Автор: Карасик В.И. Ярмахова Е.А.
Теги: общее языкознание языкознание лингвистика культура этнография литературоведение издательство гнозис литературные штампы
ISBN: 5-7333-0142-2
Год: 2006
Текст
Научно-исследовательская лаборатория
«АКСИОЛОГИЧЕСКАЯ ЛИНГВИСТИКА»
В.И. Карасик, Е.А. Ярмахова
Лингвокультурный типаж
«английский чудак»
Москва • Гнозис
2006
ББК 81.0+81.432.1
К21
Карасик В.И., Ярмахова Е.А.
К21 Лингвокультурный типаж «английский чудак». - М.:
Гнозис, 2006. - 240 с.
ISBN 5-7333-0142-2
В работе предлагается новый подход к моделированию
национального характера с позиций лингвистики - опи-
сание лингвокультурных типажей, обобщенных образов
людей, поведение и стиль жизни которых является свое-
образной визитной карточкой страны.
ББК 81.0+81.432.1
В оформлении использована работа Уильяма Хогарта
ISBN 5-7333-0142-2 © В.И. Карасик, 2006
© Е.А. Ярмахова, 2006
© ИТДГК «Гнозис», оформление, 2006
Оглавление
Введение .................................... 5
Глава 1
Лингвокультурный типаж «английский чудак»
как предмет лингвистического изучения
1.1. К определению понятия «лингвокультур-
ный типаж».................................... 8
1.1.1. Лингвокультурный типаж с позиций
лингвокультурологии...................... 8
1.1.2. Лингвокультурный типаж с позиций
лингвоконцептологии..................... 19
1.1.3. Лингвокультурный типаж с позиций
лингвоперсонологии...................... 25
1.2. Отношение к чудакам в английской культуре 61
1.2.1. Базовые характеристики английской
ментальности............................ 61
1.2.2. Чудаки в фольклоре и литературе
Англии.................................. 87
Выводы к главе............................. 103
Глава 2
Понятийные, образные и ценностные характеристики
лингвокультурного типажа «английский чудак»
2.1. Понятийные характеристики лингвокуль-
турного типажа «английский чудак»....... 108
2.1.1. Лингвокультурная типология чудаков. 109
2.1.2. Понятийно-дефиниционные характе-
ристики лингвокультурного типажа
«английский чудак»................ 118
3
2.2. Образные и ценностные характеристики
лингвокультурного типажа «английский
чудак»................................ 148
2.2.1. Сочетаемостные характеристики лек-
сики, репрезентирующей признаки
лингвокультурного типажа «англий-
ский чудак» .......................... 149
2.2.2. Описательно-дискурсивные характе-
ристики лингвокультурного типажа
«английский чудак»............... 199
Выводы к главе 2.......................... 213
Заключение................................ 218
Библиография.............................. 225
Введение
Британцы славятся своей эксцентричностью.
Вся их история соткана из парадоксов. Этот на-
род создал великую колониальную империю, над
которой никогда не заходило солнце. Создать та-
кую империю и держать ее в руках - задача, ко-
торая по силам только суровым завоевателям. Но
заветной мечтой каждого из этих отважных завое-
вателей, искателей приключений, было возвраще-
ние домой, в добрую старую Англию, где можно
коротать долгие сырые вечера у камина. На этом
небольшом зеленом острове веками лилась кровь -
бритты противостояли римлянам, германские пле-
мена англов, саксов и ютов безжалостно вытесни-
ли кельтов, затем попали под власть своих двою-
родных братьев - викингов и в 1066 г. потерпели
поражение от норманнских баронов. Английский
язык превратился в удивительный сплав многих
наречий. Жители туманного Альбиона выше все-
го ценили свободу и очень остро реагировали на
любое вторжение в их личный мир. В результате
такого веками выработанного баланса интересов
возник своеобразный стиль общения, свойствен-
ный англичанам - вежливый, полусерьезный, само-
ироничный. С одной стороны, деловая сметка,
5
трезвая практичность, здравый смысл, с другой
стороны, спортивный задор и страстная увлечен-
ность игрой - будь это футбольный матч или теа-
тральное представление.
Английскому национальному характеру посвя-
щено множество книг, написанных как самими
англичанами, так и иностранцами. Существенный
вклад в изучение английского менталитета внесли
и лингвисты, освещая специфику английского
языкового сознания и коммуникативного пове-
дения.
Вероятно, липгвокультурология - это наибо-
лее занимательная область языкознания. С пози-
ций лингвокультурологии можно охарактеризовать
английскую языковую картину мира, установить
специфические концепты, которые являются клю-
чами к английской культуре, например приват-
ность, предприимчивость, эксцентричность. В дан-
ной работе предлагается новый подход к модели-
рованию национального характера с позиций линг-
вистики - описание лингвокультурных типажей,
обобщенных образов людей, поведение и стиль
жизни которых является своеобразной визитной
карточкой страны. Мы понимаем лингвокультур-
ный типаж как концепт, содержанием которого
является узнаваемое и широко распространенное
представление об определенном социально-истори-
ческом типе личности, символизирующем ту или
иную культуру в целом. Например, русский ин-
теллигент, немецкий офицер, американский ков-
бой, английский аристократ. Системное описание
таких обобщенных личностей предложено в вы-
6
шедшем в Волгограде сборнике научных трудов
«Лингвокультурные типажи» [2005]. К числу та-
ких типажей безусловно относится и английский
чудак.
В данной работе построена модель, с помощью
которой можно охарактеризовать поведение анг-
лийских чудаков, выделить их разновидности и
спрогнозировать отношение к ним как со сторо-
ны носителей британской культуры, так и со сто-
роны иностранцев. Надеемся, что такой подход к
моделированию национального характера заинте-
ресует читателей.
Глава 1
Лингвокультурный типаж
«английский чудак» как предмет
лингвистического изучения
1.1. К определению понятия
«лингвокультурный типаж»
Для определения понятия «лингвокультурный
типаж» необходимо проанализировать проблема-
тику и основные понятия новых областей линг-
вистического знания - лингвокультурологии,
лингвоконцептологии и лингвоперсонологии.
1.1.1. Лингвокультурный типаж
с позиций лингвокультурологии
Лингвокультурология представляет собой син-
тетическое направление филологического знания -
сплав культурологии и лингвистики. Проблемы
связи и взаимодействия языка и культуры отно-
сятся к вечным вопросам науки о языке. Первым
наиболее четко сформулировал тезисы о зависи-
мости мировосприятия от языковой формы Виль-
гельм фон Гумбольдт. Специфику этнокультурного
мировидения великий немецкий ученый объясняет
отдельностью, индивидуальностью человека: «По-
скольку ко всякому объективному восприятию
неизбежно примешивается субъективное, каждую
человеческую индивидуальность, даже независимо
8
от языка, можно считать особой позицией в ви-
дении мира» [Гумбольдт 1984: 80]. Эти особые по-
зиции индивидуальностей специфическим образом
соединяются при помощи языка. Философская
база такого утверждения состоит в том, что абсо-
лютно объективное мировидение может быть от-
крыто только высшему единому и неделимому су-
ществу. Субъективность мировосприятия объясня-
ется чувственной природой человека: «...Язык на-
сыщен переживаниями прежних поколений и
хранит их живое дыхание, а поколения эти через
звуки материнского языка, которые и для нас ста-
новятся выражением наших чувств, связаны с
нами национальными и родственными узами» [там
же: 82]. Эти переживания кристаллизуются и от-
кладываются в коллективном сознании в виде за-
фиксированных в языке фрагментов опыта.
Очень важным для понимания связи языка и
культуры является тезис Э. Сепира о переплете-
нии непосредственного опыта человека и симво-
лического замещения этого опыта: «...Хотя язык
может рассматриваться как символическая систе-
ма, сообщающая, обозначающая или иным спосо-
бом замещающая непосредственный опыт, он в
своем конкретном функционировании не стоит от-
дельно от непосредственного опыта и не распола-
гается параллельно ему, но тесно переплетается с
ним» [Сепир 1993: 227].
Человеческий опыт представляет собой исто-
рию взаимодействия человека с окружающей сре-
дой, и в этом смысле специфическая среда обита-
ния существенным образом определяет особенно-
9
сти опыта, отраженного в языке. Э. Сепир проти-
вопоставляет опыт физический и социальный, убе-
дительно доказывая, что социальный опыт более
дробно и более своеобразно зафиксирован в язы-
ковых единицах. Американский ученый справед-
ливо отмечает, что детализация обозначения дей-
ствительности объясняется тем, «имеется ли у
людей интерес к соответствующим явлениям ок-
ружающей среды» [там же: 273]. Иначе говоря,
коммуникативные потребности обусловлены по-
требностями выживания, а выживание зависит от
конкретных условий жизни человеческого коллек-
тива, т. е. от среды обитания. В широком смысле
слова среда обитания представляет собой единство
природных и очеловеченных условий жизни лю-
дей. В культурологии принято считать, что оче-
ловеченные условия жизни подразделяются на ма-
териальные и духовные (терминологически это
закрепляется в терминах «цивилизация» и «куль-
тура»).
Культура, несомненно, оказывает существенное
влияние на образ мышления людей, но было бы
неверно считать, что язык непосредственно связан
с культурой. Во-первых, непосредственное воздей-
ствие культуры на язык отражено только в сло-
варном фонде, с определенными оговорками мож-
но устанавливать такое влияние в некоторых грам-
матических морфологических категориях, что же
касается фонетики, то здесь, по мнению Э. Сепи-
ра, никакой корреляции между физической или
социальной средой и фонетической системой язы-
ка нет. Во-вторых, изменения в сфере культуры не
10
параллельны языковым изменениям: первые про-
исходят достаточно быстро, большей частью осо-
знанно и в широком диапазоне явлений, вторые
протекают значительно медленнее, большей частью
подсознательно и охватывают меньший состав еди-
ниц. В-третьих, в соотношении взаимовлияния
языка и культуры можно найти параллель взаи-
мосвязи наследственности и среды: у языка есть
собственные законы развития, которые нельзя све-
сти к воздействиям извне (впрочем, и у культуры
тоже есть такие законы).
Признавая частичность и относительность за-
висимости языковых значений от коллективного
опыта людей, было бы неверно впадать в другую
крайность и считать, что такой зависимости нет
вообще или что она носит целиком случайный ха-
рактер. В лингвистической литературе прослежи-
вается противостояние двух точек зрения па взаи-
мосвязь языка и культуры - условно их можно
обозначить как универсалистская и спецификатор-
ская. Универсалисты считают, что языки различа-
ются только своей внешней формой, что люди
усваивают язык по единой схеме, заложенной от
природы (показательно название книги С. Пинке-
ра «Язык как инстинкт»), что языковые различия
не мешают людям понимать друг друга и адекват-
но переводить иноязычные тексты, что акценти-
рование содержательных различий между языка-
ми неизбежно ведет к выделению передовых и от-
сталых языков, т. е. к расовой и национальной
сегрегации. Эти тезисы достаточно четко сформу-
лированы С. Пинкером [2004].
11
Спецификаторы настаивают на том, что прак-
тика общения между представителями разных
культур неизбежно приводит к выводу о содержа-
тельных различиях в осмыслении действительно-
сти, что отрицать специфику языкового содержа-
ния значит ставить под вопрос и наличие общего,
объединяющего компонента в сравниваемых язы-
ковых культурах, что в переводе могут оставать-
ся непереводимые места, требующие комментария,
что игнорирование содержательных различий меж-
ду липгвокультурами не способствует решению
коммуникативных проблем, что универсалисты
рассматривают родной английский язык как уни-
версальный человеческий. Эта позиция отчетли-
во выражена в работах известной исследователь-
ницы А. Вежбицкой [1999].
На наш взгляд, позиция спецификаторов пред-
ставляется реалистичной и обоснованной. В про-
шлом универсалисты вели активную борьбу с ги-
потезой лингвистической относительности Э. Се-
пира и Б. Уорфа. Эта гипотеза в ее «сильной» фор-
мулировке предполагает полную зависимость
мышления от языка, от тех формальных катего-
рий, которые свойственны конкретному языку.
В предисловии к переведенной на русский язык
работе Б. Уорфа «Отношение норм поведения и
мышления к языку» В.А. Звегинцев [1960: 122]
подчеркивает, что Б. Уорф принципиально заблу-
ждается, считая, что сознание зависит от языка,
поскольку цепочка зависимости должна включать
триаду «действительность - язык - сознание», а не
только диаду «язык - сознание». Ошибкой Б. Уор-
12
фа признается то, что в его теории не принима-
ются во внимание причины, приводящие к той или
иной языковой особенности выражения тех или
иных понятий. Такое критическое замечание нуж-
но признать верным, поскольку липгвокультуро-
логическое описание языка неизбежно должно
выходить за рамки имманентной лингвистики.
Второе критическое замечание касается тезиса о
влиянии языка не только на нормы мышления, но
и на нормы поведения. По мнению В.А. Звегин-
цева, такое влияние имеет ограниченный характер
и сводится только к стилистике и художественной
литературе [там же: 130]. Такое понимание влия-
ния языка на нормы поведения человека, пользую-
щегося этим языком, нам представляется невер-
ным, поскольку практика межкультурного обще-
ния свидетельствует о существенных коммуни-
кативных сбоях, когда люди автоматически
переносят в иную лингвокультуру свои рече-по-
веденческие тактики (термин В. Г. Костомарова и
Е.М. Верещагина). Например, говоря по-русски,
англичанин скажет слово «ладно» вместо «well» в
качестве вводного слова (а не сигнала для изме-
нения темы разговора) и может обидеть собесед-
ника: «Ладно, какие у нас планы на вечер?» (Рус-
ское «ладно» предполагает согласие после возмож-
ного или действительного расхождения во мнени-
ях и в таком контексте выглядит как попытка
доминировать в диалоге). Третье критическое за-
мечание В.А. Звегинцева касается того, что уста-
новление прямого параллелизма между явления-
ми языка и культуры ведет в тупик. Этот аргу-
13
мент подробно изложен у Э. Сепира. Четвертое за-
мечание сводится к манере аргументации: Б. Уорф
обвиняется в субъективном комментировании на-
блюдаемых фактов. Это замечание носит методо-
логический характер и затрагивает основу научно-
го дискурса. Мы полагаем, что в лингвокультуро-
логическом исследовании есть место интроспекции
и исследование неизбежно включает элементы
субъективного истолкования анализируемой дей-
ствительности (в любой интерпретации, в том чис-
ле и научной, есть элемент субъективного) (см.
[Карасик 2002: 106]). Подводя итоги, В.А. Звегин-
цев, тем не менее, признает, что Б. Уорф поставил
интересные вопросы, требующие своего решения.
Говоря о нормах поведения в культуре индейско-
го племени хопи, Б. Уорф объясняет значения слов
при помощи определенных поведенческих устано-
вок: например, магическая практика влияет на по-
нимание времени, будущее можно «подготовить»
определенными ритуалами [Уорф 1960: 155]. Учет
мифологической составляющей в значениях слов
сегодня в лингвокультурологии не подвергается
сомнению.
Лингвокультурологическое описание языка со-
относится с его лингвострановедческим описанием.
Общим моментом в этих двух подходах к языку
является фокусировка исследования: язык изучает-
ся для объяснения этнокультурной специфики об-
щения на этом языке, различие же состоит в том,
что лингвострановедение является прикладной
методически ориентированной областью лингви-
стики и сориентировано на описание и объясне-
14
пие национально-культурного компонента слов и
фразеологизмов (фонового компонента значения,
по Е.М. Верещагину и В.Г. Костомарову) и па
объяснение лакун в межъязыковом сопоставлении
применительно к реалиям, именам собственным и
важнейшим символам культуры соответствующего
народа, а лингвокультурология имеет целью осве-
тить соотношение языка и культуры в целом, рас-
крыть причины и условия возникновения и раз-
вития национально-специфических и характероло-
гических явлений в языке.
В современных исследованиях граница между
лингвострановедением и лингвокультурологией
стирается. В трудах Е.М. Верещагина и В.Г. Кос-
томарова, В. В. Воробьева, В.А. Масловой, А.С. Ма-
монтова речь идет о межъязыковой эквивалентно-
сти, безэквивалентности и неполной эквивалент-
ности, о фоновых семантических долях в лексике
и фразеологии, о соматическом языке, о речепове-
денческих тактиках [Верещагин, Костомаров 2005],
о лингвокультуреме как единице описания языка
и культуры и лингвокультурологическом поле как
множестве лингвокультурем, характеризующем
определенную культурную сферу [Воробьев 1997],
о культурных коннотациях, языковой картине
мира и мифологической составляющей в языке
(прежде всего - во фразеологии) [Маслова 1997],
об этнографических основах сопоставительного
лингвострановедения, его социологических и этно-
психологических составляющих [Мамонтов 2000].
В настоящее время в отечественной лингвокуль-
турологии сложилось несколько школ. Представи-
15
тели Московской липгвокультурологической шко-
лы (В.В. Красных, Д.Б. Гудков, Ю.Е. Прохоров,
В.Н. Телия, Ю.А. Сорокин, Н.В. Уфимцева и др.)
рассматривают культурное пространство языка
прежде всего как сложную систему культурных
коннотаций, образов и метафор, укорененных в
«коллективном бессознательном», в установках
культуры. Базовыми понятиями, разработанными
в рамках данной школы, являются: код культуры -
система координат, которая содержит и задает эта-
лоны культуры [Красных 2003: 298]; канон и эта-
лон культуры - норма, в соответствии с которой
осуществляется деятельность; мера, в соответствии
с которой оценивается тот или иной феномен [там
же: 311]. Опираясь на теоретическую модель на-
ционального культурного пространства, москов-
ские лингвокультурологи составили оригинальный
лингвокультурологический словарь «Русское куль-
турное пространство» [2004], основой которого
являются ментефакты - элементы содержания со-
знания. По признаку «информативность - образ-
ность» ментефакты распадаются на три типа фе-
номенов: знания, концепты, представления (клас-
сификация В. В. Красных); представления в свою
очередь подразделяются на прецедентные феноме-
ны, духи, артефакты и стереотипы. На основе дан-
ной концептуальной схемы в словаре объясняют-
ся русские зооморфные образы, прецедентные име-
на, прецедентные тексты и прецедентные выска-
зывания.
Волгоградская лингвокультурологическая шко-
ла (В.И. Карасик, Н.А. Красавский, Е.В. Бабаева,
16
Г.Г. Слышкин и др.) сориентирована на изучение
и интерпретацию культурных доминант (т. е. цен-
ностей), зафиксированных в языковом сознании и
коммуникативном поведении. Основным поня-
тием, разрабатываемым в рамках данной школы,
является культурный концепт - сложное менталь-
ное образование, в составе которого выделяются
понятийный, образный и ценностный компонен-
ты. Культурный концепт как квант переживаемо-
го знания воплощается в языковых единицах, раз-
ворачивается в определенном дискурсе и живет в
сознании языковой личности. Разновидностью
культурного концепта является лингвокультурный
типаж, одному из которых и посвящена данная
работа. Следует отметить, что волгоградские линг-
вокультурологи изучают как этнокультурные, так
и социокультурные концепты, т. е. ментальные об-
разования, свойственные представителям тех или
иных социальных групп.
В Воронежской лингвокультурологической
школе (З.Д. Попова, И.А. Стернин, В.Б. Кашкин,
Ю.А. Рылов и др.) детально разработана методи-
ка контрастивного описания национального ком-
муникативного поведения. И.А. Стернин [2003]
противопоставляет аспектную и параметрическую
модель такого описания, в первом случае общение
рассматривается на основании таких парных при-
знаков, как «вербальный - невербальный», «про-
дуктивный - рецептивный», «нормативный - ре-
активный», во втором случае строится матрица
важнейших культурно релевантных признаков об-
щения, которые подлежат измерению. Эта матри-
17
ца включает следующие базовые признаки (фак-
торы): установление контакта, выход из коммуни-
кативного контакта, поддержание контакта, общи-
тельность, формальность/неформальность обще-
ния, коммуникативная самопрезентация, вежли-
вость, коммуникативное давление, регулятивность,
обсуждение разногласий, содержание общения,
ориентация на собеседника, коммуникативная эмо-
циональность, коммуникативная оценочность, ком-
муникативная потребность в информации, комму-
никативная реакция, объем общения, коммуника-
тивный самоконтроль, невербальная организация
общения, коммуникативный стиль, отношение к
родному языку, отношение к иностранному язы-
ку, роль устного общения, роль письменного об-
щения [Стернин 2003]. Эти 24 базовых признака
уточняются в виде параметров коммуникации, на-
пример, коммуникативная самопрезентация: об-
щий характер самопрезентации; допустимость са-
мопохвалы, саморекламы, демонстрация личных
успехов окружающим; допустимость демонстрации
успехов родственников, детей, успехов в хобби
окружающим; демонстрация сопричастности к
успехам других лиц; демонстрация знакомства со
статусными лицами [там же: 8].
В Кемеровской лингвокультурологической шко-
ле (М.В. Пименова, Е.А. Пименов и др.) разраба-
тывается теория концептуальной метафоры, пред-
ложенная Дж. Лакоффом и М. Джонсоном [1990],
детально анализируются концепты внутреннего
мира человека, противопоставляются наивная и
научная картины мира [Пименова 1999]. Теория
18
концептуальной метафоры лежит в основе лингво-
культурологических исследований, выполняемых
в Иркутске, Екатеринбурге, Уфе.
Лингвокультурологические исследования тесно
смыкаются с исследованиями по межкультурной
коммуникации. В качестве основополагающих на-
зовем книги С.Г. Тер-Минасовой [2000], О.А. Леон-
тович [2002], П.Н. Донца [2001], Н.Л. Шамне
[1999]. В этих трудах обсуждаются проблемы тео-
рии коммуникации в целом применительно к меж-
культурному общению, прежде всего - межъязыко-
вому общению. Центральными являются проблемы
коммуникативного кода, понимания, успешности
общения, коммуникативных стратегий. Оригиналь-
ную синтетическую концепцию теории межкуль-
турной коммуникации предложили литературове-
ды из Нижнего Новгорода [Зинченко, Зусман,
Кирнозе 2003]. Можно сказать, что в настоящее
время лингвокультурология превратилась в ком-
плексную область научного знания, объединяю-
щую все филологические науки под эгидой изу-
чения взаимосвязи культуры и языка (и шире -
общения).
1.1.2. Лингвокультурный типаж
с позиций лингвоконцептологии
Если рассматривать лингвокультурологию как
науку, сориентированную на освещение менталь-
ности народа, закрепленной в языковом сознании
и коммуникативном поведении, то эта наука в зна-
чительной степени смыкается с когнитивной линг-
вистикой - комплексной областью гуманитарного
19
знания, объектом которой являются процессы ког-
пиции (познания и мышления): образование пред-
ставлений и понятий, переработка информации в
сознании, обозначение и выражение различных
ментальных образований (основные определения
понятий когнитивной лингвистики даны в «Крат-
ком словаре когнитивных терминов» [Кубрякова,
Демьянков, Панкрац, Лузина 1996]. Мы считаем,
что лингвокультурный концепт есть разновидность
концепта как когнитивного образования, а имен-
но: ментального образования, в котором содержит-
ся культурно маркированный признак, существен-
ный для понимания того или иного этнического
сообщества (см. [Карасик 2002]).
В качестве центрального понятия лингвокуль-
турологии фигурируют такие единицы, как линг-
вокультурный концепт, лингвокультурема (термин
В.В. Воробьева), логоэпистема (В.Г. Костомаров и
Н.Д. Бурвикова), сапиентема (Е.М. Верещагин и
В.Г. Костомаров), экфорема (от экфории - термин
Н.А. Рубакина, оживление накопленного опыта по
одной детали - цит. по: [Костомаров, Бурвикова
1999: 7]), ноэма (термин философской герменев-
тики). В известной мере эти понятия совпадают.
Лингвокультурема трактуется как единица опи-
сания языка и культуры, т. е. как конструкт с весь-
ма размытыми границами. В культурологии и тео-
рии межкультурной коммуникации противопо-
ставляются культуремы и бихевиоремы (термины
Э. Оксаар) как конструкты для описания закреп-
ленных в сознании культурных смыслов и их кон-
кретных поведенческих воплощений [Шамне 1999].
20
Логоэпистема - лингвостраповедческий (линг-
вокультурологический) термин, введенный в науч-
ный оборот В.Г. Костомаровым и Н.Д. Бурвиковой
[1996] для обозначения языкового выражения за-
крепленного через общественную культурную па-
мять следа отражения действительности в созна-
нии носителей языка, что является результатом
постижения ими духовных ценностей отечествен-
ной и мировой культур. За логоэпистемой стоит
некоторый когнитивный смысл, некоторое знание,
некоторая информация (зачастую оформленные
как текст). Примеры логоэпистем: «Все смешалось
в доме Облонских», «Вот тебе, бабушка, и Юрьев
день», «Куликовская битва», «Илья Муромец», «И
ты, Брут» (www.gramota.ru). Таким образом, лого-
эпистема есть культурно-ценностный смысл как
знак образованности человека. Отметим, что в этом
плане лингвокультурема и логоэпистема принци-
пиально расходятся: лингвокультурема представ-
ляет собой концентрат этнокультуры в сознании
человека, а логоэпистема - концентрат общекуль-
турной грамотности. В этом смысле логоэписте-
мы соотносятся с идеей «Словаря культурной гра-
мотности» [Hirsch 1988]. Девизом такого словаря
является его цель: What every American needs to
know - Что нужно знать каждому американцу.
В своей новейшей книге [Верещагин, Костома-
ров 2005] основатели отечественного лингвостра-
новедения отказываются от введенного ими тер-
мина «логоэпистема» в пользу нового понятия «са-
пиентема». На наш взгляд, такой терминологиче-
ский переход понадобился для того, чтобы уйти
21
от приземленного, огрубленного в массовой лите-
ратуре понимания логоэпистемы. Краткого опре-
деления сапиентемы в цитируемой книге нет, и
это - позиция авторов. Под сапиентемой (лат.
sapientia - от sapio ‘быть разумным, понимать, по-
стигать’) понимается априорная врожденная цен-
ностно маркированная идея (по Платону), пости-
гаемая умозрительно, интуитивно, иногда путем
озарения, представляющая собой сопряжение зна-
ния и этической установки, способная разверты-
ваться в конкретных лингвокультурах и становить-
ся в таком случае лингвосапиентемой [Верещагин,
Костомаров 2005: 952-953]. Это не статичное зна-
ние, а активное, полученное вследствие рассмо-
трения феномена и размышлений о нем [там же:
909]. В качестве развернутого примера авторы рас-
сматривают сапиентему «дом, жилище» - дом как
благо, бездомность как несчастье. Лингвосапиен-
тема представлена статически в лексическом фо-
новом компоненте значения и динамически - в
речеповеденческой тактике. Итак, в ряду понятий
лингвокультурологии данный термин акцентирует
интуитивное постижение ценностно маркирован-
ного смысла.
Ноэма (греч. поеша - акт мышления) - «консти-
туированный в мышлении объект. ...Вводится в
философский оборот Платоном (см. Эйдос). Ари-
стотелем мышление трактовалось как комбинато-
рика ноэм, а истина - как их адекватное сочета-
ние. В феноменологии Гуссерля ... сознание пони-
мается как интенциональное, т. е. направленное в
своих актах на предмет. Ноэзис ... содержит два
22
компонента: компонент ощущения и компонент
смыслообразовапия. Ноэма фиксирует наполнение
интенции содержанием восприятия. Это содержа-
ние или бытие предмета является идентичным в
многообразии способов данности предмета или в
множестве конкретных поэтических переживаний»
[Шпарага 2002: 529]. В этом философском опре-
делении для лингвокультуролога существенны два
момента: выделение объекта и его эмоциональное
осмысление. Термин «ноэма» используется в рабо-
тах Т.Н. Снитко [1999] и ТВ. Евсюковой [2001],
противопоставляющих рефлексию лингвистиче-
скую (значения) и ноэматическую (смыслы).
В настоящей работе в качестве единицы лингво-
культурологии рассматривается лингвокультурный
концепт как сложное ментальное образование,
представляющее собой, по Ю.С. Степанову [1997],
квант переживаемого знания. Концепт включает
понятийный, образный и ценностный компонен-
ты [Карасик 2002], его важной характеристикой
является транслируемость в другие области зна-
ния [Ляпин 1997]. Будучи многомерным образо-
ванием, концепт вообще и лингвокультурный кон-
цепт в частности допускает различные истолкова-
ния. С позиций индивидуального сознания кон-
цепт есть алгебраическое замещение понятия
[Аскольдов 1997; Лихачев 1997]. В плане соотно-
шения научного и наивного мышления концепт
трактуется как абстрактное научное понятие в про-
тивоположность обиходному, житейскому понятию
[Соломоник 1995: 246]. В ином ключе противопо-
ставляются концепты и понятия В.З. Демьянко-
23
вым [2001: 45]: концепты даны нам как неизмен-
ные сущности, их реконструируют, а о содержа-
нии понятий можно договориться, их конструи-
руют. В.В. Колесов [2004: 19-20] считает концепт
сущностью понятия: «Понятие есть приближение
к концепту, это явленность концепта в одной из
его содержательных форм». В понимании Абеляра
понятие рассудочно и связано с рациональным зна-
нием, а концепт - производное возвышенного духа,
разума, способного творчески воспроизводить смы-
слы (цит. по: [Воркачев 2004: 16]). В последнем
случае речь идет о понятиях и концептах особого
рода, волновавших средневековых логиков и бого-
словов, - об абстрактных этических сущностях выс-
шего порядка («истина», «справедливость», «кра-
сота»). С.Г. Воркачев называет такие ментальные
образования телеономными концептами [там же].
Итак, в лингвокультурологии и лингвоконцеп-
тологии к числу ключевых можно отнести пробле-
мы, связанные с объективностью и субъективно-
стью понимания культурно-значимого смысла, его
рационально-дискурсивным и интуитивно-эмоцио-
нальным модусами, с универсалистским и специ-
фикаторским подходами к культурно релевантным
фактам, с зависимостью и независимостью созна-
ния от языка. Лингвокультурологи и лингвокон-
цептологи едины в том, что концепты и понятия
взаимоопределяют друг друга, при этом нацио-
нально-культурное содержание свойственно кон-
цепту, поскольку оно эмоционально маркировано
и воплощается в определенные речеповеденческие
тактики (дискурсивное проявление концепта).
24
К числу концептов особого типа можно отне-
сти коллективные представления о личностях, со-
бирательных образах, типажах.
1.1.3. Лингвокультурный типаж
с позиций лингвоперсонологии
Вопросы, связанные с личностью человека в
языке, обсуждаются в рамках лингвоперсонологии.
Объектом исследования в этой области знания яв-
ляется человек говорящий. Изучение языковой
личности в качестве исследовательской програм-
мы было впервые обосновано Ю.Н. Карауловым
[1987]. Такое изучение в изложении Ю.Н. Карау-
лова было направлено на изучение семантических
и прагматических характеристик речи с учетом
индивидуальных особенностей человека говоряще-
го. В дальнейшем фокус интереса лингвистов сме-
стился с характеристик речи на личность субъек-
та, такую фокусировку точно отражает термин
«речевой портрет», например речевой портрет рус-
ского интеллигента [Крысип 2001]. Некоторые на-
правления изучения языковой личности показаны
в статье, посвященной лингвокультурному типа-
жу как объекту лингвистического исследования
[Карасик, Дмитриева 2005]. Личность человека в
языке шире, чем языковая личность, поскольку
человек говорящий - это одна из ипостасей чело-
века как такового. Разумеется, речь является важ-
нейшей характеристикой человека как homo
sapiens, и изучение человека в языке лингвисти-
чески оправдано именно как изучение текстов, со-
зданных человеком и характеризующих человека.
25
Именно второй аспект изучения человека в язы-
ке - характеристика человека и является сферой
нашего исследования.
В данной работе мы противопоставляем лингво-
персонологические исследования, посвященные
конкретно-индивидуальным и обобщенно-типовым
личностям (типажам). Следует уточнить, что кон-
кретно-индивидуальные личности освещаются в
научных исследованиях лингвистов не только при-
менительно к языку и стилю известных людей (пи-
сателей, политиков, ученых) [Кормилицына 1996;
Кочеткова 1998; Сиротинина 2003; Парсамова
2004; Базылев 2005] и не только по отношению к
речи носителей исчезающих диалектов [Иванцова
2002], но и при описании персонажей художествен-
ных произведений [Базылев 2003]. С позиций опи-
сания языковой личности нет различия в харак-
теристике реального лица или вымышленного пер-
сонажа. Характеристики типажей весьма разнооб-
разны, поскольку проводить типизацию можно по
разным основаниям. В научной литературе выде-
ляются типажи лингвистические, литературовед-
ческие, психологические, социологические, куль-
турологические.
В собственно лингвистическом плане можно
выделять типы людей по их отношению к языку.
Прежде всего, противопоставляются носители род-
ного и иностранного языков. В социолингвисти-
ческом плане носители иностранного языка рас-
падаются на несколько подтипов: 1) те, кто гово-
рит на чужом языке в ситуации реального обще-
ния в условиях естественного функционирования
26
соответствующего языка, например, это люди, вы-
нужденные много лет жить в другой стране в ка-
честве гастарбайтеров; 2) те, кто говорит на языке
международного общения, например служащие
многонациональной компании, работающие в Тур-
ции и общающиеся по-английски; 3) те, кто гово-
рит на иностранном языке в учебной ситуации, это
школьники и студенты, изучающие иностранный
язык как учебный предмет.
Носители родного языка противопоставляют-
ся по уровню языковой (или шире - коммуника-
тивной) компетенции. Вслед за Г.И. Богиным
[1984] можно выделить людей с низким, средним
и высоким уровнями языковой компетенции. В
качестве критериев такой компетенции выступают
богатство или бедность вокабуляра, владение раз-
ными жанрами и стилями речи, умение планиро-
вать свою речь. В ином изложении эта модель
представлена как уровни развития языковой лич-
ности: 1) уровень правильности (соответствие язы-
ковой норме), 2) уровень интериоризации (нали-
чие или отсутствие внутреннего плана речевого
поступка), 3) уровень насыщенности (богатая или
бедная речь), 4) уровень адекватного выбора (по-
нимание уместного стиля общения), 5) уровень
адекватного синтеза (поддержание нужной тональ-
ности общения) [Богин 1988: 3-5]. Соглашаясь с
предложенной типологией, отметим, что коммуни-
кативная компетенция не всегда вписывается в
одномерную схему. Вероятно, те характеристики
речи, о которых пишет Г.И. Богин, являются не
уровнями, а аспектами коммуникативной компе-
27
тенции. Неправильно построенная фраза может
свидетельствовать не только о низком уровне вла-
дения языком, но и о языковой игре (так, многие
американцы при встрече с друзьями, которых они
давно не видели, произносят фразу: Long time по
see! - это шутливая имитация речи индейцев). От-
сутствие внутреннего плана речевого поступка так-
же не является свидетельством низкой коммуни-
кативной компетенции: в условиях непринужден-
ного общения с друзьями мы вряд ли детально
продумываем последовательность реплик. Наличие
такого плана в любой ситуации общения выгля-
дит странно, хотя такие случаи могут иметь мес-
то. Думается, что планирование дискурса в целом
определяется самим типом дискурса: в диплома-
тическом и деловом дискурсе такое планирование
является необходимым атрибутом общения, в оби-
ходном - маловероятным. Аналогичным образом
можно проинтерпретировать и аспект насыщенно-
сти речи: в публичном выступлении, в письмен-
ной речи, в художественном тексте бедность вока-
буляра является минусом, но в обиходном устном
общении элоквенция выглядит неестественно и
является, на наш взгляд, коммуникативной поме-
хой. Относительно уместности стиля и тонально-
сти общения мы полностью солидарны с Г.И. Бо-
гиным: эти характеристики являются основопола-
гающими для успешного общения. Типы комму-
никативной тональности, впрочем, представляют
собой неодномерное образование: если личность не
владеет юмористическим, или торжественным, или
доверительным типом общения, то такую личность,
28
скорее всего, будут рассматривать как патологи-
ческий тип. Произвольное изменение тональности
общения является разновидностью языковой игры
либо свидетельствует о чудачестве участника об-
щения.
В ином ключе лингвистически релевантные
типы языковых личностей противопоставляются
на основании критерия уровня языковой культу-
ры. В саратовской лингвистической школе принято
говорить об элитарных языковых личностях [Си-
ротинина 2003J. Выделяются элитарные и массо-
вые (обычные) языковые личности. Важно подчер-
кнуть, что элитарная языковая личность характе-
ризуется не только богатством вокабуляра, владе-
нием сложными вторичными жанрами речи (по
М.М. Бахтину), но и высоким уровнем образован-
ности вообще и строгим соблюдением моральных
норм поведения. В развитие этой позиции можно
противопоставить два типа элитарных языковых
личностей - творцов и экспертов [Карасик 2002].
К первым относятся писатели, ученые, публици-
сты, мастерски использующие язык как средство
воздействия, ко вторым - редакторы, педагоги-сло-
весники, лексикографы, люди с высоким языко-
вым вкусом и тонким чутьем. Языковой вкус, по-
видимому, является врожденной характеристикой
человека, хотя может быть развит до приемлемой
степени у всех людей. Отметим, что высокий уро-
вень языковой креативности может сочетаться с
недостаточной образованностью, прекрасные образ-
цы фольклорных текстов создавались людьми, не
умевшими читать и писать. В противоположность
29
элитарным языковым личностям можно выделить
по разным критериям два тина людей с низким
уровнем языковой культуры. Первый тин - мар-
гинальную (экстернальную) языковую личность;
это люди с различными отклонениями в речевом
(и часто в психическом) развитии. В чистом виде
маргинальная личность - это человек, не умеющий
общаться в силу отсутствия опыта общения с дет-
ства. Второй тип - это вульгарная языковая лич-
ность, человек, владеющий языком и навыками
общения, но намеренно нарушающий нормы, пра-
вила и запреты, принятые в обществе. Как прави-
ло, вульгарная языковая личность ведет себя вы-
зывающе, поскольку переносит нормы общения
уголовного или квази-уголовного мира в простран-
ство нейтрального общения.
В литературоведении используются понятия
«герой», «персонаж», «тип» для определения дей-
ствующих лиц художественного произведения. Ге-
рой является центральной фигурой произведения,
персонаж обычно понимается как второстепенное
действующее лицо. Говорят также о главных, по-
бочных и эпизодических персонажах. В классиче-
ской греческой драме главный герой, ведущий ос-
новную партию, протагонист, противопоставляет-
ся тому, с кем он ведет борьбу, - антагонисту. По
содержанию персонажа литературоведы противо-
поставляют «характер» и «тин». Характер - это
индивидуализированный, а тип - обобщенный пер-
сонаж. Дж. Шипли определяет тип следующим
образом: «человек (в романе или драме), не пред-
ставляющий собой законченный единичный образ,
30
но демонстрирующий характерные черты опреде-
ленного класса людей» (цит. по: [Теоретическая
поэтика 1999: 151]. Д. Благой вносит существен-
ное уточнение в понимание литературного типа:
«...В широком значении этого слова, все образы и
лица любого художественного произведения неиз-
бежно носят типический характер, являются ли-
тературными типами. ... Под понятие литератур-
ного типа в собственном его значении подойдут
далеко не все персонажи поэтических произведе-
ний, а лишь образы героев и лиц с осуществлен-
ной художественностью, т. е. обладающие огром-
ной обобщающей силой. ... Кроме типических об-
разов мы находим в литературных произведениях
образы-символы и образы-портреты. В то время
как образы-портреты несут на себе избыток инди-
видуальных черт в ущерб их типическому значе-
нию, в символических образах широта этого по-
следнего до конца растворяет в себе их индивиду-
альные формы» [там же: 151]. Интересное допол-
нение к определению литературного типа делает
Е.П. Барышников [там же: 152]: «Тип (от греч.
тпяод - образец, отпечаток) - образ человеческой
индивидуальности, наиболее возможной, типичной
для определенного общества. Категория Т. офор-
милась в римском “эпосе частной жизни” именно
как ответ на потребность художественного позна-
ния и классификации разновидностей простого че-
ловека и его отношений к жизни». «...Классовые,
профессиональные, местные обстоятельства слов-
но бы “завершали” личность литературного пер-
сонажа <...> и этой своей “завершенностью” ста-
31
вили под сомнение его жизненность, т. е. способ-
ность к неограниченному росту и совершенство-
ванию». Иначе говоря, герой для классического
эпоса есть фигура неординарная, обычно высоко-
го происхождения, в то время как тип воплощает
характеристики простого человека.
В ином ключе противопоставляются герой и
тип у М.М. Бахтина [2000: 201-202]: «Если харак-
тер устанавливается по отношению к последним
ценностям мировоззрения <...> выражает позна-
вательно-этическую установку человека в мире
<...>, то тип далек от границ мира и выражает уста-
новку человека по отношению к уже конкретизо-
ванным и ограниченным эпохой и средой ценнос-
тям, к благам, т. е. к смыслу, уже ставшему быти-
ем (в поступке характера смысл еще впервые ста-
новится бытием). Характер в прошлом, тип в
настоящем; окружение характера несколько сим-
волизованно, предметный мир вокруг типа инвен-
тарей. Тип - пассивная позиция коллективной лич-
ности. Тип не только резко сплетен с окружаю-
щим его миром (предметным окружением), но
изображается как обусловленный им во всех сво-
их моментах, тип - необходимый момент некото-
рого окружения (не целое, а только часть целого).
<...> Тип предполагает превосходство автора над
героем и полную ценностную непричастность его
миру героя; отсюда автор бывает совершенно кри-
тичен. Самостоятельность героя в типе значитель-
но понижена». Обратим внимание на два момен-
та: связь типа с хронотопом (тип конкретизиро-
ван в пространстве и времени) и обусловленность
32
типа предметным окружением. Если герой парит
над обстоятельствами, то тип не может от них ото-
рваться, он сам - часть этих обстоятельств. Отсю-
да следует объективность (или более явно выра-
женная объективность) типа по сравнению с ге-
роем. Для лингвиста и лингвокультуролога, сори-
ентированного па изучение культурной специфики
человека в языке, тины более информативны, чем
герои, поскольку герои выражают предельные (т. е.
общечеловеческие) ценности и личное «я» автора.
Заслуживает внимания эстетическая характери-
стика героев художественного произведения в кон-
цепции Н. Фрая [1987: 232-233]: «Сюжет литера-
турного произведения - это всегда рассказ о том,
как некто совершает нечто. “Некто”, если это че-
ловек, является героем, а “нечто”, что ему удается
или не удается совершить, определяется тем, что
он может или мог бы сделать, в зависимости от
замысла автора и вытекающих отсюда ожиданий
аудитории. <...> 1. Если герой превосходит людей
и их окружение по качеству, то он - божество и
рассказ о нем представляет собой миф в обычном
смысле слова, т. е. повествование о боге. <...>
2. Если герой превосходит людей и свое окруже-
ние по степени, то это - типичный герой сказа-
ния. Поступки его чудесны, однако сам он изоб-
ражается человеком. Герой этих сказаний перено-
сится в мир, где действие обычных законов при-
роды отчасти приостановлено. <...> Здесь мы
отходим от мифа в собственном смысле слова и
вступаем в область легенды, сказки и их литера-
турных производных. 3. Если герой превосходит
2 В. И. Карасик, Е. А. Ярмахова
33
других людей ио степени, но зависим от условий
земного существования, то это - вождь. Он наде-
лен властью, страстностью и силой выражения,
однако его поступки все же подлежат критике об-
щества и подчиняются законам природы. Это ге-
рой высокого миметического модуса, прежде всего -
герой эпоса и трагедии. <...> 4. Если герой не пре-
восходит пи других людей, ни собственное окру-
жение, то он является одним из нас: мы относим-
ся к нему, как к обычному человеку, и требуем от
поэта соблюдать те законы правдоподобия, кото-
рые отвечают нашему собственному опыту. И это -
герой низкого миметического модуса, прежде все-
го - комедии и реалистической литературы. <...>
На этом уровне автору нередко трудно бывает со-
хранить понятие «герой», употребляющееся в ука-
занных выше модусах в своем строгом значении.
<...> 5. Если герой ниже нас по силе и уму, так
что у нас возникает чувство, что мы свысока на-
блюдаем зрелище его несвободы, поражений и аб-
сурдности существования, то тогда герой принад-
лежит ироническому модусу. Это верно и в том слу-
чае, когда читатель понимает, что он сам находит-
ся или мог бы находиться в таком же положении,
о котором, однако, он способен судить с более не-
зависимой точки зрения». Чудак как персонаж ху-
дожественного произведения по своей сути может
относиться либо к героям низкого миметического
модуса, либо к героям иронического модуса.
В психологии типы личностей разработаны
весьма детально. Отметим, что для психологов су-
щественным является противопоставление лично-
34
сти как динамического либо как статического об-
разования. В первом случае человек на определен-
ном этапе своего развития личностью еще не яв-
ляется, затем становится личностью и в ряде слу-
чаев, обычно в результате заболевания, может пе-
рестать быть личностью. Такое динамическое
понимание личности прослеживается и в работах
по психолингвистике, где речь идет о детской речи
и о речевых нарушениях. Во втором случае чело-
век рассматривается статически как личность. С
разных позиций выделяются такие типы лично-
стей, как флегматики, холерики, сангвиники и ме-
ланхолики (по Гиппократу), экстраверты и инт-
роверты (по К. Юнгу), человек рассудочный, аф-
фективный и активный (но А.Ф. Лазурскому), че-
ловек потребностный, мотивационный и целевой
(по Н.А. Государеву), человек берущий, овладеваю-
щий, сберегающий и обменивающий (по Э. Фром-
му), «Родитель», «Взрослый», «Ребенок» (но
Э. Берну) [Психология личности 1999; Хьелл, Зиг-
лер 2003]. Вслед за К. Леонгардом [2000] многие
исследователи анализируют поведение акцентуи-
рованных личностей, т. е. личностей с патологиче-
ским отклонением от усредненной нормы (демон-
стративные, истерические, аффективно-застойные,
параноидальные личности, а также личности ма-
зохистские, нарциссические, шизоидные и др.).
Психологи противопоставляют понятия «лич-
ность» и «индивидуальность», считая, что инди-
видуальный стиль поведения является знаком выс-
шего развития личности как социально сложивше-
гося члена общества.
2*
35
Заслуживают внимания психологические но
своей сути тины характеров в изложении В.П. Руд-
нева [1997: 349-351]: 1) циклоид-сангвиник - доб-
родушный, реалистический экстраверт, синтонный
(т. е находящийся в гармонии с окружающей его
реальностью). Синтоник веселится, когда весело,
и грустит, когда грустно. Когда-то этот образ иг-
рал большую роль в культуре - по-видимому, на-
чиная с эпохи Возрождения. В художественной ли-
тературе сангвиники нарисованы особенно выпук-
ло: это Гаргантюа, Ламме Гудзак, Санчо Панса,
Фальстаф, мистер Пиквик - все добродушные тол-
стяки. В целом такая в принципе здоровая жиз-
нерадостная личность нехарактерна для XX века;
2) психастеник - реалистический, тревожно-сомне-
вающийся интроверт. Ему свойственна повышен-
ная порядочность, боль за других и тревожно-ипо-
хондрическое переживание прошлого в своей душе.
Этот тип запечатлен в произведениях Чехова - и
в драматическом, и в комическом видах. Самым
знаменитым героем-психастеником был, конечно,
Гамлет; 3) истерик, демонстративный аутистиче-
ский экстраверт, который живет не для того, что-
бы быть, а чтобы казаться быть. Самый типичный
истерик в мировой литературе - Хлестаков. У ис-
терика совершенно фантастическое представление
о реальности; 4) эпилептоид - напряженно-авто-
ритарный характер с атлетическим типом сложе-
ния, реалист и прагматик до мозга костей, экстра-
верт. Из эпилептоидов рекрутируются воины и
политики, ... они прекрасные организаторы, по
никогда не бывают поэтами и философами. Для
36
пих характерна так называемая иудина маска -
выражение льстивой угодливости, за которой пря-
чется злоба и стремление к власти. Эпилептоиды
могут быть примитивно-эксплозивные (Дикой в
«Грозе» Островского) и утонченно-дефензивпые
(Иудушка Головлев); 5) шизотим (или шизоид, или
аутист) - замкнуто-углубленный аутистический
интроверт. Его мир находится внутри его самого,
а проявления внешнего мира суть лишь символы,
еще глубже раскрывающие структуру мира внут-
реннего. Весь XX век может быть назван шизоти-
мической эпохой. Эта реальность насквозь симво-
лизирована, семиотизирована, концептуализирова-
на. Важна логичность, непротиворечивость по-
строения, а его отношение к реальности (которой,
вероятней всего, как таковой вообще нет) имеет
второстепенное значение; 6) полифонический, или
мозаичный характер, сочетающий в себе несоче-
таемые черты (Лев Толстой, Достоевский, Франц
Кафка, сюрреалисты).
Применительно к теме нашего исследования
типы личностей, выделяемые психологами и пси-
хиатрами, имеют несомненную связь с типажом
«чудак». Но следует отметить, что чудачество не
связано с каким-либо определенным типом нор-
мальной либо патологической (акцентуированной)
личности.
В социологии выделяются определенные тины
людей по их объективным статусным и ролевым
признакам - гендерным, возрастным, образователь-
ным, профессиональным и т. д. Строго говоря, со-
циологов интересуют не личности, но именно типы
37
людей. В социолингвистических исследованиях
выявлены существенные характеристики поведе-
ния студентов, аристократов, военнослужащих,
журналистов и др. [Елина 1997; Ивушкина 1997;
Костецкая 2001]. Очень интересна в этом отноше-
нии книга В.В. Колесова «Язык города». Автор
рассматривает речь дворян, чиновников, военных
дореволюционного Петербурга и приводит инте-
ресные примеры, понимание которых сегодня тре-
бует комментария. В среде дворян определенные
словосочетания приобретали странный, с сегод-
няшней точки зрения, смысл. Например: «Добрым
малым - писал П.А. Вяземский - обыкновенно на-
зывается товарищ, всегда готовый участвовать с
вами во всякой пирушке и шалости и обращаю-
щийся к вам спиной при первом предложении уча-
ствовать с вами в добром деле. Добрый человек, по
светскому понятию, есть человек, в коем недостает
ни духа на злое, ни души на доброе дело» [Коле-
сов 1991: 25-26]. В этой цитате содержатся инте-
ресные ключи к пониманию ментальности пред-
ставителей русского дворянства XIX века. Дворяне
иронически переворачивали значения общеупотре-
бительных слов, поэтому и слово «добрый», как
справедливо замечает В.В. Колесов, вывернуто на-
изнанку. Дворяне часто использовали в речи гал-
лицизмы, формулы божбы и усиления, десеман-
тизироваииые обращения (типа «радость моя»).
Социолингвистические характеристики пред-
ставителей разных слоев общества систематически
освещаются в публикациях Саратовской лингви-
стической школы. Так, Т.А. Милехина отмечает ак-
38
тивпое использование общеэкономической лекси-
ки в высказываниях предпринимателей (рассма-
тривается деловая публицистика), широко пред-
ставлена профессиональная лексика, наличеству-
ет также и разговорная лексика (впрочем, на наш
взгляд, разговорная речь па газетной полосе и в
интернете вряд ли может считаться сейчас при-
знаком какого-то одного социального слоя, скорее,
наоборот, маркированный высокий стиль характе-
ризует речь определенных социальных групп или
личностей), в речи бизнесменов представлены и
жаргонизмы. Содержательно-смысловая основа
текстов бизнесменов организуется вокруг важней-
ших концептов для этой социальной группы -
«дело (бизнес)», «прибыль», «конкуренция»,
«риск», «предприниматель» и др. Для бизнесме-
нов очень важной является самоидентификация в
терминах успеха, выражаемого материально: «Я -
обеспеченный человек, у меня высокий доход». В
качестве важнейших качеств бизнесмена интервью-
ируемые представители этой социальной группы
отмечают высокую работоспособность, целеустрем-
ленность, жесткость и требовательность, высокие
организаторские способности. Работа для бизнес-
мена настолько важна, что он самоидентифици-
руется вместе со своим делом (подобно тому, как
известный французский король говорил: «Государ-
ство - это я»). В речи российских бизнесменов об-
ращает на себя внимание сокрытие информации в
публичном выступлении («Мне не хотелось бы
говорить о том, кто и почему скупает акции “Аэро-
флота”»). В ряде высказываний предпринимателей
39
прослеживается связь с криминальным миром. На
основании газетных и журнальных публикаций о
бизнесменах автор делает обоснованный вывод о
том, что современному российскому обществу
навязывается «глянцевый» образ удачливого, пред-
приимчивого человека, делающего карьеру в бизне-
се. Подчеркиваются внешние приметы такого успе-
ха - работа за границей, отдых на престижных ку-
рортах, высокий уровень жизни [Милехина 2003].
Рассматривая влияние профессии на речь ак-
теров, Г.С. Куликова выделяет игровое начало жиз-
ни актера, обостренное внимание к различным ас-
пектам значения слова, ориентацию на собеседни-
ка и зрителей. Актеры и вне сцены легко включа-
ются в игру, создают образы, разыгрывают разные
ситуации. Игра словом, словотворчество делают
речь актеров подчеркнуто самобытной (В. Смехов
в программе «Время» в связи с юбилеем В. Вы-
соцкого сказал: «Извини, Володя, что мы подда-
лись инфекции всеобщего юбилизма, или юбиляз-
ма») [Куликова 1998: 104]. Можно увидеть, что в
языковой игре актеры активно устанавливают ин-
тертекстуальные связи с высокой эмоциональной
составляющей: юбилей - «юбилизм» как своеобраз-
ное идеологическое направление (здесь прослежи-
вается ироническая оценка) - «юбилязм» как ме-
дицинская квалификация страсти к проведению
юбилеев (ироническая оценка приобретает сарка-
стическое звучание, поскольку фонетически воз-
никает ассоциация со словом «маразм»). Речи ак-
теров свойственна афористичность: «Свободу дает
только успех. Никаких других способов обретения
40
внутренней свободы нет» (О. Табаков, в телепере-
даче, посвященной театру «Современник»). Акте-
ры стремятся наиболее точно выразить мысль, и
поэтому активно используют синонимы в уточня-
ющей функции («Актер - существо женственное...
Его надо ласкать, лелеять, холить... О. Табаков).
Актеры чутко реагируют на изменение обстанов-
ки общения с аудиторией, мастерски владеют сме-
ной регистра речи: «Я очень часто трепался, что у
меня нет хобби, пока не понял, что мое хобби -
это потрепаться» (Р. Быков) [там же: 106]. Высо-
кий уровень самоиронии - непременная характе-
ристика актерской речи. В отличие от актеров эс-
традные певцы в большей мере подчеркивают свой
«имидж», например, таинственного романтика
(В. Меладзе), холодноватой, «стильной» западной
певицы (Л. Вайкуле), сильной женщины, хозяйки
своей судьбы (А. Пугачева). Самоирония эстрад-
ным певцам свойственна в значительно меньшей
степени (вероятно, она, на наш взгляд, вредит
имиджу). Эстрадным певцам свойственны заучен-
ные жесты, особенно тем, кто привык ритмично
двигаться по сцене. Речь эстрадных певцов зна-
чительно беднее речи драматических актеров и
сориентирована на непритязательные вкусы мас-
совой культуры с ее этической неразборчивостью
[там же: 107].
Медицинская профессия оказывает существен-
ное влияние на речь представителей этой социаль-
ной группы. В.М. Тобурокова отмечает: речь ме-
диков как в условиях их профессиональной дея-
тельности, так и за рамками этой деятельности по
41
преимуществу диалогична, персональна и спонтан-
на. Это объясняется тем, что основные ситуации
работы врача и медсестры - прием больных, обход
больных, обслуживание в процедурных кабинетах -
требуют активного участия второго участника об-
щения [Тобурокова 1992: 118]. Общаясь между
собой, медики часто переходят па сниженный ре-
гистр речи («Сандаль зашить - это не то, что ап-
пендицит вырезать к черту»). На наш взгляд, впро-
чем, эта характеристика речи свойственна не толь-
ко медикам, по и представителям любой социаль-
ной группы, поскольку снижение регистра речи
служит сигналом сокращения дистанции общения
между «своими». Обращает на себя внимание, по
наблюдениям В.М. Тобуроковой, широкое употреб-
ление конструкции профессионального эллипси-
са (номинации лиц, причины заболевания, мето-
ды лечения и др.): «Палочек семь»; «Чем сняли?»,
«Патронаж - десять». В общении медиков с паци-
ентами активно используется уменьшительно-лас-
кательное словообразование: «Спокойненько, зуб-
ки вместе...». Стремление врача приободрить боль-
ного выражается в предпочтительном использова-
нии отрицательно-вопросительных конструкций:
«Ноги не опухали? Живот не беспокоит?». Врачи
стремятся избежать пауз в речи и поэтому часто
задают один и тот же вопрос, чтобы больной не
встревожился [там же: 121].
Рассматривая язык социального статуса чело-
века применительно к англоязычному обществу,
В.И. Карасик [1992] выделяет определенные сти-
ли жизни, свойственные представителям того или
42
иного социального круга. Стиль жизни - это слож-
ное и многомерное явление, включающее способы
общения, обстановку в доме, одежду, способы про-
ведения досуга и многое другое. Важно отметить
то, что индексы стиля жизни поверхностно не со-
относятся друг с другом, по, тем не менее, взаи-
мосвязаны и взаимообусловлены. Например, в Анг-
лии люди, относившиеся в 50-е годы XX века к
элитарному слою общества, как правило, профес-
сионалы с университетским образованием, ходи-
ли без шляпы, предпочитали конструктивистскую
мебель, ценили марочные вина, читали литерату-
ру авангарда и сложную поэзию, а представители
нижней части среднего класса, квалифицирован-
ные рабочие, полицейские и др., предпочитали дву-
бортный костюм и шляпу, удобные мягкие крес-
ла, любили пиво, читали массовую популярную ли-
тературу, смотрели вестерны [там же: 31]. Спустя
некоторое время эти индексы могли, в принципе,
радикально поменяться, но важно отметить, что
они были знаками некоторой идентификации че-
ловека. Очень трудно приходилось тем, кто менял
свою «статусную нишу»: человек должен был си-
деть в театре и смотреть балет, борясь со сном,
вместо того, чтобы с друзьями отдохнуть в пабе и
развлечься игрой в карты или дартс. Статусные
индексы являются парольными знаками, и, как
всякие парольные знаки, они должны быть извест-
ны только своим и должны достаточно быстро ме-
няться. К числу таких знаков относятся темы раз-
говоров, манеры, определенная лексика. Например,
в английском языке «салфетка» - это serviette и
43
napkin. Сравним дефиниции в «Кратком Оксфорд-
ском словаре»: serviette - a napkin for use at table
(COD); napkin - (in full table napkin) a square piece
of linen, paper, etc. used for wiping the lips, fingers,
etc. at meals, or serving fish etc. on; a serviette
(COD). Содержательно эти слова эквивалентны.
Вместе с тем, по данным, полученных от носите-
лей британской культуры, для ряда представите-
лей среднего класса слово serviette является зна-
ком принадлежности к низшим слоям общества.
Это настолько остро переживается, что мать мо-
жет ударить ребенка за это слово, сказав, что оно
абсолютно неприлично (worse than a four-letter
word). С течением времени происходит мена дан-
ного статусного знака, и слова могут полностью
поменять свою статусно-оценочную значимость.
Нечто подобное имеет место в связи с выбором
слов для обозначения чернокожих жителей США:
за короткий промежуток времени полному запре-
ту подверглись совершенно нейтральные слова, но
в конце концов слово black вернулось (временно)
в позицию приемлемого обозначения этих граж-
дан страны.
Социологи выработали определенные модель-
ные формулы для фиксации статусного индекса и
статусной саморепрезентации людей. Известно,
например, что существует прямая корреляция
между пограничным статусом человека (обычно
это положение между «нижним средним классом»
и «высшим низким классом») и степенью нервоз-
ности человека в отношении статусных знаков.
Люди, занимающие крайние ступени в такой со-
44
циалыюй стратификации, относятся к статусным
знакам очень спокойно - и аристократы, и нищие
нисколько не озабочены тем, как они выглядят, и
что о них скажут соседи. Если же такое поведение
проявляет человек, номинально относящийся к
среднему классу, то его соседи по горизонтальной
социальной нише обычно считают его странным
человеком, чудаком.
С позиций культурологии выделение типажей
представляет собой поиск тех обобщенных лично-
стей, стереотипное представление о которых во-
площает в себе существенные характеристики той
или иной лингвокультуры. Можно выделить этно-
культурный тип в целом, если у нас есть доста-
точный опыт идентификации соответствующих
людей (кто-то ведет себя как типичный америка-
нец, француз или немец). Но вряд ли мы можем
сказать нечто подобное о жителях Чили или Уруг-
вая (хотя в более общем плане можно охаракте-
ризовать латиноамериканцев с позиций носителей
русской культуры). Если же мы знакомы с опре-
деленной лингвокультурой достаточно близко, то
мы вправе выделить обобщенные социально-этни-
ческие типы в рамках этой культуры (американ-
ский ковбой, английский аристократ, русский ин-
теллигент). Эти социально-культурные типы рас-
сматриваются как модельные личности, которым
подражают (или, наоборот, от которых отталкива-
ются) представители той же культуры.
Модельная личность - это наиболее яркий пред-
ставитель лингвокультурных типажей. Не каждый
из таких типажей моделирует поведение соответ-
45
ствующего социума. Рассматриваемый в данной
работе типаж «английский чудак» относится, на
наш взгляд, к не самым ярким, но достаточно чет-
ко очерченным, узнаваемым типовым представи-
телям английской культуры.
При моделировании лингвокультурных типа-
жей мы сталкиваемся со своеобразным эффектом
«дистанции»: мы не можем определить типаж «че-
ловека вообще», поскольку для такого определе-
ния необходимо системное противопоставление
человека с другими разумными существами (в на-
учной фантастике такое, впрочем, возможно). Мы
не можем также определить типаж при очень близ-
ком фокусировании: трудно, например, установить
типаж «преподаватель Волгоградского государ-
ственного педагогического университета». Вместе
с тем вполне возможно выделить типаж «универ-
ситетский преподаватель» (наиболее четко эти ха-
рактеристики присущи типажу «профессор»).
Понятие «лингвокультурный типаж» соотно-
сится с такими понятиями, как «роль», «стерео-
тип», «амплуа», «персонаж», «имидж», «речевой
портрет».
Дэвид и Джулия Джери в «Большом толковом
социологическом словаре» определяют роль сле-
дующим образом: «относительно стандартизиро-
ванное социальное положение, включая определен-
ные права и обязанности индивидуума, например,
отца или матери» [Джери, Джери 1999: 168]. В
функционализме теория роли подчеркивает нор-
мативные ожидания, связанные со специфическим
положением, и способ, которым эти роли опреде-
46
лены институтами. Ударение делается па приоб-
ретении и предписании образцов поведения соглас-
но нормам и правилам [там же: 169]. Артур Ребер
[2000: 208] уточняет это понятие с позиций соци-
альной психологии так: «...роль обычно относится
к любой модели поведения, включающей некото-
рые права, обязательства и обязанности, которые
ожидаются от индивида, которым его обучают и
поощряют выполнять в данной социальной ситуа-
ции. ... Роли могут быть кратковременными, напри-
мер, победитель в игре; они могут быть неопреде-
ленными во времени, например, ребенок, родитель,
супруг; они могут быть и фактически постоянны-
ми, например, мужчина, женщина, чернокожий».
Л.А. Седов [1990: 300] отмечает, что «в интерак-
ционистских концепциях различаются конвенцио-
нальные роли, которые стандартизированы и без-
личны, строятся на основе прав и обязанностей,
независимых от того, кто эти роли исполняет; и
межличностные, в которых права и обязанности
целиком зависят от индивидуальных особенностей
участников взаимодействия, их чувств и предпо-
чтений». Роль представляет собой некоторый шаб-
лон, стереотип поведения, это «внутренне связан-
ная система поступков, являющихся реакциями на
поведение других людей» [Щепаньский 1969: 71].
Ролевое поведение строится по образцу и имеет
определенные границы. Каждый человек играет в
своей жизни множество ролей, не задумываясь о
специфике своего перевоплощения в каждой типо-
вой ситуации. Понятие «роль», как можно видеть,
подчеркивает обусловленность человеческого по-
47
ведения внешними социальными обстоятельства-
ми, наличие определенной трафаретной програм-
мы такого поведения, выполнение неписаных норм
поведения, поддерживаемых в обществе.
Идея о том, что роль обусловлена сюжетом,
блестяще развита В.Я. Проппом в его классической
работе «Морфология сказки». В книге показано,
что любая сказка неизбежно предполагает взаимо-
действие ограниченного числа постоянных дей-
ствующих лиц, к которым относятся герой, вре-
дитель, даритель, царевна (искомый персонаж), от-
правитель, ложный герой, волшебный помощник.
Например, помощник обеспечивает пространствен-
ное перемещение героя, ликвидацию беды или не-
достачи, спасение от преследования, разрешение
трудных задач, трансфигурацию героя [Пропп
1928: 88-89]. Под ролью в этой книге понимается
набор стандартных функций.
Липгвокультурный типаж строит свое поведе-
ние в соответствии с ожиданиями (ролевыми пред-
писаниями) и в этом смысле представляет собой
разновидность роли. Отличие состоит в том, что
типаж соотносится с реальными узнаваемыми
людьми, а роль является своеобразной маской,
помогающей человеку спрятать свою индивидуаль-
ность.
Понятие «роль» тесно связано с понятием «сте-
реотип». Стереотип рассматривается в социальных
пауках как совокупность устойчивых упрощенных
обобщений о группе индивидуумов, позволяющих
распределять членов группы по категориям и вос-
принимать их шаблонно, согласно этим ожиданиям
48
[Джери, Джери 1999: 296; Ребер 2000: 313]. Сте-
реотипы строятся па основе недостаточной инфор-
мации, на ограниченном личном опыте индивида
и поэтому часто бывают ложными. Социологи тер-
минологически разграничивают «стереотипы» и
«социотипы». Первые трактуются как обобщения,
основанные на случайных наблюдениях, вторые -
па систематических наблюдениях. В обыденной
жизни мы все оперируем стереотипами. Стерео-
типы необходимы в освоении действительности,
будучи ее представлением на основе недостаточ-
ных знаний. Личностный момент при создании
стереотипов наделяет эти ментальные образования
эмоционально-оценочным содержанием. Отрица-
тельные стереотипы являются предубеждениями и
предрассудками. Стереотипы заставляют людей
отрицательно оценивать то, что отличается от соб-
ственных характеристик. Например, у арабов го-
лубоглазый человек считается лживым. Это можно
объяснить тем, что арабам как антропологическо-
му типу свойственно иметь карие глаза, голубо-
глазые люди представляют собой резко выделяю-
щееся меньшинство, которому приписываются от-
рицательные характеристики уже в силу того, что
они отличаются от большинства. Стереотипы от-
ражают действительность, и если действительность
меняется, то меняются и стереотипы. Так, в совет-
скую эпоху жители Кавказа ассоциировались с
щедростью и гостеприимством, горячим темпера-
ментом, в ряде случаев - с выставляемым напоказ
богатством; в настоящее время из-за вооруженно-
го конфликта в Чечне все кавказцы в России вос-
49
принимаются как потенциальные террористы и
враги. В Англии сложились устойчивые стереоти-
пы по отношению к ирландцам и шотландцам.
Жители изумрудного острова (Эйре) считаются
лентяями и мечтателями, любителями выпить и
поговорить па отвлеченные темы, шотландцам при-
писывается скаредность, высокомерие, медлитель-
ность в поступках и речах. Занимательны стерео-
типы англичан в глазах американцев (чудаковатые,
чопорные, старомодные) и американцев в глазах
англичан (грубоватые, простоватые, бесцеремон-
ные, хвастливые). Литература на эту тему очень
обширна. Стереотипы делятся на две группы -
аутостереотипы (самопредставления) и гетеросте-
реотипы (представления других). В самопредстав-
лепиях людям свойственно выдвигать на передний
план положительные характеристики (если речь
идет об отрицательных качествах, они обычно ком-
пенсируются положительными), в представлениях
других срабатывает схема: чужой - значит опасный
или нелепый. В современной лингвистике возник-
ло целое направление - критический анализ дис-
курса, целью которого является установление и
критика стереотипов (см., например, [Водак 1997]).
Лингвокультурные типажи по своей сути яв-
ляются стереотипами. Говоря, например, о типа-
же «немецкая домохозяйка», мы представляем себе
постоянно занятую по дому женщину, у которой
все разложено по местам, каждый день недели ко-
торой определен для выполнения того или иного
вида деятельности - покупок в магазине, стирки,
уборки и т. д. Ее дети образцово выполняют все
50
ее требования, чисто одеты, причесаны, в ее доме
всё освящено вековыми традициями, она гордит-
ся тем, что является образцом жены и матери. Этот
стереотип, как показано в статье [Комбарова 2005],
сегодня не соответствует действительности, более
того, стараниями феминисток он уничтожается в
сознании жителей Германии. Стереотипы могут
существенно отличаться от реальных представите-
лей типизируемой группы. Выражаясь терминами
В.В. Красных, тот или иной человек может отли-
чаться от стереотипа-эталона. Например, представ-
ляя себе отличницу, мы думаем об умной, серьез-
ной, скромно одетой девочке; она сидит за партой,
внимательно слушает учительницу, всегда готова
ответить на вопрос; она вежлива, прилежна и прин-
ципиальна. В современной школе, однако, отлич-
ница может быть предельно раскрепощенной, бес-
церемонной и агрессивной.
Лингвокультурный типаж может быть привя-
зан как к реальной, так и к вымышленной (фик-
циональной, но Г. Г. Слышкину) личности. Когда
мы думаем о «тургеневских девушках», то эти ге-
роини достаточно живо конкретизируются в на-
шем сознании: им свойственно жить по высшим
канонам нравственности, они готовы пожертвовать
всем ради высшей цели (именно так они воспри-
нимают и любовь), им претит меркантилизм, по-
шлость, бездуховность. Тургеневские девушки как
фикциональный типаж пересекаются с женами де-
кабристов как типажом и вполне реальными людь-
ми, поведение которых стало в русской культуре
образцом беззаветной любви и преданности.
51
С понятием «роль» тесно связано используе-
мое преимущественно в театре понятие «амплуа».
Амплуа понимается как специализация актера на
исполнении ролей, сходных но своему типу Обыч-
но амплуа обусловлено внешними данными акте-
ра (трагический герой, комик, злодей и др.). В от-
личие от схематичной роли амплуа сопряжено с
эмоциональными переживаниями, связанными с
теми ситуациями, в которых герой проявляет свои
качества. Набор амплуа в театре (ив жизни) до-
статочно ограничен. Амплуа - это тот образ, в ко-
тором актер хочет быть узнаваем. По мнению
А.В. Олянича [2004: 170], амплуа в драме - это
способ типизации, родственный драматургическо-
му типу-маске и противоположный характеру. В
итальянской комедии дель арте выделялись жест-
ко фиксированные роли «Арлекин», «Пьеро» и др.,
по сути дела это были клоуны, смешившие пуб-
лику узнаваемыми трюками и моделями поведе-
ния: Пьеро попадал в смешные и трудные ситуа-
ции, становился предметом осмеяния и наказания,
Арлекин веселил публику тем, что выкручивался
из подобных ситуаций и наказывал своих обидчи-
ков либо издевался над Пьеро. Лингвокультурный
типаж и амплуа различаются по признакам созна-
тельного эмоционально окрашенного выбора (ам-
плуа маркировано, а типаж нейтрален) и сферы
поведения (типаж отражает реальную ситуацию,
а амплуа - это личностная презентация роли, на-
пример, есть типаж «учитель», но амплуа - «стро-
гий учитель») [Карасик, Дмитриева 2005: 15]. *
Понятие «лингвокультурный типаж» соотноси-
мо с понятием «персонаж». Говоря о персонажах,
52
мы имеем в виду героев литературного произве-
дения, действующих лиц. В отличие от конкрет-
ного человека персонаж придуман (персонажем,
кстати, может быть любое одушевленное существо,
в том числе и сказочное). Известный польский
литературовед Е. Фарино [2004: 106] отмечает воз-
растающую значимость моделирования в современ-
ном общении, которое стремится к стиранию гра-
ней между реальностью и квази-реальностыо.
Здесь мы сталкиваемся с очень важным в литера-
туроведении понятием - типизацией. «Типиче-
ское - это социально значимое, симптоматичное,
характеризующее существеннейшие черты ряда об-
щественных явлений, событий, групп людей, идей-
ных течений в различных странах в различные ис-
торические эпохи. Воплощение в литературных
произведениях типического определяет их огром-
ную познавательно-воспитательную ценность, де-
лает литературу подлинным “учебником жизни”»
[Абрамович 1974: 410]. В истории искусства об-
разное отражение действительности развивалось от
подражания единичному к воспроизведению в ин-
дивидуальном общезначимого для людей. Катего-
рия типического была особенно значима для кри-
тического реализма, достоинством которого являет-
ся, по словам Ф. Энгельса, «помимо правдивости
деталей правдивость воспроизведения типичных
характеров в типичных обстоятельствах» (цит. по:
[там же: 411]). Типизация свойственна различным
художественным методам и произведениям разных
художественных направлений. Литературный тип
представляет собой «художественный образ опре-
53
деленного индивидуума, в котором воплощены
черты, характерные для той или иной обществен-
ной группы, класса, народа, человечества» [Абра-
мович 1974: 413). Литературный персонаж должен
сочетать в себе живую индивидуальность и обще-
значимость, без первой он превращается в схему,
без второй теряет ценность для читателей.
И.А. Гончаров писал: «Кому какое дело было бы,
например, до полоумных Лира и Дон-Кихота, если
б это' были портреты чудаков, а не типы, то есть
зеркала, отражающие в себе бесчисленные подо-
бия - в старом, новом и будущем человеческом об-
ществе» [там же: 413].
В современном обществе художественная лите-
ратура и искусство в целом, как элитарное, так и
массовое, вряд ли воспринимается как «школа
жизни». Отчасти в этом выражается протест про-
тив прямой индоктринации и тенденциозной нра-
воучительности, свойственной критическому и со-
циалистическому реализму, отчасти это является
свидетельством виртуализации окружающей дей-
ствительности. Виртуальное отличается от актуаль-
ного тем, что имитирует ощущения и связанные с
ними переживания, и такая имитация может быть
весьма правдоподобной. Если раньше действитель-
ность воспринималась сквозь призму «факт либо
фикция» (нечто имеет место на самом деле либо
придумано), то теперь наступила эпоха размыва-
ния фактичности. Мы не знаем, соответствует ли
действительности сообщаемая нам информация.
Просмотрев художественный фильм со спецэффек-
тами, мы в этом же смысловом ряду воспринимаем
54
документальные видеосъемки. Факт сменяется
фактоидом (как бы фактом, почти фактом) и со-
ответственно оценивается но своим канонам - но
степени выразительности, интертекстуальной взаи-
мообусловленности, фасципативности. Современ-
ный человек начинает к реальности относиться как
к вымыслу В этом смысле показательно отсутствие
словарных статей о типическом в современных
литературоведческих словарях. Если раньше персо-
наж был в известной мере независим от автора,
поскольку логика жизни требовала от героя опре-
деленных поступков и автор не мог вступить в кон-
фликт с логикой жизни, то теперь персонаж все
чаще превращается в марионетку, в условную мас-
ку. Из этого следует, что художественная литера-
тура постмодернизма доводит до предела разрыв
между лингвокультурным типажом и персонажем.
В связи с обсуждением персонажей и типажей
представляет интерес книга Феофраста «Характе-
ры». Феофраст был учеником и преемником (схо-
лархом, главой школы) Аристотеля. У древних
греков персонажи были типическими масками че-
ловеческих свойств. В современном понимании
характер есть склад личности, образуемый инди-
видуально своеобразными и типологическими чер-
тами и проявляющийся в особенностях поведения,
а также в особенностях отношения к окружающей
социальной действительности. Для античных гре-
ков характер был штампом (этимологически это
слово восходит к понятиям «штамп», «клеймо»,
«оттиск») [Стратановский 1993: 61]. У Феофраста
под характером понимается типический носитель
55
какого-либо недостатка - льстец, болтун, скряга,
хвастун и др. В книге дано описание 30 характе-
ров под названиями тех качеств, которые и обра-
зуют соответствующий тип людей: ирония, льсти-
вость, пустословие, неотесанность, угодливость,
отчаянность, болтливость, вестовщичество (измыш-
ление ложных историй и известий), бессовестность,
крохоборство, бесстыдство, бестактность, суетли-
вость, тупоумие, грубость, суеверие, ворчливость,
недоверчивость, нечистоплотность, назойливость,
тщеславие, скаредность, бахвальство, высокомерие,
трусость, приверженность к олигархии, опсиматия
(усердие не по возрасту), злоязычие, подлолюбие,
подлокорыстие.
Приведем фрагменты из описаний нескольких
характеров. «Пустословие - это пристрастие к до-
кучливо длинным и необдуманным речам. Вот ка-
кой человек пустослов. Усаживаясь рядом с незна-
комцем, он принимается расхваливать собственную
жену. Потом рассказывает, какой сон приснился
ему прошлой ночью, затем подробно перечисляет
блюда, которые ел за обедом. Дальше - больше. Он
заводит речь о том, что люди ныне пошли гораздо
хуже прежних, а пшеница на рынке дешева, и как
много понаехало иностранцев, и море уже снова...
судоходно; а если Зевс пошлет побольше дождя,
то и хлеба поправятся... и что “вчера меня стошни-
ло”» [Феофраст 1993: 8]. «Суетливость - ... излиш-
нее усердие в речах и действиях из добрых побуж-
дений, а суетливый вот какой человек. Он дает обе-
щания, которые потом не может выполнить. Если
дело единодушно признано справедливым, он один
56
выступает с возражениями, несостоятельность ко-
торых очевидна. Слугу-виночерпия он заставляет
смешивать вина больше, чем могут выпить гости.
Спорщиков, даже вовсе ему незнакомых, он ста-
рается помирить. Он обязательно поведет околь-
ной тропинкой, сворачивая с дороги, а потом сам
же не может разобрать, куда дальше идти. В по-
ходе, подойдя к военачальнику, он осведомится,
когда будет битва и какие приказания тот отдаст
послезавтра...» [там же: 20]. «Опсиматия (букв,
«поздняя любознательность», желание старика
молодиться) - усердие не по возрасту, а опсимат
это вот какой человек. Шестидесяти лет от роду
он может заучивать наизусть стихотворные отрыв-
ки, да и к тому же, принимаясь декламировать их
за вином, забывает. ... На празднества в честь ге-
роев он вносит долю складчины, чтобы вместе с
юношами участвовать в беге с факелами. Он упра-
жняется также в борьбе, появляясь в палестрах
(школах физического воспитания молодежи). ...
Влюбленный в гетеру, выламывает двери дома пре-
лестницы и затем, избитый счастливым соперни-
ком, подает в суд на обидчика. Отправляясь в поле
верхом на чужом коне, начинает наезднические
упражнения, падает и разбивает себе голову» [там
же: 36-37]. Приведенные примеры интересны для
нас тем, что типаж объясняется посредством опре-
деленных повторяющихся поступков, выступаю-
щих в качестве постоянных признаков соответству-
ющего «характера». В изложении Феофраста мы
видим типажи, построенные на основе этических
оценочных характеристик.
57
Понятие «лингвокультурпый типаж» соотно-
сится также с понятием «имидж», трактуемым как
«знаковый заменитель сложного и углубленного
портрета человека, отражающий его основные чер-
ты или черты, которые хотят па нас спроециро-
вать» [Почепцов 2000: 12]. Выделяются самоимидж
(взгляд па человека со стороны своего «я»), вос-
принимаемый имидж (взгляд со стороны других)
и требуемый имидж (взгляд со стороны функци-
ональных характеристик определенного вида дея-
тельности). Имидж является знаком особого рода -
упрощенной презентацией человека с выделением
одной/нескольких оценочных характеристик (че-
стный борец за права бедных избирателей, мудрый
и человечный руководитель, преуспевающий пред-
приниматель, высококвалифицированный специ-
алист и т. д.). Признаки имиджа должны легко
узнаваться и однозначно интерпретироваться. Ка-
рикатурное преувеличение негативных характери-
стик - обычный прием для создания образа врага
(точнее - имиджа врага). Имиджи специально раз-
рабатываются и формируются в рекламе и полити-
ке. Важнейшей характеристикой имиджа является
его моделирующая функция: имидж формирует
систему ценностей. Например, в течение несколь-
ких лет по телевидению в России демонстрировал-
ся видеоролик, рекламирующий шоколадный ба-
тончик «Сникерс» с призывом: «Не тормози! Сни-
керспи!» В сознание всей аудитории внедрялся
имидж предельно раскованного тинейджера.
Лингвокультурпый типаж отличается от имид-
жа своей многомерностью и относительной объек-
58
тивпостыо. Типаж представляет собой более или
менее объективное ментальное образование, будучи
обобщением характеристик реально существующих
либо созданных творческим воображением людей.
Имидж является инструментом для обработки об-
щественного мнения. Система типажей может рас-
сматриваться как своеобразная липгвокультурная
модель общества, система имиджей - это набор тех-
нологий для примитивного навязывания социуму
тех или иных стереотипов поведения и связанных
с ними ценностей.
Важнейшей характеристикой языковой лично-
сти является специфический выбор тех или иных
языковых средств в общении. Зафиксированный
в языковом материале индивидуальный стиль че-
ловека есть его речевой портрет. Если лингвокуль-
турный типаж представляет собой обобщенный
образ представителя той или иной лингвокульту-
ры, то системное описание коммуникативного по-
ведения этого типизируемого человека позволяет
объективно охарактеризовать признаки соответ-
ствующего типажа. Этой проблеме посвящен ряд
работ [Винокур 1989; Ерофеева 1990; Крысин 2001;
Черняк 1994]. Речевой портрет может быть как
индивидуальным, так и коллективным. Именно в
последнем случае мы вправе говорить о портрети-
ровании типажа. Для создания речевого портрета,
как пишет Т.М. Николаева [1991: 73], нужно оха-
рактеризовать не все уровни и факты языковой
системы, отмеченные в речи портретируемого, но
только «яркие диагностические пятна». Л.П. Кры-
син справедливо отмечает, что подобные диагпо-
59
стические индексы весьма немногочисленны и рас-
падаются на две группы единиц: особенности в
наборе языковых единиц и в речевом поведении
представителей определенной группы [Крысин
2001: 93]. Речевой портрет современного русского
интеллигента включает, по мнению Л.П. Крысина,
определенные фонетические особенности речи
(приближенное к оригиналу произношение заим-
ствованных слов из западноевропейских языков),
лексические индексы (некоторые «книжные» сло-
ва, например, «отнюдь»), контактные формулы без
обозначения адресата (невозможно услышать в
речи интеллигента обращение «женщина»), преце-
дентные тексты высокой культуры (в отличие от
прецедентных ситуаций, на которые ссылаются
представители других социальных групп), некото-
рые виды языковой игры.
Таким образом, рассмотрев вкратце проблема-
тику и основные понятия лингвокультурологии,
лингвоконцептологии и лингвоперсонологии, мы
можем констатировать, что лингвокультурный ти-
паж представляет собой разновидность лингво-
культурного концепта, содержанием которого яв-
ляется обобщенный образ человека как представи-
теля определенной социальной группы в рамках
лингвокультуры, этот образ может быть дефини-
рован (понятийный аспект), описан (образно-пер-
цептивный аспект) и объяснен (ценностный ас-
пект). Лингвокультурный типаж имеет фактиче-
скую основу в реальном либо фикциональном
мире и соотносится с понятиями «языковая лич-
ность», «модельная личность», «роль», «стерео-
60
тип», «амплуа», «персонаж», «характер», «имидж»
и «речевой портрет». Определив основное поня-
тие, используемое в данной работе, охарактеризуем
материал нашего исследования - отношение к чу-
дакам в английской лингвокультуре, отраженное
в поведении англичан, фольклоре и художествен-
ной литературе.
1.2. Отношение к чудакам
в английской культуре
Для выявления отношения к чудакам в англий-
ской культуре необходимо рассмотреть специфи-
ку английского менталитета и место нонсенса в
сознании англичан на материале английской ли-
тературы.
1.2.1. Базовые характеристики
английской ментальности
Специфика национального менталитета пред-
ставляет собой весьма эфемерное образование.
Любая дедуктивная схема в конечном счете отра-
жает не объективные характеристики материала,
а заложенные в схему параметры. Чем меньше при-
знаков положено в основу этнокультурной моде-
ли, тем субъективнее эта модель. Этнос развивается
и претерпевает существенные изменения. Можно
с уверенностью утверждать, что национальный
менталитет формируется под влиянием историче-
ской судьбы народа, той местности, где живет на-
род и тех социально-психологических типов лю-
61
дей, которые сложились и закрепились в составе
данного этноса (в данном случае понятия «этнос»,
«нация» и «парод» мы используем взаимозамени-
тельно). Именно поэтому мы обращаемся к индук-
тивной модели построения английского нацио-
нального менталитета, отдавая себе отчет в том, что
даже в совокупном сочетании разных описаний в
полученной мозаике неизбежны пустоты, что раз-
ные описания могут противоречить друг другу, что
личная точка зрения автора может выражать те
или иные пристрастия и предубеждения.
Начнем с размышлений Г.Д. Гачева. В коротком
очерке «Английский образ мира» известный куль-
туролог в подчеркнуто субъективном ключе изла-
гает очень глубокое и нетривиальное представле-
ние об англичанах (в качестве модельной лично-
сти взят Ньютон). Англичанам свойственно ощу-
щать себя на своем острове как на большом
корабле в открытом море. Нужно уметь всё созда-
вать своими руками, воля и энергия определяют,
выживет ли человек в таком плавании. «Англия -
страна опыта и техники. ... Английский логос па-
радоксален но преимуществу. Если на материке -
монизм, дуализм, троичность, то тут плюрализм
и терпимость к осуществлению многообразного....
В Англии не боятся противоречия, и поэтому анг-
лийские мыслители выглядят с континента как не-
последовательные, ребячливые, не умеющие до
конца свои предпосылки довести, а оставляющие
свои же принципы па полдороге, недодуманными»
[Гачев 1995: 433J. Обратим внимание на парадок-
сальность английского мировосприятия с позиций
62
жителей континента. Опыт приводит людей к вы-
воду о возможности несовпадения схемы и дей-
ствительности, и англичане принимают сторону
действительности.
Обратимся к свидетельству «изнутри»: извест-
ный писатель Джордж Оруэлл подготовил эссе
«Англичане» в сентябре 1943 г. для серии «Брита-
ния в иллюстрациях». В этом очерке выделим сле-
дующие моменты. «Все обобщенные суждения об
англичанах, как доброжелательные, так и неприяз-
ненные, строятся на характерах и привычках пред-
ставителей имущих классов, игнорируя остальные
сорок пять миллионов населения» [Оруэлл 1992:
197]. Непредубежденный иностранный наблюда-
тель, по мнению Оруэлла, «будет склонен недо-
оценивать крепость классовых барьеров, восприни-
мать сельское хозяйство более здоровым, чем на
самом деле, излишне остро реагировать на запу-
щенность лондонских улиц и чрезмерное пьянство.
... Но зато... он сочтет основными чертами рядо-
вых англичан их глухоту к прекрасному, благонра-
вие, уважение к закону, недоверие к иностранцам,
сентиментальное отношение к животным, лицеме-
рие, обостренное восприятие классовых различий
и одержимость спортом» [там же: 198]. ... «Анг-
лийский рабочий люд не отличается изяществом
манер, но исключительно предупредителен. ... Ре-
волюционные традиции не прижились в Англии.
Массы по сей день в той или иной степени склон-
ны считать, что “противозаконно” есть синоним
“плохо”. ... Традиционная английская ксенофобия
куда более развита среди трудящихся, нежели сре-
63
ди средних классов. ... Классовая принадлежность
огромного большинства англичан может быть
мгновенно установлена по их поведению, одежде
и общему виду. Существенны даже физические
различия - люди высших классов в среднем на не-
сколько дюймов выше ростом, чем рабочие. Самое
же впечатляющее различие - в языке и произно-
шении. ... Сами англичане не отличаются особым
мастерством в играх, но обожают в них участво-
вать и с энтузиазмом, в глазах иностранцев про-
сто детским, обожают читать о них и заключать
пари. Однако культ спорта отнюдь не доходит до
идиотизма, как могло бы показаться при чтении
популярных газет» [Оруэлл 1992: 199-202]. «Со-
гласно традициям, англичанин флегматичен, про-
заичен, трудновозбудим, поскольку таким он себя
видит; таким ему и свойственно становиться. Не-
приязнь к истерике и “шумихе”, преклонение пе-
ред упрямством являются чуть ли не универсаль-
ными в Англии, захватывая всех, кроме интелли-
генции. Миллионы англичан охотно воспринимают
своим национальным символом бульдога - живот-
ное, отличающееся упрямством, уродством и не-
пробиваемой глупостью» [там же: 203].
Говоря о моральном облике англичан, Оруэлл
утверждает, что этому народу не свойственна ре-
лигиозность, но английские простолюдины оста-
лись христианами намного больше, чем высшие
классы страны и, вероятно, любой другой народ
Европы в том, что они не принимают культ по-
клонения силе. «Любимейшим героем англоязыч-
ных народных сказок является Джек - Потроши-
64
тель Великанов, то бишь маленький человечек, сра-
жавшийся против гиганта. Склонность помогать
слабому лишь потому, что он слабее, распростра-
нены в Англии почти повсеместно.... Широко рас-
пространенная среди англичан неприязнь к любо-
го рода насилию и терроризму означает, что уго-
ловным преступникам рассчитывать на сочувствие
не приходится.... Даже эффективность деятельно-
сти английской полиции непосредственным обра-
зом основывается на поддержке общественного
мнения. Однако всё это имеет и обратную сторо-
ну - почти всеобщую терпимость к жестоким и
устаревшим наказаниям» [там же: 204-206]. Дж.
Оруэлл подчеркивает, что англичане - не пурита-
не, никто не смог заставить англичанина отказаться
выпить свой стакан пива или поиграть в азартные
игры. Свобода слова является реальностью и поль-
зуется почти всеобщим уважением. Англичане не
настолько интересуются интеллектуальными во-
просами, чтобы проявлять к ним нетерпимость.
Англичане не проявляют интереса к политике.
Очень многие взрослые англичане никогда в жизни
не утруждали себя участием в выборах. Интерес
вызывают не столько партии, сколько личности.
Для понимания сути английской ментальности
нужно вникнуть в английскую классовую систе-
му. Знаками такой системы являются не доходы
людей, а их образ жизни - произношение, манера
держаться и мировоззрение в целом. «На практи-
ке людей среднего класса делят в зависимости от
того, в какой мере они походят на аристократию:
чиновники высокого ранга, боевые офицеры, лек-
3 В. И. Карасик, Е. А. Ярмахова
65
торы университетов, священнослужители, даже
литературная и научная интеллигенция стоят
выше бизнесменов, хотя и зарабатывают меньше»
[Оруэлл 1992: 217-218]. В последнее время про-
слеживается очевидная тенденция к большему со-
циальному равенству, это обусловлено сокраще-
нием доли физического труда, улучшением жи-
лищных условий, массовым производством мебе-
ли и массовым производством дешевой одежды.
Усредняются даже кулинарные вкусы из-за появ-
ления большого количества дешевых, но вполне
пристойных ресторанчиков [там же: 219-221].
Наблюдения Дж. Оруэлла заслуживают внима-
ния: они сделаны талантливым и искренним че-
ловеком. Человек, написавший антиутопию «1984»
и лично участвовавший в войне в Испании про-
тив фашистов, утверждает, что высшими ценно-
стями англичан являются ненависть к насилию,
т. е. свобода, верность традициям и увлеченность
игрой. Неприятие насилия и признание права че-
ловека жить так, как это представляется ему есте-
ственным, многое объясняет в отношении англи-
чан к чудакам.
Представляет интерес описание английского
национального характера, данное известным анг-
лийским писателем Джоном Бойнтоном Пристли.
В эссе «Англичане», написанном в 1973 г., он при-
знается: «Мне кажется, в душе англичан размыта,
слаба, неясна граница между сознанием и подсо-
знанием, ее как бы и нет, так что порой их и не
различишь, словно два графства с нечеткой гра-
ницей. Можно сказать иначе: в Англии полагают-
66
ся на чутье больше, чем в других странах Запад-
ной Европы. Англичанина нельзя назвать безрас-
судным, но и рассудительным он бывает редко; он
почти всегда недоверчив к четким рассудочным
суждениям, предпочитая суждения незавершен-
ные» [Пристли 1988: 379]. Дж. Пристли считает,
что нечеткость мышления англичан запутывает
других людей и приводит к тому, что многие счи-
тают англичан коварными. Это не так: «нельзя
путать велеречивое, зрячее, намеренное притвор-
ство Тартюфа с туманной мешаниной, на которой
зиждется английский самообман» [там же: 380].
Писатель считает распространенными заблу-
ждениями мнения о том, что англичане практич-
нее других народов и что они добры и сердечны,
«и если чем грешат, то излишней мягкостью к вра-
гу» - напротив, «англичане и дома не отличаются
особой добротой, на войне же они суровы к себе и
совершенно безжалостны к врагам» [там же: 382].
Англичане предпочитают здравый смысл строго-
му логичному распорядку. Англичанам свойствен-
но сословное расслоение. «Если бы вдруг исчезла
знать, расслоение сохранилось бы, даже усилилось
бы среди “простых людей”. Система сословий удоб-
ней и приятней, даже уютней для большинства
<англичан>, чем эгалитарное общество. Люди до-
вольны своим положением и не притязают на чу-
жое. Они хотят что-то значить в своем кружке, вот
и всё, до прочего им нет дела» [384-385]. В со-
словном обществе неизбежен снобизм, и англичан
постоянно в этом обвиняют. «Глупо рьяно рвать-
ся в свет, но глупо и воспринимать всерьез столь
3*
67
невинную слабость. Людям не обойтись без игр; и
если Смиты снят и видят, как бы залучить в гос-
ти местного баронета, им это в радость, а другим
вреда не будет» [Пристли 1988: 385]. Англичанам
свойственна привязанность. «Царство привязанно-
сти - где-то между любовью и намеренной благо-
желательностью. Она теплее дружелюбия, и луч-
ше видит того, к кому обращена - лучше видит, а
не выше ставит, ибо можно привязаться всерьез к
людям недостойным, даже к жуликам, если толь-
ко они не подлы, не жестоки, не фальшивы и хоть
чем-то милы» [387]. Это чувство всегда было свой-
ственно англичанам. «Без его нечеткой неразум-
ности, его постоянного мягкого тепла (тепла, не
пламени) английских дух, мне кажется, был бы не-
полон» [387]. Иностранцы обычно не видят этой
стороны английского характера. Для них англи-
чане самонадеянны, надменны, нетерпимы, лише-
ны учености, трезвой вдумчивости и хороших ма-
нер. Принято считать, что англичане обречены на
скорбь и хандру. Это - ошибочное мнение. «Анг-
лия - страна уединенности, и путешественнику
здесь нелегко. Он видит высокие стены, но не сады
за ними. Он видит человека, молча спешащего до-
мой, и не понимает, что тот спешит уйти, убежать,
скрыться, чтобы стать самим собою, то бишь - тем,
кого чужеземец и не узнал бы... Гость из Франции
не находит здесь веселости на людях, которую при-
вык связывать с радостью жизни, и немедля ре-
шает, что в Англии - сплошной мрак, а души анг-
личан окутаны туманом...» [388]. Англичанам не
очень свойственно остроумие, по у них есть чув-
68
ство юмора. Англичане не любят и не умеют спо-
ро обмениваться вопросами и ответами, и поэто-
му нередко со стороны выглядят глупыми. На са-
мом деле англичанам свойственно задумываться о
своем. Дж. Пристли объясняет многие свойства
английского характера тем, что англичане живут
в старой, густо населенной стране. «Человек, жи-
вущий в такой стране, вынужден особиться от дру-
гих. Он молчит, потому что хочет побыть наедине
с собой. Общение с говорливым гостем ему не в
радость» [391]. Писатель цитирует испаноязычного
американского философа Хорхе Сантаяну, прожив-
шего несколько лет в Оксфорде и написавшего пре-
красную книгу «Монологи в Англии»: «...Мне уда-
лось понять, что Англия прежде всего - приют того
достойного счастья, той скромной радости, какие
обретаешь, оставаясь самим собой. Здесь нашел я
мужественность, которую научился любить в Аме-
рике, но помягче, потише, без буйства. Если ее
чуть-чуть утончить, она нородит джентльмена, ибо
чутье велит ей скрывать самое себя, пока она не
понадобится людям... Англичанином правит не ра-
зум, почти никогда - страсть, нечасто корысть, а
внутренняя атмосфера, погода его души» [392].
Очень важным для сути нашего исследования
является следующее рассуждение Сантаяны, при-
веденное Дж. Пристли: «Если мы предположим,
что правит ими <англичанами> условность, нам
придется снова спросить, почему же тогда Анг-
лия - истинный рай для частных людей, для уди-
вительного и необычного, для ересей, забав и юмо-
ра. В какой стране встретим мы чаще эти обще-
69
ственпые крайности - условность и эксцентрику?
Где еще человек гордо скажет вам, что ест только
орехи, или общается через медиума с сэром Джо-
шуа Рейнольдсом, или никогда не жил лучше, чем
в тюрьме?» [Пристли 1988: 392].
Вероятно, в этих рассуждениях Дж. Пристли
проявляется его собственный портрет - мягкого
ироничного интроверта, полагающегося на здравый
смысл и по-доброму относящегося к людям. Но
вместе с тем эти наблюдения очень ценны для нас
потому, что в них высвечивается свойственное анг-
личанам желание быть самими собой, не играть на
публику, умение отдаваться своим привязанностям,
какими бы странными они не казались посторон-
ним людям.
В Оксфордском словаре цитат (ODQ) приво-
дятся интересные, часто парадоксальные суждения
об англичанах, сделанные как самими британцами,
так и представителями других народов. Например:
From this amphibious ill-born mob began
That vain, ill-natur’d thing, an Englishman (D. Defoe).
В этой строфе из стихотворения Даниэля Дефо
дана ироничная автохарактеристика англичанина -
тщеславное, зловредное существо, возникшее из
земноводной толпы.
But Lord! То sec the absurd nature of Englishmen, that
cannot forbear laughing and jeering at everything that
looks strange (S. Pepys).
Автор считает абсурдным стремление англича-
нина смеяться над тем, что выглядит странным,
70
здесь содержится упрек в неумении вести себя со-
гласно хорошим манерам.
If an earthquake were to engulf England to-morrow,
the English would manage to meet and dine somewhere
among the rubbish, just to celebrate the event (D.W.
Jerrold).
Дуглас Джеррольд подчеркивает невозмути-
мость англичан, их приверженность привычкам и
обыденному рутинному ходу вещей:
A Frenchman must be always talking, whether he
knows anything of the matter or not; an Englishman is
content to say nothing, when he has nothing to say
(S. Johnson).
Самуэль Джонсон констатирует нежелание анг-
личан быть на виду, рекламировать себя.
An Englishman whose heart is in a matter is not easily
baffled (W. Bagchot).
Англичанин является материалистом, поэтому
его не так-то легко озадачить. В этом суждении
легко выводится посылка о том, что практический
опыт дает человеку ключи к решению новых задач.
The Englishman never enjoys himself except for a noble
purpose (A.P. Herbert).
В этом критическом высказывании осуждается
викторианская мораль, суть которой состояла в
пуританском запрете па удовольствия.
It is impossible for an Englishman to open his mouth,
without making some other Englishman despise him (G.B.
Shaw).
71
Бернард Шоу иронически комментирует пло-
хое произношение многих англичан.
...You will never find the Englishman in the wrong. He
fights you on patriotic principles; he robs you on business
principles; he enslaves you on imperial principles (G.B.
Shaw).
В этом высказывании Б. Шоу содержится кри-
тика имперского мышления, свойственного англи-
чанам в пору колониального захвата новых земель.
В современных словарях цитат (ODMQ;
PDMQ) мы видим как взгляд на англичанина со
стороны, так и самооценку жителей Альбиона.
On the Continent people have food; in England people
have good table manners. ... Continental people have sex
life; the English have hot-water bottles.... An Englishman,
even if he is alone, forms an orderly queue of one ... In
England it is bad manners to be clever, to assert something
confidently. It may be your personal view that two and
two make four, but you must not state it in a self-assured
way, because this is a democratic country and others may
be of a different opinion (G. Mikes).
В этих шутливых характеристиках приводятся
стандартные мнения о плохом качестве английской
кухни, бесстрастности англичан и их приверженно-
сти вежливому поведению. Известный юморист
Джордж Микеш карикатурно подчеркивает стрем-
ление англичан не выпячиваться, даже если речь
идет о констатации общеизвестных вещей, посколь-
ку у присутствующих может быть и иное мнение.
It is not that the Englishman can’t feel - it is that he
is afraid to feel. He has been taught at his public school
72
that feeling is bad form. He must not express great joy or
sorrow, or even open his mouth too wide when he talks -
his pipe might fall out if he did (E.M. Forster).
Англичане, как отмечено в приведенном вы-
сказывании, вовсе не лишены чувств, по они при-
учены сдерживать свои чувства. Высокий самокон-
троль является знаковым в поведении выпускни-
ков престижных частных школ.
England is a living guide-book to over two thousand
years of civilization (J. Gloag).
В этом высказывании выражена глубокая при-
вязанность англичан к своей истории и гордость
за свою страну.
The national sport of England is obstacle-racing. People
fill their rooms with useless and cumbersome furniture,
and spend the rest of their lives in trying to dodge it
(H.B. Tree).
Автор этого шутливого наблюдения иронизи-
рует над стремлением людей, относящихся к сред-
нему классу и живущим в сравнительно малень-
ких квартирах, иметь дома мебель, которая уместна
в больших домах. Комфорт оказывается менее зна-
чимым по сравнению с мыслью о статусных зна-
ках своего образа жизни.
The English never draw a line without blurring it
(W. Churchill).
В этом афоризме Уинстона Черчилля отчетли-
во выражено нежелание англичан давать четкие
формулировки.
73
Here is one of the points about this planet which should
be remembered; into every penetrable corner of it, and into
most impenetrable corners, the English will penetrate (R.
Macaulay).
Англичане - это нация мореплавателей, освои-
телей мира, это люди, не останавливающиеся ни
перед какими препятствиями, способные проник-
нуть туда, куда вряд ли проникнут, как утверждает
автор данной сентенции, представители других
народов.
English genius is anti-professional; its affinities are with
amateurs (G. Santayana).
Сантаяна отмечает, что английскому стилю
мышления присуща позиция любителей, а не про-
фессионалов. По-видимому, здесь акцентируется
нелюбовь англичан к четкому определению своих
позиций при осмыслении чего-либо. Жесткое опре-
деление позиций лишает человека гибкости и сво-
боды.
В Англии выпущена серия буклетов Xeno-
phobe’s Guides - «Ксенофобские путеводители», эти
буклеты нацелены на преодоление ксенофобии (ир-
рационального страха перед иностранцами). Каж-
дая из этих маленьких книг (их объем всего 64
страницы, и все они строятся по единому плану)
посвящена какой-либо одной нации и написана в
легком и шутливом ключе. Приведем цитаты из
буклета Xenophobe’s Guide to the English:
Moderation - a treasured ideal - means a lot to the
English. Their respect for it is reflected in their shared
dislike of any person who «goes too far».
74
The English can admire something without enjoying
it, or enjoy something they suspect is fundamentally
reprehensible. You can never be sure which stance they are
going to take - the reassuringly reasonable, or the wildly
irrational.
Stoicism, the capacity to greet life’s vicissitudes with
cheerful calm, is an essential ingredient of Englishness.
Two equally fundamental but contradictory English
characteristics are a love of continuity and a yearning for
change. In the English character these two opposite desires
vie with each other constantly, which produces some
curious behaviour patterns and several characteristics most
usually observed in the classic split personality [Miall,
Milstcd 2002].
В этих высказываниях подчеркивается любовь
англичан к умеренности, к золотой середине, не-
предсказуемость их привязанностей, умение спо-
койно переносить жизненные невзгоды, традицио-
нализм и стремление к изменениям. Отчасти эти
наблюдения согласуются с теми, о которых шла
речь выше.
Приведенные характеристики складываются в
мозаику, которая выделяет необычные качества
англичан с точки зрения других народов. В ряду
этих качеств четко выделяются стремление вести
себя естественно, нежелание делать категоричные
утверждения и умение контролировать свои эмо-
ции. Эти качества англичан весьма существенны
для понимания их отношения к чудакам, к тем,
кто ведет себя необычно. Обратим внимание, одна-
ко, на то, что в этих характеристиках обобщаются
признаки либо английских аристократов (в сен-
тенциях прошлых столетий), либо английского
75
среднего класса (в современных высказываниях).
Дж. Оруэлл прав: основная масса англичан с их
своеобразным укладом жизни остается вне поля
зрения иностранцев (вероятно, потому, что и сами
они не относятся к социальным низам своего па-
рода).
Английский национальный характер наиболее
внимательно и пристрастно проанализирован аме-
риканцами. Это не удивительно, поскольку аме-
риканцы, стремясь обозначить свою идентичность,
отталкивались от страны, жители которой говорят
па том же языке (по словам О. Уайльда, амери-
канцев и англичан разделяет барьер общего язы-
ка). Генри Стил Коммаджер, автор книги «Аме-
риканский взгляд на Англию», высказывает сле-
дующие соображения о национальном характере
англичан: «Одна из самых отличительных черт
англичан - постоянство и стабильность их харак-
тера. Если наступит страшный суд или наводне-
ние, англичанин останется невозмутимым англи-
чанином. Англичане в меньшей степени реагируют
на изменения в моде, будь то еда, одежда или ли-
тература. Ничто не заставит его изменить своему
миру или проявить невежливость к гостям, так же,
как ничто не изменит его привычки к послеобе-
денному чаю или его кухню» (цит. по: [Шестаков
2000: 15]). Отметим, впрочем, что эти наблюдения
не соответствуют сегодняшней действительности:
когда в июле 2005 г. в Лондонском метро терро-
ристами были совершены взрывы, англичане вели
себя так же, как и жители любой другой страны,
что вполне естественно. Вероятно, только в усло-
76
виях стабильной мирной жизни можно сохранять
и демонстрировать свое культурное своеобразие.
Но вернемся к наблюдениям Г. Коммаджера: «Анг-
лия - страна противоречий и неожиданностей. Ма-
териалистическая нация - кто может в этом со-
мневаться? - англичане дали миру большое коли-
чество мистиков и поэтов, идеалистов и трансце-
денталистов. Самые заядлые колонисты, они
разделяют приверженность к своей стране, своей
округе. Мирный народ, вежливый и добрый, они,
если их разозлить, становятся чрезвычайно воин-
ственными. Хорошие друзья, они - плохие враги,
обладающие всеми качествами бульдога. Подозре-
ваемые в отсутствии юмора или в том, что он у
них запаздывает, они дали миру лучших юмори-
стов. Самая законопослушная нация, они создали
лучшие детективы и их литература полна описа-
ния насилия и преступлений. Истинные образцы
конформизма - пет большего греха, чем делать то,
что делать не принято - в то же время заядлые ин-
дивидуалисты. Нация, где нонконформизм вызы-
вает упрек, полна экстравагантных людей. ... Все
это - парадоксы, но самый большой парадокс со-
стоит в том, что, хотя английский характер являет-
ся парадоксальным, он редко является загадочным
или непредсказуемым. Главные черты достаточно
ясны, они существуют веками, они проходят че-
рез все классы общества. Качества, которые объеди-
няют англичан, гораздо более сильны, чем те, ко-
торые их разделяют» [там же].
В.П. Шестаков пишет о том, что «природа Анг-
лии гармонично разделена на дикую и культиви-
77
ровапную, причем резкой границы между ними
нет. Человек и природа удивительно уживаются,
не ущемляя друг друга. Одинокий коттедж,
стоящий среди деревьев, создает атмосферу
человеческого присутствия в самом удаленном кон-
це страны. А парки и сады напоминают скорее ди-
кую природу, хотя и заботливо выращены челове-
ком. Компромисс между природой и человеком ре-
зюмируется в принципе - “живи и давай жить дру-
гому”» [Шестаков 2000: 19].
Важной характеристикой английского нацио-
нального характера является эксцентричность. Об
этом очень эмоционально сказал Р. Эмерсон: «Анг-
личанин прогуливается под проливным дождем,
помахивая своим сложенным зонтом, как тросточ-
кой. Он может носить парик, завернуть голову в
платок, надеть на голову седло или вообще стоять
на голове - никто не скажет ему ни слова. И по-
скольку так поступало несколько поколений до
него, теперь это у него в крови» (цит. по: [Шеста-
ков 2000: 23]). Мы согласны с В.П. Шестаковым в
том, что склонность к эксцентризму является ре-
акцией на традиционные нормы поведения, кото-
рые воспитываются школой, моралью, социальны-
ми институтами.
На наш взгляд, эксцентризм - это мягкая фор-
ма протеста против очень жесткого, хотя и гибко-
го давления английской социальной системы на
индивидуума. В этой системе давления особое ме-
сто принадлежит школе, особенно - престижной
частной школе. Англичане считают, что ребенок
должен вырасти физически и психически сильным
78
и готовым к жизни. Для нации в целом это, ве-
роятно, правильное решение. Для ребенка, попав-
шего в закрытый частный интернат, жизнь на мно-
го лет превращается в каторгу. Право наказания в
этих школах принадлежит старшим учащимся.
Они пользуются этим правом по своему усмотре-
нию. Ребенок не должен никому жаловаться, его
не поймут ни учителя, ни родители. Сообщества
подростков отличаются крайней жестокостью, это
очень правдиво показано в притче Уильяма Гол-
динга «Повелитель мух». Один из наших респон-
дентов, преуспевающий английский бизнесмен,
как-то отметил в частной беседе, что самые страш-
ные годы в его жизни связаны с обучением в шко-
ле. Однако своих сыновей он отправил в ту же са-
мую школу, где учился сам: Life is not a bed of roses.
Пройдя жестокие испытания, связанные с социа-
лизацией, англичанин резервирует за собой право
эксцентрически выражать свою индивидуальность.
Советский журналист В.В. Овчинников, рабо-
тая корреспондентом в Лондоне, написал очень
интересную книгу «Корни дуба». В этой книге со-
держится много глубоких размышлений и тонких
наблюдений. Например: «Английский образ жиз-
ни обладает способностью рождать индивидуали-
стов, которые не бросают вызова общепринятому
порядку, но предпочитают отличаться от других
людей какими-то специфическими склонностями
или безвредными странностями. Разнообразие и
своеобразие этих склонностей свидетельствует о
том, что, делая упор на незыблемых правилах по-
ведения, английское общество оставляет известную
79
отдушину и для индивидуализма. Английский экс-
центрик платит неизбежную дань общественному
порядку, но в рамках его делает что ему заблаго-
рассудится. Таким образом, человек, который не
хочет поступать как все, в условиях английского
общества чаще становится чудаком, чем ниспро-
вергателем основ» [Овчинников 1979J.
Рассматривая наиболее важные концепты анг-
лийского культурного мира, М.В. Цветкова [2001]
выделяет «дом» (home), «свобода» (freedom), «при-
ватность» (privacy), «здравый смысл» (common
sense), «чувство юмора» (sense of humour), «джен-
тльменство» (gentlemanliness), «честная игра» (fair
play), «сдержанность» (stiff upper lip), «наследие,
традиция» (heritage). Соглашаясь с автором, от-
метим, однако, что, во-первых, этот список не мо-
жет считаться исчерпывающим (например, для
нации мореходов очень важен концепт «море»;
материал нашего исследования показывает, что
концепт «чудачество, эксцентричность» также со-
ставляет основу английской культуры), и, во-вто-
рых, приведенные концепты вписываются в мен-
тальность аристократа, а не представителей дру-
гих социальных групп.
Детальная характеристика английского мента-
литета дана в монографии И.А. Стернина, Т.В. Ла-
риной и М.А. Стерниной «Очерк английского ком-
муникативного поведения» [2003]. Авторы разгра-
ничивают коммуникативно релевантные черты
менталитета и доминантные черты коммуникатив-
ного поведения, понимая под первыми наиболее
яркие особенности национального характера, а под
80
вторыми «такие черты, которые проявляются в
общении носителей данной коммуникативной
культуры во всех или в большинстве коммуника-
тивных ситуаций, вне зависимости от того, кто
участвует в общении, в каких статусно-ролевых
отношениях находятся между собой коммуникан-
ты». К числу доминант английского национального
характера относятся, по мнению цитируемых ав-
торов, умеренность, сдержанность, консерватизм в
общественной жизни, законопослушность, «чест-
ная игра», вежливость, обходительность, готов-
ность «принять вызов», спортивность, чувство анг-
лийского превосходства, патриотизм и нацио-
нальная гордость, отсутствие интереса к другим
народам и странам, демонстрация лености, расслаб-
ленности, неторопливость, неспешность в поведе-
нии, спокойствие в критических ситуациях, толе-
рантность, уважение к собственности, невмеша-
тельство в чужие дела, соблюдение «прайвеси»,
либерализм в воспитании детей, любовь к садовод-
ству, пунктуальность, прагматизм и рационализм,
свободолюбие, чувство юмора. К доминантным
чертам английского коммуникативного поведения
отнесены некатегоричность, антиконфликтная
ориентация общения, нелюбовь к спорам, эмоцио-
нальная сдержанность, высокая толерантность к
молчанию, невысокая громкость общения, немно-
гословие, высокий уровень самоконтроля в обще-
нии, бытовая вежливость, приоритетность фати-
ческого общения, жесткая тематическая регламен-
тация общения, высокий уровень доверия к сло-
вам собеседника, отношение к языку как важному
81
показателю социального статуса говорящего, нелю-
бовь к изучению и использованию иностранных
языков, важность вербального обозначения соци-
ального статуса, широкие возможности письмен-
ного общения в повседневной коммуникации, ком-
муникативный оптимизм [Стернин, Ларина, Стер-
нина 2003: 28-45].
Говоря об английском менталитете, Б.М. Про-
скурнин [2002] подчеркивает принципы преем-
ственности и непрерывности в функционировании
английской национальной культуры. Англичане до
сих пор живут в Викторианском веке в том смыс-
ле, что это был золотой век Британской империи,
когда у людей были процветание, мир, достаток,
вера, цель и душевная энергия. Именно в этот пе-
риод в сознании британцев утвердилась идея не-
обходимости усовершенствования (Improvement) -
морального, нравственного, социального и поли-
тического.
С позиций социологии английский нацио-
нальный характер рассматривается Джеффри Го-
рером. Дж. Горер опросил 5000 респондентов, пред-
ставляющих собой пропорциональное соотношение
действительного британского социума в 1950 г. В
центре внимания исследователя была проблема
агрессивности во всех ее проявлениях - склонно-
сти к ссорам, зависти, жестокости, дурном харак-
тере, раздражительности и др. Эта проблема за-
интересовала американского исследователя пото-
му, что англичане в XX веке - это цивилизован-
ный, миролюбивый и вежливый народ. Известно,
однако, что в XVII-XVIII веках лондонцы отли-
82
чались крайней жестокостью и грубостью. По ули-
цам можно было ходить только с оружием. Насе-
ление развлекалось жестокими забавами тина трав-
ли медведей, петушиных боев, публичными пор-
ками, истязаниями умалишенных в Бедламе, по-
стоянными дуэлями. Только в 1817 г. был принят
акт, объявлявший вне закона публичную порку
женщин (public flogging) через год после того, как
был отменен позорный столб, вернее, английский
вариант позорного столба - pillory (a wooden frame-
work with holes for the head and hands, enabling the
public to assault or ridicule a person so imprisoned)
[Gorer 1955: 13-14]. Только в 1889 г. было образо-
вано Национальное общество по предотвращению
жестокости к детям (в 1824 г. возникло Королев-
ское общество по предотвращению жестокости к
животным).
С психологической точки зрения, пишет Дж.
Горер, жестокость должна была быть вытеснена в
трех направлениях: в отношения внутри семьи, в
область фикции (литература, искусство, фантазия),
в собственную совесть [ibid.: 17]. В середине XX
века англичане-мужчины, по данным эксперимен-
тального опроса, ценили в своих женах следующие
качества: хорошее ведение домашнего хозяйства
(29%), личные качества (26%), понимание (23%),
любовь (22%), верность (21%), умение хорошо го-
товить (21%), сообразительность (18%), умение
быть хорошей матерью (18%), чувство юмора
(16%), экономность (16%), моральные качества
(13%), терпение (11%), толерантность (9%), общие
интересы с мужем (8%), любовь к дому (7%), хлад-
83
нокровие (7%). Красивая внешность, сексуальная
привлекательность, мягкость характера состав-
ляют менее 5% ответов респондентов.
Англичанки восхищались в своих супругах сле-
дующими качествами: понимание (33%), внимание
(thoughtfulness) (28%), чувство юмора (24%), мо-
ральные качества (24%), верность (21%), велико-
душие (generosity) (19%), любовь (17%), толерант-
ность (14%), любовь к дому (14%), честность
(fairness) (13%), умение быть хорошим отцом
(13%), личные качества (12%), умение хорошо ра-
ботать (12%), уважение к жене (treating wife as а
person) (11%), хладнокровие (10%), сообразитель-
ность (8%), мужественность, сила, смелость (8%)
[Gorer 1955: 125-126J.
Эти предпочтения имеют социальную индика-
цию: для представителей рабочего класса типич-
ным является требование к жене уметь хорошо
готовить (обеспеченные люди могут позволить себе
питаться в ресторане или нанять повара). Для мо-
лодых респондентов очень важным является по-
нимание со стороны супруга. Чем выше статус че-
ловека, тем более он (или она) требователен к со-
образительности супруга. Английские мужья от-
мечали в своих женах следующие недостатки:
придирчивость (29%), недостаток сообразительно-
сти (24%), склонность к сплетням (21%), экстра-
вагантность (17%), стремление доминировать
(16%), эгоизм (16%), неряшливость, неопрятность
(13%), суетливость (over-anxious, over-worrying)
(13%), ревность (12%), раздражительность (11%),
моральные изъяны (11%), плохое ведение домаш-
84
пего хозяйства (10%), ненормальная страсть к чи-
стоте и порядку (8%), унижение мужа (6%), жерт-
венность (making herself a martyr) (6%).
В свою очередь, англичанки высказывали кри-
тику в адрес своих мужей в следующих формули-
ровках: эгоизм (56%), недостаток сообразительно-
сти (20%), отношение к жене как чему-то само со-
бой разумеющемуся (taking wife for granted) (18%),
лень (18%), неряшливость (17%), самодовольство
(16%), раздражительность (13%), моральные изъя-
ны (13%), скаредность (10%), невнимательность к
жене (forget anniversaries) (10%), стремление до-
минировать (9%), ребячество, беспомощность (9%),
пьянство, курение, любовь к азартным играм (8%),
ревность (8%), нежелание развлечь жену, сходить
куда-нибудь вместе (7%) [ibid.: 129J.
Обратим внимание на то, что англичане-муж-
чины осуждают придирчивость и экстравагант-
ность в своих женах, а их жены упрекают своих
супругов прежде всего в эгоизме. Говоря о том,
какой недостаток они считают у себя самым боль-
шим, более 50% англичан отмечают bad temper
(раздражительность, вспыльчивость) и более 75%
респондентов считают своим главным достоин-
ством внимание к другим людям - consideration for
others. Можно сделать вывод о том, что такое вни-
мание к людям английские мужья склонны про-
являть главным образом за стенами своего дома
(судя по упрекам их жен). Самым большим своим
недостатком представители среднего класса счи-
тают откладывание на потом того, что следует де-
лать сейчас (procrastination), а представители ра-
85
бочего класса - лень, медлительность, вялость
(sluggishness) [Gorer 1955: 283].
Дж. Горер считает, что данные его социологи-
ческого опроса свидетельствуют о неизменности
английского национального характера. В основе
этого характера - неприятие внешнего контроля,
любовь к свободе, стойкость, внимание к другим
людям, деликатность. Изменения носят сугубо по-
верхностный характер. Агрессивность никуда не
ушла, но она стала сильнее контролироваться. Важ-
ным каналом снятия агрессивности является спорт,
внешним ее ограничителем выступает закон, суще-
ственным выходом этого качества людей является
юмор, часто на грани с насмешкой (в цирке, по-
пулярных комедиях и выступлениях сатириков).
Англичанам свойственна насмешка над собой -
self-deprecation, качество, которое почти совсем не
могут понять иностранцы [inid.: 287-290].
Таким образом, английский национальный ха-
рактер представляет собой сплав разнообразных
характеристик поведения людей, но при всей сво-
ей аморфности и текучести он отличается трезвым
практическим реализмом, преимущественной опо-
рой на интуицию, а не логические рассуждения,
признанием права индивидуума вести себя есте-
ственно, как бы экстравагантно это не выглядело
со стороны, явным нежеланием выставляться на-
показ, резким неприятием внешнего контроля и
стремлением занимать определенную социальную
нишу. Будучи реалистами до мозга костей, англи-
чане любят абсурд в виде нонсенса.
86
1.2.2. Чудаки в фольклоре и литературе Англии
Абсурд есть осознание нелепости, отсутствия
смысла там, где смысл должен быть. Можно раз-
граничить четыре вида абсурда на основании по-
зиции человека, склонного принять или отвергнуть
отсутствие смысла: 1) онтологический (мировоз-
зренческий) абсурд как эмоциональный протест
против отчуждения от мира; этот базовый тип аб-
сурда связан с переживанием потери смысла жиз-
ни и детально рассматривается в философии экзи-
стенциализма и художественной литературе; 2) фи-
деистический абсурд как принятие иррациональ-
ности бытия, его принципиальной непостижимости
для человека, отсюда вытекает требование веровать,
не рассуждая; 3) проблемный абсурд как невоз-
можность решения вопроса в рамках существую-
щей формальной теории, как осознание неустра-
нимого противоречия, разновидность этого типа
абсурда используется в доказательствах от против-
ного; 4) игровой абсурд как упражнение в интел-
лектуальной гибкости, как мягкая насмешка над
привычным и скучным положением дел, над здра-
вым смыслом (см. [Карасик 2003]). В последнем
случае более уместным представляется понятие
«нонсенс» (сравним поэзию нонсенса и поэзию
абсурда, нонсенс осознается как невозможное в
позитивном, веселом ключе, абсурд - как невоз-
можное в негативной, минорной тональности) [там
же: 114].
Юмор нонсенса отличается от ситуативного
юмора тем, что в первом случае мы заранее знаем -
87
так быть не может, а во втором случае допускаем
реальность того, о чем идет речь. Юмор нонсенса
имеет фольклорную основу (так, в поговорках о
невозможном говорят «когда рак на горе свистнет»,
«when pigs Пу»), которая развивается в анекдоте
как современном городском фольклоре и в лите-
ратурных формах нонсенса (таковы лимерики Эд-
варда Лира и многочисленные разновидности шут-
ливых произведений такого типа). Н.М. Демуро-
ва [1974: 12j отмечает, что «нонсеисы» Лира - это
атака на назидательную, постную, пуританскую
литературу начала XIX века. Нонсенс как тако-
вой - это веселый и детский по своей сути про-
тест против скучной действительности.
В основе нонсенса лежит детское, веселое и жи-
вое отношение к миру. В предисловии к русскому
переводу повести Кеннета Грэхема «Ветер в ивах»
(The Wind in the Willows), ставшей в Англии клас-
сическим произведением для детей, сопоставимым
с «Алисой в стране чудес», Н.М. Демурова пишет,
что «мир детей в рассказах Грэхема противостоит
миру взрослых. ... Отличительные черты взрос-
лых - “полное отсутствие интересов”, “скованность
и медлительность движений”, “стереотипность и
бессмысленность привычек”. ... Они могли бы це-
лыми днями плескаться в пруду, гонять кур, ла-
зать в воскресной одежде по деревьям; они могли
бы покупать порох среди бела дня, искать птичьи
яйца или спрятанные сокровища. Вместо этого они
сидят в душных комнатах, наносят друг другу
визиты, ведут бессмысленные разговоры о модах
или какой-либо другой “общественной глупости”,
88
твердо веря в то, что эти бледные фаптазмы и есть
сама жизнь. Банальному стереотипному мышле-
нию “олимпийцев”, всех этих тетушек, дядюшек,
гувернанток, соседей, дети противопоставляют све-
жий, незамутненный привычкой взгляд, воображе-
ние, открытое всем впечатлениям, которые пред-
лагает им жизнь, живой неподдельный интерес к
самым различным ее проявлениям, отсутствие со-
циальных, религиозных и сословных предрассуд-
ков и твердую решимость никогда не быть “защит-
никами Порядка”» [Демурова 1981: 22-23].
Главная характеристика такого детского взгля-
да на действительность - способность удивляться
жизни. Нонсенс, бессмыслица представляет собой
игру с навязшими в зубах прописными истинами.
Бессмыслицы прослеживаются в фольклоре мно-
гих пародов. Но есть что-то в английском нацио-
нальном характере, как справедливо замечает
Н.М. Демурова, что «как бы подталкивает к по-
добной игре - игре звуками и словами, объектами
и субъектами действия, логическими и всякими
прочими связями» [там же: 3]. Но игра в нонсенс -
это не только детская попытка перевернуть зако-
стеневший взрослый мир, это и вполне взрослое
здравое желание вернуть миру осмысленность.
Прав Е.Н. Лебедев, который утверждает, что анг-
лийский юмор - это средство спастись от безумия.
«Здравый смысл по-пастоящему здравым бывает
лишь тогда, когда он слегка разбавлен хорошей
сумасшедчинкой. Согласитесь, что совершенно не-
здравомысленно считать, что вы обо всем и всегда
судите здраво. Стоит дать себе увлечься столь об-
89
мапчивои посылкой, как дело для вас рано или
поздно закончится уже хорошим сумасшествием»
[Лебедев 1997: 202].
Итак, английский нонсенс органически выте-
кает из английского видения мира, он является
попыткой по-детски открытого отношения к дей-
ствительности, протестом против взрослого Поряд-
ка, в котором пет смысла, и средством спастись
от безумия. Это безумие состоит не только в ме-
лочной регламентации жизни, но и в превраще-
нии человека в машину, функционирующую со-
гласно заложенной в ней программе. Здесь мы
сталкиваемся не только с карнавальным отноше-
нием к здравомысленности, но и к успеху. Приня-
то считать, что американцы наиболее остро пере-
живают успех и поражение, самое страшное для
них приобрести ярлык loser. Думается, что и в
Англии жизнь в условиях высокой состязательно-
сти (возможно, в силу ограниченности простран-
ства еще более высокой, хоть и не столь явно про-
являемой, как в Америке) заставляет англичан вре-
мя от времени дистанцироваться от формулы успе-
ха и оценивать ее критически. Современный
английский национальный характер сформировал-
ся под влиянием разных факторов, и одним из та-
ких факторов было и есть массовое искусство, осо-
бенно талантливое искусство, представленное в
популярных песнях. Ансамбль «Битлз» стал зна-
ком мировой культуры с 60-х годов XX века, уча-
стники этого ансамбля сочиняли свои песни о том,
что волновало их именно как англичан. Приведем
некоторые примеры из песен «Битлз».
90
He’s a real Nowhere Man, / sitting in his Nowhere
Land, / making his Nowhere plans for nobody. / Doesn’t
have a point of view, / knows not where he’s going to, /
isn’t he a bit like you and me? (Nowhere Man).
Человек, которого нет нигде, живущий в своей
никакой стране и не строящий никаких планов ни
для кого, у него нет точки зрения, он не знает, куда
он собирается идти - разве он не похож чем-то на
тебя и па меня, спрашивают Битлз. С точки зре-
ния обывателей, такой человек является странным
и непонятным чудаком.
Подлинно народный, фольклорный дурак, про-
тивостоящийо умникам, показан в песне «The Fool
on the Hill»:
Day after day, alone on a hill, / the man with the foolish
grin is keeping / perfectly still. But nobody wants to know
him, / they can see he’s just a fool / and he never gives an
answer. / But the fool on the hill sees the sun going down /
and the eyes in his head see the world spinning round. /
Well on the way, head in a cloud, / the man of a
thousand voices talking perfectly loud. / But nobody ever
hears him / or the sound he appears to make / and he never
seems to notice. /... / And nobody seems to like him, / they
can tell what he wants to do / and he never shows his
feelings. / ... / He never listens to them, / he knows that
they’re the fools. / They don’t like him... (The Fool on the
Hill).
День за днем, один на холме, сидит человек с
глупой улыбкой, его все считают дураком, он ни-
кому не отвечает, но он видит, как садится солнце
и как вращается мир, он слышит тысячи голосов,
а его никто не слышит, его не любят, он никого не
слушает - он знает, что они дураки. Этот текст до-
91
пускает неоднозначную интерпретацию, при жела-
нии можно найти здесь и описание галлюцинаций,
ио, па наш взгляд, здесь идет речь о взгляде па
людей со стороны. Противостояние суетливых ум-
ников и странных чудаков составляет одно из су-
щественных измерений английской ментальности.
Отношение к нонсенсу не может быть серьез-
ным, хотя герои нонсенса ведут себя предельно
серьезно. Приведем в качестве примера лимерик:
There was a Young Lady whose nose / Was so long that
it reached to her toes; / So she hired an Old Lady, whose
conduct was steady, / To carry that wonderful nose.
В этом шутливом стихотворении говорится о
молодой леди, пос которой был таким длинным,
что достигал пальцев пог, и поэтому она наняла
пожилую даму с хорошей репутацией, чтобы та
помогала нести этот чудесный нос. В этом тексте
мы сталкиваемся с вещами заведомо неправдопо-
добными и вполне обыденными, именно странное
сочетание таких вещей и заставляет нас улыбнуть-
ся. Мы знаем, что человеческий пос не может рас-
ти бесконечно, и носить его с помощью слуги есть
абсурд. Но такой абсурд не выглядит комично. Ко-
мичным представляется в данном контексте впол-
не обыденное желание нанять человека, который
бы помог справиться с неудобством, и при этом
подчеркивание хорошей репутации как необходи-
мого условия для приема на работу.
Если некоторая странность теряет качество нон-
сенса, она не вызывает улыбки. Об этом проница-
тельно пишет Дж. Б. Пристли, противопоставляя
92
чудаков и маньяков. Мы испытываем неприязнь
к маньякам и умиление к чудакам. «Все чудаки
исполнены фантазии и причуд и любят поэкспе-
риментировать над собственным существованием,
им тесно в жестких рамках общего уклада, и по-
этому они живут “не обтесавшись”, желая только
одного - чтобы их оставили в покое. Наша страна
всегда была страною чудаков, ими кишмя кишит
английская литература прошлого, где они служат
источником неистощимого веселья, которое нам
облегчает душу» [Пристли 1988: 52]. Пристли се-
тует, что чудак как типаж исчезает из жизни и за-
мещается маньяком. Чудак бывал обычно старым
джентльменом, который все делал но-своему и хо-
тел только того, чтобы в его дела не вмешивались.
Маньяк же требует, чтобы все люди поступали оди-
наково, вернее, так же, как и он. При этом маньяк
обычно - человек еще не старый. Маньяк считает,
что прокладывает путь для всего человечества и
поэтому он агрессивен. Он уверен, что его причу-
да спасет мир. Обычно маньяки выбирают в каче-
стве сферы своего обитания медицину, они убеж-
дены, что мы все избавимся от трудностей, пишет
Дж. Б. Пристли, если начнем употреблять другую
пищу или иначе одеваться. Вначале слушать ма-
ньяков бывает забавно, но затем они вызывают ску-
ку и досаду [там же: 54-55]. Эти размышления ин-
тересны, хотя для современного читателя маньяк -
это уже не докучливый пропагандист сыроедения
или жизни по канонам йоги, а социально опасный
политик либо преступник. Пристли прав в том, что
маньяки начинают процветать в пору нестабиль-
93
ности в обществе. В стабильном обществе суще-
ствуют чудаки, оттеняющие общий устраивающий
всех порядок. В условиях кризиса чудачество вос-
принимается как неуместная роскошь. Из этого ин-
тересного вывода следует заключение о достаточ-
но стабильном устройстве Англии на протяжении
веков, если типаж «чудак» стал столь узнаваемым
и значимым в обществе.
Заслуживает внимания эссе Дж. Б. Пристли
«Комические персонажи английской литературы».
В этой работе, написанной в 1925 г., писатель рас-
суждает о соотношении юмора ситуаций и юмора
характеров. Известно, что юмор ситуации застав-
ляет публику смеяться в цирке над проделками
клоуна, но юмор характера проникает значитель-
но глубже и касается самых корней человеческой
природы. Персонажи, о которых идет речь, - это
герои английской классической литературы. Пас-
тор Адамс из романа Филдинга «Джозеф Эндрюс»
чудаковат не по природе своей, а в некоторых си-
туациях. Он наивен, доверчив, простодушен, благо-
роден и рассеян и чем-то напоминает благородного
рыцаря Дон-Кихота. Он выглядит смешно в ноч-
ном колпаке и рваной рясе, может провести ночь
в канаве, лишиться всех денег, помогая другу, стать
мишенью для издевок, но он доказывает своим со-
временникам и нам всеми своими нелепыми по-
ступками, что он очень хороший человек.
Обсуждая поведение героев Стерна в романе
«Тристрам Шенди», Дж. Пристли делает важное
замечание: «Очень возможно, что в любом коми-
ческом образе, если это не просто шарж, есть что-
94
то детское. Даже в Фальстафе, хотя он, по чести
говоря, далеко не праведник, где-то скрыт ребе-
нок, жадный до новых ощущений, громко требую-
щий к себе внимания, - беспечный, неисправимый,
очаровательный ребенок, и этому-то ребенку мы
готовы потакать, ради него прощаем старого грехо-
водника, в чьем сердце он до сих пор живет, про-
щаем так легко и так часто. Но дядя Тоби (как и
все те действующие лица, которые, вероятно, были
созданы под его влиянием) - ребенок в первую
очередь» [Пристли 1988: 87]. Обычно комичный
персонаж - это жертва какой-либо одной страсти,
и чем смешнее эта страсть, тем смешнее он сам.
Герои Стерна живут в полном отсутствии интел-
лектуального согласия, но вызывают симпатию
читателя, поскольку им открыт секрет детского
всепоглощающего счастья.
Интересен анализ комизма в характерах «По-
смертных записок Пиквикского клуба». Дж. При-
стли считает это произведение Диккенса концент-
рированным отражением жизнерадостности, свой-
ственной Англии в 30-х годах XIX века. Сама атмо-
сфера романа излучает дружелюбие и веселье.
Известно, что в этой книге около сотни персона-
жей, и по большей части комических. В поле зре-
ния Пристли оказываются два наиболее важных,
с его точки зрения, героя - отец и сын Уэллеры.
Вообще, умный и хитроватый слуга - типичный
комический образ. Для Пристли они олицетворяют
английский народ, вернее, простой народ. Кучер
Тони Уэллер, толстый, румяный, хриплоголосый -
это типичный шутник из сельской пивной, а его
95
сын, Сэм, - остроумный лондопец-кокпи. Методы
воспитания в семье Уэллеров заставляют читате-
ля улыбнуться, Тони говорит Пиквику: «Я отпус-
кал его одного бегать по улицам, когда он был ма-
лышом, чтобы он сам выпутывался из беды. Это
единственный способ сделать мальчика сметливым,
сэр». В результате такого воспитания Сэм Уэллер
готов ко всему, будь это выпивка, схватка или при-
ключение. Отец и сын Уэллеры - это герои-трик-
стеры, веселые проказники, часто попадающие в
затруднительное положение, но не унывающие и
умеющие дать происходящему философскую оцен-
ку. Дж. Пристли приводит замечательное высказы-
вание Честертона о дуэте Сэма Уэллера и мисте-
ра Пиквика: «свойственное Сэму жизнерадостное
знание жизни поставлено на службу еще более
жизнерадостному незнанию жизни его хозяина»
[Пристли 1988: 100]. С позиций темы нашего ис-
следования можно сказать, что комичность чуда-
ка в значительной мере состоит в добром пристра-
стном взгляде на него глазами человека бывалого,
практичного и опытного.
Оригинально трактует Дж. Пристли образ ви-
кария Коллинза в романе Дж. Остии «Гордость и
предубеждение». Этот викарий - восторженный,
глуповатый чудак, его внутренний мир очень
прост. Священники часто становятся комически-
ми героями: несоответствие между их ролью по-
средника между человеком и Богом и их челове-
ческими слабостями заставляет читателей улыб-
нуться. Коллинз пользуется благосклонным покро-
вительством вдовы баронета, леди Кэтрин де Бёр,
96
постоянно лебезит перед ней, примитивно льстит
ей и гордится своим положением. Вполне можно
было бы посчитать этого викария объектом злой
сатиры, но Дж. Пристли показывает нам, что этот
человек - своеобразный чудак, выстроивший свой
благополучный мирок и блаженствующий в нем.
Невозможно выдержать долго общение с ним, но
читать описание его поведения забавно. Пристли
считает его романтическим героем, поскольку ро-
мантикам свойственно жить увлеченно. На наш
взгляд, такая интерпретация образа викария Кол-
линза очень субъективна. Вместе с тем, по-види-
мому, прав Дж. Пристли, полагая, что чудак не
может быть несчастен.
Обратившись к образу Дика Свивеллера из ро-
мана Диккенса «Лавка древностей», Пристли по-
казывает нам новую разновидность комических
героев - романтических лицедеев, которые могут
получать удовольствие как от великолепных жес-
тов и грандиозных монологов, так и от осознания
нелепости такого занятия, поскольку они понима-
ют, что лицедействуют [там же: 117]. Свивеллер
живет бедно, его романтизм своеобразен, поскольку
сочетается с самоиропией. Он набит цитатами.
Заметим, что повышенная интертекстуалыюсть
является знаком нашего времени, знаком эпохи
постмодерна. Нашему времени присуща и оценоч-
ная текучесть, нам правится герой, который в са-
мый трагический или торжественный момент мо-
жет нам лукаво подмигнуть. В прочтении Пристли
образ Свивеллера приобретает очень современное
осмысление. В ряду чудаков мы сталкиваемся с
4 В. И. Карасик. Е. А. Ярмахова
97
начитанным эксцентриком, постоянно пародирую-
щим самого себя.
Обзор комических персонажей английской ли-
тературы завершается у Пристли анализом образа
мистера Микобера из романа Диккенса «Дэвид
Копперфилд». Мистер Микобер - самый крупный
комический образ у Диккенса. Это, по словам При-
стли, - «серьезный дурак, из тех, что не предлагают
нам своего остроумия и юмора, а только самих
себя, не угощают нас шутками, но сами - одна
сплошная шутка» [Пристли 1988: 126]. Микобер
состоит из стилевых несуразностей, самое харак-
терное для него - это перепады с высокого стиля
на низкий. Причем эти переходы, как и переходы
от крайнего отчаяния к полному блаженству, слу-
чаются молниеносно. Отметим, что психологиче-
ски этот тип относится к гипертимическим невро-
тикам, людям с нестабильной эмоциональной сфе-
рой, пребывающим то в эйфории, то в депрессии
па протяжении коротких периодов времени. По-
лутонов они не признают. Для мистера Микобера
реальная жизнь не очень значима, он существует
в собственном мире, где все крупнее, ярче и ро-
мантичнее, чем в мире действительном. Перед нами
чудак-фантазер, воспаривший над миром “контор
и свидетельских показаний”» [там же: 133]. Ми-
кобер не сомневается в своем таланте и в своем
высоком предназначении: в долю секунды решив
ехать в далекую Австралию, он гордо заявляет:
«Британия пусть выкручивается как знает».
Дж. Пристли нрав, когда пишет: «Единственное,
что в литературе ценнее сюжета, - это характер.
98
Характер - сам по себе уже полсотпи сюжетов, ос-
нова бесчисленных мифов; и даже это не все, осо-
бенно если характер комический. ... Только юмор
характеров способен всколыхнуть душу» [там же:
143-144].
Мы привели достаточно развернутые суждения
и размышления Дж. Пристли в нашей работе не
только потому, что предмет его интересов в зна-
чительной мере совпадает с тематикой выполнен-
ной диссертации, но и поскольку его позиция на-
блюдателя-эмпатика при изучении человеческих
типов представляется нам наиболее продуктивной.
Комические персонажи в произведениях Оскара
Уайльда представлены, на наш взгляд, двумя че-
ловеческими типами: забавные старомодные резо-
неры (например, мисс Призм и каноник Чезюбл в
комедии «Как важно быть серьезным») и предель-
но материалистичные американцы, сталкиваю-
щиеся с английским привидением («Кентервиль-
ское привидение»). Первый тин вполне попадает
под амплуа старых чудаков (не случайно мисс
Призм - гувернантка, а Чезюбл - священник). Их
высказывания противоречат здравому смыслу и
поэтому звучат как нонсенс:
Чезюбл: Ваш брат Эрнест умер?
Джек: Да, умер. Совсем умер.
Мисс Призм: Какой урок для него! Надеюсь,
это пойдет ему на пользу
Дидактичность, выходящая за рамки здравого
смысла, превращает общение в веселый абсурд.
Поступки членов семьи американского посла, пре-
4*
99
следующих Кептервильское привидение, были бы
вполне нормальны, если бы эти американцы об-
щались с обычными людьми в обычной ситуации.
Но предлагать призраку машинное масло для того,
чтобы у привидения не скрежетали цепи, проти-
воречит нормальному ходу вещей (призраков сле-
дует панически бояться) и поэтому превращает
страшную обстановку в веселый карпавал. Чуда-
ки-резонеры достаточно типичны, а чудаки-мате-
риалисты представляют собой новый тип в гале-
рее комичных образов английской литературы (за-
метим, что именно американцы фигурируют в та-
кой роли: будучи талантливым писателем, Уайльд
выразил объективное отношение британцев к аме-
риканцам).
Есть все основания чтобы считать чудаком про-
фессора Хиггинса из «Пигмалиона» Бернарда Шоу.
Хиггинс с восхищением копирует произношение
простых лондонцев па улице в их присутствии,
отчитывает Элизу Дулитл за ее манеру артикуля-
ции, и это абсурдно, поскольку она говорит есте-
ственно и не владеет другими способами произ-
ношения. Не учитывать специфику ситуации, бу-
дучи увлеченным своей игрой, - это странное по-
ведение.
Известная книга Джерома К. Джерома «Трое в
одной лодке (не считая собаки)» считается образ-
цом юмористической литературы, но в этой книге
большей частью показан юмор ситуаций, а не юмор
характеров (например, герой, здоровый человек,
читает симптомы болезней в медицинской лите-
ратуре и находит их все у себя, или дядя Поджер
100
прибивает картину к стене, роняя то молоток, то
картину, разбивая себе палец, или компания мо-
лодых людей хохочет, слушая печальную немец-
кую песню в исполнении знаменитого певца, по-
скольку всем сказали, что эта песня очень забав-
на, а немецкого языка они не знают). Эти и по-
добные ситуации смешны со стороны, и любой
человек, попадая в такой сюжет, выглядит комич-
но, но его характер для наблюдателя закрыт. При
этом не играет роли то обстоятельство, попадает
ли в такие ситуации кто-то другой, либо сам по-
вествователь. Вероятно, человек не может охарак-
теризовать себя как чудака, это противоречит глу-
бинным нормам самоидентичности.
К числу классических комических персонажей
английской литературы относятся герои Вудхау-
за Дживз и Вустер. Молодой аристократ Вустер,
постоянно попадающий в сложные ситуации, не
может обойтись без помощи своего мудрого слуги
Дживза. Дживз комичен не потому, что обладает
здравым смыслом, хотя здравомыслящий слуга при
рассеянном или глупом господине фигурирует как
постоянный персонаж в художественной литера-
туре. Комичность Дживза состоит в его подчерк-
нуто аристократических манерах. Он гораздо в
большей мере лорд, чем его хозяин, и это вызы-
вает улыбку. Можно сказать, что эксцентричность
состоит в поведении человека, манеры которого
резко диссонируют с его социальным статусом.
Выпадая из привычных для себя обстоятельств,
человек неизбежно выглядит странно. В книге со-
временной британской писательницы Сыо Таун-
101
сенд «Королева и я» (1992) моделируется ситуа-
ция победы республиканской партии па выборах
в Англии. Страна становится республикой, и чле-
ны королевской семьи переезжают в обычный
дом - такой, в котором живут рядовые граждане
страны, и учатся жить по-повому. Королева про-
бует сама завязать себе шнурки, принц Чарльз по-
падает в полицейский участок за пререкания с по-
лицейским, принц-консорт Филипп впадает в тя-
желую депрессию, перестает бриться и мыться и
затем оказывает в психиатрической лечебнице, ко-
ролевские внуки идут в школу для бедных. Лидер
партии республиканцев Джек Баркер подписывает
договор с Японией, согласно которому Англия ста-
новится одной из японских провинций. Экс-принц
Эдуард женится на дочери японского императо-
ра. При этом соседи бывшей королевской семьи
живут обычной жизнью и воспринимают семей-
ство Виндзоров-Маунтбэттенов как паноптикум
чудаков. Таким образом, чудачество всегда пред-
полагает двойную точку зрения: позицию «нор-
мального человека» и позицию чудака.
Резюмируем.
Английский национальный характер представ-
ляет собой сплав разных и порой противоречивых
качеств личности, он представлен в своих со-
циальных вариантах, его наиболее яркие свойства
обусловлены островным положением Англии, вы-
сокой плотностью населения, историей страны,
население которой неоднократно подвергалось за-
воеваниям и этническим трансформациям. Осно-
ву английского характера составляют любовь к
102
свободе (неприятие контроля), признание права
личности па независимое поведение, уважение к
закону, привязанность к традициям, высокий эмо-
циональный самоконтроль. Признавая за другими
людьми право вести себя так, как они считают ес-
тественным, англичане очень терпимо относятся к
чудакам. Это отражено в английском языковом
сознании и поведении, в английской культуре в
целом и в литературе в частности. Образ чудака
прослеживается в английском фольклоре. В осно-
ве чудачества лежит желание карнавального пере-
ворачивания излишне строгих социальных норм.
Чудаки признаются добрыми людьми, они пико-
му не навязывают своих предпочтений, ведут себя,
как дети, увлеченно играющие в свою игру, и этим
они счастливы. Для того чтобы понять чудака,
нужно осознать, что является нормой.
Выводы к главе 1
«Лингвокультурный типаж» представляет со-
бой обобщенный тип личности, выделяемой по со-
циально значимым параметрам в рамках опреде-
ленного социально-этнического сообщества. Буду-
чи междисциплинарным понятием, «лингвокуль-
турный типаж» имеет отношение к ключевым
проблемам и понятиям лингвокультурологии,
лиигвоконцептологии и лингвоперсонологии.
Наиболее значимой проблемой липгвокульту-
рологии является соотношение универсального и
специфического в лингвокультуре. В решении этой
103
проблемы оформились две позиции, которые мож-
но назвать позициями универсалистов, считающих,
что различия между ментальностями разных на-
родов носят несущественный характер и сводятся
к индивидуальным особенностям людей, и специ-
фикаторов, полагающих, что этно- и социокуль-
турная специфика объективно существует и дол-
жна изучаться специальными методами анализа.
Игнорирование такой специфики приводит к
сбоям в межкультурной коммуникации. В то же
время неверно считать, что такая специфика яв-
ляется непреодолимым барьером для межкультур-
ного взаимопонимания.
С позиций липгвокопцептологии в сознании и
коммуникативном поведении человека и челове-
ческих коллективов можно выделить отдельные
ментальные образования, которые фиксируют и
интерпретируют действительность в ее фрагмен-
тарном представлении. Эти ментальные образо-
вания чаще всего обозначаются понятием «кон-
цепты». Концепты представляют собой сложные
многомерные образования, соотносимые с поня-
тиями, по включающими не только рационально-
логические, по и эмоционально-эмпирические ком-
поненты. В качестве отдельного типа концептов
выделяются лингвокультурные концепты - оце-
ночно насыщенные, культурно маркированные
смыслы, закрепленные в форме языковых единиц,
коммуникативных паттернов, прецедентных фено-
менов.
Анализируя феномен человека в языке, ученые
пришли к необходимости выделения языковой
104
личности как индивидуального либо типизируе-
мого образования, в динамическом либо статиче-
ском аспектах. Типизация языковой личности осу-
ществляется с позиций лингвистики, психологии,
социологии и культурологии. Типизируемая в
культурологическом аспекте языковая личность
представляет собой липгвокультурный типаж,
обобщенное представление о человеке на основе ре-
левантных объективных социально значимых этно-
и социоспецифических характеристик поведения
таких людей. Как понятие лингвоперсонологии
«лингвокультурный типаж» соотносится с поня-
тиями «модельная личность», «роль», «стереотип»,
«амплуа», «персонаж», «имидж», «речевой порт-
рет», отличаясь от этих понятий объективностью,
детализацией (будучи концептом, типаж вклю-
чает не только понятийную, но и оценочную и
образно-перцептивную составляющие) и много-
мерностью. Лингвокультурные типажи распадают-
ся на наиболее яркие культурно значимые образы
(модельные личности) и менее яркие, но тем не
менее значимые для культуры образы. Типаж про-
является как через свое речевое поведение (рече-
вой портрет), так и через описание поведения в
целом.
Английская ментальность является сложным
образованием, органически включающим характе-
ристики различных этносоциальных групп, внес-
ших вклад в материальное и духовное развитие
Британии. К числу основных факторов, обусловив-
ших своеобразие английской ментальности, отно-
сятся островное положение Англии, высокая плот-
105
ность населения, многократная этническая мута-
ция в результате нашествий и завоеваний. К чис-
лу культурных доминант, составляющих основу
английского национального характера, относят лю-
бовь к свободе, уважение к личности, рациональ-
ный практицизм и здравый смысл, интуитивизм,
неприятие саморекламы, приверженность тради-
циям, уважение к закону, эмоциональный самокон-
троль, привязанность к своему дому, право на экс-
центричность. Список не претендует на полноту.
Отношение к чудакам (людям, ведущим себя
эксцентрично) в английской культуре отличается
высокой степенью толерантности и детально от-
ражено в английской литературе. Феномен чуда-
ка отражается как в фольклоре, так и в авторских
художественных текстах. Поскольку чудачество
вызывает у остальных людей улыбку, большей ча-
стью чудаки представлены в виде комических пер-
сонажей, для которых поведение, воспринимаемое
другими как нонсенс, является нормальным ком-
понентом жизни. Причиной эксцентричного пове-
дения часто является протест против жесткой упо-
рядоченности жизни. Чудаков считают большими
детьми, увлеченными своей игрой и не причи-
няющими вреда остальным людям. Увлеченность
своим занятием, каким бы странным оно ни каза-
лось окружающим, наполняет жизнь чудаков
смыслом и делает их счастливыми. Отношение к
чудакам и чудачеству выступает своеобразным
индикатором стабильности общества. Для понима-
ния сути эксцентричности необходимо определить,
что такое норма.
106
Определив важнейшие характеристики понятия
«лингвокультурпый типаж» и признаки англий-
ской национальной ментальности применительно
к типажу «английский чудак», обратимся к опи-
санию понятийных, образных и оценочных индек-
сов предмета нашего исследования.
Глава 2
Понятийные, образные и ценностные
характеристики лингвокультурного
типажа «английский чудак»
2.1. Понятийные характеристики лингво-
культурного типажа «английский чудак»
Понятийные характеристики концепта пред-
ставляют собой его системный смысловой каркас
и сводятся к наиболее важным признакам, зафик-
сированным в словарных дефинициях. Изучение
рассматриваемого типажа в понятийном аспекте
сводится к установлению системных отношений,
в которых находится исследуемый типаж, опреде-
лению конститутивных признаков, образующих
концепт «чудак» в английской лингвокультуре,
выявлению ближайшего ассоциативного круга при-
знаков, связанных с конститутивными, и объясне-
нию оппозитивпых отношений в содержании дан-
ного концепта.
В основу нашей исследовательской модели по-
ложено предположение о том, что отношение к
чудаку представляет собой модусно-диктальное
единство, в котором диктумом (объективной ха-
рактеристикой) являются признаки чудака и чуда-
чества, а модусом (субъективной характеристикой)
выступают типичные позиции людей по отноше-
нию к чудакам. Как объективные, так и субъек-
108
тивные характеристики рассматриваемого лингво-
культурного типажа обсуждаются в работе в двух
измерениях - в научном и обиходном сознании,
т. е. в описаниях и классификациях, предложен-
ных в специальных исследованиях, и в значениях
общеупотребительных слов.
2.1.1. Лингвокультурная типология чудаков
В электронной энциклопедии Wikipedia (http://
en.wikipedia.org) содержится очень интересная ин-
формация по теме нашего исследования. В отдель-
ной статье дано определение эксцентрично-
сти, и в качестве иллюстрации приводятся биогра-
фии известных людей, отличавшихся резко выра-
женным нестандартным поведением. Приведем в
сокращенном переводе вводную статью «Опреде-
ление эксцентричности».
«Эксцентричность можно определить только
относительно. Эксцентриком можно назвать чело-
века, чье поведение, взгляды и/или хобби отлича-
ются в значительной мере от принятых норм в об-
ществе, однако во всем остальном такой человек
вполне нормален. Он (или она) воспринимается
как личность странная, необычная, нетрадицион-
ная, сумасбродная.
Люди ведут себя «странно» по разным причи-
нам. Иногда определенные виды эксцентричности
являются симптомами психической болезни. Ино-
гда эксцентричность носит намеренный характер.
Например, некоторые комедийные актеры ведут
себя необычно и вне сцены для поддержания у зри-
телей своего забавного имиджа. Некоторые деяте-
109
ли искусства, например, Сальватор Дали, созна-
тельно выбирают эксцентричный жизненный стиль
для того, чтобы закрепить в сознании людей рас-
пространенную идею о тесной взаимосвязи креа-
тивности и безумия. Атлеты ведут себя преувели-
ченно агрессивно, потому что это - часть их имид-
жа «крутых парней». В истории отмечены случаи,
когда резкие отклонения от принятого образа жиз-
ни воспринимались как знаки святости (феномен
юродивых в России). В большинстве же случаев
так называемые чудаки, или эксцентричные лич-
ности, ведут себя так потому, что просто не обра-
щают внимания на мнение окружающих и со-
циальные условности».
Итак, чудак - это тот, кто ведет себя странно
только в определенных обстоятельствах, а во всем
остальном не выделяется из общей массы. Границы
чудачества весьма размыты, с одной стороны, это
может быть странное хобби у вполне серьезного,
обычного человека, с другой стороны, это может
быть состояние, пограничное между нормальным
и патологическим. Очень важным является и вы-
деленное в статье противопоставление эксцентрич-
ности для себя и эксцентричности напоказ. Это
разные типы нестандартного поведения, в первом
случае человек не обращает внимания на мнение
окружающих, во втором случае ведет себя наме-
ренно вызывающе, чтобы привлечь к себе внима-
ние. Резкое демонстративное неприятие норм об-
щества может быть и протестом против этих норм,
с этим мы сталкиваемся и при анализе поведения
юродивых, и при рассмотрении феномена хиппи.
110
И в том, и в другом случае люди протестуют про-
тив ханжеской морали.
Для того чтобы определить границы понятия
«чудак», необходимо охарактеризовать тот класс
личностей, частью которого являются чудаки.
Людям свойственно считать свое собственное по-
ведение нормой, точкой отсчета, по отношению к
которой устанавливаются приемлемые и неприем-
лемые отклонения от нормы. Первое, что прихо-
дит в голову при столкновении с человеком, чей
стиль поведения резко отличается от моего соб-
ственного, чьи ценности лишены целесообразного
(с моей точки зрения) объяснения, - это сомнение
в интеллектуальной состоятельности этого чело-
века. Итак, чудак воспринимается как разновид-
ность обширного сообщества дураков. В психоло-
гии интеллектуальная несостоятельность может
быть объективно измерена как недоразвитость
либо патологическое развитие интеллекта. В обы-
денном сознании дураками считаются и дебил,
оставшийся во взрослом возрасте на уровне пяти-
летнего ребенка, и шизофреник, перешедший гра-
ницу допустимого отклонения от нормы, свой-
ственного гениям. Для обыденного сознания важ-
но то, как человек себя ведет. Выделение разно-
видностей дураков неоднократно привлекало к себе
внимание тех, кто считает себя умным. Но еще со
времен Себастиана Бранта, автора сатирической
поэмы «Корабль дураков» (1494), дураками счи-
тали всех, кто предавался пороку, т. е. вел себя во-
преки разуму, а в более широком плане - всех тех,
кто вызывает антипатию.
111
Американский исследователь О. Клапп в ста-
тье «Дурак как социальный тип» утверждает, что
дурак, несмотря на низкий статус этой роли, ис-
ключительно важен для социального процесса в
группе: «fool-making is a continual social process; it
is safe to say that every group must have a fool»
[Klapp 1949: 157]. Ролевая сущность дурака заклю-
чается в его противопоставлении герою по всем
важнейшим качествам - правильному поведению
(поддержанию декорума), красоте, изяществу, со-
образительности, силе и т. д. По мнению цитируе-
мого автора, выделяются три основные характери-
стики дураков: 1) крайнее преувеличение или рез-
кий недостаток определенных качеств поведения,
2) слабость или безответственность, 3) нарушение
принятых правил поведения (по не моральных
норм). На основании этих признаков противопо-
ставляются 10 типов дураков: 1) клоун - the antic
fool, 2) шалун - the comic rogue, 3) сорвиголова - the
rash fool, 4) неуклюжий - the clumsy fool, 5) обра-
зина - the deformed fool, 6) простак - the simple fool,
7) слабак - the weak fool, 8) посмешище - the comic
butt, 9) напыщенный - the pompous fool, 10) ка-
рикатурный герой - the mock hero [ibid.: 158].
Первые три типа дураков выделяются по при-
знаку преувеличения некоторых качеств поведе-
ния. Клоун развлекает себя и группу импульсив-
ным поведением, толкается, гримасничает, пере-
дразнивает других. Шалун постоянно нарушает со-
циальные запреты, делает неприличные жесты,
произносит непристойности, но не демонстрирует
при этом настоящей агрессивности, и поэтому все-
112
рьез не воспринимается. Сорвиголова исполнен не-
нормального энтузиазма, во всем переступает меру
здравого смысла, идет па неоправданный риск, ча-
сто терпит неудачи из-за этого и выглядит смеш-
но. Следующие пять типов дураков характеризу-
ются отсутствием либо недостаточностью некото-
рых необходимых для нормального человека ка-
честв. Неуклюжий постоянно роняет что-нибудь,
спотыкается, садится мимо стула и т. д., посколь-
ку не вполне контролирует свои движения. Обра-
зина резко отличается от других своей внешно-
стью, несоразмерностью или деформированностыо,
он может быть забавно уродлив, похож на живот-
ное, обладать странной походкой. Простак - это
наивный, недоразвитый, туповатый человек, над
которым многие потешаются и которого легко об-
мануть. Слабак постоянно готов подчиниться,
ищет защиты и покровительства у более сильных
членов группы, его считают маменькиным сынком,
над ним подшучивают до тех пор, пока его сла-
бость характера не превратится в трусость и пре-
дательство. Посмешище является постоянным
объектом для группового издевательства вслед-
ствие его неадекватного поведения, невнимания к
своей внешности и т. д. Оставшиеся два типа ду-
раков выделяются на основании их комичной пре-
тензии на обладание престижными качествами. На-
пыщенный демонстрирует высокое самомнение и
неспособность справиться с обычными проблема-
ми, его побеждают более слабые соперники. Ка-
рикатурный герой - это маленький обычный че-
ловек, который поставлен в обстоятельства, тре-
113
бующие особых качеств, типичный персонаж ко-
медий.
Данная социально-психологическая классифи-
кация дураков, несомненно, интересна, поскольку
здесь показаны те характеристики поведения, ко-
торые вызывают критику в виде подшучивания.
Обращает на себя внимание высокая степень агрес-
сивности, считающаяся нормой в мужском обще-
нии, - насмешки над некрасивыми, слабыми, отли-
чающимися от большинства. Так обычно ведут себя
подростки, члены примитивных сообществ и кри-
минальных групп. Существенно так же и то, что в
обыденном поведении дурак - это не только тот,
кто плохо соображает (это лишь частный случай),
а тот, кто намеренно или ненамеренно вызывает
осмеяние. Иначе говоря, дурак в широком смыс-
ле - это объект насмешки, а в узком смысле -
объект насмешки из-за интеллектуальной несо-
стоятельности. Некоторые из выделенных типов,
однако, нарушают классификацию: карикатурный
герой - это скорее жертва обстоятельств, он не ста-
рается выглядеть суперменом (таков напыщенный
дурак, классический фольклорный умник, который
неизбежно терпит поражение), в данном случае
амплуа маленького человека может в определен-
ной ситуации выглядеть комично; сорвиголова как
тип дурака требует особой клеточки в условной
матрице высмеиваемых персонажей - его избыточ-
ная энергия вызывает насмешку, но тогда следует
выделить и классы забавных врунишек и хвасту-
нов и т. д. Тем не менее, в целом подход О. Клап-
па к выделению разновидностей дураков являет -
114
ся очень продуктивным для целей нашего иссле-
дования.
Мы предлагаем выделить следующие типы ду-
раков: 1) патологический дурак, тупица, который
не способен понять то, что должны понимать все
(см. [Крюков 2005]); ему противопоставлен умный;
2) психованный дурак, который не контролирует
себя и опасен окружающим; ему противопостав-
лен вменяемый человек; 3) человек, который ду-
рачится себе на потеху, ведет себя нерациональ-
но, но в интеллектуальном отношении вполне со-
стоятелен (фигляр, паяц), в определенных сооб-
ществах такая роль кристаллизуется как роль шута
(см. [Мироненко 2005]), которому позволено го-
ворить правду только под видом дурачества; ему
противопоставлен серьезный; 4) фольклорный ду-
рак, над которым смеются умники - те, кто счи-
тает себя гораздо выше его по интеллекту, но в дей-
ствительности они уступают ему; фольклорному
дураку помогают волшебные существа, на его сто-
роне удача; ему противопоставлен самонадеянный
умник; 5) дурак как жертва обмана, как тот, кого
легко провести; ему противопоставлен преступник,
мошенник; 6) дурак как чудак, человек со стран-
ностями; ему противопоставлен обычный человек.
В ином ключе можно определить границы по-
нятия «чудак», характеризуя смежные ему явле-
ния. Приведем предложенную Ю.М. Лотманом
[2001: 41] тернарную структуру: дурак - умный -
сумасшедший. Описывая эти личности, Ю.М. Лот-
ман отмечает, что «дурак лишен гибкой реакции
на окружающую его ситуацию. Его поведение пол-
115
ностыо предсказуемо... Действия его стереотипны,
ио он применяет их не к месту: плачет на свадьбе,
танцует па похоронах. Ничего нового он приду-
мать не может, поэтому поступки его нелепы, по
полностью предсказуемы». Поведение умного
«определяется как нормальное. Он думает то, что
надлежит думать по обычаю, правилам ума или
практическому опыту. Таким образом, его поведе-
ние тоже предсказуемо, оно описывается как нор-
ма и соответствует формулировкам законов и пра-
вилам обычаев». Поведение безумца, или сума-
сшедшего, отличается тем, что носитель его полу-
чает дополнительную свободу в нарушении
запретов, он может совершать поступки, запрещен-
ные для «нормального» человека. Это предает его
действиям непредсказуемость. Последнее качество,
разрушительное как постоянно действующая си-
стема поведения, неожиданно оказывается весьма
эффективным в моменты остроконфликтных си-
туаций».
Эксцентрик противопоставлен «умному» по-
стольку, поскольку поведение его отклоняется от
нормы, «дураку» - поскольку поступки его всегда
неожиданны, «безумцу» - поскольку действия его
никогда не причиняют вреда окружающим. В то
же время, чудак похож на них всех: с «умным»
его сближает наличие интеллектуальной состоя-
тельности, с «дураком» - «нарушение правильных
соотношений между ситуацией и действием» [Лот-
ман 2001: 41], с «безумцем» - непредсказуемость
поведения. Отделить одно явление от другого бы-
вает порой трудно.
116
Странности в поведении человека могут соче-
таться с тем фактом, что интеллект этого челове-
ка достаточно высок. Этот типаж отличается не-
стандартным поведением с точки зрения обычных
людей, социальной неловкостью (socially awkward
people), таким чудакам гораздо естественнее об-
щаться с текстами, приборами, чем с обычными
людьми в обычных ситуациях. Внешне такие чу-
даки выглядят как щуплые или, наоборот, полно-
ватые очкарики (в русской детской литературе и
кинематографии им соответствует персонаж
«Знайка»). Этот типаж в полной мере соответ-
ствует представлению о типичном компьютерщи-
ке, поглощенном только составлением программ,
теряющемся в присутствии девушек. Особенность
этого типа людей состоит в их подчеркнутой воз-
растной характеристике - это молодые люди
школьного или студенческого возраста. В совре-
менном русском студенческом жаргоне для таких
людей сравнительно недавно появилось обозначе-
ние «ботаник». Это слово означает человека, увле-
ченного учебой сверх меры, обычно отличника. В
английском языке этот типаж обозначается сло-
вом nerd, часто словосочетанием computer nerd.
Этим людям присущ также определенный педан-
тизм, они ведут себя чересчур по-взрослому в тех
ситуациях, когда можно расслабиться. Им не свой-
ственно весело дурачиться (или они это делают по-
своему, придумывая розыгрыши для своих; вероят-
но, из их среды большей частью возникают сочи-
нители компьютерных вирусов). Обычные люди
склонны подшучивать над такими чудаками, «бо-
ну
таники» же с некоторым презрением относятся к
обычным людям, хотя осознают некоторую свою
ущербность в тех ситуациях, когда требуются не-
которое практическое знание, сноровка, умение без
проблем выйти из напряженной ситуации и т. д.
Таким образом, типаж «чудак» сочетает в себе
несколько разновидностей людей, ведущих себя
странным образом. Можно условно выделить че-
тыре основных подтипа в рамках этого типажа:
1) эксцентричный человек, увлеченный необычным
хобби, 2) экстравагантный представитель мира
искусства, 3) странный, чокнутый интроверт, жи-
вущий в своем внутреннем мире, куда никому нет
доступа, 4) рассеянный и не по возрасту серьез-
ный знайка. На наш взгляд, лингвокультурная спе-
цифика свойственна именно английскому эксцен-
трику, при этом его возрастные и гендерные ха-
рактеристики нейтрализуются, ио остальные под-
типы необычно ведущих себя людей так или иначе
пересекаются с эксцентриками.
2.1.2. Понятийно-дефиниционные характеристики
лингвокультурного типажа «английский чудак»
Обратимся к характеристикам чудака, зафик-
сированным в словарных дефинициях:
Eccentric (person) - n. odd or capricious in behaviour
or appearance; whimsical (COD); strange or unusual,
sometimes in an amusing way (eccentric behaviour; eccentric
clothes; Don't you think it's eccentric to keep a pet crocodile
in the bath?) (CIDE).
Crank2 n. - an eccentric person, esp. one obsessed by a
particular theory (health-food crank) (COD); infml a
118
person who has strange or unusual ideas and beliefs (A
crank caller is someone who makes unpleasant telephone calls
to people whom they do not know. She is a member of a
group that promotes cranky ideas about food and exercise)
(CIDE).
Crackpot n. - Slang n. an eccentric or impractical
person (COD); infml (a person who is) foolish or stupid
(CIDE).
Nut5 n. - slang a) a crazy or eccentric person, b) an
obsessive enthusiast or devotee (a health-food nut) (COD);
infm a person who is mentally ill or who behaves in a very
foolish or stupid or strange way. A nut is also a person
who is extremely enthusiastic about a particular activity
or thing {Ian's a tennis nut - he plays every day) (CIDE).
Nutter - a nutter is a person who behaves in a very
foolish or stupid or strange way (CIDE); a crazy person.
Bums can be a nutter - especially if he's had a few drinks
(LDCE).
Screwball2 - Amer. n. slang a crazy or eccentric person
(COD); esp. Am. infml. a person who behaves in a strange
and amusing way (CIDE).
Fruitcake - (informal) someone who is mentally ill or
behaves in a strange way (LDCE); a person who behaves
strangely or foolishly (CIDE).
Dotty-(esp. Brit, colloq.) 1) feeble-minded, silly. 2)
eccentric. 3) absurd. 4) (foil, by about, on) infatuated with;
obsessed by (COD); (old-fashioned informal) 1) slightly
crazy 2) (dotty about somebody/something) liking or
loving someone or something very much. Gemma's dotty
about horses (LDCE).
Geek - a person who tends to be disliked because of
their stupid appearance or behaviour (CIDE); a simpleton,
a dupe; a person who is socially inept or boringly
conventional or studious; spec, an assistant at a sideshow
whose purpose is to appear as an object of disgust or
derision (SOED); (informal) someone who is not popular
119
because they wear unfashionable clothes, do not know how
to behave in social situations, or do strange things (LDCE).
Faddy - (informal csp. disapproving) having a tendency
to like or dislike particular things, esp. food, for no good
reason (CIDE); someone who is faddy dislikes many kinds
of food - used to show disapproval (LDCE).
Flake - (American English informal) someone who
seems strange or who often forgets things (LDCE); a
person with unusual or odd personality (WWD).
Loony - (informal) someone who is crazy or strange.
Her brother's a complete loony (LDCE); foolish or stupid.
He had lots of loony ideas about education. (CIDE);
someone deranged and possibly dangerous (WWD).
Madcap - (old-fashioned) 1) a madcap idea seems crazy
and unlikely to succeed, a madcap scheme. 2) a madcap
person behaves in a crazy and often funny way. He plays a
madcap game show host (LDCE); (dated) very foolish and
(of a plan) not likely to succeed (CIDE); a reckless
impetuous irresponsible person (WWD).
Oddity n. - a strange person, thing, or occurrence
(COD); someone or something which is strange or unusual
(CIDE).
Frcak3 n. - colloq. a) an unconventional person, b) a
person with a specified enthusiasm or interest (health
freak), c) a person who undergoes hallucinations; a drug
addict (COD); a person who is extremely enthusiastic
about the stated thing (health freaks jazz freaks, gun freaks,
religious freaks, speed freaks) (CIDE).
Nerd - 1) someone who seems only interested in
computers and other technical things - used to show
disapproval, 2) someone who seems very boring and
unfashionable, and is not good at communicating with
other people in social situations (LDCE).
Whimsical - adj. odd or quaint; fanciful, humorous
(COD); unusual and strange in a way that might be
amusing or annoying (CIDE).
120
Zany - crazy or unusual in a way that is amusing. Zany
comedian Vic. Reeves (LDCE); strange, surprising or
uncontrolled in an amusing way (CIDE).
Приведем дефиниции рассматриваемого типа-
жа в толковых словарях русского языка.
Чудак - человек со странностями, поведение, по-
ступки которого вызывают недоумение, удивление ок-
ружающих. Прослыть чудаком (БТС).
Оригинал2 - разг. Странный, непохожий па других
человек; чудак (БТС).
Сумасброд - сумасбродный человек - поступающий
безрассудно, по случайной прихоти, взбалмошный, не-
уравновешенный. Сумасбродный скандалист (БТС).
Взбалмошный - разг. Сумасбродный, неуравнове-
шенный, с причудами. Взбалмошная баба (БТС).
Эксцентричный - крайне своеобразный, склонный
к причудам, странным поступкам. Эксцентричный мо-
лодой человек (БТС).
Странный - вызывающий недоумение, удивление
своей необычностью (БТС).
Недоумение - состояние, вызванное непонимани-
ем, неясностью чего-либо (БТС).
Удивление - состояние, вызванное сильным впечат-
лением от чего-либо необычного, неожиданного, стран-
ного, непонятного; изумление (БТС).
Мы видим, что понятие «чудак» объясняется
посредством указания на странность поведения
или внешности такого человека. Эта странность
может либо забавлять, либо отталкивать людей.
Таким образом, конститутивные понятийные при-
знаки рассматриваемого концепта сводятся к сле-
дующим: 1) человек, 2) вызывающий недоумение
и удивление, 3) своей необычностью, 4) получаю-
121
щий оценку (положительную либо отрицатель-
ную). Словарные дефиниции сводят сущность рас-
сматриваемого концепта к когнитивной оценке,
возникающей в результате отклонения поведения
кого-либо от стандарта, канона, нормы.
Внутренняя форма обозначений чудака выде-
ляет признаки отклонения (eccentric ‘отклоняю-
щийся от центра, подразумевающегося в качестве
нормы и точки отсчета’), искривления (crank ‘кри-
вая поверхность’; crank-sided ‘(о судне) склонный
легко опрокидываться’; screwball ‘крученый мяч в
теннисе или бейсболе’); физической ненормально-
сти (freak ‘уродец’), психической ненормальности
(nut ‘орех’, ‘голова’, глупая голова’; crackpot ‘трес-
нувший горшок’, ‘ненормальная голова’; geek ‘ду-
рак, простак’; madcap ‘дурацкий колпак’ (специ-
альный колпак, который надевали на душевноболь-
ных); некоторые слова, относящиеся к чудакам и
характеризующие этих людей как ненормальных,
трудно объяснить исходя из их внутренней фор-
мы: flake ‘снежинка’, fruitcake ‘фруктовый пирог’).
Анализ внутренней формы приведенных слов по-
казывает, что в языке граница между дураком-ту-
пицей, дураком-фигляром и дураком-чудаком яв-
ляется очень нечеткой.
Приведенные дефиниции показывают, что чу-
дак - это человек, поведение которого трудно по-
нять, причем в английских словарях приводятся
типичные проявления чудачества (чрезмерная
увлеченность диетой, спортом, джазом, скоростной
ездой, соблюдением религиозных предписаний и
т. д., эта увлеченность граничит с одержимостью:
122
obsessed - unable to stop thinking about something; too
interested in or worried about something (CIDE); ина-
че говоря, такие чудачества граничат с отсутствием
самоконтроля). В словарях русского языка акцен-
тируется не проявление чудачества, а его оценка
{прихоть - каприз, вздорное желание, причуда
(БТС); причуда - чудачество, странный каприз.
Детские, старческие причуды (БТС); каприз - не-
обоснованное, своенравное желание] прихоть, при-
чуда. Детские капризы (БТС); не случайно в ка-
честве примеров приводятся характеристики пове-
дения детей и стариков, т. е. людей, которые не
вполне контролируют свои поступки). Специфика
чудачества по-английски и по-русски заключается,
как показывают дефиниции, в том, что у англи-
чан такое поведение, во-первых, ассоциируется с
идеей чрезмерности, излишнего энтузиазма и, во-
вторых, не вызывает протеста, в ряде случаев пред-
ставляется забавным, в то время как у русских под-
черкивается идея нелепости, вздорности, необосно-
ванности такого поведения и вытекающей отсюда
необходимости пресекать подобные поступки.
Мы видим, что базовым признаком чудака яв-
ляется индекс «странность». Для выявления кон-
ститутивных признаков рассматриваемого концеп-
та мы обратились к словарным дефинициям слов
со значением «странность». Материалом исследо-
вания послужили атрибутивные лексемы, отнесен-
ные авторами словарей-тезаурусов (RTEW,
WNWT) к группе синонимов слова strange. Мы
сознательно употребляем термин атрибутивные
лексемы вместо обычного «прилагательные», по-
123
скольку стремимся отойти от частеречного деле-
ния лексики, которое представляется нам нереле-
вантным для данного исследования. Был проведен
компонентный анализ лексем с целью выявления
их облигаторных и потенциальных сем и установ-
ления системных отношений между соответству-
ющими языковыми единицами и их ЛСВ. Компо-
нентный анализ проводился по схеме, предложен-
ной Ю. Найдой и описанной в работе [Кобозева
2000], с применением вертикально-горизонтально-
го анализа. Этот анализ скорректировал первона-
чальный состав материала. Многие лексемы, из-
начально принятые нами к анализу на основании
данных словарей, были отброшены, поскольку они
не имеют в составе значения интегральных сем
different, unusual, strange.
Анализ помог определить внутреннюю струк-
туру поля «странность» в английском языке. Все
лексемы со значением «странность» можно услов-
но разделить на три большие группы, связанные
иерархическими смысловыми отношениями. Мы
считаем возможным говорить об иерархии в том
смысле, что выделенные группы формируются во-
круг доминант {different, unusual, strange), каждая
из которых находится на более низком уровне аб-
стракции по отношению к предыдущей, так или
иначе появляясь в толкованиях лексем следующего
иерархического уровня, отличающихся более вы-
сокой степенью детализации. Лексема different
имеет наиболее абстрактное значение, лексема un-
usual, значение которой неизменно определяется
через different (different from what is usual or ordi-
124
nary (LDCE)), находится па более низком уровне
абстракции и в свою очередь определяет значение
слова strange (unusual, surprising (OALD)). Важно
заметить, что лексема different обеспечивает верба-
лизацию той философской категории - а именно
разности и различия, - которая является отнесе-
нием того или иного качества (свойства и т. д.) к
разряду странных. В какой-то степени названные
группы являются диффузными, поскольку в де-
финициях составляющих их лексем в качестве
ядерных сем одновременно могут присутствовать
два компонента: «different or/and unusual», «un-
usual or/and strange».
Если допустить, что странность в самом общем
смысле всегда есть нарушение некоторой нормы,
то приходится предположить, что разные виды
странности противопоставлены друг другу по со-
держанию нормы, отклонение от которой описы-
вается той или иной лексемой. Таким образом,
интегральной семой для всех лексических единиц
лексико-семантического поля «странность» будет
являться сема «отклонение от нормы», а гипо-
семой - способ отклонения от нее. Данный вывод
является чрезвычайно важным, поскольку позво-
ляет определить базовую категорию нашего иссле-
дования - норму. Норма - от лат. norma ‘руководя-
щее начало, правило, образец’ - в английском тол-
ковом словаре (OALD) определяется как «стандарт,
образец, тип, обычное поведение, внешность»: а
standard, a type, what is expected or regarded as
normal, customary behaviour, appearance. (Для срав-
нения: определение, данное толковым словарем
125
Ожегова, характеризуется большей степенью пред-
писательности: «узаконенное установление, при-
знанный обязательным порядок, строй чего-н.».)
Кроме того, данный лексический материал ценен
еще и потому, что позволяет определить содержа-
ние понятия «норма» для носителей английской
лингвокультуры. Как известно, норма не осознает-
ся и не имеет признаков до тех пор, пока ее не
нарушают. На наш взгляд, лексико-семантические
единицы поля «странность», описывающие ее на-
рушения, как раз позволяют в какой-то степени
описать признаки нормы.
Семантический анализ показал, что норма мо-
жет восприниматься как:
- нечто усредненное,
- нечто понятное и объяснимое,
- нечто социально принятое,
- нечто знакомое,
- нечто реальное,
- некий стандартный образец внешности и по-
ведения.
Отклонения от данных типов норм отражаются,
соответственно, в значениях следующих лексем:
1. unusual, uncommon, special, extraordinary,
striking, odd, freakish, bizarre, weird, curious, rare (от-
рицается признак «усредненность»);
2. uncanny, queer, inexplicable, strange, funny (от-
рицается признак «понятность, объяснимость»);
3. unconventional, unorthodox, odd, abnormal (от-
рицается признак «социальная норма»);
4. foreign, alien, unaccustomed, weird, strange (от-
рицается признак «знакомое»);
126
5. fantastical, inconceivable, weird, eerie (отри-
цается признак «реальность»);
6. bizarre, queer in the head, outlandish, peculiar,
cranky, crazy, eccentric, extravagant, conspicuous,
funny (отрицается признак «стандартное поведе-
ние, внешность»).
Говоря о результатах проведенного анализа,
нельзя не отметить тот факт, что многие лексемы,
входящие в семантическое ноле «странность», со-
четают оценочный смысл с дескриптивным, и оба
этих смысла комбинируются в разных пропорциях.
Дескриптивный компонент оценки - это необыч-
ность (отступление от нормы) в чем-либо; соб-
ственно оценочный компонент - положительное/
отрицательное/нейтральное отношение к ней.
Большинство проанализированных слов находят-
ся в зоне отрицательного или нейтрального в силу
известной оценочной асимметрии языковых зна-
ков, объясняемой психологически большей ценно-
стью отрицательного опыта для людей, чем поло-
жительного опыта.
В синонимическом словаре Вебстера (WNDS)
находим следующее толкование смысловых разли-
чий в группе слов, объединяемых маркером strange',
strange, singular, unique, peculiar, eccentric, erratic,
odd, queer, quaint, outlandish, curious can mean va-
rying from what is ordinary, usual, and to be expected.
Strange, the most comprehensible of the terms, sug-
gests unfamiliarity; it may apply to what is foreign,
unnatural, inexplicable, or new. Singular distinctively
implies difference from any other instance of its kind
and therefore stresses individuality. Unique implies
127
not only singularity but the fact of being unparalleled
without suggesting, as singular does, a strange or
baffling character or quality Peculiar implies marked
or conspicuous distinctiveness in character or quality
Eccentric implies divergence from the beaten track.
Erratic adds to eccentric a stronger implication of
caprice and unpredictability Odd stresses a departure
from the usual, the normal, or the regular; it some-
times suggests the element of the fantastic. Queer
even more strongly implies eccentricity and often sug-
gests that the thing so qualified is dubious or ques-
tionable. Quaint implies pleasant or especially old-
fashioned oddness. Outlandish, uncouth or bizarre
oddness. Curious usually implies extraordinary odd-
ness or a singularity that invites close attention, study,
or inquiry (WNDS).
В Англо-русском синонимическом словаре
(АРСС) приведенные И слов толкуются с неко-
торыми уточнениями. Их общее значение - «отли-
чающийся от обычного или ожидаемого и поэто-
му вызывающий определенную эмоциональную ре-
акцию или трудный для осмысления», странный,
необычный, необыкновенный, оригинальный, осо-
бенный, причудливый, чудной, чудаковатый, экс-
центричный, сумасбродный, своеобразный, зага-
дочный, неслыханный, невиданный, курьезный.
Синонимы отличаются друг от друга по следую-
щим смысловым признакам: 1) характер называе-
мого свойства, 2) его степень, 3) характер его эмо-
ционального или интеллектуального воздействия
па наблюдателя. Strange (странный) имеет наибо-
лее широкое значение: «вызывающий удивление
128
или недоумение своим несоответствием знакомо-
му, понятному, обычному». Singular и unique на-
зывают такое отклонение от обычного, которое вы-
деляет носителя данного свойства среди всех дру-
гих. Singular (особенный, удивительный, необыч-
ный) иногда добавляет к этому общему значению
указание на то, что необычность воспринимаемо-
го объекта ставит наблюдателя в туник или вызы-
вает недоумение и т. н. Unique (необычайный, не-
обыкновенный, исключительный) значит, что рас-
сматриваемый объект не только отличается от всех
других, но и является единственным в своем роде;
с другой стороны, в значении unique нет непо-
средственного указания на то, что наблюдаемое
свойство представляется говорящему труднообъяс-
нимым или непонятным. Odd, queer и quaint ука-
зывают на отклонение от обычных представлений
о нормальном или естественном. Odd (странный,
необычный, чудаковатый, чудной) предполагает,
что некий факт или объект представляется гово-
рящему труднообъяснимым, иногда даже загадоч-
ным. Queer (странный, необычный, неестествен-
ный, противоестественный, ненормальный) обозна-
чает большую, чем odd, степень отклонения от нор-
мы; свойство, называемое этим словом, не только
озадачивает, ио и, может быть, заставляет подозре-
вать что-то нехорошее, неприятное. Quaint, наобо-
рот, обычно называет привлекательное свойство,
вызывающее положительные эмоции, особенно в
тех случаях, когда речь идет о чем-либо старин-
ном или старомодном. Eccentric и erratic, в отли-
чие от других синонимов ряда, указывают па от-
5 В. И. Карасик, Е. А. Ярмахова
129
клопепие от общепринятых норм поведения, час-
то вызывающее отрицательную эмоциональную
реакцию - недоумение, смешанное с осуждением.
Eccentric (эксцентричный, странный, «дикий»)
характеризует людей крайне своеобразных, нередко
шокирующих своим внешним видом, вызывающи-
ми манерами, сумасбродными идеями. Erratic
(странный, сумасбродный, неуравновешенный, бес-
порядочный, с причудами) характеризует тех, чье
поведение необъяснимым образом и постоянно
меняется под влиянием прихоти, каприза. Характе-
ризуя мысли или поступки, erratic подчеркивает
отсутствие в них логики, порядка или последова-
тельности. Peculiar (особый, особенный, своеобраз-
ный) в литературной речи значит «отличающий-
ся характерными, внутренне присущими объекту
особенностями, вызывающими удивление своей
необычностью». Outlandish (нелепый, неуместный,
несуразный, необычный, странный, «дикий») зна-
чит «вызывающий насмешливое удивление откло-
нением от нормального или общепринятого».
Curious (удивительный, непонятный, необъясни-
мый, любопытный, загадочный) называет такое
проявление необычного, которое трудно понять
или объяснить и которое одновременно вызывает
к себе острый интерес (АРСС).
Синонимы уточняют базовое значение «стран-
ность» в следующих направлениях: 1) единствен-
ность (необычность предполагает редкость, но ред-
кие явления допускают градацию: малочисленные -
единственные - уникальные; уникальность в этом
ряду является интенсификатором единственности);
130
2) загадочность, удивительность (непонятность
может быть как подозрительной, так и притяга-
тельной; обращает на себя внимание наличие слов,
обозначающих как притягательность, так и на-
смешливое удивление, причем внутренняя форма
такой насмешки - outlandish - свидетельствует о
презрении к иностранцам и всему иностранному,
русскому сознанию такое отношение к иностран-
цам и всему чужеземному, особенно заморскому,
не свойственно); 3) стремление выделиться (мы
не согласны с трактовкой эксцентричности в англо-
русском синонимическом словаре; думается, что
авторы этого интересного и очень полного спра-
вочника в данном, возможно, единственном слу-
чае перенесли на английский материал русское по-
нимание эксцентричности, которая шокирует; ни
в одном англоязычном словаре такой признак при-
менительно к данному слову не обозначен, и это
не случайно: англичане не воспринимают эксцен-
тричность как нечто резко отрицательное; стрем-
ление выделиться может быть как забавным, так
и докучливым; русским же свойственно серьезно
относиться к такому поведению и ставить на мес-
то тех, кто хочет отличаться от других); 4) непред-
сказуемость (имеется в виду внезапная и глупая
смена настроения, желаний, оценок, т. е. каприз-
ность, ср.: caprice - (the tendency to have) a sudden
and usually foolish desire to have or do something,
or a sudden and foolish change of mind or behaviour
(CIDE); прихоть и каприз - необоснованные,
вздорные желания и связанные с ними поступки -
отрицательно оцениваются и в русском языковом
5*
131
сознании); капризность, выходящая за рамки до-
пустимых норм поведения, воспринимается как
помешательство, психическое отклонение - одно из
значений слова peculiar трактуется как behaving in
a strange and slightly crazy way (LDCE).
Обратим внимание па маркеры интенсивности,
выражающие более высокую степень качества, чем
ключевое слово (или их ядерная сема), которое
обозначает эталон степени качества. Приведем лек-
семы, содержащие маркер интенсивности, а также
оценочный компонент:
Abnormal - Very different from usual in a way that
seems strange, worrying^ wrong or dangerous (LDCE).
Bizarre - Very unusual or strange (LDCE).
Cranky - Having very strange ideas, or behaving
strangely; eccentric (LDCE).
Eerie - Strange andJrightening (LDCE).
Exceptional - Very unusual, outstanding (OALD).
Exotic - (approving) seeming unusual and exciting
because of being connected with a foreign country (LDCE).
Extraordinary - (2) Very unusual or surprising because
it would normally be very unlikely to happen or exist
(LDCE).
Extreme - Very unusual and severe (LDCE).
Freakish - Very unusual and strange (LDCE).
Geeky - socially inept, boringly conventional or
studious; strange, odd (SOED).
Grotesque - Strange or unusual in a way that is
shocking or offensive (LDCE).
Inconceivable - Too strange or unusual to be thought
real or possible (LDCE).
Inexplicable - Too unusual or strange to be explained
or understood (LDCE).
Novel - csp approv) new and strange; of a kind not
known before (OALD).
132
Odd - different from what is normal or expected,
especially in a way that you disapprove of or cannot
understand It was an odd thing to say. (LDCE).
Outlandish - (csp derog) looking or sounding strange
(OALD).
Peculiar - Strange, unfamiliar, and a little surprising,
esp in a way that is unpleasant or worryi?zg_(LDCE).
Quaint - Unusual and attractive, csp in an old-fashioned
way (LDCE).
Queer - (la) Different from what is expected; strange,
esp in an unpleasant way (OALD).
Remarkable - Unusual or surprising and therefore
deserving attention or praise (LDCE).
Singular - (3) (literary) Very unusual or strange.
Special - Not ordinary or usual but different in some
way and often better or more important (LDCE).
Strange - Unusual or surprising^ esp in a way that is
difficult to explain or understand (LDCE).
Striking - Unusual or interesting enough to be noticed
(LDCE).
Uncanny - Very strange and difficult to explain
(LDCE).
Unconventional - Very different from the way people
usually behave, think, dress, etc. (LDCE).
Unusual - (2) Interesting and attractive because of being
different (LDCE).
Weird - (2) Very strange, mysterious, or frightening
(LDCE).
Whimsical - Unusual or strange and often amusing
(LDCE).
Приведенный список представляет собой лек-
сико-семантическую группу прилагательных, объе-
диненных значением «необычный» в английском
языке. Эти 29 лексем в разных направлениях уточ-
няют базовое значение группы. С учетом наблю-
133
депий над семантикой синонимов слова strange
(«странный» представляет собой разновидность
«необычного») мы можем с уверенностью утвер-
ждать, что необычное но своей сути есть отклоне-
ние от стандарта, которое, во-первых, градуируется,
и, во-вторых, получает амбивалентную оценку в
зависимости от того, приятно или неприятно, по-
лезно или вредно оно людям. Почти половина слов
в приведенном списке (13 из 29) содержит в своих
дефинициях интенсификатор very. Явно выражен-
ная оценка прослеживается в определениях 15-ти
слов данного списка, причем отрицательная оцен-
ка преобладает по отношению к положительной
(10:5). Такая оценочная асимметричность в лек-
сической семантике является известным фактом в
лингвистике и объясняется большей значимостью
отрицательного опыта для людей.
В наибольшей степени отрицательная оценка
странного предмета, лица, явления выражается как
признак «опасный, пугающий». В меньшей мере
такая оценка характеризует объекты, обозначаемые
словами, в состав семантики которых входит при-
знак «непонятный, ставящий в тупик». Сюда же
можно отнести слова с индексом «вызывающий
насмешку». Положительная оценка представлена,
как показывает проанализированный материал, в
двух вариантах: «забавный» и «приятный». За-
служивает внимания то обстоятельство, что в ряду
положительно-оценочных слов есть единица, пря-
мо противоположная своему корреляту по де-
скриптивной семантике: exotic характеризует чу-
жое как приятное, outlandish - как неприятное.
134
Аналогичная оннозитивная пара слов выражает по-
ложительное отношение к новому и старому как
необычному: novel - quaint.
Анализ показывает, что «чудачество» является
частным случаем «странности», которая, в свою
очередь, выступает частным случаем «необычно-
сти». В более полном системном противопостав-
лении «необычное» есть антитеза «обычного» и
включает «иное», «выдающееся (замечательное)»
и «странное». «Странное» распадается на «непо-
нятное», «неожиданное», «причудливое».
Заслуживает внимания то обстоятельство, что
обозначения чудака как в английском, так и в рус-
ском языках часто осуществляются посредством
сниженной лексики. Людям не свойственно назы-
вать себя чудаками, они дают такое наименование
другому человеку.
Итак, объективной характеристикой типажа
«чудак» является признак «странный» - необыч-
ный и неопасный. В качестве субъективной харак-
теристики типажа выступает его непонятность.
Для освещения феномена «непонятное» целе-
сообразно вкратце рассмотреть характеристики
понимания по данным научной литературы.
Будучи одним из центральных понятий психо-
логии, понимание представляет собой «1) способ-
ность постичь смысл и значение чего-либо и до-
стигнутый благодаря этому результат, 2) вызван-
ное внешними или внутренними воздействиями
специфическое состояние сознания, фиксируемое
субъектом как уверенность в адекватности воссо-
135
зданпых представлений и содержания воздей-
ствий» [Психологический словарь 1990: 284]. По-
нимание тесно связано со знанием - способностью
человека усвоить и воспроизвести сумму сведений,
но не тождественно ему, поскольку существует зна-
ние без понимания и понимание без знания (непо-
средственное усмотрение). Выделяются логическое
понимание, когда ясна внутренняя связанность
рассматриваемых явлений, телеологическое пони-
мание, когда ясны цель и мотивация поведения
субъекта, и эмпатическое понимание, когда ясным
становится эмоциональное состояние другого чело-
века на основе сопереживания. Логическое понима-
ние есть осознание причинно-следственных связей,
свойственных объекту, телеологическое понимание
имеет дело с системными качествами и функция-
ми объекта, эмпатическое понимание - с иденти-
фикацией субъекта и постижением его смыслов.
В.П. Филатов [1983: 71] справедливо отмечает,
что «вопрос о понимании возникает тогда, когда
существует разрыв в опыте людей». В повседнев-
ной жизни люди исходят из постулата о тожде-
ственности собственного опыта и опыта других
людей. Если же налицо разрыв в тождественно-
сти, непрерывности такого опыта, то проблема ре-
шается путем диалога, перевода и интерпретации.
В диалоге главное - понимание личностных смыс-
лов, в переводе - не только понимание интенций,
но и адекватное понимание содержания, в интер-
претации имеет место соединение личностных
смыслов и коллективных значений [там же: 73].
С позиций общей теории интерпретации - герме-
136
невтики - понимание выступает как операция ин-
теллекта, включающая предварительное понимание
(предпонимапие), интуитивное постижение, сопе-
реживание (в том, случае, если в качестве объекта
понимания выступает человек) и завершающаяся
объяснением - дискурсивным изложением резуль-
татов понимания [Рузавин 1983: 64-68]. Д. Фол-
лесдаль [1986: 143-145] придерживается другого
подхода к феномену понимания, полагая, что по-
нимание аналогично восприятию и представляет
собой «схватывание» всего объекта в отличие от
интерпретации, которая представляет собой по-
строение теории и поэтому никогда не может быть
полной. В процессе понимания выделяются такие
его характеристики, как анализ, включение (incor-
poration) и прояснение (clarification).
В.З. Демьянков [1983: 58-66] вносит важные
дистинкции в осознание понимания: существует
различие между пониманием как целостной оце-
ночной интерпретацией и уразумением как опера-
тивным, неполным, параллельным пониманием;
понимание требует усилий и этим отличается от
узнавания; понимание представляет собой пере-
ход от значения к смыслу; существует непонима-
ние как осознание закрытости смысла и недоразу-
мение как ошибочное освоение смысла; понима-
ние как процесс субъективного освоения действи-
тельности противопоставляется понятности -
объективному содержанию интерпретируемой дей-
ствительности.
Применительно к проблеме нашего исследова-
ния следует отметить, что непонимание желаний,
137
поступков или высказываний чудака есть непони-
мание внутренней логики такого человека, непо-
нимание мотивов его поведения вследствие неспо-
собности или нежелания поставить себя на его
место. Для понимания человека с иным видением
мира необходимы усилия, необходима перефоку-
сировка, изменение ценностных установок наблю-
дателя. Такая перефокусировка требует радикаль-
ного изменения собственной идентичности, точ-
нее - выхода за ее пределы, и поэтому в обиходном
общении люди редко к ней прибегают, пользуясь
защитными механизмами - приклеиванием ярлы-
ков и осмеянием непонятного поведения.
Рассматривая виды непонимания, М.Н. Киа-
сашвили [1986: 15-20] выделяет 1) физическое не-
понимание (например, из-за плохой слышимости
по телефону), 2) непонимание референции (незна-
ние темы, значений слов, отсутствие фоновой ин-
формации), 3) непонимание содержания (вслед-
ствие туманного, неконкретного, чересчур общего
сообщения), 4) непонимание текстовых отношений
(неспособность понять неуместность высказыва-
ния, непонимание шутки), 5) непонимание по вине
слушающего (например, из-за плохой памяти),
6) преднамеренное непонимание (нежелание пони-
мать, вникать, видеть языковую игру). Приведен-
ные виды непонимания весьма интересны, хотя
критерии их выделения разнородны. На наш
взгляд, можно выделить внешние и внутренние
факторы непонимания. К первым относятся поме-
хи в передаче информации, физическая неспособ-
ность адресата воспринимать и хранить информа-
138
цию и отсутствие у него знаний о знаках, ко вто-
рым - неумение строить догадки о скрытых смыс-
лах, контекстуализировать информацию и неже-
лание предпринимать интерпретативные усилия.
В реальном процессе общения неспособность к ре-
конструкции скрытых смыслов и ситуативной ин-
терпретации полученной информации проявляет-
ся в виде различного рода недоразумений, оши-
бочных интерпретативных ходов.
В отличие от специального знания, полученного
в результате научной рефлексии, в обиходном зна-
нии, зафиксированном в значениях общеупотре-
бительных слов, выделяются следующие характе-
ристики понимания, непонимания и их разновид-
ностей (для отбора единиц использовались данные
тезауруса Roget (RTEW)). Все выписанные гла-
голы распадаются на две группы: «понимание» и
«дискомфорт от непонимания».
Базовой единицей глаголов понимания являет-
ся слово understand - to know the meaning of (some-
thing), or to know how or why (a person or thing)
behaves or operates in the way that they do (CIDE);
1) [meaning] to know the meaning of what someone
is telling you, or the language that they speak;
2) [fact/idea] to know or realize how a fact, process,
situation etc works, especially through learning or
experience; 3) [person/feelings] to realize how some-
one feels and why they behave the way they do, and
to be sympathetic (LDCE); 1) perceive the meaning
of (words, a person, a language, etc.) (does not under-
stand what you say; understood you perfectly; cannot
understand French)} 2) perceive the significance or
139
explanation or cause of (do not understand why he
came; could not understand what the noise was about;
do not understand the point of her remark)', 3) be
sympathetically aware of the character or nature of,
know how to deal with (quite understand your
difficulty; cannot understand him at all; could never
understand algebra)', 4) a) (often foil, by that + clause)
infer esp. from information received, take as implied,
take for granted (I understand that it begins at noon;
I understand him to be a distant relation; am I to
understand that you refuse?)', b) (absol.) believe or
assume from knowledge or inference (she is coming
tomorrow, I understand) (COD).
В толковых словарях английского языка выде-
ляется понимание значения (буквально понимание
того, что значит слово), понимание идеи (причи-
ны, сущности) и понимание чувств (сопережива-
ние). Приведенные дефиниции показывают, что
лексикографы дают в толковом словаре общеупо-
требительной лексики не обиходные, а научные
психологически обоснованные толкования. Внут-
ренняя форма базового глагола, обозначающего по-
нимание в английском языке показывает, что пе-
ред нами - классическое знаковое соотношение: де-
лать шаг вглубь, становиться под чем-то, нечто сто-
ит под чем-то - т. е. вместо чего-то. Другие глаголы
понимания связаны с идеями схватывания, обла-
дания (кстати, и русское «понимать» - «иметь»),
зрительного восприятия, измерения. Отталкиваясь
от приведенных значений глагола understand, мож-
но сделать вывод о том, что непонимание чудака
сводится к непониманию причин и мотивов его
140
поведения и непониманию его чувств. Дефиниции
показывают размытую границу между знанием и
пониманием. Общая идея понимания уточняется
в нескольких направлениях:
Realize - to understand (a situation), sometimes
suddenly (CIDE); to know and understand something, or
suddenly begin to understand it (LDCE).
Comprehend - to understand (something) completely
(CIDE); to understand something that is complicated or
difficult (LDCE).
Apprehend - to understand (something) completely
(CIDE); (old-fashioned) to understand something
(LDCE).
Grasp - to completely understand a fact or an idea,
especially a complicated one (LDCE);
Take in - to understand completely the meaning or
importance of (something) (CIDE); to understand and
remember new facts and information (LDCE).
Infer - to obtain information indirectly (CIDE); to
form an opinion that something is probably true because
of information that you have (LDCE).
Fathom - to discover the meaning of (CIDE); to
understand what something means after thinking about it
carefully (LDCE).
Perceive - to see (something or someone), or to become
aware of (something that is obvious) (CIDE); to under-
stand or think of something or someone in a particular
way (LDCE).
See2 - to understand, know or be aware (CIDE); to
understand or realize something (LDCE).
Interpret - to decide what the intended meaning of
(something) is (CIDE); to explain the meaning of some-
thing (LDCE).
Construe - (formal) to understand the meaning, esp.
of other people’s actions and statements, in a particular
141
way (CIDE); to understand a remark or action in a
particular way (LDCE).
Deduce - to reach (an answer or a decision) by thinking
carefully about the known facts (CIDE); to use the
knowledge and information you have in order to
understand something or form an opinion about it (LDCE).
Conclude - to end (a speech, meeting or piece of
writing), or to judge after some consideration (CIDE); to
decide that something is true after considering all the
information you have (LDCE).
Judge - to form, give or have as an opinion, or to decide
about (something or someone), esp. after thinking carefully
(CIDE);
Decide - to (cause to) choose, esp. after careful thought
about several possibilities (CIDE); to make a choice or
judgment about something, especially after considering all
the possibilities or arguments (LDCE).
Приведенные слова образуют два смысловых
ряда, уточняющих базовое значение понимания в
результативном и процессуальном аспектах. В ре-
зультативном плане устанавливаются следующие
отличительные признаки понимания: «внезап-
ность», «полнота», «сложность объекта», «новизна
объекта», в процессуальном аспекте на первый
план выходят признаки «длительное обдумыва-
ние», «объяснение», «расшифровка», «тщательное
обдумывание», «взвешивание вариантов». Если
чудак мне непонятен, это значит, что я не могу
объяснить себе мотивов его поведения.
Непонимание не дифференцируется на универ-
балыюм уровне: misunderstand - to think you have
understood (someone or something) when you have
not (CIDE); to fail to understand someone or some-
142
thing correctly (LDCE). Оно выражается метафо-
рически при помощи некоторых словосочетаний:
lose the clue ‘терять ключ’, not be able to make either
head or tail of ‘не знать, где голова, где хвост’, be
at sea ‘быть в море т. е. пребывать в неопределен-
ности’, see through a glass darkly ‘смотреть сквозь
темное стекло’.
Идея дискомфорта от непонимания выражается
группой единиц с базовым значением - приводить
в замешательство, в неприятное состояние неспо-
собности принять решение. Уяснение, разъяснение
как положительный момент освоения действитель-
ности противопоставляется неясности, запутанно-
сти, недоступности для понимания. Сталкиваясь
с фактом неспособности понять что-либо, человек
испытывает сильный дискомфорт: это ставит под
сомнение его интеллектуальные способности.
Confuse - to mix up (someone’s mind or ideas), or to
make (something) difficult to understand (CIDE); to make
someone feel that they cannot think clearly or do not
understand (LDCE);
Muddle - to confuse one person or thing with another,
and make a mistake (LDCE);
Addle - (old fashioned) to confuse someone so they
cannot think properly (LDCE); to make (esp. a person’s
brain) confused and unable to think well (CIDE).
Fuddle - (informal) if something, especially alcohol or
drugs, fuddles you or your mind, it makes you unable to
think clearly (LDCE); to confuse (someone) and make
them unable to think clearly (CIDE);
Puzzle - to cause (someone) to feel confused and
slightly worried because they cannot understand some-
thing, or to think hard about something in order to
143
understand it (CIDE); something that is difficult to
understand or explain (LDCE).
Bewilder - to confuse (someone) by being difficult to
understand or by not being familiar (CIDE); to confuse
someone (LDCE); cause to be confused emotionally
(WWD);
Perplex - to confuse and worry (someone) slightly by
being difficult to understand or solve (CIDE); if something
perplexes you, it makes you feel confused and worried
because it is difficult to understand (LDCE).
Confound - to confuse and greatly surprise (someone),
causing them to be unable to explain or deal with a situa-
tion (CIDE); to confuse and surprise people by being
unexpected (LDCE).
Dumbfound - be a mystery or bewildering to (WWD);
Baffle - to cause (someone) to be completely unable
to understand or explain something (CIDE); if something
baffles you, you cannot understand or explain it at all
(LDCE).
Amaze - to cause (someone) to be extremely surprised
(CIDE); to surprise someone very much (LDCE).
Astonish - to surprise very much, sometimes causing
lack of belief (CIDE); to surprise someone very much
(LDCE).
Surprise - an unexpected event, or the feeling caused
by something unexpected happening (CIDE); an
unexpected or unusual event (LDCE).
Приведение в замешательство уточняется по-
средством следующих признаков: смешивание раз-
ных вещей, запутывание, приведение к неспособ-
ности мыслить, одурманивание, озадаченность
(осознание чрезмерной сложности проблемы),
столкновение с незнакомой ситуацией, тревож-
ность, обусловленная замешательством, иптеллек-
144
туальпый паралич (это интенсификация неспособ-
ности мыслить), внезапность потери способности
понимания, изумление от невероятности происхо-
дящего.
Осознание непонимания чего-либо или кого-
либо сравнивается с попаданием в лабиринт (to
amaze - maze), потерей пути (bewilder - wilderness),
головоломкой (puzzle), окаменением (astonish -
stone), барахтаньем в грязи (muddle - mud), тух-
лым яйцом (addle).
На уровне словарных толкований ситуация не-
понимания, интеллектуального стопора оценивает-
ся в английском языке весьма отрицательно. Мы
сталкиваемся здесь с некоторым противоречием
применительно к предмету нашего изучения: если
предположить, что отношение к чудаку выражает-
ся только как непонимание его поступков, то такое
отношение должно быть в английской культуре
значительно более негативным, чем это имеет ме-
сто. Вероятно, резко отрицательная оценка непо-
нимания относится не к ситуациям, связанным с
чудаками, а к опасным ситуациям, требующим
принятия быстрого решения. Отсутствие опасно-
сти переводит всю ситуацию непонимания в план
более мягкой критической оценки, и такой оцен-
кой, как известно, является юмор. Если нечто мне
непонятно, но не представляет опасности, я счи-
таю это забавным и, скорее всего, нелепым. Таким
образом, можно сделать вывод о том, что модус-
ный компонент отношения к чудаку в английской
лингвокультуре представляет собой юмористиче-
ское восприятие этих странных людей.
145
В русском языке идея непонимания выражена
на лексическом уровне следующим образом:
Понимать - 1) см. понять - уяснить значение
чего-л., смысл чьих-л. слов, поступков; постичь
что-л. Понять ход решения задачи. Не понял ни сло-
ва. 2) иметь тот или иной взгляд, ту или иную точ-
ку зрения на кого-, что-л. Как понимать это вы-
ражение? 3) быть сведущим, хорошо разбираться
в чем-л. Понимать искусство (БТС).
В Словаре синонимов русского языка (ССРЯ)
сравниваются глаголы «понять», «уяснить», «ура-
зуметь», «осознать», «осмыслить», «постигнуть» и
«постичь», «разгадать», «раскусить» (разг.), «рас-
кумекать» (прост.), «расчухать» (прост.), «взять в
толк» (разг.). Общее значение этих слов - усвоить
смысл, содержание, значение чего-л. Слова «уяс-
нить», «уразуметь», «осознать» и «осмыслить» ак-
центируют результат внимательного, детального и
т. п. обдумывания, «постигнуть (постичь)» - пони-
мание смысла чего-л. сложного или важного, «раз-
гадать», «раскусить» - запутанного, неясного, при
этом «раскусить» часто обозначает раскрытие не-
приглядной, неблаговидной сущности кого-л.
В словаре синонимов З.Е. Александровой фи-
гурируют также единицы «увидеть», «уловить»,
«добраться до сути», «разобраться», «схватить»,
«ухватить», «смекнуть», «усмотреть». Можно было
бы добавить в ряд глаголов понимания слово
«вникнуть» - вдумавшись, понять (БТС).
Эти данные показывают, что как в русском, так
и в английском языках детально разграничивают-
ся оттенки понимания, зафиксированные в значе-
146
пиях слов. Вместе с тем представляет интерес тот
факт, что в русском языке из 20 глаголов понима-
ния 6 единиц относятся к словам разговорно-сни-
женного стиля.
Идея непонимания как недоумения выражается
в русском языке фразеологически - «теряться в
догадках», «пожимать плечами», «ума не прило-
жить», «чесать в затылке», «смотреть как баран на
новые ворота» (прост.). В этих единицах обознача-
ются внешние характеристики поведения человека,
сталкивающегося с тем, что трудно понять. В рус-
ском языке сопрягаются идеи потери способности
соображать и восторга (например, «обалдеть»).
Таким образом, понятийные характеристики
лингвокультурного типажа «английский чудак»
сводятся к набору признаков, находящихся между
собой в системных отношениях включения, града-
ции и противопоставления. Конститутивными при-
знаками рассматриваемого концепта являются
определение человека как странного и необычно-
го и переживаемое в этой связи эмоциональное со-
стояние недоумения. Эти конститутивные призна-
ки образуют модусно-диктальное единство. При-
знание человека странным логически позициони-
рует такого человека в разряд интеллектуально
несостоятельных субъектов (дураков). В словар-
ных дефинициях чудачество тесно связано с разно-
видностями интеллектуальной несостоятельности
(тупости) и намеренного фиглярства. Это объек-
тивно зафиксировано во внутренней форме слов,
обозначающих чудаков, как искривление, физиче-
ское и психическое отклонение от нормы. Для но-
147
нимания сущности чудаков необходимо осмысле-
ние нормы и типовых отклонений от нее. В анг-
лийском языковом сознании, по данным толковых
и синонимических словарей, чудак проявляется,
прежде всего, как неумеренный энтузиаст в опре-
деленных видах деятельности. В синонимических
уточнениях базового признака «странный» акцен-
тируются признаки «загадочность», «стремление
выделиться», «непредсказуемость» и «единствен-
ность». В семантическом поле со значением «стран-
ный» многим единицам присущ признак интенси-
фикации, а также признак оценки. Важной харак-
теристикой чудака является признак «неопасный»,
который и определяет юмористическую тональ-
ность отношения к нему. Непонятность как базо-
вая модусная характеристика концепта «чудак»
уточняется в значении английских слов в виде не-
понимания мотивов поведения чудака и нежела-
ния эмпатически понять его внутренний мир.
2.2. Образные и ценностные
характеристики лингвокультурного
типажа «английский чудак»
При изучении концептов противопоставляются
понятийная, образная и ценностная их составляю-
щие. Это вполне оправдано в тех случаях, когда
содержание концепта дает возможность противо-
поставить онтологический и оценочный компонен-
ты, например, свобода как объективная данность
и отношение к свободе в сознании людей. Специ-
148
фика концепта «чудак» заключается в том, что его
онтологическая часть неразрывно связана с оце-
ночной. Многие из обозначений рассматриваемо-
го типажа являются оценочными словами, и поэто-
му мы сочли целесообразным объединить в одном
разделе работы описание образных и оценочных
характеристик лингвокультурного типажа «англий-
ский чудак».
2.2.1. Сочетаемостные характеристики лексики,
репрезентирующей признаки лингвокультурного
типажа «английский чудак»
Для выявления и описания образно-перцептив-
ных и оценочных характеристик лингвокультур-
ного типажа «Английский чудак» обратимся к дан-
ным, раскрывающим сочетаемостные характери-
стики слов, обозначающих исследуемый концепт.
Мы проанализировали текстовые фрагменты, в
которых содержатся обозначения чудаков и стран-
ностей человеческого полведения. Основным ис-
точником материала послужил Британский нацио-
нальный корпус (http://info.ox.ac.uk/bnc).
Представляют интерес примеры, конкретизиру-
ющие поведение чудаков.
An eccentric millionaire has built his own UFO landing
pad.
Эксцентричный миллионер построил собственную
посадочную площадку для неопознанных летающих
объектов (здесь и далее, если это не оговорено особо,
перевод принадлежит Е. Ярмаховой).
В этом высказывании говорится о поступке,
нелепом с точки зрения обычного человека, и при
149
этом объясняются причины, позволившие совер-
шить столь экстравагантное действие, - это очень
большие деньги.
Only an eccentric would consider spending J 1,000 on
such a course for fun, and the company would probably
refuse to accept such a trainee.
Только эксцентрик мог бы позволить себе потратить
тысячу фунтов стерлингов на такой курс просто для
удовольствия, и компания, скорее всего, отказалась бы
принять такого практиканта.
Нерациональная трата денег является суще-
ственным признаком эксцентричного человека.
Corruption was not normally a problem among judges
and magistrates, but in the early and mid-nineteenth century
many of these officials were incompetent or excessively
eccentric.
Коррупция не была распространена среди судей, но
в начале и середине 19 века многие из этих чиновников
были некомпетентны либо чрезвычайно эксцентричны.
Эксцентричность является характеристикой по-
ведения высокопоставленных должностных лиц
XIX столетия. Обратим внимание на сочетаемость
трех признаков - отсутствие коррупции, некомпе-
тентность и эксцентричность. Можно сделать вы-
вод, что с позиций сегодняшнего дня официальное
лицо ассоциируется с вероятностью нечестного
обогащения через взятки и подобные финансовые
преступления, с высокой профессиональной компе-
тенцией и умением не выделяться из общей массы.
There's just а mum they like and a dad they hate, or
vice versa, and the eccentric old aunts that I've come across
150
tend to be eccentric only because they're secret alcoholics
and smell like unwashed dogs or turn out to be suffering
from Alzheimer's disease or something.
Есть мама, которую они любят, и папа, которого
они ненавидят, или наоборот, и те эксцентричные ста-
рые тетушки, которых я встретил, ведут себя эксцен-
трично только потому, что они - тайные алкоголички,
и от них пахнет, как от немытых собак, или они стра-
дают болезнью Альцгеймера, или еще что-то.
В этом фрагменте раскрываются некоторые ха-
рактеристики необычного поведения старых тету-
шек (алкоголизм, болезнь, неопрятность).
The classic picture of the eccentric old lady, living with a
houseful of cats.
Классическая картина чудаковатой старой леди, в
доме которой живет множество кошек.
Люди вообще и англичане в особенности лю-
бят держать дома домашних животных, собак или
кошек, но если число этих животных выходит за
рамки обычного представления о человеческом
жилище, такого человека с зоопарком в доме счи-
тают странным. Этот пример достаточно тривиа-
лен, но в данном случае подчеркиваются границы
приемлемого количества животных в доме, грани-
цы энтузиазма, границы поведения в рамках здра-
вого смысла.
She really hasn't much choice, there's the glorified
schoolmarm; there's the brave little woman who tries to be a
good wife and housewife, and I daresay mother, as well, and
makes a point of her pretty clothes; and there's the
bluestocking, the eccentric and frump, the mathematic's dean
who doesn't know which side her tea-cup is chipped.
151
На самом деле у нее не очень большой выбор, вот
почтенная классная дама, вот отважная маленькая
женщина, которая старается быть хорошей женой и
хозяйкой и даже хорошей матерью, и следит за своей
одеждой, и вот синий чулок, чудаковатая неряха, декан
математического факультета, которая не знает, на
какой стороне ее чашки есть щербинка.
Быть женой, хозяйкой и матерью, следить за
своей одеждой считается нормой, а быть всецело
поглощенной наукой, не обращать внимание на
свой внешний вид и предметы вокруг для женщи-
ны - знак эксцентричности.
Never married, though once engaged, he was esteemed
as a literary wit and rough-hewn eccentric.
Он не был женат, хотя однажды и был помолвлен, и
его считали остряком и грубоватым эксцентриком.
Грубоватая эксцентричность воспринимается
как следствие холостой жизни.
This remark she delivered with the immense complacency
of the wise virgin; Clara could not help but feel that having
men in only when things went wrong was not as wildly
eccentric as her mother supposed.
Клара произнесла это замечание с самодовольным
видом мудрой старой девы; она точно чувствовала, что
иметь дома мужчин надо только тогда, когда дела об-
стоят плохо, а ее мать считала это дикой эксцентрич-
ностью.
В этом примере показано, что старых дев мно-
гие считают чудаковатыми особами.
Little is known about the eccentric Mr Enoch and even
less about the collection he kept here.
152
Мало что известно о чудаковатом мистере Энохе и
еще меньше о коллекции, которую он здесь хранил.
Принято считать, что коллекционеры по приро-
де своей - чудаки. Вероятно, это мнение сформи-
ровано теми, кто считает, что нормальный человек
должен легко относиться к тем предметам, к кото-
рым прикасается, коллекционирование же воспри-
нимается как болезненная страсть к накопитель-
ству
The London diocese was vast, difficult, rent with contro-
versy, dotted with rebel or eccentric clergymen comic and
uncomic, and needing a dedicated administrator whose time
would be loaded.
Лондонская епархия была обширным и очень труд-
ным полем деятельности, наполненным противоречия-
ми, бунтующими и эксцентричными священниками, иног-
да комичными, иногда - нет, и нуждалась в преданном
делу администраторе, у которого ни на что больше не
останется времени.
Типаж чудаковатого священника распространен
в английской культуре, причины такого отноше-
ния к служителям веры весьма верно объясняют-
ся Дж. Пристли (см. выше).
This statement, from two ladies as eccentric and char-
mingly Irish as anyone Td met that day, just about summed
up my own feelings.
Это утверждение из уст двух леди, столь же экс-
центричных и по-ирландски очаровательных, как и все,
с кем я встретился в тот день, как бы подвело итоги
моим собственным впечатлениям.
Англичане приписывают ирландцам эксцент-
ричность в словах и поступках. На эту тему су-
153
ществует обширная литература. Ирландцам припи-
сывается романтичность, склонность драматизиро-
вать любую ситуацию, аффектированность чувств,
вытекающая отсюда поверхностность, неумение и
нежелание систематически работать, вспыльчи-
вость и др. Англичане считают ирландский юмор
странным, английская любовь к нонсенсу не соче-
тается с ирландским пристрастием к причудливой
насмешке над обыденностью. Ирландцы, в свою
очередь, считают англичан приземленными, прак-
тичными, неэмоциональными, скучными, флегма-
тичными и примитивными людьми.
...it could be behaviour which is seen as eccentric or bi-
zarre, such as not wearing shoes and socks in conventional
situations or carrying on prolonged conversations with the
plants in one's garden.
Такое поведение обычно считают странным или чу-
даковатым, например, если человек не одевает обувь и
носки в тех ситуациях, когда это принято, или ведет
долгие беседы с растениями в своем саду.
Ходить босиком в официальной обстановке или
разговаривать с неодушевленными предметами
обычно считается знаком социального отклонения,
граничащего с психическим заболеванием. В этом
примере показано, что граница между чудачеством
и психическим отклонением очень зыбка.
If you have gained the impression that you are dealing
with a balding manic-depressive axe-wielding lunatic, then
I must hasten to add that I am generally regarded as a bit
eccentric but quite harmless by my neighbours!
Если у Вас сложилось впечатление, что Вы имеете
дело с лысеющим сумасшедшим с топором в руках, стра-
154
дающим маниакальной депрессией, то спешу добавить,
что мои соседи считают меня немного странноватым,
но вполне безобидным!
Этот пример интересен контрастирующими
смыслами, уточняющими семантику чудачества:
чудак противопоставляется сумасшедшему (воору-
женному безумцу), при этом подчеркивается, что
чудак не способен причинить вред.
From Monty Python onwards, Palin has specialised in
playing a recognisably English eccentric - the ordinary man
who is extraordinary.
Начиная с роли Монти Питона, Палин специализи-
ровался на амплуа именно английского чудака - обыч-
ного человека, который необычен.
В этом примере дана емкая характеристика анг-
лийского стиля поведения, который многими ино-
странцами считается эксцентричным, и суть его со-
стоит в том, что чудачество в той или иной мере
свойственно самым обычным людям в Англии.
His association with the New English Weekly was of great
value, and lent considerable prestige, to that minority journal,
because some of those connected with it were decidedly
eccentric, unpractical and in need of guidance.
Его связь с еженедельником «Нью Инглиш Уикли»
была очень важной для этого журнала, поскольку неко-
торые из лиц, имевших отношение к данному изданию,
слыли людьми чудаковатыми, непрактичными и нуж-
давшимися в твердом руководстве.
В этом примере чудаковатость ассоциируется
с непрактичностью и неумением самим решать
свои проблемы.
155
In turn, many of the Aborigines Gould encountered, and
especially those who accompanied him as guides on his
collecting expeditions, grew to admire him and to recognise
a kindred spirit in the eccentric and enthusiastic white man.
В свою очередь, многие из аборигенов, с которыми
встретился Гоулд, и особенно те, кто сопровождал его в
качестве проводников в его экспедициях, относились к
нему с восхищением и видели в этом эксцентричном, пол-
ном энтузиазма белом человеке родственную душу.
Эксцентричность часто соотносится с энтузи-
азмом.
It doesn't sound like much of a cover story to me, and I
prefer the idea that the locals thought Tony was just an
eccentric who should not be allowed near sharp objects.
Это не оченъ-то подходит, на мой взгляд, для исто-
рии на суперобложке, и мне кажется, что местные жи-
тели правы, считая Тони просто эксцентриком, кото-
рого нельзя подпускать близко к острым предметам.
В этом примере эксцентричность сопостав-
ляется с некоторой невменяемостью, с тем, что че-
ловек за себя не отвечает и его, как маленького
ребенка, нельзя оставлять без присмотра.
Hester, driven to seek friends, makes contact with the
eccentric old drunkard Miss Despenser, the last member of
the old family to which the great house originally belonged.
Хестер в поисках друзей знакомится с эксцентрич-
ной пьющей старухой, мисс Деспенсер, последней пред-
ставительнице старого рода, которому изначально при-
надлежал этот огромный дом.
Эксцентричность комбинируется с характери-
стикой богатой пожилой женщиной, впавшей в
алкоголизм.
156
Eccentric, uninhibited and controversial, Jonny does the
shouting in the British boat while Greg supplies the power.
Эксцентричный, незакомплексованный и всегда гото-
вый поспорить Джонни на состязании гребцов берет
криком, а Грег - своими мускулами.
Эксцентричность сочетается с отсутствием
внутренних тормозов, т. е. повышенным ощущени-
ем собственной свободы.
However eccentric and reclusive the family members, they
had taken their seats in the Lords, been County Councillors,
Parochial Councillors, Justices of the Peace, chairmen of this
patrons of that. When they entered shops, people yielded
their place to them and were silent or civil.
Несмотря на то, что члены семьи были чудаками и
затворниками, они заседали в Палате лордов, были со-
ветниками в графствах и приходах, судьями и предсе-
дателями разных комитетов. Когда они входили в ма-
газины, люди им уступали место и в их присутствии
вели себя очень благопристойно.
Эксцентричность, чудаковатость часто сочетает-
ся с выраженным желанием избегать общения с
кем бы то ни было. Однако аристократам-чудакам
в силу их происхождения предписывается зани-
маться определенной общественной работой в Анг-
лии. Палата лордов является пережитком старины
в современной общественной жизни Великобрита-
нии. Сами члены этой палаты посещают ее край-
не редко. Будучи прагматиками, тем не менее, чле-
ны Палаты лордов приняли в свое время поста-
новление, согласно которому решение считается
принятым, если в момент его принятия в Палате
находились три ее члена.
157
Apart from this minor eccentricity - and I knew old
people often became eccentric - she seemed to me the same
as she had always been: vague in practical matters but sharp-
witted enough in other ways, and eager to talk about what
was happening in the world.
Если не принимать во внимание эту некоторую
странность - я знал, что старики часто впадают в чу-
дачество, - она произвела на меня такое же впечатле-
ние, как и всегда: слабая ориентировка в практических
вопросах, но высокая острота ума в других делах и же-
лание поговорить о том, что делается в мире.
Здесь показано, что эксцентричность может ка-
саться лишь некоторых сторон жизни человека,
особенно практической, обыденной жизни, в дру-
гих же областях, касающихся специального зна-
ния или общей эрудиции, чудаки часто отличаются
глубиной мышления и оригинальностью суждений.
Oliver Stone, the director, has described Lane Fox as
«wonderfully eccentric, highfalutin, pretentious but terribly
charming». To a Vietnam veteran like Stone, Lane Fox might
well have seemed quaint. He refuses to use the internet or a
mobile phone - at 57, he says he «belongs to the generation
that got along perfectly well without these things». His
passions are Homer, hunting and horticulture and some
eyebrows may well have been raised when he declined Stone's
first attempt to get him to Los Angeles, saying it was a busy
time in the garden. «I couldn’t just drop everything to go for
a picnic,» he says.
Оливер Стоун, режиссер, охарактеризовал Лейна
Фокса как ужасно эксцентричного, высокомерного, напы-
щенного, но очень милого человека. Вьетнамскому вете-
рану, каким является Стоун, Лейн Фокс мог показать-
ся симпатичным чудаком. Он не хочет пользоваться Ин-
тернетом или мобильным телефоном (ему 57 лет), он
158
говорит, что относится к поколению, которое прекрас-
но обходилось без этих вещей. Он любит читать Гоме-
ра, охотиться и возиться со своим садом. Некоторых
удивит тот факт, что Лейн отклонил предложение
Стоуна поехать в Лос Анджелес, сказав, что у него много
дел в саду: «Не могу же я все бросить ради пикника».
В этом примере приводится несколько интерес-
ных характеристик поведения эксцентричной лич-
ности. В общении с людьми чудак высокомерен и
напыщен, он подчеркнуто несовременен и привя-
зан к занятиям, которые большинству его совре-
менников кажутся странным времяпрепровожде-
нием - чтение античной литературы и увлечен-
ность своим садом.
Приведенные примеры сочетаемости слова ec-
centric показывают, что эксцентричность конкрети-
зируется в определенных видах деятельности (ча-
сто приводятся в качестве примера миллионеры,
коллекционеры, ученые, священнослужители). Для
англичан эксцентричность часто выражается в не-
рациональной, бессмысленной трате денег. Стран-
ности в поведении могут касаться только некото-
рых сторон жизни, обычно речь идет о неумении
ориентироваться в бытовых вопросах, но в сферах,
требующих абстрактного мышления и широкой
эрудиции, чудаки чувствуют себя очень уверенно.
Можно сказать, что чудак - это необычный чело-
век с позиций относительно мало образованного,
практически мыслящего небогатого английского
обывателя. Вместе с тем следует обратить внима-
ние и на то, что чудачество в той или иной мере
свойственно многим англичанам.
159
В гендерном и возрастном отношении четко вы-
деляется тип чудаковатых пожилых дам, эксцент-
ричность проявляется и в том, что такие дамы зло-
употребляют алкоголем. Внешний вид эксцентрич-
ных людей сразу же их выдает - это либо неряш-
ливые старушки (обратим внимание: они вовсе не
бедны и могли бы вполне выглядеть пристойно,
если бы захотели), либо люди, нарушающие сво-
им видом социальные нормы, например, босоно-
гие на официальном мероприятии. Эксцентрич-
ность проявляется и как странная привязанность,
выходящая за рамки общепринятого поведения
(множество кошек в доме).
Комбинаторика слова эксцентричный с други-
ми прилагательными свидетельствует о том, что
чудачество у англичан ассоциируется с безобид-
ностью, непрактичностью, напыщенностью, грубо-
ватостью, нежеланием общаться с людьми (само-
достаточностью). Важной характеристикой англий-
ских чудаков является их подчеркнутая несовре-
менность. Отношение к моде в этом плайе может
явиться своеобразным индикатором эксцентрично-
сти: обычным людям свойственно идти вслед за
модой, а эксцентрики стремятся быть либо па са-
мом острие моды, либо демонстративно противо-
поставлять себя моде.
В ряду эксцентричных людей фигурируют
атеисты (это интересный момент, вопрос о веро-
исповедании относится к приватной сфере чело-
века, и англичане, будучи очень чувствительными
к нарушениям приватности, отмечают экстрава-
гантность атеистов потому, что те чересчур актив-
160
по пропагандируют свою непохожесть на других;
отметим, что фанатичные верующие в качестве
эксцентриков пе осмысливаются, вероятно, это
объясняется тем, что фанатичность относится к со-
циально опасным состояниям и противоположна
эксцентричности). В примерах достаточно часто в
качестве чудаков приводятся ирландцы.
Эксцентричные личности часто представляются
загадочными. Комбинаторика странного и загадоч-
ного выражена в значении прилагательного odd.
Everyone has the right to be tattooed, but Mark Baudain
has odd taste to want such grotesque markings on his face,
neck and head.
Каждый имеет право сделать себе татуировку, но
Марку Бодэну захотелось таким гротескным способом
украсить свое лицо, шею и голову - странный вкус.
В традиционном современном сообществе к та-
туировкам относятся с некоторым подозрением,
этот вид маркировки распространен в уголовной
среде, у примитивных туземных племен в отдален-
ных частях мира, раньше ею украшали себя моря-
ки, ныне разноцветная татуировка распростране-
на у некоторой части молодежи. В приведенном
примере автор демонстрирует свое сдержанное не-
приятие столь необычной формы самовыражения.
In fact, crickets and cicadas hear through stretched mem-
branes rather like our own eardrums, but these are placed in
what seem to us rather odd positions.
Вообще-то, сверчки и цикады слышат посредством
натянутых мембран, похожих на наши барабанные пе-
репонки, но расположенных в самых неожиданных и
странных, с нашей точки зрения, местах.
6 В. И. Карасик, Е. А. Ярмахова
161
Органы слуха, расположенные на конечностях,
разумеется, кажется нам странным - людям свой-
ственно считать собственное устройство (и соб-
ственное мнение, в частности) нормой.
For that moment we all felt that something odd and
unpleasant had just happened - and was likely to happen
again.
В этот момент мы все почувствовали, что произошло
нечто странное и неприятное - и что это, скорее всего,
повторится.
В данном примере признак «странный» соче-
тается с отрицательной эмоциональной оценкой.
Rainbow, borne on wings of her own desperation, has
summoned up a battalion of supporters: the odd, the wild,
the hopeful, the visionary, the smarter-than-is-good-for-
them, the reckless, the excommunicated, the ignored.
Рейнбоу, которая летела на крыльях своего отчая-
ния, сумела собрать отряд своих сторонников - отме-
ченных странностью, неистовых, живущих надеждой,
визионеров, слишком умных для этой жизни, безрассуд-
ных, изгнанных, обойденных.
В этом примере в одном ряду фигурируют лю-
ди, к которым общество относится плохо, и на пер-
вом месте указаны те, кого считают странными.
I think she still has the odd nightmare.
Я думаю, ее до сих пор преследует этот странный
кошмар.
Здесь акцептируется выводимый признак -
«трудный для объяснения, непонятный».
Проанализированный материал показывает, что
слово odd имплицирует удивление в сочетании с
162
явным или выводимым негативным отношением
к тому, о чем идет речь.
Неприятие непонятного и странного еще более
отчетливо выражено в слове erratic.
The SPD’s candidate for Chancellor seems to be nar-
rowing to a choice between Mr Vogel and Mr Lafontaine,
between a cautious compromiser and an erratic reformer.
Похоже, что кандидатура на пост канцлера от СПГ
сводится к выбору между Фогелем и Лафонтеном -
между осторожным сторонником компромиссов и сумас-
бродным реформатором.
В приведенном примере сочетаются признаки
«сумасбродство» и «склонность к реформам»; та-
кую оценку радикальным реформаторам обычно
дают консервативные политики.
The anger that builds up characterizes the general pattern
of interaction between the parent and child with the parent
being erratic and inconsistent in reaction and the child being
aggressive and difficult in order to gain attention and have
his or her own way.
Этот накапливаемый гнев характеризует общую
модель отношений между родителем и ребенком: роди-
тель ведет себя странно и непоследовательно, а ребе-
нок проявляет агрессивность и непослушание, стремясь
добиться внимания и сделать все по-своему.
В этом отрывке из психолого-педагогического
рассуждения в тесной связке названы характери-
стики «странный» и «непоследовательный», мож-
но сделать вывод, что нормой является ясная, по-
следовательная и понятная позиция родителей в
их общении с детьми. Такая позиция не может
быть основана па сдерживаемом гневе, отсюда сле-
6*
163
дует, что отрицательным эмоциям следует давать
выход, сдерживать их опасно.
In fact, virtually from the moment she became the Princess
of Wales, Diana has suffered from bulimia nervosa which
helps to explain her erratic dietary behaviour.
Фактически же, буквально с того момента, когда
Диана стала Принцессой Уэллъской, она заболела нервной
булимией, и это объясняет ее ненормальное отношение
к диете.
Нервная булимия выражается в виде присту-
пов мучительного голода и связана с некоторыми
нервными, психическими заболеваниями и болез-
нями желез внутренней секреции.
Не had a condition known as hypomania, which makes
the sufferer erratic, irrational and hyperactive.
Он страдал заболеванием, известным под названи-
ем «гипомания», такие пациенты обычно ведут себя
странно, иррационально и чересчур активно.
Гипомания является одной из фаз маниакаль-
но-депрессивного цикла, поведение таких людей
отличается выраженной психической патологией.
Even that erratic genius Jim Larkin, in one of his less
militant moods, had recommended in an «open letter to
the people» published in the Irish Worker the establishment
of conciliation boards in the four main sectors of Irish
industry.
Даже этот сумасбродный гений Джим Ларкин, на-
ходясь однажды в не столь воинственном настроении,
порекомендовал в своем «Открытом письме народу»,
опубликованном в газете «Айриш уоркер», создать со-
гласительные комиссии в четырех важнейших секторах
ирландской промышленности.
164
Речь идет о лидере экстремистской организа-
ции «Ирландская республиканская армия», не раз
устраивавшей террористические атаки на англи-
чан в Ольстере и за его пределами. Лидера терро-
ристов считают воинственным маньяком.
A volatile, erratic but undeniably charismatic figure, with
a loyal following among the Syrian troops enriching them-
selves in the Bekaa Valley, among the Palestinian terrorists
financed by Lebanese drug trafficking, and among Arabs
living in Detroit and Los Angeles who distributed the product,
Rifat Assad was also too valuable an asset to fear official
displeasure from any quarter, Syrian, French or American.
Рифат Ассад - изменчивая, сумасбродная, но несом-
ненно харизматическая личность, он пользуется поддер-
жкой сирийских войск, расположенных в долине Бекаа,
палестинских террористов, которых финансируют ли-
ванские наркобароны и связанные с ними арабы, кото-
рые живут в Детройте и Лос-Анджелесе. Этот ливан-
ский политик знает себе цену и не боится вызвать недо-
вольство сирийцев, французов или американцев в Ливане.
Здесь странность, граничащая с сумасбродст-
вом, сочетается с непредсказуемой изменчивостью.
Итак, материал показывает: при употреблении
слова erratic акцентируется идея странности, близ-
кой к патологии. Не случайно столь частотны при-
меры с наименованиями душевных расстройств.
Загадочная, таинственная необычность выра-
жается словом weird.
A weird, eerie, supernatural dream...
Странная, таинственная, фантастическая мечта...
В этом ряду акцептируется идея непостижимо-
сти того, что порой представляется странным.
165
So in an effort to find out whether they are blind, or
they're just weird, we asked a member of a party of visitors
from Tokyo, Miss Takishima, to be kind enough to let us
process the film in her camera.
Пытаясь понять, они слепы либо просто отличаются
какой-то странностью, мы попросили члена делегации
из Токио, мисс Такишима, любезно разрешить нам про-
явить пленку в ее фотокамере.
Признак «странный» предполагает усилия, не-
обходимые для понимания ситуации.
Many of the larger systems have been mapped meticulous-
ly and show an intricate pattern of passages, often crossing
at different levels and branching in all directions in weird
disarray.
Многие из крупных систем были достаточно подроб-
но картированы, они представлены в виде сложных пере-
ходов, часто пересекающихся на разных уровнях и расхо-
дящихся во всех направлениях в странном беспорядке.
Пример иллюстрирует сложность явлений, ко-
торые мы пытаемся смоделировать в виде схем.
When we both started to laugh, I imagine he thought we
were a weird pair!
Когда мы оба расхохотались, он наверняка подумал,
что мы - странная пара!
Необъяснимый смех обычно считается призна-
ком странного поведения.
It desperately yearns to be perceived as, amongst other
things, «Great», weird, unsettling, a threat to contemporary
pop culture, a little dangerous, unbalanced, a touch
psychopathic perhaps...
Оно (это направление) отчаянно жаждет, чтобы его
воспринимали как «Великое», таинственно-загадочное,
166
тревожное, несущее угрозу современной поп-культуре,
немного опасное, неуравновешенное, чуточку психопати-
ческое, возможно...
В этом ряду определений идея странности до-
полняется ассоциациями тревоги, опасности и пси-
хической ненормальности.
Одним из синонимов существительного ec-
centric является слово freak.
Given the choice between Super Mario Lane 2 and this,
there's no competition unless you're a puzzle freak.
Если выбирать между маршрутом Супер Марио 2 и
этим, то никакого сравнения быть не может, при усло-
вии, что Вы не любитель решать головоломки.
В данном примере актуализируется типичное
значение слова freak - неумеренный энтузиаст.
It all but invited every cop-hating drug freak, every
aggrieved drugs trafficker from the Bekaa Valley to Los
Angeles, every ultra-right, gun-running, Contra-supporting
machismo addict, and every thwarted narco-terrorist or
Muslim extremist looking for a safe or cheap revenge to
«terminate» him also.
Все это могло только привлечь любого помешанного
на наркотиках и ненавидящего копов, любого озабочен-
ного наркоторговца от долины Бекаа в Ливане до Лос-
Анжелеса, любого ультраправого головореза-мачо, лю-
бого наркотеррориста или мусульманского экстремиста,
которым не дали развернуться, - все они, одержимые
местью, легко бы «устранили» и его тоже.
Слово freak, обозначая в целом неумеренного
энтузиаста, в конкретных контекстах зависит от
предшествующему ему существительного, обозна-
чающего сферу проявления такого энтузиазма.
167
The power and its delivery will be ample for all but the
most fanatical power freak.
Власть и ее осуществление удовлетворят всех, за
исключением тех, кто фанатично помешан на власти.
Фанатизм выступает в качестве крайней сту-
пени приверженности какой-либо идеи.
John Т. Reid, not only are you a religious groupie, a
thwarted poet of the Romantic School, a fitness freak, a pos-
sible paedophile, you are an artistic snob as well...
Джон Райд, Вы не только религиозный тусовщик,
непризнанный поэт романтического направления, фанат
фитнеса, возможно, педофил, но Вы еще и сноб от ис-
кусства...
В данном примере дан целый букет характери-
стик человека, и одна из этих оскорбительных ха-
рактеристик - фанат фитнес-клуба.
Гт a bit of a clothes freak.
Я немножко помешана на одежде.
В этой ироничной самооценке обозначена чрез-
мерная привязанность к одежде, распространенная
и, по мнению многих, простительная у женщин.
A control freak might be interesting to play around with,
he was thinking, especially in his weakened condition.
Было бы интересно поиграть с чудачкой, помешан-
ной на самоконтроле, думал он, особенно в ситуации,
когда он ослаблен.
Самоконтроль является, как известно, одной из
доминант британского характера, неудивительно,
что у некоторых он становится идеей-фикс.
She wasn't heavy and although Гт no weight-training
freak, I lifted her until her backside was balanced on the
168
tailboard and then it was just a matter of rolling her in to
the well of the truck, the back of her head making a satisfying
thud as she landed.
Она была не очень тяжелой, и хотя я не фанат тя-
желой атлетики, я поднял ее повыше, чтобы забросить
ее сзади в кузов грузовика, а затем толкнул тело, и оно
покатилось само, как в колодец, и я услышал глухой удар
ее затылка о борт, когда она там приземлилась.
В этой фразе из детектива интересующий нас
концепт уточняется применительно к спорту.
Приведенные примеры показывают, что слово
freak уточняет эксцентричность в области неуме-
ренной привязанности к власти, спорту, одежде, го-
ловоломкам, наркотикам. Самыми частотными яв-
ляются указания на излишний энтузиазм в спорте.
Помимо неумеренной привязанности к чему-
либо чудачество выражается и в странном, немоти-
вированном, капризном отказе от чего-то, чаще все-
го от еды, либо в необычной разборчивости в еде.
It is quite common to find them taking an unusual interest
in pets, putting on weight, complaining of backache and
toothache, or being faddy about food - behaviour more
usually associated with pregnant women.
Они часто начинают проявлять необычный инте-
рес к домашним животным, полнеют, жалуются на боль
в спине и зубах, у них возникают всякие причуды в от-
ношении пищи - обычно такое поведение свойственно
беременным, женщинам.
Странность объясняется биологическими при-
чинами, связанными с перестройкой организма.
Crash diets encourage faddy eating and a cycle of
starvation and bingeing.
169
Радикальные диеты приводят к причудливой изби-
рательности в еде, циклическому голоданию и обильно-
му питью.
Необычность в выборе пищи расценена как
странность в поведении, но в современном запад-
ном стиле жизни с его вниманием к составу кало-
рий весьма распространены нестандартные диеты.
Parents often fall into the trap of offering other food in
order to tempt the child to eat so that the child appears to be
faddy.
Родители часто попадают в такую ловушку и пред-
лагают ребенку другую пищу, чтобы он что-то съел, в
итоге дитя вырастает капризным и привередливым.
Капризность и привередливость свойственны
избалованным детям.
She needs to lose a bit of weight but Гт worried because
she's become very faddy about her food and sometimes refuses
to eat anything at all.
Ей нужно немного сбросить вес, но меня беспокоит
то, что она стала ненормально относиться к еде, а иног-
да вообще отказывается есть.
Боязнь набрать лишний вес у западных жен-
щин стала одной из распространенных фобий,
обычно, этим страдают представители среднего
класса. В крайнем выражении это принимает ха-
рактер анорексии - заболевания, встречающегося
у девочек-подростков: они вообще отказываются
от еды; это воспринимается сначала как чудаче-
ство, а потом - как болезненная странность.
В английском языке пет слова, эквивалентного
русскому «чудак». Эксцентрик - это человек со
170
странностями в поведении, чудак во внешнем про-
явлении, в поступках, одежде, образе жизни. Обра-
тимся к анализу сочетаемости существительного
crank - человек с причудами, «с приветом». Это сло-
во по форме похоже на сленговое образование, од-
нако это не так, оно этимологически восходит к
идее искривления, крюка (в современном англий-
ском оно означает и заводную рукоятку, омоним
слова «чудак»), зарегистрировано в английском
языке достаточно давно и, по мнению составите-
лей The Shorter Oxford English Dictionary, в этом
значении является заимствованием из американ-
ского регионального варианта английского языка.
Сегодня это слово употребительно в речи, значи-
тельно, впрочем, уступая по частотности слову ec-
centric (в Британском национальном корпусе дано
более 600 примеров употребления слова eccentric
и 90 примеров употребления crank).
A crank caller phoned her next-door neighbour upto 10
times a day - and never said a word.
Какой-то чокнутый звонил ее соседям по 10 раз в
день и ни слова не говорил.
В английском языке есть особое словосочета-
ние crank caller для обозначения людей, любящих
наугад звонить по телефону незнакомым людям.
Иногда они начинают разговор, но чаще молчат,
получая удовольствие от причиняемого ими не-
удобства. Чудачеством это назвать трудно: чудак
по определению никому не доставляет беспокой-
ства. Называть их телефонными хулиганами тоже
неверно: хулиганы говорят в трубку непристойно-
сти или просто донимают абонентов. Вероятно,
171
наличие такого словосочетания свидетельствует о
распространенном способе справиться с одиноче-
ством, это выглядит очень странно и свидетель-
ствует о не совсем адекватном поведении таких
людей. Некоторые виды эксцентричности грани-
чат с психической ненормальностью, и в случае,
когда идею ненормальности хотят акцентировать,
используют слово crank. Кроме того, crank обла-
дает невысоким социальным статусом, его место
на социальной этажерке значительно ниже, чем у
эксцентрика. На русский язык crank следует пе-
реводить в ряде случаев при помощи разговорно-
сниженной лексики.
Everybody famous gets crank calls and letters.
Каждый, став знаменитым, получает телефонные
звонки и письма от всяких придурков.
Этот пример уточняет наши рассуждения о ста-
тусном моменте в квалификации чудаков и чуда-
честв в английской лингвокультуре. Стремление
прикоснуться к знаменитости, войти в состав фэн-
клуба свидетельствует о заниженной самооценке.
Once mistaken for a joker, he could henceforth be seen
as a crank: an important advance in reputation, though this
playful and darting mind was seldom so serious as when it
was spoofing, or so earnest in intent as when making a joke.
Однажды его ошибочно приняли за шутника, а пос-
ле этого стали считать, что он - с приветом, и это
повысило его репутацию; он, с его игривым и задирис-
тым умом, был максимально серьезен в насмешках и ис-
кренен в шутках.
Пример интересен тем, что затрагивает очень
важную для англичан тему юмора. Человек с чув-
172
ством юмора не может быть тупым или помешан-
ным. Но некторым балагурам нравится шутить для
собственного удовольствия, и если их шуток не
понимают, то таких шутников считают чудаками.
Privately, the museum staff members have dismissed Beck
as a troublemaker and crank.
He разглашая подробностей, руководители музея уво-
лили Бека за то, что он мешал им спокойно жить и вел
себя неадекватно.
Неадекватное поведение часто сочетается с при-
чинением неудобств руководству {trouble maker -
смутьян). С позиций власти смутьян - человек
опасный, и самый падежный способ избавиться от
таких людей - объявить их ненормальными.
The Attorney-General had been astonished at the verdict
and came to the conclusion that the jury had viewed Leese
as a stupid crank with honest convictions who should not be
convicted of the serious charge of seditious libel.
Генеральный прокурор был изумлен таким вердик-
том и пришел к выводу, что жюри присяжных посчи-
тало Лиза ненормальным тупицей с честными убежде-
ниями, которому не следует предъявлять серьезные об-
винения в распространении клеветнических слухов в под-
рывных целях.
Искренние убеждения могут сочетаться с ис-
ключительной тупостью, и тогда их носитель по-
лучает репутацию ненормального человека.
То most people, Lord Haw-Haw had been an amusement,
a crank, or an inconvenience.
Для большинства людей лорд Хо-Хо был забавным
развлечением, человеком с приветом или же источником
неудобств.
173
В приведенном примере странность в поведе-
нии сочетается с двумя типовыми отношениями к
таким людям - они представляются либо забав-
ными, либо докучливыми. Человек, о котором идет
речь в этом примере, был англичанином, выступав-
шим по радио из Гамбурга с нацистской пропа-
гандой во время Второй мировой войны. Эту пре-
зрительную кличку он получил за манерное про-
изношение. После победы над Германией он был
признан виновным в измене и повешен.
When he first started to air his views on intensive farming
methods they labelled him a crank and hoped he would go
away.
Когда он впервые стал открыто выражать свои
взгляды на методы интенсивного возделывания земли,
они стали называть его чокнутым, надеясь, что он убе-
рется прочь.
Приведенный пример интересен тем, что новые
нетрадиционные взгляды часто кажутся людям
сумасшествием, энтузиастов с такими взглядами
пытаются изгнать из общества, но потом их счи-
тают великими людьми.
I get the impression he thinks Гт a harmless crank.
У меня складывается впечатление, что он считает
меня безобидным придурком.
Многие люди со странностями никому не при-
носят вреда, и характеристика их как безобидных,
тихих ненормальных весьма типична.
Her secretary said some crank had tried to get an
appointment and a woman came to the clinic pretending she
knew the secretary.
174
Ее секретарь сказала, что какая-то ненормальная
пыталась прийти на прием, и некая женщина приходи-
ла в клинику, сделав вид, что знакома с секретарем.
В примере пет никаких ключей для характери-
стики человека, объявленного ненормальным, но
можно предположить, что у секретаря были при-
чины так описать посетительницу, вероятно, на-
рушившую некие неписаные законы поведения.
So deep-rooted were his various obsessions and so
pronounced his self-importance that he came to be regarded
in some quarters as not merely an individualist but something
of a crank.
Его навязчивые идеи были такими глубоко укоренен-
ными и его самооценка - столь завышенной и явно вы-
ражаемой, что кое-где его стали считать не просто
индивидуалистом, но и в известном мере человеком с
приветом.
Идеи-фикс и неадекватно высокая самооценка
свидетельствуют о нарушении трезвого нормаль-
ного подхода к обстоятельствам и, следовательно,
о странностях, граничащих с патологией.
Until now, I had looked on the legendary Frankenstein
as a sort of piece-meal dabbler in cadavers, a small-time
crank who haunted crypts and graves for mismatched eyes
and hands.
До сих пор я смотрел на легендарного Франкен-
штейна как на какого-то стервятника, пожирающего
трупы, как на психа, который ночью рыщет по скле-
пам и могилам в поисках несочетающихся друг с другом
глаз или рук.
В этом фантастическом примере ненормаль-
ность персонажа объясняется прямо, подобная ак-
175
тивиость вряд ли может быть признана в качестве
обыденного, нормального положения дел.
Having earlier been widely dismissed as a crank - he
was frequently referred to disparagingly as «Governor
Moonbeam» because of his interest in mysticism and Zen
Buddhism - Brown's victory in Colorado ensured a more
serious hearing for the policies central to his campaign such
as the creation of a Canadian-style health care system and
the adoption of a 13 per cent flat rate of income tax.
Хотя некоторое время тому назад позиции Брауна
резко пошатнулись, его стали считать ненормальным,
о нем презрительно отзывались «Губернатор - Лунный
лучик» из-за его увлеченности мистицизмом и дзен-буд-
дизмом, после его победы в Колорадо к нему стали серьез-
но прислушиваться, обращая особое внимание на цент-
ральные пункты его избирательной кампании, такие, как
создание системы здравоохранения по канадскому об-
разцу и принятие 13% налоговой ставки на квартиры.
Здесь ненормальность ассоциируется с увлече-
нием мистицизмом: для политика в англоязычном
мире это нетипично.
Protestant for years when Roman Catholics were
proscribed, then some Victorian industrialist who was a
religious crank turned it into a hostel for people off the street.
Будучи много лет оплотом протестантов в те годы,
когда католицизм был под запретом, этот приют бла-
годаря одному промышленнику викторианской эпохи,
религиозному чудаку, стал убежищем для тех, кому на
улице места не было.
Обычно о людях, слишком преданных религии,
говорят, что они фанатики веры, религиозность же
промышленника носила какой-то странный харак-
тер и поэтому в чем-то выглядела как чудачество.
176
The defence protects the honest views of the crank and
the eccentric, but not when they are based on dishonest
statements of fact.
Защита стоит на страже честных убеждений чу-
даков и ненормальных, но не тогда, когда эти взгляды
основаны на лживых искажениях фактов.
В этом примере контрастно представлены два
основных наименования людей, мнения и поведе-
ние которых считается аномальным, и если их мне-
ния искренни, позиции таких людей должны быть
юридически защищены.
Needless to say, I was treated like a crank, was completely
ignored by the so-called «experts» and in general was
subjected to ridicule by people who ought to know better,
namely my own family!
Само собой разумеется, ко мне относились как к не-
нормальному, меня полностью игнорировали так назы-
ваемые «эксперты» и в целом меня подвергли осмеянию
те люди, кто должен был все понимать, а именно - моя
собственная семья!
Ненормальных людей стараются не замечать, их
осмеивают, и наиболее остро переживаются на-
смешки со стороны близких людей.
A crank in the 1960s, his worries over the wholesomeness
of water would put him in much better company today.
В 60 годы его считали ненормальным из-за его бес-
покойства по поводу влияния состава воды на здоровье,
а сейчас к нему бы отнеслись совсем иначе.
Взгляды на ненормальность со временем меня-
ются. В примере речь идет о том, что экологиче-
ский взгляд на природу, некогда считавшийся бла-
жью кабинетных ученых, ныне стал нормой.
177
In short, I am an intolerant, overinformed middle-class
crank.
Короче говоря, я - нетерпимый, задавленный инфор-
мацией свихнувшийся обыватель.
В этом ироничном утверждении, суммирующем
обвинения в узости мышления и неспособности
увидеть нечто нестандартное и новое, сочетаются
признаки ненормальности, нетерпимости к иным
взглядам, зашоренности и классовой ограниченно-
сти. Подобные обвинения выдвигаются детьми в
период подросткового кризиса. Вероятно, эту фра-
зу произносит отец тинейджера в ходе резкого раз-
говора со своим чадом.
Не was not a crank, but an extremely careful observer.
Он был не свихнувшийся чудак, а чрезвычайно вни-
мательный наблюдатель.
Пример интересен своими пропущенными по-
сылками: внимательные наблюдения могут приве-
сти к весьма нестандартным выводам, выглядящи-
ми как бред, но тем не менее истинными.
Yet any individual who tried to get away with that would
be regarded as either a crook or a crank or most likely both.
Однако любого, кто попытался бы подобным обра-
зом уйти, посчитали бы либо жуликом, либо ненормаль-
ным, либо, скорее всего, и тем, и другим одновременно.
Жульничество и ненормальность редко сочета-
ются, поскольку жулик, чтобы обманывать других,
должен быть хитрым и трезвомыслящим, а ненор-
мальный чудак этим требованиям явно не отвечает.
Приведенный пример свидетельствует, однако, что
такое сочетание качеств иногда имеет место. Обра-
178
тим внимание на аллитеративпое усиление харак-
теристик человека - crook/crank.
У этого подтипа чудаков - ненормального, по-
вернутого, чокнутого человека - в английском язы-
ке имеется множество сходных наименований.
Приведем примеры сочетаемостных характеристик
соответствующих слов.
Without them, the pound will remain the European odd-
ball - floundering, argued over, and therefore unloved.
Без них фунт стерлингов так и останется европей-
ским чудаком - барахтающимся, обсуждаемым и поэто-
му нелюбимым.
В приведенном примере британская валюта
сравнивается с чудаком, недотепой, беспомощным
человеком, который попадает в трудные ситуации
и не может из них самостоятельно выпутаться.
Posing as tax-payers engaged in writing, film-making
or oddball societies, we tried to enlist the honourable members
in activities and causes close to their hearts.
Представляясь налогоплательщиками, которые что-
то пишут, делают фильмы или участвуют во всяких
обществах чудаков, мы старались привлечь уважаемых
членов жюри к тем видам деятельности, которые им
близки.
В этом шутливом или ироничном высказыва-
нии творческая деятельность показана как одно-
порядковая со странным и бессмысленным времяп-
репровождением (заседания в дурацких комисси-
ях) в противовес трезвой оценке любой активнос-
ти с позиций государства, для которого любой
гражданин - это прежде всего налогоплательщик.
179
The singer was brought up in London, but two years in
Leeds and five in the North West have given him an oddball
Midlands-tinged accent.
Певец родился и вырос в Лондоне, но два года жизни
в Лидсе и пять лет на северо-западе страны придали
его речи нелепый акцент жителей центральных графств.
Этот пример очень интересен лингвистически:
в нем оценивается произношение жителей разных
мест Англии. С позиций лондонцев, речь жителей
центральных графств (Midlands) звучит нелепо и
забавно. Такая оценка обусловлена общим отно-
шением жителей столицы к тем, кто обитает к се-
веру от Лондона.
«The diarist has to be a maverick or a cad or an oddball,»
says one of today's more literary ministers.
«Автор дневника - белая ворона, или хам, или не-
нормальный», говорит сегодня один из тех министров,
кто более или менее способен изъясняться.
В этом примере в одном ряду фигурируют оце-
ночные слова, выражающие удивление (maverick -
a person who thinks and acts in an independent way,
often behaving differently from the expected or usual
way (CIDE), человек, чье поведение отличается от
обычного; oddball - a person whose behaviour is
unusual and strange (CIDE), человек с необычным,
странным поведением) и моральную оценку (cad -
a man who behaves badly to women (CIDE), хам,
скотина, невежа). Ясно, автор дневника раскры-
вает себя как человек с какими-то отклонениями,
для характеристики которых потребовалось дать
несколько уточняющих друг друга слов.
180
I suppose he thought I was another weirdo like him that
always sit on benches talking to themselves.
Вероятно, он думал, что я - такой же человек с пун-
ктиком, как и он, из тех, кто сидит на скамейке и сам
с собой разговаривает.
Здесь раскрывается один из наиболее броских
признаков людей со странностями - они разгова-
ривают сами с собой. Привычка вести вслух бесе-
ду с самим собой обычно настораживает. Извест-
но, что это - один из симптомов умственного рас-
стройства. В прежнее время было принято считать,
что устами таких людей болтает дьявол.
This weirdo is perceived as poking around dusty old
bookshops ... and, worse, buys secondhand books, books that
have already been sold and therefore attract no income or
royalties whatever; and who might even be willing to pay up
to 10 times the original cover price if the damn thing is a
first edition, whereas everyone knows that first editions are
merely what are given away free, for heaven’s sake, to hacks
who seldom review them and - even more galling - to the
bloody authors who wrote them in the first place.
Этот чудак - один из тех, кто высматривает себе
что-то в пыльных букинистических лавках и хуже того -
покупает подержанные книги, книги, которые уже были
когда-то проданы, и поэтому никаких налогов с него не
взять; более того, этот странный человек готов запла-
тить и больше за первое издание книги, хотя каждый
знает, что первые издания раздаются даром и предназ-
начены для тех критиков, которые, может быть, на-
пишут рецензию, и - а это уже еще большая наглость -
для самих проклятых авторов, которые и написали эти
книги.
В этом примере слово weirdo дано в описании
поведения любителей литературы. На наш взгляд,
181
данное описание в целом является юмористиче-
ским, сам автор относит себя именно к таким чуда-
кам, а условная негативная оценка дается с пози-
ций авторов бестселлеров, выходящих большими
тиражами (бестселлер никогда не выходит в пер-
вом издании) и приносящих коммерческий успех.
Из этого высказывания можно вывести противо-
поставление денег и чистой любви к литературе,
которая может рассматриваться как чудачество.
If I told them he was a quiet, shy, unassuming minor
civil servant who read a lot of books, they'd have the weirdo
squad from Social Services round straight away.
Если бы я сказал им, что он был тихим, робким, не-
притязательным мелким служащим, который читал
много книг, они бы тут же послали туда кучу чудаков
из системы социального обслуживания населения.
В этом примере слово weirdo дано, на наш
взгляд, в расширительном смысле - люди, работаю-
щие в подобных учреждениях социальной защи-
ты населения, врачи, психологи и т.д. постоянно
вынуждены иметь дело с беспомощными и немощ-
ными клиентами и пациентами и поэтому выра-
батывают определенную - странную со стороны
обычных людей - манеру общения: это успокои-
тельный тон, чрезмерное дружелюбие, своеобраз-
ная симпатия к своим подопечным.
The nutter, in contrast, is constantly being caught by the
police because part of being «nutty» is absence of any real
form of self-preservation.
Чокнутых, наоборот, все время ловит полиция, по-
тому что часть их «чокнутости» - это отсутствие
любой формы самосохранения.
182
В приведенном примере показана разновид-
ность чудаков, при этом акцентируется их беспо-
мощность, их неумение адекватно вести себя в ре-
альном мире.
Similarly we may see the nutter as a pathetic figure who
has to resort to self-humiliation in order to establish an
identity for himself.
Аналогичным образом мы можем представить себе
чудака как патетическую фигуру человека, прибегаю-
щего к самоуничижению для обретения собственной
идентичности.
В данном высказывании раскрывается та грань
странного чудачества, которая не свойственна бри-
танскому стереотипу поведения, по очень хорошо
знакома носителям русской культуры по романам
Ф.М. Достоевского. В англоязычном мире само-
уничижение однозначно ассоциируется с подхали-
мажем, лакейством. При этом нужно заметить, что
хотя подхалимаж отрицательно оценивается в лю-
бой культуре как неискреннее поведение, в англий-
ском языке внутренняя форма слова, обозначаю-
щего подхалима, свидетельствует о полном неприя-
тии такого поведения - toad-eater - буквально «тот,
кто ест жаб». В русской культуре самоунижение
имеет иное прочтение, религиозное по своей сути -
это смирение. В английской ментальности есть
определенное соответствие этому отношению - от-
рицательная оценка гордыни, требование скромно-
сти. Но между скромностью и самоуничижением
существует большая разница, и человек, склонный
к самоуничижению без попыток добиться корыст-
ной выгоды, считается в Англии ненормальным.
183
The Education Secretary has apologised in the Commons
for calling a top education official a nutter.
Министр образования был вынужден принести офи-
циальные извинения в Палате общин за то, что назвал
придурком одного из своих высокопоставленных коллег.
В этом примере показан перлокутивный эф-
фект, вытекающий из употребления данного сло-
ва в официальной ситуации в качестве оскорбле-
ния. Подобный результат, видимо, должен иметь
место с любым словоупотреблением синонимов
слова crank. Вряд ли чиновнику пришлось бы из-
виняться за то, что он кого-то назвал эксцентри-
ком: эксцентрик - объективная характеристика
человека, резко отличающегося своим поведением
от других людей, при этом умственные способно-
сти эксцентрика не ставятся под сомнение или, во
всяком случае, его интеллектуальная неполноцен-
ность не акцентируется. Если же человека назы-
вают придурком, ненормальным и т. д., то это рас-
ценивается как оскорбление.
If people saw it they would mutter / It’s the ravings of a
drunken nutter.
Если б люди увидели это, они бы пробормотали, что
это бред пьяного придурка.
В приведенном примере показано, что состоя-
ние ненормальности, чокнутости часто является
следствием алкоголя. Аналогичная словарная ил-
люстрация приводится выше в дефиниции данно-
го слова. Интересно, что именно это слово тяго-
теет к подобной сочетаемости - drunken nutter. Воз-
можно, это объясняется фонетически - сходными
ритмическими рисунками слов.
184
In his later years there was a tendency to treat
Wordsworth as a venerable sage: there is too much sentimental
piety about some descriptions, while others give the impression
of a strange, and slightly dotty, old man of the mountains.
Когда Уордсворт был в преклонном возрасте, его ча-
сто воспринимали как почтенного мудреца, в некото-
рых описаниях слишком много сентиментального пие-
тета, а в других он выступает как странный, слегка
тронутый старик, житель гор.
В этом примере даны три взаимосвязанные ха-
рактеристики человека (известного английского
поэта) - странный, тронутый и старый.
«They have re-written nursery rhymes because of this
type of dotty left-wing and militant feminist thinking,» she
said.
«Они переписали даже детские стишки из-за своего
ненормального левацкого и воинственно феминистского
мышления», - сказала она.
Известно, что, отстаивая права женщин, феми-
нистки зачастую идут вопреки здравому смыслу,
особенно это касается запретов на использование
так называемой сексистской лексики типа house-
wife ‘домохозяйка’ или sportsman ’спортсмен’ (они
настаивают, чтобы были приняты слова homekeeper
и sportslover, форма которых не содержит гендер-
ного уточнения). Даже фольклор они считают сек-
систским, унижающим женщин. В этом примере
комбинируются признаки «ненормальный», «ле-
вацкий» и «феминистский». Показательно, что
произносит эту фразу женщина. Отношение к ле-
вым в Англии двойственное: с одной стороны, при-
знается, что они отстаивают права трудящихся, с
185
другой стороны, многим не нравится их эмоцио-
нальный радикализм и резкость.
If one looks only at the outer signs, one may see a
cantankerous, dotty old person, but in the soul something
very different may be perceived.
Если смотреть только на внешние признаки, то мож-
но увидеть сварливого и чокнутого старика, а если заг-
лянуть в душу, откроется что-то совсем иное.
В этом примере мы видим сочетание трех при-
знаков - старый, сварливый и чокнутый. Слово
dotty тяготеет к комбинациям со словом old, это
особый вид ненормальности, старческое чудаче-
ство, иногда на грани маразма.
Then the second one got married, and he’s got four child-
ren, and the third got married, and he’s got three children,
and they’re both going dotty because they’ve got too many.
Потом второй женился, и у него родилось четверо
детей, затем третий, и у него родилось трое, и они уже
все с ума сходят, потому что это слишком много.
В данном примере слово dotty используется как
синоним слова mad ‘сумасшедший’. Обратим вни-
мание на то, что слова, обозначающие странность,
граничащую с психической ненормальностью, в
английском языке похожи друг на друга - в том
смысле, что тяготеют к комбинаторике определен-
ных признаков (например, странный + старый,
странный + пьяный) и обнаруживают известную
взаимозаменимость в определенных контекстах,
когда точное описание не является необходимым.
He’s the madcap Italian Marxist, the man who proved
that agit-prop can be fun, and there’s no doubt that his best-
186
known play, Accidental Death of an Anarchist (1970),
contains moments of true farcical delirium.
Это сумасбродный итальянский марксист, человек,
который доказал, что агитпроп может быть забавным,
и нет сомнений в том, что наиболее известная его пье-
са «Случайная смерть анархиста» (1970) включает эле-
менты настоящего бреда в виде фарса.
В этом примере идею смехотворного поведения
выражают слова «сумасбродный» и «бред».
A madcap millionaire who lives in a run-down cottage
has been taken to court over an unpaid poll tax bill - for
five pence.
Ненормальный миллионер, который живет в поко-
сившейся хижине, был вызван в суд за неуплату подуш-
ного налога - в пять пенсов.
Только чудак или сумасброд может жить, бу-
дучи миллионером, в лачуге, при этом отказавшись
платить символический налог в пять пенсов.
Madcap Mick Grimmer plans to eat thirty cloves of garlic
and breathe on anyone who refuses to give to an RAF charity
at Mansfield, Notts.
Этот чудак Мик Гриммер собирается съесть трид-
цать долек чеснока и дышать в лицо каждому, кто от-
кажется сделать благотворительное пожертвование в
пользу Королевских военно-воздушных сил в Мэнсфилде.
Форма протеста, которую избрал британский
патриот, является эксцентричной и сумасбродной.
Madcap Teresa Bond raised J80 for charity by trudging
around Whitstable, Kent, for five hours - with a lampshade
on her head.
Сумасбродная Тереза Бонд собрала 80 фунтов стер-
лингов пожертвований на благотворительные цели, пе-
187
редвигаясь по Уитстейблу, в Кенте, в течение пяти ча-
сов с абажуром на голове.
Чудаки-энтузиасты идут на самые странные по-
ступки, чтобы привлечь внимание к социальным
проблемам. Приведенные примеры показывают,
что в ряду слов, уточняющих идею ненормально-
го чудачества, madcap акцентирует смехотворность
определенного эксцентричного поведения.
Пограничным случаем в ряду рассматриваемых
способов вербализации странности на грани сума-
сшествия является слово loony.
I can't imagine any feller being loony enough to want to
marry her.
He могу представить себе ни одного парня, кото-
рый был бы таким идиотом, чтобы захотеть на ней
жениться.
Подразумевается, что девушка, о которой идет
речь, не может заинтересовать нормального чело-
века настолько, что он на ней женится.
Feel ту violence, feel ту spite, kick ту own spine and
spit at the others like that loony lady who walks around town
looking smart and knocking people's hats off.
Почувствуй мою силу и злость, лягни меня по по-
звоночнику и наплюй на всех, как та чокнутая леди, ко-
торая ходит по городу с нахальным видом и сшибает с
прохожих шляпы.
В этом занятном примере описано поведения
агрессивного эксцентрика или душевнобольного.
Throughout 1986 and 1987, the popular press created
and reinforced the image of «the loony left» and «the militant
left» in Labour politics.
188
В течение 1986-1987 годов в массовой прессе был со-
здан и усилен образ «сумасшедших левых» и «воинствен-
ных левых», формирующих политику лейбористов.
Сочетание признаков политической левизны,
воинственности и ненормальности формируют вы-
вод об опасности проводимой политики.
The Shropshire press nicknamed her «the ice queen»; local
policemen claimed she treated them «as though we were the
scum of the earth»; Shropshire neighbours declared her a
loony.
Пресса в Шропшире присвоила ей кличку «ледяная
королева», местные полицейские утверждали, что она
относилась к ним как к отбросам общества, а соседи
объявили ее сумасшедшей.
Поведение женщины не просто признано ненор-
мальным, но вызывает активную неприязнь окру-
жающих.
They were now revealed as what they had always been,
not figures of fun, not left-wing political extremists, not loony
vegetarians (though they were vegetarians), but harmless,
mild, Labour-voting, Fabian pamphlet-reading intellectuals,
of a species that Alix now knew to be far from extinct.
Теперь их показали такими, какими они были всегда,
не посмешищем, не левыми политическими экстремис-
тами, не тронутыми вегетарианцами (хоть они и были
вегетарианцами), а безобидными, мягкими, голосующи-
ми за лейбористов, читающими памфлеты фабианцев
интеллектуалами - теперь Элике знала, что этот вид
живых существ вовсе не вымер.
В этом примере контекстуально уточняются
признаки странности (странными признаются ве-
гетарианцы; эта странность относится к мягкой
189
эксцентричности, а сегодня часто признается нор-
мой поведения). Ненормальность поведения здесь
вновь имеет политическую окраску: левым припи-
сывается экстремизм, хотя многие из них являют-
ся абсолютно безобидными идеалистами, сторон-
никами учения Фабианского общества, созданно-
го в Англии в конце XIX в. и ставившего целью
постепенное мирное распространение идей социа-
лизма среди населения. У слова loony признак не-
нормальности сочетается с признаком опасности,
причем эта опасность часто конкретизирована как
экстремизм. Приведенные примеры показывают,
что данное слово маркировано своей принадлеж-
ностью к политическому дискурсу, оно часто вы-
ражает отрицательную оценку левых взглядов.
Сочетаемостные характеристики слова crank и
его синонимов (weirdo, dotty, oddball, nutty, loony)
позволяют отнести эту номинацию чудаков к обо-
значению, главным образом, пограничных случаев
между собственно чудачеством и психической па-
тологией. «Повернутые» люди не только чудят, но
и досаждают окружающим, опасности, впрочем, не
представляя. Если к эксцентрикам люди в боль-
шинстве случаев относятся с добродушным удивле-
нием, то таких чокнутых окружающие часто встре-
чают насмешками. В приведенных примерах не-
редки случаи двойственного отношения к тем, кого
обозначают словом crank и его синонимами: они
вызывают одновременно и улыбку, и раздражение.
Важным моментом является и статусная характе-
ристика тех, кого называют таким словом, и тех,
кто приклеивает такой ярлык. Объекты паимено-
190
вапия стоят ниже именующих. В ряде случаев,
впрочем, это слово используется в расширитель-
ном смысле, и тогда различие между эксцентри-
ком и чокнутым нейтрализуется. Будучи оценоч-
ными словами, crank и его синонимы могут пол-
ностью терять свои дистинктивиые признаки и
обозначать любого неприятного человека. Как экс-
центричность, так и ненормальная чудаковатость
по-разному расценивается в разные эпохи приме-
нительно к определенным мнениям или видам по-
ведения: то, что некогда выглядело странностью,
впоследствии может расцениваться как норма.
К периферийным способам вербализации кон-
цепта «чудак» относится забавный чудак, который
осознанно или бессознательно смешит публику.
Эта идея выражается, в частности, словом zany.
They'd been married about four years now, and while
their apartment wasn't exactly a centre of domesticity, it was
a Mecca for all kinds of zany characters who had something
interesting to offer.
Они были женаты около четырех лет, их квартиру
нельзя было бы назвать воплощением домашней жизни,
но это была Мекка для всех, кто отличался странным
веселым характером и мог предложить что-нибудь не-
обычное.
В этом примере комбинируются признаки не-
обычности и забавности.
I've been hired for some zany roles in this metropolis,
and a few of them leaned towards the crooked.
Меня наняли играть некоторые роли забавных чу-
даков в этой столице, но кое-какие из них скорее похо-
жи на ненормальных.
191
Здесь актуализируется контраст между забав-
ным клоуном и ненормальным посмешищем.
Postcards, zany and ridiculously silly, had been more his
style.
Открытки, забавные и до смешного глупые, в боль-
шей мере соответствовали его стилю.
Признак «забавный» может сочетаться с при-
знаком «глупый»; в данном примере размывается
грань между разновидностями типажа «дурак» -
это может быть и патологический глупец, и чу-
дак, и фигляр (шут).
The zany former drummer with The Why used to be mad,
bad and dangerous to know.
Забавный бывший ударник группы «The Why» был
на самом деле опасным психом.
В приведенном примере показано, что веселая
странность может быть просто маской клоуна,
имиджем.
В ряду слов, уточняющих идею странного, не-
обычного поведения, особое место занимают обо-
значения людей, сочетающих высокий интеллект
и неумение общаться и решать обыденные вопро-
сы. Этот типаж по-английски обозначен словом
nerd, хотя иногда аналогично толкуется и слово
geek. Приведем текстовые примеры, иллюстрирую-
щие содержание этих слов и соответствующих сте-
реотипов поведения.
His lawyer says he is just «a curious computer nerd».
Его адвокат говорит, что он всего лишь «любозна-
тельный чудак-компьютерщик».
192
Мы понимаем, что этот чудак попал в переплет
(а иначе зачем адвокат?). В этом и многих других
примерах рассматриваемое слово сочетается со сло-
вом computer. Уточнение «компьютерщик» появи-
лось сравнительно недавно. В сознании многих со-
временных людей компьютерщики - это особая
каста технически продвинутых и умных людей
(обычно это юноши, часто вундеркинды), говоря-
щих на своем жаргоне, всецело поглощенных ком-
пьютерами, с презрением относящихся к обывате-
лям и особенно к тем, кто делаёт вид, что разби-
рается в компьютерах. Зачастую они неряшливы:
это взъерошенные очкарики, покрасневшие глаза
которых горят от энтузиазма. Они воспринимают
окружающих, в том числе и родителей, как досад-
ную помеху, отвлекающую их от общения с ком-
пьютером. Многие из них - заядлые игроки в ком-
пьютерные игры или не представляют себе жизни
без интернета. Таким образом, чудак-знайка в со-
временном сознании - это компьютерщик.
Dramatic depictions of good nerds typically have them
as good-hearted people who wish harm on no one, but whom
their obvious intellectual inferiors bully. In the 1990s, «nerd»’
developed distinct positive connotations within social spheres
connected to computing and the Internet, to denote with pride
a technically skilled person.
Драматические описания хороших чудаков-знаек
обычно изображают их как добродушных и безобидных
людей, которых обижают те, кто ниже их по интел-
лекту. В 1990-х чудаки-знайки получили положитель-
ные коннотации в социальных сферах, связанных с ком-
пьютерными науками и интернетом, так стали назы-
вать с гордостью технически умелых людей.
7 В. И. Карасик, Е. А. Ярмахова
193
В данных примерах объясняется суть характе-
ра чудаков-знаек и приводятся основания, позво-
ляющие им самим испытывать гордость за себя.
Evil nerds, typically embittered through a lifetime lived
as a social outcast and seeking revenge upon the world,
provide a popular archetype for the supervillain, often as a
mad scientist.
Плохие чудаки-знайки, обычно ставшие такими из-
за перенесенных унижений и желающие отомстить все-
му миру, становятся сверхзлодеями, воплощенными в
известном архетипе сумасшедшего профессора.
В этом примере отчетливо виден страх, испы-
тываемый обычными люди перед юными техно-
кратами. Такого рода чудачество ассоциируется с
архетипами дьявольского ума (ненавистник рода
человеческого, особенно в виде Мефистофеля и
библейского Сатаны отличается недюжинным
умом), не случайно А. Конан-Дойль главным со-
перником Шерлока Холмса сделал профессора
Мориатри. Чудаки-компьютерщики часто противо-
поставляют себя обычным людям и подсознатель-
но ассоциируют себя с суперкомпьютерами, т. е. с
машинами (в качестве девиза фигурирует фраза:
No humans!), соответственно, в сознании обычных
людей возникает архетип восставших машин (сю-
жет фильма «Терминатор»).
«...what they lack in physical strength they make up in
brain power. Who writes all the best selling books? Nerds.
Who directs the top grossing Hollywood movies? Nerds. Who
creates the highly advanced technology that only they can
understand? ...Nerds. And who are the people who run for
the office of the Presidency? No one but nerds.»
194
«То, что недостает им в физической силе, компенси-
руется силой интеллектуальной. Кто пишет бестсел-
леры? Знайки. Кто снимает лучшие фильмы в Голливу-
де? Знайки. Кто создает высокие технологии, понят-
ные только им самим? Знайки. И кто же участвует в
президентской гонке? Никто, кроме знаек».
В приведенной цитате высказывается известная
точка зрения о господстве интеллектуалов в совре-
менной западной цивилизации. Эта точка зрения,
однако, ставится под сомнение:
Let's start with America, a giant country run by a giant
nerd who has neither the will nor the know-how to deal with
problems of his making.
Давайте начнем с Америки, огромной страны, ко-
торой управляет огромный тупица, не имеющий ни же-
лания, ни умения решать те проблемы, которые он сам
и создает.
В данном высказывании речь идет о президен-
те Буше, которого не считают интеллектуалом ни
в США, ни в остальном мире. Подобный контекст
нейтрализует специфику значения слова nerd, ко-
торое в данном случае выступает как слово с раз-
мытым отрицательным значением.
Mark Chapman was the nerd from hell who shot John
Lennon just as he was entering his musical renaissance...
Марк Чэпмен был придурком из преисподней, заст-
релившим Джона Леннона, который как раз переживал
музыкальный ренессанс...
Автор этого высказывания справедливо счи-
тает, что убить всемирно известного музыканта,
любимого всей планетой участника группы
«Битлз», мог только интеллектуально несостоя-
195
7*
тельный человек, искавший славы Герострата в
наши дни.
Miles was a reclusive computer geek until he spent
£47,000 on plastic surgery...
Майлз был компьютерным чудаком-затворником,
пока не потратил 47 тысяч фунтов стерлингов на пла-
стическую операцию...
В данном примере слово geek употребляется в
том же смысле, что и nerd. Обратим внимание на
атрибут «затворник» - людям свойственно считать
выраженное стремление уединиться знаком стран-
ности.
Sarah turns her attention to a young girl sitting, reading
nearby on a bench. She's in the year below me. I recognise
her. The gang starts to head towards the girl and they soon
surround her. They snatch the book from her and start calling
her names. Names like «boffin» and «reading geek». There's
no-one about us. No-one to help the poor girl.
Capa обращает внимание на молодую девушку, си-
дящую недалеко на скамейке и что-то читающую. Она
на год моложе меня. Я ее узнаю. Банда направляется к
ней и вскоре окружает ее. Они вырывают книгу у нее
из рук и начинают ее дразнить. Они кричат: «Бота-
ник!» и «Дура с книжкой!» Рядом никого нет. Некому
помочь бедной девушке.
Этот пример из скрипта интересен тем, что его
героем является девушка-знайка (в школах, кста-
ти, этот тип количественно превосходит мальчи-
ков-знаек). Показана стереотипная ситуация изде-
вательства хулиганов над чудаками-знайками.
Таким образом, чудак-знайка объективно вы-
деляется в дискурсивной практике и получает
196
амбивалентную оценку в современном общении.
Сегодня этот типаж представлен в виде компью-
терщика.
Статистический анализ употребительности и
сочетаемости лексики, обозначающей и описы-
вающей лингвокультурный типаж «английский чу-
дак», показывает, что наиболее частотными явля-
ются два основных значения, выделяемых в содер-
жании рассматриваемого концепта: эксцентрик и
психически ненормальный, составляющие соответ-
ственно 34 и 39 процентов всех проанализирован-
ных случаев. Под психически ненормальным обыч-
но понимают не пациентов специальных лечебниц,
а людей, чье поведение не поддается рациональ-
ному объяснению, но вместе с тем не представляет
опасности для окружающих.
Представляет интерес употребительность слов,
обозначающих рассматриваемый в работе лингво-
культурный типаж. По данным электронной кар-
тотеки Британского национального корпуса, насчи-
тывающей более 100 миллионов слов, наиболее
частотным способом обозначения недоумения и
удивления является прилагательное strange (6276
примеров), в ряду часто употребляемых слов фи-
гурируют прилагательные odd (4313), unusual
(4024), bizarre (1023), weird (1055). Сравнительно
редко используются слова erratic (394), dotty (226),
whimsical (86). Промежуточное положение зани-
мает слово eccentric (604), но следует отметить, что
как прилагательное оно используется гораздо чаще,
чем в позиции существительного. Такое соотноше-
ние слов свидетельствует о том, что прилагатель-
197
noe strange является самым типичным обозначе-
нием странности, необычности. Наиболее часто это
слово используется в предикативной функции (Л
is strange that...), т. е. для эксплицитного выраже-
ния модуса (эта же функция способствует высо-
кой употребительности слова odd). Существитель-
ные, называющие людей со странностями, харак-
теризуются сравнительно низкой частотностью:
freak (347), loony (144), crank (99), nutter (76), zany
(51), madcap (44), oddball (41), weirdo (40), geek
(19), nerd (16). Составители этого корпуса сдела-
ли пропорциональную выборку материала из раз-
ных регистров английской речи (записи устной
речи составляют 10% от всего корпуса примеров,
вероятно, этот факт объясняет сравнительно низ-
кую частотность некоторых сленговых обозначе-
ний людей со странностями; по нашим наблю-
дениям, в устной речи слова nerd и geek весьма
частотны). Обратим внимание па то, что в атри-
бутивном употреблении слово strange при харак-
теристике людей коррелирует количественно с
универбальпым обозначением чудаков: strange man
(50), strange people (30), strange woman (24), strange
boy (13), strange girl (8), strange person (6). Срав-
ним: odd man (44). Такая статистика свидетельст-
вует о том, что описание чудаков имеет место от-
носительно редко, значительно чаще людям свой-
ственно акцентировать собственную оценку стран-
ного положения дел и необычного поведения
кого-нибудь.
198
2.2.2. Описательно-дискурсивные характеристики
лингвокультурного типажа «английский чудак»
Обратимся к образному компоненту рассмат-
риваемого типажа. Этот компонент неоднороден:
па входе он включает те признаки, которые фор-
мируют образ (образно-перцептивные), а на вы-
ходе - те признаки, с помощью которых можно
формировать метафорически новые образы
(образно-метафорические) (в более широком смыс-
ле разграничиваются интразона и экстразона кон-
цепта, см.: [Слышкин 2004: 60]). Образно-перцеп-
тивные признаки концепта выявляются путем ана-
лиза дискурсивной реализации этого концепта.
Образно-перцептивные характеристики типажа
«английский чудак» прежде всего можно опреде-
лить на основе описаний поведения чудаков. В
цитированной выше энциклопедической статье об
эксцентричности (http://en.wikipedia.org) дано
множество биографических примеров, в которых
приводятся интересные данные о знаменитых чу-
даках - не только английских, но в ретроспективе
англичане составляют большинство.
Эксцентричность была характерной чертой по-
ведения английских аристократов. Приведем наи-
более яркие примеры.
Francis Henry Egerton, 8th Earl of Bridgewater (1756-
1829) was a noted British eccentric. Egerton was known for
giving dinner parties for dogs, where the dogs were dressed
in the finest fashions of the day, down to fancy miniature
shoes. Each day Egerton wore a new pair of shoes and he
arranged the worn shoes into rows, so that he could measure
the passing time.
199
Этот чудаковатый аристократ забавлялся тем,
что устраивал представления в виде обедов для
своих собак, одетых в человеческие одежды свое-
го времени, причем, в модные одежды. На лапках
животных были миниатюрные туфельки. Каждый
день Эджертон надевал новую пару обуви, а но-
шенную обувь выстраивал в ряды и таким обра-
зом определял, сколько прошло дней.
Matthew Robinson, 2nd Baron Rokeby (1712-1800) was
an English eccentric nobleman who preferred a watery
environment to a dry one. Lord Rokeby became enthusiastic
supporter of baths during a holiday in the spa town of Aix-
la-Chapelle. When he returned to Kent, he began to make
daily trips to the seashore to swim in salt water regardless of
the weather. He walked all the way and let his servant follow
him in the carriage with full livery. In a couple of years he
decided to build a swimming pool in his mansion - it was
built under glass and was heated by sun. There he spent hours
at the time, preferably alone. He also refused to see any
doctors. As for church service, he claimed that God was best
worshipped at natural altars of the earth, the sea and the
sky - not to mention that the sermons were boring.
Эксцентричность барона Роукби состояла в его
ненормальной, с точки зрения современников,
любви к водным процедурам. Каждый день он хо-
дил пешком из своего поместья на морское побе-
режье и купался в море в любую погоду. У себя
дома он построил бассейн и часами там в одино-
честве плавал. Он отказался от услуг врачей и не
ходил в церковь, говоря, что Бога надо славить у
естественных алтарей - земли, моря и неба. С по-
зиций современников, барон был крайне эксцент-
ричен. Сегодня бы его посчитали нормальным че-
200
ловеком, сторонником здорового образа жизни.
Можно представить, с каким чувством смотрели
бы жители Англии XVIII века па тренировки ны-
нешних культуристов или любителей шейпинга.
William John Cavendish Cavendish-Scott-Bentinck, 5th
Duke of Portland (1808-1879) was a British aristocratic
eccentric who preferred to live in seclusion. He had an under-
ground maze excavated under his estate at Welbeck Abbey
at Clumber Park in North Nottinghamshire. The Duke was
very introverted - he did not want to meet people and never
invited anyone to his home. He created a complex of under-
ground rooms with an army of hundreds of workmen. They
included a large ballroom 174 by 64 feet (53 by 20 meters)
wide, a library 250 feet (76 meters) long, an observatory
with a large glass roof and a vast billiards-room. The eight
tunnels under his estate were reputed to have totalled 15
miles (24 km) and connected various underground chambers
and above-ground buildings. His workmen were given an
order not to recognize his presence (one who saluted him was
reputedly dismissed on the spot) and they received all
instructions in writing.
Этот английский герцог построил в своем по-
местье огромный подземный лабиринт со множе-
ством залов, комнат и туннелей. Он был крайним
интровертом - избегал встреч, общался с современ-
никами исключительно посредством писем и не-
медленно увольнял тех работников, которые при
случайной встрече с ним узнавали и приветство-
вали его. Вероятно, он хотел бы стать невидимым.
Фантастический образ человека-невидимки, со-
зданный, кстати, англичанином Уэллсом, имел
своего эксцентричного прототипа. Не беремся су-
дить, знал ли Уэллс об этом странном герцоге.
201
К числу известных эксцентриков составители
энциклопедии «Википедия» отесли английскую
поэтессу Эдит Ситуэлл (1887-1964). Ее стихотво-
рения были написаны в необычном для того вре-
мени джазовом ритме. Опа старалась соединить
поэтические тексты с музыкой. Э. Ситуэлл с пре-
зрением относилась к тем стихотворцам, кто при-
держивался традиционных форм. Внешне она на-
поминала королеву Елизавету I, носила экстрава-
гантные платья из парчи и бархата, на голове у
нее был золотой тюрбан, на пальцах - множество
разных колец (plethora of rings). Ей принадлежит
следующее высказывание: «Му personal hobbies are
reading, listening to music, and silence» - «Мои лич-
ные хобби - это чтение, слушание музыки и мол-
чание». Можно сказать, что Эдит Ситуэлл - ти-
пичный поэт-бунтарь (вспомним экстравагант-
ность лорда Байрона). Ее внешняя необычность
органично сочеталась с внутренним своеобразием.
На наш взгляд, люди искусства отличаются от дру-
гих людей, как минимум, в двух измерениях. Во-
первых, они пребывают в состоянии постоянного
поиска новых идей, образов, настроений и уже по-
этому выглядят странными для большинства сво-
их современников. Во-вторых, они стремятся от-
личаться от «собратьев по цеху» и от критиков, и
здесь их эксцентричность выступает наиболее ярко.
Эксцентричность особенно присуща актерской
среде. При этом талант и стремление обратить на
себя внимание часто бывают обратно пропорцио-
нальны друг другу. Приведем описание одного из
известных плохих актеров, вошедших в историю.
202
Robert Coates (1772-1848) was a British would-be-actor
who became famous for being atrocious. His lack of any skill
in acting was obvious to his contemporaries. He appeared in
Romeo and Juliet in the part of Romeo - in a costume of his
own design. The costume had a flowing cloak with sequins,
red pantaloons, a large cravat and a plumed hat - not to
mention dozens of diamonds - which was hardly suitable
for the part. The audience cracked up with laughter. He forgot
his lines all the time and invented new scenes and dialogue
on the spot. He loved dramatic death scenes and would repeat
them - or any other scenes he happened to take fancy to -
three to four times over. Outside the stage Coates tried to
amaze the public with his taste in clothing. He wore furs
even in hot weather.
Некий Роберт Коутс был не просто бездарен,
по агрессивно настойчив в своем стремлении стать
кумиром английской публики. Он был богат и но-
сил на сцене одежду со множеством бриллиантов.
Обожая драматические сцены, особенно моменты
убийств, он исполнял эти эпизоды несколько раз
подряд. Забывая текст, на ходу придумывал отсе-
бятину. Зрители хохотали во время трагедийных
представлений. Вне сцены даже в жаркую погоду
он одевался в меха. В данном случае перед нами
определенный типаж скандального бездарного ак-
тера. В более широком плане этот типаж под име-
нем enfant terrible - человек, смущающий окружаю-
щих своей бестактной непосредственностью - стал
непременным участником любого современного
действа. В политике такие люди пользуются по-
пулярностью. В современной Англии образ подоб-
ного «ужасного ребенка» сделал себе актер Али
Джи - телевизионный ведущий, который с невин-
203
ным видом задает своим гостям совершенно бес-
тактные и порой неприличные вопросы.
Stanley Unwin (1911-2002) was more than just a British
comedian and comic writer. He was an inventor of his own
language, «Unwinese,» referred to in the film Carry On
Regardless as «gobbledegook». Unwinese was a special and
mangled form of English in which only a few words were
intelligible; this was enough to make the listener think he
was being talked to - but without actually allowing him to
understand the sentence concerned, the effect of which was
make the listener feel deaf or daft.
Стэнли Анвин прославился тем, что придумал
новый язык - скомканную разновидность англий-
ского. Слушателю вначале кажется, что с ним раз-
говаривают, а затем возникает ощущение потери
слуха или соображения. В этом ключе Анвин вел
интервью, беседовал с партнерами на сцепе. Такой
вид эксцентричности граничит с аутизмом, обще-
ние заранее обречено на провал, посторонним это
может казаться забавным, те же, кто не подозре-
вает о розыгрыше, чувствуют себя дискомфортно.
К числу эксцентриков относится и поселивший-
ся в США англичанин Джошуа Нортон, в 1859 г.
провозгласивший себя Императором Соединенных
Штатов Америки Нортоном Первым. Он жил в
Сан-Франциско и считался там местным чудаком.
Время от времени он писал указы, в одном из них
он распустил Конгресс, в другом объявил вне за-
кона республиканскую и демократическую партии,
в третьем объявил о наложении штрафа в 25 дол-
ларов на каждого, кто назовет город Сан-Фран-
циско сленговым словом Фриско:
204
Whoever after due and proper warning shall be heard to
utter the abominable word «Frisco», which has no linguistic
or other warrant, shall be deemed guilty of a High
Misdemeanor, and shall pay into the Imperial Treasury as
penalty the sum of twenty-five dollars.
При этом он писал письма британской короле-
ве Виктории и получал от нее ответы. Согражда-
не считали его чудаком, сейчас невозможно выяс-
нить, был ли он душевнобольным либо шутил та-
ким своеобразным образом. В наше время его дом
и место захоронения стали достопримечательно-
стями Сан-Франциско.
Длинный список чудаков включает известных
ученых (в том числе А. Эйнштейна), архитекто-
ров, музыкантов, политиков и др. Описание их
поступков и образа жизни дает нам возможность
сделать следующее заключение. Граница между
чудаками (эксцентриками) и обычными людьми
очень подвижна. Многие из известных людей име-
ли более или менее существенные отклонения от
усредненного типа поведения. Эти отклонения ва-
рьируются от забавных странностей до серьезных
аномалий в психике. В большей мере эксцентрич-
ность свойственна праздным титулованным осо-
бам - английские аристократы являются в этом от-
ношении ярким примером эксцентричности. В зна-
чительной мере эксцентричности подвержены
представители творческих профессий. Существует
эксцентричность естественная и наигранная, по-
следняя является способом самопрезентации тех,
кто иначе не может привлечь к себе внимания. Су-
ществует тесная связь между богатством и эксцен-
205
тричпостыо в том смысле, что многие богатые
люди могут позволить себе не обращать внимания
па социальные условности. Если подобное поведе-
ние является знаком богатства, то оно семиотиче-
ски расширяется - любой человек, проявляя раз-
ного рода чудачества, может делать вид, что он
богач. Один из современных английских миллиар-
деров Ричард Брэнсон, владелец авиакомпании и
многих предприятий, намеренно поддерживает
имидж эксцентрика. Поскольку свобода является
одним из важнейших ориентиров поведения бри-
танцев, можно заключить, что право на эксцент-
ричность для англичан выражает их подчеркнутую
любовь к свободе.
Одним из путей реализации образно-перцеп-
тивных характеристик обсуждаемого типажа яв-
ляется написание коротких сочинений (топиков)
на тему «Когда я думаю о об английском чудаке,
я представляю себе...». Приведем некоторые из по-
добных сочинений на русском и английском язы-
ках (всего было опрошено по 100 информантов).
1. Когда я думаю об английском чудаке, я представ-
ляю себе пожилого толстенького человека, увлеченно пус-
кающего мыльные пузыри. Он не обращает никакого вни-
мания на окружающих, хотя лучше, если никого рядом
нет. Этот человек может быть занят каким-то дру-
гим делом, например, разглядывать в микроскоп у себя
дома пылинки. Важно, что его занятие абсолютно не
приносит ему никакой пользы. Если его застать за этим
занятием, он может вести себя по-разному - может
просто не обращать внимания на вас и продолжать за-
ниматься своим делом, может увлеченно пригласить вас
заняться тем же.
206
2. Когда я думаю об английском чудаке, я представ-
ляю себе высокого худого джентльмена в старомодной
одежде черного цвета, в шляпе, очень вежливого и чо-
порного, находящегося в толпе и резко выделяющегося
из толпы. В руках у него свернутый зонтик, он пользу-
ется им как тростью и не раскрывает его даже под дож-
дем. У него странная, необычная походка. Рядом с ним
бежит маленькая собачка. Он шагает по улице большо-
го города. Время от времени он разговаривает сам с со-
бой, что-то комментирует. Его место - в библиотеке,
среди старинных фолиантов. Это - подчеркнуто несов-
ременный человек.
3. Когда я думаю об английском чудаке, я представ-
ляю довольно старого (в годах), щуплого, малорослого
человека, скорее женщину. Она должна жить в пригоро-
де или в своем доме за городом. У нее несколько кошек и
нет родных. Она ходит в шляпке, украшенной аляпова-
той цветочной композицией. Не пользуется дарами со-
временной цивилизации, не путешествует. Не делает
ничего необычного и социально опасного. Чудаковата в
манере речи... и своей старомодностью.
4. When I think about eccentric people my uncle Gerald
comes to my mind. He is a very amiable and friendly old
man. There is however one irresistible occupation for him in
any place where he happens to appear - he would always
check the locks to the doors and find out they need immediate
mending. He would use his screwdrivers, he always has a
very nice little set of them and in no time at all your doors
look strange with no locks in them. Then he would take apart
the lock and put carefully on a clean piece of cloth all the
parts of it. He definitely enjoys both his business and the
attention everybody pays to him. 1 must confess he is not
always lucky to repair the locks but he never admits it is his
fault. Sometimes it is frustrating but nevertheless everybody
loves him.
5. When I think about eccentric persons I imagine untidy
people, people going a little mad, 1 think about the unfairness
207
of life, like how sad it is that some people are like this, I
think about what makes people lose their mind (in the literal
sense as well), where do they go, what it's like to be mad, do
they know they are mad and eccentric, may be it's me who's
mad, and they are ok. And they basically look very funny
and don't know they do.
6. Eccentricity in Britain has in the past been seen as an
issue based on Class or status in society. Only those who are
independently wealthy or have a reliable source ofun-eamed
income are truly «eccentric» in the Euphemized sense that is
part of the popular view of British society. In simple terms
the rich and famous had a freedom of action that included
much that was not seen as mainstream behaviour my the
rest of the (notoriously puritan) population. There are
essentially three stereotypes.
Type 1. The «nutty professor». These are of course still
around, but typical of them were the many wealthy, almost
exclusively male, Victorians who devoted their whole adult
lives to collecting and cataloguing moths, or beetles, or some
other such obsession. These activities would at the time have
been widely regarded as eccentric by most people. Many,
although skilled and intelligent, had behavioral oddities and
were socially inept to some degree or other. Today we would
possibly class these people (informally, not as a medical dia-
gnosis) as «aspergic» or possibly «on the autistic spectrum».
Many of these people achieved academic distinction.
Type 2. Older middle or upper middle class ladies. Women
led fairly proscribed lives until quite recently and had to
conform to narrowly defined social standards. Many of these
women out-lived their husbands, were left a little money to
live on comfortably, and as a result were free for the first
time in their lives to say what they pleased. Historically wo-
men who freely expressed opinions were regarded as eccentric.
Type 3. People who adopt eccentricities to distinguish
themselves from others. It is true that simple wearing green
shoes in an age when everyone knew that shoes had to be
black could be enough to have you classed as «eccentric».
208
This is different from the Type 1 eccentrics who may buy a
pair of green shoes because they fail to see how the colour
could be important (Einstein preferred not wear shoes which
was eccentric) , the Type 3 eccentrics deliberately wear green
shoes to draw attention to their difference. Some people have
always enjoyed this sort of harmless notoriety - like Punks
or Goths that you see on the streets today. This type of
eccentricity has been almost completely integrated in to
«fashion» and so is difficult for us to see as eccentric. People
who do this sort of thing today are just making a «fashion
statement».
For the poor, eccentricity was a luxury that could not be
afforded. The result was usually exclusion, destitution, impri-
sonment, insanity, and death. Things are a little better now.
Приведенные примеры демонстрируют опреде-
ленное сходство в понимании чудаков и чудаче-
ства как со стороны носителей британской лингво-
культуры, так и со стороны носителей русской
лингвокультуры (многие из них в той или иной
степени владеют английским языком).
Наши англоязычные респонденты достаточно
часто приводили в качестве примера реальных лиц,
в том числе и политиков (в качестве чудака в от-
ветах фигурирует президент США Дж. Буш), из-
вестных комических киногероев (Мистер Бин в ис-
полнении Р. Аткинсона), своих родных и знакомых.
Обращает на себя внимание то, что типичным чу-
даком часто является не мужчина, а пожилая жен-
щина (I imagine a crazy old woman with odd socks
and frizzy grey hair! - ненормальная старушка в
странных носках и с седыми кудряшками), подчер-
кивается упрямство чудаков, их нежелание менять
свой странный образ жизни (эти данные свидетель-
8 В. И. Карасик. Е. А. Ярмахова
209
ствуют о том, что молодым свойственно относиться
к старикам с некоторым снисходительным
предубеждением). Англоязычные респонденты раз-
мышляют о социальном неравенстве, утверждая,
что право на чудачество принадлежит в их обще-
стве только обеспеченным людям, для бедняков это
немыслимая роскошь. Очень интересным представ-
ляется выделение трех типов чудаков в ответе од-
ного из наших респондентов (пример № 6). К пер-
вому типу относится «чудаковатый профессор»,
коллекционер бабочек, типичный представитель
викторианской Англии, обычно мужчина. Ко вто-
рому типу относится обеспеченная вдова, получив-
шая после смерти мужа право вести себя как хо-
чется, вернее, говорить то, что считает нужным.
Ранее такое поведение женщин считалось эксцен-
тричным. К третьему типу относятся те, кто стре-
мится привлечь к себе внимание эксцентричным
поведением. Например, для мужчины ходить в зе-
леных туфлях, когда все ходят в черных, - это не-
сомненный признак эксцентричности.
Русские респонденты в большей мере обраща-
ли внимание па внешность английского чудака
(...обязательно смешной котелок, небольшого роста,
полноватенький, выпирающий животик, очень доб-
рое лицо; джентльмен во фраке и цилиндре, одетый
так, как одевались давным-давно, как в книжке;
...Эркюль Пуаро из А. Кристи, хотя он и бельгиец,
но у меня это - чисто странноватый англичанин -
раб привычек и порядка, хоть Темза выйди из бере-
гов. А вот по внешности - котелок и безукоризнен-
ность в одежде, просто до тошноты}. Для многих
210
представителей русской культуры типичный образ
чудака вообще - «человек рассеянный с улицы Бас-
сейной», герой стихотворения С.Я. Маршака, ко-
торый может перепутать рубашку и брюки. Мно-
гие ориентируются на иллюстрации к этому сти-
хотворению - толстенький взъерошенный человек
средних лет, неряшливо одетый и очень чем-то оза-
боченный. Рассеянность выступает в качестве наи-
более яркого признака чудачества для русских рес-
пондентов. Носители английской культуры в ка-
честве такого признака выделяют активность в нео-
бычном направлении, странное хобби.
В ответах русских респондентов нередки ука-
зания на то, что чудак - это человек, пытающийся
оправдаться, его за что-то отчитывают, а он стоит
с виноватым видом. Думая об английском чудаке,
русские респонденты относят его к обеспеченной
части населения:
Это в меру упитанный, лысый мужчина старше 40
лет, с хорошей родословной и безупречным образовани-
ем. Он курит сигары и пьет коньяк у камина в фамиль-
ном особняке и изводит своих близких различными при-
чудами. Например: он ест только блюда из картофеля
или холит и лелеет своих свиней или ему гораздо инте-
реснее мир серебряных вещиц, чем окружающая среда.
Он может шокировать непосвященных своим внешним
видом, облачаясь в красные брюки, желтый пиджак и
оранжевую шляпу. Или, будучи достаточно богатым че-
ловеком, он предпочитает обноски в качестве своей по-
вседневной одежды. Его навязчивые идеи могут раздра-
жать окружающих, но он сам абсолютно счастлив в
мире своих фантазий. Он добр, обладает чувством юмо-
ра и получает от жизни максимум удовольствия. Такой
чудак мыслит парадоксами, как герой пьес Оскара Уайль-
8*
211
да. Последний также является типичным представи-
телем английского чудака, чей изысканный внешний вид
и своеобразный подход к жизни очень часто ставил со-
временников в тупик. Обладая эксцентричностью, та-
кой человек остается непонятым даже своими близки-
ми, но он делает свой выбор и сознательно раскрашива-
ет жизнь разными красками впечатлений.
Проанализированный материал дает основания
считать, что осмысление русскими респондентами
сугубо внешних признаков липгвокультурного ти-
пажа «английский чудак» свидетельствует о редук-
ции образа в имидж. Для тех, кто хорошо знаком
с этим типажом на основе своего личного опыта,
внешние признаки отступают на второй план, важ-
ным становится типовое поведение. Интересна и
социальная характеристика английского чудака: в
русской лингвокультуре чудачество как таковое не
ассоциируется с достатком или высоким проис-
хождением. Можно с уверенностью сделать вывод
о том, что люди, стремившиеся в Англии четко
обозначить свой высокий социальный статус, на-
меренно вели себя эксцентрично. Соответственно,
резко негативное отношение к такому поведению
является знаком принадлежности к социальным
низам. Современная эксцентричность как способ
саморекламы является сравнительно новым фено-
меном, если речь идет о паблисити, по в случае
сознательного пижонства, как пишет А. В. Олянич
[2005: 241], мы сталкиваемся с расслоением обще-
ства на имущих и малоимущих либо неимущих.
Ответы респондентов показывают, что можно
установить достаточно четкую корреляцию между
212
возрастом респондента и его отношением к чуда-
кам: для молодых людей старики являются чуда-
ками, забавными, безобидными, ворчливыми и
иногда докучливыми людьми. Старики же не вос-
принимают молодежь в качестве чудаков, молодым
приписывается беспечность, легкомысленность,
глупость, нахальство. В этих ответах мы находим
и интересную информацию, касающуюся гендер-
ных характеристик чудаков в Англии: чтобы про-
слыть чудаком, мужчина должен совершить резко
бросающиеся в глаза эксцентричные поступки,
одеваться странным образом, увлекаться необыч-
ным хобби, женщина же может прослыть эксцен-
тричной, если она высказывает неожиданное мне-
ние. Из этого вытекает вывод о неравенстве требо-
ваний к поведению мужчин и женщин в Англии,
о более жестких нормах женского коммуникатив-
ного поведения. Таким образом, ассоциативный
ореол типажа «английский чудак» имеет явно вы-
раженную социальную специфику.
Выводы к главе 2
Лингвокультурный типаж «чудак» представ-
ляет собой обобщенный образ человека, ведущего
себя странным образом. Можно условно выделить
четыре основных подтипа в рамках этого типажа:
1) эксцентричный джентльмен, увлеченный не-
обычным хобби, 2) экстравагантный представитель
мира искусства, 3) странный, ненормальный ин-
троверт, живущий в своем внутреннем мире, куда
213
никому нет доступа, 4) рассеянный и не по возра-
сту серьезный знайка.
Конститутивные понятийные признаки рас-
сматриваемого концепта сводятся к следующим:
1) человек, 2) вызывающий недоумение и удивле-
ние, 3) своей необычностью, 4) получающий оцен-
ку (положительную либо отрицательную). Эти
признаки можно свести в модусно-диктальную
формулу: Чудак = (Модус: Недоумение) + (Дик-
тум: Необычность как странность).
Внутренняя форма обозначений чудака имеет
признаки отклонения, искривления, физической
ненормальности, психической ненормальности.
Разные виды странности противопоставлены
друг другу но содержанию нормы, отклонение от
которой обозначено той или иной лексемой. Ин-
тегральным признаком для всех лексических еди-
ниц, выражающих идею странности, является «от-
клонение от нормы», а дистинктивным призна-
ком - «способ отклонения от нормы».
«Чудачество» является частным случаем
«странности», которая, в свою очередь, выступает
частным случаем «необычности». В более полном
системном противопоставлении «необычное» есть
антитеза «обычного» и включает «иное», «выдаю-
щееся (замечательное)» и «странное». «Странное»
распадается на «непонятное», «неожиданное»,
«причудливое».
Базовый признак «странный» синонимически
уточняется признаками «загадочность», «стремле-
ние выделиться», «непредсказуемость» и «един-
ственность». В семантическом поле со значением
214
«странный» многим единицам присущ признак
интенсификации, а также признак оценки.
Существенной характеристикой чудака являет-
ся признак «неопасный», который и определяет
юмористическую тональность отношения к нему.
Непонятность как базовая модусная характерис-
тика концепта «чудак» уточняется в значении анг-
лийских слов в виде непонимания мотивов пове-
дения чудака и нежелания эмпатически понять его
внутренний мир.
Типичные виды эксцентричности представлены
в корпусе проанализированного материала нера-
циональной тратой денег, ненормальной привязан-
ностью к домашним животным (их количество в
доме превышает среднюю норму), неопрятной вне-
шностью, склонностью к алкоголизму (для пожи-
лых одиноких людей), чрезмерной поглощенно-
стью наукой, страстью к накопительству (коллек-
ционеров часто считают чудаками), пренебреже-
нием к социальным нормам в одежде (домашняя
одежда в официальной ситуации), нежеланием
поддерживать контакт с кем бы то ни было, под-
черкнутым пренебрежением к моде. Типичными
эксцентриками выступают ученые, священнослу-
жители, коллекционеры, знатные и богатые люди.
Важной оценочной характеристикой английских
чудаков выступает их подчеркнутая несовремеи-
иость. В проанализированных примерах часто ак-
цептируется эксцентричность ирландцев.
Признак «странный» при характеристике анг-
лийских чудаков уточняется как «загадочный»,
«таинственно-непостижимый», «сумасбродный». В
215
дискурсивной реализации сумасбродство регуляр-
но ассоциируется с левыми политическими взгля-
дами (левых чудаков обвиняют в отрыве от жиз-
ни, непрактичности и безответственности).
Разновидностью чудаков является фанатично
увлеченный (спортом, диетой) человек. Другим
подтипом чудаков, выделяемым на основании со-
четаемостных характеристик слов, является ка-
призный, привередливый человек (обычно в еде).
Самая большая группа слов, характеризующих
чудаков, относится к подтипу ненормального че-
ловека, находящегося на грани патологических от-
клонений в поведении. Одним из самых типичных
симптомов такого странного поведения - привыч-
ка разговаривать с самим собой.
Отмечается, что отношение к ненормальным
чудакам может меняться с течением времени, быв-
шее чудачество начинает восприниматься как нор-
ма, а безумные идеи признаются вполне обосно-
ванными. Англичанам, живущим в Лондоне, свой-
ственно считать забавным чудачеством диалектные
отклонения в произношении (хотя в лингвисти-
ческой литературе настойчиво проводится мысль
о равенстве в современной Англии всех произно-
сительных вариантов английского языка).
Обращение к человеку в официальной ситуа-
ции со словом, которое можно истолковать как
обозначение психической ненормальности, юриди-
чески считается оскорблением.
Ненормальное поведение ассоциативно связы-
вается с опьянением (drunken nutter), старческим
слабоумием (dotty old man).
216
Особое место в ряду разновидностей чудаков
занимают чудаки-интеллектуалы, умные знайки-
компьютерщики, отношение к которым амбивален-
тно: от восхищения до опасения.
Анализ дискурсивных описаний английских
чудаков позволяет выделить прежде всего подтип
эксцентричных аристократов. Англичане гордят-
ся своими чудаками-аристократами, считают их ча-
стью своей истории. К другим разновидностям чу-
даков относятся представители искусства (часто их
экстравагантность является способом привлечения
к себе внимания).
Экспериментальная проверка полученных дан-
ных при помощи опроса информантов и анализа
коротких сочинений на тему «Когда я думаю об
английском чудаке, я представляю себе...» в целом
подтвердила сделанные ранее выводы. Выяснилось,
что английские респонденты выделяют прежде все-
го социальные признаки чудаков (эксцентричность
свойственна богатым людям либо выступает как
знак успеха), в качестве типичного чудака у них
приводится чудаковатая старушка. Русские ре-
спонденты сводят образ английского чудака к лег-
ко узнаваемому имиджу - полному веселому по-
жилому или сухопарому чопорному джентльмену
с зонтиком.
Заключение
В результате проведенного исследования мы
пришли к следующим основным выводам.
В ряду лингвокультурных концептов выделяют-
ся лингвокультурные типажи - обобщенные типы
личностей, поведение которых выражает наиболее
яркие, узнаваемые характеристики определенного
этноса или социальной группы в рамках этого
этноса в определенный исторический период.
Лингвокультурные типажи отражают признаки как
реально существующих людей, так и персонажей
художественной литературы, театра и кинемато-
графии. Являясь междисциплинарным понятием,
лингвокультурный типаж объединяет в себе про-
блематику лингвокультурологии, лингвоконцепто-
логии и лингвоперсонологии.
Будучи ментальными образованиями (концеп-
тами), лингвокультурные типажи обнаруживают
определенное сходство и различие по отношению
к другим типовым представлениям о поведении
людей (модельная личность, роль, амплуа, стерео-
тип, имидж). Сходство состоит в том, что все эти
представления фиксируют повторяющиеся и по-
этому узнаваемые признаки поведения людей, по-
зволяющие по внешнему проявлению поведения
сделать выводы о характере человека и предска-
зать его реакцию в типовых ситуациях. Различия
же в том, что лингвокультурпый типаж не сводится
218
к ограниченному числу типов, оказывающих фор-
мирующее, моделирующее воздействие иа поведе-
ние этноса или социальной группы (модельная
личность), выходит за рамки жестко установлен-
ных предписаний и ожиданий (роль и амплуа), со-
относится с узнаваемым реальным или квазиреаль-
ным человеком, а не набором признаков (стерео-
тип), является многомерным представлением, а не
упрощенным черно-белым образом (имидж).
Отношение к чудакам в английской культуре
обусловлено совокупностью черт английского на-
ционального характера. К важнейшим из них от-
носятся чувство независимости, трезвый практи-
цизм, сила характера и высокоразвитое чувство
юмора. В английском фольклоре и художествен-
ной литературе Англии чудак получает неизменно
положительную оценку. Позиция чудака, эксцент-
рика выражает мягкий протест против излишней
строгости, регламентированности, обыденности
жизни. Английский нонсенс полон оптимизма.
Английские чудаки с их детской открытостью и
увлеченностью делают жизнь веселее.
Лингвокультурный типаж «английский чудак»
представляет собой зафиксированное в языковом
сознании представление о типовом поведении че-
ловека, отличающегося от других в рамках бри-
танского социума; это отличие предполагает соот-
несение поведения такого человека с усредненной
нормой, отсутствие опасности с его стороны и
снисходительно-шутливое отношение к нему.
Понятийные характеристики типажа сводятся
к конститутивным и уточняющим признакам это-
219
го концепта. Конститутивные понятийные призна-
ки концепта «английский чудак» таковы: 1) чело-
век, 2) вызывающий недоумение и удивление,
3) своей необычностью, 4) получающий оценку
(положительную или отрицательную). Эти призна-
ки могут быть представлены в виде модусно-дик-
тальиой формулы: Чудак = (Модус: Недоумение) +
(Диктум: Необычность как странность).
В английской лингвокультуре в рамках этого
типажа выделяются 4 основных подтипа: 1) экс-
центричный джентльмен, увлеченный необыч-
ным хобби, 2) экстравагантный представитель
мира искусства, 3) ненормальный интроверт, живу-
щий в своем внутреннем мире, куда никому пет
доступа, 4) рассеянный и не по возрасту серьезный
юный интеллектуал. Наибольшей лингвокультур-
ной спецификой характеризуется эксцентричный
джентльмен. Этот типаж представлен как в фольк-
лорных текстах, так и во множестве литературных
характеров и реальных англичан.
Идея необычности, странности этимологически
связана с признаками отклонения, искривления,
физической либо психической ненормальности и
осознается в противопоставлении нормы и откло-
нения, уточняемого в виде разновидностей такого
отклонения. Системные связи признака «стран-
ный», лежащего в основе характеристики чудака,
по горизонтали соотносят этот признак с одно-
порядковыми признаками «иной» и «замечатель-
ный», а по вертикали - с более общим признаком
«необычный» и с частными признаками «непонят-
ный», «неожиданный» и «причудливый». Идея
220
странности избирательно уточняется в семантике
слов, синонимически связанных с базовым словом
strange; основные дистинкции характеризуют за-
гадочность, непредсказуемость, интенсивность про-
явления странности и стремление выделиться.
Важнейшей характеристикой чудака является
признак «неопасный», определяющий юмористи-
ческую тональность отношения к нему. Базовая мо-
дусная характеристика концепта «чудак» - непо-
нятность - уточняется в значении английских слов
в виде недоумения как непонимания мотивов по-
ведения чудака, с одной стороны, и нежелания
понять его внутренний мир, с другой стороны. Та-
кое нежелание обусловлено установкой считать
чудака психически ненормальным человеком.
Образно-перцептивные характеристики лингво-
культурного типажа «английский чудак» позволя-
ют выделить типичных представителей англий-
ского социума, к которым применимо такое опре-
деление (ученые, священнослужители, аристокра-
ты, одинокие пожилые обеспеченные дамы, кол-
лекционеры). Всех этих людей объединяет забавное
неумение адекватно вести себя в простых житей-
ских ситуациях, несовременность, пренебрежение
к соблюдению социальных правил и условностей.
К типичным знакам эксцентричного поведения
относятся бессмысленная трата денег либо смеш-
ная скаредность, ненормальная привязанность к
живущим в доме кошкам или собакам, число ко-
торых может быть достаточно большим, и стран-
ное нежелание общаться с людьми, бросающаяся
в глаза неопрятность либо экстравагантность в
221
одежде, ненормальная увлеченность наукой, эзоте-
рикой, спортом, хобби, диетой, капризность и при-
вередливость. Эксцентричность легко соскальзы-
вает в психическую патологию, и трудно опреде-
лить, насколько чудак вменяем. Описания стран-
ностей как психической патологии наиболее
частотны в проанализированном материале. В этих
описаниях четко прослеживается связь между чу-
дачеством и возрастом (типичен старый чудак),
чудачеством и пьянством (злоупотребление алко-
голем ведет к неадекватному поведению), чудаче-
ством и левыми политическими взглядами (это
объясняется оторванностью левых от реальности,
что в Англии квалифицируется как странность).
В проанализированных примерах часто акценти-
руется эксцентричность ирландцев.
В дискурсивном описании чудаков наиболее
ярко представлены английские аристократы. Обра-
щают на себя внимание буйство их фантазии, ча-
сто выраженный аутизм, пренебрежение соци-
альными нормами. Весьма детально представлены
описания странного поведения людей искусства,
однако липгвокультуриая специфика данного под-
типа чудаков не отмечена. Достаточно подробно
представлено описание необычного поведения
юных интеллектуалов, в современной Англии -
чаще компьютерщиков: они образуют некую эли-
ту общества, по проявляют забавную ущербность
в некоторых обыденных ситуациях.
Экспериментальная проверка образных харак-
теристик английских чудаков в сознании носите-
лей английской и русской лингвокультур в целом
222
подтвердила полученные данные, уточнив их в сле-
дующих направлениях: для носителей английской
культуры наиболее важными являются социально-
классовые характеристики чудаков, и в качестве
типичного чудака они часто называют пожилую
одинокую леди; носителями русской культуры все-
го на первый план чаще выдвигаются внешние ха-
рактеристики английского чудака как несуразно-
го джентльмена (слишком полного или чересчур
тощего) в официальном черном костюме, шляпе и
с зонтиком либо одетом ярко, экстравагантно и
очень небрежно (налицо крайности в образе, что
соответствует имиджу как упрощенному схематич-
ному и оценочно заряженному представлению).
Оценочные характеристики лингвокультурно-
го типажа «английский чудак» неразрывно связа-
ны с его понятийными и образными характеристи-
ками. Они включают как положительную, так и
отрицательную оценку эксцентричности, но в це-
лом сводятся к признанию права за чудаком ве-
сти себя странным образом, что соответствует при-
знанию права личности на индивидуальное само-
выражение. Социальная оценка типажа «чудак»
может служить одним из ориентиров для опреде-
ления значимости индивидуальной свободы в об-
ществе как культурной доминанты этого общества.
Отталкиваясь от понятия «норма», можно сде-
лать вывод, что усредненный носитель английской
лингвокультуры, оценивающий кого-либо как чу-
дака, это человек со следующими характеристика-
ми: 1) средний достаток, 2) необходимость обес-
печивать свое существование трудом и вытекаю-
223
щее отсюда критическое отношение к праздному
образу жизни, 3) сравнительно низкий уровень
креативности, 4) стремление жить как все, не вы-
деляясь, 5) хорошая практическая ориентация в
жизни, 6) средний уровень интеллекта и непло-
хая физическая подготовка, 7) общительность и
развитое чувство юмора. Многие из этих характе-
ристик составляют костяк ментальности англий-
ского среднего класса.
Отношение к чудакам подвержено изменению:
некоторые странности в поведении людей опреде-
ленного исторического периода в другую эпоху мо-
гут рассматриваться как норма (например, это ка-
сается увлеченности спортом или диетой).
Проведенное исследование позволяет сделать
общий вывод о том, что лингвокультурный типаж
«английский чудак» является актуальным смыс-
ловым образованием в сознании как англичан, так
и иностранцев, в той или иной мере знакомых с
английской культурой. Доброе отношение к чуда-
кам является знаком стабильности в обществе.
Понимание особой значимости этого типажа в анг-
лийской лингвокультуре позволяет более адекват-
но представить доминанты английского националь-
ного сознания и коммуникативного поведения.
Библиография
Абрамович Г. Типическое, тип литературный // Словарь ли-
тературоведческих терминов. М.: Просвещение, 1974.
Аверинцев С.С. Архетипы // Мифы народов мира: Энцик-
лопедия. Т. 1. М.: Большая Российская энциклопедия, 1998.
Агаркова П.Э. Концепт «деньги» как фрагмент английской
языковой картины мира (па материале американского варианта
английского языка): ЛКД. Иркутск, 2001.
Акименко Н.А. Лингвокультурные характеристики англо-
язычного сказочного дискурса: АКД. Волгоград, 2005.
Алефиренко Н.Ф. Проблемы вербализации концепта. Волго-
град: Перемена, 2003.
Апресян ЮД. Образ человека по данным языка: Попытка
системного описания // Вопр. языкознания. 1995. № 1.
Арапова О.А., Гайсина Р.М. Дружба // Антология концеп-
тов / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. Т. 1. Волгоград:
Парадигма, 2005.
Артемова А.В. Эмотивно-оценочная объективация концепта
«женщина» в семантике фразеологических единиц (на матери-
але английской и русской фразеологии): АКД. Пятигорск, 2000.
Арутюнова НД. Язык и мир человека. М.: Школа «Языки
русской культуры», 1999.
Аскольдов С.А. Концепт и слово // Русская словесность. От
теории словесности к структуре текста. Антология / Под ред.
В.П. Нерознака. М.: Academia, 1997.
Бабаева Е.В. Культурно-языковые характеристики отноше-
ния к собственности (на материале немецкого и русского язы-
ков): АКД. Волгоград, 1997.
Бабаева Е.В. Лингвокультурологические характеристики рус-
ской и немецкой аксиологических картин мира: АДД. Волгоград,
2004.
Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической
семантике языка. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1996.
Багдасарян Т.М. Речевое поведение врачей-психотерапевтов
(на материале английского и русского языков): АКД. Ростов-на-
Дону, 2005.
Базылев В.Н. Хлестаков ludens (из семиотических коммен-
тариев к гоголевскому «Ревизору») // Аксиологическая линг-
вистика: игровое и комическое в общении: Сб. науч. тр. Волго-
град: Перемена, 2003.
Базылев В.Н. Лингвистическая персонология: Ирина Хака-
мада (к определению статуса дисциплины) // Изв. УрГПУ. Линг-
вистика. Вып. 15. Екатеринбург, 2005.
225
Бакумова Е.В. Ролевая структура политического дискурса:
ЛКД. Волгоград, 2002.
Балашова Е.Ю. Концепты любовь и ненависть в русском и
американском языковых сознаниях: ЛКД. Саратов, 2004.
Бахтин М.М. Автор и герой: К философским основам гума-
нитарных паук. СПб.: Азбука, 2000.
Бейлинсон Л.С. Характеристики медико-педагогического дис-
курса (па материале логопедических рекомендаций): ЛКД. Вол-
гоград, 2001.
Бижева З.Х. Адыгская языковая картина мира. Нальчик:
Эльбрус, 2000.
Богин Г.И. Модель языковой личности в се отношении к раз-
новидностям текстов: ЛДД. Л., 1984.
Богин Г.И. Типология понимания текста: Учеб, пособие. Ка-
линин: Изд-во Калинин, ун-та, 1986.
Болдырев II.II. Когнитивная семантика: Курс лекций по анг-
лийской филологии. Тамбов: Изд-во Тамбов, ун-та, 2001.
Борисова М.Б. Концепт «чудак» в художественном мире
М. Горького // Говорящий и слушающий: языковая личность,
текст, проблемы обучения. СПб.: Союз, 2001.
Брагина Л Л. Ваш менталитет и наш менталитет // Вестник
МГУ. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация.
1999. № 4.
Бусурина Е.В. Дурак // Антология концептов / Под ред.
В.И. Карасика, И.А. Стернина. Т. 2. Волгоград: Парадигма, 2005.
Бухонкина А.С. Типы асимметрии культурем (на материале
французского и русского языков): АКД. Волгоград, 2002.
Вайсгербер ИЛ. Родной язык и формирование духа / / Пер.
с нем., вступ. ст. и коммент. О.А. Радченко. М.: МГУ, 1993.
Варнавских Н.В. Типологические черты речевого поведения
русско- и апглоговорящих адвокатов (прагмалингвистический
подход): АКД. Ростов-на-Дону, 2004.
Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание / Пер. с англ. М.:
Русские словари, 1996.
Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание язы-
ков. М.: Языки русской культуры, 1999.
Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура. Три линг-
вострановедческие концепции: лексического фона, речс-поведен-
чсских тактик и сапиентсмы. М.: Индрик, 2005.
Вильмс Л.Е. Липгвокультурологическая специфика понятия
«любовь» (па материале немецкого и русского языков): АКД.
Волгоград, 1997.
Винокур Т.Г. Речевой портрет современного человека // Че-
ловек в системе наук. М., 1989.
226
Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий: Варианты речевого
поведения. М.: Наука, 1993.
ВодакР. Язык. Дискурс. Политика. Волгоград, 1997.
Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. Изд. 2-е,
доп. М.: Эдиториал УРСС, 2002.
Воркачев С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, кон-
цепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкозна-
нии // Филологические пауки. 2001. № 1.
Воркачев С.Г. Концепт счастья в русском языковом созна-
нии: опыт липгвокультурологичсского анализа. Краснодар: Изд-
во Кубан. гос. тсхнол. ун-та, 2002.
Воркачев С.Г. Сопоставительная этпосемантика телеономных
концептов «любовь» и «счастье» (русско-английские паралле-
ли). Волгоград: Перемена, 2003.
Воркачев С.Г. Счастье как лингвокультурный концепт. М.:
Гнозис, 2004.
Воробьев В.В. Лингвокультурология (теория и методы). М.:
Изд-во Рос. ун-та дружбы народов, 1997.
Воронина С.М. Тема состязательности: англо-русские оценоч-
ные параллели // Языковая личность: культурные концепты: Сб.
науч. тр. Волгоград; Архангельск, 1996.
Гак В.Г. Языковые преобразования. М.: Школа «Языки рус-
ской культуры», 1998.
Гачев ГД. Национальные образы мира. Космо-Психо-Логос.
М.: Прогресс-Культура, 1995.
Гоннова Т.В. Социокультурные характеристики концепта
«труд» в русском языковом сознании: АКД. Волгоград, 2003.
Граброва Э.В. Концепт «savoir-vivre» во французской лингво-
культуре и его русские соответствия: АКД. Волгоград, 2004.
Гришина О А. Актуализация концепта Америка в современ-
ном русском языке (па материале публицистических текстов):
АКД. Архангельск, 2004.
Гудков Д.Б. Теория и практика межкультурной коммуника-
ции. М.: Гнозис, 2003.
Гулинов Д.Ю. Национальная специфика французской линг-
вокультурной сферы «гастрономия» (переводческий аспект):
АКД. Волгоград, 2004.
Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М.: Про-
гресс, 1984.
Демурова II.М. Эдвард Лир и английская поэзия нонсенса //
«Мир вверх тормашками». М.: Прогресс, 1974.
Демурова II.M. Кеннет Грэхем и его повесть «Ветер в ивах» //
Грэхем К. Ветер в ивах: Повесть. На англ. яз. М.: Прогресс, 1981.
227
Демурова Н.М. Предисловие // Английская абсурдная поэ-
зия. Эдвард Лир. Хилэр Беллок. Сэр Уильям Гилберт. Роальд
Даль. Пер. с англ, и сост. М. Фрейдкина. М.: Carte Blanche, 1998.
Демъянков В.З. Понимание как интерпретирующая деятель-
ность // Вопр. языкознания. 1983. № 6.
Демъянков В.З. Понятие и концепт в художественной лите-
ратуре и научном тексте // Вопр. филологии. 2001.
Деревянская В.В. Коммуникативный типаж «английский
колониальный служащий»: подходы к изучению // Аксиологи-
ческая лингвистика: лингвокультурные типажи. Волгоград: Па-
радигма, 2005.
Джери Д., Джери Д. Большой толковый социологический
словарь (Collins). Т. 2.: Пер. с англ. М.: Вече; ACT, 1999.
Димитрова Е.В. Трансляция эмотивных смыслов русского
концепта «тоска» во французскую лингвокультуру: АКД. Вол-
гоград, 2001.
Дмитриева О А. Коммуникативный типаж «казак» // Ин-
тенсивное обучение иностранным языкам: проблемы методики
и лингвистики. Вып. 2. Волгоград: Перемена, 2004.
Дмитриева О.А. Коммуникативный типаж: к определению
этнокультурной специфики // Единицы языка и их функцио-
нирование. Саратов: Научная книга, 2004.
Дмитриева О.А. Лингвокультурный типаж «французский
буржуа» // Аксиологическая лингвистика: лингвокультурные
типажи. Волгоград: Парадигма, 2005.
Добровольский Д.О. Национально-культурная специфика во
фразеологии // Вопр. языкознания. 1998. № 6.
Донец П.Н. Основы общей теории межкультурной коммуни-
кации: научный статус, понятийный аппарат, языковой и неязы-
ковой аспекты, вопросы этики и дидактики. Харьков: Штрих,
2001.
Дорофеева Н.В. Удивление как эмоциональный концепт (на
материале русского и английского языков): АКД. Волгоград,
2002.
Евсюкова Т.В. Словарь культуры как проблема лингвокуль-
турологии. Ростов-на-Дону: Изд-во Рост. гос. эконом, ун-та, 2001.
Евтушенко Е.Н. Концепт «пространственная ориентация» в
английской и русской лингвокультурах: АКД. Волгоград, 2004.
Евтушок Ю.Г. Языковая репрезентация концепта crime (на
материале американского варианта английского языка): АКД.
Иркутск, 2004.
Елина Е.А. Социолингвистический аспект речи персонажей-
военных (на материале русской прозы XIX - начала XX веков):
АКД. Саратов, 1997.
228
Ермакова Р.А. Некоторые аспекты коммуникативного пове-
дения русских, французов и финнов // Русское и финское ком-
муникативное поведение. Вып. 3. Воронеж: Истоки, 2002.
Ерофеева Т.И. Речевой портрет говорящего // Языковой об-
лик уральского города. Свердловск, 1990.
Ефимова Н.Н. Оптологизация концепта «риск» в английской
фразеологии: АКД. Иркутск, 2000.
Звегинцев ВЛ. Теоретико-лингвистические предпосылки ги-
потезы Сепира-Уорфа // Повое в лингвистике. Вып.1. М.: Изд-
во иностр, лит-ры, 1960.
Зайкина С.В. Эмоциональный концепт «страх» в английской
и русской лингвокультурах (сопоставительный аспект)»: АКД.
Волгоград, 2004.
Залевская АЛ. Психолингвистический подход к проблеме
концепта // Методологические проблемы когнитивной лингви-
стики. Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 2001.
Зализняк Анна А. О семантике щепетильности (обидно, сове-
стно и неудобно на фоне русской языковой картины мира //
Логический анализ языка: языки этики. М.: Школа «Языки рус-
ской культуры»», 2000.
Зеленова ОЛ. Концепт «самоуважение» в американской линг-
вокультуре // Проблемы лингвокультурологии и семантики через
призму междисциплинарной парадигмы. Волгоград: Станица-2,
2001.
Зинченко В.Г., Зусман В.Г., Кирнозе З.И. Межкультурная ком-
муникация: системный подход: Учеб, пособие. Н. Новгород:
Изд-во ИГЛУ, 2003.
Зубкова Я.В. Концепт «пунктуальность» в немецкой и рус-
ской лингвокультурах: АКД. Волгоград, 2003.
Иванцова Е.В. Феномен диалектной языковой личности.
Томск: Изд-во Томск, ун-та, 2002.
Ивушкина ТЛ. Язык английской аристократии: социально-
исторический аспект. Волгоград: Перемена, 1997.
Ипанова ОЛ. Жизнь // Антология концептов / Под ред.
В.И. Карасика, И.А. Стернина. Т. 2. Волгоград: Парадигма, 2005.
Карасик В.И. Язык социального статуса. Волгоград: Пере-
мена, 1992.
Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс.
Волгоград: Перемена, 2002.
Карасик В.И. Типы абсурда // Аксиологическая лингвисти-
ка: игровое и комическое в общении: Сб. науч. тр. / Под ред.
В.И. Карасика, Г.Г. Слышкина. Волгоград: Перемена, 2003.
Карасик В.И. Американский супермен как коммуникатив-
ный типаж // Интенсивное обучение иностранным языкам: про-
229
блсмы методики и лингвистики. Вып. 2. Волгоград: Перемена,
2004.
Карасик В.И., Дмитриева О.А. Лингвокультурный типаж: к
определению понятия // Аксиологическая лингвистика: лингво-
культурные типажи. Волгоград: Парадигма, 2005.
Карасик В.И., Слышкин Г.Г. Лингвокультурпый концепт как
единица исследования // Методологические проблемы когнитив-
ной лингвистики / Под ред. И.А. Стернина. Воронеж: Изд-во
Воронеж, гос. ун-та, 2001.
Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М.: На-
ука, 1987.
Касьянова К. О русском национальном характере. М.: Ака-
демический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2003.
Катаева Н.М. Русский концепт воля’, от словаря - к тексту:
АКД. Екатеринбург, 2004.
Катермина В.В. Русское чиновничество XIX века в зеркале
фразеологии и художественной литературы // Аксиологическая
лингвистика: лингвокультурные типажи. Волгоград: Парадигма,
2005.
Киасашвили М.Н. Семантика и прагматика вопросно-ответ-
ного диалогического единства и феномен непонимания (на ма-
териале современного английского языка): АКД. Тбилиси, 1986.
Кирилина А.В. Мужественность и женственность как куль-
турные концепты // Методологические проблемы когнитивной
лингвистики / Под ред. И.А. Стернина. Воронеж: Изд-во Воро-
неж. гос. ун-та, 2001.
Киселева О.В. Аксиомы поведения французов // Русское и
французское коммуникативное поведение. Вып. 1. Воронеж:
Истоки, 2002.
Клименко Е.О. Концепт «менеджмент» в американской и рус-
ской лингвокультурах: АКД. Волгоград, 2004.
Клоков В.Т. Концептный компонент значения языковых и
речевых единиц // Романо-германская филология: Межвуз. сб.
науч. тр. Вып. 3. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003.
Кобозева И.М. Лингвистическая семантика. М.: Эдиториал
УРСС, 2000.
Козырева М.А. Традиции английского нонсенса в творчестве
Г.К. Честертона // Язык и этнос: Мат-лы Первой выездной ака-
демической школы для молодых лингвистов-преподавателей
вузов РФ. Казань: Школа, 2002.
Колесов В.В. Язык города. М.: Высш, шк., 1991.
Колесов В.В. Русская речь. Вчера. Сегодня. Завтра. СПб., 1998.
Колесов В.В. Язык и ментальность. СПб.: Петербургское во-
стоковедение, 2004.
230
Комбарова О.В. Лингвокультурныс типажи «Hausfrau - до-
мохозяйка» в обыденном сознании // Аксиологическая лингви-
стика: лингвокультурныс типажи. Волгоград: Парадигма, 2005.
Кондратьева О.Н. Концепты внутреннего мира человека в
русских летописях (на примере концептов душа, сердце, ум):
АКД. Екатеринбург, 2004.
Контримович АЛ. Концепт «punishment» в современном анг-
лийском языке: АКД. Иркутск, 2004.
Кормилицына МЛ. Языковая личность В.В. Виноградова в
его письмах к жене // Вопросы стилистики. Вып. 26. Саратов:
Изд-во Сарат. ун-та, 1996.
Коровина А.Ю. Лингвокультурный типаж «сноб» в англий-
ской художественной литературе// Аксиологическая лингви-
стика: лингвокультурные типажи. Волгоград: Парадигма, 2005.
Костецкая А.Г. Социолингвистические характеристики речи
образованной молодежи Великобритании и США: АКД. Волго-
град, 2001.
Костомаров ВТ., Бурвикова НД. Символы прецедентных тек-
стов в коммуникации // Изучение и преподавание русского сло-
ва от Пушкина до наших дней: Мат-лы конференций и семина-
ров. Волгоград: Изд-во Волгогр. гос. ун-та, 1999.
Костомаров ВТ, Бурвикова НД. Современный русский язык
и культурная память // Этнокультурная специфика речевой дея-
тельности: Сб. обзоров. М.: ИНИОН РАН, 2000.
Кочеткова Т.В. Языковая личность в лекционном тексте.
Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1998.
Кошелев АД. К. эксплицитному описанию концепта «свобо-
да» // Логический анализ языка. Культурные концепты. М.:
Наука, 1991.
Кравченко А.В. Знак, значение, знание. Очерк когнитивной
философии языка. Иркутск: Обл. типография №1, 2001.
Красавский Н.А. Эмоциональные концепты в немецкой и
русской лингвокультурах. Волгоград: Перемена, 2001.
Красных В.В. Этнопсихолингвистика и лингвокультуроло-
гия. М.: Гнозис, 2002.
Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность?
М.: Гнозис, 2003.
Крысин Л.П. Современный русский интеллигент: попыт-
ка речевого портрета // Русский язык в научном освещении.
2001. № 1.
Крысин Л.П. Русское слово, свое и чужое: Исследования по
современному русскому языку и социолингвистике. М.: Языки
славянской культуры, 2004.
Крысъко ВТ. Этническая психология. М.: Академия, 2002.
231
Крюков А.В. Концептуализация интеллектуальных характе-
ристик человека (па материале русского и английского языков):
АКД. Волгоград, 2005.
Крючкова Н.В. Концепты возраста (на материале русского и
французского языков): АКД. Саратов, 2003.
Кубрякова Е.С. Краткий словарь когнитивных терминов /
Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, Ю.Г. Панкрац, Л.Г. Лузина. М.:
Изд-во МГУ, 1996.
Кузнецова Л.Э. Любовь как лингвокультурный эмоциональ-
ный концепт: ассоциативный и гендерный аспекты: АКД. Вол-
гоград, 2005.
Куликова Г.С. О влиянии профессии на речь актеров // Во-
просы стилистики. Вып. 27. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1998.
Кулинич МА. Лингвокультурология юмора (на материале
английского языка). Самара: СамГПУ, 1999.
Кусов Г.В. Оскорбление как иллокутивный лингвокультур-
ный концепт: АКД. Волгоград, 2004.
Лакофф Д., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем //
Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990.
Ларина Т.В. Категория вежливости в аспекте межкультур-
ной коммуникации (на материале английской и русской комму-
никативных культур): АДД. М., 2003.
Лебедев Е.Н. Юмор в английской поэзии XVIII-XX веков,
или средство спастись от безумия // Лебедев Е. Стихи. Перево-
ды. Лимерики. М.: Восточная книжная компания, 1997.
Леонгард К. Акцентуированные личности. Ростов-на-Дону:
Феникс, 2000.
Леонтович О А. Русские и американцы: парадоксы межкуль-
турного общения. Волгоград: Перемена, 2002.
Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Русская сло-
весность. От теории словесности к структуре текста: Антология /
Под ред. В.П. Нерознака. М.: Academia, 1997.
Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб., 2001.
Лю Цзюань. Концепт «путешествие» в китайской и русской
лингвокультурах: АКД. Волгоград, 2004.
Ляпин С.Х. Концептология: к становлению подхода // Кон-
цепты. Научные труды Центроконцепта. Вып. 1. Архангельск:
Изд-во Помор, ун-та, 1997.
Малышева ВА. Языковая личность как воплощение нацио-
нального характера// Национальный менталитет и языковая
личность. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 2002.
Мамонтов А.С. Язык и культура: сопоставительный аспект
изучения. М.: Изд-во Ин-та языкознания РАН, 2000.
232
Маслова ВЛ. Введение в липгвокультурологию. М.: Насле-
дие, 1997.
Мещерякова Ю.В. Концепт «красота» в английской и рус-
ской лингвокультурах: АКД. Волгоград, 2004.
Милехина ТЛ. Речь предпринимателя в деловой публици-
стике // Проблемы речевой коммуникации: Межвуз. сб. науч,
тр. Вып. 2. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003.
Мироненко М.В. Шутник как коммуникативная личность:
АКД. Волгоград, 2005.
Михайлова А.Г. Лингвокультурный типаж «английский биз-
несмен» // Аксиологическая лингвистика: коммуникативные
типажи. Волгоград: Парадигма, 2004.
Мищенко М.В. Образ ковбоя в американской культуре //
Интенсивное обучение иностранным языкам: проблемы методики
и лингвистики. Вып. 2. Волгоград: Перемена, 2004.
Мищенко М.В. Лингвокультурный типаж «американский
ковбой» // Аксиологическая лингвистика: лингвокультурные
типажи. Волгоград: Парадигма, 2005.
Нерознак В.П. Лингвистическая персонология: к определе-
нию статуса дисциплины // Язык. Поэтика. Перевод: Сб. науч,
тр. Моск. линг. ун-та. Вып. 426. М., 1996.
Нерознак В.П. От концепта к слову: к проблеме филологи-
ческого концептуализма // Вопросы филологии и методики пре-
подавания иностранных языков. Омск: Изд-во Омск, ун-та, 1998.
Никитин М.В. Основы лингвистической теории значения. М.:
Высш, шк., 1988.
Овчинников В.В. Корни дуба. Впечатления и размышления
об Англии и англичанах. 1979. №№ 4-6. - http:/vivosvoco
Олянич А.В. Презентационная теория дискурса. Волгоград:
Парадигма, 2004.
Олянич А.В. «Пижон» как коммуникативный типаж: линг-
восемиотические и дискурсивные презентационные характери-
стики // Аксиологическая лингвистика: лингвокультурные ти-
пажи / Под ред. В.И. Карасика. Волгоград: Парадигма, 2005.
Орлова О.Г. Актуализация концепта «Russia» («Россия») в
американской публицистике (на примере дискурса еженедель-
ника «Newsweek»): АКД. Волгоград, 2005.
Оруэлл Дж. Англичане // Оруэлл Дж. Эссе, статьи, рецен-
зии / Пер. с англ. Пермь: КАПИК, 1992.
Палашевская И.В. Концепт «закон» в английской и русской
лингвокультурах: АКД. Волгоград, 2001.
Панченко Н.Н. Средства объективации концепта «обман» (на
материале английского и русского языков): АКД. Волгоград,
1999.
233
Парсамова В.Я. Языковая личность ученого в эпистолярных
текстах (па материале писем Ю.М. Лотмана): ЛКД. Саратов, 2004.
Ласкова Н.А. Концепт «женщина» в текстах среднеанглий-
ского периода (опыт семантической реконструкции на основе
произведений Дж. Чосера): АКД. Иркутск, 2004.
Пеньковский А.Б. Очерки по русской семантике. М.: Языки
славянской культуры, 2004.
Петелина IO.H. Концепт «торг» в английской и русской линг-
вокультурах: АКД. Волгоград, 2003.
Пименов ЕЛ. Концепт Gemiit в немецком языке // Язык.
Культура. Человек. Этнос. Серия «Филологический сборник».
Вып. 3. Кемерово: Графика, 2002.
Пименова М.В. Этногермсневтика языковой наивной карти-
ны внутреннего мира человека. Кемерово: Кузбассвузиздат;
Landau: Verlag Empirische Paedagogik, 1999.
Пинкер С. Язык как инстинкт. М.: Едиториал УРСС, 2004.
Полиниченко Д.Ю. Естественный язык как лингвокультур-
ный семиотический концепт (на материале русского и английс-
кого языков): АКД. Волгоград, 2004.
Попова ЗД., Стернин ИЛ. Очерки по когнитивной лингви-
стике. Воронеж: Истоки, 2001.
Поталуй В.В. Национальная специфика лексико-фразеоло-
гических полей «наименования руководителей» в русском и анг-
лийском языках: АКД. Воронеж, 2004.
Почепцов Г.Г. Имиджелогия. М.: Рсфл-бук; Киев: Ваклер,
2000.
Почепцов О.Г. Языковая ментальность: способ представления
мира // Вопр. языкознания. 1990. № 6.
Пристли Дж. Б. Заметки на полях: Художественная публи-
цистика / Пер. с англ. / Сост., авт. предисл. и коммент. Е.Ю. Ге-
ниева. М.: Прогресс, 1988.
Пропп В.Я. Морфология сказки. Л.: Academia, 1928.
Проскурнин Б.М. Викторианский менталитет и английская
культура XX века (постановка проблемы) // Национальный мен-
талитет и языковая личность: Межвуз. сб. науч. тр. Пермь: Изд-
во Перм. ун-та, 2002.
Прохвачева О.Г. Лингвокультурный концепт «приватность»
(на материале американского варианта английского языка): АКД.
Волгоград, 2000.
Прохоров Ю.Е. Национальные социокультурные стереотипы
речевого общения и их роль в преподавании русского языка как
иностранного: АКД. М., 1996.
Психология личности: Хрестоматия: В 2 т. Самара: Бахрах,
1999.
234
Радван В.М. Концепт «соо!» как рсгулятив поведения в аме-
риканской лингвокультуре // Аксиологическая лингвистика:
проблемы и перспективы. Волгоград: Колледж, 2004.
Радван В.М. Американский супермен как лингвокультурный
типаж // Аксиологическая лингвистика: лингвокультурныс ти-
пажи. Волгоград: Парадигма, 2005.
Ребер А. Большой толковый психологический словарь (Pen-
guin). Т. 2: Пер. с англ. М.: Вече; ACT, 2000.
Рудакова Л.В. Интерпретационное поле концепта «быт» //
Культура общения и ее формирование. Вып. 9. Воронеж, 2002.
Руднев В.П. Словарь культуры XX века. М.: Аграф, 1997.
Рузавин Г.И. Герменевтика и проблемы интерпретации, по-
нимания и объяснения // Вопр. философии. 1983. №10.
Русское культурное пространство: Лингвокультурологиче-
ский словарь: Вып. 1 / И.С. Брилева, Н.П. Вольская, Д.Б. Гуд-
ков, И.В. Захаренко, В.В. Красных. М.: Гнозис, 2003.
Савицкий В.М., Кулаева О.А. Концепция лингвистического
континуума. Самара: Изд-во «НТЦ», 2004.
Свистунова Н.И. Спортивные игры в семиосфере культуры
и языка: концепт «футбол» в английском языковом сознании:
АКД. Иркутск, 2005.
Седов JI.А. Ролей теория // Современная западная социоло-
гия: Словарь. М.: Политиздат, 1990.
Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культуроло-
гии. М.: Прогресс, 1993.
Сергеева П.М. Концепты ум, разум в русской языковой кар-
тине мира: АКД. Екатеринбург, 2004.
Сиротинина О.Б. Речь отдельных журналистов в газете «Из-
вестия» // Проблемы речевой коммуникации. Вып. 2. Саратов:
Изд-во Сарат. ун-та, 2003.
Скачко E.IO. Рыцарь как коммуникативный типаж: подхо-
ды к изучению // Аксиологическая лингвистика: проблемы и
перспективы. Волгоград, 2004.
Скачко Е.Ю. Лингвокультурный типаж «английский ры-
царь» // Аксиологическая лингвистика: лингвокультурные ти-
пажи. Волгоград: Парадигма, 2005.
Слышкин Г.Г. От текста к символу: лингвокультурные кон-
цепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. М.: Acade-
mia, 2000.
Слышкин Г.Г. Лингвокультурныс концепты и мстакопцепты.
Волгоград: Перемена, 2004.
Снитко Т.Н. Предельные понятия в западной и восточной
лингвокультурах. - Пятигорск: Изд-во Пятигорск, гос. лингв,
ун-та, 1999.
235
Соломоник А. Семиотика и лингвистика. М., 1995.
Солохина А.С. Концепт «свобода» в английской и русской
лингвокультурах: ЛКД. Волгоград, 2004.
Сорокин 10А. Ссмиосфсра и мсптосфера // Методологиче-
ские проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж: Изд-во Во-
рон. ун-та, 2001.
Степанов 10.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт
исследования. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997.
Стернин ИА. Методика исследования структуры концепта //
Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воро-
неж: Изд-во Воронеж, ун-та, 2001.
Стернин ИА. К разработке модели контрастивного описа-
ния национального коммуникативного поведения // Аксиоло-
гическая лингвистика: проблемы коммуникативного поведения:
Сб. науч. тр. Волгоград: Перемена, 2003.
Стернин ИА., Ларина Т.В., Стернина МА. Очерк англий-
ского коммуникативного поведения. Воронеж: Истоки, 2003.
Стратановский ГА. Феофраст и его «Характеры» // Феоф-
раст. Характеры. М.: Ладомир, 1993.
Строев А. Философ и щеголь: ролевые маски во француз-
ской культуре Просвещения // Речевые и ментальные стерео-
типы в синхронии и диахронии: Тез. конф. М., 1995.
Сухих С А. Черты языковой личности // Коммуникативно-
функциональный аспект языковых единиц. Тверь, 1993.
Тарасова ИА. Идиостиль Георгия Иванова: когнитивный ас-
пект. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2003.
Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагмати-
ческий и лингвокультурологический аспекты. М.: Школа «Языки
русской культуры», 1996.
Теоретическая поэтика: понятия и определения: Хрестома-
тия. М.: Изд-во РГГУ, 1999.
Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация:
Учеб, пособие. М.: Слово / Slovo, 2000.
Тобурокова В.М. Социальные (профессиональные) роли го-
ворящих (на материале речи медицинских работников) // Во-
просы стилистики: Межвуз. сб. науч. тр. Вып. 24. Саратов: Изд-
во Сарат. ун-та, 1992.
Токарев ГВ. Концепт как объект лингвокультурологии (На
материале репрезентаций концепта «труд» в русском языке).
Волгоград: Перемена, 2003.
Трифонов А.Г. Абсурд // Культурология. XX век: Словарь.
СПб.: Университетская книга, 1997.
Уорф Б.Л. Отношение норм поведения и мышления к язы-
ку // Повое в лингвистике. Вып. 1. М., 1960.
236
Усачева А.II. Лингвистические парамтры концепта «состоя-
ние здоровья» в современном английском языке: АКД. Волго-
град, 2002.
Уфимцева II.B. Русские: опыт еще одного самопознания //
Этнокультурная специфика языкового сознания: Сб. статей. М.:
Ин-т языкознания РАИ, 1996.
Уфимцева Н.В. Языковое сознание и образ мира славян //
Языковое сознание и образ мира / Отв. ред. Н.В. Уфимцева. М.:
Ин-т языкознания РАН, 2000.
Фарино Е. Введение в литературоведение. СПб.: Изд-во
РГПУ им. А.И.Герцена, 2004.
Феофраст. Характеры. М.: Ладомир, 1993.
Фесенко ТА. Специфика национального культурного про-
странства в зеркале перевода: Учеб, пособие. Тамбов: Изд-во ТГУ
им. Г.Р. Державина, 2002.
Филатов В.П. К типологии ситуаций понимания // Вопр.
философии. 1983. № 10.
Флеонова ОЛ. Липгвостилистичсские и семиотические осо-
бенности американской литературы чёрного юмора: АКД. М.,
2003.
Фоллесдаль Д. Понимание и рациональность // Новое в за-
рубежной лингвистике. Вып. 18: Логический анализ естествен-
ного языка. Пер. с англ. М.: Прогресс, 1986.
Фрай II. Анатомия критики. Очерк первый // Зарубежная
эстетика и теория литературы XIX-XX вв. М., 1987.
Франкл В. Воля к смыслу / Пер. с англ. М.: Апрель-Пресс;
ЭКСМО-Пресс, 2000.
Хизова МА. Концепт «дружба» в русской и английской линг-
вокультурах (па материале русского и английского языков): АКД.
Волгоград, 2005.
Хромова ТА. Актуализация концепта truth в современном
английском языке: АКД. Иркутск, 2002.
Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности. СПб.: Питер, 2003.
Цветкова М.В. Английское // Межкультурная коммуника-
ция. Н. Новгород: Изд-во Нижсгород. гос. лингв, ун-та, 2001.
Цивьян Т.В. Мифологическое программирование повседнев-
ной жизни // Этнические стереотипы поведения. Л.: Наука, 1985.
Цуверкалов Е.А. Французы глазами иностранцев // Русское
и французское коммуникативное поведение. Вып. 1. Воронеж:
Истоки, 2002.
Черняк ВД. Наброски к портрету маргинальной языковой
личности. Русский текст. № 2. СПб., 1994.
Чернова О.Е. Концепт «труд» как объект идеологизации:
АКД. Екатеринбург, 2004.
237
Шаклеин В.М. Этноязыковое видение мира как составляю-
щая липгвокультурпой ситуации // Вестник Моск, ун-та. Сер.
19. Лингвистика и межкультурпая коммуникация № 1, 2000.
Шампе Н.Л. Актуальные проблемы межкультурной комму-
никации: Учеб, пособие. Волгоград: Изд-во Волгогр. гос. ун-та,
1999.
Шаова О.А. Россия и Франция: национальные стереотипы
и их метафорическая репрезентация (на материале французских
и российских газет): АКД. Екатеринбург, 2005.
Шаховский В.И. Эмоционально-культурные концепты: парал-
лели и контрасты // Языковая личность: культурные концеп-
ты: Сб. науч. тр. Волгоград; Архангельск: Перемена, 1996.
Шестаков В.П. Английский акцент. Английское искусство
и национальный характер. М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2000.
Шмелев А.Д. Русская языковая модель мира: Материалы к
словарю. М.: Языки славянской культуры, 2002.
Шпарага О.Н. Ноэзис и поэма // Всемирная энциклопедия.
Философия XX век. М.: ACT; Мн.: Харвест; Современный ли-
тератор, 2002.
Щепаньский Я. Элементарные понятия социологии. М.: Про-
гресс, 1969.
Aiderman Е., Kennedy С. The Right to Privacy. New York: Alfred
A. Knopf, 1995.
Crystal D. The Cambridge Encyclopedia of the English Langua-
ge. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1997.
Gogolitsyna N. The Russian intelligentsia // Rusistika. Spring
2002. N 25. ’
Gorer G. Exploring English Character. New York: Criterion
Books, 1955.
Hirsch E.D.Jr. Cultural Literacy. What Every American Needs
to Know. New York: Vintage Books, 1988.
Klapp O.E. The fool as a social type // The American Journal
of Sociology. Vol. 55. 1949. N 2.
Miall A., Milsted D. Xenophobe’s guide to the English. London:
Oval Books, 2002.
Walmsley J. Brit-think, Ameri-think: An irrelevant guide to un-
derstanding the great cultural ocean that divides us. Harmondsworth:
Penguin, 1987.
238
Лексикографические источники
АРСС - Апресян ЮД., Вотякова В.В., Латышева Т.Э. и др.
Англо-русский синонимический словарь. М.: Рус. яз., 1979.
БТС - Большой толковый словарь русского языка / Гл. ред.
С.А. Кузнецов. СПб.: Норинт, 2001.
CIDE - Cambridge International Dictionary of English. Cam-
bridge, 1995.
LDCE - Longman Dictionary of Contemporary English. Harlow
and London, 1978.
OALD - Oxford Advanced Learner’s Dictionary of Current
English. A.S.Hornby with A.P.Cowie, A.C.Gimson. Oxford Univ.
Press, 1980.
ODQ - The Oxford Dictionary of Quotations. Second Edition.
London: Oxford Univ. Press, 1966.
ODMQ - The Oxford Dictionary of Modern Quotations. Ed.
by T. Augarde. Oxford: Oxford Univ. Press, 1992.
PDMQ - The Penguin Dictionary of Modern Quotations. Com-
piled by J.M. and MJ. Cohen. Ilarmondsworth: Penguin, 1975.
RTEW - Roget’s Thesaurus of English Words and Phrases. Ed.
By R.A.Dutch. Ilarmondsworth: Penguin, 1979.
WNWT - Webster’s New World Thesaurus. Prepared by
C.G. Laird. New York: Meridian, 1971.
Научное издание
Владимир Ильич КАРАСИК
Елена Анатольевна ЯРМАХОВА
ЛИНГВОКУЛЬТУРНЫЙ ТИПАЖ
«АНГЛИЙСКИЙ ЧУДАК»
ООО «ИТДГК “Гнозис”»
Бумага офсетная № 1. Формат 70x90/32.
Гарнитура «Petersburg». Печать офсетная. Усл. печ. л. 8,76.
Тираж 1000 экз. Заказ № 1801
Отпечатано с готовых диапозитивов
в ОАО «Марийский полиграфическо-издательский комбинат»
424002, г. Йошкар-Ола, ул. Комсомольская, 112
ISBN 5-7333-0142-2
785733
301426