ИЗБРАННЫЕ РАССКАЗЫ И СТАТЬИ
Государственное издательство
.ФИЗКУЛЬТУРА и СПОРТ*
Москва 1959
ОТ РЕДКОЛЛЕГИИ
Редакция альманаха «Рыболов-спортсмен» получает
большое количество писем от наших читателей с просьбой
помочь им приобрести вторую и третью книги альманаха.
Однако в связи с тем, что сборник № 2 вышел тиражом
всего 20 000 экземпляров и сборник № 3 — 30 000 экземпля-
ров, тиражи обоих сборников давно разошлись полностью,
и достать их можно только случайно в букинистических ма-
газинах.
Учитывая пожелания читателей, редколлегия альманаха
«Рыболов-спортсмен» выпускает настоящий сборник альма-
наха, в который вошли все лучшие произведения, ранее опуб-
ликованные во второй и третьей книгах альманаха.
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ
В. В. Архангельский, А, М. Волков, В. Е. Герман (редак-
тор), И. И. Коваль, А. А. Клыков, Д. А. Самарин (за?\1.
редактора), Ю, А, Смирнов, X. И. Херсонский,
РАССКАЗЫ И ОЧЕРКИ
Константин Паустовский
ЧЕРНОМОРСКОЕ СОЛНЦЕ
огда у нас в Средней России начинают
лить осенние обложные дожди и в ды-
му этих дождей тонут леса и свинцовые
речные просторы, тогда приходит к чело-
веку тоска по далекому черноморскому
солнцу.
Мы, рыболовы, обычно терпеливо жда-
ли, когда, наконец, пройдет ненастье. Чаще
всего оно оканчивалось ночью. Мы про-
сыпались от глубокой тишины. Дождь не
гремел по железной крыше деревенского
дома, не шумели от ветра старые вязы, и
только последние капли изредка постукивали то тут, то там —
за стеной.
За окном мезонина было видно, как ненастье сваливалось
за леса громадой непроглядных туч и черного дыма. В очи-
стившемся небе сияла омытая дождем Большая Медведица.
Ыо пока длилась непогода, мы, запертые ею в бревенчатых
комнатах, любили поговорить о рыбной ловле под иными широ-
тами, под южными безоблачными небесами.
Больше всего я привязан душой к нашей средней полосе
России. Рыбная ловля в ее реках и озерах кажется мне замеча-
з
тельной. Но в дождливые дни я тоже вспоминал о рыбной
ловле на Черном море. В морской ловле было много своеобра-
зия и прелести.
Я вспоминал старый мол-волнолом в Одессе, изъеденный,
как губка, крепкой солью и ржавчиной. В лужах на молу вода
была так прогрета солнцем, что попадавшие в нее креветки
тотчас умирали. При этом они краснели, как крабы в кипятке.
Креветки сами по себе, конечно, не могли попасть в эти
лужи. Их роняли туда старики-рыболовы.
Креветок продавали в толстых бумажных фунтиках. У каж-
дого рыболова торчало в кармане по два-три таких фунтика
вместе с горстью маслин, куском брынзы и свежего арнаутского
хлеба.
Торговала креветками — по-одесски «рачками»—тут же на
молу худая женщина — тетя Пая — с таким взвинченным голо-
сом, что вытерпеть его могли только философически настроен-
ные одесские рыболовы.
— Слушайте, граждане! — пронзительно говорила тетя Пая,
сидя на перевернутой корзине из-под креветок. — Неужели я
приговоренная навеки к этим проклятым рачкам? Так нет же
и нет! У меня есть своя думка вырастить из моего Моти знаме-
нитого скрипача. Он учится у самого Столярского. Чтобы мне
добра не было, если я не сделаю из Моти свое утешение.
Было совершенно непонятно, к кому обращалась тетя Пая
со своими речами. Рыболовы сидели поодаль на краю мола,
свесив ноги и воткнув в щели между камнями длиннейшие
бамбуковые удилища, или, как их зовут в Одессе, «пруты».
Голос тети Паи, конечно, долетал до рыболовов, но они так
привыкли к нему, что уже не слышали его, подобно тому как
береговой житель перестает замечать шум прибоя.
Слушал тетю Паю только рыжий кот Зяма — единственный
постоянный обитатель волнолома. Он спал на солнцепеке около
тети Паи, закрыв один глаз. Второй глаз был на всякий случай
только прищурен. Зяма лениво следил этим глазом за всем,
что делалось вокруг.
Как Зяма попал на мол, никто не знал. Большинство рыбо-
ловов склонялось к той мысли, что кот этот был сильно воро-
ват. За это хозяин и завез Зяму на мол. Дело в том, что мол
не соединялся с берегом, сюда переезжали на шлюпке. Зяма
остался на молу, как на необитаемом острове.
Зяма воровал рыбу и этим питался. Жил он в пещере от вы-
валившегося из мола большого камня. Пещера была располо-
жена не со стороны моря, где набегал прибой, а со стороны
порта. Там даже в штормы было тихо.
То, что кот сообразил, где поселиться, вызывало к нему
даже некоторое уважение. Может быть, из-за этого уважения
кто-то из рыболовов поставил в пещеру к Зяме пустую жестян-
ку от консервов. В эту жестянку рыболовы наливали коту
пресную воду, а то бывало и ситро, если кто-нибудь привозил
шипучку и опускал «для прохлады» бутылку на длинном шпа-
гате с волнолома в морскую глубину.
Креветок тетя Пая держала в круглой корзине, прикрытой
морской травой. В корзину была воткнута палка, а к ней при-
бита дощечка. На дощечке рукой будущего знаменитого скри-
пача было нетвердо написано: «Граждане! Кредит портит отно-
шения!» Но, несмотря на эту предостерегающую надпись, тетя
Пая охотно отпускала рыболовам креветок в кредит.
Мы проводили на волноломе с поэтом Эдуардом Багриц-
ким целые дни и возвращались в город сожженные солнцем
до медного блеска.
Багрицкий научил меня ловить на самолов — длинный шнур с
несколькими крючками и тяжелым грузом на конце. Одесские ры-
боловы ловили только на белые серебряные крючки. На эти крюч-
ки морская рыба брала, по их словам, охотнее, чем на черные.
Ловля на самолов оказалась увлекательным делом. Мы со
свистом раскручивали над головой грузило и далеко закидыва-
ли шнур. Он разрезал малахитовую воду и уходил на дно. От
шнура бежали торопливыми струйками пузыри воздуха. Море
дышало: вода то медленно подымалась, натягивая самолов, то
опускалась, и тогда самолов провисал.
После речной ловли я не сразу привык к тому, чго не надо
смотреть на поплавок. Поплавка на самолове не было. Клев
передавался по шнуру, как нервный дрожащий удар. Тогда
надо было подсекать и быстро выбирать спасть.
Попадались большие черные бычки — «кнуты», мелкая
камбала — «глосс», барабулька, морские окуни и ерши.
Морские рыбы казались мне тогда очень загадочными. Они
вырывались из глубины, трепеща, разбрасывая брызги, й пада-
ли на горячие камни волнолома, как сказочные существа из
далекого прохладного мира. Все в них было удивительным: не
только радужный блеск и странная окраска, но и острый све-
жий запах. «Может быть, — думал я, — так пахнут коралловые
рифы» (хотя этих рифов на Черном море и не было). А может
быть, рыбы пахли пузыристыми морскими водорослями. Или
морской водой с ее великолепной и неиссякаемой свежестью.
Запах этот был похож на дыхание озона после длинной и весе-
лой грозы.
Барабулька, блестящая, как новенькая серебряная монета,
на воздухе тотчас лиловела и покрывалась красными пятнами.
Морские окуни переливались, как перламутр, тончайшими и ту-
манными красками, заключенными в морской воде,— от лазоре-
вой до золотой и пурпурной. В раскраске окуней было что-то схо-
жее с тускнеющим цветом отраженных в море вечерних облаков.
Однажды худой рыболов в вылинявшей турецкой феске вы-
тащил морского петуха — очень редкую и самую причудливую
рыбу на Черном море.
5
Петух лежал на молу и шевелил плавниками, разгораясь
всеми оттенками синего цвета. Вокруг стояли толпой рыболовы
и молча смотрели на чудесную рыбу, похожую на слиток жи-
вых драгоценных камней.
Потом самый старый рыболов Христо подошел к морскому
петуху, осторожно взял его под жабры, спустился по выщерб-
ленному каменному трапу к воде и бросил рыбу обратно в
море. Это был старый рыбацкий обычай — всегда выпускать
в море морских петухов. Они были слишком необыкновенны.
Зажарить их и съесть казалось таким же кощунством, как если
бы человек растопил печку картиной знаменитого мастера.
Я хорошо помню один «великий скумбрийный день» на вол-
ноломе. Над морем лежал, чуть колеблясь, синий и прохладный
поутру штиль. Сквозь утреннюю дымку ржавым золотом и ох-
рой проступал далекий Дофиновский берег.
Ослепительная солнечная тишина простиралась от подножья
мола на сотни миль в открытое море. Оно молчало на всем
своем протяжении до берегов Крыма, Кавказа, до Анатолии
и Босфора. Даже рыболовы, сидевшие с длинными своими
«прутами», перестали покачивать ими в воде, завороженные
синевой и безмолвием.
Тетя Пая тихо вздыхала.
— До чего же приятное наше море! — говорила она впол-
голоса.— Такое приятное, что и не поверишь, будто на свете
есть всякие ненависти и страсти.
Мы с Багрицким лежали на молу и смотрели на небо. Оно,
казалось, неслось все ввысь, к какому-то блистающему и не-
достижимому зениту. Шнуры мы намотали на босые ноги.
Бычки нетерпеливо дергали за шнуры, но нам было лень под-
няться, жаль нарушить величавое сияние этого утра. Багриц-
кий вполголоса читал стихи Веры Инбер об одесской осени:
Осекший воздух тонок и опасен,
Иной напев, иной порядок дней,
И милый город осейью .прекрасен,
И шум его нежней...
Внезапно все сдвинулось и смешалось. Рыболовы схвати-
лись за удилища. Над водой, как заряд из тысячи серебряных
пуль, взлетела скумбрийная стая. Скумбрия разлеталась веера-
ми, неслась потоками живых узких веретен. Тучи чаек налетали
с открытого моря, шумя крыльями. Казалось, на волнолом
несется метель.
Тотчас все пруты во всю длину мола взвились, будто их
подкинула высокая волна, и на конце каждой лески забилась
и засверкала скумбрия.
Пруты подымались и опускались торопливо и непрерывно.
По всему молу скакали тугие рыбы с синеватыми спинками.
Кот Зяма вертелся среди скачущей рыбы, и глаза его пылали
6
зеленым восторгом. Что-то кричала тетя Пая. К волнолому
шли, торопясь, шлюпки с новыми рыболовами. С берега доле-
тали протяжные крики: «Скумбрия пошла!»
Там метались в отчаянии толпы одесских мальчишек, так
называемых «пацанов». Они хотели попасть на волнолом, но
их не брали в шлюпки.
Все корзины рыболовов были уже полны рыбой, а скум-
брийные стаи все неслись и неслись под водой струящимся
серебром. Океанский наливной пароход входил в порт и вели-
чаво гудел. Красные отблески от его днища качались в воде.
Скумбрия проносилась сквозь этот блеск и на мгновение вспы-
хивала пурпурным цветом. А пароход все гудел, приветствуя
большой южный порт. След за кормой парохода тянулся далеко
через заштилевшее море, и мне казалось, что он никогда не
растает и по этому следу можно будет прочертить путь паро-
хода к Одессе из далеких, затуманенных зноем морей...
После этого я потом часто ловил рыбу на Черном море —
в Балаклаве, Ялте, Коктебеле, в Сухуми и под Батуми, но ни
разу больше я не видел таких несметных стай рыбы, как в это
прозрачное осеннее утро в Одессе. И, пожалуй, я ни разу боль-
ше не видел такого чуть туманного и прозрачного штиля. Хотя
нет! Были и другие морские тихие дни. Но все они очень отли-
чались друг от друга.
Год назад я был в Коктебеле. Потухший курган Карадаг
обрывался в море своими опаленными стенами. Карадаг был
суров и темен, а море у его ног лежало безмолвное и белое от
облачного неба. В серой прозрачной воде был далеко виден
шнур самолова и маленький краб, прицепившийся клешнями
к этому шнуру.
Брали морские окуни, но так редко, что у меня оставалось
время подолгу смотреть на разноцветные облака на вершинах
желтых гор, заросших терновником. Облака эти стояли над
всем восточным Крымом, как архипелаг летучих островов.
Я помню много хороших рыболовных дней на Черном море.
Помню старую шхуну «Колхида» в Балаклаве. Я ловил рыбу с
ее рассохшейся палубы. Помню гранитную пристань Масандра,
похожую на средневековый форт. Там за час можно было пой-
мать всего одного-двух бычков, но с наслаждением просидеть
весь день, подремывая на теплых, отполированных волнами
камнях.
Помню горячую крупную гальку на берегу под Сухуми. Там
вместо грузила я привязывал к самолову плоские голыши. Они
часто срывались, когда я раскручивал над головой самолов,
и били с размаху по скалам, как пули. Тогда от скал шел
едкий дымок и пахло порохом.
Помню ловлю на удочку в Батумском порту, когда красный
пробковый поплавок совершенно затеривался среди множества
мандариновых корок, и ветер с берега приносил лимонный за’
7
пах лакированной листвы. А Черное море сверкало, перелива-
лось и шумело за молом, где стояли, накренившись, огромные
грузовые пароходы и, казалось, спали, дожидаясь погрузки.
Но все же морская ловля, несмотря на всю ее прелесть,
не может, по-моему, сравниться с речной. Прежде всего на
морс мешают штормы. К речной ловле, кроме того, нужно при-
менять несравненно больше ловкости и мастерства, чем к ловле
в море, где рыба берет жадно и без разбора даже на куски
тряпок, лишь бы они были ярко окрашены.
Но все же будем благодарны Черному морю не только за
его праздничность, блеск и пенный шум, но и за рыбную ловлю
у то берегов.
Она полна поэзии. Стоит провести на морском берегу весь
день хотя бы для того, чтобы увидеть, как прибой вынесет на
берег коричневый лист магнолии и осторожно положит его к
вашим ногам, будто дрогоценный подарок. Чтобы слышать за-
унывный ропот прибоя и следить за тем, как армады легких
облаков плывут к сиреневым вершинам гор, редеют к вечеру
и невольно напоминают нам о великом нашем поэте, который
так пылко был привязан сердцем к этой полуденной земле и
оставил нам о ней свои изумительные стихи:
Редеет облаков летучая гряда...
Л. Шахов
ПРАЗДНИК РЫБОЛОВА
ет такого рыболова, который не мечтал
бы поймать крупную рыбу. Бывает, ло-
вится мелкий окунь, да так, что только
успевай вытаскивать. На первых порах
кажется, что век провел бы за таким
занятием, но проходит час, другой, вед-
ро наполняется рыбой, и становится скуч-
но, и если продолжаешь сидеть на бере-
гу, то только потому, что надеешься
вытащить килограммового окуня. Но это-
го часто, очень часто не случается. Тер-
пеливо досидев до темноты, возвращаешься домой с ведром,
которое оттянуло руки. Казалось бы, что еще надо? Но на воп-
рос соседа, как ловилась рыба, вяло махнешь рукой и с доса-
дой скажешь;
8
— Поймал много, да только мелочь. Никакого удоволь-
ствия!
Охотник за щуками, втайне или явно, всегда мечтает о пу-
довой рыбе. Проходят годы, мечта не осуществляется, но рыбо-
лов не унывает — надежда с ним. Разве не позавидуешь ему?
Разве не счастье носить в себе легкокрылую птицу — мечту?
Когда этих «птиц» много и одна наряднее другой и всех их
стараешься поймать, не счастливая ли это жизнь?
От людей, не испытывающих влечения к рыбной ловле, ры-
болов отличается уже тем, что он на одну мечту богаче других.
* *
*
В бурных таежных протоках верхней Томи я много ловил
тайменей. Из них ни одного не было более десяти килограммов.
И все же, когда наша экспедиция спускалась на лодке по этой
реке, я каждый день ждал, что вдруг за блесну схватит рыбина
этак пуда на два. Правда, мой спиннинг не выдержал бы, но,
в конце концов, это было и не так важно — ведь ради того,
чтобы испытать, хотя бы на миг, приятное, жгучее чувство,
можно поступиться и дорогой снастью. Острые переживания
любят все рыболовы.
Узнав, что под осень рыба спускается в Томь, я снова стал
приглядываться к каждому перекату, где обычно таймени с
громкими всплесками гоняются за мелкой рыбешкой. Но на
протяжении нескольких десятков километров встретился лишь
один таймень.
Но вот река сузилась, глубокий плес сменился мелью, под
лодкой показалась громадная каменная плита. Вода, падая
с нее, урчала. Лодка, пролетев над плитой, ухнула в водоворот
и закачалась на крутых волнах. То был последний порог.
И вот тут, неподалеку от нас, выскочил из бурунов и со
звоном шлепнулся таймень, да какой! Таких великанов мне
еще не приходилось видеть. Вслед за этим прыжком последо-
вал другой, третий...
Пока я взял спиннинг, пока поднялся и принял устойчивое
положение, течение отнесло лодку от водопада. Но еще*не все
пропало: день клонится к вечеру, таймень будет жировать до
темноты, времени еще много, и он от меня не уйдет. Нужно
только поскорее остановиться на ночевку.
Я попросил гребцов причалить к. берегу. Мои товарищи по
экспедиции — их было четверо — запротестовали: до вечера
еще далеко, можно много проплыть, лесная поляна для стоян-
ки мала, а главное, надо добраться до ближайшего колхоза,
где можно купить молока и овощей. Но разве я, рыболов, уви-
дев такого тайменя, мог им уступить?
Мы поспорили. Меня поддержал только один Артем — сбор-
щик трав, неунывающий, веснушчатый парень с веселыми гла-
9
зами. Он не был ни охотником, ни рыболовом, но вылетевший
из-под ног косач или плеснувшаяся рыба волновали его не мень-
ше, чем меня.
Артем любил ходить со мной на охоту и рыбалку, однако
не было такого случая, чтобы он попросил у меня ружье или
удочку.
Мы с ним настояли на своем и, разгрузив лодку, поплыли
к порогу. Наши спутники бросили нам вслед несколько упре-
ков и стали ставить палатку. Они считали себя правыми: ведь
и рыба давно не ловилась!
Пока мы добирались до водопада, нашу лодку обогнал
катер с маленькой баржей. Он не смог одолеть порог — в по-
следние дни вода сильно спала — и, попыхтев у каменной пли-
ты, повернул назад и остановился на ночевку у берега рядом
с нашей палаткой.
Подплыв к стремнине, я бросил блесну сначала направо, в
высокие валы, затем налево, в пенистую, более спокойную
воду. Этим временем нас отнесло в сторону от потока. Артем
повернул лодку к сердитой воде. Так было много раз. Водил
я блесну у дна и по поверхности — ни одной поклевки. И тай-
мень не показывался из воды.
— Катер напугал его, — заметил Артем.— Он спустился
вниз. Давайте отъедем пониже палатки.
Я послушался. Но и там таймень ничем себя не обнаружи-
вал. Блесна без толку бороздила реку. Руки утомились, да и
сам я после целого дня гребли устал. А тут еще неудача с
рыбой. Прекратив ловлю, я сел на скамейку. Артем перестал
грести. Лодка плыла еле-еле.
* *
*
Тихо на реке перед закатом солнца. На голубой, прозрачной
воде — покой! И среди деревьев и в голубом воздухе тоже
тишина.
Хороша Томь! В верховьях она узкая, бурливая, бежит по
предгорьям Алтая среди дремучей, непролазной тайги; ниже
Сталинска, на холмистой степной равнине, она умеряет свой
бег, и вокруг появляются широкие, спокойные плесы. Вскоре
на правом берегу опять показывается лес, на левом же, за
поемными лугами, продолжаются пшеничные поля. Потом
тайга подходит к реке с обеих сторон.
Август был теплым, золотистым. Солнце всходило ярко,
весь день сияло в безоблачной вышине и, красиво позолотив
небо и воду, уходило за земную черту. Ветер утихал, незаметно
смеркалось, в густой синеве неба вспыхивали звезды... Так
было каждый день. Но однажды вечером похолодало, ночью
я впервые накинул поверх одеяла полушубок, а утром, про-
снувшись, увидел на траве иней* сверкавший на солнце.
10
Три дня стояли утренники. На колхозных огородах померз-
ли помидоры, в тайге исчезли комары. На ’Четвертый день
лес неожиданно изменился: среди зеленой листвы берез появи-
лись желтые пятна, покраснели молодые осины — в тайге будто
расставили красные факелы; на кедрах пожелтела хвоя, рябина
зарумянилась, вишневыми стали листья черемухи.
И теперь тайга была такой же красочной. Я перевел глаза
на воду — в ней те же разноцветные деревья, багряная заря.
Втянул носохМ воздух — вокруг какой-то новый, бодрый запах.
Да ведь это запах осени!
Лодка шла под нависшим кустом черемухи, с ветвей ее
свисал хмель. Я сорвал несколько его шишечек-плодов. Размял
на ладони и понюхал. Замечательный аромат!
Потом над нами оказалась высокая береза. Желтые, смор-
щенные листья ее, кружась, неслышно падали на воду.
Осень! И мысли о ней невольно перевел на себя. Виски уже
давно седые — значит, подошла и моя осень! Как скоро! Прав-
да. она тоже бодрая и тоже вся в ярких красках, но... как бы
осенние дни ни были хороши, всегда вспоминается весна, в ней
так много радости!
А тут пришли на память давние неприятности, маленькие
ссоры со своими спутниками, неудачи с тайменем, и мною овла-
дела грусть.
— Ну, чего повесили голову? Поймаем!
От неожиданности раздавшегося в тишине громкого голоса
я дрогнул.
— Попробуйте половить здесь, — продолжал Артем.— Тут,
должно быть, омут. Ишь, течения никакого, и кругом воронки.
Я начал ловить. Вскоре у берега поймал щуренка. Артем
оживился.
— Где водится мелкая рыба, там должна быть и крупная, —
сказал он.— Давайте-ка постоим здесь. Я брошу якорь.
И Артем спустил с лодки камень на веревке. Якорь спу-
скался долго: омут оказался очень глубоким.
Ловил я всюду у берега, на середине, плеса, выше лодки,
ниже ее. Рыба не брала. Солнце зашло, сумерки сгустились,
вода потемнела.
— Поедем домой. Уже поздно, — сказал я.
— Зачем торопиться? Половим еще, какая-нибудь схватит.
Нас ведь с рыбой ждут.
Уже без всякой надежды я кинул блесну еще раз к берегу
и почувствовал поклевку. От резкой подсечки рыба поверну-
лась, и в темной воде па миг блеснул ее белый живот. Секунда-
две небольшого сопротивления, и леса повисла. Катушка за-
крутилась свободно.
— Сорвалось? — спросил Артем с огорчением.
— Да, — ответил я, подматывая шнур, лежавший уже на
воде.
11
— Но не горюйте — рыба была небольшая.
И вдруг леса натянулась. Я с трудом повернул катушку на
пол-оборота. Вслед за этим она, поставленная на тормоз, гром-
ко затрещала.
— Ого! — воскликнул парень.— Рыба, оказывается, сидит
на крючке.
Катушка трещала долго. Задержать ее не было возможно-
сти: ручки били по пальцам. Когда шнур смотался метров на
двадцать, она остановилась сама. Я начал вращать ее в обрат-
ную сторону. Медленно, очень медленно рыба тащилась по дну,
удидище гнулось до предела. Подведя рыбу к лодке, я не мог
поднять ее со дна. Тяжелая, как большой камень, она была
неподвижна. После нескольких подергиваний удилищем вверх
рыба метнулась на середину омута. Пролетев опять такое же
расстояние, она остановилась. Я снова подвел ее к лодке и
вновь подергал удилищем. Повторилась прежняя история. Так
было много раз. Желание посмотреть, что это за великан,
охватывало меня все больше.
— Это, должно быть, тот самый таймень, который играл у
порога. Больно упорный он!
Как только Артем сказал это, рыба, не останавливаясь
у лодки, помчалась мимо якоря и, миновав его, резко поверну-
ла в сторону. Леса, касаясь веревки,, сделала острый угол.
Это грозило неприятностями: еще поворот — и она обовьется
вокруг веревки.
Парень -бросился поднимать якорь, но в это время рыба
повернула еще круче, леса сделала петлю. Мон помощник опу-
стил руки. Теперь леса скользила с трудом. Сильный рывок —
и все пропадет.
— Эх, эх!..— застонал Артем.— Да как же вы это допусти-
ли? — Но рыба не рвалась. Она медленно делала второй круг.
И вот леса, обвившись вокруг веревки два раза, перестала
скользить. Я с отчаянием взглянул на Артема.
— Подтяну веревку и обрежу ее около шнура, — решил он.
Это была очень опасная операция: леса натянется, рыба
бросится и оборвет снасть. Я раздумывал, время шло.
— Ну что же? — нетерпеливо спросил парень.
— Режь!
Вытащив из кармана нож, Артем осторожно потянул верев-
ку к себе. Потревоженная рыба сдвинулась с места и пошла
по кругу в обратную сторону. Обойдя веревку два раза и не
чувствуя задержки, она устремилась вдоль берега.
Какой он умник! — прошептал Артем, поспешно подни-
мая якорь. — Теперь гуляй, где тебе хочется.
После этого началось все по-прежнему: длинный пробег —-
остановка — возвращение к лодке — отдых на дне.
Борьба с рыбой — это самые прекрасные минуты для рыбо-
лова. В эти мгновения его чувства обостряются, сердце стучит
12
усиленно. Кроме режущей воду лесы, он ничего не видит, ничего
не слышит. Он полон упоения и боязни как бы рыба не ушла.
То же самое испытывал тогда и я. Сосредоточенный, я мол-
ча боролся. Артем волновался, что-то говорил, советовал, но
не все его слова доходили до моего сознания.
Мне хотелось и скорой победы и в то же время продления
счастливых минут. И наслаждался бы я борьбой долго, если
бы не существовала привычка. Она побеждает все: и страх и
счастье.
Прошло много времени, я привык к однообразным движе-
ниям рыбы. Уже без сердечного трепета я подматывал лесу, а
потом, когда рыба убегала от лодки, спокойно слушал треск
тормоза.
— Должно быть, около часу бьемся мы с ним, а он никак
не дается, — заметил Артем, стараясь держать лодку на одном
месте.
— Ничего нет удивительного, что придется здесь ночевать,—
сказал я в шутку, обретая дар речи.
— Что ж, и ночуем.
— Может быть, потянуть сильнее? — спросил я, поднимая
со дна упиравшуюся рыбу.
— Что вы! Что вы! — испугался мой помощник.— Шнур не-
надежный. Оборвется!
Но я все-таки нажал на ручку катушки с силой. Рыба по-
далась. Еще небольшое усилие с моей стороны — и она пока-
жется у лодки. Но в это время ручка выскользнула из пальцев,
тормоз вновь затрещал. Вскоре рыба остановилась, я подтянул
ее к себе. На этот раз она не пошла на дно, а потащилась по-
верху. Скоро она должна быть у борта лодки.
— Артем, приготовься!
Мой помощник, бросив весла, схватил стальной надежный
багор, которым он всегда помогал мне вытаскивать из воды
тайменей.
Хотя сумерки и были густые, но мы все-таки увидели в
темной воде широкую черную спину уставшей рыбы. Расстоя-
ние между нею и нами постепенно сокращалось. Наконец, она
оказалась у середины лодки. Хвост ее доходил почти до кормы.
— Да ведь это щука! — воскликнул Артем и, взмахнув баг-
ром, с силой ударил им в бок рыбы.
Все кончено. Оставалось только втащить .щуку в лодку.
Я облегченно вздохнул и представил себе, как мои проголодав-
шиеся товарищи обрадуются добыче. Теперь они не будут
спешить в колхоз за продуктами, и я на утренней заре смогу
поехать к порогу половить того тайменя. Словом, удар багром
по щуке родил рой мыслей.
После взмаха руки Артема я ожидал, что он тотчас потащит
рыбу в лодку, но вместо этого он поднял багор и окаменел.
Щуки у борта не было.
13
— Ушла, — чуть слышно произнес парень.
— Да как же ты мог промахнуться? — закричал я.
Артем молчал и глядел на то место, где была щука. Я про-
должал держать спиннинг в руках. Тормоз не трещал, удилище
не гнулось — значит, рыба сошла с крючка. Рыболовы поймут,
насколько было велико мое огорчение.
Забыв о том, что нужно смотать лесу, я с досадой бросил
спиннинг в лодку.
<— Катушка-то вертится! Зачем же вы кинули удочку? —
с укором и в то же время обрадованно крикнул Артем.
Катушка в самом деле вращалась, но совершенно бесшумно:
когда мой помощник взмахнул багром, я машинально выклю-
чил тормоз. Я схватил спиннинг и передвинул тормоз, который
тотчас затрещал. Щука мчалась на середину омута. Борьба
началась снова.
Я успокоился. Артем тоже пришел в себя.
«— Зря вы на меня накинулись: я ведь не промахнулся.
Ударил крепко, а почему она ушла — не знаю, — сказал он,
рассматривая свое оружие.
Вдруг парень оживился:
— Посмотрите-ка на багор!
Па острие держалась чешуя величиной с пятикопеечную
монету. Она была настолько крепка, что багор не пробил ее.
На этот раз щука металась недолго. Вскоре она снова ока-
залась около меня. Артем поддел ее под раскрытые жабры и
с большими усилиями втащил на борт. Лодка накренилась,
зачерпнула воду. Я помог парню, и через секунду громадная
рыба растянулась на дне лодки. Щука долго лежала без дви-
жений. Не веря, что нам выпало такое счастье, мы смотрели
на нее молча. Потом Артем нагнулся, чтобы взять весла, и не-
чаянно наступил на щуку. Рыба подскочила и перевалила хвост
через борт. Парень упал на нее плашмя, вытащил из кармана
нож и вонзил его в голову рыбы. Щука затихла.
После этого мой помощник поднялся во весь рост и взбудо-
ражил тишину тайги диким, радостным криком. То было тор-
жество победителя.
Возвращаясь, он то и дело громко смеялся и восклицал:
— Здорово у нас получилось.
— Неплохо, — отвечал я.— Зацепилась она за якорь, ну,
думаю...
По нескольку раз мы перебирали все подробности борьбы.
* *
*
В темноте у палатки светился яркий огонь. Услышав вспле-
ски весел, сидевшие у костра завели шутливый разговор.
— Наши рыбаки едут.
г— Возвращаются позднозначит, лодка полна рыбы<
14
— Куда же мы будем ее девать? Теперь сколько хлопот
с ней!
Ссора давно забылась. Все были в благодушном настро-
ении.
Лодка стукнулась о берег. К нам подошел Филипп Ивано-
вич, маленький старичок — наш повар, он же завхоз, сборщик
семян и счетовод.
— Как будем выгружать рыбу? — спросил он.— Мешками
или бежать в колхоз за телегой?
— Нет, Филипп Иванович, не надо ни мешков, ни телеги.
Мы поймали всего-навсего маленькую щуку,— ответил я с на-
пускной угрюмостью.
Артем бросил ему щуренка.
— И на этом спасибо. Поджарю ее только для вас. Вы
трудились больше всех.
— А эту возьми в придаток,— сказал Артем, не выходя из
лодки.
— Ну, давай. Две лучше, чем одна.
— Да я не найду ее. Иди сюда, поищем вместе.
Филипп Иванович вошел в лодку и, нащупав руками тол-
стое тело рыбы, с трудом поднял ее.
— Действительно, придаток,— сказал он с таким расчетом,
чтоб его слышали у костра. — Рыбка невелика.
И, подойдя к костру, около которого вместе с нашими то-
варищами сидели люди с катера и баржи, он выпустил из рук
щуку. Она тяжело и глухо шлепнулась на землю. Пламя огня
закачалось.
После изумленных восклицаний и подробных расспросов
все заинтересовались, сколько же весит рыба. Моторист принес
со своего катера безмен и взвесил ее.
— Тридцать девять фунтов, или без фунта пуд,— заявил
он. — Хороша, ничего не скажешь!
— А сегодня я тоже чуть не поймал рыбу не меньше
этой,— заметил баржевой, пожилой человек с рыжей бород-
кой. — Когда мы подошли к порогу, смотрю между катером
и баржей что-то краснеет. Пригляделся: на волнах рыба ка-
чается. Дохлая, думаю. Когда же она стукнулась о баржу, то
ожила: зашевелила плавниками, перевернулась на живот и
поддалась в глубину. Громадная!
— Это таймень,— сказал моторист. — Под винт попал, его
и оглушило. Таймень всегда бросается туда, где кипит вода.
Это для него первое удовольствие. Чего же ты, разиня, багром
его не ударил?
— Да багор был на корме. А то бы я, конечно, хватил им
по башке.
Мне стало понятно, почему я не смог поймать тайменя.
Взволнованный сильными переживаниями, ночью спал я
не очень крепко, но утром встал бодрым. Земля от густого
15
инея была на этот раз совсем белой. Факелы в тайге разгоре-
лись еще больше. Высоко над рекой летели на юг гуси.
♦ *
*
Каждая радость оставляет след. Одна меркнет тотчас по-
сле рождения, другая живет несколько дней. Есть и такие,
которые горят годами. В большинстве случаев это бывает тог-
да, когда этот огонь мы поддерживаем, ухаживаем за ним.
Но таких заботливых людей мало. Большинство из них стре-
мится к новым радостям.
Мои переживания на Томи были настолько сильны, что
след от них не исчезал несколько лет. Мало того, он был как
бы противоядием против многих огорчений. Случалась какая-
нибудь неприятность, ночью вертишься с боку на бок и вдруг
вспомнишь, как вокруг лодки ходила пудовая щука. Еще раз
переживешь счастье рыболова и крепко уснешь. Недаром мои
друзья-рыболовы говорят: поймать большую рыбу — праздник
на всю жизнь.
А. Шахов
ПЕРВЫЙ ТАЙМЕНЬ
поисках ценных дикорастущих трав мы
целое лето спускались на лодке по
Енисею. Миновав много притоков, под-
плыли к Кану — не очень быстрой реке.
Впрочем, такой она была лишь вблизи
устья. По рассказам, Кап все свои четы-
реста шестьдесят шесть километров,
прыгая на порогах, пробегает по тайге
в крутых берегах и скалах.
Первый порог находился в четырнад-
цати километрах от Енисея. В двух ки-
лометрах ниже порога раскинулась де-
ревушка Подпорог, куда мы на бечевке притащили свою лодку.
Дальше на восемьдесят километров нет ни одного селения. Вы-
ше падуна километров на двадцать в Каи вбегает речка Немти-
на, полная крупных хариусов и ленков. Там, как нам сказали,
на некошеных лугах много всяких трав, а по брусничным борам
16
немало глухарей. В долине Немтиной можно встретить и соха-
тогр, и медведя. Туда мы и устремились и были бы там скоро,
есл^ бы не порог.
О нем нам наговорили много страшных историй. Эти рас-
сказу взвинтили нас. Николай, мой восемнадцатилетний по-
мощник, рвался к опасности.
В Подпороге, окруженном лесами колхозе, с лоскутками
полей на взгорье, мы взяли проводника и потащили лодку
вверх. Ефимыч, молчаливый, бородатый человек, был единст-
венным в этой местности проводником, который без страха
водил лодки через падун.
Шум воды слышался издали. С каждым нашим шагом он
увеличивался. Наконец, по реке пошли клочья пены, — чем
дальше, тем больше.
Д1ы остановились у бурлящего потока, он низвергался с
огромных серых валунов, загромождающих реку. Кан в этом
месте вздымался, лез на камни и с грохотом, весь в пене, па-
дал вниз. С берегов на него глядела черная тайга.
— Страсть какая! — заметил Семеныч, наш старик-повар,
оглядываясь вокруг.
-— Не вытянуть лодку,— уверенно сказал Николай.
— Вы-ытянем! Хоть пустую, но вытянем, — горячо возразил
Захаров — рабочий. — Давайте; ребята, выгружать вещи и ай-
да вперед!
— А как же обратно? — спросил Семеныч.
— Обратно-то легко. Так и проскочит меж камней,— заявил
Захаров. — Хочешь, я один на ней поеду?
— Знаю, ты рисковый человек. Тебе море по колено,—
сказал ему Семеныч.
— Что вы скажете? — обратился я к проводнику.
Он в раздумье снял шапку, наклонил голову и провел ру-
по затылку.
— Пустую лодку, конечно, можно провести вверх, но... с
риском. Сейчас воды много. Стальной трос есть?
Кроме бечевы, ничего нет.
— Бечева не выдержит. Видите, какой напор воды? Тут
осторожность требуется, иначе... Под этим порогом много ле-
жит богатства: и оружия, и инструментов, и вещей всяких...
Тут разбилась не одна экспедиция.
— Наша бечева новая, крепкая,— не сдавался я.
— Дело, конечно, хозяйское, но предупреждаю: бечева мо-
жет лопнуть.
Мои спутники, ожидая решения, смотрели на меня. Я вновь
осмотрел страшное место и приказал:
— Разбивайте палатки. На Немтину пойдем пешком.
Проводник ушел в деревню. Мы поужинали и легли спать.
На следующий день на ближайших лужках Василий и За-
харов собирали семена трав. Я и Николай пошли вверх по Ка-
2 Г'ы-'отоЕ спортсмен
17
ну на разведку. Больших лугов там не оказалось. Скоро nodi ел
дождь, и мы, кроме трех рябчиков, глухаря и двух маленьких
мешочков семян клевера, ничего не принесли. Вторую ночь/мы
провели у порога.
Утром дождь продолжался. Идти на далекую речку Немти-
ну в такую погоду было безрассудно. Но и в палатке не| си-
делось. Я решил половить на пороге тайменей.
Ох, эти таймени! Сколько было связано с ними надежд и
разочарований! В поезде, когда я выехал из Москвы, мой спут-
ник по купе посмотрел на мои вещи и весело сказал:
— Славно! И ружье, и спиннинг. Сразу понятен человек.
Вероятно, исследователь? Куда едете?
— На Енисей.
— Значит, на тайменях отведете душу?
Мы разговорились. Спутник оказался страстным рыболо-
вом, он поймал в бурятских реках не одну сотню тайменей.
Мне же не только не доводилось их ловить, но даже и
слышать, как их ловят. В рыболовной литературе сведения
о них настолько скудны, что, кроме описания внешнего вида
рыбы и указания, в каких реках Сибири она водится, почти
ничего нет.
Из разговоров с пассажирами мне стало известно, что тай-
мени — это лосось, среди сибирских рыб он считается велика-
ном. Чаще всего ловится таймень в четыре-пять килограммов,
но иногда можно встретить и трехпудового. Ловить его спин-
нингом — одна из увлекательнейших охот.
Спутник так разжег мою страсть рыбака, что я с необык-
новенным волнением ждал дня, когда смогу вытаскивать из
Енисея тайменей. В моем воображении рисовались громадные
рыбы, которых я буду чуть ли не каждый день ловить на мой
замечательный спиннинг. На него с восхищением смотрел спут-
ник и завидовал.
Первая проба на Енисее, когда я поплыл на лодке, оказа-
лась безуспешной. Также окончилась и вторая. Целый месяц
у меня там ничего не выходило. Я не видел ни одного тай-
меня.
Только потом мне стало известно, что летом на Енисее
таймень обычно бывает в верховьях. Весной он уходит в не-
большие горные реки, откуда возвращается осенью. И в самом
деле, в начале сентября в устье Бирюсы (выше Красноярска)
мне пришлось увидеть всплески больших рыб. Целый вечер я
хлестал воду спиннингом. Но таймени выскакивали из воды
так далеко от берега, что блесна до них не долетала. Лодку
же на сильном течении поставить на якорь было нельзя.
Уже более шестисот километров проплыли мы, а ни один
таймень еще не был пойман. Мой спутник по вагону,, вероят-
но, за это время поймал бы не один десяток этих вели-
канов.
18
|И вот я пошел к Канскому порогу попытать счастье. Со
мЦй был Николай. На этот раз он больше присматривался к
травам, чем к моему занятию.
Первый заброс спиннингом я сделал вблизи камня, с ко-
торого с шумом падал большой поток воды. Боковая струя,
закручиваясь, подходила к берегу. Под камнем была яма, где,
по моему предположению, обязательно должны находиться
таймени.
Блесна упала на струю и побежала к берегу. Никто на нее
не польстился.
Забрасывалась она много раз. Ничего!
Я перешел на второй омут. И там повторилась та же исто-
рия. Но на последнем забросе шнур натянулся — будто блесна
зацепилась. Я почувствовал рыбу. Екнуло сердце. Шнур пошел
против течения. После недолгой борьбы я подвел рыбу к бере-
гу. Она оказалась щукой килограмма на три.
На следующей яме поймал двух крупных окуней, на сосед-
ней с ней — снова щуку. Тайменей не было. Но я не особенно
огорчился, испытав и без того много удовольствия.' Разве не
интересно взобраться на каменную гряду, далеко вдающуюся
в реку, и с высокого камня, среди бушующей воды, забрасы-
вать в пену блесну, подводить ее к себе и ждать, ждать, что
вот-вот дрогнет удилище, натянется леска?
В эти минуты не замечаешь ни черных, мрачных елей, на-
висших над берегом, ни моросящего дождя, ни скользких
камней, на которые взбираешься с риском упасть © студеный
водоворот.
Уже больше километра прошел я вверх по Кану. Порог
все тянулся. И вот в очередную яму, под круглый высокий ва-
лун, блесна заброшена вновь. Едва она коснулась изумрудной
воды, как шнур резко вытянулся.
Пальцем я попробовал задержать движение катушки, но
почувствовал такой сильный рывок сначала в сторону, а потом
в глубину, что пришлось ослабить торможение. Шнур разма-
тывался с необыкновенной быстротой. Я опять задержал ка-
тушку. Удилище тотчас согнулось, и большая рыба взметну-
лась над водой. Шнур во избежание катастрофы пришлось
ослабить. Рыба пошла вглубь. Через несколько секунд я сно-
ва задержал катушку. Леска вновь натянулась до предела.
Так было много раз. Шнура на катушке оставалось уже не
больше десяти метров. Но и рыба ослабевала.
Попробовал повернуть катушку в обратную сторону. Рыба
уперлась. Катушка медленно, очень медленно сделала оборот
назад, потом второй. «Крокодил»— как я назвал то, что было
на крючке, — еле тащился. И вот, когда нас разделяло шагов
тридцать, он рванулся на середину реки и снова выбросился
высоко из воды. Опять я вовремя отпустил шнур — рыбе не
удалось его оборвать. Она пошла в глубину. Хотя движение
2*
19
катушки и тормозилось пальцем, но «крокодил» отвоевывал у
меня леску метр за метром. Но не без конца же бороться! Лип-
нут через пять рыба выдохлась, и я потянул ее к себе. !
Увидев меня, она заметалась, и вода будто окрасилась в
красный цвет. Теперь стало понятно, что это был таймень.
Там, где он бился, вырастало красное пламя. Такое впечатле-
ние происходило от розового хвоста, которым он беспрестанно
бил из стороны в сторону. Чего только он не делал! Выскаки-
вал наверх, тряс головой, носом тыкался вглубь.
Наконец, таймень подтянут к самому берегу. Его голова,
приподнятая на шнуре, находилась уже в воздухе, серебристое
тело с черными крапинками лежало в воде на камнях. Даль-
ше тянуть было уже нельзя: таймень был довольно большой,
килограммов на шесть, и леска могла оборваться.
В раскрытой пасти среди редких острых зубов застряла
блесна. Крючок вонзился в нижнюю губу.
Николай, увидав мою добычу, побежал ко мне. Бросив
спиннинг на берег, я наклонился к рыбе и попробовал схва-
тить ее руками. Таймень, извиваясь, не давался. Скользкое
тело уходило из рук. Я прижал его к камням. Но долго ли
сильной рыбе вырваться в воде из рук? Таймень уже повер-
нулся головой в реку, чтобы уйти в глубину, но я остановил
его за шнур. Он с необыкновенной силой мотнул головой в
сторону, и блесна со сломанным крючком звякнула о камень.
Ошалевший таймень медленно плыл поверху около острого
камня, торчавшего из воды. Николай, подбежав ко мне, схва-
тил спиннинг и ударил концом его по рыбе. Удар пришелся не
только по тайменю, но и по острому камню. Рыба метнулась в
глубину, а конец моего спиннинга отлетел в сторону.
Николай с растерянным видом повернулся ко мне. Он бор-
мотал какие-то извинения. Но мне было не до них. Я смотрел
на то место, где скрылась рыба.
Обескураженный юноша, постояв немного на берегу, полез
в воду, вытащил обломок удилища и побрел за мной. Всю
дорогу я казнил себя. Поступил как мальчишка! Кто же вы-
таскивает голой рукой большую рыбу из воды? Разве нельзя
было ее ударить камнем или ножом? Наконец, можно было бы
лечь на тайменя плашмя. Испугался холодной воды! Эх, ры-
бак! И спиннинг поломан. Чем я теперь буду ловить рыбу?
В лагерь мы пришли оба хмурые. Семеныч пригласил нас
обедать. Мне было не до еды. От обеда отказался и Николай.
Он принялся чинить спиннинг, а я с горечью рассказывать
историю с тайменем.
— Ничего, эта боль до свадьбы заживет,— успокоил меня
Семеныч, после того как я со вздохом закончил рассказ.
— Когда-нибудь поймаете другого,— сказал Захаров.
Через час Николай радостно воскликнул:
— Готово!
20
И передал мне спиннинг. Латка из двух тонких прутьев
ивы, наложенная на место слома с противоположных сторон
и обмотанная ниткой, была сделана прочно.
На леченом коне, говорит пословица, далеко не
уедешь,— сказал я мрачно.
— Попытайте! Может быть, и уедете,— ответил Николай.
Я попробовал удилище. Оно потеряло гибкость и легкость.
Заплата казалась безобразной.
Тяжело вздохнув, я все-таки вновь пошел к порогу. На
той яме, где ушел таймень, сколько я ни ловил, поклевок не
было. Но по соседству с ней, под большим камнем, рыба
взяла с первого заброса. Я подсек. Тормоз на катушке затре-
щал, сердце замерло. Мир для меня сузился. Он весь вместил-
ся в то небольшое пространство, где леска резала воду. Я ви-
дел выскакивающего из реки тайменя и больше ничего. Шум
порога и мелкий дождь исчезли. Минуты вместились в секун-
ды. Ровные стуки сердца превратились в дробные.
В борьбе прошло минуть десять — огромнейших и прекрас-
ных минут! Таймень умаялся. Пальцы крутили катушку — ры-
ба подходила к берегу все ближе и ближе. О, теперь я опыт-
ны? рыбак — таймень не уйдет! В зубах у меня .был зажат
длинный нож.
Найдя на берегу отлогое место, я вывел туда рыбу. Тай-
мень лежал у моих ног. С размаху я ударил его ножом в спи-
ну, пониже головы. В таких случаях смерть наступает мгно-
венно.
Рыба под ножом изогнулась подпрыгнув, бросилась и
скрылась в глубине.
Я стоял изумленный. Как это могло случиться? Вскоре все
стало понятно: конец ножа давно был сломан, а кожа на спи-
не оказалась такой толстой и прочной, что нож, не пробив ее,
скользнул вниз.
И вновь нож в зубах. Беглец хотя и ушел, но леску не
оборвал. Я опять привел его к берегу. На отмели он повер-
нулся на бок. Нож до самой рукоятки вонзился в белый жи-
вот с тонкой кожей.
Выбросив тайменя далеко на берег, я подошел к нему.
Умирая, он менялся в окраске. Розовый хвост превращался в
сиреневый. Черные крапинки па боках выделялись все резче...
Следующее утро было солнечное. Мы отправились на Нем-
типу и к вечеру другого дня принесли много семян ценных
трав.
X. Херсонский
СЛЕПОЙ РЫБОЛОВ
етер стих еще с ночи, но успел закрыть
небо плотными облаками. Утро забрезжило
поздно.
Незаметно оно перешло в сумеречный
короткий день.
Пустынные, открытые места. Вокруг ни
голоса, ни звука.
Над бело-голубой замерзшей рекой ти-
шина...
Под нависшим холодным небом стынут
выкошенные пегие болота. Лишь кое-где
на них голубеет ранний снег. У горизонта
среди болотной топи сиротливо чернеет жидкая щетинка мел-
колесья. И нельзя понять: стоят или текут над ней серенькие
облака. То ли растворились в зябнувшем небе, то ли небо
вместе с невидимым солнцем без остатка смешалось с ними?
Ненадежный рассеянный свет лениво струится на оголен-
ную равнину. Поздняя осень устало переходит в зиму. Ноябрь-
ский морозец пронизал все живое и клонит к покою, к без-
мятежной дреме.
Эта тишина, и простор, и покрытая прозрачным льдом ре-
ка — все, к чему так рвешься из города, навевают грусть...
Их осталось двое в Доме рыболова. Остальные любители
подледного блеснения, прожив здесь по три-четыре дня, двину-
лись еще вчера домой почти без улова.
Эти двое не знали друг друга, но неудачи сблизили их.
Ь худощавом старике внимательный наблюдатель узнал бы
отставного военного.
«Что же?.. Остается привезти в город вместо рыбы недо-
еденные горбушки высохшего хлеба с остатками колбасы?»
Почему-то возвращение домой без улова неизменно ощуща-
лось как малодушие и позор... «Что делать?»— не находил вы-
хода рыболов.
— Останусь еще на денек,— виновато сказал он вслух.
Поднял волочившуюся за ним на веревке пешню и острием
надрезал ледок, образовавшийся в оставленной кем-то лунке.
Пробивать новую не хотелось.
— С утра уже семь мест переменил. Только знай руби
лунки. А нелегко они даются в наши. годы...
Выбросив шумовкой осколки льда, опустил блесну в воду.
Она плавно заскользила и на большой глубине легла на дно.
Привычным движением он смотал с полметра лески назад
на мотовильца, уселся на бадейку и. неторопливо поддергивая
короткое удилище, спросил соседа:
22
— А вы что ж, все на одной лунке?
— Угу. Зачем их менять? — коротко ответил другой, тоже
пожилой человек в подтянутом широким ремнем полушубке и
меховой шапке-ушанке, как выяснилось позже — писатель.
Их разделяло шагов семь. По традиции считается бестакт-
ным подсаживаться к незнакомому рыбаку ближе. Помол-
чали.
— Его, крокодила, искать надо,— неопределенно напомнил
полковник в отставке.
— Вчера многие искали. Все равно, даже не стукнул ниг-
де. Что же без толку за ним бегать?
— Сыт, вот и стоит. Первый год такая неудача по перво-
ледку.
Полковник вздрогнул, круто поднял удочку, ловко сбросил
одну за другой рукавицы и быстро перехватил натянувшуюся
лесу руками. Внизу что-то тяжелое туго подавалось и упруго
тянуло назад.
— Сел? — с волнением и завистью повернулся к нему
сосед.
— Кой черт!.. Задев.
Отложив удочку, полковник достал из бадейки моток бече-
вы с тяжелым кольцом отцепа. Но когда снова потянул леску,
опа пошла свободно: очевидно, блесна отцепилась сама. Он
сунул отцеп обратно и продолжал с небольшими паузами по-
дергивать и отпускать удочку: вверх, вниз, чуть погодя — еще
немного вниз. Пауза на два полных вздоха и выдоха, потом
снова вверх. Сколько раз он проделал сегодня это движение?..
Тысячу? Две?
Нет, решительно не стоило оставаться здесь еще на целый
день. На что он надеялся? Уж не повезет, так не повезет. Но
очень не хотелось возвращаться домой без рыбы. И вот еще
этот дядя в полушубке соблазнил его неизвестно чем, упрям-
ством, что ли?..
А сосед, погруженный в свои думы, широко расставив руки
над двумя лунками, невозмутимо, как заведенный, опускал и
приподнимал то левую, то правую леску. Две удочки у цего
работали как коромысло-маятник в часовом механизме. Пол-
ковнику, глядя на него, вдруг стало смешно. Как может взрос-
лый, серьезный, видимо, человек проводить так нелепо дни?
А может быть, это не упорство, а просто лень? Нежелание
подняться и отправиться в путь-дорогу?
Но тут же полковник поймал себя на том, что ведь и у не-
го тоже теплится надежда. День еще не кончился, вот-вот
повиснет на блесне сладко волнующая тяжесть.
Вверх, вниз, еще вниз, вдох — выдох, еще вдох — выдох:
пусть руки не спешат. Если будешь спешить, рыба пропросту
не успеет взять блесну. «Ну, возьми же, возьми!»- Однако
уговаривай-не уговаривай, ничего не меняется. И, оглядевшись
23
по сторонам, он с грустью еще раз убедился, что день вы-
дался на редкость серый, унылый, природа вокруг безра-
достна, сосед со своими размеренными движениями просто
неприятен, и в Доме рыбака вечером будет скучно, как в мо-
гиле.
Он уже хотел спросить соседа: «А не отправиться ли нам
домой?» Но его внимание привлекли старик и мальчик, спус-
кающиеся с берега.
Подросток лет тринадцати вел высокого сухого человека.
Тот палкой нащупывал перед собой дорогу и держал голову
с рыжевато-серебряной бородой неестественно высоко: словно
настороженно прислушивался.
Когда они вышли на реку, мальчик-поводырь прикинул
на глаз расстояние ст каких-то примет на берегу, стал рубить
лунку.
— Слепой... Вы слышали о нем? — негромко спросил пол-
ковник.
Неужели будет рыбу ловить?
— Говорят, родился здесь, на берегу, в деревне. Тут же
прожил больше шестидесяти лет. И ослеп давно...
— Ловит по памяти? — с трудом верил писатель. — Пом-
нит так, как будто видит?..
Он перевел взгляд на голую равнину. Луга, заболоченные
задержанными паводками и высокими почвенными водами,
уже ничем не напоминали о том, что в этих местах было
раньше.
А между тем не так давно, до того, как река превратилась
в залив Московского моря, к ее берегам жались тут крестьян-
ские селения. Теперь их перенесли далеко на новые места. Бе-
рега стали пустынны. Сейчас тут раздолье уткам и зайцам,
если бы не дремали охотники и расплодившиеся лисы... Вчера
он спугнул в прибрежном тальнике горностая, и вон в том
перелеске, на холме, с шумом поднялась из-под самых ног
глухарка, кормившаяся, по-видимому, брусникой.
А ведь это было совсем недавно — избы и пашни, и ого-
роды.
'Писателю припомнилась строка поэта: «Сотрется след, а
миру хоть бы что!..»
След селений стерся. А вот человек пришел оттуда, с ис-
чезнувших улиц. Слепой принес в своих остановившихся гла-
зах призрачные виденья всего, что кануло и не вернется. Для
него оно никогда и не прекращалось. Он, должно быть, по-
прежнему видит сверстников, деревню, а вокруг нее — огоро-
ды и поля. Ему машут на околицах ветки старых ветел. Скри-
пя, раскрываются перед ним двери ветхих овинов.
Писатель с любопытством присматривался к слепому. Не-
подвижная фигура старика, его глаза, застывшие навсегда,
борода, разросшаяся кустом и покрытая инеем, словно клубок
24
замерзших водорослей, — все говорило о прожитой большой
и тяжелой жизни.
Парнишка пробил лунку и очистил ее ото льда. Потом,
чуть отступя, сделал во льду ямку, воткнул в нее припасенный
на берегу толстый прут, обложил его у основания осколками
льда и снега, примял их поплотнее и полил водой. Подозвал
старика. Слепой, нащупав прут, взялся за него и ждал, а по-
водырь воткнул второй такой же прут шагах в трех. Потре-
бовалось немного времени, чтобы мороз прихватил прутья.
Тогда паренек привязал к ним бечевку. Она пришлась слепому
повыше валенок; легкий предупреждающий барьер, чтобы сле-
пой не оступился в воду.
Приняв от парнишки можжевеловое зимнее удилище с
большой светлой блесной, слепой размотал леску, отмерил,
закрепил спуск и начал блеснить. А малый тем временем, сидя
на льду, уже ловко прилаживал к своим валенкам вынутые
из мешка коньки. Он туго прижал их веревкой и потом еще
подтянул ее, накрутив на палочки.
Старик тихо спросил о чем-то. Полковник с писателем по-
няли, что вопрос был задан о них: паренек поглядел в их сто-
рону и, не скрывая задорной улыбки, бросил в ответ что-то
смешное.
Вот он встал на ноги и, удерживая равновесие, взмахнул
руками, как крыльями. Разминаясь, сделал по льду крутой
полукруг и с разлету лихо приподнялся на острые носки конь-
ков. Приладив съехавшую на лоб шапочку, подхватил на пле-
чо пешню и покатил широким шагом, как заправский конько-
бежец, вверх по реке. Куда? Должно быть, поискать на отме-
лях окуньков. Из мешка за спиной торчала небольшая удочка.
Что ему тут сидеть со стариками!
Не успел полковник поделиться с писателем завистью к
молодой энергии паренька, как они услышали обращенный к
ним спокойный глуховатый голос старика:
— Хватает?
Не напрягая голоса, он завел беседу, как будто хорошо их
видел.
Нет, молчит,— ответил полковник.
— Вот позавчера с утра немного брал, поймали тут двое-
трое, а потом почему-то пропал,— добавил писатель.
— Еще не скатился. Гуляет далеко,— глядя по-прежнему,
куда-то поверх лугов, на край неба, 'невозмутимо сказал
слепой.
На Ламе? — заинтересовался писатель.
— Судачок-то? Нет, он по Шоше поднялся. А вот лещ, тот,
поди, на Ламу ушел.
Старик произносил «лиощ», отчего эта рыба показалась пи-
сателю в ту минуту особенно большой и жирной.
— Почему же судак по Шоше?
25
— А он чистую водичку люОит.
Писатель вспомнил: действительно, слева бежит в Волгу
быстрая Шоша, справа, из торфяных болот, вливается в Шошу
тихая Лама с мутноватой, дурной на вкус водой.
— И долго они там гулять собираются? — с ноткой недо-
верия спросил писатель.
— Вода высокая, зачем им вниз спешить? — вопросом на
вопрос ответил старик. У него была своя манера блеснить: он
поднимал удочку в два или три приема как можно выше, по-
том опускал ее медленно, со многими остановками, подмани-
вал блесной рыбу на разной глубине.
— Чего судачку здесь искать? Малька? Так его в вер-
ховьях да по заливам сейчас больше,— закончил он свою
мысль.
— Далеко ли вверх идут Лама и Шоша?
-— Далеко ли? — слепой улыбнулся. — Да вот по Ламе у
московских людей был путь в варяги,— напомнил он спокойно,
будто давно прошедшие века были ему близки, как вчерашний
день. — Про Волоколамск помните? Богатый город, торговый.
В старинные годы через него на север в Новгород, а дальше
к варягам лодки шли со всяким русским рукоделием.
Вглядываясь в морщинистое лицо слепого, писатель на
мгновение потерял ощущение времени. Он живо увидел: на
реке идут большие лодки, на веслах сидят смелые московские
люди в остроконечных шапках. Вот из разрыва бегущих туч
над ними брызнуло солнце. И слышится протяжная однослож-
ная песнь...
А старик продолжал:
— Много душ здесь прошло, где мы стоим. А на юг, в Моск-
ву-реку, наши умельцы волоком перетаскивали лодки посуху.
Там недалеко. Потому — и Волоколамск. А дальше езжай хоть
в Персию... за всякой неписаной красотой.
— За красотой? Почему же именно за красотой?
— А что еще дедов наших туда завлекало? — опять вопро-
сом на вопрос ответил писателю слепой.
— Вы из Внукова родом или из Пузырева? — спросил
полковник, слышавший название перенесенных отсюда дере-
вень.
— Жохово звали нашу деревню. Жох был наш брат, одним
словом, — пошутил слепой.— А что же? Ведь Жохово как раз у
слияния Ламы и Шоши стояло на пути из варяг в персы.
— Удивительное название своим поселениям дает русский
народ, — вставил писатель.— «Три отрока», «Верни-городок»,
«Острая могила», «Бабий гон», «Село Мудроголовы». Каково?
А то уже совсем просто и ясно: есть деревня называется Жили.
Ничего больше. Жили и только. Да... А вот этот омуток на реке
надо бы назвать в нашу честь ну хотя бы «Зря сидели» или
«Три старика —три бездельника...»
26
Помолчали.
— Мудроголовы... Это на Смоленщине... И мне хорошо за-
помнилось название Мудроголовы, — заговорил полковник, ста-
раясь скрыть вспыхнувшее волнение. У него вдруг порозовели
уши и обветренная кожа на лице стала еще темнее. — Было
дело, повидал и я это село. Красивое оно тогда стояло, перед
тем как его подожгли фрицы. А сейчас, должно быть, колхоз-
ники отстроились еще лучше прежнего. Да, Мудроголовы...—
Он помолчал и добавил: — Жаль вот только нельзя человека
отстроить так, чтобы он стал моложе, кудрявее.
Еще помолчали.
— К вечеру щука начнет хватать, — уверенно сказал
слепой.
— Будет брать? Почему вы думаете? — переспросил писа-
тель и безнадежно приподнял удочки.
И в это самое мгновение, по удивительному совпадению,
какое, впрочем, случается с охотниками и рыболовами очень
часто, что-то рвануло у него блесну. Рвануло, повисло трепеща,
вновь рвануло. Зазевавшийся рыболов вскочил, отбросил вто-
рую удочку и, уговаривая себя не спешить, стал дрожащими
руками выбирать лесу. В лунке метнулась ощеренная пасть, и
писателю показалось, что он увидел злой зеленый глаз. Пасть
исчезла, последовал могучий рывок, леску пришлось немного
отпустить, отдать метра два-три рыбе и потом осторожно на-
чать выбирать снова. Чем короче становилась леска, тем туже
натягивалась. Писатель продолжал вынимать леску, она пада-
ла около него на лед петлями. Наконец, из воды вылезла рыбья
морда, и за узкой головой из лунки стало вываливаться холод-
ное скользкое туловище. Писатель поднял добычу и отбросил
ее в сторону. Извивающаяся на льду щука показалась ему
очень красивой.
За свою жизнь он вынул из воды немало разной рыбы, но
не мог к этому привыкнуть. Каждый раз восхищался сызнова
то красавцем язем, то грубоватым и пылким окунем, разоде-
тым пышно, как и подобает забияке-мушкетеру, или осторож-
ным и меланхоличным лещом и даже простушкой-смиренницей
плотичкой, как будто видел их в первый раз. Не в этом ли и
находил он неизъяснимую прелесть ловли?
Предстояла борьба за блесну. Щука упорно не хотела ее
возвращать. В гневе стиснула зубы... Пришлось пустить в ход
пружину зевника. Уступая давлению стали, пасть раскрылась
неестественно широко. Но вид у щуки все еще был угрожаю-
щий. Кого хотела она напугать, кому со злостью грозила?
Хотя и была она короче полметра и весила всего-то немногим
больше килограмма. Теперь рыболов ясно видел, что добыча
его невелика.
Он мечтал когда-нибудь поймать щуку хотя бы в полпуда,
ведь и пудовики щуки в наших водоемах не должны быть ред-
27
костью. И вот каждый раз, когда он вынимал щуку, к чувству
удовлетворения примешивалась, так это было и сейчас, доля
разочарования.
Все же он не мог не любоваться рыбой и был взволнован.
Вновь уселся на свой ящичек и ногой отодвинул извивавшуюся
щуку подальше от лунки. Затем, сдерживая себя, неторопливо
опустил блесну в воду, забрал, как прежде, в обе руки по удоч-
ке и принялся поднимать и опускать их по очереди, все в том
же, на первый взгляд, безразличном, но точно выверенном
ритме.
— Ну вот и обрыбились! — с тайной надеждой, раз дело
началось, не отстать от соседа сказал полковник.
— С первым хвостом! — поздравил слепой. — А велика ли?
— Да нет, трехлетка, — подавляя гордость, ответил счаст-
ливый рыболов. И тут же вспомнил уверенное предсказание
старика.
— А как вы угадали, что сегодня не судак, а щука начнет
брать?
— Погода. Щучья нынче погодка, не больно морозная.
А судачок, он предпочтительно любит, чтобы было похо-
лоднее.
— Но такая же погода и вчера была?
— В прошедшую ночь слом в погоде произошел, потому
рыба и не брала. Теперь в небе порядок установился. Рыбка
приобвыкла, у нее аппетит, значит, появился.
— Вот как?
— А еще сегодня ночью лед дюже трещал. Слыхали?
— Да. Спад воды начался.
— Здесь, на Шоше и Ламе, это быстро может произойти,
стоит воду спустить на плотине в Иванькове. Ну а щука чув-
ствует, из заливов и с отмелей бросается в -русло.
Писатель позавидовал знаниям старика. Но все же мир его
представлений, вероятно, почти неподвижен и с каждым днем
становится беднее. Прошлое вместе со своими слезами и радо-
стями высохнет в памяти безвозвратно. А новое входит в со-
знание слепого с трудом и, конечно, не может возместить
потерь...
Скорее из желания поддержать слепца, а не потому, что он
действительно думал так, писатель сказал:
— Река для вас — раскрытая книга. Вы знаете и помните
все.
Старик хотел что-то ответить, но высоко поднял согнувшую-
ся круто удочку и, перебирая леску, вытянул на лед извиваю-
щуюся щуку.
Полковник и писатель хотели помочь ему снять рыбу, но
слепой, взяв щуку за туловище, с размаху ударил ее затыл-
ком об лед и легко освободил крючок-тройник из открытой
пасти.
28
— Пошло дело. И вас с хвостом! — крикнул ему писатель.
Полковник, скрывая зависть, промолчал.
Старик убрал щуку в мешок за спиной и снова взялся за
удочку.
Пожевав губами, проговорил:
— Помнить, конечно, кое-что помню. Слава богу. Но на
свою память не радуюсь. Как это у Алексея Максимовича ска-
зано: «В карете прошлого далеко не уедешь...» А нынче, спаси-
бо, обо всем писатели стараются в книгах рассказать, и про
рыбу тоже.
Писатель смущенно улыбнулся. Прищурился. Обвел глазами
реку, поля и холмы на горизонте и с удивлением увидел, что
день, идущий к вечеру, переменился. На лугах и дальних пере-
лесках заиграли теплые краски. Вся долина порозовела, и уже
не такими неприветливыми, как прежде, показались ему вися-
щие над землей облака. Скромный, простенький русский пей-
заж глянул на него ясно и радушно, как добрый верный друг.
«Удивительно глубокое чувство родства вызывает наша рус-
ская природа», — с нежностью подумал он, и задал себе воп-
рос: а что, собственно, произошло за последние минуты? Что
изменилось?
И смогут ли передать простые слова все то новое поэти-
ческое содержание, которое приобрели для него приближаю-
щиеся сумерки, рыбная ловля втроем на пустынной реке,
неожиданная беседа и даже эта пойманная им щука?
Он с благодарностью посмотрел на слепого.
Тот стоял все так же выпрямившись и голову держал, будто
прислушивался к чему-то далекому. Глаза глядели вдаль над
лугами.
— Конечно, каждый рассказывает, как сам понимает. Но
когда книга хорошая — пишет ее хоть и один, а память в ней
не его одного, — память в книге таится не только того челове-
ка. Книга — это, как бы сказать, памятка народная. Сердечная
умная книга — дело общее. Вот, к примеру, когда пишут нынче
о высокой воде, хоть бывает и ошибутся в чем по мелочи, а от
большой правды не уйдешь никуда.
Писатель почувствовал, что у слепого осталась какая-то
невысказанная, главная мысль, для которой он сейчас подби-
рает слова. Может быть, взвешивает цену слова на обостренно
чуткий внутренний слух. И, конечно, такой вот читатель, как
этот старик, легко обнаружит в каждой книге малейшую пу-
стоту и фальшь. Он тотчас же услышит, если вместо биения
крови в писательском сердце лишь громко шелестит бумага.
Чтобы такому читателю рассказать о жизни, нужны слова
глубокие, как музыка, слова, заменяющие слепцу свет.
— Переехали мы отсюда со всем скарбом в новое село на
Большой Волге, у Московского моря, — неторопливо продол-
жал старик.— Ну» бабы всплакнули, конечно, больше для по-
29
рядка. Ведь легко ли сказать, тут и погосты дедовские, и земля,
их слезами и трудом вскормленная. А сейчас на Большой
Волге живем, и дела пошли немаленькие.
«Высокая вода», — вспомнил писатель слова старика.
А тот продолжал:
— Сюда, к старым ямам, я к дочке наведаться приехал.
Дочка тут, в Козлове, за лесом, учительница в школе. А вну-
чонок, он со мной, на Большой Волге. Он-то мне про все и
читает, где какие новости.
— Помопите-е! — раздался вдруг отчаянный крик, в котором
одновременно слышались и восторг, и надежда.
Кричал полковник. Писатель бросил удочки и побежал к
нему. Нагнувшись над лункой, полковник еле удерживал леску.
Она натягивалась, резала пальцы, грозила оборваться. Рыбо-
лов в испуге отпускал ее. Потом снова начинал подбирать.
Теперь они вдвоем стали понемногу подтягивать невидимого
противника. Вскоре в глубине лунки метнулось что-то неправдо-
подобно белое, но леска снова страшно напряглась и вырва-
лась из пальцев, как показалось писателю, со свистом. При-
шлось все начинать сызнова.
Наконец, после многих усилий они снова подтащили к лунке
что-то широкое, белое.
— Багор! Скорей багор! — в два голоса закричали они друг
другу.
Острие багорчика вонзилось в упругое туловище. Из лунки
стало вылезать, еле протискиваясь, обессилевшее, согнутое по-
полам тело щуки. Хорошо, что лунка была широкая, иначе
пришлось бы разбивать лед по краям.
— Вот это крокодил! — восторженно закричал писатель
слепому. — Он ее под живот забагрил! Ну она и давай рваться,
как черт.
Счастливый полковник молча возился над пастью сопро-
тивляющейся рыбы, освобождая блесну.
А писатель вновь залюбовался слепым. Старик улыбнулся...
Небо по-пре*жнему скрывалось в седых облаках, но они уже
не смогли остановить потоков света. Невидимое солнце брызну-
ло алыми, фиолетовыми, сиреневыми отсветами, отблесками
вечерней зари на притихшую землю, на рябые болота, на поро-
зовевший лед реки.
Слепой улыбался солнцу. Улыбались даже его усы. Улыбка
приподняла кусты бровей и разгладила морщины на лбу. Он
просиял, прислушиваясь к происходящему, а может быть, слу-
шая свои мысли. С высоко поднятой головой, чуть запрокину-
той, чтобы лучше слышать, он казался веселым человеком.
А может быть, слепой прислушивался к незаметной для других
далекой песне?
Помолчав, писатель спросил:
— Как вас зовут, товарищ?
зо
—• Меня, — не сразу отозвался старик, — Тимофей Дени-
сыч.
— Стало быть, правильно говорят, что человек ищет, где
получше, а рыба — где глубже? А, Тимофей Денисович?
Слепой пожевал губами и недовольно возразил:
— Я думаю, неправильная эта пословица. Несправедливая
к человеку. Да и к рыбе. Из рыбы разве что один сом живо-
глот, известный лентяй, да еще скользкий хлюст налим темноту
любит, на глубину чаще устремляется. Но вся рыбка первым
делом не о себе печется, а о потомстве своем. А об человеке
нынче-то уж что и говорить. Человек человеку, конечно, рознь,
но, если стоящий человек, он завсегда о будущем думает.
— Люди всякие бывают, — вставил полковник.— Встреча-
лись мы на войне с разными.
— Война нашим людям нынче вовсе ни к чему. А хороший
человек, он для жизни всегда не сановник, а садовник.
— А как ты хорошего отличишь от дурного?
— Доброго-то от пустого?
- Да?!
— Добрый человек, коли заглянет в душу свою, как в реку,
так беспременно увидит там не себя, а других людей, вот как
я думаю. Хочешь верь, хочешь нет, а только от таких садово-
дов и пошло на свете все необходимое... Вспомнить стоит ласку
к людям Алексея Максимовича, вспомнить Владимира Ильича
и всех, кто за революцию боролся, кого народ крепко в сердце
носит. Они для всех дали пример.
Тут он вдруг вспомнил что-то:
— Да вот дело какое! Я давно ищу, кого бы спросить...
скажите, что такое бульдозер?
— Бульдозер? — оторопел полковник.
— Ну да. Читаем, видишь, на днях с внучонком. В осталь-
ном разобрались. И про шагающий экскаватор он мне объяс-
нил. И как на Дону рыбоподъемник устроили для рыбы, что
из Азовского моря идет на нерест в верховья. Да вот посмотри-
те,— он вынул из кармана сложенную газету.— Вот тут и про
бульдозер сказано. А что оно такое бульдозер, как работает,
описания нет. И кого не спрошу — толково рассказать не
умеют.
Лишь только мелькнул крупный знакомый шрифт заголов-
ков газеты, писатель вспомнил очерк, о котором говорил сле-
пой. Это были с увлечением записанные впечатления одного из
его приятелей, побывавшего на строительстве канала Волга-
Дон...
— Помню, о чем вы говорите. Читал. Бульдозер — это ма-
шина.
— А к чему назначена? Что делает?
— Кажется, дороги прокладывает, — не совсем уверенно
сказал полковник.
31
— Дороги? — еще больше оживился слепой,— Вот и в селе
такой слушок пошел. А с дорогами нашими на берегу Москов-
ского моря не везде еще ладно. Хотелось бы получше знать,
что может бульдозер. Одним словом, как о нем людям нагляд-
но рассказать? Может, как раз его-то нам и нужно? Мы бы
похлопотали.
Лицо старика в доверчивом ожидании было обращено к со-
беседнику...
Я... Я точно не знаю, — сказал писатель, досадуя на самого
себя.
Краски на льду и лугах быстро менялись. Солнце, по-преж-
нему скрытое за облаками, должно быть, уже садилось низко
к горизонту и теряло силы. Дальний перелесок слился с ры-
жеватым болотом, они обнялись и вместе стали тонуть в быст-
ро сгущающихся синеватых сумерках. Еще дальше лес рас-
плылся в марево... Неизвестно откуда взялся туман и теперь
сгущался, наползал, окутывал землю и подымался выше, сли-
ваясь с облаками. С каждой минутой делалось темнее и холод-
нее. Прозрачный лед на реке быстро почернел. Казалось, что
он становится все тоньше и тоньше и, наконец, попросту исче-
зает под напором подступающей снизу таинственно угрожаю-
щей воды. Вот он уже стал совсем невидимым. Неизвестно, что
перед тобой в одном-двух шагах: тонкое стекло льда или вода?
Но стремительно приближающаяся ночь не могла отогнать
в душе писателя глубокой радости, идущей к нему от лугов,
от прибрежного тальника, от стрррв сена, засыпающих среди
тумана на болотах...
— Ночевать, Тимофей Денисович, в Дом рыбака придете?
— Да ведь у вас, поди, свежих газеток с собой нету? А я
уже два дня газет не слыщал:,; Так лучше уж мы с внуком у
бакенщика, у Пашки, сегодня погостим.
— А то милости просим! Уха будет.
— На уху гостей зовите завтра.
— А что, разве еще лучше будет брать?
— Щука-то?
Слепой поднял лицо, повернулся к югу, прислушался, по-
вернулся к западу, улыбнулся, словно ему потрясающе ясно
были слышны голоса на всех путях, по которым движется
жизнь, и ответил просто:
— Сегодня только начало. Ветерок с юга поднимается.
Теплый. И месяц нынче молодой ведь?
— Молодой.
— Планируйте на завтра свежую ущицу. Не прогадаете.
Ефим Пермитин
ПРАЗДНИК ЛЕТА*
лтайский колхоз-миллионер «Горные ор-
лы» проводил «праздник сенокоса и ме-
да».
Два праздника особо выделяли горно-
орловцы и каждый из них праздновали
по-своему.
Осенью в колхозном Доме культуры —
широкий, сытный «праздник урожая». Ле-
том— зеленый, радостный «праздник сено-
коса и меда».
День этот праздновали необычно.
Самые лучшие верховые лошади седлались в богатые седла.
Колхозники надевали праздничные одежды и ранним утром,
гарцуя на лошадях, пестрыми живописными группами выезжа-
ли в леса и горы.
Весь день женщины и девушки собирали смородину, малину
и ежевику. Мужчины ловили в порожистых речках хариусов,
стреляли поднявшихся на крыло тетеревов и глухарят.
Молодежь пела песни, купалась в реке, состязалась в подъ-
еме на крутую, трудно доступную гору Гляден, в искусстве
стрельбы из мелкокалиберных винтовок.
Молодожены проводили день особняком, старые колхозни-
ки— звеньями (бригадами собираться было нельзя: мешали
друг другу брать ягоды, удить рыбу и охотиться).
На солнцезакате все съезжались из разных логов и речек
на колхозную пасеку, к радушному пасечнику Станиславу Мат-
веевичу. На стол ставили свежий мед, только что собранные
ягоды, кувшины с медовухою, варили ни с чем не сравнимую
алтайскую уху из хариусов, жарили тетеревов и глухарей.
И как осенью, в «день урожая» в клубе празднично убирал-
ся комсомольцами «последний сноп», так летом огромные буке-
ты цветов на столах увешивались лентами из девичьих кос.
Яркие пылали костры, жаркие отблески огня вспыхивали в гла-
зах беспечных в этот день, возбужденных горноорловцев.
С каждым годом новые праздники проводились торжествен-
нее и веселее.
Всем нравилось, что к «празднику лета» не готовились за-
ранее, а назначался он обычно неожиданно, после продолжи-
тельного напряженного метанья стогов и тяжелой косьбы вруч-
ную на недоступных машинам крутых увалах.
Перед праздником усталые косцы, гребцы, коптильщики,
подростки-копновозы и «скирдоправы» парились в банях. Ост-
* Глава из романа «Горные орлы».
3 Рыболов-спортсглен
33
рый запах банного дыма и раскаленных каменок плавал над
деревней с полудня до поздней ночи.,
* *
*
Председатель колхоза Селифон Адуев спешил. Решили
ехать в горы без завтрака. Для жены, уступив настойчивым
ее просьбам, он заседлал горячего белого жеребца Кодачи, для
себя — саврасого иноходца. Все необходимое для рыбалки,
охоты и сбора ягод уложено было с вечера.
В белом полотняном платье Марина вышла на крыльцо.
На голову она надела такую же панаму. На ноги — мягкие
казахские сапожки с яркою росшивью невысоких козловых
голенищ.
Селифон подвел жеребца. Конь раздул храп и покосил гор-
дым искристым зрачком на необычную всадницу.
Адуев взял одною рукою жеребца под уздцы, другою решил
помочь жене.
— Я сама... Сама, — заторопилась Марина.
Ей хотелось показать ему, что она выучилась ездить не
хуже любой выросшей в горах. Но нога ее, стесненная малым
разрезом платья, не могла сразу дотянуться до стремени вы-
сокого жеребца. Жеребец грыз удила, рубил копытом землю
и прижимал уши.
Ухватившись за холку лошади, прыгая на одной правой,
Марина, наконец, поставила левую ногу в стремя и, легко от-
толкнувшись от земли, села в седло. С раскрасневшимся от
напряжения лицом, с горящими глазами, она походила на
подростка.
Марина знала: муж боится опоздать в заветные свои места
к началу клева. И сразу же за воротами отпустила поводья.
Кодачи сделал несколько прыжков в галоп, но, одернутый
всадницей, пошел крупной, зыбкою рысью, усиливая ход все
больше и больше, лишь только приближался топот саврасового
иноходца.
«Горные орлы» просыпались, но заседланных лошадей еще
нигде не было видно на дворах. Селифон, тревожно посматри-
вавший на небо, успокоился: «До Щек пять километров. Через
полчаса будем там. Самое, самое время...
— У своротка в гору попридержи! — крикнул он за око-
лицей жене.
Марина подобрала поводья. Селифон поровнялся с нею
и свернул на заросшую тропу. Прохлада леса сразу же охва-
тила их. Высокая, в рост лошади, лесная трава, облитая росой,
выкупала колени.
Синеватый змееголовник, темно-пунцовые кисти копеечника
попадали между стременами и ногами всадников, осыпали мок-
рую обувь разноцветными лепестками.
34
Нежно-лиловые липкие шары репейника, росшие на креп-
ких стеблях, отрывались с громким хлопком, пугающим лоша-
дей. И каждый раз Марина, ловко и быстро наклоняясь с сед-
ла, успевала схватить бархатистый еще, чуть-чуть колючий в
эту пору лета шар.
Смеющаяся и торжествующая, с шаром в руке, она повер-
тывалась к мужу и бросала липкий репейник на грудь Се-
лифона.
В гору лошади шли рядом. СелифО'Н испытывал чувство
праздничной радости...
— Слышишь, ревет река — это в Щеках,— сказал он.
Вместо ответа Марина пожала руку мужа выше локтя.
Жеребец почувствовал отпущенный повод, потянулся к соб-
лазнившему его цветку у самой тропинки.
— Балуй! — крикнула она на Кодачи.
Жеребец бросил цветок и так рванулся вперед, что Марина
закинулась на спину седла и у ней слетела с головы панама.
Темно-ореховые волосы волной закинулись за уши.
Селифон успел схватить панаму на лету. Он тоже тронул
иноходца каблуками. Конь врезался в траву. Весь обрызган-
ный росою, Адуев выскочил вперед Марины и, размахивая
панамой, погнал иноходца к реке, яростно шумевшей в
ущелье.
Лошадей расседлали под раскидистым кедром у ручья,
впадавшего в Черновую. У самой воды росла душистая мята
вперемежку с залитою росою осокой. Подальше — непролазные
заросли черной смородины. На косогоре алела малина, а еще
выше, у камней, точно накрытые красным сукном, никли под
тяжестью ягод кусты рубиновой кислицы.
— Ягод — за неделю не оборвать,— Селифон махнул ру-
кой в сторону косогора.
Марина вынула из сумки четверть молока, берестяный туя-
сочек творога со сметаной и поставила их в холодные воды
ключа.
Селифон спутал лошадей, снял узды и отпугнул от ста-
новища. Кони один за другим легли в высокую мягкую
траву и, взметывая ногами, начали кататься. Потемневшие
от пота под седлами спины лошадей омылись росой и за-
блестели.
По тому, как Селифон поспешно складывал седла и разби-
рал рыбацкую снасть, Марина видела, что он очень спешит к
реке и думает сейчас только о том, как бы ему поскорее ос-
тавить ее.
Рыбаку действительно нужно было спешить. Солнце уже
поднялось из-за гор. Месяц, утратив блеск, казался тонким и
непрочным, как льдинка.
— Мне еще удилище вырубать,— озабоченно сказал Се-
лифон.
3*	35
— Да ты иди, иди я тут сама справлюсь.
— А не забоишься одна?
— Иди, не думай...
— К завтраку жди. Ежели задержусь, спускайся вдоль
ручья и вверх по Черновой, — торопливо сказал он и по-
шел.
Молочно-белая в пороге, темно-голубая по омутам, река
билась в крутых скалах. Это самое узкое место Черновой и
называли Щеки.
Глубоки и хрустально прозрачны омута в гранитном ложе
реки. И нет счета оттенкам воды в утренние и вечерние
зори.
Да и не только река, но и отвесные, точно вытесанные то-
пором, скалы в эти часы то пламенеют пожаром, то розовеют,
словно налитые горячей кровью, а то подернутся голубой дым-
кой, как незабудки.
И так много красок роняют небеса в реку, что кажется,
впитала их и вода до самого дна и скалы — до сердцевины.
Адуев спустился к реке по руслу ручья. Опавшая в летнее
время вода образовала неширокую, затененную утесами бере-
говую отмель.
Щеки Селифон считал «рыбным садком». И когда собирал-
ся «наудиться всласть», то стремился только сюда.
С приречных камней вспорхнул куличок-«перевозчик» и,
задевая воду узким пепельно-серым крылом, с тонким свистом
полетел на противоположный берег.
Селифона охватила знакомая дрожь. Он быстро разулся,
по-рыбацки подсучил до колен штаны и надел через плечо
холщовую торбу под рыбу.
Босые ноги щекотал остывший за ночь галечник.
При первой насадке дрожали пальцы. По неистребимой
с детства привычке поплевал на проткнутого крючком жирного
фиолетового червя и сильным швырком длинного гибкого уди-
лища забросил лесу на стрежь. Лесу тотчас же снесло течением
и закружило в глубоком пенистом омуте.
Рука рыбака, в которой он держал длинное удилище, ка-
залось, вытянулась до середины омута и настороженно дрожит
над таинственной глубью.
А лесу все сносило и сносило. Вот рука чуть качнулась:
рыбак, не желая наново забрасывать лесу без поклевки, решил
«поиграть» червем и, приподняв удилище над водой, тихонько
вел удочку против течения.
Рывок, как электрический ток, пронзил рыбака. Адуев под-
сек. Крупный сине-стальной хариус, распластав в воздухе ря-
бые плавники, с размаху ударился о грудь Селифона. Рыбак
радостно ощутил и грузный удар, и холодную упругость рыбы,
схваченной им под жабры. Стальная синева хребта и радуж-
ные пестрины плавников хариуса быстро померкли.
36
Селифон бережно опустил рыбу на дно сумки. Хариус сде-
лал несколько бросков, последний раз зевнул и уснул. Адуев
нарвал пук влажной от росы травы, положил на дно и погру-
зил сумку в воду. Снова надетая на плечо торба холодила бок.
* *
♦
...В торбе лежало около трех десятков мерных-фунтовых
хариусов, а Селифон не обошел и половины омутов в Щеках.
Солнце било прямо в глаза. Роса из дымчато-серебряной
стала искристо-золотой. Холодный галечник нагрелся. Непок-
рытую голову сильно припекало, а рыбак не замечал ничего,
забыл о жене, собирающей ягоды, о недоделанных делах, боль-
ших и малых заботах... Все его мысли в этот момент были со-
средоточены на грозном омуте Бучило.
Сейчас ему казалось: опоздай он к главному омуту, и все
пропало: все рыбаки непременно поймают больше его в этот
день, и ему будет стыдно подъезжать к пасеке, стыдно смот-
реть на них, садиться за стол и поднимать стакан ароматной
медовухи...
Узкое и без того русло реки в Щеках у Бучила сузилось
еще больше. Высокие коричневые утесы с лепившимися по
отвесам черными узкоперыми пихтами на обоих берегах де-
лали реку в этом месте еще более сумрачной и грозной.
Обомшелый обломок скалы перегородил Черновую на два
стремительных рукава. С шумом разбивающаяся об утес ки-
пящая струя за скалою образовала зыбучий глубокий омут.
Селифон снял тяжелую торбу и положил ее в тень утеса.
На крючок он надел свежего крупного червя и с замирающим
сердцем бросил лесу в клокочущую кипень. Снасть вместе со
свинцовым грузилом и извивающимся на крючке червем выбро-
сило потокам и понесло к середине омута.
...Лесу необычно рвануло. Адуев поднял удочку. На конце
ее болтался коротенький обрывок.
Грудь рыбака высоко поднималась под рубахой, на поб-
ледневшем лбу выступил пот.
Бросив удилище, Селифон полез на скалистый выступ.
Подмытый волнами утес навис над омутом. Адуев лег на
него грудью и пристально стал смотреть в омут. Первое, что
он увидел, это стремительно текущую, прозрачную со дна воду
с кипевшими в ней, как в нарзане, серебряными пузырьками
воздуха. Но вскоре в непрерывном потоке он рассмотрел не-
подвижно стоявших, словно подвешенных за нитки, крупных
черноспинных хариусов, подрагивающих плавниками.
Рыбы стояли встречь потоку, и Селифону непонятно было,
какая сила удерживает их на одном месте. Но не хариусы
интересовали в эту минуту рыбака. По страшному рывку он
37
знал, что наживку схватил крупный таймень, но, как ни
всматривался Селифон сверху, не смог увидеть хищника в
омуте.
«Ушел. Накололся и ушел...»— с грустью решил он и со-
всем собрался слезать с утеса, как вдруг метрах в трех от того
места, куда он смотрел, вывернулся из воды огромный розово-
бокий таймень. Рыба стремительно схватила невесть откуда
занесенный в омут желтый березовый лист и ушла на дно.
— А, голубчик, вот где ты!!!
Вскоре Селифон разглядел его, лежавшего на дне как
большая коряга. Таймень медленно шевелил жаберными крыш-
ками величиною в блюдце. У губы великана, как сомовьи усы,
развевалось несколько оборванных им рыбацких лесок.
— Эдакий чертило! Эдакий чертило! Голодный... жирует...
Но на червя теперь черта с два... — негромко разговаривал
Селифон, слезая с утеса.
Адуев достал ,из кармана крепкую пеньковую лесу с круп-
ным самодельным крюком и кусок серой суконки. Потом
обернул ею крюк, высвободил острое жало, распушил и опра-
вил конец суконки. К омуту подошел крадучись, чтобы не упа-
ла на воду тень. Лесу забросил сильным взмахом. Насадка с
плеском упала в омут. Не задерживая ее ни на секунду, ры-
бак повел снасть поперек течения легкими подергиваниями
руки, подражая движению плывущей по воде мыши.
Хищник вывернулся из глубины и ударил хвостом добычу.
Потом он быстро схватил наживу и пошел в омут. Гибкое
удилище согнулось в дугу. Селифон в одежде вскочил в реку
по пояс. Наколовшийся о крюк большой багряноперый таймень
«свечкой» вылетел из воды, пытаясь выплюнуть железный
крюк. Но рывком в сторону рыбак засек рыбу еще глубже и
держал удочку на 'весу. Таймень снова ушел в глубь омута
до дна.
Пеньковая леса со свистом разрезала воду. Селифон, ухва-
тившийся за удилище уже двумя руками, на конца лесы чув-
ствовал биение сильного хищника в речных глубинах. Вскоре
таймень вышел из омута и начал «шнырять» по реке то вниз,
то вверх. Не давая лесе натягиваться до звона, Селифон бро-
сился вплавь, не выпуская удилища из рук.
Около часа мучил тайменя рыбак, переплывая несколько
раз не широкую в этом месте Черновую, пока огромная рыба
не всплыла бело-розовым брюхом кверху.
Селифон вышел на берег и стал медленно подводить рыбу.
Хищник только раскрывал рот да устало шевелил плавниками.
Вот уже и конец удилища, и пеньковая леса в руках у ры-
бака. Таймень рядом с берегом и вот-вот заденет брюхом за
галечник.
Рыболов как можно ближе перехватил лесу к рыбе и, на-
коротке выхлестнув тайменя в траву, упал на него грудью.
38
Рыба билась под ним, холодная и упругая, раскрывала
усыпанный мелкими зубами рот, судорожно глотала горячий
воздух.
В таймене было около пуда веса. Кожа его нежно розове-
ла, как у молодого поросенка, а багряно-красные плавники на-
поминали лепестки альпийских маков.
* *
*
Марина хотя и сказала мужу, что не боится остаться одна,
но первое время не решалась отходить далеко от мирно по-
фыркивающих лошадей. Однако сбор ягод так увлек ее, что
она, забыв о страхе, уже беззаботно переходила от куста к
кусту.
Черная смородина вблизи ручья показалась ей недостаточ-
но вкусной и к тому же мелкой. Подальше Марина увидела
широко разросшийся черносмородинник с такой крупной яго-
дой, что она, обобрав его, наполнила полкорзинки. Выше по
ручью смородина была еще лучше.
Как все истые ягодницы, она не могла и есть ягоды, и со-
бирать их в одно и то же время. Но главное — она не могла
выносить, если в корзину с ягодами попадали листья и ветки.
Ей хотелось, чтоб ее ягоды были одна к одной, «как пере-
мытые».
Особенно сердили ее липкие серенькие паучки, падавшие в
собранные ягоды вместе со своей паутинкой.
Тяжелую, наполненную до краев корзину черной смородины
Марина принесла к стану, накрыла листьями лопуха, тороп-
ливо взяла вторую, меньшую, и пошла к голубеющему на ко-
согоре малиннику.
Солнце обошлось в небе. Обсохла роса, и на цветах появи-
лись пчелы. Марина вспомнила о муже.
«Того и гляди, придет с рыбалки, а у тебя, Маринушка, еще
только полкорзинки...»
Хотелось и добрать «посуду», и идти к стану, чтобы к при-
ходу Селифона приготовить завтрак.
«Еще немножко и пойду...» — уговаривала она себя, тороп-
ливо ощипывая мягкую, подернутую пушистым сизоватым дым-
ком малину.
— Ой, идет! Ой, идет!.. — волновалась она, бессильная бро-
сить ягоды и идти с неполною корзинкой.
Белый платок, которым Марина вместо панамы повязала
голову, сбился на сторону, расцарапанные о колючие шипы
малинника руки измазаны в темном соку черной смородины и
красном — малины, а она все перебегала от куста к кусту,
быстро обдергивала душистые нежные ягоды.
— Ну вот и добрала! — радостно сказала она, направляясь
к стану.
39
Раскрасневшееся лицо ее горело. Марина подошла к ручью
и с наслаждением умылась. Потом достала из сум скатерть и,
выбрав самое тенистое место под кроной кедра, расстелила ее
на траве.
«Ягоды, молоко, масло, хлеб, яйца, творог со сметаной...
Уж и накормлю же я тебя! — Марина представила довольное
лицо мужа. — Он ляжет вот тут, а я сяду рядом...»
Она и готовила завтрак и отгоняла спустившихся в самый
ручей беспрестанно фыркающих, мотающих головами ло-
шадей.
— Ишь вы какие, воду мутить вздумали!
Кони уткнулись от зноя и мух в прохладную гущу тальника
ниже становища, и Марина оставила их там.
Здесь, пожалуйста, сколько душеньке вашей угодно, стой-
те... — громко разговаривала она с лошадьми, отгоняя начинаю-
щий снова закрадываться страх, как только прошел азарт
сбора ягод.
А Селифона все не было.
«Пойти разве к нему? Я не помешаю. Да он и сам ска-
зал...»
Марина поправила волосы и пошла к шумевшей реке’.
В траве у ручья росли не известные ей большие красные
зонтичные цветы, пылавшие на яркой зелени, как монисты. Она
сорвала один из них и воткнула в прическу.
Мужа Марина встретила по дороге к стану Счастливый
рыбак нес раздувшуюся торбу с хариусами и перекинутого
через плечо тайменя. Селифон остановился и положил рыби-
ну к ногам жены.
— Да ты как же, Силушка, выволок эдакого зверюгу?
— Выволок,— коротко ответил Адуев, но заблестевшие гла-
за выдали старательно скрываемую радость.
Марина с трудом подняла тайменя за голову. Поднятый
в уровень с грудью, он хвостом касался галечника. Селифон
молчал, пока жена рассматривала рыбу.
— Жарко. Давай выкупаемся, Марина,— неожиданно пред-
ложил рыбак.
Селифон поспешно разделся, с размаху упал в воду и, от-
фыркиваясь, поплыл крупными саженками на глубь, с каж-
дым взмахом руки до пояса выскакивая из воды. Когда по-
вернул к берегу, Марина в нерешительности стояла по щико-
лотку в воде. Селифон остановился по грудь в плещущей валом
струе. Залитая солнцем река чешуисто сверкала.
— Благодать-то какая. Иди сюда, Маришенька...
Поборов робость, Марина сделала еще несколько шагов,
присела на корточки и, вытянув загорелые руки, скользнула
в воду.
— Ух! — обоженная холодной водой, вскрикнула она и по-
плыла к Селифону.
40
— Ух! Ух! — дважды повторило эхо голос Марины.
— Да ты и татарское мыло с собой захватила!
Адуев смотрел на голову жены.
— Какое мыло?
Селифон вынул из прически Марины красный цветок, оку-
нул его в воду и стал растирать между ладонями. На руках
Адуева появилась душистая пена.
* *
*
Лес был тих. Прогретый солнцем кедр пустил янтарную
смолу. Костер в знойный полдень казался рыжим. Селифон
попросил сварить уху из свежих хариусов.
В кипящую белым ключом воду он опустил одну за другой
пять самых жирных и крупных рыб. На сильном огне вода
только на одну минуту задымилась, перестала кипеть.
— Готово! Снимай! — закричал он стоявшей с листом ло-
пуха в руке Марине тотчас же, как только заметил, что сине-
вато-черные глаза рыб стали похожи на горошины.
Марина сняла котел с огня. По тому, как быстро она от-
дернула руку, Селифон увидел, что жена обожглась о дужку,
и ему вдруг стало так же больно, словно и он обжег свою
РУку.
* *
*
— Кутить — так кутить! — Селифон достал из сумы книгу,
подложил под голову седло и решил почитать часок, а потом
сходить на охоту.
За последнее время он не расставался с книгами и даже
в короткие минуты отдыха читал.
«Мартина Идена» ему подарила Марфа Даниловна Обу-
хова.
— В книге этой с огромной любовью показан человек, по
природной своей силе и одаренности чем-то напоминающий
вас, Селифон Абакумыч. Правда, стремления к знаниям у него
были вызваны побуждениями иного порядка, но упорство его
прекрасно. Автора этого любил читать Ленин. Обязательно
прочтите.
Вначале Адуев попробовал читать вслух Марине, но первые
же страницы книги так увлекли его, что незаметно перешел
на обычное чтение про себя. И только время от времени, от-
рываясь от страниц, говорил жене:
— Обязательно, обязательно прочти, Марина!
Солнце уже повернуло на запад, когда он пошел побродить
с ружьем вверх по ручью.
Адуев знал, что в жар старые глухари и перелинявшие чер-
41
ныши любят рыться в корневищах черносмородинника, лако-
миться осыпающимися спелыми ягодами. Не один раз он под-
нимал их тут и срезал из тулки.
От выстрела задремавшая Марина вздрогнула. Лошади
подняли головы и насторожили уши.
— Стреляет мой неугомонный охотник, — улыбнулась Ма-
рина.
Раскинувшись, она лежала на траве и меж веток кедра
смотрела в голубые просветы неба. В лесу после выстрела
стало еще тише. Горячий воздух был необыкновенно пахуч.
Казалось, что даже и ветерок, чуть тянувший с горы в речную
падь, был насквозь пропитан смолой. Под кроной кедра было
не так жарко. Золотые солнечные пауки ползали по траве. Те-
ни от лапчатого черносмородинника были узорны.
«Теперь у них мертвый час,— вспомнила Марина о ребятах
детского гада. Она уже не могла оторваться от мыслей «о
них». — Миша Кудрин по обыкновению не спит, Зиночка Ка-
ширина тоже не спит».
И, несмотря на то, что день этот был очень хорош, что Се-
лифон был чуток и ласков, Марине захотелось хоть на мину-
точку заглянуть к ним, неслышными шагами пройти вдоль кро-
ваток.
«Жарко. Солнце. Окна забудут закрыть...
Марине казалось, что няни и оставшаяся дежурная Хри-
стинья Седова обязательно забудут закрыть ставнями окна в
полуденную жару.
«Гарик Свищев опять дрался, надо будет выдержать харак-
тер и целый день не подходить к нему...»
* *
*
Охотник пошел вдоль ключа. От ручья тянуло свежестью и
черносмородинником. Каждую минуту Селифон ждал тяжелого
взлета, осторожно раздвигал кусты, крепко сжимал шейку
ружья.
Но прошел он уже немало, а птицы не поднимались, слов-
но и не было их в этих местах.
Адуев взобрался на крутик и решил попробовать проверен-
ный им способ охоты по красной дичи без собаки. Он раска-
чал тяжелый круглый валун и пустил его. Камень с шумом и
треском запрыгал по косогору и врезался в кустарник.
Сидевшие крепко в жару глухари и черныши обычно не
выдерживали надвигающегося на них шума и вырывались из
зарослей. И действительно, из черносмородинника с громом
поднялся старый сизо-дымчатый глухарь. Сбитый выстрелом,
он упал в траву, подпрыгивая в ней и судорожно колотил
крыльями.
42
Так Адуев выгнал еще трех чернышей и двух из них опу-
стил в сетку.
* *
*
Задремала Марина вновь, как показалось ей, на одну толь-
ко минутку. Но когда Селифон разбудил ее, солнце уже замет-
но опустилось.
Лошади были заседланы. Корзины с ягодами, обвязанные
сверху, приторочены к седлу иноходца, а у седла Кодачи с
одной стороны, подхваченный ременными тороками за жабры,
висел огромный розовобокий таймень, задевающий хвостом о
землю, с другой — глухарь и пара сизо-вороных перелинявших
чернышей.
Марина открыла глаза, улыбнулась Селифону, и снова бес-
помощно закрыла их. После ухи и крепкого на воздухе сна
хотелось пить, губы ее спеклись.
— Силушка... — с трудом выговорила она, снова с усилием
открывая заспанные глаза,— пить.
Чашки Селифон сложил в сумы, а сумы приторочил к сед-
лу. Марине надо было встать и идти к ручью, но разморенное
тело совершенно не повиновалось.
Селифон подал ей воду в ковшичке, свернутом из лопуха.
Марина лежа начала пить воду, чувствуя, как вместе с холод-
ной струей вливается в нее бодрость. Она легко и быстро вста-
ла на ноги.
* *
*
По дороге на пасеку Селифон решил показать Марине кол-
хозные хлеба. Они свернули к Поповской елани. Солнце еще
ниже повисло над хребтом. В ущельях закурился туман. В ле-
су было совсем прохладно. Кони перестали фыркать и мотать
головами.
Тропинка зигзагами шла на спуск в долину — к полям, хо-
тя самих полей и не было видно из-за леса. Впереди азартно
затрещали кузнечики.
— Хлеба наливаются — кузнецы загудели,— сказал Се-
лифон.
В обступивших тропинку черных пихтах было сумрачно.
Марина ехала задумавшись. От головы, от загорелых плеч ее
пахло солнцем и травами.
Пихты расступились, и перед глазами всадников в низких
лучах солнца открылось море хлебов, тронутое закатной позо-
лотой. Селифон натянул поводья. Марина тоже остановила же-
ребца.
— Это все наше?
— Все! Всю бывшую Поповскую елань, и бывшую Волчью
43
гриву, и всю долину до самого подола Пазушихинского увала
прозвали мы «Золотой чашиной». Вечную некось, непахаль
подняли тракторами. И теперь, смотри, какие пшеницы шумят
по пей! А уж густы — мышь не проломится...
Адуев привязал иноходца за пихту.
— Слезай. Я покажу тебе их.
Он давно хотел свозить Марину на опытный участок ком-
сомольцев и показать ей красу и гордость горноорловских хле-
бов— «колхозное завтра», как называли они с Вениамином
Ильичом этот массив пшеницы.
— Скорей слезай!..
Ему казалось, что верхом на лошади Марина не сумеет
по-настоящему оценить роста, густоты и чистоты хлебов, дваж-
ды пробороненных, трижды прополотых комсомольцами и триж-
ды подкормленных.
Селифон поспешно привязал и Кодачи.
— Пойдем!
Он взял жену за руку и повел к широкой темно-зеленой по-
лосе, могучей, как камыш.
— Смотри! — крикнул Адуев и бросил фуражку на полоску.
Потом снова взял Марину за руку и повлек прямо в пшеницу.
Густая стена хлебов высотою по грудь обступила их со всех
сторон, и они пробирались, как по воде, разгребая упругие
стебли руками.
— Видишь? — указал Селифон на черную, поверх золотой
зыби колосьев, фуражку.— Не тонет — столь густы и соломис-
ты. А колос? Трехсотпудовка. Дымовка. Вот что значит пере-
крестный посев и подкормка... Пойдем дальше.
И они, взявшись за руки, пошли по проселку вдоль цвету-
щей и наливающейся пшеницы.
— Океан! — сказала Марина.
«Теплые» хлеба шумели вокруг них, зыбкие и бескрайние.
* *
*
На пасеку Адуевы приехали позже всех. Ужин еще не на-
чинался. Их поджидали. За полкилометра от пасеки комсо-
мольцы разложили большие костры.
Колхозники, разбившись на бригады, пели проголосные пес-
ни. Бригадиры Герасим Андреевич и Иван Лебедев в конце
каждой песни посылали к стоящим на карауле комсомольцам
спросить: не едут ли?
И каждый раз посланный сообщал:
— Пока не видно.
Встревоженный Герасим Андреевич затевал новую песню,
а Иван Лебедев снова растягивал малиновые меха баяна.
Селифона на саврасом иноходце и белого жеребца Кодачи,
44
на котором ехала Марина, заметил комсомолец Ваньша Про-
кудкин.
— Едут! — закричал он.
Едут!
Едут!
— Едут! — услыхали на пасеке колхозники и оборвали пес-
ни. Ребята подбросили в костры охапки сушняку.
Селифон придержал саврасого и пропустил Марину вперед-
Белый жеребец, не доходя до первого костра, уперся на тро-
пинке и захрапел.
Черные глаза коня, охваченные отблеском огня, вспыхнули,
как бриллианты. Марина тронула Кодачи, но он только пятил-
ся и храпел.
Комсомольцы взяли жеребца под уздцы и повели сквозь
огненный коридор.
Празднично разряженная толпа колхозников увидела огром-
ного тайменя. И розовая шкура, в свете огня выглядевшая
багровой, и величина тайменя казались невероятными.
— Таймень!
Тайменише!
Тайменюга! — услышал Адуев вскрики колхозников.
Он ждал этих слов, заранее представляя удивленные лица
рыбаков.
Селифон спрыгнул с иноходца и повел его вслед за танцую-
щим Кодачи.
К Адуеву подошли Лупан Федулов и страстный удильщик
агроном Дымов.
Ну, Селифон Абакумыч, никак, поймал одного? — сказал
Василий Павлович.
Селифон, не глядя на взволнованного старика Дымова, не-
громко отозвался:
— Одного кое-как, с грехом пополам выудил...
И Дымов, и Лупан Федулов, и другие менее удачливые ры-
боловы, окружающие Адуева со всех сторон, молча оценили
скромность своего председателя.
Марина Станиславовна. Мы тебя за главную распоряди-
течьшу на сегодняшний праздник выбрали, — объявила Марине
красивая Матродора.
>елифон увидел обступившую Марину толпу колхозниц,
молодое, еще более прекрасное в свете костров лицо жены и,
стараясь скрыть от подходившего к нему Вениамина Татурова
охватившие его чувства, повернулся к комсомольцам.
— Друзья, — крикнул Адуев молодежи, столпившейся у
тайменя, — тащите его поварихам!
Тайменя ребята подхватили под жабры, за хвост и торжест-
венно понесли к поварихам.
Началась вторая часть «праздника лета»...
А. Волков
ЛОПАТИНСКИЙ ЗАЛИВ
ироко раскинулась Волга. С крутого
яра сквозь зыбкие струйки раскаленного
воздуха едва виден синий бор противопо-
ложного берега. Вверху — глубокое темно-
синее небо. По небу — ряды белых бараш-
ков.
День клонился к вечеру, но солнце еще
бросало горячие лучи и на притихшую
Волгу, и на высокий берег, и на домик ба-
кенщика на обрыве. За избушкой начина-
лись заросли молодого березняка, рябины,
калины; там было прохладно, и лишь кое-где темно-бурую
прелую почву испестрили веселые солнечные зайчики.
У порога домика на низеньком чурбане сидел старый ба-
кенщик Андрей. Дед починял сеть: деревянная игла с намо-
танными суровыми нитками проворно ходила в его руке.
Андрею перевалило за шестьдесят, но старик был еще очень
крепок. В любую погоду, утром и вечером неутомимо махал он
веслами, объезжая участок, то туша, то зажигая фонари на
бакенах.
Оторвавшись от работы, дед оглядел свое несложное хозяй-
ство единственным глазом: другой глаз Андрей потерял в граж-
данскую войну, когда сражался на Севере с английскими ин-
тервентами.
По песчаному пляжу под яром были разбросаны верши,
весла, выловленные из воды бревна; новый багор, воткнутый
в песок, две сети на высоких шестах и большая «бакенская»
лодка на приколе: к ней привязана легонькая долбленка.
От воды донесся оклик:
— Дедушка!..
— Слышу! — отозвался Андрей.
— Дедушка! Погляди-ка, ладно ли жерлицы направили?
— Иду, иду!
Старик спустился по ступенькам к воде.
На песке налаживали рыболовные снасти близнецы Гришу-
ха и Артем, рослые пареньки лет -по шестнадцати. Григорий
держал в руке рогульку с намотанной толстой лесой.
*Дед Андрей оперся на плечо Артюхи.
— Ну, внучонок, показывай, как настроили?
Старик потянул за шнур, и шнур с некоторым усилием вы-
скочил из расщепа.
— Все так налажено? Ладно, в самый раз... Живцы не
уснули?
46
Нет, деда, в садке плещутся вовсю!
То-то, в садке! А вы, как поедете, не забывайте в бадейке
воду почаще менять...
Артем принялся стаскивать в долбленку немудреные рыбац-
кие пожитки. Гриша притащил из избы краюху хлеба, пяток
луковиц, щепотку соли в тряпочке.
Все приготовления были закончены.
— Готово? Отваливай!
Артем поместился на носу лодки, Григорий заработал кор-
мовым веслом.
Лодка заскользила вдоль берега, оставляя след быстро ло-
пающихся пузырей.
Три километра было пройдено быстро. Челнок входил в Ло-
патинский залив, огибая далеко выдавшийся в Волгу мыс. Весь
мыс зарос тальником, и только самая оконечность его была
очищена от растительности: здесь излюбленное место рыбалки
деда Андрея. Тут сидел старик в предрассветной мгле, при-
стально уставившись зорким глазом на поплавки, чуть чернею-
щие на воде, и с волнением, не убитым многолетней привычкой,
ждал клева крупной рыбы.
В обрыве берега виднелись дырки — гнезда для удилищ
деда Андрея; перед дырками — рогатки, на них клал старик
удилища, чтобы концы их не мокли в воде. Посредине узкого
мыска в глинистом берегу было выдолблено углубление в фор-
ме удобного кресла с подлокотниками, и в нем кучка сена...
Все изобличало рыбака опытного, чуждого увлечений юности
и ее безрассудного пренебрежения комфортом.
Немало ночей провели Грцшуха и Артем на Лопатинском
мыске с дедом Андреем: немало крупных окуней, язей, лещей
поймали они в глубокой яме, что начиналась от самого берега
и служила излюбленным приютом рыбьих стай.
Долбленка обогнула мыс. Широкий и глубокий в устье Лопа-
тинский залив тянулся в глубь берега километра на полтора,
постепенно суживаясь и мельчая. Только самая середина его —
«струя» — была чиста; все остальное пространство заросло кув-
шинками, круглые листья которых сплошь застилали воду
темно-зеленым ковром. Белые и желтые цветы лилий и кувши-
нок распространяли сладковато-гнилостный аромат. Долгоногие
кулички суетливо бегали по зыбкому покрову листьев в погоне
за плавунцами и прочей водяной нечистью.
Раздолье здесь было крупному окуню и щуке. В сети попа-
дались лини и караси неслыханной величины.
Гришуха и Артем проплыли от устья с четверть километра.
Чуть заметным движением весла Григорий направил челнок к
первому удилищу, крепко воткнутому в илистое дно у границы
водяных трав.
— Привязывай!.. — прошептал он.
Артюха крепко привязал рогульку к удилищу; на большой
47
тройник насадил фунтового подъязка и опустил в воду Подъч
язок бросился вглубь, колыша леску.
— Готово! — вполголоса сказал Артем.— Давай дальше!
И Гришуха ловкими, бесшумными движениями весла повел
лодку к шестику, видневшемуся метрах в пятидесяти.
— Живца опять большого надевать? — спросил Григорий.
Артем утвердительно кивнул головой и вдруг привскочил.
Глаза его не отрывались от только что поставленной жерлицы,
а на лице были написаны и восторг и ужас.
— Взяла!. — придушенным голосом сказал он.
Выдернутая из расщепа бечева смоталась с рогульки и на-
тянулась как струна. Толстое удилище согнулось в дугу и кача-
лось из стороны в сторону, как былинка.
Гришуха сильными ударами весла подогнал челнок вплот-
ную к жерлице.
— Хватай! — приказал он.
Разгоряченный неожиданно скорой удачей, Артем перегнул-
ся через борт и поймал шнур. Но сопротивление было так ве-
лико, точно крючок зацепился за корягу.
— Тяни, тяни, чего зеваешь! — крикнул в азарте Григорий-
— Да тяни! — сердито и почти испуганно отозвался Артю-
ха.— Там незнамо кто!
— Ну, держи, я помогу.— Григорий стал поспешно проби-
раться к носу лодки.
Но бечева вылетела из рук Артюхи, а в следующее мгно-
венье удилище сломалось у середины и с брызгами шлепнулось
в воду. Из воды показалась огромная щучья голова и тотчас
скрылась...
Молодые рыболовы остолбенели. Обломок удилища понесся
по заливу, направляясь к Волге. По временам он скрывался
под водой, потом снова выныривал. Парни опомнились. Гри-
горий вернулся на корму и погнал лодку за убегающей ры-
биной.
Артюха, нагнувшись вперед, пожирал глазами удилище.
Дышал он часто и прерывисто и настороженно ловил момент.
Щука плыла быстро, но лодка нагоняла ее. Уже Артюха про-
тянул руку, подтянул конец удилища и обмотал руку бечевой,
как щука неожиданно бросилась под лодку.
Растерявшийся парень не успел сбросить леску с руки и вы-
летел за борт. Верткий челнок чуть не опрокинулся; к счастью,
Григорий успел навалиться на противоположный борт. Дол-
бленка черпнула воду, но выпрямилась.
Артюха набрал воздуха в легкие и постарался нырнуть по-
глубже, чтобы не удариться об лодку головой. Он появился
с другой стороны, шумно пыхтя.
В первый момент Гришуха с веселым изумлением смотрел,
как Артем на буксире у щуки удаляется от лодки. Парень даже
захохотал.
48
Ай да рыбачок! Щуке поддался! Что же ты? Плыви ко
мне...
Но скоро Григория охватила тревога. Артем был прекрас-
ный пловец, но движения его были стеснены одеждой; загребал
он только левой рукой: другую опутывала врезавшаяся в кисть
пеньковая бечевка — на диво прочное изделие деда Андрея.
Лицо Артема посинело от натуги. На беду щука пошла
вглубь. Парень отчаянно бился, но его затягивала холодная
пучина; он чувствовал, как ноги его путаются в водяных тра-
вах. Смертельный ужас охватил Артюху. Он хотел крикнуть,
но только невнятно промычал.
Григорий, надрываясь, гнал лодку, до половины наполнен-
ную водой. Он успел подплыть к Артюхе, когда парень, захле-
бываясь, уже исчезал под водой, и схватил его за длинные во-
лосы.
Голова с дико выпученными глазами вынырнула. Артюха
судорожно вздохнул, изо рта его полилась вода.
Григорий перехватил ослабевшую на миг лесу и сбросил
шнур с Артюхиной руки. Потом отпустил жерлицу. Щука, по-
чувствовав свободу, еще быстрее понеслась по заливу, а Гри-
шуха с трудом втащил ослабевшего брата в лодку.
— Ну, Артюха!..— только и мог сказать он.
Парень сидел мокрый и дрожащий — не от холода, а от
пережитого страха. Григорий вычерпывал ковшиком воду и
следил за щукой.
Наконец, Артем опомнился.
— Где она, подлая? — прерывающимся голосом спросил
он. — Чуть не утонул из-за нее...
— А ты не горюй! — отозвался Григорий. — Мы ее не от-
пустим! Дедова лодка выдержит...
А щука входила уже в Волгу. Солнце опустилось к закату,
на блестящий воде нет-нет показывался конец удилища, как
огромный стоячий поплавок; потом, пуская круги по воде,
опять исчезал...
— Пусти меня, Гриша, на корму, я погреюсь!
Братья поменялись местами. Но едва ли Артюху на корму
погнал холод. Пожалуй, он просто боялся снова вступить в
опасную схватку с водяным чудовищем. Григорий это хорошо
понял, но не сказал ни слова и только улыбнулся.
А щука, видно, уставала. Обломок удилища все более за-
держивал ее движения; под водой он исчезал только изредка и
ненадолго. Наконец, ребята догнали удилище, и Гриша, втянув
его в лодку, крепко привязал шнур к ее носу. Челнок пошел на
буксире у щуки.
— Наша будет! — посмеивался Гришуха.
Вдали послышался равномерный стук пароходных колес.
Сверху спускался буксир, таща за собой караван из пяти боль-
ших барж.
4 Ры
49
— Плохо дело! — помрачнел Артюха. — Если она нас под
караван потянет...
— Чай, мы не слепые,— возразил Григорий. — Уж коли
беда подойдет вплотную, шнур и обрезать недолго... — и приго-
товил нож.
Караван приближался довольно быстро, но упорство щуки
слабело еще быстрее. Григорию удалось схватить шнур. Он
подводил щуку все ближе к лодке. Никакие уловки, никакие
броски не спасли старую хищницу от гибели...
Рыболовы подтащили полутораметровую рыбину к борту,
оглушили веслом по голове, продели сквозь жабры веревку и
торжественно повели на буксире к дедовой избушке: ввалить
щуку в челнок было невозможно. Волна от поровнявшегося с
ними буксира плавно покачивала лодку.
Закат пламенел. Солнце садилось за Волгой. Багровые и ро-
зовые облака отражались в зеркале воды у дальнего берега,
и казалось, что два солнца — одно опускаясь, другое подни-
маясь — двигались навстречу друг другу. Вот они почти сош-
лись, разделенные лишь узкой туманной полоской берега, миг-
нули и исчезли.
Небо потускнело, краски заката стали блекнуть.
Братья плыли вдоль темного берега. Артюха греб, Григорий
отдыхал от долгой возни с сильным противником, аппетитно
жевал мокрый хлеб и с хрустом прикусывал луковицу.
Щука тянулась за лодкой, слабо шевелила хвостом и плав-
никами...
Вл. Архангельский
УТРО НА ОЗЕРЕ
знаю одного рыболова, который каждый
год собирается в Сибирь за тайменем.
Всякий раз срочные дела удерживают его
в столице, и он пока довольствуется тем,
что по воскресеньям ловит мелкую плотву
на Клязьме.
Знаю я и другого энтузиаста, пылко
мечтающего поехать на Колу, чтобы пой-
мать хоть одну пудовую семгу. Но и на его
пути всегда встают неодолимые препятст-
вия. Он говорит обычно:
«На будущий год уеду непременно», — а пока пробавляется
шами на водоеме под Москвой.
5Э
Кто из нас не хочет забраться невесть куда, чтобы изловить
диковинную рыбу?
Мы ведь тоже из числа таких мечтателей, только желания
у нас немного поскромнее.
Все началось с разговоров весной.
Стоило собраться членам нашей секции, как Егор Иванович
Ермаков заводил разговоры о прозрачном озере, в которое
смотрятся вековые сосны: об исполинских щуках, разрушающих
прочную снасть рыболова; красноперых, сизых горбачах, широ-
ких, как лапти, глазастых, полосатых окунях.
— Перед войной это было,— начинал Егор Иванович, оку-
тываясь папиросным дымом и поминутно поправляя спадаю-
щие очки.
Лицо рассказчика оживлялось, желтоватые глаза загора-
лись, нос краснел, на лысеющей голове шевелился пушок, руки
ходили ходуном. А мы сидели как завороженные, видели себя
на озере, пьянели от ароматов летнего утра.
И все думали, как бы действительно поехать туда на два-
три дня.
Прошел июль, и наша мечта сбылась.
В короткую августовскую ночь мы промчались на машине
по шоссе Москва—Рязань, на рассвете пересекли Оку на плаш-
коуте, удачно пробрались по песчаным дорогам Мещоры, а на
восходе солнца стали биваком в густом сосновом лесу на бе-
регу озера Сегден.
Вокруг нас стоял притихший вековой бор. Широкое круглое
озеро лежало в яркой зелени лесной чащи.
Мы наскоро перекусили и торопливо наладили снасти, чтоб
поскорее отправиться в поиски рыбьих троп.
— Хорошо, что червей догадался взять, — тихо, почти тор-
жественно сказал старый профессор Александр Мелентьевич,
оглядываясь по сторонам.
Песок, везде песок, то белый, то желтый, покрытый редкой
травой, кустами можжевельника и купами ольшаника у самого
берега. Конечно, червей здесь нет!
Мелентьич — закоренелый удильщик. Ему бы сидеть и си-
деть в тихой заводи над поплавками, отдыхать, развалившись
на песочке, и предаваться спокойным размышлениям.
А мы любим активную ловлю: Егор Иванович, я и два
почтеннейших старика — Иван Михайлович Власов и дядя
Саша Панков.
Старикам вместе лет сто двадцать пять, они — живая исто-
рия московской рыбалки за последние пятьдесят лет. Иван Ми-
хайлович — конструктор лучших в столице блесен, дядя Саша —
автор оригинального крючка с пружиной. Таким крючком мож-
но подхватывать червя или мотыля, не продевая насадки
жалом.
Мы с Егором провожаем Мелентьича до тропинки, усажива-
4*
51
ем стариков в лодку и отталкиваем ее от ослепительно белого
песчаного берега.
— Тронулись, Егорушка? — спрашиваю я своего друга.
— Ну что же, айда,— говорит он, пытливо всматриваясь в
зеленоватую гладь озера.
Скрипят уключины, рябит вода у бортов лодки, и отражения
медно-красных высоких сосен начинают плясать вокруг нас.
Сверкая на солнце, свистит в полете блесна, плавно шуршит
катушка, сдавая шнур, и тяжелый груз громко шлепается об
воду.
Блесна уходит все глубже, все ниже, где-то далеко опускает-
ся на дно, леска провисает на мгновение, а затем начинает
медленное движение назад через тюльпанчик спиннинга.
Так, с всплесков на воде и журчания катушки, начинается
наше первое утро на Сегдене.
До чего же хорошо это наше летнее утро.
В гомоне птиц стоят бронзовые сосны. Сквозь кроны деревь-
ев золотыми мечами падают на воду лучи солнца. Воздух такой
прозрачный и чистый, что даже стыдно задымить папиросой.
Мы начинаем у берега и постепенно выходим к середине
озера, исхлестывая воду в два удилища.
Глубина пять метров... десять... четырнадцать. В большин-
стве мест дно ровное, как на пляже, и блесна благополучно
выскакивает из воды, качаясь и звеня на леске возле удилища.
Кое-где дно коряжисто, как после бурелома в дремучем лесу,
без отцепа не обойдешься. Но поклевок нет. И нетерпение у
нас постепенно сменяется досадой.
— Надо заменить блесны,— говорит Егор, раскрывая завет-
ную коробочку, до краев наполненную разноцветными заман-
чивыми насадками.
Мы пробуем желтые блесны вместо белых, «дсвоны» — вме-
сто желтых, прикрепляем красную шерстинку к тройникам, но
рыбы нет.
Становится жарко от тяжелой работы. Мы отдыхаем, тихо
покачиваясь на поднятой нами волне.
Не везет нашей Арине,— говорит Егор свою любимую
поговорку. — Поедем к Мелентьичу, возьмем живцов, надо про-
бовать на снасточку.
Я наддаю на весла, и у границы теней, упавших на озеро,
мы подплываем к берегу, неподалеку от удильщика.
Раскрасневшийся Мелентьич делает страшное лицо, машет
руками и хочет запустить в нас старой парусиновой шляпой,
когда мы неловко прыгаем с лодки на берег.
Рыболов шипит, как гусь, когда мы тихонько подходим к
нему, пригибаясь, чтобы не бросить тень на его поплавки.
— Жадничаешь, старина,— усмехается Егор,— небось, пол-
ный садок окунями забил?
Старый профессор широко улыбается, довольно потирает
52
руки и осторожно приподнимает над водой сетку, в которой
шумно плещутся десятка три крупных окуней.
— Представь себе, Егор Иванович, давно не испытывал
подобного удовольствия,— шепчет Мелентьич и тут же схваты-
вается за удилище: на леске тяжело ходит и тянет в сторону
довольно крупная рыба.
К берегу подходит темный, почти фиолетовый, окунь и вдруг
выпрыгивает на песчаную косу.
— Этак и центнер можно наловить,— смеется Егор,— рыба
сама на берег выскакивает!
Мелентьич бросается к окуню, роняет очки. Неуклюже он
схватывается за рыбу, без очков ему не видно крючка. А нам
смешно.
— Работать надо, лентяи,— с укоризной, но ласково шепчет
спешно надевая нового червя.
— Мелких-то окуньков нет? — спрашивает Егор. — Нам для
снасточки. Не берет на блесну, окаянная сила.
— Крупные, как видишь, мелочи не держим. А для зубастой
кумы окунька даже можно и разрезать на снасточку.
— Можно, конечно, да неохота возиться,— отвечает Егор.
Я беру у Мелентьича запасную удочку и ухожу на мелкое
место ловить шустрых «остричонков»...
Егор давно уже свистит мне, около меня прыгает с десяток
обвалявшихся в песке окуней, из которых можно сварить уху
на всю компанию, но мелочи не видно.
И лишь на исходе часа замечаю я у берега веселую стайку
окунишек. Слишком просто и быстро ловлю я трех из них, пока
стайка не перемещается в другую заводь...
— Давай одного окунька отвезем старикам,— предлагает
Егор, когда мы отплываем от Мелентьича.
Старики сидят в лодке и медленно пережевывают завтрак.
— Ну как, друзья?
— Без поклевки. А утро такое славное, сидел бы и наслаж-
дался,— говорит дядя Саша, придерживая на коленях поры-
жевшую шляпу, аккуратно накрытую салфеткой.
Мы отдаем рыболовам еще влажного и изредка пошевели-
вающего жабрами окунька и отправляемся дальше.
Егор ловчее меня. Пока я налаживаю насадку, он уже по-
сылает своего окунька за сорок метров, тихо крутит катушку
обратно.
Еще взмах удилищем, шуршащий свист катушки и всплеск
на воде. Лишь только окунек доходит до дна, удилище у Егора
сгибается в дугу.
— Села! — громким шепотом говорит он мне, вскакивает,
топчется на одном месте и быстрее крутит катушку.
Многого стоит такой миг! Звенит леска, как бритвой разре-
зая воду, ритмично кивает тюльпанчик удилища, и вдруг возле
лодки выворачивается огромный окунь.
53
'— Не уйдешь! — громко говорит Егор, видя, что снасточка
хорошо скрыта в широкой пасти рыбы.
Еще две-три секунды, и в лодке прыгает полосатый краса-
вец с огромным острым гребнем. Ради такого окуня можно
было ехать и дальше, чем на Сегден!
Я беру его и, по старой привычке взвешивая на руке, из-
меряю. Никогда еще не держал такого: три четверти в длину
да еще один палец!
Егор тоже хочет подержать в руке окуня, но время не ждет,
и он говорит:
— Пошевеливаться надо. Рыба подошла, нужно ловить!
Снова взмах удилищем, и помятый, будто ощипанный, оку-
нек улетает в воду.
После третьего заброса и я ощущаю сильный толчок на
конце лесы.
— Не торопись! — успевает сказать Егор, одновременно со
мной ввязываясь в борьбу с новым окунем.
С двух концов лодки мечутся теперь в глубине две рыбы на
удилищах, упираются, тянут в стороны, ныряют, но постепенно
приближаются к нам и почти в одно мгновение переваливаются
через борт.
Сидя на корточках, мы отцепляем их с крючков, накидываем
на них бушлат, чтоб не громыхали на днище, и, многозначи-
тельно переглянувшись, быстро посылаем снасточки в озеро.
Проходит несколько минут, поклевок нет, да и окуньки наши
становятся совершенно непригодными для ловли, словно их
долго сдавливали тисками.
Надеваем блесны, снова бьем по воде тяжелым грузилом.
Так продолжается полчаса, час, но поклевок больше нет.
Мы собираемся снова поехать к Мелентьичу за живцами,
но замечаем, что старики ведут борьбу с крупной рыбой, и
мчимся к ним.
Однако пока мы подплываем, там все кончено. Дядя Саша
сидит на корме бледный и молчит. Иван Михайлович — рас-
красневшийся, возбуждённый, с лихо сдвинутой на затылок
кепкой,— держит в руках остаток удилища с оборванной лес-
кой и говорит:
— Видали рыбаков, а?
— Что такое?
— Щука взяла, какой, между прочим, еще и не видывал
никогда. Боролся с ней полчаса. А вот этот Саша, как бес лу-
кавый, все под руку говорит: «Подтащи, Михалыч, давай хоть
поглядим, что за рыбина такая?» Ну, сгоряча и послушался.
Стал подтягивать рыбу к лодке — куда там! Она нас, как
на буксире, по озеру тащит! А он, одним словом, возьми да и
стань на якорь. Разве это допустимо? Мне бы шнур сдать, да
не догадался. А как стали мы намертво, напряг я лебку, щука
мелькнула черной колодой и шарахнулась под лодку.
54
Удилище жик! И пополам. Я за леску, а она словно на лез-
вие напоролась. Вот и сидим. Необычный случай, между
прочим.
Иван Михайлович сбрасывает кепку. Маленькое, сморщен-
ное личико его кажется растерянным. Он молча глядит на дядю
Сашу, глядим и мы на него. А он не знает, куда деть глаза,
и виновато улыбается...
Утро заканчивается, прекращается и ловля. Пора направ-
ляться к биваку.
Егор подтрунивает над стариками, я окунаю весла в про-
зрачную воду, расцвеченную серебристыми бликами, гоню
лодку к берегу и кричу Мелентьичу...
Скоро над костром вкусно пахнет ухой.
Забыты огорчения, всем весело. Не за горами полдень, а
за ним снова ожидание поклевки.
Егор Иванович смачно доедает окуня и смотрит на нас
именинником.
Он был прав, конечно, когда звал нас на это озеро, в кото-
рое вечно смотрятся пахучие, кудрявые сосны...
Андрей Шманкевич
НАШЕГО ПОЛКУ ПРИБЫЛО
собираюсь рассказать вам интересную ис-
торию из жизни рыболовов-любителей. Но
сначала я должен предпослать несколь-
ко слов семейным недоразумениям, возни-
кающим на почве замечательного рыболов-
ного спорта.
Честное слово! Не будь этих недоразу-
мений, нашего полку намного прибыло
бы...
И я прошу всех любителей, особенно
тех, у кого в семье не очень-то доброжела-
тельно относятся к удочкам, не выделяют угла или ящика для
хранения этих снастей, категорически не дают железную короб-
ку из-под зубного порошка для блесен и крючков, прочесть
этот рассказ в семейном кругу вслух. Возможно, что это не
принесет пользы, а про автора скажут: «Смотрите, человек как
будто солидный, а тоже...» И все же попробуйте. Глядишь, что-
нибудь и выйдет...
Не огорчайтесь, молодые, начинающие рыболовы, не теряйте
надежды. Жены, в конце концов, смиряются, и уже через пять
55
или десять лет у вас будет и свой ящик, и свой угол за шка-
фом. Это я знаю по личному опыту. Вот теперь, на двадцатом
году супружеской жизни, я почти самостоятелен в этом деле.
И ящик у меня есть и угол за шкафом. Вот и -сейчас, когда я
пишу этот рассказ, рядом с машинкой лежат две зимние удочки
дня блеснения и одна для мормышки, потому что на дворе
стоит мороз двенадцать градусов. А это значит — можно выхо-
дить на лед!
Уже два раза заходила Алена Петровна и...
Впрочем, поскольку рассказ будет как раз об Алене Петров-
я умолчу, зачем она приходила. Позже узнаете.
Чтоб все было ясно, рассказ придется начать издалека, с
довоенных лет, когда Алена Петровна вышла замуж за моею
товарища и соседа по квартире Федора Ивановича Кулькова.
Сватая Алену за Федю, мы не подозревали, что через полгода
Федя будет хранить все свои снасти у меня или у других прия-
телей.
Поначалу она только подтрунивала над мужем:
— И чего старался человек, не понимаю. Неужели нас
нечем кота кормить, кроме как твоими пескариками?
Затем стали поступать более резкие заявления:
— Принес? Ну и чисти сам. Я к таким малькам и не при-
коснусь... Когда же ты, наконец, станешь серьезным человеком?
Увидят с удочками ученики, как они будут к тебе относиться?
Не возражай. Я знаю, что говорю! И если ты сам не дорожишь
авторитетом, так я за него постою!
И постояла. Все Федины снасти были беспощадно преданы
огню.
Рикошетом и мне досталось. Я слыхал, как Алена Петровна
журила мою жену:
— Больно вы миндальничаете со своим. Учитесь у меня.
Я сказала — паспортными чернилами записала. Не сотрешь,
не смоешь. По столу ладонью стукнула — печать поставила.
И отучила своего Федечку. Ни одной удочки в доме, ни одного
слова о рыбалке.
После этого разговора и у нас поднимался и жарко обсуж-
дался вопрос об авторитете и прочих вещах. Но я не Федя,
мои снасти не сгорели: на всякий случай я их несколько меся-
цев хранил у одного холостого приятеля и даже сейчас на вся-
кий случай держу ящик под замком.
Только не думайте, что Алена Петровна не любила своего
Федечку. Надо было видеть, как она встречала во время войны
почтальона. Она места себе не находила, если от мужа неделю
не было с фронта писем. Она из Москвы даже в самое трудное
время не захотела уезжать, а как получила известие, что Федя
ранен и лежит в госпитале в Сибири, так немедленно собралась
и полетела к нему с дочкой. И прожила там до тех пор, пока
он не поправился и снова не ушел на фронт.
56
А сам Федя, наш тихоня Федя, про которого мы говорили,
что у него характер более женственный, чем у жены, на фронте
оказался боевым командиром. Ушел человек в ополчение рядо-
вым, а вернулся майором, да при семи орденах. Полком
командовал!
А уж как была им довольна Алена Петровна! На радостях
даже со мной помирилась. Она твердо была убеждена, что ее
Федя, майор, солидный человек, и думать перестал о рыбалке!
И вдруг однажды, вернувшись домой, она застала такую
картину: папа с дочкой играл... в удочки. Да, да! Играл в ры-
балку. Сидели они оба на диване, держали по прутику с леской
и ловили крючками из булавок игрушечных целлулоидных кар-
пов.
Алена Петровна готова была взорваться, но нашла силы,
сдержалась. Она надеялась, что все это просто игра, и даже
пошутила:
— Ну как, клюет?
— Нет, Аленушка, плохо. Битый час сидим и ни одной по-
клевки. Но ты не огорчайся. Завтра я собираюсь в Хлебникове.,
Говорят, там хорошо плотва идет.
Алена Петровна ахнула и прислонилась к дверному косяку:
она поняла, что муж не шутит.
На другой день Федор Иванович принес домой все, что
положено иметь хорошему рыболову для зимней ловли.
— Ты освободи мне один ящик в шкафу, — сказал он таким
тоном, точно и не замечал, что супруга уже готова упасть в
обморок.
Ничто не помогло на этот раз Алене Петровне: ни паспорт-
ные чернила, ни печать. Федор Иванович только усмехался,
слушая жену, а она от этого теряла всякое самообладание.
— Вот теперь мне понятно, Аленушка, почему на меня не
производили никакого впечатления психические атаки. Закалка
была. Подожди, не сердись, это шутка. А насчет авторитета ты
не бойся. Его трудно подорвать.
Тут поняла Алена Петровна, что все ее старания пропали
напрасно. Все надо было начинать снова. Она не согласилась
с тем, что Федин авторитет в полной безопасности. Однако
в характере супруга произошли такие изменения, что теперь
требовалась совершенно другая тактика.
Долго думала Алена Петровна, пока у нее созрел план. Он
был прост. Она решила отправиться следом за мужем на лед
и там всенародно высмеять его, пристыдить. Конечно, она не
хотела шуметь, она только намеревалась довести до сведения
всех рыболовов, что рядом с ними сидит и занимается пустяка-
ми майор, человек, командовавший на фронте полком.
И вот сидим мы как-то в морозный денек на Москве-реке,
все наше внимание сосредоточено на поплавках, и не видим,
какая опасность надвигается на Федора Ивановича.
57
Подошла к нам Алена Петровна совершенно незаметно,
следовательно у нее были все преимущества для нападения.
Но она не напала. Весь ее план, так хорошо продуманный в
деталях, сразу же рухнул. Она не предусмотрела одного —
состава рыболовов: рядом с мужем сидел генерал, а чуть
поодаль два знакомых полковника и директор той школы, в
которой Федор Иванович преподавал до войны литературу.
Для составления нового плана у Алены Петровны не было
времени, отступать было поздно — Федор Иванович уже заме-
тил ее, пришлось Алене Петровне изобразить на лице улыбку
и сказать как ни в чем не бывало:
— Здравствуйте!... Приехала посмотреть, может быть, вас
тут медом кормят, раз не сидится дома в такой мороз.
— Ну что ж, удачно день выбрала. Хорошо берет. Смотри,
сколько поймал, — Федор Иванович раскрыл чемодан и пока-
зал улов.
— Подумайте, сколько на белом свете глупой рыбы водит-
ся, — натянуто засмеялась Алена Петровна.
— Ну, нет, — пробасил генерал, — не говорите. Не такая
уж она глупая. Про ее повадки много книг написано. А день
сегодня, действительно, удачный. Пожалуй, до вечера мы по
чемодану наловим.
— Вы собираетесь ловить до самого вечера? В такой мороз?
— О, когда клюет, мороза не замечаешь, Алена Петровна.
А вы хорошо сделали, что навестили нас: пойдете домой — за-
хватите свежей рыбки, поджарите к нашему приходу. Простите
уж, что сам напрашиваюсь в гости...
— Что вы, что вы, Сергей Никифорович. Я буду очень рада.
Видно, снова подошла стая плотвы: у всех начало брать.
Алена Петровна, очень смущенная оборотом дела, стояла и
растерянно глядела по сторонам: а вдруг все догадались, зачем
она сюда пришла? Но все были заняты ловлей, и никто не об-
ращал на нее внимания. Лишь я да Федор Иванович украдкой
следили за ней.
Алена Петровна успокоилась, и во взгляде у нее появилось
какое-то снисходительное любопытство. А через полчаса я про-
сто не узнавал своей соседки: она шумно переживала каждую
поклевку.
Плотва клевала так хорошо, что Федор Иванович ловил
только на одну удочку, вторая лежала у соседней лунки.
— Что же ты эту не вытаскиваешь? Смотри, как пробка
пляшет, — не выдержав, сказала Алена Петровна.
— С одной не управлюсь, Аленушка. А ты возьми и вытащи
сама, — предложил Федор Иванович.
Алена Петровна замялась.
— Да оборвется еще, будешь ругать.
— Тащи. Не оборвется.
Алена Петровна смущенно оглянулась, наклонилась и взяла
58
удочку. Мне кажется, что этот момент и следует считать по-
воротным во взглядах моей уважаемой соседки.
Плотва попалась ей крупная, не меньше полкило. Алена
Петровна засуетилась. Не зная, как перехватить леску, она
просто поднимала удочку над лункой. Ей пришлось привстать
на носки, но рыба все еще оставалась подо льдом.
— Федя! Как ее вытащить? Помоги.
— Всяк вытаскивает по-своему. Я, например, вот так, —
спокойно сказал Федор Иванович и показал, как надо пере-
хватывать леску.
Алена Петровна взяла леску рукой и подтянула плотву в
лунку. Вытащить рыбу на лед она побоялась, попыталась схва-
тить ее рукой в воде и этим, конечно, помогла рыбе сойти.
— Вот видишь, видишь? Просила тебя помочь! Что теперь
делать?
— Надевай мотыля и лови другую.
— Чтоб я надела мотыль? Да я в жизни не прикоснусь к
этой мерзости! — взвизгнула Алена Петровна.
Федор Иванович только плечами пожал и продолжал ло-
вить. Алена Петровна не знала, что ей делать. Несколько се-
кунд она стояла над лункой с леской в руке и гневно смотрела
на мужа, точно он предложил ей взять в руки ядовитую змею.
Потом она заметила, что на крючке остался кусочек мотыля,
подумала немного и бросила крючок в воду. Почти немедленно
поплавок задергался. Алена Петровна схватила удочку и быст-
ро начала перебирать леску. Вытащив рыбу, она отошла по-
дальше от лунки и там сняла плотву с крючка. Она смотрела
на нее с таким восторгом, точно рыбешка была совершенно не-
обыкновенным явлением природы. В глазах Алены Петровны
уже мелькали азартные искорки.
— Федечка, умоляю тебя, надень червячка, — начала она
просить мужа.
Но Федор Иванович был неумолим.
— Нет, Аленушка. Хочешь рыбачить — надевай сама. Вот
мотыль, он не кусается и не такой противный, как ты говоришь.
Посмотри, ведь это живые рубины.
Бедная Алена! Мне было жаль ее. Я с удовольствием бы
помог ей, если бы не знал, что Федор Иванович нарочно застав-
ляет ее взять мотыля. И она сдалась.
— Нет, Федор Иванович, не придется нам сегодня попробо-
вать свежей рыбки, — сказал через час генерал, поглядывая
на Алену Петровну. — Но зато в нашем полку прибыло!
Алена Петровна даже и не слышала его слов...
С тех пор появилась на льду «азартная Алена». Ее многие
знают, относятся к ней с большим уважением и даже завидуют
ей: она оказалась удивительно талантливым рыболовом. Вы
часто теперь можете услышать такой разговор:
— Ну как там, у моста?
59
Плохо. Ничего нет. Вон мотыльщик Сергеич уйму моты-
ля на прикормку стравил, а поймал десяток ершей. У меня за
целый день и потычки не было...
— И Алена Петровна не поймала?
— Ну что вы! Алена Петровна не в счет. Она — с полным
чемоданом. Сам Федор Иванович говорит, что его жена рыбу
приговаривает...
Простите, на этом я должен закончить рассказ.
Только сейчас приходила Алена Петровна и сказала, что
моя жена уже вышла из магазина и направляется домой.
А у меня удочки на столе разложены. Осторожность никог-
да не мешает...
Михаил Заборский
ХМУРЯ
ошел третий год, как мы создали в
техникуме кружок любителей рыбной лов-
ли, а с прошлого года стали ловить рыбу
и зимой. Красота зимних пейзажей, увле-
кательная ловля, обилие добычи захвати-
ли многих из нас.
С нетерпением мы ожидали начала
зимнего сезона.
К нашему огорчению, зима устанавли-
валась капризная: утренники сменялись
мокрыми снегопадами и дождями. Днем
дули сильные западные ветры и сводили на нет кропотливую
работу ночных заморозков.
По нескольку раз в день мы забегали в физическую лабора-
торию посмотреть, не сместилась ли направо тонкая игла ба-
рометра.
Между тем, декабрь давно уже перевалил на вторую поло-
вину: по крайнему счету пропадал пятый выходной день. Сколь-
ко же еще можно ждать?!
Наконец, барометр начал медленно подниматься, по радио
сообщалось, что ожидается четырнадцать градусов мороза.
С полюса, из кухни погоды, быстро надвигался мощный анти-
циклон, с ним шла долгожданная зима. Просветлели лица у
рыболовов.
В вестибюле на доске появилось объявление о предстоящем
собрании любителей зимнего лова. Чья-то равнодушная рука
вскоре приписала на нем зеленым карандашом: «болельщики!»
СО
Когда за ажурными занавесками широких окон замерцали
ранние декабрьские сумерки, мы собрались в учительской...
Собрание прошло оживленно. Администрация техникума
предложила для коллективного выезда знакомую нам трехтон-
ку с защитным тентом. На учебном заводе ребята изготовили
пять острых пешен. Все с радостью прослушали письмо, полу-
ченное нашим комендантом от его младшего брата из Шатуры.
Мальчик лет пятнадцати, страстный охотник и рыболов,
среди бесчисленных торфяных карьеров разыскал небольшое
озерко. «В нем по первому льду будет ловля окуней до двух
килограммов весом...» Когда в затихшей комнате было огла-
шено это место письма, кто-то не выдержал и охнул.
К письму был приложен начерченный неумелой рукой план.
Его тотчас же укрепили на стене кнопками.
— Ехать, немедленно ехать! — забурлило взволнованное
собрание.
Среди большого количества контуров, напоминавших фигу-
ры разных животных, прихотливо вилась грубо прочерченная
линия. Внизу она загибалась в кружок, около которого стоял
огромный восклицательный знак. Рядом крупными печатными
буквами — «Глухая яма».
Этот план напоминал мне старинные планы охотников за
кладами.
Шатура! Я вспомнил рассказы друзей об этом крае, где над
болотистыми перелесками, старыми торфяными завалами,'..бес-
численными канавами, озерами и протоками тянутся, сливаясь
с горизонтом, мощные сети проводов. Вспомнил я и о том, что
на торфяных озерах даже в разгар зимы лед не бывает доста-
точно крепким.
Я попросил слово и категорически высказался за отмену
коллективного выезда:
— За малым исключением, мы новички в подледном лове,—
сказал я. — Кроме того, среди нас много молодых, горячих
голов, может быть несчастный случай. Ехать надо не в Шатуру,
а на Истру, где лед значительно прочнее. А что касается этого
заманчивого плана, то неплохо посоветоваться с рыболовом,
хорошо знающим шатурские карьеры. Автор письма молод, ему
свойственны увлечения, а здесь нужна мудрость опытного
спортсмена. У меня есть один такой на примете. Я могу прове-
сти с ним предварительную разведку.
Конечно, мое выступление было прослушано без энтузиазма.
Но у меня был большой стаж ловли на льду и репутация опыт-
ного охотника. Меня поддержали. В ближайшее воскресенье
решили ехать на Истринское водохранилище...
Давно уже закончилось собрание, но рыболовы не расхо-
дились. Откуда-то появились блесны: темные, из свинца, напо-
минавшие каких-то водных козявок; белые никелированные,
сверкающие, как солнечные блики; медные, надраенные с чисто
61
морской лихостью. Начались жаркие споры, какая блесна
лучше?
Я снял со стены план, сложил его вчетверо, положил в на-
грудный карман и решил посоветоваться о нем с приятелем.
Мне не хотелось звонить из техникума. Я оделся, вышел,
пересек широкую магистраль и направился к будке автомата.
Около будки маячила одинокая фигура. Я узнал в ней сво-
его товарища, преподавателя химии Василия Ильича. Высокий,
плечистый и широколицый, с несколько выпученными глазами,
с большими, спущенными вниз усами, он напоминал запорожца
старой боевой Сечи.
Учащиеся любили его: это был блестящий педагог и пре-
красный товарищ, в котором внешняя строгость сочеталась с
мягкостью и отзывчивостью характера. Во время лекций от
мощного баса Василия Ильича в лабораторных шкафах вибри-
ровала стеклянная посуда. Он был горяч, но быстро отходил,
после чего неизменно смущался, и если ставил двойку неради-
вому ученику, то переживал это болезненнее самого постра-
давшего.
В прошлом году Василий Ильич впервые побывал на зим-
ней ловле, и она захватила его без остатка. Он тонко изучил
это несложное искусство, тщательно прочитал необходимую
литературу и за год составил такую коллекцию рыболовных
снастей, которую другому не подобрать за всю жизнь.
«Как он попал сюда раньше меня? — подумал я. — Ведь
только сейчас мы сидели в учительской».
— Надо уметь читать в сердцах,— загораживая мне дорогу
к стеклянной двери, сказал Василий Ильич. — Все время я на-
блюдал за вами. Хотите пари? Собираетесь звонить компаньону
о поездке на «Глухую яму». Форсируете поручение.
Как в воду смотрели! Только она сейчас замерзла, —
уклончиво ответил я и кивнул головой в сторону парапета на-
бережной. Там внизу тускло отсвечивало стянутое ледяной
корочкой русло Москвы-реки. Над бледным небом столицы и
над рекой показалась еще робкая россыпь звезд. Заметно креп-
чал мороз.
— Очень прошу, возьмите с собой. Не поверите, — он на-
гнулся, и в морозном воздухе загудел мне в ухо гигантский
шмель,— простите, но волнуюсь второй месяц! В прошлом году,
помните, в это время я уже судака поймал. Два кило триста
пятьдесят. При вас же вешали на безмене. Спать не дает,
проклятый, каждую ночь мерещится! Слезно прошу — возь-
мите!
— Бросьте, Василий Ильич, поезжайте на Истру, без рыбы
не вернетесь. А с собой, извините, не возьму. Молодой вы еще!
— Какой же я молодой? — вскрикнул Василий Ильич.—
Ведь мне скоро на пятый десяток. Внучка у меня.
— Ну зачем комедию играть,— сказал я. — Будто не знаете,
62
о чем речь? На льду сколько времени ловите? Без году неделя?
Обучать еще вас надо, воспитывать.
— Будьте великодушны,— уже совсем заревел он. — Все
обслуживание беру на себя. Там ведь по плану до места, ка-
жется, километров десять? Рюкзак ваш понесу.
И он потряс в воздухе ручищей, которой позавидовал бы
любой молотобоец.
— Смотрите, вот,— продолжал он, распахнув бекешу и вы-
тащив из кармана жесткую коробочку. Из коробки он достал
большую затейливо изогнутую блесну с подвешенным к ней
крючком, опушенным ярко-красной бахромкой шерсти.
— Племянник из Свердловска прислал, чистое серебро.
Возьмите!
— Бросьте клянчить! — сказал я. — Блесну возьму, а вас
нет: горячи очень, а лед в карьерах опасный. И вес у вас не-
подходящий. Девяносто четыре?
— Сейчас похудел,— не смущался он. — Девяносто два. Да
и при чем тут вес, когда душа просит!
Наверное, не меньше получаса стояли мы возле будки.
Сердце не камень. Наконец я сдался.
— Ну ладно, поедем втроем. Только слушайте старших бес-
прекословно. Прикажем на берегу сидеть сумки стеречь, с
места не сойдете. Сопротивляться начнете — удочки отберем.
Веревку захватите с собой, есть у вас в лаборатории. Встре-
тимся завтра вечером в Муромском поезде.
Он восторженно обнял меня и побежал в техникум за ве-
ревкой.
Приятель мой заболел и не смог даже подойти к телефону.
Поневоле приходилось ехать с Василием Ильичом...
* *
*
Яркий свет луны постепенно ослабевал. На востоке показа-
лись первые пятна утренней зари. Белая равнина, закрытая
кое-где темной щетиной кустов, расстилалась перед нами. Мы
шли молча, лишь легкий скрип шагов да однотонный шелест
пешни, тянувшейся на веревке за нами, нарушали тишину.
План оказался толковым, и все его приметы полностью совпа-
дали. Мы уже миновали старый остов паровичка — «кукушки»,
значит, недалеко до цели.
Мы не рассчитывали на встречу с людьми в этот ранний час
и поэтому были удивлены, когда увидели двигающуюся наиско-
сок нам одинокую фигуру. Человек необычно припадал на одну
ногу. Около него катился какой-то темный шарик.
Скоро мы рассмотрели невысокого старика. Одна нога у
него была обута в валенок, вместо другой была деревянная
култышка, напоминавшая бутылку, поставленную горлом вниз.
Он держал в руке небольшой ломик, вершина которого была
63
согнута в виде баранки. За спиной деда из ведра, запрятанного
в холщовый мешок, торчали концы можжевеловых удилищ.
Рядом с ним бежала собака.
Рыбак был одет неуклюже. Полушубок не по росту морщил
в плечах и горбом вздувался на груди. Ватные штаны непомер-
но широки; штанина, заправленная в валенок, давала складки,
как меха большой гармони. Другая была подвернута .выше
протеза и перевязана красной тряпкой. Уши желтой телячьей
шапки, низко надвинутой на лоб, болтались. Неприветливо смот-
рел на нас темный сверкающий глаз старика. Другой, был за-
крыт мутной пленкой бельма.
— Рыбачку почет! — громко пробасил Василий Ильич. Со-
бачонка заворчала и прижалась к .ноге хозяина.
— Здорово, горюны! — ответил дед. — В.идать, дурная голо-
ва ногам покою не дает. Ишь, куда приперлись.
Он повернул голову вбок и недружелюбно уставился на нас.
— Дедушка, не расстраивайся! — примирительно сказал
я. — Рыбы на всех хватит. Была бы удача!
Но дед никак не шел на сближение и проворчал:
— Будет вам удача. Рыбка, брат, на дне!
И вдруг разразился хриплым, вперемешку с кашлем смехом,
обращаясь к Василию Ильичу.
— А бывает и рыбачок за ней. Тоже ко дну. Вот, к примеру,
в прошлом году, об эту же пору, один из городских нырнул —
поминай, как звали! А пузо-то у него не больше твоего было.
— Не ворожи! — рявкнул Василий Ильич. — Гляди, сам не
нырни раньше нас.
Дед совсем разъярился:
— Я сорок годов по льду хожу, рыбачу и ни разу под ним
не был, потому что каждый родничок знаю. А таких, что в про-
рубь башкой ныряли, наверно, не меньше десятка видел. Здесь
же. На карьерах. Может, и сегодня такое увижу.
— Не шуми, дедуся,— пытаясь разрядить обстановку, ска-
зал я. — Дело охотничье, любительское. Не слыхал ли, где туг
«Глухая яма?»
— Эх, горюны! — не снижая тона, ответил дед. — За
смертью, значит, приехали? Здесь все ямы глухие. Тут их тыщи!
— Несговорчивый старик,— тихо сказал я Василию Ильи-
чу.— Обратите внимание на его песика.
Собака была действительно особенная. Небольшая, черная,
лохматая, с грязно-желтыми подпалинами, с хвостом, сверну-
тым набок, она производила неприглядное впечатление. Каза-
лась она озябшей и, стоя на месте, все время перебирала лапа-
ми. Стоило пристально поглядеть на нее, как она немедленно
скалила зубы и начинала ворчать.
— Экстерьер! — покачал головой Василий Ильич. — Сразу
видать — по хозяину и скотина. Наверно, специальную породу
выводил: соседям штаны рвать.
64
— Умная скотина двух дураков стоит, — хрипло отрезал
дед.
Хмуря, пойдем! — обратился он к собаке, повернулся к
нам спиной и, покачиваясь, заковылял в сторону.
— Вот собачонку-то он окрестил толково,— буркнул Васи-
лий Ильич,— как есть — Хмуря.
Надо бы все-таки за ним пойти,— предложил я. — Жи-
тель местный, наверняка знает места. Неужели же не догово-
римся с дедом?
Ну его,— трубно загудел Василий Ильич, еще не остыв.—
Вы не знаете, зачем он этот спектакль устроил? Да чтобы от
своих мест отвести. Жадности этой еще сколько хочешь у него,
и хоть один глаз, а завидущий. Ловит здесь, будто откуп взял.
Мне на него и смотреть-то тошно, и собака еще эта вроде
черта.
Между тем, мы незаметно подошли к озеру. Из-за горизон-
та показались первые лучи скупого декабрьского солнца.
В оправе невысоких, бурых, слегка запорошенных инеем
кустов круглой белесоватой чашей лежал перед нами водоем.
Был он невелик, метров полтораста в диаметре. С берега уходи-
ли по нему путаные заячьи следы, да одинокая, будто отштам-
пованная, полоска лыжного следа.
— Охотник какой-то прошел,— сказал Василий Ильич, по-
казав след.
Мы скинули рюкзаки, разобрали лыжи и подошли к берегу.
Я тронул пешней лед и нашел его толщину удовлетворительной:
сантиметра четыре. Подмоин под берегом не было, скат был
пологий. Хуже было то, что вскоре после ледостава его закрыл
слой мокрого снега. Получился своеобразный теплый компресс.
— Надо ходить осторожно,— сказал я,— давайте веревку!
Василий Ильич наклонился и стал развязывать рюкзак. Он
вытащил сверток и зашуршал бумагой. На снегу заголубела
ребячья майка, свернутые клубочком носки, мохнатое поло-
тенце, из которого вывалилась четвертушка бледно-желтого
семейного мыла.
Наворожил-таки проклятый дед! — с отчаянием сказал Ва-
силий Ильич. — Значит, я свертки перепутал. Жена с вечера
Кольке белье завернула. Он сегодня в баню собирался. Нет
веревки!
— Эх вы, Аким-простота,— досадливо сказал я. — Дед за
недотеп не ответчик. Что же делать-то будем?
Но, посмотрев на убитое горем лицо приятеля, на банные
принадлежности, я не выдержал и громко расхохотался...
Красивое декабрьское утро! Краски на небе стали бледнее,
но ослепительнее. Холодный воздух блаженно распирал легкие.
Какая чудесная тишина!
— Чего же стоять без дела,— сказал я,— надо поискать
жердей.
5 Рыболов-спортсмен
65
Мы пошли вдоль озера по заснеженному лугу и скоро нат-
кнулись на старое остожье. Набрав жердей подлиннее, мы воз-
вратились к берегу.
Я бросил на лед две жерди, прошел во Всю их длину метра
четыре и снова потыкал пешней в лед. Он прорубался ударов
с двух.
— Держит! — сказал я> — Ну, будь, что будет. Давайте
еще!
Василий Ильич пустил мне по льду две жердинки. Я уло-
жил их дальше, как рельсы узкоколейки, и еще отошел от бе-
рега.
— Попробую здесь,—сказал я,—а вы идите правее, только
ко мне не приближайтесь, интервал держите метров двенад-
цать. Рюкзак и все лишнее оставьте на берегу.
Я прорубил лунку, размотал удочку, привязал блесну и
опустил ее в воду. Глубина была небольшая, около метра.
Я несколько раз встряхнул удилищем и вытащил на лед черно-
то горбатого окунька граммов на полтораста весом.
— Обрыбился! — крикнул я... — Окунь есть! — и следом
вытащил другого, побольше.
Спустя минут пять мы стояли на жердях и весело потаски-
вали небольших окуньков. Однако это продолжалось недолго,
затем поклевки прекратились.
— Как отрезало,— вздохнул я. — Отошел окунь, надо его
Искать.
Осторожно мы продвигались дальше, пока не оказались
шагах в тридцати от берега. Здесь было глубоко, метра че-
тыре.
— Ух, какой! — вдруг вскрикнул Василий Ильич.
Удилище согнулось. Он то опускал, то поднимал его, выва-
живая крупную рыбу. Наконец, темно-сизый окунь с яркими
красными плавниками был осторожно извлечен на поверхность
п стал тяжело переваливаться на льду около лунки. Весом он
был никак не меньше килограмма. Спустя момент и я увидел,
<ак сморщилась натянутая нить моей лесы. «Значит, хищник
приподнял блесну»,— подсказал мне проверенный опыт.
Я сделал рукой мягкий рывок и чуть не оборвал тонкую
снасть на тяжелой рыбе.
Азартная зимняя ловля! Дрожащей рукой я доводил блес-
ну до глубокого дна и одного за другим извлекал наверх чу-
десных крупных окуней.
— Эх, дед, дед-ворожей! — весело кричал мне Василий
Ильич. — Сюда бы его с этой собачьей уродиной. Поглядел бы
он, как москвичи ловят.
— Тореадор! —забасил он вдруг во всю мощь. Наверное,
его услыхали даже в Шатуре!
Так мы и блеснили, оживленно переговариваясь друг с Дру-
гом. постепенно смещаясь к центр} «Глухой ямы».
66
— Эх, хорош! — опять крикнул мне Василий Ильич,—но
последний слог его восклицания как-то странно сорвался:
«о-ош!».
Повернувшись, я увидел, как Согнулись жерди, на которых
стоял мой приятель, услыхал отвратительный треск ломающе-
гося Льда и уже скорее осознал, чем услышал, падение тяже-
лого тела. Мгновенно возникла большая черная полынья, в
которую медленно начал погружаться Василий Ильич. Он ле-
жал на жердях лицом к яркому солнцу, как тяжело больно_й
на носилках, концы которых держались на упорах тонкой ле-
дяной кромки, Прыгавшие вокруг него окупи, один за другим
Провалились В чернеющую глубину.
На одном конце полыньи Виднелась закрытая шапкой го=
лова Василия Ильича, а на другом — валенки в красных ре-
зиновых галошах. Малейшее движение — и сломается эта не^
надежная опора.
— Кажется, пропал,— чужим голосом закричал Василий
Ильич. — Холодно! Помогите!
Бросив взгляд на поверхность около Места катастрофы, Я
увидал там лед с зеленоватым оттенком, будто через его слег-
ка запорошенную Снегом поверхность просвечивало что-то ко-
варное, роковое. И тогда я понял, что Василий Ильич попал
в зону подводного ключа.
Мысли мои неслись как бешеные. Надо было немедленно
принимать решение. Веревки нет. Идти к тонувшему — значит
погибнуть обоим. Надо бежать к берегу и заходить с другой
стороны, Там лед кажется прочнее,
Держитесь! — крикнул я, а сам мучительно подумал:
«Сколько же он продержится. — Только бы лед не стал ло-
маться».
—- Не шевелитесь — иначе Гибель! Иду па помощь!
Как мог, быстро выбрался На берег Навстречу мне спешил
одноглазый старик, рядом с ним катился маленький темный
шарик. Еще издали было слышно хриплое, переходящее в крик
бормотанье деда,
— Допрыгались, горюны! Ишь, пыряет один, окаянный! Ту-
да ему и дорога! Как сердце чуяло!
Как в тумане, я начал накидывать на лсд жерди. Дед,
прихрамывая, вплотную подбежал ко мне.
— Душегубцы! Куда лезешь, дьявол? —накинулся он на
меня. — С ним вместе угодить хочешь? Назад, тебе говорят! —
истошно заорал старик и ткнул меня в грудь концом своего
ломика.
— Не мешайся! Пусти! Не видишь, человек тонет! Помочь
надо! — в ярости отпихнул я деда.
Дед отпрянул, нагнулся, отставив в сторону култышку де-
ревянной ноги, и вдруг вытащил из ведра длинную веревку
«Шторный шнур»,— сообразил я. Потом быстро, как опытный
5*
67
моряк, раскидал ее на берегу широкими кольцами и привязал
один конец к упругому комлю молодой сосенки на берегу, а на
другом сделал петлю.
— Дед, дорогой! Спасибо! Спасибо! — бормотал я. — Давай,
давай скорее конец! Я сейчас пойду, я сейчас снесу!
— Уйди! — гаркнул дед. — В этом озере ключ на ключе!
Уйди! Хмуря!
Голос деда стал мягче. Черная нескладная уродина, пови-
ливая кривым хвостом, подбежала к нему. Он наклонился:
— Поддержи, собаченька, давай!
Он махнул рукой в направлении озера. Маленький лохма-
тый пес взял в зубы петлю и, умно оглядываясь на хозяина,
затрусил от берега к полынье. Дед наставительно сказал мне:
— Шибче кричи мерзавцу, чтобы слыхал. Пущай рукой
махнет, что силы осталось. Теперь вызволим. Собачка та по-
нимающая!
И я кричал:
— Руку выше! Руку выше! Бежит Хмуря, собака! Несет
веревку! Не теряйся!
Я уже не помню, что и кричал.
Собака остановилась около полыньи. С тяжким усилием
поднялась рука Василия Ильича и, схватив петлю, задержа-
лась наверху.
Мы с дедом ухватились за веревку и потянули. «Девяносто
два кило»,— вспомнил я.
— Держись, держись! — дружно в один голос кричали мы.
Темная фигура, напоминавшая тушу моржа, вылезла на
край льда. Василий Ильич некоторое время полз подтягиваясь,
цепляясь за шероховатую поверхность красными распухшими
руками. Потом он встал на четвереньки. Мы перестали тянуть:
он, как медведь, пополз к берегу. Вот он уже совсем близко.
Хмуря заворчала, вдруг кинулась на него и залилась звонким
лаем. А дед носился вокруг приплясывая, как одержимый.
— С приятным купаньем! Веревку из-за тебя, идола, намо-
чил. Вот еще в больницу угодишь, дармоед: небось, до дерев-
ни-7О две версты. Беги скорей до дому! Спроси избу Кожина
Матвея. У меня старуха рано печь топит. Бежи шибче, тебе
говорят!
Василий Ильич, дрожа, поднялся на ноги.
— Бу-бу-бу! — что-то хотел сказать он, но не мог, потом
схватил деда за руку и начал ее трясти.
— Бу-бу-бу, — передразнил его дед. — Пусти, рукав отор-
вешь. Уйди, горюн! — Дед освободил руку и отвернулся. Я за-
метил, как повлажнел его единственный темный глаз. „
В хрустящем, уже начинавшем леденеть полушубке Васи-
Ильич наклонился к собаке:
— Бу-бу, Буринька! — пробормотал он.
Хмуря оскалила зубы и заворчала.
68
*
*
Дед не ошибся. Василий Ильич бежал прытко, я едва по-
спевал за ним. Он молчал и только изредка прочищал горло,
подобно рыкающему льву
От крайней небольшой избы не спеша шла маленькая пол-
ная пожилая женщина в крашеном полушубке с ведрами на
коромысле. Она взглянула на нас через очки сначала с недо-
умением, потом поняла все, ахнула, скинула ведра и засеме-
нила обратно.
— Дед Матвей скоро придет! — крикнул я ей вдогонку.
Через пять минут я растирал Колькиным полотенцем мо-
гучую спину Василия Ильича. Семеновна, так звали нашу хо-
зяйку, побежала в сельпо за водкой.
Немного спустя Василий Ильич лежал на благодатной рус-
ской печи, укрытый грудой мягких овчин. Лоб его был мокрым
от обильного пота. Я поднес ему здоровенную чашку водки.
— Ендова,— печально сказал он, выпил и замолк. «Вот и
хорошо,— подумал я. — Замечательное у него здоровье. Те-
перь проспится, и — как пи в чем не бывало».
В избе было тихо, тепло, чисто, уютно: Семеновна была
образцовой хозяйкой.
Я присел у стола и посмотрел в маленькое протертое окош-
<о. На дворе стал срываться мелкий сухой снег.
На печке беспокойно заходили овчины. Василий Ильич
громко кашлянул. Значит, я ошибся: он не спал.
— А знаете, какое у меня сейчас чувство? — вдруг спросил
он.
Василий Ильич оперся на локоть и, касаясь головой низкого
поголка, пристально глядел на меня круглыми, на выкате,
глазами.
— Сколько глупостей можно наделать в короткий срок,—
скорбно загудел он.
— Не послушаться совета опытного приятеля,— сказал я,—
раз. Веревку дома оставить — два.
— Это мелкий счет,— сердито буркнул он. — Вы же пойми-
те, я сейчас всем сердцем говорю.
Дальше он заговорил быстро и торопливо.
— Вот видите, лежу на печи, здоров и, конечно, не забо-
лею. Все как будто хорошо кончилось. Жив, жив остался!
А вот после таких контрастов и познается цена жизни. Пол-
ностью. Когда в этой проруби лежал, уж как тяжело было!
69
А главное, зло меня такое брало; «Смерть-то,— думаю,— какая
получается дурная, глупая!»
— Предисловие длинное. Ильич вы мой прозрачный! — ска-
зал я. — Не то вы хотите сказать: человека обидели, а дело-то,
видите, как обернулось. Вот вам и тяжко перед собой. Поэтому
и радости у вас нет настоящей.
— Поняли, все поняли! — чуть ли не соскочив с печи,
взволнованно закричал он. — Влезьте-ка вот в мою шкуру! Как
вспомню эту утреннюю встречу, глаза ни на что бы не гляде-
ли. По хозяину и скотина! Жадина! Ах дурак, дурак! А еще
педагог, воспитатель!
И он вздохнул тяжело, глубоко, как кузнечный мех.
Немного спустя за входной дверью послышался шум, бряк-
нула дужка ведра. Вместе со струей морозного пара в дверь
влетела оживленная, слегка заиндевевшая Хмуря и весело
заносилась по избе. Следом вошел дед.
— Ну, как, горюн, устроился? А где же Семеновна? Сейчас
бы нс грех и чайку выпить...
Каждой истории можно пожелать такой конец. На столе
шумел кругленький приветливый самовар, очень похожий на
Семеновну, только без очков; рядом стояла бутылка водки,
лежали батон, колбаса... Конечно, мы выпили не только чайку.
И самым замечательным было то, что никто и словом нс
помянул про утреннюю встречу. Как будто се п нс было.
А разговор наш нельзя было считать натянутым. Много
занимательного рассказал нам дед про глухие ямы Шатуры,
про охоту, рыбалку, про свою верную Хмурю. С детства он не
покидал этих мест. Он работал и сейчас в колхозе — сторожем.
Дед показал нам свои снасти: они оставляли желать луч-
шего. Но на шутливое замечание Василия Ильича о блсснах
я увидел, как старик неожиданно быстро помрачнел. Я вспом-
нил неписаные обычаи рыболовов-любителей и изо всех сил
надавил под столом на могучую лапу приятеля.
Хмуря вела себя по-хозяйски приветливо, видимо также
уважая правила гостеприимства. С удовлетворением я отме-
тил, что Василий Ильич потихоньку скормил ей добрую поло-
вину колбасы.
В конце концов, мы развеселились окончательно. По заказу
деда Василий Ильич спел «Каким ты был, таким остался»,
причем я очень тревожился за целость оконных стекол. Дед
был в восторге. Семеновна подошла к певцу совсем близко и
с уважением смотрела ему в раскрытый рот, из которого нес-
лись такие могучие звуки.
Одежда Василия Ильича высохла. Пора было собираться
в Москву. Переодевшись, он долго мялся, наконец, с тяжким
усилием вытащил из бумажника еще сырую пачку денег, по-
ложил на краешек стола сто рублей и густо покраснел.
Дед повернул глаз на деньги и внезапно нахмурился.
70
— Зачем дружбу рушить? — сказал он хриплым голосом,
как при первой встрече. — Выходит, больше ко мне не соби-
раешься? Нешто я не знаю, что к чему? Забирай обратно!
Смутившись, Василий Ильич ахнул, хлопнул себя по лбу
и вытащил из кармана коробочку с блеснами.
Ну уж от этого ты не откажешься, Матвей Иванович,—
сказал он, передавая ее деду.
— От этого не откажусь. Спробую. Спасибо, горюн,— ска-
зал он, расплываясь в улыбке.
А я смотрел на этих простых русских людей с чистыми и
мужественными сердцами, гладил лохматую Хмурю, сидевшую
рядом на широкой лавке, и видел по ее карим собачьим гла-
зам, что она полностью разделяет наше настроение.
Михаил Заборский
и малых,— которые
«ДВАДЦАТЬ ДВА НЕСЧАСТЬЯ»
екоторые называли его Епиходовым, по фа-
милии бессмертного персонажа «Вишневого
сада», другие «Двадцать два несчастья»,
третьи совсем лаконично — «Двадцать
два».
Следует оговориться: преследовавшие
его неудачи касались единственной стороны
жизни нашего героя. Во всем остальном она
была заполнена благодарной творческой ра-
ботой, общественной деятельностью и, сле-
довательно, массой тех хлопот — больших
осмысливают и красят существование каж-
дого из нас.
У него была дружная веселая семья. И со здоровьем было
не так уж плохо. Чего бы, казалось, еще надо человеку?
Но оказалось, надо! На пятом десятке вмешалась страсть
к рыбной ловле “ прилипчатая, неуемная. Все дни досуга ста-
ли отдаваться любимому занятию. Но именно здесь и оказал-
ся корень всех бед. Дело в том, что с рыбалкой чертовски нс
везло.
Из описаний его неудач рождались бродячие рыбацкие
анекдоты. Узнавая раньше о счастливом месте, он, как прави-
ло, попадал туда позже всех, когда уже заканчивался непо-
стижимый рыбий «жор»; если его кусал комар, то обязательно
под глазом, и, как на дрожжах, вздувалась обидная шишка:
он приезжал домой с перевязанными пальцами — зубастые щу-
ки сторицей платили ему за доставленные неприятности; летом
он падал в воду с самой устойчивой лодки (плавал он, кстати,
неважно); осенью прорезал жесткой болотной осокой резино-
вые сапоги, отчего часто страдал флюсами; даже зимой ухит-
рился провалиться под лед, шествуя в самом конце многолюд-
ной компании рыболовов.
Рыбы, зацепившиеся за его снасти, обидно рвали их или
срывались с крючков самым непостижимым образом. Спрятан-
ную на берегу добычу безошибочно находили хори, коты или
поросята. Был случай, когда под самым его носом какой-то не-
прилично бойкий петух выклевал глаза у пойманного им боль-
шого судака...
Всякие бывают рыболовы. Некоторые даже косились и с
осторожностью делили с ним компанию, утверждая, что он не-
сет неудачи не только себе, но и своим спутникам. Многие дав-
но привыкли к этим неожиданностям и добродушно посмеива-
лись, загадывая очередной «номер» и даже заключая шутливые
пари о возможных приключениях нашего героя.
А вместе с тем это был истинный энтузиаст спорта. Наблю-
дательный, дотошный, он никогда не удовлетворялся уже най-
денным и всегда стремился вперед. Он рыскал в самых глухих
затаенных углах водоемов, и, пожалуй, за двести километров
вокруг столицы не нашлось бы ни одной речки или ручья, ко-
торых он не обследовал бы самым тщательным образом. Его
знания были подобны живой рыбацкой энциклопедии, которой
многие бесцеремонно пользовались, бессовестно подтрунивая
над ее вдохновенным составителем...
Мы выехали на вокзал в теплый вечер мая. Так как среди
нас был «двадцать два», мы не нашли ничего незакономерного
в том, что только вчера расписание поездов изменилось и час
тому назад ушел поезд. Следующий был утром. Нам предстоя-
ло провести хотя и короткую, но свежую ночь в садике на вок-
зальной площади.
Плохой рыболов выезжает на ловлю без чувства уверенно-
сти в успехе. Мы не причисляли себя к плохим. Общее настро-
ение поддерживалось тем, что совсем недавно приехал один
наш общий друг и сообщил волнующие подробности о найден-
ном месте. Правда, он прибыл без рыбы, но с поломанными
снастями и буйным восторгом от пережитого. Около устья
светлой Перли, впадающей в Волгу, он наткнулся на один ма-
ленький островок. Рядом была яма, и в этой яме...
В общем, мы тогда слушали его, как хорошего докладчи-
ка, — не переводя дыхания.
По когда юн начал объяснять местонахождение этого Эль-
дорадо, выяснилось, что найти островок не так-то легко. Тогда
по настоянию «двадцать два» на клочке ватмана был вычер-
чен со всеми подробностями план.
72
На этом плане среди бесчисленных островков, островов и
островищ, среди извилистых подводных русел рек, речушек и
ручьев, среди кустов травы и осоки надо было найти неболь-
шой холмик. На южной конечности этого островка были поме-
чены пять сосенок, расположенных в виде фигуры, называемой
любителями игры в городки «письмом». Кружок на северном
конце острова подразумевал большой черный плоский камень,
хорошо видный под водой в тихую погоду.
Вот и все отличительные особенности, которые были изо-
бражены на плане. Мы условно назвали этот островок «Остро-
вом переживаний», решив увековечить таким образом взвол-
нованный рассказ нашего друга, которому помешала разделить
с нами поездку неожиданная командировка.
Но в общем мы остались удовлетворенными, «двадцать два»
тщательно сложил чертеж и заботливо упрятал его в особое
отделение своего толстого бумажника.
Теперь мы уже были твердо убеждены, что едем на «верное»
место...
Итак, мы провели эту майскую ночь в привокзальном са-
дике, «Чертовщина», по определению одного из наших спутни-
ков (назовем его «Неустойчивым»), продолжалась. Как оказы-
вается, и над ним пронеслось темное крыло неудачи: он обна-
ружил, что забыл дома коробку с блеснами. «Неустойчивый»
с ожесточением покосился в сторону «двадцать два». Больших
трудов стоило нам сто успокоить. Мы ему собрали по блесне
с «души». С миру по нитке. «Двадцать два» выдал даже две.
Перед рассветом пошел дождь, мелкий, частый. Все небо
обложило плотными тучами. Мы покорно приняли и это — ведь
с нами был «двадцать два»! Наконец, мы взяли билеты, стали
в очередь у вагона и вошли в крайнее свободное купе. Как
только поезд тронулся, выяснилось, что мы попали в служеб-
ное помещение. Мы сунулись назад и обнаружили, что вагон
набит до отказа. Конечно, пришлось стоять. Когда вошел конт-
роль и «двадцать два» вынул свой знаменитый бумажник, мы
вспомнили о плане. Тут он полез в заветное отделение, поискал
там пальцами и как-то нехорошо сморщился. Мы поняли: пла-
на нет. Все замолчали. Лишь «Неустойчивый» издал зубами
звук, напоминающий хруст битого стекла. Терять нам больше
уже было нечего.
Неласково встретила нас река. Май явно смотрел сентяб-
рем, и ничто не предвещало улучшения погоды. «Неустойчи-
вый» остался тут же, на станции, решив обратным поездом
возвратиться в Москву. Но мы трое — неспавшие, измучен-
ные — все же пошли к лодкам.
Конечно, ветер оказался встречным.
Против такой волны нельзя было добраться до места рань-
ше, чем к вечеру. Миновав широкое устье Нерли, мы поняли,
что дальнейшего пути нам не осилить. Добравшись до неболь-
73
того лесного острова, мы оттащили лодку подальше от бе-
рега.
Захотелось есть. Попытки разложить костер здесь же, на
берегу, окончились неудачей; кругом было сыро, а сверху сеял
дождь. Тогда мы решили уйти подальше в лес, за волнистые
песчаные дюны, «Двадцать два» отказался сопровождать нас,
он боялся простуды, Накинув на голову плащ-палатку, он ре-
шил позавтракать здесь же, в лодке. Пожевав немного, он
вынес на берег все лишнее — корзину, бадейку, весла, подтя-
нул ялик и сел на лавочку.
Дальше дюны поросли лесом. Мы зашли за них и замена-
тсльно устроились в затишье на песке, под густыми кронами
сосен.
Какая сегодня ловля! Мы быстро и блаженно уснули под
шум и свист «погоды».
Пробуждение не порадовало нас. Еще издали было слышно,
как ревет взбушевавшаяся Волга, Посмотрев, нет ли побли-
зости нашего спутника, мы решили пойти проверить лодки.
Взобравшись на песчаный пригорок, издали увидели темнею-
щий нос нашего ялика,
Однако, подойдя к берегу, мы не обнаружили второй лод-
ки. Начинало заметно темнеть. С запада шла очередная низ-
кая туча. Ветер продолжал рвать. «Наверно, отвел ялик куда-
нибудь за ветер, — решили мы. — Не будет же он сидеть все
время здесь, в этой «трубе»?
И вдруг мы увидели то, отчего холодная дрожь пробежала
по каждому из нас. Рядом на песке лежали корзинка, бадейка,
весла.
Все стало непреложно ясно: значит, лодку унесло ветром,
а ней и нашего злополучного спутника.
Мы стали совещаться: ехать искать его сейчас, в бурю, в
темень, в ночь, по неизвестному направлению было бесцельно.
Мы начали кричать, но никакого ответного звука не услышали
против ветра из этой, уже посиневшей мглы. Даже бакенщики
в такой шторм не выезжали зажигать фонари.
Мы опять провели тяжелую бессоную ночь. Ветер усилился
еще больше, однако стал дуть уже порывами. Это было для
нас хорошим предзнаменованием, предопределяющим измене^
ние погоды. В полночь он вдруг сменил направление, перешел
па южный и сразу стих. Еще не прочертилась первая полоска
зари, как мы уже рассмотрели величавое, еще сонное зеркало
Волги.
Мы с наслаждением вдыхали бодрящий воздух большой
воды.
Но как мы могли наслаждаться этой красотой, когда на
сердце у нас лежал тяжкий груз неведомого?
На отшибе горы стояла высокая кривая сосна, уходившая
цепкими толстыми корнями в поросший мохом бугор. Это была
74
высшая точка острова, на котором мы нашли себе убежище.
Очень удобно залезть на дерево. Так мы и сделали.
Всюду была величавая спокойная вода, окаймленная синею-
щим лесом, Длинной извилистой цепью посреди Волги гряда
островов, то высоких песчаных, то низких луговых, вокруг ко-
торых взлетали бесчисленные утиные стаи. В могучее русло
реки были как бы вкраплены многочисленные бакены, то бе-
лые, как чайки, то нарядные, щеголеватые, красные. Сказоч-
ным дворцом двигался по реке большой теплоход, Нам был
ясно слышен шум его машины.
Но тот, кого мы так тщательно искали напряженным взо-
ром, не находился.
И вдруг приятель, обладавший ястребиным зрением, за-
кричал:
— Вижу, вижу! Дымок, дымок!
Где? — перехваченным от волнения голосом спросил я-
— Во, под дальним лесом! А вообще далеко, верных кило-
метра три!
Мы кубарем скатились с сосны, не сговариваясь, очутились
в лодке и заработали веслами. Стоит ли говорить, как мы по-
неслись! За кормой ялика, шипя, быстро росла полоса взбудо-
раженной воды. Мы гребли, гребли, Жалко, что не фиксиру-
ются такие рекорды: наверно, мы поставили мировой! Часто
утки, не успевая спрятаться в траве, вырывались из-под само-
го носа лодки.
Дымок приближался =—густой, молочный, гейзером он
вздымался вверх: видимо, в костер подкидывали свежую зе-
лень. Наконец, легкий запах гари ударил нам в нос. Еще ми-
нула— и мы с размаху врезались в песчаную отмель неболь-
шою островка. На углу острова увидели белый бакен. Видимо,
его сорвал этой ночью с якоря ветер и прибил к берегу. Мы
быстро выскочили из лодки, пересекли лужайку, выщли на
другую сторону острова и с облегчением вздохнули. У воды,
на самом берегу, горел костер, Неподалеку, около лодки, спи-
ной к нам, стоял «двадцать два» и... спиннинговал.
Услышав шаги, он обернулся, и мы увидели, как на его по-
серевшем лине вспыхнула глубокая радость. Он бросил уди-
лище на траву. Мы побежали К нему и крепко обнялись.
И тут же печать радости на его лице уступила место выра-
жению высокого торжества. Не говоря ни слова, он взял нас
обоих за руки, как маленьких ребят, и подвел к небольшой
луже, метрах в двадцати от берега: невысокая залитая водой
трава в нескольких местах была раздвинута как бы длинными
темными поленьями, «Двадцать два» приносил сюда пойман-
ных хищников, желая сохранить их живыми: день обещал
быть жарким. Пять штук насчитали мы в этой ямке. Но каких!
Пожалуй, ни одна из них не весила меньше трех килограм-
мов.
75
Наше любование продолжалось недолго. Через несколько
мгновений мы уже стояли неподалеку друг от друга и бороз-
дили блеснами дно небольшой каменистой ямы под самым бе-
регом. Со второго заброса я почувствовал так хорошо знако-
мый тупой удар хищника и ощущение живой тяжести,
пришедшей ко мне откуда-то из речной глубины.
А приятель рядом уже тащил хорошую щуку. Не отставал
и «двадцать два». Вот это была ловля!
И к тому времени, когда ослепительное майское солнце
вошло в зенит, у нас уже было очень много рыбы. В полдень
поклевки прекратились.
Теперь «двадцать два» начал подробно рассказывать нам о
злоключениях этой ночи. Начало событий мы угадали совер-
шенно точно. Он прикорнул в лодке и не заметил, как ковар-
ные боковые волны, подмыв постепенно песок под яликом,
повернули его и вынесли в широкую протоку между островами.
Он очнулся, когда уже был вдалеке от берега. Шторм был
в самом разгаре. Ему как-то удалось отодрать одну из лавочек
ялика и использовать ее в качестве кормового весла. С вели-
чайшим трудом он выправил нос отяжелевшей, полузалитой
водой лодки поперек волны. Но это была еще только малая
доля победы: ялик стремительно выносило из протоки в самый
хаос бушующей Волги. Сопротивляться дальше он уже не мог.
Сильный удар чуть не выбросил его из ялика. И этот удар
принес ему спасение. Лодка налетела па небольшой травянис-
тый «пятачок», случайно встретившийся на его пути. Как он
рассмотрел потом, это была верхушка скрытого под водой
холма, опоясанного глубокой, пятиметровой, ямой. Всю ночь
провел он на этой крохотной площадке, заливаемой водой,
придерживая лодку окоченевшим телом.
Как только стало светать, он дотащился до ближайшего
острова. На счастье, у него сохранились спички, предусмотри-
тельно завернутые в резиновый чехольчик: он разложил костер
и начал сушиться. Но он не довел этого дела до конца: мощный
всплеск хищника под самым берегом заставил его схватиться
за спиннинг, оставленный в лодке. Через пять минут он уже
чтил первую щуку. Он отрывался от ловли только затем,
чтобы подкинуть в костер веток свежей хвои и вызвать к себе
нас. Он говорил нам, и, конечно, мы понимали его всем серд-
цем, что он забыл в это время все переживания тяжкой ночи
и даже благодарил судьбу за неожиданный конец этих при-
ключений.
Наша беседа происходила теперь в обстановке, никак не
похожей на обстановку вчерашнего вечера. Мы расположились
на прогретом солнцем сухом песке, около небольшой тощей
сосенки. Тихо потрескивал костер, на закопченных ухватиках
был подвешен неизменный спутник охотников — котелок: в ко-
ричневой бурлящей воде кружились распаренные хлопья чая.
76
Постепенно блаженная полудремота охватила нас. Наступила
реакция после бурных переживаний. Попив чаю, мы решили
часика два поспать. Все равно успевали к поезду.
Нас разбудил незнакомый голос. Облитый солнцем, перед
нами стоял пожилой коренастый мужчина в синей выгоревшей
косоворотке и в высоких резиновых сапогах.
— Рыбачки, помогите бакен снять, одному несподручно! —
попросил он. — Ишь, куда его пригнало!
Мы охотно пошли за ним и дружно подналегли на белый
дощатник. Однако он не поддавался.
— Погодите, его что-то держит внизу,— определил «двад-
цать два». Мы наклонились и обнаружили, что бакен плотно
сидит на черном камне, который, как щупальцами спрута, был
прихотливо обвит куском толстой проволоки, которой якорится
этот волжский буй.
— Гляди, нарочно так не угадаешь! — подивился бакенщик.
Через минуту, поблагодарив нас, он уехал, увозя на своей
длинной лодке белую громаду бакена.
И тут нас осенило. Камень! Черный камень! Теперь он был
отчетливо виден под водой. Мы повернулись и поглядели в сто-
рону сосны, где только что отдыхали. Сосен было пять.
— Друзья! Мы на «Острове переживаний»,— хрипло воск-
ликнул «двадцать два».
На обратном пути злая судьба, видимо, забыла о «двадцать
два». Впрочем, нет, пожалуй, немного и вспомнила: при по-
садке в поезд он выронил очки, а в поезде потерял билет.
Больших трудов стоило нам убедить контролера в отсутствии
злонамеренности у нашего друга. Потом, уже в Москве, в трам-
вае, у него лопнула лямка рюкзака, и он чуть не переломил
своим тяжелым мешком ногу случайного соседа. На удачу тот
оказался тоже рыболовом, и скандал был своевременно пога-
шен. Но все это были мелочи: из неудач вчерашнего дня роди-
лось счастье.
На другой день к вечеру «двадцать два» пришел к нам в
новых очках и принес план, забытый им дома. Этот план имел
для нас уже только архивную ценность, мы и без него без-
ошибочно нашли бы теперь дорогу к «Острову пережива-
ний».
Затянувшуюся дружескую беседу прервал резкий звонок.
Это явился «Неустойчивый». Позорно он возвратился домой, не
разделив с нами горестей и радостей этого не совсем обычного
путешествия. Когда же он узнал о результатах, то изменился
в лице, нервно заходил по комнате и, наконец, подойдя вплот-
ную к нашему герою, каким-то чужим голосом отрывисто
спросил:
— Опять поедешь? Я с тобой! Возьми! Очень прошу!
— Но ведь со мной всегда случается чертовщина? — усме-
хаясь через новые очки, ответил «двадцать два».
77
Ф, Купило®
ИЗ ДЕТСКИХ ВОСПОМИНАНИЙ
аша бабушка Арина Васильевна не хо-
дила на полевые работы. Она вела до-
машнее хозяйство семьей: топила печь,
пекла хлебы, готовила пищу, поддержи-
вала чистоту в доме и присматривала за
нами.
В свободные часы она чинила одежз
ду, вязала из шерсти чулки и варежки.
В зимние вечера, усадив нас около еебя,
рассказывала сказки.
Бабушка всегда была одета одинако-
во просто. Поверх ситцевой рубахи опа носила сарафан серого
цвета, подпоясанный узеньким пояском с синими каемками и
разноцветными кисточками. На пояске были вытканы слова:
«Хлеб-соль ешь да правду режь». Голову она повязывала клет-
чатым платком, на ногах были неизменные лапти.
Только по воскресеньям и праздничным дням бабушка на-
ряжалась в белую рубаху и синий с крапинками сарафан, а на
ноги надевала башмаки или валенки, смотря по сезону. В этом
наряде она ездила с дедушкой в гости к своим дочерям, вьь
данным замуж в соседние деревни.
За всю свою жизнь бабушка износила, по ее словам, только
три пары башмаков, первую пару ей сшили, когда она выхо-
дила замуж, вторую подарил мой отец, а третью купила сама
на вырученные за лен деньги.
Мы очень любили бабушку. Она всегда была ласкова
с нами, входила во все наши детские радости и огорчения. Если
кто-нибудь из малышей начинал капризничать и не поддавался
уговору, она с напускной строгостью и плохо скрытой улыбкой
на добром лице бывало стращала ревуна.
—• Вот ужо пожалуюсь дедушке, он тебя плеткой накажет!
Дедушкина плетка, связанная из трех ремешков, с давних
времен висела на стенке у окна. Однако, насколько я помню,
Плетка никогда не пускалась в дело. Бабушка только грозилась
пожаловаться деду, а на самом деле никогда не жаловалась.
73
Когда кто-нибудь из нас заболевал, она терпеливо ухажи-
вала за больным и приносила ему из чулана блюдечко с медом:
— Попей малинки с медком. Вот хворыто и пройдет,
успокаивала она больного.
Как-то накануне праздничного дня бабушка обратилась к
деду с просьбой:
— Что-то я рыбки захотела, Андреич. Съездил бы порыба-
чить. Может, на пирог поймал бы...
У дедушки была сеть, лодка, и в свободное время он лавли-
вал рыбу в реке Уржумке. Он, без сомнения, с большой охотой
отправился бы на рыбалку. Но на этот раз не мог исполнить
желание бабушки.
— Надо бы добыть к празднику рыбки, Аринушка, да вода-
то в реке поднялась от дождей, толку не будет,— огорченно
сказал он.
— Вот оно что. Ну, беды большой не будет, наловишь по-
том,— сказала бабушка. — А на завтра испечем пирог с ка-
пустой, тоже неплохо.
Но тут выступил я:
— Бабушка, я сбегаю на реку, половлю удочкой. Поймаю
тебе рыбы.
— На улице сыро. Промокнешь и простудишься. Посиди-ка
лучше дома.
— На удочку тоже ничего не поймаешь в мутную воду,—
заметил дедушка.
Но я не сдавался на уговоры стариков. Да и погода была
теплая, а дождь шел с перерывами. В такие дни рыба иногда
неплохо ловилась. А от дождя я всегда мог укрыться под сто-
гом или под деревом.
— Дождь скоро перестанет. Вот и солнышко показалось.
А рыбы я поймаю обязательно,— сказал я, торопливо натяги-
вая на голову отцовский картуз.
Бабушка, видимо, решила не уговаривать меня остаться
дома. Она только предложила,
— Возьми хлеба, есть захочешь.
Я живо отыскал берестяной бурак для рыбы, взял из-под
навеса на дворе удочку, колодку с червями н помчался к реке,
протекавшей по широким лугам, в полуверсте от нашей де-
ревни,
Дождь то переставал, то моросил снова. Порой из туч про-
рывались яркие лучи солнца. Они светлой полосой быстро про-
носились по скошенным лугам и бесследно исчезали вдали.
Шлепая босыми ногами по мокрым лужам, я прибежал к
реке, Здесь, у коровьего брода, был устроен из жердей пере-
ход на тот берег.
Вздувшаяся от дождей река стремительно катила мутные
воды К мельничной плотине, находившейся в трех верстах ниже
ПО течению.
79
Озадаченный необычным видом реки, я остановился на бе-
регу в нерешительности. Быстрое течение и мутная вода не
благоприятствовали ловле. В такую погоду поймать рыбу мож-
но было только случайно. Я стоял над рекой в раздумье: вер-
нуться домой или развернуть удочку и начать ловить?
Но возвращаться с пустыми руками мне не хотелось. Я ре-
шил обудить все известные мне рыбные места и поймать хотя
бы с десяток мелких рыбок.
Перейдя на другой берег, я направился к высокому яру
у большой сосны. Здесь, на мыске, всегда ловились плотички
и окуньки. Живо размотал леску, привязал поплавок, насадил
червя и закинул в водоворот. Течение подхватило насадку и
понесло на середину реки. Я перекинул удочку ближе к берегу,
где течение было спокойнее. Насадку нанесло на затонувший
куст, крючок зацепился за сучок и оборвался.
Пришлось перейти на другое место, потом на третье. Про-
бовал ловить со дна и вполводы, закидывал и на мелкие места
в надежде вызвать поклевку ерша или пескарика. По временам
набегали дождевые облака. Я прятался от дождя под кусты
и деревья, а потом снова бежал к реке и продолжал рыбачить.
Но рыба не ловилась нигде.
Уже под вечер, идя вниз по реке, добрался я до каменного
переката у Крутой горы. На этом перекате удавалось иногда
выуживать на кузнечика крупных голавлей. Я снял с лесы по-
плавок, привязал к поводку железную гайку, хранившуюся у
меня в колодке с червями, и закинул насадку на середину
реки. Груз немного снесло по течению, но он скоро задержался
на галечном дне.
Я воткнул комель удилища в берег, присел на кочку и стал
ждать поклевки.
Настроение у меня было подавленное. За весь день насадку
не тронула ни одна рыба. Мысль, что мне придется вернуться
домой без рыбы, угнетала меня.
День уже клонился к закату Ветер стихал. По небу плыли
разорванные облака, предвещавшие на завтра хорошую погоду
Я стал зябнуть, так как днем несколько раз попадал под
дождь и рубашка на мне еще не совсем высохла. Да и голод
давал себя чувствовать. Пора было возвращаться домой.
Несколько раз я брался за удилище, намереваясь вынуть
его и кончить ловлю. Но так не хотелось уходить без рыбы.
И я с какой-то смутной надеждой продолжал сидеть на берегу
и ждать поклевки.
Надвигались сумерки. Оставаться на реке до ночи не было
смысла. Я решительно взялся за удилище, чтобы выдернуть
его из берега. В этот момент вершинка удочки вдруг резко
дрогнула и затем быстро закачалась над водой. Гибкое бере-
зовое удилище согнулось в дугу, а волосяная леса натянулась
как струна. Рука ощутила знакомые, волнующие сердце рыбо-
80
лова, рывки: па крючке сидела рыба. Она сразу же и с большой
силой потянула лесу на середину реки. Я старался сдерживать
ее порывы, давал ей походить на кругах. Вскоре рыба всплыла
на поверхность и показала свои серебристо-серые бока.
— Голавль, да еще какой большой! — почти крикну, я,
едва веря своим глазам.
Голавль сопротивлялся недолго. Он не пытался больше увиль-
нуть в сторону и спокойно шел за лесой. Я завел его за кочку,
свалившуюся в воду, схватил за жабры и вынес на берег.
Красноперый красавец мирно лежал на траве и медленно
раскрывал свои красные жабры. Руки мои дрожали от волне-
ния, когда я вынимал крючок, засевший глубоко в пасти рыбы.
Моей радости и ликованию не было конца. Я готов был рас-
целовать голавля, который так неожиданно выручил меня из
трудного положения. Бабушка будет довольна и похвалит меня.
Я свернул голавля кольцом, уложил его в бурак, крепко
закрыл крышкой и почти бегом направился к переходу через
реку. Но здесь меня ждало огорчение. Перехода не оказа-
лось: поднявшейся за день водой снесло жерди, и они уплыли
вниз.
Эта новая беда повергла меня в отчаяние. Переходить реку
вброд было невозможно: вода почти сравнялась с берегами.
Бежать к плотине было далеко.
Наступала ночь, и обо мне могли начать беспокоиться дома.
Что делать?
Я вырос у реки и рано научился плавать, купаясь с товари-
щами летом в Уржумке. Другого выхода я не видел: надо
пускаться вплавь. Я спрятал удочку и колодку с червями под
ивовый куст, снял рубаху, замотал ее на голове, а бурак с ры-
бой привязал к поясу и перекинул через плечо. Затем смело
вошел в воду и энергично заработал руками.
Вода в реке была теплая, и плыть было легко. Бурак тянул-
ся за спиной и даже немного поддерживал меня, как надутый
пузырь. Я уже подплывал к берегу, как почувствовал, что бу-
рак отвязался. Я оглянулся назад. Бурак, покачиваясь на струе,
плыл уже вдалеке. Я, видимо, плохо прикрепил его к поясу.
Я вылез на берег и бросился вдогонку за бураком. Он плыл
то посередине реки, то приближался к берегу. Я пытался не-
сколько раз зацепить его суковатой палкой, найденной на бе-
регу, но это мне не удавалось. Лишь на повороте реки бурак
задержался у затонувшего куста. Я бросился в воду и живо
достал его.
Я бежал домой во весь дух, не чувствуя усталости, холода,
хотя весь был мокрый. С каждым шагом мои силы как будто
прибывали, бежать было легко. Мне казалось, что я не бегу,
а лечу, не чувствуя ног под собой.
В гору я поднялся без передышки, стрелой промчался через
двор и сени и вихрем влетел в избу, раскрывая на ходу бурак.
5 Ры;
81
Над столом горела лампа. Бабушка сидела на лавке и вя-
зала чулок. Мои младшие сестры уже спали в сенях.
Бабушка! Вот рыба! — радостно воскликнул я и поднес
ей голавля. Бабушка взглянула на мою мокрую фигуру и
всплеснула руками.
— Где же ты пропадал так долго? Дедушка уже собрался
искать тебя. Да и мокрый ты весь,— сказала она строго, но
в ее прищуренных глазах заискрилась знакомая всем нам доб-
рая усмешка. Она вынула рыбу из бурака и уже совсем ласко-
во сказала:
— Такая большая рыба! Как же ты ее вытащил? — удивля-
лась она. — Ну спасибо, внучек, постарался для бабушки. Завт-
ра пирог с рыбой будешь есть.
Я стал торопливо рассказывать, как поймал рыбу и что со
мной приключилось. Но бабушка не дослушала меня. Она под-
нялась с лавки, погладила меня по голове и сказала:
Расскажешь потом. А теперь полезай на печку, перемени
белье и хорошенько согрейся. Вишь, иззяб весь. А я напою
тебя малиной с медком.
Бесконечно счастливый от бабушкиной похвалы, я живо
забрался на печку и скоро согрелся в тепле.
...Прошло очень много лет с того дня, когда я поймал того
голавля. И сама бабушка давно уже покоится на нашем де-
ревенском кладбище. Но тот день навсегда остался в моей
памяти как самый радостный и счастливый день моего детства.
Л, Синельников
МАРЕНА
жаркий июльский полдень 1946 года
я одиноко сидел на днище старой опро-
кинутой баржи у пароходной пристани
города Днепропетровска и любовался
величественной панорамой могучей и
прекрасной реки.
В Днепропетровске я был впервые,
проездом.
День был субботний, на улицах го-
рода стояла нестерпимая духота, а здесь,
у реки, веяло приятной свежестью: мяг-
кий, бархатный ветерок ласково обвевал разгоряченное лицо
и шею и легонько трепал мою парусиновую пару.
Пониже пристани, словно стайка уток, покачивалась неболь-
шая флотилия лодок рыболовов-любителей.
82
Рыболовы часто поднимались со своих сидений, выбирали
из глубин реки снасти и снимали с них какую-то крупную рыбу.
«Что это у них за снасти и какую рыбу они снимают?» —
раздумывал я.
Чего бы я не дал, чтобы присоединиться к этой рыболовец-
кой флотилии и покачиваться в лодке на легкой зыби, выбирать
из воды снасти, снимать с них неведомую мне рыбу!
Но у меня не было ни рыболовной снасти, Ии ЛОДки.
Прошло с полчаса, и неподалеку от меня появились двое.
Один был невысокого роста, полный старик лет шестидесяти
пяти, с седыми висячими усами и косматыми черными, как
смоль, бровями.
Другой был значительно моложе первого, худой и высокий,
безусое лицо его почти наполовину было закрыто большими
очками с черными стеклами.
Поедем, Павел Матвеевич, на «дальние заборы», гово-
рят, марена * идет на кормачки! — горячо заговорил первый.
— Не могу, Иван Прокофьевич, у меня неотложное дело,
— Завтра же воскресенье, какие у тебя неотложные дела?
Именно завтра есть у меня неотложное дело,
— Вот беда! горестно воскликнул первый, Ну что же
мне делать? Я бы и один поплыл, да лодку обратно не выгре-
бу. Помолчав немного, он спросил снова: Может быть, ма^
нем, Павел Матвеевич?
— Не могу! И не тревожь ты меня напрасно-
— Пройдет марена! е отчаянием в голосе сказал старик- —
Смотри! Смотри! Не иначе как ее тянет! — указал он на лодки
рыболовов. — А вон другой тоже... Э-э-х!
— Пойдем, Иван Прокофьевич, меня ждут,
— Иди, Павел Матвеевич, а я хоть посижу да погляжу,
как другие марену таскают, — упавшим голосом ответил ста.
рик и, простившись с ним, подошел ко мне,
— Отдыхаете? — вместо обычного приветствия спросил ои
меня, присаживаясь на баржу.
— Да, спасаюсь от городской духоты, наблюдаю вот за
товарищами по страсти — указал я на лодки рыболовов.
— Вы рыбачек? — удивленно спросил он.
— Еще бы! С большим стажем.
— Так что же вы сидите на этом разбитом корыте? Почему
не ловите марену, как ОНИ? — кивнув в сторону рыболовов,
вскричал мой собеседник.
Я здесь проездом, дорогой... Иван Прокофьевич, и лишен
возможности последовать их примеру,
— Откуда вам известно, как меня зовут? — спросил он
удивленно.
— Услышал от вашего приятеля.
* Мареной днепропетровские рыболовы называют мирона-усача.
6*
S3
— Значит, и весь наш разговор вы слышали?
— Слышал.
Ну и что ж? Вам не пришла в голову какая-нибудь эта-
кая идея? — оживленно спросил он.
— Пришла! — ответил я смеясь.
— Какая же?
Махнуть с вами на «дальние заборы», наловить марены
помочь вам выгрести лодку.
— Ах, черт возьми! — сорвав с головы фуражку и хлопнув
сю по днищу баржи, возбужденно крикнул Иван Прокофье-
ва ч.
— Л я уж духом улал! Но чего же вы молчали?
Я ждал, как закончится разговор, и, признаться, очень
волновался.
— Вы думали, что он согласится на поездку?
Разве я мог думать иначе? Я бы ни за что не отказался.
Недаром говорится «не было бы счастья, да несчастье
помогло»,— просиял от удовольствия Иван Прокофьевич.—
Что же это мы транжирим драгоценное время,— вскочил он с
баржи. — Двинулись!
Я встал, поспешил назвать себя, и мы отправились.
Часа через два мы, нагруженные корзинами, веслами, удоч-
ками, садком, подсачком, связкой толстых старых проводов и
множеством других необходимых предметов, снова подошли
к реке, где на приколе стояла лодка Ивана Прокофьевича.
Оставив на берегу снаряжение, мы занялись ловлей раку-
шек для прикормки рыбы. Превращенные в тесто при помощи
двух плоских камней ракушки, по утверждению Ивана Про-
кофьевича, являлись превосходной прикормкой. Будучи же не
помяты, а только очищены от скорлупок, они служили насад-
кой на удочку.
— Ну, в добрый час! Ни пера нам ни пуха! — воскликнул
Иван Прокофьевич, сталкивая лодку с камней и молодцевато
прыгая в нее на ходу
Просторная окрашенная в зеленый цвет плоскодонка Ивана
Прокофьевича, вольно покачиваясь на легкой волне, поплыла
вниз по течению к неведомым мне «дальним заборам».
— Далеко ли эти заборы? — спросил я.
— Не близко! Пожалуй, поболе трех километров до них
будет, на то они и дальние,— ответил он.
Наша лодка свободно скользила сквозь рассыпанный строй
рыболовецкой флотилии. В ближайшей от нас лодке юный ры-
болов, почти мальчик, вываживал на тонкой сатурновой лесе
какую-то, по-видимому очень большую и сильную, рыбу.
— Тяни ее, Вася! Да не торопись! Дай ей походить! Пово-
ди, поводи ее, пускай уходится! — кричали рыболовы.
— Марену вываживает! — с плохо скрываемой завистью
сказал Иван Прокофьевич.
84
В момент, когда наша плоскодонка поровнялась с лодкой
увлеченного упорной борьбой паренька, рыба у него вылетела
из воды и, сверкнув на солнце, метнулась под лодку. В руках
озадаченного рыболова остался жалкий обрывок лесы.
— Какую рыбу упустил, разиня! — не утерпел Иван Про-
кофьевич.
— Не видите, что оборвала! — сверкнув на него полными
слез глазами и с ожесточением потрясая в воздухе обрывком
лесы, обиженно крикнул паренек. — Упусти-и-л!..
Наша плоскодонка попала в струю быстрого течения, и лод-
ки рыболовов скоро остались далеко позади.
Впереди на середине Днепра замаячил какой-то красный
предмет.
— Вы видите вон тот красный буек? — указывая на него
рукой, спросил Иван Прокофьевич.
— Вижу!
— А рубец на реке, что тянется от него до правого берега?
— Тоже вижу!
— Вот это и есть «дальние заборы», вода через них пере-
валивает и бугрится над ними. Давайте привяжем якоря, они
нам скоро понадобятся.
— Что вы называете «заборами» и почему именуете их
дальними? — спросил я.
— «Заборами» у нас зовутся скрытые под водой скалистые
пороги, а «дальние» потому, что есть еще одни, «ближние».
Те рыбаки, что остались позади, ловят рыбу на ближних
«заборах», — пояснил он. — Мы станем чуть правее буйка,
якоря бросим перед самыми «заборами», а лодку перевалим
через них. Это одно из самых лучших мест, правда, зацепов
там много, но зато и рыбы же там видимо-невидимо. Садитесь
на распашные весла, а я на рулевое! — скомандовал он. — Да
быстрее! Лодку относит в сторону от буйка. Приналягте на
весла! Здесь течение идет в обход заборов. Еще! Еще! Хорошо!
Сто-о-п! Бросайте весла! Берите в руки носовой якорь! Так!
Приготовьтесь! Рр-раз, дв-ва, тр-ри! Бросайте!
Тяжелый камень бултыхнулся за борт лодки, в следующее
мгновение с шумом полетел кормовой якорь.
Лодка, перевалив через рубец над «заборами», дернулась
носом и, развернувшись кормой, закачалась на месте, удержи-
ваемая вибрирующими проводами — «якорными канатами»,
как назвал Иван Прокофьевич.
— Поздравляю! — возбужденно и радостно сказал он.
Здорово заякорились! А теперь займусь привадой, а вы наса-
живайте выползков на кормачки,— и подал мне два мотовила
с намотанными на них двумя сатурновыми подпусками, на де-
сять крючков каждый.
Приваду Иван Прокофьевич опустил со стороны «заборов»,
чтобы она не путалась при вываживании рыбы.
85
Кормачки запустили с носа и с кормы лодки, привязав их
к укрепленным на лодке стальным прутикам с колокольчиками.
— Ну, ловись, рыбка! — сверкнул глазами Иван Прокофье-
вич.
— А пока давайте перекусим,
Едва мы уселись, как на корме зазвонил колокольчик.
— Есть! — вскакивая и устремляясь к корме, вскричал Иван
Прокофьевич. — Неважнецкое что-то попалось, ну да ничего,
дорог почин, — сказал он, выбирая из воды кормачек.
Через минуту у борта лодки плеснулась какая-то рыба.
— Отгадайте-ка, что поймалось? — спросил он меня.
— Должен быть соменок! —- ответил я.
— Отгадали! Держите-ка! — и Иван Прокофьевич бросил
моим ногам соменка-аршинникд.
Устраиваясь на ночлег, мы услышали тревожный звон дру-
гого колокольчика и, выбрав носовой кормачек, сняли с него
другого такого же соменка.
— Надо бы вынуть на ночь кормачки, позапутают они их,
полуночники! — сказал Иван Прокофьевич, но я попросил его
оставить кормачки на месте.
Просторная для сидения плоскодонка оказалась тесной и
неудобной для ночлега, но, несмотря па неудобства, мы скоро
укачались в ней, как в люльке, и заснули...
Проснулся я, когда уже светало. Иван Прокофьевич возился
с кормовым кормачком и недовольно ворчал.
— Завел, родимец! Успел-таки, каналья!
— Что случилось? -- СПРОСИЛ Я.
Зацеп!
— Что же вы хотите делать?
— А ничего! — ответил он, выбрасывая шнур кормачка за
борт лодки. — Сам завел, сам же и выведет.
Иван Прокофьевич оказался прав. Через несколько минут
колокольчик кормачка робко звякнул, потом еще и еще. Иван
Прокофьевич благополучно выбрал его из воды вместе с со-
менком.
— Назвался груздем, полезай в кузов! — приговаривал ста-
рик, опуская рыбу в садок,
На реке заметно посветлело. Отступая в темный лес и за
серые глыбы скал, ночной мрак уступал место свету наступаю-
щего дня-
Над пробудившейся рекой дохнул свежий ветерок, в воз-
духе зареяла первая чайка.
— Шабащ! Сомята больше брать не будут! Теперь ждите
другую рыбу,— запустив кормачек, сказал Иван Прокофьевич.
— Какую же?
— А всякую! В Днепре рыбы достаточно, ее в нем пополам
с водою! — убежденно ответил он.
Я невольно улыбнулся умело сказанному словечку.
85
— Вы ловили когда-нибудь рыбу в проводку? — старик под-
мял черные брови.
— Ловил, а чю?
— Начинайте, время! -=- сказал он.
Я размотал удочку, очистил от скорлупок несколько ра-
кушек и начал проводку.
Переваливаясь через подводную гряду порогов, вода обра-
зовывала стремительное верхнее течение, с шумом и рокотом
ударялась о правый борт лодки, затем, бурля и пенясь, быст-
рыми струями вырывалась из-под лодки, но за левым бортом
имелась заводь с относительно тихим течением-
Уже на втором рейсе поплавок моей удочки, словно спотк-
нувшись обо что-то, остановился и юркнул в воду. Резкая под-
сечка согнула гибкое бамбуковое удилище, и на крючке, звеня
натянутой лесой, заметалась какая-то сильная рыба.
— Есть! Держу-у! — в порыве страсти громко, восторженно
вскричал я.
Сила и тяжесть рыбы увеличивались течением.
— Осторожно! Не торопитесь! Дайте ей походить! Видать,
крупная попалась,— тревожась за исход борьбы и опуская в
воду подсачек, сдерживал меня Иван Прокофьевич.
Показавшись на поверхности, рыба еще раз рванулась в
стопо-ну, но силы уже оставляли ее.
Перевернувшись вверх брюшком, она покорно приблизилась
к борту лодки и угодила в широкий подсачек Ивана Прокофье-
вича.
Это оказался крупный, не менее трех килограммов весом,
подуст.
С почином вас, Александр Васильевич! Неплохо, неплохо
для начала.
Вдруг на носу лодки зазвонил колокольчик. Иван Прокофье-
вич бросился туда.
Колокольчик кормовой снасти тоже залился дребезжащим
звоном, я бросил удочку и поспешил к нему.
Взявшись за шнур кормачка, я почувствовал на нем мощные
рывки тяжелой рыбы, в следующее мгновение они прекра-
тились.
— Сорвалось! — разочарованно воскликнул я, продолжая
выбирать снасть.
Но тревога оказалась напрасной. На последнем крючке
кормачка, опережая его, к лодке своим ходом плыл большой
лещ.
Иван Прокофьевич снял крупного голавля и, бросив его в
лодку, поспешил ко мне на помощь.
Управившись с рыбой, снова запустили кормачки, и я bq-
зобновил ловлю в проводку Прикормка из ракушечьего «тоста»,
по-видимому, действовала неплохо. На первом же пробеге по-
плавок исчез под водой.
87
Иван Прокофьевич с опущенным в воду подсачком стоял
рядом и тревожно шептал:
— Потише! Как бы не оборвала лесу!
Это снова был подуст. Опустив его в садок, мы собрались
было покурить, но на носу снова задребезжал колокольчик.
— Подсак! — взявшись за кормачек, крикнул Иван Про-
кофьевич.
И через две минуты я подхватил огромного леща.
— Вот это лещ! Вы только посмотрите на этого красавца,—
сияя от счастья, говорил Иван Прокофьевич.
На дне лодки, судорожно зевая влажным ртом и топорща
темные плавники, лежал такой лещ, какого я еще и не ви-
дывал.
К одиннадцати часам наш вместительный садок был напол-
нен рыбой. Чего только в нем не было! Сомята, лещи, подусты,
голавли, язи, густера.
— Все! — воскликнул Иван Прокофьевич, снимая с крючка
некрупного язя и складывая кормачек. — Ждите звонка, выби-
райте кормовой кормачек и не запускайте его, будем завтра-
кать,— сказал он.
Когда мы вымыли руки, освежили лица мягкой днепровской
водой и сели завтракать, Иван Прокофьевич вдруг встрепе-
нулся:
— А марена? Мы же не поймали ни одной марены! — изум-
ленно и огорченно воскликнул он.
— Не жадничайте, Иван Прокофьевич, рыбы и так много,
и все отборная,— упрекнул я его.
— Не в жадности дело! Не желает поймать марену только
тот рыболов, который ее не знает,— помолчав минуту, он до-
бавил:— Марену нельзя сравнивать ни с одной рыбой, даже с
тем лещом,— кивнул он в сторону садка.
В это мгновение у правого борта лодки, обдав нас брызга-
ми, 3IBOHKO плеснулась какая-то крупная рыба.
— Марена! Марена! — чуть не перевалившись через борт
лодки, возбужденно закричал Иван Прокофьевич. — Видали?
— Брызги, что ли?
— Какие там брызги! — рассердился Иван Прокофьевич.—
Я о марене, видели вы ее или нет?
— Ну, конечно, не видел.
— А ведь ясно были видны розовые хвост и плавник,— на-
стаивал он.
— Не знаю, Иван Прокофьевич, не видел.
— Ну, может быть, вы не успели разглядеть, она ведь плес-
нулась позади нас, а я ясно различил ее розовое оперение,—
примирительно сказал он.
Через час мы снова наживили и запустили оба кормачка.
Увидев, что я берусь за удочку, Иван Прокофьевич попро-
сил меня отложить ее в сторону.
88
— Будьте начеку! Посмотрите, что делается, — повел он
вокруг глазами.
По реке раздавались мощные всплески крупной марены.
Я покорно отложил удочку и придвинул к себе подсак.
— Вы никогда не ловили марену? — как бы извиняясь за
то, что он лишил меня удовольствия заняться проводкой, лас-
ково спросил Иван Прокофьевич.
— Не только не ловил, но и не видел ее никогда,— от-
ветил я.
— Скоро увидите. Скоро. Только вы с нею поосторожнее, не
тяните ее, как леща или подуста,— заметно волнуясь, преду-
предил он меня. Колокольчик звонил редко, брали преимущест-
венно густера и подуст. При каждом звонке кормачка Иван
Прокофьевич вздрагивал и бледнел, судорожно хватаясь за
шнур снасти.
Но, убедившись, что взяла не марена, вздыхал:
— Не понимаю! Хоть убейте, ничего не понимаю!
Прошел час, другой, а марена не брала.
Мне стало скучно без проводки, во всем теле почувствова-
лась сильная усталость. Особенно сильно болели спина и ко-
лени. Всплески марены почти прекратились.
— Ничего не понимаю! — говорил Иван Прокофьевич.
— Дрррр! Дрррр! — очень громко задребезжал у него за
спиной колокольчик.
— Она! Она! — бледнея, выдохнул Иван Прокофьевич, бро-
саясь к носу лодки. Его волнение передалось мне. Дрожащими
руками я схватил подсак и тоже поспешил к носу лодки. На-
тянутый, как тетива лука, шнур кормачка вздрагивал и с ха-
рактерным «вжиканием» чертил по воде. Рыба упорно держа-
лась у дна реки и, силясь освободиться от крючка, яростно
металась по сторонам.
— Врешь! Не уйдешь! — в порыве страсти выкрикнул Иван
Прокофьевич, сдерживая могучие броски рыбы.
Вдруг, подняв фонтан искрящихся брызг, из воды вынес-
лось длинное сигарообразное тело марены и, сверкнув на
солнце серебристыми боками и яркими плавниками, с шумом
и плеском упало в реку.
— Под лодку! Не пускайте под лодку! — сдерживая беше-
ные рывки марены, взволнованно крикнул Иван Прокофьевич.
Но марена опять зарылась в глубину. Она рвала звеневшую
спасть из его рук и стремилась затянуть ее за острые подвод-
ные камни.
— Не уйдешь! Не-е-ет, не-е уйдешь! — с трудом удерживая
снасть, твердил охваченный азартом Иван Прокофьевич.
Вдруг шнур ослабел в руках старика, и он едва не опро-
кинулся в воду.
Марена снова взлетела в воздух и с лету, врезавшись в во-
ду, метнулась под лодку. Только счастливой случайностью
89
можно объяснить, что марена не ушла под нашу плоскодонку
и не оборвала поводка снасти. Молниеносно устремившись
под лодку, она вскочила в опущенный мною широкий подсак.
— Так вот ты какая! — воскликнул я, разглядывая лежав-
шую на дне лодки восьмидесятисантиметровую марену.
В ней, собственно, не было ничего особенного. Формой те-
ла она напоминала судака с большими усами: розовые хвост
в плавники придавали ей какую-то особую прелесть.
Но, по-видимому, не за это ее любили днепровские рыболо-
вы. Они ценили в ней стойкого и неутомимого противника.
— Ну, что вы скажете? — торжествующе спросил Иван
Прокофьевич.
— Хороша рыбка! Другого ничего не скажешь,— ответил я.
— То-то же, это вам не какой-нибудь соменок или по-
дуст! — восхищенно воскликнул он.
Едва мы успели запустить кормачек и приколоть марену,
как на корме отчаянно зазвонил колокольчик. От неожидан-
ности я растерялся и не мог сразу сообразить, что мне делать.
— Берите! Да берите же, что ж вы стоите? — снова, меня-
ясь в лице, закричал Иван Прокофьевич, хватая подсак и пе-
реступая через среднее сидение лодки.
Кровь отхлынула от моего лица, сердце рванулось и замер-
ло. Дрожащими руками я схватился за шнур кормачка и ощу-
тил такие рывки, что у меня мурашки забегали по телу.
— Не тяните! Отпустите шнур! — взволнованно прошептал
Иван Прокофьевич.
Мощные рывки марены сменились сильными потяжками в
стороны. Вдруг она метнулась вверх и, вылетев из воды изо-
гнулась, описала дугу и «глиссером» забороздила воду по-
верху.
— Да не тяните же, что вы делаете! — дрож$ всем телом
И сверкая глазами из-под сдвинутых к переносице черных,
косматых бровей, угрожающе кричал Иван Прокофьевич, хотя
я и не думал тянуть шнур.
— Подождите, Иван Прокофьевич! — вскричал я, рассер-
женный его неуместными наставлениями.
Я потянул рыбу к себе. Не переставая метаться из стороны
в сторону, она все же стала подаваться назад, к лодке.
— Оборвет! Что вы делаете? Отпустите! — словно помешан-
ный, кричал Иван Прокофьевич.
Но я, охваченный яростью борьбы с упрямой и сильной
рыбой, ничего не слышал и изо всех сил тянул марену к себе.
Она снова огромной искрящейся ракетой взвилась над во-
дою и, сверкая на солнце, пролетела над рекой не менее грех
метров, затем с шумом и плеском, подняв каскады брызг, об-
рушилась в воду и устремилась под лодку.
Если бы Иван Прокофьевич заранее опустил подсак в воду,
а не держал его над головою, возможно, ему и удалось бы
90
подхватить марену, ио он этого не сделал. А когда опомнился
и сунул подсак в воду, марены уже не было.
— Говорил же я, что оборвет,— вынимая из воды пустой
подсак и опуская глаза, как-то неуверенно сказал Иван Про-
кофьевич.
Я удивленно взглянул на него. Он все еще был бледен, руки
его заметно дрожали.
— Надо было дать ей походить,— упрямствовал он.
— Кажется, вы и так дали ей возможность ходить, куда
вздумается,— ответил я, смеясь.
— Я! Я дал ей ходить? — морща лоб, отозвался он удив-
лен ю.
Ну конечно же вы, Иван Прокофьевич. Если бы вы ло-
вили ее в воде, а не в воздухе, возможно, она лежала бы те-
перь рядом с первой, а не ходила бы в Днепре.
— Гм... как же это? — сконфуженно забормотал он. —
Неужели я упустил марену? А, пожалуй, верно, почему же я
не опустил подсак в воду? Вот всегда так, таскаю этих сомят,
голавлей, подустов, и ничего, а как марена, так черт знает,
что со мной делается! Всегда ералаш получается. Э, да что
там... Марена же... — как-то неопределенно закончил он свои
пояснения.
После напряженной борьбы с метровой мареной мною ов-
ладела такая усталость, что я утратил всякий интерес к рыб-
ной ловле и попросил Ивана Прокофьевича кончать рыбалку.
По-видимому, он испытывал то же чувство, что и я, так как
охотно согласился и начал собирать снасти.
Через час, мы, усталые от двадцатичетырехчасового пребы-
вания в качающейся лодке и напряженной гребли в три весла,
пристали к берегу.
Но приключения этого дня еще не окончились: самая ве-
селая часть их ожидала нас на суше. Иван Прокофьевич, по-
видимому, знал об этом, да помалкивал, а для меня это было
неожиданностью: мы совершенно разучились ходить по земле.
Нас качало и бросало из одной стороны в другую.
Я присел на большой плоский камень, по и он качался подо
мною, и я, теряя равновесие, не мог усидеть на нем.
Иван Прокофьевич до слез хохотал над моей беспомощно-
стью, хотя и сам он был далеко не в лучшем положении.
Нас качало по дороге к его дому, качало и за столом, ког-
да мы ели жареную марену.
По дороге в гостиницу я замечал на лицах встречной пуб-
лики снисходительные улыбки и не раз слышал позади себя:
— Как его, сердечного, шатает!
Добравшись до кровати, я разделся' и с наслаждением рас-
тянулся во весь рост.
Йо и постель жестоко обманула мои надежды. Словно
под нею были зыбкие днепровские волны, она, то поднимаясь,
91
то опускаясь, не переставая качала меня. А на белоснежных
стенах и на потолке номера, появляясь и исчезая, мелькали
какие-то розовые пятна, принимавшие очертания хвостов и
плавников марены, переставшей быть для меня загадкой.
В. Макаров
СЕРЕБРЯНЫЙ ДЕНЬ
ерез город Пензу протекает река того же
названия. Правильнее было бы назвать ее
речкой: ширина ее не более пятидесяти
шагов, а глубина такая, что почти всю ее
можно перейти вброд. Но в черте города,
у «Козьего болота», она широко разлива-
ется, глубина в этом месте достигает пяти
метров.
Под старыми сваями и мостами лавли-
вались сомы и карпы до пуда весом, во-
дились и судаки. На плесе ловились мел-
кие шересперы, хотя течения здесь почти не было. Плес этот
внизу перегорожен дамбой, по которой проходит дорога в за-
речную часть города.
В дамбе сделана выемка для стока воды, над ней деревянный
мост, именуемый пензяками «Татарским». Из-под моста вода
льется в виде шумного потока длиною около ста метров. Глу-
бина— метр. На этой быстринке ничего, кроме уклеек, не ло-
вится, да и ловля здесь невозможна: по мосту грохочут грузо-
вики, на быстрине полощут белье, чуть подальше купаются
ребятишки. Мост над водой поднимается всего на один метр,
и, чтобы его не унесло полой водой, он каждую весну загру-
жается камнями, которые потом сбрасываются поблизости, куда
попало. Ниже Татарского моста речка становится широкой и
глубокой и впадает в Суру. Тут стоянка всякой рыбы, тут, сле-
довательно, и хорошая рыбная ловля.
Как-то раз в августе сговорился я с двумя товарищами ид-
ти на верхнюю Суру, за восемь километров, ловить рыбу. Я ло-
вил на спиннинг, они — на поплавочные и донные удочки. На-
кануне мы добывали червей по новому способу: вынесли в сад
аппарат для электросварки, заземлили один электрод и вклю-
чили ток. Дождевые черви стали стремительно вылезать из
земли на площади радиусом метра два около аппарата. За
полчаса, не более, мы набрали полведерка червей.
92
На другой день, около восьми часов утра, мы тронулись в
путь, который лежал как раз через Татарский мост.
Все небо закрывалось светлой серебристой пеленой, однако
настолько густой, что солнце рассмотреть было нельзя. Духо-
ты— никакой, хотя температура достигала 25 градусов. Ветра
не ощущалось. Сказать, что было пасмурно, нельзя, было очень
светло. Накануне стояла ясная погода.
Мы шли в веселом настроении, засучив рукава по локти,
расстегнув воротники, шутили. Места на Суре были знакомы,
облюбованы, уловы верные, ночевать у костра мы любили...
Не всякой своей привычкой я могу похвалиться, но у меня
есть одна, несомненно хорошая: идя вдоль водоема, хотя бы и
безнадежного в смысле рыбной ловли, я пристально смотрю на
воду. По ее поверхности, как по открытой книге, можно про-
честь многое о том, что делается в водоеме: всплески рыб,
кружки от мальков, расположение струй, растительности, пе-
рекаты и ямы показывают, какая рыба тут водится, где дер-
жится, чем кормится. Летающие над водой насекомые напоми-
нают о возможности ловить рыбу нахлыстом. Берега тоже
интересны: примятая трава, насиженные места, следы костров,
колья, вбитые в дно водоема, растительность, песчаные или
глинистые берега, следы ловли бреднем и неводом говорят о
любимых местах здешних рыболовов и о способах ловли.
Идя через Татарский мост, я стал смотреть на струю, вы-
текающую из-под моста. Место, давно знакомое и безнадеж-
ное, но... привычка. И вдруг мне показалось,что метрах в трид-
цати от моста на струе, в самых ее вихрях, блеснул белый бок
рыбы, согнувшейся в дугу. Я остановился, словно налетел на
препятствие. Явление повторилось, вдобавок две уклейки вы-
летели из воды. Сомнений нет — шереспер! Откуда он тут взял-
ся? Но размышлять было некогда, товарищи меня торопили.
Я взмолился. Зачем же идти на Суру, когда в таком месте и
вдруг—рыба, надо проверить место, половить, может быть, мы
узнаем здесь что-нибудь новое.
Завязался спор, был подвергнут сомнению самый факт
всплеска шереспера. Но шереспер снова ударил около камней
на отмели. Товарищи, наконец, сдались и решили ловить выше
дамбы в расчете, что если у моста появилась рыба, то на
плесе, у дамбы, она будет и подавно. Компания наша разде-
лилась, и я принялся за дело. Спустившись на камни ниже
моста, я собрал спиннинг, пристегнул к поводку девон и, не
дожидаясь всплеска, бросил его подальше в струю. До его
падения на воду я взял удилище на себя и начал быстро под-
матывать лесу. Это необходимо было сделать, чтобы девон шел
под самой поверхностью воды.
Резкий толчок остановил подмотку: шереспер взял. Он на-
чал быстро вертеться на одном месте, как это заведено у мел-
ких шересперов, и через несколько секунд благополучно со-
93
шел. Осмотрев снасть, я нашел вместо Девона только стерже-
нек, проходивший сквозь него: тройник остался во рту рыбы»
ДёВОн пошёл нй Дно, стерженек на карабине был у меня перед
глазами» Пришлось доставать второй девон.
Второй заброс дал новую поклевку, и новый сход рыбы по
той же причине. Тут только я понял, что мои девоиы никуда
не годятся. Ради быстроты изготовления я оставлял в теле
депоиа узкий канальчик только для проволоки, которую при-
паивал и тройнику, Шереспер, конечно, гнул и вертел прово-
лочку беспощадно и легко ломал ее о края девона» Когда я
йспомНил, что в моей коробке таких девонов целый десяток, а
старых, кажется, нет, то мне стало холодно, и я начал тороп^
либо искать старые девоньп
Их нйШлЬсь всего Два. У них был широкий канал, через
котор^ый^проходила и меднаТпроволочка, и карабин, а тройник
С^боодно висёл в колечке. При поклевке девон ЁзДергивался
M ’TiOBoixojr^и рыба имела во рту только тройник, что совер-
"ffllflW^cTp а ня л о" схбды.
Итак, на всю ловлю с ее неожиданностями у меня был саа
мый жалкий минимум приманок, и я решил быть до крайности
осторожным» Старые девоны не подвели. Началась такая лов--
ля. какой я нтлгспыты'вал никогда. В черте города, при грохоте
грузовиков по мосту, при стуке вальков женщин, стирающих
рядом белье, один за другим шли шересперы, эта осторож-
нейшая из рыб, к которой и на заброс приблизиться трудно»
Шли подряд, без сходов, и все на девон, и ни разу на гру^
вило.
Чтобы придать ловле разнообразие, я повел девон поближе
ко дну, зная, что глубина тут не больше метра, а на дне^
камни. Сильный толчок остановил приманку, я перестал spa-
щать катушку» Рыба медленно согнула удилище и пошла
Вниз... Я за пей».. Вот кончились камни, и пошел песок. Рыба
остановилась и начала бить по дну головой, это отлично чув-
ствовалось по удилищу. Но ведь она так могла сломать крюч-
ки! Надо было ее спугнуть. Я пошел в воду прямо на рыбу и
подошел к ней вплотную» От испуга рыба вылетела из воды и
тут же легла на бок. Шереспер весом четыре килограмма, это
было ясно без всяких весов! Течение несло его мимо меня,
стоило только протянуть руку, чтобы взять, но я побоялся.
Снял с пояса складной багор, осторожно поддел рыбу под тол=
стый у основания могучий хвост —и шереспер беспомощно
раскинулся на песке... Да, недаром природа дала этой беззубой
рыбе такой хвост, без него ей было бы плохо.
Однако такую хорошую ловлю пришлось кончить! От моста
ко мне бежал народ, женщины оставили белье и что-то крича-
ли, на мосту стояла густая толпа, автомашины гудели. Меня
окружили, рассматривали рыбу, снасти, Ловить стало невоз-
можно.
Забрав рыбу и мешок, я пошел к товарищам через дамбу*
Они сидели под кручей за своими удочками и ничего про
меня не знали. Обменялись впечатлениями, подивились. У Иих
дела шли тоже хорошо: кроме обычных здесь мелких язей и
вездесущих окуней, они поймали двух карпов килограмма по
два, двух щук, налима и двух судаков, что среди дня было
довольно странно, Кроме того, около их поплавков выбросил-
ся из воды карп длиною в метр, товарищи мои ожидали от
неги поклевки, но он не брал, поэтому они были сосредоточены
и даже расстроены. Был еще полдень, хотелось что-то приду-
мать, чтобы продолжать ловлю. В десяти минутах хода имелся
еще один мост через Суру, тоже деревянный, но высокий, и я
решил сходить к нему.
Оставив мешок у товарищей, я пошел туда и стал ловить
прямо с моста, так как устроиться иначе было нельзя. Поймал
двух шересперов, но отпустил их, рыба мне больше была не
нужна; кроме того, два сошли, да взяла одна щучка: этой я
сам помог сойти с крючка. Значит, и здесь клев был лучше,
чем всегда.
Я хотел вернуться к товарищам, но Татарский мост не да-
вал мне покоя, я решил снова пробраться к нему. Народ уже
разошелся. Шересперы начали дружно брать, но я их всех
отпускал в воду, только по другую сторону дамбы, чтобы они
не распугивали мне рыбу. Эта ловля продолжалась еще час
и к четырем часам сошла на нет. Вскоре появилось солнце.
Мы вернулись домой перегруженные рыбой, были веселы
оживлении и нс жалели, что сменяли Суру Па Пензу.
Вечером на закате солнца я решил пойти еще раз на Та-
тарский мост. Там вдоль перил стояло девять рыболовов с
удилищами, чего раньше никогда не было. Они водили по струе
блесны, видимо наскоро приготовленные. Я прошел позади их.
На меня никто не обратил внимания. Струя была блокирована,
делать тут было нечего, и я ушел домой.
На другой День была ясная и жаркая погода. Я вышел ий
ловлю пораньше и взял снасть, чтобы проверить шересперов
у моста. На камнях сидел старик в синих очках. Перед ним
торчали три донки, лесы их уходили по направлению к Струе.
Старик удил вчерашних шересперов... Десятка два забросов
показали полное отсутствие рыбы. Старик встал и подошел
ко мне, держась обеими руками за поясницу.
— Нет, молодой человек,- сказал он мне,— ты не специ-
алист. Вчера тут был такой же высокий, как ты, так тот по^
убавил здесь рыбы...
Вникая в причины этого исключительного клева и появле^
ния рыбы в новых мостах, я пришел к выводу, что дело, по-
видимому, в погоде. Действительно, в августе нет других причин
массового скопления рыб разных пород в одном Месте, вроде
вылета поденки или икромета, когда, например, те же Шере-
95
сперы собираются на перекатах, где подуст мечет икру, чтобы
лакомиться ею.
Спустя два года после этой ловли мне довелось быть в
Ленинграде, в Главной геофизической обсерватории. Там я
мог пользоваться архивом синоптических карт и с особенным
интересом рассмотрел все три карты погоды памятного мне
«серебряного дня». И что же оказалось? В тот день над Пензой
проходил отрог теплого фронта циклона, называемый у метео-
рологов «ложбиной». К вечеру отрог ушел, появилось солнце,
и рыба перестала брать. Конечно, ясному правилу «лови рыбу
в «ложбины» легко следовать. Для этого не надо смотреть
в синоптические карты. Погоду можно видеть и в окно, но при-
чина миграций рыб в это время остается загадочной.
Видно, слова С. Т. Аксакова, что «жизнь рыб нам еще мало
известна, хотя и живет она в прозрачных чертогах», до сих
пор остаются верными. Много мы узнали о жизни обитателей
воды, но и многое остается еще узнать...
А. Балашов
МОХОВ РУЧЕЙ
вгуст, четыре часа дня. Поезд, оставив за
своим хвостом мост через реку Волнушку
и уткнувшись головой в мост через реку
Нерль, остановился на станции Скня-
тино.
Выпрыгнув из вагона на песок насыпи,
я зашагал в деревню Волнога, что стоит
на слиянии вод Волнушки и Нерлщ непо-
далеку от станции. Впереди был целый
месяц отпуска, который можно провести на
берегу Волги. Волга! Почему это слово я
с детства всегда произношу с каким-то восторженным волне-
нием?!
Через час я уже выгребаю на лодке к стержню Нерли, а
по пей — вниз, к Волге. Предстоит проехать восемнадцать ки-
лометров до деревни Дамажино, на левом берегу Волги, где
меня уже ждет приятель.
Свежий юго-западный ветер бьет высокими волнами в ле-
вый борт, и брызги летят на мои колени: впереди, как два
огромных серых клыка, маячат «ворота» — береговые устои
бывшего моста через Нерль, а за ними в серо-голубом мареве,
96
как далекий мираж,— лесистые острова и левый берег широко
разлившейся Волги. Волны зло бьются о серый камень устоев,
а правее их с шумом перекатываются через залитую на боль-
шом протяжении старую железнодорожную дамбу. Я решил
перевалить через дамбу: это сокращало путь.
Плывя вдоль нее, я нашел место, где без большого труда,
по мелководью, перетащил лодку на другую сторону. За дам-
бой было тише. Левее, у трав, двое ловили с лодки окуней на
зимние блесны, пользуясь длинными бамбуковыми удили-
щами.
Забрасывая блесны к траве, они толчками вели их в сто-
рону, то и дело выбрасывая в лодку полосатых рыб.
Я повернул направо, где далеко впереди широкая лента
реки Брычки отделялась от Волги большим лесистым остро-
вом. Отсюда казалось, что высокий сосновый лес острова рас-
тет прямо из воды. Ветер и волны усиливались по мере того,
как лодка уходила из-под защиты дамбы, но теперь они были
попутными. Я поставил «парус»—два щита от стланей лодки
с натянутым на них плащом. Лодка стала похожа на китай-
скую джонку. Пересел на корму, упершись ногами в основание
щитов и положив весла вдоль бортов лодки. Крутые с белыми
гребнями волны набегали на корму, и она размеренно опуска-
лась и поднималась, оставляя за собой шипящий пузырчатый
след.
Ход был хороший.
Если лодка уклонялась от курса вправо, я опускал в воду
лопасть весла с левого борта. Плыть так было легко и прият-
но. Слева уходили назад островки со стогами сена, справа—
будка бакенщика под одинокой высокой елью. Ушла влево и
река Нерль, лодка плыла уже по широкой Брычке. Вот знако-
мые ручьи — сначала Панка, потом Клусовский с летающими
над ними стаями диких уток. Глухо шумят вершины высоких
сосен на острове, рокочут у его берегов мутные волны.
Осталась позади деревня Брыкино, где проводил я свой
отпуск в прошлом году, и лодка вышла на фарватер Волги.
Справа на самом берегу, утопая в густой зелени, стоял
дом отдыха. Мне вспомнилась тихая и звездная летняя ночь
прошлого года, когда мы в лодке проплывали здесь, под бе-
регом, направляясь в Мохов ручей. Меня поразил тогда чу-
десный густой аромат тополей старого парка, лившийся на
темную гладь реки. Мы бросили весла и долго молча сидели
в едва покачивающихся лодках.
И сейчас, проезжая здесь, я снова почувствовал тот пьяня-
щий аромат.
Навстречу, вверх по Волге, разбивая носом высокую
встречную волну, шел белый пассажирский пароход, на нем
играла музыка, и высоко над ним трепетал на мачте вымпел,
голубой, как небо.
7 Рыболов-споотсмен
97
Видна стала и деревня Дамажино на отвесном левом бе-
регу. За деревней Волга круто поворачивала влево. Вот и
лодка моего приятеля, привязанная под берегом к корням за-
сохшей ивы. Моя лодка с ходу врезалась в желтый песок, я
убрал парус и побежал по крутой тропке...
Ранним утром на Волге было прохладно. Над водой сте-
лился густой туман. Из его серой пелены, как из воды, тор-
чали вершины сосен противоположного берега. Все в лодках
отсырело от ночной росы. Мы направлялись в Мохов ручей:
я — со спиннингом, приятель — с кружками.
Берега скрылись в тумане, мы плыли вниз по Волге всле-
пую. Неожиданно, в упор наткнулись на пароход, который
стоял на якоре, ожидая, когда солнце разгонит туман. На па-
роходе было тихо, он казался покинутым, только под его кор-
мой едва слышно шипел пар. Через полчаса, все еще в густом
тумане, мы въехали в Мохов ручей. Я подогнал свою лодку
к берегу под нависшее над водой дерево и закурил. Приятель,
собрав подъемку, поехал вдоль берега ловить живцов.
Название «Мохов ручей» осталось от прошлого. Теперь это
место менее всего походило на ручей. Волга, перегороженная
плотиной в Угличе, затопила русло и берега бывшего ручья,
залила обширное болото и низкие луга, образовав на этой
обширной водной глади много островов и отмелей с торчащи-
ми из воды пнями спиленного леса. Захламленность бывшего
русла ручья и его берегов кустами, хворостом и огромное ко-
личество рыбьей молоди привлекает сюда много хищной рыбы.
Бывшие болота и луга, заросшие густыми водорослями, изо-
билуют крупными линями.
Туман растаял. С листьев деревьев от тихого утреннего ве-
терка на воду со звоном стали падать капли росы. Я начал со-
бирать спиннинг.
Якорь лодки был сброшен на склоне подводного берега
ручья, тяжелая блесна, описав дугу и тускло блеснув над по-
верхностью воды, погружаясь, быстро потопила лесу. На сче-
те «восемь» леса легла на воду. Плавное движение удилищем,
и то быстрое, то замедленное вращение катушки вызвало «иг-
ру» блесны в таинственном подводном мире.
Поклевка первая и всегда волнующая последовала на вто-
ром забросе, а через минуту в моей лодке билась пятнистая,
с темной спиной щука. Ловя, я подвигался вверх по ручью,
меняя места. Семь щук были пойманы, когда мое внимание
привлекли частые всплески с характерным отрывистым чав-
канием. Сомнений не было: у дальних' зарослей камыша в за-
ливе начал «бить» окунь. Щучья блесна быстро заменилась
небольшим желтым «спиннером» с оперенной красной шер-
стью якорьком. Такой же якорь был подвешен и к грузилу.
Па небольшом пространстве вокруг зарослей камыша и
кувшинок поверхность воды кипела маленькими бурунчиками,
98
Над поверхностью в брызгах воды мелькали игольчатые спин-
ные плавники полосатых хищников, от них серебряными искра-
ми разлетались мальки.
Лодку я поставил метрах в десяти от этого кипящего котла.
Начиналась увлекательная ловля. Блесна мягко падала в са-
мую гущу охотящихся окуней. Немедленная и быстрая подмот-
ка лесы заставляла грузило прыгать, едва касаясь воды. Два
резких толчка на удилище один за другим почувствовались
при первых же оборотах катушки. Два буруна захлестнули
и блесну и грузило, и вот уже два крупных окуня устремились
к лодке.
Стайка смелых хищников проводила попавших в беду соб-
ратьев до самого борта лодки, на миг остановилась и, напу-
ганная подъемом в воздух окуней и стуком их о днище лодки,
поспешно скрылась в глубине.
Каждый заброс приносил то двух, то одного окуня, дно
лодки быстро покрылось их трепещущими полосатыми телами.
Иногда за короткий промежуток времени «бой» затухал, но
всплеск заброшенной блесны вызывал новый очаг неистовой
окуневой охоты за мальком. Отложив спиннинг, я пробовал
опускать под лодку зимнюю блесну, окунь ловился и на нее,
но более мелкий. День разгорался. Под чистыми лучами ут-
реннего солнца весело заискрилась поверхность воды, затре-
петали листья осин на берегу, ясно открылись дали, ажурной
паутиной повисли над зеркалом вод стальные формы желез-
нодорожного моста, вверх по Волге шла тяжело нагружен-
ная самоходная баржа, часто и гулко стучал на ее корме
мотор.	>
— Рыба есть? — кто-то крикнул в рупор с баржи. Ответ
мой, вероятно, не был расслышан, мотор заработал тише, и
вопрос повторился. Я ответил утвердительно, от баржи отвали-
ла лодка с двумя пассажирами и направилась в мою сторону.
Осторожно подъехав, пассажиры как зачарованные долго наб-
людали за ловлей. Особенно волновался один из них — светло-
волосый парень. Окуни брали неистово. Забрав у меня десят-
ка два окуней в обмен за корзинку душистых яблок из Ва-
сильсурска, парень с сожалением взялся за весла.
Солнце поднялось высоко, когда «бой» окуня и клев его
вдруг прекратились. Я начал спускаться к выходу ручья в
Волгу, где маячила лодка моего приятеля.
У него улов был тоже хороший. Особенно радовал его круп-
ный шереспер, пойманный на кружок.
Здесь, в залитом устье ручья, мне в это утро довелось быть
свидетелем сильного «боя» леща. Я говорю «боя», потому что
слова «лещ плавится» не походили к этому лещевому игрищу.
Такого огромного косяка крупного леща, вышедшего на по-
верхность, никогда мне не приходилось наблюдать. На огром-
ном пространстве залива несколько сот крупных рыб так звон-
7*
99
ко ударяли хвостами по воде, что стоял непрерывный шум.
Вода кипела, брызги, а иногда и малек, залетали даже в наши
лодки. Мы долго любовались этим редким зрелищем.
В хмурые ветреные дни, когда по потемневшей и сердитой
Волге катились высокие, свирепые волны с белыми гребнями,
мы ездили на реку Каменку. Она впадает в Волгу с противо-
положного берега, на повороте, и защищена от ветра лесом.
Чтобы в нее попасть, нужно наискось пересечь Волгу, ширина
которой здесь превышает километр. На случай крушения мы
снимали с себя сапоги и верхнюю одежду, привязывали все
вещи к шпангоутам лодки и плыли в каскаде брызг.
Иногда, обычно во второй половине дня, мы отправлялись
на противоположный берег на утиную охоту. Есть там, за вы-
сокой лесистой береговой гривой, болото с небольшими, но
глубокими бочажками, заросшее непролазной чащей кустарни-
ка. Левый конец его выходит на залив ручья Талица. В этой
крепи днем скрывается много уток.
Я становился с двумя ружьями в узком конце этого болота,
приятель заходил со стороны залива. Подвигаясь по краю бо-
лота в мою сторону, он начинал шуметь. Неистовый шум, треск
и хлопанье крыльев поднимающихся из чащи уток оглушали.
Многие табунки налетали и на меня. Поспешно гремели четы-
ре выстрела, трещала по кустам дробь, но в этом хаосе редко
удавалось взять несколько уток.
* *
*
£
Прекрасны тихие летние вечера на Волге. Глядит глубокая
синь реки в окна нашего дома. Мы сидим на берегу, свесив
ноги с обрыва. Внизу под нами сонно плещутся о камни волны:
это прошел пароход. Сплошной темно-зеленой стеной застыл
сосновый бор на другом берегу. Левее, за поворотом, на гори-
зонте медленно ползет маленький, как игрушка, поезд. Свистя
крыльями, низко над водой стремительно проносится стайка
чирков. Заходящее солнце заливает расплавленным золотом
зеркало Волги.
Из реки Каменки выплывает лодка бакенщика. Через час
над потемневшей водой замигают белые и красные оградитель-
ные огни на фарватере.
Из лесной расщелины, где протекает Талица, ползет на
Волгу вечерний туман.
Д. Самарин
ВОЛЖСКОЕ ИГРИЩЕ
конце марта 1950 года среди столичных
рыболовов молниеносно
ся слух о необычном
Волге, в районе деревень Мелково и Сло-
бода.
Никто не знал, от кого исходил слух,
но каждый считал своим долгом немедлен-
но поделиться интересной новостью с
друзьями.
В отношении места ловли сведения
передавались довольно точно, что же ка-
веса уловов, сообщения были самые разно-
ко мне приятель рассказал о десяти
распространил-
клеве рыбы на
сается количества и
речивые. Забежавший
рыболовах, у которых самый малый улов был 35 судаков.
Видимо, на Волге действительно начался весенний ход су-
дака и кое-кому посчастливилось нащупать хороший косяк
рыбы.
Предложение приятеля поехать на такую заманчивую ры-
балку с рыболовной секцией учреждения, где он работал, я не-
медленно принял.
К концу недели новые сведения о вылавливаемых судаках
выросли до таких размеров, что окончательно вывели меня из
душевного равновесия, и всю субботу я провел в каком-то ра-
достном, возбужденном состоянии.
Боясь опоздать хотя бы на минуту, подъехал я к месту сбо-
ра, где уже ждала полуторка с брезентовым верхом, из-под
которого раздавались громкие голоса, виднелись вспыхиваю-
щие в полумраке огоньки папирос.
Удивительно быстро и просто знакомятся люди в таких
поездках. Через минуту я уже сидел среди этой веселой компа-
нии и яростно отстаивал качество «власовских» судачьих
блесен.
Выехали. Кто-то запел хорошую песню, ее подхватили, и
она волной разлилась по сонному еще, широкому Садовому
кольцу.
Кончили петь одну песню, начали другую, потом третью.
Промелькнул высокий шпиль Химкинского речного вокзала,
канал, Химки, мост через Октябрьскую железную дорогу. Скоро
должна быть деревня Черная грязь, в ней, по шутливому ут-
верждению московских рыболовов, надо «отметить путевку» в
ночной чайной, пока шофер проверяет машину.
И действительно, веселой гурьбой вылезли мы из машины,
поразмялись и пошли в чайную. В чайной заканчивала «отмет-
101
ку» еще такая же группа. Конечно, нашлись знакомые. Оказа-
лось, что это рыболовная секция одного из заводов и едет
туда же, куда и мы.
Из Черной грязи отправились еще более шумно. Незаметно
доехали до Солнечногорска; половина пути позади!
Песни смолкли, затихли разговоры, кое-кто начал посапы-
вать: мерное покачивание машины располагало ко сну.
За Клином попали в полосу тумана, словно окунулись в гу-
стую белесую мглу, в которой потонуло и шоссе, и все окру-
жающие предметы, и наша машина. Свет от зажженных фар
растворялся мутным пятном в нависшей плотной пелене и не
мог пробить ее хотя бы на два-три метра.
Потушив фары, с трудом придерживаясь обочины шоссе,
тихонько двинулись дальше.
— Туман к ясной погоде. Завтра будет хороший денек, —
категорическим тоном пробасил кто-то из угла машины.
— Не завтра, а сегодня,— бодро поправили сразу двое и,
сладко потянувшись, полезли в карманы за папиросами.
Проснулось еще несколько человек. Одни энергично терли
руки, поеживаясь от холодка: другие потряхивали головами,
стараясь прогнать остатки дремоты: все плотнее запахивались
и старались сесть поудобнее.
Туман поредел. Поехали быстрее.
— Скоро Завидово. Вставать пора! К судакам подъезжа-
ем, — громко и весело проговорил мой сосед и захлопал по ко-
ленкам трех еще дремавших рыбачков.
Въехали в деревню Безбородово. По обеим сторонам шоссе
непрерывной лентой длиной в километр стояли полуторки, лег-
ковые машины, автобусы. Окна всех домов были ярко осве-
щены.
— Смотрите, сколько народу приехало на Добицу *,— крик-
нул один из рыболовов.
Все вскочили с мест, многие высунулись из машины.
Сразу же разгорелся спор. Одни стояли за Добицу, доказы-
вая, что окуня там на мормышку ловят сейчас пудами; другие
предлагали ехать в Мелково, рассказывая о фантастических
уловах судака.
Мелково — сравнительно небольшая деревня — превратилась
в гараж под открытым небом. В каждом закоулке стояло по
два-три автомобиля, а по шоссе — в четыре ряда, оставив узень-
кую полоску, на которой с большой осторожностью могли разъ-
ехаться встречные машины.
С трудом разобравшись в этом лабиринте, мы кое-как при-
ткнулись к какой-то «Победе».
* Добица — река, впадающая в Шошу в одном километре от деревни
Безбородово.
102
С устройством на ночлег нам повезло. Постучав без успеха
в два-три дома, мы улучили момент, устремились в одну из
открытых дверей плотной ватагой и с трудом протиснулись в
большую, жарко натопленную комнату.
Любезного приема мы не встретили, но, умело поговорив о
холодной ночи, об усталости и простуде, все же уговорили хо-
зяев и начали устраиваться.
Об устройстве надо говорить условно: большая часть ком-
наты уже была занята. И все же минут через двадцать каждый
из нас занял местечко и почувствовал себя как дома.
Самовар оказался еще горячим, нашелся уголок стола, и
наиболее проголодавшиеся из нас смогли закусить с дороги.
А из Москвы продолжали подъезжать все новые и новые
машины. К нам стучали в окна, мы сочувственно разводили
руками и отвечали: «Полно»,— или: «Некуда»,— иногда предва-
рительно осведомлялись: «Кто такие»?
Кого тут только не было: автозаводцы, динамовцы, какой-то
техникум, завод «Серп и молот», Краснознаменный ансамбль —
всех и не упомнишь!
Все это были коллективы рыболовов предприятий и учреж-
дений столицы, организованные московским обществом «Ры-
болов-спортсмен», которое объединяет более пяти тысяч люби-
телей рыболовного спорта.
Общество недавно открыло новую базу и в деревне Мелко-
во, на берегу Волги, но там все места были заняты еще нака-
нуне... Под утро пришли две машины со второй группой членов
секции подледного лова, доехавшие до Клина ночным поездом,
и динамовцы — на трех голубых автобусах.
Хозяйка, выглянув из окна, сообщила, что в лесу горят де-
сятка полтора костров, разведенных рыболовами, не нашедши-
ми приюта в домах колхозников.
За час до рассвета все были уже на ногах, шумно одевались
и понемногу выходили из дому. Дышать в комнате стало легче,
никто не стоял в очереди у стола и не торопил. Мы начистили
блесны, подточили крючки, взяли удилища и вылезли на улицу.
Туман под утро уплотнился. В предрассветных сумерках с
трудом просматривалась протоптанная в снегу дорожка. На
шоссе вдоль деревни царило большое оживление. Сотни голо-
сов возбужденно перекликались, все куда-то двигались: многие
приехали сюда впервые и растерянно толкались среди снующих
людей, не зная, куда направиться.
Со стороны Калинина подъехали еще две машины. Выско-
чивший из кабины молодой парень неизвестно кому отрапор-
товал:
— Прибыли калининские швейники,— и, весело приплясы-
вая на месте и похлопывая руками, спросил:
— Где тут судаки ловятся? А?
Опоздали, вчера последних выловили! — в тон ему отвс-
103
тил один из рыболовов и, показывая рукой в противоположную
от Волги сторону, добавил со смехом:
— Бегите во-он туда, там наверняка поймаете.
Светало, шоссе опустело. Одни уверенно двигались влево,
по направлению к Москве, и у крайних домов деревни круто
поворачивали к Волге; другие шли в обратном направлении, в
обход деревни с другой стороны.
И те, и другие вытягивались в длинные, теряющиеся в ту-
мане цепочки.
— Посмотрите, какое правильное решение тактической за-
дачи,— улыбаясь, проговорил прикуривший у меня рыболов в
папахе полковника. — Ночной десант мотопехоты под прикры-
тием тумана с глубокими фланговыми обходами. Противник,
несомненно, будет зажат в клещи,— со смехом закончил он,
перекладывая на другое плечо пешню с подвешенным на конце
ящиком, и тут же предложил с улыбкой:
— Не хотите ли присоединиться к южному отряду?
Спутники мои уже ушли, я охотно принял предложение пол-
ковника.
Из деревни мы вышли последними.
Дорожка в снегу, примятая сотнями ног, полого спускалась
в лощину, в конце которой лежала скрытая туманом Волга.
Летом по этим местам весело гуляла широкая волжская
волна среди островков высокого камыша и таились в травах
утиные выводки, сейчас же вода была спущена Иваньковской
плотиной в ожидании весеннего паводка и река текла в своих
исконных берегах.
Выйдя на лед, мы зашагали вдоль реки по направлению
к деревне Слобода и спустя полчаса оказались среди множест-
ва рыболовов, ритмично покачивающих короткими удилищами:
они блеснили судака.
Лунок было много, и передвигаться пришлось осторожно,
чтобы не провалиться в них. Мы прошли метров триста, но не
нашли свободного места.
Наконец, круто свернув к середине реки, мы вышли на
сравнительно свободное место и, облегченно вздохнув, приня-
лись рубить лунки, изредка поглядывая на своих соседей.
Со стороны казалось, что они выполняли какую-то привыч-
ную, очень несложную и, пожалуй, даже немного надоевшую
работу: плавный, небольшой взмах концом удилища вверх,
сейчас же чуть меньший — вниз, остановка секунд на тридцать,
снова повторение такта, остановка с небольшим покачиванием,
и так без конца! Чтобы хоть чем-нибудь занять себя, они пере-
кликались или со скучающим видом посматривали по сторонам.
Вдруг один из них как-то странно вздрогнул, словно его
ударило током, и мгновенно ухватился левой рукой за леску
чуть ниже согнувшегося в дугу удилища. В сторону полетели
варежки, сброшенные с рук. Немного наклонившись и быстро
101
перебирая леску, он последним широким взмахом руки выдер-
нул из лунки судачка и сразу как-то обмяк от пережитого
волнения.
Одни рыболовы, побросав на лед удочки, побежали смот-
реть рыбу; другие быстро заняли ближайшие к месту проис-
шествия лунки и с особым вниманием начали блеснить-
Неподалеку нашлась свободная лунка и для меня.
Почти сразу поймал небольшого судачка сосед справа, по-
том кто-то впереди, еще один справа, снова впереди, у кого-то
сломалось удилище, наконец, и я неожиданно почувствовал на
лесе что-то тяжелое и в каком-то необъяснимом порыве с тру-
дом втащил в лунку крупного толстого судака.
Придя в себя и управившись с рыбой, я только теперь заме-
тил, каким плотным кольцом окружили нас подбежавшие рыбо-
ловы, среди которых затерялся и мой новый знакомый.
Клев прекратился так же внезапно, как и возник. Сколько
мы ни изощрялись, меняя блесны и прорубая десятки новых
лунок, толку не получалось: судак упорно не хотел брать.
Часам к десяти яркое весеннее солнце окончательно спра-
вилось с остатками утреннего морозца и тумана. Перестали
мерзнуть лунки, воздух стал теплым и прозрачным. Над без-
ветренным простором широкой реки зазвенела в вышине песня
жаворонка. Белая поверхность льда засверкала тысячами
разноцветных искр.
На протяжении полутора километров у берегов и на сере-
дине реки во всех направлениях стали видны на белом фоне
темные фигуры рыболовов.
У берегов они расположились длинными цепочками: это
были любители ловли на мормышку или с поплавком. Ближе к
середине по глубокому руслу непрерывной широкой лентой
сидели охотники за судаком.
Наше утреннее место оказалось далеко не на середине реки.
Блуждая в тумане, мы обосновались недалеко от крутого лево-
го берега, на небольшой яме, в которую могли забежать лишь
случайные стайки судаков, отбившиеся от основного косяка.
Сейчас в том месте уже никого не было, и только по решету
часто набитых лунок можно было точно определить, где мы
блеснили на рассвете.
Но я не огорчался, что мы ошиблись: из рюкзака привет-
ливо торчал широкий судачий хвост, да и о каких огорчениях
можно было думать в этот чудесный солнечный день весны!
Что могло нарушить то глубокое задушевное чувство еди-
нения с природой, во всей полноте ощущаемое на этом празд-
нике тепла и света...
Медленно двигаясь вдоль берега, поглядывая то на «судач-
ников», то на «поплавочников», я долго не мог решить, куда
же мне все-таки пристроиться?
Вернее было сесть под берег. Там лицом к солнцу, сняв
105
шапки, полушубки, пальто или шинели, сидели в самых удоб-
ных позах, широко расставив ноги, любители спокойной ловли
и беспрерывно выуживали крупную плотву. Около каждого из
них, поблескивая серебристой чешуей на льду, лежало много
этих красивых рыбок. У некоторых были хорошие подлещики
и окуньки.
У «судачников» (они помещались от меня с правой стороны,
против солнца) рыбу рассмотреть было трудно, но, судя по
тому, что они все время быстро собирались то в одном, то в
другом месте, дела, видимо, и у них шли неплохо.
Береговые сидели тихо, разговаривать было некогда, их
ловля напоминала какое-то священнодействие. Поднимут
руку вверх, распрямятся, подхватят рыбку, снова наклонят
головы, словно прислушиваясь к чему-то, опять распрямятся и
наклонятся. Сидят и кланяются вразнобой, чинно и торжест-
венно, будто обряд выполняют.
На середине все время слышались разговоры, иногда пре-
рываемые громкими возгласами «Сойди! Сойди!» под дружные
взрывы веселого смеха.
Л4еня потянуло на середину. Пришлось потратить много
времени на поиски свободной лунки в этом шумливом рыбац-
ком таборе, где строго соблюдались свои неписаные законы.
Свободных лунок было много, но возле каждой из них лежали
коротенькое удилище и выгребалка или варежка, сверток, пеш-
ня — словом, какой-нибудь предмет, положенный рыбаками.
Неписаный закон охранял право владельца на занятые им
лунки, но до известного предела. Больше чем на три-четыре
лунки действие его не распространялось, и если находились
любители захватить сразу пять-шесть, то их немедленно стыди-
ли и заставляли подчиниться общему порядку.
Некоторым исключением были появившиеся в последнее
время рыболовы-«пауки», ловящие одновременно на шесть
блесен. Они, распустив веером свои шесть лесок, действительно
чем-то напоминали пауков, сидящих на сотканной ими паутине
и настороженно караулящих свою добычу.
Окружающие рыболовы их терпели, но почему-то недолюб-
ливали и при поклевке у них с особым удовольствием кричали:
«Сейди! Сойди!» И были очень довольны, когда рыба у них
сходила с крючка.
Ловля у судачников протекала довольно своеобразно. Как
только кто-нибудь из рыболовов вытаскивал судака, его немед-
ленно окружали плотным кольцом и занимали вокруг все сво-
бодные лунки. Тут уж и закон не помогал, вернее, в таких
случаях само нарушение становилось вполне законным.
Осмотревшись и попривыкнув к обстановке, начал бегать и
я, но никакого толка от этого не получалось, хотя часто мне
удавалось добежать до нужного места одним из первых и за-
нять самую ближнюю и, как мне казалось, лучшую лунку.
106
Набегут сразу человек двадцать, смотришь два-три из них
поймают по одному-по два судачка, а я лишь бегаю да вол-
нуюсь напрасно, но рыбы поймать не могу. Получилась какая-
то лотерея, а не рыбалка. Повезет кому, так он куда ни побе-
жит, отовсюду судаков тащит. Складывает их около своей
основной лунки, а сам по сторонам оглядывается, словно кор-
шун с верхушки сосны.
Побегал я таким образом безрезультатно часа два, надоело
мне все это, и даже настроение испортилось. Свернул я все
свое снаряжение и решил уйти под деревню Мелково, выше
которой, около устья реки Пальны, будто бы хорошо ловился
крупный лещ на поплавочные удочки.
«Дай,— думаю,— хоть сосчитаю, сколько нынче рыболовов
понаехало?»
Начал считать с дальнего левого края отдельными участка-
ми, получилось что-то около полутора тысяч, да еще у берегов
сидело человек четыреста.
Массовые вылазки рыболовов зимой мне приходилось на-
блюдать не один раз в Химках, в Хлебникове на Пироговском
водохранилище и даже на Москве-реке, под Кунцевом, но тако-
го нашествия я еще не видел ни разу...
Как-то неожиданно набежала мысль: каково-то судакам в
глубоких ямах при виде тысяч блесен, мелькающих несколько
часов подряд у них перед глазами?
К сожалению, ответить на этот вопрос могли, пожалуй,
только сами судаки.
Размышляя таким образом и двигаясь в сторону Мелково,
я подошел к самым крайним «судачникам». Рыболовы здесь
сидели не так густо, никуда не бегали, не кланялись, как сидя-
щие у берегов. Рыбы у них не было. Они просто сидели и гре-
лись на солнышке, да нехотя шевелили удилищами.
Двое из них привлекли мое внимание. Один, краснощекий
толстяк с брюшком, в расстегнутой шубе на меху и сдвинутой
на затылок пыжиковой шапке, сидел на чемодане. Его короткие
толстые ноги в белых бурках были согнуты в коленях и отве-
дены немного назад.
Другой стоял рядом с ним. Это был худощавый человек
в длинном темно-сером осеннем пальто и каракулевой шапке.
У каждого из них было по короткому, довольно толстому
бамбуковому шестику, которыми они согласно и в такт энер-
гично дирижировали над лунками, напевая вполголоса какую-
то веселую мелодию.
«Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало»,— поду-
мал я, проходя мимо этих веселых «дирижеров».
Не успел я сделать от них шагов пятнадцать, как меня за-
ставил обернуться какой-то шум и всплеск воды.
Толстяк лежал без шапки, растянувшись на льду и запустив
в лунку обе руки по самые плечи, старался что-то ухватить.
107
Его долговязый товарищ, вполовину согнувшись, стоял над
ним, растопырив руки.
В следующее мгновение толстяк, перевалясь на бок, с си-
лой выбросил из лунки большого судака: рыба ударилась о
ногу длинного, отлетела в сторону и забилась на льду.
С трудом поднявшись на ноги, счастливый рыболов несколь-
ко секунд простоял в оцепенении, шуба на нем блестела от
воды, а из обоих рукавов сбегали десятки тонких струй.
Совершенно неожиданно он громко вскрикнул:
— Петя, милый! — и бросился на шею приятелю.
Восторгу его не было конца, но слов явно не хватало.
— Ты, подумай, Петя! Ты, посмотри, Петя! Ты видел, Петя?
Многие подбежали к счастливому рыболову и от души хо-
хотали, глядя на эту забавную сцену. Оказалось, что приятели
никогда не ловили рыбу зимой, приехали посмотреть да погу-
лять, захватив по одной удочке со спиннинговыми блеснами.
Каким образом зацепился такой крупный судак за никели-
рованную «Уралку» неискушенного «дирижера», как дал схва-
тить себя руками в широкой лунке — никто не мог объяснить...
В сторону Мелково на протяжении двух километров река
была пуста, но ближе к деревне стали попадаться отдельные
кучки рыболовов.
На середине их было мало, больше они сидели у крутого
лесного берега против Мелково.
Навстречу мне прошли три легковые машины. Набрав хо-
рошую скорость, они неслись по льду в каскадах водяных
брызг. Шоферы, вероятно, соскучились по своим седокам, спу-
стились на лед и отправились на розыски.
«Вни-и-из по ма-а-а-тушке-е-е, по Волге»,— пропел кто-то
сочным баритоном у берега. Голос мне показался знакомым, и
я решил подойти поближе.
На ящичках сидели друг против друга два знакомых мне
врача. Они аппетитно завтракали, запивая еду горячей жид-
костью кофейного цвета из термоса.
Поздоровались. Похвастались уловами. Я с утра еще ничего
не ел и подсел к ним, чтобы перекусить.
Поговорили о погоде, о весне, о судаках, за которыми они
вроде меня пробегали целое утро под Слободой. Посмеялись,
и я собрался идти дальше.
— Обязательно посмотрите вон на ту старушенцию,— ска-
зал на прощанье врач, показав на одинокую, склонившуюся
фигурку на середине реки. — Она уже часа три сидит на одном
месте, словно примерзла к лунке. Мы бегали, смотрели: три
судака поймала.
Про эту старушку я слышал и раньше. Она жила в Мелкове
и ежедневно выходила на реку. Ловила только на блесну, почти
всегда недалеко от деревни и обязательно в стороне от других.
Лунки меняла редко, обычно в тех случаях, когда вокруг нее
108
собирались рыболовы, привлеченные пойманным ею судаком.
Недружелюбно взглянув на компанию, она сматывала удочку
и, бурча что-то под нос, переходила на другое место.
Подойдя к ней поближе, я сел неподалеку у свободной лун-
ки, размотал удочку, сделал вид, что собираюсь ловить, и стал
наблюдать за ней.
У лунки лежал пук длинной соломы, на котором она сидела
как-то боком, вытянув вперед левую ногу в большом мужском
подшитом валенке. Правая нога была согнута в колене и спря-
тана под солому,— виднелся только верхний конец голенища.
На голенище лежала морщинистая старческая рука с корот-
кой палочкой.
Старушка небольшими резкими движениями изредка трясла
палочку, ударяя о голенище, потом долгое время держала ее
спокойно. Такого блеснения мне еще не приходилось видеть.
Одета она была в старенькое ватное пальто с бесчисленным
количеством заплат разного цвета. Голову и почти все лицо ее
закрывал черный платок, завязанный сзади большим узлом, из
платка торчал кончик носа да свисала прядь седых волос.
Рядом стояло низенькое ведро, из которого вперемешку с
соломой торчали пять судачьих хвостов. Старушка, перехватив
мой взгляд, прижала ведро свободной рукой к левому боку.
Хотел заговорить с ней, но она на мое обращение что-то
пробурчала, даже не взглянув на меня.
Просидев минут десять, попробовал еще обратиться к ней
с вопросом, но на этот раз даже не услышал бурчанья.
— «Может быть, она не слышит?» — мелькнула мысль.
Я взял пешню и ударил ею по воде. Раздался сильный
всплеск, во все стороны полетели мелкие брызги. Старушка
резко повернулась в мою сторону и тотчас же снова заняла
прежнее положение. Потом со злостью плюнула и что-то про-
ворчала себе под нос.
Разговора у нас не получилось, я смотал удочку и пошел
дальше.
Остановившись поправить рюкзак, я еще раз посмотрел в
сторону старушки. Она, не меняя положения, быстро работала
руками, перебирая леску, а потом нагнулась и будто что-то
спрятала. Наверное, «высидела» шестого судака.
Миновал Мелково. Возле устья Пальны сидело человек
пятьдесят с белыми повязками на рукавах: это рыболовная
секция «Динамо» проводила соревнование по зимней ловле.
Рыбы они поймали много, в основном плотвы, но леща
ни у кого не было, а он-то меня главным образом и интере-
совал.
Солнце начало клониться к западу, тени стали длиннее, но
по-прежнему было тепло и тихо.
После хорошей прогулки по Волге хотелось спокойно поси-
деть на солнышке, у чистой, незамерзающей лунки,
109
До дна было около пяти метров, течение ровное и довольно
сильное.
Настройка удочки не отняла много времени, и скоро мой
яркий полосатый поплавок замер на тонкой лесе в центре лун-
ки, резко выделяясь на серо-голубом фоне льда.
Минут пятнадцать он стоял неподвижно, потом слегка
вздрогнул и опять замер, затем чуть-чуть опустился вниз.
Подсек я правильно и почувствовал тяжесть. Медленно
перебирая леску двумя пальцами, вывел в лунку большого под-
лещика, подхватил его в воде свободной рукой и выбросил на
лед.
Стало как-то уж очень хорошо. Все вокруг заиграло и за-
искрилось, сделалось особенно приятным, радостным, желан-
ным...
Поторапливаясь, я насадил на крючок кучку свежего моты-
ля, опустил в лунку и с пристальным вниманием стал следить
за поплавком. Он несколько раз слегка шевелился, но сейчас
же замирал.
Сколько времени продолжалась эта игра — сказать трудно,
в такие минуты для рыболова не существует ни времени, ни
пространства, остаются только он и поплавок, приковывающий
внимание.
Наконец, мой полосатый плясун сильно закачался и резко
всплыл вверх. Такую поклевку не прозевает даже самый не-
опытный рыболов, не растерялся, конечно, и я. На этот раз
после подсечки мне показалось, что крючок зацепился на дне,
но в следующее мгновение стало ясно, что это не зацеп, а рыба:
мягкие, но мощные и короткие толчки из глубины дали понять,
что предстоит борьба с крупным лещом.
«Оборвет...» — мелькнула мысль.
Тянуть тоненькую лесу вверх было безрассудно: она лоп-
нула бы, как волосок. Пришлось зажать ее между боль-
шими и указательными пальцами обеих рук и легко придер-
живать.
При каждом новом толчке напряжение немного ослабевало,
можно было с большой осторожностью выбирать из воды по
нескольку сантиметров лесы.
Искусство борьбы заключалось в умении уловить момент
для укорачивания лесы и ослабления снасти при резком поры-
ве рыбы.
Лещ поднимался медленно и, к счастью, не пытался уйти в
глубину. «Где же багорчик?» — подумал я, ощущая дрожь во
всем теле.
А рыба ходила совсем недалеко и скоро должна была по-
явиться под лункой.
Совершенно неожиданно послышались громкие, ободряющие
голоса.
— Не торопись! Не торопись! Тяни потихоньку! Сейчас по-
110
можем,— и мою лунку окружили трое запыхавшихся от бега
рыболовов.
Немного успокоившись, я привстал с места и дрожащими
руками вывел в лунку широкого леща, под которого мгновенно
опустились в воду три пары рук и мягко вытолкнули его на лед.
Лещей за свою жизнь переловил я много, но на льду, держа
в руках тончайшую снасть, всякий раз испытывал глубокое и
острое чувство захватывающей борьбы и шумно переживал
радость победы.
И сейчас мне было холодно, потом стало жарко, и не вдруг
перестали дрожать руки. Мои помощники сняли пальто и, ве-
село посмеиваясь, отжимали мокрые рукава.
Я был так взволнован, что, кажется, не поблагодарил их, да
они, видимо, и не ожидали благодарности. Ведь каждый из нас
немедленно пришел бы на помощь попавшему в беду товарищу,
это стиль жизни советских людей.
Лещ был красивый, с крупной чешуей цвета серебра с чер-
вонным золотом, по которой местами начала появляться сетка
красных кровяных наплывов.
Вокруг нашей группы немедленно собралось десятка два
рыболовов: они боялись потерять время и с ожесточением ру-
били лед.
Народ все подтягивался, и скоро мое «свободное» место
превратилось в большое черное пятно из кучно осевших новых
любителей лещевой ловли.
Перебежали они не напрасно. Клев продолжался почти
у всех. Правда, чаще ловился подлещик и густера, но иногда
показывались из лунки и лещи. У многих оборвались лесы и
разогнулись крючки. Мне досталось несколько густеров и одна
крупная плотва.
К концу дня поклевки стали реже, а к закату солнца и со-
всем прекратились. Повеяло холодком. Все надели шапки и по-
плотнее застегнулись. Почернел массив леса. Снег приобрел
какой-то серо-голубой оттенок, потянул легкий ветерок, неза-
метно надвинулись сумерки.
В Мелкове кое-где засветились окна. Понемногу к деревне
потянулись черные цепочки рыболовов. Только утром они шли
очень быстро, почти бежали, теперь двигались размеренным
шагом, часто перекладывая с плеча на плечо тяжелые пешни
с ящиками. Многие несли в руках объемистые мешочки, види-
мо с уловом, не уместившимся в ящиках.
Это был конец своеобразного парада, длившегося целый
день, после которого его участники расходились по домам в
праздничном настроении.
Б стороне динамовцев кому-то громко хлопали и кричали
«ура»,— вероятно, поздравляли победителей соревнования.
Скоро и они влились в общую колонну, голова которой уже
обогнула крайние дома Мелко-ва и выходила на шоссе.
111
Я не торопился. У меня был отпуск, и мне можно было
провести на Волге еще один денек, чтобы половить лещей. Но
надо было позаботиться о ночлеге.
На краю деревни мне приглянулся небольшой домик с ве-
селыми наличниками на окнах и высоким узорчатым крыльцом.
С трудом нащупав в полутемных сенях ручку двери и отво-
рив ее, я вошел в большую опрятную комнату. Посредине сто-
ял стол, накрытый вязаной скатертью. Над ним висела ярко
горевшая керосиновая лампа. На полу были разостланы домо-
тканные половики.
У окна сидел старик с седой бородкой и смотрел на улицу.
Я сказал, что прошу позволения переночевать.
— Рыбак, что ли? Ночуй, коли хошь. Вон место есть, — пока-
зал он на угол комнаты, где стояла высокая кровать, накрытая
красным ватным одеялом с двумя пышно взбитыми подушками.
— Проходи. Бабка самовар ставит. Чай пить будем.
Я поставил пешню в угол, снял рюкзак и стал доставать
рыбу, чтобы сложить в мешок и пристроить в сенцах.
— Рыба у тебя хороша. Ишь, лещ-то какой. Да и судачок
подходящий. Где ловил-то? — спросил хозяин.
Я ответил.
-— Бабка! — крикнул старик. — Вынеси рыбу.
— Сейчас, — послышался голос из-за перегородки, и в ком-
нату, вытирая руки о фартук, вошла маленькая старушка. Мы
поздоровались.
Она посмотрела на меня, взяла мой мешок, потом, отойдя
немного в сторону, еще раз внимательно взглянула на меня,
улыбнулась и, подойдя к старику, ударила его слегка по плечу
и весело сказала:
— Ты зачем его, дед, в дом пустил? Он мне на Волге рыбу
пугал, а ты его привечаешь.
И, шутливо наступая на меня, продолжала:
— Совесть-то в тебе есть или нет? Человек рыбу ловит,
судака слушает, а ты по воде стучишь. Вот возьму да и выго-
ню. Ночуй, где хочешь.
Вид у меня был, наверное, настолько растерянный, что ста-
рушка изменила тон и, улыбаясь, договорила:
— Не бойся, не прогоню. Раздевайся. Сейчас самовар будет
готов. Копченым судаком угощу,— и, смеясь, пошла с моим
мешком в сени.
Во, мил человек, какая у меня бабка-то, — засмеялся ста-
рик, грозя рукой. — Ты с ней не шути. Заговорит. Застращает.
Ладно, садись,— мирным тоном закончил он и подвинул мне стул.
Под окнами сильно застучал мотор.
— Тьфу ты, окаянный. И когда только уедут. Вчера всю
ночь спать не давали и нынче никак не угомонятся.
Я вспомнил, что не простился со своими вчерашними спут-
никами, сказал об этом старику и вышел на улицу..
112
На шоссе шумно рассаживались по машинам.
В сгустившихся сумерках лица и руки рыболовов казались
черными от крепкого весеннего загара.
Нашей машины я не нашел. Видимо, она уже уехала. От-
куда-то появился знакомый полковник. Он пробирался к той
«Победе», возле которой мы устроились ночью. Увидя меня,
он приветливо помахал пешней и, показывая головой на свой
ящик в другой руке, умильно проговорил:
— Полнехонек! Говорил вам, что зажмем противника в
клещи!
Машины медленно выезжали на середину шоссе, разворачи-
вались и, постепенно набирая скорость, уходили на Москву...
Наступала ночь. На всем шоссе осталась лишь одна маши-
на: она капризничала и не хотела заводиться. Наконец, оглу-
шительно чихнув, она ровно загудела и, изредка постреливая
синими вспышками газа, уехала вслед за другими.
На широком шоссе у притихшей деревни наступила тиши-
на. На западе догорала узкая полоска золотистого заката.
Москвичи уехали. Уехали хорошие, простые люди. Можно
сказать — большие дети.
Они подышали живительным весенним воздухом, загорели,
отдохнули, набрались сил.
И кто знает, может быть, именно сегодня здесь в отдохнув-
шем мозгу конструктора, токаря, инженера, сталевара или ху-
дожника зародились новые творческие идеи, которые завтра
станут действительностью и сделают нашу жизнь еще более
прекрасной.
Г. Коренев
ПЕРЕВЕРТКА
деревне Тишково зажглись огни, когда к
дому рыболовно-спортивной станции
«Правда» подкатили рыболовы.
Рычание машины, возгласы приехав-
ших, хлопанье дверью, радостный лай
Чарлика разорвали вечернюю тишину
улицы.
— Иван Сергеевич, пошли оформлять-
ся, — сказал Рогов, вытаскивая из машины
рюкзаки.
Приятели заторопились к пристани.
Потянуло сыростью: чувствовалась близость большого во-
доема.
8 Рыболов-спортсмен
113
На безоблачном небе из-за темных силуэтов кустов тихо
плыла луна, роняя серебристые блестки на воду и освещая
плотный ряд лодок, стоявших у причала. Около лодок и в вах-
терке уже суетились рыбаки.
— Ну, как у тебя в прошлый раз, поймал что? — спрашивал
кто-то слабеньким тенорком.
— Трех,— ответил бас.
— Больших?
— Одна кило на три, а две поменьше.
— Да ведь он к Березовой роще ездил, вот и поймал, а те,
кто во втором заливе ловил, пустые приехали,— вмешался тре-
тий голос.
Самовар уже стоял на столе, когда Рогов с Иваном Серге-
евичем возвратились с пристани. Наливая третью кружку, Ро-
гов, улыбаясь и хитро поглядывая на приятеля, сказал:
— Иван Сергеич, ты знаешь, что с двацатого мы вместе
идем в отпуск?
Рогову было около тридцати. Высокий, несколько сутулый,
он был из тех, про которых обычно говорят* плохо -скроен, да
крепко сшит. Очень крупный нос и очень маленький рот де-
лали его лицо несколько странным. Казалось, что эти части
лица принадлежат двум разным лицам, но общее выражение
было все же очень приятным.
— А ну тебя,— сказал Иван Сергеевич. — Это как в прош-
лом году, да?
— Подожди, Иван Сергеич, подожди. Ты же помнишь, как
сложились обстоятельства,— примиряюще заговорил Рогов.
— Как не помнить,— ворчал старик. — И сам в отпуске не
был и меня не пустил. Эх-ма!
Работали они в одной и той же поликлинике, где Иван
Сергеевич Валуев служил врачом двадцать лет и был общим
любимцем. Появляясь в одной из своих палат в белом колпач-
ке, с неизменными очками в металлической оправе, Иван Сер-
геевич принимал преувеличенно грозный вид и, обращаясь ко
всем, сердито спрашивал:
— Кто курил, зелена медь?..
Однако грозный вид и строгий голос не производили долж-
ного впечатления: все лица обращались к нему и расплывались
в улыбки. Ходячие больные, шаркая туфлями и стуча косты-
лями, окружали его, первыми старались поздороваться, ска-
зать ему что-нибудь приятное, о чем-нибудь спросить, и, как
всегда, Иван Сергеевич прогонял их, делая вид, что страшно
сердится.
— По местам, по местам, вот я вас! — покрикивал он, но
не выдерживал роли и, в свою очередь, расплывался в добрей-
шей улыбке: сердитые старческие брови приподнимались и мо-
лодые еще глаза смотрели весело и ласково. На носу собира-
лись смешные морщинки. Щеки вместе с седыми усами раздви-
114
гались в стороны, обнажая сухонькие губы и беззубый рот...
Отойдя от стола, Иван Сергеевич высунулся в окно и оза-
боченно сказал:
— Ветерок хочет быть.
— Лишь бы не северный,— заметил Рогов.
Уже засыпая, Рогов слышал, как мальчик в соседней ком-
нате спрашивал:
— Дедушка, ветер может дуть с севера на запад?
Первым проснулся Иван Сергеевич и разбудил Рогова.
Не зажигая света, они торопливо оделись и, стараясь не
стучать сапогами, пошли к выходу.
Звезды еле мерцали на посеревшем небе. Предрассветный
ветерок чуть шевелил ветки кустов, слегка рябил воду и под-
гонял седые клоки тумана, нависшие над темным водое-
мом.
На весла сел Рогов. Чем дальше плыли,, тем шире стано-
вился водоем. По обеим сторонам тянулся густой лес.
Ветер стих, туман поредел, и зеркальная гладь воды за-
светилась блеском наступившего утра. Послышалось пение
птиц. То там, то здесь раздавались всплески рыбы.
Наконец, за лесом вспыхнула полоска зари, чуть просвечи-
вая сквозь деревья, и медленно разлилась по небу.
Мерно шлепали весла, тихо поскрипывали уключины. За
кормой по глянцу воды тянулся морщинистый след.
У поворота рыбаки поменялись местами. За весла сел Иван
Сергеевич, а Рогов занялся сборкой кружков.
В этом месте северный берег широко раздвинулся, образо-
вав Михалевский плес, а за ним виднелась серебристая лента
реки Кокотки: она тянулась на северо-запад, а затем повора-
чивала на север.
Тихое покачивание лодки, ритмичный плеск воды, живи-
тельный воздух, красивый пейзаж привели Рогова в такое со-
стояние покоя, когда отдыхает все существо человека и не хо-
чется ни двигаться, ни говорить. Мечтательно улыбаясь, он лю-
бовался родными местами.
Как все изменилось с тех пор. А ведь прошло всего двад-
цать лет!
Маленькая деревенька с убогими, крытыми соломой хатен-
ками лежала почти на самом берегу Кокотки. Крайняя изба,
черная, с растрепанной крышей, совсем осела на заднюю стену,
и казалось, что вот-вот поползет и рухнет. Кривое окно тускло
смотрело на зелень прибрежных кустов. Перед ним на березо-
вых кольях сушилась сеть. Рыжий петух, растопырив ноги и
нагнув голову, громко клохтал, держа в клюве зеленую гусе-
ницу. Когда прибежали, вытянув шеи, три курицы, он прогло-
тил гусеницу и важно зашагал прочь...
За избой, на огороде, послышался сердитый женский голос,
затем — шлепанье босых ног, и из-за угла выскочил мальчик
8*	115
лет восьми. Вслед за ним несся сердитый окрик: «Сашка, смот-
ри-и чертенок!».
Сашка прыгнул на крыльцо и скрылся в сенях. Через ми-
нуту он уже бежал к реке, гремя ведрами.
Вот он миновал кусты и выскочил на берег, где стояла от-
цовская лодка. Сунув в нее ведра и коромысло, он махнул ру-
кой и подбежал к кустам.
Нагнувшись, он вытащил оттуда сначала удочку, а потом
банку, заткнутую листьями лопуха.
Вся фигурка парнишки выражала настороженность и не-
терпение, когда он начал спускаться к берегу. Подойдя к воде,
Сашка тихо уселся в осоке, на утоптанном местечке, торопливо
размотал удочку, достал из банки красного червяка, плюнул
на него и начал надевать на крючок.
Наконец все было готово, и Сашка, закинув удочку, затих,
наблюдая за поплавком и прислушиваясь к рыбьим всплескам.
Утро было тихое, одно из тех, когда река остается без еди-
ной морщинки, чуть ли не до самого полдня.
Сашка смотрел в воду и видел ослепительное солнце, сине-
ву неба, пухлые облачка, зеленые шапки деревьев, и ему каза-
лось, что все это потонуло в прохладной глубине реки.
Здесь было все знакомо, все понятно и все так мило Сашке.
Вот раздался всплеск, и из воды высунулась и опять ис-
чезла темная, горбатая спина крупной рыбы — это «купается»
лещ.
Около листьев кувшинки что-то забулькало, громко и часто.
Сашка знает: это лупоглазая лягушка, она перебирается на
новое место, поближе к тучке комаров, танцующих под куста-
ми ивняка. Вдруг на поверхность воды против сухого дерева
вылетели серебристые уклейки и рассыпались во все стороны,
а за ними рывками понеслось что-то большое и темное.
«Да ведь это щука! Вот бы кого поймать!»—думал Сашка.
Когда все затихло, из-под кустов на освещенное солнцем
место медленно выплыла стайка красноперых голавликов. Дви-
гаясь против течения, они внимательно разглядывали все, что
плыло им навстречу, временами устремлялись к упавшему с
дерева листику или палочке, толкали их носом и, вильнув хво-
стиками, отходили.
Сашка смотрел на голавлей и не замечал, что его попла-
вок сначала запрыгал, распуская по воде круги, а затем начал
тонуть.
Над самой водой летали синие стрекозы: они играли, дого-
няя друг друга, садились на осоке, на белых лилиях, вздраги-
вая прозрачными, светящимися крылышками и беспрестанно
поводили вверх и вниз своими тоненькими тельцами.
Прилетевший жук щелкнулся о сухую ветку ивы, упал в
воду и, барахтаясь, поплыл по течению.
В кустах стоял непрерывный птичий говор.
116
Запахи реки смешивались с запахом цветов и гречихи.
С противоположного берега неслась и далеко разливалась по
реке грустная песня и слышалось звонкое шарканье кос.
Солнце поднялось выше.
За кустами раздался крик:
— Сашка, Сашка-а-а!
Сашка не слышал: он положил руки на согнутые колени,
склонив голову на них, и сладко спал.
В 1933 году на правом берегу Волги, недалеко от города
Кимр, началось строительство канала Москва — Волга — круп-
нейшего гидротехнического сооружения в мире.
Преграждая долины рек плотинами, строительство создало
огромные водные бассейны, которые обеспечивали водоснаб-
жение, судоходство и получение электроэнергии.
Весной 1936 года впервые были опущены щиты водоспусков
на Пестовской и других плотинах.
Реки Кокотка и Вязь вдруг замедлили течения, разлились
по долинам и образовали одно из самых живописных подмо-
сковных озер — Пестовское водохранилище.
И вот теперь полное, словно через край налитое, стоит оно
в зеленой своей оправе, сверкая влагой, местами голубой, как
небо, местами зеленой, как лес, местами золотистой, как сол-
нечный луч.
Кажется, что уже тысячелетия стоит это созданное челове-
ком озеро: так естественны его берега.
Над Сашкиным местечком, в осоке, теперь колышется тол-
ща воды и плавает рыба. А сам Сашка? Да вот он сидит в
лодке с Иваном Сергеевичем и улыбается своим воспомина-
ниям...
— Александр Степанович, слушай-ка, где будем ловить, в
первой заводи или дальше? — спросил Иван Сергеевич.
— Поедем в большую, там щука покрупнее, — ответил
Рогов.
Проплыв еще немного, рыбаки очутились в большой за-
води; метрах в ста от берега они остановили лодку и спустили
груз с буйком на воду.
— Шесть с половиной,— объявил Рогов, промерив глубину.
Иван Сергеевич перебрался на корму, размотал кружок,
шесть раз отмерил на леске ширину лодки и отметил длину
спуска пробочкой... Затем маленьким сачком достал из ведра
красноглазую плотву, насадил ее на крючок под спинное перо
и спустил за борт. Сверкнув серебром, плотва исчезла в зеле-
новатой глубине; вслед за ней, извиваясь, поползла леса, и
вот, наконец, первый кружок, ярко-красным блином медленно
отплыл от лодки, слегка накренившись на одну сторону, и
остановился, дергаясь от движения живца. Иван Сергеевич
строго, поверх очков, посмотрел на него и взялся за вто-
рой.~
117
— Перевертка! — скороговоркой проговорил Рогов и, быст-
ро повернув лодку, налег на весла.
— Кружок твой, Иван Сергеевич, готовься. Вертит!
— Давай, давай, вижу..,— ответил старик, нетерпеливо по-
щипывая бородку.
Лодка с поднятыми веслами бесшумно подошла к кружку:
он тихо двигался и плясал, распуская по воде круги. Иван
Сергеевич сделал подсечку и быстро перехватил лесу.
— Сидит... небольшая,— разочарованно сказал он и вывел
наверх маленького щуренка. Ловко схватив его за голову и
крепко зажав пальцами жаберные крышки, Иван Сергеевич
уже через секунду держал рыбу над лодкой.
— Карандашик,— сказал он, оглядывая щуренка.
— Ничего, почин! — заметил Рогов.
Клев продолжался около часа. Приятели поймали еще од-
ного щуренка и щуку.
Затем наступило затишье. Кружки лежали на воде непод-
вижно, ничего не обещая...
Над серединой залива белыми облачками носились и жа-
лобно кричали чайки.
— Хоть бы ветерок подул,— проговорил Иван Сергеевич,
закидывая удочку.
Между тем солнце незаметно, точно крадучись, поднялось и
начало припекать. Рогов посмотрел на часы: четверть девя-
того.
— Давай-ка, Иван Сергееч, закусим, а?
Вынув из рюкзака белый мешок с продуктами, он расстелил
на боковом сидении салфетку и начал раскладывать на ней
помидоры, хлеб, яйца, огурцы и разные баночки: с солью, с
пернем, с горчицей. Все это Рогов делал не торопясь, аккурат-
но и, видимо, испытывал большое удовольствие от ощущения
порядка и чистоты.
Иван Сергеевич в это время уже ел, поглядывая на кружки.
Рогов только что принялся за помидоры, как вдруг Иван
Сергеевич вскочил, бросил хлеб с яйцом и ринулся к веслам.
От сильного толчка лодка зачерпнула правым бортом воду.
Салфетка со всем, что на ней было, очутилась на дне лодки,
где уже плавали помидоры и баночки. Сам Рогов, чуть не
упавший за борт, с удивлением смотрел на гребущего 'Ста-
рика.
— Да что ты делаешь? — крикнул он, но мысль опередила
слова, еще не договорив, он обернулся к кружкам и все понял.
Стоя ребром в воде, кружок Ивана Сергеевича плыл в сто-
рону от лодки и то нырял, то снова всплывал на поверхность.
— Подсекай ты,— сдавленным голосом проговорил Иван
Сергеевич.
— Поднимай весла! — скомандовал Рогов. Когда лодка
догнала кружок, он, > свесившись до пояса над водой, ловко
118
поймал его, сделал подсечку и почувствовал сопротивление
крупной рыбы.
В это время Иван Сергеевич, высоко подняв брови и раск-
рыв от напряженного ожидания рот, с тревогой и надеждой
следил за руками товарища и, заметив, как натянулась леса,
прошипел:
— Ох, и здорова, зелена медь!
— Крупная, Иван Сергеич,— тихо подтвердил побледнев-
ший Рогов и, не давая рыбе опомниться, быстро, но осторожно
вывел ее на поверхность. Сначала показалась огромная голова
щуки с полураскрытой зубастой пастью, а затем и все ее бру-
сковатое, пестрое тело.
Хищница была почти метр длиной.
Оба рыбака тотчас же заметили, что крючок сидел в рыбьей
пасти надежно.
Иван Сергеевич растерялся -и, схватив маленький подсачек,
сунул его в воду, к голове щуки, намереваясь поскорее взять
ее. Все это произошло так быстро, что Рогов не успел достать
свой багор, мысленно ругая себя за непредусмотрительность.
Щука сунулась вперед и, попав головой в подсачек, про-
била носом сетку насквозь.
Иван Сергеевич быстро поднял подсачек палкой кверху, а
рыба уже освободила голову из сетки и, сорвавшись с крючка,
повисла, изогнувшись на обруче. Трепыхнись она в это мгно-
вение, и все было бы кончено. Рогов это понял, с удивительной
быстротой перегнулся через борт и, ударив рукой по обручу,
свалил рыбу в лодку.
Через минуту Иван Сергеевич сидел тяжело дыша и счаст-
ливо улыбаясь. Зубастая хищница лежала на дне лодки и чуть
вздрагивала хвостом.
— Ну как, Иван Сергеич? — спросил Рогов, смеясь и по-
казывая на щуку.
— Хороша, зелена медь! — воскликнул старик.
— Скажи, пожалуйста, и чего ты сунулся со своим игру-
шечным подсачком? Видишь, что щука крупная!..
— Сообразишь тут, зелена медь, — оправдывался Иван Сер-
геевич.— А ты знаешь, на что она взяла?
- Ну?
— На маленького окуня.
Продолжая вспоминать, как они тащили щуку, рыбаки при-
вели в порядок свое хозяйство, пересмотрели кружки, сменили
уснувших живцов, поставили лодку к буйку и стали ждать
клева...
Над заливом в бледно-голубом безоблачном небе висело
ослепительное солнце. В лодке все накалилось. Небольшой оку-
нек, еще утром выскочивший из ведра, ссохся и лежал на на-
стиле с уродливо разинутым ртом и побелевшими глазами.
Около него суетились мухи.
119
— Жарко, клева ждать нечего. Поедем обедать,— предло-
жил Иван Сергеевич.
Над лесом перекликались два ястреба. Лодка уткнулась в
пологий берег напротив небольшого, заросшего кустарником
оврага. Приятели поднялись по правому, довольно крутому,
склону и очутились в тени строгих сосен.
— Вот здесь и костер разведем,— решил Иван Сергеевич,
показывая рукой на ровное место у края обрывистого берега.
Рогов не возражал. По заведенному порядку он пошел за
дровами, а Иван Сергеевич спустился к лодке, достал рыбу и
принялся чистить ее.
Костер уже давно дымил, похрустывал сухим валежником
и облизывался красными языками: уже давно Рогов пригото-
вил для ухи лук, лавровый лист, перец, достал ложки и наре-
зал хлеб, а Ивана Сергеевича все не было.
«Что же он там копается?»— подумал Рогов, подходя к
оврагу, и невольно улыбнулся: старик совершенно голый, но
в очках, стоя в воде и погрузив в нее до плеч руки, что-то
ловил.
— Ты что, Иван Сергеевич?
— Да вот нож упустил, зелена медь,— ответил он и с до-
садой плюнул в воду.
С ним вечно что-нибудь приключалось. Рогов вспомнил
один любопытный случай.
Дело было на Оке. Он и Иван Сергеевич сидели на краю
обрывистого берега среди душистой травы и пили чай. Берег
был очень высок и спускался к воде почти отвесным песчаным
скатом.
Внизу виднелись удочки Ивана Сергеевича — четыре камы-
шовые донки с колокольчиками и одна поплавочная. Был пол-
день, клева не ждали, и вдруг отчаянно зазвонил колокольчик.
Иван Сергеевич сорвался с места и понесся вниз, взрывая
тучи песка. Долетев до удилища, он схватил его, но не удер-
жался и бултыхнулся в реку. Через секунду в центре расхо-
дившихся кругами волн одиноко плавала черная шляпа.
Чудесное исчезновение приятеля так поразило Рогова, что
он окаменел и, лишь придя в себя, бросился на выручку.
В это время рядом со шляпой высунулись сначала удили-
ще, а затем голова. Облепленный тонкими прядями волос, Иван
Сергеевич фыркал, моргал глазами и, отплевываясь, пытался
что-то сказать. Рогов схватил подсачек и подал его старику.
Не выпуская из руки удилище с рыбой, Иван Сергеевич кое-
как вылез на берег...
Наконец нож был найден, рыба вычищена и рыбаки с нас-
лаждением растянулись недалеко от костра, время от времени
подбрасывая в него сучья и посматривая за чайником и ухой.
Ели торопясь и обжигаясь. Ведь что может быть вкуснее
рыбацкой ухи?
120
Рогов с увлечением обсасывал хвост окуня, хотя дома ва-
реной рыбы никогда не ел.
— Люблю окуней,— пояснил он.
— Щука лучше,— пробурчал Иван Сергеевич, обрабатывая
щучью голову.
Чай, как полагается, попахивал дымком, но был куда вкус-
нее домашнего. Пили уже по второй кружке, как вдруг за ле-
С0хМ послышался раскат грома.
— С юга надвигается,— определил Рогов. Иван Сергеевич
засуетился.
Туча была уже над заливом. Она клубилась, меняя очер-
тания, становясь то свинцово-серой, то синей, то мутно-оран-
жевой, и, казалось, раскалывалась от неистовых ударов грома.
Вода и лес потемнели, временами озаряясь вспышками мол-
нии. Птицы замолкли. Ветер налетел резким порывом, зашумел
в ветвях сосен и погнал воду к противоположному берегу. По-
верхность залива резко разделилась на две неравные части:
меньшая, защищенная лесом, оставалась зеркальной, а боль-
шая — взъерошивалась волнами. Вот и дождь! Крупные ред-
кие капли защелкали по деревьям, по лодке, по спинам рыбо-
ловов. На воде запрыгали пузыри. Костер стал гаснуть.
— Вот это я понимаю, зелена медь! — прокричал Иван
Сергеевич, отжимая с усов воду. Рогов нагнулся и, защищаясь
полами плаща, пытался закурить.
Туча, миновав залив, медленно удалялась на север, расте-
ряв по небу небольшие дождливые облака, между которыми
просвечивало голубое небо. Дождь скоро затих, хотя солнце,
уже склонившееся к западу, все еще было закрыто облаками.
Наконец края их зазолотились и солнечные лучи брызнули на
кроны деревьев.
Лес стоял влажный, блестящий и благоуханный. Птицы
вновь защебетали. А солнечные лучи скользили все ниже, ос-
вещая берег и мокрую лодку, а затем окунулись в воду и раз-
лились по всему заливу.
На его поверхности, ставшей снова гладкой и блестящей, то
там, то здесь появились круги играющей рыбы. Ближе к се-
редине плавали и кричали чайки.
Отчерпав из лодки воду, рыбаки молча сидели в ней, наб-
людая за причудливой игрой природы.
— Посмотри-ка на часы,— попросил Иван Сергеевич.
— Четыре. Надо сниматься с якоря, а то опоздаем.
Через час Валуев и Рогов плыли к пристани. Солнце еще
ниже склонилось к западу. Его косой луч протянулся вдоль
водоема и, казалось, бежал вслед за кормой, ослепительно иг-
рая в борозде за лодкой.
От деревьев на воду ложились длинные тени.
Л. Самарцев
С НАПЛАВНОГО МОСТА
одной из брошюр о рыболовном спорте
(«Рыбы и крючок», 1928 год) нам встре-
тилось описание такого эпизода:
«Старый друг моего отца, великий охот-
ник и рыболов, однажды вдруг, к ужасу
домашних, исчез на неделю. Оказалось, что
он ездил в Курскую губернию за сазана-
ми, о клеве которых услышал случайно,
возвращаясь с рыбной ловли. Он, как был,
так, не заходя домой, и закатился за ты-
сячу верст куда-то к Старому Осколу,
но в полном восторге.
— Чего же радоваться? — спрашивали у него: — Ведь ни-
чего не поймали?
— Не в том дело,— с неизменным восхищением отвечал
рыбак, — поклевку имел... какую поклевку! Никогда в жизни
не испытывал ничего подобного!»
Люди, далекие от охоты и ужения, никогда не поймут вол-
нения этого старика: им не понятна страсть удильщика, ее
поэзия. Они рассматривают ужение так: наловил или нет, мно-
го или мало, сколько может стоить улов?
Но совсем не это волнует подлинного рыболова-любителя.
Ему важнее всего ощутить знаменитую «поклевку», поводить
и взять рыбу именно на удочку (иначе бы он ловил сетью).
Вот почему любители всегда горячо защищают именно уже-
ние. И не зря! Это не только благородная страсть и полезный
отдых, но и увлекательный спорт и, если хотите,— искусство.
Рыболовный спорт близок и дорог в нашей стране сотням
тысяч людей.
С замечательной теплотой описал Владимира Ильича на
ужении среди рыбаков Капри Алексей Максимович Горький.
Вот эти яркие и проникновенные строки:
«Качаясь на лодке, на голубой и прозрачной, как небо, вол-
не, Ленин учился удить рыбу «с пальца»— лесой без удилища.
Рыбаки объяснили ему, что подсекать надо, когда палец по-
чувствует дрожь лесы.
— Кози: дринь-дринь. Капиш?
Он тотчас подсек рыбу, повел ее и закричал с восторгохМ
ребенка, с азартом охотника:
— Ага! Дринь-дринь!
Рыбаки оглушительно и тоже, как дети, радостно захохо-
тали и прозвали рыбака: «Синьор Дринь-дринь».
Он уехал, а они все спрашивали:
122
— Как живет Дринь-дринь? Царь не схватил его, нет?»
И босоногий мальчуган, прибежавший в одних штанишках
в летнее утро на реку с удилищем, и степенный отец семейства,
всю неделю основательно готовящийся к ловле, и семидесяти-
летний старик, терпеливо выжидающий зимой таранушку из
проруби,— все они, независимо от возраста, одинаково пере-
живают за удочкой этот восторг ребенка, азарт охотника. Ка-
ково же бывает волнение любителя, когда он ловит не тара-
нушку, а крупного сазана или сома!..
Однажды во время отпуска мы с Андреем Степановичем
вторые сутки удили с наплавного моста через Дон. К вечеру
перешли на четвертое по счету место — у «горячей воды»,
вблизи мельницы.
Забросив донные лески, тоскливо смотрели на неподвижно
повисшие шнуры. Клева не было весь день. Первые минуты
на новом месте также не обещали ничего утешительного.
Откинувшись к перилам моста, я скучающе о чем-то раз-
мышлял и не заметил, как подошел и «придавил» сазан. Оч-
нулся лишь тогда, когда рыба уже рвала чаканку лески из
гнезда.
— Ох, черт! — крикнул я и прыгнул к леске.
На беду она оказалась слева от меня, подсечь пришлось
левой рукой. А это испортило все дело: рыба вырвала леску и
пошла против течения.
Не успели мы что-либо придумать, как за нашей спиной
появилась группа ребят.
— Дядя, давайте я поплыву,— предложил один из них. —
Рыба будет моя, а леску я верну,— добавил он.
Я принял условия. Мальчик помчался вдоль берега вслед
за сазаном и, сбросив на ходу одежду, полез в воду. Плыть
ему даже не пришлось: рыба тащила леску на неглубоком
месте и устала — ее утомила чаканка.
Мальчик быстро поймал шнур и почти без борьбы выволок
на отлогий берег зевающего, желтого, аршинного сазана. Его
окружила ватага ребятишек, и они с шумом и ликованием на-
правились к мосту.
Показав нам сазана и отдав леску, мальчик плотно прижал
рыбу к груди и направился домой...
Ночевали мы на том же месте. Зарей вновь забросили лес-
ки в надежде хоть в этот день отвести душу. Но нам явно
не везло: клева не было. Чертыхаясь, мы продолжали выта-
скивать и вновь забрасывать лески, хотя насадка оставалась
нетронутой.
— Дядя, вон где сазан,— неожиданно сказал подошедший
мальчуган, показывая на противоположный конец моста.
* М. Горький. В. И. Ленин. 1933, стр. 22.
23
Там никогда сазанов не бывало...
— Ей-богу, ловят, уже полмешка наловил дядька,— не
унимался мальчик. — Вот пойдите, гляньте сами.
— Сходи посмотри,— предложил мне приятель.
Я пошел и увидел большое скопление зевак — верный при-
знак удачной ловли. Сердце у меня начало колотиться: «Неу-
жели правда? Но ведь на этом месте никогда...
Из толпы зевак послышался крик:
— Христя, тащи!
На поперечном брусе, скрепляющем продольные брусья мо-
ста, я заметил знакомого парня, который тащил сазана кило-
грамма на три. Рыба шла без всякого сопротивления, хотя
рыболов только что подсек ее.
Около десятка сазанов было у него на кукане. Рядом с
ними на затопленных брусьях лежал редкий травяной мешок и
шевелился, точно живой. Рыболов развязал мешок и бросил в
трепыхающуюся массу сазанов новый улов.
Я не верил своим глазам. На этом неглубоком месте в
трех-четырех метрах от берега никто из нас не ловил сазанов.
А человек таскает весь день сазанов, вовсе не пользуясь сач-
ком!
Через минуту мы с приятелем схватили снасти, но с трудом
нашли место возле Христи. Слева и справа от него уже успели
сесть рыболовы. Но никому не везло. Ловил только он. Все
остальные, даже сидящие бок о бок с ним, лишь с завистью
смотрели, как он сажает в мешок одну рыбу за другой.
— Христя, тащи! — только и слышалось на мосту.
Лишь смотав вечером удочки, Христя открыл свой секрет:
из воды, куда ложились его лески, он вытянул кусок макухи,
опущенной им накануне вечером. А макуха, как известно,—
лучшая приманка...
Как-то сидели мы с приятелем на том же наплавном мосту
с ранней зари. Дело было в августе. В эту пору принято ло-
вить сазана на пшенную кашу. Клева почти не было, правда,
приятель поймал небольшого сазанчика, а у меня не было и
этого.
После обеда Андрей Степанович решил накопать задонских
(зеленых) червей. Он вооружился саперной лопаткой и подал-
ся за Дон, оставив лески на мое попечение, но довольно быстро
возвратился с одним тощим червяком.
— Я больше за ними не ходок,— сердито сказал Андрей
Степанович.
— А на что же будем ловить?
— На что хочешь, но с меня хватит, — промолвил он, по-
казывая ладонь правой руки: на ней красовались две водян-
ки— Земля-то — впору динамитом ее взрывать.
Я вспомнил, что весь месяц стояла жара, дождя — ни кап-
ли, представил себе рассохшуюся, потрескавшуюся землю.
121
Червячок приобрел в моих глазах огромную ценность. Шутка
ли: ведь на него при хорошем клеве можно поймать двух-трех
сазанов!
Бережно насадив червяка на крючок, закинул леску и стал
ждать клева.
И странное дело! Не прошло и минуты, как сазан клюнул.
Я тотчас же подсек его и стал водить. Небольшой был саза-
нишка, не более трех килограммов, но забурунный. Бросался
он то влево, то вправо, выпрыгивая из воды и вновь уходил
вглубь. Утомив и взяв в сачок, я стал снимать рыбу с крючка
и ахнул:
— Вот тебе и на! Наловили сазанов!..
Пока я водил сазана, червяк у него во рту весь истрепался,
на крючке остался лишь кусочек кожицы.
Потужили мы и собрались уже домой, тем более, что и по-
года стала портиться, подул низовой ветер. Правда, свежий
ветерок после знойного дня приятен, но сидеть на мосту стало
неудобно: вода хлестала через брусья, обдавая нас брызгами.
Собрались уходить, но подумали: авось в последнюю минуту
клюнет.
И верно, клев начался на приманку, которой никто из нас
до этого не пользовался, — на зерна вареной кукурузы. Доду-
мался до этого Андрей Степанович.
В тот момент, когда мы, основательно промокшие, сидели
над лесками, какая-то старушка принесла на мост вареную
кукурузу. Андрей Степанович купил одну початку и направил-
ся к своим лескам. Я решил, что он проголодался...
— Нет, это я для сазана,— сказал он. И стал нанизывать
на крючки зерна кукурузы.
Не успело грузило дойти до дна, как леску с силой рвану-
ло. Андрей Степанович проворно подсек и начал водить рыбу,
а через минуту мы подхватили сачком огромного сазана.
— Нанизывай кукурузу!
Я перезарядил свои лески и очень скоро вытащил сазана.
Ветер ярился все сильнее и сильнее, вода хлестала через пе-
рила, все «зеваки» разбежались, на мосту — озера воды, но
нам все было нипочем. Мы едва успевали вываживать саза-
нов и нанизывать их на куканы. И казалось, чем яростнее ве-
тер, тем охотнее клюет рыба.
И все же вскоре пришлось прекратить ловлю: не хватило
початки, а старушка давно ушла...
Вечером накануне выходного дня я спустился на мост раз-
ведать новые рыбные места.
Недалеко от левого берега, на катке, сидел старик-удиль-
щик. Солнце — на закате, но старик не уходил, так как рыба
клевала непрерывно. Удильщик явно был неопытен (редкость
для стариков) и никак не мог вовремя подсечь рыбу. А кле-
вал сазан. Я видел это и ругал себя, что не захватил лески.
125
Но вот старик подсек удачно. Рыба ударилась в сторону.
Тут бы дать шнура «в натяжку», а старик уперся, тянет к се-
бе. К счастью, леска выдержала, но сазан не сдавался.
Старик суетился, ноги у него дрожали, борода тряслась.
Леска, которую он уже частично выбрал, путалась и цепля-
лась за другие.
Сазан вдруг остервенело рванулся вперед, мелькнув хво-
стом почти на поверхности.
— Давайте же ему шнура! — вырвалось у меня.
Старик сообразил, наконец, но «дать шнура» не мог: леска
запуталась в брусьях. В суете рыболов неосторожно смахнул
чаканку лески, и она пошла по течению, под мост.
И все же удильщик вытянул сазана: шнур и поводок вы-
держали. Когда я вмешался и поддел большую рыбу сачком,
старик, как проворная серна, метнулся через перила моста к
своей добыче, забыв о том, что нужно спасать уплывшую леску.
...Домой шли вместе. Пойманный сазан оказался единствен-
ным у старика.
— Вот ловля,— делился он пережитым,— все лески обор-
вал, шельмец...
Оказалось, что клев у него был почти весь день, случайно
засеченные сазаны неизменно рвали лески или поводки, так
как старик упорно боялся отпускать шнур.
— Вы что же, отец, завтра опять будете здесь? — спросил
я, боясь услышать утвердительный ответ.
— Нет уж, теперь снасти готовить нужно. Гляди, неделю
придется сучить,— ответил старик, сокрушенно показывая об-
рывки лесок. — Да и рыбы нам со старухой хватит надолго,—
добавил он, с трудом поднимая сазана одной рукой...
В эту ночь, как всегда перед уженьем, не спалось. Я часто
поднимался, смотрел через щели ставней во двор.
Раз даже вышел проверить погоду и... обмер: шел мелкий
дождь. Расстроенный, вернулся в постель и больше не уснул.
Было еще темно, когда я вышел к Дону: воображение ри-
совало богатый улов.
Свободно вздохнул, когда увидел; что место старика никем
не занято. Более того, никто не удил, хотя до сорока удиль-
щиков на другой стороне сидело.
Я разбросал полукругом впереди себя небольшие куски
макухи с привязанными к ним камешками. Затем забросил
пять лесок: четыре шнуровых и одну волосяную — в четыре
нитки. Волосяная леска оказалась слева от меня и, так же
как и все другие, была «заряжена» красными навозными
червями.
Несколько минут клева не было. Затем на волосяную леску
попалась небольшая ласкирь. Я посадил ее на тонкий кукан.
Рыба неважная, но почин не выбрасывается.
Опять заморосил дождь. Тоскливо посмотрел я на удиль-
126
шиков, сидящих за моей спиной, на другой стороне моста. Они
бойко таскали ласкирей и таранок, шутя переговариваясь. Вре-
мя шло. Клева не было. Дождь моросил.
— Вот тебе и хорошее местеч...
Я не договорил. Ласкирная леска мгновенно вывела мена
из сонного состояния. Клевал сазан. Я убедился в этом, так
как уже подсек и водил рыбу, хорошо сознавая, что сазан не
по леске. Достаточно было ему немного «придавить», и леска
порвалась бы. Но сазан оказался спокойным и без труда был
подхвачен сачком.
В следующую минуту рыба уже «сидела» на кукане, а я
вповь забрасывал «счастливую» леску.
Но тут начался клев на другие лески. От одной из них при
первой же подсечке в руках у меня осталась лишь чаканка;
шнур не выдержал, перервался; у другой Перервался поводок,
в тот моыент, когда я уже пытался взять рыбу в сачок, она
шарахнулась в сторону. На третью леску удалось вытянуть
сазана не меньшего, чем первый.
Теперь у меня было два сазана, но и лесок стало Уеньше.
Я привязывал новый поводок, когда заметил клев снова
на волосяной леске. Однако видеть рыбу не прншлосы рука
с зажатой в ней чеканкой не поднялась, а стремительно оку-
нулась в воду, увлекаемая рыбой. Лишь одну секунду я чув-
ствовал огромную силу сазана, удиравшего под мост. В сле-
дующую секунду он вырвал у меня чаканку из руки.
И зачались обычные в таких случаях ахи и размахивание
кулаками в пустой след. Конечно, леска моя ив могла выдер-
жать такого сазана, она был короткой, не имела запаса, н я
не мог «дать шнура» и поводить рыбу. Но чаканку я не дол-
жен был выпускать из рук!
Удильщики,, сидевшие позади, заметили, что у мена клюет.
Началось обычное в таких случаях «великое переселение». «Со-
седи» у меня появились и справа и слева. Перешли на мою
сторону не только опытные удильщики, но н новички. И нача-
лась потеха!..
Клев стал еще активнее, рыба брала не только у меня, но
почти у всех. Вог подсек сазана какой-то ыолодой человек в
шляпе. Рыба бросилась вперед, а рыболов уперся, точно буй-
вол, боясь «сдать шнура», и леска, конечно, порвалась.
Парень таращил глаза, ошалело смотрел на соседей, кото-
рые «помогали» ему всякими советами» когда он тащил сазана,
а теперь острили;
— Эх ты, шляпа!..
— Алеша, и больше ничего!..
— Дедушке твой так ловил!..
Парень то бледнел, то краснел, но никак не мог уразуметь,
почему порвалась леска. Другой' лески у него не было, и он
долго стоял без движений и растерянно смотрел на воду.
Ш
Наконец один из удильщиков предложил ему освободить
место, но парень вначале решительно протестовал, а затем не’
хотя сделал шаг в сторону и безнадежно махнул рукой .>
Пожалуй, ни одна рыба не клюет так красиво, как сазан.
Если в руках у рыболова удилише с поплавком, то обычный
хлев сазана сводится к следующему: поплавок спокойно лежит
в воде или тихо колышется от зыби, затем он вздрагивает,
быстро плывет с пол метра в стирону, а затем ныряет. Вот тут-
то и самый момент подсечки.
Редко бывает» чтобы сазан изменил своей манере клевать
Лишь иногда он с места топит поплавок, и тогда можно быть
уверенным, что попалась особенно крупная рыба. Бывает н так:
без Малейшей потяжки и видимого, клева поплавок вдруг исче-
зает, и в следующее ыгновенне удилище» выдернутое рыбой,
выскакивает из рук ошеломленного рыбака. Так бешено берет
тол*ько сазан.
При другом, более, распространенном на Дону, способе
ловли — донными лесками илев сазана выглядит иначе.
Есть в лексиконе рыболовов-любите л ей слова «придавил»»
«д4вит»,л Имеется в виду, конечно, клев сазана, но это слово
не совсем^ точно передает картину клеве. В детстве я слышал
от одного старика-рыболова» что, взяв приманку» сазан от-
пускает шйур» потягивает» потом вновь отпускает, к вот тут-то,
дескать надо подсекать. Это и называлось у него подсечь» когда
рыба «давят».
Я лично заыечал, что сазан редко отпускает шнур и если
ждать второго Ьтпуска, то редко будешь с рыбой. Другое дело»
если сазан, взяв приманку, как бы кйчаег шнур (для наблюде-
ний яыёняо этой кйчкн л служит свинцовый подвесок» образую-
щий своей тяжестью подобие треугольника в той чести шнура,
которая находится над водой). Но эта качка шнура мало ти-
пична для цлева сазана на такую леску. Чаще бывает иначе:
сазан берет неподвижную приманку стремительно, порывисто,
неистово. '
Сазан не шал нт с приманкой, как это делают многие другие
рыбы, особенно даскнрь и тарань, по клеву которых подчас
трудно даже понять, пора ли подсекать? Но горячность сазана
имеет и свои отрицательные стороны: ведь он берет более охот-
но яа тонкие снасти, которые не выдерживают его стремитель-
ного натиска. И если крупный сазан взял на' тонкую леску»
нуЖно иметь сноровку, опыт, большое терпение, чтобы не упу-
стить рыбу. Неосторожность рыболова, его желание скорее вы-
тянуть рыбу весьма настоялрвводят к «катастроф».
Помнится такой случай, один из ыногих. Пришел я на на-
плавной мост. Дело под вечер. На мосту толпа. Шум» смех,
остроты, н все смотрят на лодиу с рыболовом, покачивающую-
ся от легкой зыби недалеко от ыоста.
Из толпы слышатся возгласы:
— Возьмет!
Нет, не возьмет!
Да он уже умаялся, больше часа водит!..
— Гляди, гляди, опять пошел!
В этот момент лодка действительно дрогнула, и я заметил,
что сидящий в ней человек отпускает шнур. Видно было, что
рыболов спокоен, уверен в себе: шнур давал он не сразу, не
броском, а понемногу, в натяжку. Рыба плыла по течению и
тащила за собой лодку. Это доказывало, что леска не так уж
слаба. Но ведь крупный сазан может порвать и довольно проч-
ный шнур, если привязать его наглухо или тащить к себе в мо-
мент стремительного удара рыбы.
Я забыл, зачем пришел на мост, и, смешавшись с толпой,
с волнением наблюдал борьбу рыболова и сазана.
Дело подходило к концу: рыба, видимо, действительно умая-
лась, и вскоре мы увидели, как удильщик спокойно подвел ее
к борту лодки и взял в сачок. В сазане было до пуда весом.
Уже потом выяснились подробности. Оказывается, рыболов
подсек сазана с моста, но в следующую минуту вынужден был
отдать весь запасной шнур, так как чувствовал, что леска мо-
жет лопнуть. Однако рыба не остановилась и тянула с огром-
ной силой, «перерезая» стремительно уходящим шнуром паль-
цы рыбака. Тогда он бросил чаканку в воду и побежал к бере-
гу за лодкой. Правильно сделал: чаканка всплыла и рыболов
поймал‘ее с лодки.
Часто бывает так: стоят рядом две, три, четыре, пять лесок.
Клева нет. Но вдруг клюнет на одну из них — и пошла! Все
лески одинаковые, заброшены на равное расстояние, крючки
лежат на дне неподалеку друг от друга, но рыба берется лишь
на одну удочку.
Хорошо, если все лески принадлежат одному хозяину, тогда
он не в обиде (не все ли равно: всеми лесками ловить или
одной). Но иногда такой клев изводит удильщиков: сидят двое
или трое приятелей бок о бок, ловят на совершенно одинаковые
снасти на одной небольшой площадке, но рыба берет только
у одного из них и лишь на одну леску.
Обидно, конечно, что у соседа клюет, а у тебя нет, но ничего
не поделаешь!
Помнится один очень показательный случай.
Втроем на одной лодке мы рыбачили в Дону. Приятели мои
с утра кое-что поймали: один — парочку, другой — четырех
сазанов, а у меня — ничего. В полдень сменили два-три места,
но без успеха. Перед заходом солнца, когда уже собирались
ехать на ночевку, сазан вдруг «придавил» на крайнюю из моих
лесок (все остальные десять или одиннадцать лесок были пра-
вее от нее) Я подсек, вывел сазана килограмма на четыре и
вновь забросил леску Через минуту вытащил на нее же второго
сазана, затем третьего.
9 Рыболов-спортсмен
129
— Давайте подвинемся влево,— предложил один из прияте-
лей, надеясь, что тогда клев будет на все лески.
— Что ж, решайте, я не возражаю.
Но третий из нас не согласился.
— Хорошо, если будет клев, а если нет? Давайте лучше ло-
вить на одну леску, чем рисковать.
Пока товарищи решали этот вопрос, я вытянул на ту же
леску еще двух сазанов.
— Ну что? Переезжаем или нет? — спросил я их.
— Нет уж, лови, пока берет.
Остались мы на месте, и в следующие двадцать-тридцать
минут я непрерывно подсекал и вытаскивал сазанов все на ту
же леску, между тем как остальные ни разу не шелохнулись.
В чем же дело? А в том, что либо «счастливая» леска ло-
жилась на пути проходящего сазаньего косяка, либо в так на-
зываемый опечек (ступенчатый профиль дна). Откуда нам знать
на незнакомом месте, как там расположены опечки, куда идет
косяк. Весьма возможно, что, передвинув лодку, мы лишились
бы клева на «счастливую» леску и не ловили бы рыбу на другие.
Мои приятели учли это и, по-видимому, правильно посту-
пили, решив не передвигаться, но ошибочно было бы думать,
что так надо делать во всех подобных случаях. Рыболовы зна-
ют, что начало хорошего клева на одну леску не всегда ведет
к полной бездеятельности других. Наоборот, бывает так, что
вслед за клевом на первую снасть начинается клев и на другие
шасти, но при этом одной или двум лескам рыба почти всегда
оказывает предпочтение.
Борис Емельянов
«ОСЕТЕР» НА ЦЕПИ
а самом видном месте лежит у меня до-
ма большая красная книга. Автор ,кни-
ги — Аркадий Гайдар. Книга называется
«Мои товарищи», издана она в Москве в
1940 году.
На внутренней обложке есть надпись:
«Веселому другу Борису», а под надписью
во всю ширину страницы нарисован Гай-
даром наш охотничий лагерь на Урале.
Чтобы ничего не было перепутано, под
каждым изображением предмета Гайдар
сделал разъяснительную подпись.
130
Вот посередине лагеря воткнута черенком в песок лопата.
Не верь глазам, читатель! Лопата это — не лопата, а наш охот-
ничий флаг. Так и написано: «флаг».
Вот колеблются по ветру чьи-то синие (такие уж были чер-
нила) ленты и кудри. Но это всего лишь заросли тальника,
потому и написано: «кусты». Вот это коровий загон, а на самом
деле жилье — «общая палатка», а вот этот овечий закут —
палатка поменьше, «частная».
Вот это одеяло — «песок», забор — «лес», этот человек —
«птица», а вот эта птица, наоборот,— «человек».
Индрик-зверь вовсе не Индрик, а «собака Томка». Оши-
биться нельзя: подписи все поясняют. Гайдар и сам знал, что
в рисовании он не силен.
Но кто бы ни раскрыл эту книгу, он обязательно уставится
на одну картину: плавает вдоль берега на приколе похожая
на пароход носатая рыба, и под ней — надпись: «осетер на
цепи».
— Что это такое? — могут спросить.
— Рыба — отвечаю я,— осетр, иначе — «осетер», из породы
осетровых, отряд — панцирных, остаток юрского периода, иначе
говоря — реликт.
— А почему же эта рыба-реликт на цепи? И для чего ее
здесь нарисовал Гайдар?
— Гайдар, — отвечаю я, — нарисовал ее для того, чтобы мы
не забыли диковинного, редкого и поучительного случая, кото-
рый произошел с этой рыбой.
Разумеется, что после такого обмена вопросами и ответами
приходится рассказывать всю осетровую историю.
Начинается она так: мы ловили рыбу...
Ночью на перемет попался небольшой осетр — фунтов на
тридцать.
Мы его вытащили, продели в жабры собачью цепочку и
привязали цепь к коряге на берегу. Три дня цепной осетр пла-
вал возле лагеря.
На четвертый день я отвязал от коряги цепь и по воде
вдоль берега повел осетра к палатке — «сниматься на па-
мять».
Осетр шел за мной легко, и я лишь чуть придерживал це-
почку пальцами, как вдруг рыба ударила хвостом, вырвала
цепочку из моих рук и юркнула в глубину.
— Ай! — закричал я, и все на берегу закричали тоже. Осетр
ушел.
— Делайте со мной, что хотите,— сказал я, усаживаясь на
ведро с мальками. — Я растяпа и рохля.
— Точно,— сказали мои товарищи. — Ты растяпа. Упустил
такую рыбину.
Все поглядели на меня, один другого злее. Только Гайдар
па меня не рассердился.
9*	131
—	Со всяким бывает,— сказал он. — Разве он нарочно. Мы
еще, может быть, поймаем этого беглеца. Осетр днем далеко не
уйдет, он рыба ночная.
—	Поймаешь, держи карман шире,— сказали товарищи.
—	Никогда не надо терять надежду,— ответил Гайдар и
полез в воду.
Дно с нашей стороны Урала было отлого, и когда Гайдар
отошел шагов сорок от берега, вода доходила ему только до
шеи. Долго он там ходил, плескался и фыркал, а потом вдруг
сказал спокойно и деловито:
—	Я наступил ногой на осетровую, или на собачью, как
хотите, цепочку. Плывите ко мне и ныряйте за осетром, сам я
нырять не умею.
—	И без тебя тошно,— сказал я. — Не издевайся над не-
счастьем товарища.
—	Плыви ко мне,— сказал тогда Гайдар суровым коман-
дирским голосом.
Я поплыл, нырнул Гайдару под ноги, нашел на песке цепоч-
ку, и Гайдар торжественно выволок осетра на берег.
* *
*
Вечером у костра мы ели уху и пироги с осетриной.
— Что я говорил,— сказал Гайдар. — Осетр не иголка, куда
ему деться.
Мы посмотрели на быструю мощную реку, залитую лун-
ным светом и вздохнули.
Вот и все.
ИЗ РЫБОЛОВНОЙ ПРАКТИКИ
Вл. Архангельский
ТРИДЦАТЬ ДНЕЙ
ПО ПРИПЯТИ
Припяти от Пинска
есь август мы шли по
до Мозыря на двух лодках.
Первые десять-пятнадцать километров ниже Пинска река
казалась нам унылой. Не было по ее берегам лесов и кустарни-
ков, по обеим сторонам лежали пески, и только вдоль низких
мест, на берегах, были видны зеленые островки осоки. Редко,
и ю по старицам, появлялись заросли белой кувшинки и не-
большие «рощи» водяного ореха.
Но уже на первой ночевке мы нашли полянку, окруженную
непролазными кустами пепельной ивы и ольшаника: это начи-
нались знаменитые Пинские болота.
Однако и в этой зоне обширной низины Белорусского По-
лесья много дней рельеф казался однообразным: песок по бере-
гам реки, очень широкая пойма или расплывчатые по очерта-
нию озерно-речные террасы, с сотнями болот и озер, богатые
рыбой и дичью, бескрайние сенокосы со стогами пожелтевшего
сена. А вдали — редкие деревеньки, за которыми — густой и
высокий синий лес. И тянется этот лес, не прерываясь, сотни
километров.
133
Дальше на восток, где кончаются Пинские болота, пойма су-
живается,- появляются дюно-бугристые пески и высокие холмы
Мозырской гряды на правом берегу. Вдоль фарватера кудря-
вятся веселые пойменные леса, в воду Припяти смотрятся
дубы и ясени, грабы и серебристые тополи. Чаще встречаются
вяз и липа, ильм и берест.
В старицах на берегах озер можно встретить такие редкие
растения, как водяной папоротник и альдрованда.
Альдрованда — редкое реликтовое растение, оно сохрани-
лось от далеких древних эпох. С плавающими стеблями, без
корней, оно питается насекомыми, водяными личинками и рач-
ками. И любопытно наблюдать, как схватывает альдрованда
своими листьями какую-нибудь личинку и медленно выпивает
ее соки...
Выезжая из Москвы, мы опасались сырой погоды и кома-
ров. Но погода явно благоприятствовала нам: каждый день
ласково светило солнце, и только однажды пришлось искать
прибежища в палатке, чтобы укрыться от грозового ливня.
И комаров не оказалось.
Лето было жарким, мелкие болота, неглубокие бочажины
и потные места высохли. А многие крупные болота осушены:
колхозники Полесья, подготовляя землю под кок-сагыз, сахар-
ную свеклу, коноплю и пшеницу, проводят грандиозные гидро-
технические работы.
И вышло так, что само представление о Пинских болотах
совершенно изменилось: на многих, когда-то гиблых, местах
раскинулись обширнейшие сенокосные угодья и бескрайние
колхозные поля.
Всю дорогу мы с большим интересом наблюдали птичий
мир поймы. Повсюду почти ручные и какие-то не в меру серьез-
ные белые аисты с черными хвостами и осторожные, очень зор-
кие черные аисты с красным клювом, длинными пунцовыми
ногами, с белоснежными жилетами. Черных аистов местные
охотники употребляют в пищу.
На любой отмели много цапель: серыми подвижными стол-
биками маячат они на песке, тревожно поводя хохлатыми голо-
вами и срываясь вне выстрела.
В болотах и озерах довольно много кряковых- уток, чернети
и чирков, а также куликов, чибисов и легкокрылых крачек. Жу-
равлей мало. Только один раз слыхали мы на рассвете их звон-
кую утреннюю перекличку. Гусей не видели вовсе. Зато в пер-
вые дни слышали кроншнепов, обычно уже улетающих в это
время из Подмосковья.
На берегах реки и в пойме часто можно было видеть изум-
рудных зимородков, желтых, как овсянки, трясогузок, тучи
скворцов и большие колонии дроздов.
Чем ближе к Днепру, тем больше горлинок и витютней.
А если в кустах слышался неумолчный сорочий грай, мы уже
134
знали, что скоро появится стан рыбаков, шалаш косцов или
будка бакенщика.
Путешествие стало куда интереснее, когда ближе к берегам
реки стали подступать обвешанные янтарными плодами колхоз-
ные сады, а на стоянках нашу палатку окружали стеной зарос-
ли черной смородины и ежевики.
Но, разумеется, всего интереснее были встречи с колхозни-
ками Западной Белоруссии. Они рассказывали о том, как после
Великой Отечественной войны начали с кипучей энергией
строить новую жизнь на земле, где когда-то хозяйничали гра-
фы Потоцкие и Радзивиллы и больше трех лет грабили и уби-
вали мирных жителей орды немецких фашистов...
* *
*
Если бы за время отпуска мы собирались только охотиться,
лучшего маршрута и выбирать не надо!
Уже на тридцатом километре от города начались хорошие
места для охоты, и тянулись они километров двести, почти до
Мозыря. И тот из нас, кто отдавал предпочтение охоте, конечно,
не жаловался на недостаток дичи.
Рыболовам в первые дни не везло. И не потому, конечно,
что они не умели обращаться со спортивной снастью. Просто
на этом перегоне не было интересной, крупной рыбы.
Припять — большая, широкая и глубокая река, в нижнем
течении легко соперничающая с Днепром, в верховьях изоби-
лует мелкими перекатами и неглубокими омутами. Чтобы под-
держивать глубину в фарватере и не нарушать движения судов,
приходится в широких масштабах вести взрывные работы. На
наших глазах не один раз взлетали на воздух пятидесятиметро-
вые столбы воды с песком, в берега ударялась мощная волна,
тряслась земля от взрывов тола. Где уж тут быть крупной
рыбе!
Первую хорошую щуку мы взяли на спиннинг примерно на
десятый день, а все первые дни довольствовались щурятами до
одного фунта весом. Но ловились они так часто, как ловятся
пескари в мелкой речке, на быстринке: пять-семь оборотов ка-
тушки, поклевка, подсечка — и тащи.
Изредка попадались некрупные окуни, подъязки. И наши
спиннингисты, конечно, не получали должного удовлетворения.
Не везло и удильщикам. Они запаслись червями в Пинске, рас-
считывали угостить нас лещом или большим окунем, но в изо-
билии ловили лишь мелких красноперок, подлещиков, плотиц,
окуньков, ершей и шереспериков.
Событием в их походной жизни был странного вида ерш
почти в четверть килограмма весом. Светлый, нежного зеле-
новато-желтого цвета, с длинным рылом, маленьким ртом и
135
большими янтарными глазами, он напоминал судачка. Только
на боках у него были не полосы, а круглые темные пятна.
В отличие от ерша, широко распространенного в водоемах
нашей страны, эту рыбу называют на Дону носарем, в Запад-
ной Белоруссии — остромусом и высоко ценят за вкусовые
качества.
И действительно, уха из крупных остромусов выдалась на
славу!
Рыбалка с каждым километром становилась интереснее.
В самой Припяти, в ее многочисленных притоках (Стырь,
Ясельда и другие), в старицах и озерах резвится великое мно-
жество красноперок.
Когда они большими стаями охотятся за насекомыми на по-
верхности воды, никому из нас долго не удавалось опустить
червя на дно: на разных глубинах его немедленно схватывали
красноперки.
Чтобы поймать линя или крупного окуня, которые берут
насадку со дна, один из наших удильщиков прибегнул к до-
вольно странному приему: он бил удилищем по воде, разгоняя
мелочь, и только таким образом доводил насадку до грунта.
Но и на дне его червя гораздо чаще хватал мелкий подлещик,
чем линь или крупный окунь.
Как бы то ни было, но в жизни рыболовов наступил прият-
ный перелом. Только продолжался он, к сожалению, недолго:
кончился запас червей.
Пополнить же его никак не удавалось. Некоторые энтузиас-
ты ходили за шесть-семь километров в ближайшие деревни,
подговаривали мальчишек, сулили им крючки и лески, но без-
успешно: слишком тяжело добывать червей в песчаной пойме
Припяти!
Один из нас перекопал за колхозными огородами чуть ли
не гектар сухой земли, приплелся на стан еле волоча ноги, а
принес в банке с десяток жалких, тощих червей.
Пришлось разводить опарышей, использовать для насадки
хлеб, кузнечиков, кашу, даже кишки убитых уток. Рыболовы
торопили охотников скорее добраться до Лунина, а затем до
Петрикова, где, по слухам, можно было добыть червей. Но и в
этих городах не удалось сделать запасов.
Зато, когда обменяли у одного’ местного рыболова на крюч-
ки целый солдатский котелок червей, которых он сам разводил
в большом ящике, началось небывалое оживление.
Удильщики поймали леща фунтов на десять, хорошего со-
менка, подуста, несколько очень крупных плотиц и краснопе-
рок, оборвали прочные лески в борьбе с рыбой — вот уж было
шума в нашем лагере!
Но котелок скоро опустел, и опять начались вздохи:
— Ну, что делать? И почему бы не взять мешок червей
в Москве? Сплоховали, черт возьми!
136
Из-за того что трудно добывать червей в песчаной пойме
реки, местное население ловит рыбу на самые разнообразные
насадки.
Ребятишки, как правило, удят на хлеб. Опытные удильщики
используют обыкновенных пиявок: на них идет окунь, а иногда
и лещ. Кроме пиявок, применяют горох, куриные кишки и даже
нижние отростки корней молочая. О такой замечательной на-
садке, как мотыль (личинка комара-дергуна), никто из местных
рыболовов не имеет ясного представления.
Ловят они главным образом в реке, у кустов, на выходе из
омута, в старицах, где никто не ходит с неводом, потому что
там много коряг, и, наконец, в рыбных озерах.
Пришлось нам наблюдать, как два рыболова выуживали
окуней в 'глубокой заводи, густо заросшей кустами. Были это
старик и юноша, прибывшие к нашему лагерю в лодке, за кото-
рой на буксире тащилась лодчонка, напоминавшая большое
корыто.
В это корыто и пересели рыболовы, когда решили проверить
заводь. Старик искусно подводил свой утлый челн к береговым
кустам, а молодой держал в руках короткое удилище с недлин-
ной леской и осторожно опускал крючок с червем между за-
топленными коряжками. И моментально выхватывал из воды
большого окуня.
Плыли они бесшумно, ловко орудуя одним веслом, и только
плеск пойманного окуня выдавал их присутствие. Хороший
урок дали они некоторым нашим рыболовам.
Ближе к Мозырю ловят исключительно «в проводку», на
горох.
Те рыболовы, которые любят побороться с язем, ставят кол
ia быри, используют короткое удилище с большим поплавком
и тяжелым грузом. У каждого любителя есть две-три постоян-
ных «точки», с которых и производится ужение, главным обра-
зом на зорях. Насадку они ведут в шести или десяти санти-
метрах от дна, много гороха используют для приманки рыбы.
Зацепиться за кол и отойти от него на очень быстром течении —-
далеко не простая штука. В этом нам пришлось убедиться!
Рыболовы, которые любят поохотиться за лещом, выбирают
места с тихим течением, иногда в самом омуте, насадку ведут
ио дну, реже, чем язевики, работают удилищем, терпеливо
жду поклевку и нередко добывают лещей до пяти килограм-
мов весом.
Кроме лещей, попадается на горох и усач (мирон) до двух-
четырех килограммов весом, правда редко и не каждый год.
Иногда ловятся и некрупные осетры. Сазан заходит в Припять
не ежегодно, и ловля его считается случайным делом.
Спиннингистов на реке очень мало, на жерлицы ловят не-
многие, переметами, подпусками и особенно дорожками поль-
зуются гораздо чаще.
137
На дорожку ловят крупных окуней: в старицах — темных,
почти черных, в реках — светлых, нередко раскрашенных зеле-
новатыми пятнами. Попадаются и щуки. Однако крупные эк-
земпляры, до полпуда весом, ловятся редко.
На озерах и в старицах можно встретить рыболовов с до-
вольно странным на первый взгляд снарядом. Называется он
Жаком и представляет собой разновидность наметки. Сверху у
него конусообразный купол из редких прутьев, а внизу по кар-
касу высотой до полутора метров — трехстенная сеть.
Обычно <ставят жак возле травы и ботом пугают рыбу. Та,
которая накрыта снарядом, попадает в его ячейки изнутри,
а та, что бросается от удара ботом в стороны, зачастую запу-
тывается в ячейках с наружной стороны.
Такие снасти есть почти у всех сенокосных бригад. С их
помощью колхозники ловят себе на уху щурят, окуней и крас-
ноперок.
Среди рыболовов нашего лагеря началось праздничное
оживление, когда мы стали в устье реки Птичь, на двести во-
семнадцатом километре от впадения Припяти в Днепр.
В этом месте Птичь одним из своих притоков заходит в
озеро Таловое, которое в свою очередь соединено с группой
таких многоводных озер, как Орехово, Межов и другие.
Весной по всем этим озерам идет сплав леса. Собирают и
сортируют лес в озере Таловом, возле Птича. Все дно здесь
забито ужбой — перевязями от плотов — и топляками.
Всякий заброс спиннингом’, если вести груз по дну, обяза-
тельно приводит к зацепу, а иногда и к потере блесны. Зато
после двух-трех удачных забросов в лодке непременно бьется
крупный окунь или хорошая щука.
Рыболовы наши так разохотились и ловили с таким успе-,
хом, что скоро по всему берегу возле лагеря стояли куканы
рыбой, а когда мы двинулись вниз по течению, за второй
лодкой тянулся «руль» из окуней длиной больше двух мет-
ров.
С таким же обилием рыбы мы встретились и на следующей
стоянке, где с Припятью соединяется русло старого Птича.
Здесь поймать на спиннинг больше пуда окуней за одну ут-
реннюю зорю не так уж сложно. Да и окуни все мерные — от
шестисот граммов до килограмма.
Однажды вышло так, что наиболее рьяный наш спиннингист
^расходовал весь запас своих блесен.
Случайно ему удалось отыскать в заветной коробочке с
крючками три крупных мормышки. На одну из мормышек,
привязанную к леске на обыкновенной удочке, он надел червя
и, соблюдая осторожность, опустил блесенку между корягами.
В лодке немедленно забился фунтовый окунь. И дело по-
шло! Так разновидность такой старой снасти, как «патер-но-
стер», была случайно и с большим успехом использована нами
138
на Припяти. Окуни ловились отлично, хотя очень крупные
экземпляры и не попадались.
В устье Птича мы познакомились с одним местным рыбо-
ловом, который ловил окуней только на самодельную зимнюю
блесну с одинарным крючком.
Б дни, когда мы стояли там, он регулярно ловил за день
до десяти килограммов окуней, правда средних по размеру,
беспрерывно передвигаясь по озеру в маленькой долбленке
с помощью одного короткого и легкого весла.
Щука, окунь, подлещик, плотва, красноперка не сходили у
нас со стола в течение всей поездки. Язь, подуст, лещ и сом
бывали реже, а шереспера так и не поймали.
В Припяти, чем ниже по течению, тем его больше. С утра
до вечера весь солнечный день бьет он малька на песчаных
отмелях. Но мастеров ловить его не оказалось. Несколько по-
клевок у двух рыболовов не увенчались успехом. А может
быть, виной было увлечение окунями, из-за которых все хоро-
шие блесны остались на корягах возле Птича.
— Вот соберусь да махну за шересперами на будущий
год,— сказал один из нас, когда поездка подходила к концу,
а жерехи слишком громко и смело поднимали буруны непода-
леку от нашего лагеря.
Но даже и неудача с жерехами никого не огорчила.
Триста пятьдесят километров проехали замечательно: тихие
вечера и утра над светлой рекой, подернутой туманом; веселый
костер рядом с палаткой; ежедневные поиски самого лучшего,
«счастливого», места; пляж на горячем, мягком песке; в котле
рыба или утки; непременные фрукты за столом.
— Ну, а теперь за работу, да с новыми силами! — сказал
наш старший товарищ, когда мы сдали лодки в Мозыре, лю-
безно предоставленные нам Пинским речным пароходством, и
заняли места в поезде, чтобы ехать домой в Москву.
Александр Волков
НА РЕКЕ БУЖЕ
ало кто из московских рыболовов знает
приток Оки Бужу. На автомобиле туда не
проедешь, единственный путь — Казанская железная дорога.
Если вы хотите попасть на Бужу, садитесь в муромский
поезд и, проехав Шатуру и Кривандино, сойдите на разъезде
Тасин (171-й километр от Москвы)
139
Дальнейший путь идет по шпалам, в направлении движе-
ния поезда, который вы только что оставили. Пройдя два ки-
лометра, вы увидите железнодорожный мост, под ним и про-
текает река Бужа.
Такой путь проделал я с двумя спутниками в августе
1951 года и хочу поделиться с читателем своими впечатле-
ниями.
Сюда я поехал впервые. Не скрою, что меня прельстило
описание этой реки в одном справочнике.
Разрешу себе привести описание реки Бужи, данное в спра-
вочнике:
«Река Бужа впадает в большой водный бассейн, состоящий
из ряда крупных озер, общим протяжением около 40 километ-
ров. Озера сообщаются протоками. Наиболее крупные из
озер — Святое и Великое.
В реке водятся крупные щуки, окуни, голавли, шересперы,
язи, лещи и плотва. Ловить в реке можно спиннингом, на до-
рожку, жерлицами, нахлыстом, в проводку и, наконец, обыч-
ной и донной удочками.
Река Бужа очень глубокая, с прекрасными перекатами и
омутами, протекает в живописных лесистых, малонаселенных
местах. Ловить можно в течение всего летнего сезона».
К реке мы подошли в пять часов утра. И по первому впе-
чатлению можно вполне поверить, что Бужа действительно
многоводна. Ширина ее у моста метров шестьдесят, течение
незаметное, а глубина... Но глубину с берега не определишь,
тем более, что Бужа не может похвастать прозрачностью: во-
да ее имеет цвет довольно густого чая. По правде говоря, мы
вначале даже не решались пить ее в сыром виде, пока мест-
ные жители не уверили нас, что это не грозит опасностью для
здоровья. Мы им поверили, воду пили... и ничего!
На берегу, несмотря на ранний час, уже сидел рыболов. Он
оказался сторожем моста и ловил живцов для жерлиц. Вели-
чиной и обилием вылавливаемых щук рыбак похвалиться не
мог.
— Как далеко отсюда до первого озера, в которое впадает
Бужа? — спросил я.
— Говорят, километров восемь,— ответил рыболов.
Это не слишком далеко, и мы решили доплыть до озер.
Надули резиновую лодку, спустили ее на воду, уложили ба-
гаж, уселись, и плавание по Буже началось.
Глубина реки, которую мы на ходу промеривали неодно-
кратно, была совсем небольшой: полтора-два метра.
Ловить в Буже на дорожку оказалось невозможным с пер-
вых же минут нашего пути: река до такой степени захламле-
на корягами, что тащить за собой дорожку невозможно.
«Спутник рыболова» оказался прав: у Бужи берега дей-
ствительно живописны. Почти всюду они отвесны, поднимают-
140
ся на три-четыре метра и сплошь покрыты лесом. Преобладают
могучие дубы с огромными развесистыми кронами. Изредка
среди дубов возвышаются великаны-сосны и огромные бело-
ствольные березы.
На подмытых весенними водами берегах видишь наклонен-
ные над водой деревья, то слегка, то так сильно, что кажется,
уже следующий паводок заставит их свалиться в воду. И та-
ких упавших деревьев нам попадалось очень много. Случалось,
что вершина дерева почти достигала противоположного берега
и для лодки оставался лишь очень узкий проход. А бывало и
так, что лесной великан начисто перегораживал реку: местные
рыболовы выпилили посередине большой кусок ствола, устроив
проход для лодок.
Повсюду из воды угрожающе торчали коряги, их легко уда-
валось объехать, иногда же они коварно скрывались под по-
верхностью реки, и нам приходилось очень внимательно сле-
дить за путем нашей резиновой лодки, чтобы не прорвать ее
дна о подводный сучок.
Километра за два от моста начались заколы, или «язы»,
как называет их Сабанеев. Реку преграждал прочный частокол
из кольев, к которым река нанесла много всякого хлама.
И лишь посередине или поближе к одному из берегов оставал-
ся узкий проход. В этом проходе местные рыбаки ставили
весной свои рыболовные снаряды. В ту пору, когда ехали мы,
проходы были свободны и вода струилась в них. Но назвать
эти места с едва заметным течением «прекрасными перека-
тами» нельзя.
Мы закидывали удочки в таких местах и ловили небольших
подъязков и окуньков весом не больше 100 граммов.
Некоторые проходы в язах были настолько узки, что с ре-
зиновой лодкой приходилось буквально продираться сквозь
них, рискуя прорвать ее стенки.
В общем, чудесное путешествие для любителей препятствий.
Закол, завал, закол, завал, и так далее. И это через каждую
сотню метров, а то и чаще.
Но с обеих сторон — красивые берега, поросшие деревьями,
вверху голубое небо с ярким солнцем, под нами тихая река с
кофейной водой, и мы не роптали на судьбу, которая заброси-
ла нас в этот безлюдный живописный уголок.
Единственное жилье, которое мы встретили в первый день
нашего плавания, была сторожка при колесном производстве
местного леспромхоза. Само «производство», где гнут дуги и
ободья для колес, раскинулось под открытым небом и в эту
пору осенней уборки урожая пустовало. Но сторож сообщил
нам, что от этого места до озера считается километров десять.
А от моста мы уже проехали километров пять.
К вечеру, когда сторожка осталась позади, нам повстре-
чался местный рыболов на лодке-долбленке. Он сказал, что до
141
озера еще километров двенадцать. Словом, таинственное озеро
отодвигалось по мере того, как мы к нему подъезжали!
Впрочем, те сведения, которые мы получили от этого, без-
условно осведомленного, человека, охладили наше желание по-
пасть на озера. Оказалось, что после сухого, жаркого лета в
первом озере воды по колено и все оно заросло камышом и во-
дорослями, так что там и делать нечего. А дорога к озеру
дальше становится совершенно непроходимой.
Узнали мы также, что невдалеке от места, где мы встрети-
лись с рыбаком, начинаются большие омута: восемь-десять
метров глубины и сотни метров длины.
У первого такого омута мы и заночевали под стогом. Вы-
ражение «под стогом» надо понимать буквально, так как стог,
очевидно, из-за сырости почвы воздвигнут на плетеном осно-
вании высотой с полметра. Под это основание можно забрать-
ся и, обложив его изнутри сеном, устроиться уютно и в безо-
пасности от комаров:
— А какая же рыба водится в Буже? — спросит читатель.
И тут я опять, увы!, должен опровергнуть сведения, данные
в «Спутнике рыболова»: ни голавль, ни шереспер, ни даже лещ
в Буже не водятся. Может быть, они и есть в реке, когда она
выходит из больших озер, но ведь справочник говорит об оп-
ределенном районе, доступном московскому рыболову, распо-
лагающему двумя-тремя свободными днями. И в этом районе
основные виды рыб: щука и язь.
Щук мы ловили на кружки, которые пускать на Буже, без-
условно, можно: для этого есть подходящие места. В некото-
рых реках, как известно, добыть живцов бывает труднее, чем
щуку. Бужа не такова: за день можно наудить на червя сотни
живцов.
Одновременно мы сделали весьма интересное наблюдение.
Когда мы ставили кружки на мелких местах, глубиною немно-
го более метра, наши живцы — подъязки и окуньки — остава-
лись живыми в продолжение нескольких часов, и ловля шла
нормальным порядком. Но стоило пустить кружки в омуте с
живиом на глубине пяти-восьми метров, как через полчаса-час
все без исключения живцы, и даже самые бойкие, засыпали!
Выяснение этого, вначале непонятного, явления потребовало
от пас нескольких часов и обошлось в несколько непойманных
щук.
Вода в омутах в это сухое лето застоялась: течения почти
нет, и перегнивание бесчисленных органических частичек, ко-
торые находятся в воде Бужи, отняло у нижних слоев весь
кислород. Понятно, что там, на глубине, живцы жить не могли,
не было там и щук. На мелких же местах вода снабжалась
воздухом во время ветра, и получилось так, что только в этих
местах и держалась рыба, спасаясь от удушья.
Совет тем, кто поедет на Бужу с кружками: проверять ниж-
142
ние слои омутов, спуская туда одного-двух живцов, прежде
чем начать активную ловлю.
Местные рыбаки ловят очень много щук весной; каждый
из них расставляет десятки жерлиц по берегам, но ставит их
с лодки. Берега Бужи труднопроходимы, и закидывать жер-
лицы с берега почти невозможно. На крючки предпочитают
наживлять вьюнов — очень живучую насадку, а ловят их подъ-
емками.
Но самое интересное на Буже — ловля язей.
Язей на Буже ловят с лодки. Снасть такова: длинное, лег-
кое удилище; леска длиннее удилища; крючок примерно № 7;
легкий поплавок; грузильце.
Местные рыболовы надевают на толстую леску из сатурна
(0,5—0,6 мм) гусиные перья на расстоянии 1—1,5 метра друг
от друга; это делается для того, чтобы леса не тонула и тем
самым подтягивала поплавок и крючок к рыболову. Если нет
под рукой перьев, их заменяют трубочками из бересты. Но мне
думается, что при тонкой леске такие предосторожности не
нужны. Мы, по крайней мере, обходились без них.
Поплавок закрепляется на расстоянии 30—40 см от крюч-
ка. В качестве наживки местные рыболовы употребляют куз-
нечика: на берегах Бужи их можно наловить сколько угодно.
Правда, они обычно маловаты, но можно насаживать на крю-
чок сразу двух. Можно ловить на опарыша, на червя, на хлеб,
на пареный горох. Но червей надо привозить с собой: на пес-
чаных берегах Бужи их нет.
Ловля производится так: рыболов едет на лодке посереди-
не реки и подкидывает крючок то под один, то под другой бе-
рег Насадка должна падать на метр от берега и даже ближе:
там, под крутыми берегами Бужи, стоят крупные язи, ожидая
падающих с яра насекомых.
Поклевки долго ждать не приходится: если поблизости есть
язь, он берет сразу; поплавок качнется раз-другой и нетороп-
ливо поедет в сторону. Тут и нужно подсекать. Подсачек не-
обходим, так как неудобно поднимать крупного, сильно бью-
щегося язя в лодку: в трех случаях из четырех он может уйти.
Неизъяснимое очарование скрыто в этом способе ловли.
Медленно, еле шевеля веслами, плывешь по тихой реке, куда
ветру прегражден путь столетними дубами, обступившими Бу-
жу с обеих сторон. Удочку надо закидывать с большим ис-
кусством: над рекой нависли кроны деревьев и приходится
всячески изощряться, чтобы подкинуть насадку в намеченное
местечко — в тихий, глубокий заливчик, где вода покрыта на-
несенными туда веточками и желтыми листьями; или под кор-
ни дуба, который уже так наклонился, что, кажется, вот-вот
свалится в воду. Тут не применишь простой заброс через го-
лову, так как при этом крючок у тебя зацепится за ветку де-
рева за твоей спиной, на которое придется карабкаться^ чтобы
143
отцепить крючок, а не сумеешь отцепить — прощай и крючок,
и поплавок!
Удилищем взмахиваешь вбок так, чтобы леса в полете шла
параллельно воде, не цепляясь за свисающие к воде ветки и
листья.
Но рассказать о всех приемах невозможно: им учит прак-
тика. Когда поплаваешь несколько часов по извилинам Бужи,
когда потеряешь парочку поплавков и пяток крючков, то и
искусство заброса появится само собой.
А какое сильное чувство овладевает тобой, когда после
подсечки вода у берега забурлит и сильная, упористая рыба
начнет ходить на конце лесы, в дугу сгибая удилище!
Восемь-десять килограммов хороших язей может наловить
на Буже искусный рыболов за длинный летний день, и это
в разгар глухого сезона, когда хищники не берут, когда спин-
нингисты изнывают от скуки, печально посматривая на свое
бездействующее «оружие»...
Вас. Цикунов
НА РЕКАХ АЛТАЯ
овля тайменя на спиннинг, пожалуй, не
менее интересна, чем ловля северного или
кавказского лосося.
Подержать на удочке рыбу в двадцать-тридцать килограм-
мов, пережить минуты острой, напряженной борьбы, проверить
навыки владения спиннингом — это равносильно переживани-
ям на лососевой ловле.
А ловить рыбу с июня до поздней осени, передвигаться
по живописнейшим таежным местам, преодолевать пороги, но-
чевать у костра под могучим кедром — в этом своеобразная
прелесть охоты за тайменем на Алтае.
Из рек Алтайского края наибольший интерес для спиннин-
гиста могут представлять Бия и Катунь, образующие Обь,
Чарыш — один из крупных притоков Оби, Уба Бухтарма,
впадающие в Иртыш.
Все эти реки горного характера и похожи одна на другую.
Они порожисты в верхнем течении, берут начало с белков
144
(кроме Бии), протекают в большей части по горнотаежным
местам. Русла рек, как правило, загромождены огромными
валунами, получившими на Алтае название «булок», дно и бе-
рега каменистые, много скал, утесов (приторы, или бома).
На всем протяжении реки Алтая состоят из чередующихся
перекатов и плесов.
Самые бурные перекаты, опасные для лодок -и плотов, на-
зываются порогами. Они бывают либо широкие, сплошь зава-
ленные булками и плитами, либо узкие, сдавленные по берегам
высокими скалами. В обоих случаях вода, несущаяся с диким
ревом, образует длинную гряду бурунов и мощных водово-
ротов.
В некоторых местах горные реки разливаются широкими
мелкими перекатами — шиверами или реками, имеющими один,
два или три главных слива. Для лодок реки опасности не пред-
ставляют, плоты же садятся на них довольно часто.
Перекаты всегда короче плесо-в. Они редко бывают длиннее
500 м. Плесы тянутся иной раз до километра и более. Каждый
плес состоит из трех основных частей: головы плеса, или слива,
плеса и тягуна.
Единственная река, берущая начало не с белков, а из кра-1
синейшего Телецкого озера,— это Бия. Общая протяженность
Бии около 400 км. В верхнем течении она проходит по горно-
таежным местам, весьма живописным, и от истока до Руточака
(70 км) имеет семь порогов, из которых наиболее мощные;—
Тыжинский, Саракокшинский и Юрок. Местные сплавщики
проплывают все эти пороги на плотах и даже на больших лод-'
ках, но делать это неопытному человеку не рекомендуется, бе-
рета порогов ^позволяют без риска спустить лодку на веревке.
Плеса на всем протяжении Бии глубокие, некоторые из них
спокойные. Тут-то и можно помериться силами с тайменями в
рост человека и даже больше.
Вода в Бии довольно холодная. Из озера она вытекает при
температуре около 5 градусов и только в низовьях согревается
летом до 15—18 градусов. Вода Бии от истока и до впадения
реки Пыжа (30 км) почти всегда светлая: река на всем про-
тяжении осветляется лишь в первых числах июня. С этого вре-
мени и до конца октября можно ловить тайменя на спин-
нинг.
Летом и осенью Бия, как и все реки Алтая, временно взму-
чивается сильными дождями, но через 3—4 дня снова стано-
вится прозрачной. Верховья рек светлеют быстрее, чем низовья.
Бия — самая оживленная из алтайских рек. По ней еже-
дневно проходят десятки плотов, по берегам много пастбищ,
всегда можно встретиться с местными рыболовами. В лесах
изобилие ягод: малины, смородины.
От Бийска до Турочака ходят автомашины (201 км), далее,
к Телецкому озеру, можно добраться пешком или на лошадях.
10 Рыболов-спортсмен
145
Лодку можно приобрести на Теленком озере или в Туро-
чаке, От Турочака до Бийска по реке 300 км, немало хороших
мест для ловли.
В Бии на спиннинг чаще ловится таймень, реже ленок, щу-
ка, окунь и нельма. Нахлыстом можно ловить хариуса и ельца.
Лето на Алтае довольно жаркое, хотя почти ежедневно бы-
вает северный ветер, не ощущается он только в низовьях Бии.
Комаров и мошек на некоторых участках, к сожалению, до-
вольно много.
Река Катунь интересна для спортсмена только в низовьях,
а также от Симинского моста до слияния с Бией. Здесь много
хороших плесов, попадаются редкие по величине таймени. Но
основное богатство Катуни — нельма, которая заходит из Оби
для нереста.
Лучше всего ловить нельму в районе села Маймы и ниже,
вплоть до устья Катуни. Выше Маймы нельма поднимается
редко. На Катуни можно ловить и без лодки, но это почти
всегда отрицательно сказывается на результатах. Лодку можно
арендовать у местных рыбаков и еще лучше привезти ее ма-
шиной из Бийска. Плыть от Маймы вниз безопасно и инте-
ресно.
Начиная от верховий до Симинского моста (150 км от Бий-
ска по Чуйскому тракту), Катунь — в бурных порогах, плыть
по которым невозможно. Берега скалистые, труднопроходимые,
плесов мало. В этом районе преобладают ленок и хариус. Тай-
меня не так много, хотя встречаются и крупные экземпляры.
Осветляется Катунь только в первых числах сентября и до
ледостава не взмучивается.
Ловля на Катуни удобна в том смысле, что в любую мину-
ту можно сесть на машину и добраться до нужного места.
По реке Чарыш есть два маршрута: первый — от Бийска
машиной по Чуйскому тракту на Усть-Кокса (500 км), далее
попутной машиной до устья реки Каргон (50 км). Этот марш-
рут приводит к верховьям Чарыша.
Плыть на плоту или лодке отсюда до села Чарышское по
красивейшим местам небезопасно.
Второй путь, более сокращенный — от г. Рубцовска авто-
транспортом через г. Змеиногорск на Чарышское. В Чарыш-
ском можно приобрести или сделать лодку и плыть вниз по
Чарышу приблизительно 200—250 км. В любом месте есть воз-
можность окончить свое путешествие и уехать на машине до
ближайшей железнодорожной станции.
Плесов от села Чарышского вниз по Чарышу очень много:
берега живописные, опасных порогов нет. Река изобилует тай-
менем и особенно нельмой, и чем ниже, тем ее больше. Круп-
ного тайменя меньше, чем в Бии. Местами ловится щука, окунь;
много хариуса, ельца, крупного налима. Чарыш — наиболее
рыбная река из всех Алтайских рек.
146
Общая протяженность реки примерно 400 км. От села Ча-
рышского до впадения в Обь — около 300 км. Осветляется
Чарыш в первых числах июня, ловить в нем на блесну удается
до конца октября, с короткими перерывами во время сильных
дождей.
Красива и привлекательна река Уба; она течет среди дре-
мучих лесов, мимо гранитных скал. На Убе десятки опасных
порогов, из которых Большой Убинский — самый мощный и
самый красивый на Алтае. Протяженность его 7 км. На этом
участке уровень воды падает на 75 м. Проплыть по этому по-
рогу может только человек с большой силой воли, имеющий
многолетний опыт сплава леса. Таким человеком на Убе счи-
тается один из местных жителей — Константин Ковалев. Про-
плывал он этот порог несколько раз на небольшом плотике в
восемь бревен; я же на веревке не мог спустить лодку через
порог.
Уба, начиная от слияния рек Белой и Черной, тянется при-
близительно 300 км. До Большого Убинского порога (100 км)'
имеется десяток порожистых мест, плыть по которым неопыт-
ному человеку опасно, но спуск лодки здесь вполне возможен.
Двигаться на лодке безопасно лишь ниже Убинского поро-
га, но и здесь необходимо хорошо знать реку и уметь управ-
лять лодкой при помощи шеста.
В Убе ловится главным образом некрупный таймень, до
10 кг весом. Часто попадаются щуки, окуни, иногда нельма,
много налима и хариуса.
Река исключительно живописна, проходит тайгой, и лишь
от села Вербухинского (30 км от станции Шемонаихи) начи-
нается гористо-степная местность с многочисленными по-
селками.
В верховья Убы (поселок «8 марта») можно попасть от Ле-
ниногорска по узкоколейной железной дороге до лесоучастка
Голуха и далее 35 км пешком. Лодку может сделать Перфил
Михайлович Грузинов, которого знает каждый житель этих
мест.
Можно добраться из Усть-Каменогорска до Запорожногэ
леспромхоза (поселок Карагужиха) машиной. Этот маршрут
приводит к Большому Убинскому порогу. Лодку достать ниже
порога трудно, но всегда можно сделать небольшой плотик.
Светлеет Уба, так же как и Чарыш, в начале июня. Силь-
ные дожди взмучивают воду осенью (конец августа — начало
сентября). Вода в реке Бухтарме, как и в Катуни, все лето
имеет беловатый оттенок и лишь в начале сентября становит-
ся голубовато-зеленой. Осенние дожди эту реку не мутят.
Верховья Бухтармы до впадения в нее реки Белой поро-
жисты, берега крупнокаменистые. От устья Белой можно плыть
на лодке. Но так как лодку на Бухтарме достать почти невоз-
можно, целесообразнее изготовить небольшой плот. Река мало
10*
147
живописна, но рыбы в ней довольно много, особенно тайменя,
а в низовьях — щука, окунь и нельма.
Протяженность Бухтармы примерно 400 км, берега, начиная
от Зыряновска (пристань Лесная), однообразные, заросшие
кое-где кустарником, но плесов много.
Путь на Бухтарму отнимает много времени. От Усть-Каме-
ногорска нужно добраться до пристани Гусиная пароходом
вверх по Иртышу, затем автомашиной проехать до Зырянов-
ска и далее — пешком до устья Черновой или Белой (около
100 км).
Бесчисленное количество небольших рек Алтая, ^впадающих
в Бию, Катунь, Чарыш, Убу и Бухтарму, очень интересно для
рыболова. Реки эти не широки (50—60 м), изобилуют омут-
ками и чрезвычайно богаты хариусом и тайменем.
Особенно увлекательна ловля тайменя в таких реках. Во
многих омутках можно обнаружить по нескольку тайменей
полпуда весом.
Из притоков Бии надо отметить Пыжу, Саракокшу, Ле-
бедь; из притоков Катуни — Симу, Урсул и Коксу. Чарышские
притоки — Бащелак и Иня славятся крупным хариусом и тай-
менем: местные рыболовы частенько ловят на простую удочку
тайменей до пуда и больше. Уба принимает четыре других
реки — Белую, Черную, Становую и Белопорожную. В Бух-
тарму впадает Черновая, Хамир и Тургусун. Все они представ-
ляют большой спортивный интерес.
Очень хорошая ловля в устье этих рек в июне, когда отне-
рестившийся таймень скатывается в основные реки. Все мелкие
реки осветляются в июне, дождями мутятся в течение не-
скольких часов, но также быстро и очищаются.
* *
*
В реках Алтая основными спортивными рыбами являются
таймень, нельма, ленок или ускуч, и хариус. Все они относятся
к семейству лососевых, и у всех есть жировой плавник.
Кроме того, почти повсеместно распространен очень круп-
ный налим, щука, окуни в два-три килограмма и ерши. Ельца,
которого на Алтае называют чебаком, очень много: я ловил
их за три часа до 150 штук. Водятся в реках Алтая гальян
(авдотка), подкаменщик, или бычок (широколобка), голец, се-
лема, или вьюн, пескарь, щиповка.
В отличие от лососей, таймень не скатывается в море: он
превратился в пресноводную рыбу Алтая и всей Сибири. До-
стигает таймень трех метров длины и центнера весом. Таймени
в два-три пуда попадают на спиннинг не редко.
По силе сопротивления таймень мало уступает лососю. Фор-
мой тела он несколько напоминает щуку, но имеет более тол-
стую спину и тупую голову. Пасть огромная, зубы мощные,
148
клыкообразные, слегка загнутые внутрь, челюсти массивные.
Расцветка тайменя чрезвычайно красива: по сероватому фону
тела разбросаны темные, величиной с горошину, иксообразные
пятна, хвостовое оперение ярко-красное, остальные плавники
серого цвета.
Нерестует таймень в мае, поднимаясь Для этого в верховья
рек и в небольшие речушки. Нерестовый ход со своих зимних
стоянок таймень начинает еще подо льдом, с первыми призна-
ками прибыли весенней воды. После нереста он скатывается
в белее глубокие места и остается в них до осени. В сентябре
таймень начинает скатываться в низовья рек, размещается по
глубоким плесам до весны. Часто таймень остается на зимовку
в небольших реках, имеющих омутки примерно пять метров
глубины.
Посленерестовый жор тайменя бывает в июне, когда освет-
ляются реки. Летом клев его менее интенсивен, особенно днем.
В ночное время берет он блесну не плохо. В омутах мелких
рек таймень лучше ловится утром и вечером, а в больших ре-
ках (Бия, Чарыш) — в середине дня.
С конца августа клев тайменя усиливается, и чем ближе
к осени, тем яростнее бросается он на все живое, или движу-
щееся. Ловля характерна несколькими особенностями. Первую
поклевку, как правило, делает самый крупный таймень: за ним,
соблюдая очередность, начинает брать рыба помельче. Обычно,
где пойман первый таймень, следует ряд поклевок, от двух-
трех до десяти, затем клев прекращается в этом месте и во-
зобновляется только на другой или на третий день. Если пой-
ман один крупный таймень, обязательно надо ждать второй
поклевки.
Поклевка тайменя мощная, но не резкая. Лишь иногда тай-
мень берет азартно, резко, сразу уходит в глубину, а затем,
делает красивый прыжок в воздух. Так бывает в тех случаях,
когда таймень хватает блесну вблизи лодки, берега или на
мелком перекате.
В глубоких тихих плесах, вдали от берега, таймень берет
вяло, блесна останавливается еле заметно, зато после подсеч-
ки он делает ошеломляющий рыболова бросок вниз или вверх
по течению, мгновенно унося с катушки до 60—80 метров шну-
ра. Остановить рыбу в эти мгновения почти невозможно. Так
ведут себя только крупные таймени, но через порог или перекат
и они уходят редко.
Борьба с тайменем в 8—15 кг весьма эмоциональна, требу-
ет от рыболова быстроты действий и хорошего владения
снастью.
Борьба с тайменем в 20—30 кг проходит дольше, но спо-
койнее. Вначале бывают сильные броски, рыба уходит в глу-
бину, долго и упрямо мотает головой, не двигаясь с места.
Теряя силу, таймень начинает крутиться, наматывая на себя
149
поводок и шнур. При вываживании крупной рыбы не следует
горячиться и применять излишнюю силу.
Таймень — жадный хищник, и если блесна попадает в поле
его зрения, через секунду-две она будет у него в пасти. На
блесну он бросается с разворота, хватает ее в большинстве
случаев поперек.
Мясо тайменя очень нежное, приятное на вкус, содержит
много жира и белков, при засолке приобретает розовый цвет.
Таймень Телецкого озера несколько отличается от речного.
Он толще и темнее, нерестится осенью. Ловят его в Телецком
озере на спиннинг у истоков Бии. Великаны в 2—3 пуда не-
редки.
* *
*
Нельма по внешнему виду резко отличается от тайменя.
Формой тела она напоминает жереха, но имеет иное строение
пасти и более сжата с боков. Чешуя нельмы крупная, ярко-сере-
бристая, оперение серовато-дымчатое, зубов нет. По размерам
нельма уступает тайменю, достигая лишь в редких случаях
веса 20—25 кг, обычный ее вес 6—8 кг.
Жизнь нельмы протекает в больших спокойных реках —
Иртыше и Оби, в августе рыба заходит для нереста во все
горные реки. Из Оби нельма в больших количествах приходит
в Чарыш и Катунь: в Бии появляется не ежегодно и в неболь-
шом количестве. Иртышская нельма поднимается по Убе, Уль-
бе и особенно по Бухтарме.
Далеко вверх нельма не заходит, избирая для нерестилищ
низовья рек в пределах 100—150 км. Кроме заходящей, в реках
Алтая встречается местная нельма, не превышающая 5—6 кг
веса. Она не имеет тех богатейших жировых отложений, кото-
рые характерны для обской или иртышской нельмы. Местная
нельма ловится в реках все лето, остается здесь же и на зи-
мовку. Многочисленна эта рыба <в озере Зайсан, где после ле-
достава в больших количествах вылавливается на зимние
блесны.
Поклевка нельмы передается рыболову мягкой остановкой
блесны. Впечатление такое, будто рыба повисла на крючке.
С первых же секунд спиннингисту становится ясно, что он
имеет дело не с тайменем и не с щукой. Обычно после несколь-
ких плавных колебательных движений нельма ложится на бок,
изгибается и в таком состоянии вытаскивается рыболовом.
В этом отношении она напоминает пойманного на удочку ле-
ща. В редких случаях нельма после поклевки и подсечки под-
нимает короткую шумную «пляску» на поверхности воды, по-
сле чего ложится на бок. Броски в глубину и прыжки в воздух
она почти не делает, но по красоте свечи и скорости броска
она превосходит тайменя.
150
Борьба с крупной нельмой не требует большого напряже-
ния, но доставляет рыболову истинное наслаждение. У нельмы
весьма нежное строение пасти. При вываживании необходимо
соблюдать осторожность, не торопиться и не применять грубой
силы. При правильном вываживании нельма сходит редко.
Заходящая из Оби нельма держится большими косяками,
местная — стоит парами или в одиночку. При ловле нельмы
следует чаще менять места, примерно после поимки каждых
двух-трех рыб.
Лучшими местами стоянки нельмы являются тихие заводи
около скал, середина плеса с мелкогалечным дном и ровным
течением, а иногда бывает она и в плесах среди крупных кам-
ней. По вкусовым качествам нельма ценится выше тайменя,
ленка и хариуса.
* *
*
Ленок, или ускуч, наиболее распространен в верховьях Ка-
туни и по ее притокам — Урсулу, Чуе, Аргуту и Коксе. В Бии
ленок редок, в Чарыше его весьма мало, в Убе и Бухтарме
я его не встречал. Видимо, в притоках Иртыша ленка нет
вовсе.
Нерестится ленок немного раньше тайменя, а после нереста
вместе с хариусом бродит за тайменем, беспощадно уничтожая
его икру. Формой тела ленок напоминает язя, но гораздо кра-
сивее его. По коричневато-серому фону тела расположены та-
кие же пятна, как и у тайменя, хвостовое оперение бледно-ро-
зовое с ярким фиолетовым оттенком, грудные плавники жел-
тые, спинной переливает радугой с горошком. Зубы мелкие,
щеточные, типа окуневых.
Попадает ленок на спиннинг тогда, когда ловится и тай-
мень. Но ловить ленка лучше на искусственную мушку или на
кузнечика. Эта ловля исключительно успешна и чрезвычайно
увлекательна. Блесну ленок хватает охотно лишь ближе к осе-
ни. Поклевка его более мягкая, чем у тайменя, и происходит
в большинстве случаев у самого берега, на глазах у рыболова.
Блесну следует вести не равномерно, а толчками, с короткими
остановками.
На удочке ленок ведет себя буйно, долго и упрямо крутит-
ся, чем часто спасает себе жизнь. Применять силу при поимке
ленка не рекомендуется: у него чрезвычайно нежная пасть.
Обнаружить стоянку этой рыбы нетрудно. Почти в любой
тихой заводи, где крутит шапками пену, она держится неболь-
шими стайками, 5—10 штук, любит стоять за большими камня-
ми около сильной струи, часто встречается и на плесе. Средний
вес лейка в Катуни 2—4 кг, очень редко встречается ленок
8—10 кг.
151
Хариус — самый многочисленный представитель семейства
лососевых в реках Алтая. Нерестует хариус в мае, поднимаясь
в верховья речушек и ручьев, преодолевая сотни по-рогов и
водопадов высотою до двух метров. Нерестовый ход хариуса —
одно из красивейших явлений на реке.
После нереста хариус (по-местному— харюз, или хайруз)
остается в реках до глубокой осени, размещаясь парами или
тройками по омуткам и ямкам. Осенью крупный хариус ска-
тывается вниз, мелкий поднимается вверх по речушкам на зи-
мовку. Это наблюдение сделано мной в бассейне Катуни.
Расцветка хариуса зависит от водоема, цвета воды и дна.
В одних реках он отливает голубизной, в других — сереб-
ром, в третьих — он почти черный. Общий цвет тела грязно-
вато-серый, оперение дымчатое, с легким розовым оттенком.
Как и у ленка, особенно красив у хариуса верхний плавник.
Хариус — рыба сильная, быстрая и осторожная. Средний
вес — полкилограмма, но в некоторых реках (Бия) хариусы
достигают 2 кг. Сибирские рыболовы добывают хариуса на
кузнечиков и на искусственные мушки в очень больших коли-
чествах: до 100 штук за утро или за вечер. Весной хариус хо-
рошо ловится на червя.
В реках Алтая на спиннинг ловятся щуки и окуни, но ис-
кать их следует в затонах, курьях и низовьях Бии, Черныша,
Убы и Бухтармы.
При помутнении воды в осеннее время можно ловить ночью
налима на выползка или живца. На донку нередко попадаются
налимы до полпуда.
Можно использовать спиннинг для ловли в проводку. Такой
способ мне приходилось применять не однажды и с отличными
результатами.
Из мелких рыб, населяющих водоемы Алтая, которые при-
годны для живца или снасточки, можно назвать гольца, хари-
уса и чебака.
*
Для ловли рыбы в реках Алтая требуется хорошая снасть,
в первую очередь — тройник. Таймень легко ломает слабый
якорек. Не следует избегать крупных тройников: пусть сойдут
два-три мелких тайменя, но зато один, ради которого спорт-
смен ехал за несколько тысяч километров, будет его приятной
добычей!
Размах тройника должен быть 35—40 мм, а сечение про-
волоки крючков — около 2 мм. При ловле среди камней крючки
быстро тупятся, приходится их постоянно затачивать. Для этой
цели необходимо иметь наждачный брусок или ‘бархатный под-
пилок.
152
Блесны хороши любого типа, и чем крупнее, тем лучше-
Мне приходилось часто пользоваться блесной собственного из-
готовления из латуни 1,5 мм толщиной и 120—150 мм длины
с оснасткой в два якорька — один в хвосте блесны, другой —
на отдельном поводке ближе к центру.
Цвет блесны играет некоторую роль. В верховьях, где мно-
го темной рыбы (голец, подкаменщик, налим), лучше приме-
нять блесны натурального цвета латуни: в низовьях выгоднее
пользоваться светлой блесной, луженой, потому что здесь
больше ельца. Неплохо таймень берет на снасточку, охотно
хватает искусственную мышь из тряпок, куска валенка, бели-
чьего или барсучьего хвоста. Последние насадки следует ве-
сти быстро и поперек течения, имитируя переплывающих ре-
ку животных.
Для нельмы можно использовать ту же блесну меньшего
размера: для ленка хороша — «Трофимовская» или «Уни-
версальная», хотя он охотно берет и на колеблющиеся на-
садки.
Груз нужен тяжелый — до 50—70 г. В небольших реках на
мелких перекатах при ловле из-за «булок» приходится ставить
грузы и наполовину легче.
Поводок можно не применять. Если же пользоваться по-
водком, то проволочным, длиною 40—60 см, диаметром
0,30—0,35 мм. Таймень часто перекручивает поводки: их надо
иметь в запасе в 2—3 раза больше, чем грузов и блесен.
Карабины лучше употреблять трубчатые или рамочные, вы-
держивающие нагрузку 20—25 кг. Заводные кольца следует
делать из миллиметровой проволоки хорошего качества. Обыч-
ные заводные кольца, употребляемые при ловле в Подмосковье
на реках Алтая не пригодны.
Некоторые спиннингисты пользуются слишком толстой ле-
сой. Ловить тайменя лучше всего на капроновую леску сече-
нием 0,8—0,9 мм, длиной до 150 мм.
После одной аварии, приведшей к потере спиннинга, мне
пришлось ловить тайменя на запасную катушку, пихтовое уди-
лище и капрон 0,6. На эту снасть я поймал до тридцати тай-
меней от 16 до 37 кг и более сотни других рыб, причем леса не
оборвалась и удилище пе сломалось. Правда, приходилось те-
рять якорьки, не рассчитанные на крупную рыбу.
Катушку можно применять любой системы с диаметром
шпульки 120—125 мм. Особое внимание при подборе катушки
нужно обращать на прочность лапок и ручек. При ловле тай-
меня полностью оправдал себя переменный тормоз: при под-
мотке лесы на катушку он почти выключался в противополож-
ную сторону, сила торможения доходила до 5—6 кг. Пользо-
ваться тормозом приходилось часто. Очень хороши катушки
типа «Вятской» на конусах или шариках, выточенные из дюр-
алюминия.
153
Надо предъявить очень' высокие требования к удилищу.
Отечественные удилища из клееного бамбука с вершинкой
6 мм, а в соединительной трубке 13 мм работают вполне доб-
росовестно. Слишком жесткое удилище делать не следует: это
увеличит количество сходов рыбы.
Для борьбы с крупным тайменем, в особенности с лодки,
нет необходимости делать удилище длиннее 2,5 м. Длинное,
громоздкое и тяжелое удилище быстро утомляет рыболова, да
с «оглоблей» и вообще трудно и неудобно подводить рыбу к
борту.
Местные рыболовы успешно ловять крупных тайменей на
пихтовое удилище, в достоинстве которого мне пришлось убе
диться самому: оно легко, эластично, достаточно прочно и го-
раздо лучше березового или черемухового.
* *
За последние три года, проведенные со спиннингом на ре-
ках Алтая, у меня выработались приемы ловли, оправдавшие-
ся на практике. Это ловля с лодки, ловля с плота плавом и
ловля с берега.
Лучше всего, конечно, спускаться по реке в лодке. Лодка
позволяет спиннингисту свободно маневрировать, облавливать
любое место, ловить с якоря, заходить на хорошем месте еще
раз в голову плеса и, наконец, помогает рыболову спасти де-
сятки блесен. И очень важно, что лодка позволяет выбирать
наиболее выгодную позицию для завершающей борьбы с особо
крупной рыбой.
Условия ловли в горных реках таковы, что лучше находить-
ся в лодке не одному.
При движении вниз по незнакомой реке я расспрашивал
местных жителей, в первую очередь плотогонов. Если извест-
но, что на пути имеются опасные участки, следует перед ними
остановиться в полукилометре, осмотреть их и, выбрав наибо-
лее безопасное направление, плыть дальше. Все же в таких
случаях лодку лучше спускать на веревке.
Резиновая лодка вообще непригодна при ловле на спин-
нинг. Лучше всего пользоваться долбленкой, если у нее двой-
ной борт и правильный развод днища.
Лодка должна быть устойчивой, легкой на ходу и грузо-
подъемной. Очень хороша плоскодонка, но и у нее есть недо-
статок: она опасна при плавании на больших волнах. Можно
ловить и с обычных лодок шлюпочного типа.
Б горных реках бортовые весла не применяют, их заменя-
ют шестом и кормовым веслом — лопатой. Управление лодкой
при помощи шеста — дело довольно сложное и усваивается
не сразу.
154
Кроме этого, в лодке надо иметь два якоря-камня: один
легкий, второй тяжелый, способный удерживать лодку на силь-
ном течении. Оба якоря размещаются в носовой части. Первый
нужен для того, чтобы слегка сдерживать лодку, замедлять ее
движение, что очень важно при облавливании плеса. Без та-
кого якоря лодку будет постоянно разворачивать ветром и те-
чением.
Двигаться на лодке следует вдоль берега и с таким расче-
том, чтобы иметь возможность перебрасывать блесну через
основную струю. Я заметил, что выгоднее ловить со стороны
более отлогого берега.
Если нет лодки, можно ловить с плота. Правда, с ним трудно
стать на якорь (он либо обрывается, либо не держит плот),
поэтому хорошие плесы иногда приходится проплывать. Кроме
того, завести плот вверх по реке весьма трудно, а часто и не-
возможно. Если есть условия ловить с берега, следует этим
воспользоваться и временно оставить плот.
Движение на небольшом плоту значительно уменьшает
опасность при переходах через порог, но сковывает маневрен-
ность рыболова и увеличивает количество потерянных блесен.
Если нет и плота, нужно ловить с берега. Но этот способ
мало удобен. Уловы в реках Алтая бывают большие, и прео-
долевать с грузом крутые скалистые берега и густые заросли
почти невозможно. С берегов целесообразно ловить лишь в
небольших реках, рассчитывая достать лошадь в ближайшем
колхозе.
*
*
Успех ловли прежде всего зависит от выбора водоема.
В горных реках стоянку рыбы найти проще, чем в обычных
водоемах: структура горных рек как бы сама подсказывает
рыболову. Ловля тайменя в мелких реках происходит в омут-
ках, заводях и ямах; в больших реках — на плесах и перека-
тах, у слива и у тягуна. В середине плеса, особенно в летнее
время, таймень не стоит.
В июне таймень встречается небольшими группами у тя-
гуна, переката и неглубоких быстрых плесов с крупными «бул-
ками» на дне. В июне лучше ловить в верховьях рек и неболь-
ших речушках.
Осенью тайменя надо искать в глубоких реках, на плесах.
С сентября можно ловить по всему плесу, но все же и в это
время он больше держится в голове и в конце плеса. Таймень
часто стоит за крупными камнями, где образуется «зеркало».
Забросы следует делать метра на три или на четыре дальше
«зеркала» и на такое же расстояние ниже камня.
Двигаясь на лодке у берега, при первой же несильной по-
клевке следует бросить основной якорь. Если же взяла круп-
155
ная рыба, то на якорь становиться нельзя, надо лишь заме-
тить место на берегу и при первом же случае возвратиться
сюда.
Пройдя с одной стороны плеса, надо повторить такой же
рейс вдоль другого берега. Это часто дает желаемые резуль-
таты.
При поворотах реки выгоднее ловить с острого угла; при
впадении других рек — с нижней стороны. Если река делает
незначительный поворот и основная струя отходит к левому
берегу, нужно плыть вдоль правого берега.
В устьях затонов лучше ловить у верхних углов.
При ловле с плотика нужно держаться как можно ближе
к берегу, а если течение слабое (суводь), то стать на якорг
или причалить к берегу.
Ловля в небольших реках особых пояснений не требует: ры-
бу найти в них нетрудно. В реках шириной свыше 80—100 м
(Бия, Чарыш, Бухтарма) тайменя вечерами нужно искать под
основной струей плеса, а утром и ночью — ближе к берегам,
куда он выходит на жировку.
Темп ведения блесны при ловле тайменя особой роли не
играет, но чем ближе к осени, тем глубже и медленней нужно
вести приманку.
Ловля нельмы происходит обычно в тех же местах: в за-
водях около скал и крутых берегов и на середине тихих плесов.
‘Часто таймень и нельма сами указывают свои стоянки, на-
водя страх на мелких обитателей подводного мира. Таких мест,
надо надеяться, не пропустит ни один спиннингист.
Жителю столицы нелегко собраться в поездку на Алтай. Но
если есть возможность предпринять такое путешествие, он со-
хранит о нем приятные воспоминания на много лет.
А. Клыков
ВОЛЖСКИЕ САЗАНЫ
колько эти сазаны у нас удилищ полома-
ли, волосяных лесок порвали, крючков по-
разогнули или утащили их в омут вместе с оборванными по-
водками, и подсчитать трудно!
Все же однажды мне удалось вдоволь наглядеться на кра-
савца сазана. Дело было к осени. После легкой подсечки ти-
хонько начал я тянуть. А кого — и сам не знаю. Чувствую —-
тяжеленько, но рыба не упирается и «на кругах не ходит».
156
Продолжал подтягивать ее к лодке. И вот из воды показалась
толстая башка, как у поросенка. Рот — трубкой вниз, а на
верхней губе две пары коротких усиков. Затем потянулась се-
рая спина и на ней очень широкое перо — так и чертит воду.
А туловище длинное, все покрыто, как золотой броней, крупной
чешуей.
Тяну, и, удивительное дело, сазан повернул, как рулем, сво-
им мощным хвостом и лег на бок.
Женя! — шепнул я своему другу,— подводи скорей са-
чок!
Только он опустил сачок в воду, вдруг — плеск, и леса за-
бороздила против течения. Удилище — в дугу. Леса зазвенела,
полетели брызги. Треск — и у меня в руках остался обломок
удилища!
*
У сазана очень широкий спинной плавник с зазубренным,
как пила, передним лучом. Кстати сказать, такой же луч, но
меньшего размера имеется и у анального плавника.
Достаточно взглянуть на длинное мускулистое тело сазана
с огромным и широким хвостом, чтобы понять, как эта рыба
может сгибаться, подобно стальной .ленте, развивать большую
скорость и быстро поворачиваться в необходимом направле-
нии.
В дельте Волги нам не раз приходилось видеть, как круп-
ные сазаны, примерно сантиметров до семидесяти длиной, лег-
ко выскакивали из воды на полметра и даже выше, а испу-
гавшись брошенного камня, молниеносно удирали в русло с
широкого плеса. Не раз приходилось на тоне удивляться, как
сазаны весом в 5—10 кг ловко перепрыгивали через верхнюю
подбору невода.
Как-то летом в 100 км от Астрахани, на Оранжерейной то-
не, при нас подтягивали невод. Оба его крыла уже были на бе-
регу, и мотня, полная рыбы, медленно подвигалась к нам. На
этот раз почему-то не было на месте рыбака, который обычно
приподнимает верхний край невода против середины мотни.
Сквозь прозрачную воду было видно, как беспорядочно сно-
вали язи, щуки. Иногда показывалась голова крупной белуги
или серый нос осетра. Полукольцо невода становилось все
меньше. Рыбаки уже гнали широкую прорезь к неводу, «каша»
из рыбы становилась все гуще.
В этот момент у поверхности воды мелькнул крупный са-
зан. Он сначала бросился к берегу, затем круто повернул
прочь и, выпрыгнув свечой, перемахнул через верх невода.
Можно сказать, что речной «бывалый» сазан, подобно ло-
сосю, может свободно преодолевать прыжками такие препят-
ствия, когда они встречаются на его пути.
157
*
*
Рыба мирная. В дельте Волги мы не раз вскрывали саза-
нов разного возраста (от 2 до 40 лет). В их желудках были:
мотыль (личинка комара из семьи хирономид), рачки-бокопла-
вы (водяная блоха — гаммарус пулекс), моллюски — малень-
кие прудовички и катушки и, наконец,— зерна водяных расте-
ний. Реже находили зерна злаков, личинки стрекоз и только
ранней весной — молодые побеги камыша.
«Крупные карпы,— писал Л. П. Сабанеев,— местами ловят
и не одну мелочь, а хватают и довольно крупную рыбу. Но,
по-видимому, это случается только в самые голодные времена
года — ранней весной и зимой. На Нижней Волге сазанчики
поздней осенью попадаются на блесну... Очевидно, сазаны на
своих зимних становищах хватают иногда мимо плывущую
рыбу».
За много лет наблюдений в дельте Волги мы не имеем све-
дений, подтверждающих мнение Л. П. Сабанеева, кстати ска-
зать, высказанное со слов Черкасова и Дублинского: в дельте
Волги сазанчики на блесну не ловятся.
Крупный сазан при случае угощается и линючими раками.
Когда сазан голоден, он опускается на дно и там ищет еду.
Он весьма тщательно исследует каждую ямку, борозднику.
Сует свою голову то и дело в ил, шарит усиками. Усики иг-
рают роль чувствительных щупалец при розыске пищи. Ведь
сазану часто приходится добывать еду очень малых размеров,
а найти мотыля среди ила, конечно, можно только с помощью
осязания.
Иногда сазан поднимается со дна, чтобы осмотреть стебли
водяных растений; не сидят ли на них крошечные молодые
катушки или прудовички? Если сидят, то сазан съест их и
снова начнет рыться на дне. Правда, около камыша или кув-
шинки у него может быть неприятная встреча с сомом, который
подкарауливает зеленую лягушку, расположившуюся на ши-
роком, как блюдце, листе кувшинки.
Издали завидев сома, сазан старается скрыться в омуте или
у берега. Здесь, успокоившись, он снова тщательно обыскивает
дно у заплеска, где могут быть зерна злаков, прижатые тече-
нием. Сазан вытягивает свой рот-трубку, захватывает им, как
хоботом, зерно и всасывает его.
Таким ртом сазан может брать почти неподвижные орга-
низмы, плотно скопляющиеся у дна.
А вот броском, как щука, схватить малька или даже рач-
:а — это для сазана дело трудное, почти невозможное!
Утренние и вечерние зори — главное время поисков пищи.
Мы узнали это после многих неудачных попыток выудить в
дельте крупных сазанов после восхода и заката солнца. Мел-
кие сазанчики, правда, нам изредка попадались.
158
Летом сазан усиленно питается, к осени потребность в еде
у него почти исчезает, а зимой сазан ничего не ест.
Все рыболовы, с которыми нам приходилось говорить,
дружно уверяют, что слух и зрение у сазана волжской дельты
хорошие.
По собственному опыту мы знаем, что сазан слышит шаги
удильщика, приближающегося к берегу, около которого он
жирует. Когда в прудовых карповых хозяйствах рыбовод с
кормом для рыбы приближается к пруду, карпы стаей плывут
ему навстречу. Также известно, что карпы приучаются по зво-
ну колокольчика собираться к кормушкам.
Известно, что сазан отлично слышит скрип уключин лодки
и даже плеск падающих в воду грузила и лесы. Более того,
сазан по слуху точно определяет место, откуда идет звук. При
ловле рыбы ботаньем обкидной сетью сазаны с первым же
ударом по воде спешат прочь от источника звука.
У сазана, как и у других рыб, имеется слуховой орган и
нерв, спрятанные под костями черепа. Звуковые волны дохо<
дят до него через воду так же отлично, как до нас по воздуху-
Слуховой лабиринт сазана соединен цепочкой косточек с пла-
вательным пузырем, который играет роль резонатора. Его ко-
лебания передаются «уху» сазана.
Глаза сазана не имеют век. А как же он спит? Факты го-
ворят, что сазан может спать с открытыми глазами. Рыбоводы
постоянно наблюдают, как карпы-сазаны, в жаркий полдень,
забравшись в тень и уткнувшись носом в стебель какой-нибудь
травки, стоят неподвижно целыми часами.
Не раз в яркий солнечный день мы видели, как крупный
стремительно плывущий сазан мгновенно останавливается пе-
ред сетью на значительном расстоянии. Секунду-другую он ос-
тается недвижим. Потом сильный взмах могучим хвостом —
сазан быстро повертывается и исчезает. Несомненно, что он
заметил сеть.
Днем сазан видит хорошо, замечает движение предметов.
От его внимания не ускользнет даже еле заметное колебание
насадки с поводком, если она на весу: взрослый сазан всегда
остережется схватить ее. Ведь он обычно берет добычу, непод-
вижно лежащую на дне, в иле или на подводных растениях.
Зрение часто помогает сазану благополучно миновать сети
и ловушки, вовремя заметить приближающийся невод или бре-
день. И, конечно, сазан отлично видит падающую на воду тень
и все движения рыболовов.
«Вкус и тесно связанное с ним обоняние,— писал Л. П. Са-
банеев,— развиты у карпа едва ли не более, чем у .всех наших
рыб, что ясно доказывается мясистостью его губ, рта и языка,
изобилующих сосудами и нервами.
А потому нет ничего удивительного в том, что в Западной
Европе, а отчасти и у нас для привлечения карпов к приваде
159
к прикормке и насадке прибавляют разные пахучие и сдабри-
вающие вещества, а именно: растительные масла, в особенно-
сти льняное и конопляное, иногда с примесью нескольких ка-
пель анисового, мятного, лавандового и других сильно пахучих
эфирных масел, которые карп чует, особенно на течении, с
очень больших расстояний».
Нам не приходилось при ловле сазанов употреблять пахучие
вещества, но кое-кто из удильщиков пробовал подобные сред-
ства для приманки этой рыбы. Правда, результаты не были
удачными.
Мы должны лишь отметить, что чутье сазана, как и других
рыб. особенно проявляется, когда он ищет самку, собирающую-
ся метать икру.
Однажды весенним утром мы подъехали к знакомому ры-
баку, выбиравшему улов из сетей, выставленных в широкой
протоке, недалеко от взморья.
В лодке, сверкая золотистой чешуей, уже плескались десят-
ка три сазанов. Все были молочники длиной около 30 см
каждый.
— Почему нет ни одной икрянки в таком большом улове? —
спросили мы.
Рыбак, улыбнувшись, оставил переборку сети и молча про-
двинулся на лодке несколько метров вверх по протоке. Там он
осторожно вытащил из воды толстую веревку. Она была укреп-
лена, как перемет, от берега в глубь протоки.
Раздался плеск, и в руках ловца показался очень толстый
сазан, обмотанный тряпицею и крепко привязанный к веревке.
— Вот вам икрянка,— сказал он, осторожно опустив рыбу
в воду.
Рыбак использовал инстинкт и чутье молочников сазанов,
чтобы привлечь их в сеть, перед которой была привязана
•икрянка.
Молочники направлялись туда, где была привязана самка
с почти зрелой икрой, и запутывались в сети, как мухи в пау-
тине.
* *
Водяная лисица. Так иногда называют сазана, желая под-
черкнуть его «умственные способности».
На самом деле, побуждения, заставляющие взрослого саза-
на целесообразно, но без сознания цели перепиливать спинным
лучом леску, закапываться в ил перед надвигающимся неводом,
прошибать бредень — словом, совершать для сохранения своей
жизни те или иные поступки, лишь свидетельствуют о способ-
ности сазана приспособляться к различным условиям жизни.
Инстинктивная сообразительность сазана помогает ему нахо-
дить выход из трудных положений.
160
Сазан способен различать изменения солености воды, на-
правление ее течений на разливах, колебания температуры
воды до 0,1 градуса. Сазан замечает, когда его преследуют,
отличает врагов и защищается от нападений. Наконец, сазан
выбирает места, где много пищи.
Но есть период в жизни сазана, когда дремлют его чувство
самосохранения и осторожность: это время нереста.
Жизнь сазанов дельты Волги можно условно разделить на
три периода.
Зима. С понижением температуры воды сазаны собираются
огромными стаями в ямах-омутах, где, не двигаясь и не пи-
таясь, держатся около дна до весны. Их тело покрывается, как
шубой, толстым слоем слизи, который предохраняет рыбу от
изменений во внешней среде.
Как же сазаны не задыхаются в воде, слабо насыщенной
кислородом, при такой скученности, в яме, под толстым слоем
льда?
Из опыта рыбоводов и ихтиологов известно, что сазаны зи-
мой не задыхаются стоя неподвижно даже в том случае, когда
в воде содержится кислорода только 0,5 см3 на один литр!
Весна. Сазаны покидают «зимние квартиры». Икра и мо-
локи у них начинают созревать и это заставляет сазанов плыть
к местам нереста, удобным для откладывания икры и вывода
новых особей.
Не раз и не два нам приходилось видеть ранним июльским
утром, как стайка сазанов подплывала к полою. Мутная вода
протоки уже заливала прибрежные луга. Зеленые гривки, через
которые катились струи, задерживали всякий сор. На самом
разливе вода была прозрачна, как хрусталь.
Стайка сазанов — самые крупные впереди,— пробравшись на
залитый водою луг, устремлялась к зарослям рдеста, где насы-
щение воды кислородом значительно больше, чем в остальных
открытых участках полоя.
Лето. Нерест сазанов начинался лишь тогда, когда термо-
метр, рано утром опущенный в воду на полое, показы-
вал-}-16 градусов. Продолжается нерест с мая по август при
температуре воды от 19 до 21 градуса.
Сазан откладывает икру в несколько приемов, с промежут-
ками в неделю и больше, что главным образОхМ объясняется
колебаниями температуры воды.
Мы помним два случая, когда внезапное похолодание воз-
духа в конце лета, при шторме с северо-запада, понизило тем-
пературу воды до 4-13 градусов. Сазаны тотчас же прекратили
метать икру! И потом, вплоть до зимы, нам попадались сазаны
с икрой, которую они так и не выметали в то лето.
Следует подчеркнуть, что в промежутки между очередными
кладками икры сазаны усиленно питаются и клюют в это время
особенно интенсивно.
11 Рыболов-спортсмен
161
Sfr
*
Враги. Хорошо известно, что сазан — одна из самых плодо-
витых рыб. У сазана длиной до 30—40 см — около 200 000 икри-
нок, а крупная самка, 60—70 см, имеет их не менее 500 000 штук.
Разумеется, бесчисленное количество икринок, мальков и,
наконец, мелких сазанчиков погибает ежегодно.
Икра и мальки гибнут при высыхании временных водоемов,
в периоды быстрого спада весенних вод, а также при отшнуро-
вании полоев от коренных русел Волги.
Первый враг сазана — лягушка: Ихтиолог М. Идельсон
(1938 г.) выяснил, что в дельте Волги зеленые лягушки унич-
тожают огромное количество мальков промысловых рыб. Так,
на ильмене «Лощина» лягушки уничтожили за полойный пе-
риод (2—3 месяца) в среднем по 110 000 штук молоди с одного
гектара, из них.... 6,3 процента сазана!
Второй враг сазана — белощекие крачки из семьи чаек,
гнездящиеся в дельте. Их основная пища сазанчики-сего-
летки.
Вот как крачки охотятся за сазанчиками: «Подводные стеб-
ли чилима, стоявшие словно подводная роща, давали убежище
молодым сазанчикам. Рыбки подросли: кто из них стал с пол-
мизинца, а кто и побольше. Они всегда держались вместе. Тот,
кто случайно находился с краю, был точно на карауле. Чуть
что — он первый, а за ним и остальные быстро прятались в
подводную рощу.
Сейчас стайка сазанчиков окружила стебель водяной лилии,
где вверху, на широком листе, было гнездо белощекой крачки.
Как только она заметила движение рыбок, тотчас вспорхнула
и кинулась в воду. Побежали круги. Через секунду в остром
клюве крачки изгибался красноглазый сазанчик. Заметив это,
все соседние крачки ринулись в воду за сазанчиками. Крачки
то исчезали под водой, то появлялись с рыбками, летели к
своим птенцам и снова возвращались на охоту.
Сазанчики брызнули в сторону. Сбились в кучу. Затем кто-
то из них стрельнул к протоке. За ним—остальные.
Но крачки следили, как сазанчики прятались под листьями
рдеста, и снова ловили рыбешек — одну за другой...»
Когда же сазаны подрастают, крачки улетают на зимовку.
Лютый враг взрослого сазана — сом. Заметив этого хищни-
ка, сазан старается быстро скрыться, но не всегда это ему
удается. Во' время резки сомов на рыбных заводах мы всегда
отмечали, что в желудках этих рыб имеются сазаны.
Также не раз при разборке улова попадались сазанчики,
на которых были глубокие следы острых зубов куторы (водя-
ная землеройка), а около головы виднелись раны после о пас-'
ной встречи с крупной щукой.
162
* *
«Ни пера, ни жучка». Так говорят астраханские рыбаки,
когда встречают удильщика, отправляющегося на ловлю. На
языке рыбаков «перо» — это плавник чешуйчатой рыбы, а «жуч-
ки» — костяная пластинка на коже осетровых.
Как часто в начале наших скитаний за сазанами мы воз-
вращались без единого «пера»! Мы тогда не имели понятия
о законах, управляющих жизнью рыб. А чтобы успешно ловить
рыбу, да еще такую, как сазан, нужны соответствующие зна-
ния.
Вот почему мы здесь так подробно и останавливаемся на
биологии этой рыбы.
Время, которое считается наилучшим для уженья сазана в
дельте,— это после нереста. А так как у сазана нерест происхо-
дит с перерывами, то обыкновенно на их ловлю отправляются
дней через пять после начала икрометания.
Как же определить начало нереста?
Когда вода в протоке согрелась до 16 градусов и нет северо-
западного (норд-вест) или юго-восточного (моряна) ветров,
удильщик может рассчитывать на клев сазана.
Роль температуры воды нам уже известна, а вот роль норд-
веста, ветра с берега...
Астраханцы называют этот ветер «выгон». Норд-вест всей
своей силой обрушивается на северную часть Каспия и гонит
воду из всех русел Волги. Дует он иной раз суток двое-трое, а
иногда и больше.
В протоке, где вечером глубина была метра два, утром
словно кто выкачал воду. Доходит до того, что и чайник вски-
пятить нельзя: воды нет!
Моряна, напротив, нагоняет воду к берегам. Этот юго-
восточный ветер иногда дует с силой шторма суток десять, а то
и дольше, и уровень воды в реках сильно поднимается прямо
на глазах.
Под ударами ветра море задерживает воду протоков и даже
поворачивает их течение в обратную сторону.
Морские волны, забегая в протоки, дыбятся, пока они в бе-
регах. Мутные бугры качаются вверх и вниз, лезут на гривы
и на берега, рассыпая по ним кружево пены.
При норд-весте сазаны спешат на глубину, в предустьевое
пространство; а при моряне разбредаются по безграничному
водному простору залитой дельты. Ясно, что в таких случаях
ни о какой ловле нечего и думать.
Но если стоит штиль или легкая моряна балла в два, то
наступает самое время для ужения сазанов в дельтовых про-
токах.
11*
163
* *
*
Сазаньи места. Зная, что сазаны начинают кормиться рано
поутру, здешние рыболовы спешат на место далеко до рассве-
та, пока утренний ветерок не начал шевелить метелки камыша
п восток еще не загорелся под лучами солнца. Иногда рыболо-
вы забираются на места и с вечера.
Сазаны могут подолгу жить и кормиться на выбранном
ими участке, если нет сильной прибыли или убыли воды. Они
обычно привязаны к определенным местам в известных грани-
цах.
Места эти тихие, неглубокие, за изгибами протоки, где вбли-
зи зарослей камыша на поверхности раскинулись широкие
листья кувшинок, а под водой прячутся водяные сосенки, ржес-
ты, ситовники.
В дельте Волги сазаны держатся там, где дно протоки по-
крыто остатками прошлогоднего камыша, илистым песком, в
котором кишат мелкие организмы. Коряжистых мест, которых
охотно придерживаются сазаны, в дельте мало.
Чем лучше питание, чем удобнее прятаться от врагов, чем
благоприятнее прочие условия, тем прочнее сазаны прикрепле-
ны к данному участку.
Удильщики, разведав предварительно, где держатся сазаны,
с расчетом выбирают место, где хотят удить.
Рыболовы-спортсмены обычно вдвоем отправляются на лег-
кой остроносой лодке. Длинная, хорошо просмоленная лодка
имеет в середине отсек, отделенный с носа и с кормы плотными
досками. Сюда складываются припасы и снаряжение: запасные
удилища и весла, парус, ружье, сети, котелки, сачок, накомар-
ники, продовольствие — словом, все, что может понадобиться.
Длина этого помещения такова, что в нем можно спать. Сверху
отсек закрывается плотной крышкой, обитой просмоленным
брезентом. Корма и нос лодки открыты.
Так и передвигаются по дельте, в этом лабиринте ериков,
проток, рукавов, речек, заливов.
Природа в дельте своеобразная, но бедная: вода и камыш.
По берегам извилистых проток время от времени попадаются
древние ветлы, почти всегда не доступные человеку, потому что
окружены густыми зарослями высокого — метров до шести —
тростника. Если идти через камыши с ружьем на ильмень,
куда слетаются кряквы, то надо брать компас. И, кроме того,
необходимо замечать высоту и положение солнца, направление
ветра, извилины протоки, короче говоря, все, что может указы-
вать путь к цели и обратно.
Вот знакомые сазаньи места. С широкого рукава реки — по-
ворот в узкую протоку. Она светится, как стальная полоска,
среди двух стен зеленых камышей. Впереди, за туманной заве-
164
сой,— открытый морской култук и голые песчаные острова.
Протока еще связывает Каспий с широким рукавом реки.
Лодка останавливается напротив старой одинокой ивы, рас-
кинувшейся за камышами на протоке.
Тихо, очень тихо. Вдруг резкий плеск! И тотчас словно до-
ской ударили по воде: сазан играет! А затем снова тишина,
изредка нарушаемая чуть слышным чмоканьем.
Еще не брезжит за спиной рассвет, а удочки уже в воде!..
* *
*
«Большинство русских рыболовов,— писал Л. П. Сабанеев,—
при ужении карпов употребляет цельные натуральные удилища
от 4 до 7 аршин длины и при некоторой сноровке, крепких- ле-
сок и крючках, иногда с помощью очень простых приспособле-
ний, ловит экземпляры в пуд и более весом. Удилища менее
3 аршин употребляются очень редко, потому что не дают воз-
можности «вывести», утомить рыбу, подобно длинному, гибко-
му «шестику», умеряющему порывы сильного карпа».
В дельте с лодки обыкновенно ловят на короткие (2—2,5 м),
крепкие удилища из бамбука. В последнее время стали упо-
треблять удилища с катушкой и пропускными стальными коль-
цами. Но все же без запасного удилища на ловлю сазанов
отправляться не решаются.
Вместо толстых шелковых шнуров и волосяных лесок, теперь
стали применять при ловле сазанов летом, когда они наиболее
упористы, капроновую жилку, обладающую, как известно, ис-
ключительной прочностью. Мы знаем, что эта жилка
(0,6—0,8 мм) при вываживании даже крупного (10—15 кг)
сазана не подведет.
Грузило употребляют небольшое, чаще всего дробинку
(№ 3), потому что ловля сазана происходит на слабом течении,
а насадка лежит на дне, не погружаясь в плотный слой ила,
смешанного с песком.
Крючок берется двойной прочности, № 3 или 4, реже № 5,
потому что неизвестно, какого веса попадется сазан. И будет,
конечно, очень печально, если крупный сазан разогнет тонкий
крючок. Жало крючка перед ловлей остро оттачивается.
Поплавки применяют легкие, из сухих стеблей камыша или
ситовника; пользуются и скользящим поплавком.
Правда, следить беспрерывно за поплавком тяжело. Но ни-
чего не поделаешь! Ведь в большинстве случаев сазан очень
осторожно трогает насадку усиками. Поплавок вздрагивает
раз-другой... и ни с места. Если же насадка сазану нравится,
он вытягивает рот и начинает полегоньку ее всасывать. Попла-
вок чуть заметно делает движение в сторону. А когда сазан
забирает насадку, то поплавок сразу исчезает под водой.
165
Бывает, что сазану, пожевавшему насадку губами, кажется
что-либо подозрительным. Тогда он быстро выплевывает насад-
ку, а поплавок, вздрогнув, остается недвижим.
Смотришь, следишь, но ничего не замечаешь. Проходит
пять-десять минут, и вдруг поплавок исчезает!
Это означает, что схватил насадку солидный сазан. Она
пришлась ему по вкусу. Начинается борьба с рыбой. Леса на-
тянута, как струна. Подтягиваешь — упирается. Вот она бро-
сается в камыш или под лодку — леса ослабевает. Быстро ра-
ботай катушкой: укорачивай, удлиняй лесу, старайся держать
сильную рыбу на пружинистом удилище.
Катушка помогает рыболову победить даже самого круп-
ного сазана. Через несколько минут напряженной схватки
сазан сдается и его можно подхватывать сачком.
* *
*
Л что сазану по вкусу? Рыболовы волжской дельты увере-
ны, что самая любимая пища сазана — мотыль. Здесь его
видимо-невидимо на дне, в иле. Недаром в тихие дни над голо-
вами терпеливых рыболовов непрестанно толкутся целыми об-
лачками длинноногие комары. Они то поднимаются, задергивая
легкой сеткой солнечный луч, то опускаются к воде, наполняя
воздух тонким звоном.
Но, к сожалению, мотыля на толстый крючок не наденешь,
а если эту насадку привязать к крючку «кучкой», то берет
мелкий сазанчик, и то нечасто. И приходится надевать на
крючки личинку навозного или майского жука.
Когда же сазан отложит последний раз свою икру в конце
лета, рыболовы начинают насаживать червей, главным образом
выползков. Кое-кто ловит сазанов на кусочки пшенной каши
или шарики из крутого теста, а на Нижней Волге — на кусочки
арбуза и вареного картофеля.
Б дельте Волги сазанов много и прикармливать их перед
уженьем нет надобности. Мы ни разу не видели, чтобы кто-
нибудь из рыболовов-спортсменов удил здесь сазанов с предва-
рительной прикормкой, и мы сами никогда не прибегали к это-
му средству.
Вываживание сазанов, конечно, требует опыта и сноровки,
о чем каждому удильщику отлично известно по описаниям и по
собственной практике. Однако напомнить об этом не мешает.
Вот что писал о вываживании сазана знаток ужения рыбы
И. Т. Плетнев:
«Если крепкую снасть не удалось сокрушить, он рвет себе
губы, оставляет часть их на крючке... Подсечь сазана нетрудно,
потому что в большинстве случаев клев сазана верный, а порой
жадный, так что чуть зазевался охотник, удилище уже нырнуло
в веду; но подсечь — это еще не значит овладеть сазаном: с
166
этого момента только начинается между сазаном и охотником
борьба, шансы которой для второго очень проблематичны. Надо
иметь в виду, что сазан имеет пилку, легко перерезывающую,
как ножом, шнуры и поводки. Чтобы лишить сазана возможно-
сти действовать пилкой, охотник все время... должен держать
лесу в натянутом положении, отнюдь не допуская ее ослабле-
ния, ибо благодаря этому ослаблению сазан получает возмож-
ность поддеть пилкой лесу и перерезать ее.
Второй маневр сазана — вытяжка лесы на прямую линию
с удилищем — безусловно опасен для снасти; леса, какой бы
прочности она ни была, подвергается разрыву; в предупрежде-
ние такой кастастрофы охотник, управляя снастью, все время
следит за тем, чтобы леса по отношению к удилищу находилась
под углом».
К сожалению, нам не пришлось испытать лесу из капроно-
вой жилки на ловле сазанов волжской дельты, хотя мы и ча-
стенько об этом думали. Обрывая наши шелковые и иные лесы,
сазаны всегда распугивали всех своих собратьев.
А сойдут с крючка две-три крупных рыбины за утро, и вся
рыбалка испорчена!..
7И. Никольской
ЧЕРНОМОРСКИЕ ОЧЕРКИ
С НАХЛ ИСТОМ НА САРГАНА
арган (сарга, игла-рыба) в изобилии
водится в Черном море и является пред-
метом промысловой ловли, хотя по вкусовым качествам и усту-
пает таким первоклассным рыбам, как кефаль, лобан и даже
барабулька.
Сарга обычно достигает длины 50 см, но относится к мелкой
рыбе, так как весит не более 150 г. Высота ее корпуса около
2.5 см, ширина — не более 2 см. Особенно выделяется ее голова
с длинным носом, напоминающим иглу. Обе челюсти унизаны
острыми и длинными зубами. Окраска рыбы светло-серебристая
с незначительным перламутровым рисунком. По спине проходит
темно-синяя полоса. Плавники и хвост развиты хорошо, и рыба
может развивать большие скорости, необходимые ей при ловле
мелкой рыбки (рис. 1). Сарга чрезвычайно жадна и набрасы-
вается не только на рыбок, но и на различные предметы, па-
дающие в воду. Используя хищнический инстинкт рыбы, ее
ловят нахлыстом, но без крючков.
167
Об этом оригинальном способе мне рассказал знакомый
рыболов-любитель Иван Гаврилович, который более тридцати
лет прожил на берегу Черного моря.
Я заинтересовался этим способом активной ловли и упросил
Ивана Гавриловича показать, как он удит саргу. И однажды
мы начали готовиться к выходу на рыбалку.
Рис. 1. Сарган, или рыба-игла
Вырезав из пробки шарик немного больше горошины, Иван
Гаврилович закрепил его на конце лески. Затем он начал ре-
зать красные и желтые шелковые крученые нитки на кусочки
длиной около 15 см, а на каждом кончике завязал узелок. На-
резав кусочков двадцать, он сложил их пополам, сделал петли
и навязал их на леску повыше пробочки. Когда все нитки были
навязаны, он осадил их до пробочки, расправил в виде кисточ-
ки и закрепил цветной ниточкой. Получились шелковые кисти
с узелками на концах (рис. 2).
— Вот это и нужно для сарги, она очень любит гоняться
за такими вещами,— заметил Иван Гаврилович.
До сих пор для меня было все ясно: как сделать шарик, как
привязать нитки из шелка, но как обойтись без крючков, я еще
не понимал.
С большим трудом я достал легкое удилище в 6 м длиной,
и снасть была готова.
Прекрасен восход солнца на Черном море! Ночь темно-синей
полоской уходит за горизонт. Эта темная полоса становится
прозрачной, она розовеет и расплывается, опускаясь все ниже
к поверхности воды. Кажется, будто ночь тонет в лазурной гла-
ди спокойного моря. Горы, причудливыми громадами подни-
мающиеся к небесам, становятся еще темнее, а над ними раз-
вертывается светлый розовый венец. В синеве неба все ярче и
ярче очерчиваются огромные вершины, таинственные и суровые.
Кое-где на них еще спят клочки тумана с серыми низами и
розовыми верхушками.
Все сильнее разгорается этот венец, и вдруг за одной из
вершин показываются первые лучи солнца: день начался! Сме-
на красок идет еще быстрее, и через несколько минут море и
горы уже под лазоревой чашей безоблачного неба!..
Иван Гаврилович размотал удочку и сделал первый заброс.
Я следил за каждым его движением.
Забросив по возможности дальше, он быстро вел ее почти
по поверхности, и, когда она подбегала к берегу, выдергивал
1G8
Рис. 2. Кисточ-
ка для ловли
саргана
леску из воды резким движением удилища, и снова посылал
насадку в море. При этом он слегка приподнимал конец удили-
ща в тот момент, когда насадка почти касалась воды. Красная
кисточка взмывала в воздух и плавно садилась на поверхность
воды.
Сделав несколько забросов, он положил насадку на песок
и сказал:
— Ну, здесь ничего нет, нужно двигаться
дальше. Пойдем по берегу и через каждые пять
шагов будем бросать. Сарга стоит где-нибудь и
нас ожидает.
У меня долго не получались такие далекие
и плавные забросы, как у Ивана Гавриловича,
но примерно через полчаса дело пошло на лад.
Однако мы уже прошли больше километра,
но ни одна рыба еще не была поймана.
Меня начали одолевать сомнения: можно ли
ловить такой снастью? Упорство, с каким мы
работали, составило бы честь хорошему спин-
нингисту, способному беспрерывно бросать блес-
ны. Но в спиннинг обычно веришь, и поэтому
тебя не одолевает скука...
Вдруг моя кисточка за что-то зацепилась, и
я почувствовал на удилище тяжесть. Почти в
тот же момент Иван Гаврилович резким движением выбросил
длинную серебристую ленту на берег и крикнул:
— Есть первая!
Я ему ответил, что у меня кисточка за что-то зацепилась.
— Тяни скорей! Выбрасывай на берег!
Я дернул, но упустил момент: серебристая лента взвилась в
воздух, отделилась от кисточки и плюхнулась в воду.
— Зевать нельзя! Тащи, как только схватит! Вот как! —
крикнул Иван Гаврилович и выбросил вторую рыбу. Я снова
бросил, но кисточку никто не тронул. Наконец и мне повезло.
Быстрым движением я выбросил рыбу далеко на берег, но и
там она не выпустила изо рта приманку, пришлось ее вынимать.
Тут уж я убедился, что острые и длинные зубы сарги запута-
лись в кисточке, и мне стоило некоторого труда снять ее.
Я снова забросил, поймал еще одну саргу и заслужил по-
хвалу Ивана Гавриловича.
— Вот так бы сначала! Ну, теперь пойдет!
Действительно пошло. Скоро я поймал еще двух рыб, но
после них долго не было клева.
— Нужно идти дальше, тут всю выловили,— сказал Иван
Гаврилович, и мы снова пошли по берегу.
Скоро опять наткнулись на стайку сарги. Я уже обладал
некоторым опытом, и у меня не было досадных промахов. Дей-
ствительно, рыба прочно запутывалась в нитках и свободно вы-
169
брасывалась на берег, надо было лишь быстро тащить ее.
Мы ловили часа два и поймали по двадцать сарг. Они, как
змеи, извивались в сумках, блестя серебряными боками.
— Ну, на сегодня хватит. Я тебе показал, как нужно ловить,
теперь сам сумеешь, только нынче клев плохой. За хорошее
утро я налавливал до пяти килограммов,— сказал Иван Гаври-
лович, сматывая удочку...
На другой день я чуть свет вышел на берег и начал бросать
насадку. Южный ветер мешал ловле, но меня это не остано-
вило.
Скоро я поймал первую рыбу. Следующим забросом поймал
вторую. Сделав три заброса, поймал еще одну. Это меня под-
бодрило, и я начал внимательно изучать способ ловли: прежде
всего решил поймать здесь же четвертую рыбу, а затем вер-
нуться на первое место. Но примерно десять бросков ничего не
дали. Пришлось возвратиться на старое место.
Там я начал бросать с полной уверенностью, что поймаю
обязательно. Сделал десяток контрольных бросков, но безре-
зультатно и вернулся на то место, где поймал трех. Однако и
здесь не повезло. Сделал еще десять бросков и пошел дальше,
бросая по одному-два раза примерно через 10—15 шагов. Вско-
ре поймал одну рыбку с первого броска, но больше ничего не
было. Прошел шагов сто, и с первого заброса «в насадку»
вцепилась сарга, значительно крупнее тех рыб, каких мы ло-
вили вчера. Ее длина была, пожалуй, около 75 см.
Я вспомнил, что при хорошем клеве попадаются экземпляры
и до метра длиной. Ловля, действительно, началась хорошая,
пять или шесть забросов подряд были удачными, но метровой
сарги не попалось, ловились такие же рыбки, как вчера. Я пой-
мал еще три сарги, клев прекратился, пришлось двигаться
дальше.
Почти бесцельное хождение стало надоедать. Я решил вы-
следить, чем характерен берег в том месте, где стоит сарга.
С этого момента я внимательно всматривался в воду, но
лишь в одном месте я увидел, как по поверхности воды брызну-
ла мелочь, однако забросы не дали положительных резуль-
татов.
Часа через два улов мой увеличился, но никаких выводов я
не сделал: сарга брала в самых неожиданных местах. Только
в одном месте я ожидал найти саргу и, действительно, с первого
заброса вытащил одну хорошую рыбу...
Через несколько дней я снова пошел за саргой. На берегу
встретил одного знакомого рыболова, который посоветовал
идти к устью Мзымты.
Я сейчас же направился туда, но результаты и там были
средине.
Я поймал шесть рыб, следующая сорвалась. Через несколь-
ко минут сошла еще одна рыба. Клев заметно ослабел, при-
170
шлось переходить, но на новом месте положение не улучшилось:
сходы рыбы участились.
Складывая удочку, я стал привязывать кисточку к удилищу
и с удивлением обнаружил, что на кисточке осталось всего не-
сколько ниточек. Часть их была оборвана по самую завязку,
другие выдернуты. Это сразу объяснило мне причину частых
сходов рыбы.
Я сделал новую кисточку, и после этого недоразумений уже
не было.
И когда случалось ловить в хорошие, погожие дни при не-
большом ветре с берега, уловы сарги бывали отличными.
КАТРАН
Катран — это черноморская акула. Только она не похожа
на акул из Тихого океана, которые охотятся за человеком.
Катран — рыба сравнительно небольшая. Редкие экземпля-
ры достигают пуда, обычно попадаются рыбы весом не более
двенадцати килограммов (рис. 3).
Для ловли катрана я давно приготовил хороший «самодур»,
но лодки не было, а без нее акулу не поймаешь: надо обяза-
тельно выйти в море на глубину не менее 20 м.
Интерес ловли катранов в том, что они весьма сильны и
оказывают большое сопротивление при вываживани1и.
Правда, катран, попавшийся на крючок, начинает буйство-
вать не сразу. Сначала он тянет вниз и только у поверхности
воды бьется и ведет в сторону. Возле лодки он переворачивает-
ся брюхом вверх, делает небольшие броски и бьет хвостом. Но
стоит немного ослабить шнур, как рыба успокаивается, в этот-
то момент ее следует втаскивать в лодку. Некоторые черномор-
ские рыболовы артистически справляются с катраном, быстро
поднимают его с глубины и немедленно бросают в лодку.
Нужно отметить, что чешуя катрана очень грубая и острая,
и, если неудачно взять рыбу, она может содрать кожу на ла-
дони. Поэтому катрана нужно брать крепко, чтобы он не вы-
скользнул из рук.
С сильной и тяжелой рыбой спортсмену приятно повозиться.
К тому же и обнаружить се не очень легко, надо основательно
171
Рис. 4. Самодур для
ловли катранов
покачаться на волнах. Катран не стоит на одном месте, а обыч-
но перемещается вместе с мелкой рыбой, за которой охотится...
Для изготовления самодура нужен шнур длиной до 40 м,
выдерживающий до 10 кг мертвого веса. На конец шнура при-
вязывается гиря весом от 200 до 500 г, необходимая для того,
чтобы быстро опустить снасть на большую глубину.
Выше груза навязываются 10—15 крюч-
ков с перышками. Поводки для крючков
делают из «Сатурна» толщиной 0,5 мм и
привязывают их так, чтобы они топорщи-
лись в разные стороны, а не обвисали вдоль
шнура (рис. 4).
Между рыболовами всегда возникают
споры по поводу цвета перышек для крюч-
ков: некоторые рекомендуют белые, дру-
гие — красные, третьи — серые, но почти
все сходятся на том, что синие перья сойки
значительно улучшают клев рыбы. Трудно
разобраться, кто из рыболовов прав, но
все они ловят катранов почти одинаково.
У меня два самодура: один с серыми
перьями (среди них есть несколько крас-
ных), другой — с красными перьями (к
ним добавлены белые). Несмотря на
большую разницу в цвете перьев, я нс мо-
гу сказать, на какой из самодуров рыба
ловится лучше. Поэтому можно с уверен-
цвет перьев не является главной причиной
ностью заявить, что
удач или неудач.
Опустив самодур
(на 10—20 см) и действуют им так же, как при блеснении
рыбы: поддергивают вверх на высоту до полметра, а затем резко
опускают вниз. Снасть эта довольно простая, и ловить ею приятно.
На ловлю катранов меня пригласил один знакомый рыболов.
Выехали мы на следующий день утром.
Погода была чудесная, лодку слегка покачивало на неболь-
ших волнах. Мы довольно быстро отошли от берега метров на
триста, сложили весла и решили проверить глубину.
До дна было метров пятнадцать, и мы стали дергать свои
шнуры.
Вскоре я почувствовал легкий толчок и вслед за ним — вто-
рой. Задержав немного шнур, я стал выбирать снасть. Скоро
в прозрачной глубине блеснули бока серебристых рыбок: это
были три ставридки. Мой приятель тоже вытащил двух ставри-
док и одного морского петуха — рыбу поразительной красоты.
На этой глубине мы не могли обнаружить катрана, но мне
очень хотелось поймать петуха, и я уговорил товарища забро-
сить снасть еще раз. Две поклевки последовали почти немед-
172
с лодки до дна, слегка приподнимают груз
ленно. Я решил, что это ставридки, и не спешил вынимать
шнур: пусть нацепятся больше. Приятель стал выбирать шнур.
Вдруг я почувствовал довольно сильный рывок. С некоторым
волнением начал тянуть шнур: в прозрачной воде показались
несколько ставридок и какая-то рыба покрупнее.
«Не катран ли?» — обрадовался я.
Чем выше поднимался шнур, тем явственнее чувствовались
рывки. Потяжки были не очень сильные, можно было тащить
шнур без остановки. Прошло еще несколько секунд, и в лодке
оказались четыре ставридки. Одна из них поразила меня: на
вид она весила граммов пятьсот, но всего интереснее, что она
схватила уже засекшуюся маленькую ставридку, и крючок
впился в ее рот так прочно, что она не могла проглотить живца,
а я с трудом снял ее, боясь оборвать перья.
— Это обжора пеламида,— пояснил мой приятель,— она спо-
собна хватать рыбок и покрупнее, а селедок просто уничтожает:
откусывает только головы, а тушка всплывает и достается чайкам.
Я был несколько разочарован, поймав пеламиду вместо
катрана, но для начала и это было хорошо.
Скоро мы прошли еще метров четыреста. Здесь глубина
была около 35 м. Примерно около часа мы дергали свои шнуры:
я поймал еще одну пеламиду, у товарища сошла какая-то круп-
ная рыба, но мы ее не видели.
Прошли еще с километр вдоль берега, все время работая
самодурами. В одном месте наткнулись на косяк селедки и
поймали штук десять, но катрана не обнаружили. Лодку мы
взяли на четыре часа, надо было возвращаться.
Уже близко от берега я уговорил приятеля задержаться
еще на полчасика: очень хотелось мне поймать петуха.
Но ловились ставридки, попалась даже небольшая камбала,
но петуха не было...
Мы сдали лодку и упросили хозяина дать нам ее еще раз
дня через два.
За эти дни я обошел всех знакомых рыболовов, расспросил,
где лучше ловить катранов. Многие говорили, что мы пропусти-
ли момент, нужно было ловить в середине августа, а не в на-
чале сентября. Только один рыболов сказал, что надежда еще
есть, и согласился поехать с нами.
На этот раз мы вышли далеко в море, где глубина была
больше 40 м, и начали ловлю.
С полчаса поклевок не было. А затем у меня так сильно
дернуло, что шнур выскользнул из руки, но я его удачно пой-
мал и немедленно подсек. В тот же момент мои компаньоны
засекли по крупной рыбе.
Нужно сказать, что ощущение было очень приятное. При-
мерно так дергает попавшаяся на кружок щука.
Пока мы возились со своими рыбами, наш новый компаньон
выкинул в лодку прекрасного голубого катрана.
173
Багорчика не было, пришлось изловчиться и подхватить
красавца катрана рукой.
Мой приятель немного замешкался со своим катраном, но в
конце концов втащил его в лодку.
Надо было забрасывать снасть, но у меня спутался шнур.
При ловле мелкой рыбы его не приходилось сдавать и он укла-
дывался правильными кругами, а тут я два раза отпускал
катрана, крючки зацепились за шнур.
Распутывать было очень трудно, руки не слушались, петли
никак не освобождались, а в довершение ко всему новый ком-
паньон уже тащил второго катрана. Ох, уж этот рыболовный
азарт!
Наконец мне удалось распутать шнур и спустить самодур. Я
был уверен, что сейчас же произойдет поклевка. И не ошибся!
Теперь я вытаскивал рыбу, думая о выбираемом шнуре и
раскладывая его по возможности аккуратнее. Второго катрана
взял смелее и втащил его в лодку гораздо быстрее...
Небольшим ветерком нашу лодку отнесло вдоль берега, и
поклевки прекратились. Мы вернулись на прежнее место, но
и здесь рыба не брала.
Я уже хотел внести предложение ехать домой, как от силь-
ного рывка и от неожиданности выпустил шнур. Хорошо что он
был привязан, а иначе не видать бы мне самодура.
На этот раз я действовал смело и только один раз ослабил
шнур. Катран нажимал очень сильно, но ему не пришлось дол-
го гулять, и скоро он оказался в лодке. В рыбе было не ме-
нее 10 кг.
Через несколько минут наш компаньон вытащил еще одного
катрана, и на этом наша ловля закончилась. Продолжалась
она около пяти часов...
Через неделю мы снова ловили на самодуры, но, кроме
нескольких ставридок и двух селедок, ничего не поймали. Вре-
мя для ловли катрана прошло.
Ф. Кунилов
ЛОВЛЯ СУДАКА НА ВУОКСЕ
а реку Вуоксу, протекающую у шлюза
Тапполя, мы приехали в чудесный авгу-
стовский день. Погода была хорошая, ярко светило солнце, еле
заметно дул юго-восточный ветерок.
174
Вуокса, стесненная в этом месте гранитными мысами, глу-
бокой протокой вливает свои синие воды в широкий плес и
далее стремительно бежит между островами, покрытыми сме-
шанным лесом. Прорвавшаяся из теснины волна, крутясь и
пенясь, пересекает широкое водное пространство на протяже-
нии 300 м, образуя справа и слева многочисленные спокойные
водовороты. Глубина протоки и окружающих ее водоворотов
значительная — от 5 до 18 м. Дно довольно чистое, с ямами,
над которыми всегда есть водовороты.
Из Ладожского озера на Вуоксу поднимаются лососи, фо-
рели и сиги. Пройдя протоки, они отдыхают в верхнем плесе
и затем продолжают путь в верховья реки на свои обычные
нерестилища.
В первый день приезда мы посидели на гранитном берегу,
у выхода реки на плес. Вечером половили на поплавочные
и донные удочки подлещиков и окуней. Мне, кроме того, по-
пала на червя, насаженного на крючок № 10, килограммовая
щучка, которую я благополучно подвел к берегу, а товарищ
взял в подсачек. Приехавший вместе со мной на Вуоксу мо-
сковский спортсмен профессор Л. Н. Федоров на спиннинг взял
килограммового судака, а на червя — такого же веса леща.
Следующим утром мы выехали с Федоровым на лодке на
большой плес, чтобы половить судаков, которые здесь должны
были водиться.
Выбрав место глубиной до 8 м, недалеко от главной струи,
мы бросили якорь и начали ловлю спиннингом. Мой спутник
ловил на желтую трофимовскую блесну, а я на блесенку «Ке-
ми» небольшого размера. Судак, как известно, держится на
глубине, а потому блесну нужно было вести над дном, чтобы
вызвать его хватку. Пришлось применить способ ведения
блесны «уступами». Забросив блесну на дно, я, поднимая ее
рывком выше дна, делал пять-шесть оборотов катушки, оста-
навливал вращение и левой рукой стягивал лесу со шпульки,
чтобы груз и блесна снова опустились на дно. Затем опять
поднимал блесну и после нескольких оборотов катушки опу-
скал ее на дно. Это ведение приманки уступами, с отрывом
от дна и опусканием, дало свои результаты.
Судаки брали в тихих водоворотах, на спокойных местах
и на границе главной струи. Забросы в быстрину были безре-
зультатными.
Дальнейшая ловля показала, что судак предпочитал жел-
тые трофимовские блесны.
Один вечер мы посвятили ловле на донную дорожку, или
пульку-зеркальце. Пудьку. я..несколько перж
стсщзерк£льца прикрепил к лицевой..стороне пластинку из бе-
лой _ж е стйГ'в ы р ез а в в головной части пластинки загибы с бо-
придав ей вид' лр-
нд^которой^с боков сделал: надрезы для привязывания
175
рыбки. Положенная на пластинку -плотичка был.а.„_аажата дго-
7говоиДв^загиба.х, а^уловйщё я привязал нитками к хвосту
пульки (см. дэис. 5) Позади "жабер в тело рыбки был воткнут
одним рожком тройник, прикрепленный к пульке проволочкой.
При таком способе насадки рыбка долго держалась яа
пульке.
На пульку в вечерние часы мы взяли шесть судаков, при-
Рис. 5. Пулька-зеркальце
чем все они садились на
головной тройничок, а хво-
стовой крючок оставался сво-
бодным. Судак хватал рыбку
сбоку и напарывался на
тройник.
На пульку пришлось ло-
вить вдвоем. Гребец вел лод-
ку, а ловец тянул пульку
короткими подергиваниями
сзади лодки, скачками. Пуль-
ка все время шла над самым
дном, как и блесна, которую
ведут уступами.
Судаков мы ловили с 7
до 12 часов дня и с 5 до 8
часов вечера.
Другие хищники па этой
ловле нам не попадались.
Как потом мы выяснили,
щука, обильно населяющая
Вуоксу, держалась около при-
брежных камышей, на более
мелких и спокойных местах.
В выпотрошенных двад-
цади судаках мы нашли толь-
ко одного ерша, у осталь-
ных хищников желудки были
пусты. Видимо, не без труда
добывают судаки пищу в
этих местах.
Ло»вля судака уступами и на пульку может быть очень ин-
тересной в любом глубоком водоеме, где держится этот хищ-
ник, который редко попадается спиннингистам при обыкновен-
ной ловле.
Анатолий Волков
ОБ УЖЕНИИ ХАРИУСОВ
В ОКРЕСТНОСТЯХ ГОРОДА ПЕРМИ
рыболовной литературе хариус описан не-
однократно. Скажу только, что относится
он к семейству лососевых. Как известно, отличительным при-
знаком этого семейства является жировой плавник, располо-
женный позади спинного. Есть такой плавник и у хариуса.
Особенностью хариуса, о которой следует упомянуть, является
большая величина спинного плавника.
В кормных речках хариус достигает веса до 2 кг. Однако
такие «гиганты» встречаются не часто и еще реже попадаются
на удочку. Один рыболов — сторож у дровяного склада близ
Сыры — как-то рассказал о своей встрече с таким хариусом.
Дело было летом 1949 года на Сыре, километрах в двенадцати
ниже Кольцова. Хариус клюнул на червя и ушел, оборвав
леску. По словам сторожа, рыба начала выскакивать из воды
на высоту до метра и на третьем прыжке перешибла леску.
Как говорил «пострадавший», хариус был длиною в аршин и
толщиной в спине чуть ли не в четверть.
В таких речках, как Мулянка с притоком Сарабаихой, Ва-
сильевка, хариусы крупнее полкилограмма не встречаются, а
обычный их вес здесь — 50—200 г Другое дело — речки более
крупные и глубокие — Сыра, Бирма, Кутамыш,— там хариусы
значительно крупнее. Один мой товарищ по рыбной ловле в
течение десяти минут выловил на Бырме из одного омутка
семь хариусов, в среднем по 250 г каждый.
Вообще же для пермских речек, в частности таких, как
Мулянка, не являются исключением дневные уловы до сотни
хариусов, особенно в дни после дождя, когда вода в речках
становится менее прозрачной.
Какие места любят хариусы? Каковы приемы и особенности
ловли хариусов?
Вот, например, Нижняя Мулянка в ее верхнем течении
выше Башкиро-Култаева.
Это небольшая речка, шириною 3—5 м, принимающая в
этом районе два или три притока.
Течет Мулянка по широкой, а кое-где и глубокой долине.
Местами она проходит серединой долины, извиваясь самым
замысловатым образом, местами подходит под один из бере-
говых склонов, где образует глинистый обрыв.
По всему течению долина Мулянки покрыта густыми зарос-
лями черемухи, тальника, ракитника, березы, осины и других
12 Рыболов-спортсмен
177
деревьев и кустарников. Все это сплелось и перепуталось так,
что над водой кое-где образуются бросающие густую тень зе-
леные туннели, сквозь которые, весело журча, бежит речка.
Иногда заросли кустарников разрываются, и к самому бе-
регу подступают высокие травы сенокосных лугов. Прекрасен
вид этих полян! На земле, богато удобренной вековыми нано-
сами ила, травы вырастают по пояс и выше. А какое богатство
цветов! Белые, желтые, лиловые, голубые ромашки, львиные
зевы, колокольчики, незабудки образуют ласкающий глаз ко-
вер, полный чудесных ароматов.
Отовсюду из травы несется жужжание, треск и гудение
насекомых, с цветка на цветок перепархивают бабочки, а свер-
ху на все это великолепие щедро льются солнечные лучи и
звонкие трели жаворонков.
В местах крутых поворотов, а также там, где дно речки
завалено колодником, есть небольшие омутки. Их поперечник
невелик — от 5 до 10 м. Их глубина редко больше 1 —1,5 м.
В этих омутках и находят себе пристанище хариусы. Здесь,
под защитой крутых берегов, в тени нависших над водою кус-
тарников, стоит хариус, поджидая свою добычу — падающих
в воду или приносимых течением насекомых.
Подойдите, не соблюдая осторожности, к берегу такого
омута. Вы, может быть, успеете увидеть, как, мелькнув, напо-
добие теней, исчезают силуэты каких-то рыб. Это хариусы.
Напуганные вашим появлением, они стремительно бросаются
в стороны и прячутся за всякими укрытиями. И теперь, сколь-
ко бы вы ни стояли у воды, хариусы не покажутся. Разве
только промелькнет чья-то тень по светлому дну да еще вы
увидите, как беспечные гольяны снуют у самого дна, не сму-
щаясь присутствием наблюдателя.
Спрячьтесь на несколько минут или подкрадитесь к берегу
другого омутка, и вы увидите в чистой воде тройку, пятерку,
а то и десяток хариусов различной величины, спокойно стоя-
щих на середине омутка. Бросьте в воду кузнечика: секунда,
другая, всплеск, кузнечик исчезает. А «закусивший» хариус
вновь становится на свое место.
Такова Мулянка. Таковы и другие речки — Сарабаиха, Сы-
ра, Бырма. Они только размером больше или меньше.
А теперь представьте себе рыболова, впервые занявшегося
ужением хариусов. Вот он подходит к омутку, удобно устраи-
вается у воды, с плеском забрасывает удочку, оборудованную
тяжелым грузилом и ярко раскрашенным поплавком, и начи-
нает ждать поклевки.
Если омуток достаточно глубок, рыболов может дождаться:
какой-нибудь «малыш» клюнет и попадется. В большинстве же
случаев ожидание будет напрасным: ни один хариус не клюнет.
Встанет рыболов, плюнет и пойдет дальше в поисках нового
омутка. А найти его не так-то просто: оба берега густо порос-
178
ли кустарником, через который порой невозможно пробраться,
особенно с удочкой, и приходится идти в обход, оставляя по-
зади сотни метров необследованной речки.
Но вот снова найдено хорошее место, насадка заброшена,
а поклевки нет.
Тем временем по стопам нашего неудачника передвигается
опытный рыболов.
Его одежда удобна и легка. На плечах брезентовый плащ,
на ногах резиновые сапоги. Через одно плечо висит небольшая
кожаная сумка с провизией, через другое — холщовый мешок
для рыбы. На груди, наподобие бинокля, подвешен небольшой
деревянный ящичек с выдвижной, как у пенала, крышкой.
В ящичке черви.
Из тех же самых омутков, у которых злился и негодовал
наш неудачник, этот рыболов одного за другим вылавливает
хариусов. Задерживаясь у каждого омутка, он отстает от сво-
его предшественника по пройденному расстоянию, но быстро
обгоняет его по количеству и качеству пойманной рыбы.
В чем же секрет его успешной ловли?
Не только в удочке. Удилище хариусовой удочки должно
по возможности гармонировать с окружающей растительно-
стью. Местные рыболовы отлично знают об этом и употребля-
ют чаще всего черемуховые или рябиновые удилища, не сни-
мая с них коры. Иногда практикуется окраска удилищ в зе-
леный цвет.
Для хариусовой удочки лучше всего подходит леска из кап-
рона или «сатурна» сечением 0,2—0,3 мм с крючком № 5—6.
В 30 см выше крючка монтируется грузило из одной или двух
дробинок. Для ужения на быстром течении грузило соответ-
ственно увеличивают.
Некоторые рыболовы применяют поплавок, но обязательно
куговый или пробковый. Я лично нахожу, что с поплавком лов-
ля интереснее, да и промахов при подсечке бывает меньше.
Впрочем, поплавок — дело вкуса. Длина лески в большей сте-
пени зависит от ширины речки и наличия зарослей по ее бере-
гам. Например, на Мулянке удобнее всего леска длиной от
половины до двух третей длины удилища. На более крупных
речках, вроде Кутамыша, с успехом может быть использована
катушечная снасть. При наличии катушки и запаса лесы в
30—50 м оправдывает себя отпуск насадки по течению на рас-
стояние, намного превышающее самый дальний заброс обык-
новенной удочки.
Итак, удочка оборудована. Но «секрет» хорошей ловли ха-
риусов не только в удочке и даже не в насадке.
Хариус клюет и на червей, и на различных насекомых: мух,
кузнечиков, мотыльков, стрекоз, а также на короедов.
Когда в воздухе много насекомых, с успехом можно ловить
хариуса на искусственную мушку...
12*	179
В первой половине лета, до появления насекомых, един-
ственной насадкой является червь: красный навозный или зем-
ляной.
С конца, а в иные годы и с середины июня хариус хорошо
начинает брать на насекомых, главным образом на кузнечиков.
Но и в эту пору, если в результате дождей происходит помут-
нение воды в речках, хариус вновь начинает энергично хватать
червя. Вообще можно сказать: при ужении хариусов черви
никогда не бывают лишними.
В течение осенних месяцев, до полного замерзания речек
и даже после него, главной насадкой при ловле хариусов
вновь становятся черви.
Все дело в маскировке, в осторожном подходе к водоему.
Опытный рыболов приближается к реке, стараясь не шуметь и
не показаться на глаза чутким и пугливым рыбам. Он учиты-
вает все: как падает тень (не на воду ли?), есть ли у берега
кустик или высокая трава, обеспечивающие маскировку, удоб-
но ли забрасывать леску и вытаскивать рыбу.
В густой заросли высоких трав, растущих во множестве
по берегам Мулянки, он обнаруживает просвет, позволяющий
скрытно осмотреть омуток. Пригнувшись, рыболов подходит
ближе и, вытянув шею, бросает взгляд на воду. Надо ориенти-
роваться: заметить, где и какие лежат коряги, какие ветки
растущих на берегу кустарников могут помешать забросу —
словом, многое надо предусмотреть на этой ловле!
Осторожно выдвинув удилище над водой, рыболов опуска-
ет его вниз, стараясь без шума и плеска положить насадку
в намеченное место.
Тихо покачиваясь в прозрачной воде, медленно тонет крю-
чок с червяком, увлекаемый легким грузилом. Вдруг откуда-
то, не то из-под берегового обрыва, не то из-под затонувшего
бревна, мелькает стремительный силуэт хариуса, леска натя-
гивается — подсечка, и на удочке трепещет, разбрызгивая хо-
лодные капли воды, красавец хариус.
Продолжая прятаться, рыболов укладывает добычу в сумку
или в корзинку, поправляет насадку и снова забрасывает лес-
ку. Через минуту — новая поклевка, и следующий хариус от-
правляется в сумку.
Если омут достаточно велик, можно выловить из него до
десятка хариусов.
Но вот забросы уже не дают ничего. Не прячась, рыболов
поднимается, сматывает удочку и отправляется дальше.
Заросль, через которую он прошел, внезапно обрывается.
Впереди чистая лужайка с выкошенной травой, кончающаяся
у воды невысоким обрывом. Под обрывом омуток. Не долго
думая, рыболов ложится на траву и быстро подползает почти
к самому берегу. Чуть приподнявшись, делает заброс. Хариус!
Новый заброс — опять хариус!
180
Поклевки кончаются, рыболов идет дальше. Лужайка сме-
няется густыми зарослями. Здесь речка делает крутой пово-
рот, и на самом мысу стоит толстая ольха. Вот прекрасное
укрытие!
И омут хорош, но есть неудобство: почти над всей его
поверхностью распростерлась, близко припав к воде, широкая
ветка черемухи. Но ничего! Между отдельными прутьями есть
просветы, куда можно опустить червя.
Леска опускается к воде. Грузило, качнувшись от ветра,
ложится на тонкую ветку, и червяк, извиваясь, повисает в
двадцати сантиметрах над водой.
Из воды стремительно вылетает крупный хариус, хватает
насадку и через секунду бьется на крючке. Оказывается, хари-
ус может вести себя довольно смело лишь тогда, когда не ви-
дит рыболова.
Ловля хариусов — очень живое дело, требующее от рыбо-
лова подвижности, хитрости, сметливости, осторожности, уме-
ния делать трудные и длинные переходы, умения маскиро-
ваться.
Ужение хариусов развивает в рыболове выносливость, вы-
держку, наблюдательность — качества, особенно ценные для
наших спортсменов.
Ужение хариусов богато сменой ярких впечатлений, острых
переживаний, живописных пейзажей.
Если учесть еще возможность осеннего и предзимнего уже-
ния хариусов, то в актив рыболова-«харьюзятника» надо запи-
сать еще и такие качества, как закалка и привычка легко пе-
реносить все капризы погоды.
Многие полагают, что с наступлением осенних холодов клев
хариусов прекращается. Это заблуждение. Почти в любую
погоду — в моросящий дождь, в ветер, если он не ураганный,
в снегопад — хариуса можно успешно удить, лишь бы вода не
была чрезмерно мутной. Даже когда речка замерзает и откры-
тая вода остается только на перекатах, и тогда клев хариуса
не прекращается.
Осень постепенно переходит в зиму. Нетерпеливый рыболов-
зимеик, соблюдая предосторожности, выходит на середину
омута, ложится на лед, чуть припорошенный снегом, и смотрит
в воду, прикрыв от света глаза ладонями.
Лед и вода прозрачны, как воздух: видно все до мельчай-
ших подробностей. Дно покрыто сплошным слоем темно-бу-
рых листьев березы, ольхи, черемухи, тальника, какими-то
ветками, опавшими водяными растениями.
Проходит несколько минут, и откуда-то появляется хариус.
Он выходит на глубину и останавливается в полводы, повер-
нувшись головой против течения. Видно, как двигаются плав-
ники и жаберные крышки рыбы. Еще минута ожидания — к
первому хариусу присоединяется еще пара, за ней другая.
181
Рыбы почти не двигаются. Как привязанные, стоят они в
воде, чуть-чуть шевеля плавниками. Время от времени один
из хариусов без всякого заметного усилия смещается на не-
сколько сантиметров вправо, влево или назад и снова засты-
вает в полном спокойствии.
Впрочем, это спокойствие кошки, подкарауливающей мышь.
Один из хариусов вдруг стремительно срывается с места и ис-
чезает из поля зрения. Что вызвало этот бросок. Появление
чего-то съедобного? Желание размяться? А через минуту ха-
риус снова занимает свое место.
Немного спустя вся пятерка, как по команде, перемещает-
ся на метр вперед, но вдруг, чем-то потревоженная, внезапно
рассыпается, чтобы скоро снова возвратиться на старое место.
Стоит рыболову сделать движение, и в омутке — пусто. Ха-
риусов, как ветром, сдуло.
Впереди слышен шум быстро текущей воды. Сквозь поте-
рявшие листву заросли кустарника виден бурливый неза-
мерзший перекат.
Мелькает мысль: «А будут ли клевать хариусы?» Рыболов
разматывает удочку, достает из-за пазухи мешочек с червями,
насаживает на крючок крупного червя.
Леска без поплавка, оснащена грузилом в виде двух не-
больших дробин. Течение подхватывает червя и сразу уносит
его под лед в омут. Леска вытягивается. Вот она качнулась,
как будто слегка подалась вперед. Рыболов подсекает и чув-
ствует — есть! Тащит, подо льдом мелькает что-то белое, по-
ворачиваясь, как лист бумаги, увлекаемый ветром. На берег
вылетает хариус.
Рыболов передвигается к широкой полынье, и его внимание
привлекает какой-то всплеск. Впечатление такое, будто обло-
милась льдинка. Да вот и она плывет, увлекаемая под лед
быстрым течением. Но почему она обломилась?
Разгадка приходит быстро: из воды навстречу падающей
снежинке выскакивает крупный хариус и с плеском шлепается
в воду, вероятно удивленный странным вкусом пойманного
«насекомого».
Вдруг новый «взлет», и хариус падает на лед, взметнув
облачко снега. Значит, тот хариус упал у самого края полыньи,
и лед под ним обломился. Хорошо, что так кончилось! А бы-
вает, что хариус, подскочив раз-другой на льду, еще дальше
откатывается от воды и попадает в сумку рыболова.
* *
*
Возле города Перми есть несколько речек, в которых водят-
ся хариусы. Взять хотя бы Нижнюю Мулянку.
Она берет свое начало на лесистых возвышенностях вос-
точнее Юго-Камска. Сначала течет в направлении на север,
182
затем около деревни Крохово круто поворачивает на запад и
впадает в Каму у села Нижние Муллы.
Немного ниже села Култаево Мулянка принимает слева
приток Сарабаиху, текущую из района Ключики параллельно
Казанскому тракту.
В Сарабаихе хариусы держатся в верхнем течении пример-
но до деревни Копидоны. Впрочем, в последние годы в связи
с выпуском скота по берегам Сарабаихи вода в ней портится,
а хариус уходит в верховья.
В Мулянке хариусы в небольшом количестве попадаются
в районе села Башкиро-Култаево. Но лучшее ужение начина-
ется в 2—3 км выше по течению — от заброшенной мельницы.
Здесь хариусы многочисленны как в самой Мулянке, так и в
ее притоках.
В бассейне Мулянки, включая сюда и Сарабаиху, обычный
вес хариусов 50—200 г. Изредка встречаются экземпляры до
1,5 кг.
Выше Башкиро-Култаево на Мулянке населенных пунктов
нет, нет также и пастбищ. Это создает благоприятные условия
для размножения и существования хариусов.
Добавлю, что в Нижней Мулянке и ее притоках водится
налим. Это позволяет в весенний и осенний периоды ночевки
на ее берегу разнообразить ужением налимов.
Расстояние от Перми до заброшенной мельницы составля-
ет около 50 км. Маршрут следования — по Казанскому тракту
до села Култаево, оттуда по улучшенной дороге до Башкиро-
Култаево.
В хорошую погоду, точнее, если долго не было дождей,
можно по полевой дороге проехать еще вверх по речке 5—7 км
и оттуда начинать ловлю.
В дождливую пору автотранспорт целесообразнее оставить
в селе и дальше идти пешком.
Лучшим способом попасть на Мулянку является коллектив-
ный выезд, объединяющий охотников и рыболовов. Для оди-
ночек можно рекомендовать проезд до Култаево на городском
автобусе (отправление от Колхозного рынка), а оттуда 8—10 км
пешком или на попутной автомашине.
Вполне доступен этот район для тренированного велосипе-
диста, но таскать за собой велосипед по речке утомительно и
надоедливо, поэтому лучше на время ужения оставить его в
Башкиро-Култаево.
Как и другие речки Западного Урала, Мулянка густо по-
росла всякими кустарниками. На ней можно увидеть черему-
ху— весьма распространенный здесь ягодный кустарник, за-
росли малины, кусты черной и красной смородины, длинные
плети хмеля, увешанные пряно пахнущими шишками. В лесах,
подступающих с обеих сторон к долине речки, много грибов.
Походы к Мулянке в общем неважные, требующие от ры-
183
болова большой ловкости в забрасывании удочки и вытаскива-
нии рыбы.
Местами на протяжении 100—200 м нет ни одного мало-
мальски удобного для заброса места. Часто встречаются омут-
ки, берега которых так густо поросли кустарником, что без
расчистки заброса не сделаешь. Однако во многих местах та-
кая расчистка уже сделана местными рыболовами.
Хорошо, если рыболов обут в резиновые сапоги. Это зна-
чительно расширит сферу его деятельности, так как даст воз-
можность, когда это нужно, не теряя времени, перейти с од-
ного берега речки на другой, если там обнаружен удобный
подход.
Кроме Нижней Мулянки, хариусов много в Бырме. Быр-
ма — один из притоков Бабки. Бабка — довольно значитель-
ная, имеющая сплавное значение река, впадающая в Сылву
недалеко от Кунгура.
В самой Бабке хариус встречается уже в районе между
Янычами и Нижним Пальником, но здесь он немногочислен
и держится преимущественно на самых бурных перекатах. На-
пример, в первой половине лета хариус попадается на удочку
на длинном и быстром перекате в 100 м выше впадения в
Бабку речки Юг. Зато много хариуса во всех притоках Бабки
и в ее верховьях.
Начало свое Бырма берет на тех же лесистых холмах, что
и Нижняя Мулянка, но течет на восток, впадая в Бабку не-
далеко от деревни Н. Пальник.
Русло Бырмы проходит по глубокой долине, к которой с
обоих берегов подступает густой, большею частью смешанный,
лес, богатый грибами и боровой дичью. Долина носит преиму-
щественно луговой характер и после сенокоса местами исполь-
зуется под пастбище.
Как и Нижняя Мулянка, Бырма причудливо петляет по
всей долине. То она стремительно несется по перекату, то спо-
койно уходит под зеленый свод ракитника, таинственно пере-
ливаясь синевой омута, то неторопливо огибает широкую се-
нокосную лужайку, то сердито роется у подножия берегового
склона. В таком месте обязательно лежит подмытая водой ель
или береза и купает свои ветви в быстро текущей воде.
Средняя ширина Бырмы—10—12 м, глубина — около 1 м.
В омутах, которые на Бырме достигают значительных разме-
ров, встречаются глубины до 3—4 м.
В нижнем течении Бырмы на протяжении 6—8 км от впа-
дения ее в Бабку встречаются щучки, окуни, ельцы, пескари,
а выше основными жителями речки являются хариусы и на-
лимы.
Хариусы в Бырме крупнее, чем в Нижней Мулянке. По
словам местных жителей, хариусы .весом от 0,5 до 1 кг — не
редкость, а иногда попадаются и более крупные экземпляры.
184
Хотя долина Бирмы основательно заросла кустарниками и
деревьями, но все же не в такой степени, как Нижняя Мулян-
ка. Берега Бырмы носят более открытый характер, есть много
хороших и удобных подходов. С лугового берега можно ловить
нахлыстом.
Проехать на Бырму несколько сложнее, чем на Нижнюю
Мулянку.
Собственно, проезд на автомашине обеспечен в любую по-
году до села Юг (по Сибирскому тракту до села Кояново,
оттуда по улучшенной дороге — к Югу). Расстояние прибли-
зительно 40 км.
От села Юг по широкой просеке идет лесная дорога в де-
ревню Ковалевку, лежащую около Бырмы. Эта дорога имеет
направление почти строго с севера на юг и выводит прямо на
Бырму. Расстояние 10 км.
Для автомашин эта дорога является проезжей лишь в сухую
погоду и не везде. На полпути между Югом и Ковалевкой есть
небольшой хуторок на берегу лесного ручья, около которого и
можно оставить автомашину. Остальной путь до Бырмы надо
совершить пешком.
В селе Юг имеется автобусное сообщение, что позволяет
выезжать рыболовам и охотникам на Бырму одиночками или
небольшими группами, если нет возможности организовать
коллективный выезд.
Отличную прогулку по живописной дороге можно совершить
к Бырме на велосипедах группой в 3—4 человека.
Очень интересна и река Сыра. Она вытекает из мощных,
изрезанных оврагами лесных массивов, лежащих юго-восточнее
Перми.
Населенным пунктом, от которого можно начать ловлю ха-
риуса, двигаясь вниз по Сыре, является деревня Софроны.
На участке между Софронами и Меркушовой река прини-
мает в себя до десятка притоков, таких, как речки Сырка,
Каменка, Черная, Белая, Бертешиха и др. В некоторых из
них, как в Бертешихе, встречается мелкий хариус. Впрочем, и
в самой Сыре выше Софронов хариус не крупный, и лишь
вниз от Софронов величина хариуса в отдельных случаях до-
стигает 400—500 г.
В среднем течении, примерно от села Кольцово, ширина
речки увеличивается до 7—15 м, появляются широкие и глубокие
омуты — пристанища крупных хариусов. По свидетельству
местных жителей, вес их в Сыре достигает 2 кг.
В нижнем течении от Рассольной до впадения в Сылву, на
Сыре есть мельницы с плотинами, и хариус на этом участке
встречается в виде исключения. Здесь чаще встречаются голав-
ли, щуки, окуни и пескари.
По всему течению Сыра петляет по дну долины среди обиль-
ных черемуховых зарослей.
185
Пробежав по узкому перекату с торчащими из воды колья-
ми, речка разливается в широкий и глубокий омут, густо порос-
ший по берегам кустарником и водяными травами. Мысок у
верхней части омута утоптан, здесь часто бывают рыболовы.
Затем в Сыру впадает ручеек. В этом месте рыболову при-
ходится по корням кустарников и набросанным поленьям пре-
одолевать широкую полосу жирной черной грязи.
Дальше — просторная лужайка, за ней несколько крупных
елей, подступающих к самой воде и обещающих рыболову уют-
ный уголок для ночлега. Здесь остатки костра и несколько
брошенных свежерубленных удилищ с обрывками нитяных ле-
сок на них: это ночевали рыболовы и ловили налимов...
Попасть на Сыру можно несколькими способами. Есть поле-
вая дорога от Софронов до Сибирского тракта через Плишки,
Паздрино, Большую Мось. Дорога эта доступна для автотран-
спорта лишь в сухую погоду.
К селу Кольцово, расположенному в среднем течении Сыры,
ведет улучшенная дорога также с Сибирского тракта через
село Лобаново и деревню Горбунята.
От Горбунят уходит полевая дорога в деревню Меркушово,
лежащую на Сыре несколько выше Кольцова.
Кольцовский тракт доступен для автотранспорта в любую
погоду, хотя местами имеются на нем труднопроходимые места.
По обоим маршрутам расстояние до Сыры не превышает
20—25 км от черты города и вполне под силу велосипедисту.
Для любителей велосипедного спорта можно предложить
интересный и в летнее время нетрудный маршрут: Пермь—Со-
фроны — вниз по Сыре с удочкой — Меркушово—Горбунята—
Лобаново—Пермь. Длина этого маршрута около 60 км.
В районе Меркушово можно проехать по железной дороге
дачным поездом до станции Клестята или Мулянка, а оттуда —
3—4 км пешком до Сыры.
И. Шубин
ОТ ЧЕГО ЗАВИСИТ УСПЕХ
ЛОВЛИ РЫБЫ СПИННИНГОМ
реди некоторой части спиннингистов су-
ществует такое мнение: чем больше они
сделают забросов за день, тем больше поймают рыбы. Все, де-
скать, зависит от физических усилий рыболова и от водоема;1
186
есть реки и озера, в которых на каждую пойманную рыбу надо
сделать по сто забросов, а в других — и того больше.
Это мнение ошибочно. Оно исключает основной момент: ма-
стерство спиннингиста, его практический опыт и знание биоло-
гии рыбы. Более того, спиннинг как бы превращается в меха-
ническое орудие, а спиннингист — лишь придаток к нему.
В действительности же дело обстоит иначе. Спиннингист
должен в совершенстве владеть техникой заброса, быстро
ориентироваться на водоеме и правильно применять свои зна-
ния— в этом залог успешной ловли без применения макси-
мальных физических усилий.
* *
*
Б ряде случаев успех лова рыбы на спиннинг не зависит от
рыболова. К таким случаям надо отнести изменения уровня
воды в водоемах, перемену погоды и другие подобные явления.
Но рыболов должен знать, как они влияют на поведение рыбы,
а знание — это верный путь к успеху.
Наблюдения говорят о том, что в весеннее и летнее время
всякое понижение атмосферного давления вызывает у рыбы
беспокойство, и она зачастую совершенно прекращает в это
время ловиться на спортивные удочки. Только поздней осенью,
когда хищники собираются в ямах, иногда наблюдаются’ от-
ступления от этого правила.
Северный и северо-восточный ветры также зачастую оказы-
вают отрицательное влияние на клев рыбы.
Летом отрицательно сказывается на спиннинговой ловле и
яркая солнечная и безветренная погода. В такие дни осторож-
ные шересперы или лососи отлично видят рыболова и редко
хватают его приманки. В самую жару, когда на мелких и более
прогретых участках водоёмов-количество' кислорода в воде
Снижается, крупная рыба уходит на более глубокие места с
низкой температурой и отстаивается. В средней и южной по-
лосе СССР летний жаркий месяц июль^счпта'ётся «мёртвым»
для спиннингового ужения. В июле даже щуки ловятся значи-
тельно хуже, а если и берут, то только на зорях.
Дождливая погода, вызывающая помутнение воды, также
не благоприятствует ловле на спиннинг.
Летом лучше всего ловится рыба в теплую пасмурную пого-
ду с ветерком, вызывающим рябь на поверхности воды. В это
время происходит сильная аэрация верхних слоев воды, обога-
щение ее кислородом и перемешивание с нижними слоями.
В такую погоду хищники не видят рыболова, близко подходят
к берегам и усиленно охотятся за молодью чуть ли не весь
день.
В водоеме с прозрачной водой в солнечные дни рыба лучше
ловится на более мелкие блесны золотистого цвета или разного
187
рода вабики, окрашенные в менее яркие цвета. В это же время
темный свинцовый груз, оснащенный тройником, нередко стано-
вится добычливой приманкой.
Большое беспокойство у рыбы вызывают изменения уровня
воды. При подъеме уровня' хищники становятся активнее, вы-
ходят на разливы рек и мелкие места охотиться за молодью и
неплохо ловятся на спиннинговые приманки.
При понижении уровня воды рыба бросается в русла рек и
там некоторое время отстаивается. При медленном спаде воды
хищников надо искать ниже устьев ериков, по которым сливает-
ся вода с залитых мест. Здесь хищники жадно хватают сноси-
мую течением молодь рыбы и хорошо идут на блесну. При
резком же падении уровня рыба не клюет совершенно.
Летом рыба никогда не задерживается долгое время на
одном месте. Косяки судака выходят после захода солнца на
мелкие места, идут против течения и приводят в такое состоя-
ние всю молодь рыбы, что она иной раз выбрасывается даже
на берег. Судаки доходят до первого большого переката и там,
разбившись на мелкие группы, охотятся за молодью всю ночь
до утра. На рассвете судаки скатываются вниз по течению на
свои ямы.
Кто знает эти ежедневные перемещения судака, тот может
отлично поохотиться на эту рыбу, строго соблюдая при этом
правила маскировки. Судак, как и шереспер, никогда не хва-
тает спиннинговых приманок, если он замечает на берегу фи-
гуру рыболова. Ловить судака нужно на острые крючки, под-
сечку делать молниеносно и резко.
Перемещения других хищников целиком зависят от пере-
движения молоди рыбы, которой они питаются. Щуку поздней
осенью надо искать не на мелких и охлажденных участках во-
доемов, а в глубоких ямах: там собирается рыба на зимнюю
стоянку.
Тунца и пеламиду в Черном море следует искать около ко-
сяков хамсы и сельдей.
Летом в реках средней полосы СССР охота со спиннингом
лучшие результаты дает в местах, заросших водными растения-
ми. Блесну в этих районах необходимо вести над водорослями
или в прогалах между кувшинками и камышами.
Хищники азартнее хватают приманку там, где наблюдаются
их скопления. Это объясняется тем, что у всех хищников — и
наземных и водных — инстинкт перехватить добычу у своего
конкурента действует сильней, чем его обычный инстинкт.
И там, где осенью спиннингисту удается поймать одного хищ-
ника, всегда надо ожидать поклевки и второго и третьего.
Опытные спиннингисты при ловле щук осенью применяют
такой прием: сначала пускают блесну как дорожку и, передви-
гаясь на лодке по разным участкам водоема, ведут разведку
стоянок хищника. Там, где происходят поклевки, рыболов ста-
188
бит лодку на якорь и начинает интенсивно обуживать эти уча-
стки, забрасывая блесну спиннингом.
На успех ловли рыбы влияет также и освещение водоема
солнечными лучами. Волжские спиннингисты давно установили,
что хищник редко бросается за блесной, когда солнечные лучи
бьют ему -в глаза или когда тень рыболова падает на воду.
Спиннингист должен передвигаться по водоему так, чтобы
солнце при забросах светило ему в лицо. В таком случае сол-
нечные лучи будут падать на блесну сзади, в направлении ее
движения, не будут ослеплять рыбу, и она скорей схватит ярко
освещенную, убегающую от нее приманку. Это обстоятельство
необходимо иметь в виду особенно при обужйвании спиннингом
неглубоких мест, а также при ловле хищников, охотящихся в
верхних слоях водоемов (шереспер и окунь).
* *
*
Многие спиннингисты недооценивают значения правильной
регулировки всех частей, составляющих спиннинговую снасть.
А между тем это зачастую оказывает решающее влияние на
успех лова.
Молниеносно и сильно подсечь судака и щуку лучше всего
удается более мощными спиннинговыми удилищами с жестким
концом. Леса, поводки и крючки при такой ловле должны быть
весьма прочными.
В 1946 году при поездке на юг за большеротым черным
окунем в первые одиннадцать дней я не поймал ни одной рыбы,
хотя ежедневно у меня было до пятнадцати поклевок. Причи-
ной этих неудач оказалась неслаженность снасти. Конец спин-
нингового удилища был жестким, а ротовые части черного оку-
ня слишком нежными, пожалуй, слабее, чем у обыкновенного
окуня. Они легко разрывались, потому что сопротивлялся
окунь очень сильно. И только после того, как верхнее жесткое
колено спиннинга было заменено гибким, более эластичным,
сходы рыбы прекратились.
Вообще следует сделать вывод, что при ловле на легкие
приманки, небольшие вабики или на маленьких мертвых рыбок
снасть надо иметь более тонкую: гибкое и легкое удилище, не-
большую с легким барабаном катушку, тонкие лесу и поводок.
Такая снасть в горных реках Северного Кавказа обеспечи-
вает хорошие уловы лососей и форели.
Большое значение в настрое удилища имеет установление
правильного баланса. У одноручного удилища центр тяжести
должен находиться в том месте комля, где оно обхватывается
рукой спиннингиста. А у двуручного — посредине, между пра-
вой и левой руками. Достигается установление такого баланса
путем передвижения катушки и утяжеления нижней части руч-
ки спиннинга (у одноручных спиннингов).
189
Рис. 6. Правильная и
неправильная оснаст-
ка тройниками спин-
нинговых приманок
При ловле на правильно сбалансированное спиннинговое
удилище рыболов может, не переутомляясь, делать забросы в
течение всего дня. И наоборот, он быстро устает при ловле на
удилище, не имеющее правильного баланса.
В спиннинговой снасти имеет значение даже такая «мелочь»,
как вращение ручек катушки. Дайте любому спиннингисту ка-
тушку с туго повертывающимися ручками, и он через час-два
интенсивной ловли потеряет силы.
Еще большее значение имеет острота
крючков и тройников на приманках: добрая
половина сходов рыбы происходит из-за ту-
пых крючков.
Крючки всех приманок должны быть на-
столько острыми, чтобы они при малейшем
прикосновении к ногтю пальца впивались в
него, а не скользили по нему. Кроме того,
важное значение имеют размеры крючков и
тройников и угол наклона их жала. Вот
пример правильной (а) и неправильной (6)
оснастки тройниками спиннинговых прима-
нок (рис. 6).
При ловле шересперов необходимо быст-
рее вести блесну с тем, чтобы она подпры-
гивала на поверхности воды. Этого можно
достигнуть только в том случае, когда диа-
метр рабочей части шпульки катушки будет
не менее И —13 см. У многих катушек он обычно не более 8 см.
Большое значение имеет подбор приманок и их ведение.
) Irtoj^aHKH ^цля_осецне^ловли_таких хищников^^ как^^щу к а,
крупнымГТялько^
дом вблизи самого дна
в	J! (J И и Я х постоянно
ы. Mq/fto, конечно^ приме-
нять легкие приманки с тяжелыми грузами нд_ловодкдх, ноТТЗ?
уднГ' i^oca г,1^иГТасстояния*ЗГ бйи часто захлест™
ва^тся за поводок.
На глубины свыше 3 м световые лучи проникают слабо,
поэтому в омутах лучшие результаты дают крупные посере-
бренные и никелированные блесны. Идеальной приманкой для
обуживания глубоких мест является наша русская блесна
«Уралка» с одним крючком. Благодаря своей особой форме
(лодочка) эта блесна при погружении всегда ложится вы-
пуклой стороной на дно, а крючком вверх, и это устраняет
тяжелыми и
йудак, должны оь
И МОЖ^^рТШ^ТИ
2^^^ЩЩ®ТТГегкиеже приманки
оудут всплывать к поверхности вод
зацепы.
Следующей очень хорошей приманкой для ловли щук в глу-
боких местах надо признать мертвую рыбку (до 12 см в дли-
ну), надетую на снасточку при двух тройниках среднего раз-
мера (рис. 7).
190
Этой приманке придается изогнутая форма, благодаря чему
она так же ложится на дно (выпуклой стороной),; как и
«Уралка».
Главное преимущество всех больших и малых мертвых ры-
бок с легкими снасточками в том, что в воде они находятся
почти во взвешенном состоянии и при малейшем движении
Рис. 7. Рыбка на снасточке
вперед дают хорошую «игру». При ловле на мертвых рыбок
выгоднее применять более тяжелые грузы, чем утяжеленные
снасточки. Тяжелые заграничные снасточки типа «Крокодил»
в действительности и годятся только для ловли крокодилов, а
не рыбы.
На рис. 8 показаны лучшие снасточки для ловли хищников
на мертвые рыбки.
а
8
Рис. 8. Лучшие снасточки для ловли хищников на мертвые рыбки
191
При ловле хищников, охотящихся за молодью рыбы в верх-
них слоях водоемов, приманки должны отвечать другим требо-
ваниям.
Они прежде всего должны быть упористыми, т. е. при дви-
жении в воде оказывать большое сопротивление. Этому требо-
ванию отвечают «Девоны» и все аналогичные приманки, снаб-
женные лопостями (рис. 9, 10) В тех случаях, когда приходит-
ся делать дальние забросы, применяются тяжелые «Девоны»
(рис. 9, б, в). Такие же «Девоны» дают лучшие результаты при
ловле лососевых в глубоководных мощных горных потоках.
Дальний заброс позволяет незаметно подходить к осторожным
хищникам.
192
Часто, чтобы вызвать хватку такого хищника, как шереспер,
приманка должна изображать мечущуюся испуганную рыбку.
В таких случаях приманка, предложенная волжским спиннин-
гистом врачом Н. Жегалкиным еще в 1915 году, является не-
заменимой и самой уловистой. Она представляет собой черенок
ложки с пробуравленным в точке центра тяжести отверстием,
через которое проходит коротенький стальной поводочек с трой-
ником на нижнем конце (рис. 11).
а
Рис. 11. Приманка
Н. Жегалкина
Рис. Вабик из беличьего
хвоста
Бабик из беличьего хвоста, изображенный на рис. 12, дол-
жен напоминать плывущую в верхнем слое воды мышь: на зо-
рях и в ночное время мыши часто переплывают плесы горных
рек Восточной Сибири. При ведении этой приманки с коротки-
ми остановками (1—2 сек.) шерсть приманки то сжимается в
пучок, то распускается. Таймени и ленки горных рек с азартом
хватают такие приманки-вабики.
* *
*
Точно установлено, что лучшие результаты дают приманки,
которые по размеру, цвету и «игре» схожи с теми натуральны-
ми рыбками и насекомыми, которыми в данном водоеме пи-
таются хищники.
Самые большие уловы хариуса у Никольских рыболовов на
Ангаре получаются на вабики, в точности воспроизводящие
мормыша, который в огромных количествах выносится из озера
Байкал в Ангару и является основной пищей хариусов. Ника-
кие блесны не могут сравниться с этой приманкой.
В летнее жаркое время, когда наши водоемы зарастают
водорослями и рыба переходит на питание теми насекомыми и
13 Рыболов-спортсмен
193
личинками их, которые обитают в зарослях этих растений,
едва ли не лучшей спиннинговой приманкой является темное
свинцовое грузило, оснащенное тройничком. По всей вероят-
ности, это грузило своими размерами, формой и расцветкой на-
поминает водяных насекомых и их личинок (рис. 13)«
Рис. 13. Грузило с тройником
В летнее время, особенно в жаркие солнечные дни, приман-
ки должны иметь расцветку, более близкую к расцветке насе-
комых и мелких рыбок. В частности, голавль и язь лучше ло-
вятся на небольшие «спиннеры» золотистой расцветки.
* ♦
*
Спиннинг представляет собой универсальную рыболовно-
спортивную снасть. С помощью спиннингового удилища можно
ловить не только хищную рыбу, но и мирную, питающуюся
растительной пищей, червями, насекомыми и их личинками.
Так с помощью спиннинга можно ловить не только на спиннин-
говые приманки методом верчения, но и в проводку с тяжелы-
ми поплавками, на крючки, наживленные пучком червей и
другими насадками, и, наконец, по способу нахлыста с по-
мощью поплавка-груза.
Ужение в проводку с берега со спиннингового удилища ши-
роко применяется местным населением в горных реках нашего
Севера. На рис. 14 изображена оснастка поводка при ужении
в проводку со спиннинга. На севере даже самые опытные
спиннингисты при плохом клеве на обычные спиннинговые
приманки часто переходят на ловлю в проводку с тяжелым
поплавком и таким путем берут лососевых рыб: кумжу, форель,
а иногда даже и семгу.
Процесс ловли заключается в том, что рыболов-спортсмен
закидывает на середину горной реки не груз с блесной, а изо-
браженный на рис. 14 тяжелый поплавок с поводком и крюч-
ком, наживленным пучком красных червей. Закинув с помощью
спиннинга и катушки приманку, рыболов идет по берегу и сле-
дит за поплавком, сносимым течением. После поклевки рыбо-
лов обычным путем утомляет рыбу, подводит ее к берегу и с
помощью багорика вытаскивает на берег. С помощью спиннинга
этим способом можно ловить язя и голавля в проводку с берега
и в равнинных реках средней полосы СССР и лососевых — в
горных реках Юга и Сибири. Особенно рекомендуется этот
194
Рис. 14. Спиннинг, оснащенный
тяжелым поплавком
прием ловли в период так называемого «мертвого» сезона, в
июле, когда хищники зачастую перестают брать на обычные
спиннинговые приманки.
Еще большего внимания заслуживает другое, не менее ин-
тересное, приспособление к спиннингу — поплавок-груз (рис. 15).
С помощью этого приспособления прекрасно ловятся все рыбы,
питающиеся насекомыми.
Автору настоящей статьи удава-
лось получать в верховьях реки Ка-
мы и ее притоке Обве при ловле с
поплавком-грузом отличные уловы
голавлей и язей на крупных кузне-
чиков и стрекоз. Особенно добычли-
ва эта ловля под крутоярами, где
на краю нависших над водой бере-
гов обильно растет высокая сорная
трава, изобилующая разнообразны-
ми насекомыми. Попробуйте сор-
вать несколько пучков этой травы и
забросить ее в воду, подальше от
берега. А затем туда же забросьте
спиннингом поплавок-груз с насе-
комым, наживленным на обыкновен-
ный острый крючок. Через короткое
время ваша приманка будет схваче-
на крупным голавлем и вам придет-
ся затратить немало усилий, чтобы
его подвести к берегу и взять под-
сачком.
Следует особо остановиться на
оснастке спиннинговых приманок,
особенно при ловле лососевых и щук,
оказывающих при поимке большое
сопротивление.
Недостатком оснастки многих
а
Рис. 15. Поплавок-груз
крупных блесен является прикрепление тройников к нижнему
краю блесны. При ловле семги, кумжи, тайменя и ленка осна-
щенная этим способом блесна занимает в пасти рыбы такое
*3*	195
положение, что становится рычагом, длинный конец которого
оказывается снаружи челюстей рыбы. Такое положение блесна
занимает, когда семга бросается вниз по течению. Когда это
происходит, тройник неизбежно выворачивается из пасти вместе
с ротовыми тканями рыбы или же ломается.
Никогда этого не бывает при ловле на «Девон» и блесны,
оснащенные по московскому способу. На рис. 16 изображены
блесны, оснащенные тройниками на гибких эластичных повод-
Рис. 16. Блесны с тройниками на
эластичных поводках
Рис. 17. Два способа оснастки
блесны .Уралка*
ках. При ловле крупных хищников с такой оснасткой никогда
не получается сильных напряжений рычага в пасти рыбы.
Еще в 1946 году была предложена подобная же оснастка
«Уралки». На рис. 17 показаны два варианта такой оснастки.
С переходом опытных московских спиннингистов на блесны
с этой новой оснасткой их уловы семги в реках Севера значи-
тельно возросли. Да и при ловле всех хищников рекомендуется
оснащать блесны по московскому способу..
* *
*
Можно быть рекордсменом по забросам спиннингом на
дальность и меткость, но плохо ловить рыбу.. Нужно не только
уметь далеко и в цель забрасывать хорошие блесны, но и уметь
правильно их вести, чтобы они попадали ib поле зрения хищни-
ка и давали необходимую «игру».
Существует много проверенных и общепризнанных приемов
ведения блесны.
При ловле щуки приманку надо вести не выше чем на метр’
от дна водоема, уступами, с остановками, давая блесне погру-
196
зиться ближе ко дну. В этом случае приманке придается ход
больной, выбившейся из сил рыбки. Этот прием вызывает
хватку даже сытого хищника. При ловле щуки в глубоких
водоемах на «Уралку» с одним крючком блесну также следует
вести уступами, временами совершенно опускать ее на дно, а
затем плавньш взмахом удилища снимать со дна. Часто щуки
Рис. 18. Схема забросов при обуживании горных рек
хватают в тот момент, когда рыболов начинает поднимать
блесну со дна. Также рекомендуется при ловле щуки вести и
мертвых рыбок.
При ловле шересперов (жерех, белизна)', которые жируют
в верхнем слое или на перекатах, приманку следует вести у
самой поверхности и позволять ей иногда выпрыгивать из воды.
При ловле шереспера лучшие результаты дают забросы под
намеченную рыбу. Опытный спиннингист, заметив, где жирует
шереспер, скрытно подбирается к нему, подготовившись к за-
бросу приманки, начинает ждать очередного удара хищника.
Как только такой удар последует, спиннингист бросает блесну
чуть подальше того места, где был бурун, и в следующее же
мгновение быстро протаскивает блесну по тому месту, где
образовался круг от удара хищника.
На плесах рек со спокойным течением шереспера можно
поймать летом только таким приемом.
При ловле осторожных хищников (шереспера, судака и фо-
рели) на плесах со спокойным течением рекомендуется подхо-
дить к рыбе против течения реки и забросы делать также про-
тив течения. Приманка в этих случаях ведется по течению. При
197
ужении на перекатах или с отлогих мелких берегов лучшие
результаты дает ужение в забродку.
При ловле судака не требуется делать дальних забросов.
Во время жировки он обычно идет вблизи берега и задержи-
вается около береговых мысов на отбойной струе. Приманку,
лучше всего мертвую рыбку, следует вести уступами против
струи обратного течения, временами класть на дно, а затем
снова поднимать. Такой способ обуживания под крутоярами
высоких берегов обычно дает лучшие результаты.
Следует обратить внимание на способы обуживания горных
рек при ловле лососевых рыб. На рис. 18 показан обычный
прием обуживания. Блесна забрасывается несколько наискось
против течения, чтобы к тому моменту, когда рыболов начнет
подмотку, она погрузилась до дна. Чтобы лосось схватил при-
манку, она должна идти около дна «изводяще медленно».
Для этого рыболов обычно перестает подматывать лесу и за-
ставляет блесну развернуться, пройти по окружности, вернее
по дуге, к берегу. В этот момент обычно и происходит поклевка
семги и лосося.
При вываживании семги не нужно подводить ее к берегу,
пока она не утомлена.
Приблизительно таким же способом следует обуживать и
перекаты равнинных рек при ловле спиннингом голавля. Го-
лавль хватает приманки только при медленном их ведении.
* *
*
Большое значение для успешной ловли имеет поведение
самого спиннингиста, его состояние, его настроение. Если у него
нет уверенности в успехе предстоящей ловли, то и результаты
будут плохими.
Успех приходит ко всякому рыболову только тогда, когда
его действия носят строго продуманный характер и основаны
на твердых знаниях и навыках.
Рыболов должен в совершенстве владеть спиннинговой тех-
никой, уметь незаметно подходить к месту ловли рыбы, маски-
роваться в любых условиях: стоя — из-за кустов или из-за де-
рева, сидя, лежа на боку, делать точные забросы в намеченное
место справа и слева.
Спиннингист должен знать биологию тех хищников, на кото-
рых он собирается охотиться, знать их повадки, уметь быстро
ориентироваться в обстановке на любом водоеме. Выбирая
маршрут для предстоящей спиннинговой ловли, он должен ясно
себе представить, где и какую рыбу в данном сезоне и на что
можно ловить. Разумеется, знания приходят вместе с практиче-
ским опытом. А опыт приобретается быстрее, если спиннингист
систематически ведет записи своих наблюдений и время от вре-
мени их обобщает.
198
Таким образом, успех зависит не от того, сколько спиннин-
гист сделает забросов, а от правильного и умелого использова-
ния спиннинговой техники и от знаний. Опытный спиннингист
зачастую при одном взгляде на водоем проходит мимо него, в
то время как неопытный рыболов бесцельно проводит здесь
несколько часов.
На Севере при ловле семги часто бывает так: опытные спин-
нингисты приходят на плес, делают два-три заброса и, убедив-
шись, что рыба еще не подошла с моря, ставят удилища к кус-
там, разводят костер и попивают чаек, все время посматривая
в сторону головной части порога.
Проходит час, другой, а иногда и больше. Вдруг один из
рыболовов быстро поднимается, берет спиннинг и направляется
к воде. За ним идут остальные. Это значит, что семга подошла.
Когда она преодолевает последнее препятствие и переходит
через гребень слива в голове порога, то обязательно сплавляет-
ся. Рыбы весом до 10—12 кг, как правило, делают прыжок
вверх (свечу), а более крупные показывают только спину, как
играющие в море дельфины. Это подмечают опытные рыболовы-
спиннингисты и начинают обуживать плес только тогда, когда
в него заходит семга.
Таких примеров из практики спиннингистов можно привести
десятки. Все они говорят об одном: когда наблюдательный ры-
болов обладает необходимыми знаниями и навыками, ему не
приходится делать сто или полтораста забросов, чтобы поймать
одну рыбу. Он обычно берет ее с первых же забросов.
Спиннинг — прекрасная универсальная спортивная удочка.
В руках опытного и умелого рыболова она всегда может обес-
печить хороший улов и доставить истинное удовлетворение са-
мому требовательному рыболову-спортсмену.
В. Макаров
КАК ВЕСТИ СПИННИНГОВУЮ
ПРИМАНКУ
пиннинг в том виде, как мы его сейчас
применяем, существует почти пятьдесят
лет. Имеется громадный ассортимент приманок; оснастка спин-
нинга и техника ее использования доведены до высокой степени
совершенства. Много есть рыболовов, которые могут похва-
литься уловами, отличными по качеству и количеству рыбы.
Ввиду этого необходимо сначала объяснить, по какой причине
199
поставлен вопрос (казалось бы, излишний) о ведении приманки.
Рассмотрение этого вопроса привело меня к убеждению, что
это еще не решенная проблема. Чтобы быть понятым до конца,
я опишу два факта, которые вызвали в свое время горячую
дискуссию в нашем кружке рыболовов.
Я приехал в гости к товарищу ловить рыбу. Жил он на
Волге. Однажды вечером направились мы на известную ему
воложку ловить щук. Ловили на небольшом участке, время от
времени меняя место. Крупная рыба брала хорошо. Но скоро
обнаружилось, что в то время, как он ловит четыре щуки, я
ловлю только одну. Любезный хозяин мой уступил мне свое
место. Результат не изменился. Решили поменяться удилищами.
И это не помогло. Он пробовал показывать, как ведет блесну,
и я всячески ему подражал. Ничего из этого не вышло. Долго
мы потом дивились этому происшествию. Загадка усложнялась
тем, что в других случаях наши уловы были одинаковы, а иног-
да я ловил больше своего компаньона.
Другой факт. На Клязьме, выше Звягина, была плотина,
образующая большой пруд. Пруд — типичный, со стоячей во-
дой, кувшинками и камышом. Из этих краев приехал ко мне
товарищ и рассказал, что в пруду, как это ни странно, много
шересперов, правда мелких, около килограмма весом. Но беда
в том, что они не берут на спиннинг. И вообще ни на что не
берут, хотя за приманкой гонятся.
— Не согласитесь ли вы туда поехать, половить и выяснить
причину, почему не ловятся шересперы? — спросил он.
На пруду обнаружилась интересная картина. Противопо-
ложный берег был высокий, крутой, покрытый соснами. Если
стать к нему лицом, то полуденное солнце оказывалось за спи-
ной. На темном отражении берега в прозрачной, пронизанной
лучами солнца воде вдоль кувшинок у того берега прекрасно
видны небольшие стайки шересперов, стоящих по обрезу кув-
шинок у поверхности воды. Некоторые рыбы плавали туда и
сюда. До кувшинок — около тридцати метров. Всплесков ника-
ких. Я дал товарищу свой «Девон» (его был плох) и предложил
ему бросать под любого крейсирующего шереспера. Сам стал
рядом. «Девон» упал позади рыбы. Падение приманки с грузом
на зеркальную поверхность пруда должно бы испугать рыбу.
Но шересперик спокойно повернулся на всплеск, погнался за
«Девоном», два метра его сопровождал и повернул обратно.
Несколько забросов — тот же результат. Тогда я выбрал шере-
спера, спокойно шедшего посередине пруда. После падения
моего «Девона» в воду рыба помчалась наперерез, останови-
лась невдалеке и вдруг с ожесточением набросилась на него.
Все подробности ловли были видны отлично.
Ловля закончилась через час со счетом 5 0 в мою пользу.
Я только одно мог объяснить моему товарищу, что мои при-
манки падали в воду не вертикально, как у него, а наискось
200
к воде, вследствие движения щилища на себя в момент паде-
ния блесны, что вызывало звук всплеска мелкой рыбки,— это
раз; во-вторых, как мне показалось, мой «Девон» шел живее
и естественнее, чем у него. Он потом учился водить «Девон»,
но его удилище оказалось грубовато и у него ничего не получа-
лось. Он брал мое удилище, выходило несколько лучше. Тут
играл роль какой-то личный момент. Скажем, у двоих бумага
и перья одинаковые, а почерки разные. У кого «почерк нераз-
борчивый», у того и рыба не берет!
Случаи, подобные описанным, известны многим, о них упо-
минается в рыболовной литературе, как о курьезе. Да и каж-
дый замечал при ловле в компании, что при всех равных усло-
виях уловы получаются разные. Бывает, что новичок ловит
больше опытных рыболовов. Если на только что обновленное
вами место является тринадцатилетний мальчуган, с отцовским
спиннингом и, забросив блесну на восемь метров с перебежкой,
выхватывает из воды крупную щуку (от которой, побледнев,
бежит в испуге), то вам становится обидно за свое искусство
и за труды, положенные на овладение спиннингом.
Если вы попробуете эти и подобные факты продумать, за-
глянете в «корень» дела, то перед вами и возникнет вопрос, по-
ставленный в заголовке статьи.
Точного ответа на него автор еще не нашел, но зато он по-
нял, что решение его заключается не в личных вкусах и даже
не в тренировке, а в использовании определенных научных
принципов. Ясно, что одному это не под силу, но кому-то надо
начинать, и автор отваживается на это в надежде, что его вы-
воды поправит и дополнит коллектив рыболовов-спортсменов.
ПОЧЕМУ ХИЩНАЯ РЫБА ХВАТАЕТ
СПИННИНГОВУЮ ПРИМАНКУ?
Этот вопрос на первый взгляд может показаться наивным.
Вы ответите, что хищная рыба питается мелкой рыбкой, а спин-
нинговая приманка...
Но, простите, я пе так поставил вопрос. Мы говорим об ин-
стинктах хищной рыбы. Щука, например, обладает таким же
хищническим инстинктом, как тигр, волк или коршун. Я хотел
бы знать, почему хищник приходит в возбуждение, когда он
видит нечто движущееся. Почему собака спокойно наблюдает
пасущееся животное и бросается за ним, если оно убегает?
Почему кошка гонится за бумажкой и вонзает в нее когти?
Ведь она видит, что это не мышь? Почему семга хватает яркие
крупные мушки и блесны, хотя во время хода на икромет она
не может глотать пищу? Почему мы привязываем красную
шерсть и цветные перья к нашим приманкам? Почему бык
(вовсе не хищный!) старается забодать красное, когда им раз-
201
махивают перед его мордой? Почему даже пчелы набрасывают-
ся на человека, если он перед ульем размахивает руками?
По-видимому, рыба хватает наши приманки потому, что она
бывает голодна и принимает блесну за рыбку, и потому, что
она, как и всякий хищник, способна раздражаться при ®иде
чего-то движущегося, конечно, если мы знаем, как довести ее
до этого состояния, как «раздразнить».
Многие наблюдения и опыты в естественных водоемах и
аквариумах подтверждают справедливость этих догадок, и мы
можем считать, что так оно и есть на самом деле.
На этом основании у нас есть возможность сделать попытку
построить теорию спиннинговой ловли, т. е. дать научно обо-
снованный ответ на вопросы: на какие приманки ловить и как
их водить? Наши выводы будут проверяться практикой, и если
практика покажет, что теория неверна, то мы будем искать
новую теорию или совершенствовать нашу. Мнение С. Т. Акса-
кова, что «мы мало знаем привычки и нравы рыбы, хотя она
и живет в прозрачных чертогах», остается верным и сегодня,
ВОЗДЕЙСТВИЕ НА АППЕТИТ РЫБЫ
Хищная рыба хватает спиннинговую приманку прежде всего
потому, что она бывает голодна и принимает ее за живую рыб-
ку. Но всякая ли рыбка достается хищнику в добычу? Закон
естественного отбора учит, что в добычу хищникам попадаются
слабые, болезненные особи, а также те, которые имеют недо-
статки в строении организма и в защитной окраске. К примеру,
рыбка имеет окраску спинки светлее, чем нужно для маскиров-
ки, или она не так увертлива, как другие. Хищник хватает
первым долгом то, что легко обнаруживается и что легко мо-
жет стать его добычей.
В основу способов ведения приманки мы должны положить
этот закон и при его помощи разгадывать наши загадки. Это
поможет нам понять, как рыба питается, где и когда она ищет
и выбирает добычу.
Согласно учению нашего физиолога И. П. Павлова, рыба,
как и всякий живой организм, способна воспринимать внешние
воздействия в виде раздражений нервной системы и отвечать
на эти раздражения рефлексами: врожденными — безусловны-
ми и приобретенными — условными. Бросок хищника на добы-
чу есть не что иное, как проявление врожденного рефлекса.
Осторожность хищника, наколовшегося на тройничок блесны,
или его испуг при виде рыболова есть рефлекс приобретенный,
т. е. условный. Эти положения И. П. Павлова каждый рыболо<в
должен твердо усвоить, чтобы понимать, что происходит, когда
рыба и приманка встречаются в воде.
Теперь рассмотрим простейший случай ведения приманки:
сна идет равномерно, параллельно дну водоема и невысоко над
202
ним. Удилище наклонено к воде, катушку вы вращаете равно-
мерно. Допустим, что щука видит приманку, что щука голодна
и ничем не испугана. Обязательно ли бросится на приманку?
Если приманка идет прямо на щуку, рыба останется на месте.
Щука по опыту «знает» (условный рефлекс), что при первом
же ее движении рыбка юркнет в сторону и бросок будет бес-
полезен.
Если приманка идет над щукой, удаляясь от нее, то бросок
последует. Рыбка не видит щуки, хищница может ее догнать и
догонит.
Пусть теперь приманка идет по отношению к щуке справа
налево и наоборот. В этом случае щука может броситься за
приманкой, но может остаться и на месте. Поведение щуки
определяется в этих условиях расстоянием до приманки и ско-
ростью движения приманки. С увеличением этих элементов па-
дает вероятность поклевки. Но лишь приманка начнет удалять-
ся от щуки и «покажет ей хвост», поклевка последует незаме-
длительно.
Надо иметь в виду, что хищная рыба никогда прямо и чест-
но не погонится за мелкой рыбкой! Дело в том, что во всякой
вязкой среде, в том числе и в воде, возможные скорости тел
обратно пропорциональны их линейным размерам, если эти
тела подобны. Другими словами, чем крупнее рыба, тем мень-
ше ее возможная скорость (этот закон гидродинамики спра-
ведлив и для воздуха, и не только для живых организмов, но
и для машин. Поэтому большой бомбардировщик никогда не
может двигаться с такой скоростью, как маленький истреби-
тель). Щука это инстинктивно «знает». Вот почему она всегда
подкрадывается к своей жертве или бьет ее из-за засады.
Таким образом, щука нападает почти всегда сзади, реже
сбоку и никогда спереди (исключения бывают на вихревом
течении, в мутноватой воде при изобилии мелочи, вообще в
суматохе). Отметим, между прочим, рациональность наших
блесен. Они вооружены так, что при указанных направлениях
щука всегда засекается.
При обычном ведении приманки из сотни щук попадаются
единицы. Если вы за утро поймали пять-шесть щук, то, конеч-
но, считаете, что улов неплох. Пожалуй, вы правы. Но можно
ловить лучше.
Нельзя ли, спросите вы, так вести приманку, чтобы каждая
щука, увидевшая ее, сделала бросок? Разумеется, мы воздер-
жимся дать точный рецепт, поскольку нельзя поручиться за
каждую щуку, и вернемся к закону естественного отбора.
С точки зрения этого закона, больная, слабая или оглушенная
рыбка — прямая добыча хищника. Нельзя ли вести приманку
так, что<бы она изображала движения такой рыбки? Можно.
Для этого подходят две блесны и мертвая рыбка на снас-
точке.
203
Первая блесна — «Байкал». Ее широкая ложка при корот-
ком рывке удилищем обладает интересной способностью пла-
нировать по пологой кривой. Проверьте это в воде на отмели.
Положите «Байкал» на песчаное дно, резким толчком удили-
ща поднимите его и сейчас же ослабьте лесу. «Байкал» под-
нимается, раз-другой перевернется и планирующим полетом
ляжет на дно в сторону, при следующем толчке спланирует в
Рис. 19. Блесна „северо-
уральская дорожка"
другую сторону. Такими порывисты-
ми, судорожными движениями как
раз и передвигается больная рыбка,
и всегда возле дна. Только чрезмер-
но сытая рыба пропустит такую лег-
кую «добычу». Хватка обычно сле-
дует на взлете, при любом направ-
лении движения относительно рыбы,
и даже тогда, когда блесна сравни-
тельно далеко.
Другая блесна—упрощенная «се-
вероуральская дорожка». Эта на-
родная блесна введена в спиннинг
в начале десятых годов нашего сто-
летия куйбышевским рыболовом
В. П. Клавикордовым. Она очень
легко изготовляется из латуни 0,5 —
0,8 мм толщины. Ее длина 7—8 см
(рис. 19).
Изгиб делается от руки и регу-
лируется пробами на воде. Одиноч-
ный крючок снабжается кисточкой из красной шерсти.
Автор предлагает ее заменить кисточкой из белой щетины,
которая в воде очень похожа на рыбий хвост. Кисточка игра-
ет роль стабилизатора, не дает блесне вертеться даже при
быстром ведении, сообщает ей плавный ход с ритмическими
колебаниями около горизонтальной оси. Крючок у блесны на-
верху, следовательно, он не задевает за дно. Кисточка из ще-
тины не позволяет крючку цепляться за траву. Будучи оста-
новлена в воде, она медленно падает колеблясь, при потяжке
поднимается тоже колеблясь. При быстром ведении выходит
на поверхность, продолжая колебаться. Во всех положениях
и со всех сторон она очень напоминает плывущую рыбку. Ве-
дение «Байкала» требует основательной тренировки, эта же
блесна — никакой. После заброса вы даете ей упасть на дно,
а затем поднимаете удилище так, чтобы его кончик описал дугу
около метра длиною. Блесна тронется с места, поднимется и
снова ляжет на дно. Подобрав лесу на катушке и спустив ко-
нец удилища, повторите этот прием еще и еще, пока блесна
не дойдет до конца своего пути. Движение «Байкала» сложнее
и больше напоминает больную рыбку.
204
Третья приманка — мертвая рыбка на снасточке. На крю-
чок № 1 или 0 насаживается рыбка (лучше всего пескарь или
плотичка) 6—10 см длиною так, чтобы жало вошло под ниж-
нюю челюсть, а вышло в ноздрю. Рыбка окажется висящей
наискосок. Годны свежие и консервированные рыбки. Бросьте
теперь ее в воду. Грузило ее потянет, и она пойдет вглубь по
крутой винтовой линии — это как раз то, что нужно. Вести
рыбку нужно толчками, как и первые две приманки. Можно
пользоваться и другими, более сложными снасточками, но тог-
да телу рыбки надо придавать легкий изгиб, отрезая правый
передний и левый задний плавники, или, наоборот, смотря по
тому, в какую сторону изогнута рыбка. Обратите внимание,
что при ловле указанным способом катушка только подбирает
провисший шнур, движение же блесны вызывается движением
конца удилища.
Замечено, что при применении этих приманок и указанным
способом из сотни щук берут не единицы, а уже десятки. Ов-
ладев этим способом, вы можете смело брать подряды на очи-
стку водоемов от щук.
Вернемся, однако, к вопросу о равномерном движении при-
манки. Во-первых, дно может быть покрыто травой, камнями
и карчами; в таком случае можно лишь равномерно вести при-
манку. Движение будет эффективным потому, что для сидящих
в засаде хищников внезапное появление приманки из-за травы
или камня есть как раз то, ради чего они и притаились. Тут
хищник бросается на всякую рыбку, потому что против вне-
запного и молниеносного броска спасения нет.
Во-вторых, во время сильного жора, когда рыба с жадно-
стью бросается на все движущееся и мало-мальски напомина-
205
юшее рыбку, а также в мутной воде и на течении можно при-
манку вести равномерно или почти равномерно, допуская за-
медления и ускорения, выраженные не так резко.
Укажем два случая, когда при равномерном вращении ка-
тушки и неподвижном удилище приманка идет неравномерно.
Это бывает при ведении приманки поперек сильного вихрево-
го потока и при ловле вдоль уступа, где много вихревых струй.
В этих случаях нет надобности в других способах ведения.
Рис. 21. Грузило конструкции В. Макарова
Как бы блесна ни двигалась, всегда надо вести ее в надле-
жащем, темпе, чтобы была обеспечена ее правильная игра.
Эго необходимое условие правильной ловли. В случае погони
за блесной нескольких рыб «добычей» овладевает, конечно,
сильнейшая, а следовательно, и крупнейшая. При неправиль-
ностях же в игре блесны ее может схватить только глупейшая,
т. е. наименьшая. Вот почему в водоемах с хорошей рыбой мы
иной раз пробавляемся мелкими окуньками.
Теперь надо упомянуть об одной тонкости в оснастке. Глу-
бина и скорость ведения приманки почти всецело зависят от
веса грузила (упористостыо блесны и влиянием толщины лесы
можно пренебречь). На рис. № 20 видно, что под действием
ускорения веса грузила и ускорения подмотки лесы «Б» уско-
рение движения приманки «В» направлено горизонтально
(случай 1). При увеличении ускорения подмотки грузило нач-
нет подниматься (случай 2). Чтобы это предотвратить, надо
удлинить сектор «А», т. е. увеличить вес грузила. Поэтому
надо иметь при себе на ловле грузила, по крайней мере, трех
весов, приблизительно 28, 24 и 20 г. Не мешает иметь грузило
и в 15 г. Желательны конструкции, позволяющие быстро ме-
нять грузила. Автор предлагает свою конструкцию (рис. 21)Л
f Какова бы ни была конструкция грузила, форма его
должна быть удлиненной. Такое грузило уменьшает число за-
цепов и увеличивает число поклевок.
Могут спросить, что нужно сделать, чтобы приманка шла
параллельно дну и невысоко над ним? Для этого надо, как
только грузило упадет на воду, начать считать секунды, пока
грузило не опусти£ря на дно, что будет видно по внезапно
провисшей лесе. Соуйторого заброса начинайте подмотку лесы
на секунду раныи% Конец удилища надо почленно подни-
мать по мере приближения приманки к берегу. Способ, конеч-
206
но, несовершененьи основан на предположении, что дно повы-
шается равномерно к берегу. Некоторые обладают чувством
глубины ведения приманки, другим надо воспитать его в себе.
На быстром течении позади камней и свай образуются
легкие вихревые струи. В них часто можно наблюдать стайки
уклеек, плотвы и голавликов, которые ловят тут задерживаю-
щийся в воронках корм. Позади стаек на глубине стоят хищ-
ники, подкарауливая добычу. Приглядитесь к поведению этих
Рис. 22. Деревянная приманка „Кивач*
рыбок. Стайка рыбок находится в непрерывном движении, те-
чением постоянно относит рыбок назад и в сторону, они же
стремятся пройти вперед. Если в стайку ударяет хищник, то
все рыбки рассыпаются в беспорядке, а через минуту все по-
прежнему. Здесь хорошо ловить рыбу спиннингом, а особенно
нахлыстом. Спиннингист должен при ведении приманки подра-
жать описанным^движениям рыбок, делая приманкой различ-
ные восьмерки 4ia поверхности воды. Для этого доуаточно
верхушкой удилища делать соответствующие фигуры,/придер-
живая катушку. Самыми лучшими приманками здесь счита-
ются мертвые рыбки на снасточках,	деревянные, прд-
уланки*и легкие узкие ложки. ^опотшГТ ^оио'^з^усиных
(в виде трубочки с хвостовым тройником—’ народная
приманка для ловли шересперов). Грузило заменяется проти-
возакручивателем. Заброс выходит^короткий, но течение всег-
да относит приманку куда нужно.;
Кета™ о деревянный приманках. Они недостаточно нами
оценены,।а между тем юни обладают великими достоинствами
и подчас незаменимы/ Во-первых, они легко изготовляются,
во-вторых, они не требуют ни грузила, ни противозакручива-
теля, ни даже карабина. Если лесой служит «Сатурн», то и
поводок не нужен! Насколько же проста и незаметна оснастка!
Незаменимость же их видна из следующего: в речках, где
рыба не напугана, шересперы, голавли и язи, а иногда и щуки
любят стоять под нависшими над водой кустами. Эти кусты
подчас представляют собой настоящее «депо» крупной рыбы.
Нечего и думать забраться в это «депо» с металлическими
приманками. Но ^попробуйте привязать к лесе деревянную при-
манку.^Дусты она плывет по течению под эти кусты- Рыба не
обратит внимания на что-то плывущее пассивно по течен^Ь.
ТНЙГкогда вы приманку потянете к себе и она ’забегает по сто-
ронам, то^я просто боюсь описывать то, что произойдете*Не
тонковат ли окажется «Сатурн»??
207
Простейшая деревянная приманка «Кивач» (рис. 22) Же-
лателен брюшной тройник, на рисунке не показанный. При-
манку надо покрыть водонепроницаемым слоем. Раскраска
предоставляется фантазии мастера. Обязательны только «гла-
за», нарисованные или стеклянные (для чучел).
Аппетит хищника возбуждается при виде ускользающей
добычи. В частности, рыбка, идущая вверх, всегда представля-
ется хищнику «усколйающёй». Иногда поклевки бывают при
Рис. 23. Схема ведения приманки
вынимании блесен из воды по этой _самой причине. Мы были
*бы^плохими мастерами ав&его дм^Дес^'^ьГн^’’ сумели вос-
пользоваться этим проявлением хищнического инстинкта ры-
бы. Приманку надо вести так, чтобы на протяжении своего
пупГ в воде она несколько раз поднималась. Для этого приман-
ку надо вести по схеме (рис. 23). Поклевки случаются и на
подъемах, что выгодно, так как блесна здесь идет на подсеч-
ку, на спусках — падающая блесна имеет вид подбитой рыбки,
и на горизонтальных участках. Это старинный народный спо-
соб ведения живца или мертвой рыбки при ловле с лодки,
описанный у Сабанеева в его книге «Рыбы России» и переве-
денный на язык спиннинга. Такой способ ведения приманки
д^комепдуется при ловле на яАТах и по обрезу трав (кувшинок).
В заключение надо описать один оригинальный прием лов-
ли, замечательный тем, что рыба тут ловится собственно не
на приманку, а на всплеск при ее падении па воду.
Наблюдения автора над поведением рыбы обнаружили, что
голавли и судаки, стоящие по зорям вместе с шересперами
у поверхности воды, живо реагируют на всплески уклеек, ло-
вящих мушек. Иногда они спокойно направляются к месту
всплеска, а иногда азартно бросаются к нему, хватая то, что
вызвало всплеск, будь это даже окурок папиросы. Для этого
приема ловли приманка выбирается легкая: деревянная или
мертвая рыбка па снасточке. Грузило вооружается тр^йничком
на тот, правда редкий, случай, когда рыба хватает^рузило.
«Кивач» непригоден, так как он зарывается в воду.<_,Лучшей
из деревянных приманок будет сигарообразная (рис. 2'4J. Вин-
ты — из тонкой латуни. Вращаются в разные стороны. Глаза
208
стеклянные, цвета окраски с преобладанием темно-зеленых и
"кроваво-красных. Чем фантастичнее и страшнее, тем лучше.(
"Приманка эта ни на что не похожа: ни на рыбку, ни на рака,
но хватается ожесточенно. Важно, чтобы приманка при паде-
нии чиркнула по воде по наклонной линии, что достигается
движением удилища на себя в момент ее падения (что, соб-
ственно, надо бы делать всегда).
Рис. 24. Деревянная приманка
с винтами
Ловя на всплеск, не надо бросать наудачу, а бить точно
по стоянке хищника, например, под сваю, под камень, в водо-
ворот. Лучше всего, конечно, положить приманку прямо перед
его носом. Это очень трудно, но когда вместо кружка от паде-
ния легкой приманки вы увидите громадный бурун и удилище
ваше согнется под тяжестью крупной рыбы, то только тогда
вы оцените всю красоту и изящество этого оригинального спо-
соба.
ВОЗДЕЙСТВИЕ НА ХИЩНИЧЕСКИЙ ИНСТИНКТ РЫБЫ
Бывают дни и попадаются такие места, где рыбы много,
но берет она ©яло, неохотно и редко. Может быть, она сыта,
может быть, «барометр не тот», а может быть, к обычным при-
манкам рыба присмотрелась. В таком случае надо попытаться
«поднять» хищников. Под воздействием особого вида приман-
ки, се движений даже сытая рыба приходит в состояние, по-
буждающее ее к погоне за блесной и к хватке. Тут иногда при-
ходится применять приманки, мало напоминающие рыбок.
Когда на реке прекратились всплески, рыба куда-то ушла,
поклевок нет, когда даже матерые спиннингисты сложили ору-
жие и авторитетно заявили, что ловить сейчас бесполезно,
возьмите свое удилище, блесны и «рассудку вопреки, напе-
рекор стихиям» ступайте к воде и ищите места, где поглубже
и где предполагается стоянка хищной рыбы. Опыт и теория
учат, что рыба охотится за кормом или скрывается в безопа
ном месте, т. е. обычно на глубине.
Ярко блестящие блесны большого размера с хвостами из
цветных перьев, двойные ложки на одном стержне с такими
же хеостами, блесны с зигзагообразными движениями должны
быть использованы в первую очередь. Блеск и краски (правда,
притушенные на глубине, где все видно в зеленом свете) всег-
14 Рыболов-спортсмен
209
да обращают на себя внимание, и можно рассчитывать, что
некоторые рыбы тронутся с места для хватки. Обычно, если за
блесной пойдут две-три рыбы просто из любопытства, каждая
будет «опасаться», что приманка будет схвачена другой, и при-
манка невольно хватается. Хорошо вести приманку сначала
у дна, постепенно ускоряя ее ход и все время поднимая. Соеди-
нение зрительного эффекта с эффектом ускользающей добычи
особенно желательно. Хватка чаще всего следует у поверхности
воды, поэтому необходима маскировка рыболова.
На реке Уче, у города Пушкино Московской области есть
большой омут под плотиной. В омуте много щук, но вследствие
изобилия всякой «сорной» рыбы (уклейка, пескарь) щуки всег-
да сыты и никогда не берут на обычные блесны. Омут счита-
ется безрыбным. Но если бросать в самое глубокое место яр-
кие блесны и вести их, как описано, то клев идет нормально-
После захода»солнца пускается заводская водяная турбина.
Поперек всего омута появляется быстрый поток, в котором не-
дурно берут голавлики и язи, если ловить их нахлыстом.
Простейшим вариантом разбираемого способа ловли явля-
ется ловля окуней со дна на груз с красной шерстью и трой-
ничком. Круглый груз, напоминающий больше головастика,
чем рыбу, ритмически опускается на дно и поднимается на не-
большую высоту над ним. Если тут стоит косячок окуней, то
ловля идет, пока косячок не будет «исчерпан» до конца.
Среди сильно действующих приманок на равнодушных хищ-
ников особое место занимает «Несравненная». Вообще траек-
тория блесны служит продолжением лесы и поводка, а у «Не-
сравненной» траектория перпендикулярна направлению лесы
и поводка. При потяжке эта блесна стремительно бросается
по сторонам, изображая испуганную рыбку. Хищники крайне
возбуждаются видом мечущейся в состоянии испуга рыбки,
растерявшейся от невозможности спастись. «Несравненная»
как раз и рассчитана на это свойство всех хищных рыб.
Всем известно, что легкая плоская бумажка в спокойном
воздухе падает по наклонным линиям. Если к жестяному
кружку диаметром 6—7 см привязать нитку точно в его центре,
опустить в ведро с водою на середину дна и потянуть за нитку,
кружок будет спокойно подниматься по оси ведра. Это в том
случае, когда кружок уравновешен и медленно поднимается^
Если же нитку прикрепить к кружку около центра или слегка
согнуть кружок, то при поднятии его в воде, он начнет бро-
саться в стороны, слегка вращаясь около вертикальной оси-
Остается это свойство плоского кружка перевести на язык
спиннинга.
Прямоугольная пластинка латуни 20X50 мм длины и толщи-
ной" 0,5-^0,^ мм ‘просверливается чт_оч'но _ передние /сверлом в
Т,3—1Ж мм. В отверстие*** вставляется стальной стержень диа-
ТОП'римПГЪхМ и длиной 4 см с колечками на концах. Одно ко-
210

Бусинка
Рис. 25. Приу^нка
„Несравненная"
лечко служит для троиничка с перьями, другое для поводка
(рис. 25).
Приоритет в идее и техническом выполнении этой блесны
принадлежит русскому рыболову врачу Н. Жегалкину, писав-
шему статьи в рыболовных журналах под псевдонимом «Энже».
Мы предлагаем свой вариант этой блесны. ^Пластинка де-
лается овальная. Стержень двухколенный с бусин ко £„для__ опо-
ры пластинки. J3 этом случае^ тройник,..не. мешает ^поворотам
пластинки на стержне, бл_есна б.одее....по-
ходит_на“5	сходов .рыбы
[pHcdBl-
Перед ловлей блесна должна быть
отрегулирована. Надо добиться, чтобы
она делала широкие энергичные броски
из стороны в сторону. Регулировка за-
ключается в ^подборе.. .изгиДа^щлаепшки.
Чащё^в^сеш приходится ...гнуть, одду^сто-
рону пластинки..вниз^-.а. л р.уг.ую_-—jsnepx.
Гнуть надет слегка. _и. .рчен ь>_ Q сторожи о.
С особенно удачной блесны надо сде-
лать лекало для ее воспроизведения.
«Несравненной»—,можно. ловить ...да
любой глубине. Хорошо ею проводить
по обрезу травы, обуживать с плотины воронки и водо-
вороты возле главной струи, подводить к сваям и камням,
где стоят затаившиеся хищники. Примерно в 1915 году харь-
ковский рыболов Набатов, описывая ловлю щук в пруду,
сообщал, что щуки там вообще не берут, но если «Байкал»
опутывается травой, ложка перестает вертеться около стержня
и начинает просто бегать .по сторонам, то щуки хватают блес-
ну. Набатов советовал заклинивать ложку «Байкала» почти
перпендикулярно к стержню, чтобы она делала броски и не-
правильные винтообразные движения при ведении в воде. Че-
рез несколько лет за границей появились «Байкалы» с непод^
вижными ложками на стержнях. Как эти «Байкалы» ведут
себя в воде, неизвестно, но, что это очередное заимствование
русского изобретения без указания автора, совершенно ясно.
Рассмотрим теперь вопрос о ловле на грузило. До сих пор
мы не знаем, почему рыба иногда хватает грузило, а не блесну.
Факты же таковы: рыба берет иногда только на грузило, иног-
да только на блесну. Иногда на грузило берут только окуни.
Иной раз на грузило берут только судаки, а на блесну—
шересперы, иной раз наоборот: удается сразу поймать двух
рыб разных пород. Иногда рыба берет грузило, если оно осна-
щено тройником с яркими перьями. На одно грузило без блес-
ны поклевок не бывает, если оно ведется горизонтально; при
вертикальном же движении поклевки бывают. Конечно, какой-
то закон тут есть, но найти его, т. е. дать одно объяснение всем
14*
211
приведенным фактам, чрезвычайно трудно. Никто не может
предсказать, подойдя к реке, будет ли сейчас рыба клевать
на грузило или нет, и если да, то какая рыба. Поэтому при-
ходится только следить, нет ли во время ведения блесны ту-
пых, безрезультатных ударов о снасть. Если есть, то это при-
знак хваток за грузило и надо сейчас же оснастить грузило
Рис. 26. Новый вариант приманки .Несравненной*
В движении
тройничком. Ввиду этого можно посоветовать придавать гру-
зилу продолговатую форму и избегать грузил шаровидной фор-
мы, тем более, что они цепляются за все встречные карчи. Бы-
вают периоды, когда рыба только и берет на грузило.
Следующим способом возбуждения активности хищника яв-
ляется ловля на комбинацию двух блесен. Посередине повод-
ка, на расстоянии в 25—30 см от блесны, прикрепляется вторая
блесна, поменьше первой. Создается впечатление погони одной
рыбки за другой. Погоня возбуждает жадность хищника, он
бросается отнять добычу у слабейшего. Вести блесны надо по
направлению вверх полным ходом и без задержек. Удар следу-
ет чаще по верхней блесне, но случается и по нижней, если
хищник обращает внимание на другого, увлеченного преследо-
ванием и забывшего об осторожности.
Хорош вариант с деревянной приманкой на быстром тече-
нии. В этом случае следует делать восьмерки под поверхно-
стью воды. Если приманки попадают в стайку мелких шере-
сперов, они набрасываются и на «жертву» и на «преследова-
теля». На утренней заре (с туманом), когда рыба голодна,
такие случаи нередки.
212
Есть еше вариант этого способа — с мушкой. Приманкой
служит деревянная рыбка, груз снимается, а на его место к
карабину на особом поводке 20—30 см длиною прикрепляется
искусственная или живая мушка (кузнечик, майский жук, стре-
коза). Заброс делается небольшой и с таким расчетом, чтобы
мушка оставалась на поверхности воды (рис. 27).
Таким способом хорошо ловить на течении. Ловля в стоя-
чей воде возможна, но неудобна. Концом удилища надо делать
колебательные движения, чтобы мушка пускала кружки на
веде и как бы пыталась взлететь на воздух («ускользающая
добыча»).
Теперь несколько слов «о бьющих», но не «берущих» шере-
сперах. Иногда в знойную погоду днем шересперы усиленно
бьют, но ни на какие приманки не берут. Даже мастерски
проведенная ловля «под удар» не имеет успеха. Говорят, что
это бывает в грозовой период или перед ненастьем, но не всег-
да. Обстановка этого явления такова: перекат с быстрым те-
чением, глубокий. Вода несется без вихрей, сплошной массой.
Тут и там ежеминутно раздаются удары крупных шересперов.
Можно целое утро охотиться за ними и почти не добиться по-
клевки. То же явление, но реже наблюдается в стоячей воде.
Если зайти в воду выше колен и стоять неподвижно, то шерс-
сперы будут бить в двух метрах от вас.
Автору еще до Великой Отечественной войны пришлось
провести два летних месяца на берегу Волги. Домик стоял у
воды, а из окон его был виден только что описанный перекат.
Жили мы вдвоем с товарищем — опытным спиннингистом. Ры-
ба разных пород ловилась прекрасно, попадались гиганты,
бравшие до ста метров лесы, обрывавшие ее, как тонкую нит-
ку. Но это было справа и слева от нашего домика, а на пере-
кате громоподобно били крупные шересперы и ни на что не
брали. Даже «Несравненная» не помогла.
Крайне заинтересовавшись этим странным перекатом, мы
прозвали его «заколдованным местом», начали изучать его, и
213
вот что было установлено: шереспер бьет рыбок хвостом толь-
ко в суводи, водоворотах и воронках, если рыбки держатся
стайкой. Поскольку вихревые образования ib воде стационар-
ны и стайки рыбок их придерживаются, то и шересперы бьют
в определенных местах и тоже могут называться стационарны-
ми. В ровных же потоках крупные уклейки держатся раскиди-
сто и шересперы их преследуют простой угонкой с предвари-
тельным «подкрадом». Шересперы ходят по быстрым и глубо-
ким (до 3 м) перекатам не как-нибудь, а по определенным
маршрутам, от которых не отклоняются часа два-три. Этих
шересперов, в отличие от стационарных, можно назвать «крей-
сирующими». Понятно, что при ловле «под удар» шереспер
никогда не видит приманку, потому что после удара он проле-
тает вперед на два-три метра иногда против течения, иногда
поперек.
Самый простой случай, когда крейсирует один шереспер.
Свой маршрут он ясно обозначает угонками и всплесками, и
по ним, как по точкам, можно построить весь его маршрут.
Форма маршрута бывает самых различных видов, но всегда
замкнутая кривая. Свой маршрут такой «бьющий, но не бе-
рущий» проходит в определенное время с точностью до 20 се-
кунд. Если зайти в воду и стать лицом к идущему шересперу
и, рассчитав время, провести приманку по его маршруту, то
он ее догонит и схватит. Приманками могут служить: «Несрав-
ненная» в виде узкого эллипса с большой осью около 8 см и
узкая североуральская дорожка длиною около 10 см с легким
грузилом для обеспечения медленного хода. Блесны должны
быть серебристого цвета, и вести их надо как можно ближе к
поверхности и как можно медленнее. Особенно хороша «Не-
сравненная». Имея большую упористость, она идет со скоро-
стью 5 см в секунду (удилище при этом сильно изгибается),
живо бросаясь по сторонам. Шереспер устремляется за ней
молниеносно с расстояния не менее метра. Под напором мет-
рового шереспера удилище, и без того согнутое, принимает
форму упряжной дуги. Вот когда, любезный собрат по ору-
жию, ты чувствуешь что такое ловля на спиннинг! Но ведь это
не все. Остается еще вываживание.
Так мы «расколдовали» ^шересперов, создав «теорию марш-
рутной ловли крейсирующего шереспера». Конечно, наши наб-
людения требуют дальнейших уточнений.
Вопрос о ловле «бьющих, но не берущих» нельзя считать
решенным, так как процент поклевок весьма невелик. Решить
его можно путем наблюдений над мало известными повадка-
ми крупных шересперов.
Когда одновременно охотятся несколько шересперов, то их
маршруты переплетаются и разобраться в этой путанице труд-
но. Однако, замечая периферийные точки боя (точки поворо-
та) в данном районе, можно при помощи тех же блесен
214
(и мертвых рыбок) изловить некоторых из крейсирующих ше-
респеров. Задача заманчива уже потому, что эти шересперы
всегда крупные.
Шересперы, крейсирующие в стоячей воде, обычно мелкие,
плавают они от стайки к стайке, бьют рыбок с предваритель-
ным оглушением хвостом, и поэтому «заполевать» их ничего
не стоит на «Девон» 3 см длиною. Надо лишь бросать «под
удар».
Теперь мы хотим напомнить читателям о старом, редко при-
меняемом способе ловли щук и окуней в окнах между кув-
шинками и вообще водяными травами, где спиннингом ловить
нельзя, а использовать спиннинговую снасть можно.
Если на чистых местах и по обрезу трав рыба не берет,
а вы намерены поубавить рыбы в воде, то это желание можно
удовлетворить, найдя рыбу в траве. Среди водяных трав всег-
да есть рыба. Для этой ловли надо изготовить очень простую
снасточку.
Стерженек из медной проволоки длиною 7—9 см имеет на
одном конце свинцовый овальный груз (рис. 28), а на дру-
гом— «копье» с отверстием. К нему прилагается тройничок с
коротким стальным поводком. Вот и все. У мертвой рыбки
отрезается хвостик по линии аб, стерженек вводится в тело
рыбки через рот так, чтобы наружу вышло «копье», а грузик
оказался в голове рыбки. Рыбка слегка изгибается. Поводок с
тройником вводится в отверстие «копья», один крючок тройни-
ка вводится в жабры рыбки, конец поводка прикрепляется к
карабину, а последний — к лесе. Рыбка висит головой вниз.
Если рыбку раскачать наподобие маятника и бросить в окно
между травами, то она начнет тонуть головой вниз по поло-
гой опирали. Если недалеко стоит щука, то она сейчас же вы-
летит на воздух с рыбкой в зубах. Подсекайте немедленно,
водите круто!
Проверьте рыбкой все доступные вам окна. Можете ловить
с лодки, но двигаться надо осторожно, забрасывать с носа
215
лодки подальше вперед и по сторонам. Рыба в траве не так
осторожна, как на чистой воде, и подпускает лодку близко.
Особенно много щук бывает не в кувшинках, а в зарослях те-
лореза. Этот способ называется «троллинг» (дурачепье). На
троллинг редко кто ловит, и напрасно. Способ очень добыч-
лив, а поклевки
Груз 3
Рис. 29. Снасть
для ловли хищни-
ков среди карчей
щук всегда энергичны.
Также несправедливо забыт способ ловли
среди карчей на глубине 10—15 м, где рыба
почти недоступна. Как и в троллинге, здесь
используются спиннинговое удилище и катуш-
ка. Снасточка тоже очень проста (рис. 29)
Стальная проволока А диаметром 1 мм
скручивается в виде буквы «Т». Все три кон-
ца ее имеют колечки. Вес груза 30—40 г.
Остальное понятно из чертежа. Рыбка упо-
требляется мертвая, но свежая. Насаживает-
ся она на большой крючок так, чтобы жало
его прошло из нижней челюсти в ноздрю или
выше глаза. При погружении снасти в воду
рыбка прекрасно играет, воспроизводя дви-
жения оглушенной рыбки. Надо дать грузу
дойти до дна, сейчас же его поднять на метр
(выше карчей), переставить в сторону и снова
опустить на дно, и так далее. Хорошо это де-
лать с лодки. Подсекать с выдержкой, дав
рыбе время заглотить приманку. Попадаются
особо крупные щуки. Судаки, тоже крупные,
попадаются даже среди дня. Способ этот
называется «патер ностер» («отче наш»).
Когда-то на эту спасть ставилось до 10 по-
водков с разными приманками: рыбками, чер-
вями и т. п. Под каждым поводком прикреп-
лялся круглый груз. Снасть имела вид четок,
отсюда и название.
Ловить рыбу во время дождя с сильным
ветром при низком стоянии барометра вооб-
ще не приятно.
Ветер разводит сильную волну, мешает
забросам. Однако автору пришлось однажды
ловить в такую погоду в лесном озере. Ветер
бушевал, но вода в озере была почти спокойна. В этих усло-
виях наиболее добычливыми оказались блесны большого
размера, а именно «Канада» с ложкой 6 см длиной и северо-
уральская дорожка 10 см длиной. Брали щуки от 3 до 5 кг,
многие из них не хватали блесны, а только гнались за ними.
В тихую же погоду на этом озере ловились мелкие и средние
щуки на блесны средних размеров, крупные же щуки своего
присутствия не обнаруживали. Несколько попыток ловить щук
216
в тихую погоду на очень большие приманки успеха не имели.
Интересно проверить это наблюдение.
В заключение этих заметок необходимо сказать несколько
слов об удилище и катушке. Обычно злоупотребляют мощно-
стью удилища и пользуются жесткими удилищами в расчете
на борьбу с крупной рыбой. Это ошибка. Удилище в меру
мягкое и мощное — незаменимый инструмент. Блесна идет жи-
во, и никакая хватка крупной рыбы не может его сокрушить.
Удилище, установленное под углом 45° к горизонту и на-
груженное 800 г, должно иметь форму, как показано на рис. 30.
Если удилище принимает эту форму под нагрузкой 900 г, то
такое удилище надо считать уже грубоватым. Соответственно
нагрузка 700 г указывает на слабое удилище. Слишком сильно
оно будет гнуться при забросе, а движения блесны будут без-
жизненными.
Катушка должна иметь легкий барабан достаточного диа-
метра. Контрольные данные должны быть таковы: диаметр
барабана 12, лучше 13 см, считая и бортик высотою 1 см.
Расстояние рукоятки от центра 4 см. Это обеспечивает быстро-
ту подмотки. Ширина барабана — 22—25 мм. Вес 40—50, в
крайнем случае — 60 г. МатериалохМ для него может служить
сплав «электрон». Прочие детали катушки — подтормажива-
тель, щека — имеют второстепенное значение. Такая катушка
дает широкий простор в выборе скоростей движения блесен,
позволяет, например, вести приманки по поверхности стоячей
воды, предохранить блесны от задевок. Кроме этого, она обла-
дает высокой чувствительностью к колебаниям скоростей. Если
*есой служит «Сатурн», то диаметр его не должен быть более
0,4 мм, иначе движения приманок становятся грубоватыми.
В. Макаров
РАННЕЙ ВЕСНОЙ СО СПИННИНГОМ
ак-то ранней весной,
когда ледоход подхо-
дил к концу, решил я прогуляться по бе-
регу Клязьмы с фотоаппаратом и поснимать пейзажи. Весен-
ний разлив рек, полузатопленные кусты и рощи снимаются
давно и все же не перестают интересовать фотографов.
Клязьма около станции Тарасовка Северной дороги в Мо-
скав-ской области узка и мелка, в полую воду ее уровень под-
нимается на один-два метра, но в этом году она поднялась
на целых шесть метров и необыкновенно широко разлилась.
Сюжетов для фотосъемки было много, и я медленно подви-
гался вниз по берегу, то и дело останавливаясь и фотогра-
фируя.
Незаметно я дошел до своего излюбленного омута, где по-
следние годы летом так удачно ловил шересперов спиннингом
и нахлыстом. Крутые берега омута были переполнены водой,
мощная струя шла вдоль правого берега, неся траву, ветви и
последние мелкие льдины. С моего левого берега было за-
тишье, тут образовался большой залив с водоворотом. Вода
медленно кружила пену, льдины и всякий мусор. Над водой
тут и там виднелись знакомые деревья и верхушки кустов, под
которыми я отдыхал летом.
Обойдя омут и сделав несколько снимков, я присел около
воды отдохнуть, достал из сумки термос, хлеб и на просторе
занялся чаепитием, любуясь широкой картиной весеннего раз-
лива. Поверхность воды казалась выпуклой.
Скоро я обратил внимание на звуки коротких всплесков,
шедшие с залива. Легкий ветерок и волны от струи мешали
рассмотреть круги на воде, но всплески слышались отчетливо.
Два-три всплеска появились недалеко от меня, и я увидел кру-
ги на воде. Плескалась довольно крупная рыба. Что за при-
чина? Метать икру на поверхности глубокой воды рыба не
станет. Следовательно, она охотится за мальком... Но ведь вода
совершенно мутная.
Вдруг мне вспомнилась статья из журнала «Рыболов и
охотник». Год издания и фамилию автора я забыл, но содер-
жание статьи помнил отчетливо: половая вода, бьющая в от-
крытые верняки, ловля на спиннинг щук, поклевки на «Бай-
кал», колеблющиеся блесны успеха не имели. Смысл статьи;
поклевки были на бурно идущие блесны.
218
Мне очень захотелось половить на спиннинг сейчас же. Бла-
годушное, созерцательное настроение улетучилось, внезапно я
почувствовал, что руки мои соскучились за долгую зиму по
привычным движениям, страстно захотелось пережить момен-
ты поклевки, подсечки крупной рыбы и следующего за ними
вываживания. Соображение, что путь до дома и обратно по
лесной дороге с грязью и снегом составляет пять километров,
недолго смущало меня, и я пошел домой за снастями.
Возвратился я скоро, по привычке собрал снасть вдали от
воды. Забрасывать пришлось осторожно, в воде было много
травы и пены. Первые же забросы, к моей радости, дали по-
клевку, и я подвел к берегу голавля весом килограмма на два.
Но он забился в траве на мелком месте, сошел с крючка, я
не успел его схватить, и он ушел. Потом попался еще такой
же голавль. Этого я взял. За ним последовали два хороших
шереспера, третий, крутясь, сломал поводок. Я очеыь^жалел,
что не взял багор. У берега в траве, на глубине О^х ветров,
взяла щука. Эта выскочила наверх и бросилась в кус*г. Приш-
лось ее тащить сквозь ветви, терзаясь сомнен^^и* выдержит
ли снасть и хорошо ли засели крючки в па®£и дэыбы. В куст
было нанесено много травы, щука прибылав^?' верегу в травя-
ном «плаще» и еле шевелила хвостом.! Л
Солнце пошло на закат, и поклеЬЛ прекратились. Улов
вышел хороший по нашим местам, а^ла^ное — разнообразный.
Ловил я на большой «Девон». ^3
Вечером, предаваясь отдшху |фЕле удачной вылазки, я те-
шился мыслью, что так ра^о|сАрыл сезон спиннинговой ловли,
мечтал о завтрашнем дне: уГоему воображению представля-
лась рыба в условиях вес^нмеК^ паводка, плавающая и ищущая
пищу в полном мрак^^оспринимающая ритмические колеба-
ния воды от враре^гр турбинки «Девона» и бросающаяся к
источнику этих к®Лб|ний. Конечно, рыба воспринимала эти
колебания своиЯиЦэоковыми линиями, которых у нее Две, по-
добно тому Лк мы находим направление источника звука
и расстояние 1?о него при помощи слуха. Значит, зрение тут
не участвуй Вполне логично я пришелуж мысли, что если все
это так, сам-то «Девон» не нужен* а нужны только его
турбиныуЧем больше я думал об этих турбинах, тем больше
мне нравились. Попробовать спиннинг без блесны, так ска-
зать «турбинный спиннинг»,— эта мысль не давала мне покоя,
и я засел за работу. Второй раз за день рыба нарушала мой
отдых...
#Скоро я сделал четыре турбинных приманки. Получилось
вот что: через кольцо карабина пропущена медная проволоч-
ка, согнутая пополам и скрученная. На этот стержень надеты
турбина и бусинка, в стержне сделано колечко, чтобы они ос-
тавались непосредственно под карабином. К концу стержня
подвешен хвостовой тройник, а к колечку — два боковых, на
219
на поводках, и так, что один был ближе к турбине, а другой —
к хвостовому тройнику. Турбины были сделаны с двумя, тре-
мя и четырьмя лопастями.
Второе утро ловли выдалось тихое, пасмурное и теплое.
Вода несколько прибыла. Блесен я никаких не взял. Намере-
ния мои были твердые: желает рыба брать, пусть берет на
турбины, не желает — как хочет, блесен ей все равно не будет,
и кончено! И рыба покорилась моей воле! Начала брать друж-
но. Опять пошли шересперы, голавли и щуки. Между прочим,
попались окунь и язь, оба крупные. Второй окунь, весом около
килограмма, попался нечаянно, тройничок зацепил его за
брюшко при подъеме приманки со дна. Так как он не бросал-
ся на мою приманку, то я не счел себя вправе брать его. Он
был отпущен в воду. Вся рыба отличалась каким-то особенно
свежим видом, хотя вода была очень мутна.
Водил я турбины по своей теории. Вел турбину под поверх-
ностью воды, то сильно и ровно, то клал ее на дно и резко
поднимал, совмещая подъем удилища и вращение катушки.
Обнаружилось, что не все вибрации рыбе нравятся, как
того и следовало ожидать. От чрезмерно сильных вибраций
рыба спасалась, что прекрасно было видно по направлению
всплесков. Лучшими оказались трехлопастные турбины: при
средней скорости они давали вибрации надлежащей силы.
Улов был больше, чем вчера, потому что я ловил дольше и
обстоятельнее.
На третий день ловли вода пошла на убыль. Поклевки
кончились. Позже пришли вести сверху: вода прорвала дамбу,
хлынула в сторону, поэтому и пошла на убыль раньше време-
ни. Конечно, рыба бросилась вниз и в русло реки.
Меня сильно беспокоила судьба омута. Вода могла его
уничтожить! Знавал я большой и глубокий омут, где ловились
карпы. Но когда однажды мы пришли на него в мае, то не
верили своим глазам: вместо омута было обыкновенное русло
реки, все же остальное пространство омута было занесено бе-
лым песком на метр выше уровня воды. От широкого и краси-
вого омута не осталось и следа! Но опасения насчет этого
омута оказались напрасными. Он устоял в борьбе со стихией.
Но и он год от году мелеет.
Собирался я попробовать свои турбины летом, в паводок,
и при ночной ловле, но обстоятельства так сложились, что это-
го сделать не пришлось. Преимущество этих турбин перед
обычными блеснами: простота и ничего лишнего, особенно ес-
ли их вооружить одним хвостовым тройником.
Когда река вошла в русло и берега просохли, я посетил
место ловли. Было любопытно по кустам и другим ориентирам
мысленно восстановить траектории полета приманок, места и
точки поклевок. В одном кусте я нашел застрявший в нем
свой «Девон». Он висел на полметра над землей.^
220
А. Балашов
БЛЕСНА ИЛИ СНАСТОЧКА?
звестно, что приманки для ловли спиннин-
гом разделяются на искусственные и нату-
ральные.
К искусственным приманкам относятся: широкий выбор
металлических блесен различных моделей и размеров, дере-
вянных ныряющих приманок и т. п.
Большинство спиннингистов применяет металлические блес-
ны, на которые и ловит хищных и полухищных рыб.
«Девоны» чаще применяются при специализированной вер-
ховой ловле шереспера. Качающиеся приманки распростране-
ны мало.
К наиболее распространен-
ной естественной приманке от-
носится снасточка, а ловлю на
нее у нас принято называть
«ловлей на мертвую рыбку».
Этот вид приманки в послед-
нее время стал пользоваться вни-
манием рыболовов-спиннинги-
стов.
На практике вполне доказа- Рис. 31. Снасточка с одним
но преимущество снасточки пе-	тройником
ред блесной во время летней и
осенней ловли спиннингом.
Ловля на снасточку всегда добычливее ловли на блесну. Но,
несмотря на это, многие спиннингисты еще с недоверием от-
носятся к ней и поэтому с большим трудом расстаются с блес-
ной. Однако, перейдя на снасточку, они уже не возвращаются
к блесне.
Существует много типов снасточки, которые отличаются
друг от друга способом закрепления мертвой рыбки и своим
вооружением. У московских спиннингистов большую популяр-
ность нашла весьма простая снасточка (рис. 31), оснащенная
одним тройником.
Изготовляется она так:
Из свинца отливается грузик чечевичной или шаровидной
формы весом 15—18 г с двумя ушками из проволоки, смещен-
ными относительно оси грузика. В заднее ушко грузика кре-
пится заводное кольцо 4—5 мм в диаметре, на которое под-
вешиваются:
221
1) поводок из стальной проволоки диаметром 0,3—0,4 мм
с тройником;
2) пружинный замок, изготовленный, как показано на ри-
сунке, из рояльной проволоки диаметром 0,5—0,6 мм.
Иногда верхнюю иглу замка заменяют самостоятельно под-
вешенным одинарным крючком, разогнутым под прямым уг-
лом, но в этом случае рыбка на снасточке держится менее
прочно.
К переднему ушку грузика привязывается обычный спин-
нинговый поводок длиной 15—20 см. Добавочный груз не упот-
ребляется.
Рис. 32. Закрепление рыбки на снасточке
Способ закрепления рыбки на снасточке показан на рис. 32.
'Длинный и загнутый на конце стержень замка вводится воз-
можно глубже внутрь рыбки через рот, игла замка вонзается
своим острием в верхнюю часть головы рыбки, а тройник од-
ним рожком зацепляется за левую сторону ее тела.
Для большей прочности
Рис. 33. Грузик на пластинке
рот рыбки, после того как
она надета на снасточку,
иногда зашивается ниткой.
При зацепах за подводное
препятствие рыбка обычно
теряется. Чтобы избежать
зацепов, следует грузик
подвесить на пластинке
(рис. 33) .<
В этом случае рыбка бу-
дет идти выше и сохранит-
ся лучше.
В качестве насадки на снасточку употребляются рыбки
длиной 9—12 см. Для каждого размера рыбки хорошо иметь
снасточки с поводком соответствующей длины, на котором
подвешен тройник. Крючок тройника следует вводить в тело
рыбки в пределах первой половины ее длины, немного выше
боковой ее линии. Только при этом условии рыбка будет «иг-
рать» естественно. Завод рожка тройника в тело рыбки не
должен изгибать самую рыбку, иначе она будет вращаться
при подмотке шнура и не привлечет внимание хищника.
222
В качестве насадки употребляются самые различные поро-
ды рыб: плотва, елец, ерш, окунь, густера, пескарь, уклейка
и т. п.
В стоячих водоемах и во всех реках, когда вода недоста-
точно прозрачна, лучше пользоваться белой рыбой: плотвой,
ельцом, уклейкой, густерой. Однако они выдерживают мень-
шее количество забросов, чем, например, окунь или ерш.
Внешние повреждения насаженной на снасточку рыбки не
оказывают большого влияния на успех ловли: часто на одну
и ту же рыбку удается изловить двух-трех хищников. Заброс
снасточки должен выполняться плавно, без резкого толчка,
чтобы не сбить рыбку. Забрасывают снасточку обычно на та-
кое же расстояние, как и блесну.
Какова же техника ловли на снасточку?
При всех условиях, исключая ловлю около травы, в траве
и на мелких перекатах, вести снасточку надо возможно ближе
ко дну. После того как произведен заброс, следует дать на-
садке коснуться дна. Сдавать лесу с катушки при этом не нуж-
но, так как нередки поклевки во время погружения насадки,
а при свободной лесе поклевку можно и не заметить.
Со дна насадка поднимается плавным взмахом удилища
одновременной подмоткой лесы. Подматывать надо медленно,
изменяя скорость, чтобы насадка «играла» возле дна. Неравно-
мерная скорость подмотки лесы (а этого можно добиться и
переменным движением вершины удилища) заставляет насадку
идти по ступенчатой кривой, т. е. «играть» (рис. 34).
Поклевка на снасточку, в отличие от поклевки на блесну,
передается более легким толчком на удилище, исключая те
случаи, когда рыба хватает насадку вблизи от рыболова, уже
круто поднявшего снасточку к поверхности воды. Обычно по-
223
клевка похожа на слабый зацеп. Иногда же леса просто откло-
няется в сторону, а толчка не ощущается вовсе.
Ловля на снасточку требует большего внимания от спин-
нингиста при подмотке, чем ловля на блесну.
Следует принять за правило при ловле на снасточку, что
любое отклонение насадки от обычного хода, натяжение лесы
и т. п. должно расцениваться как поклевка и вызывать соответ-
ствующую реакцию со стороны спиннингиста.
При поклевке на блесну немедленно следует подсечка. При
ло<вле на снасточку после поклевки дают шнуру ослабнуть и
только после короткой паузы (2—3 сек.) подсекают рыбу.
Количество сходов рыбы со снасточки немного больше, че?л
с блесны, но это с избытком компенсируется значительно более
частыми поклевками на рыбку.
Размер тройника, которым оснащается снасточка, зависит
от размера употребляемой мертвой рыбки. Обычно этот тройник
не крупнее № 2. Жала тройника снасточки, как правило, долж-
ны быть обоюдоострыми. Вооружение снасточки большим чис-
лом тройников нежелательно по двум причинам: во-первых,
увеличивается количество зацепов и удорожается снасточка;
во-вторых, при нескольких тройниках сковываются свободные
движения мертвой рыбки при подмотке и получается менее
естественный ход ее в воде.
Итак, на вопрос «блесна или снасточка» мы отвечаем: «снас-
точка».
Следует настоятельно рекомендовать ее спиннингистам. Ха-
рактер ее хода, малая скорость ступенчатого движения у само-
го дна помогут нам освоить ловлю судака спиннингом, кото-
рого, нужно признать, мы еще не научились успешно ловить,
а первые опыты ловли его на снасточку дают обнадеживающие
результаты.
С КРУЖКАМИ ЗА
кунь — рыба стайная, и
это прекрасно знают. Вот
А. Авилов
ОКУНЕМ
все рыболовы
почему при лов-
ле окуня клев временами бывает таким интенсивным, что не
успеваешь управляться с одной удочкой. Это значит — подошел
хороший косяк рыбы.
Однако при ловле на червя и на малька в наших подмосков-
ных водоемах обычно попадается мелкий окунь. Попытки ло-
224
вить окуня на удочки на более крупную насадку, например на
мелкого карасика, также не дают устойчивых результатов:
клюнет один-другой сравнительно хороший окунь, и опять
долго нет поклевок, хотя мелочь на соседних удочках активно
берет на малька.
Гораздо интереснее и добычливее там, где водится крупный
окунь, ловля его на кружки.
Поистине приходится удивляться, что этот увлекательный
вид спортивной ловли слишком мало распространен: окуня на
кружки ловят буквально несколько человек из многих сотен
московских кружковцев. А между тем для начинающих рыбо-
ловов этот вид ужения является прекрасной тренировкой к охо-
те за щукой и судаком.
Известно, что только в очень рыбном водоеме или в период
жора начинающий рыболов с некоторым успехом может ловить
на кружки, да и то в известные периоды. Хороший клев щуки
бывает обычно весной и осенью, а клев судака ограничен ко-
роткими часами вечерней и утренней зари и требует некоторых
особых навыков.
Лучший же клев окуня на кружки начинается после спада
весеннего жора щуки (середина июня) и продолжается в конце
июня и в июле.
Правда, в водоемах канала имени Москвы в это время мож-
но неплохо ловить судака, но там, где его нет (Истринское
водохранилище, Сенеж, Круглое озеро и др.), рыболовы в это
время кружками не пользуются.
Правильно ли они делают?
В последние годы меня увлекла новая для подмосковных
мест ловля судака на кружки, и я изменил окуню.
Однако я всегда с удовольствием вспоминаю эту веселую
живую ловлю, и когда один из моих старых товарищей сооб-
щил, что он собирается на Истринское водохранилище, где стал
брать на кружки окунь, я с радостью согласился составить ему
компанию.
Когда я поздним июльским вечером сошел на станции Под-
солнечная, меня поразило полное отсутствие рыболовов. Никто
не стремился поскорее занять место в автомашине истринского
Дома рыбака. Даже мой товарищ почему-то не приехал, и я
оказался единственным пассажиром.
Первые сведения, полученные от шофера, были неутеши-
тельны. На водоеме — затишье: щука на кружки и на спиннинг
берет плохо, рыболовная станция почти пустует. Правда, отно-
сительно неплохо берет окунь на малька.
Через полчаса я сидел на террасе дома рыбака около само-
вара с двумя запоздавшими с ловли рыболовами. Но и их све-
дения меня не порадовали. Щук на кружки они не поймали,
только па вечерней заре взяли на спиннинг четыре небольших
щучки.
15 Рыболов-споотсмен
225
Рыболовы крайне удивились, когда я стал собираться на
ловлю (был первый час ночи) и посоветовали мне взять койку
и улечься спать.
Так же был удивлен и сторож лодочной пристани, отпускав-
ший мне живцов.
Однако мне спать не хотелось, тянуло поскорей выбраться
на водоем.
Получив мелкого ерша, и на всякий случай захватив маль-
ка, я разместил в лодке свое хозяйство: в корме за задней
скамейкой — корзинку для рыбы, впереди нее на дне лодки —
садок с отделениями для живцов, чтобы он не мешал ногам при
гребле, справа и слева от садка по бортам — кружки; справа
под рукой на средней скамейке — глубомер; взял две бадейки,
чтобы живцы дольше сохранялись, и, наконец, буек — надутую
волейбольную камеру с заблаговременно привязанным к ней на
длинной бечевке грузом и банку для смены воды живцам.
Летом воду живцам приходится менять как можно чаще,
почти через 15—20 минут. Правда, потом живцы привыкают
к новой обстановке, и смену воды можно производить примерно
через час.
Все приготовления скоро были закончены, и около двух ча-
сов ночи я отплыл с рыболовной станции.
Мимо потянулись знакомые берега любимого водохранили-
ща. У самой воды, не шелохнувшись, стояли темные густые
деревья, поодаль виднелись копны сена. Низко надо мной про-
неслась со свистом небольшая стайка уток. Временами всплес-
кивала перед лодкой испуганная рыба.
Но вот и намеченное место ловли. Это устце реки Катыш,
впадающей в водохранилище. К самой воде по обоим берегам
здесь подступал прекрасный могучий лес — любимое место ры-
бацких ночевок. С правой стороны устья тянулась длинная
отмель, с отдельными островками камыша, покрытая местами
богатой подводной растительностью.
Вдоль другой стороны на большом расстоянии держалась
ровная глубина — около 4 м, изредка попадались неболь-
шие глубокие ямы до 7—8 м и излюбленный окунем коряж-
ник.
В районе одной из известных мне ям, отмеченной буйком,
я пустил кружки редкой линией поперек водоема на расстоянии
10—15 м друг от друга и начал внимательно смотреть, не по-
явятся ли на тихой светло-розовой поверхности воды характер-
ные всплески малька, отмечающие место охоты окуневых
стай.
Однако на этот раз нигде на водоеме не удалось обнару-
жить признаков окуневой охоты.
Показались первые, еще робкие проблески зари. Вдалеке
был слышен скрип уключин и плеск весел: это рыболовы спе-
шили захватить зорю на своих любимых местах*
226
Медленно тянулись минуты ожидания. Конечно, я не тратил
их даром — переменил воду живцам, привел в порядок снасти,
вылил воду из лодки. Ведь когда начнется клев, этим некогда
будет заниматься.
Небо над лесом из светло-розового становилось пурпурно-
золотым. Начинало ощущаться едва заметное дуновение пред-
рассветного ветерка. Редкими клочьями над водой начал под-
ниматься туман.
Но вот один из кружков стал клониться в сторону и, кажет-
ся, вот-вот должен перевернуться!
Я взялся за весла, и, действительно, через мгновение пере-
вернутый кружок четко забелел на поверхности воды.
Почти одновременно последовала другая перевертка, за ней
еще одна... И скоро то два, а то и три кружка с попавшимися
окунями лежали на дне лодки: заняться ими, снять с крючков
не было времени!
Теперь необходимо было сузить фронт, сосредоточить круж-
ки более кучно в том месте, где перевертки случались чаще.
Надо было уменьшить число кружков на воде (до 8—10) и,
кроме того, иметь под руками 2—3 готовых кружка с насажен-
ными живцами и с отмеренной глубиной, чтобы, не мешкая,
опустить их взамен выбывающих из строя после переверток.
В таком случае в местах наиболее интенсивного клева не
создавалось бреши в линии кружков и сокращалась ненужная
езда на лодке в районе ловли. Используя любую свободную
минуту, я мог не спеша привести в порядок вынутые после
переверток кружки и вновь зарядить их, чтобы они находились
в лодке в полной боевой готовности.
Такая техника ловли во время интенсивного клева вполне
себя оправдывала и давала значительно лучшие уловы, чем
ловля одновременно на все 15—20 кружков, особенно в том
случае, когда они были расположены беспорядочно.
Запасные кружки позволяли, даже при ухудшении клева,
пустить их где-либо в соседнем районе для разведки нового
места, а при надобности, не мешкая, подтянуть к ним в-сю
остальную группу...
Начавшийся около четырех часов утра клев, вообще не
очень интенсивный в это утро, часам к девяти почти совершен-
но прекратился.
Лучшие живцы — немного мелких карасиков, привезенных
с собой, и ерши — были почти все истрачены, а на малька бра-
ла мелочь. Попытки переменить места (по-прежнему стоял пол-
ный штиль) не изменили положения, и я решил закончить
ловлю. Солнце уже припекало, и после бессонной ночи меня
начинало клонить ко сну.
За утро я поймал около двух десятков окуней и две неболь-
шие щуки. Двум другим удалось перекусить капрон и благопо-
лучно скрыться.
15*
227
Закончив ловлю, я решил подъехать к берегу, чтобы в тени
деревьев привести в порядок снасти, убрать рыбу, переложить
ее травой и поза!втракать.
Неожиданно метрах в восмистах от места ловли я увидел
характерные признаки окуневой охоты: словно крупный дождь
временами рябил поверхность воды на большой площади меж-
ду редкими островками осоки.
Это испуганные стаи малька веером разлетались над водой,
а их преследовали окуни. Иногда это преследование станови-
лось столь интенсивным, что вода в районе окуневого боя бук-
вально кипела.
Сонливость и усталость как рукой сняло!
Быстро промерил я глубину и установил, что на месте боя
ловить нельзя: мелко и много травы на дне.
Но рядом глубина резко увеличивалась до восьми метров,
а затем на большом расстоянии уменьшалась лишь на два-
три метра.
Здесь я и пустил восемь кружков с оставшимися далеко не
первосортными живцами, которых удалось наскрести в обеих
бадейках.
С нетерпением я ждал переверток, но их не было, хотя
окунь упорно продолжал бить в траве. Так как по-прежнему
было тихо и кружки не двигались, я оставил их на воде и по-
ехал к берегу: до него было метров сто пятьдесят—двести.
Но не успел я доехать до берега, как один из кружков пере-
вернулся, а пока я спешил к нему, перевернулся и соседний с ним,
и они, оба временами ныряя, быстро поплыли в разные стороны.
Пока я вытаскивал двух окуней, перевернулся и третий
кружок.
Отметив место буйком и воспользовавшись начавшимся
свежим ветерком, я собрал оставшиеся кружки и сделал корот-
кую тоню. На этот раз почти одновременно последовало пять
переверток.
В ход пошли вее ранее забракованные живцы, но их хва-
тило всего на две тони. А окунь брал все активнее: по-видимо-
му, подошел очень большой косяк.
Однако минут через сорок ловлю пришлось прекратить,
так как кончились живцы.
За короткое время я выудил около десятка окуней, то есть
половину того, что поймал за всю утреннюю зорю. Всего я вы-
ловил свыше одиннадцати килограммов рыбы. А если бы не
кончились живцы, улов был значительно больше...
Для ловли окуня кружки должны быть оснащены прочной,
но тонкой леской: очень хорош тонкий плетеный капрон зеле-
ного цвета.
На леске должны быть: передвигающаяся пробочка для от-
метки глубины, небольшой закрепленный неподвижно груз (кар-
течина), а после него на карабине «сатурновый» поводок толщи-
228
ной 0,35 мм и длиной 50—60 см с одинарным крючком № 1—5.
На тройник и даже на двойник окунь засекается хуже и
чаще срывает живца. На разных кружках необходимо ставить
крючки разных номеров: живцы бывают различной величины,
и их надо насаживать на соответствующие по величине крючки.
Если поводок из «Сатурна», то есть известный риск, что
крючок будет откушен щукой, которая иногда соблазняется
мелким бойким живцом, предназначенным для окуня. Но все
же не следует ставить даже тонкий металлический поводок,
так как с ним поклевки окуня бывают реже.
Как и при всякой ловле на кружки, необходимо иметь в
лодке садок с отделениями для живцов, чтобы не снимать их
с крючков при перемене места ловли.
Живцов нужно много (не менее 50—60 штук). Лучшим жив-
цом надо считать мелкого (2—4 см) белого карасика. Хорошо
ловить и на мелкую плотичку, но летом она скоро засыпает.
Правда, при хорошем клеве мне удавалось (в озере Сенеж)
ловить крупного окуня даже на присоленную плотичку, причем
перед восходом солнца окунь брал на нее даже лучше, чем на
живого карасика.
Хорошо берет окунь на мелкого ерша и пескаря. Пескаря
лучше насаживать за две губы (снизу), а не за спинку. Малька,
на которого чаще берет мелкий окунь, также надо насаживать
за губу.
Неплохо иметь в лодке подсачек. Крупный окунь часто по-
падается за губу, которая у него очень слаба, а сопротивление
он оказывает весьма сильное и поэтому сравнительно легко
срывается.
Глубомер при ловле окуня необходим: хотя окунь и подни-
мается в погоне за мальком к поверхности воды, он, как пра-
вило, берет вблизи от дна.
Необходим и буек, потому что перевертки случаются на
ограниченном участке, а в горячке ловли да при ветре можно
не заметить, как кружки сойдут с хорошего места и клев пре-
кратится.
Лучшее время для ловли окуня — раннее утро (часов до 9),
хотя иногда он берет почти весь день. На вечерней заре клев
его бывает хуже, чем утром и даже днем.
Районы стоянок окуня более или менее постоянны. Изучив
водоем или пользуясь советами более опытных товарищей,
всегда можно найди стоянку. Обычно ловля окуня производит-
ся на месте со средней глубиной, на коряжнике, вблизи ям.
Если место выбрано удачно и ловля производится в период
окуневого клева, то перевертка наблюдается сразу же после
пуска кружков.
Иногда клев бывает настолько сильным, что все без исклю-
чения кружки плавают белой стороной кверху и рыболов не
знает, к которому из них раньше ехать.
229
Если же, несмотря на хорошую погоду, переверток долго
нет, надо, не теряя времени, переменить место.
Перемена места особенно важна в те дни, когда нет ветра:
при ветреной погоде кружки, даже в озере, проходят большие
пространства и иногда обнаруживают окуня. Для успеха ловли
не стоит задерживаться на тех местах, где были одиночные
случайные перевертки. Надо упорно продолжать поиски мест
более интенсивного клева.
Иногда бывает, что многие пустые перевертки свидетель-
ствуют о большом скоплении сравнительно мелкого окуня. В этих
случаях надо отметить найденное место буйком, отложить на вре-
мя кружки и ловить на удочки, оснащенные мальком.
Когда поклевки на удочку станут редкими, надо снова
пустить кружки: они помогут обнаружить отошедший косяк
окуня, и помогут значительно быстрее, если есть ветерок.
Комбинированная ловля практиковалась одним рыболовом
на Истринском водохранилище: обнаружив с помощью круж-
ков места стоянки окуня, он ловил его с лодки на зимнюю блесну.
Поклевка окуня на кружки разнообразна: иногда даже
крупный окунь берет осторожно — вначале водит кружок, дер-
гает и наклоняет его, словно никак не может перевернуть.
Иногда же сразу топит и кувыркает кружок.
Окунь чаще засекается сам, и поэтому большой запас лесы
на кружке, необходимый при ловле судака и щуки, вовсе не
нужен. А если запас лесы все же есть, то лучше закрепить его
на кружке (захлестнуть петлей), чтобы сверх отмеренной глу-
бины имелось не более 2 м свободного шнура...
При соблюдении всех указанных правил нам удавалось пой-
мать за утро 15—20 кг окуней на кружки, приче^м некоторые
окуни достигали 1,5 кг. А это совсем не плохо, тем более, что
пускали мы кружки в то время года, когда щуку и судака
поймать не удавалось...
А. Авилов
ЛОВЛЯ ПЛОТВЫ НА КУЗНЕЧИКА
В ВОДОЕМАХ ОЗЕРНОГО ТИПА
емная августовская ночь. Рассвет толь-
ко еще угадывается: за кромкой леса по
ту сторону озера небо начинает светлеть. Справа в ночной мгле
сверкают огни города и доносятся протяжные гудки поездов.
Тихо па пристани рыболовной станции Сенеж. Только иног-
да предрассветный ветерок шевелит прибрежные камыши и
230
поднимает на озере легкую рябь, которая тихонько покачивает
лодки, тесно стоящие у причала. Затем ветерок становится за-
метнее, и одновременно над озером появляются густые клубы
тумана. Свежеет. Три часа утра.
Поеживаясь от предрассветной сырости, складываю в лодку
свои нехитрые сйасти (удочку, рюкзак и корзинку для рыбы),
берусь за весла и отчаливаю от пристани.
Туман становится гуще. Сначала пропадают далекие огни
города, и уже не видно фонаря на пристани рыболовной
станции.
Плыву, ориентируясь по еле заметным звездам над головой
и по направлению легкой волны на воде.
Скоро скрываются и звезды. Но направление волны и сигна-
лы редких автомашин на шоссе, которое проходит недалеко по
дамбе озера, позволяют мне безошибочно достигнуть ми-
нут через сорок устья реки Сестры в районе Малинового ост-
рова.
Здесь почти сплошные заросли надводной и подводной
растительности: местами стеной стоит камыш, а там, где между
ним виднеются прогалины, вода покрыта листьями кувшинок.
Только устье Сестры, свободное от растительности, вьется узкой
лентой среди высокого густого камыша.
Беспрерывно слышится какое-то чавканье: по-видимому,
рыба обсасывает водоросли у самой поверхности воды или хва-
тает падающих на воду ночных насекомых. Временами то в
отдалении, то совсем близко от лодки раздаются сильные
всплески.
Вдвинув лодку в заросли камыша, бесшумно налаживаю
снасть, пропускаю крючок через голову в брюшко кузнечика,
ставлю спуск на 60 см и осторожно закидываю через камыш
насадку в ближайшее «окно» чистой воды.
Еще темновато, но кончик поплавка виден достаточно отчет-
ливо.
Рыба плещется вокруг, но поплавок стоит неподвижно —
по-видимому, плотва жирует у самой поверхности воды.
Убавляю спуск до двадцати сантиметров. Не успевает на-
садка коснуться воды, как возникает бурун, и поплавок момен-
тально скрывается под водой. Это плотва граммов на двести,
она уже бьется в лодке.
После поимки еще двух рыб приходится менять место, так
как поклевок больше нет. Несколько продвигаюсь вперед и пы-
таю счастье в небольшом «окне» среди листьев кувшинок. По-
плавок мгновенно исчезает, крупная плотва при вываживании
поднимает такую возню, что, по-видимому, распугивает рыбу
поблизости. Снова меняю место, и почти при каждом первом
удачном забросе в новом месте следуют поклевки.
За ловлей незаметно летит время. Уже десятка два плотвы
попало в мою корзину. Всходит солнце. Рыба становится более
231
осторожной: поклевки вблизи от поверхности воды становятся
реже.
Увеличиваю спуск до пятидесяти-шестидесяти сантиметров,
клев возобновляется снова.
В одном месте, где вода между листьями кувшинок густо
покрыта мелкими листочками зеленой ряски, мне удается вы-
тащить две крупные плотвы. Рыба беспрерывно плавится неда-
леко от лодки, но поклевок больше нет. Чтобы дать рыбе успо-
коиться, временно прекращаю ловлю, вынимаю удочку.
Солнце начинает припекать, десятки тысяч белых болотных
лилий раскрывают свои лепестки. Легкий ветерок чуть шевелит
верхушки камыша.
Через несколько минут осторожно забрасываю насадку еще
в одно «окно». Поплавок очень недолго неподвижен, затем
слегка наклоняется и плавно уходит в воду.
Часов в десять клев начинает ослабевать: рыба берет весь-
ма осторожно, часто теребит насадку мелочь.
Пора заканчивать ловлю. В корзине у меня около пятидеся-
ти крупных плотиц и четыре окуня. Окуни взяли тоже на куз-
нечика в верхних слоях воды, когда уже рассвело.
Между прочим, в это утро, 2 августа 1951 года, почти все
удильщики, ловившие на озере плотву на мотыля, на хлеб и на
червя, жаловались на плохой ее клев, и действительно, успехи
их были весьма скромными. Они удивились, когда узнали, что
я ловил на кузнечика.
Несложные снасти для ловли плотвы на кузнечика должны
быть высокого качества.
Удилище 3,5—4,5 м, с тонким кончиком, немного «хлысто-
ватое». Оно легкое и удобное, иначе рука за несколько часов
ловли основательно утомится.
Леса — перелон 0,2—0,15 мм, с поводком несколько мень-
шей толщины. Длина поводка 40—50 см. Общая длина лесы
(кроме запаса) обычно равна длине удилища или даже немно-
го короче его. Такой удочкой можно метко посылать насадку
в «окно», имеющее диаметр до полуметра.
Крючок № 3 (по ГОСТу) должен быть хорошего качества,
тонкий и очень острый. Лучше пользоваться «полудлинным»
крючком с прямым загибом.
Груз — одна дробинка № 7, закрепленная на расстоянии
10—12 см от крючка.
Для ловли ранним утром, при темной заре, у поверхности
воды удобнее пользоваться самопогружающимся поплавком и
не пользоваться дробинкой: это повышает точность заброса.
Поплавок проволочный, овальной формы, длиной 2—2,5 см,
лучше всего пробковый.
В сумерках удобнее пользоваться поплавком черного цвета,
так как он более отчетливо виден на отсвечивающей поверхно-
сти воды, а днем — белого цвета. Перяные и куговые поплавки
232
не пригодны: они очень легки и с ними трудно сделать точный
заброс.
Обычно расстояние от поплавка до крючка не превышает
60 см. В сумерках спуск следует уменьшать до 15—20 см, а
днем увеличивать до 1—2,5 м.
Мелких кузнечиков нужно наловить в траве накануне и
держать их по 20—30 штук в спичечных коробках.
Чтобы кузнечики сохранились живыми, нужно положить в
коробки по нескольку травинок или листиков. Для одной ловли
надо иметь 3—4 коробки с кузнечиками.
Чтобы достать насадку, открывать коробку следует осто-
рожно, прикрывая образующуюся щель указательным пальцем,
тогда из нее вылезет только один кузнечик.
Пойманную рыбу лучше.всего складывать в корзину, поме-
щенную в корме лодки. Опускать рыбу в воду в сетчатом садке
не следует, так как во время переезда, особенно по камышам,
она скоро заснет. Кроме того, рыба в садке создает около
лодки излишний шум, а это мешает ловле.
Передвигать лодку нужно бесшумно. Лучше всего осторож-
но отталкиваться с кормы. Надо избегать резких движений и
по возможности не качать лодку. Пользоваться якорем тоже не
следует. В крайнем случае можно привязать лодку бечевой за
камыш.
Даже при соблюдении всех этих требований редко удается
поймать в одном месте двух крупных плотиц.
Обычно после поимки крупной плотвы клев на некоторое
время прекращается или начинает ловиться мелкая плотва.
Но если после поклевки плотва не была подсечена, при повтор-
ном забросе она берет почти всегда.
Если место почему-либо окажется очень удобным, бывает
целесообразно на некоторое время прекратить ловлю и спокой-
но посидеть в лодке. После такого перерыва обычно следует
мгновенная по-клевка крупной плотвы.
Иногда бывает возможно с одного места облавливать не-
сколько «окон» вокруг лодки. В таких случаях лучше всего
посылать насадку то в одно, то в другое «окно». Однако если
чаще передвигаться с места на место, то ловля бывает более
добычливой.
Очень хорошо ловить с лодки вдвоем: один, находясь на
корме с шестом или сидя на веслах, бесшумно направляет
лодку, другой забрасывает насадку <с носа. Разумеется, гребец
и удильщик время от времени меняются местами.
З^брое при ловле плотвы в зарослях должен быть предель-
но точным. Если же кузнечик перелетит облюбованное «окно»
и упадет на листья кувшинки, его можно осторожно стащить
в воду, тихонько потянув леску на себя.
Хуже, если насадка и груз запутаются в водорослях: прихо-
дится подъезжать и вытаскивать крючок вместе с травой.
233
После» такой возни нужно менять место.
Для того чтобы не дать плотве запутаться в траве, после
подсечки ее необходимо сразу же выводить на поверхность и
тащить к себе даже по листьям кувшинок. Плотву до 200—250 г
можно подавать по воздуху прямо в лодку, более крупную
рыбу нужно брать руками или подхватывать подсачком.
Поклевка плотвы при ловле на кузнечика разнообразна.
Крупная рыба или сразу топит поплавок или ведет в сторону
и одновременно плавно погружает его. Иногда же кладет по-
плавок, как лещ.
Поклевка иногда происходит в момент погружения кузнечи-
ка в воду или в тот момент, когда рыболов вытаскивает насад-
ку для перезакидывания.
На кузнечика, долго находящегося в воде, плотва клюет
реже. Поэтому нужно чаще перезакидывать насадку или под-
нимать ее время от времени и снова опускать. Нередко прихо-
дилось наблюдать, как плотва, охотясь вблизи поверхности,
бьет по заброшенному поплавку, как это делают голавли и язи.
Это говорит о том, что ее можно ловить нахлыстом и не только
на кузнечика, но и на искусственную муху.
С. Колоколышков
УЖЕНИЕ ХИЩНИКОВ
С ЛОДКИ ПЛАВОМ
ри ловле на кружки таких хищных рыб,
как судак, щука или окунь, мы замечаем,
что перевертки, то есть поклевки хищников, чаще бывают в
каких-нибудь определенных точках водоема.
В этих случаях мы стараемся поставить кружки ближе к
этим уловистым местам. А при сильном ветре и быстром пере-
мещении кружков мы вновь переносим их сюда.
Зачастую хороший клев на отдельных участках водоемов
озерного типа определяется состоянием дна. Резко выраженные
неровности его профиля — углубления и возвышенности —
обычно избираются хищником для засады.
При ловле на кружки по руслам рек наиболее уловистыми
точками бывают седловины между омутами, глубокие борозды
около обрывистых берегов и плесы с захламленным и коряжис-
тым дном.
234
Кроме того, в каждом водоеме, будь это озеро «или река,
пролегают рыбьи тропы, которые тоже определяются ограни-
ченными точками участка.
Непроизвольное движение кружков от ветра или из-за тече-
ния иногда затрудняет активный облов этих лучших мест
водоема.
В подобных случаях с успехом можно пользоваться вместо
кружков плавучими удочками с живцо.вой оснасткой.
Оборудование плавучей удочки. Плавучая удочка должна
соответствовать такой удилищной снасти, с помощью которой
можно утомить и вывести самую крупную рыбу наших пресных
вод.
Такая удочка должна состоять из удилища, прочной лесы,
скользящего крупного поплавка, груза и поводка с крючком
или тройником.
Лучшие плавучие удочки оборудуются катушками, что зна-
чительно облегчает заброс живца на дальнее расстояние и вы-
саживание крупной рыбы.
Удилище для плавучей удочки выбирается жесткое и проч-
ное. Для этой цели вполне пригодны можжевеловые или бам-
буковые удилища, а еще лучше — клееный бамбук, применяе-
мый в спиннинговой снасти.
Длина удилища должна быть не менее 3 м. Для придания
жесткости толщина верхней части его должна быть для мож-
жевелового удилища не менее 8, а для бамбукового — не менее
6 мм. Для удобства перевозки удилища лучше делать состав-
ными, из 2—3 колен, соединяемых трубками.
По всей длине удилища укрепляются 4—5 пропускных ко-
лец. Они могут быть металлическими или фарфоровыми.
В нижней части удилища приматываются два крючка мото-
вилец и насаживаются два кольца, если снасть будет оборудо-
вана катушкой.
Леса должна быть достаточно прочной на разрыв. Наиболее
простым и дешевым шнуром для лесы будет хлопчатобумаж-
ная нитка или крученый капрон.
И тот и другой материал перед употреблением рекомендует-
ся обработать. Это делается так: сначала шнур неоднократно
вытягивается в намоченном состоянии, затем после сушки он
пропитывается натуральным вареным маслом (олифой) с не-
большим добавлением коричневой или темно-зеленой масляной
краски. От этого шнур после просушки делается жестким и не
спутывается при ловле. Кроме того, проникновение олифы в
волокна хлопчатобумажного шнура делает его водоустойчивым.
Разумеется, олифа должна быть натуральной, искусственная
олифа разрушающе действует на волокна тканей.
Лучшим материалом для лесы плавучей удочки является
плетеный капроновый шнур и капроновая жилка диаметром
0,5—0,6 мм.
235
Леса должна быть без узлов. Всякий узел нарушает строе-
ние волокон шнура и ослабляет его прочность.
Длина лесы с запасом на катушке или мотовильцах 30 м.
Поплавок для удержания груза и живца на определенной
глубине, а также для наблюдения за поклевкой хищника при-
меняется простой — крупный или скользящий, но тоже крупный.
Поплавки могут быть изготовлены из де-
рева, пробки, пенопласта, куги и т. п.
Простым по изготовлению и наиболее ви-
димым на воде можно признать поплавок,
изображенный на рис. 35. Это пучок из
4—5 срезанных стеблей куги, сквозь который
проходит длинное гусиное перо. Куга в рас-
паренном виде в двух местах (по концам)
туго приматывается к гусиному перу и после
сушки покрывается лаком. На концах пера
закрепляются металлические колечки для
пропуска лесы. Длина кугового пучка 10—
12 см.
Подобный поплавок можно сделать также
из свернутой в трубочку бересты и гусиного
пера.
Поплавки рекомендуется окрашивать в
белый цвет.
«Устройство скользящих поплавков тако-
во, что они свободно передвигаются по шну-
ру в пределах, установленных рыболовом.
При забросах и вываживании попавшейся
щуки поплавок произвольно опускается к
грузу. Когда живец плавает в воде, попла-
Рис. 35. Поплавок вок, поднимаясь вверх по шнуру, задержива-
ется укрепленным на шнуре кусочком рези-
ны; останавливаясь на этом месте, он
удерживает живца на нужной глубине» (Д. И. Колганов. «Лов-
ля щуки»).
Грузик. Для задержания живца в придонном слое воды на
лесу укрепляется груз от 8 до 12 г.
Карабинчик. В целях свободного вращения насаженного
живца вокруг оси лесы поводок на ней закрепляется с по-
мощью карабинчика. Это делается таким же способом, как
в каждой спортивной снасти с насадкой живца или искусствен-
ной рыбки (кружки, дорожка, спиннинг) к лесе привязывается
карабинчик, а на нем закрепляется поводок. Вертящийся кара-
бинчик предупреждает закручивание лесы и тем самым удли-
няет срок ее службы.
Карабинчик должен быть сделан из нержавеющего металла,
чтобы он не окислялся в местах соединения с ним лесы и по-
водка, В противном случае прочность снасти снизится.
236
достаточна спиральная
Рис. 36. Схема располо-
жения удочек в лодке
Поводок. При ловле щуки на конце лесы ставится металли-
ческий поводок из платинита и никелина.
Автор этой статьи с успехом пользуется поводками, изготов-
ленными из никелиновых спиралей, применяемых в электро-
нагревательных приборах. Проволока спиралей кипятильника
обычно бывает диаметром 0,15—0,25 мм, спирали электропли-
ток— 0,3—0,5 мм. Для щуки можно использовать проволоку
больших диаметров, для судака вполне
проволока кипятильника. Длина по-
водка — 25—30 см.
Крючок и якорек. Плавучую удоч-
ку можно оснащать одиночными
крючками больших размеров и трой-
никами-якорьками. Якорек лучше за-
секает и дает меньше сходов рыбы,
чем одиночный крючок.
Применяются якорьки от номера
3 до 5. Они должны выдерживать на-
грузку самой крупной рыбы.
Так как плавучая удочка рассчи-
тана на насадку живца, то вместо
крючка или якорька можно пользо-
ваться и снасточками любых конст-
рукций.
Катушка. Если на удочке укрепля-
ется катушка, то желательно, чтобы
она была большего диаметра. Когда
катушки нет, леса наматывается на
мотовильца.
Техника ужения. Ловля произво-
дится с лодки. После того как выбран
участок водоема, в лодке любым спо-
собом укрепляются три удочки, сог-
ласно изображенной на рис. 36 схеме.
«Отпуск», то есть расстояние от
живца до поплавка, на всех удочках
устанавливается на наименьшую глу-
бину, имеющуюся на данном участке водоема. При применении
скользящего поплавка на нужной длине лесы укрепляется
кусочек резины, а поплавок опускается до груза.
Затем на каждую удочку насаживается живец и опускается
в воду рядом с лодкой: один живец опускается за левый борт
лодки, другой — за правый, а третий — за корму.
Когда все три удочки заброшены, лодка медленно передви-
гается носом вперед в намеченном направлении. Одновременно
с движением лодки с катушки или с крючков мотовилец время
от времени спускается леса, и, таким образом, все три живца
двигаются за лодкой.
237
Так рыболов облавливает определенные лучшие участки
водоема, независимо от направления и силы ветра.
Насадка живца должна быть сделана таким способом, что-
бы его тело при движении находилось головою вперед.
Более практичные при этой ловле способы насадки живцов
показаны на рис. 37,
Расположение поплавков за лодкой выгоднее брать в том
порядке, как указано на схеме.
Рис. 37. Способы насадки живцов
При поклевке хищника делается немедленная подсечка*
Лодка останавливается и подсеченная рыба вываживается. Не-
редки случаи, когда поклевки происходят одновременно на двух
удочках. В таких случаях от рыболова-спортсмена требуется
спокойствие, которое должно быть ему свойственно.
Зацепы за траву или коряги вынуждают рыболова останав-
ливаться, подавать лодку к месту зацепа и освобождать снасть.
Чтобы избежать таких неприятностей, следует быть осторож-
ным, особенно когда облавливается участок с травой или ко-
рягами.
Ловля на озерах. Плавучие удочки позволяют на озерах
или на небольших водоемах озерного типа облавливать любые
плесы и заливы. На лодке с удочками можно по нескольку раз
проехать в местах скопления хищников.
238
Пб^ороты с движущейся снастью следует делать с большим
радиусом, чтобы не спутать лесы.
Ловля на реках. Ловля на реках может производиться и по
течению, и против течения. Направлять лодку и снасти следует
по кромке, граничащей с глубинной полосой русла.
Ловля в ветреную погоду. Плавучими удочками можно ло-
вить при таком ветре, когда ловля на кружки бывает невоз-
можна. Движение лодки при ветре может производиться в лю-
бом направлении. Но в этих случаях нужно быть особенно
осторожным при обращении со снастью. В частности, не сле-
дует облавливать места, где возможны зацепы, так как на
освобождение снасти от зацепов при сильном ветре требуется
много сил и времени.
Ужение судака. Судак является глубинной рыбой. Его скоп-
ления обычно можно встретить на закоряженных глубоких мес-
тах, в омутах ниже плотин и мельниц. На подмосковных боль-
ших водоемах, а также на многих участках Волги, где искусст-
венно поднят сейчас уровень воды, такими местами являются
затопленные русла рек.
Облов этих точек на зорях плавучими удочками дает хоро-
шие результаты.
При белой окраске поплавков судака успешно можно ловить
после захода солнца и поздно вечером. В середине лета, когда
бывают самые короткие ночи, судак хорошо ловится всю ночь.
В это время он выходит на кормежку.
Ужение щуки. В начале лета щуку надо облавливать в
мелководной зоне, ближе к местам ее нерестилищ. Эти места
в большинстве имеют водную растительность. Объезд с плаву-
чими удочками надо производить вдоль кромки этой раститель-
ности.
В травянистых заливах или на плесах возле травы по
мере подхода лодку можно приостанавливать. Ловля произво-
дится здесь путем медленного поднятия удилищ.
Б наиболее богатых хищниками местах плавучими удочками
можно пользоваться, как обыкновенными, стоя на месте.
В конце лета и осенью щуку надо искать на глубоких
местах.
Ужение окуня. Окунь, так же как и судак, — стадная рыба.
Большие косяки окуней, преимущественно однолеток, крупных
или средних, иной раз неожиданно для рыболова появляются
в каком-нибудь участке водоема. В таких случаях следует
задерживаться на этих местах и облавливать их плавучими
удочками.
Вообще же ловить окуней надо ближе к травам, где есть
глубокие места.
Для специальной ловли окуней следует заменить крупные
якорьки меньшими размерами (№ 5—9) или одиночными крюч-
ками.
239
Живец для окуня требуется мелкий. В качестве наса/ки с
успехом можно пользоваться крупной «верховной.	/
Плавучие удочки следует считать специальной снастью для
ловли хищников, не умаляющей достоинства кружков, которые
имеют свои преимущества.
Кружки продолжают оставаться излюбленной снастью мно-
гих рыболовов-спортсменов. Ловля же на плавучие удочки, на
наш взгляд, является более высоким и более активным спор-
тивным способом, чем ловля на кружки.
Преимущества ловли хищников плавучими удочками в том,
что ими можно облавливать лучшие места по заранее избран-
ным маршрутам, что особенно важно при ужении судака. Па
них можно ловить при любом, посильном для управления лод-
кой, ветре. Кроме того, при ловле удочками весьма редки слу-
чаи схода подсеченной рыбы, и уж во всяком случае удочки
менее громоздки в сравнении с кружками.
Наконец, при ловле на плавучие удочки рыболов затрач;
вает меньше физических сил и экономнее расходует живцов.
Опыт дает мне основания утверждать, что при ловле на три
плавучие удочки рыбы можно добыть не меньше, чем на десять
кружков.
Г. Абрамов
НА ЗИМНЕЙ РЫБАЛКЕ
нвалид дядя Илья — личность легендар-
ная. Необыкновенно верные его суждения
насчет зимних «жоров» и кочевок леща и подлещика, обычно
залегающих в первые недели зимы на глубинах обширного
Химкинского водохранилища, передаются рыболовами из уст
в уста.
Несмотря на деревянный протез, дядя Илья выглядит мо-
лодцом. Его пышные прокуренные махорочным дымом усы за-
тейливо подкручены. Из-под мохнатых бровей проницательно
смотрят стального цвета глаза, о которых говорят, что они ви-
дят сквозь толщу льда.
Конечно, эта лестная характеристика несколько преувели-
чена. Но уж несомненно, что дядя Илья — воплощение безуп-
речной правдивости. Он умеет устоять от соблазна и никогда
не отнесет пойманного на той неделе подлещика в четыреста
граммов к килограммовым лещам. Точен дядя Илья до педан-
тизма. Он не расстается с безменом, и если подлещик весит
240
четыреста пятьдесят граммов, ни за что никогда не скажет,
что поймал леща в килограмм, и даже не «округлит» вес под-
лещика до пятисот граммов. Суть лишь в том, что дяде Илье,
в отличие от многих, почти всегда есть что взвешивать после
рыбалки. Возможно, поэтому он не терпит любителей-бахва-
лов, несущих околесицу о «мировых» уловах. Как только ка-
кой-либо бахвал начинает плести вздор, глаза дяди Ильи уг-
рожающе темнеют, стальной их цвет приобретает оттенок пас-
мурного зимнего неба и он произносит:
— Эх ты... дачник!
По глубокому убеждению Ильи, быть рыболовом-дачни-
ком — предел падения. О рыболове, которого дядя Илья удо-
стаивает своим высоким признанием, он обычно говорит:
— Это не дачник, а рыбачок!
Выход дяди Ильи на лед — целое событие. В очередное
воскресенье за поспешающим Ильей идут гуськом и степенные
«рыбачки» и не в меру торопливые «дачники». Сам же Илья
со своей тяжеловесной пешней в эти незабываемые мгновения
похож на спешившегося Илью-Муромца, ведущего свое слав-
ное воинство на битву с лютым врагом. Однако нынешний
«враг» нашего Муромца и всей его ватаги — всего лишь мир-
ный и флегматичный подлещик, который и вызывает у зимних
любителей настоящий спортивный азарт.
Клев леща и подлещика зимой весьма капризен. Рыба берет
то в оттепель, то в мороз, то утром, то днем, то к вечеру, а
то даже и ночью, и тогда приходится ловить ее с фонарем.
Подобная привередливость донных обитателей водохранилища
действует на большинство любителей угнетающе. Но дядя
Илья нс в их числе. Он, как всегда, невозмутим...
Тянет на мороз. Резко дует сиверко. В такой ветер, как по-
казывает опыт, рыба вообще перестает брать. А Илья ловит
и — успешно! Знай, потаскивает из лунки! Эту лунку знают
многие.
Идеально круглая, без единого осколка льда по краям, со
множеством вокруг нее разбросанных окурков, эта «наси-
женная» лунка сразу бросается в глаза. Вокруг нее снег утоп-
тан, как на торной дороге.
Лунка дяди Ильи, по молчаливому согласию любителей,
пользуется правом экс-территориальности: никто не осмелива-
ется ловить в ней рыбу. И если какой-нибудь непосвященный
облюбовывает знаменитую лунку, раздаются предостерегающие
голоса:
— Отвались!
— Отчаливай!
Ничего не выйдет, малый!
— Не ты рубил — не тебе и садиться!
— А что?
— Это лунка дяди Ильи!
16 Рыболов-спортсмен
241
— Нынче что-то опаздывает дядя Илья, да, видать, е ми-
нуты на минуту нагрянет!
Непосвященный, правда, еще не знает, кто же этот дядя
Илья, лунку которого так дружно отстаивают рыболовы, но
уже понимает, что, действительно, ничего не выйдет, надо от-
чаливать. И выбирает другую лунку или рубит новую.
Вскоре показывается дядя Илья. Его черный полушубок
и ковыляющую походку можно узнать издалека. Дядя Илья
степенно подходит к «стану». Все его почтительно приветству-
ют, наперебой угощают папиросами, хотя знают пристрастие
рыбака к махорке.
Дядя Илья медленно снимает рюкзак, не торопясь, очищает
лунку, садится на чемоданчик и закуривает цигарку толщиной
в палец.
Почина еще нет ни у кого. Сиверко! Не берет, да и весь
сказ. Все ловят из трех лунок, многие сидят в палатках, как
за щитками. А у дяди Ильи и лунка одна, и палатки нет:
— Вы бы еще кровать с собой на ловлю притащили! —
посмеивается он.
Приход дяди Ильи вносит в ряды приунывших любителей
заметное оживление.
Вишь, какое дело,— обыкновенно объясняет он любо-
пытным,— ежели есть «жор», тогда ты из одной лунки только
поспевай таскать, нет «жора», хоть на все триста лунок на-
вались, а толку не будет... Ну, брат, садись, садись. Баять не-
когда. Денек нынче короткий... — и дядя Илья сурово склоня-
ется над лункой.
Проходит несколько минут, поплавок дяди Ильи вздраги-
вает и медленно плывет кверху. А это значит, что берет под-
лещик или лещ. В последние годы московские любители очень
остроумно усовершенствовали зимнюю поплавочную удочку-
«Прыгающий» поплавок работает с точностью хорошо выве-
ренного часового механизма и, как всякая истинно хитроум-
ная выдумка, основан, в сущности говоря, на простом прин-
ципе.
Лещ и подлещик берут со дна и из-за своего высокого и
округлого тела вынуждены становиться углом к насадке, при-
поднимая при этом хвост чуть ли не вертикально к площади
дна. Взяв насадку в рот, лещ или подлещик подымают ее
кверху, постепенно принимая горизонтальное положение. С уче-
том характерных особенностей такого клева и оснащена лещо-
вая леска. На расстоянии трех пальцев от крючка прикреплена
большая, величиной с горошину, дробинка, которая топит по-
плавок, пробочный или «пеночный», пропущенный сквозь лес-
ку. А выше на две четверти от большой дробинки прикреплена
маленькая. Она по весу в два раза меньше большой и держит
поплавок «по-летнему»— на поверхности воды, если большая
дробинка приподнята от дна-
242
Когда большая нижняя дробинка достигает дна, то рыболов
спускает поплавок на несколько сантиметров под воду. И стоит
только лещу или подлещику взять насадку в рот и приподнять
ее вместе с нижним грузом кверху, как освобожденный от
нижнего груза поплавок вскинется кверху, потянув за собой
леску с маленьким верхним грузом. В этот миг рыбак произво-
дит подсечку. За это свойство зимний лещовый поплавок на-
звали «прыгающим». Замечено, что чем крупнее подлещик, тем
медленнее выбрасывается поплавок. На этом признаке осно-
вана сила подсечки: в одном случае она производится широ-
ким, в другом — коротким движением одной только кисти
руки.
Зимой ловят на тонкий «перелон»—леску капронового типа
сечением 0,2 миллиметра. Что же касается дяди Ильи, то он
отдает предпочтение еще более тонкой снасти — леске 0,15 мил-
лиметра. И ничего! Случалось дяде Илье на эту, казалось бы
ненадежную, снасть вываживать и килограммовых лещей.
А иной «дачник» не выведет на такой леске и фунтового под-
лещика...
Минул полдень. Сиверко становится еще резче, горизонт
темнее. «Рыбачки» и «дачники» носятся вокруг своих лунок
и, как продрогшие возницы, отчаянно машут руками. Ни у
кого ничего:
— И поклевки не видал!
— Пропади ты пропадом! Разве это ловля?
— У Сабанеева же сказано, северный ветер — сиди дома,
чини снасть!
— За весь день только и поймал,— сокрушается один лю-
битель и в сердцах ударяет об лед ершика, весом этак в де-
сять-пятнадцать граммов, вытащенного с двенадцатиметровой
глубины и уже успевшего превратиться в льдышку^
Быстро темнеет. Рыболовы собирают палатки, кряхтят, оха-
ют, затягивают пустые рюкзаки.
Но что там у лунки* дяди Ильи?
Оханье переходит в аханье. Скоро там топчется чуть ли не
весь «стан».
— Вот это да!
— Уловчик!
— А говорят, в сиверко рыба не берет? Как же это, ребя-
та? А опыт? А Сабанеев? — недоумевает рыболов, похожий на
взъерошенного ерша, которого он ухитрился поймать за целый
день.
— Это у тебя пусто, а у Ильи густо!
— А ты много поймал? — огрызается «ерш».
Рыболовы смеются, а дядя Илья невозмутимо пересчитыва-
ет трофеи:
— Семь... одиннадцать... шестнадцать... девятнадцать... под-
лещиков...
16*	243
Все прикидывают, подсчитывают, восторгаются. Общим ве-
сом это не менее шести килограммов. И когда? В сиверко!
Об уловах дяди Ильи ходят баснословные слухи. По его снас-
ти мастерят свои удочки. Но никто не может обловить дядю
Илью!
Разгадка «заколдованной» лунки дяди Ильи пришла нео-
жиданно. Ее тайну раскрыл сам Илья.
Окруженный тесной толпой почитателей, сидел он, опершись
па могучую пешню-палицу, и рассказывал.
— Так вот в чСхМ дело,— раздумчиво сказал дядя Илья,—
подлещик свой норов имеет. Он, рыбачки, оседлость любит.
Его и летом без прикормки не очень-то еозьмешь. А прикор-
мил — подлещик твой. Зимой тем более. Ежели он скинулся
в яму, значит будет стоять, покуда всей стаей не перекочует
на новое место. Он и зимой кочует, но редко. Зато ежели стал,
то надолго, словно прилип ко дну. Тут ты его и привадь. Мо-
жет рядом, в каком-нибудь метре от него, мотыль, а ему хоть
бы что. Мотыль рядом. Ан нет! Ты ери ко рту и поднеси мо-
тыля. Почему бы не глотнуть, ежели Жища сама в рот лезет?
Я и привадил его в одном-то месте^ГВот и все мое «колдов-
ство». Почему, думаете, нынче-то я позже вас на рыбалку
попал? Да я вчера только в одиннадцать вечера был у своей
луночки. Не ловил, а три кормушки мелкого мотыля скинул^
Закон! И так ведь пять ден подряд. А как вы думали? Так
свой отпуск и провожу. Посылали в дом отдыха, не поехал.
Потому узнал от верных людей: ни речки там, ни канала —
так, какой-то прудок завалящий. А приважить утром — без
пользы. Это все одно, что на охоту ехать — собак кормить.
Лещ приваду вечернюю уважает. Вечером подсыплешь, а к
утру аппетит у него и разгорится. Об эту пору и я тут как тут.
Это, рыбачки, понимать надо!..
*
*
Псрволедье кончилось. Наступает, как говорят рыболовы,
«глухая» пора зимнего сезона. И полосатый хищник окунь с
каждым днем берет все хуже и хуже, особенно на блесну. Все
чаще и чаще приходится пользоваться мормышкой.
На крохотный, но крепкий и цепкий крючок мормышки под-
саживаешь мотыль и на тончайшей леске опускаешь в лунку.
Придаешь мормышке при одновременном спуске или подъе-
ме лески различные, едва заметные колебательные движения,
отчасти смахивающие на тремоло, т. е. на затухающее дрожа-
ние струны. На известном горизонте, преимущественно ближе
ко дну, иногда вполводы, а в редких случаях и под самым
льдом окунь в благоприятствующую клеву погоду начинает
«вешаться» на мормышку.
214
Зимний клев окуня очень вял и настолько незаметен, что
приходится применять особый, сверхчуткий, сигнализатор, при-
крепляемый к кончику зимнего удилища в виде тонкой петли
из перелона, гибкой пружинящейся проволоки или резинки.
Такой сигнализатор клева рыбаки называют «сторожком».
Еле заметное движение лески, производимое вялым зимним
окунем, берущим мормышку самым краем рта, сообщается
«сторожку», который быстро вздрагивает, если окунь мелкий,
или, наоборот, медленно подымается, если хищник покруп-
нее.
Но уже с конца ноября бывают дни, когда клев окуня со-
всем ослабевает. Его не видимая на глаз хватка не отражается
даже на чутком «сторожке». В такое время сидит рыболов над
лункой и, как говорится, ждет погоды, а клева все нет и
нет.
Рыболов переходит с места на место, бьет новые лунки, а
все остается по-старому: никаких результатов...
В один из таких глухих деньков, когда мормышечники про-
двигались с середины Химкинского водохранилища к берегу
и сетовали на свою судьбу, они набрели на рыболова, около
которого было навалено много окуней. Были среди них и до-
вольно крупные.
Обладатель счастливого улова расположился над лункой в
необычной позе: на... животе. Лунка была почти у самого бе-
рега. «Какая же тут глубина?»—удивились искатели рыбных
троп. Между тем, лежащий на льду рыболов, загородив чемо-
даном и левой рукой свет, падающий со стороны солнца, скло-
нился над самой лункой так низко, что его ушанка-цигейка
почти касалась воды. Он внимательно вглядывался в лунку и
вдруг — гоп! — последовала молниеносная подсечка, и очеред-
ной окунь был извлечен.
Рыболов не обращал внимания на «сторожок» и вообще на
леску: он смотрел только в лунку и одного за одним выбра-
сывал окуней.
К лунке с гиком и свистом подкатила группа подростков
на коньках.
— Эй, Колюн, как дела? — спросил кто-то из них лежа-
щего рыболова.
— Идут... — лаконично ответил Колюн и поднял лицо от
лунки: толпу рыболовов смерили смышленые карие глаза
мальчика лет двенадцати. Подув на пальто, Колюн достал из-
за пазухи коробок с мотылем. Рыболовы не выдержали.
А ну, покажи-ка свой театр,— сказал ему дядя Илья.
Сегодня даже Илья без рыбы.
Рыболовы поочередно ложились на живот наклонялись
над лункой.
— Батюшки! Да здесь глубина-то сантиметров семьдесят,—
поразился дядя Илья.
245
Вся глубина в лунке Колюна не более трех четвертей мет-
ра, причем сантиметров тридцать из них приходится на лед.
— И здесь стоит окунь?! — с удивлением спросил один лю-
битель.
— Эх... «дачники»,— с укоризною прошептал дядя Илья,—
опростоволосились... Колюн этот похитрее нас оказался.
— Это- я вприглядку приладился,— объяснил Колюн, поль-
щенный вниманием бывалых рыболовов.
— Это то есть как «вприглядку»?
— А так, глядите сами!
И рыболовы увидели в самом деле нечто необычайное, о
чем никто никогда не догадывался — от Сабанеева до дяди
Ильи.
Считалось непреклонной истиной, что весь окунь на зиму
залегает в ямы. И что же? Относительно зимних кочевок окуня
ошибся даже такой непререкаемый авторитет, как Сабанеев.
Оказывается, окунь великолепно живет всю зиму не только
в ямах, но и на отмелях. Приходилось лавливать его на высоте
в сорок сантиметров ото дна, при ледяном покрове тридцать
сантиметров! И ничего: окунь преспокойно ходил под таким
толстым ледяным потолком.
Дядя Илья как завороженный смотрел в лунку. Отчетли-
во видно песчаное дно, ракушки, сгнившие стебли рдеста. И ни
одного окуня! Но блеск мормышки привлекал полосатых раз-
бойников. И они со всех сторон, не спеша, подходили под са-
мую лунку. Останавливались, медленно шевелили плавниками
и не брали.
Мормышка вверх — окуни вверх, мормышка вниз — окуни
вниз. Мормышка остановится — окуни остановятся. Вот это
театр!
— Дяденька,— поучал Колюн Илью, который уже успел
оценить все достоинство ловли «вприглядку»,— колебай лесу,
колебай ее!
И дядя Илья не обижался на Колюна. Он придавал мор-
мышке быстрое колебательное движение, и мормышка начина-
ла дрожать. И чем быстрее и короче ее колебания, тем прив-
лекательнее для окуней.
— Когда жор,— бурчал себе под нос дядя Илья,— и «дач-
ник» поймает. А ты вот сумей взять сейчас!
Мормышка дрожала. Наконец, из стаи отделился окунь,
кандидат на сковородку, и начал пятиться. Рыбак приготовил-
ся к подсечке! Отойдя от мотыля сантиметров на пять-шесть
назад, смельчак окунь бросился вперед и взял мормышку са-
мым краем рта, стараясь захватить лишь один мотыль, вели-
колепно отличая его от кусочка металла.
Какую-то долю секунды окунь держал мотыль краем рта.
Это тот момент, единственный и неповторимый, когда надо не-
медленно подсечь и одновременно выбросить окуня из лунки..
246
Достаточно опоздать на мгновение, и окунь, почувствовав не-
ладное, энергично выплюнет мормышку изо рта с такой силой,
что она отлетит на леске в сторону, как маятник!
Примечательно, что в такие дни выбрасываемые на лед
окуньки, как правило, не засечены бородкой и сами сходят с
острия крючка: настолько деликатен и осторожен их клев.
Какой уж тут «сторожок»! Надо надеяться только на собствен-
ное зрение. Поэтому приходится шумовкой ежеминутно очи-
щать лунку от шуги, через которую свет преломляется, все
очертания дна из-за этого искажаются и легко окуня принять
за ракушку, а ракушку — за окуня...
Вся ватага перекочевавших к берегу рыболовов под нача-
лом дяди Ильи последовала примеру Колюна, являя собой
удивительное зрелище лежащих на льду (взрослых людей с ко-
роткими зимними удилищами в руках и неутолимой страстью
в глазах. Это были люди различных специальностей. И всем
им по душе был ледяной простор, колючий сиверко и розо-
вощекая красавица — русская зима.
Я. Киселев
С ПОБРОДКОМ
амереваясь провести свой отпуск в Зубцо-
ве — старинном городе Калининской обла-
сти, сосед стал уговаривать меня ехать с ним.
— Все равно ты не поедешь ни в санаторий, ни в дом от-
дыха, а проведешь отпуск на рыбалке,— говорил он.
Видя, что я колеблюсь, сосед стал расхваливать городок:
через него протекает Волга, в городской черте впадает в Вол-
гу река Вазуза, а в нее, тоже в черте города, впадает Шешма.
Три реки! Это было веским доводом, я согласился и начал
собираться!
На другой день под вечер машина остановилась около до-
мика на самом берегу Волги, и мы стали выгружать свои
чемоданы и свертки. Впрочем, я был плохим помощником со-
седу: начинался вечерний клев, забрав удочки, я отправился
на реку.
На Волге меня ждало разочарование: около Зубцова она
течет в очень ровном русле: ни заводей, ни омутов, ни зарос-
лей ка'мыша. Такими же голыми были и берега Вазузы. Прав-
да, на Шешме нашлось много заводей и перекатов. Была здесь
•и плотина. Но Шешма оказалась весьма небольшой речкой, и
247
надеяться на то, чтобы поймать здесь крупную рыбу, не при-
ходилось.
Два дня ушло впустую. Я ходил по берегам Волги и Вазу-
зы то вверх, то вниз, тщетно разыскивая места, подходящие
для ловли. Возвращался с уловом, который вполне умещался
на небольшой сковородке. Конечно, я поругивал соседа, кото-
рый за всю свою жизнь поймал с десяток уклеек и примерно
столько же окуней, а рискнул предложить мне рыболовный
маршрут.
День на третий Вася — племянник плотника, у которого
мы остановились, словно сжалившись надо мной, сказал:
— У нас не ловят так: с поплавком да с грузилом.
Действительно, на берегах Волги и Вазузы мне встреча-
лись рыболовы, ловившие только нахлыстом, да еще ка-
кие-то чудаки с коротенькими удочками, стоящие по пояс в
воде.
— Вот завтра воскресенье, я буду свободен и покажу тебе,
как нужно ловить с побродком,— сказал Вася.
Нет, это меня не интересует,— ответил я, думая, что он
имеет в виду ловлю бреднем или чем-нибудь вроде него. —
Я люблю ловить удочками.
Так и это удочка,— возразил Вася. — Сейчас покажу.
Он сбегал в сени и принес гибкий можжевеловый удиль-
ник в метр длиной. К концу удильника была привязана та-
кой же длины леска с тремя поводками. Ни поплавка, ни
грузил у этой снасти не было. Видя мое недоумение, Вася
сказал:
— Обязательно рыба будет. А на баринку пойдем — и си-
гов наловим.
Я усмехнулся, но ничего не сказал: какие уж тут сиги, хо-
рошо, если пескари будут попадаться. Однако отказываться
было неудобно да и хотелось пошутить над самоуверенным
пареньком.
Рано утром следующего дня Вася зашел за мной. Через
несколько минут мы были на берегу Волги, и он стал разде-
ваться. Я сел неподалеку, закурил и подумал, что нелепо те-
ряю время: накануне около устья Вазузы я нашел заводь^ в
которой поймал несколько густерок. Наступало время клева,
и мне хотелось еще раз сходить в ту заводь.
Вася зашел в воду по пояс, поставил побродок перпендику-
лярно дну и время от времени стал подергивать им. Вскоре
он вытащил порядочного окуня, затем ельца. А потом пошло
и пошло! Особенно много окуней было. Иногда Вася сразу же
вынимал по две-три рыбы разной породы.
Я все больше и больше удивлялся. Наконец, не выдержал
и крикнул:
— Дай-ка я половлю.
Он охотно вышел из воды и сказал:
248
— А ты сомневался! Ну, попробуй,— и передал мне поб-
родок.
Следуя примеру Васи, я зашел в воду и стал подергивать
удильником. Однако прошло минут пятнадцать, но я ничего
не поймал.
— Вылезай! — крикнул Вася. — Ничего у тебя не выйдет.
— Рыба отошла, вот и не берет.
— Не в том дело! Сколько бы ты ни стоял в воде, у тебя
ничего не выйдет.
— Почему?
— Потому что нужно делать натирку, без нее ничего не
поймаешь.
Вася опять зашел в воду, я — за ним. Он встал лицом к
берегу и начал левой ногой ворошить гальку. От ноги потяну-
лась мутная полоса; вода несла грязь и мелкий песок. Через
минуту на эту мутную полосу пришло несколько окуней и ель-
цов. Вася благополучно вытащил их. Затем он сделал шаг
вверх по течению и опять стал «делать натирку». А я увидел,
как у светлого пятна, образовавшегося на том месте, где Вася
ногой ворошил гальку, набиралось все больше разной рыбы.
Окуни, плотва, ельцы, уткнувшись головами в это пятно, иска-
ли корм и натыкались на подброшенные Васей концы поброд-
ка. Когда рука чувствовала потяжку, он подсекал рыбу.
Техника ловли оказалась несложной, на другое утро я пой-
мал уже не меньше Васи. В течение отпуска я несколько раз
выходил с побродком и всегда возвращался с богатым уло-
вом. Были и неудобства: иногда на мою «натирку» набиралась
такая масса отважных пескарей, что они садились на все
крючки, ничего не оставляя другой рыбе. В таких случаях я
менял место.
Как и говорил Вася, на баринке — неглубоком каменистом
месте, где вода бурлила,— попадались и сиги. Эта крупная и,
я бы сказал, благородная рыба брала так же, как и окуни:
смело и дружно. Проходило каких-нибудь полтора-два часа,
и я вынужден был выходить на берег: на кукане было насаже-
но столько сигов, что они не давали стоять на месте, тянули
за собой.
Конечно, ранней весной или во второй половине лета ловить
побродком нельзя: ведь приходится все время стоять по пояс
в воде. Однако с лодки можно ловить и в это время.
Осенью прошлого года я ловил так: зажав в одной руке
небольшой шест, я ворошил им гальку, а в другой держал
побродок.
Интересно отметить, что ловить побродком можно и в лю-
бое время дня, а не только в обычные часы клева. Только дно
реки должно быть обязательно песчаным или галечным. На
реке с илистым дном ловля с побродком дает плохие резуль-
таты...
249
Через месяц, когда я уезжал из Зубцова, сосед и Вася по-
могали мне тащить чемодан, набитый копченой рыбой. Про-
щаясь, Вася сказал:
— Ты о нашем способе не рассказывай там, в Москве.
— Это почему же? Разве нам с тобой не хватит рыбы?
— Впрочем... рассказывай, пусть и другие знают. А если не
поверят, покажи рыбу.
А. Му хряков
УЖЕНИЕ РЫБЫ «С НАВЕСА»
а средней Волге, в районе г. Хвалынска,
мне пришлось в течение последних лет
применять способ ловли, носящий назва-
ние у местных рыболовов ужение «с на-
веса»:
Этим способом ловят язей и густеру,
реже лещей и очень редко сазанов. Если
технику ло®а несколько изменить, можно
ловить и голавля.
Способ этот интересный и напоминает
в какой-то мере ловлю рыбы «в проводку»,
но имеет и существенные отличия.
Ужение «с навеса» производится обычно с лодки, установ-
ленной на якоре вдоль течения реки на глубину 2—3 м.
Место для ловли выбирается на участке с ровным течени-
ем, без водоворотов. Дно реки должно быть песчаное или га-
лечное, ровное и захламленное. Хорошо если выше и ниже
имеются коряги, сваи или камни.
Удилище надо подготовить надежное, крепкое, с утолщен-
ным комлем, но достаточно легкое, чтобы держать его одной
рукой, и не очень длинное (до 2,5 м). Удилище надо оборудо-
вать мотовильцами с петелькой или проволочной катушкой с
кольцами.
Леса применяется сатурновая, от 0,5 до 0,6 мм толщиной,
с коротким поводком 0,4—0,5 мм в диаметре. Конечно, можно
применять более тонкие поводки и лесы, но в этом случае не-
обходима катушка.
Крючок берется крупный (№ 10—12 по ГОСТу), хорошей
закалки, лучше прямой. Грузило — свинцовое, овальное, удли-
ненной формы, весом от 20 до 30 г. Закрепляется оно в
15—20 см от крючка.
Волжские рыболовы, как правило, по концам грузила вы-
сверливают отверстия и к одному из них прикрепляют поводок
250
с крючком, а ко второму — лесу. Некоторые рыболовы делают
сквозное отверстие по всей длине грузила и, пропустив через
него лесу, закрепляют ее. Третьи .пропускают через сквозное
отверстие медную проволоку, по концам ее делают петельки
и уж к ним прикрепляют лесу и поводок.
Очень важно придать грузилу правильную форму. Внешне
грузило должно напоминать два сильно вытянутых конуса,
сложенные основаниями. Длина грузила в зависимости от ве-
са колеблется от 4,5 до 6 см, толщина в самой широкой ча-
сти — от 0,6 до 0,7 см, а по концам — от 0,2 до 0,3 см. Всякие
другие формы грузил неудобны: они вращаются на течении,
путают лесу, создают излишний шум при забросах.
Поплавок при этой ловле не нужен.
Ужение производится без предварительной прикормки. При-
кармливают рыбу лишь непосредственно перед ловлей и в про-
цессе ее. Для прикормки обычно употребляют распаренный
подсолнечный жмых, овес и отруби, смешанные с вязкой
глиной.
Насадкой служит тесто из пшеничной муки простого помо-
ла или выползки. Тесто насаживается овальными катышками
-величиной с фасолыку.
Ужение заключается в непрерывных забросах и движении
удилища со скоростью движения насадки, сносимой течением.
Забросы делаются вперед навстречу течению, после чего уди-
лище опускается почти до поверхности воды.
Насадка, потопленная грузилом до дна и подхваченная те-
чением, движется вдоль дна параллельно лодке. Это движение
насадки рыболов сопровождает движением руки, держащей
удилище, стремясь к тому, чтобы леса по отношению к удили-
щу находилась в отвесном положении. Ничего, если насадка
несколько опережает движение кончика удилища, но нельзя
допускать, чтобы конец удилища двигался впереди насадки.
Забросы повторяются, когда насадка минует лодку и выне-
сется за кормой на поверхность воды.
Поклевки обычно бывают на второй половине маршру-
та, когда насадка проходит примерно три четверти своего
пути.
Поклевка очень хорошо ощущается рукой, и подсечка про-
изводится как бы механически. Подсечка рекомендуется рез-
кая, с «потяжкой» и обязательно против течения. Подсачек при
этой ловле, безусловно, необходим.
Для того чтобы ловить голавля, нужно несколько изменить
технику ужения. В конце движения насадки не следует торо-
питься, чтобы сделать новый заброс, а дать возможность те-
чению вынести насадку в верхние слои воды.
Ужение «с навеса» производится на Волге с мая по ок-
тябрь. Особенно хорошие уловы бывают с конца июня до се-
редины -сентября.
251
Лучшее время ловли — от рассвета до 10 часов утра и с
16 часов до темноты.
Отсутствие клева обычно бывает связано с изменением по-
годы, помутнением или резким спадом воды. Мешает ловле и
сильный ветер, особенно низовой. Легкое волнение и особенно
«рябь» способствуют успешному лову.
Новичку могут показаться утомительными частые забросы,
неизбежные при этом способе ловли. Но когда он подсечет
крупного язя да хорошенько повозится с ним на течении, мож-
но с уверенностью сказать, что он станет энтузиастом ужения
«с навеса».
К. Риске
КАК СОХРАНИТЬ РЫБУ
В ЖАРКУЮ ПОГОДУ
хочу рассказать о двух способах консер-
вирования пойманной рыбы при жаркой
погоде.
Первый это — обсушивание рыбы. Он
применяется в тех случаях, когда рыбал-
ка продолжается не более трех дней.
Второй способ — копчение рыбы. Этот
способ удобно применять при выезде на
длительную рыбалку.
При кратковременной рыбной ловле со-
вершенно необходимо соблюдать такие правила:
1.	Пойманную рыбу не мять, не бросать, не топтать, так
как побитые и мятые места рыбы очень быстро загнивают.
2.	Рыбу после ее поимки немедленно умерщвлять, лучше
всего ударом дубинки по голове, и лишь затем освобождать
крючок или тройник. Не допускать, чтобы рыба билась, мед-
ленно засыпая от недостатка кислорода.
3.	Не рекомендуется умерщвлять рыбу путем переламывания
хребта, прокалывания мозжечка или ударом-броском о землю.
Если после умерщвления рыба загрязнится, то нужно об-
мыть ее водой.
4.	В сильную жару нужно удалить жабры (лучше всего
скошенными кусачками), а у таких нестойких рыб, как плотва,
вместе с жабрами удалить и внутренности, но не вскрывая
брюшной полости, а через рот, предварительно сделав надрез
около анального отверстия. Вообще же потрошить рыбу не
обязательно. Чешую рыбы не трогать, а, наоборот, сохранять
этот покров без повреждений.
252
5.	Удалив жабры, следует плотно закрыть жаберные крыш-
ки, чтобы избежать проникновения бактерий внутрь рыбы.
6.	Если рыба не загрязнена, ее не следует мыть. Нужно
стараться держать рыбу подальше от сырости и воды. Рыба
очень легко впитывает влагу, способствующую ускорению про-
цесса разложения белков и жира рыбы.
7.	Выполнив все эти несложные операции, следует быстро
и основательно обсушить всю поверхность рыбы. Для этого на-
до выложить добычу на сухое, ярко освещенное солнцем ме-
сто. Через 2—3 минуты сушки рыбу перевернуть на другую
сторону. У более крупных рыб подсушиваются отдельно спина
и живот. Подсушку нужно производить до тех пор, пока вся
поверхность рыбы не станет совершенно сухой. Но перегревать
ее на солнце не нужно. Важно, чтобы рыба все время нахо-
дилась в наиболее сухом и вентилируемом месте и не сопри-
касалась одна с другой.
Когда подсушка кончена, рыбу нужно убрать в тень и по-
крыть куском кисеи или марли, чтобы предохранить от мух.
В конечном счете рыба примет внешне непривлекательный,
сухой снаружи и как бы дряблый внутри, вид деревяшки. Од-
нако огорчаться этим не следует.
8.	Закончив ловлю, подсушенную рыбу можно убрать в
рюкзак или в кисейный мешок, переложив лапником.
9.	По возвращении домой рыбу нужно выложить в таз с
холодной свежей водой и продержать там не более 3—5 минут.
За это время подсушенный покров размокнет и рыба примет
свой естественный вид.
Теперь рыболов легко убедится в том, какое большое зна-
чение для сохранения рыбы имеет чистота и охранение ее от
воды и сырости.
Спрашивается, что же произошло с рыбой после ее подсу-
шивания на солнце, к которому рыболовы относятся столь не-
доверчиво, что прячут свой улов в воду или в землю?
Тело всякой рыбы покрыто защитной слизью. Попадая под
жгучие лучи солнца, эта слизь засыхает и образует твердую
и плотную оболочку, как бы герметически закрытый чехол. Под
лучами солнца жаберные крышки и рот склеиваются слизью
рыбы с ее туловищем в единую массу. Сквозь эту затвердев-
шую оболочку микробам трудно, почти невозможно, проник-
нуть к белкам и к жиру рыбы. Под действием солнца, которое
вообще убивает гнилостные микробы, процесс подсыхания сли-
зи происходит столь быстро, что толща рыбы не успевает на-
греться. А это чрезвычайно важно во избежание «брожения»
рыбы изнутри.
В пасмурные дни подсушка достигается обветриванием
рыбы.
При длительных выездах на рыбалку часто приходится ис-
пользовать рыбу в ближайшие же часы. В этих случаях живую
253
и бойкую еще рыбу помещают в воду на возможно большей
глубине, уснувшую же рыбу, вынув из воды, обсушивают и со-
храняют в тени, в сухом месте.
Если же рыбу хотят заготовить впрок на 2—3 дня, с ней
поступают так же, как при кратковременных рыбалках, и хра-
нят подвешенной в темном, проветриваемом и прохладном са-
рае или в погребе.
Для более длительного сохранения рыбы и для увеличения
разнообразия своего рыбного стола нужно применять горячее
копчение в земляной коптилке, устройство которой несложно.
Копчение имеет много общего с вялением; в сущности, это
то же явление, или сушка, но не на вольном воздухе, а в
дыму.
Для придания большего вкуса и для более глубокого про-
никновения газообразных антисептиков дыма рыба перед коп-
чением просаливается.
Способов копчения существует два: горячий и холодный.
Горячее копчение менее хлопотливо, требует всего 3—4 часа
времени и незначительного расхода топлива. Способ холодного
копчения хотя и делает продукт более стойким, чем способ
горячего копчения, но значительно сложнее и длительнее. Лич-
ные, потребительские надобности рыболовов-спортсменов впол-
не удовлетворит способ горячего копчения, поэтому я расскажу
только о нем.
Рыба, предназначенная для копчения, должна быть свежей,
выпотрошенной через разрезанное брюшко, освобожденной от
жабер и основательно вытертой. Особенно тщательно нужно
вытирать сгустки крови, чтобы избежать появления в мясе
рыбы дурного запаха. Чешуя не снимается. После этого рыба
протирается изнутри и снаружи солью, складывается в посуду
и пересыпается солью. Вес соли не должен превышать 10—12%
веса рыбы. Приготовленную таким образом рыбу ставят под
груз в прохладное темное место, где она подвергается проса-
ливанию и обезвоживанию. Длительность этой операции зави-
сит от величины рыбы и вкуса рыболова. Однако менее
14—16 часов просаливать рыбу не рекомендуется.
По окончании просолки рыбу нужно провялить, основатель-
но просушить, развесив в тени, лучше на ветру, под навесом.
Для предохранения от мух рыбу следует покрыть кисеей или
марлей. Сушка, в зависимости от размера рыбы и условий
сушки, продолжается не менее 8 часов. Чем лучше рыба про-
сушена, тем лучше она сохранится в дальнейшем. Плохо про-
сушенная рыба после копчения приобретает неприятный вкус,
плохо сохраняется и быстро покрывается плесенью.
Закончив просушивание, наиболее крупные экземпляры не-
обходимо перевязать шпагатом, чтобы один конец его, пропу-
щенный через глаза рыбы, образовал петлю; за нее рыба будет
подвешиваться на вешала коптилки.
254
В брюшко рыбы нужно вставить деревянную палочку-рас-
порку.
Пока рыба просушивается, производится заготовка топлива
для копчения и подготовка коптилки.
Пригодно не всякое топливо. Не годятся хвойные породы
деревьев, содержащие смолистые вещества. Непригодно сырое
топливо, выделяющее большое количество пара.
Лучшим топливом являются сухие гнилушки ольхи и осины.
К ним хорошо добавлять можжевельник, вереск, ароматические
травы — полынь, шалфей, базилику, богородскую траву и т. д.
Однако нужно помнить, что это дополнительное ароматическое
топливо при сгорании сильно пылит и дает излишний для коп-
чения жар.
Подготовка самой коптилки заключается в ее предвари-
тельном прогревании, сушке, чистке от пыли и золы, остав-
шейся от прежнего копчения.
Закончив все эти приготовления, приступают к копче-
нию.
Развесить рыб на вешалах надо так, чтобы они не сопри-
касались друг с другом. В коптилке рыбу выдерживают в те-
чение 3—4 часов. Длительность копчения зависит от величины
рыбы, постоянства и силы жара. Во время* копчения следят
за пламенем в топке и постоянством жара в коптильной каме-
ре, чтобы не было резких температурных колебаний. После
первого часа копчения температуру в камере постепенно сни-
жают. Это предохраняет рыбу от потери жира и от пересушки.
Во избежание порчи рыбы не следует отходить от коптилки.
Готовность рыбы можно определить пробой. Отсутствие кро-
ви вокруг хребта, легкое отставание кожи, наличие небольшого
количества сока между кожей и мясом означают, что рыба
готова.
Закончив копчение, рыбу убирают в сухое, прохладное и
проветриваемое помещение.
Есть много коптилок разных типов — и сложных и простых.
Копчение можно производить даже в дымоходе обычной печки.
Однако в условиях длительных любительских рыбалок наибо-
лее оправдывает себя коптилка, устраиваемая в земляном ко-
согоре из материалов, имеющихся всегда на месте. Прежде
всего на косогоре вырывается дымоход в виде слегка наклон-
ной квадратной, трехгранной (вершиной вниз) или полукруг-
лой (плоской стороной вверх) траншеи длиной 1,5—2 м и ши-
риной с лопату. Для ускорения и облегчения откапывания
траншеи на всем ее протяжении лопатой снимается дерн (он
будет нужен позже), дальше копают открытым способом. Затеям
с тупой стороны косогора конец траншеи расширяется под топ-
ку в квадрат со сторонами до 0,5 м. Верх топки находится на
одном уровне с верхом траншеи (дымохода). Таким образом,
пол топки находится ниже уровня дымохода.
255
Чтобы не осыпались земляные стенки топки, их нужно вы-
ложить битым кирпичом, камнями, старьш железом и т. п.
Затем на другой конец дымохода ставится коптильная камера
в виде старой бочки без дна и крышки, ящика, бака или кор-
зины. Все щели этой камеры тщательно замазываются глиной.
Открытая траншея дымохода сверху покрывается кусками ста-
рого железа, большими плоскими камнями, плитами, толстыми
Рис. 38. Коптильня:
7—дымоход верхний, —крышка, 3— вешала, 4— коптильная камера, 5—дымоход нижний,
6—ььюшка, 7—печь, —коптильная камера, 9—щелки для дыма, 10-вешала, 11 — топка,
12 дымоход
сучьями и поверх их — снятым при копке траншей дерном и
тщательно засыпается землей. Низ коптильной камеры также
обкладывается дерном и засыпается землей, выброшенной при
рытье траншеи. Таким образом, над траншеей и топкой появ-
ляется холмик, по которому можно и ходить.
Закончив эту часть работы, заготавливают штук 5—6 ве-
шал из сучьев толщиной побольше пальца и длиной более по-
перечника коптильной камеры. Вешала кладутся на верхние
ребра камеры.
Кроме того, нужно изготовить из обрезков старой толстой
проволоки или толстых гвоздей штук 15 крючков для разве-
шивания их на вешалах и под рыбу. Когда рыба помещена в
коптильную камеру, нужно положить сверху крышку (из фане-
ры, железа и т. п.). Образовавшиеся благодаря вешалам щели
между крышкой и камерой служат выходом для дыма.
Затратив на всю эту работу 3—4 часа, мы подготовим коп-
тку, которой можно пользоваться весь отпуск.
256
Попутно я привожу (см. рис. 38) схему удобной перенос’
ной коптилки, принятой для установки в охотничьих хозяй-
ствах ВВОО и опубликованной в 1935 г. охотоведом ВВОО
А. Кун. Понятное и простое устройство этой коптилки едва ли
требует дополнительных пояснений.
Ф. Коробович
МУШКА-ОБМАНКА
сякий рыболов-любитель преследует цель
не только отдохнуть на лоне природы, но
и поймать рыбу.
Однако не всегда удается рыболову
вернуться домой с добычей, особенно ле-
том, когда в воде появляется масса водо-
рослей, а в воздухе — множество насеко-
мых.
В этот период рыболов вынужден отка₽
заться от червей и искать другую насадку.
Разумеется, возникает очень много неудобств. Насекомых
ловить трудно, некоторые из них не выдерживают и двух за-
бросов и, намокнув, тонут.
Как правило, и искусственные мушки, изготовляемые из
птичьих перьев, быстро намокают и перестают держаться на
воде.
Чтобы избежать этих неудобств, рекомендую товарищам-
рыболовам способ изготовления искусственных насекомых.
Положим, вы решили сделать искусственную синюю мясную
муху. Возьмите кусочек пробки и с помощью острого ножа, на-
пильника или наждачной бумаги придайте ему форму, изо-
браженную на рис. 39, а.
Из небольшого кусочка фотопленки, с которой предвари-
тельно следует смыть эмульсию, изготовьте крылышки буду-
щей мухи. Для этого сложите пленку вдвое, ножницами вы-
режьте из нее фигуру, изображенную на рис. 39, б.
Приготовив рыболовный крючок (№ 6 или 7), аккуратно,
разрежьте пробку-туловище вдоль на две половинки, вложите
между полученными половинками крючок и основание кры-
лышек, скрепите все это в двух или трех местах тонкой шел-
ковой ниткой, и муха готова (рис. 39, в).
Для придания мухе натурального, синего (или другого),
цвета покрасьте ее соответствующей масляной краской или лаком.
иПока краска не высохла, излишек ее нужно осторожно снятье
17 Рыболов-спортсмен
257
крылышек пальцами, и тогда крылышки примут естествен-
ную, полупрозрачную окраску, свойственную данному насеко-
мому.
Аккуратно сделанная по такому способу синяя мясная муха
настолько похожа на натуральную, что не только рыба, но и
рыболов может спутать ее с настоящей.
Безусловные достоинства пробочной мушки (исключитель-
ная плавучесть и достаточная прочность) делают ее очень
Рис. 39. Мушка-обманка
удобной для летней ловли таких пород рыб, как хариус, плот-
ва, ельцы, голавли.
Таким же порядком можно изготовить и любую, самую пе-
струю, бабочку.
Чтобы изготовить искусственную пеструю мушку, вместо
целлулоидных крыльев следует взять и закрепить между поло-
винками пробки-туловища крылышки из перьев птиц. Сделан-
ная таким образом пестрая бабочка будет иметь то преиму-
щество, что не потонет даже на самой быстрой струе.
Если необходимо сделать насекомое по типу стрекозы, с
длинными тонкими крыльями, вместо фотопленки, которая в
этом случае окажется чересчур жесткой, следует применить
целлофан — тонкую и мягкую пленку, которой иногда оберты-
вают колбасу и некоторые кондитерские изделия.
Применение мною таких искусственных насекомых на реках
западного Урала в середине лета почти всегда давало хорошие
результаты.
258
М. Заборский
О СОХРАНЕНИИ ЩУК
ели щука, посаженная на кукан, перевер-
тывается брюхом вверх — это плохой при-
знак. Он означает, что рыба скоро заснет.
И если рыбалка продолжается несколько
дней, вдали от дома, добычу следует счи-
тать потерянной.
Однако есть возможность исправить
дело. Попробуйте такую щуку поставить в
воде в естественное для нее положение и
придержите ее руками. Держать придется
3, 5, иногда 10 минут, пока рыба не пере-
станет перевертываться. И когда хищник «отстоится», восста-
новит силы, то после этого он может жить достаточно долго.
Таким образом, я спас не один десяток щук, казалось бы
совсем безнадежных.
Лучше всего сажать щук на куканы в мелких травянистых
заливах, избегая мест, заросших «водяной чумой»— элодеей.
Шнуры для куканов следует употреблять не короче 2 м. Разу-
меется, оставлять рыбу следует в защищенном от ветра месте.
Сажая на кукан, ни в коем случае нельзя прокалывать языка
щуки, иначе все меры предосторожности окажутся бесцельными
и рыба обязательно заснет. У щук, пойманных в «заглот», не
следует вытаскивать крючки. Нельзя давать щуке долго биться
о берег и тем более о борта лодки: она может отбить себе пе-
чень, и тогда уже не помогут никакие меры «лечения».
М. Заборский
СПОСОБ КРЕПЛЕНИЯ
«ПРОВОЛОЧНОГО» ПОПЛАВКА
есспорно, что лучшим поплавком для лов-
ли «в проводку» является тот, который со-
единен с лесою лишь в одной точке, у сво-
его нижнего конца. Эта мысль была вы-
сказана еще полвека назад известным рус-
ским рыболовом П. Г Черкасовым.
Исходя из этого и применяются различ-
ные приемы присоединения поплавка к ле-
се, и чаще всего либо через проволочную
петлю, вмонтированную в основание по-
плавка, либо через такую же — восьмерку.
Но эти приемы нельзя признать совершенными, особенно
17*
259
при ловле на «жилковую лесу», которая часто затягивается в
месте крепления поплавка настолько, что приходится тратить
много времени на устранение узлов, а иногда даже обры-
вать ее.
Можно поступить проще,
штырем. В качестве такого
заменив восьмерку металлическим
штыря можно применять цевье с
Рис. 40. Способ крепления поплавка
колечком от старого сло-
манного крючка. На лесу
надевается короткий отре-
зок ниппельной резины. За-
тем плотно всовывается
штырь в трубку. Разумеет-
ся, следует очень точно
подбирать ось (цевье) ко
втулке (трубке), применяя
достаточно тугую посадку.
Передвижение такого по-
плавка по лесе никогда не
вызывает никаких затруд-
нений. Кроме того, попла-
вок, соединенный с лесой
таким способом, предельно
чуток, он передает малей-
шее прикосновение рыбы к
насадке (см. рис. 40).
При таком способе крепления очень просто поставить вза-
мен одного другой поплавок любой грузоподъемности.
Л. Федулов
УСОВЕРШЕНСТВОВАННЫЕ
РЫБОЛОВНЫЕ СНАСТИ
числу рыболовов-новаторов, которые с
любовью усовершенствуют снасти, можно
отнести харьковского рыболова-любителя
Андрея Игнатьевича Феденко.
Вместо обычных фарфоровых замкну-
тых колец, привязываемых на удилище, он
применяет так называемые вводные кольца.
Вводное кольцо изготовляется из лагун-
ной проволоки и состоит из двух незамкну-
тых колец. Они привязываются по длине
удилища кольцо к кольцу. Между ними легко входит леса
(рис. 41).
На конце удилища прикрепляется так называемый концевой
260
замок. Он отличается от вводных колец одним удлиненным уси-
ком, через который проходит леса.
Леса, введенная в такой замок при любом положении уди-
лища, не выскакивает из гнезда.
Пользуясь подобным удилищем, рыболову необязательно
иметь поводки. Он снимает с дощечки или сматывает с катуш-
ки цельную лесу (с крючком и грузом) и легко и быстро вводит
ее в кольцо.
Рис. 41. Вводное кольцо:
/—две части вводного кольца, 2—вводное кольцо в готовом виде, 3—вводной
концевой замок
Уже было сказано, что на рыбалке дорога каждая минута.
Подсчитано, что, пользуясь вводными кольцами, рыболов наде-
вает лесу в несколько раз быстрее, чем при продевании ее в
замкнутые кольца с последующим привязыванием поводка и
надеванием груза.
Подставки для удилищ,
или рассошки, сконструиро-
ванные А. И. Феденко, зна-
чительно легче существую-
щих и удобны при переез-
дах.
Подставки изготовляют-
ся из дюралюминия или
легкого дерева (липа, со-
сна, вяз) Откидные боко-
вые стойки прикрепляются
на петельках к ножкам. Ин-
Рис. 42. Подставки для удилищ
(рассошки):
/—общий вид рассошек, 2—рассошки в таком
положении ставятся на суше, 3—откидная
часть обращена к воде
тервал между поперечными
планками создается с по-
мощью шнурков, которые
прикреплены по бокахМ но-
жек (рис. 42).
Применяемый многими
•прост и удобен в обращении. Но, как говорят, хорошему нет
рыболовами складной подсачек
предела. А. И. Феденко решил несколько усовершенствовать и
эту конструкцию. Он изготовил складной подсачек из бамбука.
261
Бамбуковый подсачек очень легкий, сетка все время нахо-
дится на рогульках, и ее не приходится то подымать по рогуль-
кам вверх, то опускать вниз. Наконец, подсачек Феденко быст-
ро приводится в готовность (рис. 43).
Соединительный механизм подсачка состоит из трех латун-
ных трубок и двух соединяющих пластинок. В трубки, куда
Рис. 43. Бамбуковый складной подсачек
вставляются рогульки, впаивается по одному усику, которые
входят в пазы надвижного кольца, надетого на рукоятку. Когда
подсачек нужно собрать, кольцо сдвигается с усиков и концы
рогулек заходят один за другой. В таком положении подсачек
связывается с удилищами и помещается в чехол.
Когда подсачек надо разложить, усики прижимаются одной
рукой к рукоятке, другой на них надевается кольцо. На все
это уходит лишь несколько секунд.
Рогульки можно сделать любого размера и любой формы:
ровные, овальные или с немного согнутыми концами, как это
показано на рисунке.
26?
придавая рогулькам
Рис. 44. Поплавок:
/—усики для ввода лесы,
2—пробка, 3—леса, 4—гусиное
перо, 5—вводное кольцо
Перед выгибанием рогулек бамбук слегка смачивается во-
дой. Затем ту часть, которую нужно согнуть, следует 2—3 ми-
нуты подержать над огнем (электрической печкой или спиртов-
кой), вращая в разные стороны. При этом необходимо следить,
чтобы поверхность бамбука не загорелась. В процессе нагрева-
ния надо постепенно выгибать бамбук,
нужную форму. Когда форма получена,
надо тотчас же охладить бамбук водой,
продолжая держать его в согнутом по-
ложении, до полного остывания. Вся
эта процедура занимает не более 5—
6 минут. Согнутые таким способом ро-
гульки сохраняют приданную форму
как в воде, так и на солнце.
После того как катушка прочно во-
шла в быт рыболова, возник вопрос об
удобном поплавке, который бы в мо-
мент заброса лесы не запутывался в
ней, а при подсечке рыбы легко опу-
скался вниз.
Несовершенный поплавок иногда
служит помехой при вываживании круп-
ной рыбы. Он часто в момент подсечки
плотно держится на лесе, а когда леса
подмотана до поплавка, застревает в
первом кольце. В таких случаях рыбо-
лову приходится вытаскивать рыбу без
участия катушки, а это значит созда-
вать ненужное ослабление лесы. Неред-
ко такая возня завершается сходом
крупной рыбы.
Предложенный А. И. Феденко по-
плавок (рис. 44) делается из обыкно-
венного гусиного пера. Он имеет в на-
чале одно вводное кольцо, а в конец
пера вставляется из латунной проволо-
ки два усика. На конец плотно наде-
вается грушеобразная пробка. Кончик
пера и пробка окрашиваются в красный
цвет.
Леса вводится в кольцо и продевается между усиками, а
грушеобразная пробка создает нужный угол, позволяющий
лесе при подсечке рыбы легко выскользнуть из усиков.
Такой поплавок можно быстро передвигать на любое рас-
стояние, при забросе лесы он не спадает и не запутывает ее.
При подсечке рыбы леса легко выскальзывает из усиков, поп-
лавок плавно опускается к воде, а рыболов беспрепятственно
сматывает лесу на’’ катушку.
263
В. Васильев
ЗИМНИЕ БЛЕСНЫ
лесна № 1. Наружная, выпуклая, сторо-
на из серебра или латуни с последующим
серебрением, вогнутая — из латуни или из
меди. Пластинки соединены оловянным
припоем. Конец блесны у крючка и глазок
с выпуклой стороны окрашены красной
краской. В верхней части блесны колечко.
Блесна симметричная. Игра ее хорошо ими-
тирует движущегося малька. Рекомендует-
ся толщина лески 0,15—0,18 мм, вес —
2 г (рис. 45).
Блесна № 2. Наружная сторона, с незначительным ребром,
серебряная или посеребренной латуни, внутренняя—овальная,
припой — с полированной поверхностью. Вместо крючка впаяна
согнутая стальная игла. Блесна предназначается для быстрой
а 6
Размвры в мм
Рис. 45. Блесна № 1
Рис. 46. Блесна № 2
ловли окуня в стае. Имея большой вес, блесна быстро погру-
жается до нужной глубины, игла позволяет не брать вытащен-
ную рыбу в руки, а освобождать блесну, касаясь льда хвостом
рыбы. В верхней части блесны впаяна стальная проволока с
колечком. Нижний конец у крючка и глазок окрашены красной
краской. Леса — 0,20—0,25 мм, вес — 6 г (рис. 46).
Блесна № 3. Наружная, выпуклая, сторона с ребром — ла-
тунь или медь, внутренняя — овальная, — припой. Небольшая
по размерам блесна достаточно тяжеловесна и применима на
мелях и глубинах. Лучшие результаты дает при подсадке на
264
крючок глаза окуня. В верхней части — колечко. Глазки с двух
сторон и конец у крючка окрашены красной краской. Леса —
0,20 мм, вес — 2,5 г (рис. 47).
Блесна № 4. Наружная сторона — латунь, внутренняя
(с ребром) — медь. Внутри блесны припой. Около крючка,
с внутренней стороны, до реб-
ра, окрашена красной краской.
Предназначается для ловли
окуня, щуки, судака. В верхней
части — колечко. Леса—0,20 —
0,25 мм, вес — 5 г (рис. 48).
Размеры в мм
Размеры в мм
Рис. 47. Блесна Na 3
Рис. 48. Блесна № 4
Размеры в мм
Рис. ЬО. Блесна № 6
Рис. 49. Блесна № 5
Блесна № 5. Внутренняя сторона — серебро, наружная, вы-
пуклая, — припой или латунь. Хвост изогнут внутрь под пря-
мым углом. Леса соединяется с блесной через отверстие в
хвосте. На конце лесы завязывается надежный узел «восьмо!
265
кой» и подтягивается с внутренней стороны блесны до упора.
Узел рекомендуется вязать с ниткой. На эту блесну хорошо
берет окунь, а весной, по последнему льду, — голавль. Леса
0,17—0,20 мм, вес — 3 г (рис. 49).
Блесна № 6. Наружная сторона — латунь, внутренняя —
припой. Характерной особенностью блесны является смещение
Размеры в мм
Рис. 51. Блесна № 7
центра тяжести к середине,
придающее блесне своеобраз-
ную игру. В верхней части —
колечко. Около крючка блесна
окрашена в красный цвет. Ле-
са— 0,17—0,20 мм, вес —
3,5 г (рис. 50).
Блесна № 7. Наружная и
внутренняя стороны — из ме-
таллических пластинок различ-
ного или одинакового цвета,
соединенных припоем. Блесна
симметрична, с плавным заги-
бом. Середина загиба смещена
от центра к нижней части. Ос-
нащена тройником на стальном
колечке, замаскированном
красным шерстяным пушком.
К верхнему колечку-карабину
на отдельном поводке из
стальной проволоки с внутрен-
ней стороны блесны подвешен
двойной крючок. Крючок имеет
мягкую застежку из тонкой
медной проволоки, закреплен-
ной на стержне. Конец прово-
локи пропущен через отверстие
в центре блесны и немного
загнут. При поперечной хватке
рыбы крючок легко отстегива-
ется от блесны. Леса — 0,4—
0,5 мм, вес — 21 г (рис. 51),
СПИРАЛЬНЫЙ ОТЦЕП
При отвесном блеснении на небольшие блесны в случае за-
цепа за корягу можно с успехом использовать простой спираль-
ный отцеп.
Представляет он собой небольшую спираль длиной в
35—40 мм, шириной 12—14 мм, свитую на гвозде диаметром
2—3 мм из старого свинцового провода или узкой полоски
свинца, с просветами между витками 1,5—2 мм (рис. 52)*
266
Рис. 52. Спиральный отцеп
При зацепе блесны поступают следующим образом. Отло-
жив в сторону удилище, заводят лесу по виткам спирали так,
чтобы она оказалась внутри ее. Затем пальцами прижимают
концы спирали к виткам. Держа спираль в одной руке, другой
берут удилище, слегка натягивают лесу и пускают спираль сво-
бодно падать в глубину.
Ударив по блесне, спираль
сбивает ее с коряги, и рыбак
поднимает спасенную блесну
вместе с отцепом.
Разжать концы спирали и
освободить лесу — минутное
дело.
Конечно, если блесна при
зацепе обовьется вокруг коряги
или рыболов слишком ослабит
лесу и блесна будет висеть на
зацепе вниз, то отцеп не спасет
Однако нетрудно иметь вторую запасную спираль, да и такие
случаи нечасты.
Уменьшив размеры спирали вдвое, можно применить ее
для отцепа мормышек.
Простота изготовления и удобство пользования предлагае-
мым отцепом несомненны.
ее и погибнет вместе с блесной.
Д. Самарин
БЛЕСНА «ГВОЗДИК»
(Предложена В. Григорьевым)
е часто называют «гвоздиком», с которым
она действительно имеет внешнее сходство.
Такого типа блесны широко применяются
на уральских озерах при ловле окуней.
Опыт использования их в подмосковных
водоемах показал, что на них неплохо ло-
вятся окуни и некрупные судачки.
«Гвоздик», в отличие от других блесен,
малоподвижен и в оснастке колечком не
нуждается. Лучшие результаты дает с под-
садкой на крючок мотыля, червя или окуневого глаза. Очень
быстро уходит в глубину, что при хорошем клеве значительно
повышает оперативность рыболова. Сходы с него редки, рыба
засекается прочно. В большинстве случаев поклевка ощущает-
ся мягким толчком. Хорошо зарекомендовал себя при отвесном
267
блеснении в условиях открытой воды, в «окнах» прибреж-
ных трав, в коряжнике на глубоких Яхмах, особенно поздней
осенью.
Сделать его очень просто. Можно отковать (выбить) из
круглой палочки меди или латуни, обработать пилкой до нуж-
ной формы и размера, просверлить отверстие для привязыва-
ния к лесе и припаять крючок. Можно, подготовив формочку
в куске дерева или глины, отлить из олова или свинца и тоже
обработать.
•Размеры в мм
Рис. 53. Блесна „гвоздик*
Особое внимание надо обращать на установку крючка. Жа-
ло с бородкой должно «находить» на тело блесны и немного
смещаться в сторону от продольной оси.
Отверстие для привязывания сверлится под углом в торце
блесны с выходом в тыльную часть. Леса пропускается через
отверстие и закрепляется обычным узлом за стерженек крючка
у основания блесны.
Блесна немного сплюснута, края полого заовалены.
Размеры могут быть пропорционально увеличены (см.
рис, 53)\
При ловле на небольших глубинах рекомендуется пользо-
ваться блесной со спиленной у крючка бородкой..
ВОЗДУШНЫЙ ПОПЛАВОК
При ловле на донные удочки с берега зачастую приходится
пользоваться длинными лесами, позволяющими подбросить на-
садку к местам передвижения или кормежки рыбьих стай.
Обычно при оснащении такой удочки используют окрашен-
ную в белый цвет круглую пробку или колокольчик, которые
подвешивают на лесу в 30—50 см от вершинки удилища.
При такой монтировке снасти подсеченную с помощью уди-
лища рыбу вытаскивают, перехватывая лесу руками, что часто
268
приводит к сходам наиболее крупных экземпляров, а иногда
и к обрыву лесы.
Возможность применения более совершенной, бегучей, снас-
ти при наличии пробки или колокольчика на лесе исключает-
ся, а без них становится трудным наблюдение за поклевкой,
особенно в ночных условиях.
Рис. 54. Донные удочки, оснащенные воз ушными поплавками
Предлагаемый воздушный поплавок позволяет ввести зна-
чительное улучшение в этот способ ужения с использованием
бегучей снасти.
Удилище длиной 2,5—3 м оснащается пропускными кольца-
ми и легкой катушкой небольшого диаметра. В центре первого
от вершинки кольца укрепляется небольшая петелька из ла-
тунной проволоки, к которой с помощью застежки присоединя-
ется приспособление, именуемое воздушным поплавком. Оно
представляет собой отрезок проволоки длиной 25 см. Один его
конец заканчивается кольцом диаметром 4—5 мм, а другой —
небольшим колечком с застежкой.
После присоединения к удилищу через его свободное колеч-
ко пропускается леса. Перед забросом должно быть подготов-
лено на берегу место для удилища. Удобно пользоваться ро-
гулькой, воткнутой в грунт, на которую укладывают удилище.
Можно использовать рогульку и палочку с сучком для удер-
жания комля удилища.
26$
Произведя заброс насадки, удилище устанавливают на под-
готовленном месте и несколькими оборотами катушки устра-
няют образовавшийся провис лесы. Леса, проходя через ко-
лечко поплавка, под углом уходит в воду.
Поклевка обозначается заметным перемещением поплавка
вниз или вверх по лесе.
При ловле ночью можно использовать колокольчик, прикре-
пив его на поплавке около скользящего по лесе колечка.
Подсеченную рыбу можно выводить на удилище с помощью
катушки, поплавок этому не мешает.
При некоторой тренировке можно делать заброс насад-
ки по типу спиннингового, что особенно важно при ночной
ловле.
Проволоку можно заменить узкой полоской из тонкого ме-
талла, окрашенной в белый цвет (см. рис. 54).
МОРМЫШКА В. ГРИГОРЬЕВА
Среди многочисленных мормышек, созданных рыболовами-
зимниками за последние годы, заслуживает внимания мормыш-
ка, предложенная московским рыболовом В. В. Григорьевым.
Рис. 55. Мормышка В. Григорьева
Форма ее — конус с усеченным под 45° основанием. Сквозь
вершину конуса проходит стержень крючка, жало с бородкой
надвинуто на тело мормышки. У основания просверлено отвер-
стие, через которое пропускается конец лесы и закрепляется
обычным рыболовным узлом на стержне крючка у вершины
конуса.
Благодаря такому расположению точки прикрепления к ле-
се опущенная в воду мормышка занимает по отношению ко
дну не горизонтальное положение, а наклонное, под углом 45°,
более удобное при подсечке.
Изготовление мормышки несложно. Из тонкой пластинки
любого металла по шаблону вырезается заготовка. Одна сто-
270
рона облуживается. На подготовленном металлическом конусе
по форме будущей мормышки заготовка обжимается и прини-
мает форму конусообразной трубочки. В ее узкое отверстие
вводится стержень крючка и слегка зажимается, чтобы жало
и бородка разместились на длинной оси конуса. У крючка
предварительно обкусывают лопаточку или колечко, а стер*
жень зачищают тонкой пилкой и смазывают кислотой.
Подготовленную трубочку с зажатым в ней крючком берут
плоскогубцами, смазывают внутреннюю часть кислотой и, по-
ложив в отверстие кусочек олова, небольшим паяльником рас-
плавляют олово, заполняя всю трубочку.
После небольшой обработки ножом и тонкой пилкой в ши-
роком конце с помощью стальной иголки сверлят отверстие.
Длина мормышки — 10—25 мм, ширина основания — 3—4 мм
(см. рис. 55) .
ХОРОШАЯ НАСАДКА
В летние месяцы наряду с хлебным мякишем, мучным тес-
том и пшенной кашей в качестве прочной и привлекательной
насадки может быть использовано манное тесто. На него ус-
пешно ловятся: лещ, язь, голавль, плотва, красноперка, карась
и карп.
Приготовить его можно просто и быстро даже в полевых
условиях на огне.
Берут одну-две чайных ложки манной крупы и разваривают
в небольшом объеме воды до полного растворения крупинок и
образования густой массы. Остуженную массу тщательно пере-
мешивают с сухой манной крупой до образования крутого вяз-
кого, но не прилипающего к пальцам теста. Небольшие шарики
из подготовленного теста хорошо разминают и насаживают на
крючок. Они держатся очень прочно даже на течении и далеко
заметны в воде. Тесто можно сдобрить медом, конопляным,
льняным или анисовым маслом. Прибавлением сурика или ки-
новари можно придать ему яркий красный цвет.
При ловле на течении со дна, в отвес или «в проводку» та-
кая насадка служит одновременно и прикормкой, так как от
нее постепенно отделяются неразваренные частички крупы и,
плывя по течению, привлекают рыбу.
Следует заметить, что в некоторых водоемах рыба первое
время на эту насадку берет плохо, ее необходимо к ней при-
учить, подбрасывая тесто как прикормку в течение нескольких
дней. После прикормки рыба предпочитает ее другим насадкам.
Л1. Камышев
ИЗГОТОВЛЕНИЕ СВИНЦОВОЙ
одобрать
(средний
МОРМЫШКИ
заготовку размером 5X8X4 мм
размер мормышки). Заготовку
делать из листа, круга или отхода путем
проковки свинца на наковальне. Заготовку
можно делать в виде палочки сечением
5x4 мм с дальнейшей разрубкой на куски
длиной по 8 мм.
2.	Срезать с боков (ножом или стаме-
ской) предварительные скосы на длину
3—4 мм.
3.	а) прорезать ножом или стамеской
щель для крючка длиной 3—4 мм, глубиной 1—1,5 мм;
б) зачистить верхнюю площадку напильником.
4.	а) срезать ножом или стамеской скос с нижней площадки
на длину 3—4 мм;
6} протравить кислотой щель под крючок.
Рис. 56. Изготовление свинцовой мормышки
5,	6. Откусить конец крючка с лопаточкой или колечком.
Зачистить стерженек шлифным напильником или шкуркой, вло-
272
жить в щель, проверить правильное положение крючка, обжать
плоскогубцами и протравить кислотой.
а)	нагреть паяльник (небольших размеров), очистить его
конец нашатырем, взять на очищенный конец маленький кусо-
чек чистого олова и быстро припаять крючок;
б)	после проверки прочности пайки начать опиловку мор-
мышки с верхней плоскости, выравнивая ее параллельно крюч-
ку и закругляя боковые скосы.
Спилить скос с нижней плоскости.
7, 8. а) опилить кругом края и стороны;
б)	пробить или просверлить стальной иглой отверстие и
раззенковать (расширить) его на выходе;
в)	продеть лесу через верхнее отверстие и сделать на
конце двойной узел, вложив в него кусочек красной шерстяной
материи или нитки. Затянув узел, втянуть его сильно в нижнее,
несколько расширенное, отверстие. Торчащие концы обрезать,
не касаясь узла.
Проверить положение мормышки на лесе: она должна ви-
сеть горизонтально или с небольшим наклоном вниз конца с
крючком.
Бархатной пилкой заточить жало крючка со всех сторон.
М. Камышев
ИЗГОТОВЛЕНИЕ МОРМЫШКИ
«ДРОБИНКА»
практике зимней ловли удалось устано-
вить, что уловистость мормышки «дробин-
ки» не только не хуже любых мормышек,
применяемых до сих пор, но зачастую зна-«
чительно лучше.
Мормышка изготовляется из охотничьей
дроби и не требует сложной и длительной
обработки напильником.
Рекомендуется делать одновременно
10 мормышек, пооперационно. Обычная за-
трата времени 20—30 минут.
Операция 1-я
Легким ударом молотка дробинка слегка сплющивается на
ровной металлической плите.
18 Рыболов-спортсмен
273
Операция 2-я
Положив дробинку на деревянную доску, стальной иглой
№ 9 или тонким шилом прокалывают в центре дробинки сквоз-
ное отверстие.
Операция 3-я
Не вынимая иглы, поворачивают дробинку на 90°, острым
ножом (ударом молотка) делают в ней надрез до соприкосно-
вения лезвия с иглой и протравливают его кислотой.
Рис. 57. Изготовление
. мормышки „дробинка*
Операция 4-я
Откусив кусачками лопаточку или
колечко крючка, зачищают цевье мел-
ким напильником и шкуркой, протравли-
вают кислотой и вкладывают в прорезь,
следя за правильным положением крюч-
ка. Прорезь с вложенным в нее цевьем
крючка слегка зажимают плоскогуб-
цами.
Операция 5-я
Нагретым и очищенным в кислоте
небольшим паяльником берут неболь-
шой кусочек чистого олова и пропаива-
ют кромку вокруг крючка. После осты-
вания олова сглаживают припой натфи-
лем или мелким напильником.
Сняв мормышку с иглы, раззенкуют
оба отверстия и затачивают жало крюч-
ка. Обычно употребляют дробь диамет-
ром 3—5 мм. Крючки № 2,5—3,5—4.
Леска жилковая — 0,10—0,15. Волося-
ная— в 1—2 волоса.
А. Афанасьев
БЛЕСНА ДЛЯ ЛОВЛИ
В ЗАКОРЯЖЕННЫХ МЕСТАХ
акоряженные места водоемов, где чаще
всего держатся хищники, весьма интерес-
ны для спиннингистов.
Однако ловля в таких местах обычно
связана с большой потерей блесен и обры-
вами лесы.
Применить отцеп не всегда возможно,
кроме того, возня с отцепом отпугивает
рыбу.
Для уменьшения количества «аварий»
я уже много лет подряд успешно приме-
няю блесну вращающегося типа, смонтированную вместе с
грузом и оснащенную одинарным крючком (рис. 58).
Рис. 58. Блесна для ловли в закоряженных местах
Эксцентричный груз не дает крючку повернуться изгибом
вниз, как это обычно бывает у колеблющихся блесен с одним
крючком.
В моей практике применения этой блесны количество схо-
дов с нее не превышало сходов с такой же блесны, но осна-
щенной тройником.
Указанное на рисунке крепление поводка к грузу и ниппель-
ная резина в том месте, где укреплен крючок, совершенно
устраняют возможность захлестывания блесны за леску. Соеди-
нение поводка с лесой через карабин устраняет возможное
перекручивание лесы летящей блесной.
18*
275
Для соединения поводка с лесой можно применять любого
типа застежки, облегчающие быструю смену блесны и одновре-
менно предохраняющие лесу от перерезания металлическим по-
водком.
Хороша для этой цели двусторонняя застежка, описанная в
сборнике «Рыболов-спортсмен» № 1, уже много лет применяе-
мая спиннингистами.
Изготовление колечек для облегчения вращения
блесны
На стальной стержень на 0,2—0,3 мм больше диаметра про-
волоки оснастки блесны наматывается плотными витками про-
волока из красной меди диаметром 1,5 мм.
Рис. 59. Изготовление колечек
Стержень с витками проволоки зажимается в тиски, лобзи-
ком витки распиливаются вдоль стержня (поперек витков)
Теперь уже отдельные витки, распиленные поперек в одном
месте, правятся на плоскости молотком.
Получаются колечки, годные для надевания под вращаю-
щуюся часть блесны и заменяющие дефицитные бусы.
В. Макаров
ДНЕВНИК РЫБНОЙ ЛОВЛИ
ак известно, опыт и знания служат ос-
.новой всякого дела, в том числе и рыбной
ловли. Поэтому всякий из нас стремится
к накоплению их. Может быть, по этой
причине мы так наблюдательны, так живо
интересуемся явлениями природы, читаем
все относящееся к рыбной ловле и так
страстно обсуждаем наши рыболовные
проблемы. Но накопленный опыт надо бе-
речь. Мы это и делаем для записи о наших
ловлях и собирая выписки из книг.
Однако простые записи в тетрадку хотя и фиксируют наш
опыт, но использовать его трудно. Например, возник вопрос,
правда ли, что лучший клев щуки весною бывает во время
икромета плотвы. Чтобы ответить на этот вопрос, надо про-
смотреть все записи в тетрадке и сделать из них выписки, что
отнимет много времени. При этом может оказаться, что некото-
рые записи сделаны необстоятельно.
Для точной фиксации рыбной ловли лучше всего завести
себе картотеку. Каждую ловлю надо записывать на особую
карточку по следующей форме:
Дата и место ловли	Состояние воды. Водная расти- тельность	Погода в день ловли	Погода накануне и после ловли	Жизнь природы
Способы ловли Снасти Приманки	Описание ловли			Другие сведе- ния. Заметки. Результаты вскрытия пой- манных рыб
Улов	Выводы	№ карточки, шифр
Размер карточки 13X18 см. Бумага «карточная», чертежная
или рисовальная. Писать надо только на одной стороне. Если
не хватит места, брать новую карточку. Номера граф простав-
лять не нужно, в статье они пронумерованы для краткости из-
ложения.
В графе № 2 надо указать, был ли уровень воды в ординаре.
Если нет, то насколько 'выше или ниже и почему (дождь, от-
277
крыт шлюз), прозрачная ли вода, ее цвет. Описать водную
растительность и насколько она развита, что цветет. Отметить
температуру воды, хотя бы приблизительно.-
В графе № 3 указывается состояние неба, направление, сила
ветра, температура, давление, влажность воздуха, осадки.
В графе № 5 отмечаются характерные явления природы, на-
пример икромет, цветение растений, прилет птиц, зрелость по-
левых культур, появление насекомых и т. п. Дело в том, что
многие явления природы связаны между собою, и, пользуясь
этим, можно предвидеть поведение рыб и состояние клева.
Известно, что сом начинает брать при цветении шиповника,
карп — при созревании ржи и пр. Это важная графа. В графе
№ 7 записывается все, что не вошло в другие графы: путь до
места ловли, с кем ловили, что поймали другие, чертежи, схемы
ловли, свои впечатления. В графе № 8 помещаются заметки,
сделанные при обработке картотеки, или дополнения к записям,
сделанные впоследствии. В графе № 10 записываются выводы,
к которым рыболов пришел по окончании ловли. Например,
«без мотыля лучше на ловлю плотвы не ходить», «даже на без-
надежную ловлю брать с собой багор или сачок» и т. д. Запол-
нение других граф пояснений не требует.
Если имеются фотоснимки с данной ловли, то их придется
наклеить на обратной стороне с пометкой об этом в графе № 8.
Но лучше иметь специальный рыболовный фотоальбом.
Карточки лучше всего поместить в особый ящик.
Пока карточки стоят в хронологическом порядке, это будет
просто «дневник рыбной ловли» и в нем нет ничего особенного.
Но как только вам понадобится ответ на вопрос по части рыб-
ной ловли, то сейчас же картотека начнет исполнять свое на-
значение, и вы легко получите желаемый ответ.
Предположим, вам надо знать, при какой погоде шереспер
берет поверху на спиннинг. Вы отбираете все карточки, где в
графе «Улов» значатся шересперы. Графа «Погода в день лов-
ли» даст ответ, если, конечно, собран достаточный материал.
Вы можете вашей картотеке ставить любые вопросы по рыб-
ной ловле, и она послушно будет отвечать на них. Если записи
точно отражают факты и сделаны обстоятельно, то они будут
иметь полную научную ценность не. только для рыболова, но и
для специалиста-биолога.
Теперь о выписках. Читатель рыболовной литературы по-
стоянно встречает в ней полезные советы, указания, интересные
наблюдения. Волей-неволей приходится их выписывать. В кон-
це концов накопляется большой материал, который надо при-
вести в систему, чтобы им пользоваться. Для этой цели карточ-
ки опять-таки незаменимы. На каждой карточке помещается
только одна выписка. Дополнение размещается в особых гра-
фах. Размер карточки тот же. Эта карточка имеет отделы:
снасти, техника ловли, места ловли, время ловли, влияние по-
278
годы, поведение и инстинкты рыб, анатомия и физиология рыб,
маршруты ловли, снаряжение, маскировка, история рыбной
ловли, библиография, разные советы. Выписки сами покажут,
какие отделы требуются.
№	Отдел	Дата
Тема выписки	Место для выписки	Автор. Название кни- ги. Издательство. Год из-
Библиотека Библ. №		дания. № страницы
Из выписок, составленных по такой системе, очень удобно
черпать разнообразный материал: указания о ловле, усовершен-
ствования в снастях и способах ловли, темы статей и докладов,
темы исследований. Можно составить «памятку» главных вы-
водов и справок, поместить их в записную книжку, которую
необходимо брать с собой на ловлю.
Д. Самарин
КАЛЕНДАРЬ РЫБОЛОВА-СПОРТСМЕНА
ЯНВАРЬ
I има. Морозно, но температура воздуха недоста-
точно устойчива. Лед стоит второй месяц. Рыба
по-различному ведет себя в отдельных водое-
мах. Постоянный, верный клев на одних реках
г и озерах, полное затишье на других.
Причина — неодинаковые условия кислород-
ного режима.
В небольших и неглубоких водоемах закры-
того типа с развитой водяной растительностью содержание
кислорода, растворенного в воде, значительно меньше, чем в
более обширных и глубоких.
Рыба уходит в те места, где кислорода в воде больше.
В водоемах с проточной водой, с интенсивно действующими
подводными ключами и родниками рыба, питающаяся зимой,
выбирает для своих стоянок наиболее кормные места. В реках
с постоянным течением кормится главным образом на отдель-
ных, ограниченных участках.
279
Отсутствие поклевок на этих кормных местах в некоторые
дни или периоды объясняется неблагоприятными метеорологи-
ческими условиями: резким падением давления воздуха, часто
меняющейся температурой, осадками, сильными ветрами се-
верного, северо-западного и севера-восточного направлений,
увеличением мутности воды.
Наиболее благоприятное для ловли время — оттепели после
сильных морозов, тихие дни с температурой до минус 10° Ц
после метелей и устойчивая морозная погода.
В конце второй декады и начале третьей — нерест налима.
Налим ловится ночью на донные удочки, лучше на живого ерша
или пескаря и даже на уснувшего, а также на куриные кишки.
Клев лучше в первых числах месяца и хуже к концу месяца.
Продолжается ловля щуки на зимние жерлицы и большие
блесны. Лучше ловится щука на глубоких местах больших во-
доемов и на реках — в мельничных омутах с изменяющимся
уровнем воды.
В ранние утренние и поздние вечерние часы берет на блесну
судак в глубоких закоряженных ямах — местах его зимней
стоянки.
Поплавочными удочками на мотыля ловится лещ, плотва,
густера, пескарь, елец, голавль, реже окунь и ерш. Большое
влияние на успех ловли оказывает прикормка крупным или
мелким мотылем, мятым вареным картофелем, кашей, хлебны-
ми крошками.
В некоторых реках на небольшой кусочек промытого от соли
свиного сала в местах со средним течением и песчаным или
галечным дном берет со дна голавль.
Б безветренные ночи на реках с тихим течением можно ло-
вить с фонарем на поплавочные удочки плотву, ельца, подле-
щика и голавля.
На мормышку с мотылем берет окунь, реже плотва, преиму-
щественно на глубинах до 1,5—2 м, в закоряженных местах
или около трав. У речных берегов ловится плотва, елец, окунь,
мелкий голавль, пескарь, подлещик, ерш.
Хорошие результаты дает ловля на мормышку с поплавком
и дополнительно подвязанным на небольшом поводке крючком,
наживляемым мотылем.
На блесны окунь ловится плохо. В отдельные дни недолго,
лучше на рассвете, он берет на небольшую блесну с подсадкой
па крючок мотыля или окуневого глаза.
Январь — трудный для рыболова месяц. Надо очень хорошо
знать водоемы, в которых он намеревается ловить зимой, со-
брать побольше сведений о местах ловли на них в прошлые
годы, просмотреть свои записи и, лишь обстоятельно взвесив
все, наметить январские маршруты.
Необходимо помнить, что толстый слой снега, образующийся
после обильных снегопадов, давит на поверхность льда. Места-
280
ми во льду под снегом появляются трещины, лед опускается,
выступает вода, часто в большом количестве. Прикрытая плот-
ным слоем снега, она не замерзает даже при самых сильных
морозах.
При передвижении по водоему необходимо остерегаться та-
ких мест, чтобы не принять ледяную 1ванну.
Очень опасны при обильно выпавшем снеге выходящие на
поверхность ключи и участки тонкого льда по течению, скрытые
под ровной снежной поверхностью. Поэтому в незнакомых ме-
стах нельзя делать ни одного шага без предварительной про-
верки льда пешней.
ФЕВРАЛЬ
ольшие снегопады, частые метели. «Фев-
раль — кривые дороги»,— говорит народная
поговорка.
Заметное удлинение дня. Капель в сол-
нечные дни и появление первых бугорков
земли из-под снега на обращенных к югу
холмах.
Возобновляется ночная ловля налима дон-
на те же насадки.
Продолжается ловля судака на блесну при тех же условиях,
что и в январе. Лучше он ловится в водоемах с постепенно по-
нижающимся уровнем воды. Наиболее активный клев в мороз-
ные дни с устойчивой температурой.
Чаще вперемежку с судаком начинает попадаться окунь;
щука в оттепель хорошо берет на блесны и жерлицы в глубо-
ких местах.
Улучшается клев окуня на мормышку, главным образом на
мелких местах, и клев ерша на поплавочные удочки и мормыш-
ку (особенно в третьей декаде).
В узкие речки, впадающие в большие водоемы с постепенно
понижающимся уровнем воды, заходит много плотвы и мелкого
леща. Они ловятся на поплавочные удочки и мормышку в не-
посредственной близости от берегов.
Отмечено, что плотва в отдельные дни хорошо берет при
снегопадах и метелях.
Налим ловится лучше в темные ночи, в лунные — хуже.
К концу месяца на больших реках при благоприятной по-
годе отмечаются первые передвижки косяков крупного леща и
судака.
В закрытых водоемах озерного и прудового типа ловля зна-
чительно хуже.
281
МАРТ
репкие утренние морозцы с прочным, хорошо
держащим настом и обжигающие лучи солн-
ца в ясные, погожие дни — лучшее время
для ловли со льда, особенно во второй поло-
в-ине.
Улучшается ночная ловля налима на дон-
ки, иногда ловится он и в дневные часы.
Стайки этой рыбы подходят ближе к берегам,
предпочитая глубокие закоряженные места с галечно-песочным
дном.
.^Начинается нарастающий^к^концу месяца. ищтеднере.стовь1Й
жор щуки.	и блесны. Нужно помнить, что
в разных водоемах, а иногда в одном и том же, щука лучше
берет то на большие блесны, то на жерлицы.
Судак большими косяками начинает свои весенние путе-
шествия в реках. Такое же явление наблюдается. к,., концу меся-
ца и в больших водоемах, где понижается уровень воды, и в
отдельных озерах.
Облов на блесны такого косяка дает исключительные ре-
зультаты, но поиски его затруднены из-за толстого льда.
Поплавочными удочками на реках с ровным течением, в
глубоких местах (до 4—6 м), можно с успехом в течение всего
дня ловить крупного леща на кучку мотыля или навозного
червя. Как всегда, при ловле леща большое значение имеет
прикормка.
Хорошо ловится крупный ерш, особенно во второй и третьей
декадах.
К берегам рек, к устьям речушек и ручьев начинает подхо-
дить и брать на поплавочные удочки, мормышку и мелкие блес-
ны крупная рыба, включая язя и голавля.
На мормышку хорошо берет почти всякая рыба. Интересна
ловля крупного ерша с насадкой мотыля или окуневого глаза.
Можно пользоваться глазом плотвы или ерша.
На блесны, преимущественно мелкие, с подсадкой мотыля,
червя, окуневого глаза, а лучше всего мелкого малька хорошо
берет окунь, голавль, мелкий судак, небольшая щучка, реже язь
(на желтые блесны), плотва и лещ, очень надоедает ерш.
В течение всего месяца интереснее ловить на больших реках.
Со второй половины усиливается клев на озерах и больших
282
водоемах. Небольшие водоемы закрытого типа менее добыч-
ливы.
Клев всякой рыбы резко ухудшается до полного прекраще-
ния при сильных северных и восточных ветрах, похолодании,
резком падении давления воздуха, при снегопадах и метелях.
На реках при первом появлении мути и усилении течения
ловля заканчивается.
При передвижении по льду на реках в конце месяца необхо-
димо соблюдать особую осторожность. Лед у берегов тает быст-
рее, образуются закраины. Необходимо тщательно проверять
состояние льда пешней и только потом уже становиться на
него.
Выходя на лед, следует заранее найти крепкое место для
вечернего схода со льда. Днем, под действием течения и сол-
нечных лучей, места утреннего выхода на лед могут подтаять
и возвращение на берег станет невозможным. Крепкие места
надо искать у не освещенных солнцем крутых берегов. Не
лишнее — подготовить заранее несколько длинных жердей.
К концу месяца в местах наиболее сильного течения на под-
таявшей поверхности льда могут образоваться промоины, плохо
заметные для глаза.
АПРЕЛЬ
скрываются реки средней полосы СССР.
В первой, а иногда и во второй декадах на
озерах, прудах и больших водоемах закры-
того типа еще можно ловить со льда.
Продолжается ночная ловля налима воз-
ле берегов.
Ухудшается, а затем и прекращается клев
щуки на жерлицы и блесны. Это означает,
что у нее начался нерест.
На блесны хорошо ловится судак, преимущественно на глу-
бинах до 4—6 м, лучше в утренние и вечерние часы. Наблюда-
ются кратковременные подходы косяков судака (на 2—4 дня)
к мелким местам (до 1—2 м) около устьев небольших речек
и ручьев, впадающих в большие водоемы. Косяки судака часто
меняют места стоянок, передвигаясь, обычно ночью, на доволь-
но большие расстояния (до 1—3 км).
Окунь, крупный, часто попадается вперемежку с судаком
на тех же местах. В солнечные дни он хорошо берет на рассве-
те и поздно вечером. При пасмурной погоде попадается и днем.
Средний и мелкий окунь ловится на небольших глубинах (до
1—2 м) возле травы на мелкие блесны с подсадкой мотыля,
червя; окуневого глаза и особенно хорошо — мелкого малька.
На мормышку с насадкой мотыля и червя берет плотва,
283
леш, окунь, ерш, мелкий судак, некрупные щучки, редко — на-
лим. Особенно хорошо берет окунь с насадкой мелкого малька
(«овес»). «Овес» в изобилии появляется около трав, в узких
подтаявших трещинах льда.
На поплавочные удочки активно клюет плотва около трав,
а также окунь и ерш.
Интересно ловить леща на мотыля и червя на глубинах
до 4—6 м, обязательно с прикормкой.
В водоемах, где водится крупный ерш, он хорошо ловится
до самого нереста.
К концу периода, с усилением деятельности грунтовых код,
обычно совпадающим с нерестом ерша, клев его прекращается.
Так же как и в марте, при ловле со льда необходимо соблю-
дать осторожность при передвижениях.
Под действием солнечных лучей и туманов лед становится
рыхлым, насыщается водой и его толщина уже не соответствует
обычному зимнему представлению о прочности.
Около выступающих из-подо льда водяных растений обра-
зуются полыньи. Подходить к таким местам весьма опасно. На
открытых водоемах с пологими берегами перед ловлей следует
обеспечить себе безопасный выход со льда вечером. Желатель-
но к ручке пешни крепко привязать прочную веревку длиной
20 м и тащить ее за собой при передвижении по льду.
В одиночку по весеннему льду ловить нельзя. Заканчивать
ловлю надо при появлении малейшей опасности.
После вскрытия рек и ледохода, как только начнется спад
вешних вод, можно начинать ночную ловлю налима на донные
удочки, лучше всего на выползка, кучку червей или куриные
кишки.
В глубоких заводях с ровным течением, у берегов, главным
образом на небольших речках, днем и ночью хорошо ловится
донками на червя, выползка и личинку майского жука — го-
лавль, плотва, елец, лещ, язь, реже окунь, очень активно берет
ерш. Там же ловля «в проводку» на червя, мотыля и ручейника.
При теплой погоде в двадцатых числах месяца начинает
брать карась и гибрид карася и карпа в неглубоких, хорошо
прогреваемых водоемах, лучше — на красного навозного червя.
К концу месяца с плотин, на быри, производится ловля
шереспера и судака «плавом» со спиннинговых удилищ на
уклейку, мелкого голавлика или ельца. Возможна случайная
ловля спиннингом шереспера, голавля, судака и мелкой щуки.
На озерах и больших проточных водоемах после исчезнове-
ния льда в редких случаях возможна ловля на кружки судака
(до нереста) и мелкой щуки.
Начинает брать плотва на мотыля и червя.
Во второй декаде — начало нереста щуки, продолжающего-
ся, в зависимости от метеорологических условий, до конца ме-
сяца или до начала мая.
284
Нерест окуня — по окончании ледохода на реках и с исчез-
новением льда на озерах и больших водоемах.
Нерест ерша — во второй, иногда в третьей декаде.
В конце месяца при теплой погоде нерест язя, ельца и ше-
рсспера, иногда продолжающийся и в первых числах мая.
Успешнее проходит ловля в тихих, защищенных от ветра
местах, в ямах, у кустов с ровным течением, у крутых берегов
с обратным течением, у старых свай.
Наиболее благоприятны тихие, теплые дни; хуже солнечные
дни с сильными ветрами, особенно северными, северо-западны-
ми и северо-восточными.
МАЙ
аспускаются деревья. С выходом третьего
листа на березе начинается вылет майского
жука (хруща) — хорошей насадки для ловли
голавлей, язей и шересперав. Проще всего
добывать жука стряхиванием с небольших
деревьев на опушках леса в утренние и днев-
ные часы. Цветет черемуха, а к концу ме-
сяца — сирень, яблоня и рябина. В третьей
декаде начинает колоситься рожь — лучшее время для предне-
рестовой ловли сома. Начинает линять рак.
В первой декаде появляются водяные растения, образующие
первые прибрежные заросли: они значительно увеличиваются
во второй половине месяца. В конце третьей декады при хо-
рошем прогреве воды, в условиях устойчивой теплой погоды
начинается в травах выход личинок стрекоз. На них отлично
берут крупная плотва, язь, голавль, окунь, линь, крупный ка-
рась, красноперка. Период ловли очень короток, всего 5—7 дней,
клев резко ухудшается к концу периода.
До двадцатых чисел продолжается ночная ловля налима на
донные удочки. С повышением температуры воды клев ухуд-
шается и, наконец, почти совершенно прекращается до осеннего
похолодания.
В первой декаде ловля в речках, особенно небольших, на
донные удочки и «в проводку» леща, голавля, язя, плотвы на
выползка, червя, ручейника и мотыля; поплавочными, донными
удочками и жерлицами — щуки на мелкого живца (пескарь и
карасик); спиннингом — шереспера, голавля, щуки. Щука луч-
ше берет на снасточку около трав и в травах. Начинается ве-
сенний жор щуки, сначала в реках, позже — в озерах.
В больших реках, с более поздним спадом воды, хороша
дневная и ночная ловля на донные удочки.
В озерах, прудах и в больших водоемах — ловля удочками
на неглубоких, прогреваемых местах язя, леща, плотвы, карася,
285
реже линя; ближе к травам — на кружки, поплавочные удочки
и жерлицы — щук.
Во второй декаде, а иногда и в третьей начинается устойчи-
вый клев линя на озерах и реках на червя, небольших выполз-
ков, мотыля, а в водоемах, где водится рак, — на рачье мясо.
К концу периода 1вечером и ночью начинает брать сом на
крупного отдельного выползка и на кучку из них. Улучшается
ловля на спиннинг в больших водоемах и реках. Хорошо у мо-
лодых трав берет на снасточку щука.
Устойчивее становится ловля щуки, а изредка и судака на
кружки в больших водоемах и озерах.
Начинается клев окуня на червя и малька; подуста — на
червя, стерляди — на личинку поденки, а к концу месяца —
плотвы и голавля — на зелень, «в проводку». Все эти рыбы
уже заканчивают нерест.
Ловить голавля и язя на майского жука нахлыстом лучше в
вечерние часы, а со дна — в первой половине ночи и ранним утром.
С первых чисел мая и до конца летнего и осеннего сезона
с успехом можно ловить на мормышку с лодок, плотов, мельнич-
ных плотин или с берегов, пользуясь длинными удилищами. Хоро-
шо ловить между свай, в коряжнике, около трав и в «окна» тра-
вяных зарослей. Насадки: червь, опарыш, мотыль, мелкий малек.
В первой-второй декаде — начало нереста судака на реках,
подуста, голавля, пескаря, стерляди (в южных районах раньше
на 15—20 дней); во второй декаде — плотвы и леща в неболь-
ших озерах с более высокой температурой воды.
Необходимо отметить, что в период нереста клев нерестую-
щей рыбы почти прекращается. Кормятся лишь ранее отне-
рестившиеся особи или готовящиеся к нересту.
Исключение составляют плотва, пескарь и, по неточным
данным, голавль и подуст. Срок возобновления клева после не-
реста различен: от 2 до 4 дней. Обычно он зависит от метеоро-
логических условий.
ИЮНЬ
ереход весны в лето. Бурно разрастаются все
водяные растения. Во второй и в начале
третьей декады цветет шиповник, зацветает
рожь. В реках и больших водоемах нерестит-
ся сом, красноперка, лещ, затем густера, ук-
лейка, карп, карась и линь.
Ловится в первых двух декадах: на круж-
ки — судак поздним вечером и на рас-
щука и окунь; спиннингом — судак, щука, окунь (лучше
свете,
в реках), шереспер, голавль; на дорожку — щука около трав,
судак и окунь на ямах.
286
На поплавочные удочки в озерах и больших водоемах ло-
вится судак на мелкого живца (по склонам глубоких закоря-
женных ям), в реках — между овай мельничных омутов, у кру-
тых, обрывистых и глубоких берегов; щука — по краям и в
«окнах» травяных зарослей, утром и вечером; окунь крупный
и судак — на малька; окунь мелкий — в травах (на червя,
мясо ракушки и опарыша); линь и лещ (до нереста) —на червя
и линючего рака; карп, карась и красноперка (до нереста) —
на червя, опарыша и хлебный мякиш; плотва — на кусочки
мяса ракушки, опарыша, ручейника, хлебный мякиш и манное
тесто.
На донные удочки ловятся: сом (до нереста)' — на выполз-
ка, живца, кучку мяса линючих раков или ракушек; лещ —
ночью на кучку червей, линючего рака и мясо ракушки; го-
лавль и язь — на майского жука, мелкого лягушо’нка, горох и
линючего рака; судак — в реках у судачьих яров — на пескаря;
стерлядь — на личинку поденки.
«В проводку» ловятся: плотва и голавль — на перловую
крупу, пареный овес и пшеницу, манное тесто, опарыша и
зелень; елец — на ручейника и кусочки червя; подуст — на
зерна вареной ядрицы и кусочки червя; лещ — на червя и опа-
рыша.
Нахлыстом ловятся голавль, язь и шереспер — на майского
жука и стрекозу, елец — на перекатах; плотва — у зарослей —
на муху, мелких жучков и бабочек.
«Плавом» ловится голавль на перекатах, взабродку — на
тополевого червя (в первой половине месяца).
Отвесным блеснением ловятся судаки и окунь на ямах,
щука — в травах.
В зависимости от метеорологических условий в мае (при
поздней весне) выход личинок стрекоз может быть в первой
декаде месяца.
Во второй половине июня бывает первый ночной вылет
поденки — метлицы — лучшей насадки в этот короткий, но ис-
ключительно добычливый период. После вылета поденки рыба,
откормившись ею, не берет 5—7 дней ни на какие на-садки.
К концу месяца рыба становится очень разборчивой ввиду
обилия корма в водоемах. Появляется много нежных ростков
молодых трав, водяные заросли кишат моллюсками, рачками и
червями.
Ухудшается клев щуки. Относительно неплохо ловится су-
дак с вечерней до утренней зари; нахлыстом и «в проводку»
ловятся голавль и язь; на донные удочки —стрелядь и на по-
плавочные удочки — разные мелкие рыбки в травах.
Начинается после нереста ловля сома на «квок».
При раннем нересте после небольшого перерыва начинают
кормиться лещ, карп, карась, линь и красноперка. Начавшийся
клев линя иногда прерывается на несколько дней. Объясняется
287
это тем, что нерестятся отдельные особи в июне и в начале
июля.
Ловля крупной рыбы становится более трудной, успех во
многом зависит от наблюдательности и настойчивости рыболо-
ва, от умения разбираться в более сложной обстановке.
ИЮЛЬ
етний месяц с наиболее устойчивой и высо-
~ кой температурой воздуха и воды. На ско-
шенных лугах появляется масса кузнечиков,
являющихся отличной насадкой для рыбной
ловли.
Начинается «цветение» воды, представля-
ющее собой массовое развитие микроскопи-
ческих водорослей в реках и озерах. Б не-
больших водоемах это развитие при благоприятных усло-
виях может протекать очень интенсивно и продолжаться не-
сколько недель. Затем водоросли отмирают и начинают гнить.
Рыба болеет и перестает ловиться, бывают даже «заморы».
Можно ловить в течение всего месяца:
Спиннингом: судака и окуня на глубоких ямах; щук — в
травах, лучше на снасточку, а также шереспера, голавля и
язя — в больших реках.
На кружки: судака и окуня у глубоких ям.
На дорожку: лучше на мертвую рыбку — судака, окуня на
глубоких местах; щуку — около трав; язя — на мелкие блесны
«язевки» — вдоль зарослей.
Отвесным блеснением: на мертвую рыбку — судака и окуня
на глубоких ямах; щуку — «в окнах» и по краю травяных за-
рослей.
На поплавочные удочки: леща, язя и карпа на глубоких
местах, у трав (обязательно с прикормкой)—на пареный го-
рох, пшеницу, фасоль, кукурузу, кусочки круто сваренной пшен-
ной каши, манное тесто, хлебный мякиш, червей и опарыша;
ловля линя — на подготовленных в зарослях трав местах, толь-
ко с прикормкой (лучше творогом), на червя и хлебный мякиш;
ЩУКУ — в травах на мелкого живца; судака — на мелкого жив-
ца на выходах из ям, между свай глубоких мельничных ому-
тов — поздно вечером и до восхода солнца; окуня — в глубоких
местах, по краю трав — на червя; карася — у трав — на опа-
рышей, хлебный мякиш, кусочки пшенной каши (прикормка
творогом); мелкую рыбу — в травах — на хлеб, тесто, червя,
опарыша.
На донные удочки: стерлядь — у глубоких глинистых бере-
гов— на личинку поденки; судака — в реках — на пескаря у
«судачьих» яров; язя и голавля — в глубоких местах около за-
288
рослей — на лягушонка и хлебный мякиш, на больших реках
с сильным течением вблизи берегов на крупного красного чер-
вя-подлистника, голавля — на кусок сыра. Ночью хорошо берет
со дна голавль на крупного кузнечика.
«В проводку»: щуку и окуня — на мелкого живца — вдоль
травяных зарослей, на средних глубинах; язя и леща — на чер-
вя, пареный горох, пшеницу, опарыша — вдоль края трав на
глубоких местах с небольшим течением, лучше к вечеру (обя-
зательно с прикормкой); голавля — на пареный горох, пшени-
цу, овес — около глубоких ям, на средней глубине (2—4 м) и
ровном течении (лучше во второй половине дня) и только с
прикормкой; плотву и голавля — на зелень — на быстром тече-
нии, ниже свай, плотин, в чистых местах между зарослей.
Нахлыстом: голавля и язя — на кузнечика — из-за кустов
или «в подкидку» с лодки, среди трав и вблизи от них, обяза-
тельно при небольшом ветре; крупную плотву и красноперку—
подбрасывая кузнечика в «окна» и среди зарослей; ельца —
на мелкого кузнечика — на перекатах; шереспера — на круп-
ную стрекозу — в местах его прогулок.
Продолжается ловля сомов на «квок».
В период вылета поденки необходимо учесть замечания,
сделанные ранее.
Особенно интересна и увлекательна ловля дорожкой язей
в реках, где они водятся в большом количестве, и ловля на-
хлыстом—наиболее красивая из всех видов рыболовного
спорта.
Более благоприятны для ловли ранние утренние и вечерние,
а также ночные часы. В жаркие, знойные дни рыба становится
вялой и не берет; в пасмурные дни с перепадающими кратко-
временными дождями и небольшими ветрами ловится и в днав-
ные часы.
С успехом можно ловить рыбу в жаркие дни на быстринах
и перекатах донными удочками, «в проводку» и «плавом».
Улучшается
рожку, лучше в
АВГУСТ
озревание и уборка хлебов. Увеличение ут-
ренних туманов, постепенное понижение ноч-
ной температуры, особенно со второй поло-
вины месяца. Холодные утренние росы. В се-
верных районах к концу месяца наблюда-
ются утренники, иней.
Ловля в первой половине месяца ничем
не отличается от ловли в июле; во второй
половине .наступают некоторые изменения.
ловля окуня на малька, спиннингом и на до-
озерах и больших водоемах; язя и голавля на
19 Рыболов-спортсмен
289
лягушонка, которым также не брезгуют щука и окунь,— в ре-
ках. Хорошо берет карась на опарыша, хлебный мякиш, пшен-
ную кашу.
Постепенно снижается до полного прекращения клев линя
и сома.
Неуверенно берет судак.
Заметно удлиняются ночи. В средние ночные часы перестает
ловиться всякая рыба. К концу месяца снижается температура
воды, отмирают микроскопические водоросли, вода делается
более прозрачной.
Окрепшая молодь становится более трудной добычей для
хищных рыб; этим, очевидно, объясняется усиление клева оку-
ня на малька.
кой на червя или
СЕНТЯБРЬ
ереход лета в осень. Крепчают утренники,
чаще ложится иней, продолжает снижаться
температура воды. Желтеет лист на деревь-
ях, начинается листопад. Падающий лист ме-
стами плотным слоем покрывает поверхность
воды; в хорошую погоду под листьями лю-
бит стоять всякая рыба.
Ловля в таких местах поплавочной удоч-
малька, на мормышку или небольшую блесну
дает отличные результаты.
Замирает жизнь водяных растений; они приобретают бурый
цвет, свертываются и опускаются на дно. Водяные заросли
редеют, населявшие их моллюски, рачки, черви готовятся к
зиме и зарываются в ил, рыба уходит в более глубокие места.
Вода осветляется все больше и больше.
Постепенно замирает клев леща, карпа, стерляди и прекра-
щается к концу месяца. Мелкий лещ и карась продолжают
брать в теплую погоду на червя, на кучку мотыля до последних
чисел месяца.
В реках с песчаным дном на средних глубинах, лучше у
кустов, ловится поплавочными удочками шереспер на уклейку.
В озерах и прудах хорошо берет плотва на мотыля.
На средних глубинах хорошо клюет на малька окунь и
мелкая щука.
На донные удочки продолжается в реках ловля голавля и
язя на лягушат, главным образом в первую половину ночи и в
ранние утренние часы. Голавль охотно берет на пескаря и
куриные кишки. Со второй половины месяца вперемежку с
язем и голавлем начинает попадаться сбросивший летнее оце-
пенение налим.
290
«В проводку» на мотыля хорошо ловится плотва, подлещик,
пескарь, подуст, мелкий голавль, подъязок и, главным образом,
елец.
Во второй декаде начинается осенний жор щуки на глубо-
ких местах и успешная ловля ее спиннингом, на кружки и на
дорожку.
Продолжается неуверенный клев судака. Лучше ловить его
отвесным блеснением на зимние блесны в глубоких ямах.
Наиболее благоприятны для ловли тихие пасмурные дни.
Мелкий, моросящий дождь на клев щуки не влияет. Налим
лучше ловится в темные ненастные ночи.
Большой интерес представляет в этот период ловля спин-
нингом, на кружки и поплавочными удочками на малька.
ОКТЯБРЬ
сень окончательно вступает в свои права.
Оголяется лиственный лес, не просыхает грязь
на дорогах, заморозки сменяются длитель-
ными моросящими дождями. Дуют холодные
ветры, небо закрыто низкими нависшими ту-
чами. Условия для ловли трудные, иногда
тяжелые, особенно во второй половине ме-
сяца.
Продолжается осенний жор щуки на глу-
боких местах. При заморозках легче ловить на кружки и до-
рожкой на снасточку, так как при ловле на спиннинг смерзает-
ся леска на катушке, кольца покрываются льдом и до боли
стынут руки.
На донные удочки на пескаря, лягушонка и куриные кишки
жадно берет налим в ночные часы; голавль попадается реже,
язь — почти случайно. Ловля продолжается до появления за-
краин.
На поплавочные удочки на малька продолжается клев оку-
ня и щуки. В озерах и прудах на мотыля можно ловить
плотву.
«В проводку» хорошо ловится елец.
Отвесным блеснением на небольшие блесны, лучше с под-
садкой червя или мотыля, интересно ловить окуня.
Клев судака приобретает случайный характер. Всем видам
ловли хищных рыб следует предпочесть кружки и при благо-
приятных условиях — спиннинг.
19*
НОЯБРЬ
ереход к зиме. При первых морозах покры-
ваются тонким льдом небольшие озера и пру-
ды, заводи больших водоемов и тихо теку-
щие реки. Выпадает небольшой снег. Обычно
до половины месяца небольшие морозцы
сменяются теплой погодой, образовавшийся
лсд или совсем исчезает, или превращается
в тонкую пленку, чуть прикрытую выпавшим
снегом.
Устойчивая погода с морозами наступает обычно в двадца-
тых числах месяца. До образования прочного льда всякая лов-
ля прекращается.
Безрассудные попытки ловить с первого неокрепшего льда
часто кончаются очень печально, в лучшем случае — купанием
в ледяной воде и простудой.
Короткое межсезонье в ловле целесообразно использовать
для подготовки зимней снасти, изготовления блесен, мормышек,
жерлиц, поплавков и прочих принадлежностей, а также для
просмотра записей за прошлые годы и разработки зимних
маршрутов.
Приступать к ловле со льда можно только тогда, когда его
толшина достигнет 5—6 см. И в этом случае необходимо со-
блюдать постоянную осторожность, не делать ни одного шага
вперед без предварительной проверки льда пешней, особен-
но на реках и водоемах с действующими подводными клю-
чами.
С соблюдением всех мер осторожности надо относиться к
передвижению по льду на коньках. При большой скорости пе-
редвижения рыболов не в состоянии предусмотреть всех слу-
чайностей и может провалиться в не заметную для глаза, лишь
слегка замерзшую полынью.
Необходимо категорически отвергнуть дикий способ глуше-
ния рыбы колотушками по тонкому льду, еще предлагаемый
некоторыми «авторами» справочников и руководств по рыбо-
ловному спорту.
По первому льду хорошо ловятся зимними снастями почти
все виды рыб.
На большие блесны — на глубоких местах — судак, щука и
крупный окунь; на мелкие блесны — на неглубоких местах <в
коряжнике и у затонувших трав, лучше с подсадкой на крючок
червя, мотыля или окуневого глаза — средний окунь; на мор-
мышку — в тех же местах с подсадкой мотыля — окунь и плот-
ва; на поплавочные удочки — на глубинах с небольшим тече-
нием — лещ, голавль, язь, плотва, густера, окунь, елец, пескарь,
ерш; на жерлицы — с больших глубин — щука; на донные удоч-
292
ки — ночью налим, лучше на живого ерша; «в проводку» — на
небольших глубинах с ровным течениегл — все виды рыб, кроме
щуки и судака.
В первые дни ледостава рыба ловится в течение всего дня.
Судак вернее берет ранним утром и к вечеру, до темноты.
Наиболее благоприятны пасмурные, тихие, сравнительно
теплые дни. Целесообразнее начинать ловлю в озерах, прудах
и в заводях больших водоемов, где в первые дни ледостава
ловля наиболее успешна.
Рекомендуется привязывать к ручке пешни крепкую верев-
ку длиной до 20 м и тащить за собой при передвижении по
льду.
По перволедью в одиночку ловить нельзя.
ДЕКАБРЬ
ервый месяц зимы. В первой его половине —1
второе перволедье.
Образование достаточно прочного льда
на больших реках и широких водоемах. В
первые дни ледостава — хорошая ловля жер-
лицами на блесны, на мормышку и на попла-
вочные удочки. Охотно берет налим.
Клев налима улучшается и на ранее
замерзших водоемах. Постепенно в отдельных местах рыба
перестает брать. Следует искать водоемы, где клев не прекра-
щается (см. январь).
Продолжается ловля щуки и судака на зимние жерлицы
и блесны.
На поплавочные удочки ловятся лещ, плотва, густера, пе-
скарь, елец, голавль, окунь, ерш. Прикормка крайне необхо-
дима.
На мормышку берет преимущественно окунь. Его следует
искать у берегов на мелких местах (до 25—30 см), лучше в
травах и около них.
На блесну в некоторых водоемах окунь берет лучше, чем на
мормышку, тоже на неглубоких местах.
Хорошие результаты дает подсадка мелкого малька на не-
большие блесны.
Начиная ловлю на реках, необходимо постоянно помнить
о том, что состояние льда на отдельных участках может быть
различным.
С особой осторожностью надо переходить с одного берега
на другой. На середине от сильного течения могут быть места
с очень тонким льдом, их не всегда можно заметить.
293
Нельзя делать на льду ни одного шага вперед без предвари-
тельной проверки пешней.
Примечание: Календарь составлен применительно к
центральной зоне средней полосы Европейской части GCGP и
является одной из первых попыток кратко систематизировать
сведения о применении основных видов рыболовного спорта в
каждом месяце.
СОДЕРЖАНИЕ
Рассказы и очерки
Константин Паустовский. Черноморское солнце	3
А. Шахов. Праздник рыболова	8
А. Шахов. Первый таймень	16
X. Херсонский. Слепой рыболов	22
Ефим Пермитин. Праздник лета	33
А. Волков. Лопатинский залив	46
Вл. Архангельский. Утро на озере .	50
Андрей Шманкевич. Нашего полку	прибыло	55
Михаил Заборский. Хмуря	60
Михаил Заборский. «Двадцать два	несчастья»	71
Ф. Кунилов. Из детских воспоминаний	78
А.	Синельников. Марена . .	82
В.	Макаров. Серебряный день.	92
А.	Балашов. Мохов ручей	96
Д. Самарин. Волжское игрище	101
Г. Коренев. Перевертка.	ИЗ
Л. Самарцев. С наплавного моста	122
Борис Емельянов. «Осетер» на цепи	130
Из рыболовной практики
Вл. Архангельский. Тридцать дней по Припяти	133
Александр Волков. На реке Буже	139
Вас. Цикунов. На реках Алтая	144
А. Клыков. Волжские сазаны .	156
М. Никольской. Черноморские очерки	167
Ф. Кунилов. Ловля судака на Вуоксе	174
Анатолий Волков. Об ужении хариусов в окрестностях го-
рода Перми ...	.	177
И. Шубин. От чего зависит успех ловли рыбы спиннингом 186
В.	Макаров. Как вести спиннинговую приманку	199
В. Макаров. Ранней весной со спиннингом	218
А. Балашов. Блесна или снасточка?	221
А. Авилов. С кружками за окунем	224
А. Авилов. Ловля плотвы на кузнечика в водоемах озерного
типа .....	.	230
С.	Колокольников. Ужение хищников с лодки плавом	234
Г. Абрамов. На зимней рыбалке	240
Я. Киселев. С побродком	.	247
А. Мухряков. Ужение рыбы «с навеса» .	250
К. Риске. Как сохранить рыбу в жаркую погоду ..... 252
295
Ф. Коробович. Мушка-обманка .	257
М. Заборский. О сохранении щук .	.	.	259
М. Заборский. Способ крепления «проволочного» поплавка —
Л. Федулов. Усовершенствованные рыболовные снасти	260
В. Васильев. Зимние блесны. Спиральный отцеп	264
Д. Самарин. Блесна «гвоздик». ...	.	267
М. Камышев. Изготовление свинцовой мормышки	272
М. Камышев. Изготовление мормышки «дробинка»	273
/1. Афанасьев. Блесна для ловли в закоряженных местах	275
В. Макаров. Дневник рыбной ловли	277
Д. Самарин. Календарь рыболова-спортсмена	279
Рыболов-спортсмен
Избранные рассказы и стихи
Редактор В. Е. Герман
Художественный редактор В. Г. Петухов
Оформление художника В. И. Смирнова
Технический редактор М. П. Манина
Корректоры: А. Д. Полосова, 3. Г Самылкина
Изд. № 1816. Сдано в набор 30/VI 1959 г.
Подписано к печати 22/IX 1959 г.
Формат 60х921/1с- Объем 9,75 бум. л. 18,5, печ. л., 17,717 уч.-изд. л.
38036 зн. в 1 печ. л. А08141. Заказ 5663. Тираж 80 000 экз.
Цена 8 р. 10 к.
Государственное издательство „Физкультура и спорт-.
Москва, М. Гнездниковский пер. 3.
Смоленск, типография имени Смирнова,

Цена 8 р. 10 к. ,
ФИЗКУЛЬТУРА И СПОРТ
1 959
А/Ро