E. А С TEIIAHOBA
ФРИДРИХ
ЭНГЕЛЬС
Второе, дополненное издание
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ иКас к da - 48 б 6













ДЕТСТВО И ЮНОСТЬ



ридрих Энгельс родился 28 ноября 1820 г. в городе Бармене, в семье текстильного фабриканта.
Родина Энгельса — Рейнская провинция Пруссии— была в то время самой развитой в промышленном отношении областью Германии. Если в остальной Германии ещё были распространены мануфактура, ремесло, ручной труд, то здесь уже появлялись первые машины, возникали фабрики. Рейнская провинция была первой областью Германии, с которой начала своё победоносное шествие зародившаяся в Англии крупная капиталистическая промышленность.
Это объяснялось тем, что в Рейнской провинции развитию промышленности благоприятствовало наличие естественных богатств — залежей железной руды и угля.' с другой стороны, здесь сильнее, чем в остальной Германии, сказалось влияние французской буржуазной революции конца XVIII века: на левом берегу Рейна были уничтожены феодальные отношения, крепостное право. В связи с развитием крупной капиталистической промышленности в Рейнской провинции уже складывались первые кадры промышленного пролетариата и всё ярче выступали свойственные капиталистическому обществу противоречия между рабочим классом и буржуазией.


)(апиталистическая фабричная система несла с собой новые тяжкие бедствия для трудящихся масс, ещё большую нищету, усиление эксплуатации. Машины позволяли фабрикантам в невиданных раньше размерах применять труд женщин и детей; конкуренция нищенски оплачиваемого женского и детского труда снижала заработную плату рабочих. Развитие капитализма сопровождалось на Рейне, как и повсюду, разорением крестьянства, ремесленников, городской мелкой буржуазии.
Картины нищеты и бедствий, которые в детстве наблюдал Энгельс в своём родном Вуппертале ', произвели на него неизгладимое впечатление, навсегда врезались в его память. В своём первом публицистическом произведении «Письма из Вупперталя» (1839 г.) Энгельс даёт яркое описание тяжёлого положения фабричных рабочих, ремесленников, кустарей Бармена и Эльберфельда.
С искренним сочувствием рисует девятнадцатилетний Энгельс ужасную нищету, особенно среди. фабричных рабочих в Вуппертале; он возмущается широким распространением детского труда на фабриках: в одном Эльберфельде из 2 500 детей школьного возраста 1 200 не попадают на школьную скамью и вырастают на фабрике, где они получают вдвое меньшую заработную плату, чем взрослые рабочие. Энгельс показывает, что работа на фабрике протекает в таких условиях, которые самым губительным образом отражаются на здоровье не только детей, но и взрослых рабочих. Главную причину бедствий и страданий рабочих Энгельс видит в «безобразном хозяйничанье владельцев фабрик».
Влияние крупной капиталистической промышленности сказывалось и на положении ремесленников и кустарей. Чтобы выдержать конкуренцию фабрики, ткачи-одиночки вынуждены были сидеть у себя дома, согнувшись за станком с утра до ночи, и отказывать себе в самом необходимом.
Вупперталь — «немецкий Манчестер», крупный центр текстильной промышленности — был в то же время и центром религиозного мракобесия, суеверия, оплотом пиетизма — самого нетерпимого и самого ханжеского направления в протестантской религии. «Мукерталь» («ханжеская долина») — так называет Вупперталь Энгельс в

' Вупперталь — долина реки Вуппер, где были расположены а
трех часах езды друг от друга два города — Бармен и Эльберфельд.


одном из своих юношеских писем. Библия и водка — вот чем благочестивые вуппертальские фабриканты и мастера пытались «скрасить» жизнь рабочих и ремесленников, чтобы отвлечь их от борьбы, примирить с существующими порядками.
«Если, как это было тогда,— вспоминал позже Энгельс,— вуппертальским рабочим не оставалось ничего другого, кроме выбора между, земной водкой кабаков и небесной водкой пиетистских попов,— мудрено ли, что они предпочитали первую, как бы плоха она ни была» '.
«Общественное мнение» в Вуппертале определяли ханжи-проповедники. На собраниях верующих устраивались форменные судилища над «еретиками»; еретиком считали всякого, кто не посещал религиозных собраний, кто читал романы, кого видели на концерте. В этом же духе велось и воспитание в школах. Энгельс, посещавший сперва городскую школу в Бармене, а затем гимназию в Эльберфельде, вспоминает, что, когда один из учеников спросил учителя, кто такой был Гёте, учитель ответил: «безбожник».
Такова была та общественная среда, в которой рос и воспитывался впечатлительный и наблюдательный мальчик.
Не лучше была и семейная обстановка, в которой вырос Энгельс. Отец Энгельса был человеком весьма религиозным и деспотичным. Вся семья, не исключая матери— прекрасного, любящего, но слабохарактерного человека,— трепетала перед этим деспотом. Любознательный, своенравный Фридрих, рано обнаруживший острый проницательный ум и самостоятельность мышления, должен был казаться в семье «гадким утёнком». Из одного дошедшего до нас письма отца Энгельса к жене видно, какую тревогу внушало им воспитание 15-летнего сына.
«На прошлой неделе Фридрих принёс домой средние отметки. С внешней стороны, он, как ты знаешь, стал несколько вежливее, но все прежние строгие наказания не приучили, повидимому, его к полному повиновению даже из страха наказания. Так, сегодня он опять огорчил меня: я нашёл в его ящике какую-то грязную книгу, взятую из библиотеки, повесть из жизни рьщарей ХШ столетия... Пусть бог охранит его душу, часто мне

' К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XV, 1933, стр. 300,


становится страшно за этого в общем прекрасного мальчика... До сих пор он при всех своих прекрасных качествах обнаруживал некоторую бесхарактерность и неустойчивость мыслей, которые меня беспокоят» '.
То, что фанатически религиозный отец называл «бесхарактерностью и неустойчивостью мыслей», в действительности означало самостоятельность мышления у мальчика, стремление вырваться за пределы окружавшей его ханиеской среды.
На редкость способный юноша обнаруживал в школе огромный интерес к литературе, искусству, музыке, к изучению языков. Он писал стихи, удачно рисовал карикатуры. От природы весёлый и жизнерадостный, Энгельс отличался физической выносливостью и подвижностью. Он с увлечением занимался верховой ездой, фехтованием, был прекрасным пловцом. Эта любовь к спорту, к физическим упражнениям осталась у Энгельса на всю жизнь.
15 сентября 1837 г. Энгельсу пришлось по настоянию отца оставить гимназию, не окончив последнего класса, и отказаться от дальнейшей учёбы. Отец Энгельса, наметивший для своего первенца карьеру купца, хотел приучить его работать по торговой части. Сначала Энгельс в течение года работал в конторе отца, а затем был им отправлен на службу в крупную торговую фирму в Бремен.
Однако юноша Энгельс не мог ограничиться работой в конторе. Перспектива стать купцом его вовсе не прельщала. Свободные от конторы часы он охотнее всего посвящает чтению. Уже в это время он поражает своей колоссальной работоспособностью, умением целесообразно использовать своё время, жить полной жизнью, Ранним утром, до ухода в контору, Энгельс — уже за книгой. «Нигде не читается так хорошо,— пишет он друзьям,— как в саду, в ясное весеннее утро, с трубкой во рту, под солнечными лучами, которые греют тебе спину» '.
В Бремене — крупном торговом порту — Энгельс находит массу английских, голландских, французских и других газет. В его руки попадает и запрещённая в Германии литература, которую он пересылает своим друзьям в Бармен. Книги и газеты помогали Энгельсу восполнять недо-

' См. Оийао Mayer, Friedrich Engels, Bd. 1, 1934, S 9 — 10
~ К )Иаркс н Ф. Знгельс, Из ранних произаеденнй, 1956, стр. 296.


статки в своём образовании, расширяли его кругозор. Чтение иностранных газет позволило ему также добиться изумительных успехов в изучении языков. В письме к сестре Марии он шутливо заявляет, что может читать на 25 языках. Иногда он пишет «многоязычные» письма друзьям, чередуя вперемежку ряд языков.
«...Так как я пишу многоязычное письмо, то теперь я перейду на английский язык,— или нет, на мой прекрасный итальянский, нежный и приятный, как зефир, со словами, подобными цветам прекраснейшего сада, и испанский, подобный ветру в деревьях, и португальский, подобный шуму моря у берега, украшенного цветами и лужайками, и французский, подобный быстрому журчанию милого ручейка, и голландский, подобный дыму табачной трубки, такой уютный» ',
И действительно, девятнадцатилетний Энгельс пишет письмо на всех этих языках, хотя и не без ошибок.
В Бремене Энгельс с увлечением занимается поэтическим творчеством. Он мечтает пойти по стопам купеческого приказчика в Бармене Фердинанда Фрейлиграта, ставшего уже известным поэтом.
После скучного Вупперталя Энгельс с наслаждением посещает театры, концерты; он увлекается пением, музыкой, в особенности симфониями Бетховена. Попрежнему находит он время для занятий спортом — для плавания, фехтования, верховой езды.
И в Бремене, как и в Вуппертале, молодой Энгельс присматривается к жизни трудящихся, «плебса, который ничего не имеет, но который представляет собой лучшее из того, что может иметь король в своем государстве»'.
Наблюдение жизни народа, поглощение громадного количества книг — всё это усиливало рано пробудившееся у Энгельса критическое отношение к тому мирку, в котором он родился, к взглядам и предрассудкам той торгашеско-поповской среды, в которой он рос.
Отец Энгельса, беспокоившийся за направление духовного развития своего сына, предусмотрительно поселил его у бременского пастора. Но именно под кровлей пасторского дома Фридрих пережил тяжёлые религиозные сомнения и навсегда покончил с верой своих предков.

' К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 294.
> Marx--Enamels Gesamtausgabe, Erst' Abtgjlung, Bd 2, $. j61.


В письмах Энгельса к друзьям — братьям Греберам ярко отразилась глубокая внутренняя борьба, которую он пережил в то время. Придя к выводу, что в библии имеются неразрешимые противоречия и что нельзя примирить науку с религией, Энгельс решительно порывает с традициями, с мировоззрением своей семьи, своих друзей.
«...Я знаю,— пишет он своему другу,— что наживу себе этим величайшие неприятности, но от того, что диктуется мне силой убеждения, я, при всех своих стараниях, не могу избавиться... Когда дело идёт о том, чтобы защищать свободу разума, я протестую против всякого принуждения» '.
Огромная сила воли, идейное мужество, глубокая принципиальность — эти черты ярко выступают в письмах юноши Энгельса к его друзьям.
Большую роль в окончательном разрыве Энгельса с религией сыграла книга Давида Штрауса «жизнь Иисуса». В этой книге, вышедшей в 1835 г., Штраус отрицал существование евангельского Христа и доказывал, что содержание евангелий — это легенда, миф, продукт творчества первых христианских общин. В письме В. Греберу 8 октября 1839 г. Энгельс сообщает, что стал «восторженным штраусианцем», что под влиянием Штрауса вера «оказывается дырявой, как губка».
Сбросив «смирительную рубашку» христианства, Фридрих почувствовал себя освобождённым. Взамен «вуппертальской веры» он стремится выработать новое мировоззрение, начинает также всё больше задумываться и над политическими вопросами. На смену впечатлениям детства пришли наблюдения и размышления умного, высокоодарённого, смелого и проницательного юноши. Общественная и политическая обстановка, которая сложилась к тому времени в предреволюционной Германии и в соседних с нею странах, давая богатую пищу для этих наблюдений и размышлений, оказала огромное влияние на формирование взглядов молодого Энгельса.

~ К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 301,





II
НАЧАЛО ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ.
ЭНГЕЛЬС — РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ДЕМОКРАТ

ность Энгельса, формирование его мировоззрения
и его политических взглядов совпали с периодом обострения классовой борьбы в ряде стран Западной Европы. Поворотным пунктом была июльская революция 1830 г. во Франции. Хотя эта революция имела своим непосредственным практическим результатом для Франции лишь замену полуфеодальной монархии монархией крупных финансистов, биржевиков, однако гром этой революции прозвучал по всей Европе и нарушил царившую в ней глубокую реакцию. Вслед за революцией во Франции вспыхнули революционные восстания в Бельгии, в Польше, в Италии, в Испании. Во Франции после революции 1830 г., во время которой рабочие сыграли решающую роль в баррикадной борьбе, происходят первые самостоятельные классовые битвы пролетариата (восстания лионских ткачей в 1831 и 1834 гг.}. Классовая борьба обострилась и в Англии. В 1832 г. в результате парламентской реформы доступ к власти получила английская промышленная буржуазия. С приходом к власти буржуазии резче обозначаются противоречия между нею и пролетариатом. Рабочие, принимавшие активное участие в борьбе за парламентскую реформу, поддерживавшие политические требования буржуазии, убеждаются в её предательстве и вступают на путь самостоятельного рабочего движения (чартизм).


Весть об июльской революции во Франции вызвала народные волнения и в некоторых частях экономически отсталой, политически раздробленной Германии. Однако растерявшиеся было вначале немецкие правительства скоро оправились и с удвоенной яростью принялись за подавление малейших проявлений политического недовольства. Казалось, что, в Германии вновь воцарился покой кладбища. Но это только так казалось. Никакие полицейские преследования не могли уже задушить глухое недовольство в стране. Вторая половина 30-х и начало 40-х годов характеризуются в Германии оживлением общественной жизни, зарождением различного рода оппозиционных группировок и течений среди буржуазии и интеллигенции. Эта оппозиция, особенно сильная в передовой Рейнской провинции, была направлена против прусской самодержавной монархии, господства крепостников-помещиков, полицейского произвола, душившего всё живое. Оппозиционные элементы, ещё не решавшиеся выступить открыто на политическую арену в виде политических партий, образовывали литературные и философские группировки, облекавшие свою, ещё робкую, критику в форму художественных и философских произведений.
К такого рода оппозиционным группировкам принадлежали левые ученики Гегеля, так называемые младогегельянцы.
Величайшая заслуга Гегеля состояла в том, что он рассматривал все явления в мире диалектически — с точки зрения их возникновения, развития, уничтожения. Пользуясь своим диалектическим методом, Гегель сделал попытку вскрыть внутреннюю закономерность в развитии природы и человеческого общества, обнаружить лежащую в основе этого развития борьбу противоположностей.
Однако при всей энциклопедичности своих познаний и прогрессивности своего метода Гегель не сумел разрешить поставленную им задачу. Его философская система страдала коренным пороком: Гегель был идеалистом, и его диалектика была идеалистической. Он считал, что в основе развития природы и общества лежит развитие духа, «абсолютной идеи», существовавшей где-то ещё до возникновения мира, что этот дух, эта идея является первоосновой всего су~цествующего. «Абсолютная идея» Гегеля, выступавшая в качестве творца природы и человеческого общества, была не чем иным, как прикрытой
— 10—


философским одеянием верой в бога. Величественное здание гегелевской философии покоилось, таким образом, на порочной, гнилой основе — на остатке фантастической веры в творца.
Исходя из своего идеалистического мировоззрения, Гегель подменял действительное развитие в природе и обществе «саморазвитием мысли», ставя, таким образом, всё на голову и извращая действительную связь явлений. В угоду своей метафизической системе Гегель изменял диалектике, обращал её только к прошлому, но не к настоящему и не к будущему. Так, вопреки своему диалектическому методу он видел в сословной монархии, обещанной прусским королём Фридрихом-Вильгельмом III своим подданным, «увенчание» человеческой истории, идеальное государство, не подлежащее ни развитию, ни уничтожению.
К иным выводам приходили те из учеников Гегеля, на которых сказалось влияние революции 1830 г. во Франции и оживление общественной жизни, нарастание общественных и политических противоречий в Германии. Если всё изменяется, если всё существующее рано или поздно обречено на гибель и должно уступить место новому, то разве не напрашивается вывод, что должен наступить конец и прусской монархии, господству крепостников-помещиков, полицейскому произволу? Эти левые ученики Гегеля стремились сделать из гегелевской философии радикальные политические выводы. Так как политика была в тогдашней Германии «запретной областью»,— левые гегельянцы направили свою критику главным образом против религии, которая являлась одним из основных устоев прусской монархии.
Начало этой критике религии положила книга давида Штрауса «Жизнь Иисуса», которая дала толчок занятиям Энгельса гегелевской философией. «Благодаря Штраусу,— пишет Энгельс 21 января 1840 г. Фридриху Греберу,— я нахожусь теперь на прямом пути к гегельянству». Он сообщает, что каждый вечер с захватывающим интересом читает «Философию истории» Гегеля.
Однако, как сам Энгельс писал Греберу, он не мог стать «закоренелым гегельянцем». Его не могли удовлетворить полностью ни учение Гегеля, ни идеи его левых последователей: замыкаясь в вопросы философии, религии, они были далеки от жизни, от практики, от политики,


Этот недостаток, по мнению Энгельса, восполняют идеи Людвига Бёрне — «титанического борца за свободу и право», как восторженно характеризует его Энгельс в письме к Греберу.
Людвиг Бёрне — немецкий критик и публицист — бичевал учёных, которые стремились уйти от действительности в заоблачные сферы «чистой теории». Он считал, что писатель, поэт, учёный должен быть прежде всего гражданином. Своё перо Бёрне рассматривал как оружие в политической схватке. Он видел свою задачу в том, чтобы разбудить спавший под охраной полицейских «нянек» немецкий народ, «стянуть с него одеяло». Пламенные призывы к борьбе за свободу, с которыми этот писатель- эмигрант обращался к немецкому народу, в особенности к немецкой молодёжи, страстная борьба Берне против немецкого шовинизма — всё это находило горячий отклик в душе молодого Энгельса.
Гегель и Бёрне, пишет Энгельс, как бы дополняют друг друга. Если Гегель — человек отвлечённой философской науки, человек мысли, то Бёрне — это человек политической практики, умеющий, как никто, изображать величие дела. И Энгельс подчёркивает необходимость единства и взаимодействия между наукой и жизнью„философией и политикой, мыслью и действием.
Переписка девятнадцатилетнего Фридриха и его первые литературные опыты свидетельствуют о политической активности и революционном настроении юноши. Он мечтает о том моменте, когда «старый мир повергнется в руины», он стремится к «венцу жизни — подвигу».
В девятую годовщину июльской революции Энгельс пишет стихотворение, в котором напоминает немецким государям о том, как
Повеяла буря из Франции к нам, всколыхнулись народные массы,
И колеблется трон, как средь бури ладья, и дрожит в вашей длани
держава,
Некоторые стихотворения Энгельса были опубликованы в журнале «Германский сгелеграф» — органе радикальной литературной группы «Молодая Германия», находившейся под влиянием Гейне и Бёрне. Несмотря на идейную незрелость этой группы и расплывчатость ее политических взглядов, Энгельса привлекало в ней стрем.ление приблизить литературу к общественной жизни,
— 12—


вовлечь ее в политическую борьбу. Однако это не мешало Энгельсу критически относиться к писателям и поэтам «Молодой Германии». Так, он иронизирует по поводу того, что представители этой группы любят выступать со складкой «мировой скорби» на челе, что их произведения проникнуты страдальческим тоном, пессимизмом. Такого рода настроения были органически чужды Энгельсу. Как ни мрачно германское «настоящее», Энгельс не теряет бодрости, радуется предстоящей борьбе, уверен в победе. Своё стихотворение «Вечер» он начинает эпиграфом из любимого им английского поэта Шелли: «Яень завтрашний придет!».
B этом стихотворении Энгельс рисует царящую в Германии почти беспросветную тьму:
...Надолго ль ночь окутала долины?
Унылый месяц смотрит на поля,
Туманы на холмах лежат седые;
В туманах спит усталая земля,
Мы бодрствуем,— но бродим, как слепые.
Но как ни мрачна эта картина, Фридрих вовсе не склонен впадать в уныние. Он знает, что ночь минует, что «уже грядет заря свободы», Он мечтает о том времени, когда
Цветущим садом станет вся земля,
И все растенья страны переменят,
И пальма мира Север приоденет,
Украсит роза мерзлые поля '.
Энгельс огорчался тем, что ему не удаётся выразить свои мысли в безукоризненной поэтической форме. Постепенно он меняет «лиру» поэта на перо публициста.
Статьи Энгельса, напечатанные в «Германском теле~рафе» и подписанные псевдонимом «Ф. Освальд», произвели гораздо большее впечатление, чем его поэтические опыты. Так, «Письма из Вупперталя» вызвали бурю негодования в той ханжеской и эксплуататорской среде, которую разоблачал в них Энгельс. Некоторые терявшиеся в догадках вуппертальцы предполагали, что автором этих «Писем» был Фрейлиграт, другие приписывали их редактору «Германского телеграфа» Гуцкову. И никому не приходило в голову искать автора, так взбудо-
1 К. Маркс щ ф. Энгельс, Соч., т. П, 1938, стр. 457.
— 13—


зажившего вуппертальский муравейник, в почтенной семье барменского фабриканта. Сообщая своим друзьям о том, что он — автор этих статей, Энгельс просит не говорить никому об этом ни слова: «иначе я попаду в адскую передрягу».
В своих статьях, опубликованных в «Германском телеграфе», и в письмах к друзьям Энгельс выступает как пламенный революционный демократ. Смертельная ненависть к монархии, глубокое сочувствие к угнетённым народам, могучий революционный темперамент чувствуются уже в этих статьях и письмах молодого Энгельса. «Нет времени, более изобилующего преступлениями королей, чем время с 1816 по 1830 год; — пишет он другу,— почти каждый государь, царствовавший тогда, заслужил смертную казнь». С особой ненавистью и презрением пишет он о прусском короле Фридрихе-Вильгельме III. «...Самый дрянной, мерзкий, проклятый богом король...»,— так отзывается о нём Энгельс, заканчивая своё письмо восклицанием: «...О, я мог бы рассказать тебе интересные истории на тему о любви государей к своим подданным. От государя я жду чего-либо хорошего только тогда, когда у него гудит в голове от пощёчин, которые он получил от народа, и когда стёкла в его дворце выбиты революцией» '.
Разумеется, Энгельс лишён был возможности столь открыто выражать свои политические воззрения в печати. Но и в своих статьях он борется против монархии, сословного строя, дворянских привилегий, против произвола помещиков и чиновников.
Энгельс издевается над сиятельными вельможами, кичащимися своей родословной: «...бароны с головы до ног, в каждой капле крови — плод шестидесяти четырёх равных бракосочетаний, в каждом взгляде — вызов!» '. Он подвергает резкой критике феодальную земельную собственность и предвидит, что рано или поздно гнев народа, лишённого земли, обрушится на головы представителей дворянского сословия и на опирающуюся на это сословие монархию. В противовес сословному строю и дворянским привилегиям Энгельс провозглашает лозунг: «Никаких сословий, а лишь великая, единая, равноправная нация граждан!».
~ К Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 338.
2 Там же, стр. 360.


Энгельс выдвигает в своих статьях основную задачу буржуазной революции в Германии — задачу объединения экономически и политически раздробленной страны, какой была тогда Германия, состоявшая из 38 крупных, мелких и мельчайших государств. «Пока наше отечество будет оставаться раздробленным„— пишет Энгельс,— до тех пор мы — политический нуль, до тех пор общественная жизнь, завершённый конституционализм, свобода печати и все прочие наши требования — одни благие пожелания, которым не суждено осуществиться до конца...» '.
Борясь за создание единого демократического германского государства, Энгельс выступает против попыток Пруссии добиться верховенства при объединении страны. Он объявляет беспощадную войну этому самому реакционному государству Германии и считает, что поток истории должен будет смыть «плотину консерватизма и пруссачества».
Таковы были те политические идеи, которые развивал Энгельс в своих статьях и письмах, написанных за период его пребывания на торговой службе в Бремене. Эти политические взгляды ещё более углубили ту трещину, которая наметилась в отношениях Энгельса со старыми школьнымидрузьями в результате его разрыва с «вуппертальской верой». Пришедшие в ужас от политических воззрений Энгельса приятели пытались «образумить» его, за что получили резкую и насмешливую отповедь:
«Не тебе бы, ночному колпаку в политике,— писал Энгельс Вильгельму Греберу 20 ноября 1840 г.,— хулить мои политические убеждения. Если оставить тебя в покое в твоём сельском приходе — высшей цели ты себе, конечно, и не ставишь — и дать возможность мирно прогуливаться каждый вечер с госпожой попадьёй и несколькими молодыми поповичами, чтобы никакая напасть тебя не коснулась, то ты будешь утопать в блаженстве и не станешь думать о злодее Ф. Энгельсе, который выступает с рассуждениями против существующего порядка. Эх, вы — герои!»~.
Это было одно из последних писем Энгельса к его школьным друзьям. Он не мог не почувствовать, что за два с лишним года его пребывания в Бремене между ним

' К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 376.
2 Там же, стр. 338.
— 15—


и его друзьями легла пропасть. За эти годы Энгельс проделал огромный, полный внутренней борьбы путь от «вуппертальской веры» к учению Гегеля и революционному истолкованию этого учения, от смутного недовольства окружающим — к революционно-демократическим воззрениям.
Широкий кругозор, революционный темперамент, глубокое сочувствие страданиям трудящихся масс — всё это высоко подняло молодого Энгельса над уровнем окружавшей его среды.
Весной 1841 г. Энгельс возвращается в Вупперталь, чтобы вскоре после этого отправиться на военную службу. Хотя сыновья фабрикантов могли легко откупиться от воинской повинности, Энгельс предпочёл отбыть её. Местом для этого он избрал Берлин. В столице Пруссии— скучном, казё*нном городе — был, однако, уголок, где не смолкали горячие споры, кипела идейная борьба,— это был. Берлинский университет. Стремление приобщиться к этой идейной борьбе и пополнить своё образование потянуло Энгельса в Берлин.
Перед отъездом в Берлин Энгельс совершил путешествие по Швейцарии и Северной Италии. Из его путевых заметок видно, что он переживал в это время какую-то любовную драму. Он описывает, как стоял на одной из альпийских вершин «... с сердцем, которое месяц тому назад было так бесконечно счастливо, а ныне чувствовало себя разорванным и опустошенным. И то сказать, какая мука имеет большее право излиться перед лицом прекрасной природы, чем самая благородная, самая возвышенная и самая индивидуальная из мук — мука любви?» '
Осенью 1841 г. Энгельс приехал в Берлин и поступил вольноопределяющимся в артиллерийскую бригаду. Здесь ему пришлось испытать все «прелести» прусской военной муштры. Однако он сумел извлечь и настоящую пользу из военной службы: он тщательно изучает военное дело и скоро становится бомбардиром. Со обремени пребывания Энгельса в казармах у Купферграбена военная наука становится одним из его любимых занятий.
В свободное от военной службы время Энгельс посещает в качестве вольнослушателя Берлинский универси-
' К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. И, 1938, стр. 92,
— 1б—










Фридрих Энгельс
1839 г.



тет, особое внимание уделяя лекциям по философии. Здесь, в Берлине, Энгельс сближается с кружком младо- гегельянцев, в состав которого входили братья Бруно и Эдгар Бауэры, Макс Штирнер и др. Когда Энгельс приехал в Берлин, он уже не застал здесь Карла Маркса, который ещё недавно вращался в кругу младогегельянцев, выделяясь своим неоспоримым умственным превосходством и могучим темпераментом. Какое впечатление производил на окружающих этот вчерашний студент, видно из письма журналиста М. Гесса писателю Б. Ауэрбаху. В этом письме Гесс характеризует Маркса как «величайшего, быть может, единственного теперь ~годлинного философа, который в ближайшем будущем... обратит на себя взоры всей Германии... Д-р Маркс, так называется мой кумир,— еще совсем молодой человек (самое большее около 24 лет); он нанесет окончательный удар средневековой религии и политике; глубокая философская серьезность сочетается у него с редкостным остроумием; представь себе Руссо, Вольтера, Гольбаха, Лессинга, Гейне и Гегеля, объединенными в одном лице, я говорю объединенныии, а не механически сложенными — и перед тобой будет д-р Маркс» '.
Карл Маркс весной 1841 г. покинул Берлин. Хотя Энгельсу и не удалось встретиться в это время с Марксом, но он много услышал о нём от своих новых знакомых. С весны 1842 г. Маркс стал сотрудником, а в октябре того же года — редактором «Рейнской газеты», в которой опубликовал ряд своих статей и Энгельс.
Уже вскоре после приезда в Берлин Энгельс принял горячее участие в тех философских боях, которые вели в это время левые гегельянцы. В декабре 1841 г. он опубликовал в «Германском телеграфе» под псевдонимом «Ф. Освальд» статью «Шеллинг о Гегеле»; весной 1842 г. вышла его анонимная брошюра «Шеллинг и откровение», а скоро вслед за ней — вторая, также анонимная брошюра — «Шеллинг — философ во Христе, или преображение мирской мудрости в мудрость божественную». Все эти работы Энгельса содержат глубокую критику реакционных, идеалистических взглядов Шеллинга.
' Marx — Engels Gesamtausgabe, Erste Abteilung, Bd. I, Zweiter
Haibband, S. 261.
— 17-—
Е. А. Степанова


Подзаголовок к брошюре «Шеллинг и откровение»— <: Критика новейшего покушения реакции на свободную философию» — объясняет, почему молодой Энгельс ринулся в бой против знаменитого немецкого философа. Прусское правительство, рассматривавшее ранее философию Гегеля как королевско-прусскую государственную философию, было теперь обеспокоено теми радикальными выводами, которые делали левые гегельянцы из философии своего учителя. Считая религию и церковь своей надёжнейшей опорой, прусское правительство не пожелало терпеть такого положения, когда Берлинский, а вслед за ним и другие университеты стали превращаться в центры религиозного и политического свободомыслия. Правительство начало снимать с кафедр последователей гегелевской философии, а в Берлинский университет был вызван Шеллинг, чтобы, по выражению Энгельса, использовать его философскую систему «для нужд прусского короля».
Маститый профессор и не подозревал, что в лице скромного вольноопределяющегося, вольнослушателя университета, затерявшегося в многочисленной аудитории, он встретит сильного противника.
Сличив свои записи лекций с тетрадями двух других слушателей, Энгельс засел за работу. Со свойственной ему страстностью и юношеским задором молодой студент, солдат и философ ринулся в бой против знаменитого учёного. «...Борцу свойственна некоторая страстность; — писал Энгельс,— кто хладнокровно обнажает свой меч, тот редко бывает глубоко воодушевлён тем делом, за которое он сражается» '.
В своих статьях и брошюрах Энгельс подвергает беспощадной критике попытки Шеллинга примирить религию с наукой, веру — со знанием.
В противовес Шеллингу, вознамерившемуся разнести в пух и прах философию Гегеля, Энгельс выступает в защиту того прогрессивного, что заключалось в этой философии. В то же время он отмечает непоследовательность Гегеля, глубокое противоречие между его «беспокойной диалектикой» и его консервативными политическими выводами.
Критикуя реакционную, мистическую философию Шеллинга, Энгельс первый из младогегельянцев открыто

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 391.
— 18—



поднимает знамя атеизма. Он не раз упоминает при'этом оказавшую на него большое влияние кнцгу Л. Фейербаха «Сущность христианства» (1841), в которой содержится материалистическая критика религии.
В работах Энгельса против Шеллинга, хотя они и написаны в основном с идеалистических позиций, уже намечается переход его от идеализма к материализму. Эти философские произведения Энгельса отличаются от работ других младогегельянцев также своим боевым, революционным духом, своим действенным политическим характером. Энгельс прекрасно понимает, что речь идет не о чисто философском споре с Шеллингом, а о борьбе против реакции, ханжества, религиозного мракобесия, которые защищала прусская монархия. В этих статьях, посвящённых философским проблемам, чувствуются уже раскаты грома приближающейся революции. И её-то приветствует молодой Энгельс, заканчивая брошюру «Шеллинг и откровение» следующим боевым призывом: «Будем бороться и проливать свою кровь, будем бестрепетно смотреть врагу в его гневные глаза и сражаться до последнего издыхания! Разве вы не видите, как знамёна наши развеваются на вершинах rop? Как сверкают мечи наших товарищей, как колышатся перья на их шлемах? Со всех сторон надвигается их рать, они спешат к нам из долин, они спускаются с гор с песнями при звуках рогов. День великого решения, день битвы народов приближается, и победа будет за нами!» '
Лишь очень немногие знали, что работы, в которых был подвергнут острой, уничтожающей критике видный философ Шеллинг, принадлежали перу не какого-либо «ученого мужа», а вчерашнего бременского конторщика, теперь вольноопределяющегося, артиллериста Ф. Энгельса.
Арнольд Руге, редактор «Немецкого ежегодника», восторженно отозвавшийся в своём журнале о брошюре «Шеллинг и откровение», обратился с запросом к её автору, почему тот не послал свою работу для опубликования в редактируемый им журнал. Ни минуты не сомневаясь, что эта брошюра могла быть написана только учёным-философом, Руге именует её автора «доктором».

' К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 445.
— 19—



В ответном письме Энгельс исправляет это недоразумение: «Кстати, я вовсе не доктор и никогда не смогу им стать; я всего только купец и королевско-прусский артиллерист. Поэтому избавьте меня, пожалуйста, от такого титула» '.
В следующем письме к Руге Энгельс сообщает, что «принял решение на некоторое время совершенно отказаться от литературной деятельности», и так мотивирует это: «Я молод и самоучка в философии. У меня достаточно сведений для того, чтобы составить себе определённое убеждение и, в случае надобности, отстаивать его, но недостаточно, чтобы делать это действительно с успехом. Ко мне будут тем более требовательны, чго я — «философский коммивояжёр» и не приобрёл докторским дипломом права на философствование. Я надеюсь, когда я опять напишу что-либо, и уже под своим именем, удовлетворить этим требованиям, К тому же я теперь не могу слишком разбрасываться, потому что вскоре мне, вероятно, опять придётся уделять больше времени торговым делам» '.
Вопрос о том, кто скрывается за псевдонимом «Ф. Освальд», вызывал десятки предположений.
Некоторые высказывали мнение, что за этим именем скрывается глава «Молодой Германии» — Гуцков. Каково же было удивление сторонников этой точки зрения, когда «Ф. Освальд» выступил с резкой критикой «Молодой Германии», Гуцкова, и в особенности А. Юнга. В статье, посвящённой критическому разбору лекций Юнга о современной немецкой литературе, Энгельс критикует межеумочную позицию представителей «Молодой Германии», их недостаточную политическую активность, отсутствие у них определённой точки зрения в философских спорах, недостаток идейности в их литературных произведениях.
Окончательный разрыв с «Молодой Германией» означал, что еще один этап в развитии молодого Энгельса остался позади.
8 октября 1842 года закончился срок пребывания Энгельса на военной службе. Когда он вернулся в Бармен, отец предложил ему отправиться для коммерческой практики в Англию, на бумагопрядильню «Эрмен и Энгельс» в Манчестере.

~ К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 513.
~ Там же, стр. 514.
— 20—


Повидимому, отцом руководило при этом не толька стремление повысить коммерческую квалификацию своего сына, но и желание удалить его из всё более накалявшейся атмосферы предреволюционной Германии. Хотя Энгельс ещё ни разу не выступал в печати под своим именем, тем не менее его революционно-демократические воззрения, видимо, уже не были секретом для семьи. Неизвестно, возражал ли Энгельс против проекта отца. Возможно, что этот план как нельзя больше соответствовал его собственным желаниям. Во всяком случае, как показала жизнь, пребывание в Англии чрезвычайно много дало молодому Энгельсу и послужило поворотным пунктом в его развитии.


III
ПЕРЕХОД К МАТЕРИАЛИЗМУ
И КОММУНИЗМУ


. один из туманных ноябрьских дней 1842 г. Фрид-
рих Энгельс приехал в Лондон. Столица Англии в те времена в такой же мере отличалась от столицы Пруссии, й какой классическая страна капитализма, родина крупной машинной индустрии — Англия отличалась от ещё отсталой, преимущественно аграрной Германии.
Ещё в середине XVIII в. Англия была страной небольших городов, мало развитой промышленности и главным образом земледельческого населения. Происшедший промышленный переворот преобразил лицо страны. С изобретением машин в хлопчатобумажной, шерстяной и в других отраслях промышленности, с появлением паровой машины, с возникновением фабрик Англия превратилась в промышленную страну, снабжавшую своими изделиями весь мир. Наряду со столицей выросли крупные фабричные города с многочисленным рабочим населением. Появились новые классы — промышленная буржуазия и «самое важное детище этого промышленного переворота» (Энгельс) — английский пролетариат.
Нигде, ни в какой другой стране мира в это время не бросалась так в глаза картина нищеты и страданий рабочих, с одной стороны, богатства и роскоши имущих классов — с другой, не выступали столь ярко противоречия


между иролетариатом и буржуазией, как в Англии. Энгельса так поразила острота классовых противоречий в этой стране, что уже одну из первых своих статей, написанных по приезде в Англию, он начал вопросом: возможна ли, вероятна ли революция в Англии1 Отвечая на этот вопрос, Энгельс пишет, что английская промышленность создала класс неимущих, растущий с каждым днем и все более проникающийся сознанием, что только насильственное ниспровержение существующих отношений, свержение дворянской и промышленной аристократии может улучшить материальное положение пролетариев. Таким образом, Энгельс прозорливо увидел в пролетариате общественную силу, призванную совершить социальный переворот.
С огромным вниманием и сочувствием изучает Энгельс положение рабочих, их быт, их взгляды, формы и методы их борьбы. Он не ограничивается изучением литературы и официальных документов. В обращении «К рабочему классу Великобритании», которое Энгельс предпослал своей книге «Положение рабочего класса в Англии», оы писал: «...Я хотел видеть вас в ваших жилищах, наблюдать вашу повседневную жизнь, беседовать с вами о вашем положении и ваших нуждах, быть свидетелем вашей борьбы против социальной и политической власти ваших угнетателей» '.
Энгельс бродил по шумным улицам Лондона, Лидса, Манчестера, по кварталам, где ютились рабочие. Особенно хорошо изучил Энгельс Манчестер, где он провел ббльшую часть времени, когда жил в Англии. В свободные от работы в конторе часы Энгельс уходил из коммерческой части города в рабочие кварталы. Нередко его спутником была любимая им девушка — ирландская работница Мэри Бернс, которую Энгельс встретил в Манчестере. Конечно, не кж иной, как Мэри, была путеводителем Энгельса по так называемой «Малой Ирландии»— одному из районов Манчестера, населённому по преимуществу ирландскими рабочими.
Иногда спутником Энгельса был немецкий поэт Георг Веерт, который написал серию статей о положении английских рабочих, одну из которых закончил словами: «Я заканчиваю свой беглый очерк о пролетариях в Англии

' К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, изд. 2-е, стр. 235.


и счастлив тем, что в настоящее время один из самых выдающихся философских умов Германии взялся за перо, чтобы написать обширный труд о жизни английских рабочих; это будет труд неоценимого значения. Во всяком случае этот писатель лучше меня сумеет представить отдельные факты в их истинном свете; благодаря длительному пребыванию в Манчестере — колыбели пролетариата — он имел гораздо больше случаев изучать рабочих, чем я...» '.
Время пребывания Энгельса в Англии совпало с подъемом чартистского движения. Энгельс изучал это движение не как посторонний наблюдатель: он посещал чартистские собрания и митинги, установил связь с руководителями левого крыла чартистского движения. Один из вождей этого крыла — Гарни вспоминал много лет спустя, как в редакцию чартистской газеты «Северная звезда» («The Northern Star») вошёл стройный молодой человек, прекрасно говоривший по-английски. Он представился как постоянный читатель «Северной звезды», очень интересующийся чартистским движением. Это был Энгельс.
Энгельс установил также связь с английскими социалистами, приверженцами взглядов великого социалиста- утописта Роберта Оуэна. Он стал сотрудником их органа «Новый нравственный мир» («The New Moral World»}, в котором помещал статьи о социалистическом движении на континенте. В этих статьях Энгельс знакомит английских рабочих с социалистическим движением во Франции, в Германии и в Швейцарии, с воззрениями великих французских социалистов-утопистов Сен-Симона, Фурье, со взглядами Кабэ, Леру, Прудона, Вейтлинга. В сжатой форме рассказывает он о немецких философах — Канте, Фихте и Шеллинге, о воззрениях Гегеля, являющихся вершиной всей немецкой идеалистической философии. Характеризуя взгляды представителей французского утопического социализма, а также немецкой идеалистической философии, Энгельс наряду с критикой их слабостей и недостатков отмечает и то положительное, что было внесено каждым из них в сокровищницу мировой культуры.
Анализируя перспективы развития социализма в Гер-, мании, Энгельс в это время допускал еще мысль, что

1 Г. Веерт, Избранные произнедения, Гослитиздат; 1953, стр. 302.
— 24—


вемць|, которых он характеризует как нацию философскую, придут к коммунизму своим собственным, «философским» путём и что поэтому в Германии имеются условия для создания коммунистической партии среди образованных и имущих классов.
В статье «Успехи движения за социальное преобразование на континенте» Энгельс рассказывает, что уже осенью 1842 г. некоторые из левых учеников Гегеля пришли к выводу, что одних политических реформ недостаточно и что только в результате социальной революции, основанной на коллективной собственности, установится общественный строй, отвечающий их абстрактным принципам. Среди этих левых гегельянцев Энгельс упоминает имя Карла Маркса, к ним он относит и себя. Следовательно, ещё до отъезда в Англию Энгельс сделал первый шаг в сторону коммунизма, но коммунизма, имевшего еще весьма неопределённый, расплывчатый характер.
Окончательно коммунистом Энгельс стал во время своего пребывания в Англии.
Этот важный этап в становлении взглядов Энгельса ярко отразился в его произведении «Наброски к критике политической экономии», опубликованном. в журнале «Немецко-французский ежегодник» («Deutsch-Franzosische JahrbQcher»), который вышел в феврале 1844 г. в Париже под редакцией К. Маркса и А. Руге. Хотя эта работа Энгельса ещё не является произведением зрелого марксизма, всё же она содержит зародыши гениальных идей. Маркс и впоследствии называл эту работу Энгельса гениальным наброском, а Энгельс в 1884 г. писал, что немножко гордится этой первой своей работой в области социальных наук, несмотря на все её недостатки.
В этом произведении Энгельс положил начало критике буржуазной политической экономии, а следовательно, и критике капитализма с позиций пролетариата. В противоположность буржуазным экономистам, даже лучшие из которых, как А. Смит и Д. Рикардо, считали экономические законы капитализма вечными и неизменными, Энгельс, по словам Ленина, «с точки зрения социализма рассмотрел основные явления современного экономического порядка, как необходимые последствия господства частной собственности» '.

1 В. И. Ленин, Соч., т. 2, стр. 1О.
— 25—



Критикуя буржуазных экономистов, прикрывавших своекорыстные интересы буржуазии лицемерными гуманными фразами, Энгельс приходит к выводу, что «чем ближе экономисты к нашему времени, тем дальше они от честности»'. С особой силой обрушивается он на реакционную, человеконенавистническую «теорию» Мальтуса, утверждавшего, что присущая населению тенденция размножаться якобы всегда превышает имеющиеся в его распоряжении средства существования. Таким образом, вину за язвы и пороки капитализма Мальтус сваливал на природу. С возмущением Энгельс разоблачает «эту гнусную, низкую доктрину, это отвратительное кощунство против природы и человечества». Он приводит доказательства того, что производительная сила, находящаяся в распоряжении человечества, беспредельна, что наука с каждым днем всё больше и больше подчиняет людям природу. Необходимо лишь, чтобы эта производительная сила использовалась сознательно и в интересах всех. А это возможпо лишь в таком обществе, где не будет господства частной собственности, а следовательно, нищеты на одном полюсе и избытка богатства — на другом.
Переход Энгельса к коммунистическим воззрениям происходил в неразрывной связи с совершавшимся в это же время переходом его от идеализма к материализму.
Философы делятся на два больших лагеря — материалистов и идеалистов — в зависимости от того, какой ответ дают они на вопрос об отношении мышления к бытию, духа — к природе. Те, которые считают, что развитие духа определяет развитие природы, и которые, следовательно, в конечном счёте так или иначе' признают сотворение мира, составляют идеалистический лагерь. Те же, которые основным началом считают природу, принадлежат к различным школам материализма.
В произведениях Энгельса, написанных в Англии, всё более четко и определённо сказывается переход его к материалистическому мировоззрению. Так, в статье о книге Т. Карлейля «Прошлое и настоящее» Энгельс критикует автора с материалистических, атеистических позиций за его попытки создать новую религию. Выступая против идеалистических философских воззрений Карлейля — пропагандируемого им «культа героев», Энгельс подчёрки-

' К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, изд, 2-е, стр. 547.
— 2б—


вает решающую роль народных масс в претворении в жизнь передовых идей.
Переход Энгельса на материалистические позиции ярко обнаруживается и в том анализе социального и политического строя Англии, который содержится в его статьях этого периода. Энгельс приходит к выводу, что в основе политической борьбы в Англии лежат материальные интересы различных классов; он вскрывает классовый характер партий, борющихся на политической арене в Англии, и классовую природу английского государства. Энгельс характеризует правую партию — тори — как пар- THEO дворянства и реакционного духовенства, либеральную партию — вигов — как представителей фабрикантов и купцов и, наконец, чартистов — как партию, принципы которой являются выражением коллективного сознания английских рабочих. В статье «Положение Англии. Английская конституция», напечатанной в немецкой газете «Вперёд~» («ЧогжагЫ»), издававшейся в Париже, Энгельс подробно анализирует избирательный закон в Англии, отстраняющий от выборов большинство рабочего населения, вскрывает механику выборов в парламент — зависимость избирателей в сельских районах от воли помещиков, господствующую повсюду при выборах систему подкупов избирателей и другие методы, которыми имущие классы обеспечивают себе послушное парламентское большинство.
На вопрос: «Кто же, в сущности, правит в Англии?», Энгельс отвечает: «Правит собственность». Для характеристики того, как применяется закон в «свободной» Англии, Энгельс приводит английские изречения, давно уже ставшие пословицами: «закон притесняет бедняка, а богачи управляют законом»; «один закон — для бедняка, другой — для богача». Вскрывая классовый характер английской конституции, ограниченность буржуазных «свобод», Энгельс противопоставляет всему этому подлинную демократию, которая должна родиться в результате победоносной борьбы пролетариата против буржуазии и частной собственности. И принципом этой демократии, пишет Энгельс, будет принцип социализма.
Итоги изучения английской жизни, и в первую очередь жизни и борьбы пролетариата, Энгельс подвел в своей замечательной книге «Положение рабочего класса в Англии», законченной им уже после встречи с Марксом и опубликованной в Германии в 1845 г. Как впоследствии
— 27—


отмечал сам Энгельс, это — ранняя работа;-которМ отражает один из первых этапов формирования научного коммунизма; в ней повсюду ещё можно найти следы происхождения научного коммунизма от одного из его предков — немецкой классической философии. И всё же эта работа Энгельса является одним из лучших произведений в мировой социалистической литературе.
В этом произведении Энгельс анализирует глубокие последствия промышленного переворота в Англии, который привёл к возникновению крупной машинной индустрии и образованию промышленного пролетариата; он вскрывает ряд закономерностей капиталистического производства — периодически повторяющиеся экономические кризисы, образование промышленной резервной армии безработных, усиление эксплуатации рабочего класса и трудящихся масс по мере расширения капиталистического производства. Ярко и правдиво описывая условия труда рабочих,— их заработную плату, рабочий день, жилищные условия, тяжёлый женский и детский труд, подрывающий семью рабочего,— рисуя отчаянное положение безработных, Энгельс приходит к выводу о непримиримости интересов пролетариата и буржуазии.
Энгельс показывает, чем принципиально отличается положение пролетариата от положения трудящихся масс во времена, предшествовавшие промышленному перевороту, в чём отличие современного наёмного рабочего от раба и крепостного. «Существование раба, по крайней мере, обеспечено личной выгодой его владельца; у крепостного всё же есть кусок земли, который его кормит; оба они гарантированы, по меньшей мере, от голодной смерти; а пролетарий предоставлен исключительно самому себе и в то же время ему не дают так применить свои силы, чтобы он мог на них целиком рассчитывать» '.
Отличие рабочего класса от других угнетённых и эксплуатируемых классов Энгельс видит не только в крайней необеспеченности его положения, в постоянной'неуверенности в завтрашнем дне. Главной заслугой Энгельса было то, что он увидел в пролетариате класс, самые условия существования которого создают предпосылки для его сплочения, организации, для выполнения им великой исторической миссии — уничтожения капитализма.

' К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 349.
— 28—





Обложка первого издания книги Ф. Энгельса
«Положение рабочего класса в Англииэ



В своей книге Энгельс рассматривает, какие формы и методы борьбы применяет рабочий класс, как от первоначальных, стихийных форм протеста против бесчеловечной эксплуатации он переходит к более высоким по своей организованности и сознательности формам борьбы.
Возмущение рабочих против буржуазии вылилось вначале в борьбу против введения машин. Энгельс приводит факты преследования рабочими изобретателей, уничтожения их машин, восстаний, сопровождавшихся разрушением фабрик. Рабочие в это время не могли ещё понять, что не машина как таковая несёт им ужасные бедствия, а капиталистический способ производства, основанный на частной собственности на машины, фабричные здания, сырьё. Словом, они не могли ещё отличить машину от её капиталистического применения.
Ненависть рабочего к машине, к фабричной системе прекрасно выражена в стихотворении, написанном Эдуардом П. Мидом из Бирмингема, которое Энгельс почти целиком перевёл на немецкий язык и процитировал в своей книге:
Есть на свете король — не из сказки король,
Тот румян, добродушен и стар.
Этот зол и суров, губит белых рабов,
Беспощадный король этот — Пар.
Хоть рука у тирана всего лишь одна,
Но владеет он силой такой,
Что сметает народы, крушит племена
Раскалённой железной рукой.
Он, как Молох — его прародитель — царит,
Сеет горе и ужас окрест,
А внутри его пламя, бушуя, горит
И детей человеческих ест.
Шайка жадных жрецов,— как и он, голодна,—
Управляет железной рукой.
Золотые червонцы чеканит она
Из накопленной крови людской.
Человеческих прав все основы поправ,
Эти люди не знают стыда.
Им смешон матерей умирающих стон,
Им отцовские слёзы — вода.
Точно музыка, вздохи ласкают им слух,
Скрежет голода тешит сердца.
Груды мертвых костей стариков и детей
Наполняют подвалы дворца.
— 31—


Сеет гибель бездушный властитель-злодей
В королевстве неправды и зла.
Убивает он души живые людей,
Изнуряя трудом их тела.
Так долой короля, палача-короля!
Миллионы рабочих, — вперед1
Свяжем руку его до того, как земля
Тёмной ночью поглотит народ.
Да проснется ваш гнев и разверзнет свой зев,
)3a покатится в пропасть на дно
Раззолоченный сброд тунеядцев-господ
И жестокий их бог заодно1'
Однако рабочие вскоре убедились, что их попытки покончить с «королём-паром» и сравнять с землёй фабрики не дают результата. Необходимо было найти новую форму протеста. Такой формой было создание профессиональных союзов (тред-юнионов) и стачечная борьба. Эта форма борьбы вскоре стала весьма распространённой в Англии. Энгельс подчеркивает огромную роль стачек в деле сплочения рабочих, повышения их солидарности и организованности. «Стачки являются военной школой, в которой рабочие подготовляются к великой борьбе, ставшей уже неизбежной; они являются манифестацией отдельных отрядов рабочего класса, возвещающих о своем присоединении к великому рабочему движению» '.
Английские рабочие дали уже к этому времени образцы и более высоких форм борьбы. От разрозненных экономических боёв против отдельных капиталистов рабочие перешли к борьбе против коллективной власти господствующих классов — против буржуазного государства. В конце 30-х годов началось политическое движение английских рабочих, известное под именем чартизма, историю которого Энгельс также описывает в своей книге. Это первое в мире «широкое, действительно массовое, политически оформленное, пролетарски-революционное движение» (Ленин) получило своё название от слова «хартия» (по-английски «чартер»). Хартия содержала следующие политические требования: 1. Всеобщее избирательное право для всех совершеннолетних мужчин.
2. Ежегодные перевыборы парламента. 3. Вознаграждение

' См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 412 — 413.
~ К Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 448.


членов парламента, чтобы и бедйые люди могли принять депутатские полномочия. 4. Выборы путём закрытого голосования для устранения подкупа и запугиваний со стороны буржуазии. 5. Равные избирательные округа, чтобы обеспечить равное представительство. 6. Отмена имущественного ценза для выставляемых в парламент кандидатов, чтобы каждый избиратель мог быть также и избранным.
Хартия, выработанная вначале под влиянием правого, умеренного крыла чартистского движения, не содержала никаких социально-экономических требований, даже не была последовательно демократической программой (в ней отсутствовали лозунг республики, требование избирательного права для женщин и т. д.).
Однако, став программой широких слоёв пролетариата, она, как писал Энгельс, по сути дела угрожала «смести с лица земли английскую конституцию вместе с королевой и палатой лордов» '.
Рабочие видели в Хартии программу завоевания политической власти для радикального улучшения своего экономического положения. На многочйсленных митингах рабочих наряду с Хартией были приняты сотни петиций об улучшении материального положения пролетариата. Чартист Стефенс так разъяснял значение Хартии и связанного с ней движения: «Чартизм, друзья мои, не вопрос политический, в котором дело идёт о завоевании для вас избирательного права и пр.; чартизм — это вопрос ножа и вилки; Хартия — это значит хорошее жилище, хорошая ела и питьё, хорошая заработная плата и короткий рабочий день» '.
Если вначале к чартистскому движению присоединялись разные политические деятели, пытавшиеся использовать чартизм в интересах левого крыла буржуазии, то по мере роста движения эти попутчики отходили от него, и чартизм все более ярко выступал как революционное движение пролетариата.
«Чартизм,— писал Энгельс,— есть концентрированная форма оппозиции против буржуазии. В деятельности союзов и в забастовках эта оппозиция всегда оставалась разобщённой; отдельные рабочие или группы рабочих боролись с отдельными буржуа... В чартизме же против

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 452.
~ См. там же, стр. 453.


буржуазии поднимается весь рабочий класс, нападая прежде всего на её политическую власть, на ту стену законов, которой она себя окружила» '.
Тесная связь с чартистским движением, которое, по словам В. И. Ленина, гениально предвосхищало многое из будущего марксизма, оказала огромное влияние на Энгельса. Высоко оценивая значение чартистского движения, активно участвуя в нём, Энгельс сумел, однако, подметить также и крупные недостатки, свойственные этому движению. Энгельс критикует чартистскую идею осуществления революции «законным путём», что, как он доказывает, уже само по себе является противоречием, практической невозможностью. Основной недостаток чартистов Энгельс видит в том, что «социализм их находится ещё в зачаточном состоянии», что предлагаемые отдельными чартистскими вождями социально-экономические мероприятия для ликвидации нищеты, вроде раздела земли и наделения ею рабочих, не имеют никакого смысла в связи с развитием крупной промышленности.
Если чартистское движение ещё не поднялось до понимания необходимости отмены частной собственности на средства производства, если оно не написало ещё социалистических лозунгов на своём знамени, то в этом в значительной мере были повинны английские социалисты. Вождь и теоретик английского социализма Роберт Оуэн, как и великие французские социалисты-утописты Сен-Симон и Фурье, стоял в стороне от массового рабочего движения и отрицательно относился к политической борьбе.
Бесспорной заслугой Роберта Оуэна было то, что он беспощадно вскрывал язвы и пороки капиталистического общества и с величайшим сочувствием относился к страданиям трудящихся масс. Бывший фабрикант-филантроп, а потом социалист Роберт Оуэн поставил себе задачей исцелить общество от его недугов. Но, подобно социализму Сен-Симона и Фурье, утопический социализм Оуэна «не мог указать действительного выхода. Он не умел ни разъяснить сущность наемного рабства при капитализме, ни открыть законы его развития, ни найти ту общественную силу, которая способна стать творцом нового общеСТВа» '.
~ К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 451 — 452.
2 В. И. Ленин, Соч., т. 19, стр. 7.


Социалисты-утописты видели в пролетариате лишь беспомощную, страдающую массу, которая может ждать своего избавления только сверху, от имущих классов и правительств. Роберт Оуэн рассчитывал на то, что, подобно ему, найдутся богатые люди, которые придут на помощь своими средствами для осуществления разработанного им подробнейшим образом плана нового общества. Он надеялся, что опыт создания коммунистических колоний, начало которому он положил организацией коммунистической колонии «Новая Гармония» в Америке, послужит образцом, который убедит всё человечество последовать по этому пути. Однако, как и следовало ожидать, призыв Оуэна к имущим классам и правительству был гласом вопиющего в пустыне. Социализм Роберта Оуэна, оторванный от практической борьбы рабочих, был осуждён на то, чтобы оставаться утопией.
В книге «Положение рабочего класса в Англии» Энгельс приходит к важному выводу, а именно, что основной и решающей задачей английского пролетариата является слияние социализма с чартизмом. Он доказывает, что политическая борьба, массовое революционное движение рабочих должно привести их к социализму. С другой стороны, социализм, чтобы превратиться из мечты одиночек-утопистов в реальную силу, должен стать целью массовой политической борьбы рабочего класса.
Эта задача соединения социализма с рабочим движением, превращения социализма из утопического в научный, из мечты бессильных одиночек в теорию многочисленного и могучего класса — эта всемирно-историческая задача выпала на долю Карла Маркса и Фридриха Энгельса.

фа@»





IV
СОЮЗ С МАРКСОМ.
РАЗРАБОТКА ОСНОВ НАУЧНОГО КОММУНИЗМА.
БОРЬБА ЗА СОЗДАНИЕ ПРОЛЕТАРСКОЙ ПАРТИИ
(1844 — 1848)
конце августа 1844 r, Энгельс покинул Манчестер. По пути на родину он заехал в Париж и посетил жившего там в это время Карла Маркса. Десятидневное совместное пребывание в Париже положило начало дружбе и тому невиданному в истории союзу в борьбе, который соединил Маркса и Энгельса на всю жизнь,— союзу двух великих умов, вооруживших рабочий класс революционной теорией, основами стратегии и тактики. «Старинные предания рассказывают о разных трогательных примерах дружбы. Европейский пролетариат может сказать, что его наука создана двумя учеными и борцами, отношения которых превосходят все самые трогательные сказания древних о человеческой дружбе»'.
Маркс был на два с половиной года старше Энгельса. Он родился 5 мая 1818 г. в Трире, в Рейнской провинции Пруссии, в которой также родился и вырос Энгельс. Отец Карла Маркса — Генрих Маркс, еврей, принявший протестантство, был адвокатом. По окончании гимназии в Трире Маркс поступил в Боннский, а затем в Берлинский университет, на юридический факультет. В университете он занимался не только правом, но и историей и в
1 В. И. Ленин, Соч., т. 2, стр. 11 — 12.
— Зб—


особенности философиИ. В Берлине Маркс сблизится е тем самым кружком левых гегельянцев (Бруно Бауэр и др.), в среду которых, уже после отъезда Маркса из Берлина, попал и Энгельс.
По окончании университета в 1841 г. Маркс намеревался стать профессором в Бонне. Но реакционная политика прусского правительства, запретившего чтение лекций Людвигу Фейербаху и Бруно Бауэру, убедила Маркса, что в высшей школе для него места нет. К этому времени оппозиционные буржуа Рейнской провинции основали в Кёльне «Рейнскую газету». Как писал впоследствии Энгельс, оппозиционные настроения буржуазии против правительства в то время были так сильны, что, не имея в своём распоряжении достаточно способных людей, которые могли бы представлять её в прессе, она пошла на союз с крайним философским направлением, т. е. младо- гегельянцами. Маркс был сначала сотрудником, а с 15 октября 1842 г.— редактором «Рейнской газеты». В эту газету посылал статьи и Энгельс сперва из Берлина, а затем из Манчестера. По дороге в Манчестер в ноябре 1842 г. Энгельс посетил в Кёльне редакцию газеты; здесь произошла его первая краткая встреча с Марксом. Под руководством Маркса газета стала принимать всё более определённый революционно-демократический характер. В январе 1843 г. прусское правительство приняло постановление закрыть с 1 апреля 1843 г. «Рейнскую газету», а на оставшееся время ввести для неё особенно строгую цензуру. В связи с намерением акционеров газеты придать ей более умеренный тон и таким путём добиться отмены правительственного постановления Маркс 17 марта 1843 г. заявил о своём выходе из редакции.
Маркс принял решение покинуть Германию, чтобы за ее пределами издавать орган революционной и социалистической пропаганды. В конце октября 1843 г. Маркс, женившийся к этому времени на Женки фон Вестфален, переехал в Париж. Там совместно с А. Руге он приступил к изданию журнала «Немецко-французский ежегодник» («Deutsch-Franzosische Jahrbiicher») .
В этом журнале, вышедшем в феврале 1844 г., были напечатаны две первые социалистические статьи Маркса. На страницах «Немецко-французского ежегодника> Маркс, по словам Ленина, «выступает уже как революционер, провозглашающий «беспощадную критику всего


существующего» и в частности «критику оружия», апеллирующий к массам и к пролетариату» '.
В числе статей, помещённых в этом журнале, были и «Наброски к критике политической экономии» Энгельса. Эта работа дала новый толчок занятиям Маркса политической экономией, к которым он приступил ещё в связи со своими статьями в «Рейнской газете» о положении крестьянства. Маркс принялся теперь за критическое изучение буржуазной политической экономии, в том числе трудов английских классиков-экономистов А. Смита и Д, Рикардо. Наряду с этим он занимался изучением истории французской буржуазной революции конца XVIII века и утопического социализма. Когда Энгельс был еще в Манчестере, между ним и Марксом завязалась переписка, к сожалению, не дошедшая до нас.
Ко времени встречи Маркса с Энгельсом в Париже они оба были уже коммунистами и сумели радикальным образом пересмотреть свои философские воззрения, проделав путь от идеализма к материализму.
В переходе Маркса и Энгельса к материализму огромную роль сыграл немецкий философ Людвиг Фейербах. В своей книге «Сущность христианства» Фейербах доказывал, что не бог создал человека, а человек создал бога по своему образу и подобию, что вне природы и человека нет ничего. Фейербах отверг «абсолютную идею» Гегеля, которая якобы предшествовала существованию мира и является основой развития природы и общества. Не дух, не идея, не мышление порождает бытие, а, наоборот, бытие порождает мышление, доказывал Фейербах.
Высоко оценивая значение философии Фейербаха, Маркс и Энгельс сумели в то же время критически отнестись к его воззрениям, увидеть ограниченность фейербаховского материализма, его пассивно-созерцательный характер. Фейербах не распространял свой материализм на общественные явления и в понимании исторического процесса оставался идеалистом. Маркс и Энгельс пошли дальше Фейербаха, придя к выводу, что материалистическую точку зрения надо последовательно применить и при объяснении общественных явлений, при изучении истории человеческого общества. В отличие от Фейербаха, который просто отбросил идеалистическую диалектику

1 В. И. Ленин, Соч., т. 21, стр. 3l.
— 88—



Гегеля, Маркс и Энгельс приступили к критической переработке ее. Гегелевская идеалистическая диалектика «стояла на голове», ибо Гегель рассматривал всё происходившее в природе и в истории как результат развития идеи, понятия. Задача состояла в том, чтобы заложить основы новой, материалистической диалектики, соединить материализм и диалектику в единое, цельное и стройное научное мировоззрение.
Во время десятидневного пребывания Энгельса в Париже выяснилось, что они с Марксом различными путями пришли к одним и тем же выводам. Об этом Энгельс рассказывает следующим образом:
«живя в Манчестере, я, что называется, носом натолкнулся на то, что экономические факты, которые до сих пор в исторических сочинениях не играют никакой роли или играют жалкую роль, представляют, по крайней мере для современного мира, решающую историческую силу; что экономические факты образуют основу, на которой возникают современные классовые противоположности; что эти классовые противоположности во всех странах, где они благодаря крупной промышленности достигли полного развития, в частности, следовательно, в Англии, в свою очередь составляют основу для формирования политических партий, для партийной борьбы и вместе с тем для всей политической истории. Маркс не только пришел к тем же взглядам, но и обобщил их уже в «Немецко-французском Ежегоднике» (1844 г.) в том смысле, что вообще не государством обусловливается и определяется гражданское общество, а гражданским обществом обусловливается и определяется государство, что, следовательно, политику и ее историю надо объяснять из экономических отношений и их развития, а не наоборот. Когда я летом 1844 г. посетил Маркса в Париже, выяснилось наше полное согласие во всех теоретических областях, и с того времени началась наша совместная работа» '.
Основы нового революционно-материалистического мировоззрения были заложены Марксом и Энгельсом в их совместной работе, к которой они приступили во время своей кратковременной встречи в Париже. Энгельс успел написать лишь несколько глав; в основном же этот

' К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, 1955, т. II,
стр. 326.


большой труд был выполнен Марксом. Работа эта, вышедшая под названием «Святое семейство, или Критика критической критики. Против Бруно Бауэра и компании», была направлена против младогегельянцев и против всей «увядшей и вдовствующей гегелевской философии». В «Святом семействе» Маркс и Энгельс поставили себе задачей свести счеты с той частью немецкой интеллигенции, которая пыталась уйти от политики в область «чистого философствования» и, подобно Бруно Бауэру, выступала в роли непонятых «философских вождей», презрительно третируя «непросвещённую», «ограниченную» массу, «толпу». Своё презрение к «толпе» эти анархиствующие философы распространяли и на пролетариат. Маркс и Энгельс, пришедшие к выводу, что пролетариат является классом, историческая миссия которого заключается в уничтожении всякой эксплуатации, всяческого угнетения, сочли необходимым резко отмежеваться от Бруно Бауэра и ему подобных.
Критикуя идеалистические воззрения Бруно Бауэра и его единомышленников, считавших, что только избранные личности творят историю, Маркс и Энгельс выдвигают в «Святом семействе» одно из основных положений исторического материализма, именно, что не «герои», а народные массы являются подлинными творцами истории, Они доказывают, что в ходе истории всё более широкие народные массы будут становиться сознательными деятелями исторического развития. Подчёркивая значение этой мысли, Ленин характеризовал её как одно из «самых глубоких и самых важных положений» исторического материализма. В «Святом семействе» сформулиройан уже почти сложившийся взгляд на всемирно-историческую освободительную миссию пролетариата. В противоположность социалистам- утопистам, видевшим в пролетариате лишь беспомощную, страдающую массу, Маркс и Энгельс доказывают, что рабочий класс уже в силу своего положения в капиталистическом обществе призван осуществить революционное преобразование мира,
Идея о всемирно-исторической роли пролетариата явилась гранитным фундаментом, на котором было воздвигнуто стройное здание научного коммунизма. «Главное в учении Маркса,— писал В. И. Ленин,— это — выяснение всемирно-исторической роли проЛетариата, как созидателя


социалистического общества» '. С этим гениальным открытием социализм превращался из утопии в науку, впервые становился на реальную почву, связывался с судьбой молодого, растущего революционного класса.
По возвращении в Бармен Энгельс сообщил Марксу, что за годы его отсутствия Вупперталь сильно изменился, промышленность сделала огромные успехи, оппозиционные настроения охватывают всё новые слои населения. «...Словом, тут создается прекрасная почва для наших принципов, и если нам удастся вовлечь в движение наших диких, горячих красильщиков и белильщиков, то наш Вупперталь тебя еще удивит» '.
Перемены, которые Энгельс отметил в Вуппертале, произошли и в других частях страны. Вслед за Англией классовые противоречия всё более обострялись и в Германии. В июне 1844 г. произошло восстание силезских ткачей. Это пробуждение пролетариата, его первые классовые схватки с буржуазией произвели огромное впечатление в стране и дали толчок коммунистической пропаганде.
Наряду с работой над окончанием «Положения рабочего класса в Англии» Энгельс по приезде в Бармен занялся практической революционной деятельностью. Он объехал ряд городов, чтобы установить связь с местными социалистами. Энгельс выступал на собраниях, созывавшихся им совместно с некоторыми социалистами и демократами. В своих речах на этих собраниях Энгельс доказывал, что в условиях капитализма происходит процесс обогащения небольшого меньшинства и обнищания огромного большинства, что неизбежным следствием существующих общественных отношений будет социальная революция, в результате которой возникнет общество, где общность интересов будет возведена в основной принцип. Такому обществу будет чужда всякая захватническая, грабительская война. В случае же оборонительной войны член 'такого общества «должен защищать действительное отечество, действительный очаг» и, следовательно, он «будет бороться с воодушевлением, со стойкостью, с храбростью, перед которыми должна разлететься, как солома, механическая выучка современной армии»'.

1 В. И. Ленин, Соч., т. 18, стр. 544.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXI, стр. 2.
з К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, clap. 539.


Об этих собраниях Энгельс писал восторженные сообщения Марксу, радуясь успехам коммунистической пропаганды, а также и возможности «стоять перед живыми, настоящIIMH людьми и проповедывать им непосредственно, физически, открыто» вместо того, чтобы «заниматься проклятым абстрактным писательством».
Но радость Энгельса от успехов коммунистической пропаганды и от непосредственного общения с массами омрачалась теми натянутыми, обостренными отношениями, которые создались у него в семье в связи с его коммунистическими выступлениями и отказом заниматься «проклятым торгашеством». Об этом Энгельс так рассказывал в письме к Марксу от 17 марта 1845 года:
«Мое заявление, что я окончательно отказываюсь от торгашества, его (отца Энгельса.— Е. С.) еще более рассердило, а мое открытое выступление в качестве коммуниста развило в нем к тому же и настоящий буржуазный фанатизм... Когда я получаю письмо, то его обнюхивают со всех сторон, прежде чем передают мне. А так как они знают, что все эти письма от коммунистов, то они при этом строят такие печальные физиономии, что хоть с ума сходи. Выхожу я,— все та же физиономия. Сижу я у себя в комнате и работаю,— конечно, над коммунизмом, это прекрасно знают,— все та же физиономия. Я не могу ни есть, ни пить, ни спать без того, чтобы предо мною не стояла все та же плачевно-жалобная физиономия. Остаюсь ли я дома, ухожу ли, молчу ли я, или говорю, читаю ли я, или пишу, смеюсь или нет — отец мой строит все то же уныло-скорбное лицо».
Весной 1845 г. Энгельс, не выдержавший пребывания под кровлей отцовского дома, покидает Бармен и уезжает в Брюссель, куда к этому времени переехал и Маркс, высланный по требованию прусского правительства из Парижа.
Вспоминая о своей встрече с Марксом в Брюсселе, Энгельс писал впоследствии: «Когда мы весной 1845 г. снова встретились в Брюсселе, Маркс... уже завершил в главных чертах развитие своей материалистической теории истории, и мы принялись за детальную разработку этих новых воззрений в самых разнообразных направлениях» '.

~ К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. II, стр. 326
— 42—












Страница рукописи К. Маркса и Ф. Энгельса
«Немецкая идеология»



Свои новые воззрения Маркс и Энгельс изложили в большом труде, который они назвали «Немецкая идеология». Этой работе не суждено было увидеть света: не нашлось издателя, который согласился бы её опубликовать '. «Мы тем охотнее предоставили рукопись грызущей критике мышей,— писал об этой работе Маркс,— что наша главная цель — выяснение дела самим себе — была достигнута» '.
В этом произведении Маркс и Энгельс, критикуя взгляды младогегельянцев (Бауэра, Штирнера), подвергли критике философию Гегеля и идеалистическую философию вообще. Отдавая должное заслугам Фейербаха, Маркс и Энгельс вскрывают недостатки его метафизического, ограниченного, пассивно-созерцательного материализма. Бсльшое место в «Немецкой идеологии» отведено разоблачению мелкобуржуазного так называемого «истинного социализма», представители которого(К. Грюн и др.) выступали против «груборазрушительного коммунизма», классовой борьбы и подменяли действительное историческое движение рабочего класса поповской проповедью о любви, братстве, справедливости и т. д. Эта сентиментально-мещанская проповедь была опасна тем, что затрудняла пролетариату осознание непримиримых противоречий, существующих между ним и буржуазией. «Истинные социалисты» выступали также против участия в борьбе за демократию, что было особенно вредно в условиях предреволюционной Германии, где развёртывалась борьба против монархии и феодальных отношений.
В «Немецкой идеологии» в главных чертах сформулированы основные положения исторического материализма — великого открытия Маркса, которое ознаменовало собой коренной переворот, подлинную революцию во всем понимании всемирной истории. Это открытие впервые превратило историю в подлинную науку. Раньше господствовало представление, что причину всех перемен, происходящих в истории, надо искать в изменении идей, философских, религиозных, политических воззрений. Но откуда появляются у людей те или иные идеи, что
' «Немецкая идеология» была впервые полностью опубликована ИМЭЛ в 1932 г. на немецком языке и в 1933 г. была издана в «ереводе на русский язык.
~ К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. I, 1955, стр. 323.
— 45—


является причиной перемены их взглядов,— на это никто не мог дать ответа. Маркс показал, что основой исторического процесса являются условия материальной жизни общества, способ производства материальных благ. Следовательно, коренные причины исторических изменений, социальных переворотов надо искать не в отвлечённых идеях, теориях, политических воззрениях, а в условиях материальной жизни общества, в общественном бытии, отражением которого являются эти идеи, теории, политические взгляды.
В «Немецкой идеологии» впервые была выдвинута идея объективно закономерной, исторически обусловленной смены общественно-экономических формаций. С ростом производительных сил один общественный строй сменяется другим, например, феодализм сменяется капитализмом. Переход от одной общественно-экономической формации к другой не совершается автоматически, без участия людей. Свойственные каждому классовому обществу непримиримые внутренние противоречия находят своё выражение в классовой борьбе, которая приводит к революции и к смене одного общественного строя другим. В отличие от прежних исторических теорий, приписывавших творческую роль в истории лишь выдающимся личностям, Маркс и Энгельс доказали, что подлинными творцами истории являются народные массы, что борьба классов— движущая сила исторического процесса.
В «Немецкой идеологии» сформулирован ряд исходных положений марксистской политической экономии. На основе анализа закономерностей развития капитализма Маркс и Энгельс доказывают неизбежность гибели капиталистического общества, теоретически обосновывают необходимость социалистической революции. Чтобы уничтожить капиталистическое общество, пишут они, пролетариат, как каждый стремящийся к господству класс, должен прежде всего завоевать себе политическую власть. В этом положении содержится зародыш марксистского учения о диктатуре пролетариата. В «Немецкой идеологии» намечены и некоторые контуры будущего коммунистического общества.
В отличие от социалистов-утопистов коммунизм для Маркса и Энгельса — не фантастическая мечта о прекрасном будущем, а объективно необходимая, исторически обусловленная цель, осуществляемая с помощью практических революционных средств. Критикуя пассивно-созер.
— 4б—


цательный материализм Фейербаха, Маркс и Энгельс со всей силой подчёркивают неразрывное единство революционной теории и революционной практики, действенную, преобразующую роль передовой теории. Эта мысль предельно ясно и сжато выражена в знаменитых тезисах Маркса о Фейербахе, написанных в 1845 г.: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его» '.
«Немецкая идеология» явилась важным этапом в формировании теоретических, философских основ научного коммунизма — диалектического и исторического материализма.
Маркс и Энгельс, подчёркивавшие в противовес философии Фейербаха действенный, революционный характер своего учения, не могли ограничиться научным обоснованием своих взглядов и изложением их «учёному» миру. Нужно было соединить научный социализм с революцион- HbIM рабочим движением, связать их в единое органическое целое.
На необходимость соединения социализма с рабочим движением указывал Энгельс в «Положении рабочего класса в Англии». Эту же задачу подчёркивал и Маркс, когда ещё в своей статье «К критике гегелевской философии права. Введение» (1844 г.) он писал: «Оружие критики не может, конечно, заменить критики оружием, материальная сила должна быть опрокинута материальной же силой; но и теория становится материальной силой, как только она овладевает массами».
«Подобно тому как философия находит в пролетариате своё материальное оружие, так и пролетариат находит в философии своё духовное оружие...» '
Основоположники марксизма, видевшие в своей теории орудие революционного преобразования мира, подчёркивавшие неразрывное единство теории и революционной практики, одновременно с научным обоснованием своих взглядов развернули борьбу за соединение социализма с рабочим движением, за создание рабочей партии.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч,, т. 3, изд. 2-е, стр. 4,
~ К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 428. '


Когда Маркс и Энгельс предприняли первые шаги к созданию пролетарской партии, у них уже были значительные связи среди интеллигенции, а также среди организованного пролетариата разных стран.
В то время в социалистическом движении господствовали различные направления утопического социализма. Так, у немецких рабочих и ремесленников существовало тогда социалистическое движение, возникшее как ответвление французского утопического коммунизма. Из организованного немецкими эмигрантами в 1834 г. в Париже «Союза отверженных» выделились в 183б г. левые элсменты и организовали так называемый «Союз справедливых», состоявший главным образом из ремесленников. Союз был тесно связан с руководимым французским революционером Бланки обществом «Времена года». После неудачного восстания бланкистов в 1839 г. некоторые члены «Союза справедливых» были арестованы и высланы из Франции. С тремя из них — Карлом Шаппером, Генрихом Бауэром и Иосифом Моллем — Энгельс познакомился в Лондоне в 1843 г., а затем возобновил связь с ними во время шестинедельной поездки с Марксом в Англию в 1845 г. В руки этих членов «Союза справедливых» перешло руководство организованным в 1840 г. в Лондоне Просветительным обществом немецких рабочих. Кроме того, в Лондоне было основано несколько общин «Союза справедливых». Такие же общины существовали в Париже, в Швейцарии, в Германии. С тех пор как центром движения стал Лондон, союз приобрёл интернациональный характер. Наряду с немцами в него входили скандинавы, голландцы, венгры, чехи и т.д.
Большим влиянием в «Союзе справедливых» пользовались коммунистические идеи немецкого портного Вильгельма Вейтлинга. В отличие от мирного утопического социализма Сен-Симона, Фурье, Оуэна Вейтлинг признавал насильственный путь борьбы, социальную революцию. Тем не менее его коммунизм не переставал быть утопичс ским, ибо Вейтлинг не имел правильного представления ни о будущем обществе, ни о путях перехода к нему, ни о той общественной силе, которая сможет осуществить этот переход. Несмотря на утопический характер коммунизма Вейтлинга и религиозно-христианскую форму, в которую он был облечён, он сыграл в свое время немалую роль в




1
Ф


(p i) 1!,[ f) 1! ~ 3 11l ( .1 Ь с
-10-~, одч



истории германского рабочего движения «в качестве первого самостоятельного теоретического движения германского пролетариата» (Энгельс).
Маркс и Энгельс, поставившие перед собой задачу организации пролетарской партии, не могли игнорировать существовавшего уже среди немецких рабочих коммунистического движения, несмотря на всю его незрелость, все его слабости и ошибки. Поэтому они стремились установить связь с общинами «Союза справедливых», помочь его членам преодолеть утопические взгляды и усвоить научную теорию пролетариата.
Вместе со своими друзьями и единомышленниками, самым близким из которых вскоре стал Вильгельм Вольф, Маркс и Энгельс приступили к созданию в Брюсселе организационного центра, который должен был установить связь с рассеянными в Германии, в Англии, во Франции, в Швейцарии коммунистическими организациями немецких рабочих, а также с революционным рабочим движением других стран.
Созданный Марксом и Энгельсом Брюссельский коммунистический корреспондентский комитет вступил в переписку с представителями социалистического и рабочего движения разных стран.
К середине 1846 г. Брюссельскому коммунистическому корреспондентскому комитету удаётся установить связь с лондонским «Союзом справедливых» и Просветительным обществом немецких рабочих, с английскими чартистами, с немецкими общинами «Союза справедливых» в Париже и с отдельными коммунистическими группами в Германии (в Вуппертале, Кёльне, Силезии, Северной Германии и т. д.).
Уже в это время поднимался вопрос о созыве международного коммунистического конгресса. Однако Брюссельский комитет считал период собирания сил ещё не законченным и созыв конгресса преждевременным. Маркс и Энгельс видели, что созыву конгресса, на котором предстояло заложить основы рабочей партии, должна предшествовать огромная подготовительная работа: надо было не только объединить разрозненные коммунистические группы немецких рабочих, не только установить более тесные связи с организациями английского и французского пролетариата, но и добиться принципиальной ясности в коммунистическом движении.

3 Е. А. Степанова
— 49—


Новая революционная теория Маркса и Энгельса формировалась и пробивала себе путь к рабочим массам в борьбе против буржуазной и мелкобуржуазной идеологии.
Одним из препятствий для распространения в рабочих массах нового революционного мировоззрения являлся ограниченный, сектантский, отрицающий политическую борьбу, грубоуравнительный коммунизм Вейтлинга. К этому времени Вейтлинг, перессорившийся с членами «Союза справедливых» в Лондоне, переехал в Брюссель. Маркс и Энгельс приложилп немало усилий, чтобы привлечь Вейтлинга на свою старо у. Однако он продолжал упорствовать в своих взглядах, воображая себя великим человеком, которого прсслсдуют тайные враги, соперники и завистники. На заседании Брюссельского комитета 30 марта 1846 г. Маркс вынужден был резко выступить прото вейтлинговского коммунизма, а также и «истинного социализма» и потребовать чистки партии. Вскоре Брюссельский комитет сообщил связанным с ним коммунистическим организациям о своём окончательном разрыве с Вейтлингом.
В ряде частью печатных, частью литографированных циркуляров Маркс и Знгсльс подвергли беспощадной критике ту смесь утопического социализма с немецкой философией, которая составляла тогда учение «Союза справедливых». Из этих циркуляров до нас дошёл только циркуляр против редактора издававшейся в Нью-Йорке немецкой газеты «Народпый трибун» («Volkstribun»)— Германа Криге, типичного представителя «истинного социализма». На заседании Брюссельского комитета 11 мая 1846 г. была принята резолюция, в которой отмечалось, что взгляды Криге не являются коммунистическими и что, выдавая себя за представителя немецкого коммунизма, Герман Криге лишь компрометирует коммунистическое движение. Рассылая эту резолюцию связанным с пим коммунистическим группам и общинам, Брюссельский комитет сопроводил её циркулярным письмом, написанным Марксом и Энгельсом. В этом письме Маркс и Энгельс доказывают необходимость решительного отмежевания от мелкобуржуазных элементов вроде Германа Криге, деморализующих коммунистическое движение, рабочую партию. Они подвергают уничтожающей критике филантропические, фантастические бредни, которые про-
— 50—


поведовал Криге под видом «коммунизма», а также его мелкобуржуазные, утопические взгляды в аграрном вопросе.
Мелкобуржуазные влияния были ещё очень сильны в различных организациях союза, в частности в Париже. В связи с этим в августе 184б г. Брюссельский комитет счёл необходимым направить в Париж Энгельса. По приезде в Париж Энгельс установил связь с общинами «Союза справедливых». Оказалось, что в этих общинах, как писал Энгельс, «царит безграничная путаница». Там ещё имелись некоторые приверженцы Вейтлинга и подвизались сторонники «истинного социализма» вроде Карла Грюна, начинявшего головы своих слушателей расплывчатыми фразами о любви, человечности, а также идеями французского мелкобуржуазного реформатора Прудона, взгляды которого Маркс вскоре подверг критике в своей работе «Нищета философии» (1847 г.). В духе Прудона Грюн пропагандировал план организации рабочих обществ, которые должны приступить к созданию мастерских на средства рабочих и таким образом оставить фабрикантов без рабочей силы. Сообщая об этом изумительном плане «скупить всю Францию» на сбережения рабочих, Энгельс писал Марксу: «Просто позор, что приходится всерьез воевать против подобного вздора. Но надо иметь терпение, и я не оставлю эту публику в покое, пока не разобью Грюна наголову, пока не прочищу их засоренные мозги...» '.
На ряде собраний общин «Союза справедливых'> Энгельс выступил с резкой критикой плана Грюна — Прудона, вскрывая его антипролетарский, мелкобуржуазный, антикоммунистический характер. В ходе дискуссии на одном из собраний Энгельс предложил поставить на голосование вопрос: является ли собрание коммунистиче- скимР — и так определил намерения коммунистов: «1) отстаивать интересы пролетариев в противоположность интересам буржуа; 2) осуществить это посредством уничтожения частной собственности и замены ее общностью имущества; 3) не признавать другого средства осуществления этих целей, кроме насильственной демократической революции» '.

1 К. Маркс и Ф. Знгельс, Избранные письма, 1953, стр. 18.
2 Там же, стр. 20.


В результате бурных прений собрание огромным большинством высказалось за это определение Энгельса; оно объявило себя, таким образом, коммунистическим и решительно отмежевалось от прудонизма и «истинного социализма».
Об этой борьбе Энгельса за принципы коммунизма Ленин писал в 1913 г.: «Так в Париже 67 лет тому назад закладывались основы социал-демократической рабочей партии Германии» '.
Такие же сдвиги происходили и в других общинах «Союза справедливых». В результате беспощадной борьбы Маркса и Энгельса союз очищался от чуждых мелкобуржуазных «теоретиков», его члены всё более склонялись к тем воззрениям, которые пропагандировали Маркс и Энгельс.
Естественным результатом всей этой борьбы основоположников марксизма за пролетарскую партию явился тот факт, что в начале 1847 г. уполномоченный Лондонского комитета «Союза справедливых» Иосиф Молль явился сперва к Марксу в Брюссель, а затем к Энгельсу в Париж с предложением вступить официально в члены Союза. Молль заявил, что он и его товарищи убедились в правильности взглядов Маркса и Энгельса и просят их изложить эти воззрения в форме манифеста, который будет обсуждаться в качестве официальной программы на конгрессе Союза в Лондоне. Он просил их также помочь в создании новой организации Союза взамен его устаревших форм. Маркс и Энгельс дали на это свое согласие.
В начале июня 1847 г. в Лондоне состоялся конгресс Союза. Ввиду денежных затруднений Маркс на конгресс пе поехал; от парижских общин на нём присутствовал Энгельс и от брюссельцев — Вильгельм Вол~~~Ь.
На конгрессе «Союз справедливых» был переименован в Союз коммунистов. Союз был реорганизован на основе нового Устава, первый параграф которого, сформулированный Энгельсом, гласил: «Цель о Союза является: свержение буржуазии, господство пролетариата, уничтожение старого, основанного на аитагонизме классов буржуазного общества и основание нового общества, без классов и без частной собственности» '.
' В. И. Ленин, Соч., т. 19, стр. 506.
~ К Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. II, стр. 330.


Место старого лозунга Союза: «Все люди — братья», занял новый лозунг, провозглашённый Марксом и Энгельсом: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Этот лозунг, выражающий принцип пролетарского интернационализма, стал с тех пор боевым призывом пролетариев в их борьбе против капиталистического рабства.
Принятый конгрессом Устав был разослан на обсуждение общинам и должен был быть окончательно утверждён на втором конгрессе Союза коммунистов вместе с новой коммунистической программой.
После конгресса была организована община Союза коммунистов и в Брюсселе; председателем этой общины, а также окружного комитета был Маркс. Кроме того, Маркс и Энгельс организовали в Брюсселе Немецкое рабочее общество, руководство в котором принадлежало брюссельской общине Союза коммунистов. K этому времени они получили в свои руки «Немецкую Брюссельскую газету» («Deutsche-Brusseler-Хейипд»), через которую могли пропагандировать свои взгляды. В своих статьях в «Немецкой Брюссельской газете» Маркс и Энгельс указывали на приближение революции в ряде стран Европы, намечая стратегию и тактику пролетариата в ней. Они выступали как против заигрывания феодальных, реакционных партий с пролетариатом, так и против попыток буржуазии превратить пролетариат в своё охвостье, в послушное орудие в борьбе с самодержавной монархией. Призывая рабочих принять активнейшее участие в грядущих революционных боях, Маркс и Энгельс подчёркивали, что буржуазная революция не является конечной целью борьбы пролетариата и что после победы этой революции рабочий класс должен развернуть борьбу за революцию социалистическую.
Кроме «Немецкой Брюссельской газеты» Энгельс сотрудничал в чартистском органе «Северная звезда» («The Northern Star») и французской демократической газете «Реформа» («1.а Reforme»).
Наряду с организацией Брюссельской общины Союза коммунистов и Немецкого рабочего общества Маркс и Энгельс приняли также участие в создании более широкой организации — Демократической ассоциации, вступив через неё в своеобразный союз с брюссельскими демократами, а также эмигрантами-демократами других стран.
— 53—


Ещё во время своей поездки в Англию в 1845 г. Маркс и Энгельс вместе с чартистами и революционерами-эмигрантами разных стран предприняли шаги к основанию международного общества «Братские демократы». Основоположники марксизма считали обязанностью пролетариата поддерживать всякое прогрессивное, демократическое движение.
В середине октября 1847 г. Энгельс опять отправился в Париж. Предстояло развернуть большую подготовительную работу ко второму конгрессу Союза коммунистов, на котором должна была обсуждаться программа.
Лондонский комитет разослал составленный Шаппером и Моллем проект программы на обсуждение общин Союза. По распространённому тогда обычаю при выработке разных программных документов, рассчитанных на рабочих, они назвали эту программу «Символом веры», «Катехизисом».
В парижских общинах этот проект был предложен на обсуждение в изменённом М. Гессом виде. Однако Энгельс подверг его такой уничтожающей критике, что в конце заседания было предложено составить новый проект Энгельсу.
В двадцатых числах ноября Энгельс сообщил Марксу, что оп набросал вчерне проект этой программы, которую вместо «К,атехизиса» предлагает назвать «Коммунистическим манифестом». «...Ïîäóìàé над «Символом веры»,— писал Энгельс Марксу.— Я считаю, что лучше всего было бы отбросить форму катехизиса и назвать эту вещь «Коммунистическим манифестом>. Ведь в нем придется в той или иной мере осветить историю вопроса, для чего теперешняя форма совершенно не подходит. Я привезу с собой здешний проект, составленный мною. Он написан в простой повествовательной форме, но ужасно плохо, наспех отредактирован. Я начинаю с вопроса, что такое коммунизм, и затем перехожу прямо к пролетариату— история его происхождения, отличие от прежних работников, развитие противоположности пролетариата и буржуазии, кризисы, выводы. Попутно — различные второстепенные вещи, и в конце партийная политика коммунистов, поскольку о ней можно говорить открыто» '.

~ 1(. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 34 — 35.
— Я—



Таким образом, Энгельс набросал первый проект «1~оммунистического манифеста», известный под названием «Принципы коммунизма».
Одним из вопросов, который освещал в этой работе Энгельс, был вопрос о возможности победы социалистической революции в одной стране. Исходя из условий домонополистического капитализма, Энгельс пришёл к выводу, что социалистическая революция не может победить в одной стране, что она произойдет одновременно во всех цивилизованных странах. Развивая марксизм в новых исторических условиях, Б. И. Леши, исходя из открытого им закона крайне неравномерного, скачкообразного экономического и политического развития капитализма в эпоху империализма, пересмотрел уже устаревшую формулу Энгельса и прише*л к выводу, что в условиях империализма возможна победа социализма первоначально в нескольких странах или даже в одпой, отдельно взятой, стране и что одновременная победа социалистической революции во всех странах или в большинстве стран невозможна.
Второй конгресс Союза коммунистов состоялся в ноябре — декабре 1847 г. в Лондоне. Энгельс присутствовал на не*м и качестве представителя парижских общин, а Маркс — брюссельской общины Союза.
В результате бурных и долгих прений, во время которых Маркс и Энгельс отстаивали новую теорию, защищаемые ими принципы были приняты единогласно и им био поручено выработать манифест.
Своё пребывание в Лондоне Маркс и Энгельс использовали для расширения связей с рабочпми-коммунистами, а также сдемократами различны,х стран. Они присутствовали на международном демократическом митинге, посвящённом годовщине польского восстания 1830 г. В своих выступлениях на этом митинге Маркс и Энгельс наметили основные линии политики пролетариата в национальном вопросе. Так, Энгельс в своей речи выдвинул положение, которое стало потом руководящим принципом для пролетариата в национальном вопросе: «Никакая нация не мо жет стать свободной, продолжая в то же время угнетать другие нации» '.

~ К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, изд. 2-е, стр. 372.


К середине декабря 1847 г. Маркс и Энгельс приехали из Лондона в Брюссель. Энгельс вскоре после этого опять отправился в Париж, а Маркс занялся окончательным оформлением программы Союза коммунистов.
В феврале 1848 г. в Лондоне вышел «Манифест Коммунистической партии». Этот первый программный документ научного коммунизма стал впоследствии, как писал Энгельс, самым распространённым, наиболее международным произведением всей социалистической литерачуры, общей программой многих миллионов рабочих всех стран от Сибири до Калифорнии.
В «Манифесте Коммунистической партии» впервые дано предельно сжатое и чеканное по форме изложение революциопной теории пролетариата — научного коммунизма. «В этом произведении,— писал В. И. Ленин,— с гепиальной ясностью и яркостью обрисовано новое миросозерцание, последовательный материализм, охватывающий и область социальной жизни, диалектика, как наиболее всестороннее и глубокое учение о развитии, теория классовой борьбы и всемирно-исторической революционной роли пролетариата, творца нового, коммунистического общества» '.
Всё содержание «Манифеста» посвящено научному обоснованию исторической неизбежности гибели капитализма и замены его — в результате пролетарской революции и установления политического господства пролетариата — новым, бесклассовым обществом.
Основоположники марксизма доказывают в «Манифесте», что вся история человечества (после разложения первобытно-общинного строя) была историей классовой борьбы между эксплуататорами и эксплуатируемыми, между господствующими и угнетёнными классами. Пришедшее на смену феодализму капиталистическое общество лишь поставило на место старых новые классы, усилило классовые противоречия, обострило их. В противоположность буржуазным идеологам, распространяющим теорию о «надклассовом» характере государства, основоположники марксизма доказывают в «Манифесте», что государственная власть в капиталистическом обществе представляет собой не что иное, как «комитет, управляющий общими делами всего класса буржуазии».

1 В. И. Ленин, Соч., т. 21, стр. 32.
— бб—



Rymmuni ftif4en фагИ1.
Qet 6 f fentfi g t im gebraa r ~848
ФовЬоп,
беьтй81 Ф bee office bey „pilaacays.45efett[d,a fe фдад Pcbtitec"
ФОо Р. Ф, Pueg)ee
ф6, Ll<glf004 $твкат, 9)зноеeoAlc

Обложка первого издания
<<Манифеста Коммунистической партии»



Основоположники марксизма показали в «Манифесте», что частная собственность на средства производства становится оковами для развивающихся производительных сил. Всё более обостряется основное противоречие капитализма — противоречие между общественным характером производства и частнокапиталистическим способом присвоения результатов производства. Противоречия капитализма находят яркое проявление в кризисах, которые периодически потрясают капиталистическое общество. Буржуазия пытается преодолеть кризисы путём уничтожения продуктов, созданных руками трудящихся, и путём завоевания новых рынков, путём захватнических войн, которые приносят неисчислимые бедствия человечеству. Но всеми этими мерами, говорится в «Манифесте», буржуазия только подготовляет ещё более сокрушительные кризисы в будущем. Буржуазия, отстаивающая частную собственность на средства производства, превращается из прогрессивного когда-то класса в класс всё более реакционный, в тормоз на пути человечества к более высокому строю — коммунизму.
Основоположники марксизма указали в «Манифесте» путь радикального избавления трудящегося человечества от неисчислимых бедствий и страданий, которые несет с собой капитализм. Этот путь — социалистическая революция и завоевание политического господства пролетариатом.
Капитализм в ходе своего развития создаёт материальные предпосылки для будущего, коммунистического общества, а в лице пролетариата — класс, который явится могильщиком капитализма и творцом нового общества. Пролетариат — последовательно революционный класс — не может освободить себя, не освобождая и всё человечество от всякой эксплуатации, всякого угнетения.
Буржуазия, говорится в «Манифесте», «производит прежде всего своих собственных могильщиков. Ее гибель и победа пролетариата одинаково неизбежны> '.
В «Манифесте» выдвинуто положение о руководящей роли коммунистической партии как условии успешной борьбы и побед пролетариата. Коммунисты, разъясняют Маркс и Энгельс, являются наиболее решительной, передовой частью рабочего класса; у них имеется преимуще-

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. 1, стр. 20.
— 59—


ство перед остальными рабочими в том, что они воору'- жены революционной теорией, позволяющей им понимать условия, ход и общие результаты пролетарского движения. Коммунисты отстаивают общие интересы рабочих независимо от их национальности. Они являются поборниками последовательного пролетарского интернационализма. На всех этапах борьбы рабочего класса коммунисты исходят из общих, коренных интересов пролетариата, из задачи уничтожения всякого гнёта, всякой эксплуатации. Эти наброски о партии пролетариата, содержащиеся в «Манифесте», были позже развиты В. И. Лениным в стройное учение о пролетарской партии как основном оружии рабочего класса в его борьбе за социализм и за коммунизм.
Разоблачая клевету и ложь, которые распространяла буржуазия о взглядах и намерениях коммунистов, основоположники марксизма так формулируют в «Манифесте» подлинные цели пролетарской партии: ниспровержение господства буржуазии, завоевание пролетариатом политической власти.
«Пролетариат использует свое политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, т. е. пролетариата, организованного как господствующий класс, и возможно более быстро увеличить сумму производительных сил» '.
В этом положении «Манифеста» содержится формулировка одной из самых замечательных идей марксизма в вопросе о государстве. ««Го с у да р с тв о, т. е. о р г анизованный в господствующий класс прол е т а р и а т»,— писал В. И. Ленин,— это и есть диктатура пролетариата» '.
Учение о диктатуре пролетариата — главное в марксизме.
В «Манифесте» содержится глубокое теоретическое обоснование провозглашённого Марксом и Энгельсом принципа пролетарского интернационализма. Господство пролетариата, доказывают Маркс и Энгельс, положит конец национальному гнёту, избавит человечество от захватнических, грабительских войн.

1 К Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. I, стр, 27.
~ В. И. Ленин, Марксизм о государстве, 1934, стр. 46.


«В той же мере, в какой будет уничтожена эксплуатация одного индивидуума другим, уничтожена будет и эксплуатация одной нации другой.
Вместе с антагонизмом классов внутри наций падут и враждебные отношения наций между собой».
Сила научного предвидения основоположников марксизма ярко сказалась в том, что они смогли наметить в «Манифесте» общие контуры будущего, коммунистического общества и доказать неизмеримое превосходство общественного строя, который создаст пролетариат. Маркс и Энгельс показали, что в коммунистическом обществе не будет никаких препятствий, а следовательно, и никакого предсла для развития производительных сил. В противоположность капиталистическому обществу, где господствует принцип: «тот, кто трудится, ничего не приобр тает, а тот, кто приобретает, пе трудится»,— в коммунистическом обществе труд будет средством обогащения облегчения жизни трудящихся.
Формулируя программу коммунистов, Маркс и Энгельс дают в «Манифесте» развёрнутую критику существовавших в то время различных социалистических течений, которые являлись препятствием для распространения среди пролетариата идей научного коммунизма, для создания пролетарской партии. Разъясняя ошибочность и вредность этих учений, Маркс и Энгельс вскрывают их классовые корни. Данный в «Манифесте» анализ социалистической и коммунистической литературы показывает, что только научный коммунизм — революционная теория пролетариата — является тем социалистическим учением, которому принадлежит будущее.
В «Манифесте Коммунистической партии» содержится не только научно обоснованная программа, но намечены и теоретические основы тактики пролетарской партии. Основной принцип этой тактики сформулирован в «Манифесте» следующим образом: «Коммунисты борются во имя ближайших целей и интересов рабочего класса, но в то же время в движении сегодняшнего дня они отстаивают и будущность движения». Это значит, что на всех этапах борьбы пролетариата коммунисты не должны ни на минуту упускать из виду коренной задачи рабочего класса— уничтожения наёмного рабства.


Основоположники марксизма учат коммунистов поддерживать всякое прогрессивное, революционное движение, направленное против реакционного общественного и политического строя. Характеризуя отношение коммунистов к различным оппозиционным партиям в разных странах, Маркс и Энгельс особенно подробно останавливаются на Германии, где назревала буржуазно-демократическая революция. Перед рабочим классом Германии и его партией «Манифест» выдвигает задачу революционной борьбы против самодержавной монархии и феодального землевладения. На этом этапе пролетариат борется совместно с буржуазией, поскольку она выступает революционно против абсолютизма и феодализма. В то же время коммунистическая партия должна вырабатывать в среде рабочих ясное сознание противоположности интересов пролетариата и буржуазии, так как после падения реакционных классов и прихода к власти буржуазии должна развернуться борьба пролетариата против самой буржуазии.
Гордым и открытым призывом к пролетарской революции заканчивается «Манифест Коммунистической партии»: «Пусть господствующие классы содрогаются перед Коммунистической Революцией. Пролетариям нечего в ней терять кроме своих цепей. Приобретут же они весь мир.
ПРОЛЕТАРИИ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЫ>) 1
«Манифест Коммунистической партии» — бессмертный труд Маркса и Энгельса, проникнутый высоким творческим вдохновением и могучей революционной страстью. «Манифест» явился не только обобщением всего предшествующего творческого труда Маркса и Энгельса, но и новым гигантским шагом вперёд в разработке научного коммунизма, марксизма.
Энгельс неоднократно подчёркивал, что подлинно научная революционная теория пролетариата — это величайшее открытие XIX века — являлась в первую очередь делом Маркса, и поэтому она справедливо носит его имя. Так, на закате своей жизни, в работе «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» Энгельс писал
~ К. Маркс и Ф, Энгельс, Избранные произведения, т, I, стр, 39.
— ~2—


о роли Маркса и о своём участии в разработке научного коммунизма:
«Я не могу отрицать, что я и до и во время моей сорокалетней совместной работы с Марксом принимал известное самостоятельное участие как в обосновании, так и в особенности в разработке теории, о которой идет речь. Но огромнейшая часть основных руководящих мыслей, особенно в экономической и исторической области, и, еще больше, их окончательная резкая формулировка принадлежит Марксу. То, что внес я, Маркс мог легко сделать и без меня, за исключением, может быть, двух-трех специальных областей. А того, что сделал Маркс, я никогда не мог бы сделать. Маркс стоял выше, видел дальше, обозревал больше и скорее всех нас. Маркс был гений, мы, в лучшем случае,— таланты. Без него наша теория далеко не была бы теперь тем, что она есть. Поэтому она справедливо называется его именем» '.
Вознш'повение научного коммунизма не было результатом случайного открытия гениального ума. Оно явилось необходимым следствием борьбы двух исторически возникших классов — пролетариата и буржуазии. Учение Маркса не могло бы появиться на свет, если бы не сложился новый революционный класс — пролетариат, если бы классовая борьба между пролетариатом и буржуазией не стала выдвигаться на первое место в истории наиболее развитых стран Европы. Научный коммунизм возник в результате теоретического обобщения опыта классовой борьбы и в первую очередь опыта раоочего движения различных стран.
Теоретическими источниками марксизма явились учения величайших представителей философии, политической экономии и социализма. Вся гениальность Маркса состояла в том, что, критически переработав всё ценное из достижений своих научных предшественников, он создал цельное мировоззрение, дававшее ответы на вопросы, которые человеческая мысль уже поставила. О великом научном подвиге Маркса В. И. Ленин писал: «Все то, что человеческою мыслью было создано, он переработал, подверг критике, проверив на рабочем движении, и сделал те выводы, которых ограниченные буржуазными

' К Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. II, стр. 366.
— б3—


рамками или связанные буржуазными - предрассудками люди сделать не моглр» '.
Будучи законным преемником всего лучшего, что было создано научной мыслью, учение Маркса ознаменовало собой коренной переворот, подлинную революцию в философии, в политической экономии, в развитии социалистической мысли.
В отличие от прежних мыслителей, которые не были связаны с широкими народными массами, Маркс и Энгельс были не только гениальными учёными, но и великими революционерами, вождями пролетариата. С возникновением марксизма впервые создавались условия для соединения социализма с рабочим движением.
Учение Маркса — идеология пролетариата, научное выражение его коренных интересов. Оно явилось идейным оружием рабочего класса в его борьбе за освобождение от капиталистического рабства.
Первой исторической проверкой марксизма были революционные события 1848 — 1849 гг.

1 В. И. Ленин, Соч., т. 31, стр. 262.





V
ЭНГЕЛЬС В РЕВОЛЮЦИИ
1848 — 1849 гг.


ыход в свет «Манифеста Коммунистической партии» совпал с крупными революционными событиями в Европе.
В январе 1848 г. вспыхивает восстание в Сицилии (Италия). 23 — 24 февраля парижские рабочие при поддержке мелкой буржуазии разбивают в героической баррикадной борьбе войска «короля банкиров» Луи Филиппа и заставляют образовавшееся временное правительство провозгласить Французскую республику. В конце февраля и начале марта революционный вал покатился по ближайшим к Франции государствам Западной и Южной Германии (Баден, Вюртемберг, Бавария, Саксония) . Одновременно развёртывается революционное национально-освободительное движение в Венгрии, входившей в состав многонациональной Австрии, этой «тюрьмы народов».
13 марта революционный взрыв происходит в самой столице Австрии — Вене, а 18 марта в столице Пруссии— Берлине. Наконец, в Англии в марте — апреле поднимает.ся новая волна чартистского движения. Таковы были первые крупные революционные бои 1848 r.— «безумного года», как его окрестили буржуазные историки.
Непосредственными задачами развернувшихся в ряде стран Западной Европы революционных битв были те или иные задачи буржуазной революции.
— 65—


Свержение абсолютных монархий, уничтожение феодальной земельной собственности, освобождение от чужеземного ига, создание единых демократических национальных государств — таковы были исторические задачи той эпохи. Основоположники марксизма полагали, что при благоприятном ходе классовой борьбы буржуазная революция в ряде стран Европы может послужить непосредственным прологом к пролетарской революции.
Млркс и Энгельс, видевшие в революции великий двигатель, локомотив истории, с радостью встретили вести о начавшихся революционных боях. Прийти на помощь народным массам, внести сознательность и организованность в их стихийный порыв — в этом видели основоположники марксизма свою основную задачу.
<',В деятельности самого Маркса и Энгельса,— писал Ленин,— период их участия в массовой революционной борьбе 1848 — 1849 года выдсляется, как центральный пункт» '.
1-1акаиуне революции во Франции Энгельс, высланный французским правительством из Парижа за революционную деятельность среди рабочих, переезжает в Брюссель. Однако пребывание Энгельса в Брюсселе оказалось весьма кратковременным, После начала февральской революции во Франции Маркс и Энгельс решают перебраться в центр революционной борьбы — Париж. Бельгийское правительство ускорило осуществление этого намерения. 3 марта Маркс получает приказ «в 24 часа» покинуть пределы страны; в ночь на 4 марта Маркс, а затем и его жена были арестованы, но через несколько часов освобождены. Маркс, получивший приказ в тот же вечер покинуть страну, немедленно отправился в Париж. Энгельс на две недели задерживается в Брюсселе, чтобы организовать кампанию протеста против высылки Маркса и уладить его личные дела, так как Маркс был вынужден покинуть Брюссель, «не забрав самого необходимого».
К моменту приезда Энгельса в Париж Маркс развернул уже большую революционную работу. На основе данных ему полномочий Маркс организовал новый Центральный комитет Союза коммунистов, председателем которого избирается Маркс, секретарём — Шаппер; в состав ЦК входит и Энгельс.

1 В. И. Ленин, Соч., т. 13, стр. 22.
— бб—



Перед новым ЦК. в первую очередь встал вопрос о судьбе немецких рабочих и политических эмигрантов, скопившихся в числе нескольких тысяч в Париже и рвавшихся на родину для революционной работы. «В Париже,— писал Энгельс,— господствовало тогда увлечение революционными легионами. Испанцы, итальянцы, бельгийцы, голландцы, поляки, немцы объединялись в отрлды, чтобы итти освобождать свое отечество» '. В частности, существовавшее в Париже Немецкое демократическое общество во главе с журналистом Борнштедтом и немецким поэтом Гервегом приступило к организации «немецкого легиона», подготовляя его вторжение с оружием в руках в Германию, чтобы насильственно, извне вызвать там революцию. Маркс и Энгельс решительным образом выступили против этой «игры в революцию». В то же время они разоблачали французское правительство, которое содействовало организации «немецкого легиона», чтобы выпроводигь из Парижа революционно настроенных немецких рабочих, избавиться от лишних, в условиях безработицы, рабочих рук и выдать легион на границе прусскому правительству.
В противовес авантюристской затее БорнштедтаГервега, ставшей особенно бессмысленной после начала революции в Германии, Маркс и Энгельс выдвинули свой, единственно целесообразный план возвращения в Германию немецких рабочих и эмигрантов «поодиночке>. До начала апреля удалось таким путём переправить в Германию около 400 немецких рабочих, среди которых члены Союза коммунистов составляли подавляющее большинство. События доказали правоту Маркса и Энгельса: легион Гервега попался на границе в ловушку, приготовленную ему французским и прусским правительствами; члены жс Союза коммунистов, перебравшись поодиночке в Германию, оказались в авангарде революционного движения и доказали на деле, как писал впоследствии Энгельс, «что Союз был превосходной школой революционной деятельности>.
В своей стратегии и тактике в германской революции .Маркс и Энгельс исходили из объективных исторических задач, которые должна была разрешить эта революция, из реального соотношения классовых сил в Германии.

~ A. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведении, т. II, стр. 332.
— 67—


Основной задачей германской революции 1848 г. была ликвидация политической раздробленности и экономической отсталости с~раны, состоявшей из 38 крупных, мелких и мельчайших государств, каждое из которых (за исключением четырех вольных городов) имело свою династию, свой двор, свою армию, свою систему мер и весов и т. д. Наряду с политической раздробленностью страны в Германии ещё сохранились господство дворян-помещиков, засилье корыстной и косной бюрократии, застой и мракобесие в области культуры. Существовавшие ещё в Германии феодальные отношения являлись тормозом для развития страны по более передовому в то время капиталистическому пути.
Объединение Германии могло совершиться двумя путями: либо революционным путём, в результате которого должна была образоваться единая демократическая германская республика, либо путём контрреволюционным — посредством объединения Германии вокруг одного из наиболее сильных её государств — Пруссии или Австрии.
В этот критический период в истории Германии, когда решались судьбы её дальнейшего развития, Маркс и Энгельс со всей последовательностью пролетарских революционеров боролись за радикальное уничтожение всего средневекового хлама, за создание единой демократической Германии.
В конце марта Маркс и Энгельс составили громадной важности документ — «Требования Коммунистической партии в Германии», в котором они сформулировали политическую платформу пролетариата в германской революции. Во главе этих «Требований» стоял основной лозунг коммунистов в германской буржуазной революции— требование единой, нераздельной германской республики. Создание единой демократической республики основоположники марксизма рассматривали как необходимое условие, облегчающее пролетариату его дальнейшую борьбу за социализм. Далее выдвигались следующие важнейшие требования: всеобщее вооружение народа, уничтожение без выкупа всех феодальных повинностей и платежей, тяготевших над крестьянством, конфискация помещичьих земель, замена всех частных банков государственным банком, переход в руки государства рудников, копей и всех средств транспорта и связи, полное отделение
— б8—


церкви от государства, введение усиленного прогрессивного налога, устройство национальных мастерских.
Так как Маркс и Энгельс рассматривали германскую буржуазную революцию как пролог к революции пролетарской, то в числе перечисленных выше требований они наметили ряд переходных мероприятий, таких мероприятий, о которых в «Манифесте Коммунистической партии» говорится, что они «в ходе движения перерастают самих себя» и ведут к перевороту во всём способе производства.
«Требования Коммунистической партии в Германии», подписанные членами LI;K Союза коммунистов, были напечатаны отдельной листовкой и розданы вместе с «Манифестом Коммунистической партии» в качестве директивных политических материалов немецким рабочим, едущим в Германию. Одновременно Маркс и Энгельс дают указания членам Союза коммунистов насчёт создания в Германии рабочих организаций.
Выполнив всю эту предварительную работу, Маркс и Энгельс, сами страстно рвавшиеся на родину, охваченную революцией, в начале апреля покидают Париж и 11 апреля прибывают в Кёльн.
С этого времени начинается прямое и непосредственное участие Маркса и Энгельса в германской революции.
Ко времени приезда Маркса и Энгельса в Германию восстания рабочих и мелкой буржуазии в городах, крестьянства в деревнях нанесли первые удары феодально- абсолютистскому порядку и заставили правительства пойти на уступки. Однако плоды народной победы повсюду достались крупной буржуазии. В Баварии, Саксонии, Вюртемберге и Бадене в состав министерств были введены представители либеральной оппозиции. В Австрии было создано министерство из «либеральных» чиновников. В Пруссии король призвал к власти новое правительство во главе с вождями крупной буржуазии — Кампгаузеном и Ганземаном.
Пробравшаяся к власти либеральная буржуазия быстро проявила себя как сила антиреволюционная, всё более определённо переходящая в лагерь контрреволюции. Не успев ещё справиться со своими старыми противниками — абсолютной монархией, феодальной земельной аристократией, бюрократией,— она уже увидела нового
— б9—


врага в лице пролетариата. Напуганная не тем, чем был в действительности немецкий пролетариат, а тем, чем он грозил стать и чем был уже французский пролетариат, буржуазия видела своё спасение в компромиссе с монархией и дворянством.
В результате предательской политики буржуазии революция нигде ещё не одержала решительной победы. Реальная власть — армия, полиция, государственный аппарат — оставалась в руках класса помещиков и их монархий. Решающий бой был ещё впереди.
Такова была обстановка в Германии, когда туда прибыли Маркс и Энгельс.
Не случайно местом своего пребывания они выбрали Кёльн. Кёльн был главным городом передовой промышленной Рейнской провинции, где особенно высока была политическая активность буржуазии и где массы пробудились к политической жизни раньше, чем в других частях Германии. Кёльн был одним из самых крупных центров германского рабочего движения; наконец, в Кёльне, где действовал кодекс Наполеона, были более благоприятные условия для осуществления плана Маркса и Энгельса— издания большой ежедневной революционной газеты.
Создание массового революционного органа являлось существеннейшей предпосылкой для реализации того стра. тегического и тактического плана, который наметили Маркс и Энгельс. Задача состояла в завершении буржуазно-демократической революции, в доведении её до конца и одновременно в подготовке масс к революции социалистической.
Маркс и Энгельс, неоднократно подчёркивавшие, что необходимым условием для разрешения этой задачи является наличие передовой пролетарской партии, уже задолго до революции приступили к организации такой партии, к сплочению и воспитанию её кадров; эту линию они продолжали и по приезде в Германию, приняв ряд мер для создания общин Союза коммунистов и рабочих организаций. Однако в борьбе за общегерманскую самостоятельную партию пролетариата Маркс и Энгельс столкнулись с огромными трудностями. Немецкий пролетариат, в своей массе состоявший тогда не из промышленных, а из ремесленных рабочих, был ещё слаб, неорганизован, неразвит, полон мелкобуржуазных иллюзий и предрассудков. В экономически отсталой и политически раздробленной


Германии не было еще условий для создания массовой пролетарской партии. Две-три сотни разбросанных по всей стране членов Союза коммунистов были мало заметны в огромной, приведенной внезапно в движение народной массе.
Маркс и Энгельс, чуждые всякому сектантству, вынуждены были считаться с тогдашним уровнем германского пролетариата. Поэтому по приезде в Германию они, чтобы не забегать далеко вперёд, не отрываться от масс, решили примкнуть к развернувшемуся в Германии демократическому движению и занять позиции на его левом, передовом, фактически пролетарском фланге. В этих условиях знаменем создаваемой ими газеты могло быть только «знамя демократии, но демократии, выдвигавшей повсюду, по каждому отдельному случаю, свой специфический пролетарский характер» '.
Для реализации этой линии Маркс и Энгельс вошли в состав Кёльнского демократического общества и рекомендовали такую же тактику всем своим сторонникам. Они развернули кипучую деятельность по подготовке издания газеты, Однако прошло более полутора месяцев, прежде чем им удалось выпустить её первый номер. Основное затруднение состояло в отсутствии денег. В связи с этим Маркс занялся вербовкой акционеров для газеты в 1~ёльне, а Энгельс выехал с этой целью в Бармен, где временно обосновался, предпринимая оттуда поездки по соседним городам. Несмотря на все усилия, Энгельсу удалось получить лишь 14 подписанных акций. «На акции здесь приходится, к сожалению, очень мало рассчитывать,— писал Энгельс из Бармена Марксу 25 апреля 1848 г... Даже эти радикальные буржуа видят в нас своих будущих главных врагов и не хотят давать нам в руки оружие„которое мы очень скоро обратим против них самих.
От моего старика совершенно ничего нельзя добиться... Вместо тысячи талеров он охотнее послал бы нам тысячу картечных пуль».
Наконец, 1 июня 1848 г. вышел первый номер «Новой Рейнской Газеты» («Neue Pheinische Zeitung») с подзаголовком: «Орган демократии>. В редакцию входили: К. Маркс — главный редактор, Г. Бюргерс, Э. Дронке, Ф. Энгельс, Г. Веерт, Ф. Вольф и В. Вольф.

1 К Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. П, стр. 313.
— 71—


«Новая Рейнская Газета», выступавшая как «орган демократии», в действительности являлась «лучшим, непревзойденным органом революционного пролетариата» (Ленин).
Эта газета замечательна не только тем, что она была единственным органом, проводившим революционно-пролетарскую линию, дававшим пролетариату безошибочную ориентировку в сложнейших перипетиях классовой борьбы 1848 — 1849 гг. Она была замечательна и тем, что свою изумительную способность предвидения, свою революционную страсть умела облечь в статьи, написанные с исключительной силой, несравненным литературным мастерством, блеском и остроумием. И это не удивительно, ибо газетой руководил могучий гений Маркса, собравшего вокруг неё боевой штаб Союза коммунистов, целую плеяду даровитых сотрудников, среди которых первое место бесспорно принадлежало Энгельсу.
«Конституция редакции,— вспоминал позже Энгельс,— сводилась просто к диктатуре Маркса. Большая ежедневная газета, которая должна выходить в определенный час, ни при какой другой конституции не может последовательно проводить свои взгляды. К тому же в этом вопросе для нас диктатура Маркса была чем-то само собой разумеющимся, бесспорным, и мы все ее охотно принимали. Благодаря главным образом его проницательности и твердой позиции газета стала самой известной немецкой газетой революционных годов» '.
Сам Маркс как редактор газеты в первое время писал в ней сравнительно мало: он был занят общим политическим руководством, и на нем лежала главная тяжесть организационной работы. Значительная часть основных политических статей в «Новой Рейнской Газете» была написана Энгельсом, который благодаря быстроте и лёгкости своего пера, огромному публицистическому таланту был незаменим в газете. Как и в других областях, Маркс и Энгельс и здесь великолепно дополняли друг друга.
«Он настоящая энциклопедия,— восторженно отзывался Маркс об Энгельсе.— Способен работать во всякий час дня и ночи, после еды или натощак, быстро пишет и сообразителен, как чорт».

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. П, стр. 314.
— 72—



Ntttt ВЦtittii'fiijt 3titttn{t.
Федаи Ьег Penitpfratir.

агу{%, tffsnncrttslt, f. Su%i
{B48
tjic „prose tftbctsltcbc Qcfcssft" ив ипю sets t. 'змт йп сап((ть.
err ПЬВП»И«С«геен(9 Ьг(тйв« {49r gag nitntij44r an ПП» 1 '24(r. 19 694.1 fst «ЯГ ЯЬГИУ» 0rlr 'Prr»9Cng 2 24(r, 2 и а «>Ь{ Д«!Ф(»9 Фтй Ьгмнп Ди!»»ее»ам»'9.
таю Эьвппсвнн fur нп 92»net 43»«! (а»и ne unttr nfuotneqn (uscouug tre ыпюсн 0»аьав {et»f1, nug»9 егю~ 'sot(joel ubonnnntntg bttrggt: йи ttgin 2 Зыг.; а»сисис 2 uur. 29 fe«tr.
с{ее» abonnjrt ьп ю((гп Ipaffansatrca uno Ф»44»»в»>ась ьгс дп ии> э»в»пете; — fe nein js ett Qrcrnuen err дыи»9 н(
{Ьм. е. (Ъ(ппсь. (br. %9» ьа 12, (co(».
" 'йсгпис ritritninolnuncen ниьсп emgcyn gcneeslcn in le Эюпивюа o«gruang. %«ange(fr п»тьг» glor!Is, uta cbrafarg oonfgs {re«To (u нь
4. ° 5»ессююэйапсьйдссй.
pjgr вь eierfgslnу rpr(rt(nfc еьи ьисп 9(ипй . i (Ocr. u 'pf.
nljc вгрсдт((еп Ьсс „utcscs деде(пзеюдсп ettjfuun.-
Яг ° I 4. Ьэюй (ап( 1 и ga»et — 'g tn4»nr trt eel
ан. — 44»аэн а»t euslselerss»» м (м Ьм
° I пюйвиюа» мим!т
nasl ° иь. ьип lct'geese . Фтае. geol src»gl ВIE и
юю 4l
п ° и в c s III ° ect I 4 !
Э(ай!(ююде 9(пф«тдссп.
Вгг Ью>ьey Энюа!.Витт«4 От !и Эттвт bcrftng, 4
(,ит твюгтипг«ть4ге sreirijet in lrt l»»9ljscn Зю(ввт err
Ь«csn ll»trrijrir юг»и«»! »и(нв.
3 t t е и п ю» ю Ф n n g.
Irllа»»ТИ Г.
веадФЫФпэип Фп({ееб
dort ЮЭГГ! 4{спад((ПГ eo Chgt.'
йес(пг{(Л Oitrttcro,
э{гп(с Nronhc,
.Ыедг((Л Cult(fob,
Фьеаг{4 Юеег{{Ь
пега(папд Not{i
%{{4((ьп %off
Itcbahtcurr
° таю%Фа
ale(4(4»1 йьа (Этан йиив энав 4аав. - %4»I сп»м
a%was-Э» ьп NME»tnff.-ай»ь-mno Ig»MO»t
24>иьп 1st пеюьаимп»внииа!. — Эп» l»o srr«l»I н(.
Ф !е r» ceca! <н< ы,йн Scag»»>of
ala»It. Фтюаа I»o йпту(мити!. %»юп лауьм юн
4ââéì Ь»»пт.

I
Первый номер «Новой Рейнской Газетыэ
ваа fhrffttclncn дег Ncucn Щс{ь{йип Scitusft war uriprfintttl(b ап! Ъюп or{ten Зп{! Ще{ед{. Ю(е Arran{lcm(%to mit деп ff{orrcfponbcntcn if. Иапп auf д(с{с% Ccrmin , ttctrogcn.
59 1(ъэ(Л де{ ъеаа crncntrn tref{fr% йп(- Ir(fcn Ъсг llcshllon Ъеп(Ще 3cptcmbcrttc{сде юп падег' Я%э{4(Л! {4(дсп, (а Ладе% m(r ]еде% trctcu 4{tab bcnubcn вапсп, ппд сг((дс(псь {4)on mlt Ъеп( ее{(си Зп(({. tttn{rc йе{сг csrrbfa И ППЭ 9!{а Па(Л((ЛСП ft((jt{C(f! В(ПП wlr in дсп ег(З(п Cot{ca on Э{а({(сю(2(((й йПЪ (tjsnnfftfsttiffcn oborrcfporbcùcn nodf nifbt ъаэ rct(bttattiftc .Ва(ег{й{ it(cern, moiu пп{сгс austtcacttutcn Фегд(пъпп{{сп uuo bc{st{if{ca. Эп wcnitt Жа({еп вегЪ(п mlr ап({р ttlcrin alt(% Xnforbcrunttcn ttcsiiftgn Лап%с%.
utcssfrbtnsb.
аю( °, gl. ИИ. Фт» err!tie йиета бтйбг Вюияйтаэв
° ot ьайиэ»габт %Меев!нт(и»»!»э, grrtergegeagra ию ютю
и и мв gefeeolra ивп4п ээаа.
gjet внйМ Эюй Iайг 94» иа alregta feil ° 1л (tetr
° ас title» ct4st erc аиьи, «юв (ивй ва! Ieâ %antler»a
° юв Имв «at Внп» Им Фивюиа»пюl «cant. Se 1ам иН
aeusneaolet » бгю 194ФЬ» lat Natleselettfeo»lees ass%mt.
Вег trgr йй an СЬ»ивипьЬ»иаа а»ве!4 (ьа, Ь«й Феа.
енаьюп! Irt втиййтэ Эюйи leal аае 1%впй !в агапа»тн .
Зlг (пьlн Ьй»49(т аа, ьг кайф Эюйваваб ав( Фпн.
Ф-ч
° ьют э>!и(иветте»пию «tlasrc»ea, ееб ° ° м» ( ьв ot
9»амю в пивин sgralaratffreea, »аваню urj»
iro orr эюа(свет 4»п4! T»atlltl 4
W41traa Ьпт науа ats ° »»фе (Ь вн Иййм япйвг(в
trctufta ю» иь 'ап(ьэмююивйт !а втмн(а, аа юн иве(а.
!пиит!» атаги. el ьг» fit 9t14 у иьавеьв, rro oit anne
д~в
(Фва нт Nnttso> ° . вп Эгlип»r>ooo, еэг еВа Э»ФФ
fi4>t 1» Я йп.
Втт 1retisr %41»мlюпьп»(авс w «a (Фее ею»в Фа(таю
эп» у» аю1авв, 4«1 lo еев Iea sgr cbss ею%а».
в а Ф«ьн lu ьн ви в-ЭФ-не eats ь(ьим Nb.
Ф Гйи ergòè ю
вн Эаю»44ьгг(ип»!вюй гтьмп, I49 (ь»a%49(eor>l 1еьн
gal!fr, ьна ilt нные, »е (»т еьп вп втайаг fufaoon Яюэ,
14 »sifts gt Пв пи%пита! Ьбм, Ьея гайапиа elt Фйн»1.
wsr. Эав Фиат lrgt в г» Фпв!»4944 alr(T йай юнlпу
fr! »вь rla им на ella! r т sr э 1 tr эюта»»lа 1 t.
пюю( ю. Slee Iregl eaf гтаия (4»аю Ью и t Tits If» «t aee
4»' '»t »t»tls tnentr Iree и T вьют alt пь(E»»lsa
Фпейеюа(е«ЬЬ ФП(9(сп ппа Ьсв Эюп(еюдсп
Рпййг( ° (Г O
Эви st I ° coll le
В- Вюм Пн(9 И'%1%ra.
%авива агу» »jibe 94»elettr stc toro Эгт(Ь %ба%4
ааб IЬФФю f Ьайтьае дейта»юаь ( !Ийтн ia 141
п(йай мбн Ьпптиьг »4 эти»па, веьт (йн:
f~gnu@qte а»па%пи 1»с po(II мь oef pago! ФФ»~
24н (Ь,
фею
Ь9ЬДНЭФ»% (9 Ьег faffat виньи,и (Н(у а«ба% ЬН
саь44! 4 toe(tots Ьн ити nsstsln па авами
ф»» уьйтьп!» «br нг энп 1» ьн answer (и«
144! ьсаю пюь ttr form»a jrrt а ТФМI тт и«4»e eer ff ar
(444 Иванн 2!»Ir альт>Ф, lee %t lei'414(44af ини trr
Вюп еп! Ьап 444 lo»» ьа tati ci f — а ° Sl ar тб
тьгтбюгюп34144(т 9»Ф»9 Tire»eln. 1»! «гппlь и»у.
!тита — tree чвь»«jls нэю(» ги 1' ь eef tlr trll»er»
sltgt. ale» i ь Фю аа err %4(r ea, left t июй ьи elo и 4.
Ье!»4»et, cert м аэ4 ы rt at«er» 14. з ь«44 ° т п
н» яа! (al neffr ув !ra! Ьбмйа Ьв(114 тю ьй» яп; 1»ьй
° ut Зита (т«ь г гп 141.
424 Ьаа абати ermoriad Ьгвй tn trill Э!та п»йй,
.»Фи eaf Itr Cgrlr tr»a» 4»t аауьйтни н»»н, sjc юн(4
(Сюм!»»ие."
, 'tie a»9 пем(в«еви"'Ыгммгае.Ваюььаабу(ау,
'сабиа ° if( н Фм вм ив%ам! вь ь 1(с»14 In.'
м пь lel » 94 иипп Э 4 ° в М и, 1>e» Sngcl
° юе II I begirt. Negro !suites ьп %»41; стан!!»вийна
° п Яиап, Фана ми пае Фе» gree «ев safer rrgraee Змь
nar 9 юм пп Фе(н, f rec 44 ja ен sons юн ап«нм
fs»444 ИнМюа !ore »П, foe>4 «М ю»Увй((Ф Пн йюбий
нбесн пп t» ffgagr 1 gcdu» et Яю н to пина, fe у(94
ео аее Фгьпп — ап у ьа(нв пюе пю Ьпнп Фюйи юеюу»
вайт» Фи%ими, M Mongol tt» »Its!co, Фивам! »имc
и ФФ444 ee reebelrs uit gelt, нп Нме ' й Sm
~~ уаэйп п(г Э»паин 1* »М» И» ньм Ми Ь
f I ° le п(ы Ф аью мает п:уФ!» ° Ип мии м»пбт(Ф ь
ми ьа внюйи». 2»(ммв one»»»»й Феп м1
и!ига!, иет»ание еь seHII. Ь«йьм иа юп пю(йеа еюю
,"й ~ ° (4(ogt es июй Фп пнин(н s +è

»п юе cist вийна п, er «t »etr н вн Эт(тттп!в
втий444>юю у»ната юь» sreeetмг 1«t й еl ° 41» ю\ и
п I»Intr
Вгп clt IEaT аег йив tltclt ьип ю ю! мюп(юеф Фн йи
юне»rgre tn йтюсмтьat !» (nr ьт лтиа!ьт!т ° ь й
! и stria»»la a snr»r энlа»»ьаа antra вм н»ьн
%tort»rer, и ь 4Ф»м! Эпин net 4« т (т, ь пп Ier nttrr.
»tat te4 ern selt ° »п ° вм Ьт тпт ит» В а
1» 14в» м и»ебти и\ grselffr> gfetlf eu
(ВУа, «44 а ° аюа И Ьм % Вюаиг!Ме В>МЮ Ю et» 144
и ю ас»4ЬЭ, п free>» аю4 мюаьп (et4t, Ине» П тп.
»м юьп atl йаьае ю ter(4» feat«, юмваап 94 ьr о а 4
i I вист ь й»пм»тап !ю e»fr» й»юму. в в Ir ба»
! 4 Ььамю а авт, »иа 1(т б! Ьн в, «в и т, r
ь ° зьl ааь atria!I ku sag»»аь! Tr» 1» е 1 м«
"I яаю. 1» rl. ь»»! ы 4444 ии Ter; te ц ю и
»»иьт»ые, arel яи44гсмс . мь en I у» s ми ° °
с,
ю rI g «tire» l >у «4 м йьб !эмн !«юей ри т «е.
9 ЬТ (и ф dl 4 Ьпю» «ви Н дтггн 2'ТМ14» ю»
и al ь> I I (I fist ья ин в ebrelel >.te»4
» тат!Фана»41 49»I!41,вима ю» er
erl ! r 2ауюэ ь 441. и ь4 le и» TIgrutllt и eI eI
IT Itlr r, "ю4 Вю ° sl; ьт sltl lr l ° »4 t T fr tetr»
уию»тю еяь»t интвмм ul le T ти мю а пь(4 аг
4 ив на»'%4 ( 14 пиийс ьп II b»r reg ьв авюь °
(»I>a уп й»нп l вг srrr»»т а у114(г. Фю geu. и °
gart»as ata н»ьип ° lat а44 ° (4 II la lair» ao та oegu.
Им! (>ll EEltr >I> пайп м й ь пььle»»lese TEII мп
в»витим ! 1» It>trit». ° (el4 tlt Iаlачипга rco»»I» °
Ilr пуан mair!> аи вп Фт»аиФав мт goa t (у
нивен», паи уу» gr мьтныг e»It>I»re ! (41!чв. »мю
Вт. S>rn»Ee, atr ca>list Зв&т» вв trbnr мю петю (вт Вю»
еб!йм!ма Ваь»!Вм»ФФ«1 мы» fret>ere>yeбг
ttt l»T 9(e to эют(гний ag «ь нмн I» 2 Itltlft юн аьэ
втиййь»в ьа %ego»re — м м 214!. »аю Ф tes tao
ьиаи»»п и> roe»i ragrgI»c с«м! Мп м е» ви» нм.
selt ьг эн(4»ls»g 14( tr »тими йщ. T»»lan Tм пем
° ffl», r«аюй ggeral вьв вва м Фима м!4»в4юв (иь, ° °
— el Ф »4»c ое»п 244 t» ФФе g ( (41»ув ан ган 1»
Ьтуа.
эн 21. mo ааааа уь аае ьвю мпвьгииййт ь«ьев н»
!« . Фи%»мьмн в»и (»so ó в пп ибпен
ипм ° fa ff, тгь«ии виги M Фн otlt rates. Ва~ь
вюи Яьу I»»аьь ваеп(мм otsM»ant sEleas
° аю brr, и степ (аптпй эмтпит юи (res»eon эвн ие
п нии ь ° бимсе йииа сп агнию
° в 14атв Ф 4(alt Or»let» ° eegt ° f п., н пмюФ
(eac ню Noosalffsrsl » oslgetn вмв ьв веп В»винам
ив йваьювс» crgr>»e вима . trs юн( мм ттт(йн туп
»епп, ьвб ни йг»пю'ю юг»ем!»«tera
Ice>»4 м ! Co Вти ФФиеп ню сйвй te м»нйй
Фмеиьбтут, й энне arri». ttlt aat cc»ragr ° larl» ьн
sr(4! It!silt>, tr>alferr вюй аа юм!гаа gagr вм ° йь»
%»1» п gt р м»а%4. Вп 144 юю »»и»»е Эаl 1«>rites
мн, увавап s«es 1»нв ю»4 юьюн м пп нп»ю» ию
use!lee tTr эьеп(мн eaf 94 сп«ма»ю»бь Irebob
(юп! Яиь ва4 ы нт 14 ае 9»й». п4н»анюта»4 сьмн
Ht ° tnl п ьюп пмп! найм», вийи» Tl (юпп
,„,пм виСп Э н 44( юм 2»itl йпФе»4 fsgra»П %es,
аипьн4 юп пиьнтl el '44»et»44.
„,'(а. ь (Фну м %юге(амю ьи ° . »» Ьют ввеи и еп
йа! %((411.»! »Ф имп п! Э 4 Ign»
ITT вива ° >ю 4»(и йьвс й «юl,la tutti» (тм ° »йу
° (4 ПИп af frl » СаУт. аИ or!los ИваМ IO, в»9
ть»йттм ааа па srelfen мента ьа (йаатт(пп Ф юпг.
Ф» ийь rite> IT»am ьаа а» ь»ию» мь cuot ма le ме Фиь.
1' °
и, в| f1èþè eta меа нь Фи!Фи oefagrna !в 4(re. %»Ь
° Фюн м Фтьи. <el»cl юн(н 144 Яме. Фпе aatalf44Mgo
Яа uer» м 249 ьиеи ии аес era (п»наив аЬФвиуе р
Ф п I«ants oea авив»на п» ete Igee>ona !внп н еп
nlffgfrsr Фпй 41444 эвь Its(9 атман пав ftlo Виню »Ф
! м ав »tran пив irtre Ф»4, Iпп rc (ь ен у»иьи(4»иеа
мб «юпь ь r ...ec» ьет»g»II ° '"' ип „.24 ЬЬ»юп
о 1» Ма «14 s»tern«rot@I" acre сюп teo 4»гиь or so
1Ilr»gr 1Tttelt T4' attr oa»1ию п»п аею о ьиамиии
йй ' й ь " ФФ
ф юь eeo«or> мт ° . ЗФ«п frtgra 94«м мэ м энсп Ф
° »м ЬФ ° Ьне Scene. ° Ьнаю ьнпа м н н»МЬ
а aye еньиьивп. э actin ° (ин»»н ьь у» м(йи
юею ° 'п 14»else 'ni en Этню» ° ттпп' аи Ь Ьнт! !Фп
94 м Ф g r уьяюэ ° ° stirs» 9» вие or%co. Bn
иеемь cgrgre ю не cee(4 Эейп пюе»п ° амьеь
оо пн»» яи»и l«л ььr c>TT %»ital«< пи
Ssgsugbbe br»or н ° »4144иа а or»e>tro ю мм
° oe м п» ит mater ьмв 4 urto444 йэе»!н м«ьп
w li, ммг пм4 ° т,}»! I ° юй ан sr»» нии нмн
%«аьнj oe aro 94 м «е Энм «ь» ° аее ана
.."й.
ию иьа фьмпте енм м(цев ию»»» ню"» Э»
йв( м Фндпьa rt lrr м ees o ..м й '(пн. me
Ьбп а» Э%ФИ е юп %сии» %иьин аеэ сьмп эмн м
Ч «fete(S» (. В. Scn C~ M SS
Ь"ЧМИНИ»юн ° На «ЮМ (4»ПМ ЬМ (эпвп» В~»94



С величайшим наслаждением и со всем пылом революционера Энгельс отдался работе в газете. «Это было революционное время,— вспоминал позже Энгельс,— а в такое время работать в ежедневной печати — наслаждение. Воочию видишь действие каждого слова: видишь, как статьи буквально бьют, словно гранаты, и как взрывается выпущенный снаряд» '. Эти снаряды пускались метким глазом и мастерской рукой, безошибочно попадая в цель.
Свою первоочередную и важнейшую задачу «Новая Рейнская Газета» видела в беспощадной борьбе с широко распространёнными иллюзиями, что мартовскими боями революция завершена и что остаётся только пожинать сё плоды. Бичуя эти настроения, Энгельс иронически писал: «Такова, добрый немец, оказалась опять твоя судьба! .. Ты думаешь, что ты покончил с полицейским государством? Заблуждение! Ты думаешь, что теперь тебе уже обеспечены право свободного обьединения, свобода печати, вооружение парода и прочие высокие слова, которые летели к тебе через мартовские баррикады~ Заблуждение, чистейшее заблуждением
Когда прошел приятный хмель,
Очнулся ты в недоуменьи» ~.
Борясь против этих иллюзий, Маркс и Энгельс разоблачают предательскую роль крупной буржуазии, не разрешившей ни одной из задач буржуазной революции и из страха перед революционным народом заключившей оборонительный и наступательный союз с реакцией. Они вскрывают подлинную суть «великих деяний» вождей буржуазии, правительства Кампгаузена и Ганземана.
В ряде статей, принадлежавших перу Маркса и Энгельса, Вильгельма Вольфа, «Новая Рейнская Газета» бичует измену крупной буржуазии по отношению к крестьянству: буржуазия не только пальцем не пошевельнула для уничтожения феодализма в деревне, но и приняла все меры, чтобы отобрать у крестьянства те уступки, которых оно добилось явочным порядком в дни мартовских боев. Политика крупной буржуазии в крестьянском вопросе
1 1(. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. П, стр. 68.
2 К Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. Vl, стр. 127.


носила на себе печать «буржуазной боязни перед революционным покушением на какой бы то ни было вил собственности. Калкий, трусливый, узкий эгоизм ослеплял прусскую буржуазию в такой степени, что она отталкивала от себя своего необходимого союзника — крестьянство» '.
Мастерски владея оружием насмешки, сарказма, Маркс и Энгельс высмеивают созванные в Германии представительные собрания, которые подменяли революционные действия, реальную борьбу с реакцией парламентской болтовнёй, никчёмнейшими трусливыми резолюциями. Особенно достаётся Общегерманскому национальному собранию, знаменитой «франкфуртской говорильне», этому «собранию старых баб» (Энгельс), которое занималось бесконечными дебатами о наилучшем порядке дня и о наилучшей конституции, тогда как реакционные правительства тем временем «поставили в порядок дня штык».
Маркс и Энгельс стремятся подтолкнуть вперёд демократическую мелкую буржуазию, бичуя её вождей, которые своими бесконечными колебаниями, робостью, нерешительностью, неспособностью на революционные действия облегчали наступление реакции. «Новая Рейнская Газета» шаг за шагом следит за поведением «левых фракций», созданных мелкобуржуазными демократами в Берлинском и Франкфуртском национальных собраниях, и подвергает критике трусливую и двусмысленную позицию этих людей, которые больше всего на свете «боялись кого- нибудь оттолкнуть, оскорбить, отпугнуть» и в решающий момент «отважились только на шиканье!» (Энгельс).
В противовес колебаниям лидеров мелкобуржуазной демократии Маркс и Энгельс призывали народ к беспощадной борьбе против феодальной реакции и буржуазной контрреволюции. «Наша почва,— писали они,— не почва легальности, а революционная почва» '.
Важнейшим условием победоносного развёртывания революции основоположники марксизма считали установление революционной диктатуры народа. «Всякое временное состояние государства, создающееся после революции,

' К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VII, стр. 69.
~ Там же, стр. 49.
— 7б—


требует диктатуры — и диктатуры энергичной» ',— подчёркивала «Новая Рейнская Газета».
Под углом зрения развязывания сил революции подходила «Новая Рейнская Газета» и к вопросам внешней политики, международных отношений.
Намечая программу действий не только для германской, но и для европейской демократии, «Новая Рейнская Газета» призывала демократов всей Европы встать на защиту угнетённых народов и объединиться для революционной борьбы против трёх самых опасных врагов революции в Европе — царской России, контрреволюционной буржуазной Лнглии и реакционной юнкерской Пруссии. «Новая Рейнская Газета» призывала народы Европы к революционной войне против русского царизма как главной в то время опоры европейской реакции. Революционная война против царизма была для Маркса и Энгельса не только вопросом обороны европейской революции, но и условием перехода её па новую, болсе высокую ступень. Война с царской Россией, обострив обстановку в Германии и в Европе, способствовала бы, как надеялись Маркс и Энгельс, тому„чтобы во главе революции встали более решительные, способные на энергичную революционную борьбу классы, а эта борьба поставила бы в конце концов у власти пролетариат.
В ряде своих статей Энгельс освещал принципиальные основы национальной политики пролетариата и её конкретные формы в условиях революции 1848 — 1849 гг. Эпгельс дал анализ характера, классового содержания и движущих сил национальной борьбы тех многочисленных народов — венгров, итальянцев и различных славянских народов,— которые находились под гнётом Германии.
Со всей силой и страстью революционера Энгельс разоблачал предательство немецкой буржуазии, которая продолжала прежнюю угнетательскую политику Германии в отношении других народов.
Энгельс подчёркивал, что раскрепощение угнетённых национальностей необходимо в интересах революции, что оно нанесёт удар по феодально-абсолютистским порядкам, послужит могучим средством вовлечения угнетённых наций в общую революционную борьбу. В радикальном

' К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VI, стр. 444.
— 77—


уничтожении национального гнёта Энгельс видел не только средство искупить вину за прежнюю угнетательскую политику Германии, но и непременное условие для будущего развития немецкого народа как свободной, демократической нации. «Германия станет свободной в той же мере, в какой даст свободу соседним народам».
Для Маркса и Энгельса национальный вопрос не был изолированным, самодовлеющим вопросом, а составной частью общей проблемы развёртывания революции. Отсюда различная оценка ими национальных движений отдельных народов. В конкретной обстановке 1848 — 1849 гг. Маркс и Энгельс решительно поддерживали национально- освободительное движение поляков и венгров. Они приветствовали также пражское восстание чехов, поднявшихся на борьбу против австрийского ига. Однако отношение их к национальному движению чехов и других славянских народов, входивших в состав австрийской империи, изменилось, когда русский царизм и габсбургская монархия начали натравливать эти народы на германское демократическое движение и использовать их национальную борьбу в своих реакционных целях. Правильно оценивая национальное движение австрийских славян на этом этапе как фактор, ослабляющий силы революции и усиливающий лагерь реакции, Энгельс в своих статьях «Революционная борьба в Венгрии», «Демократический панславизм», а позже в своей работе «Революция и контрреволюция в Германии» выдвинул и некоторые ошибочные положения. Так, Энгельс утверждал, что историческая роль австрийских славян уже сыграна и что у них отсутствуют необходимые предпосылки для самостоятельного национального развития. Корень этого ошибочного, опровергнутого историей утверждения заключался в неправиль. ном представлении Энгельса о будущих исторических судьбах малых народов. Энгельс полагал, что в ходе исторического развития эти народы будут постепенно поглощены, ассимилированы более крупными нациями. Энгельс ке учёл того, что, наряду с тенденцией к централизации, к образованию крупных государств, развивающийся капитализм порождает и другую тенденцию — пробуждение национальных движений у малых народов, стремление их к освобождению от национального гнета,к созданию независимых национальных государств. По мере втягивания широких народных масс в борьбу, по мере роста их сознатель-
— 78—


ности и организованности это национально-освободительное движение приобретает всё более демократический, прогрессивный характер и ведёт не к ослаблению, а к укреплению и расширению фронта революционной борьбы.
Ведя неустанную, упорную, страстную борьбу против всех реакционных сил, Маркс и Энгельс стремились развязать революционную энергию пролетариата, крестьянства, угнетённых национальностей, мобилизовать народные массы на завершение буржуазно-демократической революции, чтобы тем самым создать благоприятные условия для последующей борьбы за революцию социалистическую.
«Новая Рейнская Газета» занимала громадное место в революционной работе Маркса и Энгельса, превративших этот оргап в могучее орудие агитации, пропаганды и организации пролетарского крыла демократического движения. Впослсдствии Энгельс с полпым правом писал, что «ни одна из немецких газет — пи раньше, ни после— не обладала подобной силой и влиянием, нс умела так электризовать пролетарские массы, как «Новая Рейнская Газета»» '.
Редакция «Новой Рейнской Газеты», заменявшая на делс прежипй ЦК, Союза коммунистов, через посредство газеты направляла также деятельность членов Союза, которые, рассеявшись по всей стране, возглавляли многие из организовавшихся в Германии рабочих союзов.
Сплочению пролетарских масс вокруг «Новой Рейнской Газеты», созданию широкого демократического фронта препятствовали некоторые мелкобуржуазные, оппортунистические элементы в рабочем движении, выступавшие как в их правом, так и в «левом» облачении. Представителем правооппортунистической тенденции явился член Союза коммунистов Стефан Борн, создавший в Берлине Центральный комитет рабочих, а затем общегерманскую рабочую организацию под названием «Братство рабочих».
Борн хвостистски приспособлялся к отсталым рабочим, ремесленникам и, сосредоточивая их внимание главным образом на экономической борьбе, на ряде мелких практических требований, отвлекал рабочих от общеполитических задач, стоявших перед германским народом, мешал политическому воспитанию немецкого пролетариата.

' К Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. П, стр. 319.
— 79—


Характеризуя разногласия между основоположниками марксизма и Стефаном Борном, Ленин писал «о двух тенденциях в рабочем движении 48-го года в Германии, тенденции Борна (сродни нашим экономистам) и тенденции марксистской» '.
Представителем оппортунистической тенденции был и руководитель Кельнского рабочего союза Андреас Готшальк, который в отличие от Борна склонен был прикрывать свой оппортунизм «левой» фразой. Находясь под влиянием Вейтлинга и «истинного социализма», Готшальк не понимал буржуазного характера революции, выставлял несуразно «левый» лозунг немедленной борьбы «за рабочую республику», считал «оппортунизмом» участие рабочих в общедемократическом движении, отрицал необходимость союза с крестьянскими массами.
Готшальк призывал рабочих отказаться от участия в непрямых выборах в Национальное собрание и нападал на «Новую Рейнскую Газету», которая, последовательно проводя линию на объединение всех демократических сил, выступала за поддержку на выборах демократических кандидатов. Сектантство, увлечение «левой» фразой причудливо сочеталось у Готшалька с пропагандой весьма умеренных, «законных» средств борьбы.
Сторонники Маркса и Энгельса в Кельнском рабочем союзе решительно боролись против оппортунистической линии Готшалька, которая была опасна тем, что вела к расколу общедемократического лагеря, к ослаблению его перед лицом наступавшей контрреволюции. Политическая линия Союза изменилась, когда в июле 1848 г. председателем его был избран Иосиф Молль, сторонник Маркса и Энгельса, а в октябре — сам Маркс. Перемена руководства быстро сказалась на деятельности Союза, который развернул успешную агитационную и организационную работу не только среди рабочих, но и среди окрестного крестьянства и в воинских частях.
Ареной политической и организационной деятельности Маркса и Энгельса кроме Рабочего союза было Кёльнское демократическое общество, куда они вошли, чтобы, проводя свою особую, самостоятельную линию, толкать вперед мелкобуржуазных демократов, подвергать критике их ошибки и иллюзии и завоевывать на свою сторону массы.

~ В. И. Ленин, Соч., т. 9, стр. 118.- — 80—



' К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VI, стр, 201.
4 Е. А. Степанова
— 81—
Эта критика со стороны Маркса и Энгельса становилась всё более острой по мере того, как контрреволюция переходила в наступление и приближался момент решающих схваток.
Сигналом для наступления контрреволюции по всей Европе было тяжёлое поражение парижского пролетариата в июньские дни 1848 г. В эти дни в Париже произошла «первая великая гражданская война между пролетариатом и буржуазией» (Ленин). Буржуазия принудила рабочих пойти на вооружённое восстание, которое после героической четырёхдневной баррикадной борьбы было потоплено в крови. Буржуазная печать всего мира, прославляя солдатню генерала Кавеньяка, подавившую восстание, обрушилась потоками самой грязной клеветы на побеждённых пролетариев. И вот в эти-то дни с особой силой и яркостью сказался подлинный революцпоннопролетарский характер «Новой Рейнской Газеты; >. С первого же выстрела на парижских баррикадах она решительно встала на сторону восставших, объявила их дело своим кровным делом. Она была в Германии и почти во всей Европе единственной газетой, высоко поднявшей окровавленное знамя побеждённого пролетариата. Маркс посвятил июньским борцам одну из самых сильных своих статей, кончавшуюся словами: «Плебеи истерзаны голодом, оплеваны прессой, покинуты врачами, устами честных ославлены ворами, поджигателями и каторжниками; их жены и дети повергнуты в еще более безграничную нищету; их лучшие, уцелевшие от разгрома представители сосланы за море... Вокруг их грозно-мрачного чела обвить лавровый венок есть привилегия, есть право демократической печати» '.
Энгельс написал в связи с июньским восстанием несколько статей. Это были первые его статьи, посвящённые военным вопросам, в изучении которых он скоро достиг блестящих результатов. Характерно, что свою работу над военными проблемами Энгельс начал с изучения вопросов вооружённого восстания.
В статьях, посвящённых июньскому восстанию, Энгельс восхищается героической храбростью, быстро импровизированной организацией и единодушием инсургентов.


Критически разбирая план военных действий рабочих, шаг за шагом прослеживая с военной точки зрения ход вооружённой борьбы, Энгельс приходит к выводу, что войска Кавеньяка одержали верх над повстанцами, вопервых, вследствие огромного перевеса их сил над силами инсургентов (150 тыс. против 40 — 50 тыс.), во-вторых, вследствие жестоких приёмов, которые Кавеньяк пустил в ход,— бомбы, гранаты, зажигательные ракеты. В связи с этим Энгельс подчёркивает важнейшую ошибку, допущенную восставшими: «народ опять был слишком великодушен», он не ответил на ракеты и гаубицы единственным способом противодействия — поджогами.
Подводя с военной точки зрения итоги парижским боям, Энгельс высоко оценивает шансы вооруженной борьбы с армией в городах: «Если 40000 парижских рабочих могли достигнуть такой мощи в борьбе с численно вчетверо превосходившей их силой, то что сможет совершить вся масса парижских рабочих, если она будет действовать единодушно и согласованно!» '.
С поражением парижского пролетариата контрреволюция во всей Европе подняла голову.
«Новая Рейнская Газета» в своих статьях предостерегала массы против подготовляемого в Германии контрреволюционного переворота. «Решать, может быть, будет оружие,— писала «Новая Рейнская Газета» 13 сентября.— Победит тот, у кого больше мужества и выдержки».
Под влиянием наступления контрреволюции народные массы Рейнской провинции пришли в состояние сильного возбуждения. Энгельс взялся за работу по организации масс на борьбу против обнаглевшей контрреволюции.
13 сентября Энгельс выступает в Кёльне на созванном «Новой Рейнской Газетой» массовом митинге. По предложению Энгельса единодушно принимается обращение к Берлинскому национальному собранию с требованием не подчиняться подготовляемому правительством насильственному роспуску собрания и организовать вооруженное сопротивление. На этом же митинге Энгельс поддерживает предложение В. Вольфа о создании в Кельне Комитета безопасности. В число членов этого Комитета, который должен был явиться революционным органом народных масс, были избраны Маркс и Энгельс.

' К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VI, стр. 210.
— 82—


Через 4 дня, 17 сентября, на лугу около деревни. Ворринген на Рейне собралось созванное редакцией «Новой Рейнской Газеты» и Кёльнским рабочим союзом новое многотысячное собрание рабочих и крестьян, на которое на лодках с развевающимися красными знамёнами прибыли много жителей Кёльна и ряд делегаций из ближайших городов. Энгельс был избран секретарём собрания, Собрание присоединилось к обращению, направленному Берлинскому национальному собранию кёльнским митингом 13 сентября, и заявило о своём признании Кёльнского комитета безопасности. По предложению Энгельса было принято обращение к Франкфуртскому национальному собранию с призывом, в случае конфликта с Пруссией, не щадя сил, отстаивать национальные интересы германского народа, В своей речи на этом собрании Энгельс выступил с лозунгом борьбы за «демократически-социальную, красную республику», который и был включён в резолюцию, принятую собранием.
Между тем Франкфуртское национальное собрание совершило новый позорный акт: оно одобрило перемирие с Данией, заключённое в Мальмё, и тем самым совершило предательство по отношению к шлезвиг-голштинскому национальному движению. Известие об этом пришло в Кёльн вместе с другой вестью — о восстании, поднятом рабочими и крестьянами во Франкфурте и окружающих его местностях в ответ на предательский акт Франкфуртского парламента. «Новая Рейнская Газета» немедленно открыто солидаризировалась с повстанцами, хотя она и видела, трезво учитывая обстановку, как мало ещё шансов для их победы. Под влиянием Маркса и Энгельса Кельнский комитет безопасности, Рабочий союз и Демократическое общество организуют 20 сентября в Кёльне массовое народное собрание, прошедшее под знаком солидарности с баррикадными борцами.
Как и предвидела «Новая Рейнская Газета», Франкфуртское восстание было подавлено. Оценивая его итоги, газета писала: «Разве есть еще в мире какой-нибудь революционный центр, где бы в течение последних пяти месяцев не развевалось на баррикадах красное знамя, боевой символ связавшего себя братскими узами европейского пролетариата?
И во Франкфурте борьба против парламента объединенных юнкеров и буржуа велась под красным знаменем.


...Против неорганизованного и плохо вооруженного народа стоят все остальные классы общества — хорошо организованные и хорошо вооруженные. Вот чем объясняется, что народ до сих пор терпел удары...» '. Однако массы далеко ещё не сказали своего последнего слова. Напоминая, что крестьянская война, поднятая весной 1848 г., ещё не достигла своей цели, «Новая Рейнская Газета» призывала крестьян к решительной борьбе за освобождение от феодализма.
Прусское правительство было весьма обеспокоено сильным подъемом массового движения в Рейнской провинции, в главном городе которой издавалась «Новая Рейнская Газета» и находился штаб Союза коммунистов во главе с Марксом и Энгельсом. Правительство стянуло н Рейнскую провинцию громадное количество войск, выжидая удобного случая, чтобы спровоцировать массы и устроить кровавую бойню. «Новая Рейнская Газета» настойчиво предупреждала массы против преждевременного, неподготовленного восстания. 25 сентября с провокационной целью были арестованы видные деятели кёльнского рабочего движения — Шаппер и Беккер. Лрест угрожал и одному из любимейших вождей Рабочего союза — Иосифу Моллю. Рабочие решили не допускать ареста Молля и, заслышав о приближении прусских войск, бросились строить баррикады. Марксу, Энгельсу и их сторонникам едва удалось удержать массы от преждевременного выступления. «Поднимать восстание в такой момент,— писала газета,— когда ни один крупный вопрос не толкает весь народ на борьбу и когда всякое восстание должно поэтому потерпеть поражение, было бы тем более безрассудно, что в течение ближайших дней могли произойти крупные события и был, таким образом, риск лишиться боеспособности как раз накануне решающего дня» '.
Потерпев неудачу в своей провокации, власти объявляют 2б сентября 1~ёльн на осадном положении, разоружают гражданское ополчение, закрывают рабочие и демократические организации, а также и газеты. Запрещена была, конечно, и «Новая Рейнская Газета». Одновременно был издан приказ об аресте некоторых редакторов газеты, в том числе и Энгельса, особенно активно проявившего
' К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т, VI, crp. 456,
2 Там же, стр. 4бО.


себя среди организаторов и руководителей массового сентябрьского движения в Рейнской провинции.
Не желая попасть в руки прусской военщины и оказаться в горячее революционное время в тюрьме, Энгельс и ещё три редактора газеты — Дронке и оба Вольфа — бегут из Кёльна. В Бармене Энгельс встречается с матерью и отцом, с которыми у него происходит тяжёлое столкновение; это и неудивительно при том бешенстве, которое вызывали у отца революционные выступления его сына. Вместе с Дронке Энгельс бежал из Германии в Бельгию (Брюссель). Как только об этом узнала местная полиция, Энгельс был немедленно арестован, посажен в тюрьму, и через несколько часов, «как бродяга», отправлен на французскую границу. Оттуда Энгельс направился в Париж.
Париж — город тор'кествующей контрреволюциипроизвёл на Энгельса крайне тяжёлое впечатление.
Сравнивая Париж после февральских дней 1848 г., «во время краткого опьянения медового месяца республики», с Парижем октября 1848 г., Энгельс писал в своих путевых записках «Из Парижа в Берн»: «Между тогдашним и нынешним Парижем было 15 мая, было 25 июня, была жесточайшая борьба, когда-либо виданная миром, было море крови, было пятнадцать тысяч трупов. Гранаты Кавеньяка взорвали непреодолимую веселость парижан. Замолкли звуки марсельезы... Рабочие же, без куска хлеба и без оружия, скрежетали зубами от затаенного возмущения... Но Париж был мертв,— это не был уже Париж...
Я не мог выдержать долго в этом мертвом Париже,— записывает дальше Энгельс.— Я должен был уехать,— все равно куда. И вот прежде всего я направился в Швейцарию. Денег у меня было немного,— пришлось, следовательно, пойти пешком...
В одно прекрасное утро я снялся с места и зашагал наугад прямо в южном направлении» '.
Две недели потребовалось Энгельсу, чтобы пешком пройти из Парижа через Южную Францию в Швейцарию. Он побывал в женеве, затем в Лозанне, откуда после получения денег от Маркса направился в Берн. Здесь Энгельс временно и обосновался.

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VI, стр. 522 — 523.
— 85—


Вынужденное пребывание в захолустной мещанской Швейцарии, стоявшей в стороне от революционных бурь, было совершенно нестерпимо для Энгельса с его боевой натурой, с его жаждой непосредственного участия в рево. люционной борьбе. Однако Маркс удерживал Энгельса от возвращения в Германию. «В чем дело, неужели я еще не могу вернуться»,— возражает Энгельс Марксу и снова бомбардирует его письмами, полными нетерпения: «Я все время думаю о том, что скоро смогу вернуться. Бездельное сидение за границей, где нельзя ничем систематически заняться и где стоишь совершенно вне движения, невыносимо до отвращения. Я скоро приду к тому заключению, что даже тюремное заключение в Кёльне лучше жизни в свободной Швейцарии»,— пишет Энгельс 8 января 1849 г.
Впрочем, пребывание Энгельса за границей в действительности отнюдь не было «бездельным сидением», как это представлялось Энгельсу, рвавшемуся в центр борьбы. Он принял участие в швейцарском рабочем движении. В декабре 1848 г. он присутствовал на рабочем конгрессе в Бернс в качестве делегата от Лозаннского рабочего союза, вручившего ему мандат как «старому борцу за дело пролетариата». В Берне Энгельс написал для «Новой Рейнской Газеты» несколько статей, в том числе статью «Революционная борьба в Венгрии», в которой он с энтузиазмом приветствовал революционные методы, применяемые восставшими венграми в борьбе с контрреволюцией.
«Впервые в революционном движении 1848 г.,— писал Энгельс,— впервые после 1793 г. нация, окруженная превосходными силами контр-революции, осмеливается противопоставить трусливой контр-революционной ярости революционную страсть, противопоставить... белому террору... красный террор» '.
Только в середине января 1849 г. Энгельс получил, наконец, возможность вернуться в Германию.
Когда Энгельс приехал в Кёльн, революция переживала тяжёлые дни. Контрреволюция наступала по всему фронту. Уже 31 октября 1848 г. после героической обороны рабочих пала революционная Вена. В связи с этим «Новая Рейнская Газета» писала: «В Вене только что закойчился второй акт драмы, первый акт которой разыгрался в Париже под названием «июньские дни»...

' К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. ЧП, стр. 271.


В Берлине мы скоро переживем третий акт» '. И действительно, прусская контрреволюция, ободрённая ходом событий в Австрии, не заставила себя ждать. 2 ноября король призвал к власти открыто реакционное правительство Бранденбурга. 10 ноября войска генерала Врангеля вошли в Берлин.
Таковы были неизбежные результаты предательства крупной буржуазии, колебаний и нерешительности вождей мелкобуржуазной демократии, позорной трусости Национального собрания.
Руководимая Марксом «Новая Рейнская Газета» смело подняла знамя решительной борьбы против коптрреволюции, выдвинув лозунги «сопротивления всеми средствами взиманию налогов», «вооружения масс», «создания комитетов безопасности». В этот критический момент «Новая Рейнская Газета» указывала, какие решительные и срочные меры следовало принять Национальному собранию: объявить генерала Врангеля вне закона, призвать народ и армию к активной вооружённой борьбе против контрреволюции. Однако трусливое и бессильное прусское Национальное собрание ограничилось призывом к пассивному сопротивлению, к отказу от уплаты налогов. 5 декабря оно было распущено.
Контрреволюция попыталась теперь расправиться и с вождями пролетариата. 7 февраля Энгельсу вместе с Марксом пришлось предстать перед судом присяжных по обвинению в «оскорблении властей», На суде обвиняемые превратились в обвинителей. «Было наслаждением видеть и слышать, с каким огромным превосходством и глубокими знаниями сражались Маркс и Энгельс против чернобелой реакции»,— вспоминал об этом процессе член Союза коммунистов Лесснер. Суд присяжных не посмел вынести обвинительного приговора и оправдал обвиняемых.
К весне 1849 г. положение в Германии достигло особой остроты и напряженности: контрреволюция собирала силы, чтобы нанести последний удар, Близились решающие схватки между мобилизующими свои силы враждебными лагерями — лагерем революции и лагерем контрреволюции.
Особенно опасными становились теперь все промежуточные, колеблющиеся, нерешительные элементы,

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VI, стр. 497,
— 87—


пытавшиеся примирить непримиримое, уклониться от решающей схватки, демобилизовать массы. Однако руководство надвигающимися боями грозило попасть в руки именно этих элементов, представителей многочисленной немецкой мелкой буржуазии. Поэтому Маркс и Энгельс, которые, начиная с первого номера «Новой Рейнской Газеты», неустанно разоблачали колебания, трусость и иллюзии вождей мелкобуржуазной демократии, теперь ещё более заостряют свою критику, стремясь освободить массы от их влияния.
В середине апреля 1849 г. Маркс, Энгельс и их сторонники организационно порывают с мелкобуржуазной демократией. Руководимый ими Кёльнский рабочий союз выходит из Демократического общества. Политический опыт, приобретённый рабочими массами, разочарование передовых рабочих в мелкобуржуазной демократии — всё это позволяло теперь ставить практически вопрос о создании пролетарской партии. Маркс и Энгельс усиливают работу по сплочению пролетариата. Они стремятся превратить Кёльнский рабочий союз в центр, объединяющий рабочие организации всей Рейнской провинции и Вестфалии, а затем приступить к созданию общегерманского объединения рабочих организаций. Они усиливают связи с рассеянными по всей Германии членами Союза коммунистов, инструктируя их и добиваясь энергичной работы по созданию рабочих организаций на местах.
В связи с ожиданием приближающихся решающих боёв тон «Новой Рейнской Газеты» становится всё более острым и страстным. Газета, выступая формально как орган демократии, всё более открыто и определённо выявляет свой подлинно пролетарский характер. Каждый её номер, каждый экстренный выпуск носит на себе печать подготовляющейся борьбы; в особенности апрельские и майские экстренные выпуски — это сплошной призыв к народу готовиться к решительному удару.
В этой напряжённой обстановке даже Франкфуртский парламент увидел себя вынужденным «действовать». Знаменитая «франкфуртская говорильня», этот «клуб для прений», состоявший из «бедных людишек, которых один год парламентской жизни превратил в совершенных идиотов» (Энгельс), принялся «спасать» страну на свой, парламентский, манер. В ответ на усиленное наступление контрреволюции Франкфуртский парламент, вместо того,
— 88—


чтобы обратиться с решительным призывом к массам, взять курс на смелое развёртывание революционной борьбы, занялся поспешной разработкой «имперской конституции». Это «великое творение» вместе с декларацией гражданских прав и имперским избирательным законом было готово в марте 1849 г. Но тут возникло «небольшое затруднение»: ни прусский король, которого Франкфуртский парламент избрал германским императором, главой созданного на бумаге, а фактически не существовавшего единого государства, ни другие немецкие правительства не пожелали признать имперскую конституцию. Тогда образовавшееся вследствие ухода из собрания правых депутатов «левое» большинство, состоявшее из части либералов и из мелкобуржуазных демократов, проводит решение о том,что имперская конституция есть закон страны, который должен соблюдаться. На эти парламентские декларации и вотумы правительства ответили действиями. Прусские палаты были распущены. То же самое произошло в Ганновере и Саксонии. 28 апреля прусское правительство объявило имперскую конституцию анархическим и революционным документом. Прусские войска начали концентрироваться вблизи Франкфурта. Становилось очевидным, что возникший конфликт может быть разрешён только силою оружия.
На борьбу за имперскую конституцию поднялись массы мелкой буржуазии, видевшие в ней после побед контрреволюции в Пруссии и Австрии последнее оставшееся ещё «завоевание» революции. К. движению присоединились крестьяне, стонавшие под бременем налогов и феодальных повинностей. Самым же главным было то, что на арену борьбы выступил как активная сила рабочий класс, для которого дело шло не только о борьбе за имперскую конституцию. Рабочий класс двинулся в бой, чтобы ускорить ход революции, использовать создавшуюся обстановку для укрепления и расширения революции.
В начале мая Западная и Южная Германия — Саксония, Рейнская провинция, Вестфалия, Пфальц и Баден— были в огне восстания, во главе которого повсюду оказалась мелкая буржуазия.
Франкфуртский парламент, имперская конституция которого явилась поводом для восстания, быстро сошёл с арены борьбы. Члены парламента, по своему обыкновению, проявили полную неспособность к революционному
— 89—


действию. «Они болтали, протестовали, вопили, но не имели ни храбрости, ни ума, чтобы действовать»,— писал о них Энгельс. В результате «рассеялись последние следы уважения к этому презренному собранию. Инсургенты, поднявшиеся на его защиту, перестали заботиться о нем, и когда, наконец, оно умерло, никто не заметил его бесславного исчезновения» '.
Маркс и Энгельс стремились прийти на помощь восставшим массам, дать движению сознательную цель, помочь в организации борьбы.
Энгельсу принадлежит историческая заслуга разработки замечательного плана вооруженного восстания, явившегося первым конкретным образцом марксистского подхода к восстанию как к искусству.
Для первого этапа развёртывающегося восстания Энгельс считал важнейшим баденский район, где создалось временное революционное правительство, которое имело на своей стороне подавляющую массу населения, располагало перешедшей на сторону народа армией, обладало запасом военного снаряжения и оружия. Окружавшие Баден районы либо сами находились в состоянии восстания (Пфальц, Рейнская провинция), либо были близки к нему (Вюртемберг, Гессен, Нассау, Франкония). В своём плане Энгельс указывал, что надо немедленно, не теряя ни минуты, распространить восстание за пределы Бадена в Гессен-Дармштадт, Франкфурт, Нассау и Вюртемберг. Надо немедленно собрать из наличных регулярных войск 8 — 10 тыс. человек и бросить их во Франкфурт, чтобы тем самым поставить общегерманское Национальное собрание под влияние и контроль восставшего населения и восставшей армии.
Таким образом, Энгельс мастерски определяет единственно целесообразную линию основного удара из восставшего Бадена на север, на Франкфурт, захват которого имел бы громадное морально-политическое значение, придав восстанию общегерманский характер (во Франкфурте находилось общегерманское Национальное собрание). Кроме того, захват Франкфурта имел и большое стратегическое значение, отдавая в руки восставших линию реки Майна и создавая плацдарм для дальнейшего наступле-

1 Ц, Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. И, стр, 100,


ния сил революции на северо-запад к восставшим районам Рейнской Пруссии.
Необходимым условием победоносного исхода этих смелых военных действий Энгельс считал внутреннее укрепление сил восстания, организацию их. «Необходимо было централизовать силу восстания, предоставить в его распоряжение нужные денежные средства и немедленною отменою всех феодальных повинностей заинтересовать в движении многочисленное земледельческое большинство населения. Учреждение общей центральной власти для военных дел и финансов, с правом выпуска бумажных денег, сперва для Бадена и Пфальца, отмена всех феодальных повинностей в Бадене и во всех занимаемых революционною армией округах были бы достаточны для того, чтобы придать движению гораздо более энергичный характер.
Но все это надо было сделать в первый же момент, с быстротой, которая одна только могла бы обеспечить успех> '.
Эта ставка на максимальное развязывание революционной энергии масс, на твёрдое централизованное руководство восстанием, на смелость и быстроту действий— важнейшая черта энгельсовского плана вооружённого восстания.
Вторым крупным районом восстания, который привлекал особое внимание Энгельса, была Рейнская провинция с её большими массами промышленных рабочих, область, в центре которой находился боевой штаб революционного пролетариата в лице «Новой Рейнской Газеты». Однако, трезво оценивая политическую и военностратегическую обстановку, Энгельс считал, что только особо благоприятные условия могли сделать Рейнскую Пруссию могучим фактором восстания. Дело в том, что область была опоясана семью крепостями, занята почти третьей частью прусской армии, перерезана во всех направлениях железными дорогами и т. д. В таких условиях нужны были энергичные революционные действия извне, активная помощь из других восставших районов, которая могла бы пробить брешь в военной силе, сконцентрированной контрреволюцией на Рейне, дезорганизовать военное командование, усилить революционные настроения в

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т, ЧП, стр. 424. Подчеркнуто
мной.— Е. С.
— 91—


солдатских массах. Только в этом случае восстание в Рейнской провинции, опирающееся на массы промышленных рабочих, могло бы превратиться в мощный фактор общегерманской революции, в силу, которая могла бы расширить, углубить восстание, перевести все движение на более высокую ступень. Свой план восстания Энгельс связывал с общей перспективой революционной борьбы в Европе, с новым подъемом революции во Франции и Италии, с революционной войной в Венгрии. Весь энгельсовский план вооружённой борьбы весной 1849 г. был бесстрашно смелым планом, построенным, однако, на трезвом учёте политических, стратегических и военно-технических условий борьбы.
9 — 10 мая вспыхнуло вооружённое восстание в маркобергском промышленном округе Рейнской провинции, захватив в том числе и такие центры, как Эльберфельд, Золинген, Гаген и Изерлон.
Получив известие о восстании, Энгельс немедлен но вырабатывает план помощи восставшим районам правобережья. Суть этого плана Энгельс излагал следующим образом:
«Прежде всего следовало избегать всяких ненужных вспышек в крепостях и гарнизонных городах;
на левом берегу Рейна надо было сделать диверсию в маленьких городах, в крепостях, в фабричных пунктах и в сельских местностях, чтобы задержать на месте силы рейнских гарнизонов;
наконец, все свободные силы надо было бросить в восставший округ правого берега Рейна, расширить восстание и постараться... организовать там ядро революционной армии» '.
Сообщив этот план друзьям и соратникам, Энгельс меняет перо на ружьё и отправляется 10 мая в родной Вупперталь — в Эльберфельд, чтобы, как он сам писал, «выполнить изложенное в третьем пункте».
По прибытии в Эльберфельд Энгельс застал там неприглядную картину величайшей сумятицы, беспорядка, растерянности, неспособности руководившего движением мелкобуржуазного Комитета безопасности предпринять самые необходимые энергичные меры. Однако Энгельс нашёл здесь несколько сот вооружённых рабочих, среди
' К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. ЧП, стр. 414.
— 92—


них 400 золингенских пролетариев, особо выделявшихся своей организованностью и решительностью. Опираясь на лучшие рабочие элементы, Энгельс развёртывает кипучую боевую деятельность. Добившись от Комитета безопасности поручения наблюдать за постройкой баррикад, Энгельс быстро создаёт специальную сапёрную роту, достраивает баррикады, переделывает часть тех, которые уже были готовы, расставляет по баррикадам людей, орудия и т. д.
Энгельс делает всё, чтобы добиться от Комитета безопасности твёрдой и решительной линии. Он требует немедленного разоружения эльберфельдского ополчения, объявившего себя «нейтральным», а на деле бывшего организацией крупной буржуазии, направленной против пролетариата. Энгельс предлагает с помощью отряда золингенских рабочих немедленно разоружить ополчение. Он настаивает на распределении среди рабочих оружия, которое следовало отпять у ополчения, и на введении принудительного налога для содержания вооружёнпых рабочих. Дальнейшие планы Энгельса предусматривали распространение восстания на соседние районы и планомерную организацию обороны всего марко-бергского округа.
В целях сохранения на данном этапе общего фронта с мелкобуржуазными демократами Энгельс не выставлял никаких специфически пролетарских, социалистических требований. Энгельсовский план действия был планом решительной, последовательно демократической революционной борьбы против контрреволюции.
Однако уже самый факт приезда Энгельса, одного из вождей «партии красных», одного из редакторов «Новой Рейнской Газеты», нагонявшей ужас на буржуа и трусливое мещанство, испугал эльберфельдскую буржуазию. Энергичная деятельность Энгельса, его планы и требования привели её в состояние бешенства. Запугиваниями «царством террора», который якобы стремится «ввести» Энгельс, всякого рода сплетнями и клеветой буржуа пытались натравить обывательские слои населения на Энгельса. Под давлением буржуазии Комитет безопасности вознамерился было арестовать Энгельса, но, опасаясь вооружённых рабочих, решил ограничиться высылкой его из города. Впоследствии Энгельс с благодарностью
— 98—


вспоминал о золингенских рабочих: «Не будь золингенцев, эти буржуа засадили бы меня в тюрьму, где я, по всей вероятности, был бы оставлен в качестве искупительной жертвы господам пруссакам» '.
Утром 14 мая от имени Комитета безопасности Энгельсу было заявлено, что «эльберфельдская буржуазия в высшей степени напугана его пребыванием; она все время боится, как бы он не провозгласил красную республику, и желает, чтобы он удалился». В тот же день Комитет безопасности принял постановление о высылке Энгельса из Эльберфельда, мотивируя это тем, что «его пребывание может дать повод к недоразумениям относительно характера движения». Об этом утром 15 мая было извещено население. Приказ о высылке Энгельса вызвал величайшее возмущение и волнение среди рабочих, которые потребовали, чтобы Энгельс остался, обещая «защищать его ценою своей жизни». Но Энгельс трезво учитывал обстановку и понимал, что время для открытого столкновения с мелкобуржуазной демократией ещё не настало. Поэтому он отправился к рабочим и успокоил их, а затем, передав пост своему адьютанту, удалился из Эльберфельда.
После предательского акта мелкобуржуазных господ из Комитета безопасности Энгельс отправился обратно в Кёльн. На страницах «Новой Рейнской Газеты» появилось сообщение о событиях в Зльберфельде, которое заканчивалось следующими словами, обращёнными к рабочим:
«Пусть бергские и маркские рабочие, проявившие по отношению к нашему соредактору такое удивительное расположение и такую привязанность, запомнят, что теперешнее движение — только пролог к другому, в тысячу раз более важному движению, в котором дело будет итти об их, рабочих, собственных интересах. Это новое революционное движение явится результатом нынешнего движения, И как только это новое движение начнется, тогда Энгельс — в этом рабочие могут быть уверены! — подобно всем другим редакторам «Новой рейнской газеты», окажется на своем посту, и никакие силы мира не заставят его тогда этот пост покинуть» '.

' К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXVI, стр. 39 — 40.
~ К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. VII, стр. 386.
— 94—


Между тем дела восставших в Эльберфельде приняли вскоре катастрофический оборот. Рабочие отряды, возмущённые трусостью, колебаниями и предательской бездеятельностью мелкобуржуазного руководства, ушли из Эльберфельда, чтобы прорваться в другие, охваченные восстанием области. Вследствие прямого предательства крупной буржуазии и трусости мелкобуржуазного руководства быстро попали в руки пруссаков Гаген, Золинген, а затем — после короткого сопротивления — и Изерлон. Части эльберфельдских и золингенских рабочих удалось пробраться в восставший Пфальц; многие из них вошли в состав добровольческого отряда Виллиха, в рядах которого потом сражался и Энгельс.
В дни майских восстаний «Новая Рейнская Газета» с особой силой и революционной страстью призывала массы к беспощадной расправе с контрреволюцией, возглавляемой Гогенцоллернами — «этим лживым, трусливым, мучающим страну отродьем».
В обстановке бурно подымавшегося массового движения вооруженная до зубов контрреволюция не решалась трогать «Новую Рейнскую Газету», могучий и смелый голос которой гремел по всей Германии.
Но поражение восстания на Рейне нанесло смертельный удар и «Новой Рейнской Газете». Теперь контрреволюция отважилась на расправу с ненавистным органом революционного пролетариата. Против одной части редакторов было возбуждено судебное преследование, другим же, как не пруссакам, было предложено немедленно покинуть пределы Пруссии. Воспользовавшись тем, что Маркс в 1845 г. вышел из прусского подданства, правительство издало приказ о высылке его из Пруссии, как «иностранца», нарушившего «право гостеприимства>. Все это означало конец «Новой Рейнской Газеты».
19 мая 1849 г. вышел ее последний, напечатанный красной краской номер.
Прощальное обращение редакции «К кёльнским рабочим» заканчивалось следующими словами: «Редакторы «Новой Рейнской Газеты», прощаясь с вами, благодарят вас за выраженное им участие. Их последним словом всегда и всюду будет: освобождение рабочего классами>.
35 лет спустя, вспоминая о конце «Новой Рейнской Газеты», Энгельс мог с законной гордостью сказать: «Мы вынуждены были сдать свою крепость, но мы отступили,


унося свое оружие и снаряжение, с музыкой, с развевающимся знаменем последнего красного номера...» '.
После закрытия «Новой Рейнской Газеты» Маркс и Энгельс отправились в охваченную восстанием Юго-Западную Германию. Они сделали всё, чтобы расширить и углубить восстание, чтобы побудить мелкобуржуазных демократов к проведению энергичнои революционной линии. В Маннгейме (Баден) Маркс и Энгельс встретились с руководителями баденского движения, которых они пытались уговорить реализовать упомянутый выше план Энгельса. Но баденские вожди, не имевшие ни мужества, ни энергии, ни ума, ни инициативы, остались глухи к их советам.
Из Бадена Маркс и Энгельс двинулись во второй центр восстания — Пфальц, где встретились с членами пфальц- ского временного правительства. На обратном пути Маркс и Энгельс были арестованы гессенскими солдатами, обвинены в участии в восстании и отправлены во Фрапкфурт, где они были, однако, освобождены.
Маркс, полагая, что в создавшейся обстановке невозможно добиться чего-либо серьёзного в Германии, и, напротив, ожидая наступления крупных революционных событий во Франции, выехал с мандатом Центрального демократического комитета в Париж. Энгельс же отправился снова в Кайзерслаутерн (Пфальц) с намерением «занять то единственное место, которое «Новая Рейнская Газета» могла занимать в этом движении: место солдата» (Энгельс).
Энгельс решительно отклонял многочисленные предложения, которые ему делались,— занять те или иные гражданские и военные должности, поскольку он не хотел брать на себя ответственности за бесконечные ошибки и промахи мелкобуржуазного руководства, выправить линию которого, как показал опыт, не было возможности. Однако боевой революционный темперамент не позволял Энгельсу сидеть без дела. Как раз в это время добровольческий отряд во главе с коммунистом Виллихом успешно вёл блокаду прусской крепости Ландау. Она легко могла бы быть взята, если бы не отсутствие у Виллиха артиллерии. Энгельс изо дня в день настаивал в Кайзерслаутерне перед

~ К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. II,
стр. 318.
— 9б—


генеральным штабом на том, чтобы направить гаубицы к Виллиху, но — безрезультатно. Это и ряд других подобных вмешательств Энгельса, его постоянная открытая и резкая критика нерешительных и неудачных действий местных властей привели в конце концов к тому, что Энгельс был арестован в одном из пограничных городков Пфальца. Оттуда его со связанными руками, под конвоем, пешком отправили в К.айзерслаутерн, где он и был посажен в тюрьму. Арест Энгельса вызвал взрыв возмущения среди передовых участников пфальцского движения, в частности среди рейнских рабочих, находившихся в рядах добровольческого рейнско-гессенского отряда. Они решительно заявили, что покинут отряд, если Энгельс не будет освобождён. В результате после 24-часового пребывания в тюрьме Энгельс по распоряжению временного правительства был с многочисленными извинениями выпущен на свободу.
Пришедшие вскоре после этого известия о наступлении контрреволюциопных прусских войск заставили Энгельса взяться за оружие и отправиться в отряд Виллиха.
И Энгельс с честью выполнил свою миссию солдата в армии восстания. Впоследствии он с гордостью писал о том, что в пфальцско-баденской армии «самые решительные коммунисты были и самыми смелыми солдатами». Это в первую очередь должно быть отнесено к самому Энгельсу.
13 июня он прибыл в Оффенбах, где находилась главная квартира Виллиха, и стал его адъютантом. С этого момента вплоть до середины июля, до интернирования пфальцско-баденской армии в Швейцарии, Энгельс принимал участие в походах и боях добровольческого отряда Виллиха. Этот отряд не случайно был лучшей частью восставших, ибо в его рядах было много рабочих, показавших себя прекрасными, дисциплинированными бойцами. На долю этого отряда выпала трудная и опасная задача прикрывать отступление баденской армии, принимать на себя удары наступавших пруссаков.
Энгельс быстро показал себя блестящим организатором, не боявшимся никакой работы и никакой опасности. плохо снабжённые и плохо вооружённые части нуждались в самом необходимом, и Энгельс энергично берётся за розыски и доставку пороха, свинца, патронов, оружия, одежды, продовольствия. Энгельс был и в числе тех, кто
— 97—


энергично занимался военным обучением бойцов. В дни боевых столкновений Энгельс неизменно оказывался на передовой линии огня; он принял участие в четырёх сражениях, в том числе в битве при Раштатте. «Все, кто BH- дел его под огнем,— писала об Энгельсе Элеонора Маркс,— еще долгое время спустя рассказывали об его исключительном хлад~:окровии и абсолютном презрении ко всякой опасности» '.
12 июля, на сутки позже остальных войск, отряд Виллиха, а вместе с ним и Энгельс перешли на швейцарскую территорию. Это был тот отряд потерпевшей поражение баденско-пфальцской армии, который последним покинул немецкую землю.
Таким образом, восстание в Южной и Западной Германии в середине ~~юля 1849 г. было окончательно подавлено.
Поражение восстания в Юго-Западной Германии было и окончательным поражением германской революции 1848 — 1849 гг.
Причиной этого поражения были предательство немецкой крупной буржуазии, колебания и нерешительность мелкой буржуазии, а также слабость и неорганизованность немецкого пролетариата, объясняющаяся экономической отсталостью и политической раздробленностью Германии.
В ходе революционных событий 1848 — 1849 гг. проверялись партии и классы, различные теории и политические платформы. Революции 1848 — 1849 гг. нанесли смертельный удар всем разновидностям домарксовского, утопического социализма и в то же время показали превосходство научной теории пролетариата, блестяще выдержавшей свою первую историческую проверку. «Новая теория была блестяще подтверждена ходом революционных событий 1848 — 1849 гг., как подтверждали ее впоследствии все пролетарские и демократические движения всех стран мира» '.
Если до 1848 г. главное внимание Маркса и Энгельса было обращено на формирование философских основ научного коммунизма, то в ходе революционных боёв 1848 — 1849 гг. на первый план выдвинулись политические идеи, вопросы стратегии и тактики,
~ «Воспоминания о Марксе и Энгельсе», Госполитиздат, 1956, стр. 184.
2 В. И. Ленин, Соч., т. 21, стр. 32.
— 98—


Как неоднократно подчеркивал Ленин в своей борьбе против разного рода меньшевистских, троцкистских попыток исказить тактику Маркса и Энгельса в революции 1848 — 1849 гг., эта тактика основоположников марксизма была единственно правильной тактикой. И если она не привела к победе революции, то это произошло в силу недостаточной подготовленности пролетариата и недостаточной развитости капитализма. Указывая на самое основное и решающее в политической линии Маркса и Знгсльса в 1848 — 1849 гг., Ленин писал, что они «учили пролетариат революционной тактике, тактике развития борьбы до самых высоких форм, тактике, ведущей крестьянство за пролетариатом, а не пролетариат за либеральными предателями» ',

С начала июня, когда Маркс уехал из Германии в Париж, Маркс и Энгельс на длнтельпое время, более чем на два месяца, потеряли всякую связь друг с другом. Маркс сильно беспокоился за Энгельса, зная, что тот постарается быть в самых опасных местах. Энгельс со своей стороны не менее беспокоился за своего друга. Так, в первом письме, которое он имел возможность послать из Швейцарии жене Маркса (от 25 июля 1849 г.), Энгельс с. глубокой тревогой писал: «Если бы только у меня была уверенность, что Маркс на свободе! Я часто думал о том, что под прусскими пулями я подвергался гораздо меньшей опасности, чем наши в Германии и, в особенности, Маркс в Париже. Избавьте же меня скорее от этой неизвестности».
Ответом явилось письмо самого Маркса. «Я очень сильно беспокоился за тебя,— писал Маркс,— и чрезвычайно обрадовался, получив вчера письмо, написанное твоей рукой». В этом же письме Маркс писал Энгельсу: «У тебя теперь прекраснейший случай написать историю баденско-пфальцской революции или памфлет на нее... Ты можешь при этом случае ярко проявить общую позицию «N[eue] R[heinische] Z[eitung»] («Новой Рейнской Газеты».— Е. С.) по отношению к Демократической партии» '.
~ В. И. Ленин, Соч., т. !5, стр. 32.
~ К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXI, стр. 111, !12.
— 99—


Это предложение Маркса полностью совпадало с намерением самого Энгельса, и он немедленно взялся за перо. Скоро работа, названная Энгельсом «Германская кампания за имперскую конституцию», была готова. Здесь Энгельс в яркой и живой форме, с подлинным художественным мастерством, шаг за шагом описывает вооруженную борьбу в Рейнской Пруссии, Бадене и Пфальце в мае — июле 1849 г., анализирует предпосылки, ход борьбы за имперскую конституцию, даёт изумительную по своей силе и меткости характеристику позиций отдельных классов в этой борьбе, в особенности роли пролетариата и крестьянства.
Рабочие, а во многих местах также и крестьяне, пишет Энгельс, готовы были драться за имперскую конституцию, но «с тем, правда, молчаливым, но отлично известным всем партиям условием, что после победы мелкой буржуазии придется защищать ту же имперскую конституцию против тех же рабочих и крестьян» '.
Рассказывая о вооружённой борьбе в Западной и Южной Германии не как бесстрастный посторонний наблюдатель, а как активный участник борьбы, Энгельс с нескрываемым презрением говорит о мелкобуржуазных вождях, руководивших движением и погубивших его. Детально, шаг за шагом анализируя ход военных действий, Энгельс даёт яркую картину того, как не следует руководить вооруженным восстанием. Марксистская теория вооружённого восстания, которую Энгельс начал разрабатывать в своих статьях, посвящённых июньским боям парижских рабочйх и революционной борьбе в Венгрии и Италии, в «Германской кампании за имперскую конституцию» получила своё дальнейшее развитие.
В конце августа 1849 г. Энгельс получил из Парижа письмо от Маркса, который сообщал, что его высылают в департамент Морбиган, в болотистую местность Бретани. Не желая согласиться на эту замаскированную попытку убийства, Маркс решил покинуть Францию. Сообщая о своём решении отправиться в Лондон, где он надеялся начать издание немецкого журнала, Маркс писал: «Tb! должен поэтому немедленно отправиться в, Лондон. Этого требует твоя безопасность. Пруссаки тебя дважды расстреляли бы: 1) за Баден; 2) за Эльберфельд. И зачем тебе эта Швейцария, где ты ничего не можешь делать?
' К. Маркс и Ф, Энгельс, Соч., т. VII, стр. 402.
— 100—


У тебя нет никаких затруднений к приезду в Лондон, под именем ли Энгельса, или под именем Мейера... Я положительно рассчитываю на это... В Лондоне мы будем делать дела» '.
Энгельс охотно последовал настойчивому совету своего друга. Отправившись в Италию, он 6 октября сел в Генуе на парусное судно и к середине ноября прибыл в Лондон. Деятельная натура Энгельса, его ненасытная жажда знания не позволяли ему оставаться без дела и во время морского путешествия: он занялся изучением навигационных наук. В дневнике Энгельса, который он вёл во время путешествия, содержались записи и обозначения изменений в положении солнца, направлении ветра, состоянии моря, береговых очертаний и т. д.
С прибытием Энгельса в Лондон снова началась его совместная с Марксом революционная работа. Обстановка была крайне тяжёлой. Повсюду торжествовала реакция. Не удивительно, что среди наименее устойчивой части политических эмигрантов стали распространяться настроения упадка, растерянности, неверия в своё дело. И в этой обстановке Маркс и Энгельс оказались на высоте своего положения вождей революционного пролетариата. Теперь с особой силой сказались присущие им стальная выдержка, твёрдость характера, несокрушимый оптимизм, покоящийся на гпубокой, научно обоснованной уверенности в правоте своего дела.
Основоположники марксизма принялись за воссоздание и реорганизацию Союза коммунистов. Члены Союза, принимавшие активное участие в движении, были теперь разбросаны в разные стороны, связи были порваны, переписка по этой причине и вследствие опасности вскрытия писем стала на некоторое время невозможной.
Однако благодаря энергичной деятельности Маркса, уже в сентябре 1849 г. был реорганизован Центральный Комитет Союза, в состав которого вошёл после приезда в Лондон и Энгельс, Вокруг Маркса и Энгельса в Лондоне вскоре собрались почти все старые руководящие деятели Союза коммунистов. Наряду с ними появились и новые силы; среди них выделялись Виллих, с которым Энгельс проделал баденско-пфальцскую кампанию, Конрад Шрамм и Вильгельм Либкнехт.

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч,, т. XXI, стр. 114.
— 101—


Строительство самостоятельной пролетарской партии было невозможно без преодоления влияния мелкобуржуазных эмигрантов, в большом числе собравшихся в Лондоне, развернувших борьбу против Маркса и Энгельса и пытавшихся организационно объединить под своим руководством революционную эмиграцию. Энгельс вместе с Марксом бросился на борьбу с «объединительными» попытками мелкобуржуазных демократов, отстаивая особую, самостоятельную организацию пролетарских революционеров.
Огромное место в работе Маркса и Энгельса заняла в это время развёрнутая по их инициативе деятельность по оказанию материальной помощи эмигрантам; эту работу они также использовали для расширения влияния пролетарской партии, борясь против попыток лидеров мелкобуржуазной демократии и здесь захватить руководство в свои руки.
Для установления связей с Германией LIK Союза направил в марте 1850 г. специального эмиссара — Генриха Бауэра. Чсрез этого эмиссара было послано написанное Марксом и Энгельсом «Обращение Центрального комитета к Союзу коммунистов». В этом замечательном документе Маркс и Энгельс подвели важнейшие итоги революции 1848 — 1849 гг. в Германии, конкретизировали тактическую линию коммунистов в буржуазно-демократической революции, дали развернутую формулировку своей идеи непрерывной революции.
Прежде всего Маркс и Энгельс отмечают в «Обращении», что в революционные годы члены Союза коммунистов неизменно стояли в первых рядах единственного последовательно революционного класса — пролетариата и что политическая платформа Союза оказалась единственно правильной. Однако в то же самое время прежняя крепкая организация Союза значительно ослабела. В ряде местностей организации Союза подпали под влияние мелкобуржуазной демократической партии. В будущей германской революции, указывают Маркс и Энгельс, рабочая партия должна выступить возможно более организованно, едино и самостоятельно.
В грядущей революции, говорится н «Обращении», мелкобуржуазные демократы возьмут на себя выполнение той предательской роли, какую сыграли в 1848 г. немецкие либеральные буржуа. В настоящий момент мелкие буржуа
— 102—


проповедуют пролетариату единение и стремятся вовлечь его в состав одной большой оппозиционной партии под своим руководством. Этим попыткам превратить пролетариат в придаток мелкобуржуазной демократии должна быть объявлена решительная борьба. Рабочие должны создать свою самостоятельную, открытую и тайную, организацию. Отношение революционной рабочей партии к мелкобуржуазной демократии таково: бороться вместе с нею против сил реакции; выступать против мелкобуржуазной демократии во всех тех случаях, когда она сама хочет упрочиться. В то время как демократические мелкие буржуа стремятся ограничить революцию реформированием в своих интересах существующего общественного строя, сохраняя его основу — наёмное рабство рабочих, «наши интересы и наши задачи заключаются в том, чтобы сделать революцию непрерывной до тех пор, пока все более или менее имущие классы не будут устранены от господства, пока пролетариат ис завоюет государственной власти... Для нас дело идст ис об изменении частной собственности, а об ее уничтожении, не о затушевывании классовых противоречий, а об уничтожении классов, не об улучшении существующего общества, а об основании нового общества» '.
Исходя из этих задач, рабочие должны наряду с новым мелкобуржуазным официальным правительством, которое возникнет в случае победы революции над реакцией, «учреждать собственные, революционные рабочие правительства» в виде общинных советов, клубов или рабочих комитетов.
Яля того чтобы успешно противодействовать предательской политике буржуазных демократов, рабочие должны быть вооружены и обладать своей самостоятельной военной организацией. Наконец, необходимо бороться с попытками буржуазных демократов привязать к себе крестьянские массы половинчатыми реформами. Рабочие должны требовать, чтобы конфискованная феодальная земельная собственность стала «государственным достоянием и была превращена в рабочие колонии, обрабатываемые ассоциированным сельским пролетариатом, который использует все преимущества крупного земледелия».

' К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. I, стр. 84.
— 103—


В противоположность мелкобуржуазным демократам, отстаивающим федеративную республику с возможно большей самостоятельностью и независимостью общин и областей, рабочие должны отстаивать единую и нераздельную германскую республику и добиваться самой решительной централизации силы в руках государственной власти.
Рабочие должны стремиться продвинуть революцию как можно дальше вперёд. «Их боевой лозунг должен гласить: «Непрерывная революция»» '.
Изложенная в этом замечательном документе идея непрерывной революции получила дальнейшее развитие в ленинской теории перерастания буржуазно-демократической революции в революцию социалистическую, в стратегии и тактике большевистской партии, блестяще оправдавшейся в революционных боях 1917 г.
Напряжённая работа Маркса и Энгельса по воссозданию и реорганизации Союза коммунистов быстро дала свои результаты. Во втором, составленном Марксом и Энгельсом в июне 1850 г., «Обращении Центрального комитета к Союзу коммунистов» они от имени ЦК уже имели возможность сообщить о серьёзных успехах Союза. Борясь за создание массовой пролетарской партии в Германии, Маркс и Энгельс одновременно сплачивали вокруг себя и лучшие революционные элементы международного рабочего движения. Во втором обращении указывалось, что через нескольких специально для этого делегированных членов Центральный комитет связан с настоящей революционной партией французов, англичан и венгров.
Энгельс принял самое деятельное участие в этой работе по международному сплочению пролетарских революционеров. Он неоднократно выступал на интернациональных митингах в Лондоне. Особенно тесно был связан Энгельс с революционными чартистами, в рядах которых он боролся ещё в 1842 — 1843 гг.
В деле сплочения пролетарских революционеров Маркс и Энгельс большую роль отводили новому периодическому органу, подготовке к изданию которого они отдали много времени и сил. В 1850 г. вышло шесть номеров журнала «Новая Рейнская Газета. Политико-экономическое обозрение». журнал редактировался Марксом и пе-

' h;. М~а~р~к~с ~ и H Ф~. . Э~нHг~еeл~ь~с~, , ИHз3б~р~а~нHнHы~е e п~р~оOиHз3в~е~д~еeнHиHя, т. I, стр. 90.
— 104—


чатался в Гамбурге. В числе опубликованных в журнале работ был ряд произведений Маркса и Энгельса, посвященных итогам революции 1848 — 1849 гг. во Франции и в Германии, а также написанные ими рецензии и международные обзоры.
Как видно из международных обзоров, напечатанных в февральском и апрельском номерах журнала, Маркс и Энгельс надеялись в это время на новый революционный подъём. Но уже в течение лета 1850 г. для них стало ясно, что объективная обстановка резко изменилась и надежды на скорое наступление революции не имеют реальной основы. Промышленный кризис 1847 г., подготовивший революцию 1848 г., полностью изжил себя, и начался период бурного промышленного подъёма. Маркс и Энгельс.-. ясно и определённо показали это в написанном ими осенью 1850 г. «Международном обзоре» для М 5 — G журнала.
«В период всеобщего промышленного расцвета,— писали они в этом обзоре,— при котором производительные силы буржуазного общества развиваются настолько пышно, насколько это вообще возможно при буржуазных отношениях, о действительной революции не может быть и речи... Новая революция возможна только вслед за новым кризисом. Но наступление ее так же неизбежно, как и наступление пос геднего» '.
Трезво учтя новые объективные условия, Маркс и Энгельс со всей резкостью, прямотой и мужеством подлинных пролетарских вождей потребовали и пересмотра тактики партии. Сохраняя неизменной основную стратегическую линию на неизбежность революции, нужно было на данном этапе изменить тактику применительно к новой полосе борьбы. Революционная буря 1848 — 1849 гг. исчерпала себя. Поэтому надо было приступить к длительному, кропотливому собиранию сил и их систематической подготовке к грядущей революции, сроки которой отодвинулись.
Эта новая позиция Маркса и Энгельса вызвала резко" обострение борьбы внутри Союза коммунистов и его ЦК. Часть членов ЦК во главе с Виллихом и Шаппером, поддержанная значительным числом лондонских членов Союза, выступила против Маркса и Энгельса.

' К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. ЧП1, стр. 239.
— 105—


Это была «лево»-оппортунистическая фракция, не спо-. собная к выдержанной пролетарской борьбе в тяжёлых условиях спада революционной волны. Она отражала настроения мелкобуржуазного нетерпения, ставя вопрос; либо немедленная революция, либо надо идти «на покой» (слова Шаппера). Игнорируя объективные условия, не понимая происшедших коренных изменений в них, авантюристически, по-бунтарски считая, что революцию можно «сделать» в любой момент, они призывали к немедленной организации вооружённого восстания. Это была вреднейшая и опаснейшая «игра в революцию», революционная болтовня вместо серьёзного революционного дела.
Резко критикуя взгляды этой оппозиции, Маркс говорил на заседании ЦК 15 сентября 1850 г.;
«На место критических воззрений меньшинство ставит догматические, на место материалистических — идеалистические, Движущей силой революции для него становится просто воля вместо действительных отношений. Между тем как мы говорим рабочим: «Вы должны пережить 15, 20, 50 лет гражданской войны и международных битв, не только для того чтобы изменить существующие отношения, но чтобы и самим измениться и стать способными к политическому господству». Вы говорите наоборот: «Мы должны сейчас же достигнуть господства, или нам не остается ничего делать»» '.
Характерно, что «левая» фракция Виллиха — Шаппера в погоне за немедленным успехом, в поисках союзников по организации «путчей» готова была на беспринципные компромиссы с мелкобуржуазными демократами и наорганизационное объединение с ними. На этой почве Марксу и Энгельсу пришлось выдержать ряд столкновений с Виллихом.
В сентябре 1850 г. борьба с фракцией Виллиха — Шаппера, ставшей на путь клеветы и личных нападок на Маркса и Энгельса, приняла крайне острые формы, Дело дошло даже до дуэли между членами ЦК Шраммом и Виллихом.
15 сентября наступила развязка: на заседании ЦК после бурных прений, после сокрушительного разгрома оппозиции Марксом произошел раскол. Большинство ЦК, руководимое Марксом и Энгельсом, постановляет пере-

' К Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. ИП, стр. 506.
— 10б—


нести местопребывание ЦК Союза коммунистов в Кёльн, передав полномочия ЦК Кёльнскому окружному комитету. Это решение было вызвано необходимостью изолировать центральное руководство Союза от влияния многочисленных лондонских сторонников Виллиха — Шаппера.
Одну из важнейших задач своей теоретической работы в первые годы после революции 1848 — 1849 rr. Маркс и Энгельс видели в анализе уроков этих революций, в обобщении нового опыта 'революционной борьбы. Этой задаче были посвящены работы Маркса «Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г.» и «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», а также принадлежавшие перу Энгельса «Крестьянская война в Германии» и «Революция и контрреволюция в Германии».
Эти работы являются ярким свидетельством того, что марксизм как живое, творческое учение складывался и развивался в неразрывной связи с революционной практикой. Обобщая опыт борьбы пролетариата и трудящихся масс в бурную революционную эпоху, когда с наибольшей силой проявляется активность, инициатива народных масс, их творческая роль в историческом процессе, Маркс и Энгельс обогатили своё учение новыми весьма важными выводами.
В своей «Классовой борьбе во Франции» (1850 г.) Маркс со всей силой подчёркивает решающий урок революции 1848 — 1849 rr.— подтверждение основного положения «Манифеста Коммунистической партии» о пролетарской революции и диктатуре пролетариата.
Бичуя обанкротившийся в ходе революций утопический мелкобуржуазный социализм, сторонники которого, в угоду своим «доктринам», отрицали классовую борьбу, Маркс противопоставляет им революционный социализм, коммунизм, который есть не что иное, как «объявление непрерывной революции, классовая диктатура пролетариата, как необходимая переходная ступень к уничтожению классовых различий вообще, к уничтожению всех производственных отношений, на которых покоятся эти различия, к уничтожению всех общественных отношений, соответствующих этим производственным отношениям, к перевороту во всех идеях, вытекающих из этихобщественных отношений» '.
~ К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. 1,
стр. 189 — 190.
— 107—


Опыт революций 1848 — 1849 гг. позволил Марксу и Энгельсу развить дальше и конкретизировать своё учение о государстве. В своём произведении «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» (1852 г.), говоря о старой государственной машине, Маркс приходит к выводу поистине всемирно-исторического значения:
«Все перевороты усовершенствовали эту машину, вместо того чтобы сломать ее» '.
Цитируя это, Ленин писал: «В этом замечательном рассуждении марксизм делает громадный шаг вперед по сравнению с «Коммунистическим Манифестом». Там вопрос о государстве ставится еще крайне абстрактно, в самых общих понятиях и выражениях. Здесь вопрос ставится конкретно, и вывод делается чрезвычайно точный, определенный, практически-осязательный: все прежние революции усовершенствовали государственную машину, а ее надо разбить, сломать.
Этот вывод есть главное, основное в учении марксизма о государстве» '.
И в «Классовой борьбе во Франции» и в «Восемнадцатом брюмера Луи Бонапарта» Маркс уделяет огромное внимание вопросу о взаимоотношении пролегариата и крестьянства, анализирует причины, в силу которых пролетариату не удалось привлечь на свою сторону крестьянские массы, что повлекло за собой поражение революции. Маркс показывает, что правильно понятые интересы крестьянства должны привести его к союзу с городским пролетариатом. «Крестьяне... находят своего естественного союзника и вождя в городском пролетариате, призванном ниспровергнуть буржуазный порядок» '. Этот весьма важный политический вывод, который Маркс сделал на основе уроков революций 1848 — 1849 гг., он развивает в письме к Энгельсу от 16 апреля 1856 г.: «Все дело в Германии будет зависеть от возможности поддержать пролетарскую революцию каким-либо вторым изданием крестьянской войны».
Эта гениальная мысль была развита позже Лениным и переработана им в новую теорию социалистической ре-

' К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. I, стр. 292. ~ В. И. Ленин, Соч, т. 25, стр. 378. ' К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. I,
стр. 296.
— 108—


волюции, осуществляемой не изолированным пролетариатом, а пролетариатом — гегемоном, имеющим союзников влице полупролетарских элементов населения, миллионов трудящихся и эксплуатируемых масс.
Понятно то огромное внимание, которое уделял также Энгельс крестьянскому вопросу. В последней, двойной книге «Обозрения» (М 5 — б, вышла в ноябре 1850 г.) была опубликована историческая работа Энгельса «Крестьянская война в Германии».
В этом выдающемся произведении Энгельс на основе материалистического понимания истории даёт анализ причин, хода и результатов крестьянской войны в Германии, великого антифеодального восстания крестьянства в 1525 г. Хотя Энгельс анализирует здесь глубокое историческое прошлое, однако работа эта менее всего была «академическим» исследованием, далёким от бурь современной политической борьбы. Для Энгельса эта работа была средством со всей силой подчеркнуть роль и значение крестьянства в классовой борьбе, всю необходимость для революционного пролетариата бороться за руководство крестьянскими массами. На конкретном историческом материале классовой борьбы 1525 г. Энгельс разъяснял массам также и уроки революционных боев 1848 — 1849 rr. Поражению крестьянских восстаний, доказывает Энгельс, способствовала предательская роль бюргеров — предшественников современной буржуазии, а также политическая раздробленность, местный партикуляризм, в результате которого вместо общенационального движения в Германии произошли сотни местных восстаний, подавлявшихся по частям. В своей работе Энгельс показал крепкие и сильные фигуры Великой крестьянской войны, напомнил немецкому народу его революционные традиции. «Было время,— писал Энгельс,— когда Германия выдвигала личности, которые можно поставить рядом с лучшими революционными деятелями других стран, когда немецкий народ проявлял такую выдержку и развивал такую энергию, которые у централизованной нации привели бы к самым блестящим результатам, когда у немецких крестьян и плебеев зарождались идеи и планы, которые достаточно часто приводят в содрогание и ужас их потомков» '.

' Ф. Энгельс, Крестьянская война в Германии, 1953, стр. 19.
— 1ÎÝ—



Подведению итогов революционных боев 1848— 1849 гг. посвящена также работа Энгельса «Революция и контрреволюция в Германии» (1851 — 1852 гг.). Мастерское владение методом исторического материализма, глубокое знание и понимание событий, непосредственным участником которых был он сам,— всё это позволило Энгельсу сейчас же, по свежим следам германской революции 1848 — 1849 rr., дать блестящий анализ предпосылок, движущих сил, основных этапов, международной обстановки, уроков и итогов революции.
Важнейшее место в этой работе Энгельса занимают вопросы вооружённого восстания. Уроки, которые Энгельс извлёк из опыта вооружённой борьбы 1848 — 1849 гг. и обобщил в своей «Революции и контрреволюции в Германии», навсегда вошли в сокровищницу научной пролетарской стратегии и тактики.
В этой работе содержится классическая формулировка марксистского учения о вооружённом восстании как искусстве, с исключительной чёткостью указаны основные «правила» восстания, которыми должен руководствоваться пролетариат, чтобы одержать победу: «Восстание есть искусство, точно так же как и война, как и другие виды искусства. Оно подчинено известным правилам, забвение которых ведет к гибели партии, оказавшейся виновною в их несоблюдении... Во-первых, никогда не следует играть с восстанием, если нет решимости итти до конца... Во-вторых, раз восстание начато, тогда надо действовать с величайшей решительностью и переходить в наступление. Оборона есть смерть всякого вооруженного восстания; при обороне оно гибнет, раньше еще чем померялось силами с неприятелем. Надо захватить противника врасплох, пока его войска еще разрознены; надо ежедневно добиваться новых, хотя бы и небольших, успехов; надо удерживать моральный перевес, который дало тебе первое успешное движение восстающих; надо привлекать к себе те колеблющиеся элементы, которые всегда идут за более сильным и всегда становятся на более надежную сторону; надо принудить неприятеля к отступлению, раньше чем он мог собрать свои войска против тебя» '.
Прежде чем идти на восстание, надо трезво взвесить

' К. Маркс, Избранные произведения, т. II, Госполитиздат,
1945, стр. 124.
— 110—


политическую и военную обстановку. Но раз решение о восстании принято и подготовка к нему начата, необходимо отнестись к восстанию, как к искусству, и действовать с величайшей решительностью, смелостью, с непрерывным наступательным порывом.
Это марксистское учение о вооружённом восстании было развито, Лениным на основе опыта последующей вооружённой борьбы пролетариата, в особенности опыта московского декабрьского восстания 1905 г. В решающие дни Октября 1917 г. большевистская партия дала классический образец подготовки и проведения победоносного вооружённого восстания.
Наряду с теоретической работой Маркс и Энгельс продолжали упорную работу по сплочению, воспитанию и обучению кадров пролетарских революционеров.
После раскола в сентябре 1850 г. Союз коммунистов переживал тяжёлые времена. К дезорганизаторской работе Виллиха — Шаппера и их сторонников прибавились полицейские репрессии. В мае 1851 г. в Германии был арестован ряд виднейших работников Союза коммунистов. Правительство начало с помощью полицейских агентов- провокаторов подготовлять процесс-монстр над арестованными коммунистами.
Энгельс оказывал большую помощь в той лихорадочной деятельности, которую развернул Маркс в связи с подготовляемым процессом. В ряде английских и немецких газет они выступили с разоблачениями провокаций, подлогов и тому подобных махинаций прусского полицейского агента Штибера и одновременно собирали материалы и документы для защиты обвиняемых.
В то же время Марксу и Энгельсу пришлось выдерживать острые, делавшиеся всё более гнусными нападки со стороны фракции Виллиха — Шаппера и связанной с ними мелкобуржуазной эмиграции.
Вместе с Марксом Энгельс в мае — июне 1852 г. пишет памфлет «Великие мужи эмиграции», в котором даётся уничтожающая характеристика мелкобуржуазных вождей лондонской эмиграции, занимавшихся жалкой мышиной вознёй вместо настоящего революционного дела.
В октябре — ноябре 1852 г. в К,ёльне состоялся суд над одиннадцатью арестованными членами Союза коммунистов, семь человек из которых были осуждены на различные сроки заключения. Для разоблачения тех подлых
— 111—


приемов, с помощью которых прусское правительство состряпало осуждение коммунистов в Кёльне, Маркс написал брошюру «Разоблачения о кёльнском процессе коммунистов», а Энгельс — статью для «Нью-Йоркской трибуны» — «Процесс коммунистов в Кёльне».
Аресты коммунистов в Германии и последовавший за ними кельнский процесс нанесли Союзу коммунистов смертельный удар. Связи лондонской группы, возглавляемой Марксом и Энгельсом, с континентом были разорваны. Союз фактически перестал существовать. В середине ноября 1852 г. Союз коммунистов по предложению Маркса объявил себя распущенным.
Хотя в обстановке реакции, под ударами правительственных преследований Союз коммунистов вынужден был прекратить своё существование, он оставил глубокий след в истории рабочего движения как зародыш пролетарской партии, как организация, программой которой явился бессмертный «Манифест Коммунистической партии». Воспитанные Марксом и Энгельсом лучшие представители пролетариата и после роспуска Союза коммунистов продолжали свою партийную работу по пропаганде революционной теории, по воспитанию рабочих масс, по подготовке их к новым революционным боям.





VI
ЭНГЕЛЬС В ПЕРИОД РЕАКЦИИ
И НОВОГО ПОДЪЁМА
БУРЖУАЗНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКИХ
ДВИЖЕНИЙ


наступлением реакции создавались чрезвычайно тяжёлые условия для теоретической и партийно-политической деятельности Маркса и Энгельса. На них обрушились все ужасы изгнания, материальных бедствий. Буржуазное общество мстило теперь вождям пролетариата, лишало их самых элементарных условий сушествования. Если Энгельс ещё мог кое-как обеспечить себе жизнь журналистской работой, то это было немыслимо для обременённого семьёй Маркса. Неустойчивость существования пролетарского журналиста в условиях почти полного отсутствия рабочей печати не только погубила бы гений Маркса, лишив его всякой возможности вести теоретическую и политическую работу, но и обрекла бы его с семьёй на гибель под гнётом нищеты.
Не было такой жертвы, на которую в этих условиях не пошёл бы Энгельс, чтобы проложить путь гению Маркса, чтобы спасти его от классовой мести буржуазного общества, чтобы сохранить для пролетариата его вождя.
В создавшихся условиях единственным способом, каким Энгельс мог помочь своему другу, было возвращение в контору, к «проклятой коммерции». Без жалоб, без ропота, без позы Энгельс пошёл на это, ибо иного выхода не было. Столь же просто Маркс принял это доказательство безграничной самоотверженности своего друга.
5 Е, А. Степанова


В самом деле, они ведь попрежнему сражались плечом к плечу за успех того дела, которому посвятили свою жизнь. Новые условия заставили их только видоизменить разделение труда между собой. Энгельс, который всегда признавал превосходство гения своего друга и преклонялся перед ним, счёл теперь совершенно естественным взять на свои плечи значительную долю материальных забот о Марксе и его семье, чтобы дать ему возможность продолжать свою теоретическую и политическую работу.
После того как было принято решение о возвращении Энгельса в контору, он переехал в ноябре 1850 г. в Манчестер, где приступил к работе в качестве конторщика фирмь; «Зрмен и Энгельс».
Возвращение Энгельса в контору и усиленные занятия Маркса в библиотеке Британского музея вызвали целый поток лжи и клеветы по их адресу со стороны мелкобуржуазпой эмиграции, продолжавшей свою игру в «европсйские комитеты», «временные правительства», срганизовавшсй «революционный заем» в Америке для немедленного осуществления революции, и т. д. Из переписки Маркса и Энгельса мы узнаём, например, что эмигрантская братия в лице Руге, Виллиха и др. выступила в самой грубой форме против Маркса и Энгельса, якобы «одиноких и всеми оставленных», и не преминула упрекнуть при этом Энгельса в «торгашестве». Однако сознание того, что он выполняет свой долг, защищало Энгельса от этих булавочных уколов, и он успокаивал в таких случаях разъярённого и готового ринуться в бой Маркса, призывая его не обращать внимания на эмигрантскую «школу злословия и подлости», игнорировать эти нападки, ибо «мы, слава богу, переносили и не такие атаки». Энгельс считал, что, облегчая Марксу работу над «Капиталом», он делает гораздо больше для победы пролетарской революции, чем все эти мелкобуржуазные герои революционной фразы, вместе взятые.
Всё же Энгельс надеялся, чтО ему недслгО придется нести ненавистное бремя «проклятой коммерции». Он ждал, что вскоре наступит конец промышленному подъёму, разразится кризис, а за ним последует новая революционная буря.
Письма этого оригинального «коммерсанта» представляют собой в некотором роде совершенно исключительное явление: они наполнены страстным ожиданием нового


кризиса, грандиозного промышленного краха. Чем ниже падали цены на бирже, чем мрачнее становилось настроение предпринимателей, тем радостнее было на душе у Энгельса. Когда в 1857 г. начался промышленный кризис, Энгельс писал Марксу, что чувствует себя превосходно при этом всеобщем крахе. «Кризис будет так же полезен моему организму, как морские купанья, я это и сейчас чувствую»'.
Однако надеждам Энгельса, что вслед за кризисом начнётся революция, которая вновь призовёт его и Маркса на боевой революционный пост, не суждено было осуществиться. В связи с этим и его «египетское пленение» затянулось почти на два десятка лет. Поступив сперва в фирму конторщиком, Энгельс с 1860 г. работал в качестве её доверенного, а с 1864 г.— в качестве пайщика.
По условиям "восй работы Энг льс вьп1уждеп бь;JI вращаться в сфере чуждых сму люде:(, соблюдать внешний этикет, вест.~, та;:пм образом, двоЙную 'кпзнь. Только у своей жены — простой ирландской работницы Мэри Бёрпс, которую Энгельс полюбил ещё во время свосго первого пребывания в Манчестере, он отдыхал от чуждой ему среды и встречался со своими манчестерскими друзьями-коммунистами — Вильгельмом Вольфом, Самюэлем Муром, Карлом Шорлеммером и левыми во.кдями чартистского движения.
Преданная и любящая женщина была огромной поддержкой и утешением Энгельсу в это тяжёлое для него время.
Когда 6 января 18бЗ г. Мэри умерла от болезни сердца, Энгельс тяжко переживал эту утрату. «Если так долго прожил с женщиной,— писал он Марксу,— то смерть ее не может не произвести потрясающего впечатления. Я чувствовал, что с ней вместе я похоронил последнюю частицу своей молодости» '.
Несмотря на то, что Маркс и Энгельс в течение двадцати лет вынуждены были жить в разных городах, их невиданный в истории союз за эти годы ещё более укрепился. Правда, они нередко досадуют теперь, что не могут попрежнему «вместе жить, вместе работать, вместв

~ К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. ХХИ, стр. 255.
~ К. Маркс и Ф. Знгельс, Соч., т. ХХШ„стр, 127.
— 115—


смеяться». Поездки Маркса в Манчестер или Энгельса в Лондон не могли быть частыми. Но тем оживлённей шла переписка. Стоило, например, Энгельсу замедлить с ответом, как к нему уже летел вопрос встревоженного Маркса: «дорогой Энгельс! Плачешь ты или смеешься, спишь или бодрствуешь?».
Именно благодаря тому обстоятельству, что основопаложники научного коммунизма были долгие годы отделены друг от друга значительным расстоянием и должны были поддерживать общение главным образом путём писем, до нас дошла огромная переписка, своего рода творческая лаборатория Маркса и Энгельса, жемчужина всего их литературного наследства.
Нет такой области науки и политики, которая не затрагивалась бы в этой переписке. Проблемы философии и естествознания, политической экономии и социализма, истории и лингвистики, математики и техники, военного дела и литературы обсуждаются в письмах этих универсально образованных людей и обсуждаются таким образом, что иногда отдельная фраза, небольшое замечание являются ключом к подлинно научному, марксистскому пониманию целого комплекса сложнейших вопросов. Не только наука, но и вопросы политики рабочего класса, вопросы стратегии и тактики классовой борьбы, борьбы за пролетарскую партию находят яркое отражение в переписке Маркса и Энгельса. Наконец, переписка — богатейшее сокровище для изучения экономики, внешней политики, рабочего движения той эпохи, в которую жили основоположники марксизма.
О переписке Маркса и Энгельса Ленин писал, что «научная и политическая ценность ее — громадна. Не только Маркс и Энгельс выступают здесь перед читателем с особенной рельефностью во весь свой рост. Богатейшее теоретическое содержание марксизма развертывается в высшей степени наглядно, ибо Маркс и Энгельс неоднократно возвращаются в письмах к самым разнообразным сторонам своего учения, подчеркивая и поясняя— иногда совместно обсуждая и убеждая друг друга — самое новое (по отношению к прежним взглядам), самое важное, самое трудное...
Если попытаться одним словом определить, так сказать, фокус всей переписки, — тот центральный пункт, к которому сходится вся сеть высказываемых и обсужда-


емых идей, то это слово будет диалектика. Применение материалистической диалектики к переработке всей политической экономии, с основания ее,— к истории, к естествознанию, к философии, к политике и тактике рабочего класса,— вот что более всего интересует Маркса и Энгельса, вот в чем они вносят наиболее существенное и наиболее новое, вот в чем их гениальный шаг вперед в истории революционной мысли»'.
Нельзя не отметить ещё одной характерной и замечательной черты переписки Маркса и Энгельса — пронизывающего её бодрого, боевого, жизнерадостного духа.
Как бы ни преследовали Маркса и Энгельса враги, каким бы потоком лжи и клеветы ни обливала их буржуазная пресса, какую бы мелочную и изнурительную борьбу за существование ни приходилось им вести,— жизнерадостность, юмор, бодрость и несокрушимая воля к борьбе не покидали их никогда.
Персчитывая переписку в связи с разбором литературного наследства Маркса, Энгельс писал Беккеру: «Передо мною снова ожили старые времена и те веселые минуты, которые доставляли нам наши противники. Я часто до слез смеялся над этими старыми историями. Юмора наши враги никогда не могли у нас отнять» '.
Когда после смерти Маркса один из литераторов распространился в своей статье о «горемыке Марксе», то Энгельс писал в связи с этим Бернштейну: «Быть может, как-нибудь, когда я буду в особенно веселом настроении, я его взгрею. Если бы эти ослы имели возможность прочесть переписку между Мавром и мною, они бы просто остолбенели. Поэзия Гейне — детская игрушка по сравнению с нашей дерзкой, жизнерадостной прозой. Мавр мог приходить в ярость, но ныть — никогда»'.
Переписка Маркса и Энгельса содержит богатейший материал для характеристики их как теоретиков, вождей пролетариата, как замечательнейших людей своей эпохи, поражающих могучей силой ума, великой энергией и целеустремлённостью. Наконец, только переписка даёт полную картину той постоянной тяжёлой, изнурительной борьбы, которую приходилось вести гению пролета-

' В. И. Ленин, Соч., т. 19, стр. 502, 503.
~ К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXVII, стр. 316.
~ Там же, стр. 318.
— 117—


риата — Марксу, чтобы не погибнуть от нужды; только переписка даёт во всём объеме представление об образе бескорыстнейшего и преданнейшего друга Маркса— Фридриха Энгельса.
Пока Энгельс был простым конторщиком фирмы и получал жалкое вознаграждение за свой труд, его помощь Марксу была ещё очень недостаточной. Нужда буквально душила Маркса, вынужденного отказывать себе и своей семье в самом необходимом, вести бесконечную «войну» со своими кредиторами, спасаться от преследований домовладельца и лавочников. Нужда вырывала одну жертву за другой из семьи Маркса. Особенно тяжела была для Маркса потеря сына, чудесного мальчика, любимца всей семьи — Муша. Вместе с Марксом Энгельс тяжко переживал болезнь ребёнка и делал всё, чтобы вырвать его из когтей смерти. Сообщая Энгельсу о ходе болезни своего любимца, Маркс писал: «Не знаю, как благодарить тебя за дружбу, за то, что ты работаешь вместо меня, и за участие, оказывасмое мальчику» '.
Похоронив сына, Маркс писал Энгельсу: «Я перенес уже много несчастий, но только теперь я знаю, что такое настоящее несчастье...
При всех ужасных муках, пережитых за эти дни, меня всегда поддерживала мысль о тебе и твоей дружбе и надежда, что мы вдвоем сможем сделать еще на свете чтолибо разумное» '.
Энгельс мучительно страдал, видя себя бессильным избавить семью Маркса от лишений. Поэтому, когда еМу представилась возможность оказать дополнительную материальную помощь Марксу путём литературной работы, он ухватился за эту возможность обеими руками. В августе 1851 г. Маркс получил от прогрессивной американской газеты «Нью-Йоркская трибуна» («New-York Daily Tribune») предложение о сотрудничестве. В письме к Энгельсу Маркс обращается к нему за помощью: «Что касается «Нью-Йоркской трибуны», ты должен мне теперь помочь, так как я по горло занят экономией. Напиши ряд статей о Германии, начиная с 1848 года»'. Энгельс немедленно засел за работу и начал систе-

' К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXII, стр. 92.
~ Там же, стр. 94.
а К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXI, стр. 250.
— 118—


матически поставлять Марксу одну статью за другой, которые тот регулярно пересылал в «Нью-Йоркскую трибуну». Так родилась знаменитая серия статей «Революция и контрреволюция в Германии». Только с опубликованием переписки выяснилось, что эта работа принадлежит перу не Маркса, а Энгельса.
Кроме огромного количества статей, которые Энгельс написал вместо Маркса для «Нью-Йоркской трибуны», он оказывал ему помощь, переводя статьи, написанные самим Марксом, на английский язык (Маркс в это время ещё не вполне свободно владел английским языком и лишь с 1853 г. начал писать прямо по-английски) . Из огромного количества статей, посланных Марксом в «НьюЙоркскую трибуну» на протяжении ряда лет, не менее одной трети было написано Энгельсом. И здесь они установили между собой разделение труда: Энгсльс писал статьи главным образом по военным BQHpocBII, Маркс— по вопросам внешней политики.
Однако, несмотря на большую литературпую работу, которую Маркс при содействии Энгельса выполнял для «Нью-Йоркской трибуны», получаемый им гонорар был крайне невелик. Редактор «Нью-Йоркской трибуны» Дана подходил к своему корреспонденту, как капиталист- делец, всячески урезывал литературный заработок Маркса и, наконец, посадил его на половинный гонорар. В связи с этим материальное положение Маркса опять резко ухудшилось.
В этот тяжёлый для Маркса период тот же Дана предложил ему сотрудничать в издаваемой им энциклопедии. Хоти работа эта, по крайней мере в большей своей части, была не особенно интересной, Энгельс с радостью соглашается принять в ней участие, видя в этом большое подспорье для Маркса. Так как Энгельс днём был занят в конторе, то ему приходилось работать для энциклопедии по ночам. Зная это, Маркс не раз собирался послать всю эту затею «к чорту>. Но и ему также приходилось писать статьи ночью, чтобы не прерывать работы над своим экономическим трудом, который он считал теперь главным делом своей жизни.
Энгельс помогал Марксу не только в журналистской работе. Маркс обращался к своему другу за советами по самым различным теоретическим вопросам и неизменно получал обстоятельные, тщательно продуманные,
— 119—


подчас специально «подработанные» ответы. Эти энгельсовские соображения Маркс иногда целиком включал в свои статьи.
Если Энгельс оказывал помощь Марксу в его теоретической работе, то, с другой стороны, и Маркс деятельно помогал своему другу, сообщая ему свои мнения по ряду интересующих Энгельса теоретических вопросов, нередко целыми днями роясь в Британском музее, чтобы найти нужные Энгельсу материалы по тем или иным специальным вопросам военного дела, истории, литературы, лингвистики и т. д.
В теоретической работе Энгельса во время его пребывания в Манчестере особенно большое место заняло изучение военных наук. Энгельс заинтересовался военным делом ещё в то время, когда отбывал воинскую повинность в Берлине. Потребности революционной борьбы 1848— 1849 гг. заставили его вплотную заняться изучением воснных вопросов, в первую очередь вопросов вооружённого восстания. Во время пребывания в Манчестере Энгельс занимался военными науками уже не урывками, а систематически и очень основательно.
В известной мере занятия эти объяснялись желанием помочь Марксу в его работе для «Нью-Йоркской трибуны» и для американской энциклопедии. Однако основное, что побуждало Энгельса к упорному изучению военных наук, было ясное понимание той гигантской роли, которую будут играть в грядущей революции вопросы войны, вооружённой борьбы.
С глубоким интересом отдавшись изучению военных наук, Энгельс даже свой отдых использовал для этого дела. Любимая им с детства верховая езда приобрела теперь в его глазах особый смысл. Упражнения Энгельса в скачках с препятствиями частенько вызывали тревогу у Маркса. «Не делай только слишком опасных скачков,— писал он другу,— так как вскоре представятся более важные поводы рисковать головою;>. В ответном письме Энгельс подчёркивает, что для него верховая езда — материальная основа всех его военных занятий. «Впрочем, sois tranquille [будь покоен],— добавляет он,— шею свою я сломаю при иных обстоятельствах, а не при падении с лошади» ~.

1 К Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. ХХП, стр. 306.





K. Маркс. Ф. Энгельс и дочери Маркса-
Женни, Элеонора и Лаура
бО-е годы



Смертельный враг всякого верхоглядства, Энгельс подошёл к военным вопросам не как дилетант-любитель, а со всей основательностью человека, привыкшего «до деталей», «до тонкостей» овладевать тем делом, которым решил заняться. Для начала он поставил себе задачу овладеть теми знаниями, которые требуются для экзамена на чин офицера в различных родах оружия.
Уже в 1851 г. Энгельс дал доказательство огромных результатов, которых он добился в изучении военных наук за первые же месяцы своего пребывания в Манчестере. В своей незаконченной рукописи, посвященной исследованию возможных последствий войны Священного союза против Франции в случае победоносной революции в 1852 г., Энгельс дает характеристику истории военного искусства, начиная с войн французской буржуазной революции конца XVIII века, и намечает перспективы развития военного искусства во время и после пролетарской революции.
Энгельс пророчески изображает несокрушимую военную мощь нового общества, когда будет усилено, централизовано национальное производство и уничтожены классы. Армии, созданные социалистическим обществом, будут обладать «неслыханно страшной силой; но точно так же у таких солдат должна будет стоять на гораздо более высокой ступени и тактическая подвижность при несении патрульной службы, в стрелковых цепях, на поле сражения. Воины должны будут стать сильнее, ловче и интеллигентнее, чем те, которых может дать современное обществэ» '.
Наконец, социалистические армии будут оснащены могучей военной техникой. Подобно тому как предпосылкой наполеоновского способа ведения войны был рост производительных сил, предпосылкой новых усовершенствований в военном деле будут новые производительные силы.
Чрезвычайный интерес представляют замечания Энгельса о неизбежности дезорганизации старой армии в ходе всякой победоносной революции, прежде чем последняя создаст новую дисциплину и новую армию.
Количество работ и статей Энгельса, посвящённых военным вопросам, огромно. Так, в 1853 — 1855 rr. Энгельс

1 К. Маркс и Ф Энгельс, Соч., т. VIII, стр. 463.
— 121—


написал большую серию статей, посвящённых Крымской войне (войне Франции, Англии и Турции против России). В 1855 г. он помещает в американской печати несколько статей с характеристикой армий европейских государств.
В 1857 — 1858 гг. из-под пера Энгельса вышли статьи о второй «опиумной войне» в Китае (войне, которую вели Англия и Франция с целью закабаления Китая), о национально-освободительном восстании против британских колонизаторов в Индии и об английском вторжении в Персию. Этими своими статьями Энгельс включился в разработку национально-колониального вопроса, которой в эти годы был занят Маркс. Статьи Маркса и Энгельса об Индии и Китае, напечатанные в 50-х годах в «Нью-Йоркской трибуне», в соединении с их оценками национальной проблемы в Европе, заложили основы революционно- пролетарской политики в национально-колониальном вопросе.
В своих статьях о событиях в Китае и Индии (как и в подавлшощем большинстве других «военных» статей) Энгельс выходит далеко за пределы чисто военного анализа. Как ни вынужден был Энгельс приспосабливать свои статьи к уровню требований «Нью-Йоркской трибуны», весь характер и тон их выдаёт, что они написаны не просто «военным специалистом», а пролетарским рсволюционером. Так, статьи Энгельса, посвящённые национально-освободительному восстанию в Индии, помимо мастерского анализа военных действий содержали также убийственный обвинительный акт против английской колониальной политики.
В своей замечательной статье «Персия и Китай» (1857 г.) Энгельс подчёркивает рост сопротивления китайских масс вторжению иностранцев и с радостью отмечает, что народная масса принимает активное, более того, фанатическое участие в борьбе против чужеземцев. Энгельс разоблачает лицемерные вопли английской прессы о «жестокостях» китайцев: «Вместо того, чтобы читать проповедь по поводу ужасных жестокостей китайцев, как делает рыцарственная английская пресса, было бы лучше, если бы мы признали, что это — война... за алтари и очаги, что это — война народная, ради сохранения китайской национальности...» '.

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т, XI, ч. I, стр. 1И.
— 122—


Энгельс рассматривает это начало национально-освободительной борьбы китайского народа как предвестник «смертного часа старого Китая», предсмертной борьбы самой древней империи мира и вместе с тем зари новой эры для всей Азии.
В 1859 г. в «Нью-Йоркской трибуне» и в издававшейся в Лондоне немецкой газете «Das Volk» появилось более двадцати статей Энгельса, связанных с войной Франции и Пьемонта против Австрии. В 1860 г. Энгельс пишет для «Нью-Йоркской трибуны» о войне испанцев в Марокко и революционных походах Гарибальди в Южной Италии. В 1861 г. Энгельс помогает Марксу в его работе над статьями о Гражданской войне в Соединённых Штатах Амсрики, предназначенными для венской газеты «Die Ргеые». В 1860 — 1862 гг. Энгельс сотрудничает в одном английском военном журнале, а в 1862 — 1864 гг.— в немецкой военной газете. Энгельс напечатал ряд статей в связи с австро-прусской войной 1866 г. и большую серию статей, посвящённых франко-прусской войне 1870 — 1871 гг. Кроме того, Маркс и Энгельс написали для «Новой американской энциклопедии» около 80 военных статей, большинство которых принадлежит Энгельсу (в том числе такие большие статьи, как «Армия», «Артиллерия», «Кавалерия», «Пехота», «Фортификация», «Флот» и т. д.).
При чтении военных статей Энгельса поражает его эрудиция, глубокий анализ основных материалов, конкретных фактов. Неудивительно, что читающая публика приписывала появлявшиеся обычно анонимно статьи Энгельса какому-либо выдающемуся военному специалисту.
Маркс высоко ценил военные познания своего друга и говорил, что всецело полагается на «военное министерство в Манчестере», которое может немедленно прислать ему инструкции по любому военному вопросу.
Энгельс был первым военным специалистом революционного пролетариата, его первым военным теоретиком. Широчайший политический горизонт, знание экономики, блестящая ориентировка в международных отношениях, а главное, мастерское владение гениальным методом марксизма — материалистической диалектикой — всё это позволило Энгельсу в противоположность цеховым военным учёным подойти к войне как к социальному явлению, обусловленному всем ходом общественного развития и классовой борьбы.
— 123—


Обобщенную формулировку положений марксизма о войне и военном деле Энгельс дал в своем «Анти-Дюринге». «Ничто так не зависит от экономических условий,— писал в этой работе Энгельс, — как именно армия и флот. Вооружение, состав, организация, тактика и стратегия зависят прежде всего от достигнутой в данный момент ступени производства и от средств сообщения. Не «свободное творчество ума» гениальных полководцев действовало здесь революционизирующим образом, а изобретение лучшего оружия и изменение живого солдатского материала; влияние гениальных полководцев в лучшем случае ограничивалось тем, что они приспособляли способ борьбы к новому оружию и к новым бойцам»'. Под этим углом зрения Энгельс даёт в «Анти-Дюринге» замечательный исторический очерк развития военного искусства.
В этой же работе Энгельс пророчески предсказывает, что начавшийся после франко-прусской войны 1870 г. рост милитаризма обострит до крайности, до предела все противоречия капиталистического общества, в результате чего армия, служившая орудием господствующих классов, превратится в могучий фактор победоносной пролетарской революции. «Армия,— пишет Энгельс,— с~ ала главной целью государства, она стала самоцелью; народы существуют только для того, чтобы поставлять и кормить солдат. Милитаризм господствует над Европой и пожирает ее. Но этот милитаризм таит в себе зародыш собственной гибели. Соперничество между отдельными государствами принуждает их, с одной стороны, с каждым годом затрачивать все больше денег на армию, флот, пушки и т. д., следовательно — все более приближать финансовую катастрофу; с другой стороны, оно заставляет их все серьезнее применять всеобщую воинскую повинность и тем самым обучать в конце концов весь народ владеть оружием, так что последний приобретает возможность в известный момент осуществить свою волю вопреки командующему военному начальству. И этот момент наступит, как только народная масса — деревенские и городские рабочие, а также крестьяне — будет иметь свою волю. На этой ступени войско монарха превращается в народное войско, машина отказывается служить, и мили-

1 Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, 1953, стр. 156.
— 124—


таризм погибает в силу собственного диалектического развития» '.
Огромное военное литературное наследство Энгельса сохраняет ценность и до настоящего времени. Ленин, сам уделявший громадное внимание военным наукам, не раз призывал партию учиться у Энгельса военному делу, указывая на громадное значение военных знаний, военной техники и военной организации, как орудия, которым пользуются массы народа и классы народа для решения великих исторических столкновений.
Наряду с работой в области военных наук Энгельс занялся в Манчестере изучением языков, склонность к чему он обнаружил уже в детские и юношеские годы. Теперь он приступил к систематическим занятиям лингвистикой и добился поистине изумительных результатов. И в этой своей работе Энгельс исходил не только из научного интереса, но и из потребностей той практической интернациональной революционной работы, которую он вёл и которую ему предстояло вести и в дальнейшем.
Уже в совершенстве владея основными европейскими языками, хорошо зная древние языки (греческий и латинский), Энгельс в 1852 г. начал, по его собственным словам, «с любовью и основательно» изучать русский язык.
Как тщательно и с каким огромным интересом изучал Энгельс русский язык и одновременно с этим русскую литературу, видно из того, что в его литературном наследстве сохранился сделанный им перевод на немецкий язык пятнадцати строф из «Евгения Онегина». До нас дошли также записи, сделанные Энгельсом при чтении «Медного всадника» Пушкина и комедии Грибоедова «Горе от ума».
Позднее Энгельс писал, что русский язык «...всемерно заслуживает изучения как сам по себе, ибо это один из самых сильных и самых богатых живых языков, так и ради раскрываемой им литературы...».
В связи с Крымской войной и усиленными занятиями восточным вопросом Энгельс изучает персидский язык. В конце 50-х годов он изучал древнегерманские языки. Датская война 1864 г., борьба из-за Шлезвига и Голштинии, побудила Энгельса заняться скандинавскими языками.

1 Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, стр. 159 — 160.
— 125—


В конце 60-х годов, когда в I Интернационале остро встала ирландская проблема, Энгельс принимается за кельтско-ирландские языки. В эти же годы Энгельс работает над голландско-фризским и шотландским языками. На склоне своей жизни Энгельс занялся изучением румынского и болгарского языков в связи с потребностью руководства социалистическим движением, зародившимся в этих странах.
Настоящий полиглот, Энгельс говорил и писал свободно на двенадцати, а читал почти на двадцати языках.
Громадного- размаха лингвистические занятия Энгельса менее всего были простым усвоением «техники» того или иного языка. Изучить язык для Энгельса значило изучить его особенности, его происхождение и развитие в связи с историей данного народа, его культуры, литературы и т. д.
Знание огромного количества языков позволило Энгельсу заняться общими проблемами лингвистики, сравнительного языкознания, заложить про иную марксистскую основу и для изучения этих наук.
Лингвистические занятия весьма пригодились Энгельсу в его работе (в 80-х годах) над историей древних германцев и над книгой «Происхождение семьи, частной собственности и государства.>. Эти знания явились для него ценнейшим источником при изучении первых ступеней исторического развития человечества.
Обобщённую формулировку марксистских взглядов на происхождение языка Энгельс дал в своём замечательном, написанном им в 1876 году и оставшемся неокончен. ным очерке «Роль труда в процессе превращения обезья. ны в человека».
В тесной связи со своими лингвистическими занятиями Энгельс во время пребывания в Манчестере продолжает работу по изучению мировой литературы. И в этой области Энгельс — один из наиболее всесторонне образованных людей своего века — добился блестящих результатов. Он был великолепным знатоком литер атуры р азличных н а- родов, не только европейских, но и восточных, литературы не только современной, но и предшествующих эпох исторического развития. В частности, Энгельс хорошо был знаком с русской литературой, читал Державина, Пушкина, Грибоедова, Салтыкова-Щедрина, Доброл~обова, Чернышевского.








Ф. й
ф ~~~~ ~ б~~Ц а.9A ~ Q~~ ~~"~,ау ~,. ""-.~й ~ ~+ Ф ' Ь" .~~=л — ,-.,-, — ~~у~
,с .'-~
ж~~Ф,в~ .„,Вз, ' ~~,~, ~,ц" ' я ~ ~~я~~~у "~. ~~" ~ ~ Л .„:) ~д,р-ь е..~ р+= Ам. А~ у
° г
у
~ ~ф~, ф лЫ -.~Ю Х~ 1 у~
Ф'Ф~Ю~ .л, ~ЗуФ ~.У 4.~- ~ ~.",э '"'~~-'"-Ф- ~l=-х ' Ы "Ф Ъ'4~7М~~ ~Я ~~~ ~в ~Я,~ а '" ~ ьу, фр "ф, ~~, й— у ~'Р-~ У~;иг& ~./„; «~„'4 „ф
~~:а с.;~,~ .р - -Р .ж ~ -, %wg ~ w~=p- ~>
Д~ '~„'~" ~ " ~,""„гфl~~ф. ~ л.~,.
° г ~~1'А~~ эФ ~ фФ-~'~ ~~, д„~ ~»
.~ ~'~'гФ з.р 4,ф.ф, ф д ф~ .у~,г ~~~.р .~/Вел.~м'.Ь
~~.~~~~ ~»" ~ ~й» /~ОФ~~~ Страница рукописи Ф. Энгельса с переводом на немецкий язык
строф из «Евгения Онегинаэ


Рассматривая литературу и искусство как одну из форм общественного сознания, определяемую в конечном счёте экономическим базисом общества, Энгельс вскрывает классовые корни борьбы между раз.чичными направлениями в литературе и искусстве. Он выступает за идейность, за жизненную правду в литературе и искусстве, за реализм, который «предполагает, помимо правдивости деталей, правдивость в воспроизведении типичных характеров в типичных обстоятельствах» '.
Содержащиеся в ряде произведений и писем Энгельса многочисленные замечания являются ценнейшими образцами марксистского подхода к вопросам литературы и искусства.
В конце 50-х годов Энгельс приступил к основательному изучению естественных наук: химии, физики, биологии и т. д. Он внимательно следит за всеми новыми открытиями в этой области и восторженно отзывается о только что появившейся работе Дарвина «Происхождение видов», как о грандиозной и успешной попытке доказать историческое развитие в природе.
Нельзя не изумляться той колоссальной теоретической, литературной и политической работе, которую проделывал Энгельс, несмотря на то, что он должен был ежедневно сидеть в конторе и вести иностранную корреспонденцию коммерческой фирмы.
Важнейшее место в практической революционной работе Энгельса в первые годы пребывания в Манчестере занимало его участие в чартистском движении. После поражения в апреле 1848 г. чартизм переживал тяжёлый упадок. Бурный промышленный подъём, превращение Англии в «промышленную мастерскую мира», эксплуатация английской буржуазией обширных колоний — всё это привело к некоторому улучшению положения наиболее квалифицированной части английских рабочих и способствовало появлению в их среде оппортунистических настроений. В этой обстановке часть чартистских вождей с трудом перестраивала работу, чтобы вновь возродить движение, другая же часть во главе с О'Коннором пошла на отказ от чартистской программы, на сделку с буржуазными радикалами.
Маркс и Энгельс всячески толкали левых чартистов,

' К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 405.
— 129—


возглавляемых Гарни и Джонсом, на решительную борьбу и раскол с оппортунистическим крылом О'Коннора. Дело крайне затруднялось тем, что сами Гарни и Джонс не были полностью на высоте положения, не отдавали ещё себе ясного отчёта в характере той тактики, которую надо применять в сложившихся условиях. Маркс и Энгельс всячески помогали левым чартистам, воспитывая, обучая их правильной политической линии, указывая им на необходимость установления неразрывной связи чартизма с социализмом (о чём Энгельс писал еще в своей работе «Положение рабочего класса в Англии») и соединения политической борьбы за Хартию с повседневными экономическими боями рабочего класса.
Энгельс принимает активное участие в чартистской печати, сотрудничает в чартистских органах — «Заметки для народа» («Notes to the Реор1е») и «Народная газета» («People' s Paper»). Он ведёт пропагандистскую и организационную работу в Манчестере. «Я постараюсь организовать с этими парнями (левыми чартистами.— Е. С.) маленький клуб или регулярные встречи и буду с ними обсуждать Манифест»,— писал 8 января 1851 г. Энгельс Марксу. Через месяц он сообщал Марксу, что ему удалось основать в Манчестере новую местную чартистскую организацию.
На первых порах Энгельсу удавалось оказывать большое влияние на Гарни, но после раскола Союза коммунистов Гарни начал вести двусмысленную политику, маневрируя между различными группировками эмиграции, заигрывая с ее «великими людьми» типа Луи Ьлана, с Виллихом и К', и стал отдаляться от Маркса и Эыгельса.
В письме к Марксу от 13 февраля 1851 г. Энгельс, сообщая о предстоящем приезде Гарни в Манчестер, писал: «...тогда я проберу его как следует. Пусть он, наконец, увидит, что мы и с ним не собираемся шутить».
В ответном письме Маркс метко характеризует Гарни: «У него двойной spirit [разум],— один, который ему дал Фридрих Энгельс, и другой — его собственный. Первыйэто своего рода смирительная рубашка для него. Последний — это он сам in puris па1ига11Ьпз [в натуральном виде]» '. Несмотря на все усилия Маркса и Энгельса, Гарни

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXI, стр. 156.
— 180—


все больше погрязал в мелкобуржуазном болоте и вынудил, наконец, Маркса и Энгельса порвать с ним.
После разрыва с Гарни Маркс и Энгельс более тесно сближаются с другим вождём левого крыла чартистского движения — с Эрнстом Джонсом, который развил энергичную деятельность по реорганизации движения и вначале чутко прислушивался к советам и указаниям Маркса и Энгельса. Джонсу удалось приступить к изданию своего органа «Заметки для народа» («Notes to the People»). Своими первоначальными успехами Джонс в огромной степени был обязан Марксу и Энгельсу, снабжавшим его газету статьями, помогавшим создать для неё материальную базу. Маркс принимал также непосредственное участие в редактировании газеты.
Делая всё, что было в их силах, чтобы помочь возрождению чартизма на новой основе, Маркс и Энгельс не создавали себе, однако, никаких иллюзий па сей счёт. Они видслп, что чартизм находится в состоянии упадка, гго он всё больше распадается на отдельные клики, котс рые на практике превращаются в охвостье буржуазных ряд..калов. Пришлось поставить крест и на Джонсе, также поддавшемся оппортунистическим настроениям, ставшем по примеру правых чартистов на путь отказа от самостоятельного рабочего движения, на путь союза с буржуазными радикалами.
В письме к Марксу от 7 октября 1858 г. Энгельс, сообщая о «новом курсе» Джонса на союз с буржуазными радикалами, вскрывает причины временпого упадка английского революционного рабочего движения:
«...Новый поворот Джонса, как и все прежние более или менее удачные попытки подобного союза, объясняется, очевидно, тем, что английский пролетариат фактически все более и более обуржуазивается, так что эта самая буржуазная из всех наций хочет, повидимому, довести дело в конце концов до того, чтобы иметь буржуазную аристократию и буржуазный пролетариат рядом с буржуазией. Разумеется, со стороны такой нации, которая эксплуатирует весь мир, это до известной степени правомерно» '.
На этот замечательный по своей глубине анализ корней оппортунизма в английском рабочем движении 50-х годов,

~ К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 105.
— 181—


который дал Энгельс, неоднократно ссылался В. И. Ленин
в своих исследованиях корней оппортунизма в междуна-
родном рабочем движении эпохи империализма.

В конце 50-х годов началось оживление национально- освободительных, буржуазно-демократических движений в Европе, подавленных контрреволюцией в 1848— 1849 гг.
В ряде стран с новой силой вставали неразрешённые вопросы буржуазной революции. В Германии и Италии по мере развития капитализма всё большую остроту приобретала задача воссоединения раздробленной страны, создания единого государства.
Однако возникал вопрос о том, какими силами, какими средствами, какими путями будет разрешена эта задача.
Национальный вопрос в Германии особенно обострился в 1859 г. в связи с войной, которую французский император Наполеон III (Луи Бонапарт) затеял против Австрии из-за Северной Италии. Чтобы сделать эту войну «популярной» и укрепить тем самым свой пошатнувшийся трон, Луи Бонапарт демагогически прикрывал её лозунгом национального освобождения Италии от австрийского гнёта.
В связи с войной Франции против Австрии вставал вопрос о позиции Пруссии в этой войне и о путях воссоединения Германии. Энгельс счёл теперь своевременным выступить с брошюрой, в которой он, разбирая войну Италии с Австрией с военно-стратегической точки зрения, даёт в то же время политическую оценку этой войны и определяет позицию, которую должна занять по отношению к ней немецкая демократия.
В этой брошюре, названной им «По и Рейн» (1859 г.), Энгельс выступает страстным сторонником национального освобождения Италии и разоблачает Бонапарта, несущего новый гнёт итальянскому народу под флагом борьбы за его национальную независимость. Энгельс доказывает также, что, ведя войну на реке По, Бонапарт в действительности покушается на Рейн, т. е. готовит удар по Германии. Бонапартистская Франция была заинтересована в экономической и политической раздробленности своего соседа—
— 182—


Германии. Поэтому Энгельс считал необходимым выступление против Бонапарта, полагая, что война Пруссии против Бонапарта вызовет широкое народное движение, которое сметет прусское правительство и объединит Германию «снизу», путём революции.
Эту свою партийно-политическую позицию в вопросе объединения Германии Энгельс весьма искусно облёк в форму военно-стратегического труда, который он по совету Маркса выпустил анонимно.
В 1860 г. Энгельс опубликовал вторую, также анонимную, брошюру «Савойя, Ницца и Рейн», явившуюся как бы продолжением первой.
В связи с позицией, занятой Марксом и Энгельсом во время австро-итало-французской войны, у них обнаружились глубочайшие разногласия с Фердинандом Лассалем, с которым Маркс состоял в переписке с 1848 г. и который объявлял себя неоднократно сторонником партии Маркса.
Во время австро-итало-французской войны Л зссаль опубликовал памфлет «Итальянская война и задачи Пруссии», направленный, по существу, против брошюры Энгельса «По и Рейн». В противовес точке зрения Энгельса Лассаль считал, что Пруссия должна поддержать войну Франции против Австрии, ибо, во-первых, в этой войне Франция ставит якобы себе задачу освобождения Италии от чужеземного ига и, во-вторых, при помощи этой войны Пруссия сможет разбить своего старого конкурента — Австрию и объединить под своей гегемонией Германию. Если бы прусское правительство взяло на себя выполнение этой задачи, то «сама немецкая демократия понесла бы прусское знамя и опрокидывала бы все преграды, встречающиеся ему на пути...> ',— писал в своей брошюре Лассаль.
Таким образом, в противоположность Марксу и Энгельсу, последовательно боровшимся за революционный путь объединения Германии снизу, через демократическую республику, Лассаль стоял за поддержку реакционной Пруссии как гегемона при объединении Германии.
В то время как Маркс и Энгельс разоблачали бонапартистскую Францию, которая претендовала на главенствующую роль в Европе, и призывали народ Италии взять

' Lassalle, Gesammelte Reden und Schriften, Bd. 1, 1919, S. 112.
— 13З—


дело национального освобождения и объединения страны в свои собственные руки, Лассаль сеял иллюзии насчёт «освободительной миссии» Луи Бонапарта в отношении итальянского народа, оказывая таким образом поддержку захватнической политике французского императора.
Маркс и Энгельс резко выступили против позиции Лассаля. Маркс писал Лассалю о его памфлете: «он отнюдь не выражает моего взгляда и взгляда моих партийных друзей в Англии».
Разногласия между Марксом и Энгельсом, с одной стороны, и Лассалем — с другой, оказались ещё более серьёзными, когда Лассаль, бывший, по словам Энгельса, до 1862 г. «специфически-прусским вульгарным демократом с сильными бонапартистскими наклонностями», выступил в качестве организатора и теоретика рабочей партии в Германии. Оживление буржуазно-демократического движения в Германии и острый конфликт, разыгравшийся в Пруссии между палатой депутатов и правительством, содействовали пробуждению рабочего движения. Лассаль счёл этот момент подходящим, чтобы выступить в качестве вождя только что возникшего Всеобщего германского рабочего союза.
В ряде своих статей и речей он наметил программу этого Союза, в корне отличную от тех принципов, которые провозгласили Маркс и Энгельс в «Манифесте Коммунистической партии» и в «Обращении Центрального Комитета к Союзу коммунистов».
Особенно ярко выступает коренное различие взглядов Маркса и Энгельса, с одной стороны, и Лассаля — с другой, в важнейшем вопросе — об отношении к государству.
Если основоположники научного коммунизма рассматривали государство в классовом, антагонистическом обществе как организацию господствующего класса для подавления угнетённых классов, то, по мнению Лассаля, «цель государства — воспитание и развитие человечества в направлении к свободе».
Лассаль ориентировал рабочий класс только на мирный, законный путь борьбы. Он считал, что с введением всеобщего избирательного права государство превратится в «свободное народное государство», которое обеспечит не только равенство прав, но и материальное равенство своим гражданам. Путём государственной помощи в орга-
— 184—


низации производительных товариществ это государство будет содействовать тому, чтобы «сделать рабочее сословие своим собственным предпринимателем». Таким образом, Лассаль внушал рабочим вреднейшую иллюзию, будто с введением всеобщего избирательного права прусское государство поможет им приобрести средства производства и избавит их от эксплуатации. Лассаль отрицательно относился ко всякому подлинному рабочему движению, к классовой борьбе, к стачкам, к профессиональным союзам.
Принципиальному различию теоретических взглядов Маркса и Энгельса, с одной страны, и Лассаля — с другой, соответствовало такое же коренное различие их тактики, их политической линии. Маркс прямо заявил Лассалю: «Мы политически решительно ни в чем не сходимся, кроме некоторых весьма отдаленных конечных целей».
Если Маркс и Энгельс в вопросах национального воссоединения Германии ориентировались на революцию, в которой широкие крестьянские массы выступят под гегемонией пролетариата,— то Лассаль рассматривал крестьянство как «единую реакционную массу», а все крестьянские движения, направленные против помещиков и феодализма,— как реакционные. Об этой позиции Лассаля Энгельс писал: «...В такой преимущественно земледельческой стране, как Пруссия, низко нападать от имени промышленного пролетариата исключительно на буржуазию и на-ряду с этим ни единым словом не упоминать о патриархальной палочной эксплоатации сельского пролетариата со стороны крупного феодального дворянства» '.
Лассаль охотно пошёл навстречу правительству Бисмарка в его попытках объединить Германию «сверху», под гегемонией прусских помещиков. Когда Бисмарк во время конституционного конфликта встал на путь заигрывания с пролетариатом, чтобы получить его поддержку в своей борьбе против либеральной буржуазии, Лассаль вступил в прямые переговоры с Бисмарком, обещавшим даровать всеобщее избирательное право.
Хотя Марксу и Энгельсу не были известны факты об этих переговорах Лассаля с Бисмарком, однако они не могли не видеть заигрываний Лассаля с прусскими поме-

~ К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. ХХ1П, стр. 239.
— 135—


щиками и правительством Бисмарка. «Наш парень прямо работает теперь на Бисмарка»,— писал Энгельс о Лассале.
Подозрения Маркса и Энгельса подтвердились, когда они уже после смерти Лассаля (умершего 31 августа 1864 г. от раны, полученной на дуэли) узнали об его последних политических планах. Либкнехт сообщил им, что Лассаль намеревался мобилизовать немецких рабочих на поддержку Бисмарка в войне против Дании, в которой Пруссия стремилась к аннексии Шлезвиг-Голштинии. Взамен этой «услуги» Лассаль надеялся получить от Бисмарка обещанное им всеобщее избирательное право. Узнав об этих намерениях Лассаля, Энгельс писал Марксу, что «объективно это было подлостью и предательством в пользу пруссаков всего рабочего движения» '.
Когда Лассаль начал свою агитацию среди германских рабочих, Маркс и Энгельс заняли сперва выжидательную позицию и публично не выступали против него, так как Лассаль на определённом этапе играл известную положительную роль, помогая высвобождению рабочих из-под влияния буржуазной партии прогрессистов. Через своих сторонников, в первую очередь Вильгельма Либкнехта, Маркс и Энгельс стремились воздействовать на Всеобщий германский рабочий союз изнутри, помочь находившимся в этом союзе рабоч.~м встать на правильные позиции. Узнав об измене Лассаля рабочему движению, они начали открытую беспощадную борьбу против лассальянства. Но лассальянские традиции пустили корни в рабочем движении Германии, и основоположникам научного коммунизма пришлось вести длительную борьбу против наследия Фердинанда Лассаля, явившегося родоначальником оппортунизма в германской социал-демократии. Борьба Маркса и Энгельса против националистической и оппортунистической лассальянской секты приняла осо. бенно острые формы в период 1 Интернационала.

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т, ХХШ, стр. 232.





VII
ЭНГЕЛЬС В ПЕРИОД 1 ИНТЕРНАЦИОНАЛА
И ПАРИЖСКОЙ КОММУНЫ


еутомимая, упорная борьба за международное
сплочение пролетариата, которую и в тяжелейших условиях реакции продолжали вести Маркс и Энгельс, нашла свое завершение в основанном в 1864 г. Международном Товариществе Рабочих — 1 Интернационале.
Вся историческая обстановка благоприятствовала в это время созданию международной организации пролетариата. Уже в конце 50-х годов лёд реакции был, наконец, сломан. Оживление буржуазно-демократических, в частности национально-освободительных, движений в конце 50-х и начале бО-х годов содействовало политическому пробуждению рабочего класса.
Промышленный кризис 1857 г. явился исходным пунктом нового подъёма рабочего движения. По мере развития капитализма всё больше обнаруживалась общность судьбы и общность страданий пролетариев разных стран. Особенно почувствовали это рабочие во время кризиса, когда буржуазия попыталась взвалить всю его тяжесть на плечи трудящихся. Рабочие ответили на это стачками, в борьбе против которых капиталисты стали прибегать к ввозу иностранных рабочих. Рабочие на собственном опыте убеждались, что борьба против наступления капитала требует объединённых и согласованных действий пролетариев всех стран.


Не ограничиваясь экономической борьбой, рабочие вступали на путь политической борьбы. Так, французский пролетариат, несмотря на проповедуемое прудонистами воздержание от политики, стал принимать всё более активное участие в политической борьбе.
В Германии рабочие шаг за шагом освобождались от политического влияния буржуазии. Вопреки сектантским лассальянским принципам, которые отстаивал Всеобщий германский рабочий союз, жизнь убеждала рабочих в необходимости профессиональных союзов, стачечной борьбы. Тем самым начали создаваться предпосылки для возникновения рабочей партии, отличной от лассальянской.
Пришли в движение и скованные либеральным тред:онионизмом массы английского пролетариата. Об этом свидетельствовали упорные стачечные бои, развёртывание политической борьбы за всеобщее избирательп право, создание Лондонского совета тред-юнионов, превратившегося в центр пробуждавшегося рабочего движения. Даже лидеры английских тред-юнионов, замыкавшиеся в узком кругу экономической борьбы и организации взаимопомощи, начинали понимать необходимость согласования действий рабочих разных стран: неоднократные случаи ввоза английскими капиталистами иностранных рабочих во время стачек служили для них наглядным предметным уроком.
Укреплению интернациональной солидарности пролетариата содействовала проведённая английскими рабочими кампания в связи с Гражданской войной в США. Массовыми демонстрациями и митингами протеста рабочие помешали господствующим классам организовать интервенцию в защиту рабовладельческого Юга против более прогрессивных штатов Севера.
Ещё более ярко обнаружился рост международной солидарности пролетариата в связи с восстанием 1863 г. в Польше; на многочисленных интернациональных митингах рабочие мощно продемонстрировали свои горячие симпатии к угнетённым полякам и ненависть к их кровавому угнетателю — русскому царизму.
Маркс, правильно оценив международную экономическую и политическую обстановку, новый подъём рабочего движения, пришёл к выводу, что идея международной пролетарской солидарности, за которую он вместе с
— 188—


Энгельсом долго и упорно вел борьбу, может быть теперь с успехом воплощена в жизнь. 28 сентября 1864 г. на интернациональном митинге в Сент-Мартинс-холле в Лондоне было основано Международное Товарищество Рабочих. Маркс явился его гениальным вождём и теоретиком.
Основную задачу этой организации Маркс видел в том, чтобы способствовать выделению рабочего класса из буржуазной демократии, содействовать возникновению самостоятельного рабочего движения, освободить рабочих от влияния различных социалистических и полусоциалистических сект, воспитать рабочие массы в духе последовательного пролетарского интернационализма.
Великий вождь пролетариата создавал Международное Товарищество рабочих на строго демократических принципах; он решительно пресекал всё то, что могло бы привести к чуждому марксизму культу личности, который насаждали некоторые мелкобуржуазные вожаки в руководимых ими организациях. «...Из неприязни ко всякому культу личности,— писал Маркс в одном из своих писем в ноябре 1877 r.,— я во время существования Интернационала никогда не допускал до огласки многочисленные обращения, в которых признавались мои заслуги и которыми мне надоедали из разных стран,— я даже никогда не отвечал на них, разве только изредка за них отчитывал. Первое вступление Энгельса и мое в тайное общество коммунистов произошло под тем условием, что из устава будет выброшено все, что содействует суеверному преклонению перед авторитетами...» '.
Сложность руководства Международным Товариществом Рабочих обнаружилась уже с первых дней его существования: надо было объединить рабочее движение разных стран, находившееся на весьма различном уровне развития, организовать совместную деятельность крайне разнородных элементов, преодолевая их сектантские, мелкобуржуазные тенденции, подымая рабочее движение на всё более высокую ступень.
Не удивительно, что уже при составлении первых программных документов Интернационала — его «Учредительного манифеста» и устава — Маркс натолкнулся на трудности, о которых он следующим образом писал

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXVI, стр. 487 — 488.
— 139—


Энгельсу: «Было очень трудно так поставить дело, чтобы наши взгляды были выражены в форме, которая делала бы их приемлемыми для современного уровня рабочего движения... Требуется время, пока вновь пробудившееся движение сделает возможной прежнюю смелость речи. Необходимо быть сильнее на деле и умереннее по форме» '.
И Маркс блестяще справился с этой задачей. Не отступая ни на иоту от своих воззрений, он составил программу, которая не закрывала двери в Интернационал ни английским тред-юнионистам, ни французским прудонистам, ни немецким лассальянцам.
При составлении «Манифеста» Маркс рассчитывал на то, что практический опыт масс, а также и та борьба, которую он и Энгельс продолжали вести против разного рода мелкобуржуазных воззрений, помогут рабочим преодолеть эти воззрения и подняться до понимания научного коммунизма. Так уже с первых дней существования Международного Товарищества Рабочих Маркс начал систематическую, упорную борьбу за идейное господство марксизма в Интернационале.
Хотя Энгельс, живший попрежнему в Манчестере и вынужденный отдавать большую часть своего времени «собачьей коммерции», не мог принять непосредственного участия в основании Интернационала и в работе его руководящего органа — Генерального совета, всё же он оказывал самую деятельную помощь Марксу в руководстве Интернационалом и в борьбе с разного рода буржуазными и мелкобуржуазными влияниями в рабочем движении. Маркс систематически информирует Энгельса о положении дел в Интернационале, о той борьбе, которую приходится ему вести в Генеральном совете. Он обращается к Энгельсу за советами по самым различным вопросам и неоднократно просит его подготовить те или иные материалы к заседанию Генсовета. Так, например, Энгельсом был составлен подробный доклад о союзах рудокопов в угольных копях Саксонии, который был опубликован в 1869 г. Генсоветом Интернационала в качестве доклада Карла Маркса как секретаря Генерального совета для Германии.
В связи с той борьбой, которая развертывалась в Интернационале, Энгельс неоднократно выступает в печати

~ К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 149.
— 140—


в защиту марксизма против его буржуазных и мелкобуржуазных противников.
Первым противником, с которым Марксу пришлось столкнуться тотчас же по основании Интернационала, был прудонизм. Влияние Прудона было ещё сильно во Франции, Бельгии, Италии и в некоторых других странах, где в значительной мере сохранилось мелкое производство, ремесло. Мелкобуржуазные взгляды Прудона, отвергавшего политическую борьбу и сочинявшего всякие несбыточные планы устранения нищеты, не прибегая к социалистической революции и уничтожению частной собственности на средства производства, играли реакционную роль в рабочем движении.
Одним из первых вопросов, по которым прудонисты выступили в Интернационале против Маркса, был вопрос о независимости Польши. Прудонисты возражали против включения в повестку дня предстоявшего в 18бб г. Женевского конгресса Интернационала вопроса о Польше как вопроса «политического», который якобы не касается рабочих. По просьбе Маркса Энгельс написал против прудонистов серию статей под названием: «Какое дело рабочему классу до Польши?». В этих статьях на основе исторических фактов Энгельс показывает, что всюду, где рабочий класс принимал самостоятельное участие в политических движениях, он отстаивал необходимость восстановления самостоятельности Польши, освобождения польского народа от национального гнёта. Энгельс разоблачает прудонистов, которые своим игнорированием национального вопроса, отказом от выступлений в защиту поляков, на деле оказывали поддержку угнетательской политике реакционного русского царизма.
Одновременно с борьбой против прудонистов Маркс и Энгельс развернули борьбу с лассальянскими традициями, которые являлись тормозом в деле приобщения германских рабочих к международной организации пролетариата.
Вскоре после основания Интернационала Маркс получил от одного из руководителей Всеобщего германского рабочего союза — Швейцера предложение сотрудничать в создаваемой им газете «Социал-Демократ». Письмо Швейцера, в котором он особенно подчёркивал роль Маркса как основателя германской рабочей партии и ка;< ее передового борца, а также присланный им проспект газеты, где отсутствовали типичные лассальянские лозунги,
— 141—


давали Марксу и Энгельсу основание надеяться, что эту газету можно будет использовать для пропаганды идей Интернационала в Германии. Поэтому Маркс и Энгельс дали свое согласие на сотрудничество. В первую очередь Маркс послал для напечатания в газету «Учредительный манифест» Интернационала. Но уже первые, пробные номера «Социал-Демократа» внушили Марксу и Энгельсу тревогу. В духе лассальянских традиций газета начала заигрывать с помещичьим правительством Бисмарка. Маркс воспользовался случаем — статьей, написанной им в связи со смертью Прудона,— чтобы выступить на страницах «Социал-Демократа» против «всякого, хотя бы только каиуп~егосл, компромисса с существующей властью», охаракгеризовав заигрывания Прудона с Луи Ьонапартом как «подлость». Одновременно Энгельс послал в «Социал-Демократ» перевод одной стародатской крестьянской песни, чтобы доказать читателям газеты необходимость борьбы пе только против буржуазии, но и против дворянства, помещиков. Эту песню, рисующую один из эпизодов крестьянской войны против помещиков в Зюдергарде, Энгельс сопроводил кратким комментарием; в нём он обращает внимание читателей на те средства борьбы, на те методы расправы, с помощью которых датские крестьяне положили конец дворянским домогательствам, и делает весьма поучительный вывод:
«В такой стране, как Германия, где имущие классы включают в себя столько же феодального дворянства, сколько и буржуазии, а пролетариат состоит из такого же или даже большего количества земледельческих пролетариев, как и промышленных рабочих,— старая бодрая крестьянская песня как раз к месту» '.
Однако эти и ряд других попыток Маркса и Энгельса выправить линию газеты не дали результатов. Политика заигрывания с помещичьим правительством Бисмарка продолжалась. Вскоре Маркс и Энгельс были вынуждены выступить с официальным заявлением против «Социал-Демократа». В этом заявлении, написанном 23 февраля 1865 г., они сообщают о своем выходе из состава сотрудников газеты, мотивируя это тем, что редакция не выполнила их неоднократных требований, чтобы против министерства Бисмарка и феодально-абсолютист-

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. ХН1, ч. I, стр. 32.
Я9


ской партии борьба велась по крайней мере столь же решительно, как и против буржуазии.
Разоблачая «королевско-прусский правительственный социализм> лассальянцев, Энгельс неоднократно высказывал подозрение, что «Социал-Демократ» попросту подкуплен Бисмарком. История целиком подтвердила эти подозрения.
Вскоре после разрыва с «Социал-Демократом» Энгельс выступил с подробной критикой лассальянцев в специальной брошюре «Военный вопрос в Пруссии и немецкая рабочая партия>, вышедшей в 1865 г. Военный вопрос в Пруссии, вопрос о реорганизации прусской армии, приобрёл в это время в Германии особую остроту и положил начало так называемому «конституционному конфликту» между буржуазией и правительством, вспыхнувшему ещё в 1861 г.
На конкретном примере этого конфликта Энгельс разъясняет, каково должно быть отношение пролетарской партии к борющимся фракциям имущих классов: к помещикам и их правительству, с одной стороны, и к либеральной буржуазии — с другой.
В противовес лассальянцам Энгельс доказывает, что пролетариат ни в коем случае не может поддерживать прусское реакционное правительство и помещиков. В целях борьбы с буржуазией реакция иногда прибегает к заигрыванию с рабочими, бросает им некоторые уступки, вплоть до введения всеобщего избирательного права, по примеру Луи Бонапарта. Но правительство идёт на такого рода уступки лишь до тех пор, пока ему выгодно, чтобы у буржуазии вырос новый противник. Когда же рабочее движение превратится в самостоятельную силу, правительство своими преследованиями постарается положить ему конец.
Если рабочая партия никоим образом не может под.держивать правительство помещиков-юнкеров, то какую же позицию она должна занять по отношению к буржуазии?
Буржуазия, разъясняет Энгельс, не может завоевать себе политической власти, не давая в то же время оружия в руки пролетариата. Чтобы быть последовательной,буржуазная оппозиция должна требовать всеобщего и прямого избирательного права, свободы печати, союзов, собраний и т. д. А рабочая партия сможет все это исполь-


зовать в своих интересах — для борьбы против самой буржуазии.
Однако, анализируя поведение буржуазии в конституционном конфликте, Энгельс приходит к выводу, что прусская буржуазия обнаруживает такое отсутствие мужества, которому нет равного даже в истории этого, не отличающегося храбростью класса. Он доказывает, что буржуазия, испугавшаяся самостоятельного рабочего движения, всё более склоняется к компромиссу с монархией, готовясь вновь, как в 1848 г., предать самое себя. Рабочие должны разоблачать трусливую, непоследовательную политику буржуазии, и, если буржуазия из трусости изменит самой себе, рабочая партия должна вопреки буржуазии продолжать агитацию за буржуазно- демократические требования, за свободу печати, право собраний, союзов и т. д. «Само собой разумеется, что во всех этих случаях рабочая партия не будет плестись в хьэсте у буржуазии, а будет выступать, как совершенно отличная от нее, самостоятельная партия». Рабочая партия будет разъяснять рабочим их особые классовые интересы «и при ближайшей революционной буре,— а эти бури теперь должны так же регулярно повторяться, как торговые кризисы и как бури в дни равноденствия,— будет готова к действию» '.
Таковы основные мысли брошюры Энгельса, в которой он применительно к условиям Германии 60-х годов конкретизировал тактику, намеченную ещё в «Манифесте Коммунистической партии».
Борьба, которую вели Маркс и Энгельс против лассальянства, оказала громадное влияние на формирование в Германии рабочей организации, отличной от лассальянской,
Этому способствовал и собственный практический опыт рабочих масс, всё более убеждавший их в ошибочности лассалевских догм. Так, опыт показал, что, хотя Бисмарк и ввёл всеобщее избирательное право при выборах в Северогерманский рейхстаг (1866 г.), тем не менее государственная власть вовсе не склонна была избавить рабочих от эксплуатации путём организации производительных ассоциаций. Под влиянием успешных стачечных боёв английских, французских, швейцарских рабочих, опыт которых пропагандировался Интернационалом, тер-

~ К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XIII, ч. I, стр. 76.
— 144—









Фридрих Эигсльс
И62 г.




~ В. И. Ленин, Соч., т. 19, стр. 265.
— 145—
6 Е. А. Степанова
педи- крах и зкономические «теории» Лассаля, отрицавшего необходимость профессиональных союзов и стачечной борьбы, исходя из своего ошибочного «железного закона заработной платы». Так возникали благоприятные условия для создания новой, социалистической партии в противовес лассальянской секте — Всеобщему германскому рабочему'союзу.
Организаторами этой новой партии были рабочий- токарь Август Бебель и участник революции 1848 г. Вильгельм Либкнехт. На созванном в 1868 г. в Нюрнберге съезде рабочих просветительных союзов было решено вопреки противодействию либералов отделить социалистическую часть союзов от буржуазно-либерального движения и заложить основы самостоятельной рабочей партии.
В 1869 г. на съезде в Эйзенахе была принята программа Социал-демократической рабочей партии, известной с тех пор под названием эйзенахской партии.
История рабочего движения Германии до 1875 г. заполнена непрерывной и острой борьбой между лассальянцами и эйзенахцами. Историческая причина этой борьбы заключалась в том, что лассальянцы и эйзенахцы занимали в корне различные позиции в основном вопросе политической жизни Германии — в вопросе о путях её национального объединения.
Это объединение «могло совершиться, при тогдашнем соотношении классов, двояко: либо путем революции, руководимой пролетариатом и создающей всенемецкую республику, либо путем династических войн Пруссии, укрепляющих гегемонию прусских помещиков в объединенной Германии.
Лассаль и лассальянцы, видя слабые шансы пролетарского' и демократического пути, вели шаткую тактику, приспособляясь к гегемонии юнкера Бисмарка. Их ошибки сводились к уклону рабочей партии на бонапартистски-государственно-социалистический путь. Напротив, Бебель и Либкнехт последовательно отстаивали демократический и пролетарский путь, борясь с малейшими уступками пруссачеству, бисмарковщине, национализму»'.
В духе националистической позиции Лассаля и Швейцера лассальянцы отказывались от вхождения в Интернационал. Что касается эйзенахцев, то они примкнули к


Интернационалу, солидаризируясь в своей программе с его принципами. Впрочем, Маркс и Энгельс неоднократно вь|сказывали Либкнехту недовольство тем, что эйзенахцы мало участвовали в общих делах Интернационала, недостаточно пропагандировали его принципы в Германии, оказывали ему слабую материальную поддержку.
Основоположникам марксизма приходилось критиковать и поправлять эйзенахцев и в ряде других вопросов. Так, оформление эйзенахцев как самостоятельной рабочей партии происходило недостаточно быстро, в связи с чем Маркс и Энгельс неоднократно требовали от Либкнехта более решительного разрыва с буржуазно-демократическими организациями. Они также критиковали Либкнехта, когда он из-за похвальной ненависти к Пруссии впадал в партикуляризм и скатывался к прославлению конкурента Пруссии — Лвстри и. Но больше всего незрелость эйзенахцев обнаружилась в теоретической области: и на их программе сказалось влияние лассальянства («свободное народное государство» и производительные ассоциации фигурировали и в программе эйзенахцев). Однако лассальянские влияния никогда не были так сильны у эйзенахцев, как во Всеобщем германском рабочем союзе.
При всех ошибках и незрелости эйзенахцев им удалось благодаря правильной тактике в коренных вопросах, стоявших в то время перед германским пролетариатом, благодаря руководству и постоянному исправлению их ошибок со стороны Маркса и Энгельса «заложить прочный фундамент действительно социал-демократической рабочей партии. А дело шло тогда именно о фундаменте партии» '.
Немалую роль в этих успехах эйзенахцев в борьбе против лассальянства сыграло опубликование в 1867 г. бессмертного труда Маркса, результата его долголетней гигантской теоретической работы — первого тома «Капитала».
Маркс заканчивал первый том «Капитала» в весьма трудных условиях.
Наряду с усиленными теоретическими занятиями он вёл огромную и сложную работу по руководству Интернационалом. Эта одновременная непосильная теоретиче-

~ В. И. Ленин, Соч., т. 19, стр. 266.
— 146—


ская и практическая работа подорвала и без того расшатанное здоровье Маркса; к тому же его не менее, если не более, чем прежде, давила материальная нужда. В 1862 г., в связи с Гражданской войной в США, прекратилось его сотрудничество в «Нью-Йоркской трибуне>. Хотя по. мощь Энгельса, с тех пор как он стал доверенным фирмы, а затем её пайщиком, значительно усилилась, однако с ростом детей Маркса увеличивались и потребности его семьи. Поэтому и теперь иногда домашние вещи, вплоть до одежды, оказывались заложенными в ломбарде, и Маркс не имел возможности выходить из дому и даже писать ввиду отсутствия денег на покупку бумаги.
В один из таких тяжелых моментов Маркс, обращаясь за новою помощью к Энгельсу, писал ему: «Уверяю тебя, что я лучше дал бы себе отсечь большие пальцы, чем написать тебе это письмо. Это может прямо довести до отчаяния — мысль, что полжизни находишься в зависимости от других. Единственная мысль, которая меня при этом поддерживает, это то, что мы оба ведем дело на компанейских началах, причем я отдаю свое время теоретической и партийной стороне дела» '.
С любовью и преданностью друга и безграничной заботой члена партии о её великом вожде Энгельс торопился всякий раз на помощь Марксу. Его письма к Марксу, начинавшиеся обычно сообщением о переводе нескольких фунтов стерлингов, свидетельствуют о самой трогательной и внимательной заботе о Марксе и его семье. В связи с резким ухудшением здоровья Маркса Энгельс, охваченный тревогой, советуется с врачами, уговаривает Маркса приехать в Манчестер для отдыха, вплотную заняться лечением болезни, могущей иметь роковой исход.
«...Сделай мне и твоей семье единственное одолжение — позволь себя лечить. Что будет со всем движением, если с тобой что-нибудь случится? А если ты так будешь вести себя, ты неизбежно доведешь до этого. В самом деле, у меня нет покоя ни днем, ни ночью, пока я не выцарапаю тебя из этой истории, и каждый день, когда я от тебя ничего не получаю, я беспокоюсь и думаю, что тебе опять хуже» '.

1 К Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXIII, стр. 294.
2 Там же, стр. 328.
— 147—


В своей статье «Карл Маркс» Ленин подчёркивает, что без постоянной самоотверженной финансовой поддержки Энгельса Маркс не только не смог бы закончить «Капитал», но и неминуемо погиб бы под гнётом нищеты.
Помощь Энгельса в работе над «Капиталом» не ограничивалась материальными заботами о Марксе. Маркс обычно советовался с ним по важнейшим теоретическим проблемам, излагая в письмах свои выводы, запрашивая мнение Энгельса по тем или иным вопросам. Маркс частенько обращался к своему другу за консультацией по ряду практических вопросов экономики, в которых Энгельс прекрасно разбирался.
Частенько Энгельс дружески журил Маркса за его чрезмерную научную добросовестность, за манеру не считать работу законченной, прежде чем он не убедится, что не осталось ни одной не прочитанной им по данному вопросу книги, ни одпого не взвешенного им возражения.
Зная эти особенности работы Маркса, вследствие которых сдача в набор первого тома бесконечно затягивалась, Энгельс постоянно торопил Маркса, добивался от него опубликования первого тома «Капитала», не дожидаясь окончания остальных томов.
«Я не могу решиться что-нибудь отослать,— возражал Маркс,— пока все в целом не будет лежать передо мной готовым. whatever shortcoming they may have [Каковы бы ни были их недостатки], одно является достоинством моих сочинений: они представляют собою художественное целое» '.
Наконец, 27 марта 1867 г. Маркс написал Энгельсу об окончании работы над рукописью первого тома и о своём намерении отвезти её для напечатания в Гамбург. Это сообщение Энгельс встретил восторженным «ура!».
Когда начали поступать корректуры из Гамбурга, Маркс пересылал их в Манчестер, чтобы услышать мнение своего друга, которое он ценил превыше всего.
16 августа 1867 г. Маркс сообщил Энгельсу, что он закончил корректуру последнего (49-го) листа «Капитала». Отослано и предисловие. <Итак, этот том готов,— писал Маркс.— Только т е б е обязан я тем, что это оказалось возможным! Без твоего самопожертвования для меня я ни за что не мог бы проделать всю огромную

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. ХХШ, стр. 294.
— 148—









































Письмо К. Маркса к Ф. Энгельсу об окончании
первого тома «Капитала»



работу для трех томов. Обнимаю тебя, полный благодарHocTHt.. Привет, мой дорогой, верный друг1» '
Окончание первого тома было не только величайшим событием в жизни Маркса и Энгельса,— это было событие огромного, всемирно-исторического значения для всего рабочего движения, для развития революционной теории пролетариата.
«С тех пор как на земле существуют капиталисты и рабочие, не появлялось еще ни одной книги, которая имела бы такое значение для рабочих»',— писал о «Капитале» Энгельс.
Двадцать пять лет напряжённого научного исследования потребовалось Марксу, прежде чем его экономическое учение приобрело законченный, классический характер. Основы этого учения были заложены уже в работах Маркса «Нищета философии» (1847 г.), «Наемный труд и капитал» (1849 г.), а также в «Манифесте Коммунистической партии» (1848 г.). В 1859 г. вышла работа Маркса «К, критике политической экономии», в знаменитом предисловии к которой содержится гениальная формулировка существа исторического материализма, являвшегося для Маркса руководящей нитью не только в исторических трудах, но и в экономических исследованиях.
Итогом всего этого гигантского труда явилось поистине монументальное произведение Маркса «Капитал». В этом бессмертном творении строгая научность сочетается с революционной страстью, неумолимая объективностьс глубокой партийностью. Применяя могучий инструмент материалистической диалектики, Маркс создал экономическое учение, которое произвело коренной переворот в политической экономии.
Главный порок всей буржуазной политической экономии состоял в том, что даже лучшие её представители— Адам Смит и Давид Рикардо — рассматривали экономические законы буржуазного общества как вечные и неизменные, а само это общество — как естественный, якобы соответствующий человеческой природе экономический строй. Тем самым преграждался путь к объективному, научному исследованию капиталистического общества.

~ К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 191.
2 Ф. Энгельс, О «Капитале» Маркса, 1941, стр. 17.
— 151—


Только идеолог пролетариата — класса, свободного от ограниченности и своекорыстных предрассудков эксплуататорских классов, мог вскрыть объективные законы развития капитализма, исследовать капиталистическое общество в его возникновении, развитии и упадке и доказать его исторически ограниченный, преходящий характер.
Маркс доказал в «Капитале», что все пороки и язвы капитализма — анархия производства, кризисы, безработица, абсолютное и относительное обнищание пролетариата, разорение городской мелкой буржуазии, крестьянства — всё это вытекает из основного противоречия капитализма, противоречия между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения.
Величайшим открытием Маркса явилось его учение о прибавочной стоимости, являющееся, по словам Ленина, краеугольным камнем всей его экономической теории. Маркс научно доказал, что общим источником всех нетрудовых доходов при капитализме (прибыли, земельной ренты и т. д.) является неоплаченный труд рабочего, прибавочная стоимость — разница между стоимостью, создаваемой трудом рабочего, и стоимостью его рабочейсилы, т. е. стоимостью средств существования, необходимых для содержания рабочего и его семьи. Закон прибавочной стоимости является основным экономическим законом капитализма, выражающим сущность капиталистического производства. Учение Маркса о прибавочной стоимости вскрыло тщательно маскируемую апологетами капитализма тайну капиталистической эксплуатации, показало экономическую основу антагонизма между пролетариатом и буржуазией.
Согласно открытому Марксом всеобщему закону капиталистического накопления, этот антагонизм с развитием капиталистического общества приобретает всё большую остроту. В недрах капиталистического общества не только создаются материальные предпосылки для социалистической революции, но и формируется та общественная сила, которая осуществит победоносную пролетарскую революцию, установит диктатуру пролетариата и навсегда уничтожит всякий гнёт, всякую эксплуатацию.
Подводя итог всему своему исследованию, Маркс так характеризует историческую тенденцию капиталистического накопления:
— 152—


«Вместе с постоянно уменьшающимся числом магнатов капитала... возрастает масса нищеты, угнетения, рабства, вырождения, эксплуатации, но вместе с тем и возмущения рабочего класса, который обучаегся, объединяется и организуется механизмом самого процесса капиталистического производства. Монополия капитала становится оковами того способа производства, который вырос при ней и под ней. Централизация средств производства и обобществление труда достигают такого пункта, когда они становятся несовместимыми с их капиталистической оболочкой. Она взрывается. Бьёт час капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют» '.
«Капитал» вооружил рабочий класс глубоко научным пониманием исторической неизбежности гибели капитализма и торжества нового, коммунистического общества. В «Капитале» научный коммунизм получил своё наиболее глубокое и всестороннее обоснование. Это гениальное творение ознаменовало собой гигантский шаг в дальнейшем развитии всех составных частей марксизма— политической экономии, философии, социализма.
Достойным продолжением «Капитала» Маркса явился труд В. И. Ленина «Империализм, как высшая стадия капитализма». В этом труде и в других своих работах Ленин обогатил марксистскую политическую экономию исследованием монополистической стадии капитализма и общего кризиса капитализма. Важнейшим выводом из этого исследования явилась новая, законченная теория социалистической революции.
Как же встретила «Капитал» буржуазная наука? Не будучи в- состоянии ограничиться одной клеветой и проклятиями в ответ на строго научный ход аргументации Маркса, она предпочла... замалчивать появление «Капитала», считать его как бы не написанным.
Чтобы прорвать стену молчания, которой буржуазная нресса окружила «Капитал», Энгельс не ограничился помещением популярных рецензий на него в немногочисленных ещё тогда рабочих или близких к рабочему движению органах печати. Ему пришла в голову оригинальная мысль — послать через подставных лиц ряд критических рецензий в некоторые буржуазные газеты, В письме от

1 К. Маркс, Капитал, т. I, 1955, стр. 766.
— 153—


31 сентября 1867 г. Энгельс спрашивает Маркса: «Как ты думаешь, не написать ли мне критику книги с буржуазной точки зрения, дабы пустить дело в ход?» — «Твой план раскритиковать книгу с буржуазной точки зрения — лучшее военное средство>,— отвечает Маркс.
Для осуществления этой «военной хитрости» Энгельс воспользовался помощью некоторых ближайших друзей- единомышленников, посылая им в качестве образцов статьи, которые они могли бы затем в разных вариантах помещать в буржуазной печати. Главная задача, которую при этом преследовал Энгельс, заключалась в мм, чтобы заставить заговорить о книге, вынудить буржуазных эко номистов высказаться о ней.
В результате Энгельсу удалось добиться того, чторяд рецензий был помещён в буржуазных газетах. В этих рецензиях Энгельс обнаружил поразительное умение под видом критики довести до читателя взгляды Маркса в такой форме, что у читателя остаётся впечатление, чтоправто все-таки Маркс, а не его «критик». В действительности остриё этих рецензий было направлено против представителей вульгарной политической экономии, которых Энгельс всячески провоцирует на выступление по поводу «Капитала», а также против теоретических воззрений Лассаля.
Окончание первого тома «Капитала» Энгельс расценивал как начало перелома не только в жизни Маркса, но и в своей личной судьбе. Теперь появились надежды на то, что литературные доходы Маркса несколько увеличатся и что Энгельс сможет раз и навсегда покончить с коммерцией и прожить с Марксом на те небольшие средства, которые Энгельс должен был получить при уходе из предприятия, и на литературные доходы. «Я ничего так страстно не жажду,— вырвалось у него теперь в письме к Марксу,— как освобождения от этой собачьей коммерции» '.
Однако прошло еще два с лишним года после окончания первого тома «Капитала», прежде чем Энгельс смог осуществить это своё намерение.
Только 1 июля 1869 г. Энгельс, наконец, написал Марксу: «Ура1 Сегодня покончено с doux commerce [милой коммерцией], и я — свободный человек». Маркс отве-

~ К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXIII, стр. 406.


тил Энгельсу горячим поздравлением по случаю бегства из «египетского пленения». Только в этот радостный для Энгельса день его друзья, никогда раньше не слышавшие от него ропота на свою судьбу, поняли, что означали для него эти долгие годы, проведённые в конторе. Младшая дочь Маркса Элеонора (Тусси), гостившая в это время у Энгельса, так рассказывает в своих воспоминаниях об этом памятном дне:
«Я никогда не забуду его ликующего возгласа: «В последний раз!», когда он утром натягивал свои сапоги, чтобы в последний раз отправиться в контору.
Несколько часов спустя мы, стоя в ожидании у ворот, увидели Энгельса, идущего по небольшому полю, которое находилось перед его домом. Он размахивал в воздухе своей тростью, пел и весь сиял от радости. Затем мы по- праздничному уселись за стол, пили шампанское и были счастливы.
Я тогда была слишком молода, чтобы все это понять. Но теперь я не могу вспомнить об этом без слез» '.
Эта радость человека, стряхнувшего, наконец, тяжкое бремя, в течение ряда лет давившее его плечи, чувствуется и в письмах Энгельса к родным и друзьям. «Сегодня первый день моей свободы...— пишет он матери.— Моя новая свобода мне очень нравится. Со вчерашнего дня я стал совсем другим человеком и помолодел лет на десять» '.
Особенно радует Энгельса то, что он освободился целиком для научной и политической деятельности в тот момент, когда в Европе надвигается гроза, чувствуется приближение серьёзных политических событий. «Мне нет надобности говорить Вам,— писал он 10 июля 1869 г. Кугельману,— насколько я рад, что отделался от этой проклятой торговли и снова могу сам работать, в особенности, что это произошло именно теперь, когда события в Европе все больше и больше обостряются и в один прекрасный день может совершенно неожиданно разразиться гроза».
Однако Энгельс должен был ещё некоторое время оставаться в Манчестере для ликвидации своих дел. Так как у него появилось теперь свободное время, он приступил

' «Воспоминания о Марксе и Энгельсе», стр. 185.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. ХХЧ1, стр. 18, 20.
155—


к серьезной научной работе по истории Ирландии'. В сопровождении своей жены Лиззи Бернс (сестры умершей Мэри) и дочери Маркса Элеоноры он предпринял в это время путешествие по Ирландии, чтобы поближе ознакомиться с этой угнетённой страной,
Интерес Энгельса к Ирландии был далеко не случайным. Ирландский вопрос играл в это время большую роль в Интернационале. В национальной розни между английскими и ирландскими рабочими, искусственно разжигавшейся господствующими классами, Маркс и Энгельс видели тайну бессилия английского рабочего класса. Они считали задачей Интернационала пробудить в английском пролетариате сознание, что «национальное освобождение Ирландии является для него не абстрактным вопросом справедливости и человеколюбия, но первым условием его собственного социального освобождения» ',
Маркс и Энгельс призывали английский пролетариат к активной борьбе за независимость Ирландии: отделение Ирландии, аграрная революция в ней должны были явиться могучим ударом по английским господствующим классам (буржуазии и лендлордам-помещикам) и дать толчок развязыванию революции в самой Англии. Английская же революция, в свою очередь, оказала бы мощное воздействие на революционное движение в странах континента.
«Политика Маркса и Энгельса в ирландском вопросе,— писал Ленин,— дала величайший, доныне сохранивший громадное практическое значение, образец того, как должен относиться пролетариат угнетающих наций к национальным движениям...» '
Эта политика послужила В. И. Ленину отправным пунктом при разработке им национально-колониального вопроса в эпоху империализма.
Энгельс приступил к изучению Ирландии как раз в тот период, когда ирландский вопрос приобрёл особую остроту в связи с новым подъёмом аграрного движения в Ирландии и кровавыми расправами английского правительства с ирландскими революционерами — фениями. Жена Энгельса Лиззи Бернс, «ирландка с революционными убеждениями», как писал о ней Энгельс, горячо со-

1 К. Маркс и Ф. Знгельс, Избранные письма, стр. 236.
~ В. И. Ленин, Соч., т. 20, стр. 412.
— 156—


чувствовала борьбе своего народа за национальную независимость и деятельно помогала ирландским революционерам, находившим приют и убежище от преследований и всякую иную помощь в доме Энгельса. Оказывая всяческую поддержку фениям, Энгельс в то же время критиковал их за заговорщическую тактику, за организацию «путчей», за отсутствие связи с широкими массами свободолюбивого ирландского народа.
Придавая огромное теоретическое и политическое значение ирландскому вопросу, Энгельс задумал большой труд по истории Ирландии, чтобы показать процесс превращения этой страны в первую английскую колонию, в «главную крепость английского лэндлордизма». Работая над своим трудом, Энгельс писал Марксу 24 октября 1869 г.: «На примере ирландской истории можно видеть, какое это несчастье для народа поработить себе другой народ».
Из задуманных четырёх глав работы Энгельс написал лишь первую: «Природные условия» и часть второй— «Древняя Ирландия» '.
Энгельсу не удалось закончить'своей книги по истории Ирландии. Как он и предвидел, скоро в Европе назрели крупные политические события, которые надолго оторвали его от теоретической работы. Речь идёт о франко-прусской войне и Парижской Коммуне.
Война между Францией и Пруссией началась 19 июля 1870 г. Уже 23 июля Генсовет Интернационала выступил со специальным, написанным Марксом воззванием к рабочим всех стран по поводу франко-прусской войны.
В этом воззвании Маркс характеризует войну со стороны Франции как династическую, затеянную в интересах Бонапарта, а со стороны Германии — как оборонительную, поскольку она велась против бонапартистской Франции, заинтересованной в раздробленности Германии и мешавшей её национальному объединению. Однако тут же Маркс подчёркивает резкое различие между действительными интересами Германии в этой войне и теми граби-
1 См. «Архив Маркса и Энгельса», т. Х.
— 157—


тельскими целями, которые преследует в этой войне реакционная Пруссия.
«Со стороны Германии война эта является оборонительной,— писал Маркс.— Но кто поставил Германию перед необходимостью оборонятьсяР Кто дал возможность Луи Бонапарту вести войну против Германии? Пруссия!» '.
Маркс призывает рабочих не допускать, чтобы из-за завоевательных стремлений Пруссии война превратилась из оборонительной в захватническую, грабительскую войну. Приводя ряд воззваний и резолюций, принятыхнемецкими и французскими рабочими, Маркс с удовлетворением отмечает, что передовые рабочие сумели занять в этой войне правильную, интернационалистскую позицию. «Уже один этот великий факт, не имеющий себе равного в истории, открывает надежды на более светлое будущее. Он показывает, что в противоположность старому обществу с его экономической нищетой и политическим безумием нарождается новое общество, международным принципом которого будет — мир, ибо у каждого из народов будет один и тот же властелин — труд!
Провозвестником этого нового общества является Международное Товарищество Рабочих» '.
В письме к Марксу от 15 августа 1870 г. Энгельс наметил следующую тактику для германских рабочих и их партии в сложных условиях франко-прусской войны: проводить строгое различие между национально-германскими и династически-прусскими интересами; противодействовать аннексии Эльзас-Лотарингии; добиваться мира, как только в Париже окажется у власти республиканское, нешовинистическое правительство; постоянно подчёркивать единство немецких и французских рабочих, которые не одобряли войну и не воюют друг с другом. Маркс целиком согласился с этой линией и в таком духе инструктировал германскую социалистическую рабочую партию.
Если при первом голосовании военных кредитов в июле 1870 г. депутаты рейхстага Бебель и Либкнехт воздержались от голосования, подчеркнув тем самым недоверие политике прусского правительства, то лассальянцы в духе своей националистической позиции голосовали за

' К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. 1, стр. 447.
2 Там же, стр. 449.
— 158—


кредиты, оказывая таким образом безоговорочную поддержку Бисмарку.
Вскоре два события — открыто выраженное намерение Бисмарка аннексировать Эльзас-Лотарингию и предсказанное Марксом в первом воззвании падение Луи Бонапарта, провозглашение республики во Франции (4 сентября 1870 г.) — заставили Генсовет выступить с новым воззванием. В нём Маркс указывает, что война со стороны Германии приняла теперь завоевательный характер, и предлагает рабочим протестовать против аннексии Эльзас-Лотарингии, добиваться почётного для Франции мира и признания Французской республики. Он призывает французских рабочих не поддаваться националистическому угару и не доверять новому правительству, составленному из представителей имущих классов. В этом воззвании Маркс со свойственной ему гениальной прозорливостью предсказывает, что аннексия Эльзас-Лотарингии толкнёт Францию в объятия царской России. Часть воззвания, в котором доказывается, что Германия и с военно-стратегической точки зрения не заинтересована в аннексии Эльзас-Лотарингии, была написана Энгельсом.
Изменение характера войны заставило немецких рабочих видоизменить свою тактику. При голосовании военных кредитов в рейхстаге Бебель и Либкнехт голосовали против, осудив таким образом захватническую войну против французского народа.
Вскоре после этого Бебель и Либкнехт, а вслед за ними и ряд других социал-демократов были арестованы и брошены в тюрьму. Энгельс поторопился оказать моральную и материальную помощь арестованным и их семьям. В письме к жене Либкнехта он писал: «Германские рабочие проявили во время этой войны такую проницательность и энергию, которые сразу ставят их во главе европейского рабочего движения, и Вы понимаете, какой гордостью это наполняет насЬ '.
Руководимый Марксом Интернационал блестяще выдержал историческое испытание в связи с войной, дав образец пролетарского интернационализма в сложной обстановке франко-прусской войны.
С самого начала франко-прусской войны Энгельс посылал регулярно корреспонденции с обзором хода воен-

~ К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXVI, стр. 82.


ных действий в «Ра11 Ма11 Gazette». Эти статьи Энгельса— «Заметки о войне» — производили целую сенсацию, так как содержавшиеся в них предсказания относительно дальнейшего развёртывания военных действий неизменно подтверждались. Энгельс, например, за восемь дней предсказал поражение французской армии при Седане. Так как статьи печатались без подписи, то их приписывали перу кого-либо из крупных военных специалистов.
«Если война продолжится некоторое время,— писал Маркс Энгельсу,— ты будешь скоро признан первым военным авторитетом в Лондоне».
Статьи Энгельса вызывали бурю восхищения среди его друзей, знавших, кто скрывается за ними.
Именно в это время одна из дочерей Маркса —,'>Кенни наградила Энгельса титулом «Генерал», и это прозвище навсегда сохранилось за ним среди его близких друзей.
В сентябре 1870 г. Энгельс переехал из Манчестера в Лондон и поселился не более чем в 10 минутах ходьбы от Маркса. Теперь друзья могли встречаться и обсуждать совместно все вопросы, что раньше они вынуждены были делать главным образом путём переписки.
Ежедневно Энгельс приходил к Марксу, и они либо отправлялись гулять, либо оставались в кабинете Маркса. Как рассказывает Элеонора Маркс, они ходили по комнате, каждый по своей диагонали, поворачиваясь в углу на каблуках и часами беседуя друг с другом о самых различных вещах. Иногда обсуждение какого-нибудь вопроса продолжалось в течение нескольких таких встреч.
«Я вспоминаю один их спор об альбигойцах, который длился несколько дней...— рассказывает Поль Лафарг, муж дочери Маркса Лауры.— В промежутках между свиданиями они, каждый в отдельности, обдумывали спорный вопрос, чтобы прийти к общему мнению. Никакая иная критика их мыслей и работ не имела для них столь важного значения, как этот их обмен мнений,— так высоко ставили они друг друга.
Маркс не переставал восторгаться универсальными познаниями Энгельса, удивительной гибкостью его ума, благодаря которой он так легко переходил от одного предмета к другому, а Энгельс, со своей стороны, восхищался могучей силой анализа и синтеза у Маркса» '.

' «Восном~инания о Марксе и Энгельсе», стр. 83.





Фридрих Энгельс
бО-е годы



После переезда в Лондон Энгельс был по предложению Маркса введён в состав Генсовета Интернационала. С величайшей радостью Энгельс погружается теперь с головой в политическую, организационную работу. Вместе с Марксом он руководит кампанией в пользупризнания Французской республики и резко критикует лидеров английских тред-юнионов, членов Интернационала, недостаточно активно участвовавших в этой кампании и вообще не оказывавших энергичного противодействия внешней политике Англии. На заседании Генсовета в конце января 1871 г. Энгельс внёс резолюцию, разоблачавшую внешнюю политику английского правительства, резолюцию, явившуюся поводом для длительной и бурной дискуссии в Генсовете.
В своих статьях «Заметки о войне» Энгельс бичевал захватническую политику правительства Бисмарка и варварские методы ведения войны «по-прусски». Он приветствовал французских партизан, которые взялись за оружие, чтоб дать отпор вторгнувшимся в их страну наглым захватчикам.
Агитируя за признание Французской республики, Иаркс и Энгельс в то же время разоблачают французское правительство и генералитет как людей, которые из страха перед рабочими замышляют измену и предательство Франции, которые стремятся на любых условиях заключить мир с пруссаками, чтобы иметь развязанными руки для борьбы против французского народа. Это было не «правительство национальной обороны», как оно себя называло, а «правительство национальной измены», как его метко окрестил Маркс.
Французские рабочие вскоре убедились в этом на опыте капитулянтской внешней политики правительства, его попыток голодом и военными поражениями сломить волю к сопротивлению у вооружённых рабочих, защитников осаждённого Парижа. В ночь на 18 марта правительство Тьера попыталось нанести решительный удар парижским пролетариям и захватить расположенную на Монмартрских высотах артиллерию национальной гвардии. В ответ на это народ восстал. Испуганное правительство бежало в Версаль. Впервые в истории власть оказалась в руках рабочих.
Маркс и Энгельс после переворота 4 сентября 1870 г. предостерегали французский пролетариат от преждевре-


менного восстания в условиях, когда прусские войска стояли у ворот Парижа. Они советовали рабочим широко использовать легальные возможности, предоставляемые республикой, для энергичного укрепления своей собственной организации как важнейшего условия победоносной борьбы.
Однако, как только ход событий, логика развернувшейся классовой борьбы привели к революции 18 марта, Маркс и Энгельс со всем пылом и страстью пролетарских вождей ринулись на помощь «готовым штурмовать небо» (Маркс) парижским рабочим, выступили как участники массовой борьбы героических пролетариев Парижа.
Уже 21 марта Энгельс делает на заседании Генсовета подробное сообщение о событиях в Париже. На основе полученных писем он сообщает, что власть находится в руках народа и что люди, входящие в ЦК национальной гвардии, хотя они и не принадлежат к числу «знаменитостей», хорошо известны в среде рабочего класса. На этом же заседании по предложению Маркса была принята резолюция, призывающая английских рабочих к поддержке и выражению сочувствия парижским повстанцам.
На заседании Генсовета 11 апреля Энгельс, делая сообщение о ходе борьбы в Париже, указывает на одну из основных ошибок, допущенных Коммуной: «...После выборов были разговоры и не было дела. Действовать против Версаля надо было именно тогда, когда он был слаб, но благоприятный момент был упущен, и теперь, повидимому, Версаль берет верх и теснит парижан». Однако, отмечает Энгельс, рабочие «организованы гораздо лучше, чем при всех прежних BOccTBEIHHx» '.- Энгельс принял активнейшее участие в той напряжённой работе, которую развернул под руководством Маркса Генсовет Интернационала для мобилизации международного пролетариата и рабочих Франции на помощь революционному Парижу.
Маркс и Энгельс помогают коммунарам советами, критикой их ошибок, пересылают им добытые секретные материалы о состоянии прусской армии, дают указания относительно защиты Парижа и т. д.

~ «Первый Интернационал в дни Парижской Коммуны», Госполитиздат, 1941, стр. 36, 37.
— 162—


Однако советы, которые Маркс и Энгельс с величайшими трудностями пересылали в осаждённый Париж, не могли устранить рокового недостатка французского рабочего движения — отсутствия передовой пролетарской партии. Ни бланкисты, ни прудонисты не могли обеспечить правильного руководства Коммуной, наметить пролетарскую стратегию и тактику, с железной настойчивостью проводить её.
Критикуя ошибки Коммуны, Маркс и Энгельс высоко оценивают героизм, творчество, инициативу парижских рабочих. На основе опыта их борьбы они формулируют ряд весьма важных для революционной теории выводов; В известном письме к Кугельману от 12 апреля 1871 г. Маркс писал: «Если ты заглянешь в последнюю главу моего «18-го брюмера», ты увидишь, что следующей попыткой французской революции я объявляю: не передать из одних рук в другие бюрократически-военную машину, как бывало до сих пор, а слол~ать ее, и именно таково предварительное условие всякой действительной народной революции на континенте. Как раз в этом и состоит попытка наших геройских парижских товарищей. Какая гибкость, какая историческая инициатива, какая способность самопожертвования у этих парижан!.. История не знает еще примера подобного героизма~».
В этом письме к Кугельману Маркс ограничивает свой вывод о необходимости слома старой государственной машины континентом, делая, таким образом, из всех европейских стран исключение для Англии. Исходя из того, что в Англии рабочий класс составлял большинство населения, что там тогда ещё не было военщины и бюрократия ещё не играла значительной роли, Маркс считал в то время возможным завоевание английским пролетариатом политического господства мирным путём.
Хотя Маркс и Энгельс предвидели возможное поражение Парижской Коммуны, однако они подчёркивали величайшую историческую роль, которую уже сыграла Коммуна, положив начало новой эпохе всемирной истории. «Борьба рабочего класса с классом капиталистов и государством, представляющим его интересы,— писал Маркс Кугельману 17 апреля 1871 г.,— вступила благодаря Парижской Коммуне в новую фазу. Как бы ни кончилось дело непосредственно иа этот раз, новый исход[
— 163—


ный пункт всемирно-исторической важности все-таки завоеван».
Когда в Париже ещё кипела борьба на баррикадах, Маркс писал воззвание Генерального Совета Интернационала, «Гражданская война во Франции», которое он огласил на заседании Генсовета 30 мая. В этой работе Маркс со свойственной ему гениальной способностью схватывать глубочайший смысл происходящих событий показывает всемирно-историческое значение Парижской Коммуны.
Теоретически обобщая исторический опыт масс, Маркс делает в этой работе новый, исключительной важности шаг в развитии своего учения о государстве, о диктатуре пролетариата.
На основе конкретного анализа деятельности Коммуны Маркс обосновывает выдвинутое им ранее весьма важное положение о необходимости для пролетариата сломать старую государственную машину. Коммуна на практике доказала, что «рабочий класс не может просто овладеть готовой государственной машиной и пустить ее в ход для своих собственных целей». Этот вывод о задачах рабочего класса по отношению к старому, буржуазному государственному аппарату Маркс и Энгельс считали настолько важным, что в написанном ими в 1872 г. предисловии к «Манифесту Коммунистической партии» они рассматривают этот вывод как существеннейшее дополнение к первому программному документу марксизма.
Опыт Парижской Коммуны позволил также Марксу наметить контуры того нового типа государства, которое должен построить пролетариат. Маркс приходит к выводу, что государство типа Коммуны является «открытой, наконец, политической формой, при которой могло совершиться экономическое освобождение труда».
Маркс доказывает в своей работе, что Коммуна была подлинным национальным правительством Франции, защитницей интересов крестьянства, городской мелкой буржуазии, представительницей всех здоровых элементов французского общества. Маркс прославляет подвиг коммунаров и гневно клеймит их палачей.
С франко-прусской войной и Парижской Коммуной закончился огромный период истории рабочего движения. Если в начале этого периода учение Маркса и Энгельса отнюдь ещё не являлось господствующим, если оно было'


одним из многочисленных течений социализма, то революция 1848 г. и ещё более Парижская Коммуна нанесли смертельный удар всем разновидностям домарксовского мелкобуржуазного социализма.
В острых революционных схватках ярко обнаружились убожество и несостоятельность всех тех пёстрых социалистических школ и сект, которые вели борьбу противмарксизма. «К концу первого периода (1848 — 1871), периода бурь и революций, домарксовский социализм умирает». (Ленин).
Эта идейная победа марксизма нашла яркое выражение в «Гражданской войне во Франции». Если сравнить этот документ Интернационала, заговорившего «прежним смелым языком», с его первым, «Учредительным манифсстом», становится ясным, какой огромный исторический путь проделали за это время рабочий класс и его международная организация — 1 Интернационал.
Однако домарксовский социализм, различные мелкобуржуазные течения в рабочем движении не хотели сдавать своих позиций без боя. Более того, именно после Парижской Коммуны, которая со всей силой поставила коренные вопросы рабочего движения, особенно обостряется борьба в Интернационале: бакунисты, оппортунистические вожди английских тред-юнионов и другие враждебные марксизму элементы предпринимают концентрированные атаки против Маркса, Энгельса и их сторонников.
Эта борьба развернулась в обстановке жесточайших правительственных преследований, которым после Парижской Коммуны подвергся Интернационал во всех странах. Суды военные и гражданские, полиция явная и тайная, многочисленная пресса господствующих классоввсе они соревновались теперь в преследованиях Международного Товарищества Рабочих. Это не могло не оказать своего влияния на оппортунистические элементы в Интернационале.
Тотчас же после опубликования «Гражданской войны во Франции», в которой Интернационал открыто солидаризировался с Коммуной, обнаружились острые разногласия в Генсовете Интернационала. Вожди английских тредюнионов — Оджер и Лекрафт выразили протест против документа Интернационала, в котором было открыто поднято знамя пролетарской диктатуры. На позицию этих


вождей тред-юнионов повлияла буржуазная пресса, поднявшая бешеный вой в связи с выходом «Гражданской войны во Франции». Поливая потоками лжи и гнуснейшей клеветы парижских коммунаров, буржуазная пресса изображала парижские события результатом «заговора», организованного Интернационалом, и угрожала судебными преследованиями «диктатору» Интернационала — Марксу. Травля Интернационала и преследования его членов во всех странах толкнули вправо оппортунистических вождей тред-юнионов. Не желая солидаризироваться с Парижской Коммуной, Оджер и Лекрафт встали на путь прямой измены в серьёзнейший момент жизни Интернационала. Генеральный Совет единодушно изгнал из своей среды этих предательских лидеров английских тред-юнионов.
В это же время усилились нападки на Генсовет со стороны бакунистов, начавших свою борьбу против марксизма ещё до франко-прусской войны и Парижской Коммуны.
Вступив в 18б9 г. в Интернационал, Бакунин вместо обещанного им роспуска своей организации — «Альянса социалистической демократии» тайком старался расширить её, создавая таким образом внутри Интернационала свою организацию анархистов. Опираясь на эту тайную организацию, Бакунин рассчитывал захватить руководство Международным Товариществом Рабочих в свои руки. Анархистские взгляды Бакунина нашли поддержку в ряде стран со значительным мелкобуржуазным населением, как, например, в Испании, Италии, романской Швейцарии, Бельгии. Напуганные развитием капитализма «взбесившиеся мелкие буржуа», а также люмпен- пролетарии представляли собой благодатную почву для бунтарской пропаганды Бакунина. Бакунисты стремились привлечь на свою сторону все те элементы в Интернационале, которые, не разделяя анархистских взглядов Бакунина, расходились с Марксом в тех или иных принципиальных вопросах рабочего движения.
Отношение к Коммуне, к диктатуре пролетариата, к пролетарской партии явилось теперь пробным камнем для различных течений в Интернационале.
В работе по руководству Интернационалом, в борьбе против враждебных марксизму течений Маркс получил огромную поддержку с переездом Энгельса в Лондон.
Энгельс взял теперь на себя значительную часть работы в Генеральном Совете. Ему было поручено секретар-


ство для Бельгии, а несколько позже он стал секретарем- корреспондентом для Испании. В августе 1871 г. Энгельс, оставаясь секретарём для Испании, был избран также секретарём для Италии. Позже кроме Испании и Италии ему приходилось исполнять секретарские обязанности для Португалии и Дании.
В своей работе в Интернационале Энгельс мог широко использовать теперь своё блестящее знание многих языков как при переводе ряда документов Интернационала, так и в огромной переписке, которую он вёл.
«Его знание европейских языков и даже отдельных диалектов,— вспоминает Лафарг,— было прямо невероятно.
Когда я после падения Коммуны встретился с членами испанского Национального совета Интернационала, они сказали мне, что меня как секретаря Генерального Совета для Испании замещает некий Анжель, который пишет на чистейшем кастильском наречии. Этот Анжель был не кто иной, как Энгельс — только фамилию его они произносили по-испански. Когда же я отправился в Лиссабон, секретарь Национального совета Португалии Франшиа сооб. щил мне, что он получает письма от Энгельса на безупречном португальском языке...
У Энгельса было своего рода кокетством писать каждому, с кем он находился в переписке, на его родном языке: Лаврову он писал по-русски, французам — по- французски, полякам — по-польски и т. д.» '
«Энгельс заикается на двадцати языках;>,— сказал о нем один эмигрант Коммуны, шутя по поводу лёгкого заикания Энгельса в минуты волнения.
Рассматривая революционную деятельность как величайшее в жизни наслаждение, Энгельс развёртывает огромную практически-организационную работу в Интер. национале.
После падения Парижской Коммуны, когда масса эмигрантов устремилась из Парижа в Лондон, Энгельс стоял в центре работы Генсовета по материальной помощи коммунарам.
В качестве секретаря-корреспондента ряда стран Энгельс спешит на помощь каждому отряду пролетариата, вступившему в острую схватку со своими угнетателями.

' «Воспоминания о Марксе и Энгельсе», стр. 84 — 85.
— 167—


Энгельс организует широкую поддержку стачке сигарщиков в Антверпене, забастовочному движению в Брюсселе; он обращается к лондонским рабочим с просьбой о поддержке стачек текстильщиков Барселоны, бочаров Сантандера, дубильщиков Валенсии и т. д. После каждой такой стачки новые отряды пролетариата вливались в Международное Товарищество Рабочих.
Энгельс был секретарём Генсовета как раз для тех секций Интернационала, руководство которыми представляло наибольшие трудности. В Испании и Италии раскинула свои сети тайная бакунистская организация, и нередко лица, стоявшие во главе секций Интернационала в этих странах, оказывались под влиянием Бакунина.
В директивных указаниях и циркулярных письмах, которые Энгельс от имени Генсовета направлял руководству национальных секций, он широко пропагандирует опыт и уроки Коммуны, терпеливо и настойчиво разъясняет основы научной стратегии и тактики рабочего класса, с исключительным тактом выправляет отдельные бакунистские «вывихи» у руководителей секций и ведёт непримиримую борьбу против Бакунина и его агентов.
Так, уже в своём первом письме Испанскому федеральному совету Интернационала Энгельс разъясняет ошибочность и вред проповедуемого бакунистами воздержания от всякой политики и доказывает, что лучшим средством освобождения пролетариата от влияния старых партий, отстаивающих интересы имущих классов, является создание в каждой стране пролетарской партии, которая ведёт свою самостоятельную политику, направленную на освобождение рабочего класса.
«Имущие классы, земельная аристократия и буржуазия,— пишет Энгельс,— держат трудящийся народ в рабстве не только силой своего богатства, путем одной только эксплуатации труда капиталом, но также и силой государства, при помощи армии, бюрократии, судов. Отказаться от борьбы с нашими противниками на политической арене — значило бы отказаться от одного из самых могущественных средств борьбы и в особенности организации и пропаганды» '.
Большую работу развернул Энгельс в связи с созывом Лондонской конференции Интернационала (сен-

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 260.


тябрь 1871 г.); он был председателем подкомиссии, подготовлявшей порядок дня конференции. В своей речи о политическом действии рабочего класса Энгельс доказывал делегатам конференции абсурдность проповеди воздержания от политики, особенно после Парижской Коммуны, поставившей в порядок дня политическое действие пролетариата. «Мы хотим уничтожения классов. Каково средство, чтобы добиться этой цели? — Политическое господство пролетариата. И вот, когда это стало яснее ясного, от нас требуют невмешательства в политику!» В принятой на конференции резолюции подч"ркивалось, что против коллективной власти имущих классов пролетариат может действовать как класс, только организовавшись в самостоятельную политическую партию; пролетарская партия необходима для того, чтобы обеспечить победу социальной революции и её конечную цель— уничтожение классов. Лондонская конференция в своих решениях осудила всякого рода сектантские организации и расширила права Генсовета.
Решения Лондонской конференции, знаменовавшие новую победу марксизма, были приняты в штыки бакунистами. Стремясь превратить Интернационал в объединение совершенно самостоятельных, «автономных» групп, в мешанину различных фракций и направлений, а его Генсовет из боевого руководящего штаба — в некий «почтовый ящик», в информационное бюро, бакунисты обвиняли Генсовет в «узурпации власти», вопили о «диктатуре немцев», в особенности Маркса, в Интернационале, обливали Генсовет и Маркса потоками клеветы. В своих Бисьмах Энгельс борется за железную пролетарскую дисциплину против попыток бакунистов дискредитировать решения конференции и взорвать Интернационал изнутри.
Энгельс обрушивается со всей силой на бакунистские нападки на «власть», «авторитет», централизацию и дисциплину: «Недостаток централизации и власти стоил жизни Парижской Коммуне... А когда мне говорят о власти и централизации как о двух вещах, заслуживающих осуждения при всяких обстоятельствах, то мне кажется, что те, кто так говорят, либо не знают, что такое революция, либо являются революционерами лишь на словах» '.

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 275.


В ряде своих писем и статей Энгельс подвергает критике теоретические воззрения Бакунина и в первую очередь его взгляды на государство. Главным злом, которое следует устранить, Бакунин считал не капитал и, следовательно, не классовую противоположность между капиталистами и рабочими, а государство, которое надлежит-де уничтожить, заменив его в будущем обществе организацией Интернационала. Критикуя анархистские представления о будущем обществе, Энгельс писал организатору секции Интернационала в Милане Теодору Куно: «В этом обществе, прежде всего, не существует никакого авторитета, так как авторитет — государство — абсолютное зло. (Каким образом эти господа собираются пустить в ход фабрики и железные дороги, управлять кораблем без воли, решающей в последней инстанции, без единого руководства,— этого они нам, конечно, не говорят.) Прекращается также и власть большинства над меньшинством. Каждая личность, каждая община автономны, но каким образом общество, состоящее хотя бы из двух человек, возможно без того, чтобы каждый из них не поступился чем-нибудь из своей автономии,— об этом Бакунин снова умалчивает» '.
Бакунинский «Альянс» скоро превратился в центр притяжения для всех враждебных марксизму элементов в рабочем движении. Буржуазные либералы из английских тред-юнионов, «королевско-прусские социалисты» из лассальянского Всеобщего германского рабочего союзавсе эти люди, несмотря на различие их взглядов, объединились с бакунистами в борьбе против марксизма. Бакунисты оказались союзниками европейской реакции, объявившей поход против Интернационала. Некоторые из них находились в прямой связи с полицией.
В борьбе против самого опасного врага в Интернационале — бакунизма — Маркс и Энгельс нашли горячую поддержку со стороны Русской секции Интернационала. Организаторы её — русские политические эмигранты, воспитанные на идеях великих революционных демократов— Чернышевского и Добролюбова,— обратились к Марксу с просьбой быть их представителем в Генсовете Интернационала. В ответном письме, написанном 24 марта 1870 г., Маркс сообщал о принятии Русской секции в Интернацио-

~ К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 278.
— 170—


Бал и о своем согласии быть ее представителем в Генсовете. Русская секция оказала немалую помощь Марксу и Энгельсу, предоставив в их распоряжение документальный материал о дезорганизаторской, подрывной деятельности Бакунина и его сторонников, в частности в России.
Для разоблачения заговора Бакунина Генсовет выпустил негласный циркуляр к своим секциям «Мнимые расколы в Интернационале», составленный Марксом при участии Энгельса. В этом циркуляре излагается история борьбы бакунистской секты против Интернационала, разоблачается двурушничество, раскольническая роль Бакунина. В нем подвергается резкой критике бакунистский лозунг «автономии», направленный на дезорганизацию, подрыв дисциплины в Интернационале. В циркуляре вскрывается предательский характер лозунга «анархии» как средства разоружения пролетариата перед лицом вооружённой до зубов буржуазии.
Окончательный удар бакунистам был нанесен на Гаагском конгрессе Интернационала (1872 г.). В связи с подготовкой этого конгресса Энгельс развил кипучую деятельность. Он председательствует в подкомиссии по выработке проекта Устава к конгрессу и в докладе на заседании Генсовета 2 июля предлагает расширить полномочия Генсовета, предоставив ему право исключения отдельных секций и федеральных советов до ближайшего конгресса. Он ведёт огромную переписку с рядом секций и в своих письмах неустанно разоблачает бакунистских агентов, явных и тайных, стремится выявить и сплотить вокруг Генсовета лучшие элементы, ведёт кропотливую организационную работу, подсчитывает каждый голос, каждый мандат, чтобы обеспечить сторонникам Маркса сплоченное и надежное большинство на конгрессе.
Немало забот доставляли Энгельсу в это время вожди эйзенахцев, от энергичной деятельности которых в значительной степени зависел успех Гаагского конгресса. Хотя вожди эйзенахцев — Бебель и Либкнехт много сделали для пропаганды идей Интернационала в Германии, все же Энгельсу не раз приходилось критиковать их за недостаточную активность в самом Международном Товариществе Рабочих. От имени Генсовета Энгельс решительно требует от Либкнехта энергичных действий в связи с подготовкой конгресса, чтобы обеспечить на нем возможно
— 171—


более полное представительство германских рабочих. «Дело становится серьезным,— пишет Энгельс Либкнехту 22 мая 1.872 г.,— и мы должны знать, чем мы располагаем, иначе аы вынудите нас действовать самостоятельно и рассматривать Социал-демократическую рабочую партию как чуждую нам и безразлично относящуюся к Интернационалу организацию».
Несмотря на бешеную подрывную работу, проведенную бакунистами перед конгрессом, несмотря на все их интриги и махинации, сторонники Маркса и Энгельса получили на конгрессе большинство. Конгресс прошёл в атмосфере острой борьбы с бакунистами.
Вопреки бакунистам конгресс признал необходимость политической борьбы и создания пролетарской партии как главнейшего условия для победоносной социалистической революции. Это важнейшее положение марксизма было включено в Устав Интернационала и стало, таким образом, законом для всех его членов.
Конгресс выделил специальную комиссию под председательством Теодора Куно для расследования подрывной работы бакунистоз в Интернационале. Большой материал об этом содержался в докладе об Альянсе социалистической демократии, представленном Гаагскому конгрессу от имени Генерального Совета. В этом докладе, написанном Энгельсом, приводятся многочисленные неоспоримые доказательства лживой, двурушнической политики бакунистов, их раскольнической деятельности в секциях Интернационала различных стран. «Впервые в истории борьбы рабочего класса,— писал Энгельс в этом докладе,— мы сталкиваемся с тайным заговором внутри самого рабочего класса, имеющим целью взорвать не современный эксплуататорский строй, а то Товарищество, которое ведет против этого строя самую энергичную борьбу» '.
По докладу следственной комиссии конгресс принял решение об исключении виднейших представителей Альянса — Бакунина и Гильома из Интернационала. Как рассказывал позже Энгельс, присутствовавшие на этом решающем заседании коммунары говорили, что ни одно заседание Коммуны не производило на них такого потря-' сающего впечатления, как этот суд над предателями европейского пролетариата.

1 К Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. ХШ, ч. И, стр. 497.
— 172—


Таким образом, на Гаагском конгрессе был подведён итог длительной борьбы с бакунистами. Марксизм одержал идейную победу над анархизмом, который тащил рабочее движение вспять и оказывал неоценимые услуги буржуазии своей дезорганизаторской фракционной работой, своей борьбой против политической деятельности рабочего класса, против пролетарской партии, против диктатуры пролетариата.
На Гаагском конгрессе Энгельс выступил с обоснованием предложения о перенесении местопребывания Генерального Совета в Нью-Йорк. Это было связано с усилившимися преследованиями Интернационала со стороны европейских правительств, а также с раскольнической, подрывной работой анархистских и других мелкобуржуазных элементов, свивших себе гнездо в некоторых секциях Интернационала.
По окончании Гаагского конгресса в Амстердаме состоялся митинг, на котором с речью выступил Маркс. Доказывая необходимость завоевания пролетариатом политической власти для социалистического преобразования общества, Маркс говорил: «Но мы никогда не утверждали, что к этой цели ведут непременно одинаковые средства.
Мы знаем, что приходится считаться с учреждениями, нравами и традициями отдельных стран; и мы не отрицаем, что существуют страны, как Америка, Англия, и если бы я лучше знал ваши учреждения, то может быть я прибавил бы к ним и Голландию, в которых рабочие могут добиться своей цели мирными средствами. Но если это так, то мы должны также признать, что в большинстве стран континента рычагом нашей революции должна послужить сила; именно сила и является тем, к чему в определенный момент мы должны будем прибегнуть, для того чтобы окончательно установить господство труда» '.
После Гаагского конгресса Энгельс вёл большую работу по инструктированию Генсовета, находившегося в Нью-Йорке. Он систематически и подробно информирует генерального секретаря Интернационала Зорге о положении дел в секциях Товарищества в различных европейских странах, продолжает вести борьбу против анархистских противников марксизма. В соответствии с

' К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XIII, ч, II, стр. 669.
— 173 —.


решением Гаагского конгресса относительно опубликования документов об Альянсе Маркс и Энгельс при участии Лафарга выпустили в свет в 1873 г. брошюру «Альянс социалистической демократии и Международное Товарищество Рабочих». В этой брошюре содержался доклад об истории Альянса и его раскольнической деятельности в разных странах. К докладу были приложены документы Альянса. Наряду с материалами, которыми располагала следственная комиссия на конгрессе, в брошюре был опубликован ряд новых документов, в частности о деятельности Альянса в России, а также о той открытой политике раскола, которую повели бакунисты после Гаагского конгресса.
Этой публикацией документов об Альянсе был нанесён новый удар по анархистскому «Интернационалу». Бакунин оказался теперь настолько скомпрометированным, что публично заявил о своём отказе от общественной деятельности.
Борьбе против бакунистов Энгельс посвятил ещё ряд статей, дающих уничтожающую критику анархизма, например статьи «Об авторитете», «Бакунисты за работой». В последней статье Энгельс, анализируя роль бакунистов в испанском восстании 1873 г., приходит к выводу, что бакунисты в Испании дали «непревзойденный пример того, как не следует делать революцию».
Таким образом, анархистские «теории», потерпевшие идейный крах в Интернационале, доказывали свою непригодность и на практике.

Как раз к тому времени, когда марксизм одержал идейную победу в Интернационале, произошли коренные изменения в международной обстановке, которые не могли не отразиться на деятельности Международного Товарищества Рабочих.
«Развращенный империалистскими прибылями рабочий Англии, разбитая Коммуна в Париже, только что победившее (в 1871 г.) буржуазно-национальное движение в Германии, спящая вековым сном полукрепостная Россия»,— так характеризует Ленин обстановку, создавшуюся после поражения Коммуны. «Маркс и Энгельс верно учли момент, поняли международную ситуацию,
— 174—


поняли задачи медлеяяого подхода к началу социальной революции» '. На первый план выдвинулась теперь задача медленной подготовительной работы, собирания и организации сил, задача создания пролетарских партий в отдельных странах.
Интернационал в своей старой форме уже не отвечал тем новым задачам, которые история выдвигала перед рабочим классом.
Но Интернационал выполнил огромную историческую роль: в результате беспрерывной, упорной борьбы Маркса и Энгельса и их сторонников с различного рода сектами всем разновидностям домарксовского социализма был нанесён сокрушительный удар.
Успехи в пропаганде учения Маркса, воспитание кадров, которые могли послужить ядром будущих рабочих партий,— всё это создало предпосылки для формирования массовых социалистических партий в разных странах. «I Интернационал,— писал В. И. Ленин,— кончил свою историческую роль, уступив место эпохе неизмеримо более крупного роста рабочего движения во всех странах мира, именно эпохе роста его вширь, создания массовь~х социалистических рабочих партий на базе отдельных национальных государств» '.
Интернациональная солидарность пролетариата, воплотившаяся в форме Международного Товарищества Рабочих, продолжала расти и укрепляться, принимая только новые формы, свойственные новому, более высокому этапу рабочего движения.

' В. И. Ленин, Соч., т. 24, стр. 64.
~ В. И. Ленин, Соч., т. 21, стр. 33.





VII I
ЭНГЕЛЬС ПОСЛЕ ПАРИЖСКОЙ КОММУНЫ
И 1 ИНТЕРНАЦИОНАЛА.
СМЕРТЬ МАРКСА
(1883)


аступивший после поражения Парижской Коммуны и роспуска I Интернационала новый исторический период отличался своим «мирным» характером, отсутствием революций. «Запад с буржуазными революциями покончил. Восток до них еще не дорос, Запад вступает в полосу «мирной» подготовки к эпохе будущих преобразований» (Ленин~.
Маркс и Энгельс переносят теперь центр своего внимания на создание пролетарских партий в каждой стране, на подготовку их к будущим боям за социалистическую революцию, за диктатуру пролетариата. Они воспитывают руководящие кадры этих партий, помогая им советом при выработке программы, при определении стратегии и тактики. Маркс и Энгельс тщательно учитывают при этом своеобразие каждой страны, её экономику, соотношение классовых сил, опыт, накопленный рабочим классом данной страны, теоретический уровень движения и те препятствия, которые вставали на пути к соединению социализма с рабочим движением в данной стране, на пути к созданию массовой пролетарской партии.
Маркс и Энгельс применяют тут диалектический метод, на необходимость которого при подходе к рабочему движению разных стран неоднократно указывал и Ленин:
— 176—





карл М:~ркс
18i5 г.




В 0 Леиин Соч.. т 3! стр 72. ~ Ф Энгельс. К жилищному вопросу, Госполигиэдвт, l954,
стр. 6.
— 177
7 Е. А. Степанова
«Исследовать, изучить, отыскать, угадать, схватить национально-особенное, национально-специфическое в конкретных подходах каждой страны к разрешению единой интернациональной задачи...» '
Помогая формированию социалистических партий в разных странах, Маркс и Энгельс главное внимание обращали на борьбу за чистоту революционной теории пролетариата, за монолитность партии, за очищение её от всякого рода мелкобуржуазных, оппортунистических элементов, за единство теории и практики.
С роспуском 1 Интернационала руководящая и объединяющая роль Маркса и Энгельса в международном рабочем движении не только не уменьшилась, но возросла и ещё более усложнилась. Главная тяжесть повседневного практического руководства социалистическим движением в ряде стран и оорьбы против открытых и скры гых противников марксизма легла теперь на плечи Энгельса. «Ввиду разделения труда, существовавшего между мной и Марксом,— писа л об этом периоде Энгельс,— на мою долю выпало представлять наши взгляды в периодической прессе,— в частности, следовательно, вести борьбу с враждебными взглядами для того, чтобы сберечь Марксу время для разработки его великого основного произведения» '. То, что пишет здесь Энгельс о статьях в периодической прессе, относится и к переписке с социалистами разных стран,— значительную часть её вёл теперь Энгельс.
В своей борьое за создание социалистических партий в различных странах M3ðêc и Энгельс особое внимание уделяли гермаис кому рабочему движению. И это не случайно. После франко-прусской войны и падения Парижской Коммуны центр тяжести рабочего движения на время переместился в Германию.
В ряде писем и статей Энгельс даёт глубокий анализ причин, благодаря которым германские рабочие после Коммуны оказались во главе международного пролетариата и первые сумели создать массовую социал-демокра. тическую партию. Одну из основных причин этого Энгельс усматривает в более позднем и более бурном в


сравнении с Англией и Францией темпе промышленного развития Германии. Промышленный переворот, развернувшийся здесь после 1848 г., сопровождался разорением крестьянства, ремесленников, усиленной эксплуатацией рабочих, Чтобы выдержать на мировом рынке конкуренцию более старых в промышленном отношении стран, германские предприниматели стремились технически усоверцяенствовать свои предприятия и снизить заработную плату рабочих. Всё это вело к обострению классовых противоречий, к более глубокому и более быстрому революционизированию рабочего класса, а также мелкой буржуазии и крестьянства.
Наряду с глубиной промышленного переворота и связанной с этим остротой классовой борьбы Энгельс видел причину авангардной роли немецкого рабочего движения ещё в том, что оно в марксизме получило такую программу, какой никогда не располагали его предшественники — англичане и французы.
Однако, несмотря на наличие этих благоприятных условий, процесс формирования рабочей партии в Германии был делом далеко не простым, и совсем не лёгким. Самостоятельная рабочая партия создавалась в борьбе против буржуазии и юнкерства, против их попыток овладеть рабочим движением, а также в постоянной борьбе против мелкобуржуазных влияний, просачивавшихся в партию и находивших выражение в форме правого и «левого» оппортунизма.
В своих письмах и в ряде статей в рабочей печати Энгельс продолжает вести неустанную борьбу против лассальянства, помогая в то же время эйзенахцам выправлять их линию, критикуя их незрелые теоретические взгляды и политические ошибки.
Теоретическая незрелость эйзенахцев сказалась, например, в опубликовании в 1872 г. в их центральном органе «Народное государство» («Volksstaat») ряда статей доктора медицины Мюльбергера по жилищному вопросу.
В связи с совершавшимся в то время в Германии бурным промышленным переворотом жилищный вопрос приобрёл особую остроту, стал предметом широкого обсуждения в печати. В процессе этога обсуждения на поверхность выплыли разного рода «социальные шарлатаны», вроде Мюльбергера, которому, к величайшему изумлению и возмущению Энгельса, эйзенахцы предоста17ф =


вили слово на страницах своей печати. Заявив эйзенахцам протест против опубликования статей Мюльбергера, Энгельс ответил на них рядом полемических статей «1~ жилищному вопросу» (1872 — 1873 гг.), вышедших потом в виде брошюры.
Статьи Мюльбергера, как доказывал Энгельс, явились первой попыткой насаждения в Германии прудонистских взглядов, которым Маркс нанёс решительный удар уже в своей «Нищете философии».
В духе Прудона Мюльбергер строил фантастические проекты уничтожения «дурных» сторон капитализма, в частности жилищной нужды, не уничтожая их основы— капиталистического способа производства. Он мечтал о том, чтобы превратить каждого квартиронанимателя в собственника своего жилища, а всё общество — в «совокупность независимых свободн ых квартировладельцев».
Энгельс разоблачает всю реакционность этих мелко- буржу азпых мечтаний, пытающихся повернуть назад колесо истории, превратить современного пролетария в мелкого собственника, владеющего своим домиком, огородиком и клочком поля, вновь привязать его к земле. Вскрывая неосуществимость и реакционность этих планов, Энгельс подчёркивает, что, «пока существует капиталистический способ производства, до тех пор глупо пытаться решать в отдельности жилищный или какой-либо другой общественный вопрос, затрагивающий судьбу рабочего. Решение состоит только в уничтожении капиталистического способа производства, в присвоении самим рабочим классом всех средств существования и средств труда» '.
А это может быть осуществлено только посредством «политического действия пролетариата и его диктатуры, как перехода к отмене классов, а вместе с ними и государства, как было сказано об этом еще в «Коммунистическом Манифесте» и с тех пор повторялось бесчисленное количество раз» '.
Диктатура пролетариата не только устранит все бедствия, на которые обречён рабочий класс в капиталистическом обществе, но и уничтожит противоположность между городом и деревней, которую капитализм довёлдо
1 Ф. Энгельс, К жилищному вопросу, стр. 78.
~ Там же, стр. 81.
— 179—
F. А. Сгепанова


крайности, до предела. Победоносная пролетарская революция вырвет сельское население из того состояния изолированности и отупения, в котором оно пребывает в течение тысячелетий. Разоблачая пропагандируемые прудонистами реакционные планы сохранения мелкого, парпелльного крестьянского землевладения, Энгельс видит задачу пролетариата в том, чтобы «при помощи ассоциированных работников повести земледелие в крупном масштабе, при котором только и возможно применение всех современных вспомогательных средств, машин и т. п., и тем самым наглядно показать мелким крестьянам преимущества крупного хозяйства на началах ассоциации» '.
Энгельс обрушивается на Мюльбергера, считающего противоположность между городом и деревней естественной, неустранимой, а требование её уничтожения — утопическим. Утопистом является не тот, кто считает необходимым и неизбежным устранение путём социалистической революции и диктатуры пролетариата той или иной противоположности, свойственной капиталистическому обществу, а тот, кто хочет уже сейчас предусмотреть те конкретные формы, в которых будет уничтожена эта противоположность. Энгельс не берётся гадать о том, как же конкретно будет разрешён жилищный или другой какой- либо вопрос в будущем социалистическом обществе. Даже переходные мероприятия, указывает он, будут видоизменяться в зависимости от определённых конкретных общественных отношений. Пытаться дать заранее готовые рецепты, пригодные при всех условиях,— это значило бы подменять науку знахарством.
Статьи Энгельса по жилищному вопросу нанесли сокрушительный удар попыткам насаждения прудонистских теорий в Германии. Но не так легко было покончить с лассальянскими традициями, которые были ещё сильны не только во Всеобщем германском рабочем союзе, но немалое влияние оказывали и на эйзенахцев.
Особенно ярко обнаружилось это при объединении обеих социалистических партий в 1875 г.
К этому времени исчезло основное тактическое разногласие между двумя так остро боровшимися между собой партиями. С франко-прусской войной окончательно победил путь объединения Германии сверху, через прус-

1 Ф. Энгельс, К жилищному вопросу, стр. 103 — 104.
— 180—


скую монархию. «И тогда умер спор лассальянцев с эйзенахцами. И тогда умер вопрос об общедемократической революции в Германии» (Ленин).
В связи с этим, а также в связи с острой потребностью в сплочении сил под ударами правительственных пре=ледований вставал вопрос об объединении партий, о создании единой социал-демократической партии Германии.
Всё. дело заключалось в том, когда, в каких формах, на какой принципиальной основе произойдёт это объединение.
Маркс и Энгельс не были вообще против объединения партий, но они были против поспешного и беспринципного объединения. Они видели в принципиальной чёткости платформы объединения залог подлинного прочного единства, условие создания боевой пролетарской партии. Они неоднократно предупреждали руководителей эйзенахцев, в особенности Либкнехта, против погони за единством «любой ценой», что может нанести огромный вред германскому рабочему движению.
«Лучшие элементы из числа лассальянцев,— пишет Энгельс,— со временем сами придут к вам, и было бы поэтому неразумно срывать плод, пока он еще не созрел, как этого хотят горе-объединители... Движение пролетариата неизбежно проходит через различные ступени развития; на каждой ступени застревает часть людей, которая дальше не идет» '.
Несмотря на предостережения Маркса и Энгельса, известная им уже давно страсть Либкнехта к примиренчеству и на сей раз взяла верх. В то время, когда Ьебель сидел в тюрьме, Либкнехт завёл переговоры с вождями лассальянцев. Результатом этих переговоров явился проект программы, которая должна была послужить платформой при предстоящем объединении партий. Когда Маркс и Энгельс неожиданно получили этот проект, содержавший существеннейшие принципиальные уступки лассальянству, они поспешили заявить руководителям партии самый решительный протест. В письме к Бебелю, только что вышедшему из тюрьмы, Энгельс протестует против объединения на такой беспринципной основе и даёт развёрнутую критику программы.

' К. Маркс и Ф, Энгельс, Избранные произведения, т. П,
стр, 456.
— 181—


Насколько далеко пошли руководители эйзенахцев в уступках лассальянцам, видно из того, что в программу были включены и лассальянский тезис о «единой реакционной массе», и требование организации производительных товариществ с помощью государства, и «железный закон заработной платы». Но зато в программе ничего не говорилось о профессиональных союзах и стачках, об интернациональной солидарности рабочих, а главное — о диктатуре пролетариата. Вместо лозунга диктатуры пролетариата в программе фигурировало лассальянское «свободное народное государство».
Критикуя эти положения программы, Энгельс особенно резко обрушивается на оппортунпстичсскую путаницу в ьопросе о государстве.
«Так как государство есть лишь преходящее учреждение, которым приходится пользоваться в борьбе, в революции, чтобы насильственно подавить своих противников, то говорить о свободном народном государстве есть чистая бессмыслица: пока пролетариат еще нуждается в государстве, он нуждается в нем не в интересах свободы, а в интересах подавления своих противников, а когда становится возможным говорить о свободе, тогда государство как таковое перестает сущесгвовать» '.
Это место в письме Энгельса к Бебелю Ленин считал «одним из самых замечательных, если не самым замечательным, рассуждением в сочинениях Маркса и Энгельса по вопросу о государстве». Ленин подчёркивал, что не случайно вожди германской социал-демократии, искажавшие и опошлявшие учение Маркса о государстве, в течение 36 лет держали это письмо Энгельса под спудом.
Однако энгельсовская критика проекта программы, видимо, не показалась некоторым вождям эйзенахцев достаточно убедительной. Так, в ряде писем к «лондонцам» Либкнехт пытался оправдывать свою позицию в переговорах с лассальянцами. В результате Маркс и Энгельс сочли необходимым выступить с ещё более развернутой критикой проекта. Это было выполнено Марксом в его знаменитой «Критике Готской программы» (1875 г.).
В этой работе, критикуя ошибочные, антинаучные догмы лассальянцев, Маркс освещает ряд важнейших теоретических вопросов, развивает дальше свою революционную теорию.
~ К. Маркс и Ф, Энгельс, Избранные произведения, т. П, стр. 32.
— 182—


В «Критике Готской программы» Маркс применяет свою теорию «и к предстоящему краху капитализма и к будущему развитию будущего коммунизма» (Ленин).
В «Критике Готской программы» содержится экономический анализ будущего общества и прослеживается связь между развитием коммунизма и отмиранием государства. При этом Маркс делает чрезвычайно важное научное открытие — он различает две фазы коммунистического общества: первую — низшую и вторую — высшую фазу коммунизма. Первая, низшая фаза коммунизма, или социализм, характеризуется тем, что при наличии общественной собственности на средства производсгва способом распределения материальных благ является распределение по труду. За вычетом того количества труда, которое идёт в общественные фонды, работник получает от общества столько же, сколько он дал ему. В высшей фазе коммунизма, когда высокий уровень развития производительных сил и производительности общественного труда обеспечит изобилие материальных благ, проводится > же принцип распределения: «Каждый по способностям, каждому по потребностям!».
В «Критике Готской программы» дана наиболее развёрнутая формулировка взглядов Маркса и Энгельса на государство и диктатуру пролетариата. Если в «Манифесте Коммунистической партии» сделан был первый шаг, дана первая, ещё несколько абстрактная, формулировка учения о государстве и диктатуре пролетариата, то после опыта 1848 г. Маркс говорит уже о необходимости «разбить» государственную машину буржуазии, а в 1871 г., после Коммуны, Маркс ставит вопрос о том, чем конкретно её заменить. В «Критике Готской программы» содержится следующее знаменитое рассуждение Маркса, подводящее итог всему его революционному учению о государстве:
«Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата» '.

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. II, стр. 23.
— ИЗ—


Основные идеи «Критики Готской программы», обогащённые опытом строительства социализма в СССР и в странах народной демократии, имеют огромное теоретическое и практически-политическое значение не только в условиях борьбы за диктатуру пролетариата, но и при построении социалистического общества и при постепенном переходе к коммунизму.
Несмотря на резкую критику, которой подвергли Маркс и Энгельс проект программы, он с некоторыми незначительными изменениями был принят на объединительном съезде в Готе.
Как и предвидели Маркс и Энгельс, гнилой компромисс, заключённый в Готе, отразился на дальнейшем развитии партии. Засорение партии в результате объединения «целой бандой незрелых студентов и преумнейших докторов», усилившаяся теоретическая путаница в ней — всё это привело вскоре к увлечению ряда руководителей партии мелкобуржуазным социализмом Дюринга,
Новоизобретённая социалистическая «система» приват-доцента Берлинского университета Дюринга, которая должна была, по его крикливому заявлению, произвести целый переворот в философии, политической экономии и социализме, на деле представляла собой пёструю смесь всякого рода отживших мелкобуржуазных теорий.
Маркс и Энгельс сочли необходимым выступить против этого новоявленного «социального реформатора», идеи которого были тем опасней, что некоторые вожди гсрманской социал-демократии вознамерились популяризировать их среди рабочих, и хвалебпые статьи о Дюринге стали появляться в социалистической печати. Встревоженный этим Либкнехт просил «лондонцев» ускорить их выступление против Дюринга.
Чтобы не отвлекать Маркса от работы над «Капиталом», Энгельс взял на себя основной труд по критике «скучного» Дюринга. По установившемуся между Марксом и Энгельсом обычаю помогать друг другу в специальных областях, Маркс написал для этого труда Энгельса десятую главу отдела о политической экономии. Энгельс прочёл своему другу всю рукопись перед сдачей её в печать. В начале 1877 г. в органе германской социал-демократии «Вперёд» («Vorwarts») начала печататься серия статей Энгельса под ироническим названием: «Переворот в науке, произведенный г. Евгением Дюрингом».
— 184—


Появление статей Энгельса вызвало недовольство со стороны поклонников Дюринга в среде германской социал- демократии. На Готском съезде партии в мае 1877 г. Мост и его единомышленники внесли предложение прекратить печатание статей Энгельса на том основании, что они якобы не представляют никакого интереса для читателей «Uorwarts».
Съезд постановил продолжать опубликование статей Энгельса, но не в самой газете, а в научном приложении к ней. К середине 1878 г. печатание полемических статей Энгельса против Дюринга было закончено, и в том жо году они вышли отдельной книгой, получившей широкую известность под названием «Анти-Дюринг».
Так как «система» Дюринга охватывала обширнейшую область человечсских знаний, то, выступая против неё, следуя по пятам за Дюрингом, Энгельс, по его собствен- IIhIM c~tIoBi 'M BbIIIg?K tIcH был Tp3KTQBBTb о всех H всевозможных предметах: от копцепции времени и пространства до биметаллизма; от вечности материи и движения до преходящей природы моральных идей; от дарвиновского естественного отбора до воспитания молодёжи в будущем обществе.
«Отрицательная критика,— писал Энгельс, — стала благодаря этому положительной; полемика превратилась в более или менее связное изложение диалектического метода и коммунистического мировоззрения, представляемых Марксом и мной,— изложение, охватывающее притом довольно много областей знания» '.
Так в полемике против Дюринга родилась своеобразная марксистская энциклопедия, систематически освещающая огромнейший круг вопросов философии, естествознания, политической экономии, социализма.
центральная идея, проходящая через всё произведение Энгельса,— это защита последовательного материалистического мировоззрения против всяких уступок идеализму, поповщине. «Либо последовательный до конца материализм, либо ложь и путаница философского идеализма,— вот та постановка вопроса, которая дана в каждом параграфе «Анти-Дюринга»» '.
В борьбе против идеалистической философии, а также против вульгарного материализма Энгельс отстаивает
1 Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, стр. 8.
2 В. И. Ленин, Соч., т. 14, стр. 323.
— 185—


и развивает материалистическую диалектику как науку об общих законах развития природы, общества и человеческого мышления.
В «Анти-Дюринге» Энгельс подвёл первый итог своим занятиям в области теоретического естествознания. На многочисленных примерах из области математики, физики„ химии, биологии Энгельс показывает, что «в природе сквозь хаос бесчисленных изменений пробивают себе путь те же диалектические законы движения, которые и в истории господствуют над кажущейся случайностью событий...» '.
«Анти-Дюринг» означал громадный шаг вперёд в развитии марксизма как науки о законах развития природы и общества, науки о революционном преобразовании мира.
Это произведение Энгельса, в котором во всей полноте раскрывастся идейное богатство научного коммунизма, служило и служит до сих пор цеинейшим источником для изучения марксизма и острейшим оружием в борьбе с его врагами. Особенно же велика роль в деле популяризации марксизма брошюры «Развитие социализма от утопии к науке», которую Энгельс составил на основе трёх глав «Анти-Дюринга». Эта брошюра представляет собой популярное введение в теорию научного коммунизма, в ней дана характеристика трёх источников и трёх составных частей марксизма. Немецкое издание брошюры Энгельс снабдил приложением «Марка», где он на основе исторического анализа доказывал необходимость союза пролетариата и крестьянства. Вышедшая сперва на французском языке, брошюра появилась вскоре на немецком, итальянском, польском, русском, датском, голландском и румынском языках. «Анти-Дюринг» и брошюра «Развитие социализма от утопии к науке» сыграли громадную роль в формировании марксистских кадров в разных странах.
«Анти-Дюринг» нанёс удар мелкобуржуазным элементам, разного рода незрелым студентам и невежественным «учёным», пробравшимся в германскую социал-демократическую партию. Прикрывая своё невежество трескучими фразами, они претендовали на то, чтобы выступать в качестве партийных теоретиков. Эти социалисты-

~ Ф. Энгельс, Анти-люринг, стр. I1.
— 18б—


$nr[[ Жауп Щй~ппр
фива[[цп[[ her '$5[(englaff.
"/[[i[op[[[is ~ [[[[ [[~ Ф [[» ~ foals[iaens.
Яегедиф 6ngef6.
4etyyig ÜÇÆ
фоат а~Ь SeiIeg be фекоffenf4aft5 Змсфдтидете1.
Титульный лист книги Ф. Энгельса <[Анти-Дюринг»



филантропы группировались вокруг издававшегося Гёхбергом журнала «Будущее» («Zukunft»).
Опасное влияние такого рода элементов особенно сильно сказалось в труднейший период испытаний, который наступил для германской социал-демократии с введением исключительного закона против социалистов.
Поводом для введения этого закона были последовавшие одно за другим покушения на германского императора. Нечего и говорить, что германская социал-демократия никакого отношения к этим покушениям не имела. Но правительство Бисмарка решило использовать этот предлог для того, чтобы натравить господствующие классы и мелкую буржуазию против «красного призрака».
Дело в том, что успехи германской социал-демократии на выборах в рейхстаг {число поданных за неё голосов возросло со 101 тыс. в 1871 г. до 493 тыс. в 1877 г.) всё больше беспокоили прав~и сльс1во Бисмарка. Особенно опасной становилась социал-демократия в момент, когда господствующие классы предпринимали новый поход против трудящихся масс, увеличивая таможенные пошлины, подымая цены на промышленные и сельскохозяйственные товары на внутреннем рынке и тем самым ещё более ухудшая положение народа. Надо было обезоружить рабочую партию — и этой цели должен был послужить закон против социалистов. На основании этого закона, принятого рейхстагом 19 октября 1878 г., запрещались всякого рода организации, органы печати, сообщества, ведущие социалистическую пропаганду; особым параграфом властям предоставлялось право вводить осадное положение и т. д.
В условиях резкого изменения тактики господствующих классов по отношению к социал-демократии партия должна была проявить способность к быстрой ориентации, уменье видоизменить свою тактику, организационно перестроить свои ряды. Такого рода крутые переломы являются величайшей исторической проверкой для партии, труднейшим экзаменом для неё.
Но к этому историческому экзамену, как показал опыт, партия оказалась неподготовленной.
Ещё до того, как закон вошёл в силу, обнаружился крах партийного руководства. Вместо того, чтобы нвмедленно приступить к созданию нелегальной организации и нелегальной газеты, Центральный комитет (существовав-
— 189—


ший под именем Центрального избирательного комитета) вместе с фракцией рейхстага решили добровольно распустить партийную организацию. Таким образом, под ударами реакции члены партии оказались без центра, без руководящих директив, без помощи, без связи, без всякого тактического и организационного плана. Проявленное партийным руководством отсутствие стойкости, твёрдости, революционности, непонимание необходимости перехода к нелегальной борьбе в ответ на исключительный закон — всё это должно было неизбежно привести к разброду в партии. Вместо того, чтобы использовать трибуну рейхстага, единственный островок легальности, оставшийся у социал-демократии для революционной пропаганды, социал-демократические депутаты старались в рейхстаге всеми мерами выклянчить отмену исключительного закона. Так, Либкнехт в одном из своих первых выступлений в рейхстаге после введения закона заявил, что «партия подчиняется закону о социалистах, потому что она является партией реформ в строгом смысле этого слова, и насильственное «делание» революции считает вообще безумием».
Маркс и Энгельс немедленно заявили резкий протест против такого рода оппортунистической тактики, против законопослушных, рассчитанных на немецкого филистера гыступлений фракции в рейхстаге.
Стремясь исправить тактику руководителей партии, толкнуть их на единственно достойный рабочей партии революционный путь, Маркс и Энгельс возлагали надежды главным образом на рабочие массы Германии. Энгельс неоднократно подчёркивал в своих письмах, что «немецкое движение имеет ту особенность, что все ошибки руководства всегда исправляются массами. Так же, конечно, будет и на этот раз» ',
И действительно, партийные массы, несмотря на разброд в руководстве, постепенно начали восстанавливать прерванные связи, создавать нелегальную организацию. Благодаря этой инициативе масс, а также в результате беспощадной критики со стороны Маркса и Энгельса лучшие из вождей партии, растерявшиеся при введении исключительного закона, начали выправлять свою линию. Однако делали они это не всегда своевременно, последовательно и решительно.

~ К Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXVII, стр. 85.


Если в первые месяцы исключительного закона руководители партии не только не приступили к созданию нелегального органа, но даже мешали распространению созданных за границей по инициативе отдельных социал- демократов газет «Свобода» («Freiheit») и «Фонарь» («Laterne»), то теперь вожди сами вынуждены были приступить к созданию общепартийной нелегальной газеты.
Каково же было возмущение Маркса и Энгельса, когда они узнали, что руководящим ядром в этой газете намереваются сделать горе-социалистов Гёхберга, Бернштейна и Шрамма, уже известных «лондонцам» по журналу «Будущее» («Zukunft»), Энгельс от своего имени и от имени Маркса немедленно заявил протест Бебелю против такого рода редакции и отказ от сотрудничества в газете, на которое они с Марксом ранее дали свое согласие,
Возмущение Маркса и Энгельса ещё более усилилось, когда они получили первый номер журнала «Ежегодник социальной науки и политики», который Гёхберг начал издавать в Швейцарии. В журнале была опубликована статья, подпись под которой была заменена тремя звездочками. Статья эта принадлежала печально знаменитой «цюрихской тройке» — Гёхбергу, Бернштейну и Шрамму. Эти люди, которые и раньше кормили партию жалкими социал-филантропическими проповедями, качнулись теперь ещё более вправо и отстаивали в своей статье махрово-оппортунистические,' капитулянтские взгляды.
От своего и Маркса имени Энгельс 17 — 18 сентября 1879 г. написал Циркулярное письмо Бебелю, Либкнехту, Бракке и др., в котором подверг самой резкой, сокрушительной критике «манифест цюрихской тройки».
«Вместо решительной политической оппозиции — всеобщее соглашательство; вместо борьбы против правительства и буржуазии — попытка уговорить их и привлечь на свою сторону; вместо яростного сопротивления гонениям сверху — смиренная покорность и признание, что кара заслужена»,— так характеризует Энгельс позицию «цюрихцев»,
Под эту свою капитулянтскую позицию «цюрихская тройка» пыталась подвести теоретический фундамент. В статье развивалась мысль, что рабочим нет дела до конечных целей партии, что они интересуются лишь ближайшими практическими задачами, поэтому надо продвигаться лишь «от станции к станции», не говоря о конечной


цели пути. Провозглашённая позже Бернштейном печально знаменитая формула «движение — всё, конечная цель— ничто» содержится, в сущности, уже в этой статье. Энгельс ядовито высмеивает этих горе-социалистов, принимающих программу партии не для того, чтобы следовать ей в течение всей своей жизни, а лишь затем, чтобы завещать ее детям и внукам. Он клеймит их как типичных представителей мелких буржуа, которые из страха перед пролетарской революцией советуют партии «стать на путь законности, т. е. реформьи. Предлагаемый ими путь, доказывает Энгельс, есть не что иное, как жалкое штопанье капиталистического строя при помощи мелких реформ-заплат, которые только укрепят старый общественный строй.
Не оставив камня на камне от реформистских «теорий» и капитулянтской политической позиции «цюрихской тройки», Маркс и Энгельс в упор ставят вопрос об отношении партии к этим людям. Взгляды «цюрихцев» и пребывание в партии — «вещи абсолютно несовместимые», подчёркивает Энгельс. Партия сама себя предаёт, оставляя их на официальных постах.
Маркс и Энгельс выступают в своём «Циркулярном письме» не только против открыто оппортунистических взглядов Гёхберга, Бернштейна и Шрамма, нО и против примиренчества к этим людям, которое обнаружило пар- ~ ийное руководство.
«Что касается нас,— писали Маркс и Энгельс,— то, в соответствии со всем нашим прошлым, перед нами только один путь. В течение почти 40 лет мы выдвигали на первый план классовую борьбу как непосредственную движущую силу истории, и особенно классовую борьбу между буржуазией и пролетариатом как могучий рычаг современного социального переворота; поэтому мы никак не можем итти вместе с людьми, которые эту классовую борьбу стремятся вычеркнуть из движсния... Если новый партийный орган примет направление, отвечающее воззрениям этих господ, если он будет буржуазным, а не пролетарским, то нам, к сожалению, не останется ничего другого, как выступить против этого публично и положить конец той солидарности с вами, которую мы проявляли до сих пор, представляя германскую партию за границей. Но до этого, надо надеяться, дело не дойдет...» '

' К Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 330 — 331.
— 192—



H действительно, до этого дело не дошло. Сокрушительная критика и категорический ультиматум Маркса и Энгельса оказали своё действие. Редактирование начавшей выходить в Цюрихе газеты «Социалдемократ» было поручено Фольмару, занимавшему в это время более или менее правильную позицию. Однако на первых порах «Социалдемократ» не имел твёрдой линии и был поэтому встречен недоверчиво как партийными массами, так и Марксом и Энгельсом. Лишь постепенно «Социалдемократ> становится на правильный путь и делается боевым органом партии. Превращением «Социалдемократа» в революционный орган партия в огромной степени была обязана Энгельсу, который внимательно следил за газетой и инструктировал её редакцию. Под постоянным воздействием Энгельса Бернштейн, ставший редактором после Фольмара, сделал зпачительный зигзаг влево и выполнял инструкции, которые давал редакции Энгельс в своих письмах.
Это не означает, однако, что оппортунистические выступления в партии прекратились. Правое крыло свило себе гнездо внутри парламентской фракции, часть которой время от времени предпринимала вылазки против партийной линии.
Энгельс бичует этих людей, в большинстве своём интеллигентов, «образованных», которые рассматривали партию как «дойную корову» и не могли примириться с тем, что после запрещения легальной социал-демократической печати они лишились своих литературных доходов. Им хотелось поэтому, как писал Энгельс, «ценою кротости, смирения и подлизыванья выклянчить отмену закона против социалистов».
Трусливой и позорной тактике этих людей Энгельс противопоставлял другую, коренным образом отличную, революционную тактику пролетариата: «Не изворачиваться, не гнуться под ударами противника, как это делают еще очень многие, не выть, не хныкать, не лепетать извинения, что у нас, мол, не было дурных намерений. Надо отвечать ударом на удар, на каждый удар врага— двумя, тремя ударами. Такова издавна наша тактика, и до сих пор мы, кажется, недурно справлялись с любым противником» '.

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 363.
— 193—


Маркс и Энгельс призывают руководство партии и её центральный орган зорко следить за мещанскими, оппортунистическими элементами фракции, стремящимися превратить революционную пролетарскую партию в мещански-филистерскую партию реформ. Требуя от руководителей партии беспощадной и неослабной борьбы с оппортунистами, Маркс и Энгельс готовят её к неизбежному расколу с этими «буржуазно настроенными элементами». Они советуют тщательно взвесить обстановку, чтобы учесть момент, наиболее благоприятный для осуществления раскола. «Этот раскол надо провести так, чтобы мы продолжали вести за собой старую партию, а они либо вышли бы из партии, либо были бы выкинуты из нее» '.
Особенно остро встал вопрос о расколе в 1884 г., когда большинство социал-демократической фракции, ссылаясь на культурное значение международпых связей, намеревалось проголосовать за субсидию на новые пароходные линии, т. е. фактически за колониальную политику Бисмарка. Это вынудило Энгельса поставить вопрос о расколе практически и дать ряд конкретных указаний Бебелю о том, какие позиции в партии особенно важно будет сохранить при расколе. Хотя на этот раз дело кончилось отступлением правых, Энгельс всё же не переставал предупреждать партию о неизбежности и о необходимости, полного разрыва с оппортунистами.
Борясь против оппортунизма, Маркс и Энгельс резко критиковали и примиренчество к нему, которое при общей правильной линии нередко проявлял Либкнехт; Энгельс высмеивает склонность Либкнехта «примирять и замазывать, чтобы отсрочить кризис»,
Принципиально чёткая и резкая постановка Марксом и Энгельсом вопросов неоднократно вызывала упрёки по их адресу в диктаторстве и грубости. Так, жалобы на rpy60cTb и тягучая нота обиды частенько слышатся в письмах Либкнехта, наградившего даже как-то Энгельса титулом «величайшего грубияна Европы». Враги мещанского прекраснодушия и мелкобуржуазной сентиментальности в вопросах политики, классовой борьбы, Маркс и Энгельс нимало не смущались такого рода обвинениями, ставя интересы пролетариата и его партии превыше всего,

' К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXViI, стр. 380.
— 194—


Одновременно с борьбой против правого оппортунизма в германской социал-демократии Маркс и Энгельс вели борьбу и против «левых», против героев революционной фразы.
Появление «левого» оппортунизма в период исключительного закона связано с именем редактора газеты «Свобода» («Freiheit») Иоганна Моста.
Взяв сперва в своей газете весьма умеренный тон, Мост вскоре круто повернул «влево». Исходя из оппортунистических ошибок фракции в рейхстаге, Мост ударился в противоположную крайность, пришёл к отрицанию необходимости использования парламента, легальных возможностей. Эта анархистская критика парламентаризма со стороны Моста коренным образом отличалась от критики Маркса и Энгельса, которая имела целью не отказ от использования легальных возможностей, не отзыв социалдемократических депутатов из парламента, а исправление их ошибок, обучение их умелому использованию парламента для революционной пропаганды, для мобилизации масс.
В отличие от такой деловой критики, имеющей целью исправление ошибок, Мост поднял в своей газете против всех вождей партии бешеную кампанию, чтобы взорвать руководство партии. По словам Маркса, эта кампания представляла собой «уже не нападки на отдельных лиц, а обливание грязью всего немецкого рабочего движе-
ЯИЯ».
Изливая потоки ругательств по адресу руководителей партии, Мост с своей стороны не был в состоянии предложить какую-нибудь положительную программу действий, наметить тактическую линию. Повторяя в каждой строке своей газеты слово «революция», он не мог указать партийным массам, как им надо к этой революции готовиться, как надо собирать силы для наступления, какие формы борьбы должна применить партия в создавшихся условиях.
Маркс и Энгельс критиковали Моста за то, что в его газете не было революционного содержания, а были лишь революционные фразы.
Анархистская критика парламентаризма скоро привела Моста к открытому разрыву с партией. В сентябре 1879 г. в его газете было напечатано предложение об организации новой партии. Одновременно Мост подверг пере-


смотру и свои теоретические взгляды, проделав дальнейший путь к анархизму.
Вслед за Мостом к анархизму скатился вскоре и социал-демократический депутат рейхстага Гассельман.
Первый нелегальный съезд партии, происходивший в Видене в 1880 г., исключил Моста и Гассельмана из партии. В то же время съезд вычеркнул из Готской программы то место, где говорилось, что партия добивается своих целей «всеми законными средствами», признав тем самым необходимость сочетания легальной работы с нелегальной.
Анализируя корни оппортунизма, обнаружившегося в германской социал-демократии, Маркс и Энгельс видели их в многочисленной немсцкой мелкой буржуазии, в свойственном ей мещански-филистерском духе, который, по словам Энгельса, являлся «родным братом лакейства, верноподданничсского смирения и всех прочих наследственных псмсцких пороков».
Оппортунистические элементы стремились привить этот «старый иаслсдственный яд филистерской ограниченности и филистерской дряблости» германскому пролетариату и его партии. Всей душой ненавидя этот мещанский, филистерский дух, Маркс и Энгельс с величайшей настороженностью и недоверием относились к людям, зараженным этим пороком. Этим объясняется то отрицательное отношение к Каутскому, которое сложилось у Маркса и Эпгельса уже после первого знакомства с ним, Письма Маркса и Энгельса содержат ряд весьма ядовитых и метких характеристик Каутского, уже в те времена обнаруживавшего в зародьцде качества, которые так пышно расцвели у него впоследствии.
В письме к своей дочери 5Кенни Маркс так рассказывает о первой встрече с Каутским: «Когда эта очаровательная личность заявилась ко мне — я говорю о Каутском,— первый вопрос, который у меня вырвался, был: похожи ли Вы на свою мать? — Совершенно не похож,— ответил он. И в душе я поздравил его мать. Он — посредственный, недалекий человек, самонадеян (ему всего лишь 26 лет), всезнайка, в известном смысле прилежен, очень много возится со статистикой, но толку от этого мало; принадлежит от природы к племени филистеров» '.

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXVII, стр. 126.


В 1875 г. в письме к Бебелю Энгельс дает уничтожающую критику работ Каутского, отмечает в них экономическое невежество, ошибочные взгляды, незнание социалистической литературы. Благодаря таким качествам писания Каутского служат, по словам Энгельса, «великолепным средством для того, чтобы совершенно уничтожить теоретическое превосходство, которым до сих пор отличалось германское движение».
Какое огромное значение придавал Энгельс революционной теории, видно из того, что в предисловии к «Крестьянской войне в Германии», написанном в 1874 г., он указывал на тесную, органическую связь, существующую между тремя формами борьбы пролетариата — теоретической, политической и экономической. В единстве этих трёх форм борьбы Энгельс видел залог силы и непобедимости рабочего движения.
Отстаивая чистоту революционной теории, борясь против всякого рода оппортунизма как в области теории, так и в области практики, Маркс и Энгельс оказали неоценимую помощь германской социал-демократии в выработке тактического и организационного плана в сложных условиях исключительного закона, помогли ей встать на правильный, революционный путь борьбы.
Уделяя так много внимания германскому рабочему движению, Маркс и Энгельс тщательно следили за движением и в других странах, в особенности в Англии и во Франции. Так же как и в Германии, они собирают здесь кадры, которые могли послужить ядром при формировании рабочей партии, терпеливо и настойч . э обучают их мастерству руководства массами.
Маркс и Энгельс тщательно изучают условия, в которых развивается рабочее движение во Франции после падения Коммуны, и те внутренние процессы, которые в нём происходят. Одним из коренных недостатков прежнего революционного движения во Франции Энгельс считал разрыв между Парижем и провинцией, которая не оказывала революционному Парижу поддержки и даже прямо выступала против него. Энгельс отмечает теперь как положительное явление, что после 1871 г. ножницы между «революционным Вавилоном» и провинцией начинают сжиматься, что резервы революции, в первую очередь крестьянские, начинают подтягиваться.


Вторым положительным явлением Энгельс считает то обстоятельство, что опыт Парижской Коммуны нанес смертельный удар господствовавшим ранее во французском рабочем движении различным мелкобуржуазным теориям — прудонизму, бланкизму и т. д. Это облегчало французским рабочим усвоение вместо старого, специфически французского социализма научной теории международного пролетариата — марксизма.
Но марксизм и в это время прокладывал себе дорогу к рабочим массам Франции отнюдь не без борьбы. На пути его ещё стояли различные мелкобуржуазные, анархиствующие элементы, продолжавшие защищать старые теории, уже доказавшие на практике свое банкротсгво. Тут играли роль также и такие моменты, как чванство некоторых французских социалистов революционным прошлым своей страны, нежелание принять революционную теорию из рук немца — Маркса. Об этом Энгельс так писал 25 октября 1881 г. Бернштейну: «Масса французских социалистов приходит в ужас при мысли, что нация, осчастливившая мир французскими идеями, взявшая монополию на идеи, что Париж, этот светоч всего мира, должен теперь вдруг получать социалистические идеи в готовом виде от немца Маркса. Однако это все-таки так и есть, и к тому же Маркс настолько превосходит всех нас своей гениальностью, своей чуть ли не чрезмерной научной добросовестностью и своей баснословной ученостью, что если бы кто-либо рискнул критиковать его открытия, то он только обжегся бы на этом. Это возможно будет только для людей более прогрессивной эпохи... Я вообще ие понимаю, как можно завидовать гению. Это настолько своеобразное явление, что мы, не обладающие этим даром, заранее знаем, что для нас это недостижимо; но чтобы завидовать этому, надо уж быть полным ничтожеством».
Однако находились люди, вроде оппортунистических вождей Малона и Брусса, которые выступали против основателей Рабочей партии во Франции — 5Кюля Геда и Поля Лафарга с обвинениями, что они являются-де рупорами Маркса. Эти люди встретили в штыки предложенную Гедом программу Рабочей партии, теоретическая часть которой была продиктована Геду Марксом.
О том, как рождалась эта программа, Энгельс так рассказывал в одном из своих писем: «...Гед приезжал сюда, когда надо было составить проект программы француз-
— 198—


ской Рабочей партии. И Маркс тут же в моей комнате, в присутствии моем и Лафарга, продиктовал ему мотивировочную часть этой программы: рабочий свободен лишь тогда, когда он является владельцем своих средств производства; это возможно в индивидуальной или в коллективной форме; индивидуальную форму владения экономическое развитие преодолевает и с каждым днем будет преодолевать все более; остается, стало быть, лишь форма коллективного владения и т. д. Это был мастерский образец убедительной аргументации, сжатой и ясной для масс, равную которой мне редко приходилось встречать и которая в этой чеканной формулировке поразила меня самого. Затем мы обсуждали дальнейшее содержание программы; кое-что мы добавили, кое-что выбросили, но как мало Гед был рупором Маркса, видно из того, что он настаивал на внесении своего нелепого требования о минимуме заработной платы...» '.
Программа, правда, в ухудшенном французами, в том числе и Гедом, виде, была принята сперва в Париже, а затем и в других рабочих центрах. Маркс оценивал факт принятия программы как признак зарождения первого действительного рабочего движения во Франции.
Но и с основанием партии борьба с мелкобуржуазными, оппортунистическими элементами не прекратилась.
Оппортунистические элементы в партии, возглавляемые Малоном и Бруссом, повели борьбу против принятой в 1880 г. на Гаврском съезде программы и против организационных принципов партии. Они выдвинули бакунистский лозунг «автономии», требуя права для каждой местной организации изменять программу партии, «приспособлять» её к местным условиям. Отказываясь от конечных целей партии, они предлагали выдвигать в программе лишь такие требования, которые возможны, достижимы при данных условиях. Гед и Лафарг повели решительную борьбу против этой мелкобуржуазной политики «поссибилизма», постепеновщины, против отказа от классового характера партии в целях «ловли голосов» при избирательных кампаниях.
Борьба Геда и Лафарга против поссибилистов встретила одобрение и поддержку со стороны Маркса и Энгельса. Однако основоположники марксизма подвергали

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 351.


в то же время критике ошибки и промахи, которые допускали при общей правильной линии Гед и Лафарг, в частности их склонность к догматизму, к сектантству, недостаточную гибкость их тактики.
Когда в 1882 г. на Сент-Этьеннском конгрессе произошёл раскол между гедистами и поссибилистами, основоположники марксизма оценили это как шаг вперёд в развитии пролетарской партии. В связи с расколом в социалистическом движении Франции Энгельс высказал чрезвычайно важное положение о закономерности развития рабочих партий в условиях капитализма, о борьбе в них двух тенденций — революционной и оппортунистической. «Повидимому, всякая рабочая партия большой страны может развиваться только во внутренней борьбе, в полном соответствии с законами диалектического развития вообще» '. И Энгельс приводит в качестве примера борьбу эйзспахцсв с лассальянцами в Германии, гедистов с поссибилистами во Франции.
Рассматривая борьбу против оппортунизма как присущую каждой рабочей партии закономерность развития, осповоположники марксизма указывали на необходимость очищения пролетарских партий от оппортунистов, которые стремились превратить их в мелкобуржуазные реформистские партии. «Противоречия никогда не могут быть затушеваны надолго, они решаются борьбой»,— писал Энгельс в другом письме.
Эта глубокая мысль Энгельса о закономерностях развития пролетарских партий является дальнейшей конкретизацией тех положений о партии как авангарде пролетариата, которые Маркс и Энгельс выдвинули в «Манифесте Коммунистической партии», а затем развивали и дополняли их на основе опыта революций 1848 — 1849 гг., ещё более богатого опыта Интернационала, Парижской Коммуны и, наконец, на опыте борьбы за создание социалистических партий в разных странах.
Эти положения основоположников марксизма о партии пролетариата были впоследствии развиты В. И. Лениным в стройное учение о партии как основном оружии рабочего класса в борьбе за диктатуру пролетариата и за построение коммунистического общества. Ленинское учение о партии явилось теоретическим обобщением нового

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 358.'
— 200—


опыта борьбы рабочего класса в эпоху империализма и пролетарских революций.
Если во Франции, где рабочий класс был окружён плотной мелкобуржуазной средой, формирование пролетарской партии происходило в острой внутренней борьбе, то еще более трудные условия сложились для создания рабочей партии в Англии.
Английское рабочее движение, которое дало когда-то миру образец первого самостоятельного политического движения пролетариата — чартизм — и которое после периода упадка начало было под руководством Интернационала выходить на арену широкой классовой борьбы, снова замкнулось теперь в узком кругу экономической борьбы, «увязло в самом мелочном тред-юнионистском хламе» (Энгельс). Английские тред-юнионы видели в борьбе за повышение заработной платы и сокращение рабочего дня единственную цель рабочего движения. Ограничивая задачи рабочего класса борьбой «за пятачок», они выступали против самостоятельной политической борьбы пролетариата. Это было как нельзя более на руку английской буржуазии, стремившейся превратить пролетариат в своё политическое охвостье.
Развивая данный им ещё в 50-х годах анализ причин временной победы оппортунизма в английском рабочем движении, Энгельс писал в 1883 г. Бебелю:
«Ни в коем случае не вздумай поверить, если тебе кто- либо скажет, что в Англии развертывается подлинное пролетарское движение... Элементы, проявляющие в настоящее время активность, смогут приобрести значение, усвоив нашу теоретическую программу и тем самым став на твердую почву, но лишь в том случае, если здесь начнется массовое рабочее движение и если им удастся этим движением овладеть. До тех пор они — одиночки, за спиной которых — мешанина сектантов и путаников, остатки движения 40-х годов и ничего больше. Но настоящее всеобщее рабочее движение возникнет здесь — если не произойдет чего-либо непредвиденного — только тогда, когда рабочие почувствуют, что английская мировая монополия подорвана. Участие в господстве на мировом рынке было и остается экономической основой политической ничтожно сти английских рабочих» '.

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXVII, стр. 329 — 330.
— 201—


Хотя Англия вследствие возрастающей конкуренции Германии и CILIA начала утрачивать свою промышленную монополию, всё же эксплуатация колоний позволяла английским капиталистам, получавшим огромные прибыли, улучшать положение привилегированного меньшинства пролетариата и бросать время от времени подачки более широким кругам рабочих. Это содействовало распространению оппортунистических взглядов пасчёт возможности коренного улучшения положения рабочих в рамках капиталистического общества,
Одну из причин отставания рабочего движения в Англии Маркс и Энгельс видели также в свойственном английским рабочим равнодушии ко всякой тсории, что облегчало буржуазии возможность удерживать их под своим идеологическим влиянием.
В результате всего этого в Англии не было самостоятельной партии пролетариата, а существовало лишь несколько социалистических сект, яростно враждовавших друг с другом.
Развернув и в Англии борьбу за массовую пролетарскую партию, Маркс и Энгельс поддерживают связь с представителями английских рабочих, помогают им усвоить марксистскую теорию и пропагандируют её через английские газеты. Так, Энгельс поместил в газете «Знамя труда» («Labour Standard») в 1881 г. целую серию статей, в которых он в популярной форме доказывал английским рабочим недостаточность одной экономической борьбы, необходимость создания рабочей партии в целях уничтожения капиталистической эксплуатации. Энгельс подчёркивает в этих статьях, что, как ни важна борьба тредюнионов за увеличение заработной платы и уменьшение рабочего дня, она всё же не может привести к коренному улучшению положения рабочих.
< Рабочий класс остается тем, чем он был и чем не боялись называть его наши предки чартисты,— классом наемных рабов. Таков ли должен быть конечный итог всех этих усилий, самопожертвования и страданий? Это ли должно всегда оставаться высшей целью британских рабочих? Или же рабочий класс Англии должен, наконец, попытаться вырваться из этого порочного круга и найти выход в движении, направленном к уничтожению самой системы наемного труда?» '
1 К Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. ХЧ, стр, 566.
— 202—


В статье «Партия рабочих» Энгельс доказывает английским пролетариям, что их политическая роль недостойна наиболее организованного в Европе рабочего класса, что они выступают лишь в качестве придатка либеральной буржуазной партии, На примере рабочего движения на континенте Энгельс доказывает необходимость создания самостоятельной рабочей партии в Лнглии, необходимость борьбы пролетариата за политическую власть.
В замечательной статье «Общественные классы— необходимые и излишние» Энгельс разъясняет, что рабочий класс может отлично управиться в крупных отраслях промышленности без вмешательства капиталистов и что это вмешательство становится всё более и более вредным.
Маркс и Энгельс умели глубоко вскрыть основной недостаток в рабочем движепии той илп другой страны, те препятствия, которые мешали там соединению социализма с рабочим движением. Ведя борьбу за подлинно пролетарские партии в различных странах, Маркс и Энгельс умели указать рабочему классу каждой страны то решающее звено, за которое следует ухватиться, чтобы вытянуть всю цепь.
«С научной точки зрения,— писал Ленин,— мы наблюдаем здесь образчик материалистической диалектики, уменье выдвинуть на первый план и подчеркнуть различные пункты, различные стороны вопроса в применении к конкретным особенностям тех или иных политических и экономических условий. С точки зрения практической политики и тактики рабочей партии, мы видим здесь образ' чик того, как творцы «Коммунистического манифеста» определяли задачи борющегося пролетариата применительно к различным этапам национального рабочего движения разных стран» '.
В результате этого лучшие представители рабочего движения всех стран всегда в решающие минуты обращались к Марксу и Энгельсу за помощью и советом. Безграничный авторитет и доверие, которые завоевали себе Маркс и Энгельс в рабочем движении, обеспечили им роль признанных вождей авангарда международного пролетариата.
Наряду с руководством рабочим движением Маркс и Энгельс продолжали свои теоретические занятия, которые

1 В. И. Ленин, Соч., т. 12, стр. 322.
— гоз—



они считали величайшей составной частью своей партийной работы. «Мы оба, М[аркс] и я,— писал Энгельс Беккеру,— должны произвести совершенно определенную научную работу, которой, как мы пока вынуждены констатировать, никто другой не может и не хочет заняться, Мы должны воспользоваться нынешним спокойным периодом мировой истории, чтобы закончить эту работу. Кто знает, как скоро какое-либо событие снова бросит нас в гущу практического движения; тем более мы должны использовать краткий досуг, чтобы хоть немного развить не менее важную теоретическую сторону движения» '.
Основным предметом теоретических занятий Маркса была работа над вторым и третьим томами «Капитала». Но эта работа теперь всё чаще и чаще прерывалась болезнью Маркса.
Величайшая научная добросовестность, строгая самокритика, стремление теоретически обобщить то новое, что приносила жизнь,— всё это заставляло Маркса вновь и вновь возвращаться к основным проблемам своего труда. Каждое теоретическое обобщение в «Капитале» было основано на изучении гигантского фактического материала.
Ярким примером этого является работа Маркса над отделом о земельной ренте в третьем томе «Капитала». Для этого отдела он в 70-х годах предпринял обширное исследование земельных отношений в России послереформенного периода. Через своих русских друзей — переводчика «Капитала» Даниельсона, проф. Ковалевского и др. Маркс получал огромное количество статистических материалов и литературы, которые он тщательно изучал, намереваясь использовать результаты исследования при переработке отдела о земельной ренте. По свидетельству Энгельса, в этом отделе Россия должна была играть такую же роль, какую играла Англия в первом томе, при исследовании промышленного наёмного труда. Однако Марксу не удалось осуществить этот план.
Что касается Энгельса, то одновременно с огромной работой по пропаганде марксизма и защитой его в печати от нападок противников он продолжал углубленное изучение естественных наук. Начав эти занятия урывками еще в Манчестере, Энгельс после Гаагского конгресса приступил к обширному труду о диалектике в природе. Он

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXVI, стр. 437.


написал «Введение» к этому труду, но вынужден был прекратить дальнейшую работу в связи с необходимостью подвергнуть критике писания Дюринга. После окончания «Анти-Дюринга» (июнь 1878 г.) Энгельс вновь вернулся к своему труду, написал несколько более или менее отделанных глав и множество отдельных заметок и набросков. Однако после счерти Маркса Энгельс отложил завершение «Диалектики природы», которая так и осталась незаконченной. Оппортунистические лидеры германской социал-демократии в течение 60 лет держали эту работу Энгельса под спудом. Впервые она была опубликована в СССР в 1925 г. на немецком и на русском языках.
Несмотря на незавершённость работы, «Диалектика природы» представляет собой произведение, замечательное по глубине и богатству мыслей, по всему своему теоретическому значепшо.
Во «ГЪедепии» к этой работе содержится блестящий очерк развития естествознапия от эпохи Возрождения до Дарвина. Энгельс прослеживает, как в борьбе против метафизического воззрения всё более пробивало себе путь диалектическое понимание природы. При этом Энгельс подчёркивает роль практики, роль производства, которая обусловливает в конечном счёте развитие науки.
В «Диалектике природы» Энгельс даёт философское обобщение выводов современного ему естествознания и показывает, что в природе всё совершается диалектически и что поэтому единственным правильным методом познания природы является материалистическая диалектика.
Прослеживая различные формы движения материи, их единство, взаимные переходы друг в друга, их качественные особенности, Энгельс даёт диалектически-материалистическую классификацию естественных наук.
На всём протяжении своего труда Энгельс ведёт непримиримую борьбу с лженаукой, с поповщиной. Критикуя идеалистов и вульгарных материалистов, борясь против метафизики и грубого эмпиризма, Энгельс излагает естественно-научные основы диалектико-материалистического мировоззрения. Во всех отраслях естествознания и математики Энгельс борется против приверженцев старого и поддерживает всё новое, прогрессивное, что было в науке того времени.
Рассматривая состояние естественных наук с точки зрения самого передового, самого революционного


мировоззрения — диалектического материализма, Энгельс заглядывает далеко вперёд, выдвигает ряд весьма плодотворных научных гипотез, предвосхищает ряд позднейших научных открытий. Так, в отличие от большинства современных ему учёных Энгельс отстаивает взгляд о сложности атомов, о том, что они не являются простыми мельчайшими частицами вещества. Дальнейшее развитие науки подтвердило этот взгляд Энгельса.
В блестящем очерке «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека» Энгельс показывает решающую роль труда в формировании организма человека, в возникновении языка, в образовании человеческого общества.
Так на основе колоссального материала Энгельс дал в своей работе исключительный по своей ценности образец применения материалистической диалектики и в области изучения природы. Хотя в отдельных частностях, касающихся таких наук, как физика, химия, биология, далеко шагнувших с тех пор вперёд, некоторые положения Энгельса устарели, «Диалектика природы» сохраняет огромную научную и философскую ценность и в наше время.
Замечательный труд Энгельса «Диалектика природы» не был известен В. И. Ленину. Тем не менее произведение Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» (1909 г.) явилось как бы продолжением и развитием начатого Энгельсом исследования. В своей книге Ленин материалистически обобщил всё ценное, что было приобретено наукой, и в первую очередь естествознанием, после смерти Энгельса, защитил и развил дальше теоретические основы марксизма — диалектический и исторический материализм.
14 марта 1883 г. произошло событие, заставившее Энгельса отложить, и, как оказалось, навсегда, окончание своего обширного труда. Этим событием была смерть Маркса.
Вечером 14 марта Энгельс телеграфировал друзьям и соратникам по борьбе, какую страшную потерю понесло международное социалистическое движение. «Несмотря на то,— писал Энгельс Либкнехту,— что сегодня вечером я его видел неподвижно лежащим на кровати, с лицом, застывшим навеки, я все же не могу себе представить, что этот гениальный ум перестал обогащать своей мощной мыслью пролетарское движение обоих полушарий».


«Самый могучий ум нашей партии перестал мыслить, самое сильное сердце, которое я когда-либо знал, перестало биться»,— сообщал Энгельс Беккеру.
«Человечество стало ниже на одну голову, и притом на самую значительную из всех, которыми оно в наше время обладало»,— писал Энгельс Зорге.
Утрата Маркса была тяжела для Энгельса вдвойне. Со смертью Маркса он потерял не только гениального вождя того движения, которому он сам посвятил свою жизнь. Со смертью Маркса он потерял своё второе «я», спутника всей своей сознательной жизни, верного друга, соратника в борьбе.
17 марта 1883 г. Маркс был похоронен на Хайгетском кладбище в Лондоне. Энгельс произнёс над могилой друга взволнованную речь, в которой обрисовал великий научный подвиг Маркса I~ его самоотверженную, героическую жизнь борца за дело пролетариата, за дело всех трудящихся и угнетённых. Свою речь Энгельс закончил пророческими словами: «И имя его и дсло переживут века.''»
В тяжелейшие дни своей жизни, когда Энгельс оповещал пролетарских революционеров всех стран о смерти Маркса, он не терял бодрости духа, не гнулся под тяжестью удара.
«Теперь мы с тобой, пожалуй, последние из старой гвардии времен до 1848 r., писал он Беккеру на другой день после смерти Маркса.— Ну, что ж, мы останемся на посту. Пули свистят, падают друзья, но нам обоим это не в диковинку. И если кого-нибудь из нас и сразит пуля— пусть так, лишь бы она как следует засела, чтобы не корчиться слишком долго».





IX
ЭНГЕЛЬС ПОСЛЕ СМЕРТИ МАРКСА
(1883 — 1895)


'сли прп жизпи Маркса Энгельс делал всё, что
было в человеческих силах, чтобы проложить путь гению Маркса и помочь своему великому другу написать «Капитал», то после его смерти Энгельс без малейших колебаний отложил в сторону свои научные работы и отдал остаток своей жизни завершению труда, прерванного болезнью и смертью Маркса,— опубликованию «Капитала».
Прежде всего предсгояло опубликовать рукопись второго тома «Капитала», о которой Маркс, незадолго до своей смерти, сказал дочери Элеоноре, что Энгельс должен из этой рукописи «что-нибудь сделать». А затем на очереди стояли третий том «Капитала» и, наконец, черновая рукопись четвёртого тома («Теории прибавочной стоимости»), не говоря уже о ряде других, менее крупных работ Маркса.
Приступив к работе над рукописями «Капитала» на 63-м году своей жизни, Энгельс всё время испытывал тревогу, что не успеет её закончить. Надо было расшифровать неразборчивый почерк Маркса, разобраться в рукописях, свести их в одно целое, а этого никто не мог сделать, кроме Энгельса.
Когда вскоре после смерти Маркса болезнь уложила Энгельса в постель и почти на полгода лишила возможности работать над «Капиталом», он писал в связи с этим





Фридрих Эпгслс
1593 г.



Лаврову: «Особенно это беспокоит меня потому, что яединственный из оставшихся в живых, кто в состоянии расшифровывать этот почерк и эти сокращения отдельных слов и целых фраз»'. Пытаясь наверстать потерянное изза болезни время, Энгельс просиживал целые ночи за перепиской рукописи. В результате болезнь скоро вернулась, и врачи вновь запретили ему сидеть за столом. Тогда больной Энгельс решился, как он пишет, «на героическое средство»: он пригласил помощника, которому, лёжа на диване, ежедневно с 10 часов утра до 5 часов вечера диктовал рукопись.
Но переписка рукописи была лишь частью работы, и не самой значительной и трудной её частью. Нужно было ещё проделать большую творческую работу, которую также никто не мог выполнить, кроме Энгельса. Наряду сотдельными, обстоятельно изложенными частями в рукописи были другис, не мспсс важные части, которые были только намсчепы. Некоторые отрывки имелись в нескольких вариаптах в связи с последующей их переработкой. Энгельсу пришлось тщательно изучить рукопись и редакции отдельных отрывков, сделать ряд вставок; Энгельс подчёркивает в своём предисловии ко второму тому «Капитала», что он старался разрешить эти задачи «исключительно в духе автора».
В феврале 1885 г. Энгельс закончил работу над рукописью второго тома «Капитала» и отослал её в типографию.
Тотчас же после этого Энгельс приступил к диктовке третьего тома. Третий том, писал Энгельс, содержащий конечные выводы, «произведет окончательный переворот во всей экономической науке». Эта работа Маркса «превосходна, блестяща. Это поистине неслыханная ломка старой экономической науки. Лишь теперь наша теория приобретает несокрушимый фундамент, и мы получаем возможность победоносно бороться с любым врагом» '.
Окончательная редакция третьего тома потребовала от Энгельса большого труда. Энгельсу пришлось расположить материал тома, сделать ряд необходимых перестановок и дополнений (которые он всякий раз тщательно оговаривает). Эту работу над неоценимыми рукописями Маркса Энгельс проделывал с величайшей тщатель-

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXVII, стр. 352,
~ Там же, стр. 459.
— 209—


ностью и любовью. Он писал, что эти рукописи служат для него «источником высшего научного наслаждения». «Не мало труда придется положить,— писал он Беккеру,— имея дело с рукописями такого человека, как Маркс, у которого каждое слово на вес золота. Но мне этот труд, приятен, ведь я снова вместе со своим старым другом» '.
Об огромной и сложной работе, которую проделал Энгельс при издании второго и третьего томов «Капитала», Ленин писал: «...Эти два тома «Капитала» — труд двоих: Маркса и Энгельса».
Подготовка к печати третьего тома «Капитала» затянулась у Энгельса почти на 10 лет. Это объяснялось не только большим объёмом и величайшей сложностью работы, не только ослаблением зрения у Энгельса, но и рядом других причин. Наряду с опубликованием второго и третьего томов «Капитала» на плечах Энгельса лежала масса других работ.
Кроме редактирования английского перевода первого тома «Капитала», которое Энгельс закончил в 1886 г., он должен был выпустить новые издания первого и второго томов, подготовить ряд изданий и переводов других работ Маркса («Нищета философии», «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», «Гражданская война во Фрапции», «Классовая борьба во Франции» и др.), а также и своих работ, снабдив их при этом предисловиями.
За 12 лет, которые Энгельс прожил после смерти Маркса, он написал большое количество статей и опубликовал две книги, имеющие важное теоретическое значение. Одну из них — «Происхождение семьи, частной собственности и государства» (1884 г.) Энгельс рассматривал как «в известной мере выполнение завещания» Маркса. Дело в том, что такая работа была задумана Марксом, собравшим для неё материалы, но не успевшим её написать. В «Происхождении семьи, частной собственности и государства» Энгельс использовал эти материалы — выписки из книги Моргана «Древнее общество» с критическими замечаниями Маркса.
Ленин считал «Происхождение семьи, частной собственности и государства» одним «из основных сочинений современного социализма». Эта работа Энгельса явилась новым громадным шагом вперё*д в разработке проблем

~ К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXVII, стр. 316.
— 210—


материалистического понимания истории. Энгельс освещает в ней отдалённое прошлое человеческого общества, заКладывает основы марксистского изучения первобытнои истории, происхождения семьи, этапов и форм её развития. Главное же в этой работе, её стержень — это исторический анализ условий возникновения, развития и будущего отмирания государства. На основе анализа предшествующих эпох человеческой истории, начиная с первобытного общества,— анализа, каждая фраза которого «написана на основании громадного исторического и политического материала» (Ленин),— Энгельс выясняет процесс возникновения классов, происхождение государства, его роль в классовой борьбе, его особенности и формы на различных ступенях исторического развития.
Энгельс разоблачает ложность буржуазных теорий о «надклассовом» характере государства, доказывая на основе исторических фактов, что государство в антагонистическом классовом обществе является орудием в руках господствующего класса для подавления и эксплуатации угнетённого класса. Так, античное государство было государством рабовладельцев для подавления рабов, феодальное государство — органом дворянства для подавления крепостных крестьян, а буржуазное государство есть орудие эксплуатации наёмного труда капиталом. Последнее относится и к самой демократической буржуазной республике,' «При ней богатство пользуется своей властью косвенно, но зато тем вернее: с одной стороны, в форме прямого подкупа чиновников (классический образец — Америка), с другой стороны, в форме союза правительства и биржи, который осуществляется тем легче, чем больше возрастают государственные долги и чем больше акционерные общества сосредоточивают в своих руках нетолько транспорт, но и самое производство и делают своим средоточием ту же биржу» '.
Если были такие исторические периоды, когда еще не было классов, а следовательно и государства, то неизбежно настанет новая, более высокая ступень исторического развития, когда государство перестанет существовать, Диктатура пролетариата уничтожит классы и всяческую эксплуатацию. «С исчезновением классов исчезнет

' К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. ! !,
стр. 304 — 305,
— 311—


неизбежно государство. Общество, которое по-новому организует производство на основе свободной и равной ассоциации производителей, отправит всю государственную машину туда, где ей будет тогда настоящее место: в музей древностей, рядом с прялкой и с бронзовым топором» '.
Аналогичную мысль об отмирании государства Энгельс развивал и в своём «Анти-дюринге». Это положение Энгельса, правильное при условии более или менее одновременной победы социализма во всех странах или в большинстве стран, требуст конкретизации и уточнения при условии победы социализма в одной или нескольких странах. В этом случае с~раны социализма должны иметь свои достаточно сильные государства для защиты завоеваний социализма от нападений извне. Государство сохранится и при коммунизме, если не будет уничтожспа опасносIb носнных нанадспий со стороны капиталистических стран. При эгом формы государства и его функции будут измснягься сообразно с изменениями внутренней и внешпсй обстановки.
Кроме «Происхсокдепия семьи, частной собственности и государства» Энгельс написал ещё замечательную книгу «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» (вышла в 1888 г.). В этом произведении, составленном из ряда критических статей Энгельса на книгу Штарке о Фейербахе, опубликованных в 1886 г. в «Хепе Zcit», показано отношение марксизма к его философс ким предшественникам. Энгельс даёг краткое изло>кснис гсгелсвской филос'офии, учения Фс йсрбаха, подчёркивая то влиянис, которсн они оказали при выработке взглядов Маркса и Эи~ельса; одновременно Энгельс вскрывает коренные пороки идеалис гической философии Гегеля и ограниченность материализма Фейербаха. Как и в других своих работах, Энгельс отстаивает здесь партийность в философии, рассматривая все вопросы под илом зрения борьбы двух философских л герей — материалистического и идеалистического.
Большой теоретический интерес представля|от также написанные Энгельсом в начале 90-х годов письма к П. Эрнсту, И. Блоху, Ф. Мерингу, Г. Штаркенбургу и др. В этих письмах Энгельс выступил про~ив вульгаризаторов исторического материализма, которые утвер-

~ К. Маркс и Ф. Энгельс, Иябриииые произведения, i II, стр 305
— 3И—



1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 422 — 423.
— 213—
8 Е. А. Степанова
ждали, что экономический фактор является будто бы единственной активной причиной в историческом процессе, а политическая и идеологическая надстройка является лишь пассивным следствием, не оказывающим никакого воздействия на историю. Эта вульгаризация марксизма вела к фаталистическому пониманию истории как автоматического процесса, совершающегося без людей и помимо людей. Энгельс разъяснял, что нет автоматического действия экономических факторов, что люди сами делают свою историю, что в историческом процессе экономические условия являются определяющими лишь в конечном счете.
«...Согласно материалистическому пониманию истории,— писал Энгельс 21 — 22 сентября 1890 г. И. Блоху,— в историческом процессе определяющим моментом в конечном счете является производство и воспроизводство действительной жизни. Ни я, ни Маркс большего никогда не утверждали. Если кто-нибудь эта положение извращает в том смысле, что будто экономический момент является единственно определяющим моментом, то он тем самым превращает это утверждение в ничего не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу. Экономическое положение, это — базис, но на ход исторической борьбы оказывают также влияние и во многих случаях определяют преимущественно форму ее различные моменты надстройки: политические формы классовой борьбы и ее результаты— конституции, установленные победившим классом после одержанной победы, и т. п., правовые формы и даже отражение всех этих действительных битв в мозгу участников, политические, юридические, философские теории, религиозные воззрения и их дальнейшее развитие в систему догм» '.
Развивая мысль, что надстройка, в том числе . государственная власть, оказывает обратное воздействие на экономику общества, Энгельс писал 27 октября 1890 г. К. Шмидту: «К чему же мы тогда бьемся за политическую диктатуру пролетариата, если политическая власть экономически бессильна?».
Энгельс выражал возмущение новейшими «марксистами», которые сплошь и рядом полагают, что вполне поняли новую теорию и могут её применять тотчас же, если


они усвоили некоторые основные положения, да и то не всегда правильно.
Начатую Энгельсом борьбу против вульгаризаторов марксизма продолжил В. И. Ленин. Так, в борьбе против «экономистов» и меньшевиков, которые, впадая в вульгарный материализм, сводили к нулю роль передовой теории, роль пролетарской партии, Ленин подверг разгрому оппортунистическую теорию стихийности, хвостизма, самотёка, поднял на высоту значение революционной теории, сознательности, роль партии, как революционизирующей и руководящей силы рабочего движения.
Энгельсу не удалось вернуться ни к своей работе по истории Ирландии, пи к «Диалектике природы». Не суждено ему было выполнить также ряд других работ, которые он для себя паметил.
Так, Энгельс задумал выпустить на немецком языке брошюру о роли насилия в истории. Кроме трёх глав из «Анти-Дюринга» о~ собирался включить в брошюру еще четвёртую, специально написанную для неё, главу, освещающую роль насилия в истории Германии с 1848 г. Эта работа, которую Энгельс писал в 1888 г., осталась незаконченной '.
Энгельс собирался также написать подробную биографию Маркса, историю немецкого социалистического движения за период 1843 — 1863 гг. и историю I Интернационала. Вместо этого он смог опубликовать лишь краткую биографию Маркса и несколько статей и предисловий («К истории Союза коммунистов», «Маркс и «Но. вая Рейнская Газета»> и т. д.), в которых он осветил первый период совместной с Марксом борьбы за пролетарскую партию.
Таким образом, хотя Энгельс придавал огромное значение теоретическому фронту классовой борьбы, хотя оп не видел в это время никого, кто мог бы заменить в области теории его и Маркса, ему не удалось выполнить ряд намеченных им теоретических трудов и подготовить к печати рукопись четвёртого тома «Капитала» («Теории прибавочной стоимости»).
И это понятно, если учесть ту огромную работу по руководству международным пролетарским движением, которую вел все это время Энгельс.

' См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. I, стр. 452 — 507.
» «2И—



В предисловии к третьему тому «Капитала», объясняя длительность своей работы над ним, Энгельс писал, что с ростом международного рабочего движения его помощь требуется гораздо чаще, чем это ему хотелось бы в интересах теоретических занятий. «Но кто, подобно мне,— пишет Энгельс,— более пятидесяти лет активно участвовал в этом движении, для того вытекающие из него работы являются неотложной обязанностью, требующей немедленного исполнения».
Энгельс глубоко чувствовал всю ответственность, которая пала на его плечи теперь, когда ему надо было и в области теории и в области практического политического руководства заменять Маркса.
«Всю свою жизнь я делал то,— писал он Беккеру,— к чему я был предназначен,— я ~~грал вторую скрипку,— и думаю, что делал свое дело довольно сносно. Я рад ~>UI, ITQ g MeII5I такая великолепная первая скрипка, как Маркс. Когда же мне вдруг в вопросах теории приходится занимать место Маркса и играть первую скрипку, го дело не обходится без промахов, и никто этого не ощущает сильнее, чем я сам. Но когда настанут более бурные времена, тогда только мы по-настоящему почувствуем, что мы потеряли в лице Маркса. Никто из нас не обладает той широтой кругозора, с которой он, в момент, когда нужно было решительно действовать, всегда умел найти правильный путь и тотчас же направить удар в надлежащую точку. В спокойные времена, правда, иной раз случалось, что события подтверждали мою, а не его правоту, но в революционные моменты его суждения были почти непогрешимы»'.
Чтобы понять, сколь велика и сложна была в это время задача руководства международным социалистическим движением, нужно учесть огромный рост этого движения вширь, разнообразие условий и характера борьбы в разных странах. При руководстве социалистическими партиями Энгельс наряду с общим учитывает и то особенное, своеобразное, что было в развитии рабочего движения разных стран. Энгельс внимательно и всесторонне изучает каждую страну, следит за всё растущей социалистической прессой, пишет руководящие статьи для социалистических газет, ведёт огромную переписку с со-

1 К, Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXVII, стр. 415,
— 215


циалистами разных стран, принимает у себя в Лондоне многочисленных посетителей.
«После смерти Маркса,— писал Ленин,— Энгельс один продолжал быть советником и руководителем европейских социалистов. К нему одинаково обращались за советами и указаниями и немецкие социалисты, сила которых, несмотря на правительственные преследования, быстро и непрерывно увеличивалась, и представители отсталых стран,— напр., испанцы, румыны, русские, которым приходилось обдумывать и взвешивать свои первые шаги. Все они черпали из богатой сокровищницы знаний и опыта старого Энгельса» '.
Давая свои советы и указания, Энгельс твердо и решительно борется за проведение их в жизнь, внимательно следит за деятельностью каждой партии и энергично вмешивается для выправления се линии. Энгельс ведет неуклонную борьбу как против реформизма, так и против мелкобуржуазной ультрареволюционности.
В англо-американском социалистическом движении Энгельс резче вссго критикует его оторванность от рабочих масс, сектантство, догматизм, неумение применить марксистскую теорию к конкретным условиям своей страны.
Энгельс учитывает особенности Англии и Америки, где пролетариат в силу ряда экономических и политических условий не проявлял в это время почти никакой политической самостоятельности, тащился в политическом отношении в хвосте у буржуазии этих стран, которая особенно выделялась по искусству обманывать, развращать и подкупать рабочих.
Самой главной задачей социалистов в этих странах было политически пробудить рабочее движение, сдвинуть его с места, организовать рабочие массы хотя бы и не на высокой ещё теоретической основе, лишь бы только прорвать плотину буржуазного влияния.
Поэтому-то Энгельс резко критикует немецких социалистов в Америке, которые, превратив теорию научного коммунизма в мёртвую догму, пытались сверху навязать её отсталым и равнодушным ко всякой теории американским рабочим.
«Немцы,— писал Энгельс,— не сумели сделать из своей теории рычаг, который привел бы в движение амери-

1 В. И. Ленин, Соч., т. 2, стр. 12.
— 216—















Конец письма Ф. Энгельса Н. Даниельсону
от 29 — 31 октября 1891 г.
с отрывком из «Евгения Онегина»



канские массы. Они в большинстве случаев сами не понимают этой теории и относятся к ней доктринерски и догматически, считая, что ее надо выучить наизусть,— и этого уже достаточно на все случаи жизни. Для них это догма, а не руководство к действию» '.
Так как немцы к тому же не понимали условий и характера американского рабочего движения, их пропаганда, естественно, не имела успеха. Американское рабочее движение шло своим собственным путём. Путаные принципы «Ордена рыцарей труда» (воздержание от политики, ставка на кооперацию как путь «замены системы наёмного труда кооперативной промышленной системой» и т. д.) соответствовали уровню тогдашних американских рабочих. Энгельс считал, что вместо высокомерного отношения к такого рода организациям, сектантского игнорирования их, социалисты Америки должны с особым вниманием отнестись к этому массовому движению рабочих, помочь им теоретически осознать свои задачи, предсказать последствия их ошибок и, таким образом, на основе практических уроков приобщить рабочих к марксистской теории.
Энгельс видит задачу социалистов Америки в том, чтобы, следуя тактике Маркса и Энгельса в 1845 — 1848 гг., «участвовать во всяком действительном общем движении рабочего класса, беря его фактическую точку отправления такой, какова она есть, и постепенно поднимать его на уровень теории, показывая, как каждая допущенная ошибка, каждая неудача является неизбежным следствием неправильных теоретических взглядов первоначальной программы. Говоря словами «Коммунистического манифеста», они должны были бы в движении сегодняшнего дня отстаивать будущность движения»'.
Таков был тот единственно реальный, отвечавший американским условиям путь создания в США передовой массовой рабочей партии, за который боролся Энгельс, такова была та тактика, которой он терпеливо и настойчиво обучал американских социалистов.
Несколько сходное положение было в социалистическом движении Англии. Здесь в 80-х годах наступило, наконец, давно предвиденное Энгельсом оживление рабочего движения. Социально-экономической основой

' К. Маркс и Ф. Экгельс, Избранные письма, стр. 398,
~ Там же, стр. 400,
— 219


этого была постепенная утрата Англией прежней промышленной монополии, вступление её в стадию экономической депрессии, резко ухудшившей положение широких масс низкооплачиваемых рабочих. Но, несмотря на подъём массового движения в первой половине 80-х годов, социалистические организации представляли собой яростно враждующие секты, не имевшие почти никакого влияния на рабочих. Руководители этих организаций, как пишет Энгельс, оставались офицерами без солдат. Они представляли собой нечто вроде знаменитой колонны Роберта Блюма в баденском походе 1849 года: один полковник, одиннадцать офицеров, один горнист и один рядовой.
И в Англии Энгельс стремился воспитать кадры теоретически подготовленных марксистов, связанных с массовым рабочим движением, способных заложить основы настоящей рабочей партии. Он вёл беспощадную борьбу против оппортунистической Социал-демократической федерации, претендовавшей на монополию в социалистическом движении Англии, и против её вождя Гайндмана, в котором Энгельс, как оказалось впоследствии, не без основания видел беспринципного карьериста.
Энгельс принимал руководящее участие в подготовке раскола Социал-демократической федерации. В его доме происходили совещания левых, оппозиционных членов этой организации. Однако Энгельс не захотел заранее солидаризироваться и с Социалистической лигой, образовавшейся в результате этого раскола, пока она на практике не докажет правильности своей линии. Вскоре Социалистическая лига скатилась к анархизму, и сторонники Энгельса порвали с ней.
Столь же решительно выступал Энгельс против возникшего в 1884 г. Фабианского общества, состоявшего в большинстве своем из интеллигентов, ученых, писателей и т. д., вроде Сиднея Вебба; эти люди именовали себя социалистами, а в действительности являлись не чем иным, как ветвью либеральной партии. «Это клика буржуазных «социалистов» различного пошиба, от карьеристов до сентиментальных социалистов и филантропов, объединенных только страхом перед грозящим господством рабочих и готовых на все, чтобы предотвратить эту опасность, обеспечив руководство за собой, за «образованными»» '.
' К Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 452 — 453.
— ггв—



Вторая половина 80-х годов ознаменовалась в Англии бурным подъёмом массового рабочего движения — движением безработных, созданием первых тред-юнионов малоквалифицированных рабочих, боевыми стачками, из которых самой значительной была всеобщая стачка лондонских докеров в 1889 г. Энгельс с особой радостью приветствует эту стачку, рассматривая её как начало поворота в английском рабочем движении. Энгельс в восторге от того, что в рабочем движении Англии, в котором так долго был силен затхлый, консервативный дух старого тред-юнионизма, повеяло свежим, революционным ветерком, что началось новое, молодое движение широких масс необученных, малоквалифицированных рабочих (докеров, газовых рабочих и т. д.), которое должно послужить примером и для других отрядов пролетариата.
В этом движении Энгельс сам принял активнейшее участие. Он сплотил вокруг себя небольшую группу социалистов в лице дочери Маркса — Элеоноры, её мужаЭвелинга и шедших за ними пролетариев, как Томас Манн, Джон Бёрнс и др. По настоянию и директивам Энгельса Эвелинги развернули энергичную деятельность в рабочих кварталах Лондона, в Ист-Энде, ведя агитацию среди радикализирующихся рабочих масс под лозунгами борьбы за 8-часовой рабочий день и за создание самостоятельной политической организации пролетариата. Руководимые Энгельсом Эвелинги, Бёрнс и Манн играли выдаю-щуюся роль в организации стачечной борьбы конца 80-х годов и в создании тред-юнионов неквалифицированных рабочих.
Отзвуком массового движения 80-х годов явились попытки основания в начале 90-х годов самостоятельной политической партии пролетариата. Энгельс сочувственно отнёсся к организации в 1893 г. Независимой рабочей партии, в состав которой сначала вошли и его сторонникиЭвелинги, Манн и др. Энгельс считал возможным, что она превратится в настоящую массовую рабочую партию, если будет проводить правильную линию. Однако в Независимой рабочей партии скоро взяли верх оппортунистические элементы вроде Рамзея Макдональда и Кейр Гарди, и сторонники Энгельса покинули её.
Пока ещё в ряде основных стран не были созданы массовые социалистические партии, пока политическая обстановка в Европе и Америке не достигла ещё такого
— 221—


обострения, чтобы вопрос об организации нового Интернационала стал неотложно в порядок дня,— Энгельс отклонял всякие предложения приступить к основанию новой международной пролетарской организации, считая это преждевременным.
Энгельс мыслил себе новый Интернационал «чисто коммунистическим», таким, который «будет безоговорочно выдвигать наши принципы» и который будет «не только пропагандистским обществом, но непременно обществом для активных действий». Энгельс считал, что для создания такого «настоящего Интернационала» время ещё не наступило. Однако, когда в самом конце 80-х годов разгорелась борьба между марксистским и оппортунистическим крылом рабочего движения вокруг созыва в Париже в 1889 г. международного рабочего конгресса, когда оппортунистические элементы во главе с французскими поссибилистами и гайндмановской Социал-демократической федерацией развернули энергичпую подготовку к созданию международной организации, Энгельс ринулся в бой, как юноша, чтобы расстроить эти попытки организации оппортунистического Интернационала.
Отложив на три с лишним месяца все другие работы, Энгельс развернул активную деятельность, чтобы разрушить этот план и в противовес поссибилистам добиться успеха созываемого в Париже по инициативе французской Рабочей партии международного конгресса социали. стов. В своих письмах он критикует руководителей Рабочей партии Геда и Лафарга за медлительность и недостаточную напористость в подготовке конгресса. Достается от Энгельса и Либкнехту, который по свойственному ему обыкновению стремился примирить враждующие стороны, мечтал об объединении обоих конгрессов, вместо того чтобы от имени влиятельной германской партии реши. тельно выступить против поссибилистского конгресса и тем самым мобилизовать против него социалистов других стран. Наряду с этим Энгельс с помощью друзей и сорат. ников развёртывает энергичную кампанию в Англии про. тив Социал-демократической федерации.
Энгельс видит в борьбе, развернувшейся в связи с созывом международного конгресса, продолжение старой борьбы внутри 1 Интернационала, борьбы Гаагского конгресса. «Противник тот же,— пишет он Зорге,— с той только разницей, что знамя анархистов заменено знаме-
— 222—


нем поссибилистов; та же продажа своих принципов буржуазии за частичные уступки, а главное за теплые местечки для вожаков (члены городского муниципалитета, биржи труда и т. д.). И тактика совершенно та же» '.
Борьба Энгельса против оппортунистов была необходимой предпосылкой, обеспечившей успех Парижскому конгрессу, на котором был основан II Интернационал. Попытки поссибилистов и Социал-демократической федерации добиться руководящей роли при создании новой международной организации пролетариата потерпели крах.
Столь же решительный отпор дал Энгельс намерению оппортунистических лидеров английских тред-юнионов, которых Маркс ещё на Гаагском конгрессе разоблачил как людей, подкупленных буржуазией и правительством, захватить в свои руки руководство международным рабочим движением. Мобилизуя силы социалистов для решительного отпора этим претензиям лидеров тред-юнионов, Энгельс призывал показать им, «что классово-сознательный континентальный пролетариат вовсе не думает становиться под руководство людей, для которых система наемного труда — вечный и непоколебимый мировой распорядок» '.
Одновременно с борьбой против реформистов и примиренцев Энгельс боролся в Интернационале против анархистов и «левых», анархиствующих элементов вроде Нивенгейса. Энгельс приветствовал решения Брюссельского конгресса (1891 г.), исключившего анархистов из Интернационала.
На Парижском конгрессе II Интернационала было принято решение об ежегодном первомайском международном празднике пролетариата. Рассматривая этот праздник как первое международное действие борющегося пролетариата, Энгельс пишет 1 мая 1890 г. предисловие к новому немецкому изданию «Манифеста Коммунистической партии», в котором прослеживает историю «Манифеста» со времени его появления и показывает, что эта история отражает до известной степени историю рабочего движения после 1848 г. Энгельс вспоминает, что, когда они с Марксом 42 года назад бросили клич: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»,— немногие ещё откликнулись

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 412.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т, XXIX, стр. 118.
— 223—


на этот призыв. С тех пор рабочее движение далеко шагнуло вперёд, и доказательство этого Энгельс видит в первомайском празднике международного пролетариата. «И зрелище сегодняшнего дня покажет капиталистам и землевладельцам всех стран, что пролетарии всех стран ныне действительно соединились.
О, если бы Маркс был теперь рядом со мной, чтобы видеть это собственными глазами!»
Несмотря на свой возраст, Энгельс неизменно присутствовал на всех первомайских демонстрациях английских рабочих и взбирался на грузовую платформу, служившую трибуной для ораторов. Сам Энгельс неохотно выступал публично, убедив себя в том, что оратор он «неважный».
Энгельс присутствовал на третьем, Цюрихском конгрессе Интернационала (1893 г.). Он произнёс речь при закрытии конгресса сперва на английском и французском, а затем на немецком языке. Глубоко тронутый восторженным приёмом, оказанным ему делегатами конгресса, Энгельс заявил в своей речи, что он относит этот приём не к себе лично, а принимает его «лишь как сотрудник великого человека, изображение которого висит вон там»,— и Энгельс указал на портрет Маркса. «Прошло ровно 50 лет,— сказал Энгельс,— с тех пор, как Маркс и я вступили в движение, опубликовав первые социалистические статьи в «Deutsch-Franzosische Jahrbiicher». С того времени социализм из маленьких сект вырос в могучую партию, приводящую в трепет весь официальный мир. Маркс умер, но будь он теперь еще жив, не было бы ни одного человека в Европе и Америке, который мог бы с такой же законной гордостью оглянуться на дело своей жизни» '.
Поездка Энгельса на Цюрихский конгресс, во время которой он посетил также Вену и Берлин, вылилась в триумфальное шествие. Выступая на массовых собраниях в этих городах, Энгельс подчёркивал, как и в Цюрихе, что устроенными ему овациями он обязан не себе лично, а великому Марксу, сотрудником и соратником которого он был. «Если мне удалось что-нибудь сделать,— сказал Энгельс в Вене,— для движения за 50 лет, в течение которых я принимал в нем участие, то за это я не требую никакой награды. Моя лучшая награда — это вы сами (одобрение). Моя награда — весь мир! У нас есть това-

1 К. Маркс и Ф, Экгельс, Соч., т. XVI, ч, II, стр. 368.
— 224—


рищи в тюрьмах Сибири, на золотых приисках Калифорнии, везде, вплоть до Австралии... Мы — великая держава, внушающая страх, держава, от которой зависит больше, чем от других великих держав. Вот в чем моя гордость!» '
С основанием П Интернационала ещё более расширяется партийно-политическая деятельность Энгельса. Он внимательно следит за первыми шагами новой международной организации, давая немедленный отпор всяким попыткам уклониться от пролетарской линии.
Большие опасения вызывала в это время у Энгельса руководимая Гедом и Лафаргом французская Рабочая партия.
В письмах к Полю и Лауре Лафаргам Энгельс вскрывает ошибки, которые были вначале допущены Лафаргом и некоторыми другими социалистами в отношении буланжистского движения. Считая одной из важнейших задач социалистов всех стран борьбу против нараставшей угрозы мировой войны, Энгельс настойчиво разъясняет Лафаргу крайнюю опасность буланжистского движения, проникнутого духом махрового шовинизма и реваншизма. В письме к Полю Лафаргу от 3 октября 1889 г. Энгельс, отмечая, что буланжизм находится уже при последнем издыхании, писал: «Это был третий приступ бонапартистской лихорадки: первый приступ с настоящим и великим Бонапартом; второй — с лжебонапартом; третий — с человеком, который не был даже лжебонапартом, а был просто лжегероем, лжегенералом, вообще сплошной ложью, и главной частью которого была его черная лошадь. И даже с этим шарлатаном и проходимцем дело было опасное — вы знаете это лучше меня. Но острый приступ болезни, кризис уже прошел, и мы можем надеяться, что французский народ не будет больше болеть такими цезаристскими лихорадками».
В связи с крупными избирательными успехами рабочей партии в начале 90-х годов возникли оппортунистические -шатания у ряда её вождей, начавших переносить центр тяжести партийной работы на «ловлю» голосов при выборах. В целях создания возможно более многочисленной парламентской фракции гедисты и другие социалисты пошли на объединение своих депутатов с только что образо-

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. П, стр. 370.
— 225—


вавшейся в парламенте новой социалистической группой, возглавляемой Мильераном и Жоресом. В объединенной фракции, где гедисты составляли незначительное меньшинство, руководство фактически переходило в руки Мильерана и К'. Этот «брак по расчету» Энгельс считал крайне опасным, настойчиво предостерегал против подчинения «социалистов мильеранистам, практическая программа которых безусловно скорее радикальная, чем социалистическая», и, указывая на неизбежность разрыва с этими господами, предлагал готовиться к нему.
За год до своей смерти Энгельс резко выступил против оппортунистических взглядов в аграрном вопросе. Поводом для этого выступления послужили аграрная программа французских социалистов, принятая на Нантском конгрессе Рабочей партии в 1894 г., а также ряд оппортунистических выступлений Фольмара по аграрному вопросу в Германии, не встретивших должпого отпора со стороны вождей германской социал-демократии.
Рабочая партия Франции взяла в своей аграрной программе обязательство охранять крестьянскую собственность от гибели в условиях капиталистического общества, вместо того чтобы разъяснить крестьянам историческую неизбежность и выгодность перехода под руководством победившего пролетариата от мелкого хозяйства к общественному производству. Вступив на эту наклонную плоскость, французские социалисты пообещали «спасение» собственности не только мелким крестьянам, но и крестьянам-арендаторам, применяющим в своем хозяйстве наемный труд, эксплуатирующим наемных рабочих.
Французские социалисты, выдвинувшие эти оппортунистические положения в своей программе, не остались одинокими. На Франкфуртском съезде германской социал- демократии (1894 г.) с докладом об аграрной программе выступил Фольмар и предложил включить в нее ряд мероприятий, которые должны «спасти» крестьянство от разорения. При этом он ссылался на Нантскую программу французских социалистов, встретившую якобы «одобрение Фридриха Энгельса». Энгельс уже раньше резко критиковал оппортунизм Фольмара и находившихся под его влиянием баварских социал-демократов и требовал от Бебеля организационного разрыва с Фольмаром. Теперь Энгельс счел необходимым публично выступить как против Нантской программы, так и против Фольмара.
— 22б-


В письме в редакцию «Вперёд» («Vorwarts») Энгельс пишет, что он не только не одобрял, а осудил Нантскую программу и что люди, которые желают сохранить навеки мелкого крестьянина, «стремятся к экономически невозможному, жертвуют принципом, впадают в реакционность> '. Это не значит, конечно, что партия должна собственным вмешательством ускорять процесс гибели мелкого крестьянства; поэтому нельзя ничего возразить в принципе против мероприятий, имеющих целью сделать для крестьян их неизбежную гибель менее болезненной. Но не только о таких мероприятиях идет речь в Нантской программе. В том же письме Энгельс заявляет о своем намерении высказаться по этим вопросам более подробно настраницах «Neue Zeit». Это своё намерениеон выполнил в статье «крестьянский вопрос во Франции и Германии» (1894 г.). В этой статье Энгельс резко критикует французских социалистов и Фольмара, ставших на оппортунистический путь приспособления программы пролетарской партии к мелкособственническим иллюзиям крестьянства.
Энгельс и прежде неоднократно указывал, что прилив мелких буржуа и крестьян свидетельствует о колоссальных успехах социал-демократического движения: их присоединение доказывает, что пролетариат на деле стал руководящим классом, Однако, напоминал он, не следует забывать, что пролетариат не выполнит своей исторической руководящей роли, если будет делать оппортунистические уступки мелкобуржуазным, крестьянским иллюзиям и стремлениям.
Именно такие опаснейшие оппортунистические уступки Энгельс видит в Нантской программе, обещающей увековечить крестьянскую собственность, вместо того чтобы разъяснить крестьянам, что «капиталистическое крупное производство так же раздавит их бессильное устарелое мелкое производство, как железнодорожный поезд — ручную тачку».
Одновременно Энгельс подчёркивает важность крестьянского вопроса, его огромное значение для социалистических партий. Для того чтобы завоевать политическую власть, даже в наиболее развитых в промышленном отношении странах, социалистические партии должны пойти в деревню, стать там силой. Указывая рабочим партиям на

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т, XUI, ч. II, стр. 436.
— 227—


необходимость работы в деревне, Энгельс выступает против беспринципной погони за крестьянскими голосами на выборах, против попыток привлечь на свою сторону такие слои крестьянства, которые по своему положению не могут стать на сторону пролетариата.
Энгельс подчёркивает необходимость дифференцированного подхода к крестьянству, к его весьма различным группам и слоям. Он намечает, какую тактику должны применять социалистические партии до и после захвата власти по отношению к мелкому, среднему, крупному крестьянству и, наконец, к крупному землевладению.
Рассматривая вопрос об отношении социалистической партии к крестьянству после завоевания власти рабочим классом, Энгельс не берётся предрешать конкретные формы перевода мелкого крестьянского хозяйства на рельсы коллективного социалистического земледелия, так как эти формы зависят от тех конкретных условий и обстоятельств, при которых пролетариат захватит политическую власть. Поэтому Энгельс намечает лишь в самых общих, основных чертах политику победоносного пролетариата по отношению к мелкому крестьянству. «...Очевидно,— пишет Энгельс,— что, когда мы овладеем государственной властью, мы не будем думать о том, чтобы насильственно экспроприировать мелких крестьян (все равно, с вознаграждением или без него), как это мы вынуждены будем сделать с крупными землевладельцами. Наша задача по отношению к мелким крестьянам будет состоять прсжде всего в том, чтобы их частпое производство и частное владение перевести в товарищеское, но не насильственным путем, а посредством примера и предложения общественной помощи для этой цели. И тогда у нас, конечно, будет достаточно средств, чтобы показать мелкому крестьянину те выгоды, которые ему должны бы быть ясны уже и теперь» '.
Критика Нантской аграрной программы явилась ударом против оппортунистических элементов не только во французской, но и в других партиях II Интернационала, в первую очередь в германской социал-демократии, которая ещё сохраняла свои передовые позиции в международном рабочем движении. В условиях исключительного закона, благодаря сочетанию легальной работы с неле-

' К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. II, стр. 454 — 455.
— 228—



гальной, благодаря борьбе с оппортунизмом под руководством Маркса и Энгельса, партия не только не изолировалась от масс, но сумела расширить свои связи, укрепить своё влияние. В прощальном письме к читателям «Социал- демократа», который вскоре после отмены исключительного закона прекратил своё существование, Энгельс подводит итоги героической борьбы германских рабочих и их партии против исключительного закона. Вспоминая 1848 г., «Новую Рейнскую Газету», Энгельс пишет о периоде исключительного закона: «И это тоже было своего рода революционное время, начиная с того момента, как на Виденском конгрессе партия была восстановлена и вновь начала борьбу «всеми средствами», как законными, так и незаконными».
Господствующие классы воочию убедились в крахе попыток Бисмарка изолировать социал-демократов от масс посредством исключительного закона. В результате этого 25 января 1890 г. рейхстаг отказался продлить закон против социалистов, и господствующие классы перешли к «новому курсу», к «мягкой» тактике, к политике заигрывания с рабочим движением.
С отменой исключительного закона вновь коренным образом изменились условия деятельности Германской социал-демократии: партия получила теперь возможность вести легально свою агитационную, пропагандистскую и организационную работу.
В связи с переменой в тактике господствующих классов опять остро встал вопрос о тактике партии, и в ней вновь обнаружился партийный кризис, приблизительно такого же характера, как в конце 70-х годов при введении закона против социалистов.
Во-первых, на сцену выступила «лево»-оппортунистическая оппозиция в лице «молодых» (названная так потому, что её возглавляла группа молодых литераторов и студентов, претендовавших на роль теоретиков и руководителей партии). Эта оппозиция не понимала необходимости использования легальных возможностей, требовала отказа от парламентской деятельности, обвиняла всю партию в защите интересов мелкой буржуазии, в оппортунизме.
Когда «Саксонская рабочая газета» — орган «молодых» — попыталась объявить Энгельса солидарным с оппозицией, Энгельс дал решительный отпор этому «колос-
— 229—


сальному бесстыдству» и воспользовался случаем, чтобы подвергнуть развёрнутой, уничтожающей критике теоретические воззрения и тактику оппозиции.
Теоретические взгляды оппозиции представляли собой, по словам Энгельса, «безобразно искажённый «марксизм»». В связи с этим Энгельс напоминает заявление Маркса по поводу подобного рода «марксизма», который к концу 70-х годов был в ходу среди некоторых французов: «tout се que je sais, с'est que moi, je ne suis pas marxiste — я знаю только то, что я сам не «марксист»».
Что касается оторванной от реальной действительности, авантюристической тактики «молодых», то такая тактика, писал Энгельс, могла бы «похоронить даже самую сильную, насчитывающую миллионы партию под вполне заслуженный хохот всего враждебного ей мира».
Энгельс высмеивает самомнение и иллюзии «молодых» насчет нх удельного веса и значения в партии. Он указывает им на тот путь, который должен пройти член партии, и на те качества, которыми он должен обладать для того, чтобы занять руководящий пост в партии. «Пусть же они поймут, что их «академическое образование», требующее к тому же основательной критической самопроверки, вовсе не дает им офицерского чина с правом на соответствующий пост в партии; что в нашей партии каждый должен начинать службу с рядового; что для занятия ответственных постов в партии недостаточно только литературного таланта и теоретических знаний, даже когда и то и другое бесспорно налицо, но что для этого требуется также хорошее знакомство с условиями партийной борьбы и полное усвоение ее форм, испытанная личная верность и сила характера и, наконец, добровольное включение себя в ряды борцов; одним словом, что им, этим «академически образованным» людям, в общем и целом гораздо больше надо учиться у рабочих, чем рабочим у них» '.
Такова была критика, которой подверг Энгельс «молодых» ещё до того, как они выступили с отрицанием парламентской борьбы и начали открытую борьбу против партии. Эрфуртский партейтаг, ко времени которого «молодые» проделали дальнейшую эволюцию «влево», постановил, что, если вожди «молодых» не подчинятся партийным решениям, они должны покинуть ряды партии. Пред-

' К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. II, стр. 62 — 63,
— 230—


ставители оппозиции демонстративно покинули партийный съезд и окончательно порвали с партией; часть из них скатилась к анархизму.
Наряду с оживлением «левых» элементов в партии поворот господствующих классов к «уступкам» вызвал активизацию в ней реформистских, открыто оппортунистических элементов. Атака оппортунистического правого крыла партии после отмены исключительного закона, которую Энгельс уже давно предсказывал, нашла выражение в первую очередь в выступлениях Фольмара. Рассматривая «новый курс» правительства как проявление «истинно- дружеских отношений к рабочим», Фольмар выразил тактику социал-демократии в следующей формуле: «Доброй воле — раскрытую руку, злой воле — кулак».
Допуская, что правительство господствующих классов может действовать «в интересах всего народа», Фольмар подверг ревизии марксистскую теорию государства. Отсюда логически следовал отказ от революции и утверждение Фольмара, что новое общество явится результатом «постепенного мирного развития».
Фольмар далеко не был одинок в это время в германской социал-демократии. Поворот в тактике господствующих классов вызвал новый рецидив лассальянства у мелкобуржуазных элементов партии, новые реформистские иллюзии. Однако если руководители партии резко и решительно выступили против «молодых», то правые оппортунистические элементы не получали с их стороны должного отпора.
Энгельс опасался, что Либкнехт и другие лидеры германской социал-демократии не смогут решительно положить конец усилившимся атакам оппортунистов в партии.
Энгельс всё чаще и чаще отмечает у редактора теоретического органа партии — Каутского те черты, которые еще при первом знакомстве с Каутским бросились в глаза ему и Марксу. доктринёрство, схоластичность, неуменье владеть материалистической диалектикой, филистерство и, наконец, как Энгельс писал Адлеру, отсутствие «контакта с подлинным партийным движением». «...Прирожденный педант и схоласт, который, вместо того, чтобы распутывать сложные вопросы, запутывает простые»,— писал Энгельс о Каутском.
Не меньшую тревогу внушает Энгельсу и Бернштейн, который всё больше обнаруживал стремление «эмансипи-
— 281


роваться» от влияния Энгельса, от того повседневного воздействия, которое оказывал когда-то Энгельс на редактора «Социалдемократа», особенно после перевода газеты из Швейцарии в Лондон. О Бернштейне Энгельс писал 12 октября 1893 г.: «Он все еще не такой, каким должен быть. У него мания копаться в мелочах и он все больше и больше напоминает своего премудрого дядю из «Volkszeitung»» '.
Даже Бебель, которого Энгельс ценил выше всех вождей германской социал-демократии, при всех своих превосходных качествах, не всегда обнаруживал стойкость, последовательность и непримиримость в борьбе с оппортунистическими элементами в партии.
В этих условиях возникала опасность, что влияние усилившихся оппортунистических элементов скажется и на проекте программы, которую партия должна была принять на своем Эрфуртском съезде в 1891 г. взамен старой Готской программы. Энгельс счел поэтому как нельзя более своевременным «вмешаться» и нанести решительный удар оппортунизму. С этой целью он предложил опубликовать в теоретическом органе германской социал-демократии «Новое время» («Neue Zeit») марксову «Критику Готской программы», которая в 1875 г. предназначалась только для руководителей партии и не была предана гласности. Это предложение натолкнулось на сопротивление руководства германской социал-демократии. Только угрозой напечатать этот документ в Вене Энгельс добился от Каутского опубликования «Критики Готской программы» в редактируемом им журнале.
Энгельс знал, какой удар он наносит оппортунистам публикацией этого документа, в котором Маркс подверг уничтожающей критике реформистские иллюзии лассальянцев и сформулировал в наиболее развернутом виде свои взгляды на диктатуру пролетариата, на переход к коммунизму. «Семнадцатый номер «Neue Zeit» произведет впечатление взорвавшейся бомбы,— писал Энгельс 17 января 1891 г. Зорге,— в нем появится критика Маркса проекта программы 1875 г. Тебе это доставит удовольствие, но в Германии это у многих вызовет

~ Имеется в виду Арон Бернштейн, редактор мелкобуржуазной
газеты «Velkszeitung».
— 232—


гнев и возмущение». И Энгельс не ошибся. «Бомба» произвела переполох и вызвала возмущение в оппортунистическом лагере.
Публикуя под давлением Энгельса «Критику Готской программы», Каутский поспешил одновременно отмежеваться от марксовой оценки Лассаля. «Точка зрения Маркса на Лассаля не есть точка зрения германской социал-демократии>,— писал Каутский в № 21 «Neue Zeit». В качестве «противоядия» против «Критики Готской программы» Каутский перепечатал направленную против неё статью из центрального органа партии «Вперёд» («Vorwarts»). В этой статье, принадлежавшей, повидимому, перу Либкнехта, содержатся такие перлы: «Германские социал-демократы — не марксисты, не лассальянцы — они социал-демократы». В противовес «Критике Готской программы» статья берёт под защиту те оппортунистические принципы, которые лежали в основе готского объединения. «Целью съезда,— говорится в этой статье,— было объединение обеих фракций, а не формулировка научны принципов. Нужно было выбирать между научным церковным собором и социалистическим объединительным съездом» '. Здесь дана поистине классическая формулировка разрыва между теорией и практикой, ставшего впоследствии столь характерным для партий Й Интернационала.
Одновременно социал-демократический депутат Грилленбергер заявил с трибуны рейхстага, что партия не разделяет взглядов Маркса на диктатуру пролетариата.
Исходя из всего этого, Энгельс счёл необходимым послать в оппортунистический лагерь вторую бомбу — «Введение» к брошюре Маркса «Гражданская война во Франции»'. В этой работе Энгельс выступает против «суеверного почтения к государству», распространённого в Германии не только среди буржуазии, но затронувшего и многих рабочих. В противовес взгляду на государство как на орудие осуществления вечной истины и справедливости Энгельс подчеркивает, что «государство есть не что иное, как машина для подавления одного класса другим, и в демокра.тической республике ничуть не меньше, чем в монархии».
В качестве примера Энгельс приводит США, где, как он пишет, имеются «две большие банды политических

1 «Neue Zeit», ]891, стр. 684.


спекулянтов, которые попеременно забирают в свои руки государственную власть и эксплуатируют ее самым грязным образом и для самых грязных целей».
Оппортунистическим теориям постепенного врастания в социализм в условиях существования буржуазного государства Энгельс противопоставляет опыт Парижской Коммуны, которая доказала на практике, что рабочий класс, придя к власти, «дабы не потерять снова своего только что завоеванного господства, должен, с одной стороны, устранить всю старую, доселе употреблявшуюся против него, машину угнетения, а с другой стороны, должен обеспечить себя против своих собственных депутатов и чиновников, объявляя их всех, без всякого исключения, сменяемыми в любое время» '.
Энгельс заканчивает «Введение» к «Гражданской войне во Франции» следующими словами, прямо направленными против оппортунистов в германской социал-демократии:
«В последнее время социал-демократический филистер опять начинает испытывать спасительный страх при словах: диктатура пролетариата. Хотите ли знать, милостивые государи, как эта диктатура выглядит? Посмотрите на Парижскую Коммуну. Это была диктатура пролетариата» '.
Если партийные массы с восторгом приветствовали эти выступления Энгельса, то некоторые примиренчески настроенные вожди партии выразили своё негодование и недовольство Энгельсу, между прочим, и тем, что на время прекратили с ним переписку. Однако такого рода демонстрации мало трогали Энгельса. «Если они, однако, думают,— писал он однажды,— что их булавочные уколы могут пронзить мою старую, хорошо выдубленную, толстую кожу, то они ошибаются».
Энгельс торопился нанести реформизму и «парламентскому идиотизму» в партии новый удар. Проект новой программы германской социал-демократии дал ему, по его словам, повод ударить по «миролюбивому оппортунизму» и «по бодро-скромно-весело-свободному «врастанию» старого свинства «в социалистическое общество»».
Критикуя проект программы, которая должна была обсуждаться на Эрфуртском съезде партии (1891 г.), Энгельс
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. I, стр. 442.
2 Там же, стр. 444.
234—


дает подробный анализ мотивировочной (теоретической) части программы, её политических и экономических требований. Наибольший интерес представляют собой критические замечания Энгельса, посвящённые политическим требованиям.
Энгельс решительно выступает против попыток навязать партии взгляд, будто при существующем в Германии политическом строе социал-демократия может добиться осуществления всех своих требований мирным, законным путём. Энгельс достаточно осторожен, чтобы не связывать себе рук в вопросе о возможных в будущем конкретных формах перехода к социализму в различных странах. «Можно себе представить,— пишет он,— что старое общество могло бы мирно врасти в новое в таких странах, где народное представительство сосредоточивает в своих руках всю власть, где конституционным путем можно сделать все, что угодно, если только имеешь за собою большинство народа...». Но не таково положение в Германии, где правительство почти всесильно, а рейхстаг, который Либкнехт метко назвал «фиговым листком абсолютизма», не обладает реальной властью. И Энгельс разоблачает оппортунистические иллюзии, будто при таком политическом строе можно идиллически-мирным путём установить республику, и не только республику, но и коммунистическое общество.
Эти критические замечания Энгельса на проект программы германской социал-демократии не могли не оказать своего действия. На Эрфуртском съезде как «лево»-, так и правооппортунистические взгляды подверглись резкой критике со стороны Бебеля, Зингера и др. Под влиянием этой критики оппортунисты предпочли сманеврировать, отступить. Проект программы был несколько изменён. Хотя Эрфуртская программа представляла собой шаг вперёд по сравнению с программой, принятой в Готе, однако, несмотря на критику Энгельса, в ней сохранился основной, решающий недостаток — отсутствие тезиса о диктатуре пролетариата. Из всех партий Ц Интернационала только РСДРП, благодаря борьбе Ленина, большевиков, приняла на своём П съезде (1903 г.) программу, в которой со всей чёткостью был сформулирован вопрос о диктатуре пролетариата.
В своей борьбе на два фронта в германской социал- демократии — борьбе, имевшей громадное международное


значение,— Энгельс направлял главный огонь против реформистов, сторонников «социальной гармонии», проповедников мирного постепенного врастания в социализм, которых он разоблачал как лжесоциалистов, злейших врагов рабочего класса.
В то же время Энгельс ведёт борьбу и против людей, не учитывающих особенностей данного исторического периода, не понимающих, какую тактику надо применять в создавшейся обстановке, чтобы подготовить рабочий класс к победоносной революции, к диктатуре пролетариата.
В условиях, когда германская социал-демократия получила возможность легально вести свою работу, Энгельс решительно выступает против тех, кто отрицает необходимость использования «буржуазной законности» для расширения социалистической пропаганды, укрепления пролетарских организаций, увеличения сознательности и сплочённости пролетариата. Энгельс борется против анархиствующих политиков, не понимающих того, что условия легальности позволяют социал-демократии завоёвывать всё новые и новые массы для социалистической революции.
Однако Энгельс предупреждает партию, что все возрастающие успехи социал-демократии на выборах в рейхстаг, неуклонный рост поданных за неё голосов на опрсделённом этапе явятся столь сильной угрозой для господствующих классов, что в один прекрасный день они сами вознамерятся нарушить созданную ими же буржуазную законность, перейти к насильственным действиям против рабочего класса и его партии, начать гражданскую войну.
И действительно, господствующие классы уже вскоре начали тяготиться созданною ими же буржуазной законностью. В декабре 1894 г. в рейхстаг был внесён новый проект закона против социалистов под предлогом якобы замышляемого социал-демократией государственного переворота. В действительности же часть господствующих классов, и в особенности помещики-аграрии, сама не прочь была произвести государственный переворот, взорвать конституцию, уничтожить всеобщее избирательное право и ещё глубже, чем в период исключительного закона, загнать социал-демократию в подполье.
В своём «Введении» к работе Маркса «Классовая борьба во Франции», написанном в марте 1895 г., т. е.


как раз в момент, когда в рейхстаге обсуждался закон против государственного переворота, Энгельс доказывает, что не социал-демократия, а господствующие классы заинтересованы в данный момент в государственном перевороте. Энгельс подчёркивает, что при существующих условиях легальность работает на пользу социал-демократии, что именно длительная, упорная, настойчивая легальная работа социал-демократии, всё более и более расширяющая ее влияние в массах, приводитвотчаяниегосподствующие классы, заставляет их восклицать: «Законность нас убивает1». Поэтому господствующие классы хотят спровоцировать пролетариат на преждевременное выступление, выманить его на улицу, где стреляет ружье и рубит сабля, чтобы превратить пролетариат в пушечное мясо.
Энгельс подчёркивает в «Введении», как изменились условия уличной вооружённой борьбы со времени 1848 и 1871 гг. Усилившаяся армия вооружена несравненно лучше, чем прежде, железные дороги дают возможность быстро перебрасывать войска, длинные прямые улицы новых кварталов больших городов облегчают действие усовершенствованных орудий и ружей.
«Значит ли это, что в будущем уличная борьба не будет уже играть никакой роли? Нисколько. Это значит только, что условия с 1848 г. стали гораздо менее благоприятными для бойцов из гражданского населения, гораздо более благоприятными для войск. Будущая уличная борьба может, таким образом, привести к победе лишь в том случае, если это невыгодное соотношение будет уравновешено другими моментами» '. Какие же это другие моменты? В ходе уличной борьбы, отвечает Энгельс, надо будет перейти от старой, пассивной баррикадной тактики к тактике открытого наступления, а это требует со стороны масс введения в бой более значительных сил. Надо морально воздействовать на армию, добиться того, чтобы войско отказалось стрелять в народ. Важнейшую задачу партии на данном этапе Энгельс видит в подготовке сил к будущим решающим боям, в привлечении на сторону социал-демократии широких народных масс, в том числе трудящегося крестьянства.
«Способствовать не покладая рук этому росту (массовой силы партии.— Е. С.), пока он не перерастет через

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. 1, стр. 105.
— 237—


голову господствующей правительственной системы, не уничтожать этот крепнущий с каждым днем ударный отряд в авангардных схватках, а сохранять его в неприкосновенности до решающего дня — вот наша главная задача» ~.
Таковы были основные мысли «Введения» к «Классовой борьбе во Франции» — последней работы, которую Знгельсу суждено было опубликовать.
При опубликовании своего «Введения» Энгельс принуждён был считаться с мнением партийного руководства в Германии, настойчиво требовавшего от Энгельса учесть напряжённую обстановку, создавшуюся в стране в связи с обсуждением закона против государственного переворота, и придать ряду мест в «Введении» более осторожную форму. Об этом Энгельс писал Каутскому 25 марта 1895 г.: «Мой текст несколько пострадал из-за нерешительности наших берлинских друзей, опасавшихся законопроекта против попыток ниспровержения существующего строя,— нерешительности, с которой мне при данных обстоятельствах все же пришлось считаться».
Однако это показалось недостаточным некоторым вождям германской социал-демократии, которые пошли на прямую фальсификацию энгельсовского введения. Легко представить себе возмущение Энгельса, когда он увидел в центральном органе партии «Вперёд» («Vorvrarts») напечатанное без его ведома извлечение из «Введения», которое, как он писал 1 апреля 1895 г. Каутскому, «обкарнали таким образом, что я предстаю в нем в виде миролюбивого поклонника законности во что бы то ни стало». Знгельс заявил Либкнехту резкий протест против искажения своих взглядов и потребовал перепечатки «Введения» целиком в «Neue Zeit», чтобы «это позорное впечатление изгладилось».
Эта возмутительная история с опубликованием «Введе. ния» к «Классовой борьбе во Франции» заставила Энгельса не только заявить самый резкий протест ряду руко водителей германской социал-демократии, но и информи. ровать об этом руководителей других партий, в частности Лафарга. «Либкнехт сыграл со мной недурную шутку,— писал Энгельс Лафаргу 3 апреля 1895 г.— Из моего «Вве. дения» к статьям Маркса о Франции 1848 — 50 гг. он

~ К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т, I, стр. 107,
— 238


взял все, что могло послужить ему для защиты мирной во что бы то ни стало, противонасильственной тактики, которуго ему с некоторого времени угодно проповедывать, особенно теперь, когда в Берлине подготовляются исключительные законы. Но эту тактику я рекомендую лишь для Германии сегодняшнего дня, да и то со значительной оговоркой. Для Франции, Бельгии, Италии, Австрии нельзя было бы придерживаться целиком этой тактики, а для Германии она уже завтра может стать неприемлемой» '.
Впоследствии оппортунисты вроде Бернштейна, извращая факты, нагло утверждали, что в своём «Введении»— последней статье, написанной Энгельсом перед смертью, он якобы пересмотрел свои взгляды, встал на реформистский путь. Эти люди не остановились перед тем, чтобы возвести чудовищную клевету на человека, всю жизнь отдавшего борьбе за диктатуру пролетариата и беспощадно разоблачавшего опасность реформизма, оппортунизма.
Одним из факторов, который может резко изменить условия борьбы германской социал-демократии, а следовательно, и её тактику, Энгельс считал всё более и более надвигающуюся войну. Он с беспокойством следил за подготовкой войны, за сближением Франции и России, п едсказанным Марксом уже в Воззвании Генсовета
нтернационала в 1870 г., за формированием Тройственного союза (Германии, Австрии, Италии). Энгельс подчёркивает, что грядущая война будет невиданной по своему размаху и опустошительному действию, что в отличие от так называемых «локализированных войн», т. е. войн между отдельными странами, это будет война мировая.
В последние годы своей жизни Энгельс отмечал некоторые новые явления в развитии капиталистической экономики — возникновение акционерных обществ, трестов, возрастающую роль биржи и банков в промышленности, земледелии, в приложении капитала за границей, наконец, в разделе колоний '. Однако он не смог ещё уловить главные изменения в мировой экономике и политике, наметившиеся при переходе к новой эпохе — эпохе империализма,

' К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 487 — 488. ~ См. рукопись Ф. Энгельса «Биржа, дополнительные замечания
к третьему тому «Капитала»» (K Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVI,
ч. II, стр. 510 — 512).
— 239—


и, следовательно, определить характер будущей мировой войны как войны империалистической.
Анализируя международную обстановку, Энгельс в своих статьях «Внешняя политика русского царизма» (1890), «Социализм в Германии» (1891), а также в письмах к социалистам разных стран продолжал рассматривать русский царизм как главную твердыню европейской реакции, против которой социалисты Западной Европы должны вести борьбу не на жизнь, а на смерть. В то же время Энгельс видел в Германии страну, где в близком будущем созреют предпосылки для социалистической революции. Энгельс полагал, что победа русского царизма совместно с Францией над Германией отбросила бы германское рабочее движение далеко назад. Поэтому он считал, что в случае войны социалисты Германии должны встать на защиту своей страны. Энгельс подчёркивал, что действительная защита Германии может быть обеспечена только революционными методами, приходом к власти социал-демократии, которая должна возглавить революционную войну по примеру якобинской войны 1793 г. '
С тревогой отмечая назревающую угрозу мировой войны, Энгельс призывал социалистов всех стран энергично бороться за сохранение мира. Величайшее всемирно-историческое значение социалистической революции Энгельс видел не только в том, что она «осуществит освобождение рабочего класса, а вместе с тем и всех членов общества без исключения», но и в том, что она положит конец всяким войнам, несущим неисчислимые бедствия

~ Начавшаяся в 1914 г. мировая война носила иной характер, чем та война, о которой писал Энгельс в своих статьях в 80-х и начале 90-х годов. Однако это не помешало германским социал-шовинистам пытаться прикрыть свою изменническую тактику, тактику поддержки грабительской, империалистической войны «своего» правительства ссылкой на позицию Маркса и Энгельса в совершенно иную, безвозвратно ушедшую в прошлое эпоху.
В борьбе против социал-шовинистов во время первой мировой войны В. И. Ленин указывал на коренные изменения в соотношении сил реакции на международной арене, которые внесла эпоха империализма: «Царизм заведомо и бесспорно перестал быть главным оплотом реакции, во-1-х, вследствие поддержки его международным финансовым капиталом, особенно Франции, во-2-х, в силу 1905-го года... До империализма Маркс и Энгельс не дожили. Теперь сложилась система горстки (5 — 6 числом) «великих» империалистических держав, из коих кажпая угнетает чужие нации...» (В. И. Ленин, Соч., т. 22, стр, 327).
— 240—





И
о
С) D.
о
~
~ ~
П
о
t I
!
l'' (
1
~ I t
Ct3
О
о
1С) ~»
и
о~ч
о
(
и
и,


человечеству. «Искреннее международное сотрудничество европейских народов будет возможно только тогда, когда каждый из этих народов будет у себя дома полным хозяином» '.
В связи с обострением международной обстановки и приближением периода новых революционных битв Энгельс особенно интересовался внутренним развитием России и перспективами русской революции.
Огромная страна, раскинувшаяся на востоке Европы и в далёкой Азии, оказывавшая колоссальное влияние на европейскую политику, давно уже привлекала внимание Маркса и Энгельса. Пока внутри России ещё не развернулось самостоятельное массовое демократическое движение, пока там ещё не созрели революционные силы, могущие сбросить царизм, Маркс и Энгельс на страницах «Новой Рейнской Газеты» пропагандировали революционную войну против русского царизма, как сильнейшего оплота европейской реакции.
Отсюда понятны то особое сочувствие и активная поддержка, которую оказывали Маркс и Энгельс польскому национально-освободительному движению, направленному против русского царизма и имевшему поэтому в то время «гигантское, первостепенное значение с точки зрения демократии не только всероссийской, не только всеславянской, но и всеевропейской» '.
Как в своё время предвидели Маркс и Энгельс, русский царизм сыграл в революции 1848 — 1849 гг. роль «европейского жандарма», послав войска для подавления национально-освободительного и революционно-демократического восстания в Венгрии.
И в последующие за этими событиями годы Маркс и Энгельс с неослабным вниманием следили как за внешней политикой царизма, так и за теми внутренними процессами, которые происходили в России. Знание русского языка и русской литературы позволило Марксу и Энгельсу ближе ознакомиться с Россией, с её стомиллионным народом, с его культурой, а их научная теория дала им возможность так глубоко понять ход общественного
' К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. II, стр. 282.
2 В. И. Ленин, Соч., т. 20, стр. 403.
— 241—


развития в России, как это не суждено было сделать ни одному из их современников.
Маркс и Энгельс неустанно следят за формированием общественных сил, начинающих подтачивать русский царизм изнутри, за грозным недовольством, всё более нарастающим в среде крестьянства в силу ухудшающегося с каждым днем положения крестьянских масс.
В ряде своих статей Энгельс доказывает, что крестьянская реформа не только не устранила существовавшие в России социальные противоречия, но ещё больше обострила их, сделала ещё более нетерпимыми сохранившиеся пережитки феодализма. «Великий освободительный акт,— писал пророчески Энгельс о крестьянской реформе 1861 г.,— столь единодушно превознесенный и прославленный либеральной прессой Европы, создал не что иное, как лишь твердое основание и абсолютную необходимость будущей революции» ' °
В связи с пробуждением крестьянства и развитием рсволюционно-демократического движения Маркс и Энгельс стали рассматривать Россию как страну, которая даст мощный толчок европейской революции. «Россия прсдставляет собою передовой отряд революционного движения в Европе»,— писали Маркс и Энгельс в 1882 г. в предисловии к русскому изданию «Манифеста Коммунистической партии».
Так же как и Маркс, Энгельс внимательно изучал экономическое развитие России, следил за русской наукой, литературой. Выражая благодарность переводчику «Капитала» Даниельсону за присланную ему очередную партию русских книг, Энгельс писал ему в марте 1892 г., что из присланных ему вещей «работа Менделеева оказалась особенно интересной». Знакомство с русской наукой, с русской передовой общественной мыслью позволило Энгельсу высоко оценить интеллектуальные и моральные качества русского народа — «великого и высокоодаренного народа»,— как писал Энгельс в октябре 1893 г. Даниельсону. Энгельс верил в этот народ, в его стойкость, в его несгибаемую силу. В ответ на жалобы Даниельсона по поводу тех бедствий, которые принесло широчайшим народным массам России развитие в ней капитализма, крупной

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XV, стр. 408.

















Первая страница рукописи предисловия К. Маркса и Ф. Энгельса
к русскому изданию «Манифеста Коммунистической партии»




' К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 379 — 380.
9 Е. А. Степанова
— 245—
промышленности, Энгельс писал: «Великая нация, подобная вашей, переживет любой кризис».
Особенно высоко ценил Энгельс русскую революционную молодежь за ее упорные, самоотверженные поиски научной истины, подлинной революционной теории. Ещё Маркс в свое время отмечал, что его «Нищета философии» (1847 г.) и работа «К критике политической экономии» (1859 г.) нигде не нашли такого сбыта, как в России. Весьма знаменателен был также тот факт, что первым переводом «Капитала» был перевод сго на русский язык. Получая многочисленные сведения о том, с каким интересом отнеслись русские учёные и русская революционная молодёжь к «Капиталу», Маркс пришёл к выводу, что в России «Капитал» «больше читают и ценят, чем где бы то ни было». Такое же отношение встречали в России и произведения Энгельса. Так, оп писал о своём «Анти-Дюрнпге»: «...эта вещь произвела, особенно в России, совершенно неожиданное для меня впечатление».
Когда русская эмигрантка Е. Паприц высказала критические замечания по адресу русской молодёжи, Энгельс написал ей: «Мне кажется, что Вы немного несправедливы к Вашим соотечественникам. Мы оба, Маркс и я, не можем на них пожаловаться. Если некоторые школы и отли-чались больше своим революционным пылом, чем научными исследованиями, если были и есть еще различные блуждания, то, с другой стороны, была и критическая мысль и самоотверженные искания в области чистой теории, достойные народа, давшего Добролюбова и Чернышевского. Я говорю не только об активных революционных социалистах, но и об исторической и критической школе в русской литературе, которая стоит бесконечно выше всего того, что создано в Германии и Франции официальной исторической наукой. И даже среди революционеров- практиков наши идеи и экономическая наука, коренным образом переработанная Марксом, всегда встречали понимание и симпатию» '.
В обширной переписке, которую вели Маркс и Энгельс с русскими революционерами и социалистами— Лавровым, Лопатиным, Даниельсоном (Николай-он), Верой Засулич и др., основоположники научного коммунизма


стремились помочь русским революционерам осознать те задачи, которые поставила перед ними история, дополнить их личное мужество знанием объективных законов исторического развития, пониманием конкретных условий борьбы в России и вытекающей отсюда тактики.
Поэтому Маркс и Энгельс решительно выступали против утопических теорий народников, против укоренившихся у них воззрений на якобы самобытное, некапиталистическое развитие России, на социалистический харак тер крестьянской общины и т. д. Народничество являлось главным препятствием для распространения марксизма в России.
В своей замечательной статье против Ткачева «Социальные отношения в России» (1875 г.) и в ряде других статей Энгельс доказывает, как мало общего имеют народнические воззрения с историческими фактами и российской действительностью. Общинная собственность на землю вовсе не является специфической особенностью России, она существовала на низшей ступени развития и у других народов. Энгельс разоблачает вздорность утверждений народников, будто русские крестьяне, хотя они и собственники, стоят ближе к социализму, чем лишённые собственности пролетарии Западной Европы.
Энгельс показывает, как неумолимое экономическое развитие, промышленная революция в России, расширение внутреннего рынка, товарных отношений подтачивают общину, разлагают ее, как усиливается в ней экономическое неравенство, как наряду с помещиком в деревне появляется ростовщик, кулак, мироед (эти слова Энгельс часто пишет по-русски), как совершается пролетаризация крестьянства. Энгельс подчёркивает, что в условиях общины эта пролетаризация происходит особенно медленно и мучительно.
Значит ли это, что России суждено, подобно Западу, пройти длительный период капиталистического развития и разложения общины или же общинная собственность может непосредственно перейти в высшую форму — социалистическую собственность? С этим вопросом неоднократно обращались русские революционеры к Марксу и Энгельсу.
В предисловии к русскому изданию «Манифеста Коммунистической партии» в 1882 г. Маркс и Энгельс дали такой ответ на этот вопрос:


«Если русская революция послужит сигналом пролетарской революции на Западе, так что обе они пополнят друг друга, то современная русская общинная собственность на землю может явиться исходным пупктом комму нистического развития» '.
В противоположность народникам Маркс и Энгельс доказывали, что общинная собственность сама из себя, без помощи пролетарской революции в передовых странах, не может породить социализма, поскольку социализм предполагает в качестве своей исторической предпосылки капиталистическое общество со свойственным ему развитием производительных сил и остротой классовых противоречий. Однако Маркс и Энгельс считали, что при условии победы пролетариата в более развитых странах и при его активной поддержке страны, только что вступившие на путь капиталистического развития, могут использовать сохранившиеся ещё остатки общинного владения как срсд. ство для того, чтобы значительно сократить процесс перехода к социалистическому обществу.
К вопросу о судьбах общины Энгельс возвращался неоднократно и после смерти Маркса. В ряде своих статей и в переписке с русскими революционерами Энгельс отмечает, что с тех пор, как они с Марксом писали прсдисловие к русскому изданию «Коммунистического Манифеста», разложение русской общинной собственности сделало значительный шаг вперед, а развитие капитализма достигло больших успехов. Эти перемены, происшедшие в России, не позволяли уже Энгельсу повторить тот ответ на вопрос о судьбах общины, который они с Марксом дали в 1882 г. Не берясь судить о том, в какой мере уцелела община, Энгельс считал, что для того, чтобы от этой общины хоть что-нибудь уцелело, необходмо прежде всего низвержение царского деспотизма, необходима революция в России.
Энгельс восторженно приветствует появление в России первых сторонников марксизма в лице группы «Осво. бождение труда». Он гордится тем, что и в русском революционном движении уже существуют люди, которые порвали с народническими воззрениями и восприняли теорию международного пролетариата — научный коммунизм.

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные ироизведения, т. 1, стр. 4.
— 247—


В усвоении марксистской теории русскими революционерами, представителями пролетариата, Энгельс видел важнейшее условие победоносной революции в России. «Для меня,— писал Энгельс Вере Засулич,— историческая теория Маркса — основное условие выдержанной и последовательной революционной тактики; чтобы найти эту тактику, нужно только приложить теорию к экономическим и политическим условиям данной страны» '.
В своих письмах Энгельс стремится выправить серьёзные ошибки группы «Освобождение труда», помочь ей «найти тактику», необходимую в условиях России.
Энгельс предупреждает русских марксистов против догматизма, начётничества, чуждых всему духу учения Маркса. Русский Литератор, участник социал-демократических кружков, Л. Воден, вспоминая о своей встрече с Энгельсом в Лондоне в 1893 г., рассказывает, что в беседе с ним Энгельс выразил пожелание, «чтобы русские — да и не только русские — не подбирали цитат из Маркса и его, Энгельса, а мыслили бы так, как мыслил бы Маркс на их месте, и что только в этом смысле слово «марксист» имеет «raison d' etre»» '.
Высоко оценивая деятельность группы «Освобождение труда» по пропаганде марксизма, Энгельс в то же время указывал на необходимость самосгоятельной научной разработки ряда проблем, в первую очередь аграрного вопроса в России. Он подчёркивал, что это имеет огромное значение как для развития экономической теории Маркса, особенно учения о земельной ренте, так и для практической революционной деятельности в России. Энгельс выражал пожелание, чтобы Плеханов занялся этим основным для России вопросом. Как известно, эта задача была выполнена В. И. Лениным.
В последние годы своей жизни Энгельс с радостью отмечал продвижение социализма на восток и юго-восток Европы, появление социалистических форпостов на границах Азии, у берегов Чёрного и Эгейского морей. Царским прокламациям и угрозам он с гордостью противопоставлял социалистические труды передовых борцов русского пролетариата.

1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т, XXVII, стр. 462.
2 <Воспоминания о Марксе и Эигельсе», стр. 344.
— 248—


Энгельс не дожил ни до создания в России подлинно пролетарской партии, ни до русской революции, которая, как неоднократно предсказывал Энгельс, сыграла роль поворотного пункта в истории. Надежде Энгельса на то, что ему ещё удастся «заглянуть в ХХ век» и дожить до того времени, когда Европа вновь вступит в революционный фарватер, не суждено было осуществиться.
До конца жизни Энгельс сохранял непоколебимую уверенность в грядущей победе рабочего класса, в неизбежном наступлении новой эры человеческой историиэры коммунизма. Когда редактор итальянского журнала «Новая эра» («L'Era Nuova») обратился к Энгельсу с просьбой кратко сформулировать основную идею грядущей новой эры в противоположность старой эре, которую Данте определил словами: «Одни люди властвуют, а другие страдают», Энгельс ответил ему пророческими словами «Манифеста Коммунистической партии»: «На место старого буржуазного общества с его классами и классовыми противоположностями приходит ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех».

Несмотря на то, что неумолимое и быстро летящее время уже начало отсчитывать восьмое десятилетие жизни Энгельса, он был всё ещё юношески бодр и жизнерадостен. Судя по его подвижной, крепкой, прямой фигуре, чуть седеющей бороде и голове, на которой нельзя было найти ни одного седого волоса, ему можно было дать не более пятидесяти лет. «Если судить по его волосам,— писала о семидесятилетнем Энгельсе дочь Маркса Элеонора,— то он моложе большинства из нас». Ещё более молод был Энгельс по духу: он сохранял живость ума, жизнерадостность и юмор. В этом отношении, по словам Элеоноры, Энгельс был самым молодым человеком из всех, кого она знала. Она рассказывает, что во время поездки в Америку в 1888 г., которую Энгельс предпринял в сопровождении Элеоноры, её мужа и своего друга учёного-химика Карла Шорлеммера, он был самым весёлым и живым спутником и собеседником. В любую погоду он прогуливался по палубе, причём имел неизменное обыкновение не обходить встречавшиеся на пути препятствия, а
— 249—


прыгать или карабкаться через них. Кроме поездки в Америку Энгельс совершил вместе с Шорлеммером в 1890 г. поездку в Норвегию.
Ло конца своей жизни Энгельс обладал огромной работоспособностью и энергией. Он продолжал выполнять работу, которая по своему объёму была бы не под силу и десятку людей. Поражала уже одна. почта, которую получал Энгельс: ежедневно в домик на Риджентс-парк-Род приносили груду газет и писем на всех европейских языках. И Энгельс находил время всё это просматривать, откликаться на все события, отвечать на письма.
Энгельс работал по своему обыкновению упорно, четко, методически. В его квартире царил нерушимый, раз навсегда заведённый порядок. «В его двух больших светлых рабочих комнатах, степы которых были заставлены книжными шкафами, не валялось на полу ни одного клочка бумаги, а книги, за исключением какого-нибудь десятка, лежавшего на письменном столе, стояли все на своих местах... Столь же внимательно относился он к своей висшности: бодрый, подтянутый, он всегда выглядел так, точно готов был явиться на смотр... Я не знаю никого, кто бы так подолгу носил одни и те же костюмы, причем они никогда ие теряли своего фасона и выглядели, как новые. Если по отношению к самому себе он был экономным и позволял себе только те расходы, которые считал безусловно необходимыми, то по отношению к партии и партийным товарищам, обращавшимся к нему в нужде, он проявлял безграничную щедрость» '.
Дом Энгельса был местом паломничества для людей из всех стран света. Многоголосый интернациональный говор звучал в этих комнатах, особенно по воскресеньям, в традиционный приемный день у Энгельса. Те, кто имел счастье здесь присутствовать, на всю жизнь сохранили в памяти эти незабываемые воскресные вечера, которые Энгельс оживлял своим остроумием, своей увлекательной живостью, своей неугомонной веселостью.
Как ни велик был поток посетителей в дом Энгельса, все же не перед всеми двери здесь были гостеприимно открыты. Многолетний гигантский политический опыт приучил Энгельса настороженно относиться к неизвестным

1 «Воспоминания о Марксе и Энгельсе», стр. 86.
— 250—


ему или сомнительным людям и без всяких церемоний выпроваживать за дверь тех, кто опозорил себя изменой делу пролетариата. «Одного только Энгельс никогда не прощает — лицемерия,— писала Элеонора Маркс.— Человек, который неискренен с самим еобой, а тем более который не верен партии, не найдет никакой пощады у Энгельса» '.
Несмотря на неоценимые заслуги Энгельса перед международным рабочим движением, он попрежнему отличался величайшей простотой и скромностью. Так, когда Энгельс узнал, что хоровой кружок Лондонского Коммунистического рабочего просветительного союза намеревается устроить музыкальное чествование по случаю дня его рождения, он обратился к участникам кружка с настоятельной просьбой отказаться от этого своего намерения. «И Маркс, и я,— писал он,— мы всегда были против всяких публичных демонстраций по отношению к о~дельным лицам, за исключением только тех случаев, .;огда это имело какую-либо значительную цель; а больше всего мы были против таких демонстраций, которые при нашей жизни касались бы лично нас» '. Те почести и внимание, которые оказывали Энгельсу как своему признанному вождю социалистические партии, он объяснял главным образом заслугами Маркса. Когда в день семидесятилетия Энгельса на него обрушился дождь телеграмм, писем, подарков, статей в партийной прессе, ему посвящённых, то он писал в связи с этим: «Такова уж моя судьба, что я пожинаю ту славу и ту честь, семена которых посеял человек, более великий, чем я,— Карл Маркс. Я же могутолько дать обещание, что остаток своей жизни проведу в активном служении пролетариату, чтобы хоть в будущем стать по возможности достойным оказанных мне почестей»'. И Энгельс просит разрешения возложить оказанные ему почести как почётный венок на могилу Маркса.
«Его любовь к живому Марксу,— писал Ленин об Энгельсе,— и благоговение перед памятью умершего были беспредельны. Этот суровый борец и строгий мыслитель имел глубоко любящую душу».

' «Воспоминания о Марксе и Энгельсе», стр. 188.
2 Л;. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXVIII, стр. 385.
3 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. II, стр. 78.
— 251—


Преклоняясь перед памятью Маркса и гордясь успехами того дела, за которое они вместе боролись, Энгельс жестоко обрушивался на тех, кто делал попытки очернить и оклеветать Маркса и тем самым нанести вред международному рабочему движению. Так, он выступает с брошюрой против Брентано, обвинившего Маркса в фальсификации цитаты из речи Гладстона, и на основании ряда документов разоблачает всю лживость этого утверждения. Он свято охраняет память не только Маркса, но и его жены — Кенни, которая, как говорил Энгельс в своей речи над её могилой, «не только разделяла участь, труды и борьбу своего мужа, но и активно участвовала в них с величайшей вдумчивостью и с пламеннейшей страстью». Любовь к Марксу он перенёс и на его детей: когда против мужа Элеоноры Эвелинга было выдвинуто обвинение, косвенно задевавшее и её, Энгельс провёл целую кампанию в её защиту. «Маркс завсщал мне,— писал он Келли- Вишневецкой,— заботиться о его детях так, как он заботился бы о них сам, и защищать их, насколько это в моих силах, от всякой клеветы. И я буду это делать, хотя бы мне пришлось выступить против пятидесяти исполнительных комитетов» '.
Энгельс с величайшим уважением и благодарностью относился к преданнейшему другу Маркса, его старой работнице, почти члену семьи — Елене Демут, о которой и дочь Маркса Элеонора вспоминает, как о «благороднейшей из женщин», Когда Маркс умер, Елена (Ленхен) переселилась к Энгельсу, жившему в одиночестве после смерти своей жены Лиззи (1878 г.), и вела его хозяйство. О том, какую роль сыграла эта женщина в его и Маркса жизни, Энгельс писал Зорге 5 ноября 1890 г., на другой день после смерти Ленхен: «Мы с ней были последними из старой гвардии до 1848 г. Теперь я снова одинок. Если в течение долгих лет Маркс, а в эти семь лет я могли спокойно работать, то этим мы значительно обязаны ей».
Энгельс с грустью наблюдал, как редеют ряды его старых друзей и соратников, как уходит из жизни старая гвардия пролетарских борцов. Сам он до последних дней своей жизни лелеял надежду на то, что ему удастся до-

' К Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXVII, стр. 617.
— 252—


жить до того времени, «которое принесет с собой торжество пролетариата, уничтожит классовые антагонизмы и войны между народами и осуществит мир и счастье в цивилизованных странах».
Энгельс надеялся ещё активно принять участие в грядущей решающей схватке и жалел только о том, что уже не сможет больше сесть на коня. 5Кить означало для Энгельса работать, а работать — это значило бороться. Последний остаток своих сил он хотел отдать борьбе за пролетарское дело. «В тот момент, когда я окажусь не в состоянии бороться, пусть дано мне будет умереть»,— писал Энгельс в ответ на поздравления к семидесятилетию со дня своего рождения.
Однако годы брали своё. Энгельс писал Зорге 4 декабря 1894 г., что 75-й год застал его уже не таким бодрым, как прежде, хотя он ещё полон сил, не потерял охоты к работе и сравнительно работоспособен.
Когда Энгельс писал эти строки, его организм уже подтачивала страшная болезнь, которую врачи скрывали от своего пациента,— рак пищевода. Вскоре наступило резкое ухудшение, а вместе с ним и мучительные боли, которые, по свидетельству приезжавшего в это время в Лондон Виктора Адлера, Энгельс переносил «со стоицизмом, даже с юмором». Чувствуя приближение конца, Энгельс относился к смерти с мужественным спокойствием.
5 августа 1895 г. около 11 часов вечера Фридриха Энгельса не стало.
По желанию Энгельса его похороны носили очень скромный характер. На гражданской панихиде присутствовали только его близкие друзья, ученики и соратники из разных стран, всего около 80 человек. От германской социал-демократической партии были Либкнехт и Зингер; Бебель представлял, по ее просьбе, австрийскую социал- демократию; от французской Рабочей партии присутствовал Лафарг, от рабочего движения Англии — Элеонора Маркс, Эвелинг, Квелч, от бельгийцев — Ансель, от русских — Вера Засулич, Степняк (С. М. Кравчинский), от итальянцев — Валера; присутствовали также представители Голландии, Польши, Болгарии. Выступали с речами Либкнехт, Бебель, Лафарг, друг Энгельса Самюэл Мур и др.
— 253—


Согласно воле умершего тело его было предано кремации, а затем урна отвезена в любимое место отдыха Энгельса, на берег моря у Истборна, где в бурный осенний день тяжёлые волны поглотили его прах.

Фридрих Энгельс умер на рубеже новой эпохи — эпохи империализма и пролетарских революций, История выдвинула теперь перед рабочим классом ряд новых сложных вопросов, на которые в трудах Маркса и Энгельса не было дано прямого и исчерпывающего ответа. Необходимо было, по примеру Маркса и Энгельса, развивать их революционную теорию применительно к новым историческим условиям классовой борьбы пролетариата.
Но как раз в это время марксизм оказался перед серьёзным испытанием. После смерти Энгельса подняли голову открытые оппортунисты типа Бернштейна, вставшие на путь ревизии марксизма, пересмотра его коренных основ. Кроме открытых «критиков» появились и «марксисты», вроде Каутского, которые превращали живое, творческое учение в мёртвую догму, в сумму застывших, оторванных от жизни формул и цитат.
И если в этот период, когда решался вопрос об исторических судьбах марксизма, великое революционное учение было спасено от искажений и опошлений, то этим международный пролетариат и всё прогрессивное человечество обязаны гениальному теоретику и вождю рабочего класса В. И. Ленину и выпестованной им подлинно марксистской партии.
В начале ХХ века гегемония в международном революционном пролетарском движении «...перешла к русским, как она была в различные периоды XIX века у англичан, потом у французов, потом у немцев» (Ленин). Россия — узловой пункт всех противоречий империализма, страна, стоявшая накануне своей буржуазно-демократической революции, которая, по всем данным, должна была перерасти в революцию против империализма, в революцию пролетарскую,— оказалась теперь центром революционного движения. Вот почему Россия стала родиной ленинизма — марксизма эпохи империализма и пролетарских революций.


В. И. Ленин, мысль которого напряжённо работала над всей совокупностью вопросов, выдвигаемых новой эпохой, не только защитил марксизм от искажений и опошлений, но и развил его дальше на основе опыта рабочего класса России и опыта всемирного освободительного движения. Так, опираясь на обобщённый Марксом и Энгельсом опыт Парижской Коммуны и на ещё более богатый опыт двух русских революций, В. И. Ленин открыл Советскую власть как политическую форму диктатуры пролетариата. Ленин не останавливался перед тем, чтобы, исходя из существа марксизма, заменить некоторые положения и выводы Маркса и Энгельса, ставшие уже устаревшими, новыми положениями и выводами, соответствующими новой исторической эпохе. Так, исходя из открытого им закона крайне неравномерного экономического и политического развития в период империализма, Ленин пришёл к выводу, что старая формула Маркса и Энгельса о невозможности победы социализма в одной стране уже не соответствует новым историческим условиям, что в этих новых условиях социалистическая революция вполне может победить в одной, отдельно взятой, стране.
Ленин и руководимая им партия, отстаивая и развивая марксизм, в то же время боролись за претворение его в жизнь. Вся история созданной Лениным партии — это марксизм-ленинизм в действии. Величайшим триумфом марксистско-ленинского учения явилось создание первого в мире социалистического государства. Под руководством В. И. Ленина, а после его смерти — И. В. Сталина и других его учеников Коммунистическая партия вдохновила и организовала советский народ на великий исторический подвиг — построение социалистического общества. Социализм, превращённый Марксом и Энгельсом из утопии в науку, стал в СССР живой реальностью, воплотился в жизнь.
Руководствуясь марксистско-ленинским учением, Коммунистическая партия твердо и уверенно ведёт наш народ по пути строительства коммунизма.
Коммунистическая партия оберегает чистоту революционной теории, совершенствует и оттачивает своё идейное оружие. Она ведет решительную борьбу против отступлений от марксизма-ленинизма, а также против догматизма и начётничества. Партия борется против пережитков культа личности, получившего особенно широкое распро-
— 255—


странение в последний период жизни и деятельности И. В. Сталина, что приводило к умалению роли партии и народных масс, к уменьшению творческой активности трудящихся.
Обобщая богатейший опыт социалистического строительства в СССР и опыт современного международного освободительного движения, Коммунистическая партия Советского Союза и братские коммунистические и рабочие партии других стран творчески развивают марксистско-ленинское учение применительно к новой исторической обстановке, к своеобразным условиям развития различных стран.
Образцом творческого развития марксизма является дальнейшая разработка вопроса о формах перехода различных стран к социализму. Наряду с открытой Лениным советской формой переустройства общества на социалистических началах возникла также форма народной демократии. Много своеобразия в формы социалистического строительства внесла Китайская Народная Республика. Жизнь целиком подтвердила ленинское положение о том, что «Все нации придут к социализму, это неизбежно, но все придут не совсем одинаково, каждая внесет своеобразие в ту или иную форму демократии, в ту или иную разновидность диктатуры пролетариата, в тот или иной темп социалистических преобразований разных сторон общественной жизни» ' °
Опираясь на это ленинское положение, подтвержденное практикой, историческим творчеством масс, ХХ съезд КПСС указал в своих решениях, что в дальнейшем формы перехода к социализму будут всё более разнообразными. В связи с коренными сдвигами на международной арене в пользу социализма — выходом социализма за рамки одной страны и превращением его в мировую систему, распадом колониальной системы империализма — создаются всё более благоприятные условия для перехода к социалистическому обществу. Поэтому не обязательно, что осуществление этого перехода при всех условиях будет связано с гражданской войной.
В современной исторической обстановке в ряде капиталистических стран рабочий класс, руководимый своей передовой партией, имеет возможность объединить вокруг

' В. И. Ленин, Соч., т. 23, стр. 58.
— 256—



себя трудящееся крестьянство, широкие слои интеллигенции, все здоровые, патриотические силы нации, в процессе революционной борьбы нанести поражение реакционным силам, завоевать прочное большинство в парламенте и превратить его из органа буржуазной демократии в орудие действительной народной воли.
Существование могучего социалистического лагеря облегчает и ускоряет прогрессивное развитие человечества, его поступательное движение к коммунизму.
Идеи марксизма-ленинизма стали знаменем сотен миллионов людей на Западе и на Востоке. В мире не было и нет другой теории, которая оказывала бы такое могучее воздействие на весь ход исторического развития, как великое творческое учение, основоположниками которого были К~рл Маркс и Фридрих Энгельс.






С ОДЕ P?K А 11 И Е
список иллюстрАций
1. Портрет Ф. Энгельса конца 70-х годов......
2. Ф. Энгельс (1839 г.)
3. Обложка первого издания книги Ф. Энгельса «Положение рабочего кла
в Англии» .
4. Страница рукописи К. Маркса и Ф. Энгельса «Немецкая идеология»
5. Ф. Энгельс (40-е годы)......... °... ° ° °... ° ° ° ° °
6. Обложка первого издания «Манифеста Коммунистической партии»
7. Первый номер «Новой Рейнской Газеты»
2 — 3
16 сса
29 43 48 57 73
— 258—
1. Детство и юность ................... 3
11. начало политической деятельности. Энгельс — револ1оционный демократ...................... 9 III. Переход к материализму и коммунизму ......... 22 IV. Союз с Марксом. Разработка основ научного коммунизма.
Борьба за создание пролетарской партии (1844 — 1848) . . . 36
V. Энгельс в революции 7848 — 1849 гг............ 65 Vl. Энгельс в период реакции и нового подъёма буржуазно-
демократических движений................ 113 И1. Энгельс в период! Интернационала и Парижской Коммуны 137 Vill. Энгельс после Парижской Коммуны и I Интернационала.
Смерть Маркса (1883) .................. 176 IX. Энгельс после смерти Маркса (1883 — 1895)........ 208


8. К.Маркс, Ф. Энгельс и дочери Маркса — Женки, Элеонора и Лаура (60-е годы) 120 9. Страница рукописи Ф. Энгельса с переводом на немецкий язык строф из
«Евгения Онегина» ......,...,...,...,..., . 127 10. Ф. Энгельс (1862 г.)............,.......,....,... 144 11. Письмо К. Маркса к Ф. Энгельсу об окончании первого тома «Капитала» 149 12. Ф. Энгельс (60-е годы) .....................,..... 150 13, К, Маркс (1875 г.),,......,....... ° ° ° ° °........ 176 14. Титульный лист книги Ф. Энгельса «Анти-Доринг»,....,....,, 187 15. Ф. Энгельс (1893 г.) .............. ° . ° .. °........ 203 16. Конец письма Ф. Энгельса Н. Даниельсону с отрывком из «Евгения
Онегина»,................................. 217 17. Место у Исгборна, где была опущена в море урна с прахом Ф. Энгельса 240 18. Первая сграница рукописи предисловия К. Маркса и Ф. Энгельса к русскому изданию «Манифеста Коммунистической партии».... °,.... 243


СТЕПЛНОИЛ Евгения Лкнмовпа
Фридрих Энгельс

Редактор В. покровская
Офо рмление художника Н. Газ~асана

Технический редактор М. Пиотровпч
Ответственный корректор Ю. Болховитянов
Сдано в набор 3 сентября 1955 г. Подписано в печать
3 мая 1956 г. Формат 84>(108 J,, Физ. печ. л. 8~/„-+-
(9 вклеек)'/,, Условя псч. л. 14,247. Учетно-изд. л. 13.
Тираж 200 000 акз. Л04551. Заказ М 859. Цена 6 руб.
Государственное издательство политической литерату1ы
Москва, И-71, Б. Калужская, 15.
Министерство культуры СССР
Главное управление полиграфической промышленности
Первая Образцовая типография имени Л. Л. Иданова
Москва, И-51, Валовая, 28.