Общественно-политическая и культурная деятельность русской эмиграции в Китае в 1917-1931 гг - Говердовская А.Ф.

Глава I. Путь в изгнание и борьба за выживание в чужой стране

Глава II. Создание и деятельность русских эмигрантских общественно-политических и благотворительных организаций, обществ, союзов и землячеств

Глава III. Культурное наследие русской эмиграции: литература, печать, книгоиздательство, театр, музыка, живопись и архитектура

Приложение 1. Печатные издания русской эмиграции в Китае

Приложение 2. Историческая литература, изданная русской эмиграцией в Китае

Приложение 3. Постановление № 107 Временного Приамурского Правительства

Автор: Говердовская А.Ф.

Теги: производство продукции и услуг по отраслям народного хозяйства история политика история китая отечественная история русская эмиграция

ISBN: 5-8381-0078-8

Год: 2004

Похожие

Российская эмиграция в поисках политического объединения (1921-1939 гг.)

История русской культуры. Часть 2

Русская политическая эмиграция. От Курбского до Березовского

Русский фронт, 1914 – 1917 годы

Текст

Московский государственный автомобильно-дорожный институт
(технический университет)
Институт гуманитарных исследований
А.Ф.Говердовская
Общественно-политическая
и культурная деятельность русской
эмиграции в Китае
в 1917—1931 гг.
МОСКВА • 2004

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение 4
Глава I. Путь в изгнание и борьба за выживание в чужой стране 13
Глава II. Создание и деятельность русских эмигрантских общественно-
политических и благотворительных организаций, обществ,
союзов и землячеств 52
Глава III. Культурное наследие русской эмиграции: литература,
печать, книгоиздательство, театр, музыка, живопись
и архитектура 117
Заключение 173
Приложение 1. Печатные издания русской эмиграции в Китае 178
Приложение 2. Историческая литература, изданная русской эмиграцией
в Китае 182
Приложение 3. Постановление № 107 Временного Приамурского
Правительства 186

УДК 338.43.02 (91) (470.31)
ББК 63.3 (2)
Рецензент: академик РАЕН А.И.Уткин
Редакционная коллегия:
Главный редактор: академик Академии военных наук,
д.и.н., профессор В.Н.Фомин
Члены редколлегии:
д.и.н., профессор Г.Г.Касаров, к.и.н., доцент Г.А.Белоусова
Печатается по изданию: Говердовская Л.Ф. Общественно-политическая и
культурная деятельность русской эмиграции в Китае в 1917-1931 гг. М.: Изд-во
МАДИ, 2000. 176 с.
Говердовская Л.Ф. Общественно-политическая и культурная деятельность
русской эмиграции в Китае в 1917-1931 гг. [Новое изд.], Перепеч. М.: Ин-т Дальн.
Вост., 2004. 188 с. Печ. по изд.: М.: Изд-во МАДИ, 2000.
В отечественной историографии впервые комплексно и всесторонне
проанализирована история дальневосточной ветви русской эмиграции в Китае в 1917-
1931 гг. Автором рассмотрены проблемы общественно-политической и культурной
деятельности русской эмиграции от начала ее «исхода» вплоть до японской
интервенции и последующего коренного изменения положения русской диаспоры
в Китае.
Книга рассчитана на всех, интересующихся отечественной историей.
ББК 63.3 (2)
ISBN 5-8381-0078-8
© Л.Ф.Говердовская, 2004
© Институт Дальнего Востока РАН, 2004

Введение
Неотъемлемая часть российской истории XX в. - формирование
русской эмиграции, и в частности ее дальневосточной ветви. Появление и
расселение российских подданных в Китае, на наш взгляд, можно разделить на 3
периода: 1-й (конец XIX - начало XX вв.) - строительство Китайско-Восточной
железной дороги (КЕЭДЦ); 2-й (1917-1924 гг.) - период революций и гражданской
войны в России, передачи КВЖД в совместное советско-китайское управление в
1924 г.; 3-й (1925 г. - начало 30-х годов) - проведение индустриализации и
коллективизации в СССР и начало репрессий в стране, вооруженный конфликт на
КВЖД в 1929 г., вызвавшие отлив пограничного советского населения в Китай.
В эти годы с родной земли бежали тысячи людей, совершенно разных по
общественному положению, занятиям, партийной принадлежности, образованию и традициям. В
их лице была представлена вся Россия - гражданская и военная, правая и левая,
культурная и примитивная, богатая и нищая. Эти люди рассеялись по различным
городам Китая, неся с собой элементы старой русской культуры, нравов и обычаев.
В рассматриваемый период Китай стал крупным центром сосредоточения
русской диаспоры в Азиатско-Тихоокеанском регионе, число которой колебалось от
200 до 500 тыс. человек1. Спасаясь от социально-экономических, политических и
идеологических потрясений, с первых же шагов на чужой земле, русская эмиграция
боролась за то, чтобы всегда оставаться своеобразным островком России. Не
случайно в научной литературе закрепилось понятие «Русское Зарубежье»,
выражающее существование за границей особого мира русских людей со своими образом
жизни и устоями. Эмигранты не только сохранили национальное единство, создав
«особый русский мир» в Китае, но и развили свой творческий потенциал, оставив
заметный след в китайской и мировой культуре. Вместе с тем здесь в течение 25
лет после окончания гражданской войны на Дальнем Востоке оставались русские
белоэмигранты, которых активно использовали для подрывной работы против
СССР японские милитаристы.
История русской эмиграции всегда привлекала внимание исследователей, и все
же, формирование ее за рубежом до последнего времени оставалось темой
недостаточно изученной. В этой связи особый интерес как раз и представляет по
специфическим особенностям жизни и деятельности в азиатской стране российская
эмиграция 1917-1931 гг. в Китае.
— 4 —

Другим фактором актуальности проблемы является наличие нравственно-
психологического аспекта: только нахождение в чужом национальном пространстве
приводит к осознанию того, что без постоянного укрепления русского
самосознания невозможно полноценное развитие человеческой личности. Вступая в XXI в.,
российское общество пытается найти объединяющую «русскую идею* возродить
духовные традиции России, поэтому нравственно-психологический аспект жизни
русских эмигрантов в Китае имеет важное научно - познавательное и практическое
значение. Жизненный опыт российской эмиграции, в том числе и ее
дальневосточного отряда, уникален. Его необходимо изучить, ибо он является весьма ценным в
том отношении, что показывает способность русского человека к инициативе,
предприимчивости и жизнестойкости, а это весьма важно в наши дни. Он
подтверждает - русский народ способен успешно работать за рубежом и не только
перенимать все лучшее из жизни других народов, но и взамен отдавать свои
знания, талант и способности Это важно также для осмысления духовных проблем
современной России, восстановления утраченных традиционных нравственных
ценностей. Поэтому всё, что было создано творчеством русских в период их жизни в
Китае, по-прежнему сохраняет свою ценность.
Проблема русской эмиграции в Китае является «белым пятном» отечественной
истории. Всестороннее исследование и осмысление ее диктуется тем, что мы очень
мало знаем о судьбе тысяч соотечественников, покинувших Родину в те годы. Дальне-
вхточная волна русской эмиграции 1917-1931 гг. в Китае была не только одной из
крупнейших, но и отличалась своеобразием формирования, политического и
юридического положения. Объективный анализ наследия русского зарубежья позволит реально
оценить его влияние на развитие страны пребывания, увидеть и понять, кого лишился
русский народ, какой ущерб понесла Россия ввиду отъезда столь значительного
отряда выдающихся представителей русской интеллигенции. Важно собрать по
крупицам все созданное в эмиграции и вернуть России, миру, как результат творческой
деятельности ее лучших представителей. Эмигрантский опыт поможет установить и
определить истинных и мнимых приверженцев России - кто остался верен ей до
конца, а кто предал ее. Актуальность рассматриваемой проблемы определяется тем,
что в современных условиях, когда Россия переживает острый политический,
экономический и идеологический кризис, когда произошло размежевание общества, резко
возрастает интерес к прошлому страны. В истории тех лет люди стремятся найти
ответ, как преодолеть трудности и выйти из создавшегося положения. В связи с этим
большое внимание уделяется слабоизученным страницам отечественной истории на
переломных этапах ее развития. Одной из них и является история русской эмиграции
в Китае. Нелегкая, порой трагическая судьба ее должна стать напоминанием о
печальных уроках прошлого и предостережением от их повторения.
5

Избранный период с 1917 по 1931 г дает возможность более полно и
всесторонне раскрыть деятельность русской эмиграции в Китае от начала ее «исхода»
сюда вплоть до японской интервенции в Китай и последующего коренного
изменения положения русской диаспоры в этой стране.
Выбор данного региона для углубленного изучения объясняется, во-первых,
тем, что именно здесь сосредоточивалась основная масса дальневосточной русской
эмиграции; во-вторых, все стороны эмигрантского бытия, состояние и развитие
общественно-политической и культурной жизни эмигрантов проявили себя с
наибольшей полнотой, чем где-либо в пределах Китая. Так, в Харбине активность
начала проявляться уже с 1917-1918 гг., в то время как в другом крупном центре
расселения российских эмигрантов - в Шанхае - с 1923-1924 гг. и позднее.
Введение новых архивных материалов позволило преодолеть существовавший
долгие годы односторонний подход в исследовании проблемы, выяснить роль
русской эмиграции в жизни Китая, осветить неизвестные аспекты эмигрантской
истории. В работе представлены имена бывших русских эмигрантов, по которым
можно видеть нелегкую судьбу этих людей. В ней приводятся малоизвестные
факты, многие из которых публикуются впервые. В работе уточнены и дополнены
сведения о численности и путях «исхода» русских эмигрантов, условиях жизни их в
чужой стране, всесторонне рассмотрены создание и деятельность русских
общественно-политических и благотворительных организаций; показано развитие
культурной жизни эмигрантов и их творческий вклад в литературу, музыку, театр,
живопись и архитектуру. В целом, работа базируется на основе широкого круга
неопубликованных источников из ранее закрытых фондов, архивов и спецхранов
страны, многие из которых впервые вводятся в научный оборот.
В отечественной историографии по истории российской эмиграции можно
выделить IV периода, отмеченных повышенным интересом исследователей к данной теме:
I - 20-40-е годы; II - 50-60-е; III - 70-80-е; IV - 90-е годы XX в. Что касается
первых трех этапов, то в эти годы в условиях жесткой цензуры в советской литературе
имелась лишь краткая, идеологически выдержанная, информация о жизни выходцев из
России за рубежом. На различных этапах советские историки по-разному оценивали
эмиграцию. Диапазон этих оценок колебался от резкого ее осуждения до полного
примирения советского общества и российского зарубежья. На страницах советской
исторической литературы русская эмиграция изображалась большой частью в образе
врага, независимо от социального положения и рода занятий в стране проживания. Из
всех аспектов эмигрантской проблемы рассматривались лишь деятельность
контрреволюционных организаций, направленная на свержение Советской власти, и работа
советских разведорганов по борьбе с ней. Как самостоятельная она глубоко и
всесторонне не исследовалась. Более того, начиная с 30-х годов все темы, связанные с
— 6 —

эмиграцией фактически попали в разряд «запрещенных», а источники, в том числе
воспоминания, оказались в спецхранах архивов и библиотек. Первые упоминания об
эмиграции появились сразу после окончания гражданской войны. Большевистские
лидеры М.В.Фрунзе, М.И. Калинин, Ф.ЭДзержинский, А.Бубнов, Н.Мещеряков,
М.Покровский и другие пишут об опасности эмигрантской интервенции, о борьбе ВЧК с
антибольшевистскими группами внутри страны и за рубежом, об изменении
политических настроений эмиграции под влиянием нэпа2. Ту же цель - разоблачение
антисоветских планов белой эмиграции - ставили работы В.Белова, А.Корженца,
ИЛунченкова, А.Бобрищева-Пушкина, Н.Кичкасова3.
Особенность советской публицистики 20-40-х годов заключалась в том, что
материал был чрезмерно политизирован, доминировал жесткий
классово-партийный подход.
В 50-60-х годах основную массу публикаций составляли не научные
исследования, а работы, основанные на личных воспоминаниях бывших эмигрантов,
возвратившихся в СССР после 2-й мировой войны4. В 60-70-х годах с открытием новых
архивных источников по истории эмиграции резко возросло количество различного
рода работ по этой теме5. В 80-е годы отечественная историография пополнилась
новыми работами. Одной из первых стала монография Л.К.Шкаренкова «Агония белой
эмиграции», переиздававшаяся трижды (1981, 1986, 1987 гг.)6. Главное достоинство
ее состоит в том, что в ней рассмотрена эволюция практически всех
идейно-политических направлений эмиграции за период от Октябрьской революции до конца 2-й
мировой войны Автор показывает численность эмиграции, географию расселения,
культурные и социально-бытовые проблемы, политическую деятельность различных
группировок, описывает судьбу видных представителей русского зарубежья.
Политические настроения, антисоветская активность белоэмигрантских группировок,
эволюция «белой идеи» в 20-30-х годах исследуются Ю.В.Мухачёвым7.
Существенный вклад в исследование проблемы внесли работы В.В.Комина8.
С конца 80-х - начала 90-х годов в отечественной науке стали появляться первые
исследования, рассматривающие эмиграцию как неотъемлемую часть российской
национальной общности. Особое внимание было уделено вкладу русских эмигрантов в
российскую и мировую культуру. Исследовались вопросы образования, медицины,
музыкальной и литературной жизни, культурно-просветительной работы9.
С изменением политического климата в бывшем СССР появилась острая
потребность в пересмотре многих аспектов отечественной истории и, в частности русской
эмиграции. Исследователи получили доступ к засекреченным ранее материалам
эмигрантских архивов, к зарубежным историческим трудам, содержавшим отличную от
советской концепцию русского зарубежья10. На протяжении всего периода 90-х годов
тема русской эмиграции была в центре внимания отечественных исследователей11.

Давая высокую оценку им, тем не менее, нужно сказать, что о жизни и
деятельности дальневосточной эмиграции в них не говорилось ничего или
упоминались редкие, скупые факты. По существу общественность знала о русской
эмиграции в Китае очень мало.
Вплоть до конца 80-х годов специальных научных исследований проблемы
дальневосточной эмиграции среди опубликованной литературы не было. Поэтому
совершенно справедливо замечание дальневосточных ученых - исследователей
О.И.Кочубей и В.Ф.Печерицы о том, что «восточная ветвь русской эмиграции пока
мало изучена в контексте общей истории и русской культуры»12.
Начало историографии проблемы русской эмиграции в Китае было положено в
20-40-е годы публикацией небольших работ популярного характера13.
Первую попытку обобщения материалов по истории русской эмиграции в
Китае в конце 80-х годов предпринял В.В.Сонин14. Он раскрыл бегство
белогвардейских частей в Китай в 1922 г., их обустройство на новом месте, деятельность
белой эмиграции до и во время японской оккупации Маньчжурии. Его работа
ценна тем, что не только знакомит с интересными и малоизвестными фактами и
цифровым материалом из жизни русской диаспоры на Дальнем Востоке, но и дает
объективную оценку эмиграционным процессам и событиям с позиций
общечеловеческих ценностей15. Большой интерес представляет коллективная работа о
новейшей истории Северо-Восточного Китая (Маньчжурии) 1917-1949 гг.16
Целый ряд публикаций появился в 90-х годах. Особо следует выделить
монографии Г.В.Мелихова, которые раскрывают историю становления русского Харбина,
судьбы русских эмигрантов, показывают значение КВЖД для России и Китая17.
Однако, отмечает он, по разным причинам «...пришлось полностью отказаться от
рассмотрения богатейшей и яркой артистической, литературной и художественной
сторон жизни»... Им признается, что «искусство и литература дальневосточной
эмиграции должны явиться объектом другого специального исследования, вернее
исследований»18.
Существенный вклад в исследование проблемы русской эмиграции вносят
работы В.Ф.Печерицы19. В них русская эмиграция в Китае рассмотрена в широком
историческом плане, детально освещены ее особенности. К сожалению, некоторые
факты, приведенные им, ошибочны или расходятся с данными других авторов,
например, Г.В.Мелихова.
Таким образом, лишь работы Г.В.Мелихова и В.Ф.Печерицы касаются
рассматриваемой проблемы. Однако и у них общественно-политическая и
культурная деятельность русской эмиграции в Китае 1917-1931 гг. не получила
всестороннего, законченного освещения, ибо не являлась предметом их
исследования.
8

Важно также отметить, что о российской эмиграции, бежавшей через Сибирь и
Дальний Восток в Китай, говорится и в зарубежной литературе20. Однако сведения
о «русском обществе» в Китае носят фрагментарный характер, имеют место ошибки
в названиях, фамилиях исторических лиц, неточности в изложении фактов.
Имеются работы и других бывших русских эмигрантов, касающиеся
различных сторон жизни русских в Китае21.
В целом историографический обзор показывает недостаточную изученность
проблемы дальневосточной русской эмиграции как в отечественной, так и в
зарубежной исторической науке.
Цель данной работы проанализировать, систематизировать и обобщить весь
спектр общественно-политической и культурной жизни русской эмиграции в самый
сложный период пребывания в Китае (1917-1931 гг.) В соответствии с этим
ставятся задачи; рассмотреть причины, общие черты и специфику русской
эмиграции в Китае; показать формирование и адаптацию русской диаспоры в
инонациональном пространстве, процесс вживания в чужую среду, описать семейно-бытовые
стороны жизни русских эмигрантов, эволюцию их мировоззрения, крушение
иллюзий; раскрыть весь комплекс социально-экономических, политических, правовых и
культурных проблем, вставших перед русской эмиграцией; проследить процесс
объединения разрозненных эмиграционных группировок, создание различного рода
общественно-политических и благотворительных организаций; выявить
организующие формы, посредством которых русские эмигранты участвовали в политической
и культурной жизни Китая; дать аналитический обзор деятельности культурных
обществ, организаций союзов и центров российской эмиграции; оценить
взаимовлияние русской диаспоры и метрополии; осветить религиозные аспекты
социокультурных процессов русской эмиграции в Китае; преодолеть односторонний
подход к оценке деятельности общественно-политических и благотворительных
организаций, союзов, обществ и землячеств, расширить представление о
политической, культурной и социально-экономической жизни русской диаспоры в
Маньчжурии.
Основой для написания работы послужил комплекс документальных
источников как опубликованных, так и неопубликованных. Во-первых, это сборники,
касающиеся общеполитических вопросов и проблем советско-китайских отношений,
материалы и документы о КВЖД, о военно-политической деятельности российских
эмигрантов в Маньчжурии22.
Во-вторых, неопубликованные архивные материалы. В первую очередь
документы Русского заграничного исторического архива в Праге, относящиеся к
Дальнему Востоку и хранящиеся в настоящее время в Государственном архиве Российской
Федерации в Москве (ГАРФ. Ф. 5873).
9

Интересный фактический материал по различным вопросам жизни,
взаимоотношений эмигрантов с населением и китайскими властями; о деятельности эмигрантских
общественно-политических и благотворительных организаций, союзов, землячеств; о
развитии культурных связей в те годы обнаружен в Российском центре хранения
изучения документов новейшей истории (РГАСПИ: Ф. 17; Ф. 372), в государственных
архивах Приморского (ГАЛК: Ф. 2422; Ф. 1305; Ф. 2413; Ф. 1591) и Хабаровского
краев (ГАХК: Ф. 830; Ф. 1127; Ф. 1128; Ф. 1129); Амурской области (ГААО: Ф. 9)
Часть документов и материалов хранится в Российском государственном историческом
архиве Дальнего Востока (РГИА ДВ: Ф. 86; Ф. 412; Ф. 413, Ф. 553; Ф. 1334;
Ф. 1336). Особую значимость представляют рассекреченные Харбинские фонды
эмигрантских материалов в ГАХК. Хотя из 10 фондов, лишь в 2: Ф.1128 -
«Харбинский комитет помощи русским беженцам» (1923-1942 гг.) (136 дел) и Ф.
830 - «Главное бюро по делам российской эмиграции в Маньчжурской империи»
(680 дел) автором найдены и использованы неизвестные факты и материалы о
русской эмиграции в Китае 1917-1931 гг. Разнообразные материалы по истории
культурной жизни Дальнего Востока хранятся в Дальневосточном архивном фонде
при Музее русской культуры в Сан-Франциско. Автору удалось использовать
некоторые документы его, частично переданные и хранящиеся в Приморском
Государственном музее им. В.К.Арсеньева.
В-третьих, исключительный интерес представляют документы и материалы
русского зарубежья, хранящиеся в библиотеках Харбина, Шанхая и Чаньчуня.
Введение их в научный оборот позволит более четко показать взгляды и направления
политической деятельности, сущность военно-политических доктрин российской
эмиграции в те годы.
В-четвертых, в работе широко использована мемуарная литература,
в том числе опубликованные воспоминания, и в первую очередь сборник «Русский
Харбин»23.
В-пятых, важным источником явились газеты и журналы, как отечественные,
так и эмигрантские, распространяемые в городах Маньчжурии и Китая.
Особое место занимают газеты «На сопках Маньчжурии» и «Харбин»,
издающиеся в настоящее время бывшими харбинцами в Екатеринбурге и Челябинске.
В-шестых, существенную помощь в работе над монографией оказали бывшие
харбинцы: П.В.Добрынин (председатель Челябинского отделения ассоциации
«Харбин», Г.В.Мелихов, В.П.Суслова, Л.П.Шкарлат, которые сообщили интересные
факты из истории эмигрантского Харбина Встречи с харбинцами и их воспоминания
во время научной конференции в 1998 г. в Москве, посвященной 100-летию КВЖД,
также помогли автору в раскрытии различных аспектов проблемы.
10

ПРИМЕЧАНИЯ
1 Государственный архив Хабаровского края (ГАХК). Ф.830. Оп. 1. Д. 218. Л. 3; Ф. 849. Оп.
1. Д. 23. Л. 2.; Справочник по Северной Маньчжурии и КВЖД. Изд. Эк. Бюро. КВЖД,
1927. С. 39.
2 Фрунзе М.В. Избранные произведения. Т. 1. М., 1957; Калинин М.И. Роль интеллигенции в
нашем строительстве. Избранные произведения. Т. 1 М., 1960; Дзержинский Ф.Э.
О карательной политике органов ВЧК. Избранные произведения. Т. 1. М., 1977;
Покровский М.Н. Противоречия господина Милюкова. М., 1992.; он же. Контрреволюция за
четыре года. М., 1922; он же. Что установил процесс т.н. социалистов-революционеров.
М., 1922.
3 Белов В. Белое похмелье. М., 1923. С. 8.; Корженец А. У порога Китая. М., 1924.
Лунченков И. За чужие грехи. М., 1925; Бобрищев-Пушкин А. Война без перчаток.
М., 1925, Кичкасов Н. Белогвардейский террор против СССР. М., 1928.
4 Шульгин ВВ. Письма к русским эмигрантам. М., 1961; Любимов Л Д. На чужбине. Ташкент,
1965; МейснерДИ. Исповедь старого эмигранта. М., 1963; он же. Миражи и
действительность: Записки эмигранта. М., 1966.
5 Гусев К.В. Партия эсеров: от мелкобуржуазного революционизма к контрреволюции. М.,
1975; Иоффе Г.З. Крах российской монархической контрреволюции. М., 1977; КоминВ.В.
Политический и идейный крах российской монархической контрреволюции за рубежом.
Калинин, 1977; БарихновскийГ.Ф. Идейно-политический крах белой эмиграции и разгром
внутренней контрреволюции (1921-1924). Л., 1978; ФедюкинСА Борьба с буржуазной
идеологией в условиях перехода к нэпу. М., 1977.
6 Шкаренков Л.К. Агония белой эмиграции. М., 1987. С. 4-50.
7 МухачевЮ.В. Идейно-политическое банкротство планов реставраторства в СССР. М., 1982;
Мухачев Ю.В., Шкаренков Л.К. Крах «новой тактики» контрреволюции после гражданской
войны. М., 1980; Антисоветская интервенция и ее крах 1917-1922. М., 1987.
• КоминВ.В. Политический и идейный крах русской мелкобуржуазной контрреволюции за
рубежом. Калинин, 1977; он же. Белая эмиграция и вторая мировая война. Калинин, 1979.
9 Роль русского зарубежья в сохранении и развитии отечественной культуры / Тез. докл. науч.
конф. Москва, 13-15 апр. 1993. М., 1993; Культурное наследие российской эмиграции.
1917-1940. М., 1994; История российского зарубежья: Проблемы адаптации мигрантов
в XIX-XX вв. М., 1996 г. и др.
10 Литература pvaxoro зарубежья. Антология в 6-ти т. Т. 1,2. Кн. 1,2(1920-1925). М. 1990;1991;
Костиков В.В. Не будем проклинать изгнанье... (Пути и судьбы русской эмиграции). М.,
1990; Проблемы русского зарубежья //Октябрь. 1991. № 7-9; Дружба народов. 1991, № 1-
10; Коваленко Ю.И. Очерки о русской эмиграции: Профили и силуэты. М., 1991;
Капустин ЕГ. Современные центры по изучению русского зарубежья в Москве и Санкт-Петербурге
// Роль русского зарубежья в сохранении и развитии отечественной культуры. М., 1993.
11 Соколов АГ. Судьбы русской литературной эмиграции 1920-х годов. М., 1991; Общее и
особенное в положении российской эмиграции первой волны. Тверь, 1992; Из истории
российской эмиграции / Теор. конф. СПБ, 1992; Пашуто В. Т. Русские
историки-эмигранты в Европе. М., 1992.; Кулагина Г.М., Бочарова 3.С. Эмигрантская демократическая
11

печать середины 20-х гг. о внутрирусской интеллигенции // История российской
интеллигенции. Ч. 2. М., 1995; Читяева О.И. Российская эмиграция и культура // История
российской интеллигенции. Ч. 2. М., 1995.
12 Кочубей О.И., Печерица В.Ф. Исход и возвращение... (Русская эмиграция в Китае в
20-40-е годы). Владивосток, 1998. С. 5-6.
13 КорженецА. У порога Китая. М., 1924; Камский. Русские белогвардейцы в Китае. М., 1923;
Щербаков М. Одиссея без Итаки. Памяти погибших на «Лейтенанте Дыдымове» (От
Владивостока до Шанхая с Сибирской флотилией в 1922 г.) //Архив русской революции.
Т. 18. Берлин, 1926. С. 303.; Полевой £ По ту сторону китайской границы. Белый Харбин.
М. - Л., 1930; Никонов К.С. Восток и мы. Харбин, 1941.
14 Сонин В.В. Крах белоэмиграции в Китае. Учебное пособие. Владивосток, 1987. С. 19.
15 История Северо-Восточного Китая XVII-XX вв. Кн. 2. Северо-Восточный Китай, 1917-
1949 гг. Владивосток, 1989. С. 3-4.
16 Мелихов Г.В. Зарисовки старого харбинца // Проблемы Дальнего Востока. 1990. № 2-4;
Кириллова ЕП, Слободчиков В. О Валерии Перелешине // Проблемы Дальнего Востока.
1993. № 3; Таскина £ Дороги жизни ЕЕ. Яшнова // Проблемы Дальнего Востока. 1993,
№ 4; Белоусова СР. Дважды перевербован // Проблемы Дальнего Востока. 1991. № 4-5.
17 Мелихов Г.В. Маньчжурия далекая и близкая. М., 1991. С. 4; он же. Российская эмиграция
в Китае 1917-1924 гг. М., 1997.
18 Мелихов Г.В. Российская эмиграция в Китае. С. 6-7.
19 Печерица В.Ф. Духовная культура... С. 39-41; Мелихов ГВ. Российская эмиграция в
Китае... С. 68-70.
20 Устрялов Н.В. В борьбе за Россию. Сб. ст. Харбин, 1920; Серебрянников И.И. Мои
воспоминания. Т.2. В эмиграции (1920-1924). Тяньцзинь, 1940; Штейн Э. Журналы русского Китая
// Знамя. 1990. № 5; Крайтон Т. Русские в Шанхае // Новое время. 1992. № 46; Раев М.
Россия за рубежом. История культуры русской эмиграции (1919-1939). М., 1994;
Назаров М. Миссия русской эмиграции. Ставрополь, 1992.; БалакшинП. Финал в Китае.
Возникновение, развитие и исчезновение белой эмиграции на Дальнем Востоке //Дальний Восток.
1991. № 2; 1992. № 4-7; Стефан Джон. Господин из Хабаровска //Дальний Восток. 1991.
С. 9; Поремский В Д. Стратегия антибольшевистской эмиграции. М., 1998.
21 КовалевскийП.Е Зарубежная Россия. История и культурно-просветительная миссия русского
зарубежья за полвека (1920-1970), (1971-1973). Париж. Кн. 2. С. 93; Шишкин ПЛ.
Большевизм в Китае. Шанхай, 1930; Кручинин Т.Н. Свет с Востока. Харбин, 1936.
22 Документы внешней политики СССР. Т. I-V. М., 1957-1961; Советско-китайские отношения
1917-1957. М., 1958; Сборник документов, относящихся к Китайской Восточной
железной дороге. Харбин, 1922; Исторический обзор Китайской Восточной железной дороги.
1896-1923 гг. / Сост. EJC Нилус. Харбин; Российская эмиграция в Маньчжурии: военно-
политическая деятельность: 1945/Сборникдокументов; Сост. Е.Н. Чернолуцкая. Южно-
Сахалинск, 1994; Сергеев В.Л. Очерки по истории белого движения на Дальнем Востоке.
1937. С. 1; КниперАВ. Фрагменты воспоминаний. Публикация С. Боголепова //
Минувшее. М., 1984; КатанаевГ.Е В семеновском (февраль-март 1919 года). Воспоминания
/ Подготовка к публикации, предисловие и примечания В.А. Шулдякова // Провинция.
Иркутск, 1989; Рухкий Харбин. М., 1998; Таскина Е Неизвестный Харбин. М., 1994 и др.
12

Бывший белоэмигрант К.Носков, вспоминая о тех днях, пишет, что «кровавые
волны русской революции докатились и до Монголии, куда бросились тысячи
русских людей, в поисках убежища от нее. Разбитые, деморализованные, почти
поголовно больные тифом остатки армии адмирала Колчака, расположенные по
южную сторону Сибирской железнодорожной магистрали, перешли китайскую и
монгольскую границы весной 1920 г. За ними потянулись беженцы и остатки
повстанческих отрядов, действовавших в Сибири. Ужас смерти заставлял людей
бросать семьи, тал в неведомую, далекую чужую страну. Через высокие горные
хребты со снежными вершинами, непроходимую тайгу и болота, бурные стремнины
потоков, через заставы и посты красной пограничной стражи пробирались
измученные, голодные люди в Монголию. В ноябре 1920 г. здесь появился и барон
Унгерн, вытесненный из Забайкалья Красной Армией и сыгравший роковую роль в
судьбе заброшенных в Монголию белых. Унгерн, Бакич, Кайгородов, Казанцев -
вот имена, вписанные кровью в страницы истории гражданской войны на Дальнем
Востоке. Под ударами Красной Армии и дальневосточных пограничных войск, при
активной поддержке всего населения банды Унгерна, численность которых
достигала 3,5 тыс. человек, были разгромлены. Потерпели крах последние надежды
противников Советской власти удержать Дальний Восток в своих руках.
К 1921 г. на территории Монголии и смежной китайской пров. Синьцзян
сосредоточилось несколько тысяч российских беженцев, главным образом - в
Чугучаке, где были интернированы остатки Южной Оренбургской армии, небольшая
группа в Шара-Сумэ (Алтайский округ), Кобдо, Улясугае и Урге. Их уделом стали
эмиграция и смертельная тоска по утерянной Родине3. Другим районом, куда
бежали большинство сибирских казаков-белоэмигрантов, была Маньчжурия. В 20-е
годы она стала местом, куда стекались солдаты-участники «Ледяного похода»
армии генерала Каппеля, казаки Особого Маньчжурского отряда (ОМО) атамана
Семенова, множество торговцев, промышленников, коммерсантов, солдат белой
армии - голодных, оборванных, завшивевших, у которых была одна профессия -
убивать. Именно они пошли в китайскую белую армию генерала Чжан Цзолина и
У Пэйфу. В Харбине существовала Сибирская казачья станица и Войсковое
представительство Сибирского казачьего войска во главе с полковником Е.П.Березовским.
Заключительный этап гражданской войны на Дальнем Востоке для белых был
еще более трагичным. К 1922 г. лишь Приморье оставалось под их властью, но и
здесь под ударами Красной Армии и партизан их остатки - несколько тысяч
человек - стремительно отступали к Тихому океану. Все их надежды на победу,
мечты о Кремле и златоглавой Москве, о пасхальном перезвоне колоколов
первопрестольной рушились. Но они еще сопротивлялись, надеясь невесть на что, да и
очень уж не хотелось уходить с родной земли. Тем более уступать Родину «евреям-
14

ГЛАВА I
Путь в изгнание и борьба
за выживание в чужой стране
По разным причинам оказались русские люди в Китае. Многие долгие
годы работали или служили на КВЖД. После перехода ее в 1924 г. в
совместное пользование советской и китайской сторонами часть русского
населения выехала в СССР, где подверглась репрессиям. Когда об этом стало известно
тем, кто еще не уехал, они не стали рисковать и остались в Маньчжурии, а затем
переехали в Тяньцзинь или Шанхай. Победа революции, а затем поражение белой
армии в гражданской войне в Сибири и на Дальнем Востоке стали причиной
массовой эмиграции из России: бежали от красного террора, покидали родину,
спасая свои жизни. Уже в начале 1919 г. после разгрома А.В.Колчака, одна часть
его армии разошлась по станицам, а другая - остатки армий генералов
В.О.Калпеля, А..Вержбицкого, С.Н.Войцеховского, К.В.Сахарова - под ударами Красной
Армии отступала на восток не по железной дороге, занятой чехословаками, а
вдоль полотна по старому сибирскому тракту. Одни из них сгинули в «Великом
Сибирском ледяном походе», другие погибли в боях в Забайкалье и на Дальнем
Востоке, остальные бежали за границу. 25 января 1919 г. генерал
В.О.Каппель, у которого были отморожены ноги, получил воспаление легких и
скончался. Как писал Сахаров, «ушел один из доблестных сынов России,
пользовавшийся прямо легендарным обожанием»! Его смерть, а затем и Колчака еще
более ускорили отступление белых. 2 марта 1919 г. Войцеховский телеграфировал
из Читы генералу В.Г. Болдыреву \ находившемуся во Владивостоке, что он вывел
в Забайкалье 30 ООО бойцов, готовых поддержать всякий демократический режим,
но непримиримых к большевикам.
После окончательного разгрома армий Колчака в Сибири и атамана Дутова в
Туркестане в 1919-1920 гг. в Китай через Дальний Восток и Среднюю Азию
хлынула первая волна русских беженцев (некоторые источники называют цифру
более 500 тыс. человек)2. Вторая волна последовала в октябре 1920 г. с падением
власти атамана Г.М.Семенова в Забайкалье и Унгерна в Монголии.
— 13 —

коммунистам», безбожникам, цареубийцам, богоборцам, кровавым чекистам,
простой черни. «Пусть мы погибнем, но за родную землю - "За единую и неделимую,
великую Россию!'» - так думали многие участники антибольшевистской борьбы в
те годы. Тем более за время гражданской войны со стороны руководителей белого
движения (политиков, генералов, воевод и атаманов) не раз звучали смелые
заявления и обещания о скорой гибели большевиков, о крахе Советов. Но каждый раз
они оказывались пустой декларацией, а не итогом действий.
В конце августа 1922 г. из Спасского района, а затем и Владивостока началась
эвакуация японских войск4. Красные, получив подкрепление из Забайкалья,
подтянули резервы и начали наступление. После сдачи Никольск-Уссурийска
белогвардейские части генерала В.М.Молчанова отступали к реке Суйфун, по направлению
к Посьету. Там, согласно первоначальному плану, должна была сконцентрироваться
вся отступавшая «Земская рать», чтобы в случае ухода японцев и невозможности
дальнейшей борьбы за Приморье двигаться по тракту на ст. Пограничная и затем в
Полосу отчуждения КВЖД. За несколько дней до решительных боев под Спасском
Н.Меркулов - член бывшего правительства и министр иностранных дел
правительства генерала МХДитерихса - вернулся из поездки в Мукден, где вел переговоры
с китайским генералом Чжан Цзолином, фактически правителем Маньчжурии. И тот
якобы дал ему обещание не только пропустить через китайскую границу, но даже
приютить у себя армию, если произойдет крах белой власти в Приморье. Как и
следовало ожидать, правитель Маньчжурии, несмотря на обещания, не только не
поддержал армию Дитерихса, но даже отказался пропустить ее в Китай.
Сухопутный путь эмиграции в Маньчжурию, таким образом, был официально закрыт.
Оставался лишь морской путь. В связи с этим штаб Сибирской флотилий
разработал два варианта эвакуации кораблей. Один заключался в том, чтобы флотилия
ушла на север, на Сахалин или Камчатку, зайдя предварительно в Посьет для
эвакуации оттуда армейских частей. В таком случае армия и флот оставались бы на
русской территории, и можно было бы, при помощи ранее отосланных на север
белых отрядов, сделать попытку образовать новую опору для белого движения.
Второй - предусматривал поход флотилии в южном направлении, в один из
портов Северного Китая, где корабли начали бы подготовку совместно с флотом
Чжан Цзолина к новому боевому походу против Советской власти.
Минусом первого плана была трудность продовольственного вопроса на севере и
опасность навигации у берегов Камчатки в это позднее время года; а второго -
полная зависимость десятка тысяч жизней от доброй воли Чжан Цзолина. Хотя был
принят второй план, однако борьба за северное направление продолжалась в штабе
флотилии еще долго. Наступившая зима сделала поход на Камчатку абсолютно
невозможным. Так окончательно был избран южный вариант эвакуации в Китай.
15

В октябре к эвакуации были готовы 10 тыс. военнослужащих, несколько сотен
раненых, семьи многих офицеров. Как только белыми был оставлен г. Уссурийск,
а затем ст. Угольная, все, кто так или иначе был связан с белогвардейцами,
устремились во Владивосток и Посьет на русские пароходы, уходящие за границу.
Бросали имущество, а некоторые даже жен и детей, стремясь спасти свою голову.
Поезда на Владивосток и Гродеково были переполнены до предела: на крышах
вагонов стояла и лежала масса людей с узелками и детьми на руках, держась друг
за друга.
После отхода последнего поезда и ухода флотилии еще долго по пыльным
приморским дорогам шли обозы с военным имуществом и примостившимися на
них беженцами с детьми в надежде, если не попасть на случайный пароход или
лодку, то спастись бегством через китайскую границу. Убегая, белые грабили и
жгли все, что попадало под руку. О том, что творилось в Приморье в те дни,
пишет очевидец - писатель Вс. Иванов: «Итак, крах, катастрофа, бегство,
удирание. Красное воинство, голодное, разутое, немногочисленное, стоит уже на 2-й
речке, куда носятся шикарные черного лака лимузины японского командования с
флагами. Воинство это идет по пятам за отступающими, сложившими оружие
казаками генерала Ф.Л.Глебова5, оно гонится за уходящим на Посьет и Хунчун
генералом Молчановым, пушки которого были слышны во Владивостоке при
переходе через реку Суйфун. Заканчивается междоусобная брань»6.
Обстановка во Владивостоке в последние дни эвакуации ввиду огромного
скопления разбитых белых частей и большого числа гражданских беженцев была
ужасной. Из Владивостокской гавани готовился к выходу весь остающийся здесь
российский флот: 26 судов и суденышек. Им предписывалось покинуть порт 24
октября, имея на борту 7500 беженцев, в том числе 1300 женщин. С ними
эвакуировались Сибирский и Хабаровский кадетские корпуса7. Однако уже 19
октября 1922 г. у адмиралтейской пристани Владивостока началось неизвестно по
чьему распоряжению отправление кораблей с моряками и их семьями. 20 октября
пароходы вышли в Японское море и взяли курс на Шанхай. Переполненные суда с
остатками белых армий, казаками, кадетами и юнкерами под командованием
адмирала Старка в спешном порядке навсегда покидали бухту Золотой Рог и брали
курс на юг. Вместе с ними уходили на чужбину их семьи, а также служащие,
чиновники, банкиры, предприниматели и все те, кто боялся большевиков. Писатель
Всеволод Иванов вспоминает: «Крах, полный крах, катастрофа - вот что читалось
на растерянных лицах несчастных русских людей, вновь пускавшихся в безвестную
даль. Кого только не было в этой толпе? Офицеры, чиновники, священники, члены
правительства, парламента и националистических организаций Дальнего Востока и,
наконец, рядовые члены, участники национальных организаций, бегущие из Влади-
— 16 —

востока»8. Японцы в момент разгрома частями Народно-революционной армии
ДВР белогвардейских войск в Приморье принимали все меры для прикрытия и
обеспечения эвакуации разбитых белых отрядов в Маньчжурию и Корею, стараясь
сохранить белогвардейские кадры с целью использования их в борьбе против
Советской власти. Сводки штаба частей НРА в Приморье отмечали помощь,
оказываемую японцами в эвакуации белогвардейцев, а командующий НРА И.П.Уборевич
19 октября 1922 г. сообщал правительству Дальневосточной Республики (ДВР) о
том, что «...своим противодействием японцы спасают армию Дитерихса от
разоружения и дают возможность эвакуировать Владивосток...»9. Это признавали и сами
белогвардейцы: «Японское командование оказало во Владивостоке, как впрочем, и
везде в Сибири, полное содействие и помощь Белой армии». Во Владивостоке
японцы содержали беженский эшелон забайкальцев, в количестве свыше 1500
человек. В 1922 г., в октябре, окончательно эвакуируясь из Приморья, японское
командование предварительно дало возможность отойти частям войск на судах
Сибирской флотилии в количестве 10 250 человек. Множество судов,
переполненных военными, гражданским населением, багажом, покидало Владивосток,
направляясь к берегам Китая, Кореи и Японии. Вот как образно описал паническое
бегство русских за границу в октябре 1922 г. Вс. Иванов: «Целые дни у
покосившейся набок туши японского парохода «Фузан-Мару» толпился народ. Люди
метались с неподвижно-спокойными лицами, таща чемоданы, корзины, подушки -
весь свой оскудевший скарб. Бледное октябрьское солнце быстро завершало свой
круг над толпой уезжавших. Наступал вечер, темный, без электрического освещения
улиц; станция бастовала, чтобы доставить убегающим побольше затруднений. Кого
только не было в этой толпе! Офицеры, чиновники, священники, члены
правительства, парламента и националистических организаций Дальнего Востока. Наконец,
рядовые обыватели, бегущие вслед за армией беженцы»10.
К 23 часам 24 октября Владивосток был полностью оставлен белыми частями.
Красные вступили в город в 10 часов утра 25 октября, но не имели плавсредств
для преследования противника.
, Переход от Владивостока до Шанхая обычно длился 7 дней, но на этот раз
продолжался 1,5 месяца. В это же время генерал-лейтенанта Ф.Л.Глебов, отступая
со своею Дальневосточной казачьей группой, усиленной У рал о-Егерским отрядом,
24 октября подошел к бухте Посьет. А когда на следующий день сюда прибыла
флотилия адмирал Старка в количестве 7 тыс. человек, он, оставив группу конных
казаков в 16 тыс. человек (пошли сухопутным путем), отбыл из Посьета в порт
Гензан (Корея). На 26 судах Сибирской флотилии и Добровольного флота под
командованием адмирала Г.К. Старка отбыло около 8 тыс. человек, из них 3200
военных и 2300 гражданских лиц. Здесь находились казаки генерала Глебова и
17

кадеты Омского и Хабаровского корпусов. Флотилию сопровождали японские
военные корабли. В связи с этим Старк хвастливо заявил: «Борьба не закончена -
флот остается могучей боевой единицей». Из-за взятых в Посьете остатков
«Земской рати» перегруженная флотилия решила направиться в ближайший корейский
порт Сейсин. Чуть ли не от самого выхода из Посьетской бухты и до самого
Фузана флотилию продолжали неотступно сопровождать два японских миноносца.
В сейсинской бухте, куда вошла флотилия, японские власти запретили сходить на
берег даже тем пассажирам, у кого были заграничные паспорта и японские визы.
Все беженцы остались сидеть на кораблях, не имея возможности, пополнить
запасы свежей воды и провизии. Даже корейским шаландам строго запрещалось
близко подходить к русским судам, стоящим на рейде. Так встретила русских
чужбина в первом же иностранном порту, что не предвещало ничего хорошего в
будущем. И тогда флотилия вынуждена была продолжить плавание в другой порт
Гензан. 25 октября сюда же на пароходе «Тунгус» прибыли еще 180 военных.
Только 36 из них, имевших достаточное количество денег на железнодорожные
билеты (в Харбин), были допущены на сушу. Остальные должны были дожидаться
получения денежных переводов, 100 раненых было передано на попечение
японского Красного Креста и Женского патриотического союза. 26 октября утром в
Фузан прибыл английский пароход с 489 русскими беженцами на борту. Высадку
японские власти разрешают только 186 человек, почти все выехали в Харбин12.
2 ноября остальные корабли флотилии Старка прибывают на рейд Гензана, и она
остается здесь до 20-х чисел ноября. В первые дни стоянки к ней
присоединились еще 3 парохода, получившие еще до начала эвакуации приказание идти на
север. Предупрежденные в последующем о занятии Владивостока красными, эти
корабли повернули и ушли в Гензан. К прибывшим в Гензан морем вскоре
присоединились и отступавшие из Приморья в Корею сухопутным путем остатки
белых войск. К декабрю в городе, за исключением тех, кто добрался сюда
отдельно и затем выехал по своему усмотрению, собралось около 7500 человек, из
них 2500 бывших военнослужащих (в основном части Дальневосточной казачьей
группы и Урало-Егерского отряда), 1000 гражданских лиц и около 2000 семенов-
цев, преимущественно Дальневосточной группы со своими семьями - женщины и
дети13. Последние были взяты на попечение японского командования, так как это
были в основном забайкальские казаки во главе с генералами Савельевым и
Анисимовым - верными помощниками атамана Семенова. В Гензане были
представлены казаки станиц Куржинской, Забайкальской, Борзинской, Изидинской,
Кондуевской, Маньчжурской, Акшинской, Даурской, Читинской.
В целом дальневосточная эмиграция, которая бежала через Корею, в массе
своей все же благополучно добралась до китайской территории и составила рус-
18

скую колонию, по далеко не точным данным, выросшую в дальнейшем до 100 тыс.
человек. Благодаря заботам японских властей и иностранных благотворительных
организаций, эта группа оказалась, по сравнению с другими, в лучшем
положении14. В Гензане большая часть беженцев, имевших возможность выехать за
собственный счет частным транспортом, высадились, и тотчас же двинулись дальше, в
Полосу отчуждения, в г. Харбин, еще до прихода кораблей флотилии. Однако
вскоре отношение к беженцам изменилось. Чжан Цзолин по-прежнему отказывался
от поддержки белогвардейцев и пропуска в Харбин беженцев, не имевших
китайских виз. Китайский консул в Гензане очень вежливо, но наотрез отказался не
только визировать паспорта на Харбин, но даже дать кому бы то ни было пропуск
через китайскую границу15. Положение усугублялось тем, что в городе скопилось
556 раненых и 1376 женщин и детей, попавших сюда с территории Приморья. Они
жили в таможенных складах, продавая все, что имели с собой. Настроение
беженцев с каждым днем становилось все хуже, так как большинство рассчитывало
именно этим путем добраться в Харбин, где у некоторых были родные, у других -
знакомые, у третьих, наконец, просто радужные надежды так или иначе устроиться
и получить заработок. Один из очевидцев, находившийся 25-26 октября 1922 г. в
Гензане, писал: «Как пойдет армия - я не знаю. Но я видел сегодня, как на синем
море у Гензана покачивались маленькие "Тунгус" и "Смельчак". Свыше 400 раненых
было на них, и не было пищи. Японцы, корейцы толпились и совали деньги этим
"анненковцам", "уральцам", "уфимским стрелкам". Вот, вместо Москвы, где
очутились эти честные люди»16. Вскоре японцы поняли, что необходимо хоть немного
разгрузить флотилию и отвели под беженцев несколько пустых таможенных
бараков на молу, без отопления, с земляными полами, отгороженных от остального
города прочной решеткой с полицейским постом. Чтобы прорваться через это
сторожевое охранение, требовалось иметь не только пропуск от штаба флотилии,
но еще и доброе расположение японского переводчика, выдававшего особые
карточки, действительные до 16 часов вечера. Позже ворота запирались, и выбраться
в город было почти невозможно.
Большинство беженцев, размещенных в особых лагерях, в которых японские
оккупационные власти в Корее установили строгий «трудовой» режим, были
лишены всех прав. Эмигранты страдали от голода, холода, болезней и ран (среди них
было более 400 офицеров и солдат). Из-за отсутствия медикаментов много
раненых, а также больных и детей ежедневно умирали. Многие беженцы были
обтрепаны до последней степени и одеты кто во что горазд.
Всеми делами русских беженцев в Гензане занимался уполномоченный
японского правительства, бывший сотрудник японского генерального штаба во
Владивостоке капитан Касиге, вокруг которого вилась кучка наиболее ловких дельцов из
19

сухопутного русского начальства. Протесты белогвардейцев «Главноуполномочен-
ному Японии по делам беженцев» в Гензане ни к чему не привели. Последний дал
указание белогвардейским генералам об установлении «трудового» режима в
лагере. В мае 1923 г. был создан «Совет» лагеря в составе генералов Лебедева,
Глебова и Бакшеева. «Совет» заключил с одной из японских фирм договор о
производстве земляных работ на окраине Гензана. Бывшие «Земские ратники»
проживали в землянках. Гражданских эмигрантов японцы поместили в старые
склады местной таможни. Лагерь охранялся японскими солдатами. «Красный крест»
Японии выделил мизерную денежную сумму для «помощи русским беженцам». Но
уже в апреле 1923 г. всякая помощь эмигрантам со стороны японских властей
прекратилась. К началу 1923 г. в Гензане количество эмигрантов сократилось до
4000. В 1924 г. по указанию японцев большинство эмигрантов было отправлено
из Кореи в Маньчжурию.
Из-за отказа Чжан Цзолина принять казаков генерала Глебова положение
крайне осложнилось. Флотилия не могла идти дальше в полную неизвестность с
10 тыс. человек. Для этого у нее не было ни припасов, ни денег. Японцы же не
давали разрешения казакам остаться в пределах Кореи. Наступившая осень,
сопровождавшаяся в Северной Корее сильными ветрами, морозами и снегопадами, еще
больше усугубила положение беженцев. Они мерзли в нетопленых бараках,
недоедали, дети умирали. Между адмиралом Старком, генералом Глебовым и
японскими властями наконец-то начались переговоры, которые с каждым днем
затягивались все больше. И только после трех недель упорных переговоров удалось
уговорить их принять раненых, стариков, женщин и детей. Но так как из Токио
запретили это делать, то японцы позволили лишь 125 казакам-глебовцам
временно остаться в Гензане, пообещав им некоторую материальную помощь. Остальным
было указано покинуть город.
В ноябре 1922 г. русские корабли еще стояли на рейде в Гензане, так как
перспективы - куда же держать путь дальше - неясны. Принимается решение
разделиться. Часть флотилии должна идти дальше искать место своего
пребывания, а в Гензане остаются все взятые во Владивостоке пароходы Добровольного
флота. Начальником этого «транспортного отряда» был назначен адмирал В.В.Бе-
зуар. 22 ноября флотилия из 12 судов, под командованием Старка, имея на борту,
помимо членов команды, более 3,5 тыс. беженцев, отбывает на юг - в Фузан, а
оттуда далее в Шанхай. На отплывавших в Японское море судах разместились
отряды морских стрелков, «русско-сербский» отряд, 300 кадетов Омского и
Хабаровского корпусов и простые русские беженцы. 23 ноября флотилия пришла в
корейский порт Фузан. После непродолжительной стоянки было решено идти в
Шанхай. Многие надеялись найти в этом огромном и богатом городе работу,
20

моряки рассчитывали подыскать применение кораблям в виде перевозок грузов,
2 декабря флотилия вышла из Фузана. Однако начавшийся 4 декабря сильный
шторм в Желтом море в 180 милях от Шанхая раскидал корабли и только
7 декабря, за исключением утонувшего с командой и пассажирами флагманского
корабля-крейсера «Лейтенант Дыдымов» (по другим источникам канонерская
лодка) и ранее затонувшего катера «Ретвизанчик», они добрались до Шанхая. Но и в
городе флотилия не нашла того приюта, на который так рассчитывала. После
прибытия китайские власти еще долго держали русские суда на рейде.
Потрепанные штормом, старые пароходы русских были полной неожиданностью для
шанхайской администрации, да и местная небольшая русская колония старожилов
была недовольна появлением нескольких тысяч ободранных беженцев. Их прибы-
1ие угрожало нарушить установленный порядок жизни. Адмирал Старк и
офицерский состав большинства кораблей целыми днями пьянствовали. Отчаявшись,
некоторые эмигранты, используя любую возможность, стали покидать суда флотилии.
Их за плату ночью на шанхайский берег доставляли китайские рыбаки. И только в
конце декабря власти города разрешили сойти на берег детям и женщинам.
Кадеты, «русско-сербский» отряд, морские стрелки и почти все одиночки,
бежавшие с кораблей, остались в городе и жили в основном за счет
благотворительности французов. Впоследствии некоторые жалели, что не рискнули пуститься с
флотилией в дальнейшее плавание, ибо в городе разбогатевших спекулянтов и
желтых миллионеров не могли найти ни работы, ни пропитания17. Китайцы
отказались продать Старку уголь и всячески препятствовали выходу флотилии в море.
Поэтому несколько катеров Старк продал китайцам, часть судов присвоили
японцы. В такой ситуации среди матросов и офицеров возникло недовольство. Этому
также способствовало и попавшее к ним воззвание Дальревкома от 15 ноября 1922 г.
к морякам, офицерам и солдатам бывшей «Земской рати», а также текст
постановления ВЦИК РСФСР от 14 декабря 1922 г., в котором судам предписывалось до
1 января 1923 г. вернуться во Владивосток, а всему личному составу
гарантировалась полная амнистия. Увидев в этом опасность для себя, Старк издал приказ,
согласно которому за попытку возвращения в Советскую Россию последует
немедленный расстрел. И все же, несмотря на это, часть моряков покинула корабли.
Вскоре Старку стала известна нота РСФСР правительству Китая от 8 декабря 1922 г.,
в которой обращалось внимание на то, что белогвардейский адмирал распродает
русские суда, являющиеся собственностью Советского государства. Эти действия
объявлялись незаконными, и оно просило вернуть русские корабли. Однако в
своем ответе Советскому правительству МИД Китая ограничился лишь формальным
заявлением, что выполнить просьбу РСФСР затруднительно «...ввиду ограничении
в отношении общепринятой международной практики». Опасаясь, что китайские
21

маршалу Чжан Цзолину. «Монгугай» под началом генерал-майора,
заместителя войскового атамана Забайкальского казачьего войска Н.С.Анисимова с
частью взбунтовавшейся команды и 240 казаками ушел во Владивосток. Это
произошло из-за резко ухудшившихся бытовых условий в результате
длительной стоянки, необеспеченности продовольствием, бесправности и
презрительного отношения к находившимся на чужой земле русским гражданам
и казакам, скоплением в Шанхае массы неустроенных безработных. Отъезд
на родину был не первым случаем возвращения эмигрантов. Еще в 20-х годах
целыми эшелонами уехала часть воткинцев и ижевцев21.
Памятниками кратковременного пребывания групп русских беженцев в Гензане,
Фузане, других пунктах Кореи, в Хунчуне, Гирине и других - на территории Китая -
остались многочисленные могильные холмики - целые кладбища русских людей,
обретших себе покой только на чужбине. Могилы усеяли не только Россию, но и
прилегающие к ней территории Маньчжурии, Китая, Кореи22.
Гражданская война, длившаяся в России около 5 лет, и иностранная
интервенция завершились. Но исход русских, не принявших новой власти, со своей Родины
продолжался. Вся эта трагически-мучительная «Одиссея» исхода русских людей не
прошла бесследно и на долгие годы осталась темой их душевных переживаний и
глубоких раздумий.
Уход беженцев морем был лишь каплей в этом потоке. Значительно большая
часть гражданского населения и остатков белых армий с русского Дальнего
Востока попала в этом 1922 г. в Китай по суше. С падением власти Приморского
правительства в соседние Корею и Маньчжурию через границу покатился
последний вал русских беженцев - на этот раз с территории Приморья. Так, в район ст.
Пограничная отступили 3 тыс. смолинцев. Наиболее крупная группировка каппелев-
цев под командованием генерала Молчанова - тоже с женами, детьми,
престарелыми родителями - перешла китайскую границу у Хуньчуня, Дальневосточная
казачья группа генерал-лейтенант Ф.Л.Глебова с Посьета ушла в Корею, была
частично разоружена японцами и позднее, как было сказано выше, ее взяли на
борт и привезли в Шанхай корабли Безуара23.
Другой значительный отряд солдат и офицеров «Земской рати» во главе с
генералом К.М.Дитерихсом, преследуемый НРА ДВР, готовился к переходу границы
в районе Ново-Киевска. Он расположился на русской территории и насчитывал до
9 тыс. человек и 3 тыс. лошадей (1 лошадь на троих). Кроме того, здесь было до
700 женщин, 500 детей младше 16 лет и 4 тыс. больных и раненых. Все они
ждали решения китайских властей г. Хуньчуня и когда в конце октября 1922 г.
было получено разрешение на прием беженцев и войск, больше трех суток
колонна казаков, солдат, их семей и больных двигалась из Ново-Киевска до Хуньчуня.
23

власти могут изменить свою позицию, Старк поспешил покинуть Китай. В начале
января 1923 г. к далеким Филиппинам отправилось 9 кораблей, имея на борту 561
человека. Предварительно, несмотря на протесты англичан, гражданские лица и
кадеты были высажены на берег18. В этом плавании флотилию Старка
подстерегали новые испытания. Судно «Парис» по пути в Манилу из-за повреждения в
носовой части, во время сильного шторма, долгое время не могло дойти до порта,
а часть других кораблей погибла: «Аякс» затонул вместе с командой, только
несколько человек чудом спаслись. Но и после прихода кораблей в Манилу
русским морякам жилось нелегко. Их списали на берег и поместили в лагере, где они
жили как интернированные солдаты. Пожелавшие вернуться на Родину 16
офицеров флотилии были подвергнуты тюремному заключению19.
Через некоторое время, продав часть кораблей американцам, а часть бросив за
ненадобностью, адмирал Старк уехал в Нью-Йорк, где стал почетным членом
белоэмигрантской организации «Общество русских морских офицеров». В
издаваемых обществом «Морских записках» он систематически печатал антисоветские
клеветнические материалы. В то же время 80 членам команды флотилии, просивших
допуск на въезд в США, было отказано Вашингтонским департаментом труда ввиду
того, что процент русских эмигрантов, получивших визы, был исчерпан20. Поэтому
они вынуждены были разъехаться в разные страны: Австралию, Новую Зеландию,
Китай и др.
Часть судов, оставшихся под командованием контр-адмирала В.В.Безуара, еще
на некоторое время задержалась в Гензане. Но уже 14 сентября 1923 г., не
прижившись здесь, корабли «Охотск», «Защитник» и «Монгугай» с взятыми на борт
казачьими частями (2 тыс. человек) под командованием генерал-лейтенанта Ф.Л.Гле-
бова, двинулись на юг через Фузан и вскоре прибыли в неприветливый Шанхай.
Суда пришли в порт вооруженными, с поднятым российским национальным и
Андреевским флагами и часовыми с винтовками. Здесь их ждала та же участь, что
и ранее пришедшие русские корабли. Отношение властей Международного
сеттльмента Шанхая к их появлению на рейде порта было крайне отрицательным: им
было приказано покинуть город в течение 48 часов. Но Глебов не сдавался и
отказался это сделать. Последовал его резкий отказ на требование спустить
русский флаг и сдать оружие. Власти были вынуждены пойти на компромисс,
позволив судам остаться на рейде порта, но не разрешив экипажам их покидать.
Постепенно запрет ослабел, и около 1 тыс. казаков Дальневосточной казачьей
фуппы во главе с Глебовым стали селиться в Шанхае. Вместе с другими русскими
беженцами они положили начало новой русской колонии Шанхая.
Корабли «Охотск» и «Защитник» простояли на Вузунгском рейде Шанхая
3 года и 4 месяца. Первый от старости разрушился, а «Защитник» был продан
22

Одновременно другие белогвардейские армейские части пешим маршем
направлялись к Посьету, в районе которого 1-й корпус генерала Бородина и 3-й
корпус генерала Молчанова перешли китайскую границу и также вышли в
Маньчжурию около города Хуньчуня. Тысячи беженцев были расквартированы в Хуньчуне,
Гирине и других городах пров. Цзилинь. Постепенно они расселились на юг и юго-
запад Китая. Большая часть переехала в Харбин. Сам Верховный правитель генерал
Дитерихс, генералы Вержбицкий и Пучков отплыли в Посьет на пароходе «Тунгус».
«Внешний вид этих полков, - вспоминал генерал-лейтенант К.В.Сахаров, -
выглядел бледно. Как будто это были не воинские части, а тысячи нищих,
собранных с церковных папертей. Одежда на них самая разнообразная, в большинстве
своем, крестьянская, в чем ходили дома, но все поистрепалось, износилось за
время непрерывных боев и выглядит рубищем. Почти на всех рваные сапоги,
иногда совсем без подошв; кое-кто еще в валенках, а ноги иных обернуты
тряпками и обвязаны веревочкой. Китайцы большей частью в лаптях. Штаны почти у всех
в дырах, через которые просвечивает голое тело»24.
При переходе границы все белогвардейские части были разоружены. После
чего проходили в Хуньчуньскую долину и располагались в назначенных им
китайских и корейских поселках, прилегающих к Хуньчуну. К 3 ноября 1922 г. последние
белые части перешли русско-китайскую границу. Так закончилась последняя
страница вооруженной борьбы красных и главных сил «Земской рати».
Неохотно сдали белогвардейцы китайцам свое оружие и весьма критически
отнеслись к своему новому наименованию «беженцев» и «беженских групп», в какие
были переименованы воинские части приказом генерал-лейтенанта К.М.Дитерихса.
К началу декабря 1922 г. в Гензан прибыло более 5 тыс. бывших «земских
ратников», которым была уготована нелегкая судьба. 3200 офицеров и солдат
были японцами интернированы, разоружены и заключены в концентрационный
лагерь.
К 21 октября из Владивостока и Приморья в Китай и Корею выехало 9 тыс.
беженцев. 29 октября в Хуньчунь и Корею прибыло еще 7 тыс. русских беженцев. К
концу октября в лагерях для беженцев в Гиринской провинции скопилось до
10 тыс. русских, размещенных китайцами так, что жизнь их сложилась очень
тяжело; антисанитарные условия, холод, недоедание (паек - одна чумизная каша и
картофель). При этом следует отметить, что в Харбин было разрешено
перебраться только небольшой части беженцев, - вначале исключительно тем, кто имел там
родственников или получил приглашение на службу. Остальным угрожала высылка
на юг Китая, так как Полоса отчуждения КВЖД и так была переполнена
безработными. К зиме 1922-1923 гг. число русского населения значительно возросло25,
так как в конце октября - начале ноября 1922 г. на территорию Маньчжурии из
24

Кореи перебрались довольно крупные группировки белогвардейских войск. Части
генерала Смолина в районе ст. Пограничной насчитывали свыше 3500 человек, в
Хуньчуне собралось около 10 тыс. солдат и офицеров, большая группа
сконцентрировалась в районе г. Имяньло, около 7500 белогвардейцев высадились в
корейском порту Гензан (Вонсан) и т.д. 26
Остатки белогвардейских армий были единственной организованной частью
русской эмиграции. Спаянная не единством программ, а кровью боевых сражений,
армия являла собой полный контраст беженской растерянности и распыленности.
Власти Маньчжурии рассчитывали предоставить политическое убежище 15 тыс.
белогвардейцев. Однако в результате разгрома белой армии и бегства более 25
тыс. «русских беженцев» перешли китайскую границу. Китайские чиновники и
«охранники», используя выгодную ситуацию, занимались вымогательством, требуя у
белоэмигрантов деньги и ценности за переход границы. Для многих это
закончилось плачевно: одни были ограблены, некоторые убиты. Иногда белогвардейские
части отказывались выполнять указания китайских властей о сдаче оружия, и,
преодолев пограничные кордоны, в полном боевом порядке направлялись в глубь
Маньчжурии. Китайские власти, опасаясь, что, преследуя белые части, НРА ДВР
осуществит вторжение на территорию Маньчжурии, решили использовать
белогвардейцев для защиты своей границы. Только на приморском участке русско-
китайской границы было сосредоточено около 5 тыс. белогвардейцев. Тем самым,
по мнению китайского военного командования, был создан «первый боевой заслон
на пути возможного вторжения НРА ДВР в Маньчжурию». К этому же участку
границы из глубинных районов Маньчжурии были подтянуты дополнительные кон-
тингенты китайских войск, которые составили «второй эшелон обороны китайских
полков». В конце ноября 1922 г. Чжан Цзолин сообщил в Пекин, что нарушений
границы со стороны ДВР не наблюдалось. Убедившись, что большевики не
собираются «вторгаться», китайские власти принялись за расформирование
белогвардейских частей. Пекинское правительство и Чжан Цзолин продолжали опасаться, что
белогвардейцы могут быть использованы в антикитайских целях. Поэтому доступ в
Харбин и на другие станции КВЖД военным был китайскими властями закрыт: они
боялись возникновения здесь новых очагов белой борьбы. Пробиравшиеся сюда
нелегально люди арестовывались и высылались в советскую Россию.
Положение разоруженных солдат было тяжелым. От генерала Дитерихса
китайские власти потребовали покинуть пределы Китая, генерал Смолин, пытавшийся
приехать с Пограничной в Харбин, был остановлен властями и остался на Ханьда-
охэцзы. Смолинцев китайские власти эшелонами вывозили в Хайлар и на ст.
Маньчжурия (пограничную с РСФСР) и иногда насильно отправляли на родину. Их
эшелоны, во избежание каких-либо эксцессов, проходили Харбин, как правило, по
25

ночам; к эшелонам присоединяли людей, задержанных полицейскими облавами,
не имевших документов и т.п.
Вместе с тем уже в ноябре китайские власти приступили к выдаче паспортов
части приморских беженцев. Паспорта получали в первую очередь те, кто мог
представить поручительство домовладельцев, торговых фирм и пр. Позднее эта
процедура была отменена. Люди воссоединяли свои семьи, постепенно покидали
лагеря, рассасывались по различным городам Маньчжурии и Китая; большая часть
их все-таки попала в Харбин, где было легче найти работу и можно было жить
среди своих, русских; люди всюду устраивали свою жизнь в новых условиях.
В городах они занимались службой, торговлей, различными промыслами; в
сельской местности - сельским хозяйством. Однако пребывание голодающих русских
беженцев в Гензане и Фузане пресса отмечала еще и в декабре 1922 г. Некоторые
беженцы, не выдержав тяжких испытаний, пытались вернуться обратно, но сделать
это было непросто.
Если не прекращавшиеся интриги, грызня, разложение и самоубийства
всячески замалчивались, то попытки возвращения или бегства в советскую Россию
жестоко пресекались. Обращения Советского правительства и Дальревкома тщательно
скрывались от эмигрантов. 250 человек, изъявивших желание вернуться во
Владивосток, были арестованы японцами27.
Еще большие трудности русские беженцы встретили при оформлении
документов на въезд в США и Англию. 19 мая 1921 г. США установили тяжелую для
русских эмиграционную квоту: всего только в 3% по сравнению с уже
проживающими в Штатах национальностями, что сделало поездку туда почти невозможной.
В Англии закон об эмигрантах 1905 г., дополненный пунктами, изданными в
1918-1919 гг., также почти закрыл возможность доступа в страну. Хотя
большинство государств предоставило право убежища русским эмигрантам, однако США
продолжали политику ограничения на въезд русских в страну и в последующие
годы. Так, американское посольство в Харбине 12 февраля 1923 г. вновь объявило
о сокращении нормы въезда русских в США2В. Многие уезжали обратно в Россию.
А навстречу им шли новые беженцы - из России.
Процесс адаптации и становления русских эмигрантов в Китае был сложным и
трудным. Горько пришлось им на чужбине. Условия жизни в отведенных лагерях,
особенно на первых порах, были невыносимо тягостными. В холодные ноябрьские
дождливые дни люди помещались под открытым небом, в лучшем случае в
неотапливаемых скотных сараях, бараках, землянках, палатках, где мерзли. Не было
топлива, зимней одежды. К тому же многие интенданты и командиры частей
воровали из скудных пайков, поэтому беженцы постоянно недоедали. Среди
грязных, полураздетых, измученных людей начались массовые эпидемические заболева-
26

ния. Вследствие отсутствия госпиталя, больные лежали вместе со здоровыми.
Выезд из лагеря, ввиду нежелания властей расселить русских беженцев, был
строжайше запрещен. Голод, болезни, уныние, отчаяние и смерть вызывали у людей
ненависть к окружающим их людям и существующим порядкам. «Если будет и
дальше так продолжаться, - говорили в лагере, - мы все сделаемся
большевиками».
Страдания от голода, холода, болезней и ран (в лагере находилось 400
раненых офицеров и солдат) приводили к преждевременной смерти. Только из-за
отсутствия медикаментов в среднем ежедневно умирало 12 детей и 20 раненых.
Поэтому насмешкой звучат утверждения белоэмигранта В.Сергеева, сделанные в
угоду японским чиновникам много лет спустя: «Общеизвестна помощь японского
«Красного креста» в Гензане, который обеспечивал эмигрантов работой и
питанием». В лагере процветали преступность и проституция. Лагерные власти заставляли
русских женщин «выходить замуж» за японцев и китайцев. Между гражданскими
эмигрантами и солдатами происходили стычки и трения.
Вспоминая о тех днях, атаман Семенов писал: «Остатки белой армии на судах
ушли в Корею и были выгружены в порту Гензан. Там беженцам была
предоставлена местными властями работа, но червь интриги и разложение не позволили
использовать эту возможность для сохранения какой бы то ни было организации в
частях армии. Генерал Глебов, несмотря на мои указания задержаться в Гензане, в
конце концов, вышел оттуда и на нескольких судах направился в Шанхай. По
прибытии туда, корабли постепенно были ликвидированы, так же, как и оружие,
привезенное с собой; люди распылились и армия фактически перестала
существовать»29.
Такое же положение было у заключенных в концентрационных лагерях в
районе Цицикара и Хайлара. К середине ноября 1922 г. в состав хунчунской группы
беженцев входило 7535 бывших «земских ратников», 653 женщины и 461 ребенок.
В лагерях их поместили в старые фанзы, заставляли работать по 12-14 час. Они
страдали от холода, голода и болезней. Преступления, наркомания, самоубийства
стали обычным явлением в лагерной жизни. Бежавшие из лагерей казаки наводили
ужас на китайское население, совершая насилие и грабежи. Китайские власти
жаловались, что русские лагеря им в тягость и кредиты на их содержание иссякли.
В начале 1924 г. концентрационные лагеря для белоэмигрантов были
ликвидированы. По дорогам Маньчжурии двинулся нескончаемый поток изможденных людей в
поисках пристанища и работы.
Намного сложнее и трагичнее проходила эвакуация из Владивостока
гражданских лиц. Если солдаты, казаки и офицеры белой армии уходили в приказном
порядке и без особых хлопот, то гражданским беженцам приходилось добиваться
27

пропусков и разрешений. Дело осложнялось тем, что для большинства
находившихся среди них студентов, молодых кадетов Хабаровского и 1-го Сибирского
кадетских корпусов30 эвакуация свалилась как снег на голову. Будущие эмигранты
оказались совершенно не подготовленными к отъезду. Для них отъезд в зарубежье
стал вопросом жизни и смерти, так как в семьях не все хотели покидать Родину.
До последнего момента многие колебались: ехать или не ехать? Впереди были
неизвестность, непривычный пугающий образ жизни там, в «желтолицем» Китае.
Большинство эмигрантов уходило в неизведанное не из политических
соображений, а спасаясь от гражданской войны, разрухи, насилия, голода. Они надеялись,
что весь этот кошмар скоро кончится, наступит мирная нормальная жизнь и они
вернутся на Родину31.
Эвакуация остатков белой армии из Владивостока и Приморья завершилась в
октябре 1922 г. Армейские и казачьи части в сопровождении мирных беженцев
переходили российско-китайскую и российско-корейскую границы вплоть до
декабря. «Русские оставили Дальний Восток не с тем, чтобы жить за пределами
своего отечества, как эмиграция, - признавали сами эмигранты, - они хотели
оставаться русскими, вернуться в Россию и служить только России. Они уходили
со своими семьями, учреждениями, учебными и санитарными, со своим
духовенством, наконец со своим флотом и со своей военной организацией! Войска
расположились в лагерях Гензана, Хайлара, а гражданское население и те, которые
отстали от армии, разместились в беженских лагерях или разбрелись в Харбине и
Шанхае»32.
«Тяжело было терять Отчизну, - писал русский эмигрант К.С.Никонов. - Мы
уходили в изгнание и неведомо было - надолго ли. Все же большинство
надеялось, что захватчики не удержатся долго. Что коль скоро на практике будет
разоблачен обман марксизма, и народные массы увидят невыполнимость обещаний
большевиков, то непреложно должна быть свергнута советская власть. Как видите,
упор делался на «признание масс», считалось, что только власть, имеющая
признание со стороны населения, может удержаться. Однако, как оказалось, большевики
удержались, но не признанием, а насилием...»33 Лишь немногие в этот миг
отдавали себе отчет в том, что трагедия гражданской войны еще не окончена, что самая
главная, растянувшаяся на несколько десятков лет трагедия русского народа только
начинается.
Послеоктябрьская эмиграция, вошедшая в исторические анналы как «белая
эмиграция», отмечена печатью особой трагичности. Один из немногих ее историков
Петр Ковалевский писал: «...покинуло Россию после революции 1917 г. около
миллиона людей... в мировой истории нет подобного по своему объему,
численности и культурному значению явления, которое могло бы сравниться с русским
28

зарубежьем... Русское рассеяние превзошло все бывшие до него и по числу и по
культурному значению, так как оно оказалось центром и движущей силой того
явления, которое обычно называется русским зарубежьем, но которое следовало
бы назвать "зарубежной Россией"»34. Численность выходцев из России, покинувших
страну в годы гражданской войны и после нее, трудно назвать с полной
достоверностью. Архивные документы и литература содержат весьма противоречивые
данные, что связано с активными перемещениями эмигрантов и отсутствием
тщательного учета. По данным Лиги Наций, после Октября 1917 г. Россию покинули
1 млн. 160 тыс. человек35. Немецкий историк Ханс фон Римша в 1921 г. оценивал
общую численность русских эмигрантов в 2 935 ООО, в то время как американский
«Красный крест» в своем докладе отмечал, что на 1 ноября 1920 г. их было 1 965
500. По двум другим независимым оценкам, их численность составляла 1 020 000
на 1 января 1921 г. и 635 600-755 200 на 1 января 1922 г.36 В.И.Ленин писал, что
число русских эмигрантов, которые рассеялись по всем заграничным странам,
составляло 1,5 или 2 млн.37 Эту цифру признают и сами эмигранты: «Русских
считается более 2 млн., покинувших Россию. Это, в сущности, был выход целых
слоев русского народа, и Россия в них лишилась своих лучших сил образованного
общества»33.
Очень противоречивы количественные данные российской эмиграции и на
Дальнем Востоке.
По данным доклада Русского общества в Маньчжурии и Монголии, с 1912
по 1917 г. число русских эмигрантов в Китае несколько превышало 50 тыс.
человек39. В начале 20-х годов численность эмигрантов в Китае достигла
своего пика и, по мнению большинства исследователей, составила не менее
250 тыс. человек 40.
Окончание гражданской войны и массовый «исход» в Китай в 1922 г. остатков
белых армий и мирных граждан не завершили формирование российской
эмиграции в этой стране. С середины 20-х и в течение 30-х годов отмечается новое
бегство из Советской России, прежде всего приграничного сельского населения,
недовольного сутью и методами проводимых в стране социально-экономических и
политических преобразований, осуществляемых в большинстве случаев
насильственными методами41.
Определить точную цифру российских эмигрантов в Китае не представляется
возможным из-за неполноты сведений. Это связано с тем, что регистрация
эмигрантов была затруднена из-за нелегальности въезда, трудности получения визы,
оформления паспортов и т.д. Хотя по данным Г.В.Мелихова, численность
российской колонии Маньчжурии в ноябре 1917 г., как показали выборы в Учредительное
собрание, составляла приблизительно 100-110 тыс. человек, трудоспособного
29

Русские эмигранты являли собой пеструю картину, феноменальный
национально-социально-политический конгломерат. По приблизительным подсчетам, рабочие,
крестьяне и казаки составляли 68,7% харбинской эмиграции. Многие
мобилизованные на военную службу, а также добровольцы отправлялись в эмиграцию семьями.
Таких было 32%. Дворянство, высшее офицерство, крупные коммерсанты, чиновники
и члены их семей составляли 5,95% всей эмиграции. Мещанство представляло 9,5%
эмигрантов. Около 10,9% приходилось на чиновников и представителей
интеллигенции. Среди харбинской эмиграции были политические деятели, ученые, писатели,
журналисты и др. Все беженцы были не просто группой людей, а представляли собой
общество, поскольку в него входили почти все слои русского дореволюционного
населения, стремившегося сознательно вести русскую жизнь в чуждом окружении45.
Никогда еще Азия и Европа не видели такой массовой эмиграции.
Обосновывая причины столь масштабной эмиграции из России после
Октябрьской революции и гражданской войны проф. Г.Н. Пио-Ульский пишет о том, что
особенность русской эмиграции 1920 г. заключалась в том, что «она была вызвана
не переменой в стране правового строя, а фактом захвата государства кучкой
бандитов в маске последователей марксистского учения. Новый правительственный
порядок в советской России не носил правового государственного характера, он не
угоден русскому народу, который оказался путем неслыханного в истории народов
террора под ярмом кучки людей, чуждых русской национальности, захватившей в
свои руки власть. Россия... стала интернациональным прибежищем безумцев,
стремящихся к мировой революции и к разрушению всякого государственного порядка.
Русские люди, защищавшие свою родину от разбойничьей кучки своеобразных
последователей марксистского учения и не могущие по своим убеждениям
подчиниться новому порядку, естественно, покинули свое отечество и стали
политическими эмигрантами»46. Поэтому в эмиграции оказались представители бывших
правящих классов и привилегированных сословий российского общества: капиталисты
и помещики, купцы и чиновники разных рангов, часть буржуазной интеллигенции,
различного рода политические деятели, просто перепуганные обыватели и члены
их семей, а также участники потерпевшего крах «белого движения» и солдаты
разбитых белых армий. И все же, если судить не предвзято, а объективно, то
следует сказать, что основными причинами этого переселения были - две: одни
уезжали за рубеж «переждать» ненастье революции и гражданской войны; другие,
приняв участие в этих событиях с целью возвращения старых порядков и потерпев
крах, бежали, спасаясь от заслуженного возмездия восставшего народа. Но и те, и
другие с волнением и страхом следили за тем, что происходит в советской России.
Они ни на минуту не расставались с мыслью о скором возвращении на родину,
предлагали сделать все, чтобы освободить Россию от большевизма.
31 —

мужского населения (в том числе 25 тыс. солдат и офицеров, занятых в охране
дороги), а вместе с членами семей - не менее 200-220 тыс. человек42.
В последующие годы динамика движения русского населения может быть
представлена в следующем виде. В 1918-1922 гг. наряду с прибытием новых партий
беженцев имел место значительный отлив русского населения из края вследствие
колчаковских мобилизаций, формирования здесь белых отрядов Семенова, Орлова,
Врангеля и др., уходивших в Сибирь, реэмиграции русских в другие страны. Однако в
результате падения Омского правительства (1919 г.), общего поражения белого
движения и победы Советской власти в Забайкалье (1920 г.) и на Дальнем Востоке число
беженцев значительно возросло. Более полные данные о русском населении Харбина
и линий КВЖД на 1 января 1921 г. приводит Земельный отдел дороги; в Харбине -
165 857 человек, на Западной линии - 69 782 человек, на Восточной - 42 614
человек, на Южной - 9972, всего - 288 225 человек. После объявления 3 ноября
1921 г. ВЦИК амнистии рядовым участникам белогвардейских военных организаций
около 100 тыс. человек вернулись из Маньчжурии на Родину. В 20-х годах имела
место также широкая реэмиграция русских из Китая в США (в 1923 г., например,
около 10 тыс. человек), в том числе студентов и абитуриентов харбинских средних
школ - для продолжения образования, а также неучтенное число в Южную Америку,
страны южных морей, Австралию и Европу.
В то же время в течение всех 30-х годов имел место обратный процесс - в
Маньчжурию и Китай прибывали тысячи беженцев из советского Приморья.
Численность русских колоний в Маньчжурии и Китае не оставалась, таким
образом, какой-либо постоянной величиной. В годовом отчете Наркомата
иностранных дел (НКИД) за 1923 г. число русского населения в полосе отчуждения
КВЖД названо в 400 тыс. человек. С учетом реэмиграции и репатриации 20-х годов
эту цифру следует признать наиболее близкой к истине. В литературе встречаются
упоминания об 1 млн. русских беженцев на Дальнем Востоке и даже 3 млн.
человек, но это явное преувеличение43. В то же время, по данным госархива
Хабаровского края, после Октябрьской революции и гражданской войны в Китае
оказалось более 250 тыс. россиян, из них около 60 тыс. обрели убежище в
Маньчжурии. Исследователь Ю.В.Мухачев отмечает, что в 1923 г. в Китае
находилось более 100 тыс. русских44, что, на наш взгляд, является заниженной цифрой.
Являясь частью «зарубежной России», эмигранты в Китае имели ряд
особенностей, связанных с географической отдаленностью от основных
эмигрантских центров, экономическими, социально-политическими и культурными
условиями страны проживания. Кроме того, отсутствие национализма и расовой
дискриминации также являлось немаловажным фактором закрепления здесь
российских граждан.
30 —

Русская эмиграция в Китае включала в себя не только русских по
происхождению, но и представителей других национальностей и народностей
бывшей Российской империи. В Китае были землячества украинское, грузинское,
армянское, еврейское, польское, татарское. После победы народной
революции в Монголии (1921 г.) в районе Хайлара и Барги поселилось более 20 тыс.
монголов и бурят.
Особую группу эмиграции составляло казачество. Тысячи сибирских и
дальневосточных казаков оказались за границей в тяжелом положении. Без средств к
существованию и, зачастую, малообразованные, они были плохо подготовлены к
тому, чтобы начать новую жизнь. И если б не приспособленность к лишениям,
они, вероятно, не вынесли б условий эмиграции, которая начиналась с одного из
лагерей для беженцев вблизи Харбина и Шанхая. В конечном итоге им удалось
образовать сплоченную группу, где поддерживалась строгая дисциплина,
соблюдались все старинные казачьи обычаи и традиции. Походным атаманом казачьих
войск Урала, Сибири и Востока Азии был атаман Г.М.Семенов. В 1920 г. в Харбине
Семенов образовал «Союз казаков в Восточной Азии». Вскоре он был
переименован в «Восточный казачий союз», в который в 20-х годах входили представители
войсковых правительств Сибирского, Амурского, Енисейского, Оренбургского и
Уссурийского казачьих войск, а также станицы Забайкальская и Оренбургская. В это
же время уже существовали: «Войсковое правительство Забайкальского казачьего
войска», «Зарубежная станица Амурского казачьего войска», «Комитет амурских
казаков», отдельная «Оренбургская дальневосточная станица» и др.47
В условиях эмиграции «Союз» оказывал необходимую помощь своим членам,
но из-за настороженного отношения к казакам местных властей находился на
полулегальном положении. Вскоре «Союз» вошел в «Казачий союз», созданный в
Западной Европе, приняв его программу, и имел в нем своего представителя -
генерала Оренбургского казачьего войска Акулинина. Политические взгляды
«Восточного казачьего союза» в Харбине, в частности, характеризует категорическое
высказывание его руководства против участия казаков в разгоравшейся в этот
период междоусобной борьбе китайских милитаристов48. Все казаки, оказавшиеся
в эмиграции, невольно разделились на две группы: те, которым пришлось
поселиться в Харбине и других городах Северной Маньчжурии; и те, кто, перебравшись
из Забайкалья через пограничную р. Аргунь в так называемое Трехречье в Северо-
Западной Маньчжурии или в поселки вдоль линии КВЖД, образовали здесь свои
крупные компактные общины. Соответственно, цели и принципы их организации
были разными. В Харбине на протяжении 20-х годов постепенно организационно
оформились 9 казачьих станиц: Кубано-Терская, Оренбургская, Сибирская,
Забайкальская, Амурская, Уссурийская, Иркутская, Енисейская, и Молодая им. Г.М.Семе-
32

Казачьи станицы Восточной линии КВЖД состояли, главным образом, из
уссурийских казаков, прибывших сюда из Приморья в 1920-1922 гг. В Южной
Маньчжурии имелись сводные казачьи станицы в г. Чанчуне, Мукдене и
Дайрене52.
Яркую, впечатляющую, а главное достоверную картину исхода, обустройства на
новом месте, тяжких и глубоких раздумий о своей дальнейшей участи в изгнании
рисует писатель-эмигрант Вс. Н.Иванов: «Каппелевская армия прошла через Харбин и
осела, разместилась по линии железной дороги от станции Пограничная до
Раздольного. Японские части тоже уходят из Забайкалья на восток. Атаман Семенов уже
улетел из Читы и осел на жительство в Дайрене, бывшем русском Дальнем... В
России, на юге, закончилась одновременно почти с Омском эпопея Добровольческой
армии, Донской и Кавказских армий, генералы выехали за границу... И здесь, у нас, на
Дальнем Востоке, как и всюду, гаснет интерес к слабеющей белой возне, потеряны все
надежды. И на что же можно рассчитывать, если в России постепенно возрождается,
крепнет под руководством старых «военспецов» Российская Армия из мужиков,
получивших землю? Что могут сделать «офицерские полки», их «психические атаки»? Игра
кончается, всюду начинается посильное налаживание разгромленной жизни. И в
Харбине, в Китае, люди тоже начинают устраиваться кто как может, всерьез и надолго
обживаются, благо условия жизни в Китае исключительно благоприятны... Китайские
власти не вмешиваются ни в какие русские дела.»
«Я думаю, - писал Вс. Н.Иванов, - Китай, принявший в пору 1920 г. большую
порцию, тысяч до 200, "беженцев из России", предоставил им такие условия, о
которых они могли разве что мечтать... Работали все инженеры, врачи, доктора,
профессора, журналисты. Все могли делать что угодно. Правда, китайский закон в
основе своей очень жесток, - действительно, нарушивший его платит, и платит
жестоко. Правда и то, что китайцы всегда брали поборы, - это так уж повелось,
но вообще эти налаженные расходы были «божеские», вроде платы за паспорта, и
в общем люди жили по-русски, попросту, соблюдая обычай: на Масляной ели
блины, катались вместо троек на рикшах, а на Пасху ходили по улицам и
умилялись, слыша звон колоколов: в церквах шла служба. В общем, жить было можно -
и жить неплохо: дешево, сытно, спокойно»53.
Однако это было не всегда так и не для всех русских: те, кто имел золото,
ценности устраивались быстро и без проблем; и совершенно иначе обстояло в
отношении тех, кто не имел средств и даже при наличии образования,
специальности устроиться на работу без протекции было просто невозможно м.
Между простыми китайскими людьми и русскими беженцами устанавливались
теплые дружеские отношения. Бывший эмигрант Е.Зайнитдинов вспоминает:
«Китайцы необыкновенно быстро осваивали простенькую разговорную речь, преиму-
34

нова. Все они непосредственно подчинялись Представительству казаков в
Восточной Азии (во главе с М.Н.Гордеевым", войсковым старшиной, заместителем
начальника «Союза»).
Особого упоминания заслуживает «Русское Трехречье», населенное 30 тыс.
казаков-забайкальцев. В нем 99% составляли русские и только 1% - китайцы-
лавочники. «Русская Маньчжурия, - пишет эмигрант В.С.Макаров, - была куском
России и там до последнего времени были пуды, фунты, аршины, сажени, версты,
рубли и копейки»50.
Большинство казаков побежденных белых армий, представлявших ее боевую
часть, занималось хлебопашеством, скотоводством, различной черновой работой
или шли наниматься в китайскую армию и полицию. Атаманы станиц подчинялись
китайскому даойню, который издавал нормативные акты, регламентирующие жизнь
казачьего населения. Казакам удалось сохранить быт и традиции старой
забайкальской станицы и организацию войск. Все казачьи хозяйства были обложены
налогами с урожая. Кроме того, платить приходилось за пользование угодьями, за полив
полей, за содержание скота и т.д. Казаки выполняли гужевую повинность,
обрабатывали поля китайских чиновников. Богатые казаки использовали в своем
хозяйстве труд эмигрантов-батраков и китайской бедноты. Казаки Трехречья
привлекались маньчжурскими властями для подавления выступлений китайских крестьян и
рабочих. Они принимали участие в военных походах Чжан Цзолина против других
генералов-милитаристов, а также в антисоветских провокациях и в белогвардейских
рейдах в пограничных районах СССР51.
В Северо-Западной Маньчжурии казачье население сосредотачивалось в
районе городов Маньчжурия, Хайлар и Трехречье. Маньчжурская станица охватывала
казаков, проживавших в городе и поселках при станциях КВЖД Чжалайнор, Чжалай-
нор-копи, Цаган, Хорхонтэ. Район Хайларского казачьего отряда включал в себя:
г. Хайлар (станица), Новотроицкий, Ваньгунь, Угунор, Чжаромтэ (станица), Хакэ,
16-й разъезд, Якеши (станица), Мяньдухэ, Иректэ, Унур. Найджин-Булак (станица),
Тыныхэ, Усть-Ацан, Чанкыр, Хунхульди (станица), Петропавловский и Халун-Аршан.
Казачье население Трехречья проживало в поселках Найлумту, Попирай,
Покровка, Тулунтуй, Усть-Урга, Караганы, Барх-Жакон, Ключевая, Черлоту, Щучья,
Лабардин, Верх-Урга, Верх-Кули, Дубовая и др., образуя одну Трехреченскую
станицу - со старинным укладом жизни и бытом забайкальских казаков. Они
управлялись Штабом Союза казаков, (возглавлявшимся соратником Семенова
А.П.Бакшеевым, начальником Союза, заместителем Войскового атамана
Забайкальского казачьего войска), осуществлявшим общее руководство казачьими станицами,
в том числе и харбинскими, но находившимся с начала 40-х годов уже в Хайларе -
районе наиболее компактного проживания казаков.
— 33 —

щественно на бытовые и торговые темы, изучали русский быт, обычаи и всегда
предлагали товары и услуги на любой случай». И далее отмечает: «В честности
китайцев никто не сомневался - лишней копейки никогда не запишут, и никогда
никто не проверял их записи. Доверие было с двух сторон - лавочники знали, что
они за все получат сполна, никакого обмана не будет. Такое взаимное уважение,
чисто человеческое отношение было просто уникально, и это относилось не
только к торговцам, но и к массе разносчиков овощей, фруктов, хлеба, материи на
любой вкус и цвет»55. Об этом же пишет Е.Таскина: «Жили мы тогда с китайцами
очень мирно и дружно. Они никогда не опаздывали оказаться на улицах с вербами
за неделю до Пасхи, с елками перед Рождеством и перевезти вас, если надо, на
другой берег Сунгари летом на гребной лодке даже и в бурю, даже в наводнение,
а зимой - на гениально простом зимнем экипаже "толкай-толкай"»56.
Большинство русских не нашли себя на чужбине, им трудно было приобрести
вторую родину. Особенно непривычные условия были в Китае, где одной из сложных
проблем стало вживание их в азиатскую среду страны пребывания. Возможность
лучшего и быстрого устройства имели инженеры, артисты, художники, врачи. Что же
касается лиц других профессий (офицеры, духовенство, писатели, поэты, ученые и
др.), то большинство из них вынуждены были заняться тяжелым чернорабочим
трудом. Переезжая из одного места в другое, они с трудом зарабатывали себе на хлеб в
чуждом для них мире. Некоторые стали шоферами такси, официантами в ресторанах,
прислугой в притонах, поварами, гидами, нищенствовали, чтобы не умереть с голоду.
Публичные дома Харбина, Шанхая, Пекина и других городов были заполнены
русскими беженками. Газета «Русский голос» 15 сентября 1920 г. писала, что «измученные
русские офицеры, попавшие в Харбин, хотят одного: приняться за мирный труд и тем
снискать себе и семьям пропитание». На иностранных концессиях Шанхая не было ни
одного ночного заведения, где не работали бы русские эмигранты в качестве
швейцаров, официантов, музыкантов, барменов, акробатов, танцоров, певцов. «Белая
кость» - офицерство, инженеры, преподаватели - медленно приобретали
«пролетарскую» закваску. Для подыскания постоянных и временных работ и устройства
безработных русских эмигрантов при «Комитете защиты прав» было учреждено
постоянное Бюро труда под наблюдением секретаря комитета М.И.Афанасьева.
25 сентября 1920 г., сообщал «Русский голос», группой офицеров-беженцев в
Харбине была открыта мастерская игрушек, моделей, учебных пособий и показательных
таблиц, которая в первое время дала заработок и приют отчаявшимся русским людям,
оказавшимся в безвыходном положении в чужой стране57.
Столбовые дворяне, родовитые князья шли в привратники, в официанты,
крупье, а то и просто рабочие. В жуткие кризисные 30-е годы они умирали от
голода, но отказывались протянуть руку за милостыней, доживая свой сиротский
35

век в приютах. И все же у большинства русских не было комплексов, хотя для
генералов было легче работать на машине таксистом, чем таскать тачку или
работать грузчиком.
Как отмечают очевидцы, их положение было не только весьма незавидным, но
и намного хуже и тяжелее положения русских беженцев в Европе. Главным образом
потому, что белым людям, даже готовым взяться за физический труд, невозможно
было конкурировать с китайскими бедняками, готовыми работать совсем за
гроши58.
Рассматривая круг главных проблем адаптации, следует выделить правовую
проблему, которая для российских эмигрантов 20-х годов была проблемой номер
один. Представители послереволюционной эмиграции в Китае оказались в тяжелом
положении. Направляясь в эту страну, эмигранты надеялись воспользоваться
условиями экстерриториальности и примкнуть к иностранцам. Но их ожидало полное
разочарование. Как известно, после революции, следуя принципу пролетарского
интернационализма, большевики приняли все усилия по налаживанию
добрососедских отношений с Китаем. С этой целью заявили об устранении всех прежних
«неравноправных» договоров с китайским правительством. Так, в обращении от
25 июля 1919 г. Совнарком заявил: «Советское правительство уничтожает все
особые привилегии, все фактории русских купцов на китайской земле. Ни один
русский чиновник, поп или миссионер не смеют вмешиваться в китайские дела, а
если он совершит преступление, то должен судиться по справедливости местным
судом»59.
В обращении 27 сентября 1920 г. Советское правительство высказалось и за
отмену экстерриториальности: «Все граждане России, проживающие в Китае,
подчиняются всем законам и установлениям, действующим на территории Китайской
Республики, и никакими правами экстерриториальности не пользуются. Китайские
граждане, проживающие в России, подчиняются всем законам и установлениям,
действующим на территории РСФСР»в0. Заявления Советского правительства об
отмене всех неравноправных договоров царской России с Китаем и отмене
вытекающих из этих документов всех особых прав и привилегий для русских подданных
в Китае явились, как никогда, более полезными для китайского правительства.
Несмотря на эти дружеские действия, Китай не признавал советской России, и
ее власть не распространялась в этот период не только на русское население
полосы отчуждения КВЩ и Дальнего Востока, но и всей Сибири. 23 сентября в
китайской прессе был обнародован декрет президента Китайской республики, в
котором говорилось о прекращении признания полномочий российских
посланников и консулов в Китае: бывшие российские подданные должны рассматриваться
отныне как подданные государства, с которым Китай не имеет никаких договоров,
36

лишаются права экстерриториальности и переходят полностью под юрисдикцию
Пекина61.
Декрет вносил кардинальные изменения в статус российской диаспоры в
Китае. Из подданных Российской империи, пользовавшихся правом
экстерриториальности и консульской юрисдикции, - т.е. пусть и призрачной, но защитой своих
консульств, неподсудных китайскому суду, русские теперь лишались всех своих
прав и привилегий, становились бесподданными и переходили в полное
подчинение китайским властям.
25 сентября русский посол в Китае Кудашев направил министру иностранных
дел Китая ноту с подтверждением получения декрета президента Республики об
упразднении русского посольства и консульств на территории Китая. В своей ноте
Кудашев сообщал, что он в соответствии с декретом уведомил русские консульства
о необходимости их ликвидации, а также указал, что русские в Китае лишаются
официальной русской защиты. Пожелание президента защищать личность и
имущество русских в Китае выражалось в обещании соблюдения Китаем русско-китайских
договоров, что всякие их изменения, допущенные Китаем, не могут быть признаны
до утверждения их всероссийским правительством. Однако на деле это не
выполнялось. По указанию Кудашева были закрыты Генеральное консульство Российской
империи в Харбине, а также консульства на линии КВЖД в Маньчжурии62.
30 сентября было закрыто российское консульство в Гирине, затем в Хэйхэ,
Мукдене и Чаньчуне. После закрытия в Шанхае Российского генерального
консульства63 (генконсул В.Ф.Гроссе64, вице-консул К.Э.Мецлер65) оно было заменено
властями Бюро по русским делам во главе с китайским комиссаром, заместителем
которого остался Гроссе. За упразднением этого Бюро в июне 1924 г. был
организован «Комитет защиты прав и интересов русских эмигрантов» в Шанхае (так
наываемое Белое консульство) во главе с В.Ф.Гроссе86. Консульство в городе
Кантоне (Гуанчжоу) закрылось в декабре 1920 г., а в других городах Китая -
позже.
Ликвидация экстерриториальности царской России в Китае привела к тому,
что эмигранты потеряли многие привилегии и преимущества67. Специальные
«Правила административного подчинения проживающих в Китае русских граждан»,
изданные правительством Китайской Республики 30 октября 1920 г., ввели
различные ограничения для русских эмигрантов: проживание только в определенных
районах, передвижение лишь с разрешения китайской полиции и т.д. Упразднение
русского суда китайскими властями было наиболее болезненной мерой для всей
русской диаспоры. Каждый «благонадежный» русский эмигрант, имеющий
определенное занятие, должен был иметь вид на жительство. Те, кто не имел вида на
жительство, подлежал высылке из Китая.
37

Право на собрания, деятельность организаций, занятия трудом было поставлено
так, что любой китайский чиновник мог толковать законы в свою пользу и во вред
эмигрантам. Они не имели права свободно передвигаться по стране, заниматься
хозяйственной деятельностью в таких областях, как пароходство, горное дело68.
В любом действии эмигранта полицейский и чиновник мог усмотреть
провинность и подвергнуть за это штрафу, размер которого также определялся
усмотрением и аппетитами представителей власти. Всякое судебное разбирательство
сопровождалось непомерными поборами. В отношении русских эмигрантов
производились особые меры давления. Русский эмигрант ежегодно должен был оформлять
паспорт на каждого члена семьи старше 16 лет, плата за который год от года
росла и составляла значительную сумму.
Даже те русские эмигранты, кто был сравнительно хорошо обеспечен, все же
вынуждены были постоянно чувствовать свою бесправность и отсутствие органов,
способных защитить их от несправедливости и произвола.
Сразу же после того как русской стороне стало известно содержание
президентского декрета от 23 сентября, общественность полосы отчуждения избрала от
себя представительную делегацию, которую направили в Пекин для выяснения
путей практической реализации декрета и последующего правового положения
русского населения в Китае. В состав делегации вошли: председатель Городского
совета Харбина П.С.Тишенко, председатель Харбинского биржевого комитета В.Н.Во-
дянский, представитель Комитета судебных деятелей Е.Х.Нилус и
присяжный-поверенный А.А.Кокарев, другие лица. Непосредственно в Пекине к харбинской
делегации присоединились и представители от других крупных русских колоний в Китае:
от Шанхая - В.Ф.Гроссе, от Тяньцзиня - П.В.Вологодский и Д.М.Тидеман, от
Ханькоу - Бельченко. Помимо общих вопросов, связанных с лишением русского
населения в Китае экстерриториальности и консульской юрисдикции, делегация
ходатайствовала перед центральным китайским правительством о сохранении
русских судебных учреждений в Харбине и консульского суда для русского населения
Шанхая и об образовании при пекинском правительстве специальной Комиссии по
русским делам, в состав которой вошли бы и русские советники по
административной и судебной части.
Просьбы делегации и требования печати были удовлетворены китайским
правительством лишь частично. Для разрешения возникшего «русского вопроса»
Пекином была создана Комиссия по русским делам, председателем которой был
назначен бывший китайский посланник в Петербурге (и бывший драгоман КВЖД) Лю
Цзинжэнь; в местах проживания крупных масс русского населения в Китае
Комиссия создала свои Бюро по русским делам. Но русский суд в полосе отчуждения
КВЖД сохранен не был. 1 октября 1920 г. была официально закрыта деятельность
38

русских судебных учреждений в Харбине. И это в условиях, когда китайское
законодательство было совершенно непригодно для урегулирования юридических
споров, возникавших среди русского населения. Для рассмотрения судебных дел
между русскими гражданами Пекин формально предложил руководствоваться
русскими законами. Однако тут же выяснилось, что среди китайских судей не
было никого с европейским юридическим образованием69.
Некоторые представители отстраненной русской магистратуры были
приглашены в китайский суд советниками специально для помощи при разборе дел русских
людей. Но и эта мера оказалась паллиативом, бессильным в первое время оказать
существенную помощь русскому населению, лишившемуся привычных правовых
норм.
С 31 октября 1920 г. Полоса отчуждения КВЖД была переименована
китайскими властями в Особый район Восточных провинций (ОРВП).
Президентским декретом от того же 31 октября для судебной защиты русских
граждан в этом ОРВП были организованы судебные установления, институт
иностранных советников, допускались к защите иностранные адвокаты и был учрежден
особый порядок гражданских и уголовных судопроизводств, претерпевших позднее
ряд изменений в сторону своего дальнейшего совершенствования. Во исполнение
декрета президента Китайской Республики в Харбине открыл свои действия
Китайский окружной суд и Судебная палата, председателем которой длительное время
состоял друг местной русской эмигрантской колонии генерал Ли Цзяоао (Ли
Тьяоао). Он был очень близок русским людям, волею судеб оказавшихся в
Маньчжурии. Ставя выше всего интересы Китая, Ли Цзяоао находил какое-то сходство в
истории китайского и русского народов, был убежденным сторонником дружеских
отношений между Китаем и Россией, лично по собственной инициативе хорошо
изучил русский язык.
В том, что китайские суды в ОРВП стали впоследствии лучшими в Китае, в
этом наряду с русскими юристами есть и большая заслуга генерала Ли Цзяоао,
внимательно следившего за их работой и заботившегося об их постоянном
совершенствовании, искреннем приспособлении этого китайского суда именно к нуждам
русского населения. Важно также отметить, что при Министерстве юстиции
Китайской Республики и при Окружном суде ОРВП были учреждены должности русских
советников по судебной части (в Харбине таким советником стал бывший
председатель бывшего русского Пограничного суда В.А.Скворцов); в целях улучшения
судопроизводства была широко использована и корпорация русских присяжных
поверенных, которые внесли в работу китайского суда неоценимый вклад, ровно,
как и в совершенствование процессуально-юридических норм и приближение
китайского судопроизводства к европейскому уровню.
39

Начало деятельности в полосе отчуждения китайского суда было встречено
русским населением с чрезвычайной настороженностью, а практическая работа
вызывала первое время массу нареканий. Главной проблемой являлись языки,
различием которых «тяжко нарушалось одно из коренных начал современного
процесса - начало непосредственности», - писал военный юрист Е.Х.Нилус70. Эта
проблема осложнялась и невысоким профессиональным уровнем китайских
переводчиков Окружного суда. Нотариат - институт, которого Китай не знал, -
оставался в Манчжурии русским. И все же положительным моментом следует отметить
то, что между китайскими и русскими юристами с самого начала установились
добрые рабочие отношения и наладилось хорошее деловое сотрудничество,
которые и принесли свои плоды.
Юристы российской эмиграции внесли крупный вклад в изучение китайских
законов и ознакомление с ними коллег из Европы и Америки, - путем
осуществления ряда научных переводов, публикации своих исследовательских статей и
монографий71. Пик этой работы пришелся на 1926-1927 гг., но подготовительная
работа была начата, конечно, значительно ранее. И все же, как ни печально
сознавать, но через три года после революции в России здесь, в Маньчжурии,
окончил свое существование последний русский суд, действовавший на началах
судебных уставов императора Александра II. Ликвидацией русского суда была
поставлена последняя точка в полном переходе бывшей полосы отчуждения КВЖД
с ее российской администрацией в руки китайских властей. В связи с отменой
права экстерриториальности для русских 5 марта 1921 г. было упразднено
Управление гражданской частью КВЖД, вместо которого создана должность помощника
управляющего по общим делам, которую занял М.Е.Афанасьев. 17 марта того же
года последовал декрет о прекращении делопроизводства на русском языке.
Российскими учреждениями в зоне КВЖД оставались теперь только общественные
управления Харбина и линии, почта и телеграф дороги. Однако и их дни были
сочтены (в 1926 г. их деятельность прекратилась)72.
Декретом Совнаркома от 15 декабря 1921 г. все русские эмигранты и беженцы
были лишены гражданства, а их имущество конфисковано. Положение россиян как
субъектов, не имеющих определенного гражданства, на основании декрета
советского правительства «О лишении прав гражданства некоторых категорий лиц,
проживающих за границей» ставило правовые проблемы существования русской
диаспоры в Китае в ряд первоочередных, от решения которых нередко зависела сама
жизнь эмигрантов72. В свою очередь, на основании закона правительства ДВР от
8 марта 1922 г. «О лишении некоторых категорий граждан ДВР, находящихся за
границей, прав гражданства ДВР и непременной конфискации всего имущества в
пользу республики» 8 июня было издано разъяснение председателя Высшего Кон-
40

ституционного суда ДВР Е.Матвеева. Приказом Военсовета фронта Приамурского
военного округа лица, бежавшие с белогвардейцами из местностей, занятых НРА,
объявлялись врагами народа, а их имущество конфисковывалось в срочном
порядке. Проведение конфискации было возложено на правительственного эмиссара
Масленникова и органы ГПО.
В то же время в погоне за специалистами китайское правительство
практиковало прием эмигрантов в свое гражданство: к началу 30-х годов его приняли 15
тыс. эмигрантов74. Но многие не спешили принимать китайское гражданство,
ожидая падения советской власти, чтобы вернуться на родину. В связи с этим
эмигранты отдавали предпочтение «нансеновским паспортам» Лиги Нации74. Однако
паспортные условия были крайне обременительны, паспорт давался на каждого члена
семьи с 16 лет, что обходилось для семьи в 3-4 человека в 30-40 долл. США.
К этому добавлялась своеобразная система фотографий, требующих еще 6-8 долл.
(по данным Харбинского комитета помощи русским беженцам, прожиточный
минимум взрослого эмигранта в конце 1929 г. составлял 30 долл.). Хотя Китай в числе
других государств и одобрил эти «удостоверения личности», однако местные
власти не хотели их признавать. В результате многие эмигранты вынуждены были
жить на территории Китая нелегально, в полном бесправии, рискуя в любой
момент оказаться в тюрьме.
Группа российских эмигрантов из Китая обратилась с письмом к участникам
Вашингтонской конференции 1922 г., в которой они изложили просьбу об
улучшении своего положения. По их мнению, отмена Китаем русской
экстерриториальности создала нежелательный прецедент, поставив под угрозу благополучие
иностранных граждан в этой стране в будущем. Эмигранты просили Вашингтонскую
конференцию обсудить вопрос о бесправии русской эмиграции в Китае и
потребовать от китайского правительства восстановления российской
экстерриториальности. В ответ на просьбу эмигрантов Госдепартамент США дал сдержанный ответ о
невозможности обсудить этот вопрос на конференции76.
Так, в отличие от Европы и Англии, где статус эмигранта определялся
паспортом Нансена, дальневосточные эмигранты в результате действий китайских властей
оказались людьми вне закона. Со временем в Китае были введены эмигрантские
паспорта, но процедура их оформления требовала больших финансовых затрат,
что при крайне низком уровне жизни основной массы беженцев создавало
значительные препятствия к выезду из страны.
В итоге, воспользовавшись состоянием гражданской войны в России и, по
сути, ошибочными заявлениями большевиков, китайские власти постепенно
взяли в свои руки всю полноту власти в Манчжурии. По декретам от 23
сентября и 30 октября 1920 г. была ликвидирована экстерриториальность
41

царской России в Китае, а русское население подчинено китайской
юрисдикции. Все русские административные учреждения были закрыты, а их дела
переданы в китайские органы. Так российские подданные, в разное время
обосновавшиеся в Маньчжурии, в одночасье, помимо своей воли, оказались в
разряде эмигрантов. Они были лишены права экстерриториальности, потеряли
связанные с ней привилегии и преимущества и вынуждены были подчиняться
китайским законам. Хотя для видимости и успокоения русского населения
китайское правительство дало распоряжение своим агентам применять в
отношении русских граждан в китайских судах русские законы, а суд должен
проходить с участием русских заседателей, на практике это не выполнялось77.
А вскоре все правовые взаимоотношения коренным образом изменились.
После того, как в 1921 г. Советское правительство лишило эмигрантов
российского гражданства, ко всем прочим бедам русского населения добавилась еще
и полная юридическая беззащитность. Оказавшись за границей, они ощутили
себя брошенными на волю судьбы, бесправными, лишенными всех
юридических прав. Неопределенность статуса сводила на нет эмигрантское чувство
безопасности.
Но и в этих условиях русские эмигранты стремились сохранить нейтральность
к местным властям, обеспечить нормальные условия существования. Сохраняя свой
особый общественный климат, российские эмигранты порождали новую тенденцию -
интеграцию в культуру и жизнь страны проживания. Это прежде всего началось с
их профессиональной занятости.
Проблема профессиональной адаптации порой приобретала в эмиграции
решающее значение. Особые сложности с адаптацией возникали не у
предпринимателей, не у интеллигенции, которая пополняла сферу образования и
культуры, а у профессиональных военных, офицерства, т.е. у самой массовой
части эмиграции.
Помимо работы на КВЖД военные нанимались на службу в китайские войска,
полицейские структуры, охрану. Многие эмигранты, и прежде всего молодежь,
работали на лесных концессиях Скидельского, Ковальского, маслобойных заводах,
Мулинских угольных копях и др.
Сначала эмигранты рассматривали свое пребывание в Китае как временное
явление, не боясь, шли на изменение своей профессии. Меняли ее неоднократно,
пока не находили подходящую. Начинали работать автомеханиками, сторожами,
поварами, женщины - посудомойками, портнихами и т.д. Наиболее
высокообразованные представители России нередко оставались без работы по специальности
или их заставляли заниматься любой другой деятельностью. Несмотря на это,
российские эмигранты за рубежом профессионально оказались состоятельными и
42

смогли в сложных условиях вырастить детей, дать им образование и сохранить в
их душе, памяти язык России78.
Незнание и трудности освоения восточных языков, непривычная культура и
среда обитания, невозможность конкурировать с местным населением на рынке
труда по причине крайней дешевизны рабочей силы последнего, политическое
бесправие - вот далеко не все, что отличало и отягчало положение русских в
Китае, и особенно в Манчжурии. Русские в Китае были полностью подчинены
местной административной власти и законам страны, которые им были
совершенно неизвестны.
С целью облегчения приспособления белоэмигрантов к китайским условиям
жизни на русском языке издаются кодексы законов, проспекты и справочники по
Китаю, учебники и брошюры по философии, истории, литературе и культуре этой
азиатской страны79.
В 1924-1925 гг. Советское правительство подписало договоры с китайской
администрацией о переходе КВЖД в руки обоих государств на паритетных началах,
отказавшись при этом от специальных привилегий для русских на КВЖД, в том
числе от права экстерриториальности. Хотя это подавалось как интернационализм,
как ликвидация всех неравноправных договоров, на деле это показало равнодушие
власти к судьбам своих соотечественников, оказавшихся теперь в бесправном
положении. И видимо, преследовалась еще одна цель - не мытьем, так катаньем
вернуть бежавших в Россию, хотя к этому были готовы не все из эмигрантов.
Наряду с эмигрантами периода гражданской войны в Китае появилась еще
одна категория русских людей - граждане СССР. На основании паритетности
советская сторона администрации КВЖД была представлена гражданами СССР, как
прибывшими из Советского Союза, так и получившими гражданство
непосредственно в Маньчжурии. Китайская сторона имела право использовать на этой
службе своих граждан. В связи с этим те российские эмигранты, которые работали
на КВЖД и не получили советского гражданства, могли принять китайское. Но при
этом советское правительство заявило о лишении русских, проживающих в
Маньчжурии и не принявших советского подданства, прав своих граждан и отказалось от
какой-либо защиты и представительства их интересов. Выход из тупика, в котором
невольно оказались русские, работавшие на КВЖД, виделся в принятии китайского
гражданства. В числе тех русских, кто не принял ни советского, ни китайского
подданства и вынужден был покинуть работу на КВЖД, был Н.Л.Гондатти. Так
возникла новая, уникальная ситуация, когда на территории вне России бок о бок
жили и работали русские, одна часть из которых имела советское гражданство,
другая - китайское, а третья - эмигранты без паспортов. Юридически это
положение продолжалось с 1924 по 1935 г. В течение этого времени еще один поток
43

беженцев из СССР, относящийся к концу 20-х - началу 30-х годов, пополнил ряды
русской диаспоры в Китае. В основном это были крестьяне и некоторые городские
жители, спасавшиеся от раскулачивания и репрессии НКВД, а также единичные
белогвардейцы, которым грозил арест. 24 сентября 1924 г. отделом управления
Дальревкома (ДРК) канцелярия особо уполномоченного в Харбине была
переименована в Генеральное консульство. Этим же распоряжением генконсульства были
открыты в Пекине, Мукдене, Кантоне, Харбине и Шанхае. Консульства в
Маньчжурии, Пограничном, Сахаляне, Чифу, Ханькоу, Тяньцзине, Хайларе, Цицикаре,
Калгане, Циндао и Куанченцзы80.
Как правило, любая колония русских эмигрантов за рубежом всегда имела три
главные русские достопримечательности: церковь, кладбище и народный дом.
В изгнании русские старались сохранить национальные корни. В Русский народный
дом посторонние не допускались. В первое время Русские дома представляли
собой нечто вроде эмигрантских клубов, позже они стали превращаться в дома для
престарелых. Повсюду это были очень благоустроенные заведения, пользующиеся
щедрой поддержкой благотворительных обществ. Старые эмигранты доживали там
свой век, зачастую перевозя в место последнего прибежища свои фамильные
письма, фотографии, архивы, книги.
Лишившись Родины и оказавшись в чужом «желтолицем» Китае, эмигрант
страшной ценой платил за свое право на безопасную жизнь после лишений и
ужасов революции и гражданской войны. Утеря родных корней и тоска по своей
обезображенной Родине означали для многих из них медленную духовную смерть.
Боль утрат и взаимные обиды порождали в эмигрантской среде противоречия и
недоразумения, горячие споры и взаимные обвинения. От окончательного раскола,
опустошения спасало вероисповедное и мировоззренческое единство изгнанников,
большинство из которых были верующими. Русская православная церковь,
сформировавшая свой Клир из числа архиереев и священников, стала единственной силой,
помогавшей выжить, она оставалась главным свободным носителем традиционного
русского самосознания.
Вместе с беженской волной в Харбин приехали архиепископ Мефодий,
епископ Мелентий, епископ Нестор и большое количество священников, среди которых
были протоиреи с высшим духовным образованием. Около старых церквей:
Благовещенской, Софийской и Алексеевской в Модягоу были построены новые каменные
храмы. На старом кладбище была возведена каменная Свято-Покровская церковь.
Архимандрит Ювеналий в 1924 г. основал и построил мужской монастырь, в
котором была церковь во имя Казанской иконы Божией Матери. Игуменья Руфина
основала женскую обитель в том же 1924 г. и построила при ней церковь имени
Святого Димитрия Солунского. Владыко Нестор в 1925 г. построил храм во имя
44

года бывшего императора Цинской династии Пу И объявили «временным
правителем - регентом», а 1 марта 1932 г. было провозглашено «независимое»
маньчжурское государство Маньчжоу-Го.
Новый режим принес неисчислимые тяготы всем народам Маньчжурии.
Особенно пострадали китайцы, хотя жесткие тиски хорошо организованной власти не
обошли и многочисленное русское население.
Оставался последний независимый бастион - КВ)ВД, как указывалось ранее,
управлявшейся в то время Советским Союзом и Китаем на паритетных началах. Но
уже с середины 1931 г. японские власти под разными предлогами стали ущемлять
права СССР на КВЩ: захватывали имущество дороги, насильственно закрывали ее
коммерческие конторы. Даже производились необоснованные аресты советских
граждан. Как известно, в такой обстановке советская сторона и приняла решение о
продаже своих прав на дорогу правительству Маньчжоу-Го, а фактически - японским
властям. В 1935 г. после двухлетних переговоров Советский Союз продал КБЩ за
весьма скромную сумму в 140 млн. иен (однако получил чек только на 23 млн.)85
В результате изменения политической и социально-экономической обстановки
и начавшихся притеснений многие русские эмигранты уезжали из страны, а для
оставшихся начиналась новая нелегкая жизнь.
В заключение необходимо отметить, что столь массовая послеоктябрьская
эмиграция из России ее граждан стала огромной трагедией для страны и народа,
невосполнимой потерей, негативно отразившейся на интеллектуальном,
политическом, экономическом и социальном развитии российского общества.
К настоящему времени большинство бывших русских эмигрантов уже ушло из
жизни. Но живы их дети и внуки, многие из них ныне активно поддерживают
политику укрепления и расширения связи с Россией. Поэтому для российского
правительства было бы проявлением политической мудрости и справедливости
восстановить русских эмигрантов и их потомков в российском гражданстве, отдать
должное за их талант, творчество и прославление России и ее народа.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Болдырев Василий Георгиевич (1875-1936) - один из организаторов контрреволюции в
гражданской войне. Генерал - лейтенант, Георгиевский кавалер. Главком войсками Уфимской
директории. С 1923 г. служил в советских учреждениях. Он был расстрелян в 1933 г. под
Новосибирском, хотя в Большой Советской Энциклопедии указан 1936 г. Покидать Родину
не собирался: став совслужащим, переквалифицировался в хозяйственника. Поднимая
из разрухи сибирскую экономику, считал, что может принести пользу Отечеству. Семью
решил риску не подвергать и отправил жену с детьми в Югославию // Труд. 25.07.1991.
--47

иконы Божией Матери «Всех скорбящих радость». 1 февраля 1927 г. им же был
основан «Дом милосердия» при котором учрежден приход для девочек-сирот,
убежище для стариков и инвалидов. При Доме милосердия были мастерские,
иконописная, переплетная, школа шитья и вышивки, амбулатория, больница,
библиотека, пекарня и свечной заводик.
Кроме больших церквей в разных районах Харбина были построены около 10
малых церквей. В эти же годы были открыты Пастырско-Богословские курсы и
духовная семинария. Начал выходить журнал «Хлеб Небесный»81.
В центре Харбина, на площади Нового города находился небольшой
деревянный благолепный Свято-Николаевский кафедральный собор, который считался главным
в Харбинской епархии. Он был отцом всех церквей епархии и таким именно
почитанием отцовства пользовался со стороны всех. Вся церковно-богослужебная
сторона знаменательных церковных событий в жизни епархии в самой
торжественной обстановке отмечалась именно в соборе. Говоря о соборном приходе, нужно
сказать о большой благотворительной работе, которая проводилась братством
«Нечаянные радости», много лет существовавшем при соборе. Основная задача
братства заключалась в посильной помощи денежными средствами тем, у кого
неожиданно случалась беда. Давалась и периодическая помощь многим
нуждающимся как некоторая поддержка в их трудном положении82.
С 1922 по 1945 г. в Маньчжурии было отрыто 48 православных церквей, в
том числе в одном Харбине - 23. В этих храмах служили около 460
священнослужителей. В городах Шанхае, Тяньцзине и Пекине также были построены 7 церквей.
Этот феномен церковного строительства в Харбине в 20-е годы показывает, что с
церковью была связана вся жизнь русской эмиграции во всех ее обширных
проявлениях и она являлась тем живительным воздухом, который поддерживал жизнь
русской эмиграции в течение всех лет изгнания. В Харбине были открыты
Пастырско-Богословские курсы и духовная семинария. В 1925 г. была воздвигнута церковь
иконы Божией Матери «Всех скорбящих радость» (Скорбященская церковь), а в
1936 г. у входа на территорию Дома милосердия - часовня - Памятник
Венценосным мученикам - императору Николаю II, его семье и королю Югославии
Александру I. Старообрядческих храмов в Харбине было два: первый во имя Св. Апостолов
Петра и Павла (настоятель о. Иоанн Кудрин), второй - в Саманном городке
(настоятель о. Иоанн Старосадов). Оба вели благотворительную работу, участвуя
во всех начинаниях православной церкви в городе83.
В эмиграции русские люди тщательно соблюдали Великий пост, отмечали
Прощеное воскресенье, Пасху и другие религиозные праздники. Для русских,
живших в Китае, православные праздники были частью бытия, ведь их жизнь в
эмиграции протекала по обычаям и традициям дореволюционной России. Хожде-
45

ние со звездой на Рождество, Крещение, Масленица с катаниями и блинами,
Великий пост, Прощеное Воскресенье, Заутреня, Пасха, Троица и другие праздники - все
это одухотворяло жизнь, вносило в нее нравственность, красоту- чувство
этнического единения и самосознания, то, что определяется еще понятием соборности.
Вместе с этим церковь способствовала душевному успокоению, снимала
стрессовое состояние, в котором постоянно жила часть эмигрантов.
В полной мере разделяя участь беженцев, русская православная церковь стала
единственной силой на чужбине, помогавшей не просто выжить, а достойно жить и
творить. Она оставалась главным свободным носителем традиционного русского
самосознания, хранительницей отечественной духовной культуры и русских
национальных традиций. Она объединяла и сплачивала, утешала, вдохновляла,
поддерживала и благословляла. В Харбине, кроме православных церквей, были мечети,
синагоги, костел, кирха, армянская церковь. Интересно отметить и такой факт, что
регулярно выходивший в течение 23 лет харбинский настольный календарь «Три
богатыря», включал, помимо подробного православного, краткие
римско-католический, протестантский (лютеранский), армяно-апостольский (григорианский),
еврейский и магометанский календари84.
Отличительной чертой характера русских людей как у себя на родине, так и за
рубежом было всегда трепетное отношение к памяти усопших родственников. Их
почитание считалось святым делом. Уход за могилами, отпевание в церкви были
обязательным ритуалом. В Харбине и вне города было много кладбищ, они были
везде - на Западной и Восточной линиях, а также в других местах расселения
русских, где находились православные и другие церкви. Небольшие кладбища были
даже в поселках без церквей. Ежегодно на военных кладбищах служились
заупокойные литургии и панихиды по почившим на них русским воинам.
На долю русской эмиграции выпали большие материальные, нравственные и
духовные потрясения. Очень серьезным испытанием была японская оккупация
Маньчжурии. Она началась в 1931 г., а на рассвете 6 февраля 1932 г. японские части
вошли в Харбин. Так открылась новая и тяжелая страница в жизни города,
оказавшегося на ближайшие 15 лет буквально на скрещении эпох. Это не было
неожиданностью, ибо Япония издавна стремилась к распространению своего влияния в
Маньчжурии и Китае. Отношения ее с Россией в дальневосточном регионе после
окончания русско-японской войны и заключения Портсмутского соглашения
определялись экспансионистской политикой милитаристских кругов страны.
Агрессивные цели этой политики, проводившейся в дальнейшем по отношению к
Советскому Союзу, хорошо известны, и все же для большинства русского населения
Харбина происшедшие события оказались неожиданными. Не встретив сопротивления,
японские милитаристы действовали очень энергично. Уже в конце февраля того же
46

2 Пограничные войска СССР. 1918-1928 гг. Собрание документов и материалов. М.,
1973; Даватц В.Х., Львов Н.Н. Русская армия на чужбине. Белград, 1923. С. 21;
Мелыунов СП. Трагедия адмирала Колчака: Катастрофа. Белград, 1931. Ч. 3. Т. 2.
С. 160, 163, 177.
3 Носков К. Авантюра, или черный год для русских белых в Монголии. 1921 год. Харбин, 1930.
С. 9-11.
4 19 июля 1922 г. японский генеральный консул в Харбине сделал заявление о выводе
японских войск из Приморья не позднее 1 ноября 1922 г. Однако японцы не спешили
с уходом, а использовали каждый день, чтобы награбить как можно больше. В этом им
активно помогали белогвардейцы. И только когда 25 октября части войск ДВР подошли
к Владивостоку, японцы очистили город, а вместе с ними бежали остатки
белогвардейцев // Пограничные войска СССР. 1918 -1928 гг. Собрание документов и материалов.
М., 1973.
5 Глебов Ф.Л. - генерал-лейтенант, войсковой атаман Сибирского казачьего войска, бпижай-
ший сподвижник кровавого атамана Семенова. Заместитель атамана Забайкальского
казачьего войска, заместитель председателя Приамурского земского собора, созданного
генералом М.КДитерихсом. Возглавлял гензанскую белогвардейскую группировку
Активный участник общественно-политической жизни русской эмиграции в Шанхае в 30-40-х
годах. На судебном процессе по делу руководителей антисоветских белогвардейских
организаций, агентов японской разведки в августе 1946 г. был приговорен к расстрелу.
6 Иванов Вс.Н. Из неопубликованного... См.: Русский Харбин. М.( 1998. С. 256.
7 Мелихов Г.В. Русская эмиграция в Китае. С. 111-113; Щербаков М. Одиссеи без Итаки
//Архив русской революции. Т. 8. С. 301-318.
■ Иванов Вс.Н. Из неопубликованного... Л., 1991. С. 255.
9 Флеров ВС. Борьба с белобандитизмом на Дальнем Востоке. // Сибирь и Дальний Восток.
Томск, 1963. Вып. 1. С. 110.
10 Иванов Be. Н. Указ. соч. С. 255.
11 Вестник КВЖД. Харбин, 1922. № 45; Филимонов Б.В. Конец белого Приморья.
Сан-Франциско, 1971. С. 357-359; Сахаров К.В. Белая Сибирь. Внутренняя война 1918-1920 гг.
Мюнхен, 1923. С. 309-314.
12 РГИА ДВ. Ф. 1609. Оп. 1. Д. 19. Л. 19. Сведения о численности гензанской группировки мы
находим в официальном письме японского генерального консула во Владивостоке на имя
председателя Приморского губвоенревкома от 7 декабря 1922 г., в котором сообщалось,
что в Гензане в начале декабря 1922 г. находилось 5572 «русских беженца» (Там же. Ф.1.
Оп. 4. Д 5. Л. 189; Сибирь и Дальний Восток в период восстановления народного
хозяйства. Томск, 1963. Вып. 1. С. 110).
13 РЦХИДНИ. Ф. 372. Оп. 1. Д. 112. Л. 109.
14 /Сомин В.В. Политический и идейный крах русской мелкобуржуазной зарубежной
контрреволюции. С. 16-17.
15 ЩербаковМ. Одиссеи без Итаки //Архив русской революции. 1926. Т. 18. С. 303-318.
,в Иванов Be. Н. Крах белого Приморья. Из записок журналиста. Тяньцзинь, 1927. С. 307.
17 Мелихов Г.В. Русские эмигранты в Китае. С. 111-113; Проблемы Дальнего Востока. 1991.
№ 1. С. 212; Печерица В.Ф. Восточная ветвь. С. 7.
48

18 Там же; Сонин В. В. Крах белоэмиграции в Китае. Учебное пособие. Владивосток.
1987. С. 13-14.
19 Дело. 11.03.1923.
20 Дело. 20.03.1923.
21 ГАРФ. Ф. 5963. On. 1. ДЛ. 53; Жиганов В. Русские в Шанхае. Шанхай, 1936. С. 37.
22 Серебренников И.И. Великий отход. Рассеяние по Азии Белых русских армий. 1919-1923.
Харбин, 1936.
25 Мелихов Г.В. Указ. соч. С. 112-113.
24 Сахаров К.В. Указ. соч. С. 309-314.
25 Мелихов Г.В. Указ. соч. С. 112-113; Шанхайское новое время. 29.10.1922.
26 Сибирь и Дальний Восток в период восстановления народного хозяйства. Томск, 1963.
Вып. I. С .110; Даватц В. Годы. Очерк пятилетней борьбы. Белград, 1926. С. 12.
27 Вестник КВЖД, 1922. № 48. С. 15.
28 Русский эмиграционный альманах «Россия». Шанхай, 1926. С. 148; Дело. 14.02.1923.
29 Семенов Г.М.. О себе ... С. 176.
30 См.: Приложение № 1.
31 Цит. по: Хабаровский графа Муравьева-Амурского кадетский корпус. Сан-Франциско, 1978.
С. 97-101; Кочубей О.И., Печерица ВФ. Исход и возвращение ... ( Русская эмиграция
в Китае в 20-40-е годы). Владивосток, 1998. С. 7-9.
32 Даватц ВХ, Львов НИ. Русская армия на чужбине. С. 21.
33 Никонов К.С. Восток и мы. Харбин, 1941. С. 53.
34 Ковалевский П. Зарубежная Россия. История и культурно-просветительская работа русского
зарубежья за полвека (1920-1970 гг.). Париж, 1971-1973. Т. 1-2.
33 Куцрякова ЕБ. Русская эмиграция между двумя войнами (сводный реферат) // РЖ.
Социальные и гуманитарные науки. Сер. 5. История. 1944. № 2. С. 61-64; РаевМ. Россия за
рубежом. История культуры российской эмиграции. 1919-1939. М., 1994. С. 38; Шкарен-
ковЛ.К Агония белой эмиграции. М., 1987. С. 23; СтефанДж. Русские фашисты:
трагедия и фарс в эмиграции. 1925-1945. М., 1992. С. 19.
м История российской интеллигенции / Материалы и тезисы научной конференции. М., 1995.
С. 21-22; Лазарева СИ. Российские женщины в Маньчжурии // Россия и АР. 1995.
№ 3. С. 5-6.
37 Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 44. С. 39.
м Лазарева СИ Указ. соч. С. 19-20.
39 ГАХК. Ф. 830. Оп. 1. Д . 218. Л. 3; Ф. 849. On. 1. Д. 23. Л. 2.
40 Справочник по Северной Маньчжурии и КВЖД. Изд. Эк. Бюро КВЖД, 1927. С. 39.
41 ГАХК. Ф. 849. Оп. 1.Д. 23. Л. 2.
42 Там же. Ф. 1128. Оп. 1. Д. 115. Л. 29, 30.
43 Мелихов Г.В. Указ. соч. С. 56-58.
44 ГАХК Ф. 830. Оп. 1. Д. 218. Л. 1; Мухачев Ю.В. Идейно-политическое банкротство планов
буржуазного реставраторства в СССР. М„ 1982. С. 41.
45 Дальний Восток в контексте мировой истории: от прошлого к будущему / Материалы
международной научной конференции. Владивосток, 1997. С. 180-182.
43 Пио-УльскжГЛ Русская эмиграция и ее значение в жизни других народов. Белград 1939. С. 35.
49

47 Мелихов Г В. Указ. соч. С. 217.
"ГАРФ. Ф. 5963. Оп. 1.Д. 1.Л. 16.
49 Гордеев М.И. - войсковой старшина Иркутского казачьего войска. В 1935 г. назначен
начальником 4-го хозяйственно-финансового отдела Бюро, где проработал с небольшим
перерывом до августа 1945 г. Поддерживал тесные связи с коммерческим миром
Харбина. Арестован в 1945 г. и приговорен к 7 годам заключения. См.: Мелихов Г.В. Указ.
соч. С. 218.
50 Родина - Российский исторический журнал. 1995. № 2. С. 27-28.
51 ГАРФ. Ф. 5871. Оп. 1. Д. 226. Л. 10; Ковалевский ИЕ Зарубежная Россия. Париж, 1973.
Т. 2. С. 98.
52 Мелихов Г.В. Указ. соч. С. 75-76.
53 Иванов Вс.Н. Харбин. 20-е годы. См.: Русский Харбин. М., 1998. С. 14, 18.
54 Северная Маньчжурия. Гиринская провинция. Харбин, 1916. Т. 1. С. 14.
55 На сопках Маньчжурии. Новосибирск. Май 1995. № 19.
56 Русский Харбин. С. 94-96.
57 РГИАДВ. Ф. 726. Оп. 1.Д. 17. Л. 21.
и Россия: русский эмиграционный альманах. Шанхай, 1926. С. 141, 205.
59 Документы внешней политики СССР. Т. 2. № 142. С. 222.
60 Там же. Т. 3. № 110. С. 215.
61 Сборник документов, относящихся к КВЖД. Харбин, 1922. С. 287.
62 Заря. 28.09, 02.10.1920; Персии МЛ Дальневосточная республика и Китай. М., 1962.
С. 122-123.
63 РЦХИДНИ. Ф. 372. Оп. 1. Д. 344. Л. 54; Шанхайская жизнь. 07.10.1920.
64 Гроссе В.Ф. - генеральный консул Российской империи в Шанхае (1911-1924); затем
помощник (китайского) комиссара по русским делам, руководитель Комитета защиты
прав. Организовал в 1927 г. эмигрантский комитет, один из основателей Общества
«Помощь в Шанхае».
65 Мецлер К.Э. - окончил в 1911 г. Петербургский университет и начал службу по
дипломатической линии. В 1912-1917 гг. сотрудник Императорской российской миссии в Пекине;
вице-консул Российского генерального консульства в Шанхае; секретарь Бюро по
русским делам; с октября 1931 г. (после смерти Гроссе В.Ф.) - председатель
эмигрантского комитета и Русского юридического общества. Убит в результате террористического
акта, организованного японской разведкой в Шанхае.
м Жиганов В. Указ. соч. С. 5; Мелихов Г.В. Указ. соч. С. 89-91.
67 Справочник по Северной Маньчжурии и КВЖД. Харбин: Изд. Эк. Бюро КВЖД, I927. С. 39.
м Культурное наследие российской эмиграции. 1917-1940. М., 1994. Кн. 1. С. 169-171.
69 Мелихов Г.В. Указ. соч. С. 92, 93; Вперед. 30.10.1920.
70 Там же. С. 94-97; Великая Маньчжурская империя: к десятилетнему юбилею. Харбин, 1942.
С. 287; Заря. 28.03.1928.
71 Там же.
72 Скачков ПЕ Библиография Китая. М., 1960. С. 457-460.
73 Мелихов Г.В. Указ. соч. С. 97.
74 СонинВ.В. Указ. соч. С. 20; Русский эмиграционный альманах. С. 146.
50

75 РГИА ДВ. Ф. 1334. Оп. 2. Д. 41. Л. 40; Ф. 2249. Оп. 1. Д. 2. Л. 36, Нансеновские
паспорта и временные удостоверения личности, введенные для лиц, лишенных
гражданства (подданства), и беженцев Лигой Наций по инициативе ее бывшего Верховного
комиссара по делам военнопленных Ф.Нансена. Выдавались на основании
специальных Женевских соглашений 1922 г.
7в Мелихов Г.В. Указ. соч. С. 89-97.
77 Воля. 16.10.1920.
78 ФилатъевДВ. Катастрофа белого движения в Сибири 1918-1922 гг. Париж, 1985. С. 136.
79 Русский голос (Харбин). 25.09.1920.
80 РГИА ДВ. Ф. 2422. On. 1. Д. 1085. Л. 22-24,30; Советская историческая энциклопедия. М.,
1965. Т. 7. С. 382; Петров В. Город на Сунгари. С. 29-34; Русский Харбин. С. 13.
81 Русские в Китае. 1998. № 12; Печерица В.Ф. Духовная культура русской эмиграции в Китае.
Владивосток, 1985. С. 10.
82 Священник Николай Падерин. Церковная жизнь Харбина. См.; Русский Харбин, 1998.
С. 27-28.
83 См. подробно: Мелихов Г.В. Указ. соч. С. 66-67, 214; На сопках Маньчжурии, июль 1995.
№ 21; Годы, люди, судьбы. С. 66-68; Русский Харбин. С.25.
84 Таскина ЕЛ На перекрестке эпохи культур // Русский Харбин. М., 1998. С. 36; Русские в
Китае, июнь 1997. № 8.
85 Родина: Российский исторический журнал. 1995. № 2. С. 34-36; Русский Харбин. С. 42;
История Северо-Восточного Китая. С. 42-45.
51

ГЛАВА II
Создание и деятельность русских
эмигрантских общественно-политических
и благотворительных организаций,
обществ, союзов и землячеств
Октябрьская революция вымела за пределы России не только активных
участников белого движения, представителей эксплуататорских
классов, но и многих рабочих и крестьян, насильственно мобилизованных в белые
армии и затем вывезенных за границу, сомневающихся и колеблющихся
интеллигентов, бежавших от ожесточенной борьбы за новый политический строй.
В первые годы эмиграции сердца беженцев заполняли любовь к России и
фанатичная ненависть к ее новым правителям. «На меня мучительно действовала
злобность настроений эмиграции, - вспоминал Н.Бердяев. - Было что-то
маниакальное в этой неспособности типичного эмигранта говорить о чем-либо, кроме
большевизма». При всем разноликом составе российской эмиграции, при всем
разнообразии путей и способов «спасения России», у нее был свой идеал -
великая, свободная и демократическая Россия, которая выражалась в лозунге -
«Единая и неделимая Русь».
Значительное число эмигрантов были участниками белого движения в годы
гражданской войны. Многие поддерживали их или сочувствовали им. Не все
смирились с потерей классовых и сословных привилегий. И почти не встретишь в первых
книгах и сборниках русского зарубежья мотива покаяния, угрызений совести за
пролитую русскую кровь. В первое время в эмиграции многие цеплялись, как
утопающий за соломинку, за спасительную мысль о возвращении на Родину.
Однако для большинства этот путь был закрыт.
Российские подданные оставались за рубежом по различным причинам:
экономическим, религиозным, политическим, семейным. Несмотря на
социально-экономические и бытовые трудности, многие эмигранты находили время для участия в
общественно - политической жизни страны, приютившей их.
52

под сомнение некоторые основные установки эмиграции, правда, при сохранении
прежнего отрицания Советской власти. Это течение либерального толка возглавил
среди эмигрантов П.Н.Милюков1.
Сегодня много говорят и пишут о том, интеллигенция в СССР была
беспощадно уничтожена большевиками, а истинная российская интеллигенция, думавшая о
судьбе России, сохранилась только в зарубежье. Однако - это не совсем так.
Выяснение участия интеллигенции в красном, белом и иных военно-политических
лагерях крайне затруднено, ибо устремления, позиции, практическая деятельность
каждого из станов сложны и противоречивы. Каждая из групп интеллигенции
служила своей правде. Поэтому, вопрос о том, кто же, красные или белые были
истинными поборниками возрождения могучей российской государственности,
целостности территории страны, до настоящего времени остается открытым.
Единственно, что сегодня необходимо сделать - это признать за известной частью
борцов и красного, и белого лагерей верность высоким целям, патриотизм,
порядочность, благородство и мужество, способность отдать жизнь за Родину и
русский народ. Так же как и среди тех, и других можно увидеть жестокость, коварство,
мстительность, предательство, трусость и пр.
Признавая права участников каждой противоборствующей стороны служить
своей «правде», следует оценивать их поступки с высоты этой «правды». Пока же,
исследователи, несвободные от политических пристрастий, восхваляют героев «своего»
лагеря и обвиняют приверженцев другого. Если у классов, сословных групп
позиция в гражданской войне в определенной мере обусловлена их
социально-экономическими интересами, то у интеллигенции на первом месте, вероятно, стояли
соображения идейного, морального, социально-политического характера. Именно
они являлись побудительными в комплексе мотивов, толкавших интеллигенцию
занять место в том или ином лагере. Интеллигенты составляли интеллектуальное,
идеологическое, нравственное ядро каждого лагеря. Выполняя обязанности
«идеологов» в гражданской войне, они разрабатывали идеологию и политику
противоборствующих сторон, суть организаторской и содержание
агитационно-пропагандистской работы. Свои способности, талант они направляли на то, чтобы
обеспечить победу своему лагерю и нанести сокрушающее поражение противоположному,
тем самым, усиливая ожесточение гражданской войны, умножая ее жертвы.
С развитием и ожесточением гражданской войны все больше стала проявляться
разс>чарованность участников белого движения, начался отход их от политики и даже
идейный и политический переход на сторону Советской власти. И все же, хотя среди
русской интеллигенции было немало приверженцев сх)циально-классового
компромисса, однако ожесточение военно-политического противоборства двух лагерей развеяло
их надежды на заключение мира и согласия между ними, что стало одним из
54

источников моральной и идейной трагедии российской интеллигенции. Поэтому
горестно сознавать взаимные упреки: «Вы любите одну Россию (советскую), мы - другую
(дореволюционную), а на деле ведь это одна земля». Несмотря на различия и
противоречия, раздиравшие белоэмиграцию, она вначале была едина в одном -
неприятии свершившихся в России перемен. Поэтому отказ принять участие в
антисоветской деятельности различного рода белогвардейских организаций и союзов
бывшего царского сановника НЛ.Гондатти вызвало не только осуждение, но даже гнев и
злобу у некоторых эмигрантов. Они обвиняли его в безучастности по отношению к
белому движению, что «ради жалованья и, забыв милости белого царя и белую
идею», он стал «невольным пособником большевистских идей, союзником угнетателей
и разорителей своей Родины»2. Несмотря на эти наладки, он продолжал сторониться
многочисленных политических белогвардейских организаций, строивших
всевозможные планы борьбы против советской России. Это можно объяснить тем, утверждает
Н.И^Цубинина, что он как ученый и прагматик считал бессмысленной вооруженную
борьбу против новой власти в России, что он без доверия относился к таким лидерам
российской эмиграции, как атаман Г.М.Семенов, который заигрывал с японцами, делал
на них политическую ставку3. В то же время в лидерах белого движения был
ДЛ.Хорват, который стал председателем Восточного отдела «Российского
общевоинского союза» (РОВС). Цель отдела определялась по-военному четко: свержение власти
большевиков на советском Дальнем Востоке.
Общественно-политическая жизнь русской колонии в Китае, как и, впрочем,
всех эмигрантов за рубежом, была разнообразна и насыщена. В отличие от других
стран мира, где расселились белоэмигранты, в Китае русский буржуазный капитал
в значительной мере сохранил свои позиции. Крупнейшее в Азии совместное
русско-китайское транспортное предприятие - КВЖД было захвачено
белогвардейскими и китайскими милитаристами. Среди них бывший генерал-губернатор
Приамурья НЛ.Гондатти, бывший министр финансов колчаковского правительства
И.Михайлов, бывший обер-прокурор Святейшего Синода князь В.Львов и др. Газета
«Воля» 26 декабря 1920 г. писала, что состав русской внутренней охраны на КВЖД
всего 724 человека, из них 48 человек - на всей линии железной дороги и 676
человек - в Харбине, где охраняли имущество дороги на разных путях.
Стремясь «обезопасить КВЖД от большевизма», белогвардейское управление
дороги систематически издавало приказы об увольнении квалифицированных
рабочих и служащих, которым было чужда «железнодорожная политика»
белоэмигрантов. На их место принимали бывших полковников и капитанов, чиновников и
священников и т.д. Эти действия привели к тому, что вскоре охрану КВЖД
осуществляло специальное подразделение, состоящее из тысяч китайских солдат и
белогвардейцев под командованием генералов Вана и Володченко. Железнодорожную
55

Осмысливая общественно-политическую жизнь русских эмигрантов в
Маньчжурии, можно выделить в ней два этапа: первый с 1917 по 1931 г.; второй - с 1931
г., когда Маньчжурия, а затем и другие районы Китая были оккупированы Японией
до 1945 г., т.е. до освобождения региона Красной Армией.
Следует отметить, что русская эмиграция в Китае была весьма неоднородной
не только по национальному составу, но и по политическому спектру. Среди нее
находились члены антибольшевистских партий, разного рода отщепенцы, военные
и уголовные преступники, ненавидящие социалистический строй, советскую власть.
Они не скрывали своих взглядов и никогда назад на Родину не просились, потому
что знали - им прощения не будет. В то же время, вопреки утверждениям
некоторых советских историков, не озлобление, не испепеляющая ненависть
преобладали в душах белоэмигрантов. Среди них были нередко деятели левых
взглядов, и свои убеждения они сохранили, несмотря на все зверства и жестокости
гражданской войны. Поэтому тем эмигрантам, которые пережили долгие
заграничные скитания, в душе остались русскими и ничем себя не запятнали, советской
властью была предоставлена возможность вернуться и вновь воссоединиться с
родственниками в СССР. И в дальнейшем подход к эмигрантам был строго
дифференцированным.
Вырванные из привычного окружения, русские эмигранты охотно
объединялись в различного рода группы и организации. Эмигрантские страсти и споры
воплощались в высокопарные программы и декларации многочисленных
организаций. Одни авторы были проникнуты ненавистью к Советской власти и с гордостью
заявляли, что не сложат оружия в борьбе с ней и с этой целью будут готовить
боевые отряды для засылки на территорию Дальнего Востока. Другие уверяли, что
большевизм перерождается в сторону демократии и надо всячески поддерживать
эту эволюцию.
Д.Мейснер - белоэмигрант - признает и пишет в своей книге, что после
поражения белой армии политическая эмиграция, оказавшаяся в Европе, Америке,
Азии, начала расслаиваться. Некоторые политические, наиболее реакционные
группировки эмиграции и военные белые организации стояли за продолжение борьбы.
Эта точка зрения означала, что ничего принципиально нового в результате
оставления родной земли белогвардейцами не возникло. Нужно только сохранять
прежний дух и искать пути борьбы. Нужно не терять и не свертывать боевых белых
знамен. Поражение на фронтах гражданской войны не означает какой-либо
ошибки, это была только военная неудача. Но были и другие разговоры. Некоторые
представители эмиграционных группировок заявляли: наше поражение не
случайно, оно имеет глубокие причины, и из них должны быть сделаны серьезные
политические выводы. Носители таких настроений искали новую тактику. Они ставили под
53

полицию возглавлял бывший полицмейстер Владивостока - полковник Шкуркин.
Белогвардейские «хозяева» КВЖД превратили ее в источник для личного
обогащения. Все их усилия были направлены на то, чтобы удержать КВЖД за
белоэмигрантами и всячески осложнить отношения между Китаем и СССР, подчинить дорогу
империалистическому капиталу.
«Долгое время авантюристы гражданской войны, эпигоны "белой мечты", -
писал Н.Устрялов, - смотрели на полосу отчуждения, как на удобный
"плацдарм" для развития очередной антисоветской экспедиции. В Харбине
сосредоточился и «идейный» штаб дальневосточной эмиграции, прилагавший все
усилия к отражению советской волны от областей дальневосточной окраины.
"Государственно-мыслящие" депутации то и дело сновали в Пекин и Токио,
науськивая их на Москву. Белый Харбин старался стать пистолетом,
направленным на Москву»4.
Особенно тяжелыми для беженцев были первые годы эмиграции. Русских
эмигрантов, оказавшихся на чужбине по разным причинам и разными путями,
объединял общий, почти не знающий вариантов, конец; смерть вдали от родной
земли, смерть в забвении, в одиночестве, в горькой тоске. Русские эмигранты
теряли веру в жизнь. Как крик боли прозвучало в феврале 1926 г. приветствие на
имя «Бюро Зарубежного съезда» из Шанхая и Филиппинских островов от бывших
моряков «Сибирской флотилии», сыгравшей большую роль во время переворота, в
результате которого к власти в Приморье пришел генерал К.М.Дитерихс. В ней
звучала одна и та же жалоба - «о страшном одиночестве и изолированности их от
всей остальной русской эмиграции»5.
Типичной эмигрантской болезнью была неспособность некоторых сплотиться
и работать совместно. Жизнь, полная трудностей и разочарований, породила у них
замкнутость и отчужденность, которые загубили даже самые невинные начинания и
инициативы. Так, были соотечественники, кто отказывался сотрудничать в
благотворительных делах, не желал выделять на эти цели часть своих сбережений. Даже
священники нередко оспаривали друг у друга приходы, повышения в церковной
иерархии.
Но вместе с тем многое и сближало их на чужбине. Находясь вдали от
Родины, русские эмигранты часто размышляли о славном прошлом России, об ее
истории, трагической судьбе на рубеже тысячелетия, об ее великой и истерзанной
душе, о трагической судьбе русского народа, расколовшегося в годы гражданской
войны и безжалостно уничтожавшего себя. Особой популярностью среди
эмигрантов пользовались старинные песни «Под ракитою зеленой русский раненый лежал,
и к груди, стрелой пронзенной, крест свой медной прижимал», «Однозвучно звучит
колокольчик», «Дорогой длинною...» и другие.
56

Несмотря на весь трагизм, на все противоречия, пороки и слабость, русские
люди, и прежде всего интеллигенция, в большинстве своем в изгнании сохранили
главное - веру в будущее России. Даже ведя бесконечные споры, погрязая в
словоблудии, обывательщине, самомнении, эмиграция уберегла себя от главного
греха - она, за редким исключением, не предала свой народ. Несмотря на обиды,
эмигрантское высокомерие, беспочвенные утверждения о том, кто же является
истинным хранителем «русской идеи», русского духа, традиции, культуры,
эмигранты, несмотря на запальчивость и гордыню, понимали, что истинная Россия все же
осталась там, на берегах Волги и Амура, что ее невозможно было унести ни в
вещмешке, ни увезти с собой на корабле. Думающие и честные патриоты, волею
судьбы оказавшиеся в далеком Китае, понимали, что подлинная Россия осталась
там, где ей определено было стоять историей, временем, судьбой. И они, каждый
по-своему, мечтавшие о свободной, демократической России, в меру своих сил и
возможностей, боровшиеся за нее, теперь страдали и мучились вопросами: «Кто
мы? Зачем мы здесь? Нужны ли мы России?». Их исход из России был протестом
против новой власти, в действиях которой они видели лишь предательство и разру-
шительство. Уходя с Родины, они надеялись вернуться в другую Россию, одни -
в ту старую, привычную их сердцу Россию, которая была до 1917 г., другие - в
обновленную, демократическую. Надеясь на это, те и другие строили планы,
ставили перед собой зачастую нереальные и несбыточные задачи. И все же, при
всем этом, они жили активной повседневной жизнью. Их интересовало все, что
происходило в мире, и прежде всего на Родине. Эмигранты, даже далекие от
политики, пристально следили за событиями, происходящими в СССР.
Демократическая, лучшая часть российской диаспоры в Китае никогда не забывала о своей
России, о соотечественниках, которые оставались там, они жадно вчитывались в
газетные статьи, слушали голос Москвы, переживали о происходящем на Родине,
горячо спорили о путях возрождения России, о времени возвращения туда. Одни
радовались достижениям советского народа, другие ждали перемен и даже «чуда» -
поражения коммунистического режима.
Боль и негодование вызывали у эмигрантов преследования в Советском Союзе
людей по классовым и сословным признакам, за инакомыслие.
Лидеры зарубежной политической эмиграции пытались поддерживать связь с
внутренней оппозицией в СССР, с антисоветски настроенными группами и
организациями на Дальнем Востоке. Особенно большое моральное воздействие на
эмигрантов оказал политический процесс над партией эсеров в 1922 г. Они
внимательно следили за всем происходящим на суде: выступлениями подсудимых,
обвинительными речами прокурора и показаниями свидетелей. Широкое распространение
и активное обсуждение в эмигрантской среде получила работа М.Н.Покровского.
57

«Что установил процесс так называемых социалистов-революционеров?» (М., 1922).
По своим политическим убеждениям русская колония в Китае делилась на две
части: лояльно относящаяся к Советской власти и не принявшая ее. К первой
группе относились лица, сохранившие советское гражданство или возбудившие
ходатайство о предоставлении такового. Вторую группу составляли лица, не
имеющие гражданства и стоящие на учете в «Русском эмигрантском комитете». Но в
деятельности той и другой трудность заключалась в том, что эмигранты были
полностью подчинены местной административной власти и законам страны,
которые им были совершенно неизвестны. Поэтому в отличие от европейских стран,
где проживали русские эмигранты, в Китае приходилось прибегать к помощи
различного рода общественно-политических и благотворительных организаций в
целях облегчения и приспособления к китайским условиям жизни, законам,
обычаям и традициям. Понимая всю важность этого, русские эмигранты повсеместно
развернули оживленную работу по формированию сотен организаций - больших и
малых и самого разного толка. Китайские власти не вмешивались во внутреннюю
жизнь русской эмиграции. Поэтому можно было создавать любые организации и
объединения. Вскоре в различных городах действовали многочисленные общества,
комитеты, союзы, товарищества, партийные группировки различных политических
ориентации. Жизненная необходимость их создания диктовалась также тем, что
эмиграция не была однородной по профессиональной принадлежности: среди них
были политические и военные деятели, ученые и писатели, артисты и журналисты.
Именно с их участием только в октябре 1921 г. в полосе отчуждения КВЖД
действовало более 30 общественных, политических и профессиональных
организаций6, а вскоре число различного рода объединений выросло до 1007. В Харбине,
кстати, кроме многочисленной русской колонии, были образованы и другие
компактные национальные объединения бывших подданных Российской империи -
«Армянское национальное общество», «Грузинское национальное общество»,
«Еврейская община Харбина», «Тюрко-татарская национальная община», «Украинская
национальная колония» и польское Общество - «Господа Польска», а также группы
латышей, литовцев, эстонцев, греков и др.6
Газета «Свет» (Харбин) писала, что в Китае «действовали многочисленные
общества, комитеты, союзы, товарищества, партийные группировки различных
политических ориентации»9. При этом следует отметить как характерную черту то,
что в общественно-политическом отношении русские эмигранты не всегда
находили взаимопонимание. Начиная с первых дней создания этих объединений их
работа стала осложняться из-за противоречий между различными политическими
группировками и их лидерами за первенство внутри российской диаспоры.
Разногласия, выливавшиеся в откровенную вражду, мешали сплочению русской колонии,
58

отвлекали наиболее активную ее часть от решения насущных проблем выживания и
сохранения национально-культурной целостности. И все же история их создания и
деятельности настолько уникальна, многообразна по форме, практической
значимости, любопытна по участию многих известных и малоизвестных русских
эмигрантов, что автор посчитал вправе подробнее остановиться на освещении этого
вопроса. Главное следует отметить, что создание их шло разными путями. Одни
образовались из представителей бывших думских партий: социал-демократов
(меньшевики), херов и кадетов. Возникновение других, таких, как «Русский
общественный союз», было связано с непосредственным ответом на революцию в России.
Третьи пылали ненавистью к коммунизму и вели активную борьбу против
Советской власти, например, «Дальневосточный корпус русских добровольцев». А
некоторые, как «Партия младороссов», пытались найти путь к решению судьбы России
через слияние нескольких политических платформ (монархия и советы). В
противовес образованному в СССР комсомолу был создан «Союз мушкетеров» и т.д.
При этом, особо следует выделить Шанхай, где действовали многочисленные
русские общественные организации: «Русское общественное собрание»; «Русское
благотворительное общество»; «Русский просветительский кружок и школа»; «Русский
драматический и музыкальный кружок» и «Русская Торговая палата». Был создан
«Организационный комитет», который выработал целую стройную программу мер
по защите интересов русских беженцев10. Целям объединения русских эмигрантов
служил открытый еще до революции в Шанхае «Русский клуб». Он получил
наименование «Русского общественного собрания» и насчитывал до 125 членов с
ежемесячными взносами не менее двух мексиканских долларов. В течение первых двух
лет его существования в нем устраивались танцевальные вечера, спектакли и
лекции, в его помещении часто происходили заседания различных общественных
организаций, производилось обучение русских бойскаутов и был открыт курс
поварских классов для девушек, обеды которых (по средам) пользовались большой
популярностью у русских эмигрантов города. При клубе была открыта русская
библиотека, которая имела целый ряд русских газет и журналов, а одна из комнат
клуба была отдана для помещения «Русской Торговой палаты» в Шанхае11.
В члены клуба принимались все русские граждане обоего пола по рекомендации
двух членов собрания, которые об этом письменно доводили до сведения
секретаря совета. Фамилии вновь записавшихся лиц заносились в книгу и, кроме того,
вывешивались на видном месте в собрании. В течение двух недель они в качестве
гостей пользовались правом бесплатного посещения собрания, после чего вопрос
об их принятии в члены собрания решался комитетом старшин простым
большинством голосов при тайном голосовании. Иностранцы могли становиться членами
собрания так же, как и русские, с той лишь разницей, что платили ежемесячный
59

взнос не менее 5 долл. и пользовались на общих собраниях лишь правом
совещательного голоса. Каждый член клубы имел право приглашать на собрание в
качестве посетителей как русских граждан, временно приезжающих в Шанхай, так и
иностранцев, причем фамилии посетителей обязательно записывались в книгу для
гостей, за подписью двух членов собрания. Созданное в 1925 г. «Общество друзей
газеты "Россия"» своей целью ставило - сплочение и культурное объединение
русских эмигрантов и иностранцев, не признающих Советской власти, всемерную
поддержку национальной газеты «Россия». Его председателем был К.В.Хохлачкин,
вице-председателем Г.Ф.Николе, казначеем А.Ф.Шиллер, секретарем А.И.Курченко.
«Шанхайский союз русских торговцев и служащих в Китае» (329 человек) ставил
своей задачей оказание помощи русским торговцам в развитии торговых связей в
различных провинциях Китая и защиту их прав. Председателем правления был
А.П.Крюков (владелец магазина «Книжное дело»), заместителем председателя и он
же казначей В.М.Санин (управляющий оптовой торговлей мануфактурной фирмы
«Вояжер»), секретарь В.А.Белов и члены: С.К.Бурмистров (владелец русской
столовой), Н.М.Щербаков (владелец книжного магазина «Русское дело»),
А.А.Никольский-Косарев (владелец комиссионного магазина), Е.И.Квятковский
(служащий магазина «Книжное дело»). Специально открытый «Клуб русских
торговцев и служащих» был одним из первых русских эмиграционных клубов,
который много сделал для объединения эмигрантов, проживавших в Шанхае.
При нем были библиотека и читальня, устраивались вечера, спектакли.
Имелась образцовая кухня, выдавались обеды, завтраки и ужины. Руководителем
клуба был А.А.Никольский-Косарев.
Русская православная церковь в Шанхае находилась в ведении Пекинской
епархии и подчинялась архиепископу Пекинскому. В Шанхае было две русские
православные церкви: Миссийская Свято-Богоявленская и домашняя при
канцелярии «Союза служащих в российских армии и флоте». Во главе русских
православных церквей стоял епископ шанхайский Симон, проживавший в Пекине, его
заместителем был архимандрит Макарий. Клир православных церквей: священники
О.С.Бородин и О.С.Николаевский.
После закрытия 24 июля 1924 г. «Бюро по русским делам в Шанхае»
местными национальными организациями был образован «Комитет защиты прав и
интересов русских в Шанхае», который пользовался широкой известностью среди
иностранных учреждений в городе. Его создание было вызвано зверской казнью 10
русских торговцев и бесправным положением эмигрантов в конфликтных ситуациях
с местными китайскими властями. Став организующим центром русской эмиграции,
«Комитет» превратился в широкую общественную организацию, объединяющую
всех русских, не признающих Советской власти12. Ему подчинялись все обще-
60

ственные антибольшевистские организации в других городах Китая: Ханькоу,
Тяньцзине, Циндао, Харбине, Мукдене и др. «Комитет» вел регистрацию всех
русских эмигрантов, выдавал удостоверения личности, помогал получению
паспортов и всякого рода справок, проводил большую работу по устройству русских
эмигрантов на работу, выступал защитником их прав на судебных процессах и в
иностранных консульствах Шанхая. В его состав входили руководители всех
русских национальных организаций города. В первое время председателем комитета
был бывший Генеральный консул в Шанхае В.Ф.Гроссе, которого сменил бывший
вице-консул Н.А.Иванов, заместителем - председатель «Союза служивших в
российских армии и флоте» генерал-лейтенант Генштаба К.Ф.Вальтер, секретарем -
генерал-майор М.И.Афанасьев. Членами комитета были: председатель «Русского
благотворительного общества» в Шанхае В.Ф.Гроссе (потом военный инженер -
полковник А.Ярон), председатель «Русского православного святобогоявленского
братства» доктор Д.И.Казаков, председатель «Русского студенческого союза» И.Н.-
Маврицкий (затем Б.В.Хорошавин), председатель «Шанхайского союза русских
торговцев и служащих» А.П.Крюков; директор-распорядитель «Урало-Сибирского
трудового общества» генерал-майор Генштаба ДАЛебедев; председатель
«Шанхайского казачьего союза», присяжный поверенный И.Н.Шендриков, председатель
общества друзей газеты «Россия» доктор К.В.Хохлачкин13.
28 марта 1926 г. в Шанхае была создана новая организация «Русское
национальное объединение», целью которой являлось «объединение всех русских
эмигрантов, не признающих Советской власти, на платформе широкой терпимости
сословных и политических различий». В его правление вошли: Д.П.Ступин, И.Б.Ушаков,
М.М.Афанасьев, В.В.Калинкин, В.В.Щекии, Д.Ф.Захаренков, В.И.Ушаков.
В 1930 г. в Шанхае возник отдел «Европейского органа Младороссов»,
политическая платформа которого предполагала восстановление в России монархии
при сохранении системы Советов. Как и в Европе, появлялись и исчезали
организации, претендующие на роль внепартийных объединений. Например, различные
комитеты из бывших представителей Государственной думы и Учредительного
собрания России.
Наряду с Шанхаем целая сеть общественно-политических, националистических,
профессиональных организаций и объединений действовала и в Харбине: общество
«Русский транспорт», «Союз инженеров и техников», «Общество врачей», «Русское
учительское общество», «Мусульманский союз» и др. Между ними существовали
отношения соперничества и склоки из-за денежных подачек администрации КВЖД
и иностранных спецслужб.
Широкой известностью пользовалось возникшее в начале 20-х годов «Братство
русской правды» - политическая организация, ставившая своей целью уничтожение
— 61 —

Советской власти в СССР. Высший руководящий центр ее - Верховный
круг - находился в Европе, Восточный отдел - в Харбине. Печатным органом являлся
журнал «Русская правда».
По инициативе генерал-майора Ильина, понявшего стремление офицеров к
мирной жизни и труду, от которых их так долго отрывали, в 1920 г. был создан в
Харбине внеполитический «Офицерский союз труда и взаимопомощи». Вскоре этот
союз единомышленников вырос в мощную организацию, насчитывающую несколько
сот членов. Наряду с генералами, офицерами, военными чиновниками,
духовенством, в его рядах были юристы, врачи, химики, артисты, музыканты, художники,
бухгалтеры, конторщики, чертежники, люди с высшим, средним общим и
специальным образованием, со знанием иностранных языков. Возникновение его сразу же
привлекло внимание всех властей. К нему настороженно присматривались
харбинские власти, «косился» Владивосток, «озиралась» Чита, «технические комиссии'»
для ознакомления засылал Благовещенск. «Союз» нередко подвергался нападкам
как в среде эмигрантов, так и в Советской России: одни - за
контрреволюционность и реакционность, другие - за поддержку «Совдепии»14.
Большую работу среди русских эмигрантов, преимущественно молодежи, в
Харбине вел «Христианский союз молодых людей» (ХСМЛ), созданный в 1918 г.
К 1925 г. он организационно и материально окреп, и в его деятельности четко
определились направления, которые координировали 6 отделов: физический -
спорт, гимнастика, игры, состязания для детей, юношей и взрослых; женский -
детский сад, курсы дошкольного воспитания, кройки и шитья, рукоделия, женский
клуб и клуб девушек; образовательный - автотехнические курсы; с осени 1923 г.
Школа искусств с классами живописи и рисования, музыки (рояль и скрипка),
драматическая студия; курсы английского языка, бесплатные лекции по
астрономии, психологии, истории, социологии; отдел юношей - игры и занятия с
мальчиками и юношами 10-18 лет; спорт; клубы коллекционеров и натуралистов,
оркестр народных инструментов; общественный - вечера и концерты, экскурсии
и лекции, кружки и клубы по интересам, показ кинофильмов.
При ХСМЛ существовала библиотека. В 1918 г. американское военное
командование выделило «Союзу» 200 книг на английском языке, что и положило начало
ее формированию. С организацией в 1923 г. библиотечного комитета деятельность
библиотеки расширилась. К 1925 г. в ней насчитывалось 7 тыс. томов, из них
треть на английском языке. Имелись также книги на французском, немецком и
польском языках. Ежегодно выписывались периодические издания до 25
наименований. Спрос на книги на английском языке был особенно велик ввиду
проявленного массами интереса к изучению английского языка. Библиотеке «Союза»
быстро удалось завоевать симпатию публики не только района, но и окраин города.
62

В списках постоянных читателей числилось более 500 человек. В читальне
библиотеки ежедневно присутствовало до нескольких десятков человек, хотя ее
помещение было ограничено. Как культурный центр, библиотека сыграла важную роль в
жизни русской эмиграции15. Насыщенной была деятельность ХСМЛ и в
последующие годы. Христианская любовь к ближнему, доброжелательство и
благотворительность не были единственными задачами этой организации. Под знаменами
красного треугольника руководители ХСМЛ пытались объединить всю разношерстную
русскую эмиграцию, все национальности и религии. «Союз, - писал в 1927 г.
владыка Мефодий, - не ведет специальной пропаганды какого-либо
определенного вероисповедания, но его идеология есть та же пропаганда равноценности всех
вероисповеданий и полного вероисповедного или конфессионального безразличия.
Юношество, входя в общение с "Союзом", не может не подчиниться в той или
иной мере идеологии "Союза" и не воспитать в себе зачатков конфессионального
безразличия, ставить себя в обязательство делать со своей стороны те или иные
уступки идеологии "Союза"»16. Во время отступления белой армии некоторые
представители ХСМЛ оказались у большевиков на должности комиссаров, а
«переводчики» и рядовые члены ХСМЛ заняли ответственные посты. Штаб-квартира
«Союза» во Владивостоке своим видом ясно говорила всякому зрячему, что здесь
работают военные специалисты, а не «христианские мальчики». Эти комнаты
скорее напоминали архив военной разведки, чем квартиру культурной организации17.
Во время белого движения ХСМЛ вел активную работу по разложению армии и в
тылу. В эмиграции все его внимание было обращено на молодежь. На деньги
эмиграции «Союз» открыл гимназию, курсы иностранных языков, клуб деловых
людей, курсы для шоферов и т.д.
Другой эмигрантской молодежной организацией был «Союз мушкетеров» (с
1933 г. - «Союз мушкетеров его величества князя Николая Александровича»). Он
был основан в 1924 г. в Харбине на базе молодежной спортивной организации
«Санитас» группой русской молодежи в возрасте 18-20 лет. Название было
позаимствовано из романа А.Дюма «Три мушкетера». Первоначально «Союз
Мушкетеров» был создан для организации драк с советской молодежью Харбина. Позднее
приобрел военный характер. Во главе «Союза» стоял начальник. При нем были
штабные руководители, которые имели чины капитанов и лейтенантов, носили
черную форму. В разные годы «Союз» возглавляли Гантимуров, В.С.Барышников,
С.Егупов. Он имел филиалы в Шанхае и Сан-Франциско. В 20-е годы в «Союзе»
состояло около 100 человек, а в период расцвета его деятельности в 1934-1937 гг. -
от 200 до 250 человек. В основном это были учащиеся средних школ и студенты,
дети коммерсантов, домовладельцев, офицеров, служащих и рабочих. Устав и
программа «Союза» впервые появились в 1934 г. Основная программная цель -
63 —

свержение Советской власти и установление монархии, воспитание молодежи в
антисоветском духе. Во время советско-китайского конфликта в 1929 г. «Союз»
принимал участие в репрессивных действиях против советских граждан в
Маньчжурии и в антисоветских демонстрациях.
Было много и других молодежных организаций: «Крестоносцы», «Союз
монархистов», «Скауты», «Разведчики» и полухулиганские союзы: «Черное кольцо», «Зор-
ро», «Тринадцать», «Хоба»18.
Российская колония в Тяньцзине имела ряд общественных организаций,
сформировавшихся по национальным и профессиональным признакам («Тюрко-татарс-
кая национальная община», «Украинская национальная колония», «Общество
русских врачей», «Общество инженеров», «Русское коммерческое общество»), и
широко поддерживала деятельность своих хозяйственно-благотворительных
организаций: амбулатории и больницы, аптеки и пекарни, кооперативы, типографии,
книжные магазины и библиотеки. Всю учебную, хозяйственную и
благотворительную деятельность русской колонии в городе возглавляла «Русская община»19.
Центром общения советских граждан в Тяньцзине в 1931-1932 гг. было
«Общество граждан СССР», располагавшееся в двухэтажном особняке английской
концессии на Медоус-роуд, поскольку между марионеточным китайским
правительством, созданном на оккупированной японскими войсками территории Китая, и
Советским правительством не существовало дипломатических отношений.
Советского консульства в городе не могло быть и «Общество», в некотором роде,
выполняло роль представительства проживавших в городе советских граждан перед
местными властями. «Общество» вело обширную культурно-просветительскую
работу среди соотечественников. При «Обществе» действовали кружок молодежи,
драматический, музыкальный и другие кружки по интересам. Имелась богатая
библиотека, укомплектованная в основном художественной литературой, изданной
в СССР. Сюда регулярно поступали, хотя и с опозданием, советские периодические
издания: центральные газеты, журналы «Огонек», «На смену» и др. При «Обществе»
имелся медпункт, где бесплатно оказывали помощь его членам и где на
общественных началах вели прием врачи-члены общества. Имелась также столовая, где могли
за очень низкую плату, а в отдельных случаях и совсем бесплатно обедать
малоимущие и нуждающиеся члены общества. При обществе имелось кафе, где были
вкусно приготовленные закуски и богатый выбор различных вин. Доход от этого
заведения целиком направлялся на содержание этой столовой. В помещение
«Общества» имелся зрительный зал, где часто показывали спектакли, поставленные
членами драматического кружка. Здесь устраивались концерты, торжественные
собрания по знаменательным датам, а также молодежные танцевальные вечера.
Кроме того, имелось несколько гостиных, где проводились встречи по интересам.
64

Для молодежи была отведена одна из комнат, в ней проводились собрания,
беседы на волнующие темы, а также различные занятия. Во дворе при
«Обществе» имелась спортивная площадка, на которой играли в волейбол. Зимой на
площадке устраивали заливной каток, где по вечерам охотно собиралась
молодежь и каталась на коньках. Культурно-просветительные мероприятия,
проводимые «Обществом», оказывали большое влияние на формирование мировоззрения
молодежи, особенно тех, кто обучался в иностранных школах, приобщая их к
богатому русскому культурному наследию.
Кроме «Общества граждан СССР», в городе был «Русский национальный клуб»,
членами которого являлись не имеющие советского гражданства русские. В этом
клубе также велась культурно-просветительная работа, но игнорировалось все, что
относилось к советскому периоду20.
Политическая свобода того времени в Китае давала возможность различным
организациям проводить собрания, кампании, вести антисоветскую агитацию.
Многие землячества по городам, из которых прибыли люди, оказывали помощь и
поддержку своим землякам. Профессиональные объединения и военные
организации: «Русский общевойсковой союз» во главе с М.К.Дитерихсом, «Легитимисты»,
«Казачьи союзы» по различным казачьим войскам в основном отстаивали
узкокорпоративные интересы своих членов. И все же все эти многочисленные
организации, союзы и группы российской эмиграции не представляли единой, сплоченной
силы. В характерной для белой эмиграции обстановке выяснения «Кто виноват и
что делать дальше?», сопровождавшейся взаимной склокой, каждый выступал сам
за себя. Не было единства даже в однородных, казалось бы, по своему социально-
политическому составу группировках. Распри не прекращались даже в среде
монархистов.
В сравнении с ними, гораздо лучше обстояло дело в казачьих объединениях,
организация и деятельность которых заслуживает более обстоятельного освещения.
Общеизвестно, что после Октябрьской революции и гражданской войны по
различным причинам за границей оказался большой отряд казаков-эмигрантов. Не
обошла стороной эта участь Сибирское и Дальневосточное казачество. Начиная с
первых дней революции Китай и Маньчжурия стали местом, куда прибывали
вначале отдельные казаки, а с поражением белых армий в 1919-1922 гг. в Сибири и на
Дальнем Востоке их количество стремительно увеличивалось. В своей массе в
Харбине и Шанхае казаки появились 14 сентября 1923 г. с прибытием сюда из
Приморья Дальневосточной казачьей группы под командованием
генерал-лейтенанта Ф.Л.Глебова. Как организованная воинская часть она некоторое время
существовала самостоятельно. Однако вскоре бывший заместитель командующего группой
и начальник десанта на транспорте «Монгугай» генерал Оренбургского казачьего
65

войска Анисимов, прикрывая свои действия именем и распоряжением «Походного
атамана и Войскового атамана Забайкальского казачьего войска генерала
Г.М.Семенова», выводит часть группы десанта, преимущественно забайкальских казаков, из
подчинения генералу Глебову. Сойдя на берег, он предлагает им возвратиться в
Россию. Получив отказ, он с группой верных ему казаков-оренбургжцев уходит во
Владивосток и сдается Советским властям. Этот случай был не единственным. В
октябре 1925 г. бывший войсковой атаман Сибирского казачьего войска генерал-
лейтенент П.П.Иванов-Ринов также перешел на службу к Советской власти. Это
сильно подействовало на моральный дух белоказачьей эмиграции. Оставшиеся
казаки были брошены на произвол судьбы без средств и продовольствия, что
повлекло за собой голод, болезни, нищету. Советские представители в Китае вели
усиленную агитацию среди казаков за возвращение на родину, предпринимали
меры по пресечению попыток к объединению с целью дальнейшей борьбы против
большевиков. «Все это, - писал один из бывших белоказачьих офицеров, -
разлагало и распыляло эмиграцию, обрекало русских людей, в большинстве
бывших борцов с большевизмом, на новые бессмысленные страдания по родине или
еще больше, чем в Шанхае, бесправие и беззащитность в отдельных государствах
света, обессиливало общий антибольшевистский фронт и погашало
антибольшевистские настроения».
Большая группа казаков, не признающих Советской власти и не переходящих в
советское гражданство с установлением в Шанхае советского консульства,
оказались полностью бесправными, неустроенными и без работы. Хотя некоторые из
них устраивались на различного рода временные места и службу, но чаще всего
добывали пропитание случайными поденными заработками. А большинство и этого
не имели. Они-то и стали через своих представителей высказывать предложения о
создании союза казаков. В начале 1925 г. большинство казаков Забайкальского,
Амурского и Уссурийского казачьих войск, оказавшихся в Харбине, на общем
собрании заявили о создании Казачьего союза. Важную роль в налаживании его работы
сыграли войсковой старшина Фильшин, хорунжие М.Топорков и Вологжанин,
прапорщик П.Филиппов. Получив известие о создании «Союза» в Харбине, а также
информацию об образовании его в Париже, к формированию подобного «Союза»
приступили и в Шанхае. Инициативную группу возглавили полковник Сибирского
казачьего войска А.Г.Грызов и семиреченский присяжный поверенный И.Н.Шендри-
ков. Первое организационное собрание по вопросу объединения казаков всех
войск, находящихся в Шанхае, состоялось 18 марта 1925 г. Учредителями было
предложено избрать Временное правление «Союза» в составе: полковник
А.Г.Грызов - от Сибирского казачьего войска, генерал-майор П.П.Оглоблин - от
Иркутского казачьего войска, статский советник Г.Я.Селиванов - от Забайкальского,
— 66 —

генерал-лейтенант М.И.Афанасьев - от Донского, станичный атаман, есаул В.В.Са-
раев - от Амурского, присяжный поверенный И.Н.Шендриков - от Семиреченско-
го, генерал-майор В.А.Бородин - от Оренбургского, полковник А.В.Катанаев - от
Сибирского, войсковой старшина Г.К.Болотов - от Енисейского казачьего войска.
В докладе И.Н.Шендрикова говорилось о настоятельной необходимости
объединения всех казаков, проживавших в Шанхае, в Казачий союз по примеру казаков-
эмигрантов Западной Европы в целях сохранения казачьего единства, отстаивания
своих экономических и политических прав в борьбе с большевиками и защите
своей жизни как в эмиграции, так и на Родине. Эта идея была единодушно всеми
поддержана, и И.Н.Шендрикову было предложено выработать программу и проект
устава, создаваемого казачьего объединения, применительно к подобным
документам «Казачьего союза» в Париже. О их содержании было решено поговорить на
особом заседании. Вскоре под руководством Шендрикова и Грызова учредительная
группа подготовила устав и программу Казачьего союза, утвердила состав
Временного правления, которое и приступило к практическому осуществлению целей и
задач, намеченных в этих документах. На собрании учредителей «Союза» 12-14
апреля председателем Казачьего союза был избран И.Н.Шендриков, его
заместителем - ВАБородин, секретарем - АХ.Грызов; членами правления стали: П.П.Оглоб-
лин, М.И.Афанасьев, Г.Я.Селиванов, В.В.Сараев, кандидатами: А.В.Катанаев (казначей),
есаул Н.П.Емельянов21.
В дальнейшем членами Правления «Союза» избирались: Н.К.Сережников - от
Астраханского казачьего войска, Н.П.Деревсков - от Оренбургского. Кандидатами:
А.С.Калуженин - от Астраханского, Л.Е.Барабанов - от Оренбургского; в
ревизионную комиссию: А.В.Корнилов - от Сибирского, А.А.Шестаков - от Забайкальского
и В.П.Сергеев - от Семиреченского казачьего войска. Шанхайский Казачий союз
поставил цель - объединить всех казаков в Китае для совместной борьбы против
захвативших власть в России большевиков. Вскоре от казаков Семиреченского,
Енисейского, Оренбургского, Иркутского и Уссурийского казачьих войск поступили
заявления о вхождении их в «Союз». Для освещения работы Казачьего союза
И.Н.Шендриковым издавалась и редактировалась газета «Русское эхо». Создание в
Шанхае мощного общеказачьего органа было с большим воодушевлением
воспринято казаками. Так, 2 апреля 1925 г. общее собрание группы казаков Амурского
казачьего войска в Шанхае под председательством станичного атамана есаула
В.В.Сараева и секретаря-хорунжего Сапожникова приняло постановление:
«Приветствовать это благое начинание. Давно пора объединиться всем казакам в одну
могучую, дружную семью во имя борьбы с тиранами русского народа». С 10 мая
казаки Иркутского казачьего войска на общем собрании (12 чел.) под
председательством А.И.Пермякова также постановили: «Учреждение Казачьего союза в Шан-
67

хае, на основе выработанных положений в Уставе, является настоятельной
необходимостью в жизни эмиграции вообще и казаков в особенности, не признающих
Советской власти».
О своем признании и вступлении в Казачий союз 24 мая заявило общее
собрание донских казаков. С этой целью они образовали «Донскую группу в
Шанхае с включением в нее казаков Кубанского и Терского казачьих войск».
Старшим группы был утвержден генерал-лейтенант М.И.Афанасьев. Подобные
резолюции приняли казаки и офицеры казачьих войск: Забайкальского, Сибирского,
Оренбургского, Семиречинского и др.22 На 15 ноября 1925 г. в состав Казачьего союза
входили следующие группы казаков и офицеров: Сибирская в Шанхае - 23 человека;
Оренбургская в Шанхае - 30 человек и в других городах - 31; Семиреченская - 16
и 1; Иркутская - 13; Астраханская - 7 и 3; Донская - 13; Забайкальская - 3;
Уссурийская - 2; Амурская - 2; Енисейская - 0 и 1; Оренбуржцы - 5 и 73. Всего:
114 и 10923.
29 ноября 1925 г. общее собрание Казачьего союза «еще раз отметило, что
его создание потребовалось с целью преодоления разобщенности,
разрозненности, отсутствия единения и как неизбежного спутника в жизни эмиграции -
тяжелого материального положения казаков после распада военных группировок,
существовавших в первое время на Дальнем Востоке». После чего единогласно приняло
постановление, в котором перед всеми казаками ставилась задача: «Бороться за
освобождение Родины и казачества под предводительством Верховного
Главнокомандующего и подчиняться приказам его и поставленных им лиц». Далее в нем
говорилось: «1. Приветствовать идею создания зарубежного союза в целях
объединения всех русских эмигрантов-антибольшевиков в борьбе с III Интернационалом
за освобождение Родины и в объединенной защите прав и интересов русских в
эмиграции. 2. Признать единственно возможной эту борьбу под единым
руководством Его Императорского Высочества Великого князя Николая Николаевича как
Верховного Главнокомандующего и выразить свою готовность полного и
безоговорочного подчинения приказам его и поставленных им лиц». В заключение
подчеркивалось, что «Казаки, как исторические воины и защитники государства
Российского, считают борьбу с большевизмом единственно возможной при условии
объединения всех под одним военным командованием и единой цели - освободить
Родину и дать всему русскому народу возможность устроить свое государство».
Для борьбы против Советского Союза планировалось использовать разнообразные
пути: от организации политических провокаций, пограничных конфликтов,
диверсий, клеветы вплоть до вооруженных нападений на приграничные села, станицы и
города. С всеобщим воодушевлением было принято приветствие командующему
Дальневосточной группой генерал-лейтенанту Ф.Л.Глебову, в котором одобрялось
68

«его национальная и активная борьба с большевизмом»24. Нередко члены «Союза»
участвовали в военных операциях реакционных китайских генералов. Казачий союз
осудил бывшего Войскового атамана Сибирского казачьего войска генерала
П.П.Иванова-Ринова не за его переход на службу в китайскую армию, а за уход к
большевикам.
Правление Казачьего союза поддерживало тесные связи с белоэмигрантами в
Европе. Так, 23 января 1926 г. оно направило генералу от кавалерии Донского
войска П.Н.Краснову сведения о деятельности Союза и просило сообщить
Великому князю Николаю Николаевичу решение первого общего собрания от 29 ноября
1925 г. о полном ему подчинении. С большим воодушевлением ознакомились
члены Союза с приказом генерала П.Врангеля, в котором он слал «Зарубежной
Русской армии к Новому году (1 января 1926 г. - Л.Г.) горячий привет и призыв:
"Придет день, протрубит сбор, сомкнутся ряды и вновь пойдем мы служить
Родине!"» К сентябрю 1926 г. численность Казачьего союза составляла 298
человек, представлявших группы казачьих войск: Забайкальскую, Амурскую и
Уссурийскую - 25 человек, Сибирскую - 36 человек. Оренбургскую - 182 человек, Семире-
ченскую - 14 человек, Астраханскую - 14 человек, Донскую - 15 человек,
Иркутскую - 6 человек, Енисейскую - 6 человек. Большое внимание уделялось общему
объединению казачества в Китае. Так, будучи заместителем председателя
Восточного Казачьего союза в Харбине, генерал Шильников в октябре 1926 г. сыграл
активную роль в деле объединения казаков Полосы отчуждения КВЖД с остальной
казачьей массой в Китае. Командующий Дальневосточной казачьей группой
генерал-лейтенант Глебов 27 ноября 1926 г. направил председателю Казачьего союза в
Шанхае приказ, в котором отмечал своевременность инициативы Шильникова, ибо
подчиненные ему казаки испытывали большие лишения25. Хотя вся направленность
Казачьего союза была антисоветской, однако в проведении активных боевых
действий он не участвовал. Даже когда на заседании правления 24 декабря 1927 г.
выступивший от сибиряков А.В.Корнилов предложил выбрать председателем
«Союза» генерал-лейтенанта М.И.Афанасьева - «ибо теперь настает такое время, когда
во главе военной организации должен стоять военный человек», в ходе жарких
споров все пришли к заключению, что «наша организация не есть боевая единица,
а только лишь общество взаимопомощи и политического антибольшевизма, что не
требует необходимости возглавления ее непременно военным человеком». Но при
этом правление и члены «Союза» могут оказывать необходимую материальную
помощь, содействие в боевой подготовке и разработке планов операций отдельных
белогвардейских отрядов, забрасываемых на советскую территорию. Так, 18 января
1927 г. на заседании правления Казачьего союза в Шанхае было принято решение
о формировании русского волонтерского отряда под общим руководством гене-
69

верный, шаг за шагом ведущий к намеченной цели освобождения, независимо от
симпатий или антипатий иностранных государств. Иностранцы в вопросе
освобождения Родины должны играть второстепенную роль. Силы и средства в нас самих.
Нужен единый активный фронт национальных сил подъяремной России с
зарубежьем. В этой трудной борьбе казаки считают себя обязанными быть в авангарде»28.
Однако все их усилия были напрасны. Рабочие и крестьяне Советской России,
уставшие от мировой и гражданской войны, жаждали спокойствия, мирной жизни и
не желали больше браться за оружие. Тем более помогать тем, кто с ним
приходил в их села и станицы. Не получая народной поддержки,
антибольшевистское движение вскоре сошло на нет. И все же, во время вооруженного
конфликта на КВЖД в 1929 г. и в годы войны с японскими милитаристами
часть казаков приняла участие в борьбе против СССР. За это преступление
перед русским народом такие белоказачьи руководители, как атаман
Г.М.Семенов, его сподвижник генерал-лейтенант А.П.Бакшеев, Л.Ф.Власьевский, были
казнены по приговору суда в 1946 г.
Военная деятельность таких известных дальневосточных генералов, как Д Л .Хорват,
М.К.Дитерихс, В.М.Молчанов, атаман Семенов, в годы гражданской воины нашла
отражение во многих работах. Однако жизнь и судьба их в эмиграции освещены
еще очень слабо. Не говоря уже о том, что через невзгоды эмигрантского бытия
прошли десятки других менее известных генералов и офицеров, оставивших
заметный след в общественно-политической и культурной жизни восточного зарубежья.
Такие генералы, как ФЛ.Глебов, Смолин, Бородин, Анисимов, АЯБакшеев,
Л.Ф.Власьевский, В.А.Кислицин, П.П.Иванов-Ринов, Лебедев, Плешаков, Ватин, Савельев,
А.Н.Пепеллев, П.Г.Бурлин, Пучков, И.Калмыков, ВДКосьмин, М.В.Хонжин, Нечаев,
Лучков, Сахаров, В.ЗЛукин, ГАВержбицкий, Войцеховский, Н.И.Соболевский, В.О.Мар-
ковский, Артамонов, генерал-майор Генерального штаба П.П.Петров, адмиралы
Г.К.Старк, Безуар и многие другие крупные и менее известные военачальники
дальневосточного зарубежья. Они имели разные политические убеждения, взгляды
и пристрастия. Одни были ярые монархисты, другие либералы, третьи -
демократы, четвертые - фашисты, но у всех было одно общее - верность присяге, долгу,
любовь к России, за которую они сражались и готовы были умереть. И можно
лишь одобрить усилия дальневосточных историков В.Ф.Печерицы и О.И.Кочубей,
которые на малоизвестном газетно-журнальном материале тех лет и архивных
документах дали описание жизненного пути таких военных деятелей
дальневосточной эмиграции, как адмирал Г.К.Старк, генералы В.Н.Кислицин, А.И.Андогския,
Н.И.Соболевский, В.Д.Косьмин, В.Д.Карамышев, полковники Я.Я.Смирнов,
Н.Я.Колесников, В.С.Семенов, офицер И.С.Бутурлин, наказной атаман
Уссурийского войска П.П.Унтербергер и др29.
71

рал-лейтенанта Глебова и командованием капитана 1-го ранга Фомина, для участия
в намечавшихся военных операциях на советско-китайской границе. И.Н.Шендриков
в марте 1927 г. пишет об энтузиазме и криках восторга, вызванных четко
маршировавшим глебовским волонтерским отрядом во время общего парада-смотра26.
19 июля 1929 г. новый председатель Шанхайского Казачьего союза Войсковой
старшина Енисейского казачьего войска полковник Г.К.Болотов сообщал
председателю Объединенного совета Дона, Кубани и Терека генерал-лейтенанту А.П.Богаев-
скому, что «с глубокой радостью отнеслись к организации Казачьего боевого
центра. Мысль о борьбе за Родину не должна забываться казаками ни на одну
минуту. Отказ от этого - равносильно уничтожению фундамента, на коем зиждется
незыблемость казачества. Ваши материалы в этом отношении соответствуют нашим
настроениям». И далее писал, что недавно созданная организация «Братство
Русской правды» на Дальнем Востоке - «это единственная живая и деятельная
организация. Бескорыстное большинство глубоко сознает единственную возможность
борьбы с коммунизмом в пределах родной земли собственными русскими силами
в сотрудничестве с внутренними национальными силами. Поэтому нас интересует,
как относится Казачий боевой центр к "Братству Русской правды" и не находит ли
он возможным и полезным создать единый фронт с этой организацией»27.
В другом отчете о деятельности Шанхайского Казачьего союза от 27 августа
1929 г. говорилось, что он по-прежнему объединяет казаков тех же станиц и в
целом насчитывает 500 мужчин, 100 женщин и 60 детей. При этом большинство
казаков, проживавших в Шанхае, принадлежали к Оренбургскому и Забайкальскому
войскам. Из бывших военачальников здесь жили генералы: П.Бурлин, Бородин,
Ф.Л.Глебов, М.И.Афанасьев, Ловцов, Зимин, Л.Ф.Власьевский. Одни из них, как Глебов
и Афанасьев, жили на старые сбережения, другие были на службе, как Власьевский -
представитель атамана Семенова. Остальные зарабатывали на жизнь
самостоятельно, где придется. Рядовые казаки и офицеры до 95% имели постоянную работу
или службу со средним заработком от 50 до 150 долл., что позволяло скромно
существовать. Они работали шоферами, сторожами, охранниками богатых
китайцев, на электростанции и т.д. При этом, несмотря на занимаемое положение, «все
чувствовали себя как-то неопределенно и временно. Ни у кого не было стремления
и желания устроиться прочно, и можно было с уверенностью сказать, что при
первых крупных и серьезных событиях на Редине, 98% их оставит свои места и
двинутся в родные края. «При всей трагичности положения, - отмечал Г. Болотов, -
годы изгнания дали казакам и много хорошего. Еще более окрепла у них любовь к
Родине и готовность бороться не щадя ни сил, ни средств, с ее врагами, как
внешними, так и внутренними. В вопросе борьбы с коммунизмом активная часть
казаков наилучшим признает путь "Братства Русской правды" - тернистый, но
70

В общественно-политическом отношении русские эмигранты в Китае
находились в тяжелом положении, особенно та часть, которая проживала в Северной
Маньчжурии - в г. Харбине, а также по линии КВЖД. В 1920 г. декретом
президента Китайской Республики была ликвидирована экстерриториальность царской
России в Китае, и эмигранты потеряли связанные с ней привилегии и
преимущества. В марте 1920 г. в Полосе отчуждении КВЖД было расформировано и
Управление военного коменданта Харбина (с 1904 г.), которым в то время
(последним по счету) был генерал-лейтенант М.М.Иванов30.
Ситуация в полосе отчуждения после мартовских событий 1920 г. в течение
нескольких последующих месяцев характеризовалось полной дезорганизацией
общественно-политической жизни, административного и политического хаоса.
Русские учреждения и организации одни за другим упразднялись, а аналогичных
китайских структур, которые должны были их заменить, не создавалось, несмотря
на все заявления и обещания властей. Газета «Вперед» (Харбин) 24 марта 1921 г.
сообщала, что заключенные в Харбинском арестном доме обратились к
Уполномоченному ДВР в Харбине Н.П.Пумпянскому с письмом о своем тяжелом положении,
в котором они оказались после перехода дома в ведение китайских властей,
которые не спешили с переводом судебных дел на китайский язык. Закрытие
железнодорожного съезда в Харбине, обыски у целого ряда лиц были сделаны в
результате доноса провокатора, с целью внести раскол между Китайской
Республикой и Россией. Обыски и репрессии носили характер возмутительного нарушения
русских прав и оскорбительного вызова. Все делалось, чтобы толкнуть на такую
крайнюю меру харбинскую администрацию, действия которой расходились с
политикой Центрального Китая.
В начале 1923 г. на китайскую военную службу были приглашены
белогвардейские специалисты (летчики, артиллеристы, пулеметчики). На учебу в китайскую
военную академию в Циндао было направлено 75 белогвардейских офицеров,
которые после ее окончания заняли высшие командные должности в армии Чжан
Цзолина. В китайских вооруженных силах в качестве советников и инструкторов
оказались многие белогвардейские генералы и офицеры. Так, крупным
фабрикантом и коннозаводчиком был сам атаман Семенов, являвшийся консультантом по
формированию китайской конницы. Из белогвардейцев были созданы специальные
подразделения по охране объектов военного назначения и КВЖД, а также
карательные и полицейские отряды. Белогвардейцы приняли участие в 1922 г. в
междоусобной войне между генералами-милитаристами Чжан Цзолином и У Пэйфу.
Многие офицеры и солдаты поступили по найму в китайские войска и приняли участие
в борьбе мукденской армии против коммунистической армии юга. По этому
поводу в Париже русская эмиграция немедленно разделилась на два лагеря.
72

Одни возмущались, что русские воины обратили себя в ландскнехтов. Другие,
искренно или притворяясь, утверждали, что их повлекло в китайские войска
желание продолжить во что бы то ни стало войну с коммунизмом, хотя бы и
на китайской службе. Не правы были и те и другие. Порицатели упускали из
вида, что найти кусок хлеба на востоке чрезвычайно трудно, так как на
черновой работе невозможно конкурировать с китайцами, кули которых
довольствуются платой за 20-30 сантимов в день; а работа в виде личных услуг -
повара, шофера и тому подобное - по традиции запрещена белым. Вот если
бы те, кто так горячо осуждали ландскнехтничество, предоставили бывшей
русской армии визы и средства для переезда в Европу, то охотников
подставлять лоб за китайцев не оказалось бы; отпал бы разговор и о продолжении
борьбы с китайскими коммунистами во имя идеи31.
Все усилия белогвардейцев были направлены на то, чтобы добиться ухудшения
отношений между СССР и Китаем. Они постоянно твердили «о советской угрозе
Китаю», обвиняли большевиков и Советскую власть в том, что они якобы плохо
защищают государственные интересы России и допускают «китаизацию
Маньчжурии». При этом надеялись, что в случае нарастания напряженности в советско-
китайских отношениях правительство Китая будет всячески препятствовать отъезду
эмигрантов в СССР. Но все попытки белогвардейцев затормозить процесс
советско-китайского сближения провалились. Больше того, среди них росло число тех,
кто решительно выступал за налаживание связей с Москвой. Так, бывший член
правительства Колчака, эмигрант профессор Н.В.Устрялов писал: «Советская Россия
не собирается захватывать Китай. Политика СССР на Дальнем Востоке отвечает
началам, провозглашенным Октябрем. Долг русских в Маньчжурии - помогать
советской дипломатии закрепить связи России с Китаем». Он дал высокую оценку
Советскому договору 1924 г., правильно отметив, что он будет иметь огромное
значение для судеб эмиграции в Китае. Однако противники этого направления из
числа бывших белогвардейцев прямо заявили, что установление дипломатических
отношений между СССР и Китаем будет воспринято как катастрофа для всей
эмиграции. В связи с этим во многих городах Китая белогвардейцы устроили
«марши протеста», а один из бывших правителей Приморья Н.Меркулов даже
уговаривал Чжан Цзолина не признавать договор. Свою «обеспокоенность»
выразил правительству Китая и генерал Д.Л.Хорват. И хотя китайцы заверяли его, что
это чисто формальный акт и до реализации принятых положений «дистанция
огромного масштаба», было ясно, что впервые в международной практике
появились правовые основы борьбы с реакционной деятельностью белогвардейцев. В
соответствии с договором правительство Китая приняло обязательство запретить
службу белогвардейцев на КВЖД, в китайской армии и полиции, действия которых
73

В молодежной белоэмигрантской среде наблюдались размежевания и идейная
борьба. Среди студентов и белоэмигрантов создавались фашистские организации,
которые сеяли вражду к советской молодежи и стране. В пограничных районах
формировались и засылались на советскую территорию белоотряды с целью
помешать строительству новой жизни. Поэтому, опираясь на широкие слои населения,
советские органы государственной безопасности и милиции, пограничные и
таможенные службы, отряды ЧОН повели решительную борьбу с белобандитизмом.
Действия белоэмиграции были направлены на то, чтобы осложнить внутреннее
положение Советской республики, после того как Красная Армия разгромила
интервентов и белогвардейцев. Политический и уголовный бандитизм, контрабанда и
конокрадство, хунхузничество и антисоветские диверсии являлись продолжением,
хотя в новых формах, военно-политического сопротивления свергнутых
революцией и разгромленных в ходе гражданской войны эксплуататорских классов,
нашедших поддержку у китайских властей.
Правительство СССР официально заявило Китаю, что «Маньчжурия -
единственная сохранившаяся в мире база белогвардейского движения у самых границ
СССР и для ее ликвидации будут приняты все меры». Разгромленные на
территории советского Дальнего Востока белогвардейские банды переходили границу и
находили убежище на территории Маньчжурии. СССР потребовал от Китая
отказаться от покровительства и поддержки белогвардейских банд, их разоружения и
недопущения впредь формирования враждебных Советской стране
военно-политических сил. Советское правительство неоднократно обращало внимание на то, что
белогвардейцы были врагами не только СССР, но и Китая. Банды Унгерна, Бакича,
Калмыкова и других белогвардейских генералов совершили тягчайшие преступления
против советского народа, Монголии и Китая. Все они были осуждены советским
судом и понесли суровое наказание. На скамье подсудимых в Китае оказались
унгерновцы и атаман Калмыков. Последнему удалось сбежать, но вскоре он был
убит. Преступно действовали в отношении СССР и Китая атаман Анненков и его
войско, расположившееся в китайской пров. Синьцзян. Советское правительство
направило Синьцзянскому губернатору требование о разоружении анненковцев,
аресте и выдаче опасного военного преступника. Губернатор понимал
обеспокоенность своего могущественного соседа, с которым налаживались хорошие
экономические, торговые и культурные отношения. Анненков к тому же своими
своевольными действиями представлял реальную угрозу и для китайских властей в Синьцзяне.
Бесшабашный разгул анненковцев наводил страх на все население губернаторства.
В связи с этим китайские власти решили принять решительные меры по
отношению к его банде. Анненков был осужден китайским судом на 3 года лишения
свободы. Однако, выйдя из тюрьмы, он вновь вернулся к старому. Тогда он был
75

составляли угрозу СССР. Новое советско-китайское правление КВЖД уволило
более 100 белогвардейцев, а руководители дороги Б.Остроумов, Н.Гондатти и
И.Михаилов были арестованы и предстали перед китайским судом по обвинению в
присвоении денежных средств КВЖД. Процесс шел несколько месяцев. Несмотря на
то, что вина их была полностью доказана, под давлением США и Японии
китайские власти дали указание суду прекратить процесс и освободить подсудимых32.
Активная белоэмиграция продолжала противодействовать выполнению и
других статей договора. Так, они всячески препятствовали передаче имущества бывших
царских консульств представителям СССР. В Шанхае, например, казаки-глебовцы
захватили здание бывшего русского консульства и «поклялись умереть, но не
допустить сюда красных дипломатов». Они разворовали и уничтожили имущество,
угрожали взорвать здание. Обеспокоенный действиями белогвардейских
террористов в центре Шанхая консульский корпус вынужден был направить протест
китайским властям. Прибывший на место происшествия бывший царский дипломат и
глава белогвардейского «Бюро по делам российских граждан» в Шанхае Гроссе
стал уговаривать белогвардейских террористов отказаться от задуманной акции, в
противном случае все ее участники будут «выданы СССР». Лишь после этой угрозы
глебовцы покинули здание консульства, и все же под давлением стран Запада и
Японии китайские власти продолжали политику, направленную на срыв
выполнения основных условий соглашения. «Озлобленная русская эмиграция, - писала
газета "Дальневосточный путь", - толкает китайцев на антисоветские действия».
Белогвардейцы не были уволены из рядов вооруженных сил и полиции Китая.
Захваченные белогвардейцами и китайцами морские суда не возвращены СССР.
Несмотря на условие, что служащими КВЖД могут быть только граждане СССР и
Китая, из 368 белоэмигрантов, не имевших ни советского, ни китайского
гражданства, больше половины продолжали числиться или находились на службе КВЖД, а
китайские власти всячески препятствовали их увольнению. Но и здесь происходили
изменения: количественно росла советская колония за счет железнодорожных
рабочих; профсоюзы КВЖД установили 8-часовой рабочий день, ежегодные отпуска,
охрану труда, бесплатное медицинское обслуживание. Советские профсоюзные,
комсомольские и пионерские организации развернули большую
культурно-просветительскую работу среди населения Маньчжурии. В 1926 г. на КВЖД было около
100 школ, в которых обучалось более 14 тыс. детей. Заведующий школьным
отделом КВЖД проф. Н.В.Устрялов в 1925 г. посетил СССР и ознакомился с
советской школой. Дети белоэмигрантов также стремились сблизиться и
подружиться с советскими школьниками, принять участие в общественных мероприятиях
комсомольских и пионерских организаций, узнать как можно больше о советской
стране, познакомиться с культурой, искусством и литературой СССР.
74

арестован и передан китайскими властями советским представителям. Следствие и
суд над ним и его сподвижниками выявили новые преступления белогвардейцев в
отношении России и Китая. Атаман публично их признал и призвал
белоэмигрантов прекратить беспощадную антисоветскую деятельность и вернуться на Родину.
В «Обращении к эмигрантам», опубликованном в советской и китайской прессе,
он писал: «Мы видим, что Советская власть крепкой, твердой рукой ведет народ
к благу. Она призывала и призывает тех, кто искренне и честно хочет принять
участие в этой работе, вернуться домой». 27 августа 1927 г. Анненков по
приговору советского суда за совершение тяжких преступлений был расстрелян. Здесь
следует отметить, что после гражданской войны Советская власть не применяла
массовых репрессий против тех, кто боролся против нее. Так, в ноябре 1922 г.
военный суд ДВР рассмотрел дело двух белогвардейских офицеров и, принимая
во внимание их чистосердечное раскаяние, вынес гуманный приговор: «5 лет
лишения свободы (условно) каждому». По делу колчаковского чиновника Яковлева
политсуд ДВР постановил: «Принимая во внимание полное раскаяние
подсудимого о прошлой деятельности и активную работу в пользу Советской России,
считать возможным освободить его от наказания и разрешить ему отъезд в
РСФСР...»33.
В очень трудных и необычных условиях проходила работа русских
коммунистов, рабочих и служащих КВЖД. Им приходилось преодолевать не только
враждебность своих русских белогвардейцев, но и насилие со стороны китайских властей.
Поэтому часто сочеталась тактика легальной и нелегальной работы. В «Отчете о
работе оргинструкторского отдела губбюро РКП (б) Харбинской организации за
время с 1 октября 1924 г. по 1 апреля 1925 г.» отмечалось, что в очень трудных
условиях приходилось работать коммунистам этой организации: количественно
незначительный процент промышленного и железнодорожного пролетариата,
полная загнанность китайских рабочих полицией и властями, наличие огромного
количества белогвардейских беженцев, открытая деятельность враждебных политических
партий и фашистских организаций, наличие местной иностранной и русской
буржуазии, мечтающей о реставрации монархии в России и ведущей бешеную травлю
и агитацию против Советской власти, РКП (б), профсоюзных и других
пролетарских организаций; огромное количество бульварных газет, стремившихся всячески
исказить происходящие события; недостаточное усвоение трудящимися массами
принципов политики и строительства Советской власти и РКП (б); репрессии
китайских властей (не позволявших партии и профсоюзам собирать собрания,
митинги, читать лекции) и, наконец, малочисленность парторганизаций вообще и,
в частности пролетарского ядра ответственных работников, прошедших школу
революционного строительства, - все это сильно осложняло работу и требовало
76

особых подходов, учитывая нелегальность парторганизаций34. С 1926 г. китайские
власти вообще ограничили большевистскую деятельность, и в частности запретили
всякие собрания, совещания и заседания. В этих условиях коммунисты вводят
индивидуальный строго конспиративный метод выполнения заданий как для
партийных, так и для профсоюзных организаций, включительно до самых низовых,
первичных ячеек35. Давая оценку действиям советских партийных работников в те
годы, русский эмигрант П.Шишкин отмечал, что «Карахановские принципы», как их
характеризовали в свое время, были рассчитаны исключительно на революционные
методы. Он совершенно не скрывал своих близких отношений и симпатий к
китайским революционерам. Не только вел сам линию революционных действий,
но и открыто призывал все восточные народы к антиимпериалистическим
действиям, обещая всемерную поддержку и услуги со стороны СССР. Эти революционные
методы нашли свое отражение и в организациях Северной Маньчжурии, а именно:
Компартия, сразу же, в ударном порядке, организовала в Харбине целую сеть
парткурсов, политических кружков, высшую партийную школу под вывеской
вечерней школы для взрослых рабочих. И партия, и профсоюзы ввели систему широких
массовых собраний, конференций, съездов, митингов, докладов, лекций,
включительно до специальных комсомольских вечеринок, вечеров безбожника,
диспутов о свободе брака, суда над абортами и т.д. И далее, он прямо утверждал,
что вся русская активная эмиграция зарегистрирована в архивах ГПУ и за
каждым ее шагом идет внимательнейшая слежка. Поэтому, когда начнется
настоящая борьба, аппарат белой борьбы может быть окончательно разлажен
и не способен к планомерной деятельности. «О том, с каким упорством и
ловкостью работают большевики за границей, и какие силы и средства ими
тратятся для того, чтобы воспрепятствовать белой борьбе, говорит факт
похищения генерала А.П.Кутепова в Париже»36.
Что интересно, газета «Голос России» (Шанхай), описывая операции
сотрудников ГПУ в Китае против бывших белогвардейцев, приводит несколько случаев (хотя
и не доказанных, что это сделали именно чекисты). Так, в 1929 г. на Харбинской
улице якобы чекистами ГПУ был расстрелян бывший начальник контрразведки
Волжского корпуса Гиацинтов, при этом убийцы не были найдены. В ночь на
6 августа 1931 г. было устроено покушение на бывшего помощника Гиацинтова
подполковника Мартынова. В ночь на 24 августа 1931 г. в Харбине были ранены
бывшие каппелевцы Плетнев и Гончаковский. И далее газета делает вывод о том,
что эти случаи характеризуют положение белой эмиграции в Харбине и Полосе
отчуждения КВЖД как крайне угрожающее. Красный террор местных и приезжих
агентов ГПУ развивается успешно и при полной безнаказанности. Особенно легко
и свободно это происходило на ст. Пограничная и Маньчжурия37.
77

В то же время всей полнотой свободы действий пользовались все
антисоветские русские общественно-политические организации - от монархистов до
анархистов. Ежегодно монархическое общество «Царь и народ» и «Союз георгиевских
кавалеров» проводили «вечера памяти» императора Николая II. С воспоминаниями
о царской семье на них выступали высшие царские придворные и сановники,
митрополит Харбинский Нестор («Дом милосердия» с часовней императора
Николая II, который был признан церковью «святым»). В часовне хранилась икона,
пожалованная в свое время Нестору Николаем II. При участии церковников в
Харбине были открыты лицей «Св. Николая» и церковь «Св. наследного принца
Алексея». «Общество изучения Амурского края» периодически устраивало
экспозиции, посвященные царской династии. А члены общества Н.Гондатти и М.Дитерихс и
другие белоэмигранты-меценаты за крупные суммы приобретали вещи, некогда
принадлежавшие царской семье58.
Важным событием в Китае стали юбилейные торжества в честь 25-летия КВЖД
(11-12 июня 1923 г). В первый день празднования в Харбине после молебна
состоялось торжественное заседание Правления общества КВЖД. Вечером в
помещении Железнодорожного собрания (Желсоба) была поставлена опера «Паяцы».
На второй день был открыт памятник первому председателю Правления общества
КВЖД Сюй Цзинчену. После торжественного заседания Обществом изучения
Маньчжурского края были открыты выставка и музей.
К 25-летнему юбилею дороги было приурочено издание капитального труда -
исторический обзор Китайской Восточной железной дороги 1896-1923 гг.,
составленный агентом Правления Е.Х.Нилусом. 12 июня в Харбине открылась юбилейная
выставка КВЖД, полно и ярко отразившая роль КВЖД и русских идей в подлинном
расцвете Маньчжурии за все эти годы39.
В апреле 1923 г. японцы решили прекратить даровое кормление и содержание
белогвардейцев. В мае 1923 г. командование гензанской белогвардейской
группировкой в лице «Совещания» в составе генерал-лейтенанта А.П.Бакшеева, генерал-
лейтенанта Ф.Л.Глебова и др. отдало приказ о выходе на работу всех
трудоспособных 40. Часть белогвардейцев организованными группами приступила к работе
по ремонту железных дорог, постройке шоссе в Корее и перешла на собственное
обеспечение. В то же время японское командование, заставив белогвардейцев
зарабатывать себе кусок хлеба, заботилось о том, чтобы белогвардейские
формирования не распались, и поэтому были созданы «трудовые группы», сохранившие
военную организацию. Это мероприятие преследовало также цель подтолкнуть
белогвардейщину на более активную борьбу с Советской властью. Часть
белогвардейцев, в основном офицеры, была направлена для развертывания белобандит-
ского движения на советской территории41.
78

Видя антисоветскую направленность действий белой эмиграции, советское
руководство, в свою очередь, предпринимало жесткие контрмеры по предотвращению
контрреволюционных вылазок. Так, председатель Дальревкома Кобозев 13 января
1923 г. указал председателю Приморского губревкома на то, что в «Харбине
существует частный юридический факультет, не входящий в состав сети наших
учебных заведений и являющийся явно контрреволюционным, созданный белыми
беженцами. Немедленно прекратить пользоваться всякими привилегиями и
льготами, допущенными в период меркуловщены Владивостокским университетом в
отношении указанной организации в Харбине»42. Или взять другой факт: 8 октября
1923 г. Совет Министров ДВР направил служебную записку во Владивосток
председателю Дальревкома (ДРК). В ней для передачи решения учредителям
«Тихоокеанского общества подъездных путей» в Харбине указывалось, что ходатайство
председателя Дальревкома отклонено в виду того, что «за спиной русских
учредителей видны нерусские интересы»43. На заседании президиума ДРК 25 ноября
1925 г. обсуждались вопросы «Об установлении в натуре границы между СССР и
Китайской Республикой» и «Об охране границы от хунхузов». На телеграмму
председателя Екатерино-Никольского волисполкома о налете банды ПП ОПТУ Д.В.Аль-
пов ответил, что меры приняты и председателю волисполкома Баранову выделено
для населения 65 винтовок44.
После поражения в гражданской войне многие партии и организации
либерального крыла русской эмиграции меняют тактику по отношению к Советской
власти. Вот как об этом писала харбинская газета «Новости жизни»: «П.Н.Милюков
и его друзья с каждым шагом все дальше и радикальнее отходят от позиции
противобольшевистского "центра": их упрекают даже в том, что «они доходят до
признания необходимости поддержки советского государственного аппарата...
В борьбу с большевизмом отныне вводит также такие ограничения и оговорки
("принятие революции", "отказ от всякой связи с военной силой белых генералов",
"отрицание диктатуры", в известных случаях признания "допустимости
сотрудничества с большевиками"), то фактически сводит ее на нет, убивает весь ее реальный
пафос. Поэтому он и пользуется ныне такою ненавистью со стороны последних
могикан старой тактики... Значительные группы, раньше органически входившие в
главный фронт контрреволюции, теперь решительно откололись от него. Они уже
потеряны для активной контрреволюции старого типа»45. Слабость и
неперспективность прежних форм и методов борьбы с советским режимом признавали
многие руководители меньшевистской и правоэсеровской эмиграции. Среди них(
А.Ф.Керенский, БААксельрод, Ф.Дан и др. Лейтмотив большинства
белоэмигрантских рассуждении сводился к оценке прочности большевистского режима, и как
долго он может еще продержаться у власти. Многие правоэмигрантские круги
79

вынуждены были даже признать, что в созданном в СССР строе есть известные
элементы устойчивости.
Многочисленные дискуссии и споры в рядах белой эмиграции о будущем
России в конце концов сводились к двум основным вариантам развития событий в
СССР:
1. Эволюция большевистского режима в сторону демократического
государства. Этой точки зрения придерживалось большинство представителей русской
эмиграции демократической и социалистической ориентации.
2. Свержение советского режима путем вооруженного выступления
оппозиционных ему сил. На этом и в 20-е и в 30-е годы продолжали настаивать
представители монархического, фашистского и праворадикального направлений.
Проблема эволюции советского строя горячо обсуждалась в эмигрантских
кругах. При этом высказывались диаметрально противоположные точки зрения: от
оптимистического предвкушения скорой трансформации Советской власти из
террористического тоталитарного государства в нормальную демократическую систему
организации общества до мрачной констатации прочности большевистского
режима и вытекающей из этого невозможности политических перемен в России в
ближайшем будущем46.
Наибольшие надежды белая эмиграция возлагала на всенародное восстание в
СССР. Предполагалось, что за время правления большевиков «горючего материала»
накопилось более чем достаточно и нужно только высечь искру, чтобы разгорелся
социальный пожар. При этом активно осуществлялся поиск «детонатора», т.е. той
силы, которая могла бы пробудить дремавшую в глубине советского общества
энергию, отрицательную по отношению к большевистскому режиму47.
Белоэмигрантские идеологи определяли следующие социальные слои, которые должны
были стать движущими силами антибольшевистского восстания: крестьяне,
превращенные в полурабов тоталитарной системы в результате коллективизации;
рабочие, подвергавшиеся жестокой эксплуатации на государственных предприятиях,
особенно в период индустриализации; часть советских служащих и интеллигенции,
лишенных политических прав; часть офицерского корпуса РККА - «военная
интеллигенция», недовольная вмешательством политорганов ВКП (б) во внутреннюю
жизнь армии
Идеологи белого движения возлагали большие надежды на крушение
Советской власти вследствие причин экономического характера. Эта точка зрения была
наиболее популярна в период «военного коммунизма» (Советская власть погибнет
от разрухи), в годы нэпа (советская власть будет разрушена изнутри
капиталистическими элементами) и во время проведения коллективизации (большевистский
режим будет сметен широкомасштабным крестьянским восстанием).
80

Гибельным для советского режима, по мнению лидеров белой эмиграции,
должен был стать раскол внутри ВКП (б). Белоэмигрантская разведка пристально
следила за развитием внутрипартийной борьбы в коммунистической партии.
Составлялись специальные аналитические обзоры и информационные сводки о
положении в СССР и перспективах вероятного раскола в ВКП (б). «Если вновь
возгоревшаяся внутрипартийная борьба, как в прошлые годы, и не вызовет полного распада
коммунистической партии, - утверждалось в 1928 г. в одном из внутренних
документов РОВС, - то она, несомненно значительно спхобствует ее
ослаблению»49. Большое распространение получила в 20-30-е годы теория о грядущем
восстании в РККА. При этом выделялись две линии противоречий: конфликт
руководства РККА высших эшелонов ВКП (б), т.е. возможный верхушечный военный
переворот и широкое недовольство красноармейских масс (по преимуществу
крестьянских) политикой коллективизации.
На протяжении 20-30-х годов лидеры белой военной эмиграции активно
разрабатывали планы и сценарии вооруженного выступления белоэмигрантских
военных структур против советского режима. При этом первостепенную роль
отводили военной эмиграции, которая должна была придать организационные формы
стихийному народному движению и направить его сначала на свержение власти
большевиков, а затем на создание новой России. Ведущей военной структурой
белой эмиграции являлся «Русский общевоинский союз» (РОВС), созданный в
сентябре 1924 г. приказом генерала П.Н.Врангеля. На Высших военно-научных
курсах РОВС под руководством генерала Н.Н.Головина читался специальный курс
лекций, посвященный отработке военных действий белой интервенционной армии в
условиях новой гражданской войны в Советской России во второй половине 30-х
годов. Возглавить интервенционную белую армию должны были А.И.Деникин или
П.Н.Врангель, на Дальнем Востоке - Г.Семенов.
Значительное место в комплексе военно-политических доктрин белой
эмиграции занимала теория «политического активизма», модная в конце 20-х - начале
30-х годов. Она делала ставку на организацию индивидуального террора против
лидеров ВКП (б) и ее руководящих структур. Однако террористические акты на
территории СССР и за границей, налет на советские представительства в Нанкине
и Шанхае не принесли желаемого результата и не вызвали политической
активности масс. Со второй половины 30-х годов военная белая эмиграция отказалась от
этого метода борьбы.
На протяжении 20-30-х годов в среде эмиграции проходил процесс
стихийного поправения: «республиканцы» - сторонники созыва Учредительного собрания -
отодвигались на второй план «монархистами», открыто провозглашавшими
необходимость восстановления монархии в России. Об этом убедительно доказывают
81

положения к программе по земельному вопросу, подготовленной Советом
всероссийского Союза земельных собственников», в частности, говорилось, что новая
«власть вынуждена будет прежде всего восстановить право собственности законных
владельцев земли. Признание права собственности за захватчиками возбудит лишь
дальнейшую смуту в земельных отношениях сельского населения, отдалит на
неопределенный период времени установление доверия в области
сельскохозяйственного производства и вызовет дальнейшие катастрофы»53.
Вызывает интерес экономическая программа белоэмигрантских идеологов. Многие
из них допускали сохранение в будущей постбольшевистской России некоторых
социальных преобразований. Предполагалось сохранить «существующие
предприятия в руках государства и местных самоуправлений...», в то же время разрешив
«свободу основания рядом с ними предприятий частных»54.
Важнейшим элементом возрожденной российской государственности должна
была стать армия. Ее создание, должно было происходить на базе традиции
отечественной военной культуры55. В армии предполагалось ликвидировать
политические органы, отстранить от службы комиссаров-политработников,
ликвидировать коммунистическую символику, красные звезды, красные знамена и т.п.
Офицерский корпус бывшей русской армии должен был пройти переподготовку,
принять новую присягу и подтвердить свою лояльность новой власти. Солдатские
массы также должны были пройти патриотическое перевоспитание. Во внутренней
документации РОВС - секретной «Исторической краткой справке об изменении
формы бытия армии и финансовой стороне ее деятельности» - в 1925 г.
утверждалось, что «ныне существующая в пределах русской земли вооруженная сила в
процессе политической эволюции страны перестанет существовать как таковая.
«Красная армия» в силу особенностей ее возникновения, организации,
комплектования и быта является организмом хрупким и тесно связанным с политической
системой, ее породившей». Из этого делался вывод, что «Красная армия легко
расслоится при мало-мальски значительном изменении структуры
коммунистической власти. Таким образом, РККА из армии «пролетарской диктатуры социализма»
должна была превратиться в национальную армию возрожденной России. В РОВС
была подготовлена «Записка о необходимых среди военной эмиграции
подготовительных работах по воссозданию Русской армии», в которой формировалась
военная доктрина российской белой эмиграции. Предполагалось разложение РККА
путем пропаганды и агитации среди красноармейцев и «воссоздание ее на здоровых
началах... на почве той идеологии, которая сохранилась еще в уцелевших от
революционного катаклизма остатках русского кадрового офицерства, на той
идеологии, которая живет среди военных, находящихся в эмиграции, не
перестававших считать себя состоящими на военной службе и которым удалось ценою
83

активные действия в этом направлении дальневосточных монархистов. Например,
«Монархическое объединение в Маньчжурии», насчитывающее 6 монархических
организаций, а также «Лига русских офицеров и солдат запаса Маньчжурии»
открыто провозглашали лозунг: «За Веру, Царя и Отечество», считая, что царь
обязательно должен быть из дома Романовых50. Однако переоценка собственного
авторитета в глазах советского народа и его готовности к новой социальной
революции, как справедливо пишет В.Ф.Ершов, стала основной ошибкой
российской белой эмиграции. Российский народ, страдая от репрессивных методов
управления государством тоталитарного режима, в то же время не приветствовал и
перспективу консервативной политической и государственной реставрации,
понимая ее как возвращение помещиков, капиталистов и царя51.
Одной из ошибок белой эмиграции была «фиксированность» образа старой
России в ее глазах и глазах советского народа. Идеологи эмиграции считали, что
граждане СССР внутренне готовы вернуться к дореволюционному стилю жизни, а
РККА встать под знамена белого движения. Переоценка своих концепций и планов
и недооценка народов СССР, которые отчасти уже «приняли» советскую систему,
мешали лидерам белой эмиграции реально оценить ситуацию и признать свое
поражение. Помимо всего прочего ими не была до конца официально разработана
форма политического устройства будущей России. Это не говорило об отсутствии
в их рядах крупных теоретиков - государствоведов, политиков, наоборот, они
были, а вызывалось тем, что многие белоэмигрантские организации в своих
программах исходили из принципа непредрешенчества, оставляя выбор формы власти
на решение всенародного Учредительного собрания.
В планах и концепциях белой эмиграции были допущены и другие грубые
ошибки и просчеты. Не принесло политических капиталов и увлечение некоторой
части белой эмиграции фашизмом. Уже с начала 20-х годов у русских крайне
правых монархистов установились тесные связи с германским фашизмом, а в
начале 30-х годов - с японскими нацистами. Члены Российского общевойскового
союза и других военно-монархических организаций в Европе и в Маньчжурии
изучают теорию и практику национал-социализма. В докладе, сделанном весной
1932 г. в Харбине одним из идеологов «Дальневосточного русского
монархического союза» В.Ф.Ивановым «В поисках государственного идеала», подчеркивалась
близость русских монархистов с национал-социалистами. «В борьбе с врагами
России и всего человечества (большевикам. - Л.Г), мы, русские, желаем Гитлеру и
его партии полного и блестящего успеха»52.
Просчетом наиболее радикальной части правомонархического крыла белой
эмиграции было и то, что она настаивала на возвращении конфискованных в
период революций 1917 г. земель их прежним владельцам. В записке «Основные
82

большой выдержки и лишений сохранить себя в моральном, умственном и
физическом отношениях на уровне, соответствующем тем требованиям, которые им
предъявит будущая работа по восстановлению нашей военной мощи».
Таким образом, анализируя основные белоэмигрантские концепции
восстановления российской государственности, обосновывая причины идейных просчетов и
ошибок лидеров правой эмиграции, можно сделать следующие выводы:
■ отсутствие четкой политической и социально-экономической программы,
размытость лозунгов и целей оттолкнули от белой идеи широкие эмигрантские
массы;
■ политическая недальновидность идеологов и лидеров белого движения, их
недооценка роли пропаганды и идеологии привели к тому, что многие их
доктрины оказались в изоляции, не дошли до широких слоев населения в СССР;
■ непонимание глубины произошедших в СССР политических и социально-
экономических изменений обрекло на провал большинство белоэмигрантских
сценариев свержения Советской власти.
Вместе с тем нельзя не заметить, что мучительные поиски русской эмиграцией
концепции посткоммунистического развития России, разработанные ею варианты
перехода к цивилизованным формам государственного переустройства заставляют
нас сегодня с большим вниманием отнестись к изучению опыта белоэмигрантской
футурологии, осуществившей, несмотря на теоретические ошибки, ряд талантливых
наблюдений и общественно-политических прогнозов, сбывшихся в период
современной перестройки нашего общества56.
Следует подробнее остановиться на идеологии и деятельности русских
эмигрантов-фашистов в Маньчжурии. Одним из «вождей» их стал К.Родзаевский,
который играл ключевую роль в созданной в 1925 г. в Харбине «Русской фашистской
организации» (РФО)57. Ее работа в 1925-1928 гг. была многоплановой. Во-
первых, шло изучение итальянского фашизма. Члены организации за неимением
других материалов штудировали брошюру англичанина Филлипса «Фашистское
движение», выпущенную в 1924 г. В ней делался акцент на «героике» фашизма,
интересах «широких народных масс», безусловной «победе над коммунизмом» в
Италии. Во-вторых, руководителями Н.Покровским, Румянцевым, а затем и Родза-
евским разрабатывались основы идеологии русского фашизма. Они утверждали,
что каждой эпохе свойственна своя международная ведущая идея, каковыми в
прошлом последовательно были либерализм, демократия, социализм. На смену им
грядет «эра фашизма». Каждый народ должен создать свой «фашизм», сочетающий
«общемировые формы» с «историческими традициями» данного народа. Эти
исторические традиции идеологи фашизма видели в идеале «Святой Руси»,
воплощенном в государстве, основанном на православной вере и социальной справед-
84

ливости. Покровский сформулировал идеологию РФО в лозунге «Бог, Нация,
Монархия, Труд». Румянцев в свою очередь написал «Тезисы русского
фашистского движения», определив его конечной целью свержение коммунизма и
учреждение нового русского государства - оплота русской нации при одновременной
борьбе с коммунизмом и старыми эмигрантскими партиями, распространение
идеи «русского фашизма» и создание нового ведущего слоя - интеллигенции,
пропитанной этими взглядами. Были организованы «политические курсы» по
подготовке первых «русских фашистов». Для всех желающих проводились доклады о
фашизме, его идеи пропагандировались и в частных беседах среди эмигрантов.
В 1926 г. в канун 1 мая и 7 ноября РФО впервые распространила листовки,
которые призывали к борьбе с Советской властью, агитировали за создание
новой фашистской России. Одна из прокламаций представляла грубую
антисемитскую переделку «Интернационала» под названием «Национал». Также фашисты
активизировали «наступление» на идеи коммунизма, либерализма, демократии,
усиливали борьбу со всеми старыми эмигрантскими политическими группировками.
Покровский, Румянцев, Родзаевский постоянно критиковали старшее поколение
эмиграции, которое «привело Россию к революции и «провалило» белое движение».
Фашистское движение просуществовало в эмиграции более 20 лет и насчитывало
свыше 40 тыс. членов, действовавших в 15 эмигрантских организациях58. В
результате побед Красной Армии в годы Великой Отечественной войны в среде российских
эмигрантов нарастали антифашистские настроения. Деятельность фашистских
организаций сворачивалась. К 1 августа 1943 г. российские фашисты во главе с К.Род-
заевским прекратили свое существование в Маньчжурии.
В начале 20-х годов в среде российской интеллигенции (за рубежом и внутри
страны) довольно широкое распространение получило
общественно-патриотическое движение сменовеховства. Ю.В.Ключников, А.В.Бобрищев-Пушкин,
С.С.Лукьянов, Ю.Н.Потехин и другие ведущие его представители, в прошлом известные в
белоэмигрантских кругах своим резким неприятием революции и большевизма,
пришли к заключению, что необходимо отказаться от вооруженного
противостояния с Советами и принять активное участие в хозяйственном и культурном
возрождении России. Тем более изменения, происходившие в Советской России на почве
нэпа, рождали в настроениях русской интеллигенции как внутри страны, так и за
рубежом надежды на изменение политического строя в России.
Принято считать, что идейно и организационно сменовеховское движение
оформилось и было широко распространенным в центральной России (Москва,
Петроград) и белоэмигрантской Европе. При этом возникновение его обычно
связывают с выходом летом 1921 г. в Праге сборника статей «Смена вех», в
котором была изложена платформа нового движения. Но, на наш взгляд, геогра-
85

фические границы сменовеховского движения значительно шире. Не менее
отчетливо оно проявлялось на окраинах России и в других центрах русского зарубежья.
В этой связи особый интерес представляют русский Дальний Восток и страны
Азиатско-Тихоокеанского региона (прежде всего Китай), которые остаются пока
без должного внимания исследователей.
Решающая роль в становлении сменовеховства в дальневосточном зарубежье
принадлежит профессору Н.В.Устрялову. Он, юрист по образованию, до
революции преподавал в Московском и Пермском университетах, сотрудничал с
редакциями различных периодических изданий, занимался активной общественной
деятельностью. Н.В.Устрялов являлся видной политической фигурой в кадетской партии.
В годы гражданской войны, находясь в Сибири, был председателем Восточного
отдела ЦК партии кадетов, поддерживавшего Омское правительство Колчака «до
последней минуты его существования», возглавлял бюро печати в правительстве,
издавал газету «Русское дело» в Омске. В начале 1920 г. (после разгрома колчаков-
ской армии) Н.В.Устрялов эмигрировал в Китай и обосновался в Харбине.
Политическая и общественная деятельность его в последующие 15 лет была тесно связана
с дальневосточным зарубежьем.
Поиски Устряловым нового курса начались на рубеже 1919-1920 гг. Позднее
он писал, что его «сменовеховская декларация появилась 1 февраля 1920 г., т.е.
больше, чем за год до нэпа. Исторически мы ведем нашу смену вех не от нэпа, а
от конца гражданской войны в ее основной фазе»59. В конце 1920 г. Устрялов
опубликовал сборник своих статей под названием «В борьбе за Россию», со
страниц которого впервые (за полгода до выхода известного пражского сборника
«Смена вех») выступил с идеей сотрудничества «национально - патриотических
элементов России» с большевистской властью во имя восстановления былого
могущества родной страны. Устрялов высказал мнение, что в сфере политики
никогда ни в чем нельзя зарекаться, сегодняшний враг может стать завтра другом,
и наоборот. Исходя из этого, он призывал пойти «на подвиг сознательной
жертвенной работы с Советской властью, во многом ему чуждой, но единственной, -
как он заявил, - способной в данный момент править страной». Эта мысль потом
повторялась и другими «сменовеховцами»60.
Главным отправным пунктом «сменовеховской идеологии стало признание силы
Советской власти, которой внутри России более не противостоят, по выражению
Устрялова, «организованные, солидные элементы». Отсюда делался вывод о
необходимости «примиренчества» с Советской властью, о неизбежности совместной
работы с большевиками. Он писал, что долгое время авантюристы гражданской
войны, эпигоны «белой мечты» смотрели на полосу отчуждения, как на удобный
плацдарм для развития очередной антисоветской экспедиции. В Харбине сосредо-
86

точился и «идейный» штаб дальневосточной эмиграции, прилагавший все усилия к
отражению советской волны от областей дальневосточной окраины. «Государствен-
но-мыслящие депутации то и дело сновали в Пекин и Токио, науськивая их на
Москву. Белый Харбин старался стать пистолетом, направленным на Москву».
Разочаровавшись в белом движении, Устрялов выносит ему окончательный
приговор: «Крым и Забайкалье были лишь "трупными пятнами" умершего движения»61.
В идеологических дискуссиях и спорах с соотечественниками о роли революции
в истории страны Устрялов часто высказывал мысль об отрицании всякой
революции, ибо они вырастают не органически из радостного творчества, а являются
следствием поражения, т.е. государственного истощения и культурного упадка.
Отсюда автор делает вывод, что революция принесла много горя России, ибо
изначально была проникнута духом безнадежности.
Н.В.Устрялов призывал соотечественников прекратить взаимную вражду,
восстановить гражданский мир и согласие в отечестве и совместными усилиями
способствовать национальному возрождению. Но при этом в ноябре 1921 г. в газете
«Новости жизни» он пишет, что «если мы занимаем вполне лояльную позицию по
отношению к московской власти, то из этого еще вовсе не следует, что мы
разделяем целиком всю программу большевистской революции», что «все это
отнюдь не означает безусловного приятия большевизма или полного примирения с
ним. Должны лишь измениться методы его преодоления. Его не удалось победить
силою оружия в гражданской борьбе - он будет эволюционно изживать себя в
атмосфере гражданского мира...»62.
Идеи, провозглашенные Устряловым, оказались созвучны настроениям
значительной части отечественной интеллигенции как в России, так и за ее пределами.
Под их влиянием начался процесс зарождения общественно-патриотического
движения, получившего вскоре (после выхода сборника «Смена вех») название
«сменовеховство». Таким образом, можно с полным основанием сказать, что именно
Н.В.Устрялов стоял у истоков сменовеховства, а его сборник «В борьбе за Россию»
по праву нужно считать хронологическим рубежом возникновения этого движения.
В обоснование сменовеховской идеологии Устряловым было написано
впоследствии множество статей, значительная часть которых опубликована в авторских
сборниках, изданных в Китае. Все это еще раз подтверждает тот факт, что именно
крупные интеллектуальные силы российской интеллигенции, сконцентрированные в
начале 20-х годов на русском Дальнем Востоке и за его пределами (в странах АТР),
стали, таким образом, благоприятной средой для вызревания сменовеховских идей.
В Харбине вокруг сменовеховского идеолога образовалась группа
единомышленников - САлымов, А.Вознесенский, Н.Гондатти, С.Ухтомский, Д.Чернявский, Е.Яшнов,
и другие известные литераторы, публицисты, общественные деятели дальневосточ-
87

ной эмиграционной волны. Они популяризовали свои взгляды со страниц
сменовеховских печатных изданий: газеты «Новости жизни» (издавалась в Харбине в 1922-
1926 гг.), первый редактор Д.Чернявский, который, как и А.М.Агеев (редактор «Новой
Руси»), в Софии в 1922 г. стали жертвами белого террора)63. Таким образом, в
начале 20-х годов в Азиатско-Тихоокеанском регионе сложился крупный
сменовеховский центр - дальневосточный Харбин, который наряду с другим -
европейским сменовеховским центром (Прага, Берлин) играл заметную роль в
общественной и политической жизни русской эмиграции.
Сменовеховские настроения получили распространение в интеллигентских и
предпринимательских кругах русского Дальнего Востока. Во Владивостоке
сторонники Устрялова группировались вокруг газеты «Голос Родины», выпускавшейся
частным издательством «Свободная Россия» до его закрытия в октябре 1923 г.
Редакция этой газеты активно пропагандировала лозунги национального
примирения и гражданского мира среди дальневосточников. В Забайкалье сменовеховские
позиции занимала газета «Дело», которая в 1922-1923 гг. издавалась на средства
читинских торговопромышленников м.
В обширном наследии Устрялова, материалах периодической печати
достаточно полно отражена идейно-политическая платформа сменовеховства
дальневосточного зарубежья. Остановимся на некоторых важнейших ее положениях.
Центральный лозунг сменовеховцев - отказ от вооруженной борьбы с
Советами, установление гражданского согласия в стране. По их мнению, это должно было
стать первым шагом к тому, чтобы начать работу (вместе с большевиками и
Советской властью) по восстановлению былого могущества России. Трагические
последствия братоубийственной войны убедили Устрялова и его сторонников в
том, что ее продолжение приведет лишь к еще большему хаосу и даже гибели
российской государственности. Этого нельзя допустить. Интеллигенции
необходимо «...активно и честно работать под знаком наличной власти», - заявлял лидер
дальневосточных сменовеховцевб5. А его единомышленники во Владивостоке уже в
январе 1920 г. обратились к соотечественникам с призывом со страниц газеты
«Голос Родины»: «Долой кровь! Пора прекратить самоуничтожение, России, ее
величия и достоинства...»66.
Возрождение России должно проходить, считали сменовеховцы, в ее прежних
границах. «Первое и самое главное, - подчеркивал Устрялов, - собирание,
восстановление России как великого и единого государства»67. Он последовательно
выступал за «собирание» земель, позитивно оценивал деятельность большевистского
руководства по восстановлению государственности и укреплению власти - центра
на всей территории бывшей империи. Отстаивая лозунг «великой и неделимой
России» сменовеховцы дальневосточного зарубежья были принципиально против
88

всякого буферного государства на востоке страны, отделяющего «окраину от
великой родины». Поэтому они активно выступали за безусловную ликвидацию
Дальневосточной Республики и.
В своих многочисленных статьях Устрялов изложил программу экономического
переустройства России. Он утверждал, что частная собственность - основа жизни
народа, главный фактор хозяйственного успеха. Рано или поздно, но в стране
произойдет возврат к капиталистическим отношениям. Новая экономическая
политика, которую вынуждены проводить большевики, - это начало эволюционного
процесса перерождения советского общества, вступления большевистской России
на путь буржуазного развития. Поэтому необходимо всячески содействовать
нэповскому курсу, объективно способствовавшему переводу страны на «новые
хозяйственные рельсы», возрождению предпринимательства и фермерства. Вслед за
нэпманами и спекулянтами неизбежно «должна прийти и созидательская
буржуазия» и, в первую очередь, крепкий мужик, «без которого немыслимо никакое
оздоровление нашего сельского хозяйства, то есть основы экономического
благополучия России». Предрекая полное банкротство большевистского эксперимента,
Устрялов полагал, что в принципе невозможно создать процветающую Россию при
советском режиме и «только в изживании, преодолении коммунизма залог
хозяйственного возрождения государства». Он призывал соотечественников вернуться на
родину и активно участвовать в «обуржуазивании» страны69. Принципы нэпа -
свобода и плюрализм в экономике - должны распространиться на политическую и
духовную сферы. При этом устряловцы категорически отвергали возможность
восстановления монархического строя в стране.Речь могла идти только об
установлении парламентской республики западного образца с широкими политическими
свободами и правами граждан, где будет «власть законности и порядка»70.
Сменовеховское движение в русском зарубежье изначально не отличалось
идейно-политическим единством. Активных его сторонников в белоэмигрантской
Европе и Азиатско-Тихоокеанском регионе объединяло желание прекратить
вооруженную борьбу с большевистской властью, активно участвовать в возрождении
родины. По многим другим принципиальным вопросам между европейскими и
дальневосточными направлениями (течениями) сменовеховства отчетливо имелись
существенные разногласия. Для дальневосточных сменовеховцев новая
экономическая политика - это яркое проявление эволюции большевиков и их программных
установок. Они, например, по-разному оценивали нэп. Например, как
свидетельство того, что советский строй эволюционирует в сторону капитализма.
Европейские сменовеховцы не считали НЭП возвратом к капитализму. Они «твердо и
решительно» отвергали «всякие реставраторские, посвященные капитализму
помыслы и вожделения; возврата к буржуазно-капиталистическому порядку в России
89

быть не должно». Нэп для них был методом (способом) восстановления экономики
в рамках советского строя. «Россия строится сейчас именно социалистическая», -
заявляли сменовеховцы белоэмигрантской Европы71. У Устрялова были не только
сторонники, но и ярые противники, встретившие в штыки его призывы. В
частности, они утверждали, что «Смену вех» Н.Устрялова - как попытку конструктивного
сотрудничества интеллигенции с властью - лучше вообще сбросить со счетов. У
власти находились большевики, и подобный шаг означал сговор с дьяволом.
Упомянутое «предательство» прослеживается очень отчетливо и во всем
остальном», - утверждал М.Геллер. И далее: «Мы резко будем бичевать тех, кто пытается
затуманить сознание русских эмигрантов лицемерными рассуждениями об эволю-
ционности большевизма, который из чекистской личинки в один прекрасный день
превратится в демократическую бабочку... Главная наша цель - возбуждать в
русской эмиграции энергию, необходимую для борьбы с большевизмом»72.
Другим интересным явлением зарубежной эмиграции было масонство73.
Русская православная церковь увидела в масонстве опасного врага. Председатель
Архиерейского Собора русской православной церкви за границей митрополит
Антоний в своем послании о масонстве от 28 августа 1932 г. назвал его «одним из
самых вредных и поистине сатанинских лжеучений в истории человечества...», что
«масонство есть тайная интернациональная мировая революционная организация
борьбы с Богом, с христианством, с Церковью, с национальной
государственностью, и особенно с государственностью христианской. В этой интернациональной
организации первое место по силе влияния и значения принадлежит еврейской
нации, которой присуще богоборство со дня распятия Христа спасителя, иудаизм
исторически связан с масонством самыми тесными узами в своей ожесточенной
борьбе с христианством и в мессианских устремлениях к мировому владычеству»74.
«...Масонские деятели, - говорил митрополит Антоний, - всегда
отождествляют безбожную республику и социализм, не гнушаясь даже союзом с коммунистами,
прикрываясь, однако, девизом: «свобода, равенство, братство... Масоны сами
подтверждают свою связь с коммунистами и с разрушителями нашей родины. Под
знаком масонской звезды работают все темные силы, разрушающие национальные
христианские государства. Масонская рука принимала участие в разрушении
России... Наш тяжкий церковный раскол имеет своим первоисточником все то же
растлевающее масонство, с его различными организациями и деятелями,
проникшими в церковно-приходские учреждения для расстройства и разложения
церковной жизни»75. Указав на вредную деятельность масонства, митрополит упомянул и
о столь же вредных учениях и организациях, сродных с ним, находящихся с ним
в тесной связи и зависимости от него: теософии, антропософии, «христианского
знания» и ИМКА. Эти общества имели широкое распространение не только среди
90

русских эмигрантов Европы, но и на Востоке: Теософическое общество Елены
Блаватской, ИМКА в Харбине и Шанхае и т.д. Принимая во внимание
вышеизложенное послание, Священный Собор русской православной церкви за рубежом
определил: 1) осудить масонство, как учение и организацию, враждебную христианству и
революционную, направленную к разрушению основ национальной
государственности; 2) осудить также все сродные с масонством учения и организации:
теософию, антропософию, «христианское знание» и ИМКА; 3) поручить епархиальным
преосвященным и начальникам миссий преподать подведомому им духовенству
указания, необходимые для борьбы с указанными вредными учениями и
организациями, и для предупреждения православной русской паствы от увлечения ими или
от участия в их вредной деятельности через посредство духовной проповеди, вне
богослужебных бесед, печати, преподавания Закона Божия в учебных заведениях и
особенно через исповедь; 4) вменить в обязанность пастырям Церкви спрашивать
приступающих к исповеди, не состоят ли они в масонских организациях и не
разделяют ли этих учений, и, если окажется, что состоят или разделяют, то
разъяснить таковым, что участие в указанных организациях несовместимо со
званием христианина - члена христовой церкви, что таковые должны или решительно
отказаться от масонства и сродных с ним учений, или, если они этого не
исполнят, не будут удостаиваться святого Причастия и при «дальнейшей неприкаянности
будут отлучаться от Святой Церкви»76.
В Харбинской православной епархии, как и во всей русской зарубежной
церкви, против жидо-масонов развернулась активная борьба. В проповедях, в
периодической печати священники, верные архипастырскому долгу, показывали лживость
учения масонов, их раскольническую деятельность в отношении православной
церкви 77. В различных издательствах Харбина вышли книги, разоблачающие
масонов78. В книге А.А.Кармилова «Масоны в Харбине» с национал-патриотических
позиций давалась развернутая критика жидо-масонов русского Китая. Он писал:
«Обуреваемые нехристианской гордыней и купленные на чужие деньги, новые
реформаторы повели подрывную работу, предавая православную церковь, отдавая ее
на смуты и внутреннее разложение79. Церковная смута пошла под флагом
масонских принципов и имела свои корни в масонстве.
Не менее опасным было влияние масонов на молодежь, сознание которой еще
не сложилось и не окрепло. В этой связи следует отметить масонский характер
деятельности ХСМЛ80.
Напоминая об опасности влияния масонов на эмигрантов, А.Кармилов
подчеркивает, что в расколе русской православной церкви за рубежом, распылении и
разъединении всей русской диаспоры определенную роль сыграли ученые, пресса и
литература, зараженные жидо-мэтством. Зарубежная рыская наука подверглаа сильному
91

давлению со стороны масонов. Поэтому он не только критиковал вред масонства, но
и откровенно высказался по поводу бесплодности масонской науки81.
Далее Кармилов пишет, что ведущие интеллигентские группы эмиграции по-
прежнему стоят на своих старых дореволюционных точках зрения и не
изменились, не учли обстановки ни в малейшей степени. Выехав из Москвы и из
Петербурга, они вывезли с собой старые, по существу глубоко реакционные,
обскурантские, устаревшие взгляды. Если посмотреть на то, что за годы изгнания
сделала наша эмигрантская наука, то ясно можно видеть, как мало, в сущности, за
известными небольшими исключениями, сделано. Столь категорическое и
субъективное заявление национал-патриота Кармилова, конечно не отражало истинного
положения дел. И язык, и веру, и традиции старшее поколение эмиграции
передавало молодежи.
Естественно, среди разноликой и разношерстной эмигрантской
интеллигенции была часть профессуры, которая занялась тем, что писала и издавала на
чужих языках книги, излагающие вопросы истории и культуры России, ее
общественной жизни. «Напрасно было бы ждать там в этих книгах каких-либо новых,
правдивых установок. Все это сплошные перепевы дореволюционной, косной,
опостылевшей всем научно-политической традиции, с революцией, омерзевшей
еще больше. По-прежнему, вопреки фактам, революция в России объяснялась
своим происхождением из экономических и правовых "противоречий", что
зачастую не соответствовало действительности. Русская история излагалась так, будто
она сплошное преддверие к "светлому мигу" революции, и по-прежнему остается
не понятным и для самой профессуры, и для ее иностранных читателей, почему
же пришлось им самим, этим писателям, убегать из России при наступлении
этого самого "светлого мига"!?*82 Вряд ли можно согласиться с посылкой
А.Кармилова о том, что столь же жалкий вид, как зарубежная наука, имеет и
зарубежная русская литература. Что она не создала почти ничего значительного, не дала
ответа ни на один глубокий вопрос, который ставит русскому народу сама
историческая действительность. Она, по его утверждению, - мертвая зыбь во время
русской бури. Все те проблемы, все те методы их решения, методы их
изображения, которые мы видим в выходящих в эмиграции книгах, в толстых и тонких
журналах, если только они не предназначены для «развлечения», т.е. для оглау-
шивания публики, для отвлечения ее от происходящих событий, решаются столь
же реакционно, что вся почти эмигрантская литература - рабский сколок с
литературы дореволюционного периода. Давая критический анализ, А.Кармилов
утверждает, что русская интеллигенция, в большинстве своем участвовавшая в
русском белом движении, в гражданской войне все же до сих пор так и не
уяснила себе, что произошло тогда и что происходит теперь. Мелкая любовь,
92

наблюдения над французами, англичанами, немцами, мечты и слабые страсти,
мрачная ипохондрия - вот, что составляет душу зарубежной русской
эмигрантской литературы".
В то же время нельзя не признать справедливости его утверждений, что не
только научная интеллигенция русского зарубежья, но и многие русские писатели
принадлежали к масонам и находились в зависимости от масонского ордена,
который издавал их произведения через свою прессу, создавал имена и
непререкаемые авторитеты94. В мае 1932 г. в Харбине состоялся открытый диспут, на
котором с докладом «Масонство в эмиграции» выступил известный журналист
А. Сергеев. Его доклад вызвал много шума и получил неоднозначную оценку у
эмигрантской общественности. В прениях выступил бывший Приамурский генерал-
губернатор (1911-1917 гг.), начальник земельного отдела КВЖД Н.Л. Гондатти;
«знаток масонства» бывший премьер-министр меркуловского правительства
В.Ф. Иванов и другие ораторы. Страсти вокруг масонства Харбина не утихали и в
последующие дни и перекочевали на страницы газет и журналов. Диспуты о
масонстве продолжались и в последующие годы45. Утверждая, что главная сила и
опасность масонства заключаются в его стратегии и тактике, А.Сергеев
неоднократно подчеркивал, что основой этой стратегии является правило: нигде и ни при
каких обстоятельствах не действовать с открытым забралом. Всегда и всюду идти
к поставленной цели под защитным цветом не только добрых дел, но и под
знаменами церковности и различных христианских учений и сект. У масонов не
было определенно установленных, обозначенных фронтов. Они перемешались со
всеми нациями и слоями населения отдельных наций. Масоны среди нас, среди
наших добрых знакомых. Попробуйте при таких условиях нашей частной и
общественной жизни различить, кто масон, кто ваш недруг*6. Далее А.Сергеев говорил:
«В деле борьбы с масонами главным условием успеха поэтому надо считать
полное и безусловное пренебрежение к так называемым личным и общественным
положениям данного лица, или группы лиц, или целых объединений. В данном
деле больше, чем где-либо, надлежит помнить древнее изречение: «Бойтесь
данайцев, дары приносящих». Бойтесь волков, приходящих к вам в овечьей шкуре, ибо
не даром же сказано, что расхитят все стадо, и не сможете его собрать. И еще: «не
всякий говорящий «Господи-Господи!» - может наследовать Царствие Божие!»
Применительно к нашим земным делам это означает, что не все те не масоны, кто
ходит в храм, кто именует себя христианином, кто заботится о том, чтобы в
масонской штаб-квартире на своем месте были иконы. По делам их узнаете их! Вот
эти-то дела масонов полностью разоблачают их страшную дьявольскую
разрушительную работу, которая в конечном выводе против Христа и Его учения, то есть
за дьявола и его дела»87.
93

Открыто против масонов выступили русские фашисты. В одной из листовок,
распгхютранявшихся в Харбине «Русской фашистской партией», говорилось: «...Русские
фашисты выбор сделали, и наше сегодняшнее открытое выступление против страшной
силы организованного жидо-масонства имеет своей первой целью уничтожение страха
перед этими замаскированными упитанными так называемыми порядочными и
образованными людьми. Долой маски с этих подлинных душегубов! Мы, Русские фашисты,
сегодня открыто, заявляем здесь, что для нас нет ничего тайного в масонстве!»
Во многом солидарны с фашистами были патриоты-националисты из
монархической партии в Маньчжурии, однако и те, и другие, на наш взгляд,
преувеличивали силу и опасность масонства в эмиграции. Об искусственном нагнетании
страстей вокруг масонства писали П.Н.Милюков, Г.Аронсон, А.Е.Иоффе, И.И.Минц
и другие исследователи м.
Антимасонскую пропаганду в Маньчжурии проводили различные
патриотические эмигрантские организации и, конечно, русская православная церковь.
Обвинялись не только еврейские «жидо-масонские» организации, доставалось и
отдельным представителям русской интеллигенции, сочувствующих масонам или
принадлежащим к другим неправославным религиозным течениям. Так, во второй
половине 30-х годов со страниц некоторых эмигрантских газет Маньчжурии зазвучали
обвинения в адрес Н.К.Рериха в том, что он-де намеревается на Алтае основать
столицу некоего великого масонского государства. Антихристианским обвинялось
его учение «Агни-Йоги», «Живой этики»89.
Интересно, что до сих пор русская православная церковь осуждает «Живую
этику» Рериха. В 1995 г. Архиерейский Собор РПЦ объявил сторонников этого
учения отлученными от церкви, а в рекомендованной к печати Московской
патриархией издании рериховское движение было названо «тоталитарной, нелегальной
сектой оккультно-антихристианского характера»90.
Осуждение масонства шло на разных фронтах. Прежде всего, большевики
прямо и косвенно всячески влияли на то, чтобы все начинания масонов, так или
иначе, проваливались. Делалось это, как правило, скрытно, главным образом, в
среду масонов внедрялись советские агенты. Более открыто действовали
монархисты - лекциями, в печати и личным влиянием убеждая эмигрантов, что масоны те
же большевики. В Шанхае, в Харбине и других городах Маньчжурии появился ряд
книг, журналов и газет, где масонов представляли исчадием самого дьявола. Ряд
офицерских организаций и воинских союзов, в том числе Дальневосточное
отделение РОВС, в категорической форме потребовали от своих членов - масонов выйти
из масонских лож. Карловатский собор Русской православной церкви за рубежом
в 1928 г. объявил масонство врагом христианства так же, как IV Интернационал
объявил его врагом коммунизма91.
94

Однако не все правые, в том числе монархические эмигрантские организации,
занимали такую позицию. Так, Высший монархический совет пришел к выводу, что
орден Вольных Каменщиков не следует отождествлять с еврейскими
организациями, что он не представляет опасности, он осудил погромы как противохристианс-
кую и противогосударственную меру92.
Неоднократны были попытки крупнейших масонских лож Европы
установить тесные контакты с русской диаспорой в Китае. Еще в начале 20-х годов
один из видных масонов С.Ф.Знаменский пытался возобновить деятельность
лож во Владивостоке, потом в Маньчжурии93. Неудачными оказались и
попытки установить контакты с эмиграцией в Китае в начале 30-х годов. Русские
масоны ложи «Свет Востока» в Шанхае принадлежали к «регулярной» ветви
ордена Вольных Каменщиков, а связи русских в Харбине с создавшимся в
Париже Верховным Советом шотландского Устава для России ограничились
одним письмом94. Есть сведения, что укрепить связи с русскими масонами в
Китае пытался чемпион мира по шахматам А.Алехин, долгое время живший в
Шанхае и принадлежавший к одной из французских лож. Не добившись
результата в Китае, А.Алехин пытался помочь развитию русского масонства в
Америке95. В 1928 г. в Шанхае группой синдикалистов под редакцией С.Хмары
была опубликована книга о русских масонах, где разоблачаются масоны
русского Китая. К ним синдикалисты причисляли и генерала Хорвата,
управляющего КВЖД96. Заодно обвиняли его во взятках, торговых махинациях,
наркобизнесе. Называли его харбинским Лениным за связь с III Коминтерном.
«Ленин и Хорват - большевики заграничного приготовления: первый -
сформировался в Берлине, второй - в Харбине»97. Обвиняли генерала Хорвата и в
других «грехах», в частности, за презрение к русским, что будучи человеком
нерусским (хорватом из Сербии), он везде в Харбине и на всей КВЖД окружил
себя нерусскими. К началу 40-х годов деятельность русских масонов в
Маньчжурии идет на убыль. Их деятельность носит антифашистский, антияпонский
характер. Одной из задач русских масонов было поддержание контактов в
условиях начавшейся войны, в первую очередь с теми масонами, кто ушел на
фронт. В какой-то степени продолжалась организационная и идеологическая
работа внутри отдельных организаций. На заседаниях обсуждались проблемы
национал-социализма, «еврейский вопрос» и другие актуальные вопросы
жизни.
Война и японская оккупация Маньчжурии тяжело сказались на русском
масонстве. Одни погибли в депортации и концентрационных лагерях, другие уехали из
Китая в США, Австралию и Канаду. Эти утраты были невосполнимы для русского
масонства Китая, идейное руководство движением было сильно ослаблено. Оконча-
95

тельный удар по масонам Маньчжурии нанесли Красная Армия, которая вступила в
Северо-Восточный Китай, а затем и установленный китайский коммунистический
режим. Оставшиеся в Харбине масоны были арестованы отрядом СМЕРШ и
вывезены в СССР, где попали под сталинские репрессии. Была развеяна и перестала
существовать ложа «Свет Востока» (шанхайские розенкрейцеры). В Харбине была
ликвидирована Сунгарийская ложа.
История русского масонства 20-30-х годов трагична и поучительна. Трагична
потому, что они ушли с политической арены, не добившись своих целей.
Поучительна потому, что их пример побуждает размышлять, дает почувствовать значение
общности, соборности, помогает понять магическую силу обрядов, ритуалов, роль
различных священных предметов, их красоту. Масонство не было массовым
явлением - всего несколько сот человек. Даже в беженской послереволюционной массе
они составляли ничтожную долю. Но они, как пишет Нина Берберова, «были люди
исключительного времени и играли в нем исключительную роль». Они были
высокообразованными и влиятельными людьми и одновременно таинственными и
мистическими личностями. Все их действия так или иначе, несмотря на высокие
идеалы и провозглашенные принципы, были космополитичны. Они были и
остаются главной силой в разрушении национальных государств. У одних людей они
вызвали уважение, зависть, у других - раздражение и неприязнь. И находясь в
оппозиции к существующим режимам, и сами, добившись верховной власти,
масоны всегда были изгоями общества, держались в стороне от него.
Из-за недоступности материалов о дальневосточных масонах трудно дать
развернутый анализ внутренней эволюции русского масонства в Китае, осветить
вопросы масонской идеологии. Однако автор считает, что и этот небольшой материал
о дальневосточных масонах в эмиграции дает некоторое представление об этой
проблеме, которая нуждается в особой разработке.
В 1931 г начинается новый этап в общественно-политической жизни русской
колонии. Япония оккупировала Маньчжурию. 1 марта 1932 г. было объявлено о
создании формально независимого марионеточного прояпонского государства Мань-
чжоу-Го со столицей в г. Чаньчуне и правителем Пу И. В декларации об
образовании нового государства говорилось, что оно является врагом коммунизма.
Белоэмигранты приветствовали установление в Маньчжурии «новой эры Да-Тунь»
(Священного союза) и рассчитывали в нем занять равноправное место. На коронации
Пу И с верноподданническими заявлениями выступили генералы Кислицин, Верж-
бицкий, архиепископ Мелентий и др. Белоэмигрантские идеологи - В.Ф.Иванов,
В.В.Энгельфельд и др. превозносили государственный строй «Маньчжурской
империи» как образец для «освобожденной России». Император Пу И принял на
службу некоторых старых царских генералов, окружил себя телохранителями из
96

белогвардейцев. Антикоммунистическое «общество единения народов
Маньчжурской империи» объявило белоэмигрантов активными строителями «нового
порядка в Азии». 28 декабря 1934 г. Пу И издал указ о создании «Бюро по делам
российских эмигрантов в Маньчжурии», которое подчинялось Совету министров
империи. Его задачей было: «способствовать укреплению материального и
правового положения российских эмигрантов, осуществлять связь с властями империи
по вопросам эмиграции». Пост председателя «бюро» последовательно занимали:
В.Рычков, А.Бакшеев, В.Кислицин, М.Матковский. К 1937 г. «бюро» объединяло
142 белогвардейские организации. Среди них ведущую роль играли «Российская
фашистская партия» и «Организация атамана Семенова»98.
Возникнув как явление политическое, эмиграция все время дробилась и
раскалывалась по причинам не только политическим. Жизнь эмигрантской массы в Китае
была связана с необходимостью приспосабливаться к новым условиям,
изворачиваться, бороться за существование. Не только моральные, но и тяжелые
физические испытания каждодневно обрушивались на них. В эмигрантских колониях
происходила имущественная дифференциация. Сложной и противоречивой была
проблема социального расслоения. Этот процесс происходил по-разному и был
постоянным. С одной стороны - небольшой слой «устроившихся» за рубежом, с
другой - «низы» эмиграции, испытывавшие нужду и лишения.
В беседе с А.М.Горьким о судьбах русской эмиграции В.И.Ленин сказал:
«Да, этим людям туго пришлось, история - мамаша суровая и в деле
возмездия ничем не стесняется. Что ж говорить? Этим людям плохо. Умные из них,
конечно, понимают, что вырваны с корнем, и снова к земле не прирастут.
А трансплантация, пересадка в Европу, умных не удовлетворят. Не вживутся
они там, как думаете?»
И все же борьба за существование объединяла наших соотечественников
за рубежом, открывала в их душах лучшие черты русского характера: любовь и
сострадание к ближнему, готовность помочь ему в беде. И это дало свои
плоды. Повсюду в русском зарубежье, в том числе и в «русском» Китае,
сложилась обширная и действенная структура социального призрения,
соединившая в себе общественные и частные учреждения. Это было чрезвычайно
важно, ибо состояние основной массы эмигрантов было весьма незавидным.
Как отмечают очевидцы, их положение было хуже и тяжелее положения
русских беженцев в Европе. Главным образом потому, что эмигрантам
невозможно было конкурировать с китайскими бедняками, готовыми работать за гроши.
Один из русских эмигрантов писал: «В отличие от других стран, и в
частности от Китая, русской эмиграции во Франции не приходится прибегать к
помощи благотворительных организаций и, деятельность последних распро-
97

странялась исключительно на инвалидов и лиц, по физическим причинам
нетрудоспособных»99.
В трудных условиях чужой страны, без материальных средств, знания языка
надо было начинать новую жизнь. По-разному складывалась судьба многих, кто
покинул Родину: одни не выдержав разлуки с ней, спивались и кончали жизнь
самоубийством; другие надеялись выжить, поэтому искали выход,
приспосабливались к необычным условиям. Положение усугублялось еще и тем, что как в Шанхае
и Харбине, так и в других местах Китая несчастные эмигранты, несмотря на
готовность взяться за любой труд, не находили его вовсе100.
В тяжелых условиях эмиграции только духовная культура сохраняла и
развивала у изгнанников высоконравственные начала. Стремление понять друг друга и
прийти вовремя на помощь - вот, что сближало и объединяло многих эмигрантов.
Такое состояние души многих русских эмигрантов ярко проявилось в сострадании,
участии, взаимопомощи друг другу. В эмиграции в Маньчжурии оно вылилось в
такое массовое гуманитарное явление, как благотворительность. Объектом особого
внимания с первых же дней были дети, в первую очередь сироты, и люди,
утратившие трудоспособность. Благотворительная помощь осуществлялась по
следующим направлениям:
■ медицинское (оказание помощи больным членам семейств, призванных на
военную службу, больным и раненым воинам);
■ медико-социальное (поддержка инвалидов);
■ призрение сирот-воинов;
■ трудоустройство нуждающихся и приобретение рабочих специальностей;
■ выдача денежных пособий малоимущим;
■ организация жилья и питания и медицинская помощь беженцам;
■ создание столовых для нуждающегося населения;
■ культурно-просветительное (открытие разного рода школ, курсов, клубов,
вузов).
С целью изыскания материальных средств и объединения эмигрантов
повсеместно стали создаваться различного рода благотворительные организации и
объединения. Поэтому было бы неправильно утверждать, что беженцы оказались
совсем наедине с самими собой и полностью брошенными. Именно на почве
благотворительности были созданы русские общественные организации в Шанхае,
Дайрене, Тяньцзине и в других городах Китая по оказанию помощи нуждающимся.
Возникали специальные комиссии советников по помощи беженцам, комитеты по
репатриации, комитеты защиты прав и интересов русских эмигрантов.
Для организации жизни колонии в 1920 г. был образован русский
эмигрантский «Беженский комитет», во главе с бывшим генеральным консулом
98

В.Ф.Гроссе, а после его смерти в 1931 г. комитет возглавил бывший вице-
консул Мецлер101.
П.Балашин в своей книге «Финал в Китае» пишет: «Характерной особенностью
русской эмиграции в рассеянии вообще является тот порядок, по какому строится ее
жизнь на новых местах. Попутно с устройством материальной стороны идет создание
общественной жизни. Возникают организации, школы, строятся церкви, открываются
газеты, журналы...». Уже в 1920 г. беженцы создавали общества взаимной помощи,
десятки артелей, союзы по профессиональным признакам и другие подобные
организации. В 20-х годах были построены: «Дом-приют для детей сирот», приют-училище
для сирот-мальчиков и девочек малоимущих родителей - «Русский дом», «Иверс-
кое братство ревнителей Православия», «Харбинское общество помощи инвалидам»
было открыто 24 сентября 1919 г., «Кружок порт-артуровцев» организован
полковником М.С.Алексеевым.
Зимой 1920-1921 г. в Харбине была вспышка эпидемии легочной чумы.
Выходя на улицу люди надевали респираторы. Газета «Вперед» (Харбин) 23 марта
1921 г. отмечала, что весь Харбин отдавал должное русскому врачу Л.В.Синицыну,
который умер во время борьбы с эпидемией чумы, захватившей город. Он помогал
всем в течение всей весны, в том числе и местным жителям, когда через Харбин
шли поезда с переполненными вагонами, ранеными и больными людьми,
перевозимых с сибирского фронта, он все свое время проводил в операционной.
Постепенно Харбин превращался в центр многих противоэпидемических мероприятий
русской эмиграции в Китае. К примеру, «Общество русских врачей» в 1921 г.
проводило широкую по масштабам профилактическую работу среди населения,
оказывало посильную помощь, нуждающимся в медицинском уходе русским
людям102.
В Харбине и Шанхае работали различные организации помощи нуждающимся:
Красный Крест, Общество взаимопомощи офицеров, дамские комитеты попечения о
женщинах, столовые, ночлежные дома и т.п. Все эти организации располагали
значительными средствами, которые они получали и в виде субсидий,
добровольных пожертвований, и от благотворительных вечеров. Но пользу от них беженская
масса имела незначительную. Во-первых, как отмечал проф. Н.В.Устрялов,
филантропией вообще нельзя было сколько-нибудь успешно бороться с такой острой
массовой нуждаемостью и безработицей. Во-вторых, все названные организации
фактически находились в распоряжении верхушки эмиграции, и помощь они
оказывали в первую очередь элементам, сотрудничавшим с ней103.
Наряду с многочисленными военными и политическими союзами,
организациями и партиями, оказавшимися в изгнании в Маньчжурии, в начале 20-х годов
здесь были образованы десятки разных комитетов, бюро и союзов благотворитель-
99

ного характера. Главная их цель состояла в том, чтобы морально и материально
помогать соотечественникам на чужбине.
Значение благотворительных комитетов, кружков, многочисленных общественно-
полезных организаций в русском Китае в годы изгнанничества трудно переоценить.
Они помогали попавшим в беду людям выжить, обосноваться на новом, непривычном
месте, найти применение своим силам и знаниям, сохранить веру в себя, в
окружающих их людей... На их счету было немало добрых дел: распределение продуктов пс
невысокой цене или бесплатно, помощь казакам, которые продолжали находиться на
кораблях в шанхайском порту, создание приютов для бездомных, организация
начальных школ для детей, выпуск и распространение лотерейных билетов, сбор
пожертвований, помощь желающим вернуться на Родину и т.д.
С целью приобретения рабочей специальности открывались и вели занятия
самые разнообразные курсы и школы: шоферов, ремесленные, бухгалтерские,
кройки и шитья, машинописи. Следует назвать также и «Курсы коммерческих знаний
А.А.Ягубова» и др.104
Известностью в Шанхае пользовалась самая старая общественная организация -
«Русское благотворительное общество». Оно оказывало материальную помощь
беженцам, устраивало больных в госпитали, выдавало ссуды и карточки на
бесплатное посещение обедов и прочее. Председателем общества был бывший генеральный
консул в Шанхае В.Ф.Гроссе; секретарем - Н.Белькович; почетным казначеем -
К.Я.Бутырский; членами общества состояли А И.Ярон, Э.П.Гроссе, Н.И.Иванова,
О.С.Фумагалли, Гейман, О.Н.Дронникова, А.П.Бари. При «Шанхайском комитете
зашиты прав» было учреждено бюро труда для безработных эмигрантов под
наблюдением секретаря комитета МИ. Афанасьева.
В первые годы пребывания в Китае особенно в трудном положении оказались
казаки. Живя в Харбине и Шанхае, они влачили жалкое существование. Одни
сумели перебраться вскоре в Австралию, Канаду и Америку, другие, не имея
средств, в начале 1925 г. приступили к образованию «Казачьего союза в Шанхае»,
за организацию которого энергично взялась небольшая группа активистов. По его
примеру подобный «Казачий союз» был создан и в Харбине.
12 апреля 1925 г. общим собранием учредителей был принят Устав
Объединения, и организация создана официально. Согласно п. 1 своего Устава «Союз»
ставил себе целью объединение находившихся в Шанхае казаков всех казачьих
войск для взаимной духовной и материальной поддержки, для сохранения
казачьего единства и исторически сложившегося быта и традиций, для установления прав
и обязанностей казачества и закрепления их при будущем строительстве России,
а также с целью разработки и подготовки к разрешению предстоящих коренных
вопросов жизни своих краев.
100

Правление «Союза» и его председатель И.Н.Шендриков развернули активную
работу по сплочению всех казаков, организовав и объединив в своих рядах 10
казачьих станиц: Амурскую, Уссурийскую, Забайкальскую, Иркутскую, Сибирскую,
Семиреченскую, Донскую, Кубанскую и Енисейскую - с общим числом членов до
700 человек105. В благотворительной деятельности русского Китая заметна была
роль «Общества русских врачей». Оно проводило активную просветительскую
деятельность, содействуя специализации его членов в области практической и
теоретической медицины, оказывало материальную поддержку своим членам путем
организации «касс взаимопомощи» и выдачи ссуд. Устраивались различные курсы
повышения квалификации врачей и сестер милосердия, защищались интересы всех
российских эмигрантов. Большинство русских врачей (членов общества)
занималось частной практикой среди эмигрантов и оказывало им медицинскую помощь.
«Союз русских врачей в Шанхае» ставил целью объединение всех русских
врачей для взаимного практического и научного обмена опытом по вопросам
новейших открытий в области медицины. Его председателем был доктор А.Б.Окс,
секретарем - доктор Д.И.Казаков106. В Харбине в 1923 г. возникла организация
«Союз русских адвокатов», действовал небольшой по численности «Союз
административных и полицейских деятелей». Защищал интересы эмигрантов и распущенный
Советским правительством в 1918 г., но восстановленный в 1920 г. за рубежом
«Русский Красный крест». Его главной задачей в годы войны была помощь больным и
раненым воинам, после войны - помощь беженцам. Располагая средствами,
поступившими от белых армий, Международного Красного Креста, «Русский Красный крест»
взял на себя заботу о госпиталях, домах призрения, сиротских приютах107. В 30-е
годы работа «Российского общества Красного Креста» в Харбине была продолжена
«Мариинской общиной сестер милосердия Красного Креста». Во главе этого общества,
стояла преданная делу А.М.Попова, отдавшая этой работе более 30 лет и оказавшая
помощь большому числу эмигрантов Маньчжурии.
Большую роль в жизни эмигрантов играли такие организации как, земляческие
объединения. Они стали возникать в Харбине еще до революции 1917 г. в России,
однако оформились официально уже после крушения Российской империи, а
многие только в 30-е годы, просуществовав в Маньчжурии вплоть до 1945 г., а в
Шанхае даже до более позднего времени. Деятельность землячеств, духовным
основанием которых являлась любовь к утраченной Родине - России и общность
воспоминаний земляков, - харбинская пресса в начале 20-х годов и все
последующие годы освещала, действительно, очень хорошо103. Дело землячеств -
небольшое дело, говорил председатель Московского землячества П.И.Савостьянов, но
дело близкое: после родственных связей, самые близкие отношения у каждого из
нас с земляками. Наиболее близкое и тесное, подлинно жизненное объединение
101 —

эмигрантов наблюдалось именно в землячествах. Однако разобщение их на
«старых» и новых поселенцев имело место и здесь и проявлялось в параллельном
существовании нескольких земляческих объединений, входивших в так называемое
Российское земляческое единение (РЗЕ) и в «Харбинский комитет помощи русским
беженцам». В Харбине сформировалось 7 больших землячеств, входивших в РЗЕ.
Уфимское землячество было одним из старейших в Харбине и имело хорошо
налаженную работу своей кассы взаимопомощи. Председателем его был
К.П.Харитонов, в правление входили Н.М.Фаворский и В.К.Иноевс; ревизионную комиссию
возглавлял А.В.Глазырин.
Московское землячество - тоже одно из наиболее ранних и сплоченных -
проводило активную работу уже с 1917-1918 гг. Его председателем являлся
П.И.Савостьянов, заместителем председателя - В.СДобров, членом правления -
В.М.Афанасьев. Организационно оформилось оно лишь в 1935 г., одновременно с
Петроградским.
Петроградское землячество работало под председательством С.С.Соколова; в
его правление входили, в частности Г.Г.Авенариус, А.В.Кинд и др. Число членов
насчитывало свыше 100.
Казанское землячество насчитывало до 130 членов и оформилось в 1932 г.
Председателем его был Н.П.Ярцев, после него - П.М.Московии, заместитель
председателя - М.И.Шитухин, членами правления д-р С.К.Сажин, ВАГерасимов,
М.С.Серебряков. Среди казанцев в Харбине был много выдающихся деятелей, игравших
ведущую роль в общественной жизни города: врачей, духовных деятелей,
присяжных поверенных, журналистов и др. Культурно-просветительная роль этого
землячества в городе была чрезвычайно высока.
Одним из самых крупных было также Симбирское землячество. Его
председателем был князь А.Н.Ухтомский, заместителем председателя - А.А.Доброхотов,
казначеем - А.В.Андреев. Ревизионная комиссия работала под началом И.А.Миран-
дова. Землячество проводило широкую благотворительную работу.
Большим по числу членов было и Самарское землячество (председатель
Н.Е.Чинарев, заместители председателя А.И.Чуркин и Г.А.Акимов).
Екатеринбургское землячество проводило наиболее активную работу,
добившись тесной спайки всех екатеринбуржцев в Харбине. Его традицией были, в
частности, ежегодные встречи членов 7 декабря в день Великомученицы Екатерины.
Председателем правления был Н.П.Чистосердов, секретарем Г.П.Чечеткин. Членами
правления объединения являлись д-р А.В.Линдер и А.М.Уласевич. Председателем
ревизионного комитета был Б.К.Зезюкевич.
Работа землячеств заключалась, прежде всего, в широкой поддержке неимущих
земляков, в устройстве «чашек чая», собраний, вечеров, елок благотворительных
102

балов, докладов, лекций, собеседований по различным вопросам и т.д. Душой
каждого землячества являлись дамские кружки, на долю которых всегда падала
основная часть проводимой работы, а главное - добывание средств, обследование
материального положения соотечественников. Дамские кружки в разное время
возглавляли: ВАБолотина, Е.М.Пономарева, А.В.Ухтомская, НАШульц, Е.Ф.Осколкова,
З.Л.Серебрякова и др. «Спасибо нашим дамам, - писал Гр. Сатовский-Ржевский
(младший), их энергия и неутомимость поддерживали жизнь организации»109.
Руководство «Российского земляческого единения» включало в себя по два
представителя от каждого землячества, из числа которых избирался президиум
(председатель Н.П.Чистосердов, заместитель председателя П.М.Москвин, товарищ
председателя А.А.Доброхотов, казначей М.И.Шитухин).
Другая группа земляческих объединений работала при «Беженском комитете»:
Иркутское (председатель В.В.Пономарев); Уфимское (председатель С.И.Храмов),
Приморское (председатель М.В.Будрин); Западно-Сибирское (председатель БАШестопе-
ров); Боткинское (председатель И.П.Журавлев); Казанское (председатель
В.А.Шаронов); Тобольское (председатель А.В.Гусев). Они были объединены между собой,
организуя свою деятельность совместно, в рамках «Комитета», ставя главной целью
именно содействие «Комитету», авторитетной общественной организации, поддерживавшей
всех российских беженцев. Дамских кружков при этих землячествах не было, что,
несмотря на общность целей, несколько отличает их от объединений первой группы.
И все же общей для них была их духовная сущность; основу ее составлял патриотизм,
стремление оказать поддержку и помощь нуждающимся соотечественникам, что в
условиях эмиграции действительно являлось очень важным. «Наши землячества
оказались чрезвычайно жизненными, - писал Н.П.Чистосердов, - надо, чтобы все поняли
это. Так же, как объединяется зарубежное казачество по типу станиц, пускай и все
русские люди объединяются в землячества»110.
Главной и наиболее крупной общественной организацией в Маньчжурии,
координировавшей и направлявшей деятельность многих благотворительных и прочих
«Обществ» и «Союзов», в течение многих лет (с 1923-1945 гг.) был «Харбинский
комитет помощи русским беженцам» (ХКПРБ) в обиходе - Беженский комитет, с
правлением из 16 человек (председатель - присяжный поверенный В.И.Колоколь-
ников, а с 1936 г. - доктор Н.П.Голубев). В его деятельности особенно важными
являлись 3 главных направления: благотворительное, культурно - просветительное «
и общественное. В первое время существования Комитет объединял всего 60-70
общественных деятелей, испытывал острую нехватку средств (его годовой бюджет
не превышал 1500 местных долл.)111. Масштабы благотворительной работы были
поэтому незначительными, и основная работа этой организации, хотя и
чрезвычайно полезная, сводилась к содействию эмигрантам в получении китайских видов на
103 —

жительство, регистрации беженцев и помощи в подыскании работы. Однако и эта
скромная деятельность имела в ту пору большое значение, так как оказывала
людям помощь в новых непривычных для них условиях. Поэтому Комитет быстро
доказал свою полезность и стал пользоваться широкой общественной поддержкой.
Приток средств стал быстро возрастать, масштабы и направления
благотворительной деятельности быстро расширялись. Беженцам предоставляли кров и питание в
общежитиях, питательных пунктах и дешевых столовых Комитета, выдавались
бесплатные обеды, денежные пособия, одежда и обувь; оказывалась бесплатная
медицинская помощь. Комитет имел приют для престарелых, калек и детей. 1 апреля
1929 г. на общем собрании было избрано новое правление Комитета в составе:
П.А.Алмазов, А.В.Бордзиловский, А.М.Васильев, Ф.М.Власов, В.И.Колокольников,
В.А.Плюснин, С.И.Храмов и др. Ближайшие задачи были поставлены следующие:
организация биржи труда; устройство квартир и столовой для приезжих;
организация различных курсов и мастерской. Большой вклад был внесен Комитетом в дело
развития и сохранения русской культуры. Он работал в области школьного
образования, издательского и библиотечного дела. Он являлся главной общественной
силой в организации празднований юбилейных дат, различных диспутов и
докладов. Ему принадлежала инициатива ежегодного празднования «Дня русской
культуры», «Дня русского ребенка», «Дня русской женщины» и др. В состав Комитета на
правах членов входило до 70 общественных организаций, он объединял вокруг
себя тысячи патриотически мыслящих русских людей и для многих из них был
школой общественной работы. С 1923 до 1931 г. в Комитет входили организации:
Уссурийская, Амурская, Енисейская, Забайкальская, Оренбургская казачьи станицы;
Владивостокское, Оренбургское, Уфимское, Прикамское, Акмолинское,
Приуральское, Петроградское, Вятское, Приханкайское, Ижевское, Иркутское, Боткинское,
Тобольское, Казанское, Приамурское, Волжское, Западно-Сибирское землячества;
Трудовая артель взаимопомощи; Дальневосточное общество по защите беженцев;
трудовое товарищество «Беженец»; трудовая артель «Кольцо»; Союз труда и
взаимопомощи; Торгово-промышленная группа г. Никольск-Уссурийска; Русская артель
взаимопомощи; Русское студенческое общество; Артель труда студентов-юристов;
Харбинская группа спортсменов-эмигрантов; Общество взаимопомощи бывших
железнодорожников; Союз русских девушек; спортивное общество «Санитас»,
Дальневосточное общество ревнителей военных знаний, Группа российских земских и
городских деятелей; Торгово-промышленный союз; 1-й русский автокружок;
Авиакружок; Организация ДальОРОВУЗ; Кружок русской молодежи; дамский кружок при
Комитете; Харбинская трудовая артель113.
За период существования ХКПРБ численность его членов постоянно менялась.
Так, в 1923-1927 гг. их насчитывалось 60-70 человек. В 1929 г. в связи с
104

осложнением советско-китайских отношений и событиями в Трехречье увеличился
приток русских беженцев в Харбин, в результате число членов ХКПРБ достигло пика
роста, составив 419 человек. В 1931-1938 гг. в условиях японской оккупации
Маньчжурии общественно-политическая деятельность ХКПРБ была ограничена, что привело
к сокращению численности его членов до 232 человек. Около 15% от общего числа
членов ХКПРБ составляли женщины-эмигрантки. Только в период 1929-1935 гг. в его
составе работали 18 сотрудниц: Е.А.Арнольд, ААБолотова, В.О.Врубель,
М.М.Полуянова, Н.П.Топоркова, К.А.Полтинникова, С.К.Завалишина и др.114
О важной роли женщин в общественно-политической жизни Харбина
свидетельствует и тот факт, что из 70 различных общественных организаций,
входивших в состав ХКПРБ в 1929 г. 1/3 была чисто женской. Среди них
большую работу проводили дамский кружок, кружок молодых девиц, Союз
русских девушек. Кроме того, при ХКПРБ работали курсы кройки и шитья,
сестер милосердия и т.д.1,5
Широко известной женской организацией в этот период был «Союз русских
девушек», или как его еще называли Общество русских девушек (ОРД). Создание
этой организации при ХКПРБ (1924-1932 гг.) свидетельствовало о той важной
роли, которая отводилась женщинам в политическом объединении российских
эмигрантов. По уставу ОРД было аполитичной организацией, однако, на практике
решало и ряд политических задач, прежде всего - «освобождение России от
большевизма».
Хотя численный состав организации не превышал 40 человек, она проводила
большую общественную работу и пользовалась популярностью среди эмигрантской
молодежи Харбина. Активными членами ОРД были: Н.П Топоркова (долгое время
возглавлявшая «Союз русских девушек»), Т.В.Жуковская-Волынская (секретарь), МА-
Чиркова (казначей), ГАЛюдикормина, Н.Я.Шеримет-Шевченко, Л.Л.Ауман, Е.И.Сто-
рожева, ЗАСпиридонова, Н.И.Попова, С.В.Чашечкина, З.Г.Павлова и др. Большую
помощь в организации работы ОРД оказывали его друзья: П.И.Белогрудое, К.А.Лю-
дикормин, Л.Л.Соболев, Б.А.Разумовский и др. В 1932 г. ОРД вышла из состава
ХКПРБ и стала самостоятельной организацией. Но в условиях оккупации
Маньчжурии японцами (1931 г.) ОРД вынуждено было изменить характер и формы своей
деятельности. Многие члены организации либо выехали в Шанхай, либо отошли от
общественно-политической деятельности116.
С целью оказания моральной и материальной помощи в устройстве на работу
русских специалистов, помощи российским студентам в завершении высшего
образования в 1932 г. при ХКПРБ была создана организация ДальОРОВУЗ (объединение
русских, окончивших высшие учебные заведения за рубежом) под
председательством профессора Н.Е.Эсперова. Подобного рода объединения русских эмигрантов
105

в начале 30-х годов были созданы почти во всех странах расселения. Одно из первых
объединений возникло во Франции. 6-10 сентября 1932 г. в Париже был созван 1
съезд объединений, на котором присутствовали представители от 6 стран и
Маньчжурии. На съезде было принято постановление, узаконившее деятельность этого
объединения, были приняты программа и устав организации. ОРОВУЗ при ХКПРБ
входил в общую федерацию ОРОВУЗов, придерживался его устава. Поддерживая
связь с ОРОВУЗами в других странах, он изыскивал средства для оказания помощи
своим членам. Кроме этого, объединение содействовало учреждению стипендий для
научной специализации лиц, окончивших местные высшие школы. Активное участие
в учреждении ДальОРОВУЗа приняли Б.С.Румянцев, А.Е.Грачев (вице-председатель),
Б.В.Варламов (председатель), М.М.Покровский и др. Почетным председателем был
избран генерал Д. Л .Хорват. В состав объединения входили эмигранты самых
различных специальностей: инженеры, экономисты, юристы, синологи, проживавшие в
городах Харбине, Шанхае, Мукдене, Тяньцзине. В первый год своего существования
из 76 человек 24 были женщины: инженер А.В.Зверева, преподаватель Н.И.Небыли-
цина, экономист М.Б.Гондатти, О.М.Макарова и др.117
Пик общественной и благотворительной деятельности ХКПРБ пришелся на
1929-1932 гг. - период советско-китайского конфликта, вызвавшего новую,
внутреннюю миграцию русских людей в Маньчжурию, когда в Харбине оказалось
несколько десятков тысяч беженцев из северных районов края, оккупированных
Красной Армией, и в результате сильнейшего наводнения 1932 г., затопившего
несколько районов города. Около 10 тыс. человек, в том числе женщины с детьми,
вынуждены были покинуть обжитые места и переселиться в глубь Китая. После
первых же сообщений о военных действиях Беженский Комитет немедленно
преступил к организации широкой помощи пострадавшим. В холодное время поезда с
сотнями людей прибывали на харбинский вокзал, их необходимо было немедленно
расселить. «Комитету» активно помогала Русско-американская объединенная
комиссия, в состав которой входили представители американцев, Епархиального
комитета, Студенческого общества. Комитета коммерсантов, представители Якэшинского,
Хайларского, Сахалянского комитетов. Комиссия стала оплачивать счета по
расходам на содержание беженцев. К весне 1930 г. острым стал вопрос расселения
беженцев из Трехречья и приграничных районов в безопасные места. С этой целью
правлению Комитета пришлось вести довольно трудные переговоры с китайскими
властями Цицикарской провинции и местным банком через уполномоченного
В.А.Наркевича11В. В результате банк, с разрешения генерал-губернатора
провинции Ван Фулина, отвел для расселения беженцев район в 45 верстах к юго-западу
от ст. Фуляэрди КВЖД, по притокам р. Ял, где банк имел около 30 тыс. шань119
незаселенной земли. Больших сил, напряжения и средств стоило членам Комитета
— 106

оказание моральной и материальной поддержки жертвам наводнения на Сунгари в
1932 г. Только в Харбине в трех общежитиях (в Модягоу, Брусиловском и
Госпитальном городках) получили кров и пищу 390 мужчин, 163 женщины, 803 ребенка;
было выдано 140 порции горячей пищи, 384 хлебных пайка. Пострадавшие от
наводнения получили 649 хлебных пайков - 388 взрослых и 261 детских. Хлебные
пайки получили 245 семей120.
У истоков благотворительности в «русской» Маньчжурии находилась
православная церковь, которой всегда был присущ дух милосердия и сострадания. При
всех церковных приходах были учреждены братства и сестричества, заботившиеся о
благолепии своего храма и оказании всемирной помощи бедноте. При одной из
старейших в Харбине Иверской церкви епископом Димитрием была создана
благотворительная Серафимовская столовая и при ней - круг других благотворительных
организаций.
В начале 20-х годов руководство Харбинской епархии открыло Епархиальное
попечительство о бедных духовного звания, несколько церковноприходских школ,
богаделен, воспитательных домов для детей. Целью своей деятельности
Епархиальное попечительство ставило «улучшение нравственного и материального состояния
бедных путем доставления одежды, пищи, права не способным приобретать их
собственным трудом и содействия приисканию занятий и работы».
Одним из традиционных направлений духовно-культурной деятельности
русского православного духовенства была благотворительная работа. Она
организовывалась и направлялась Благотворительным отделом Епархиального совета,
возглавляемого протоиереем, отцом Михаилом Филологовым.
Большую подвижническую и благотворительную деятельность осуществляли
священники Иверской церкви в Харбине под руководством протоиерея Николая
Вознесенского. Для бедствующих эмигрантов здесь была открыта народная
столовая, где устраивались бесплатные обеды, кружечные сборы, лотереи, концерты,
спектакли. Здесь же был организован приход для престарелых, больных, детей.
Дети в приюте обучались ведению хозяйства. В программе обучения обязателен
был Закон Божий.
Большую подвижническую работу по укреплению морального духа эмигрантов
играла Духовная миссия в Китае, один из центров которой находился в Шанхае121.
Плодотворную и разнообразную филантропическую деятельность в Харбине
вело созданное в сентябре 1920 г. «Иверское Свято-Богородицкое Православное
Братство» во главе со священником В.М.Демидовым и генерал-лейтенантом
М.К.Самойловым. В состав «Братства» входили в основном железнодорожные рабочие и
служащие в количестве 400 человек. «Братство» занималось благотворительной и
просветительной деятельностью, устраивало открытые чтения на религиозно-нрав-
107

ственные и исторические темы. Чтения пользовались большой популярностью и на
них собиралось до 2 тыс. эмигрантов, проживавших не только в Харбине, но и из
других городов. В первый год 600 членов «Братства» собрали около 20 тыс.
золотых русских рублей на благотворительные цели и издание журнала «Сеятель».
В октябре 1920 г. «Братство» открыло общежитие для взрослых и детский приют
на 100 человек - так называемый Русский дом. При нем были церковь, школа,
сапожная и переплетная мастерская, собственная пекарня и сельскохозяйственная
ферма, большой участок земли122.
В Шанхае 22 февраля 1923 г. по инициативе известного русского врача-
эмигранта Д.И.Казакова было открыто «Русское Православное Братство». Помимо
благотворительности, важнейшими задачами Русского Православного Братства были
укрепление нравственности среди эмигрантов, сохранение русской культуры,
проповедь Православия. Это Братство организовывало многочисленные собрания и
лекции. Им же были построены русская школа в Шанхае и госпиталь для
неимущих. Русское Православное Братство владело Коммерческим училищем и Убежищем
для одиноких и престарелых женщин123.
В 1929 г. епископ Ювеналий при поддержке широких кругов русских
православных жертвователей начал строительство больницы при Казанско-Богородицком
мужском монастыре в пригороде Харбина - Гондатьевке. С 25 мая 1931 г. при
монастыре стали функционировать амбулатория и аптека. Аптека выдавала
бесплатно лекарства больным по рецептам врача амбулатории, доход от ее
деятельности шел на содержание больницы.
20 октября 1920 г. в Харбине при сотрудничестве трех лиц (М.Н.Юзефович,
П.Ф.Шестакова и доктора С.И.Тарновского) был создан патронат для призрения
детей-сирот. Поддержанная правящим митрополитом Харбинским и Маньчжурским
Мефодием, директриса патроната М.Н.Юзефович энергично взялась за дело,
преодолевая очень серьезные трудности. К концу первого года существования приюта
в нем находилось на воспитании уже 40 детей. Постепенно патронат расширился и
имел до 100 вакансий. Дети находились в нем на полном содержании бесплатно,
получали необходимую медицинскую помощь, воспитание и доступное дошкольное
образование. Патронат М.Н.Юзефович просуществовал в Харбине более 25 лет,
отметив в марте 1945 г. свой четвертьвековой юбилей124.
15 ноября 1920 г. открыл свои двери специальный Приют-училище для сирот-
мальчиков и детей малоимущих родителей - Русский дом, для которого было
выстроено специально благоустроенное здание с домовой церковью на
Искровском бульваре в Модягоу. Несколько позднее Русский дом был передан в ведение
«Иверского братства ревнителей православия», созданного 28 ноября того же года,
а после самороспуска «Братства» в 1923 г. училище было передано в ведение
108

пического движения в России. Его формирование происходило одновременно с
ростом русского населения в Маньчжурии под влиянием социально политических,
социально-экономических и демографических факторов. У истоков
благотворительного движения стояли русские женщины, которые постепенно включались в
общественную жизнь через деятельность в традиционной для них сфере помощи
бедным, расширяя свои ролевые функции в обществе, ранее ограниченные
деторождением и ведением домашнего хозяйства.
Российская эмиграция в Маньчжурии и в Китае ярко проявила себя также в
кампаниях помощи голодающим в Центральном Китае в 1920 г., голодающим в
Советской России в 1921-1923 гг. и Японии в 1923 г.
Несмотря на то, что этот вопрос обстоятельно освещался в работах ученых
профессоров Г.В.Мелихова и В.Ф.Печерицы, остановимся лишь на некоторых еще
не опубликованных или малоизвестных фактах. Как в те годы, так и сегодня
поражает и восхищает беспрецедентное в своем роде явление - оказание помощи
российской эмиграцией в Китае голодающим Советской России в 1921-1923 гг.
В мировой истории немного найдется примеров подобной неподдельной
гуманности и высочайшего благородства. Не случайно спасенные от голодной смерти
вчерашние «классовые враги» в СССР называли харбинских благотворителей
«спасителями наших душ». Мощная, хорошо организованная кампания помощи
голодающим в СССР была наиболее показательной для дальневосточной, российской
эмиграции по отношению к оставленной ею Родине. Это пример особой
духовности, искреннего патриотизма, высокой нравственности соотечественников за
рубежом. Большие и маленькие беды в новой России они воспринимали как свои
лично. Это со всей очевидностью как раз и проявилось в 1921-1923 гг., когда в
Советской России свирепствовал голод. Чтобы спасти оказавшихся в беде россиян,
эмигрантские организации в Маньчжурии развернули широкомасштабную
кампанию. В Харбине, в других городах, на станциях КВЖД были созданы общественные
комитеты помощи голодающим Советской России. Председателем харбинского
общественного комитета был назначен руководитель Харбинской Еврейской общины
доктор Абрам Иосифович Кауфман. По всем поселкам и станциям КВЖД были
созданы 12 подотделов, которые проводили в своих районах сбор пожертвований.
Харбинский комитет повсюду устраивал благотворительные вечера, платные лекции
и доклады, спектакли. Выходила газета «Голод», другие газеты, листовки, в
которых печатались материалы о ходе кампании по сбору зерна, других продуктов
питания. По магазинам, фирмам, банкам Харбина были розданы подписные
листы. Владельцы кинотеатров, клубов, ипподрома отчисляли проценты от сборов.
Харбинским комитетом были объявлены и организованы: «Недели сборов
продовольствия и вещей», «Дни медикаментов», недели «Дети детям» (харбинские
— 110

Учебного отдела русского муниципалитета города Харбина. В отношении
внутреннего распорядка и быта Русский дом сохранял характер российских
военно-морских училищ и кадетских корпусов. Его питомцы носили матросскую форму
Российской империи и воспитывались в русском национальном духе, в условиях строгой
дисциплины, помимо общего образования в объеме начальной и повышенной
начальной школы, им прививались трудовые навыки и давалась в руки профессия.
18 апреля 1921 г. Российским обществом Красного креста (РОКК) были
созданы детский приют «Капля молока» и дешевая столовая им. доктора Синицына.
Общество Красного креста располагало также зубоврачебной клиникой, аптекой и
амбулаторией. В г. Маньчжурии епископом Ионом Ханькоуским также был создан
детский приют; аналогичные учреждения имелись и на крупных станциях КВЖД -
Ханьдаохэцзы, Бухэду и др.125
Результатом того внимания, которое эмигрантская общественность уделяла
русским детям, оказавшимся в изгнании, было то, что российская эмиграция в
Маньчжурии никогда не знала такого позорного явление, как детская
беспризорность.
С первых же шагов становления эмигрантской благотворительности в ее среде
повсеместно создавались различные общества помощи инвалидам войны. Первым
стало «Харбинское общество помощи инвалидам», созданное 24 сентября 1919 г.
по инициативе супруги управляющего КВЖД К.А.Хорват. Главной целью «Общество»
ставило оказание помощи русским инвалидам, потерявшим трудоспособность на
войне. Активное участие в работе организации с начала ее деятельности принимал
генерал Н.Г.Володченко. Оно содержало свой Приют инвалидов, в котором на
полном иждивении проживало до 10 одиноких инвалидов - жертв минувших войн.
Другие инвалиды, имевшие семьи, получали от «Общества» ежемесячные пособия.
При приюте имелась амбулатория с бесплатной выдачей лекарств,
санкционировали несколько мастерских: переплетная, столярная и сапожная, где работали все
сохранявшие работоспособность. «Общество» имело также свою пасеку и
собственную заимку: огород, птичник и скотный двор.
Второй харбинской организацией, ставившей задачей помощь инвалидам, был
«Союз русских военных инвалидов», вошедший в обще эмигрантский «Зарубежный
Союз русских военных инвалидов». «Союз» оказывал большую материальную
поддержку своим членам, и в немалой степени благодаря активной деятельности
своего пожизненного председателя генерал-майора Генерального Штаба
М.Е.Обухова, постоянно стремился сохранить среди инвалидов основы воинской
дисциплины, этики и традиций в духе Императорской Российской армии126.
Благотворительное движение в Маньчжурии и в Китае в целом представляло
собой закономерный процесс, основанный на опыте дореволюционного филантро-
109

школьницы шили и посылали платьица своим сверстницам в России) и прочие
сборы.
Два крупных русских предпринимателя Харбина - экспортеры зерна -
пожертвовали 30 вагонов хлеба, которые за их же счет были отправлены в Самарскую
губернию. Кроме того, рабочие ряда предприятий города и ШД постановили: с 1
сентября 1921 г. отчислять в пользу голодающих 5% своего ежемесячного заработка.
Еще один харбинский комитет - Центральный железнодорожный комитет
помощи голодающим - возглавлял известный русский инженер, управляющий
КВЖД Б.В.Остроумов, для которого большевистская пресса не находила иных
эпитетов, кроме как «белогвардеец», «реакционер». А этот «реакционер»
сформировал и направил в Россию 6 продовольственных составов, кроме них специальные
врачебно-питательные и тракторные поезда; их сопровождали бригады
медицинского персонала и технические специалисты КВЖД. Всего с 1921 по 1923 г. только
из Маньчжурии в Поволжье было отправлено 14 продовольственных маршрутов,
каждый состоял из 30 вагонов с пшеницей, крупчаткой, какао, шоколадом, чаем,
сахаром, медикаментами и одеждой.
Люди в Советской России, которых спасла эта гуманитарная помощь,
благодарили соотечественников из «далекой и близкой Маньчжурии».
В одном из писем в Харбин благодарные крестьяне из Челябинской губернии
трогательно писали: «Дорогие спасители душ наших! Великая вам благодарность за
спасение... Как вас благодарить - Бог знает. Дай вам Бог многие лета спасение нас
и за ваш великолепный подарок...». Таких писем было немало, часть из них
хранится в Центральном государственном историческом архиве Российской
Федерации. Они свидетельствуют о лучших чертах характера русского человека, где бы
он ни был, что бы ни испытывал, о широкой, бескорыстной его душе, о любви и
сострадании к соотечественникам127.
Подводя итог, необходимо отметить, что благотворительность заняла
достойное место в развитии духовно-нравственных качеств эмигрантов, заложила основы
для сближения и объединения беженцев. Побудительными мотивами
благотворительности в русском зарубежье стали традиционные черты и характер русского
человека, воспитанного на христианской идее служения идеалам добра и правды,
милосердия и сострадания. Помочь ближнему - вот главная черта русского
православного человека. Именно благодаря осознанному нравственному долгу этих
людей - меценатов и благотворителей, русская диаспора сумела не только
сохранить, но и развить русскую культуру.
В условиях эмиграции благотворительность стала не только востребованной,
но и жизненно необходимой. К сожалению, горько сознавать, что сегодня падают
самосознание, культура, нравственность народа. Это подтверждают и непрерывное
— 111 —

жульничество и обман сверху донизу, и бандитизм, и спивающаяся страна. И
если в те годы находилось немало русских, жертвовавших свои сбережения на
нужды страждущих, то сейчас это явление единичное. Сегодня на пороге третьего
тысячелетия важно не только достойно оценить феномен отечественной
благотворительности, и в том числе в русском зарубежье, как специфическое, особое
социальное явление русской жизни, но и осмыслить ее в конспекте всего
культурно-исторического развития. Необходимо сохранять и развивать духовное и
культурное наследие во всех его проявлениях, в том числе изучать и
пропагандировать богатейшую нравственно-духовную традицию русской эмиграции -
благотворительность.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 МейснерД. Исповедь старого эмигранта. М., 1963. С. 10-11.
2 ГАХК. Ф. 830. Оп. 3. Д. 80. Л. 38.
3 Дубинина Н.И. Горький хлеб чужбины (к 50-летию со дня смерти Н.Л.Гондатти - последнего
генерал-губернатора Приамурского края // Белая армия. Белое дело. Екатеринбург, 1997.
№3. С. 105-125.
4 УстряловН. Под знаком революции // Вестник Маньчжурии, февраль 1925. № 1-2. С. 175.
5 Милюков ПН. Эмиграция на перепутье. Париж, 1926. С. 40
8 См.: Приложение № 3.
7 Российский государственный архив Дальнего Востока (далее - РГИА ДВ). Ф. 4455. Оп. 1.
Д. 58. Л. 30, 40; Д. 149. Л. 162.
8 Чугуевский Л. И. В полосе отчуждения // Московский журнал. История государства
Российского. М., 1998. №2. С. 15-22.
9 Свет. 06.06.1922; Дальневосточный путь. 28.01.1923.
10 Лазарева СИ. Женщины в Маньчжурии. С. 43
11 Печерица В.Ф. Восточная ветвь. С. 90
12 Приморский край: Энциклопедия. С. 199
1ЭГАРФ. Ф. 5963. Оп. 1.Д. 17. Л. 41; Д. 14. Л. 51; Ф. 5871. Оп. 1.Д. 226. Л. 10; РЦХИДНИ.
Ф. 372. Оп. 1. Д. 111. Л. 183-184; Русский эмиграционный альманах «Россия». Шанхай,
1926. С. 204.
14 Мелихов Г.В. Указ. соч. С. 115
15 Вопросы школьной жизни. Харбин. 1925. № 1. С. 1, 96-98; № 2. С. 104.
18 Хлеб Небесный. 1927. № 4. С. 4.
17 Кочубей О.И., Печерица В.Ф. Указ. соч. С. 199.
18 Русские в Китае. 1988. № 12. С. 4-6.
19 Мелихов Г.В. Указ. соч. С. 116-117.
20 Русские в Китае, июнь 1997, № 8; 1998, № 12.
21 ГАРФ. Ф. 5963. Оп. 1. Д. 15. Л. 10, 79; Д. 12. Л. 175.
22 Там же. Д. 2, Л. 15-16, 53, 85, 92; Д. 1.Л. 1-6; Д. 11. Л. 1,4, 9, 11, 12в, 34,41.
112

49 См.: Зарубежные Высшие военно-научные курсы под руководством профессора, генерал-
лейтенанта Н.Н.Головина. Мюнхен, 1977. С. 23-25, 101.
50 ГАРФ. Ф. 5826. Оп. 1. Д. 1606. Л. 2; Подробно о планах белоэмигрантов на Дальнем
Востоке в 30-40-х годах см.: Кочубей О.И., Печерица В.Ф. Указ. соч. С. 102-104.
51 Ершов В.Ф. Указ. соч. С. 66-68.
52 Апанасенко Г. Нация. 1939. С. 5; Иванов В.Ф. В поисках государственного идеала. Харбин,
1932. С. 34.
53 Ершов В.Ф. Указ. соч. С. 64.
54 Билинович А. К. Указ. соч. С. 11.
й Там же. Ершов В.Ф. Указ. соч. С. 65, 70.
56 Там же. Кочубей О.И., Печерица В.Ф. Указ. соч. С. 41-47.
57 Джон Стефан. Русские фашисты: Трагедия и фарс в эмиграции 1925-1945. М., 1992. С. 70;
Постников ЕС К. Родзаевский и русские фашисты в студенческой среде 20-х годов. См.
сб.: Интеллигент и интеллигентоведение на рубеже XXI века: Итоги пройденного пути и
перспективы. Иваново, 1998. С. 317-319.
58 Вопросы истории. 1997. № 6. С. 150.
59 Устрялов Н.В. На новом этапе. Шанхай, 1930. С. 28.
60 Мухачёв Ю.В., Шкаренков Л.К Указ. соч. С. 50, 57.
" Устрялов Н.В. Под знаком революции // Вестник Манчьжурии. февраль 1925. № 1-2. С. 175.
62 Устрялов Н.В. В борьбе за Россию. Харбин, 1920. С. 62-63; Он же. Под знаком революции.
С. 48.
63 Федюкин С А Борьба с буржуазной идеологией в условиях перехода к НЭПу. М. 1927. С 11,
124; Парфёнов ПС Борьба за Дальний Восток. Владивосток, 1928. С. 77.
64 РГИА ДВ. Ф. 2422. Оп. 1. Д. 717. Л. 50, 50 об., 52, 70.
65 Устрялов Н.В. Смысл встречи // Накануне. 07.05.1922.
68 Голос Родины. Харбин. 21.01.1922.
67 Устрялов Н.В. В борьбе за Россию. Харбин, 1920. С. 62-63.
68 Голос Родины. Харбин. 07.11.1922.
69 Смена вех / Сб. статей. Прага, 1921. С. 141; Смена вех. Прага, 1922. № 13; Смена вех.
Париж, 1922. № 16. С. 13; Русская жизнь. 1922. № 2. С. 4.
70 См.: Устрялов Н.В. В борьбе за Россию. Харбин, 1920. С. 63; Русская жизнь. Харбин. 1922.
№ 2. С. 4; Смена вех. Париж, 1922. № 11. С. 11; Накануне. 07.05.1922.
71 Накануне. 17.03; 08.08.1923.
72 Огонек. 1990. № 24. С. 14; Дневник контрреволюционера. Париж, 1923. № I. С. 3-4.
73 См. подробно: КармиловАА Масоны в Харбине. С. 524; Кочубей О.И., Печерица В.Ф. Указ.
соч. С. 201-211.
74 Цит. по: Николаевский Б.И. Русские масоны и революция. М.: Терра, 1990. С. 174, 177.
75Там же. С. 177.
78 Цит. по: Николаевский Б.И. Указ. соч. С. 179-180.
77 См.: Мефодий, архиепископ. По поводу церковных несогласий. Харбин, 1926; Пономарев
Аристарх. Лжесловесники. Харбин, 1930; Он же. Методизм. Харбин, 1929; Он же.
О единоверии. Харбин, 1937 и т.д.
78 Кудрин Иоанн, протоирей. Как святые отцы ушли от православной церкви. Харбин, 1935;
114

Иванов В. Русская интеллигенция и масонство. Харбин, 1934; он же. Православный
мир и масонство. Харбин, 1935; он же. Враги святой православной церкви в Китае.
Харбин, 1930.
79 Кармилов АЛ Масоны в Харбине. С. 524.
80 См.: Мефодий, архиепископ. По поводу церковных несогласий Харбин, 1926. С. 46;
Печерица В.Ф. Духовная культура. С. 200; ВаржанскийН. От бога ли они? Ответ на проповедь
адвентиста-субботника. Харбин, 1928. С. 16; Вознесенский Н. Протоирей. Воскресенье
или Суббота? Ответ адвентистам. Харбин, 1932. С. 76; Кармилов АЛ Масоны в Харбине.
С. 521-524.
81 Кармилов АЛ Масоны в Харбине. С. 527, 538
82 Иванов В. Русская интеллигенция и масонство. Харбин, 1934. С. 13.
83 Там же. С. 540.
84 Иванов В. Указ. соч. С. 18.
85 Кочубей О.И, Печерица В.Ф. Указ. соч. С. 207-211.
89 Цит. по: Хмара С. Авантюрисш-оперпуш (откровенные раскаяния). Шанхай, 1928. С. 43-44.
87 Хмара С. Указ. соч. С. 44-45.
88 Милюков П.Н. Воспоминания Т. 2. С. 333; Аронсон Г. Масоны в русской политике // Новое
русское слово. 1959. 8, 10, 12 окт.; Иоффе АЕ Русско-французские отношения в 1917 г.
М., 1958; Минц ИИ Метаморфозы масонской легенды // История СССР. 1980. № 4.
89 Цит. по: Источник. 1997. № 5. С. 95.
90 Там же. С. 97.
91 Цит. по: Серков АИ. Указ. соч. С. 423-424; Кочубей О.И., Печерица В.Ф. Указ. соч.
С. 207-208.
92 Там же.
93 Николаевский В.И Указ. соч. С. 101.
94 Цит. по: Серков А.Н История русского масонства 1845-1945. С. 369.
95 Там же. С. 398; Кочубей О.И, Печериц? В.Ф. Указ. соч. С. 208-209.
* Генерал Хорват принадлежал к ложе мартинистов, которая была основана в России в 1917 г.,
когда Временным правительством была объявлена свобода союзам. Хорват вступил в
нее в октябре 1917 г. вместе с бароном Каульбарсом, генералом Новицким, Назарье-
вым и Шиловым.
97 Хмара С Указ. соч. С. 5; Кочубей О.И, Печерица В.Ф. Указ. соч. С. 209-210.
" Сонин В.В. Указ. соч. С. 69.
"Дневник контрреволюционера. Париж. 1923 г. № 1. С. 4.
100 Русский эмиграционный альманах «Россия». Шанхай, 1926. С. 141.
1<м Печерица В.0. Духовная культура... С. 148-149.
102 Русские в Китае. 1998. № 12; Вопросы школьной жизни. 1925. № 1. С. 99.
103 Устрялов Н.В. Указ. соч. С. 18; Кочубей О.И, Печерица В.Ф. Указ. соч. С. 53-55.
104 Мелихов Г.В. Указ. соч. С. 60-61.
105 Мелихов Г.В. Указ. соч. С. 76-79, 115.
m ГАКХ. Ф. 128. On. I. Д. 102. Л. 45-47. Мирский МБ. Российское медицинское зарубежье /
/ Культурное наследие российской эмиграции, 1917-1940. М., 1994. Кн. 1. С. 387;
Великая Маньчжурская империя... С. 306, 309, 310, 311.
115

23 Там же. Л. 1-7; Д. 1. Л. 5, 61; Д. 15. Л. 79.
"Там же. Д. 17. Л. 19-24; Д. 16. Л. 4.
25 Там же. Л. 18, 27; Д. 3. Л. 7. Л. 161; Д. 10. Л. 4, 25.
м Там же. Д. 25. Л. 89-90; Д. 4. Л. 300.
27 Там же. Д. 17. Л. 8-9.
2в Там же. Д. 2. Л. 1-7, 22-23, 25; Д. 17. Л. 6-7.
29 Кочубей О.И., Печерица В.Ф. Исход и возвращение. С. 32-48.
30 РЦХИДНИ. Ф. 372. Оп. 1. Д. 229. Л. 14; Иванов М.М. - генерал-лейтенант,
последний военный комендант Харбина. Умер в Модягоу в условиях крайней нищеты. См.:
Мелихов Г.В. Указ. соч. С. 85, 220.
31 РГИА ДВ. Ф. 2422. Оп. 1. Д. 202. Л. 342; Филантьев Д.В. Катастрофа белого движения в
Сибири. 1918-1922. Париж, 1985. С. 136.
32 Обстоятельное освещение сущности подоплеки вокруг этого судебного процесса. См.:
Мелихов Г.В. Указ. соч. С. 184-186.
33 СонинВ.В. Указ. соч. С. 52-54.
34 РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 67. Д. 62. Л. 34.
"День. 11,15.03.1923.
38 Шишкин ПЛ. Большевизм в Китае. Обзор деятельности Северо-Маньчжурской
коммунистической партии. Шанхай, 1930. Ч. 1. С. 1, 41-42.
37 Голос России (Шанхай). 1931. № 2. С. 19.
38 Дело. 15.03.1923.
39 Мелихов Г.В. Указ. соч. С. 192-193; Русские в Китае. 1998. № 12.
40 В § 8 Постановления Главноуполномоченного по делам беженцев за № 97 от 24 мая 1923 г.
говорилось: «Всем чинам, могущим работать и находящимся до сего времени в Гензане,
приготовиться к выезду на работы в составе "Казачьей трудовой группы" или "Урало-
Сибирской группы". Японское командование временно согласилось снабжать
продовольствием только женщин и детей, находившихся в составе белобеженцев в Гензане. См.:
РГИАДВ. Ф. 96, Оп. 1.Д. 2. Л. 3.
41 Флеров B.C. Борьба с белобандитизмом (ноябрь 1922 г. - июль 1923 гг.) // Сибирь и
Дальний Восток в период восстановления народного хозяйства. Токио, 1963. Вып. 1.
С.114-119.
42 РГИАДВ. Ф. 2422. Оп. 1. Д. 194. Л. 90-91.
43 Там же. Л. 72-73.
44 Там же. Д. 22; Л. 1-3.
45 Новости жизни. 20.10.1921.
46 См.: ЦуриковН. Советское правительство, иностранцы, война и позиция эмиграции. София,
1936. С. 6.
47 См.: Карханин М.В. Лекции по военной географии СССР и сопредельных стран. Общий
обзор границ СССР. Париж, 1931. Вып. 1. С. 4; Кочубей О.И., Печерица В.Ф. Указ. соч.
С. 99-100; См.: Бил и нович А. К. К вопросу о экономической программе национальной
России (Из цикла «Будущая Россия»). Белград, 1936. С. 6.
48 Ершов В.Ф. Белоэмигрантские концепции восстановления российской государственности //
Кентавр. 1995. №4. С. 58-59.
113 —

107 Мирский М.Б. Указ. соч. С. 387-388.
108 Мелихов Г.В. Указ. соч. С. 64-65.
109 Сатовский-Ржевский Гр. Уголки далекой родины // Харбин в зеркале прессы. Харбин, 1938.
№ 1.
110 Там же.
111 Заря. 09.12.1943.
112 Харбинский комитет помощи русским беженцам. 1923-1938 // Отчет о деятельности.
Харбин, 1938.
113 Отчет Харбинского комитета помощи русским беженцам за 1929-1930 гг. Харбин, 1930.
С. 4-5; Печерица В.Ф. Духовная культура. С. 122-123.
114 Там же.
1,5 Лазарева СИ Указ. соч. С. 44-46.
116 Годы, Люди, Судьбы. С. 27-28.
117 Печерица В.Ф. Духовная культура. С. 122.
118 ГАХК. Ф. 1128. Оп. 1. Д. 102. Л. 47; Печерица В.Ф. Духовная культура. С. 129.
1,9 Шань (кит.) - немного больше 2/3 десятины.
120 ГАХК. Ф. 1128. Оп. 1. Д. 102. Л. 47; Печерица В.Ф. Духовная культура. С. 129.
121 Годы, люди, судьбы. С. 49-50; Мелихов Г.В. Указ. соч. С. 67.
122 Мелихов Г.В. Указ. соч. С. 115.
123 Священник Дионисий Поздняев. Православие в Китае (1900-1997 гг.). М., 1998. С. 44-50.
124 ГАХК. Ф. 830 Оп. 1. Д. 30. Л. 119; Великая Маньчжурская империя. К десятилетнему
юбилею. Харбин, 1942. С. 309.
125 Мелихов Г.В. Указ. соч. С. 62-63.
128 Там же.
127 Россия XX. 1996. № 11-12. С. 147; Мелихов Г.В. Указ. соч. С. 175; Печерица В.Ф.
Восточная ветвь. С. 29-30.
— 116

ГЛАВА III
Культурное наследие русской эмиграции:
литература, печать, книгоиздательство,
театр, музыка, живопись и архитектура
Последствия Октябрьской революции и гражданской войны вызвали
мощный поток беженцев из центральных районов страны в
дальневосточные края. Во Владивостоке, например, в 1922 г. число жителей достигло 410
тыс. человек, в то время как до революции (1916 г.) составляло 97 тыс. человек1.
Среди приехавших на российскую окраину было немало ученых, литераторов,
публицистов, общественных деятелей, других представителей российской
интеллигенции. Это привело к заметному оживлению и обогащению общественной,
политической, культурной жизни во Владивостоке и крае. После гражданской войны
многие соотечественники оказались за рубежом, что и явилось главной причиной
крутого изменения жизненного пути русской творческой интеллигенции. Сотни
тысяч лучших представителей ее (писатели и поэты, певцы и музыканты,
художники и артисты, философы и историки) оказались за пределами России. Одни, не
желая признавать Советскую власть и опасаясь за свою жизнь, эмигрировали сами;
других за поддержку контрреволюции и критику действий новой власти выслали
большевики. До сих пор вопрос «Виновны они или нет?» в том, что их творческие
силы отданы не родине и ее народу, а чужой стране, является предметом споров и
дискуссий. Мнения об этом высказываются самые разные: одни осуждают -
лишили народ многих творческих достижений и творений в области искусства, культуры
и воспитания; другие, наоборот, оправдывают их - в условиях складывавшейся
командно-административной системы свобода творчества принижалась и даже
запрещалась, а лучшие представители искусства преследовались или высылались из
страны.
В этой связи особый интерес представляет судьба творческой русской
интеллигенции в Китае - азиатской стране со специфическими чертами и градациями
117

восточной культуры. Оказавшись в чужой, незнакомой стране, не зная ее языка,
обычаев, культуры, русская эмиграция не стала просто группой людей, спасшихся
бегством из-за страха политических преследований. Она хотела жить, работать,
творить, как неотъемлемая часть России, посланцами которой они себя считали.
Как нигде, русская интеллигенция противилась ассимиляции, стремилась
поддерживать русский дух и образ мысли.
Многим русским эмигрантам нелегко было найти здесь свое место, заслужить
признание чужого им по языку и культуре народа. Большинство из них, а
особенно писатели, артисты, музыканты, художники, на чужбине никакой политикой не
занимались. Они старались как-то устроиться и вести незаметную, спокойную
жизнь. Навсегда запомнился многим из них тот день, когда корабли покинули
бухту «Золотой рог» и берег родной земли медленно стал удаляться и, наконец,
скрылся совсем. Невольно промелькнула мысль: «Надолго ли покидаем родину?
Сколько пройдет времени, прежде чем вернемся домой?» При этом характерным
для многих отъезжавших было утверждение о том, что «народу мы не желали зла».
Оказавшись в чужой стране с ее непривычным азиатским укладом жизни, нравами,
традициями, обычаями, а главное - языком, одни беженцы в первое время просто
растерялись, приуныли, были в отчаянии и с трудом преодолевали стрессовое
состояние; другие, имея деньги и хорошие связи, быстро осваивались,
приспосабливались к новым условиям и начинали свое «собственное дело» Так, в феврале
1921 г. в Харбине был создан «Синий кружок» в составе видных поэтов,
художников и музыкантов. В этом же месяце организована выставка питомца московской
школы зодчества, живописи и ваяния художника В.Подгурского, проживавшего в
Шанхае и в данный период занимавшегося изучением китайского искусства и т.д.2
Важно отметить тот факт, что, несмотря на огромные трудности пребывания в
Китае, немалую роль в оказании им помощи и содействия сыграли их
соотечественники, жившие здесь еще со дня постройки КВЖД. Эти первые поселенцы
сохранили в своей среде прочные традиции культуры и просвещения старой
дореволюционной России, научной и благотворительной деятельности и к 1917 г.
прочно вросли корнями в почву края.
При этом русских эмигрантов 20-30-х годов нельзя сравнивать с теми, кто
покинул Родину в поисках лучшей доли, какими бы мотивами они ни
руководствовались. Для большинства эмиграция стала не только способом физического
выживания, а приобрела характер культурной миссии. Главным и определяющим для
русской интеллигенции, считавшей себя носителем и хранителем национальной
культуры, оставался морально-нравственный стимул поведения, осознание
собственной, если не мессианской, то, несомненно, исключительной исторической
миссии. Служение «русской идее» понималось ими достаточно широко. Во-первых,
118 —

они считали своей первостепенной задачей сохранение в изгнании накопленных
духовных ценностей, исторической памяти, национального опыта с тем, чтобы не
прерывалась связь времен и поколений, чтобы сохранилась основа для будущего
возрождения России. Во-вторых, они считали своим долгом познакомить народ
страны проживания с достижениями отечественной мысли и культуры в различных
областях человеческого знания3. Но было еще и желание думать и творить
свободно. «Выехавшие из России сознавали себя носителями великой русской культуры,
создававшейся веками, - пишет неутомимый собиратель результатов деятельности
эмиграции П.Е.Ковалевский. - Они хранили ее, умножали ее, развивали, несли в
мир и знакомили с нею другие народы»4. Сама великая культура и русский язык
способствовали сохранению у эмигрантов в их тяжкой жизни национального
чувства, препятствовали их растворению и забвению в чужой среде. «Не будем
проклинать изгнание, а будем трудиться во славу будущей России», - таков был девиз
эмигрантов-интеллигентов5.
Эмиграция стремилась сохранить ценности и традиции русской культуры и
продолжить творческую жизнь ради духовного преобразования Родины независимо
от того, суждено ли было ей вернуться домой или умереть на чужбине. Для
эмигрантов культура была важнейшей составной частью их национального
самосознания, мироощущения образованного русского человека. Все ее достижения в
литературе, художественном и научном творчестве, отмеченные печатью особой
русской индивидуальности, находили выход в рамках таких институтов, как школы,
вузы, книги, журналы, театр, церковь. Для продуктивной творческой жизни в
изгнании нужны были «производители» и «потребители» культурных ценностей.
Эмигранты жаждали читать, смотреть, слушать произведения, созданные
представителями русской диаспоры «Из двух России», - пишет Марк Раев, - возникших
вследствие политических событий, именно Россия за рубежом, которая проявила
твёрдую и недюжинную доблесть, продолжая быть Россией, оказалась более
"подлинной" и более продуктивной в культурном отношении»6. Культурная жизнь
эмиграции, помеченная особой духовностью, не затихала ни на один день. Сами
трудности (политическое давление, материальные лишения, бытовые и языковые
неудобства и многое другое), как оказалось, служили стимулом к творческой
активности.
Впервые в отечественной истории творческие люди пользовались не
ограниченной свободой. Ни правительство Китая, ни общественное мнение практически
не вмешивались в их творческий процесс. И только после оккупации Маньчжурии
японской военщиной положение изменилось к худшему.
Осмысливая судьбу каждого из тысяч русских интеллигентов в эмиграции,
можно сказать, что она складывалась для многих по-разному. Одни быстро при-
119

спосабливались, вживались в атмосферу чужой страны и находили свое место в
жизни; другие - наоборот, чувствовали себя «временщиками», неуютно, не
спешили обустраиваться на новом месте и с ностальгическим чувством вспоминали о
родной земле и ее народе; третьи - сожалели о своем отъезде и, поняв, что не
смогут дальше жить без Родины, стремились возвратиться обратно, а если не
получалось, нередко кончали счеты с жизнью. И все же, в конце концов, русская
интеллигенция сумела быстро освоиться.
История дальневосточной ветви русской эмиграции свидетельствует, что,
наряду с теми, кто сознательно выбрал жизнь на чужбине, были россияне, работавшие
на КВЖД, которые невольно, непреднамеренно, оказались в эмиграции. Благодаря
таким личностям, как Н.Л.Гондатти, российская эмиграция жила напряженной
интеллектуальной жизнью, сохранила и развила русскую культуру за рубежом.
Сложившаяся здесь творческая группа русских эмигрантов писала о том, что их в Китае
удивило, волновало. Так, поэт В.Н.Иванов посвятил часть своих стихов описанию
прекрасной и своеобразной природы страны. Проф. Н.В.Устрялов и В.Эрмит
составили описание пекинских храмов, отметив их архитектурную и историческую
ценность. Художник ГАСапожников создал серию картин «Китайские этюды».
Широкой известностью пользовались лекции проф. М.Н.Ершова. 8 декабря 1921 г. он
прочитал в Харбине публичную лекцию на тему: «Идеология и технология в
духовной жизни современной эпохи». Вскоре товариществом «Свободная Россия»
она была издана во Владивостоке и широко распространялась по всему краю7.
В Китае и Маньчжурии оказалось более 5 тыс. русских артистов, адвокатов,
врачей, журналистов, преподавателей, писателей. Только одних присяжных
поверенных в Харбине было 89 человек. Среди них бывшие общественные деятели:
ь.Ф.Иванов - премьер-министр «Приамурского правительства», Е.Трупп - министр
юстиции ДВР, П.Вологодский - глава Сибирского правительства Колчака. В вузах
Китая работали профессора и доценты императорских университетов царской
России. Так, на юридическом факультете в Харбине лекции читали: бывший
председатель Земского собора в Приморье (1922 г.) Н.И.Миролюбов, видные сановники
колчаковского режима профессора Н.В.Устрялов и Г.К.Гинс и др. Видным
общественным деятелем и публицистом, известным в широких кругах Харбина в 20-е
годы (а до этого Владивостока), был А.Д.Лифантьев. Он являлся сотрудником
журналов «Вера и жизнь», «Хлеб небесный», «Путь Христов»8.
Харбин и Шанхай стали своеобразными центрами русской политической, научной
и культурной жизни. Здесь особенно интенсивно работали многие представители
российской общественности, ученые, преподаватели, деятели театра и искусства.
Русские интеллигенты поддерживали тесные связи между собой, даже не смотря на то,
что придерживались нередко противоположных убеждений и взглядов.
120

Наиболее крупным очагом русской культуры в Маньчжурии был Харбин, где
сильнее всего ощущалось влияние русских. Это было вызвано, на наш взгляд,
следующими факторами: оторванностью дальневосточной окраины от западных
центров, а также наличием здесь базы культурной общественной жизни,
заложенной русскими в Маньчжурии еще при строительстве КВЖД, т.е. до 1917 г.; ведущей
ролью родного русского языка как средства общения при разнообразном
этническом составе этого русско-китайского города, компактностью проживания русских в
городе и по всем населенным пунктам линии КВ)ОД. С прибытием беженцев из
России численность населения Харбина возросла до 300 тыс. человек. Город жил
насыщенной и содержательной духовной жизнью. Русское население было
поголовно грамотным, тянулось к культуре. Хорошие материальные условия привлекали
сюда высококвалифицированные кадры работников в различных отраслях
производства и культуры. Харбин и фал важную роль во взаимодействии русской и
китайской культур. Здесь шел интенсивный процесс обмена практическим и
технологическим опытом в различных отраслях хозяйства. Общеобразовательные русские
и русско-китайские школы, частные гимназии, больницы, русские магазины,
названия улиц на русском языке - все это благотворно воздействовало на русских
эмигрантов, которые внесли живую культурную струю в жизнь Харбина. Были
открыты новые театры, опера, оперетта, симфонический оркестр, Высшая
музыкальная школа, выходили десятки русских газет, журнал «Рубеж». Пополнилась
академическая среда: открылся юридический факультет, политехнический институт
и т.д. Находясь в центре многих политических событий, Харбин сумел сохранить
свой российский облик, стал средоточием культурной и просветительской
деятельности дальневосточного русского зарубежья. Харбин дал уникальную возможность
российской высокообразованной интеллигенции, не разделявшей идеалов
революции, сохранить классическую русскую культуру с ее гуманистическим пафосом и
духовно-нравственными ценностями, пронести ее через трудные десятилетия,
подарить России богатство своей культурной ветви9.
В 20-30-х годах в шести главных городах Китая жили десятки тысяч русских
беженцев, поэтому различные очаги культурной жизни русской диаспоры
существовали в Шанхае, Пекине, Тяньцзине и других городах. Однако в силу
малочисленности этих колоний по сравнению с Харбином, а также экономического и
культурного потенциала культурная жизнь в них не носила такого широкомасштабного
характера, как в этом городе. Богатой и творчески насыщенной была культурная
жизнь и в Шанхае, куда после 1931 г. из Харбина переехало много русской
творческой интеллигенции. В городе работали несколько русских театров драмы,
опера, балет, оперетта, классы музыки и пения, симфонический и духовный
оркестры, десятки художественных студий и кружков. Художники, литераторы, артисты,
121

Подобную специфику можно обнаружить и при сравнительном анализе
освоения россиянами на Востоке и на Западе других культурных систем - этики,
религии, искусства, науки, а также - степень влияния таких же российских систем
на местную культуру.
Многие писатели, художники, композиторы, очутившись в изгнании, в своих
мемуарах признавали, что им «действительно не хватает российского пространства,
шири воздуха» и до безумия неловко вживаться в новую среду, таинственную и
пугающую. Судьба распорядилась так, что почти 400 тыс., или пятая часть всех
изгнанников, оказалась в «желтолицем Китае». Первое время они жили надеждой,
что очень скоро смогут вернуться на Родину. Но прошли годы, и они осознали
крах своих расчетов и иллюзий на скорое возвращение к родным очагам, как и
необходимость устраиваться на чужой земле согласно традициям и условиям быта
приютившей их страны, но не теряя при этом своей культурной и этнической
самобытности. Поэтому на протяжении этих долгих лет предпринимались
огромные усилия по сохранению национальных традиций и языка в чужеродной среде.
Старшему поколению эмигрантов потребовались большая изобретательность, большой
такт, чтобы найти те формы образования и воспитания, которые бы позволили
новым поколениям, не знавшим России, сохранить к ней духовную привязанность.
Создав огромную просветительскую сеть, организовав множество изданий на
родном языке, целую инфраструктуру общения (театры, клубы, библиотеки, оперу,
оперетту и т. д.), эмиграция эту историческую миссию с честью выполнила.
В эмиграции оказались многие выдающиеся русские писатели, поэты,
музыканты, художники. Однако об их жизни вне родины мы до сих пор знаем до обидного
мало. Долгие годы существовало мнение, что поэт, писатель, покинув Родину,
лишается корней, почвы и потому не в состоянии в чужой стране создать что-то
значительное. В какой-то мере с этим можно согласиться. Особенно по отношению
к первой волне эмиграции. Она жила в основном прошлым, но не только; она
творила, мечтала, строила планы на будущее. И это нашло отражение в
многочисленной прозе, поэзии, разной по жанру и по стилистике. Факт увлечения поэзией
наших соотечественников в нелегких условиях эмиграции, на чужой земле, судьбы
этих людей не могут не представлять интереса для исследователей истории и
культуры русского зарубежья. Это одна из граней духовной жизни русской
интеллигенции в отрыве от Родины. Надо отдать должное тем представителям старшего
поколения интеллигенции, в ком еще горел огонь старой российской культуры -
они много делали, чтобы литературное и историческое наследие Отечества было
источником духовной жизни молодежи.
Китай принял русскую эмиграцию. Но в первые годы ей было особенно
тяжело. Как отмечали многие ее представители, все там было чужое, не родное.
123

музыканты объединились в творческое содружество «Хлам», на творческие среды
которого собирался чуть ли не «весь русский Шанхай». По типу харбинской
писатели объединились в «Шанхаевскую Чураевку».
Немало представителей русской творческой интеллигенции посетили Харбин и
Шанхай, будучи отрезанными от своей Родины, и только благодаря этому местная
публика получила возможность познакомиться с их дарованиями и талантами.
С первых же дней отношения между русскими и китайцами были дружескими
и равноправными. Однако ситуация резко изменилась, когда бывшие российские
подданные, проживавшие в полосе отчуждения КВЖД, потеряли покровительство
имперской юрисдикции и Китай принял под свое крыло тысячи русских беженцев.
Китайское общество свыклось с мыслью о возможности и необходимости
совместного проживания с русскими, что способствовало изменению степени
психологической открытости российской диаспоры, которая в ожидании падения советского
режима ставила перед собой задачу сохранения русской культуры и воспитания
для России достойного молодого поколения.
Следует отметить, что стремление к сохранению основ своей культуры в
эмиграции проявлялось не только у русских, составлявших до 80% всех
эмигрантов, но и у других этнических групп бывшей Российской империи - украинцев,
армян, грузин, евреев, татар и т.д. В отличие от эмиграции в Европе, материальная
и организационная база для этого в Маньчжурии была создана еще до революции -
во время строительства и начального периода эксплуатации КВЖД. Уже тогда в
«полосе отчуждения» появились традиционные для различных этнических групп
конфессионные объединения, создавались национальные
культурно-просветительские общества и благотворительные организации, школы и классы с преподаванием
на родном языке. Поэтому в эмигрантский период в Маньчжурии жизнь российских
национальных диаспор проявила себя более активно и организованно, чем в
других местах российского расселения. Конечно, культурная закрытость
российского эмигрантского сообщества не была и не могла быть абсолютной. Но даже
степень интеграции в культурную среду в Европе и на Востоке была различной.
Ярким показателем является характеристика одного из этапов этого процесса -
освоения эмигрантами языков стран пребывания. Хотя и на Западе далеко не все
выходцы из России овладели европейскими языками, но, тем не менее, большая их
часть знали английский и французский. Тем более что для высших и средних
российских слоев это было обязательным элементом культуры задолго до начала
массовой эмиграции. В Китае же значительная часть российских эмигрантов за
период их многолетнего пребывания в этой стране так и не освоили местную речь,
несмотря на преподавание в ряде русских учебных заведений Маньчжурии
китайского языка10.
122

«Искусственное небо эмиграции» не грело, под ним было холодно и неуютно.
Положение усугублялось неустроенностью быта, материальными бедствиями.
Мотив мучительного прощания с прошлым, с Родиной переходил в безнадежно
черную скорбь, в трагические ощущения потерь, в невозвратимость утраченного.
Любовь и ненависть сплелись в душевном состоянии эмигрантов. Особенно тяжело
переживала случившееся творческая интеллигенция. На нее возлагалась миссия
поисков и выражения некой духовной истины. «Мы не в изгнании, мы в послании», - так
выразили общее настроение творческой эмиграции Дмитрий Мережковский и
Зинаида Гиппиус. Многие из них надеялись, что в изгнании они обретут свободу
выражения своего видения жизни, «свободы одиночества»11.
Русская культура восточного зарубежья нашла свое выражение прежде всего в
литературе. Именно она, в силу ряда причин, стала доминирующей формой
выражения духовности русской культуры, ее творческого потенциала. В разнообразных
своих формах она отражала русский культурный идеал, наиболее яркие элементы
которого получили всемирное признание.
В эмиграции литература приобрела еще более существенное значение для
сохранения ее «русскости», поскольку богатый русский язык и меткое образное
слово выступали как основные признаки принадлежности к этой нации. Русское
слово, устное и печатное, связывало изгнанников между собой. К тому же вся
культурная жизнь и творчество в эмигрантской среде развивались по преимуществу
в словесной форме.
Насыщенной и плодотворной была литературная и издательская жизнь русского
Китая. Здесь жили и работали такие известные поэты и писатели, как Н.Федорова,
Н.Ильина, В.Перелешин, Д.Бурлюк, Вс.Иванов, Е.Яшнов, С.Алымов, А.Несмелов,
более молодые литераторы-эмигранты В.Обухов, М.Волин, Л.Андерсен, Л.Хаиндрова,
Н.Резникова, Г.Сатовский, Б.Юльский, Л.Ещин, Бугкевич, Н.Шелохов, О.Скопаченко,
В.Янковская, ВЛогинов, Е.Рачинская. Некоторое время в Харбине жили и работали
писатель Е.Замятин, поэты В.Матвеев, НДворжецкий и др. У каждого из них была
своя судьба, но единило их одно: они очень тяжело приживались на чужбине, сильнее
других страдали ностальгией по России, находя утешение в своих произведениях,
сохраняя и оберегая русскую культуру в изгнании. Однако были и другие писатели.
Описывая темные и мрачные стороны местной жизни, подогревая в себе и в других
ненависть к Китаю и китайцам, они закрывали глаза и не замечали необыкновенного
трудолюбия китайского народа, его нелегкую жизнь и борьбу с угнетателями. Их
произведения полны пессимизма, тоски безысходности и упадничества. К ним
относятся писатели и поэты: Н.Борисов, М.Ершов, М.Щербаков, Л.Астахов, Н.Новицкий,
КАстров и др.12 Литературная жизнь в Харбине, Шанхае, Даляне, Мукдене и Тянь-
цзине была менее организована, чем в Париже или Праге. Но и в них русские поэты
124

и писатели сформировали различные союзы, комитеты, творческие объединения,
кружки. В частности, было открыто Восточное отделение Союза русских писателей и
журналистов.
Как и вся русская эмиграция, ее литературная общественность была идейно
неоднородна. Одни лояльно относились к советской власти, считая, что случайно
оказались в изгнании и ждали удобного случая, чтобы вернуться на Родину
(Вс. Иванов, Л.Хаиндрова). Другие, воспевая белое движение, обращали свое перо
против коммунистического режима (Б.Юльский, М.Колосова). Третьи старались
быть подальше от политики (А.Несмелов, В.Перелешин, М.В.Щербаков, Е.Е.Яшнов).
Идеологию им заменяла офицерская честь, неподдельная русская
интеллигентность. В сущности, они не были ни коммунистами, ни фашистами, а являлись
русскими поэтами-патриотами, по-своему любящими Россию. Расслоение русской
эмиграции, начавшееся в начале 20-х годов, продолжалось и в 30-е годы.
Возникавшие противоречащие друг другу концепции в общественной жизни, основанные
на различном отношении к Советской России и тем политическим процессам,
которые в ней происходили в те годы, быстро умирали, уступая место новым.
Почти все поэты и писатели «русского Китая» прошли через увлечения
«сменовеховским» движением, евразийством, масонством, не раз попадали под влияние
различных политических партий и философских течений, но главным своим
предназначением считали творчество, участие в выпуске журналов и альманахов13.
Особого внимания заслуживает альманах «Русская жизнь», выходивший в Харбине с
1922 г. Это периодическое издание было посвящено различным вопросам
общественно-политической и хозяйственной жизни, проблемам культуры в эмиграции.
В предисловии к первому выпуску редакция подчеркивала, что ее сотрудники не
объединены принадлежностью к какой-либо политической группе или партии.
Напротив, они полагают, что прежние направления и партии исчерпаны в их
идеологическом значении и социальных основаниях. Поэтому свои намерения
характеризуют как свободную выработку новых идеологий, соответствующих новым
условиям, а не следование какой-либо изжившей себя схеме. Понимая, что новое
сознание не может прийти сразу, без ошибок и колебаний, редакция допускает на
страницах альманаха дискуссии, поскольку они способствуют свободной
кристаллизации независимых взглядов. Но при всем этом они неизменно остаются на
позициях национальных и государственных и отдают себе ясный отчет в том, что
великая революция произошла в России, что старая Россия умерла и что попытка
гальванизировать все отмершее стоит напрасной и тяжелой помехой на крестном
пути новой, рожденной в муках России. В альманахе печатались авторы,
придерживающиеся различных идейных убеждений. Среди регулярных авторов были:
Н.В.Устрялов, Е.Е.Яшнов, Г.Н.Дикий, Н.С.Зефиров, Б.Борисов, К.Колаган, Ю.Потехин.
125

ников, нежелательных, нелюдимых. Но мы не нищи духом! Судьба поставила нас
теперь именно как бы в сторонку, отобрав почти все. Что же, может быть, в таком
облененном виде зрения и видней?» Да, многое им теперь в изгнании виделось
по-иному. Находясь в чужой стране, они яснее и глубже чувствовали Россию, ее
трагическую судьбу и предназначение в мировой истории. Живя дома до
эмиграции, средь повседневности российский действительности с ее деревянными избами
и церквями, белокаменными городами, милыми сердцу селами, за которыми
начинались бескрайние поля и леса, они в то время просто этого не замечали. И
только на чужбине почувствовали, как им всего этого не хватает. «Издали избы,
баки, заборы не видны (хотя и вошли, разумеется, в изображение России), но зато
чище тысячелетний облик Родины. Сильней ощущаешь связь истории, связь
поколений ...и внутренне их духовное, ярко светящееся, отливающее разными
опенками, но в существе своем все то же, лишь вековым путем движущееся: свое,
родное», - писал Б.К.Зайцев.
О тяжелой жизни эмигрантов в те далекие 30-е годы вспоминает писательница
З.Жемчужная: «Каждый день поезда привозили новых и новых японских пассажиров
с женами, детьми и имуществом. Поразительной была быстрота, с которой росло
японское население. Скоро многие улицы, пристани Харбина выглядели так, как
будто они находились в Японии: красивые кимоно женщин, постукивание
деревянной обуви по тротуарам, шумливые большеголовые ребята, выставки японских
товаров... Скоро оказалось недостаточно домов для новых переселенцев.
Реквизиция частных домов была первым отрезвляющим эмигрантов событием. С вежливым
поклоном и улыбкой владельцы извещались, что их дом нужен для такого-то
военного или чиновника и что за неделю-две они должны его освободить.
Возмущенные и огорченные, хозяева дома пытались протестовать. Но оказалось, что им
некуда направить свой протест. Многочисленные комиссии и подкомиссии были
все в руках японцев и действовали по их инструкциям. Так же как и пресса, и суд...
Не оставалось другого выхода, как освободить дома к назначенному сроку и
ютиться в тесноте или у родственников. Затем русские торговцы обнаружили, что
они не могут найти сбыта своим товарам. Они были не в состоянии конкурировать
с дешевыми японскими товарами, которые, освобожденные от пошлин, наводнили
рынок. Продержавшись в убыток себе некоторое время, они были вынуждены
продавать свои магазины японцам, которые покупали их охотно. В короткое время
много домов, магазинов, фабрик, заводов переменили своих хозяев». З.Н.
Жемчужная, урожденная Волкова - незаурядная русская женщина, талантливая
писательница зарубежья. К сожалению, творчество ее, как и многих других изгнанников из
России, до недавнего времени было практически неизвестно нашим читателям.
Между тем, она - автор замечательной автобиографической повести «Пути изгна-
127

Печатались авторы из Советской России (И.Лежнев, Л.Новицкий и др.). Так, в
первом выпуске Н.В.Устрялов вел полемику с редактором московского журнала
«Россия» Илежневым14. В дискуссии поднимались проблемы развития русской
революции, вопросы патриотизма, «Русской идеи», разбирались сильные и
слабые стороны «евразийства», перспективы «сменовеховского движения» и т.д.
Литературной интеллигенции, как и всей эмиграции, были присущи
противоречивость, аморфность, слабость, предрасположенность к политическим страстям
и неумение значительной части ее подняться над личными обидами, вынесенными
из революции и гражданской войны. Но для многих эмигрантов характерны были и
такие сильные стороны, как приверженность традициям, высокая гражданская
активность. Культура, умение уважать политического соперника и искать с ним
компромисс. И все же трудности и проблемы, вызванные политическим расслоением,
взаимной неприязнью, плохим бытом и другими негативными сторонами жизни, не
кончились. Наоборот, раскол и разложение еще более усилились в конце 1931 г.,
когда Япония оккупировала северо-восточную часть Китая, и на этой территории
было образовано «марионеточное» государство Маньчжоу-Го. В результате
прекратились все связи харбинской литературной общественности с русским Шанхаем. Из
Китая за рубеж уезжали многие преподаватели, музыканты, артисты, в том числе и
гастролеры из СССР. С их отъездом намного снизилась интенсивность культурной
жизни. С приходом японцев и без того положение русских в Маньчжурии еще
более ухудшилось, они попросту были не нужны стране Восходящего Солнца.
Уничтожались законы, за литературный труд платили гроши, но надо было жить,
работать и надеяться на лучшее.
О трудных умственных и нравственных блужданиях, сомнениях русских
интеллигентов на чужбине повествует роман писательницы-эмигрантки Нины Федоровой
«Семья», действие которого разворачивается в русской колонии города Тяньцзиня.
Роман особенно приблизил русских к пониманию Китая. Подчеркивая высокие
литературные достоинства его, писатель Дмитрий Урнов говорил: «...ничего более
честного, умного, проникновенного и художественно талантливого не читал,
включая и книги писателей несравненно более известных, чем автора "Семьи"»15.
В подобных романах-исповедях эмигрантов прослеживаются традиции русской
классической литературы, утверждение самоценности личности в ее противостоянии
насилию. Их авторы - продолжатели высокой гуманистической традиции
классической русской литературы XIX в. В них дано восприятие действительности 20-30-х
годов XX в. с точки зрения человека, оставшегося верным заветам старой русский
культуры или вернувшегося к ним после трудных умственных и нравственных
блужданий. Подобные настроения выразил писатель-эмигрант Б.К.Зайцев «Из
хозяев великой страны, перед которой заискивал Запад, мы превратились в изгнан-
126

ния», вышедшей в США в 1987 г. Ее перу принадлежат книги «От восемнадцати до
сорока», «Повесть об одной матери», «Мы и наши дети», ряд других публикаций.
Она вышла из среды поместного дворянства, которое в конце XIX - начале XX в.
создало новый класс профессионально подготовленных людей, готовых отдать
силы и знания своему государству и народу. Оставшись рано сиротой, З.Жемчужная
прошла суровую школу воспитания в Московском Николаевском институте
(специальном учреждении, основанном Николаем I для сирот). Своей специальностью
избрала естественные науки, но в жизни ей приходилось заниматься не только
ими. В Харбине и Тяньцзине и она принимала активное участие в общественной
жизни зарубежья, стремилась передать достижения русской культуры молодому
поколению эмигрантов. Она читала лекции, организовывала женские клубы в
Харбине и Тяньцзине. Хотя З.Жемчужная не обладала крупным литературным талантом,
но бесспорно, что ее произведения бесценны своей искренностью, они о пережитом
ею самой. В главной ее книге «Пути изгнания» выразительно и правдиво прослежена
не только судьба автора, но и ее близкие, мастерски, со знанием дела показана
трагедия белого движения, исход русской интеллигенции в зарубежье.
Все годы изгнания писательницы, ее радости и тревоги разделял муж, врач по
профессии, человек незаурядный по физической и духовной силе, обладавший и
литературным даром. Жизнь супругов Жемчужных, попавших в вихрь социальных
потрясений и войн, - пример силы духа и кропотливого труда представителей
русской интеллигенции, того поколения, чья молодость пришлась на начало
бурного столетия. Скромные, простые русские интеллигенты оставили о себе
благодарную память потомков16.
Одаренным журналистом русского Китая была МЛ.Шапиро. Родилась в
Благовещенске, писать начала с 17 лет. В 1920 г. вихрем гражданской войны вместе с
родителями была унесена в Маньчжурию. После окончания в 1924 г. юридического
факультета в Харбине была оставлена на кафедре гражданского права и вела
практические занятия по римскому праву с 1928 по 1936 г. Как действительный
член общества ориенталистов МЛ.Шапиро издала книгу «Семейный строй в
Японии». Увлекалась литературой, но главное ее дело - журналистика. Работала
увлеченно и много, практически во всех харбинских газетах выходили ее
публикации. В «Харбинском времени», «Русском голосе», «Голосе эмигрантов» вела целые
рубрики. Ее талантливые репортажи на злобу дня антияпонского и
антикоммунистического содержания вызывали восхищение у одних и ненависть у других. Ее
запугивали, преследовали, называли фашисткой. Рукопись ее воспоминаний
составила 1700 страниц. Отрывки из нее были опубликованы под названием «Женский
концлагерь. Судьба эмигрантки» в «Новом журнале» (Нью-Йорк). М.Л.Шапиро
скончалась 9 октября 1971 г.17
128

Интересно творчество русского писателя-эмигранта С.Г.Петрова (Скитальца),
постоянно встречавшегося с советскими людьми в Харбине. О его жизни и
творчестве написан ряд работ18. Однако сведения о харбинском этапе жизни этого
известного писателя и поэта очень скудны. В харбинский период жизни - с 1921
по 1927 г. - он успел многое сделать. В Маньчжурии было написано несколько
повестей, очерков, десятки рассказов. Была переосмыслена и переработана
большая повесть «Этапы», написанная еще в 1908 г. В газетах «Русский голос»,
«Русское слово» он напечатал цикл деревенских очерков «В бегах» и около 200
стихотворений, фельетонов под общим названием «Харбинские письма». Написал
роман «Дом Черновых» и приступил к работе над большим романом «Кандалы»,
посвященным революционным событиям 1905 г. в российской деревне. Из далекой
Маньчжурии вел обширную переписку с литераторами, оставшимися дома и
оказавшимися в эмиграции в Европе. В этот период на него большое духовное
влияние оказал М.Горький, с которым Скиталец состоял в переписке. В Харбине
им написаны десятки рассказов и очерков, среди которых выделим: «Американец»,
«Соперники», «Землетрясение в Иокогаме» и др. Большой интерес представляют
литературно-критические статьи, посвященные вопросам советской и эмигрантской
литературы, изображающие Россию как мрак и хаос. Скорбь за разграбленную и
униженную Родину соединилась в творчестве Скитальца с мыслью о
невозможности жить в изгнании. «Мне незачем было бы уезжать из Москвы в Харбин...» - с
болью признается писатель. И все же он нашел в себе силы, чтобы вернуться
домой, в Россию. Встреча с Родиной состоялась в 1934 г. Харбинская газета
«Новости жизни» писала: «Русский писатель вне России - парадокс,
недоразумение, уродство. Он обречен либо молчать, либо писать по памяти о прошлом,
ушедшем на век. Так и делают писатели зарубежья. Скиталец отбыл тоже этот
тяжкий эмигрантский стаж». С.Г.Скиталец умер в Грозном в 1941 г.
Еще одна эмигрантская судьба - поэт Е.Е.Яшнов, сын крестьянина
Нижегородской губернии. Рано осиротел. Окончил Ярославское городское училище. За
революционную деятельность был арестован царской полицией и сослан в Вологду.
Зарабатывал на жизнь в местной газете корректором. Там же начал заниматься
литературным трудом - писал стихи. Печатался в разных газетах; когда не хватало
средств, вынужден был работать счетчиком в бюро Вологодского губернского
земства. В 1907 г. Е.Яшнов уехал в Среднюю Азию, где помимо литературной
деятельности занимался исследованием киргизского хозяйства. Много печатался в
разных газетах и журналах России. Его заметили и высоко оценили критики. В
1906-1907 гг. вышли две первые книги стихов: «В каменном городе» и «Голоса
молодости». Поэт сближается с Ф.Сологубом, А.Блоком. Его знал по совместной
работе в газетах Поволжья М.Горький, который лестно отзывался о его стихах.
129

тъю, к которой имел склонность еще с детских лет. Даже в окопах первой мировой
войны, хотя и редко, продолжал писать стихи на фронте. Однако в целом окопная
жизнь, как впоследствии вспоминал поэт, к стихам не располагала. И только
спустя много лет, уже в эмифации, именно события первой мировой войны нашли
отражение в прозе и поэзии Несмелова. В период пребывания в 1920-1922 гг. во
Владивостоке А.Несмелов активно сотрудничал в газетах «Голос Родины», «Далекая
окраина», «Владиво-Ниппо», «Руль» и др. Особенно близко сошелся с Н.В.Асеевым,
В.Н.Ивановым, офицером-литератором Г.И.Гончаренко (Ю.Галич), поэтами Л.Ещи-
ным и Борисом Бета, С.М.Третьяковым и В.Н.Март, редактором «Красного
знамени» Рахтановым и др. В эмиграции в Харбине Несмелое работал в газете
«Дальневосточная трибуна», сотрудничал в журнале «Рубеж».
А.Несмелов не хотел уезжать из России, но к 1924 г. обстановка резко
изменилась. Новая власть не могла простить бывшего белого офицера. Начинаются
преследования, и поэт вынужден был покинуть Родину. Для него это был
мучительный шаг, в стихотворении «Переходя границу» он с болью восклицает:
«...прощайте, знаю: навсегда». Харбин, куда перебрался А.Несмелов, был последним
городом старой России, уцелевшим за пределами СССР. Здесь, в «русском Китае»,
где жили сотни тысяч русских эмигрантов, кипела многообразная жизнь:
процветала культура, работали русские театры, вузы, школы, выходили толстые
литературные журналы, множество газет. Несмотря на лишения, бытовые неудобства,
Несмелое полюбил этот шумный город. Именно здесь он стал широко известным поэтом
русского зарубежья, осознавшим на полях сражений гражданской войны всю
трагедию братоубийственного противоборства. В эмиграции его пером двигали не
проклятия в адрес победителей, не беспробудная ностальгия по прошлому, а
глубокая любовь к Родине, ее историческому величию, осознание неизбежности и
необходимости исхода русской эмиграции, ее роли в сохранении и приумножении
тех культурных традиций и того образа жизни, которые были присущи старой
России. Он был поэтом русской эмиграции, осознавшей причины краха белого
движения и его вождей.
В Харбине и Шанхае вышло 8 прижизненных сборников поэта. Им написаны
книги «Без Москвы, без России», очерк «О себе и Владивостоке». В 20-30-е годы
в Харбине и Владивостоке широко были известны его сборники стихов «Уступы»,
«Кровавый отблеск», «Без России», «Полустанок» и др.19
В 1925 г. Несмелову удалось добиться приезда из Владивостока жены и
маленькой дочки. Он имел работу, сотрудничал в харбинской газете
«Дальневосточная трибуна». Его неплохо встретили в литературных кругах Харбина, особенно
те, с кем работал в журналах Владивостока. Но жизнь готовила поэту новые
испытания. В 1927 г. закрылась газета, где он имел постоянную работу, от него
131 —

Поэзию Е.Яшнова отличает высокая культура, точность слова, естественность
интонации, дар художественного зрения. Заработанные средства позволяли поэту
путешествовать. Он побывал в ряде стран Европы и Востока. В 1919 г. судьба
забросила его в далекий Владивосток. Он работал консультантом и секретарем Совета
ведомства финансов при правительстве Антонова. Продолжал писать стихи в
местных газетах «Далекая окраина», «Дальневосточная трибуна», журнале «Творчество».
В 1921 г., в разгар гражданской войны в Приморье, многие литературные издания
закрываются. Владивосток покидают многие деятели культуры. Часть поэтов
уезжает в столицу ДВР - Читу, а другие, в том числе Е.Яшнов - в Харбин. Работая
агентом экономического бюро КВЖД, он продолжал писать, выступал в различных
журналах, газетах северо-востока Китая. С захватом Маньчжурии японцами и
установлением режима Маньчжоу-Го Е.Яшнов уезжает в Шанхай, пополнив
многочисленную колонию эмигрантов в этом городе. Прожив в Китае более 20 лет, он
умирает, так и не увидев Родину, в июле 1943 г. Похоронен в Шанхае. Несмотря на
многочисленные попытки, поэт так и не вернулся в Россию, но через многие годы
вернулись в Россию его стихи о тяжелых испытаниях в эмиграции, пронизанные
мужеством, болью и душевными переживаниями. Короткие, но глубокие по смыслу
стихи Е.Яшнова - не просто ностальгия по утраченному, по России. Это
философские размышления о самом смысле жизни, о предназначении человека в ней. Это
разговор о вечном, о непреходящих ценностях, о связях прошедшего и настоящего
времени. По свидетельству людей, знавших Е.Яшнова, он был незаурядной
личностью, интересным собеседником, человеком, воспитавшим себя самостоятельно.
Если бы он не сложился поэтом, то стал бы талантливым экономистом. Книги его
по экономике КВЖД, где он был сотрудником управления, являются ныне
библиографической редкостью. Россию Е.Яшнов любил всегда, какой бы она ни была.
Заслуживает внимания судьба самобытного русского поэта Арсения Несмелова
(псевдоним Арсения Ивановича Митропольского). Творчество этого талантливого
поэта «восточной» эмиграции, как и большинства эмигрантов, на протяжении
многих лет замалчивалось советским литературоведением. Для массового читателя
он был вообще неизвестен.
А.Несмелое родился в Москве. Выпускник кадетского корпуса, участник первой
мировой войны, награжден 4 орденами, в чине поручика служил в штабе адмирала
А.В.Колчака, был помощником коменданта г. Омска, участник Сибирского Ледяного
похода. Попав во Владивосток с остатками армии Колчака, он навсегда снял
военный мундир, но своим небольшим офицерским чином гордился до конца
жизни, никогда не забывал, что он кадровый поручик, русский офицер, ветеран
окопной войны и всю свою жизнь был верен своему знамени, вере, убеждениям и
офицерской чести. Он решил основательно заняться литературной деятельнос-
130

ушла жена. Несмелое вынужден перейти на положение «свободного писателя». Он
пытается печататься в китайских и европейских газетах и журналах. Небольшие
гонорары как-то облегчали существование поэта, кроме того, он подрабатывал
сторожем, имел другие случайные заработки. В 30-е годы авторитет А.Несмелова
среди деятелей культуры значительно вырос, его уже знают в Европе. Вот как о
нем пишет исследователь русского зарубежья, сын политического и партийного
деятеля России, ученого П.Б.Струве, Глеб Петрович Струве: «...к 30-м годам, когда
начал печататься в парижских журналах, он выровнялся и приобрел свой стиль,
напоминавший скорее Пастернака и Сельвинского». Появляются его поэмы,
многочисленные стихи, он пишет фельетоны, редактирует стихи других поэтов, трудится
в журналистике, переписывается с собратьями по перу. Отдельными изданиями в
Харбине, Шанхае выходят поэтический сборник «Без России», поэмы «Через океан»
и «Протопопище», сборник прозы «Рассказы о войне» и др.
Жизнь поэта оборвалась в августе 1945 г., когда в Харбин вступили советские
войска. Он, как и многие бывшие сотрудники и авторы эмигрантских изданий
«Рубеж», «Заря», «Луч Азии», был арестован. После беспрерывных допросов и
избиений умер на цементном полу сырой камеры от кровоизлияния в мозг. За
недолгий свой век (56 лет), наполненный лишениями, А.Несмелое успел создать
более десятка книг, опубликовать сотни журнальных и газетных статей-фельетонов,
написать сотни писем. Литературное наследие его только в наши дни открывается
массовому читателю, и его имя по праву займет почетное место в русской
поэзии20.
Интересна судьба поэта А.Грызова (А.Ачаир) (1896-1960 гг.), автора 5
поэтических сборников, изданных в Китае. Он окончил кадетский корпус в Омске,
поступил в Петровско-Разумовскую сельскохозяйственную академию. В 1922 г.
эмигрировал в Харбин, где создал литературно-художественное объединение «Чу-
раевка». Под его руководством жизнь знаменитой «Чураевки» была интересной и
насыщенной творческим содержанием. Эмигрантская молодежь - студенты,
гимназисты, кадеты - зачитывались стихами ее участников. Вместе со своими учителями -
духовными наставниками - поэтами: А.Ачаиром, В.Логиновым, А.Паркау, Г.Сатовс-
ким в выходные дни молодежь слушала полюбившиеся стихи, навеянные
воспоминаниями о прошлом, жарко спорила о судьбе эмиграции, с ностальгией говорила о
возвращении домой. А.Ачаир много писал для молодежи, в том числе совсем
юной. Вместе с А.Несмеловым работал в харбинском детском журнале «Ласточка».
Становлению и творческой поддержке обязаны Ачаиру многие молодые поэты и
прозаики русского Китая. В 1945 г. был арестован вместе с А.И.Несмеловым и
осужден на 10 лет лагерей. После освобождения жил в Новосибирске, преподавал
пение в одной из школ города. Перенеся вся тяготы и лишения ГУЛАГа, он имел
132

в предоктябрьскую пору, в годы гражданской войны стал активным участником
белого движения. Работая сотрудником колчаковского пропагандистского
аппарата, редактировал: «Сибирские стрелки», «Наша газета». Позже работал в
редакциях Владивостока, а с 1922 г. - в Харбине. Именно здесь Вс. Иванов заявил о
себе в полный голос как писатель, мыслитель, историк, литературный критик,
искусствовед. Он написал и опубликовал многочисленные и разножанровые
литературные труды, в которых ярко проявился его незаурядный талант. За годы
эмиграции (1922-1945) им были написаны публицистические, философские и
философско-культурологические произведения: «Крах белого Приморья (Из
записок журналиста)», «Философия Владимира Соловьева», «Огни в тумане: Думы о
русском опыте», «Рерих. Художник-Мыслитель», а также литературно-критические
статьи о творчестве поэтов Н.Гумилева и А.Блока. В конце 20-х годов в своем
творчестве писатель от вопросов политики переходит к общечеловеческим
проблемам. Мыслью о необходимости духовного возрождения России пронизаны его
очерки «Профессор Д.В.Болдырев», «Назад», «Русский священник» и ряд других.
В них автор обращается к философским раздумьям о непреходящих духовных
ценностях человеческой жизни, о праве личности на свободу. Особую ценность и
значимость для дальнейшего творчества писателя-историка, автора будущих
произведений исторического жанра (цикл китайской прозы: «Тайфун над Янцзы», «Путь к
алмазной горе», «Дочь маршала»; цикл исторических повестей «Императрица Фике»;
исторические повествования «Черные люди» и «Александр Пушкин и его время»)
имели его очерки 20-х - начала 30-х годов на темы русской истории -
«Даниловичи», «Оправданный Аввакум». Харбинский период в творчестве Вс. Иванова - это
время художественных поисков, формирования писательского мастерства, подступов
к своим главным книгам жизни. В то же время - это и особый этап в художественном
творчестве самобытного писателя. Годы эмиграции в Манчжурии стали для него
самыми плодотворными. Через все его творчество красной нитью проходит
стремление философски осмыслить прошлое России. Об этом свидетельствуют его
художественные произведения, очерки, монографии, которые вышли в Харбине и СССР:
«1905 год. Роман молодой души», «Повесть об Антонии Римлянине», «Поэма еды»,
«Мы», «Беженская поэма», поэма «Огненная душа», стихотворения, сказки.
Более 23 лет Вс. Иванов провел на чужбине, много путешествовал, изучал
древнюю историю, язык Китая, читал лекции в Харбинском университете,
редактировал газету на русском языке, много писал, но ощущение, что он на чужбине,
его не покидало. Обращение к истории России и Китая, который стал для него
второй родиной, позволяло выстраивать своеобразную духовную вертикаль,
пронизывающую судьбу народов Евразии. Вершина творчества писателя -
созданный им образ протопопа Аввакума Петрова, восставшего во имя права и справед-
134

право сказать: «Не сломала судьба нас, не выгнула, хоть пригнула до самой земли.
А за то, что нас Родина выгнала, мы по свету ее разнесли...»21.
Заметной фигурой не только в среде русской интеллигенции Шанхая, но и
благодаря публикациям, во всем русском Китае был М.В.Щербаков. Он являлся
одним из тех, чья энергия и инициатива в течение нескольких десятилетий не
давали погаснуть огоньку культурной жизни русского зарубежья на Дальнем
Востоке. Литературные способности, разносторонние интересы, необычайный
жизненный опыт сделали его имя широко известным. Он писал стихи, прозу, рецензии,
литературные обзоры, был инициатором многих изданий, делал переводы. Жизнь
М.В.Щербакова плохо вписывается в рамки стандартных представлений, даже на
фоне сложных драматических судеб русских людей, оказавшихся в эмиграции.
Москвич, получивший высшее техническое образование, он в годы первой мировой
войны добровольцем пошел на фронт и стал первоклассным летчиком.
Октябрьская революция, изменила его жизнь: вместе с другими офицерами, находившимися
тогда во Франции, он стал добровольцем французской армии. В дальнейшем
получив французское гражданство, уехал в Шанхай. По пути в Китай посетил
многие страны Азии, а также Владивосток. Два десятилетия эмигрантской жизни в
Шанхае были заполнены литературным трудом: часто печатался в «Шанхайской
правде», «Шанхайской заре», журналах «Понедельник», «Багульник» С
соотечественниками-эмигрантами Щербаков общался неохотно. Несмотря на свободу
творчества, которая была в городе, на возможность печататься (его приглашали многие
газеты и журналы, и не только Шанхая), М.В.Щербаков, по воспоминаниям
современников, мучился на чужбине. Он остро переживал свое одиночество, личную
семейную драму, непонимание окружающих. Оторванность от Родины, трудности
эмигрантской жизни не прошли даром: в 1950 г он окончил жизнь самоубийством.
Активно печатался на Дальнем Востоке и в Китае поэт В.Н.Матвеев (Март)
(1897-1937 гг.). После возвращения из недолгой эмиграции в СССР он был
репрессирован и расстрелян. Другой поэт, Л.Ещин выпустил в 1921 г. во
Владивостоке сборник стихов. Позднее эмигрировал и умер в Харбине в 1930 г.22
Судьба других сложилась благополучнее. Известным историческим романистом
стал Всеволод Никанорович Иванов. Печатались и издавались поэты: П.Волжин,
Е.Влади (Пикобадзе), Л.Хаиндрова. Часть харбинцев оказалась в Австралии, США,
Латинской Америке - среди них В.Перелешин (В.Ф.Салатко-Петрище),
проживавший в Бразилии2Э.
Среди русских эмигрантов в Харбине большой популярностью пользовался
Вс. Н.Иванов (1888-1971) - автор многочисленных публицистических и
художественных, прозаических и поэтических произведений. Насыщенной и драматичной
была его судьба. Бывший ассистент Пермского университета, начавший писать еще
133 —

ливости против верховной власти Московской Руси. Мятежный протопоп в
«Черных людях» Вс. Иванова выражает народные чаяния, лучшие черты русского
национального характера.
Замечательна автобиографическая повесть «Минуты роковые». Это
размышления писателя о бурных событиях в России первой четверти XX в. и участии в
них автора 2\
В эмиграции Вс. Иванов познакомился с Н.К.Рерихом, который оказал на него
сильное влияние. В одном из последних писем в Россию Н.К.Рерих интересовался
судьбой писателя. К тому времени Иванов уже вернулся в СССР и жил в Хабаровске.
Заслуживает внимания эмигрантская судьба русского писателя восточного
зарубежья - НАБайкова. Он родился в Киеве в старинной дворянской семье.
С детства любил природу, увлекался охотой. Получив в Первой
Санкт-Петербургской классической гимназии аттестат зрелости, поступил в Тифлисское пехотно-
юнкерское училище. Военную службу начал на Кавказе в 1892 г. В свободное от
службы время изучал природу этого удивительного края. Молодой натуралист
приобщился к работе Кавказского музея в Тифлисе, собирал коллекции. Узнав о
строительстве на Востоке грандиозной Китайско-Восточной железной дороги, о
богатейшей неизученной природе этого огромного региона, в 1898 г. подал рапорт
о переводе в Маньчжурию. Так он попадает в Заамурский округ пограничной
стражи КВЖД.
Служба по охране строящейся железной дороги, охота на диких зверей,
которыми кишели маньчжурские леса, многочисленные походы и длительные
путешествия по Восточной Маньчжурии целиком заполнили жизнь Н.Байкова. Во время
походов были сделаны научные сборы образцов флоры и фауны этого края,
многие из них были отосланы в коллекции Зоологического музея в Петербурге и
другие научные учреждения России. В эти годы дал ростки и литературный талант
Н.Байкова. В свободные минуты во время привалов он пишет дневники, делает
наброски небольших рассказов. Они легли в основу будущей его книги «В горах и
лесах Маньчжурии» (1914 г.). В 1915 г. Н.Байков уезжает добровольцем на фронт.
За смелость и отвагу награждается рядом боевых орденов и медалей. Окончание
гражданской войны застает молодого писателя в Новороссийске. Здесь, в
переполненном беженцами городе, лишенный элементарных санитарных условий,
страдающий от голода, Байков серьезно заболевает сыпным тифом. Немного
поправившись, вместе с сотнями других эмигрантов уезжает на чужбину. Первой страной,
где начинаются его скитания по загранице, стал Египет. Затем - полная
приключений и лишений жизнь в других странах Африки. Он также побывал в Индии и
Индокитае. История этого периода жизни Н.Байкова нашла отражение в
рассказах и очерках, которые публиковались в различных изданиях. Позже в Харбине
135

они вышли под названием «По белу свету». В 1922 г. Н.А.Байков приезжает в
Маньчжурию, где продолжалась его литературная деятельность.
В восточной эмиграции расцвел талант Виктории Юрьевны Янковской. По
отзывам современников, в Харбине она вошла в элиту русского литературного
зарубежья25.
Еще один питомец «Чураевки» - Л.Андерсен. Она родилась Хабаровске.
Первые воспоминания относятся к поездам и пароходам. «Вечно куда-то бежали, -
писала сама поэтесса. В Шанхае она издала сборник стихов «По земным лугам»26.
Не менее интересна и трагична судьба и творчество другого дальневосточника-
эмигранта, поэта И.В.Елагина. Он родился 1 декабря 1918 г. во Владивостоке, в
семье поэта-футуриста Венедикта Марта (Матвеева). Дедом И.Елагина был
известный поэт и историк Н.П.Матвеев (Амурский). С началом гражданской войны в
Приморье отец увозит маленького Елагина в Харбин. Но жизнь здесь не сложилась,
и в 1923 г. семья возвращается в Россию. И все же память о пребывании в
Маньчжурии позволила ему написать интереснейшие стихи об этой удивительной
земле и людях21.
К молодому поколению поэтов-эмигрантов принадлежал Валерий Перелешин
(В.Ф.Салатко-Петрище). Это имя талантливого поэта и переводчика сегодня
известно всему миру. Окончив в 1930 г. с золотой медалью гимназию, он поступил
на юридический факультет Харбинского университета. Затем на восточное
отделение, где с большим увлечением изучал китайский и другие языки. Молодого
Перелешина интересуют не только филология, языки, он пробует писать стихи,
хочет знать христианство, его историю, культуру. В 1929 г. активно участвовал в
литературно-художественном объединении «Чураевка», был редактором газеты
одноименного названия. Принимал участие во многих литературных сборниках и
альманахах Харбина, Шанхая. Много лет был сотрудником альманаха «Рубеж».
В СССР его имя долго замалчивалось, хотя в Америке и в Европе много
переводили и печатали. В 1989 г. все его сборники вышли в Голландии одной книгой под
названием «Русский поэт в гостях у Китая (1920-1953 гг.). Сегодня возвращен в
Россию его богатый архив, рукописи, письма, все больше публикуется его стихов, а
это значит, что его творчество будут знать не только критики и литературоведы,
но и миллионы соотечественников.
Творческая обстановка в Харбине, Шанхае (обилие объединений, студий и т.д.)
способствовала росту молодых и талантливых литераторов. Здесь выросли и
вошли в большую литературу и поэзию В.Обухов, В.Северский, С.Руднов, А.Пантелеев,
Н.Щеголев, М.Волин, целое созвездие замечательних поэтесс, прежде всего,
О.Петровская, А.Русанова, ФДмитриева. В.Янковская, О.Скопиченко, Е.Недельская,
Н.Резникова, Е.Рачинская. Они писали о «вечно женственном», пытаясь таким образом
136

уйти от суровой действительности, защититься от тягот жизни в изгнании, найти
духовную опору в одиночестве. Творчество помогало им сохранить себя, свои
русские корни. О стойкости, таланте женщин-эмигранток не раз писал «Рубеж»28.
Только в последнее время обнаружены новые материалы об одной из
талантливых поэтесс восточного зарубежья М.Колосовой (1903-1964). Впервые о ней
стало известно в 1968 г., когда поэтессы уже не было в живых. Ее биография еще
не написана. Известно, что она родилась 26 мая 1903 г. на Алтае. В годы
гражданской войны юная поэтесса на какое-то время связала свою судьбу с
человеком из иного политического лагеря - Валерианом Куйбышевым, сначала
военкомом, потом одним из руководителей Советского государства. Однако гражданская
война не только соединяла, но и разъединяла влюбленных. Этому разрыву
посвящено стихотворение «Военком». Трудно представить, сколь тяжела была для обоих
эта встреча и разлука на всю жизнь. В Харбин она попала в конце 1920 г. Как и
многие поэты в эмиграции, она вела полуголодный образ жизни, «кормилась»
стихами в «Рубеже» и других харбинских изданиях. Еще были случайные уроки,
переводы, переписка. О ее жизни в Харбине вспоминает единственная ученица,
живущая до сих пор в Сан-Франциско, О.Скопиченко: «Колосова влачила жалкое
существование, жила вдвоем с еще одной поэтессой в каморке для караульного
китайца, за которую надо было платить. Жили голодно, перебиваясь скудными
заработками за случайные уроки, переводы...»29 Ю.В.Крузенштерн-Петерец,
правнучка великого мореплавателя, вначале харбинская, позже шанхайская, а затем
калифорнийская журналистка, вспоминала: «Иногда вечера «Чураевки» посещала
известная на Дальнем Востоке поэтесса М.Колосова. Только она и Арсений
Несмелое «кормились» в Харбине стихами. Колосова, впрочем, кормилась ими
впроголодь. Чаще всего ей удавалось печатать свои стихи в «Рубеже». В журнале у нее
было несколько псевдонимов: Е.Инсарова, Юржин. Листая страницы «Рубежа»
начала 30-х годов, невольно обращаешь внимание на ее стихи, где между строк вопрос:
«За что меня лишили Родины?». И тем не менее в 1928 г. в Харбине вышел первый
ее сборник стихов «Армия песен». В 1930 г. вышел второй - «Господи, спаси
Россию!», в 1932 г. - третий - «Не покорюсь!», в 1934 г. - четвертый - «На звон
мечей» и последний - «Медный гул» вышел в 1937 г. уже в Шанхае. Уже само
название ее сборников говорит о том, что она занимала в литературной жизни
Харбина особое место. Она ненавидела большевиков и Советскую власть, не
скрывала этого чувства в своих стихах и поэтому знала, что дороги домой нет.
А вернуться на Родину ей хотелось. В конце войны она предприняла первую и
последнюю попытку возвращения - приняла советское подданство, а в 1946 г. в
связи с резкой критикой КПСС творчества Зощенко и Ахматовой отказалась от
него.
137

Другая поэтесса О.А.Скопиченко родилась в 1908 г. в Сызрани, в семье
лесовода, начальника лагеря военнопленных, выселенных а Сызрань в годы первой
мировой войны, участника белого движения, ушедшего в эмиграцию с семьей в
1922 г. в Харбин. Здесь она познакомилась с поэтессой М.Колосовой, став
ученицей и последовательницей ее поэтического творчества. В Шанхае сотрудничала в
газетах: «Слово», «Шанхайская заря», в харбинском журнале «Рубеж». В 1949 г.
вместе с мужем Б.М.Коноваловым выехала на о. Тубабао, а оттуда в США. Там
работала на фабрике, была председателем благотворительной организации русско-
американских женщин, написала четыре пьесы, издала две книги. Живет в Сан-
Франциско30.
Большинство писателей и поэтов русского зарубежья как в Китае, так и в
других местах умерли на чужбине. Многие вернулись на Родину, другие, хотя и
вросли в иностранную жизнь, но сохранили кровную связь с Россией. Острую
психологическую драму переживали многие интеллигенты-изгнанники. Эмиграция
накладывала свой неизгладимый отпечаток на людей, даже сильных духом. Многие
признавались: мало дружеских отношений, больше тоска, ностальгия. Мало
удовлетворенности работой, душевно - очень одинокая жизнь. Все личное, дорогое и
близкое в прошлом. Большинство заграничной России жило воспоминаниями по
утраченному. Об этом говорят их дневники, письма, статьи и книги.
И все же люди приспосабливались, думали и находили пути выхода своей
ностальгии по Родине, ее культуре, традициям. Так, после того, как отгремела
гражданская война, поостыли политические страсти, взаимные упреки и обвинения,
русская эмиграция уже другими глазами смотрела на Советскую Россию. Именно в
это время имя А.С.Пушкина стало для них поневоле духовным связующим звеном.
«День русской культуры» - день Пушкина - великого писателя земли русской стал
не только одним из величайших явлений русского духа, но и свидетельством бытия
России. Ибо если он есть - есть и Родина - Россия. И сколько бы не твердили и
не уверяли, что ее, такой, какой была раньше, уже нет, что само название Россия
стерто с лица земли, надо лишь вспомнить Пушкина, чтобы убедиться - Россия
была, есть и будет.
Поэтому «День русской культуры» отмечался на чужбине как большой
национальный праздник, счастливо сочетаемый с днем рождения Пушкина - 8 июня. Для
русских эмигрантов, развеянных вихрем гражданской войны по всему белу свету,
он был духовной потребностью, напоминанием, что они - русские.
Зародившись в 1925 г. в Эстонии, «День русской культуры» уже в 1926 г.
отмечался в 20 странах, где была русская диаспора. Этот праздник проходил в
необычайно торжественной обстановке. Русские прихожане переполняли церкви,
все были объединены чувством братского родства, трудности забывались, глаза
— 138

светились радостью и гордостью принадлежности к той далекой родной земле,
которую так неповторимо воспел великий поэт. Бывшая эмигрантка Е.Таскина
вспоминает: «Связанные с этим днем яркие детские и юношеские впечатления на
всю жизнь сохранились в моей памяти. Несмотря на скудный бюджет
организаторов и трудное материальное положение большинства эмигрантов, «День русской
культуры» неизменно отмечался в торжественной волнующей обстановке,
напоминая россиянам об их принадлежности к великой русской культуре. После
выступления лидеров эмиграции устраивались концерты, на которых звучала русская
музыка, исполнялись народные песни и танцы, в перерывах проводились конкурсы и
благотворительная лотерея»31.
В Китае с годами пушкинский праздник стал не только национальным
русским, но и поистине любимым и китайским народом. Поэзия поэта была близка и
понятна простым китайским людям, находила в их сердцах горячий отклик и
почитание.
Искренним, внимательным и открытым для взаимопонимания увидели Пушкина
китайские переводчики и сделали все от них зависящее, чтобы творчество русского
поэта стало достоянием и китайского народа32. Во многом этому способствовали
пушкинские «Дни», в проведении которых активно участвовала китайская
общественность и население в качестве непосредственных исполнителей музыкальных и
театральных представлений или просто зрителей. Это празднование никого не
могло оставить равнодушным.
Во многих залах Харбина, Шанхая и других городов звучала музыка
Чайковского и Глинки, Римского-Корсакова и Бородина, Мусоргского и Рахманинова.
«Русский день, - писала в 20-е годы "Шанхайская жизнь", - должен не только быть
средством ободрить, поднять дух и вызвать взрыв национального самосознания,
но и стать мощным и длительным средством для совершенствования и расширения
всей культурной повседневной работы»33. Пушкинские дни обладали удивительной
силой всеобщего примирения и поэтому все больше становились объединяющим
национальным началом
Стремясь сохранить национальные черты русской культуры на чужбине,
эмигранты широко отмечали юбилейные даты других русских писателей, поэтов и
композиторов; даты, связанные с выдающимися событиями русской истории35.
Неоднородный состав эмиграции отражала, как в зеркале, дальневосточная
эмигрантская пресса, представлявшая собой уникальное явление в жизни всего
русского зарубежья. В 20-е годы общественно-политические организации и их
печатные органы пользовались относительной свободой в изложении своих
взглядов, хотя в начале 30-х годов положение меняется. На протяжении всего
изучаемого периода почти все политические группы имели свои газеты и журналы,
139

имевшие различную четко выраженную политическую направленность: от
демократических изданий - газеты «Вперед, «Заря», «Голос Родины», «Рупор»,
«Копейка», до черносотенных «Русский голос» (Харбин) и даже фашистских - газета
«Наш путь», журнал «Нация».
К левой эмигрантской печати тяготели «Шанхайская газета» «Харбинская заря»
и другие издания. Из просоветских газет «Молва», «Трибуна», «Харбинская правда»
и другие. А всего в Северной Маньчжурии выходило около 270 наименований
различных периодических изданий эмигрантов36. В Шанхае издавались левые
демократические газеты «Шанхайская жизнь» (1919-1922 гг.), «Шанхайское эхо», а
также умеренного направления «Слово», «Новости дня», позднее - дочерняя газета
харбинской «Зари» - «Шанхайская заря» (1926-1928 гг.), в Харбине в 1924 г.
выходила полунедельная газета «Вестник союза беспартийных» (ред. А.П.Кузнецов).
Центристское направление было представлено «Харбинским вестником» -
официозом Управления КВЖД, издававшимся в Харбине с 1903 г. В 1918 г. журнал
сменил свое название на «Вестник Маньчжурии», выходивший до 1922 г. Это
издание, как и издававшийся управлением дороги «Вестник Китайской восточной
железной дороги» (1922-1923 гг.) придерживались объективистского подхода,
давая много материалов о различных сторонах жизни и новостях из Советской
России.
Левые молодежные организации в 20-30-х годах издавали свои газеты: «Эхо»,
«Знамя пионера», «Маньчжурская жизнь», «Россия», «Харбинский день», «Трибуна»,
«Южная рать», «Новости жизни»; журналы «Единение» и «Союз учащихся» и др.
Некоторые вышли всего один-два раза, другие же издавались в течение нескольких
лет. Только в Харбине в 20-х годах выходило свыше 20 постоянных периодических
изданий. Среди них газеты: «Жизнь», «Русская правда» (ред. проф. Г.Г.Тельберг),
«Новая копейка» и «Коммерческий телеграф» (ред. В.А.Чиликин). «Сибирская жизнь»
(1920 г.) издание сионистской организации - еженедельник «Сибирь-Палестина»
(редактор А.И.Кауфман), «Русское слово» и ежедневные вечерние газеты в 1924 г.:
«Газета для всех» (ред. А.В.Овчинников) и «Речь» (ред. Симоно). Для детей и
юношества издавались: «Ласточка», «Солнышко», для женщин - еженедельники
«Женская газета», «Женщина и жизнь», для военных - «Военные заметки», «Армия
и флот», «Русская армия», для ученых - «Вестник Азии», «Вестник Маньчжурии».
Только казачьих журналов, по некоторым оценкам, насчитывалось около десяти:
«Атаманский клич», «Луч Азии», «Енисейские казаки» и др. Широкое
распространение казачья периодическая печать получила в период с 1929 по 1941 г. Так, в
Харбине издавалось 24 казачьих журнала. Особенным спросом пользовались:
«Казачье эхо», «Дальневосточное казачество», «Казачий путь», «Дальневосточный
казак» и др.37 С целью привлечения казачек к общественной работе эти журналы
140

уделяли большое внимание освещению вопросов, связанных с деятельностью
дамских кружков, с обобщением опыта лучших женских казачьих организаций.
Красной нитью в публикуемых материалах проходила мысль о важной роли
женщины в воспитании подрастающего поколения, которое вернется на Родину и
своим трудом будет способствовать возрождению России. Многие материалы,
публикуемые в журналах, давали ключ к пониманию типологии революций, их
общих и особенных черт, роли женщины в общественно-политических процессах.
Особо хотелось бы выделить практическую значимость, а отсюда большой
спрос эмигрантов на три альманаха, издававшихся в Шанхае: «Дальний Восток» в
1920 г., «Желтый лик» в 1921 г. (редактор Магарам), «На чужбине» в 1920 г.
(редакторы Е.Семчевская и П.Карелин). Первые два альманаха знакомили русских
беженцев с бытом китайцев, историей и природой страны, со всеми гранями
многосторонней китайской жизни, такой сложной и непонятной европейцу.
Широкой известностью пользовались изданные книги САлымова «Киоск нежности»
(Харбин, 1920 г.) и Жильяра «Трагическая судьба русской царской семьи» (Пекин, 1921 г.).
По числу периодических изданий русская диаспора в Китае превосходила многие
другие диаспоры, в том числе и такую крупную, как североамериканская. В одном
Харбине в 1920-1945 гг. издавалось более 50 крупных газет, более 20
общественно-политических и литературных журналов на русском языке, многие из которых
выходили в течение десятка и более лет подряд, работал ряд крупных
книгоиздательств. Пресса подробно освещала не только жизнь русских колоний в
Маньчжурии и Китае, но и постоянно уделяла большое внимание жизни эмиграции в
Европе и Америке, политическому положению в России, теме революции,
мировому экономическому развитию. Большую помощь в этом оказали издаваемые
экономическим бюро КВЖД в Харбине еженедельник «Экономический вестник
Маньчжурии» (редактор И.А.Михайлов) и «Экономический бюллетень» (по мере накопления
материала - журнал Маньчжурского сельскохозяйственного общества «Сельское
хозяйство в Северной Маньчжурии»). Еженедельные газеты на русском языке
издавались и в Тяньцзине: «Возрождение Азии», «Заря», «Новая жизнь» и др.м
В подавляющем большинстве печать дальневосточной эмиграции
принадлежала частным владельцам. Так, в середине 20-х годов из 102 харбинских газет 72
были частными. Примерно то же соотношение и в журналах. Лишь отдельные
издания являлись официальными органами. Среди известных издателей и
редакторов в Харбине были: Е.С.Кауфман (газета «Рупор» и журнал «Рубеж»), А.Чечулин
(газета «Трибуна», редактор И.Н.Ромбах, заведующий редакцией М.Л.Шнеерсон),
М.С.Лембич (газета «Заря», «Вечерняя Заря», заведующий редакцией Г.Н.Шипков),
З.М.Клиорин и С.Р.Чернявский [газета «Новости Жизни», редактор И.Ф.Бронк-
миллер (1924)], С.Т.Тернавский (ежегодник «Весь Харбин») и др.
141

К числу наиболее популярных изданий эмиграции в Харбине относились:
газеты «Заря» (1920-1940), «Рупор» (1921-1940), «Гунбао» (1926-1939),
«Харбинский вестник» (1903-1917), «Советская трибуна». Но самым известным
изданием русской диаспоры в Маньчжурии стал еженедельный
литературно-художественный иллюстрированный журнал «Рубеж» (1927-1945). Вскоре он стал самым
популярным и стабильно выходил 18 лет, в течение которых выпущено 862
номера. Его полного комплекта нет нигде. «Рубеж» был чрезвычайно популярен в
Китае и далеко за его пределами. Он имел собственных корреспондентов по всему
миру, которые регулярно снабжали его корреспонденциями и очерками. Будучи
довольно небольшим по объему (от 20 до 28 страниц), «Рубеж» весьма интересен
и разнообразен тематически. Долгое время его редактором являлся М.С.Рокотов
(Бибинов). Как и большинство изданий русского Китая, журнал прекратил свое
существование в августе 1945 г.39 Бывший сотрудник журнала Ю.В.Крузенштерн-
Петерец вспоминает о том, как «...в противовес парижской "Иллюстрированной
Росси"» возникло желание издать свой еженедельный художественно-литературный
журнал, тем более что нас не столько материально, сколько предоставлением
типографии поддержало издательство "Заря" (М.С.Лембич, Г.Н.Шипков и
Е.С.Кауфман)». Так родился в Харбине «Рубеж» под редакцией Г.Н.Шипкова. Через год
Е.С.Кауфман ушел из «Зари», создал издательство «Рубеж», освободил от работы
по журналу Г.Н.Шипкова и назначил заведующим редакцией, а впоследствии и
редактором М.С.Рокотова. Благодаря этому журнал сильно поднял свой престиж,
увеличил число подписчиков и читателей, которые внимательно следили за его
быстрым ростом и улучшением под дружным руководством популярного в Харбине
издателя энергичного Е.С.Кауфмана и аккуратного методичного редактора
М.С.Рокотова. Им обоим «Рубеж» обязан своим успехом и своей популярностью. Первые
номера вышли в свет в 1927 г., а с лета 1929 г. он стал выходить еженедельно по
субботам.
Обычно в каждом номере было не меньше одного-двух оригинальных
рассказов русских авторов, один или два переводных, семь-восемь очерков на местные
или заграничные темы (переводные или от собственных корреспондентов) и две
странички серьезных переводных романов. Была еще в журнале «Страничка
женщины» и библиография, пользовавшиеся неизменным успехом. Тираж «Рубежа» в дни
его расцвета (1931-1936 гг.) приближался к 2,5 тыс. Большинство номеров
расходилось в Харбине и по всей линии КВЖД. Сотни две-три экземпляров шли в
Шанхай, Пекин, Циндао, в Корею и Японию, а остальные - повсюду, где были
русские: в Прибалтийские государства, Польшу, Чехословакию и другие места
Европы. Были подписчики в Персии, Турции, Северной и Южной Америке и даже
в Австралии.
142

Были у журнала и свои собственные корреспонденты. Особенно много писал
«африканский» доктор Унковский, живший в Париже. Из Берлина слал материал
Деспотули, из Сан-Франциско - поэтесса Таисия Баженова (Постникова), из
Брюсселя - Миролюбов, а позднее - П.П.Балакшин, из Австралии - священник Серы-
шев, а из Северной Америки - супруги Булыгины. Так как основные литературные
силы эмигрантов находились в Харбине, то именно здесь, как ни в другом месте
дальневосточного зарубежья, издавались десятки эмигрантских газет, журналов,
альманахов. В 20-е годы здесь выходил популярный журнал «Далекая окраина»,
который стоял на платформе «сменовеховства». А всего в Китае в это время
выходило: в Харбине 24 русских журнала, в Шанхае - 27, а кроме того, журналы
выходили в Пекине и Тяньцзине.
Американский исследователь русской литературной эмиграции Э.Штейн
отмечал, что «по количеству журналов русский Дальний Восток значительно превзошел
русскую Америку»40.
В целом пресса в те годы являла собой пеструю картину. Бульварные листки
и политические газеты в условиях жесткой конкуренции часто исчезали, не
оставляя следа, так же быстро, как и возникали. Картина разнообразна - от
монархической газеты «Свет» до коммунистического издания «День». Помимо местной
хроники и официальной международной информации в газетах постоянно
печатались статьи и очерки, посвященные датам из истории Российского государства,
жизни и деятельности писателей, композиторов и художников. Многие анонсы
концертов и театральных постановок сопровождались искусствоведческими и
историческими справками; в печати также появлялись рефераты прочитанных
авторитетных докладов по литературе и искусству, краеведческая и экономическая
информация. Эти маленькие крупицы знания, мелькавшие в ежедневных газетах, все же
приобщали к богатству русской и мировой культуры.
Любопытны «женские страницы» газет «Рупор» и «Заря». Несмотря на большое
количество перепечаток из иностранной западной прессы, некоторую банальность публикаций, в
них просматривается нечто теплое и душевное, стремление к искренности, к поддержке
читательниц. Беседы неизвестных авторов под псевдонимами «Калиостро», «Принцесса
Греза», «Современный Дон Жуан», «Сказка Маньчжурии» и других отвлекали людей от тягот
жизни, а возможно, и становились кому-то духовной опорой.
Большим спросом широкого читателя русского Харбина пользовались
литературно-художественные журналы. В начале 20-х годов выходили небольшие
журналы «Гонг», «Вал», «Синий журнал». Позже издавались «Луч Азии», «Вестник Азии»
и др.41 «Цензура чисто условна, главное - не задевать больших персон, которые
могут пожаловаться начальству. Книги выходят безо всякой цензуры так легко, что
просто удивительно», - писал Вс. Иванов42.
143

Старейшей газетой в Харбине была ежедневная частная газета «Новости
жизни» (1914-1929), редактировавшаяся З.М.Клиориным, а затем С.Р.Чернявским. Она
принадлежала к числу «разрушителей» российской власти и, действительно, после
Февральской революции встала на псевдореволюционные позиции и
способствовала, по мере своих сил, подрыву престижа и авторитета русской администрации
КВЖД. Газета поддерживала движение сменовеховства, и после 1924 г. с приходом
на КВЖД смешанной советско-китайской администрации встала на путь открытой
поддержки советской стороны. Закрыта китайскими властями в ходе советско-
китайского конфликта 1929 г.
Первой частной газетой в Харбине, стоявшей на позиции непримиримой
борьбы с большевизмом и всемерной поддержки атамана Семенова и японофильства,
была «Свет»( 1919—1924 гг.). Редактором-издателем и главным идеологом газеты
был крупный петербургский и сибирский журналист, старейшина журналистской
корпорации Харбина, народник Г.Г.Сатовский-Ржевский. Тираж «Света» в
харбинских условиях был очень большим и достигал в начале 20-х годов 8 тыс.
экземпляров. В сентябре 1924 г. к моменту нормализации китайско-советских отношений
газета была закрыта китайскими властями, как несоответствующая моменту, за свое
антисоветское направление. К «Свету» близко примыкал «Русский голос» - тоже
большая ежедневная антибольшевистская газета (1920-1926 гг.), руководимая
кадетом С.В.Востротиным. Она играла важную роль в защите интересов русских в
Китае.
С 1920 г. в Харбине стала издаваться большая утренняя и вечерняя газета
«Заря», руководимая талантливым и легендарным журналистом и известным
опытным издателем М.С.Лембичем и сибиряком Г.Н.Шипковым. Являясь его редактором
вплоть до своей смерти в 1932 г., Лембович сделал газету самой популярной и
процветающей не только в Харбине, но и во всем русском восточном зарубежье.
Она по праву заняла достойное место в культурной жизни Китая43.
Благодаря своей политической позиции, броскому внешнему оформлению,
злободневности, «Заря» имела огромный успех; тираж ее быстро рос, достигнув к 1924 г. 12-15 тыс.
экземпляров. Это позволило привлечь к схтгрудничеству в газете ряд видных русских
писателей и журналистов из Европы и Америки, создать здесь широкую сеть своих
специальных корреспондентов. Издательство «Товарищество Заря» стало выпускать с 1920 г.
литературнс-юмсрис™чесхий и театральный журнал «Зарницы», ежедневные газеты «Наша
Заря» в г. Тяньцзине и «Шанхайская Заря» в г. Шанхае. «Заря» имела одну из самых
длительных историй существования эмигрантского периодического издания: она
непрерывно выходила в течение 22 лет (слита японскими властями марионеточного Маньчжоу-Го с
официозом «Харбинское время» 20 августа 1942 г.) на 4, а в 30-е годы на 8-16 полосах
большого формата.
144

Вскоре М.С.Лембич стал организатором и основателем крупнейшего на
Дальнем Востоке русского издательского дела. Было образовано издательство «Заря»
на полиграфической базе которого, кроме газет, печатался журнал «Рубеж»,
различные по жанровой и тематической направленности произведения, в том числе
стихи и проза. Отдавая должное М.С.Лембичу, его коллега и друг Г.Г.Сатовский-
Ржевский отмечал, что «до него местные носили характер либо правительственных,
либо узко кружковых изданий, не имевших общественного значения и не
отражавших русских национальных нужд»44. Будучи типично эмигрантской газетой, с
четкой антисоветской направленностью, «Заря», тем не менее, отличалась
объективностью и оперативностью в освещении самых различных проблем дальневосточной и
международной жизни. Газета имела своих корреспондентов в Пекине (П.Горвей), в
Берлине (Н.Ряжский), в Париже (Н.Ухтомский), перепечатывала оперативную
информацию из американских, европейских и советских изданий. «Заря» знакомила читателей
с жизнью русских в других центрах эмиграции, в СССР и непосредственно на Дальнем
Востоке, публиковала аналитические статьи и свидетельства очевидцев.
Особое место на ее страницах уделялось важнейшим культурным событиям,
новостям литературной, театральной, музыкальной жизни, как местной, так и
мировой. Полно освещались ежегодные «Дни русской культуры». В ежедневных
номерах публиковались фельетоны харбинских журналистов: В.Сербского,
Е.Шахова, А.Яблонского и других известных русских писателей-сатириков: А.Аверченко,
И.Ильфа и Е.Петрова. Живой интерес у читателей вызывали произведения М.Алда-
нова, Н.Рериха, Вс. Иванова и др. Редакция газеты активно привлекала к
сотрудничеству видных ученых и общественных деятелей. В частности, часто публиковал
свои статьи русский художник и мыслитель Н.К.Рерих45.
Конкурентом вечерней «Заре» с 1921 г. стал популярный ежевечерний
демократический «Рупор»( 1921-1937 гг.), основанный на коллективных началах
издательством «Очаг» и редактировавшийся С.Я.Алымовым и И.И.Петелиным (позднее -
И.Л.Миллером и редактором-издателем Е.С.Кауфманом; секретарь ВАСкворцов).
Помимо политических новостей, здесь освещались в первую очередь все события
культурной жизни русской колонии, помещались рецензии на театральные и
музыкальные спектакли, портреты деятелей искусства и писателей русского зарубежья
и Советского Союза.
Возникшие в январе 1920 г. «Объединенная конференция» и «Совет
профессиональных и производственных союзов» Полосы отчуждения КВЖД (СПС) стали
издавать свой левый печатный орган - газету «Вперед» (1920-1921 гг.), основным
направлением которой была открытая поддержка и популяризация политики РСФСР,
полемика с белыми печатными органами, разоблачение антирусских действий
китайской администрации в отношении КВЩ. Тираж «Вперед» достигал 1,5-2 тыс.
145

Поэтому как никто за рубежом русская эмиграция нуждалась в правовой
защите и помощи, как материальной, так и моральной. Журнал «Русский
эмигрант», объективно показывая их положение, писал: «Революционной бурей
разбросало из пределов России по всему свету многих и многих русских людей.
В большинстве своем не имеющие никаких средств, при весьма недружелюбном
отношении к ним государств, где им приходилось оседать, - эмигранты влачат
самое печальное, полуголодное существование. Поэтому журнал "Русский
эмигрант" ставит задачу: попытаться связать распыленную эмигрантскую массу,
защитить их правовые, культурные и экономические интересы, будить в них инициативу,
призывать к общественной самодеятельности»51.
Большой ежемесячный литературный, научный и политический журк^л
«Русское обозрение» объемом в 300 страниц (редактор-издатель В.В.Носач-Носков)
начал издаваться в декабре 1920 г. в Пекине. Печатался в типографии Русской
духовной миссии. В 1920-1921 гг. на его страницах напечатаны десятки романов
русских и иностранных авторов, статьи о богатстве и экономических перспективах
Дальнего Востока, мемуары политических деятелей периода гражданской войны,
очерки международных отношений тех лет, труды по педагогике и философии,
биографии выдающихся политических деятелей, статьи и заметки из области
юриспруденции, литературы, экономики и искусства, статистический материал по всем
отраслям науки и техники. В нем регулярно печатались факты о жизни в Советской
России, декреты, статистика, обзоры ее прессы. Много места отводилось вопросам
международной политики и, в частности, проблемам взаимоотношений Китая и
России. В декабре в журнале были опубликованы научные статьи Г.К.Гинса, П.В.Во-
логодского, И.И.Серебрянникова, М.В.Абросимова и др., а также разнообразные
стихи, рассказы, повести52.
Важную практическую ценность имел журнал «Русский Дальний Восток»
(редактор-издатель К.Лавров). Печатный материал специально посвящался
хозяйственной жизни Дальнего Востока: вопросам рыбного, пушного, лесного и
горного хозяйства. Журнал выходил ежемесячно на русском и английском
языках53. 6 февраля 1921 г. вышел первый номер сатирического журнала
«Харбинский цирюльник», который сразу же стал пользоваться большой
популярностью как у взрослых, так и детей эмигрантов. Много книг издавала в
Пекине Русская духовная миссия - монументальные труды по вопросам
востоковедения, словари и учебники, а также журналы «Китайский Благовест-
ник» и «Русское обозрение». Прекрасно оборудованная типография мужского
Казанско-Богородицкого монастыря в Харбине организовала печатание
богослужебных книг и издавала журнал «Хлеб небесный», освещавший церковно-
религиозную жизнь дальневосточной российской эмиграции и проблемы Зару-
147

экземпляров. Это же было характерно и для более позднего органа СПС -
«Трибуны» (1922-1935 гг.) - газеты чисто советской46.
Интересной и заслуживающей внимания была литературная и
торгово-промышленная газета «Новости жизни». О жизни русских беженцев в Китае часто
печатался материал в газетах «Голос Приморья» (ежедневная, внепартийная,
политико-экономическая и общественно-литературная газета) и «Воля» (орган Всеси-
бирского краевого комитета партии социалистов-революционеров)47.
В 1924 г. самой известной и распространенной в Китае и на Дальнем
Востоке стала русская газета «Россия» под редакцией Н.В.Колесниковой. Она
издавалась в Шанхае и вскоре превратилась в «истинно эмигрантский» орган
национальной мысли русской зарубежной общественности». Будучи
выразительницей взглядов редактора, газета заняла непримиримую позицию к III
Интернационалу, беспощадно разоблачала «разрушительную работу большевиков».
Газета имела тесную связь со многими эмигрантскими организациями во всех
столицах и наиболее крупных городах Европы и постоянных корреспондентов в Нью-
Йорке, Сан-Франциско, Буэнос-Айресе, Каире, Александрии, Дамаске, Токио.
Своей задачей редакция ставила «полное объединение всех эмигрантских групп
и организаций вокруг светлого имени его императорского Высочества Великого
Князя Николая Николаевича» Газета имела свое издательство, что позволило ей
организовать выпуск и других материалов. Ежемесячно издавались журнал для
юношества «Святая Русь», альманах «Россия» (редактор Е.Е.Колесникова)
тиражом в 5 тыс. экземпляров, регулярно выходил военно-научный журнал «Армия и
Флот»48. Заслуженным интересом общественности, как русской, так и китайской,
пользовался журнал Общества русских ориенталистов (ОРО) в Харбине «Вестник
Азии», издававшийся с июля 1909 г. по 1938 г. Он печатался в различных
типографиях города, и за это время вышло 54 номера. Журнал распространялся
как по подписке, так и в розницу. Периодичность и тираж не были постоянны.
Тираж зависел от количества членов ОРО и подписки. Ответственными
редакторами в разное время были: ИАДоброловский, Н.К.Новиков, А.П.Болобан, М.А.-
Полумордвинов, Н.П.Мацокин, П.М.Гладкий, П.В.Шкуркин. С 1918 г. «Вестник
Азии» редактировала особая комиссия с участием Н.А.Гондатти, И.Г.Баранова,
П.В.Шкуркина, Н.К.Новикова и Н.П.Автономова. В журнале в основном
публиковались авторы - члены ОРО. Предметом их статей были различные стороны жизни
и истории стран АТР и русского Дальнего Востока. «Положение прессы в
изгнании было донельзя печально. Все, что говорилось по этому поводу в течение
более полустолетия, что будто бы "буржуазия золотом платит своим писателям",
что она "кидает на дело информации миллионы", все было, говоря просто,
брехней. Вздором»50, - вспоминал Вс. Иванов.
146

бежной православной церкви. Еще одним религиозным журналом эмиграции
был «Вера и жизнь», выходивший в свет с 1925 г. под редакцией епископа
Димитрия (Вознесенского). В 1924 г. издавались Иверским братством журнал
«Сеятель», Сибирско-маньчжурской миссией - двухнедельник «Методистский
Христианский Поборник», христианами-адвентистами - «Семейный друг».
По инициативе одного из бывших директоров Русско-Азиатского банка С.Г.Ястр-
жемского в Шанхае были созданы русская типография и книгоиздательство. Для
этих целей был собран небольшой капитал по подписке среди членов русской
колонии, и на него были куплены машины, шрифт и нанято необходимое
помещение. Через несколько месяцев существования русская типография вполне окрепла и
успешно справлялась со значительными заказами, получаемыми в самом Шанхае, а
также из Харбина, Владивостока, городов Сибири, давая работу нескольким
десяткам русских эмигрантов. Расширение ее деятельности вызвало необходимость
перевода типографии в новое обширное помещение. Была сделана покупка
усовершенствованных американских машин и оборудования для печатания книг, газет и
журналов, налажено картографическое производство. Заведующим типографией
состоял Н.И.Соколов, имевший до революции свою собственную типографию и
книгоиздательство и хорошо знакомый с издательским делом вообще и.
Кроме того, в Китае были открыты эмигрантские издательства «Наука»,
«Нация», «Монархическое объединение» и др. Крупным издателем и хозяином
нескольких книжных магазинов был бывший министр юстиции колчаковского
правительства П.Тельберг. На продаже русской литературы зарабатывал и профессор
Г.Гинс. Владелец крупного книжного магазина «Русско-маньчжурская книготорговля
г Харбине» И.Т.Щелоков с 1909 по 1921 г., по сути, являлся монополистом в этой
области. В 30-х годах в Шанхае пользовался широкой известностью русский
книжный магазин «Наше знание» с большим выбором литературы на русском
языке, издаваемой во многих зарубежных странах.
Примечательно, что в Китае в 20-е годы выходило больше русских газет,
журналов и книг, чем в советских губерниях Дальнего Востока.
В 1924 г. в Китае было издано более 20 наиболее крупных русских книг,
сборников и журналов, которые получили широкую известность и признание.
«Зеркалом "идейной жизни" по ту сторону "баррикады"» назвал В.И.Ленин
эмигрантскую литературу. Он тщательно следил за ней, интересовался всеми
сторонами жизни русского зарубежья. В его кремлевской библиотеке была собрана
внушительная коллекция из 267 книг. Среди них «Россия и большевизм» (А.Ган), «В
борьбе за Россию» (Н.Устрялов) и др.55
Ввиду того, что большая часть русской эмиграции испытывала материальные
затруднения и вынуждена была экономить средства, в местах проживания была
148

развернута сеть библиотек, куда мог прийти любой и почитать нужную газету,
журнал или книгу. Еще в 1901 г. распахнула свои двери первая харбинская
библиотека, а в 1927 г. их насчитывалось уже 25 с общим фондом книг до 250 ООО томов.
Все они были доступны местному населению5б.
Библиотечное дело в Харбине начал инженер Н.Н.Обломиевский (строитель
Имяньповского участка КВЖД), открывший библиотеку в Новом Городе. Позже эта
библиотека перешла в распоряжение «Железнодорожного собрания» и стала ядром
«Фундаментальной», или Центральной библиотеки КВЖД, которая открылась 3
октября 1925 г. На ее пополнение администрация дороги отпустила 50 тыс. руб.
Библиотека выписывала в 1927 г. до 400 периодических изданий.
К 1928 г. библиотека насчитывала до 120 тыс. книг на русском и других
европейских языках и 20 тыс. книг на китайском языке, в том числе здесь
находилась почти вся литература по Маньчжурии57. Большой популярностью в Харбине
пользовались библиотека Дальневосточного общества ревнителей военных знаний
(ДОРВЗ) и частная библиотека В.Н.<1>едорова, в которой можно было достать даже
редкую книгу по военному искусству5в. Одно из почетных мест в истории
библиотек Харбина раннего периода занимала общедоступная библиотека-читальня,
основанная Грузинским обществом в 1906 г. по частной инициативе. По данным газеты
«Новости жизни», наиболее активную роль в ее создании сыграл И.Л.Хаиндров,
который на эти цели собрал значительные средства среди грузинской колонии.
В 1926 г. открылась городская публичная библиотека. Ее фонд состоял
преимущественно из книг на русском языке по отделам русской и переводной
беллетристики, детской литературы, социальных и точных наук, языкознанию, истории
литературы и др.
К числу старейших специальных библиотек относятся библиотека Клуба главных
механических мастерских КВЖД и библиотека-читальня харбинского
Железнодорожного собрания (Желсоба), основанные в первое десятилетие эмиграции, а также
библиотека ХСМЛ, одна из богатейших в городе. Можно было получать на дом книги,
выписанные заранее по каталогу: романы Жюля Верна, Александра Дюма,
беллетристику на английском языке и русских классиков. Существовали библиотеки
различных национальных колоний (общин), например, в клубе «Госпожа Польска», в
еврейском литературно-драматическом обществе. Много книг находилось в частных
общедоступных библиотеках - Бодиско, Щелкуновой и др. При всех учебных заведениях
работали собственные специальные научные библиотеки. В Шанхае существовало
«Русское общественное собрание» с очень хорошей библиотекой, в которой имелись
книги, многочисленные работы и статьи русских и зарубежных авторов.
В Тяньцзине было несколько частных русских библиотек, в которых за
сравнительно небольшую плату можно было брать книги на дом. Обычно взималась
149

определенная плата за месяц независимо от того, как часто меняешь книги.
Владелец одной из библиотек сам разносил книги читателям. Он хорошо изучил вкусы и
интересы и умело подбирал книги каждому абоненту5Э.
Благодаря тому, что в Китае в те годы издавалось много газет, журналов и
книг на русском языке, открывались и пополнялись фонды русских библиотек.
Эмигранты не чувствовали себя сиротливо, забытыми и заброшенными,
что в свою очередь давало им возможность и силу духа преодолевать
различные трудности.
Таким образом, роль библиотек в культурной жизни русского Харбина
невозможно переоценить - они были в те годы настоящими университетами для
широкого круга жителей города, маленькими центрами эстетического и патриотического
воспитания на основе традиций русской культуры.
В дальневосточном зарубежье, помимо литературных, широко поддерживались
другие художественные и интеллектуальные традиции русской культуры.
Музыкальное искусство, балет, театр, живопись и архитектура также внесли весомый,
уникальный вклад в достижения русской культуры и укрепление ее духовности.
В отличие от литературы они носили более универсальный характер, легче
воспринимались и ассимилировались в восточную и мировую культуру.
В беженской массе из России оказалось немало представителей русской
культуры, чьи имена уже были известны на родине и за рубежом. Подавляющее
большинство жило в эмиграции бедно. Артисты выступали в ресторанах, ночных
барах, в салонах местных богачей. Нужда и отсутствие постоянной работы
заставляли многих артистов отправляться в гастрольные поездки по Китаю, Японии,
Австралии.
Суровые годы изгнанничества не могли остановить их страстного желания
продолжать занятия любимым делом, наоборот, это стало побуждающим
импульсом для активной творческой деятельности многих русских мастеров сцены.
Культурно-просветительная работа русской эмиграции не затухала ни на один
день. Хотя такой она стала не сразу. К началу 1920 г. состояние музыкальной и
театральной жизни Харбина, по определению популярного среди эмигрантов
еженедельника «Рубеж», представляло собой какое-то смутное и неясное явление. Но
при этом харбинцы всегда с восторгом встречали приезжавших в город
гастролеров, нередко с мировым именем. Театральные музыкальные сезоны проходили с
постоянными аншлагами. В свою очередь и сам Харбин постепенно стал развивать
собственные силы и дарования и вскоре мог похвастаться не только оркестрами
балалаечников, казачьими ансамблями, певческими хорами, но и пианистами,
певцами. В Харбине оказались прекрасные учителя - Хуциева, Берладская, Фаер-
ман-Гликина60.
150

Среди проживавших в Китае русских артистов и музыкантов существовала
атмосфера взаимопонимания и помощи. В целях поддержки нуждающихся
беженцев регулярно устраивались платные концерт-балы с приглашением лучших
артистов. Так «Русский голос» (Харбин) 21 сентября и 5 октября 1920 г. сообщал о
проведении Харбинским союзом безработных «Самопомощь» в зале
Железнодорожного собрания больших концерт-балов с целью сбора средств бедствующим
русским людям. В них участвовали: прима-балерина Е.В.Квятковская, прекрасные
оперные певцы Мариинского государственного театра Л.Н.Генсдорф (лирический
тенор), И.П.Днепров (лирико-драматический тенор). Свое замечательное искусство
показали Л.В.Тетюкова, З.М.Мамонова, З.В.Пальмова, М.И.Инсарова, КАЗубов,
М.Н.Пантелеев, ВАРадеев, Я.С.Лукин, П.И.Поляров и др.
Администрация КВЖД заботилась не только об исправном функционировании
дороги и коммерческих делах, но и о культурной жизни служащих КВЖД и других
российских граждан, предоставляя щедрые субсидии на развитие музыкального
образования и искусства. В Харбине русскими был построен лучший театральный
зал Железнодорожного собрания (Желсоб) на 1200 мест с костюмерными,
библиотекой, рестораном-клубом. Он располагался в районе, где проживали служащие
депо и механических мастерских, представлявшие основную массу зрителей. Хотя
Харбин был в большом отдалении от европейских и американских культурных
центров, но те силы, которые принимали участие в развитии искусства в нем,
создали из Желсоба настоящий культурный центр, который по праву можно было
назвать вершиной русского искусства на Дальнем Востоке. Денежная субсидия
правления дороги позволила в середине 20-х годов содержать прекрасную труппу,
на оперной сцене Желсоба выступали многие русские артисты и знаменитые
мировые басы и теноры. Кроме зала Желсоба - замечательного питомника музыкальной
культуры - были и другие. Лучшие из них - Коммерческое собрание и театр
«Модерн», в котором было два зала: концертный и Белый.
Музыкальная и театральная жизнь кипела в Харбине, Даляне, Тяньцзине,
Мукдене, Шанхае. Каждый год русские эмигрантские газеты пестрели
объявлениями о новых оперных и театральных сезонах, концертах певцов и артистов.
Широкой известностью пользовались выступления хоровых балалаечных ансамблей.
Особенно любила публика выступления труппы забайкальских казаков-джигитов.
11 марта 1921 г. в Харбине прошел юбилейный спектакль артиста Е.В.Долина в
честь 25-летия его сценической деятельности. В нем приняли участие все русские
артисты города61.
В 20-30-х годах Харбин был известен на Дальнем Востоке как центр
музыкальной культуры всего этого обширного региона. Здесь было 3 музыкальных
учебных заведения, симфонический оркестр с постоянным составом в 60 музыкан-
151

тов. стабильный состав русской оперы, на сцене которой в разное время
выступали артисты, снискавшие себе мировую известность.
1923-1933 годы стали настоящим расцветом музыкальной жизни города.
Этому способствовало открытие оперного театра в здании Харбинского Желсоба.
Главная заслуга в его организации принадлежала артисту СССР А.М.Пазовскому,
приехавшему из Москвы. Сюда были приглашены лучшие силы из ведущих оперных
театров СССР: Оржельский, Бригиневич, Книжников, Ахромеева, Батурина и др.
Свой творческий путь в этом театре начинал и С.Я.Лемешев. Оперы чередовались с
опереттами. Вместе с А.Пазовским приехали и ведущие музыканты.
Концертмейстером оркестра были: НАШиферблат, И.Ф.Кениг, И.С.Оруп. Летний оркестр возглавлял
известный скрипач в СССР А.Б.Гильзберг. Оперный репертуар был огромный: «Се-
вильский цирюльник», «Травиата», «Князь Игорь», «Демон», «Царская невеста», «Иван
Сусанин», «Кармен», «Садко», «Руслан и Людмила» - более 26 наименований62.
В области музыкального искусства помимо концертов симфонического
оркестра большим успехом пользовались концерты камерной музыки таких
замечательных музыкантов, как В.Трахтенберг, А.Погодин. П.Раменский, В.Ультштейн, Э.Кениг,
М.Антипас-Метаксас.
Говоря о харбинских артистах, нельзя забывать имена тех, кто способствовал
росту молодых сил. Из преподавательниц пения можно назвать Соловьеву-Мацу-
левич, бывшую артистку императорских театров, и Теодориди. В музыкальном
мире большой любовью пользовались приехавшие в 20-х годах из СССР
фортепьянное трио: проф. У.М.Гольдштейн, В.И.Дилон-Гольдштейн и проф. С.Шпильман,
В.Л.Гершгорина, В.Д.Трахтенберг, Б.М.Лазарев.
Бурная и многогранная музыкальная жизнь города, естественно, вызывала
опзетную волну, как бы отзвук ее. Выражалось это в создании музыкальных школ
и в потоке талантливых детей, желающих учиться музыке. И если говорить о
музыкальном образовании в Харбине, то первым делом следует упомянуть
старейшие Музыкальные курсы при Епархиальном совете. Руководительницей их была
Г. Г. Баранова-Поповаб3.
Значительным шагом в развитии музыкальной культуры Харбина стало создание
летом 1921 г. Первой Харбинской музыкальной школы, работавшей по программе
Московского Российского музыкального общества (РМО) и просуществовавшей без
малого четверть века. Это произошло благодаря энергичным действиям русских
музыкантов П.И.Машина, С.М.Тавгиридзе, Ю.К.Плотникова и Е.П.Дружининой.
В 1921 г. был избран художественный совет школы. Его возглавила свободный
художник Санкт-Петербургской консерватории Р.Г.Карпова, которую позже сменили
Л.Я.Зандер-Житова и В.Д.Трахтенберг - знаменитый скрипач, концертмейстер
Харбинского симфонического оркестра. В совет вошли также И.Н.Мухлынин, ЕЯДружи-
152

нина, ЛАЗингер, М.В.Осипова-Закржевская, С.И.Хорошевская и др. Летом 1938 г.
был введен пост директора, который заняла известная пианистка В.Л.Гершгори-
на. Ее работа протекала в Харбине с 1924 г. Закончив Парижскую консерваторию
и получив почетное звание свободного художника по классу рояля, она приступила
к педагогической деятельности, совмещая ее с сольными выступлениями в
симфонических и камерных концертах. Стремление к совершенствованию заставило
ее через 5 лет выехать для продолжения образования в г. Нагоя, где она
отработала в качестве ассистентки профессора Хилсберга два года и, окончив
Музыкально-педагогический институт, выехала в Италию для дальнейшего
совершенствования своего мастерства. Ее учителями были всемирно известные
профессора Зауэр, Замбони, Маргарита Лонг, Венгерова. Там же в Италии, на конкурсе
Королевской филармонической академии, В.Л.Гершгорина получила звание
маэстро. И вновь вернулась в Харбин64.
Особое место в деятельности школы занимало творчество композиторов
Л.М.Терехова, ученика знаменитого Р.М.Глиера, и Штенберга, ученика не менее
знаменитого Н.А.Римского-Корсакова. Л.М.Терехов был известен в России еще до октября
1917 г. По профессии он был военным, однако музыка увлекала его гораздо
больше. На протяжении первого периода творчества (до февраля 1917 г.)
композитор создал множество романсов и пьес, в том числе крупнейшую, навеянную
образом байроновского Манфреда, оперу «Леонардо да Винчи», наброски
симфонии и др. В Харбине им было написано 60 музыкальных произведений, включая
кантату «Царь и поэт», а к Пушкинским торжествам - симфоническая поэма «К
звездам», которая была с успехом исполнена.
За время существования Первой Харбинской музыкальной школы в ней
получили образование свыше 2 тыс. учащихся. Наиболее талантливые из них были
отмечены наградами. Некоторые, способные к педагогической деятельности
выпускники были приглашены школой на преподавательскую работу: О.Ф.Качина (класс
обязательного фортепиано), Л.Ч.Чеснокова, Л.Я.Тутова, Л.М.Раменская, О.В.Бело-
ножкина (класс специального фортепиано), П.В.Раменский (класс скрипки)65.
«О замечательной одаренности русской музыкальной молодежи, - писал
"Рубеж" в 1933 г., - прекрасно знают уже повсюду: во всех известных
консерваториях, у всех известных профессоров мира есть ученики из далекого Харбина. Целая
плеяда молодых харбинских пианистов и скрипачей подвизается уже на
концертных эстрадах».
Немалый вклад внесла в это и Первая Харбинская музыкальная школа. Так,
пианист В.Костевич, ученик В.Л.Гершгориной, блестяще закончил консерваторию
в Болонье, в Италии дал ряд концертов. И.Тихомирова закончила Лейпцигскую
консерваторию, талантливый И.Испа концертировал в Северном Китае и везде
153

встречал самый лучший прием. Продолжали образование и концертировали в
Америке ученики В.Д.Трахтановский, А.Каменский, Ю.Бонч-Осмоловский, Г.Шра-
ер, В.Шашкова, А.Раменский и др.66
Первая Харбинская музыкальная школа послужила началом для дальнейшего
развития сети музыкальных учебных заведений Харбина, в том числе создания
консерватории. Об активной культурной жизни Харбина свидетельствует то, что
только в нем по программе российских консерваторий старой России в 20-е годы
работали три музыкальные школы; две были на Пристани и одна в 1924 г. на
Артиллерийской улице - Высшая музыкальная школа им. А.К.Глазунова,
просуществовавшая до 1936 г. Ее возглавлял с 1924 г. педагог и скрипач У.М.Гольдштейн
(Петроградская и Берлинская консерватории). Класс фортепиано вела И.Диллон.
Кроме того, были вокальное отделение и класс духовых инструментов. Скрипач
Трахтенберг и пианистка Гершгорина из Петербурга в 1921 г. открывают Первую
музыкальную школу с высокопрофессиональными преподавателями и большим
числом учеников. В частности, в ней учился ставший впоследствии заслуженным
артистом Татарстана В.Серебряков. С 1921 г. ее директором стал талантливый
педагог В.Д.Трахтенберг (Киевская и Петроградская консерватории). Третьей
школой руководила В.Л.Гершгорина (Миланская консерватория). Среди музыкантов-
педагогов известностью пользовались профессора Н.А.Шиферблат, А.Я.Могилевс-
кий, Л.Г.Сирота.
Кроме указанных музыкальных учебных заведений, в городе существовали частные
музыкальные студии, которые возглавляли такие выдающиеся педагоги-музыканты, как
певцы Н.В.Осипова-Закржевская, А.Н.Соловьева-Мацулевич, В.А. и О.Н. Родюковы.
Эти школы играли огромную роль в развитии музыкальной жизни Харбина и
других городов Китая, дали мощный толчок музыкальному образованию русской и
китайской молодежи. За 1922-1931 гг. в них получили хорошую музыкальную
подготовку и воспитание сотни русских и китайских юношей и девушек.
Деятельность педагогов и учеников харбинских музыкальных школ, во-первых,
сохранила и укрепила содержание, структуру и качественный уровень
профессионального российского музыкального образования как основы для развития всей
профессиональной отечественной музыкальной культуры, во-вторых, продолжила
лучшие традиции концертной практики во всех ее направлениях и, в-третьих,
подготовила почву для деятельности Харбинского музыкального театра,
открывшегося в 1930 г.67
О значении достигнутого дальневосточной эмиграцией уровня музыкального
образования и музыкальной культуры для российского зарубежья в целом писал
в 1940 г. журнал «Рубеж»: «Нельзя не отметить, что для нашего эмигрантского
бытия должно быть особенно значимо проявление русской талантливости, таящей
154

в себе незыблемые ценности русской культуры. И это особенно важно ныне при
общем катастрофическом положении на Западе: поражены там и разметаны
русские культурные силы в целом ряде европейских государств. На долю эмигрантов
Дальнего Востока выпадает ответственная роль - стойко и ревниво беречь
русскую культура, выявлять ее сокровенные ценности и донести сокровища русской
мысли и русского искусства до эпохи возрождения России»68.
Среди музыкальных заведений Маньчжурии особой славой пользовался
музыкальный техникум в Харбине. Молодежь, обучавшаяся в нем, постигала премудрости
музыкального мастерства под руководством опытных педагогов: С.А.Батуриной,
ВАВительс, Е.М.Файерман-Гликиной, А.М.Шаевского, З.Н.Зискинда и др. Директором
техникума была известная пианистка и педагог Л.Б.Аптекарева - человек энергичный,
обладающий большими организаторскими способностями. По воспоминаниям
выпускницы, впоследствии преподавательницы Новосибирской консерватории В.В.Белоусо-
вой, ей удалось вдохнуть жизнь в свое любимое детище. Она создала в техникуме
атмосферу подлинной любви к музыке и беззаветного служения искусству. Вся ее
жизнь была посвящена музыке - она постоянно выступала с сольными концертами,
участвовала в камерных ансамблях и считалась лучшим оперным концертмейстером.
Ее игра была яркой, темпераментной и до предела эмоциональной.
Коллектив педагогов музыкального техникума подбирался Л.Б.Аптекаревой по
принципу беззаветного служения искусству. Почти все педагоги являлись
талантливыми артистами. Так, преподаватель пения Батурина обладала необычайной силы и
красоты голосом (сопрано) и блистала в оперных спектаклях, постоянно
ставившихся в Желсобе.
Вторым преподавателем-вокалистом был В.А.Вительс, обладатель баритона
необычайно красивого тембра и человек обаятельной внешности. Класс
фортепиано вела сама Л.Б.Аптекарева, а также Е.М.Файерман-Гликина. Обе они имели
большое количество учащихся и регулярно устраивали отчетные концерты своих
классов. Два оперных дирижера В.В.Великанов и В.М.Каплун-Владимирский,
помимо дирижирования, вели все музыкальные теоретические предметы. В.В.Великанов
постоянно устраивал студенческие походы в оперу. Благодаря ему была
возможность познакомиться со всеми операми, входившими в обширный репертуар
оперной труппы Харбина тех лет. Большая часть артистов приглашалась из СССР и
субсидировалась администрацией КВЖД. Кроме опер имелась возможность
посещать камерные концерты, в которых всегда блистала Л.Б.Аптекарева. Ее
достойными партнерами были скрипач А.М.Шаевский и виолончелист З.Н.Зискинд. Ими
исполнялись сонаты и трио Грига, Аренского, Чайковского, Рахманинова и других
композиторов. А.М.Шаевский преподавал по классу скрипки, а З.Н.Зискинд, кроме
класса виолончели, вел еще класс камерного ансамбля. Студенты очень любили
155

уроки камерного ансамбля и с огромным удовольствием играли сонаты Моцарта и
Бетховена.
В 1935 г. музыкальный техникум в Харбине закрылся в связи с отъездом почти
всех педагогов в СССР. Большинство учащихся тоже уехали на родину и заняли
почетное место в культурной жизни страны. Певицы класса С.А.Батуриной
получили возможность петь в оперных театрах Советского Союза. Сама же С.А.Батурина
и ее муж - дирижер В.В.Великанов - работали много лет в оперном театре
Свердловска (Екатеринбург). Многие любители музыки отмечали ее яркую,
темпераментную манеру игры. Всех поражали ее подвижность и легкость походки,
несмотря на невероятную полноту69.
В этой благоприятной музыкальной атмосфере Харбина родился будущий
лауреат конкурсов, талантливый скрипач, человек удивительной судьбы - А.Дзигар.
Здесь он закончил гимназию и Высшую музыкальную школу им. Глазунова, где им
руководил отличный педагог профессор Гольдштейн. Газеты отмечали виртуозную
технику, хорошее знание скрипичной литературы, красивый глубокий звук
музыканта. Он выступает в г. Мукдене как солист и как участник инструментального
ансамбля «Ямато-Отель». Концерт встречает восторженный прием у слушателей.
А.Дзигар записывается на пластинки, принимает участие в конкурсах, играет для
последнего императора Маньчжурской династии Пу И и др. Молодость, талант и
подлинное увлечение искусством притягивают к нему сердца слушателей.
Незабываема судьба и известного пианиста А.Б.Абаза, родившегося в Китае в
1916 г. В Харбине он окончил гимназию ХСМЛ и музыкальную школу им.
Глазунова. Дальнейшее музыкальное образование получил в Японии, где его
руководителями были Л .Сирота и Л.Крейцер. Вернувшись в Харбин, он продолжал заниматься
теорией музыки, выступал на сольных концертах, а также с Харбинским
симфоническим оркестром и квартетом ХСО. Его первое сольное выступление как пианиста
состоялось в Тяньцзине, когда ему было 19 лет. Через 3 года в Японии он
аккомпанирует всемирно известному скрипачу А.Могилевскому. Одновременно
активно занимается композицией и в 1944 г. побеждает на VI Маньчжурском
конкурсе композиторов, представив симфоническую поэму «Рассвет». Он неоднократно
побеждал и в других конкурсах композиторов. Последние годы жизни А.Абаза жил
в г. Сан-Франциско, где умер 15 декабря 1994 г.70
И.П.Райский приехал в Харбин в 1925 г. по направлению РАБИСа как
второй дирижер оперы и профессиональный виолончелист - играл в оперном
оркестре. Кроме того, он преподавал в Железнодорожном коммерческом
училище. Его сын Борис Райский обучался всем предметам в этом учебном
заведении, а музыке - в Высшей музыкальной школе им. Глазунова у
профессора СМ.Шпильмана.
156

Был в Харбине и любительский студенческий оркестр. В нем играли главным
образом студенты Политехнического института. Оркестр давал концерты в зале ХСМЛ
и в Политехническом институте. Кружок д-ра Гельднера был очагом музыкальной
жизни жителей города. Следует упомянуть еще харбинских миллионеров- меценатов
братьев Скидельских, которые в своих роскошных аппартаментах устраивали частые
приемы с приглашением известных в городе певцов, музыкантов, поэтов и
драматических артистов. Приемы пользовались заслуженной славой, и каждый артист считал
за честь выступить там, тем более что это хорошо оплачивалось.
В Харбине многие годы существовал струнный квартет, в который входили
В.Трахтенберг (позже - А.Дзигар), Г.Сидоров и братья Погодины. Квартет был
устроителем камерных концертов с участием и других известных исполнителей
А.Абаза, В.Белоусовой, М.Антипас-Метаксаса и Н.Фокиной-Сидоровой71.
Известным человеком в конце 20-х годов в музыкальном мире Харбина была
Л.В.Плюснина - отличная скрипачка. Она блестяще окончила Высшую
музыкальную школу по классу скрипки у У.М.Гольдштейна, создала женский струнный
квартет, работала в первоклассном ресторане города. Л.В.Плюснина принимала
активное участие в открытии лучшего музыкального магазина «Кантилена» на
Китайской улице и была его бессменным управляющим. Умерла в 1944 г. в Казани72.
В городе было много истинных ценительниц звука и слова, настоящих
почитательниц и поклонниц прекрасного. Группа таких энтузиастов-женщин организовала
в Коммерческом собрании творческие встречи и назвала их «Женские Среды». Они
сразу стали популярными. Выступали на них как молодые талантливые музыканты,
так и известные уже в городе исполнители - певцы, пианисты, скрипачи,
виолончелисты, поэты, драматические артисты. На этих вечерах выступали певцы Добро-
творская, Шеманский; пианисты Антипас-Метаксас, Фокина-Сидорова, скрипач Ястр-
жемский; виолончелисты Погодин, Бострем и много других. Бывшая певица Санкт-
Петербургской императорской консерватории Евгения Левитина
(лирико-драматическое сопрано) своим концертным турне по Японии произвела ошеломляющее
воздействие на японскую публику. Широко известными за пределами Китая были
артистки З.И.Белоконь, В.М.Валицкая и артист П. А Дьяков и др. Расцвет оперной
сцены в Харбине приходится на 1926-1929 гг., когда щедрая субсидия Правления
КВЗД давала возможность содержать действительно высокопрофессиональную труппу.
Репертуару харбинской оперы мог позавидовать любой столичный театр.
Спектакли шли в основном с солистами, приезжавшими из СССР. Многим русским
эмигрантам в Китае довелось встретиться со всемирно знаменитым певцом
Ф.Шаляпиным. Широкую известность в 20-30-е годы в Китае получили выступления певца
А.Вертинского, который был талантливым выразителем чувств, мыслей и
настроений русской эмиграции73.
157

В те годы все стремились посетить оперетту, послушать чарующие мотивы
Кальмана, Оффенбаха, Легара, заразиться жизнерадостностью, которую наши
любимые артисты являли на сцене, порадоваться веселому юмору, беззлобной шутке.
Театр всегда был полон до отказа и тепло встречал своих любимцев. Очень
популярной была оперетта «Сильва», которая шла под таким же названием, как в
СССР, хотя во всем мире она называлась «Королева Чардаша».
А в центре опереточных спектаклей царила примадонна Лысцова. Харбинская
пресса не раз отмечала ее прекрасный голос, прекрасную дикцию, яркую
динамичную игру, легкую непринужденность, танцевальную подвижность. Многие
запомнили ее в роли грациозной и шаловливой Колетты в оперетте «Коломбина»,
элегантной и обаятельной Одетты Деримон в «Баядерке» Кальмана, молодой цыганки
Саффи в «Цыганском бароне» Штрауса, Зорики в оперетте Легара «Цыганская
любовь». Но самый незабываемый образ Лысцова создала в свой бенефис - образ
Сильвы Вареску74.
Харбин любил своих артистов эстрады. Большим успехом пользовалась
многогранная певица Энгельгардт, в репертуаре которой были и «Пиковая дама» в
опере, и комические роли в оперетте; дуэты - Кравченко и Фокин, Менари и
Мунцев, Манжелей и Серов с их летним опереточным сезоном, Огнева и Давыдов,
Грязнова и Степанов; Хмарин и его ансамбли, Моложатов, Кармелинский с его
песенками Пьеро и романсами, виртуоз на балалайке Миша Родненький,
исполнительницы песен настроения София Реджи и Мария Садовская, Зорич
(Бабушкина), ставшая позднее артисткой оперы в Шанхае, Москаленко, характерная
танцовщица Лариса Андерсон, Нина Антарис, Боярская, Чесменская, акробатическое трио
братьев Чекалиных и Теймуразова, популярный квартет Гарета - Ларская -
Никитина - Фроман.
В Харбин охотно ехали артисты. Таким обилием концертов и спектаклей не
мог похвастаться ни один провинциальный город России. Все звезды первой
величины были здесь. Труппу модного в то время Павла Орленева сменяет группа
артистов императорских театров во главе с В.Долматовым, а ее - тоже
императорские артисты во главе с В.Давыдовым. Афиши на тумбах городских улиц возвещали
о выступлении короля виолончелистов А.Вержбиловича, исполнительницы модных
романсов Веры Паниной. А газеты уже сообщали, что из Москвы в Харбин выехал
на гастроли Л.Собинов. Приезжала в Харбин и всероссийская любимица Вяльце-
ва75. Вплоть до конца 20-х годов сюда приезжали самые известные, с мировым
именем гастролеры-музыканты и певицы. Лео Сирота - прекрасный пианист,
участник и победитель Международного конкурса им. А.Рубинштейна, проф.
Л.Д.Крейцер, окончивший Петербургскую консерваторию по классу А.Н.Есиповой.
Приезжали из Нью-Йорка Л.Юдовский и польский пианист Скляревский, выдающиеся скри-
158

пачи А.Могилевский, Я.Хейфец, Е.Цимбалист, М.Эльман, М.Пиастре, М.Эрденко,
братья Китаины (скрипач и пианист), французский виолончелист Морис Марешаль.
В Китай к своим соотечественникам в 20-30-е годы не раз приезжали
советские артисты, в частности, надолго харбинской публике запомнились
замечательные певцы - А.И.Мозжухин, Л.Я.Липковская, уже известная тогда Клавдия Шуль-
женко и знаменитый, неподражаемый С.Я.Лемешев, который выступал вместе с
Мелеховым, Кравченко, Зелинской и другими певцами в «Русской опере при
Китайской Восточной железной дороге».
Из приезжающих на гастроли хоровых ансамблей следует помянуть Донской
казачий хор им. Платова под управлением известного в русском зарубежье Кос-
трюкова7б. Высокого уровня в «русском Китае» достигло и опереточное искусство.
В конце 20-х - начале 30-х годов Харбин видел и слышал прекрасные
опереточные спектакли в постановке режиссеров В.Валина и Л.Розена, которые и сами
были актерами. Примадоннами были Грановская (бывшая певица народного хора
М.Славянской), З.Битнер, позднее - Е.Орловская. Героев пели Вительс, Рябовский
и Гайдаров, комик Рубен.
Опереточные постановки в 20-х годах проходили преимущественно на сценах
Жедсоба, Механического собрания и Клуба Узла. В 30-х годах оперетты ставились
в театрах «Модерн», «Весь мир», «Азия» и «Атлантик».
За все годы существования русского Харбина в разное время и в разных
составах были поставлены следующие оперетты: «Жрица огня», «Тайны гарема»,
«Граф Люксембург», «Корневилльские колокола», «Ночь любви», «Коломбина»,
«Сильва», «Цыганская любовь», «Сузи», «Король веселится», «Баядерка», «Монна Ванна»,
«Лже-Маркиз», «Чары весны», «Веселая вдова», «В волнах страстей», «Женщина из
кино», «Голубая мазурка», «Фиалка Монмартра», «Подвязка Борджиа», «Роз-Мари»,
«Свадьба Марион», «Графиня Марица», «Фраскита», «Принцесса цирка», «Боккач-
чио», «Прекрасная Елена», «Польская кровь» и др.
Кроме этого, были поставлены скомпонованные режиссером Турениным
спектакли опереточного стиля «Король, дама, валет», «Коляда», «Что рассказала
мумия», «В лучах северного сияния», «Кинг-Конг», «Чары Востока», «По морям, по
волнам», «Лейтенант Икс» и др., которые отличались высоким исполнительским
мастерством.
Была в Харбине и украинская оперетта, в которой примадонной была
Л.Беспечная, и наряду с местными украинскими артистами выступали А.Шеманский,
П.Лавровский, В.Энгельгардт, Н.Турбина-Гайдарова и другие русские артисты. Харбинцы
любили украинскую оперетту, хороший хор и красочные костюмы участников 77.
Большой вклад в развитие опереточного искусства внес
В.М.Каплун-Владимирский, который в течение 10 лет был главным дирижером опереточных спек-
159

таклей в харбинском Желсобе. Он дирижировал также в операх «Золотой
петушок», «Сказка о царе Салтане», «Демон», «Евгений Онегин», «Кармен»,
«Черевички» и др.78
Харбинские артисты оперетты, а также артисты балета часто ездили с
гастролями в другие города Китая - Шанхай, Пекин и Тяньцзинь, в Японию, на
Филиппинские острова, на Яву и везде имели заслуженный успех. Некоторые из них
оставались в других городах, получив выгодные ангажементы или по личным
мотивам, почему всегда и говорилось, что Харбин был поставщиком артистов
любого вида искусств не только в различные города Китая, но и в Азии.
В яркой короне русского искусства балет был и остается общепризнанным во
всем мире. Великие традиции русского балета не умерли и в изгнании. В первое
время как организация балет в Харбине не существовал, хотя необходимые для
этого силы имелись. Все прибывавшие в город артисты балета существовали
своими небольшими группами - дуэтами и трио, принимая эпизодическое участие
в оперных сезонах как вспомогательные.
А между тем в составе балетных сил были балетмейстеры Квятковская,
Торопов, Шевлюгин, Фокин, премьеры-танцовщики Ижевский и Суворин,
примы-балерины Роговская, Сизякова, Кравченко, Ратушенко. И не удивительно,
что когда в Харбине узнали, что в далеком Шанхае русские артисты
сформировали свою организацию балета, здесь также вскоре была создана балетная
труппа.
В концертных программах выступали блестящая прима-балерина Светланова,
артисты балета С.Чистохина, В.Кондратович, А.Астровская, Л.Леонидов, А.Горская,
И.Давдевиль, В.Чарская, И.Пестовская, Н.Алейник, Н.Недзвецкая, В.Козловская, Т.Ро-
зетти, О.Гантимуров (позднее), балетный дуэт Г.Сарабун - В.Ижевский.
Театральная публика любила и хорошо посещала концерты. Они ставились
везде - в кинотеатрах «Модерн», «Азия» и других различных собраниях
(Железнодорожном, Коммерческом), многочисленных клубах, среди которых особенной
популярностью пользовался Чуринский клуб79.
В Харбине можно было пройти неплохую, а иногда и очень хорошую
балетную школу. Здесь были балетмейстеры, окончившие наилучшую балетную школу в
мире. С их помощью было выращено новое молодое поколение артистов,
поставлена серия классических балетов, их трудами опера и оперетта всегда были
обеспечены балетными постановками. Особой популярностью в Харбине пользовались
балетная студия Е.И.Оксаковской, школы А.Н.Андреевой и балетмейстера Е.В.Квятков-
ской, из которых вышли такие выдающиеся балерины, как С.И.Чистохина,
Н.Кожевникова, В.Кондратович, Н.Недзвецкая, впоследствии руководившая школой
русского балета в Индии и Австралии.
— 160 —

В 30-х годах в составе балетной труппы сезона на лидирующих позициях
были премьер В.Ижевский и прима Е.Преображенская. В балетном ансамбле были
заняты молодые способные танцовщицы - сестры Меньшиковы, Авенариус, Даль,
Василевская, Девольская и Пушина. Из мужского персонала - Ж.Астор и МДавы-
дов. Концертмейстерами сезонов в Желсобе были представительная Алтекарева и
динамичная Голубятникова80.
Российская эмигрантская культура в Китае не ограничивалась только
музыкальным искусством. В 20-30-е годы в крупных городах северо-востока Китая -
Даляне, Мукдене, Тяньцзине, и, особенно в столице Маньчжурии - Харбине, а
также в Шанхае - работали драматические театры, театральные студии,
драмкружки. Насыщенной и разнообразной театральной жизнью жил русский Харбин.
1917-1931 годы можно охарактеризовать как период становления театрального
искусства.
В театральной жизни Харбина можно выделить три периода. Первый - это
1918-1926 гг., когда здесь работали частные антрепризы. Сначала это было
«Товарищество артистов русской драмы» (ТАРД), затем антреприза Долина и
Смоленского. В 1920-1921 гг. работала труппа Патушинского. В 1922 г. в городе
выступал коллектив под руководством Кобыльского. В 1923 г. актеры
объединились в Товарищество артистов, обосновавшееся в Летнем городском театре, причем
постоянной площадки у них не было и артисты играли в различных театрах.
Наибольшей известностью и любовью пользовались актрисы Тверская, Кручинина,
Жернакова, Морозова, актеры Зубов, Томский и др. Репертуар театральных
постановок, концерт-балов привлекал именами исполнителей. На сцене Желсоба и в
других залах ставились спектакли местных артистических коллективов и
гастролировавших трупп. Популярным центром творческой жизни была студия искусств
«Лотос». В репертуаре своих и заезжих драматических коллективов в основном
преобладали русские классические пьесы. И это не случайно, истосковавшаяся по
России эмигрантская публика тянулась к национальному искусству81.
Русский театр был любимым и понятным видом искусства для всех
эмигрантов. Очевидец тех событий Л.Маркизов, живший в Харбине и Шанхае с 1918 по
1945 г., вспоминает: «...в театре рядом могли сидеть и советский гражданин, и
эмигрант. Всех объединяли русский язык и любовь к искусству»82.
В области драматического искусства известностью пользовались три студии
МХАТа под руководством А.С.Орлова, Е.И.Корнаковой-Бринер и В.И.Москвитина -
В.И.Томского. Под руководством режиссера Коровскато драматическая секция
ставила комедию в трех актах, сочиненную Лысенко-Копыч «Живые покойники», а в
воскресные дни для детей ставили спектакль «Пегая красавица». Правление
библиотеки-читальни служащих, мастерских и рабочих Харбинского железнодорожного
— 161 —

узла регулярно проводило тематические и музыкальные творческие вечера, что
свидетельствовало о разнообразной, насыщенной жизни не только русской
интеллигенции, но и простых рабочих. Эмигранты семьями ходили в театры на русские
спектакли, а затем еще долго обсуждали увиденное, игру актеров83.
Городской театр в Харбине был построен И.М.Арнольдовым. Он помещался в
городском саду, и в нем играли зимой и летом. Одно из фойе с правой стороны
было отведено под шантан: сожительство было тесное, любовное. Война и
широкий поток золота привлекали сюда актеров и гастролеров.
Когда в Маньчжурии появились режиссеры и актеры из России, Харбинский
театр получил хороших постановщиков и исполнителей. Лучшим доказательством
этому служила постановка «Турандот», которая выдержала свыше 50 повторений с
неослабевающим интересом публики. На высоту театральной волны взошел
режиссер Я.А.Варшавский, культурный, научно-образованный художник, который почти в
течение 10 лет объединял вокруг себя группу талантливых актеров, которая давала
спектакли, один занятнее и содержательнее другого.
В 1923 г. Я.А.Варшавский организовал камерный театр. С 27 мая по 20
сентября 1923 г. коллектив под его руководством сыграл 110 спектаклей. Из них
пьесы: «Потоп», «Мистер Ву», «Идиот», «Иван Миронович», «Дама из Торжка»,
«Осенние скрипки», «Воскресение», «Царевич Алексей» и др. Из новейших пьес
прошли «Турандот», «Пламя», «Двенадцатая ночь», «Тристан и Изольда» и др.
В течение сезона были поставлены три камерных вечера: оперные отрывки,
старинные водевили, балетные интермедии. Гастроли сильно подняли престиж
труппы, вызвали интерес к театру.
Особую радость харбинцам доставляли гастроли артистов из России. Так, в
i9?3 г. Харбин посетила группа артистов Малого театра. Репертуар был
разнообразный: «Укрощение строптивой» «Стакан воды», «Коварство и любовь», «Медвежья
свадьба», «Доходное место». Как впоследствии вспоминала Е.Н.Гоголева, участница
этих гастролей, успех они имели огромный, общение с такой благодарной
публикой принесло артистам огромное творческое удовлетворение. Да и сам Харбин
произвел на них сильное впечатление - это был вполне европейский город. Их
поразили обилие магазинов, наполненных различными товарами, нарядная толпа
на улицах, шикарные кафе, гостиницы с вежливой прислугой. Все было необычно и
ново для них м.
Второй этап в существовании русского театра в Харбине начинается с 1926 г.,
когда театральная жизнь сосредотачивается в Желсобе, а постоянным
антрепренером становится Управление железной дороги. С1927 г. в городе регулярно
ставятся драматические постановки, ставятся оперетты и оперные спектакли, причем
последние отличаются сильным составом оперных исполнителей.
162

Несколько позднее появился театр миниатюр «Белая стрела», где устраивались
сатирические «обозрения» из эмигрантской жизни. Эти спектакли пользовались
большим успехом, особенно такие, как «Магазин игрушек» на музыку Оффенбаха и
«Деревенская мозаика» - инсценировка на стихи Пушкина и Блока.
Вторым центром художественной жизни стал театр «Модерн». На его сцене
осуществлялись постановки во всех жанрах русского искусства. Здесь ставились
классические драмы, комедии, оперы, балеты, а также детские спектакли «Кот в
сапогах», «Степка-растрепка», «Дед Мороз-Красный нос», «Красная шапочка». На
сцене шли оперные постановки - «Фауст», «Паяцы», «Пиковая дама» и др.
Постановка таких масштабных спектаклей потребовала реконструкции театра, его сцены,
что и сделала администрация во главе с М.Г.Зиминым и А.Л.Певзнером.
Заметную роль в культурной жизни Харбина тех лет играл драматический
ансамбль под руководством В.И.Томского, выступавший также в театре «Модерн» и
поставивший более 750 спектаклей.
С 1931 г. в Шанхае выступала В.В.Панова, и каждый спектакль Театра русской
драмы с ее участием был настоящим праздником для театралов. Кто только не
восхищался игрой этой талантливой артистки, создавшей столько ярких,
незабываемых образов. Талант В.В.Пановой исключительно многогранен. Ее знал весь
русский Дальний Восток как одну из самых талантливых артисток, всецело владеющую
сердцами и умами публики. И когда В.В.Панова праздновала свой театральный
бенефис, она избрала для выступления драму А.Н.Островского «Без вины виноватые».
Театральный Харбин со всей торжественностью отметил юбилей любимицы.
Спектакль получил всеобщее признание и пользовался заслуженным успехом.
Еще одним местом притяжения театралов была сцена Коммерческого
собрания. Впоследствии здесь обосновалась труппа артистов драмы и комедии, а само
Коммерческое собрание по существу стало культурным центром русских
эмигрантов. Спектакли ставились как профессиональными актерами, так и любителями.
Здесь же работала драматическая студия, сделавшая ряд прекрасных постановок
под руководством известной артистки МХАТа Е.И.Корнаковой, а также Л.В.Бринер,
воспитанницы К.С.Станиславского. Первым спектаклем стал «Сверчок на печи»
Ч.Диккенса, пользовавшийся большим успехом85.
В профессиональном драматическом искусстве такие артисты, как В.Томский,
В.Панова, Л.Васильева-Лебедева, Е.Марулина, Е.Давыдова, А.Светланова, П.Дьяков,
Б.Ивин, Ф.Виленский, О.Яновская, Л.Кокорева, П.Лавровский, имели большое
влияние на последователей драматического искусства, заражали любителей своим
талантом, покоряли зрителей своей игрой. И если кто-либо из харбинской
молодежи того времени достигал высот в своей игре, то в том была большая заслуга
В.Томского и В.Пановой м.
163 —

Среди малоизвестных сторон деятельности русских в Китае - русское
архитектурное и культовое зодчество. Лучшие представители России оказали заметное
воздействие на все сферы китайской архитектуры. До сих пор, например, города
украшают здания, построенные по проектам русских архитекторов.
К сожалению, до настоящего времени нет еще обстоятельных и полных
сведений, позволяющих сделать обобщающие выводы по данной теме. Поэтому крайне
важно обобщить все то немногое, чтобы хоть таким образом сохранить и донести
до современников и будущих поколений исчезающее в результате строительства
русское архитектурное наследие в Китае87. Первые русские поселенцы появились в
Харбине в конце XIX в. в связи с началом строительства в 1887 г. Китайско-
Восточной железной дороги, соединившей два соседних государства - Россию и
Китай. На берегу р. Сунгари, где пересекались водные и сухопутные пути, был
основан Харбин, где многолетнее сосуществование и общий труд народов Китая и
России воплотились в строительстве оригинальных по своему стилю
архитектурных сооружений. Расположенный на р. Сунгари, на пересечении речной и
железнодорожной магистрали Москва - Тихий океан, город рос быстро и мои чв.
Насколько Харбин русский город, свидетельствует архитектура. Так, влияние
Петербурга и Москвы ощущается на многих улицах и площадях города. В
частности, аналогом Васильевского острова был фешенебельный район Пристань, в
ансамбле Соборной площади - московские торговые ряды. Улицы Садовая,
Московская и Речная напоминают Арбат. Здесь были представительства московских купцов
и их магазины: Саввы и Викулы Морозовых, Коноваловых и других льняных и
ситцевых королей.
Кроме большого комплекса административных зданий, принадлежащих КВЖД,
отроились каменные дома для служащих, и каждому была обеспечена казенная
квартира и притом на выбор. Это мог быть особняк или дом из нескольких
квартир. И уклад жизни складывался особый. Таких привилегий, как здесь, рабочие
и служащие в России не знали: бесплатное медицинское обслуживание,
бесплатный проезд по дороге. КВЖД содержала школы, детские сады. К окончанию
театральных спектаклей подавали специальные составы, построенные русским
архитектором по плану, утвержденному в Санкт-Петербурге. Харбин стал уникальным
центром российской эмиграции в Азии.
С этого времени город стал для многих русских родным, ибо во многом -
планировке и архитектуре напоминал облик русский городов. В начале XX в.
Харбин представлял собой новый современный город. Он продолжал развиваться в
особых, специфических условиях, и после Шанхая был самым известным городом
в Китае и Азии, имевшем свою характерную черту и неповторимый облик. С
приездом сюда семей строителей дороги город массовой застройки расширился
164

до берега р. Сунгари. Строились 2-3-этажные кирпичные дома, русские
православные церкви, храмы, собор, здание торговой фирмы «Чурин и Кс». Появились
и русские кладбища с их уникальными надгробными памятниками: крестами,
часовнями, плитами. Харбин превратился в крупный русско-китайский город.
Более полувека Харбин был главным центром управления КВЖД, здесь же
находилось консульство России. После революции и гражданской войны, когда сюда
покатились волны эмиграции, число русских поселенцев в городе резко возросло.
Харбин стал местом, где нашли прибежище тысячи русских и советских беженцев
и эмигрантов. В 1925-1930 гг. их насчитывалось здесь более 80 тыс. человек.
Они оказали заметное влияние на политическое и культурное развитие города.
Вместе с эмигрантами из других стран они активно обустраивали город. В
отличие от большинства российских городов, разрушенных и запущенных за годы
революции и гражданской войны, в Харбине русские зодчие не останавливали
работу ни на один день. Во многих газетах и журналах заголовок был почти один:
«Сказочный рост Харбина». В то же время это был единственный город в Китае,
имевший очень мало национальных примет этой страны. В Харбине не прижились
ни рикши, ни другие традиционные элементы китайских городов. Извозчики,
трамваи, автобусы, такси - это определяло жизнь харбинских улиц. И именно в
этом хлебосольном городе нашли приют русские беженцы из Сибири, Урала и
Дальнего Востока, остатки белых армий, которые продолжали все это время
обустраивать свою «малую» Родину89.
В Маньчжурии всегда добрым словом вспоминали уникальный по своей
архитектуре, внутренней планировке универмаг купца Чурина на Китайской улице, куда
ходили за покупками. Только побывав в Харбине и походив по мраморным
лестницам этого универмага, обрамленных медными решетками и дубовыми перилами,
можно понять, почему этот магазин был и остался для всех эталоном. «Малый
Чурин», как и «Большой Чурин» в Новом городе, поражал не только русских, но и
многих китайцев, до того торговавших только в лавках. Моду на универмаги в
стиле «модерн» в Китае тоже привил Чурин.
В архитектуре многих зданий Харбина нашли отражение западные и восточные
стили: барокко, классический ренессанс, романтизм, китайская классика,
исламистские мотивы. И все же в облике города особенно чувствуется неотразимое влияние
русской и французской архитектуры, очень близких со своему стилю, ибо многие
русские зодчие учились во Франции.
По разным источникам, в Харбине в начале 20-х годов насчитывалось до 22
православных культовых строений. Более всего их было в Новом городе
(Николаевская, Алексеевская, Покровская, Успенская, Петропавловская церкви и женский
монастырь) и в районе Пристани (Иверская, Ильинская, Благовещенская и Софийс-
165

кая церкви). По две церкви находилось в Корпусном городке (Старообрядческая,
Преображенская) и в Модягоу (Алексеевская и Владимирская). Еще около 10
церквей располагалось в других местах, территориально не относящихся к
перечисленным выше районам. Например: Борисовская в Остроумовском городке,
Дмитриевская - в Госпитальном, Иоанно-Богословская - в Славянском и Петропавловская -
в Сунгарийском городках90.
Именно церкви были первыми русскими постройками, сохранившимися до
настоящего времени. В 1899 г. в центре Харбина был возведен православный
Свято-Николаевский собор91. С этого времени при строительстве различного рода
зданий начали подражать образу «восточной Москвы», а русские церкви надолго
стали своеобразным русским символом и достопримечательностью города.
Собор на центральной площади с высоким крестом на куполе объединил
несколько зданий в единую, целостную композицию и стал местом оживленной
жизнедеятельности всего городского населения. С годами вокруг площади
возводились новые здания, которые придали архитектурно-строительному стилю восточ-
нокитайский колорит.
Другим замечательным памятником русской архитектуры является
Свято-Софийский собор на улице Тоудунцзе на Пристани. Эта русская церковь с чертами
византийской архитектуры до сих пор является любимым местом верующих и
приезжающих гостей. Особенно впечатляет убранство собора, напоминающее
убранство огромного купола Софийского собора в Константинополе92.
На улице Юилу на Пристани находится еще один русский православный храм -
Благовещенский собор, главный корпус которого был выполнен из
железобетонных конструкций. Он являлся одним из уникальных церковных зданий в Харбине.
К сожалению, во время беспорядков «культурной резолюции» в Китае в 60-х годах
собор был разрушен, остались лишь редкие фотографии и изображения его.
Христианская церковь на Шикэцзе в районе Модягоу относится к православной
и является одним из строений в стиле русского барокко. Успенская церковь в парке
культуры стала местом общественного кладбища эмигрантов. Хотя по размерам
она невелика, однако ее оформление оригинально, тонко и ажурно, что и создает
чувство божественного умиротворения у всех посещающих ее. Она является
шедевром русской деревянной постройки и по оригинальности несущих конструкций до
сих пор остается образцом искусства садовой миниатюры.
Украинская церковь на Восточном Большом проспекте также является
православной. В своем внешнем и внутреннем построении и убранстве она несет черты
византийской архитектуры и имеет купол, окруженный изящными арками.
Не менее знамениты, интересны и архитектурно неповторимы Сунгарийское
кафе, Побережный ресторан и Сунгарийский клуб Харбинского управления желез-
— 166 —

ной дороги. Эта группа зданий представляет уникальную архитектуру русского
деревянного зодчества.
До настоящего времени галерея из деревянных колонн в виде «павлин
раскрывает крылья», оригинально выполненных и изящно окрашенных, производит на
всех неизгладимое впечатление. А крутая стрельчатая крыша с тонким, ажурным,
перистым украшением в мексиканском стиле создает такое ощущение, как будто
попадаешь в мир сказки93.
Привлекают жителей и гостей прекрасно выполненные памятник Советской
Красной Армии перед вокзалом и памятник победы Советской Армии - «03.IX.1945».
«Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость Союза Советских
Социалистических Республик» на площади Ламатая.
В целом как эти, так и другие исторические памятники, здания и сооружения
сделали Харбин настоящим музейным городом, где воплотились разнообразные
архитектурные стили, раскрывающие достижения различных народов в этой
области. Русский архитектурный стиль, ярко выраженный в искусстве деревянного
зодчества, церковных и соборных сооружениях с прекрасной росписью фресок, икон,
позолоченным иконостасом получил здесь широкое распространение и по праву
высоко оценен китайским народом.
В культурной жизни русского Китая большой след оставили
эмигранты-художники. Особенно их много осело в Шанхае. Уже в 20-е годы здесь оказалось немало
известных мастеров, выставлявших свои картины, которые пользовались большим
успехом. Эмигрантская и китайская критика не раз отмечали творчество таких
известных русских мастеров, как Е.А.Яковлев, Н.Шистер, А.Ульрих, М.Ф.Домрачеи,
К.М.Глуз, А.С.Хренов, В.Кузнецова и др.
В 1923 г. из США в Китай приехал выдающийся русский художник Н.К.Рерих.
Он много путешествовал по стране, написал множество картин, занимался
поисками уникальных произведений народного искусства, собрал богатейшие
археологические и этнографические коллекции, лингвистический материал. Во время одного
из своих путешествий, летом 1926 г., Н.К.Рерих, его жена и сын по разрешению
советских властей перешли советско-китайскую границу и приехали в Москву,
Н.К.Рерих встречался с Г.В.Чичериным, А.В.Луначарским, преподнес в дар
советскому народу несколько своих картин.
Второй раз Рерих приехал в Харбин по дороге в Багру, куда он направлялся с
экспедицией для изучения вопросов, связанных с озеленением пустынь. Приезд этого
выдающегося художника стал значительным событием для русского Харбина.
Последовали многочисленные приглашения выступить, и Рерих откликнулся на все эти просьбы.
Во время пребывания в Харбине Н.К.Рерих предложил создать в городе
художественный музей. При его участии в городе создавался Институт Святого
167

пройдет иностранец, которому никогда не понять, что такое мороз в сорок
градусов, может быть, эти картины, как вечные памятники недавнего. Творчество
П.И.Сафонова есть могучий, страстный призыв к новой борьбе за освобождение
нашей России»96.
В завершение рассмотрения вопросов культуры следует отметить, что
оторванная от Родины, вынужденная жить и творить в тяжелых моральных и
материальных условиях, испытывая мощный идеологический прессинг со стороны
различных режимов, и особенно в условиях японской экспансии в Китае в 30-е годы,
дальневосточная диаспора сохранила традиции, свою национальную культуру,
которая и в этих условиях оставалась неотъемлемой частью общей российской
истории и культуры.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Кандыба В. И. История становления и развития художественной жизни Дальнего Востока,
1858-1938. Владивосток, 1985. С. 83-84.
2 Вопросы школьной жизни. 1925. № 1. С. 99; Вперед. 05.02.1921.
3 Там же.
4 Русское зарубежье: Золотая книга эмиграции: Энциклопедический биографический словарь.
М., 1997. С. 5-6.
9 История российской интеллигенции / Материалы и тезисы научной конференции. М., 1995.
С. 21-22.
• РаевМ. Россия за рубежом: История культуры русской эмиграции. 1919-1939. М., 1994.
С. 16.
7 Вопросы школьной жизни. 1925. № 1. С. 99.
• Путь Христов. 1929. № 5. С. 9-10.
9 Годы. Люди, Судьбы: История российской эмиграции в Китае // Материалы конференции.
Москва. 19-21 мая 1998. М., 1998.
10 Там же. С. 85; Чернолуцкая ЕЛ Универсальный опыт. Особенности культурных контактов
// Россия и АТР. Владивосток, 1997. № 4. С. 21-26.
" Великая Н.И. Воскреснуть, вернуться в Россию: Проза русского зарубежья. Владивосток:
Изд-во Дальневост ун-та, 1996. С. 8; Печерица В.Ф. Духовная культура. С. 43.
"Дело. 15.03.1923.
13 Печерица В.Ф. Духовная культура. С. 48.
14 Редакционная статья // Русская жизнь (альманах). Харбин, 1922. Вып. 1. С. 3-4.
" См.: Роман-газета. 1992. № 10.
Печерица В.Ф. Духовная культура. С. 52-61; он же. Восточная ветвь. С. 175-176.
17 См.: Красное знамя. 14.12.1993.
11 Королькова Л.К. Творческий путь Скитальца. Томск, 1964; Аникина ГЛ. Харбинский период
в творчестве Скитальца; Вс. Н.Иванов и культура России // Материалы всероссийской
научной практической конференции. Хабаровск, 1993. С. 28-31.
169

Владимира с тремя факультетами и «Дом милосердия», которые сыграли
огромную роль в духовной жизни эмигрантов94.
Большой популярностью в Гонконге, Сиаме и других городах пользовались
персональные выставки художника Клиоса (полковник Захватович)95.
В Шанхае расцвел талант художника В.Калмыкова. Известный живописец,
выпускник и преподаватель Московского Строгановского училища, он пишет
портреты, натюрморты, пейзажи богатой китайской природы. В Шанхае и других городах
Китая он много выставляется. Его картины покупают богатые туристы из США,
Японии, Франции. С огромным успехом в 1932 г. прошла персональная выставка
его картин в знаменитом шанхайском Палас-отеле, сбор от которой составил
26 тыс. долл.
Уже сложившимся мастером в эмиграции оказался выпускник Московского
училища живописи, ваяния и зодчества - В.С.Подгурский. Восточные сюжеты его
картин покорили не только русскую диаспору Шанхая, но и китайцев. Богатые
шанхайцы заказывают ему пейзажи, портреты. Он выставляется не только в
известных залах Шанхая, его приглашают иностранные дипломатические миссии,
аккредитованные в этом городе. Очевидцы свидетельствуют, что на организованной во
Французской муниципальной школе выставке большинство его произведений было
моментально раскуплено.
Не меньшей известностью пользовался крупный мастер-портретист М.А.Кичи-
гин, приехавший в Шанхай из Москвы в 1927 г. и оставшийся там навсегда.
В начале 30-х годов художественная жизнь в Шанхае еще больше оживилась в
связи с тем, что сюда из оккупированной японцами Маньчжурии приезжают многие
мастера кисти и резца. Муниципалитет Шанхая, различные иностранные
благотворительные организации и комитеты часто устраивают выставки с участием русских
художников. Престижно было выставляться в Шанхайском художественном клубе,
куда приходили меценаты, многие знаменитости. Свои картины в этом клубе не
раз выставляли художники В.С.Подгурский, К.П.Данилевский, А.Хренов,
Н.К.Соколовский, Я.И.Лихонос, М.Я.Щировский, В.А.Засыпкин и др.
Немало русских живописцев оказалось в Даляне, среди них Т.А.Потапов, Н.Л.Ко-
щевский и др. Особое место среди них занимал П.И.Сафонов, получивший
образование в Московской школе живописи, ваяния и зодчества. Офицером он участвовал
в первой мировой войне, а затем и в гражданской войне в Сибире и на Дальнем
Востоке. Все пережитое нашло отражение и в его произведениях.
«Талант его многогранен, - писал один критик, - на одном холсте поражает
взгляд сочностью красок, игрой света и тени, на другом - он захватывает
передачей бытовой сцены и жанром, выполненном с большим мастерством.
Третьи полотна блещут техникой кисти... Может быть, мимо этих картин равнодушно
168

19 Печерица В.Ф. Духовная культура. С. 61.
20 0 новых малоизвестных страницах жизни и творчества А. Несмелова читайте в альманахе
«Рубеж». 1955. №2. С. 225-226.
21 Белая армия // Белое дело. Екатеринбург, 1998. № 5. С. 88-89.
22 Печерица В.Ф. Духовная культура. С. 90.
23 Русская жизнь. 01.09.1992.
24 Якимова СИ Харбин; Вс. Н.Иванов// Годы, Люди, Судьбы. С. 85; Печерица В.Ф.
Восточная ветвь. С. 171-172.
25 О ее трагической судьбе см.: Печерица В.Ф. Восточная ветвь. С. 164-166.
26 Подробно о ней: Проблемы Дальнего Востока. 1993. № 3. С. 183; Печерица В.Ф. Восточная
ветвь. С. 168-169,134-135; Лазарева С Русские женщины в Маньчжурии. С. 88.
27 Там же.
28 Рубеж. 17.11.1934. С. 25; 27.06.1936. С. 19; Голос России. 1991. С. 6; Печерица В.Ф.
Восточная ветвь. С. 157-158.
29 Цит. По: Раевский Е Сестра моя - ненависть // Рубеж. 1995. № 2. С. 218; Лазарева С.
Указ. соч. С. 89-90; Печерица В.Ф. Духовная культура. С. 87.
30 Материалы выставки «Русское Зарубежье» Приморского Краевого музея им. В.К. Арсенье-
ва (1999).
31 Русский Харбин. С. 84; Русский эмигрантский альманах «Россия». Шанхай, 1926. С. 150.
32 Подробно об отношении китайской интеллигенции к А.С. Пушкину см.: Лебедева НА.
Пушкин в Китае // Россия и АТР. Владивосток, 1999. № 2. С. 66-69; Кравцова М.В. История
культуры Китая. С-Пб, 1999. С. 23.
33 Версты России. 31.05-07.06.1996. № 20 (47).
34 Празднование «Дня русской культуры» в 1 -м Харбинском смешанном реальном училище
6 июня 1926 г. Харбин, 1926. С. 1-14.
35 День Русской культуры. Харбин, 1930. С. 41.; Русский Дальний Восток. Токио, 1920. № 1.
С. 2.; Родина, 1995. № 2. С. 27-28; Печерица В.Ф. Духовная культура. С. 44-48.
м ГАХК. Ф. П28. Оп. 1. Д. 131. Л. 139; Весь Харбин на 1924 г. Харбин, 1924. С. 129-130.
37 Там же. Д. 41. Л. 15, 18; Мелихов Г.В. Указ. соч. С. 116; Годы, Люди, Судьбы. С. 31-33.
38 Русские в Китае. 06.1997. № 8; Мелихов Г.В. Указ. соч. С. 77.
39 Весь Харбин на 1924 г. С. 129-130; Русский Харбин. С. 234; Приморский край:
Энциклопедия. С. 420.
40 РГИАДВ. Ф. 4455. Оп. 1. Д. 58. Л. 30,40; Д. 149. Л. 162; Свет. 06.06.1922;
Дальневосточный путь. 28.01.1923; Михайлов О.Н Гнёзда рассеяния (О лит. худож. журн. «Рубеж»,
выходящем в Харбине с 1927 по 1945 г.). См.: Михайлов О.Н. Литература Русского
зарубежья. М., 1995.
41 Русский Харбин. С. 40-49.
42 Иванов Вс. Харбин. 20-е годы. См.: Русский Харбин. С. 19.
43 Мелихов Г.В. Указ. соч. С. 78-79.; Иванов Вс. Из неопубликованного. С. 172, 195, 199.
44 Годы, Люди, Судьбы. С. 12-14.
45 Там же.
46 Мелихов Г.В. Указ. соч. С. 79
47 Русское обозрение. Пекин, 1920. №12. С. 384; № 5. С. 1, 7-10.
170

48 Россия: Русский эмиграционный альманах. Шанхай, 1926. С. 1.
49 Иванов Вс. Харбин: 20-е годы. См.: Русский Харбин. М., 1998, С. 17. Приморский край:
Энциклопедия. С. 420.
50 Русский эмигрант. 1920. № 1. С. 1-3.
51 Русское обозрение. Пекин, 1921. № 5. С. 1-5, 251-261.
52 Русский Дальний Восток. Харбин-Токио, 1920. октябрь, № 1. С. 2.
м Путь Христов. 1929. № 5. С. 9-10.
м Весь Харбин за 1924 г. С. 129-130; Родина. 1995. №2. С. 27-28; Мелихов Г.В. Указ. соч.
С. 67; Печерица В.Ф. Восточная ветвь. С. 10-12.
55 Литература русского зарубежья: Антология. М., 1990. Т. 1. Кн. I. С. 11-12.
58 Русский Харбин. С. 47.
57 Русские в Китае. 1998. № 12; Город Харбин: Справочник. С. 7.
58 Крестный путь. Харбин, 1922. № 5. С. 27.
59 Родина. 1995. № 2. С. 27-28; Русские в Китае, июнь 1997. № 8.
м Рубеж. 1941. № 19. С. 14.
81 Русский голос (Харбин). 21.09:05.10.1920; Дело. 15.03.1923.
82 Лазарева С. Русские женщины... (Очерк VI). С. 78.
63 Русский Харбин. С. 140-142, 168, 170.
84 Рубеж. 1941. № 19. С. 9, 12; № 52. С. 16; 1930. № 47. С. 8.
65 Королева В А Первая Харбинская музыкальная школа // Россия и АТР. Владивосток, 1997.
№ 4. С. 27-33; о их судьбе см.: Печерица В.Ф. Духовная культура. С. 99; Лазарева С.
Русские женщины... С. 78.; Рубеж. 1934. № 35. С. 14-15; 1940, № 24. С. 16; 1940. № 25.
С. 16; 1940. №45. С. 17.
88 Рубеж. 1933. № 25. С. 10.; 1940. № 22. С. 15.
87 Русские в Китае. 1998. № 12.
88 Путь Христов. Харбин, 1929. № 2. С. 8; № 1. С. 13-15.; Рубеж. 1940. № 25. С. 16
89 См.: Таскина £ Неизвестный Харбин. М., 1994. С. 94; Белоусова В.В. Моя жизнь и музыка.
// Русский Харбин. С. 146.
70 На сопках Маньчжурии. 1995. № 19.
71 См.: Таскина £ Неизвестный Харбин. С. 95; Русский Харбин. С. 146; На сопках Маньчжурии.
1995. № 21; Печерица В.Ф. Духовная культура. С. 100-102.
72 На сопках Маньчжурии. 1995. № 17.; Русский Харбин. С. 144-146.
73 Россия: Русский эмигрантский альманах. Шанхай, 1926. С. 220-222.
74 Политехник. 1979. № 10; Русский Харбин. С. 185; Родина. 1995. № 2. С. 34-36.
75 Там же. С. 168-171; Родина. 1995. № 2. С. 29, 34-36.
78 Русский Харбин. С. 125—132.; Лемешев С.Я. Путь к искусству. М., 1982; Печерица В.Ф.
Духовная культура. С. 103.
77 См.: Русский Харбин. С. 125-132,136-138,140-142; Таскина £ Неизвестный Харбин. С. 97.
78 Там же. С. 168,170, 181-182,189.
79 Россия: Русский эмигрантский альманах. Шанхай, 1926. С.220-222.; Русский Харбин.
С. 161.
80 Путь Христов. Харбин, 1929. № 6. С. 15; Печерица В.Ф. Восточная ветвь. С. 96;
Таскина £ Неизвестный Харбин. С. 37, 97.
171

81 Русский Харбин. С. 168, 170.
82 Маркизов Л.П. Киноконцертная жизнь в русском Харбине // Проблемы Дальнего Востока.
1996. № 4. С. 84.; Вперед (Харбин). 09.03.1921; Дело. 15.03.1923.
83 Крестный путь. Харбин. 1922. № 5. С. 27; Лазарева С. Указ. соч. С. 79.
84 Русский Харбин. С. 124-132.
85 Ясько Т.Н. Русский театр в Харбине. См.: Годы, Люди, Судьбы. С. 88-91.
88 Русский Харбин. С. 136-138, 186, 193, 198.; Печерица В.Ф. Восточная ветвь. С. 90-96.
87 На сопках Маньчжурии. 1998. № 52. С. 3; Лазарева С. Указ. соч. С. 78.
88 Родина. 1995. №2. С. 29.
89 Архитектура города Харбина. Харбин, 1988. С. 40.
90 Годы, Люди, Судьбы. С. 85.
91 Великий Харбин. Харбин, 1933. С. 116.
92 Архитектура города Харбина. С. 42, 49.
93 Там же. С. 50-53.
94 Родина: Российский исторический журнал. 1995. № 2. С. 27-28, 34-36.
96 Печерица В.Ф. Восточная ветвь. С. 98.
98 Россия: Русский эмиграционный альманах. С. 220-222.
172

росы духовной жизни. Даже там, в изгнании, русский ум отказывался посвятить
себя всецело только личным заботам и интересам, вопросам текущей обыденной
жизни.
Оказавшейся за рубежом русской эмиграции необходимо было определить
свою дальнейшую стратегическую линию поведения. Она выступала с идеей
спасительной миссии по отношению к отечеству. Однако далеко не все течения
эмиграции сумели достойно и адекватно потребностям исторического времени
осуществить эту свою роль. Большая часть русских белоэмигрантов продолжала
порочный путь вооруженной, террористической борьбы с советским государством,
проливая кровь «во имя блага народа». Правое крыло русской эмиграции выступало в
роли активных реставраторов, ничего не поняв и ничему не научившись за годы
трагических потрясений в России 1917-1922 гг.
В отличие от русских эмигрантов из военных кругов, думающая
демократическая часть эмиграции не видела выхода в простой реставрации старого
дореволюционного порядка. Она считала невозможным с помощью идеалов патриотизма
оправдывать иностранную интервенцию против своей Родины, полагая своим долгом
защищать Отечество от внешнего врага. Будучи высокообразованными людьми,
представители русской интеллигенции в своем большинстве не принимали участия
в белом движении, осуждая одновременно большевистскую власть. У них не было
чувства озлобленности, жажды мщения, не было представления, что все погибло и
Россия не возродится.
В условиях идейно-политической разобщенности важнейшую объединяющую
роль для русской эмиграции играли Русская православная церковь, а также
различные, созданные эмигрантами, объединения, союзы, землячества и общества.
Оказавшись на чужбине, русские эмигранты столкнулись со многими
трудностями в организации своей жизни, которая у каждого из них складывалась по-
разному; у одних - более или менее удачно, у других - очень сложно. Серьезной
трудностью для русских эмигрантов в Китае являлась невозможность
конкурировать с дешевым неквалифицированным китайским трудом, что обрекало их в
первое время на безработицу, преимуществом же являлась широчайшая
потребность страны в технических и практических знаниях и навыках, которыми как раз
располагала эмиграция. По сравнению с российской эмиграцией в странах
Западной Европы, в ее среде была весьма значительной именно трудовая прослойка и
так же высок процент лиц интеллигентных профессий. Отсутствие местных
профессиональных и научных кадров создало спрос на квалифицированный рабочий и
интеллигентный труд эмиграции. Однако преобладание в социальной структуре
эмигрантских низов, главным образом казаков, крестьян, рабочих и мешан,
конкуренция на рынке неквалифицированного труда, а, следовательно, крайняя дешевиз-
174

Заключение
Октябрьская революция и гражданская война, терзавшие Россию
несколько лет подряд, выплеснули за границу миллионы беженцев.
Россия буквально взорвалась вынужденными переселенцами. Такого грандиозного
«исхода» граждан страны в чужие пределы история еще не знала. Северные, южные и
дальневосточные порты России вынесли огромную волну эмигрантов, рассеявшихся
по всему свету.
В целом более 2 млн. российских граждан оказались за рубежом. Различные
обстоятельства - личные и трагические, запутанные происшедшими событиями,
явились причиной оставления ими родной земли. Одни бежали от войны, насилия
и разорения, чтобы выжить, другие - продолжить борьбу с ненавистным
большевизмом. Однако судьба и тех и других печальна и трагична.
Полный разгром белого движения на Дальнем Востоке и окончание
гражданской воины в России вызвали массовый «исход» сражавшихся против советской
власти россиян и членов их семей за пределы страны. Они пополнили ряды
дореволюционной русской эмиграции в Китае, однако эта волна отличалась от
прежней масштабами, географией размещения, разнообразием участников и своей
продолжительностью.
Важной особенностью жизни и деятельности российской эмиграции в Китае
было то, что здесь основная масса беженцев пришла уже на хорошо обжитую их
соотечественниками полосу отчуждения Китайской Восточной железной дороги, на
саму дорогу, являвшуюся главным экономическим нервом всего огромного и
богатейшего края, на бывшие русские концессии в ряде городов Китая, т. е. сразу же
могла опереться на сохранявшиеся здесь сильные русские экономические позиции.
Эта особенность в еще большей степени способствовала консолидации
дальневосточной эмиграции и сохранению ею своей национальной самобытности.
Эмигрантская действительность в азиатской стране была большой людской
трагедией. Несомненно, многим она исковеркала судьбы, лишив родины, сбросила
на дно жизни, но и закалила их, стала хорошей жизненной школой. Значительная
часть изгнанников оказалась людьми высокой чести, долга. Являясь лучшими
представителями российской интеллигенции - цвета нации, они сохранили на чужбине
полноту духовной жизни, интерес к людям, к миру, в котором жили. Их, как и
раньше, интересовали общечеловеческие проблемы, поэзия, музыка, религия, воп-
173

на последнего, обусловили большой процент безработных среди эмигрантов,
низкий уровень жизни со всеми вытекающими последствиями.
Растущее количество бедных и безработных было серьезной социальной,
экономической и психологической проблемой, за решение которой пришлось взяться
самим эмигрантам на разных уровнях: церковном, общественном и частном.
Основным источником финансирования сферы помощи бедным становятся
благотворительные пожертвования. Инициаторами ее являлась передовая часть русской
интеллигенции, развернувшая работу по созданию сети благотворительных организаций,
учреждений и обществ. Их финансирование складывалось из различных
источников, но при этом у них была одна главная цель: оказывать материальную и
медико-социальную помощь нуждающимся лицам на территории Китая. Главным в
решении этой проблемы была забота о детях. Прийти на помощь, сохранить жизнь
и здоровье обездоленным детям - эти и другие вопросы не могли не волновать
русскую общественность. Своей деятельностью в этом направлении она
демонстрировала бесспорные положительные качества: заботу о неимущих, высокую
общественную активность, единство и неизменность в проявлениях гражданских качеств.
Многие русские стали образцами благочестия и самоотверженности в деле
выхаживания больных, посещении домов призрения и детских приютов, поддержки
нуждающихся.
Несмотря на трудности, культурная и творческая жизнь русских эмигрантов
была насыщенной и разнообразной. Имена многих поэтов, писателей, музыкантов,
художников, артистов, певцов, издателей стали широко известны за пределами
страны. Их творческие вечера и концерты, выставки и представления пользовались
большой популярностью, вызывали настоящий ажиотаж публики.
За десятилетия пребывания в Маньчжурии российские эмигранты смогли
сохранить традиции великого русского искусства. Здесь оно было представлено во
всем многообразии его жанров. В частности, Харбин был известен своей
культурной жизнью, скоплением огромного числа артистов, певцов, музыкантов,
наводнивших его музыкальные площадки. Не зря этот город в 20-30-х годах называли
«маленьким Парижем».
Нельзя не подчеркнуть огромное влияние русской диаспоры на общественную
жизнь страны, в которую они попали. Это воздействие на различные стороны
политической жизни Китая - бесспорно, существенно и неоднозначно. Так,
политическая ситуация в Маньчжурии была весьма осложнена, с одной стороны,
антисоветской деятельностью белой военной эмиграции, а с другой -
деятельностью красных профсоюзов и агентов Коминтерна. Особенно сложной была
обстановка на КВЖД. Отнюдь не безосновательными были обвинения служащих дороги
в распространении большевистской пропаганды.
175

Приложения

21. Иванов Вс.Н. Мы: культурно-исторические основы русской государственности.
Харбин, 1926.
22. Иванов Вс.Н. В гражданской войне: Из записок омского журналиста. Харбин,
1921.
23. Иванов Вс.Н. Крах белого Приморья: Из записок журналиста. Тяньцзинь, 1927.
24. Иванов Вс.Н. Огни в тумане: Дума о русском опыте. Харбин, 1932.
25. Иванов Вс.Н. Дело человека: опыт философии и культуры. Харбин, 1933.
26. Иванов Вс.Н. Мы: Культурно-исторические основы русской государственности.
Харбин, 1926.
27. Известия юридического факультета. Харбин, 1925-1927. Т. 1-4.
28. КармиловАА Масоны в Харбине, б/м, 1919.
29. Карта Маньчжурии / Составитель М.П.Андриевский. Харбин, 1925.
30. Кислицин В.А Пантеон воинской доблести и чести. Харбин, 1941.
31. Клерже Г.И. Революция и гражданская война. Личные воспоминания. Мукден,
1932. 4.1.
32. Князев Н.Н. Легендарный барон. Харбин, 1942.
33. КовганП. Записки неуча. Харбин, 1927-1931. Т. 1-4.
34. Коростовец И.Я. Россия на Дальнем Востоке. Пекин, 1922.
35. Красноусов ЕМ. Шанхайский русский полк, 1927-1945 г. Сан-Франциско,
1984.
36. Лукин Ю.Н. Орден Розенкрейцеров. Харбин, 1938.
37. Любимов Л.И. Чжачайнорские копи. 1902-1927 гг. Харбин, 1927.
38. Макеев АС. Бог войны барон Унгерн... Шанхай, 1934.
39. Мартынов П.А. Можно ли верующему быть социалистом? Харбин, 1921.
40. Никонов КС. Восток и мы. Харбин, 1941.
41. Новоселов М.А Забытый путь опытного Богопознания. Харбин, 1931.
42. Новый Христианский Катехизис для христиан всех исповеданий. Шанхай, 1925.
43. Носков К. Авантюра, или Черный для русских белых в Монголии 1921 год.
Харбин, 1930.
44. Общество изучения Маньчжурского края // Труды Сунгарийской речной
биологической станции. 1925-1928. Т. I. Вып. 1-6.
45. Первухин М.К. Мысли о фашизме. Тяньцзинь, 1927.
46. По поводу церковных настроений. Харбин, 1927.
47. Погребецкий А.И. Экономические очерки современной Японии. Харбин, 1927.
48. ПозднеевД.М. и др. Очерки стран Дальнего Востока. Введение в
востоковедение. Харбин, 1931. Вып. 1-3.
49. Процесс 38: Стенограмма процесса 38 советских граждан, арестованных при
налете 27 мая 1929 г. на Советское консульство в Харбине. Харбин, 1929.
179

Приложение № 1
178
Печатные издания
русской эмиграции в Китае
1. Акулин И.Г. Оренбургское Казачье войско в борьбе с большевиками. 1917-
1920. Шанхай, 1937.
2. Атаман Семенов. Харбин, 1917.
3. Бюллетень музея общества изучения Маньчжурского края. Харбин: Изд. общества
изучения Маньчжурского края и юбилейной выставки КВЖД, 1923-1925.
4. Библиографический сборник: Обзор литературы по китаеведению / Под ред.
Н.В.Устрялова. Харбин, 1932. Т. 1 (4); Т. 2 (5).
5. Братановский ДА Муниципальный справочник. (Свод практически важных для
населения правил и распоряжений Харбинского городского самоуправления).
Харбин, 1928.
6. Весь Харбин на 1923-1927 гг. / Под ред. С.Т.Тернавского. Харбин, 1923-1927.
7. Витте СЮ. Воспоминания. Царствование Николая II. Т. 1,2. Шанхай, 1922.
8. Вознесенский Н. История русской церкви. Харбин, б/г; Вознесенский Н.
Христианское мировоззрение. Шанхай, 1921.
9. Газетные вырезки на тему научной и культурной жизни русских, проживающих в
Харбине 1929-1941. Харбин, 1941.
10. ГаинА. (Гутман А). Большевизм и Германия. Шанхай, 1921.
11. ГинсГ.К. Монгольская государственность и право в их историческом развитии.
Харбин, 1932.
12. Головин ПЛ. Российская контрреволюция в 1917-1918 гг. Ч. 1.
13. Зарождение контрреволюции и первая ее вспышка. Кн. 1-2. Ч. 5; Всевеликое
войско Донское. Кн. 10-12. Харбин, 1937.
14. Горячкин Ф.Т. Первый русский фашист Пётр Аркадьевич Столыпин. Харбин, 1928.
15. Деловой Харбин. Харбин, 1933.
16. Договоры и документы относительно Маньчжурии. Харбин, 1921.
17. Евразийская хроника / Под ред. П.Н.Савицкого. Париж, 1927. Вып. 8.
18. Житие Святителя Арсения Архиепископа Сербского. Харбин, 1931.
19. Завротский АИ. Реклама идей: сила Сталина и его ахиллесова пята. Шанхай, 1934.
20. Иванов В.Ф. Православный мир и масонство. Харбин, 1935.

Однако самым существенным и глубоким влияние русской эмиграции в Китае
было на культурную, духовную жизнь населения этой страны. Чтобы эмиграция не
выродилась и не распылилась, создавались национальные организации:
книгоиздательства, широкая пресса, школы, курсы, учебные заведения, театры и т.д.
Гастроли русских артистов, лекции русских ученых и книги писателей становились
известными всему миру. Благодаря русским писателям и поэтам, певцам и
композиторам, художникам и архитекторам китайский народ впервые познакомился с
богатым творческим литературным наследием, лучшими в мире балетом, оперой,
классической музыкой и театром, живописью и архитектурой. В «русском» Китае
была создана широкая сеть образовательных учреждений, включая начальную и
высшую школу.
Жизненный опыт российской эмиграции, в том числе и ее дальневосточного
отряда, уникален. Отсюда важна и актуальна задача: все созданное в эмиграции,
рассеянное по разным местам и недоступное еще вчера, собрать по крупицам и
вернуть России, миру как продукт творческой деятельности здоровых сил русского
зарубежья.
Один из известных писателей-эмигрантов дальневосточного зарубежья Петр
Балакшин писал: «Через 50-100 лет русскую эмиграцию будут изучать в целом и по
отдельным великим ее людям в частности. В этом процессе - вопреки аксиоме -
часть станет неизмеримо больше целого...».
Тысячи известных и неизвестных русских эмигрантов прошли через суровые
испытания беженства, прожили непростую эмигрантскую жизнь и навсегда
остались лежать в чужой земле, где ныне уже не сыщешь не только небольших
сельских погостов, но и больших городских кладбищ, где покоится их прах. Их
потомкам некуда даже положить цветы, некому поклониться, ибо большинство
мест захоронений русских эмигрантов в Китае сегодня ликвидированы. Осталась
одна только память о них, которая взывает живущих к покаянию, пониманию,
прощению...
И это, как никогда раньше, сегодня жизненно важно, ибо 80-90-е годы
«смуты» породили один мощный поток мигрантов и беженцев из России и в
Россию. И русские люди вновь переживают боль, страдания, унижения
беззащитность. Поэтому так полезен и практически ценен опыт эмигрантов 20-30-х годов.
176

50. Почетный мировой судья, полковник Г.В.Енборисов. От Урала до Харбина.
Памятка о пережитом. Шанхай, 1932.
51. Празднование Дня русской культуры в 1-м Харбинском смешанном реальном
училище 06.06.1926. Харбин, 1926.
52. Путеводитель по Южно-Маньчжурской железной дороге. Харбин, 1926.
53. Рудин М. Пирамиды красных фараонов. Шанхай, 1934.
54. Русское обозрение (литературный, научный и политический журнал). Пекин,
1921. № 6-7; Северная Маньчжурия и КВЖД. Харбин, 1922.
55. Рязановский В.А. Об изучении древней русской живописи. Харбин, 1934.
56. Семенов Г.М. О себе. Харбин, 1938.
57. Сергеев Вс. Л. Очерки по истории белого движения на Дальнем Востоке.
Харбин, 1937.
58. Сетницкий НА СССР, Китай и Япония (Начальные пути саморегуляции).
Харбин, 1933.
59. Соколов Б. Мятеж или искание. Б/м, 1922.
60. Соколовская Т. Русское масонство и его значение в истории общественного
движения (18-е и первая четверть 19-го столетия). С-Петербург, Б/г.
61. Спектатор. Русский термидор. Сумерки коммунизма. Харбин, 1927.
62. Степанов И. Белые и красные и евразийство. Брюссель, 1927.
63. Сурин В.И. Лесное дело в Маньчжурии. Харбин, 1930.
64. Сурин В.И. Северная Маньчжурия: Экономический обзор. Харбин, 1925. Вып.1.
65. Тинский Т. Атаман Семенов, его жизнь и деятельность. Б/м, 1920.
66. Устрялов Н.В. В борьбе за Россию / Сб. статей. Харбин, 1920.
67. Устрялов Н.В. Россия (У окна вагона). Харбин, 1926.
68. Устрялов Н.В. Под знаком революции. Харбин, 1927.
69. Устрялов Н.В. На новом этапе. Шанхай, 1930.
70. Устрялов Н.В. Наше время / Сб. статей. Шанхай, 1934.
71. Филимонов Б. Белоповстанцы. Хабаровский поход зимы 1921-1922 гг.
Шанхай, 1932-1933. Кн. 1-2.
72. Филимонов Б.Б. Конец белого Приморья. Сан-Франциско, 1971.
73. Каталог книг Азиатского отдела. Харбинская библиотека ЮМЖД, 1938.
74. Отчет Харбинского комитета помощи русским беженцам за время с 21 апреля
1929 г. по 15 марта 1930 г. Харбин: Харбинский комитет помощи русским
беженцам, 1930.
75. Отчет о деятельности Харбинского комитета помощи русским беженцам с 1923
по 1938 г. Харбин: Харбинский комитет помощи русским беженцам, 1938.
Вып. XV.
180

76. Двухнедельный бюллетень прессы. 01.01.1932. № 27; 31.01.1932. № 28; 29.02.1932.
№ 29-30. Харбин: Генеральное консульство СССР в Харбине, 1932.
77. Общий обзор агрономических мероприятий земельного отдела за 1922-1929.
Харбин: Генеральное консульство СССР, 1929.
78. Известия Харбинского краеведческого музея. Харбин, 1945. № 1.
79. Харбин и общество КВЖД (к вопросу о взаимных отношениях общества КВЖД
и населения Харбина). Харбин, 1926.
80. Чепурковский ЕМ. На задворках и около дворцов. Тяньцзинь. Б/г.
81. Церковь в ее взаимоотношениях с государством. Харбин, 1929.
82. Экономический бюллетень. Харбин, 1928. № 6-11, 13-15, 17, 20-25, 37-39.
83. Экономический вестник. Харбин: Издательство Японского торгового музея,
1932. № 2.
84. Экономический вестник Маньчжурии (еженедельник, посвященный вопросам
торговли, промышленности, транспорту, финансированию). Изд.
Экономического бюро КВЖД, 1923. № 37; 1928. № 8.
85. Экономическое обозрение. Токио, 1929. № 1, 10, 11.
86. Экономическое бюро КВЖД. Особый район Восточных провинций Китайской
республики (справочные сведения об административном и судебном
устройстве района). Харбин, 1927.
181

21. Жекулин Н.С. Революция и гражданская война в России. София, 1921.
22. Жильяр П. Император Николай II и его семья (Петергоф, сент. 1905 г. -
Екатеринбург, май 1918). Вена, 1921.
23. Святитель Иннокентий I Епископ Иркутский Чудотворец (ко дню 200-летия
1731-1932). Харбин, 1931.
24. Записки Института изучения России. Прага, 1925. Т. 1-2.
25. История правительствующего Сената за 200 лет (1711-1911 гг.). С.-Петербург,
1911. Т. 1-5.
26. Иордан Ф.И. Записки ректора и профессора академии художеств Фёдора
Ивановича Иордана. М., 1918.
27. История современной России. Петербург, 1912. Ч. 1-3.
28. Каутский К. Терроризм и коммунизм. Берлин, 1919.
29. Каутский К. Пролетарская революция и ее программа. Берлин, 1922.
30. Каутский К. От демократии к государственному рабству. Берлин, 1922.
31. Каутский К Большевизм в тупике. Берлин, 1930.
32. Ключевский В.О. Курс русской истории. М.( 1925. Ч. 1.
33. Ключевский В.О. Краткое пособие по русской истории. М., 1908.
34. Ключевский В.О. История сословий в России / Курс, прочитанный в
Московском университете в 1886 г. Петроград, 1918.
35. Корольков М. Гримасы жизни. Из воспоминаний военного юриста. Б/м., 1929.
36. Краинский Н.В. Без будущего: очерки по психологии революции и эмиграции.
Белград, 1931.
37. Крамарж К.П. Русский кризис. Прага - Париж, 1925.
38. Кроль Л А. За три года. Владивосток, 1921.
39. Кропоткин АА Россия теперь и к весне 1922 г. Владивосток, 1922
40. Лукомский А.С. Воспоминания. Период Европейской войны. Начало разрухи в
России, борьба с большевиками. Берлин, 1922. Т. 1-2.
41. Лукомский Г.К. Русское искусство. Сб. статей. Берлин, 1923.
42. Марков С. Покинутая царская семья 1917-1918 гг. Царское село. Тобольск -
Екатеринбург. Вена, 1928.
43. Материалы по эмиграции. Константинополь, 1921.
44. Мельгунов СП. Гражданская война в освещении П.Н. Милюкова. Париж, 1931.
45. Мельгунов СП. На путях к дворцовому перевороту. Париж, 1931.
46. Мельгунов СП. Н.В.Чайковский в годы гражданской войны. (Материалы для
истории русской общественности 1917-1925 гг.). Париж, 1929.
47. Мельник Т. Воспоминания о царской семье и её жизни до и после революции.
Белград, 1921.
183

Приложение № 2
182
Историческая литература,
изданная русской эмиграцией в Китае
1. Андогский А.И. Как создавалась Красная армия Советской России (Уроки
недавнего прошлого): Критико-исторический очерк. Владивосток, 1921
2. Андрушкевич НА Последняя Россия // Белое дело. Берлин, 1928. Т. 4.
3. Архив гражданской войны. Берлин, 1923. Вып. 1.
4. Архив русской революции. Берлин: Изд. Г.В.Гессена, 1922 г. Вып. 1. Т. 1-10;
Берлин, 1923. Т. 12-21; Берлин, 1926. Вып. 17; Берлин, 1928. Вып. 19;
Берлин, 1937. Т. 22.
5. Аршинов П. История махновского движения (1938-1921 гг.) Берлин, 1923.
6. Белый архив: Сборник материалов по истории и литературе войны, революции,
большевизма, белого движения. Париж, 1926. Т. 1.
7. Белое дело: Летопись белой борьбы // Материалы, собранные и разработанные
бароном П.Н.Врангелем и др. под ред. А.А.Фон-Лампе. 1927. Т. 2-3; 1928. Т. 6.
8. Болдырев В.Г. Директория, Колчак, интервенты. Новосибирск, 1925.
9. Бубликов АА Русская революция. Нью-Йорк, 1918.
10. БьюкененДж. Моя миссия в Россию: Воспоминания дипломата. Берлин, 1924.
Т. 1-2.
11. ВишнякМ.В. Чёрный год: Публицистические очерки. Париж, 1922.
12. Василевский И. Генерал А.И.Деникин и его мемуары. Берлин, 1924.
13. Вернадский Г.В. Начертание русской истории. Париж, 1927. 4.1.
14. Гинс Г.К. Сибирь, союзники и Колчак: Поворотный момент русской истории
1918-1920 гг. Пекин, 1921. Т. I. Ч. 1; Т. 2. Ч. 2, 3.
15. Гиппиус З.Н., Кочаровский К.Р. Что делать русской эмиграции. Париж, 1930.
16. Главнокомандующий русской армии генерал барон П.Н.Врангель. К
десятилетию его кончины. 12/25 апреля 1938. Париж, 1938.
17. Даватц В. Годы. Очерки пятилетней борьбы. Белград, 1926.
18. Дитерихс М.К. Убийство царской семьи и членов Дома Романовых на Урале.
Владивосток, 1922. Ч. 1-2.
19. Дневник контрреволюционера. Париж, 1923. Ч. 1-2.
20. ЖакмонП. Письма русского эмигранта. Варшава, 1921.

48. Милюков П.Н. Россия на переломе. Большевистский период русской
революции. Т. 1. Происхождение и укрепление большевистской диктатуры. Т. 2.
Антибольшевистское движение. Париж, 1927.
49. Милюков П.Н. История второй русской революции. София, 1923. Т. I.
50. Милюков П.Н. Эмиграция на перепутье. Париж, 1926.
51. Милюков И. Очерки по истории русской культуры. Юбилейное издание. Париж,
1931. Т. 2. Вера. Творчество. Образование. Ч. 1. Церковь и религия,
литература.
52. Минор О. С. Это было давно... (Воспоминания солдата революции). Париж,
1933.
53. Миркин-Гецевич Б.С В изгнании. Париж, 1922.
54. На чужой стороне: Историко-литературный сборник. Т. 1-2, 4, 7-8, 11.
Берлин, 1923-1925.
55. Нестерович-Берг МЛ В борьбе с большевиками. Париж, 1931.
56. Павлов Н.А Его величество государь Николай II. Париж, 1927.
57. Падение царского режима. Стенографические отчеты допросов и показаний,
данных в 1917 г. в Чрезвычайной следственной комиссии Временного
правительства. Т. 1-4. Л., 1924-1926.
58. Пио-Ульский Г.Н. Русская эмиграция и ее значение в культурной жизни других
народов. Белград, 1939.
59. Полный сборник платформ всех русских политических партий. Изд 2-е. «ННШ»,
1906.
60. Попов Г. Стремящимся в Россию. (Жизнь в Советской республике). Берлин,
1924.
61. Пресняков А.£ Образование великорусского государства: Очерки по истории
XIII—XV столетия. Петроград, 1918.
62. Приморское областное Земское Собрание. Очередное 1-е 1918 г. //Доклады и
материалы комиссий Земского собрания. Владивосток, 1919.
63. Раковский Г. Конец белых от Днепра до Босфора (Вырождение, агония и
ликвидация). Прага, 1921.
64. Русская летопись. Париж, 1922.
65. Русские в Галлиполи // Сб. статей, посвященный пребыванию 1-го армейскою
корпуса русской армии в Галлиполи. Берлин, 1923
66. Рысс П. Русский опыт: Историко-психологический очерк русской революции.
Париж, 1921.
67. РугенбергП.М. Убийство Гапона. Л., 1925.
68. Сергеев В. Три года в Советской России. Очерки. Париж, 1921.
184

19. Союз учителей КВЖД.
20. Иверское Св. Богородицкое Братство.
21. Союз труда и взаимопомощи офицеров.
22. Союз Георгиевских Кавалеров Российской Восточной Окраины.
23. Харбинский комитет Сибиряков-Областников (федералистов).
24. Собрание Профессионалов Амурского Речного Судоходства.
25. Союз Беженцев Амурского Казачьего Войска.
26 Совет Представителей мусульманских народностей на Дальнем Востоке.
27 Общество «Народная Воля».
28. Общество «Воссоздание России».
29. Общество Русских Тружеников Печатного Дела.
30. Всероссийский Крестьянский Союз.

69. Соколов Н. Убийство царской семьи. «Слово*, 1925
70. Суханов Н. Записки о революции. Берлин, 1922-1923. Кн. 3-7.
71. Троцкий Л. Февральская революция. Берлин, 1931. Т. 1.
72. ЧерновВ. Записки социалиста-революционера. Берлин, 1922. Кн. 1.
73. Шмурло ЕФ. Введение в русскую историю. Прага, 1924.
Кроме того, в библиотеках Харбина имелись полные собрания сочинений:
В.О.Ключевского, Н.М.Карамзина, М.С.Соловьёва, Н.И .Костомарова, ЕВ.Тарле, В.В.Мав-
родина и других известных русских историков.
185

Приложение № 3
ПОСТАНОВЛЕНИЕ № 107*
Временного Приамурского Правительства
г. Владивосток 6 октября 1921 г.
Bp. Приамурское Правительство постановило:
УТВЕРДИТЬ Положение об Избирательном Съезде Полосы Отчуждения КВЖД
для выборов в Приамурское Народное Собрание.
Ст. I. Выборы членов в Приамурское Народное Собрание от Полосы
Отчуждения КВЖД производятся следующими организациями:
1. Харбинский Отдел Партии Народной Свободы (К.-Д.).
2. Русское Патриотическое Общество.
3. Конституционно-Монархическая Партия.
4. Восточное Национально-Государственное Объединение.
5. Совет Государственно-Национальных Организаций.
6. Общество Возрождения России.
7. Дальневосточный Комитет Защиты Родины.
3. Славянское Братство.
9. Харбинское Русское Студенческое Общество.
10. Трудовая группа Всероссийского Крестьянского Союза.
11. Группа Ижевских и Боткинских Рабочих.
12. Совещание Земских деятелей Европейской России.
13. Российский Союз Торгово-Промышленников.
14. Русский Национально-Экономический Союз.
15. Комитет Торгово-промышленных и Общественных деятелей Амурской
Области.
16. Церковно-Приходские Советы.
17. Старообрядческая Община г. Харбина.
18. Русское Обновленное Общество г. Харбина.
*ГАПХ. Ф. 1. Оп. 4. Д. 5. Л. 3.
186

Научное издание
ГОВЕРДОВСКАЯ
Людмила Федоровна
ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ
И КУЛЬТУРНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
РУССКОЙ ЭМИГРАЦИИ В КИТАЕ
в 1917—1931 гг.
Оригинал-макет и обложка С.А.Суднищиковой
ЛР № 040948 от 10.03.1999 г.
Институт Дальнего Востока РАН.
117218, Москва, Нахимовский проспект, 32.
Подписано в печать 27.04.2004.
Печать офсетная. Формат 60 х 84/16.
Печ. л. 11,75.
Дополнительный тираж 500 экз.
Зак. 13