Виктор Гр о ш
У истоков
СЕНТЯБРЯ
1939
ГОЛА

ВИКТОР ГРОШ
у истоков
СЕНТЯБРЯ
1939
ГОДА
Перевод с польского
и. ДАВЫДОВА
Предисловие
в. ФОМИНА
195 1
ИЗДАТЕЛЬСТВО
ИНОСТРАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Москва

WlKTOR GR0SZ
WARSZAWA
1949

ПРЕДИСЛОВИЕ
Предлагаемая вниманию советского читателя бро-
шюра Виктора Гроша посвящена анализу причин краха
польского буржуазно-помещичьего государства в сен-
тябре 1939 г.
Значительная часть материалов, использованных ав-
тором, уже известна советскому читателю. Однако автор
приводит и некоторые новые документы и факты, помо-
гающие еще глубже осмыслить причины крушения пан-
ской Польши.
Поражение и крах Польши в 1939 г. не были случай-
ностью, результатом лишь военно-технического превос-
ходства гитлеровцев. Они явились логическим заверше-
нием долголетней антинародной политики польской
реакции, а также результатом антисоветской политики
империалистов США, Англии и Франции,
В, М. Молотов, выступая по радио 17 сентября 1939 г.,
сказал:
«События, вызванные польско-германской войной,
показали внутреннюю несостоятельность и явную не-
дееспособность польского государства. Польские
правящие круги обанкротились. Все это произошло
за самый короткий срок» 1.
После утраты национальной независимости в конце
XVIII века польский народ почти полтораста лет не имел
своей государственности.
Долгожданную свободу дала ему Великая Октябрь-
ская социалистическая революция. 29 августа 1918 г.
советское правительство особым декретом, подписанным
В. И. Лениным, подтвердило право польского народа на
образование самостоятельного государства.
1 «Большевик», № 17, 1939 г., стр. 1.
5

«Все договоры и акты, — говорилось в этом дек-
рете, — заключенные правительством бывшей Рос-
сийской империи с правительствами королевства
Прусского и Австро-Венгерской империи, касающиеся
разделов Польши, ввиду их противоречия принципу
самоопределения наций и революционному право-
сознанию русского народа, признавшего за польским
народом неотъемлемое право на самостоятельность
и единство, — отменяются настоящим бесповоротно» 1.
Однако в то время польский народ не смог восполь-
зоваться плодами свободы, так как власть в стране
захватили капиталисты и помещики, целиком подчинив-
шие вновь созданное польское государство интересам
империалистов США, Англии и Франции.
«Из Польши, — писал В. И. Ленин, — Версаль-
ский мир создал государство-буфер, который дол-
жен оградить Германию от столкновения с совет-
ским коммунизмом и который Антанта рассматри-
вает как оружие против большевиков» 2.
Уродливое детище хищнического Версальского мира —
империалистическая Польша с самого начала своего
существования была нежизнеспособна как самостоятель-
ное государство. «Досентябрьская Польша, — пишет
В. Грош, — была слабым, отсталым, неразвитым в про-
мышленном и культурном отношении государством».
Внутренние противоречия были столь значительны, что
лишь с помощью жесточайшего террора и при под-
держке иностранных империалистов правящая клика
могла удерживаться у власти.
Пилсудский, в 1923 г. временно отошедший от власти,
в 1926 г. при поддержке крупной буржуазии и империа-
листов США и Англии вновь захватывает власть и дема-
гогически обещает провести «санацию», то есть «оздоров-
ление», «укрепление» польского буржуазно-помещичьего
государства, «наведение порядка» в нем. На деле же
санационное правительство, состоявшее целиком из пре-
1 «Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьян»
ского правительства», 9 сентября 1918 г., № 64, стр. 776.
2 В. И. Ленин. Сочинения, изд. 4-е. т. 31. стр. 280.

дателей-агентов империалистических разведок, довело
Польшу до крайнего разорения и ослабления.
Важнейшие отрасли польской промышленности и
сельского хозяйства (как и транспорт) возникли и раз-
вились на базе долголетних тесных связей с русскими
рынками, с русской промышленностью. В результате же
антисоветской политики пилсудчиков эти исторически
сложившиеся связи были нарушены, что привело к рез-
кому упадку всей польской экономики.
Промышленное производство Польши не только не
росло, но, наоборот, сокращалось. Объем промышленной
продукции накануне второй мировой войны был значи-
тельно меньшим, чем в 1913 г., до начала первой ми-
ровой империалистической войны.
Одной из причин, задерживавших развитие польской
промышленности, было господство монополий и засилие
иностранного капитала, хозяйничавшего в стране, точно
в колонии. Следует отметить, что рост числа картелей
в Польше происходил быстрее, чем в какой-либо другой
стране в тот же период. Если в 1919 г. там имелось
только 9 картелей, то в 1929 г. их было уже 100, а в
1937 г.—274. Эти мононолистические объединения часто
возгла(влялись польскими князьями, графами, министра-
ми и высшими чиновниками. (Так, князь Януш Рад-
зивилл, бывший председатель сенатской комиссии по ино-
странным делам, был вице-президентом картеля тяже-
лой промышленности «Левиафан», министр промышлен-
ности и торговли генерал Гурецкий был президентом
банка и т. д.) А за спиной всех этих польских магна-
тов действовал иностранный капитал.
Ежегодно иностранные монополисты выкачивали из
Польши до 400 млн. злотых. Только за пять лет —
1928—1933 гг. — по официальным данным иностранный
капитал нажил в Польше 1333 млн. злотых, то есть
почти столько, сколько всего имелось иностранных капи-
таловложений в польской промышленности. Особенно
активным было проникновение в Польшу американского
капитала, что отмечал в свое время В. И. Ленин.
«Возьмем хотя бы Польшу, — писал он. — Вы
видите, что туда американские агенты и спекулянты
являются скупать все богатства Польши, которая
хвастается тем, что она существует теперь как

независимая держава. Польша скупается агентами
Америки. Нет ни одной фабрики, ни одного завода,
«и одной отрасли промышленности, которые бы не
были в кармане американцев» 1.
Помимо американских, на Польшу набросились
французские и английские, а затем и вскормленные аме-
риканским капиталом германские монополисты, которые
захватили в свои руки важнейшие отрасли польской
экономики. По данным 1936 г., по размерам капитало-
вложений в Польше первое место занимала Франция —
27 процентов, затем США — 22 процента, а Германия
находилась лишь на третьем месте—19 процентов. Из
этих цифр видно, что В. Грош, давая в общем верную
картину состояния польской экономики, несколько пре-
увеличивает значение и роль в ней немецкого капитала,
когда говорит об иностранных капиталовложениях в
Польше.
В. Грош приводит ряд цифр, характеризующих сте-
пень упадка польской промышленности. Ярким выраже-
нием этого упадка было наличие в стране огромной,
двухмиллионной армии безработных. В городах на двух
работающих приходился один безработный! Слабая
польская промышленность способна была занять всего
лишь 16 процентов трудоспособного населения страны.
Не менее тяжелым было положение крестьянства в
довоенной Польше, относившейся к числу европейских
государств с наибольшими пережитками феодализма.
Положение сельского хозяйства характеризовалось гос-
подством крупного землевладения и наличием большого
количества малоземельных и безземельных крестьян.
В польской деревне имелось 7—8 млн. «лишних
людей», не занятых в своих карликовых хозяйствах и не
имевших возможности получить какую-либо работу.
Особенно тяжелому гнету со стороны польских поме-
щиков, буржуазии и иностранного капитала подверга-
лись национальные меньшинства, составлявшие более
40 процентов населения Польши. Свыше 12 млн. укра-
инцев, белоруссов и представителей других националь-
ностей насильственно ополячивались, лишались эле-
ментарных прав, подвергались жестокому социальному
1 В. И. Л е н и н. Сочинения, изд. 4-е, т. 30, стр. 135.

и национальному угнетению. Довоенная Польша была
настоящей тюрьмой народов.
Классовые противоречия в стране были настолько
обострены, что волнения и демонстрации политического
характера не прекращались. Для сохранения власти
господствующие классы стали на путь фашизации
Польши, установив режим террора и провокаций. Одна-
ко фашизация страны не только не устраняла назре-
вания политического кризиса, но, наоборот, обостряла
его.
В этих условиях единственной партией, боровшейся
за интересы рабочего класса и всех трудящихся, была
коммунистическая партия Польши. Она играла руково-
дящую роль в мобилизации масс на борьбу против фа-
шизма, за мир, за национальную независимость страны.
Она выступала за братский союз между народами
Польши и Советского Союза. «Несмотря на ряд ошибоч-
ных положений и тактических перегибов, которые пар-
тия не сумела преодолеть до конца, КПП, начиная со
второго ее съезда в 1923 г., превращалась в партию
ленинского типа, в партию, которая ввела ленинизм в
историю польского рабочего движения. Она была един-
ственной партией, стоявшей на почве марксизма-лениниз-
ма, единственной партией, боровшейся за власть рабо-
чего класса, за действительную независимость польского
народа», — говорил Болеслав Берут, президент Польской
народной республики, в своем докладе на Объединитель-
ном съезде рабочих партий в декабре 1948 г.
Одновременно с борьбой против санации компар-
тия Польши вела непримиримую борьбу против правых
лидеров партии польских социалистов (ППС). Автор
неоднократно упоминает о раскольнической политике
правого руководства ППС, но, к сожалению, он не при-
водит конкретных разоблачающих фактов.
Довоенная партия польских социалистов была прямой
агентурой капитала в польском рабочем движении, с
помощью которой буржуазия стремилась расколоть поль-
ский пролетариат, отвлечь его с позиций классовой борь-
бы и тем самым укрепить положение капитализма.
Будучи главной опорой польской буржуазии и поме-
щиков,, правые пепеэсовцы вместе с ними продавали
страну и народ иностранным империалистам. Из рядов

ППС вышли виднейшие фашисты, такие, как кровавый
диктатор Пилсудский, агент австрийской и германской
разведок, полковник Словек, один из лидеров санации, и
многие другие. «Правое крыло ППС, — говорит Боле-
слав Берут,— с первых дней независимости Польши
отравляло народ ядом ненависти к Советскому Союзу и
принимало участие в организованной польской буржуа-
зией травле СССР».
После захвата власти фашистами в Германии между
гитлеровцами и пилсудчиками устанавливается тесная
связь. Гитлер с его террористическими методами подав-
ления революционного движения трудящихся масс и
антисоветской внешней политикой был особенно близок
польской реакционной буржуазии и помещикам.
Своей самостоятельной внешней политики лагерь
санации никогда не имел.
«На Польшу, — указывал товарищ Сталин, —
рассчитывали все и всякие империалисты, как на
передовой отряд, в случае военного нападения на
СССР» 1.
В связи с подчинением польской разведки, игравшей
огромную роль в управлении страной, разведкам импе-
риалистических государств иностранные империалисты
оказывали решающее влияние на направление как внут-
ренней, так и внешней политики Польши. Особенно тес-
но санация была связана с гитлеровцами. «Следует на-
помнить, — говорил Болеслав Берут, — что еще задолго
до второй мировой войны существовало далеко идущее
соглашение между санационным аппаратом, ведущим
антикоммунистическую деятельность, и подобными ап-
паратами других государств. Польские агенты обучали
своему «тонкому искусству» гитлеровцев, и наоборот.
Полицейский интернационал делился своим опытом».
В. Грош приводит в своей брошюре новые интерес-
ные материалы о деятельности польской разведки, кото-
рую он называет «академией гитлеризма».
Уделив достаточно места политике Германии по от-
ношению к Польше, автор, однако, недостаточно глубоко
вскрывает провокационную политику Англии и Франции
1 И. В. Сталин. Вопросы ленинизма, изд. 11-е, стр. 435.
10

и совершенно не говорит о деятельности империалистов
США, которые толкали фашистскую Германию к напа-
дению на Польшу.
Дипломатия США, так же как и англо-французская,
ведя курс на развязывание второй мировой войны, про-
водила политику предательства интересов польского
народа. Особую активность проявлял злейший враг
польского и советского народов посол США в Париже
Буллит. Выражая сокровенные мечты реакционных пра-
вящих кругов США, Буллит в ноябре 1938 г. в беседе
с польским послом графом Потоцким признавался:
«Вполне отвечало бы желаниям демократических госу-
дарств (читай: США, Англии и Франции. — В. Ф.),
если бы на востоке произошло военное столкновение
между германским рейхом и Россией».
Правительства Англии, Франции и США, проводя
политику сговора с гитлеровцами, всевозможными манев-
рами пытались скрыть от общественного мнения истин-
ный характер своей политики. Даже когда над Польшей
нависла непосредственная опасность нападения со сто-
роны нацистской Германии, Англия, Франция и США
толкали правящую клику Польши на капитуляцию,
облегчая Гитлеру захват польской территории. Когда
уже началась германо-польская война, Польша не полу-
чила от Англии и Франции никакой помощи для отра-
жения немецкой-фашистской агрессии. Наоборот, прави-
тельства этих стран, гарантировавших безопасность
Польши, затеяли через посредство Муссолини пере-
говоры с Гитлером о заключении сделки за счет Поль-
ши, по типу мюнхенского соглашения.
Крах реакционного буржуазно-помещичьего поль-
ского государства явился результатом предательской
антинародной и антисоветской политики правящей кли-
ки Польши и, вместе с тем, результатом провокационной
политики империалистов США, Англии и Франции,
которые вооружили нацистскую Германию, сорвали уси-
лия Советского Союза по созданию коллективной безо-
пасности и выдали Польшу на растерзание гитлеровцам
в качестве премии за нападение на СССР.
Двадцать лет существования буржуазно-помещичьей
Польши и пять лет жестокой гитлеровской оккупации
явились большой практической школой для польского
11

народа. В период тяжелых испытаний он познал своих
злейших врагов и истинных, бескорыстных друзей.
Победа Советской Армии в Великой Отечественной
войне снова принесла свободу польскому народу и соз-
дала условия для его национального и социального
возрождения.
В результате победы над гитлеровской Германией и
освободительной классовой борьбы польских трудящихся
масс создана новая, демократическая Польша.
Благодаря мудрой сталинской внешней политике
Советского Союза значительно укрепилось международ-
ное положение Польской народной республики. В Ялте
и Потсдаме Советский Союз добился установления исто-
рических, справедливых западных границ Польши на
Нейссе и Одере. Польский народ, освобожденный от
гнета буржуазии и помещиков и иностранных империа-
листов, вместе со всеми народами растущего, крепну-
щего антиимпериалистического лагеря, возглавляемого
Советским Союзом, борется за мир, демократию,
социализм.
В Польской народной республике власть принадле-
жит народу, крупная промышленность, транспорт, банки
принадлежат государству. Трудящиеся массы успешно
строят социалистическое общество.
Новая Польша строит свои отношения с великой
страной победившего социализма на основе нерушимого
союза, закрепленного Договором о дружбе и взаимо-
помощи. «Этот Договор, — говорит товарищ Сталин, —
является залогом независимости новой демократической
Польши, залогом ее могущества, ее процветания» 1.
Советская помощь Польше имела важнейшее значе-
ние для выполнения польским народом к 1 ноября
1949 г., на два месяца раньше срока, трехлетнего плана
восстановления народного хозяйства страны. В итоге
уже к концу 1949 г. продукция крупной и средней про-
мышленности Польши составляла 174 процента по
сравнению с довоенным уровнем.
Значительные успехи достигнуты в области восста-
новления и развития сельского хозяйства. Стоимость
1 И. В. С т а л и н. О Великой Отечественной войне Советского
Союза, изд. 5-е, стр. 183.
12

сельскохозяйственной продукции возросла на 68 процен-
тов. Улучшилось благосостояние трудящихся масс Поль-
ши: выросла реальная заработная плата, ликвидирована
безработица.
Произошли коренные сдвиги в классовой структуре
польского населения. Вырос и окреп польский рабочий
класс, возглавляющий борьбу за социалистическое пе-
реустройство народного хозяйства страны. Увеличилось
почти вдвое количество населения, живущего на трудо-
вые доходы.
Вырос и окреп социалистический сектор народного
хозяйства за счет капиталистического, В 1949 г. стои-
мость продукции социалистического сектора (государ-
ственная и кооперативная промышленность) составила
96 процентов по отношению ко всей промышленной и
ремесленной продукции. Следовательно, в решающей
отрасли народного хозяйства — промышленности —
командные высоты находятся в руках государства.
В торговле в 1949 г. доля социалистического сектора
(государственная и кооперативная торговля) составила
98 процентов, то есть капиталистические элементы почти
полностью вытеснены из торговли. Увеличилась регули-
рующая роль государства в сельском хозяйстве и доля
социалистического сектора в сельском хозяйстве.
«Кроме Советского Союза, — говорит Б. Берут, —
история не знает таких темпов индустриализации и таких
темпов изменения классовой структуры населения, какие
наблюдаются в Польше в период после освобождения,
особенно в период победоносной реализации трехлетнего
плана».
В декабре 1948 г. произошло объединение рабочих
партий Польши — ППР и ППС — в единую партию
рабочего класса, на незыблемой основе марксизма-лени-
низма. Этим нанесен мощный удар по врагам польского
народа, правым социалистам и другим агентам импе-
риализма, использовавшим раскол в польском рабочем
движении для своей подрывной деятельности. Положен
также конец расколу в крестьянском движении Польши,
который искусственно поддерживался польской реакцией
в течение многих лет. 27 ноября 1949 г. на объединен-
ном съезде крестьянских партий «Стронництво людове»
и «Польске Стронництво людове» была создана Объ-
13

единенная крестьянская партия, которая провозгласила
своей программой борьбу за укрепление народно-демо-
кратического государства под руководством рабочего
класса, перестройку деревни на социалистических на-
чалах, нерушимую дружбу с народами Советского
Союза.
Успешно выполнив трехлетний план восстановления
народного хозяйства страны, трудящиеся массы Польши
борются за досрочное выполнение шестилетнего плана —
плана ускоренного строительства социализма. Крупные
успехи, достигнутые польским народом в развитии хозяй-
ства и культуры, являются результатом силы и жизне-
способности народно-демократического строя Польши,
осуществляющего задачи диктатуры пролетариата. Эти
успехи трудящихся масс Польши в строительстве основ
социалистического общества стали возможны в резуль-
тате братской помощи и поддержки Советского Союза,
великого Сталина — друга и защитника польского
народа.
В. Фомин.

ВСТУПЛЕНИЕ
Тысячелетняя история Польши — это история непре-
рывных страданий ее народа, история тягчайших нацио-
нальных бедствий и катастроф. И все же не будет пре-
увеличением, если мы скажем, что величайшем несча-
стьем, какое когда-либо обрушивалось на нашу стра-
ну и на наш народ, была сентябрьская катастрофа
1939 г. и ее последствия.
Мы не только познали горечь молниеносного воен-
ного разгрома. Наша страна подверглась чудовищному
разрушению и разграблению; наши города, и прежде
всего Варшава, были превращены в развалины. То, что
было создано трудом десятков поколений, чего не могли
уничтожить все превратности судьбы, потеряно навсегда.
Наша культура оказалась перед лицом гибели, а
народ — под угрозой полного биологического истреб-
ления, уже начатого в газовых камерах Освенцима, Май-
данека и Треблинки.
Если бы не победоносный, освободительный марш
Советской Армии, положивший конец гитлеровской окку-
пации, наши потери уже не могла бы восстановить
никакая сила.
Пять страшных лет, прошедших после сентябрьского
разгрома, привели наш народ на край пропасти.
А между тем. сентябрьская катастрофа не была ни
случайной, ни неожиданной. Она не была лишь резуль-
татом военного превосходства гитлеровской Германии
над Польшей. Ее предопределил ряд причин, более глу-
боких и более важных, чем количественное различие
польского и германского промышленного и военного
потенциалов.
Вторая мировая война в большей мере, чем какая-
либо другая, была не только соревнованием военных
15

потенциалов: в огне войны проверялась жизненность со-
циальных и политических идей нашего времени.
В широком историческом плане война явилась дока-
зательством небывалой мощи, которую породил социа-
лизм, создавший могучее, монолитное рабоче-крестьян-
ское государство на месте отсталой царской империи.
В плане наших дней вторая мировая война доказала
правоту тех, кто утверждал, что нельзя обеспечить безо-
пасность народов без сотрудничества с Советским Сою-
зом, кто всегда видел в Советском Союзе ведущую
антифашистскую силу, оплот мира. В национальном
польском плане эта война показала правоту тех, кто на
протяжении всего межвоенного двадцатилетия преду-
преждал, что экономическая политика капитализма,
реакционная внутренняя политика и реакционная, анти-
советская внешняя политика толкали Польшу к гибели.
И если мы действительно хотим создать прочную и
сильную Польшу, а не Польшу, существующую лишь от
одной исторической бури до другой, если мы хотим, что-
бы наше отечество было способно противостоять преврат-
ностям, судьбы, мы должны сделать выводы из тех вели-
ких и кровавых уроков, на которые не поскупилась для
нас история.
Чтобы избежать повторения ошибок, необходимо
прежде всего их изучить.
Вот почему, чтобы не допустить ошибок трагического
сентября 1939 года, необходимо прежде всего понять
причины, которые привели к сентябрьской катастрофе.
Задача настоящей брошюры — помочь читателю
понять истоки нашей величайшей национальной тра-
гедии.

Глав а I
МАНИЯ «ВЕЛИКОДЕРЖАВНОСТИ»
Одна из первых «истин», которую до войны усилен-
но вдалбливали каждому польскому гимназисту, гла-
сила: «Польша—великая держава». Об этом непрерыв-
но и назойливо твердили газеты, книги и радио. Мутная
волна «великодержавной» пропаганды захлестнула
страну.
Как обстояло дело в действительности?
В настоящее время всем нам хорошо известно, что
сила, благосостояние и степень культурного развития
народа являются основными факторами, определяющими
ту роль, какую данный народ играет на международной
арене. Эти факторы зависят прежде всего от состояния
и развития национальных производительных сил. Не
может быть сильным государство, если страна произво-
дит мало, если она не имеет изобилия материальных
благ. Нельзя мечтать о высокой культуре, если боль-
шинство граждан страны не в силах удовлетворить са-
мых элементарных своих потребностей. А без высокой
культуры государство в наше время не может быть
сильным. Низкий уровень народного благосостояния и
низкий культурный уровень понижают обороноспособ-
ность государства, ибо она неразрывно связана с состоя-
нием промышленного развития страны. Не может быть
речи о ее обороноспособности в современном значении
этого слова, если нечем вооружить народ.
1939 год отчетливо показал, что недостаточно одного
Лишь мужества солдат перед лицом моторизованных
войск противника.
В свете официальных данных, относящихся к довоен-
ному периоду, промышленное производство Польши
находилось в катастрофическом состоянии. Оно не толь-
ко не росло, но сокращалось. Не следует забывать, что
17

Польша была страной с большим естественным при-
ростом населения. Учитывая рост народонаселения, а
также быстрое развитие промышленности во всем мире,
Польша, чтобы итти в ногу с другими государствами,
должна была быстро развивать свою промышленность и
увеличивать объем продукции.
Между тем сравнение польского промышленного
производства в 1937 г. с промышленным производством
на тех же территориях в 1913 г. дает картину, не тре-
бующую комментариев. Вот цифры, заимствованные из
«Малого статистического ежегодника» (издание Главно-
го статистического управления, Варшава, 1938 г.), пока-
зывающие, что уровень 1937 г. был значительно ниже
отнюдь не высокого уровня 1913 г.
Добыча угля
Добыча нефти
Производство
чугуна
(в тоннах)
1913 г. 41 000 000 1 114 000 1 055 000
1937 г. 36 000 000 501 000 724 000
Гидроэнергетические ресурсы Польши определялись
в 3700 тыс. лошадиных сил, а в течение двадцати лет
так называемой независимости было введено в действие
в общем едва 100 тыс. лошадиных сил.
Какую бы отрасль промышленности мы ни взяли, по-
всюду цифры покажут нам аналогичную картину.
Экономический потенциал страны непрерывно умень-
шался. Разрыв между уровнем развития нашей экономики
и уровнем развития экономики европейских государств,
весьма значительный уже в начале межвоенного периода,
не только не сократился, но, напротив, еще более увели-
чился, обрекая нас на прозябание.
В нашей слабенькой отечественной промышленности
было занято едва 16 процентов трудоспособного населе-
ния. Это, пожалуй, самый низкий процент во всей до-
военной Европе. В промышленности непрерывно росла
безработица. Это снижало спрос на товары и, в свою
очередь, вело к дальнейшему падению промышленного
18

производства. По официальным, заниженным данным
в 1937/38 г. было до полумиллиона безработных, что
составляет более половины лиц, занятых на крупных и
средних предприятиях. Иначе говоря, в городах довоен-
ной Польши на двух работающих приходился один без-
работный!
В чем же дело? Разве польский рабочий не хотел ра-
ботать? Или он работал хуже рабочих других стран?
Ничего подобного. Польский рабочий был и остается
одним из лучших, одним из наиболее трудолюбивых и
способных рабочих в мире.
Причину следует искать в самой структуре нашей
промышленности, в том, что это была промышленность
капиталистическая, находившаяся в руках монополисти-
ческого финансового капитала, единственной целью кото-
рого является погоня за прибылью, но отнюдь не стрем-
ление к развитию творческих сил народа и природных
богатств страны.
Картели и тресты увеличивают прибыль не путем раз-
вития промышленности и снижения цен, а, напротив, огра-
ничением производства, искусственном взвинчиванием
монопольных цен. Картелям выгоднее платить владель-
цам предприятий «за простой», поскольку эти затраты
они с лихвой покрывают за счет потребителя, повышая
цены на товары. Лодзинские рабочие отлично помнят та-
кого рода действия капиталистов в текстильной промыш-
ленности. То же самое имело место и в других отраслях
промышленности.
В 1935 г. в Польше насчитывалось 216 картелей, не-
посредственно контролировавших до 70 процентов основ-
ного капитала польской прО)МЫШленности и торговли.
Страна, которая хочет быть сильной, должна произво-
дить как можно больше железа и угля, а между тем
число действующих угольных шахт в Польше упало с 96
в 1928 г. до 60 в 1938 г., а число металлургических за-
водов — с 28 до 23 и т. д.
Это катастрофическое положение вещей усугублялось
еще тем обстоятельством, что в Польшу без ограничений
проникал иностранный капитал и хозяйничал в ней, как
в колонии.
В руках иностранных капиталистов в 1937 г. было
сосредоточено 89 процентов нашей угольной промышлен-
19

ности, около 88— нефтяной, около 84— цинковой, около
82— металлургической, свыше 80— газовой промышлен-
ности, водопроводных и электрических станций, около
70— химической промышленности, свыше 66— электро-
технической, 60 процентов швейной и т. д.
Первую скрипку среди иностранных капиталистов
в Польше играли немцы. По официальным данным, не-
мецкий капитал составлял 20 процентов, то есть одну
пятую всего иностранного капитала в Польше. Не сле-
дует забывать при этом, что эта цифра охватывает лишь
«явный» немецкий капитал. Между тем общеизвестно,
что последний скрывался также под видом французского,
бельгийского и швейцарского капиталов. Используя свои
многочисленные связи с польским капиталом, немецкий
капитал неоднократно выступал и под польской вы-
веской 1.
Совершенно очевидно, что иностранные капиталисты,
не заинтересованные во вложении капиталов в промыш-
ленность Польши, стремились как можно меньше строить
и расширять производство и как можно больше выкачи-
вать прибылей. Этот общеизвестный принцип колониаль-
ной политики целиком применялся и по отношению к
Польше.
Неудивительно поэтому, что из Польши ежегодно уп-
лывало за границу в среднем 350—400 млн. довоенных
злотых либо в виде прибылей иностранных акционеров,
либо в виде процентов на иностранные капиталовложе-
ния. В капиталистическом мире господствует волчий за-
кон силы. Иностранный капитал не был заинтересован
в том, чтобы создавать в Польше промышленность, спо-
собную конкурировать с иностранной. Польша должна
была лишь обеспечивать прибыли как отечественным, так
и управлявшим ими иностранным капиталистам, — при-
были, которые выжимались из польского потребителя,
вынужденного платить все более высокие цены.
Санационное правительство Польши всемерно поощря-
ло эту политику. Магнаты капитала были связаны с пра-
вительством тысячами деловых и личных уз. Зачастую
министры из лагеря санации состояли на службе у мощ-
1 Мы совершенно не учитываем немецких капиталистов, со-
стоявших в польском гражданстве.
20

ных промышленных объединений. Покидая свои государ-
ственные посты, они часто получали высокооплачиваемые
должности в картелях и трестах. Правительственный ор-
ган «Газета польска» открыто писал 1 января 1931 г.
в статье «Свет и тени кризиса»:
«Отвлекаясь от печальных результатов кризиса,
мы должны признать, что он ускоряет процесс укреп-
ления хозяйственной структуры Польши не только
путем устранения более слабых элементов, но и пу-
тем усиления хозяйственных элементов, их концен-
трации в форме картелей... Совершенно естественно,
что процесс картелизации влечет за собой рационали-
зацию производства, регулирует рынки сбыта, а затем
стабилизирует цены на товары. Это, несомнен-
но, желательные явления... Насаждать картели — та-
ков наш долг даже в нынешнее трудное время».
Так это и делалось. Многие картели в нефтяной, тек-
стильной и других отраслях промышленности возникли
под непосредственным давлением правительства. Полити-
ку эту нельзя назвать иначе, как преступной, ибо обще-
известно, как эти картели «рационализируют производ-
ство», как «регулируют рынки сбыта» и как, наконец,
«стабилизируют цены на товары». Достаточно сказать,
что после того, как правительство оказалось вынужден-
ным ликвидировать цементный картель (в 1933—1934 гг.),
за несколько месяцев цены на цемент снизились в четы-
ре раза.
Иностранный и связанный с ним отечественный капи-
тал, монополии и картели — эти пиявки, сосущие кровь
народа, — процветали в довоенной Польше. В то же
время промышленность — одна из основ обороноспособ-
ности и суверенности государства — свертывалась из го-
да в год, росла безработица и нищета в городе.
Еще более трагическим было положение польской де-
ревни.
Кому неизвестен тот острый земельный голод, кото-
рый испытывала польская деревня в довоенный период?
О нем красноречиво свидетельствуют даже официальные
цифры.
Около 330 тыс. крестьянских семей владели менее
0,5 га земли каждая, около 750 тыс. семей — менее 2 га,
21

около миллиона семей — от 2 до 5 га. Эти три категории
крестьянских хозяйств, вместе взятые, составляли пример-
но две трети всего сельского населения. Иначе говоря,
две трети сельского населения имели участки земли, слиш-
ком мелкие для того, чтобы прокормить своих хозяев.
Всего же около 2100 тыс, мелких и карликовых (ме-
нее 5 га) крестьянских хозяйств владели 14 процентами
всей пахотной земли в стране. В этих хозяйствах было
сосредоточено около 3 млн. крестьянских семейств. По
самым осторожным подсчетам, не менее половины тру-
доспособных лиц обоего пола в этих хозяйствах были
обузой семьи. К этой группе необходимо добавить око-
ло 2 млн. «лишних» трудоспособных людей в хозяйст-
вах с количеством земли свыше 5 га каждое, а также
до полутора миллиона безземельных крестьян (из об-
щего числа 5 млн. безземельных), которые не находили
постоянной работы. В итоге получалась ужасающая
цифра «избыточного» населения — 7—8 млн. трудоспо-
собных людей, которые не работали, потому что в поль-
ской деревне им не к чему было приложить руки 1.
Наряду с таким потрясающим положением крестьян
19 тыс. помещичьих хозяйств (каждое — свыше 100 га)
сосредоточили в своих руках 45 процентов всей год-
ной для обработки земли. Подумать только: 19 тыс.
помещичьих хозяйств, то есть менее одного процента об-
щего числа сельских хозяйств в Польше! И эти-то хо-
зяйства — не составлявшие и одного процента — обла-
дали значительно большим количеством земли, нежели
остальные 99 процентов хозяйств, вместе взятых! Может
ли быть более сильное обвинение против капиталисти-
ческой системы, чем простое сопоставление этих цифр?
Правда, после провозглашения независимости Поль-
ши, чтобы успокоить общественное мнение и обмануть
крестьян, был принят закон об аграрной реформе. Что
касается сельскохозяйственного уклада, то Польша от-
стала от других капиталистических стран на 80—100 лет.
Но было бы ошибкой предполагать, что закон об аграр-
ной реформе изменял это положение.
Прежде всего капиталистическая аграрная реформа
предусматривала не раздел земли, а лишь ее продажу.
1 Данные Института общественного хозяйства 1934/35 F.
22

Ясно, что землю покупали почти исключительно зажиточ-
ные крестьяне, владевшие участками по 10—20 га. Но
санационное правительство саботировало даже эту
аграрную реформу. В 1928 г. было продано мелкими
участками всего 245 тыс. га, в 1935 г. — только
80 тыс. га, а затем проведение и этой куцой «реформы»
было вовсе прекращено.
Кроме того, польский крестьянин страдал и от так
называемых «ножниц», то есть от разрыва между низ-
кими ценами на сельскохозяйственные продукты и высо-
кими ценами на продукты промышленности (часто спе-
циально взвинчивавшиеся картелями). Это наглядно
видно из приводимой таблицы, которая показывает,
сколько килограммов ржи должен был платить польский
крестьянин за промышленные товары.
1927/28 г. 1937/38 г.
Плуг (1 штук:) .... 100 141
Соль (10 кг) 8 16
Керосин (10 л) .... 13 18
Мыло (10 кг) 52 59
Суперфосфат (100 кг) . 31 46
Как видим, в 1937/38 г. крестьянин вынужден был
платить за те же промышленные товары в полтора-два
раза больше, чем в 1927/28 г. 1
1 Та же таблица; стоимость предметов потребления выражена
в килограммах свинины:
1927/28 г. 1937/38 г.
Плуг (1 штука) 21 34
Соль (10 кг) 17 37
Керосин (10 л) 26 44
Мыло (10 кг) . . - . . . 11 17
Суперфосфат (100 кг) . . . б 11
Таким образом, в пересчете на продукты животноводства рас-
хождение цен было еще большим. Впрочем, это вполне понятно,
ведь 75 процентов продуктов животноводства поставлялось именно
теми крестьянскими хозяйствами, которые особенно остро ощуща-
ли бремя высоких цен картелированной промышленности, между
тем как главным поставщиком хлеба был помещик, который мог
в известной степени влиять на уровень цен этих товаров. Кре-
стьянин же большую часть своего урожая потреблял сам.
23

Неудивительно, что 20 млн. польских крестьян
покупали промышленных изделий на сумму, в три раза
меньшую, чем 5,5 млн. крестьян довоенной Чехо-
словакии.
Неудивительно также, что при систематическом и не-
прерывном ухудшении экономического положения поль-
ской деревни снижалось и производство продуктов сель-
ского хозяйства на душу населения. В период 1911 —
1936 гг. производство основных видов зерновых культур
в Польше — ржи и пшеницы — сократилось с 255 кг
до 244 кг на душу населения в год 1. Что касается са-
харной свеклы, то ее производство снизилось за тот же
срок на 32 процента, то есть почти на одну треть!
Может ли в свете всех этих данных удивить ужасная
нищета, царившая в довоенной Польше, нищета, так
драматически описанная в известных «Записках кре-
стьян»? Может ли удивить нас, что «лишний» человек,
которого отечество не могло обеспечить работой, вынуж-
ден был эмигрировать из бедной, несчастной польской
деревни за границу в поисках хлеба?
Не будем утомлять читателя обилием статистических
данных. Но мы не можем не привести нескольких цифр
из изданного до войны труда, озаглавленного «Мировое
хозяйство», — цифр, говорящих о месте, какое занима-
ла довоенная Польша среди других капиталистических
стран Европы по уровню национального дохода. Нацио-
нальный доход — это стоимость продукции добывающей
и обрабатывающей промышленности и сельского хозяй-
ства государства. Итак, национальный доход, как пока-
зывает цитируемый источник, в довоенных злотых на ду-
шу населения составлял:
во Франции 1830
в Англии 1770
в Германии 1760
в Польше ....... 610
1 Надо добавить, что урожай пшеницы, который и в 1913 г.
не принадлежал к числу лучших в Европе, составляя в среднем
12,4 центнера с гектара, снизился в 1931—1938 гг. до 11,9 центне-
ра с гектара.
24

Можно ли было в условиях, когда Польша во всех
отраслях производства плелась в хвосте других капита-
листических государств, говорить всерьез — как это де-
лали правители довоенной Польши — о какой-то ее «ве-
ликодержавности»?
Можно ли называть великой державой государство,
которое, наряду с экономическим упадком, переживало
упадок и в области просвещения, государство, в началь-
ных школах которого не было места для сотен тысяч
крестьянских детей? Кого могут удивить малые тиражи
книг и газет, которых в довоенной Польше с 35-миллион-
ным населением выходило в четыре раза меньше, чем в
нынешней Польше с ее 24-миллионным населением?
Поистине жалкой была эта «великая держава», су-
ществовавшая только в воображении политиков и публи-
цистов находившегося у власти санационного лагеря и
его идейных друзей...
Можно ли было в условиях, когда большая часть
промышленности и финансов находилась в руках хищно-
го иностранного капитала, говорить не только о какой-то
«великодержавности», но хотя бы о национальном суве-
ренитете? Разумеется, при таких условиях в «великодер-
жавность» поверит только наивный человек, и только по-
литический шулер будет дурачить подобного рода «вели-
кодержавностью».
Можно ли было при столь слабом развитии промыш-
ленности, при таком низком уровне народного образова-
ния и таком высоком проценте неграмотных, как в до-
военной Польше, говорить всерьез об обороноспособно-
сти в современном смысле этого слова? Ведь современ-
ная армия — это машины и люди, умеющие управлять
машинами. Только мошенники и фанфароны, вроде тех,
которыми кишели правящие круги довоенной Польши,
могли убаюкивать своих соотечественников такими бас-
нями.
Сегодня, рассматривая прошлое в свете десятилетнего
опыта — злополучного опыта тяжкого поражения и за-
мечательного опыта нынешнего периода восстановления
и реконструкции, — мы должны, наконец, найти в себе
силы посмотреть правде в глаза. Досентябрьская Поль-
ша была слабым, отсталым, неразвитым в промышлен-
ном и культурном отношении государством. Польша была
25

одной из самых бедных и слабых стран Европы и за-
нимала среди них одно из последних мест.
Признаемся в этом. Для нас в этом нет ничего по-
зорного, ибо в этом виновны не мы — простые люди
труда довоенной Польши. Позор тем, кто виноват, тем,
кто вопреки очевидным фактам не хотел признать, что
спасти страну можно было только отстранив от власти
капиталистов и помещиков, высвободив все могучие
творческие и героические силы нации для труда и для
обороны.
В сентябре 1939 г., в дни кровавых испытаний, когда
забота о судьбах родины воплотилась в героические дела
простого человека, «великодержавные» шуты оказались
только шутами, а их «великодержавные» бредни не за-
менили ни танков, ни самолетов.

Глава II
«ВЕЛИКОДЕРЖАВНАЯ» ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА
Государство, внутренне слабое, не располагающее до-
статочными силами для самозащиты, должно, казалось
бы, искать себе союзников, искать поддержки других
государств, заинтересованных в его обороне. Это совер-
шенно ясно.
Но когда речь идет о довоенной Польше, то не менее
ясно, что нельзя было найти подлинных союзников, спо-
собных помочь в случае угрозы извне, без решительного
изменения всего направления внешней политики поль-
ского правительства.
Какова же была эта политика? Коротко ее можно
определить следующим образом: всегда с междуна-
родной реакцией, всегда — от самого (возникновения
«независимой» Польши — против молодого рабоче-кре-
стьянского государства, Советского Союза, несмотря
на то, что именно революционное советское правительство
первым признало право Польши на независимость. Этот
шаг советского правительства предрешил вопрос о не-
зависимости Польши и в дальнейшем принудил запад-
ные державы ее признать.
Именно Польша, только что возрожденная после
долгих лет рабства, предприняла — вопреки воле на-
рода — позорной памяти поход на Киев. Именно нашу
землю международный капитализм рассматривал как
плацдарм для агрессии против Советского Союза. Осо-
бенно ярко это проявилось после прихода Гитлера к
власти. Представитель коммунистической фракции в сей-
ме во время прений по бюджету 7 февраля 1935 г. ска-
зал о внешней политике Польши:
«В настоящее время внешняя политика фашист-
ской Польши характеризуется следующими момен-
тами: с одной стороны, ослабление польско-фран-
27

цузского союза, обострение польско-чехословацких
отношений, охлаждение отношений с прибалтийски-
ми государствами, а с другой стороны, союз с гитле-
ровской Германией и фактическое соглашение с
Японией... Этот коренной поворот во внешней поли-
тике Польши, который депутату Чапинскому (ППС)
в комиссии по иностранным делам показался непо-
нятным, произошел в связи с изменением соотноше-
ния сил на международной арене, на почве попытки
военного окружения Советского Союза, единствен-
ного пролетарского государства.
До сих пор Франция была одним из главных
организаторов антисоветской войны. В настоящее
время, находясь под угрозой со стороны усиливаю-
щегося германского империализма [при этих словах
маршал сейма пытается остановить оратора], Фран-
ция вынуждена отойти от прежних позиций, искать
для обороны своих границ могучего союзника в лице
Советского Союза. Точно так же и Чехословакия,
которой угрожает захватническая политика Гитлера,
вынуждена отказаться от своей 'прежней антисовет-
ской ориентации. Прибалтийские государства, над
которыми нависла опасность превратиться в плац-
дарм для экспансии германского империализма, в
мост, по которому он вторгнется в Советский Союз,
знают, что единственной гарантией их независимо-
сти являются добрососедские отношения с Совет-
ским Союзом. [Маршал сейма угрожает, что лишит
оратора слова, но тот продолжает.] Польский импе-
риализм с момента возникновения независимой
Польши — находились ли у кормила власти энде-
ки, центролев 1 или санация — ориентировался на
военные антисоветские выступления. [Маршал сей-
ма вновь прерывает оратора, но тот продолжает.]
Польские помещики не забыли о своих имениях в
советской Белоруссии и на советской Украине, име-
ний, где возникли и развиваются коллективные хо-
зяйства; польские промышленники попрежнему ви-
1 Эндеки — партия национальных демократов, организовалась
в 1892 г.; центролев — блок буржуазных партий «центра» и
«левицы». (Прим. ред.)
28

дят в советской Украине и Белоруссии объекты ко-
лониального грабежа. Этим же устремлениям поль-
ского империализма служат клеветнические вы-
мыслы, нападки на Советский Союз...» [Маршал
сейма лишает оратора слова.]
В этой речи каждое слово — истинная правда. Поль-
скую буржуазию ослепляла бешеная классовая нена-
висть к Советскому Союзу, эта ненависть и мечты о за-
хватах толкали ее на путь авантюр. Нищие прихлебате-
ли западных держав грезили о «великодержавной»
внешней политике, о покорении и ограблении чужих зе-
мель. В конце концов, думали они, если Соединенные
Штаты, Великобритания, Франция, Германия, даже ма-
ленькая Бельгия или Голландия, могли на протяжении
столетий захватить так много чужих земель, то почему
бы не последовать по этому пути и санационной
Польше?
Тем, кто довел Польшу до положения колонии ино-
странного капитала, мерещились... колонии 1.
Буржуазия была одержима идеей «великодержавно-
сти». Охваченные ею правители довоенной Польши те-
ряли всякое чувство меры и даже юмора. Вот что, на-
пример, писал польский посол в Париже Хлаповский
10 мая 1935 г. в докладе за номером XIII/1 (1/F/11)
министру иностранных дел Беку о политике Франции,
которая искала в то время сближения с Советским
Союзом:
«...французской мании величия всегда импони-
рует концепция сотрудничества с «великими держа-
вами». Несмотря ни на что, Советскую Россию
здесь считают великим, могучим государством.
1 В этой связи нельзя не вспомнить трагикомического случая,
который, быть может, еще сохранился в памяти некоторых чита-
телей. До войны мозолил глаза плакат Морской и колониальной
лиги, расклеенный на стенах наших городов. На плакате был изо-
бражен некий экзотический берег, у которого стоял пароход с ве-
село развевающимся польским флагом. По берегу шагал негр,
согнувшийся под тяжестью огромного тюка на плечах. На тюке
была цифра: «72 килограмма». Таков жалкий «идеал» этих, с
позволения сказать, политиков: владеть собственной колонией, где
можно было бы эксплуатировать собственных негров. В Польше
им уже негде было развернуться.
29

Поскольку эволюция образа мыслей происходит
весьма медленно, Польшу здесь не признают за «мо-
гучую и великую державу»...
Сколько здесь невольной сатиры на самих себя!
Французы, ищущие контакта с великими державами, ви-
дите ли, одержимы манией величия; значит, по мнению
посла, Франция не была великой державой... СССР
считают великим государством, «несмотря ни на что»...
Несмотря на мнение санации, французы осмеливаются
считать СССР могучим государством... Ах, эта француз-
ская «тупость» («весьма медленная эволюция образа
мыслей»), мешающая признать, что великим, могучим
государством является именно санационная Польша!..
И вот, в то время как во всем мире растет беспо-
койство в связи с приходом Гитлера к власти, политиче-
ская «мысль» санации обращается именно к нему, видя
в нем того, кто скорее других поймет «великодержав-
ную роль» Польши на востоке в качестве «предполья
европейской крепости» и защитницы «западноевропей-
ской культуры» от «большевистской угрозы». Добавим,
что и тогда эта «угроза» была такой же лживой вы-
думкой, какой она остается сейчас, и так же, как и сей-
час, нужна была для того, чтобы замаскировать подго-
товку к антисоветскому «крестовому походу».
И это несмотря на прямые, открытые угрозы Гит-
лера направить экспансию Германии на восток, против
славян, как это было шесть веков назад, приостановив
движение на юг и запад Европы.
Нужны ли были более очевидные доказательства то-
го, что приход Гитлера к власти представлял смертель-
ную угрозу безопасности Польши?
Тем не менее, вопреки очевидным интересам стра-
ны, правительство санации устанавливает близкие, дру-
жеские отношения с гитлеровским правительством. О том,
что речь шла не о попытке дипломатическим путем защи-
тить интересы Польши, а именно о тесном идеологиче-
ском сближении, свидетельствует хотя бы опубликован-
ная 28 января 1934 г. в официальном органе «Газета
польска» статья «Итоги исторического года».
Здесь налицо все: и «новая эпоха», и «славная про-
грамма», и неприкрытое восхищение — словом, все, чего
30

только Гитлер мог пожелать от своих поклонников. Здесь
и выпад по адресу тех, кто удивляется, что гитлеровцы
не выполняют своих обещаний. Здесь и стремление
убедить, что гитлеровцы наверняка выполнят свои обе-
щания (особенно, должно быть, насчет «обращения взо-
ров к землям на востоке»), которые они не успели вы-
полнить на протяжении первого года после захвата ими
власти.
Здесь и уверения в том, что здание «третьей импе-
рии» стоит якобы «на прочном фундаменте».
Кто может обвинить нас в преувеличении, если мы
скажем, что так писать о Гитлере мог только его идей-
ный союзник?
Этот восторженный тон по адресу нового союзника
был присущ не только лагерю санации, но и всему на-
ционалистическому лагерю. Ведь неслучайно один из
«идеологов» этого лагеря, Адам Добошинский, писал во
вступлении к своей книжке «Национальная экономика»:
«Вопреки широко распространенному мнению, гитлеров-
ская политика в идеологии проистекает также из прин-
ципа христианства».
Неудивительно поэтому, что такой видный национа-
лист, как Добошинский, попросту пошел на службу в
гитлеровскую разведку. Вот что он говорит об этом
(см. том I, стр. 244 дела Добошинского):
«Первая инструкция [немецкой разведки.— В. Г.]
ставила две самостоятельные задачи. Одна заключа-
лась в распространении мысли, будто гитлеровская
идеология совпадает с национальной польской идео-
логией. Кроме того, мне было приказано обратить
внимание на тот факт, что Гитлер достиг соглаше-
ния с Ватиканом и заключил конкордат — это дол-
жно было оказать влияние на позицию польских ка-
толиков и побудить их благосклонно относиться к
гитлеровской идеологии... Вторая часть инструкции
касалась пропаганды за польско-немецкое сближе-
ние, причем резидент [агент гитлеровской развед-
ки.— В. Г.] велел мне подчеркивать, что гитлеров-
ская Германия не преследует никаких захватниче-
ских целей по отношению к польской территории, но
заинтересована в Украине...»
31

Мы видим полное идеологическое и политическое
совпадение интересов (общая «заинтересованность» в Ук-
раине). Разуметеся, в этом союзе с помещичье-капита-
листической польской реакцией гитлеризм во всех отно-
шениях был неизмеримо сильнейшим партнером. Следо-
вательно, ни о каком союзе равного с равным не могло
быть и речи. И польская реакция очень скоро оказалась
в вассальной зависимости у Гитлера 1.
То, что все это не только наша сегодняшняя оценка,
доказывают голоса, раздававшиеся в то время и при-
надлежавшие таким далеким от левых взглядов людям,
как тогдашний французский министр иностранных дел
или французские послы в Москве и Варшаве. В совер-
шенно секретном донесении за №3/2 от 2 января 1935 г.
польский посол в Риме писал министру иностранных дел
Беку, что во время визита в Италию французского ми-
нистра иностранных дел последний, отвечая «а во-
прос, какова будет позиция Польши в отношении пакта
коллективной безопасности, сказал, что «Польша, ве-
роятно, сначала обратится к Германии, а затем даст
ответ».
Французский посол в Москве Альфан в беседе с поль-
ским послом Лукасевичем 25 сентября 1934 г. упрекал
поляков в «неискренности... политики в отношении Фран-
ции, в постоянном сопротивлении ее намерениям и пла-
нам, в неожиданных действиях, не согласованных и пред-
варительно не обсужденных в Париже» (доклад
Лукасевича Беку от 29 сентября 1934 г. № 3
/Sow/ 21).
В конфиденциальной записке (S.M.P. 396/F/7) вице-
министра иностранных дел Польши Шембека о его бесе-
де на эту же тему с французским послом Ларошем
(3 февраля 1935 г.) говорится:
«Во всем этом деле, — сказал Ларош, — вы иде-
те рука об руку с Германией, а это не может не
создать в Париже впечатления, что каждый ваш по-
литический шаг согласован с Берлином. Француз-
1 Впрочем, все это целиком совпадало с тезисами фашистской
библии «Майн кампф», которая проповедовала, что все народы, и
прежде всего славянские, должны либо быть истреблены,
либо — стать рабами Германии.
32

ское общественное мнение все более проникается
мыслью, что во всех важнейших политических про-
блемах Польша стоит на стороне Германии».
Вся внешняя политика Бека показывает, что не толь-
ко у французского общественного мнения, но прежде
всего в самой Польше имелось достаточно оснований
для беспокойства. Действительно, не было ни одного из
важнейших международных вопросов, в котором внеш-
няя политика Бека не отвечала бы интересам Гитлера.
Польское правительство первым признало захват Абис-
синии итальянскими партнерами Гитлера, Во время бан-
дитского нападения Гитлера и Муссолини на Испанию,
во главе которой стояло законное республиканское пра-
вительство, польская дипломатия услужливо поддержала
гитлеровцев против «красных», хотя было совершенно
очевидно, что национальные интересы Польши (именно
Польши!) требовали, чтобы она стояла на стороне рес-
публиканцев. Господин Бек, которого еще в 1923 г.
французское правительство постаралось выдворить из
Парижа, как подозреваемого в шпионаже в пользу Гер-
мании 1, мог теперь, будучи министром иностранных дел
Польши, стать настоящим коммивояжером гитлеровской
внешней политики.
Мы видим его везде, где нужно помочь Гитлеру осла-
бить или сорвать возникающие антигитлеровские согла-
шения. Он едет в Бельгию, чтобы оттолкнуть ее от Фран-
ции, которая находилась в союзе и с Бельгией, и с Поль-
шей; он отправляется в Скандинавию, чтобы там подры-
вать доверие к Лиге наций и толкать скандинавские
страны на путь специфического «нейтралитета» в прибли-
жающемся столкновении сил демократии и фашизма; в
Югославии он навещает реакционного министра иност-
ранных дел Стоядиновича и стремится оторвать Югосла-
вию от профранцузской Малой Антанты. В Румынии он
вместе с польским послом строит козни, стремясь усилить
антисоветскую ориентацию. Везде и всюду он действует в
интересах фашистского блока, то есть в интересах врагов
Польши.
1 В то время Бек был военным атташе; об этом обвинении
сообщала английская печать.
33

Министр иностранных дел Польши господин Юзеф
Бек имеет поистине большие заслуги перед гитлеровской
дипломатией. Но, пожалуй, величайшая его заслуга (ко-
нечно, перед гитлеровской Германией...) заключается в
срыве так называемого Восточного пакта, то есть попыт-
ки, поддержанной французским министром иностранных
дел Луи Барту, создать систему коллективной безопасно-
сти при участии Франции, Советского Союза, Чехосло-
вакии и Польши.
Все, а стало быть и министр Бек, прекрасно понима-
ли, что единственным средством обуздать Гитлера, но-
сившегося с планами захвата чужих, в том числе и поль-
ских, земель, являлось создание системы коллективной
безопасности, которая поставила бы гитлеровское госу-
дарство перед лицом могучего антифашистского европей-
ского союза. Поэтому Гитлер боялся как огня соглаше-
ния между своими будущими жертвами. И, видимо, по-
этому господин Бек так категорически отказался от уча-
стия Польши в предложенном Барту пакте коллективной
безопасности.
А между тем поддержки антигитлеровской политики
ждало от Бека не только польское и французское обще-
ственное мнение. Весь демократический мир, все те, кто
видел нарастание гитлеровской угрозы, полагали, что
Польша в собственных и в общих интересах станет на
сторону Франции при создании общеевропейского барь-
ера против Гитлера.
Поверенный в делах Польши в Лондоне Орловский
в донесении Беку за номером 23/34 от 12 октября 1934 г.
указывал, что английские прогрессивные политики и пуб-
лицисты «с некоторым раздражением критикуют пози-
цию Польши, упрекая нас, с одной стороны, в сговоре с
Германией, а с другой, — предостерегая нас об опасно-
стях, угрожающих Польше в случае перехода ее в «гер-
манский лагерь» и, тем самым, ослабления ее союзни-
ческих отношений с Францией».
Сам инициатор восточноевропейского пакта — со-
глашения, которое без участия Польши теряло по мень-
шей мере половину своей ценности, — министр ино-
странных дел Франции Луи Барту вплоть до самой
смерти рассчитывал на то, что Польша изменит свою
позицию. В цитированном только что донесении Орлов-
34

ского мы находим фразу, приписываемую Барту, в ко-
торой высказывается предположение, что «польское пра-
вительство в конце концов поймет, что нынешняя поль-
ская политика неразумна, и что оно изменит свою по-
зицию».
Но министр Барту ошибался. Польское правительство
не изменило своих прогитлеровских позиций. Напротив,
новый министр иностранных дел Франции Пьер Лаваль 1
начал менять ориентацию французской политики. Об
этом, еще не совсем уверенно, сообщал Беку 10 мая
1935 г. польский посол в Париже Хлаповский:
«Полностью порвать с политикой сближения с
Россией господин Лаваль сейчас не может, незави-
симо от своих личных симпатий и взглядов, хотя бы
учитывая общественное мнение...»
Но уже 9 октября 1935 г., как раз в первую годов-
щину со дня трагической смерти Барту, представитель
Польши в Лиге наций Комарницкий писал Беку
(138-f/65/35) о своей беседе с Лавалем:
«Он сказал, что его желанием является найти
модус вивенди с Германией, что он, будучи обреме-
нен обязательствами перед Россией, проводил поли-
тику сближения с ней contre coeur [вопреки голосу
сердца, неискренне. — В. Г.] и вследствие этого под-
вергся сильной критике со стороны Советов. Он хо-
тел бы, чтобы господин министр помог ему dans
cette petite affaire du Pacte oriental [в этом дельце с
восточноевропейским пактом. — В. Г.]. Кому мо-
жет помешать подписание этого пакта? Ведь в нем
столько оговорок, что совершенно немыслимо, что-
бы он когда-нибудь смог вступить в действие...»
Итак, вместо искреннего сближения с Советским
Союзом и стремления повлиять на Польшу в том же
направлении мы видим, что Лаваль пытается оправдать-
ся перед Беком и просит его помочь ему порвать с фран-
ко-советским союзом.
1 9 октября 1934 г. министр иностранных дел Франции Луи
Барту был убит в Марселе хорватским террористом. Его пост за-
нял французский гитлеровец Пьер Лаваль. (Прим. ред.)
35

Французское правительство само быстро переходило
на путь, ведущий к Мюнхену и к поражению Франции.
На этом-то шути, очевидно, и мог Лаваль сойтись с поль-
ским министром, который уже давно торопился к той
же цели. Вот почему Барту и его послы разговаривали
с санационными дипломатами таким недовольным тоном,
полным обид и упреков, тогда как будущий коллабора-
ционист Лаваль обращается с бековским представи-
телем непринужденно и дружелюбно, как с единомыш-
ленником.
Совершенно ясно, что польский министр иностранных
дел не хуже своего французского коллеги знал, каковы
цели гитлеровской политики, которой они оба оказывали
столь большие услуги. Но и тот, и другой предполагали,
что в любое время сумеют договориться с Германией за
счет Советского Союза («заинтересованность» в Украи-
не...) и таким сообщничеством рассчитывали не только
спасти собственную шкуру, но и добиться того, чего не
добился Пилсудский киевским походом.
Поэтому напрасно виновники сентябрьской катастро-
фы оправдываются, утверждая, что они «не знали» об
агрессивных намерениях Гитлера или «не предполагали
этого» в отношении Польши. Ведь после тысячелетнего
соседства каждый ребенок в Польше понимал, что не-
мецкие националисты считают не только Гданьск, но и
Польский коридор, а также всю Силезию и Познань не-
мецкими территориями, оторванными от Германии «вер-
сальским диктатом».
Если же кто-либо и сомневался в этом, то ему доста-
точно было внимательно прочесть «Майн кампф»; как
известно, эта книга была весьма модной в лагере реак-
ции, но только, к сожалению, из нее цитировались пре-
имущественно разделы, касающиеся евреев. Тем же,
кому и этого было недостаточно, чтобы прозреть, стара-
лись открыть глаза прогрессивные политические деятели
и журналисты Франции и Англии.
Тем временем разразился чехословацкий кризис (май-
октябрь 1938 г.). Преступление, совершенное мюнхенца-
ми против Чехословакии, открыло глаза многим на За-
паде, даже антисоветски настроенным консерваторам в
Англии и многим правым деятелям во Франции. Оно
убедило многих, но не тогдашних польских министров.
36

Эти последние не только закрывали глаза на все, что
накапливалось в немецко-польских отношениях, они не
только не думали о спасении Чехословакии, что уже
тогда было бы равноценно спасению Польши, они не
только не били тревогу и не призывали на помощь, но
и сами поддержали убийц и бандитов и помогли им
уже не в дипломатической игре, а в расчленении повер-
женного братского народа, естественного союзника
Польши.
Характерно, что польской печати даже не разрешили
опубликовать следующее заявление гитлеровского гау-
лейтера в Гданьске Ферстера, сделанное 9 августа
1938 г.:
«Сейчас мы можем с большей, чем до сих пор,
уверенностью взяться за работу, ибо мы убеждены,
что наш труд, наша верность, точно так же, как
борьба австрийцев и судетских немцев, рано или
поздно увенчаются высшей наградой — полным осво-
бождением Гданьска».
Роль, которую сыграл санационный режим Рыдз-
Смиглы и Бека в расчленении Чехословакии, беспример-
на в истории нашего народа. Страна наша, которая в те-
чение полутора веков изнывала в неволе, которая в
XIX веке вдохновляла поэтов и была знаменем борцов
за свободу, страна, чьи судьбы были всегда связаны с
борьбой «за вашу свободу и нашу», — эта страна волей
своих правителей была превращена в шакала, рвущего
окровавленные объедки со стола более крупных хищни-
ков. Не прошло и двадцати лет со времени освобожде-
ния от ига захватчиков (целое поколение помнило еще
собственные юношеские мечты о независимости), когда
нам пришлось пережить этот чудовищный позор!
Но не будем подходить к политикам санации с мо-
ральным критерием: это было бы просто смешно. Годы
их правления доказали, что они никогда не имели поня-
тия о нравственности.
Но политический разум? Куда девался обыкновенный
разум? Разве не ясно было, что с момента порабощения
Чехословакии Польша окажется окруженной немцами с
трех сторон? Разве не ясно было — и не только воен-
ным, — что Германия сможет напасть на Польшу так
37

же на протяжении всей нашей южной границы, которая
увеличивалась на сотни километров за счет прежней
польско-чехословацкой границы?
С документами в руках приглядимся внимательнее к
ходу чехословацкого кризиса. Этот кризис чрезвычайно
поучителен... Он помогает понять отвратительный облик
могильщиков Польши.
Польский посол в Париже Лукасевич имел 27 мая
1938 г. беседу с министром иностранных дел Франции
Боннэ. В совершенно секретном донесении № ХVII/2, со-
ставленном в тот же самый день, он докладывает ми-
нистру Беку во всех подробностях содержание этой бе-
седы:
«Он сообщил мне, что имел беседу с генералом
Гамеленом на тему о нашем стратегическом поло-
жении в случае, если Чехословакия будет занята
немцами, и что французский штаб считает такое по-
ложение огромной и очень опасной угрозой для нас
в военном отношении» 1.
Как мы видим, французское правительство было уже
встревоженно. В донесении сообщается, что Боннэ просил
Лукасевича, чтобы он «уже сейчас обратил внимание
своего правительства на вышеизложенное».
Французским министром иностранных дел был в то
время Жорж Боннэ, один из главных французских мюн-
хенцев. Поэтому он не слишком нажимал на польского
посла и подчеркивал, что
«французское правительство ничего не требует от
Польши в связи с проблемой Чехословакии, однако
французское правительство хотело бы рассчитывать
на наше сотрудничество в деле сохранения мира,
а также в деле сопротивления немецкой экспан-
сии» 2.
Создается непреодолимое впечатление, что Боннэ во-
все не был заинтересован в том, чтобы добиться чего-
нибудь от Польши для противодействия немецкой экспан-
сии, так как тут же он добавляет:
1 См. «Документы и материалы кануна второй мировой вой-
ны», т. I, стр. 129.
2 Там же, стр. 129—130.
55

«Франко-советский пакт является очень «услов-
ным» [в оригинале написано по-французски «vague»
и взято в кавычки], и французское правительство
отнюдь не стремится опираться на него. Он будет
играть роль и иметь значение только в связи с тем,
как Франция будет воспринимать колебания Поль-
ши» 1.
Как мы видим, Боннэ попросту хотел услышать от
польского посла нечто такое, что позволило бы ему по-
дорвать значение франко-советского пакта о взаимопо-
мощи. Лукасевич, налету подхватив намерения минист-
ра, которые были весьма близки и его сердцу, ответил
Жоржу Боннэ:
«Во избежание недоразумений и неясностей я
должен указать, что в переговорах генерала Гамеле-
на с маршалом Рыдз-Смиглы вопрос о возможной
материальной помощи и о помощи сырьем со сторо-
ны Советской России был поднят генералом Гамеле-
ном и что, однако, маршал Рыдз-Смиглы решительно
отклонил какие-либо переговоры или дискуссию на
эту тему» 2.
Французскому Беку только это и требовалось. Пози-
ция Польши чрезвычайно облегчала ему ликвидацию со-
трудничества с Советским Союзом. Правда, польское
правительство одновременно ухудшило позиции Фран-
ции, преждевременно раскрыв свои намерения по отно-
шению к Чехословакии, в связи с чем Боннэ принужден
был даже сказать Лукасевичу:
«В высшей степени неприятным и опасным яв-
ляется уже одно то, что г-н министр [имеется в ви-
ду Бек]... выдвигает новое требование, причем в та-
кой острой форме, что это чревато новыми трудно-
стями и новыми опасностями» 3.
Но вслед за тем Боннэ «значительно снизил тон бе-
седы», и оба мюнхенца — большой и малый — расста-
лись в полном согласии.
1 См. «Документы и материалы кануна второй мировой вой-
ны», т. I, стр. 130.
2 Там же, стр. 136.
3 Там же, стр. 132—133.
39

Гитлер отлично знал тогда, с какими партнерами ему
приходится иметь дело. Он прекрасно знал всю западную
мюнхенскую группировку, которая систематически, шаг
за шагом, уступала ему во всем. Она подкармливала фа-
шистского зверя, бросая в его пасть человеческие жизни
(которые еще не были ни французскими, ни английски-
ми), а за это Гитлер должен был двигаться на восток и
только на восток...
Что касается сторонников польской «великодержавно-
сти», то Гитлер ни минуты не сомневался в том, что они
на его стороне. Ведь он уже поманил их куском Чехо-
словацкой республики, открыл виды на советскую Укра-
ину, — как же ему было на них не рассчитывать? При-
митивной, вульгарной гитлеровской дипломатии не при-
ходилось даже особо себя затруднять.
В совершенно секретном донесении за № 1/137/38 от
11 августа 1938 г. польский посол в Берлине Липский со-
общал о своей беседе с Герингом:
«Геринг сказал, что он хотел бы в самое бли-
жайшее время обстоятельно поговорить со мной и
обсудить при этом — конечно, как обычно, в конфи-
денциальном и неофициальном порядке — возмож-
ности дальнейшего польско-германского сближения в
некоторых вопросах. Он сослался на возможность...
обмена информацией относительно русской и чеш-
ской проблем... Польша, по его мнению, может
иметь известные интересы непосредственно в России,
например на Украине» 1.
Не следует забывать, что все это происходило в пе-
риод, когда антигитлеровской английской печатью публи-
ковались даже карты с планами будущего нападения
Германии на Польшу, а в сейфах гитлеровского генераль-
ного штаба уже хранились подробные планы операций
против Польши. Отметив все это, продолжим чтение
«труда» господина Липского:
«Я счел возможным сделать шаг вперед, по срав-
нению с тем, о чем говорилось до сих пор в беседе
с Герингом. Я подчеркнул, что уже во время Париж-
ской конференции чехи в своей политике стремились
1 См. «Документы и материалы кануна второй мировой вой-
ны», т. 1, стр. 175.
40

к получению общей границы с Советами, непомерно
растягивая свою территорию вдоль нашей южной
границы. Это лишило нас непосредственной грани-
цы с Венгрией, что противоречит польско-венгерским
интересам... Геринг ответил, что он понимает необхо-
димость общей польско-венгерской границы» 1.
Разумеется, Геринг легко согласился удовлетворить
аппетиты своих сообщников. Ведь он отлично знал, что
Германия вскоре проглотит Польшу вместе с ее новыми
«завоеваниями». Как было упомянуто, все эти планы
имелись уже в германском генеральном штабе. Что ж,
можно было одолжить на один год господину Беку Те-
шинскую Силезию.
Такую же позицию занял и Гитлер в беседе с послом
Липским, о чем мы узнаем из «совершенно секретного»
донесения посла за № 1/165/38. Беседа происходила
20 сентября 1938 г., то есть за неделю до Мюнхена, в
Оберзальцберге, тотчас же вслед за аудиенцией, данной
Гитлером венгерскому премьеру Имреди. Липский
пишет:
«Я специально выделил вопрос о Закарпатской
Руси, делая упор на стратегический момент по отно-
шению к России... Канцлер очень заинтересовался
этой проблемой...» 2
Затем Липский перешел к вопросу о Тешинской Си-
лезии и предупредил канцлера, что «мы не отступили бы
перед применением силы, если бы наши интересы не бы-
ли приняты во внимание» 3. Тогда-то, наконец, он добил-
ся от Гитлера официального обещания.
«Канцлер заявил:
1. [Пункт первый опускаю, так как он касается
только Судетской области, но не Польши. — В. Г.]
2. В случае, если будут приняты предложения о
Судетах и от него затребуют гарантий для остав-
шейся части Чехословакии, он займет позицию, за-
ключающуюся в том, что он сможет дать гарантию
1 См. «Документы и материалы кануна второй мировой вой-
ны», т. I, стр. 176—177. (Подчеркнуто в оригинале.)
2 Там же, стр. 211.
3 Там же, стр. 212.
41

при условии, если то же самое будет сделано Поль-
шей, Венгрией и Италией... Он понимает, что Поль-
ша и Венгрия не дадут этих гарантий без решения
вопроса об их меньшинствах. Я сделал заверение об
этом от имени польского правительства.
3. Канцлер совершенно конфиденциально, подчер-
кивая, что я могу сделать из этого надлежащие вы-
воды, довел до моего сведения, что уже сегодня, в
случае если между Польшей и Чехословакией дело
дойдет до конфликта на почве наших интересов в
Тешине, рейх станет на нашу сторону... Канцлер со-
ветует, чтобы при таких обстоятельствах начало на-
ших действий последовало бы только лишь после
занятия немцами Судетских гор, так как тогда вся
операция была бы более короткой» 1.
Разве не напоминает такая беседа Гитлера с польским
послом сговор двух убийц? Разница лишь в том, что
речь шла об убийстве целого государства, а убийцами бы-
ли гитлеровское правительство и польское правительство
санации. Доля участия в убийстве и добыче должна бы-
ла быть пропорциональной значению сообщников.
Нет надобности подходить и к этому вопросу с точки
зрения морального облика Бека или Липского: совершен-
но очевидно, что нравственности было у них немногим
больше, чем у их хозяина из Оберзальцберга. Интересно
другое. Липский, а затем и Бек знакомились с «техни-
кой» убийцы народов, и никаких выводов для Польши
не сделали, наоборот, они сами приложили руку к пре-
ступлению.
«В дальнейшем во время беседы канцлер настой-
чиво подчеркивал, что Польша является первосте-
пенным фактором, защищающим Европу от Рос-
сии»,
а затем заверил Липского, «что за линией извест-
ных германских интересов мы имеем совершенно свобод-
ные руки» 2. Этого было достаточно, чтобы бековский по-
сол, вне себя от радости, поторопился направить побед-
1 См. «Документы и материалы кануна второй мировой вой-
ны», т. I, стр. 212—213.
2 Там же, стр. 214.
42

ную реляцию своему шефу. Весь тон доклада таков,
что невольно ищешь в конце его вместо обычных слов об
«уважении и почтении» какой-нибудь клич, вроде «Впе-
ред, на Чехословакию!» или «Вперед, на Москву!»
Этого преступного пыла не охладила даже беседа, ко-
торую неделю спустя тот же Липский имел в Берлине с
Риббентропом (27 сентября 1938 г.). В «совершенно се-
кретном» докладе Беку за № 1/182/38 есть чрезвы-
чайно важная фраза:
«На случай занятия Германией всей Чехослова-
кии [курсив мой. — В. Г.] г-н фон Риббентроп счи-
тает полезным...» 1
И так далее. Неважно, что именно считал полезным
Риббентроп, важно лишь то, что уже 27 сентября он го-
ворит о занятии всей Чехословакии, и, как явствует из
дальнейшей части доклада, говорит с особым подчерки-
ванием.
Следовательно, перед Беком и его шайкой вновь обна-
жилась преступная гитлеровская политика. За полгода
до захвата Германией Праги санация знала, что Гитлер
не посчитается с мюнхенским договором. Каким серьез-
ным предупреждением должно было бы все это послу-
жить для польского правительства! Однако и тогда оно
не только не сделало нужных выводов, но, продолжая
сотрудничать с бандитом, который подписывает договоры
с единственной целью выиграть время, а не для того, что-
бы их соблюдать, готовилось вместе с ним к нападению
на Чехословакию, покинутую и преданную Чемберленом
и Даладье.
Поистине смешно и жалко в свете этих документов
звучат негодующие жалобы польского посла в Лондоне
Рачинского, который писал Беку 16 декабря 1938 г.
(№ l/wB/257/tj, приложение):
«...я должен констатировать, что с некоторых пор
в общественном мнении и в местной прессе сущест-
вует как бы организованная кампания, пользующая-
ся представленной в слишком ярком свете информа-
цией и даже сплетнями и измышлениями, стремя-
1 См. «Документы и: материалы кануна второй мировой войны»,
cтp. 272.
43

щаяся представить польско-германские отношения в
невыгодном свете.
В результате такого положения вещей возникают
тревога и пессимистические оценки политического
положения Польши. Упомянутая «акция»... одновре-
менно связана и с другими возможными причинами
трений, как, например, в вопросе о Данциге...» 1
Что можно сказать о глупце, который в середине де-
кабря 1938 г. считал пессимистические оценки польско-
германских отношений в вопросе о Данциге «сплетнями
и измышлениями»? Но был ли он только глуп? Разве те,
кто делал нашу внешнюю политику до 1939 г., были
только безумцами?
Нет. В этом безумии была слишком последователь-
ная система, проводившаяся с маниакальным упорством
и настойчивостью. Пусть с самим дьяволом, пусть вопре-
ки интересам Польши, пусть ей на погибель, только бы
против Советского Союза — такова квинт-эссенция этой
системы, порожденной прихотливым сочетанием ослепля-
ющей классовой ненависти к рабоче-крестьянскому госу-
дарству с шутовством, кичливостью и детскими фантази-
ями о «великодержавной» Польше «от моря до моря».
И все это вдобавок политое соусом так называемого ро-
мантизма (читай: авантюризма) и безграничного полити-
ческого невежества.
Была ли возможна для Польши иная внешняя поли-
тика? Да, была возможна, но не для этого правительст-
ва и не для этих людей.
Эта иная политика, политика, отвечавшая государст-
венным интересам Польши, настоятельно требовала со-
трудничества с Советским Союзом. А это означало, что
нужно отказаться от «великодержавных» планов образо-
вания Польши от Балтийского до Черного моря, отка-
заться от шутовских заверений, что мы сумеем защи-
титься и сами. Необходимо было присоединиться к поли-
тике коллективной безопасности, не травить вместе с го-
сударствами «оси» Лигу наций, а бороться за ее пре-
вращение в орган сотрудничества миролюбивых сил; не
признавать и не поддерживать политику совершившихся
1 См. «Документы и материалы кануна второй мировой вой-
ны», т. I, стр. 355.
44

фактов, перед которыми ставили фашисты мир, а моби-
лизовать другие правительства для борьбы с такого рода
«фактами»; не участвовать в насилиях, совершаемых над
другими народами, а защищать народы, подвергшиеся
нападению, ибо свобода Польши неразрывно связана со
свободой всех народов.
Ни пилсудчики, ни любая другая партия польской
буржуазии не были способны осуществить такой полити-
ческий поворот; они ведь считали, что «историческая мис-
сия Польши» заключается в том, чтобы играть ведущую
роль в антисоветском «крестовом походе».
Во имя этой реакционной aантазии они, под торже-
ственные звуки фанфар, настойчиво подрубали сук, на
котором сидели. Их политика неуклонно вела к изоляции
Польши, к лишению Польши возможности приобрести хо-
тя бы одного реального, а не фиктивного союзника на
случай нападения извне.
Во имя этой реакционной фантазии они предпочитали
бороться против антифашистской политики коллективной
безопасности, предпочитали довести Польшу до изоля-
ции, поставить слабую страну лицом к лицу с гитлеров-
ской Германией, чем допустить до создания системы кол-
лективной безопасности при участии Советского Союза.
Могут сказать, что не они одни в этом повинны, что
помимо беков и липских были еще в Европе чемберлены
и галифаксы, и что, принимая во внимание соотношение
сил, эти последние виновны в большей степени. Пусть
так, но нас интересует прежде всего польская внешняя
политика. Ведь мы выметаем сор прежде всего из соб-
ственного дома.

Глава III
ПОЛИТИКА ТЕРРОРА И ПРОВОКАЦИЙ
Какова же была внутренняя политика этих злополуч-
ных поборников «великодержавности»?
Цель ее очевидна: задержать и отбросить нарастаю-
щую революционную волну, сломить сопротивление на-
родных масс (об этом мы расскажем подробнее в следу-
ющей главе), переложить на них все трагические послед-
ствия и тяготы экономических кризисов, -потрясавших
слаборазвитое капиталистическое хозяйство отсталого го-
сударства. В конечном итоге вся их политика определя-
лась стремлением опорочить и разгромить Советский
Союз — первое и единственное в мире рабоче-крестьян-
ское государство, что казалось наивным людям (не толь-
ко в Польше) легким делом.
Этот последний момент был весьма важным. Ведь каж-
дый год существования советского государства способ-
ствовал нарастанию революционной волны во всем мире.
В поисках спасения от этой надвигавшейся револю-
ционной волны польская реакция встала на путь фаши-
зации внутренней жизни страны. Уже в 1928 г. VI Кон-
гресс Коммунистического Интернационала указал на то,
что фашистские тенденции в более или менее развитой
форме и зачатки фашистского движения существуют
почти везде. Для польских же правящих кругов фаши-
зация страны вытекала не только из классовых интересов
буржуазии, но и из всей «вождистской» идеологии санации.
Именно поэтому политика сближения с «третьей импери-
ей» опиралась как на единство антисоветских целей, так
и на общность «идеологических» взглядов.
Это «идейное» сближение обязывало Польшу к чему-
то большему, чем подписание тех или иных пактов с гит-
леровским правительством: оно требовало установления
фашистского режима в стране. Иначе говоря, фашиза-
ция Польши была не чем иным, как ее гитлеризацией.
46

Отсюда и восторженный тон по поводу «замечательных
достижений» гитлеризма, о котором мы упоминали в пре-
дыдущей главе.
Этому идеологическому сближению с гитлеризмом
способствовало еще и то, что оба основных течения поль-
ской буржуазии — эндеки с ОНР («Обуз народово-ра-
дикальны» — «Национально-радикальный лагерь») и
пилсудчики, несмотря на разделявшие их прежде рас-
хождения, все более срастались одно с другим, стремясь
достигнуть тех «и;деалов», которые выдвинул Гитлер пе-
ред фашистами всех мастей. Практическим выражением
этого срастания был возникший под непосредственным
покровительством Рыдз-Смиглы «Клуб 11 ноября», во
главе которого стоял министр юстиции Грабовский. Клуб
этот был задуман как школа для избранных государ-
ственных мужей будущего фашистского санационно-оэн-
эровско-эндекского государства.
Наряду с Грабовским ведущую роль в «Клубе 11 ноя-
бря» играл крупный варшавский промышленник Каршо-
Седлевский, доверенное лицо Рыдз-Смиглы. В клубе про-
водились доклады и дискуссионные собрания. Одним
словом, это была «гитлеровская академия» для поляков.
Вот что рассказывает о докладах руководителя клуба ми-
нистра Грабовского один из тогдашних его слушате-
лей — офицер второго отдела генерального штаба Межин-
ский. Давая показания на процессе Добошинского, он
заявил:
«Его доклады бывали иногда так бесстыдны, что де-
лали невозможной дискуссию даже в этом узком кру-
гу. В докладах Грабовского буквально превозносились
гитлеризм и гитлеровская Германия: именно так, без
преувеличения, можно коротко определить их. Это ста-
ло особенно заметно после возвращения Грабовского
из Германии, где он гостил у Франка, будущего ге-
нерал-губернатора Польши. Восхищение его не зна-
ло границ. И это становилось уж слишком компро-
метирующим».
Особенно заметно было в этот период предпочтение,
оказываемое санацией всевозможным группам ОНР, что,
как сказал Межинский, иногда вызывало даже горечь и
обиду у старых пилсудчиков. Но иначе и не могло быть,
47

так как ОНР и крайнее правое крыло старых эндеков
играли далеко не последнюю роль в гитлеризации поль-
ской жизни.
Плоды подобного рода «идеологической подготовки»
и союзов не заставили себя долго ждать. В спешном па-
рядке правительство осуществляет ряд мероприятий яв-
но фашистского характера. Принимаются драконовские
законы о собраниях и митингах, закон о самоуправлении,
закон о школе. Всем им присуща одна общая черта —
ограничение, а по сути дела — ликвидация гражданских
свобод. Свободу слова польская буржуазия ликвидиро-
вала уже в самом начале независимости Польши. Теперь
цензурные ограничения стали еще более жесткими.
В области судопроизводства введены полевые суды и
установлена смертная казнь в гражданских судах. Спе-
циальным декретом «приостановлена», а на деле ликви-
дирована независимость судей. Особой «заслугой» ми-
нистра Грабовского было приравнение политических за-
ключенных к уголовным преступникам, причем послед-
ние были фактически поставлены в привилегированное
положение.
Ярким доказательством гитлеризации всей жизни
страны было создание концентрационного лагеря, так
называемого «места изоляции» в Березе Картусской,
построенного по образцу Дахау и в некоторых отноше-
ниях даже «превосходившего» концентрационные лагери
гитлеровской Германии, которыми управляли еще недо-
статочно «опытные» в то время эсэсовцы. Как известно,
в Березу людей отправляли без суда, в административ-
ном порядке, по произволу полиции.
Под предлогом «унификации» социального законода-
тельства правительство обрушилось на ряд завоеваний
рабочего класса в области социального страхования, от-
пусков и т. д., на те привилегии, которые польский ра-
бочий класс получил отнюдь не по милости буржуазии,
а в тяжкой, порой кровавой борьбе.
Своего рода венцом фашистских мероприятий сана-
ционного правительства явилось мошенническое приня-
тие конституции 1935 г. Назначение этой конституции
заключалось в том, чтобы обеспечить преемникам Пил-
судского «законную» власть в стране, в значительной
части сконцентрированную в руках президента. Но для
48

того, чтобы принять эту конституцию, требовалось ква-
лифицированное большинство в две трети всего числа
депутатов сейма. Санация никогда не добилась бы та-
кого большинства, если бы не прибегла к подлому мо-
шенничеству. Воспользовавшись отсутствием в зале сей-
ма некоторого числа депутатов оппозиции, не преду-
преждая об этом своеобразном государственном перево-
роте, правительство поставило на повестку дня свой
проект и молниеносно провело его через сейм, точно это
был закон о защите перепелов или об обязательной
прививке для рогатого скота...
Новая «конституция» значительно ограничивала пра-
ва сейма, а подогнанное к ней положение о выборах
позволяло — из-за безучастного отношения избирате-
лей — сформировать новый сейм и сенат из покладистых
и послушных санационных «назначенцев».
Для того чтобы окончательно гитлеризировать жизнь
нации и отвлечь внимание широких масс населения от
действительно важных государственных и общественных
вопросов, санация усиленно разжигала национальную
рознь, натравливая поляков на украинцев, белоруссов и
евреев.
Национальная политика польского правительства
вполне соответствовала «лучшим гитлеровским образ-
цам». При этом не следует забывать, что в довоенной
Польше национальный вопрос был особо жгучим, так
как в стране насчитывалось более 12 млн. граждан
(треть всего населения!), принадлежавших к националь-
ным меньшинствам.
Народное хозяйство, находившееся в состоянии упад-
ка во всей Польше, на так называемых «окраинах», яв-
ляло собою картину отчаянной нищеты. Можно смело
сказать, что польская буржуазия, которая низвела Поль-
шу до уровня колонии западных капиталистических го-
сударств, на «окраинах», в так называемой «Польше Б»,
сама проводила колониальную политику. Классовая
эксплуатация, еще более жестокая, чем в центре и на
западе страны, здесь, на «окраинах», сочеталась с са-
мым диким национальным гнетом. Достаточно сказать,
что школ для национальных меньшинств с преподава-
нием на родном языке в 1937 г. было значительно мень-
ше, чем даже в 1913 г. на тех же территориях, и к тому
49

же проявлялась тенденция к дальнейшему сокращению
их числа (единственным исключением — о горькая иро-
ния судьбы! — было немецкое национальное меньшин-
ство) .
Именно там, на «окраинах», самый низкооплачивае-
мый и беднейший рабочий и крестьянин Польши взывал
о работе, которая обеспечила бы ему хотя бы кусок
хлеба и картофельную похлебку в течение всего года.
Именно там крестьянин в целях экономии расщеплял
спичку на четыре части и занимал у соседа соленую во-
ду, чтобы сэкономить соль («Записки крестьян»). Имен-
но там он взывал о школе, а получал усмирение, о ко-
тором с ужасом писала прогрессивная печать западно-
европейских стран.
Автору этих строк пришлось самому слышать, как
полесский воевода Костек-Бернадский, палач Бреста и
Березы, цинично говорил группе варшавских литерато-
ров и журналистов (которых он посетил без приглаше-
ния с их стороны, негодуя, что те осмелились приехать
«на его территорию, не предупредив воеводство»):
«У меня, господа, нет ни социальных, ни классо-
вых проблем. У меня нет политических партий.
У меня нет ни недовольных, ни занимающихся по-
литикой...»
Несчастнейшей из несчастных национальных групп
в Польше было еврейское население. Эксплуатируемое
польской и еврейской буржуазией, обреченное на нище-
ту и невежество, веками подвергавшееся преследова-
ниям, оно становилось козлом отпущения всякий раз,
когда правительство считало целесообразным направить
недовольство широких масс в русло антиеврейских бес-
порядков. Куда проще было натравить польского бедня-
ка на еврейского лавочника, как на виновника всех его
затруднений, чем удовлетворить его классовые требова-
ния. «Скамеечное гетто» 1 в высших учебных заведениях,
погромы, спровоцированные полицией при помощи ста-
рого, испытанного, хотя и примитивного средства —
средневековой басни о ритуальном убийстве или об
1 Отдельные скамьи в аудиториях для студентов-евреев.
(Прим. ред.)
50

осквернении костелов, — все это были орудия классовой
борьбы, вернее, орудия диверсии в классовой борьбе
против польского рабочего и польского крестьянина,
С точки зрения санации антисемитизм имел еще два
достоинства. Он отвлекал внимание от пагубной поли-
тики союза с Гитлером и до некоторой степени служил
«обоснованием» этой политики в глазах обывателей, а
вместе с тем вырывал из рук эндекских группировок мо-
нополию на антиеврейские лозунги, облегчая создание
общей санационно-оэнэровско-эндекской политической
платформы.
Ко всем, кто боролся с этим положением в довоен-
ной Польше, санационная власть была беспощадна.
Береза Картусская и тюрьмы были переполнены по-
литическими заключенными, и положение польских по-
литических заключенных как в тюрьмах, так тем более
в Березе Картусской было крайне тяжелое. Европей-
ская печать часто писала об этих тюрьмах, как о худ-
ших, самых жестоких местах заключения в Европе, осо-
бенно после введения так называемой инструкции Гра-
бовского. Достаточно было какой-нибудь нелегальной
листовки или просто анонимного доноса шпика, чтобы
лицо, заподозренное в принадлежности к коммунистиче-
ской партии Польши, приговаривалось к пяти, а позднее
к десяти и даже к пятнадцати годам тюремного заклю-
чения. Сплошь и рядом деятели рабочего движения
вновь арестовывались немедленно после отбытия тюрем-
ного заключения и направлялись в лагерь пыток — Бе-
резу Картусскую, так как «законных оснований» для но-
вого судебного приговора не было, а оставлять на сво-
боде «опасного мятежника» правительство опасалось.
Совершенно иначе обращалось правительство с не-
многочисленными «политическими заключенными» из
правых партий. Для примера достаточно упомянуть о
широко известном в Польше случае с Адамом Добо-
шинским. «Националист», а на деле просто наемный
гитлеровский шпион, он совершил вооруженное нападе-
ние на Мысьленицы. Во время этого нападения проли-
лась человеческая кровь, были убитые, громилы жгли и
грабили магазины и дома, пострадал даже ставленник
санации староста Басара (за нападение на «государ-
ственного чиновника при исполнении служебных обя-
51

занностей» законодательство санации карало беспощад-
но). Добошинский был схвачен и предстал перед судом
в 1936 и 1937 годах. Но достаточно было ему объяснить
свои действия желанием осуществить «антикоммунисти-
ческую диверсию», чтобы был вынесен поистине смехо-
творный приговор: три с половиной года тюремного за-
ключения, причем и это наказание было затем отменено
«самим» министром юстиции Грабовским. За несколько
лет до этого, когда террор санации был еще несравнен-
но слабее, Альфред Лямпе, Александр Завадский и дру-
гие коммунисты были приговорены к 15 годам каждый...1
Но ни жесточайший террор, ни свирепые приговоры,
ни дикий тюремный режим и самые изощренные издева-
тельства над политическими заключенными не могли
сломить рабочего движения и его авангарда. Санация
прекрасно это знала и решила использовать против ра-
бочего движения самое подлое оружие — отравленное
оружие провокации.
«...видя, что даже самые жестокие репрессии не
смогли сломить коммунистическую партию Польши,
враг прибегнул к самому отравленному оружию —
провокации. Годами подсылал он враждебную пил-
судчиковскую агентуру, чтобы коварным образом
искривлять позицию и политическую линию партии,
разложить ее изнутри и тем самым ослабить ее
боеспособность» 2.
Этому, так же как и всем другим попыткам парали-
зовать борьбу трудящихся масс Польши, способствовала
предательская роль руководителей правого крыла дово-
енной Польской социалистической партии (ППС).
«Капитализм поддерживает и поощряет раскол
рабочего класса, раскол поддерживает капитализм.
В довоенной Польше буржуазия раскалывала рабо-
чее движение при помощи ППС, во главе которой
стояли пужаки, зарембы и арцишевские» 3.
1 Добавим, что они вырвались из тюрем вопреки администра-
ции и то лишь в сентябре 1939 г., во время военных действий с
приближавшимися гитлеровскими войсками.
2 Болеслав Берут. Доклад на Объединительном съезде
польских рабочих партий 15 декабря 1948 г.
3 Там же.
52

Правая довоенная ППС являлась главным громоот-
водом санации1. Аналогичную роль играло правое руко-
водство крестьянского движения. Можно смело сказать,
что если бы не раскольнические и провокационные дей-
ствия правого руководства ППС, а также различных
миколайчиков и багинских в крестьянском движении,
санация не выдержала бы ударов, которые могли бы ей
нанести объединенные силы польского рабочего класса
и трудящегося крестьянства. Уместно напомнить, что
Гитлер пришел к власти также в результате предатель-
ства социал-демократии.
Политикам санации казалось, что, располагая мощ-
ным аппаратом террора и провокаций, избавившись от
тормоза, каким являлась конституция 1921 г., перехва-
тив у эндеков монополию на антисемитизм, они могут
приступить к открытой и полной гитлеризации страны.
Попыткой такой открытой фашизации было создание
весной 1937 г. так называемого ОЗН («Обуз зъедноченя
народовего» — «Лагерь национального единения»). Его
инициатором и основателем был полковник Адам Коц,
а высоким покровителем — сам Рыдз-Смиглы.
С невероятным рекламным шумом, при чрезвычай-
ном усилении и без того свирепой цензуры, при актив-
ном участии всего аппарата террора была оглашена
программная декларация ОЗН, которая оказалась раб-
ским подражанием уже известным гитлеровским образ-
цам, приспособленным к польским условиям.
ОЗН старался снискать себе сторонников на плат-
форме беспощадной борьбы с коммунизмом. Этот ло-
зунг вместе с лозунгом антисемитизма должен был
обеспечить ему клиентуру, которую он искал прежде
всего среди сторонников эндеков и ОНР.
Однако, несмотря на миллионы злотых, взятых из на-
логовых поступлений и израсходованных на пропаганду
в пользу ОЗН, эта попытка закончилась жалким прова-
лом. Слишком уж глубоко проник тогда в сознание
польского населения — даже мелкой буржуазии — страх
1 Война, которая со всей остротой вскрывает и обнажает зна-
чение общественных сил, и в этом случае сыграла свою роль. Не
случайно Заремба, Циолкош, Квапинский заседают сегодня рядом
с соснковскими, бур-комаровскими или андерсами, с которыми они
объединились в совместной борьбе против народной Польши.
53

перед гитлеровской опасностью, чтобы попытки полков-
ника Кода могли иметь успех 1.
Но и провал ОЗН ровным счетом ничему не научил
близоруких и спесивых рыдз-смиглы, грабовских, маци-
шевских и им подобных. Народ не желал гитлеризма,
ибо понимал угрозу, которую он с собой несет. Несмотря
на это правящая клика продолжала сотрудничать с те-
ми, кто уже тогда в берлинских штабах подготовлял поку-
шение на нашу независимость, и не только продолжала
сотрудничать, но и все более укрепляла это сотрудниче-
ство на протяжении последних двух лет существования
реакционной Польши.
Последние предвоенные годы были годами усиливав-
шегося сближения ведущих фигур санации и гитлериз-
ма. То были годы взаимных визитов, совместных охот,
обмена опытом... В польских лесах охотится Геринг —
личный гость президента Мосьцицкого; перед варшав-
скими «сливками» общества выступает с докладом
Франк; начальник польской полиции генерал Кордиан-
Заморский встречается с шефом СС и гестапо. «Идеоло-
ги» призрачной «великодержавной» Польши «от моря
до моря» консультируются у «теоретиков» антисоветско-
го «крестового похода». Те, кто тосковал об имениях,
оставленных на Украине, братаются с теми, кто уже
чертит на штабных картах последние оперативные стрел-
ки, показывающие направление ударов против Польши.
Создатели застенка в Березе Картусской, специалисты
по части политических провокаций в рабочем движении
бахвалятся своими «достижениями» перед обер-палачом,
имеющим за собой опыт Дахау, который уже мечтал об
Освенциме, Треблинке и Майданеке в Польше.
Какое тесное, какое сердечное сотрудничество!..
Но особенно тесным оно оказывается — как мы мог-
ли убедиться в настоящее время — в области разведки.
1 Характерно, что в настоящее время, когда различные дивер-
сионные организации платят большие суммы в долларах осколкам
польской реакционной эмиграции, политические «способности» Ада-
ма Коца оценены достойным образом. Несмотря на бесспорную
«идейную пригодность» этого заклятого врага народной Польши,
Адам Коц является всего только... старшим поваром в одном из
пансионов Нью-Йорка. Не знаем, последняя ли это его должность,
но во всяком случае—наиболее соответствующая его способностям.
54

Сотрудничество польской разведки и контрразведки —
второго отдела генерального штаба (так называемой
«двойки») — с соответствующими органами гитлеров-
ской Германии заслуживает того, чтобы с ним ознако-
миться поближе.
Прежде всего, что представлял собой второй отдел
генерального штаба в санационной Польше?
Этот вопрос, давно уже достаточно ясный политиче-
ским кругам нашей страны, был окончательно разъяс-
нен на процессе Добошинского показаниями свидете-
лей, работавших в «двойке» накануне войны и доско-
нально знавших многие ее тайны (Межинский, Новин-
ский и др.).
Второй отдел в Польше занимался не только развед-
кой и контрразведкой. Это было «учреждение, в кото-
ром стажировались тогдашние политики», как выразил-
ся свидетель Межинский. Действительно, не было ни
одного видного деятеля санации, который в течение то-
го или иного времени не занимал бы руководящего по-
ста в «двойке». Бек, Перацкий, Матушевский, Косцял-
ковский, Славек, Медзинский, Шецель, Голувко, Сце-
жинский — все они были либо руководителями, либо
крупными работниками второго отдела. Однако это уч-
реждение занималось и более мелкими фигурами на ни-
зах. Из него выходили кандидаты не только на мини-
стерские и воеводские посты, «двойка» посылала своих
агентов даже на должности старост, не пренебрегала
она и постами директоров «Орбиса»1, чиновников маги-
страта, сотрудников редакций газет и журналов. Это
было нечто вроде гигантского отдела кадров для всего
государственного аппарата санации, как выразился тот
же Межинский.
Располагавшая широко разветвленным аппаратом,
десятками тысяч нитей опутавшим всю страну, «двойка»
была весьма подходящим орудием для формирования
общественного мнения и могла влиять на весь ход по-
литической жизни Польши.
Каким же целям служило это фантастическое уч-
реждение, «инкубатор» для политиков санации, отдел
1 Агентство по продаже железнодорожных билетов, имевшее
многочисленные конторы по всей Польше. (Прим. ред.)
55

кадров всего государства и орган, инспирирующий об-
щественное мнение?
Вот что показал на процессе бывший офицер «двой-
ки» Межинский:
«...могу сказать, что именно вторым отделом
подготовлялось политическое и военное сближение
Германии и Польши, подготовлялась в союзе с Гер-
манией война против Советского Союза, причем не
вызывали сомнений победоносный исход войны и
возможность территориальных приобретений... Эта
война пропагандировалась группой людей, пользо-
вавшихся в то время довольно значительным влия-
нием. Это были люди с Украины, то есть с так на-
зываемых «восточных окраин», которые оставили
там свои имения, а сами после Октябрьской рево-
люции очутились в Польше. Эти-то люди преиму-
щественно занимали высокие посты в армии. Для
них война против Советского Союза была средством
добиться возвращения утраченных имений. Нако-
нец, это было единственным в тех условиях средством
осуществить так называемую великодержавную
идею, в то время широко пропагандировавшуюся...
[В этих целях]... необходимо было, с одной стороны,
создать в польском обществе антисоветские настро-
ения, а с другой стороны, сблизиться путем уступок
с Германией, к которой польское общество относи-
лось не слишком благосклонно... Подобную атмо-
сферу совершенно определенно и создавали всеми
средствами в стране. Что касается антисоветской
пропаганды, то она велась очень энергично, и ею
занимались вся периодическая печать, радио, кни-
гоиздательства. Через них в те годы польское обще-
ственное мнение обрабатывалось в одном-единст-
венном направлении, а именно — против Советского
Союза».
Эта часть показаний человека, знавшего закулисные
стороны деятельности «двойки», касается лишь вопроса
о направлении наступления, предпринятого правившей
кликой Польши. Не подлежит сомнению, что второй от-
дел был органом, который играл также огромную роль
в проведении «высокой» государственной политики. Со-
56

вершенно ясно, что эта политика отвечала интересам
крупных помещиков и крупного капитала. Об этом мы
знали и не занимаясь особо «двойкой». Но поразитель-
ны дальнейшие разоблачения. Орудовавший длительное
время во втором отделе некий старший офицер Соснов-
ский, которого называли «ассом» польской разведки,
оказался крупнейшим немецким шпионом. Он был разо-
блачен еще до войны. От этого самого Сосновского ис-
ходила вся основная информация о германских делах.
Поразительно то, что эти материалы Сосновского
поступали к начальнику разведывательного отдела под-
полковнику Стефану Майеру, который подтверждал их
достоверность, ставя на донесениях гитлеровского шпио-
на штамп второго отдела польского генерального шта-
ба, а затем направлял их... главнокомандующему Юзефу
Пилсудскому.
Можно сказать, что средства, при помощи которых
гитлеровская разведка влияла на ход событий, были
столь же просты, как и удобны. Она снабжала своими
материалами агента, а тот доводил их до сведения са-
мого Пилсудского, которому уже на их основе пред-
стояло принимать важнейшие решения военного харак-
тера.
Иной скажет: что ж, сделано ловко, гитлеровцам
удалось обмануть польскую разведку, все это может
случиться с любой разведкой. Но это не так. На основе
одной, пусть даже очень крупной аферы никто не стал
бы делать обобщений. В данном случае речь идет о си-
стеме, об атмосфере, о десятках афер, всегда одного и
того же типа, о гитлеровском влиянии на польскую
разведку. Достаточно напомнить об известном польском
«герое» разведки майоре Жихонь, который также был
еще до войны немецким шпионом. Достаточно напомнить
о непосредственном сотрудничестве «двойки» с гитлеров-
ским посольством в Варшаве, сотрудничестве, которое
сводилось к снабжению посольства информацией, а не
к получению от него информации. Или о «курсах» для
работников «двойки», организованных в Берлине в
1938—1939 гг., где перед поляками «раскрывали воен-
ные тайны» третьей империи для того, чтобы, вернув-
шись в Польшу, они могли с тем большей легкостью
распространять среди работников генерального штаба
57

легенду о «непобедимости» гитлеровской армии и о...
«мирных» намерениях Гитлера по отношению к Польше.
Если же и этого недостаточно, сошлемся на потря-
сающие показания, сделанные на процессе Добошинско-
го. Ограничимся тремя заслуживающими внимания мо-
ментами.
Уже упоминавшийся выше майор Жихонь во время
войны появился в Лондоне. Один из польских офицеров
публично заявил, что считает его заведомым агентом
немецкой разведки, а полковника Майера и полковника
Гано, которые в то время также находились в рядах
польских формирований на территории Англии, — ви-
новниками гитлеровских зверств в Польше. Был назна-
чен суд, и офицер, предъявивший столь страшные обви-
нения своим товарищам по оружию, был приговорен к...
трем неделям гауптвахты за недисциплинированность и
нарушение субординации. Разве не ясно, что этот при-
говор лишь подтверждал, что Жихонь, Майер, Гано и
вся вообще довоенная «двойка» являлись ставленниками
немецкой агентуры?
Процесс Сосновского состоялся еще до войны. Лица,
присутствовавшие на процессе, рассказывают, что во вре-
мя слушания дела в комнату ожидания вбежал военный
судья полковник Гурецкий и крикнул присутствовавшим
там офицерам «двойки»: «Вы либо шайка негодяев, либо
компания совершенных идиотов...»
Агенты «двойки» не были идиотами, идиотами были
те, кто считал их поляками.
Разве эта оценка не подтверждается тем, что букваль-
но накануне войны произошел такой беспрецедентный
факт, как увольнение начальника второго отдела полков-
ника Пелчинского и ряда его ближайших сотрудников?
Разве не говорит это о том, что даже по мнению высших
санационных властей эти люди были, по меньшей мере,
не подходящими для борьбы с Германией?
Таким образом, перед нами возникает чудовищная
картина.
Адмирал Канарис — глава немецкой разведки — имел
возможность влиять на персональные назначения в поль-
ском государственном аппарате и польской армии.
Гиммлер — начальник СС и шеф гестапо — мог уп-
равлять действиями польских властей на фронте внут-
58

ренней борьбы против прогрессивных и демократических
элементов.
Геббельс определял тон польской печати и польских
радиопередач, на которые оказывал давление через аппа-
рат второго отдела польского генерального штаба,
Риббентроп, помимо непосредственного контакта с
послом Липским и министром иностранных дел Беком,
располагал дополнительным мощным средством форми-
рования польской внешней политики...
И, наконец, генеральный штаб третьей империи имел
возможность проникать во все тайны польского генераль-
ного штаба и влиять на составление мобилизационных и
оперативных планов польского верховного командования.
Вот из какого источника черпала вдохновение пре-
ступная санационная клика, которая в интересах классо-
вой борьбы с собственным народом навеки связала себя
с теми, кто уже готовил страшнейший удар Польше...
Таков был неизбежный и логический результат про-
диктованной классовой ненавистью политики террора и
провокаций.

Глава IV
НАРОД НЕ БЫЛ СЛЕП, НАРОД БОРОЛСЯ
Как видно из предыдущих глав, наша страна всту-
пила в критический период совершенно неподготовлен-
ной.
Польша была слабым, неразвитым в промышленном
отношении, отсталым государством, раздираемым внут-
ренними общественными и национальными противоречия-
ми. Фашизация страны не только не сглаживала этих
противоречий, но, наоборот, обостряла их до небывалых
размеров. В результате реакционной антисоветской внеш-
ней политики Польша в надвигавшийся час трагического
испытания оказалась совершенно изолированной. Более
того, смертельная опасность нависла именно в тот мо-
мент, когда государственным аппаратом уже почти пол-
ностью овладела немецкая разведка.
Все это отнюдь не было случайностью, не пришло
внезапно. Фашизация политической жизни в Польше шла
долгие годы. Годами народу внушали, что пример фаши-
стов, прикрывающихся маской «борцов с большевизмом»,
является наиболее подходящим для Польши. Годами
польская буржуазия доказывала, что у Польши нет иного
выхода из всех трудностей и забот, нет иного пути к со-
зданию сильного государства, чем тот путь, который на-
метил Муссолини, а позже «усовершенствовал» Гитлер.
Быть может, в самом деле для горстки помещиков и
промышленных и финансовых магнатов не было иного
пути удержать власть в стране, но для Польши, для на-
рода был другой путь строительства национальной, обще-
ственной и государственной жизни.
Отсталая полуфеодальная страна могла стать сильным
государством только посредством разрешения накапли-
вавшихся из поколения в поколение общественных и клас-
совых проблем. Только сочетание задачи сохранения на-
60

циональной независимости с задачей классового освобож-
дения могло обеспечить мобилизацию сил, способных
превратить Польшу в сильное государство — не посред-
ством эксплуатации рабочего и крестьянина, не путем
захвата чужих, непольских земель, а творческим трудом
всего народа и подлинными, а не фиктивными союзами с
другими государствами. Сейчас, оглядываясь на прой-
денный за последние годы путь и достижения народной
Польши, мы можем в полной мере оценить, какие вели-
кие творческие силы подавлялись в нашем народе.
Нам, живущим не в долине Нила или Амазонки, а в
бассейне Вислы, следовало искать союзника среди госу-
дарств, расположенных по соседству с нами и находив-
шихся, так же как мы, под угрозой гитлеровской агрес-
сии. Не надо быть политическим деятелем, достаточно
посмотреть на карту, чтобы понять, что такими нашими
союзниками могли быть прежде всего Советский Союз и
Чехословакия. Это было ясно и очевидно еще до войны
всякому, кто хотел в этом убедиться. Война лишь под-
твердила справедливость этого положения.
Совершенно очевидно, что санация, эндеки и их по-
собники не могли разрешить положительно ни одной из
этих проблем. Они не могли создать Польшу внутренне
сильную, ибо их власть опиралась на эксплуатацию ра-
бочего и крестьянина; как же могли они ликвидировать
эту эксплуатацию? Они не могли повести страну по пути
союза с СССР и Чехословакией, потому что именно про-
тив этих двух наших соседей были направлены их запоз-
далые, но от этого не менее хищные великодержавные
аппетиты.
Эндеки, санация и их пособники могли лишь запро-
дать страну иностранному капиталу, могли лишь еще ту-
же затянуть петлю на шее народа, могли только перейти
под командование иностранной, гитлеровской разведки.
Так они и поступили.
Как бы это ни было страшно, все это не ново и не
оригинально. История еще не знает случая, когда бы иму-
щие классы, чувствуя нарастание революционной волны,
не продавали бы интересов родной страны своим иност-
ранным классовым союзникам.
Разве иначе поступила французская аристократия по-
сле 1789 г.? Она поступила так же, призвав в свою
61

страну для расправы с «взбунтовавшейся чернью» прус-
ские, царские, австрийские, английские и какие только
можно было войска. В Кобленце находился в то время не
только военный штаб интервентов, — там находилась вся
аристократия, изгнанная революционной Францией. Фран-
цузскую независимость защищал французский народ.
В 1871 г. вождь французской буржуазии Тьер, бук-
вально на другой день после катастрофического пораже-
ния, обратился к врагам-пруссакам с просьбой оказать
вооруженную помощь против парижского народа, кото-
рый на бессмертных баррикадах Коммуны защищал не
только свои классовые завоевания, но и национальную
независимость Франции. В Версале был расположен не
только штаб пруссаков, там находился также и генерал
Галифе, лакей французской буржуазии и палач париж-
ского народа.
В 1917 г., на другой день после социалистической ре-
волюции в России, все эти Деникины, Врангели, Корни-
ловы, Керенские оказались во вражеском лагере четыр-
надцати стран-интервентов, включая и немецких ин-
тервентов. Русский народ защищал не только свои новые
классовые завоевания, но и национальную независимость
всех народов, населявших бывшую царскую империю.
И не то же ли самое повторилось у нас к концу пери-
ода первой независимости 1? Разве не умоляли русскую
царицу Браницкие, Потоцкие и им подобные помочь про-
тив «взбунтовавшегося сброда», который, защищая кон-
ституцию 3 мая, защищал не только свои социальные
завоевания, но и независимость страны? И не то же ли
самое было во время антицарских восстаний 2 или во
время революционных боев 1905 г.?
Вот почему, опираясь на богатый многовековой исто-
рический опыт и на анализ общественных сил, мы прихо-
дим к выводу, что борьба за независимость Польши, за ее
сохранение была неразрывно связана с борьбой за власть
рабочего класса в союзе с крестьянством. Лишь те, кто
трудом и только трудом создает то, что составляет до-
стояние народа, наделены патриотическими чувствами,
1 Имеется в виду период разделов Польши в конце XVIII
столетия. (Прим. ред.)
2 Имеются в виду польские восстания 1830—1831 гг. и 1863 г,
(Прим. ред.)
62

без которых не может быть речи о подлинной борьбе в
защиту независимости. Только для людей труда нацио-
нальная независимость является великим и жизненно-
важным сокровищем, ибо без нее для них нет ни возмож-
ности строить счастливую, свободную жизнь, ни возмож-
ности развития. Руководящие круги имущих классов
всегда космополитичны, у них нет родины, вместо нее у
них имения, которые они защищают даже в союзе со
смертельными врагами родной страны.
Вот почему последовательно патриотическими силами
в стране мы признаем тех, кто боролся за власть поль-
ского рабочего класса в союзе с трудящимся крестьян-
ством. Эту борьбу возглавляла польская нелегальная,
преследуемая полицией, подвергавшаяся зверским распра-
вам, но постоянно растущая коммунистическая партия.
Ее союзниками в этой борьбе были левые деятели поль-
ской социалистической партии (ППС), радикальные кре-
стьянские деятели, наиболее передовые представители
прогрессивной интеллигенции.
Основными элементами этой борьбы были крупные
классовые бои за улучшение экономического положения
рабочего класса, за разъяснение исторического значения
союза с СССР перед лицом надвигавшейся угрозы гитле-
ровского нашествия. Основными лозунгами были: хлеб,
свобода и мир. Главным оружием — стачечная борьба.
Путь к победе — через создание единого фронта с поль-
ской социалистической партией и народного фронта с бо-
евыми элементами крестьянского движения — указывала
коммунистическая партия Польши.
Забастовочная волна в Польше проявляла тенденцию
к непрерывному росту. В то время как в 1934 г. в стране
произошло в общей сложности 946 забастовок, в 1935 г.
число их увеличилось до 1165, в 1936 г. — до 2056, в
1937 г. — до 2100. Число предприятий, на которых про-
исходили эти забастовки, за тот же период увеличилось с
9 тыс. до 25 тысяч.
Но не только эти цифры важны для понимания нара-
ставшего напряжения борьбы, С каждым годом стачеч-
ное движение все в большей степени принимало полити-
ческий, антиправительственный характер. Первые заба-
стовки на том или ином предприятии, в том или другом
городе носили по преимуществу экономический характер,
63

проводились ради улучшения условий жизни. Но с тече-
нием времени стачки возникали в связи со все более ши-
роким кругом вопросов, уже не связанных непосредственно
с данным предприятием. В последние годы господства са-
нации не было ни одной крупной забастовки, которая бы
не выдвигала требований ликвидировать концлагерь в
Березе, устранить От власти министра иностранных дел
Бека, прекратить польско-немецкие происки против Со-
ветского Союза, освободить политических заключенных.
Некоторые из этих забастовок были мощными полити-
ческими демонстрациями. Назовем, например, забастовку
90 тыс. текстильщиков и 15 тыс. шахтеров в 1935 г. про-
тив намечавшейся фашистской «унификации» профсою-
зов, забастовку, которая в значительной степени способ-
ствовала отказу санации от этого фашистского меро-
приятия. Летом того же года была проведена политиче-
ская стачка против реакционной конституции Славека и
фашистского положения о выборах, стачка, в которой
участвовало 200 тыс. человек. В марте 1936 г. произошла
крупнейшая забастовка на краковской фабрике «Семпе-
рит», во время которой полиция по приказу воеводы
Свитальского напала на бастующих, занявших пред-
приятие, и учинила резню; рабочие Кракова ответили
уличными боями, во время которых 10 человек было
убито и 20 ранено. В похоронной процессии участвовало
более 300 тыс. человек; непродолжительные забастовки
солидарности охватили всю страну, в них были втянуты
даже профсоюзы фашистского типа или контролируе-
мые санацией.
Все это, бесспорно, свидетельствовало о полевении са-
мых широких народных масс. Даже консервативно-сана-
ционная газета «Час» писала тогда:
«Трагические происшествия в Кракове отразили
настроения, господствующие в широких массах.
Рост недовольства в стране не подлежит сом-
нению».
Циничный и глупый жандарм — министр внутренних
дел Складковский — в ответ на запрос в сейме в связи
с этими событиями коротко и ясно заявил: «Полиция
стреляла и будет стрелять».
Еще трагичнее развивались события во Львове в апреле
1936 г., когда львовский пролетариат проявил еще боль-
64

шую решимость. Началось с убийства безработного Вла-
дислава Козака. Желая избежать уличной демонстрации,
воеводство предложило похоронить бедняка на богатом
Лычаковском кладбище, расположенном недалеко от мор-
га, где лежал убитый. Но товарищи Козака решили по-
хоронить его на Яновском кладбище — кладбище Львов-
ской бедноты. Похороны вылились в огромную демон-
страцию. Действуя по приказу воеводы, полиция прегра-
дила похоронной процессии путь и пыталась ее разогнать.
Толпа отказалась разойтись. Тогда полиция пустила в
ход пулеметы. Несмотря на десятки убитых и сотни ране-
ных, несмотря на то, что гроб был изрешечен пулями, на
место павших становились, подхватывая гроб, все новые
герои, и огромное шествие с гробом-знаменем дошло до
Яновского кладбища, где тело было предано земле. Борь-
ба с полицией охватила весь Львов; в официальном до-
несении специального правительственного чиновника,
прибывшего в город, эти события были определены как
«малая революция».
Разумеется, вслед за подобными событиями заполня-
лись тюрьмы, и Береза Картусская принимала новых
многочисленных заключенных.
Тем не менее революционная волна росла безостано-
вочно. О ее размерах можно судить хотя бы по тому
факту, что в 1935 г. лозунг бойкота выборов в новый парла-
мент санации, проводившихся на основе нового положе-
ния о выборах, — лозунг, поддержанный всеми антифа-
шистскими силами в Польше, был подхвачен абсолютным
большинством в стране. К избирательным урнам явилось,
например, в Варшаве едва 23 процента общего количе-
ства избирателей, а в Лодзи — лишь 13 процентов. Го-
лосовали преимущественно чиновники государственных
учреждении.
В огне этой борьбы выковывался единый рабочий
фронт. Катастрофические результаты раскола германско-
го рабочего класса — раскола, обеспечившего победу
Гитлера, — вызвали идейный кризис в рядах польской
социалистической партии (ППС). В этой партии четко
определилось левое крыло с Норбертом Барлицким и
Станиславом Дюбуа во главе. Левые пепеэсовцы шли на
сотрудничество с коммунистами, вопреки руководству
своей партии, вопреки предательской работе заремб и
65

арцишевских, вопреки той опасности, с какой это со-
трудничество было связано. Не один честный пепеэсовец
установил на всю свою жизнь братскую дружбу с ком-
мунистом, с которым ему пришлось встретиться не толь-
ко в общей борьбе, но и в общей тюремной камере.
Приход Гитлера к власти явился и для коммунистов
серьезным уроком. Учитывая его, они постарались поско-
рее освободиться от сектантских навыков, искали сбли-
жения с боевыми пролетарскими элементами в рядах
ППС. Глубокий анализ задач, стоящих перед рабочим
классом в связи с необходимостью борьбы против фашиз-
ма, анализ, который был дан на VII Конгрессе Комин-
терна, в огромной степени помог рабочему классу всего
мира понять, что вопрос о единстве рабочего класса —
это основной и решающий вопрос.
Поэтому, несмотря на постоянные отказы правых ли-
деров ППС, коммунисты продолжали настойчиво обра-
щаться к ним с предложениями о создании единого фрон-
та, о совместной борьбе. Постоянные отказы способствова-
ли разоблачению деятелей ППС в глазах масс и облег-
чали создание единого фронта снизу, минуя враждебно
настроенные верхи. Успешный исход десятков забастовок
в Польше в период злейшего фашистского террора ока-
зался возможным именно благодаря созданию единого
фронта организаций КПП и ППС на местах.
Эта борьба за единый фронт породила великолепные,
беспримерные в истории довоенной Польши первомайские
демонстрации 1936 г., когда сотни тысяч манифестантов
шли по улицам всех городов страны, провозглашая здра-
вицы в честь Советского Союза, неся огромные портреты
Ленина и Сталина (например, в Лодзи); они требовали
отставки Бека и Складковского, освобождения политиче-
ских заключенных и... не встречали на своем пути ни одно-
го полицейского, так как, видя решимость и численность
демонстрантов, полиция пряталась.
В ходе борьбы за единый фронт возникла также боевая
ежедневная газета «Дзенник популярны», где встретились
на общей работе коммунисты, левые пепеэсовцы и ради-
кальные людовцы 1. Эта газета просуществовала всего
1 «Людовцы» — члены крестьянской партии «Стронництво
людове». (Прим. ред.).
66

четыре месяца. Тем не менее она выходила тиражом,
который был превзойден в Польше лишь в 1945 г.!
Это была единственная в тот период ежедневная поль-
ская газета, которая ни разу не запятнала себя ни од-
ной антирабочей статьей, ни одной антисоветской или
антикоммунистической заметкой. Весьма показательно,
что именно такая боевая, высокоидейная и революцион-
ная газета расходилась большим тиражом, чем тираж
любой другой газеты за все межвоенное двадцати-
летие.
Этот период был также периодом крупнейших классо-
вых боев радикально настроенного польского крестьян-
ства. Внушительные политические забастовки и огромные,
многотысячные крестьянские демонстрации проходили
под теми же антифашистскими лозунгами, что и рабочие
демонстрации. Польский крестьянин понимал, что его
место на стороне рабочих; он доказал это своими бое-
выми выступлениями и самоотверженностью в борьбе.
1932 и 1933 годы отмечены крестьянскими восстани-
ями в Центральной Галиции. 1936 год памятен демон-
страцией миллиона (!) крестьян в Рацлавицах и Новосель-
цах. Наконец, в августе 1937 г. произошла десятидневная
политическая крестьянская забастовка. Она свидетель-
ствовала не только о политической зрелости крестьянина,
не только о том, что он понимает причины своего бедст-
венного положения и опасность, нависшую над страной,
но и требует замены санационного фашистского режима
демократической системой правления. Эта забастовка го-
ворила также об огромной боевой зрелости польской де-
ревни, ибо когда полиция пыталась ликвидировать заба-
стовку, то в ряде деревень дело дошло до вооруженных
столкновений. Крестьяне боролись за свои интересы. Офи-
циальное правительственное сообщение говорило тогда
о 42 убитых и 34 раненых, но фактически число их было
значительно больше.
Борьба за социальное освобождение охватила также
значительную часть довоенной польской интеллигенции.
Напомним хотя бы о руководимой Вандой Василевской
великолепной забастовке учителей в 1937 г., поддержан-
ной всем учительством, когда было захвачено здание
Союза польских учителей. Забастовка была вызвана по-
пыткой Складковского назначить своего комиссара в
67

Союз, чтобы таким путем подчинить Союз польских учи-
телей фашистскому контролю.
Можно напомнить также о состоявшемся весной
1936 г. во Львове внушительном съезде в защиту поль-
ской культуры от фашизма.
Ведущей, движущей, хотя чаще всего скрывавшейся в
подполье силой во всех этих классовых боях была ком-
мунистическая партия Польши. В этот период она насчи-
тывала около 20 тыс. членов 1, находившихся на сво-
боде, скрывавшихся от полиции, но всегда неизменно
боровшихся за осуществление правильной программы
партии.
Каковы же были лозунги КПП во время борьбы на-
родного фронта, то есть в период нарастания фашизма
внутри страны и угрозы гитлеровской агрессии извне?
В политической области коммунистическая партия
Польши требовала немедленного роспуска сейма и сена-
та, проведения выборов на основе пятичленной избира-
тельной системы 2, отмены цензуры, легализации комму-
нистической партии, свободы слова, печати, собраний и
обществ, амнистии для политических заключенных и
эмигрантов, ликвидации концлагеря в Березе Картусской
и т. д.
В экономической области коммунистическая партия
Польши требовала отмены взысканий и приостановки
всех распродаж имущества граждан для погашения за-
долженности по налогам, предоставления трудящимся
моратория на долги и проценты, снижения цен на изде-
лия монополизированных и картелированных предприя-
тий, оказания помощи безработным, снижения квартир-
ной платы на 50 процентов и т. д.
В области внешней политики коммунистическая пар-
тия Польши требовала прекращения сотрудничества с
гитлеровской Германией и заключения пактов о союзе и
взаимной помощи с СССР, Францией и Чехословакией.
Неуклонно борясь за сохранение национальной незави-
симости, коммунистическая партия Польши постоянно вы-
1 Примерно такое же количество находилось в тюрьмах, но и
там коммунисты ни на минуту не переставали вести идейную ра-
боту, учились сами и учили своих товарищей по заключению.
2 На основе прямого, всеобщего, равного, тайного и пропор-
ционального голосования. (Прим. ред.)
68

двигала эти требования в своих документах. В резолюции
IV пленума ЦК КПП от 1935 г. говорится:
«Мы, коммунисты, ученики Ленина и Сталина,
признаем за каждой нацией право на самоопределе-
ние и государственную независимость. Мы, комму-
нисты, стоим на платформе государственной незави-
симости польского народа, безоговорочно признан-
ной Великой Октябрьской революцией, свергнувшей
русский империализм, главного угнетателя Польши.
Мы, коммунисты, глубоко любим свою страну;
фронт нашей борьбы направлен против капитали-
стов и земельных магнатов, некогда запродавших
Польшу царям и кайзерам, а ныне сговорившихся
с ее смертельным врагом — Гитлером.
Мы, коммунисты, являемся наследниками луч-
ших демократических и освободительных традиций
польского народа, героической борьбы против за-
хватчиков и магнатов, наследниками героических
народных восстаний, демократических революций и
Парижской Коммуны.
Мы, коммунисты, неразрывно связываем вопрос
о нашей государственной независимости со свобо-
дой польского народа, со свержением фашистского
ига и с освобождением народностей, угнетаемых
польским империализмом.
Борясь против военных сделок Бека с Гитлером,
наша партия тем самым защищает как дело мира,
так и нашу национальную независимость, ибо
авантюристическая политика клики санации обрека-
ет Польшу на вассальную зависимость от гитлеров-
ской Германии.
Мы, коммунисты, не позволим, чтобы наша стра-
на стала предпольем или территорией для передви-
жения войск гитлеровских генералов, стремяшихся
поработить как польский народ, так и народы Со-
ветского Союза».
А выпущенное в марте 1938 г. воззвание ЦК КПП
уже буквально бьет в набат:
«Каждый день пребывания у власти этой авантю-
ристической банды изменников выдает нашу страну.
69

наши западные земли, нашу независимость на ми-
лость извечных врагов Польши — юнкерско-импе-
риалистической гитлеровской клики...
Каждый день сохранения у власти правительства
самозванной банды санационных диктаторов, каждый
час продления фашистского ига над собственным на-
родом подрывает единство и сопротивляемость наро-
да против опасности, угрожающей со стороны вся-
ческих авантюристов и империалистических захват-
чиков».
Легко заметить, что все эти программные лозунги во
всех своих пунктах являлись отрицанием той программы
польской буржуазии, которую осуществляла санация.
Именно поэтому все те репрессии, преследования, пытки,
о которых мы говорили выше, обрушились прежде всего
на членов коммунистической партии Польши и на тех,
кто с ней сотрудничал.
Но борьба компартии дала свои плоды.
Благодаря двадцатилетней деятельности КПП в наро-
де ширилось понимание роли Советского Союза, возра-
стала популярность единственного в мире рабоче-кресть-
янского государства. Гитлеровская угроза еще более
ускоряла этот процесс. Национальный инстинкт совпадал
в данном случае с классовым инстинктом — рабочий и
крестьянин чувствовали, что только союз с классово близ-
ким им советским рабочим и крестьянином может спа-
сти их от Гитлера, союзника польской буржуазии.
Численность польской коммунистической партии бы-
ла невелика, но не следует забывать, что в условиях по-
лицейского террора влияние преследуемой партии изме-
ряется не только числом ее членов. Значительно более
существенным мерилом является степень популярности
лозунгов и политической программы этой партии. Милли-
он голосов, отданных за нелегальную коммунистическую
партию еще во время выборов в сейм в 1928 г., является
доказательством серьезности этого влияния. Крупные,
приобретавшие все большую силу и размах классовые
бои, о которых шла речь выше, свидетельствуют, что по-
пулярность КПП непрерывно возрастала.
Волна репрессий и полицейского террора, обрушенная
выучениками Гиммлера и Складковского, задушила
70

единый фронт и потопила в крови нарождавшийся народ-
ный фронт. Этому способствовала последовательная, не-
изменно предательская позиция правых лидеров ППС и
СЛ («Стронництво людове»), которые прекрасно пони-
мали, что в случае достижения единства антифашист-
ского движения в Польше их собственная роль будет
безвозвратно закончена. Этому помогли также провока-
ции, вследствие которых в решающий для дела мира
1938 год — год Мюнхена — коммунистическая партия
Польши оказалась вынужденной самораспуститься. В
этот период в Польше не оказалось закаленной, испы-
танной организованной силы, которая была бы в со-
стоянии сплотить польские народные массы и в решаю-
щий момент поднять их на защиту родины путем свер-
жения фашистского санационного правительства и за-
ключения союза с Советским Союзом.
Однако 20 лет классовой борьбы под руководством
коммунистической партии Польши оставили неизглади-
мые следы среди трудящихся Польши, идеалы и мечты
которых коммунистическая партия представляла и выра-
жала наиболее полно и наиболее последовательно. Она
была как плуг, который перепахивает твердую, ссохшую-
ся почву. Народ прошел настоящую школу интернацио-
нализма, великий университет борцов за национальную
независимость и социальное освобождение. Зерно, бро-
шенное осенью, должно было взойти лишь позже, после
лютой зимы.

Глава V
НА КРАЮ БЕЗДНЫ
История, которая порой бывает неожиданно жестокой
и грубой, оказалась весьма милостивой к санации,
В марте 1939 г., когда гитлеровское правительство уже
протягивало лапу к Гданьску, правительство санации по-
лучило еще одно предостережение, опять же на примере
Чехословакии, или, вернее, того, что осталось от Чехо-
словакии в результате предательской мюнхенской сдел-
ки. По Мюнхенскому договору, означавшему расчленение
Чехословакии, Англия, Франция, Италия и Германия да-
вали совместную гарантию остаткам Чехословацкого го-
сударства. Но 15 марта 1939 г. Гитлер — на этот раз
без всякого предлога, вопреки Мюнхенскому договору,
заключенному за несколько месяцев до того, — в не-
сколько часов покончил с уже урезанной Чехословакией
и въехал в Прагу.
Его мюнхенские партнеры — Чемберлен и Дала-
дье, — не моргнув глазом, приняли этот новый «совер-
шившийся факт». Их не смутило, что общественное мне-
ние их собственных стран расценило факт выдачи убий-
цам остатков безоружной Чехословакии как предел мо-
рального и политического падения.
Таким образом, история еще раз преподала Польше
двойной урок. Во-первых, правительство санации могло
еще раз убедиться, что даже письменное обязательство
для главаря убийц — Гитлера — является простым
клочком бумаги. Поистине надо было быть не просто
глупцом, но безумцем, чтобы верить подобным обязатель-
ствам. Самый политически безграмотный человек не мог
не прийти к заключению, что очередной жертвой гитле-
ровской агрессии должна стать Польша. Не было ника-
ких оснований полагать, что отношение Гитлера к нам
будет лучшим, чем его отношение к другим объектам его
захватнических замыслов.
72

Во-вторых, — и этот второй, данный нам историей
урок был еще важнее, — когда Гитлер занял Прагу, мы
могли убедиться, чего стоили английские и французские
«гарантии». Первые сообщения о вероломстве Гитлера
вызвали бурю негодования в общественном мнении за-
падноевропейских стран. Унижение было слишком ве-
лико. Гитлер явно ни во что не ставил западные держа-
вы. Посыпались упреки по адресу английского и фран-
цузского правительств. Тем не менее Чемберлен счел
возможным заявить в палате общин, что за последнее
время он слышал столько обвинений в вероломстве, «не-
имеющих достаточных оснований», что не считает нуж-
ным отвечать на них. Это было сказано в ответ на изве-
стие о захвате чешской столицы! Один из самых ярых
сторонников Чемберлена, Арчибальд Соутби, в прениях
по этому же вопросу сказал: «Чехословакия пала, по-
тому что должна была пасть. Это крушение было вызва-
но внутренними причинами...»
Поддерживаемые Соединенными Штатами, Велико-
британия и Франция последовательно продолжали поли-
тику «невмешательства», то есть, как говорилось выше,
политику подкармливания фашистского зверя; в ответ
на эту политику Гитлер рвался на восток — и только
на восток, как казалось мюнхенцам.
Вот что говорил товарищ Сталин в своем отчетном
докладе на XVIII съезде ВКП (б) 10 марта 1939 г. об
этой политике «невмешательства», начавшейся еще во
время итальянского нападения на Абиссинию и продол-
жавшейся во время гитлеровского нападения на Испа-
нию, Австрию и Чехословакию:
«...политика невмешательства означает попусти-
тельство агрессии, развязывание войны, — следова-
тельно, превращение ее в мировую войну. В полити-
ке невмешательства сквозит стремление, жела-
ние — не мешать агрессорам творить свое черное
дело, не мешать, скажем, Японии впутаться в войну
с Китаем, а еще лучше с Советским Союзом, не ме-
шать, скажем, Германии увязнуть в европейских
делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать
всем участникам войны увязнуть глубоко в тину
войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им
73

ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они
достаточно ослабнут, — выступить на сцену со све-
жими силами, выступить, конечно, «в интересах ми-
ра», и продиктовать ослабевшим участникам войны
свои условия...
Я далек оттого, чтобы морализировать по поводу
политики невмешательства, говорить об измене, о пре-
дательстве и т. п. Наивно читать мораль людям, не
признающим человеческой морали. Политика есть
политика, как говорят старые, прожженные бур-
жуазные дипломаты. Необходимо, однако, заметить,
что большая и опасная политическая игра, начатая
сторонниками политики невмешательства, может
окончиться для них серьезным провалом» 1.
Вождь Советского Союза — того государства, кото-
рое возникло в борьбе за мир и с первых же дней свое-
го существования последовательно выступало в защиту
мира во всем мире, вождь того государства, которое на-
стойчиво и терпеливо выражало готовность предоставить
всю свою огромную мощь для того, чтобы общими уси-
лиями обуздать фашистских агрессоров, — И. В. Сталин
прямо и открыто предостерегал весь мир, что политика
«умиротворения» Гитлера приведет к новой войне. Оп
давал понять, что Лондон и Париж обожгутся на своей
политике подталкивания Гитлера на восток и натравлива-
ния Германии на Советский Союз.
Английские и французские политики оставались глу-
хими к этим предостережениям. Как сообщает англий-
ский историк профессор Л. Б. Нэмир в своей книге
«Дипломатическая прелюдия (1938—1939)», английские
политики заботились тогда «исключительно о том, чтобы
сохранить добрососедские отношения между Великобри-
танией и Германией».
Однако сейчас английские и французские политики
интересуют нас меньше, чем господин Бек и его коллеги.
Ведь после захвата всей Чехословакии в марте 1939 г
не английская, а наша граница с Германией удлинилась
почти вдвое. Нас, а не Великобританию охватил с флан-
1 И. В. Сталин. Вопросы ленинизма, изд. 11-е, стр. 570—
571, 572.
74

гов Гитлер после этих страшных роковых дней 1939 го-
да... А польские горе-политики остались совершенно рав-
нодушны к этому предупреждению, которое в первую
очередь должно было их взволновать.
Наконец, 29 апреля 1939 г. Гитлер без предупрежде-
ния денонсирует германо-польский договор о ненападе-
нии. Под барабанный бой гитлеровской пропаганды Гер-
мания уже открыто заявляет, что очередь за Польшей.
Мир потрясен. Обшественное мнение всего мира считает,
что перейдены все границы допустимого. В Англии и
Франции слышатся голоса даже правых политиков, заяв-
ляющих, что коммунисты были правы, называя Мюнхен
предательством союзников, предательством дела мира.
Раздаются все более многочисленные и все более настой-
чивые голоса, призывающие к коллективной безопасно-
сти, к союзу с Советским Союзом, для того, чтобы соз-
дать плотину против дальнейшей агрессии, чтобы, пока
еще не поздно, спасти Польшу.
Под давлением этих требований Чемберлен и Дала-
дье направляют в Москву политическую и военную мис-
сии для ведения переговоров с Советским Союзом. Уже
сами обстоятельства, сопутствующие отправке этих мис-
сий, свидетельствуют о неискренности, о чисто конъюнк-
турном характере этого жеста.
Достаточно вспомнить, что когда речь шла о выдаче
Чехословакии Гитлеру, престарелый британский премьер
Чемберлен трижды сам летал в Германию (всю жизнь
он избегал самолетов!). Когда же надо было во имя спа-
сения Польши и мира начать союзнические переговоры
с Советским Союзом, туда отправили второстепенного
дипломата Стрэнга, к тому же не снабдив его никакими
полномочиями. Характерно и то, что, как было уже ска-
зано, премьер правительства его величества поспешно
вылетал на самолете всякий раз, как Гитлеру угодно бы-
ло поманить его пальцем, а для того, чтобы приехать
в СССР, где предстояли переговоры исторического зна-
чения, был избран самый медленный способ передвиже-
ния — пароходом до Ленинграда. О составе и способно-
стях этой миссии лучше всего можно судить по донесе-
нию гитлеровского посла в Лондоне Дирксена министер-
ству иностранных дел в Берлине № 278 от 1 августа
1939 г. Мир висит на волоске, Германия уже предпри-
75

нимает серию «инцидентов» на польских границах, а в
это время, как говорит Дирксен,
«к продолжению переговоров о пакте с Рос-
сией, несмотря на посылку военной миссии, — или,
вернее, благодаря этому, — здесь относятся скепти-
чески. Об этом свидетельствует состав английской
военной миссии: адмирал, до настоящего времени
комендант Портсмута, практически находится в от-
ставке и никогда не состоял в штабе адмиралтей-
ства; генерал — точно так же простой строевой офи-
цер; генерал авиации — выдающийся летчик и пре-
подаватель летного искусства, но не стратег. Это сви-
детельствует о том, что военная миссия скорее имеет
своей задачей установить боеспособность Советской
Армии, чем заключить оперативные соглашения»1.
Эта оценка говорит сама за себя. Чемберлен и Дала-
дье не думали о заключении союза с Советским Союзом
даже в тот момент, когда стрелка исторических часов
показывала без пяти минут двенадцать. Вместо этого
Чемберлен заключил союз с Польшей, оставшийся на
бумаге, о котором было заранее известно, что он лишен
какого бы то ни было практического значения для Поль-
ши. Сентябрь 1939 года трагически подтвердил это.
Поэтому-то в Германии не придавали особого значе-
ния этому польско-английскому «союзу». Там прекрасно
понимали, что для них опасной могла быть лишь необ-
ходимость вести борьбу на два фронта, необходимость
помериться силами с советскими войсками. Но там
отлично знали, что на «свое» польское правительство, пра-
вительство Рыдз-Смиглы и Бека, в любую минуту мож-
но положиться. И не зря пишет Дирксен Риббентропу
(через Вейцзекера) 19 августа 1939 г.:
«Постепенно убеждаются [в Англии. — В. Г.],
что особые трудности в польско-русских отношениях
снижают ценность Польши как союзника» 2.
Именно бековская внешняя политика нанесла послед-
ний удар советско-англо-французским переговорам
1 См. «Документы и материалы кануна второй мировой вой-
ны», т. II, стр. 117.
2 Там же, стр. 163,
76

в Москве, которые велись Англией и Францией исклю-
чительно для того, чтобы обмануть общественное мнение.
Но несмотря на трудности, переговоры продолжались,
пока в них не вмешался посол Бека в Москве Гржибов-
ский, заявивший, что «Польша не считает возможным
заключение пакта о взаимопомощи с СССР...»
А между тем в процессе переговоров определенно
выяснилось, какого рода «помощь» Польше гарантирова-
ла в то время Англия на случай гитлеровской агрессии
(5 пехотных дивизий и 1 моторизованная дивизия, да и
те за морем) и какую помощь гарантировал Советский
Союз (136 пехотных дивизий, 5 тыс. средних и тяже-
лых орудий, до 10 тыс. танков и танкеток, свыше 5 тыс.
боевых самолетов и т. д., и все это непосредственно
на границах Польши!). Из этих цифр видно, кто пред-
лагал мнимую и кто предлагал действительную помощь;
ясно, сколь чудовищным было заявление Гржибовского.
История, как мы уже сказали, была милостива к вож-
дям санации. И в последнюю минуту она не только пре-
достерегала их, но и давала возможность выйти из тра-
гической изоляции, давала возможность получить по-
мощь. Из всех преступных и глупых шагов, которыми
так изобиловал долголетний период правления санации,
последний шаг был самым преступным и самым глупым.
Правда, надо признать, что Чемберлен и Даладье
были вполне достойными партнерами Бека в этой про-
гитлеровской деятельности, ибо и они тоже затягивали
веревку на шее собственных народов. Буквально до пос-
ледней минуты они придерживались своей старой поли-
тической линии провокационного натравливания гитле-
ровской Германии на Советский Союз, линии, неуклюже
замаскированной наивными дипломатическими маневра-
ми; вроде посылки миссии Стрэнга или этих злополучных
генералов, так зло и метко описанных Дирксеном. На
все эти фокусы Советский Союз отвечал выдвижением
конкретных предложений о взаимной помощи на равно-
правных началах для всех участников.
Характерно, что всякое конкретное советское пред-
ложение, — а надо помнить, что было уже лето
1939 г. — наталкивалось на отказ или саботаж. Когда
Советский Союз предложил, например, немедленно
созвать конференцию заинтересованных стран — Велико-
77

британии, Франции, Румынии, Польши, Турции и
СССР — для cpочнoгo выяснения позиции всех этих госу-
дарств и принятия решений, британское правительство
сочло возможным заявить, что это советское предложе-
ние... преждевременно! Ведь немецкие бомбы еще не па-
дали на Лондон; они могли, в худшем случае, обрушить-
ся на Варшаву, а если бы осуществились замыслы Чем-
берлена и компании, — на Москву...
Под десятками всевозможных предлогов англо-фран-
цузская сторона затягивала переговоры. Старик Ллойд-
Джордж понимал это и высказывался ясно и определен-
но: «Чемберлен, Галифакс и Джон Саймон не желают
никакого соглашения с Россией».
Чем это объяснить? Почему они затягивали перегово-
ры в Москве, стремясь не допустить положительного ре-
шения проблемы взаимной помощи? На этот счет про-
болтался лондонский «Таймс», который констатировал:
«Быстрый и решительный союз с Россией может поме-
шать другим переговорам...»
Какие же «другие переговоры» были ближе сердцу
британских консерваторов, чем заключение союза
с СССР накануне нападения на Польшу? Об этом мы
узнаем из опубликованного после войны архива гитле-
ровского посла в Лондоне Дирксена. Из этих документов
(наиболее интересные выдержки из них мы помешаем
ниже) явствует, что это были англо-германские перегово-
ры или, если называть вещи своими именами, англо-
германские бесчестные сделки, которые велись через по-
средство близких сотрудников Чемберлена, министра Ро-
берта Хадсона и советника Горация Вильсона с советни-
ком Гитлера Гельмутом Вольтатом в Лондоне в июле
1939 г., то есть одновременно (!) с московскими пере-
говорами.
Но если в московских переговорах англичане были
весьма сдержанны, не стремились прийти к соглашению,
то в Лондоне они были настроены совершенно иначе.
Вот что мы узнаем из заметки Дирксена от 21 июля
1939 г.:
«Сэр Гораций Вильсон определенно сказал
г-ну Вольтату, что заключение пакта о ненападении
[с Германией. — В. Г.] дало бы Англии возмож-
ность освободиться от обязательств в отношении
78

Польши. Таким образом, польская проблема утрати-
ла бы значительную долю своей остроты» 1.
За такую возможность освободиться от своих обяза-
тельств по отношению к Польше английское правитель-
ство готово было щедро заплатить Германии 2.
Как явствует из того же документа, Вильсон
«сказал, что фюреру нужно лишь взять лист чистой
бумаги и перечислить на нем интересующие его во-
просы; английское правительство было бы готово их
обсудить» 3.
Донесение Дирксена в Берлин от 1 августа 1939 г.
(А. 3107) значительно конкретнее. В нем излагается го-
товый план всей этой сделки:
«1) Германия обещает не вмешиваться в дела
Британской империи.
2) Великобритания обещает полностью уважать
германские сферы интересов в Восточной и Юго-
Восточной Европе. Следствием этого было бы то, что
Великобритания отказалась бы от гарантий, предо-
ставленных ею некоторым государствам в герман-
ской сфере интересов. Далее, Великобритания обе-
щает действовать в том направлении, чтобы Фран-
ция расторгла союз с Советским Союзом и отказа-
лась бы от всех своих связей в Юго-Восточной
Европе.
3) Великобритания обещает прекратить ведущиеся
в настоящее время переговоры о заключении пакта
с Советским Союзом» 4.
Одним из этих «некоторых государств в германской
сфере интересов» была как раз Польша. Мы пишем об
этом спокойно, без аффектации, памятуя слова Сталина
о том, что наивно читать мораль людям, чуждым чело-
веческой морали.
1 См. «Документы и материалы кануна второй мировой вой-
ны», т. II, стр. 75.
2 Плана Маршалла тогда еще не было, и у Англии было
чем расплачиваться.
3 См. «Документы и материалы кануна второй мировой вой-
ны», т. II, стр. 76.
4 Там же, стр. 125—126.
79

Британские политики стремились за счет Польши
обеспечить себе сотрудничество с гитлеровцами, а Герма-
нию толкнуть на Советский Союз. Польша была лишь
этапом, ничего не значащим шагом на пути к этой цели.
В свете этих документов легче понять политику сабота-
жа московских переговоров 1.
И все это происходило в Лондоне в тот момент, ког-
да еще не застыл сургуч на печатях, скреплявших поль-
ско-английский союз!
Тогда Польша и сама могла ускорить получение по-
мощи со стороны Советского Союза, припереть Велико-
британию и Францию к стене и вынудить их подписать
совместно с Советским Союзом надежную и честную га-
рантию безопасности Польской республики. Именно го-
лос Польши должен был прозвучать тогда особенно
громко в пользу союза с СССР, именно Польша должна
была громче всех выразить нетерпение по поводу край-
ней медлительности, с какой велись переговоры
в Москве.
А между тем...
А между тем московские переговоры были прерваны
до того, как было достигнуто соглашение. Мы уже упо-
минали о том, что именно министр Бек нанес последний
удар этим переговорам. Подробности весь мир узнал из
интервью, данного маршалом Ворошиловым корреспон-
денту газеты «Известия» 27 августа 1939 г. Ниже мы
воспроизводим это историческое интервью:
«Вопрос: Чем закончились переговоры с воен-
ными миссиями Англии и Франции?
Ответ: Ввиду вскрывшихся серьезных разногла-
сий переговоры прерваны. Военные миссии выехали
из Москвы обратно.
1 Для того чтобы иллюстрировать характер англо-гитлеровских
отношений, добавим, что Дирксен в своей «Обзорной записке»,
подводившей уже после начала войны итог его годичной деятель-
ности на посту германского посла в Лондоне, упоминает о своей
беседе с министром иностранных дел Галифаксом: «Галифакс по-
шел так далеко, что сказал, что прекраснейший момент его жизни
наступил бы тогда, когда фюрер проехал бы рядом с королем по
Mall (The Mall — улица в Лондоне, которая ведет к Букингемскому
дворцу) во время официального визита в Лондон» (см. «Документы
и материалы кануна второй мировой войны», т. II, стр. 179).
80

Вопрос: Можно ли знать, в чем заключаются эти
разногласия?
Ответ: Советская военная миссия считала, что
СССР, не имеющий общей границы с агрессором, мо-
жет оказать помощь Франции, Англии, Польше лишь
при условии пропуска его войск через польскую тер-
риторию, ибо не существует других путей для того,
чтобы советским войскам войти в соприкосновение
с войсками агрессора. Подобно тому как английские
и американские войска в прошлой мировой войне не
могли бы принять участия в военном сотрудничестве
с вооруженными силами Франции, если бы не имели
возможности оперировать на территории Франции,
так и советские вооруженные силы не могли бы при-
нять участия в военном сотрудничестве с вооружен-
ными силами Франции и Англии, если они не будут
пропущены на территорию Польши.
Несмотря на всю очевидность правильности та-
кой позиции, французская и английская военные
миссии не согласились с такой позицией советской
миссии, а польское правительство открыто заявило,
что оно не нуждается и не примет военной помощи
от СССР. Это обстоятельство сделало невозможным
военное сотрудничество СССР и этих стран.
В этом основа разногласий. На этом и прерва-
лись переговоры».
Советской дипломатии не удалось сломить сопротив-
ление чемберленов, даладье и беков, не удалось — в
последнюю минуту грозной опасности, нависшей над
Европой, — создать антифашистский фронт народов. Под-
жигатели войны еще раз восторжествовали. Им еще раз
показалось, что они, предав Польшу, толкнули Герма-
нию на восток — против Польши, а затем и против Со-
ветского Союза. Они полагали, что Гитлер сыграет для
них роль антисоветского жандарма. Такому жандарму
они готовы были даже неплохо заплатить (прежде все-
го — чужими землями).
Но Гитлер хотел идти на восток не в качестве жан-
дарма, а в качестве господина и властителя Европы, По-
этому и только поэтому — отнюдь не потому, что они
считались с договорными обязательствами по отношению
81

к Польше, — Чемберлен и Даладье вскоре оказались вы-
нужденными объявить (но только объявить...) войну
Гитлеру.
При такой обстановке можно ли удивляться, что
СССР,— разумеется, никогда не питавший доверия к гит-
леровской Германии, против которой он с самого на-
чала энергично боролся, в то время как другие ее под-
держивали, — в конце августа 1939 г. принял герман-
ское предложение заключить пакт о ненападении с Гер-
манией? Имел ли Советский Союз право не использовать
в интересах будущей победы над силами фашизма пред-
ставившийся случай разрушить планы поджигателей
войны, стремившихся натравить Германию на изолиро-
ванный Советский Союз, пожертвовав Польшей?
Изданная Советским информбюро историческая справ-
ка «Фальсификаторы истории» дает правильный анализ
тогдашнего положения Советского Союза:
«...выбор, стоявший перед Советским Союзом,
был таков: либо принять в целях самообороны сде-
ланное Германией предложение о заключении до-
говора о ненападении и тем самым обеспечить Совет-
скому Союзу продление мира на известный срок, ко-
торый мог быть использован Советским государст-
вом в целях лучшей подготовки своих сил для от-
пора возможному нападению агрессора,
либо отклонить предложение Германии насчет
пакта о ненападении и тем самым позволить прово-
каторам войны из лагеря западных держав немедлен-
но втравить Советский Союз в вооруженный кон-
фликт с Германией в совершенно невыгодной для
Советского Союза обстановке, при условии полной
его изоляции.
В этой обстановке Советское правительство ока-
залось вынужденным сделать свой выбор и заклю-
чить с Германией пакт о ненападении».
Это нам следует ясно и окончательно осознать, надо
полностью разоблачить еще сохранившиеся и усиленно
поддерживаемые после войны западными провокаторами
отголоски реакционной пропаганды, распространявшейся
в конце августа и в сентябре 1939 г. Эта пропаганда
82

сводилась к тому, чтобы доказать, будто бы Советский
Союз «не имел права» обезопасить, хотя бы на короткий
срок, свои границы, чтобы выиграть время и подгото-
виться к сопротивлению гитлеровской агрессии, «не имел
права», несмотря на то, что санационная Польша нена-
видела Советский Союз и, якобы не нуждаясь в его по-
мощи, отказывалась пропустить советских солдат на
свою территорию.
Поэтому полностью и до последнего слова справед-
ливы слова маршала Ворошилова, который так закончил
уже цитировавшееся нами выше интервью:
«Не потому прервались военные переговоры с
Англией и Францией, что СССР заключил пакт о
ненападении с Германией, а наоборот, СССР заклю-
чил пакт о ненападении с Германией в результате
между прочим того обстоятельства, что военные пе-
реговоры с Францией и Англией зашли втупик в си-
лу непреодолимых разногласий».
Мы можем лишь добавить, что весь ход дальнейших
событий непреложно доказывает, что англо-франко-совет-
ские переговоры (апрель — август 1939 г.) закончились
неудачей не потому, что Советский Союз заключил пакт о
ненападении с Германий, а наоборот, СССР заключил
(23 августа 1939 г.) пакт о ненападении с Германией по-
тому, что англо-франко-советские переговоры по вине
чемберленовской Англии, Франции Даладье и бековской
Польши закончились неудачей, несмотря на напряженные
усилия советской дипломатии, которая первая била тре-
вогу и первая в течение ряда лет добивалась заключения
оборонительного союза государств, находившихся под
угрозой гитлеровской агрессии.
Мудрость и дальновидность советской политики стала
в полной мере очевидной лишь позднее. Когда после мол-
ниеносного поражения Польши Советский Союз занял За-
падную Белоруссию и Западную Украину, он совершил
не только акт исторической справедливости в отношении
белорусского и украинского народов, но тем самым за-
кладывал фундамент будущей победы. Дню 17 сентября
1939 г. было суждено сыграть исключительно большую
роль во всей борьбе с гитлеризмом, ибо в этот день была
создана одна из предпосылок будущей победы всего
83

демократического лагеря, основная предпосылка осво-
бождения Польши от гитлеровского рабства.
Из антисоветских политиков первый оценил это не кто
иной, как Черчилль. В своем выступлении по радио 1 ок-
тября 1939 г., после ряда обычных для него антисовет-
ских выпадов, он заявил:
«То, что русские армии должны были находиться
на этой линии, — это было совершенно необходимо
для безопасности России против немецкой угрозы. Во
всяком случае, позиции заняты и создан Восточный
фронт, на который нацистская Германия не осмели-
вается напасть. Когда г-н фон Риббентроп был вы-
зван на прошлой неделе в Москву, то это было сде-
лано для того, чтобы он ознакомился с этим фак-
том и признал, что замыслам нацистов в отношении
Балтийских государств и Украины должен быть по-
ложен конец».
Благодаря этому СССР получил более чем 20-месяч-
ную передышку, которую он использовал для интенсив-
ной подготовки к борьбе с Гитлером. Благодаря этому,
наконец, гитлеровские армии вынуждены были начать
антисоветское наступление не с линии Нарва—Минск—
Киев, а с линии, проходившей на сотни километров за-
паднее. Это, несомненно, сократило продолжительность
войны и ускорило освобождение Европы от гитлеров-
ского ига.
Вернемся, однако, к событиям августа 1939 г. После-
довательные в своем безумии, санационные правители до-
вели Польшу до состояния полной изоляции в час смер-
тельной опасности.
Впрочем, они были верны ceбe до конца не только в
своей внешней политике. Совершенно очевидно, что,
оставшись в результате внешней политики санации с гла-
зу на глаз с гитлеровской Германией, вынужденные рас-
считывать лишь на собственные силы (Англия имела це-
лых 5 дивизий... за морем), мы могли обороняться более
длительный срок лишь при максимальном объединении
всех сил нации. И народ в последние дни августа 1939 г.
ожидал от правительства хоть какого-нибудь шага, гово-
рящего о желании создать такое объединение. Ожидали
амнистии политических заключенных, ожидали и других
84

мероприятий антифашистского характера, которые объ-
единили бы народ для борьбы. Ведь нам предстояло
сражаться с фашистами...
Вместо этого... назначили специальным правительст-
венным комиссаром по внутренним делам воеводу Косте-
ка-Бернадского. Это кажется невероятным, но ведь все
мы это помним. Из всех гнусных санационных палачей
выбрали именно этого — палача польских рабочих и
крестьян, садиста, прошедшего «школу» в Бресте и Бе-
резе Картусской...
Это могло означать лишь одно: никаких вопросов, ни-
какого общения, получи по морде — и марш в строй!
Санационные правители изменили бы себе, если бы и
в последнюю минуту своей агонии не блеснули перед
народом очередной шутовской выходкой. На этот раз она
выразилась в кичливом кличе: «Вождь, веди нас на Бер-
лин!»
Нo сам «вождь» уже не помышлял о Берлине.
Ужасен этот краткий политический итог буржуазной
«независимости» Польши, управлявшейся правительства-
ми санации, ужасен, но и поучителен. Красноречивее, чем
многословный теоретический доклад, говорит он об эгоиз-
ме и космополитизме буржуазии, об отсутствии у нее ка-
ких бы то ни было патриотических чувств, о том, что ею
движут исключительно и единственно своекорыстные,
классовые интересы.
Лучше погибнуть без помощи Советского Союза, не-
жели уцелеть благодаря союзу с рабоче-крестьянским го-
сударством — таков был смысл политики польской бур-
жуазии в те дни, когда страна повисла над пропастью.
И пилсудчики, и эндеки, и правые социалисты так и рас-
суждали: «Пусть страна погибнет без советской помощи,
пусть безоружный народ защищается от немецких тан-
ков — это лучше, чем если она уцелеет благодаря помо-
щи социалистического государства».
Сами-то они уже собирались в Залещики... 1
1 Местечко на польско-румынской границе. (Прим. ред.)

Глава VI
ПРЕДВЕСТНИКИ СВЕТЛОГО БУДУЩЕГО
В оба периода нашей государственной независимости
страной управляли имущие классы. Оба эти периода за-
вершились утратой независимости. Так случилось в конце
XVIII века, так произошло и в 1939 г. В первом случае
Польшей управляла антинародная шляхетская олигархия,
во втором — столь же антинародная польская буржуа-
зия в союзе с помещичьей аристократией. Из этого мож-
но сделать один вывод: ни польская шляхетская олигар-
хия, ни польская буржуазия не только не смогли обеспе-
чить народу благосостояние, но даже сохранить государ-
ственную независимость. Это первый вывод.
После двух периодов нашей неволи мы дважды воз-
рождались к самостоятельной государственной жизни.
Первый раз это произошло в 1918 г. в результате побе-
ды Великой социалистической революции в России, в
результате победы ленинских лозунгов о равноправии на-
родов, об осуждении и отказе от всяческих захватов и
порабощения более слабых народов. Вторично — в 1944—
1945 гг. в результате победы, одержанной Советской
Армией, детищем Октябрьской революции, над фашиз-
мом. Из этого вытекает второй вывод: независимость
Польши может быть сохранена только благодаря под-
держке народно-демократических сил во всех странах и
в первую очередь благодаря поддержке могучего социа-
листического государства — Советского Союза.
В этих двух основных выводах заключается весь
смысл нашей тысячелетней истории. Весь ход событий в
сентябре 1939 г. и на протяжении периода оккупации и
пятилетия после нее вся цепь исторических событий в
жизни нашего народа постоянно и неизменно подтвер-
ждают эту глубокую истину, касающуюся нашего давне-
го и близкого прошлого. Свобода и благосостояние на-
86

шего народа неразрывно связаны с национальной неза-
висимостью и социальным освобождением трудящихся. И
вовне и внутри страны интересы Польши, интересы всей
нации — а не только горсточки собственников — обеспе-
чиваются лишь демократическими народными силами.
Наш народ проявил единство и силу в сентябрьские
дни. Он проявил их не благодаря реакционному буржуаз-
ному руководству, а вопреки ему. Вопреки смиглы, бе-
кам, белецким и без них люди шли почти безоружные
против гитлеровских танков. Без них боролся польский
солдат, которого бросило командование. Без них защи-
щалась в примитивных окопах героическая Варшава.
Без них возникли рабочие батальоны, для которых суще-
ствовала лишь одна патриотическая задача — защита
Варшавы, любимого города польского пролетариата.
Без них и вопреки им вырывались на волю преследу-
емые в течение многих лет польские коммунисты, чтобы
прямо из тюремной камеры, нередко в тюремной одежде,
устремляться на баррикады, воодушевлять на борьбу и бо-
роться в первых рядах. Таких примеров — сотни. Приведем
один из них. Мариан Бучек долгие годы томился в тюрь-
мах реакции. Шестнадцать лет своей молодой жизни про-
вел он в заключении. Велик и страшен был счет его обид.
До последнего дня его не выпускал из Равичской тюрьмы
министр юстиции пан Грабовский. Мариан вырвался на
волю сам, вместе с товарищами-коммунистами, когда гит-
леровцы уже перешли границы. Он пошел на восток, при-
соединился к первой же воинской части и пал смертью ге-
роя под Ожаровом, защищая от немцев путь на Варшаву.
Но иные заботы одолевали властителей Польши в то
время. Пан Грабовский уже собирался бежать в Залещи-
ки, но всё же не позабыл за три дня до начала войны
(буквально за три дня до 1 сентября 1939 года!), когда
все ожидали политической амнистии, под особой охраной
отправить известного коммуниста Витольда Кольского из
Мокотовской тюрьмы в Равичскую, к самой германской
границе... Теперь, когда мы располагаем показаниями
свидетелей на процессе Добошинского, мы уже знаем,
как это следует понимать. Это не просто акт мести по
отношению к политическому противнику, который был
активным участником борьбы против Гитлера. Это было
просто-напросто продолжением линии «Клуба 11 ноября»:
57

гитлеровская агентура в польском правительстве продол-
жала свою деятельность. Ибо совершенно ясно, что речь
шла о выдаче Витольда Кольского гитлеровцам.
Что может быть ярче и красноречивее сопоставления
этих двух фактов: Витольд Кольский пал смертью храб-
рых в партизанской борьбе на польской земле, а пан
Грабовский находится за границей и всячески поносит
польский народ...
Наш народ проявлял единство и силу в борьбе про-
тив гитлеровских оккупантов и после сентября 1939 г. Он
проявлял их не благодаря реакционному буржуазному
руководству, а вопреки ему. Вопреки соснковским, бур-
комаровским, добошинским и без них шли патриоты
взрывать гитлеровские военные эшелоны. В то время как
реакционеры не только бежали с поля боя, но и, нахо-
дясь в эмиграции, тормозили борьбу, выдвигая преступ-
ные лозунги вроде: «Стоять наготове с винтовкой к
ноге!» — народ не ждал, народ боролся и шел за теми,
кто вел его в бой.
Единство и силу показал наш народ в решающей
борьбе за свободу, когда Советская Армия и части Пер-
вой польской армии вступили на нашу землю, гоня врага
на запад, к немецким границам и дальше. Он показал
свое единство и силу опять-таки не благодаря буржуаз-
ным политиканам из лагеря санации, эндеков и ОНР, а
вопреки им. Не благодаря соснковским, рачкевичам, бе-
лецким или миколайчикам участвовали мы в заключи-
тельной фазе войны с огромными, по нашим масштабам,
вооруженными силами. Эти люди приказывали тогда офи-
церам Армии Крайовой разлагать наши войска, убивать
офицеров-патриотов; они толкали па дезертирство, они
наносили предательские удары народу, который с оружи-
ем в руках боролся против оккупантов. Они до конца ос-
тавались в одних рядах с гитлеровцами. Но народ тоже
был последователен: он пошел за теми, кто вырос из его
рядов, кто связал борьбу за национальную независимость
с борьбой за социальное освобождение трудящихся. Вот
почему наш лозунг «На Берлин!» не оказался пустой
фразой, и рядом с советскими знаменами над повержен-
ным Берлином взвились и польские знамена.
Единство и силу проявил наш народ в борьбе за пол-
ную замену режима классовой эксплуатации режимом

народной демократии. Он проявил единство и силу в бес-
пощадной борьбе с вражескими агентами польской и
англо-американской буржуазии и прежде всего — в борь-
бе с главным англо-американским агентом в Польше —
Миколайчиком и помогавшим ему преступным подполь-
ем. Польский рабочий, польский крестьянин сейчас отлич-
но понимают, что если бы мы не одолели в Польше реак-
ционного лагеря, то рабочий попрежнему трудился бы на
капиталиста — «своего» из иностранного, а крестьянин по-
прежнему гнул бы спину на помещика. Не могло бы
быть и речи ни о блестящих успехах в восстановлении
страны, ни о замечательных темпах нашего промышлен-
ного развития.
Единство и силу проявил наш народ в борьбе за вос-
соединение исконных польских земель по Одеру и Нейссе с
Польшей, и опять-таки не благодаря Миколайчику и его
англо-американским хозяевам, а вопреки им и против
них. Он вернул польский облик воссоединенным землям,
несмотря на то, что Бирнс и Маршалл отрицали наши
бесспорные, подтвержденные Ялтинским и Потсдам-
ским соглашениями права на новые границы. Од восста-
новил эти земли беспримерным напряжением сил, на ка-
кое способен лишь подлинно свободный народ. Требуя
исторической справедливости, добиваясь для себя права
возвращения на свои исконные земли, наш народ при-
меняет тот же критерий справедливости и по отношению
к братским народам Украины и Белоруссии, признавая
новую границу на востоке границей дружбы и братства,
а не воротами для набегов и захватов непольских земель.
На этой-то основе и строится наша независимая внешняя
политика, опирающаяся на прочный, сердечный союз с
СССР.
Наш народ проявил единство и силу, как никогда еще
на всем протяжении своей истории. Это произошло не
только потому, что благодаря великим революционным
социальным преобразованиям Польша впервые стала
подлинным отечеством и родной страной для польского
народа. Другой причиной и источником нашей великой
силы и единства являются наши внешнеполитические
соглашения, заключенные с теми международными си-
лами, которые преследуют общие с нами цели — сохра-
нение мира и победу демократии. Основным, главным
89

нашим союзником является Советский Союз — мощная
держава победоносной социалистической революции, пер-
вое социалистическое рабоче-крестьянское государство в
мире. Наши союзники — все государства народной де-
мократии, которые, подобно нам, идут по пути к социа-
лизму. Наши союзники, — как было всегда на протяже-
нии всей нашей истории, — это сотни миллионов простых
людей во всем мире — людей, жаждущих мира и демо-
кратии и борющихся за них.
Именно по всем перечисленным причинам — и это нео-
споримая истина, доказанная конкретными фактами и
цифрами, — мы уже сейчас, в 1949 г., сильнее, чем бы-
ли когда бы то ни было. Наша промышленная продукция
уже в полтора раза превышает довоенную. Урожай ос-
новных видов зерновых культур с гектара уже в полтора
раза выше довоенного уровня. Тиражи газет и журналов
во много раз превышают довоенные. Значительно больше,
чем до войны, учащейся молодежи. Наша промышлен-
ность, наше сельское хозяйство, наша культура принад-
лежат сейчас тому, кто их создает, — всему трудящемуся
народу.
Мы впервые! извлекли уроки из тысячелетнего истори-
ческого опыта. На пути укрепления и углубления демо-
кратии внутри страны, укрепления братского союза со
всеми силами мира и демократии и прежде всего с опло-
том социализма и мира — Советским Союзом — мы ви-
дим возможность построения подлинно независимой, сво-
бодной, богатой и счастливой Польши.
Пока мы идем по этому пути — мы непобедимы.
Польский рабочий и крестьянин, польская трудовая
интеллигенция и все трудящиеся впервые в своей истории
сами стали строителями новой жизни нашего государ-
ства, впервые чувствуют себя подлинными хозяевами
Польши. Эти простые люди труда не кичатся своими
успехами, хотя за пятилетнее существование народной
Польши они добились больше, чем польская буржуазия
за 21 год своего господства. Простые люди окидывают
критическим взором свои нынешние достижения и ставят
перед собой новые, еще более прекрасные, еще более ве-
ликие задачи.
Они-то, эти простые люди, и являются провозвестни-
ками светлого будущего, будущего без нужды^ безрабо-
тицы, невежества, будущего без войн.