У РЫБАЦКОГО
КОСТРА
С УДОЧКОЙ
И РЮКЗАКОМ
КРУПИЦЫ
МАСТЕРСТВА
НОВИЧКИ
НА ВОДОЕМЕ
В ЦАРСТВЕ
НЕПТУНА
ПО
МЕРИДИАНАМ
РЫБОЛОВ-
БИБЛИОФИЛ
МОСКВА «ФИЗКУЛЬТУРА И СПОРТ. 1984

Анатолий Онегов
НА ЧУЛЫШМАНЕ
В горах Алтая зрело и щедро правила свое
золотое, но, увы, короткое царство поздняя
осень. В горах было то самое время, когда
вот-вот явится зима и за одну ночь погасит
хрлодньдм_снегом все лиственницы, горевшие
только вчера огнем последнего солнца. Зима
была рядом. И люди, и скот торопились
сейчас с гор вниз, к оставшемуся в долинах
теплу. Это было то самое время, когда
осенние горные тропы вдруг оживали
нескончаемыми вереницами овец, коз, телят,
лошадей — все живое неторопливо, но ус-
тремленно уходило от близкой зимы.
А зима была действительно рядом, и
каждую ночь я старался угадать ее приход по
звездам. Звезды тоже были рядом, над
головой. Они горели ярким и близким огнем
на узкой полоске ночного неба, оставленного
--Мне горами Чулышмана. Неистовый Чу-
лышман и ПС эочам хрипел среди этих гл*
уходящих круто и высоко вверх, к самым
звездам.
Когда небо становилось черным-черным,
как ночные скалы, а звезды вовсю
разгорались своим ледяным огнем, я откидывал в
сторону полу тяжелой_овчщ»вй"ш^ь1 и
подолгу смотред^нёерх.
^^^^ИТежал на дне гигантского колодца, ря-
'-^дом с безумным горным потоком, ревущим и
стонущим в чернильной ночи, и считал звезды.
Звезд было много даже на этой узкой полоске
£ неба, оставленной мне горами, и я радовал-
Sj! ся, когда мой счет вдруг прерывался веселым,
2 живым огоньком спутника. Я оставлял сон-
| ные звезды и следил только за этим бегущим
* огоньком. Но спутник быстро скрывался за
а? горами, и я снова становился звездочетом с
тайной надеждой все-таки заснуть рядом с
| ревущей рекой.
| Это была моя последняя ночь на берегу
„ Чулышмана, ночь перед последней охотой.
* От той, самой первой, ночи на берегу бушую-
| щей реки я был уже далеко... Нас разделяли и
^ броды через пенные потоки, когда лошадей
разворачивало течением и они с трудом
удерживались на скользких камнях, которые
каждую секунду могли выскользнуть из-под
копыт и отдать лошадь и седока бешеной
реке. Нас разделяли и почти "отвесные спуски-
подъемы — яры, на которых случалось
терять лошадей даже алтайцам. Позади были
тропы по живым осыпям и серо-голубые
таймени, расцвеченные оранжевым бисером,
изводящие дожди и дружные всплески
хариусов, явившихся к вечернему берегу на свою
охоту... Позади был Чулышман — горы,
река, пена, рев, скорость — была стихия, был
бурный поток событий, напряжения и редкого
отдыха. Этот поток событий и не давал мне
спать сегодня ночью.
Я не спал долго и по звездам старался
угадать, что принесет мне завтрашний день.
Каким будет он?.. Если вершины гор
откроются утром в пуховых шапках облаков,
оставшихся с ночи, и долго не будет солнца,
то к берегу подойдет хариус, а таймень
останется., на ямах. Но если^ облака не
задержатся у вершин и солнце 'еще--утром
заглянет сюда, то хариус отойдет от берега^
встанет за камнями посреди потока, и тогда
из ям на струю выйдет таймень в надежде
подхватить какого-нибудь хариуса, сбитого
течением.
Мне было очень важно знать, что будет
завтра, чтобы начать и завершить свою охоту
так, чтобы она запомнилась надолго...
Нет, я не стану подниматься раньше
своего спутника, тайно уходить от него. Я
дождусь, когда он отправится в путь, и пойду
в другую сторону, я хочу завтра побыть в
одиночестве, побыть среди гор, около горной
воды, как мечталось мне целый год после
первого свидания с Чулышманом.
То, первое, свидание было до обидного
коротким. Мне были отпущены последние
минуты скоропалительного осеннего вечера,
ночь и недолгое утро. Вечером мы спустились
к Чулышману, ночевали на его берегу, а рано
утром продолжили свой путь по горам. Но
даже этой короткой встречи хватило мне,
чтобы унести с собой особое чувство от
соприкосновения с дикой силой и страстью
горного потока.
Я помнил о Чулышмане всю зиму и
нередко как завороженный повторял про себя
географию чулышманской долины: Балыпа,
Кокпаш, Кату-ярык, Чодро, Я зулу. А чуть
позже, когда я познакомился с описанием
реки, мои зимние молитвы Чулышману
пополнились такими подробностями: «Бере-
4

га — голые, мрачные скалы. Местами с них
падают белые нитки водопадов», «Река здесь
почти полностью перегорожена огромными
скальными обломками», «Русло забито
крупными валунами».
Эти молитвы горной реке, которой я
бредил, могли бы так и остаться молитвами,
несмотря на абсолютную реальность их
содержания, если бы не фантастическое
совпадение моих молитвенных желаний с
вполне реальным желанием одной богатой
организации видеть меня именно в долине
реки Чулышман. Словом, путь к новому
свиданию был открыт. Об этом мне стало
известно еще весной, но поездка, как и в
прошлом году, планировалась как раз на то
время, когда ранняя горная зима готовится
сменить позднюю горную осень и когда
кочевые горные тропы оживают отарами,
стадами и табунами, спускающимися с гор.
Конечно, я готовился к этой_ поездке.
Готовил и снасть, чтобы встретиться не
только с хариусами, но и с тайменями,
которые, по словам авторов некоторых
работ, посвященных Горному Алтаю,
достигали здесь нескольких пудов веса.
И такая снасть попала мне в руки —
мощная, точная, готовая, казалось бы,
принять на себя любого жителя тайных речных и
озерных глубин. Я держал в руках этот
крупнокалиберный спиннинг и казался себе
чуть ли не легендарным батыром.
Но так уж устроено у меня — я никогда
не получал удовольствия от громких побед и
богатых трофеев. Вот почему я и не мог
видеть в Чулышмане врага, а в лице его
мирных обитателей вражеское войско. Поэтому-
то батырство, ощущенное при виде слишком
солидной снасти, меня и насторожило. Прав я
был или не прав, только мощный фирменный
спиннинг остался в Москве, а в поездку на
Алтай я взял с собой небольшое одноручное
удилище, выпущенное в ГДР и оснащенное
легкой катушечкой, привезенной кем-то из
Японии и приобретенной мной в
комиссионном магазине. На удилище черным по
белому стояло: «Снасть предназначена для
блесен весом не более 18 граммов», что меня
вполне устраивало.
Конечно, я предвижу снисходительные
улыбки той части своих читателей, для
которых трофей посолидней — цель
рыболовных походов. Мол, что делать на
легендарном Чулышмане с такой потешной
снастью, когда взять тайменя можно лишь на
особые, тяжелые блесны.
Тяжелые блесны были и у меня. Я делал
их сам и умел на них ловить, но со мной на
Алтай улетала лишь небольшая коробочка —
набор блесен, подаренный мне лет
пятнадцать назад. Эти блесны были привезены из
Финляндии, и тогда казались мне не
охотничьей снастью, а игрушкой-сувениром, так
они были изящны, легки и красивы рядом с
теми увесистыми «железками», которыми по
старинке еще пользовались мы.
Среди блесен-игрушек были в наборе и
крохотные мепсы-лепестки, придуманные во
Франции, были блесны, созданные и
финскими, и шведскими фирмами, была и чудная
эмалированная блесна с небольшим белым
тройничком. Она была самой тяжелой и
весила как раз 18 граммов, с которыми мой
спиннинг еще мог успешно справляться. Но
все эти блесны лежали у меня, как говорится,
без дела. Я почти не ловил на них, боясь
потерять, и берег на тот случай, когда судьба
сведет меня с какой-нибудь сказочной рекой, в
которой будут не менее сказочные рыбы. Так
и считалось у меня, что этот набор-коробочка
ждет своего звездного часа.
В ту зиму, когда Чулышман был
облечен мной в молитвенный образ, коробочка с
набором изящных блесен перекочевала из
ящика на письменный стол, и по вечерам я
частенько раскрывал эту коробочку и снова, в
который раз, рассматривал крохотные
вращающиеся блесешси, крючки которых были
опушены черными и рыжими перышками, и,
честное слово, уже тогда ыадеЛ> как к такой
нервно бьющейся на струе серебряной полоске
молниеносно кидается хариус.
Вот с таким арсеналом и отправился *
этой осенью на Алтай. Правда, было у меня
с собой еще удилище-телескоп с маленькой
катушкой и тонкой леской. Это удилище
предназначалось для хариусов, если они
почему-либо откажутся от моих замечательных
блесен и мне придется искать другие пути,
чтобы сварить вечером уху.
И первую уху мы действительно сварили
только потому, что у нас с собой была эта
удочка... Мы увидели Чулышман уже з
сумерках предзимнего вечера. Сумерки
неумолимо сгущались, а к самой реке нам елк
предстояло спуститься по серпантину,
проложенному на почти отвесной стене. У воды я
устало расседлывал лошадей, а моё слутннх и
проводник, неугомонный и разбнтзс* Мнш-
ка, русский парень, прижившиеся среди
алтайцев, тут же схватил мою удочэгу г умчался
по камням к реке.

Вернулся он совсем в темноте, но вернулся
с хариусами. Мишка положил хариусов
передо мной, а удилище поставил в стороне,
поближе к своему седлу, и вслух заключил,
что удочка эта добрая. С тех пор он
промышлял только этой снастью, оставив меня
без удочки, но исправно поставлял к нашему
столу отборных хариусов.
Первая ночь на Чулышмане не
запомнилась мне так, как другие, и в этом
прежде всего была виновата дорога, трудная
дорога по горам. Мы отдали ей почти целый
день и, добравшись до места, на скорую руку
сварив уху и вскипятив чай, тут же забылись
под теплыми овчинами у догорающего
костра. Правда, ночью нас будили то дождь, то
мыши, что забирались к нам под одеяла-
овчины в надежде отыскать что-либо
интересное для себя. Но ни мыши, ни дождь не
могли до конца помешать сну, подаренному
нам после трудной дороги на берегу горной
реки рядом с осенними горами.
Вторую ночь мы провели в том самом
месте, куда и стремился мой проводник и
спутник. У Мишки, как и у меня, была та же
цель: встреча с хариусами и тайменями,
только мы немного по-разному представляли
себе содержание встречи с обитателями
Чулышмана.
Мишка ехал просто за рыбой, заранее
зная, кому и в каком количестве преподнести
дары Чулышмана и сколько рыбы оставить
себе. У каждого из нас было по лошади и по
седлу, но кроме седла каждому из нас
полагалось еще по переметной суме. Эта
сума, состоящая из двух подсумков — арче-
маков, могла вместить в себя такое
количество рыбы, что перебросить арчемаки,
набитые рыбой, через седло одному человеку было
не под силу. Сюда, к Чулышману, наши
арчемаки доставляли продукты, а обратно
должны были увозить хариусов и, возможно,
тайменей.
Тайменей Мишка, по существу, еще не
ловил, а вот по хариусам был настоящим
специалистом и при хорошем клеве наловить
дня за три полные арчемаки рыбы не
составляло для него большого труда.
Выловленную и выпотрошенную рыбу,
предназначенную для транспортировки, сначала
полагалось слегка подсолить. Затем подсоленную
рыбу нанизывали на проволоку или на прутья
и развешивали, чтобы она подвялилась.
Хариусов можно было и подкоптить, если
развести дымный костер и повесить
подсоленную рыбу возле такого костра.
Подвяленная или подкопченная рыба складывалась
затем в арчемаки и была готова для довольно-
таки длительного хранения.
Наловить хариусов, набить ими арчемаки
и было Мишкиной сверхзадачей. И поэтому
все остальное подчинялось только этой цели.
Может быть, и остались бы мы на день-два
там, где спустились к Чулышману, где была
наша первая уха, сваренная уже в темноте.
Может быть, то место с очень красивым
названием — Усть-Тайбылка — и подарило
бы мне радость какой-нибудь неожиданной
встречи, а потому и осталось бы надолго в
памяти, но Мишку ждал впереди богатый
промысел, который в его представлении мог
быть только там впереди, у брода, который
отделяли от Усть-Тайбылки те самые крутые
спуски-подъемы, яры, с которых нет-нет и
срывались и падали в пенный поток лошади.
К месту второй ночевки мы пришли днем,
привязали коней и, не успев устроить
стоянку, тут же начали ловить.
Мишка, вооружившись
экспроприированной у меня удочкой, прихватив червей,
коробку с крючками и мушками и перекинув
через плечо холщовую сумку для рыбы,
забрался на камень, торчащий из воды, и так,
не прячась, не таясь от хариусов, принялся
потягивать одну за другой небольших
серебристых рыбок.
Хариусов ловить мне приходилось, правда
не на Алтае, и я убежденно считал эту рыбу
одной из самых осторожных и для себя
безоговорочно принял за правило, что
показываться хариусу во время ловли нельзя.
Мишка же об этом правиле, казалось, никогда
и не слышал и, судя по всему, упорно считал
хариуса такой же дурной рыбой, какой
считаем мы, например, бычков-ротанов или
верховку. Мишка ловил хариусов вообще без
всяких правил, но ловил довольно-таки
удачно, предлагая рыбам, стоящим тут же, около
камня, где рыбак устроил свой боевой пост,
сразу и червя, и несколько мушек,
привязанных к леске выше крючка.
Расчет добытчика был прост: хариус
возьмет, обязательно возьмет либо на червя,
если не захочет подниматься повыше, либо на
мушку, находящуюся в воде, если все-таки
решит немного подняться, либо на мушку,
что едва-едва касается воды, если вздумает
поразмяться и выпрыгнуть из воды навстречу
крючку, обмотанному рыжей шерстью.
Первый сеанс показательной добычи
длился минут пятнадцать. Было выловлено
около десятка сравнительно небольших хариу-

сов, причем каждая рыбка была выловлена и
доставлена в сумку, висящую на добытчике.
После подсечки Мишка выбрасывал рыбку на
берег. Нет, он не выводил добычу, как
выводят ее рыболовы, склонные к
сентиментальности, не поднимал на удилище, как
поднимают ее нетерпеливые любители
рыбной ловли, уверенные в крепости своей
снасти, а именно выбрасывал, выбрасывал с
силой и с таким расчетом, чтобы ударом о
камни оглушить хариуса. Затем рыбка
приподнималась на удилище и только теперь
направлялась к рыболову, который
перехватывал ее левой рукой, снимал с крючка и
отправлял в мешок.
Так исправно повторялось всякий раз, и
только в том случае, если удара о камни для
глушения добычи оказывалось недостаточно
и рыба вдруг проявляла признаки жизни,
рыболову приходилось раз, а то и другой бить
хариуса головой о комель удилища. И мне
всякий раз было не по себе, когда через
прерывающийся шум реки слышал я тупые
удары, на которые больно отзывалось
пустотелое удилище.
Это было мое удилище, оно было дорого
мне той честностью, которая всегда была
рядом с нами на всех наших рыболовных
тропах. И от сознания того, что эта честная,
чистая снасть стала теперь орудием
подобного промысла, мне было еще тяжелей.
Подобная технология, холщовый мешок,
пропитанный кровью хариусов, неистовая
страсть добыть как можно больше — все это
никак не помогало сказке о Чулышмане,
созданной моим воображением, стать явью.
И только ночью, когда я наконец остался
один на один с рекой, под звездами горного
неба, эта чудесная сказка подошла ко мне...
Она подошла ко мне вместе с голосом
ночного горного потока.
У каждой горной реки есть тайна, постичь
которую можно только ночью, когда сама
река отступает от тебя и растворяется в
темноте...
Ты не видишь реки, не видишь камней
среди потока и пены, неистово бьющейся
около этих камней. Ты видишь только звезды
на ночном небе, то близкие, то далекие. Они
мерцают то зеленым, то голубым светом. Ты
весь во власти этих живых звезд, ты
забываешь о месте и времени...
Утром мы пьем чай и ждем, когда ночной
сумрак совсем уберется из долины, когда свет
утреннего неба опустится на воду и она из
мутно-серой станет сначала мутной, а потом
и чисто-зеленой. Мы ждем утренней реки
каждый по-своему: я готовлю снасть, а
Мишка, в основном про себя, потешается над
моими игрушечными блеснами.
Вчера я не ловил рыбу, присматриваясь к
реке, и Мишка потому не видел той
коробочки-набора, которым я очень дорожил.
Сейчас коробочка открыта, и из всех блесен я
выбираю маленький мепсик с крючком,
прикрытым черным перышком. Мишка видит
мои блесны и выражает свое недоумение
категорически:
— На это не возьмет!
Я поясняю, что эти блесны специально
для хариуса, и встречаю категорическое
возражение:
— Харюза на блесны не берут.
Я не отвергаю вслух Мишкиного
приговора, но все-таки прикрепляю к концу лески
блесну-игрушку, и мы вместе идем к реке.
Мне, конечно, хочется пойти в другую
сторону, побыть одному со своей рекой, без
промысла и мешка, пропитанного кровью
пойманных рыб, но я позволяю себе
удовольствие: я верю, что Мишка совсем скоро
увидит, как хариус будет пойман на мою
снасть.
Мы идем к тому месту, где позже будем
форсировать реку, — мы идем к броду. Брод
глубокий. Изумрудно-прозрачные струи
хранят свой цвет только у самого берега. Дальше
вода темнеет, и дно, выстланное, как
мостовая, округлыми камнями, скорее угадывается,
чем видится в утреннем свете.
Брод широкий. Я почему-то думаю сейчас
не о том первом' хариусе, что совсем скоро
достанется мне в награду хотя бы за долгую
дорогу-ожидание, — я думаю о броде, о
лошадях, которые пойдут здесь через поток
вместе с седоками. Я вспоминаю Мишкин
рассказ о том, как совсем недавно здесь
утонул лесник, вспоминаю его советы, как
надо держать в потоке коня и как вести себя в
случае опасности — лошадь выберется всегда
и вытащит за собой из воды седока,
выпавшего из седла.
Внизу по течению поток становится Уже
и быстрей. Я не спеша иду вниз вдоль бурной
стремнины. Дальше стремнина отходит к
противоположному берегу и вскипает там
около подводных камней седой : -ены
стоячей водой.
Волна и пена с той стороны; с нашей
стороны обратное течение, суводь ■ воронки.
Здесь должен стоять хариус, поджидающий
добычу. И Мишка давно здесь ос яоей
8

промысловой снастью и холщовым мешком,
перекинутым через плечо.
Дела у него пока плохи — всего пара
рыбок. Он уходит вниз по течению, уходит
медленно, с ловлей, а я остаюсь здесь, около
обратного течения и воронок.
Легкая блесенка почти незаметно для
удилища и для меня перелетает через суводь и
опускается на краю потока. Блесенка
упирается, не хочет идти обратно — и почти тут же
удар. Подсечка! И быстрый серебряный
хариус с фиолетовым разводом по плавнику-
парусу у меня в руках!
Мишка, кажется, не видел только что
происшедшего. И снова блесна в струе. Струя
рвется дальше, а белый мепсик устало
останавливается на границе струи и суводи,
будто раздумывая: опуститься ли ему вниз, на
глубину, или сначала немного отойти. И тут
снова удар по блесне — и еше один хариус у
меня в руках.
Наверное, рыбу можно было ловить еще и
еще. Но для утверждения себя мне было
вполне достаточно этих двух «харюзов».
Мишка, конечно, видел их, но там, где был
он, рыба не ловилась. Он честен, этот
откровенный Мишка. Он реален. Он видел мою
добычу и теперь категорически подсказывает
мне, куда лучше забросить блесну, где стоят
самые большие хариусы. Теперь он за меня и
мою снасть. Но ловить дальше не хочется —
рядом Мишка со своей промысловой
страстью. Он уже забрел чуть ли не по пояс в воду
как раз в том месте, где только что были мои
хариусы. И я уступаю ему реку.
Погода ломается, и рыба по-своему ждет
дождя в долине и снега в горах. Мы почти без
добычи. Оставляем счастливое для меня
место, возвращаемся к броду и идем дальше,
вверх по реке. Мишка вооружается
спиннингом и сманивает тайменя.
Спиннинг у Мишки свой, особенный, из
металлического двухколенного удилища:
удилище укорочено в обоих коленах до такой
степени, что в сложенном виде легко
убирается в арчемак. Такую снасть в горной
тайге не поломаешь о камни и деревья.
У Мишкиного спиннинга простая
безынерционная катушка, закрытая,
пятирублевая. Леска — ноль четыре. Блесна тяжелая,
медная, к тому же раскрашенная, протравлен- а
ная и обожженная на огне — настоящая £"
блесна для тайменя. 5
Своим спиннингом-коротышкой, как пра- g
шой, и хлещет мой спутник и проводник реку |
направо и налево. Но тайменя пока нет! =
Мишка отложил спиннинг и выругался — "|_
таймень дважды гнался за блесной и оба раза ^
9

сворачивал в сторону почти у самого берега.
Блесна заменена, тайменю предложен
раскрашенный кусочек хитро выделанного металла.
И тот же результат: таймень, как собака за
велосипедом, гонится за блесной, но брать не
берет.
Я иду на риск и предлагаю Мишке
уступить мне место. Мишка уже поверил мне
сегодня утром и продолжает верить до
конца, но с долей изумления. Это изумление
усиливается, когда вместо мепса я
прикрепляю к леске блесну, крючок которой спрятан
в резиновой рыбке. Мишка щупает рыбку,
пожимает плечами, но отходит в сторону,
уступая мне каменную плиту, возле которой
всякий раз сворачивал в сторону таймень.
Блесна с рыбкой уходит на глубину.
Течение не очень сильное. Кончик удилиша
опущен к воде, чтобы приманка шла как
можно ниже. Метр, второй, третий —
возвращается леска на катушку. И вдруг — стоп,
как мертвый зацеп за дубовый корч, лежащий
на дне. Решение принято за какое-то
мгновение — все-таки подсечка, — и зацеп оживает.
А скоро около берега показывается тот самый
таймень, который гонялся за Мишкиной
блесной.
Одержана еще одна победа. Мишка
признает за мной право пользоваться
странной снастью, признает молча и молча уходит
дальше, вверх по реке. Я же остаюсь здесь у
плоской каменной плиты, далеко вдающейся в
реку. За плитой течения почти нет — здесь как
аквариум, как заводь осеннего пруда,
укрытая от ветра. На эту тихую воду нет-нет да
и вынесет шальной струйкой какой-нибудь
желтый лист, вынесет и надолго оставит
здесь. В воде за плитой хорошо и далеко
видно. Видно дно, уходящее каменными
уступами все дальше и дальше вниз, в
сумрачно-зеленую глубину.
Я остаюсь один на один с этой каменистой
глубиной. Я неподвижен. Скрыт от реки.
К реке спускается белка. Белок в этом году
много. В прошлом году родил кедр,
бурундуки и кедровки попрятали осенью
много орехов, и теперь те же кедровки,
бурундуки, а вместе с ними и белки, явившиеся
массой, разыскивают прошлогодние склады.
Белка подбирается к самой воде, что-то
ищет. И вдруг — плывет. Плывет быстро
темным пушистым комочком, носимым
течением. Я переживаю за этого рискованного
пловца. Вот он уже на середине потока.
Дальше проще — дальше тише течение.
Берег, кажется, совсем близко. Цель почти
достигнута. И вдруг короткий всплеск-
бурун — и белка исчезает в глубине.
Таймень! Конечно, это его стремительная
атака, это его резкий всплеск-бурун! Я
тороплюсь. Достаю из коробочки ту, самую
Тяжелую свою блесну, финскую,
эмалированную, весом 18 граммов, и отправляю ее
навстречу тайменю.
Заброс, другой. Еще и еше забросы. Река
молчит. Я устаю от ожидания удара-поклевки
и откладываю спиннинг.
Приближается вечер, тихий, пасмурный.
Я все около той же каменной плиты, около
той же заводи-аквариума, где был пойман
мой первый таймень и где начала свой
неудачный путь через реку
белка-путешественница. Я вижу Мишку. Он еще далеко, но
идет обратно. Я даже соскучился по нему —
одиночество вдруг уходит. Около плиты, у
самой поверхности заводи, появляется
хариус-гигант. Он не спеша поднимается к
поверхности, полукругом обходит желтый лист,
лежащий на воде, и так же не спеша
скрывается в темно-зеленой глубине воды.
Проходит две-три минуты, и снова хариус
как призрак является из глубины, и снова,
совершив круг, исчезает за плитой. Я не могу
оценить его размеры, но он солидней тех рыб,
которые сегодня достались мне. Как
зачарованный я смотрю на воду и жду этого
призрака еше и еще раз. И он снова является
на свет божий и так же торжественно уходит в
темноту.
Хариус-призрак больше не показывается.
Вместо него является Мишка и громко
сообщает прогноз погоды на ближайшее
время:
— Дождь будет — из харюзов крови
много течет.
Я смотрю на его сумку. Она полна рыбы и
вся пропитана кровью.
Ночью, как и предсказывал Мишка, пошел
дождь. .Он шел и утром, и днем и только к
вечеру приутих и дал нам возможность
подсушить одежду.
Перед самыми сумерками я снова был у
каменной плиты и снова как в сказке видел
хариуса, медленно поднимавшегося к
поверхности заводи, и верил, что эта
необыкновенная рыба и была хозяином каменной
плиты, и заводи, и той темно-зеленой
глубины, которая начиналась сразу за каменной
плитой. Она оставалась не пойманной ни
Мишкой, ни мной. Для такой рыбы Мишка
был слишком прямолинеен, а мае просто не
приходило в голову заняться ловлей.
10

Утро четвертого дня ушло на сборы.
Потом мы перешли реку, пугая белок и
бурундуков, миновали сосновый лесок,
прижатый к самым скалам речной протокой, и
вышли к излучине Чулышмана, залитой
червонным светом поздней осени. Здесь
можно было остановиться и ночевать, но Мишка
ко всему прочему был еше и суеверен и
ночевать рядом с аилом, куда по ночам являлись
духи гор, категорически отказался.
Когда-то этот аил, шестиугольная юрта,
сложенная из лиственничных бревен и
покрытая лиственничной корой, был жилищем
скотовода, но сегодня в юрте-аиле никто не
жил, и, как водится в горах,
полуразрушенное жилище перешло во владение духов.
Духи могут быть добрыми и злыми, но в
любом случае ты узнаешь о их присутствии то
по скрипу вдруг открывшейся двери, а то и по
странному голосу, прозвучавшему вдруг, в
ночи. Духов в горах надо уважать, и тогда они
будут благоволить к тебе. Наверное, в то
утро мы не обидели духов Чулышмана, и они
подарили нам всю палитру последних живых
красок природы и встречу с тайменями.
Чулышман около оставленного аила
больше походил на верховья Волги в
районе Старицы, чем на бурнь1й поток, катящийся
с гор. То ли река, пробившаяся сюда через
скалы, к этому времени уставала, то ли
именно здесь она решила на время
успокоиться, чтобы собрать силы перед новыми
препятствиями, только не нес на себе
Чулышман в этом месте бешеной пены, не
поднимался на дыбы и не хрипел. После
нескольких дней соседства с ревом порогов
река показалась мне здесь непривычно тихой,
и я мог слышать, как на той стороне
переговаривались между собой кедровки.
Мы подъехали на конях к самой воде.
Чулышман встретил нас здесь широкой
каменистой отмелью, по которой можно было в
высоких сапогах без особого труда добраться
чуть ли не до середины потока. Дальше цвет
воды густел и отмель начинала круто падать
вниз к противоположному берегу. Там, у
левого берега, и была глубокая яма, в которой и
полагалось отстаиваться между охотами
самым главным тайменям Чулышмана.
Я еше только вынимал из чехла спиннинг,
когда услышал громкий Мишкин вскрик. Как
всегда, Мишка опередил меня. Спрыгнув с
коня и выдернув из арчемака свой спиннинг-
коротышку, азартный рыбак тут же забрел в
воду и сильно метнул крашено-травленую
медяшку к противоположному берегу.
Таймень взял как раз там, где каменистая
отмель начинала скатываться в глубину.
Когда я услышал Мишкин крик, таймень уже
был посреди отмели. Его еше было плохо
видно, а Мишка что было сил тащил рыбину
на берег, перекинув леску через плечо.
Таймень шел тяжело, время от времени
взрываясь фонтанами брызг. Я хотел крикнуть,
чтобы Мишка был осторожней, но не стал
мешать. Да и вряд ли мои советы были бы
услышаны рыболовом, который первый раз в
своей жизни вытаскивал из воды настоящего
тайменя.
А таймень, хотя и сопротивлялся, все-
таки приближался к обрезу воды. Вот из воды
первый раз показалась его серо-синяя
широкая спина. Вот он уже наполовину показался
из воды... И тут Мишка бросил леску, в
несколько прыжков оказался рядом с добычей
и ловко, будто делал это всю свою жизнь,
подхватил рыбину под жабры и вытащил ее
на берег.
Таймень неистовствовал, подкидывая над
камнями то голову, то хвост, а то и
вскидываясь всем своим литым брусковатым телом.
А Мишка уже целил в голову рыбине
увесистым камнем.
Я отошел чуть в сторону пониже того
места, где счастливый рыболов возился со
своей добычей, и легко отправил к
противоположному берегу эмалированную финскую
блесенку, оснащенную небольшим белым
тройником. Блесна легким шлепком
встретила воду, течение подхватило ее и стало
разворачивать по дуге. Я медленно вращал
катушку. Сейчас блесна будет как раз над
свалом отмели. Сейчас она уйдет с глубины и
заиграет над камнями. И как раз тут точно
таким же мертвым зацепом-остановом,
который уже был знаком, таймень остановил
эмалированную металлическую полоску.
А потом было все как по науке. Я
неторопливо, но настойчиво вел рыбину по
отмели. Она, не встречая с моей стороны
особого нетерпения, будто подчиняясь судьбе,
шла ко мне. Течение прижимало ее к берегу, и
очень скоро еше издали я увидел свою добычу.
Таймень темно-серой тенью лежал на
камнях отмели. Лежал неподвижно, как кусок
затонувшего дерева. Сколько продолжалась
эта молчаливая борьба-противостояние?..
Я вращал ручку катушки, трещал тормоз.
Рыбина снова приближалась ко мне и снова,
вдруг ожив, упрямо возвращалась на глубину.
Внешне все это выглядело очень спокойно.
Здесь не было ни щучьих свечек, ни нервных
11

бросков окуня. Мишке, по-видимому, надоело
ждать меня и моего тайменя, и он по-своему
чистосердечно советовал мне тащить рыбу
прямо на берег. Я же не мог принимать тогда
чужих советов — ведь это тоже был мой
первый настоящий таймень.
Он был прекрасен в своем серо-голубом
лаке, расцвеченном оранжевым бисером, и
невероятно тяжел, будто это была и не рыба,
а нечто иное, наполненное живым свинцом.
Больше мне не пришлось пережить на
Чулышмане подобной встречи. Вслед за этим
тайменем еше три раза подряд на одном и том
же месте брали, видимо, такие же по величине
рыбины. Но мой спиннинг все-таки был
недостаточно жестким, чтобы засечь рыбу с
бульдожьими челюстями, а тройник на блесне
недостаточно прочным, чтобы выдержать
такую бульдожью хватку. После короткого,
почти по-собачьи выполненного рывка
головой таймень уходил к себе на глубину, а я
подматывал обратно леску со смятым
крючком. . Так повторялось исправно три раза.
После каждого схода я заменял сплющенный
тройник и, в конце концов, довольствовался
лишь тем, что моя эмалированная блесна
сохранила на себе глубокие следы,
оставленные зубами неведомых рыб.
Утром мы разошлись с Мишкой в разные
стороны. Он отправился вверх по реке, а я
тайком вернулся к той самой излучине, где
вчера встретился, с тайменем.
Стоял точно такой же наполненный тихим
золотом позднесентябрьский день. Я так же
почтительно миновал брошенный аил, так же
уважительно вспомнил о духах гор, так же
забросил блесну — все было так же, только
на вчерашнем месте не было тайменей.
Я вернулся домой ни с чем. Пустой
прибрел к Мишке, но еще издали по его
пляшущей походке и нервному тику в плечах я
догадался, что с ним произошло сегодня
^что необычное.
Это необычное у Мишки началось с того,
за большим камнем посреди струи он
т двух тайменей. На блесны они не
овали. Мишка опускал свои медяшки
4 на головы этих рыбин, но они в
-лучае лишь сдвигались с места, что-
тить неугодный предмет. И вправду
"о все гениальное изобреталось не
• как там строились мысли нашего
л добытчика, только, в конце
миил проверить, обратят ли
ние на подброшенного им
Несколько хариусов было поймано еще
утром. И Мишка одного из них предложил
тайменям. Вот хариус поравнялся с камнем-
засадой. Последовал всплеск-бросок, и
Мишка видел, как, схватив хариуса за голову,
таймень скатился вниз по течению.
Дальше отвлеченный интерес тут же был
замешен практическим, и следующий хариус
отправился к тайменю вместе с крючком. Все
повторилось. Таймень схватил хариуса и
пошел с ним вниз по течению. Мишка уперся и
не отпустил наживку, тогда таймень бросил
хариуса.
Мишка без устали прыгал по камням,
разыскивая новые засады тайменей, находил
их, предлагал хищникам наживку, снова
видел, как таймени кидались к добыче, и
снова азарт мешал ему удачно завершить
охоту: таймени то бросали наживку, то
срывали ее, то крушили снасть.
У Мишки тряслись руки даже теперь,
когда у костра рассказывал он о своей
неудачной охоте. Завтра тайменям " будет
брошен новый вызов. Я не сомневался в этом
и назавтра вместе с Мишкой собирался
отправиться вверх по реке.
Шестой день на Чулышмане остался у
меня в памяти оборванными Мишкиными
лесками, крючками, унесенными тайменями,
трясущимися Мишкиными руками и
приличным тайменем, все-таки доставшимся
непутевому рыбаку. Вечером мы подсчитывали
потери, которые выпали на долю Мишки, и
потери, которые понесла река. Я пытался
объяснить своему спутнику, впавшему в
крайний азарт, что рыбины с тройниками во рту
не всегда могут продолжить нормальное су-
шествование, призывал Мишку к
благоразумию, но тщетно. Наутро Мишка снова
кинулся за тайменями, а я ушел далеко вверх
по реке, навстречу Чулышману, которого еше
не видел.
Стоял чудесный, тихий день, светило
солнце, мою дорожку то и дело перебегали
белки. Они совсем не боялись людей и сердито
цокали на меня, когда я приближался.
Потом я видел свежие следы марала.
Видел и самого царя гор с торжественными
ветвистыми рогами. Марал медленно ходил
по полянке на противоположном берегу и,
видимо, подавал голос, ревел, вызывая
соперника на схватку. Я не мог слышать голос
марала, заглушаемый потоком реки, но видел
его совсем близко, и от этого доверия,
которым поделилась со мной горная тайга,
мне становилось чуть легче после того

разгрома, который учинил тайменям мой
спутник.
А разгром тайменей продолжался и в этот
седьмой, предпоследний, день на Чулышмане.
Мишка снова порвал всю снасть и притащил к
стойбищу еще одного тайменя. Он вернулся к
костру уже в темноте, вернулся с новыми
планами добычи — река не давала ему покоя.
Мишка притих уже совсем в темноте,
когда звезды горели над нами ярко и крупно,
обещая мороз и снег в горах. Эта была та
самая, последняя, ночь, с которой я и начал
свой рассказ.
Утром мы поднялись рано. Мишка
схватил спиннинг и понесся к ямам, где стояли
таймени, а я отправился вверх по реке. Мне не
хотелось ловить рыбу. Я просто сидел около
большого камня, вдававшегося далеко в воду,
и смотрел на реку. Река была здесь все та же,
бешена^ доводящая до безумия своей
неукротимой стихией- Где-то там, ниже, за
поворотом, сейчас вмесч^ с рекой безумствовал и мой
тронувшийся Мий^- А здесь, около камня,
была небольшая сувС1"» очень похожая на
тот аквариум-затончик в6^ле каменной плиты,
где из глубины поднимали4 к поверхности
хариус-призрак.
Как и там, возле каменной пл$;'Ь1> я сидел
не двигаясь, замерев и смотрел на в^у- ^на
была ио-прежнему прекрасна, эта вода roi?Ho8
реки, родившейся среди снегов и льда. Он«?
была чуть зеленовата ото льда, давшего ей
жизнь. Оь*а была холодна, как тающий снег.
Она умела взрываться ревом безумия, как
горный обвал, но она умела и молчать в своих
суводях и ямах, как молчат горы, только что
встретившие зиму.
Не знаю, может быть, все это было игрой
моего воображения, может быть, сейчас,
спустя какое-то время, все кажется мне таким,
как хотелось тогда. Верю, как верю ночным
звездам, предсказывающим мороз после
сырых ветров, что тогда, в то последнее
свидание с Чулышманом, там, за камнем,
остановившим течение, ко мне снова явился
хариус. Да, я видел этого хариуса еще раз,
перед самым прощанием с Чулышманом. Он
был таким же загадочным, как призрак
тайных речных глубин, и таким же
божественно-красивым, как все хариусы
Чулышмана.
Чулышман мы перебрели верхом на конях
выше того места, где была наша последняя
стоянка. Рыбы много мы не наловили,
арчемаки были легки, а потому кони весело
шли в гору.
В горах ночью выпал снег. В снегу стояли
лиственницы, ели и кедры. В тайге было
морозно и сухо от наступившей зимы.
Мы остановили коней там, где тропа с
Чулышмана добиралась до перевальной
точки. Я посмотрел туда, где должна была
остаться река. Но реки за кедрами не было
видно. Там, за кедрами, был только снег, по
которому незадолго до нас прошел хозяин
алтайской тайги — медведь, оставив на па-
-ть о себе глубокие следы широко
расставленные лап-
13

Владимир Курьянов
ХИЩНИКИ
— Новый к исполнению
приступил, — тонюсеньким голосом выдавил из
себя сморщенный старик.
— Очередной... — ухмыльнулся
кряжистый бородатый лет пятидесяти мужчина в
полотняной рубахе. — Поживем — увидим.
Ниче... — Последнее словцо отрывисто
соскочило с его мясистых губ, как
выплевывается папироса, если заняты руки.
Старик подхихикнул:
—Конечно, Яков Петрович, вам все по
силам! К воскресенью, стало быть, снасть
справлять?
— Готовь, Ефимка. Будет как условились.
Старик выскользнул из избы во двор с
многочисленными постройками и
сарайчиками, огляделся и, сгорбившись, поплелся в
«берлогу», как сам Ефим называл свою
бобылью хибару. Ефимка, старичок —
дырявый кулачок, после смерти жены
пристрастился к зелью и враз подогнулся в коленях от
нескладной жизни. То ли дело Яков
Петрович! Основательный хозяин, рубль попусту не
потратит, все в дом, в дом, а Ефимка — душа
нараспашку, как жена ушла туда, откуда не
возвращаются, денежки, которые и были,
спустил, тю-тю его трудовой копеечке.
Остались Ефиму под старость только руки
землистого цвета с потрескавшимися ладонями.
Многое умели руки: крышу поправить,
сладить сруб, сеть сплести. И сети выходили
добротные, легкие, ячейка к ячейке. Всего-
навсего за пол-литра — сетка-бредешок, а
если потребна большая сеть, вполреки, то,
шлепнув ладонью об ладонь, сходились на
ящике.
Вот и сейчас заказ от Якова Петровича
«сурьезный», на полмесяца работы, не до
похмелья Ефимке. Яков Петрович заминки не
прощает, скостит четверть цены за
невыполненный в срок труд, а потом жди-
дожидайся, когда очередной клиент
подвернется. Не каждый ныне промышляет по-
крупному. Яков Петрович никого не боится: с
одним поговорит, с другим, кому надо леса
подкинет, кого надо деньгой перешибет. Как
пилорамой стал заведывать, так и вырос
посредь сельчан бугристой шишкой. А как же
по-другому: кругом степь, хворостину и ту не
сыщешь. Полагал, правда, Ефим, что на заказ
отсрочка произойдет. Новый
рыбнадзор — молодой парень вместо покладистого
Порфирия в поселке появился, но, видно, и
этого уже обломать успели. «Ах ты, власть и
денежка кого хочешь подластят, а не
хочешь — сомнут, перетрут, пережуют со
смаком и не выплюнут», — кумекал старик,
семеня по деревенской улице.
Не ведал Ефим, сколько суетливой мороки
доставило Якову Петровичу назначение
нового рыбинспектора. С прежним Яков
Петрович ой как припеваючи жил. Пуглив был
Порфирий. Когда взятки брал, пальцы
дрожали. С новым надо было еще в контакт
войти, подладиться-подружиться. За каждым
предыдущим инспектором грешок водился:
пофигуристее бабенки, пачка красненьких или
самое что ни на есть простое — хмельная
обмывка пойманной в изобилии рыбки. Какой
за молодым грех — попробуй разбери!
Заезжал молодой инспектор с нарядом на
пилораму за материалами, взял доски,
горбыль, чтобы старый дом, который с женой
обживать собирался, где надо подлатать, а
заодно поставить новую изгородь.
Познакомился с ним Яков, по пустякам побалакали, а
вот к волнующему Якова Петровича делу
сразу так не перейдешь, пришлось к себе в
гости парня заманивать.
— Трудненько будет вам, молодой
человек, обстраиваться,—посочувствовал он.
—Кровля в избе худая... Ладно, ладно,
поможем. Ты сразу-то к шабашникам не
спеши, — перешел Яков для ближайшего
знакомства на «ты». — Они куш сдерут и могут
улепетнуть. Заходи ко мне вечерком. Я тебе
мастеров из местных посоветую, а надо будет^
и плотников дам из своего хозяйства... r<l7vl
родом откуда? Из Поволжья?
— Нет, из Москвы, — короткач-оЮнулс?
парень. — Рыбохозяйственньц> факультех
-получил.
окончил, распределение сю;-'
-Тем более! ЖеИ**0 ДеРевенскУю
жизнь знать. Люди деР^ские ~ в «лад
душевный. Поряг^еРедаются от отцов к
и лфень, ты, я вижу, .хоро-
сыновьям. Ну..<* - J к
ший» - Якс>*11етрович Д°°Р°^™' пе-
^хлс
отцовски/
eenibcsfl
..Один
^хлопал его по плечу. — Ужл-
я, конечно, с peMOHTOv не
люсь.
14

— Заходь, заходь... Да, тебя, кстати, как
звать?
— Виктор.
— Витек, значит, — широко улыбнулся
лицом Яков, а нутро подавилось брызжущим
радостным смехом: зацепился-таки ноготком
за ниточку разговора, теперь только дома
узелок осталось затянуть. — Стало, до
вечера, Витек. Буду ждать. Сам я когда-то в эту
деревню перекочевывал, знаю, как трудно
обрастать хозяйством.
Распрощались как старые знакомые.
Теперь Яков Петрович, ожидая Виктора,
маялся недобрыми мыслями. Неторопливо
ходил из угла в угол по широкой горнице,
посматривал, как жена справляет ужин
побогаче, и- обмозговывал, как бы это
договориться, чтобы хотя бы прищуривал глаза
рыбинспектор на его маленькие забавы-
шалости. Если столкуются с парнем, там,
глядишь, пойдет, как с Порфирушкой.
Богатый выкуп мог заплатить Яков за рыбу:
черная икра не переводилась; балычок
бытовал в доме не только по праздникам, а самое
главное, приторговывала жена Клава
осетровым боком и икоркой по знакомым адресам в
городе. Куш перепадал Якову Петровичу
изрядный после каждого удачно
проведенного дельца.
Сколько раз выручал Яков Ефима —
халтуру подбрасывал, на выгодного заказчика
выводил, а старик на третий день — где за
так, а где в долг — пьяный. Верно говорят:
«Луженная водкой глотка брюху не
кормушка, башке не поводырь!» Не дает пока
пропасть старику один Яков Петрович,
только за счет него Ефим как-то держится.
А начинал Яков с обычного тракториста,
пахал с восхода до заката. Попробуй упрекни
в нетрудовых доходах. Умом, горбом мошну
нажил и в какие-никакие начальники
высунулся, хоть к пятидесяти годкам, а набрал
силушку: и дети с машинами, квартирами, и
сам не только с краюхой хлеба.
Думал так, вышагивая из угла в угол,
Яков Петрович, а на душе не веселело.
Тоскливо и муторно точил червячок душу.
Нет добра без худа. В прошлый сезон
потерял Яков Петрович напарника, сгорел
тот ни за понюшку табаку. С кем и мог
немного выговориться Яков, так это с
ним — высоким чернобровым Омельченко.
Парень был горячий. С начальством ладить
не умел, вспылит почем зря и увольняется.
Случай прибил его к берегу Якова Петровича.
Среди многочисленных своих перелетов
присел на пилораме, и теперь, как только замечал
мало-мальский непорядок, несправедливость,
ругательски начинал отношения выяснять.
Может, этим понравился Якову — надоели
ему тихонькие и скромненькие, а попросту
никакие. А этот выглядел орлом!
Пристрастил его Яков Петрович к рыбе, приохотил к
ночной, тревожной, в боязливых шорохах
рыбалке.
Не ожидал Яков Петрович, что однажды
укроет от него Омельченко пойманного
осетра и пойдет сбывать на базар. Вроде не
жаден был, и Яков деньгами напарника не
обижал. Черт парня, что ли, попутал? Сейчас
времечко не то, что двадцать годков назад.
Жестче стали порядки. Теперь на базар носа
не суй, вот и пропал, сгорел. Неимоверных
страхов тогда натерпелся Яков. Хорошо, что
втолковал Омельченко всю вину на себя
взять: что одному срок отбывать, что вдвоем.
Придется теперь к рыбе Ефимку
привлекать, хотя не хотелось старика в большое
дело включать, а одному сеть не поставить и
не вытянуть. Лишь бы не болтнул где старый
хрыч по пьянке о промысле, а то и деловому
хозяину придет черед свой срок крутить.
Заковырнулась было занозой мыслишка,
что конец Яковой рыбалке выходит, да еше
Ефимка новой сетью душу разбередил: «Стоит
ли Якову Петровичу сеть вязать, не отложить
ли заказец до лучших времен?» К запретному,
к дармовому куску рот тянется — за уши не
оттащишь, не может лишиться дела Яков,
15

засосала его эта дьявольская зараза —
рыбалка-промысел, попробуй откажись, когда
недозволенный осетр сам в руки плывет.
«Ничего, и новый надзор не зорче
старого, — успокаивал себя Яков Петрович, — и
этот обломается, обтешется. Правда,
говорят, некоторые из них,- из молодых,
дотошные пошли. Но ведь и бычки с упрямым
норовом, пока им кольцо в ноздри не вденут,
а там, глядишь, поутихнут, только знай
коровок окучивают!»
— Клавка! Ты что, по миру хочешь? Чего
икру выставила?!
— Так старый-то надзор, бывалоча, без
икорки рюмочку не пропускал. Я помышляла,
ты скалякался!
— Столкуешься с ним! Он молодой, еще
водкой и рыбкой не порченный. Вот черед
выйдет, тогда угостишь стерлядкой, а шас
только судака и леща, и то в меру, в меру...
Виктор пришел вместе с женой —
молодой, красиво подкрашенной, с бесхитростно-
наивными глазами.
— Вот это Яков Петрович, — представил
он хозяина.
— Настя, — тихо назвалась
женщина. — Витя говорил, что вы поможете с
домом. А мы уж не знали, что и делать.
Спасибо вам!
— Благодарствовать после
будете. — Яков почувствовал Себя уверенно: к
нему на поклон пришли, а не он просит, все
складывается в его пользу.
— У нас деньги отложены. Семьсот
рублей. — Настя покраснела, подкрашенные
бархатистые ресницы запорхали
крылышками. — Может быть, на первое время хватит?
«Да они дети, — подумал Яков, — а я,
дурень, распсиховался. Только зря инспектор
с женкой притащился, мужской разговор
может не получиться!»
— Ох, милочка, у кого нынче денег нет!
Вот работников, поди, найти попробуй.
Прохвосты! Деньгу отвалишь, а с чем была
останешься.
— Но вы обещали помочь! — Виктор
забеспокоился, что с трудом накопленной
суммы может не хватить.
— Коль Яков Петрович обязался, то не
отступится. Так что не переживай... Давайте-
ка к столу, — Яков хлебосольным жестом
указал на обильную еду.
— Что вы... Мы только зашли
договориться.
— В деревне обычай за столом все
обговаривать. — Яков подтолкнул Виктора.
«А пить ты, браток, не умеешь, — он
исподлобья глянул на парня, который, смор-
17

щившись, проглотил содержимое
рюмки. — Какой же глупец тебя на такое
доходное место назначил?»
Чем больше инспектор ел и чем дольше
тянулось за разговором под звяканье тарелок
время, тем тверже убеждался Яков: на
простака нарвался, такому мозги заморочить
проще пареной репы.
— Катер получил? — бросил невзначай
Яков Петрович.
— Уже опробовал. Пускач только
барахлит.
— Починим. Тут у всякого движок.
Заместо машин катеров нахватали, в город
по воде снуют, У меня самого от «газа»
двигатель.
— Вот это да! За вами не угнаться!
Может, одолжите, если потребуется.
— Ты ловить, что ль, кого
собрался? ! — Яков отмахнулся, будто прогнал
назойливую муху. — Пустое! Здеся спокон
веков браконьерничали. Неловленых
браконьеров — что по урожаю арбузов. Да и что с
того станет, коль мужик к празднику осет-
ришку вытянет, в магазинах-то один консерв
ржавый. Тьфу!..
— Я, Яков Петрович, не согласен.
Осетровые — валюта государства, так
сказать, рыбное золото. В рыбхозах малька
разводят, средства тратят, а в реку
пустят — и половину запланированного
поголовья не наберут, если каждый утащит хотя бы
по одному. Воровство это, самое настоящее
воровство. — Виктор разгорячился. —
Нечестное дело! Если, как вы говорите, свеженькой
рыбки хочется, то вот, — Виктор показал на
стол, — ловите на донку леща. Рыболовство
у нас не запрещено — честное, порядочное.
— Ишь ты, распалился. Ты что думаешь,
я за рыбу не радею, аль мне не жалко, — Яков
Петрович стукнул кулаком в грудь, — когда
осетруха с порванным брюхом плывет?!
Понял Яков: не вышло разговора, сам, как
матерый осетр, в сеть попал, попробуй теперь
выпутайся. Тут Якова Петровича осенило:
— Хочешь, место укажу, где браконьер-
ничают? Потаенное, схоронное
место. — Яков приглушенно, словно
поперхнувшись, зашептал: — Только ты не выдай, а то
порежет меня мужичье, как пить дать
порежет!
— Что вы, Яков Петрович, я сам
найду. — Виктор испуганно посмотрел в
красное лицо.
«Сробел! — подумалось Якову. — Ничего,
обвыкай. Для меня польза. Страх — он
зрение застилает, с перепугу верх низком
кажется».
— Я сам о природе радею, непременно
покажу. Должок мой. Завтра с утра
плотников к тебе зашлю, а вечерком взведем
лодчонку и поедем в то местечко. Ну, по рукам!!!
Ночь пригоршнями рассыпала яркие
звезды, и полноликая луна выползла над
притихшим, затянутым белесой пеленой
берегом. Приглушенно плещется в плавнях
вода, лишь временами ее всхлипывающую
говорливость перебивает пронзительный
одинокий крик ночной птицы.
— Светло больно. — Ефимка поглядел на
Якова Петровича. Тихо добавил: — Шибко
рисково.
— Ниче, — Яков медленно на веслах
продвигался на катере вдоль берега. — Витек
наш нынче старый затон караулит. Пущай
потешится, может, и словит кого
пришлого! — в ухмылке оскалился Яков.
— Ловок ты, Яков Петрович! А берданку
пошто около себя держишь? Боязно?
— Комара отпугивать! Лишку мошки
двуногой по реке наплодилось. Каждый,
вроде тебя, суется куда не треба, —
огрызнулся Яков.
Наконец то место, где река делает
плавный величественный поворот. Тьма,
сгущенная туманом, совсем распалась, кажется,
при яркой луне можно каждый чернявый
волосок пересчитать на руках Якова или
каждую Ефимову морщинку разглядеть.
Совсем некстати. Побежала, натягиваясь, сеть
за корму, Яков подгребал так, чтобы
полукольцом-охватом замкнуть возможно
большую поверхность реки. Когда вся сеть ушла
с борта, катер причалил к песчаной косе.
Песок похрустел под ногами. Ефимка,
чиркнув спичкой, прикурил самокрутку из
едкого самосада. Хотел его Яков ругнуть за
непутевый огонек, потом передумал.
— Как, Яков Петрович, потянем? —
Старик заметно волновался — козья ножка
подрагивала в пальцах.
Яков вразвалочку подошел к воде,
всмотрелся в полинялую темень и, вздохнув,
чуть шевельнул губами:
— Дернем!
Взявшись за веревочный конец,
перепахивая, как трактор, ногами-колесами рыхлый
песок, потянул его в сторону.
— Ох, не поспеваю, Петрович, не
поспеваю, — заохал Ефимка. — Тяжко!
— Крепись, старичье! Еше чуток остался.
Тяни!
18

В глубине, не успев затянуться веревками,
ходила могучая рыба. Сеть тяжелела от ее
стремительных рывков. Рыба несколько раз
сильно ударила хвостом, взлетела над водой
и, с оглушительным хлопком шлепнувшись
огромным белым телом, заметалась в
надежно огороженной крупноячеистыми путами
пучине. Рывки рыбины придали старческим
рукам энергии. Ефимка, скорчившись, не
замечая до боли впившихся в ладони веревок,
потащил сеть. Немощные руки как будто
окрепли и помолодели.
Крупная рыба забилась на мелководье.
Как закованный в кандалы узник, она уже не
могла выбраться из вонзившихся в нее
капроновых веревок. Они стесняли могучи"
движения, но дюжей мощи ее хватало на
грузные свечи-подскоки, от которых,
казалось, трещал стойкий надежный катерн-
— Бей ее, бей! — крикнул Яков и Ефим-
. ка, подхватив колотушку, стал дубасить по
рыбьей голове, неуклюже пал,л после
каждого удара.
— Ах ты, рухлядь! —Яков нехорошо
выругался, отобрал К"«>тушку и одним
сокрушающим махом ->оил ее в Г0Л0ВУ Рыбе.
Но нельзя ~*же прицельным ударом
разом убить о-'Ра- Судорожно охаживал он
хвостом вол' не давая подступиться к своей
все еще лвои и сильной плоти. Только
вторым лаР°м Якову удалось оглушить
бину -^сетР лихорадочно несколько раз
поддав
гостом и стих.
Когда рыбину выволокли на берег и
Ефимка принялся свежевать ее, Яков,
вспомнив сноровистого Омельченко, обронил:
— Жидок ты стал, Ефим. Хлюпкий.
— Так ведь и рыба с меня ростом. Куда же
с такой тягаться! — Старик вспорол
большим тесаком осетровое брюхо. Выбирая
мокрыми о'т слизи пальцами икру, перекладывал
ее в ведро, ублаготворенно улыбался.
— Живей, — подгонял Яков. — Всего
один попался. Еще на плесе поправее сеть
кинем.
Неожиданно вдалеке, за излучиной,
застрекотал катер. Ефим поднял испуганные
глаза, прижал ладонь к уху:
— По стуку никак Порфирушкин катерок.
— Был Порфирушкин, теперь Витюш-
кин. — Яков в беспокойстве засновал у
осетра. — Давай икру и рыбу в лодку.
Пошевеливайся, уходить на моторе будем.
Старик засуматошился. Передал Якову
тяжелое ведро, приподнял осетра за хвост, с
трудом подтащил его, волоча по песку. Он
собрался сворачивать сеть, но Яков, взве
мотор, прокричал:
— Черт с ней! Новую свяжешь! Ходу
давай!
Ефим дернулся в замешательстве к
разбросанной на мели сетке, но все же страх
остаться на песчаной косе переборол жалость
к своему рукомеслу, и старик, запыхавшись,
вскочил з катер, перевернув ведро с икрой.
— У! Пентюх! — разозлился Яков, но тут
Же, кяк только двигатель ровно заработал,
успокоился. Никогда еше мотор не Подводил
егс И на этот раз катер, развернувшись по
луге, ринулся к открытой воде. «Собирай
теперь, Витюша, чешую от рыбки!» —
промелькнуло у Якова в голове.
Тут что-то заскрежетало под кормой,
корпус двигателя рвануло назад, он покашлял
с надрывом и заглох.
— Винт сеткой запутало! -— заорал
Ефимка, схватил весла, стал передавать их
Якову, но было поздно.
Узкий луч от фары приближающегося
катера появился из-за поворота, ощупал
ярким светом излучины берега и как
приклеенный остановился на застрявшей на
мелководье лодке.
— Стой! — разбил ночную тишину
звонкий голос.
Ефимка подхватил ведро, размахнулся.
— Не мельтеши! — удержал старика
Яков. — Щас покалякаем по-своему. — Он
развалился непринужденно на сиденье,
спокойно дожидаясь рыбинспектора.
Ефим ничего не мог понять: то смазывай
пятки, бросай сетку, скачи козликом через
борт, лишь бы драпануть, а то жди-
поджидай, когда с поличным возьмут. Старик
озадаченно уставился на Якова: «Небось, и
молодого подкупил!»
— Здорово, Витек! — прокричал Яков
подплывающему в катере. — Никак ловишь
кого?
— Яков Петрович? — удивился
Виктор. — Что вы здесь делаете?
— Вот надумали прогуляться по
реченьке, да движок заглох. На буксир не
возьмешь?
Красный катер подплыл совсем близко.
Виктор увидел сжавшегося, вобравшего
голову в плечи, так что только торчком
выглядывала серая кепка, незнакомого старика и
уверенно восседавшего, прищурившего хитрые
глаза Якова Петровича. Заметил
рыбинспектор и распластавшуюся на корме рядом со
стариком выпотрошенную царь-рыбу. Яков,
19

плутовато ухмыляясь, глазами-пучками
посматривал на рыбинспектора.
— Ну к*ак, балакаю, на буксир
подхватишь? —В словах Якова зазвучала
угроза. — А то вот У дедушки на прогулке
поясница разболелась! Бона, как скрючило.
— Вы, Яков Петрович, всегда это с собой
на прогулку берете? — словно не замечая
ехидства и злобы в голосе Якова, показал
Виктор на ружье. — Не ожидал я от вас, Яков
Петрович. Несолидно!
Инспектор заглушил двигатель и,
перемешивая сапогами мутную воду, подошел к
браконьерам. Не взглянув на ощерившегося
Якова, он перенес к себе ведро с икрой.
— Пересаживайтесь ко мне, сейчас в гости
к рыбохране поедем! Ра-де-те-ли! — нараспев
сказал Виктор.
Он опять приблизился к катеру, взял за
жабры осетра, прижал холодную тушу к себе
и, пошатнувшись под тяжестью, шагнул
назад.
В Якове вскипела неудержимым порывом
черная злоба.
— Брось рыбу! Брось' Брось, ежели
сгинуть не хочешь!
— Не пугайте, Яков Петрови?.' Не из
пугливых!
— Ах ты!..
Эхо выстрела гулко разнеслось по воде и,
пр\олетая мимо, запрыгало в ушах
скорчившегося на корме Ефимки. Он открыл глаза.
Молодой рыбинспектор продолжал делать
большие, хлюпающие по воде шаги к катеру,
будто не почувствовав выстрела. Ступил
широко один раз, другой, третий, ноги его
подогнулись, он' споткнулся, делая
последний шаг, и, не выпуская осетра, рухнул
плашмя в воду.
— Ты что, ты. что... Спятил?! — заорал
Ефимка, плаксиво взвизгивая. — Пошто
парня угубил?! Из-за рыбы:' Будь она
проклята! — Он толкнул зажатое в руках Якова
ружье. — Из-за рыбы! И*3-за дерьма-
то! — Старик отвел кулак в сторону и не-
| ловко, как бьют бабы, ударил в застланные
|- злым, сумасшедшим туманом глаза. — Ду-
^ шегуб!!!
_ Старый Ефимка не помнил, как тащил
| под мышки рыбинспектора, как перевалил
| тело через борт, как сумел завести двигатель
^ красного катера и понесся к городу, как в
ь. машине «скорой помощи» мчался к больнице,
| раскручивал бинты, помогая медсестре, дела-
| ющей тут же, у носилок, перевязку. И только
-2 в голове, как наваждение, било горячей
кровью в затылок: «Из-за рыбы! Из-за
рыбы-то!»
...Яков после выстрела долго сидел не
пошевельнувшись, прижав ладони к лицу. Не
нужна была река, не нужен был катер, даже
сам себе Яков стал каким-то ненужным, и
мертвая рыба, валяющаяся неподалеку,
помахивающая в такт щербатой волне
большим хвостовым плавником, совсем была не
нужна Якову Петровичу. Если он что и хотел,
так это чтобы был с ним сейчас рядом
Омельченко. Яков представил его глаза с
наглым кошачьим азартом в зрачках» твердый
.подбородок, выражающий непреклонную
силу'. Яков мысленно по черточкам
вырисовывал в воображении это лицо, совсем не думая
о рыбинспекторе, не размышляя о
последствиях. Вдруг Яков будто наяву увидел
добродушного, мягкого и потому
незнакомого Омельченко. Тот улыбался, глядя на
Якова веселыми, спокойными глазами, и
сказал с хрипотцой: «Эх, Яков Петрович! Не
осетра я тогда на рын^е продавал, а черную
совесть. С себя грех считал!»
Представленное Яковом лицо Омельченко
исказилось как в кривом зеркзле. Оно
расплылось, приняло нереальные формы,
заколыхалось жутким, бледным, фантастическим
отражением-образом в закрытых глазам
Якова Петровича. Это было уже не лицО. а
дикая удлиненная морда, похожая на
осетровую. Послышался идиотский истошный смех
Омельченко с надрывом, как прежде, когда
добивал колотушкой рыбу.
«Хры, хры... —гремело у Якова в ушах.
Сквозь зловещий смех Омельченко-осетр
выпихивал из себя: — Тебе, хозяин, я грех
оставил. Можно ли жить пополам с грехом?
Хры, хры... А, хозяин? Пошто в паренька
стрелял?»
Яков содрогнулся и открыл глаза. Где-то
тревожно вскрикнула в последний перед
зорькой час ночная птица, ее тягучий
прерывистый крик разлетелся над тростниковыми
плавнями. Яков всмотрелся в
противоположный, начинающий просвечивать алой
зарницей рассвета берег, в реку, плавно
перебрасывающую широкие воды; наткнулся
взглядом на выпотрошенную рыбу. Рука, холодея,
потянулась к упавшему под скамейку ружью.
«Ведь я еше не жил! — пробуравила Якова
мысль. — Отрывал от жизни послаще, по-
здоровше куски и заглатывал. А пожить-то
по-человечески не успел даже!;)
...Онемевший палец неспешно, лениво
надавил спусковой крючок ружья.
20

Владимир Чесноков
ГДЕ ПОЛНОЧНОЕ СОЛНЦЕ
И ТУЧНЫЙ ХАРИУС
Последний привал Григорий решил
устроить за несколько километров до поселка..
Выйдя на простор большой реки, он сразу же
повернул байдарку к берегу- и, выбрав
хороший лужок, причалил. Привязал лодку и
начал неторопливо выносить на траву весь
свой немудреный скарб. При этом он напевал
под нос слова из популярной песни:
Я для вас была лишь тенью,
Но теперь я вырвалась из плена...
Выгрузив на берег имущество, он достал
из рюкзака чистую одежду и хотел было
запаковать ее в отдельный кулек, но его
внимание привлек громкий всплеск метрах в
тридцати выше по течению. Солидный хариус
вырвался на поверхность и, схватив упавшую
на воду стрекозу, быстро скрылся в глубине.
Григорий посмотрел на него и на минуту
задумался.
...Желание познакомиться с этой
таинственной для него рыбой и помериться с ней
силами возникло у Григория давно. Но
мешали обстоятельства. Этим летом он
наконец-то решил плюнуть на все: на юг, на
ремонт в квартире, на поступление в
университет (уж больно хотелось сменить
специальность) — и осуществить свою мечту.
И вот он здесь. Отпуск кончается. Пора
собираться домой. Григорий подложил под
спину спальный мешок, поверх него кинул
кулек с одеждой, легкий дождевик и
прорезиненные брюки, которые брал для ловли
взабродку. Оставшиеся продукты он отложил
в сторонку, чтобы отдать их в поселке деду
Егору — своему приятелю, с которым свел .
дружбу всего лишь неделю назад, но тем не
менее быстро сошелся. Раздумывая, куда бы
их уложить, он бесцельно взглянул на реку. В
это время на старом месте опять что-то
грузно ухнуло, и тяжелые круги медленно
разошлись за скрывшейся в омуте рыбиной.
Попав первый раз на эту таежную реку,
Григорий поначалу растерялся. Он
совершенно не знал ^местных условий и поэтому
забрасывал мушку наугад. Изредка он видел
поклевки, но подсечка ему почему-то не
удавалась. Может быть, сказывалось
волнение от первой встречи с Севером. А может,
усталость после двух с половиной суток
тряски в вагоне и бессонной ночи,
проведенной в пригородном поезде.
Как бы то ни было, но живую рыбу
Григорий впервые потрогал руками лишь на
следующий день. Ею "оказался обыкновенный
гадав лик величиной чуть больше ладошки.
Встреча была довольно неожиданной и
застала Григория врасплох. Однако он быстро
решил, что .для начала вполне неплохо
половить эту известную для него рыбу, с тем
чтобы набить руку й восстановить
спортивную форму. К вечеру Григорий уже довольно
уверенно работал удилищем, исправно
подсекал, мастерски вываживал и* выбрасывал в
лодку толстолобых красавцев.
Вспомнив эти дни, Григорий улыбнулся
своей прежней неопытности и снова стал
укладываться. Он взял фотоаппарат, прс?тер
его сухой фланелькой и завернул вместе С
экспонометром. Отснятые пленки он
запихнул в угол рюкзака, а в другой положил миску
с кружкой и котелок, в котором держал
мешочек с сушеными грибами. Осталось
только уложить рыболовный жилет, запас
мушек, крючков, шнуров и тому подобной
мелочи и полотняный мешочек с тремя
отборными свежезасоленными хариусами. Он
решил, что хариусы войдут в большой карман
рюкзака, и стал прокладывать его
внутреннюю стенку клеенкой. В этот момент снова
раздался сильный удар, и Григорий увидел
расходящиеся по воде круги от только что
вышедшей на поверхность рыбы. В ней, как
видно, было не меньше килограмма, а
постоянные всплески в одном и том же месте
свидетельствовали, что она обосновалась
здесь прочно и не собирается менять своего
места жительства.
Впервые с игрой хариуса Григорий
познакомился спустя пять дней после своего
прибытия на Север. Он уже было совсем
отчаялся и не надеялся больше на встречу с
этой долгожданной рыбой, но помог случай.
Забираясь вечером в палатку, Григорий не
заметил, что часы его стоят. Проснувшись
ночью, он не мог сообразить, сколько же
времени проспал и который теперь час. На
улице было довольно светло, но это еще ни о
чем не говорило — в эту пору года здесь
светло круглосуточно. Сбитый с толку,
Григорий решил не испытывать судьбу и плыть
потихоньку дальше. Он выбрался из палатки
21

и направился к реке умываться. В некоторых
местах поверхность воды буквально закипала
от всплесков какой-то не очень крупной рыбы.
Он быстро вернулся к палатке, натянул
непромокаемые брюки, схватил удилище и
побежал к берегу. Выбрав светлую мушку, он
ловко привязал ее к тонкому поводку. Ему
удалось положить ее метрах в полутора от
только что плеснувшей рыбы. Мушка
спокойно сплывала по течению, но внезапно исчезла
в образовавшемся водовороте. Рука ощутила
легкий толчок и автоматически отозвалась
подсечкой. Через несколько секунд Григорий
уже держал в руках своего первого в жизни
хариуса. Он внимательно рассмотрел его
большой спинной плавник, который
раскрывался над брусковатым телом словно парус, и
небольшой жировой плавничок —
благородную метку, которая указывала на близкое
родство с именитым семейством лососей.
Полюбоваршись, Григорий опустил руку в
воду и рязжал пальцы. Рыба некоторое время
не могла прийти в себя, затем слабо
шевельнула хвостом и медленно поплыла прочь.
Продолжая сборы, Григорий стал уже с
интересом поглядывать на перекат, где до
этого несколько раз плеснула рыба. Хотелось
напоследок еше хоть раз взглянуть, как эта
тяжелая рыба молнией вылетает из воды и
как будто зависает над поверхностью.
Заправляя чехол с палаткой под лямки рюкзака,
Григорий увидел, как, очевидно, тот же
самый хариус взмыл в воздух, описал крутую
дугу и бесшумно ушел в воду.
Подобный трюк Григорий уже видел дней
десять назад, проплывая чуть выше этого
места. Было это днем, часа в два, когда он
подплывал к устью небольшого ручья.
Григорий бросил за борт кирпич на веревке и,
прицелившись, осторожно положил мушку
туда, где прохладная вода ручья, попадая в
реку, образовывала водоворот, смешиваясь с
тяжелыми, темными годами реки. Поклевки
он не увидел, но резкий толчок заставил его
моментально сделать плавную подсечку.
Рыба без особого сопротивления подошла к
лодке. Взять ее рукой не составляло большого
труда, и через несколько секунд серебристый
красавец хариус уже прыгал на дне байдарки.
Такой экземпляр попался Григорию впервые.
Было в нем на вид граммов восемьсот, а в
длину без малого сорок сантиметров.
Григорий возликовал и так приналег на весла, что
через пару часов был уже в поселке. Ему так
хотелось поделиться своей радостью с кем-то,
что в спешке он не заметил, как миновал
слева крупный приток, который подарил ему
в последующе*» великолепную неделю
истинного рыболовного счастья.
Прибыв в поселок, он заметил на берегу
лишь одного человека, который копался в
моторе возле своей лодки. Григорий чинно
поздоровался с ним, завел разговор о том о
сем, узнал, имеется ли в поселке магазин, и
как бы между прочим спросил:
— Деда, а какие хариусы у вас здесь
считаются крупными?
Дед Егор, а это был именно он, поправил
кожаный картуз и в раздумье прищурил глаз:
— Откуда ты, собственно, плывешь-то,
хлопец?
Узнав, что Григорий сплавляется по реке
уже около десяти суток, дед Егор
наставительно произнес:
— В реке сейчас крупного харьюза не ищи.
Вода уж больно теплая. Если какой и возьмет,
то только ночью. На пороги иди, он сейчас
весь там. Да только на своей лодчонке
умаешься махать. Большой-то порог
километров в восьмидесяти будет от впадения той
речки, что ты давеча проезжал. Тебе бы
«Вихря» или по крайней мере «Ветерка»!
Вечером, сидя за столом в просторном, но
не жилом на вид доме деда Егора (дед
схоронил свою старуху два года назад, а дети
давно разъехались кто куда), они
договорились. Решено было, что два дня, пока дед
будет на покосе, Григорий погостит в его
доме, половит сорогу, попарится в баньке, а
на третий день на моторке дед забросит его со
всем хозяйством и байдаркой к Большому
порогу. Оттуда уж Григорий должен будет
сплавляться сам.
И вот теперь, возвращаясь с порогов,
Григорий, кажется, был полностью
удовлетворен. Рыбы он повидал там столько, что
хватит рассказов на всю жизнь. Он кончил
собирать вещи и поднес рюкзак со всем
имуществом и харчами для деда Егора к
лодке.
Он принялся мыть лодку, и в это
время снова раздался сильный всплеск.
Григорий поднял голову и внимательно
посмотрел на то место, где играл хариус.
Каменистая коса вдавалась в реку, и вода с шумом
перекатывалась через камни, образуя между
берегом и косой глубокий омут. Подход к реке
•был хороший, сзади было чистое
пространство без деревьев и высокой растительности.
Это создавало отличные условия для заброса.
Оценив обстановку, Григорий, однако,
этим и ограничился. Ловля рыбы сегодня не
22

входила в его планы. Удилище было уже
запаковано, да впечатления, которые он
увозил с порогов, были еще настолько свежи,
что не хотелось их омрачать возможной
неудачей.
Большой порог, к которому его закинул
дед Егор, растянулся почти на три километра.
Течение на перекате разбивалось на
отдельные рукава, которые то расходились, то снова
сплетались в один тугой клубок. Вода имела
довольно зловещий темно-красный цвет. В
свете вечерней зари казалось, что это не река
бежит, а нервно пульсирует кровь в какой-то
громадной артерии. Однако, проснувшись
утром, Григорий не узнал реку: тяжелого
кровавого оттенка не осталось и в помине.
Вода весело журчала на камнях, ласково
обмывая их со всех сторон, и будто излучала
нежный розовый свет. Казалось, вот-вот
поднимется в воздух грациозный хариус и
поплывет над рекой, расправив спинной
плавник, как парус. Но первая же клюнувшая
рыба развеяла его поэтические мечты. Она
была настолько материальной, что Григорию
пришлось изрядно повозиться, прежде чем он
вытянул ее на берег. Расцветка рыбы была
поистине фантастической. Высокий спинной
плавник был украшен ярко-красными
полосами, сама она переливалась на солнце словно
перламутровая.
Григорий провел на Большом пороге три
дня, после чего еще три дня на порогах,
расположенных ниже по течению: Светлом,
Кабанихе и Кривом, посвятив каждому по
одному дню. И все это время его не покидала
рыбацкая удача. Сейчас на последнем привале
Григорий чувствовал, что наконец-то ему
удалось познать тот Север, к которому он так
долго стремился. Он погрузил вещи в
байдарку и совсем уж было собрался отплыть,
как снова сильный всплеск заставил его
обернуться. Хариус был на старом месте.
Григорий застыл в нерешительности.
Рыба как будто бы бросала ему вызов,
которого он не мог принять. В душе он
простился с Севером еше вчера, поэтому и
запрятал снасти подальше. Но настойчивость
рыбы была поразительна, и Григорий
загадал: если хариус сыграет еше раз в течение
пяти минут, то придется принять вызов. Время
тянулось бесконечно долго. Прошло пять
минут, семь, десять. И вот наконец
долгожданный хлесткий удар. Григорий развязал
чехол, вынул удилище и настроил снасть.
Достал из коробки мушку (на этот раз это
был двухцветный пальмер с белым
воротничком из шейного пера петуха) и направился к
перекату.
Осторожно приближаясь к воде, Григорий
внимательно осматривался. Расстояние от
берега до той точки, где била рыба, не
превышало восьми метров. Течение в этом
месте шло почти под прямым углом к берегу,
и вода, сливаясь с переката, постепенно
замедляла свой бег. Только у границы водной
растительности она наконец поворачивала и
бежала вдоль берега. Коса, образовавшая
перекат, начиналась метрах в десяти выше по
течению. Она далеко вдавалась в реку,
достигая почти середины. Вдоль берега
тянулся узкий, не более двух метров шириной,
густой ковер подводной растительности.
Гибкие стебли мерно раскачивались на слабом
течении. Возле самой воды берег образовывал
крутой порожек высотой с четверть метра.
Григорий вытянул метров десять шнура и
уложил его перед собой. После этого послал
удилище назад и, когда вся бухта, лежавшая
на земле, взвилась в воздух, сделал резкое
движение вперед, и шнур, устремляясь за
удилищем, вытянулся перед ним в виде узкой
петли. Мушка, взмыв вверх, полетела к
перекату. Зависнув на секунду над водой, она
плавно опустилась на поверхность, течение
сразу подхватило ее и начало сносить по
направлению к берегу. Когда мушка
очутилась в центре омута, Григорий кольцевым
забросом послал ее обратно, на этот раз
посадив немного левее. Мушка проделала
пройденный путь еше раз, но никакого
интереса со стороны рыбы не вызвала.
Григорий раз за разом заставлял ее
проплывать над перекатом, но хариус определенно
игнорировал его предложение. Григорий
сменил мушку — результат тот же. Минут через
двадцать он уже перепробовал все
классические модели, которые были у него в коробке.
Хариус на них даже не смотрел. Зато, как бы в
насмешку, он выпрыгнул еше раз, когда
Григорий привязывал новую модель.
Стало понятно, что «сухой» мушкой
хариуса не соблазнить. Нужно было найти
что-нибудь принципиально новое. В коробке у
Григория лежал тяжелый бактейл — мушка
из меха северного оленя, имитирующая
малька. На Украине она отлично приманивала
жереха и другую крупную рыбу. Здесь же он ее
еше ни разу не пробовал. Так как ловить с
бактейлом нужно за течением, Григорию
пришлось отойти на несколько шагов вправо,
вверх по реке. Он сделал два-три
предварительных заброса в сторону, чтобы основа-
23

тельно намочить мушку, и только после этого
послал ее в нужную точку. Мушка упала выше
переката и стала постепенно погружаться в
воду. Течение подхватило ее и вынесло к яме.
Позволив мушке затонуть метра на полтора,
Григорий начал короткими толчками
подтягивать ее к себе. Вода была очень чистой, и
мушка была видна как на ладони. Она
двигалась вдоль переката по самой кромке
каменистой гряды. Григорий уже заканчивал
проводку, когда хариус наконец не выдержал
и бросился из мрачной глубины омута как
молния, блеснув на солнце зеркальным
боком. Он атаковал мушку под прямым
углом, заходя слева. Григорий сделал
инстинктивное движение удилищем вверх, и острый
крючок глубоко впился в пасть рыбы. Хариус
застыл на месте, изогнувшись в
стремительном броске, словно бы позируя для
моментального снимка. Григорий
завороженно смотрел на это чудо. Вся дальнейшая
борьба, казалось, уже не имела особого
значения — главное, что он заставил клюнуть
привередливую рыбу. Это уже означало
победу.
Придя в себя, хариус ринулся на дно,
залег там, и уже никакая сила не могла
сдвинуть его с места. Григорий, ни на секунду
не ослабляя натяжения лески, начал обходить
его по берегу, пытаясь зайти с тыла. Если
удастся развернуть рыбу головой вниз по
течению, то вода зальет жабры и заставит ее
сдвинуться с места. Но хариус, как видно,
разгадал этот маневр и, развернувшись,
ринулся вниз по реке, смотав с катушки метра
четыре шнура. После этого он снова залег на
дно. Григорий предпринял новую попытку
обойти его. Но рыба, чувствуя чуть заметное
послабление лески, сразу же подавалась
немного назад, и Григорий в конце концов
оставил свои попытки справиться с ней таким
образом. Тогда он начал с силой тянуть ее
вверх, насколько позволяла крепость поводка.
И тогда хариус сделал первую промашку. Он
сломя голову ринулся против течения.
Григорий позволил ему это сделать и, когда хариус
очутился впереди, решительно развернул его.
Хариус ошалел от боли и, поддавшись, пошел
к берегу. Григорий сделал несколько быстрых
шагов назад, чтобы не допустить слабины
лески. Но хариус снова залег на дно, на этот
раз напротив Григория. Обойти его теперь
было нетрудно. Ему снова удалось развернуть
рыбу головой вниз, и она уже более
спокойно пошла к нему. Не давая опомниться,
Григорий сразу же начал отрывать ее ото дна,
24

поднимая удилище все выше и выше. Рыба
подалась и вот уже стала видна сквозь толщу
воды.
Григорий знал, что победа уже за ним.
Теперь оставалось выдержать лишь мощный
натиск, когда рыба начнет бросаться из
стороны в сторону. А после этого, подняв
рыбу на поверхность, нужно дать ей вдохнуть
свежего воздуха. Почувствовав, что
спасительное дно удаляется, хариус сделал
отчаянный бросок вверх по реке, но Григорий
теперь уже легко развернул его. После этого
рыба еще несколько раз пыталась броситься
вперед, но Григорий уже безраздельно владел
инициативой. Наконец, хариус не выдержал и
вышел на поверхность сам. Он попытался
снова уйти на глубину, но силы, как видно,
были уже не те. Григорий особо не
либеральничал с ним и решительно выводил на
поверхность, направляя к берегу. Хариус
покорно шел к нему и, в конце концов, ткнулся
носом в куст подводной растительности.
Теперь нужно было втащить его на густой
ковер зеленых водорослей. Григорий дал
рыбе глотнуть воздуха, и в опьянении она
повалилась набок, слабо двигая брюшными
плавниками.
Григорий поднял голову хариуса над
водой и стал втягивать его на заросли
подводной травы. И тут рука его ощутила внезапную
легкость, удилище распрямилось, и леска,
свободно провиснув, легла почти к самым
ногам. Хариус еще некоторое время лежал на
боку, но, почувствовав, что сила, которая,
постоянно тянула его вверх, куда-то исчезла,
он в изнеможении перевернулся на брюхо.
Григорий наблюдал, как рыба постепенно
приходит в себя, и, по мере того как она
оживала, взгляд ее становился все
осмысленней, и наконец она увидала своего
противника. Григорию показалось даже, что рыба
смотрит на него вполне дружелюбно, с
некоторой грустью. Яркая мушка торчала у нее во
рту, как цветок, придавая независимый и
праздничный вид. Она была похожа на
человека, что пришел провожать своего друга
в дальний путь, но не знает, что сказать на
прощание. Постояв немного, хариус
развернулся и очень медленно поплыл прочь. Его 3
высокий спинной плавник еще долго мелькал в £■
глубине. Григорий помахал ему рукой и мед- g
ленно побрел к лодке. °
«...А теперь я вырвалась из пле- %
на...» — во весь голос запел он, выплывая_на 5
середину реки. г

Дмитрий Дурасов
ТАЕЖНАЯ РЫБАЛКА
До меня в этом спальном мешке все лето
провел леспромхозовский рыбак по кличке
Ням-ням. Так его в шутку окрестили веселые
и находчивые лесорубы за неискоренимую
привычку скверно чавкать и взвизгивать от
наслаждения за едой. Но Ням-ням на них не
обижался, говоря, что раз человеку суждено
радоваться пище, то и хорошо, что он
радуется, тем более такой человек, как он,
переживший голодовку в тайге и
разочарование в семейной жизни.
Ням-ням каждое лето проводил в тайге,
приходя пешком за пятьдесят верст из поселка
t половить рыбки и отмякнуть душой от
людской суеты и томления духа. Какую суету
он нашел в поселке, состоящем всего из двух
десятков наспех сколоченных бараков, я так и
не мог понять, но, очевидно, жизнь сложна во
всех своих проявлениях и в любых, даже
самых отдаленных, географических точках.
Этот рыбак жил в промысловой избушке
моего друга охотника Саввы и широко
пользовался всеми собранными Саввиными
благами, как-то: нары с мешком, печь с дровами,
котелок со сковородкой и заповедная река Яй
с хариусами, ленками и тайменем. За это
Савва на него не обижался — пусть поживет
человек в свое удовольствие, рыбы на всех
хватит, кто, конечно, отважится забрести в
эти места, чего жадничать-то?
Словом, теперь, в самом начале про-
2 мыслового сезона, я должен был спать в
J мешке Ням-няма, и, наверное, оттого часть
Л рыбака Ням-няма вошла в меня, и я во снах
* мечтал о разных вкусных вещах и о рыбалке.
| Голову посыпало свежим ноябрьским снеж-
§ ком из огромной щели в крыше избушки, с
*- нар изредка поднимал бледное лицо Савва,
§ которому было жарко в пуховом спальнике, а
а я представлял себе жирную мозговую кость в
j| огненном борше со сметаной и ломоть
,3 ноздрястого ржаного хлеба с глянцевой ко-
§. рочкой, к которой пристали мелкие зернышки
'|~тмина, и глотал слюни, и печально шептал:
е$ «НяМ-Шгм-нЯМНЯММММ...»
Таймень тоже мерещился и то вплотную
надвигался своей жабьей физиономией, то,
вильнув хвостом и кокетливо изогнув
плавники, прятался от моей наживки за корягу.
Наживка была у самой пасти, и он
томительно медленно то открывал пасть и
тянулся, то вновь слегка отпрядывал назад и
вновь тянулся... Измотал меня этот
таймень — так за всю долгую ночь я его ни разу и
не поймал. И борщ тоже не съел. Проснулся я
в избушке голодный и с неудовлетворенной
рыбацкой страстью.
После завтрака я уговорил Савву устроить
день отдыха, то есть не ставить сегодня
капканы, не обходить наши обычные
двадцатикилометровые путики, а только
быстренько свалить елку, распилить, притащить,
поколоть и сходить на рыбалку. Савва
глубокомысленно смотрит себе под ноги, задумчиво
обводит взглядом ближайшие сопки и
разрешает себе и мне сходить на рыбалку:
— Приманки у нас, однако, шибко мало
на норку, поймаем ленка, так на него норка
хорошо идет! Опять же ловить надо, пока Яй
чистый... Пойдет шуга — рыбалке конец!
Я поспешно соглашаюсь, и мы начинаем
валить и пилить лес на дрова. С первого
взгляда поражаешься тому, сколько всего
нужно таежному человеку. Кругом висят
мешки, горки капканов выветриваются у
порога, поленницы доросли до крыши, а мы
все рубим и таскаем, жулькаем пилой, роняем
капли пота на пробитую в снегу траншейку
вокруг избушки. Наконец Савва решает, что
на неделю дров нам хватит, и мы, захватив
банку с червями, идем без лыж по талому,
мокрому снегу на берег Яя.
Ночью было ветрено, и теперь весь снег
покрыт лесным сором — веточками,
сбитыми шишками, мертвыми рыжими
иголочками. Тайга, как обычно, кажется совершенно
пустой, даже следов не видать. Пролетит
высоко и далеко огромный ветхозаветный
ворон, нырнет в хвою юркая черная кедровка,
и только большие красноголовые дятлы
долбят нежное, трухлявое дерево, важно обходя
его по спирали и косо поглядывая вниз.
Переходим ручей с розовым от гранитных
валунов дном и бурливую, всю кипящую на
перекатах речку Ольдини, которая впадает в
Яй. Прозрачность воды поразительна — на
дне видны даже песчинки. Кажется, глубина
всего десять сантиметров, смело ставишь
ногу и... ухаешь чуть ли не по пояс. Ходим по
берегу Яя, надеясь найти мелкую протоку,
чтобы перейти на другой берег, где есть
26

уловистые ямы. Ловить надо в проводку,
рядом с сильной струей течения, так, чтобы
поплавок обязательно выносило на
глубоководную яму.
Ходим, бродим, пытаемся перейти во
многих местах, но везде глубоко, течение
сильное, по реке уже идет первая шуга. Вдоль
берега образовались хрупкие и прозрачные
забереги. Стволы елей, упавших в Яй,
заледенели, ветки покрылись тонкой корочкой
льда и теперь блестят на солнце. Дно Яя на
перекатах желтеет слипшимся и начинающим
замерзать снегом. На другой берег нам не
перейти, а на нашем нет как назло ни одной
подходящей уловист-ой ямы. Савва решает
сделать мост — для этого надо срубить
подходящее дерево.
Мы подходим к огромному дуплист^МУ
высохшему тополю. Кора тополя вся р
глубоких морщинах, ствол шириной в три1 обхвата,
высоко разлетелись замшелые корявые сучья
с комьями похожего на бороды
старообрядцев мха. Много повидало на своем веку это
дерево — и вот сейчас оно должно упасть,
чтобы стать мостом через Яй. Мы
становимся по обе стороны от ствола и начинаем
рубить.
Через час работы тополь задрожал
верхушкой, в глубине его раздались треск,
нежное поскрипывание — и тополь рухнул
поперек реки, г^скх^ио1ши«и^ ilboh-
оттиись^сучьями-клыками в дно. ЛьдиныГ~
шуга, течение ударили в ствол и поволокли
его, сдвинули метра на три вниз. Под ствол
стал забиваться лед, ершиться, тороситься,
крошиться со стеклянным шелестом. У нас
получился надежный мост, который через
пару дней обледенеет и будет служить
славным переходом к верным рыбачьим местам.
"X. Я первым иду по мосту. Ствол чуть
дрояагг от напора воды, хватаюсь за сучья,
спрыгиваю ча заберег — и я на другом берегу.
Следом, не спеша, переходит Савва. Режем
длинные гибкие удилища из берегового
орешника. Мастерим удочки. Вместо грузил у нас
две малокалиберные свинцовые пульки,
крючки, намой взгляд, великоваты, а
поплавки малы. Но с Саввой'не поспоришь —
плюнув на все суеверия, он спокойно вынимает из
объемистого кармана куртки еще более
объемистый мешок и, широко раскрыв его, кладет
у ног. «Неужели он мешок целый хочет
наловить?» — мелькает у меня в голове.
Савва ловко, как нитку в иголку, вдевает
крючок в червя и делает первый сильный и
плавный заброс. Червей мы накопали с
великими трудностями еще в поселке. В тайге,
хоть всю ее обойди, — ни одного червя не
найдешь. Тайменя, правда, на черая не ловят,
его приманивают на «мышь» — меховой
такой шарик с крючком-тройником. «Мыщку>г
привязывают к спиннингу и хлещут рее ямы
от верховья до низовья. Спиннир^а у нас не
водится, кидать им не ум^м, поэтому
таймень нам недоступен, Ленка и хариуса
можно, к счастью, лов*гь на самого
обыкновенного навозного червя. В поисках червей
обходим Becb-rf0cejlOK> ворошим все кучи,
ломаем "усердия черенки двух лопат и
након*^набираем полную банку ядреных,
пржинисто-упругих червей. Савва с
довольной улыбкой встряхивает банку, подмигивает
червям и показывает мне пальцем на далекие,
посверкивающие снегом сопки, куда мы
вскоре должны уйти на всю зиму.
Таежная рыбалка началась. Через два
быстрых заброса Саввин поплавок вдруг
ныряет. Савва подсекает, удилище изгибается
дугой, и на леске повисает здоровенный
пятнистый ленок. Растопырив перья, выпучив
сияющие не земным светом глаза, ленок изо
всех сил дергается и не желает лезть на край
заберега. Савва ловко подкидывает его и
надвигает на лед. Я первый раз в жизни вижу
багрово-пятнистого ленка с красными
перьями и хищным, капризно поджатым ртом.
Ленок засыпает в снеговой ямке, быстро, как
~знмыий_з_акат, гаснут его краски — и через две
минутьгперёд- нами лежит обыкновенная
тускло-слюдяная рыба. Еще заброс — и
опять цепляется ленок, еще заброс — и воАч
бурлит от огромного, килограмма на три,
ленка, который, растопырив все свои перья,
колом стоит в воде и не собирается лезть на
лед.
Непроницаемое, покрытое двухнедельной
щетиной лицо Саввы вдруг краснеет,
наливается свекольным соком, и из глубины его
души доносится тонкий отчаянный крик:
— Ой! Ай! Сорвется! Сейчас сорвется,
гад! — И ленок действительно срывается,
разогнув, как соломинку, стальной крючок.
Несмотря на усиливающийся морозец, мы с
Саввой вытираем пот со лба — вот это
рыбалка!
Я как завороженный смотрю на черные
воды Яя и, как всегда, поражаюсь их видимой
безжизненностью и не видимой постороннему
глазу яростной и смелой подводной жизнью.
Какие таймени, ленки, хариусы стоят,
должно быть, сейчас у самого дна, поигрывая в
струях, тыкаясь мордами в проносимые

течением камушки... Вот где им раздолье-то!
Целые поколения рыб живут и не знают, что
за вещь такая — крючок! Это не наша
опытная, пугливая, все и вся изведавшая в жизни
подмосковная рыбешка. Тащишь такую
рыбешку, а у нее на морде этакое скептическое
выражение: знаю я, дескать, все ваши штуч-
; ки - леску японскую знаю, и подкормку
J специальную пробовала, и альманах «Рыбо-
s лов-спортсмен» читала, а от опарыша вашего
» хваленого меня и вовсе, пардон, мутит!..
Раз за разом делаем мы с Саввой забросы,
«1 и кучка мерзлой рыбы на берегу все растет и
h растет. Савве везет больше, ему почему-то
g попадаются одни ленки, а мне — мельче не
§ бывает — хариусы. Однажды зацепился было
S ленок, но я не совладал с собой и дернул так,
ч что леска с грузилом перелетела через голову
| и прочно запуталась в кустах. Пока я выби-
в рал, распутывал, Савва сумел вытянуть еще
=5 трех ленков. Я начинаю с неприязнью
посматривать на счастливчика, появляется
тревожная мысль: «А что, ежели этот Савва набрал
себе каких-то особенно больших и
аппетитных червей?!» Бегу к банке и выбираю
самых сильных и толстых, выбраковывая
всяких там тщедушных и недоразвитых.
Одного мелкого крошу в воду для прикормки.
Савва недовольно морщится — это ведь
большая роскошь крошить целого червя
просто так. На него можно поймать ленка, а
ка ленка норку, а на тушку норки соболя! Я
понимаю Савву, но ничего уже с собой
поделать не могу. Мною овладела страсть
поймать ленка. «Не уйду, пока не
поймаю!» — решаю про себя и, готовясь сделать
самый дальний, самый продуктивный заброс,
подхожу к краю заберега.
Сильно размахиваюсь и слышу странный
мелодичный треск. Заберег подо мной
прогнулся, ушел в воду и выскользнул, из-под
ног. Я провалился в воду как раз над самой
28

рыбной ямой. Течение &Ыстро подхватывает
меня, тянет под близкий кЮбЗ^Я успеваю
вывернуться и намертво вцепиться в-кррмку
льда. Ко мне подползает Савва и, протянув
руку, рывком вытягивает на лед. Я бьюсь на
этом проклятом льду рядом с кучей мерзлой
рыбы, стараюсь быстрее вылить воду из
сапог. Савва молча сматывает удочки и
собирает рыбу в мешок.
— Пойдем, рыбак, домой... — говорит он
и первым переходит по мосту на наш берег.
Только мы переправились, как из-за
поворота Яя показалась огромная льдина.
Сверкая толстым свежим изломом, льдина,
вырвавшись на прямую, быстро набрала^
скорость и с грохотом ударила в mqgt; Тополь
дрогнул и стал медленно сдаигаться.Толстый
комель дерева дергался как живой на берегу,
сминая своим обрубком елочки, черня снег
выбитой землею. Льдина напирала грудью,
ярилась, крошилась, трескалась, но лезла,
подминая тополь, и, наконец, утробно, сыто
ухнув, перевалилась через него и поволокла за
собой короткие измочаленные сучья и
щепье — все, что осталось от нашего моста.
Прибежал я в избушку весь в звенящих,
Как валдайские бубенцы, сосульках. С трудом
разоблачился, разжег печку и поставил об^;
мистый котелок. Клацая зубами и^йбстаны-
вая, завернулся во все тряпки^^торые смог
найти. Минут через два^аТЬ пришел Савва,
отобрал с десятохг-самых жирных ленков,
выпотрошил и,, как были в чешуе, густо
засыпая-^Гкотел. Примял кулаком хвосты,
ЯОйерчил, посолил, сдобрил уже несколько
раз использованным нами листиком лавра и
молча уселся у печи.
В маленькое, затянутое полиэтиленом
оконце тихо полились голубые предвечерние
тени, за дверью слышалась довольная возня и
ворчливый клекот — это жадные сойки
торопливо подъедали вкусные потрошки.
29

Владислав Баранчук
ЗЕЛЕНЫЙ ОСТРОВ
К тетке на летние каникулы Славка
приезжал из Москвы каждый год. И, конечно,
целыми днями торчал на реке. С местными
ребятами ходил рыбачить за остров, что
невысокой зеленой горкой вылезал из воды у
дальней излучины Оки.
За островом начинался «бычок». Так в тех
краях называют широкие каменные мысы,
далеко вдающиеся в воду. К этим мысам
приходила жировать разная рыба — на
камнях и под камнями было вдосталь всякого
живого корма.
Мальчишки заходили в воду и
переворачивали большие плоские камни: к их бокам,
обросшим нежным ярко-зеленым шелком,
прилеплялись рачки-бокоплавы — лучшая
насадка при ловле на «бычках».
Выбирали самых крупных рачков.
Серыми, коричневыми, зеленоватыми спинами они
пестрели в коробках, сжимались и
разжимались пружинками, тихо шуршали панцирями.
Шевелились на их головах маленькие усики, а
на брюшке суетились бесчисленные ножки.
За рачками в камнях охотились подусты,
плотва, ельцы, окуни, ерши. На ранних зорях
забредали сюда леши и язи. Но чаще хватала
насадку разная мелочишка, нахально
обсасывая рачков под носом у крупной и осторожной
рыбы.
\ Насадку пускали по самому дну. Поплавки
ча^о^щули без дела: то крючок, то грузило
цеплялись>^ камни и траву. Но к этим
«поклевкам» припали"и через заброс-другой
уже заранее знали, гдс^удет пустой
«притоп». Поклевка же всегда (эьгца неожиданной:
юркнет поплавок воровато пой^ъ^выско-
чит на секунду и тут же исчезнет опять^-дхо
плотва или подуст. Или вдруг сразу, будто
при зацепе, только резче, уйдет под воду и
больше не покажется — это окунишка. А то
просто плашмя ляжет на воду — значит,
густерка всосала рачка своим ртом-хоботком
и поднялась с ним со дна.
...И проходил день, проходил незаметно.
Поначалу радостный, он к вечеру постепенно
терял для Славки свои яркие краски. И все
оттого, что рыбалка к концу дня
превращалась для Славки в какую-то никому не
нужную работу и, словно дальний берег в
закатном тумане, стирался, пропадал в
бесконечном однообразном таскании мелкой рыбы
всякий интерес к ловле.
По холодку он шел домой, еле передвигая
гудящие, разбухшие от долгого стояния в
воде ноги.
Тускнела, засыхала по дороге рыбешка.
Она болталась на длинном кукане, волочилась
по пыльной дороге, окуневые и ершовые
колючки больно царапали голые ноги...
И всякий раз Славка, бредя домой, думал:
вот приду сейчас, тетка опять будет
причитать, что ей некогда возиться с этой
костлявой мелочовкой и что лучше бы он ее
вообще не ловил. Она, конечно, права:
бросовую Славкину рыбешку не ел даже кот.
Лишь изредка, когда бывал в хорошем
настроении, пару-тройку плотвичек лениво
сжевывал рыжий пес Тузик. Последнее время
Славка только на Тузика и рассчитывал — не
пропадать же рыбе. Но Тузику, старому
лохматому беззубому псу, рыба тоже
порядком надоела. Заслышав Славкины шаги, он
забивался теперь в свою будку и глухо ворчал,
когда Славка клал в его миску рыбу...
Рядом с «бычком» был остров, и на нем,
рассказывали, озерко есть с такой плотвой, с
такими язями и окунями-горбачами, к;
реке в жизни не поймаешь. ——"~
...Славка вышел идиому сереньким
ранним утром. Шах^^осшом по
прохладной, скользкой от ночной влаги дорожке,
змейкой петляющей по серебристому от росы
заливному лугу. Прошел мимо ближнего
озера и мелких болотистых озерков,
пробрался через кукурузные джунгли и наконец вышел
к реке.
Он медленно шел по понтонному мосту и
смотрел на воду. На середине реки неуклюже
шлепались бронзовые леши, мягко
кувыркалась густера, у самых понтонов шумно
гонялись за уклейкой разбойные жерехи, в
прибрежных тростниках выскакивали из воды
красноперые голавли. Река жила, и эта ее
-жизнь переливалась в Славку той особой
радостно., которую он всегда испытывал,
когда быва~л-«а. мосту.
По каменистой, заезженной телегами
дороге он пришел к елевидневшемуся в
утреннем тумане острову. Зябко поеживаясь от
холодной воды, перебрел мелкую протоку,
отделявшую остров от берега, и очутился в
30

зарослях ивняка, который заполнил остров.
На остров, видно, давно уже никто не
заглядывал: ни тропки, ни других следов
Славка не приметил. И потому было
немножечко жутко продираться сквозь дебри.
Но вот блеснул прогал меж кустов, и сразу
Славка увидел воду.
Узкой темно-зеленой полосой прорезало
остров озерко. Глубоким ручьем оно
соединялось с рекой. Ширина озерка почти везде была
небольшая — длинной удочкой можно было
докинуть поплавок почти к кустам
противоположного берега.
Славка успел увидеть, как под этими
кустами мелькнули темные спины и яркие
плавники язей и голавлей, ошалело вылетев из
прибрежного тростника, перламутром
сверкнули окуни.
«Рыбы-то сколько... и здоровущая
какая!» Славка осторожно подошел к берегу,
нашел удобную, свободную от зарослей
тростника, бухточку и стал налаживать
снасть.
Глубина под кустами того берега
оказалась солидная для небольшого озерка. На
крючок Славка насадил верткого красного с
желтыми полосками навозного червя и
закинул поплавок к кустам. Окрашенный белой
краской кончик поплавка из ветловой коры
вначале замер на темной воде, а потом вдруг
резко и бойко пошел в сторону.
Славка подсек и по тугой леске понял:
крупная рыба. Она уходила под куст, сгибая
жиденькое бамбуковое удилище. Славка, еше
никогда не державший на крючке такую
рыбину, не знал, что делать, засуетился,
подошел за тянущей снастью к самой воде,
споткнулся о корень и бухнулся по пояс в
воду.
Рыба, конечно, сошла, как только
почувствовала слабину лески, да еще ухитрилась
оторвать крючок.
«Эх, нашумел — теперь ничего не
клюнет!» Славка смотрел на воду, и ему хотелось
плакать... Уже ни во что не веря, наладил он
снова снасть и забросил поплавок на то же
место.
«Теперь жди — не дождешься!» Славка
безнадежно вглядывался в поплавок, а тот
торчал из воды не шелохнувшись.
Прилетела синяя стрекоза, села на кончик
поплавка, блестя лаковым оранжевым
брюшком и чуть скрипя крылышками-слюдинка-
ми. К ногам Славки пришлепала толстая
желто-зеленая жаба и замерла, уставившись
иа воду неподвижными глазами.
Но что это? Где поплавок? Он был здесь,
у этой ветки, на нем же сидела синяя стрекоза.
Не она же его потопила!
Славка секунду подождал, но поплавок
так и не появился. Тогда он плавно подсек
удочкой. В темной воде засеребрилась рыба.
Она напористо повела к кустам, но Славка не
давал ей слабины, держал на леске-струне,
подтягивал к себе, осторожно отступая от
берега.
На этот раз все обошлось благополучно:
через несколько минут на берегу в траве
тяжело ворочался подъязок.
Славка схватил его дрожащими руками,
прижал к груди — еше убежит! — и на
коленях отполз подальше от воды.
Он посадил рыбу на кукан и пустил ее в
соседнюю бухточку. Подъязок с минуту
постоял, потом резко рванул к тростникам и,
походив немного кругами, застыл, устало
пошевеливая плавниками.
Третью поклевку Славка ждал недолго.
Рыба притопила поплавок и резко повела его
в сторону. И вскоре на кукане плавала
красноперка, круглая в спине, с подернутыми
бронзой серебристыми боками и алыми, как
огонь, плавниками и хвостом.
К вечеру, когда уже пора было собираться
и на кукане плавало с десяток крупных рыбин,
поплавок вдруг стал мелкими скачками
вылезать из воды, а потом, медленно клонясь, лег
на воду.
«Густерка, небось», — подумал Славка, и
тут поплавок вскочил и юркнул под воду.
Славка дернул удочкой и снова ощутил тот
озноб, что пробежал по его телу утром, когда
он тащил неизвестную тяжелую и сильную
рыбу.
Эта рыба была такая же тяжелая, но
только силы ее хватило ненадолго. Стоило
Славке чуть упористей потянуть добычу к
берегу, как рыба всплыла и позволила быстро
подтянуть себя к берегу.
Славка был слишком неопытным
рыболовом и не знал, что лещ, глотнув воздуха,
ложится плашмя на воду — делай с ним что
хочешь.
Лещ тяжело приминал траву, блестел на
солнце бронзовой чешуей, из-под которой
проступали рубиновые капли — верный
признак доброй рыбы. Крутая спина его была
шоколадного цвета, а плавники дымчато
переливались.
Они ехали из Москвы уже шесть трудных
часов. Шоссе кончилось где-то за Коломной, а
потом они плутали по малознакомым, давно
31

не езженным лесным дорогам, вязли в песке,
не раз ташлли машину на себе.
И все из-за этого озера. В прошлом году
гони с Николаем приехали сюда в первый раз.
!#1в первый же день рыбалки на острове Саша
JBban, поднимая тяжелый садок: «Так нигде
те рыбачил!»
Они тогда радовались вдвойне: и рыбы
много-, и место никому, кроме них, неведомо.
Во всяком случае, за месяц на острове никто
не появился.
...Приехали под самый вечер. Остановив
«Запорожец» у протоки, забыв об усталости,
еснули в лицо горсть холодной воды
бегом на озеро.
*" — Коля, ты тише... Рыбу спугнешь.
уё Осторожно раздвинув кусты, они
замерли: на берегу озерка сидел белоголовый
пацан и сосредоточенно собирал ввци в
маленький рюкзачок, а рядом, приминая траву,
прыгали рыбы.
— Э\ да нас, похоже, опередили... — про-
тал Саша. — Что делать будем?
— А ничего, попросим его отсюда — и
дело с концом. Тоже мне рыбак!
— Ну, так нельзя! Нельзя обижать
парня — в чем он виноват-то?
А Славка собирался медленно, подолгу
разглядывая каждую рыбу. «Теперь тетка
.. ничего не' скажет — такая рыба! А Тузи-
* ку — шиш с маслом. Пусть не ждет и
хвоста»...
32

И тут он услышал треск веток. Двое
мужчин шли к нему широко и твердо.
Славка испугался, бестолково засуетился,
схватил рюкзачок и удочку и побежал, не
замечая кустов, к протоке.
Вдогонку ему раздался громкий и резкий
свист: Николай, засунув пальцы в рот, дул
что есть мочи.
Саша хотел вернуть мальчонку,
продрался за ним через кусты, но тот уже перешел
протоку и, часто оглядываясь, карабкался по
склону на дорогу. Он спотыкался о камни,
ударяясь о них коленями. И все время
оглядывался...
— Зачем ты так, Коля? Малый вон даже
рыбу забыл с перепугу — так бежал.
— Ладно, старик, переживет твой парень.
Рыбу, конечно, надо было бы вернуть, но, я
думаю, он еще наловит, вся река — его, а
остров, уж извини, на двадцать дней — наш.
Саша, казалось, не слышал Николая. В
памяти стояли глаза мальчишки. «Где я видел
эти глаза?»
Они вытащили из машины веши,
натянули палатку. Уже потемну запалили костерок.
Яркий желтый огонь дрожащим пятном
отразился на аспидно-черной воде озерка.
Что-то глухо бухнуло на середине, и широкие
круги пошли по масляной глади.
— Судак, наверное... А может, щука?..
— Едва ли — она ночью редко
жирует, — вяло ответил Саша и поправил
палочкой головешку, взял с краю костра тонкий
прутик и прикурил от его малинового
огонька. Сделав две затяжки, кинул сигарету в
костер, встал. — Пойдем спать, Коля.
— А как же это? — Николай вытащил из
узкого кармана рюкзака бутылку. — С
приездом полагается. Да и время еше
детское — десять. Сейчас примем рыбацкую
дозу, поговорим о том, как жить-поживать тут
будем. Да не кисни ты, старик, что ты, ей-
богу! Или снова о пацане вспомнил?
— Снова... Да я о нем и не забывал!
Неужели тебе непонятно?
— А что мне должно быть понятно?
— То, что мы по-скотски поступили с
парнем, — вот что! — Саша пнул ногой
какой-то корень и пошел к палатке.
— Постой, не кипятись... Честно говоря,
мне тоже как-то не по себе...
— Хочешь, расскажу тебе одну историю?
Мне ее сегодня мальчонка этот напомнил.
Прошлым летом с женой и сыном мы жили
на даче. Жизнь та была — тоска зеленая:
один день похож на другой. И вот как-то
2-554
вечером, когда стало совсем тошно, моя
Ольга вдруг вспомнила: «Сегодня в деревне,
в клубе, детектив. Пошли и Сережку с собой
возьмем — с детьми пускают».
Приходим — в клубе действительно
ребятни больше, чем взрослых. Галдят, бегают
под ногами. Ну, а Сережка мой — три года, в
кино попал впервые в жизни. Как только свет
выключили, он ошалел, притих, а потом...
Потом, знаешь, будто бес в него вселился:
стал носиться между рядами, смеяться. А в
самый острый момент фильма, когда даже
ребятня умолкла, просто влез на сцену и начал
что-то громко кричать в зал, строить жуткие
рожи. Я вскочил, подошел к сцене, сдернул
с нее за руку Сережку и потащил к выходу.
Вначале он ничего не понял, еше
продолжал дурачиться, смеяться, но, как только
мы вышли из клуба, ему стало все ясно. И
самое страшное для него было то, что я всю
дорогу до дома молчал. Он рыдал, просил
простить его — ему так хотелось вернуться в
тот удивительный мир, из которого я его
вырвал. А я молчал...
До сих пор помню, как поразили,
опрокинули все во мне Сережкины глаза,
когда я наконец взглянул на него. Я ведь за
всю дорогу, понимаешь, Коля, за всю дорогу
ни разу даже не взглянул на него! А когда
посмотрел... Когда посмотрел, схватил его,
прижал к себе и...
Не знаю, простил ли он меня... Но я его
глаза всю жизнь помнить буду. Ну, а у того
мальчонки... у того мальчонки, Коля, такие
же были глаза. Вот какая история, брат...
Саша проснулся поздно — проговорили
за полночь да потом еще долго не могли
заснуть. «Николай, конечно, уже
рыбачит», — подумал он., За долгие годы он
изучил своего друга: что бы ни случилось, но
рыбалка на ранней утренней зорьке, а тем
более первой в отпускной зорьке — святое
дело, ее пропускать нельзя, ее ждешь весь год.
Саша выглянул из палатки — Николай
возился с рюкзаком.
— Уже нарыбачился? Что ишешь?
— Не ищу — собираюсь, старик. Дело за
тобой, соня.
— И куда же это мы собираемся?
— В «места далекие, но верные», как
писала когда-то твоя любимая «Вечерка».
Быстро умывайся, перекусим чего-нибудь,
снимем палатку — ив путь, старик!
— А как же остров, озеро?..
— А никак, старичок. Не наш это остров,
понимаешь...
33

Станислав Петров
РАЗГОВОРЫ ЗА УХОЙ
МНОГО ЛИ РЫБОЛОВУ НАДО?
Мороз разогнал рыболовов, сделал домо-
* селами самых горячих из них. Жена Савелия
Петровича, провожая нас утром на автобус,
выразительно покрутила пальцем у виска:
чокнутые!
— Ничего не понимаешь, — хохотнул
Савелий Петрович. — Сиди дома да готовь
кастрюли под уху!
Эти кастрюли так и эдак крутились у меня
в голове всю дорогу до озера. Вообще-то я не
суеверный, но говорить о размерах улова до
начала рыбалки считаю как-то... ну,
нетактичным, что ли.
Опасения мои подтвердились самым
мрачным образом: мы полдня слонялись по
озеру, сверлили и сверлили лунки, меняли
наживки, перевязывали негнущимися
пальцами мормышки... Без толку.
И Петрович уже, кажется, начал
сдаваться.
— Что, может, и правда — мертвый
сезон? — спрашивает он, когда мы
собираемся пить кофе. — Может, и правда, мы... —
он крутит варежкой возле заиндевелого уха
шапки.
Тут он перехватывает мой взгляд и сам
смотрит на свою удочку. Кивок на ней
медленно приподнимается, дрожит и реши-
■= тельно сигналит. Клев!
Термос летит в снег. Петрович, метнув-
5' шись, хватает удочку и... мормышка пус-
2 тая!
Отшвырнув варежки, он достает банку с
| мотылем и цепляет сразу с десяток. Если бы
5 можно было снять на кинопленку, как он
^ играет мормышкой! Это — как поэма. Но я
| уже чувствую, что клев не повторится.
— Петрович, иди, кофейку попьем, — на-
^ ливаю я ему из своего термоса. — Плюнь ты
а на нее, она за первый раз наелась.
Он только яростно мотает головой.
Я допиваю кофе, убираю обертки и тер-
С мое и иду к своей лунке. Мороз уж покрыл ее
льдом в палец толщиной. Едва леску
выламываю. На мормышке грустно висит
нетронутый мотыль. А мороз, кажется, даже
крепчает. Полушубок и валенки уже не спасают.
Нужно двигаться.
Беру бур и бегу на середину озера. Решаю
бежать, пока не согреюсь, и там просверлить
лунку — опять же для тепла. Но когда из
лунки коричневатая вода выдавливает
ледяное крошево, вдруг решаю попробовать здесь.
Бегу за удочкой и ящиком и снова бегом
возвращаюсь. Ноги окончательно
согреваются. Достаю удочку, отогреваю в руке
мормышку, цепляю парочку ярко-малиновых
мотылей... Ловись, рыбка. Но лунка уже
успела подернуться ледком. Вот наконец
мормышка в воде. Глубже... Глубже... Ого!
Да здесь метров десять! Сторожок
сигнализирует, что' мормышка на дне. Осторожно
поднимаю удочку, но он вдруг еше больше
приподнимается и, прежде чем я понимаю,
что это поклевка, резко сгибается.
Подсечка!
Знакомая волнующая тяжесть в руке.
Подматываю леску — вот он, полосатый
бродяга, предел мечтаний подледника. Окунь
солидный — граммов на двести.
Он еше отстукивает в яшике свою
последнюю пляску, а я тащу второго — тако-
ко же темного и увесистого.
Когда вытаскиваю шестого, не
выдерживаю и кричу на все озеро:
— Петрович, беги сюда, здесь берет!
Но он только досадливо машет рукой.
В горячке клева забываю о морозе. Окунь
идет один за другим, как весной. Вот оно,
рыбацкое счастье!
... Клев кончается, едва солнце уходит за
зубчатую стенку леса. Я беру яшик и радостно
ощущаю его вес.
Петрович сидит у своей лунки, курит и
довольно улыбается. Я, грешен, люблю
эффекты. С ходу высыпаю перед ним горку
• своих окуней.
Он смотрит на меня чуть удивленно,
потом отодвигает окуней валенком и
поднимает со снега маленькую — в палец —
плотичку.
— Ты понимаешь, ведь пять раз клевала,
пять раз меня обманула... А все-таки и я
умею!
Он счастлив.
34

«ПРИКОРМКА» ДЕДА ВИТАЛИЯ
Дед Виталий был старик злой и хитрый. В
деревне его не то чтобы не любили, но
относились к нему с затаенной опасливостью:
мало ли что выкинет...
И мы с Эдиком в первые свои наезды в
деревню тоже как-то не приняли деда, а
встречая его в лесу или на реке, едва
здоровались с ним.
А весной, когда я приехал один и
расставил свои донки на Кривом омуте, дед вдруг
сам подошел ко мне.
— Ночевать будешь?
— Ага.
— Меня не прогонишь?
— Садись к костру, места хватит.
Дед Виталий сел, принял от меня кружку
крутого чая.
— Что клюет?
— Плотичка, пара окуней. На вьюна еше
щуренок взял... Может, налим подойдет, а
может, и лещ...
— Леша ты зря здесь ишешь. Он на плесе
пасется.
— Да я уж здесь.
— Ну, как знаешь...
Дед допил чай, на дно опрокинутой
кружки положил огрызок сахара и распаковал
свой мешок.
У него тоже были донки, грубые, из
автокордовых ниток, с гайками вместо
грузов. Прихватив мешочек с червями, он ушел в
вечерний сумрак.
Я устроился поудобнее и начал уже,
кажется, дремать, когда дед вернулся.
— Эй, парень! Вставай, помочь надо...
Вставать не хотелось, но вид у деда был
такой деловой и смятенный одновременно,
что я поднялся.
— А в чем дело-то?
— Пошли, там увидишь.
Я потащился за ним по невидимой тропе,
спотыкаясь и чертыхаясь. Потом догадался
зажечь фонарик.
— Выключи. Уже близко.
— Да что ты, дед? Русалку поймал?
— Хуже... Иди-ка сюда.
На земле белело здоровенное бревно: ель,
вырванная с корнем и, видимо, принесенная
сюда половодьем.
Дед отвернул заколенники.
— Помогай. В воду столкнуть надо.
— Зачем?
— А чтоб рыба у нас с тобой клевала. На
донки-то...
Я пожал плечами и взялся за бревно. Оно
хоть и сухое было, но тяжелое — не
покачнуть. Потом уже вдвоем с помощью
рычагов мы все-таки свалили его в реку. Дед
Виталий взял шест, и долго булькался,
сталкивая бревно к середине.
— Ну вот, теперь хорошо. Дойдет.
— А зачем все-таки это?
— Я же объяснил. Для клева.
У костра доварили уху, поели. Опять
попили чая. Дед все молчал, да и мне,
признаться, не очень хотелось отвлекаться
разговором. Ночь выдалась теплая и тихая, и
соловьи за рекой пели светло и задушевно.
Утром я проснулся от жары. Дед
подкладывал в костер дрова, котелок уже
плевался пузырями.
— Заварка-то есть?-
— Не нужно, я уже бруснички заварил.
Чай из брусничных листьев был розовый,
нежный и необыкновенно ароматный.
— Пошли, что ли, донки проверять?
— Подожди еше. Пусть эти уедут.
— Кто эти? — удивился я.
— Да тут... соседи.
И в самом деле, скоро сквозь туман
невдалеке заурчал мотор.
— Ну вот, теперь и пошли.
На моих донках сидели налимы,
подлещики и два увесистых голавля. Мы двинулись
проверять донки деда. С двух первых он снял
по налиму. Потом мы вышли на место,
откуда сталкивали бревно.
— Дед, а полено-то по течению на твои
донки пошло... — разинул я рот.
— Ниче...
Какое «ниче»! От двух донок только
обрывки остались, от третьей и колышка не
стало, и только на четвертую, заброшенную
близко к берегу, попался лещ. Хороший.
Килограмма на два.
— Ну вот, последняя выручила, — сказал
дед, но пошел дальше по берегу.
Там, где кончался плес, у входа в
следующий омут лежало полувытащенное на берег
наше бревно. Широко раскинутые мосластые
корни ели были украшены обрывками сети. В
двух шагах, за кустами, еше дымил костер и
видны были следы колес.
Я все понял.
— Ну, дед, наказали мы браконьеров.
Жалко только, донки твои не поработали.
— Ниче... — он выпутал из корней
обрывки донок. — Мне, вообше-то, рыба не
нужна. Один я... А леща этого я все равно
тебе хотел подарить...
35

ДУЭЛЬ
Мне претят высокомерные рассказы
спиннингистов об одержанных (вернее, о якобы
одержанных) ими победах над
десятикилограммовыми щуками. Я с сожалением смотрю
на лещатников, которые сравнивают свои
трофеи с лопатами, досками и прочими
широкими предметами. Я даже не завидую
поклонникам Ладоги, солидно оперирующим
в разговоре килограммами и сотнями
«хвостов».
Ценность рыбы не в ее весе. К этому
убеждению человек приходит после долгих
поисков критерия, после многочисленных
проб и столь же многочисленных ошибок.
Итак, я расскажу о своей самой ценной
рыбе.
С Колькой мы дружим лет десять. И
десять лет мы ездим вместе на рыбалку и
соперничаем в рыболовном искусстве.
Конечно, подчиненные зовут Кольку по имени-
отчеству, а не подчиненные — уважительно:
товарищ такой-то. Но для меня он был и
всегда останется Колькой. Это потому, что
его методы рыбалки безнадежно устарели и
сам подход к этому делу отличается
косностью й удивительным отсутствием
творчества. К моим снастям он всегда относится
скептически, даже пластмассовые
«телескопы» не признает, так и таскается с
бамбуковыми удилищами. В прошлом году мы с ним
так далеко зашли в споре о способах ловли,
что рассорились. Две недели ездили на озеро
порознь. Потом я вдруг получил письмо
следующего содержания:
«Моему бывшему другу Саше.
Милостивый государь! Испытывая в прошлом самые
добрые чувства к Вам, я не могу так просто
согласиться на разрыв с Вами. И вместе с тем
я по-прежнему в корне не согласен с Вашими
концепциями. Исход нашего спора может
решить только дуэль. Вот мои условия. Вы
знаете прудик за огородом моих
родственников, где мы добывали мотыля. В нем никогда
не водилась рыба. Сегодня я в присутствии
двух секундантов, подписавших это письмо,
выпустил в прудик меченого карася. Корма
для него в прудике более чем достаточно, так
что он не будет легкой добычей. Так вот, если
Вы в течение года, не применяя
недозволенных снастей, поймаете его, я буду считать,
что проиграл спор, и начну совершенствовать
снасти. В другом случае жду от Вас
соответствующего шага. Рассчитываю на Вашу
обычную честность. С уважением. Ваш Н.»
Потом шли подписи секундантов.
Нечего говорить, что в ближайший
выходной я был на этом прудике. Диаметром
метров в шесть, он зарос ряской и тиной.
Карасю здесь — раздолье. Поймать его — в
самом деле трудная задача-
Я не боялся трудных задач. Мои
усовершенствованные снасти придавали мне
уверенность в победе. Я развернул семь удочек и
стал ждать.
Карась не клюнул.
Не клюнул он и в следующий выходной, и
в следуюший... До глубокой осени я забросил
все любимые места и ходил только на этот
пруд. Тщетно.
Несколько раз зимой во время оттепели я
бурил на нем лунки и, вызывая сочувственные
взгляды прохожих, пытался соблазнить
карася мотылями на золотой мормышке. Без
толку.
Нынче с самой ранней весны я снова
пришел на пруд. Я перечитал за зиму горы
литературы о карасях, создал уникальные
снасти. Карась не клевал.
И вот в конце минувшей недели, когда
истекал срок, я пришел на пруд в последний
раз, уверенный, что завтра придется
сдаваться реакционным Колькиным идеям.
И тут меня постигло несчастье. Когда я на
обычном месте разжег костер и стал готовить
чай, карась всплеснулся в пруду.
Взволнованный, я бросился к берегу, споткнулся обо
что-то и, падая, все-таки увидел расходящиеся
круги у противоположного берега. Я обошел
пруд и увидел, что сюда, под корягу, я еше ни
разу не забрасывал наживку.
Я бросился к удочкам...
Чехол с ними лежал поперек костерка и
горел смрадным пламенем. Все снасти
погибли!
И все-таки я связал из обрывков леску,
сделал деревянный поплавок и, привязав все
это к прутику, забросил крючок под корягу.
И он клюнул!
На жаберной крышке у карася была
прикреплена алюминиевая пластиночка с
выгравированными на ней словами: «Ты
победил».
Но ведь ловил-то я такой же снастью, как
и Колька!
Я выпустил карася в пруд. Пусть живет.
А вчера, помирившись, мы с Колькой
опять до полуночи спорили о снастях.
37

Павел Маракулин
КРУГИ НА ВОДЕ
КОСЫ РУСАЛОК
У ИСТОКОВ
Рисунок реки, мне кажется, напоминает
поваленное суковатое дерево: листья — это
вода в лесных и болотных, хранящих влагу
бочажках, лосиных и кабаньих следах;
побеги — это ниточные ручейки; ветви — это уже
ручьи, через которые не всегда перешагнешь;
ствольные рогатки — это малые реки, вроде
наших Моломы, Чепцы, Кобры, Быстрицы,
Ярани, а сама стволина дерева... и есть
заглавная река местности. У нас — это
Вятка.
ЯМА
Есть у меня на примете пихта, о которую
любит точить когти матерая рысь. Это под
боком у глухариного тока и в километре от
язевой ямы с печуристым, хрящеватым дном:
хорошее место для ужения с надувной лодки,
но не на крючок, а на мормышку из серебра
проволочным способом. Насадка —
ручейник, опарыш.
КОРОННАЯ РЫБА
Коронная рыба при ловле в проводку, вне
всякого сомнения,— язь. Почему? Нет больше
рыбы, которая так далеко, снайперски точно
и быстро реагировала бы (как кровная гончая
чует след зверя!) на кормушку. Потом... язь
и очень красив, пожалуй, не меньше, чем ясная,
§ золотая птица наших лесов — иволга.
J ПОДУСТ
На что уж безотказна для проволочника
| лодкообразная со стерляжьим рисунком
§, рта рыба — подуст. На верном месте при
о доброй жмыховой подкормке можно надер-
= гать, как выражаются удильщики, «таз за
час»! Но есть одна запинка у подуста — слаб"
- на губу: каждый второй-'третий сходит с
t крючка.
Жарко. Гляжу на кончик поплавка из
иглы дикобраза. Ловлю в проводку.
Перекладываю удочку в левую руку. Правой, то и
дело свешиваясь за борт, смачиваю лицо.
Ласточка чиркнула крылом по воде — круги
ушли за километр. Тишина пронзительная,
как свист пули.
КОСТЯНИКА
Есть такая рыба у нас. Красивая, как
цветок. Это красноперка — гибрид леша и
плотвы. Так вот: у нее ободок глаза кроваво-
прозрачен и напоминает ягоды
детства — костянику (наш северный гранат).
КОСЫ РУСАЛОК
В прекрасный запах речной воды входят
ароматы береговых цветов,.крепкий дух всех
пород сплавной древесины, запах рыбьей
чешуи, донных ильняков, камней, ключей и
луговых ручьев, где щучья трава, осока,
телорез, дикий рис, мириады плавунцов,
мотылей, жуков и стрекоз и, наконец,
изумрудная околомельничная трава
шелковица, прозванная в народе косы русалок.
Ощутить этот запах воды верней всего можно
возле плотины, у стены водосброса.
ЖАДНАЯ ЩУКА
Два раза в жизни я был свидетелем
непомерной щучьей жадности. Один раз еще в
детстве на сенокосе щука вырвала из рук
поварихи, которая мыла в озере посуду,
алюминиевую ложку, по всей вероятности
приняв белый металлический предмет за
рыбину...
Второй случай произошел недавно:
метровая щука на глазах у всех нас,
проволочников, ловивших с лодок, так увлеклась погоней
за мальками, что не рассчитала и выскочила
на берег... Кое-кто начал спешно
отвязываться, но хищнице хватило времени: как
гусеница-листомерка, она доскакала по песку
обратно до воды, хлопнула хвостом и ушла!
ДОЖДЬ С ПУЗЫРЯМИ
Весь день шел дождь с пузырями,
прерываясь иногда не больше чем на полчаса,
как человек, уставший долго и бурно
говорить, переводит дыхание. В эти перерывы
хватала блесну шука... По щучьему клеву
определил наступающее длительное ненастье.
38

В ПОЙМЕ
Последние стада пасутся в пойме. Пастухи
в седлах, на пастухах брезентовые плаши,
загрубевшие от дождя и ветра, как колодка.
Вода с каждым днем все холоднее, и хишник
(налим, окунь, судак, щука) активизируется.
А мы ему — железку! Когда рыбачишь,
особенно со спиннингом, ни одной, бывало,
записи за весь день не сделаешь, потому что
ум, глаза и слух — не здесь, на берегу, а там,
в реке, на острие зацепистого тройника....
Интересно, как щука трясет своей
каннибальской пастью, стараясь освободиться от
блесны, еще за минуту до этого видя в ней
существо себе подобное.
ЦВЕТ БЛЕСНЫ
По прощании с рыбалкой осталась одна
услада — вспоминать минуты летнего
счастья, переживая их заново, как любовь.
Лучшие блесны (я ловлю почти
исключительно шуку в пруду Никольской ГЭС и
ниже плотины) у меня получаются из старых
тульских, отслуживших свой век самоваров,
из тускло-огненного металла их увенчанных
медалями боков.
...Я спиннинг смотаю, ухи наварю, себя
накормлю и гостя и другу скитаний
моих — кобелю отдам потроха и кости. Течет
авторучка — о чем разговор! Беда бы —
испортились спички! Макаю в калиновый
пьяный раствор перо остроклювой синички. На
влажном откосе котел сполосну... Здесь дело
в руках не зачахнет: я выточу нынче такую
блесну, что рыба увидит — и ахнет!
НАЛИМ
Налим дивно холодостоек и живет в таких
закоряженных омутах, куда, кажется, все
лоси наших лесов разом сбросили свои рога.
Хвост у него — точно кинжал, а змеистое
тело с большой, как у сома, головой покрыто
такой густой слизью, что за ним (видимо,
недолюбливая его за это) почти не охотится
щука.
Этот «полярник», закаленный в ледяном
холоде придонных ключей, презирает правила
нормального рыбьего клева: он берет во
время самых студеных, мертвых ветров,
когда поймать рыбу не проще, чем дождаться
поклевки в водопроводной трубе... Налиму
все нипочем!
Оригинален у налима и вкус: если
большинство хищников предпочитают жгзда,
то налим — мертвую рыбку, и опять же...
ерша, колючего, как осколочное стекло.
УРОКИ МУЗЫКИ
Со скрипом расписываюсь после болезни.
Вот и со спиннингом настало время
прощаться... И не потому, что щука не берет, а
потому, что зябнут руки. В рукавицах же
прицельно метать блесну невозможно, как
невозможно в рукавицах играть на скрипке.
Осень — пора прощаний: со спиннингом,
с музыкой кузнечиков, с цветами и
перелетными стаями. В широких мокрых
кленовых листьях как в зеркалах отражаются
идущие мимо люди и машины, но я собрал все
свое внимание, близко присмотрелся — и
увидел отраженных птиц: это были журавли!
НЕ ПРОХОДИТ БЕССЛЕДНО
Ничего в природе не проходит бесследно.
Взять хотя бы невиданные перепады воды
осенью этого года. Тоже сказалось!
Если судить по рыбалкам на первом льду,
нынче даже самые коронные наши места
(устье Кишкиля, Куприха, Березовая курья,
Белохолуницкий пруд) не радуют уловом...
Никогда такого не бывало, чтобы
бесцеремонный окунь, обычно хватающий в это
время жадно, как собака, стал клевать не
лучше, чем клюет осторожная лукавая птичка
конопляные семечки.
БУРМАКИНО
Был первый снег, был окуневый перволе-
док. С заядлым подледником поэтом
Овидием Любовиковым мы побывали на самых
клевых местах под Бурмакиным на Быстрице
и в мечтах своих, и наяву, и, конечно, в
стихах.
Превозмогу языковую косность и буду
всегда предельно прост; меня влечет таин-
ственнейший космос, подводный космос
окуневых звезд. Лежат в снегах туманные
долины, поют ключей морозных соловьи,
калошами из камерной резины я украшаю
валенки свои. Размашистым движеньем
лесоруба, привыкшего работать напролом, я
возношу железо ледоруба над матовым
нетронутым стеклом. Землянин, я гляжу
проникновенно на сполохи космического дна, и вот уже,
как пламя автогена, уходит в прорубь первая
блесна.
59

КОВАРНЫЙ ЛЕД
Река встала, но не сплошняком: там, где
один берег до другого дотянуться льдом не
успел, блестят и рубцевато волнуются под
ветром окна такой студеной воды, что даже
подумать страшно, что кто-то может в ней
очутиться...
Именно по первому льду, в этой вот
огненной воде, в которой человек быстро
коченеет и уходит на дно, как нож в сметану,
нередко барахтается и тонет наш брат рыбак-
подледник... Осторожно, друзья!
РЫБА В КОЛОДЦЕ
Ездил в поселок Опарино — один из
наиболее медвежьих углов края. Узнал
необычное. Почва здешних болотистых мест
такова, что в колодцах, особенно неглубоких,
часто заводится земляной червь. И вот... для
очищения и *осветления воды здесь издавна
используют рыбу!
Годится малек речного гольяна, но лучше
всего елец — любитель тени, быстрин и
холода. Привыкший стоять под кустами, елец не
избалован солнечным светом, а потому легко
переносит глубинное затемнение. Рыбу время
от времени подкармливают хлебом и манной
крупой, получая взамен мутной, илистой,
застоялой жижи холодную, чистую, как
горный хрусталь, колодезную воду.
ЗОЛОТАЯ РЫБКА
Просверливая в устье неизведанного ручья
лунку, испытываешь чувство золотоискателя.
Последний виток рукоятки, последний
скрежет режущих лед ножей... Сердце чуть не
выпрыгивает: где же ты, золотая рыбка, где
же ты, серебряный, с розовыми и
фиолетовыми бликами на боках мой любимый
хариус?!
Текла открытая река и глубины не
замутила, ее струящаяся сила на первый
взгляд была мелка. Но рыбаки теряли много,
считая глубину за мель, где, золотым сверкая
оком, жила жемчужная форель.
ОЗЕРО БЕЛУЖЬЕ
Сначала был туман, потом ударил сухой
мороз, и в воздухе образовалась как бы
кристаллическая снежная пыль, слегка
покалывающая лицо, шею и голые запястья рук во
время блеснения щурят в озере, название
которому дала четырехметровая гигантская
белуга, пойманная здесь неводом 20 июня
1876 года. 22-го числа владельцы исполинской
рыбы (рыбаки окрестных деревень) привели
ее на канатном кукане к городскому перевозу.
При этом нашлось такое количество желаю-»
щих взглянуть на «чудо-юдо», как многие ее
называли, что рыбакам пришлось устроить
балаган и пускать туда любопытных за
особую плату.
Жить бы ей, белуге, по-белужьи, рвать бы
сети бычьей головой, у нее от самой мертвой
стужи есть под кожей панцирь жировой.
Видно, из разряда невезучих, но бесстрашных
рыбина была, если лет на двести этот случай
местная молва пережила. Как она попала в
эту лужу, королева Волги и Оки? И, подумав,
озеро Белужьим вятские назвали мужики.
Разрубили рыбину на части, половину
распродав в селе, и гуляло лапотное счастье, и
плескалась брага на столе.
СНЕЖНЫЕ ДОМИКИ
Январь катится под уклон, даль на
рассвете и на закате вся розовая. Если раньше
лыжня утопала в снегу, то теперь он
затвердел и новая проложена по его
поверхности. Накатанная, она стреловидно блестит,
как блестят рельсы. Рыболовы нарезали
кубами звонкий снег и настроили из этого снега
куполообразные — для защиты от
ветра — домики. В середине дня начнет пригре-
.вать, растопляя снег с солнечной стороны.
СЕРДЦЕ ПЛАНЕТЫ
Испытывал новый ледобур местного
производства. Хорошо хватает, хорошо
идет... Окуньки, ельчики и сорожка,
припудренные снегом и затвердевшие,
напоминают новогодние игрушки. Вода в лунке
пульсирует, как сердце планеты.
КРАСНАЯ ПОЛОСКА
Наши рыбаки с успехом применяют по
перволедью и в марте во время самого
сильного клева сороги, ельца и окуня...
красную целлофановую ленточку от
болгарских сигарет, наматывая ее на крючок
мормышки наподобие пружины. Качество
ловли повышается сразу по двум причинам:
не надо терять время на возню с наживкой и,
оказывается, спиралью закрученная стубино-
40

вая полоска в воде играет лучше, чем сам
живой мотыль, часто несвежий и
обескровленный.
РЫБНЫЙ ЗАМОР
Там, где вода на Березовой Курье проела
лед и куда ни человеку, ни зверю не
подобраться, стаями ходят вороны. Они
вытаскивают задыхающуюся от
кислородного голода рыбу, какая им под силу, и тут же с
жадностью расклевывают ее.
НИКОЛЬСКАЯ ГЭС
Пингвины (так зовут у нас любителей
зимней рыбалки) иссверлили всю Никольскую
запруду выше ГЭС вдоль и поперек, таская
осклизлых ершей, блескучих сорожек,
наборных, как рукоятка самодельного финского
ножа, окуней, лунных подлещиков, фореле-
видных ельцов, брусковатых голубых щурят.
В былые времена при морозном ветре
рыболовы грелись, потопывали валенками,
похлопывали рукавицами, катали один к
другому граненый стаканчик по льду —
швырком! Но выступила вода-наледница, лед стал
рыхлым и ненадежным, как мокрая
промокашка, которую можно в любом месте
проткнуть пальцем, — ушли рыболовы.
И лишь по утрам, когда последние
апрельские заморозки на час-другой
прихватывают лед, каждая лунка играет под светом
зари своей сверленой полостью, подобно
раковине-рапане: ухо к лунке
подставишь — гудит.
БОЛЬШАЯ ВОДА
С горечью наблюдал гнездо, плывущее по
воде в затопленной пойме у Вересников. Лист
на березе — с мелкую ячею рыбацкой сети.
Природа как бы на время захлебнулась
половодьем. Паводок нынче невиданный,
критический, можно сказать аварийный: в
Дымкове, вытесненные водой, люди живут на
крышах. На крышах спят, на крышах
обедают, на крышах пьют чай.
41

Николай Фетинов
НА ГОЛЫЙ КРЮЧОК
В канун Нового года Егору Фомичу
позвонил закадычный друг Пал Палыч.
— Новость знаешь? — зарокотал в
трубке его голос. — На Белом озере окунь идет.
Со страшной силой.
— Не может быть. Там и по перволедью
уловы не ахти, а сейчас, считай, глухозимье.
— Из верных рук. Но об этом после...
Завтра, значит, в шесть тридцать на вокзале?
— Добро.
Егор Фомич повесил трубку. Подумал-
подумал и снял снова: «Не стоит скрывать от
Иванова, а то обидится... Надо предупредить
и Савельича, будет очень рад...»
Не станем описывать, как Егор Фомич
обзванивал знакомых удильщиков, а потом в
поисках щепотки рубиновых мотылей
метался от магазина «Рыболов-спортсмен» до
Птичьего рынка. Перенесемся сразу в
субботнее утро, далеко- за город, на студеный
простор, где в золотистой тростниковой
окаемке под толстым ледяным одеялом
дремало озеро.
Первый рыбацкий десант высадился на
лед спозаранку, едва стала дробиться ночная
мгла. Его доставила сводная колонна
автобусов и легковых автомобилей. Следом и
электричка выдавила из себя шумную массу
«безлошадных» ревнителей ужения, среди
которых находились Егор Фомич и К0. От
звонкой морозной тишины не осталось и
следа. А рыболовы все прибывали. Они шли и
группами, и в одиночку.
— С ума сойти... Сговорились, что ли?
Егор Фомич отчаянно дырявил лед, но
клева ни в одной из лунок не было, впрочем,
как и у других удильщиков. Он то и дело
исподтишка окидывал взглядом озеро,
надеясь засечь у кого-нибудь поклевку, чтобы
раньше других переместиться к счастливчику.
И вот, кажется, повезло. Сидевший на
отшибе рыболов азартно «шил» — делал
движения, характерные для вываживания
пойманной рыбы. Егор Фомич заторопился к
отшельнику. Побросав лунки-пустышки,
побежали туда и другие удильщики. Лед застонал
от пешней и коловоротов. Однако и здесь, на
новом месте, ни Егору Фомичу, ни остальным
почему-то никак не удавалось поймать
весомую рыбину. Клевали, да и то редко, ерши-
заморыши да окуньки ясельного возраста.
Счастливчик посмотрел-посмотрел, как
вокруг него лед становится похожим на
решето, подхватил удочку, в сторону, в
сторону — и был таков.
Спустя полчаса его вновь увидели за
«шитьем». «Великое переселение»
повторялось несколько раз, и у Егора Фомича
зародилось подозрение. Улучив момент,
когда Счастливчик поднялся, чтобы
перебазироваться, Егор Фомич шагнул к нему и открыл
ящик. Он был... пуст. Егор Фомич даже
зашелся от негодования: какое
мальчишество!..
— За такое...
— Тс-с, — приложил Счастливчик палец к
губам и, повернувшись к берегу, громко
закричал:
— Э-ге-гей, сюда...
Тут и Егор Фомич увидел выехавшую на
лед повозку, груженную соломой.
Сопровождавшие ее подростки брали с возка пучки
соломы и вставляли их в лунки. Теперь Егор
Фомич понял, зачем потребовалось
Счастливчику разыгрывать роль преуспевающего
рыболова. Злость на него прошла, но осталось
неясным, как удалось заманить такое
большое число удильщиков на заведомо неважный
водоем.
— Можно сказать, на голый
крючок, — охотно пояснил Счастливчик. — Мы
вон с Михаилом вечерок потоптались у рыбо-
ловно-спортивных магазинов, рассказывая
друг другу по секрету, но так, чтобы слышали
окружающие, о фантастическом клеве на
озере, и вот результат...
...На обочине дороги, ведущей с озера,
удильщиков встретил плакат. На нем крупны
ми буквами было выведено: «Тов. рыболовы!
Вы сегодня помогли спасти наше озеро от
замора. Спасибо вам. Милости просим к нам
летом, не пожалеете!» А сбоку, наверное кем-
то из рыболовов, наискось было начертано:
«С Новым годом, с новым рыбацким
счастьем!»
Егор Фомич посмотрел на Пал Палыча,
вспомнил почему-то невыполненные
предпраздничные поручения жены, вздохнул и
устало зашагал к станции.
43

Эдуард Якубовский
РЫБАЦКОЕ
СЧАСТЬЕ
Как правило, кроме хобби индивидуального во
многих цехах и отделах бывает еще и хобби коллективное.
Одни изо дня в день разбивают стол для настольного
тенниса, другие освоили с помощью журнала «Наука
и жизнь» ранее неизвестную игру «Го», третьи... Если
отнести нас к третьим, то нашим коллективным
увлечением была рыбалка. Правда, по первому льду мы
проиграли отделу главного металлурга, а по последнему
льду уступили первенство группе комплектации, но все
же считались известными рыболовами.
И хотя все мы, как видно, особых звезд с неба не
хватали, зато жили дружно, делились леской, нрючка-
ми. А самым известным рыболовом считался среди нас
Альберт Иванов. Нет, он не был «везунком», у него
не клевали пятикилограммовые лещи и онуни
килограмма на два меньше. Иванов был живой
энциклопедией рыболовного спорта.
На вечера рыболова и охотника, если в программе
стояла фамилия Иванова, валом валили даже те, кто не
мог вяленую тарань отличить от свежекопченой кеты.
О чем бы ни говорил наш Альберт —от повадок щуни
до истории рыболовста, — все звучало поэмой, да что
там поэмой — гимном!
Стоило посмотреть, как на вечерах он, цитируя
Гомера, рассназывал о его героях, ловивших «остро-
согбенною удою», и в то же время поназывал, как
выглядела эта древняя удочка. На лекции о зимней ловле
он приносил диапозитивы, снятые в краеведческом
музее.
А в частном разговоре... Иванов знал все, что
написали о рыбе Сабанеев и Сабунаев, чем
дореволюционные крючки «нирби» отличались от «лимерика»,
каким составом клинскую леску можно окрасить в цвет
«фишгрюн» и даже как распаривать крупу «Артен»
с сахаром,. чтобы она сама слипалась в небольшие
номочни.
Этим пользовались все. Мы красили леску, варили
кашу и ловили рыбу. Единственным среди нас, у кого
она почти не .клевала, был сам Иванов. Но однажды...
л В этот день брал только чебан. Выловив штук по
у двадцать на каждого, мы собрались уходить. Но Аль-
£ бе.рт решил сравнять счет (правда, если учесть, что
g он за три часа поймал две рыбни, ему пришлось бы
сидеть на водоеме еще двое суток) и остался.
,§ Через полчаса н берегу пристала лодка.
^ — Эй, рыбак, не купишь? — один из сидевших за
веслами поднял над головой полный садок. Альберту
а не хотелось нарушать неписаный закон настоящих
« спортсменов, но уж очень соблазнительно серебри-
,g лись лещи. Когда продавец спрятал троян, не выдержал
его приятель:
— У меня не Меньше, за столько же отдам.
1а. Вторая лодка причалила почти вслед за первой,
э, Двое мужчин вышли на берег, закурили и, увидев
05 Альберта, увязывающего рюкзак, спросили о рыбе. •
— И надо же было мне похвастаться, — горевал
потом Альберт. — Кто же знал?
Действительно, кто знал? Увидев гору рыбы, мужчины
вынули весы и деловито предложили ее взвесить.
Альберт пытался протестовать, но его не слушали —
через минуту безмен показал десять килограммов.
Один из мужчин забрал рыбу, другой вынул какие-то
бумаги.
— Мы из рыбинспенции, Вы обязаны знать, что
нельзя вылавливать более пяти килограммов на
человека!
...Через неделю на завод пришла бумага,
уведомлявшая, что «Иванов А. А. за нарушение правил рыбной
ловли оштрафован на 10 рублей плюс... 64 рубля штафа
за нанесение ущерба рыбной фауне». И приложены
были расценки — сколько ппишлось платить за
каждого леща, сколько за чебг а. От общества
рыболовов потребовали принятия мер.
А еще через день местная газета напечатала заметку,
в которой среди прочих фактов браноньерства
упоминался и случай, когда «работник передового
предприятия А. Иванов одной удочкой умудрился выловить аж
десять килограммов ценной рыбы...»
Собрание было бурное. Наши заявления, что, мол,
Иванов и ловить-то не умеет, встречались громким
смехом.
— Да, рн, если захочет, и в колодце наловит, —
отвечали нам.
— Он-то не умеет? — удивлялись те, кто никогда не
брал в руки удочни. — Он же вас на собраниях учит.
Иванову объявили общественный выговор и хотели
перенести отпуск на зиму.
— Не надо, — закричали из зала,— Этим вы ему
зимнюю рыбалку облегчите.
— Хватит и выговора, я его премии лишу, — подвел
итог начальник цеха.
Иванов молчал. Всю осень он где-то рыбачил в
одиночку, и мы никак не могли доказать, что все
понимаем и не думаем сердиться.
Накануне состязаний по первому льду мы отнесли
начальнику цеха список участников — их надо было
отпустить на часик пораньше. Через минуту он сам
прибежал в Красный уголон.
— Вы что же делаете? Почему Иванова нет в
списне? Единственный человек, на которого железно
можно рассчитывать, и вы его не берете? .
Мы молчали.
44

Владимир Данилов
ЗА «ПОЛОСАТЫМ
ЧУДОМ»
Была середина апреля. Мой отпуск подходил к
концу. Влекомый рыбацкой страстью, я оказался в
местах, которые здешние жители именуют
Рыбинским краем. Огромное, раскинувшееся на десятки
километров водохранилище (его справедливо
называют морем) пролегало справа от шоссе на
Брейтово.
Езда в переполненном автобусе, казалось,
никогда не кончится. Друзья, с которыми я ехал,
страдали, по-видимому, не меньше меня: хотелось
поскорее разделаться с дорожной маятой и,
вооружившись коловоротом и удочками, выйти на
лед. Но жажду ужения, как оказалось, не так-то
просто было утолить.
Остановились мы вчетвером на постой в чистой
просторной избе села Прозоровское. Хозяйка,
подвижная, излучавшая доброту и приветливость
старушка, подала к столу вареную картошку в
мундире, и этот немудреный, приевшийся в
обычных городских условиях продукт показался мне
верхом кулинарного искусства.
Утро следующего дня не оставляло надежд на
сносную рыбалку: с ночи не переставая валил
густой мокрый снег. Все же товарищи — Михаил,
Саша и Борис — настояли на выходе. Да и мне,
признаться, не терпелось поблеснить (решено было
вначале попытать счастья на какой-нибудь
ближайшей реке, а затем пройти на море).
Невзирая на снегопад, мы бодро шагали по
обледенелой дороге к Рыбинскому морю. Пот
вперемешку с талым снегом застилал глаза.
Наконец дошли.
- —Надо идти вон к тому острову, —Саша ткнул
^ рукой в направлении поросшего лесом массива,
,3 смутно проглядывавшего сквозь снежную пеле-
§Г- ну.—Там тише.
2 Пошли к острову. По пути сверлили лунки. Но
й рыба почему-то не шла ни на мотыля, ни на блесну.
8 — Рыбке нужна глубина, — философски изрек
g Борис. — Да не мешало бы и местных рыбаков
| попытать.
а — Не мешало бы, конечно, да где их сейчас
^ сыщешь! Ишь, метет как. — Михаил снял шапку и
§ ударил ею о колено, стряхивая снег.
У острова было значительно тише, но поймать
§ хотя бы вездесущего ерша или окуня так никому из
^ нас и не удалось. Обогнув остров, мы пересекли
§• какую-то речушку, на которой тоже пробовали
3 удить и снова, безрезультатно.
А снег валил и валил. Ноги от долгой ходьбы
(5 налились свинцовой тяжестью. Надежды на
улучшение погоды не было, и, посовещавшись, мы
решили перебазироваться в другое место.
Наскоро пообедав и расплатившись с радушной
хозяйкой, отправились в село Сумннское. Там на
остановке автобуса встретили молодого рыболова,
который, по его же словам, «прокантовался» три
дня в деревне Живентьево, что расположилась в
полуверсте от остановки. Парень возвращался
домой в Рыбинск. В рюкзаке и в ведерке у него,
очевидно, была рыба.
— Покажи рыбку-то, — отирая пот со лба,
обратился Борис к парню, — а то мы второй день
ноги бьем, а еще путного ерша не видали.
— Смотрите, смотрите, мужики, — рыбачок
приоткрыл крышку посудины. Ведерко было
заполнено обычной мелочью — окушками да
плотвичками. Самая крупная из них выглядела,
пожалуй, граммов на двести.
— И то дело, — заглядывая в ведерко,
заключил Михаил. —А где ловил?
— На Терёхе.
— Может, и нам махнуть на речку? А далеко ль
до нее?
— Километра четыре наберется.
Поговорив с парнем еше немного, мы свернули
с шоссе и направились в Живентьево.
Деревенька оказалась небольшой: десятка три
изб по обе стороны короткой улицы.
Встретившийся на пути невысокий плотный селянин в годах на
вопрос р постое хриплым голосом обнадежил:
— Есть, ребята, горенка для вас. И недорого
возьмут. А блесны захвгЯ*или?
— Захватили, отец, была бы рыбка.
Вскоре мы складывали рюкзаки в холодных и
чистых сенцах просторной избы. И так велико
было наше желание проведать реку, что, невзирая
на усталость, мы налегке помчались к Терёхе.
Расчищенной лесной просекой добрались до
реки.%цесь лес расступался, и видно было место
'впадения Терёхи в водохранилище.
Недалеко от устья мы и остановились. Весь лед
здесь был иссверлен — лунка на лунке. Это
хорошо. Не надо расчехлять коловороты. Пробуем
ловить. На мою удочку попалось несколько мелких
окушков и плотвичек. Сменил одну лунку, другую,
третью — везде хватает насадку мелочовка. Вижу,
что друзья, как и я, снимают с крючков и отпускают
в лунки рыбешек-недомерков. Минут через
пятнадцать, когда уже ни мормышить, ни блеснить не
было охоты, к нам подошел пожилой рыболов с
парусиновой сумкой на боку и волочившейся по
льду пешней. Мы обступили его.
— На море были? — поинтересовался Борис.
— На море... Упарился, пока шел: воды на
льду — по колено...
— А далеко ль до того . места, где вы
рыбачили? — допытывался Борис.
— Да верст, поди, двенадцать, а можа,
больше... Погибель, а не дорога...
— А рыбка там как? — задал вопрос Михаил.
— Рыбка-то?.. Есть... Есть... Зря б не
таскалси, — старик для наглядности вытащил из
сумки с пяток окуней и пару увесистых со-
46

рог. — Это вот поймал с утра... часов, сказать, до
десяти... Потом — как отрубило...
— А глубина там большая?
— Не... Метра три будет...
— Окуней на блесну взяли?
— Ага ж... Две блесенки там оставил...
— Что так?
— Крупняк, чать, подходил... скусил... Здесь,
быват, лавят судаков аж по пятнадцать кило.
Мы переглянулись. Было два часа пополудни.
Идти по льду двенадцать верст — перспектива
малоприятная.
Поблагодарив старика за информацию, мы
направились к морю. На пути нам попалась река
Молота. Саша размотал удочку, опустил тяжелую
мормышку в первую попавшуюся лунку.
Глубина — около шести метров. Мгновение спустя на
мотыля клюнул ерш с мизинец, затем второй. По
едва заметной на подтаявшем льду тропке мы
прошли мимо двух больших островов, поросших
сосной и орешником, и перед нами предстало
гигантское Рыбинское море. Тропка вела в
необозримую даль, и мы, с надеждой глядя вперед,
энергично пошлепали друг за другом. Торчавшие
кое-где из-подо льда пни и коряги остались позади.
Глаза стали различать маячившие впереди фигурки
людей. Мы прибавили шагу.
После двухчасового безостановочного марша,
взмокшие от пота и обессилевшие, мы
остановились наконец метрах в ста от небольшой группы
рыболовов. Просверлили лунки. Глубина — метра
полтора. На голую мормышку у меня клюнул окунь
граммов на сто. Поймали и друзья по такому же
окушку. А больше не клевало. Мы разбрелись,
пустили в дело коловороты — стали искать рыбу.
Лед был толстый, не менее полуметра.
Оставив удочку у лунки и убрав пойманную
рыбу в ведро, я пошел проведать друзей. Михаил с
Борисом сидели бок о бок на ящиках. Их удочки
отрешенно лежали у лунок.
— Жор кончился? — пошутил я, подходя.
— Суши весла, подымай паруса, — вставая с
ящика, проворчал Михаил. — Совсем избаловалась
«матросня» — от мотыля нос воротит.
— А где Саша?
— Умахал вперед, сохатый... А твои как
успехи?
Я рассказал о свеей лунке с коряжкой на дне.
— А ну-ка, пойдем покажешь, — встрепенулся
Борис.
В новых лунках, просверленных друзьями возле
моей счастливой, поклевывал обычный окушок. На
блесну же у меня окунь по-прежнему отказывался
брать.
— Позволь в твоей лунке погонять
«матроса», — обратился ко мне Борис.
Я уступил место товарищу. Он опустил
мормышку с мотылем на дно и положил удильник
на лед. И тут же сторожок на его удочке отметил
поклевку. Борис стал вытаскивать окуней одного за
другим. Видимо, блеснение привлекло стаю
красноперых разбойников. Но внезапно и у него перестало
клевать.
Михаил.явно скучал. Да и мне уже надоело
ловить ординарного окуня. Ушедший далеко
вперед Александр не возвращался.
— Пошли назад, к Терёхе, — собирая
коловорот, предложил Михаил. — Обождем там Лексан-
дру, а заодно проверим вечерний клев. Может,
сорожка пойдет.
Обратный путь намного тяжелей. Мучила
жажда. По примеру товарищей я нагибался у
встречных лунок, черпал из них колпачком от
термоса ледяную воду и пил, пил.
На Терёхе, как и днем, не было ни души. Мы
присели отдохнуть посреди плеса, напротив
второго, ближнего к лесу, рукава. Из-за верхушек елей
впервые за два дня нерешительно выглянуло
солнце. Его косые, предзакатные лучи рассеянно
скользили по льду реки, золотыми струйками
стекали по стволам деревьев.
— Ого, завтра будут трещать лески, раз
солнышко в гости пожаловало, — жуя булку и
прихлебывая из кружки, бодро заметил
Михаил. — Ты, Боря, кончал бы брюхо-то набивать черт
те чем да проткнул бы лунку вот здесь, — указал он
рукой.
— А што? Заметано, — широко улыбнувшись и
подмигнув мне, отреагировал Борис. Он поднялся с
ящика и, подойдя к Михаилу, быстро просверлил у
него за спиной лунку.
— У-у, хапуга, — балагурил Михаил. — На
море обловил нас, а теперь и здесь норовишь.
Борис между тем извлек из новой лунки сорожку
граммов на двести и такого же окуня.
— Вот нахал, что делает?! Покажи ему,
разбойнику, место, — по-кликушьи запричитал
Михаил. — Без рыбы оста-а-вит!
Друзья, обмениваясь шутками, начали бойко
таскать на мотыля сорожек и окуней. Попробовал
было и я блеснить, но безрезультатно. На
мормышку же с мотылем ловить не хотелось.
Солнце спустилось за лес. С моря потянуло
холодом. Наконец из-за поворота реки показался
Саша.
— Ты что ж, едят тебя мухи с комарами,
оставил нас, несчастных, среди снегов бе-е-лых и
льдов холодню-ю-у-щих? — певучим тенорком
встретил Сашу Михаил. — Небось, судачков-чурач-
ков разыскивал?
— Судачков не видал, врать не буду, а
несколько товарных горбачей обманул.
— Да ну?! Покажи.
Саша потянулся к сумке и достал трех тучных
окуней — граммов по семьсот. Были там рыбины и
поменьше, но тоже приличные.
— Дошел до того места, где был старик? ^
— Пожалуй. Там, оказывается, затопленные *
озера... Воды на льду, точно, по колено... Местные 3.
удальцы лихо разъезжают на «газиках» — аж s
брызги врассыпную.
— Махнем завтра туда? ~
— Ясное дело. Не ловить же «кильку» на g
Тербхе! -
Поздним вечером, увязая в оттаявшем глинозе- 1.
ме проселка, мы вернулись в деревушку. Спали на у
47

полу в просторной горнице. От русской печи веяло
теплом. На кровати у окна долго ворочалась и
громко вздыхала старуха, силясь заснуть.
В половине пятого загремела ведрами хозяйка,
собираясь по воду. Растолкав похрапывавших
Михаила и Сашу, я вышел во двор. Багровый шар
солнца распростер лучи над заиндевелым полем. На
противоположном конце деревни горланил петух.
Кое-где недовольно брехали собаки.
Схваченный морозом проселок гудел под
нашими сапогами. Утренняя свежесть бодрила,
создавала хорошее настроение. Это было заметно и
по товарищам. Они весело шутили, подначивали
друг друга, обыгрывая события вчерашнего дня...
За Терёхой бежала вдаль та же чуть заметная на
льду тропинка. А вон те же пни и коряги. Те же
острова. Те же, да не те. Вчера они казались
атрибутами неких враждебных сил, ожидающих
лишь момента, чтобы насолить нам. А сегодня...
сегодня это верные союзники, надежные
ориентиры, и вообще сегодня все окружающее для нас,
выспавшихся, позавтракавших и обласканных
долгожданным вешним солнцем, — родная стихия,
которой можно только восхищаться и петь
благодарственные гимны.
— Внимание, — предупредил шедший впереди
Саша. — Сейчас будет вода.
На ногах у меня бродни. Вода плещется у колен.
Наш путь стали пересекать широкие,
заполненные водой и ледовым крошевом
автомобильные колеи — следы недавних лихих наездов
местных любителей рыбалки. А вон и «газон»
шустро мчит впереди, метрах в трехстах от нас.
— Отделение! — повернувшись к нам, по-
, военному скомандовал Саша. — Приставить ногу!
Вольно! Коловороты наголо!.. — Он громко
рассмеялся и немного погодя добавил: — Вчера утром
здесь, говорят, хорошо «пошерстили» окуня...
Я глянул на часы — было около восьми. Почти
три часа добирались мы до места! С затаенной
надеждой я опустил желтую блесну «Успех» в
старую, размытую лунку. Сделал несколько
взмахов — не клюет. Хотел перейти к другой лунке — а
их тут было насверлено предостаточно — и на
всякий случай сделал контрольный взмах. На
^ удочке остался обрывок лески... Вот так! Рыба
ir§ здесь, знать, покрупнее. Конечно, и леска тонкова-
та: всего ноль два. Надо заменить на более
а? надежную. Быстро сматываю с запасной катушки
£* жилку диаметром ноль четыре, привязываю блесну
2 потяжелее. Однако попытка поймать что-либо в
ч этой же лунке не увенчалась успехом.
« Прошел вперед метров сто. Здесь лед скрыт под
а толстым слоем воды. Пробивать лунки куда тяже-
^ лее. Стал блеснить. Сторожок четко фиксирует ко-
о ней пробега блесны и хватку окуня. И вот что
а интересно: наш, подмосковный, окунь
набрасывала ется на блесну примерно в метре ото дна, а то и
^ выше, здешний же горбач берет у самого дна,
§■ причем атакует блесну жадно, решительно — у ме-
3 ня не было ни одного схода.
Сверлить лед, залитый водой, трудно, прихо-
щ дится пользоваться старыми, обловленными
лунками. Но и они порой радуют терпеливого
рыболова. В одной лунке мне посчастливилось
взять подряд семь крупных окуней, а восьмой
обломил крючок и был таков...
Неплохо шли деда и у друзей. Михаил, как и я,
вначале блеснил, но после поимки полутора
десятков красноперых красавцев у него был обрыв
лески, и он потерял любимую блесну.
Раздосадованный, он переключился на мормышку и, по-
моему, не остался в накладе. Борис в основном
ловил традиционным способом: на мормышку с
мотылем. Со дна. Спокойно и уверенно. Его
целлофановый мешок быстро наполнялся... Саша
любил и поблеснить, и помормышить. Он часто
менял места уженья, и понаблюдать за его
приемами мне так и не удалось. Но смею
утверждать: успех сопутствовал ему неизменно чуть ли
не на каждом шагу.
В начале десятого клев прекратился. Но
покидать «поле боя» не хотелось.
— Вставать надо было пораньше, сони, —
проворчал Борис. — Часа в три хотя бы.
— Попробуй подыми тебя в три часа, храпун
беспробудный... — съязвил Михаил. — Ишь какой
мешок насадил... Подсоблять, поди, запросишь.
— Гы-гы-гы-ы, — затрясся в смехе довольный
Борис.
Местные рыболовы разошлись кто куда.
«Газик», торчавший поодаль, взревел мотором и,
развернувшись, по своей же колее помчал назад.
Солнце изрядно пригревало. Воды на льду станови-
•лось все больше.
— Пора отчаливать, братишки, а то, неровен
час, плыть придется, — осмотревшись, заключил
Михаил.
До Терёхи добрались без приключений. На
Мологе видели майны с опущенными в них сетями
рыбаков. Большие поплавки из пенопласта были
видны издалека.
Друзья пошли к знакомому плесу, а я
задержался у излучины — решил поблеснить.
Однако, как и вчера, хищники моей блесной не
интересовались. Это и понятно: была нужда глотать
железку, когда река буквально кишит мальком!
Переключился на мормышку с красным и белым
кембриком на крючке. И немедленно был
вознагражден захватывающим клевом средних окуней.
Половив в одной лунке, я переходил к другой,
затем — к следующей, потом возвращался к тем, с
которых начинал, — повсеместно подледные
«полосатые дружины» неистово набрасывались на
мормышку, словно сговорились доставить мне в
этот день удовольствие.
На плесе тоже было весело. Михаил, Саша и
Борис сидели в метре друг от друга и, выражая
восторг громкими криками и шутками, таскали из-
подо льда бойкую рыбу.
Приближался вечер. Очарованные «полосатым
чудом», мы нехотя покидали Терёху, прощались с
последним льдом, с охваченным вешним
преображением славным Рыбинским краем.
48

В. Назаров
КАЛЕВАЛА,
КАЛЕВАЛА...
Если вы захотите найти край, где озер больше,
чем земли, где в июне — начале июля солнце почти
уходит за горизонт, где в сосновых борах сплошные
брусничники и черничники, где лебеди и северные
олени так же обычны, как лоси в лесах
Подмосковья и утки на среднерусских озерах (пока не
начался сезон охоты), приезжайте в Калевалу. В ту
самую Калевалу, где родился этот знаменитый
северный эпос, записанный когда-то
любознательным финном, собирателем народных рун,
помощником аптекаря Элиасом Леннротом. Здесь, на
берегу вечно шумящего Куйто, под сосной, ствол
которой и доныне стоит в скверике, записал он в
начале прошлого века руны, составившие эпос о
старом мудром Вяйнямяйнене, могучем кузнеце
Илмаринене, отважном и веселом Лемминкяйнене,
о волшебной мельнице счастья Сампо...
Вы увидите тихий свет белых ночей и
чарующую колдовскую пляску северного сияния над
заснеженными сосняками и замерзшими озерами...
Увидите столько, что впечатлений хватит надолго.
А пока я хочу немного рассказать о том, что видел'
и испытал в Калевал е сам.
Наверное, следует начать с того, как попал
туда.
«Приезжай, — писал мне редактор калеваль-
ской районной газеты. — Здесь тебе явно
понравится. Уж что-что, аозера.ламбы, реки гарантирую
в любом количестве. Словом, рыболовную страсть
свою удовлетворить сможешь. И белые ночи
будут — до одурения, так что о темных как о манне
небесной мечтать начнешь...»
И вот уже позади Петрозаводск, своей
привокзальной площадью и архитектурой зданий чем-
то напоминающий Ленинград в миниатюре, и
насквозь продуваемая ветрами с Белого моря Кемь.
Автобус мчит по шоссе в Калевалу. Четыре часа
пути мимо озер, болот, чахлых сосняков, и вот с
очередного подъема туманно и широко заголубела
водная гладь.
Попутчики, дремавшие в креслах, оживились^
заговорили по-карельски, часто повторяя:«Куйтто,
Куйтто!» Так впервые состоялось мое знакомство с
этим озером севера Карелии.
Редактор заранее позаботился о номере в
гостинице «Сампо», построенной на самом берегу
Куйтто. И всю ночь я слышал, как свистел в ветвях
берез сентябрьский ветер, и озеро тяжело и глухо
билось о прибрежные валуны.
Через день мы ехали в Костамукшу, молодой
город карельских горняков и металлургов, что
поднимается на берегу красивого озера Контокки, и
голубые озера в золоте и багрянце осенней
карельской тайги возникали и пропадали по
сторонам дороги, казалось, продолжая друг друга... Я
попробовал считать их и сбился.
— Не считай! — улыбнулся редактор. — Я
родился и вырос здесь, но и я, и даже старики не
смогут сказать, сколько здесь озер и озерок-ламб.
Подсчитано, что в Карелии шестьдесят тысяч озер
и около двенадцати тысяч рек, но, видишь ли,
считали лишь значительные озера, а бессточные
озерки (их у нас называют ламбушками) никто и
никогда не считал. Их только в нашем Калеваль-
ском районе и то с десяток тысяч насчитаешь,
наверное. Легче крупные запомнить: Куйтто с его
системой озер, Койвас, Кенто. Большое озеро Нюк,
Каменное, Регозеро, Каллио-ярви, Янис-ярви,
Охта-ярви, Мельгозеро, Юшкозеро, Воопозеро,
Контокки, Писто-ярви, Закуро-ярви, Хайколя и
множество других... Побываем где успеем. А потом
и сам осваивать будешь.
КАЛЛИО-ЯР&И — ОЗЕРО СИГОВОЕ
С этого отдаленного от райцентра на сорок
километров живописного озера и началось мое
знакомство с водоемами Калевалы. Мы, то есть
редактор Павел Леонтьев, его сын Мишка и я, вот
уже второй час колесили по лесовозным дорогам,
мимо заманчивых озер. Я обратил внимание главы
нашей экспедиции на эти водоемы, но он лишь
отмахнулся.
— Тут рыболовов бывает ой-ой сколько! А на
Каллио-ярви мы будем одни. Кстати, там и
избушка отличная, а уж сига там столько, что ты и не
видывал!
Словом, мне оставалось лишь подчиниться. Но,
очевидно, заманчивая мысль о Каллио-ярви пришла
не одному Леонтьеву. Избушка была битком
набита рыболовами. Впрочем, парни оказались
компанейскими и нам тоже высвободили местечко
на полу у стенки.
Вначале, после довольно холодного вечера и
студеного ветра, гулявшего над озером, избушка
показалась благодатью! Тепло, сухо, от железной
печурки разливался благодатный жар. Но к
полуночи воздух так раскалился, что, казалось, вот-вот у
меня затрещат и вспыхнут волосы. Дышать стало
совершенно нечем. Кое-как выбравшись наружу, я
долго не мог отдышаться. Вскоре из избушки вылез
и редактор.
— Да, брат... Маху мы дали. Надо было на
Охта-ярви ехать. Там хоть отдохнуть бы
смогли, — покаянно бурчал Леонтьев, разводя
костер. — Придется нам с тобой у костра ночевать.
А я, признаться, на избу понадеялся и палатку, и
спальник дома оставил... Но ты не огорчайся, если
хочешь, я расскажу тебе повесть о кострах, об огнях
моего берега...
За разговором и чаем ночь показалась не такой
уж длинной, и только морозный утренник заставил
нас вернуться в избушку. Собрав спиннинг и
одевшись потеплее, я пошел на озеро. Над ним стоял
студеный туман, ветра уже не было, и темная вода
49

казалась туманным старым зеркалом. Из-за леса на
востоке неспешно поднималось солнце, и при его
неярком, сквозь пелену тумана, свете я мог
осмотреть Каллио-ярви. Озеро действительно было
красиво. Длинно протянувшееся с запада на восток,
с заросшими сосняком, изрезанными заливами
берегами, оно лежало тихое, будто дремлющее
после вчерашней непогоды.
Разыскивая удобные для ловли места, я
поднялся на высокий северный берег и в поредевшем
тумане увидел на воде лебединую пару. Лебеди
медленно плыли вдоль берега, отражаясь в воде,
как крупные комья пены. Кто-то из рыболовов
тоже увидел лебедей и попытался подплыть к ним
на лодке. Птицы поплыли быстрее, а увидев, что
человек в лодке неотвязно тянется за ними, стали
разбегаться для взлета. Они бежали долго,
вспенивая воду, потом поднялись, пролетели над озером с
печальным и звонким криком, отдаленно
напоминающим журавлиный, и исчезли в одном из лесных
заливов.
Первые забросы были неудачными. Леска
замерзла на катушке, пальцы сводило от холода.
Блесна шумно шлепала по воде метрах в десяти от
берега. И я прошел километра два вдоль берега,
пока не набрел на глубокий и тихий залив с
желтоватой прозрачной водой. Голый скальный
берег уходил в глубину довольно крутым скатом, и
там, среди огромных каменных глыб и топляков,
изредка появлялись силуэты каких-то рыб.
На третьем или четвертом забросе кто-то
довольно крепко «стукнул» по блесне, согнув
вершинку удилища. Боясь, что рыба бросится в
камни или топляки, я закрутит катушку быстрее
и... у самого берега упустил небольшую щуку.
Первую рыбу упустить всегда особенно обидно. Но
делать нечего, виноват сам.
Еще пять-шесть пустых забросов — и снова
заиграла вершинка удилища. На этот раз выводил
не торопясь, не пугая рыбу. Ею оказался большой и
толстый окунь. Я едва сумел подхватить его со
скользких камней.
К полудню залив подарил мне еще трех
толстых и холодных окуней какой-то странной
зеленовато-бурой расцветки с размытыми черными
полосами. В заключение у меня получилась
«перебежка» лески, тот самый проклятый «парик», или
«борода», знакомый многим спиннингистам,
привыкшим к инерционной катушке. Блесна с грузилом
ушла на дно, в камни и коряжник. Распутав наконец
«парик», я поддернул леску и вдруг получил в ответ
такую мощную потяжку, что удилище из
стекловолокна согнулось чуть ли не в кольцо! Какая-то
неведомая рыбина так неудержимо потянула леску,
что рукоятка катушки сбила мне кожу на пальцах.
Ни вверх, ни к берегу идти она не «согласилась» и
вскоре, зацепив леску за камни или топляк,
оборвала ее. Очевидно, это была очень крупная
щука.
Больше поклевок в заливе не было. Привязав
грузило и блесну, я еще с час хлестал ими воду во
всех напраатениях и, лишь убедившись в
бесполезности попыток, отправился дальше. Но мест
удобных для ловли почти не было — мешали тут и
там сваленные в воду сосны, свисавшие с берега
кусты. В этом месте берег Каллио-ярви «сбрили»
лесозаготовители Ухтинского леспромхоза,
уничтожив водоохранную зону озера и оставив завалы
из брошенных у пней деревьев. Это было тягостное
и неприглядное зрелище. К счастью, лесозаготовки
у озера велись лишь полосой, захватившей
северозападную часть берега. В других местах лес пока
остался нетронутым.
Обойдя завалы, я наконец нашел еше одно
удобное местечко — травянистый, поросший
тальником и осиной островок с ветхой рыбацкой
избушкой, затаившейся средь деревьев. Неподалеку
в камыше нашел старый, но еще крепкий плот и
длинный шест на нем. Очевидно, кто-то ставил с
плота сети. Здесь озеро сужалось, и я, подгребая
шестом, добрался на плоту до противоположного
берега.
Первые же забросы сопровождались
поклевками: рыба «стучала» по блесне, но не попадалась. Но
когда я привязал к леске небольшой якорек с
красными перышками, последовала смелая
поклевка. Это был небольшой окунь, которого почти до
самого плота провожала целая стайка собратьев.
Еше несколько забросов — и каждый раз поклевка.
Штук семь окуньков граммов по сто пятьдесят.
Нет, забираться в этакую даль явно не стоило.
Проплыл метров на двести дальше. Здесь дно
резко понижалось. В десятке метров от берега
шестиметровый шест уже не доставал дна.,
Приткнув плот шестом к упавшим в воду соснам,
стал спиннинговать.
Заброс, второй... Поклевка была такая резкая,
что чуть не выбила спиннинг из рук. Впрочем, рыбу
вскоре удалось подвести к плоту и выбросить на
бревна, где она выплюнула блесну и попыталась
удрать. Но я бросился на нее и прижал к бревнам,
изрядно вымокнув при этом. Попалась щука
килограмма на четыре буровато-золотистого цвета
с черными плавниками и хвостом.
После нескольких забросов еще поклевка. На
этот раз мягкая, без рывка, но тяжелая, словно
якорек зацепился за корягу. Однако сомневаться в
том, что это была поклевка, не приходилось.
Удилище сгибалось и сгибалось, и запас лески
неудержимо сходил с катушки. Выдернуть шест,
чтобы отплыть вслед за уходящей в сторону
рыбиной, не успел. Леска кончилась, щелкнула, и
короткий ее обрывок резко хлестнул по руке. Все...
Какая же силища была у той рыбины, если она так
легко, без рывков и напряжения, оборвала леску
ноль восемь миллиметра! Я сам с трудом обрывал
ее, когда блесна глухо «садилась» меж камней,
обрывал всем весом тела, намотав леску на рукав.
А она так, походя!
— Э-гей! — донесся крик Леонтьева. — Э-ге-
гей! Обедать!
Вернувшись к избушке со своим уловом, я
рассказал о диковинной поклевке. Впрочем, это
никого не удивило.
50

ОСТРОВА ЧИРКА-КЕМИ
Чирка-Ке.мь приходит в Калевальский район с
юга, из Муезерского района, и, добежав до деревни
Юшкозеро, впадает в одноименное озеро, из
которого вытекает уже самой крупной рекой
северной Карелии — Кемью, а она несет свои воды
в холодное Белое море. Вода в Чирка-Кеми
буроватая, торфяная от впадающих в нее ручьев и
речек, вытекающих из бесчисленных болот. Река то
сужается, шумит между гранитных глыб, то вольно
и широко растекается спокойными плесами с
намытыми на них островками. Обычно там и
предпочитает держаться рыба.
Впервые на такие острова, расположенные в
трех километрах выше по течению от поселка
Боровое, мы с женой попали вскоре после спада
вешних вод в середине июня 1978 года.
Три километра по сырому левобережному лесу с
резиновой лодкой за плечами — и мы у цели. Под
комариный звон торопливо накачиваем лодку,
чтобы скорее отплыть от берега. Река здесь метров
триста шириной, и комариные стаи постепенно
отстают.
Вот и острова. Они еще не совсем обсохли и на
треть залиты водой. Но кусты уже оделись
зеленью — вышла первая травка. Все низинные
места, заливчики полны водой, и везде каруселят,
плещутся плотва, ельцы, подъязки. Порой шумно
всплеснет на мелководье щука.
Мы распределяем роли так: жена ловит живцов,
я — щук. Впрочем, вначале оба ловим живцов.
Бойко хватают на червяка мелкие плотвички,
окуньки, ельцы. Затем Валя остается удить одна, а
я иду искать щук. Щучья удочка из двуручного
стеклопласт икового спиннингового удилища
оснащена катушкой с прочной леской ноль шесть
миллиметра, яйцеобразным пенопластовым
поплавком в половину куриного яйца, поводком и
прочным небольшим двойничком.
Забросишь вдоль заливчика и потихоньку
подкручиваешь катушку — тянешь живца вдоль
бережка. И вдруг бурун, удар по леске — и
поплавок скрывается. Не следует спешить. Щука обычно
берет надежно. А дальше все знакомо: крепкая
подсечка — и щука сверкает в буроватой воде
золотистым боком. Как ни странно, а щука в
Чирка-Кеми красивая, золотистая, тогда как во
многих ламбах она темная, а порой и просто черная
как головешка.
Гораздо больше неожиданностей было у Вали.
Вот в заливчике ловит она окуньков и плотвичек.
Поплавок ныряет в воду, подсечка, а рыба гнет
удилище, режет воду леской. Жена кричит:"
— Помогай! Не вытащу!
Однако, пятясь, выводит на мелководье
здоровенного язя! Или соблазнится червячком
большеротый окунище чуть не в килограмм весом!
Еще богаче рыбой острова в пятнадцати
километрах выше Борового, возле впадающего в
Чирка-Кемь Иванова ручья. В белые ночи успешной
бывает рыбалка в заливах Чирка-Кеми, куда
заходят до восхода солнца жировать язи, щуки,
крупные окуни.
ЛАМБЫ, ЛАМБЫ...
Я уже писал о том, что ламб в Калевальском
районе бессчетное множество, от
маленьких — площадью в каких-нибудь двести
квадратных метров, до огромных — в несколько
квадратных километров. Бывают ламбы мелководные с
водой цвета крепкого чая и глубокие с такой чистой
и холодной водой, что на глубине пять метров
видно, как ползают по дну в домиках из хвощинок
личинки ручейника. Такие называют здесь
«телевизорами». Рыба в светловодных ламбах -крайне
капризна. Мне случалось наблюдать, как
здоровенные окуни лениво прохаживались в глубине
возле мормышки, на крючке которой извивался
пучок рубиновых мотылей. Возле самой Калевалы
есть такая ламба, клев в которой можно застать не
более двух раз в году! И все-таки любители сидят и
на ней, так как тройки окуней, пойманных в этой
ламбе, достаточно, чтобы наполнить большое
водоносное ведро.
Есть ламбы с таким жидким дном, что даже
легкая мормышка тонет в иле, есть с дном
песчаным или галечным, есть такие, где все дно
устлано стволами утонувших деревьев. Есть ламбы
травянистые, летом почти сплошь зарастающие
камышом, кувшинками или белыми лилиями, и
есть пустые, где не увидишь и травинки. Есть,
наконец, ламбы «двудонные», в которых рыба
держится под слоем полузатонувшего торфа или
приходит и уходит куда-то в соседние водоемы по
неведомым подземным каналам.
И во всех ламбах обитают окуни, плотва, щуки,
а в иных и налимы. Рыба в них разного цвета и
вкуса. Мне приходилось ловить карасей иссиня-
черного цвета с оранжевым брюшком и буро-
малиновыми плавниками. Глаза у них были какие-
то удлиненные, оранжевые и выпученные, как у
аквариумных рыбок. Клевали они отменно в
большой ламбе возле речки Рукосалми, но ни в уху, ни
на жарево не годились, так как сильно пахли
торфом. Запах этот был резким и каким-то
йодистым. Самая вкусная рыба обычно в
«телевизорах» и в ламбах, где цвет воды похож на светлый
чай. В последних окуни очень красивы — смугло-
бронзового цвета с карминными плавниками.
Есть ламбы, где водится только окунь, есть, где
превалирует плотва. На одну из таких
(«Четвертую», как называли ее по дороге от Борового) я
ежегодно ездил в двадцатых числах июня. Плотва в
ней в эту пору ходила такими стаями, что холостых
запросов практически не было. Рыбы можно было
наудить неограниченно много, но я кончал ловлю,
поймав килограмма четыре. Обычно плотва
размером с ладонь, реже — на двести-двести пятьдесят §
граммов. |
На многих ламбах всегда можно найти |
приткнутые у берега плоты, с которых очень ^
удобно удить, особенно в тихую погоду. И, словно 5
следы человеческой доброты, тут и там разбросаны о
в калевальских лесах на берегах озер, рек и ламбу- у
шек рыбацкие избушки, всегда готовые приютить в ■§
непогоду усталого путника... Л'
51

Ю. Златник
СО СПИННИНГОМ
НА ЛУФАРЯ
В конце июля и в августе, проходя по
набережным Севастополя, можно часто видеть, как
какой-то хищник гоняет рыбью мелочь, заставляя
ее в поисках спасения едва ли не выбрасываться на
берег. Поверхность бухты то там, то здесь вдруг
словно вскипает. Из воды выскакивают и, сверкая
серебром под яркими лучами солнца, рассыпаются
во все стороны небольшие рыбешки. А вот и
виновник этого переполоха: кое-где появляется бурун
и вскидывается крупная рыба, стремительно
преследующая испуганную мелочь. Это в бухту зашел
луфарь!
Постоянно обитая в Мраморном море, он в
летний период приходит в наши воды для нереста и
нагула. Луфарь достигает длины 65 см и веса 3,5 кг.
Заходит он в Черное море в конце мая — начале
июня, перемещаясь в западной части моря от устья
Дуная до мыса Тарханкут. В июле в связи с
началом нереста крупные косяки разбиваются на
стайки, которые доходят до Ялты, мыса Меганом,
достигают побережья Севастополя и заходят в его
бухты.
Любительский лов луфаря в прибрежных
районах Севастополя ведется с моторных лодок
блесной на «дорожку». С конца июля и до первых
чисел сентября луфарь активно берет в районе
Херсонесского маяка, на участке между пляжем
Учкуевка и мысом Толстый, а также по всему
побережью — от Казачьей бухты до нового мола
перед Мартыновой бухтой.
Своей лодки у меня нет, да и вообще я
предпочитаю ловлю с берега, но иногда с
товарищами выхожу в море на ставриду и окуня. Однажды
мой бывший сослуживец Сергей Иванович
пригласи сил меня выйти с ним на лодке в район Херсонес-
§- ского маяка, где, как «шумели рыбаки», хорошо
"% пошел луфарь. Снасти для морского лова у меня не
4 было. Поэтому я взял с собой спиннинг с прочным
в удилищем из стеклопластика и обычной инерци-
* онной катушкой с леской клинской фабрики диа-
° метром 0,4 мм. Удилище было проверено, не один
=j раз я ловил им щук весом 3—4 кг. Блесны
| изготовил по данному мне Сергеем Ивановичем
g образцу из блестящей металлической экранировки
0 электрического кабеля, сердечник сделал из сталь-
° ной проволоки, с одного конца закрепил кара-
g бинчик, а с другого — тройник. Кроме этих тради-
£ ционно применяемых севастопольскими рыболова-
ми блесен я взял из своего «арсенала» несколько
01 тяжелых блесен из нержавеющей стали, которые
£ думал попробовать при ловле щук на Днепре, куда
собирался в отпуск. Взял так, на всякий случай, и,
как потом оказалось, не прогадал.
Ранним утром следующего дня я был на причале
в Южной бухте. Вскоре подошел и Сергей
Иванович. Примерно через полчаса мы уже вышли в
открытое море. Погода была прекрасная. Ярко
светило солнце, штилевое море искрилось и играло
под его лучами. Было ощущение радости, покоя и
одновременно легкого волнения.
Правее, метрах в двухстах от поворотного буя-
ревуна, небольшой стайкой белело с десяток
яликов, стоящих на якоре. Там на отмели ловили
окуня на наживу; несколько мористее медленно
дрейфовали одиночные лодки — нащупывали
самодурами ставриду. Вдоль правого берега, то
приближаясь к нему, то удаляясь, ходили друг за
другом несколько яликов. По тому, как они
двигались — на малой скорости, описывая
замкнутую петлю, не выходя из строя и не пересекая курс
соседей, — было ясно, что с них «дорожили»
луфаря.
Как ни хотелось нам подойти к ним поближе и
узнать, берет ли луфарь, мы не стали терять
времени и, отвернув влево, полным ходом пошли в
сторону Херсонесского маяка. Минут через сорок
прямо по носу в легком мареве открылась белая
стройная башня. Это и был маяк. Северо-восточнее
его, метрах в четырехстах, у вехи уже ходили на
«боевом курсе» несколько яликов. Этот район
считается самым уловистым. Здесь встречаются
два течения, и почти всегда в этот период близко от
поверхности ходят стаи хамсы и ставриды, а
значит, держится и луфарь.
Без промедления мы заняли место в строю
лодок, набрали нужную дистанцию, и Сергей
Иванович запустил свою снасть. Она состояла из
лески диаметром 0,7 мм, намотанной на деревянное
мотовильце, и блесны из экранировки, когда-то
блестящей, а теперь потемневшей от времени и
пребывания в морской воде. Оснащена она была
мощным тройником.
Еще в пути Сергей Иванович, узнав, что я
собираюсь ловить спиннингом, да еще на леску
диаметром 0,4 мм, скептически покачал головой и
предложил мне имеющуюся у него запасную
«дорожку». Я поблагодарил, но отказался, сказав,
что хочу испробовать свою снасть. Из
многолетнего опыта ловли спиннингом мне было хорошо
известно, что, умело используя упругость удилища
и отпуская или подматывая леску на катушку,
можно успешно бороться с сильной и довольно
крупной рыбой. Не раз на леску диаметром 0,4 мм я
брал щук по 3—4 кг.
Устроившись поудобнее, я выставил удилище со
своего борта, вытравил метров сорок-пятьдесят
лески, поставил катушку на тормоз и стал ждать.
Мы сделали несколько кругов. Время шло.
Поклевок не было.
Подул западный ветерок, море слегка зарябило,
побежали облака и, собравшись в тучи, закрыли
солнце. Сразу стало неуютно. Лодку начало
покачивать. Наши блесны, идущие почти по
поверхности, запрыгали по волнам. Мое удилище
52

гнулось от сопротивления блесны и сравнительно
большой скорости движения лодки.
Вдруг на ближайшей к нам лодке неподвижно
сидевший до "этого рыболов заработал. руками,
выбирая леску. По тому, с каким напряжением он
это делал, чувствовалось, что на блесне сидела
рыба. Мы не увидели финала поединка, так как
лодка развернулась к нам другим бортом.
Стало немного веселее. Появилась надежда, что
и у нас клюнет. Как всегда, это произошло
неожиданно. Сергей Иванович судорожно дернулся,
резко подсек и стал быстро выбирать леску. Метрах
в двадцати на поверхности показался небольшой,
граммов на пятьсот, луфарик. Еще одна-две
минуты — и Сергей Иванович легко перебросил его
через борт в лодку. Почин был сделан!
Распогодилось. Волнение почти стихло. Ветер
разогнал тучи. Солнце все еше проглядывало сквозь
рваные облака и, наконец, вновь залило море
ослепительным светом. Время перевалило за
полдень. На соседних лодках началось
оживление — верный признак клева.
Минут через пятнадцать, когда заканчивался
второй круг, я почувствовал удар и через мгновение
еще один. Удилище едва не вырвало из рук.
Я подсек и попробовал провернуть катушку, но не
тут-то было! Только когда последовал очередной
рывок и леска угрожающе зазвенела, я пришел в себя
и, притормаживая катушку рукой, стал
потравливать леску. Когда лодка выходила из поворота, мне
удалось подмотать метров десять лески и, взяв на
себя удилище, заставить луфаря выйти на
поверхность. Он показался метрах в двадцати от
лодки и, сделав метровую «свечу», вновь ушел на
глубину. Вдруг катушка стала вращаться без
усилия, леска свободно легла на воду, как это
бывает при обрыве или сходе рыбы. Неужели
ушел?!
Но неожиданно луфарь показался у самого
борта, было видно блесну, которая надежно сидела
в нижней челюсти. Мой противник снова нырнул и
натянул леску.
Но сопротивление его становилось все слабее.
Поединок шел к концу. Подведя уставшую от
борьбы рыбу к борту, я, не переставая крутить
катушку, плавно, по ходу, удилищем перебросил ее
в лодку. Вот он, первый в моей жизни луфарь!
Словно отлитый из серебра, казалось еще не
остывший от борьбы, он лежал на дне лодки,
устало шевеля жабрами.
Придерживая его одной рукой, я начал
высвобождать блесну. И тут заторопился, потерял
осторожность и не обратил внимания, что один мой
палец оказался в пасти луфаря. Челюсти
сомкнулись, и из пальца брызнула кровь! Уже
поверженный, луфарь отомстил мне, как смог. Но
даже боль не могла омрачить моей радости.
Первый луфарь — и какой! Здесь же, пренебрегая
известным суеверием, я взвесил свой трофей на
рыбомере. Он потянул 1 кг 700 г.
Сергей Иванович, который все это время молча
наблюдал за моей борьбой, заявил, что завтра же
покупает спиннинг.
Было уже поздно, и мы пошли назад,
договорившись завтра вновь попытать счастья...
Около семи часов утра следующего дня мы
подходили к прежнему месту. Погода была
хорошая. Дул слабый и ровный ветерок, море слегка
рябило. Легкие облака прикрывали солнце, и его
лучи, как бы смягченные дымчатым
светофильтром, заливали все вокруг спокойным и ласковым
светом. Настроение у нас было прекрасное.
Вчерашний успех, замечательная погода и, конечно
же, неистощимый рыбацкий оптимизм вселяли
надежду на удачу.
Находясь на траверзе Камышовой бухты, мы
уже видели вдали ялики, которые плели петлю
вокруг заветной вехи. В» уг мы обратили внимание
на странное поведение чаек. С характерным резким
криком они летели на северо-восток, где примерно в
километре от нас сбивались в стаю. В бинокль
было видно, как птицы образовали своеобразную
карусель. Чайки, пикируя, падали в море, ныряли,
тут же взлетали и занимали место в верхнем ярусе
карусели. Присмотревшись внимательно, мы
заметили, что поверхность моря в этом месте словно
кипела. Подошли ближе, и перед нами открылось
зрелище, при виде которого захватило дух!
Большой косяк ставриды подвергся безжалостному
избиению одновременно с двух сторон. Из глубины ее
прямо-таки выдавливал крупный луфарь, а сверху
атаковали чайки. Было хорошо видно, как луфари,
широко раскрыв пасти, заглатывали ставриду
покрупнее, а более мелкую подхватывали чайки.
Словом, взаимодействие было отработано с
завидной четкостью!
Стая медленно перемещалась в северном
направлении. Неотступно за ней следовала и стая
чаек. Союзники были так увлечены охотой, что не
обратили на нашу лодку никакого внимания.
Луфари хватали обезумевшую от страха ставриду
прямо у борта; чайки падали в море и взмывали
ввысь с добычей в клювах в двух-трех метрах от
нас!
Мы схватили спиннинги — я взял резервный
для Сергея Ивановича — и сделали по первому
забросу совсем недалеко от лодки, которая с
заглушённым двигателем медленно дрейфовала по
ветру. Было видно, как луфарь погнался за моей
блесной, но почему-то не взял ее и, отвалив в
сторону, скрылся из виду. У Сергея
Ивановича — хватка и сразу же сход! Не имея опыта
работы со спиннингом, он уже после второго
заброса сделал хорошую «бороду» и, бормоча
проклятия, стал ее распутывать. Я послал блесну
подальше и начал подмотку. Почти сразу
последовала поклевка. Чувствовалось, что взял луфарь не
меньше вчерашнего, но шел он гораздо легче.
Сказывалось то, что лодка была не на ходу. Чего
только не выделывал луфарь, пытаясь избавиться
от блесны! ,Каскад «свечей», рывки в разные
стороны, резкое изменение направления, уход на
глубину и броски навстречу подмотке лески. Это
для меня не было чем-то неожиданным и новым: то
же самое вытворяли и щуки, которых я переловил
на своем веку немало. Но тут произошло такое,
53

чего мне не приходилось видеть никогда. Луфарь
стал вертикально «на хвост» и, мотая головой,
пошел за леской. Пройдя так с десяток метров, он
ушел на глубину. Сопротивление его становилось
все слабее. Последнее усилие — и луфарь в лодке.
Поглощенный поединком, я только сейчас
обратил внимание на Сергея Ивановича. Отложив в
сторону спиннинг, он заканчивал распутывать
«бороду». Часть лески он подбирал на катушку,
часть сбрасывал за борт. Но тут что-то произошло.
Уже почти распутанная леска пошла наискось и
вниз, вновь образовался бесформенный комок...
Стало ясно, что, пока Сергей Иванович разбирался
с «бородой», произошла хватка и подсечка луфаря!
Как тут быть? Ни катушкой, ни удилищем
пользоваться нельзя — мешала запутавшаяся
леска. Выход был один — понадеяться на прочность
лески и тащить луфаря по принципу кто кого.
К счастью, на этой катушке была намотана новая
леска диаметром 0,6 мм, которую я поставил,
готовясь в отпуск на Днепр, где знал одно
уловистое, но сильно закоряженное место.
Видно, луфарь засекся хороший. Сергей
Иванович с трудом тянул леску руками. Когда он подвел
рыбу к борту, я помог ему, подхватив луфаря сачком
для ловли креветок, который оказался в лодке
весьма кстати: тройник зацепился только одним
крючком и мог не удержать луфаря, поднятого из
воды. Все, однако, обошлось благополучно, и на
дне лодки забушевал, забился, вконец перепутав
леску, двухкилограммовый красавец!
Постепенно стая отходила в море. Ставрида,
как бы прорвав пресс луфаря, ушла на глубину.
Чайки сразу же полетели в другое место метрах в
пятистах от нас и стали кружить над ним. Пошли
туда и мы."
На этот раз косяк ставриды был еще больше и
так же неистовствовал луфарь... Мы успели взять
по парочке небольших, граммов по пятьсот, луфа-
риков. Но к нам уже подходили несколько яликов.
Они с ходу врезались со своими «дорожками»
прямо в стаю, и началась неизбежная в таком
случае путаница...
Мы решили кончать ловлю и возвращаться
домой, тем более что Сергей Иванович, как
оказалось, впопыхах забыл взять запасную кани-
| стру с бензином.
5 Удовольствие мы получили полнейшее. Сергей
§. Иванович еще раз признал, что лучшей снасти, чем
§ спиннинг, для ловли луфаря нет, Огорчения,
= которые принесла «борода», были забыты...
■ч Несколько слов о блеснах: идет луфарь на
<? любую белую колеблющуюся блесну, как само-
5: дельную, так и магазинную. Особенно уловистая
а блесна типа «Плотвичка». Чтобы утяжелить ее
поступают так: накладывают одну блесну на
§ другую и пропаивают по торцам. Можно также
§ произвести склеивание блесен водостойким клеем.
>§ Для оснащения блесен лучше применять тройники с
| крючками №16—18.
*
а.
О
В. Оружейников
НА ИНГУЛ
ЗА КАРАСЯМИ
Давно я собирался погостить в Николаеве у
своего приятеля Николая Ивановича Федоткина. И
вот довелось свидеться. Живет он теперь в новом
районе по Киевскому шоссе.
— На работу хоть и далековато, — рассуждал
Николай Иванович, — но свое жилье не сменяю и
на квартиру в центре города. Благодать-то какая
здесь! Главное, Ингул совсем рядом: и пляж
отличный, и раздолье для рыбалки.
На следующий день в сопровождении
любопытных мальчишек я ходил по берегу в районе
Терновки с трехколенной бамбуковой удочкой.
Пытался поймать что-нибудь такое, что не стыдно
было и дома показать. Но клевала только мелочь.
Попалась небольшая плотвичка, потом моей
добычей стал крохотный бычок. Вот и все.
— Дядя, надо не с берега ловить, а в камышах с
камеры, — советовали мои всезнающие
спутники. — Там караси — во какие! — И загорелые
человечки разводили ладони чуть ли не на ширину
своих плеч.
Присмотревшись к зарослям камыша, я
действительно увидел там немало рыболовов, сидящих
на больших камерах с удочками в руках или
ютящихся на переносных мостках.
Ясно, у камышей, что росли островами метрах
в сорока от берега, должна водиться крупная рыба,
ясно было и другое: нужна лодка или камера.
Пришлось попросить напрокат такое резиновое
плавсредство у соседа. И он не отказал в
любезности отпускнику, напутствуя:
— Смотри, только не перевернись. Я уже
испытал купель на себе.
С вечера подготовил удочки, садок и подсачек.
Встал рано, до звонка будильника. Осторожно,
чтобы не будить хозяев, вынес в коридор снасти,
тугую, до звона надутую камеру от самосвала,
перетянутую крест-накрест ремнями. А через
минуту-другую я уже бодро шагал к Ингулу.
Признаться, не совсем удобно сидеть в такой
«лодке». Ноги свисают в воду, самому для
устойчивости камеры надо все время клониться
вперед.
Нашел местечко, ловлю. Вернее, то и дело
закидываю удочку в чистую от зарослей воду и
удивляюсь прожорливости мелочи. Красный
поплавок трясется как в лихорадке, уходит под воду,
всплывает и снова дрожит. Подсечка — и ничего.
Сменил место. Тихая заводь в чащобе. Чтобы
камеру не разворачивало и йе сносило слабым
течением, привязываю ее к камышам. Разматываю
54

удочку. Взглянул почему-то влево и... замер.
В метре от камеры на поваленных старых стеблях у
самой воды свернулась в две-три восьмерки
большая серая гадюка. Ее глаза внимательно следили за
мной.
Неприятный холодок пробежал по спине.
Пришлось поспешно отвязывать камеру и покидать
заводь. Перебрался поближе к открытой воде.
Рядом ловил кто-то из местных жителей.
Разговорились.
— Знаете, — не удержался я, — змею только
что видел.
— Да их здесь порядочно. Но они людей не
трогают, — успокоил меня мой
собеседник. — Я только что наблюдал такую с бычком во
рту. Есть тут и ужи.
Разговаривая вполголоса, сосед то и дело
подсекал, с трудом подводил к лодке и вываживал
шумно плещущихся карасей.
— А как у вас? — поинтересовался он.
Услышав мой скромный ответ, посоветовал
забрасывать удочку под самый камыш. Я так и
сделал. Действительно, через некоторое время мне
удалось подсечь хорошего, граммов на триста,
карася. Снова забрасываю, но без успеха.
— Надо подкормку сделать, — снова
посоветовал сосед. — Лучше всего набросать макухи.
Но где взять эту самую макуху? Вечером,
вернувшись с рыбалки, поинтересовался у Николая
Ивановича насчет жмыха. Оказывается, купить его
можно на колхозном рынке. Как быть? Не терять
же понапрасну утренние часы на поиски рынка и
жмыха. Но тут меня осенила мысль; «А что, если
купить немного халвы?» Задумано — сделано.
Снова ранним утром спешу под горку с надутой
камерой. И скорее на старое место. Кусочки
подсоленной халвы летят в воду у камыша. Через
некоторое время забрасываю удочку. Поплавок
стоит неподвижно. Совсем рядом гогочут и
озабоченно снуют лысухи, порхают по стеблям
мухоловки, деловито расхаживают и шуршат в зарослях
кулики.
И вдруг поплавок пошатнулся, наклонился и
медленно пошел в сторону. Ясно: это почерк
карася. Подсечка — и что-то тяжелое, упругое
забилось в воде, заходило из стороны в сторону.
Удилище согнулось. Натянутая леска рассекает
воду то вправо, то влево. Наконец, рыба, глотнув
воздуха, плещется на поверхности. Вижу — карась,
да еще какой! Удилище — в левой руке, в
правой — подсачек. Все ближе и ближе подвожу
трофей к сетке подсачка.
Есть один!
И хотя глубина у стенки камыша по грудь, вода
от поднятого рыбой ила мутнеет. «Придется
подождать, пока муть осядет», — решил я. На
всякий случай снова делаю заброс под самые
стебли. Вопреки всем предположениям, тут же
знакомая поклевка, и поплавок медленно, с
ускорением поплыл в сторону. Снова пришлось испытать
волнующие минуты, вызванные звенящей леской и
шумным плеском.
Четырнадцать карасей — таков был мой улов в
этот день. Поклевок же карасевых было
пятнадцать. Одна из них завершилась подсечкой. Но рыбу
поднять на поверхность так и не удалось.
Последовала такая потяжка, что леска не выдержала,
оборвалась у самого удилища и ушла в чашу вместе
с поплавком.
Справедливости ради сообщу, что не поймал я
килограммового карася, о котором рассказывали
мальчишки с Терновки. Но на пол кило грамма был
один. Остальные поменьше, но тоже крупные.
Такие же караси попадались в этот день и другим
любителям ужения.
Через несколько дней после рыбалки с
прикормкой халвой мне пришлось уехать из Николаева.
Но до сих пор снятся ни с чем не сравнимые
поклевки крупного карася. Как хочется съездить еше раз на
Ингул за карасями!
Кажется, только сонная
тишина, комары да лягушки
хозяйничают в плавнях реки
Муховец, притока Западного
Буга. Но вдруг всплеснет где-то
рыба, поднимется на крыло стая
уток. И тишина исчезла
Фото Б. Попова
55

А. Сергеев
НА РЕЧКЕ
НЕЗНАКОМОЙ
До гостиницы небольшого городка Рудня я
добрался поздно вечером.
— Мест нет, — ответила мне дежурная,
пожилая женщина с озабоченным лицом. — Если только
в коридоре, на раскладушке...
— Вы не беспокойтесь, — сказал я. —
Раскладушка вполне меня устраивает. Я к вам ненадолго,
в три часа уйду.
— Что же так рано?
— На рыбалку.
Проездом через Рудню я как-то обратил
внимание на неширокую, медленно текущую речку,
которая местами переходила в ручей, и тогда
хорошо было видно чистое песчаное дно, словно
подметенное веником. «Значит, — подумал
я, — есть и рыба». Это подтверждали и высокие
полосы явора, окаймляющие берега, и уходящие
под воду кусты ивняка, и распластавшиеся по воде
широкие листья кувшинок.
Незнакомая речка будоражила мое
воображение, и я в гостинице долго не мог заснуть,
ворочался, отчего раскладушка скрипела на все
лады. Все-таки сон сморил меня, и я забылся, но
ненадолго. Проснувшись, зажег спичку и посмотрел
на часы. Был четвертый час ночи. За узким окном
коридора гостиницы слегка обозначился рассвет.
По правде говоря, на речку отправляться было
рановато, но и задремать я уже боялся, чтобы не
пропустить утренний клев.
Из гостиницы вышел через' полчаса. На улице
оказалось свежее, чем я предполагал. На берегу
речки развел костер и стал готовить снасти: две
удочки с крохотными поплавками и две донки. Как
назло, подул порывистый северо-западный ветер.
На узкой речке с высокой прибрежной
растительностью он не угрожал волной, но мог повлиять на
клев. Так оно и вышло. Прошло два часа — и ни
одной поклевки. Но тут мне показалось, что
незатонувшая леска донки стала медленно
продвигаться к лопухам, разросшимся посередине реки. На
всякий случай потяЪул леску на себя, она натянулась
и резко пошла в сторону. Я одновременно ощутил
тяжесть добычи и в радостном волнении стал
выбирать снасть. Но неожиданно последовал
сильный бросок в сторону и прочная, как мне казалось,
леска лопнула. Долго стоял я в растерянности.
Какая же рыба брала?
«Нет, — сказал я себе, — поклевка должна
повториться, и тогда уж я не упущу добычу».
С удвоенным терпением стал ждать. Прошло
минут сорок. Поплавок удочки покачнулся, прошел
несколько сантиметров и стал тонуть. Я подождал
несколько секунд и подсек. Крупная рыба, которую
я не мог еще видеть в толще воды, сделала попытку
уйти под лист кувшинки, но я остановил ее
спокойной и сильной потяжкой удилища. Рыба
показала из воды широкий круглый рот и замерла,
глотнув воздуха. В таком положении и подтянул ее
к берегу. Еще несколько секунд — и я рукой
выбросил ее из воды. Передо мной билась на траве
короткая и толстая, как кряж, добыча с маленькими
глазками, с мелкой медно-золотистой чешуей и
темной, под цвет воды, спиной. Она была не
меньше килограмма весом. Никогда мне не
приходилось ловить рыбу подобной окраски и формы
тела. Что за чудо? Я медленно вспоминал
почерпнутые мной из определителей рыб сведения.
«Карп? Карась? Сазан? Нет. Совсем не то. Линь,
линь!» — чуть не закричал я от радости.
Линь — первый в моей любительской рыбацкой
практике!
Я присел и долго его рассматривал.
Второй линь, которого я вытащил из воды на
обычного червяка, был поменьше, но от этого
радости во мне не убавилось.
«Чем же отличается эта речушка от
других, — думал я, — если в ней водится такая редкая
рыба?» Поклевок больше не было, и я направился
вниз по течению. Зачерпнул в ладони воды. Чистая,
вкусная. А с берега темная. Вроде неглубоко, а дна
не видно. Впрочем, глубина одинаковая что у
берегов, что на самой середине. Течение есть, но слабое,
поплавок чуть несет. В одном месте образовался
затор и вода проходит через узкую протоку.
Закидываю насадку к течению, и поплавок почти
мгновенно идет ко дну. Кажется, я не вижу его
несколько минут, но наконец подсекаю и с трудом
вытаскиваю огромного окуня. Потом второго.
Третьего передержал, и он успел запутать леску
вокруг лопуха. Снимаю сапоги и лезу в воду. Ого!
У берега дно вязкое, илистое. Вот почему вода
кажется темной. На середине ощущаю под ногами
песок. Дно крепкое, твердое. Пожалев, что спугнул
стаю, иду дальше. Кое-где через речку
переброшены мостки из досок и жердей. Выбираюсь из
густого ивняка, моим глазам открывается длинное
неширокое озеро. Обхожу его и замечаю, что озеро
соединяется широкой протокой с руслом реки.
— Ну что, клюет? — Я оборачиваюсь и вижу
мальчишку с удочкой.
— Да, вот линей поймал, — отвечаю я с
гордостью.
— Линь есть, в этом озере его много, но он еще
не отнерестился. Вот лен зацветет, —
подсказывает он мне, — тогда лишь на нерест пойдет.
Я медленно огибаю живописный берег реки, и
назойливые мысли лезут мне в голову: какая это
тихая, чудесная речка Малая Березина. Останется
ли она такой всегда? Не слишком ли бездумно
поступают люди, когда забывают о ее чистой воде?
Уже есть признаки для тревоги...
56

М. Матвеев
НУЖЕН ЛИ РЫБЕ
ЗОНТИК
КЛЕВ РЫБЫ И ПОГОДА
Работу над этой статьей Михаил
Михайлович Матвеев завершил незадолго до
своей кончины, будучи уже тяжело
больным. По профессии гидролог, а по
увлечению страстный рыболов, М. М.
Матвеев долгие годы вел наблюдения за
погодой и клевом рыбы, стремясь установить
зависимость между ними. Как пишет сам
автор, тема эта настольно сложна, что
дать рекомендации на все случаи жизни
просто невозможно. Тем не менее М. М.
Матвееву удалось, на наш взгляд, определить
общие закономерности активности рыбы
при определенных погодных условиях.
Предлагаем читателям, внимательно
ознакомившись со статьей, проверить его
выводы на практике.
В тот день клева не было... Недвижно
застыли пестрые поплавки на зеркальной
водной глади, в которой отражались
прибрежные деревья, тростники и бесформенные с
проседью облака. Лишь изредка то с одной,
то с другой стороны тянул не по-летнему
прохладный ветерок и гнал по воде полоску
мерцающей ряби.
Неподалеку от берега двое рыболовов на
лодках вели негромкий, но хорошо слышимый
разговор.
— Не клюет рыбка, да и только, — говорил
один.— Чего только не предлагал ей.
Наверное, погода ломается...
— Ну, брат, это ты напрасно на погоду
жалуешься, — возражает другой, — Смотри,
благодать какая: теплынь, солнышно светит, тишина.
Ушла наша рыбка отсюда, вот и не клюет!
— А может, и не ушла, — возражает
первый. — Перемену погоды учуяла, стоит на
месте как очумелая, вот и не берет.
Почитай-ка, что пишет Сабанеев!
— Ох уж эти теоретики! Прошлый раз
Иваныч тоже пророчил: «Погода плохая,
погода плохая, клевать не будет». А помнишь, накой
Отменный клев был? И сегодня клюет, только
не здесь, место надо сменить, вот что...
Невольно подслушанный разговор навея
автора на мысль поделиться своими
соображениями на этот счет. Не претендуя на
безукоризненную правильность суждений, автор
58
рассчитывает лишь привлечь внимание
любителей рыбной, ловли к вопросу, имеющему
немаловажное значение для успеха уженья.
Опытные рыболовы знают, что, например,
окунь зимой, как правило, не ловится, если
начинается метель со снегопадом. Карп и
карась не берут даже самую лакомую
приманку, если приближается длительное
ненастье. Более того, вряд ли кто станет
отрицать, что рыбы очень чутки к изменениям
погоды. Мне припоминается такой случай.
Однажды я удил на Истринском
водохранилище в Подмосковье. С утра стояла тихая и
солнечная погода. Ловился некрупный лещ,
изредка попадалась плотва; затем поклевки
стали реже, и около 10 час. клев
прекратился. Небо стало затягиваться прозрачной
облачной пеленой, которая уплотнялась, и вскоре
солнца не стало видно за плотными облаками.
Потянул ветерок, и по воде побежали
небольшие волны.
Подплыв к берегу, я увидел крупную
плотву, которая неторопливо передвигалась у
поверхности воды, а в полуметре от нее
—такого же окуня, в точности повторявшего
путь плотвы. Рыбы находились от меня в
двух-трех метрах. Насадив на крючок мотыля,
я подкинул его окуню, однако, явно
пренебрегая угощением, он проплыл мимо. Много
раз я безуспешно подбрасывал приманку
то одной рыбе, то другой, пока моя
назойливость им не надоела и они не спеша ушли
в глубину...
Когда я шел н рейсовому автобусу, стал
накрапывать дождин, а вскоре хлынул
настоящий ливень. Ненастье продолжалось
несколько суток. Выходит, рыба каким-то образом
узнала о приближающейся непогоде!
Воспользуемся советом первого рыболова
из подслушанного разговора и обратимся
за разъяснением н Л. П. Сабанееву. В своей
знаменитой книге «Рыбы России» он писал:
«...погода... оказывает сильное, иногда
решающее влияние на клев рыбы».
«Вообще перед каждой резкой переменой
погоды клев (сазана. — М. М.) ослабевает
или совершенно прекращается».
«Погода имеет довольно сильное влияние
на нлев линя... Перед переменой погоды, то
есть при падении барометра, клев линя
всегда ухудшается или даже временно
прекращается».
«В большинстве случаев появление сомов
днем предвещает ненастье, грозу или
перемену погоды».
Рассмотрим подробнее влияние погоды
на нлев рыбы. Погода —это состояние
атмосферы, характеризующееся атмосферным
давлением, температурой воздуха, силой и
направлением ветра, влажностью воздуха, облачностью
и осадками. Погода изменяется кан
периодически — со сменой времен года, так и
вследствие непрерывного и сложного движения

воздушных масс. В одних местностях
держится солнечная и маловетреная погода, в других —
переменная облачность без осаднов с
несильными ветрами, в третьих — ветрено, прохладно,
выпадают обложные дожди или снег. Столь
разнообразное состояние погоды определяют
атмосферные вихри — циклоны, антициклоны и
атмосферные фронты.
Важнейшим показателем состояния и
предстоящих изменений погоды является
атмосферное давление. Рыбы безошибочно отмечают
малейшие его изменения. Это хорошо
известно аквариумистам. Вьюн, например, перед
грозой (когда атмосферное давление быстро
и резко понижается) беспокойно мечется
по аквариуму и не питается. Когда же
атмосферное давление нормализуется, рыбка
спокойно копошится на дне, с аппетитом
уплетая корм. Я знал одного любителя уженья,
который, несколько лет держал в своем
аквариуме карася: Прежде чем
отправиться с удочкой на ближайший пруд, он
проверял, что будет есть карась; мотыля или
хлебные крошки. Если рыбка вообще отназы-
валась от норма, рыбалка откладывалась.
В других же случаях рыболов запасался такой
насадной, какой отдавал предпочтение его
«индинатор». Случайно это или закономерно,
но, насколько я помню, тот рыболов редко
возвращался домой без улова.
Заслуживает внимания свидетельство Л. П.
Сабанеева.
«Несомненно также, что лещи едва ли не
более других рыб чувствительны к изменениям
атмосферного давления. При каждом сильном
падении барометра, то есть перед ненастьем,
они совершенно перестают брать на удочку».
Добавим к этому, что не менее чутки к
переменам давления карась, карп, онунь и
все другие рыбы.
В зимнее время, когда рыбы ослаблены
неблагоприятными условиями жизни, они
особенно чувствительны к изменениям
атмосферного давления. На бесклевье многим, вероятно,
приходилось наблюдать в лунку, кан окуни,
выстроившись вокруг мормышки, не делают ни
малейших попыток полакомиться рубиновым
мотылем. По многолетним наблюдениям, в
17 случаях из 20 виной было начавшееся
падение атмосферного давления (приближался
циклон со снегопадами и метелью), а в
остальных—резкое повышение давления, в
результате чего наступала очень морозная погода.
Чем объясняется столь высокая
чувствительность рыб к изменениям атмосферного
давления — остается загадкой. Отметим, что рыбы
так же хорошо отмечают и колебания уровней
воды (повышение или понижение). Можно лишь
предположить, что это очень стойкий инстиннт,
выработавшийся у них на протяжении многих
миллионов лет эволюционного развития.
Общеизвестно, что с понижением уровня
воды в реках, озерах и водохранилищах рыба
отходит от берегов и клев ее ухудшается
или прекращается совершенно до тех пор,
пока уровень воды не стабилизируется.
Вспомним, что нормальное атмосферное давление
составляет около 1 кг на квадратный
сантиметр поверхности, расположенной на уровне
Мирового океана, что равнозначно весу
(массе) столба ртути высотой 760 мм (76 см)
или 10-метрового (1000 см) столба воды.
Таким образом, 1 мм ртутного столба
соответствует примерно 13 мм (или 1,3 см)
водяного столба. Если, к примеру атмосферное
давление уменьшается на 20 мм, то рыбы
могут воспринимать это как понижение уровня
воды на 26 см (20 X1,3)! Конечно, наша
упрощенная схема не дает оснований для
столь категорических выводов. Не исключено,
а, напротив, возможно и другое, чисто
физиологическое, воздействие таких перемен на
поведение рыбы: уменьшение давления на
тело рыбы, по-видимому, нарушает диффузионные
процессы, пищеварение и пр. Возможно, что
проявляется своеобразный гидростатический
эффект, то есть изменяется существенно
«плавучесть» рыбы.
Наблюдения показывают, что не только
понижение, но и резное повышение
атмосферного давления отрицательно влияет на
поведение некоторых видов рыб, что приводит к
ухудшению нлева. Кроме того, замечено, что
удовлетворительный клев может быть и при
очень высоком атмосферном давлении, если
оно держится устойчиво. Обычно клев
возобновляется через двое-трое суток, после
происшедших изменений атмосферного давления.
Каждый вид рыб, по-видимому, привынает к
определенному давлению на поверхность тела,
складывающемуся из давления воды и
атмосферы. Поэтому при увеличении атмосферного
давления рыба, находящаяся на привычной
для нее глубине, начинает испытывать
излишнюю нагрузку и инстинктивно «сбрасывает» ее,
поднимаясь в верхние слои. Наоборот,
понижение давления вынуждает рыбу опуститься в
глубину, чтобы выровнять общее давление до
нормального, привычного для нее. Такое
испытание не проходит бесследно, оказывая на
рыбу отрицательное воздействие. Так,
Л.П.Сабанеев писал: «При высоком стоянии
барометра... щука «стоит», то есть не двигается по
целым часам, даже днем, находясь в каком-
то полусонном состоянии. Эта «стойка»
прекращается, как только барометр начинает падать...»
Влияние атмосферного давления особенно
заметно во время ловли со льда. Приведу
пример из опыта ловли окуней на блесну в
Пироговском водохранилище системы канала
имени Москвы. (Замечу, что Пироговское
водохранилище слывет у московских рыболовов
«академией»: тот, кто научится успешно ловить
в нем рыбу, привыкшую к рыбацким хитростям,
тот в других водоемах, как говорят, будет
«на высоте». Поэтому фактические данные,
59

сообщенные автору рыболовами, умеющими удить
привередливых окуней, вполне достоверны.)
6 декабря 1977 г. при атмосферном
давлении 752 мм хорошо ловился 100-граммовый
окунь со дна при глубине воды около 5 м.
8 декабря (атмосферное давление
поднялось до 757 мм) в этих же местах окунь брал
в нижних слоях воды и очень редко со дна.
10- декабря (при атмосферном давлении
764 мм) окунь ловился только вполводы с
глубины 3—3,5 м!
Прочие показатели погоды в эти дни были
примерно одинаковы — значительная облачность
с прояснениями, небольшой снег, ветер
северный и северо-восточный, слабый, временами
штиль; температура воздуха ночью минус
12—19°, днем минус 11°. (В те же дни в
Троицном заливе соседнего Нлязьминского
водохранилища на мормышку с мотылем брал
некрупный окунь: 6 декабря на глубине
2,5—3 м, а 10 денабря — лучше у берега, на
глубине 1,2—1,5 м.) В последующие дни,
когда атмосферное давление упало с 765 мм
(14 декабря 1977 г.) до 747 мм (16
декабря), окунь почти не брал на блесну, а на
мормышку с мотылем ловился мелкий окунь, зато
чаще стали попадаться ненрупные ерш и такая
же плотва.
Влияние атмосферного давления может
усиливаться или ослабляться уровнем воды. Это
особенно заметно при уженье в
водохранилищах. Если, к примеру, атмосферное давление
упало на 10 мм, а уровень воды за это же
время понизился на 5 см, то рыба воспримет
это как понижение уровня воды на 18 (13 + 5) см.
Если же уровень воды повысится на 10—15 см,
то происшедшие изменения могут остаться
не замеченными рыбой. Отметим, что в
водохранилищах так называемого суточного
регулирования, имеющих небольшую площадь
водного зеркала (например, Угличсное на
Волге), уровень воды меняется несколько
раз в сутки, рыба привыкла к этому и
переносит не столь чувствительно, как в других
водоемах. Здесь меньше смазываются и
колебания атмосферного давления, очевидно
потому, что они иснажаются изменениями.
= уровня воды. По-видимому, этим и объясняет-
§ сн, что в Угличском водохранилище рыба
95 ловится лучше, чем в других водоемах Под-
ад московья, особенно зимой.
ё. Опыт поназывает, что лучший для данного
= сезона клев рыбы наблюдается при устойчивом
г атмосферном давлении близком к нормальному.
^ Известно, что атмосферное давление умень-
шается примерно на 1 мм на каждые 10 м
'•. высоты. Следовательно, нормальное атмосфер-
р ное давление для наждой местности (водоема)
jo различно (см. таблицу).
Ц Величину атмосферного давления для высо-
, когорных местностей следует вычислять по
5 барометрической формуле, которая приведена
в справочниках, или узнать ее на местной
метеостанции.
Атмосферное давление периодически
изменяется и в течение суток. В суточном цикле
отмечаются два максимума —в 9—10 час. и
21—22 час. и два минимума —в 3—4 час. и
в 15—16 час, во время которых оно может
изменяться на 1—2 мм в ту или другую
сторону. Суточные колебания вносят некоторые
поправки в начавшийся процесс изменения
атмосферного давления. Если, например,
атмосферное давление медленно понижается, то в
часы суточного максимума оно может
остановиться на одном уровне или даже немного
повыситься. Аналогичное явление может
наблюдаться и при повышении давления. Обычно
в такие моменты неожиданно и возникает
оживленный, но кратковременный клев.
Атмосферное давление можно измерить
только с помощью барометра. При его
отсутствии рыболову остается пользоваться
информацией, передаваемой по радио и
телевидению. Однако тенденцию к повышению
атмосферного давления можно установить по
следующим признакам..
Атмосферное давление понижается, если:
поверхность воды кажется вязной, маслянистой,
при движении на весельной лодне на воде
возникают и долго держатся воздушные
пузыри; такие же пузыри возникают во время дождя; у
наветренных берегов при волнении образуется
устойчивая пена; дым из труб или костров опускается
вниз; держится дневной туман.
Атмосферное давление поднимается или
остается неизменным, если: отсутствуют
предыдущие признаки; утренний туман
рассеивается с восходом солнца; ночью тихо, днем
слабый ветер дует со стороны солнца и к
вечеру затихает.
Ветер. Нередко можно слышать: «Подул
северный ветер — конец рыбалке!» Другие с
жаром возражают, что и при северном ветре
Таблица
Нормальное атмосферное давление для
некоторых водоемов СССР
Высота

НормальНаименование водоемов
над
ное
атмоуровнем
сферное
моря (м)
давление
(мм)
Ладожское озеро
4
Около 760
Ильмень
18
Около 758
Чудское и Псковское озера
30
757
Онежское озеро
33
Около 757
Аральское море
53
Около 755
Озеро Ханка
69
753
Белое озеро
111
749
Водохранилища канала
имени Москвы
—
745_748
60

рыба клюет не хуже, чем при любом другом.
И те, и другие по-своему правы. Нередко
случается, что и при «неблагоприятном»
северном ветре рыба ловится лучше, чем при
«благоприятном» — южном или западном.
Причину этих неожиданностей надо искать в
«родословной» ветра, является ли он
проявлением случайного воздушного потока или
атмосферных вихрей. В различные периоды
развития циклонов и антициклонов дуют ветры
одинаковых направлений. Так, например,
циклон, двигаясь с запада на восток и
проходя центром через определенный пункт,
сначала заявит о себе южным ветром, затем
усиливающимся юго-восточным, переходящим
в северо-восточный, после чего усиливается еще
больше, резко меняет направление и в «тылу»
циклона переходит в северный. При этом
атмосферное давление непрерывно падает, и
рассчитывать на хороший клев не приходится.
Лишь после прохождения циклона, когда станет
повышаться атмосферное давление и еще
дует северный, постепенно ослабевающий ветер,
можно ожидать начала клева рыбы. Если цикт
лон относительно невелин и быстро проходит,
атмосферное давление падало незначительно и
быстро поднимается до нормального (или до
прежнего уровня), рыба может клевать и при
северном ветре.
Сильный северный ветер захватывает
охлажденный воздух из полярных областей и
выносит его далеко на юг, образуя холодный фронт,
вызывающий понижение температуры и
обложные осадки. В этом случае клев рыбы очень
плохой или прекращается вовсе.
Обратное наблюдается при прохождении
антициклона —носителя ясной погоды без
осадков, жаркой в летнее время и морозной
зимой. Перемещаясь обычно с юго-запада,
антициклон проявляет себя сначала в виде
северозападного или северного постоянно
затихающего ветра, и многодневной, обычно
малооблачной погодой, заканчивающейся постепенно
усиливающимся юго-западным или южным
ветром. Северный ветер, дующий вначале,
конечно, не может быть причиной плохого
клева рыбы. Более того, как показывает опыт, при
таком ветре (а точнее — погоде!) рыбалка
может быть весьма успешной.
Иное дело — ветры западного и смежных
с ним направлений. Они могут возникать не
только в атмосферных вихрях, но быть
самостоятельными (струйными) потоками. Сопутствуя
устойчивой умеренно теплой (или морозной)
погоде без осадков или с быстропроходящи-
ми кратковременными дождями, тание ветры
наиболее благоприятны для уженья.
Таким образом, само по себе
направление ветра не оказывает заметного влияния
на клев рыбы; оно является лишь
показателем происходящих в атмосфере процессов,
определяющих состояние или возможные
изменения погоды в целом. Происхождение
ветра установить нетрудно, зная законы его
возникновения. В зонах атмосферных вихрей
направление ветра у поверхности земли и на
высоте различно; при этом низкое атмосферное
давление всегда находится слева от
направления ветра. Таким образом, встав спиной
к ветру, остается установить, что находится
слева: если там будет видна сгущающаяся,
темная внизу облачность, значит, надвигается
циклон с присущими ему ненастьем и
холодной погодой; отсутствие облачности укажет
на приближение антицинлона —носителя
хорошей погоды.
Значительно большее влияние на клев
рыбы оказывает сила ветра. Если, н примеру,
дует в принципе «благоприятный» западный,
но очень сильный, порывистый ветер,
вызывающий значительное волнение, клев
большинства рыб ухудшается или временно
прекращается даже в заведомо . уловистых местах
(окунь, карп, нарась, линь и др.). В это же
время в затишье рыба может брать хорошо.
О таком времени писал Л.П.Сабанеев:
«В ветер и волну сазан почти не берет,
быть может, потому, что насадка не остается
неподвижной, однако, в затишье, образуемом
крутым берегом или прибрежным лесом, лов
нередко бывает весьма удачен».
Весьма вероятно, что поверхностное
волнение оказывает ритмически изменяющееся
давление воды на тело рыбы, а некоторой
степени травмирующее ее. Вспомним, как
«дышит» вода в лунке во время сильного
ветра: она то поднимается, то опускается, и
рыба в это время не клюет. Достаточно
стихнуть ветру, вода успокаивается, и сразу
же начинаются поклевки!
Умеренно ветреная погода
благоприятствует уженью некоторых видов рыб. Голавль,
например, в такую погоду поднимается к
поверхности воды и смелее хватает приманку.
В слегка ветреную погоду, поднимающую на
поверхности воды легкую рябь, очень хорошо
ловится спиннингом окунь, смелее берет
жерех, неплохо ловятся плотва и лещ. Во
время сильного ветрового волнения особенно
жадно хватает блесну щука. В озерах и
водохранилищах лещ, хариус, иногда карп
подходят ближе к берегам и неплохо ловятся
поплавочными удочками на внешней границе
замутненной воды.
На реках клев бывает лучше, если ветер дует
вниз по течению.
Температура воздуха и воды наряду с
другими погодными факторами оказывает не- §
посредственное влияние на интенсивность пи- £
тания, а следовательно, и на успех уженья. &
Она изменяется в результате теплообмена: £
повышение температуры воздуха приводит к *
повышению температуры воды. Однако вслед- §,
ствие большой теплоемкости температура воды g
изменяется не столь быстро, нан температура g
воздуха. Суточные изменения температуры
61

воды незначительны, хотя и повторяют общий
ход изменений температуры воздуха.
Известно, что рыба интенсивно питается
(а следовательно, и хорошо ловится), если
температура воды держится не ниже и не
выше определенных пределов, свойственных
каждому виду (температурные границы питания
определяются видовыми особенностями рыб).
Большинство видов рыб, обитающих в
водоемах нашей страны, хорошо питается при
температуре воды от плюс 10 до 25°;
понижение или повышение температуры воды
приводит к ухудшению (или полному
прекращению) питания, а следовательно, и клева.
Немалое значение при этом имеет и насыщение
воды кислородом, содержание которого
уменьшается по мере повышения температуры.
Лишь типично холодолюбивые рыбы (налим,
отчасти форель, хариус, таймень и некоторые
другие) питаются при более низних
температурах и ловятся лучше в холодной или
прохладной воде. Заметим, что рыбы весьма
чувствительны к температуре — они ощущают
ее изменение даже на доли градуса. Этим,
по-видимому, и объясняется, что в жаркие
летние дни, когда вода сильно прогревается,
рыба хорошо ловится ранним утром, когда
вода за ночь немного похолодает, хуже на
вечерних зорях, когда спадет дневная жара,
и, как правило, не ловится в середине дня,
когда вода прогревается. В жаркую погоду
каждый вид рыб ведет себя по-своему.
Большинство (окунь, лещ, карп, плотва и др.)
прячутся в затененных местах: в водорослях,
под листьями кувшинок, в коряжниках;
крупные особи опуснаются в глубину, где
прохладнее (отсюда, по-видимому, и пошло
выражение: «Рыба ищет, где глубже»). Голавли
поднимаются к поверхности и стайками стоят
неподвижно, как бы греясь на солнце;
поймать их в это время довольно трудно, тан
как при появлении рыболова или малейшем
всплеске они немедленно скрываются. В
такое время лучше ловить рыбу на глубине:
с берега —в ямах, особенно в тени
прибрежных кустарников и у тростнинов, с лодки —
в ее тени. Напротив, весной и ранней
осенью, когда суточные изменения температуры
S незначительны, рыба хорошо ловится и днем
(то же происходит и летом в тихую пасмур-
« ную погоду без осадков). В случаях резкого
^ понижения температуры клев рыбы всегда
* прекращается.
2 Облачность и осадни оказывают как
^ непосредственное влияние на нлев рыбы, так
£ и косвенное — путем воздействия на другие
* показатели погоды. Уменьшая освещенность
, земной поверхности и акватории водоемов,
§ облачность является одной из причин пониже-
е ния температуры воздуха летом, а зимой,
5 задерживая тепло, приводит к оттепелям.
5 При соответствующих атмосферном давлении,
5 влажности и температуре воздуха могут
выпадать осадки в виде дождя или снега,
образовываться туман, иней или изморозь.
Отсутствие облачности (что иногда считают
хорошей погодой) не всегда благоприятно
для рыбной ловили. Летом| как мы видели
ранее, в безоблачную погоду становится слишком
жарко, и клев рыбы ухудшается. Зимой в
необычно яркую солнечную погоду, даже
при безветрии, клев рыбы особенно плохой.
Клев улучшается, если наряду с другими
благоприятными условиями присутствует
небольшая или переменная облачность.
Влияние сплошной облачности может
проявляться двояко. Если при постоянной
температуре воздуха облачность высоная, ветер
слабый или безветрие, клев рыбы может быть
очень хорошим. Даже небольшие моросящие
осадни не мешают клеву. Такая погода
особенно хороша для ловли линя, леща, плотвы;
неплохо берут карась и карп; на малька и
блесну хорошо берут окунь, форель, хариус,
ленок, таймень. Напротив, если облачность
низкая и плотная, летом становится
прохладнее, а зимой теплее; если ветер усиливается,
то нлев становится плохим. Появление низкой
облачности, как правило, предвещает ветреную
и ненастную погоду.
Кратковременные теплые дожди грозового
типа способствуют успеху рыбной ловли.
Перед грозой и во время дождя при
безветрии усиливается жор щуни, хорошо ловятся
голавль и карп. Во время грозы клев
временно прекращается. Летом после дождя, если
погода резко не изменилась, всякая рыба
клюет особенно хорошо.
Подведем итоги. Как мы видели, все
элементы погоды тесно взаимосвязаны.
Изменение силы и направления ветра, например,
влечет за собой повышение или понижение
температуры воздуха, в результате чего
увеличится или уменьшится облачность,
выпадут осадки или наступит ясная погода.
Учитывая состояние и возможное развитие погоды,
зная повадки рыб и используя свой опыт,
то есть выбирая наиболее походящие
места для уженья и применяя наиболее
соответствующие условиям снасти и приманки,
предусмотрительный рыболов может с
большой степенью вероятности рассчитывать на
удачную рыбалку. Самое важное при этом —
уметь предвидеть вероятное состояние погоды
на предстоящий день рыбной ловли.
Суммируя изложенные положения о влиянии
отдельных элементов погоды на клев рыбы,
мы можем прийти к следующим выводам.
На отнрытой воде хороший нлев будет,
если: погода ясная или малооблачная,
маловетреная; ночью тихо, прохладно, днем
температура поднимается (весной до 16—20°,
летом до 25-30°, осенью до 10-15°); ветер
вознинает после восхода солнца, немного
усиливаясь к полудню и затихая к вечеру; у
моря ветер дует днем с моря, вечером с
62

суши; в горах —днем с долин, ночью с гор;
ночью ясно; к 10—12 час. появляются
рваные кучевые облака, а к вечеру исчезают;
утром в низинах и над водой туман,
рассеивающийся после восхода солнца; ночью
обильная роса, исчезающая днем (осенью
для рыбной ловли хороши тихие пасмурные
дни без осадков, но с туманной дымкой).
Такому состоянию погоды соответствуют'и
некоторые другие признаки: чайки садятся
на воду; ласточки летают высоко в небе;
карпы, караси, плотва выпрыгивают из воды
только ранним ■ утром; стайки ельца, уклейки
и красноперки усердно охотятся за
насекомыми у самой поверхности воды — на быстрине
или у тростников; окунь и жерех «бьют»
малька; ранним утром охотится щуна.
Со льда хороший клев будет, если
держатся умеренные морозы при безветрии или
слабых западных, юго-западных или
северозападных ветрах; днем теплее, чем ночью;
высокая и средняя облачность с прояснения-!
ми; обильный иней.
Во все времена года хороший клев
будет, если атмосферное давление устойчивое,
держится около нормы или слабо растет;
дальние предметы принрыты дымкой; звуки
приглушены; дым от костров или из труб
поднимается столбом вверх; зори золотистые
или бледно-розовые.
Клев будет средний, неуверенный, возникая
периодически и на короткое время, если:
ясная погода переходит в неустойчивую,
летом с дождями, зимой со снегопадом;
при этом атмосферное давление падает, и
чем больше, тем продолжительнее
неустойчивая погода и хуже клев рыбы; ветер к
вечеру не стихает и меняет направление,
ночью усиливается; перед грозой стихает
до штиля, а затем налетает со стороны тучи
шквалом большой силы; после грозы
становится холоднее; температура слегка
выравнивается, днем становится немного холоднее,
ночью теплее, облачность увеличивается, на
западе появляются перистые, затем перисто-
слоистые облака, быстро двигающиеся с
севера или запада, заволанивающие все
небо и расходящиеся веером; вероятность
грозы велика, если облака растут вверх, а
вершины начинают растекаться и из них во
все стороны расходятся перистые «барашки»;
солнце садится в белесовато-мутную тучу;
отсутствуют росы и туманы (зимой нет инея).
Прочие признаки: утренняя заря багрово-
красная или красно-коричневая; звезды
сильно мерцают; дым, поднявшись, опускается к
земле; ласточки летают низко над землей.
В такие периоды рыба становится
привередливой, особенно карась, карп и лещ.
Приходится менять места ужения, располагаясь у
подветренных берегов, а также разнообразить
насадки.
В Бисеровском озере, находящемся близ
Москвы, в августе 1977 г. перед очередным
весьма обширным циклоном с
продолжительным ненастьем нарась ловился не на
испытанную насадку — толокняное тесто, а на
червя. И это несмотря на очень теплую (до
22°) воду, когда «по науке» карась должен
был брать на растительные насадки. Точно
тан же вел себя и карп; отказываясь от
аппетитной манни, он предпочитал червя.
Удачливыми оказались те рыболовы, которые
умело приспособились к изменившимся
условиям погоды.
При ловле со льда можно достичь
удовлетворительных результатов подбором блесен
и мормышен различных размеров, форм и
расцветок, заменой крупного мотыля на
мелкого или на личинок репейной моли, а
также изменением способов игры приманкой.
Клев будет плохой, возникая на короткие
минуты, если: атмосферное давление резко
падает, ветер резко меняет направление и
усиливается, продолжая дуть и ночью с юга,
юго-востока или востока; температура
воздуха выравнивается днем и ночью, в низинах
и на возвышенностях, в лесу и в поле
одинаково тепло; облачность увеличивается до
сплошной; сначала появляется тонкая вуаль
облаков верхнего яруса, затягивающая небо
полупрозрачной пеленой и сгущающаяся в одной
части неба, где образуются более плотные
высокослоистые облака среднего яруса, в
нижнем ярусе возникают плотные слоисто-дождевые
облака, несущие обложные дожди (зимой метель).
Прочие признаки: дым стелется по земле;
надоедливо карнают вороны, чайки не
садятся на воду; днем карпы и караси часто
выпрыгивают из воды. Усиливается клев ерша и щуки.
Клева не следует ожидать, если:
атмосферное давление продолжает падать или
остается очень низким; ветер слабопорывистый,
устойчивый, особенно, если он дует с северо-востока,
востока или юго-востока, или очень сильный,
шквальный; облачность низкая сплошная, имеет
однородный серый цвет; дождь или снег
выпадает ровно, с небольшими перерывами,
иногда слабее (зимой поземка).
Прочие признаки: на открытой поверхности
не плещется рыба; хорошо слышны отдаленные
звуки; видимость по горизонту в периоды
затишья дождя очень большая. В такую погоду
лишь налим хорошо ловится со дна; весной —на
выползка, осенью и зимой —на живца.
Конечно, прогнозирование погоды —дело
не простое даже для специалистов,
вооруженных знаниями, современной техникой и
располагающих обширной информацией о
состоянии погоды во всех уголках планеты. Поэтому
рыболову надо быть морально подготовленным
к тому, что его собственный, «кустарный»,
прогноз может лишь в некоторой степени
соответствовать фактическому состоянию погоды. И все
же это лучше, чем удить на авось, полагаясь
лишь на призрачное рыбацкое счастье.
63

Е. Кукин
ЛОВЛЯ СУДАКА
НА БЛЕСНУ
ЗИМОЙ
С первыми морозами, ног-
да лед становится достаточно
прочным и свободно
выдерживает вес человека, начинается
увлекательная ловля судака на
блесну.
Блеснение судака зимой
имеет свои особенности.
Ловится судак далеко не везде.
Ловля на блесну часто
требует от рыболова больших
передвижений по водоему в
поисках жирующей рыбы.
Активный, энергичный и
широкий поиск мест жировок
судака — основа успеха.
Выбор места ловли.
Каждый водоем имеет свою
топографию дна, свои места ловли.
Лучшими из них являются бров-
ни — переходы русла реки в
прибрежную полосу, границы
ям на переходе в отмель,
каменистые подводные гряды,
границы затопленных оврагов
и русел рен. На таких
бровках или рыбьих тропах и
ищут судака. Хорошими
местами для ловли являются
также коряжник-корча, завалы
из камней и старицы.
Иногда судак выходит на
участки водоема с абсолютно
., ровным дном и небольшой
| глубиной — до 2,5 м. Найти
^ такой выход в одиночку до-
э> вольно сложно, так как судак
£ рассеивается на большой
^ площади и никакой закономер-
з ности в поисках в данном
* случае нет. Найти его можно
| лишь при большом числе
<о участников ловли, чтобы по
~' поклевкам хотя бы приблизи-
2 тельно определить границы ко-
1 сяна и направление его дви-
^ жений. В этом случае, как
* правило, из одной лунки ло-
2 вится только один судак, а
■<.' соседние лунки поклевок не
4j дают.
Чтобы найти бровку, надо
рубить лунки перпендикулярно
к ее предполагаемому
направлению с интервалом 4—5 м,
пона точно не обнаружится
край. Лунки над бровкой
обозначаются вешками, чтобы
найти их после снегопада.
Следует учесть, что на бровке
имеет значение перепад
глубин в двух соседних лунках
даже на 0,5 м.
В течение зимы места
жировок меняются. Если в
начале зимы судака ловили в
одном месте, то позднее его
может там не быть. Нужно
помнить и о том, что судак
любит чистую, проточную воду, и
весной, когда вода начинает
мутнеть, нужно искать участки,
где она была бы еще
достаточно чистой. Ловля обычно
происходит на глубине от
2,5 до 5 м, иногда до 6—7 м.
Время ловли. Судак хорошо
ловится в первые 15—20 дней
после ледостава и в начале
весны. Особенно интенсивным
клев бывает в оттепель, после
длительных морозов, когда
температура воздуха
повышается, давление падает, на льду
появляется вода, а снег
сменяется мелким, моросящим
дождем. В устойчивую ясную
морозную погоду он ловится в
течение почти всего дня, но все
же лучше на утренних и
вечерних зорях.
Указать точно время ловли
судака невозможно — это
приходится устанавливать
практическим путем. В середине зимы,
когда день короткий, клев
обычно начинается поздно, после
полного рассвета, а затем
после перерыва в середине дня
возникает снова около 14—
15 час. Иногда удается
поймать судака еще потемну, до
рассвета, и вечером в густых
сумерках,
Блеснение. Во время
ловли движения блесны должны быть
не хаотичными, а вполне
определенными. Воспринимайте
блесну как нечто живое,
чувствуйте ее и управляйте ею. Это ваш
предмет воздействия на судака.
Легкие, чуть ощутимые толчки,
передающиеся от блесны, рас-
снажут опытному рыболову о
характере ее движения, ее
«игре».
В середине зимы, когда
кислородные условия в водоеме
самые неблагоприятные, судак
становится необыкновенно
пассивным. У меня было немало
случаев убедиться в этом. Но
в любой, даже самый
бесклевый, день точная подача
блесны судаку приводит к успеху.
Поклевка при этом всегда
быстрая и решительная, без
малейшего промедления.
Приведу пример. После
безрезультатной ловли в течение
нескольких минут я заметил в
полуметре от своей, лунки
другую, занесенную Йнегом.
Когда опустил в нее блесну, то
хватка последовала
моментально. Как видим, сначала судак
не сдвинулся с места и не
подошел к блесне, находясь
почти рядом с ней. Но как
только блесна оназалась в «нуж-
ном» месте, он сразу ее
взял.
Обычно, если за 30—40 сек.
ловли в одной лунке хватки не
последовало, значит, Судана
там нет и надо переходить на
другую лунку. Практически же
при антивном поиске и ловле
судака каждая лунка
облавливается в течение 2—3 мин,,
после чего рубится новая.
Если судак тольно играет с
блесной, толкает ее, а в пасть
не берет, то говорят, что судак
подбивает блесну, стучит по
ней. Если подбивка блесны
была очень сильной, резкой, то
говорят об ударе судака по
блесне. Мне известны случаи,
когда такой удар выбивал уд иль-
ник из рук зазевавшегося
рыболова. Если судак взял блесну
в пасть и был подсечен,
говорят о поклевке или хватке
судака.
И, наконец, во всех
случаях, независимо от исхода,
говорят о подходе судака.
Если хватка была в момент
свободного погружения блесны,
с ходу, то поклевка нередко не
чувствуется совсем. Лишь при
очередном подъеме блесны
возникает ощущение внезапно
нависшей на леске тяжести.
Если судака ^в этот момент не
подсечь, то, дойдя до лунки,
64

он разжимает челюсти и
сходит с блесны.
Хватна спокойно висящей
блесны может восприниматься
и кан потеря тяжести блесны, и
как более или менее сильный
рывок, и, чаще всего, как ощущение
внезапно нависшей тяжести.
Подбивка блесны ощущается и
как потеря тяжести, и кан
короткий толчок, и как резкий,
сильный удар.
Подбивает блесну чаще
мелкий судак, который азартно
атакует ее, пока ему не
удается захватить блесну в пасть.
Он может подбивать блесну до
5 раз и более. Иногда же,
подбив блесну 2—3 раза,
судак оставляет ее. Поклеена
мелкого судака чаще ощущается
в виде несильного толчка,
крупный же судак берет блесну
солидно, как бы наваливаясь
на нее всей тяжестью. Впрочем,
это не правило. Поклевка
крупного и мелкого судака может
быть едва ощутима, а может
сопровождаться сильным
рывком.
Приемы и способы
блеснения. Как известно, блеснение
состоит из подъема блесны,
свободного падения и паузы.
Судака ловят с более
удлиненной паузой, чем других
хищников. Самый
распространенный прием блеснения,
выработанный практикой, состоит в
следующем.
Блесну устанавливают в
30—40 см ото дна и начинают
ритмично поднимать ее на
50-60 см и опускать. Когда
рука опущена вниз, делают
паузу в 10—15 сен., в течение
которых блесна почти
полностью замирает.
В момент отрыва блесны
ото дна расстояние между
поверхностью льда и
вершинкой удильника должно
равняться 10 см. Когда рыболов
встает на ноги, расстояние
между блесной и льдом
составит требуемые 30—40 см.
Удильник при этом
направлен вниз под углом 45° к
поверхности льда.
Поднимают удильник
равномерно-ускоренно, а вниз
опускают резно, чтобы блесна
могла свободно планировать в
горизонтальной плоскости.
Планирование продолжается,-
пока у блесны есть некоторый
запас лески. Кан тольно
запас кончается, блесна
возвращается в вертикальное
положение. В этот момент
начинается пауза. Далее снова
подъем, падение и т. д.
Если блесна движется в
воде беспорядочно, то
возможны лишь случайные понлевни
и успешной ловли ожидать не
приходится. Только
однообразное прохождение блесной
своего маршрута привлекает
внимание хищника и приводит
к хватне. Тан ловят
практически всю зиму, но когда клев
судака ослабевает, применяют
и другие способы блеснения,
например:
катушку снимают с тормоза
и дают возможность блесне
уйти кан можно дальше в
сторону от лунки и лечь на
дно. В зависимости от
способности блесны планировать
и от глубины водоема она
может уйти в сторону 'на
2—3 м и более. Потом
делают паузу 20—30 сек. и
подтягивают блесну короткими
плавными движениями, не
отрывая ее ото дна. Понлев-
ка возможна во время любой
потяжки или в момент начала
подъема;
то же, что и в предыдущем
случае, только блесну
подтягивают короткими толчками,
немного приподнимая ее ото
дна и снова опуская. Блесна
при атом будет совершать
скачкообразные движения,
ерзать по дну и переваливаться
с бону на бон, поднимая со
дна облачка мути. Все это
привлекает судака, вызывая
хватку. Поклеена возможна
или у дна. или при отрыве
блесны;
блесну опускают вертикально
на дно и. не отрывая,
покачивают ее удильником, вызывая
шевеление, ерзание и поднятие
мути;
медленно поднимают блесну
со дна и осторожными
движениями покачивают удильник
из стороны в сторону,
придавая ей слабые колебания.
Поднять на 30—40 см, потом
положить ее на дно и снова
поднять.
Блеснят, как в первом
способе, в 30—40 см ото дна,
но в верхнем положении
блесны делают паузу до 5 сек.,
что дает возможность блесне
успокоиться и принять
определенное положение. При каждом
падении блесна будет
планировать в одном направлении,
т. е. наиболее однообразно и
ритмично, что раздражает
хищника и вызывает его хватку.
Практически рыболовами
отрабатываются первые три
приема, причем второй и
третий приемы являются
разновидностью первого. Если опускают
блесну со снятым тормозом на-
тушки, то сначала можно
протаскивать блесну по дну, а
потом, когда лишняя лесна
будет выбрана, блеснят обычным
способом.
Если же рыболов «сядет»
на косяк жирующего судака,
то ловят, кан правило, только
первым способом, не теряя
времени на протаснивание
блесны по дну. Четвертый и
пятый приемы выполняются
крайне редко, лишь перед
сменой лунок.
Что касается шестого прие-
з
Рис. 1. Рабочая часть g
пешни (мм)
3-554
65

Все чаще пригревает мартовское
солнце, по-весеннему теплое,
ласковее. Зима сдает свои
позиции. Появились первые
проталины, и тонкая полоска
воды отделила берега от еще
крепкого ледяного панциря.
Березы притихли, греются под
лучами, оживая от зимней
спячки. Идет весна
Фото Б. Попова

ма, то он почему-то
практически не применяется. Очевид
но, паузе в верхнем
положении или не придается
должного значения, или сам прием
неудобен для рыболова,
поскольку вынуждает его
длительное время держать
руку приподнятой, что довольно
утомительно. Но все же,
когда клев становится вялым или
прекращается целесообразно
разнообразить блеснение, а
не ограничиваться каким-то
одним шаблонным приемом.
Подсечна и вываживание
судака. При любом
прикосновении судака к блесне
необходимо сделать короткую,
резкую подсечку кистью руки
или всей рукой и,
почувствовав тяжесть начать
немедленный подъем. Нужно помнить,
что у судака очень прочная
костистая пасть и пробить ее
крючком удается не всегда
Это зависит о_> величины ры
бы. места, куда попал крючок
и от самой подсечки. Судак
с такой силой сжимает челюс
тями блесну что протащить
ее между его зубами можно
только при сильной и резкой
подсечке. При этом на блесне
нередко остаются следы от
зубов
Поднимать судака нужно
быстро, без лишней суеты и
рывков. Ослабление лески
хотя бы на мгновение может
привести к сходу.
Нужно быть внимательным
при пробном промере глубины
блесной или когда рыболов
уверовав, что судака под
лункой нет. кладет удильник
на лед, чтобы вырубить новую
лунку. В это время возможны
поклевки, к которым надо быть
готовым.
Поднимать или вываживать
судака надо спокойно, без
суеты, лучше без перчаток. В
сильные морозы можно
пользоваться просторными
рукавицами, которые при
необходимости можно мгновенно
сбросить.
Рис. 3. Блесны для ловли судака
А — «Змейка» узкая,
Б — «Змейка» широкая
Другая ошибка заключается
в том. что рыболов, особенно
неопытный, как бы помогая
судаку «найти» лунку, начинает
подводить его к ней. Ослаб
ление лески при этом
неизбежно темп подъема
нарушается, судак проходит еще
немного вверх, открывает пасть и
блесна вываливается. Этого
ни в коем случае делать не
следует. Независимо от того,
пройдет судак в лунку или
нет, темп подъема остается
неизменным до того момента,
когда судак или будет выхва
чен из лунки или упрется в
лед В последнем случае важ
но лишь не ударить его
сильно об лед. что приведет к
сходу, а ускоренным
движением прижать ко льду
Тантика ловли. Для
успешной ловли нужно не только
владеть техникой блеснения и
другими приемами, но и в
первую очередь знать места
наиболее вероятного выхода
судака. Очень полезно иметь
карту водоема хотя бы
самодельную куда заносятся все
бровки, уступы, места ес ко-
ряжником, отдельные норяги.
ямы ит, п. Чтобы их можно
было легко найти, на берегу
засекают ориентиры и
определяют расстояние. Такая карта
очень поможет в первое
время, в период изучения
водоема
Бывает, что на свои
постоянные места судак не выходит
Но рыболов, зная только ему
известные места где обычно
задерживается судак и в
самый бесклевый день редко
Рис. 2. Удилище
Граница заливки оловом
68

остается без улова. Таким
местом может быть отдельная
коряга, маленькая бровка,
уступ или впадина или просто
старый пенек на дне водоема.
Любое подходящее укрытие
способно привлечь судака и
задержать его. Ошибка в
данном случае хотя бы на метр
уже может не дать
результата Такие места необходимо
знать, наносить их на карту,
уметь находить и периодически
облавливать
Опытный рыболов идет
своим одному ему ведомым
маршрутом. Идет
целеустремленно, не задерживаясь долго
на одном месте, ведя
настойчивый и широкий поиск
судака на самых вероятных местах
его нахождения. Поиск идет
отнюдь не на пустом месте,
ни одна лунка не рубится
вслепую Рыболов идет от
одной бровки к другой, затем
к коряжнику. яме и т. д., по-
кь не нападет на судака.
Особенно энергично поиск и
ловля судака ведутся по
первому льду Лед толщиной до
1С см пробивается хорошей
пешней одним ударом.
Пробив лед, обязательно сделайте
рукояткой пешни несколько
круговых движений. Во-первых,
это позволив легко вытащить
пешню, а во-вторых, что
особенно важно, с нижней
стороны лунки образуется
небольшой корпус с расширением к
воде В этот конус в случае
поимни входит длинная, узкая
морда судака, и он занимает
необходимое для
протаскивания в лунку положение —
головой вверх.
В поисках судака на
бровке лунки рубят вдоль нее,
следуя всем ее изгибам и
поворотам. На бровке нужно
всегда отдавать предпочтение той
стороне, которая обращена
в сторону берега, а не к
руслу. На русле рубить лунки
вообще не следует, так как
там судака практически не
бывает. Поэтому самый
оптимальный маршрут на бровне —
челночный, который захватывал
бы полосу шириной 2—3 м от
ее края. Следует также
отдавать предпочтение
затемненным участкам на бровке,
избегая по возможности, чистого
льда
Поймав судака, не спешите
рубить новую лунку Иногда
из одной лунки удается поймать
двух и более судаков. Как
правило, под такими лунками
на дне всегда есть коряжка
возле которой стоят несколь
ко рыб. Лишь убедившись, что
поклевок больше нет, пробей
те 2—3 лунки рядом Вполне
вероятно что неподалеку есть
еще судаки. Правда, в иные
дни на бровке попадаются
только единичные судаки да
и то на значительном
расстоянии друг от друга.
Если судак подбил блесну
и не засекается, продолжайте
блеснить в том же темпе,
чтобы резкой сменой «игры»
не отпугнуть судака, а,
наоборот вынудить его сделать
завершающую хватку Если
это не удалось, необходимо
пробить нескольно лунок во
круг той, где была поклеена
В случае неудачи нужно,
запомнить эту лунку и
вернуться к ней через 1—1,5 час
Таким путем часто удается
поймать несколько судаков,
Наиболее интенсивно судак
подбивает блесну не засекаясь
в первой половине дня, ближе
к полудню. Поэтому весьма
полезно и даже необходимо
облавливать такие лунки через
1,5—2 час, после полудня
Бывают случаи, когда эти
лунки приносят большую часть
всего улова.
Но и на бровке далеко не
всегда удается напасть на
жирующую стаю. Иногда судак
вообще не гуляет и найти его
не удается. В тание дни
рыболовы рассредоточиваются
по водоему, пока ному-то не
удастся напасть на судака
Если косяк найден на бровке,
то лунки рубят с таким
расчетом, чтобы захватить более
широкую полосу, чем при
поиске Ширина полосы может
достигать 4—5 м и в каждом
конкретном случае
определяется экспериментально,
Необходимо следить, где происходит
больше всего понлевок. а
значит, и стоит основная
масса судака. Лунки рубят
примерно в шахматном
порядке, чтобы возможно меньшим
числом накрыть большую
площадь стоянки косяка.
Расстояние между ними в таких
случаях обычно не превышает
1-1,5 м.
Особенно тщательно
облавливают лунки, давшие
поклевку, и коряги. Преследуя
судака, рыболовы постепенно
передвигаются в направлении
последних поклевок.
Зацепившись блесной за
корягу, не торопитесь опускать
в лунку отцеп. Там может
стоять судан, и вся эта
возня с отцепом вспугнет его
Возьмите запасной удильник
и с двух-трех сторон
обловите корягу. Вообще же ловля
в коряжнике требует
некоторого навыка. Блесну опускают
по вертикали, без
планирования и легким плавным
подъемом проверяют, можно ли
ей «играть».
Признаками коряжника под
лункой являются задевание за
него блесны, легкие зацепы
за мелкие ветки и, конечно,
глухой зацеп. Иногда блесна как
бы зависает, не дойдя до дна
при очередном падении. Такой
слабый зацеп воспринимается
неискушенным рыболовом как
поклевка, и он с силой
всаживает блесну в норчу. Иной
раз отцепить такую блесну
удается, лишь изрядно
повозившись с ней. Неноторые
рыболовы, боясь потерять
блесну, избегают ловли в закоря-
женных местах, и совершенно
напрасно. Они остаются при
своих блеснах, но часто без
улова.
После каждой поимки
судака и зацепа блесны не
забывайте осматривать крючок.
Жало может затупиться,
согнуться или обломиться совсем.
У рыболова под рукой
постоянно должны быть: багорик, §
брусок для правки крючков и rj
отцеп. Обидно в разгар лов- §■
ли бежать к соседу одалжи- £
вать отцеп. Еще хуже, если *
судак не идет в лунку, а ба- s
горика нет. Тут уж остается а
лишь на весь водоем взывать =>
о помощи. ь<г
69

Если даже по отношению н
близким приятелям
рыболовный этикет запрещает «рубить»
чуть ли не задники галош на
их валенках, тем более этого
нельзя делать по отношению
к незнакомым людям.
-Соблюдайте некоторую дистанцию
при рубке лунок. Ведь и вы
испытываете далеко не самое
приятное чувство, когда у вас
из-под ног вытаскивают, с
вашей точки зрения, вашего
судака. Имейте мужество и
терпение найти судака
самостоятельно. При коллективной
ловле не лезьте в чужие лунки,
тем более свежие.
Возьмите за правило вести
ловлю из своих лунок,
сообразуясь с уже имеющимися
лунками и местами последних
поклевок. Шансы поимки
судака при этом будут гораздо
выше.
Снаряжение и снасть.
Блеснение судака зимой в силу
своих особенностей требует
не только знания
определенных приемов и тактики
ловли, но и вполне
определенного снаряжения и
рыболовной снасти.
Для рубки лунок используют
пешню. Хорошая пешня в
умелых руках позволяет
успешно вести ловлю при толщине
льда до 30 см. Лишь при
большей толщине
целесообразнее переходить на ледобур.
Пешней же проверяются
толщина и качество льда, что
позволяет перемещаться по
водоему по первому льду и
в условиях ограниченной
видимости.
Пешня должна иметь
достаточный вес и хорошую
пробивную способность. Кроме
того, она не должна
заклиниваться в сухом, сыром или
вязком льду. Этим
требованиям вполне удовлетворяет
пешня в форме долота.
Небольшая конусность по
всей длине пешни исключает
возможность ее заклинивания
во льду, а узкая кромка ра-
Рнс. 4. А — положение крючка
иа блесне; Б — заточка крючка
бочей части в сочетании с
ее формой и весом пешни
позволяет одним ударом
пробивать лед толщиной до 10 см.
Рукоятку пешни делают из
акации, бука или березы.
Работа пешней требует
некоторого навыка и сноровки.
Дело в том, что в процессе
рубки лунни всегда наступает
такой момент, когда пешня
уже не встречает
сопротивления льда и, нерасчетливо
опущенная, стремится
выскользнуть из рук и уйти под лед.
Тут нужно быть особенно
внимательным. Веревочная петля
для удержания пешни, на мой
взгляд, неудобна, тан кан ее
приходится постоянно надевать
и снимать с руки, что требует
много времени и весьма
хлопотливо.
Есть более простое и
оригинальное приспособление,
предохраняющее пешню от про-
валивания под лед. К нижней
части рукоятки пешни
крепится прочный шнур, к которому
за середину привязывают
небольшую крепкую палку. В
случае выснальзывания пешни из
рук палка ложится поперек
лунки и не дает пешне
провалиться. Длина шнура не
более 10 см, длина палки —
20-25 см.
Если рукоятка пешни усохла
и болтается в обойме, ее
необходимо замочить до
полного разбухания. При
транспортировке и перевозке пешни
для безопасности окружающих
и сохранности самой пешни
на ее рабочую часть
надевают кусок шланга.
Ловлю ведут коротким удиль-
ником, к которому крепят
катушку с леской. К леске,
пропущенной через концевое
кольцо удильника, привязывают
блесну. Очень хорош
удильник из дюралюминия. Он
имеет небольшой вес и хорошую
жесткость, столь необходимую
при подсечне. Удильник
вытачивается из прутка
дюралюминия, на оукоятку идет плотный
пеноплас!, посадка которого
выполняется на эпоксидной
смоле.
Катушка должна иметь
небольшой вес и надежный
тормоз, исключающий вращение
барабана при подсечке.
Управление тормозом должно быть
простым и удобным. Для
быстроты сматывания лески
диаметр барабана желателен
не менее 45—50 мм. Барабан
должен легко вращаться на
оси, для чего ее
рекомендуется смазывать веретенным
маслом, которое не замерзает
и не густеет на морозе.
Леска диаметром 0,4 мм не
должна терять на морозе сво--
их свойств. Практически
нужна такая леска, чтобы ее
нельзя было порвать руками. На
морозостойкость лесну можно
проверить и в домашних
условиях, положив ее на ночь
в морозильное отделение
холодильника и испытав утром
на разрыв.
Из отечественных лесок
можно пользоваться только лес-
70

ной Клинсного
производственного объединения «Химволон-
но». На катушку леска
наматывается с некоторым запасом,
но обычно достаточно 15—17 м.
Необходимо следить за
узлом, которым леска крепится
к блесне, и перевязывать его
перед каждым выездом на
ловлю.
Несколько подробнее
остановлюсь на блеснах. Блесны
для ловли применяют, как
правило, длинные и узкие,
белого цвета. В моей практике
наиболее удачными оказались
летние спиннинговые блесны
«Змейка», переделанные под
зимнюю блесну. Они очень
уловисты, имеют довольно
выраженный центр тяжести,
вследствие чего не рыскают при
погружении и позволяют
выполнять серию однообразных
движений.
Правильно залитая и
отцентрованная блесна должна
спокойно, чуть-чуть переваливаясь
с боку на бок, планировать по
прямой в сторону от
вертикали.
Несмотря на то что на
узкую «Змейку» идет только
судак, а на широкую попутно
ловится окунь и щука, отдать
предпочтение какой-либо из
блесен затрудняюсь, поскольку
приходилось успешно ловить
на обе блесны.
Их изготовление не сложно
и вполне может быть
выполнено в домашних условиях.
Лучший материал — красная
медь толщиной 1—1,5 мм,
которая хорошо поддается не
тольно ковке и штамповке,
но и последующему
серебрению. Вес узкой «Змейки» —
24—25 г, широкой — 26—27 г.
Серебрение блесен
необходимо выполнять в двух
вариантах: с ярким, зеркальным
покрытием и матовым, не
дающим ярких бликов. Если
в пасмурную погоду более
уловисты блесны с блестящей
зеркальной поверхностью, то
в солнечную предпочтительнее
Рис. 5.
- — отцеп; Б — баеорик
матовые. Для получения
блестящей серебряной поверхности
блесну после шлифовки
полируют на войлочном кругу с пастой
ГОИ, а после нанесения слоя
серебра — куском чистой
фланели. Для получения матовой
поверхности достаточно
ограничиться обработкой блесны
мелкой наждачной бумагой с
последующим серебрением.
Самый простой и доступный
способ серебрения
заключается в следующем.
Нанесение слоя серебра на
блесну производится с
помощью любого источника
постоянного тока,
обеспечивающего силу тока в цепи 5—10
миллиампер. Если применяется
батарейка в 3,5 Вольта, сила
тока в цепи ограничивается
включением добавочного
сопротивления 800—1000 Ом.
Сопротивлением ' может
служить электрическая лампочка
50—75 ватт на 220. Вольт.
Процесс отложения серебра
происходит в ванне
(пол-литровой банке или стакане).
Анодом служит серебряная
пластинка толщиной 0,5—1 мм с
поверхностью немного
большей, чем блесна. Пластинку
подключают к положительному
полюсу батарейки. К
отрицательному полюсу присоединяют
тщательно очищенную и
обезжиренную блесну. Признаком
полного обезжиривания
является равномерное смачивание
водой всей поверхности
блесны.
Схема соединяется медным
проводом диаметром 1—1,5 мм.
Ванна заполняется
электролитом — отработанным фиксажем,
остающимся после
закрепления фотобумаги или пленки.
Фиксаж должен быть
непременно отработанным. Блесну
сразу же после промывки
переносят в ванну и погружают в
электролит против анода и для
получения равномерного
покрытия поворачивают через
каждые 2—3 мин.
Время серебрения при
аноде из серебра — 15—20 мин.,
а из свинца или нержавеющей
стали — 20—30 мин. При
отложении темного осадка
необходимо снизить силу тона
путем подключения
дополнительного сопротивления.
По окончании серебрения
блесну необходимо сразу же
промыть в чистой воде,
просушить и либо отполировать,
либо оставить матовой.
Батарейки карманного фонаря
должно хватить на 10—15 час.
работы. Этим способом можно
серебрить углеродистую сталь,
медь, латунь и бронзу.
Серебрение целесообразно
выполнять после припайки крючка
и заливки блесны оловом.
Крючки для блесен
применяются одинарные, заводского
изготовления, № 14—16 с
диаметром цевья 1,5—1,7 мм.
Перед пайкой крючку
придается необходимая форма,
обеспечивающая его правильную
посадну и положение на блес-
71

не. Крючон гнут без
дополнительного нагрева.
Крючок должен быть не
только острым, но и правильно
заточенным. Жало крючка
должно быть не слишком
длинным и не слишком коротким.
Кончик длинного жала часто
гнется или обламывается при
подсечке, при коротком жале
угол заточки не позволяет
подсечь судака. Крючок средней
заточки оставляет царапины
на ногте, а хорошей — при
легком нажиме должен впиваться
в ноготь.
Крючок на блесне частично
маскируется красной шерстью.
Лучше всего для этой цели
подходит красный мохер.
Оснащение блесен подвесными
тройнинами, а также двумя и
более впаянными крючками не
только неспортивно, но и
запрещено.
Для предохранения лески
от закручивания на блесну
ставят карабин с заводным
кольцом.
Существует мнение, что эти
подвижные части при «игре»
блесны создают отпугивающий
рыбу стун, поэтому некоторые
рыболовы пропаивают не
только .отверстие для заводного
кольца, но и само кольцо и
даже нарабин. Не берусь
судить, насколько это верно, тан
как явных преимуществ
«бесшумных» блесен мне наблюдать
не приходилось.
Рекомендуемые некоторыми
авторами напаянные
поперечные полосы и поперечные
пропилы на блеснах представляют-
_ ся мне неудачными, так кан
| весьма сомнительно, что реб-
~ ристую блесну можно успешно
г. протаскивать через судачью
5 пасть.
3= В этом плане более перспек-
з тивны блесны, изготовленные
* из двух пластин металла и
| имеющие гладкую поверхность
с внешней и с внутренней
- стороны.
5 Для освобождения зацепив-
§ шейся блесны служит отцеп.
S который привязывают к леске
j диаметром 0,8—1 мм, намотан-
3 ной на мотовильце или дощеч-
t< ку. Изготовляют его путем от-
^ ливни расплавленного свинца в
заранее подготовленную и
хорошо просушенную форму в виде
полого цилиндра,
изготовленную из 4—5 слоев ватмана
или другой плотной бумаги.
Перед отливкой в форму
закладывают стальную упругую
проволону для спиралей
отцепа и ушка, за которое отцеп
привязывают к леске. Спирали
отцепа целесообразно облудить
и усилить дополнительной
напайкой олова. Вес отцепа —
300 г.
Для освобождения
зацепившейся блесны леска удильника
заводится в спираль и отцеп
опускают на леске в лунку, и
он отбивает блесну своей
тяжестью. Практически двух-трех
ударов отцепом вполне
достаточно для освобождения
блесны. Такой отцеп хорош тем,
что наносит удар не по узлу
на леске, а по самой блесне.
Для подбагривания
пойманной рыбы служит багорик из
стальной пружинной проволоки
подходящего диаметра. Жало
багорика должно быть прочным
и острым с небольшим
изгибом наружу. Форма рукоятки
должна быть такой, чтобы
рыболов, держа багорик в руках,
мог, не глядя на него, знать,
нуда направлено жало
багорика. Это поможет избежать
ошибок и неудач при подбаг-
ривании. Рукоятку полезно
обмотать теплоизолирующим
материалом.
О. Соболев
РЫБОЛОВУ
О ПОПЛАВКАХ
Поплавок, этот символ
рыбной ловли, — важнейший элемент
снасти. Многие считают, что
поплавок нужен тольно для
передачи сигнала о поклевке и
для удержания насадки на
заданной глубине. Это верно,
но у него есть еще одна
функция: он выполняет заметную
роль в осуществлении «игры»
насадной. Опытные рыболовы
пренрасно знают, насколько
диапазон и характер «игры»
насадки зависят от конструкции
поплавна.
Прежде чем перейти н
описанию поплавков тан
называемого спортивного типа,
остановлюсь на современной и
наиболее популярной конструкции
«любительского» поплавка, на
его достоинствах и недостатках.
На рис. 1 показан такой
поплавок; делают его обычно из
твердого пенопласта или
пробки. Поплавок прост в
изготовлении, удобно крепится и
хорошо перемещается по леске,
легко снимается и поэтому
может храниться отдельно от
оснастки. При правильном ог-
ружении он чутко регистрирует
поклевку. Особенно приятно
ловить с таним поплавком
карповых рыб. При поклевке
поплавок постепенно поднимается
из воды, а затем красиво
падает — ложится на воду. Но, к
сожалению, у танбго поплавка
есть существенные недостатки,
которые исключают его
применение в спортивной прантике:
а) плохо работает на
течении—при подтормаживании
выходит из воды и перестает
регистрировать поклевку (рис.
2, а/, точно тан же ведет себя
в стоячей воде во время
подтягивания снасти; б) мало
заметен при дальнем забросе
насадки и чувствительном огру-
12

-Рис. 1. «Любительский»
поплавок:
а — огружение чувствительное;
б — огружение нормальное;
•( — огружение недостаточное
(поплавок «недогружен»)
жении; в) часто ломается —
выскакивает колечко, которое
крепится в теле поплавка.
К слову, такие поломки будут
Рис. 3. Конструкции
спортивных поплавков:
а, в, г — с раздельными «антенной»
и килем; б, д — с цельной
«антенной»; г — со сменной
«антенной»; д — скользящий;
I — «.антенна»; 2 — колечко;
3 — тело поплавка; 4 — «киль»;
5 — трубочки из отрезков кембрика
происходить значительно реже
если, передвигая поплавок по
леске, держать его за
трубочку из кембрика. а не за тело,
как это обычно делается на
практике.
Спортивными поплавками
пользуются главным образом
спортсмены. Видимо, незнание
конструкции и относительная
сложность изготовления
сдерживают их распространение среди
рыболовов-любителей. Но я
думаю, что термин «спортивные
поплавки» временный — за
рубежом большинство любителей
рыбной ловли применяют их
уже давно.
Спортивные поплавки имеют
максимальную
грузоподъемность при минимальных
размерах, высокую чувствительность
к поклевке, хорошо видны на
воде, надежно закрепляются
на леске и удобно
перемещаются по ней. К ним
предъявляются еще и дополнительные
требования: сохранять
вертикальное положение при
любых манипуляциях со снастью
и иметь красивый внешний
вид.
Поплавки, как, впрочем, и вся
снасть, отражают класс
спортсмена. На стр. 78—79
помещены фото поплавков,
сконструированных и изготовленных
Рис. 2. Положение поплавка
на течении при
иодтормаживании:
а — «любительского»;
б — спортивного
чемпионом РСФСР по
рыболовному спорту москвичом
В. И. Миняйленко. Они не
только внешне красивы, но и
«работа» их безупречна.
Делаются они главным
образом из бальзового дерева,
сухой сердцевины репейника;
гораздо реже —из легких сор-
Рис. 4. Окраска поплавков
способом «окунание» (а — в)
и сушка (г)

Фото 1
Фото 2
тов пенопласта или из пробки.
На токарном станке или
вручную вытачивают тело
поплавка, в нем по вертикальной
оси сверлят сквозное отверстие
диаметром 0,3—2 мм — в
зависимости от толщины «антенны».
Из верхнего слоя бамбука
(он наиболее прочен)
выстругивают «антенну» и полируют ее
до упругой посадки в тело
поплавка. «Антенна» может
быть цельная или составная:
нижнее ее продолжение
называется «килем» (рис. 3). Дета-
Рис. 5. Уклеечные поплавки:
а — без «антенны» и креплением
в двух точках; б — с укороченной
«антенной» и креплением в двух
точках; в — с укорооченной
«антенной» и креплением в трех
точках; г — с удлиненным «килем»
и креплением в трех точках
ли поплавка: «антенна», «киль»,
нолечко при условии тугой
посадки в тело должны сажаться
на водостойком клее.
В зависимости от размера
и конструкции поплавка верхний
конец «антенны» должен
выступать из тела на 1—6 см,
нижний «киль» — на 0,5—10 см. В
варианте конструкции с
составной «антенной» отверстия
сверлят с двух сторон, но так,
чтобы «киль» глубоко заходил в
тело поплавка (рис. 3, в, г);
«антенна» и «киль» обычно
выполняются из разного
материала. Если длина «киля» более
3 см, то он, как правило,
металлический. «Антенна» тоже
может быть не только из
бамбука, но и из металла, твердых
пород дерева, бальзы и т. п.
Например, в поплавках,
показанных на фото 3, «киль» и
«антенна» составляют одно
целое и выполнены из луженой
проволоки диаметром 1 мм.
На верхнюю часть «антенны»
надевают трубочки из кембри-
на разного цвета и получают
вариант поплавка со сменной
«антенной». Здесь же, на фото
2, изображены поплавки с
«антенной» из гибких
материалов, например отрезков лески
0,3—0,4 мм или кабаньей
щетины. Такие поплавки
удобны тем, что при захлестывании
лески за «антенну» достаточно
слегка потянуть леску,
«антенна» согнется, поплавок
высвободится, а «антенна» вновь
Фото 3
займет вертикальное
положение. Поплавки такой
конструкции хороши для ловли
уклейки, когда при частых
перебросах неизбежно захлестывание
лески. Недостаток этих
поплавков — при дальнем забросе
плохая видимость из-за малой
толщины '«чнтенны».
Колечке для пропуска лесни
делают из проволоки
диаметром 0,2—0,3 мм, материал —
латунь, нержавеющая сталь,
нихром. Если верхняя часть
тела поплавка узкая (рис. 3,
а, в), то, прежде чем
вставить колечко, надо у него
Рис. 6. Зимние поплавки:
а — с глухим креплением;
б — с подвижным креплением;
в — съемный с прорезью

Фото 4
отогнуть «ножни» на
расстояние, равное толщине «антенны»;
затем на 2—3 мм ниже
ватерлинии поплавка тонким шилом
проколоть отверстия, смазать
колечко клеем и вставить его в
отверстия.
Поплавки красят в нужные
цвета, погружая их в нитро-
Фото 7
Фото 5
эмаль, которая должна быть
достаточно жидной и хорошо
стекать с поплавка. Поплавки
из пенопласта до окраски
надо покрыть спиртовым ланом
или клеем БФ-2, БФ-6, иначе
нитроэмаль растворит
пенопласт. Вначале погружают весь
поплавок в красну зеленого,
коричневого, черного или дру-
Фото 6
того нейтрального цвета (рис. 4,
а) и дают ей высохнуть, для
чего «киль» поплавка втыкают
в пластинки (рис. 4, г). Затем
колонковой нисточкой или
погружением в нрасну со стороны
«антенны» наносят белый
поясок (рис. 4, б). Когда поясок
I
высохнет, кончик «антенны»
красят яркой флюоресцентной
красной, а саму «антенну» и
верхнюю часть поплавка до
ватерлинии — черной (рис. 4, в). После
покраски и сушки весь
поплавок понрывают бесцветным
спиртовым лаком. Когда лак
высохнет, с «киля» снимают
шкуркой или ножом излишки
лака, на кончик надевают
отрезок нембрика, а затем игол-
75

кой прочищают отверстие в
колечке.
На рис. 3, г показан
поплавок со сменной «антенной».
В его верхнюю часть вклеен
отрезок радиоизоляции с
запаянным нижним концом.
В цилиндрик вставляют
сменные «антенны»: вечером и
утром, а также в тени нустов —
.-белую, днем — черную.
Рыболовы-любители обычно
делят поплавки -на маленькие,
средние и крупные, в
зависимости от их грузоподъемности.
Спортсмены классифицируют
их также по сфере
применения — в стоячей воде, на
течении, для дальнего заброса
и т. д. В отдельные группы
выделены поплавки уклеечные
и скользящие.
В зависимости от
назначения поплавки отличаются теми
или иными конструктивными
особенностями. Тан, для ловли
на течении делают более
длинный «киль» (см. фото 3 и рис-
3, 'а, в) и чуть ниже, чем
обычно, располагают
колечко; при подтормаживании та-
ной поплавок сохраняет
вертикальное положение даже на
сильном течении. К недостаткам
его следует отнести то, что
при неаккуратно выполненном
забросе получается так
называемый «мертвый перехлест»,
который можно устранить,
только вынув оснастку из воды.
Для ловли в стоячей воде
«киль» делают гораздо короче;
верхняя часть поплавка
расширена для большего
поверхностного сцепления с водой.
Такой поплавок при
захлестывании лески можно довольно
легко освободить подергива-
g нием удилища или резким пе-
| ребросом оснастки (фото 2).
5 Конструкция уклеечных поплав-
5 ков (рис. 5) почти исключает
~ захлестывание лески за «ан-
а тенну».
§ В связи с тем, что в между-
§ народных правилах соревнова-
'§ ний сняты ограничения даль-
°- нести заброса насадки, спорт-
« смены стали применять нату-
| щечную снасть со скользящим
'g поплавком (рис. 3, д). Под-
^ робно об этом рассказывали
с А Балашов и А Яншевский
в статье «Спортивная
поплавочная спасть для дальнего
заброса» («Рыбоводство и
рыболовство», 1982, № 2). В
стоячей воде и на слабом
течении для ловли крупной рыбы,
как правило, ставят скользящие
поплавки грузоподъемностью
5—15 г с креплением в
одной (фото 5 и 6) и в двух
(фото 4) тоннах. Последний
особенно хорош, если глубина
ловли небольшая, а приманку
надо забросить не дальше
20 м. Таной облегченный
поплавок лучше летит, обладает
меньшей инерционностью,
позволяет делать короткие под-
тормаживания на течении и
подтягивания в стоячей воде.
При этом он не ложится
сразу на воду и продолжает
регистрировать поклевки, К
недостаткам его следует отнести
замедленное прохождение
лески через кольца поплавка во
время погружения насадки.
Поплавки с плавающей
«антенной» (фото 5) и с
дополнительным шариком (фото б)
используют в случаях дальнего
заброса насадки и при
большой глубине ловли. Оба типа
поплавков хорошо работают
на течении при свободном
проплыве, но боятся
подтормаживании и подтягиваний. В
момент выполнения этих
технических приемов они ложатся
на воду или затапливаются и
перестают регистрировать
поклевку.
Интересными свойствами, на
мой взгляд, обладает поплавок
с шариком, который можно
перемещать по «антенне» и тем
самым регулировать
чувствительность поплавка и видимость
«антенны». Стопорами шарика
служат два колечка от
ниппельной резинки — одно сверху,
другое снизу. Чем дальше
заброс, тем длиннее «антенны»;
чем чувствительнее должна
быть настроена снасть, тем
«антенна» короче. Хотя одно
свойство исключает другое,
на практике нетрудно
подобрать оптимальный вариант,
регулируя огружение шарика
«подпаском».
Все спортивные поплавки,
независимо от их формы,
очень чувствительны. Главное —
правильное их огружение (об
этом речь пойдет в следующей
статье). При этом не имеется
в виду какая-то
сверхчувствительность, которая, кстати, и
не нужна. Все конструкции так
называемых
сверхчувствительных поплавков и есть тот
«велосипед», который постоянно
изобретают недостаточно
опытные рыболовы. К примеру, у
поплавка делают огромную
плавучую «антенну», не
подозревая, что в целом ряде
случаев такой поплавок
перестает выполнять свои функции,
он может применяться только
в стоячей воде, да и то, если
у рыболова плохое зрение и
требуется поэтому повысить
видимость поплавка.
Готовые поплавки хранят в
пеналах — коробках или на
колодочках вместе с оснастной
(фото 7). На фото 8
представлены поплавки одинаковые по
размеру, но разные по форме
и раскраске.
В заключение коротко о
зимних поплавках. В
Московской области зимней
поплавочной удочкой ловят в
основном леща на глубине 5—12 м
и плотву на глубине 3—5 м.
Средняя глубина ловли леща
7—10 м. На таких глубинах,
особенно к концу сезона,
чувствуется течение. Ловят
леща с прикормкой мелким
мотылем. Когда лещ подходит
к прикормленным лункам и
начинает активно клевать,
главное — быстро опустить насадку
на дно и не дать течению
снести ее. С этой целью
применяют довольно тяжелую
оснастку и соответственно
большой поплавок, который под
действием груза должен
медленно тонуть (быть хорошо
огружен).
На рис. 6 показаны зимние
поплавки и варианты их
крепления. Мне больше нравится
тот, что изображен на рис.
6, а,— он хорошо работает при
любой погоде. У поплавков на
рис. 6, б на сильном морозе
крепление подмерзает, и
тогда он стоит в лунке с
некоторым наклоном;
преимущество его в том, что он съемный
76

и после окончания ловли его
можно снять и положить в
отдельную коробочку. Так кан
к каждому поплавку следует
подбирать свою «огрузну»,
сменные поплавки нумеруют.
Гораздо реже применяют
съемные разрезные поплавки (рис.
6, в). Они ставятся главным
образом на мормышечную
снасть для ловли плотвы; в
морозную погоду при уженье
с поплавком лунку можно
чистить гораздо реже, чем при
ловле с кивком.
Несъемный поплавон при
наматывании лески на мото-
вильце удочки следует
отводить немного в сторону (рис.
7, а), чтобы он не попал под
леску, которая, высыхая, может
его деформировать. Если
хлыстик не убирается в удильник,
поплавок оставляют, кан
показано на рис. 7, б.
Все сказанное о зимних
поплавках относится только к
любителям, спортсмены зимой
поплавочными удочками не ловят.
В. Казаков
УДЛИНИТЕЛЬ ЛЕСКИ
И АМОРТИЗАТОР ПРИ ЛЕТНЕЙ
ЛОВЛЕ НА МОРМЫШКУ
Летом некоторые рыболовы
предпочитают поплавочной
удочке удочку с мормышкой,
особенно на небольших, заросших,
закоряженных речках. С ней
легче ловить на
труднодоступных участках береговой зоны,
где с поплавочной удочкой не
развернешься.
Главным трофеем обычно
бывает окунь. Уж очень он
неравнодушен к подвижной
приманке! Но не каждая
поклевка приносит рыболову удачу.
Бывает, что поклевка окуня так
быстра и резка, что не
успеваешь подсечь, а насадки уже
нет. Или выхватишь из воды
мормышку с обрывном червя.
Известно, что окунь чаще берет
насадку в движении, с налета.
Рыболовы знают, что рыба
спокойно заглатывает насадку, если
не чувствует препятствия и
помехи. Если рыба чувствует
препятствие (натянутую лесну при
ловле на мормышку), она
делает резкий рывок и либо
срывает насадку, либо бросает ее,
если не последовала подсечка.
Поплавочная снасть дает
рыбе возможность, взяв насадку,
некоторое время
беспрепятственно двигаться с ней за счет
провиса лески и за счет
поплавка, который в результате
движения рыбы уходит либо в
сторону, либо в глубину, сигна-
5 8
со
I
3 Р
Q (К
1
Y
*о Рис.1
Уг
Рис. 1. Удлинитель (см) - кольца [А. Б) и шацба (Г)
амортизатор — резина |Р) и кольцо [В)
лизируя рыболову о том, что
пора подсекать.
Два простых дополнения —
удлинитель лески и амортизатор,
внесенные мною в оснастку
летней мормышечной
удочки, дают примерно такие же
преимущества, какие есть у
поплавочной удочки (рис. 1).
Удлинитель — это запас лески,
с которым рыба после
поклевки может свободно плыть,
заглатывая насадку, прежде чем
почувствует препятствие. Длина
удлинителя обычно равна 0,5 м,
но его можно сделать и
больше, и меньше, в зависимости
от условий лова и сноровки
рыболова.
На комле удилища на
расстоянии 5—6 см один от
другого ставятся два кольца —Л
и Б (можно использовать
пропускные кольца от спиннинга
диаметром 5 мм). Через
кольца пропускают леску, на
которую надевают шайбу Г
диаметром 6 мм. Вес шайбы
должен соответствовать весу
мормышки с насадкой или
несколько превышать его. Конец
лески привязывают н кольцу В
амортизатора.
Амортизатор представляет
собой тонкую эластичную резину
Р длиной 8 см. Один конец
резины прикрепляется к комлю
удилища на расстоянии 16 см
от кольца Бла другой —к
кольцу В диаметром 6 мм.
Кольцо Б служит ограничителем,
препятствующим излишнему
растяжению резины во избежание
обрыва.
При подготовке снасти к
лову нужно вытянуть шайбу Г
из колец А и Б на 20—30 см.
На такое расстояние рыба
сможет беспрепятственно
перемещаться после поклевки,
заглатывая насадку. Когда запас лески
77

на удлинителе иссякнет,
вступает в действие амортизатор.
Он также позволяет рыбе
плыть с насадкой, постепенно
увеличивая сопротивление ее
движению.
Теперь у рыболова есть
некоторый запас времени от
поклевки до подсечки.
Несколько очень нужных мгновений,
которых раньше у него не
было.
При уженье окуня на удочку
с удлинителем и амортизатором
сходов рыбы после подсечки
почти не наблюдалось. Если
и случались сходы, то
исключительно из-за промахов или
оплошностей рыболова. Снасть,
оборудованная амортизатором,
позволяет ловить крупную рыбу
на более тонкую леску.
Если при уженье со дна на
поплавочную удочку нужно
обязательно изменять спуск в
зависимости от глубины, то при
ловле на мормышку без
поплавка этого делать не нужно.
Если рыболов ловит на мелком
месте, он поднимает кончик
удилища выше, если он
перешел на место поглубже, то
кончик удилища опускает ниже,
а на глубине держит его у
самой воды.
Однако если рыболов
намерен ловить на глубоних местах
и на разной глубине, то такая
снасть его не удовлетворит.
Чтобы иметь возможность" быстро
и в больших пределах
изменять длину спуска лески,
рыболов должен оборудовать свою
снасть так, как показано на
рис. 2 и 3.
На рис. 2 изображена снасть
с удлинителем, амортизатором
и мотовильцем М, ноторое
унрепляется на комле удилища
перед кольцом А. На мото-
вильце наматывается запас
лески. Если же вместо мотовиль-
ца установить небольшую
катушку с тормозным устройством,
то снасть станет более
совершенной и удобной.
Проследим, как будет
действовать снасть с удлинителем,
амортизатором и катушкой. При
поклевке рыба
беспрепятственно стаскивает леску с
удлинителя до момента, когда шайба
Г с характерным стуком о
Рис. 2. Мотовильце (М)
комель удилища займет
положение между нолыдами А и Б.
Одновременно начнет
растягиваться резина амортизатора.
Здесь рыболов делает
подсечку. Если подсечка сделана
удачно, рыболов без труда
вываживает рыбу, рывки которой
смягчает амортизатор. Если же рыба
оказалась крупной и резина
амортизатора растянется до
кольца Б, то при сильных
рывках и потяжках рыбы на помощь
амортизатору придет тормозная
система катушки. Таким
образом, вероятность схода рыбы
или обрыва лески сводится к
минимуму.
При летнем уженье на
мормышку без поплавка
большинство рыболовов применяют
легкую, двухколенную удочку
длиной до 3 м, оснащенную
леской 0,15—0,2 мм, а длина
лески обычно не превышает
длины удилища, что вполне
достаточно, так как уженье
идет с берега.
Замечено, что при летнем
уженье на мормышку цвет и
форма мормышки не имеют
такого значения, как в зимнее
время. Однако при уженье на
течении ставят более тяжелую
и крупную мормышку. На
небольшой глубине и слабом
течении вполне подойдет более
легкая и мелкая мормышка.
При слабом клеве мелкая мор-
мышна всегда предпочтительнее
крупной. Снасть иногда
оборудуют двумя мормышками.
В этом случае вторая
мормышка крепится на леске в 15—
20 см от основной. Некоторые
рыболовы считают, что снасть
с двумя мормышками более
уловиста. Ее применяют также
при ловле на течении, когда
одна мормышка слишком легна.
Техника уженья с берега hp
Рис. 3. Катушка (К)
сложна: колебания мормышки
у дна, медленный подъем и
опускание с колебаниями и
без колебаний, ведение вдоль
берега, забрасывание от
берега на всю длину лески и
подтягивание к берегу.
На мормышку в летнее
время можно поймать разную
рыбу, но главным моим трофеем
все же остается окунь.
Основной насадной служит
красный верткий навозный червь, а
также мотыль. В осеннее
время лучшей насадной будет
малек. Уженье ведется одной
удочкой в движении. Рыболов
идет вдоль берега и
облавливает все удобные и
приглянувшиеся места. Если окунь есть, он
сразу дает о себе знать
поклевкой; если поклевок нет,
рыболов переходит на другое
место. Искать окуня следует на
глубине от 1 до 3 м в
местах с умеренным течением
(на быстринах окунь встречается
реже), в «окнах» и на кромке
водной растительности, у
песчаных кос, на выходах из глубин,
у ям, каменных гряд, на
перепадах глубин, в норяжнике, где
скапливается малек. В
глубоких водоемах при ловле с лод-
ни окуня следует искать на
так называемых «пятачках» —
мелководных местах,
окруженных глубиной.
Уженье рыбы на мормышку
летом завоевывает все ббльшую
популярность. Ведь рыболов,
подобно спиннингисту, все
время в движении, все время в
поиске. В последние годы в
рыболовной литературе
появились сообщения об успешном
уженье летом на мормышку
судака, леща, карася, плотвы
и некоторых других рыб.
78

Вал. Поздеев,
Вад. Поздеев
ОБ УЛОВИСТОЙ
БЛЕСНЕ
Спиннинг без блесны — что
незаряженное ружье. За
уловистую блесну спиннингист
готов отдать чуть ли не
полцарства. Конечно, наличие уловистой
блесны еще не гарантирует
улова, необходимы мастерство,
профессиональные навыки.
Что же такое уловистая
блесна? Во-первых, она должна
привлекать хищную рыбу; по-
видимому последняя узнает
свою жертву по двум
признакам: на слух —по
акустическому сигналу, который излучает
движущаяся жертва, и
визуально — по форме и цвету.
Во-вторых, рыболов должен
обеспечить встречу блесны с
хищником. Полагаем, что
спиннингист должен знать места
вероятного нахождения рыбы.
Следовательно, блесна по воздуху с
помощью снасти должна быть
доставлена в нужное место.
Здесь многое зависит от
параметров блесны. Легкая,
обычно вращающаяся блесна
хорошо «шумит» при движении
в воде, но плохо летит по
воздуху. Дополнительный груз,
который ставится вблизи
блесны, дает возможность
увеличить дальность забросов.
Вместе с тем наличие
дополнительного груза приводит к
запутыванию блесны при забросе и
уменьшает точность заброса.
Таким образом, для увеличения
дальности заброса блесна
должна быть достаточно
тяжелой и иметь малую парусность.
В-третьих, блесна по
возможности должна быть
универсальной, рассчитанной на лов-
.лю разных хищных рыб. Но
у каждого хищника свой вкус.
Судак любит узкие и
небольшие приманки, движущиеся
небольшими «перебежками»
по дну, щука — приманки
поменьше размером, но поживее,
а жерех — небольшие, но очень
шумные и стремительные,
которые, образно говоря, кан бы
исполняют «танец с саблями».
Трудно сочетать все
указанные качества в одной блесне.
Однако, как показала
практика, это возможно. Примером
может служить предлагаемая
вниманию
читателей-спиннингистов блесна, которую
попробовали «на зуб» щука, окунь,
судак и жерех, т. е. все
отъявленные разбойнини пресноводных
водоемов.
Прототипом этой блесны
послужила выпускаемая
промышленностью блесна типа
«тяжелый Норич». Наша
блесна сохранила ее вес и
несколько напоминает по форме.
Однако в ее внешнем виде
меньше строгости, чем у
предшественницы, что придает ей
больше резвости и
стремительности в движениях.
Достаточный вес блесны —
30 г при скромных размерах,
уменьшающих парусность, —
обеспечивает точность и
дальность заброса. А изящный
двойной изгиб дает легкость
движения, несмотря на
солидный вес. При быстрой
подмотке блесна вращается почти
столь же легко и быстро, как
«Универсалка», «Трофимовская»
или «Байнал». Однако лобовое
сопротивление движению
значительно выше, что усиливает
акустический эффект, возбуждая
аппетит хищника. При очень
быстрой подмотке и
вертикальном положении удилища блесна
Рис I
движется почти по поверхности
воды, напоминая движения
«Девона», и соблазняет жереха.
При медленной проводке
блесна колеблется и виляет из
стороны в сторону. Даже при
очень медленной проводке
блесна продолжает «играть»
и попадает на «обеденный
стол» щуке или крупному
окуню. Подергивая блесну при
медленной проводке вблизи
дна, можно спровоцировать
на хватку и такого сдержанного
хищника, как судак.
Изготовлять блесну лучше
всего из латуни, поскольку она
имеет достаточно большой
вес, обладает характерным
цветом, легко обрабатывается
и полируется, достаточно долго
сохраняет блеск и хорошо
«держит» покрытие.
Из пластины латуни
толщиной 3 мм и размером 55 X
Х35 мм по контуру (рис. 1)
выкраиваем заготовку с
помощью зубила, молотка (или но-
жозки по металлу). Сверлим
отверстие диаметром 3 мм.
Затем зажимаем в тиски, как
показано на рис. 2, а и 2, б,
и молотком изгибаем
заготовку (по стрелкам). При этом
добиваемся, чтобы блесна
приняла ложкообразную форму, но
с четкой линией излома вдоль
оси симметрии. После этого на
наковальне добиваемся
обратного изгиба в передней
части блесны (рис. 2, в).
Опиливаем края, убирая
заусеницы, и наружную поверхность,
убирая неровности. Обработку
производим сначала напильни-
79

ком, затем мелкозернистой
шкуркой. Можно и
отполировать, но, на наш взгляд,
лучше, если поверхность будет
бархатистой. Заплывшие и
потерявшие форму отверстия
подправляем сверлом.
При необходимости блесну
можно полудить или
посеребрить. Для лужения блесна
протравливается кислотой,
нагревается на газе до
температуры приблизительно 200°
и затем лудится паяльником.
Однако большего эффекта
можно добиться серебрением
поверхности. Перед
серебрением блесну следует
обезжирить зубным порошком,
примерно так же, как при
чистке зубов. Качество
обезжиривания контролируется водой:
при промывке поверхность
блесны должна быть покрыта
сплошной пленкой воды, без
отдельных капель или сухих
мест.
В качестве раствора проще
всего взять отработанный
фиксаж. Если отработанного
фиксажа нет, его нетрудно
приготовить, опустив в раствор фиксажа
несколько разрезанных листов
фотобумаги. Блесну помещают
в раствор и протирают
эмульсионным слоем бумаги до
появления плотного слоя
серебра. Можно также нанести на
ватный тампон зубной порошон
и затем, смачивая- раствором
фиксажа, протирать
поверхность блесны.
Большей плотности слоя
можно достичь при
электрохимическом методе. В стен-
—
—-Ч
Рис 3
лянный сосуд с фиксажем
помещают электрод — пластинку
из серебра или нержавеющей
стали и блесну на медной
проволоке, ноторая играет
роль второго электрода.
Собирается несложная
электрическая цепь, состоящая из
источника тока, переменного
резистора и электродов, нак
показано на рис. 3.
Переменным резистором устанавливают
силу тона в цепи не более
5—10 мА. Если под рукой
нет прибора для измерения
силы тока, можно обойтись
и без него: величину
сопротивления понижают до тех
пор, пока поверхность блесны
не начнет чернеть, после чего,
нескольно увеличив
сопротивление, ведут осаждение
серебра до желаемой толщины
слоя. Заметим, что при малом
токе, точнее при малой
плотности тока, серебрение
протекает равномерно и слой
получается плотным и прочным,
но чрезмерно возрастает
длительность процесса. При
слишком большой плотности тока
одновременно с осаждением
серебра происходит
разложение гипосульфита с
выделением серы, которая образует
на поверхности слой
сульфида серебра черного цвета.
После серебрения блесна
промывается и сушится.
Внутреннюю сторону блесны
можно окрасить в красный или
черный цвет нитроэмалью.
Готовая блесна снаряжается
заводными кольцами, карабинчи-
ками и тройником. Тройник
можно спрятать в пучке козьей
шерсти или шелковых ниток
красного цвета. Блесна готова.
В заключение отметим, что
описанная блесна
удовлетворяет всем требованиям, о
которых шла речь выше. Блесна
опробована в водоемах рек
Ингул и Южный Буг
(Николаевская область) и реки Десна
(Черниговская область).
Результаты испытаний в виде ухи
были одобрены всеми
присутствующими.
В. Репкин,Д. Репкин
ПАЛАТКА
НА ЛЫЖАХ
Все прелести зимней
рыбалки могут быть вконец
испорчены непогодой — пургой,
сильной поземкой, мокрым снегом.
При ветре рыболов быстро
замерзает, а процесс ловли
на мормышку с тонкой леской
превращается в малоприятное
занятие. Успешно преодолеть
эти беды помогает палатка,
разумеется, если она легкая,
портативная и маневренная.
Палатку, удовлетворяющую
этим основным требованиям,
можно без особого труда
сделать самому. Одним из
наиболее удачных вариантов
решения задачи, на наш взгляд,
является палатка на базе
ящика для зимней рыбалки.
Пятилетний опыт ее эксплуатации
убедительно доказывает, что
время и средства,
потраченные на ее создание,
окупаются сполна. Такая палатка
(рис. 1) особенно необходима
людям преклонного возраста.
Для изготовления палатки
нужен стандартный, имеющийся
в продаже ящик, который
снабжают маленькими лыжами.
Кроме них требуются еще
школьные лыжи длиной не
более 160 см и несколько
дюралевых трубок от лыжных
палок и старой раскладушки.
Дп.Я Тбнта ПОДХодит любой
легкий непромокаемый материал.
Общий вес палатки, без
ящика, около 5 кг.
Палатку легко и быстро
собирает и разбирает один человек.
Время сборки — не более 5 мин.
Для транспортировки трубки
укладывают в сумку и вместе
с ледорубом привязывают
горизонтально к задней стенке
ящика. Тент палатки и мелкие
детали укладывают в ящик.
При необходимости рыболов
может идти на лыжах от палат-
80

ки и буксировать ящик на его
лыжах. Для проезда в городском
Транспорте сумку с трубками,
лыжи и ледоруб связывают
зместе и переносят всю
упаковку одной рукой.
Практика эксплуатации
показала, что н месту рыбалки
предварительно собранную
палатку следует перевозить без
тента, чтобы уменьшить
парусность до минимума. Во льду
просверливают 2—3 лунки,
над которыми устанавливают
палатку, крепят якорь и
натягивают тент.
Вертикальные трубки каркаса
изготавливают из лыжных
дюралевых палок. Горизонтальные
трубки желательно изготовить
меньшего диаметра, чтобы при
перевозке их можно было
вложить внутрь вертикальных для
уменьшения числа мест.
Верхние узлы соединения ребер
палатки одинаковы и
изготовляются в виде тройников,
оканчивающихся пятисантиметровыми
цилиндрами диаметром, равным
внутренним диаметрам
соединяемых трубок. При сборке
трубки должны свободно
надеваться одним концом на
цилиндрические выступы тройников.
Для устранения
самопроизвольного разъединения тройниново-
го узла необходимо в
собранном состоянии просверлить
сквозные отверстия диаметром
3—4 см через соединения трубок
в тройнике и затем пропустить
через все отверстия эластичный
монтажный провод.
Нижние концы вертикальных
трубок каркаса нрепятся к
лыжам известным фасонным
замком, которым прежде крепились
коньки к каблукам ботинок:
продольный Т-образный язычок
на нижнем конце трубки
вставляют в продолговатую прорезь
закрепленной на лыже
металлической пластинки и трубку
поворачивают на 90°.
Жесткое крепление каркаса
палатки с ящиком
обеспечивается двумя согнутыми на концах
дюралевыми трубками от
старой раскладушки с тем же
радиусом закругления. Трубки
Рис. 1. Каркас палатки
Фото. Палатка в сборе (общий вид)
Г
81

Фото Я. Стикутса

Рис. 2.
соединяют отрезном прямой
трубки с внешним диаметром,
равным внутренним диаметрам
загнутых трубок. Один конец
стыковочной трубки закрепляют
наглухо на нонце загнутой
трубки, а второй оборудуют
защелкой, которая при стыковке
своим язычком входит в
отверстие на второй загнутой трубке.
Внешние концы загнутых трубок
также снабжают Т-образными
язычками замка, соединяющего
трубки с лыжами. Общий вид
каркаса палатки и места
соединений трубок показаны на
рис. 1, 2.
Соединение ящика с
загнутыми трубками осуществляется
через специально устроенные
на стойках лыж круглые
проушины диаметром, равным
внешнему диаметру загнутых трубок, —
22 мм. Проушины изготовляют
из стальной или медной полоски
и приклепывают к стойкам лыж,
Рис. 3.
как показано на рис. 2 Для
того чтобы ящик не сдвигался
в проушинах вдоль загнутых
трубок, полезно установить
стопорные болты, как показано на
рис. 3.
Тент палатни крепится в
десяти точках по наружной
стороне лыж (см. рис. 1). На
нижней кромке палатки по бокам
устанавливают металлические
пластинки с продольной
прорезью посередине. Пластинки
пришивают через отверстия,
просверленные по углам. В
прорези проходят П-образные
металлические снобы, вбитые в
боковые торцы лыж и
фиксирующиеся ботиночным шнурком,
пришитым к внешней стороне
палатни у пластин. На передних
и задних концах лыж пластины
фасонного замка имеют
удлиненные язычни с отверстиями. На
них надевают карабины,
пришитые в этом месте к палатне:
через эти же отверстия
продевается шнур, идущий к заднему
якорю, и буксирный шнур. На
льду палатку удерживают два
яноря, изготовленные в виде
перочинного ножа с двумя
лезвиями на концах. При
разведении лезвия вонзаются в стенки
наполовину просверленной
лунки и прочно удерживают
палатку. Задний якорь
устанавливают с наветренной стороны,
и от него идут три шнура.
Два шнура закрепляют за
язычки на концах лыж, а третий
оттягивает центр заднего
полотна палатки через прошитую
петлю. Эта оттяжка необходима
для того, чтобы под давлением
ветра задняя стенка не
прогибалась и не касалась спины
сидящего на ящике рыболова.
От переднего, вспомогатель-
50
30
-ноо-
ного, якоря отходят два шнура
из эспандерных резинок. Они
позволяют легко раздвигать
полог палатки при входе и
выходе. Чтобы крыша не провисала,
полезно установить
дополнительную распорную трубку.
Сборка палатки производится
в следующем порядке:
1. Половинки загнутых трубок
соединяют с лыжами — язычки
вставляют в прорези пластинок,
трубки в это время
устанавливают вдоль оси лыжи, а затем
поворачивают на 90° концами
внутрь палатки.
2 Концы каждой пары
загнутых трубок продевают через
проушины стоек лыж ящика
(см. рис. 2).
3. Все четыре лыжи
соединяют вместе до защелкивания
язычна замка загнутых трубок
(см. рис. 3).
4. Устанавливают ящик.
5. Монтируют четыре
вертикальные трубки-стойки на
концах лыж.
6. На концы вертикальных
трубок устанавливают тройники и
соединяют их с трубками крыши.
7. Совмещают отверстия
трубок и тройников и вставляют в
них отрезки монтажных
проводов.
8. Надевают тент палатки на
каркас, продевают пластинки
и карабины через скобы и
язычки на лыжах, фиксируют его
шнурками.
9. Прикрепляют яноря и
устанавливают их в просверленных
лунках.
Разборна палатки
производится в обратном порядке.
Для ускорения процесса
сборки палатки необходимо
пронумеровать все соединяемые
детали, а еще лучше покрасить их
в разные цвета.
84

ИЗ РЫБОЛОВНОЙ
ПРАКТИКИ
Ветеран рыбной ловли П. Над-
точий из Москвы предлагает'
любителям рыбной ловли три
своих приспособления.
1. Контейнер для
транспортировки и хранения рыболовных
кружков, а также
использования его в качестве садка для
живцов (рис. 1). Контейнер
представляет собой емкость,
состоящую из двух полых
полуцилиндров 1 с перегородками
для жесткости и разделения
содержимого. В походном
состоянии полуцилиндры соединяются
запорным крючком 2 и ручкой
3, а при ловле — только
запорным крючком (ручка снимается).
На контейнер навешивается
футляр 4. В трех отделениях
контейнера размещаются попарно
шесть кружков (поплавков), а в
четвертом — буек, пакетин с
поводками, оснащенными
крючками, и салфетка для вытирания
рук. В футляре размещаются
мачты кружков, зевник, экстрактор,
глубомер-отцеп и волейбольная
камера — обычный набор
рыболовных принадлежностей кру-
жочника. В открытом виде при
снятом футляре нонтейнер
используется как садок для
перевозни живцов (запорный
крючок запирается, удерживая
полуцилиндры в раскрытом виде).
В домашних условиях
контейнеры изготовляют из
листового алюминиевого сплава, жести
или оцинкованного железа.
Футляр изготовляют- из плотной
ткани типа плащ-палатки или
пластина. Содержимое футляра
удерживается при помощи двух
шнурков, прикрепленных к
стенке, продетых через петли и
завязанных.
2. Глубомер-отцеп для кру-
жочника применяется для
промера глубины водоема и
освобождения зацепившихся
крючков. Изображенный на рис. 2
глубомер-отцеп состоит из
деревянной рукоятки 1 сечением
18X20 мм и длиной 160 мм
и катушни 2 диаметром 70—
80 мм и толщиной 12 мм
(можно использовать катушку от
чехословацкой лески диаметром
0,3 мм, вставив в отверстие
ступицы втулку с отверстием 6 мм).
Катушка крепится в вырезе
глубиной 12 мм и длиной 45 —
50 мм при помощи
специального болта 3 диаметром 6 мм
с полукруглой головкой,
имеющего квадрат 5X5 мм и
резьбу М5, который проходит
через квадратное отверстие и
зажимается гайкой с
подложенной шайбой. Удобна круглая
гайна с рифлением (накатной)
или гайка-барашек. Для удобства
вращения катушки н ней
прикреплена на латунном стержне
буковая ручка в виде конусной
трубки 4.
Грузило 5 массой 150—180 г
представляет собой кольцо с
телом прямоугольного сечения,
отверстием для привязывания
лески и фасонной прорезью для
прохождения отцепляемой
лески. Грузило имеет переменную
толщину (в виде нонуса) и
помещается в клиновидном окне,
благодаря чему хорошо в нем
удерживается. Грузило
соединено с леской б, на которой с
помощью узлов установлены на
расстоянии 1 м одна от
другой муфточки разного цвета
из хлорвиниловой изоляции.
Они нужны для определения
глубины. Толщина лески — 0,4 мм,
длина —12 м.
3. Подставка для удилищ
(рис. 3) представляет собой
два кусна капронового шнура
толщиной 4—5 мм (или
электрошнура) 1, к которым
прикреплены нркрчки 2 из
стальной проволоки диаметром 4 мм,
а с другого конца — резьбовая
стяжна, состоящая из стяжного
винта 3, резьбовой муфты 4
и ушка 5, имеющего на
конце стержня подсадку. Ушко
можно заменить вторым
винтом с левой резьбой.
Длина обоих кусков шнура
должна быть больше ширины
лодни. На рыбалке подставка
крепится к бортам лодни, нак
показано на рисунке. Для
фиксации удилищ на шнур
надевают деревянные или
пластмассовые катушки 6, которые
крепятся на шнуре дюралевыми
клиньями 7, имеющими на
изогнутых концах отверстия для
надевания на шнур при сборке.
Во избежание сходов рыбы
или обрыва тонкой лески при
зимнем уженье многие
рыболовы-любители применяют багори-
ки. «Мной, —сообщает нам
И. Ананьин из Москвы, —
изготовлен складной багорик,
разбирающийся на четыре части,
которые свободно размещаются
в рыболовном ящике для
зимнего ужения».
За основу багорика взят
алюминиевый трехколенный
охотничий шомпол,
предназначенный для чистки
охотничьего оружия, который свободно
продается в любом охотничьем
магазине. Стоимость шомпола —
1 руб. 45 ноп. Крюк
выполнен из прутика нержавеющей
стали или черных металлов
(рис. 4). Технология
изготовления крюна следующая: от
прутика диаметром 7 мм
отрубают заготовку необходимой
длины, на одном из концов
нарезают резьбу, заостряют
второй конец и загибают крюк.
При желании длина цевья
крюка может быть увеличена.
При сборке соединяют все
колена шомпола, ввинчивают
крюк в отверстие третьего
колена, предназначенного для
щетки (ерша), употребляемой
при чистке оружия (при четы-
рехколенном шомполе нрюн
ввинчивают в четвертое
колено). Для транспортировки на
заостренный конец крюка
насаживают пробку или
цилиндрик из пенопласта.
Багорик в сборе (рис. 5)
может быть использован и
при летнем уженье рыбы на
спиннинг и кружки. §
В. Щипанов (г. Кузнёцн £
Пензенской обл.) предлагает §•
испытанное на практике при- §
способление — подставку для =г
удилища при ловле с берега з
(рис. 6). «Я и мои друзья,— 2
пишет он, — считаем ее наибо- g
лее удобной. Благодаря двум ^
85

оазнесенным на сравнительно
большое расстояние точкам
крепления ее не раскачивает
ветром, удилище очень легко
.станавливается, держится
очень надежно, еще больше
заклиниваясь при рывках
рыбы, и легко входит почти в
любой грунт. Скоба подставки вы-
гибается из дюралевого
прутка диаметром 10—12 мм,
крючки изготавливают из пружинной
проволоки диаметром 3 мм.
Прямой конец крючка
необходимо отжечь. В скобе
сверлятся два отверстия диаметром
3.2 мм, в которые
вставляются крючки. Выступающие концы
крючков загибаются молотком.
В рабочем положении
крючки устанавливают
перпендикулярно плоскости скобы, а при
транспортировании
поворачиваются вдоль (указано
пунктиром)».
«Каждый рыболов-любитель,
особенно тот, кто ловит в
проводку, испытывает
неудобства при оснащении удочки, —
пишет нам Ю. Цыганов из
Владимира. — Дело в том,
что пропускание лески через
кольца всегда связано со
снятием грузил, крючков и
поплавка или необходимо
применять какие-то съемные
поводки. Я с успехом пользуюсь
заводными кольцами
собственной конструкции, ноторые
позволяют пользоваться заранее
оснащенной леской на
катушке «Крабик» или любой
другой, постоянно закрепленной
на удилище. Изготовить такое
кольцо просто. Берется
проволока диаметром 1 мм и
длиной 80 мм, сгибается
посередине, и с помощью
плоскогубцев каждый конец
наматывается на гвоздь диаметром
3 мм на полтора оборота в
разные стороны (рис. 7, я, б).
Концы проволоки отгибают
параллельно гвоздю и, чтобы
кольцо не качалось на
удилище, делают небольшие
отгибы (рис. 7. в). Леску в такое
кольцо заводят сбоку (рис. 7, г)
и так же снимают. Есть одна
тонкость в изготовлении
«тюльпана». Для того чтобы
самопроизвольно леска из него не
выходила, «тюльпан»
необходимо слегка отогнуть вниз на
10-15° (рис. 7, д)».
«Вот уже 4 года я осваиваю
на зимней рыбалке безнасадоч-
ную ловлю, — пишет Ю. Пьян-
нов из Перми. — Пользуюсь
практически одним типом
мормышек. "Приемы ловли на
пустую мормышку или с кембри-
ком в нашей рыболовной
литературе описаны достаточно
полно. Я же хочу поделиться
опытом изготовления своих
мормышек.
Беру дробинку диаметром
4 мм и сжимаю пассатижами
или плоскогубцами так, чтобы
толщина ее стала около 3 мм.
Не разжимая пассатижей,
напильником сверху спиливаю
незначительную часть дробин-
ни, подготавливая место для
крючка, и зажимаю ручки
пассатижей, чтобы они не
разошлись. Затем обрабатываю
кислотой крючок № 2,5 или 3,5
и место припаивайия, облужи-
ваю то и другое и припаиваю
крючок таким образом, чтобы
колечко выходило за край
дробинки (рис. 8). Вынимаю
заготовку и с другой стороны
рядом с дробинкой на
расстоянии 1—2 мм припаиваю
капельку припоя размером
примерно 2 мм. Никакой
дальнейшей обработни не
делаю, мормышку не крашу.
На нрючок надеваю кусочек
изоляции длиной 2 мм от
слаботочного провода белого,
желтого, черного или иного
цвета. Привязываю мормышку,
леску пропускаю в ушко
крючка сверху вниз, образую
петлю, конец лесни
обматываю 3 раза вокруг крючка
между дробинкой и приливом,
пропускаю конец в петлю и
затягиваю. В рабочем
положении мормышка висит под
углом 40° по отношению к
леске, что весьма выгодно (рис. 9).
Кивок длиной 60—70 мм
готовлю также из изоляции,
например от телефонного
провода. Но кивок можно
изготовлять из самых различных
материалов — это дело вкуса.
Важно выработать свой
почерк.
Безнасадочной мормышкой
я удачно рыбачу на глубинах
4—5 м, но лучше всего до
3,5 м. Мой улов, как
правило, не меньше, чем у других
рыболовов, которые пока еще
не решаются выходить на
рыбалку без насадки».
Рыболов-любитель из Алма-
Аты В. Василенно предлагает
поплавок оригинальной
конструкции. На середине стержня
из бамбука длиной 150 мм
и диаметром 3 мм
монтируется пенопластовая оливка
длиной 35 мм и диаметром
25 мм. В нижней части
стержня крепится свинцовый грузик
весом 2,5—3 г, а в верхней
устанавливается подвижная
оливка-бегунок длиной 15 мм
и диаметром 10 мм с
проволочной петлей для лесни.
На кончике стержня крепится
стопор (рис. 10). В воде
поплавок погружается до
середины оливки. Леска,
пропущенная через проволочную петлю
на оливке-бегунке, оснащается
верхним и нижним стопорами.
Удочка, оснащенная
рычажным поплавком, очень
чувствительна к любой поклевке,
особенно таких осторожных рыб,
как лещ, линь, плотва, форель.
Во время понлевки поплавон
или ложится на воду, если рыба
потянет наживку вниз, или
принимает вертикальное
положение, если она поднимет
наживку вверх. Такой поплавок
лучше применять в тихую
погоду без большой волны.
Очень простой палаткой
пользуется М. Лушнинов
(г. Вичуга Ивановсной обл.).
«Я использую пешню или ле-
добур, — пишет он,— которые
всегда есть под рукой при
ловле со льда. К ним
крепится разборный кронштейн
из 2—3 отрезков
алюминиевой трубки, входящих один в
другой. Края палатки
привязываю н штырям, ноторые
вбиваю в лед. Размеры палатни
произвольные (рис. 11)».
Жерлицу со звуковым
сигнализатором поклевок предлагает
С. Щербаков (Гомель). «В
дюралевую трубку от
кровати-раскладушки, — пишет он, — я
насыпаю пластмассовые бусы,
пуговицы и закрываю
отверстия трубки пробками. Посере-
87

Рис.12
Рис.13
дине наматываю лесну с
поводком, крючком и грузилом.
Жерлицу кладу поперен лунки
и опускаю леску на нужную
глубину. Поклевка
сопровождается характерным резким
звуком, похожим на звук детсной
погремушки. Его отчетливо
слышно за 15—20 м. Снасть
получается простая и надежная».
Для того чтобы при сильном,
порывистом ветре не
прозевать поклевку, В. Третьяков
(г. Мозырь Черниговской обл.)
предлагает использовать
старое ведро из оцинкованного
железа с некоторыми
доработками (рис. 12). Такое
устройство для зимней ловли
может изготовить наждый
рыболов. Хотя оно не
достаточно портативно, но это
неудобство с избытком
компенсируется хорошим уловом.
А. Волченно из г. Гродно
изобрел приспособление для
подвешивания над костром
котелка (рис. 13). Оно,
считает автор, лучше обычной
треноги, которая продается в
магазинах. Даже в том
случае, когда приходится снимать
с треноги котелок, уже
появляются какие-то трудности, не
говоря о том, что надо
регулировать огонь костра по
мере готовности пищи.
Предлагаемое приспособление дает
возможность не заботиться о
величине огня ностра. Стоит
повернуть коромысло а в
сторону от костра, и жар
ослабнет. Кроме того, повернув
коромысло еще дальше,
можно легко снять котелок.
Устройство складное и занимает не
так много места. Коромысло
сделано из стального прута
толщиной 10 мм. Длина
произвольная, определяется
опытным путем. На одном конце
коромысла загиб (50—60 мм)
для ввода в упор, на другом —
углубление. для удержания
дужки котелка.
Упор б делается из трубы,
внутренний диаметр которой
чуть больше диаметра
коромысла. Длина — 80—85 см.
Наконечник в изготавливают
из такого же прута, что и
коромысло, вставляют внутрь
упора, а затем затачивают.
88

ЗДЕСЬ СТОИТ
ПОБЫВАТЬ
Есть в Архангельской области заветные для
рыболовов места. Одно из них — озеро Крестное.
Оно очень интересное, и побывать там — значит
получить огромное удовольствие. Озеро богато
рыбой, и хозяйничают в нем окунь и щука, налим и
язь, сиг и плотва. Ловить можно в любое время
года, но успешнее все-таки летом. Осенью жадно
берет на мертвую рыбку ночной хищник налим.
Лес вплотную подходит к воде, и ловить с
берега затруднительно. Лучше на лодке забраться в
заросли тростника, в царство лапушника и
кувшинок и, отыскав маленькие «окна» ореди водной
растительности, начинать рыбалку. Насадка
годится любая, и поклевок долго ждать не придется.
На живца можно успешно ловить щуку и окуня.
Теперь о том, как добраться до тех заветных
мест. Дорога предстоит неблизкая: по железной
дороге до Архангельска, потом самолетом до
г. Мезени и попутной автомашиной до деревни
Бычье. От деревни до озера Крестное 30 км по реке
Пёзе. Эти места редко посещаются рыболовами.
В километре ходьбы от Крестного по просеке
есть еще одно по-своему интересное место. Это
Забоморское озеро. И то, и другое по форме
напоминают незамкнутое кольцо. Размеры колец
более 1 км в диаметре, а ширина полосы открытой
воды от 100 до 150 м. Забоморское озеро
отличается глубиной: в отдельных местах она 15—20 м, а у
берега 2—3 м. Берега доступны. В этом озере
прекрасно ловится лещ. Но все это в летнее время.
На берегу, так же как и на Крестном, есть изба,
правда размером она уступает первой. Есть и
большая лодка в хорошем состоянии.
Б. Ковалев
Есть на Украине удивительная речка
Снов — правый приток Десны (бассейн Днепра), а
точнее, место, где в Снов впадает небольшая
речушка Цата (122 км от устья Снова). Доехать туда
не составит большого труда. Мы добирались к
месту рыбалки из Городни (районный центр
Черниговской области, железнодорожная станция)
автобусом до маленькой, затерявшейся в полесских лесных
просторах деревушки Клюсы на берегу Цаты.
Там можно за умеренную плату (а чаще вам
верят просто на слово) получить небольшую юркую
плоскодонку, если у вас нет резиновой лодки. Два
часа путешествия на лодке то по быстрой, то по
медленно несущей свои темноватые воды Цате — и
вы в устье, в месте впадения ее в Снов (на местном
наречии — Сныва).
Наиболее интересное место для ловли —
глубокий омут в месте слияния Цаты со Сновом.
Особенно, где в тихий омут врываются бешеные
струи Быстрого Перекопа (так называется участок
Снова выше впадения Цаты). Вот здесь и
подстерегают добычу крупные жерехи и язи. Здесь же, на
левом обрывистом берегу Снова, можно разбить
лагерь.
Нам приходилось ловить на стрекозу и
кузнечика жереха до 2,5 кг и язей более 1 кг. А кто
обладает высшей школой рыболовного мастерства,
в совершенстве владеет нахлыстовой и спиннинго-
вой снастью, тот переживет волнующие моменты
борьбы с сильной рыбой в струях Быстрого
Перекопа.
Метрах в трехстах выше устья Цаты за
Быстрым Перекопом начинается Широка Сныва;
участок Снова длиной 1,5 км. Это наиболее
интересные места для ужения как с берега, так и с
лодки. Дно песчано-илистое, местами есть корчи,
вдоль берегов в воде много кувшинок.
Рыба здесь самая разнообразная: щука, окунь,
жерех, голавль (редок), язь, плотва, подлещик,
густера, елец и, естественно, пескарики и ершишки.
Сомят от 1 до 3 кг мы ловили ночью на выползка
донками (червей нужно привозить с собой). Правда,
местные жители говорят, что есть и пудовые
исполины-усачи.
Наиболее интересна ловля плотвы с берега
удочкой на пареную пшеницу. А плотва в Широке
Сныве знатная — до 600—700 г. Ловить лучше
всего в проводку длинным удилищем до 5 м и
более; крупная плотва очень осторожна. Крючки
№ 5 с длинным цевьем для 2—3 зерен, поводок не
короче 250—300 мм, леска лучше всего 0,15 мм.
Наиболее интересный клев на зорях; обязательна
обильная прикормка (заблаговременно), а во время
ловли изредка не более горсти.
Кто увлекается ловлей язя в проводку на горох,
здесь с успехом может применить свое мастерство.
Неплохо ловится окунь удочкой на червя и пиявку, а
также спиннингом на маленькие вращающиеся
блесны. Лучшее время для посещения этих
мест — август — наиболее щедрый и
благоприятный месяц на полесской земле. Обилие грибов,
орехов, по берегам черная смородина, ежевика.
Наиболее удобное место для лагеря — левый и
правый берег вдоль Широки Снывы, но лучше
левый (украинский) — более живописный, с
примыкающим к речке смешанным лесом. С правой
стороны (в России) на небольшой возвышенности в
1,5 км от реки находится хуторок Бор, где можно
пополнить запас овощей.
Хотя берега в этих местах достаточно сухие,
вокруг места болотистые, труднопроходимые в
дождливые сезоны, и надо быть осторожным. Но
при наличии лодки (плоскодонки или резиновой)
любое понравившееся вам место будет доступно.
В. Клименко
■К-

Н. Лопатин
ОСОБЕННОСТИ
ЗИМНЕЙ ЛОВЛИ
Подледная ловля имеет ряд преимуществ перед
летней: по льду можно добраться до любого
участка водоема и ловить среди коряг, затопленных
кустов, на ямах, часто недоступных по открытой
воде, появляется возможность обходиться без
маскировки и т. д.
С ледоставом начинается преднерестовый жор
налима. Весьма подвижны стаи окуней, гоняющих
подо льдом мальков. Крупный окунь-одиночка
скрывается среди коряг, в ямах и глубоких
впадинах, но жировать выходит на их свалы, а то и
на подводные возвышенности. Щуки лишаются
большинства засад среди водорослей и вынуждены
рыскать по всему водоему. В реках плотва
кормится на средней глубине. Это плесы с тихим
течением, в озерах и водохранилищах места у
островков, куртин камыша и других водорослей.
Судаки усиливают охоту, предпринимая частые
набеги из своих «крепостей» — захламленных
валунами и корягами тихих ям. На глубинах плесов рек,
в ямах озер с иловатым или глинистым
ступенчатым дном клюют лещ и густера. Даже жерех, язь,
голавль и елец еше продолжают кормиться. Ну, а
ерш становится особо надоедливым.
В тяжелых зимних условиях постепенно
ослабляется жизнедеятельность рыбы, она вынуждена
сберегать силы, избегать сильного течения и быс
трого передвижения. Ее постоянными стоянками
становятся наиболее глубокие и обширные ямы на
реках, называемые «зимовальными ямами», а на
озерах — места, наиболее благоприятные по
кислородному режиму и наличию корма.
При появлении шуги и «сала» с понижением
температуры воды организм рыбы
перестраивается, приспосабливается к холоду. Она
прижимается ко дну свалов (часто и береговых), ищет тихие
места, заходит в заливы и старицы. Примерно
через 3—5 дней после ледостава приспособление
рыбы заканчивается. В благоприятную устойчивую
погоду она начинает ловиться все светлое время
суток. Лишь через 2—4 недели клев ослабевает. В
начале февраля после вьюг и метелей клев слабеет
настолько, что становится почти случайным, а на
многих малопроточных водоемах и вовсе
прекращается. Но на крупных озерах, хорошо проточных
прудах и водохранилищах (особенно с постоянно
понижающимся уровнем воды) и реках опытный и
настойчивый рыболов может рассчитывать если не
на успех, то хотя бы на удовлетворение своей
страсти. Оживление рыбы наступает лишь при
значительных и длительных оттепелях, когда талая
вода начнет проникать под лед. Иногда для
оживления клева достаточно появления воды на
льду под снегом.
То же происходит и весной. Едва на льду
появляется вода, устремляющаяся струями в лунки,
клев рыбы оживляется, она становится подвижнее.
В это время рыба стремится к местам, где весенние
воды раньше и лучше пробиваются под лед.
Особенно охотно (и в первую очередь) рыба
подходит к устьям впадающих в водоем рек.
речушек и ручьев. Выходят к отмелям судаки,
заходят в притоки язь, густера и плотва, причем
плотва приближается к берегам и часто держится
подо льдом на глубинах 20—30 см. Окуни
поднимаются вполводы и к самой кромке льда. Щуки вновь
начинают рыскать по водоему, часто следуя за
стаями плотвы и другой некрупной рыбы.
Начинается сезон ловли по последнему льду, который
продолжается до начала его распадения (распале-
ния), когда расширяются темные участки льда, до
предела пропитанные водой, и появляются
неровности и шероховатости на его поверхности.
Полное распаление льда начинается через 3—5 дней
после прилета чибисов и чаек.
По льду надо передвигаться очень осторожно.
Дело в том, что толщина льда на водоемах
неодинакова и он неоднороден. Могут попадаться
участки тонкого льда над ключами, сильным
течением и большой глубиной. Бывает, что снег
скрывает большие пузыри газа, скопившегося под
тонким льдом. В начале зимы самым прочным
бывает прозрачный темный лед, а белый, мутный,
с пузырьками газа — слабее. Однако белый лед
иногда может оказаться значительно толще, что
особенно характерно для участков замерзшего
«сала» и снега, согнанных волнением и ветром в
широкие полосы поперек заливов и проток у
островов.
На основе длительной практики рыболовы
выработали правила безопасности движения и
ловли со льда:
если лед толщиной менее 5 см,—ловить
нельзя;
выходить с берега на кромку льда можно
только опробовав его надежность сильным ударом
пешни. Здесь уместно вспомнить пословицу:
«Рыболов хранит ледобур, а пешня хранит рыболова»:
лед, покрытый снегом, коварен, и
передвигаться по нему надо с удвоенной
осторожностью — почти каждый шаг требует проверки
ударом пешни;
при первом же появлении трещин следует
быстро, но спокойно, не отрывая ног ото льда,
мелким, скользящим шагом отойти назад с
опасного места,.
нельзя останавливаться на опасных участках
потрескавшегося или тонкого льда;
после оттепели не следует выходить на лед,
толщина которого менее 8 см, оттепель рыхлит,
ослабляет лед.
Выбирая водоем для выезда на рыбную ловлю
со льда, следует иметь в виду, что раньше
замерзают мелководные пруды, небольшие бес-
92

сточные озера и заливы. На больших, глубоких и
проточных водоемах, где большая масса воды
охлаждается постепенно, образование надежного
льда задерживается иногда на 15—20 дней по
-•равнению с мелководными. Даже на одном и том
же водоеме над глубинами лед образуется позднее,
чем над мелкими местами. На реках ледяной покров
всегда неодинаков, он тем тоньше, чем сильнее
течение.
Как уже указывалось, прозрачный темный лед
прочнее белого или мутного, но необходимо
остерегаться участков с очень темным льдом,
особенно темных пятен, покрытых кристаллами
изморози или решеткой морозного узора, — здесь
лед очень тонок. Под ним ключ или родник. С
появлением на льду тонкого слоя снега участки над
ключами и родниками, а на реках участки с
сильным течением иногда более темные. Это
происходит оттого, что снег пропитывается выступающей
из-подо льда водой. Также темнеют участки возле
ранее пробитых лунок, но к ним ведут следы или
видны осколки льда, а также крошево из-под
ледобура Если же возле темного пятна таких
следов нет, следует подальше обойти опасный
участок, соблюдая осторожность
На зимней рыбалке неоОходимо позаботиться о
писании. Всухомятку питаться вредно, особенно
если выезд с ночевкой Лучше взять с собой термос
с чаем, компот (но не кофе — он не утоляет жажду)
пишу из концентратов или консервов, очень хороши
пельмени и вообще все то, что можно легко и
быстро разогреть или приготовить при наличии
огня котелка Всегда пригодятся туристский
самовар и плитка, работающая на сухом спирте. В
крайнем случае следует вэя^ь с собой бутерброды.
Принимать пищу лучше в помещении, в тепле, или
же в затишье от ветра. Бутерброды перед едой надо
отогреть.
Перед выездом на рыбалку надо вымыть ноги
холодной водой, чтобы не простудиться Опасно и
очень вредно употребление алкоголя. После
рыбалки дома полезна принять горячий душ.
В морозную ветреную погоду рыболовы ищут
укрытие или сами создают защиты от ветра и
холода. Из снега выкладывают стенки,
развертывают полотнища и палатки, они очень хорошо
защищают не только от ветра и мороза, но и от
снега. Конечно, все эти сооружения привязывают
рыболова к одному месту, лишая свободы
передвижения. Укрытия больше пригодны для поплавочни-
ков и ставочников. Любители ловить на мормышку
и тем более блесной пользуются ими редко. Однако
иной раз погода заставляет отказаться от смены
мест и вынуждает ловить на поплавочные удочки
или ставки. В этом случае необходимо
воспользоваться прикормкой, предварительно определив
место ловли, что обеспечивает успех ловли. Лучшие
результаты дают животные прикормки: мелкий
мотыль, рубленые черви и т. п. Обычно прикорм
опускают на дно в опорожняющихся прикормочки-
ках или через специальную лунку в сетчатом
мешочке. Прикормку дают мелкими порциями, но
часто.
Для привлечения хищной рыбы особенно
хороша кровь, наливаемая в отрезок кишки или
напалечник. Эластичный резервуар завязывается
шнурком, к которому прикрепляют груз, затем
кончиком иголки делают несколько проколов и
опускают на дно.
Под давлением воды на глубине кровь
постепенно вытекает и привлекает хищников,
которые в поисках пищи хватают предлагаемую им
приманку — живца, малька или блесну.
В глухое время, среди зимы, неплохо действует,
возбуждая аппетит рыбы, стрижка хвостовых
усиков мотыля.
На реках рыба почти не перемешается,
собираясь в наиболее подходящих для жизни
местах. На озерах и водохранилищах часть рыбы
перемещается, но скаты возле подводных
возвышенностей, островов и старого русла, а также
закоряженные места, выходы ключей и глубины у
устьев притока — ее излюбленные места. В реках,
озерах и водохранилищах вся прибрежная зона с
зарослями водной растительности является
убежищем для мелкой и средней рыбы. Здесь она питается
живностью, скопившейся на отмерших водорослях.
Сюда же подходят за поживой хищники.
Есть общие признаки, свидетельствующие об
отсутствии рыбы: если после вскрытия лунки из нее
выходят пузырьки газа или вскоре в лунке появятся
мальки, это значит, что рыбу надо искать на
глубинах, у ключей и в устьях потоков, питающих
водоем.
Даже зимой велико влияние погоды на рыбу,
несмотря на то, что лед как бы отделяет и
изолирует ее от атмосферных явлений. При
перемене погоды к худшему клев ослабевает, а иногда и
прекращается. Особенно отрицательно
сказываются похолодание и сильные ветры — восточный и
северо-восточный. Оттепели значительно
активизируют клев.
В середине зимы лучше ловить на глубоких,
больших реках с тихим течением или на крупных
проточных озерах и водохранилищах. На мелких
непроточных и заиленных водоемах хорошая ловля
кратковременна — 5—7 дней по перволедью, а
затем рыба из-за недостатка кислорода как бы
цепенеет, и клев возобновляется лишь весной с
появлением закраин.
В начале зимы рыба избегает течения, а во
второй половине, особенно в оттепели, выходит на
течение в поисках кислорода, а затем и пищи.
При выборе места надо учитывать, что на
небольших водохранилищах и прудах в выходные
дни и по праздникам электростанции и мельницы не
работают, накапливают воду, значит, уровень ее
повышается, что отрицательно влияет на клев.
Отвесное блеснение и ловля на
мормышку — самые активные способы подледной ловли, но
при условии, если рыболова не связывает
прикормленное место. Непрерьшно передвигаясь, он
ищет рыбу, задерживаясь на удачных, поимистых
местах до прекращения поклевок.
Другое дело поплавочная ловля.
Прикормленная лунка и большое количество удочек привязы-
93

вают рыболова к одному месту, что вызывает
необходимость в устройстве укрытия от ветра.
Не менее привязаны к месту и рыболовы,
применяющие зимние жерлицы и донные удочки.
Зимними донными лучше ловить неделю-две по
перволедью и с появлением первых промоин в конце
зимы.
Подледные жерлицы годны для ловли в течение
всей зимы, но наибольший успех они приносят с
появлением приустьевых промоин.
Движение по весеннему льду требует еше
большей осторожности, чем по перволедью. Лучше
всего ходить по тропинкам и следам. После
появления закраин, прежде чем выйти на лед,
необходимо обеспечить себе абсолютно надежное и
безопасное возвращение. На озерах и
водохранилищах, когда лед от берега отделят закраины,
сильный ветер может его сдвинуть и прижать к
одному берегу. В этом случае увеличатся закраины
у противоположного берега. Темный весенний лед
вдвое слабее, чем белый: он насквозь пропитан
водой и разделен на отдельные кристаллы, что
делает его опасным для передвижения и
непригодным для остановок. При длительных нагрузках
темный лед быстро прогибается, поверх него
выступает вода, а затем лед распадается на
кристаллы. Останавливаться и делать лунки
следует только на белом сухом льду.
Весной сильный ветер, особенно с севера,
ослабляет, а иногда и прекращает клев. Теплая же
пасмурная погода благоприятна для клева и дает
возможность ловить весь день без перерывов. С
началом «весны света» яркое солнце не
благоприятствует клеву. На мелких местах следует затемнить
лунки снегом или крошевом льда.
Очень интересно наблюдать за поведением
рыбы подо льдом. Многие рыболовы, желая ближе
познакомиться с повадками рыб, лежа на льду,
заглядывают в лунку. Однако так много не
рассмотришь. Необходимо приспособление, кото-
рос называют водяным телескопом. Он
представляет собой трубу диаметром 50—180 мм, нижний
"Конец которой защищен стеклом с замазкой по
краям, не пропускающей воду. Длина трубы — от
40 до 80 см (она может быть составной), что
позволяет вести наблюдение, сидя на ящике.
Не проходите мимо деревенских прорубей для
забора воды. Среди зимы, когда кислорода в воде
не хватает, рыба подходит к ним (на свежую воду),
несмотря на небольшую глубину. Попробуйте в
1,5—2 м в сторону глубины сделать лунку и
проверьте ее по всей толше воды блесной или
мормышкой.
Я. Стикутс
НАЧИНАЮЩЕМУ
СПИННИНГИСТУ*
Когда рыболов освоил основы забросов
спиннингом и, по его мнению, научился бросать
блесну достаточно точно, можно делать первые
шаги в практической ловле. Наиболее простой для
начала является ловля с лодки, лучше всего на
водоеме с небольшой глубиной — в пределах
2—3 м. Разумеется, забросы с лодки несколько
отличаются от забросов с берега, особенно если они
делаются сидя. Но для начинающего ловля с лодки
имеет важные преимущества — вокруг вода, и
очень трудно не попасть в нее блесной; к тому же,
если образовалась «борода» или произошел зацеп,
реже приходится расставаться с приманкой. А
главное, на лодке более доступны рыбные места,
что также важно для первых экспериментов.
Нередко начинающие спиннингисты задают
себе вопрос: далеко ли надо бросать? Могу
пояснить, что заброс на расстояние 20—25 м в
большинстве случаев является вполне достаточным не
только для новичков, но и для специалистов. Чтобы
леска летела еще дальше, заброс необходимо
выполнять с большей силой. Такое стремление
рыболова, особенно при ловле с лодки, при
малейшей осечке может привести к неприятным
последствиям. Довольно часто случается, что при
сильном и резком взмахе удилищем вперед дужка
безынерционной катушки внезапно переключается и
полет блесны прекращается. При этом она может
зацепить сидящего в лодке, в том числе и самого
рыболова.
Будем считать, что блесна опускается в воду
именно там, где вы хотите. Поговорим о том, как
рыболов должен действовать в дальнейшем. Здесь
уместно дополнить, что при любительской ловле
рыбы, в том числе и ловле спиннингом, нет
однозначных решений для всех случаев ловли.
Большинство советов носят всего лишь
рекомендательный характер. Существуют разные подходы,
или, если можно так выразиться, школы,
отражающие опыт определенной группы людей и
отличающиеся иногда только в толковании мелких
вопросов. А таких мелочей в рыбалке всегда достаточно.
Итак, после заброса у рыболова есть несколько
вариантов действий. Если водоем достаточно
глубокий и вы желаете вести блесну около дна,
спешить некуда. Когда блесна упадет в воду, можно
спокойно переключить дужку лескоукладывателя,
немного подождать и начать подмотку. Если вы
ловите инерционной катушкой, затормозите вра-
* Начало см. «Рыболов-спортсмен», вып. 43.
94

шающийся барабан пальцем и перед началом
подмотки переложите удилище в другую руку.
Пауза между моментом падения блесны в воду и
началом подмотки зависит от глубины водоема и
веса блесны, а точнее, от скорости ее погружения в
воду. Например, плавающий воблер весом 20 г
может вообще не погружаться в воду, а маленькая
вращающаяся блесна с большой свинцовой
головкой быстро пойдет ко дну. Продолжительность
паузы, если она больше 3—5 сек., обычно
определяется на счет: «один, два, три» и т. д. до того
момента, когда блесна ляжет на дно и леска
провиснет. Это пригодится вам при следующих
забросах.
Если же водоем мелкий, рыболову зевать
нельзя, тогда подмотка начинается сразу же, как
только блесна опустится в воду. При охоте,
например, на жереха, когда блесну необходимо
вести почти у поверхности, также требуется
незамедлительно начинать подмотку. Здесь следует
иметь в виду, что нельзя допускать, чтобы блесна
свободно падала в воду и лишь после этого вы
начинали подмотку. Пока вы подмотаете на
катушку провисающую часть лески, пройдет не
менее 1—3 сек., и блесна может оказаться уже на
дне. Если же перед касанием воды полет блесны
затормозить, то леска натянется и движение
блесны начнется незамедлительно. К тому же, и
иногда это очень важно, блесна ложится на воду с
меньшим шумом.
Дальнейшие действия спиннингиста, т. е. само
ведение блесны, зависят от ряда факторов. На рис.
3 показаны три варианта продвижения блесны.
Рыболов должен знать, что существуют различные
способы проводки блесны, но не обязательно их
все применять, к тому же каждый может
придумать свой, наиболее привлекательный для него,
способ проводки. Ходом блесны обычно
управляют путем изменения скорости подмотки
(пауза — это подмотка с нулевой скоростью). Скорость
движения блесны и длительность паузы
можно менять также за счет подъема и опускания
удилища. Например, поднимая удилище при той же
скорости подмотки, ход блесны ускоряется. И,
наоборот, с опусканием удилища ход замедляется.
Нужная скорость движения блесны является самым
важным звеном в цепи всех компонентов, по
которым судят о мастерстве рыболова. Очень
часто приходится наблюдать, как одинаковой
снастью в почти одинаковых условиях один
рыболов ловит гораздо эффективнее другого, а секрет
успеха заключается в.еле заметных различиях в
скорости ведения блесны.
Но универсальной рекомендации все же быть не
может. Единственное, к чему почти всегда (но
исключения все-таки есть) следует
стремиться, — это по возможности меньшая скорость
перемещения блесны. Но здесь спиннингист
сталкивается с противоречием: у каждой блесны имеется
определенная скорость проводки, ниже которой
блесна просто перестает «играть», и к тому же
каждая блесна погружается в воду с определенной
скоростью. Большую по размерам блесну на одной
и той же глубине можно вести медленнее, чем
блесну такого же веса, но меньших размеров, так
как последняя будет быстрее тонуть. Диаметр
лески также влияет на скорость ведения блесны.
Запланированную проводку может значительно
затруднить течение, особенно если оно
неравномерное, с завихрениями. Поэтому не удивительно,
что в быстрой реке даже опытному рыболову
иногда никак не удается провести блесну вблизи
стоянки рыбы. Точно провести блесну в таких
местах столь же трудно, „ как в ветреную погоду
попасть блесной в намеченную цель. Приходится
забрасывать блесну на п м вверх по течению и
вращать катушку со скоростью х об/сек в надежде,
что блесна будет идти примерно по намеченной
траектории. Рыболов должен экспериментировать
и сам находить самое удачное решение.
Не стоит в начале обучения увлекаться разными
хитроумными чередованиями подмотки лески и
паузами. Вполне достаточно, если через некоторое
время для вас не составит труда забросить блесну
весом 5—6 г и спокойно и равномерно провести ее
вблизи дна. В этом месте стоит сказать еще об
одной простой, но не второстепенной детали,
которую многие начинающие недостаточно
оценивают. Речь идет о положении удилища во время
подмотки. Выбор положения обычно обусловлен
двумя соображениями. Во-первых, положение
удилища должно быть удобным для выполнения
подсечки в случае хватки (об этом мы еще поговорим), во-
вторых, от высоты тюльпана над поверхностью
воды зависит направление движения блесны и
соответственно скорость ее продвижения. Для
снижения скорости подмотки вершинку удилища
выгоднее держать по возможности выше, зато,
опуская вершинку вниз, можно добиться более
глубокого хода блесны. Исходя из этого, наиболее
выгодными можно признать положения а или 6 (рис.
4), разумеется, если при этом удастся обеспечить
движение блесны на необходимой глубине или если
другое положение удилища не диктуется
конкретной обстановкой ловли (например, в лодке
близко размещается другой рыболов, которого
можно задеть при подсечке, если ее делать вправо).
В случае, когда блесна заброшена вправо от
рыболова, подсечку, естественно, удобнее делать
влево. Если рыболов пожелает разобраться более
подробно, то он поймет, что при необходимости
вести блесну все время на одной и той же глубине
удилище вначале держат ближе к вертикали, а по
мере приближения блесны вершинку опускают.
Расчет здесь простой: угол между провисающей
леской и удилищем сохраняется неизменным, а
значит, и скорость движения блесны остается
неизменной.
А сейчас подробно о подсечке. Этот технический
прием спиннингисту будет необходим лишь в
случае, если ему повезет и он соблазнит блесной какую-
то рыбу. Но так как ее хватку чаще всего трудно
предугадать, рыболов всегда должен быть начеку.
Среди определенной части спиннингистов бытует
мнение, что при достаточно острых крючках
подсекать нет надобности. Согласиться с этим мож-
95

(/ прямолинейная проводка
Рис I Ловля с лодки
(') проводка вращающейся блесны
с утяжеленной головкой
/Пауза
в вариант проводки
плавающего воблера
Пауза
—*
Рис.2 Торможение лески
Тис^'т^пТс'гл^ыпр^в'одк^г^сТьГ
но лишь частично и с оговоркой: если крючки
действительно острые и они находятся в пасти
хищника в том месте, где могут вонзиться в нее при
малейшем усилии. Однако рыболовы знакомы со
свойствами крючков: чем они острее, тем быстрее
тупятся, особенно при ловле в местах с каменистым
дном. К тому же многие хищные рыбы имеют
довольно костистую пасть. Учитывая это,
большинство опытных рыболовов все-таки предпочитают
на любую поклевку ответить подсечкой. Подсечка
выполняется относительно резким взмахом
удилища в том направлении, по которому движется
блесна. Подсечку наиболее удобно выполнить
взмахом вверх и вправо (для тех, кто удилище
держат в правой руке). Эффективность взмаха
снижается, если в его начале удилище направлено
непосредственно в сторону приближающейся
блесны или расположено перпендикулярно к ней. Такого
положения удилища или близкого к нему следует
избегать. Соответственно амплитуда взмаха, если
поворот удилищем выразить в единицах измерения
угла, будет находиться в пределах 40—60°. Более
широкую подсечку делать не имеет смысла. Если
расстояние до места поклевки большое, а также,
когда удилище мягкое, требуется более
размашистая подсечка, нежели в случаях, когда рыба взяла-
блесну близко или применяется жесткое удилище.
Как правило, при ловле крупных рыб на леску
диаметром 0,3 мм и толще ее прочность позволяет
делать более энергичную подсечку.
Сумеет ли рыболов дойти до самой
ответственной и эмоциональной фазы — вываживания,
зависит от того, насколько он освоил все ранее
сказанное, и, естественно, от везения. Однако для
полноты анализа будем считать, что рыба уже
сидит на крючке и остается лишь доставить ее к
лодке. Если вместо долгожданного великана на
крючке окажется небольшая щучка, все обычно
решается очень просто: несмотря на буйное
сопротивление, рыбка спокойно подтягивается к
лодке и без каких-либо волнений подсачивается или
просто заносится удилищем в лодку. Однако и в
этой ситуации есть о чем подумать, только на этот
раз в отношении этики рыболова. Очень плохо
выглядит рыболов, если он небольшую рыбку
выбрасывает на берег или в лодку широчайшим
взмахом, а потом небрежно срывает с крючка и
швыряет обратно в воду. Или так старательно под-
багривает ее, что после этого рыбу просто не стоит
возвращать в воду...
Если попалась солидная рыба, ее вываживание
может оказаться не таким уж простым делом,
особенно для новичка. Будем считать, что тормоз
катушки отрегулирован правильно, удилище
выдерживает нормальную нагрузку, подсачек цел и,
главное, разложен, крючки, карабинчики и замки
качественные и узлы на леске завязаны так, что не
развязываются. Разумеется, об этих вещах
рыболов мог позаботиться уже заранее. Остается лишь
разобраться в том, как вывести рыбу. И опять-таки
существует несколько вариантов действий исходя из
конкретной ситуации. Приведу лишь несколько
факторов, которые следует учитывать: расстояние
от лодки до места хватки, размеры рыбы, наличие
коряг или других препятствий. На реках нужно
учитывать силу и направление течения. При выва-
живании усилие, действующее на снасть, может в
какой-то момент превысить предельное,
независимо от того, кто в этом виноват — рыба или
рыболов. Тогда рыба или срывается, ломая или
разгибая крючок, или обрывается блесна, или еще
ломается удилище или катушка. Чтобы этого не
случилось, спиннингист должен знать и помнить
основные принципы:
96

Рис.4 Оптимальное положение удилища при проводке блесны
Рис.5
не форсируйте вываживание крупной рыбы;
подтягивайте ее для подсачивания или подбагрива-
ния лишь тогда, когда она совсем утомится (однако
это не означает, что борьбу следует затягивать);
если рыба находит силу для рывка, не
удерживайте ее;
если рыба схватила блесну близко от вас, после
подсечки дайте ей немного уйти подальше. Борьбу
всегда легче вести на определенном расстоянии;
удерживать силой рыбу стоит только тогда,
когда она неминуемо уходит в укрытие и грозит
запутать леску;
будьте особенно начеку, когда неутомленная
рыба без сопротивления приближается к рыболову;
следите за перемещением рыбы хотя бы по
положению натянутой лески;
остерегайтесь камней — натянутая леска легко
повреждается об их острые края;
не выводите рыбу сразу к поверхности водоема,
без особой необходимости рыболову нет нужды
давать рыбе возможность совершать резкие
прыжки;
при приближении рыбы надо действовать не
спеша, без резких движений. От испуга у рыбы
могут появиться дополнительные силы для
последнего, иногда решающего, рывка.
В дополнение к сказанному еще несколько чисто
технических советов. Во время вываживания
удилище держат по возможности ближе к вертикали;
такое положение позволяет использовать его
пружинящие свойства. Если натяжение чрезмерно
возрастает, то, чтобы снизить трение лески в
проходных кольцах, можно наклонить удилище чуть-
чуть вперед. Подтягивание осуществляется в
основном удилищем, так как катушкой трудно
развить необходимое усилие. Сначала удилище
поднимают и подтягивают рыбу, потом опускают
ив*
Рис.7 Подсачивание
и производят подмотку. Это позволяет избежать
перетирания лески при прохождении ее через
кольца. Подтянутую рыбу можно подхватить
подсачком, подбагрнть или взять рукой.
Наиболее эффективным способом считается
подсачивание, разумеется, при условии, что
подсачек достаточно велик. Если рыба находится близко,
подсачком иногда удается подхватить даже яростно
сопротивляющуюся, неутомленную рыбу. К тому
же им удобно пользоваться в ветреную погоду, а
также с лодок, имеющих высокие борта. С какой
стороны подсачивают рыбу, зависит от конкретной
обстановки. При подсачивании со стороны головы
рыба часто сама заходит в подсачек. Однако если
крючки блесны торчат из пасти наружу, лучше все-
таки рыбу подсачивать со стороны хвоста,
учитывая, что этим снижается вероятность того, что
крючок зацепится за сетку. Чтобы не испугать
рыбу, подсачек желательно заранее опустить в
воду, держать неподвижным и пускать в ход лишь
тогда, когда рыба будет находиться почти
полностью над ним. При подбагривании используют
багорик — более компактное средство по
сравнению с подсачком. Именно поэтому им чаще
пользуются при ловле крупных рыб взабродку или с
берега. Однако из-за повреждения рыбы многие
рыболовы используют подбагривание лишь в
случаях острой необходимости. Можно с успехом
применять захват рыбы рукой. Это требует
некоторой практики и спокойных нервов. Такой
аIособ применяется в тех случаях, когда рыба очень
крупная или нет других средств. Захватывать рыбу
можно как угодно, но с одним условием: рыболов
должен поднять рыбу над водой. Чаще всего рыба
берется под жабры, а очень крупная просто
подхватывается обеими руками снизу, выносится из
воды или затаскивается в лодку.
4-554
97

Л. Родченок
В ПРОВОДКУ
НА ОЗЕРЕ
Большинство рыболовов-любителей ловят в
проводку только там, где есть течение. Однако
многие ленинградские рыболовы успешно
применяют этот способ и на озерах, но для этого
необходима хорошо оснащенная удочка.
Все детали такой удочки должны быть легкими,
прочными и согласованными между собой. От
строя удочки зависят дальность заброса приманки и
вываживание пойманной рыбы. Хорошая
удочка — залог успеха. Хочу описать устройство своей
снасти, она подарила мне много счастливых минут
на озерах Ленинградской области и Белоруссии.
Ствол удилища состоит из трех колен, первое и
второе — из бамбука, третье — из стекловолокна,
что обеспечивает хорошую гибкость и прочность.
Толщина кончика у тюльпана — 1,5 мм, а у
основания — 8 мм. Общая длина удочки — 3 м 60 см.
Не берусь навязывать свое удилище всем, хочу
лишь показать принцип устройства, методы
изготовления некоторых деталей и подготовку снасти
к работе. Думаю, что каждый уважающий себя
рыболов возьмет рациональное зерно и внесет
свои элементы при изготовлении удочки, а это
значит — мы получим еще более совершенную
снасть.
Рукоятка удилища набирается из пробки или
твердого пенопласта на первое колено, во
предварительно надо обработать узлы бамбука крупным
напильником и наждачной бумагой. У
толстостенного бамбука узлы можно снять острым
рубанком. Прочность первого колена будет вполне
достаточна, а лаковое покрытие придаст блеск и
сохранит древесину. Отверстия в пробке или
пенопласте делают трубчатой фрезой, которую
изготавливают из тонкой жести. Жесть
свертывают в трубку диаметром на 2—3 мм меньшим
^ диаметра первого колена и пропаивают оловом,
£ трехгранным надфилем нарезают мелкий зуб,
с оттачивают его и делают небольшую разводку.
* Закрепив фрезу, на деревянной рукоятке прорезают
g> отверстия. Подогнав кольца, набирают рукоятку,
"§ склеивают их эпоксидным клеем. Длина руко-
§ ятки — 50—60 см. Заканчивается рукоятка резино-
§- вым грибком.
а- На рукоятке устанавливают катушкодержатель
- в виде двух конусных крлец или пружинный
| (продаются в спортивных магазинах). Пружинные
i катушкодержатели удобны, просты и надежны,
'о необходимо только подогнать зажим и входное
^ отверстие под основание катушки.Концы катушко-
^ держателя приматывают цветной жилкой
диаметром 0,3—0,4 мм и проклеивают эпоксидным
клеем.
На удилище устанавливают безынерционную
катушку, вмещающую 100 м лески диаметром
0,4 мм.
Соединительные трубочки вытачивают из
латуни. Они должны быть легкими и прочными,
толщина стенок не должна превышать 0,5 мм, а
диаметр зависит от толщины концов удилища.
Трубочку набивают на конец колена, смазанного
эпоксидным клеем (желательно внутрь полости
забить бобышку из сухой березы). Очень важно в
месте соединения трубочки и удочки обеспечить
прогиб. С этой целью конец трубочки следует
прорезать и обточить, как указано на рис. 2. Если
оставить ровный срез, то при резком забросе или
при вываживании рыбы снасть может поломаться у
среза трубочки. Концы трубочек обматывают
цветной шелковой ниткой или цветной жилкой и
покрывают эпоксидным клеем.
Пропускные кольца изготавливают из стальной
хромированной проволоки диаметром 2—2,5 мм.
Первое кольцо делают съемным, для чего
необходимо изготовить опору из тонкого
листового железа или нержавеющей стали толщиной
0,5 мм. Один конец основания кольца вставляют в
стопорное окно, второй зажимают стопором,
который для надежности контрится проволочкой.
Остальные кольца опоры не требуют. Диаметры
колец указаны на рисунке.
Тюльпанчик изготавливают из английской
булавки, а еще лучше из внутренней обоймы
шарикоподшипника. Основание тюльпанчика
изготавливают из тонкой жести, а опорные дуги — из
булавки..
Для ловли проволочной удочкой необходима
капроновая или силоновая леска. Диаметр ее
зависит от размеров ожидаемой рыбы. Следует
помнить: чем леска тоньше, тем дальше заброс и
успешнее ловля. Снасть с жилкой диаметром
0,25—0,3 мм позволяет забросить живца на 40 и
более метров. Для рыбы весом 3—5 кг вполне
достаточна леска 0,3 мм.
Успех ловли во многом зависит от
чувствительности поплавка, его конструкции, размера,
формы, способа крепления и, наконец, окраски.
Лучше всего изготавливать его из твердого
пенопласта или пробки. Для ловли в проводку
предпочтительнее скользящий поплавок с
основанием из шариковой ручки. Он должен быть тонким,
с конической нижней частью и закругленной
верхней. Нижняя часть окрашивается в белый цвет,
верхняя — в ярко-желтый или оранжевый.
Все детали закрепляют эпоксидным клеем и
после просушки окрашивают. При ловле на живца
желательно иметь крупный поплавок, на
малька — поменьше, более чувствительный; при ловле
плотвы используют бусинку, но ее следует сделать
скользящей.
В нижней части поплавка закрепляют
свинцовый грузик для того, чтобы уменьшить вес
основного груза и тем самым исключить большой
всплеск и сохранить живца. Для лучшего скольже-
98

ния лески втулка пишущего узла сохраняется,
нужно лишь отпилить тонкий конец и раззенковать
проходное отверстие. После изготовления поплавка
подбирается основной грузик. Каждый грузик
привязывается к своему поплавку.
Для соединения лески с поводком можно
применять различные застежки (продаются в
магазинах). Наиболее удобна двусторонняя. Не
помешает и карабинчик, желательно самого малого
размера. Я придерживаюсь мнения: чем меньше
«надстройка» — тем больше рыбы.
Прежде чем оснастить проволочную удочку,
проверим ее строй. Для этого возьмем удилище за
рукоятку и энергично потрясем в вертикальной
плоскости. При этом можно отчетливо заметить
точку прогиба. У нормального удилища она
находится от конца на расстоянии)^—/5его длины.
Чехол из дерматина или тонкого брезента
должен надежно предохранять снасть от пыли и
грязи. В качестве застежки используется «молния».
Несколько слов о насадке живца. Лучшая
насадка — небольшие рыбки, населяющие данный
водоем (карась, плотва, красноперка, окунь).
Карась — самый идеальный живец для наших мест: он
хорошо «работает», долго живет и имеет
достаточно крепкую спинку. Живца следует насаживать у
спинного плавника, не повреждая позвоночник. При
повторных забросах живец часто сходит. Чтобы
сохранить его, придумано много различных
застежек, я это делаю просто и с высокой надежностью.
Для перевозки живцов и мальков применяют
кану. Промышленность выпускает легкие
полиэтиленовые каны на 3 и 10 л. Желательно иметь кану
на 5 л.
Складное дно изготавливают из четырех-
пятислойной фанеры. Оно должно быть легким,
прочным и водостойким. Сделав шаблон по дну
лодки из картона, переносят его на фанеру,
выпиливают и подгоняют по внутренней части дна.
На заклепки ставят четыре петли. В дне
выпиливают симметричные отверстия для облегчения. Из
дюраля таврового сечения изготавливает з?мкч г
проточками под стопоры. По входным отверстиям
в замках делают разметку и приклепывают
стопоры. Петли следует устанавливать на разных
сторонах, чтобы дно складывалось гармошкой.
.... --fET
Рис.I Удилище
Рис.2 Размеры колец
500
430 220 200
ц 1 H-t-
цилиндричэский
Рис 3 Фермы и размеры поплавков (в мм)
Рис.4 Определение строя удилища
конусный
Рис.5 Груз (в мм)
4-
99

Дно не менее двух раз покрывают разогретой до
кипения олифой, после чего фанера приобретает
прочность и водостойкость.
Чтобы лодку не сносило ветром и не вертело, с
кормы и с носа опускают грузы. Можно
использовать пластины от старых аккумуляторов. Они
компактны, увесисты и хорошо удерживают лодку,
а форма зависит от исполнителя. Для изготовления
лапок можно использовать 8 мм проволоку.
Простейшей формой может быть конус или цилиндр, а
размеры и вес зависят от лодки. Чем она больше,
тем тяжелее должен быть груз.
Для отливки груза цилиндрической формы
можно использовать баночку из-под зеленого
горошка, а для конусного груза форма изгибается из
жести. Лапки делают двойными, согнув проволоку
вдвое и оставив концы под заливку. В форму
вставляют лапки и ушко, закрепляют их, основание
баночки устанавливают в песок или в сухую землю
и заливают в нее свинец. Заливку следует
производить в очках. Для перевозки грузов необходимо
изготовить чехлы из толстой брезентовой ткани.
И. Федотенков
СНАСТЬ С ДВУМЯ
МОРМЫШКАМИ
На больших глубинах, особенно при наличии
хотя бы слабого течения, принято ловить на
тяжелую мормышку. Она быстрее достигает дна, и
ее не сносит потоком. Но если рыба остерегается
хватать крупную обманку, что обычно характерно
для «глухого» сезона, снасть можно оборудовать
второй, маленькой, мормышкой, которую
привязывают на 10—15 см выше основной.
Верхнюю мормышку укрепляют
непосредственно на леске или на отдельном поводке, который
крепят к леске. В первом случае мормышку
надевают на леску, делают узел на цевье крючка и леску
вновь пропускают сквозь мормышку, а к концу ее
привязывают другую (тяжелую) мормышку. Во
втором случае маленькую мормышку обычным
порядком присоединяют к леске длиной 2—4 см и
крепят к основной леске. Для верхней мормышки
больше подходит та, у которой крючок имеет
длинное цевье: на него удобнее наживлять мотыля
или какую-либо другую приманку.
Некоторые рыболовы вместо второй
мормышки привязывают к основной леске крючок № 2,5—3.
Дня поводков принято брать леску немного тоньше
основной. Поводки как на верхней мормышке (если
она монтируется с помощью поводка), так и на
крючке не следует ставить длиннее 5—6 см. При
уженье леща, густеры и синца вторую
мормышку или крючок крепят в 8—10 см от нижней
мормышки, так как эти рыбы лучше берут ту
насадку, которая лежит на дне или находится у
самого дна.
Снасть с двумя мормышками или мормышка с
крючком на поводке позволяют одновременно
испробовать два вида приманок: например, мотыля
и репейника (куколка жука-долгоносика), червя и
растительную насадку; на одну мормышку
наживляют 2—3 мотыля, на другую — одного.
Применяют и другие комбинации приманок, чтобы
определить, на какую из них в данный момент
лучше ловится рыба.
Этой снастью тоже надо уметь управлять,
чтобы разнообразить движения и «игру»
мормышки. Опустив обе мормышки с наживками на дно,
выдерживают небольшую паузу, затем медленно
(или быстро) приподнимают, на ходу меняют темп
проводки, иногда оставляют снасгь в покое на
2—3 сек. Если поклевок нет, — проверяют другие
горизонты воды.
Поклевки чаше всего бывают на какую-то одну
из двух мормышек; иногда рыба берет
попеременно: то на верхнюю, то на нижнюю мормышку с
определенной приманкой. Ловятся на эту снасть
окунь, лещ, синец, густера, плотва, красноперка и
другие рыбы.
На снасть с двумя мормышками нередко
ловится крупная рыба, поэтому леску применяют не
тоньше 0,15—0,17 мм и даже 0,2 мм, если
возможна поимка крупного окуня или леща;
соответственно должна быть более тяжелой нижняя
мормышка.
У рыболовов возникает закономерный вопрос:
почему на снасть с двумя мормышками рыба
ловится активнее? Объясняется это, по-видимому,
следующими причинами: «игра» крупной
мормышки, привязанной на конце основной лески,
существенно изменяется при наличии верхней
мормышки меньшего размера. В свою очередь, и верхняя
мормышка «играет» по-иному, так как ее движения
и колебания зависят от нижней. Следовательно,
такая снасть придает мормышкам разные и
необычные по характеру движения, привлекает ту или
иную рыбу, возбуждает аппетит и вызывает
поклевку. Вот почему на снасть с одной
мормышкой рыба не клюет вообще или клюет очень слабо.
Но как только подвязывают вторую мормышку,
начинаются поклевки на ту мормышку, которая
стояла ранее.
В оснастке такой удочки можно и нужно
использовать разные по цвету и форме мормышки,
что тоже порой положительно влияет на
активность клева. Известно, что цвет мормышек,
особенно в глухозимье, играет далеко не последнюю
роль.
Итак, необходимо сделать общий вывод: рыбу
больше привлекает приманка при каком-то
определенном ее движении, создаваемом одной из двух
мормышек. В разное время одной и той же рыбе
«нравится» замедленное или ускоренное движение
приманки, на которое она и реагирует по-разному.
Такую же роль играет и крючок, привязанный к
основной леске на поводке. Замечено, что бель
охотнее берет приманку на крючке.
Рыболовы, которые применяют тонко
настроенную удочку с двумя мормышками, утверждают,
что для них не существует «глухого» сезона и они
успешно ловят рыбу в любую зимнюю пору.
100

М. Заплатин
АТЛАНТИЧЕСКИЙ
ЛОСОСЬ
ГДЕ РОДИНА СЕМГИ
Есть у Печоры сестра Унья. Обе реки
рождаются на Уральском хребте. Скатившись с него,
бегут навстречу друг другу. Места нетронутые,
прекрасные...
Мне посчастливилось снимать цветной фильм
о красотах Уньи. Много дней провел я с
кинокамерой на реке за съемкой береговых скал,
гротов и живой природы. Но не обращал особого
внимания на маленьких рыбешек, сновавших у
берега и стремительно убегавших от входящего
в воду человека. Но однажды нагнулся, чтобы
разглядеть их.
Наш моторист заметил мой интерес к рыбкам:
— Это тальма. Молодь семги, — сказал он. —
Еще и пестрянкой у нас ее называют...
Такое сообщение для меня было открытием.
Я тотчас же занялся киноохотой за резвыми
рыбешками.
Разглядывая через телеобъектив шустрых
мальков, заметил, что они отличаются от
прочей речной мелюзги. Украшены по бокам
красными точками и чередующимися широкими
темными полосами поперек туловища. Вся спинка в
черных пятнах, а некоторые с белым ободочном.
Очень похожи на форель, какую приходилось
видеть в каньоне крымской горной речки Розовой.
Я подумал: уж не проходит ли семга в своем
отрочестве стадию форели? Позднее от ученых-
ихтиологов мне стало известно, что этой особен-
носъю отличаются многие родственные породы
лососевых рыб. Меня серьезно удивило
появление семги вблизи северной границы Пермской
области. Значит, горные реки Северного Урала
тоже являются родиной знаменитой рыбы!
£ Мне захотелось сделать о ней нинорассказ.
,о И однажды летом мы с моим помощником
приступили к съемке цветного фильма. Но прежде
5 короткая справка о благородной рыбе.
Семга издавна славилась на весь мир своими
5 превосходными вкусовыми качествами. Веками
s кормились ею северные племена, живущие на
2 побережье Ледовитого океана от Скандинавии
ч; до Уральского хребта. И нереститься она веками
^ же шла, да и сейчас заходит, во многие реки
S европейского Севера: в Мезень, Вычегду, Печору,
° Кару, в реки Тимана и Кольского полуострова,
а Пожалуй, самое многочисленное стадо этого
5 лосося ежегодно весной устремляется в Печору.
? Главным образом в ее верховья и притони.
Именно там порождает она свое потомство.
Потом молодь скатывается в Ледовитый океан
и уходит в Атлантику, где живет несколько лет
до половой зрелости, и снова возвращается
на свою родину.
Итак, основной родиной нашего северного
лосося — семги явлется река Печора, исток
которой находится в Уральском хребте, под
вершиной с мансийским названием Печорьяталях-сяхль.
И, конечно же, нас потянуло прежде всего на
эту великую реку Севера. На так называемое
перекрытие. Что это такое — мы пока не
представляли.
ТУДА, ГДЕ БЫЛ ПУСТОЗЕРСК
Путешествие на Север нашей киногруппе
казалось заманчивым. Мы знали — тундра нижнего
Припечорья связана с историческими событиями.
Там в 1499 году князем Симеоном Курбским
и воеводой Петром Ушатым был основан Пусто-
зерск — укрепленный острог для сбора ясака с
туземцев и защиты края от их набегов.
И вот мы в Нарьян-Маре, в городе, созданном
в тридцатые годы вблизи бывшего Пустозерска.
Теперь на месте старого русского поселения,
давно уничтоженного огнем подчистую, красуется
лишь памятный обелиск.
На перекрытие под Нарьян-Маром нас везли
на катере рыбокомбината. Капитаном был пожилой
мужчина. Он знал, зачем мы едем,
— Снимать семушку хотите?.. Красивая рыбка!
Достойная!.. Капитан помолчал немного и с от-
тенном горечи добавил: - Маловато ее
становится... Совсем маловато... — Он наклонился ко
мне и загадочно сказал: —Знаешь, сколько ее
раньше было, семушки-то?..
Я не знал. А капитан не ответил на вопрос.
По его грустному лицу можно было только
догадываться о прежнем обилии рыбы.
Через полтора часа нас привезли в стан
рыбаков Ольховый куст. На берегу стоял длинный
барак. Рядом —здание столовой. Под крутым
берегом находился причал для катеров с
большими широкими лодками, называемыми дорами.
Кругом голая бугристая тундра. Кусты ивняка
зеленели только возле реки, которая расчленилась
здесь на несколько протон.
Представились бригадиру рыболовецкой
бригады. На вид суровый мужичок. Роста
небольшого, крепыш. Волевое русское лицо. Зовут
Егором. И остальные рыбани со старинными,
теперь уже редно встречающимися именами:
Терентий, Прокопий, Игнатий, Поликарп, Федот,
Митрофан, Родион, Феоктист. Значит, здесь, на
краю ненецкой тундры, осели потомки пустозер-
ских россиян!
Трудовой режим в стане строгий.
Соблюдается жесткая дисциплина. Нарушение трезвости
карается немедленным увольнением с промысла.
И особо наказуемы случаи спекуляции рыбой.
Мы предъявили бригадиру свой допуск на
перекрытие. Нам. разрешено быть здесь не более
102

девяти дней. И на полном довольствии
рыболовецкой бригады.
Егор четко, без улыбки отчеканил следующие
фразы:
— Располагайтесь. Вот вам ключ от комнаты.
Где столовая — знаете. Кормим четыре раза в
день. Хлеб и малосольная семга — на столе.
На первое —уха из семги. На второе — жареная
семга. Вот компот из нее еще не научились
делать. Дней через пять смотреть на рыбу не
захотите, щец с капустной запросите — проверено
на гостях...
Точно на пятый день предсказание Егора
оправдалось: мы почувствовали, что не можем ею
питаться ежедневно. Хорошо, что на промысле
был продуктовый ларек. Нас выручили банки с
надписью «Борщ с колбасой» и «Щи из квашеной
капусты».
ЧТО ТАКОЕ ПЕРЕКРЫТИЕ
Однажды утром мы с бригадой рыбаков
подплыли на дорах к сложному сооружению на рене.
От берега до берега на полуторакилометровую
ширину русло Печоры было перегорожено
крупноячеистой капроновой сетью. Ее поддерживало
множество столбов из цельного ствола дерева.
Водному транспорту здесь хода нет.
От сетчатой стенки, стоящей высоно над
водой, вверх по рене тянулись так называемые
ящики — замкнутые со всех сторон камеры из
сетей, в которые рыба имеет только вход. Выйти
оттуда она уже не может.
Бригадир махнул рукой:
— Вира! Поднимай!..
Натянулся канат, соединенный с лебедкой на
катере. Из воды стал медленно подниматься
большой сетчатый садок. Заплескались в нем
серебристые рыбины.
При подъеме ящика дежурила лодка с пред-
Фото 1. Чаны для молоди лосося
'Фета uDr<f* ■
ставителями рыбнадзора. Когда вся попавшая
рыба стала видна, старший из них крикнул
бригадиру:
— Здесь сто пятьдесят штук. Семьдесят пять
выпускаем!:.
Отнрыли горловину сети. Половинную часть
семги по узкому проходу начали выпускать в
рену. Чтобы она могла продолжать свой ход на
нерест.
Рыбаки терпеливо ждали окончания этой
процедуры. На их лицах замечаю неудовольствие.
Слышу, кто-то ворчит:
— Время у нас отнимают. План из-за них не
выполним... Чем по одной рыбке выпускать, дали
бы ей неделю идти напроход...
Но в действиях рыбнадзора как будто все
гуманно: половина рыбы человеку, другая —
природе на воспроизводство. Все ли правильно на
самом деле?
Некоторые исследователи-ихтиологи говорят,
что в жизни лососевых рыб не совсем ясна
вот какая особенность. Самец и самка, будущие
отец и мать семужьего потомства, вероятно,
сдружаются еще далеко в океане. И весь путь
на нерест идут в общем стаде попарно. Если
-это действительно так, то представьв такую
нартину возле перекрытия.
Самец и самка вместе попали в ящик. Выпуск
из него производится без разбора. Допустим, ?
что самку выпустили, самца взяли рыбаки в счет |
плана добычи. Супружество нарушено. Выпущен- 5
ная самка ушла вверх по реке к нерестилищам ^
без своего супруга. И неизвестно, найдется *
ли для нее самец. По-видимому, рыбам после g.
этого не легно создавать пару. Это интимное §.
свойство изучено еще не полностью. ее
103

А если самка не найдет отца своему
потомству?.. Специалисты предполагают, что в этом
случае она вымечет икру, которая останется
неоплодотворенной и будет просто пищей для
хищных рыб. Известно, что даже хариус во время
хода семги на нерест старается идти за ней
следом.
По наблюдениям ихтиологов, картина таинства
на нерестилище выглядит так. Самка движениями
хвоста делает углубление на галечном дне.
Самец при этом находится рядом, охраняет ее,
отгоняет посторонних рыб. Самка выпускает часть
икры в лунку на дне, самец ловит этот момент
и поливает молоками икру. После этого родители
движениями хвостов засыпают лунку гравием.
Таким же образом пара поступает на другом
участке, пока самка не вымечет всю икру. То же
самое неподалеку проделывают и другие пары
лососей. Дно нерестовой ямы постепенно
покрывается небольшими'бугорками. В них будет зреть
оплодотворенная икра. Со временем из нее
выйдут наружу маленькие неуклюжие личинки с
большим желточным пузырем — будущие мальки.
После нереста самец и самка, обессиленные,
скатываются вниз по реке. Большой процент
лососей по жестокому закону природы гибнет на
обратном пути к океану, в основном самцов.
Разбивая рыбьи пары на перекрытии, люди,
возможно, делают непоправимую ошибку. И,
наверное, прав тот рыбак, что бросил реплику —
разумнее было бы не выпускать по одной
попавшую в ящик семгу, а дать всему стаду свободный
проход через перекрытие в течение
продолжительного времени. Более того — прекратить лов
семги на двух-трехлетний срок, чтобы рыба могла
беспрепятственно пройти н своим нерестилищам
и восполнить нарушенную промыслом численность.
К НЕРЕСТИЛИЩАМ НА ПИЖМЕ
Канова же судьба тех лососей, которые по
доброй воле рыбнадзора поштучно выпускались
в реку? Благополучно ли они достигли своих
нерестилищ?..
Нам хотелось попасть на знакомую Унью, к
известным нерестовым ямам, одна из которых
носит название Бузгало. Мы ждали оттуда
сообщения знаномых людей о приходе семги на нерест.
Но в Нарьян-Маре нас соблазнили другим
предложением—прежде посетить ближайшие
нерестилища на Пижме. А на Унью продвинуться к
осени.
Мы поспешно перебрались в старинное
русское село Усть-Цильму. Пижма впадает в Печору
вблизи этого села. Нас приютили на пристани
в крохотной гостинице для речников.
Первый визит мы нанесли в инспекцию
рыбнадзора: без ее разрешения нельзя приближаться
к нерестилищам. Там подтвердили, что плыть
надо в горные верховья реки, к семужьим ямам.
— В ямах под скалами скапливается рыба.
Со скалы и можно увидеть ее в воде. И заснять,
конечно,— объяснил инспектор.
Самолет АН-2 забросил нас в деревню За-
межную. Здесь нам дали в проводники молодого
парня Володю. Я забыл его фамилию, помню
только — высокий, худощавый и красивый брюнет.
Он согласился свозить нас на лодке в верховья
Пижмы. Туда, где река пересекает горный кряж
Среднего Тимана.
Нас встретила великолепная лесная
река-красавица У деревни Чурнинсной она удивила
раскиданными по берегу огромными каменными
караваями-конкрециями. В них, вероятно, заключены
гигантские улитки аммонитов или скелеты
рептилий. Выше деревень Степановского и Скитской
река вторглась в отроги Тиманского кряжа и
обрела горный характер.
Лесистые высокие берега россыпями
спускались к Пижме. Мели, перекаты, бурные сливы!
Мы изрядно потрудились, перетаскивая в этих
местах лодку. А выше деревушки Верховской
река уже протекала в тесном каньоне с отвесными
скалами.
— Дальше ехать не надо. Здесь нерестится
семга, — объявил нам проводник.
Конечный свой лагерь соорудили вблизи
ручья Кременного. Перед нами шумящая
мелководная Пижма. За палаткой — заросли синей
жимолости. Вдоль реки над нами протянулся
высокий гребень с сосновым бором наверху.
Скальные выходы по берегам были с россыпями,
в которых можно увидеть окаменелости и
причудливые формы застывшей лавы.
Володя харьюзил на искусственную мушку.
С первой же добычей он радостно прибежал к
нам, кинул бьющуюся рыбешку в прибрежную
лужу.
— Смотрите, это корех, молодь семги!..
Снова я увидел знакомую пятнистую рыбку,
похожую на форель. Только эта значительно
крупнее уньинской тальмы. Она была не сильно
наколота крючком, резво бегала по луже.
Убедившись в том, что выхода из этого водоема
нет, затаилась между камешками. Дала нам
возможность заснять себя крупным планом. Спустя
некоторое время мы торжественно выпустили
ее в реку.
Проводник обогатил нас интересными
сведениями о норехе. Вот наш разговор с ним:
— Знаешь, Володя, на Унье мы видели молодь
семги. Ее там зовут тальмой, пестрянкой. Но
она отличается от вашего кореха...
— Так это же самец, норех-то, а не самочка...
Вы, наверно, самку видели. Она поменьше и
немного другая...
Таной ответ озадачил меня.
— Здесь, — продолжал Володя, — кореха
считают карликовым самцом семги. Он не уплывает
в море, а постоянно живет в Пижме. И каждое
лето ждет прихода семги на нерест...
— Постой-ка, — перебил я его, — а как же те
самцы, что приходят с матками из океана?..
— А вроде их не хватает. Об этом
рассказывали ихтиологи из ВНИИОРХа. Они у нас тут
ежегодно изучают семгу...
104

Фото 2. Развившаяся личинка
в икринке (съемка под
микроскопом)
Фото автора
Фото 3. Личинка выходит из
икринки хвостом вперед (съемка
под микроскопом)
Фото автора
Фото 4.. Форель
Фото автора
ч
EL. #^
— Значит, что же,— стал рассуждать я,— дела
с семгой у самой природы обстоят неважно?
Стало быть, не хватает самцов?.. И природа
нашла выход: зачем вместе с икряной самкой
гнать из далекой Атлантики самца — пусть женихи
вырастают на нерестовых реках и ждут подруг-
путешественниц...
В подтверждение этого Володя продолжал:
— Многие рыбаки рассказывали, да и сам я
видел в ямах, как возле крупной семги
крутится этакий шпингалет, раз в пять меньше ее.
Ихтиологи говорят, что этот-то корех и поливает
семужью икру своими молоками. Ведь семга все
равно мечет ее и без самца. И пропала бы
икра, а тут, глядишь, местный женишок спасает
положение...
— Хорошо придумала природа! Тем более
нельзя мешать семужьим маткам проникать сюда!
Обязанность проводника — разыскать ямы, в
которых скопилась семга. Володя принялся
лазить по скалам, высматривать с них рыбу.
Первый день поисков не увенчался успехом.
Второй—тоже. На третий день мы с помощником
включились в эти поиски: самим хотелось
увидеть семгу.
Еще раз взобрались на те сналы, на которых
уже побывал Володя. С высоты хорошо
просматривалось дно даже самых глубоких ям. На
помощь был призван бинокль. Но в ямах
по-прежнему было пусто.
Проводнин сидел озадаченный:
— Не понимаю, что случилось с рыбой. В это
время ее скапливалось много... Что-то
задержало...
По словам Володи, семга приходила сюда к
середине лета, а сейчас уже конец августа.
В дежурствах прошло десять дней. И не
появилось никаких признаков прихода рыбы к
своим нерестилищам. Так и уплыли мы вниз по Пижме,
унося с собой очарование нрасотой реки
вместе с горечью за судьбу благородного лосося.
В нашем резерве оставалась Унья. К ней
и готовились мы чюсле возвращения в Усть-
Цильму. Но запрос в верховья Печоры вернулся
оттуда недобрым ответом: семга в эту осень
не пришла и к своим уральским нерестилищам...
ЛЮДИ ПОМОГАЮТ ЛОСОСЮ
ВЫВОДИТЬ ПОТОМСТВО
Судьба лосося Давно беспокоит человена.
В некоторых районах нашего европейского
Севера созданы заводы по выведению лососевых
рыб. Но мы не нашли их на Печоре, главной
семужьей магистрали, где им, казалось бы,
надлежало быть в первую очередь. По простой
логине: там, где больше вылавливается рыбы,
там следует поддерживать и ее воспроизводство.
На примере руссного осетра, основные запасы
которого сосредоточены на Дону. Там как раз
и созданы рыборазводные заводы, и среди них
образцовый — Рогожнинский.
И на Печоре должны быть созданы
предприятия по инкубации икры местного лосося, который
представляет гордость руссного Севера.
По теме нашего фильма требовался
киноматериал об искусственном выведении этой ценной
рыбы. Мы обратились в Государственный научно-
105

исследовательский институт озерного и речного
рыбного хозяйства ГосНИИОРХ. Там
рекомендовали нам посетить рыборазводные предприятия
в Островках под Ленинградом и в Кандалакше
на Кольском полуострове. Скажем прямо:
путешествие не менее интересное, чем на печорсний
Север.
На пристани возле Смольного в Ленинграде
садимся в катер «Метеор», который увозит нас
по реке к Ладожскому озеру. Вскоре Нева
разделилась на два рукава, огибающих большой
живописный остров с черным елово-пихтовым
лесом.
Сразу же за островом мы сошли на пристани
Островки. Пройдя чахлый парк, вышли к причалу
с лодками. Здесь стало известно, что нам
следует переправиться на остров: там находится
рыборазводный завод. Его в гуще леса и не
заметишь сразу.
На острове нас приняли без лишних
церемоний, с доброжелательностью. После коротких
формальностей сразу же предложили знакомиться
с заводом. Нашим гидом была белокурая с
гладкой прической молодая женщина-технолог.
Под кронами высоких деревьев приютилось
нескольно старых строений, в которых
расположились производственные службы. В стороне —
домики с приусадебными участками. И все это
среди живописного высокоствольного леса.
С помощью технолога мы увидели и узнали
почти все, что связано с интереснейшим про-
цессом искусственного выведения благородных
рыб. Для начала нужна икра и молоки от живых
самок и самцов лосося. Именно от живых! И в
Островки поставляют в садках заранее
выловленных живых лососей.
И вот что происходит дальше. Из живых
маток извлекают зрелую икру в большие тазы.
Затем выбирается половозрелый самец, и из него
при сгибании туловища вытекает довльно
сильная струйка молок. Этой струей тут же поливают
икру и тщательно перемешивают.
Оплодотворенная икра закладывается в садки,
которые погружаются в специальные водные
инкубаторы. Она находится в помещении, где
поддерживается постоянная температура и приток
свежей воды. И там она выдерживается в
течение длительного времени.
| Проходит время, каждая икринка становится
§ полупрозрачной. В ней начинает просматриваться
~- согнутое колечком живое существо с головкой,
S хвостиком и большим желточным пузырем. Мо-
2 ментами оно вдруг по-смешному закрутится и не-
g ожиданно замрет. Похоже, стремится вырваться
^ из оболочни, которая его сдерживает и которая
= должна лопнуть от его вращательных движений.
^ И однажды момент этот наступает. То из од-
j ной, то из другой инринки вдруг поназывается
| хвостик или головка. Иногда от неистовых вра-
= щений личинки икряная оболочка разрывается, и
§ уродец выстреливается наружу. Садок постелен-
^ но наполняется бледно-оранжевой шевелящейся
5 массой — жизнью!
Личинни длительное время питаются за счет
своего желточного пузыря. По мере вырастания
их телец этот пузырек заметно уменьшается и
постепенно исчезает совсем. Израсходовав весь
запас желтка, личинка превращается в малька
со всеми рыбьими признаками.
Веретенообразное тело, плавники, жабры, раздвоенный хвост.
Подростков на время помещают в бассейны
с проточной водой. Инкубационный период
заканчивается непосредственно на реке, где среди
плавучих мостков установлено много матерчатых
садков. Там маленьких лососей подкармливают,
кан цыплят. Они настолько привыкают к
кормовой процедуре, что, услышав шаги своих
кормилиц, начинают метаться в садках.
По этому поводу технолог сказала мне:
— Представляете, мы их выпускаем потом в
реку, а они табунятся у мостков, не хотят
никуда уплйвать. Потому что привыкли ежедневно
и в определенное время получать здесь пищу.
Конечно, инстинкт берет свое. Со временем
молодь лосося уходит вниз по реке. Дальше —
в моря и океаны. Оттуда через несколько лет
они вернутся в Неву уже взрослыми лососями...
Я спросил:
— Значит, в деле выведения рыбьего
потомства человек взял на себя лихую долю тяжести,
которую возложила природа на лососевых
маток?
— Вы правильно поняли, — подтвердила
технолог.
— По-видимому, есть некоторые преимущества
искусственного разведения рыб перед
естественным?..
— Безусловно, есть. Могу их перечислить.
Во-первых, мы до какой-то степени избавляем
лососей от трудных путей к своим далеким
нерестилищам...
— Это понятно, — согласился я.
— Во-вторых, при искусственном способе
выведения рыб гибель мальков сводится к шести-
восьми процентам. Почти полностью исключаются
те огромные естественные отходы, которые
возникают при нересте лососей в природе,— они
составляют пятьдесят процентов. Подумайте
только: икру, а потом личинок и мальков в
большом количестве пожирают хищные рыбы!.. '
— Неплохой вкус у этих разбойников!*
— Разные водяные мухи и даже лягушки тоже
лакомятся личинками и мальками лосося! А здесь,
вы видели, молодняк растет под надежной
защитой человека...
— Человеку это делает большую честь.
Впрочем, своей заботой он искупает свою же вину
перед расхищенной фауной...
— Возможно, так. Вернее, мы расплачиваемся
за грехи предыдущих поколений...
— И заботимся о поколениях грядущих?»
— Конечно же. Людям следовало бы подумать
о рыборазводном деле значительно раньше.
Наши прадеды об этом не побеспокоились.
— А если бы они побеспоноились?..
— Тогда мы имели бы значительный эффект
106

в третьем преимуществе искусственного
рыборазведения. Вы знаете, что лососи идут на
нерест туда, где они появились из икринок.
Следовательно, у нас есть гарантия в том, что все
наши питомцы будут возвращаться в Неву. И уже
вылавливались отдельные меченые нами
экземпляры.
— Это уже победа! Побольше бы таких заводов,
как ваш!..
— Наш завод совсем небольшой. Советую вам
поехать в Кандалакшу. Там вы увидите настоящую
фабрику...
СУДЬБА СЕМГИ
В НАДЕЖНЫХ РУКАХ
Снова мы в пути. Теперь через Карелию в
Мурманскую область. Едем в Кандалакшу. Там мы
увидели белые приземистые корпуса на фоне
типичного карельского пейзажа с лесистыми
горами. Трудно представить, что перед нами
фабрика по выращиванию рыбы.
Закончены обычные формальности, связанные
с первым визитом. Нашим киносъемочным
работам будет содействовать главный инженер завода.
С его помощью знакомимся и осматриваем
объекты будущих съемок.
Внутреннее устройство фабрики оказалось
внушительней, чем внешний вид. Огромные
бассейны с водой тянулись во всю длину просторных
цехов. Высокие окна. Много света. Всюду
чистота. В помещениях расставлены комнатные цветы.
Большие, развесистые, яркие. Слышен никогда
не смолнаемый плеск воды в бассейнах. В них
сотни тысяч рыбьих жизней.
Здесь много всяких служб: подсобных,
производственных, научных, технических. Сотрудники
работают в белых халатах.
Завод выводит местную семгу. В реки
Кольского полуострова она попадает из Ледовитого
океана через Белое море. Это отдельное стадо
от того же северного лосося, который идет на
нерест и в Печору.
Все процессы на этом заводе аналогичны тем,
что в Островках. Только масштабы несравнимо
крупнее. Все здесь поставлено солидно,
по-государственному. Процедура искусственного
оплодотворения икры проводится в специальном
помещении со всеми санитарными условиями.
Стены в белом кафеле. Чистота безукоризненная.
Корм для рыбьей молоди готовится в
изолированной номнате, напоминающей большую кухню
столовой.
Отдельно находится лаборатория с
исследовательским оборудованием, микроснопами,
химической посудой и препаратами. Научные работы
не прекращаются; в искусственном разведении
рыбы еще столько неизученного, неведомого,
неожиданного...
Главный инженер просил при всех неясностях
обращаться к нему. У меня возникло несколько
вопросов.
— Куда же выпускаются мальки после
выроста? Я не вижу большой реки возле завода...
— А у нас этот процесс несколько иной, чем
в Островках. Перед выпуском в реку мы помещаем
молодь в большие полиэтиленовые мешки с водой,
насыщенной кислородом. Потом отвозим их на
соседнюю реку. Там у завода выростные угодья,
где маленькие лососи привыкают к природным
условиям. Обживаются в естественной среде.
Учатся бороться с опасностями. Там уж никакой
помощи от человека, за исключением охраны
от браконьеров.
— Наверное, туда они и должны вернуться
взрослыми лососями?
— Мы рассчитывем, что именно туда. Как
это бывает в природе. Но, понимаете, с
выведенными у нас лососями происходит несколько
иное, чем с природными. Какая-то доля их
действительно возвращается к нам. Но меченных
нами особей встречали и в других северных
реках, и даже в Норвегии...
— Выходит, делая добро себе, вы невольно
творите добро и другим?
— В этом смысле рыборазводное дело имеет
интернациональную сущность...
Производственный размах рыборазводного
дела в Кандалакше убеждал в том, что в нашей
стране серьезно задумались о судьбе северного
лосося. О местной польской семге можно не
беспокоиться: меры приняты. Но оставалось
беспокойство за семгу печорскую: на Печоре, кан
уже отмечалось, подобного завода нет. К тому
же будущее уральского лосося вызывает
опасения из-за планируемой переброски вод великой
северной реки в Каспийское море.
Мои мысли снова обратились к реке Унье,
где я впервые увидел тальму — молодь семги.
Издавна известно, что Унья — река нерестилищ
и выростных семужьих угодий. Она изобиловала
этой рыбой прежде. Об этом напоминает само
название реки. На языке манси «ун» —опорный
кол в системе запора — рыболовного устройства,
перегораживающего реку. Последнее «я»
означает «река». Унья в переводе — река запоров, с
помощью которых местное население когда-то
добывало семгу во время ее нерестового хода.
По непонятной причине эта река оказалась
за пределами соседнего Печоро-Илычского
заповедника. Пока не поздно, надо спасти на ней
семужьи нерестилища, так же кан и на
знаменитом «Бузгало», где, по рассказам стариков,
в былые времена скапливалось великое
множество семги.
Реку Унью следует взять под строжайшую
охрану. Она самой природой предназначена для
того, чтобы на ее берегах был завод по
выведению семги. Нужен горный ручей с прозрачной
родниковой водой — он там есть. В чистом
воздухе недостатка не будет—кругом бескрайние
елово-пихтовые леса да березняки. Понадобятся
работники — они найдутся в ближайших селах.
И неплохим местом для такого завода стало
бы старинное русское сельцо с красивым и
поэтическим названием — Светлый Родник.
107

В. Савельев, Д. Торубаров
НА САМЫХ ДАЛЬНИХ
НАШИХ ОСТРОВАХ
Мы попали на Сахалин в начале августа
1981 г. в составе плановой группы туристов из
Москвы, Саратова, Архангельска, Ставрополя по
путевкам ВЦСПС. Незабываемыми останутся
впечатления от подводных наблюдений в
многочисленных ручьях, речушках и реках этого
островного края. В прозрачных струях горных речек
у перекатов перед стеклом маски возникает
отливающая всеми цветами радуги красавица
мальма—один из видов гольцов, обитающий в
бассейне Тихого онеана. С ней сходствует
серебристая, с черными крупными пестринками подкамвнка
и краса карпатских и кавказских горных рек
форель. Почти повсеместно в реках островов
Сахалин, Итуруп и Кунашир мы встречались с
другим видом гольцов — алчной хищницей нунжей.
Зеленовато-коричневая, с крупными светлыми
пятнами, разбросанными по всему телу, она
является грозой рыбьей молоди и истребляет в
значительном количестве инру нерестящихся лососевых
рыб. Объявленная за свою неистощимую алчность
«вне закона», кунжа и была для нас основным
объентом спортивной подводной охоты. Главным
залогом успеха при добыче крупной кунжи, конеч-
н но, являлся тщательный поиск и постоянная готов-
| ность быстро и метко поразить цель. Обычно
5. осторожно плывешь вниз по течению вблизи
g береговой кромки, подныриваешь под лежащие на
н дне большие валуны или заглядываешь в глубокие
| вымоины и норы у кромки берега. На проплыва-
5 ющих невдалеке небольших рыбешек и даже сред-
н них кунж стараешься не реагировать — хорошо
i знаешь, что где-то поблизости должен быть достой-
§ ный объект для выстрела. И почти всегда терпе-
^ нию и поиску сопутствовала удача: тень большой
'3 рыбины, готовой стрелой покинуть засаду,
g маячит в прозрачных струях, и теперь надеж-
u ность и сила боя ружья, навык бесшумно прибли-
^ зиться к рыбине и точность выстрела решают
все. Мгновение —и крупная хищница на гарпуне,
в Яростно натягивая линь, она стремится обрести
= свободу. Но чаще лишь небольшое облачко под-
g нявшейся мути оставалось на месте только что
(2 скрывшейся хищницы, реально подтверждая, что
^ поединок тобой проигран и ускользнувший «тро-
фей», почувствовав опасность, на несколько
5 мгновений опередил тебя.
В низовьях рек, недалеко от устья, где те-
« чение становится плавным и спокойным, можно
о увидеть и морскую красноперку, достигающую
ад обычно 20—30 см длины. Небольшими стайками
стоят они у самого дна, слегка взмучивая воду
быстро работающими хвостами. Подводного
пловца почти не боятся и подпускают вплотную.
Но, конечно, самыми впечатляющими
остаются встречи с вышедшими на нерест лососевыми:
горбушей и кетой. Вначале, когда нерест только
начинается, самыми первыми разведчиками в
реку вплывают отдельные самцы. В устье, рядом с
океаном, они еще полны сил, энергии и даже
сблизиться с ними для фотосъемки на расстояние
до 1,5—2 м — нелегкая задача: быстрыми
взмахами мощных хвостов они легко уходят из поля
зрения и лишь силуэтами мелькают по водоему.
Но когда массовый нерест уже начался, в среднем
течении рек подводные и надводные картины
рунного хода лососей совершенно иные. Первый
ученый, исследовавший Камчатку, С. П.
Крашенинников еще в середине 18-го столетия так описал
нерестовый ход тихоокеанских лососей: «Все
рыбы идут летом из моря в реки такими
многочисленными рунами, что реки от того
прибывают...»
Сегодня, спустя много лет, рыбы стало много
меньше, но все же для впервые попавших на
Сахалин увиденное своими глазами остается
незабываемым. Огромными косяками, почти
перекрывающими все участки реки, бесчисленный
черновато-серебристый поток устремляется к
верховьям, чтобы, отложив икру, воспроизвести
потомство. Слабея, не питаясь, почти не реагируя
на бесшумно плавающих среди стаи пловцов,
лососи стремятся к заветным истокам, порой
перепрыгивая порожистые преграды.
В пешеходном марше с тяжелыми рюкзаками
за спиной движемся вдоль юго-восточной части
острова Кунашир под руководством нашего
экскурсовода Галины Иннокентьевны Архиповой —
большого знатока флоры и фауны этих мест,
великолепного рассказчика и организатора. Сначала
разбиваем наш палаточный городок примерно в
6—7 км от Южно-Курильска и налегке идем
знакомиться с гейзерами и горячими ключами.
Море неспонойное: большие водяные валы
ритмично следуют друг за другом, и видимость под
водой среди колышущихся зарослей морской
капусты не превышает полуметра. Во время
отлива на 2—3-метровой глубине встречаются
гребешки и морские звезды. Природные грелки —
мелководные рифовые ванночки — позволяют в
считанные минуты отогреться от холодной
морской купели. Тем не менее при выборе грелок
пловцам нужно соблюдать осторожность —
температура воды в некоторых из них составляет
60-90°С.
На несколько дней останавливались у реки
Лесйрй в месте слияния ее притоков: Кислой и
Белой. Обе речушки довольно мелноводны,
характеризуются в равной степени прозрачной водой
и небольшими омутками глубиной до 1,5—2 м, но
по составу воды и обитаемости притоки в корне
различны.
Воды реки Кислой, питаемые источниками
региона вулкана Менделеева, теплые, подкисленные
108

соляной кислотой. По берегам встречается
ядовитая ипритна — сумах ядовитый; подводная
ихтиофауна в реке совершенно отсутствует.
Подводный ландшафт горной речушки Белой приятно
оживляют стайки дымчато-серебристой форели и
подкаменни (молодь симы). Вода в омутках
чистая как слезинка, и все стайки видны как на
ладони.
Вот метрах в двух от слива, укрываясь от
быстрых струй в ожидании приносимого корма,
снуют три юркие форельки, временами
прижимаясь к самому дну. Отчетливо просматриваются
хищный оскал и оранжево-красные крапични,
разбросанные по всему телу. В отличие от
карпатских форелей они не так пугливы и при
осторожной работе ластами позволяют подплыть к ним до
полуметра.
Стайка из нескольких небольших подкаменон
соседствует неподалеку. Эти юркие красивые
рыбки тоже хищники, и некоторые из них ведут
себя прямо-таки бесстрашно. В течение часа
нашего совместного плавания и фотосъемки в
приглянувшемся нам омутке две из них
поочередно смело атаковали поблескивавшее на солнце
смотровое стекло фотобокса. И лишь ткнувшись
любопытным носом в привлекший их внимание
объектив и убедившись в его полной
несъедобности, они полностью потеряли к нам всякий интерес.
Подкаменка легко маскируется под цвет донного
русла, и, когда она замирет на дне неподвижно,
ее очень трудно заметить. В отличие от
других лососевых после выклева из икринок мальки
и взрослые особи подкаменки живут в
пресноводных водах реки до трех лет и лишь затем
скатываются в море. Красавицей симой с оранжево-
красными пятнами возвращается она в реку
в период нереста.
По живописной таежной дороге, заросшей
вечнозеленым сахалинским бамбуком и укрытой
кронами деревьев, среди которых растущая в
СССР только на Сахалине и Курилах дикая
магнолия, опускаемся на берег Охотского моря.
И вот перед нами изумрудно-прозрачные воды
береговых рифов и ясно видимые очертания
прибрежной полосы близлежащего острова.
Несмотря на довольно холодную воду, без
гидрокостюмов делаем ряд заплывов у рифов и пора- ?
жаемся увиденным: огромные бурые ленты лами-
нарий — морской напусты — образуют настоящие S
подводные джунгли. Стайни небольших рыбой бой- "7
ко снуют между ними. Огромный бычон притаился 5
у входа в небольшой гротик, чуть пошевеливая
жаберными крышками. Его буро-серое тело в 2-
темных полосах и пятнах буквально слилось с сс
109

каменным грунтом. На многих камнях морские
ежи, медленно пошевеливавшие длинными
черными иглами. Морение звезды, большие и
маленькие, ярко-красные, фиолетовые, оранжевые и
бордовые, расцвечивали морское дно каким-то
причудливо-сказочным узором.
Делали мы заплывы и в довольно глубоких,
прорезанных в скалах и сообщающихся с морем
лагуннах с постоянно обновляемой за счет
приливов и отливов кристально чистой водой. С
поверхности наблюдали за парой одноглазых
широких камбал, как бы рывками проплывающих с
места на место и при опасности замирающих
среди буйных подводных зарослей. Огромный
буро-зеленый морской окунь стрелой метнулся в
сторону и енрылся в подводной нише. А вот и
еще удача — в лагуну смело вплывает косяк из
десятна крупных темно-серебристых горбуш.
Прижимаюсь к нише и затаиваюсь. Несколько
наиболее крупных рыбин по инерции проплывают
мимо меня, но все-таки, интуитивно почувствовав
опасность, резко разворачиваются и стремглав
уносятся в сторону моря.
Заплывы на тихоокеанской стороне Кунашира
в районе Серноводска, где песчаный берег
усеян рановинами морских гребешков, были менее
интересны. Видимость в воде из-за постоянного
волнения моря и наличия мелких взвесей была
не более 2—3 м, и, кроме нескольких стаек
лососевых, тенями мелькнувших вдали, на
однообразно песчаном пустынном дне мы ниного не
встретили. Однако в устье речушки Серноводная
мы наблюдали за уже входящими в речку пока
что малочисленными и очень осторожными
стайками лососей, затаившимися кунджами, стайками
морской нрасноперни и даже четой из двух кам-
g бал, по-видимому решивших освежиться в прес-
| новодных водах реки. При блеснении спиннингом
£- в попытке поймать кунджу —ведь заходящий на
g нерест лосось, согласно всем опубликованным
4 данным и рассказам местных рыбаков, в этот
3 период категорически пренебрегает любым кор-
5 мом —жилка с силой натянулась, и на берег
| был выужен яростно сопротивлявшийся самец...
| горбуши. Осторожно высвободивтройник из пасти
g нежданного трофея, мы выпустили его обратно в
протоку. Обретя свободу и как бы пробуя свои
§ силы, он не торопясь уплыл, а загадка его поимки
* на блесну в начале нереста, вопреки всем клас-
u сическим законам, так и осталась для нас
нерезв шенной задачей. В ручьях-протоках, кое-где
- глубиной до 1,5—2 м, впадающих в реку Серно-
с водная, мы встречали изобилие мелкой и сред-
= ней кунджи; иногда перед стенлом маски•стре-
§; лой мелькала крупная форель. В лучах изредна
s2 пробивающегося сквозь тучи солнца небольшие,
^ но глубокие омутки, местами перенаселенные ры-
. бой, казались большими аквариумами. Лишь ле-
| денящая родниковая вода, дающая о себе знать
4 даже через микропористую ткань гидрокостюма,
§ побуждала нас покидать этот удивительный мир
о безмолвия и выбираться на сушу. При заплывах
eq мы не забывали и о береговой страховне: .нас
предупредили, что в этих малонаселенных
местах много медведей и плавающий в период
нереста рыбы пловец-ныряльщик может подвергнуться
нападению опасного зверя.
Возвращаясь в Южно-Сахалинск с базы
Бирюсинка, расположенной на озере Тунайча, мы
завернули на реку Лесную. Шла третья денада
августа, и был обычный для нынешнего лета
облачный и дождливый день. И здесь прямо с моста
перед нами вновь открылась уже знакомая, но
по-прежнему волнующая картина. Вода в реке
как бы бурлила от огромных косяков горбуши,
которые медленно и плавно широкими темными
полосами неуклонно продвигались против
течения.
При плавных движениях пловца косяк почти не
реагировал на него, и крупные рыбины, задевая
телами микропористую резину гидрокостюма,
величественно проплывали в нескольких десятках
сантиметров от маски, порой даже тыкались в
стекло. Среди здоровых серебристых рыбин не
так уж мало раненых, с порезами у хвоста,
головы и на боках; на отдельных рыбинах — белые
хлопья — наросты паразитического сумчатого
гриба. На дне реки и по берегам кое-где
встречалась снёнка — уже погибшая рыба. И вот здесь,
наблюдая за лососями под водой, еще раз
убеждаешься, сколь труден и опасен для них путь к
верховьям и сколь велика сила инстинкта к
самопожертвованию ради выведения потомства.
Тем не менее основная масса лососей была еще
достаточно сильна: наши попытки подержать на
плаву тело наиболее крупных экземпляров
оказывались безуспешными. Резкими рывками они
выскальзывали из пальцев и, почувствовав
опасность, уплывали внутрь косяка. Иногда, особенно
вблизи берега, среди лососей попадались и
кунджи—они с явным нетерпением ждали своего
часа, чтобы поланомиться красной икрой
нерестящейся горбуши.
Кроме подводных наблюдений' в реках и
океане несколько вечеров нам удалось посвятить
и морской рыбалке. Удочки со спиннинговыми
катушками, оснащенные для увеличения
дальности забросов большим грузом и достаточно
крупным поплавком, и насадка из мелко
порезанной сайры или земляных червей, которыми
пользовались рыболовы Южно-Курильска, были
нацелены на поимку в первую очередь мореной
красноперки и корюшки. При ловле спиннингом
со светлыми блеснами у дна мертвой хваткой
брали камбала, окунь, бычок. Часового улова
двух наших рыболовов вполне хватало, чтобы
накормить всю большую туристскую группу двумя
ведрами отменной, наваристой ухи. У костра на
берегу океана за ароматной ухой и крепким
чаем беседы иной раз длились далеко за
полночь, и лишь ранний подъем да непогода побуждали
нас разойтись по палатнам. Незаметно пришла пора
расставаться с этим временами поистине
суровым, но удивительно щедрым краем, самые
теплые воспоминания о котором побуждают сказать:
«Мы не прощаемся, до новых встреч!»
по

В. Деарт
ОХОТА У ДЖАНХОТА
В Дании и Швеции нежное мясо
черноморских обыкновенных скатов
считают прекрасным заменителем
омаров.
Г. Мак-Кормик, Т. Аллвн, В. Янг
Джанхот — небольшой курортный поселон в
уютной бухточке неподалеку от Геленджика.
Сюда-то в последние дни августа и отправились
мы с моим новым приятелем после двух недель
неудачной подводной охоты оноло Дивномор-
ского.
Погода стояла чудесная. Легкий ветерок,
яркое солнце и прозрачная зеленая гладь
бухточки возбуждали желание начать исследование
рыбных запасов этой акватории немедленно,
прямо с катера, на котором мы в это время
подходили к причалу. Однако, высадившись и
оценив обстановку, мы решили выбраться из
многолюдной бухты и направиться в сторону известной
в этих местах достопримечательности — скалы
Парус. Остановились в небольшом заливчике в
километре от сналы, и через несколько минут
перед стеклом маски уже расстилался
живописный подводный ландшафт. Дно медленно
опускалось, на обкатанных морем камнях удерживались
кустики светло-зеленых водорослей. Неожиданно
я оказался на маленькой песчаной полянке, на
которой мирно паслась стайка кефалей. Ни
маскироваться, ни целиться некогда. Выстрел — и вся
стайка тут же скрылась в зеленоватой дымке.
Продолжая свой путь в глубину, где-то на
шести-семи метрах между нрупными обломками
снал я увидел голубую с коричневыми* полосами
спину каменного окуня, называемого в этих
местах кукушкой. Заметить кукушку на зеленом фоне
водорослей легко даже с большого расстояния,
однако рыба тотчас же направляется к укрытию,
и успех охоты во многом определяется его
размерами. Если вход в каменный лабиринт
узок, то надежды на добычу мало. Если свод
широк настолько, что туда можно протиснуться
или хотя бы увидеть силуэт рыбы, неподвижно
парящей в глубине грота, то тогда все зависит
от качества оружия и твердое* руки. На этот
раз место, где спряталась кукушка, представляло
собой широкую нишу, образованную
наклонившейся каменной плитой, с края которой свисали
длинные пряди водорослей. Очутившись в
убежище, кукушка осмелела и в порыве любопытства
стала медленно подниматься мне навстречу.
Я остановился и ждал. Попасть в рыбу с такой
позиции практически невозможно, и моя тактика
была вознаграждена. В какой-то момент страх
все же пересилил любопытство, и кукушка
повернулась ко мне боком, решив занончить наше
знакомство. Выстрел — и вот уже гарпун с отчаянно
дергающейся рыбой у меня в руках. Только
сейчас ощущаю, нак мало воздуха осталось в легких,
быстро поднимаюсь, насаживаю свою добычу на
кукан и отправляюсь к берегу.
Проплыв несколько десятков метров,
встречаю приятеля и, чтобы обратить его внимание,
шутливо дергаю его за кончик ласты. Реакция
на столь невинный жест следует неожиданная —

приятель вздрагивает и, издав трубный звук,
резко оборачивается ко мне. Сказывается, он только
что стрелял в полутораметрового катрана и
решил, что тот вернулся, чтобы продолжить
поединок.
Во время обеда, когда мы делимся
впечатлениями о первом заплыве, приятель спокойно
сообщает, что недалеко от берега на песчаной
полянке лежат две напоминающие камбал рыбы с
крысиными хвостами. Рыбы на человека не
реагируют, он несколько раз проплывал над ними
и не выстрелил только потому, что где-то слышал,
что они ядовиты. Поперхнувшись помидором, я
начинаю быстро заряжать ружье и натягивать
гидрокостюм, попутно объясняя приятелю, сколь
завидным трофеем является черноморский скат
хвостокол. Не прошло и нескольких минут, как
мы плыли от берега параллельным курсом.
Проплывая над песчаной полянкой, я заметил
на ней стаю кефали и, отклонившись от
выбранного направления, нырнул. Вспугнутые моим
появлением кефали разворачивались на дальнем
конце поляны. Я выстрелил в угон по самой
крупной, но гарпун, не долетев, медленно
опустился на песок. И тут песок зашевелился, и с
него вспорхнула рыба. Именно вспорхнула, потому
что сравнить плавные, летящие движения
плавников ската можно только с парящей птицей.
Это был небольшой хвостокол размером с
тарелку. Потревоженный падением гарпуна он быстро
скрылся из глаз.
Раздосадованный двойной неудачей, я
зарядил свое рычажное ружье с резиновым боем
и отправился было догонять приятеля.
Неожиданно метрах в пяти я разглядел очертания второго
ската. Подплыв ближе, успел рассмотреть его
ромбовидное тело, овальные отверстия над
жаберными щелями и длинный, сужающийся к концу
хвост. Что делать? Нырять, риснуя спугнуть
ската, или стрелять сверху? Выбираю первое и,
набрав в легкие побольше воздуха, устремляюсь
в глубину. Когда до рыбы остается каких-нибудь
два метра, она оживает и поднимается с
песка. Невольно любуюсь красотой и изяществом
ее движений. Скат медленно огибает большой
камень, взмывает вверх и вканой-то момент
плывет перпендикулярно моему движению. Щелчок
курка, и я вижу, как гарпун пронзает широкое
тело ската. Скат висит в воде, неистово работая
плавниками и молотя хвостом по гарпуну. Я и
а раньше знал, что хвост скатов этого вида снаб-
£ жен шипом, наносящим глубокие и долго не
5 заживающие раны. Но в воде это оружие выгляде-
| ло куда более грозным, чем при чтении книг.
Наконец мне удается ухватиться за конец гар-
а> пуна и с помощью ружья отодвинуть ската на
g безопасное расстояние. Усмиряя отчаянные рыв-
° ни ската, направляюсь к берегу. Чтобы не идти
° по скользким камням прибрежной зоны, решаю
^ подплыть как можно ближе к берегу, нр здесь
g на мели скат делает мощный рывок и вместе с
■=t гарпуном устремляется в море. Я спокойно встаю
оа с ружьем в рунах, полностью полагаясь на
прочность привязанной к гарпуну миллиметровой лес-
ни. В прозрачной воде темным пятном удаляется
от меня скат, пронзенный гарпуном. Отсчитываю
разделяющие нас метры: один, два, три, четыре...
И тут я осознаю, что длина лески не превышает
трех метров, а скат спокойно плывет дальше в
море. Быстро догоняю его. Скат довольно ловно
плывет в не свойственном ему вертикальном
положении. Такое положение придает скату
пробивший его гарпун, за которым тянется леса,
каким-то образом оборвавшаяся во время
сражения. На этот раз все завершается благополучно,
и, вытащив добычу на сушу, я наконец могу
рассмотреть ее.
Голое, песчаного цвета тело в виде ромба со
стороной около сорока сантиметров завершается
длинным хвостом, мощным в основании и
сужающимся к нонцу. На хвосте расположен костяной
шип длиной оноло шести сантиметров. Шип
двугранный с загнутыми внутрь зазубринами. И на
воздухе скат пользуется им чрезвычайно ловко:
достаточно дотронуться палкой в любом месте
до его тела, как следует удар и зазубрины шипа
вонзаются в дерево, оставляя глубокий след с
рваными краями.
С брюшной стороны скат белого цвета. На
ней два круглых отверстия, рот и два ряда
жаберных щелей, расположенных полукругом.
С этой стороны снат забавен и напоминает
привидение из детского мультфильма, про Карлсона.
Судя по размерам, скат не очень крупный.
В справочнике-определителе «Рыбы СССР»
говорится, что средняя длина самок до 1 м,
самцов—85 см, а максимальная— до 2,5 м.
Хвостокол, или, как его еще называют, морской кот —
живородящая рыба, питается мелкой рыбой,
ракообразными, моллюсками. Играет незначительную
роль в промысле. Но вот какую именно роль и
кан использовать добычу —об этом ни слова.
Итак, проблема использования. С одной
стороны, я прекрасно помню гору скатов (морских
лисиц), выброшенных на берег рыбаками
крымского поселка Планерсное, где они издавали
невероятное зловоние. С другой стороны — строки
из книги «Тени в море», ставшие эпиграфом к
этому рассказу.
Я все же рискнул, и через некоторое время
даже противники эксперимента аппетитно
хрустели поджаренной норочной на печени ската,
которая оказалась весьма внусной. Мясо ската
издавало своеобразный запах, поэтому мы решили
его завялить. После засолки промыли его в
уксусной воде и подвесили в сухом тенистом
месте. Вяленый скат пришелся по душе всем
моим московским знакомым и даже пятилетней
дочери (по-видимому, из-за отсутствия костей).
Это, наверное, может быть неплохой рекламой
кулинарным достоинствам этой грозной рыбы.
В заключение хотелось бы обратиться ко
всем любителям подводной охоты с
настоятельной просьбой брать от моря только то, что можно
использовать. Лучшим советчиком в этом деле
для вас будут книги о жизни моря.
112

Е. Мясников
В ВОДЫ ОКЕАНА
ЗА ПОПУГАЕМ
Довольно долгое время мне довелось
провести в затерянной в Атлантике островной
республике—Острова Зеленого Мыса. Название
архипелага и страны не совсем соответствует
действительности: Зеленый Мыс находится от острова
в шестистах с лишним километрах на побережье
Сенегала — самой западной оконечности Африки.
Ну, а острова вовсе не зеленые. Первое впечатление,
которое производит на вас поистине лунный
пейзаж почти каждого из них, весьма удручающе.
Скалы, базальт, растрескавшаяся под палящими
лучами солнца красная земля, песок и галька
у самой кромки океанского берега — разве такую
картину рисовало воображение?!
Только потом, ближе познаномившись с
местными жителями, на редкость дружелюбными и
приветливыми, побывав в таких уголках, которые
природа, словно устыдившись своей
неоправданной скупоСти, щедро одарила всеми чертами
тропического рая, начинаешь открывать для себя
и необычные прелести островной жизни.
Одной из них стала для меня подводная
охота. Не потому, конечно, что подводный мир
этих мест ярче и разнообразнее надводного, —
утверждать это я не берусь. Просто с детства
очень любил плавать и, где бы ни находился,
довольно уверенно чувствую себя в воде. К тому
же возможность сочетать приятное с полезным —
свежая рыба, а порой и лангусты на вашем
столе —далеко не последний стимул для занятий
этим видом спорта.
Как бы то ни было, именно охоте я отдавал
почти весь свой досуг.
J С экипировкой и снаряжением нет проблем:
S, в местных лавках товар такого рода пользуется
в повышенным спросом, поэтому вы можете подо-
е брать все необходимое, причем довольно высокого
g качества.
а Памятуя о том, что, не зная броду, в воду
а лучше не соваться, знакомлюсь с ребятам и -ны-
* ряльщиками. Для некоторых из этих парней охо-
. ^ та —источник постоянного заработна. Они ведут
^ промысел лангустов, моллюсков и рыбы для
■о многочисленных маленьких кабачков, таверн и ба-
оа ров, которыми кишит портовый район Минделу,
« города, где я работал и жил. Насколько можно
§ подробнее выясняю все о местах охоты, рельефе
| дна, характере и повадках морских обитателей.
« Наконец, первая «рекогносцировна на мест-
5 ности», то бишь воде. Впрочем, до места, где
hi я наметил ее провести, добраться не так-то
просто. Миновав пригород, слепо уткнувшийся
в скальную гряду, являющуюся естественной
северной границей Минделу, поднимаюсь на
достаточно высокую сопку.
Узенькая тропинка, протоптанная
поколениями рыболовов и ныряльщиков, круто ведет вниз,
петляя среди нагромождений валунов и огромных
гранитных обломков. Берег извилист, скалы
образуют цепь небольших, но глубоких лагун.
Несмотря на ветер, постоянно дующий с моря,
волны, поворчав и покуражившись у торчащих из
воды базальтовых клыков, мягко накатывают на
черный песок крохотных пляжей.
На камнях у самой воды примостились два
старика креола с длинными удилищами. Должно
быть, ждут поклевки бидяу —рыбы, размерами и
формой напоминающей нашего сазана. Правда,
расцветка ее может быть самой разной — от
черной до светло-серой или, напротив, кричаще-
красной. Рыба эта осторожна, поймать ее
далеко не простое дело, и, хотя со временем она не
раз станет моим подводным трофеем, вытянуть
ее вот так, на крючок, мне никогда не
доводилось.
Чтобы не мешать рыболовам, беру влево и
плыву к выходу из лагуны, ориентируясь на
поднимающуюся над водой верхушку черного рифа.
Совсем недалеко от берега глубина дна
достигает уже метров восьми-десяти. Видимость
отличная, и легкая зыбь ничуть не мешает обзору.
Интересно, что у самой кромки воды черный пе-
сон пляжа сменился белым и дно резно уходит
в глубину. Затем оно выравнивается, образуя
неширокую площадку, сплошь покрытую плоскими,
словно галька, старыми ракушками. Обрываясь,
площадка переходит в узкую каменную террасу,
а рядом расположена еще одна, напоминающая
ступень гигантской лестницы, ведущей в голубую
бездну. Камни покрыты буро-рыжим мхом, кое-
где торчат пучки аквариумной, по моим
представлениям, травы. В развалах и трещинах непрерывно
снуют любопытные большеглазые реини —
королевы, как их тут называют за броскую алую
окраску. Мелочь в основном величиной с ладонь.
Однако нет-нет да и мелькнет красным боком
такая, что невольно проводишь ее взглядом.
Откуда ни возьмись, прямо на меня
направляется вереница кальмаров. Опешив от
предвкушения удачи, мешкаю с погружением, и стрелять
приходится уже вдогонку. Черное облако
моментально заволанивает все вокруг, и лишь яростно-
живое биение на конце линя говорит о том,
что начало охоте положено. Отплываю в сторону,
давая кальмару возможность выпустить весь
запас чернил, и стряхиваю его с гарпуна в узкий
брезентовый мешок, что болтается у меня на
поясе. Местные ныряльщики, нак правило, не
пользуются куканами, поснольну обследование
неимоверного числа подводных гротов, трещин и
расщелин предполагает максимальную свободу
действий.
Пока возился с мешном и заряжал ружье,
увидел большую гаропу. Под водой кожа ее
114

отливает глубокой синевой, на фоне которой
отчетливо видна россыпь маленьких черных точек.
Извлеченная же на воздух, гаропа меняет свой
фиолетово-синий наряд на ярко-оранжевый.
Продефилировав над краем террасы, рыба
резко разворачивается и, подняв голову,
замирает, уставившись в мою сторону. Плавно
погружаясь, не свожу с нее глаз. Помедлив мгновение,
гаропа, словно имитируя мои движения, опускает
голову и медленно, нак будто нехотя, уходит за
камень. Убыстряя темп, огибаю обломон скалы
с другой стороны в расчете перехватить лиловую
красавицу. Но той словно и не было. Зато под
камень, выставив полуметровые усы, медленно
пятится здоровенный лангуст. И тут я допуснаю
непростительную оплошность. Вместо того чтобы
подплыть к нему поближе и спокойно загарпунить,
действуя, как говорится, наверняка, — благо усач
вовсе не торопится и отступает скорее всего
просто тан, на веяний случай, — я перекладываю
ружье в левую руку и, опершись ей о камень,
правой суетливо хватаю лангуста за усы. Резкий
рывок — и пара роскошных усов остается в моей
перчатне, а легкое облачко взбаламученного
песка скрывает щель под камнем, куда скрылся
их везучий владелец. Чертыхнувшись про себя,
быстро всплываю, чтобы перевести дыхание и
осмотреться.
Сам не заметил, как оказался у нависшей
над водой каменной громады. Волна шлепком
разбивается о скалу, однако брызг нет и в
помине —с характерным свистом вода
всасывается под камень. Ниже уровня океана скалы
образуют сводчатый коридор, уводящий
неизвестно нуда. С поверхности видно, как в полумраке
довольно широкой щели в гранитных обломнах
резвятся стаи реинь. Набираю в легние побольше
воздуха и, нырнув, плыву параллельно дну к входу
в темный тоннель. Чтобы не пораниться, левой
рукой цепляюсь за выступы в шершавом камне
и осторожно просезываю в дыру правое плечо
и голову. В полуметре от меня, безмолвно ^
отделившись от стены, проплывают две длин- 2
нющие рыбы-трубы с прозрачными утиными носа- §
ми. Затем в мгновение.она происходит несколько 'з
сменяющих друг друга в калейдоскопической §■
последовательности событий. Над моей головой *
проносится целая стая каких-то серебристых, с С:
115

желтой полосой вдоль всего корпуса крупных рыб,
в то время как откуда-то сбоку прямо перед
маской вырастает безобразная, величиной с
добрый кулак змеиная голова с маленькими тускло-
голубыми глазками. Тотчас исчезает, но
моментально появляется вновь. На сей раз мурена
высовывается значительно дальше и я вижу мощную
темно-коричневую шею толщиной с мое
предплечье. К тому же хозяйка подводной пещеры,
как видно, рада незваному гостю, ибо
«улыбается», ощерив отвратительно-огромную пасть.
К своему ужасу, в полутьме я замечаю еще одну
такую же голову, и третью, и четвертую. Да тут
их целый питомник! Возможно, эти любопытные
создания и остались обиженными моим
молниеносным исчезновением, да только мне-то в
тот момент было, понятно, не до реверансов.
Позднее мы с друзьями не один гарпун
извели в единоборствах с муренами: охота на них,
к-слову, не так уж трудна, но дело в том, что
даже если вы поразили эту сильную рыбу в
голову, она все равно оказывает столь мощное
сопротивление, цепляясь хвостом, всем своим
змеиным корпусом за неровности норы, что далеко
не всегда удается вытянуть ее из камней. Однако
все это будет происходить там, на уступах
каменных террас, где просторно и десяток метров
над головой, что отделяют вас от поверхности,
насквозь пронизаны солнечными лучами, —
никакого сравнения с мрачным каменным мешком.
Итан, оказавшись где-то почти в центре
лагуны, решаю вновь пройти над второй, более
глубокой, гранитной ступенькой, поснольку именно
там царит сейчас наибольшее оживление. Сделав
2—3 неудачные попытки атаковать избранную
мной цель сверху — снорости погружения мне для
этого явно не хватает, — меняю тактику.
Отдышавшись, стараюсь побыстрее добраться до дна,
а затем, озираясь по сторонам, плыву вдоль
террасы.
Усталость уже дает себя знать, и я не
обращаю особого внимания ни на хитрых гароп,
совершающих кинжальные броски от камня к
камню, ни на жирных усатых сарбонетов — добычу
легкую, но невкусную (мясо этой рыбы насквозь
пропахло иодом). Не реагирую я даже на бидяу,
группы которых по три-четыре рыбины стали
попадаться все чаще.
Признаться, в душе у меня нарастает
разочарование пополам с досадой на самого себя:
ничего такого из ряда вон, с таким же успехом
мог бы охотиться где-нибудь на городском пляже.
Вот тут-то судьба, словно подслушав мои мысли,
уготовила мне один из тех, знакомых,
наверное, каждому охотнину, единственных подарков,
память о которых,хранится всю жизнь.
Во время очередного подъема прямо под
гребнем, над которым только что проплыл, замечаю
силуэт большой пестрой рыбы, которая
преспокойно лакомится травой, не обращая внимания
ни на что вокруг. Не знаю даже, что в тот
момент поразило меня больше — размеры ли ее
или совершенно необычная окрасна: таное
увидишь разве что на смелом ребячьем рисунке.
Большая, правильной формы голова ярко-желтого
цвета, переходящего затем на туловище в
зеленый, потом в оранжевый и, наконец, в небесно-
голубой. Прибавьте к этому малиновые хвост,
спинной и грудные плавники. Покружив по
поверхности и собравшись с силами, стараюсь
подобраться к незнакомке с тыла по возможности
незамеченным. Впрочем, рыба не проявляет
признаков беспокойства и дает мне подойти к
себе довольно близко. Только когда я вытягиваю
руку с ружьем, она обращает внимание на мой
маневр. Нас разделяет около трех метров, и я,
практичесни не целясь, нажимаю на спусковой
крючок. Как будто в замедленной киносъемке
вижу, как гарпун пронзает желтую жабру и фонтан^
чин пестрых чешуек медленно оседает на
подводные камни. Капроновый линь натягивается
струной, и я, потеряв впопыхах загубник трубки, всеми
силами рвусь наверх, судорожно вцепившись в
ружейное цевье. Несколько минут проходят в
отчаянной борьбе, когда мне никак не удается
подтянуть добычу к себе, а рыбе — пересилить меня.
Старики — те, что рыбачили на прибрежных камнях
в полусотне метров от места схватки, —
замечают, что в воде происходит неладное и, побросав
удилища, спешат к узенькой черной полоске
игрушечного пляжика.
Тем временем мне удается дотянуться до
гарпуна, и, зажав рыбью голову, я прижимаю
добычу к груди, что есть мочи работая ластами.
Рыбина, судя по всему, решила во что бы то ни
стало избавиться не только от охотника, но и от
собственной головы. Во всяком случае, бьется она
с прежней энергией. В ногах у меня' путается
брошенное ружье, и я неуклюже и страшно
медленно двигаюсь к берегу. Почувствовав наконец
под ногами дно, кое-как выбираюсь на песок,
волоча по нему все еще не думающего сдаваться
красавца. Живот и бедра у меня располосованы
острыми плавниками. Впрочем, все это мелочи,
главное сейчас — вот этот метровый франт в
костюме цвета радуги. Креолы оттаскивают его
подальше от воды.
...Прислонившись спиной к теплому камню,
я чувствую, кан мои вытянутые на песке ноги
мелко подрагиваютт. Протягиваю старикам пачку
сигарет, и мы молча курим, уставившись на мой
еще живой трофей. Глубоко затянувшись, один
из креолов говорит мне:
— Тебе повезло, парень. Эта рыба — папгайо-
ду-карнавал (карнавальный попугай). На рынке
ты ее не купишь, не увидишь даже. Да-а, тебе
повезло.
Я согласно киваю головой.
116

Петер Гердс
ОХОТА С КРЮЧКОМ,
СЕТЬЮ И КОРЗИНОЙ
ИЗ ИСТОРИЙ РЫБНОЙ ЛОВЛИ
Когда в ущелье Олдувай на севере Танзании
были обнаружены части скелета предка человека
Homo habilis, возраст которых составил два
миллиона лет, то в непосредственной близости от них,
рядом со слегка обработанными экземплярами
гальки, нашли и рыбные останки. Можно
предположить, что эта галька использовалась и для
добывания рыбы, а поэтому ее следует считать
наиболее древней рыболовной снастью.
Человек выбирал места поселения
предпочтительно вблизи воды. По берегам озер и морей,
рек и прудов он находил живительную влагу,
собирал пригодные в пищу ракушки и улитки.
Здесь добывал он и рыбу, застрявшую в
прибрежной растительности, за примитивно сооруженными
валами, плотинами и запрудами.
Из каменного зубила, прикрепленного к
деревянной палке, получилось копье. А уж из него
за 30—10 тысяч лет до н. э. вознин гарпун.
Но до того, как рыба затрепетала на
привычной сегодня удочке, использовали наиболее
старую форму этой снасти — заостренную с обоих
концов палочку, в середине ноторой крепился
шнур. Скрытую в приманке палочку заглатывала
рыба. При подтягивании палочка становилась
поперек, и рыба зависала на шнуре.
Сегодня нет возможности точно установить,
когда начал применяться рыболовный крючок,
вызвавший переворот в рыбной ловле. Но
известно, что им пользовались еще в каменном веке.
Обломок ветки с шипом в качестве бородни
вполне мог служить рыболовным крючком. С такого
крючна рыба не могла сойти. Известны и очень
древние роговые и костяные крючки.
В бронзовом веке (примерно от середины
IV тысячелетия до конца II тысячелетия до н. э.) и
в начале железного вена (около тысячи лет до
н. э.) крючок приобрел вид, распространенный в
наши дни. Эта ловчая снасть, относящаяся к
наиболее ранним изобретениям человечества,
известна теперь во всех районах земного шара
примерно в 30 тысячах вариантов. Крючки из
меди, а позднее из бронзы и железа заменили
менее прочные изделия из дерева, рога, раковин
и черепахового панциря.
Одновременно существовали — частично
и в нашем столетии — рыболовные копья и
остроги, лук со стрелами. Рыболовное копье почти в
не изменившемся виде и в наше время используют
отдельные племена. Его заостренный наконечник
с зазубринами изготавливают либо вместе с
рукояткой, либо из твердой древесины или пластинок
бамбука, а затем крепят к древку. Индейцы
Южной Америки, а также жители тропических
островов подобным копьем добывают на
мелководьях и перекатах столь необходимые для них
продукты питания.
Широко использовались такие рыболовные
орудия, как лун со стрелами и духовые трубки.
Часто стрела крепилась к шнуру, чтобы легче было
доставать добычу, — способ, который с учетом
различия в размерах используется и теперь при
промысле китов,
Более поздняя рыболовная снасть —сеть —
свой путь в воду начала с суши. Показавшая себя
с наилучшей стороны при ловле птиц, сеть
впоследствии овладела и водными просторами.
Находки сетей в островных торфяниках провинции
Шлезвиг относятся к IV тысячелетию до н. э.
Старейшими изображениями сетей в Европе
считаются пещерные рисунки во Франции.
Сетям предшествовали рыбные запруды и нор-
зинчатые верши, сплетенные из норы или
сухожилий крупных животных. Таной ловлей с давних
пор занимаются жители стран субтропиков и
тропиков Индийского и Тихого океанов, бассейнов
Южно-Китайского и Карибсного морей.
Характерным способом рыбной ловли на
Тихом океане являлось использование воздушных
змеев. Древнее культовое и спортивное
приспособление получило в Микронезии новое
применение. Тан называемый рыболовный змей
выполнялся из высушенных листьев и древесных планок
и применялся главным образом для ловли сар-
канов — морских щук. С помощью рыболовных
змеев рыбаки могли ловить в радиусе до 30—40
метров. Они запускали змея на длинной нити с
берега или с лодки, предварительно унрепив на
нем другую нить с приманкой на крючке.
Приманка, подпрыгивая, скользила по поверхности воды
в разные стороны и привлекала саркана.
С появлением плотов и долбленых
деревянных лодок родился наконец наиболее
добычливый вид рыбного промысла. Самыми
древними подтверждениями этого являются находка
долбленой лодки в Пессе в провинции Гро-
нинген (Нидерланды) и нескольно находок
байдарок. Все они датируются VII тысячелетием до
н. э. Причем лодки строились не только из
дерева, имевшегося в изобилии. Следует упомянуть
тростниковые плоты в небогатом лесами Египте,
круглые суда из плотного корзиночного плетения
в Вавилоне, лодки из коры североамериканских
индейцев и сшитые из шкур каяки эскимосов.
Рыбный промысел, конечно, в значительной
степени . зависел от климатических условий и ^
мог играть важную роль в пропитании только §
в районах жаркого климата с богатыми ры- §
бой течениями и вдоль побережья. Быстрая
доставка рыбы в глубинные районы была §-
затруднительна. Положение изменилось лишь после *
того, как примерно 3 тысячи лет назад в с~
117

странах Средиземноморья стали известны
консервирующие свойства соли. Первыми, кто их
использовал, были финикийцы, которым благодаря
активной торговле соленой рыбой даже удалось
разбогатеть. Названия некоторых городов и
сегодня еще указывают на их связь с
рыболовством. Так, Сидон —это город рыбаков,
Малага — место, в котором солят рыбу.
И сейчас удочка, сеть и судно являются
основными компонейтами успешной рыбной
ловли. Хотя сеть со временем значительно
усовершенствовалась, а суда стали
быстроходнее, в общем, принципиальных изменений нет.
Следует лишь упомянуть ловлю рыбы
электротоком, при котором объект лова попадает под
пугающие, собирающие, оглушающие и
смертельные воздействия электрического поля.
Какое значение в прошлом придавали
уженью рыбы, очевидно из того, что еще в
1496 году в Англии вышла книга «Сборник
монастыря святого Альбиона», в которой был
раздел под названием: «Наставления по
рыбной ловле удочкой». Автором его была
Джулия Бернес, настоятельница женского
монастыря святого Альбиона. В этой работе,
например, указывалось, как и из какого материала
изготовляют маленькие, средние и большие
рыболовные нрючки. И в этом к настоящему
времени не произошло особых изменений,
лишь методы обработки стали более
современными и менее qpoдoлжитeльными.
Перевод с нем. А. Страковского
ИЗ ЗАРУБЕЖНЫХ
ИЗДАНИЙ
И ВЕЗДЕ ТАК?..
Добыча тех, кто ловит рыбу в озере Эри
состоит из обрезков труб, пивных жестянок и
прочих отходов «общества потребления».
Летний ветерок здесь доносит зловоние помойных
ям и стонов, лед имеет странный сероватый
оттенок. Весна на берегах озера поистине
безмолвна.
С. Джонсон, Англия
I ОПТИМИСТИЧЕСКИЙ СОВЕТ
3 Все говорят о защите внешней среды. Га-
* зеты, радио, телевидение изо, дня в день тол-
1 куют об этой проблеме. Природа под угрозой.
S Вода, земля и воздух загрязняются. Ученые
^ думают о спасении человечества, и, надо по-
§■ лагать, они, в конце нонцов, найдут какое-нибудь
00 средство. Но ведь мы знаем, что научные
5 поиски —дело небыстрое. А что делать
обыкновенным людям? Обыкновенный человек — простой,
рядовой гражданин — кашляет, задыхается, болеет,
но пожимает плечами и помалкивает. Он с
детства запомнил, что ему даны два уха и
только один рот —для того чтобы он больше
слушал и меньше говорил.
Однако не все следуют этому правилу.
И среди рядовых граждан встречаются такие,
ноторые не молчат, а, напротив, при всех
обстоятельствах говорят больше, чем слушают. Есть
у меня один такой приятель — Ээро Валли, старый
холостяк и неисправимый оптимист. Недавно
я. произнес при нем эти роковые слова:
«охрана окружающей среды», — и тут же мой
приятель, заменив диалог монологом, буквально
на одном дыхании изложил свои взгляды:
— Человека надо защищать от
подстерегающих его опасностей. Я не ученый и могу дать
лишь практические советы. Основная моя
идея, в общем-то, проста и ясна. Поскольку
защита природы—дело долгое, нам нужно
самим как-то приспосабливаться к той среде,
накая есть... Мой совет касается ртути.
Бесчисленные промышленные предприятия
засоряют воды отходами, содержащими ртуть.
Как пишут газеты, рыба наших озер
настолько пропиталась ртутью, что может служить
сырьем для добычи этого ценного металла.
Но ртуть ядовита, и поэтому люди боятся
есть рыбу. Я придумал очень простой выход.
Прежде чем пустить рыбу в пищу, я
выдерживаю ее некоторое время в морозильнике,
подвесив вниз головой. Зимой, во время
морозов, рыбу можно вывесить за окно,
нанизав на веревку или на что угодно, — надо
только, чтобы она непременно висела вниз
головой. Пусть она повисит так хотя бы часов
десять. Эту простую идею мне подсказал
термометр. Ты же знаешь, как ведет себя
ртуть в термометре: при морозе она
опускается вниз. Таним образом, вся ртуть
собирается в рыбьих головах, которые можно затем
отрезать и выбросить, а вся рыба
оказывается вполне съедобной. Головы тоже
можно использовать: травить ими крыс или
бездомных кошек, а лучше всего пустить их в
промышленную переработку для извлечения ртути.
Марты Ларни, Финляндия
ВОДА ПОЕТ
Песня реки —это мелодия, ноторую вода
играет на камнях, корнях и в быстринах. У Рио-
Гавилана есть такая песня. Это приятная
мелодия, повествующая о веселых перекатах и о
жирных форелях, дремлющих под обомшелыми
корнями белых кленов, дубов и сосен. А
кроме того, она полезна: звон воды переполня-
118

ет узкий каньон, так что олени и дикие
индейки, спускающиеся с холмов напиться, не
слышат шагов ни человека, ни лошади. Будьте
внимательны, огибая очередной мысок: один
удачный выстрел —и вам уже не придется
карабкаться по крутым обрывам в поисках
добычи.
Жизнь каждой реки поет свою песню, но
нередно эта песня уже давно искажена
диссонансами бездумной порчи. Беспощадное
истощение пастбищ губит сначала растения, а
потом почву. Затем ружья, капканы и яды
сводят на нет крупных млекопитающих и птиц,
после чего создается национальный парк с
дорогами и туристами. Парки создаются для
того, чтобы музыку дикой природы могли
услышать многие, но к тому времени, когда эти
многие научатся слушать, не останется почти
ничего, кроме нестройного шума.
О. Леопольд, США
ЗА РЫБОЙ
Я вошел в вагон и увидел человека,
зажавшего между ногами ведро. К стене он
прислонил удочки.
— На рыбалку? — спросил я, усаживаясь.
— Угу,— сказал, человен с ведром.— На Пи-
лейку.
— На Пилейку? —Я даже рот раскрыл от
удивления.— Да разве там рыба водится?
— Это точно, рыбы там нет, — нивнул
собеседник.
— Так зачем же вы меня разыгрываете?
— А я не разыгрываю. Я везу рыбу с
собой.
— Простите, — сказал я. — Может, я человек
отставший, так сказать, от новых веяний... и
Острова Валаам на Ладожском озере
Фото Б. Попова
вообще... но объясните мне, если я, конечно,
не рехнулся, что все это значит?
Человек с ведром пожал плечами.
— Извольте. Могу лишь повторить вам: в
Пилейке рыбы действительно нет, поэтому-то
я и везу рыбу с собой — выпущу ее в воду,
а потом поймаю на удочку. Все-таки спорт,
так сказать, и на свежем воздухе. Хотите,
покажу вам рыбину?
Человек осторожно развязал веревочку и
снял с ведра газету. В купе резко запахло
аммиаком. Я сразу вспомнил, как нужно вести
себя с сумасшедшим: не раздражать, со всем
соглашаться.
Человек с ведром искоса взглянул на
меня и спросил: -
— Что вы на меня так смотрите, думаете,
я рехнулся? Вот, глядите, живая рыбина. — Мой
собеседник улыбнулся. — Ей хорошо в ведре.
Создал ей, так сказать, условия, максимально
приближенные к натуральным. Аммиак...
— Аммиак?
— Ну, плеснул, конечно, и серной кислоты,
без нее теперь в наших реках не обойдешься.
Ну и, конечно, воду.
— Чистую?
— Что вы! Из-под крана. Чистую воду рыба
не переносит — сразу дохнет. Приспособилась к
окружающей среде. Вот боюсь только, не за- ч
хочет она на Пилейке из ведра выплывать, §
в ведре все-таки чище. а
'о
А. Пошемковский, Польша |"
о
Публикация Владимира Холостова с
119

КАЛЕЙДОСКОП
Чтобы поднять посещаемость
не блещущего изобилием
рыбы коммерческого водоема,
в США практикуются «рыбные
лотереи», которым обычно
предшествует активная реклама.
На рыбзаводе метят
несколько рыбин и выпускают их в
пруд или озеро. Рыболов,
выудивший выигрышный номер,
получает соответствующий приз.
В Красном море живет
сидячий угорь — удивительная
рыба, которая не плавает. Она
обитает колониями и по своим
повадкам скорее напоминает
актинию или моллюсков, чем
позвоночное животное. Дно
песчаных лагун местами
бывает покрыто какими-то странными
стеблями, поднимающимися
вверх. Стебельки медленно
колышутся. Только вблизи можно
разглядеть, что это живые
существа. У них два больших
глаза, рот, жаберные крышки и
крошечные грудные плавники.
Все говорит о том, что это
рыба. Покачиваясь, необычные
существа открывают рот и
захватывают приносимых водой
животных, планктон. Малейшие
колебания воды, небольшой
всплеск — и рыба исчезает,
будто растворяется. Ученые
назвали эту рыбу трубочным угрем.
В Красном море, в котором
кишмя кишат акулы, обитает
плоская, точно камбала, рыбка,
названная местными жителями
«моисеева подошва». Она
совершенно не боится анул.
Встречая'сь с этой грозной
хищницей, рыба-невеличка
выпускает яд, который мгновенно
парализует челюсти акулы, и ее
пасть остается открытой. Рыбка
привлекла внимание биологов —
специалистов по акулам. Они
провели следующий
эксперимент. Пойманных живых рыбок
осторожно привязывали к
длинному перемету и сбрасывали в
море, наблюдая, как к ним
устремлялись акулы, готовые
проглотить добычу. Моисеевы
подошвы извергали
молочно-белый яд, и ошеломленные
хищницы ретировались с открытой
пастью. Спустя некоторое время
действие яда прекращалось, и
акулы возобновляли попытки
проглотить добычу, но каждый
раз яд срабатывал с
неизменным эффектом. Однажды
наживка из моисеевой подошвы
отражала нападение двух акул
в течение 18 часов. Этот яд,
по мнению специалистов, почти
не действует на человека.
Сейчас ученые заняты
исследованием химического состава
яда, и, если удастся
синтезировать его, появится средство
против акул, которым можно
будет снабжать каждого
любителя поплавать в открытом
море.
Эта небольшая рыбка,
которая иногда попадает в тралы
камчатских рыбаков, называется
миксиной. Миксина —
единственная рыба, которая дышит через
нос. Глаза ее затянуты
пленкой, однано сверхчувствительные
клетки, расположенные по всему
телу, помогают миксине
ориентироваться. У рыбки сразу
четыре сердца, которые
сокращаются в разных ритмах. Миксина
более полугода может
обходиться без пищи. Остается
добавить, что врагов у миксины нет.
Этому способствует
своеобразная система обороны. В
случае опасности она выделяет
слизь в таном количестве, что
вода вонруг становится похожей
на студень. Вдобавок она
хорошо прячется. Удивительная
рыбка способна завязываться узлом,
так гибок ее позвоночник.
Встреча с медузой, известной
под названием морская оса,
как правило, заканчивается
печально. За это морскую осу,
обитающую в теплых водах
Австралии и Филиппин, считают
одним из ужасных морских
чудовищ. Тело ее достигает
размеров человеческой головы,
а из него выходит пучок почти
из 40 щупалец до 6 м
длиной. Каждое щупальце имеет
сотни тысяч стренательных
клеток, в которых находится
свернутая нить, выпрыскивающая при
малейшем прикосновении
ничтожную долю яда. Когда
тысячи нитей соприкасаются с
телом человека, то смертельный
исход неизбежен.
В Средиземном море
водятся удивительные рыбки под
названием морские сомики
Стоит лишь мелькнуть тени
хищной рыбы, кан сомики,
мгновенно собираются в
клубок. Причем хвосты их
обращены внутрь, а острые, как шипы,
мордочки — наружу. Такой
клубок удивительно похож на
морского ежа. Хищные рыбы
быстро ретируются.
Ежегодно на побережье
Австралии происходит немало
случаев нападения акул на
людей. После длительных
поисков различных противоакульных
средств защиты по
рекомендации экспертов начат массовый
выпуск специального свистка,
звуки которого отпугивают
хищников. Изобретателю свистка
выдан патент. Установлено, что
акулы очень чутко реагируют
на музыку. Стоит опустить в
воду устройство, издающее
хотя бы какую-нибудь мелодию, как
к нему подплывают акулы.
Некоторые из них начинают
ритмично помахивать хвостом,
а порой впадают в транс.
Наблюдения показали, что
самое большое впечатление на
акул производит... «Колыбельная»
Брамса.
120

В. Д. Пельт,
профессор, доктор
филологических наук
«ЖУРНАЛ ОХОТЫ» —
РЫБОЛОВАМ
Во второй книжке сборников «Природа» за
1874 год, которые редактировал Л. П. Сабанеев,
появилось объявление об издании под его же
редакцией с июля текущего года ежемесячного
«Журнала охоты».
«Внешность журнала, — сообщалось в
объявлении, — будет самая безукоризненная, рисунки без
исключения оригинальные и подписная цена на год
8 рублей».
Так начало выходить в свет новое
периодическое издание, предназначенное для охотников, в
котором постоянно печатались и статьи для
рыболовов-любителей.
«Журнал охоты» издавался как орган Общества
размножения охотничьих и промысловых
животных и правильной охоты. В предисловии к первому
номеру журнала говорилось, что его главная цель
«в направлении русских промыслов и охоты на
более рациональный путь, в сохранении полезных и
истреблении вредных животных, в изыскании
способов к размножению и разведению животных,
служащих предметом охоты и промысла».
Журнал намеревался знакомить читателей с
деятельностью общества, помогать создавать
местные общества охотников, а также организовывать
всестороннее обсуждение «частных проектов и
правил», чтобы выработать «прочные основания для
охоты, сообразуясь с разнообразными условиями
нашего обширного отечества, и вместе с тем
положить начало серьезному отношению к охоте и
промыслам в России».
Сразу же следует подчеркнуть, что редакция
стремилась «установить трезвый и правильный
взгляд на охоту как спорт...»
Выпуская «Журнал охоты», сотрудники
редакции и авторы старались делать все, чтобы при
серьезности его содержания придать ему
«возможно больший интерес и разнообразие».
«Журнал охоты», естественно, главное
внимание уделял охотничьим проблемам. В нем
печатались воспоминания опытных охотников, статьи об
охоте на медведя, кабана, лисиц и зайцев, на
пернатую дичь, о снаряжении и ружьях, о собаках.
Украшением издания явилось выступление
И. С. Тургенева, опубликовавшего в нем
«Пятьдесят недостатков ружейного охотника и пятьдесят
недостатков лягавой собаки» (1876, № 6).
Большой интерес для рыболовов представляли
статьи Л. П. Сабанеева «Белуга» и «На севере.
Княспинское озеро», опубликованные в нескольких
номерах «Журнала охоты» за 1874 г.
В обстоятельной статье «Белуга»
рассказывается о нашей самой крупной пресноводной рыбе,
достигающей нескольких сажен длины и веса до
100 пудов. Волга, Урал, Кура, Дон, Кубань,
Дунай — главные места ее ловли. Автор подробно
описывает строение рыбы, особенности ее питания
и размножения, способы промыслового лова
белуги.
В статье о рыболовстве на Княспинском озере
на Урале Л. П. Сабанеев пишет о ловле щук на
жерлицы, об особенностях уженья окуней и ершей.
Говорится также и о промысловой добыче рыбы в
озере, которое «кишит рыбою, несмотря на
безрассудный лов».
С интересом была встречена читателями и
статья «Удочка и уженье рыбы», подписанная
«А. К-овъ» (1875, № 1,2). Начинается она с истории
уженья, затем описываются рыболовные крючки,
говорится, как самому сделать удилище, поплавки,
как ставить лесы. Рассказано об устройстве .жерлиц
и кружков для ловли щуки, судака и крупного окуня.
Характеризуются такие насадки, как червь,
мотыль, бокоплав (мормыш). «...Самой лучшей
насадкой для средней и крупной рыбы, — сообщает
автор, — служит рак, особенно линючий, и его
шейка, т. е. хвостик, но там, где раков не
водится, — рыба на них не берет».
Статья «Ловля шересперов», подписанная
инициалами А. Л. (1877, № 5), рассказывает о
живцах, удильниках, жерлицах, применяемых • для
ловли этого вида рыбы, которую сейчас чаще
называют жерехом.
Ярко и просто написана статья «Рыбный пруд»
Л. Куроедова (1877, № 6, 7). Автор
останавливается на уженье окуней и карасей в богатом рыбою
пруду у речки Самары. В нем водятся и
лини — «слизистые красавцы», которые вырастают
здесь до шести и более фунтов. Особенно хороши в
пруду караси: «...отобранных для барского стола, в
ведро их укладывалось всего шесть персон, и то с
усилием — торчмя вниз головами».
Характерно, что журнал уделяет большое
внимание и любительской ловле рыбы. Например,
в статье А. Н. Савельева «Рыба и ее ловля в Епи-
фанском уезде» (1877, № 4) наряду с сетями,
бреднями, острогой описывается и удочка.
Удочкой, подчеркивает автор, можно ловить любых
рыб — от пескаря до сазана. Приводится оснастка
удочки, которой обычно ловят в верховьях
Дона, — удилище из черемухи или орешника,
волосяная леса, поплавок из куги. А. Н. Савельев
предпочитает любительские снасти. По его мнению,
«уженье рыбы — одна из лучших охот», но, к
сожалению, она еще «крайне мало
распространена». «Обаятельная же прелесть уженья рыбы, —
продолжает автор, — способна завлечь к себе
всякого, сколько-нибудь сочувствующего природе».
Следует также отметить статью И. Алмазова
«Браконьерство в Северо-Западном крае», заметки
об охоте и озерной рыбной ловле на Кольском
полуострове, о Петербургском клубе рыболовов.
Интересно комплектовался в «Журнале охоты»
и отдел «Смесь», в котором публиковались инфор-
122

мационные сообщения читателей, заметки из
русских и зарубежных газет и журналов. В этом отделе
были помещены сообщения об истреблении
бизонов в Америке, об охоте на выдру в Англии, о
количестве певчих птиц, продаваемых в Москве, и
др. Вот несколько характерных заметок из этого
отдела:
«Газеты сообщали о пойманном в Азовском
море, близ Бирючьева острова, на рыбных
промыслах купца Серякова, осетре-великане... 1
февраля осетр доставлен в Москву. Длина его 3 %
аршина, весит осетр 10 пудов 5 фунтов...»
«В Астраханской губернии насчитывают до
250 ватаг, или мест для приема и разделки рыбы,
лиц же, занимающихся рыболовством, до 50
тысяч...
Из одной Астрахани в течение навигации 1875 г.
вывезено следующее количество рыбы красной и
частиковой, воблы и сельдей — 5 947 114 пудов».
«Долговечность карпа. Существует известие,
что когда немецкая армия заняла Фонтенебло и
солдаты стали ловить рыбу в пруду дворца... то в
числе пойманных рыб оказалось несколько карпов,
на жабрах которых были прикреплены серебряною
проволокой маленькиесеребряные дощечки с
надписями, говорящими,.что дощечки эти были
привязаны к рыбам в царствованье Франциска II и Генриха
II, т. е. около 300 лет тому назад».
В это время в России начинают создаваться
первые общества рыболовов-любителей. «Журнал
охоты» для примера публикует «Проект устава
общества любителей рыбной ловли удочкой в
Москве» (1874, № 6). В нем, в частности, говорилось:
«Цель общества:
§ 1. Кроме удовольствия Общество имеет целью:
1) возможное предохранение рыбы от
окончательного истребления ее через неправильный и
несвоевременный лов; 2) изыскание мер и
распространение в публике сведений о правильном содержании
прудов и озер с целью предохранения рыбы от
гибели; 3) и наконец, при дальнейшем развитии
средств Общества устройство завода для
искусственного разведения рыбы».
Необходимо подчеркнуть, что в проекте устава
были намечены ограничения по применению не
только промысловых, но и любительских снастей в
отдельных водоемах. Специальный параграф
гласил:
«§ 23. В местах, снятых Обществом, никто не
имеет права ловли, кроме членов. Членам же
Общества дозволяется производить ловлю рыбы
удочкою во всякое время года и бой рыбы острогою
(лучение). Другими же снастями или системами лов
запрещается».
«Журнал охоты» просуществовал три с
половиной года. За это время (с июля 1874 по декабрь
1877 года) вышло в свет 42 номера.
Начиная с 1878 года на основе слившихся
«Журнала охоты» и сборников «Природа»
(1873—1877) редактор их Л. П. Сабанеев начал
издавать новый ежемесячный журнал «Природа и
охота», о котором мы уже писали.
С. Лялицкая
«УЖЕНЬЕ РЫБЫ —
ТОЖЕ ОХОТА»
Замечательная книга Сергея Тимофеевича
Аксакова «Записки об уженье» вышла в 1847 г. Переехав
с Урала в Москву в 1826 г., Аксаков познакомился с
Н. В. Гоголем, который оказал на него большое
влияние. Гоголь советовал, а потом и настаивал,
чтобы Аксаков записывал все свои воспоминания.
Наконец, Сергей Тимофеевич последовал совету
друга и решил поведать читателям о своем первом
увлечении, прошедшем через всю его жизнь, — об
уженье рыбы.
Уженье, как говорил Аксаков, это один из видов
охоты, охоты не с ружьем, а с удочкой и сетями.
Как та, так и другая охота полезна для человека,
сближает охотников с природой, а также и друг с
другом.
Во вступлении Аксаков сообщает, что написал
эту книгу «для рыбаков по склонности, для
охотников, для которых слова «удочка» и
«уженье» — слова магические, сильно
действующие на душу».
Но есть люди, которые признают охоту только
с ружьем и с борзыми собаками, а уженье рыбы
считают глупой забавой. Эти люди живут
безвыездно в городе, не знают, не любят природу. Ее
красоты чужды им. Их не пленяют таинственная
сень и прохлада дремучего леса, берег реки или
озера, обросший камышом, неумолкающие голоса
птиц... Они спешат в пыльную, душную атмосферу
города, на свои террасы и балконы... Их любовь к
природе чисто внешняя.
Тот, кто с молоду занимался уженьем рыбы,
тот и в старости с удовольствием вспомнит это
золотое время.
«...И я помню его, — пишет Аксаков, — как
давнишний сладкий и не совсем ясный сон: помню
знойные полдни, берег, заросший высокими
душистыми травами и цветами, тень ольхи, дрожащую
на воде, глубокий омут реки, молодого рыбака,
прильнувшего к наклоненному над водой
древесному пню, неподвижно устремившего
очарованные глаза в темно-синюю, но ясную глубь...
И сколько рыбы кипею в ней... Какие язи, голавли,
окуни... И как замирало сердце юноши, как
стеснялось дыхание...»
В первом издании книги С. Т. Аксаков
рассказывает о технике уженья рыбы, а также дает
описание природы Оренбургского края.
Читая «техническую» часть книги — об
удилище, лесках, поплавках, насадках, прикормках,
блесне, жерлицах и т. д., невольно вспоминаешь
123

живые описания приготовлений к уженью из книги
«Детские годы Багрова-внука».
Вот как описывает Аксаков день накануне
уженья на реке Деме:
«В поднавесе крестьянского двора отец мой
занимался приготовлением удочек... Это опять
было для меня новое удовольствие. Выдернули
волос из лошадиных хвостов и принялись сучить
лесы. Я сам держал связанные волоса, а отец вил из
них тоненькую веревочку, называемую лесой...
С каким вниманием и любопытством смотрел я на
эти новые для меня предметы, как скоро понимал
их назначение и как легко и твердо выучивал их
названия».
Второе издание книги носит название «Записки
об уженье рыбы». В нее была вставлена новая глава
«О рыбах вообще».
Первая река, которую узнал маленький Сережа
Аксаков, была река Белая. С высокого крыльца
родительского дома в Уфе Белая была видна почти
во всю ширину. Весной он смотрел., как могучая
река взламывала льды и разливала воды.
В детстве видел Сережа, как «тянули неводами
заливные озера» по Белой, как с трудом
вытаскивали на зеленый берег туго набитую рыбой мотню,
вытряхивали из нее целый воз больших щук,
окуней, карасей и плотвы.
С ловлей рыбы Сережа познакомился на реке
Деме во время поездки из Уфы в Аксакове
Накопали червяков, нашли удобное место для
уженья. Едва Сережа в первый раз закинул удочку,
как поплавок погрузился в воду, и мальчик с трудом
вытащил порядочную плотичку. Это был его
первый улов. «Уженье просто свело меня с
ума», — писал Аксаков в произведении «Детские
годы Багрова-внука».
И чудесная Дема, и быстрый глубокий рыбный
Ик, и роскошный Большой Бугуруслан,
протекавший под окнами дедовского дома в селе
Аксакове, — это любимые реки детства Аксакова.
Посещал он и прекрасные озера, и быстрые родниковые
ручьи с прозрачной и холодной, как лед, водой.
Уфимская, Оренбургская, Самарская, Симбирская,
Казанская, Московская губернии — все они были
исхожены вдоль и поперек Аксаковым-рыболовом.
Вот откуда у него такие всесторонние знания
жизни и повадок различных рыб.
Особое внимание Аксакова привлекали все виды
форели, или пеструшки, «изящные по вкусу и
красивые по наружности», водившиеся в водоемах села
Надеждина. Живя в этом селе, Аксаков занимался
ловлей «прелестной» форели. С увлечением изучал
ее внешний вид, повадки, способы ловли. И что
узнавал, подробно и тщательно записывал.
Наблюдения пригодились ему впоследствии для книги
«Записки об уженье рыбы».
Аксаков рассказал и еще об одном диковинном и
совсем невероятном уженьи — в пруду Белый
Ключ, что в Корсунском уезде Симбирской
губернии.
Рыболов не успевал закинуть удочку с червяком,
как его проглатывал пескарь. Через
непродолжительное время пескаря проглатывал окунь. Сначала
это было неожиданностью для рыболовов, а потом
все стали пользоваться такой «самопроизвольной»
насадкой. Окуни брали на пескарей беспрестанно.
О многих невероятных, но происходивших на
самом деле случаях рассказывает Аксаков в своей
книге.
«Записки об уженье рыбы» вышли и третьим
изданием. Оно пополнилось статьей известного
зоолога К. Ф. Рулье, который дал объяснение
причин хода рыбы в верховья рек в определенное
время года. Это явление, так ярко и выразительно
описанное Аксаковым, связано с нерестом. Рыбы
стремятся в места, наиболее удобные для развития
их потомства. И в этом стремлении рыбы
преодолевают все препятствия, подавляя инстинкт
самосохранения, и нередко погибают во время пути или
становятся добычей хищников.
Когда вышла книга Аксакова, читатели
предполагали, что это лишь руководство по
рыбной ловле, но, начав читать, они не могли уже
оторваться, настолько «Записки» очаровали и
заинтересовали их прекрасными поэтическими
описаниями природы, рассказами о разных рыбах.
В печати появились отзывы об этой
удивительной книге. Одни писали, что она дает больше,
чем обещает заглавие. Другие сообщали о своем
изумлении при знакомстве с «Записками», книгой
полезной, умной, написанной чистым русским
языком. Критики отмечали, что ее с удовольствием
прочтет не только рыболов, но и каждый
образованный человек.
124

КНИЖНАЯ ПОЛКА
Яковлев 3. М. На любимых
плесах. Лениздат, 1982.
В книге рассказывается о
«голубой ниве» Новгородской
области. Такие реки, как Ло-
вать, Мета, Вишера, Луга,
Молота'', Шелонь, Волхов с его
многочисленными притоками, и
крупные озера — Ильмень,
Великое, Валдай и другие создают
широкие возможности для
развития любительского и
спортивного рыболовства в этой
области.
Автор поставил перед собой
задачу: не только дать краткие
сведения о водоемах области и
населяющих их рыбах,
ознакомить с наиболее
распространенными способами любительского
рыболовства, но и обратить
внимание работников
промысловых организаций, членов
Общества охотников и
рыболовов на необходимость беречь и
приумножать богатства рек и
озер. Одна из глав книги так и
называется: «Защити и
благоустрой рыбий дом». В ней
рассказывается о работе органов
рыбоохраны и об участии
рыболовов-активистов в борьбе с
браконьерством.
В последние годы в области
проводится работа по
организации озерных и прудовых
хозяйств, строятся рыборазвод-
ные заводы и рыбопитомники.
Это создает базу для приведения
в порядок основных водоемов.
К выполнению этой задачи
привлекаются рыболовы и
охотники, которые заинтересованы,
чтобы голубые угодья были
богаты и рыбой, и дичью.
В разделе о рыбах указаны те
виды рыб, ловля которых
запрещена или резко ограничена. Это
лосось, форель, пелядь и
некоторые другие.
В книге несколько преувеличен
возраст щук — до 70 лет, вес
жереха — до 11—12 кг, вес
голавля — до 8 кг. Для ловли
некоторых рыб не обязательно
оснащать удочки леской 0,4—
0.6 мм достаточно 0,2—0,3 мм.
В целом книга производит
положительное впечатление,
нацеливает рыболовов прежде
всего на разумное использование
рыбных богатств и их охрану.
Что должен знать рыболов-
спортсмен. Составитель Ю. Ро-
бежниекс. Рига, издательство
ЦК КП Латвии, 1982.
Сборник посвящен новым
правилам спортивного и
любительского рыболовства во
внутренних водоемах и прибрежных
водах Балтийского моря и
Рижского залива в пределах
Латвийской ССР. Детально и
обстоятельно разработанные правила
преследуют цель сделать
любительское и спортивное
рыболовство в республике предельно
организованным, вовлечь всех
рыболовов в общества.
Правилами предусмотрен ряд
льгот прежде всего членам
Общества охотников и
рыболовов. Им разрешается ловля 5 кг
рыбы бесплатно, а остальным
гражданам по разрешению
общества не более Зкг за плату
или бесплатно и только одной
поплавочной летней или зимней
удочкой.
Определены права органов
рыбоохраны, которые по
согласованию с научными
организациями устанавливают сроки зап-*
рета рыболовства в зависимости
от климатических условий и
режима водоема. Во время
весеннего и осеннего нереста рыб
запрещено движение моторных
лодок.
Важное практическое значение
для организации любительского
и спортивного рыболовства
имеет раздел «Вопросы и
ответы для сдачи зачетов вступаю-
125

В общество охотников и
рыболовов принимают в первую
очередь передовиков
производства и лучших людей; не могут
быть приняты граждане,
-уличенные в браконьерстве,
систематическом пьянстве, а также
судившиеся за тяжкие
преступления.
Книгой могут
воспользоваться руководители рыболовных
обществ при разработке
подобных правил в других
республиках, краях и областях нашей
страны. В нее включен
подробный «Календарь рыболова»,
который составлен применительно
к условиям Латвийской
республики.
i/ п .шхайиюк
щими в члены общества ОиР
Латвийской ССР рыболовами-
любителями». Это, по существу,
несложный, но абсолютно
необходимый экзамен.
Розинский Г. В. Новичок на
зимней рыбалке. Минск,
«Полымя», 1982.
Подледное уженье —
увлечение многих рыболовов. За
последние годы зимние способы
ловли получили широкое
развитие. Книга адресована прежде
всего начинающим рыболовам-
любителям, которые только
приступают к освоению
способов уженья рыбы со льда.
Автор рассказывает об
особенностях зимней рыбалки,
знание которых является важным
условием успеха
рыболова-новичка. Каждому рыболову, тем
более начинающему, нужно не
только знать, но и соблюдать
меры безопасности на льду, а
также уметь тепло и удобно
одеться, чтобы без ущерба для
здоровья провести время на
морозе. Как выбрать снасти и
самостоятельно их оборудовать,
подготовить рыболовный
инвентарь и принадлежности для
зимней ловли, как добыть и
сохранить различные приманки и
наживки в морозную
пору — обо всем этом говорится в
книге.
На подмосковных речках есть
замечательные уголки природы.
Запруда на Уче позволила
создать два живописных пруда,
по берегам которых раскинулся
парк усадьбы Марфино —
памятника архитектуры
XVIII—XIX вв. Этот уголок
Подмосковья привлекателен в
любое время года
Фото Б. Попова
126

Густой туман окутал Луковское
озеро, что в Брестской области.
Предрассветная тишина.
Но первые лучи солнца
коснулись его глади, и вот уже
облачка тумана рассеялись.
Легкий ветер зарябил воду.
Разгорелся новый день...
и кончился утренний клев
Фото Б. Попова
Книга включает 8 глав,
каждая из которых посвящена
определенной теме. Например, 1-я
глава (1-й выезд) рассказывает о
ловле окуня и ряде зимних
снастей и принадлежностей; во 2-й
главе говорится о ловле ерша и о
том, как оборудовать снасть для
уженья на мормышку, и т. д.
Но книга излишне
переполнена описанием самодельных
снастей. Каждый раздел следовало
бы начинать не с самоделок, а с
рассказа о снастях заводского
производства, чаще всего
применяемых начинающими
рыболовами. Излишне много места
отведено «самозасекающей»
удочке, хотя она не является
спортивной снастью.
Михайлюк И. Н. Рыбацкое
счастье. Омск, Омское книжное
изд-во, 1982.
Автор книжки делится
большим практическим опытом
любительского рыболовства в
водоемах Омской области.
Расположенная в низменной части
Прииртышья, эта область
изобилует множеством больших и
малых озер, рек и речушек.
В книжке много уделено
внимания правильной организации
рыболовства, чтобы это
интересное и полезное занятие стало
прекрасным видом отдыха для
рыболовов и средством
воспитания у них любви к природе,
бережного и хозяйственного
отношения к рыбному населению
водоемов.
Автор правильно и
своевременно ставит вопрос о том,
чтобы каждое общество,
хозяйство, предприятие, село имело
закрепленный за ним водоем
(участок водоема), проводило
бы все необходимые
мероприятия по его благоустройству. И
эта мысль излагается как
назревшая необходимость в
упорядочении любительского
рыболовства в настоящее время.
По содержанию книжки есть
несколько замечаний. Не следует
рекомендовать одновременно
ловить 3—4 поплавочными
удочками. Способ крепления
поплавков на леске очень
примитивен, поэтому опытные
рыболовы вряд ли его будут
применять. Все заводские поплавки
«не пригодны», утверждает
автор, — это не совсем верно.
Несмотря на небольшой
объем книжки, она поможет
начинающим рыболовам скорее
овладеть искусством
любительского рыболовства, правильно
оснастить поплавочную удочку,
умело применять ее в
зависимости от характера водоема,
видового состава рыбы и погодных
условий.

СОДЕРЖАНИЕ
У рыбацкого костра
Анатолий Онегов. На Чулышмане ... 4
Владимир Курьянов. Хищники .... 14
Владимир Чесноков. Где полночное
солнце и тучный хариус 21
Дмитрий Дурасов. Таежная рыбалка. . 26
Владислав Баранчук. Зеленый остров. . . 30
Станислав Петров. Разговоры за ухой. . 34
Павел Маракулин. Косы русалок. ... 38
Улыбка на крючке
Николай. Фетинов. На голый крючок . . 43
Эдуард Якубовский. Рыбацкое счастье 44
С удочкой и рюкзаком
Владимир Данилов. За «полосатым чудом» 46
В. Назаров. Калевала, Калевала ... 49
Ю. Златник. Со спиннингом на луфаря 52
В. Оружейников. На Ингул за карасями 54
А. Сергеев. На речке незнакомой ... 56
Крупицы мастерства
М. Матвеев. Нужен ли рыбе зонтик ... 58
Е. Кукин. Ловля судака на блесну зимой 64
О. Соболев. Рыболову о поплавках ... 72
В. Казаков. Удлинитель лески и
амортизатор при летней ловле на мормышку 77
Вал. Поздеев, Вад. Поздеев. Об
уловистой блесне 79
В. Репкин, Д. Репкин. Палатка на лыжах 80
Из рыболовной практики 85
Здесь стоит побывать 90
Новички на водоеме
Н. Лопатин. Особенности зимней ловли . 92
Я- Стикутс. Начинающему спиннингисту . 94
Л. Родченок. В проводку на озере ... 98
И. . Федотенков. Снасть с двумя
мормышками 100
Вцарстве Нептуна
М. Заплатин. Атлантический лосось 102
В. Савельев, Д. Торубаров. На самых
дальних наших островах 108
В. Деарт. Охота у Джанхота 111
По меридианам
Е. Мясников. В воды океана за попугаем . 114
Петер Гердс. Охота с крючком, сетью
и корзиной ..... 117
Из зарубежных изданий 118
Калейдоскоп .... 120
Рыболов-библиофил
B. Д. Пельт. «Журнал охоты»— рыболовам 122
C. Лялицкая. «Уженье рыбы — тоже
охота» 123
Книжная полка - . . . 125
РЫБОЛОВ-СПОРТСМЕН
Альманах № 44
Составитель Юрий Леонидович Китаев
Заведующий редакцией Э. П. Киян. Редактор Ю. Л. Китаев. Художник А. В. Семенов. Художественный
редактор Ю. В. Архангельский. Технический редактор И. А. Суровцова. Корректор Л. В..Чернова. ИБ 1823.
Сдано в набор 11. 08. 83. Подписано к печати 01.02.84. А 02831. Формат 70х90/|В- Бумага офсетная.
Офсетная печать. Усл. п. л. 9.36. Усл. кр.-отт. 28,96. Уч. изд. л. 14,27. Тираж 250 000 (100 001—250 000) экз. Издат
№ 7263. Зак. 554. Цена 1 р. 20 к. Ордена «Знак Почета» издательство «Физкультура и спорт»
Государственного комитета СССР по делам издательств, полиграфин и книжной торговли. 101421. Москва, Каляевскаяул .,
27. Ярославский полиграфкомбинат Союзполиграфпрома при Государственном комитете СССР по делам
издательств, полиграфии и книжной торговли. 150014. Ярославль, ул. Свободы, 97.

В СЛЕДУЮЩЕМ
ВЫПУСНЕ
альманаха мы
познакомим вас с ловлей
сазана на закидную удочку,
расскажем, как можно
отнекилировать блесны
в домашних условиях;
вы побываете на
водоёмах Ростовской области,
Тувы, узнаете, как ловят
рыбу в Чехословакии и
НИЦР