемъ по-

— 17 —
нят1я; объективное значейе ихъ основано лишь на опыте, относящемся
къ подводимымъ подъ нихъ единичнымъ вещамъ и событаямъ.
§ 36. Функщя поняйя и закона—охватывать, подчинять себе еди-
ничныя представления о вещахъ и собьтяхъ. Они выполняютъ ее,
заимствуя и соединяя въ себе только обшде признаки всЬхъ единичныхъ
представлешй, и темъ какъ нельзя больше удовлетворяютъ принципу
сбережения силъ. Соединяя въ себе обпце признаки, понят1е и законъ обра-
зуютъ логическое единство и воспроизводятъ имъ матр1альнун> единичность
отдельныхъпредставленш (о вещахъ или собыпяхъ). Какъ единичный пред-
ставлешя находятъ свое единство въ общемъ понятии или, соответственно, въ
законе, такъ и низппя изъпонятШ объединяются, въ свою очередь, въ высппя
понятат и законы; этотъ рядъ заканчивается самыми высшими,
всеобщими понятии и законами, которыя содержать высппя единства, т. е.
охватываютъ всеобщее. Такъ раскрывается принципъ наименьшей меры
силъ, составляющей основу стремлены къ понимашю, основу всякаго
стремлешя къ единству вообще, и къ высшему единству — въ
особенности.
$ 37." Поэтому представлеше о нЬсколькихъ высшихъ единствахъ все
еще противоречить нашему принципу, для утонченнаго сознашя эта
множественность представляется бременемъ, связаннымъ съ чувствомъ интеллек-
туальнаго неудоволыптая. Доказательство тому—истор1я развтгя
человеческой мысли, которая, несмотря на все разочарования, снова и снова
рвется къ своей цели: сократить число высшихъ единствъ хотя бы до
двухъ, а два послтдая, если возможно, свести къ одному.
II.
§ 38. Изъ всего хода нашихъ мыслей само собою ясно, каково
должйо быть содержаюе искомаго высшаго единства въ сфере теоретиче-
скаго мышлейя: это—обобщеше всего, чтЬ дано намъ въ опыте. Содер-
жаше высшаго единства, высшаго поняпя неизбежно должно относиться
къ всеобщему и, следовательно, къ совокупности сущаго.
§ 39. Здесь не место изслтдовать, существуетъ-ли это высшее
единство, т. е. отвъчаетъ-ли совокупность всего, даннаго въ опыт*,
выставленному требование только потому, что она действительно содержитъ
обпце матер1альные элементы. Здесь мы только отметили стремление къ
высшему единству, потому что въ немъ таится стремлевзе мыслить въ
поняли единое целое. Мы могли бы отметить этотъ фактъ и на дуализме,
ибо все же его делейе Mipa на две противоположности свидетельствуетъ и
о мышлении, обращенномъ къ целому; но намъ казалось, что стремлеМе
къ конечному высшему единству лучше выражаетъ потребность мыслить
совокупность сущаго, какъ понимаемое.
§ 40. Где же мышлеше, обращенное къ целому, нашло свое
научное развийе? Понятно, что мы не можемъ искать его въ техъ дисцип-
линахъ, которыя имеютъ дело съ отдельными частями, областями или
сторонами даннаго въ опыте. Налротивъ, следуетъ ожидать, что суще-
ствуетъ особое научное мышлеше, считающее своей задачей,—въ
противоположность наукамъ въ тесномъ смысле слова,—научное понимаше це-

— 18 —
лаго. Следовательно, такое научное мышлете должно отличаться отъ частныхъ
наукъобъемомъпонятая о своемъ объекте по содержание же этого понятая—
должно стоять въ самой тесной связи съ нииъ. Ибо содержаше это
встретится намъ по частямъ въ объектахъ отдьльныхъ наукъ, хотя бы и въ
самой неопределенной форме; какъ наивысшее понят1е, оно должно
возвысить частное понимайе наукъ до самаго всеобщаго понимаШя.
§ 41. Такое научное мышлете, направленное на целое,
действительно существуетъ: по свидетельству истор1И зто—философгя.
Если мы вспомнимъ, что мышлете, направленное на целое, имЬетъ
средствомъ—понятая, а целью понимаше, и что определяв ся оно
принципомъ наименьшей меры силъ, то мы можемъ, по сказанному, разуметь
подъ философией—ставшее научнымъ стремлеше мыслить совокупность дан-
наго въ опыте съ наименьшей тратой силъ.
§ 42. Совокупность же того, чтб дано—и, съ другой стороны, того,
что можетъ быть дано вообще въ опыте мы называемъ м1ромъ. Поэтому
философгя есть мышленге о jnipn> no принципу наименьшей мщм
силъ.
Часть вторая—главная.
А. Методъ фидософж.
I.
§ 43. Такъ какъ философ1я для реигетя своей задачи нуждается
въ обособлена! и развитш частныхъ наукъ, то наше изследоваше ставить
ее въ конце ряда наукъ. Но, съ другой стороны, по свидетельству исто-
pin, философ1я была самой ранней изъ наукъ. Это также вытекало изъ
самой ея сущности: самыя общдя понятая подчиняютъ себе представлешя
обо всехъ единичныхъ вещахъ и тЬмъ обусловливаютъ понимаше ихъ;
потому, если мышлеше овладеваетъ самыми общими поняйями, то
стремлеше къ понимашю удовлетворяется легче и проще всего; но чтобы
овладеть высшими понятаями, мысль должна сосредоточиться на
совокупно, сти даннаго въ опыте. Итакъ прежде всего мышлеше должно было
обратиться къ этой совокупности, и философ1я, согласно съ принципомъ
наименьшей меры силъ, должна была стать во главе развитая мышле-
н!я, направленнаго къ понимание. По тому же принципу происходило и
дальнейшее развипе философш, состоящее въ большей и большей
определенности или детерминацш, которая опять-таки стоить подъ принципомъ
наименьшей меры силъ. Для последующего не безполезно будетъ бросить
взглядъ на зтотъ процессъ.
§ 44. Требоваше, чтобы поняпе о единичныхъ вещахъ
действительно подчинялись поставленному общему понятно,—полагаетъ начало прогрессу
детерминацш. Но приложимость общбго понятая можетъ соразмеряться
лишь съ суммой общихъ признаковъ всехъ единичныхъ вещей, которыя
подъ него должны подводится. Поэтому, лишь только будетъ намечено общее
понятае, необходимо убедиться, можно ги подчинить ему единичный вещи,
т. е. содержится ли въ нихъ вся сумма признаковъ общаго понятая.

— 19 —
Вотъ одинъ способъ построить правомерное общее поняйе; другой со-
стоитъ въ томъ, что сначала отыскивають обшде признаки единичныхъ
вещей, а затЬмъ логически связываютъ ихъ въ соответствующее общее
понятие. Никогда нельзя пользоваться исключительно однимъ изъ втихъ спо-
собовъ; но и при томъ, и при другомъ, специальное понимаше всегда
остается неизбежнымъ услов1емъ высшаго, наиболее общаго понимашя. Спе-
щальное понимаМе лишь помогаегь философш ностроить применимое общее
понят!е или контролировать применимость уже построеннаго. Вместе съ
гЬмъ начинается дифферешЦащя научнаго, направленнаго къ пониманию,
мышлейя и обособление спещальныхъ наукъ.
§ 45. Спещальныя науки стоятъ въ двойной связи съ философией:
связь эта основана на единстве личности мыслителя и на единстве цели,
которая сводится къ указанной выше служебной роли спепдальныхъ наукъ.
Но связь перваго рода оказывается совершенно случайной. Философъ по
мере своихъ силъ занимается и спещальными науками; но лишь только
развиие изучаемыхъ областей превысить силы отдельнаго человека, тотчасъ
начинается разделете труда, и изследователь-спещалистъ предъявляетъ
свои права на одну область за другой изъ числа тЬхъ, изучеше которыхъ
входило прежде въ задачи философш. Задача философш, философской
работы ограничиваются, зато определяется настоящая область философш:
теперь уже не дело философш, какъ таковой, выработывать те науки,
которыя обособились отъ нея, хотя и остались по отношение къ ней
вспомогательными. По мере того, какъ выделяются и прюбрЪтаютъ
самостоятельность спещальныя изследоватя, задача философш все более я
более ограничивается. Если въ данное время находятся «философы»,
изучающее въ виде noco6ifl спещальныя науки, то это не значить, что
философия должна вздть на себя задачи послЪднихъ. Какъ естествознаше
давно вышло изъ области философскихъ задачъ,—какъ въ наши дни пси-
холойя отделяется отъ нихъ и вступаетъ въ кругъ задачъ естественно-
научныхъ,—такъ пора исключить изъ философш, напр., логику, втику,
психологио народовъ и эстетику: ихъ, если смотреть па дело съ высшей
точки зрешя, совершенно случайно причислили къ философш. Все онЬ
въ лучшемъ случае—лишь вспомогательный философсгая дисциплины и
не станутъ философией оттого, что ныне ими занимаются «философы»,
какъ естественный науки не перестанутъ быть вспомогательными
философскими дисциплинами оттого, что «философъ», какъ таковой, не двигаетъ
ихъ впередъ. Такъ въ ходе научнаго развипя постепенно обособляются
и получаютъ самостоятельность спепДальныя и вспомогательныя науки и
темъ сводятъ задачу философш на то, изъ чего оне сами инстинктивно
исходили: на проблему понимашя целаго, въ противоположность всякому
спепДальному понимашю.
§ 46. Результата, описаннаго процесса ограничены (детерминиро-
вашя)- почти совпадаетъ съ нашими заключительными разсужденшми въ
предшествующемъ отделе. Впрочемъ, последняя замечатя, въ сущности,
съуживаютъ, по содержание, задачу философш сравнительно съ нашей
прежней ея формулировкой; но съужеше это можетъ отразиться разве
только на внепшемъ виде прежней формулы, потому, что оно уже
подразумевалось веЬмъ ходомъ нашихъ разсуждешй.

— 20 —
Мысль о совокупности единичныхъ вещей можетъ принять две раз-
личныхъ формы, смотря по тому, мы^ятъ ли при этомъ о подведенш
вс*хъ этихъ вещей п<3дъ одно поняие, содержащее обнце имъ всбмъ
признаки;—или же желаютъ охватить все вещи въ одномъ наглядномъ лред-
ставлеШи о м1ровомъ цтломъ, которое, всл£дств1е развиия во времени, стало
т*иъ, чемъ оно теперь намъ кажется. Понят1е первагорода есть необходимое
средство для совокупнаго понимания всехъ отдельныхъ вещей; наглядное же
представлеШе втораго рода есть объектъ, который самъ въ свою очередь дол-
женъ быть понять по естественно-научнымъ принципамъ. Нечего и говорить,
что съ нашей точки зрЪюя—если только она верна—задача философш
ограничивается мышлешемъ въ первой форм*, тогда какъ мышленш во
второй форм*, какъ космологш, мы предоставляемъ естествознание.
Философское понят1е о Mipfc представляетъ его въ абстрактной форм*, об-
щихъ признаковъ всехъ отдельныхъ вещей, а естественно-научное—какъ
единичную вещь; какъ конкретную и, пожалуй, историческую форму, въ
которой воплощается это наиболее общее гоня™.
II а.
§ 47. Мы только что видели, какимъ путемъ развийе философш
опредЬляетъ въ общихъ чертахъ ея задачу. Теперь мы посмотримъ нате
факторы, посредствомъ которыхъ философ1я должна решать свою проблему,
т. е. понимать целое. Мы уже раньше нашли два существенныхъ
элемента всякаго понимашя—общее поняие и известное. Сначала посмотримъ,
какъ съуживается въ развитш научнаго мышлешя поняйе известнаго.
Известное вошло въ процессъ понимашя въ качестве привычнаго,
благодаря своей функцш сбережешя силъ,—следовательно, скорЬе своей
такъ сказать физ10логической стороной, чемъ психологической, т. е. въ
качестве составной части нашего сознанш. Если на пониманш сказывается вл1яше
традиции, то это благодаря привычнымъ представлешямъ, потому что тради-
щонныя представлешя и суть представлешя привычныя; традищя, т. е.
привычка (а затемъ и вторичныя пр1обретешя, основанныя на ней) pt-
шаетъ вопросъ о применимости той или иной апперцепцш чрезъ понятая. Тра-
дищонныя обпця поняпя должны быть такого рода, чтобы имъ можно было
подчинить представлешя объ отдельныхъ вещахъ, тбмъ более, что по
большей части отдельныя вещи первоначально заимствуюсь свои теоретически
определеШя отъ общихъ понятШ, а не наоборотъ. Когда въ процессе ум-
ственнаго развийя понят!я объ отдельныхъ вещахъ обособятся и обнаружатъ
признаки, неподводимые подъ привычныя представлешя, тогда начинается
дифференциация и въ теоретическомъ мышленш: наряду съ установившимся
традицюннымъ понимашемъ прогрессивно развивается научное, для кото-
раго привычка не служить уже критер1емъ ценности понятая. Указанные
моменты и ограничивают^ применеше известнаго въ научномъ мышленш
съ его другой, т. е. съ психологической стороны.
§ 48. Если привычныя представлешя теряютъ значеШе руководящей
нити, хотя бы и безсознательной, для понимашя, то на первый взглядъ
это какъ будто противоречить принципу наименьшей меры силъ; но—это
лишь повидимому. Ибо для мышлешя (прежде всего—для индивидуальна-

— 21 —
го), которое разстается съ удобными традицюнными представлейями,
последняя уже не имеютъ преимущества привычныхъ представленШ:
искусственное, натянутое подведете вместе съ тягостнымъ противореч1емъ дёй-
ствуютъ на сознаше изнуряющимъ образомъ, и мышлеше, чтобы
предотвратить непрерывное расточение силъ, должно найти новое, более
подходящее представлеше. Жертвуя на время лишними усилиями для будущаго
покоя, нашъ принципь гарантируетъ возможность дальнЬйшаго развитая ").
§ 49. Но процессъ идетъ дальше, т. е. не оканчивается психоло-
гическимъ ограничешемъ научнаго понимания относительно применения
«известнаго». Въ психологическомъ смысле известное, какъ мы говорили,
то что составляетъ богатство сознашя, знание,—вообще то, что познано. Мы
знаемъ известное съ его психологической стороны просто потому, что оно
находится въ нашемъ сознанш.' Въ этомъ смысл* известное—откуда бы
оно ни явилось—всегда дано въ опыте; оно есть опытъ, который мы
прюбрЁтаемъ въ состояние сознашя; объектъ считается даннымъ въ опыт*
такъ, какъ мы застаемъ его въ сознанш.
Поэтому- въ примитивномъ опыт* нераздельно слиты две составныя
части: во первыхъ, то, что по своему содержанию действительно дано
черезъ предмета; во вторыхъ, то, что познающШ, быть можетъ, самъ при-
внесъ въ предметъ опыта. Такъ, для неразвитаго мышлешя присутств1е
человеческой души во всякомъ самодвижущемся физическомъ организме—
не гипотеза, созданная для понинашя этого движешя, а фактъ «опыта»;
такъ, быть можетъ, еще и теперь найдется естествоиспытатель,
воображающей, будто въ движенш падающаго камня онъ имеетъ передъ собою силу,
влекущую камень къ земле.
Научный опытъ тЬмъ и отличается отъ наивнаго, что отделяете
действительно данное въ опыте отъ того, что познадащ'ш самъ
присоединяешь къ данному въ опыте,—отъ того, что онъ привносить и мыслить
вместе съ даннымъ въ опыте. По мере того, какъ съ развийемъ
научнаго мышлешя научный опытъ выделяется изъ некритическаго, содержание
или понят1в опыта все больше и больше ограничивается темъ, что дано
чрезъ предметъ; только это и долженъ содержать въ себе научный
опытъ на высшей ступени своего развитая.
§ 50. Въ привёденномъ ограничении научнаго опыта содержится и
более тЬсное определеше применима™ въ научномъ мышление известнаго.
Известное, какъ мы видъли, стало факторомъ въ процессе понимания просто
потому, что оно составляетъ наличную часть нашего сознашя; чтобы стать
факторомъ научнаго пониман!я,въ противоположность пониматю наивному,
известное должно быть дано въ научномъ опыте. Изъ научнаго понимания должно
быть исключено все то, что хотя и известно мыслящему индивиду, но
взято не изъ дапныхъ опыта, а привнесено имъ самимъ.
II б.
§ 51.лБезспорно, что известное, данное не чрезъ предметъ, не должно
применяться въ научномъ пониманш; но что же собственно не дано
чрезъ предметъ, а вымышлено, привнесено познающимъ? Это далеко не
непосредственно ясно для развивающагося научнаго мышлешя.

— 22 —
Прежде всего научное мышлеше признало за привнесенный самымъ
мышлешемъ две группы апперцепцШ: тимёматологичесыя и
антропоморфически; об* он*, поэтому, должны быть исключены изъ матер1альнаго и опредтле-
н1я предмета.
§ 52. Тимематологическую группу можно подразделить на этичесмя и
эстетическая апперцепцш;и гЬи друпя имт>ютъ целью оценку предмета,
а затЬмъ результатъ оценки прилагаютъ въ виде предикатовъ къ
предмету, характиризуя его, какъ хорошШ или дурной, красивый или
безобразный. Мы не будемъ далее останавливаться на этихъ группахъ, такъ какъ
это выходитъ за пределы нашей задачи.
§ 63. Для насъ важнее вторая группа—группа антропоморфическихъ
апперцепцШ. Оне подразделяются на миеологичесмя и антропопатичесшя,
причемъ последняя составляютъ .более тесное ограничеюе (детерминащю)
первыхъ. Содержаше миеологическихъ апперцепцШ образуютъ представле-
шя о нашемъ взятомъ въ цтломъ волящемъ и действующемъ «я»;
содержащее же антропопатическихъ апперцепцШ сводится къ представлешямъ
объ отдъмьныхъ настроен1яхъ. Въ первыхъ за известное' принимается
наивное представлеше о человеческой душ* 18), какъ о движущемъ
начал* нашего тела; при вторыхъ известное почерпаютъ въ более тесно
определенномъ и потому не столь наивномъ опыте, будто ненависть, любовь,
мощь, желан1е и т. п. чувства служатъ причиной движеюй нашего тела.
§ 54. Все эти апперцепцш способствуютъ нашему понимание яв-
ленШ природы; но естественно-научное понимаше природы темъ и
отличается отъ наивнаго, что не пользуется такими апперцепщями. Поэтому
естествознаше пршбретаетъ темъ большую научность, чемъ
решительнее оно исключаетъ ихъ содержаше изъ той сферы известнаго, которое
считаетъ пригодной для научнаго понимашя.
§ 55. Процессъ, постепенно ограничившШ применеше «известнаго»
данными научнаго опыта, закончился бы полнымъ исключешемъ
антропоморфическихъ элементовъ, если бы более строгШ анализъ не указалъ еще
одной группы апперцепцШ—повидимому, совершенно иного происхожден1я,—
своеобразно вл1яющШ на «содержаше опыта». Субстанциальность и
каузальность или причинность, игравшая прежде лвъ научномъ пониманш роль
известнаго по отношеши къ свойствамъ или изменейямъ вещей, теперь
оказались' опредблетями, который вовсе не содержатся въ матер1альныхъ
данныхъ действительнаго опыта, не составляютъ и испытаннаго, какъ
действительно данныя, а привнесены туда, вымышлены' саминъ познающимъ.
Главнымъ образомъ Кантъ, предшественниками котораго были Локкъ и
Юмъ,—Кантъ яоказалъ, что субсташцальность и причинность суть лишь
апрюрныя «категор1И разсудка», въ которыхъ мы мыслимъ матер1алъ
опыта.
§ 56. Итакъ, есть три группы антропоморфическихъ апперцепцШ,
вл1яющихъ на опыты первая—миеологическая—подводитъ действительно-
данное въ опыте подъ форму всего нашего целостнаго существовашя;
вторая—антропопатическая—подъ форму нашихъ чувствованШ; последняя—
интеллектуально-формальная—подъ известный формы нашего «разсудка».
Каждая изъ этихъ группъ прибавляетъ определеше, котораго не было
въ действительно-данномъ,—опредЬлеше, привносимое самимъ познающимъ:

— 23 —
человеческую душу, челов*чесыя чувствовашя, человеческую, такъ наз.,
«форму познашя».
Чемъ научнее становится понимайе, темъ решительнее оно
отказывается применять въ качеств* известнаго то, чтЬ не содержится въ
данныхъ опыта. Въ настоящее время исключеше мивологическихъ
примесей почти закончено; очищеше опыта отъ антропопатическихъ примесей
по крайней мере, задумано. Напротивъ, вопросъ о томъ, следуетъ-ли
и возможжьли исключить изъ содержашя опыта и «апрюрныя категорш
разсудка» м темъ самымъ построить хат'ёЕо^ч чистый стыть,—такой
вопросъ, -насколько мне известно, поставленъ здесь въ первый разъ;
поэтому намъ придется обосновать и оправдать его постановку прогрессомъ
самаго мышлешя, который ее вызвалъ.
§ 57. Пользуясь только что указанными ограничениями научнаго
понимашя, мы можемъ теперь снова — но на этотъ разъ съ новой
стороны—подойти къ вопросу о пределахъ понимашя и вкратце наметить
эти пределы. Мы уже указали ихъ раньше (въ § 34), но лишь по двумъ
направлешямъ, ибо тогда еще не имели критерия для предела «по
третьему измерение», если можно такъ выразиться, т. е. со стороны
известней). Въ самомъ деле, для наивнаго понимашя—такого предела не суще-
ствуетъ: оно пользуется безъ разбора всемъ, что считаетъ известнымъ.
Однако, установивъ границу между наивнымъ и научнымъ понимашемъ,
мы, темъ самымъ, съузили <;вою задачу и подошли къ ея решение,—по
крайней мере, въ нашихъ цъмшхъ. Какъ видно изъ предыдущаго, пре-
дтлъ научнаго понимашя со стороны известнаго лежитъ въ чистомъ
опыте, потому что лишь последшй содержитъ научно-известное.
§ 58. Отметимъ въ заключеше, что развийе научнаго мышлешя
идетъ, опять-таки, по принципу наименьшей меры силъ: въ этомъ
процессе развийя, применеше известнаго постепенно сводится къ применение
того, чтб известно изъ научнаго опыта, научный же опытъ—къ чистому
опыту; такимъ образомъ, мышлеше объ опытномъ матер1але освобождается
отъ всего, чтб не дано въ опыте, т. е. на мышлеше расходуется лишь
столько силы, сколько требуетъ самый предметъ.
III.
§ 59. Намъ остается сделать два-три замечания объ ограниченш
общихъ понятШ. Содержаше общихъ понятШ такъ же прогрессивно
ограничивается въ своемъ применены, какъ и известное, и съ темъ же ре-
зультатомъ: въ научномъ понимаши применимы лишь те поняйя, содер-
жаше которыхъ возникло изъ чистаго опыта, т. е. применимы изъ
общихъ понятШ одни матер1альныя поняия; чисто же формальное понимание
темъ самымъ совершенно устраняется.
§ 60. Философское понимаше ограничено, сверхъ того, и по объему
общихъ понятШ: здесь применимы лишь самыя обшдя изъ нихъ.
Философское понимаше есть конечное 'понимаше и имеетъ дело съ
совокупностью всего, даннаго въ чистомъ опыте. Поэтому мы должны исключить
йзъ него все общш понятая, который хотя и возникли изъ чистаго

— 24 —
опыта, но могутъ быть подведены подъ другш, более обпуя матер!альныя
ПОНЯТ1Я.
Выше мы уже объяснили, почему такое исключейе согласуется съ
принцтюнъ наименьшей м*ры силъ.
IV а.
§ 61. Ознакомившись съ налравлетемъ и объектомъ философскаго
понимания, мы .подошли къ вопросу о томъ, какихъ методическихъ пр1емовъ
должна придерживаться философия, чтобы овладеть своимъ объектомъ—
выразить кратко: логической совокупностью сущаго,—овладеть посредст-
вомъ понят1Я, возникшаго изъ чистаго опыта.
Такъ какъ реальная совокупность сущаго, соответствующая
логической, состоитъ просто изъ объектовъ, считаемыхъ сущими, то
можно было бы думать, что первая задача философш—щйумножать
объекты опыта, для чего можно было бы воспользоваться щиемами, съ
помощью которыхъ вообще пр1обр£таются объекты.
§ 62. Наблюдете занимаетъ первое место среди этихъ пр1емовъ;
вс* естественно-научные методы—преимущественно методы наблюдейя,
основаны-ли они на констатироваши и сравненш посредствомъ невоору-
женнаго глаза, или нашего «духовнаго ока», на пользоваши-ли
остроумными инструментами, или же, наконецъ, на постановке убедительныхъ
опытовъ. Эти методы устанавливаюсь не только присутств1е предмета,
но и его свойства и сущность. Пользоваше ими встречаешь свой предвлъ
въ применимости ихъ къ объектамъ: они приложимы лишь къ единич-
нымъ объектамъ опыта, и потому ихъ место—исключительно въ спе-
щальныхъ наукахъ, т. е. спецдальныя науки являются единственными
законными претендентами всюду, гд* требуется единичное наблюдете.
§ 63. Философ1Я же, какъ мы видели, не есть специальная наука
въ томъ смысл*, въ какомъ вообще говорятъ о спещальныхъ наукахъ;
другими словами, при раздел* поля научнаго изслецовашя, на ея долю
выпала не та или иная спещальная область изученш природы, а ничто
логически-общее всемъ областямъ. Изъ этого, разумеется, не сл*дуетъ,
что философу нельзя заниматься, при жеданш, изследовашемъ частностей;
напротивъ, последнее даже желательно, хотя и по инымъ соображешямъ.
Мы просто хот*ли подчеркнуть, что не сл*дуетъ относить къ философш
го одну, то другую изъ спеШальныхъ наукъ только потому, что ея
представители занимаются т*мъ или другимъ спейальнымъ вопросомъ, какъ
крайне необходимымъ для построены философш. Эти снепДальныя изсл*-
дрваМя остаются вспомогательными работами. Итакъ, допустивъ, что
философия, какъ таковая, заимствуетъ свои объекты у отдЫьныхъ есте-
ственныхъ наукъ, спещальная задача которыхъ — устанавливать и
изучать свойства единичныхъ объектовъ, мы уже не вправ* считать
подходящими для философш ихъ методы—методы наблюдения.
§ 64. Однако, методы наблюдешя—не единственное средство
овладеть изучаемымъ предметомъ. Еапротивъ, такъ какъ всякое наблюдете
ограничено известными физическими—или, съ другой стороны, физюлоги-
ческими и психологическими моментами, то естественнымъ наукамъ при-

— 25 —
ходится пополнять наблюдете более рацюнальнымъ пр1емомъ—умозаклю-
чешемъ отъ известнаго къ неизвестному.
§ 65. Быть можетъ, умозаключило отъ известнаго къ неизвестному
есть если и не собственный методъ философш, то хотя бы общШ ей съ
естественными науками методъ? Въ самомъ деле, чемъ яснее философ1я
сознавала, что не можетъ идти къ какой-либо цели по узкой стезе на-
блюдейя,—т'Ёмъ больше надеждъ возлагала она на умозаключение отъ
известнаго къ неизвестному; ея представители считали «дедукцио» соб-
ственнымъ методомъ философш,—методомъ, дающимъ ей право на самыя
блестящая надежды.
§ 66. Къ сожал*Н1Ю, это, какъ будто, несбыточныя надежды, не-
сбыточныя по самой ихъ природ*. Уже вопросъ о первыхъ посылкахъ
для философской дедукцш заключаетъ въ себе кое-каыя трудности. Мы
видели, что применеше известнаго въ научномъ мышленш сводится, въ
конце-концовъ, къ применешю того, чтб дано въ чистомъ опыте.
Философия, имея дело не съ существовашемъ и особыми опредЬлешями спе-
щальныхъ предметовъ опыта, а лишь съ общими признаками всехъ еди-
ничныхъ вещей, должна была бы, въ своихъ умозаключешяхъ отъ из-
вестнаго къ неизвестному, исходить изъ' своего собственнаго матер1ала,
т. е. изъ данныхъ чистаго опыта. Но ихъ еще нетъ,—именно ихъ нужно еще
подготовить.
§ 67. Все это—еще не столь важное затруднение. Еще бблышя
трудности вытекаютъ изъ сказаннаго раньше. Пусть философия точно
указала пунктъ, где, для обнаружешя скрытыхъ сокровищъ, она
уверенной рукою нажметъ рычагъ своей излюбленной дедукцш: что же это за
сокровища? и какое значеше они могутъ иметь для самой философш?
Ведь предметы или событш, существоваше которыхъ естественныя науки
устанавливаютъ съ помощью умозаключенш, всегда однородны съ теми,
отъ которыхъ сделанъ выводъ; отличаться одни отъ другихъ они могутъ
лишь по положение въ пространстве, во времени, по виду. Другими
словами, неизвестное, добытое путемъ умозаключения, подходить подъ то же
поняНе, какъ и известное, послужившее посылкой для вывода. Если, на-
примеръ, по виду орбиты какой-либо планеты, съ помощью принципа
параллелограмма силъ, я заключаю о существованш притягивающаго ее централь-
наго тела, то, по своимъ свойствамъ, тело, о которомъ я делаю выводъ,
подходить, опять-таки, подъ поняйе тела, а его движете,—опять-таки,
подъ принципъ параллелограмма силъ. Если даже, по превращению дан-
наго движетя въ определенное количество теплоты, я заключаю, что
теплота есть неизвестный до сихъ поръ родъ движешя, то и этотъ особый
родъ движетя подходить подъ общее поняйе движешя.
Конечно, существоваше центральнаго тела или особаго рода
движетя въ высшей степени интересно для естественныхъ наукъ, такъ какъ
оне заняты изучешемъ единичныхъ вещей, и, пожалуй, новый объектъ
можетъ при случае повести къ новымъ естественно-научнымъ проблемамъ.
Но въ философш было бы очень странно, если бы объектъ или его свойства,
установленный съ помощью вывода, дали поводъ къ совершенно новому
построение поняпя о сущемъ. Ни новое гЬло, ни вновь открытый родъ движешя,
не внося существенныхъ измеиенШ въ понятая о теле и движенш, не спо-

— 26 —
сббны обогатить или оказать шйяшя на прюбретенный прежде философ-
скШ матер1алъ. Последыш остался бы и поел* открытШ ттлгь же, какимъ
былъ до нихъ. 0пред*лен1я же съ совершенно вовымъ содержашемъ, о
которомъ бы мы прежде не имели ни малейшаго представления, — такш
определешя получаются вообще не путемъ умозаключенШ, а посредствомъ
естественно-научнаго наблюдешя и опыта.
Такимъ образомъ у философш не оказывается подходящихъ объек-
товъ для примтлешя умозаключенШ отъ известнаго къ неизвестному,
потому что каждый объектъ, выводъ о которомъ едтланъ изъ достоверныхъ
посылокъ и логически-безупречно, всегда подходить подъ то же общее
uoHHTie, отъ котораго мы умозаключили.
§ 68. На те же затрудненш философия натолкнулась бы и при
попытке применить умозаключеше отъ известнаго къ неизвестному въ дру-
гомъ направленш. Въ нашемъ примере выводъ о существованш централь-
наго тела даетъ возможность понять движете тела, ранее известнаго,
такъ какъ орбита этого тела была подведена подъ принципъ параллелограмма
силъ; понимаше вступило бы въ новую высшую фазу, если бы удалось
подвести этотъ принципъ подъ другой, более общШ. Философия стремится
понять все единичный вещи, соединяя общде всемъ имъ признаки въ одно
высшее поняпе; однако, она, пожалуй, была бы не-прочь добраться, съ
помощью умозаключенШ, до такой высоты понима^я, до которой уже не
дошла бы абстракщя. Но все попытки такого рода, какъ видно изъ преды-
дущаго, безнадежны по самому существу дела; а что оне неспособны
привести къ намеченной цели, ясно изъ следующаго: по своему содержашю
выводъ всегда подходилъ бы подъ имеющееся поняпе, и потому лишь
расширялъ бы объемъ последняго, не углубляя самаго понимашя. Ибо
«высота» понимашя не совпадастъ съ этической, эстетической или
динамической «высотой», которую мы, со своей человеческой меркой, склонны
или привыкли приписывать предмету вывода, но означаетъ степень
отвлеченности поняия, функщонирующаго при пониманШ.
§ 69. Итакъ, философ1Я должна отказаться отъ пр1обретен!я, съ помощью
умозаключенШ, новыхъ объектовъ: это вообще не ея дело. Но, быть
можетъ, у нея остается еще одна возможность:-применить умозаключеше
отъ известнаго къ неизвестному въ более ограниченной, но зато иногда
более важной области—къ задаче, которую философ1я должна была бы
считать своей, ибо ея решение было бы очень кстати для самой
философш, однимъ словомъ—къ построение чистаго опыта.
Однако, вправе-ли философ1я возлагать здесь кашя-нибудь надежды
на умозаключете? Ведь последнее стремится дать какой бы то ни было
«плюсъ»; чистый же опытъ отличается отъ смешаннаго не «плюсомъ»,
а «минусомъ»: онъ ведь содержитъ какъ разъ то же, чтб и смешанный;
но долженъ исключить те примеси, которыя привнесены человеческимъ
мышлешемъ и которыхъ собственно вовсе не было въ опыте.
§ 70. Въ конце-концовъ мы должны отвергнуть умозаключение отъ
известнаго къ неизвестному, какъ методъ бездельный и безплодный въ
философш. Этотъ результатъ нашихъ разсужденШ подтверждается и
историей, которая разоблачаегь въ такихъ попыткахъ гипостазированное
вместо реальнаго, формальное вместо матер1альнаго, тавтологш вместо дейст-

— 27 —
вительнаго обогащешя понятШ, и потому ни одну изъ такихъ попытокъ
не передала намъ не опровергнутой.
IY6.
§ 71. Философия не можетъ воспользоваться методами естественно-
научнаго наблюдешя, ибо она—выше того, чтобы изыскивать единичные
объекты въ реальныхъ областяхъ сущаго, или открывать ихъ свойства.
Но умозаключите отъ известнаго къ неизвестному мы также не можемъ
признать собственно-философскимъ методомъ: если оно пополняетъ методы
наблюдешя, то теряетъ свое значеше для философш, такъ какъ
задачи наблюдения не входятъ въ кругъ философскихъ задачъ; если же оно
претендуетъ на значеше философскаго метода, благодаря участие въ
очищения опыта, то оно должно быть отвергнуто, какъ методъ, который не
даетъ зд*сь никакихъ результатовъ. Въ первомъ случае у него не было
бы въ философш целей, во второмъ—средствъ.
Хотя предшествующш разсужден!я все еще не решили вопроса о
методе философш, однако, самый вопросъ поставленъ не совсемъ напрасно.
Признавая за подготовительный работы въ философш лишь изыскаше
объектовъ и очищеше опыта, и убедившись, что для философш лучше
предоставить первое естественнымъ наукамъ, мы, по крайней мере,
точнее установили, что намъ предстоитъ пока обозреть лишь те
методы, отъ которыхъ можно ожидать очищешя опыта, исключивъ изъ ихъ
числа умозаключеше отъ известнаго къ неизвестному, какъ методъ,
совершенно непригодный для этой цели. И действительно, наряду съ
попытками къ умозаключешямъ, философ1я работала преимущественно надъ
темъ, чтб—на каждой соответствующей ступени развитая научнаго
мышления—можно признать за научный, очищенный и даже чистый опытъ.
§ 72. Эти работы носили, въ сущности, критически характеръ;
казалось, что очистить опытъ должна просто критика методовъ. Она, безъ
сомненш, необходима для этого; но, какъ везде, — лишь для подготовки
настоящаго успеха. Что одной критики недостаточно для построешя чи-
стаго опыта,—показалъ величайшШ изъ философовъ-критиковъ—Кантъ;
его «Критика чистаго разума» остановилась какъ разъ на томъ пункте,
где она могла бы перейти въ «критику чистаго опыта». Для «критики»
же «чистаго опыта» недостаточно открыть примеси въ томъ, что
считалось за чистый опытъ; она должна перейти отъ критическаго анализа
къ дальнейшему, дополняющему его методу, который присоединилъ бы къ
отрицательному результату критики—положительный и тЬмъ увеличилъ бы
ея ценность.
§ 73. Этотъ дальнейшШ методъ не можетъ состоять ни въ чемъ
иномъ, кроме самаго очищенш, т. е. исключетя всего того, чтб при раз-
витш мышлешя оказалось примесью къ опыту. Такимъ образомъ, какъ
задачей философе,—въ противоположность спещальнымъ изследовашямъ,
изыскивающимъ новый опытный матер1алъ, — было очищеше последняго,
такъ и собственнымъ методомъ философш,—въ противоположность мето-
дамъ наблюдешя спещальныхъ наукъ и по ихъ выключены,—оказывается
все же методъ исключешя.

— 28 —
§ 74. Обращаемъ здесь внимание на знаменательное совпадёте:
методъ исключешя есть тотъ самый методъ, который мы применили на
практик* къ определенно задачи, матер1ала и средствъ философш. Bet
эти опредЬлейя были найдены посредствомъ исключешя; даже вопросъ о
философскомъ метод* тольео-что р*шенъ съ помощью исключения вс*хъ
остальныхъ методовъ. Итакъ, наше р4шеше въ пользу метода исключенш
есть раскрыт1е того, чтб уже подразумевалось въ нашемъ изложенш;
оно — далыгЬйшШ сознательный шагъ въ томъ направленш, которому,
подъ руководствомъ принципа наименьшей меры силъ, инстинктивно
следовало развийе не только нашихъ мыслей, но и всего научнаго
мышлешя.
V.
§ 75. Чтобы быть вполне добросовестными по отношение къ самимъ
себ£, мы не будемъ уклоняться отъ некоторыхъ дальнейшихъ соображешй.
Мы сказали, что очищеше опыта есть существенная задача философш,
что поэтому методъ исключения долженъ считаться собственнымъ методомъ
философш. Но противъ этого возможно следующее возражение.
Требоваше чистаго опыта въ философш означаетъ лишь то, что
содержаше поняия о ея объект* должно мыслить чисто, безъ примесей;
поэтому стремлеше очистить опытъ свойственно не только философш, но
всему научному мышление. То обстоятельство, что требоваше объ
очищенш опыта, какъ таковомъ, было впервые сознано философами—быть мо-
жетъ, въ силу ихъ историческихъ отношенШ къ психологш,—ничуть не
доказываете, чтобы очищеюе опыта было собственной задачей философш.
Не стремятся-ли и естественный науки очистить содержаше ихъ понятш,
воплощающихъ въ себе опытъ, пользуясь для этой цели сравнительной
миеолопей, психолопей и др., какъ вспомогательными науками? Если фи-
лософ1Я очищаетъ содержаше своего матер1ала, то она делаетъ это не
какъ философия, а какъ научное мышлеше и подобно всякому другому
научному мышлешю. Въ сущности, философия отличается отъ спецдальныхъ
наукъ не этимъ очищешемъ опыта, а единственно и только своимъ объ-
ектомъ—логической совокупностью даннаго въ опыте. Случайное различ!е
между естественно-научнымъ и философскимъ мышлешемъ, основанное на
понятш о вполне очищенномъ содержании опыта, было бы не только от-
носительнымъ, но и произвольнымъ; въ лучшемъ случае его можно было
бы оправдать исторически. Наравне съ философ1ей, методъ исключешя
принадлежишь и тёмъ изъ естсственныхъ наукъ, который представляютъ
философш свое содержаше очищеннымъ ").
§ 76. Возражеше справедливо; оно подчеркиваетъ различие между
философ1ей въ гЬсномъ и широкомъ смысле слова, причемъ философия въ
широкомъ смысле слова, действительно, имеетъ свои корни лишь въ исто-
рическомъ развитш. Допустимъ, что никогда не существовало мышлейя,
направленнаго на совокупность сущаго,—что философ1я, следовательно, еще
не народилась; даже при такомъ предположении принципъ наименьшей
меры силъ все же побудилъ бы спещальныя изеледованш, опирающаяся
другъ на друга, къ постепенному, но полному очищен^ ихъ опытныхъ

— 29 —
понятШ. Что же касается до философш въ собственномъ и т*сномъ смысл*
слова, какъ мышленш, направленнаго на понимание совокупности сущаго,
то придется согласиться, что методъ исключешя требуетъ, такъ сказать,
исключешя даже и этого самаго метода. Въ такомъ случа* философ1я—не
больше, какъ соединеше воедино общихъ понятШ, найденныхъи очищенныхъ
специальными изсл*довашями, и примкнете этого единаго понят1Я къ
совокупности сущаго; тогда методомъ философш будетъ не больше, не меньше,
какъ тотъ психологичесюй процессъ, въ которомъ состоитъ всякое
соединеше понятШ и понимаШе.
И если философ!я въ этомъ т*сномъ смысл* уже не есть наука
въ собственномъ значенш слова, то она все же остается научнымъ
мышлешемъ. Въ нашемъ изсл*дованш мы ведемъ о ней р*чь, именно
какъ о научномъ мышленш.
Б. Построеше философш.
I.
§ 77. Прежде, ч*мъ сделать посл*днШ шагь, который еще намъ
остается, оглянемся на пройденный путь.
Иринципъ наименьшей м*ры сплъ вызываетъ подведете единич-
ныхъ нредставлешй подъ обнця понятш, а чрезъ подведете подъ понятш
съ уже изв*стнымъ содержашемъ — и понимаше, поскольку конкретное
представлеше, хотя и было дано въ опыт*, но по своимъ опред*лешямъ
оставалось еще' неизв*стнымъ. Поэтому, понимаШе представляетъ сберегаю-
щШ силы типъ теоретическаго мышлешя о предмет*; совокупность же
предметовъ мыслится съ наибольшимъ сбережешемъ силъ въ томъ случа*,
если ее мыслить подъ единымъ общимъ поюгйемъ. Стремлеше мыслить
совокупность предметовъ съ. наибольшимъ сбережешемъ силъ, т. е. въ одномъ
все общемъ понятш,—это стремлеше и есть философия. Высшее поняие,
подъ которымъ надлежитъ мыслить единичныя вещи, должно содержать
общде признаки вс*хъ единичныхъ вещей. А обнце признаки действительно
даны только тогда, когда они даны въ опыт*, и притомъ въ чистомъ
опыт*. Наконецъ, всякШ отд*льный опытъ прюбръчгается наблюдешями и
умозаключениями спещальныхъ наукъ; по исключенш вс*хъ зам*ченныхъ
прим*сей, онъ становится чистымъ.
Сл*довательно, отъ содержанш того, чтб дано въ чистомъ опыт*,
зависитъ и построение философш.
§ 78. Но такъ какъ все, чтб дано, дано чрезъ BOcnpiHTie, то мы, по-
видимому, были вправ* зам*нить чистый опытъ просто чистымъ воспргяйемъ.
Однако, nQHHTie опыта шире, ч*мъ понят1е воспринял. Результатъ вос-
пршпя есть всегда лишь н*что отд*льно-воспринятое; показаше воспрШтш,
мыслимое какъ суждеше, даетъ предметъ лишь такимъ, какимъ онъ
представляется для нашей ограниченной способности къ воацштю и съ
нашей временной точки зр*шя, внутренней и вн*шней; потому возможно,
что содержаше опыта потребуетъ, съ одной стороны, дополненШ, съ
другой*—пров*рки. Зндчитъ, при оцбнк* единичнаго вогацнятш, необходимо
принимать въ разсчетъ показанш или высказывания (Aussagen) другихъ

— 30 —
воапмятШ, а въ иныхъ случаяхъ даже и выводы изъ нихъ, чтобы
устранить, такъ сказать, индиввдуадьныя проръхи и недочеты единич-
наго воспрДяпя. Научный опытъ и представляетъ систему скомбиниро-
ванныхъ сужденШ о воацшгпяхъ и правом*рныхъ выводовъ изъ нихъ,
созданную для правильной и всесторонней оценки единичнаго вомиляпя.
Такимъ образомъ, предпочтительнее говорить о чистомъ опыт*, ч*мъ о
чистомъ воиплятш, хотя и каждое воапляНе, которое сод*йствуетъ
построение опыта само-по-себ*, или какъ посылка, для правильна™ вывода,
должно стать чистымъ. Но, пополняясь чрезъ опытъ, BOcnpiarie не
становится «см*шаннымъ» въ томъ смысл*, въ какомъ мы говоримъ о см*-
шанномъ опыт*; ибо оно должно быть пополнено чистымъ опытомъ,
который, вводя содержаШе другихъ (единичныхъ) вомпнятШ, но не
примешивая формъ нашихъ чувствованШ или же «разсудка», представляетъ, въ
сущности, чистое содержаше воспр1ятШ.
§ 79. Если бы обратиться къ естествознание съ вопросомъ: шдъ
какимъ высшимъ поняпемъ стоитъ то, что оно признаетъ даннымъ въ
опыт* и выводахъ, почерпнутыхъ изъ опыта?—то отв*тъ быдъ бы,
приблизительно, такой: естествознаше опред*ляетъ все сущее, какъ матер1адь-
ные атомы, движимые силами и состояние въ необходимомъ взаимо-
д*йствш.
Такимъ образомъ, намъ предстояло бы разграничить въ матер!альной
сторон* этого отввта элементы чистаго опыта отъ прим*сей, а зат*мъ,
отбросивъ посл*дшя, воспользоваться вс*мъ, что пригодно—или т*мъ, чтЬ
можетъ быть пополнено,—въ нашихъ ц*ляхъ, т. е. для построешя
высшего поняпя. По нашей ссылк* на Канта можно, конечно, предугадать
результатъ этого изсл*дован1я,—по крайней м*р*, съ одной его стороны;
да онъ отчасти уже вошелъ въ воззр*шя прогрессивнаго естествознашя.
II а.
§ 80. Оставивъ пока въ сторон* атомъ, какъ таковой, мы обратимъ
сперва свое внимаше на то, что приводить его въ движете,—на силу.
Вопросъ, стало быть, въ томъ: дана ли въ чистомъ опыт* сила,—
не какъ количество движеШя, не какъ отношеше, а какъ нтьчто
движущее? Нътъ—отв*чаемъ мы: мы не воспринимать силы даже при са-
мыхъ точныхъ наблюдешяхъ за движущимися т*лами; и въ единственномъ
случа*, гд* мы получаемъ BoenpiHTie о сил*, а именно—въ нашемъ ощу-
щенш силы, мы воспринимаемъ ее, не какъ двигателя. Ощущеше силы
скор*е сопровождаетъ, а не вызываетъ движеШе нашихъ членовъ. Да
даже если бы первое предшествовало, а второе наступало всл*дъ за нимъ,
то и тогда никакой опытъ не показалъ бы намъ той точки, гд* ощущеше
силы (т. е. сила, какъ опредъленно-квадифицируемое ощущеше) возд*й-
ствуетъ на движете мускуловъ. Мы не им*емъ ни мад*йшаго представ-
лешя о подобномъ процесс*—просто потому, что мы не им*емъ о немъ
никакого опыта. Ощущеше силы и мускульное движете—вещи совершенно
разнородный; поэтому умозаключеше отъ ощущешя къ
движешю,—умозаключение, которымъ мы вправ* были бы зам*нить отсутствующШ опытъ,
зд*сь не можетъ им*ть м*ста.

— 31 —
§ 81. О необосодимосты движешя мы узнаемъ изъ опыта такъ же мало,
какъ и о движущей сил*. Вместе съ силой отпадаетъ н необходимость: такъ
какъ сила есть принуждающее, а необходимость—принуждеше. Одно слЪдуетъ
за другимъ—вотъ все, что мы знаемъ изъ опыта; по произволу ли следуетъ,
или по принужденно—опытъ ничего не говорить объ этомъ.
§ 82. Представлеше причинности, для котораго сила и
необходимость, или принуждеше, требуются въ качеств* необходимыхъсоставныхъ
частей, отпадаетъ вместе съ ними. Такъ какъ для опредЪлешя события какъ
«каузальнаго» должна быть на лицо принудительность, то очевидно, что
причинность мы лишь сами мысленно привносимъ въ цепь событШ почти
такъ же, какъ фетишизмъ создаетъ одушевленный предметъ, лишь мысленно
привнося человеческую душу. Чтобы понять мнимое вл1яше своего фетиша,
дикарь одухотворяетъ соотв'ЬтствующШ предметъ. Точно такъ же, выдумавъ
движущую силу, мы, пожалуй, до некоторой степени поймемъ
принудительность слЪдсгая,—но это наивное, антропопатическое понимаше будетъ
отличаться отъ понимашя дикаря лишь по степени, а не по существу. Оно
основывается на известной намъ изъ привычки возможности приневолить,
связанной съ чувствомъ силы.
§ 83. Но необходимость можетъ мметьи иной смыслъ, а именно: если
наступаетъ А, то за нимъ во всякомъ случат, последуетъ Б; значитъ,
необходимость, въ точномъ смысл* слова, означаеть известную степень
вероятности (именно, достоверность), съ какою можно ожидать или ожидаешь
наступлешя последующего собыпя. Эта вероятность основывается на опыте,
поскольку онъ представляетъ систему скомбированныхъ сужденШ, почер-
пнутыхъ изъ BocnpiflTifl; ибо, съ одной стороны, въ опыте Б всегда следуетъ
за А, а съ другой—за А никогда не слъдуеть не-Б. Кроме того, эта
вероятность растетъ въ силу того, что ряды событШ, однородныхъ съ АБ,
увеличивают нашу уверенность относительно последняго. Впрочемъ, вопросъ
о необходимости, какъ достоверности, для нашихъ целей не важенъ.
§ 84. Во прежде, чемъ идти дальше, пожалуй, не лишнее будетъ
предотвратить недоразумеше, которое можетъ возникнуть насчетъ выше-
приведеннаго исключен1я «силы» и «причинности». И та и другая были
устранены, какъ содержался въ себе антропопатичесшя апперцепцш, но не
какъ выражения для определенныхъ эмпирическихъ отношенШ между двумя
или несколькими телами *
§ 85. Следовательно, причинность не утратить того смысла, что
всякое собьте стоить въ отношеши последств1я съ некоторымъ предше-
ствующимъ; она, значитъ, выражаетъ непрерывность всего совер-
шающагося и, какъ таковая, не утрачиваетъ своего Права на существо-
вате.
§ 86. Принципъ наименьшей суммы силъ выражаетъ здесь особое
отношеше между собьтемъ, которое мыслится какъ цель, и некоторымъ
другимъ, которое мыслится какъ средство; поэтому его можно было бы назвать
«принципомъ наименьшей траты средствъ», какъ это и сделадъ уже
Цёльнеръ. ").
§ 87. Наконецъ, «сила» и «причинность» будутъ неизбежны до
поры до времени, какъ сокращенные способы выражешя.

— 32 —
II б.
§ 88. Намъ пришлось согласиться, что движете не возникаетъ изъ
ощущешя силы, а силу мы знаемъ изъ опыта только какъ ощущеше. Теперь
же мы вынуждены обратить наше преддожеше и сказать: ощущеше силы
также не возникаетъ изъ движешя. А въ такомъ обращенномъ вид* это
положеше допускаетъ весьма цънное обобщеше, а именно: что ощущеше
вообще—съ какимъ бы то ни было содержашемъ—не возникаетъ изъ
движешя. По важности этого обобщешя проблема заслуживаетъ бодъе обстоя-
тельнаго обсуждешя.
§ 89. Положеше, будто движеше вызываетъ ощущеше,—подобно
мнимому возникновенш мускульнаго движешя изъ ощущешя,—опирается лишь
на кажущШся опытъ. Опытъ этогь, касающШся воспр1ят1я, какъ акта, со-,
стоить въ томъ, что въ извъстнаго рода субстанцш (мозг,у) чрезъ передачу
движешя (чрезъ «возбуждеше»)и при содЬйствш другихъ матер1альныхъ усло-
вШ (напр.,—крови) возникаетъ ощущеше. Не говоримъ уже о томъ, что
это возникновеше ощущешя само по себт. никогда не было предметонъ
опыта. Да и для установлешя полной реальности подобнаго опыта пришлось,
бысначала дать эмпирическое доказательство того, что ощущешя, будто бы
вызваннаго въ субстанцш передачей движешя, не было въ ней раньше въ
какой бы то ни было форм*,—такъ чтобы появлеюя ощущешя нельзя было
объяснить ничЬмъ, кромъ его сотворетя изъ сообщеннаго движешя. Только
въ томъ случат,, если будетъ доказано, что ощущешя вовсе не было,
хотя бы минимальнаго, тамъ, гдт, оно теперь есть,—только тогда будетъ
установленъ фактъ, который, представляя собою актъ творчества, противо-
рЪчилъ бы всему остальному опыту, измънилъ бы самую суть естественно-
научнаго м1ровоззръшя. Но опытъ не даегь, да и не можетъ дать подобнаго
доказательства; скорЪе можно сказать, что абсолютное отсутств1е ощущенШ
у субстанцш, которая позднее стала ощущать—это лишь гипотеза, да при-
томъ такая, что путаетъ и затемняегь наши взгляды, вместо того, чтобы
упростить и прояснить ихъ.
§ 90. Итакъ, опытъ, будто изъ сообщеннаго движешя возникло
ощущеше у субстанцш, которая вслЪдъ за ттлгь стала ощущать,—при ближая-
шемъ разсмотрЪнш оказывается мнимымъ. Но въ остальномъ содержанш
опыта невидимому есть еще не мало данныхъ, чтобы установить, что по
крайней Mipt, хотя и существующее, но скрытое или минимальное или
шшмъ образомъ ускользавшее отъ сознаюя ощущеше освобождается
или доходитъ до сознашя при посредствт. вновь сообщеннаго движещя.
Однако и этотъ остатокъ содержашя опыта есть лишь мнимый. Если бы
съ помощью идеадьнаго наблюдешя намъ удалось проследить движеше,
исходящее отъ субстанцш А и распространяющееся въ промежуточныхъ
средахъ, пока оно не достигнетъ одаренной ощущеюемъ субстанщи Б,—
то въ лучшемъ случая мы открыли бы, что—одновременно съ сообщешемъ
этого движеМя субстанцш Б—ощущеше въ ней растегь или развивается,
но отнюдь не заметили бы, что это происходитъ вслпдсттв передачи
движешя. Недоступное для какого бы то ни было опыта, последнее соотно-
шеше не можетъ служить основаШемъ для скороспълыхъ умозаключенШ,

— 33 —
ибо нЬтъ выводовъ—по крайней мере, догически-безупречныхъ выводовъ,—
которые позволяли бы съ нинъ шагнуть въ область, совершенно
неоднородную съ той, къ которой относились посылки.
§ 91. Такъкакъ, согласно вышеприведенным! доводамъ, ни опытъ, ни
правильно сделанные выводы изъ него не даютъ права считать ощущеше
результатомъ движешя, то остается признать ощущеше свойствомъ
соответствующей субстанцш и потому допустить существоваше ощущающихъ
субстанцШ. При этомъ для насъ особенно ценно то обстоятельство, что
мы знаемъ самихъ себя, какъ ощущанлщя субстанцш; да и въ нашемъ внут-
реннемъ опыте ощущеше дано, во всякомъ случат., достовернее, чЬмъ
субстанциальность. ПослЪднШ моменгь еще привлечетъ къ себе наше особое
внимаше.
§ 92. Если мы обратимся теперь къ акту воспршгоя, который,
благодаря предшествующимъ замечашямъ, предстаетъ предъ нами въ новомъ свете,
то мы не увидимъ уже, чтобы движете порождало тугь ощущеше; мы увидимъ
только, что движете распространяется отъ одной субстанцш къ другой вплоть
до субстанцш ощущающей, последняя же вместе со своимъ движешемъ измЬ-
няетъ и состояше ощущешя. Если же связь между субъектомъ и объектомъ
опыта понимать какъ «причинную» связь, то причинность следуетъ отнести
лишь къ комбинацш движешя, сообщеннаго ощущающей субстанцш и
временно усвоеннаго ею, но не искать ея въ метаморфоз* движешя въ
ощущеше, который ускользаете отъ всякаго опыта и умозаключешя.
III а.
§ 93. Самымъ важнымъ результатомъ предшествующихъ разсужденШ
мы считаемъ. еуществовате одаренныхъ ощущетемъ субстанцш. Разъ мы
встрт.чаемъ въ природ* ощущеше,—мы встречаемся, значитъ, съ субстан-
щей, одаренной ощущетемъ. Но если ощущеше есть предикатъ, присущш
известному числу субстанцШ, то, во имя мышленш совокупности сущаго съ
наименьшей тратой силъ, желательно было бы—прибЬгнувъ здесь, какъ и
во всехъ подобныхъ случаяхъ, къ обобщенш— признать ощущеше неиз-
мЪннымъ свойствомъ всякой вообще субстанцш. Этому благацшггствуетъ то
упомянутое обстоятельство, что субстанцш, который, по нашему мненио,
уже намъ по истине известны, а именно мы сами, одарены ощушешемъ, тогда
какъ насчегь остальныхъ субстанцШ опытъ вовсе не говорить намъ, чтобы
оне не были одарены ощущешемъ; утверждению же, будто мы знаемъ изъ
опыта, что у некоторыхъ субстанцШ тьтъ ощущенш, можно
противопоставить другое: мы просто не знаемъ, ощущаютъ ли оне. И
преимущество всегда на стороне техъ, кто считаетъ субстанцш ощущающими,
потому что за нихъ—единственный возможный здесь опытъ: свидетельство
самосознанш.
§ 94. Для меня несомненно, что въ ходе своего развиПя
естественнонаучное Miponofflraame должно будетъ решительно признать
субстанцш ощущающими, или, на его языке, «атомы — сознающими».
Действительно, ощущеше нельзя вывести изъ движешя, и это мало
помаду станетъ столь же очевиднымъ, какъ то, что такое положешё вещей
само собою установилось съ того момента, когда субстанщя была—во-

— U —
преки всякому, возможному въ этомъ направлеши, опыту — признана
не-ощущающей Jl).
§ 95. Но естественнонаучное MipoB033pfcHie, согласно принципу
наименьшей меры силъ, подъ которымъ идетъ все его развита, должно
будетъ сделать еще одинъ шагь дальше, какимъ бы непривычнымъ—и
потому труднымъ—онъ ни показался его современнымъ представителямъ.
Правда, м1ровоззр*в1е, усматривающее въ Mipe одни только движущееся и
чувствуюшДе атомы или же—субстанцш, внЪнпия отношешя которыхъ
определяются какъ движеше, а внутреншя—какъ ощущеше,—такое Mipo-
B033p*Hie представляетъ для мышлешя уже значительное облегчеше.
Однако растущее сознаше того, что и въ этомъ м1ровоззренш еще
содержится элементъ, не почерпнутый изъ опыта, иными словами,
потребность въ чистомъ опыте заставить подвергнуть пересмотру и это Mipo-
воззр'Ьше, чтобы отбросить—последнШ внъчшытный элементъ.
Мы уже не разъ указывали на этотъ элементъ, подлежашдй исключешю.
Такъ, въ конце предыдущаго отдела было замечено, что относительно ощу-
щаюшихъ субстанцШ ощущеше известно намъ изъ опыта достовернее, ч*мъ
субстанщя; ранее, въ § 55, было решительнее указано, что
субстанциальность есть опредЪленю, которое вовсе не дано въ матер1алЪ, действительно
почерпнутомъ изъ опыта, а привносится въ него лишь мышлешемъ по-
знающаго. Такимъ образомъ, субстанцш и есть тотъ элементъ, исклю-
чеше котораго не можетъ затянуться на долго въ развитш
общечеловеческой мысли.
§ 96. Нетъ ни малейшаго сомнешя въ томъ; что субстанция имеется
только въ неконтролированномъ опыте, и кажущимся образомъ, но ни-
какъ не въ проверенномъ опыте и не действительно. А все же и въ
наши дни—да кто знаетъ, до какихъ горъ?—можно еще сомневаться,
не представляетъ ли исключеше субстанщи задачу, неразрешимую по
психологическимъ основашямъ. Пожалуй, съ исключейемъ движущей силы,
а вместе съ нею причинности, дело обстояло проще; тамъ вмешательство
субъективныхъ чувствовали! было слишкомъ очевиднымъ, а
посягательство на сущность Mipa, обусловливаемое исключешемъ,—не настолько серь-
езнымъ, чтобы не совершить его безъ сожал'Ьшй и раздумья. Здесь же
речь идетъ объ антропоиорфизме, пе столь очевидномъ, о способе пред-
ставлешя, который даетъ самое глубокое опредвлеше Mipa и связанъ,
повидимому, самымъ теснымъ образомъ со всЬмъ нашимъ опытомъ и Mipo-
понимашемъ. Это соображеше заставляегь насъ, прежде чемъ приступить
къ этому важнейшему исключешю, еще разъ точнее уяснить, что
собственно означаетъ, «субстанцДя>, чтобы, судя по этому, решить, въ ка-
еомъ смысле она вероятно подлежитъ немедленному исключешю, въ ка-
комъ—можетъ быть удержана.
III б.
§ 97. Для этой цъми мы должны прежде всего разсмотреть, въ ка-
комъ отношении развипе мышлешя стоитъ къ развитш языка.
Первоначальныя воонияия, обозначаемыя речью, содержать предметъ
лишь въ качестве сложнаго единства, хотя состоящаго изъ разнородныхъ

— 35 —
груплъ ощущенШ, но такихъ, что различ!я еще недостаточно выяснены про-
цессомъ сознательнаго различешя. Благодаря способности
различения,—которая, впрочемъ, и сама-то развивается подъ сильнымъ вл^яшемъ
языка,—первоначальное сложное единство восприпимаемаго предмета исчезаетъ, чтобы
уступить место новому единству высшаго порядка: отдельный свойства
(качества, въ гвсномъ смысл*, и движешя) подмечаются съ помощью
процесса различешя, относительно изолируются посредствомъ звукового обозна-
чешя и, согласно законамъ ассощацш, снова подводятся подъ
первоначальное единство, которое позже отмечается речью: теперь свойства
прилагаются къ нему, какъ предикаты къ ихъ субъекту.
§ 98. Такимъ образомъ, первоначально-обозначенный предметъ., не-
расчлененный въ своемъ содержанш, противопоставляется теперь, какъ
вещь, отличнымъ отъ него и различаемымъ съ нимъ его свойствами.
Это последнее отношеше тотчасъ же снова апперципируется
развивающимся (точно также подъ вл1яшемъ языка) самосознашемъ, т. е. предметъ
подлежащее (субъектъ) подводится подъ форму человеческой деятельности
и обладашя: «вещь» оказывается действующей и претерпевающей воз-
дъйств1е, движущей и обладающей—она совершаетъ свои движешя,
обладаете своими свойствами; въ силу этого въ апперцепцш приписывается
и вещи причинно-активная природа.
§ 99. Итак;, процессъ различешя, съ одной стороны, выделяетъ
изъ первоначальнаго цельнаго комплекса, какимъ былъ воспринимаемый
предметъ, рядъ различныхъ ощущенш, и затемъ снова прилагаетъ ихъ къ
предмету, какъ его свойства; съ другой же стороны, въ силу того же
процесса, различный ощущешя, на которыя какъ-бы послойно распадается
все воапляпе предмета, обособляются и разъединяются, чтобы тотчасъ же
снова объединиться въ качестве частей первоначальной вещи,
принимаемой теперь за цгьлое.
§ 100. Благодаря всемъ этимъ процессамъ, происходящимъ
совместно и во взаимной связи, впечатаете о предмете становится воспр1я-
Т1емъ въ тесномъ, обычномъ смысле слова (воспр1ят1е—не какъ актъ,
а какъ его результатъ): это—единое, отчетливо сознаваемое,
упорядоченное представлеше, соотносмтельно—созерцаше, где разныя ощущешя, изъ
которыхъ оно сложилось, содержатся какъ различный свойства
определенной и обособленной внешней вещи, состоящей изъ частей, реальной и
активной. И все элементы такого востМятш были действительно
восприняты: иные были привнесены мышлетемъ, чтЬ мы и отметили, устано-
вивъ различ1е между чистымъ и смешаннымъ воспр1ят1емъ; то же явству-
етъ и изъ только-что приведенныхъ замечанШ "").
§ 101. Такимъ путемъ, языкъ, посредствомъ неизмътшых-ъ обозна-
чающихъ словъ, даетъ возможность закрепить (и внутренне расчленить)
единство, вначале сложное и неразличимое, и темь противопоставить
единый предметъ, какъ вещь и подлежащее, содержанш ощущенШ, какъ его
свойствамъ и предикатамъ. Но въ этомъ новомъ отношенш свойства пред->
ставляются зависящими отъ вещи (которая признается активньшъ чле-
номъ. въ этомъ противопоставленш), тогда какъ сама ве^ць, ставшая на
первый планъ въ силу своего происхождешя и значешя, прюбретаетъ все
большую и бблыпую самостоятельность по отношенш къ своимъ свой-

— 36 -
ствамъ; ибо то или другое свойство въ некоторой части своего объема
можетъ измениться и даже исчезнуть безъ всякаго ущерба для самаго
существоваМя соответствующей вещи. Вместе съ темъ, делаясь, съ одной
стороны, все более независимой отъ присутств1я техъ или иныхъ свойствъ,
а съ другой—все легче совмещая въ себе въ одно и то же время
неодинаковым свойства и смену ихъ во времени, вещь становится чемъ-то
истинно и собственно сущимъ,—чемъ-то, что составляетъ независимую
точку опоры для изменчивыхъ свойствъ и устойчивый пунвтъ среди ихъ
смены.
§ 102. Отсюда—только одинъ шагъ до субстанцш: контрастъ между
вещью,—гкавъ чемъ-то устойчивымъ, какъ сущностью,—и свойствами,—
вакъ чемъ-то изменчивымъ и придаточнымъ, все глубже запечатлевается въ
научномъ сознанш; въ конце-концовъ, отвлекаясь отъ всехъ особенностей
разнообразныхъ. вещей и свойствъ, возводятъ относительную
устойчивость вещи въ абсолютную,—и м!ръ распадается на два класса суще-
ствованШ: на субстанцш, действительный, неуничтожаемый, для себя-
сушдя, и на акциденцш, или модусы, изменчивые и лишь придаточные къ
субстанщямъ *').
§ 103. Чтб же такое, въ действительности, субстанцш? Прежде,
чемъ дать окончательный ответь на этотъ вопросъ, мы выделимъ еще
одинъ моментъ въ исторш развияя этого представлешя. Чтобы я могъ
воспринять, что нечто изменилось, это нечто должно остаться настолько
неизменившимся,, чтобы я могъ снова признать его за то, чемъ оно было
лрежде; иначе, вследъ за полнымъ объективнымъ изменешемъ, я увидЬлъ
бы предъ собою совершенно новый объектъ, и мне совсемъ не пришло бы
на умъ, что я имелъ дело съ измпменгемъ. Следовательно, для восгпля-
йя изменешя необходимо соотношеше изменившагося съ неизменнымъ,—
какъ для Bocnpiflfifl движешя, представляющаго собою тоже изменеше,
необходимо соотношеше съ чемъ-либо неподвижнымъ.
§ 104. Давши возможность противопоставить вещь ея свойствамъ,
развиНе языка сделало впервые возможнымъ и сознаше объ изменчивости
свойствъ, ибо ихъ изменеше теперь можно было отнести къ неизменяющейся
вещи. Такимъ образомъ, въ представлеши о вещи былъ найденъ
неподвижный пунктъ, на который могло опереться въ своемъ развитш вос-
npiflTie изменены,—и сознаше о косности этого пункта росло въ той же
мере, какъ сознаше объ изменчивости свойствъ.
§ 105. Само собой понятно, что после всехъ метаморфозъ, камя
претсрпЪгь предметъ чувственнаго восщЯяйя, первоначально обозначав-
шШся словомъ, отъ- него осталось, въ конце-концовъ, лишь его старое,
неизменное назваше, косное слово;- это пазваше, Сделавшее возможнымъ пред-
ставлеше объ (относительной) устойчивости вещи, которая, не будучи сама по
себе воспринятой, объединяетъ въ качестве своихъ свойствъ все чувственно-
воспринятое, — это-то назваше и дало возможность дойти до высшей
абстракщи въ этомъ направление до представлешя о субстанцш. Ибо дат
копляющШся опытъ объ измененш побуждаетъ человеческШ умъ, жажду-
щШ безусловна™ 24), мысленно продолжать изменеше до безконечности,
а при этомъ, соответственно абсолютному измененш, мыслить и косность
лежащаго въ основе неизменнаго также—абсолютно-устойчивой.

— 37 —
Поэтому субстанщя есть не что иное, кавъ аосолютно-неподвижный
идеальный пунктъ, къ которому относятъ изм*нен1я и который долженъ
быть на лицо для мышлетя объ абсолютныхъ измънешяхъ ").
§ 106. Итакъ, субстанщя есть психологически-необходимая
вспомогательная функщя, без* которой такъ же невозможно пршбрести представ-
лен1е объ абсолютной изменчивости, какъ безъ вещи—представлете объ
относительной изменчивости. Въ «механизм*» психической жизни пред-
ставлеше о субстанцш должно было получить значеше чего-то существую-
щаго независимо огь мыслящаго субъекта, подобно «пошгпямъ» въ эпоху
средневекового реализма, которыя тоже были идеальной функщей,
развившейся на основе неизмЬннаго слова. И подобно тому, какъ теперь
понятая перестали считать за объективно-реальныя существования, такъ и суб-
станщю слЬдуегь решительно исключить изъ сферы реальво-сущаго. Здесь
дЬло можетъ идти лишь объ исключенш изъ области того, чтб считается
объективно-существующимъ, но отнюдь не объ исключенш изъ сферы
нашего мышлешя: последнее не перестанетъ нуждаться въ представлеюи
чего-либо неподвижнаго для пониманш изменешя; оно развивается подъ
кияшенъ языка к волей-неволей движется въ формахъ, которыя тотъ для
него создалъ 8в).
III в.
§ 107. Итакъ, по высказаннымъ соображеюямъ, все попытки
правомерно вывести изъ происхождения поняпя о субстанцш ея объективное
значеше—безнадежны и не ведугь ни къ чему. Вельзя-ли, однако,
оставить за ней объективное значеше въ другихъ цтляхъ—въ цтляхъ
пониманья, какое мысль о ней, какъ о реальной, гарантируегь мышленш о
Mipf>? Разсмотримъ, поэтому, каково же это понимаше.
Между субстанщей и ея акциденщями существуетъ двойная
противоположность: субстанШя есть неизменное въ измеичивомъ—и основное для
придаточнаго. Какъ неизменное, она даетъ скорЬе вспомогательное
психологическое средство представить измт.нешя, чЬмъ возможность понимать
ихъ; поэтому моментъ, обусловливающШ понимаше, мы должны искать
въ другой ея сторон*—въ субстанцш, какъ чемъ-то основномъ.
§ 108. Представлен* о такомъ «основномъ» есть продуктъ позднейшаго
развийя, которое—сообразно съ развийемъ всего научнаго мышлетя—
стремится ослабить апперцепцию, бывшую вначале вполне
антропоморфической. А последняя, какъ мы уже упоминали, заключалась въ томъ, что
развивающееся самосознаше присваивало логическому подлежащему
(субъекту) все ббльшую самостоятельность и отнесло его, какъ нечто реальное,
во внешнШ м1ръ; для развивающагося самосознашя подлежащее
представляется вначале одареннымъ той же активной энерпей, какъ и «я»,
развившееся благодаря языку; энерйя перваго понимается изъ отношешя
деятельнаго «я» къ его дЬйсттаямъ, причемъ это отношеше играетъ роль
известнаго. Вотъ еще одинъ пунктъ, где представлешя причинности и
субстанцш сливаются.
§ 109. Это некритическое понимаше, обусловленное наивной аппер-
нешией, удержалось до нашихъ дней, какъ психичесшй пережитокъ,

— 38 —
пройдя всё степени ослаблешя: активное логическое подлежащее
опустилось до роли носителя и даже — чтб еще отвлеченнее — неопределенной
«сути»; остается еще созданная и сохраненная языкомъ привычка
объяснять идупця извне вл1яшя, какъ результата чего-то, лежащаго внутри или
позади воспринимаемаго; утверждеше, будто мы не могли бы понимать встЬ-
насъ-сущее безъ этой скрытой субстанцш, доказываетъ лишь, какъ глубоко
эта привычка вкоренилась въ мышление, и какъ легко еще и теперь
считать привычное постигнутымъ.
§ 110. Но какъ ни важно такое понимаше по привычки даже
для современная) мышлешя, какъ его драгоценное облегчеше, однако,
прогрессивное развипе мышлетя должно будетъ—сообразуясь съ принци-
помъ наименьшей суммы силъ—постепенно исключить это облегчеше, и
это—тъмъ вероятнее, что въ конечномъ счет* представлеше субстанцш
влечетъ за собою ташя затруднен!я, который почти перевЪшиваютъ цън-
несть его, какъ представлетя привычнаго. Чтобы выяснить это, мы бро-
симъ еще взглядъ на более позднШ и самый важный моментъ въ развит»!
отношенШ между вещью и ея свойствами.
§ 111. Въ исторш развипя мышлетя долженъ былъ наступить
моментъ, когда то, чтб называли свойствами вещи, оказалось просто
ощущениями воспринимающаго субъекта; тогда свойства перестали
принадлежать самой вещи; теряя свою придаточность къ вещи, они вступали въ
болъе идеалистическое отношеше съ ощущающимъ субъектомъ. Въ силу
этого должно было установиться различ1е между вещью, какой она была
для ощущающаго субъекта, и вещью, какой она была бы въ себе.
• § 112. Между тъмъ открьте «вещи въ себв» дало поводъ къ даль-
нъйшимъ открьтямъ. Различеше вещи въ себъ отъ вещи, какова она для
насъ, остановилось на старинной некритической апперцепцш,
приписывавшей вещи энергда, въ силу которой она же воздъйствуетъ на другой
субъектъ. Но тотъ же утонченный анализъ, который повелъ къ открытда
вещи въ себв, заставилъ признать, что энерпя вещи была та-
кимъ же измышленнымъ элементомъ апперцепцш, какимъ оказалась
субстанщя.
§ 113. На этомъ и остановилось развипе сознашя о субстанцш;
не скоро было замечено, что при такомъ положенш делъ субстанщя и ея
энерпя ведутъ двойное существоваше: во-первыхъ, реальное — какъ
вещь въ себе и ея воздействш, во-вторыхъ, «лишь субъективное»—какъ
субстанщя и причинность. А когда человеческое сознание заметило это
двойственное существовать и, вместе съ тбмъ, кроющееся въ немъ про-
тивор*ч1е, то невозможность разрешить последнее съ прежней точки зре-
шя должна была породить дальнейшую мысль, будто это противорефе
неразрешимо и коренится въ природе человеческаго мышлешя.
§ 114. Последняя половина этой мысли совершенно справедлива,
поскольку мышлеюе человека есть нышлеше посредствомъ речи; тЬмъ не ненее
оно, это против'ореч1е, не неразрешимо, ибо наше нышлеше не безусловно
подчинено речи. Тотъ же самый пр!емъ, который освободишь насъ отъ оковъ
языка, могъ бы дать возножность решить указанное противореч1е; этотъ
npieHb—признаше того, что представлеше о субстанцш имЪегь свои корни
въ развитш языка, а не въ сфере внЪ-насъ-сущаго.

— 39 —
Философъеще ипонын* трудится надъ задачей Данаидъ, стараясь
«познать» вещьвъсеб* въ ея объективной истин* или прикидывая къ ея
познаваемости и непознаваемости м*рку нашихъ «познавательныхъ
способностей». И такая громадная масса умственныхъ силъ и труда, достойнаго
лучшей ц*ли, тратится на метафизическое опредЬлете какого-то гнпоста-
зированнаго вспомогательнаго представлешя, на задачу поистин* безсодержа-
тельную, на поиски ар!адниной нити для выхода изъ воображаемаго
лабиринта, который, въ конц* концовъ, существуешь лишь въ мн*нш ищущаго ").
IV.
^ 115. Такъ какъ предыдупЦя объяснения разсвяли всятя сомнШя
насчетъ того, можемъ ли мы исключить изъ нашего м1ропопимашя пред-
ставлеше о субстанши; такъ какъ было достаточно выяснено, что въ ход*
нормальнаго развиля мышлешя мы должны будемъ исключить её,—то
поел* всего этого мы будемъ здЬсь считать ее исключенной.
§ 116. Мы признали сущее за субстанщю, одаренную ощущетемъ; разъ
субстанщя устранена, остается ощущейе: поэтому сущее должно мыслить
какъ ощущете, въ основ* котораго н*тъ бол*е ничего неощущающаго.
§117. Теперь намъ остается стадо-быть только опред*лить отношеше
движения къ ощущенио; при этомъ подъ движешемъ надо понимать, разу-
м*ется, не просто перем*ну м*ста, а то колебательное движете, которое
сстествознаше приписываетъ своимъ атомамъ даже въ томъ случа*, когда
они вовсе не находятся въ какомъ-либо поступательномъ движенш.
Если необходимо допустить, что такое движете существуешь и
свойственно сущему, то имъ нельзя пренебречь, если мыслимъ сущее какъ
нибудь иначе—не какъ ощущете. Но все же мы настаиваемъ, что въ движенш
нътъ новаго содержания сущаго, такъ какъ для опредЬлешя содержайя
сущаго мы располагаемъ только ощущешями. Однако, движейе не им*етъ
своимъ содержашемъ никакого ощущетя; хотя у насъ и есть ощущешя
движешя, но это—лишь чувства, сопровождающая наши движешя,
совершенно отъ нихъ отличныя; ихъ отнюдь нельзя см*шивать съ движешями.
§ 118. Точно также мы воспринимаем движете не какъ н*что
изолированное, но лишь какъ н*что присущее какому либо сущему,
«которое движется»—сказали бы мы, но такъ какъ это выражете опять
таки напоминаешь о какомъ-то гипостазированш, а изв*стное движейе
должно быть свойственно упомянутому сущему, то мы лучше скажемъ:—
«которое само и есть это движете».
§ 119. А такъ какъ по своему содержание сущее не можетъ быть
движен1емъ, то ц*лесообразн*е всего опред*лить движете лишь какъ
форму бьтя, въ противоположность ощущенио, которымъ исчерпывается
содержаше всякаго бьпм.
§ 120. При такомъ истолкованш, которое воздаетъ должное
опыту о гЬсной координащи ощущетя съ движейемъ, мы уже не им*емъ
права пытаться вывести первое изъ второго 28).
§ 121. Наше истолковаше составляетъ, въ частности, важное до-
полнеще къ существующимъ представлен!ямъ объ акт* воапняпя, такъ
какъ съ изм*нетемъ въ движенш всегда сопряжено изм*нете въ ощуще-

— 40 —
нш. Теперь, когда представлеше о субстанцш можно считать исключен-
нынъ, мы должны видеть въ акт* вомпшгпя не только распространейе
движешя,1 но и продолжете ощущетя.
§ 122. Было бы слишкомъ поспешно заключить отсюда, что
субъективное ощущеше одинаково съ объективнымъ, ибо самая координация
движешя съ ощущеюемъ какъ разъ требовала бы вместе съ изменетемъ
въ движёнш, каковое соврененная наука видитъ въ акт* воиллятая, и
изменения въ ощущейи. ,
§ 123. Но, съ другой стороны, не рано-ли утверждать, что намъ
поэтому никогда не удастся научно истолковать нормальный, данный, ска-
жемъ при простМшихъ ушшяхъ, актъ BocnpiHTifl такимъ способомъ,
который позволилъ бы отожествить въ этомъ акте начальныя движешя
съ конечными?
Y.
124. Наше изслФдовайе подошло къ концу. Нашей задачей было—
«вычислить», если можно такъ выразиться, исходя изъ наиболее общаго поня-
ия о сущемъ: какую форму приняла бы философ1я, развиваясь подъ вл1я-
шемъ чисто-теоретическихъ интересовъ и сообразно принципу наименьшей
меры силъ?
Изследоваше наше повело къ тому результату, что все сущее должно
быть мыслимо по своему содержашю какъ ощущеше, а по своей форм*—
какъ движете.
Это—высшее поюте, подъ которое можно подвести все сущее, но
которое само не можетъ быть подведено подъ более общее матер1альное
поняпе; изъ него уже не можетъ развиться, согласно принципу
наименьшей меры силъ, дальнейшей проблемы, кроме разв* смелой попытки
пополнить логическое единство всвхъ ощущешй ихъ изначальнымъ мета-
физическимъ единствонъ.
§ 125. Однако, осуществить указанную попытку пом^шалъ бы, прежде
всего, противоположный взглядъ на сущее, отчасти, впрочемъ,
совпадающей съ нашимъ. Предлагаютъ мыслить сущее посредствомъ различныхъ
ощущешй въ томъ самомъ вид*, какъ мы находимъ ихъ въ насъ самихъ;
следовательно, согласно этому взгляду, сущее состоитъ изъ ачементарныхъ
ощущешй, искони различныхъ и по существу неизмт>нныхъ. Какимъ бы
обоснованнымъ ни представлялся такой взглядъ современному мышлешю,
но нужно быть весьма осторожнымъ, приписывая ему ббльшее значеше.
Да будетъ намъ позволено мотивировать свое предубеждеше противъ него
решительнымъ доводомъ, который заставить насъ отчасти вернуться
назадъ.
§ 126. Имея целью пониман1е явленШ природы, естественно-научное
мышлеюе,—разъ только пробелы въ воспр1ятш предоставили познающему
некоторую свободу приспособляться къ его собственнымъ потребностямъ,—
развиваетъ дальнейгшя представлеюя о сущемъ, руководясь потребностями
понпмашя. Но въ процессъ понимашя, какъ мы указывали раньше,
входить подведеюе того, что надлежитъ понять, подъ общее поюгпе, которое
содержитъ въ себе известное, — моментъ, необходимый для понимашя.

— 41 —
Поэтому, во вст>хъ гбхъ случаяхъ, где дело вдеть о сложномъ
изменении, изслЪдователь постарается облегчить понимаше объекта изслъдоватя,
разлагая его на части, т. е. сложное измЪнейе—на рядъ или группу про-
стыхъ процессовъ, которые или считаются уже известными, или же мо-
гутъ быть безъ затруднеюя подведены шдъ поняие столь же простыхъ
и притомъ изв*стныхъ процессовъ. Такъ, механизмъ часовъ мы выясняемъ
себе, разъединяя одно отъ другого сцтлыенныя колеса, упругую пружину
и обнаруживая способъ ихъ совместнаго действ1я; такъ, рефлекторное
движете считаемъ пбнятымъ, разложивъ весь процессъ на его отдельные
моменты: на приходящее возбуждеше, распространеше его сначала по
чувствительнымъ, а затемъ—черезъ центральный органъ—по двигатель-
нымъ нервамъ, и, наконецъ, на завершеше процесса сокращешемъ мускула.
§ 127. Итакъ, подобный анализъ удовлетворяетъ потребности
понимания. Но разъ опытъ оказывается здесь неприменимымъ и остается
только прибегнуть къ мысленному анализу,—действительный анализъ
пополняется аналитическимъ процессомъ мысли. Этотъ — въ сущности
нескончаемый—процессъ, начавшись въ мысли, можетъ быть и оконченъ
только въ мысли: онъ где нибудь да прервется и будетъ—при
посредстве новаго представлены—считаться заканчивающимся где-то,, въ ка-
комъ-то отдаленномъ туманномъ пункт*.
§ 128. Тагил, заканчивающая анализъ, представления гарантируютъ
кроме чувства понимашя еще двоякаго рода умственное облегчеше: во-
первыхъ, они выражаютъ собою, что ихъ объектъ сталъ уже простымъ,
а не сложнымъ, и темъ завершаютъ процессъ разложешя; во-вторыхъ,
выставляя неразложимое вместе съ темъ и неизмешшмъ, они прекращаютъ
потребность въ дальнейшей изменчивости содержашя сущаго: простоеесть по
содержание, своему неизменное, хотя въ соединешяхъ, въ которыхъ оно
должно входить, и подлежишь абсолютному изменений. Къ такимъ, какъ-бы
заключительнымъ представлешямъ, принадлежитъ и атомъ, какъ
представлеше о чемъ-то неразложимомъ и неизменномъ *9).
§ 129. Но тотъ же процессъ долженъ былъ развиться и въ
другую сторону. Атомы содержать въ себе и представлеше о субстанцш,
въ посл*днемъ же неизменное оказывается, съ другой
стороны,'устойчивой сущностью. При образовали представлешя о субстанцш, вл1ян1е языка
сказалось, какъ мы припомнимъ, въ томъ, что обозначенному словомъ
подлежащему (субъекту) бьио присвоено самостоятельное,
такъ-сказать—«индивидуалистическое» шложеше въ сознанш, а этому благопр1ятному
положенно было придано затемъ и объективное значеше. Можно было бы
ожидать, что подобнымъ же образомъ разовьется и для свойствъ представлеше
о самостоятельности, такъ какъ въ нашей речи и они, наравне съ подле-
жащимъ, получили самостоятельыя наименовашя. Такая тенденщя существу-
етъ, но она не получила полнаго развиия, потому что этому
противодействовало представлеше о полной зависимости свойствъ отъ субстанцш.
Свойства представляли себе совсемъ не такъ, какъ субстанцш: о нихъ
думали, какъ о представлешяхъ или—точнее—объ ощущен1яхъ, который
стоять лишь въ косвенной связи съ субстанщей-, потому ихъ стали
индивидуализировать, представлешя же или ощущейя стали считать, по
аналоги* съ атомами, чемъ-то устойчивымъ въ ихъ своеобразш.

— 42 —
§ 130. Действительно, представлеШе своеобразной косности ощу-
щешй будетъ до т*хъ поръ подтверждаться извЪстнымъ опытомъ, пока
мышлеше будетъ сковано языкомъ; ибо языкъ нашъ даже самьжъ ни-
нолетнынъ ошущешямъ, разъ они замечены и получили наиыеноваше,
придаетъ какъ-бы историческую прочность, закрепляя ихъ обоздачающимъ
словомъ; прочность эта существуетъ, конечно, только въ человЪческомъ
созпанш, но легко ножетъ сойти за объективную: ощущеше, во всякомъ
случае, должно казаться коснымъ въ своемъ содержаши, потону что
данное устойчивое слово будетъ и впредь прилагаться лишь къ подобныиъ же
ощущевйямъ.
§ 131. Такимъ образомъ, эта такъ сказать—«атомистическая» ин-
дивидуализащя ощущешй останется, вероятно, неизбежньшъ средствомъ,
обусловливающимъ впечатлеше понимашя по отношешю къ нашей
собственной жизни опгущенш,и, съ другой стороны—жизни представленМ; нужно
только остерегаться, чтобы въ нашемъ пониманш Mipb не оказался своего
рода калейдоскопомъ, складывающимся изъ такихъ мозаичныхъ «осколковъ»
ощущенШ.
§ 132. Что же касается противоположная) этому взгляда, по
которому ощущешя способны переходить одно въ другое, развиться одно
изъ другого, почему все они, со всемъ ихъ разнообраз1емъ, могли
произойти, дифференцируясь изъ единаго изначальнаго ощущешя съ одно-
роднымъ содержашемъ,—то въ его пользу нельзя пока привести ничего
положительнаго, кром* его высокой ценности съ точки зрешя принципа
наименьшей меры силъ; впроченъ, въ современной психолог»! уже
нарождаются стремлешя, какъ будто обещаюпЦя дать более определенный
матер!алъ для этого, въ высшей степени монистическаго взглядаso).

ПримЪчан1Я.
') (къ § 3). Процесса апперцепщи превосходно обрисованъ въ Abriss der Sprach-
wissenschaften" Штейиталя (Берлииъ, 1871 г. Ч. I, стр. 166 и ел.), откуда читатель
ножетъ ознакомиться съ иинь поближе; 8д4еь я привожу лишь коротенькую выдиеву:
„Всякое озиаконлеше, какъ в всякое увнаваше, есть апперцепщя... Апперцепцией будетъ
какъ действительное, первичное образовате соверцашя или понятая нли npio6p*Teme новой
иыели, тахъ и всякое воспроизведете, воспонивате о ивхъ. Поэтону вся наша
теоретическая живиь слагается ивъ апперцепщи, проходитъ въ апперцеппДяхъ (стр. 179).
Э (къ § 4). lb., стр. 211 и ел.
"} (въ § 7). Восходя выше простого цвлесообразнаго расположена, въ евоихъ „нзящ-
иыхъ" рЪшешяхъ ватеватнка вполнЬ доствгаетъ втого относительно-наименьшей тратой
средствъ, совращая число связующнхъ представлений и выбирая саиыя подходяппя изъ ивхъ.
ВпослЬдетвш вы укаженъ подобный же требований и для веяваго иаучнаго нвложешя.
4) (къ § 9). Для лучшей нллюстращи воздЪйсття иа чувство, оказываеваго кои-
центращей в уверенностью апперцепщи, иожно сослаться, во-первыхъ, на удовольстдае или
иеудовольств1е, которое иы испытываенъ, просто дуиая о концентрации или, наоборотъ, о
разет,яши силъ. Во-вторыхъ, иожио упоиянуть зд4сь о напряженно-чувственной потребности,
которая втраетъ не иалую роль въ иеторш фнлософж вы говорижъ о енльио развитомъ
стреилети ко всеобщинъ и иеобходниыиъ суждетяиъ. Изъ сказаииаго въ текетв видно, въ
чеиъ состоять сберегающее силы впачеше необходимости; въ какоиъ отиошети
целесообразна всеобщность суждетя,—выяснится впослт>дствш.
°) (къ § 11). Ludwig Noire. Die Welt als Entwickelung des Gefetes. Bausteine
zu einer monistischen Weltanschauung. Лейпцигъ, 1874 г. стр. 4 ж ел.
€) (къ § 16). J. Fr. Fries. Neue oder anthropologische Kritik der Vernunft.
Ивд. второе. Гейдельбергъ, 1828 г. Т. I. стр. 167.
') (къ тону же §). Какъ приит>ръ пассивной привычки, вожио привести постепенно
обраеующуюся привычку въ необычной теипературт>: последняя сначала непр1ятна, а въ
конце концов*, перестастъ обращать на себя наше внинаше; примеры активной привычкп
у вс*хъ и каждаго подъ рукой: ввн иогутъ служить пршбр&тениыя упражнешенъ н
заученный грунпы всевозвожныхъ движетй в представлен!!}.
*) (къ § 20). Изъ сказаииаго въ текст* ясно, что средетвахи, дающими наиболышй,
результатъ при навванныхъ апперцепщяхъ, не всегда бываютъ привычный средства.
Первичная апперцепцДя требуетъ болыпнхъ уснлШ; при ея повторетяхт. она постепенно, а въ
особенно благопр1ятныхъ елучаяхъ и сраву начинает* требовать неньшей, т. е. обычной
траты силъ, такъ что душа пр10бр$таетъ и надолго сохраняет!, большую работоспособность.
9) (къ § 23). Aug. Schleicher. Die darwinische Theorie und Sprachwlssens-
chaft: Изд. 2-е. Вейиаръ, 1873 г., стр. 24 н ел.
,0) (къ § 24). Lazarus Geiger. Ursprung der Sprache. Штутгарта. 1869 г. стр. 55
н ел.; его же: Ursprung und Entwickelung der menschlichen Sprache und Vernunft.
T. I, Штуттгартъ, 186ч г. стр. 223 н ел.
ы) (къ § 25). Не наша задача следить дал*е ва господетвоиъ принципа наименьшей
н4ры силъ прн позникновенш н развитш языка, ибо языкознаше граничить еъ областью
психолопи и физюлогш: напр., взивнешя звука, въ которыхъ блестяще обнаруживается
стреилеше къ сбережению енлъ, входить въ область фившлопи. Въ истор1И развиия разлнч-
иыхъ языковъ вожно было бы найти бол&е ч4мъ достаточно чисто-психологнческнхъ
частностей, который свидвтельствуютъ въ пользу нашего принципа; позтову было бы весьха
желательно сопоставить въ втовъ отиошети различные языки съ точки зр4тя филологш.
Я приведу 8д*сь два пригёра иа втогь счетъ ивъ капнтальиаго труда L. Geiger'a
(„Ursprung und Entwickelung d. menschl. Spr. u. Vern."). „Новый или бол*е совершенный

— 44 —
влеиентъ мысли, появившШся въ благопр1ятномъ пункте венной поверхности, обладаетъ
такой же непреодолимой силой и заразительностью, какъ крупное техническое изобретете,
и ие ненье огнестръльиаго оружия и книгопечаташя споеобенъ кх передач* и
распространен! ю. Какъ ии невзрачно семитское словечко га, а оно пробралось далеко га пределы
своей роднны—напр., въ персидскШ, афганскШ, турецгаВ языки; у переовъ оно вскоре
вытеснило постпозитивную частицу са, употреблявшуюся въ Зендахъ,—частицу, которая (въ
.противоположность руеокоиу и, соотв£тетвующеиу und, et, leal, via н т. д.) принадлежала
первоначальному нидогерманскоиу языку, но была не столь совершеннымъ ередствомъ для
соединешя двухъ поняпВ, ч&къ сеиитская част~нца, поиещаеиая, подобно нашему „и",
просто иежду соединяемыми словаии... СирШцы подъ вл!яшемъ гревовъ старались возвыситься
надъ этой снмиетрической простотой семнтскаго слога: въ свои чнсто-сеиитсшя фразы онн стали
вводить постпозитивное „же", несвойственное сеиитской ветви языховъ, н даже столь
характерную для греческой речи двойную частицу (iev—Ы, въ форм* man—den. Такимъ об-
разоиъ, несомненно, что народы съ пользой занмствуютъ другъ у друга преииущества н
даже чисто-внутренн1я пр1обрётешя нхъ р4чн. Даже если обратиться въ чнслительнымъ, то
и тут* мы увидниъ, ,что десяточная еистеиа,—безъ еоииешя, въ силу болыпаго ея еоотвът-
ств1я еъ сотественныиъ объеиомъ нашего соверцатя,—вьггвсняетъ друпя, особенно систеиу
двадцатиричную почти всюду, гд1 онт> сталкиваются" (т. I, стр. 381 и ел.).
Приведенный ниже ваиЬчатя о двойствеииоиъ числе представляютъ другой прим4ръ
или рядъ примвровъ: „Двойственное число еоставляетъ еще более интересный панятнивъ
первоначальиаго перюда граниатики. Его можно обнаружить во многнхъ явыкахъ,
принадлежащие къ разлнчиымъ семьямъ, но почти всюду или совевиъ вышедшимъ изъ
употребления, или же етоящихъ на пути къ исчезновению... Во многнхъ язывахъ иожно 8ам4тить стрем-
леше устранить двойственное число, такъ что его примкнете ограничивается еетественныии
парами, и, накоиецъ, оно остается въ вид* непонятныхъ окончашй у числительиыхъ: два,
двести, двв тысячи. Такое стремдете весьма понятно. Къ чеиу относительно двухъ чело-
вгъкъ прибегать къ еклоненпо особой формы avBpe, когда, говоря о трехъ, четырехъ, пяти
человекахъ, пользуются просто числительными? ЗачЬмъ, сверхъ того, рагъ р*чь идетъ о
дЬйствш двухъ челов^къ, придавать особыя формы глаголу, тогда какъ относительно
действий трехъ человвкъ ничего подобиаго ие дълаютъ? Нельзя же считать целью такого
способа выражешя красоты, на которыя ссылаются для его объяснения. Двойственное число
еоставляетъ подготовительную ступень для ииожественнаго числа; оно представляетъ попытку
ума овладеть ииожественностыо, но отнюдь ие подмеченное въ природ! тонкое раглнч1е.
Разъ выработалось множественное число,—вначитг, двойственное сослужило уже свою службу;
оно оиертвеваетъ и еще держится кое-где, подобно атрофирующемуся органу. Въ подтвер-
ждете такого хода дЪлъ, по моеиу миётю, можно привести сеинтеше яеыкн... Такииъ
образоиъ, предетавлете о иножестве развилось, по всей вероятности, изъ грамматическаго
выражешя для двухъ, такъ какъ число два само собою навязывается въ опыт* иароданъ,
даже ие ргвющииъ считать...
...Однако на втонь основашн мы все же ие иоженъ предполагать, чтобы въ начал*
втого процесса было определенное предетавлете о чвелахъ, даже о понятт „два". Ощущеюе
различ1я иежду двумя и треия появляется въ сознати только когда, тогда
обособляются граииатичесюя формы. Въ втотъ иоиеитъ язынъ свериулъ на путь, который ногъ
бы привести его въ выражение последовательна™ ряда чнеелъ посредствомъ разиообраз-
ныхъ флексШ при имени существптельноиъ. Но ви4сто того все же возникло числительное.
Числительное два было такимъ же смертиымъ приговором* для двойетвеннаго числа, какъ
предлогъ—для падежныхъ окончашй, какъ, отчасти, вспомогательный глаголъдля вреиеяъ
и накдоиеиШ. Развит подобный, формъ заглохло въ самомъ зародыш*; да и фориа
двойетвеннаго числа уцелела лишь благодаря выполнетю особой фумкцш, сохранявшей за иимъ
некоторую ценность среди иовыхъ ередствъ и фориъ речи; оно выражало собою по
природ* двойственное, соединенное попарно. Лишь въ еврейскоиъ языке иожно подметить, что
вто и было первоиачальиымъ значетемъ двойетвеннаго числа. Арабский языкъ уже не гиа-
етъ такнхъ ограниченШ, да даже и въ еврейевомъ аналогичное отиошеше проглядываетъ
въ такнхъ фориахъ, какъ два дня, два года, две реки, два ложа и кое-какнхъ другихъ
выражетяхъ" (т. 1, стр. Зь9 и сд.).
12) (къ § 27). Признаюсь, что Штейнталь (стр. 207 и ел. его книги, указанной въ
1-иъ прнн.), называющей первую язъ этнхъ апперцепцШ „отожествляющей" (Identificirende),
а вторую—„подводящей" (subsumirende), ие совсеиъ убвдилъ неия въ тоиъ, что есть еще
и друпя чисхо тсоретичестя апперцепцш. Апперцепцш, которыя Штейнталь объеднияетъ
подъ общниъ ивзватеиъ „гармонизирующихъ", суть или настоящая» ясно выражеииыя „ото-
жествляюшдя" н „подводящдя" апперцепцш (какъ, напр., витииеиы),—или апперцепцш склон-
ностн и другихъ чувствъ,—или же ассоциативные процессы, которые служатъ лишь для
установлетя евяви и въ научной, повиати по большей части только подготовляют!,
„подводящую" апперцепцш. Такъ, историкъ старается понять какую-нибудь подробность но
общей связи собыпВ и фактовъ, потону что епособъ связи прииниазтея ва причинный; такъ
филологь пытается воспроизвести связь предетавлете, действительно имевшихся въ со-

— 45 —
виашн автора, подбирая для епориаго н*ста такое слово, т. е. такое представлеше,
постановка вотораго объясняла бы поливе всего приеутетв!е другихъ словъ, а потону
оправдывала бы и npneyrcTBie еамаго подобравнаго слова; археологъ и палеонтолога стараются по
сохранившейся части вовстановить утраченное целое, чтобы по способу связи втой части
еъ остальными, который определяется встетичесвввя или естественными вакоиаии, лучше
понять форму и функщи найденной части. Такнмъ образоиъ, при помещеши данной части
на ея м4сто въ нвглядноиъ пеломъ, нли при втонъ-целонъ применяются, съ одной стороны,
подводяпца апперцепщй, посредствомъ воторыхъ данный объектъ объясняется вакъ часть, а
эта часть, въ свою очередь, объясняется съ поиощыо представленгй объ отиошетяхъ, въ ка-
кнхъ части иогутъ стоять къ ихъ целому; съ другой—применяются отожествляющая
апперцепщй, посредствоиъ которыхъ объектъ признается за такой-то нли—за искомый. Но для меня
все же сомнительно, чтобы кроме «того координированный (апперципированный и соединенный
надлежащиии связующими представлетяин) частичныя представлешя апперципировались
еще одно другимъ и вваиино. Накоиецъ, если придуиать какой-нибудь фактъ, какъ причину
даннаго факта, то это будетъ подводящей апперцепщей лишь въ тоиъ случае, когда данный
фактъ подводится подъ общее предетавлеше о причинности, обусловливающее собою поии-
иате; напр., присутств1е на какомъ-инбудь иЬсте эрратичеекаго валуна становится понятнымъ,
благодаря представлешю о его перемвщети на льдине. Съ логический?, осиоватеиъ дело
обстоитъ такъ же, какъ съ реальной причиной. Четвертый раврядъ апперцепщй,
насчитываемый Штейнталемъ,—онъ называетъ ихъ „творческими",—характеризуется ттлгь, что
въ подобиыхъ случаяхъ апперципирующая группа представлешй сана везннкаетъ лишь въ
моиентъ апперцепщй. На ной взглядъ, подобный апперцепщй составляют!, лишь попытки,
предшествующая решительной апперцепщй, сами же по себе он4 ногутъ быть или
отожествляющими, или подводящими.
Этихъ замвчашй достаточно, чтобы оправдать или извинить иеия за то, что въ текст*
я называю теоретическйии апперцеппдями лишь отожествляющая н подводящдя: только онв
и обусловливание познвте, ибо всякое „позиате" состоитъ просто въ овнакоиленш съ
объективными отношешянн н въ прнведенш последннхъ къ чеиу-либо раньше нзвЪстнону.
О другнхъ основатяхъ надеюсь упоияиуть при случат..
13) (къ § 29). Еще одно яам*чан1е наечетъ языка. Очевидно, языкъ, давая
посредствомъ словъ возможность иыелить чрезъ поняия, окашваетъ огроииую услугу принципу
наименьшей меры силъ, и прнтоиъ двойную услугу. Во-первыхъ, онъ ваменяетъ
отдельное созерпаше цедыиъ безпредельиымъ рядоиъ созерцашй того же рода; съ поиощыо языка
мы иожемъ держать въ уме одно только словесное предетавлеше, тогда какъ все отдйль-
ныя согерцашя, обозначаемый словоиъ, едва-едва выступаютъ въ еозиаши. Такнмъ образоиъ,
благодаря этнмъ различгянъ въ напряженности процесса представлешя, вышлете
заполняется самыми разнообразными, но быстро сменяющиинея представлетяин; все они д*й-
ствуютъ такъ же, какъ еозерцашя, не будучи созерцаемыми; иежду т*мъ какъ, созерцаеиыя
въ отдельности, оин потребовали бы громадной траты силъ и вреиеин и, кроне того,
будучи легво обозрниыми н способными ко взаннной аесощащ'и, они былн-бы все же
совершенно излншннии. Ср. „Abriss der Sprachwissenschaft" Steinthal'a, стр. 432 и ел.
Языкъ способствуете днфференщащн представлешй и по ихъ содержат», сохраняя
посредствоиъ наинеиовашя разъ устаиовленныя различая, доводя ихъ до полной ясности н
темъ подготовляя почву для новыхъ рааличШ. Ср. § 97 и ел. въ тексте.
") (къ тому же § 29). Для нашей цели достаточно было просто упомянуть въ
тексте объ 8тонъ положешн логики. Наечетъ иатеиатически-точной фориулировки его ср.
М. W. Drobisch, Neue Darlegung der Logik. Изд. 3-е, 1863 г., стр. 30. Но да будетъ
позволено здесь, при самомъ сжатоиъ развитии принципа ианиеиьшей н4ры силъ, прибавить
два-три слова наечетъ господства этого принципа въ другнхъ сферахъ человеческихъ ннте-
ресовъ, остающихся за пределами нашей строго-ограниченной задачи.
Можно предвидеть заранее, что нашъ прннцнпъ имеетъ и эстетическое значете,
ибо цель всяхаго художеетвеинаго пронзведешя — воспроизведете, значнтъ и творчество,
ниеющее нЪсто въ процессах!, представлешя автора. Творчество же должно сопровождаться
чувствонъ удовольетв1я или яеудовольств1я—сиотря по тому, согласуется илн не согласуется
созидаше задуманнаго пронзведешя съ прннцнпоиъ наименьшей нЬры силъ. Эти чувства,
насколько мы поиннмъ, возникали у нвеъ въ ббльшей или иеиыпеи степени при веявомъ
следовант нлн отступленш отъ этого принципа.
Въ самомъ деле, все те моиеиты, которые ин4лн значете для теоретичеекаго иы-
шлетя, выступаютъ, въ свою очередь, и въ области искусства. Здесь, какъ и тамъ,
обнаруживается нерасположение къ противоречивому и ко вееиу нелишнему; здесь, какъ и тамъ,
требуется наглядность н гарантая внутренней связи прн расположен^ ивтер1ала, частей;
вдесь, какъ и тамъ, выступастъ требоваше ясности и уверенности (несомненности)
апперцепщй, вдесь, какъ и таиъ, въ высшей степени развито стреилеше къ органичесхоиу по-
cipoeHiio. Въ теоретическоиъ мытлешн вы еще встретииъ стреилеше къ единству; въ сфере
искусства оно проявляется, какъ потребность въ единстве характера, завязки, действ!Я,

— 46 —
идея; а поскольку идея содержятъ едмвство, дающее возможность апперципировать целое,
постольку цвлое и должно, по иашеиу ин$шю, воплощать лишь одну ндею.
Въ искусство,—пожалуй, даже явственнее, чъмъ въ теоретическояъ
мышлеши,—отношение средствъ хъ цв ли определяется по принципу наименьшеймерысялъ. Отъ.искуосхваиы
требуеиъ, чтобы оно обходилось „самыми простыни" средствами; это требоваше, правильно
понятое, ивввтъ, въ сущности, лишь отрицательный сныелъ: не употреблять средствъ, кроне
ведущнхъ къ цвли. Въ остальному прииънете средствъ должно еоебразоваться еъ ианъ-
чениымъ,—а нхъ оценка—съ достигиутымъ резулыатонъ. Примципь намненьшей суммы
силъ не исключаем, даже самыхъ сильхыхъ и разнообразные средствъ, лншь бы только
вс4 вн4ст! они давали надлежащей результатъ; и встетнческн они вполне уместны, когда
достигнутый ими результатъ носить эететическгй характеръ: прн втоиъ, выборъ средствъ,—
въ высшеВ степени субъективный и индивидуальный,—обусловливается, разумеется, большей
или меньшей апперцептивной способностью художника, ибо какъ выдающейся талантъ,
такъ и бездарность,—каждый находить критерШ для опенки встетическаго дьйств1я средствъ,
въ конце концовъ, лишь въ себя и своихъ способностям.. — Точно такъ же и въ приив-
иешн къ теоретическому мышленш прннципъ наииеньшихъ средствъ требуетъ не развипя
самой иячтожиой меры представлении, а лншь того, чтобы для предполагаемой аппер-
цепщн была развита только та сумиа представленШ, которой достаточно для выпол-
нетя цвлн. Прннципъ ианненьшей игры силъ есть прннципъ умственной экономш, но не
екудомыел1я.
Еакъ понннаше,—обусловливая, сравнительно съ простынь увнавашемъ, бдльтШ
результатъ при той же тратЬ снлъ,—въ высшей степени удовлетворяем, требовашяиъ
принципа ианненьшей меры силъ в потону есть собственный теоретичесгай иетодъ человека,
т. е. оно дежнтъ въ основ* собственно-человвчеекаго нышлепя, мышлешя, характерястнч-
иаго для человека; такъ же точно фунвщя воспрои8ведешя при художествеиномь эффект»
лучше всего удовлетворяешь требовав'шмъ этого принципа и делаетъ художественное чувство
чуветвоиъ, характеристичнымъ для человека. Предмет* худоясествеинаго воспроизведет*—
преимущественно дёйств1я чуветвовввгй, нбо даже въ твхъ случаяхъ, когда—какъ въ поэзш—
оно передаетъ мысли, оно нмветъ дело еъ нхъ вначешемь для чувства, а не еъ нхъ
логической ценностью; разунЬется, при втоиъ не должно быть и рвзхнхъ'логическяхъ
противоречий, но просто потому, что они, какъ протнвортиия, вызывали бы въ иасъ реакцию неудо-
вольств!я, несовместимую съ встетичеекимъ чуветвоиъ. Оруд1емъ художествеииаго воспронз-
веденш служить слово, музыкальный авукь, краска; характерныя лиши м дввжеше ото иате-
р1алъ-искусства. Кавъпоняяе содержать въ себя всю сунну прияадлежащнхъвъ неиу
созерцавши и познашй, такъ воспроивводящдй влеиенть вь нскуоств* заключает!, вь себя век ае-
соцшрованныя еъ иимъ чувства. Какъ слово—уелов1е возможности ноняий—дяффереицяруеть
напряженность созиаи1я, удъляеиую разнымь представлеи!ямъ, и благодаря втоиу
проводить чрезъ сознаше вознокно-ббльшую сумму разнообразней шнхъ представлеигй въ единицу
времени,—такъ художеетвеииое воспроизведете еиягчазтъ чувственныя ощущетя, нвтеллек-
туализнруеть, одухотворяеть, проясняет* нхъ такинь сиягчен1еиъ и вивств еъ теиъ прв-
даетъ ввь чарующую енлу, резюяируя ихъ богатое н разнообразное содержаше. Или,
выражая все это вь термннахъ певхолопв, мы еважевь: вполне сознаются только
воспроизводящая представлешя, тогда какъ ассопдированныя съ ииии ощущетя, едва-едва попеременно
переступають „порогъ созиатя" н лншь все вь совокупности дають сильное возбуждение;
но благодаря ннеяно этииъ услов1ямъ, они оставляютъ место для безкоиечнаго разиообрави
въ содержали и дъйствш, не требуя ляшиихь усилШ. Такимъ образомъ, эстетическая
чувственная реакщя въ той же нврт> и по тЬмъ же причниамъ, какъ логическая апперцепщя
чрезъ понятая, удовлетворяеть выешимь требовашяиъ принципа наименьшей нЬры силъ.
Поел* всего еказавнаго, быть иожетъ, не понажется слишвоиь рискованныяъ
сводить встетячеекую ценность извъетиыхъ фориъ на действие принципа цвлесообразнаго
пользования силами. Вь такихъ случаяхъ—сюда относятся некоторыя внтыя лниш, пропорщм
вь резьбе по волоту—эстетическое удовольств1е доставляетъ не вещественный иатерйалъ и
не содержаше воепроизводниыхъ представленШ, а лишь снособь соединен!я отдвльиыхъ
частей. Следовательно, возбужденное чувство удовольсттая можетъ оказаться просто явле-
шемъ, сопровождающнмъ тоть трудъ, который восприввмающШ еубъектъ выполвнль въ
акт* вонцепщи, относя другъ иь другу части. Можно путемь опыта убедиться, что приятный
„гарионичеепя" фориы и отношения лежать между черевчурь простыми—или, съ другой
стороны, черезчуръ сниметрнчиыии, которыя вызываюсь чувство вялости,—и слишкомь елож-
иыин и богатыми, которыя приводить въ еиущеше и „отягощаютъ",—или, вь свою очередь,
формами и отиошешяии крайне иесннметричиыии, производящими впечатл4н1е чего-то угло-
ватаго в вееуравнаго.—Эти разлнчныя реакцш, поввдвному, имеютъ свое осиоваше—иногда
прн содЬйствш еще другмхь физюлогическихъ условШ—преимущественно въ елвдующеиъ
обстоятельстве, отчасти уже указаиномъ. Въ состояши бодрствования мы не только развивазиъ,
сообразно еь услов1ями всякой органической жнзни, известную сумну (душевиыхь) силъ, вапа-
саеиую для текущяхъ апперцепщЯ; но вь силу всего своего воспнтанш (въ сахомъ шировомъ
смысл! слова) мы, кромЬ того, привыкли предоставлять на „рефлекторное", такъ оказать, онре-

— 47 —
делетеноявляящаяхся и анперцнпнруемыхъ нредставлемШ объ объект* не всю сукну апперцеп-
тнвныхъ средствъ: заранее, руководясь дальновидными еоображешями о целесообразности, мы
удЪляенъ подвериувшеиуся ианъ объекту—раяговору, спектаклю, пронов*ди—предварительно
достаточную сунну апперцентивныгь средствъ, рассчитанную, пожалуй, „на всякШ случай",
тотчаеъ же пуеваемъ ее въ ходъ, кавъ только нужно будетъ апперцепнровать проповедь,
спектакль н т. п. Такииъ образомъ, ножно-допустить, что вояваго рода опытами мы npi-
учеиы—нли-ке, въ силу иашихъ органичееввхъ условШ пршбръли способность — уделять
средв другихъ апперцепщй - и на отиошешя формъ некоторую привычную меру снлъ,
ннъющуюся наготовь и развиваемую въ иадлежащШ иоиеитъ. И какъ аа проповедью нли
на спектакле мы почувствуемъ скуку, если они—ниже нашей обычной апперцептивной
работоспособности, или—усталость, разъ они требуютъ больше, чбнъ привычной изры
снлъ,—точно такъ же иы реагируемъ чувствоиъ вялости, когда при впперцепцш какой-
нибудь фигуры часть развнваеиыхъ по привычка снлъ не находить прпгвнетя,—чуветвомъ
отягощешя я ему подобными, когда апперцепция превышаетъ обычныя силы, которыми мы
располагаем* для нея,—или же, навоиецъ, чувствоиъ удовольодпя—или, гарионическннъ
впечатлешемъ,—равъ силы и работа гарионируютъ, еоответетвуготъ одно другоиу. Последнее
н представляетъ тотъ случай, когда лучше всего выполнены требовашя принципа ианиеньшей
меры снлъ,—принципа, согласно нотороиу не слъдуетъ, съ одной стороны, употреблять
снлъ больше того, сколько требуетъ самая работа, а съ другой—тратить больше того, сколько
мы привыкли развивать бевъ иапряжешя въ извЬетныхъ предЪлахъ. Повндимому, объ
апперцепщй отдельны хъ словъ ножно повторить тоже, чтб сказано объ апперцепщй фигуръ:
такъ, когда, вместо ожидаенаго точваго выражетя, поэтъ ставить более расплывчатое и твмъ
иредставляеть читателю собственными уеил1яки произвести требуемую апперцепщю, гарио-
иичееви применяет, иаличныя апперцептивный средства.—Навоиецъ, если иногда иы имъ-
еиъ наготове больше силовыхъ средствъ, чвмъ употребили, то это — лишь кажущееся етъ
ступлеше отъ нашего принципа; ибо такое отношепе сложилось подъ вЛ1яи1емъ опыта:
заготовлете болыпихъ во ииогихъ случаяхъ предотвращаетъ иеобходнмееть раввивать еще
бблышя; следовательно, бблыпая сумма еилъ, имеющихся наготове, соразмеряется не съ
случайнымъ ихъ употреблешекъ, а съ представлетенъ о возиожиыхъ нуждахъ. Значить,
вдвсь иашъ приицнпъ имветъ 8нвчеи1е.
На свя>ь моральныхъ чувствъ съ слвдовашеиъ или нарушетемъ принципа
наименьшей игры еилъ (а вместе еъ твмъ и на целесообразность въ примЬнемш душевныхъ
еилъ, какъ на этическое требоваше) увазывалъ J. С. F. Zollner (Uber die Natur der
Kometen. Лейпцвгъ, 1872 г., стр. 201 и ел.; стр. 211 в ел.). Вопросъ с всеобщемъ зна-
ченш обсуждаеиаго принципа въ области иорали соприкасается еъ предварительными прян-
цитальныин вопросани н потону не допуекаеть здесь не только р4шешя, во даже
поетановвй.
Точно также ве наша задача доказывать господство принципа наименьшей игры
еилъ въ практической длительности человека; вто господство проявляется не только во
веявоиъ стреилеиш въ свободе, въ равдяленш труда, нъ оеновавиоиу на едияоиъ принцип*
строю аднвниетративвоВ, воимерческой, правовой, государственной и социальной жизни и
отношенШ, оно решительно проглядываетъ и въ воиечвыхъ цЬляхъ, и въ существующнхъ
установЛ8вйихъ по части торговли, иароднаго хозяйства, законодательства,—въцеляхъ и ииети-
тутахъ государствеииыхъ, политическихъ и т. п. Изъ этяхъ областей иве хотелось бы
привести попутно два принвра косвенного господства нашего принципа, которые показываютъ,
на особо-важныхъ отвошетяхъ, что радн будущаго сборежетя еилъ требуется значительное
напряжете яхъ въ иаетоящемъ. Первый принеръ—это введеше иовыхъ еднницъ мерь и
новыхъ демежиыхъ еднннцъ; второй—ивв&стиая поговорка: si vis pacem, para bellum
(готовься въ войн*, если хочешь иира).
**) (къ § 85). Еетествозиате внднтъ, обывиовеиио, сущность закона въ понятш ие-
обходииостн; при дальнейшеиъ ивложети иы покаженъ, насколько ото несправедливо.
Гельигольцъ правильно указываетъ сущность вакона, говоря: „Сущность вашего понииаш'я
явлвяШ природы состоять въ товъ, что иы стараемся отыскать родовыя понятая и
естественные законы. Законы природы—не что иное, вакъ родовыя понятя для изменеиШ въ
природ*" (Handbuch der pnysiologischen Optik, Лейпцитъ, 1867 г., стр. 454).
1е) (въ § 37). Здесь, касаясь, вероятно, въ поеледшй разъ чуветвемиыхъ реавщй,
я хотЬлъ бы прибавить одно гаиечаше, отсутств1е вотораго, быть иожетъ, уже не разъ
чувствовалось.
При той эмпирической связи, въ которой наши теоретически апперцепщй стоять съ
чувствами удовольств1я и иеудовольств1Я, ножно, пожалуй, предположить, что вореиь по-
яйнаЯ1я—а съ иииъ вмест* и философ]я—престо въ интеллевтуальвомъ иеудовольствш, цель
же его—въ иителлектуальномъ удовольетвш. Но я не скажу этого, потону что считаю эти
чувства лишь сопутствующими явлешянн второстепенной важности; действительной же и
*к>л*е глубокой основой развит поиияатя нужно считать етремлеше въ сбережет» еидъ,
которое не теряетъ своего вначетя даже и танъ, где, иасволько мы знаемъ, не можетъ быть

— 48 —
я р*чн о сопутетвующихъ явлетяхъ удовольетв1я или иеудовольетв1я. Прянцяпъ наннень-
шей еуяяы силъ заслуживастъ иредпочтешя даже вакъ моиеитъ бол4е универсальный.
") Ьеь § 48). Ср. вонецъ 14-го прня. и ощгЬлъ I, A II я IV.
,8} (къ § 53). Эдвардъ В. Тайдоръ въ главахъ объ „АннннанЬ" въ своей „Исторш
первобытной культуры" обстоятельно повавалъ, что при вс*хъ инеологнческихъ объяене-
шяхъ дело идетъ, въ сущности, лишь объ апперцептивиоиъ опредвленш преджетовъ или
еобытш посредетвомъ представлетя о нашей душ*.
,0) (къ § 75). Методъ иеключетя, следовательно, етоль-же общъ, какъ етреилеше къ
выешииъ поняпянъ и логика вообще. Весь вопросъ сводится, повиднмоиу, въ тоиу, есте-
етвовнаше-лн должно стать вместе съ т*мъ и философией, или-же философия должна быть
естествовнвтеиъ, и угрожаетъ перейти въ споръ о словахъ.
*>) (въ § 86). Си. Uber die Natur der Kometen, стр. 213.
. **) (въ § 94); Невозиожность „вывести" или „объяснить" ощущенье—или, въ свою
очередь, сознанге изъ припиеанныхъ иатерш механическихъ свойствъ признано двумя
представителями еетеетвозиашя независиио другъ отъ друга; одинъ, 9. Дюбуа-Рейионъ (въ речи
Ubedie Grenzen des Naturerkennens, Лейпцнгъ, 1872 г,), констатируя эту иевозиож-
'ность, отетупаетъ передъ ней, какъ предъ „предвломъ повиашя природы", тогда вавъ другой,
J. С. F. Zollner (въ ТЪег die Nat. d. Komet, стр. 313 и ел!), человевъ съ более
глубокими и более логичныии взглядами, идетъ дальше, ставя следующую альтернативу
„относительно т*хъ намзненШ въ природ*, воторыя соединены съ явлешями ощущешя": „илинавсегда
отваваться отъ понннатя упонянутыхъ свойствъ, или же въ вид! гипотеш присоединить въ
общяиъ свойетвамъ иатерш еще одно, которое позволило бы подвести еавыя простыя и
и элементарный собьгпя въ природ* под-ь процеесъ ощущешя, вавоионврно евяванный съ
няни". Для большей ясностн мы подчеркиеиъ здесь разницу нежду ходонъ мысли Zollner'a
и иашимъ. Приписывая ощущеше, какъ основное двойство, еубстанщянъ, обиаружхвающимъ
явлешя ощущешя, мы вообще создаемъ не гипотезу, а обращает особое виииаше на то,
что въ дейетвительноиъ опыт* не дано ни причинной зависниоств ощущешя отъ движешя,
ни вообще иеощущающихъ еубстанцШ, тогда вакъ еамвхъ еобя мы повнаемъ въ опыт*
ощущающими существами (субстанциями); следовательно, мы решительнее придерживаемся почвы
опыта, ч4иъ представители учетя о иеощущающей субстанцш.
за) (въ § 100). Данная нами характеристика воспр1ят1я~ не претендуетъ на
полную психологическую точность; но ея, вакъ и дальнейшего
изложешя,—надеюсь,—достаточно, чтобы обнаружить содерваше представлетя о субстанцш. А «то мы и имели здесь
въ виду.
*") (въ § 102). Такой ходъ мысли представлеиъ чаще всего у Опниоеы и его пред-
шественииковъ, причемъ въ высшей степеня интересно, что еубстанцдя, въ силу своягь раг-
витыхъ преииущеетвъ, вавъ нечто абсолютно-самостоятельное, вакъ сущность и истинно-
сущее, вступаетъ въ более н более гвеную связь съ представлетемъ о БогЬ.
**) (въ § 105). Здесь будетъ встатн увавать на то, что жажда или етреилеше рав-
вивающагося мышлешя въ абсолютиоиу,—соотн., въ бевкоиечиоиу—есть опять-таки про-
явлеше вл1яшя нашего принципа. Всяшй равъ вавъ прерывается равнон4рный, выходяшдй
га пределы всякаго опыта и потому ннч4нъ не останавливаемый рядъ представленш, ныш-
леше находить предъ собою не ничто, а быие, требующее какого-нибудь иного определе-
И1Я. Повтоиу всякШ преднамеренный перерывъ нодобиаго однороднаго ряда, илн что одно
и то же—слоя предетавленШ вызываетъ иыель о еледующемъ ряде или слое представлений,
отличяомъ отъ перваго. Попытка иыелить первый равъ вызванный въ еознанш рядъ
представленШ, т. е. ваключающееся въ неиъ содержание беяпредЬльнымъ,—нмъ, съ другой
стороны, абсолютными сводится къ тому, чтобы не мыелнть наряду еъ втимъ рядомъ
никакого другого,—следовательно, ныелить только одинъ этотъ рядъ.
О развили представдешя о бевконечнонъ подъ давлешеиъ потребности въ поиииаиш
ср. последшй отделъ книги. -
и) (въ тоиу же § 105). Читая трудъ С. .Neumann'a: „Uber die Principien der
Galilel-Newton'schen Theone" ('Лейпцнгъ, 1870 т.), я встр*тилъ рядъ мыслей, воторыя,
если ихъ- аналопя съ представлешеиъ о субстанцш окажется верной, могли бы пролить
поучительный светъ на развитый въ текст* ввглядъ относительно еубетанцди. Къ сожал*-
шю, я, вакъ профанъ, ногу лишь надгъяться, что тавая аналопя действительно
существуете решительное довазательство я должеиъ предоставить епещалистаиъ, у воторыхъ прошу
нввннетя, если нее толвоваше окажется иевериымъ.
Neumann говорить: „Олова Галилея, что матер1альиая точка, предоставленная самой
себе, будетъ двигаться по прямой линш, представляются иаиъ положешеиъ бевсодержа-
тельнымъ, ни на чемъ не основаннымъ, нуждающийся (для его уразумтшя) еще въ некоторое
определенной предпосылке. Ибо всякое движете, прямолинейное по отношешю къ одноиу
иебесноиу телу, окажется криволинейнымг по отношению во веявоиу другому небесиоиу телу.
Следовательно, въ шровоиъ цЬлоиь должно быть дано какое либо особое тело, какъ базнсъ
нагаяхъ еуждеиш, какъ тотъ предметъ, по отношешю къ вотороиу иадлежитъ определят^

— 49 —
всв движешя,—только въ такою случая мы могли бы соединять еъ этими словаки
определенный схыелъ". (стр. 14 и ел.)-
Если а вЪрио понялъ иысдь Neumann'a, то, по его ин&тю, Галилей н Ньютонъ,
сами того не сознавая, въ самомъ дзл* относили вся существующдя во вселенной или вообще
вех мыслимый движешя къ одному и тому оке твлу, такъ что Neumann—раскрывая и
доводя до полной ясиостн это отиошете—иожетъ признать первшгь прннцнпоиъ въ TecpiH
Галилея-Ньютона слвдующШ: „въ какомъ-то иеиввъетномъ нвств Hiposoro пространства су-
ществуетъ невъдоиое и притоиъ абсолютно-неизмппяемов твло, т. е. тъло, фориа и из-
мвретя котораго никогда не изменяются". Neumann иазываетъ это твло „тЪломъ Альфа",
прибавляя, что въ тавоиъ случав „подъ движтгемъ точки елвдуетъ подравуиввать пзив-
иете ея положешя не по отнотешю иаприи. къ Зеил* пли Солнцу, а по отношение къ
втону твлу Альфа". Тогда ваконъ Галилея былъ бы вторымъ прннцнпоиъ, „состоащииъ въ
томъ, что натер1альная точна, предоставленная самой себе, движется по прямой лиши, т. е.
по пути, который представляетъ прямую литю по отношетю къ этоиу.тълу Альфа".
Насчетъ тЬла Альфа Neumann занвчазтъ далъе: „Обыкновенно, твло Альфа
совевнъ игнорируюсь: говорить объ абсолютномъ пространств», объ абсолютноиъ движети.
Но ввдь это тоже самое, лишь выраженное другими словами. Ибо отличительный признакъ,
сущность т. наг. „абсолютна™" движетя состоять (чего никто не будетъ оспаривать) въ
тоиъ, что всв измвнешя иъстоположетй относятъ къ одному и тому оке объекту,—къ
объекту протяжеииоиу, неизивнному, но точнъе неопределимому. Вотъ этотъ-то объектъ я
и наввалъ невъдомымъ чеподвиокнымъ тгъломъ, твлоиъ Альфа" (ib., стр. 20).
Предполагая опять-таки, что я верно поиялъ Neumann'a, а подозреваю, что
представлете о твл* Альфа играетъ здвсь ту же роль, какую, какъ иы видвли, вьшолняетъ
представлете о субстанцш. Какъ субстанцш представляетъ идеальный,
абсолютно-неизменный пункгь сравнешя для вевхъ измвнетй, точно такъ же и твло Альфа представляетъ,
повидимому, идеальный, абсолютно-неизменяемый еоотиоентельный пунктъдля вевхъ
движети,—или съ другой стороны, для ианравлешя этнхъ движети. Такъ какъ ни тотъ ни
другой иоиенты не находятся въ опыт*, то они двлаютъ представлете объ нзивнчнвостн,—
или, въ свою очередь, представлете о движенш—иезависимымъ отъ вевхъ эхпнрическихъ
условШ, съ которыми—чрезъ сравнивающее отиошете восприннкающаго—связано всякое
эмпирическое Bocnpiflde нзивнетя и дввжетя, ни въ чемъ не отказываясь отъ нхъ объ-
ективно-реальнаго сущеетвоватя. Такъ, благодаря абсолютной неизменности субстанцш, стало
мыслимо абсолютное ививнете, хотя последнее не иожетъ быть предметомъ опыта; такъ,
абсолютно-неподвижное т*ло Альфа даетъ возможность мыслить абсолютное движете, т. е. вив
отношения къ какоиу-либо другоиу випврическому н потому двнжущеиуся твлу,—хотя безъ
этого услов1я движете и не можетъ быть нредметоиъ Bocnpiflria. Если исключить устойчивую
субстанцш н неподвижное тъло Альфа, какъ неэмпирнчесшя услов1я возможности всякаго
ивмвнешя и всякаго движешя, то останутся представлетя о безотиосительиомъ изивненш
и беготиосительноиъ (абсолютноиъ) движети, прямолииейномъ вив веявпхъ эипирическихъ
ограннченШ: этн-то представлетя и вивлись въ виду,—субстанщя же н твло Альфа были
фумкщямн иышлетя, содъйствовавшиии создатю этихъ представленШ.
Впрочеиъ, поняне объ „абсолютномъ" у меня н Neumann'a ие совевнъ совпадают^:
у него „абсолютное" овначаетъ устранение соотиошетя съ возможныиъ BoenpiflTieMb и
потому приближается къ понятйо объективнаго, въ противоположность субъектнаноиу; у иеня
же изивиете прииниается за „абсолютное", поскольку оно ничего не оставляет!, иеивнвнеи-
иыиъ, въ противоположность изивиетю сущаго престо по степени. Такая разница инъетъ
свое осиовате въ противоположных?, точкахъ исхода и цвляхъ: Neumann исходить ивъ
представлетя о непрерывиомъ движети и стремнтся къ представлению это й объективности;
мое шропоиимаше предполагаетъ объективное нзн4нен1е, существующее иезависиио отъ его
BOcnpiHTia, н лишь развивающееся въ представлете о непрерывающейся измвнетй.
Въ прнмвиенш же въ характеристике самой, гипостазированной функцги, причемъ
еубстаипдя считается абсолютно-неизменной, в твло Альфа абсолютно-иеподвижиымъ, сиыелъ
нашихъ понятШ объ абсолютномъ совпадаетъ. Это-то н было важно для иашихъ целей.
,<!) (къ § 106). Здвсь будетъ кстати занвтнть, что при обеуждеиш вопроса о врож-
иеиныхъ идеяхъ—и, съ другой стороны, объ атяорноети „раесудочныхъ поиятш"—нельзя
ие считаться съ вшяшемъ явыка на способности представлетя: явыкъ передается каждону
формирующемуся подъ его вл1ятемъ евмосовнатю, а вместе съ языкомъ передаются и всв
созданный нмъ представлетя.
Для лучшаго обосноввтя еказаниаго въ текст* о связи языка и способности
представлетя я ссылаюсь на указанны* уже работы Штейнталя (Abriss der Sprachwissen-
chaft) и Гейгера Ursprung und Entwickelung der menschlich. Sprache und Vernunft).
**) (къ § 114). Мв4 хотелось бы привести вдвеь одно м*сто ивъ работы Л. Гейгера
(ib., т. I > стр. 100), хотя оно было написано м ие совевнъ въ нашемъ спещальномъ смысл*:
„Дийствительие, мышлете, какъ иы вмдимъ, заполонено словами, и лишь еъ трудомъ
освобождается отъ нхъ оковъ; оно целыми столвтяжи и даже въ проделвете всего извветиаго
намъ периода, вплоть до нашнхъ дней, доискивается природы сущностей, ие ингющихъ ни

— 50 —
реальности, ни еахостоательиаго еуществоваша, кровь накъ въ вовврввзахъ дадекаго
прошлого, уц6л4вшихъ до еахъ поръ въ видЬ удивительных* словъ: оковы авыка походить на
твлееиыа оковы—он* содержать въ еебЬ скованное".
ав) (въ § .SO). Если бы вы виалв, вакая форна двнжешя соотвътствуеть
содержанию, давяову въ ощунквдяхъ, то ощущеше в движете хота и ве находились бы более въ
прнчнннокъ отношешв по ихъ быпю или возннкновенш, во вато стали бы одно для
другого основой поавави.
*) (къ § 128)- Впрочемъ, атомы все больше в больше принимаются лишь ва носн-
лев движешя; такая абстракция совершенно основательна при твхъ своеобравныхъ ватруд-
нешяхъ, который явились бы въ еетествоаваиш вмЬст* съ вся большиаъ раекрыпежъ вхъ
еодержашя. Ибо еодержаше сущаго, хота бы оно в яыслнлось однородныяъ, все же
представляется нашиаъ чувстванъ разнороднынъ, во многихъ несравнимым*, неподдающийся
охватывав™ посредетвовъ словъ,—н, еъ другой стороны, посредетвонъ понятШ; оно скрыто
отъ ваеъ всюду, гдЬ только ваключено во внзшнихъ собыпяхъ. Поэтому ивслвдовате
природы волей-неволей должно обратить свое внииаше на то, что оно улавливаетъ глазожъ н
прнтонъ ножетъ разложить на равным единицы н составить изъ ннхъ,—т. е. на движете.
Чреаъ ото еетеетвоввдЬвле прндаетъ евоввъ положеийигь форяальную необходимость, близкую
н отчеств даже равную ватеватической, чтб оаначаетъ высшую ступень, накой только че-
ловвчесшй увъ епоеобеиъ достигнуть въ открьшяхъ, воепронвведенш и провврвА вычи-
слешемъ.
Специфически естественно-научное тропонимаше, пользуясь въ своеаъ развнтш пре-
нвущеетвани фориальнаго теорстнчеекаго обсуждешя, т. е. обсужденш, направленнаго глав-
нымъ образонъ на явлешя двнжешя, выставило првведениыя въ § 79 определения, вакъ
саныя общдя; втн опредълеши еодержатъ въ «ебъ отчасти формальный предеавлешя,
отчасти же таня, которыа способствую» жышлешю я поняяашю первыхъ: потону-то они
столь вначительно н отличаются отъ наиболее общяхъ иатер1ддышхъ опредЪленш, развитых»
нами.
'") (къ § 132). Въ увазанновъ свыеле будутъ полезны, на вой взглядъ, т4
наследовали!, которыа имвютъ дело еъ качественныяъ н переходояъ ощущснШ—и, еъ другой стороны,
кетанорфозояъ предетавлешй. Op. Ad. Horwlcz, PsychologiBche Analysen auf physiologischer
Orundlage. T. I. Галле, 1872 г. Наступившая въ последнее время реакпдя нротивъ косности
принципа спецвфнчеехяхъ энерпй также вожетъ волучить вначеше въ отонъ направлении.
Си. кроне только что приведенной книги, W. Wundt, Grundzuge der physiologischen
Psychologic, Лейпцигъ, 1874 г., стр. 345 н ел. (есть руеешй переводъ года); съ ноелвд-
вввъ следует* сопоставить G. H. Lewes, Psychology of common life; т. II, Эдинбурге в
Лондонъ, I860 г., стр. S1 и ел.; а также н Problems of life and mind того же автора,
т. I, Лондонъ, 1874 г., стр. 135.
Наконецъ, чтобы предотвратить вовможныя недоразужешя, вдесь следуете пояснить,
что перспектива, намеченная въ последнежъ параграфе текста, лишь чисто-формально ечн-
таетъ логической возможностью представлешя о едниомъ первичнохъ ощущенш вообще;
во ото вовсе не вначитъ, что существуете, вивств съ твнъ возможность представить
содержаше втого первоначального единства ощущетя. Вопроеъ о возможности подобнаго ка\е-
стденнагоопределевш повелъ бы въ специальным* нвелвдоватяиъ н потону вдЬеь неуме-
стеиъь

Рихард АВЕНАРИУС
(1843-1896)
Известный швейцарский философ-идеалист, один из
основателей эмпириокритицизма. Профессор Цюрихского
# университета. Родился в Париже. Получив высшее обра-
1^ ,' ! J зование, по желанию отца посвятил себя издательскому
V ""^ делу. Но позже склонность к занятиям философией взяла
м" верх, и Р. Авенариус работал в качестве преподавателя
философий сначала в Лейпцигском, а затем в Цюрихском университетах.
В 1877 г. при участии некоторых немецких философов, в том числе В, Вундта,
основал философский журнал, который вел до самой смерти.
Одновременно с австрийским философом Э. Махом, но независимо от него
Р. Авенариус разработал основные положения нового философского течения —
«эмпириокритицизма» (термин, означающий «критика опыта»). Центральное
понятие философии Авенариуса — внешний и внутренний человеческий опыт.
По его мнению, нет реальности вне нашего сознания —- «без субъекта нет
объекта и без объекта нет субъекта». Эта оригинальная система взглядов на
мир была изложена в работах «Критика чистого опыта» (1888—1890),
«Человеческое понятиеомире» (1891), «О предмете психологии» (1894—1895; рус.
пер. 1911; 2-е изд. URSS, 2003), а также в настоящей книге, впервые вы-
шедшейв 1876г. и переведенной на русский язык в 1899 ii
Наше издательство предлагает следующие книги:
ф^Г*»»ФИЯ
¥■ К 1* Я £
АБССШ* 4
(-"«ГЕР 1
ОБЪЕКТИВНОЕ
ЗНАНИЕ
to. f
Ь ^ *''-
. . ШАГИ :
Щ ИСПРАВЛЕНИИ
экологии
г
JU
i
I
тщшытщ
к °
к "■
м «мм
В Я.Саврей
АЛЕКСАНДРИЙСКАЯ
ШКОЛА
В ИСТОРИИ
ФИЛОСОФСКО-
БОГОСЛОВСКОЙ
МЫСЛИ
Ч^удьбы
п Творцов
Ыссийской
ндуки
ii- с '
I
— II!
4640 ID 48259
9"785484||009459
НАУЧНАЯ И УЧЕБНАЯ ЛИТЕРАТУРА
Тел./факс: 7 (495) 135^12-16
Тел./факс: 7 (495) 135^12^6
E-mail:
URSS@URSS.ru
Каталог изданий
в Интернете:
urss http://URSS.ru
Любые отзывы о настоящем издании, а также обнаруженные опечатки присылайте
по адресу URSS@URSS.ru, Ваши замечания и предложения будут учтены
и отражены на web-странице этой книги в нашем интернет-магазине http://URSS.ru