ЖАК
ДЮКЛО
Мемуары
1
1896—1945
Москва
Издательство
политической литературы
1985

66.61 (4Фр)
Д95
Издание второе
Дюкло Ж.
Д95 	Мемуары. Т. 1. 1896—1945. Пер. с фр.— 2-е изд.— М.:
Политиздат, 1985.— 447 с., ил.
Настоящее, второе советское издание представляет собой сокращенный перевод
выпущенных во Франции в издательстве «Файяр» в 1968 — 1972 гг. «Мемуаров»
в шести томах скончавшегося в 1975 г. видного деятеля французского и междуна¬
родного коммунистического движения, одного из руководителей Французской ком¬
мунистической партии — Жака Дюкло. Материалы для советского издания были
отобраны самим автором. Второе советское издание предпринимается в трех томах.
В первый том включены первые три тома французского издания.
„ 0905000000-226 олл	66.61	(4Фр)
Д	079(02) -85	.	ЗКИ1(092)
© ПОЛИТИЗДАТ, 1974 г.
Перевод на русский язык
© ПОЛИТИЗДАТ, 1985 г.

о ЖАКЕ ДЮКЛО И ЕГО МЕМУАРАХ
За десятилетие, прошедшее с момента первого издания на рус¬
ском языке, «Мемуары» Жака Дюкло стали, по существу, библио¬
графической редкостью. Однако они не только не утратили своей
актуальности, но и приобрели особое политическое звучание.
Сама по себе большая жизнь Ж. Дюкло содержит богатейший
опыт борьбы за соединение рабочего движения с идеями марксизма-
ленинизма, за сплоченность международного коммунистического
движения, за дружбу с Советским Союзом. Но Ж. Дюкло расска¬
зывает не столько о себе, сколько о своей партии, о своих товари¬
щах, о борьбе французского рабочего класса. Он убедительно
показывает, как сочетание патриотизма и интернационализма по¬
могало Французской коммунистической партии на всех этапах ее
истории отстаивать интересы трудящихся, укреплять партию и ее
влияние в массах.
Эти «Мемуары» стали поэтому незаменимым историческим и
научным источником для всех, кто интересуется проблемами фран¬
цузского рабочего движения и политической истории Франции.
Привлекательны личность Ж. Дюкло, его изумительное обая¬
ние, огромная эрудиция, политическая мудрость и искусство вид¬
ного борца французского и международного рабочего движения.
Ж. Дюкло был деятелем ленинского типа. Он воплощал в себе
богатые традиции международного и французского рабочего движе¬
ния, лучшие черты патриота и интернационалиста, народного три¬
буна, коммуниста, бывшего всегда на переднем крае борьбы,
человека скромного и доступного. Он не раз брал на себя выполне¬
ние самых трудных задач, например в годы второй мировой войны,
когда вместе с М. Торезом и Б. Фрашоном возглавлял героическую
борьбу Французской компартии против фашизма, за освобождение
страны.
Многие годы работы в подполье, аресты, тюрьмы, покушения,
полицейские преследования, клевета продажной прессы — все
испытал этот мужественный борец за интересы трудящихся, за
социализм.
Он в совершенстве владел всеми формами борьбы. Ж. Дюкло
был выдающимся организатором, одним из лучших ораторов
Франции, речи которого внимательно изучались как его соратника¬
3

ми, так и противниками, грозным бойцом-полемистом, глубоким
исследователем-марксистом.
Все, кто знал Ж. Дюкло, помнят, каким он был жизнерадост¬
ным, остроумным человеком. Смех — это грозное оружие в полити¬
ке, отмечал Ж. Дюкло, умевший мастерски пользоваться им в своих
выступлениях.
В Советском Союзе хорошо знали и любили Ж. Дюкло, кото¬
рый внес неоценимый вклад в укрепление дружбы между француз¬
ским и советским народами, между ФКП и КПСС, в борьбу против
антисоветских кампаний во Франции. Он неоднократно приезжал
в нашу страну, участвовал в составе делегаций ФКП в работе
съездов КПСС, встречался и беседовал со многими советскими
людьми. В 1971 г. по случаю 75-летия Ж. Дюкло был награжден
орденом Ленина.
Советскому читателю кроме «Мемуаров» знакомы и другие
произведения Ж. Дюкло: «Во что я верю», «Кто же они, ком¬
мунисты?», «Бакунин и Маркс. Тень и свет», «Октябрь 17-го
года и Франция» и другие.
Казалось, его энергия была неистощима. Надо было видеть,
с каким вдохновением этот ветеран Французской компартии про¬
вел в 1969 г. свою цредвыборную кампанию на президентских
выборах, когда он был выдвинут кандидатом от ФКП. Даже его
политические противники признавали, что это была лучшая кампа¬
ния среди всех кандидатов.
В обстановке ожесточенной классовой борьбы, в самых труд¬
ных условиях он всегда сохранял верность принципам партии рабо¬
чего класса, не пасовал перед давлением классового противника,
давал энергичный отпор нападкам на компартию, на идеи социа¬
лизма.
«Оглядываясь на пройденный путь, на пережитые трудности,
на дни радости и горя, вспоминая часы восторга и уныния,—
пишет Ж. Дюкло в книге «Во что я верю»,— я убежден в том, что,
посвятив свою жизнь борьбе за социализм, я постиг истинную
суть общественного развития в его поступательном движении
вперед» *.
В последние годы противники социализма во Франции предпри¬
нимают все новые попытки исказить и опорочить как современную
политику ФКП и ее отношение к Советскому Союзу, так и ее исто¬
рию, ее отношения с Коминтерном, ее роль в движении Сопротив¬
ления, в борьбе за мир и разоружение, за дружбу с Советским Сою¬
зом. В то же время замалчиваются правдивые произведения,
подобные «Мемуарам» Ж. Дюкло, свидетельства и оценки кото¬
рого по многим вопросам имеют непреходящее значение. Показа¬
тельно, что авторитет слова и личности Ж. Дюкло настолько высок,
что даже его противники не осмеливаются ставить под сомнение
его оценки.
1 Дюкло Жак. Во что я верю. М., 1980, с. 246.
4

В этих условиях переиздание «Мемуаров» Ж. Дюкло, несомнен¬
но, является ценной помощью для тех сил в международном ра¬
бочем движении, которые отстаивают принципы интернациона¬
лизма.
Французское рабочее движение переживает в настоящее время
исключительно сложный и ответственный период. Успех левых сил
на выборах 1981 г. и создание левой правительственной коали¬
ции с участием коммунистов породили среди трудящихся надежды
на улучшение своего положения, на демократические перемены
и в то же время оживили реформистские иллюзии. Придя к власти
и проведя в первый период под давлением трудящихся определен¬
ные демократические реформы, социалисты вступили вскоре на
путь проведения политики «жесткой экономии», вызвавшей ухуд¬
шение положения трудовых слоев населения, дальнейший рост
безработицы, дороговизны жизни и т. д. Это сделало невозможным
сотрудничество коммунистов и социалистов в правительственной
коалиции и вызвало глубокое недовольство трудящихся, требую¬
щих продолжения демократических преобразований.
Французские трудящиеся переходят ко все более активным
выступлениям в защиту своих требований. В авангарде борьбы
идут коммунисты, вышедшие летом 1984 г. из правительства.
Они усилили работу по мобилизации рабочего класса на борьбу
за преодоление кризиса на пути глубоких антимонополистических
преобразований. В сложной внутренней и международной обста¬
новке французские коммунисты отстаивают принципы партии
рабочего класса, укрепляют ее идейно-политическое единство.
Одним из важнейших направлений своей деятельности, как
завещал Жак Дюкло, ФКП считает борьбу за мир и устранение
ядерной угрозы, за сплочение всех миролюбивых, антиимпериа¬
листических сил, за франко-советскую дружбу.
Память о Ж. Дюкло, его труды, пример всей его жизни и без¬
заветной борьбы продолжают вдохновлять всех, кому дороги идеи
революционного преобразования мира.
Январь 1985 г.	Э'	АрСтЬев

ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ
Нужно ли говорить, как я рад, что мои «Мемуары» издаются
для советских читателей на русском языке. Моим читателям, как и
всему великому советскому народу, я шлю дружеский, братский
привет.
Эти «Мемуары» в конечном счете не что иное, как рассказ
о жизни коммуниста, который с момента создания Французской
коммунистической партии борется в ее рядах, который 48 лет
является членом Центрального Комитета, 43 года — членом Полит¬
бюро и 33 года был членом Секретариата партии. Это рассказ
о жизни коммуниста, чья деятельность сливается с общей деятель¬
ностью партии.
Не буду гадать, насколько этот рассказ будет интересен для
советских читателей. Но в любом случае, читая «Мемуары», они
увидят, что в моем лице Советский Союз имеет старого верного
друга, не забывающего, что пробуждением своего революционного
сознания он обязан великому событию нашего века — Октябрьской
революции 1917 г., победившей под руководством Ленина.
Родившись в Пиренеях, у подножия прекрасного горного хреб¬
та, отделяющего Францию от Испании, познав вместе со своими
родителями нужду и почти что нищету, я, тогда 16-летний рабо¬
чий, отправился в Париж — великий, исторический город, который
неудержимо влек меня. Здесь я познакомился с социалистами, ко¬
торые еще больше укрепили мою убежденность в несправедливо¬
сти капиталистического общества.
Я принял участйе в антимилитаристских манифестациях, ви¬
дел на них Жана Жореса. 1 апреля 1915 г. восемнадцати с поло¬
виной лет я был призван в армию и через 6 месяцев отправлен на
фронт.
Я воевал на Верденском фронте, где развернулась самая крова¬
вая битва первой мировой войны. 16 апреля 1917 г., во время
неудавшегося французского наступления, я попал в плен.
В период, предшествовавший этому наступлению, я находил¬
ся на фронте в районе Реймса, и рядом с нашей дивизией рас¬
полагалась русская дивизия, присланная во Францию. Она при¬
няла участие в наступлении 16 апреля 1917 г., когда вместе со
своим батальоном, окруженным немцами, я оказался в плену.
6

ДЪ этого мне часто доводилось слышать в окопах разговоры о
Февральской революции 1917 г. в России и о свержении царизма.
Многие солдаты размышляли о целях войны и считали, что паде¬
ние такого могучего монарха, как царь, предвещает новые потря¬
сения.
0 социализме в то время я знал немного. Но осенью 1917 г. мне
повезло: в лагере военнопленных в Вестфалии я познакомился с
русскими военнопленными, среди которых были и сторонники Ле¬
нина, и приверженцы Керенского.
Разъяснения последователей Ленина по поводу событий, про¬
исходивших тогда в России, а также сообщения немецкой печати
вызвали у меня особый интерес к деятельности большевиков, воз¬
главляемых Лениным. Они представлялись мне якобинцами новой
эпохи.
Октябрьская революция 1917 г. была воспринята многими
моими товарищами и мною самим как удар грома, как событие,
открывающее перед человечеством новые перспективы. Находясь
в плену, я думал о том, что Октябрьская революция позволит на¬
конец покончить с войной и обрести мир.
Эта уверенность казалась тем более обоснованной, что уже
первые политические акты созданной Октябрем Советской вла¬
сти — Декрет о мире и Декрет о земле — показали новый, небыва¬
лый характер этой революции, шедшей по непроторенным еще
путям.
* * *
Октябрьская революция была в моих глазах также первым
реваншем за Парижскую Коммуну. Участников Коммуны, еще
оставшихся в живых, я видел на манифестациях у Стены комму¬
наров на кладбище Пер-Лашез. В их числе находился Эдуар
Вайян, бывший делегат Коммуны по вопросам просвещения.
В письме к Кугельману от 12 апреля 1871 г. Карл Маркс отме¬
чал героическую борьбу коммунаров и говорил, что они готовы
«штурмовать небо» , йодчеркивая тем самым, какие сверхчелове¬
ческие усилия они предпринимали для создания в изолированном
городе основ нового общества.
После победы в октябре 1917 г. социалистическая революция
/твердилась на неизмеримо большей территории. Она произошла
а самой обширной стране мира, оказавшейся вместе с тем и наибо¬
лее слабым звеном в цепи империализма.
В тот период многие не верили в долговечность опыта, осуще¬
ствляемого под руководством Ленина — величайшего революцио¬
нера всех времен, замечательно сочетавшего в себе качества вели¬
кого ученого и борца.
Некоторые из тогдашних социалистических руководителей, счи- ^
тавшие себя непревзойденными знатоками социализма, так истол¬
ковывали учение Маркса и Энгельса, словно заботились прежде
1 Маркс К.у Энгельс Ф. Соч., т. 33, с. 172.
7

всего о собственном душевном покое, и утверждали, будто Октябрь¬
ская революция не является социалистической революцией.
Кое-кто говорил о «бланкизме)), делая отсюда вывод, что дей¬
ствия большевистской партии и Ленина безнадежны и заранее об¬
речены на провал.
В кругах буржуазии считали, что Октябрьская революция в
конце концов потерпит поражение в результате тех ударов, кото¬
рые ей будут нанесены и которые усугубят объективные труд¬
ности, испытываемые рабочим классом, народными массами Со¬
ветской России.
Требовалась поистине безграничная вера в боевой дух народа,
твердая убежденность в том, что он сумеет выстоять в борьбе,
чтобы взяться за решение грандиозных задач, вытекающих из
победы в октябре 1917 г.
Ленин обладал этой верой, этой убежденностью и сумел пере¬
дать их партии, массам. Он организовывал титаническую борьбу
народа во имя сохранения и закрепления победы, а тем временем
его деятельность подвергалась критике со стороны людей, предпо¬
читавших роль зрителей, удобно устроившихся на балконе исто¬
рии, а не борцов, находящихся в водовороте сражений с их успе¬
хами, а также и неудачами.
С самого начала я оценивал Октябрьскую революцию 1917 г. с
иных позиций, нежели те, кто настолько увлечен поисками блох
в львиной гриве, что в конце концов перестает замечать самого
льва. Я был убежден, что эта революция открывает новую эру в
истории человечества. На протяжении всей своей жизни коммуни¬
ста я прославлял боевую непримиримость большевистской партии
по отношению к первой мировой войне и разоблачал предательство
социалистов — сторонников войны до победного конца, приведших
к краху II Интернационал.
К несчастью, Декрет о мире, адресованный народам и прави¬
тельствам, не был поддержан ни одним капиталистическим пра¬
вительством, и война продолжалась. Мои симпатии к Октябрьской
революции непрерывно росли, и по возвращении во Францию я был
готов принять участие в политической борьбе, направленной на за¬
щиту революции, и поддержать решение о присоединении к Комму¬
нистическому Интернационалу, созданному Лениным в 1919 г.
В этой вдохновляющей обстановке борьбы против клеветни¬
ков на Советскую Россию и активной пропаганды в поддержку
русской революции, оказавшейся в кольце империалистической
блокады, и началась моя деятельность активиста, ставшего на
сторону идей коммунизма и стремившегося постичь всю их глу¬
бину.
Невозможно забыть тогдашние условия социальной борьбы,
в которой я принимал участие. Прибегая зачастую к самым подлым
методам, реакционеры всячески поносили идеи Ленина, мероприя¬
тия молодого Советского государства. А мы их отстаивали, отстаи¬
вали, можно сказать, с таким упорством, самоотверженностью и
8

мужеством, которые производили впечатление даже на наших
врагов.
Читатели «Мемуаров» смогут убедиться, что и на склоне лет
идеи, озарившие весну моей жизни, сохранили для меня свежесть
молодости. И я уверен, что великие идеалы, которые я отстаивал
на протяжении всей своей деятельности коммуниста, неизбежно
восторжествуют ва всем мире.
* * *
Жизнь показала, что Ленин был прав и что его хулители из
числа социалистов, нигде с помощью иных средств не обеспечив¬
шие победы социализма, просто не хотели брать на себя ответст¬
венности, связанной с революционной борьбой.
Действительно, социалистическое движение утратило свой
боевой характер в обстановке длительного периода более или ме¬
нее мирного развития капитализма; мы говорим более или менее
мирного потому, что в этот период происходили колониальные
войны, а в 1904—1905 гг. на Дальнем Востоке вспыхнул конфликт
между Японией и царской империей.
Проблема завоевания власти и его подготовки не стояла в цен¬
тре внимания различных социалистических партий, и, когда раз¬
разилась первая мировая война, эти партии оказались неспособ¬
ными занять интернационалистские позиции перед лицом импе¬
риалистов разных стран.
Напрашивается вопрос: что стало бы с перспективой социа¬
лизма без Октябрьской революции? Социалистическое движение,
возможно, предстало бы в роли предсказателя неясного и неопре¬
деленного будущего, уподобившись служителям различных куль¬
тов, которые туманно говорят о потустороннем мире, считая неце¬
лесообразным вдаваться в подробности.
Никто не может отрицать, что Октябрьская революция 1917 г.
изменила лицо мира. Факты показывают, что империализм не в со¬
стоянии воспрепятствовать прогрессивному ходу истории, что со¬
отношение сил в мире меняется в пользу социализма, рабочего и
национально-освободительного движения.
Такая обстановка требует постоянной сплоченности револю¬
ционных сил, непоколебимой верности принципам пролетарского
интернационализма. Пролетарский интернационализм, междуна¬
родная солидарность борцов за социальный прогресс, каковыми яв¬
ляются коммунисты,— испытанное оружие, непременное условие
успеха борьбы за мир, национальную независимость, демократию
и социализм.
Победы национально-освободительного движения неразрывно
связаны с успехами мирового социализма и международного рабо¬
чего класса. Нерушимый союз этих великих революционных сил
нашего времени является залогом окончательного торжества дела
национального и социального освобождения народов.
9

Единство и сплоченность мировой социалистической системы,
международного коммунистического движения, национально-осво¬
бодительного движения, всех революционных сил являются гаран¬
тией будущих побед дела мира, демократии, национальной неза¬
висимости и социализма.
Именно поэтому все трудящиеся массы земного шара, все угне¬
тенные народы, а также все народы, недавно добившиеся свободы
благодаря мощному национально-освободительному движению,
развернувшемуся после Октябрьской революции 1917 г., питают
признательность к Советскому Союзу и славной партии Ленина —
Коммунистической партии Советского Союза. И именно поэтому
мы провозглашаем сегодня: «Пролетарии всех стран и угнетенные
народы, соединяйтесь!»
К Советскому Союзу никто не может относиться безразлично.
Мощь страны, ставшей за полвека второй по уровню экономиче¬
ского развития державой мира, производит величественное впечат¬
ление.
Коммунисты всех стран испытывают гордость при виде свер¬
шений, ставших возможными благодаря теории научного социа¬
лизма — марксизму-ленинизму, которым они руководствуются в
своей деятельности.
И даже те, кто не понял исторического значения Октябрьской
революции 1917 г. и вызванных ею последующих событий, вы¬
нуждены признать факты, хотя они и пытаются приуменьшить их
значение.
В Советском Союзе все направлено на обеспечение счастья
человека, расцвета его личности. Советский гуманизм, произ¬
водящий глубокое впечатление на всех людей доброй воли — ве¬
рующих и неверующих, подготавливает будущее, коммунистиче¬
ское общество, которое воплотит в себе древнейшую мечту челове¬
чества.
В любом случае, познакомившись с «Мемуарами», читатель
увидит, что люди моего поколения, откликнувшиеся на призыв
Ленина и вставшие под знамя коммунизма, испытывают законное
чувство гордости, оглядываясь на пройденный путь, ибо он привел
к победе социализма. И, наоборот, те, кто думал достичь этой луче¬
зарной цели, следуя иными путями, не могут предложить миру
никакого примера конкретного воплощения идей социализма.
Благодаря Октябрьской революции 1917 г. славная Парижская
Коммуна была отомщена и социализм стал реальностью. В свете
грандиозных побед, одержанных за полвека, можно представить,
каковы будут завтрашние победы, которые откроют освобожденно¬
му наконец человечеству вдохновляющую перспективу будущего,
коммунистического общества. И стоит прожить жизнь, чтобы от¬
дать ее подготовке и приближению этого коммунистического завтра.
А теперь пусть судит читатель.
4 07/. „	Ж(1К	ДЮК*0

Том
первый
1896-1934 гг.
ПУТЬ, .
КОТОРЫЙ
Я ИЗБРАЛ
От Вердена
к коммунистической
партии

ВСТУПЛЕНИЕ В ЖИЗНЬ
Я родился 2 октября 1896 г. в небольшой деревушке Луэ, располо¬
женной в Верхних Пиренеях между Тарбом и Лурдом. Мой отец,
деревенский плотник, держал трактир, а мать была портнихой.
Мой брат Жан был старше меня на два года. С нами жила так¬
же наша старая бабушка. Позже, когда мне исполнилось 8 лет,
родился второй мой брат, Луи.
Такой была семья, в которой протекли мои первые годы. Мы
жили в безвестной деревушке, где одни крестьяне были зажиточ¬
нее других, но где не имелось крупных землевладельцев. Посколь¬
ку богатство — вещь относительная, самые бедные считали других
богачами. И богатство определялось тем, как выглядел вход в кре¬
стьянский дом да «роскошью» повозки, на которой в рыночные дни
выезжали в соседний город Тарб.
У подножия холма к востоку от деревни протекает Эшез — при¬
ток Адура. На этой речке стояли три мельницы, из которых две
действовали. Почти все жители занимались сельским хозяйством,
но в деревне были также два трактира, гвоздарь, продававший
свою продукцию крестьянам-горцам, кузнец, тележник, плотник
(мой отец).
В эпоху Великой французской революции наша деревня выдви¬
нула очень умно составленный список требований — наказ, о чем
я в детстве ничего не знал. Действительно, крестьяне Луэ требо¬
вали в 1789 г. права избирать депутата и в то же время заверяли
его величество короля в своих верноподданнических чувствах. Они
требовали, чтобы государство взяло на себя выплату церковной
десятины, требовали, чтобы налог с них не взимался, если они вто¬
рично везли на рынок непроданное зерно. Как и крестьяне всей
Франции, они добивались права охоты для защиты своего урожая.
Кроме того, они требовали, чтобы мельник перестал отводить воду
из небольшой речушки, необходимую для орошения крестьянских
лугов.
Достигнув сознательного возраста, я очень интересовался раз¬
говорами, которые вели посетители трактира. Деревенские жители
обычно толковали о своих земледельческих заботах, о своем скоте.'
Более разнообразными были разговоры людей из города, приходив¬
ших по воскресеньям половить рыбу в деревенской речке и возвра¬
щавшихся зачастую с пустыми руками.
13

До школы я не говорил по-французски. Мои родители, пре¬
красно знавшие наш национальный язык, всегда разговаривали на
сочном и звучном окситанском диалекте, употребляемом в нашей
деревне. А моя бабушка была неграмотной, она понимала лишь не¬
многие французские слова и никогда не пыталась их произносить.
Деревенские старики были превосходными рассказчиками, и в
их устах окситанский диалект звучал с особой выразительностью.
Свои истории они преподносили всегда так, словно описываемые
события происходили в самой деревне или, в крайнем случае, по¬
близости от нее.
В их рассказах часто фигурировали волшебницы, очень добрые
по отношению к беднякам и суровые — к богачам. Я помню исто¬
рию о разбойнике, который грабил богачей и захваченное добро
раздавал беднякам; рассказчик рисовал его каким-то местным
Мандреном \ преисполненным душевного благородства, щедрости,
ума и силы.
Во всех этих рассказах было много поэзии, в них проявлялось
смутное стремление к установлению на земле большей справедли¬
вости. Были и страшные истории, в которых действовали черти.
Один такой рассказ относился к деревне Бенак, расположенной
недалеко от Луэ. В Бенаке родилась моя бабушка, там жили мои
двоюродные братья. В этой истории черт играл немаловажную
роль, а произошла она с сеньором Бенака Босом. Участвуя в кре¬
стовых походах, он попал в плен и в течение 7 лет не подавал о
себе никаких вестей.
У сеньора Боса в Бенаке осталась молодая жена. Через 7 лет,
думая, что ее супруг погиб на «Святой земле», она решила вновь
выйти замуж. Но за несколько дней до свадьбы появился первый
муж. Вначале жена его не узнала, но затем, в результате вмеша¬
тельства черта, все уладилось. Однако сеньор Бос и его жена
вскоре умерли, ибо Бос не сдержал слова, данного черту, когда тот
сообщил находившемуся в плену сеньору о планах нового замуже¬
ства его супруги.
Сеньор Бенака пообещал тогда вознаградить столь осведомлен¬
ного черта половиной своего ужина, как только вернется домой,
если черт, разумеется, немедленно доставит его в Бенак. Желание
сеньора было исполнено. Однако недовольный тем, что супруга его
долго не узнавала, Бос швырнул черту одно лишь блюдо с орехами,
заявив, что больше ничего не даст. Разгневанный черт бросился
тогда к камину и пробил в нем дыру, которую так никогда и не
удалось заделать. Слушая, как старый рассказчик повествует на
нашем пиренейском диалекте об этой истории с чертом, можно
было подумать, что упрямая дыра в камине по-прежнему цела,
хотя все это существовало только в сказке. Со смертью сеньора
Боса и его жены бенакский черт занял свое место в длинной че¬
реде оборотней, фей, колдуний и других мифических существ, ко¬
1 Знаменитый разбойник XVIII в.— Прим. перев.
14

торые наводили индивидуальные и коллективные страхи на обита¬
телей пиренейских деревень.
Мне эти истории тем больше нравились, что я в них не верил.
Однако некоторые старики с такой убежденностью рассказывали
об оборотнях и их ночных нападениях на дороге в Тарб, что это
не могло не произвести впечатления на детский ум. Мой старший
брат Жан, которому исполнилось 10 лет, однажды, в очень темный
вечер, вышел во двор, там ему что-то померещилось, и, вернувшись
домой, он буквально дрожал от страха, ему стало плохо.
Я не боялся этих рассказов, но, когда выходил ночью, темнота
и тишина меня подавляли. Как все дети, которые испытывают
страх и не хотят его показывать, я насвистывал, и эти звуки все¬
ляли в меня ощущение безопасности.
Красота сказок не мешала мне проявлять совершенно естест¬
венный интерес к прошлому нашего пиренейского края. Я знал,
что сестра Франциска I Маргарита Валуа жила и умерла в замке
Одос, расположенном недалеко от Луэ. Я знал также, что при ней
существовал «суд любви» 1 и что, окруженная самыми блестящими
умами своего времени, она была враждебно настроена против пап¬
ства, как и ее муж Генрих д’Альбре — дед Генриха IV.
У Маргариты Валуа некоторое время камердинером служил
поэт Клеман Маро (позже он перешел на ту же службу к Фран¬
циску I), который укрылся здесь в 1532 г., когда враги обвинили
поэта в том, что он «ел свиное сало» во время поста.
Вероятно, Клеман Маро навлек на себя гнев фанатичных кру¬
гов, которые еще в 1526 г. впервые осудили его за несоблюдение
поста. И возможно, именно эта история легла в основу сатириче¬
ских стихов, написанных Маро вскоре после своего осуждения и
клеймивших правосудие сильных мира сего:
Там сильные слабых уничтожают,
А слабые сильным ничем не угрожают.
Там продлевают людям наказанья,
Хотя их должно и можно сократить.
Там бедность без денег всегда виновата.
Я всегда жалел о том, что не получил в школе более обширных
знаний о прошлом родного края. Позднее я старался восполнить
этот пробел, ибо интересно знать о жизни и деятельности людей,
продолжателями которых мы являемся.
У меня не было времени познакомиться с архивами департа¬
мента Верхние Пиренеи. Но в 1939 г., когда ФКП решила отме¬
тить 150-летие Великой французской революции, я разыскал на¬
казы, составленные в 1789 г. тремя городами Парижского района,
которые я представлял в парламенте,— Монтрёй, Рони, Виль-
момбль, и тогда-то постарался найти наказ и от своей родной де¬
ревни.
1 Великосветский «суд», разбиравший вопросы любовных отношений.—
Прим. перев.
15

Наша деревня во время революции
В своем наказе жители прихода Луэ, входившего в маркграфство
Бенак, жаловались на то, что «ежегодно теряют свыше ста луидо¬
ров на покупку фуража» из-за отвода мельником небольшой речки
Жеун.
В наказе отмечалось, что в Луэ при обложении податями допу¬
скаются злоупотребления, что взимаемые налоги выше, чем в Ос-
сене, и что необходимо исправить это положение.
Как свидетельствует наказ, община Луэ выдвинула четко сфор¬
мулированные требования, добиваясь, в частности:
— права безвозмездной добычи мергеля на необрабатываемой
земле сеньора (принца Роана Рошфора);
— права на выпас скота на необрабатываемой земле сеньора
(район Балабай); «пусть по этому поводу нам не будет чиниться
никакого беспокойства; ввиду того что мы обременены тяжелыми
повинностями, мы не можем выплачивать подати его величеству»;
— права «пользоваться огнестрельным оружием для защиты
урожая и обороны от нападений разбойников, бешеных собак и
волков».
Община выступала против барщины и требовала отмены до¬
рожной и мостовой пошлины, ибо дороги и мосты строились за
ее счет.
Жалуясь на то, что казначей увеличил на одну четверть на¬
логи, жители общины Луэ спрашивали, нельзя ли «деньги направ¬
лять непосредственно его величеству».
В наказе содержался также протест против затрат, навязывае¬
мых крестьянам в том случае, когда их дети становились священ¬
никами и когда для получения прихода нужно было уплатить «по¬
ловину доходов, получаемых от бенефиция прихода».
Короче говоря, в этом наказе, составленном, очевидно, под влия¬
нием руководителей третьего сословия, и в частности Бертрана
Барера, жители нашей деревни поднимали такие конкретные во¬
просы, как водоснабжение лугов и право охоты для защиты уро¬
жая; они, хотя и в осторожной форме, нападали на феодальную
собственность, требуя права добычи мергеля и выпаса скота на
необрабатываемых землях сеньора.
В наказе содержались также пожелания об изменениях в части
барщины, дорожно-мостовой пошлины и налогов. В политическом
плане жители Луэ требовали, чтобы в генеральных штатах сене-
шальства Бигор их представляли делегаты, избранные из третьего
сословия.
Наказ ни в коей мере не ставил под вопрос существование мо¬
нархии, но сформулированные в нем требования выходили за рам¬
ки обычного права и свидетельствовали о глубоком стремлении к
переменам.
Делегаты третьего сословия от сенешальства Бигор, которое в
последующем составило основную часть территории департамента
16

Верхние Пиренеи, избрали своих депутатов в Генеральные штаты
Франции, преобразованные затем в Учредительное собрание. Депу¬
татами от Бигора стали Бертран Барер и Дюпон.
Анализируя эти первые шаги крестьян моей родной деревни по
пути эмансипации, видишь, что их требования были одновременно
и смелыми, и умеренными. И наверняка ни в Луэ, ни в большин¬
стве приходов Франции не думали, что составление этих многочис¬
ленных наказов будет преддверием того великого потрясения, ка¬
ким явилась Французская революция.
Легко понять, почему в крестьянских наказах, выдвинутых по
всей Франции, Жан Жорес видел «огромную крестьянскую волну»,
которая «обрушилась на берега буржуазной революции и выбро¬
сила обломки старой феодальной системы».
Все эти события минувших времен очень заинтересовали бы
меня, если бы они мне были известны, но прошлое нашей деревни
было забыто, ее история ограничивалась теми фактами, о которых
рассказывали старики, вспоминая пережитое или услышанное в
молодости.
Детство в деревне
В этом уголке земли у меня теперь остались лишь семейный склеп,
где покоится прах близких мне людей, друзья детства, которых
становится все меньше, да родной дом. Но каждый раз, когда я
приезжаю сюда, мое сердце сжимается и все напоминает мне о
том, что связывает человека с землей, на которой он родился.
Я очень любил и продолжаю любить — хотя сам петь не умею
и не обладаю достаточным музыкальным слухом — пиренейские
песни на старинном южнофранцузском диалекте. Одна из них
стала своего рода фольклорным гимном юга Франции. Сочинили
эту песню, как рассказывают, по заказу Гастона Фебюса графа
де Фуа, власть которого распространялась на район Вигри де Мов-
зен — часть нынешнего департамента Верхние Пиренеи.
Песня была связана с отъездом в Испанию жены Гастона
Фебюса Агнессы. Она звучит так:
Эти горы столь высоки,
Что мешают мне видеть мою любовь.
Если я пою, когда я пою,
Я пою не для себя.
Я пою для моей любимой.
Она находится так далеко от меня.
Ее пели во весь голос. Крестьяне пели и другие песни, когда
собирались осенними вечерами, помогая друг другу очищать от
листьев кукурузу. В этом принимали участие и дети. Они внимд-
тельно слушали рассказы стариков в отличие от молодых парней
и девушек, которых, казалось, мало интересовали эти истории.
Молодежь время от времени швырялась кукурузными початками
17

и гасила керосиновую коптилку, бледный свет которой едва рассеи¬
вал царивший в риге мрак.
Парням и девушкам, видимо, нравилось, что наступала полная
темнота, и, пока снова зажигали коптилку, проходило порой до¬
вольно продолжительное время, особенно если ни у кого, как на¬
рочно, не находилось спичек.
Мои родители не были богатыми, поэтому нам приходилось эко¬
номно расходовать средства. Наша пища была простой, но моя мать
хорошо готовила. Когда кто-либо из соседей топил печь и выпекал
себе хлеб на две недели, она пользовалась случаем, чтобы приго¬
товить в глиняном горшке превосходное кушанье из фасоли с лу¬
ком и салом или тоже очень вкусные печеные незрелые яблоки —
падалицу, в которые добавлялось немного сахару.
Когда покупали шестикилограммовую буханку хлеба, то в пер¬
вый день он был настолько хорош, что его ели даже слишком много,
но когда хлеб начинал черстветь, он залеживался, «был в избыт¬
ке», как говорила мать на местном диалекте.
Взамен варенья делали виноградное повидло, которое я очень
любил, а на полдник съедали по краюхе хлеба, натертого чесноком
и посыпанного крупной солью. У нас было несколько кур и поро¬
сенок; говяжье мясо покупалось только два раза в году — по слу¬
чаю местного религиозного праздника и рождества. В сочельник
традиционным блюдом была тушеная говядина с кукурузной
кашей.
Моя мать, по. профессии портниха, переделывала старую одеж¬
ду отца и его молочного брата Франсуа Мате, так что мы со стар¬
шим братом были одеты вполне сносно. Но у меня никогда не
было новых вещей. Ко мне переходила одежда, из которой выра¬
стал брат, и я был этим не особенно доволен, ибо никогда не имел
специально купленной для меня одежды.
С пяти лет я пошел в деревенскую школу. В ней преподавал
г-н Мат, добрый старик, который учил еще мою мать и пользовался
любовью и уважением своих питомцев.
Как и мои товарищи по классу, я до школы не умел гово¬
рить по-французски. Наш старый учитель научил нас называть
буквы алфавита на местном диалекте, а затем строить фразы.
Когда же мы стали более или менее свободно изъясняться по-
французски, он запретил нам на переменах говорить на родном
диалекте.
Я быстро научился читать и сразу же увлекся самыми разно¬
образными книгами; чтение превратилось для меня как бы в физи¬
ческую потребность.
Живя в деревне, я вблизи наблюдал животных. Мои родители
держали поросенка, и вечером после школы я пас его вместе с по¬
росятами одного из крестьян нашей деревни. Я брал с собой книгу
и более или менее внимательно присматривал за порученными мне
животными. Нередко, когда я собирался гнать поросят домой, их
не оказывалось на месте. Они сами отправлялись в деревню, по
18

дороге наш поросенок отделялся от своих собратьев и самостоя¬
тельно возвращался домой.
Разумеется, когда поросята убегали, я приходил домой подав¬
ленным, меня упрекали в том, что я совсем «одурел» от чтения и
не занимаюсь порученным делом.
Я находил разумными этих животных, так хорошо умевших
отыскивать дорогу, но вообще-то питал слабость к кошкам. Двух
маленьких котят, живших у нас в доме, случайно раздавили.
Я очень любил этих котят и горько оплакивал их смерть. Я похо¬
ронил их в двух могилках и носил им цветы.
Я и теперь люблю кошек, но не аристократов кошачьего рода,
а простых домашних кошек, ласковых с теми, кто их любит, неза¬
висимых и гордых. Их великолепно описал Бодлер в своем знаме¬
нитом сонете:
Покоятся они в задумчивой гордыне,
Как сфинксы древние среди немой пустыни,
Застывшие в мечтах, которым нет конца...
Я буквально проглатывал одну за другой книги из школьной
библиотеки. Старик учитель руководил моим чтением, особенно по
своему любимому предмету — истории, на уроках которой он стре¬
мился внушить нам чувство уважения и восхищения Великой
французской революцией.
Пережив период так называемого «морального порядка», когда
школа находилась под эгидой церкви, он расхваливал деятельность
III республики по развитию государственной школы.
Благодаря книгам я познакомился с великими деятелями рево¬
люции. Они вызывали у меня тем больший интерес и восхищение,
что были молоды, и их борьба представала в моих глазах как побе¬
да молодости.
Я видел в их лице решительных противников старого строя,
который они стремились заменить новым обществом с новыми
идеями.
Все это переносило меня в мир мечтаний, и история казалась
мне большим романом, в котором действовали замечательные
герои, преисполненные величия. В конечном счете они погибали от
сил зла, но оставляли после себя светлый след.
Школа очень рано сделала меня противником наследственной
монархии, представлявшейся мне символом несправедливости.
Я был, следовательно, приверженцем республики, в вопросах же
религии разбирался пока еще слабо.
Как и все деревенские дети, я ходил на уроки катехизиса.
Кюре, занимавшийся нашим религиозным воспитанием, хотя и не
блистал умом, был искренним; он верил во все то, что говорил,
и довольно успешно передавал нам свою веру.
Религия в том виде, в каком кюре ее преподносил, была источ¬
ником самых неожиданных чудес для тех, кто усердно молился.
Он говорил об этом с большой убежденностью, и тот факт, что ни¬
19

каких чудес не происходило, хотелось объяснить неудовлетвори¬
тельным качеством наших молитв.
Я размышлял над словами кюре, но еще не видел противоре¬
чия между его проповедями и тем, чему нас учили в школе.
Бабушка, которую я очень любил, обращалась со мной и моим
братом чрезвычайно мягко, тогда как мать была к нам требова¬
тельна и отчасти даже сурова. В сущности, она была права. Она
хотела подготовить нас к жизни и привить нам любовь к труду и
чувство долга. Мать часто повторяла: «Пусть бедные, но зато чест¬
ные» — и при этом даже не подозревала, что, соединяя понятия
бедности и честности, она тем самым ассоциировала понятия богат¬
ства и нечестности.
Бабушка была верующей, но ее представление о боге носило,
по-видимому, весьма своеобразный характер. Во всяком случае,
она, как и наша мать, понимала религию по-своему и редко обра¬
щалась к кюре. Каждый год, когда заканчивался сезон паломниче¬
ства, она отправлялась в Лурд вместе со мной и моим братом. Она
совершала религиозные обряды, а затем мы втроем усаживались на
каменной скамье у края горного потока и ели принесенную с собой
пищу, поглядывая на пещеру, где возвышается статуя Лурдской
богоматери с надписью, которая сделана на нимбе на пиренейском
диалекте, возведенном в ранг небесного языка: «Que soy era im-
maculada conception» («Я — непорочное зачатие»).
Можно было спросить, как же Бернадетта Субиру *, не говорив¬
шая по-французски, могла объясняться с богоматерью, но в то
время я не задавал себе таких вопросов. Я не сомневался, что в
Лурде действительно было явление богоматери. В отцовском трак¬
тире мне приходилось слышать, как горожане из Тарба, которые
были настроены более или менее антиклерикально, говорили о ро¬
мане Золя, посвященном Лурду, но я не знал, о чем писал Золя.
Когда же несколько лет спустя я проходил в Лурде конфирмацию,
сомнение лишь закралось в мою душу, не поколебав основы веры.
В 1905 г. умерла бабушка, которую я очень любил, и, следуя
наставлениям кюре, я чрезвычайно усердно молился богу, думая
его растрогать. Однако моя бедная бабушка не воскресла, как я на
то надеялся, ожидая, что повторится нечто подобное воскрешению
Лазаря, и тогда меня начало охватывать сомнение — этот великий
враг веры.
Но хотя религия отчасти утратила для меня свой чудотворный
характер, я оставался верующим, и это заставляло меня размыш¬
лять, задумываться над различными вопросами, тем более что я ви¬
дел противоречие между поведением некоторых людей, не являв¬
шихся образцом честности или доброты, и их подчеркнутым
религиозным рвением, которое мне казалось подозрительным.
1 Бернадетта Субиру (1844—1879 гг.) — девушка из Лурда, которой несколь¬
ко раз «являлась» богоматерь в пещере, ставшей впоследствии местом палом¬
ничества. Канонизирована в 1935 г.— Прим. перев.
20

Годы ученичества
Когда я стал учеником кондитера в Тарбе и был вынужден зара¬
батывать себе на кусок хлеба, как того требовало положение моей
семьи, кюре сказал мне однажды, что я постоянно живу в смерт¬
ном грехе, ибо работаю по воскресеньям (чего я рад был бы не
делать) и не хожу к мессе. Это заставило меня вновь задуматься
над вопросами религии.
Мне приходилось много работать. Утром я вставал в половине
пятого. Я спал в комнатушке, расположенной под самой крышей,
а так как в доме был своего рода внутренний дворик с галереей на
каждом этаже, то хозяин будил меня на работу, дергая за веревку,
которую я перед сном привязывал к своему запястью. От этих ран¬
них вставаний у меня осталось неприятное воспоминание, и по¬
этому я так ценил те редкие моменты в своей жизшг, когда пред¬
ставлялась возможность подольше поспать утром.
Рано вставать нужно было для того, чтобы испечь булочки, ко¬
торые я доставлял в унтер-офицерскую столовую 10-го гусарского
полка.
Отправляясь в казармы, я с радостью покидал пекарню, и,
когда весной пересекал Национальные аллеи Тарба, запах липы
и пение птиц заставляли меня забывать на минуту мрачное поме¬
щение, из которого я только что вышел.
Гусарские унтер-офицеры, которых я снабжал булочками, при¬
надлежали в своем большинстве к знатным семьям, это были па¬
пенькины сынки, пижоны с непомерными претензиями, зачастую
изобличавшими глупость. Каждое утро мне приходилось довольно
долго оставаться на кухне столовой вместе с обслуживающими ун¬
тер-офицеров солдатами, и я наблюдал этих господ. Они являли
собой образчики человеческой породы, весьма отличные от тех лю¬
дей, которых мне доводилось видеть и знать в родной деревушке.
Тарб, где я работал учеником кондитера, походил скорее на
крупное местечко, чем на большой город. В нем было около 30 тыс.
жителей. С юга к нему подходили дороги, ведущие в Лурд и Бань-
ер, а с севера и запада — в Бордо и По. С востока тород был огра¬
ничен Адуром, и мост, переброшенный через эту реку, выходил на
дороги в Ош и Тулузу.
Невысокие дома — в два, три, редко в четыре этажа, немного¬
численные автомобили и большое количество фиакров — своего
рода такси того времени, которые стодли на площади Мобурге, пе¬
реименованной после первой мировой войны в площадь Вердена.
Множество солдат, ходивших, как водится, в свои излюбленные
кафе (здесь стояли пехотный полк, полтора полка полевой артил¬
лерии, половина гусарского полка и служба пополнения конским
составом). Арсенал с 2 тыс. рабочих и работниц, несколько мел¬
ких и средних предприятий — мебельная фабрика, металлургиче¬
ский и кожевенный заводы. Довольно много магазинов, больших
кафе с уютными террасами и просторными залами, где каждый
21

вечер встречались одни и те же игроки в карты и бильярд. Осо¬
бенно удачно было расположено кафе под крикливой вывеской
«Европа», где собирались сливки местного общества. Команда
регбистов «Стадосест», ярко блиставшая на небосводе этого пре¬
красного и мужественного спортд, который я, как болельщик, пред¬
почитаю футболу. Таким был город Тарб — родина члена Кон¬
вента Бертрана Барера, поэта Теофиля Готье, анархиствующего
поэта Лорана Тайяда и маршала Фоша.
В Тарбе был и по-прежнему существует прекрасный публичный
сад, маленькое чудо с самыми разнообразными породами дере¬
вьев и великолепным расположением зеленых массивов и лужаек.
Этот сад носит имя своего создателя садовода Массе. Он был при
Наполеоне III своего рода Ле Нотром 1 и завещал сад городу.
Я любил Тарб, особенно оживленный летом, когда на Нацио¬
нальных аллеях открывался зеленый театр. На его спектаклях
можно было присутствовать бесплатно, устроившись позади ве¬
ревки, которая отгораживала платные места, и я часто смотрел
мелодрамы, входившие в репертуар театра.
На Национальных аллеях выступали известные хоры — «Тарб-
ская лира» и «Горные трубадуры», собирая у музыкальной эстрады
многочисленную публику.
Я ходил также к кафе «Байонна» и смотрел там фильмы, де¬
монстрируемые на открытом воздухе. Но эти фильмы с не очень
стройным сюжетом и обычно комедийные интересовали меня
меньше, чем театр на Национальных аллеях.
Ныне город Тарб разросся, модернизировался и занимает в де¬
партаменте более важное место. Удельный вес рабочего населения
увеличился с созданием после первой мировой войны заводов Аль¬
стом, а о влиянии коммунистической партии можно судить по тому
факту, что генеральными советниками от Тарба были избраны 2
коммуниста.
Жажда знаний
Со школьных лет я сохранил очень большую тягу к чтению. Тогда
я проглотил большую часть книг из библиотеки нашего старого
учителя. Я прочитал «Историю Французской революции» Мишле.
Она привела меня в восторг, и тогда я безоговорочно принял данную
в этом труде оценку Дантона (впоследствии я пересмотрел эту
точку зрения).
Я прочитал «Трех мушкетеров» Александра Дюма, которым
я всегда увлекался. Эти книги пробудили во мне интерес к истории,
и с тех пор он непрерывно нарастал.
Я, как и все, читал книги Жюля Верна, которые помогли мне
поверить, что прогресс безграничен и что самое немыслимое се¬
годня может осуществиться завтра. Одной из книг Жюля Верна,
1 Архитектор XVII в., создатель парков в Во, Версале, Со и Фонтенбло.—
Прим. перев.
22

больше всего меня заинтересовавших, была «Михаил Строгое».
Эта книга открыла передо мной неведомый мир, ту далекую Си¬
бирь, где впоследствии я смог побывать и вспомнить прочитанное
в детстве.
Во время русско-японской войны 1904—1905 гг. наши школь¬
ные тетради были испещрены рисунками боев и, как правило,
наибольшие потери мы изображали с японской стороны. Как и все
дети моего возраста, я мало что понимал в событиях на Дальнем
Востоке. Но я знал, что Россия — союзница Франции и что, следо¬
вательно, все желают победы союзной державе.
Япония, Китай — это были для меня сказочные страны. Но один
из крестьян нашей Деревни говорил о них вполне конкретно, ибо
в 1901 г. находился в составе экспедиционного корпуса, высадив¬
шегося ранее в Тяньцзине и занявшего Пекин.
Жил в Луэ и еще более старый крестьянин, участник Крым¬
ской войны, который сравнивал с Малаховым курганом холм,
расположенный вблизи деревни. Ветеран, рассказывавший о Кры¬
ме, воевал также в Италии и принимал участие в битве при Мад-
женте.
Старейшина деревни (ему было уже за 90) вспоминал первые
годы XIX в., экспедицию 1830 г. в Алжир, в которой он участво¬
вал как моряк. Меня захватывали рассказы этих людей, повидав¬
ших другие, более широкие горизонты. Я мечтал вырваться из
тесного мирка нашей деревушки.
Все это лишь усугубляло охватившую меня печаль, когда,
получив свидетельство об окончании школы, я отправился в Тарб,
чтобы поступить учеником к кондитеру. Ведь я мечтал продол¬
жать образование и стать учителем. Я питал глубочайшее уважение
к этой профессии, и мне очень хотелось учить других детей тому,
чему научил меня мой добрый наставник. Но с этой неосуществи¬
мой мечтой нужно было расстаться.
Старый учитель тоже хотел, чтобы я продолжил учебу, но это
было невозможно. Он .очень любил меня и нашел мне место уче¬
ника у одного из своих друзей, имевшего кондитерское дело в Тар-
бе. Таким образом, я получал возможность приобрести профессию,
а мои родители избавлялись от забот о моем пропитании и жилье.
С того времени я выдвинул одно из своих главных обвинений
против общества. Я думал о том, что являюсь жертвой несправед¬
ливости, ибо лишен возможности продолжать учиться, хотя мои
способности не ниже, чем у других детей, которые имеют такую
возможность.
Это чувство ущемленности, как говорят теперь, наталкивало
меня на мысль о порочности социальной системы. Но что мне
оставалось делать? Я часто слышал, как моя мать, говоря о неко¬
торых, совершенно невежественных работниках фермы, утвержда¬
ла, что хуже всего быть и бедным и невежественным.
Я был беден и именно потому, что меня лишили возможности
продолжать образование, считал необходимым много читать, что¬
бы чему-нибудь научиться.

У друга моих родителей жителя Тарба Анри Мурга, к которо¬
му я довольно часто ходил, была большая библиотека. Из-за
какой-то болезни он ушел со службы и, имея необходимый доста¬
ток, занимался для удовольствия науками и резьбой по дереву.
Мург знал о моих склонностях и предоставил свою библиотеку
в мое распоряжение. Он знал также, что я задумываюсь над вопро¬
сами религии, и, когда мне не было еще 15 лет, посоветовал про¬
честь «Будущее науки» Эрнеста Ренана.
На этой толстой, хорошо переплетенной книге, которая и те¬
перь находится в моей библиотеке, сохранились следы случив¬
шегося со мной происшествия. Когда я однажды лежа читал ее
при свете свечи, я уснул и от свечи загорелся картонный переплет
книги. Вовремя проснувшись, я успел потушить огонь до того,
как был причинен еще больший ущерб.
Не все, разумеется, в этом труде мне было понятно, но я на¬
шел в нем Ответ на интересовавшие меня вопросы.
Как доказывал Ренан, верить в чудеса — значило признавать,
что мир управляется фантазией. Поскольку я раньше в чудеса
верил, этот урок пошел мне на пользу.
Кроме того, прочитав «Будущее науки», я пришел к убежде¬
нию, что необъяснимое сегодня станет объяснимым завтра и что
наука будет без конца расширять горизонты человечества.
Рассуждения Эрнеста Ренана о том, как он понимает религию,
показались мне недостаточно вескими. В целом же он сумел рас¬
сеять во мне веру в триединого бога, но Ренану не удалось заме¬
нить его своим интеллектуализированным божеством, которое,
по моему мнению, противоречило всему сказанному им о науке.
И, не согласившись с Ренаном, утверждавшим, что атеизм —
это абсурд, я сделался атеистом. В своем атеизме я был, наверное,
еще недостаточно последователен, но от сверхъестественных сил
я уже ничего не ждал.
Легко понять, что, несмотря ни на что, я питаю признатель¬
ность к Эрнесту Ренану, помогшему мне стать атеистом. Все это
мне вспомнилось, когда несколько лет тому назад, оказавшись
в Трегье, я посетил музей Эрнеста Ренана и встретился с его внуч¬
кой Генриеттой Псишари.
В период ученичества я каждую среду посещал родную дерев¬
ню. Это был мой еженедельный день отдыха. 7 км до Луэ я про¬
ходил пешком. Правда, иногда меня подвозил на своем автомо¬
биле владелец слесарной мастерской в Тарбе, который часто ездил
в Лурд и с которым я познакомился, когда доставлял ему на дом
пирожные. Его автомобиль существенно отличался от нынешних
автомашин. Поскольку не было ветрового стекла, в машине сильно
продувало. Тогдашние автомобилисты носили кожаные пальто,
защищавшие их от холода. А я был одет более легко и немного
замерзал, расплачиваясь таким образом за быструю езду.
Мне исполнилось уже 15 лет, и в этом юном возрасте я стал
рабочим. Не собираясь оставаться в Тарбе, я в то же время не
24

хотел ехать и на работу в Бордо, как поступали многие рабочие-
кондитеры по окончании своего ученичества в Тарбе. Нет, Бордо
не вызывал во мне интереса, но зато Париж, о котором я кое-что
знал из прочитанных книг, привлекал меня, подобно тому как
свет привлекает бабочек.
Стремясь поехать в Париж, я должен был изыскать пути для
осуществления своей мечты. В письме одному из своих прежних
хозяев в Париже мой тарбский патрон поинтересовался, не сможет
ли тот взять меня в качестве рабочего, и было условлено, что в ок¬
тябре 1912 г. я явлюсь к новому хозяину на площадь Лафайета
в Париже.
Теперь нужно было раздобыть денег на дорогу и покупку
одежды. Ведь семейные расходы обеспечивала своим заработком
только одна моя бедная мать. Она ночами просиживала за швей¬
ной машинкой, портя себе глаза, и трудилась с таким муже¬
ством и упорством, что я не только любил ее, но и восхищал¬
ся ею.
Я нашел работу в Баньер-де-Бигоре в кондитерской Бийера,
славившейся своими изделиями. Работы хватало. Дни были длин¬
ными, но я находил все-таки возможность для чтения. Владелец
кондитерской разрешил мне пользоваться своей библиотекой,
и я познакомился с Вольтером. Его «Кандид» заставил меня по¬
долгу размышлять. В этот же период я прочитал и «Сирано де Бер¬
жерака» Эдмона Ростана. Напыщенность и словесная эквили¬
бристика книги нравились мне. Не без некоторой иронии я декла¬
мировал выученный наизусть знаменитый рецепт миндального
печенья, который Ростан вложил в уста кондитера Рагно:
Прежде — в пену сбей белки;
Натолки
Вместе с сахаром ванили,
Всыпь в белки душистой пыли
И миндальным молоком
Это все разбавь потом.
После легкою рукою
Замеси миндаль с мукою
И скорей
Тесто в формочки налей;
И гордясь своим твореньем,
Тыу дыханье притаяу
Абрикосовым вареньем
Смажь края.
После сбитые белки
В пирожки
Влей по капле осторожно,
Там и в печь их ставить можно.
Если выйдут из печи
Пирожки твои душисты,
Как брюнетки — горячи,
Как блондинки — золотисты,
25

То скажи себе тогда	/
С тайным вздохом облегченья:	(
Вот миндальное печенье,
Г оспода!	,
Это были красивые слова, но, достаточно зная свою профес¬
сию, я думал: для приготовления печенья лучше придерживаться
добрых классических рецептов, более прозаических, несомненно,
но зато намного более конкретных.
Мы выпекали много этой продукции в кондитерской Бийера,
пышный фасад которой выходил к аллее Кусту, осененной ста¬
рыми платанами и превращенной ныне в стоянку для автома¬
шин. В Баньер-де-Бигоре — этом очаровательном городке — было
немало курортников и некурортников.
Городок пересекала дорога, которая шла в направлении Пире¬
неев и через несколько километров разделялась на две ветви: одна
из них вела к перевалу Турмале, другая — к перевалу Аспен.
Из Баньер-де-Бигора открывались восхитительные пире¬
нейские виды, но в то лето 1912 г. я лишь в конце сезона смог
совершать непродолжительные экскурсии, так как рабочие дни
были длинными и заполненными до предела.
В муниципальном казино выступали театральные труппы,
и я смог посмотреть такие пьесы, как «Путешествие г-на Перишо-
на» и «Зять г-на Пуарье». Мне трудно было понять поведение
фигурировавших в них персонажей: неясными казались его со¬
циальные и психологические мотивы.
Рядом с казино на склоне холма протянулся прекрасный буль¬
вар. Я любил здесь сидеть и смотреть на людей, прогуливавшихся
перед статуей Музы Баньера, на пьедестале которой были высечены
стихи Лорана Тайяда:
Как нимфа и купальщица, открывает вечерним ветрам
Свою наготу город поцелуев Банъер.
На его смеющихся устах,
Словно синие голуби, замерли слова любви.
В конце сентября 1912 г., когда сезон близился к завершению,
наступил момент моего отъезда в Париж.
Мать с тяжелым сердцем провожала меня в дальнюю дорогу.
И расстояние ей казалось особенно большим потому, что сама
она никогда не покидала родного гнезда. Но мать верила в меня,
она не боялась, что я в чем-то неправильно поведу себя.
Помню — словно это было вчера,— как купил себе железно¬
дорожный билет в третьем классе стоимостью 41,20 франка, как
охватило меня чувство удовлетворения и в то же время некоторой
боязни, когда поезд отходил от вокзала. Но жребий был брошен.
И я уезжал, глядя на величественную цепь Пиренеев, одновре¬
менно и близкую, и далекую, составлявшую часть того мира,
в котором я жил в детстве. Поэтому на следующее утро, прибли¬
26

жаясь к Орлеану, я на миг почувствовал удивление, когда не
увидел уже Пиренеев ни по одну, ни по другую сторону поезда,
который шел в направлении Парижа.
О чем говорили в деревне
Посетители трактира, который держали мои родители, много го¬
ворили в 1907 г. о событиях, развернувшихся в департаментах
Од, Эро, Гар и Восточные Пиренеи.
53-й пехотный полк, расквартированный в Тарбе, был направ¬
лен в район, где происходили мощные выступления винограда¬
рей, выражавших возмущение политикой правительства и своим
бедственным положением.
Этот полк не вернулся обратно в Тарб. Прошел слух, что,
по мнению правительства, он вел себя не так, как следовало. Но
он не подвергся репрессиям в отличие от 17-го пехотного полка,
который 20 июня поднял восстание. Солдаты 17-го полка, местные
уроженцы, решили двинуться на Нарбонн, а в это время в Полане
(департамент Эро) виноградари испортили железнодорожный
путь, стремясь помешать войскам, выехавшим из Ларзака на
перехват восставшего полка.
Восстание 17-го пехотного полка вдохновило шансонье — со¬
циалиста Монтегюса на сочинение знаменитой песни:
Примите наш привет,
Храбрые солдаты 17-го полка.
Примите наш привет,
Все полны восхищения и любви к вам.
Примите наш привет
За ваш благородный поступок.
Стреляя в нас,
Вы расстреляли бы республику.
Я не слышал, чтобы в отцовском трактире пели эту песню,
но я слышал другую песню, которая, как говорили, была запреще¬
на и называлась «Интернационалом». Тогда я даже не мог и по¬
дозревать, какое место займет в моей жизни эта песня.
Я не знал подлинных причин возмущения виноделов, но из
газет и разговоров окружающих понимал, что на борьбу этих
людей толкнула тяжелая жизнь.
Действительно, закупочная цена на вино упала тогда так
низко (10 франков за гектолитр), что не покрывала даже произ¬
водственных издержек. Кроме того, вино не находило сбыта. Ви¬
ноградари, понесшие значительные расходы на восстановление
виноградников, уничтоженных филлоксерой, остались без средств,
и многие из них прекратили платить налоги.
Кризис объясняли тем, что практиковалось подслащивание
вин, позволявшее искусственно увеличивать мошенническим путем
производство вина. Правительство же Клемансо не принимало
никаких мер против подобной практики.
27

В 1907 г. только что созданная Всеобщая конфедерация вино¬
делов решила привлечь внимание правительства и страны к поло¬
жению крестьян, организовав с этой целью крупные народные
выступления. В первой демонстрации, состоявшейся в Безье, участ¬
вовало 150 тыс. человек. Демонстрации прошли также в Перпи¬
ньяне, Каркасоне, Ниме, в Монпелье, где присутствовало 500 тыс.
человек, собравшихся со всей области. А в Нарбонне произошли
инциденты, связанные с 17-м полком.
Движение виноделов Юга непосредственно не затронуло де¬
партамент Верхние Пиренеи, но здесь много говорили об этом
движении, а также о Марселене Альбере, которого виноделы сде¬
лали своим представителем и в известной мере своим идолом *.
В нашей деревне нашлись ханжи, решившие, что бунт вино¬
делов — это божье наказание правителям, которые отделили цер¬
ковь от государства. Я в то время испытывал еще влияние религии,
но считал подобные доводы неуместными и даже кощунственными.
В деревне обсуждали также вопрос о пенсиях рабочих и кре¬
стьян. Особенно много говорили на эту тему у нас дома, так как
моя мать, чтобы обеспечить себе пенсию, вступила в пенсионную
кассу и вносила регулярные взносы. Когда, много лет спустя,
в конце жизни матери стали выплачивать пенсию, она составила
мизерную сумму — 120 франков в год.
Среди событий, происходивших в остальной Франции и в раз¬
личных странах мира и нашедших отклик в нашей деревушке,
упомяну лишь те, которые произвели на меня наибольшее впечат¬
ление.
Это была, в частности, катастрофа в Курьере. Тогда в газете
описывали, как шахтеры работают на глубинах, которые мне
трудно было даже себе представить, и как произошел взрыв руд¬
ничного газа. В школе нам говорили, что уголь — это хлеб про¬
мышленности, но в Луэ углем не пользовались. Здесь топили дро¬
вами, и мы приносили в школу поленья для печки, обогревавшей
класс.
Правда, в соседней деревне жил владелец паровой молотилки,
работавшей на угле, но в своей среде я как-то не ощущал экономи¬
ческого значения угля в отличие от своих сверстников, живших
в других районах Франции.
Однако при мысли о горняках, погибших в шахте, о много¬
численных сиротах я чувствовал, что эти люди стали жертвами
большой несправедливости и злой судьбы, перед которой человек
бессилен. Разумеется, это было несколько упрощенное представ¬
ление о случившемся.
1 Марселей Альбер, честный, но наивный человек, поехал к Клемансо, за¬
нимавшему посты премьер-министра и министра внутренних дел, чтобы изло¬
жить требования виноградарей. Оказавшись без денег, Мдрселен Альбер согла¬
сился взять у Клемансо 100 франков. Клемансо поспешил разгласить этот факт,
пытаясь выдать Марселена Альбера за платного агента цравительства.
28

В' детстве самым значительным из международных событий
был для меня тот факт, что бисмарковская Германия захватила
у Франции Эльзас-Лотарингию. В нашем учебнике географии
аннексированные провинции в знак траура были закрашены на
карте в фиолетовый цвет. И, не углубляясь в детали и существо
вопроса, я, подобно большинству маленьких французов того време¬
ни, был убежден, что настанет день, когда Эльзас и Лотарингия
вновь станут французскими.
В первые годы нашего столетия много говорили о союзе Фран¬
ции с Россией и Англией, и общественность убеждали в том, что
эти страны способны противостоять Тройственному союзу, то есть
Германии, Австро-Венгрии и Италии.
Помню, как мое детское любопытство разожгли разговоры
клиентов из Тарба, которые, сидя за столом в отцовском трактире,
рассуждали о речи императора Вильгельма II, произнесенной им
в Танжере (1905 г.). Суждения по поводу императорской речи
были довольно суровы. Кайзера обвиняли в том, что он хочет поме¬
шать Франции утвердить свои «права» в Марокко. И я со своей
стороны считал этого императора, чьи напомаженные усы, каза¬
лось, скопировал Сальвадор Дали, беспокойной личностью, ищу¬
щей ссор и стремящейся к войне.
Эти впечатления усилились во время Агадирского инцидента
(1908 г.), по поводу которого много писали и говорили. Дело нача¬
лось с того (но об этом я знал тогда очень мало), что в германской
печати развернулась кампания против Иностранного легиона,
где служили также и немецкие добровольцы. При содействии гер¬
манского консула некоторые из них дезертировали из легиона, но
были арестованы французскими агентами. Тогда правительство
Германии заявило протест французскому правительству.
Все постепенно уладилось, но в течение некоторого времени
много говорили о возможности войны между Францией и Гер¬
манией.
Мне тогда было 12 лет. Получив свидетельство об окончании
школы, я был вынужден отправиться на заработки, как об этом
уже говорилось выше, и прожил несколько лет в Тарбе, работая
сначала учеником, а затем — совсем нрдолго — рабочим.
«Отверженные»
В период ученичества я усиленно читал, хотя каждый день помно¬
гу, долгими часами приходилось работать. «Отверженные» откры¬
ли передо мной неведомый мир, и если в Жане Вальжане я видел
невинную жертву, символ силы, защищающей угнетенных, добро¬
ты и .сочувствия к обездоленным, то семейство Тенардье я прези¬
рал: оно олицетворяло порок, ханжество и подлость. И разве мож¬
но было оставаться равнодушным, читая сцены битвы при Ватер¬
лоо, где Наполеон на фоне трагических событий представал
в своем величии полководца, в то время как катастрофа уже обру¬
шилась на него.
29

Разумеется, я с огромным волнением читал эпизоды, рассказы¬
вающие об участии Гавроша в схватках, которые разгорелись
на улицах Парижа, начиная с похорон генерала Ламарка, и Вик¬
тор Гюго казался мне божеством, воцарившимся на небе лите¬
ратуры.
Я знаю, что в определенных кругах считается хорошим тоном
говорить о старике Гюго с некоторым пренебрежением. Но, прочи¬
тав за свою жизнь все написанное Виктором Гюго, я лично почерп¬
нул в его книгах основания не для пренебрежения, а, наоборот,—
для восхищения. И со всей определенностью могу сказать, что
Поль Лафарг, который, как деятель и теоретик социалистического
движения, имеет бесспорно большие заслуги, поступил весьма
необдуманно, сочинив злой и несправедливый памфлет на автора
«Возмездия». Я нередко размышляю о Гюго. Зачастую он не по¬
кидает моих мыслей еще и потому, что в Сенате я сижу как раз
на том месте, которое в прошлом занимали сначала Виктор Гюго,
а затем Жорж Клемансо. О том, что здесь бывали эти известные
деятели, напоминают специальная мемориальная табличка и ба¬
рельеф.
Я создал собственную библиотечку. Произведения Виктора
Гюго издавались тогда томами в собрании Нельсона, стоившими
по 1,25 франка. Это было довольно дорого, учитывая ограничен¬
ность моих финансовых средств. Но классиков распространяли
также небольшими книжками по 0,10 франка, и таким образом
я мог приобрести произведения Корнеля, Расина, Мольера, Шекс¬
пира, Вольтера, Жана Жака Руссо, Дидро. В моей библиотечке был
еще Лев Толстой. Я прочитал его «Войну и мир». Этот человек,
в котором я словно видел живого Виктора Гюго, притягивал меня
особенно потому, что из газет мне было известно о его столкнове¬
ниях с царем и церковью. Я знал, что Толстой — дворянин, но что
к крестьянам он относится иначе, чем обычно представители его
класса.
Читая все новые и новые книги, я чувствовал, насколько мне
не хватает элементарных знаний, позволяющих лучше и быстрее
понять те вещи, о которых я узнавал случайно, без всякой систе¬
мы, из прочитанного или услышанного.
К счастью, друг моих родителей Анри Мург, давший мне про¬
честь Ренана, старался несколько упорядочить мое бессистемное
чтение и помочь мне лучше удовлетворить жажду знаний.
Во время моего ученичества общественность очень волновали
нападения на банки и убийства, совершаемые лицами, которых
печать представляла как последователей анархистов типа Рава-
шоля *, получивших скандальную известность в конце XIX в.
1 Равашоль (1859—1892 гг.) — анархист, совершил ряд преступлений, был
гильотинирован.
30

Банда Бонно
21 декабря 1911 г. в Париже на улице Ордне бандиты, приехав¬
шие на автомашине, убили инкассатора. Два месяца спустя на
площади Гавр при таких же обстоятельствах был убит полицей¬
ский. Во время розысков преступников внимание полиции прив¬
лек один дом в Роменвиле, обитатели которого жили раньше на
Монмартре, на улице Шевалье-де-ла-Бар в своего рода фалансте¬
ре, где в оборудованной на скорую руку типографии анархист Ли-
бертад некоторое время печатал газету под названием «Анарши».
«Спутники анархии», собравшиеся в Роменвиле, жили общи¬
ной, подражая в ка^кой-то мере сен-симонистам, которые в прош¬
лом веке имели свой дом в Менильмонтане. Это была банда Бонно.
Одного из «спутников» — Каймена прозвали «Раймоном-Нау-
кой». Он выступал в роли «идеолога» банды и занимался садо¬
водством. В банде были также Каруи, скрывавшийся в Роменвиле
в промежутках между налетами, Вале, любивший декламировать
стихи поэта Жеана Риктюса, спортсмен Гарнье и Бонно, опытный
водитель, занимавшийся автомашинами.
За преступлениями, совершенными на улице Ордне и площади
Гавр, и неудавшимся нападением на нотариуса в Понтуазе после¬
довало убийство шофера в Монжероне, а через час после этого
был совершен налет на «Сосьете женераль» в Шантийи, который
принес бандитам добычу в 50 тыс. франков. Во время этого налета
два человека были убиты и несколько ранены.
Тогда «Сосьете женераль» пообещал выплатить 100 тыс. фран¬
ков за сведения, необходимые для ареста преступников. Эта огром¬
ная сумма, надо думать, привлекла доносчиков, ибо один за другим
последовали аресты: 29 марта был схвачен Суди, 4 апреля — Ка¬
руи, а позже — «Раймон-Наука», Кибальчиш и Ризет Метржан,
обвиненные в укрывательстве сообщников.
14 апреля был убит заместитель начальника сыскной полиции,
пытавшийся арестовать Бонно в Иври. Две недели спустя Бонно
обнаружили в Шуази. Гараж, в котором он укрылся, осадили три
роты республиканской гвардии, несколько батальонов пехоты и ог¬
ромные силы полиции. Осаждающие взорвали гараж, и Бонно,
который сражался как лев до конца, был захвачен в состоянии
агонии.
Храбростью Бонйо, как правило, восхищались, а авторитет сил
порядка, вынужденных произвести настоящую мобилизацию,
сильно упал после операции в Шуази. Подобная операция повто¬
рилась 15 мая в Ножан-сюр-Марн, где осажденных Гарнье и Вале
постигла участь Бонно.
Судебный процесс над бандой состоялся позже, в феврале
1913 г., когда я был в Париже. Процесс вызвал значительный
интерес, и на нем погрели руки владельцы большой прессы. Я по¬
долгу размышлял над делом Бонно еще в то время, когда преступ¬
ники совершали свои нападения и боролись с полицией.
31

Когда, например, был организован налет на «Сосьете жене-
раль», мне нередко приходилось слышать: а ведь не так уж это
плохо, что нападают на банки. Я тоже не принадлежал к числу
тех, кто сочувствовал банкирам. Однако в результате налета погиб¬
ли люди, причем это были не банкиры, а такие же бедняки, как
я сам. В конце концов я пришел к выводу, что методы банды Бонно
абсолютно неприемлемы. Я думал о том, что свою храбрость эти
люди могли бы применить для других целей.
Я не знал тогда, что против концепций анархистов, призы¬
вавших разрушить все и вся, отрицавших не только капиталисти¬
ческое, но и пролетарское государство, самым решительным обра¬
зом выступали основоположники научного социализма Карл Маркс
и Фридрих Энгельс. Главным выразителем этих концепций был
русский анархист Бакунин, а идеи Прудона — одного из первых
проводников реформизма во французском рабочем движении —
способствовали распространению индивидуалистического анар¬
хизма.
В последнее десятилетие прошлого века анархисты не раз
во время покушений пускали в ход бомбы, изготовленные поли¬
цией, у которой были свои люди в анархистских группах. Эти
террористические акты не представляли никакой опасности для
капиталистической системы и вызывали восхищение в опреде¬
ленных кругах буржуазии, которые позволяли себе высказывать
таким образом «передовые» взгляды, оставаясь на позициях за¬
коренелого консерватизма.
Члены банды Бонно осуществляли, как они выражались, «инди¬
видуальную экспроприацию», то есть совершали нападения на
банки, сопровождаемые убийствами трудящихся. Но свою преступ¬
ную деятельность они маскировали псевдореволюционной фразой,
выступая под флагом анархизма, с помощью которого оправды¬
вали свои действия, диктуемые в конечном счете личными интере¬
сами. Поэтому в действиях банды Бонно анархизм, в определенной
степени, уже представлял собою всего лишь попытку идеализации
вооруженного грабежа.
У меня пробуждается интерес к социализму
Во время парламентских выборов 1910 г. я жил в Тарбе. Я читал
предвыборные плакаты и помню, что среди них был один очень
длинный текст, напечатанный мелким шрифтом и подписанный
всеми депутатами-социалистами, в том числе Жаном Жоресом.
Кандидатом от социалистической партии в Тарбе выступал мало¬
известный деятель, и меня поразило, что так много депутатов
призывает голосовать за него.
Разумеется, я не знал этих депутатов, но об одном из них рань¬
ше слышал в нашей деревне. Он родился недалеко от наших
мест, писал статьи в газете «Депеш» и считался величайшим из
ораторов. Это был Жорес, и в списке депутатов-социалистов его
32

фамилия бросилась мне в глаза. Но я не знал, кто такие социали¬
сты, и тот факт, что прежний депутат был радикал-социалистом,
не помогал мне уяснить разницу между этими двумя партиями.
Стремясь узнать, что же значит слово «социализм», я попросил
разъяснений у одного из рабочих кондитерской. Он сообщил мне
только одну вещь, которая не могла удовлетворить моего любопыт¬
ства. Действительно, он сказал, что Жорес принадлежит к «объе¬
диненным» социалистам, но это слово не имело для меня никакого
смысла, ибо я совершенно не знал истории социалистического
движения. Я остался неудовлетворенным и по-прежнему стре¬
мился узнать то, что меня интересовало.
Я не знал, что социалистическое движение было прежде раз¬
делено на несколько партий, но что на съезде, состоявшемся
в 1905 г., они объединились в одну партию и поэтому ее члены
назывались объединенными социалистами.
Имена Жюля Геда и Эдуара Вайяна мне были незнакомы,
и каждый раз, когда речь заходила о социалистах, я слышал одно
и то же: они, дескать, враги богачей и хотят все поделить. Должен
сказать, что это не вызывало у меня отвращения, как у некоторых
других людей.
Простое слово «социалист» и те скудные объяснения его зна¬
чения, которые мне были даны, заставляли меня сознавать всю
глубину своего невежества. Своими заботами я поделился с другом,
который давал мне книги. Раньше он жил в Париже и в какой-то
степени увлекался социалистическими идеями, но затем, вернув¬
шись в Тарб, отошел от них. Я получил у него несколько очень
общих пояснений по поводу социализма. Он говорил о Жоресе, чьи
выступления ему приходилось слышать. Но в его словах о социа¬
лизме сквозил скептицизм, который мне совсем не нравился.
Из его слов напрашивался вывод: социализм — недостижи¬
мый идеал, ибо противоречит человеческой природе. Следователь¬
но, все должно остаться без изменений. А я как раз считал, что
общество плохо устроено, что оно несправедливо и не дает всем
равных возможностей.
Я еще ничего не знал о социализме, но твердо решил проник¬
нуть в смысл этого слова, этого учения.
После выборов 1910 г. много говорили о забастовке железнодо¬
рожников, которые требовали минимальной зарплаты в 5 франков
в день, что я находил справедливым. Но, как мне стало известно,
многие железнодорожники за участие в забастовке были уволены.
По этому случаю премьер-министр Бриан, которого его бывший
друг Жорес назвал авантюристом, заявил, что, если потребуется,
он пустит в ход все средства, вплоть до незаконных, чтобы пода¬
вить движение железнодорожников. Бывший сторонник всеобщей
забастовки теперь стал стражем «порядка».
Среди других событий, о которых много говорилось в следую¬
щем, 1911 г., следует упомянуть волнения виноделов департамента
Об, протестовавших против уточнения границ Шампани. В резуль-
2 Жак Дюкло, т. 1
33

тате этой меры они лишались права называть шампанским вино,
производимое в департаменте. В этой связи я вспомнил события
на юге Франции, о которых много говорили несколько лет тому
назад.
Моя повседневная работа продолжалась. Я был еще учеником,
и мне не терпелось стать наконец рабочим и уехать в Париж,
что я и сделал в октябре 1912 г., закончив сезон в Баньер-де-Бигоре.
Когда я сел на поезд, отправлявшийся в Париж, меня охватило
чувство радости. Вместе с тем я испытывал некоторое беспокой¬
ство, думая о предстоящей самостоятельной жизни. Мне было
16 лет, в Париже я никого не знал, и этот прежде столь привлека¬
тельный город теперь страшил меня.
Юный провинциал в Париже
Помню отчетливо — словно это происходило вчера,— как прие¬
хал в Париж, на вокзал Орсе. У меня был адрес моего нового
хозяина: площадь Лафайета, дом 112, напротив церкви Сен-Венсан-
де-Поль. Рядом, на улице Лафайета, 120, находилось здание,
которое призвано было сыграть большую роль в моей жизни,
ибо оно впоследствии стало первым местопребыванием руководства
Французской коммунистической партии.
Взяв из багажа свой чемодан, я вышел из здания вокзала
и оглянулся по сторонам. Прежде чем подозвать фиакр, чтобы
ехать на площадь Лафайета, я полюбовался величественным зре¬
лищем, каким было в глазах восхищенного провинциала крыло
дворца Тюильри, выходящее к Сене.
Отправившись на фиакре к своему будущему хозяину, я всю
дорогу смотрел на Париж, на его оживленные улицы, заполнен¬
ные фиакрами, автомашинами — тогда еще немногочисленными —
и грузовыми фургонами на конной тяге. Меня удивляли и забав¬
ляли веселые шутки, которыми кучера обменивались между собой
и с шоферами такси, еще недавно бывшими в большинстве своем
тоже возницами. Они входили в один и тот же профсоюз, что
создавало какую-то родственную связь между «лошадиными си¬
лами» моторов такси и лошадьми фиакров, отживавших свой век.
Все здесь выглядело иначе, чем в Тарбе, который в сравнении
с Парижем казался мне большой деревней! В моем представлении
деревянные мостовые свидетельствовали о роскоши: ведь, по су¬
ществу, у улиц и бульваров был настоящий пол, тогда как в своей
родной деревне я знал немало домов, где вместо пола была просто
земля.
Париж предстал передо мной в ослепительном и привлекатель¬
ном свете, но очень скоро я увидел и другую сторону жизни сто¬
лицы. Когда я поступил на работу к новому хозяину, пришлось
позаботиться о жилье. Один молодой рабочий кондитерской отвел
меня в меблированные комнаты на улицу Полонсо в XVIII округе.
Здесь я снял комнату за 5 франков в неделю.
34

Это грязное помещение выходило на маленький и темный двор,
и я с некоторой грустью вспоминал о Пиренеях, о солнце и свете
родной деревни. Но все это осталось позади, жребий был брошен,
я находился в Париже и в ожидании лучших времен мне прихо¬
дилось довольствоваться тем, что я имел.
Позади дома устраивались танцы под аккордеон, на которые
приходили подозрительные личности и девицы с грубыми и вызы¬
вающими манерами. Здесь часто происходили драки. Я никогда
не ходил на танцы, так как чувствовал себя в этом обществе не
в своей тарелке.
Я всегда запирал свой чемодан, не очень доверяя обитателям
дома и боясь, что меня обворуют, хотя кроме одежды у меня не
было вещей, привлекательных для вора. Но от товарища, который
тоже жил в этом доме, я узнал, что моя комната днем сдается слу¬
чайным парочкам. Действительно, я обнаружил на подушке веще¬
ственное доказательство — женские волосы. Но что мог я сказать
и сделать? Ничего.
Таким образом, мне открылась новая сторона жизни; юный
провинциал, я кое-что слышал об этих вещах, но был еще очень
наивен. Конечно, я знал, находясь еще в Тарбе, что одна респекта¬
бельная дама несколько раз в неделю принимала артиллерийского
капитана, который в уютной обстановке вкушал «отдых воина», как
сказали бы теперь. Я знал также, что в Тарбе, где размещался воин¬
ский гарнизон, существуют кафе с покладистыми официантками.
Но если раньше некоторые грязные стороны жизни я наблюдал
только с внешней стороны, то в доме на улице Полонсо я их увидел
как бы изнутри.
По воскресеньям я работал, а отдыхал в среду. Разумеется,
я не собирался в выходной день сидеть в комнате. С удивительной
точностью помню открытия, которые я сделал в свой первый вы¬
ходной день. Вооружившись заранее приобретенным планом Па¬
рижа, я спустился по улице Полонсо до улицы Лафайета, от¬
куда дошел до Оперы и, полюбовавшись ею, отправился смот¬
реть Вандомскую колонну. Затем я пошел к Тюильри и пло¬
щади Согласия, и, когда увидел издали Триумфальную арку,
Париж мне показался исторической книгой с гравюрами из
камня.
В тот вечер я вернулся домой поздно, усталый, но довольный
открытием Парижа, ослепившего меня своим великолепием, и,
вполне естественно, сравнивал эти изумительные виды города
с грязной дырой, в которой я жил. Это была оборотная сторона
медали.
И как раньше я чувствовал себя ущемленным, не имея воз¬
можности продолжать образование, чтобы осуществить мечту свое¬
го детства и стать учителем, так теперь я ощущал что-то несправед¬
ливое в жизни, которую вынуждены были вести многие люди.
У меня в голове вертелось множество мыслей, но разобраться в них
хоть сколько-нибудь мне не удавалось.
35

Один из рабочих кондитерской был социалистом и говорил о со¬
циализме всегда как-то очень кстати и умно. Поэтому меня очень
интересовало то, что он рассказывал о собраниях, в которых при¬
нимал участие. Но, насколько я мог судить, только он один при¬
держивался подобных взглядов, остальные же были проникнуты
духом консерватизма и считали, что в жизни ничего менять не
нужно.
В то время у рабочих не было ни социального страхования,
ни пенсий. Если рабочий заболевал, то он оплачивал все расходы
по болезни. А когда наступала старость, ему приходилось су¬
ществовать за счет сбережений, накопленных за всю свою трудо¬
вую жизнь.
Поскольку социального страхования не существовало, фор¬
мальности при приеме на работу сводились к минимуму. Можно
было неправильно указать возраст или даже назвать вымышлен¬
ную фамилию. Один старый рабочий, которому перевалило за
шестьдесят и который поступил в кондитерскую после меня,
скрыл свой возраст, опасаясь, что иначе его не возьмут на работу.
Чтобы выглядеть моложе, он красил свои волосы в иссиня-черный
цвет. Однако, когда он не успевал вовремя это сделать, у него на
голове и в усах проступали белые корни волос. И тем не менее
этот бедняк принадлежал к числу тех, кто меньше всего понимал
социалиста, работавшего в кондитерской.
Все это наводило меня на размышления. Я по-прежнему много
читал, засиживаясь по ночам, и книги заставляли меня забыть
ту печальную и грязную комнатушку, которая служила мне спаль¬
ней. Я интересовался всевозможными вещами, в частности теат¬
ром, лекциями, газетами, политикой.
В Париже тогда существовал Народный университет, где вече¬
рами читались общеобразовательные лекции. Преподаватели по¬
свящали их самым разнообразным предметам. Я ходил на эти
лекции и таким образом мне довелось присутствовать на двух
выступлениях Анатоля Франса, которые специально предназнача¬
лись для молодежи, посещавшей Народный университет. Одна
из его лекций была посвящена теме «Искусство и народ», другая —
теме «Искусство и социализм».
Я испытал глубокое волнение, когда вместе с другими моло¬
дыми людьми, такими же простыми рабочими, как и я, оказался
перед одним из величайших писателей эпохи, который, находясь
на вершине славы, обращался к столь скромной публике.
Помню, как потрясли меня эти лекции, раскрыв мне роль
красоты и художественного творчества в жизни людей. И я был
благодарен Анатолю Франсу, показавшему, что искусство стоит
еще далеко от народа, что нужно создать условия, которые позво¬
лят народу приблизиться к искусству, понимать его, вдохнов¬
лять его.
Что касается лекции «Искусство и социализм», то она от¬
вечала на вопросы, волновавшие меня, ибо осуждала общество,
36

несправедливость которого я чувствовал на себе. Она открыва¬
ла передо мной перспективы преобразования общества, а похва¬
лы Анатоля Франса по адресу Жана Жореса заставляли меня
думать, что Жорес явится одним из творцов этого преобразо¬
вания.
Рабочий-социалист, чье влияние я испытывал все больше и
больше, говорил мне о газете «Юманите». Время от времени я чи¬
тал «Юманите», но, должен сказать, что меня в какой-то степени
привлекала и газета Гюстава Эрве «Гер сосиаль». Гюстав Эрве
был превосходным журналистом и умел очень просто писать
о различных проблемах. Мне нравилась антимилитаристская на¬
правленность его газеты.
Мой антимилитаризм находил себе пищу в фактах, о которых
писала тогда пресса. Речь шла о плохом обращении с солдатами,
отправленными в наказание служить в Африку (в Бириби), и
поведение некоторых военачальников вызывало у меня гневное
осуждение.
Театральный клакёр
Однажды вечером товарищ повел меня на спектакль театра Жим-
наз. За вход платить не пришлось: я был принят в группу клакё¬
ров, которых ее шеф вербовал каждый вечер — обычно из завсегда¬
таев театра. За один франк клакёры старались обеспечить успех
спектаклю. Свой «персонал» шеф располагал в различных местах
зала — от партера до галерки.
Договариваясь с нами, он указывал, где будет находиться во
время представления. Мы должны были следить за его жестами
и вторить ему, когда он начинал аплодировать. Чтобы получить
в зале хорошее место, нужно было быть хорошо одетым, а я оде¬
вался вполне прилично, словно хотел взять реванш за период
своего детства, когда мне приходилось донашивать вещи старшего
брата.
Поэтому я сидел на хорошем месте и во время спектакля был
больше поглощен игрой актеров, чем поведением шефа клакёров.
Но я быстро заметил, что в нужные моменты аплодировали не мы
одни. Аплодировала и публика. Наши долгие, шумные аплоди¬
сменты заражали зал. Мне стало известно, что некоторые артисты
платили деньги шефу клакёров, чтобы заручиться особенно про¬
должительными аплодисментами.
Я смог увидеть на сцене выдающихся артистов, в частности
Люсьена Гитри, поражавшего своим мощным талантом и умной
игрой. Я видел его несколько раз в театре Жимназ в спектакле
«Пять господ из Франкфурта». Я видел также чрезвычайно забав¬
ного Виктора Буше в «Прекрасном приключении» Робера де Флер
и Кайяве, Люнье-По (театр Порт Сен-Мартен) в спектакле «Си¬
рано де Бержерак» и Кора Лапарсери (театр «Ренессанс») в пьесе
«Афродита» Пьера Луи.
37

Все это заполняло мои вечера. Вернувшись домой, я принимался
за чтение самых разнообразных книг. Из денег, заработанных
в театре, я создал себе небольшой «культурный фонд» и иногда мог
покупать билеты в Комеди франсез. Так я увидел Муне-Сюлли,
который в «Царе Эдипе» громоподобным голосом возвещал, что
ослепит себя. Еще в Тарбе я видел его брата Поля Муне в пьесе
«Бродяга» Жана Ришпена. Этот спектакль резко отличался от
мелодрам, показываемых на Аллеях Тарба бродячей труппой,
в репертуаре которой были «Горбун», «Две сиротки» и другие
пьесы такого же рода, заставлявшие плакать чувствительную
публику. За счет своего «культурного фонда» я мог также время
от времени ходить на платные лекции в Исторический универ¬
ситет.
Однажды вечером в 1913 г., оставив свое занятие клакёра, я
отправился в театр Сары Бернар, где показывали пьесу Тристана
Бернара «Жанна Доре». В этом спектакле я собирался выступить
в качестве статиста.
Я поддался искушению, во-первых, потому, что для этого не
требовалось никакого специального костюма (по ходу действия
нужно было изображать публику на заседании суда присяжных),
а во-вторых, потому, что представлялась возможность увидеть
вблизи Сару Бернар, о которой много говорили в то время. Разу¬
меется, артистическая карьера великой актрисы подходила тогда
к концу, она была уже стара, ей ампутировали ногу, но, как говори¬
ли, она сохранила свой изумительный голос, который потрясал
стольких зрителей.
Мне ни разу не довелось видеть «Жанну Доре», не читал
я и текста пьесы, и, поскольку выходить на сцену пришлось только
в одном действии, изображавшем заседание суда, я так никогда
и не узнал, в чем же состояло содержание спектакля.
Но я знаю, что Сара Бернар исполняла роль матери, защищав¬
шей в суде своего сына, который совершил какое-то преступление.
Перед началом спектакля руководитель статистов, старый, не
игравший уже самостоятельных ролей артист, указал нам наши
места и рекомендовал повторять за ним жесты одобрения, про¬
теста или отрицания, а для того, чтобы придать сцене большую
достоверность, специально выделенным статистам было поручено
выражать противоположные чувства.
Когда поднялся занавес, Сара Бернар стояла перед судом,
и в течение всего действия она не сдвинулась с места. Играть
нужно было так, чтобы публика не заметила увечья актрисы.
Исполненная ею роль матери потрясала, она надолго врезалась
мне в память. Разумеется, я не видел и не слышал Сару Бернар
в период расцвета ее таланта, но и теперь в старой актрисе пылал
огонь, и если его пламя поднималось, по-видимому, не так высо¬
ко, как раньше, то его жар по-прежнему вызывал у зрителя глубо¬
кое волнение.
Мне довелось увидеть Сару Бернар вторично, но на этот раз
38

уже не так близко. Она читала в Историческом университете
лекцию о Федре. Актриса комментировала роль, которую столько
раз играла, живя ею в полном смысле этого слова.
В другой раз я попал на лекцию Луи Барту о Дантоне. В то
время я не мог заметить тенденциозности, которую проявил лек¬
тор, говоря о заслугах Дантона. Дантон был для меня деятелем
того периода, когда над отечеством нависла опасность, человеком,
который провозгласил: «Чтобы победить врага, нужна смелость,
смелость и еще раз смелость». Я ничего тогда не знал о некоторых,
менее привлекательных сторонах деятельности Дантона.
Я присутствовал также на лекции Жана Ришпена, посвя¬
щенной сборнику его стихов «Песня босяков». Было что-то прив¬
лекательное в живости этого человека, его некоторой анархич¬
ности, в том факте, что в прошлом он непродолжительное время
работал грузчиком. Но тем не менее я чувствовал, что между этим
преуспевающим академиком и босяками, певцом которых он
прежде выступал, пролегла целая пропасть. И я воспринимал
все это как нечто искусственное, напыщенное, не испытывая ни
любви, ни восхищения к поэту, который на выборах 1914 г. стал
в избирательном округе Арденн кандидатом реакционных сил
и потерпел поражение от представителя радикалов прежнего де¬
путата Секкальди.
Разумеется, я неоднократно посещал Лувр, но не мог вынести
определенного суждения о виденных картинах. Одни из них вы¬
зывали у меня интерес и восхищение, другие — оставляли меня
как-то равнодушным. Я останавливался у тех картин, которые
вызывали волнение, пробуждали чувство восхищения как своим
сюжетом, так и исполнением.
Во время своих визитов я присоединялся к группам экскурсан¬
тов, чтобы послушать объяснения гида, и чувствовал, насколько
не хватает мне знаний и понимания в столь богатой шедеврами
области искусства. Этих шедевров я еще не понимал и пока не мог
к ним подступиться.
С той поры я постарался восполнить этот пробел, обращаясь не
только к художникам прошлого, но и следя внимательно за твор¬
чеством современных художников, для которых характерны сме¬
лые поиски и открытия, разнообразие и многообещающие перспек¬
тивы.
Некоторые знания, а также свои многочисленные впечатления
я накапливал как-то беспорядочно, передо мной вставали все
новые вопросы, и мне трудно было найти на них ответ. Однако
я проявлял интерес не только к театру и литературе.
Как и всю тогдашнюю молодежь, меня привлекали и восхищали
подвиги летчиков в тот начальный период существования авиа¬
ции. Я был учеником кондитера, когда в 1909 г. Луи Блерио совер¬
шил перелет через Ла-Манш.
Этим подвигом гордились все, и особенно жители Верхних Пи¬
ренеев, ибо, как рассказывали, у Блерио были родственники в
Баньер-де-Бигоре.

В Тарбе я присутствовал на авиационном празднике, во время
которого отличился летчик по фамилии Пегу. Он совершал фигуры
высшего пилотажа, изумлявшие зрителей. Пресса того времени
много писала о проблемах авиации. В 1913 г. я неоднократно бывал
на летном поле у Версальских ворот, которое находилось в том
месте, где теперь расположены Дворец выставок, Дворец спорта
и министерство авиации.
На этом поле в 1911 г. произошла страшная катастрофа. Это
случилось во время взлета самолетов, которые должны были уча¬
ствовать, если не ошибаюсь, в перелете по маршруту Париж —
Мадрид. Один из самолетов, пилотируемый летчиком Треном,
упал на трибуну для официальных лиц. У военного министра,
депутата от Аржантёй, Мориса Берто была оторвана голова.
В то время я жил в Тарбе и помню, какое большое место от¬
водилось этой катастрофе в иллюстрированном приложении «Пти
журнал ь», которое в фотографиях осуществляло пресловутый ло¬
зунг владельцев бульварной прессы: «Больше крови на первую
страницу».
Итак, я был молодым провинциальным рабочим, чувствовав¬
шим себя довольно неуютно в этом пленительном и вместе с тем
загадочном Париже. Я интересовался всем, что происходило во¬
круг меня, в том числе, разумеется, и политикой.
Интересуюсь политикой
Однажды, в конце 1913 г., я отправился в Палату депутатов, желая
встретиться с депутатом от нашего пиренейского округа радикал-
социалистом Гастоном Дре. Я видел его раньше у своих роди¬
телей, он был другом детства моего отца.
Мне пришлось немного подождать, а затем служащий Палаты
сообщил, что этого депутата нет на месте, и спросил, какое у меня
к нему дело. Моя просьба была несложной: я хотел всего-навсего
поприсутствовать на одном из заседаний Палаты депутатов.
Узнав о моем желании, служащий очень любезно сказал, что
около дюжины мест в Палате предназначено для посетителей,
не приглашенных депутатами, что их пускают в порядке очереди.
Таким образом, я смог войти в зал и попал на довольно скучное
заседание, на котором обсуждался вопрос об избирательной ре¬
форме.
Во время дискуссии, когда выступал какой-то министр, слова
попросил Жан Жорес. В течение нескольких минут он говорил
в защиту системы пропорционального представительства и коснул¬
ся уже состоявшегося в Палате голосования по поводу создания
кабин для обеспечения тайны выборов.
Это краткое выступление мне дало, разумеется, очень слабое
представление об ораторском искусстве Жореса. Я решил его по¬
слушать на собраниях социалистов и осуществил свое намерение.
Общественность была взволнована сообщением о том, что пра-
40

вйтельство Кайо подписало франко-германский договор о Марокко
и Конго, по которому Франция уступала Германии часть колонии
Конго, в обмен получая свободу действий в Марокко. В начале
1913 г. Пуанкаре был избран президентом республики, и этот
факт был расценен как способствующий подготовке к войне.
Впрочем, в послании, направленном парламенту после выбо¬
ров, сам Пуанкаре заявлял: «Народ может эффективно проявлять
свое миролюбие только при том условии, если он всегда готов
к войне». По сути дела, это заявление повторяло старую поговор¬
ку: «Бели хочешь мира, готовься к войне».
Избрание Пуанкаре, обеспеченное голосами правых, вызывало
тревогу. Она находила свое выражение на собраниях социалистов,
на которых мне довелось присутствовать. Это беспокойство еще
больше усилилось в связи с дискуссиями вокруг законопроекта,
увеличивавшего срок военной службы с двух до трех лет.
Непродолжительное время на посту премьер-министра нахо¬
дился Бриан, а затем, 20 марта 1913 г., Луи Барту сформировал
кабинет, поддерживавший военную реформу. Правительство
Барту хотело провести законопроект до пасхальных каникул, но
в стране развернулось мощное оппозиционное движение.
Против закона о трехлетней военной службе
Социалисты и радикал-социалисты проводили митинги протеста.
В них принимали участие и профсоюзы ВКТ. На нескольких ми¬
тингах мне довелось присутствовать.
Доводы правительства отвергались со всей решительностью.
С помощью трехлетней службы правительство хотело создать
активную, молодую, многочисленную армию, хорошо обученную
и находящуюся под строгим контролем, армию, якобы отвечающую
наступательной стратегии генштаба. Участники митингов разобла¬
чали этот план, указывая, что в известной степени он опирается
на концепцию, близкую к концепции кадровой армии, и означает
неоправданное недоверие к резервистам.
Сторонники краткосрочной службы ратовали за армию, которая
отвечала бы требованиям оборонительной войны с участием боль¬
ших масс людей, предусматривающей рациональное использование
резервов. В противовес законопроекту о трехлетней службе они,
по сути дела, отстаивали принцип «вооруженной нации», обес¬
печивающей оборону страны.
От имени социалистической партии Жан Жорес представил
законопроект, который в газетах был опубликован под заголов¬
ком: «Новая армия». Против законопроекта выступил генштаб,
а поддержали его только некоторые, наиболее прозорливые офи¬
церы и сторонники сокращения военных расходов.
Правительственный законопроект обсуждался со 2 июня по
19 июля 1913 г. Палата отклонила различные контрпроекты и 339
голосами против 223 высказалась за введение трехлетней военной
41

службы. Таким образом, в армию были призваны одновремен¬
но контингенты 1912 и 1913 гг., ибо призывной возраст был снижен
с 21 года до 20 лет. Это позволило также демобилизовать очередной
контингент и облегчило проведение в жизнь нового закона, обеспе¬
чив армии три призывных контингента.
В огне дискуссий вокруг закона о трехлетней воинской службе
распался союз в поддержку пропорционального представитель¬
ства на выборах, в котором на какое-то время объединились от¬
дельные правые элементы и лево-социалистические силы. Одно¬
временно окрепло единство социалистов и радикалов, и подготовка
к избирательной кампании 1914 г. проходила под знаком борьбы
против закона о трехлетней службе. Председателем исполкома
партии радикалов был избран противник закона Кайо.
В конце 1913 г. кабинет Барту пал и его заменило правитель¬
ство Думерга, состоявшее в большинстве своем из противников
закона о трехлетней военной службе. В частности, пост министра
финансов в этом правительстве занял Кайо.
Чтобы дезориентировать и склонить вправо избирателей, голо¬
совавших за радикалов, Бриан создал группировку, названную
им «Федерацией левых сил». Целью новой группировки Бриан
провозгласил борьбу «против демагогии и политической револю¬
ции» и деятельность во имя «успокоения умов».
Со своей стороны социалистическая партия призвала избира¬
телей голосовать в первом туре выборов «против милитарист¬
ского империализма», а в отношении второго тура заявила, что
полагается на «бдительность своих федераций в смысле определе¬
ния позиции поддержки тех кандидатов-республиканцев, которые
дадут наибольшие гарантии в борьбе против военной опасности,
за светский характер школы и налоговую реформу».
Это предполагало, что социалисты будут снимать кандида¬
туры своих представителей в пользу радикалов, выступавших
за прогрессивный подоходный налог и восстановление двухлетнего
срока военной службы.
В это время на страницах «Фигаро» развернулась кампания
травли Кайо, и его жена убила директора газеты Гастона Каль-
метта, что, естественно, вызвало большой шум и вынудило Кайо
подать в отставку с поста министра финансов.
Г-жа Кайо была заключена в тюрьму Сен-Лазар, находящуюся
в предместье Сен-Дени. Ресторан вблизи Восточного вокзала, ко¬
торый поставлял пищу для заключенной, заказывал пирожные
и мороженое в кондитерской, где я работал. Таким образом, мне
не раз доводилось готовить десерт для г-жи Кайо, поступок которой
я оправдывал, считая, что кампания в «Фигаро» преследовала
реакционные цели.
Реакционеры, очевидно, хотели использовать дело г-жи Кайо
для раскола левых сил на предстоящих выборах. Однако эти рас¬
четы не оправдались.
Во время выборов 1914 г. я уже не жил в XVIII округе. В конце
42

1913 г. я снял комнату на улице Птит-Экюри в X округе. Раньше
ее занимал один мой товарищ по работе, призванный в армию.
Еще проживая на улице Полонсо, я ходил на публичные собрания,
проходившие с участием Марселя Кашена, который являлся
муниципальным советником от квартала Гут д’Ор.
Поэтому во время подготовки выборов 1914 г. событиями в X ок¬
руге я интересовался меньше, чем избирательной кампанией в
районе Гут д’Ор — Ла Шапель, где кандидатом выступал 43-летний
Марсель Кашен.
Слушателей покорял его проникновенный, волнующий звон¬
кий голос. Все в нем свидетельствовало об искренности и чест¬
ности, создавало атмосферу доверия, и социализм, о котором он
говорил порой несколько пророческим тоном, казался близкой
и легко достижимой перспективой.
Я посещал собрания с участием Марселя Кашена, и его доводы
в защиту мира, против закона о трехлетней службе и в поддержку
интересов трудящихся покоряли меня. В том же избирательном
округе баллотировался прежний депутат реакционер Эдмон Бюс-
са. На выборах Марсель Кашен одержал над ним победу, и я был
бесконечно рад этому обстоятельству.
В то время я видел Марселя Кашена на собраниях, слушал
его выступления, но ни разу не разговаривал с ним и, конечно,
даже не подозревал о том, что впоследствии стану одним из его
соратников, одним из его друзей.
В результате выборов 1914 г. число депутатских мандатов у со¬
циалистов увеличилось до 104, тогда как «республиканцы-социа¬
листы», объединенные в группу Вивиани-Пенлеве, получили 24
мандата, а партия радикал-социалистов — 172. Что же касается
бриановской «Федерации левых сил», то она потерпела сокруши¬
тельный провал.
Я был рад, что выборы дали результаты в целом благоприятные
для социалистической партии, для левых сил, но задумывался над
будущим. Я испытывал некоторое недоверие к ряду деятелей,
именовавших себя левыми, и сомневался, что с помощью всеобщих
выборов можно добиться глубоких перемен.
Изучение истории Парижской Коммуны, о которой я абсолют¬
но ничего не знал до приезда в Париж, наводило меня на мысль
о том, что простое использование всеобщего избирательного права
недостаточно для достижения цели. И в свете того, что я только
что узнал об опыте Коммуны, и ранее — об опыте Великой фран¬
цузской революции, я приходил к выводу, что для кардинальных
исторических преобразований необходимо выступление народа.
В 1914 г. я впервые участвовал в традиционном шествии к Сте¬
не коммунаров и собственными глазами видел ветеранов революции
18 марта 1871 г.
Тогда были еще живы многие парижане и парижанки, которые
хорошо помнили Коммуну, боролись и страдали ради нее, и я был
тронут до слез, когда толпа приветствовала бывшего делегата
43

Коммуны, ведавшего вопросами просвещения, Эдуара Вайяна,
с вызовом и надеждой выкрикивая: «Да здравствует Коммуна!»
После выборов правительство Думерга, образованное 8 декабря
1913 г., ушло в отставку. Новый кабинет Рибо пал в тот же самый
день, когда был представлен на утверждение Палате депутатов.
Министерская чехарда настолько усилилась, что с 3 ноября 1910 г.
по 12 июня 1914 г. сменилось 8 правительств, то есть каждое из
них находилось у власти в среднем меньше пяти с половиной
месяцев. При этом надо учесть, что входивший в их число кабинет
Пуанкаре просуществовал в течение года.
13 июня 1914 г. «республиканец-социалист» Рене Вивиани
сформировал правительство, которому предстояло взять на себя
ответственность за всеобщую мобилизацию и вступление Франции
в войну. Обстановка в то время характеризовалась разгулом шо¬
винистической пропаганды, готовившей умы к войне.
«Героические чувства в сердцах горожан пробуждали» не толь¬
ко военные шествия, возобновленные в 1912 г. Мильераном, кото¬
рый был военным министром во время пребывания у власти пра¬
вительства Пуанкаре. Сам Пуанкаре совершал поездки по Фран¬
ции, и в лице президента республики толпы приветствовали «ве¬
ликого лотарингца», помышляя о возвращении Эльзас-Лотарин¬
гии. В марте 1914 г. в Венсене состоялся весенний парад войск
Парижского гарнизона. У меня тогда был выходной день, и я отпра¬
вился в Венсен, чтобы посмотреть парад.
Из Венсена я возвратился убежденным, что видел скорее ка¬
кой-то спектакль, нежели подлинную проверку боеготовности
войск, и меня поразило, с какой легкостью присутствовавшие на
параде зрители рассуждали о перспективе войны.
В июне 1914 г. уже больше не вспоминали результаты выборов,
происходивших 26 апреля и 3 мая; разговоры заходили главным
образом о возможности войны с Германией. В предшествующие
годы и десятилетия велись, конечно, колониальные войны, но с Гер¬
манией последний раз воевали 44 года тому назад, и вот теперь
серьезно стоял вопрос о новой такой войне.
Разумеется, новости в то время распространялись медленнее,
чем теперь, поскольку не было ни радио, ни телевидения. Однако
в случае серьезных событий для «информации» населения выхо¬
дили специальные выпуски газет.
На пороге войны
Утром 29 июня 1914 г. на скамейке бульвара Маджента перед
работой я прочитал в «Юманите» сообщение о том, что в Сараеве
убит австрийский престолонаследник эрцгерцог Франц Фердинанд.
Я понял важность этого события, подумал, что оно может иметь
серьезные последствия для мира во всем мире, но тогда мне и
в голову не приходило, что через месяц мы окажемся на пороге
войны.
44

'Я читал о подробностях совершенного покушения, и эрцгерцога
мне нисколько не было жаль. А так как газеты сразу же сообщили,
кто теперь наследует австро-венгерский престол, я подумал, что
устранение какого-нибудь эрцгерцога не решает никакой пробле¬
мы. Сербский патриот, который убил эрцгерцога, хотел тем самым
выразить протест против аннексии Австро-Венгрией Боснии. По¬
следующие события показали, что венские правители стремились
возложить на Сербию ответственность за изолированный акт
сербского гражданина.
30 июня белградское правительство выразило удивление в свя¬
зи с тем, что германская печать возлагает на Сербию вину за поку¬
шение в Сараеве, которое было индивидуальным актом. Сербское
правительство указывало, что оно примет меры против подо¬
зрительных элементов в случае их обнаружения на сербской тер¬
ритории, и заявляло далее: «...королевское правительство пред¬
приняло все необходимые шаги для того, чтобы между Австро-
Венгрией и Сербией установились дружественные отношения.
Оно глубоко сожалеет о том, что развитию этих хороших полити¬
ческих и экономических отношений могут помешать указанные
события, за которые Сербия и ее правительство не несут никакой
ответственности».
Можно было надеяться, что события не примут угрожающего
характера. Однако силы войны решили использовать обстоятель¬
ства, созданные сараевским покушением. 23 июля правительство
Австро-Венгрии направило сербскому правительству настоящий
ультиматум. Оно предъявило преднамеренно унизительные для
Сербии требования и установило предельным сроком для ответа
сербского правительства 25 июля.
Ответ сербского правительства должен был бы считаться удов¬
летворительным, если бы у руководителей великих держав не было
задних мыслей. Австро-Венгрия не хотела отказываться от своей
надуманной непримиримой позиции, а за ее спиной стояла Герма¬
ния. В то же время Сербию поддерживала ее покровительница —
царская Россия, союзница Франции, которая в свою очередь явля¬
лась также союзницей Англии.
Таким образом, по второстепенному, в сущности, вопросу
столкнулись коалиции государств, за патриотическими заявления¬
ми которых стояли гораздо более низменные мотивы.
Социалисты давно уже отмечали, что война является неизбеж¬
ным продуктом экономических условий эпохи. Международный
социалистический конгресс, проходивший в 1910 г. в Копенгагене,
в принятой резолюции вновь подчеркнул, что «в настоящее время
войны вызываются капитализмом и особенно экономической кон¬
куренцией капиталистических государств на мировом рынке».
Усиленно раздуваемая шовинистическая пропаганда прикры¬
вала столкновение враждебных интересов господствующих клас¬
сов различных стран, при этом каждый старался доказать, что
именно он выступает за справедливость.
45

30 июня я поехал в Вогезы в Мартиньи-ле-Бен, чтобы подра¬
ботать во время курортного сезона. И в течение целого месяца я
чувствовал, как в этом пограничном районе разгораются шовинис¬
тические страсти, не предвещавшие ничего хорошего для дела мира.
Я внимательно читал газеты и пытался разобраться в происхо¬
дящих событиях. Будущее казалось мрачным, дипломатические
ноты свидетельствовали о том, что положение продолжает ухуд¬
шаться, и я ломал себе голову над вопросом: что же будет дальше?
Убийство Жореса
31 июля вечером на здании мэрии была вывешена депеша из Па¬
рижа, сообщавшая об убийстве Жана Жореса, вызвавшем среди
населения глубокое волнение. Услышав эту новость, каждый по¬
чувствовал, что делу мира угрожает серьезная опасность.
Я был потрясен известием об убийстве Жореса. Как и многие
трудящиеся, я горько оплакивал его смерть и считал: Жореса уби¬
ли потому, что он хотел мира и страстно защищал его. Поэтому
в моих глазах гибель Жана Жореса возвещала конец мирного
времени со всеми последствиями, которые это влекло за собой для
каждого.
Вечером 31 июля 1914 г. положение казалось особенно угрожа¬
ющим, потому что в Вогезах, находившихся на границе с Герма¬
нией, была уже проведена мобилизация. Встревоженные клиенты
покидали отель, а 1 августа лицам, не являвшимся жителями этого
департамента, было приказано выехать к месту своего постоянно¬
го жительства. Я сел в переполненный поезд и на следующий день,
2 августа, прибыл в Париж. Перед Восточным вокзалом огромная
толпа окружила отправлявшихся к границе солдат.
Тысячи людей скандировали: «На Берлин! На Берлин!» А не¬
которые манифестанты проявляли свое «патриотическое рвение»,
громя пивные и магазины, владельцы которых носили немецкие
фамилии.
Можно было видеть, как торговцы эльзасского происхождения,
озабоченные тем, как бы их не приняли за немцев и не разграби¬
ли, выставляли в витринах магазинов свои военные билеты. По¬
добные моменты используются разными проходимцами, которые
обделывают свои грязные дела, прикрываясь обстановкой всена¬
родного возмущения.
В этой ревущей толпе раздался возглас: «Да здравствует мир!»
Но это настолько контрастировало со страстями, которые до пре¬
дела наэлектризовали манифестантов, что сразу же был организо¬
ван самосуд и человек несомненно был убит на месте. На другой
день в газетных отделах хроники не появилось ни слова об этом
потрясшем меня событии.
Такова была обстановка в Париже, когда я возвратился туда
после месячного отсутствия. Все очень изменилось, и правитель¬
ственная пропаганда одержала верх.
46

' В тот же день, 2 августа, федерация социалистической партии
департамента Сена организовала митинг в зале Ваграм, и старый
коммунар Эдуар Вайян попытался придать «революционный»
характер участию в готовой в любую минуту разразиться империа¬
листической войне. В самом деле, он заявил:
«Социалисты исполнят одновременно и свой патриотический
и свой социалистический долг: в условиях агрессии они полностью
выполнят свои обязанности перед родиной, Республикой и Рево¬
люцией».
Выступивший на митинге Жан Лонге приводил аналогичные
аргументы, стремясь подчеркнуть прогрессивный характер, кото¬
рый, как он считал, приобретет участие в войне.
«...Французские социалисты,— заявил он,— доведут до конца
свои усилия по сохранению и восстановлению мира. Но если Фран¬
ция подвергнется нападению, как же не быть им -в первых рядах
защитников Франции Революции и Демократии, Франции энци¬
клопедистов, 1793 г., июня 1848 г., Франции Прессансе \ Франции
Жореса... они вспомнят девиз волонтеров 93 года: «Мир хижинам!
Война дворцам!»»
Что касается Гюстава Эрве, антимилитаризм которого привле¬
кал меня, то, по его собственным нашумевшим словам, «воткнув
знамя в навоз», он скатился к самому яростному шовинизму.
В статье по поводу убийства Жана Жореса, опубликованной
в газете «Гер сосиаль», он вложил в уста великого социалисти¬
ческого трибуна слова, которые тот мог бы, мол, произнести, если
бы не был убит:
«Слушайте! Слушайте! Узнайте его голос: «Друзья мои, дети
мои, отечество в опасности. Они меня убили! В стремлении отом¬
стить за меня не убейте родину!»»
Такова была атмосфера, царившая во Франции в первые авгу¬
стовские дни 1914 г.
Во вторник 4 августа в Париже состоялись похороны Жана
Жореса, причем не в рабочем квартале, а в XVI округе — одном
из наиболее буржуазных районов столицы. Выступил председа¬
тель Совета министров, бывший социалист Рене Вивиани, и, гово¬
ря о Жоресе, призвал к национальному согласию и примирению:
«Если бы могущественный трибун мог подняться во гневе, он не
употребил бы иных выражений».
Продолжая выступать в духе уже сделанных заявлений, Эдуар
Вайян, глубоко взволнованный, также ссылался на великого чело¬
века, которому отдавали последний долг.
«В этот трагический час давайте спросим себя,— заявил Вай¬
ян,— что бы он нам сказал, что бы посоветовал... Он сказал бы
в этой обстановке надвигающейся всеобщей катастрофы: когда
все силы варварства, вся мощь империалистического милитаризма
1 Ф. Прессансе (1853—1914 гг.) — деятель социалистической партии Фран¬
ции.— Прим. перев.
47

обрушиваются на нас, мы не должны ни терять, ни ослаблять
нашу интернационалистскую веру, нашу социалистическую веру.
Так давайте же поклянемся выполнить до конца свой долг
перед родиной, Республикой, Революцией!»
Речь генерального секретаря ВКТ Леона Жуо имела несколько
иную форму, однако сущность ее была та же.
Повернувшись к гробу Жореса, Леон Жуо сказал: «Не его и не
наша вина, что мир не восторжествовал: на пороге война».
Затем, касаясь своего предстоящего отъезда в армию, что,
впрочем, так никогда и не произошло, Жуо произнес слова, смысл
которых заключался в том, чтобы лучше, чем другие ораторы, отве¬
тить на беспокойство, вызванное войной:
«Прежде чем отправиться на чудовищную бойню, от имени
трудящихся, которые уже уехали, от имени тех, кто, как и я, скоро
уедет, заявляю перед этим гробом о нашей ненависти к варвар¬
скому империализму, который порождает чудовищное преступ¬
ление».
Возвращаясь с похорон, я задавал себе вопросы, на которые
не находил ответа; во мне росло беспокойство. Рушилась мечта,
и великая сила мира, какой в моих глазах был Интернационал,
проявляла полнейшую беспомощность.
Продавец газет
Я очутился в Париже с небольшой суммой денег. За месяц я зара¬
ботал на курорте 120 франков, которые мне заплатили в луидо¬
рах \ ибо самые мелкие банковские билеты были в то время досто¬
инством в 100 франков. На эти луидоры ничего нельзя было ку¬
пить: их не мог никто разменять. Поэтому в понедельник 3 августа,
прочитав в газетах соответствующую информацию, я отправился
во Французский банк, чтобы обменять несколько своих луидоров
на новые, пущенные в обращение более мелкие купюры. В банке
стояла страшно длинная очередь: как и я, многие пришли обме¬
нять свое золото на банковские билеты. Мне пришлось прождать
несколько часов, и я слышал глупейшие рассуждения о войне, как
о легкой прогулке, в которой нам обеспечена победа.
Небольшая сумма денег, которой я располагал, быстро иссякла.
Нужно было поступать на работу, но кондитерские в то время
закрылись. И вот, чтобы заработать себе на жизнь, я стал уличным
продавцом газет. Газетчики продавали крупные информационные
издания.
Я жил на улице Птит-Экюри в X округе, недалеко от редакции
«Матэн» (она размещалась на бульваре Пуассоньер, в здании, где
теперь находится «Юманите»). Я обратился в редакцию, чтобы
узнать, как берут газеты на продажу.
Это было несложно, только приходить надо было очень рано.
1 Луидор — золотая монета в 20 франков. — Прим. перев.
48

Продавец брал пакет из 100 газет стоимостью 5 сантимов за экзем¬
пляр, то есть всего на 5 франков. За пакет следовало заплатить
2,5 франка. Таким образом, если какая-то часть экземпляров
оставалась нераспроданной, в убытке был продавец, а не газета.
Эта работа мне не нравилась, так как я сознавал, что газеты
занимаются бессовестным обманом читателей. Помню номер «Ма-
тэн» с сообщением, напечатанным под крупным заголовком: «Ка¬
заки в пяти переходах от Берлина». Но когда люди внимательно
читали тексты подобных сообщений, то замечали, что крупный
заголовок был всего-навсего блефом. Тем не менее читатель оста¬
вался под впечатлением сенсационной новости, которая совершен¬
но не соответствовала действительности.
В конце августа исчез тот безудержный энтузиазм, который
был характерен для первых дней войны. Немцы наступали, гер¬
манские самолеты «таубе» летали над Парижем. Ходили всевоз¬
можные слухи о немецком шпионаже во Франции.
Каждое отступление французских солдат объясняли тем, что
«Францию предали». Все больше распространялась шпионома¬
ния. На молодых людей, по виду достигших призывного возраста,
смотрели искоса. Полицейские в штатском не раз требовали у меня
документы. Мне еще не исполнилось 18 лет, но из-за усов я выгля¬
дел, очевидно, несколько старше. Устраивая проверку, полицей¬
ские для начала всегда задавали вопрос: «Почему не в армии?»
Я предъявлял свои документы. Объясняя, что мне еще нет 18 лет,
я испытывал желание спросить, почему сами они не в армии. Но
я не делал этого, считая, что с полицейскими, как и вообще с мало¬
интересными людьми, лучше не связываться.
Военные действия развивались неблагоприятно для француз¬
ских армий, которые в последнюю неделю августа отступали.
Действительно, 24 августа армия фон Клука перешла франко¬
бельгийскую границу и стала продвигаться в направлении Па¬
рижа.
Правительство решило переехать в Бордо, и я помню белое
объявление, которое в начале сентября было расклеено на стенах
домов Парижа и которое все парижане читали со смешанным
чувством беспокойства и надежды.
В этом объявлении военный губернатор Парижа генерал Гал-
лиени сообщал об отъезде правительства в Бордо и заявлял: «Я по¬
лучил приказ защищать Париж от захватчиков и выполню его
до конца».
Населению Парижа было известно, что немцы находятся неда¬
леко от столицы, но никто и не думал, что патрули улан продви¬
нулись до окрестностей Санлиса.
И люди усиленно толковали о том, что немцам расставлена
ловушка, что для нужд армии мобилизованы все парижские такси.
Шла подготовка к Марнскому сражению, которое развернулось
с 5 по 12 сентября на фронте от Марны до Вердена. Оно состояло
из нескольких битв — при Урке, Фер-Шампенуазе, а также при
49

Ревиньи, где был осуществлен прорыв. В результате этого сра¬
жения наступление германских армий было остановлено и столица
спасена от врага.
Моя мать беспокоилась из-за того, что я находился в Париже
и без работы. В своих письмах она просила меня вернуться на ро¬
дину и сообщала, что я найду себе работу в Тарбском арсенале,
где требовались рабочие.
Воспользовавшись тем, что власти решили облегчить отъезд
из Парижа всем лицам, чье присутствие не являлось необходимым,
я попросил разрешение на выезд и во второй половине сентября
прибыл в Тарб.
Рабочий Тарбского арсенала
Меня тотчас приняли в арсенал, и я стал участвовать в производ¬
стве 75-мм снарядов. Свою операцию я производил на автомати¬
ческом токарном станке, на котором после наладки можно было
работать без специальной подготовки.
Мой старший брат Жан также поступил в арсенал и был занят
на том же девятом участке и в той же смене. Работа на заводе шла
непрерывно, в три смены.
Я проработал в Тарбском арсенале шесть месяцев, а затем,
1 апреля 1915 г., когда мне исполнилось 18 с половиной лет, был
мобилизован в армию в составе контингента 1916 г.; моего брата
призвали в декабре 1914 г. в составе контингента 1915 г.
В Тарбском арсенале было некоторое количество вьетнамцев,
приехавших сюда по мобилизации и работавших на производстве
пороха. Пороховая пыль окрашивала рабочих этого цеха в ярко-
желтый цвет. Так, у одного крестьянина из нашей деревни кожа
стала совсем желтой. Рабочие, занятые на этом вредном производ¬
стве, получали в качестве противоядия молоко. Это лишний раз
показывало опасность их работы для здоровья.
Всех мужчин, за исключением старых и очень молодых, при¬
звали в армию, и на завод пришло много женщин. Очень много их
было и на нашем участке, где они составляли, очевидно, больше
половины персонала.
Массовое участие женщин в промышленном производстве яви¬
лось одним из тех изменений, которые внесла в образ жизни
война, и по мере ее продолжения значение женской рабочей силы
непрерывно возрастало.
В Тарбе мне довелось разговаривать с солдатами, раненными
в первых боях. То, что они рассказывали, резко расходилось с офи¬
циальной версией «легкой и веселой войны», которую в начале
военных действий использовали для обмана общественного мнения
и «обработки» умов.
Война означала жертвы, руины, страдания. Проработав не¬
сколько месяцев на производстве снарядов, которые, как говорили,
должны были принести победу, я стал солдатом, и мне предстояло
50

увидеть собственными глазами, как они причиняли разрушения,
наносили раны и губили человеческие жизни.
Война шла уже 8 месяцев, когда я был включен в состав 18-го
пехотного полка, размещенного в По. Шесть месяцев нас обучали
в лагере Жер, а затем я был направлен в Вогезы в 418-й полк,
откуда попал в 407-й пехотный полк.
В армию я отправился скорее с чувством покорности, чем с эн¬
тузиазмом. Фронт стабилизировался, война обещала быть длитель¬
ной, очень длительной. Я чувствовал, что она является источником
бед для подавляющего большинства людей, но не для всех.
В Тарбском арсенале рассказывали о том, что творилось в Бор¬
до, когда туда эвакуировалось правительство, за которым потяну¬
лись спекулянты, аферисты, жрицы Венеры, все те, кто не только
не страдал от войны, но и наживался на ней. Эти рассказы не
могли не вызвать горьких размышлений.

ВОЙНА
II Интернационал не выдержал испытания войной, и лозунг Кар¬
ла Маркса и Фридриха Энгельса, который они выдвинули в за¬
ключение «Манифеста Коммунистической партии», «Пролетарии
всех стран, соединяйтесь!» был трагически преобразован в другой
лозунг — «Пролетарии всех стран, убивайте друг друга!»
Отказ социалистической партии от принципиальной антивоен¬
ной позиции не мог, конечно, не иметь тяжелых последствий. Ге¬
неральный секретарь ВКТ, объявивший во время похорон Жана
Жореса о своем предстоящем отъезде на фронт, остался в Париже,
а затем перебрался вместе с правительством в Бордо.
Стремясь оправдать свою политику «священного единения»,
социалистические лидеры ссылались на Социалистический Интер¬
национал. Как и бельгийские социалисты, они пытались убедить
себя и других, что остались верны своим принципам.
В ходе пропаганды, предназначенной оправдать их поведение,
они утверждали, что у французских и бельгийских трудящихся нет
никаких агрессивных намерений, что трудящимися руководит
сознание того, что, защищая независимость своих стран, они защи¬
щают право народов распоряжаться своей судьбой.
Когда было внесено предложение о переносе местопребывания
Международного социалистического бюро из Бельгии в Голлан¬
дию, которая не участвовала в войне, Постоянная административ¬
ная комиссия социалистической партии воспротивилась этому, так
же как она выступила против каких-либо изменений в составе Ис¬
полнительного комитета Социалистического Интернационала, ко¬
торый хотела видеть пассивным.
Сообщая о встрече между германскими социал-демократами
и валлонскими социалистами, «Юманите» 3 сентября 1914 г. писа¬
ла, что это мероприятие с самой откровенной неприязнью было
встречено итальянскими социалистами, которые объявили, «под¬
тверждая намерение остаться нейтральными, о своей горячей
симпатии к Франции, борющейся против германского империа¬
лизма».
«Юманите» сообщала также о протесте, с которым итальянская
социалистическая партия выступила «против германских социа¬
листов, не помешавших развязыванию войны, и против агрес¬
сивной политики Германии и Австрии».
52

Таким путем руководители французской социалистической
партии стремились выставить напоказ все, что могло подчеркнуть
ответственность германских социал-демократов, и снять в то же
время всякую ответственность с самих себя.
Речь шла о том, чтобы показать, что дело Франции — правое
дело, и руководители французских социалистов использовали все
для защиты этой точки зрения.
В первый период войны деятельность социалистической партии
состояла прежде всего в организации так называемой социалисти¬
ческой защиты фронтовиков и их семей.
В августе 1914 г. все депутаты-социалисты как во Франции,
так и в Германии проголосовали за военные кредиты. Но по ту
сторону Рейна депутат-социалист Карл Либкнехт (в предыдущем
месяце он был в Париже на съезде социалистической партии)
предлагал на заседании социал-демократической фракции голосо¬
вать против этих кредитов. Когда же его предложение было от¬
вергнуто, он подчинился принятому решению и проголосовал за
кредиты вопреки своим убеждениям. 10 сентября было опублико¬
вано заявление, подписанное Карлом Либкнехтом, Розой Люксем¬
бург, Францем Мерингом и Кларой Цеткин.
«Товарищи Зюдекум и Рихард Фишер,— говорилось в нем,—
взялись изложить в социалистической прессе нейтральных стран
(Швеция, Италия, Швейцария) позицию германской социал-демо¬
кратической партии в данной войне. Они сделали это, излагая
свою собственную точку зрения. Мы оказываемся вынужденными
поэтому заявить, что нижеподписавшиеся и, безусловно, многие
другие немецкие социалисты придерживаются по вопросу о данной
войне, ее причинах и характере и по вопросу о роли социалисти¬
ческой партии в войне мнения, которое полностью расходится с
мнением товарищей Зюдекума и Фишера.
Осадное положение не позволяет в настоящее время публично
изложить наши взгляды».
Это заявление было опубликовано в «Юманите» 7 ноября
1914 г., и на следующий день Эдуар Вайян приветствовал его как
«луч солнца, социалистической и интернационалистической на¬
дежды».
Таким образом Эдуар Вайян использовал позицию, занятую
Карлом Либкнехтом и его товарищами, для оправдания политики
«священного единения», проводившейся французской социалисти¬
ческой партией.
Если Карл Либкнехт 4 августа голосовал за военные кредиты,
то позже он не повторил этой ошибки. 2 декабря он отказался го¬
лосовать за военные кредиты и заявил: «Речь идет об империали¬
стической войне, о войне ради капиталистического господства на
мировом рынке...» И добавил:. «Немецкий лозунг «Против цариз¬
ма», подобно нынешнему английскому и французскому лозунгу
«Против милитаризма», имел своей целью мобилизовать во имя
вражды между народами благородные инстинкты, революционные
традиции и надежды народа».

В том же номере «Юманите», где была опубликована статья
о заявлении Либкнехта, отмечалось, что социалисты Штутгарта
одобрили позицию Карла Либкнехта. И это сообщалось с той же
целью — оправдать политику французской социалистической
партии, против которой не выступил ни один французский
Либкнехт.
«Действительно,— писал Вайян 26 декабря 1914 г.,— нужно
обладать очень высокой идейностью, незаурядной силой характера,
чтобы не поддаться головокружению, охватившему целую партию,
целое собрание, толпу, и, поднявшись один против всех, протесто¬
вать и голосовать».
Сообщая о непримиримой позиции, занятой Карлом Либкнех-
том в отношении политики войны, проводимой германским пра¬
вительством, руководители французских социалистов стремились
оправдаться. Но вместе с тем, сами того не желая, они напоми¬
нали, что резолюции Социалистического Интернационала, касаю¬
щиеся борьбы против войны, не забыты Карлом Либкнехтом,
но забыты во Франции.
Стремясь оправдать свою политику «священного единения»,
социалистическая партия продолжала утверждать, что Франция
находится в положении страны, отражающей агрессию, но массы
начинали смотреть на войну уже иначе, чем в августе 1914 г.
В то время как солдаты гнили в окопах, не видя конца
конфликта, который принимал все более затяжной характер,
в то время как семьи мобилизованных испытывали трудности,
некоторые наживали скандальные состояния на военных по¬
ставках.
Естественно, люди, обогащавшиеся на войне, так называемые
«нувориши», всячески проявляли словесный патриотизм, соответ¬
ствовавший их заинтересованности в продолжении войны, но на¬
строения народных масс начинали меняться.
1 сентября 1914 г. Ромен Роллан опубликовал в Женеве свою
знаменитую статью «Над схваткой», которая произвела огромное
впечатление тем, что изложенная в ней позиция резко расходи¬
лась с позицией многих интеллигентов, поддерживавших политику
«священного единения».
Ленин развивал идею о том, что рабочие массы должны отве¬
тить на войну революционной борьбой.
Верный принципам пролетарского интернационализма, Ленин
указывал, что каждый интернационалист должен желать пораже¬
ния своего правительства.
Но французская социалистическая партия была представлена
в правительстве. В то же время в стране начала в очень робких
формах проявляться некоторая оппозиция империалистической
войне.
Действительно, социалистическая партия постыдно погрязла
в политике классового сотрудничества, и социалист Альбер Тома
в качестве заместителя государственного секретаря по делам
54

вооружений вошел в состав правительства, членами которого уже
являлись социалисты Марсель Самба" (министр общественных ра¬
бот) и Жюль Гед (министр без портфеля). Это было «священное
единение».
Личный номер 8222
1 апреля 1915 г. я был зачислен в 18-й пехотный полк, стоявший
в По, в роту, которой командовал бывший банкир города в чине
капитана. Он, видимо, скучал и не знал, как убить время. Он бла¬
гожелательно относился к подчиненным и делал лишь то, что
требовалось по уставу.
Все мы были очень юными солдатами: самым старшим испол¬
нилось 19 лет. Контингент 1916 г. был призван очень рано, и из-за
нашей молодости нас называли «Мари-Луизами». Тем самым вос¬
кресили прозвище, уже применявшееся в 1814 г., когда Наполеон
мобилизовал всех юнцов для кампании во Франции, которая,
как известно, закончилась изменой маршалов и отречением Напо¬
леона в Фонтенбло.
Спешно зачисляя в части контингент 1916 г., военное мини¬
стерство хотело удостовериться, подчинится ли молодежь этому
решению, чтобы и в дальнейшем проводить аналогичные призывы,
но опыт оказался, по-видимому, неудачным, так как до мобилиза¬
ции контингента 1917 г. прошло довольно много времени.
Впрочем, контингент 1916 г. призывался выборочно. В нашей
деревне из 9 призывников только 3 были признаны годными к во¬
енной службе, а те, кто получил отсрочку, были мобилизованы
намного позже.
В октябре 1915 г., когда мне только что исполнилось 19 лет,
наш полк был направлен в Вогезы. Нас разместили вблизи Мирку-
ра — в Пюзьё, небольшой унылой деревушке, где солдатам было
нечем развлечься. Мы проходили усиленную военную подго¬
товку. В окрестностях деревни для учений была создана целая
система окопов. Таких хорошо оборудованных окопов на фронте не
существовало! Здесь было все: и настил, предохраняющий окопы
от грязи, и штурмовые лестницы.
Из Пюзьё группа солдат была направлена в 407-й Безансон-
ский пехотный полк в окрестности Нанси. Я мысленно вновь
вижу этот город, погруженный в темноту, когда мы ночью пере¬
секали его, направляясь в Сен-Николя-дю-Пор. Вблизи этого город¬
ка утром состоялось торжественное построение, и нас распределили
по ротам полка.
Зная, что мы прибыли из По и его окрестностей, командир
407-го полка приказал полковому оркестру исполнить в нашу
честь песню «Прекрасное небо По», своего рода гимн этой округи,
и еще одну окситанскую песню — «Се канто». Нас, вновь прибыв¬
ших, это очень тронуло.
55

На фронте
Несколько дней мы провели вблизи Сен-Николя-дю-Пор, а затем
нас отправили на фронт в район Безанжа. На этом участке между
немецкими и французскими позициями тянулась «ничейная» по¬
лоса шириною более километра. Это была долина, где виднелись
стога соломы и несколько покинутых ферм и протекала речушка
под названием Сей.
На участке господствовало относительное спокойствие, но каж¬
дую ночь в «ничейную» зону приходилось посылать патрули
и зачастую происходили стычки, в результате которых были ране¬
ные и убитые.
Когда меня впервые назначили в патруль, мы получили зада¬
ние проверить, есть ли на ферме немцы, и в случае их обнаруже¬
ния захватить пленных для того, чтобы получить сведения о сра¬
жающейся против нас немецкой части.
Меня не раз посылали на такие задания. Ряд участвовавших
в патрулях товарищей был убит или ранен.
Многие солдаты сомневались в пользе патрулирования. Но
однажды в результате массированного обстрела немцам удалось
проникнуть на наши передовые позиции, и после этого командо¬
вание стало наряжать еще большее количество патрулей.
На отдых нас отправляли в деревню Авокур, где жизнь была
такой же унылой, как и на фронте. Но здесь по крайней мере не
приходилось патрулировать. С февраля 1916 г. мы думали уже
не о том участке фронта, на котором находились, а о других вещах.
Верден
Днем и особенно ночью до нас доносился глухой непрекращаю-
щийся гул канонады, гремевшей под Верденом. Из газет мы
знали, что там происходит страшное сражение. Мы знали также,
что скоро придет и наша очередь отправиться под Верден.
Мы пробыли еще некоторое время в секторе Безанжа, а затем
однажды, находясь на отдыхе, получили приказ о выступлении.
Направление движения не указывалось, но мы безошибочно уга¬
дали: это Верден. Ночью нас перевезли на грузовиках, и дивизия,
в которую входил наш полк, расположилась позади Вердена.
Перед отправкой на фронт дивизию построили в каре. Корпусной
генерал, которого сопровождали дивизионный и бригадные гене¬
ралы, зачитал приказ по 2-й армии и отметил, что, вспоминая Вер¬
ден, каждый из нас сможет сказать позднее: «Я там был». Полко¬
вые оркестры исполнили «Песню выступления» и «Марсельезу»,
и теперь мы уже знали, что скоро отправимся на фронт.
В Вердене мы пробыли несколько дней. Наш взвод размещался
на вилле, принадлежавшей какому-то полковнику. Здесь в шка¬
фах хранились его мундиры, и некоторые солдаты потехи ради
переодевались в них. Положение в городе Вердене, который под-
56

вер'гался обстрелу, было очень напряженное. Бурную активность
развивала военная служба безопасности. Рассказывали, что были
случаи, когда солдаты на мясницких крюках вешали полицейских.
Так ли это было на самом деле, я не знаю, но уже тогда чувство¬
валась в какой-то мере усталость от войны.
В моей памяти очень хорошо сохранилось ужасное воспомина¬
ние об одном из полков, возвращавшемся с фронта из-под Вердена.
Глаза этой сотни оставшихся в живых солдат, казалось, ничего
не различали вокруг себя, настолько они устали и натерпелись
страха, постоянно находясь рядом со смертью, которая унесла так
много их товарищей.
Мы направлялись на передовую, и встреча с этим полком да¬
вала возможность представить, что станет с нашим полком, когда
через пару недель он возвратится назад. Каждый спрашивал себя,
будет ли он среди тех, кто вернется из верденского ада — одного
из наиболее страшных сражений в истории, во время которого
было убито 240 тыс. немцев и 275 тыс. французов.
Немногочисленные мирные жители наблюдали за тем, как мы
направляемся на фронт, и не могли удержаться от слез, зная,
что многие из нас не вернутся назад. Им, очевидно, казалось, что
они присутствуют на печальном шествии полка мертвецов, полу¬
чивших временную отсрочку.
В наступившей темноте мы приблизились к обстреливаемой
зоне. Обстрел стал усиливаться, когда мы находились еще пример¬
но в двух километрах от передовых позиций. Мы продвигались
гуськом, и нам часто приходилось ложиться в грязь, чтобы укрыть¬
ся от снарядных осколков. Во время одной из таких вынужденных
остановок меня ударил в бедро осколок снаряда на излете. Я по¬
жалел, что от этого осколка у меня остался только синяк, словно
от удара булыжником. А ведь меня могло бы как следует ранить
и тогда не пришлось бы идти в этот ад.
Поле битвы под Верденом выглядело зловещим, все вокруг
было разворочено, скелеты изувеченных деревьев тянулись в небо
своими убогими ветвями, а изрытая земля была вся в буграх и во¬
ронках.
Где же передовые позиции? Определить их можно было по
той стрельбе, которую вели немцы, но винтовочные выстрелы
и пулеметные очереди слышались с разных сторон, так что порой
нам казалось, будто немцы находятся в нашем тылу.
Здесь не было таких окопов, как в Пюзьё, где нас учили хо¬
дить в атаку. Здесь были воронки от снарядов и в них нам пред¬
стояло жить 10—12 дней, до тех пор пока полк не понесет значи¬
тельных потерь и не будет отведен с передовых позиций.
После продолжительного ночного марша с многочисленными
остановками, вызванными все более сильным обстрелом и освети¬
тельными ракетами, которые превращали нас в мишени, мы до¬
стигли места, именуемого передовой позицией. Пригнувшись, мы
разместились в воронках от снарядов, наполненных грязью. Мы
57

вязли в этой липкой жиже, которая засасывала наши ноги, но
вылезти из воронки было нельзя.	>
На расстоянии 15—20 м от нас находились немцы, укрывав¬
шиеся в таких же воронках. Позади позиции немецких пехо¬
тинцев располагались батареи 88-лл орудий, которые по сигналу
красной ракеты открывали огонь и вели стрельбу почти со ско¬
ростью пулемета.
В нескольких сотнях метров позади нас были установлены
батареи 75-мм орудий, и, если мы ракетой подавали сигнал к загра¬
дительному огню, батареи начинали изрыгать снаряды, как пуле¬
метные очереди.
Но французские и немецкие позиции были расположены так
близко, что порой 88-лел немецкие орудия вели огонь по немцам,
а наши 75-мм — стреляли в нас.
Я пробыл в этой воронке около десяти дней. Перед нами стояли
всевозможные задачи: приходилось стрелять, пускать ракеты,
чтобы вызвать огонь 75-мм орудий, когда появлялись признаки
готовящейся атаки, или чтобы перенести огонь батарей вперед;
ночью пускали осветительные ракеты, наблюдая за тем, что проис¬
ходило перед нашими позициями. Как и немецкие солдаты, мы
жили в атмосфере страха. Часто мы открывали огонь без всякой
видимой причины. И жизнь на фоне этого фантастического пейза¬
жа становилась еще более кошмарной из-за шума. Это был вой
летевших на нас снарядов, свист пуль, рев тяжелых снарядов,
которыми противник обстреливал вторую линию позиций и кото¬
рые проносились над нашими головами подобно грохочущим по
небу поездам.
Клочок земли, на котором я находился, был расположен в ов¬
раге Во-Шапитр в предместье Вердена, прозванном «оврагом
смерти».
И следует сказать, что каждый из нас думал о том, что никогда
не вырвется живым из этого пекла, где столкнулись две армии,
состоящие из обреченных на смерть солдат.
За то время, какое я пробыл на передовой, несколько раз шел
дождь, наша одежда промокала, а ботинки разбухали от грязи.
И было холодно, хотя это происходило в начале июня 1916 г.
В нашем взводе ряд солдат был убит или ранен, но потери
полка в целом оказались не настолько велики, чтобы он получил
право на замену. Через 10 дней, проведенных в воронке от сна¬
ряда, у меня ужасно разболелись ноги. Я решил разуться и посмот¬
реть, что же случилось. Ботинки пришлось разрезать, и я увидел
огромные, распухшие, почерневшие ноги. Избавившись от обуви,
которая сжимала их, я почувствовал некоторое облегчение. И вот
так, с разутыми ногами, испытывая мучительную боль, когда ста¬
вил их на землю, я просидел целый день в грязи на своем вещевом
мешке. Капитан — командир роты, находившийся в той же ворон¬
ке от снаряда, что и я, приказал мне набраться терпения и дождать¬
ся ночи, когда меня смогут эвакуировать.
58

Я с нетерпением ждал наступления темноты, но время шло
очень медленно. Уже в сумерках со стороны немцев вдруг нача¬
лась сильная стрельба, словно они готовились к атаке, в ответ
были немедленно запущены ракеты — сигнал для 75-мм орудий.
Батареи незамедлительно открыли огонь, но их снаряды ложились
слишком близко, и в результате несколько наших солдат было
убито и с десяток ранено. Их требовалось отправить в тыл, но
было сомнительно, что удастся эвакуировать всех. Поэтому капитан
сказал мне: «Попробуй уйти на коленях, попытай счастья». Что
мне оставалось делать? Постараться выбраться из этого ада, если
удастся, во всяком случае сделать все для этого. Но как же все-таки
я мог добраться до полевого лазарета, находившегося в тылу
более чем в километре от позиций? Я обвязал обмотками колени
и, сбросив шинель, выбрался с помощью товарищей из воронки,
а затем, став на колени, начал двигаться в тыл.
Стопы ног, которые я старался держать так, чтобы они не
волочились по земле, цеплялись за колючую проволоку, ветки,
за всякого рода обломки, оставшиеся после обстрела. Мне было
больно, но я медленно продвигался вперед, а вокруг падали
снаряды.
Вдруг я увидел солдата-связиста. Он продвигался короткими
перебежками, приседая после каждой из них. Я позвал на помощь,
солдат приблизился ко мне и увидел, в каком я нахожусь жал¬
ком состоянии. Он сказал, что я двигаюсь не в ту сторону,
показал правильное направление и примерно 200 м нес меня
на плечах. За это время ему раз десять пришлось присесть на
корточки.
Я поблагодарил этого славного товарища, когда он покидал
меня, отправляясь выполнять полученное задание, и продолжал
путь. Я вылез из своей воронки примерно в половине девятого
вечера и только после полуночи добрался до полевого лазарета,
где надеялся наконец немного отдохнуть. Когда я туда явился,
ассистент врача (era мне довелось видеть раньше) сказал, что
лазарет, расположенный в ложбине, достаточно укрыт от снарядов
ударного действия, но уязвим для осколочных снарядов. Немцы
же усиленно обстреливают ими этот участок, буквально засыпая
его дождем шрапнели, и несколько раненых уже убито. Поэтому,
прицепив к моей куртке бирку эвакуированного, он предложил
мне отправиться дальше в тыл и указал при этом, в каком направ¬
лении следовало двигаться.
Я медленно продвигался на коленях и от усталости уже не
мог держать стопы ног в висячем положении, они волочились
по земле, а это причиняло мне боль, ужасную боль.
Начало светать, интенсивность обстрела ослабла, но я выбился
из сил и чувствовал, что наступает мой конец, когда заметил про¬
ходивший невдалеке отряд пулеметчиков. Собравшись с послед¬
ними силами, я позвал на помощь. После этого я потерял сознание
и очнулся в полевом лазарете, куда меня доставили пулеметчики.
59

Лазарет находился в обстреливаемой зоне, и приезжавшие за
ранеными санитарные машины добирались до него по единствен¬
ной, разбитой снарядами дороге. Во многие машины попадали
снаряды, и они не возвращались в Дюньи, где в переоборудо¬
ванной церкви размещался полевой госпиталь.
Я пробыл некоторое время, всего несколько часов в лазарете.
Будучи только что на волоске от смерти, я теперь чувствовал,
что снова живу. Ноги сильно болели, но меня скоро должны были
отправить в тыл, где не слышно было ни грохота обстрела, ни
свиста пуль.
Итак, я живым выходил из верденского ада, из этого мира
кошмаров, откуда ни один из солдат не надеялся выбраться. На
смену одним полкам приходили другие, и казалось, что фран¬
цузская армия истечет кровью на этом клочке земли.
Мы ничего не знали о решениях, которые принимались в вер¬
хах, но германское командование действительно хотело под Вер¬
деном сломить способность французской армии к сопротивлению.
В докладе Вильгельму II в декабре 1915 г. генерал Фалькен-
гайн, излагая мотивы наступления под Верденом, писал: «Фран¬
ция почти исчерпала свои военные возможности, хотя и проявила
замечательную самоотверженность... Если удастся ясно показать
ее народу, что ему больше не на что надеяться с военной точки
зрения, сопротивление будет сломлено.
...За французским сектором Западного фронта в пределах до¬
сягаемости находятся объекты, для удержания которых француз¬
ское командование вынуждено использовать все силы до послед¬
него солдата. Если оно будет действовать таким образом, француз¬
ские войска будут обескровлены тяжелыми потерями, так как им
не удастся избежать боя, независимо от того, достигнем мы нашей
цели или нет» *.
Французское командование понимало, какое значение придавал
Верденскому сражению германский генеральный штаб. Поэтому
Жоффр противился постоянным просьбам о присылке подкрепле¬
ний со стороны Петена, командовавшего в то время под Верденом
II армией.
Маршал Жоффр писал в своих мемуарах по этому поводу:
«Но требования Петена становились все более и более настоя¬
тельными, он был недоволен качеством подготовки и количеством
резервов, предоставленных в его распоряжение; он просил, в ча¬
стности, чтобы ему посылались войска, еще не сражавшиеся под
Верденом и не имевшие в своем составе призывников контингента
1916 г., которые могут испугаться артиллерийского обстрела. Кро¬
ме того, он под разными предлогами долго не возвращал мне
отведенные с фронта части, чтобы увеличить количество войск
в своем распоряжении, постоянно находя недостаточными сред-
1 Falkenhayn. Le commandement supreme de l’armee allemande.
60

ства,' которые я предоставлял II армии. Он высвобождал штабы
лишь с очень большим опозданием !.
Он знал, однако, что мои требования мотивировались стремле¬
нием быстро восстановить крупные соединения в целях их даль¬
нейшего использования. Он знал, что, обеспечивая необходимыми
силами Верденское сражение, я одновременно стремился выде¬
лить максимально возможное количество войск для наступления
на Сомме; наконец, при тех артиллерийских средствах, которые
находились в распоряжении II армии, было очевидно, что активная
оборона была бы не только более успешной, но и более экономной,
чем одна лишь пассивная оборона. Передавая в его распоряжение
9-й армейский корпус, последнее свободное соединение, не прини¬
мавшее участия в Верденском сражении, я предупредил генерала
Петена, что отныне он должен рассчитывать только на самого
себя или на войска, уже участвовавшие в сражении; ведь некоторые
немецкие части, воевавшие против него, в третий раз участвовали
в наступлении!»
И Жоффр объясняет далее, что в начале апреля он попытался
отстранить Петена от участия в Верденском сражении, поручив
ему командование группой армий Центра, а командование II ар¬
мией возложить на генерала Нивеля.
Таким образом, французский генштаб стремился удержать свои
позиции под Верденом, не вводя в действие всех своих сил, так
как готовил наступление на Сомме, решение о котором было при¬
нято на межсоюзнической конференции в Шантийи 6 декаб¬
ря 1915 г.
Меня мало заботили все эти штабные дискуссии, о которых
я, как и мои товарищи солдаты, в то время ничего не знал. Меня
волновало лишь одно: как выбраться из зоны боев.
В госпитале
Меня доставили в церковь Дюньи, где я получил первую меди¬
цинскую помощь: мои распухшие, посиневшие ноги, причинявшие
страшную боль, намазали какой-то мазью и перевязали толстыми
повязками из бинтов. Затем я был отправлен в госпиталь Эпиналя.
Здесь врачи осмотрели меня и в моем присутствии стали
решать, как со мною поступить. Один из них предложил просто-
напросто ампутировать обе ноги, и я мысленно уже представлял
себя калекой, на протезах. Мне было 20 лет, и такая перспектива
ужасала меня. В крайнем случае я готов был пожертвовать
одной ногой, чтобы не возвращаться на фронт, но лишиться сразу
обеих ног — это было уж слишком. Однако врачи не пришли
к единому мнению, и я решил, что ампутация, которую предла-
1 «Так, погрузка 13-го армейского корпуса, переданного в мое распоряже¬
ние, продолжалась с 25 марта по 6 апреля 1916 г.» (Memoires du marechal J off re,
t. 2, p. 214-215).
61

гал один из них, — крайнее средство и раз остальные с ним не
согласны, значит, есть еще надежда.
После лечения опухоль на моих ногах через некоторое время
постепенно спала, царапины зажили, и никто уже больше не гово¬
рил об ампутации. Но я еще не мог стоять и поэтому все время
лежал на койке либо сидел в шезлонге. При других обстоятельст¬
вах мне показалось бы, что время тянется очень медленно, но
в конечном счете это было время, выигранное у войны. Я много
читал. Я прочел большую часть произведений Бальзака, взятых
в библиотеке госпиталя. Описывая социальную и политическую
жизнь, нравы первой половины прошлого века, Бальзак показы¬
вал такие яркие типы людей, что мне казалось, будто я вижу их
отображение в том социальном мирке, каким был госпиталь.
Я пробыл в Эпинале немногим больше месяца, а затем был
переведен в Бур-ан-Брес в госпиталь св. Жозефа. За нами ухажи¬
вали монахини. Старые в большинстве своем были ворчливы
и фанатичны, а молодые — некоторые из них очень красивые —
видели в нас, раненых, скорее мужчин, чем каких-то пропахших
порохом грешников.
В госпитале царила атмосфера религиозной фанатичности,
и мне пришлось протестовать по этому поводу. Старые монахини-
святоши хотели заставить нас присутствовать на мессе. Но я по¬
требовал уважения свободы совести, сославшись на циркуляр за¬
местителя государственного секретаря по здравоохранению Жю-
стена Годара. Этот циркуляр был вывешен в госпитале, и чувст¬
вовалось, что некоторые монахини с удовольствием сорвали бы
его со стены, если бы посмели.
Фанатичность некоторых монахинь, которые, впрочем, честно
исполняли свои обязанности в госпитале, побуждала меня спорить
с ними, и по их недоброжелательным взглядам я чувствовал,
что монахини считают меня каким-то злым духом.
Мое отрицательное отношение к религиозному фанатизму в из¬
вестной мере повлияло и на других солдат, и старшая монахиня,
очевидно, думала, что сам сатана послал в госпиталь своих под¬
ручных.
Нас было много, и когда столько солдат — одни молодые,
другие постарше, но не старики — собиралось в столовой, их взгля¬
ды были прикованы к обслуживавшим нас молодым монашенкам.
У старшей монахини при этом был такой вид, словно она боялась,
что какая-то катастрофа вот-вот разразится в столовой, в атмо¬
сфере которой витало столько желаний и надежд.
Я был на плохом счету и скоро почувствовал, что недолго
здесь пробуду. Это подтвердила и монахиня, которая ухаживала
за мной. Она понимала меня лучше, чем старшая монахиня, и ни¬
сколько не обижалась на проявляемое мною безбожие.
Как только я начал ходить на костылях, меня перевели в фи¬
лиал госпиталя в местечко Марльё, расположенное на дороге из
Лиона в Бур-ан-Брес. Здесь, на полях Домбской равнины, было
62

нем'ало искусственных прудов, где можно было ловить рыбу,
и раненые, находившиеся в госпитале, широко пользовались этой
возможностью.
Старшая монахиня госпиталя Марльё была очень красивой
женщиной лет сорока; рассказывали, что она постриглась в мона¬
хини из-за несчастной любви, и это вызывало к ней симпатии
у всех солдат, находившихся на ее попечении.
Мессу в госпитале служил старый монах, приходивший из
соседнего монастыря. Здесь я также не ходил в часовню на богослу¬
жения. На сборный пункт полка меня не отослали из-за состояния
моего здоровья, но, поскольку своим поведением я выделялся среди
остальных солдат, старшая монахиня решила поговорить со мною.
Она спросила, почему я подаю другим такой плохой пример.
На это я ответил: «Разве лучше было бы лицемерно ходить на
мессу, не веря в тот смысл, который она имеет для вас?» Затем
я сказал, что это было бы для меня постыдной комедией, на кото¬
рую я не могу согласиться.
Старшая монахиня была явно смущена. Она продолжала спо¬
рить со мною, думая, вероятно, что эту заблудшую душу еще мож¬
но спасти, но я оставался непреклонным. Вместе с тем мне прихо^
дила в голову мысль, что в конце концов меня в числе первых
отошлют в полк, а затем на фронт, ибо мое самочувствие теперь
улучшилось и я был практически здоров. Моя молодость, мои 20 лет
победили недуг.
Но того, чего я опасался, не произошло. Старшая монахиня
видела, что в церковь ходят и те раненые, которые не верят по-
настоящему в бога, и поэтому она как будто оценила мое упорство
в защите свободы совести. Старый монах, исповедовавший моих
товарищей по госпиталю, также пытался читать мне наставле¬
ния, но очень скоро отказался от этого, решив, очевидно, что я окон¬
чательно сбился с пути.
На сборный пункт полка меня отослали не только не раньше,
но даже несколько позже других солдат. И на этом спасибо! Стар¬
шая монахиня не преследовала меня за богоотступничество, и впо¬
следствии, когда я находился в плену и написал ей открытку, она
прислала мне несколько посылок, которые пришлись весьма кстати.
В соответствии с существующими правилами я после госпита¬
ля получил на несколько дней отпуск и съездил в родные Пиренеи.
Затем я прибыл на сборный пункт своего полка в Безансон.
Хотя я числился в 407-м пехотном полку — маршевом полку
7-го армейского корпуса, меня направили на сборный пункт 60-го
пехотного полка, в Безансонскую цитадель, старую крепость,
переполненную крысами, которые по ночам беспокоили нас. У под¬
ножия цитадели стояла церковь, на ее колокольне висели часы
с движущимися фигурками наподобие знаменитых часов Страс¬
бургского собора.
Солдаты не чувствовали себя чужаками «в старом испанском
городе Безансоне», как говорил его уроженец Виктор Гюго. Их
63

было много, и Безансон располагал всеми необходимыми служ¬
бами.
Я некоторое время почти ничего не делал и только изредка
стоял в карауле у порохового склада. Затем возобновилась во¬
енная подготовка, так как предстояло снова отправиться на
фронт.
Окрестности Безансона не очень подходили для наших маршей
и учений, и поэтому меня с группой солдат отправили в лагерь
Вальдаон, расположенный вблизи швейцарской границы.
В лагере я получил письмо от матери, которая сообщала,
что мой брат Жан был ранен на Соммском фронте и сам не может
писать. Мать беспокоилась за него, она хотела знать, почему его
письма написаны не его собственной рукой, и просила меня
взять по возможности отпуск и навестить брата.
Мой брат Жан, который целым и невредимым выбрался с Вер¬
денского фронта, находился в одной из частей, участвовавших
в сражении на Сомме. Первая фаза этого сражения протекала с
1 по 17 июля 1916 г. Французские войска несколько продвинулись
вперед, но не смогли осуществить намеченного прорыва.
Вторая фаза сражения проходила с середины июля до конца
августа. Она не привела к крушению германского фронта. В сен¬
тябре, во время третьей фазы сражения, союзники перешли в ге¬
неральное наступление, и мой брат был ранен в Бушавене.
Сражение продолжалось в октябре и до середины ноября.
В его итоге французский генштаб сообщил о захвате свыше
100 тыс. пленных, но попытка покончить с окопной войной оказа¬
лась безуспешной.
Среди изувеченных
Итак, я попросил отпуск, чтобы навестить своего брата, и, получив
его, однажды утром в октябре 1916 г. оказался перед госпиталем
Валь-де-Грас. Меня одолевала мысль: в каком же состоянии нахо¬
дится мой бедный брат. Я был потрясен, когда меня провели в от¬
деление для инвалидов, получивших лицевые ранения.
Я увидел лица без подбородка или без носа, обезображенные
шрамами лбы, разбитые челюсти. Я отыскал брата. Осколком
снаряда ему выбило глаз и срезало нос. Уцелевшим глазом он
с трудом начал различать свет.
Мне захотелось плакать, когда я увидел, в каком тяжелом
состоянии находится мой бедный брат, но я сдержался. Три или
четыре дня я прожил среди этих изувеченных людей и стал теперь
смотреть на них иначе, чем вначале. Я не мог, однако, удержаться
от мысли, что, быть может, и меня ждет эта участь, ведь в скором
времени мне предстояло снова отправиться на фронт.
Вообразите, что чувствовали молодые люди, двадцатилетние
юноши, получившие такие увечья и не осмеливавшиеся даже
посмотреть на себя в зеркало. Как, должно быть, терзали несчаст¬
64

ных жалостливые взгляды, которые они подмечали на лицах
встречных прохожих, когда получали разрешение выйти в город.
И сколько при этом физических мучений. Моего брата, напри¬
мер, двадцать один раз клали на операционный стол, пытаясь хоть
в какой-то степени восстановить ему лицо, но пластическая хирур¬
гия была тогда не такой, как сейчас.
Пробыв несколько дней в Париже, я отправился в родную
деревню, чтобы рассказать родителям о состоянии брата. Разумеет¬
ся, я преуменьшил серьезность полученных им ранений. А чтобы
объяснить, почему Жан сам не пишет, я сказал, что его ранило
в руку осколком снаряда. Я не хотел говорить, что он факти¬
чески ослеп.
Не удивительно, что в свой полк в лагерь Вальдаон я вернулся
с тяжелым чувством. Изуродованные лица неотступно стояли
перед моими глазами, вызывая мрачное настроение. '
Снова на фронте
Меня снова отправили на фронт. Я был зачислен в 60-й пехотный
полк, который в то время занимал позиции в Сухой Шампани
в JIa Мен де Массиж.
Война на этом участке фронта носила необычный для меня
характер. То была саперная война. Мы слышали, как немцы
рыли подкопы под наши траншеи, тогда как французские саперы
работали под окопами немцев.
Пока слышался шум от действий саперов, опасности не было,
но когда наступала тишина, приходилось покидать передовые
позиции, ибо каждую минуту мог произойти взрыв. В результате
взрыва образовывалась воронка, размер которой зависел от вели¬
чины заряда, и ее нужно было сразу же занять.
Германские окопы находились совсем близко от наших пози¬
ций. Мы слышали, как разговаривают немцы, и, если не считать
очень своеобразной деятельности саперов, наш участок был до¬
вольно спокойным. Однако местность здесь была открытой. Солда¬
там, получавшим наряд на кухню, приходилось пересекать до¬
вольно большое ничем не защищенное пространство, зачастую под
огнем немецких пулеметов, установленных на гребне холма.
Через некоторое .время наш полк был переведен на другой
участок: дивизия заняла сектор фронта к востоку от канала Эна-
Марна, в окрестностях Реймса. По другую сторону канала, уходив¬
шего в расположение немцев, то есть перед фортом Бримон, нахо¬
дилась русская дивизия, которая приняла участие в наступлении
16 апреля 1917 г. На нашем новом участке обстановка оказалась
несколько более тревожной, чем на прежних позициях, но это не
шло ни в какое сравнение с тем, что нас ожидало впереди.
К тому времени в настроениях солдат произошли изменения.
Ощущение угрожавшей нации опасности, созданное наступлением
немецких войск на Верден, исчезло. Солдаты много спорили.
3 Жак Дюкло, т. 1	65

Отпускники рассказывали о скандальных фактах обогащения
дельцов, для которых война являлась хорошим бизнесом, о раз¬
гульной жизни отдельных лиц в тылу.
Конечно, в центре всех дискуссий была Февральская револю¬
ция в России. Впрочем, официальная пропаганда, стремясь ис¬
пользовать создавшуюся ситуацию, подчеркивала, что эта рево¬
люция придает еще более демократический характер союзной
коалиции, борющейся с Германской и Австро-Венгерской импе¬
риями.
Во время солдатских споров часто упоминалось имя Карла
Либкнехта. Было известно, что его преследовали за антивоенные
выступления. Я знал, что в июле 1914 г. он приезжал в Париж
в качестве гостя на съезд социалистической партии. Карл Либкнехт
казался мне легендарным героем, подобного которому не было во
Франции.
Вопросы, которые ставили друг другу солдаты, были прямы
и просты. В интересах кого ведется война? Справедливо ли, что
одних убивают, а другие в это время богатеют? Кому выгодно
продолжение войны? И в ответах солдат все более чувствовался
зарождавшийся гнев.
Однажды ночью на новом участке фронта, находясь в карауле
на мосту, перекинутом через канал и соединявшем, следователь¬
но, нашу дивизию с русской дивизией, я оказался вместе с моло¬
дым русским солдатом, который стоял на посту у противополож¬
ного конца моста.
В ту ночь уже чувствовались запахи весеннего обновления.
Мы с русским солдатом приблизились друг к другу и обменялись
рукопожатием. Мы не могли объясниться, потому что он не знал
французского языка, а я — русского. Указав рукой на звезду, он
произнес по-русски слово, которое я всегда помню,— звезда.
Я и не подозревал тогда, что это слово приобретет позднее в моей
жизни коммуниста символический смысл.
Я уже пережил Верден, но думал о том, к чему приведет готовя¬
щееся сражение, о котором только и говорили. Когда мы были на
кратковременном отдыхе, то видели в прифронтовой полосе огром¬
ное скопление артиллерии и всевозможных военных материалов.
Там мне довелось увидеть совершавшего инспекционную по¬
ездку генерала Нивеля, который заменил Жоффра на посту глав¬
нокомандующего. Это был представительный мужчина, держав¬
шийся чрезвычайно прямо, один из тех людей, о которых говорят:
«словно аршин проглотил».
Он значительно отличался от Жоффра с его большими седы¬
ми усами крестьянина и добродушным видом. Жоффра я тоже
видел во время посещения им прифронтовой полосы. О Жоффре
мы говорили с моим братом, когда я навестил его в Валь-де-Грас,
так как после ранения, в результате которого брат фактически
ослеп, Жоффр вручил ему на госпитальной койке орден Почетно¬
го легиона и Военный крест.
66

Й поскольку речь зашла о наградах, хочу сказать, как я к ним
относился. Совершенно очевидно, что мой бедный брат предпочел
бы не быть изуродованным, и красная ленточка не могла заставить
его забыть о полученных ранах. В то же время я считал, что при¬
своение наград частично выражает признание заслуг. Но иногда
эти награды давались не за действительные заслуги, а за угод¬
ливость, что мне совершенно не нравилось.
Я знал, что нахожусь на плохом счету, ведь мне случалось
задавать вопрос: почему война имеет разные последствия для
тех, кто воюет, и для тех, кого она обогащает? Поэтому я устано¬
вил для себя определенное правило поведения, которого твердо
придерживался.
Когда требовались добровольцы, я никогда не был среди них,
но когда мне поручали какое-либо задание, я выполнял его и ни
за что не согласился бы, чтобы его передали другому солдату. Я вел
себя по принципу «не фанфаронить и не отлынивать» и этим
заслужил уважение своих товарищей. Награды меня не интересо¬
вали, и я не понимал, как можно придавать такое большое значе¬
ние простой ленточке.
Наступление 16 апреля
За неделю до начала наступления наша дивизия, находившаяся
к востоку от русской дивизии, то есть по ее правую сторону, пере¬
шла на позиции слева от нее, в район Года. В течение 10 дней,
предшествовавших наступлению, французская артиллерия регу¬
лярно обстреливала окопы немцев. Для поражения их передних
линий, расположенных довольно близко от наших позиций, ис¬
пользовались минометы, стрелявшие огромными минами, кото¬
рые производили дьявольский шум, но, как показал опыт, были
не очень эффективны.
Немцы, разумеется, отвечали на наш огонь. За несколько
дней до наступления* я вместе с товарищами находился в укры¬
тии, расположенном поблизости от другого укрытия, где были сло¬
жены мины. Нас вызвал к себе командир взвода, и это спасло
нам жизнь. Едва мы прошли метров двадцать и обогнули траверс
окопа, как немецкая мина попала в наш минный склад, вызвав
цепную серию взрывов и полностью разрушив укрытие, в котором
мы находились несколько минут тому назад.
Один из солдат, который верил в бога, был перепуган насмерть
и воспринял это как вмешательство провидения. Тогда я сказал
ему, что нужно смотреть вверх: летящие мины можно увидеть
издали и, определив примерно место их падения, можно отбежать
в сторону.
Впрочем, в эти беспокойные дни, накануне еще более тяжелых
испытаний, мне пришлось убедиться в том, что* солдаты, которые
не могли преодолеть страх (а страх перед рпасностью испытывают
все), были не способны реагировать на происходящее, их рефлексы
67

были как бы подавлены и поэтому они оказывались особенно уяз¬
вимыми.
В конце концов в ночь с 15 на 16 апреля мы вышли на исход¬
ные позиции. Окоп, в котором я находился, был расположен на
берегу канала. Нам предстояло форсировать его по мосткам, а за¬
тем пересечь по настилу болотистую местность. Грохотали орудия,
но огонь велся не по передовым рубежам. Со сжимающимся
сердцем мы ждали начала наступления, не зная, на какую цифру
будут указывать в этот момент стрелки часов.
Сигнал к наступлению был дан в 6 часов утра, и войска устре¬
мились вперед тремя штурмующими волнами.; я находился в по¬
следней из них. Когда мы выскочили из окопов и стали форсиро¬
вать канал, немецкая артиллерия перенесла свой огонь на нас.
Один из снарядов упал на мостки, сбросив солдат в грязь на дне
канала.
Когда мы уже пересекали болотистую, поросшую лесом зону,
осколок снаряда рассек ремень моей фляги; я бросил ее, потому
что чинить ремень под свист пуль было совершенно немыслимо.
Преодолев болотистую зону, мы очутились на открытой мест¬
ности, и три наступающие волны слились в одну, натолкнувшись
на сопротивление немцев, действовавших с позиций, которые мы
считали полностью разрушенными огнем нашей артиллерии и ми¬
нометов. От нашего огня уцелели глубоко вырытые укрытия, но
там, где немцы вовремя не выходили из своих блиндажей, мы
оказывались в выгодном положении: подниматься на поверхность
им приходилось, подняв руки кверху.
Наше наступление разворачивалось по самым классическим
правилам: с примкнутыми штыками, под несмолкаемый рев, рву¬
щийся из груди, чтобы устрашить врага и подбодрить самих себя,
в клубах порохового дыма, который действовал как поглощенный
в больших количествах спирт.
Французское наступление поддерживалось огнем 75-леле орудий.
Их снаряды падали метрах в пятидесяти впереди нас, заставляя
немцев зарываться в землю и позволяя нам врываться в их распо¬
ложение и забрасывать гранатами их укрытия.
Артиллерийский огонь был хорошо скорректирован, и вид
массы людей, продвигавшихся вслед за этой огневой завесой, являл
собой впечатляющее зрелище. Чтобы дать представление о коли¬
честве участвовагших в бою людей, достаточно сказать, что наша
дивизия состояла из четырех полков по 3 тыс. солдат в каждом
и наступала на фронте шириною в 2 км, то есть 3 тыс. солдат при¬
ходились на участок фронта в 500 лс.
По мере нашего продвижения в глубину немецкого располо¬
жения прикрывающий огонь 75-мм орудий становился менее
точным, а потом полностью прекратился; только тяжелая артил¬
лерия обстреливала тылы немцев.
Нашей ротой командовал лейтенант маркиз де Кольбер. Лей¬
тенанту было 28 лет, у него была ампутирована правая рука, и по¬
68

этому ему следовало бы служить в тылу в качестве инструктора,
но он попросился на фронт.
Это был аристократ-патриот. Он относился к солдатам покро¬
вительственно, предоставлял нам относительную свободу, когда
мы находились в тылу, и говорил перед атакой: «Повсюду следуй¬
те за мной!» Я помню, как он шел впереди развернутой роты —
без оружия, с пустым рукавом, засунутым в карман шинели, и с
тросточкой в руке, всем своим видом внушая уважение к себе.
Этот строевой офицер вел себя так, что ни мне, ни моим товарищам
атеистам и в голову не приходило посмеяться над изображением
Христа-спасителя, которое он носил на шинели на левой стороне
груди.
Силуэт человека с пустым рукавом, идущего впереди с тросточ¬
кой вместо оружия, производил сильное впечатление, и мы были
потрясены, когда он упал, смертельно пораженный пулей.
Вскоре погибли два молодых солдата, два брата-близнеца, ко¬
торых лейтенант оберегал и, будь то в его власти, никогда не за¬
числил бы в один и тот же полк.
С этого дня я часто думал о том, что строевые офицеры играют
важную роль в обеспечении боевого духа солдат. Ясно, что, когда
офицер подает пример храбрости, идя впереди своих солдат, каж¬
дый из них чувствует, что для него в какой-то степени дело чести
следовать этому примеру.
Храбрость одного человека может помешать некоторым другим
людям струсить. И, наоборот, офицер, трусливый на передовой
и чрезмерно придирчивый в тылу, вызывает чувство ненависти,
которое может зайти очень далеко.
Так, в нашем полку служил капитан, который в тылу отли¬
чался своим фанфаронством и не упускал случая досадить солда¬
там. На фронте этот капитан буквально зарывался в землю, дрожа
от непреодолимого страха. 16 апреля он был убит пулей сзади,
хотя находился в этот момент лицом к противнику.
Во время наступления, когда мы перебегали от одной линии
окопов к другой, я очутился поблизости от французского солдата,
собиравшегося стрелять в молодого немецкого пленного, который,
дрожа от страха, выбрался из блиндажа и поднял кверху руки.
Поведение этого солдата меня настолько возмутило, что я пригро¬
зил застрелить его, если он убьет пленного. А пленный, не пони¬
мая моих слов, но догадываясь, что я вступился за него, посмотрел
на меня с такой благодарностью, что я потом часто вспоминал
его взгляд. Видя, как пленный отправляется во французский тыл,
я испытал чувство радости от того, что вмешался; я сознавал, что
выполнил свой человеческий долг.
Наше наступление продолжалось. Мы чувствовали, что наибо¬
лее сильное сопротивление немцы оказывают на левом фланге. Но
то, что видели простые солдаты, офицеры, казалось, не замечали.
Во второй половине дня мы продвинулись на 7—8 км и ока¬
зались на открытой местности. Нам пришлось рыть укрытия,
69

чтобы спастись от пуль и снарядов. Вдали я увидел резервный
батальон, который выходил на передовую линию. На него обрушил¬
ся яростный артиллерийский огонь, и, приникнув к земле, баталь¬
он исчез из виду. Находясь на наиболее выдвинутых вперед пози¬
циях, мы с беспокойством наблюдали за нашим левым флангом,
где пока ничего не происходило, но где — на расстоянии при¬
мерно километра, в лесу — что-то готовилось.
В течение долгих часов, проведенных в ожидании на этой
ненадежной позиции, мы подвергались артиллерийскому обстре¬
лу, который временами достигал исключительной интенсивности.
Я и один мой товарищ вырыли себе укрытия примерно в метре
друг от друга и отсиживались в них, думая о том, что нам пред¬
стояло.
Вдруг рядом со мной разорвался снаряд, и, когда дым рассеял¬
ся, я увидел, что он угодил как раз в моего бедного товарища. От
него ничего не осталось кроме ноги, упавшей прямо передо мной.
Нечего и говорить, что я был буквально потрясен. Я выскочил
из своей ямы, нисколько не думая о том, что двигаться сейчас было
опасно. Так я оказался в довольно большой воронке от снаряда,
где уже находились молодой кандидат в офицеры и четыре солда¬
та не из нашей роты.
Я попадаю в плен
Вскоре мы увидели с левой стороны наступающих немцев, которые
стремились обойти нас с фланга. Их продвижение облегчалось
тем, что перед ними не было наших оборонительных позиций.
Увидев, что немцы продвигаются и находятся уже в нескольких
сотнях метров от нас, кандидат в офицеры заявил, что мы создаем
очаг сопротивления под его командованием, и приказал открыть
огонь из пулемета, который явно мешал продвижению немцев.
Однако оно продолжалось, тем более что очагов сопротивления
было очень мало.
Когда немцы подошли ближе, мы открыли также огонь из
винтовок, а я с помощью специальной насадки, прикрепленной
к стволу винтовки, стал бросать ружейные гранаты.
В конце концов немцы набросились на нас, и один из них,
держа дуло винтовки в нескольких сантиметрах от моей груди,
разразился бранью. Я решил, что все кончено, но тут другой сол¬
дат оттолкнул винтовку озверевшего немца, отругал его и крикнул
нам: «raus!»; смысл этого слова мы сразу же уловили, так как он
знаком приказал нам отправляться в немецкий тыл.
Когда мы тронулись в путь, французская артиллерия, которая
часами молчала, пробудилась, и ее снаряды стали сыпаться нам
вслед. Я размышлял о двух событиях, которые произошли со мною
в этот день: о том, как я спас немецкого солдата от пуль фана¬
тичного француза и как немецкий солдат спас меня от пуль друго¬
го фанатика.
70

Когда мы прошли в направлении германского тыла километр
или больше, немецкие солдаты остановили нас. Они приказали
военнопленным перенести в тыл трупы убитых немцев; каждому
из нас пришлось тащить по одному убитому. На мою долю до¬
стался очень тяжелый немец; это был высокий и толстый фельд¬
фебель, По мере того как мы удалялись от линии фронта, немец¬
кие посты стали попадаться реже; благодаря этому я смог из¬
бавиться от трупа, сбросив его в ручей, и постарался поскорее
выбраться из обстреливаемой зоны.
В нескольких километрах от фронта нас собрали и изъяли все
вещи — бритву, часы, нож, деньги, сменное белье. У каждого
остался только военный билет. Уже ночью нас построили в колон¬
ну по четыре человека, и под конвоем улан мы двинулись в неиз¬
вестном направлении.
Меня охватила тоска. Все мы были настроены очень мрачно
в этом кортеже безоружных солдат, которые уже не страдали от
артиллерийского обстрела, но и не ведали, что ждет их впереди.
Силуэты улан, четко вырисовывавшиеся в лунной ночи, напомни¬
ли мне иллюстрации, посвященные войне 1870 г., на обложках
наших школьных тетрадей.
Утомленные боем, терзаемые голодом (все продукты у нас
отобрали), мы шагали в ночи, чувствуя в глубине души, что между
нами и нашей прежней жизнью пролегла целая пропасть.
Мы шли всю ночь и добрались до арденнской деревни Экли,
где нас загнали во двор бездействовавшего сахарного заводика.
Здесь собралось несколько сот военнопленных — солдат разных
полков, и из этого факта можно было заключить, что в руки врага
попало много французов.
В Экли я пробыл три или четыре дня, а затем группу военно¬
пленных, в которую попал и я, отправили в неизвестном нам на¬
правлении. В конечном счете ночь мы провели в Ретеле в город¬
ской тюрьме, освобожденной, по крайней мере частично, от заклю-
ченных-уголовников.- То была тяжелая ночь: в каждой камере
находилось по 10 человек и не было никакой возможности прилечь.
Наконец после еще одного перехода я вместе с нашей группой
военнопленных оказался в Рокиньи. В этой арденнской деревне
на изолированной ферме, откуда были изгнаны ее обитатели,
размещался наспех оборудованный лагерь.
Мы спали в риге, где в три этажа располагались деревянные
нары. Доски на них были плохо подогнаны, сквозь щели сверху
сыпалась пыль и солома. Я занимал нижние нары, и на мою долю
этой соломы хватало. Не было ни мыла, ни сменного белья, нас
одолевали вши, которые чувствовали себя особенно вольготно
в наших нечесаных бородах.
Мы работали на строительстве железнодорожных путей в при¬
фронтовой зоне. Об этой стройке стало известно французскому
командованию, и над нами время от времени летали французские
самолеты-разведчики.
71

Для постоянно недоедавших людей это была тяжелая работа.
Приходилось укладывать шпалы и рельсы, уплотнять грунт под
каждой шпалой. Трудная работа, и мне никогда не удавалось
выполнить ее как следует. Впрочем, я и не стремился растрачи¬
вать свои последние силы ради того, чтобы какой-нибудь немец
удовлетворенно сказал «gut», проверив предварительно ударом
кирки, нет ли под шпалой пустоты. Ни одна из моих шпал не полу¬
чила похвальной оценки, но внешне казалось, что я стараюсь изо
всех сил. Не моя вина, если я был не пригоден для такой работы.
К счастью для себя, немцы ни разу не пустили по этой линии
скорых поездов; в противном случае произошла бы авария.
Нас не только заставляли работать на нужды немецкой военной
машины. Кроме этого наши охранники всеми способами доби¬
вались, чтобы мы утратили человеческое достоинство, преврати¬
лись в заросших грязью и опустившихся людей. Они знали, что
мы голодаем. Страшно испытывать все время чувство голода —
просыпаться с ним по утрам, думать только о еде и засыпать
голодным, часто видя во сне вкусные блюда. Ведь именно голо¬
дающие больше всего говорят о хорошей пище, мечтая вслух о не¬
доступных кушаньях.
Новости
Мы могли читать газету, выходившую на французском языке,
но отражавшую взгляды немцев. Это была «Газетт дез Арденн»,
которую издавали французы, перешедшие на службу к оккупан¬
там. В этой газете мы особенно внимательно читали списки воен¬
нопленных, но мы в них не значились. Мы были целиком во власти
наших тюремщиков, которые при желании могли нас уничтожить.
В разделе общей информации «Газетт дез Арденн» сообщала,
что после провала наступления 16 апреля во Франции вспыхнули
мятежи, которые были безжалостно подавлены. Мы склонны были
думать, что если это и не сплошная ложь, то немцы преувеличи¬
вают факты репрессий.
Впоследствии мы узнали, что эти репрессии действительно
носили жестокий характер, что некоторое количество француз¬
ских солдат было расстреляно и был применен старый метод де¬
цимации \ действовавший в античном Риме.
Из «Газетт дез Арденн» нам стало также известно, что в рус¬
ской дивизии, наступавшей 16 апреля у форта Бримон рядом
с моей дивизией, произошло восстание, которое было потоплено
в крови. Это оказалось правдой. В лагере JIa-Куртин (департамент
Крёз) французское командование приказало открыть артиллерий¬
ский огонь по восставшим русским солдатам, которые утратили
веру во Временное правительство своей страны и стали на сторону
1 Децимация — наказание каждого десятого при коллективных преступле¬
ниях и в случае ненахождения виновного.— Прим. перев.
72

Ленина и большевиков. Из газеты мы узнали, что в России развер¬
нулась упорная борьба между Временным правительством и боль¬
шевиками. Здесь я впервые прочитал имя Ленина, даже не подо¬
зревая о том, что идеи и пример этого человека сыграют решаю¬
щую роль в моей жизни.
Я заболел бронхитом и меня поместили в госпиталь Шарлеви-
ля. Через две недели я почувствовал себя лучше. Меня страшило
возвращение в Рокиньи, где меня снова ожидала тяжелая жизнь,
от которой, находясь в госпитале, я надеялся избавиться.
Это не значит, что жизнь в госпитале была райской. Однако
перемена обстановки все-таки ощущалась. Мы спали в кроватях.
Хотя обработка одежды в дезинфекционной камере и не давала
полного результата, вшей было меньше. Правда, их оставалось
все-таки слишком много, и каждый больной военнопленный еже¬
дневно возвещал о результатах своей охоты.
В числе госпитализированных военнопленных были итальян¬
цы. Все они страдали от отека ног и находились в очень плохом
состоянии. Волею обстоятельств я, только один из французов,
оказался среди них. Однажды утром нас осматривал врач госпи¬
таля. До крайности чопорный, в начищенных до блеска сапогах,
с моноклем, немецкий военный врач уже, очевидно, раньше принял
решение избавиться от этих итальянцев, считая их слишком сла¬
быми для работы.
Останавливаясь у каждой койки, он спрашивал итальянцев:
«Gamba gonfia?» 1 Вначале он приподнимал одеяло на постели
военнопленных и удостоверялся, что ноги этих бедняг сильно
распухли. А затем, уже не прикасаясь к одеялу, стал ограничи¬
ваться вопросом: «Gamba gonfia?» — и получал неизменный ответ:
«Si signor» 2. Я слышал, как после каждого такого ответа врач
произносил: «Krank, Belgien» или «Кгапк, Deutschland», то есть
«больного в Бельгию» или «больного в Германию».
Желая попасть в Германию, откуда я рассчитывал послать
наконец весточку домой, я твердо решил, когда дойдет до меня
очередь, не говорить, что я француз. На заданный мне вопрос
я ответил: «Si signor». Немецкий врач как будто не заметил мой
неитальянский акцент и, не проверяя правильность моего ответа,
произнес на ходу: «Krank, Deutschland». Итак, меня отправляли
в Германию, и на следующий день я вместе со своими соседями
по палате — итальянцами очутился в вагоне. Здесь были и другие
французы, к которым я присоединился.
В Германии
Таким образом, после довольно продолжительного путешествия
я прибыл в Мешеде в Вестфалии, где находился лагерь военно¬
пленных различных национальностей.
1 «Нога распухла?» (итал.).— Прим. перев.
2 «Да, синьор» (итал.).— Прим. перев.
73

Начальником этого лагеря был генерал по фамилии Дени,
отпрыск гугенотов, уехавших в Германию после отмены Людо¬
виком XIV Нантского эдикта.
Этот генерал, далекие предки которого были французами, не
проявлял, впрочем, особой мягкости к французским военноплен¬
ным, опасаясь, видимо, как бы кто-нибудь из тех ультрапатриотов,
которые всегда появляются в периоды вовсю разгорающейся
шовинистической истерии, не напомнил ему о его происхождении.
К пленным в лагере относились по-разному: к американцам —
очень хорошо, к англичанам — средне, французов причисляли
к категории ниже средней. Что же касается итальянцев, то к ним
относились отвратительно. Но еще хуже обращались с русскими
военнопленными: их презирали.
Стремясь узнать, что происходит в России, мы, несколько
французов, установили контакт с русскими пленными. Нас поража¬
ла стойкость этих людей, которые по вечерам, вспоминая о своей
родине, пели хором грустные протяжные песни, выражавшие
их тоску и надежду.
У меня в памяти сохранилось неизгладимое воспоминание
о волнующей песне, в которой говорилось о волжских бурлаках.
В ее мелодии были и грусть, и гнев, и сила, и надежда.
Соприкасаясь с русскими военнопленными, мы узнали, что
они ведут между собой дискуссии. Среди них не было привержен¬
цев окончательно ликвидированного царского строя, но сторонни¬
кам Временного правительства Керенского противостояли сторон¬
ники большевиков, Ленина.
Я очень интересовался характером дискуссий среди русских,
особенно потому, что газеты, которые нам удавалось раздобыть,
очень остро писали о борьбе между этими двумя политическими
течениями, фактически показывая относительную слабость при¬
верженцев Керенского.
Наши русские знакомые, являвшиеся сторонниками больше¬
виков, убедительно разъясняли нам обстановку. Слушая их расска¬
зы и их прогнозы на будущее, я всем сердцем чувствовал себя с
друзьями Ленина.
Я находил, что они правы. Конечно, я не мог объяснить с тео¬
ретической точки зрения, почему меня тянуло к этим людям,
но я считал, что Временное правительство не в состоянии ради¬
кально изменить положение в России. Оно продолжало войну
и использовало такие же методы, как и царизм. Кроме того, оно,
очевидно, было неспособно сдержать натиск контрреволюции,
и я приходил к выводу, что такое правительство может послужить
трамплином для возрождения в России реакции.
Поэтому меня привлекали позиции большевиков, о которых
я знал из дискуссий в лагере, а также из попадавших нам в руки
немецких газет. Эти газеты отрицательно относились к Ленину,
но указанное обстоятельство лишь усиливало нашу симпатию
к нему. Все, что мы читали, приводило нас к выводу, что болыпе-
74

вики становятся весьма значительной силой в России, что они
стремятся взять власть в свои руки и готовятся к революции,
которая радикально изменит положение.
Из событий, развернувшихся далее в России, меня больше
всего поразили два важнейших события: Декрет о мире и Декрет
о земле. Ненависть к войне, которая проявлялась на протяжении
всего 1917 г. и вызывала среди солдат мятежи, в значительной
степени предопределила мою поддержку Октябрьской рево¬
люции.
Я считал, что в лице правительства Советов появилось наконец
правительство, не похожее на остальные, ибо оно предлагало мир.
И Декрет о земле, принятый Советской властью, также знаменовал
собою в моих глазах разрыв с прошлым. Ведь я сочувствовал
социалистам, стремился понять социализм, попытался осознать
значение Парижской Коммуны и в силу своего сельского проис¬
хождения немного разбирался в том, что такое земельная собст¬
венность.
Таким образом, я считал, что победившая в России револю¬
ция является продолжением революции 1793 г. и идет намного
дальше ее. Многое из того, что впервые принесла с собой эта
революция, мне было непонятно, но я сердцем и разумом стал
на ее сторону. Уже тогда, то есть в конце 1917 г., я был всецело
предан Октябрьской революции и был с нею солидарен. И с той
поры мои взгляды не изменились.
Другие люди иначе смотрели на те же проблемы, поскольку
факты они видели в другом свете и сталкивались с ними при иных
обстоятельствах. И я счастлив, что смог быстро понять огромное
значение Октябрьской революции. Но, как и многих, меня волно¬
вал вопрос: сможет ли она выстоять?
Налицо был пример 72-дневного существования Парижской
Коммуны. Ленин хорошо знал ее опыт.
Как я констатировал, читая тогдашнюю французскую печать
во время работы над книгой «Октябрь 17 года и Франция», фран¬
цузские реакционеры были убеждены, что Советская власть потер¬
пит крах; но эта первоначальная уверенность сменилась в даль¬
нейшем горьким разочарованием, которое предопределило их яро¬
стные антисоветские кампании.
Из всего сказанного вытекает, что мой выбор определился уже
в конце 1917 г.
В развертывавшихся в России событиях, в этой революции,
о которой столько говорили, я был на стороне большевиков, сверг¬
нувших Временное правительство и установивших власть Со¬
ветов.
Некоторые из нас, в том числе и я, думали, что мирное пред¬
ложение Советов вызовет движение солидарности в различных
воюющих армиях, тем более что мы знали о мятежах, вспыхнув¬
ших после наступления 16 апреля 1917 г.
75

В гессенской деревне
Но события развивались не столь быстро, как мы надеялись. В на¬
чале декабря 1917 г. я покинул лагерь и своих русских товарищей.
Меня отправили работать на ферму в небольшую деревушку Иль-
бесхаузен в Гессене. Эта деревня была похожа на многие другие
селения. Ее жители исповедовали протестантство, тогда как сосед¬
няя деревня была католической. Женщины-протестантки повязы¬
вали себе голову черным платком в отличие от католичек, носив¬
ших платок белого цвета.
В деревне находилось около 20 военнопленных. Мы спали
в танцевальном зале деревенского трактира. Крестьянин — хозяин
военнопленного был обязан дать ему кровать, которую и ставили
в этом танцевальном зале, превращенном в спальню. Стерег нас
солдат территориальной армии, ночевавший в комнатушке, распо¬
ложенной поблизости от нашей спальни. То был старый крестья¬
нин, который днем трудился на своем поле, а вечером одевал
солдатскую форму, чтобы охранять нас, следить за тем, чтобы мы
вовремя тушили свет, и будить в 6 часов на работу. На свою ферму
каждый из нас отправлялся самостоятельно.
В деревне остались лишь старики, и появление двух десятков
молодых мужчин вызывало некоторые осложнения. Протестант¬
ский пастор, который каждое воскресенье читал проповедь своим
прихожанам, изображал наше присутствие в этой небольшой дере¬
вушке как козни дьявола и предостерегал население от грехов¬
ных помыслов, которые оно могло вызвать. Однаког судя по всему,
эти проповеди оказывали слабое воздействие.
В числе моих товарищей военнопленных находился дамский
парикмахер из Парижа, мало приспособленный к сельскохозяйст¬
венному труду. Но с этим смирились, так как он делал прически
своей хозяйке и девушкам на ферме. Другой военнопленный
работал у жены полковника, находившегося на русском фронте.
Как оказалось, полковник, приезжавший однажды в отпуск, был
намного старше своей жены, и та, чтобы развлечься, каталась
в двуколке вместе с военнопленным — молодым красивым парнем,
который научился уверенно править лошадью полковницы, хотя
и ездил медленно.
Я работал на ферме у крестьянки, у которой было три дочери.
Две из них были совсем молоденькими. Третья, старшая была
доброй, толстой белокурой девицей богатырского сложения. В доме
жила еще старая бабушка, которая была очень мягким человеком
и, когда я о чем-нибудь спорил с ее дочерью или внучками, стара¬
лась все уладить по-хорошему, становясь на мою сторону.
Жить среди всех этих женщин порою было нелегко. Всегда кто-
нибудь был недоволен. Я не имел ни склонности, ни достаточных
знаний для серьезного сельскохозяйственного труда и старался
быть полезным тем, что учил хозяйку прятать продукты от рекви¬
зиций, проводившихся комендатурой.
76

Возвращение в лагерь
В начале 1918 г. после неудавшегося побега меня снова отправили
в лагерь Мешеде и посадили здесь в карцер, которым наказыва¬
лась всякая попытка к бегству. Я простудился и заболел двусто¬
ронним воспалением легких; меня поместили в лагерный госпи¬
таль, где я неделю находился между жизнью и смертью.
В то время не было антибиотиков, и мне фактически не оказы¬
вали никакой медицинской помощи. Врачи просто ждали, сможет
ли моя молодость одолеть подстерегавшую меня смерть.
При госпитале был французский аббат, который исполнял обя¬
занности санитара, библиотекаря и духовника. Сразу же по при¬
бытии в госпиталь я сказал ему, что не хочу, чтобы в случае смерти
меня хоронили с церковными обрядами. Я сказал это достаточно
громко, чтобы меня могли услышать соседи по койке.
Через два или три дня я потерял сознание и очнулся лишь на
девятый день, когда болезнь отступила и жизнь взяла верх над
смертью.
Одного из моих соседей уже не было в палате, мне сказали,
что он умер. Одновременно товарищи сообщили, что, несмотря
на мою просьбу, кюре-санитар совершил надо мной обряд соборо¬
вания в то время, когда я находился без сознания. Я был возмущен
и потребовал от кюре объяснений. Тот в свою очередь страшно
разозлился на меня, опасаясь, что другие больные могут после¬
довать моему плохому примеру, выразившемуся в открытых на¬
падках на него.
Этот священник был фанатиком и в наказание за бунт лишил
меня свежего яйца, которое раньше давал мне каждый день. Тогда
я задал ему головомойку, от которой авторитет аббата сильно
пострадал, ибо я указал на противоречие между его словами и по¬
ступками.
Разумеется, рассказывая об этом кюре, в поведении кото¬
рого как бы воскресли идеи, достойные минувших времен, я
вовсе не собираюсь утверждать, что он типичен для среднего
священника. В своей жизни я встречался и с другими священ¬
никами, придерживавшимися иной линии поведения. Но здесь
я должен отметить, что своим поведением фанатичный аббат
усилил у меня антирелигиозные чувства, обострил их до предела.
Жизнь несколько ослабила мою горячность, не изменив, однако,
существа моей позиции.
В молодости у человека огромный запас сил, и я быстро поправ¬
лялся. Мне захотелось читать. Я обратился к кюре-библиотекарю
и попросил «Разгром» Золя, что вывело его из себя. Он не хотел
давать мне эту книгу, но я стоял на своем, и после очень горячего
спора, в котором меня активно поддержали все больные воен¬
нопленные, библиотекарь был вынужден уступить. Однако, как
я почувствовал, он решил в отместку поскорее от меня изба¬
виться.
77

Перед тем как покинуть госпиталь, я зашел в ближайший
барак, превращенный в морг, и увидел страшно изможденные
трупы недавно умерших больных. И я подумал, что сам был на
волосок от печального конца, который привел бы меня в этот им¬
провизированный морг.
Но теперь я был здоров и покидал госпиталь. Я вернулся в ла¬
герь и пробыл там некоторое время, а затем меня снова направили
на работу.
На бумажной фабрике
Администрация лагеря не послала меня во второй раз на ферму,
лишив меня возможности применить мои скромные способности
в сельском хозяйстве.
Меня направили на бумажную фабрику в Арнсберг (район Ган¬
новера). Я должен был измельчать с помощью топора тяжелые
рулоны целлюлозы, служившие для приготовления бумажной
массы. Моим непосредственным начальником была молодая де¬
вушка, ответственная за смеситель, в котором перемешивалась
целлюлоза, и порой, когда я отставал, она брала топор и выполня¬
ла за меня часть моей работы.
С питанием на фабрике дело обстояло из рук вон плохо: оно
было скверным и недостаточным. Военнопленных заставляли
заниматься дополнительной работой — закладывать в хранилища
картофель. Пользуясь этим, каждый из нас брал немного картош¬
ки и приносил ее в помещение, где мы жили. Там мы прятали ее
под соломенными подстилками, заменявшими нам матрацы, а затем
пекли в печи. Эта картошка, приготовленная в мундире, казалась
нам необыкновенно вкусной.
Мы ничего не знали о положении на фронте. Немцы, с которы¬
ми мы работали, не проявляли никакого беспокойства.
Наступил конец октября 1918 г., а мы до сих пор не знали, что
союзники одержали в июле вторую победу на Марне. Мы не знали,
что 3 октября Гинденбург подал записку правительству, содер¬
жащую требование о немедленном заключении мира, с которым
он выступил в первый раз еще 29 сентября. В той записке старый
фельдмаршал заявлял, что положение с каждым днем обостряется
и поэтому лучше «прекратить борьбу во избежание ненужных
потерь для германского народа и его союзников».
Однако интуитивно мы чувствовали, что обстановка для немцев
складывается неблагоприятно. К сожалению, у нас не было газет
и мы ничего не знали об истинном положении вещей.
Но мы не могли долго оставаться в неведении. Ведь чувство¬
валось приближение конца. Мы это замечали по холодной сдержан¬
ности и отчужденности немцев, усиливавшимся с каждым днем.
На бумажной фабрике, где я работал, существовало хранилище
для старых газет, военнопленные сюда никогда не заходили. Но
однажды, воспользовавшись благоприятным стечением обстоя-
78

тельств — дверь была открыта и никого из охранников там не бы^
ло, — я проник в это запретное место, где лежали кучами газеты —"
свидетельства уже вошедших в историю событий.
Просматривая быстро их пачки, роясь в поисках самых свежих
номеров, я наткнулся наконец на газету от 12 ноября. В ней через
всю страницу крупным шрифтом был напечатан заголовок, смысл
которого я сразу же уловил: «Waffenstillstand» — «Перемирие».
Схватив газету, я вернулся в цех и сообщил своим товарищам
военнопленным о заключении перемирия. А девушку, с которой
работал, упрекнул за то, что она ничего мне не сказала.
Начиная с этого момента, военнопленные перестали работать.
Немецкие рабочие знали, что мы осведомлены о поражении Гер¬
мании. Они были подавлены и тоже работали спустя рукава.
Прошел уже десяток дней со времени заключения перемирия,
и я всеми силами стремился вернуться в лагерь Мешеде, до кото¬
рого было не очень далеко, чтобы узнать, как предполагается осу¬
ществлять репатриацию. С одним товарищем мы покинули Арнс-
берг. Царил такой беспорядок, что нам легко удалось взять же¬
лезнодорожные билеты до Мешеде.
Возвращение в Мешеде
Когда мы прибыли в лагерь, там все было перевернуто вверх дном.
Бывший комендант генерал Дени куда-то исчез, и по лагерю рас¬
хаживали солдаты с красными повязками, на которых было напи¬
сано «Arbeiter-und Soldatenrate» — «Советы рабочих и солдат».
На первый взгляд это было похоже на Советы рабочих и солдат¬
ских депутатов, о которых нам рассказывали русские военноплен¬
ные — сторонники большевиков.
Военнопленные могли выходить из лагеря, потому что дисцип¬
лина очень ослабла. Но здесь свирепствовала эпидемия «испан¬
ского гриппа», как его называли в то время. Каждый день кто-
нибудь умирал, и, должен признаться, что я никогда еще так не
боялся смерти, как в те дни, накануне освобождения. За несколько
лет до этого в Мешеде умерли двое юношей из нашей деревни —
братья Баже, которых я хорошо знал; я видел их могилы на лагер¬
ном кладбище, и мне совершенно не хотелось оказаться рядом
с ними.
Вскоре после моего возвращения в лагерь произошло событие,
которое вызвало у меня большое беспокойство за будущее герман¬
ской революции. Возвращаясь в Германию, армия Гинденбурга
должна была пройти через Мешеде, где воздвигли триумфальную
арку с многозначительной надписью: «Unseren Helden» — «Нашим
героям». Побежденную армию встречали как армию-победитель-
ницу, и это меня тревожило. Я считал, что прославление армии
затеяно с целью спасения престижа высшего командования, кото¬
рое следовало бы пригвоздить к позорному столбу как виновника
несчастий немецкого народа.
79

В возвращавшейся в Германию армии находились и совершен¬
но деморализованные элементы — кавалеристы, продававшие сво¬
их лошадей, солдаты, занимавшиеся спекуляцией. Но в целом
дисциплина в ее рядах сохранялась, и, когда солдаты с фронта
проходили через Мешеде, комиссары Советов рабочих и солдат ис¬
чезли, и управление лагерем взяли в свои руки офицеры.
Меня очень огорчил тот факт, что старая германская армия
снова задает тон. Я стремился покинуть лагерь, ставший очагом
эпидемии, и решил отправиться вместе с одним товарищем в Дюс¬
сельдорф, который, по моим сведениям, заняли союзники.
Невозможно представить себе, что значит для человека обрести
свободу после плена или тюремного заключения. На протяжении
своей жизни я несколько раз испытал это чувство, но до сих пор
помню, словно это было вчера, какую огромную радость я почув¬
ствовал, вырвавшись из плена.
Я получил месячный отпуск. Приехав домой, я встретился
с матерью, проявлявшей все такую же энергию и мужество перед
жизненными невзгодами, и младшим братом Луи. Ему исполни¬
лось четырнадцать лет, он ходил в школу и очень хорошо учился.
Отец, любимцем которого я был, стал жертвой «испанского грип¬
па», свирепствовавшего тогда по всей Франции. Это омрачало ра¬
дость возвращения. И не хватало в доме брата Жана. Он продолжал
свое лечение в госпитале Валь-де-Грас, и мы не знали, когда он
сможет вернуться домой.
Итак, война закончилась, я вернулся в родные места, но оста¬
вался еще на военной службе. По истечении месячного отпуска,
то есть в начале января 1919 г., я явился на сборный пункт 12-го
пехотного полка в Тарбе и вместе с другими бывшими военноплен¬
ными и ранеными попал под начало к унтер-офицеру, который,
будучи ранен в 1914 г., после того как пробыл на фронте всего
лишь несколько дней, любил проявлять свою власть, обращаясь
с нами как с новобранцами.
Однако я довольно скоро избавился от этого самодура, так как
был зачислен в нестроевую роту в качестве секретаря капитана,
начальника демобилизационного сборного пункта 12-го пехотного
полка.

в РЯДАХ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ
Я продолжал заниматься демобилизацией солдат. Уже в начале
сентября стали демобилизовывать лиц из контингентов, призван¬
ных незадолго до меня. Подходила моя очередь, и 19 сентября
1919 г. я вернулся к гражданской жизни. Несколько дней я про¬
вел дома, а затем отправился в Париж, куда приехал в начале
октября.
Я поступил на работу к хозяину кондитерской на площади Ла¬
файета, у которого работал до войны. И сразу же заметил, что
теперь строго придерживаются восьмичасового рабочего дня. Это
происходило не потому, что соблюдение законов стало священным
и нерушимым правилом для хозяев; они просто боялись отпора
вернувшихся из армии рабочих.
Приехав в Париж, я снова снял свою прежнюю комнату на
улице Птит-Экюри, пустовавшую на протяжении всей войны. Мой
брат все еще находился в Валь-де-Грас, но уже не подчинялся
военной дисциплине, ибо его контингент демобилизовали. Его
продолжали лечить в военном госпитале как гражданское лицо
до назначения пенсии.
Вскоре после приезда в Париж я вступил в Республиканскую
ассоциацию бывших фронтовиков. В свое время меня глубоко
взволновало чтение романа «Огонь», и я решил стать членом
Ассоциации бывших фронтовиков, генеральным секретарем кото¬
рой был автор романа Анри Барбюс. Мой брат Жан вступил в ассо¬
циацию в тот же день, что и я.
Кампания за освобождение участников
восстания на Черном море
1920 год начался для французского рабочего движения мощной
кампанией за освобождение участников восстания на Черном море,
подвергшихся жестоким репрессиям.
В своем номере от 19 февраля боевой еженедельник «Ваг»,
директором которого был депутат-кинталец 1 Пьер Бризон, напе¬
чатал рассказ о событиях, имевших место в 1919 г. в Одессе.
1 По названию конференции в Кинтале (Швейцария), происходившей 24—
30 апреля 1916 г. На этой конференции, последовавшей за конференцией в Цим-
мервальде (5—8 сентября 1915 г.), собрались социалисты из разных стран с целью
81

«В апреле 1919 г. броненосец «Франс» был якобы направлен
в Константинополь, а в действительности — в Одессу, чтобы соеди¬
ниться с теми кораблями эскадры, которые уже начали обстрел
побережья...
Одесса была убежищем для крупной буржуазии и аристокра¬
тии, бежавших от большевиков...
Нашими союзниками были греки и пресловутая русская добро¬
вольческая армия, насчитывавшая 1000 человек, в том числе
250 полковников и 40 генералов, которым Франция платила жало¬
ванье и не мешала заниматься лихоимством, нападать на проф¬
союзы, запрещать социалистические и демократические газеты,
расстреливать без суда людей при наступлении темноты.
Вся эта банда занималась спекуляцией, распутничала и оби¬
рала население.
Нашим консульским представителем был г-н Эно, который под¬
держивал также германофила гетмана Скоропадского.
Поэтому понятно, что победосно продвигавшуюся Красную
Армию население встретило с распростертыми объятиями.
Французским морякам приходилось по ночам грузить уголь,
чтобы эвакуировать на транспортных судах «Коркорадо», «Кав¬
каз», «Император Николай» совершенно обезумевших русских
и французских буржуа; некоторые из них платили миллион рублей
за место на корабле.
Французские войска отступали, уничтожая имущество, сбра¬
сывая в море автомобили... Один офицер выстрелом из пистолета
убил французскую учительницу Жанну Лябурб ‘...
Красная Армия, напротив, проявляла себя гуманной. Француз¬
ских солдат, отправленных в Россию силой, привлекала чело¬
вечность большевиков, и они начинали действовать с ними за¬
одно.
Несколькими днями позже, 17 апреля, броненосец «Франс»
подошел к осажденному большевиками Севастополю и стал обстре¬
организации борьбы против империалистической войны и политики «священного
единения», в которой погрязли социалистические партии, за исключением боль¬
шевиков и Болгарской рабочей социал-демократической партии (тесных социа¬
листов) .
Французскими делегатами были социалисты: депутат от Воклюза Александр
Блан, депутат от Изера Раффен-Дюжан и депутат от Алье Пьер Бризон. С Бри-
зоном Ленин, боровшийся против оборонческой политики социалистических пар¬
тий, вступил в полемику, ибо тот просто-напросто призывал к быстрому заклю¬
чению мира.
1 Жанна Лябурб, французская учительница, жившая в России, отправилась
в Одессу во время интервенции французских войск, чтобы напомнить француз¬
ским солдатам и морякам, наследникам славного прошлого Парижской коммуны,
о том, что Советская власть борется за осуществление великих идеалов, которые
вдохновляли парижских коммунаров, и призвать их к братанию с русскими рево¬
люционерами. Жанна Лябурб была расстреляна французскими интервентами.
Ее прах покоится на Одесском кладбище. Мне представилась возможность уви¬
деть, как сюда приходят многочисленные делегации, чтобы почтить память этой
героической участницы революции.
82

ливать город 140-мм снарядами. На борту корабля усилился тер¬
рор... По городу открыл огонь также и броненосец «Жан Бар»...
Экипажи обоих кораблей были введены в заблуждение; им сказали,
что они ведут учебные стрельбы...
18 апреля моряки с гневом узнали, что в результате нашей
бомбардировки погибли мирные жители. 180 человек было убито
и много ранено. Забурлил мятеж. Вечером 19 апреля экипажи
кораблей «Франс» и «Жан Бар», собравшись на палубе, запели
«Интернационал». Арестованные были освобождены...
...20 апреля, в день пасхи, экипажи этих кораблей на общих
собраниях избрали делегатов, которые вручили командованию тре¬
бования своих товарищей...»
Все это подчеркивало неблаговидную роль, которую играло
французское правительство, участвуя в действиях контррево¬
люции.
Страсбургский съезд
XVII съезд социалистической партии, заседавший в Страсбурге
с 25 по 29 февраля 1920 г., приобретал особо важное значение
в связи с тем, что он должен был высказаться по вопросу о присое¬
динении к Коммунистическому Интернационалу.
В вопросе о присоединении к Коммунистическому Интернацио¬
налу серьезное сопротивление оказали бывшие сторонники войны
до победного конца. Ренодель не постеснялся защищать II Интер¬
национал, а Леон Блюм стремился оправдать его позицию во время
войны, пытаясь провести якобы коренное различие между сотруд¬
ничеством ревизионистского типа с буржуазными правительст¬
вами, нашедшим свое воплощение в начале века в форме милье-
ранизма, и участием в правительствах во время войны.
Страсбургский съезд принял решение о выходе из II Интерна¬
ционала, в котором после ухода германских независимых социа¬
листов от Германии, остались лишь «социалисты Шейдемана
и Носке — сообщники кайзера и контрреволюции».
Но, приняв решение о выходе из II Интернационала, съезд,
однако, не высказался за присоединение к Коммунистическому
Интернационалу. Он просто принял решение о переговорах с руко¬
водящими органами Коммунистического Интернационала. Вы¬
полняя это решение, Марсель Кашен и Л. О. Фроссар выехали
в июне в Москву.
Поездка Марселя Кашена и Л. О. Фроссара в Москву
Многие, и я в том числе, ждали от поездки Марселя Кашена и
Л. О. Фроссара значительных результатов. Я был рад, узнав иэ
«Юманите», что обоих французских делегатов пригласили с сове¬
щательным голосом на II конгресс Коммунистического Интерна¬
ционала, открывшийся в Петрограде 19 июля 1920 г. От Франции
83

в нем участвовали и другие деятели: Раймон Лефевр и Росмер
(от Комитета III Интернационала), Лепти и Вержа (от револю¬
ционного меньшинства ВКТ), Жак Садуль (от французской ком¬
мунистической группы в Москве) и Анри Гильбо.
В своем докладе на конгрессе Ленин дал анализ международ¬
ного положения и подчеркнул губительность оппортунизма для
рабочего движения. Он, в частности, сказал:
«Оппортунизм — наш главный враг. Оппортунизм в верхах
рабочего движения, это — социализм не пролетарский, а буржуаз¬
ный. Практически доказано, что деятели внутри рабочего движе¬
ния, принадлежащие к оппортунистическому направлению,—
лучшие защитники буржуазии, чем сами буржуа» '.
Говоря о представительности конгресса и перспективах на
будущее, великий стратег Октябрьской революции 1917 г. отметил:
«...Товарищ председатель говорил о том, что конгресс заслужи¬
вает названия всемирного. Я думаю, что он прав потому в особен¬
ности, что мы имеем здесь не мало представителей революционно¬
го движения колониальных, отсталых стран. Это только слабое на¬
чало, но важно уже то, что это начало положено. Объединение ре¬
волюционных пролетариев капиталистических, передовых стран с
революционными массами тех стран, где пролетариата нет или
почти нет, с угнетенными массами колониальных, восточных стран,
это объединение на настоящем конгрессе происходит. И от нас
зависит,— я уверен, что мы это сделаем,— это объединение закре¬
пить. Всемирный империализм должен пасть, когда революцион¬
ный натиск эксплуатируемых и угнетенных рабочих внутри каж¬
дой страны, побеждая сопротивление мещанских элементов и влия¬
ние ничтожной верхушки рабочей аристократии, соединится с
революционным натиском сотен миллионов человечества, которое
до сих пор стояло вне истории, рассматривалось только как ее
объект» 2.
Конгресс Коммунистического Интернационала закончился
7 августа, однако Марсель Кашен и JI. О. Фроссар выехали из
Москвы 31 июля.
Накануне приезда двух посланцев социалистической партии
с конгресса Коминтерна «Юманите» поместила 11 августа «Призыв
к трудящимся: За Советскую Россию. Против межсоюзнического
капитализма».
«Защита русской революции,— говорилось в этом призыве,—
является предварительным этапом мировой революции. Отказ
от всесторонней и максимальной помощи русской революции озна¬
чал бы предательство мировой революции...
Мир Советской России, признание конституции, которую она
свободно избрала для себя,— вот насущные требования нашей
борьбы...»
1 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 41, с. 232.
2 Там же, с. 233.
84

Среди членов Постоянной административной комиссии, под¬
писавших этот призыв, были, в частности, Брак, Поль Фор, Лонге,
Мейера, Ле Трокер, Ренодель, Даниэль Рену, Луиза Сомоно, Мар¬
сель Самба, Рауль Верфейль.
На следующий день, 12 августа, «Юманите» под заголовком
«Возвращение делегации» опубликовала статью, написанную Мар¬
селем Кашеном и Л. О. Фроссаром.
«Некоторые из наших заявлений в Москве,— писали они,—
вызвали большую полемику в партии. Нам думается, что лучше
было бы подождать нашего возвращения и тогда уже, на основа¬
нии точной документации, выносить суждение по ряду вопросов...
Мы выполнили нашу деликатную миссию в точном соответствии
с мандатом, который нам вручило большинство партии...
...Мы заявили, что будем просить партию вступить в III Интер¬
национал. В связи с этим мы высказали свои соображения... Доба¬
вим, что элементарная честность требует от нас сложить с себя
обязанности директора «Юманите» и секретаря партии...
Мы намерены защищать нашу точку зрения и выступать от
нашего собственного имени, не возлагая никакой ответственности
ни на организацию, ни на газету.
В ожидании заседания Национального совета просим разре¬
шения рассказать в газете в ближайшие дни о главных впечатле¬
ниях, которые мы вынесли из этой захватывающей поездки... Хотя
наша ознакомительная поездка была слишком короткой, а наблю¬
дения, к сожалению, неполными, мы не скрываем нашего расту¬
щего восхищения перед созидательной деятельностью революци¬
онного пролетариата России».
13 августа в парижском цирке состоялся большой митинг, на
котором с рассказом о своей поездке в Советский Союз выступили
Марсель Кашен и JI. О. Фроссар.
Люди моего поколения помнят тот митинг и ту огромную толпу,
которую не могло вместить обширное помещение цирка. Мне
самому все же удалось вовремя проникнуть в здание.
Никогда еще не было в огромном зале парижского цирка такой
внимательной, взволнованной и преисполненной энтузиазма
публики, писала «Юманите».
Все, кто собрался в цирке, с нетерпением ожидали выступления
Кашена и Фроссара, появление которых толпа встретила пением
«Интернационала» и криками: «Да здравствует Ленин!», «Да
здравствует Кашен!», «Да здравствует Фроссар!», «Да здравствует
Садуль!», «Да здравствуют Советы!» Эта овация свидетельствова¬
ла о вере масс в Советскую революцию.
Речь Л. О. Фроссара не раз прерывалась аплодисментами, но,
когда стал выступать Марсель Кашен, восторженные овации гре¬
мели без конца, поскольку слова оратора доходили прямо до сер¬
дец и сознания слушателей.
«Для старого социалиста,— сказал он,— 30 лет мечтавшего
увидеть общество, в котором труд не подвергался бы эксплуатации,
85

было большой радостью попасть в такую Россию, где вся власть
принадлежит только труду.
Но ценой каких страданий русская революция создает это
общество!
Эти страдания причиняем и мы, поскольку солдаты Россий¬
ской социалистической республики умирают от французских сна¬
рядов, изготовленных французскими рабочими и перевезенных
французскими железнодорожниками и моряками».
И в заключение, под гром аплодисментов, он воскликнул:
«Сплотись, французский народ! Посмотри, что творит империа¬
листическая буржуазия Франции... И осознай свой долг».
В обстановке неописуемого энтузиазма митинг принял следую¬
щую резолюцию:
«10 тыс. гражданок и граждан, собравшихся по призыву социа¬
листической партии 13 августа в парижском цирке, благодарят
Фроссара и Кашена за отчет о только что совершенной ими по¬
ездке в Россию;
присоединяются к их заявлению о солидарности с русской ра¬
бочей революцией;
обязуются всеми силами воспрепятствовать новой войне, целью
которой была бы поддержка авантюристов, подкупленных капи¬
талистами;
заявляют о своей воле добиться признания правительства рес¬
публики Советов;
шлют горячий, братский привет российским пролетариям.
Да здравствует русская революция!
Да здравствует международная социальная революция!»
12 сентября вышел специальный номер «Юманите», озаглавлен¬
ный «Социалистическая партия и Интернационал». В номере
был опубликован ряд официальных материалов, в том числе 9 ус¬
ловий приема в Коммунистический Интернационал.
В печати началась полемика вокруг этого вопроса, поскольку
стало известно, что конгресс Коммунистического Интернационала
принял 21 условие. Но все эти условия были одобрены конгрессом
на пленарном заседании 6 августа, а Марсель Кашен и JI. О. Фрос-
сар уехали из Москвы еще 31 июля.
По мере того как приближался съезд социалистической партии,
который должен был высказаться по вопросу о вступлении в Ком¬
мунистический Интернационал, антисоветская кампания приобре¬
тала все более злобный характер.
Я очень внимательно следил за всеми сообщениями о тех или
иных выступлениях по вопросу о присоединении к Коммунисти¬
ческому Интернационалу и был убежден, что на ближайшем съез¬
де социалистической партии этот вопрос будет наконец решен
положительно.
86

Турский съезд
25 декабря 1920 г., в день рождества, начал работу в Туре съезд
социалистической партии, определивший своими решениями ори¬
ентацию французского рабочего движения. В то время я работал
кондитером в отеле «Регина» на площади Пирамид. Я все время
думал о том, что же происходит на съезде, занимаясь приготовле¬
нием пудингов для обильного рождественского ужина английских
клиентов.
На следующий день я, как и все читатели «Юманите», узнал,
что сразу же после открытия съезда было внесено предложение
изменить повестку дня и рассмотреть в первую очередь вопрос
о присоединении к Коммунистическому Интернационалу.
В защиту резолюции о присоединении к III Интернационалу
выступил Марсель Кашон, который, в частности, заявил:
«...Каждому сидящему здесь известно, что во время войны
я входил в большинство партии и защищал свои идеи со всей пыл¬
костью своего темперамента.
Это факт, и мне даже ни на минуту в голову не приходила
мысль забыть об этом прошлом. Сейчас, после нашей поездки
в Россию, совесть диктует мне призвать французских товарищей
принять участие в социальной битве, которую начал мировой про¬
летариат, и занять свое место в Московском Интернационале.
Тот, кто рассчитывает остановить движение за присоединение
к III Интернационалу, используя в этих целях факт моей прежней
принадлежности к большинству партии, глубоко заблуждается.
( Аплодисменты.)
...Наш долг — открыто заявить буржуазии, что мы полны
решимости примкнуть к великой русской революции, которая
является сейчас основным оплотом против мирового империализ¬
ма». (Аплодисментыу возгласы: «Браво!»)
Длинная речь Леона Блюма состояла из изложения различных
аргументов против вступления в Коммунистический Интернацио¬
нал. Одновременно он пытался приписать Советской революции
бланкистский характер.
«...Мне предложили рассеять одно недоразумение, что ж, я го¬
тов. Что собой представляет захват власти в обществе? Это озна¬
чает захват центральной власти, которая ныне называется госу¬
дарством, любыми средствами, включая легальные и нелегальные.
(Аплодисменты. Шум ) Так учит социализм.
...Я повторяю, что если в качестве революционного идеала, ре¬
волюционной задачи выдвигать захват власти, как самоцель, а не
как средство для дальнейшего переустройства общества, то это
будет уже анархистская концепция. Если вы мыслите подобным
образом, то каков будет результат ваших действий? Единственным
полезным и конкретным результатом в этом случае будет разру¬
шение современной государственной машины. Когда вы ставите
87

перед собой задачу захватить власть, не будучи уверенными в том,
что это приведет к переустройству общества, единственная пози¬
тивная цель ваших усилий — разрушить то, что существует, а
именно буржуазный правительственный аппарат. На мой взгляд,
эта анархистская по своей природе ошибка лежит в основе ком¬
мунистического учения...
Пользуясь благоприятной обстановкой, вы рассчитываете ув¬
лечь за своим авангардом народные некоммунистические массы,
которые не знают точных целей движения, но возбуждение которых
постоянно подогревается вашей пропагандой. Такова ваша кон¬
цепция. Чего добился бланкизм, применяя подобные методы?
Немногого... В последние годы ему не удалось даже захватить ка¬
зарму пожарников на бульваре де ла Виллет... (Возгласы проте¬
ста.) Я не буду останавливаться на вопросе, можно или нельзя на
практике осуществить эти идеи, моя цель — подвергнуть критике
саму теоретическую основу подобных взглядов».
По правде сказать, Леон Блюм думал, что государству, создан¬
ному Октябрьской революцией, никогда не удастся построить
социалистическое общество. Факты показали, что люди, критико¬
вавшие большевиков в 1917 г. и позднее, ни в одной стране не
осуществили социализм. И напротив, благодаря Октябрьской ре¬
волюции социализм из надежды и мечты превратился в действи¬
тельность.
На съезде с волнующей речью выступила Клара Цеткин — ве¬
теран немецкого рабочего движения, соратница Карла Либкнехта
и Розы Люксембург. Обращаясь к делегатам, она сказала:
«Здесь вы будете не писать историю, а делать ее. Ваш съезд —
это сама живая история, он плоть и кровь пролетарской револю¬
ции, которая должна освободить пролетариат всего мира.
Чтобы двигаться вперед, надо создать сильную, единую, цен¬
трализованную, хорошо дисциплинированную партию и ясно
заявить о своем присоединении к III Интернационалу. Нужно
недвусмысленно высказать свое стремление проводить револю¬
ционную политику вместо постыдной, ренегатской политики ком¬
промиссов, слабости и колебаний. Надо просто, ясно и недвусмыс¬
ленно заявить о присоединении к III Интернационалу, не только
к его принципам, его тактике, но также и к его условиям...» (Апло¬
дисменты многих делегатов.)
В ночь со среды 29 декабря на четверг 30 декабря вопрос о при¬
соединении к Коммунистическому Интернационалу был поставлен
на голосование. За присоединение к Коминтерну было подано 3208
мандатов против 1022, поддержавших резолюцию Лонге, и при
39 воздержавшихся. Резолюция Прессмана, отражавшая позицию
выжидания, получила 60 мандатов, а еще одна резолюция, левацкая
по духу, но высказывавшаяся за присоединение,— 44 мандата.
На заседании не присутствовали 32 делегата.
Итак, съезд в Туре определил свою позицию. Об этом я узнал
30 декабря. В тот же день вечером я пошел в секцию X округа и зая-
88

вил о вступлении в партию. Меня тут же занесли в списки и, таким
образом, я принял участие в превращении социалистической
секции в секцию коммунистическую.
После Турского съезда
Меньшинство съезда отказалось подчиниться решению о присоеди¬
нении к Коммунистическому Интернационалу. По призыву Поля
Фора «реконструкторы», объединившиеся вокруг Жана Лонге,
и члены Комитета социалистического сопротивления во главе с Ре-
ноделем собрались отдельно в четверг 30 декабря, осуществив,
таким образом, раскол партии.
Диссиденты, как их тогда называли, заявили, что они высту¬
пают преемниками Объединенной социалистической партии, и
поручили комиссии в составе Поля Фора, Мейера, Прессмана и
Поля Бонкура подготовить текст обращения к социалистам. Поль
Фор был назначен генеральным секретарем новой партии.
Происшедший раскол показывал всю глубину противоречий
между двумя течениями во французском рабочем движении, кото¬
рые столкнулись на Турском съезде.
Результаты Турского съезда укрепили веру в будущее у широ¬
ких масс французских трудящихся.
Речь шла о том, признавать ли Советскую революцию как
героическое выступление русских рабочих, которое, однако, из-за
своего якобы ограниченного значения не может быть поучитель¬
ным для международного пролетариата,— такой была позиция
противников присоединения к Коммунистическому Интернацио¬
налу,— или, напротив, рассматривать эту революцию как вели¬
чайшее событие для всего международного рабочего класса.
Те, кто пережил этот период, перечитывая сейчас все, что
писалось тогда, несомненно могут обнаружить, что некоторые
формулировки требуют исправления. Но дело ведь не в этом.
Трудящиеся всего мира не могли не оценить по достоинству
истинную роль Октябрьской революции, которая имела решающее
значение и для их собственного будущего.
Отвечая на призыв Ленина, Турский съезд, на котором родилась
Французская коммунистическая партия, выступил в поддержку
революционного течения во французском рабочем движении.
Конечно, некоторые из тех, кто решил в Туре вступить в новую,
коммунистическую партию, пробыли в ней недолго. К числу таких
людей относился и Л. О. Фроссар, сделавший позже карьеру бур¬
жуазного политикана. Однако Турский съезд заложил основы
коммунистической партии, которой предстояло преодолеть боль¬
шие трудности и выдержать много сражений, чтобы превратиться
в подлинно марксистско-ленинскую партию.
Разумеется, во время Турского съезда мы представляли себе
будущее несколько иначе, чем то, что произошло в действитель¬
ности. Мы ожидали, что в Европе произойдут быстрые револю-
89

ционные изменения, и не думали, что спустя полстолетия капи¬
тализм еще будет господствовать в Западной Европе.
События развивались не по той схеме, которую мы начертали
себе в то время. Однако следует сказать, что все могло бы быть ина¬
че, если бы не была предана революция в Германии и если бы
все рабочее движение пошло по пути, открытому Октябрьской
революцией.
И если сегодня капиталистическая система потеряла свой все¬
мирный характер, если социализм превратился в мировую систему,
если колониальные империи рухнули под напором национально-
освободительных движений, приведших к созданию новых неза¬
висимых государств, то начало всем этим коренным преобразо¬
ваниям было положено Октябрьской революцией.
Все это лишний раз напоминает о том, ценой какой борьбы,
каких лишений, жертв и страданий обеспечил советский народ эти
великие победы, благодаря которым изменилось лицо современ¬
ного мира, а человечество получило возможность пойти вперед.
Октябрьская революция наложила свой отпечаток на всю со¬
временную историю и продолжает оказывать огромное влияние
на нынешний век. Как тут не вспомнить о нашей кампании полсто¬
летия тому назад в поддержку голодавшей Советской России, кото¬
рая подвергалась блокаде за то, что стала в авангарде народов всего
мира. И все, кто борется за лучшее завтра, не могут не поклониться
низко великому советскому народу, который в октябре 1917 г. под
руководством Ленина распахнул перед человечеством двери в
будущее.
В нашей секции развернулись дискуссии, в результате которых
члены партии, поддерживавшие решение о присоединении к
III Интернационалу, отмежевались от тех, кто заявил о своем
желании остаться, как выразился Леон Блюм, в старом доме.
Те немногочисленные члены секции, которые присоединились
к раскольникам, сохранили за собой помещение на улице Бюиссон
Сен-Луи, использовав некоторые положения законодательства, а
новая секция СФИК 1 разместилась в помещении кооператива
«Эгалитер» на улице Самбр-э-Мёз.
Подавляющее большинство членов старой секции поддержало
решение Турского съезда, к ним присоединились новые члены
партии, и в результате в X округе насчитывалось уже несколько
сот членов нашей новой секции.
Мы сохранили знамя секции с надписью: «СФИО» 2, но переде¬
лали в этой надписи букву «О» на «К». Немного позже члены
партии стали называться уже не социалистами, а коммунистами.
Вскоре после своего образования коммунистической партии
пришлось принять участие в избирательной кампании во втором
1 СФИК (SFIC) — Французская секция Коммунистического Интернацио¬
нала.— Прим. перев.
2 СФИО (SFIO) — Французская секция рабочего Интернационала.— Прим.
перев.
90

секто'ре Парижа (I, II, III, IV, XI и XX округа), где выбыли два
депутата: один из них — Мильеран — был избран президентом
республики, а другой депутат умер. Своими кандидатами комму¬
нистическая партия выдвинула Лорио и Суварина, отбывавших
тюремное заключение по обвинению в заговоре против безопасности
государства.
Суварин (его настоящая фамилия Лифшиц) был мелким бур¬
жуа, выходцем из семьи ювелиров с улицы Каде. В качестве дирек¬
тора «Бюллетен коммюнист» Суварин участвовал в пропаганде
позиций большевистской партии, но систематически выдвигал
на первый план Троцкого. По существу же, это был реакционер,
который случайно забрел на дорогу социалистической революции.
В поддержку кандидатур Лорио и Суварина была организована
энергичная кампания, и в первом туре они собрали больше голосов,
чем другие кандидаты левых партий, хотя и оказались позади
реакционных кандидатов. Однако во втором туре они потерпели
поражение.
Позже, выйдя из тюрьмы, Суварин развернул кампанию про¬
тив коррупции печати, обрушившись непосредственно на газету
«Матэн», которая получала субсидии от царского агента Раффа-
ловича. Суварин совершенно не понимал психологии трудящихся.
Это был сухарь, самовлюбленная личность, человек, который счи¬
тал себя предназначенным для великих дел, но впоследствии ока¬
зался в болоте реакции и стал одним из проповедников антиком¬
мунизма.
Свой псевдоним он не придумал, а позаимствовал из романа
Эмиля Золя «Жерминаль». Быть может, того Суварина, который
непродолжительное время выступал в качестве одного из руководи¬
телей Французской компартии, соблазнил портрет персонажа,
выведенного в романе Золя,— последнего отпрыска русской дво¬
рянской семьи, который, увлекшись идеями социализма, решил
стать шахтером и о котором люди сочиняли всякие небылицы.
Суварин Золя не был последователем Карла Маркса, он был
скорее сторонником Бакунина и руководствовался бакунинской
концепцией «всесокрушающей силы», когда говорил: «Поджигай¬
те города, вырезайте целые народы, сметайте все на своем пути,
и когда от этого растленного мира ничего не останется, вот тогда,
может быть, и удастся построить лучший мир».
Однако эта страсть к разрушению нисколько не отвечала мыс¬
лям и стремлениям Суварина 20-х годов, очевидно надеявшегося
сделать себе карьеру в рабочем движении, подобно тому как
другие это делают в области торговли. Поэтому между персонажем
Золя и этим Сувариным была такая же разница, как между полно¬
кровным, наделенным страстями человеком и бесчувственным
мещанином, который, недолго пробыв в рабочей среде, вернулся>
словно библейский пес, к своей блевотине, лая время от времени
на тех, чьим товарищем он прежде называл себя.
91

Какой была новая партия
В то время в партии находились и такие люди, которых, судя
по всему, не стоило в нее принимать. Так, в нашей секции числи¬
лась одна немолодая дама, увешанная жемчугом. Казалось стран¬
ным, что эта очень богатая, как говорили, женщина приходит к ра¬
бочим и пытается нас поучать. Она пускалась в бесконечные
споры, буквально заговаривала товарищей, уводила в сторону и со¬
вершенно запутывала обсуждение вопроса.
Политическая жиЗнь была очень насыщенной, и на собраниях
секции, проходивших в большом зале кооператива «Эгалитер»,
присутствовали сотни людей. Я быстро заметил, что людям,
у которых, как у этой дамы, язык был хорошо подвешен, удавалось
увлечь за собой секцию и зачастую представить в смешном свете
тех, кто противопоставлял им доводы здравого смысла.
Поэтому я чувствовал настоятельную необходимость читать
и изучать произведения Ленина, изданные в виде брошюр, изучать
Маркса и Энгельса. Постепенно, сначала с большой опаской, а за¬
тем все более и более уверенно, я стал участвовать в дискуссиях,
выступая против того, что, по моему мнению, противоречило
интересам коммунизма.
Наблюдая жизнь секции, я замечал, что некоторые люди стре¬
мятся увековечить в новой партии привычки и стиль работы старой
партии. Это выражалось в том, что кое-кто был склонен оспа¬
ривать решения Коммунистического Интернационала, указывая
на мнимые ошибки в этих решениях, якобы появившиеся в ре¬
зультате плохой информированности.
Мне было не по себе от таких попыток подорвать авторитет
Коммунистического Интернационала, который в моих глазах был
непререкаем. Постепенно мои выступления становились все более
решительными и смелыми. Я учился ясно излагать свои мысли.
Борясь с теми, кто пытался дискредитировать Интернационал,
я одновременно выступал против людей, отрицавших необходи¬
мость партийной дисциплины.
В то время партия уделяла большое внимание кампании за ос¬
вобождение участников восстания на Черном море. Два имени по¬
стоянно упоминались в этой кампании — Марти и Бадина. Их не
раз выдвигали в качестве кандидатов на муниципальных или кан¬
тональных выборах, где в отличие от парламентских выборов не
требовалось личной регистрации кандидатов.
Мы считали кампанию за освобождение участников восстания
на Черном море проявлением солидарности с Октябрьской рево¬
люцией 1917 г.
Я был членом ВКТ с 1919 г. и внимательно следил за работой
ее Лилльского съезда, который состоялся в июле 1921 г. и привел
в конечном счете к образованию Унитарной всеобщей конфедера¬
ции труда. Еще раньше, 13 января 1921 г., XI уголовный суд при¬
нял постановление о роспуске ВКТ, обвинив ее в том, что помимо
92

изучения и защиты интересов трудящихся в экономической, про¬
мышленной, торговой, сельскохозяйственной областях она ставит
перед собой и другие цели, нарушая закон 1884 г. Но эту реакцион¬
ную меру осуществить не удалось.
Руководство ВКТ исключало все новые и новые профсоюзы,
выступавшие против его политики, и в результате к декабрю
1921 г. из ВКТ выбыло несколько сот профсоюзов.
В конце 1921 г. состоялась конференция представителей исклю¬
ченных профсоюзов и более тысячи других профсоюзных органи¬
заций, принадлежавших к меньшинству ВКТ. Конференция по¬
требовала обсудить вопрос о восстановлении в рядах ВКТ исклю¬
ченных профсоюзов. Но в ответ на это последовало решение об
исключении всех профсоюзов, участвовавших в работе конферен¬
ции. Таким образом, был только один выход: создать Унитарную
всеобщую конфедерацию труда, которая, как известно, на всем
протяжении своего существования оставалась верной целям, про¬
возглашенным при ее образовании.
По правде сказать, новая партия сохраняла многие черты
и привычки старой партии. Собрания секции с 200—300 участни¬
ками напоминали заседания парламента: на них много дискути¬
ровали, но не находилось людей для выполнения принятых ре¬
шений.
III конгресс Коммунистического Интернационала (июнь —
июль 1921 г.) призвал Французскую коммунистическую партию
изменить свою структуру и создать на предприятиях ячейки, где
бы вырабатывалась и осуществлялась политика партии.
Конгресс обратил внимание нашей партии на необходимость
борьбы с правооппортунистическими течениями, отдельные пред¬
ставители которых ставили даже вопрос о возвращении во II Ин¬
тернационал. Эти же люди называли реставрацией капитализма
в России временное отступление, которое означала новая эконо¬
мическая политика (нэп), отступление, необходимое, по мысли
Ленина, для обеспечения перегруппировки революционных сил,
для укрепления союза рабочего класса и крестьянства.
В этом они вторили некоторым советским «деятелям» типа
Каменева, Зиновьева, Троцкого, Рыкова и Бухарина, рассматри¬
вавших нэп как «признание бессилия» и не видевших иного выхо¬
да, кроме как в экономической политике, которая отдала бы основ¬
ные командные высоты народного хозяйства русскому и между¬
народному крупному капиталу в виде долгосрочных концессий
или смешанных обществ.
Секретарь секции
Марсельский съезд (конец декабря 1921 г.), в повестке дня кото¬
рого стояли важные вопросы: национальная оборона, вопрос о
профсоюзах, аграрный вопрос, продемонстрировал путаницу, ца¬
рившую в рядах партии, и остроту борьбы различных течений.
93

Ожесточенным нападкам со стороны правых подвергся Суварин,
делегированный с III конгресса Коммунистического Интернацио¬
нала в Исполком Коминтерна. В его лице они нападали на Интер¬
национал.
Было совершенно очевидно, что в рядах партии находятся
люди, которые не были и не могли стать коммунистами. Таким
человеком я считал, например, поэта Жоржа Пиоша, который ха¬
рактеризовал коммунизм как «высшую и организованную форму
любви», что для него было более доступно, чем какое-либо научное
определение. Он был типичен для правого течения.
Марселя Кашена в то время считали принадлежащим к центру,
но близким к левой тенденции, а Фроссара рассматривали как
деятеля, очень близкого к правым.
Себя я причислял к левому течению, в которое, к моей радо¬
сти, входил и Поль Вайян-Кутюрье. Но мне не внушал дове¬
рия Суварин. Среди левых числился также печально знаменитый
Трен.
Я все активнее участвовал в политических дискуссиях, проис¬
ходивших в секции. А чтобы эффективно отстаивать правильные,
по моему мнению, взгляды, нужно было уметь выступать перед
аудиторией. Я постепенно завоевал доверие товарищей, они вни¬
мательно слушали мои выступления, и я оказывал на них некоторое
влияние.
Членом нашей секции был известный деятель партии Даниэль
Рену. К Рену я питал большую симпатию, но некоторые его взгля¬
ды мне казались неправильными, и я всегда высказывал о них
свое мнение.
В конце 1921 г. встал вопрос о руководстве секцией, и меня
выдвинули кандидатом на пост секретаря секции против Даниэля
Рену, который позднее, став моим другом, не раз вспоминал, с ка¬
ким пылом я вел с ним борьбу. Мое избрание и поражение Даниэля
Рену левое течение считало своей победой. На собрания секции
впоследствии приходили многие левые делегаты съезда, подкреп¬
ляя своим авторитетом наши позиции.
Среди них был бывший мэр Перигё Поль Бутонье, чьи убеди¬
тельные выступления высоко ценились членами секции.
Когда приходил Поль Вайян-Кутюрье, его с радостью встре¬
чали все присутствующие. Но красноречие Трена аудиторию не
увлекало и не воспламеняло, оно не привносило и особой ясности
в наши дискуссии.
Итак, я стал секретарем секции. Наши собрания были много¬
людными, но лишь очень немногие члены секции участвовали
в расклеивании плакатов и распространении листовок. Правда, мне
удалось активизировать группу молодежи и привлечь ее к работе
секции.
Впереди нас ждала крупная политическая битва — битва за
единый фронт рабочего класса.
94

Подготовка к выборам
Заканчивался 1923 год, и все чаще заходила речь о предстоявших
в 1924 г. выборах.
Радикалы, потерпевшие поражение на выборах 1919 г., мечтали
о реванше и, отвергнув предложения о союзе с Национальным бло¬
ком, проповедовали устами Эдуарда Эррио политику защиты свет¬
ской школы и частной собственности. Они заявляли, что намерены
поощрять не наемный труд, а приобретение собственности, что
требовало по меньшей мере некоторых пояснений. В области внеш¬
ней политики они призывали хранить верность Лиге наций, выска¬
зывались за признание СССР и осуждали оккупацию Рура.
Так готовилась коалиция, которая получила название Левого
блока; одновременно по всей стране создавались комитеты, которые
созывали под свои знамена активистов. Новая, широко разрекла¬
мированная газета «Котидьен» пыталась создать впечатление, что
Левый блок вступает в избирательную кампанию почти с полной
уверенностью в победе.
Предвыборная борьба и полемика развернулись с новой силой
после выступления президента республики, который 14 октября
1923 г. в Эврё произнес речь, восхваляющую политику Националь¬
ного блока, повторив, таким образом, в новых условиях действия
Мак-Магона после 16 мая 1877 г.
В этой речи президент стремился оправдать политику Нацио¬
нального блока во всех областях. Затем он призывал к реформе
конституции с целью усиления исполнительной власти. В речи
содержались едва прикрытые угрозы по адресу тех, кто не подчи¬
нится требованиям этой политики.
Этим выступлением президент республики в какой-то мере
опередил премьер-министра Пуанкаре, ранее заявившего, что он
изложит политику правительства в своей речи в Тюле.
Пуанкаре не пошел по пути, намеченному Мильераном, словно
считал, что тот превысил свои конституционные полномочия,
выступив в Эврё. Речь Мильерана давала существенные аргументы
Левому блоку в его кампании против мильеранизма и Националь¬
ного блока. Активную роль в этой политической битве играла
коммунистическая партия.
Частичные муниципальные выборы, состоявшиеся в двух райо¬
нах Парижа — в Шаронне и Санте, послужили своего рода подго¬
товкой к парламентским выборам в мае 1924 г.
В Шаронне коммунист снял свою кандидатуру в пользу социа¬
листа, который в первом туре собрал большее число голосов,
а в Санте в пользу оказавшегося впереди коммуниста сняли свои
кандидатуры социалист и радикал. В Шаронне депутатом был
избран социалист, а в Санте — коммунист. Эти две победы как
бы предвосхищали грядущее поражение Национального блока,
который воочию демонстрировал банкротство своей политики,
выраженной в пресловутом лозунге: «Немцы за все заплатят».
95

Смерть Ленина
Готовясь к парламентским выборам, коммунистическая партия
призывала к созданию Рабоче-крестьянского блока. Его програм¬
ма была представлена на рассмотрение съезда партии, прохо¬
дившего в Лионе в январе 1924 г.
Во время одного из заседаний съезда поступило страшное из¬
вестие: умер Ленин. Мы, разумеется, знали о болезни великого
стратега Октябрьской революции. Но буржуазная печать не раз
писала о его смерти, и поэтому сообщения относительно плохого
состояния здоровья товарища Ленина мы считали во многом пре¬
увеличенными.
Из печати я, конечно, знал, что Ленин не присутствовал на
XII съезде большевистской партии, который состоялся в апреле
1923 г. Но, несмотря ни на что, мы хотели верить, что он поправит¬
ся, ибо его руководство представлялось нам абсолютно необхо¬
димым. И вот 21 января 1924 г. его не стало. Умер вождь коммуни¬
стов всего мира, умер человек, в котором воплотилось столько на¬
дежд. Это было тяжелым, очень тяжелым ударом для французских
коммунистов.
Как и многие другие, я мучительно переживал известие о смер¬
ти Ленина. Вера в него была так велика, что невольно вставал
вопрос о том, что же станет с Советским Союзом. Что станет с этой
великой страной, где впервые в мире победила и устояла социа¬
листическая революция? Кто будет продолжать дело Ленина? Эти
вопросы задавали себе многие из нас.
Я знал, что XII съезд большевистской партии отверг предло¬
жения Троцкого, направленные под предлогом развития промыш¬
ленности на разрыв союза рабочего класса и крестьянства.
Следуя указаниям Ленина, съезд высказался также против
предложений частично отказаться от монополии внешней торговли.
Я знал также, что, пользуясь отсутствием Ленина на съезде,
Троцкий начал борьбу против Центрального Комитета больше¬
вистской партии, но получил отпор.
Большевистская партия твердо опиралась на учение Ленина,
и, по моему мнению, для Французской коммунистической партии
тоже не было другого пути.
В Сен-Дени на площади мэрии в память Ленина была органи¬
зована народная траурная церемония. Многие из нас не могли
удержаться от слез. В этот момент мы размышляли о дальнейшей
судьбе Советского Союза, международного коммунистического
движения.
Я впервые выдвинут кандидатом в депутаты
Нужно было устоять. Впереди нас ожидала борьба, необходимо
было подготовиться к политической схватке на предстоящих
парламентских выборах. В этой связи Лионский съезд повторил
96

предложение о едином фронте, направленное социалистической
партии еще 17 декабря 1923 г. Идея Рабоче-крестьянского блока
двух партий противопоставлялась проектам участия социалисти¬
ческой партии в Левом блоке.
Это предложение не бкло принято, но оно встретило бла¬
гоприятные отклики в рядах социалистической партии, неко¬
торые члены которой опасались последствий участия в Левом
блоке.
На съезде социалистической партии в Марселе (февраль
1924 г.) ряд делегатов высказались за то, чтобы совместно с комму¬
нистами создать рабочий блок, но у Левого блока было много сто¬
ронников. Одним из самых яростных приверженцев Левого блока
являлся Компер-Морель. Однако, присоединяясь к его позиции, де¬
легаты проявляли больше покорности, чем энтузиазма. «Левый
блок? Мы терпим его как чуму или холеру»,— писал Роже Саланг-
ро. «Мы идем в Левый блок без всякой радости. Для нас это — горь¬
кая необходимость»,— признавал Леон Блюм, а Жан Лонге пред¬
лагал обратиться с предложением о союзе к коммунистам, прежде
чем присоединяться к радикалам. Однако Французская коммуни¬
стическая партия уже предлагала заключить этот союз, но съезд
социалистов отклонил ее предложение.
В ходе подготовки к избирательной кампании наша партия
должна была учесть рекомендацию IV конгресса Коммунистиче¬
ского Интернационала относительно выдвижения кандидатов на
предстоящих выборах. Учитывая тот факт, что в партии сущест¬
вовали оппортунистические течения и что некоторые деятели могли
стремиться к избранию в парламент из честолюбия, необходимо
было девять десятых кандидатов в депутаты назначить из числа
рабочих.
Таким образом, секция получила от федерации департамента
Сена указание наметить возможных кандидатов в депутаты по
первому сектору Парижа, охватывавшему VIII, IX, X, XVI, XVII,
XVIII и XIX округа города. Я был представлен в качестве такого
кандидата и утвержден сначала федерацией, а затем руководством
партии.
Список кандидатов от компартии по первому сектору возглав¬
лял Марсель Кашен, бывший депутатом в парламенте предыду¬
щего созыва. Второй депутат, Поль Вайян-Кутюрье, возглавил
список в секторе, охватывавшем все 80 коммун предместья, кото¬
рые вместе с Парижем образовывали департамент Сена. Сразу
же за Полем Вайян-Кутюрье в списке шел Жак Дорио. Это не
соответствовало алфавитному порядку, из которого для него было
сделано исключение.
Выдвижение девяти десятых кандидатов из числа рабочих
отнюдь не решало всех проблем. Необходимо еще учитывать,
как производился их подбор. В ряде случаев они выдвигались
на основе таких критериев, которые, по моему мнению, не были
серьезными.
4 Жак Дюкло, т. 1
97

Дело зачастую обстояло так, словно при осуществлении реко¬
мендации Интернационала злонамеренные умы стремились ее дис¬
кредитировать, доказать, что эта рекомендация непригодна.
Когда кандидаты определились, необходимо было установить
порядок, в каком они будут представлены в списках, и был при¬
нят алфавитный порядок. Однако при действовавшей тогда избира¬
тельной системе (она позволяла избирателю заменять в списке, за
который он голосует, некоторые фамилии кандидатами из других
списков) кандидаты, занесенные в списки первыми, имели наи¬
большие шансы при распределении депутатских мандатов, полу¬
ченных списком. В самом деле, средний избиратель исходит из
того, что в начале списка стоят фамилии наиболее важных кан¬
дидатов.
У меня не было почти никаких шансов на избрание, ибо в списке
я был на пятом месте, после Оффре1, который впоследствии
стал мэром Клиши от социалистической партии, и после Баранто-
на, который вышел из компартии до истечения срока действия
парламентского мандата и затем вступил в социалистическую
партию. Как видим, этот выбор свидетельствовал о том, что кан¬
дидатов выдвигали недостаточно разборчиво, не учитывая, насколь¬
ко они преданы делу партии.
Согласно действовавшей избирательной системе (одновремен¬
но и мажоритарной и пропорциональной), список, завоевавший
абсолютное большинство голосов, получал все депутатские манда¬
ты. Если же ни один список не собирал такого большинства, то
мандаты распределялись по пропорциональному принципу, причем
крупные партии имели преимущество.
В ряде избирательных округов Левый блок выдвинул коалици¬
онные списки, но осуществить это повсюду оказалось невозмож¬
ным из-за соперничества на местах, и тогда социалисты представи¬
ли отдельные списки своих кандидатов.
У меня уже был опыт публичных выступлений, и я активно
участвовал в избирательной кампании. Каждый вечер я выступал
на одном из школьных дворов, излагая политику партии. Что же
касается Марселя Кашена, то он за вечер произносил несколько
речей, стараясь в качестве первого кандидата списка побывать
на наибольшем количестве собраний.
Необходимо отметить, что тогдашняя манера публичных вы¬
ступлений совершенно не походила на нынешнюю. Чтобы высту¬
пающего услышали, он должен был обладать сильным голосом.
Горе тому оратору, чей голос доходил только до первых рядов слу¬
шателей. А в таком округе, как наш, где выступал Марсель Кашен
с его звонким голосом, с его умением завоевывать аудиторию, нуж¬
но было сразу же привлечь внимание слушателей, не боясь внача¬
ле даже некоторого перенапряжения, что в дальнейшем позволяло
перейти к более спокойному изложению темы.
1 По-французски эта фамилия начинается с буквы «А».— Прим. перев.
98

Оратор выступал тогда без письменного текста, прохаживаясь
из конца в конец эстрады. Поэтому необходимо было основательно
готовиться, уметь свободно импровизировать, зная, что хочешь ска¬
зать, и никогда не забывая, что лучшими всегда бывают те импро¬
визации, которые тщательно подготовлены.
Я старался как можно убедительнее разоблачать политику На¬
ционального блока, опровергать аргументы Левого блока, стремясь
к тому, чтобы избиратели голосовали за кандидатов партии, и реак¬
ция слушателей свидетельствовала о том, что мои выступ¬
ления не были безрезультатны.
Марсель Кашен был очень доволен, что я состою в одном с ним
списке кандидатов. Он проклинал алфавитный порядок, в котором
были помещены фамилии кандидатов и который ставил меня
в невыгодное положение в этом списке. Когда Марсель Кашен не
мог присутствовать на каком-либо собрании, он просил, чтобы
я его заменил.
Нам противостоял список кандидатов Национального блока,
в котором фигурировали известные реакционные депутаты. Однако
в числе этих кандидатов находился и мало кому знакомый молодой
человек, который впоследствии заставил заговорить о себе. Как нам
стало известно, он вместе с немцами входил в состав админи¬
стративного совета угольных шахт Саарской области.
Собрание с участием Франсуа-Понсе
Нам представлялась прекрасная возможность разоблачить реак¬
ционеров, называвших нас людьми без родины, и показать, чего
стоит их хваленый патриотизм. Таким образом, этот деятель,
г-н Андре Франсуа-Понсе — сотрудник ежедневного бюллетеня,
издаваемого «Комите де Форж», был приглашен на собрание в гим¬
назию «Жан Жорес», и ему предложили дать объяснения относи¬
тельно своих международных связей.
В тот вечер зал был переполнен и не мог вместить всех желаю¬
щих. Что предпримет приглашенный? Придет ли он на собрание
или побоится это сделать? Вряд ли он упустит такой прекрасный
случай. У этого неизвестного деятеля, находившегося в конце
реакционного списка кандидатов, шансов на избрание депутатом
было мало, а тут, становясь мишенью № 1 коммунистов и выступая
против них на их собственном митинге, он сразу же выдвигался
и мог быть уверен, что его кандидатура приобретет большую зна¬
чимость.
Собрание открылось в установленное время, и я начал свою
речь с изложения нашей программы, объясняя, почему мы пред¬
ложили г-ну Франсуа-Понсе выступить перед собравшимися.
Я подходил уже к концу этих объяснений, когда Франсуа-Пон¬
се, окруженный плотным заслоном из нашей службы порядка,
вошел в гимназию и направился к трибуне. Разумеется, он услы¬
шал не очень приятные для себя вещи. Этот чопорный, одетый
99

с иголочки господин выделялся среди простой и преисполненной
энтузиазма аудитории, которая, выложив ему всю правду, запела
«Интернационал». Такого мощного пения «Интернационала» при¬
глашенный, по-видимому, никогда еще в своей жизни не слышал.
Марсель Кашен резюмировал обвинения, выдвинутые нами по
адресу Франсуа-Понсе. Затем ему было предложено дать объясне¬
ния. Чувствовалось, что Франсуа-Понсе тщательно подготовился
к своему выступлению перед этой трудной аудиторией. Он ста¬
рался оправдать ссылками на национальные интересы свое участие
в административном совете, включавшем также и немцев.
Затем Франсуа-Понсе обрушился на нашу партию с такими
яростными нападками, словно хотел спровоцировать инциденты,
вызвать драку. Очевидно, он был готов получить несколько ударов,
чтобы прослыть поборником политики Национального блока,
молодым лидером, более перспективным, чем старые, потрепан¬
ные политиканы, которые возглавляли его список кандидатов. В
конечном счете, благодаря этому приглашению, мы в какой-то
степени помогли Франсуа-Понсе выдвинуться и стать депутатом.
Выборы 11 мая 1924 г. ознаменовались победой Левого блока.
В нашем округе по списку компартии было избрано три человека,
как и предполагалось,—три первых кандидата списка. В целом
по стране депутатами были избраны 26 коммунистов.
Пребывание в Андае
Из-за предвыборной кампании я ушел из отеля «Регина» и жил
на сбережения, но теперь нужно было вновь устроиться на работу.
Приближалось лето, и я решил поступить на один сезон в какой-
нибудь отель в качестве шеф-кондитера.
Я предупредил об этом свою партийную секцию, которая из¬
брала нового секретаря, и стал искать работу. Вскоре я подписал
контракт на трехмесячный срок (июль — сентябрь) с отелем
«Эскуальдуна», находившимся в Андае.
В указанный срок я прибыл на место и остался доволен своим
рабочим помещением: из его окон был виден мыс Фигиер, распо¬
ложенный в Испании, по ту сторону устья реки Бидассоа.
После обеда, с 14 до 17 часов, я был свободен и совершал неболь¬
шие экскурсии. В своих прогулках я доходил до международного
моста, посередине которого проходит граница между Францией
и Испанией. На Бидассоа когда-то стояло на якоре судно под
командованием автора романа «Рамунчо» Пьера Лоти, а посере¬
дине реки находится остров Фазанов, где был подписан Пиреней¬
ский договор, по которому инфанта Мария-Тереза стала женой
Людовика XIV.
Загородный воздух и равномерная работа мне нравились, к тому
же я должен был пробыть здесь всего лишь один сезон. Обследовав
окрестности Андая, я удовлетворил свой интерес к местным досто¬
примечательностям. Я знал многих жителей города и часто вступал
100

с ними в беседы, ибо уже тогда жизнь людей меня интересовала
больше красот природы.
Однажды я отправился в город и недалеко от вокзала неожи¬
данно встретил Марселя Кашена. Он возвращался из Испании,
куда ездил навестить испанских товарищей, хотя предлогом для
поездки был визит в музей Прадо, в котором Кашен хотел побы¬
вать, будучи большим любителем искусства. Мы с ним долго раз¬
говаривали, и он настойчиво подчеркивал неизбежность провала
политики Левого блока.
Изредка вместе с друзьями я посещал кафе, расположенное
поблизости от пляжа. В числе его завсегдатаев был старик с вися¬
щими седыми усами. Он любил ворчать и все время говорил кол¬
кости даме, которая с ним не разлучалась. В кафе он приходил
ежедневно и играл в карты с тремя уже немолодыми мужчинами.
Это был не кто иной,, как Жорж Куртелин.
Его знали все клиенты (это, конечно, не значило, что все они
читали его книги), но по какому-то молчаливому соглашению каж¬
дый делал вид, что не обращает на него внимания. Меня забавляло,
когда он в пух и прах разносил своих партнеров по игре, обвиняя
их во всевозможных махинациях, а если, к несчастью, сопро¬
вождавшая его дама, то есть мадам Куртелин, вмешивалась в спор,
ей тоже доставалось на орехи. Одним словом, Куртелин напоминал
мне героя его собственной пьесы «Мир в своем доме».
В середине сентября в городе должно было состояться собрание
с участием адвоката Анри Демона, который по всей Франции
выступал с лекциями на тему «Война — это преступление, которое
нужно уничтожить». На собрании намеревался присутствовать
Гара — депутат от Байонны.
Мои товарищи по работе, которые не были коммунистами, но
питали ко мне большую симпатию, поинтересовались, что я думаю
об этом собрании. Я ответил, что намерен пойти на него, послушать
оратора и, если потребуется, выступить. Все товарищи пошли
вместе со мной.
Незадолго до собрания я прочел в газете отчет об одной из лек¬
ций адвоката и подумал, что в своих выступлениях он, вероятно,
повсюду использует одни и те же аргументы. Как оказалось, я не
ошибся. В лекции совершенно не затрагивался вопрос о столкнове¬
нии интересов, которое порождает войны; в ней утверждалось, что
обеспечение мира зависит только от доброй воли; не вскрывались
и причины конкретных конфликтов между государствами.
В тот вечер зал был полон, собралось около тысячи человек.
Во вступительном слове председательствующий депутат Гара вос¬
хвалял Левый блок; его речь, по существу, сводилась к общим
фразам, и Анри Демону предоставлялась полная возможность
развернуться...
Адвокат дал пояснения к своей книге, носившей то же назва¬
ние, что и сама лекция. Он говорил долго, прибегал к изысканным
выражениям и придавал, казалось, больше значения форме, нежели
101

содержанию выступления. Умело расхваливая свой товар, он
неоднократно повторял, что то, чего он не смог подробно объяснить,
обстоятельно изложено в его книге, и советовал приобрести ее,
благо у входа в зал был устроен книжный киоск.
После лекции адвоката, который буквально упивался своим
красноречием, председательствующий спросил, нет ли желающих
выступить. По всей видимости, он полагал, что на этот традици¬
онный вопрос не последует никакого ответа, и в президиуме были
явно удивлены, когда я попросил слова.
Поднявшись на сцену, я назвал свою фамилию и сказал, что
являюсь членом коммунистической партии. Затем я начал свое
выступление и сразу же подчеркнул важность обсуждаемой темы.
Ситуация позволяла мне остановиться на главных моментах, кото¬
рые оратор обошел молчанием.
Я отметил, что он ничего не сказал о французской политике
агрессии против Советской России в 1919 г. и о сотрудничестве
французского генштаба с немецкой армией в подавлении револю¬
ции в Германии. Я начал показывать скудость аргументации ора¬
тора относительно экономических причин войны, и в этот момент
председательствующий, видя, что мои доводы заинтересовали
аудиторию, прервал меня. Он заявил, что я выступаю не по суще¬
ству, и закрыл собрание. В зале начали гасить свет.
Я, разумеется, протестовал, но было уже поздно, публика поки¬
дала зал, и мне, таким образом, не дали закончить свое выступле¬
ние. Впрочем, у многих присутствующих такие действия вызвали
возмущение. После этого я пошел к единственному тогда в Андае
коммунисту и предложил ему обратиться в партийную федерацию
в Байонне с просьбой дать свое согласие на организацию собрания
в том же зале. Я обязался провести среди товарищей по работе
сбор денег, необходимых для оплаты объявления, найма помеще¬
ния и печатания листовок.
Собрание состоялось в середине сентября. Зал был переполнен,
присутствующие хотели послушать этого кондитера из отеля «Эс-
куальдуна», который обратил в бегство депутата Гара и адвоката
Анри Демона.
Я подробно рассказал о позиции партии не только по между¬
народным, но и по внутренним вопросам, подчеркнув недостатки
и отрицательные стороны политики Левого блока. Все прошло
очень хорошо, и успех собрания способствовал созданию партий¬
ной ячейки на Андайском вокзале.
Мои товарищи по работе остались довольны. Собранные деньги
мы израсходовали не полностью, и оставшаяся сумма была пере¬
дана в партийный фонд федерации Нижних Пиренеев.
Это собрание, разумеется, наделало много шуму в Андае, в том
числе среди клиентов отеля, где я работал. На следующий день
директор отеля некий г-н Мартине 1 пришел в кондитерское поме¬
1 Отец деятеля Объединенной социалистической партии Жиля Мартине.
102

щение и сказал мне, что некоторые из его клиентов весьма недо¬
вольны собранием. На это я ответил, что за деятельность во вне¬
служебное время я ни перед кем не обязан отчитываться. Если же,
добавил я, он собирается меня уволить, хотя в моей работе не за¬
мечено никаких упущений, то, согласно контракту, подписанному
в начале сезона, он должен выплатить мне зарплату до 1 октября,
а также возместить соответствующие расходы за питание и жилье.
В конце концов г-н Мартине решил не увольнять меня, а персонал
отеля расценил это как победу.
Университет в Бобиньи
Когда истек срок моего контракта, я провел несколько дней в род¬
ном доме вместе с матерью и младшим братом Луи, а затем вер¬
нулся в Париж. Едва я возобновил связь с партийной Организацией,
как узнал, что меня направляют в только что созданную централь¬
ную партийную школу.
Она находилась в Бобиньи, в бараке, переданном в распоря¬
жение партии коммунистическим муниципалитетом. Барак был
расположен поблизости от нынешнего Народного дома, недалеко
от мэрии. В то время Бобиньи представлял собой небольшую ком¬
муну парижского предместья, где все, что выделялось на фоне
повседневной жизни, сразу же привлекало к себе внимание. В шко¬
ле было около 40 слушателей, в большинстве своем мужчин.
Мы приезжали каждое утро на автобусе и обедали в небольшом
ресторане вблизи школы, что привносило в этот уголок Бобиньи
непривычное оживление.
Среди наших преподавателей находился немецкий коммунист
Альфред Курелла, впоследствии член Центрального Комитета
Социалистической единой партии Германии. У него был поистине
выдающийся педагогический талант. Помню также некоего Поля
Мариона В его лекциях по истории рабочего движения чувство¬
вался плохо скрытый скептицизм.
В школе, которую с некоторой иронией называли «универси¬
тет Бобиньи», преподавали диалектический материализм, полит¬
экономию, ленинское учение о партии, историю рабочего движе¬
ния, историю русской революции. Помимо преподавателей, читав¬
ших свои курсы, с лекциями по актуальным политическим вопро¬
сам выступали руководители партии.
Обыск в партийной школе
В начале своего существования центральная партийная школа
в Бобиньи интересовала лишь жителей того района, в котором она
находилась. Но через некоторое время мы заметили, что вместе
с нами в автобусе ездят шпики, что они следят за нами и изучают
1 Ренегат, во время нацистской оккупации входил в состав правительствен¬
ной клики Петена.
103

наши привычки. Затем однажды утром, во время лекции, поли¬
цейские ворвались в барак, конфисковали наши тетради и произ¬
вели проверку документов. Ни один из слушателей-французов
не был арестован. Иначе обстояло дело с несколькими товарищами
из Бельгии и Люксембурга, которые учились в школе. Французская
коммунистическая партия помогала в подготовке кадров для
этих двух партий, еще не располагавших тогда возможностями
для создания собственных школ.
Бельгийцы и люксембуржцы были арестованы и высланы, а нам
пришлось продолжать учебу без своих тетрадей с записями лек¬
ций. Их нам вернули лишь через некоторое время.
Вопрос об этом обыске обсуждался в Палате депутатов, и, го¬
воря о содержании преподавания в нашей школе, Эдуард Эррио
прибег к ироническому, па его мнению, выражению: «метасум¬
бур». На самом деле, путаница была не там, где он ее искал.
Премьер-министр, давая объяснения, усиленно подчеркивал,
что в лекциях школы Бобиньи излагаются антиколониалистские
концепции. В это время французский колониализм испытывал
трудности в Сирии, куда на замену генерала Вейгана правитель¬
ство Левого блока направило генерала Саррайля, а в Марокко
Абд аль-Керим боролся против испанских колонизаторов, создавая
тем самым угрозу и французским колонизаторам.
Организационная структура партии
В то время партия состояла из местных секций, организованных
по территориальному принципу, объединявших более или менее
значительное количество коммунистов. Свои собрания секции
проводили один или два раза в месяц, ограничиваясь обсуждения¬
ми и не обеспечивая выполнения принятых решений. Такая струк¬
тура причиняла мне немало хлопот, когда я был секретарем секции
X округа. Этот опыт помог мне понять необходимость изменений
в организационном построении партии.
В партии уже в течение некоторого времени обсуждался вопрос
о создании производственных ячеек, и такую ячейку я сам создал
на вокзале в Андае. Но необходимо было изменить структуру
всей партии.
После выборов 1924 г. партия начала создавать ячейки на пред¬
приятиях, и, таким образом, по возвращении из Андая я стал на
учет в ячейке энергетического предприятия.
К сожалению, укрепляя позиции партии на предприятиях,
очень мало учитывали, а порой и совершенно пренебрегали необ¬
ходимостью продолжать политическую работу в организациях,
созданных по территориальному принципу.
На ряде предприятий стали выходить заводские газеты, и связи
партии с трудящимися крепли.
Посещая партийную школу, я основное внимание уделял
учебе, чередуя чтение «Капитала» с изучением произведений Ле¬
104

нин& по вопросам революционной стратегии и тактики, в частности
«Что делать?» и «Детской болезни «левизны» в коммунизме».
За время моего пребывания в школе я стремился постичь
буквально все, но вскоре понял, что главное — это научиться зани¬
маться, научиться читать теоретические работы, делать записи,
приобрести такие навыки, которые позволили бы в дальнейшем
самостоятельно продолжать образование.
Поэтому, не закрывая глаза на недостатки обучения в «уни¬
верситете Бобиньи», я всегда питал чувство благодарности к пар¬
тии, которая открыла передо мной новые горизонты, послав меня
в школу, и я не забываю, что этим обязан тов. Сюзанне Жиро.
Смотря на фотографию группы слушателей школы Бобиньи,
я, разумеется, вынужден отметить, что многие из них после оконча¬
ния школы ничем себя не проявили и бесследно исчезли из жизни
партии. Однако это объясняется скорее неудачным подбором слу¬
шателей, чем уровнем преподавания в школе.
Перед партийным съездом, который состоялся в Клиши с 17 по
21 января 1925 г., в партии развернулась довольно острая дискус¬
сия. Влияние на нее оказывали и международные факторы. После
смерти Ленина в январе 1924 г. Троцкий стремился захватить
руководство большевистской партией и международным комму¬
нистическим движением. При этом он проявлял особый интерес
к Французской коммунистической партии, представителем которой
в Коминтерне был Суварин, до конца преданный Троцкому. Все
это не могло не повлиять на положение во Франции.
Правые и троцкисты единым блоком выступили против изме¬
нения организационной структуры партии. Они спекулировали
на явных ошибках, допущенных в процессе большевизации партии,
стремились использовать в своих целях критику сектантских ме¬
тодов, проявлявшихся в отношении партии к массам, а также в ее
работе с новыми членами партии из числа профсоюзных акти¬
вистов.
Суварин нападал не только на руководство Французской ком¬
партии, но и на руководство Коммунистического Интернациона¬
ла, где Троцкий не смог играть той роли, которой он добивался.
Эти люди, стремившиеся захватить руководство партией, выдавали
Троцкого за деятеля международного масштаба, действовавшего
в ленинском духе. Фракционная борьба этих элементов приняла
настолько агрессивный характер, что некоторые из них были
исключены из рядов партии, в том числе Суварин, Монат и Росмер.
После исключения Суварин продолжал публикацию «Бюлле-
тен коммюнист», а партия начала с ноября 1924 г. издавать «Кайе
дю болыневисм».
На съезде, состоявшемся в Клиши в 1925 г., я по поручению
школы Бобиньи выступил с речью, в которой поблагодарил пар¬
тию за создание этой школы и обобщил имеющийся опыт. Моя
речь была очень хорошо встречена делегатами. Ко мне подошел
и поздравил с удачным выступлением молодой коммунист, глаза
105

которого светились умом, а весь облик свидетельствовал о силе
и энергии и сразу же вызывал симпатии. О нем я уже слышал после
Лионского съезда 1924 г., но до сих пор еще не был с ним знаком.
Это был Морис Торез. В то время я и не подозревал, что на долгие
годы стану одним из его соратников, что узы дружбы соединят
меня с этим человеком, который занял такое большое место в моей
жизни и образ которого вечно живет в моей памяти и моем сердце.
Против реакции и фашизма
После победы Левого блока реакция начала широкую кампанию
по концентрации своих сил, были созданы фашистские организа¬
ции. Реакция добивалась осуществления репрессивных мер про¬
тив коммунистической партии и выступала против признания
французским правительством Советского Союза.
Бывший президент республики Александр Мильеран создал
Национально-республиканскую лигу, которая критиковала пра¬
вительство Эррио, в частности, за то, что оно согласилось на эва¬
куацию Рура, приняло план Дауэса, ограничивший самостоятель¬
ность Франции в отношении германских репараций, и не добилось
при этом соответствующего урегулирования вопроса о межсоюзни¬
ческих долгах.
После смерти председателя Лиги патриотов Мориса Барреса
Мильеран был избран ее почетным председателем, а генерал Кас-
тельно — председателем, и в результате эта организация присо¬
единилась к Национально-республиканской лиге и к Националь¬
ной католической федерации.
С другой стороны, депутат от Парижа Пьер Теттенже осно¬
вал военизированную организацию «Патриотическая молодежь».
Ее члены, вербовавшиеся в основном из студентов, носили береты,
портупеи и темно-синие плащи.
Особую активность проявляли «Королевские молодчики», ко¬
торые не без успеха пытались верховодить в Латинском квартале.
Наконец, немного позднее, в начале 1926 г., Жорж Валуа —
выходец из «Аксьон франсез» создал по примеру итальянских
фашистов организацию «Фасция» Она тоже была военизирова¬
на, но ее члены в отличие от черных рубашек итальянских фа¬
шистов носили синие рубашки. Наряду с главным шефом Жоржем
Валуа «Фасцией» руководил Марсель Бюкар, который впоследст¬
вии, во время гитлеровской оккупации, в качестве главаря франси-
стов активно сотрудничал с нацистами. Среди руководителей
этой организации был также г-н Филипп Ламур, позднее сделавший
карьеру в другой области.
Приближались муниципальные выборы 1925 г. В то время
меня направили в Альфортвиль, где я был выдвинут кандидатом
и вел предвыборную кампанию.
1 Фасция — пучок прутьев с секирой. Служил эмблемой итальянских фа¬
шистов.— Прим. перев.
106

Члены организации «Патриотическая молодежь» пытались
мешать и срывать собрания, проводимые коммунистами.
Наша партия в ряде избирательных округов выдвинула канди¬
датами женщин, стремясь на деле показать свою решимость доби¬
ваться полного равноправия мужчин и женщин. Однажды в
XVIII округе Парижа в школе на улице Дамремон проходило
собрание в поддержку кандидатуры Люсьены Маранн, выдвинутой
компартией. Во время этого собрания группа членов организации
«Патриотическая молодежь» попыталась проникнуть в школьный
двор. Дорогу ей преградили наши активисты, и в завязавшейся
схватке один из участников собрания, потеряв над собой кон¬
троль, выстрелами из револьвера поразил насмерть трех членов
нападавшей банды.
Печать, разумеется, подняла ужасный шум по поводу смерти
последователей Теттенже — молодых буржуа, которые, по всей
вероятности, надеялись, что трудящиеся-коммунисты испугаются
их военизированной организации.
Читая газеты, возносившие хвалу этим жертвам политики
Теттенже, я думал: если бы на улице Дамремон погибли рабочие,
то эта же самая пресса всячески замалчивала бы их смерть, она
лишь писала бы, что рабочих постигла заслуженная кара. Ведь
в оценке тех или иных действий решающую роль играют клас¬
совые соображения.
Трудящиеся не могли проявлять пассивность перед бандитски¬
ми налетами организации «Патриотическая молодежь» в обста¬
новке, когда реакция концентрировала свои силы. У всех перед
глазами был к тому же пример Италии, наглядно показавший,
на что способен фашизм. В это время я был избран в руководство
Республиканской ассоциации бывших фронтовиков и содейство¬
вал образованию групп антифашистской самозащиты. Бывшие
фронтовики стремились помешать действиям фашистских орга¬
низаций; формируя эти группы, они не рассчитывали только на
собственные силы, а-старались содействовать созданию условий
для массового отпора возможным вылазкам фашистов.
В ответ на фашистские выступления, организованные в раз¬
личных городах, состоялись многолюдные демонстрации трудя¬
щихся, в ходе которых зачастую удавалось осуществить единый
фронт коммунистов и социалистов и обеспечить союз с другими
республиканцами.
Политические трудности Левого блока
В программе своей деятельности правительство Эррио намечало
распространить действие законов о светском образовании на Эль¬
зас и Лотарингию, закрыть -посольство при Ватикане, запретить
монашеские конгрегации и отказаться от дальнейшего создания
епархиальных ассоциаций. Это вызвало возмущение католических
кругов в Эльзасе и Лотарингии и во всей Франции. Различные
107

католические организации объединились в Национальную католи¬
ческую федерацию, которая в июле 1925 г. насчитывала 1,8 млн.
членов.
Эта федерация, возглавляемая генералом Кастельно, организо¬
вала крупные манифестации в различных городах страны. Карди¬
налы и архиепископы Франции опубликовали И марта 1925 г.
манифест, в котором осудили политику Левого блока в отношении
церкви и закрытие посольства при Ватикане, а также заявили, что
вмешательство церкви в дела государства законно и необходимо.
В конечном счете правительство столкнулось с финансовым
кризисом, который поставил его в безвыходное положение. Тог¬
дашний министр финансов Клемантель воспротивился увеличению
«потолка» авансов Французского банка государству и в поисках
необходимых средств обратился к частным компаниям. Он рассчи¬
тывал на успех займа, выпущенного с целью сокращения денеж¬
ного обращения и выплаты задолженности банкам.
Но заем не имел успеха. Вскоре количество денег в обращении
превысило максимальную законную сумму в 41 млрд. Как тогда
говорили, «потолок обрушился».
Между премьер-министром Эррио и его министром финансов
вспыхнули разногласия. Министр был вынужден согласиться на
поднятие «потолка» эмиссии бумажных денег Французским бан¬
ком, но одновременно противился увеличению размера его авансов
государству. 10 апреля 1925 г. правительство Эррио было вынуж¬
дено уйти в отставку. Эррио заявил, что его кабинет пал, натолк¬
нувшись на «денежную стену». 17 апреля на смену ему пришел
кабинет Пенлеве. Министром финансов стал Жозеф Кайо, которого
незадолго до этого амнистировали (он был осужден во время войны
из-за мстительности Клемансо). Кайо не был членом парламента,
поскольку не восстановил еще своего мандата в Сенате.
Вернувшись на улицу Риволи, Жозеф Кайо, которого изобра¬
жали неким финансовым магом, сотворил свое первое «чудо»,
потребовав увеличить почти на 4 млрд. сумму налогов.
Эта мера, разумеется, вызвала трудности в рядах Левого блока.
Его программа, принятая в 1924 г., казалась преданной забвению.
Против войны в Марокко
Нанеся тяжелые поражения испанским колонизаторам в их зоне
оккупации, Абд аль-Керим в начале 1925 г. развернул операции
против французской зоны.
Еще в конце 1924 г. ФКП решительно выступила против поли¬
тики французских колонизаторов, подчеркнув, что она противо¬
речит подлинным национальным интересам. Последующие собы¬
тия воочию показали, насколько справедливой была эта оценка.
В 1925 г. вопрос о борьбе с колониалистскими войнами встал
с еще большей остротой. В Сирии восстали друзы. Они создали
большие трудности для французского верховного комиссара гене¬
108

рала Саррайля, который в октябре отдал приказ об артиллерийском
обстреле Дамаска. Генерала Саррайля на этом посту вскоре заме¬
нил Анри де Жувенель. Коммунистическая партия требовала
предоставить независимость Сирии и Ливану — подмандатным тер¬
риториям Франции. Но особенно тревожное положение сложилось
в Марокко.
В августе 1925 г. французское правительство, действуя через
голову генерального резидента Франции в Марокко маршала
Лиоте, поручило главнокомандующему французской армией мар¬
шалу Петену взять непосредственно в свои руки ведение военных
операций в Марокко и осуществлять их совместно с испанским
правительством.
Еще весной 1925 г. ФКП развернула борьбу за немедленное
заключение мира с рифами, за признание независимой Республи¬
ки Риф и эвакуацию французских войск из Марокко. Под этими
лозунгами она организовала крупную демонстрацию в Луна-
парке, провела традиционную манифестацию у Стены коммунаров,
а также многочисленные митинги и собрания на заводах.
С речами в Палате депутатов выступили, в частности, Марсель
Кашен и Жак Дорио. По всей стране развернулась борьба под
руководством Комитета действия. Он первоначально состоял из
представителей коммунистической партии, Унитарной всеобщей
конфедерации труда, Республиканской ассоциации бывших фрон¬
товиков и группы «Кларте», а затем был расширен за счет участия
трудящихся и активистов, принадлежавших к меньшинству со¬
циалистической партии и ВКТ, а также беспартийных рабочих.
Комитет действия, возглавляемый Морисом Торезом, организовал
рабоче-крестьянские съезды, которые состоялись, в частности,
в Париже, Лилле, Лионе, Марселе, Бордо, Страсбурге, Безье
и прошли под лозунгами борьбы против войны в Марокко и Сирии,
против налогов, введенных Кайо, и за повсеместное увеличение
заработной платы.
Необходимо было также подготовить всеобщую забастовку,
которая состоялась 12 октября с участием примерно 900 тыс.
трудящихся. После войны это была первая массовая политическая
забастовка. Она свидетельствовала об успешном осуществлении
тактики единого фронта. В ходе забастовки произошли ожесто¬
ченные столкновения. В Пюто был убит коммунист Сабатье. Поли¬
ция с невиданной жестокостью атаковала демонстрацию, состояв¬
шуюся на улице Гранж-о-Бель, в которой я участвовал. Во время
схватки с полицейскими Дорио ударил одного из них ногой в живот,
и тот упал. Дорио арестовали и несколько дней продержали в по¬
лицейском участке. Полицейский, которого он ударил, скончался.
Что произошло тогда в полицейском участке? К какому шан¬
тажу прибегла полиция? Какому «шотландскому душу» подверга¬
ла она Дорио? Никто этого не знает, но ясно одно: Дорио, несколько
дней пробывший в руках полиции, был уже не таким, как в день
забастовки.
109

И я, со своей стороны, считаю, что его поведение начало менять¬
ся именно с этого момента. Время шло, господа из полиции
предъявляли, по-видимому, все более решительные требования,
и все заметнее чувствовалось, что Дорио словно связан по рукам
и ногам. Можно предполагать, что полиция прочила Дорио на глав¬
ный руководящий пост в партии, но ей не удалось осуществить
свой план. Дорио, как известно, закончил свою карьеру в мундире
гитлеровского вермахта, и мне придется еще говорить о нем.
Депутат и член Центрального Комитета
В марте 1926 г. предстояло избрать двух депутатов парламента
на освободившиеся места по 2-му сектору Парижа (I, II, III, IV, XI,
XII и XX округа города). Я был выдвинут кандидатом от ком¬
партии вместе с адвокатом Альбером Фурнье. С нами соперни¬
чал реакционный список, включавший Поля Рейно, потерпевшего
поражение на выборах в 1924 г. в департаменте Нижние Альпы,
и одного из ведущих журналистов «Эко де Пари» — Анри де Ке-
риллиса. Баллотировались также кандидаты от социалистической
партии (бывший депутат от департамента Нор Энгель и Леон Ос-
мен) и кандидаты от независимых социалистов и радикал-со¬
циалистов (бывший депутат Жан Бон и радикал Лёнуар). В этом
секторе Парижа реакция несколько лет назад нанесла на выборах
поражение кандидатам от компартии Лорио и Суварину, но обста¬
новка теперь была иной.
Я, разумеется, активнейшим образом участвовал в избиратель¬
ной кампании, выступая каждый вечер на нескольких митингах,
ибо мы с моим партнером по списку были неизвестными для изби¬
рателей кандидатами, и эту известность надо было завоевать. Ос¬
новной удар в нашей кампании мы концентрировали против списка
Поля Рейно и Анри де Кериллиса.
В первом туре выборов, состоявшемся 14 марта, наш, ком¬
мунистический список получил 37 660 голосов, список социа¬
листической партии — 15 619, список независимых социали¬
стов и радикал-социалистов — 11 736, а реакционный список —
42 601 голос.
Таким образом, борьба перед вторым туром носила ожесточен¬
ный характер. Социалисты, а также независимые социалисты сня¬
ли свои кандидатуры в пользу коммунистов. Но мы не могли быть
уверены в положительном для нас исходе второго тура: было не¬
ясно, получим ли мы поддержку всех избирателей, голосовавших
в первом туре за снятые теперь списки. Только четкое представ¬
ление о существовании потенциальной фашистской опасности мог¬
ло обеспечить кандидатам-коммунистам голоса всех левых из¬
бирателей.
Результаты второго тура были следующие: Жак Дюкло —
63 250 голосов (избран), Альбер Фурнье — 63 137 (избран), Поль
Рейно — 61 707, Анри де Кериллис — 61 528.
110

Эти выборы, ознаменовавшиеся победой коммунистов, полу¬
чили широчайший резонанс в стране, ибо они символизировали
единство демократических сил и привели к поражению реакции.
Люди хотели познакомиться с новыми депутатами, одержавшими
верх над видными реакционными деятелями, и партия в ответ на
многочисленные запросы направила меня в поездку по стране
для проведения собраний, привлекших большое количество людей.
В ноябре 1925 г. в Иври состоялась национальная конферен¬
ция партии. Я участвовал в работе этой конференции, на которой
проявилось глубокое недовольство отсутствием внутрипартийной
демократии.
Для рассмотрения этого вопроса Политбюро созвало расширен¬
ный пленум Центрального Комитета с участием областных секре¬
тарей и руководства Федерации коммунистической молодежи.
Пленум, проходивший 1—2 декабря, отметил, что' необходимо
изменить методы партийного руководства и проводить новый курс.
Это относилось прежде всего к группе товарищей во главе с Сюзан¬
ной Жиро.
Расширенный пленум ЦК, получивший название «конферен¬
ции 2 декабря», обратился ко всем членам партии с открытым
письмом, в котором подчеркнул, что во внутреннюю жизнь партии
и в ее отношения с массами необходимо внести коррективы. Вско¬
ре состоялось расширенное заседание Исполкома Коммунисти¬
ческого Интернационала. Оно определило задачи партии и рабоче¬
го класса в новой обстановке на основе анализа изменений, проис¬
шедших в структуре французского капитализма, в расстановке сил
классов и партий, в финансовом положении.
Исполком подчеркивал, что в ФКП очень важную роль по¬
прежнему играет старое поколение с его социал-демократическими
и анархо-синдикалистскими пережитками, тогда как молодому
поколению, изжившему старые, социал-демократические пред¬
рассудки, не хватает марксистско-ленинской подготовки.
Из проведенного анализа делался вывод о необходимости раз¬
вивать политику единого фронта, исправляя допущенные при ее
осуществлении ошибки, увязывать работу по вовлечению в партию
новых членов с защитой требований трудящихся, укреплять руко¬
водящие органы партии и, наконец, обеспечивать демократи¬
ческое функционирование партии, продолжая при этом преобра¬
зование ее организационной структуры.
Правые и центристы, касаясь проблемы большевизации партии,
усиленно разглагольствовали о том, что «территориальная сек¬
ция — это единственная, логически допустимая организацион¬
ная основа партии», что «во Франции ячейки не могут составить
основу партии» и т. п.
Сам термин «ячейка» был непривычным в политическом сло¬
варе, многие коммунисты его тогда не принимали, и можно судить,
какие изменения произошли в этом отношении под влиянием пар¬
тии. Действительно, в словаре JIapycca слово «ячейка» опреде¬
111

ляется теперь следующим образом: «Составной элемент любого
живого существа. Объединение политических деятелей: коммуни¬
стическая ячейка».
Правые и центристские элементы подвергали критике также
лозунг братания, выдвинутый партией в борьбе против колони¬
альных войн.
В такой обстановке открылся V съезд Французской коммуни¬
стической партии, проходивший в Лилле с 20 по 26 июня 1926 г.
И я вспоминаю Пьера Семара, который с трибуны съезда разобла¬
чал концепции, напр!авленные против идеологических и органи¬
зационных принципов партии. Я вновь вижу Мориса Тореза,
ставшего с 1925 г. секретарем по организационным вопросам,
который анализировал задачи партии в организационной области,
говорил о том, что необходимо создавать на крупных предприятиях
производственные ячейки, обеспечивать их политическую деятель¬
ность, добиваться избрания активных бюро ячеек, регулярно вы¬
пускать газету ячейки. Постановка этих задач более 40 лет тому
назад, задач, которые никогда нельзя считать окончательно выпол¬
ненными, свидетельствовала о решимости превратить нашу партию
в подлинную коммунистическую партию.
У меня сохранились очень четкие воспоминания о Лилльском
съезде. Именно на этом съезде Морис Торез, преодолевая ниги¬
листические течения по национальному вопросу (они распростра¬
нились в рядах нашей партии как реакция на шовинизм, который
разложил рабочее движение во время первой мировой войны), вы¬
ступил против уплаты долгов Соединенным Штатам и Великобри¬
тании, противопоставил национальные интересы нашей страны
интересам крупных капиталистов по ту сторону Атлантику и Ла-
Манша.
После окончания прений, когда состоялись выборы Централь¬
ного Комитета, я испытал большую радость: меня выбрали членом
этого органа; в его состав вошел и мой старый друг Бенуа Фрашон.
Что касается Мориса Тореза, то впервые его избрали в ЦК за два
года до этого, на Лионском съезде.
Таким образом, менее чем через три месяца после избрания
депутатом парламента я стал членом Центрального Комитета. Это
возлагало на меня большую ответственность, которую я старался
оправдать. Впрочем, должен сознаться, что к новым своим обязан¬
ностям я приступил не без некоторой боязни, ибо не был уверен,
что смогу их выполнять в надлежащих условиях.
Я сознавал те трудности, которые порождались недостаточно¬
стью моего образования. Конечно, я много работал над повыше¬
нием своего уровня, но, как и все самоучки, зачастую делал это
бессистемно. Учитывая опыт, приобретенный в «университете
Бобиньи», я решил как можно больше заниматься. Я, разумеется,
читал «Краткое изложение I тома «Капитала»» Г. Девиля, но этого
было недостаточно, нужно было взяться за само произведение
Маркса, изучить его текст, не ограничиваясь книгами популяри¬
112

заторов. Чтение «Капитала» — нелегкое дело, оно требует дли¬
тельных размышлений, в процессе его необходимы остановки. Поэ¬
тому я понял глубокий смысл письма Карла Маркса издателю
Морису Лашатру в связи с выходом «Капитала» на французском
языке.
Оно написано 18 марта 1872 г. и воспроизведено в факсимиле
в начале первого французского издания «Капитала», которое я
храню в своей библиотеке. В письме говорится: «...метод иссле¬
дования, которым я пользуюсь и который до сих пор не применялся
к экономическим вопросам, делает чтение первых глав очень труд¬
ным. Можно опасаться, что у французской публики, которая
всегда нетерпеливо стремится к окончательным выводам и жаж¬
дет узнать, в какой связи стоят общие принципы с непосредствен¬
но волнующими ее вопросами, пропадет интерес к книге, если,
приступив к чтению, она не сможет сразу же перейти к дальней¬
шему.
Здесь я могу помочь только одним: с самого же начала указать
на это затруднение читателю, жаждущему истины, и предосте¬
речь его. В науке нет широкой столбовой дороги, и только тот
может достигнуть ее сияющих вершин, кто, не страшась уста¬
лости, карабкается по ее каменистым тропам» !.
Итак, учебе я посвящал много времени. Того времени, которое
оставалось после выполнения других обязанностей члена партии.
Для занятий я урывал целые часы и у сна. К счастью, мне доста¬
точно было поспать за ночь 4—5 часов, и я уже не чувствовал
усталости: силы мои быстро восстанавливались. Обладая физи¬
ческой выносливостью, я хотел приобрести достаточно солидный
запас теоретических и политических знаний, а также расширить
свой общий кругозор.
Но я ощущал недостаточность индивидуальной учебы и любил
обсуждать с товарищами самые разнообразные вопросы, ибо обмен
идеями чрезвычайно обогащал меня.
Одним словом, я-предчувствовал, что скоро настанут трудные
времена, и стремился встретить их во всеоружии.
Преследования за антивоенную пропаганду
Как депутат и член комиссии по делам армии, я был назначен
выпускающим редактором «Казерн» — печатного издания для
солдат. В то время армия была «великим немым». Ни солдаты,
ни офицеры не пользовались избирательным правом, а это озна¬
чало, что теоретически они не имели права заниматься поли¬
тикой.
Однако в истории нашей страны военные не раз выступали на
политической арене. Примеррм тому может служить генерал Бо¬
напарт, самый знаменитый из воонных-политиков, который без
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 33, с. 364.
113

колебаний оставил в Египте находившуюся под его командова¬
нием армию и вернулся во Францию, чтобы захватить власть. Поэт
писал о нем:
«В облике Бонапарта уже проступали черты Наполеона».
В конце прошлого века в роли политика-демагога выступил
другой генерал, хотя и значительно меньшего масштаба. Это был
Буланже, который замышлял государственный переворот. Его ши¬
роко субсидировали реакционеры, и в частности герцогиня Юзес-
ская, передававшая генералу деньги через посредство претендента
на французский престол графа Парижского. Она хотела, чтобы
Буланже последовал примеру Монка, а не Бонапарта и помог вос¬
становить во Франции монархию, ту монархию, о реставрации ко¬
торой путем использования республики в качестве трамплина,
быть может, мечтал и нынешний граф Парижский.
После этого мы наблюдали карьеру генерала де Голля. Будучи
еще младшим офицером, он в своей книге «На острие шпаги» на¬
мечал пути и средства для восхождения к власти человека, меч¬
тающего о личном авторитарном господстве.
Я считаю, что генерал де Голль был гораздо больше политиче¬
ским деятелем, нежели военным, хотя он и умел использовать мун¬
дир, чтобы в определенных обстоятельствах содействовать осуще¬
ствлению своих политических замыслов.
Поражает тот факт, что в различных странах полковники, ге¬
нералы и маршалы, которые никак не подготовлены к руковод¬
ству общественными делами и не имеют никаких особых военных
заслуг, захватывают власть и выступают в роли «спасителей оте¬
чества», как будто народы, чтобы существовать, нуждаются в ка¬
зарменном режиме.
Газета «Казерн», выпускающим редактором которой я стал,
была намерена обращаться к солдатам, как к гражданам. Она
освещала политические проблемы страны и одновременно защи¬
щала требования солдат.
В качестве выпускающего редактора я нес судебную ответст¬
венность за все, что публиковалось в «Казерн». Были все основа¬
ния думать, что газету от первой до последней строчки изучает
специальная служба, ибо нас непрерывно подвергали преследо¬
ваниям. Порой обвинения были настолько абсурдны, что суд был
вынужден их отклонять, но с тем большим усердием он поддер¬
живал обвинения, имевшие хоть какое-то основание.
Так, во второй половине 1926 г. меня часто вызывали к себе
следователи, чтобы допросить по тому или другому делу. После
следствия дело слушалось в уголовном суде, выносился приговор
с каким-то сроком тюремного заключения, а затем мы как можно
глубже забирались в процедурные дебри. В конце же концов, ког¬
да все возможности обжалования приговора бывали исчерпаны,
когда апелляционный суд выносил свое решение, а кассационная
жалоба отклонялась, приходилось отправляться в тюрьму. Со мною
это случилось в 1927 г.
114

С завершением сессии парламента в июле .1927 г.< кончилась
и наша депутатская неприкосновенность, теперь коммунисты со
дня на день могли быть арестованы. Тех, кто остался в Париже,
арестовали немедленно. Иначе дело обстояло со мной, так как я
уехал, чтобы провести серию собраний в Тарбе и различных горо¬
дах юго-запада. Полицейские ни разу не попытались арестовать
меня во время собрания, это было бы слишком трудно, ибо то, что
я говорил о репрессиях, вызывало гневное возмущение присут¬
ствующих. В конце же собрания я исчезал, отправляясь на ночлег
к товарищам.
Однако эта игра в прятки не могла долго продолжаться, тем
более что никаких мер для подобного случая не было намечено
и я не имел никаких указаний. Однажды утром в Тарбе, когда
я выходил из дома друзей, полицейские арестовали меня и доста¬
вили в префектуру. Здесь мне прочли телеграмму министра юсти¬
ции Луи Барту, в которой содержался приказ всем представите¬
лям полиции о моем аресте.
В тюрьме
Из префектуры Верхних Пиренеев меня вскоре отвели во Дворец
правосудия, где судебный следователь зачитал мне приговор, по
которому я был осужден на два года тюремного заключения. За¬
тем меня отправили в тюрьму.
Тарбская тюрьма находится на улице, которая носит имя пуб¬
лициста — уроженца Тарба, написавшего во времена Второй им¬
перии книгу о сопротивлении республиканцев государственному
перевороту 2 декабря 1851 г. Она расположена недалеко от дру¬
гой тюрьмы — монастыря кармелиток, обитательницы которого из¬
редка выходят на улицу, построившись в колонну по двое, выхо¬
дят с той поры, как женщины получили право голоса.
Камеры в Тарбской тюрьме пропахли карболкой, заглушавшей
другие, еще менее приятные запахи. Это чрезвычайно мрачные
помещения. В одну из таких камер и отправил меня начальник
тюрьмы. Я тут же потребовал листок бумаги и конверт, решив
написать письмо министру юстиции, чтобы заявить протест против
тех условий заключения, в которых я оказался, и потребовать пре¬
доставления мне режима для политических, на который я имел
право. Тем временем коммунистические организации Верхних Пи¬
ренеев (секретарем федерации был Марк Дюпюи, впоследствии
депутат от департамента Жиронда) были информированы о моем
аресте и готовились к демонстрации, намереваясь провести ее
перед зданием тюрьмы. Кроме того, сюда явилась моя мать, кото¬
рую известили о том, что я посажен в тюрьму. Она потребовала
свидания со мной. Когда же ей сказали, что для этого необходимо
разрешение судебного следователя, она отправилась к следова¬
телю и устроила ему такой нагоняй, на какой способна лишь одна
мать. Следователь, человек не слишком заносчивый, разрешил ей
115

свидания со мной. Между тем начальник тюрьмы, беспокоясь из-
за того, что получил такого заключенного, позвонил в министер¬
ство юстиции и попросил инструкций. Он сообщил о моем требо¬
вании режима политзаключенного.
Тарбская тюрьма не была приспособлена для политических за¬
ключенных, и тюремная администрация решила поместить меня
в лазарет. Я потребовал, чтобы мне показали инструкции об обра¬
щении с политзаключенными в том, что касается помещения, пи¬
тания и прогулок.
В тюремном лазарете и навещала меня мать. Она не стыдилась
того, что я здесь, ибо знала, что я ни в чем не поступился честью
и достоинством и пострадал лишь за верность своим идеям. Некото¬
рые дальние родственники предпочли бы, чтобы я отбывал наказа¬
ние не в Тарбе, а где-нибудь в другом месте, но такие соображения
не имели для меня какого-либо значения.
Мое дело обсуждалось в министерстве юстиции, и накануне
того дня, когда перед тюрьмой должна была состояться демонст¬
рация, из Парижа за мной приехали два тюремных надзирателя.
Чтобы помешать мне встретиться на вокзале с железнодорожни¬
ками, они доставили меня в вагон, стоявший на запасном пути.
Вагон этот затем прицепили к поезду, который отправлялся в
Париж.
Я улегся на скамейке вагона первого класса, на который давал
мне право депутатский проездной билет, а два «ангела-хранителя»
расположились напротив; они спали по очереди и не спускали с
меня глаз. Эта предосторожность была излишней, ибо я нисколько
не думал о побеге.
По прибытии в Париж меня вывели с Аустерлицкого вокзала
через особый выход. Здесь уже ожидал отряд полицейских, и
они сопровождали машину, в которой меня отвезли в тюрьму
Санте.
Меня поместили в камере отделения для политзаключенных.
Теперь я уже был не одинок, как в Тарбе. Здесь находились Мар¬
сель Кашен, секретарь УВКТ Гастон Монмуссо, секретарь феде¬
рации почтовиков Анри Гурдо, Жак Дорио, Анри Барбе, ставший
во время войны, как и Дорио, коллаборационистом. Здесь был так¬
же Шассень, являвшийся в то время членом компартии, а впо¬
следствии ставший петеновским государственным секретарем. В
тюрьме находились и другие коммунисты, которые, как и мы, были
осуждены за антивоенную пропаганду, а также два анархиста,
осужденных за пропаганду противозачаточных средств.
С этими анархистами мне несколько раз довелось беседовать.
Они считали, что их деятельность по пропаганде противозачаточ¬
ных средств служит целям революции. Сразу было видно, что это
большие сумасброды.
В Санте режим для политзаключенных регламентировался сле¬
дующим образом. С 9 часов вечера до 7 часов утра нас запирали
в камерах, а после 7 часов утра можно было выходить в коридоры
116

отделения для политических и прогуливаться в небольшом дворе,
похожем на колодец и расположенном посреди довольно высоких
зданий.
Ели мы все вместе, и за столом председательствовал Марсель
Кашен. После чтения газет обменивались мнениями о политиче¬
ском положении. Мы имели возможность получать книги с воли,
и в нашем распоряжении была, разумеется, тюремная библиотека.
За время пребывания в тюрьме помимо теоретических работ я в
порядке отдыха прочитал немало произведений художественной
литературы, в особенности книг Бальзака и Александра Дюма-
отца.
В тюрьме мы углубляли свои знания по некоторым политиче¬
ским и экономическим вопросам. Так, вместе с Марселем Кашеном
я изучал вопросы, связанные с железнодорожными компаниями,
условия их образования. Тот факт, что государство обеспечило
финансирование строительства железных дорог и предоставило
компаниям льготы, служил аргументом для национализации же¬
лезных дорог. Эта национализация была впоследствии проведена
на условиях, выгодных прежде всего компаниям, которые по-преж¬
нему получают от железных дорог значительные прибыли.
Летом 1927 г., когда я находился в тюрьме, в Париже состоя¬
лись крупные демонстрации в защиту Сакко и Ванцетти. Власти
США обвинили их в преступлении, которого они не совершали, и,
несмотря на возмущение во всем мире, они были казнены на элект¬
рическом стуле.
Между тем правосудие еще не кончило сводить со мной счеты.
Находясь в тюрьме, я был вызван в XI уголовный суд вместе с
Андре Марти, который тоже отбывал тюремное заключение. Про¬
тив меня было возбуждено 6 судебных дел по одному и тому же
обвинению в антивоенной пропаганде, а Марти привлекался к от¬
ветственности по 2 делам за опубликованные им статьи.
До отправки во Дворец правосудия в полицейской машине мы с
Андре Марти договорились, что тот, кого будут допрашивать пер¬
вым, зачитает заявление, которое мы подготовили и показали сво¬
им товарищам по тюремному заключению.
На воле это заявление напечатали на пишущей машинке в не¬
скольких экземплярах и передали их нам во время свиданий, ко¬
торые по определенным дням длились всего час, а в другие дни
были более продолжительными.
Оказавшись перед судом, мы по поведению судей, по тому, как
они зачитывали обвинительные заключения, почувствовали, что
они настроились на такую же антикоммунистическую волну,
как и Сарро, заявивший в своей речи: «Наш враг — это комму¬
низм».
Я первым отвечал на вопросы суда и огласил подготовленный
нами текст*. С вызовом бросал я в лицо судьям слова этого беском¬
промиссного заявления. Глядя на них, я чувствовал, что они с не¬
терпением ждут, когда я кончу, но я не торопился и отчеканивал
117

каждую фразу. После того как я замолчал и Марти присоединился
к зачитанному тексту, адвокаты выступили с короткими речами
в духе нашего заявления. Затем суд вынес свой приговор. Я ше¬
стикратно приговаривался к пятилетнему тюремному заключению
и к штрафу, размер которого уже не помню. Без поглощения на¬
казаний это составляло 30 лет тюрьмы сверх того двухлетнего
срока, который я сейчас отбывал. Марти дважды приговаривался
к пятилетнему заключению без поглощения наказаний.
Сообщая о заседании XI уголовного суда, печать осуждала за¬
читанное мною заявление. При этом одни газеты одобряли вынесен¬
ные нам приговоры, а другие считали их чрезмерными и, вспоминая
дело Бланки, который свыше 40 лет своей жизни провел в тюрьме,
критиковали правительство за то, что своими действиями оно может
вызвать у многих простых людей жалость к коммунистам, подвер¬
гающимся столь жестоким репрессиям.
Итак, сразу 30 лет тюрьмы! Это — не пустяк. Однако я отнюдь
не думал, что пробуду в заключении так долго. Между тем жизнь
в тюрьме продолжалась.
Отбыв четырехмесячный срок, в конце августа вышел на сво¬
боду Гастон Монмуссо. Он оставил мне детекторный приемник, ко¬
торый я поставил в ящик стола, находившегося в моей камере.
Таким образом, когда меня запирали в камере, я мог слушать му¬
зыку, передаваемую Парижским радио. Дни проходили довольно
быстро. К счастью, в ночное время мы могли зажигать электриче¬
ский свет и читать или писать допоздна.
Находясь в тюрьме, мы не имели возможности выступать в пе¬
чати под своими фамилиями, но мы подписывались такими псевдо¬
нимами, что читатели могли догадаться, кто автор. Все знали, что
Жан Бреко — это не кто иной, как Гастон Монмуссо, что Марсель
Бретон — это Марсель Кашен, а я просто отрезал вторую часть
своей фамилии и подписывался «Жак Дюк».
В конце октября, за несколько дней до возобновления работы
парламента после летних каникул, мы говорили в тюрьме о съезде
радикалов, который интересовал нас особенно потому, что уже бо¬
лее 14 месяцев продолжался «опыт Пуанкаре» \ Председатель
партии радикалов, которым в то время был Морис Сарро — брат
Альбера и директор газеты «Депеш де Тулуз»,— подчеркнул в
своей речи на съезде, что «к провалу политики Левого блока были
причастны финансовые круги».
Он сказал, что сейфы упорно закрывались перед правительст¬
вами радикалов, но широко раскрывались, когда речь шла о борьбе
с республиканскими идеями. В заключение Морис Сарро заявил,
что партия радикалов намеревается сохранять «перемирие по во¬
просу франка», то есть «национальное единение», на которое опи¬
ралось правительство Пуанкаре.
1 В июле 1926 г. Пуанкаре сформировал правительство «национального еди¬
нения», в которое вошли и деятели Левого блока.— Прим. перев.
118

На этом съезде Франклин-Буйон призывал порвать с социали¬
стической партией, но не получил поддержки и вышел из партии
радикалов. Таким образом, можно было предположить, что союз ра¬
дикалов и социалистов сохранится на парламентских выборах
1928 г. и что этот союз проявится в форме блокирования вокруг
кандидатов, которые соберут наибольшее число голосов в первом
туре, поскольку избирательная система была изменена и вместо
урезанного пропорционального представительства были^ установ¬
лены выборы по округам.
2 ноября 1927 г. открылась чрезвычайная парламентская сес¬
сия, и коммунистическая группа сразу же потребовала освобожде¬
ния брошенных в тюрьму депутатов. Против требования коммуни¬
стов выступил Мажино, чья политическая карьера основывалась
на ранении, полученном во время войны, и чье имя было присвоено
знаменитой укрепленной линии. (Она оказалась столь*же бесполез¬
ной, сколь и дорогостоящей, однако была доходным делом для не¬
которых предпринимателей и поставщиков.) Но Мажино не полу¬
чил достаточной поддержки, и 265 голосами против 220 Палата де¬
путатов высказалась за наше освобождение.
Как только это решение было принято, начальник тюрьмы со¬
общил нам, что мы свободны. Марсель Кашен, Марти, Дорио и я
заявили, что покинем тюрьму только вместе с остальными заклю¬
ченными товарищами. Но мы не питали иллюзий относительно
практических результатов нашего демарша, зная, что в этом случае
нас выдворят из тюрьмы силой.
В конце концов быстро собрав в свои чемоданы белье и книги,
оставив товарищам все, что могло быть съедено или выпито, мы
около 8 часов вечера оказались на улице Санте, где возвышается
мрачное здание тюрьмы.
После освобождения я выступал на собраниях в разных городах
страны и принял участие в обсуждении бюджета на 1928 г., состояв¬
шемся в Палате депутатов. Вместе с Марселем Кашеном я провел
большой митинг в зале Альгамбра в Бордо. На митинг со всех
концов департамента собрались старые активисты, чтобы встре¬
титься с Марселем Кашеном, занимавшимся политической деятель¬
ностью в Бордо в годы своей молодости.
Это было волнующее зрелище, когда они с любовью и восхи¬
щением смотрели на 58-летнего депутата-коммуниста, который в их
глазах символизировал верность и мужество.
Люди плакали, когда Марсель Кашен вспоминал о том, как мо¬
лодым студентом он вступил во французскую Рабочую партию, и
когда Кашен подчеркнул, что за верность идеалам своей молодо¬
сти он заплатил своей свободой. Он указал, что если сейчас и вы¬
шел из тюрьмы, то после окончания парламентской сессии его, как
и других депутатов-коммунистов, находящихся в аналогичном по¬
ложении, могут снова бросить за решетку.
Обсуждение бюджета вызвало в Палате депутатов серьезные
трения, что вынудило правительство несколько раз ставить вопрос
119

о доверии. Коммунистическая группа потребовала, в частности,
увеличения кредитов на жилищное строительство и на помощь без¬
работным, число которых значительно выросло.
Поскольку депутаты-социалисты порой критиковали прави¬
тельственную политику вместе с коммунистами, правительство до¬
билось от Палаты изменения регламента: выступление в прениях
было ограничено четвертью часа, а для внесения поправок отво¬
дилось 5 минут.
Декабрь заканчивался. Как и другие депутаты, освобожденные
в начале сессии, я предвидел возможность нового ареста и думал
0 том, какие меры следует предусмотреть на этот случай.
Со времени нашего освобождения было закончено рассмотре¬
ние судебного дела, возбужденного против еще одного депутата-
коммуниста, Поля Вайян-Кутюрье. Он был приговорен к 3 месяцам
тюрьмы, и, следовательно, его могли арестовать, как только мы
перестанем пользоваться парламентской неприкосновенностью, то
есть по окончании сессии, в рождество или во всяком случае до
1 января.
Руководство партии решило, что все депутаты, которым грозит
арест, должны находиться вне пределов досягаемости со стороны
полиции еще до окончания сессии и что во второй вторник января
1928 г. Марсель Кашен и Поль Вайян-Кутюрье должны явиться в
Бурбонский дворец, идя, таким образом, на риск немедленно ли¬
шиться парламентской неприкосновенности и быть арестованны¬
ми. С другой стороны, я, так же как Марти и Дорио, не должен был
показываться в Бурбонском дворце в день возобновления сессии.
Я должен был ждать. Но для этого надо было вовремя исчезнуть.
На одном из вечерних заседаний, записавшись в прения, я думал
главным образом о том, как избавиться от двух шпиков, неотступно
следовавших за мной и в данный момент дежуривших во дворе
Бурбонского дворца. Я благополучно выбрался из дворца через
дверь, ведущую на улицу Бургонь, с помощью одного товарища,
который предварительно проверил, нет ли там чего-либо подозри¬
тельного. В сотне метров от выхода я нашел ждавшую меня машину
и добрался на ней до конспиративной квартиры.
Я укрылся в доме Жюля Лоза — генерального советника депар¬
тамента Сена, мэра Вилльтанёза, который произвел на меня впе¬
чатление простого и любезного человека. Он был торговцем желез¬
ным ломом, и вместе с ним этим делом занимались его сыновья.
В отношениях с молодыми людьми отец выступал подобно вождю
дисциплинированного, трудолюбивого племени с его рангами и ри¬
туалом. В этой семье я чувствовал себя прекрасно, и меня очень
огорчило, когда впоследствии Лоз примкнул к Дорио, хотя и питал
к нему раньше серьезные предубеждения. В течение нескольких
недель находился я в этом убежище, много читая и беседуя с хо¬
зяином дома, который сообщал мне новости. Мы, разумеется, гово¬
рили и о том, какую позицию в отношении нас займет правитель¬
ство после принятого ранее Палатой депутатов решения о нашем
120

освобождении. Мне казалось несомненным, что Пуанкаре и его
министр юстиции Барту стремятся снова засадить нас за тюремную
решетку.
После первого же заседания парламента Марсель Кашен и Поль
Вайян-Кутюрье были арестованы. Правительство использовало
наше отсутствие на заседании для оправдания этого ареста, хотя в
действительности решение о нем было принято заранее.
Итак, я находился в подполье. Однако через несколько месяцев
должны были состояться выборы, и можно было предположить, что
вероятное переизбрание изменит мою участь и участь других депу¬
татов, находившихся в аналогичном со мною положении.
Первая поездка в СССР
Мне уже наскучило в доме мэра Вилльтанёза, когда стало известно,
что я поеду в Советский Союз. Такую поездку я мог предпринять
только с фальшивым паспортом. В этом отношении у меня уже
был некоторый опыт: с фальшивыми документами я ездил в марте
1925 г. в Германию, чтобы принять участие в кампании по подго¬
товке к президентским выборам, на которых Эрнст Тельман был
выдвинут кандидатом. Я выступал в Берлине, Лейпциге, Галле,
Кёльне. К сожалению, президентом был избран Гинденбург, сме¬
нивший на этом посту социал-демократа Фридриха Эберта, чья
деятельность в 1918—1919 гг. подготовила все условия для столь
неблагоприятной развязки.
Паспорт, с которым я тогда ездил, был настоящим. Он принад¬
лежал одному товарищу, чьи приметы более или менее совпадали с
моими. Фото было, разумеется, заменено, а печать поставлена над¬
лежащим образом. У меня не было никаких недоразумений с фран¬
цузской и немецкой полицией ни по пути в Германию, ни по воз¬
вращении.
Впрочем, впоследствии я убедился, что с настоящим паспортом
можно иметь больше, затруднений, чем с фальшивым. Так, в
1937 г., во время войны в Испании, я отправился на самолете в Лон¬
дон для участия в международной конференции в поддержку Ис¬
панской республики. По прибытии в аэропорт Кройдон, в то время
как мои спутники благополучно прошли контроль, мне пришлось
в одиночестве ждать решения Скотланд-ярда, ибо я числился в
списке подозрительных лиц, которым въезд в Англию был за¬
прещен.
Поскольку решение задерживалось, я изложил свои претензии
чиновнику и, повысив голос, сказал ему: «Мосье, вы знаете, кто я
такой, вы знаете, что я приехал на конференцию в поддержку Ис¬
пании и что у меня нет никакого намерения вмешиваться во внут¬
ренние дела Англии. Если вы против моего пребывания в Англии,
скажите об этом, первым же самолетом я вернусь в Париж, и все
узнают, что стоит ваша демократия». Затем я добавил: «Вы считае¬
те, что действуете мудро, составляя списки нежелательных лиц, но
121

достаточно им изменить свою фамилию, и вы ничего не заметите.
Я, например, приехал сейчас в Англию в качестве вице-председа¬
теля Палаты депутатов, а вы мне чините затруднения. Между тем,
когда я был не в ладах с французской полицией и мне нужно было
проехать через Англию в другую страну, я прибыл сюда с фальши¬
вым паспортом и никто у меня ничего не потребовал».
Полицейский чиновник, к которому я обратился, весь покрас¬
нел, услышав, как я подвергаю сомнению проницательность его
коллег и критикую полицейскую бюрократию, заставлявшую меня
ждать в аэропорту. Через две-три минуты разрешение было полу¬
чено, и я мог ехать в Лондон.
Итак, я отправился с фальшивым паспортом сначала в Бель¬
гию, а оттуда продолжил свой путь в Москву. Поездка была дли¬
тельной. В Советский Союз я попал через станцию Себеж, проехав
по Литве и Латвии. Поезд шел по огромному снежному полю, и
разные мысли одолевали меня. Я был в Стране Советов, которая
в прошлом году, когда я сидел в тюрьме, отпраздновала десятилетие
Октябрьской революции. Тогда мы много говорили об этой го¬
довщине. Я не мог бы выразить словами то чувство волнения, кото¬
рое меня охватило, когда я ступил на советскую землю, землю
страны, чье будущее определяло судьбы мира.
Впервые увиденная мною в 1928 г. Москва сильно отличалась от
нынешнего города.
Разумеется, Красная площадь — одна из красивейших площа¬
дей мира — была такой же, как и сейчас, со своей Кремлевской
стеной из красного кирпича, служащей как бы фоном для Мавзо¬
лея В. И. Ленина, в то время деревянного и меньшего по размеру
в сравнении с нынешним.
На расположенной вблизи Москвы-реки стороне площади воз¬
вышался великолепный и величественный собор Василия Блажен¬
ного, а напротив Кремлевской стены почти на всем протяжении
Красной площади тянулось огромное здание, в котором сейчас
размещается ГУМ.
У выхода с Красной площади на Манежную площадь, располо¬
женного напротив улицы Горького (тогда Тверской), рядом со зда¬
нием, где сейчас помещается Музей В. И. Ленина, находилась не¬
большая часовня с иконой богоматери. Ей приписывали чудеса, и
верующие — женщины и мужчины становились на колени, падали
ниц перед иконой, испрашивая себе какие-то милости.
Рядом с часовней, вызвавшей у меня в памяти Лурд с его коле¬
нопреклоненными паломниками разных национальностей, на сте¬
не дома висел знаменитый лозунг: «Религия — это опиум для
народа». Он как нельзя более был справедлив в отношении этих
людей, приходивших сюда преклониться перед чудотворной
иконой.
Как опиум заставляет наркоманов забыть о физических страда¬
ниях и бедах, так и молитвы заставляют верующих забыть о несча¬
стьях и о необходимости борьбы за лучшую жизнь.
122

Там, где теперь здание Совета Министров, образующее угол
улицы Горького, находились старые лавчонки с возвышавшейся
среди них небольшой часовней. Такие же лавчонки стояли и на ме¬
сте нынешней гостиницы «Москва», напротив здания Совета Ми¬
нистров.
В то время самым высоким зданием этой улицы был Колонный
зал. Теперь же — это самое низкое строение, окруженное совре¬
менными зданиями и в какой-то степени напоминающее о
прошлом.
Улица Горького тогда не была такой широкой. Впоследствии
дома с одной стороны улицы снесли, а затем вновь построили, зда¬
ние же Московского Совета было передвинуто и надстроено в
1939 г. На площади, где теперь находится памятник основателю Мо¬
сквы, стоял обелиск Октябрьской революции со статуей Свободы.
В Москве выделялся величественный и могучий Кремль и раз¬
бросанные в различных районах архитектурные памятники вроде
Большого театра.
С той поры город совершенно преобразился. Ленинские горы
теперь уже не оголены, как раньше. На них стоит Московский уни¬
верситет. На месте старых, конечно, живописных, но отживших
свой век домов построены большие современные здания.
Теперь Москва — прекрасная и большая столица. Правда, по
моему мнению, у нее нет той элегантности и великолепия, кото¬
рые присущи Ленинграду с его величественной, протекающей через
город Невой, со светло-зеленой и белой красками его дворцов, заме¬
чательно гармонирующими с ленинградским небом.
Екатерининский дворец в бывшем Царском Селе, где в 1914 г.
Николай II принимал Пуанкаре, был разрушен фашистами во вре¬
мя Великой Отечественной войны. Однако его отлично реставриро¬
вали, как восстановили и Большой дворец в Петродворце.
В России произошло много перемен со времени Великой Ок¬
тябрьской революции.
Когда сравниваешь положение царской России с нынешним по¬
ложением Советского Союза, то статистические данные приобрета¬
ют особую выразительность и необыкновенную красноречивость.
Они показывают все величие и творческую мощь социалистической
системы, которая подняла ранее отсталую обширную страну к вы¬
сотам науки, техники и культуры.
Нынешние проблемы Советского Союза — это проблемы вели¬
кой современной державы, которая, находясь в авангарде научно-
технического и культурного прогресса, безостановочно идет вперед
и своим примером показывает всему миру превосходство социали¬
стической системы над старой, капиталистической системой экс¬
плуатации и угнетения.
И каждый успех Советского Союза в увеличении производства,'
в повышении производительности труда означает продвижение по
пути строительства коммунистического общества, которое пред¬
полагает высочайший уровень развития производства во имя дости-
123

женин цели коммунизма: «От каждого — по способностям, каж¬
дому — по потребностям».
Посетившие Советский Союз не могут, помимо всего прочего,
забыть то гостеприимство, приветливость, великодушие и братское
отношение, которые характерны для советских граждан.
Все эти качества, несомненно, присущи русскому народу; они
характерны для всех народов Советского Союза — огромной социа¬
листической семьи, идущей по пути коммунизма.
Выборы 1928 г.
Новые выборы в Палату депутатов должны были проходить по
округам. Стоявшее тогда у власти правительство Пуанкаре вклю¬
чало министров-радикалов и республиканцев-социалистов, которые
находились в довольно-таки затруднительном положении, ибо,
разглагольствуя о демократии, светском образовании, справедливо¬
сти в налоговом обложении, они уже два года голосовали вместе
с правыми.
Перед нашей партией встал вопрос о выдвижении кандидатов.
Ими стали все осужденные депутаты. Поскольку на предыдущих
выборах нас избрали от сектора, включавшего несколько округов,
нужно было определить, в каких избирательных округах мы будем
теперь баллотироваться. Для Марселя Кашена этот вопрос решался
просто, потому что еще в 1914 г. он избирался депутатом от Гут
д’Ор — Ла Шапель в XVIII округе Парижа. Я баллотировался в
избирательном округе Шаронн-Пер-Лашез, где в 1914 г., когда
от округа избирался лишь один кандидат, депутатом стал бывший
коммунар Эдуар Вайян. Я гордился тем, что буду вести предвы¬
борную борьбу в этом районе Парижа, столь богатом героическими
воспоминаниями, историческими событиями, в округе, где находит¬
ся Стена коммунаров, у которой в 1871 г. были расстреляны послед¬
ние бойцы Парижской Коммуны. Предстояла трудная борьба, ибо
в этом же округе баллотировался Леон Блюм, который, как и я, был
раньше избран по второму сектору.
«Проводить или не проводить предвыборное собрание в XX ок¬
руге?» — такой вопрос стоял передо мной. В конце концов было ре¬
шено, что Морис Торез, также находившийся на нелегальном поло¬
жении, выступит в Лилле, Жак Дорио — в Валансьенне, а я —
в Сен-Дени, на собрании в театре.
В Сен-Дени я приехал беспрепятственно, так как полиция
разыскивала меня не здесь, а в XX округе. День я провел у товари¬
щей, расспрашивая их о положении в городе, ибо наряду с общими
вопросами, которые я знал достаточно хорошо, чтобы выступить без
записей, хотелось затронуть и местные проблемы.
Нужно было решить, каким образом я попаду в театр, а затем
покину его. В отношении входа трудностей не было, мне следовало
прийти за час до собрания и ожидать на сцене за декорациями. Что
же касается выхода, то я должен был с помощью одного товарища
124

перебраться через не очень высокую стену, за которой меня будут
ждать, чтобы проводить на ночлег на конспиративную квартиру.
Меня беспокоило, как я выберусь из театра, но главным все же
было обеспечить успешное проведение собрания. Из распростра¬
нившихся по городу слухов люди делали вывод, что вечером про¬
изойдет какое-то важное событие, и думали, что на собрании будет
присутствовать Дорио, выдвинутый кандидатом в Сен-Дени.
Задолго до открытия митинга из зала стал доноситься шум, и я
в своем убежище понял, что уже пришло много народу. Товарищ,
чьим заботам я был вверен, подходил ко мне и говорил о собравшей¬
ся в зале многочисленной аудитории. «Битком набито»,— повторял
он, чтобы дать мне представление об огромном количестве людей,
привлеченных нашим собранием.
Собрание в конце концов открылось. Председательствующий
говорил о кандидатуре Дорио и заклеймил действия правительства,
которое сначала бросило его в тюрьму, а теперь вынудило перейти
на нелегальное положение. Затем выступил оратор от руководства
партии, который изложил нашу программу. После этого он сказал:
«.Утверждают, будто наши товарищи, вынужденные уйти в под¬
полье, боятся предстать перед массами. Это ложь, й сегодня вече¬
ром перед вами выступит один из этих товарищей, которых прави¬
тельство подвергает репрессиям».
Его заключительные слова вызвали нескончаемые аплодисмен¬
ты, свет в зале потух, и в наступившей темноте я вышел на сцену.
Когда свет снова зажегся, присутствующие, охваченные энтузиаз¬
мом, восторженно приветствовали меня, они узнали меня, несмотря
на бороду, которую я отрастил. Среди всеобщего ликования я произ¬
нес свою речь, подчеркивая необходимость оказать коммунистам
широкую поддержку на выборах, с тем чтобы противодействовать
правительственной политике репрессий.
В заключение под гром аплодисментов я сообщил, что в
это же самое время Морис Торез выступает в Лилле, а Жак
Дорио — в Валансьенне. В этот момент свет в зале снова погас,
и я исчез.
Полицейским хотелось бы проникнуть за кулисы, но путь им
преграждала солидная служба порядка. После меня выступал Поль
Вайян-Кутюрье. Он вызвал в зале смех, когда, обращаясь к поли¬
цейским, сказал обо мне: «Вы напрасно его ищете, господа. Он уже
далеко».
Все это звучало прекрасно, но, слушая эти слова, я был на¬
строен не столь оптимистично. Действительно, я не мог выбраться
из театра по тому плану, который был составлен заранее: на пути
оказались полицейские. Вместе с товарищем, который мною зани¬
мался и находился в моем распоряжении, я должен был придумать
что-то новое.
Прежде всего, я раздобыл бритву и сбрил не только бороду, но
и усы. Затем я попросил достать фуражку работника обществен¬
ного транспорта Парижского района и, не видя другой возможно¬
125

сти, решил выйти из театра по окончании митинга, смешавшись
с толпой.
При содействии директора театра мы с моим спутником устрои¬
лись за дверью, ведущей в коридоры, и в нужный момент, неузнан¬
ные, благополучно присоединились к толпе. Впереди и позади меня
люди острили по поводу того, как нам удалось провести полицей¬
ских.
Их, однако, собралось великое множество перед зданием те¬
атра! Здесь находился даже префект парижской полиции Кьяпп.
В цилиндре и во фраке под пальто, он явился сюда с какого-то
светского вечера, чтобы самолично арестовать меня.
Но люди, которые только что видели меня с бородой, не обраща¬
ли никакого внимания на человека с гладко выбритым лицом, в фу¬
ражке транспортника и в плаще. Однако я вздрогнул, когда совсем
рядом какой-то пьянчужка сказал, обращаясь к полицейским: «Вы
ищете Дюкло? Он здесь». Он и не подозревал, насколько был прав,
но на его слова никто не обратил внимания.
Наконец нам с моим товарищем удалось отойти от театра. Но
по всему Сен-Дени были расставлены полицейские посты, и мы
решили как можно скорее выбраться из города. Мы хотели попасть
в Сент-Уэн, но оказались вблизи вокзала Сен-Дени. Я спрятался
позади закрытого ларька и подождал, пока мой спутник обследует
окрестности.
Все казалось спокойным, и вот мы уже идем по улицам Сент-
Уэна, не зная, куда бы нам направиться. Нужно было найти какой-
нибудь отель и провести в нем оставшиеся часы ночи, не предъяв¬
ляя при этом никаких документов, ибо их у меня не было.
Мы вошли в кафе-отель, где застали одного хозяина. Мы с ним
поболтали немного, а затем объяснили, что задержались на семей¬
ном празднике и мой спутник убеждал меня, что не имеет смысла
возвращаться сейчас пешком в Баньоле, а лучше рано утром по¬
ехать отсюда прямо на работу.
Слово за слово, выпили по стаканчику в знак дружбы, и хозяин
предложил нам комнату, что было принято с благодарностью.
О документах не было и речи. Мы заплатили за комнату, прежде
чем лечь спать, и могли уйти ранним утром, так как хозяин все
нам объяснил и одолжил будильник.
Я опасался налетов полиции на отели Сен-Дени и соседних
коммун, которые могли быть организованы под утро. Поэтому на
рассвете мы с моим спутником уже вышли на улицу. Нам встреча¬
лись рабочие, которые шли на работу, не обращая на нас никакого
внимания.
Куда деваться? На этот вопрос мы не находили ответа. К сча¬
стью, мой товарищ знал одну коммунистку, жившую в Ангиене.
Он уже бывал у нее и, хотя забыл точный адрес, надеялся отыскать
ее дом по приметам, которые сохранились у него в памяти.
Итак, нужно было идти в Ангиен. По дороге я купил «Юмани¬
те». Газета сообщала о собрании в Сен-Дени и высмеивала префек¬
126

та полиции, которому не удалось произвести запланированного
сенсационного ареста. Другие газеты, которые купил мой товарищ,
писали, что полиция продолжает меня разыскивать.
Печать отмечала, что Морис Торез в Лилле и я в Сен-Дени
ускользнули от полиции, но что Дорио арестован в Валансьенне.
Я так никогда точно и не узнал, при каких обстоятельствах он был
арестован, но сразу же подумал тогда, что, по-видимому, Дорио не
принял всех необходимых мер, чтобы остаться после собрания на
свободе.
Мне приходилось говорить с ним о нелегальной жизни, которую
он переносил с трудом. По сравнению со мной Дорио был осужден
на гораздо более короткий срок, и поэтому тюремное заключение
могло ему показаться выходом из положения, как меньшее зло.
Этот арест омрачал нашу пропагандистскую операцию, предприня¬
тую для того, чтобы привлечь внимание масс к жертвам ре¬
прессий.
Мой спутник разыскал знакомую коммунистку, она нас прию¬
тила, а затем сообщила руководству партии, что мне нужна но¬
вая конспиративная квартира.
Это собрание в Сен-Дени наделало много шуму в XX округе,
где была выдвинута моя кандидатура, и товарищи ожидали, что я
выступлю на одном из наших предвыборных митингов в этом ок¬
руге. Однако руководство партии сочло, что удавшееся однажды
может не удаться во второй раз и в результате этого будет умень¬
шен эффект от собрания в Сен-Дени.
Вскоре после этого собрания я встретился с Пьером Семаром,
проводившим кампанию в XX округе. Он рассказал мне, в каком
затруднительном положении оказался Леон Блюм, против которого
он выступил на митинге. Аргументы Пьера Семара относительно
поведения Леона Блюма в обстановке репрессий сводились к сле¬
дующему.
«Вы, Блюм, знаете, что в рабочем движении существует тради¬
ция. В соответствии с нею никогда не следует выдвигать своей кан¬
дидатуры против кандидатуры человека, подвергающегося капита¬
листическим репрессиям. Выставив против Дюкло свою кандида¬
туру* вы тем самым оправдываете скандальные приговоры, кото¬
рые ему были вынесены».
А когда Леон Блюм ответил, что в случае его избрания депута¬
том он в качестве одного из своих первых шагов внесет предложе¬
ние об амнистии, Пьер Семар подчеркнул: «Это ничего не меняет.
Наоборот, вы усугубляете свою ответственность. Ведь, заявляя, что
вы внесете предложение об амнистии, вы признаете несправедли¬
вость приговоров, вынесенных коммунистам, а выступая кандида¬
том против одного из осужденных, становитесь союзником прави¬
тельства, добивающегося его поражения».
Я не могу без волнения говорить о Пьере Семаре. В трудный
период жизни партии он был ее Генеральным секретарем и, не¬
смотря на гнусные клеветнические кампании, остался твердым и
127

решительным руководителем коммунистов. Во имя нашего вели¬
кого идеала освобождения человечества он отдал самое ценное —
свою жизнь, погибнув под пулями гестапо в Эврё.
Страстный борец, пламенный оратор, Пьер Семар не давал по¬
щады Леону Блюму. Результаты вознаградили его усилия: в пер¬
вом туре я оказался впереди, а во втором туре, когда Леон Блюм
сохранил свою кандидатуру, я был избран 8199 голосами против
6801.
Итак, Леон Блюм потерпел поражение. Однако в мае 1929 г. он
был избран депутатом от Нарбонна вместо умершего депутата-
социалиста.
Но что же предпримет правительство, когда парламент возоб¬
новит свою работу?

ТРИ ГОДА В ПОДПОЛЬЕ
Правительство подвергало репрессиям не только коммунистов. Де-
путатам-автономистам от департамента Верхний Рейн гг. Риклену
и Россе было предъявлено обвинение в «антифранцузских про¬
исках», и суд присяжных в Кольмаре осудил их.
14 июня министр юстиции воспротивился принятию резолюции,
внесенной одним из депутатов от департамента Нижний Рейн и
предусматривавшей освобождение этих эльзасских депутатов на
время парламентской сессии. Он выступил также против резолю¬
ции социалистической группы, требовавшей освобождения всех за¬
ключенных в тюрьму депутатов и гарантий свободы на время сес¬
сии для депутатов, которым грозил арест (это как раз касалось
меня).
В тюрьме находились Марсель Кашен, Жак Дорио, а также
Андре Марти — теперь уже не депутат, ибо на недавних выборах
он потерпел поражение \ Я же где-то «затерялся».
Правительство предложило не обсуждать резолюцию социали¬
стов, и Палата депутатов 342 голосами против 127 поддержала его.
Вместе с коммунистами и социалистами голосовали некоторые ра¬
дикалы, в частности Луи Мальви и Эдуард Даладье, выступив про¬
тив правительства, в котором партию радикалов представляли
Эдуард Эррио и другие деятели, что свидетельствовало о разногла¬
сиях в рядах правительственного большинства.
После голосования в Палате депутатов исчезла надежда на мое
скорое возвращение к легальной жизни. Тогда было решено, что я
поеду в Берлин, в штаб-квартиру Интернационала бывших фрон¬
товиков, возглавляемого Анри Барбюсом, где я проработал несколь¬
ко месяцев.
Я снова перешел франко-бельгийскую границу, не встретив ни¬
каких трудностей. Ни в руках, ни в карманах у меня ничего не
было, поскольку один товарищ, чьи документы были в полном по¬
рядке, взялся доставить мой чемодан и передать мне его в
Бельгии.
Итак, вторую половину 1928 г. я провел в Германии, в Берлине, ,
где постарался понять происходящие события.
1 Его вновь избрали депутатом в 1929 г. в Пюто.
Жак Дюкло, т. 1
129

Пребывание в Берлине
Установив контакт с товарищами из Интернационала бывших
фронтовиков, я занялся устройством своей жизни в германской
столице.
Меня приютил один немецкий товарищ, который был ранен во
время войны. Некоторое время я жил у него, что упрощало различ¬
ные полицейские формальности. У меня, правда, был фальшивый
паспорт, но я старался пользоваться им как можно реже.
Пользуясь случаем, я брал уроки немецкого языка. Зайдя од¬
нажды в табачную лавку, я обменялся несколькими словами с про¬
давцом, который спросил меня: «Sind Sie Bayer, mein Негг?» Разу¬
меется, я ответил, что я баварец, из деревни, расположенной в ок¬
рестностях Мюнхена. Он признался, что не был в этом городе,
как, впрочем, и я. С той поры всякий раз, когда какой-нибудь не¬
мец интересовался, откуда я родом, я называл Баварию.
В Германии происходило опасное возрождение милитаризма, и
в течение 1928 г. предпринимались зондажи с целью выяснения
готовности германского правительства к вступлению в антисовет¬
скую коалицию. Говорили о возможности войны против страны
социализма, с которой Англия уже порвала дипломатические отно¬
шения.
Тем временем Аристид Бриан, явно стремясь прослыть «апо¬
столом мира», достиг соглашения с государственным секретарем
США Келлогом и в присутствии германского министра Штрезема-
на подписал вместе с ним пресловутый пакт Бриана — Келлога,
объявляющий об отказе от войны как орудия национальной поли¬
тики.
Гитлеровцы не имели еще той силы, которую они приобрели
впоследствии, и о них тогда говорили меньше, чем о «Стальном
шлеме» — фашистской организации, которая проводила военизи¬
рованные парады, способствуя развитию опасных шовинистиче¬
ских настроений.
Я присутствовал на одном из заседаний рейхстага. В кулуарах
я встретил Анри Гильбо — французского журналиста, несколько
лет тому назад приговоренного к смерти за выступления в поддерж:
ку русской революции.
На этом заседании рейхстага обсуждался вопрос о дате немец¬
кого национального праздника. Правительство, возглавляемое со¬
циалистом Германом Мюллером, предлагало отмечать его 11 авгу¬
ста, в день вступления в силу Веймарской конституции.
Это руководимое социалистами правительство было образовано
после майских выборов 1928 г., ознаменовавшихся успехом левых
партий.
Предвыборная борьба велась тогда в основном вокруг проекта
строительства броненосца, которому коммунисты противопостав¬
ляли мероприятия социального характера.
Социал-демократическая партия, получившая 9 153 ООО голосов
130

и 153 депутатских мандата, завоевала дополнительно, по сравне¬
нию с предыдущими выборами, 1 300 ООО голосов. Коммунистиче¬
ская партия Германии получила 3 265 000 голосов и 54 депутат¬
ских мандата, завоевав дополнительно 560 000 голосов. Что касает¬
ся гитлеровских национал-социалистов, то они получили только
810 000 голосов и 12 мандатов, потеряв 93 000 голосов.
Итак, выступавший в рейхстаге министр отстаивал проект,
устанавливавший днем национального праздника 11 августа, от¬
стаивал, надо сказать, без достаточной убежденности. И наоборот,
депутат-националист, обрушившийся на этот проект, говорил с та¬
ким жаром, что его речь произвела на рейхстаг определенное впе¬
чатление.
Он говорил о том, что никогда еще в истории наций правительст¬
во не предлагало отмечать как праздник дату, связанную с нацио¬
нальным поражением или бесчестьем.
Он ссылался на пример Французской Республики, объявившей
национальным праздником 14 июля — день победы сил прогресса
над силами прошлого. Но французам никогда не пришло бы в го¬
лову, добавил он, отмечать национальный праздник в годовщину
капитуляции под Седаном.
На заседании рейхстага меня поразило, как слабо депутаты-
социалисты и другие демократы реагировали на этот взрыв шови¬
низма, находившего себе обильную пищу в Версальском договоре,
который изображался как посягательство на национальное досто¬
инство немецкого народа.
Работа в руководстве Интернационала бывших фронтовиков не
поглощала меня целиком. Я занимался вопросами организации
борьбы бывших фронтовиков против угрозы новой войны, призрак
которой витал уже над миром, и вместе с тем с особым вниманием
следил за работой VI конгресса Коммунистического Интернациона¬
ла, состоявшегося в июле — августе 1928 г.
Находясь на полпути от Москвы, я хотел бы присутствовать на
этом конгрессе, но мое .желание не было удовлетворено, и я следил
за его работой из Берлина. Главной проблемой, обсуждавшейся на
конгрессе, была проблема борьбы против войны и защиты Советско¬
го Союза, против которого ополчились империалистические пра¬
вительства.
В то время во Франции в рядах правительственного большин¬
ства наметился раскол по вопросу светского образования, посколь¬
ку одна из статей финансового законопроекта создавала возмож¬
ность для возобновления деятельности некоторых конгрегаций.
4 ноября 1928 г. в Анжере открылся съезд радикал-социалистов.
Руководители партии радикалов, в частности Эдуард Даладье,
выступили с нападками на правительство, использовав вопрос о
светском образовании, вставший в связи с финансовым законо¬
проектом.
Правда, Эррио и Сарро, входившие в правительство, поддер¬
жали кабинет Пуанкаре, но Кайо, у которого были свои счеты с
131

Эррио, добился включения в заявление партии формулировки,
осуждающей «национальное единение». Это вынудило Эррио и
других министров-радикалов подать в отставку.
Я с большим вниманием следил за этими событиями, потому
что меня интересовал вопрос: как пойдут дела при новом прави¬
тельстве? Но у меня не было никакой надежды на возвращение к
легальной жизни, ибо при тогдашней политической обстановке
можно было предполагать, что новое правительство будет еще более
правым, чем предшествующее.
Когда после Анжерского съезда министры-радикалы ушли в от¬
ставку, Пуанкаре сформировал новый кабинет. Луи Барту остался
министром юстиции, а Альбера Сарро на посту министра внутрен¬
них дел заменил ярый реакционер Андре Тардье. Это означало, что
моя жизнь в подполье еще не скоро кончится.
Пребывание в Берлине меня тяготило. Я хотел вернуться во
Францию на подпольную работу, о чем и сообщил руководству пар¬
тии. Но прошло еще некоторое время, прежде чем я смог покинуть
столицу Германии. Я успел узнать и изучить ее от Унтер-ден-Лин-
ден и Курфюрстендам до пролетарских районов Вединга, а Тир-
гартен стал для меня излюбленным местом прогулок. Прогули¬
ваясь однажды по берегу Шпрее, я столкнулся, можно сказать нос
к носу, с одним хорошо знакомым мне французским депутатом —
г-ном Полем Бастидом, но тот не обратил на меня внимания. Разу¬
меется, я прошел мимо, ничего не сказав ему. Я проявлял осторож¬
ность и не хотел, чтобы о моем пребывании в Берлине стало извест¬
но. Этим и объясняется моя недоверчивость, которая в данном
случае могла быть излишней.
Возвращение в Париж
В начале 1929 г. я покинул Берлин и, некоторое время пробыв в
Брюсселе, вернулся во Францию теми же нелегальными путями,
которые уже неоднократно использовал.
Во время своего непродолжительного пребывания в столице
Бельгии я пользовался братской помощью Жозефа Жакмотта —
депутата от Брюсселя, виднейшего руководителя Коммунистиче¬
ской партии Бельгии. Это был один из тех борцов, которые душой
и телом преданы своему делу, видят в нем смысл и цель всей своей
жизни. Впоследствии, при других обстоятельствах, мне пришлось
снова обращаться к нему, и он всегда вел себя так же по-братски и
так же преданно. Память о нем никогда не померкнет в моем сердце.
Это память о таком товарище, о таком друге, какого не всегда
встретишь на своем жизненном пути.
По возвращении во Францию я некоторое время жил у друзей
в Женвилье, то есть недалеко от Сен-Дени, где с 31 марта по 7 ап¬
реля 1929 г. проходил VI съезд партии, на котором я не мог присут¬
ствовать из-за того, что находился на нелегальном положении.
Политическая ситуация в нашей стране в тот момент определя-
132

*
лась усилившимся наступлением капиталистических монополий на
рабочий класс и ускорением процесса милитаризации страны, ко¬
торый был обусловлен принятыми в предыдущем году военными
законами, никак не отвечавшими духу пресловутого пакта Бри¬
ана — Келлога.
Вместе с тем французское правительство продолжало свою ко¬
лонизаторскую политику, а рабочие различных профессий органи¬
зовывали выступления против своих эксплуататоров.
В тот период много говорили о деле Марты Ано — директора
«Газетт дю Франк». Вместе со статьями и заявлениями таких
деятелей, как Пуанкаре, Муссолини, Штреземан, Остин Чемберлен,
Стенли Болдуин, Вандервельде и других, эта дама публиковала
в своей газете специальную финансовую страницу, содержавшую
советы мелким вкладчикам по операциям на бирже. Не довольству¬
ясь финансовой страницей в собственной «Газетт дю Франк»,
г-жа Ано арендовала финансовые страницы еще у ряда газет,
в том Числе у «Котидьен» — крупной левой газеты, которая
шефствовала над избирательной кампанией Левого блока в 1924 г.
Дело Марты Ано, которая была арестована, а также скандал,
вызванный бывшим министром финансов, одним из сторонников
лозунга «Германия за все заплатит» *, арестованным за выдачу
чеков без обеспечения, породили в стране антипарламентские на¬
строения, что вынудило правительство осуществить внешне эф¬
фектные, но малодейственные меры.
В конце декабря 1928 г. парламент принял специальный закон
с целью ограничения внепарламентской деятельности своих членов.
В этом законе говорилось: «Всякий депутат той или другой палаты,
который после своего избрания и с момента принятия данного
закона согласится выполнять функции директора, администратора,
выпускающего редактора, уполномоченного по финансам или плат¬
ного консультанта финансовой газеты, перестанет быть членом
парламента в силу одного лишь согласия на это. Если указанный
парламентарий сам немедленно не подаст в отставку, председатель
и бюро данной палаты предложат Палате депутатов или Сенату
считать этого парламентария подавшим в отставку».
В действительности этот закон был совершенно безобидным.
Целью его было скорее успокоение общественности, нежели пре¬
сечение финансовых махинаций, для которых оставались другие
возможности.
Левый блок, возродившийся после своего перехода в оппози¬
цию, оказывал постоянное давление на правительство Пуанкаре.
Выступая 10 января 1929 г. в Палате депутатов от имени социали¬
стической группы, Фроссар 2 дал понять, что при определенных
1 Это был Клоц.
2 В начале 1923 г. Фроссар и ряд его сторонников вышли из коммунистиче¬
ской партии. В дальнейшем Фроссар вступил в социалистическую партию.—
Прим. перев.
133

обстоятельствах его партия готова войти в правительственное боль¬
шинство. Это заявление вызвало критические замечания со стороны
Марселя Кашена, который отбыл срок своего тюремного заключе¬
ния и находился теперь на свободе. Кроме этого в начале 1929 г.
вновь обострился эльзасский вопрос, так как депутаты-автономи¬
сты гг. Риклен и Россе, осужденные судом присяжных Кольмара,
были лишены депутатских мандатов и на их место также были из¬
браны автономисты — гг. Штурмель и Хаусс.
Выступая против политики насильственной ассимиляции, про¬
водимой французским империализмом в Эльзасе, наша партия за¬
щищала национальные требования населения Эльзас-Лотарингии.
Однако в рядах эльзасских коммунистов были оппортунистические
элементы, которые начали проводить политику союза с клерикаль¬
ным автономистским движением. Хюбер, ставший при поддержке
клерикальной реакции мэром Страсбурга и исключенный из пар¬
тии, создал вместе с депутатом Муре «оппозиционную коммуни¬
стическую партию». Но большинство коммунистической организа¬
ции Эльзас-Лотарингии выступило против этой измены.
Съезд партии, состоявшийся в Сен-Дени, призвал к усилению
идеологической борьбы против оппортунистических течений и
одновременно подчеркнул необходимость укрепления связей пар¬
тии с трудящимися массами путем развертывания работы среди
наиболее эксплуатируемых трудящихся, молодежи, женщин, тру-
дящихся-иммигрантов. Съезд призвал к усилению движения соли¬
дарности с колониальными народами. Тем самым подчеркивалась
верность партии принципам борьбы против колониализма, развер¬
тывавшейся в тот период, когда речь шла не о «деколонизации»,
а, наоборот, об усилении колониального господства.
Арест Мориса Тореза
С 1927 г. Морис Торез ушел в подполье. В июне 1929 г. он был
арестован в одном из домов Ашера при следующих обстоятельст¬
вах. Здесь на заседании Центрального Комитета собрались члены
партии, находившиеся в большинстве своем на легальном положе¬
нии и только некоторые — на нелегальном, в том числе Морис То¬
рез, я и Андре Ферра, чьи взгляды с той поры существенно изме¬
нились.
Заседание имело особое значение не только ввиду своей повест¬
ки дня, но и ввиду численности участников, а также деликатного
положения некоторых из них. Во второй половине дня, когда про¬
ходило второе заседание, нам сообщили о прибытии полиции. Чле¬
ны партии, находившиеся на легальном положении, остались на
своих местах, они сохраняли полное спокойствие и делали вид, что
продолжают обсуждение. Но те, кого полиция разыскивала, долж¬
ны были скрыться.
Морис Торез спрятался в доме, где проходило заседание. А я
(тогда я весил меньше, чем теперь), Ферра, также подвергавшийся
134

преследованиям, и Люсьен Маранн, сопровождавший нас с целью
оказания помощи, перелезли через стену, отделявшую тот участок,
где мы находились, от соседнего дома. Затем мы перебрались еще
через одну стену и оказались в маленьком дворике дома, обитатели
которого отсутствовали.
В глубине двора находился амбар, выходивший на узкую доро¬
гу. Мы быстро поднялись на его чердак, где была навалена солома.
Вечером возвратились обитатели дома, но в амбар никто из них не
заходил. Стараясь не шуметь, не кашлять и не шевелиться, мы в
своем убежище прислушивались к звукам, доносившимся с дороги.
В течение довольно продолжительного времени в амбар прони¬
кал дневной свет и наше пребывание здесь было терпимым. Вдруг
из дома, где несколько часов тому назад проходило наше собра¬
ние, послышался сильный шум и пение «Интернационала». Так
наши товарищи выражали свой протест против ареста Мориса То¬
реза, обнаруженного полицией. Мы не знали, что там происходит,
но чувствовали, что стряслась беда.
Наступила ночь, и, прислушиваясь к доносившимся снаружи
звукам, мы пришли к выводу, что по дороге у нашего амбара рас¬
хаживает какой-то человек. Это мог быть только полицейский. Но
что бы это означало? Быть может, полицейский обнаружил нас и
ждет рассвета, чтобы ворваться в амбар, или же он наблюдает за
домом, где арестовали Мориса, поскольку одна из дверей этого
дома выходит на дорогу?
Это происходило в июне, и рассвет наступил очень рано. Мы
больше не слышали никакого шума, который свидетельствовал бы
о чьем-то присутствии. В полном молчании спустились мы с чер¬
дака и стали смотреть наружу сквозь щели большой деревянной
двери амбара, но ничего подозрительного не заметили.
Нужно было на что-то решиться, и, приподняв деревянную
перекладину, мы открыли дверь. Взглянули направо, налево. Ни¬
кого. Тогда мы осторожно закрыли дверь и отошли от дома. Вдали
виднелось открытое кафе, куда дежурный полицейский пошел вы¬
пить кофе, чтобы согреться в это прохладное утро.
Мы выбрались из городка и оказались в Сен-Жерменском лесу.
Мы выглядели как люди, вышедшие на утреннюю прогулку. Но
тому, кто присмотрелся бы к нам поближе, наши небритые лица,
возможно, показались бы подозрительными.
Кроме того, нам хотелось есть. Однако прежде всего нужно
было восстановить связь с партией. Люсьен Маранн, который нахо¬
дился на легальном положении и которому, следовательно, нечего
было опасаться полиции, отправился в Париж, чтобы раздобыть
машину и отвезти нас в надежное место.
Все прошло довольно гладко, и мы нашли приют у папаши Дю¬
пона, долгое время бывшего казначеем партии, а затем о нас поза¬
ботились партийные активисты. Ферра отправился в одном направ¬
лении, а я — в другом.
135

1 августа 1929 г.
Политика правительства Пуанкаре в социальной области вела к
значительному уменьшению покупательной способности трудя¬
щихся масс. Возможности для маневрирования в парламенте у
правительства из-за этого сокращались.
В то время много говорили о плане Юнга, по-новому решавшем
проблему германских репараций в результате сокращения общей
суммы долга со 132 млрд. золотых марок (суммы, установлен¬
ной в 1921 г.) до 37 млрд. и рассрочки платежей на длительный
срок.
Эти меры вызвали серьезную тревогу и недовольство в опреде¬
ленных кругах французской буржуазии. В парламенте некоторые
депутаты правительственного большинства давали понять, что до
действительного осуществления пресловутого плана Юнга не мо¬
жет быть и речи о выплате французских долгов США и Велико¬
британии.
В конце концов после трудных торгов, показавших, что влия¬
ние правительства ослабло, план Юнга был ратифицирован. Впро¬
чем, на следующий же день после закрытия парламентской сес¬
сии (27 июля 1929 г.) премьер-министр Пуанкаре из-за болезни
ушел в отставку.
Аристид Бриан сразу же сформировал свой одиннадцатый и
последний кабинет, в общем и целом не отличавшийся от прежнего
правительства.
Тардье — по-прежнему министр внутренних дел — в широких
масштабах провел превентивные аресты. Этой мерой он стремился
сорвать день борьбы против войны, который по решению Француз¬
ской компартии и братских партий в других странах был назначен
на 1 августа.
Это был международный день борьбы против войны, проводи¬
мый по инициативе Коммунистического Интернационала.
Печать, разумеется, попыталась запугать общественность с по¬
мощью умело направляемой кампании, а Тардье и его префект по¬
лиции Кьяпп вели себя как полководцы накануне сражения.
Правительство стремилось обезглавить партию. 24 июля во
время собрания партийных активистов в Вильнёв-Сен-Жорж были
арестованы многие члены Центрального Комитета. Среди них нахо¬
дились Бенуа Фрашон, Гастон Монмуссо, Альфред Кост, Марсель
Поль, Виктор Мишо. Были схвачены и другие партийные активи¬
сты, в частности Люсьен Мидоль и Анри Гурдо.
Усиливая свое наступление на компартию, правительство бло¬
кировало операции Рабоче-крестьянского банка, где находились
средства «Юманите». Оно стремилось помешать изданию нашей
газеты. В связи с этим возникли комитеты защиты «Юманите», и
в рекордно короткий срок было собрано 2 млн. франков, чтобы
обеспечить публикацию центрального органа партии. Насколько
136

несчастным я чувствовал себя, находясь в это время в своем под¬
польном убежище! Я беспокоился за результаты выступлений
1 августа, которые должны были состояться после нанесенных
нам реакцией ударов.
Несмотря на сосредоточение огромных сил полиции, трудя¬
щимся различных городов удалось организовать свои демонстра¬
ции. Но развернувшееся 1 августа движение было очень неравно¬
мерным, и буржуазия использовала это для широкого наступления
на партию.
Вот что писал по поводу событий 1 августа историк Жерар
Вальтер:
«Социалистические руководители присутствуют как зрители
при этом беспощадном подавлении их противников. Однако они не
могут скрыть определенного беспокойства. Создается впечатление,
что они с некоторым опасением задумываются над вопросом: не
дойдет ли и до них очередь после ликвидации коммунистов? Даже
Ренодель считает необходимым вмешаться в события, и по его пред¬
ложению социалистическая парламентская группа принимает на
своем заседании резолюцию, «протестующую против политики
превентивных арестов и чрезмерных репрессий, путем которой
правительство хочет бороться с болыпево-коммунизмом»; осуждая
тактику большевистских руководителей, «безответственно подстре¬
кающих и компрометирующих членов партии», эта резолюция
предостерегает рабочий класс от «опасности, каковой является для
него нелегальная и подпольная деятельность».
Но особенно показательны те рассуждения, с которыми высту¬
пает на страницах газеты «Попюлер» заклятый враг коммунистов
Поль Фор. Провозгласив «бессилие» коммунизма, «повсюду пере¬
живающего упадок» и «раздираемого внутренними противоречия¬
ми», он с тревогой отмечает:- «Мы вступаем в опасный реакцион¬
ный кризис, в котором могут погибнуть республиканские свободы
и демократические принципы»» *.
Последующий опыт на примере других событий наглядно проде¬
монстрировал: когда реакция обрушивается на коммунистов и ей
удается осуществить свои черные замыслы, то затем следуют удары
по всем левым организациям; это показывает, насколько необходим
союз левых сил перед лицом реакции.
22 октября 1929 г. правительство Бриана было свергнуто. Но¬
вый кабинет сформировал Тардье, сосредоточивший в своих руках
посты министра внутренних дел и премьер-министра.
Представ перед Палатой депутатов, правительство Тардье при¬
звало французов вступить на путь процветания, что свидетельство¬
вало об отсутствии реализма. Ведь за несколько дней до этого ката¬
строфически упали акции на биржах Уолл-стрита, ознаменовав
начало мирового экономического кризиса. Для Франции этот кри¬
зис был теперь уже неотвратим, хотя и разразился здесь позднее.
1 Walter Gerard. Histoire du Parti Communiste Fran^ais.
137

Вместо обещанного процветания Франция вскоре познала труд¬
ности, всю тяжесть которых правящие круги пытались возложить
на плечи трудящихся масс.
После жестоких репрессий, обрушившихся на нашу партию,
руководство партией фактически оказалось в руках группы Бар¬
бе — Селора. Живя на нелегальной квартире около Орлеанских во¬
рот, я жаловался на недостаточную занятость, и поэтому меня не¬
сколько раз посылали в провинцию для участия в собраниях пар¬
тийного актива. На собрания я приходил последним, и, по вполне
очевидным соображениям безопасности, раньше меня никто не
уходил. Борода несколько меняла мою внешность, и я был тогда
худощав. Однако, замечая, как на меня порой смотрели на улице
и в поезде, я понимал, что это инкогнито весьма относительно.
Я часто писал письма руководству партии, то есть группе Бар¬
бе — Селора. Мне казалось, что Селор, отвечавший на эти письма,
недоброжелательно встречает мои соображения и критические
замечания. В общем, мне представлялось, что меня держат несколь¬
ко в стороне от дела, когда в конце 1929 г. мне предложили поехать
в Испанию в качестве представителя Исполкома Коминтерна при
Коммунистической партии Испании. Я сразу же принял это пред¬
ложение и, не теряя времени, занялся изучением испанского языка,
а также истории Испании, так как нужно было познакомиться со
страной, куда я собирался ехать.
В начале 1930 г. я покинул Францию, совершил поездку с целью
посещения Исполкома Коминтерна и полтора месяца спустя ока¬
зался в Брюсселе, откуда и собирался отбыть в Испанию. Разумеет¬
ся, обычный путешественник должен был бы направиться туда
через Францию, но для меня такой путь был бы недостаточно без¬
опасным.
Итак, я решил отправиться сначала в Англию, чтобы сесть в
Саутгемптоне на пароход. Имея фальшивый паспорт на имя швей¬
царского гражданина, я был уверен, что не окажусь в списке «по¬
дозрительных» лиц, с которым английские полицейские сверяются,
когда какой-либо иностранец приезжает в Англию. Все прошло
вполне благополучно. Два дня я провел в Лондоне и с интересом
ознакомился с его достопримечательностями. Затем я купил билет
на пароход, следовавший из Саутгемптона в Ла-Корунью (Ис¬
пания) .
Высадившись в Ла-Корунье, я оттуда поездом направился в
Мадрид.
Последствия мирового экономического кризиса в Испании
В Испании начали сказываться последствия мирового экономиче¬
ского кризиса. Больше всего кризис затронул сельское хозяйство
и горнодобывающую промышленность. Финансовое положение
обострялось, курс песеты катастрофически падал.
Положение рабочего класса все время ухудшалось, что побуж¬
138

дало рабочих переходить к активным действиям на основе не толь¬
ко экономических, но и политических лозунгов, лозунгов борьбы
против монархии.
Решив преодолеть возникшие вследствие этого трудности, пра¬
вительство создало специальный орган для осуществления прово¬
каций и репрессий против Компартии Испании, многие руководи¬
тели которой находились в тюрьме. Этот орган поддерживал связи
с полицией других стран и именовался «секцией по расследованию
коммунистической деятельности». Я прекрасно понимал, что моя
песенка спета, если я только попаду в руки испанской полиции, а
это значило, что по ночам я не мог спокойно спать.
Компартия Испании в то время была слабой. Между тем антимо¬
нархическая деятельность приобретала все более широкий размах;
она охватила университеты, не говоря уже о некоторых кафе, где
больше занимались политикой, чем пили.
Все более остро вставал вопрос о буржуазно-демократической
революции. В ее успехе были заинтересованы различные слои на¬
селения: рабочие, крестьяне, городская мелкая буржуазия, про¬
грессивные круги интеллигенции, национальное движение в Ката¬
лонии, Стране Басков и Галисии, а также различные элементы
буржуазии.
Компартия справедливо подчеркивала, что руководство рабо¬
чего класса и его союз с крестьянством и другими слоями народа
обеспечат полную победу буржуазно-демократической революции.
К сожалению, ее влияние было ограничено, что не позволяло ей
добиться претворения в жизнь этой точки зрения. Рабочий класс
в своем большинстве находился под влиянием мелкобуржуазных
элементов, которые были в руководстве социалистической партии;
В тот период политические круги соперничали между собой,
стремясь сменить у власти монархию. 17 августа 1930 г. республи¬
канские лидеры создали в Сан-Себастьяне «Революционный коми¬
тет». Между руководителями социалистической партии разгоре¬
лись споры о возможности участия в этом комитете.
Сторонники участия одержали верх. Это означало, что они со¬
гласны отдать в руки буржуазии руководство буржуазно-демокра¬
тической революцией. Аналогичную позицию заняли анархо-син-
дикалистские лидеры. Один из них в своих писаниях даже призна¬
вал необходимым, чтобы «борьбу за свержение режима вели люди
порядка, которые в силу своего социального положения и извест¬
ности пользуются некоторой безнаказанностью».
Однако в авангарде борьбы шел рабочий класс, как об этом
свидетельствовали забастовки, организованные в сентябре в Бар¬
селоне, Севилье, Бильбао и Мадриде, а в октябре — в Бильбао и
Галисии. Если с февраля по апрель в забастовочном движении в
Испании участвовало 50 тыс. человек, то в сентябре бастовало уже
200 тыс. человек, в октябре — 250 тыс., а в ноябре — 600 тыс.
В Мадриде произошло одно событие, которое сильно потрясло
людей. Рухнул строящийся дом, и под его развалинами было по¬
139

гребено несколько рабочих. На их похороны собралось большое
количество трудящихся. Я тоже был на этих похоронах, хотя и дер¬
жался несколько в стороне. Была объявлена всеобщая забастовка,
и в ней приняли участие все трудящиеся.
Чувствовалось, что подходит конец царствованию испанских
Бурбонов. Это воодушевляло противников монархии, которые рань¬
ше были более осторожны.
О необходимости свержения монархии говорили все более от¬
крыто. 12 декабря 1930 г. капитаны Фермин Галан и Анхел Гарсия
Эрнандес, служившие в гарнизоне небольшого городка Хака в от¬
рогах Пиренеев, провозгласили республику. Во главе своих солдат
вместе с присоединившимися к ним немногочисленными граждан¬
скими лицами они двинулись на Сарагосу, где ожидалось восста¬
ние войск. Но восстания не произошло, и через 48 часов оба капи¬
тана были расстреляны, что добавило еще одно злодеяние к длин¬
ному списку преступлений монархии.
Кругом говорили о всеобщей забастовке. Коммунисты, под¬
держивавшие связь с социалистами и республиканцами, были ин¬
формированы о том, что утром 15 декабря летчики (в их числе фи¬
гурировали генерал Кейпо де Льяно, ставший впоследствии ярым
франкистом, и майор авиации Рамон Франко — брат будущего
диктатора) взлетят с аэродрома «Куатро Виентос» и подвергнут
бомбардировке королевский дворец, подавая тем самым сигнал к
свержению монархии.
Рано утром 15 декабря я пришел в окрестности королевского
дворца, чтобы присутствовать на обещанном фейерверке. Но ничего
не произошло. Забастовка не была объявлена, и в Мадриде сохра¬
нялось спокойствие. Однако в различных городах имели место от¬
дельные выступления. Проанализировав события, компартия зая¬
вила, что революция не может произойти только в результате
действий активного меньшинства или военных, а что для нее необ¬
ходимо участие широких народных масс.
Коммунисты в этот период возглавили забастовки и массовые
революционные выступления, состоявшиеся в Мадриде и различ¬
ных районах Испании, в частности в Стране Басков и в Андалузии.
Попытка свержения монархии, предпринятая в декабре, закон¬
чилась неудачей, но дни королевской власти были сочтены.
В конце декабря я перебрался из Мадрида в Барселону, где
партия добивалась восстановления своей руководящей роли в рабо¬
чем движении, борясь с троцкистскими элементами, попытавшими¬
ся расколоть рабочих и ослабить коммунистическую федерацию
Каталонии и Балеарских островов.
В Барселоне я и встретил новый, 1931 год, вспомнив при этом,
что уже три года живу в подполье и что нет никаких признаков
скорого возврата к легальному положению. Я установил контакт
с барселонскими товарищами. Их работа была нелегкой, но созна¬
ние неминуемого краха монархии, господствовавшее по всей стра¬
не, воодушевляло коммунистов.
140

Правительство Беренгера прекрасно понимало, что поражение
декабрьского движения ни в коей мере не означает укрепления
монархии, вызывавшей теперь еще больше гнева и ненависти.
Победа испанской монархии была, в общем, Пирровой победой
и потому нужно было как-то подкрасить ее обветшавшее здание.
С этой целью Беренгер собирался провести в марте 1931 г. пар¬
ламентские выборы, надеясь с помощью парламента укрепить мо¬
нархию. Таким путем правительство рассчитывало сблизиться с
выступавшими против диктатуры политическими силами, но этот
маневр провалился. Беренгеру не удалось выйти из изоляции, и ему
оставалось лишь одно — подать в отставку. 18 января 1931 г. главой
правительства стал адмирал Аснар. Он решил провести муници¬
пальные выборы, которые ему казались, очевидно, менее рискован¬
ными, чем парламентские выборы.
Я уже не был свидетелем этих событий, так как должен был
вернуться во Францию.
Возвращение во Францию
Правительство Тардье пало 4 декабря 1930 г. в своеобразной обста¬
новке, созданной финансовым скандалом. Это была афера Устрика,
крупного банкира, возглавлявшего финансовую группу, акции ко¬
торой на бирже резко упали, что повлекло за собой многочисленные
банкротства.
Министр юстиции г-н Рауль Пере, который должен был отдать
приказ об аресте Устрика, был ранее его юрисконсультом, а в
1926 г. подписал распоряжение о допуске на биржу во Франции
акций «Сниа-Вискоза», теперь тоже обесцененных. Поэтому Пере
подал в отставку вместе с двумя заместителями государственных
секретарей, которые поддерживали связи с банком Устрика.
На смену правительству матерого антикоммуниста Тардье при¬
шел новый кабинет во главе с сенатором от департамента Сена,
который много раз входил в правительства в качестве министра,
в политике выступал как очень умеренный радикал, но тем не ме¬
нее был достаточно чувствителен к новым политическим веяниям,
ибо впоследствии оказался в числе тех, кто принял Народный
фронт.
Новый премьер-министр Теодор Стег вступил на свой пост
13 декабря и оставался у власти до 22 января 1931 г. Он сознавал,
что его кабинет является переходным и создан для того, чтобы
правительственное большинство могло оправиться от полученного
удара.
После возобновления в январе работы парламента в бюро Пала¬
ты депутатов был внесен проект резолюции об отсрочке наказания
депутатам, заключенным в тюрьму или находящимся под угрозой
ареста. Резолюция была принята Палатой, поскольку правительст¬
во этому не противодействовало. Против освобождения депутатов-
коммунистов выступал все тот же Мажино. В конечном счете за
141

отсрочку наказания проголосовало 272 депутата, а против —
257. Таким образом, я мог снова перейти на легальное поло¬
жение.
Сразу же после принятия резолюции был освобожден Марти,
отбывавший заключение в Клерво, А я эту новость узнал из бар¬
селонских газет. Сообщая об освобождении узника Клерво, они
писали, что о Дюкло нет никаких известий.
В Испании я оставаться больше не мог, но не хотел также и
уезжать до прибытия замены. Я подождал несколько дней, и нако¬
нец прибыл тот, кто должен был меня заменить. Это был швейцарец
Эмбер-Дро, ставший впоследствии членом социалистической пар¬
тии Швейцарии. Теперь мне оставалось лишь одно — вернуться во
Францию. Я беспрепятственно перешел каталонскую границу.
С этого момента фальшивый паспорт становился ненужным, так
как по возвращении в Париж я должен был вновь получить настоя¬
щие документы. Среди них было удостоверение члена Палаты де¬
путатов созыва 1928—1932 гг. Ведь я возвращался в Бурбонский
дворец, проведя три года на нелегальном положении и будучи
переизбран депутатом через четыре месяца после ухода в под¬
полье.
Излишне говорить, как я был счастлив, когда вновь очутился в
Париже, вновь увидел своих двух братьев, товарищей по партии, и
прежде всего Мориса Тореза, который стал Генеральным секрета¬
рем ФКП. Во время пребывания в Испании и поездок в Берлин
и Москву я с одобрением и восхищением следил за его мужествен¬
ной борьбой, направленной на избавление партии от пагубного ру¬
ководства со стороны группы Барбе — Селора. Чтобы освободиться
из заключения, которое он отбывал в Нанси в тюрьме «Карл III»,
Морис Торез уплатил штраф, проявив ту решительность, которая
в скором времени очень пригодилась партии. Большой интерес у
меня вызвали частичные выборы, проходившие в Бельвиле в сен¬
тябре 1930 г. Кандидатом от партии был выдвинут Морис Торез.
В первом туре он собрал 4526 голосов, тогда как кандидат-социа¬
лист получил 3673 голоса, а два реакционных кандидата — 3445 го¬
лосов. Во втором туре Морис Торез получил 4911 голосов, но, по¬
скольку кандидатуру социалиста поддержало некоторое количе¬
ство избирателей, ранее голосовавших за реакционеров, этот кан¬
дидат собрал 5404 голоса.
После освобождения Марти и моего возвращения к легальной
жизни партия организовала в зале Бюлье большой митинг. Тогда
я находился еще в Испании и не смог в нем участвовать. Поэтому
партия решила, что через несколько дней после приезда я возоб¬
новлю свою легальную политическую деятельность, выступив на
митинге, проводившемся в театре Бельвиля, на границе между
избирательным округом, где потерпел поражение Морис Торез, и
тем округом, депутатом от которого был я.
На митинге я выступал вместе с Морисом Торезом. Он привет¬
ствовал мое возвращение и остановился в своей речи на политике
142

партйи в современной обстановке. Митинг этот запечатлелся в моей
памяти, настолько он был волнующим и сердечным. Среди его уча¬
стников были старики, чье детство проходило в этом районе Парижа
во времена Парижской Коммуны, и я чувствовал, что своими апло¬
дисментами они приветствуют верность делу народа.
Митинг прошел с огромным успехом. Однако я в течение трех
лет не занимался делами своего округа, и один из его муниципаль¬
ных советников, социалист Левийен, ставший впоследствии пете-
новцем, назвал меня «призрачным депутатом». Этим он рассчиты¬
вал повлиять на свой манер на предстоящие в следующем году
выборы.
В партийной организации района, включавшего и мой округ,
сложилось тяжелое положение. Из-за сектантских методов руко¬
водства от активной деятельности были отстранены члены партии,
которые в иной обстановке могли бы принести большую пользу.
Трудности испытывал Также кооператив «Бельвильуаз», что вызы¬
вало среди кооператоров обоснованное беспокойство за будущее
кооператива. При этом кооператоры-социалисты не только не со¬
действовали работе коммунистов — руководителей «Бельвильуаз»,
а, наоборот, затрудняли ее.
Таким образом, от меня требовались серьезные усилия для ис¬
правления положения в XX округе. Передо мной стояли и другие
задачи, поскольку я был членом Центрального Комитета партии.
Рабочий класс проявлял все большее недовольство в связи с на¬
ступлением буржуазии на его жизненный уровень. Учитывая этот
факт, Центральный Комитет партии в январе 1931 г. рассмотрел
вопрос о деятельности коммунистов в массах, особенно в профсою¬
зах. ЦК подчеркнул, что эта деятельность должна проходить под
знаком пролетарского единства — важнейшего чаяния рабочего
класса, на котором спекулируют некоторые реформистские руково¬
дители, надеясь таким образом сохранить раскол.
27 января 1931 г. Пьер Лаваль сформировал свой первый ка¬
бинет. В правительство в качестве министра финансов вошел
П. Э. Фланден. В марте он был подвергнут резкой критике за по¬
пытку предоставить льготы авиапочтовой компании, адвокатом ко¬
торой он раньше был. В состав кабинета вошли также Мажино,
Тардье, Поль Рейно и Андре Франсуа-Понсе. При этом правитель¬
стве была организована знаменитая колониальная выставка, оче¬
видно, с целью демонстрации незыблемости французской колони¬
альной империи. Ведь воистину правители порой считают вечным
то, что является всего лишь преходящим.
В Париже социалисты и радикалы ладили между собой, и их
политические позиции были довольно близки. Иначе дело обстояло
в Лионе, где положение характеризовалось ростом влияния социа¬
листов и падением престижа радикалов. Здесь Эррио ушел в отстав¬
ку с постов мэра и муниципального советника, а затем добился свое¬
го переизбрания, организовав яростную кампанию против социали¬
стов, прозванных им «революционерами в заячьей шкуре».
143

Начавшийся в 1929 г. в США экономический кризис теперь рас¬
пространился и на Европу. 25 февраля 1931 г. был организован
международный день борьбы с безработицей. Рабочий класс проде¬
монстрировал свою волю к борьбе с последствиями кризиса.
Направленная в меня пуля
убивает другого коммуниста
22 февраля 1931 г. в Марселе, когда я должен был выступать про¬
тив Венсана Ориоля в зале Прадо перед аудиторией, состоявшей
наполовину из социалистов и наполовину из коммунистов, ганг¬
стер, по имени Ренуччи, несколько раз выстрелил в меня из револь¬
вера. Предназначенные мне пули попали в честного труженика
Карини. Его раны оказались смертельными.
В этой связи я выступил 6 марта с интерпелляцией в Палате
депутатов. Тогда премьер-министром и министром внутренних дел
был Лаваль.
В своем выступлении я заявил:
«Я требую немедленного обсуждения моей интерпелляции вви¬
ду серьезности фактов, которые ее мотивировали.
22 февраля этого года в Марселе 10-я секция социалистической
партии организовала собрание. Коммунистическая партия пору¬
чила мне выступить на нем. Я явился на это собрание.
Во время митинга произошло несколько мелких инцидентов,
были произнесены резкие слова, а затем, когда в зале завязалась
драка, были произведены выстрелы из револьвера.
Был смертельно ранен один из моих товарищей, член комму¬
нистической партии, тов. Карини, память которого я хочу здесь по¬
чтить.
Еще один человек, находившийся рядом с ним, был легко ранен
в ногу.
Во время стычки на убийцу указали рабочие, видевшие, как он
совершил свое злодеяние.
К этому я должен добавить: мы располагаем достоверными
свидетельствами о том, что человек, убивший Карини, перед тем
как выйти из зала, заменил оружие, которым было совершено убий¬
ство, револьвером с полной обоймой.
Когда зал опустел и люди были уже во дворе, Ренуччи — убий¬
ца Карини, увидев, что группы рабочих обвиняют в преступлении
именно его, собрался снова стрелять. В этот момент с револьвером
в руке он был арестован полицейскими.
И знаете, господа, что потом произошло? Спустя два часа Ре¬
нуччи был на свободе. Если бы полицейские задержали с револьве¬
ром в руке рабочего-коммуниста, то его не только не освободили
бы через два часа, а посадили бы немедленно в тюрьму и он пробыл
бы там по меньшей мере два или три месяца.
Почему был освобожден Ренуччи? В этом весь вопрос. По чьему
ходатайству его выпустили?
144

Прежде всего я должен отметить, что Ренуччи является членом
банды, прозванной в Марселе «бандой молота» и возглавляемой
Лека — социалистом, советником одного из округов Марселя, дей¬
ствующим с ведома и под руководством г-на Рувье — генерального
советника-социалиста...
Я спрашиваю у г-на министра внутренних дел, начальника
французской полиции, как могло произойти, что один из его под¬
чиненных, главный комиссар Марселя, кажется, г-н Буарон, при¬
казал после ходатайства г-на Рувье освободить Ренуччи?..»
В то время в Марселе существовали достойные сожаления и
опасные связи между политическими деятелями и некоторыми
бандами, что я и старался показать в своем выступлении.
Ответ Лаваля был очень прост. Он заявил:
«Ну что же! Из этих прений, господа, вы сделали вывод еще не¬
сколько дней тому назад, когда, обсуждая бюджет ^министерства
внутренних дел, увеличили в той мере, в какой это было целесооб¬
разно, средства, отпускаемые на полицию Марселя». (Улыбки в
зале.)
Я терплю поражение от Деа
Приближались парламентские выборы. Они должны были состо¬
яться 1 и 8 мая 1932 г. Я знал, что предвыборная борьба будет для
меня нелегкой, так как я в течение трех лет был лишен возможности
выполнять свои депутатские обязанности. Я также понимал, что
определенные круги постараются отплатить мне за ту победу, ко¬
торую я одержал в 1928 г. над Леоном Блюмом.
Социалист Левийен — муниципальный советник от района Ша-
ронн, одного из двух районов моего избирательного округа — похо¬
дил на гангстера и был способен на все, как это показал впоследст¬
вии его переход к петеновцам. В распоряжении Левийена находи¬
лась полиция округа, и его отношения с полицейскими напоминали
отношения между коллегами.
Кроме того, Левийен был другом префекта полиции Кьяппа
и под его покровительством выполнял в известной степени функ¬
ции официозного руководителя полиции округа, подкрепляя ее
группами своих молодчиков, которым все было дозволено. Наших
расклейщиков плакатов систематически арестовывали и целыми
часами держали в полицейском участке, так как Левийен стремил¬
ся терроризировать жителей округа.
Моим противником был кандидат социалистической партии
Марсель Деа — депутат от департамента Марна в 1926—1928 гг.
В то время в социалистической партии на него возлагали большие
надежды. Но в следующем году он под влиянием идеологии гитле¬
ризма вышел из партии и создал свою «социалистическую партию
Франции». Это предопределило его дальнейшую судьбу: в мрач¬
ный период гитлеровской оккупации он стал одним из доверенных
лиц нацистов.
145

В конце концов на склоне жизни, полной преступлений и пре¬
дательств, Деа нашел убежище в Италии, где его приютили мона¬
хи, и обратился к религии, рассчитывая, очевидно, на получение
пропуска в рай. Жалкий конец жалкого человека, столь же често¬
любивого, сколь и бесчестного.
Я вел решительную кампанию против этого субъекта, опираясь
на действенную помощь партийных активистов XX округа, прояв¬
лявших исключительную самоотверженность. Злобные нападки и
недобросовестность моего противника оборачивались в результате
против него самого. Интеллигентностью он не блистал, представая
как сообщник Левийена, за которым утвердилась репутация на¬
летчика.
В конечном счете результаты первого тура выборов оказались
хорошими. Я собрал наибольшее число голосов. Разумеется, во
втором туре Деа мог получить поддержку части избирателей, голо¬
совавших в первом туре за реакционных кандидатов. Но пока ни¬
чего не было потеряно, и я мог еще победить.
Однако события совершенно изменили положение. В пятницу
6 мая, во второй половине дня, был убит президент Поль Думер.
Это произошло во время посещения им книжного базара, организо¬
ванного ассоциацией писателей — бывших участников войны.
Убийцу звали Горгулов. Впоследствии стало известно, что это был
русский белогвардеец, но в тот момент развернулась антикоммуни¬
стическая кампания, кампания неожиданная, яростная и ни на
чем не основанная.
Когда мне сообщили об убийстве президента республики, я на¬
ходился в «Салоне предусмотрительных» на улице Пиренеев, где
должен был провести собрание для торговцев. Я сразу же понял,
какую выгоду наши противники постараются извлечь из этого
события.
Через два часа на стенах домов в XX округе появились афиши,
возвещавшие, что коммунисты, дескать, причастны к убийству, а
Горгулов является советским агентом, хотя эти обвинения не мог¬
ли быть подкреплены никакими доказательствами.
В моем избирательном округе Деа, любивший говорить о своей
объективности, печатал листовки и плакаты, которые представ¬
ляли меня неосведомленным людям как сообщника Горгулова и в
какой-то степени соучастника убийства Думера. Это была гнусная
ложь, но ведь антикоммунистические кампании часто являли со¬
бой образцы такой лжи. Мы разоблачали антикоммунистическую
провокацию, но в эти трудные часы я осознал, насколько справедли¬
ва знаменитая поговорка, гласящая: «Клевещите, клевещите,—
что-нибудь да останется».
Во втором туре выборов будущий предатель Деа нанес мне
поражение, правда при незначительном перевесе голосов. Марсель
Кашен в XVIII округе потерпел поражение от ренегата Луи Селье.
Не прошел в депутаты и Марти.
Боевые настроения трудящихся масс предопределили по¬
146

ражение партий «национального единения», которые получили
3 880 717 голосов против 4 895 023 голосов, собранных левыми пар¬
тиями. Но сдвигом влево воспользовались только радикалы и
социалисты, ибо компартия, получившая 784 844 голоса, потеряла
по сравнению с предыдущими выборами 240 тыс. избирателей.
Хотя я потерпел поражение, я все же участвовал 20 мая в вы¬
борах президента республики, так как новая Палата депутатов
начинала функционировать лишь с 1 июня. Я еще раз голосовал
за Марселя Кашена, но большинство голосов собрал г-н Альбер
Лебрен, который и стал президентом республики.
На заседаниях, состоявшихся 5 — 7 июня, Центральный Коми¬
тет партии проанализировал результаты выборов. Он подчеркнул,
что большое влияние на них оказала провокация, которую между
двумя турами голосования организовало правительство Тардье,
возложив на коммунистов ответственность за убийство президента.
В действительности же оно было делом рук антисоветских группи¬
ровок, чья деятельность поощрялась официальными кругами.
После одной из дискуссий в Секретариате партии я поехал в
Омон (около Санлиса) к Анри Барбюсу, который в 1925 г. любезно
согласился написать предисловие к одной из моих брошюр. Я ска¬
зал ему, что в связи с покушением Горгулова было бы целесообраз¬
но опубликовать нечто подобное знаменитому письму «Я обви¬
няю», написанному Эмилем Золя во время дела Дрейфуса.
Эта идея воодушевила Анри Барбюса, но для подготовки мате¬
риала, разоблачающего правительство, нужно было еще собрать
необходимые данные. Мы уже располагали некоторыми сведения¬
ми, показывавшими провокационный характер антикоммунистиче¬
ской кампании, организованной в связи с делом Горгулова. Позд¬
нее от товарищей из Компартии Германии мы получили другие
документы, что и позволило Анри Барбюсу написать свою статью
«Я обвиняю».
После моего поражения на выборах меня могли арестовать.
Это могло произойти начиная с 1 июня, то есть по истечении срока
полномочий Палаты депутатов, членом которой я был. Однако я
стремился избежать ареста.
Итак, я принял меры предосторожности и снова ушел в под¬
полье, поскольку не знал, какие шаги предпримет новое правитель¬
ство, сформированное Эдуардом Эррио.
В условиях подполья мне трудно было выполнять свои обязан¬
ности руководящего деятеля Французской коммунистической пар¬
тии, и, поскольку определить сроки моего возвращения к легальной
жизни представлялось невозможным, было решено, что я поеду в
Москву, куда я и отправился опять нелегальными путями.
По дороге в Москву я остановился в Берлине ц из французской
печати узнал, что против меня выдвинуто обвинение в причастно¬
сти к делу «Фантомаса», к которому я не имел никакого отноше¬
ния. В этом, очевидно, вновь проявилась та ненависть, которую пи¬
тали ко мне определенные официальные круги. Однако дело это
провалилось, и клеветники вынуждены были замолчать.

В Москве я пробыл недолго. Секретариат Исполкома Комин¬
терна рассмотрел вместе со мною возможные условия моей дея¬
тельности с учетом моего нелегального положения и решил напра¬
вить меня в Берлин. Здесь я должен был работать вместе с Геор¬
гием Димитровым в качестве члена Западноевропейского бюро Ис¬
полкома Коминтерна.
Инициатором этого назначения был тов. Мануильский, вызы¬
вавший у меня большое восхищение и симпатию. Это был пламен¬
ный борец, который прекрасно понимал психологию французов, го¬
ворил по-французски, хорошо знал особенности Франции, где жил
до Октябрьской революции 1917 г. Мануильский убедил меня в
необходимости отъезда в Берлин.
В Коминтерне я познакомился со многими деятелями. Среди
них были: Бела Кун, массивный и методичный, всегда готовый что-
либо объяснить и обладавший педагогической жилкой; Пятницкий,
человек внешне суровый, но который способен был проявить лю¬
безность, понимание, равно как и твердость; Степанов, превосход¬
но знавший положение во Франции. Чувство дружбы я питал к
Мануильскому, впоследствии ставшему министром иностранных
дел Украинской Советской Социалистической Республики. Здесь
я неоднократно встречался с товарищами Лозовским, который был
тогда Генеральным секретарем Красного Интернационала проф¬
союзов, Вильгельмом Пиком, Кодовилья (из Компартии Аргенти¬
ны), а также с итальянскими товарищами — Эрколи (Пальмиро
Тольятти), Гарланди и другими.
В берлинском подполье
вместе с Георгием Димитровым
Итак, я снова приехал в Берлин, где меня ожидала работа вместе
с Георгием Димитровым. В Москве я с ним уже встречался, и мне
была известна его довольно беспокойная жизнь борца-комму-
ниста.
Нужно было подыскать жилье. В то время многие мелкие бур¬
жуа, жившие в слишком больших — бывших уже не по средст¬
вам — квартирах, сдавали комнаты, чтобы увеличить свои доходы.
Из какой-то берлинской газеты я списал один такой адрес и
отправился на Байришенплац, где и снял комнату. А так как нем¬
цы, особенно мелкие буржуа, питают большое уважение к ученым
и прочим титулам, престарелая дама — моя квартирная хозяйка —
немедленно присвоила мне звание доктора. Я, разумеется, не стал
ее разубеждать.
И с тех пор, встречаясь со мною, она всякий раз почтительно
именовала меня «Негг Doktor» *. Однажды ночью в доме кто-то
заболел, и хозяйка пришла за мной, чтобы я, как доктор, осмотрел
больного.
1 Г-н доктор (немПрим. перев.
148

Я, конечно, не мог играть в доктора медицины и вышел из
положения, объяснив, что являюсь доктором философии, а это не
давало мне достаточной квалификации для лечения больных.
1932 год в Германии был годом широкой политической деятель¬
ности Гитлера. В стране то и дело происходили выборы, что сви¬
детельствовало о неустойчивости правительства.
Гитлер получал субсидии от рурских магнатов и других круп¬
ных капиталистов Германии и стремился уничтожить рабочее дви¬
жение, и в первую очередь коммунистическую партию. Именно
этого ждали от Гитлера его хозяева. Пытаясь увлечь за собой
часть рабочего класса, он назвал свою партию «национал-социа¬
листской рабочей партией Германии» и прибег к разнузданной
националистической и социальной демагогии.
Гитлер обвинял социал-демократическую партию в том, что
она ничего не сделала для рабочего класса и находится на содержа¬
нии у «еврейских капиталистов». Одновременно он развернул яро¬
стную кампанию оскорблений и клеветы против коммунистов, на¬
зывая их «юдео-болыневиками».
С помощью антисемитизма, направленного также и против ра¬
бочего движения, Гитлер пытался изобразить себя врагом капита¬
листов, которым он на самом деле служил. Использование подоб¬
ных пропагандистских лозунгов придавало глубокий смысл выска¬
зыванию старого немецкого социалиста Августа Бебеля: «Антисе¬
митизм — это социализм глупцов».
Гитлеровцы одновременно учли тот факт, что десятилетия со¬
циал-демократической и коммунистической пропаганды повлияли
на сознание немецких трудящихся, и использовали для своего
флага старые цвета Германской империи, от которых отказалась
Веймарская республика. Они подобрали определенное соотношение
этих цветов, стремясь создать впечатление, будто гитлеровское
знамя является красным знаменем рабочего класса. На красного
цвета знамени был изображен небольшой белый круг посредине
и черная свастика на.этом белом фоне.
Я решил на месте познакомиться с пропагандистскими мето¬
дами гитлеровцев и с одним немецким товарищем отправился в
«Спортпаласт» на митинг нацистской партии, где выступили Геб¬
бельс и Гитлер. Я своими глазами увидел, как будоражили на¬
электризованную аудиторию некоторые аргументы ораторов, гово¬
ривших о том, что с помощью силы положение можно изменить к
лучшему. Это оказывало известное воздействие в стране, где мил¬
лионы людей не имели работы.
Осуждение Версальского договора, разжигание шовинистиче¬
ских настроений, назойливые разглагольствования о «предатель¬
стве» социал-демократов, коммунйстов и всех демократов, которое,
по утверждению нацистов, привело Германию к поражению в пер^
вой мировой войне,— все это создавало обстановку реванша и ис¬
ступленного шовинизма, находившую свое отражение в преслову¬
том лозунге: «Deutschland, erwache!» («Проснись, Германия!»).
149

Это провоцирование шовинистических чувств гитлеровские пропа¬
гандисты стремились соединить с социальной демагогией. На этом
митинге Геббельс, а затем и Гитлер разглагольствовали о немцах
как о «пролетарской нации», противопоставляя их «плутократиче¬
ским нациям». Так, классовое понятие «пролетариат» лишалось
своего подлинного смысла и использовалось для прикрытия поли¬
тики империалистической экспансии, лежавшей в основе гитлеров¬
ских планов. Нацисты оглупляли слушателей, играя на национали¬
стических чувствах, лишали их способности правильно судить о
вещах. В результате к этой «пролетарской нации» причислялись
также Крупп, Тиссен и К0, затушевывалось понятие классовой
борьбы между эксплуатируемыми трудящимися Германии и их
эксплуататорами.
Кроме того, радужная перспектива расширения и процветания
Германии, которую рисовали в своих речах гитлеровцы, представ¬
лялась слушателям в виде личного участия в этом обогащении и
дележе добычи. В общем, это была проповедь гангстеризма в мас¬
штабе целой страны, но она захватила аудиторию. Я никогда не
забуду чувства тревоги за будущее, которое я вынес с этого ми¬
тинга, отмеченного военизированным шествием и почти религиоз¬
ным ритуалом.
Я работал вместе с Георгием Димитровым и стал его другом.
По нашему общему мнению, будущее было чревато опасностями
из-за тех событий, которые происходили в Германии.
Западноевропейское бюро ИККИ работало в Берлине в под¬
полье, и его главный руководитель Георгий Димитров жил в гер¬
манской столице, разумеется, на нелегальном положении. Мы зва¬
ли его Гельмутом. Я тоже находился в подполье и носил имя
Лауэра.
Западноевропейское бюро Исполкома Коминтерна должно было
оказывать помощь партиям, которые по тем или иным вопросам
обращались к нему за советом. Однако на такие крупные партии,
как КПГ и ФКП, деятельность бюро не распространялась.
В наших дискуссиях много времени, естественно, занимали
события в Германии, где положение резко ухудшалось в результате
быстрого усиления нацизма. Мы находились в Берлине, когда
20 июля 1932 г. произошел государственный переворот. По приказу
канцлера фон Папена были смещены и арестованы министры со¬
циал-демократического правительства Пруссии во главе с Отто
Брауном.
Таким путем фон Папен, сыгравший впоследствии важную роль
в приходе к власти Гитлера, ликвидировал некоторые препятст¬
вия, которые мешали его политике. Действительно, трудности, воз¬
никшие из-за существования в Берлине социал-демократического
правительства Пруссии, были устранены, и фон Папен в какой-то
степени приступил к осуществлению политики централизации,
продолженной и усиленной Гитлером сразу же после вступления
его на пост рейхсканцлера.
150

Переворот 20 июля был началом операции, направленной на
скорейшее установление в Германии гитлеровского господства.
31 июля должны были состояться выборы в рейхстаг, и государст¬
венный переворот произошел, таким образом, в разгар избиратель¬
ной кампании.
Фон Папен знал, что своей политикой подавления рабочих де¬
монстраций социал-демократическое правительство Пруссии вы¬
звало к себе ненависть трудящихся масс. Он знал также, что его
действия не вызовут никакого отпора со стороны социал-демокра¬
тической партии.
Действительно, министр-президент Пруссии Отто Браун и его
коллеги по правительству позволили себя арестовать, ничего не
сделав для защиты власти, полученной в результате выборов.
А когда министры подчиняются одному лейтенанту и 12 солдатам,
пришедшим их арестовать, трудно призывать народ мобилизовать
свои силы и выступить в их защиту.
Как же дошли до такого положения? 13 марта 1932 г. состоя¬
лись выборы президента. Старый фельдмаршал Гинденбург, кон¬
серватор и монархист, чью кандидатуру поддержали католическая
партия центра канцлера Брюнинга и остатки буржуазных либе¬
ральных партий, а также социал-демократическая партия, получил
18 651 697 голосов (49,6%), в то время как Гитлер собрал
И 339 446 голосов (39,1%), а Председатель КПГ тов. Эрнст Тель¬
ман—4983341 голос (13,2%). 2 447 729 голосов (6,8%) полу¬
чил националист Дустерберг, призвавший во втором туре голосо¬
вать за Гитлера.
10 апреля Гинденбург, избранный 53% голосов (36,8% собрал
Гитлер и 10,2% — Тельман), решил избавиться от Брюнинга и на¬
значил с 1 июня рейхсканцлером фон Папена.
Фон Папен был деятелем без политического прошлого; он вхо¬
дил в партию Брюнинга, из которой был исключен сразу же после
своего назначения рейхсканцлером. Он создал надпартийное пра¬
вительство, прозванно# «кабинетом баронов».
Фон Папен прежде всего выполнил обещание, которое дал Гит¬
леру его министр обороны фон Шлейхер: 4 июня он распустил
рейхстаг.
Вскоре после этого, 15 июня, фон Папен снял запрет с деятель¬
ности гитлеровских штурмовых отрядов, и нацистские банды сразу
же стали совершать многочисленные акты насилия и провокации.
До 20 июня только в Пруссии произошла 461 уличная схватка, в
результате чего 82 человека были убиты, а 400 серьезно ранены.
В рабочем предместье Гамбурга Алтоне 18 человек были убиты
на улице во время нацистской демонстрации, проходившей под ох¬
раной полиции. От фашистских насилий погибли десятки людей,
многие другие получили ранения.
Под эгидой «кабинета баронов» нацисты все чаще и чаще пред¬
принимали провокации, а полиция безжалостно стреляла в трудя¬
щихся, пытавшихся защитить себя от гитлеровских головорезов.
151

И вот под предлогом поддержания порядка, используя тот факт,
что социал-демократическое правительство Пруссии оказалось не¬
способным его обеспечить в Алтоне, фон Папен распустил это пра¬
вительство и назначил самого себя имперским комиссаром в
Пруссии.
Это был настоящий государственный переворот, который под¬
вергал испытанию рабочие и антигитлеровские силы. Каждый чув¬
ствовал, что независимо от личных расчетов фон Папена он своей
политикой прокладывал путь к власти Гитлеру. И многие рабочие
вспоминали о той мощной забастовке, которая привела к провалу
путча Каппа — Лютвица в 1920 г.
Действительно, вскоре после подписания Версальского догово¬
ра, в марте 1920 г., Капп и генерал фон Лютвиц предприняли по¬
пытку государственного переворота, направленную против социал-
демократического правительства. Капп назначил генерала фон
Лютвица министром рейхсвера и главнокомандующим, ввел чрез¬
вычайное положение, закрыл университет и запретил газеты. В от¬
вет на государственный переворот была объявлена забастовка, ко¬
торая быстро приняла необычайно широкие масштабы.
14 марта в 17 часов стачка стала всеобщей и охватила всю Гер¬
манию. Прекратилась всякая деятельность, встали поезда и трам¬
ваи. Прервалось снабжение, не действовали общественные службы.
Не было ни газа, ни электричества.
16 марта забастовка все еще продолжалась, и Капп сталкивал¬
ся с непреодолимыми трудностями. Войска, на которые он рассчи¬
тывал, начали бунтовать, и на следующий день, отказавшись от
своих планов установления диктатуры, Капп бежал к границе.
Этот простой перечень фактов помогает понять, почему рабочие
часто вспоминали эту победоносную забастовку, когда 20 июля фон
Папен организовал свой переворот.
20 июля берлинские дневные газеты сообщили о роспуске со¬
циал-демократического правительства Пруссии. Прочитав сообще¬
ние об этом событии, происшедшем утром, я пошел к Георгию Ди¬
митрову в Байернхоф. Это была пивная около Потсдамерплац,
где Георгий Димитров устраивал некоторые свои нелегальные
встречи. После прихода к власти Гитлера официант этой пивной
выдал полиции Георгия Димитрова, которого он видел несколько
раз и иностранный акцент которого привлек его внимание.
Излишне говорить, что, анализируя создавшуюся в результате
папеновского переворота обстановку, Димитров и я предвидели
серьезную опасность. Не теряя времени на дискуссию, мы расста¬
лись. Георгий Димитров назначил мне свидание в доме друзей, где
мы должны были встретиться с Эрнстом Тельманом.
Это тайное свидание с Председателем Коммунистической пар¬
тии Германии нужно было тщательно подготовить, так как тов.
Тельман был широко известен. Его лицо знали по всей Германии
благодаря фотографиям, которые были расклеены на стенах во вре¬
мя выборов президента. Если Георгий Димитров и я могли пройти
152

незамеченными (в Берлине нас не знали), то в отношении Тель¬
мана необходимо было принять серьезные меры предосторожно¬
сти. Только так его можно было провести в дом, где намечалась
наша встреча.
Я вновь мысленно вижу всех нас троих, словно это было вчера.
Димитрова с проницательными и блестящими глазами, который го¬
ворил Тельману о своем беспокойстве в связи с операцией фон Па¬
пена. И Тельмана, задумчивого, озабоченного, который слушал
объяснения Димитрова и время от времени кивком головы выражал
согласие с его опасениями.
С чувством волнения вспоминаю я этих двух ушедших из жиз¬
ни коммунистов, вновь вижу их на этой встрече 20 июля 1932 г.
Мы были единодушны в оценке происшедших событий, считая,
что они подготавливают приход к власти Гитлера, и мы, есте¬
ственно, вспоминали тот исторический прецедент,. каким явля¬
лась всеобщая забастовка 1920 г., сорвавшая путч Каппа —
Лютвица.
Мне и сейчас еще слышится, как Георгий Димитров спрашивает
у Эрнста Тельмана о возможности проведения забастовки против
правительства фон Папена и как Эрнст Тельман объясняет, почему
трудно, быть может, даже невозможно организовать такую заба¬
стовку.
Действительно, в 1920 г. лозунг всеобщей забастовки против
путча Каппа — Лютвица выдвинули социал-демократы, находив¬
шиеся у власти. Но фон Папена канцлером назначил Гинденбург,
чья кандидатура в президенты была поддержана социал-демокра¬
тами, и в ответ на действия фон Папена руководители социал-де¬
мократической партии, относившиеся враждебно к единству
действий, ограничивались призывом к немецким трудящимся го¬
лосовать на выборах 31 июля за социал-демократических канди¬
датов.
В тех условиях, когда социал-демократы высказывались против
забастовки, а позиции компартии в профсоюзах были довольно
слабыми и ее организаций на предприятиях было сравнительно
мало (многие коммунисты являлись безработными), КПГ не могла
в одиночку выдвинуть лозунг забастовки, так как трудящиеся
массы ее не поддержали бы.
Выборы 31 июля характеризовались победой нацистской пар¬
тии. Хотя она и не получила большинства, число ее депутатских
мандатов значительно увеличилось. Это означало, что для рабочего
класса наступят скоро чрезвычайно трудные времена.
В сентябре 1932 г. я приехал в Москву на XII пленум Испол¬
кома Коминтерна и встретился здесь с Морисом Торезом, Жаком
Дорио, Гастоном Монмуссо, Пьером Семаром, а также с Тельма¬
ном, Димитровым и другими.
В центре дискуссии находилось усиление опасности войны и
фашистской угрозы, которое, увы, было налицо, как вскоре пока¬
зали события в Германии.
153

Во время пленума Исполкома Дорио, которого, очевидно, торо¬
пили его вдохновители, невольно выдал свои намерения: он хотел
взять в свои руки руководство партийной организацией Париж¬
ского района, а затем, использовав это в качестве рычага, захва¬
тить руководство партией.
Но поскольку Парижский район был разделен на несколько ча¬
стей, опорным пунктом его деятельности стала в силу ряда об¬
стоятельств лишь северопарижская федерация, которая к тому же
была самой маленькой.
Мы все лучше разбирались в поведении этого субъекта. Хозяева
из полиции, очевидно, попрекали его тем, что он до сих пор не за¬
хватил руководство партией, и Дорио стремился ускорить темпы.
Однако некоторые товарищи, в том числе и я, были твердо намере¬
ны не допустить этого.
Амстердамский конгресс
Находясь в Берлине, я внимательно следил за событиями во
Франции, и в частности за подготовкой к международному
антивоенному конгрессу, который проходил в Амстердаме
27—29 августа 1932 г. с участием представителей 38 нацио¬
нальностей.
Инициаторами конгресса были Анри Барбюс и Ромен Роллан,
выдвинувшие 22 мая предложение о его созыве. Конгресс должен
был сплотить всех противников подготовки новой империалистиче¬
ской войны, независимо от мотивов, которыми они руководствова¬
лись.
Во Франции конгресс встретил широкий отклик. Его поддер¬
жали не только отдельные социалисты, но и федерации социали¬
стической партии (в департаментах Кот-дю-Нор, Арьеж, Ланды) и
141 секция этой партии.
Между тем правительство Эррио столкнулось с серьезными
финансовыми трудностями. В декабре встал вопрос об уплате дол¬
гов Соединенным Штатам. Общественность была тем более настрое¬
на против этого, что Германия фактически избавилась от дальней¬
шей уплаты репараций. Но Эррио в вопросе о долгах готов был
поставить на карту существование своего правительства, и в конеч¬
ном счете оно ушло в отставку.
В декабре я уехал в Москву, а Георгий Димитров остался в
Берлине, где я с ним снова встретился в январе 1933 г. по пути в
Париж. Дело в том, что до своей отставки 14 декабря 1932 г. пра¬
вительство Эррио провело в парламенте закон об амнистии. Этот
закон аннулировал все вынесенные мне наказания, избавляя меня
от 40 лет тюрьмы, в том числе от 30-летнего срока заключения, ко¬
торый я получил в один день. Таким образом, мне можно было вер¬
нуться во Францию, что я и сделал в начале 1933 г., незадолго
до прихода к власти Гитлера.
Итак, я покончил с нелегальным существованием, которое было
154

полно неожиданностей, неимоверных трудностей и не позволяло
обзавестись семьей.
Из-за своего положения я не считал себя вправе жениться, свя¬
зывать со своей переменчивой судьбой судьбу жены. Очень часто
я думал о своей бедной матери. Живя в нашей пиренейской дере¬
вушке, она верила в мою звезду и неизменно говорила: «Нет ново¬
стей — значит хорошие новости». Действительно, за все время под¬
польной жизни у меня не было возможности послать ей ве¬
сточку. Но она полагала, что если бы со мной что-нибудь случи¬
лось, газеты написали бы об этом. А читая «Юманите» и не
находя таких сообщений, она знала, что со мной ничего не слу¬
чилось.
Для меня наступила иная жизнь. Я начал свою новую деятель¬
ность в тот момент, когда во Франции сложилось тяжелое экономи¬
ческое и социальное положение.
В самом деле, в стране на 4 февраля 1933 г. насчитывалось
326 340 безработных. Экономический кризис принес бедствия не
только рабочим, но и крестьянам.
Торговый баланс был дефицитным. Население страдало от тя¬
желых налогов. Это привело к демонстрациям, которые организо¬
вало реакционное объединение налогоплательщиков.
Приход к власти Гитлера
30 января 1933 г. избранник социал-демократии Гинденбург при¬
звал к власти Гитлера. Менее чем через месяц, 27 февраля,
Геринг организовал поджог рейхстага, приписав его комму¬
нистам.
9 марта был арестован Димитров. Это произошло в пивной
около Потсдамерплац в Берлине, где я с ним неоднократно встре¬
чался. Одновременно полиция арестовала Попова и Танева. Арест
Димитрова меня, естественно, глубоко опечалил.
Наша партия понимала, что без осуществления необходимых
мер события, происшедшие в Германии, могут повториться в
других странах. Перед лицом этой растущей угрозы партия дол¬
жна была подготовиться к выполнению новых задач. Важнейшее
значение в этой связи приобретала борьба с сектантством. Необ¬
ходимо было продолжать кампанию, начатую Морисом Торезом.
Включившись в эту политическую борьбу, я еще сразу же после
выборов в Германии, состоявшихся 6 ноября 1932 г., написал
статью «Ликвидируем сектантство». В ней говорилось:
«Карикатура на тактику «класс против класса», фактический
отказ от тактики единого фронта и пустопорожние фразы вместо
организации борьбы за частичные требования совместно с рабо¬
чими — социал-демократами и реформистами, бюрократизм, при¬
казы, механическое копирование правящей партии ВКП(б) без
малейшей попытки учета стадии развития нашей партии и исполь¬
зования в конкретных условиях Франции дооктябрьского опыта
155

большевистской партии — во всем этом проявился сектантский
дух группы Барбе — Селора»
Необходимо было преодолеть сектантские и оппортунистиче¬
ские концепции, которые группа Барбе — Селора распространяла
в партии, и вовлечь всю партию в широкую массовую работу, ко¬
торая сделала бы ее более боеспособной для победоносной борьбы с
растущей угрозой фашизма. Ведь, по нашему мнению, неудача
Гитлера на ноябрьских выборах 1932 г. не только не отдаляла
фашистскую опасность, но, наоборот, могла ее приблизить.
1 Cahiers du Bolchevisme, 15.XI.1932.

ПЕРЕД ЛИЦОМ ФАШИЗМА
Приход к власти гитлеризма создал чрезвычайно серьезную опас¬
ность для трудящихся и демократов не только Германии, но и
всех стран, опасность для дела мира. Ведь Гитлер откровенно из¬
ложил в «Майн кампф» экспансионистскую программу герман¬
ского империализма, предусматривающую применение насилия.
Когда в этой угрожающей обстановке я вернулся во Францию
и начал работать вместе с товарищами из руководства партии,
нашей главной задачей было осуществление боевого единства ра¬
бочего класса и всех антифашистских сил для предотвращения
нависшей опасности.
1933 год во Франции и во многих других странах был озна¬
менован, в частности, широкой кампанией за освобождение Геор¬
гия Димитрова. Проявляя замечательное мужество и политиче¬
скую прозорливость, он превратил организованный против него
судебный процесс в суд над гитлеризмом и вызвал чувство восхи¬
щения у миллионов людей всех стран, видевших в нем защитника
свободы и человеческого достоинства от происков гитлеровских
варваров.
Мировая общественность весьма критически следила за ходом
-судебного процесса.
Еще в апреле 1933 г. была создана следственная комиссия с
участием выдающихся юристов всех стран, и в результате была
опубликована «Коричневая книга». Она установила, что нацист¬
ские руководители виновны в поджоге рейхстага.
Накануне открытия судебного процесса в Париже состоялась
мощная манифестация, в которой участвовали массы людей, со¬
бравшиеся в зале Ваграм и около зала. Адвокат Моро-Жиаферри
произнес обвинительную речь и воскликнул в заключение: «Под¬
жигатель — это ты, Геринг!»
В тот же день организованный в Лондоне контрпроцесс уста¬
новил, что только нацистские руководители могли поджечь
рейхстаг.
Тщательно изучив обвинительное заключение, Димитров ца-
шел в нем доказательство того, что он сразу же после ареста отме¬
тил в своих письменных заявлениях. Все говорило о том, что под¬
жог рейхстага и судебный процесс организованы с двоякой поли¬
157

тической целью: посадить на скамью подсудимых Компартию
Германии и Коминтерн и собрать материал для оправдания кам¬
пании, направленной на уничтожение коммунизма.
Поэтому политической стороне обвинительного заключения
и судебного процесса придавалось особое значение. Гитлер,
Геринг и их приспешники хотели «доказать», что коммунисты
якобы наметили на конец февраля вооруженное восстание и
что сигналом к восстанию должен был послужить поджог рейх¬
стага.
На протяжении всего процесса Димитров не упускал ни одной
возможности для опровержения этих лживых утверждений. Сво¬
ими вопросами он ставил в затруднительное положение таких
свидетелей, как граф Гельдорф, профессор фон Арним, Геринг,
Геббельс и К0.
Демонстрируя несгибаемое мужество и исключительный ум,
Димитров пункт за пунктом опроверг состряпанное нацистами
обвинительное заключение. В своем последнем слове он, в част¬
ности, заявил:
«Я допускаю, что говорю языком резким и суровым. Моя
борьба и моя жизнь тоже были резкими и суровыми. Но мой
язык — язык откровенный и искренний. Я имею обыкновение на¬
зывать вещи своими именами. Я не адвокат, который по обязан¬
ности защищает здесь своего подзащитного.
Я защищаю себя самого как обвиняемый коммунист.
Я защищаю свою собственную коммунистическую револю¬
ционную честь.
Я защищаю свои идеи, свои коммунистические убеждения...
Меня не только всячески поносила печать — ато для меня без¬
различно,— но в связи со мной и болгарский народ называли
«диким» и «варварским»... этого я не могу обойти молчанием.
Верно, что болгарский фашизм является диким и варварским.
Но болгарский рабочий класс и крестьянство, болгарская народная
интеллигенция отнюдь не дикари и не варвары. Уровень мате¬
риальной культуры на Балканах, безусловно, не так высок, как
в других европейских странах, но духовно и политически наши
народные массы не стоят на более низком уровне, чем массы в
других странах Европы... Народ, который 500 лет жил под ино¬
земным игом, не утратив своего языка и национальности... не яв¬
ляется варварским и диким... Но... в какой стране фашисты не
варвары и не дикари?..
Болгарский народ всеми силами и со всем упорством боролся
против иноземного ига... У меня нет оснований стыдиться того,
что я болгарин. Я горжусь тем, что я сын болгарского рабочего
класса».
Димитров и его товарищи были оправданы, героическая за¬
щита выдающегося болгарского революционера принесла свои
результаты. Что же касается Ван дер Люббе, то он был пригово¬
рен к смерти и казнен.
158

Как же сложилась последующая судьба оправданных?
Во время различных бесед своих сотрудников с матерью Ди¬
митрова миссия Болгарии устно дала понять, что болгарское пра¬
вительство более не считает трех оправданных болгар своими под¬
данными.
Поэтому Советское правительство смогло принять 15 февраля
официальное решение о приеме их в советское гражданство.
Это был решающий шаг к их окончательному освобождению.
Ранним утром 27 февраля 1934 г. Димитров, Попов и Танев
были разбужены и доставлены к самолету, на котором они дол¬
жны были вылететь в Москву.
Хорошо зная Георгия Димитрова, питая к нему глубочайшую
симпатию, я был в числе тех, кто всей душою участвовал в кам¬
пании за его освобождение. И люди требовали этого с тем боль¬
шей настойчивостью и энергией, что все факты свидетельство¬
вали о невиновности Димитрова и одновременно обличали новояв¬
ленного Нерона Геринга и его хозяина Гитлера — подлинных под¬
жигателей рейхстага. Впоследствии, незадолго до крушения на¬
цизма, по приказу этих преступников был убит Эрнст Тельман,
долгие годы томившийся в заключении.
Димитров — Генеральный секретарь
Исполкома Коминтерна
Димитров был призван к руководству Коминтерном в качестве Ге¬
нерального секретаря ИККИ. Мне довелось опять с ним встретить¬
ся в Москве после его освобождения, и я испытывал глубокое вол¬
нение, когда вновь увидел этого несгибаемого борца, чьим соратни¬
ком я был в берлинском подполье.
Димитров выступал на VII конгрессе Коминтерна и выска¬
зался в поддержку политики Народного фронта, проводимой
Французской коммунистической партией.
Анализируя недавние события на международной арене, Геор¬
гий Димитров прекрасно понимал, что необходимо дать опреде¬
ление классового характера фашизма. Это было необходимо осо¬
бенно потому, что по данному вопросу среди различных слоев
населения существовало множество неправильных представле¬
ний. Социал-демократические руководители занесли такие ошибоч¬
ные взгляды и в ряды рабочего класса.
Так, по мнению австрийского социал-демократа Отто Бауэра,
фашизм стал «над обоими классами — пролетариатом и буржуа¬
зией».
А английский социалист Брейлсфорд утверждал, что фа¬
шизм — это «восставшая мелкая буржуазия, которая захватила
государственную машину».
На эти ошибочные и опасные определения фашизма Георгий
Димитров отвечал: «Нет. Фашизм — это не надклассовая власть
и не власть мелкой буржуазии или люмпен-пролетариата над фи¬
159

нансовым капиталом. Фашизм — это власть самого финансового
капитала. Это организация террористической расправы с рабочим
классом и революционной частью крестьянства и интеллигенции.
Фашизм во внешней политике — это шовинизм в самой грубейшей
форме, культивирующий зоологическую ненависть против других
народов».
Фашизм был нужен империалистическим кругам для того,
чтобы попытаться переложить всю тяжесть кризиса на плечи
трудящихся.
Фашизм им был нужен для того, чтобы попытаться разрешить
проблему рынков за счет порабощения слабых народов, увеличе¬
ния колониального гнета и нового передела мира путем войны.
Фашизм им был нужен также для того, чтобы попытаться опе¬
редить нарастание сил революции путем разгрома революцион¬
ного движения рабочих и крестьян и военного нападения на Со¬
ветский Союз.
Установление фашистского режима не было обыкновенной
заменой одного буржуазного правительства другим; оно вело к
ликвидации одной из форм господства буржуазии и смене ее
открытой террористической диктатурой части крупной монопо¬
листической буржуазии.
Пример муссолиниевской Италии, гитлеровской Германии и
вообще всех империалистических стран, где установилось господ¬
ство фашизма, наглядно подтверждал этот анализ VII конгресса
Коммунистического Интернационала. Недооценка этой особенно¬
сти фашизма привела бы к свертыванию жизненно необходимой
борьбы трудящихся и антифашистских сил.
С другой стороны, нельзя было призывать трудящихся, народ¬
ные массы только к борьбе против опасности установления фа¬
шизма и не заниматься одновременно организацией повседнев¬
ной, упорной борьбы против всех реакционных мер буржуазных
правительств, прокладывающих дорогу фашизму.
Как показывал анализ причин победы фашизма в ряде стран,
фашисты смогли прийти к власти из-за раскола рабочего класса,
явившегося следствием политики социал-демократов и недоста¬
точной силы коммунистических партий.
Другой причиной победы фашизма была изолированность рабо¬
чего класса от крестьянства и средних слоев. И наконец, в этих
странах фашизм победил потому, что ему удалось дезориентиро¬
вать часть молодежи, привлечь ее на свою сторону радужными
перспективами, что на деле оказалось обманом.
Это глубокое понимание причин наступления фашизма, его
опасной и преступной политики, а также определение действен¬
ных средств антифашистской борьбы приобретали особо важное
значение после прихода к власти Гитлера. Ведь назначение Гит¬
лера на пост канцлера, произведенное фельдмаршалом Гинден-
бургом, могло подбодрить потенциальные силы реакции и фашиз¬
ма во Франции.
160

Йоэтому необходимы были самые решительные меры, чтобы
помешать «коричневой чуме» — фашизму распространиться на
Францию.
Сознавая нависшую над народами опасность, Коминтерн при¬
звал к единству действий рабочих-социалистов и всех пролетариев
мира. Во Франции начали возникать комитеты единого фронта.
Но необходимы были серьезные усилия, чтобы вовлечь партию в
активную работу среди масс.
Против колониализма
В марте 1933 г. в Палате депутатов развернулась дискуссия, кото¬
рая помогла разоблачить политику террора французских колони¬
заторов в Индокитае. Во время дискуссии Морис Торез привел
весьма красноречивые данные:
«В 1929 г. было арестовано 1490 человек, из которых 3 были
приговорены к смертной казни, 10 — к пожизненным каторжным
работам, 286 —* в общей сложности к 1024 годам тюремного за¬
ключения.
В 1930 г. число убитых французской буржуазией достигло
699 человек, из них в феврале, во время восстания в Йен-Бае,—
50, в мае — 39, в том числе 20 были убиты 1 мая, во время демон¬
страции, организованной в честь праздника международного про¬
летариата; в ноябре — 52, в том числе 40 — во время демонстра¬
ции, посвященной годовщине Октябрьской революции в России;
в декабре — 145, из них 115 — во время демонстрации по случаю
годовщины Кантонской коммуны...
В 1930 г. в Индокитае было расстреляно по меньшей мере
693 человека, арестовано — 2963, из них 1549 — в связи с собы¬
тиями в Йен-Бае; было вынесено 83 смертных приговора, из них
52 — в связи с событиями в Йен-Бае; 241 приговор — к пожизнен¬
ным каторжным работам, 305 — к пожизненному тюремному за¬
ключению, 795 пригов.оров — к 3648 годам тюрьмы и к 780 годам
административного надзора.
Только в течение четырех месяцев 1931 г., с января до конца
апреля, насчитывалось 1419 арестованных, 236 убитых во время
столкновений; 52 умерших от ран, полученных во время столкно¬
вений; 896 человек были приговорены к высылке, 127 — к пожиз¬
ненным каторжным работам, 604 — к каторжным работам на раз¬
личные сроки, что влечет за собой обычно пожизненную ссылку.
Теперь приведем более поздние данные, сообщенные самим
министром колоний в ответ на письменный запрос, сделанный
г-ном Герню. Этот ответ был напечатан 14 января 1933 г. в «Жур-
наль офисьель».
С момента событий в Йен-Бае число вьетнамцев, осужденных
комиссиями по уголовным делам Тонкина, достигло 1094, а мест¬
ными судами Тонкина и Аннама — 5803. Были вынесены 164
смертных приговора, из которых 88 приведены в исполнение».
6 Жак Дюкло, т. 1
161

Продолжая свое выступление, Морис Торез отметил: «Число
осужденных в Аннаме уголовными судами в связи с волнениями
и число содержащихся еще в тюрьмах составляет 1044, а граж¬
данскими — 47, то есть всего 1091.
1879 человек только в Аннаме и Тонкине.
В ответе г-ну Герню ничего не говорится о Кохинхине.
Там, вероятно, имеется еще тысячи три заключенных.
По моему мнению, официальный ответ страдает многими не¬
достатками. Согласно информации, опубликованной в индокитай¬
ской печати, в тюрьмах этой колонии содержится в настоящее
время более 7 тыс. политических заключенных.
В феврале 1932 г., по сообщению газеты «Волонте эндоши-
нуаз» от 24 февраля, в гражданской тюрьме Ханоя находилось
1083 заключенных, из которых 4 были приговорены к смерти и
51 — к пожизненным каторжным работам. В июне 1932 г. там
содержалось 1436 заключенных, в том числе 69 приговоренных к
пожизненным каторжным работам.
В тюрьме Хайфона в марте 1932 г., по сообщению газеты «Во¬
лонте эндошинуаз», насчитывалось 503 заключенных, в тюрьме
Хуан-Фонга в июне 1932 г.— 1326 заключенных, в тюрьме Винь —
400 женщин, из которых 200 были арестованы по обвинению в со¬
вершении политических преступлений, в Сайгоне, в центральной
тюрьме на улице Тентюрье, в марте 1932 г. содержалось 1274 за¬
ключенных, из них 4 приговоренных к смерти и 67 — к пожизнен¬
ным каторжным работам.
Эти данные касаются только части индокитайских тюрем, в
которых в настоящее время находятся политические заключен¬
ные...
А сколько индокитайцев находится на каторге в Пуло-Кондоре?
Более тысячи. Сколько индокитайцев находится на смертоносном
плато Инини в Гвиане? Более тысячи.
Не будет преувеличением утверждать, что более 10 тыс. индо-
китайских рабочих, крестьян и молодых интеллигентов аресто¬
ваны и осуждены. Нужно также отметить, что вследствие ужас¬
ной нищеты, царящей сейчас в стране, и порождаемого ею народ¬
ного движения за последние месяцы репрессии вновь усилились.
Во второй половине октября 1932 г. было арестовано около ста
трудящихся, подозреваемых в том, что они являлись делегатами
конференции коммунистов Кохинхины. В это же время в провин¬
циях Аннама были арестованы и заключены в тюрьму в Хайфоне
23 революционера.
По сообщениям газет от 16 ноября, почти ежедневно аресто¬
вывают не только членов коммунистической партии, но и тех, кого
подозревают в принадлежности к ней.
Был арестован тов. Дуан Хак Димб, один из немногих руково¬
дителей коммунистов, которым удавалось до сих пор избегать пре¬
следований полиции. В тюрьмах убивают заключенных. Так про¬
изошло с тов. Нгуен Тронг Дамом.
162

*
В провинции Хайзыонг было произведено 270 арестов по обви¬
нению в принадлежности к прежней национальной партии Вьет-
нама.
Охранка Митхо арестовала 20 коммунистов, членов одной сель¬
ской ячейки, среди которых к тому же находились два местных
чиновника. Одна революционерка была арестована в своей
деревне.
Я беру все эти сообщения из индокитайской печати день за
днем подряд.
5 вьетнамцев, подозреваемых в национально-освободительной
революционной деятельности, арестованы в одной из деревень
Аннама.
В Хайзыонге арестован учитель. По сообщениям газеты «Во-
лонте эндошинуаз» от 23 декабря прошлого года, исправительный
суд в Хайфоне приговорил тов. JIo Ван Сьена к 5 годам тюрьмы
и к 20 годам высылки из страны только за принадлежность к Ком¬
мунистической партии Индокитая.
Все эти приговоры являются вызовом индокитайскому народу,
справедливо протестующему против вашего режима угнетения».
Изложив программу Коммунистической партии Индокитая,
Морис Торез заявил:
«Мы поддерживаем борьбу наших индокитайских братьев. Мы
поддерживаем ее во имя международной пролетарской солидар¬
ности. Мы поддерживаем ее, так как это соответствует интересам
самих французских трудящихся, ибо, согласно известному выра¬
жению Маркса, не может быть свободен народ, угнетающий
другие народы».
Таким образом, решительно и смело утверждалась антиколо-
низаторская политика Французской коммунистической партии.
ФКП раньше других увидела, что колониализм бесповоротно об¬
речен, и последующие события подтвердили ее предвидение.
Усиление во Франции фашистской опасности
Фашистская опасность становилась все более угрожающей. В Гер¬
мании после выборов 5 марта 1933 г., аннулирования депутатских
мандатов коммунистов и запрещения КПГ были осуществлены но¬
вые меры по ликвидации демократических свобод. Вместе с комму¬
нистами арестовывали, интернировали, пытали, убивали также ев¬
реев, социалистов.
Некоторые германские социалистические руководители, пре¬
бывая в бездействии, надеялись сохранить легальность своей пар¬
тии. Но за созданием «трудового фронта» — объединения пред¬
принимателей и трудящихся на корпоративистских началах,
которые были уже воплощены в жизнь в Италии Муссолини, по¬
следовало запрещение социал-демократической партии (22 июня).
Были ликвидированы и различные правые партии. В рейхе оста¬
лась только одна партия — гитлеровская.
163

В это время Франция переживала один за другим правитель¬
ственные кризисы. Сформированный 26 октября кабинет Сарро
пал 23 ноября, уступив место правительству Шотана. Образован¬
ное 26 ноября, оно ушло в отставку 27 января 1934 г. Это произо¬
шло в обстановке финансового скандала, вызванного аферой Ста-
висского.
Авантюрист Стависский, имевший многочисленные связи в
политических кругах, был прямо замешан в жульнической опе¬
рации, имевшей место в байоннском «Креди мюнисипаль».
В Париже фашисты все чаще организовывали свои демонстра¬
ции, в отношении которых полиция префекта Кьяппа проявляла
исключительную терпимость. Все более очевидной становилась
цель этих выступлений: ликвидировать республику и осуществить
во Франции то, что Гитлеру удалось сделать год назад в Германии,
то есть установить фашистский режим.
Наибольшую активность проявляли группы «Аксьон франсез»
и «Королевские молодчики». В обстановке непрерывных скандалов
они чувствовали себя как рыба в воде. Идейный вдохновитель мо¬
нархистов Шарль Моррас каждое утро преподносил своим чита¬
телям в газете «Аксьон франсез» статью на три-четыре огромных
колонки, стремясь при этом как-то приспособить свой монархизм
к условиям современной жизни.
Ему было трудно защищать идею наследственной власти. По¬
этому он отождествлял интересы королевской семьи с интересами
нации и в какой-то степени проповедовал регионализм, представ¬
ляя монархию неким связующим звеном между «французскими
республиками», что фактически отвергало унаследованный от яко¬
бинцев принцип единой и неделимой республики.
Своим фанатизмом Моррас не мог, однако, вызвать энтузиазма
к монархии. Но, как разрушитель, он наносил довольно чувст¬
вительные удары по республиканскому строю, оказывая влияние
на некоторую часть молодежи.
Монархисты могли вербовать себе сторонников только в като¬
лических кругах. Атеизм Морраса был этому помехой, и трудно¬
сти еще более возросли, когда Ватикан под чьим-то влиянием осу¬
дил газету «Аксьон франсез».
Рядом с огромной, напыщенной и скучной статьей Морраса
газета «Аксьон франсез» ежедневно публиковала статью Леона
Доде, который был прямо-таки мастером по части оскорблений и
не щадил никого из тогдашних сильных мира сего. Бриан с его
любовными похождениями на зеленых лужайках в окрестностях
Нанта, Барту, Пуанкаре, Мильеран — все служили мишенями
его статей, которые были такими убийственными и имели такой
скандальный привкус, что их читали, хотя автор и перехватывал
через край. И от статей Морраса писания Доде только выигрывали.
Ярая злоба, казалось, пронизывала поведение этих людей.
Издали они походили на членов монашеской лиги, которые в иные
времена были готовы лишить жизни безбожников не столько для
164

спасёния их душ, сколько для торжества своих монархических
идей.
Все это обусловило тот факт, что впоследствии Моррас назвал
«сюрпризом провидения» приход к власти гитлеровского гауляй-
тера Петена.
Итак, активность развивали монархические группы, но не
только они. Активно действовали также «Огненные кресты» —
объединение бывших фронтовиков во главе с полковником де ла
Роком.
В 1933 г. «Огненные кресты» начали вербовать в свои органи¬
зации и молодых людей, которых они именовали «националь¬
ными волонтерами». Де ла Рок решил идейно вооружить своих
приспешников и по примеру Гитлера с его «Майн кампф» написал
книгу под названием «Общественная служба». Однако она оказа¬
лась настолько бессодержательной, что совершенно разочаровала
последователей этого полковника.
Кроме «Аксьон франсез» и «Огненных крестов» в числе фа¬
шистских организаций были «Патриотическая молодежь» Тет-
тенже, «Французская солидарность», финансируемая парфюмером
Франсуа Коти, «Награжденные за отвагу» во главе с полковником
Жоссом, «Ассоциация офицеров-фронтовиков» под руководством
полковника Ферранди. Наконец, в несколько иной роли, в роли
как бы резерва выступал «Национальный союз бывших фронто¬
виков», вовлекаемый в русло фашизма, зачастую без ведома рядо¬
вых членов этой организации, ее фашиствующими руководителями
Жаном Гуа и Лебеком.
Вся эта компания рядилась в тогу борцов за моральную чистоту,
рассчитывая использовать финансовые скандалы для нанесения
смертельного удара по республиканским свободам.
6 февраля
После отставки Шотана новое правительство сформировал Эду¬
ард Даладье. Стремясь упрочить позиции кабинета справа, он
назначил военным министром реакционного депутата Жана
Фабри.
Фабри входил в группу Тардье и поспешил уйти в отставку,
как только эта группа раскритиковала правительство Даладье.
Едва став премьером, Даладье начал реорганизацию админист¬
ративных и судебных органов. Жан Кьяпп, назначенный гене¬
ральным резидентом Франции в Марокко, был заменен на посту
префекта парижской полиции г-ном Бонфуа-Сибуром — префек¬
том департамента Сена и Уаза. Директор службы национальной
безопасности г-н Томе был назначен администратором театра Ко-
меди франсез, на должности разумеется, мало для него подходя¬
щую. Что касается шурина Камилла Шотана г-на Прессара, при¬
частного к афере Стависского, то он был назначен советником
кассационного суда.
165

Кьяпп отказался от предложенного ему поста генерального
резидента Франции в Марокко, предпочитая оставаться в Париже,
вблизи полиции, на которую он оказывал бесспорное влияние.
В знак солидарности с Кьяппом министр финансов Франсуа Пьетри
подал в отставку. В результате Даладье пришлось пополнять
состав правительства еще до того, как его кабинет был представлен
Палате депутатов.
Фашистские деятели были убеждены, что близится их час. Они
все чаще выступали с различными призывами и организовывали
все новые и новые демонстрации. Парижская ратуша стала как
бы штаб-квартирой фашизма. Реакционные депутаты Парижского
муниципалитета разыгрывали здесь роль Топаза — учителя доб¬
родетели *.
Префект департамента Сена Эдуар Ренар в знак солидарно¬
сти с Кьяппом также подал в отставку, а реакционные депутаты
Шрижского муниципалитета опубликовали заявление, в котором
выражался протест против смещения Кьяппа и говорилось, в част¬
ности: «Каким будет завтрашний день? В зависимости от вашего
решения он будет днем освящения тирании, сектантства и без¬
нравственности или днем торжества свободы и честности».
Одновременно в защиту Кьяппа, против республики высту¬
пили «Королевские молодчики», «Патриотическая молодежь»,
«Огненные кресты» и другие фашистские группировки.
В этой обстановке наша партия призвала коммунистов, трудя¬
щихся выйти на улицы, чтобы помешать демонстрациям мятеж¬
ных групп. Уже 5 февраля в различных районах Парижа произо¬
шли многочисленные столкновения коммунистов и сочувствую¬
щих им с фашистами. Социалистическая партия тоже объявила
мобилизацию своих членов, но предложила им оставаться в поме¬
щениях партийных организаций. Таким образом, социалисты рас¬
считывали, что правительство само даст отпор фашизму. Иной
была наша точка зрения. Мы считали, что решающим фактором в
борьбе с фашизмом являются действия масс.
6 февраля, когда правительство собиралось выступить с заяв¬
лением в Палате депутатов, правые грубо прервали Даладье.
Во время этих дебатов от имени Французской компартии вы¬
ступил Морис Торез. Он подверг резкой критике Тардье — одного
из организаторов фашистского движения.
«Морис Торез. Прежде всего я должен дать пояснение по по¬
воду тех слов, которыми я охарактеризовал одного бывшего
премьер-министра, когда заявил ему: «Вы — авантюрист и про¬
вокатор».
Андре Тардье. Я признаю за вами право говорить все, что вам
заблагорассудится. Я посадил вас в тюрьму и снова сделаю это,
как только мне представится такая возможность.
1 Топаз — герой одноименной пьесы М. Паньоля. Тип политического прохо¬
димца.— Прим. перев.
166

'Морис Торез. Это и есть классовая борьба! Провокатор!
Вечером того дня, когда был убит президент республики,
премьер-министр и министр внутренних дел Тардье опубликовал
следующее сообщение:
«Убийца, который был задержан, принадлежит к коммунисти¬
ческой партии...»
Голос с правых скамей: «Да!»
Морис Торез. Вы осмеливаетесь говорить «да!». Негодяй!
Председатель. Я не могу вам позволить употреблять такие вы¬
ражения и вынужден призвать вас к порядку.
Морис Торез. Я говорю так, как говорят пролетарии, и не соби¬
раюсь церемониться с этими людьми.
В вашем сообщении говорится:
«На брошюре, напечатанной по его приказу одним парижским
типографом, стоит необольшевистская эмблема: внизу — две ко¬
сы, а вверху — ель и череп.
Выступающие под этой эмблемой группировки действуют по
указке III Интернационала, который часто использует их членов
в качестве провокаторов».
В этом-то как раз и проявилась ваша провокация против Со¬
ветского Союза, против пролетарского государства.
Разбирательство в суде присяжных показало, что убийца Гор-
гулов был связан не с коммунистами, а с контрреволюционными,
белогвардейскими группировками, организованными в Париже
против Советского Союза.
Это вынужден был признать в суде присяжных даже замести¬
тель прокурора. Поэтому я от имени пролетариев имею право вы¬
разить вам в лицо все свое презрение...»
Морис Торез сказал далее:
«...Мы полны решимости бороться за наши права даже в этой
ассамблее, как пролетарии будут бороться за свои права по всей
стране. Поэтому мы призываем всех пролетариев и наших братьев
рабочих-социалистов выйти на улицы, чтобы разогнать фашист¬
ские банды, которые вы отказываетесь распустить...» И Морис То¬
рез осудил «республику Устриков и Стависских, для которой ти¬
пичен сговор парламентариев, министров, кавалеров ордена По¬
четного легиона, бывших послов и отставных генералов в адми¬
нистративных советах мошенников».
Дебаты в Палате депутатов продолжались на вечернем засе¬
дании, а в это время по призыву фашистских организаций на
площадь Согласия собирались демонстранты. Фашисты стре¬
мились создать впечатление, что под знаменем борьбы за мо¬
ральную чистоту выступают массы бывших участников войны.
Выдвигая их в какой-то степени на первый план, фашисты на¬
меревались захватить Бурбонский дворец и создать новое пра¬
вительство.
Партия призвала трудящихся организовывать контрдемонст¬
рации. Республиканская ассоциация бывших фронтовиков, стре¬
167

мясь не предоставлять Национальному союзу бывших фронтови¬
ков монополию на борьбу против коррупции, призвала бывших
участников войны собраться на Елисейских полях под лозунгами:
«Долой мошенников!», «Долой фашизм!» Второй лозунг должен
был показать, что моральной чистоты можно добиться, не опи¬
раясь на фашизм, а, наоборот, борясь с ним.
В огромной массе народа на площади Согласия и в ее окрест¬
ностях значительное большинство составляли фашисты и обма¬
нутые ими люди, но здесь были и антифашисты, о чем свидетель¬
ствовали столкновения между манифестантами.
Часть ночи я вместе с тремя товарищами провел в поездках по
Парижу. Я посещал партийные организации, проверял, насколько
широко руководители районов (нынешних федераций) осущест¬
вили мобилизацию коммунистов и сочувствующих, которые про¬
водили мощные контрдемонстрации в различных кварталах сто¬
лицы. В какой-то момент я оказался на площади Мадлен и уви¬
дел шествие одетых в форму фашистов.
Наблюдая исступленные лица этих вооруженных людей, их
победоносную походку, я вспомнил демонстрации гитлеровцев,
которые мне довелось увидеть в Берлине. Если бы эти люди узнали
меня, они тут же расправились бы со мной.
Положение было серьезным, ночью состоялось заседание ру¬
ководства партии, и мне было поручено на следующее утро встре¬
титься с активистами организации коммунистической молодежи,
чтобы наметить вместе с ними меры по вовлечению молодежи
в антифашистские действия.
После этого совещания, когда я собирался возвращаться
в Париж, я был арестован полицейскими, которые отвели
меня в комиссариат Иври, располагавшийся тогда в здании
мэрии.
Я потребовал встречи с комиссаром полиции и заявил ему
примерно следующее: «Всем нам угрожает фашизм, а вы, вместо
того чтобы бороться с фашистами, арестовываете антифашиста.
Я хочу знать, почему меня арестовали и кто отдал приказ об
аресте».
Я предполагал, что Даладье и Фро, приказавшие стрелять в
демонстрантов, находятся в состоянии растерянности, а так как
от растерявшихся людей всегда можно ждать худшего, я хогел
показать им лежащую на них ответственность.
Я хотел знать, кто отдал приказ о моем аресте. Присутствовав¬
шие во время ареста товарищи, естественно, информировали о
случившемся партию, которая через своих депутатов потребовала
у правительства объяснений. В конечном счете через час я был
освобожден.
Мой арест был одной из последних акций правительства Да¬
ладье. В 13 час. 30 мин. оно подало в отставку, и в разгар фашист¬
ского мятежа кабинет министров оказался вправе вести лишь
текущие дела.
168

Т февраля печать проявила исключительную жесткость по
отношению к правительству; в том же духе она выступала и
8 февраля, когда правительство уже ушло в отставку. К сожале¬
нию, «Юманите», находившаяся под контролем Марти, заняла
сектантскую позицию и не учитывала необходимости создавать
атмосферу взаимопонимания между коммунистами и социали¬
стами.
Мы в руководстве партии сознавали, что по фашистам необхо¬
димо нанести сокрушительный удар, поскольку 6 февраля они
все же кое-чего добились и можно было ожидать повторения их
неудавшегося мятежа. Поэтому мы решили провести 9 февраля
на площади Республики антифашистскую демонстрацию.
Принимая это решение, Политбюро стремилось организовать
совместную антифашистскую борьбу социалистов и коммунистов,
а также членов обеих ВКТ.
8 февраля Морис Торез выступил на собрании 1500 активи¬
стов парижских районов, которое одобрило решение Центрального
Комитета организовать 9 февраля демонстрацию под знаком еди¬
ного фронта. Морис Торез призвал трудящихся — коммунистов,
социалистов, членов профсоюзов принять участие в этой демон¬
страции, отметив, что для общего спасения необходима общая
борьба.
В тот момент, когда рабочий класс вел борьбу с фашистским
наступлением и стояла задача организации отпора фашизму, До¬
рио решил, что теперь он может открыто выступить против руко¬
водства партии.
Он уже давно играл в Политбюро роль дезорганизатора, пы¬
таясь противопоставить одних партийных работников другим и
породить настроения пессимизма и отказа от борьбы.
Во время событий 6 февраля он добивался, чтобы наша партия
шла на поводу у социалистической партии, а себя изображал
человеком, способным сплотить антифашистские силы. Такая пре¬
тензия не лишена бцла пикантности, если учесть, что этот жал¬
кий субъект закончил свою карьеру в форме лейтенанта гитле¬
ровского вермахта.
Перед демонстрацией 9 февраля Дорио явился к префекту по¬
лиции Бонфуа-Сибуру и сообщил ему, что вместе с группами из
Сен-Дени будет находиться перед Восточным вокзалом.
Демонстрация должна была состояться на площади Респуб¬
лики, но, поскольку там были сконцентрированы значительные
силы полиции, демонстрации проходили в соседних кварталах —
около Восточного и Северного вокзалов, в предместье Тампль, на
бульваре Вольтера, в Бельвиле и Менильмонтане.
Дорио хотел договориться с полицией, чтобы она знала о его
местонахождении, и создать такую обстановку, при которой бур¬
жуазная печать отметила бы его личное участие в демонстрации.
Вся эта рекламная шумиха должна была возвеличить Дорио, о
чем я не преминул сказать ему прямо в лицо на одном из собра¬
169

ний в Сен-Дени в 1935 г., когда моя кандидатура была выдвинута
против его кандидатуры на муниципальных выборах.
Демонстрация 9 февраля, в которой участвовало 50 тыс. чело¬
век, проходила в трудных условиях. Правительство приказало
стрелять по демонстрантам, и четверо из них были убиты. Но
жертвы не были напрасными. В тот день фашисты убедились в
решимости трудящихся оказать им самое энергичное противо¬
действие. В то же время колеблющиеся антифашисты увидели
боевую силу рабочего класса.
К единству действий
После отставки правительства Даладье президент республики по¬
ручил его предшественнику Гастону Думергу сформировать но¬
вый кабинет. Он был представлен в Елисейском дворце 9 февраля
в 18 час. 30 мин., в связи с чем запрет, наложенный на демонстра¬
цию 9 февраля, приписывался как старому, так и новому пра¬
вительству.
В правительство Думерга, созданное под знаком «националь¬
ной консолидации», вошли 5 бывших премьер-министров: Тардье
и Эррио, ставшие государственными министрами, Барту — мини¬
стром иностранных дел, Сарро — министром внутренних дел и Ла¬
валь — министром колоний. Кроме того, членами правительства
были Петен в качестве военного министра и неосоциалист Марке
в качестве министра труда.
Демонстрация 9 февраля показала, что Французская комму¬
нистическая партия — это сила в антифашистской борьбе, с ко¬
торой нельзя не считаться. На следующий день после демонстра¬
ции, то есть 10 февраля, газета «Попюлер» опубликовала статью
Леона Блюма, в которой говорилось: «Это была первая пролетар¬
ская демонстрация после фашистского путча, организованного во
вторник».
Описывая демонстрацию 9 февраля, газета отмечала: «На про¬
тяжении всей демонстрации ее участники — рабочие проявляли
замечательное мужество и энергию... и это продолжалось весь ве¬
чер и часть ночи в доброй четверти Парижа».
Демонстрация 9 февраля подготовила манифестацию 12 фев¬
раля, которая прошла под знаком единого фронта, ибо первое
пролетарское выступление в огромной степени помогло трудя¬
щимся осознать необходимость единства в борьбе с фашизмом.
Мощную поддержку трудящихся встретила всеобщая забастов¬
ка, объявленная 12 февраля ВКТ и УВКТ. В Венсенском лесу и на
площади Нации состоялась внушительная народная демонстрация.
Вот как г-н Эдуар Бонфу описывает эту демонстрацию в своей
«Политической истории Третьей Республики»:
«Около 14 час. 15 мин. с пением «Интернационала» двинулась
головная колонна демонстрации. Сначала шли плечом к плечу
депутаты и руководители социалистической партии, среди кото¬
170

рых'находились гг. Леон Блюм, Венсан Ориоль, Поль Фор. За ними
сомкнутыми рядами двигались массы людей, скандируя: «Единство
действий! Единство действий!» Затем следовали коммунисты во
главе с гг. Марселем Кашеном и Дюкло. Люди пели «Интерна¬
ционал», «Молодую гвардию», «Карманьолу», «Красное знамя»,
«Песню 17-го полка».
На площади Нации первым выступил г-н Леон Блюм. Он во¬
скликнул: «Объединившись, мы собрались здесь, чтобы защищать
республику. Ведь мы знаем, что только республика может позво¬
лить нам двигаться вперед!»
Затем выступили гг. Поль Фор, Марсель Кашен и Дюкло. Они
провозгласили: «Единственным лозунгом должен быть лозунг
борьбы против фашизма!»» В передовой статье номера «Кайе
дю болыпевисм» от 15 февраля я писал по поводу последних
событий:
«Скандал Стависского, разразившийся в начале года, ускорил
события. Этот скандал.вскрыл небывалую еще коррупцию всего
политического режима страны, продажность судебных органов,
правительства, полиции, депутатов и явился в глазах масс сим¬
волом разложения режима, принесшего им бедствия. Стависский —
заурядный мошенник, неоднократно судимый за уголовные пре¬
ступления — имел связи в таких высоких сферах, что полиция,
опасаясь его болтливости, решила убрать его, прибегнув к убий¬
ству. Правительство Шотана (по меньшей мере три его министра
были замешаны в афере), министр юстиции Рейнальди, замешан¬
ный в другом скандале, предприняли все возможное, чтобы замять
это дело и помешать выявлению виновных...»
Попытка мятежа 6 февраля означала, что, по мнению правых,
созрели благоприятные условия для наступления на правительство
и поддерживавшее его «левое» большинство. Под руководством
Тардье (циничного политикана, замешанного в ряде самых гряз¬
ных скандалов, последний из которых был связан с аферой Уст-
рика) и Фландена (продажного адвоката, замешанного в афере
авиапочтовой компании, незаконно присвоившей сотни миллио¬
нов франков), с помощью других разложившихся политиканов
правые силы развернули в стране кампанию против правитель¬
ства мошенников, требуя его немедленной отставки.
Помимо этого руководители правых привели в действие фа¬
шистские организации, которые уже давно были созданы в Па¬
риже и развивались под покровительством правительства, при
исключительно благосклонном к ним отношении со стороны Кьяп-
па — префекта полиции с 1927 г., назначенного на этот пост ми¬
нистром внутренних дел правительства Пуанкаре радикалом Аль-
бером Сарро. Кьяпп был связан с Горгуловым, покровительство¬
вал испанским монархистам, покровительствовал Стависскому,' в
течение 40 лет являлся, по его собственному признанию, близким
другом мошенника Дюбарри — директора газеты «Волонте», од¬
ного из главных агентов Стависского. Полицию Парижа Кьяпп
171

превратил в свою преторианскую гвардию, душой и телом ему пре¬
данную, и с неслыханной жестокостью использовал ее против
коммунистов, тогда как фашистские демонстранты находились под
его защитой.
24-часовая всеобщая забастовка 12 февраля, мощные демонст¬
рации в Париже и провинции свидетельствовали о том, что широ¬
кие массы пришли в движение, и это движение должна была воз¬
главить коммунистическая партия.
Создавшаяся обстановка побуждала буржуазию еще больше
активизировать свою деятельность. Поэтому организация широ¬
кого массового движения стала одной из решающих задач.
Нужно было создавать на предприятиях новые и укреплять
уже существующие комитеты единого фронта. Предприятия оста¬
вались слабым звеном движения, и здесь необходимо было значи¬
тельно улучшить работу, чтобы усилить организованность масс и
активизировать их борьбу.
Как никогда раньше, важно было создавать антифашистские
комитеты и сплачивать трудящихся, которые вместе боролись
12 февраля, вместе участвовали в демонстрациях. Коммунисты,
сознававшие эту необходимость, должны были находиться в аван¬
гарде борьбы, чтобы подготовить широкий национальный союз
против фашизма и войны.
Рабочие вполне обоснованно стремились принять участие в ак¬
тивных действиях против фашизма, и эту неотложную потреб¬
ность рабочего класса было совершенно необходимо удовлетворить
путем организации массовых групп самозащиты. Здесь имели ме¬
сто импровизации, которые лишь подчеркивали важность систе¬
матизации и координации разрозненных усилий.
В своих выступлениях я призывал трудящихся к борьбе про¬
тив фашистской идеологии, а также к созданию массовых групп
самозащиты, призванных выполнить важную роль в организации
активных действий против фашизма. Я писал:
«Возможно ли, например, при условии некоторой организо¬
ванности изгнать фашистскую печать, ее распространителей из ра¬
бочих кварталов? Да, это возможно. Точно так же, путем массо¬
вых действий снизу, можно очистить стены домов в рабочих
кварталах от всех фашистских плакатов. Совершенно очевидно,
что в случае необходимости рабочий класс должен давать отпор
любой фашистской вылазке, опираясь на свои группы самоза¬
щиты...»
По всей стране развертывалось исключительно мощное мас¬
совое антифашистское движение. Наша партия считала своим
долгом содействовать осуществлению единого фронта, его укреп¬
лению и повышению его эффективности в борьбе против прави¬
тельства Думерга.
Вскоре после своего прихода к власти это правительство учре¬
дило комиссию по расследованию событий 6 февраля, в результате
чего афера Стависского была в какой-то степени предана забве¬
172

нию. Добившись быстрого принятия бюджета и получив чрезвы¬
чайные полномочия для «оздоровления» путем декретов финан¬
сового положения, правительство 16 марта потребовало от Пала¬
ты депутатов прервать свою работу до 15 мая.
За это время оно приняло ряд чрезвычайных декретов во ис¬
полнение директивы премьер-министра о снижении жизненного
уровня, что, естественно, вызвало глубокое недовольство и много¬
численные протесты.
Но, игнорируя мнение народа, правительство продолжало
свою политику социального регресса, ущемляя интересы бывших
участников войны, урезая пенсионные права железнодорожников
и т. д.
Палата депутатов еще 15 марта приняла решение о создании
комиссии по подготовке государственной реформы. Ее председа¬
телем был назначен Маршандо. Выводы комиссии предусматри¬
вали ограничение драв парламента в финансовых вопросах. Пра¬
вительство стремилось бесконтрольно проводить свою политику
дефляции, которая вела к снижению покупательной способности
народных масс. Угрожая роспуском, оно заставляло Палату депу¬
татов подчиняться своим требованиям.
Тем временем в стране развертывалось народное движение.
17 февраля 200 тыс. трудящихся отдали последние почести погиб¬
шим во время манифестации 9 февраля. Демонстрации фашистов
повсюду наталкивались на мощные контрдемонстрации. Происхо¬
дили столкновения, и с февраля по июнь в схватках с фашистами
было убито 11 трудящихся.
Трудящиеся сознавали серьезность фашистской опасности.
Ее в достаточной степени выявил мятеж 6 февраля. В общей борь¬
бе против общего врага, которую вели антифашисты различных
направлений, рассеивались взаимные предубеждения, разделяв¬
шие трудящихся — коммунистов и социалистов. В результате
сложилась новая обстановка. А поскольку между трудящимися —
коммунистами и социалистами установились новые отношения,
перед нашей политикой единого фронта открылись новые перспек¬
тивы.
Следовательно, в этом направлении необходимо было предпри¬
нять новые шаги. Поэтому наша партия предложила трудящимся-
социалистам и Постоянной административной комиссии социа¬
листической партии организовать общую кампанию в защиту Эр¬
нста Тельмана и других антифашистов, попавших в руки на¬
цистов.
20—23 мая 1934 г. в Тулузе состоялся съезд социалистической
партии. Он проходил в напряженной социальной и политической
обстановке. Главным вопросом на съезде был вопрос о единстве
действий с коммунистической партией. Идею единого фронта под¬
держал на съезде Жиромский, тогда как JI. О. Фроссар утверждал,
что первостепенное значение имеет парламентская форма борьбы,
а не движение масс.
173

Что же касается Поля Фора, то он выступал и против мнения
Жиромского и против точки зрения Фроссара, не поставив в кон¬
кретной форме вопроса о борьбе против фашизма. Это сделал Леон
Блюм. Он призывал к созданию групп защиты, но не давал ответа
на главный вопрос — вопрос о единстве действий. Предложенная
Леоном Блюмом резолюция была принята подавляющим боль¬
шинством голосов, но все злободневные вопросы еще ждали своего
решения.
Общественность проявляла законное беспокойство, в связи
с тем что правительство не торопилось наказывать зачинщиков
мятежа 6 февраля.
Эта бездеятельность властей была тем более нетерпимой, что
в различных районах страны фашистские группировки предпри¬
нимали наглые вылазки.
В ряде городов — Гренобле, Камбре, Денене, Валансьенне —
между фашистами и антифашистами произошли столкновения.
В борьбе против фашистских провокаций коммунисты и социа¬
листы инстинктивно выступали единым фронтом, что должно
было побудить социалистических руководителей пересмотреть
те позиции, которые они заняли на своем последнем съезде.
11 июня делегация нашей партии встретилась с делегацией
социалистической партии и вновь внесла предложения о совмест¬
ных действиях.
На следующий день, 12 июня, Постоянная административная
комиссия социалистической партии направила нашей партии сле¬
дующее письмо:
«Постоянная административная комиссия социалистической
партии СФИО с удовлетворением отмечает, что переговоры, нача¬
тые с коммунистической партией, являются шагом вперед к со¬
вместным действиям трудящихся, и заявляет о своей готовности
продолжать эти переговоры. При этом она, разумеется, не выдви¬
гает требования об отказе от права на критику доктрины каж¬
дой из двух партий, которая, впрочем, может осуществляться
в корректных формах, но требует публичного и лояльного обя¬
зательства немедленно прекратить взаимные нападки и поле¬
мику оскорбительного или клеветнического характера как про¬
тив соответствующих партий в целом, так и против их деяте¬
лей. В этом отношении она требует от представителей комму¬
нистической партии тех же обязательств, которые ею уже взяты
на себя.
От ответа на это предложение будут зависеть немедленное
продолжение переговоров и практическая организация совмест¬
ных демонстраций обеих организаций».
Это письмо означало, что позиции социалистической партии
определенно изменились. 15 июня во время парламентских деба¬
тов в Палате депутатов выступил Морис Торез. Он, в частности,
заявил:
«...А теперь от имени Центрального Комитета нашей партии
174

позволю себе обратиться к вам, социалисты, к компетентному
руководству вашей партии и сказать вам следующее:
В эти дни мы с вами провели переговоры...
Такие переговоры происходят не столь часто, чтобы наши кол¬
леги не знали существа дела.
Каждому понятно, чего бы я хотел. Я хочу, чтобы эти слова
представителя коммунистической партии из стен Палаты депута¬
тов дошли до рабочих, стремящихся к единству, к активной борьбе
против буржуазии.
Итак, я обращаюсь к социалистической партии, говорю ей
честно и открыто: «Вы хотите вместе с коммунистической партией
бороться против буржуазии. Вы хотите вместе с коммунистической
партией бороться против фашистской опасности. Вы хотите вместе
с коммунистической партией бороться против угрозы войны. Мы
согласны вести борьбу вместе с вами, социалистической партией,
если вы готовы выступить против буржуазии. Ваши представители
задали нам на этих переговорах только один вопрос. Они спросили
нас: «Готовы ли вы отказаться от всякой полемики» и добавили:
«оскорбительного или клеветнического характера?..»
Мы ответили: «Это зависит только от вашей решимости лояль¬
но, совместными усилиями расширять борьбу против буржуа¬
зии...» »
Национальная конференция в Иври
Мы должны были учесть первые результаты в осуществлении
единства действий, развивавшегося снизу по всей стране, и дви¬
гаться дальше, вперед по пути единства. Именно в этом духе
проходила национальная конференция партии, состоявшаяся 23—
26 июня 1934 г. в Иври.
Как подчеркнул Морис Торез, анализируя положение, было
бы неправильно считать, что фашистская опасность устранена.
«Французская буржуазия,— отметил он,— частично достигла той
цели, которая была поставлена перед участниками мятежа 6 февра¬
ля. Она создала свое правительство «национальной консоли¬
дации». Она призвала к власти «честного» Тардье — авантюриста
и провокатора, заклейменного еще Жоресом...
Она призвала Лаваля, также являющегося воплощением «доб¬
родетели», ренегата рабочего движения, предвыборного маклера...
покровителя бессовестных спекулянтов. Она призвала Фланде-
на — министра и юрисконсульта филиалов авиапочтовой компании.
Она поставила во главе правительства Думерга, который подал
пример буржуазным политиканам, получив после поста прези¬
дента республики пост администратора компании Суэцкого канала
с окладом в 300 тыс. франков , в год.
Вопреки выраженной на выборах 1 и 8 мая 1932 г. воле народа,
парламент и его правительство, состоящее из «честных людей»,
проводят политику беспощадного наступления против бедных
слоев населения.

Своими апрельскими и майскими чрезвычайными декретами
правительство «национальной консолидации» отнимает 4 млрд.
у государственных служащих, бывших фронтовиков, пенсионеров,
лиц, получающих помощь по социальному обеспечению, оно уже
отняло 1 млрд. у железнодорожников.
Объявленная реформа налоговой системы уменьшит обложе¬
ние доходов богачей. Одновременно она позволит увеличить на
400 млн. налоги, взимаемые с мелких торговцев и трудящихся...»
Продолжая анализировать положение во Франции, Морис То¬
рез сказал:
«...Правительство Думерга — Тардье открыто организует,
вооружает и поддерживает фашистские банды. Оно прямо содейст¬
вует фашистским провокациям. Оно прямо помогает им в попыт¬
ках вербовать бывших участников войны, недовольных крестьян,
мелких лавочников, дезориентированных интеллигентов, студен¬
тов, лишенных будущего, и вообще все социальные элементы,
которые могут создать фашизму массовую опору...»
В заключение работы конференции Морис Торез выдвинул
два лозунга:
«Мы хотим во что бы то ни стало осуществить единство действий
с рабочими-социалистами против фашизма.
Мы хотим во что бы то ни стало добиться профсоюзного един¬
ства в рядах единой ВКТ».
Отвечая на требование Постоянной административной комис¬
сии социалистической партии о прекращении взаимной критики,
а также на предложение социалистической федерации департамен¬
та Нор о заключении пакта о ненападении, Морис Торез от имени
партии заявил:
«Мы уже говорили и снова повторяем: мы, коммунисты, готовы
на время совместных действий отказаться от критики социалисти¬
ческой партии. Если мы организуем совместную борьбу против
фашизма, против чрезвычайных декретов, против войны, то ни
один из наших пропагандистов, ни один из наших редакторов
в «Юманите» и в «Кайе дю болыпевисм», как и во всей нашей
печати, не предпримет никаких нападок на организацию и руко¬
водителей социалистической партии, честно выполняющих согла¬
шение, которое будет заключено с нашей партией.
Мы хотим во что бы то ни стало бороться. Мы хотим во что бы
то ни стало добиться единства действий...»
Единый фронт ширился, уже было достигнуто соглашение
между социалистической федерацией Сены и организацией компар¬
тии Парижского района. 2 июля в зале Бюлье состоялся митинг,
на котором вместе со мною выступил Жиромский. Это собрание
создавало прецедент, который должен был получить широкий
резонанс по всей стране.
Митинг в Бюлье прошел с таким успехом, что из-за наплыва
людей пришлось проводить второй митинг в зале Гюйгенс.
Успех этих митингов свидетельствовал об интересе масс к со¬
176

бытиям в Германии, где за два дня до этого, 30 июня, произошли
события, получившие название «ночи длинных ножей», когда,
в частности, по приказу Гитлера было совершено убийство одно¬
го из его главных помощников — руководителя штурмовых отрядов
гомосексуалиста Рема. Ремом нацистский фюрер решил пожертво¬
вать для того, чтобы обеспечить себе поддержку армии, функции
которой собирались присвоить штурмовики.
Впрочем, для симметрии был убит также бывший канцлер ге¬
нерал фон Шлейхер. Создавалось впечатление, что гитлеризм
переживает кризис. Это придавало еще большее значение антифа¬
шистской борьбе.
Дело двигалось вперед. Мы чувствовали, что под давлением
масс единый фронт в конце концов станет реальностью. Однако
в наших рядах находился дезорганизатор Дорио, который под при¬
крытием единого фронта добивался ликвидации нашей партии.
Буржуазия объявила Дорио новатором, но на самом деле он все
глубже увязал в болоте оппортунизма.
Хозяева Дорио явно рассчитывали на то, что он сможет содей¬
ствовать широкой операции с целью растворения компартии в ходе
совместной борьбы народных масс, которая под напором трудя¬
щихся становилась неизбежной. Однако мы стремились сохранить
единство и сплоченность рядов партии как раз в интересах этой
общей борьбы, в интересах дальнейшего движения вперед. Оно
сделается еще более решительным, когда позади нас уже не будет
такого человека, как Дорио, становившегося все более чуждым
нашей партии, готового стрелять нам в спину.
Стремясь еще шире развернуть борьбу против партии, Дорио
вступил в сговор с Барбе и Селором, первоначально принесшими
повинную и признавшими весь тот вред, который они причинили
партии, а затем снова выступившими против нас.
Кроме того, став мэром Сен-Дени и стремясь обеспечить себе
здесь массовую поддержку, Дорио разжигал среди населения
местнические шовинистические настроения, нашедшие выражение
в лозунге: «Вперед, Сен-Дени!» В авантюру Дорио были вовле¬
чены честные труженики Сен-Дени, обманутые демагогией этого
субъекта, который превратил район Сен-Дени в орудие своей
борьбы против партии. Но многие из них впоследствии осознали,
что путь, на который они встали, может привести лишь в болото
реакции.
1 апреля 1934 г. открылась конференция северопарижской
партийной организации, в которую входила и парторганизация
Сен-Дени. Конференция осудила позицию Дорио и остатков груп¬
пы Барбе — Селора, ставших союзниками в антипартийной дея¬
тельности. Как показала национальная конференция партии, так¬
тика Дорио с лозунгом «Вперед, Сен-Дени!» ставила своей целью
оторвать часть рабочего класса от коммунистической партии и за¬
медлить процесс сближения трудящихся — коммунистов и социа¬
листов в ходе совместной антифашистской борьбы, что в конечном
177

счете играло на руку фашизму. Поэтому Дорио был исключен из
рядов партии, с которой у него уже не было ничего общего; его по¬
следующие дела наглядно это показали.
После того как Дорио был устранен с нашего пути, борьба
за единый фронт получила новый размах, тем более что снизу,
в массах непрерывно крепла воля к единству.
Пакт о единстве действий
В этой обстановке 15 июля на своем чрезвычайном заседании На¬
циональный совет социалистической партии 3471 голосом против
366 решил принять предложение коммунистов о совместных дейст¬
виях против фашизма и войны.
Теперь путь к заключению пакта о единстве действий был от¬
крыт, и этот пакт был подписан утром 27 июля 1934 г. в зале ресто¬
рана Бонвалле 1 на бульваре Тампль. Со стороны социалистов
при этом присутствовали Ж. Б. Леба, Жиромский и Андре Блю-
мель, заменявший Леона Блюма. В делегацию коммунистической
партии входили Морис Торез, я, а также Анри Мартель.
Подписанный нами пакт о единстве действий прежде всего
подчеркивал, что социалистическая и коммунистическая партии
полны решимости бороться против фашизма путем организации
совместных действий трудящихся масс, направленных на достиже¬
ние конкретных целей.
Каковы были эти цели? Мобилизация трудящегося населения
на борьбу за разоружение и роспуск фашистских организаций;
защита демократических свобод, пропорциональное представи¬
тельство на выборах и роспуск Палаты депутатов; борьба против
военных приготовлений; борьба против фашистского террора в Гер¬
мании и Австрии, за освобождение коммуниста Тельмана, социа¬
листа Карла Зейца и всех брошенных в тюрьмы антифашистов.
Определялись и средства для развертывания совместных дей¬
ствий: проведение общих митингов, организация демонстраций
и контрдемонстраций, а также принятие мер для самозащиты
рабочих собраний, демонстраций, организаций и их членов.
Было указано, что в ходе этих совместных действий каждая из
партий будет на основе взаимности воздерживаться от нападок и
критики в адрес органов и членов другой партии, лояльно участ¬
вующих в борьбе.
Обе партии обязались устранять в своих рядах недостатки и
упущения в отношении предпринимаемых совместных действий.
Необходимо было, как я уже говорил, бороться против фашизма
и против чрезвычайных декретов правительства Думерга. В этой
связи наша партия напоминала, что в Германии дорогу гитлериз¬
му проложили чрезвычайные декреты правительства социал-хри-
стианина Брюнинга.
1 Теперь это пристройка к бирже труда.
178

Чрезвычайные декреты Думерга затронули государственных
служащих, железнодорожников, сократив им под предлогом эко¬
номии зарплату и пособия. Они затронули бывших участников
войны, уменьшив им на 3% пенсии. Они затронули крестьян,
которых принудили платить 120 франков налога с центнера зерна,
продаваемого по 70 франков. Они затронули безработных, оказы¬
вавшихся во все более тяжелых условиях и все более многочис¬
ленных.
Касаясь этих проблем в передовой статье номера «Кайе дю боль-
шевисм» от 15 августа 1934 г., я писал:
«...Стратегический план буржуазии состоит в том, чтобы навя¬
зать трудящимся массам все эти драконовские меры, вызвав у них
на манер Гитлера гнев против революционеров, против классо¬
вой борьбы, против коммунизма, якобы ответственного за все
беды и несчастья.
Буржуазия беззастенчиво лжет, пытаясь оттолкнуть от комму¬
низма народные массы. Она стремится убедить людей в том,
что ликвидация коммунистической партии приведет к улучшению
их благосостояния, но у нас достаточно аргументов для того, чтобы
доказать, что фашизм не может разрешить ни одной из стоящих
проблем. Более того. Из-за своего монополистического и тотали¬
тарного характера фашизм усугубляет вызванные кризисом труд¬
ности в тех странах, где он господствует...
Начиная с февральских дней, рабочий класс Франции нанес
целый ряд поражений фашистским бандам. Если в первые месяцы
после февраля инициатива в борьбе между фашистами и антифа¬
шистами принадлежала фашизму, то теперь положение несколько
изменилось...»
Действительно, осуществление единства действий, которого
мы добивались годами, вызвало прилив энтузиазма, игравшего
важную роль в сплочении антифашистских сил.
У рабочего класса появились новые возможности для того,
чтобы привлечь на свою сторону представителей средних слоев,
помешать вовлечению их в авантюру. Поэтому коммунисты все¬
ми средствами должны были крепить единство действий пролета¬
риата и организовывать на этой основе совместную борьбу рабо¬
чего класса и средних слоев города и деревни.
Кроме того, подписание пакта о единстве действий создавало
новую обстановку на случай какой-либо избирательной кампании.
Действительно, объединение трудящихся в борьбе против фашиз¬
ма нельзя было игнорировать во время кантональных выборов,
когда требовалось нанести поражение фашистским кандидатам.
По этому поводу я писал:
«В том избирательном округе, где в первом туре больше голосов
получат коммунисты, трудящиеся-социалисты будут инстинктив¬
но считать своим долгом блокироваться вокруг кандидата-ком-
муниста. Они будут считать необходимым, чтобы их кандидат
публично снял свою кандидатуру в пользу коммуниста.
179

Равным образом, там, где социалист получит больше голосов,
чем наш кандидат, мы должны предложить публично снять канди¬
датуру коммуниста в пользу социалиста на основе программы,
соответствующей пакту о единстве действий.
Такую тактику мы предлагаем потому, что она ведет к моби¬
лизации антифашистских сил. Мы уже предлагали социалисти¬
ческой партии, особенно в 1931 г., взаимное снятие кандидатур
во время выборов на основе конкретной программы. Тогда наши
усилия, направленные на осуществление широкого единого фронта
трудящихся — «класс против класса», встретили отрицательное
отношение. С той поры его удалось преодолеть благодаря револю¬
ционному давлению пролетариата.
Предлагая, таким образом, применить пакт о единстве действий
даже на выборах, коммунисты демонстрируют свою решимость
преградить путь фашизму с помощью единства действий. И здесь
ничего не изменят жалкие уловки какого-то Дорио, который раз¬
глагольствует о «маневрах коммунистов» и под предлогом рабо¬
чего единства пытается посеять семена раздора среди трудящихся.
Раскольники всегда пытаются использовать лозунг единства...»
В связи с кантональными выборами вставал и другой вопрос —
вопрос о позиции в отношении кандидатов-радикалов. Реакция
всеми силами стремилась удержать партию радикалов в рядах
сторонников «национальной консолидации». Но это оказалось не
столь легким, как могло показаться на первый взгляд. В самом
деле, для многих радикалов было непонятно участие Эррио в
правительстве, в которое входил и Тардье. Они были настрое¬
ны против правительства и ожидали от своих руководителей
борьбы в защиту демократических свобод от посягательств фа¬
шизма.
В этих условиях, когда партию радикалов раздирали глубокие
противоречия и когда слышались протесты против правительства
Думерга — Эррио — Тардье, целью нашей тактики должно было
быть вовлечение массы радикалов в борьбу против «национальной
консолидации» и фашизма.
Я писал в этом духе: «...если кандидат-радикал публично осудит
правительство «национальной консолидации», чрезвычайные
декреты, фашистские банды, мы можем поддержать на выборах
его кандидатуру, чтобы, с одной стороны, нанести поражение
фашистам, а с другой — помешать использованию фашизмом масс,
идущих за партией радикалов, что могло бы произойти помимо
их воли.
Таким образом, наша тактика на выборах не базируется на
второстепенных соображениях или мелких предвыборных комби¬
нациях; цель ее — поднять на классовой основе трудящиеся массы
против фашизма и войны, воспрепятствовать объединению враже¬
ских сил и провести широкую мобилизацию антифашистских сил
для отражения натиска врага и подготовки условий нашей по¬
беды ».
180

Добиваясь сплочения всех антифашистских сил, наша партия
решительно выступала за единство действий, а также за проф¬
союзное единство, и в этом духе коммунисты действовали в рядах
своих профсоюзных организаций.
К Народному фронту
Летом 1934 г., когда повсюду развивалось единство действий, на
сцену выступили авторы всевозможных проектов, предусматри¬
вавших — по крайней мере внешне — такие перемены, которые
лишили бы фашистские организации всякой надежды на успех.
В различных кругах, в частности среди молодых радикалов, объ¬
явились сторонники так называемого «планизма», ставшего мод¬
ным благодаря бельгийцу Анри де Ману, еще в декабре 1933 г.
опубликовавшему свой «план». В то же время приверженцами
«планизма» являлись и другие, довольно разнородные элемен¬
ты, группировавшиеся вокруг Жюля Ромена. В их числе были
члены ВКТ, социалистической партии* организаций «Огненные
кресты» и «Молодые патриоты», что свидетельствовало об идей¬
ной неразберихе, царившей в некоторых кругах. Но все это не
имело почти никакого значения в сравнении с уже достигнутым
единством действий коммунистической и социалистической
партий.
Перед вторым туром кантональных выборов, 9 октября 1934 г.
в здании компартии на улице Лафайета, 120, состоялось заседание
координационного комитета, созданного после подписания пакта
о единстве действий. Я присутствовал на этом заседании вместе
с Морисом Торезом и другими товарищами. Со стороны социали¬
стов были, в частности, Леон Блюм и Ж. Б. Леба. Нам нужно было
обсудить вопросы, связанные со вторым туром выборов. Во время
нашего заседания во второй половине дня поступило известие о
том, что в Марселе вместе с королем Югославии Александром
убит министр иностранных дел Луи Барту.
Этот политический деятель, с которым я имел дело в бытность
его министром юстиции и который тогда подверг меня преследо¬
ваниям, очевидно, понял серьезность гитлеровской опасности. Он
хотел укрепить союзнические отношения Франции со странами
Центральной Европы и слыл человеком, который достаточно четко
сознавал, что в борьбе с гитлеризмом необходимо пойти и на заклю¬
чение союза с СССР. Это и отметил в беседе с нами Леон Блюм,
очень опечаленный смертью Луи Барту, которая действительно
была на руку гитлеровцам, тем более что на смену Барту пришел
Лаваль.
Кантональные выборы свидетельствовали о сдвиге влево: ком¬
партия получила 18 новых мест, а социалистическая партия — 14'.
Радикалы же потеряли 21 место, поплатившись за свое участие
в правительстве Думерга, непопулярность которого отразилась
и на них.
181

Все это имело важное значение, ибо пакт о единстве действий
между коммунистами и социалистами был для ФКП не последним,
а первым этапом борьбы. Теперь, когда были заложены основы
боевого единства рабочего класса, необходимо было расширять
этот союз, вовлекать в него средние слои, чтобы добиться разгрома
фашизма.
В партии радикалов существовали глубокие противоречия,
и идея борьбы совместно с коммунистами и социалистами получала
все большее распространение. В этой политической обстановке
руководство компартии поручило мне вместе с Бенуа Фрашоном
посетить Эдуарда Эррио, занимавшего пост государственного
министра в правительстве Думерга.
Он принял нас в своем небольшом кабинете в министерстве
торгового флота. В этот прекрасный осенний день он был без пид¬
жака, курил свою трубку, а на столе перед ним лежали какие-то
досье.
Мы стали говорить прежде всего о фашистской опасности,
напомнив о событиях 6 февраля и различных фашистских демон¬
страциях, а затем перешли к политике правительства Думерга.
Мы заявили, что, по нашему убеждению, она не может соответство¬
вать чувствам самого Эррио. Это ему польстило.
Эдуард Эррио выслушал мое вступление, поддержанное Бенуа
Фрашоном, который дополнил свою аргументацию воспомина¬
ниями о Лионе (Эррио был мэром Лиона, а Фрашон раньше ра¬
ботал в этом городе секретарем партийной организации). Затем
он заявил нам: «Как старого боевого коня, меня влекут к себе зву¬
ки боя» — и в довольно суровых выражениях начал говорить о пра¬
вительстве Думерга.
Поскольку мы выразили удивление по поводу его столь скром¬
ного размещения в этом уголке министерства, Эррио объяснил
нам, что для государственных министров не было предусмотрено
никаких помещений и что он пользуется гостеприимством ми¬
нистра торгового флота — радикала.
Мы чувствовали, что правительство Думерга находится в тяже¬
лом положении и что оно неминуемо падет, если из него выйдут
министры-радикалы. Когда мы заговорили о существовавшей
в партии радикалов оппозиции против политики Думерга, Эррио
подверг критике проект государственной реформы, подготовлен¬
ный его коллегой Тардье, также занимавшим пост государствен¬
ного министра.
Эта реакционная реформа была направлена на усиление власти
главы правительства и предоставляла ему право роспуска Палаты
депутатов. Для государственных служащих она предусматривала
такой статут, который лишал их свободы политических взглядов
и профсоюзных прав, а у депутатов отнимала всякое право ини¬
циативы в финансовых вопросах.
О своих намерениях Эррио ничего конкретного нам не сказал,
но он дал понять, что вскоре мы о нем услышим.
182

"Действительно, партия радикалов привлекала к себе внима¬
ние политических наблюдателей, так как 25—27 октября 1934 г.
в Нанте должен был состояться ее съезд.
Для нашей партии было чрезвычайно важно изложить накануне
этого съезда свои взгляды относительно союза рабочего класса
и средних слоев в борьбе против фашизма.
В этой обстановке Морис Торез поехал в Нант и выступил
здесь с речью 24 октября, то есть в самый канун съезда радикалов.
От имени Центрального Комитета Французской коммунистической
партии Морис Торез выдвинул предложение об объединении сил
и создании Народного фронта борьбы за хлеб, за свободу и мир.
Нам пришлось разоблачать попытки определенных органов про¬
паганды представить дело так, будто речь идет о политическом
выборе исключительно между фашизмом и коммунизмом. На эту
пропаганду мы отвечали, что в действительности выбор должен
быть сделан между фашизмом и демократией.
Эта позиция Французской коммунистической партии, проявив¬
шей в данном случае творческую инициативу, не совсем соответ¬
ствовала взглядам некоторых руководителей Коминтерна, которые
в то время выступали в основном за единство действий коммуни¬
стов и социалистов.
Один из руководителей Коминтерна, находившийся проездом
в Париже \ говорил Морису Торезу о желательности отказа от
предложения о создании Народного фронта, с которым тот должен
был выступить в Нанте.
Доводы, приводимые от имени Коминтерна, имели, конечно,
свои основания. Но наша партия была убеждена в правильности
политической линии, которую она выработала для мобилизации
широких масс против фашизма, и речь в Нанте была произнесена,
как и предполагалось.
На съезде радикалов политика правительства подверглась су¬
ровой критике. Критиковали ее и в Сенате. И, разумеется, в извест¬
ной степени эта критика затрагивала Эдуарда Эррио, так как он был
министром.
Однако Эррио проявил солидарность с правительством и от¬
стаивал «политику перемирия», во исполнение которой он вошел
в состав кабинета. Эррио заявил: «Я пойду как можно дальше, пока
не сочту, что выполнил свой долг».
Этот момент наступил довольно скоро. Эдуард Эррио и другие
министры-радикалы выступили в Совете министров против госу¬
дарственной реформы. Их отставка повлекла за собой падение
правительства Думерга (8 ноября 1934 г.). На смену ему пришел
кабинет Фландена. Эррио вошел в состав нового правительства,
ибо «политика перемирия» продолжалась.
Съезд партии радикалов не ответил на предложение коммунис¬
тической партии: на съезде не ставилась на голосование какая-
1 Это был Эрколи (Пальмиро Тольятти).
183

либо резолюция одобрения Народного фронта. Но эта идея при¬
несла свои результаты, как показали последующие события.
На пленуме Центрального Комитета, состоявшемся 1 — 2 ноя¬
бря 1934 г., Морис Торез развил идею Народного фронта. Речь
шла о том, чтобы расширить уже существующий союз коммунисти¬
ческой и социалистической партий, которые обе выступали от
имени рабочего класса, и вовлечь в этот союз крестьянство и сред¬
ние слои города, которые в значительной степени представля¬
ла тогда партия радикалов. Прежде чем перейти к рассмотре¬
нию результатов недавних кантональных выборов, Морис Торез
заявил:
«...Избирательная кампания и результаты кантональных выбо¬
ров позволяют достаточно полно судить о нашей работе. В предвы¬
борном манифесте партии самое большое место отводилось эконо¬
мическим требованиям. Во всех наших пропагандистских материа¬
лах, плакатах и листовках неотложные требования трудящихся
масс излагались решительно, ясно, в оригинальной и привлека¬
тельной форме. Поэтому они встретили широкий отклик. Печать
развернула против нас яростную кампанию. Она обвиняла нас
в демагогии, выражая наигранное удивление по поводу нашего
«внезапного» интереса к «мелким торговцам», «мелким крестья¬
нам», «мелким ремесленникам». Вы знаете, что в ответ на эту
кампанию мы выдвинули финансовую программу нашей партии
и выступили в защиту «среднего француза». Мы услышали затем
речь г-на Думерга, который фактически популяризировал нашу
программу прогрессивного обложения крупных капиталов и до¬
полнительных налогов на доходы, превышающие 50 тыс. франков.
Тогда мы опубликовали «Ответ Думергу», имевший небывалый
успех, потому что он в очень популярной форме ставил самые
острые вопросы текущего момента, убедительно отвечал на пробле¬
мы, волнующие трудящихся и средние слои, показывал широким
массам нашу партию такой, какой они не всегда ее видели.
Прежде чем перейти к рассмотрению результатов кантональ¬
ных выборов, я позволю себе еще раз отметить заслуги Жака Дюк¬
ло. Он был главным организатором нашей предвыборной кам¬
пании, и ему мы обязаны нашим успехом».
Но Центральный Комитет не мог довольствоваться уже достиг¬
нутыми результатами. Заключение пакта о единстве действий
между социалистической и коммунистической партиями являлось
важным фактором сплочения рабочего класса. И нужно было идти
дальше.
Необходимо было не только развивать дальше единство дейст¬
вий рабочего класса и бороться за достижение профсоюзного един¬
ства, но и добиваться осуществления союза рабочего класса и сред¬
них слоев в борьбе против фашизма. Необходимо было превратить
Народный фронт в живую реальность.
В номере «Кайе дю болыпевисм» от 1 ноября 1934 г. я опубли¬
ковал передовую статью о Народном фронте, в которой писал:
184

'«Программа экономических требований нашей партии, пред¬
лагаемые нами способы преодоления кризиса, наши действия в под¬
держку ближайших требований, наша решительная защита демо¬
кратических свобод, наша борьба против кровавого и реакционно¬
го фашизма — все это вызвало большую симпатию и доверие к на¬
шей партии.
Все, кто не мог оставаться равнодушным к трагическим послед¬
ствиям господства фашизма в других странах, увидели, что ком¬
мунистическая партия — это сила, необходимая для осуществле¬
ния широкого объединения всех борцов против фашистского вар¬
варства.
Вопреки злонамеренной лжи Думерга многочисленные рабо¬
чие, крестьяне и представители средних слоев Франции обратили
свои взоры к коммунистической партии, партии, убежденной в не¬
избежном торжестве своего дела, в своей исторической правоте,
без колебаний борющейся вместе со всеми, кто хочет помешать тор¬
жеству фашизма, хотя и не разделяет ее взглядов на конечные
цели».
Эти выводы основывались на результатах кантональных выбо¬
ров, во время которых многие кандидаты — в силу личных убежде¬
ний или под влиянием народного движения — более или менее
категорично высказались против «национальной консолидации»,
против правительства Думерга — Тардье.
Разумеется, в официальных данных избирателей, голосовав¬
ших за радикалов, можно было причислить к приверженцам «на¬
циональной консолидации». Но факт остается фактом: по всей
стране тысячи, сотни тысяч сторонников радикалов отреклись
от «национальной консолидации».
Это объясняло позицию ряда организаций и федераций партии
радикалов, которые после выборов, перед нантским съездом осу¬
дили «национальную консолидацию».
Кроме того, парламентарии-радикалы не поддержали ни в Па¬
лате депутатов, ни в Сенате проекты Думерга, предусматривавшие
реформу конституции в плане усиления личной власти. Ради¬
калы были обеспокоены этими попытками своего старого против¬
ника Тардье осуществить с помощью посредника диктаторские
планы.
План реформы Тардье, представленный Думергом, предусмат¬
ривал также предоставление правительству права, в силу которого
оно могло с помощью декрета продлевать на новый срок бюджет;
для бывших участников войны и государственных служащих это
означало бы сохранение мер, ущемлявших их интересы.
Кто же должен был войти в Народный фронт?
Я учитывал это положение при определении сил, которые должны
были войти в Народный фронт:
«Коммунистическая партия полностью сознает серьезность
185

положения. Она знает также, что для победы народа существуют
огромные возможности.
Наша партия нанесла первые поражения фашизму во Фран¬
ции, когда предложила социалистической партии осуществить
единство действий, когда благодаря своему упорству преодолела
препятствия, когда благодаря своей прозорливости добилась роста
сил рабочего класса, сплотившегося в борьбе. Нельзя забывать
и то, что первый натиск фашизма был отбит благодаря демонстра¬
ции 9 февраля, которая страницей немеркнущей славы войдет
в историю коммунистической партии...
Но если рабочие — социалисты и коммунисты, объединившиеся
для борьбы, останутся разделенными в профсоюзном движении,
не приведет ли это к явному снижению их боеспособности, чем не
может не воспользоваться буржуазия?
Неудивительно, что пролетарии во весь голос провозглашают
лозунг профсоюзного единства и что он становится как бы лейт¬
мотивом для рабочих — социалистов и коммунистов. Во имя своего
будущего они объединенными усилиями в конечном счете сме¬
тут те барьеры, которыми кое-кто хотел бы по-прежнему разде¬
лять рабочих, в равной степени эксплуатируемых алчными хозя¬
евами.
Поэтому, добиваясь создания широкого Народного фронта,
наша партия считает, что в него должны войти и профсоюзные
организации.
Их участие значительно увеличило бы влияние и силу про¬
летариата. В решающие моменты, когда необходимо вести борьбу,
оно позволило бы избежать пагубных последствий продолжающе¬
гося раскола, который в Испании привел недавно к тому, что анар¬
хисты не поддержали всеобщей забастовки.
Народный фронт открыт также для сторонников партии ради¬
калов и даже для ее организаций, которые не хотят смириться
с губительными результатами политики «национальной консоли¬
дации». Он открыт для всех рабочих и крестьянских организа¬
ций, для всех категорий трудящихся...»
Действительно, в Народный фронт должны были бы войти все,
кто хотел обеспечить кусок хлеба рабочему, защитить землю кре¬
стьянина и избавить его от угрозы конфискации имущества, от
пагубных последствий кризиса; в него должны были бы войти же¬
лавшие избежать разорения мелкие торговцы, чьи интересы также
были ущемлены кризисом; все, кто не хотел мириться с преступ¬
лениями фашистских банд и добивался их роспуска; все, кто
хотел обеспечить защиту демократических свобод; все, кто не хотел
допустить ограбления бывших фронтовиков и жертв войны; все,
кто выступал против войны, опасность которой нарастала по мере
усиления фашизма; все, кто хотел противопоставить реакции союз
всех сил народа.
Такова была политика нашей коммунистической партии, поли¬
тика реалистическая, отвечающая интересам трудящихся.
186

'Мы протягивали руку всем, кто не хотел установления фашиз¬
ма, кто не хотел реакционной политики. Мы предлагали средним
слоям честный союз с рабочим классом. Мы всем указывали путь
к избавлению от фашистской опасности.
Поэтому, отметив, что по всей стране коммунисты выступают
с призывом к сплочению сил в борьбе против врагов народа, я
писал:
«...Повсюду в городах и деревнях нужно создавать На¬
родный фронт борьбы за свободу, за труд и хлеб. И фашизм
не пройдет!»
От Думерга до Фландена
Правительство Думерга пало 8 ноября, когда радикалы убедились,
что силы реакции и фашизма использовали лозунг «перемирия
и умиротворения» для продолжения своей раскольнической дея¬
тельности в стране, пытаясь противопоставить средние слои ра¬
бочему классу и сохранить разобщенность в рядах самого рабочего
класса.
Большинство радикалов было удовлетворено тем, что минист¬
ры от их партии ушли в отставку и свалили кабинет Думерга —
Тардье. Кроме того, нантский съезд радикалов еще раньше выска¬
зался против мятежников. Это было тем более важно, что в по¬
следний период вооруженные банды развивали бешеную актив¬
ность, действуя с безграничной наглостью.
Еще до нантского съезда ряд федераций партии радикалов вы¬
ступил за роспуск фашистских лиг. Это были федерации в департа¬
ментах Приморские Альпы, Ардеш, Кальвадос, Приморская Ша-
ранта, Кот-д’Ор, Дордонь, Эро, Эндр, Эндр и Луара, Нор, Примор¬
ская Сена, Тарн и Гаронна, Вогезы, Верхняя Сона.
Правда, некоторые из этих федераций включили в свои резолю¬
ции оговорки и даже нападки на единый фронт социалистов и ком¬
мунистов. Но, несмотря на это, несмотря на лживый лозунг «пере¬
мирия» , невозможно было скрыть или смазать опасность со стороны
фашистских лиг. Нантский съезд потребовал разоружения мятеж¬
ников и было ясно, кто они с точки зрения радикалов. В самом деле,
депутаты-радикалы Пьер Кот, Жан Пио и Андре Лиоте фигуриро¬
вали среди ораторов, выступавших на митинге, бывших фронтови-
ков-пацифистов, потребовавшем роспуска организации «Огнен¬
ные кресты».
Однако после падения Думерга радикалы вошли в кабинет
Фландена, и министерство внутренних дел оказалось в руках члена
партии радикалов Марселя Ренье. Встал вопрос: что же станет с
проектами Думерга? Ведь представители крупного капитала ни в
коей мере не отказались от своих планов: они по-прежнему стреми¬
лись заткнуть рот рабочему классу и фашизировать государство.
Эти планы они хотели осуществить для того, чтобы создать более
благоприятные условия для проведения своей политики нищеты и
187

усиленной эксплуатации трудящихся, намереваясь в случае необ¬
ходимости применить и другие методы. Проблема пересмотра кон¬
ституции могла быть отодвинута на второй план, чтобы реакции
легче было провести в жизнь другие, столь же опасные проекты.
Она, очевидно, хотела вновь использовать лозунг «перемирия»
для прикрытия политики фашизации. Было бы опасно, если бы
народные массы Франции проявили чрезмерное спокойствие, впа¬
ли в спячку, считая, что с падением Думерга устранена всякая
угроза.
Часть партии радикалов высказывалась за отмену чрезвычай¬
ных декретов и проведение политики, предусматривающей оказа¬
ние помощи крестьянам и мелким торговцам, защиту интересов
бывших участников войны. Она признавала желательным вы¬
работку программы, в силу которой тяжелые последствия кри¬
зиса легли бы на плечи не только трудящегося населения, но и
крупных капиталистов, всячески добивавшихся установления
фашизма.
А пример гитлеровской Германии показывал, что фашизм несет
нищету и угнетение не только рабочему классу, но и всему трудя¬
щемуся населению.
Вопреки трудностям, коммунистическая партия была намерена
использовать все средства, чтобы объединить рабочие массы в рядах
единой ВКТ, чтобы осуществить профсоюзное единство, являю¬
щееся необходимым оружием для победы рабочего класса, чтобы
помешать правительству провести в жизнь планы, прокладывавшие
путь фашизму. Это предполагало, что вместе с трудящимися —
социалистами и коммунистами в единый союз сплотятся члены
профсоюзов всех,, направлений, радикалы, у которых для защиты
демократических свобод и своего права на жизнь было только одно
средство — вступить в ряды Народного фронта.
Единство действий помешало участникам февральского мяте¬
жа одержать победу; объединенными выступлениями рабочий
класс нанес фашистским бандам тяжелые поражения; единство
действий уже позволило привлечь на сторону рабочего класса зна¬
чительное число трудящихся крестьян и многих представителей
средних слоев.
Реакция это знала. Поэтому она снова пустила в ход оружие
клеветы, которую извечные враги рабочего класса распространяли
против единого фронта социалистов и коммунистов. Она снова ис¬
пользовала призрак «человека с ножом в зубах» и не брезговала ни¬
какими средствами, пытаясь запугать значительную часть трудя¬
щегося населения и рассчитывая на то, что из страха перед освобо¬
дительной борьбой рабочего класса она бросится в объятия фа¬
шизма.
Многие представители городского и сельского населения, не
желавшие установления фашизма, не понимали еще необходимости
освободительной борьбы пролетариата. Поэтому фашизм стремился
использовать эти колеблющиеся и обеспокоенные массы, чтобы
188

установить во Франции режим диктатуры и обречь трудящихся
на еще более страшную нищету. От нее не были бы избавлены
даже те, кто послужил бы орудием в руках вдохновителей фа¬
шизма.
Фашизм мог достичь своих целей, только прибегая к политике
двурушничества и обмана в отношении как рабочего класса, так и
средних слоев. И напротив, когда революционный пролетариат
предлагал средним слоям заключить союз, он ясно им показывал,
что в этом нет никакого специального расчета или политической
комбинации.
Средние слои могли успешно защищаться от посягательств ка¬
питализма, только опираясь на борьбу рабочего класса, чьи интере¬
сы диаметрально противоположны интересам капитала. Рабочий
класс, сознающий, что его конечная цель состоит в замене капита¬
листического строя социалистическим, в данный Цериод должен
был прежде всего сплотить всех противников фашизма — и тех, кто
был готов идти к социализму, и тех, кто собирался остановиться
по дороге.
Наша партия развивала эти идеи, подчеркивая необходимость
борьбы за конкретные цели, способные увлечь широкие народные
массы. Путем такой борьбы можно было заставить отступить капи¬
тализм, пытавшийся установить фашизм в период, когда последст¬
вия кризиса могли привести к распространению среди трудящихся
настроений отчаяния. Таким образом, чтобы помешать виновникам
нищеты рабочего класса воспользоваться их собственными преступ¬
лениями, необходимо было организовать защиту повседневных,
пусть даже минимальных, интересов рабочих, безработных, тру¬
дящихся крестьян, мелких торговцев, рабочих-иммигрантов, жен¬
щин, молодежи.
С этой целью коммунистическая партия предложила Нацио¬
нальному совету социалистической партии программу борьбы в
поддержку конкретных требований, в защиту демократических сво¬
бод и против войны.-
Рассказывая об этой упорно проводимой нашей партией полити¬
ке в передовой статье последнего номера «Кайе дю болыпевисм»
за 1934 г. (от 15 декабря), озаглавленной «Народный фронт должен
сокрушить фашизм», я призывал к объединению широких масс
в рядах Народного фронта. Я писал:
«...Главное сегодня — это организовать борьбу против фашизма,
против правительства Фландена, которое узаконивает чрезвычай¬
ные декреты, которое под предлогом введения «кодекса чести» хо¬
чет установить специальный статут для государственных служа¬
щих, которое хочет посягнуть на право демонстраций и противо¬
действовать удовлетворению требований различных категорий тру¬
дящихся.
Мы, коммунисты, стремимся к этому и надеемся, что социали¬
сты и коммунисты будут бороться под взаимно приемлемыми ло¬
зунгами, чтобы создать в стране широкий Народный фронт борьбы
189

за хлеб, за свободу и мир, в который войдут все, кто хочет защитить
свои интересы и преградить путь фашизму.
Народный фронт должен сокрушить фашизм, сплотив широкие
массы трудящихся, и коммунисты готовы идти вперед рука об руку
вместе со всеми, кто хочет бороться против фашизма...»
Таким образом, в 1934 г. было достигнуто единство действий
коммунистов и социалистов против фашистской опасности, про¬
явившейся 6 февраля. А в конце года появилась перспектива еще
более широкого сплочения антифашистских масс. Была выдвинута
идея Народного фронта. Она должна была вскоре воплотиться в
жизнь.

Том
второй
1935-1939 гг.
СОЛНЕЧНЫЕ
ДНИ
НАРОДНОГО
ФРОНТА

ВЫБОР
Усиливались влияние и авторитет нашей партии. Движение «Ам¬
стердам — Плейель» насчитывало уже 1500 низовых антифашист¬
ских комитетов, объединявших коммунистов, представителей дру¬
гих партий и беспартийных антифашистов. Множилась ряды на¬
шей партии, возрастали тиражи партийной печати. На кантональ¬
ных выборах в октябре 1934 г. мы собрали дополнительно 200 тыс.
голосов. Однако, как говорил Морис Торез 1 января 1935 г., следова¬
ло добиваться «новых побед, еще больших организационных успе¬
хов. Все более сильная, влиятельная и многочисленная коммуни¬
стическая партия — необходимое условие действенного и победо¬
носного единого фронта».
Мы вступали в 1935 г. готовясь к новым важным выборам — му¬
ниципальным, которые должны были подвергнуть пакт о единстве
действий между коммунистами и социалистами еще одному испы¬
танию на прочность.
В этой связи мы вынуждены были констатировать, что осущест¬
вление единства действий с нашей партией отнюдь не было главной
заботой некоторых организаций СФИО. Так, например, секция
СФИО в Сен-Дени поддерживала кандидатуру ренегата Дорио.
В Бордо социалисты собирались выступить общим списком с «нео¬
социалистом» Марке. Социалистическая партия предлагала нам
блокироваться на муниципальных выборах там, где наши позиции
были сильнее, намереваясь придерживаться иной тактики там, где
ее влияние преобладало.
Однако эти отдельные издержки не заслоняли от нас главного,
а именно: повелительной необходимости сохрацять и укреплять
единство действий.
Против колониализма
5 апреля в «Журналь офисьель» за подписью министра внутренних
дел в правительстве Фландена — Марселя Ренье был опубликован
декрет об Алжире. В этом позорном декрете содержались следую¬
щие положения:
«Всякий, кто где бы то ни было и каким бы то ни было способом
будет подстрекать туземцев-алжирцев или же проживающих в Ал¬
жире туземцев французских колоний и протекторатов или же ино-
7 Жак Дюкло, т. 1	193

странцев к беспорядкам и демонстрациям против французского
суверенитета, к активному или пассивному сопротивлению осуще¬
ствлению законов, декретов, распоряжений и приказов органов вла¬
сти, будет подвергнут тюремному заключению сроком от трех меся¬
цев до двух лет и штрафу от 500 до 5000 франков.
В случае, если виновник нарушения — государственный чи¬
новник, наказание может быть удвоено. Кроме того, ему может
быть запрещено состоять на государственной службе в течение
5—10 лет».
Несколько дней спустя министр колоний Луи Роллен издал дек¬
рет, которым, со ссылкой на статью 18 законодательного акта Сена¬
та от 3 мая 1854 г., положения декрета Ренье были распространены
на все колонии и подмандатные территории.
«В соответствии с этими текстами, которые отныне имеют силу
закона,— говорилось в заявлении нашей партии по этому поводу,—
всякий, кто где бы то ни было устно или письменно будет разобла¬
чать преступления колониализма, практику принудительного тру¬
да и злоупотребления администрации, всякий, кто будет поддержи¬
вать освободительное движение угнетенных народов и их братание
с трудящимися Франции, подвергнется тюремному наказанию
сроком от 3 месяцев до 2 лет и штрафу от 500 до 5000 франков.
Для лиц, состоящих на государственной службе, наказание бу¬
дет удвоено.
Практически это означает запрещение всякой политической и
профсоюзной деятельности, ликвидацию свободы печати, свободы
профсоюзов, объединений и собраний.
Между тем по смыслу самого буржуазного права эти декреты
незаконны и являются опасным прецедентом присвоения власти,
поскольку по статье 1 конституционного закона от 26 февраля
1875 г. законодательная власть во Франции принадлежит исклю¬
чительно выборным органам.
С другой стороны, впервые за годы III республики, декреты
Ренье и Роллена выделяют государственных служащих в особую
категорию граждан, подчиняя их общественную и частную жизнь
строгому ограничительному режиму.
Эти декреты меняют закон 1881 г. о свободе печати в нарушение
правовых принципов, согласно которым «закон может быть изме¬
нен только другим законом».
Хотя гг. Ренье и Роллен утверждают, что их декреты вводят но¬
вую категорию нарушений, не изменяя закона, уже давно установ¬
лено, что «принятие постановлений, расширяющих положения того
или иного декрета, вносит изменение в сам декрет».
То же самое относится к закону 1884 г. о профсоюзах, распро¬
страняющемуся на Алжир, который политически и администра¬
тивно приравнен к департаментам метрополии.
Сам факт работы в одном цеху или в одном учреждении тру-
дящегося-иммигранта или жителя колониальных стран с тру-
дящимся-французом может стать достаточным основанием для
194

того, чтобы запретить этому последнему всякую профсоюзную дея¬
тельность.
Так, в Шершеле декрет Ренье был использован для запрещения
собрания забастовщиков и обвинения ораторов, выступивших с из¬
ложением чисто профсоюзных требований...
В Алжире на основании этого декрета заводятся досье о полити¬
ческой и профсоюзной деятельности каждого чиновника, нарушает¬
ся тайна переписки, в полицию передается информация о под¬
слушиваемых телефонных разговорах и просматриваемых теле¬
граммах.
Действуя в духе декрета Ренье, 16 мая 1935 г. Пейрутон издал
архипозорный декрет против печати...»
Заявление призывало дать действенный отпор этим колониали¬
стским мерам и сообщало о том, что в Париже 15 различных органи¬
заций объединились для ведения совместной борьбы.
«Нужно следовать этому примеру повсюду,— говорилось в
заключение,—особенно там, где проживают трудящиеся из ко¬
лоний.
В самих колониях наши товарищи должны выступать с иници¬
ативой создания широкого Народного фронта, объединяющего как
антиимпериалистические, антифашистские и республиканские ор¬
ганизации и их деятелей, так и местные национально-револю¬
ционные и реформистские организации под следующими лозун¬
гами:
Гарантия демократических свобод французскому народу!
Предоставление таких же свобод колониальным народам!
Долой декреты Ренье — Роллена!
Долой туземный кодекс!»
Наша партия информировала общественность о событиях в Ин¬
докитае.
В выступлении генерал-губернатора Робена на заседании пра¬
вительства утверждалось:
«Наша служба безопасности легко обезвредила несколько попы¬
ток, предпринятых в течение этого года в Кохинхине, Аннаме
и Тонкине с целью восстановить подпольный аппарат комму¬
нистической партии...
...Эта партия сейчас состоит из небольшой группы заблуждаю¬
щихся интеллигентов, тянущих за собой нескольких блаженных
простачков и темные элементы».
Между тем, по признанию самой индокитайской прессы, поло¬
жение было совершенно иным. Об этом свидетельствовали выдерж¬
ки из местных газет, публиковавшиеся нашей партией:
«Несколько наших информаторов из числа агентов секретной
службы сообщают, что они ведут активную работу по розыску неких
сектантов из Москвы, окопавшихся в настоящее время в Лай-
Тхиеу» («Орор эндошинуаз», 16 декабря 1934 г.).
«В последнее время снова поговаривают о том, что на улицах
Хатиня, Вьентьяна и Каобанга распространяется множество проиа-
195

гандистских коммунистических листовок. В Каобанге власти соби¬
рали листовки несколько раз» («Аннам нуво»).
«Революционная деятельность, которая в последнее время про¬
являлась главным образом в провинции, теперь нарастает в круп¬
ных центрах и в самом Сайгоне»,— писала газета «Орор эндоши-
нуаз» 16 декабря 1934 г. Далее она сообщала:
«На днях было арестовано несколько аннамитов из Аннама и
Тонкина, проживавших в самых различных районах Сайгона. Пола¬
гают, что это сектанты из Москвы».
По-видимому, и сам губернатор Робен не принимал всерьез свои
собственные заявления о политическом благополучии, поскольку
все в том же номере «Орор эндошинуаз» сообщалось:
«Отправляясь на Большой совет, наш генерал-губернатор вы¬
нужден окружать себя большим эскортом вооруженных до зубов
охранников».
Газета «Депеш д’Эндошин» от 6 декабря 1934 г. писала:
«За последние несколько недель служба безопасности отмечает
довольно значительное усиление коммунистических происков...
В результате целого ряда обысков было арестовано 40 лиц, подозре¬
ваемых в принадлежности к коммунистам. В красном предместье
Сайгона снова появлялись транспаранты».
Впрочем, в сообщениях «Депеш д’Эндошин» царил разнобой.
В номере от 7 февраля 1935 г. утверждалось: «Коммунисты почти
исчезли... Ни один туземец сейчас не проявляет интереса к ком¬
мунизму». А за неделю до этого, 1 февраля 1935 г., газета писала:
«Вчера коммунистические знамена и транспаранты развевались в
окрестностях Сайгона.
Коммунисты пробуждаются: они развесили плакаты и распро¬
страняли листовки в районе Хок-мон на севере, Ма-бе на юге,
Бадьема на западе.
В ночь со среды на четверг они развесили на деревьях несколько
красных транспарантов и разбросали листовки на дороге, особенно
в селеньях Фусман-хой, Винь-лок и Тан-ан-таи. В этих районах бы¬
ла усилена система ночного патрулирования».
В связи с выставлением на выборах в колониальный совет Ко¬
хинхины рабоче-крестьянского списка кандидатов газета «Лют»
опубликовала 19 февраля 1935 г. программу, в которой содержались
следующие требования:
«1) Разработка основных законов государства избранными
представителями всего народа. Избрание народного парламента на
основе всеобщих и равных выборов.
2) Безвозмездная конфискация крупной земельной собствен¬
ности, владений Миссии, Индокитайского банка и дочерних об¬
ществ.
3) Предоставление профсоюзных прав, права на забастовку, се¬
мичасового рабочего дня всем рабочим и служащим промыш¬
ленности, торговли, транспорта, сельского хозяйства, учреждений
и т. д.».
196

Эта программа была прямым выражением требований трудяще¬
гося народа Индокитая. Именно по этой причине губернатор Ко¬
хинхины Пажес незаконно отвел рабоче-крестьянские кандида¬
туры.
Выступления против колониализма имели место в Сирии, Туни¬
се, Алжире. 1 марта 1935 г. в связи с событиями в Северной Африке
в Париже состоялся митинг с участием 2500 североафриканцев.
14 июля 1935 г.
Движение «Амстердам — Плейель», созданное Анри Барбюсом и
Роменом Ролланом, выступило с инициативой провести 14 июля
мощную манифестацию Народного фронта в форме массового слета.
Эта идея получила одобрение целого ряда организаций, и теперь
предстояло придать манифестации тот размах, которого требовали
обстоятельства.
«Идея слета нашла поддержку большого числа организаций,—
писал я 1 июля,— причем важно, что в организационном комитете
бок о бок работают представители партии радикалов, межфрак¬
ционной группы социалистических партий («социалисты Фран¬
ции», «республиканские социалисты» и «французские социали¬
сты»), СФИО, коммунистической партии, ВКТ, У ВКТ, а также
Лиги прав человека и Комитета бдительности антифашистской ин¬
теллигенции.
Можно с полным основанием утверждать, что это — яркое про¬
явление триумфа Народного фронта Труда, Мира и Свободы, необ¬
ходимость которого с каждым днем все более ощущается трудовы¬
ми людьми Франции.
Тем самым успешно продолжены контакты, установленные в
рамках делегации левых сил в ходе недавних правительственных
кризисов. Но на этот раз будут встречаться и договариваться не
только члены парламента и руководители партий.
Во всех городах и^елах Франции день 14 июля пройдет под зна¬
ком объединения социалистов, радикалов, членов прочих левых
партий и коммунистов. Вместе с членами ВКТ и УВКТ, которые
поддерживают это мероприятие, они смогут организовать успеш¬
ные действия в борьбе за хлеб трудящимся, мир и свободу».
В сложившейся обстановке самым главным было обеспечить та¬
кие условия, чтобы широкие народные массы могли дать совмест¬
ный отпор проискам врагов народа, противопоставив им свою чис¬
ленную мощь. Стремясь осуществить это широкое сплочение всех
сторонников мира и свободы, наша партия выступала за такую
программу действий Народного фронта, которая ограничивалась
требованиями, отвечающими потребностям масс и в то же время
приемлемыми для организаций левых сил.
Мы полагали, что в рамках существующего режима можно было
проводить политику, отличную от политики Лаваля, ликвидиро¬
вать бюджетный дефицит не за счет еще большего нажима на народ¬
197

ные массы, а заставив платить богатых и положив конец банков¬
ским спекуляциям.
Имелась также возможность обезвредить вооруженные банды
«франсистов» и «королевских молодчиков», которые организовы¬
вали провокации против трудящихся, конфисковать оружие граж¬
данской войны у «Огненных крестов» полковника графа де ла Рока.
Чтобы добиться всего этого и помочь народу отстоять свои сво¬
боды, преградить путь волне фашизма, коммунисты делали все воз¬
можное для сплочения левых сил.
Конечно, лозунги манифестации только бы выиграли, если бы
задача борьбы за хлеб трудящимся была сформулирована более
конкретно. Однако главное было добиться, чтобы 14 июля 1935 г.
стало днем единства народных масс Франции в борьбе за хлеб, мир
и свободу.
Коммунистическая партия была полна решимости отдать все
свои силы успеху манифестации. Коммунисты, которые первыми
откликнулись на призыв движения «Амстердам — Плейель», дела¬
ли все, чтобы те, кто должны были объединиться 14 июля, сохрани¬
ли свое единство и дальше в общем стремлении защитить свободу
и мир.
Открывалась возможность нанести новый удар фашизму. Надо
было спасти нашу страну от позора и ужасов, которые принесла бы
его победа, означавшая бы не только закабаление Франции, но и
развязывание новой войны.
14 июля 1935 г. должно было продемонстрировать торжество
Народного фронта, идею которого коммунистическая партия вы¬
двинула 9 месяцами ранее. Быстрый и блестящий успех этого пред¬
ложения объяснялся тем, что оно отвечало глубоким чаяниям на¬
родных масс.
В организационный комитет манифестации 14 июля вошли
представители 48 национальных ассоциаций, от имени которых Ли¬
га прав человека, Комитет бдительности антифашистской интелли¬
генции, движение «Амстердам — Плейель», ВКТ, УВКТ, бывшие
фронтовики, партия радикалов, социалистическая партия, комму¬
нистическая партия, межфракционная группа социалистических
партий подписали совместный призыв.
Призыв к объединению
«14 июля 1935 г.— день великого объединения всех сил, гото¬
вых защитить свободу.
От самых малых деревень до столицы мы противопоставим про¬
искам мятежников глубинные силы масс — представителей физи¬
ческого и умственного труда, всех, кто хочет Франции свободы и
справедливости.
14 июля 1789 г. народ Франции взял Бастилию и явил свободу
всему миру. 150 лет непрестанных усилий, 4 революции позволили
ему отстоять и укрепить свои завоевания.
198

Мы призываем вас возобновить великую революционную тра¬
дицию отмечать 14 июля как день памяти и надежды, день слияния
народных устремлений.
В настоящее время вооруженные фашистские заговорщики го¬
товятся к штурму республики и свободы. Осуществляется широкий
заговор против народного суверенитета, за ликвидацию демокра¬
тии, за замену закона большинства диктатурой 200 привилегиро¬
ванных семей, которые ждут удобного момента, стремясь нанести
вам удар и закабалить вас.
Чтобы сорвать эту последнюю ставку врагов народа и отвратить
нависшую опасность, мы призываем к сплочению всех тех, кто хо¬
чет освободить нацию от засилья новых феодалов, от финансовой
олигархии, всех тех, кому дороги прошлые победы и кто стремится
к лучшему будущему.
После 1789 г. все поражения народа Франции были порождены
его разобщенностью.
Соседние демократии были растоптаны потому, что защитники
свободы не смогли объединенно и решительно выступить против
общего врага.
Во Франции, чтобы выстоять и победить, мы должны выступить
единым фронтом против этого общего врага.
14 июля, в день сопротивления и уверенности в будущем, по
всей территории страны в спокойствии и с достоинством пройдут
невиданные по своему размаху манифестации народного объеди¬
нения.
Мы приносим клятву хранить единство, чтобы отстаивать демо¬
кратию, добиваться разоружения и роспуска мятежных лиг, огра¬
дить наши свободы от посягательств фашизма. В этот день, возрож¬
дающий в памяти первую победу республики, мы клянемся защи¬
щать демократические свободы, завоеванные народом Франции,
обеспечить хлеб трудящимся, работу молодежи, мир человечеству!»
Призыв оканчивался следующими лозунгами:
«За демократические свободы;
За разоружение и роспуск фашистских лиг;
Вырвать государство из рук феодалов от экономики;
За обеспечение мира и одновременного, постепенного и контро¬
лируемого разоружения;
Хлеба всем. Крестьянам — плоды их тяжелого труда, молоде¬
жи — работу;
За разрушение всех бастилий;
Молодежь хочет жить трудом, в мире и свободе».
Утром 14 июля 1935 г. участники слета на стадионе Бюффало
принесли клятву, текст которой был зачитан Октавом Рабате. В ней
говорилось:
«От имени всех партий и групп, выступающих за свободу, от
имени крестьянских и рабочих организаций,
от имени французского народа, который сегодня объединился
на всей территории страны,
199

мы, уполномоченные представители и участники манифеста¬
ции всенародного объединения 14 июля 1935 г.,
вдохновляемые единым стремлением обеспечить хлеб трудя¬
щимся, работу молодежи, мир всему миру, приносим торжествен¬
ную клятву хранить единство, чтобы добиться разоружения и рос¬
пуска мятежных лиг, защищать и расширять демократические
свободы и обеспечить мир».
На стадионе Бюффало
Утром 14 июля на стадионе Бюффало состоялась «встреча за мир»,
где я представлял коммунистическую партию.
Вместе со мною на встрече выступили:
Виктор Баш, председательствовавший на встрече; лауреат Но¬
белевской премии академик Жан Перрен (социалистическая пар¬
тия); Фердинан Эроль (Лига прав человека); Поль Риве, профес¬
сор, муниципальный советник Парижа (Комитет бдительности
антифашистской интеллигенции); Анри Барбюс (движение «Ам¬
стердам — Плейель»); Поль Сеннак (Комитет активного дейст¬
вия); Леон Жуо (ВКТ); Ракамон (УВКТ); Перне (партия ради¬
калов); Эжен Фро (межфракционная группа социалистических
партий); Лео Фигер («Молодежь Франции»); Кальвейрак («Кре¬
стьяне Франции»).
Радикал Марк Рюкар, депутат парламента от департамента
Вогезы, основной докладчик комиссии по расследованию событий
6 февраля, зачитал текст обращения к армии.
В обращении говорилось:
«...Вооруженные силы находятся в распоряжении неделимой
нации, и правительство не может мириться с существованием дру¬
гих организаций военного характера, кроме тех, которые подчине¬
ны власти первого должностного лица республики и контролю
нации».
В заключение участники манифестации провозглашали:
«В этот день, 14 июля, в лице сухопутных, военно-морских и
военно-воздушных сил они приветствуют национальные вооружен¬
ные силы, сформированные для защиты свободы».
Выдающийся ученый Жан Перрен говорил:
«Товарищи, граждане, коммунисты, социалисты, радикалы, вы
все, люди доброй воли, кого объединяет, независимо от партийной
принадлежности, единое желание защитить свои свободы, единая
надежда на братскую справедливость, вы, собравшиеся здесь в та¬
ком множестве, что ощущение своей силы может наполнять вас
законной гордостью, вы, кому вскоре предстоит слиться с огромной
толпой тех, кого вы представляете, и продефилировать неудержи¬
мой и величественной волной по нашему древнему Парижу, я при¬
ветствую вас...»
Жан Перрен, ставший впоследствии заместителем государст¬
венного секретаря в правительстве Народного фронта, покоится в
200

*
Пантеоне рядом с другим замечательным ученым, тов. Полем Лан-
жевеном, который сразу же после войны оказал нам честь, вступив
в нашу партию.
В своем выступлении от имени ФКП я подчеркнул преем¬
ственность между трехцветным знаменем Французской революции
и красным знаменем Парижской Коммуны, между «Марсельезой»
и «Интернационалом». Вот его текст:
«От имени Французской коммунистической партии, которая с
большой радостью принимает участие в этом грандиозном собра¬
нии, я приветствую товарищей социалистов, радикалов, членов
обеих ВКТ и антифашистов всех направлений, вместе с нами от¬
стаивающих мир и свободу.
Сегодня мы являем замечательный пример подлинного фран¬
цузского примирения. Здесь есть люди, которые еще вчера боро¬
лись друг с другом, а сегодня, ни в чем не поступаясь своими убеж¬
дениями, плечом к плечу выступают против угрозы фашизма.
Наша сила в единстве. В момент, когда фашистские лиги, поль¬
зуясь терпимостью главы правительства, готовятся к штурму, раз¬
общение трудящихся было бы самой непоправимой ошибкой.
Поэтому наша клятва 14 июля 1935 г. займет место в ряду тех
великих исторических актов, которыми гордится французский
парод.
Мы, коммунисты, революционеры, стремясь путем экспроприа¬
ции экспроприаторов-капиталистов положить конец экспроприа¬
ции, жертвой которой является народ, и для этого добиваясь
утверждения верховной власти труда и победы социализма по
примеру Союза Советских Социалистических Республик,— мы
намерены продолжать совместные действия со всеми теми, кто не
хочет допустить, чтобы наша страна была отброшена назад, на
кровавый путь варварства и угнетения.
Наше знамя — это красное знамя, уже поднятое народом в
1792, 1793 и 1794 годах; знамя, неоднократно развевавшееся на
баррикадах в прошлом веке; знамя, видевшее победу бессмертных
героев Парижской Коммуны; знамя борьбы и надежды пролета¬
риев всего мира; знамя, победоносно реющее над шестой частью
земного шара.
Но, сражаясь под красным знаменем, мы счастливы видеть ря¬
дом с нами и борцов за свободу, поднимающих трехцветное знамя,
которое наши предки сделали символом Великой французской ре¬
волюции и которое потом часто развевалось на баррикадах рядом
с нашим красным знаменем.
Мы видим в трехцветном знамени символ битв прошлого, а в
нашем красном знамени — символ битв и побед будущего.
Мы не забываем, что «Марсельеза» — песнь революции. И если
огромная масса, собравшаяся здесь сегодня, будет в этот знамейа-
тельный день петь не только наш гимн надежды и борьбы — «Ин¬
тернационал», но также и «Марсельезу», мы с охотой подхватим
ее страстный призыв:
201

«Вперед, свобода дорогая,
Одушевляй нас вновь и вновь».
Да, мы защитники свободы против фашистов, и мы клянемся
сделать все, чтобы достигнутое сегодня единство сохранилось и
завтра.
Вместе мы будем защищать хлеб трудящихся города и деревни.
Вместе мы разрушим современные бастилии. Вместе мы подгото¬
вим лучшее будущее.
Наши великие предки времен Конвента также сражались за
мир, хлеб, свободу.
Против них выступали шуаны и кобленцские эмигранты.
Против нас выступает один из потомков этих предавших нашу
страну эмигрантов, глава «Огненных крестов» граф де ла Рок.
Наши отцы победили. Мы тоже победим.
Мы, коммунисты, сознавая себя наследниками и продолжателя¬
ми славной революционной традиции нашей страны, мы, вдохнов¬
ляемые великим идеалом социальной справедливости, мы, живу¬
щие в надежде на новый мир, который народ построит своими рука¬
ми, мы не имеем никакой иной цели, кроме стремления быть луч¬
шими в борьбе за общую победу.
Вперед под знаменем Народного фронта! Вперед, на защиту
хлеба трудящихся! Вперед, чтобы спасти мир и противопоставить
братство народов «священному союзу» торговцев пушками! Вперед,
на защиту свободы, завоеванной нашими отцами!
Вперед, народ Франции! Фашизм не пройдет!»
«Марсельеза», которую трудящиеся приветствовали в этот день
как песню революции, была слишком надолго отдана рабочим клас¬
сом на откуп самой черной реакции. Надо было положить этому ко¬
нец. Рабочий класс брал таким образом в свои руки наследие Фран¬
цузской революции, сознавая при этом и ее величие и ее пределы.
Пополудни 14 июля 1935 г. 500 тыс. мужчин и женщин с
исключительным воодушевлением продефилировали от площади
Бастилии до Венсена.
Плечом к плечу шли коммунисты, социалисты, радикалы.
Во главе колонны двигались две автомашины, на которых развева¬
лись два огромных трехцветных полотнища. Я стоял в одной из
них рядом с Морисом Торезом и Анри Барбюсом. Какую вели¬
колепную картину являла собой эта радостная толпа мужчин,
женщин и детей, с такой необычайной силой выразивших свою
приверженность к свободе. Так было в этот день не только в Па¬
риже, но и во всех других крупных городах Франции.
Национальный комитет Народного объединения
Манифестация 14 июля 1935 г., клятва, данная массами, тре¬
бовали новых действий. Поэтому организационный комитет ре¬
шил продолжить свою деятельность в составе следующих 10 ор¬
ганизаций:
202

— коммунистическая партия
— социалистическая партия
— группа независимых социалистов и социалистов-республи-
канцев
— радикальная партия
— Лига прав человека
— ВКТ
— УВКТ
— Движение «Амстердам — Плейель»
— Комитет бдительности антифашистской интеллигенции
— движение бывших фронтовиков.
ФКП была представлена в комитете Габриэлем Пери, Флори-
моном Бонтом и мною. Комитет принял название Национального
комитета Народного объединения. Наши союзники предпочли сло¬
во объединение слову фронт, хотя слово фронт оэначало имен¬
но то, что было необходимо. Вместе с нами был и Життон, кото¬
рый впоследствии, в годы гитлеровской оккупации, был разобла¬
чен и ликвидирован как предатель.
Мы считали, что для консолидации народного сопротивления
фашизму надо было охватить Францию сетью комитетов Народ¬
ного фронта, в которые могли бы вступить и активно работать
все антифашисты. Однако наши партнеры придерживались иного
взгляда.
В Уставе, принятом Народным объединением, было зафиксиро¬
вано, что местные и департаментские комитеты должны быть
организованы по образцу Национального комитета и стать органа¬
ми связи между организациями-членами. Индивидуальное член¬
ство не предусматривалось. Вместо того чтобы создать широкое
массовое движение и вовлечь в него силы, остававшиеся неоргани¬
зованными, наши партнеры как бы затягивали движение в кор¬
сет. По всем этим вопросам в Национальном комитете шли упор¬
ные дискуссии. Комитет проводил свои заседания в помещении
Лиги прав человека, под руководством ее председателя Виктора
Баша.
VII конгресс Коммунистического Интернационала
и его последствия
ФКП приняла решение провести в своих организациях дискус¬
сию по проблемам, выдвинутым для обсуждения на VII конгрес¬
се Коммунистического Интернационала. В резолюции ЦК ФКП по
этому вопросу говорилось, в частности:
«...Опыт Франции, рабочий класс которой благодаря единству
действий сумел дать отпор первым атакам фашистов и где одер¬
жаны первые успехи в объединении широких народных масс, еще
более рельефно подчеркивает всю пагубность политики раскола
рабочего класса, которая в Германии привела к победе гитле¬
ризма...
203

Коммунисты всегда боролись за единство, всегда выступали
против политики классового сотрудничества, ставшей причиной
раскола пролетариата, и именно на них массы все больше и больше
возлагают свои надежды в деле осуществления великой задачи
достижения единства.
Под знаком единства проходят и будут все более проходить
классовые бои, под знаком единства трудящиеся массы борются
и будут все больше и больше бороться с фашизмом, под знаком
единства пролетарии и их союзники выступают и будут все бо¬
лее активно выступать в защиту страны социализма, Советского
Союза, в защиту мира, под знаком единства пролетариат гото¬
вится к битве.
Сознавая свою роль и свою силу, памятуя о двуединой опас¬
ности правого оппортунизма и «левого», сектантского оппорту¬
низма, ФКП готова сделать все для объединения в совместной
борьбе рабочих и средних слоев, многие представители которых
идут за партией радикалов, для успешного претворения в жизнь
политики Коммунистического Интернационала.
В связи с этим в партийных ячейках необходимо провести об¬
суждение следующих вопросов, посвятив этому не менее одного
собрания:
1. Народный фронт, союз пролетариата и средних слоев.
2. Профсоюзное единство.
3. Защита мира, защита СССР и вопрос о национальной обо¬
роне.
4. Борьба с гитлеризмом, позиция лейбористской партии и не¬
мецкой социал-демократии.
5. Раскол рабочего класса в Германии, Австрии, Испании и
его последствия для революционного движения.
6. Единство рабочего класса».
25 июля 1935 г. в Москве открылся VII конгресс Коммуни¬
стического Интернационала. Мы, французские коммунисты, при¬
шли к нему, имея в своем активе успехи в создании Народного
фронта.
Наша инициатива, поначалу встреченная с некоторыми ого¬
ворками, принесла положительные результаты. Конгресс Ком¬
мунистического Интернационала, Генеральным секретарем Испол¬
кома которого стал вскоре после освобождения из гитлеровских
застенков тов. Георгий Димитров, не мог не извлечь уроков из
недавних событий во Франции.
Французская компартия была на этом конгрессе, можно ска¬
зать, в центре внимания, а основным событием конгресса явился
доклад Георгия Димитрова.
Герой Лейпцигского процесса начал с определения фашизма,
опасность которого ощущалась всеми. Кое-кто утверждал, что фа¬
шизм является формой государственной власти, которая будто бы
стоит над классами. Другие видели в фашизме восставшую мел¬
кую буржуазию, которая захватила государственную машину.
204

Выступив против этих определений, Георгий Димитров показал,
что фашизм является властью финансового капитала.
Излагая причины, побудившие империалистические круги пой¬
ти на установление фашизма, Димитров разъяснил, что с по¬
мощью фашизма они надеялись взвалить бремя кризиса на плечи
трудящихся, разрешить проблему рынка путем закабаления на¬
родов слабых стран, усиления колониалистской эксплуатации и
нового раздела мира.
Что касается причин прихода фашизма к власти, то они коре¬
нились прежде всего в том, что рабочий класс вследствие по¬
литики классового сотрудничества с буржуазией, которую вели
вожди социал-демократии, оказался расколотым политически и ор¬
ганизационно, разоруженным перед лицом наступающей буржуа¬
зии. Коммунистические же партии были недостаточно сильны, что¬
бы поднять массы и повести их на решительный бой против фа¬
шизма.
Другую причину победы фашизма следовало искать в изо¬
ляции рабочего класса. Фашизму удалось увлечь за собой боль¬
шие массы крестьянства, что было особенно характерно для Гер¬
мании, где ни одно из сменявших друг друга у власти социал-
демократических правительств, олицетворявших в глазах крестьян
власть рабочего класса, не дало им земли.
К указанным причинам следовало отнести и влияние фашизма
на молодежь, которая, испытав всю тяжесть экономического кри¬
зиса, оказалась восприимчивой к фашистской демагогии, ри¬
совавшей ей заманчивое будущее при победе фашизма.
В своем докладе Георгий Димитров поставил вопрос, была ли
победа фашизма неизбежной. Он ответил на него следующим об¬
разом:
«Нет, ее мог предотвратить германский рабочий класс.
Но для этого он должен был добиться установления единого
антифашистского пролетарского фронта, заставить вождей со¬
циал-демократии прекратить поход против коммунистов и при¬
нять неоднократные предложения компартии о единстве дей¬
ствий против фашизма.
Он должен был при наступлении фашизма и при постепенной
ликвидации буржуазией буржуазно-демократических свобод не
удовлетворяться словесными резолюциями социал-демократии, а
отвечать подлинной массовой борьбой, затрудняющей осущест¬
вление фашистских планов германской буржуазии...
Он должен был вынудить лидеров социал-демократии, воз¬
главлявших правительство Пруссии, принять меры обороны против
фашизма, арестовать фашистских вождей, закрыть их печать,
конфисковать их материальные средства и средства капита¬
листов, субсидировавших фашистское движение, распустить фа¬
шистские организации, отнять у них оружие и т. д.»
Условиями для победы над фашизмом, говорил Димитров,
являются единство борьбы рабочего класса, существование креп¬
205

кой революционной партии, способной дать правильное направ¬
ление действиям трудящихся, союз рабочего класса и средних слоев
города и деревни, бдительность к проискам фашизма и своевремен¬
ные антифашистские контрмеры.
Говоря о проблеме единого фронта действий в международ¬
ном масштабе, Георгий Димитров заявил, что «совместные дей¬
ствия сторонников партий и организаций двух Интернациона¬
лов — Коммунистического и II Интернационала — облегчили бы
отпор масс фашистскому натиску и увеличили бы политический
вес рабочего класса.
Совместные действия,— подчеркивал он,— партий обоих Ин¬
тернационалов против фашизма, однако, не ограничились бы
влиянием на их теперешних сторонников — на коммунистов и
социал-демократов; они оказали бы мощное воздействие на ря¬
ды католических, анархистских и неорганизованных рабочих,
даже на тех, кто временно стал жертвой фашистской дема¬
гогии.
Более того, могучий единый фронт пролетариата оказал бы
огромное влияние на все другие слои трудового народа — на
крестьянство, на городскую мелкую буржуазию, на интелли¬
генцию. Единый фронт внушил бы колеблющимся слоям веру
в силу рабочего класса.
Но и это еще не все. Пролетариат империалистических стран
имеет возможных союзников не только в лице трудящихся своей
собственной страны, но и в лице угнетенных народов колоний и
полуколоний. Поскольку пролетариат расколот в национальном и
международном масштабе, поскольку одна из его частей поддер¬
живает политику сотрудничества с буржуазией и в особенности
ее угнетательский режим в колониях и полуколониях, это оттал¬
кивает от рабочего класса угнетенные народы колоний и полуко¬
лоний и ослабляет мировой антиимпериалистический фронт. Вся¬
кий шаг на пути к единству действий, направленный на под¬
держку освободительной борьбы колониальных народов со сто¬
роны пролетариата империалистических метрополий, означает
превращение колоний и полуколоний в один из главных ре¬
зервов мирового пролетариата».
О Французской коммунистической партии
В отношении деятельности Французской коммунистической пар¬
тии тов. Димитров высказался следующим образом:
«Франция — это страна, где, как известно, рабочий класс дает
пример всему международному пролетариату, как нужно бороть¬
ся против фашизма. Французская компартия показывает всем сек¬
циям Коминтерна пример того, как нужно проводить тактику
единого фронта, а социалистические рабочие — пример того, что
нужно делать сейчас социал-демократическим рабочим других
капиталистических стран в борьбе с фашизмом.
206

Значение состоявшейся 14 июля этого года полумиллионной
антифашистской демонстрации в Париже и многочисленных де¬
монстраций в других городах Франции огромно.
Это уже не только движение единого рабочего фронта, это —
начало широкого общенародного фронта против фашизма во Фран¬
ции. Это движение единого фронта поднимает веру рабочего
класса в свои силы, укрепляет в нем сознание своей ведущей роли
в отношении крестьянства, мелкой буржуазии города, интеллиген¬
ции. Оно расширяет влияние коммунистической партии в рабо¬
чих массах, а стало быть, делает пролетариат более сильным в борь¬
бе с фашизмом. Оно своевременно мобилизует бдительность масс
в отношении фашистской опасности. И оно послужит заразитель¬
ным примером для развертывания антифашистской борьбы в
других капиталистических странах, окажет ободряющее воз¬
действие на пролетариев Германии, придавленных фашистской
диктатурой.
Победа, что и говорить, большая, но она еще не решает исхода
антифашистской борьбы. Подавляющее большинство французского
народа, бесспорно, против фашизма. Но буржуазия при помощи
вооруженной силы умеет насиловать волю народов. Фашист¬
ское движение продолжает развиваться совершенно свободно при
активной поддержке монополистического капитала...»
Далее Димитров говорил о том, что необходимо сделать во
Франции для развития массовых действий против фашизма, а
именно: распространить единую антифашистскую борьбу на эко¬
номические и социальные проблемы, чтобы отразить наступление
капитала; добиваться осуществления профсоюзного единства; во¬
влечь в антифашистскую борьбу крестьянские массы; создавать
низовые комитеты Народного фронта, открытые для всех анти¬
фашистов; усиливать давление, добиваясь разоружения фашист¬
ских организаций, а также чистки полиции, армии и государ¬
ственного аппарата от фашистских элементов; связать армию
с антифашистским движением.
Жизнью был поставлен вопрос о возможном создании прави¬
тельств Народного фронта, о чем в докладе тов. Димитрова гово¬
рилось:
«Если нас спросят, стоим ли мы, коммунисты, на почве еди¬
ного фронта только в борьбе за частичные требования или же мы
готовы разделить ответственность даже тогда, когда речь будет
идти о создании правительства на основе единого фронта, то мы
скажем с полным сознанием ответственности: да, мы учитыва¬
ем, что может наступить такое положение, когда создание пра¬
вительства пролетарского единого фронта или антифашистского
народного фронта станет не только возможным, но и необходи¬
мым в интересах пролетариата; и мы в этом случае без всяких
колебаний выступим за создание такого правительства».
Конгресс Коммунистического Интернационала определил ус¬
ловия, при которых могло быть создано правительство Народно¬
207

го фронта. Условия эти были сформулированы в общей форме.
Вопрос был поднят, и можно считать, что почин Французской ком¬
мунистической партии сыграл решающую роль в том, что защита
и расширение демократических свобод были признаны в качестве
цели рабочего движения перед лицом фашистской опасности.
В этих условиях вопрос не стоял так: либо фашизм, либо ком¬
мунизм (как хотелось бы фашистам, стремившимся изолировать
нас). Выбирать надо было между фашизмом и демократией.
Проблема антивоенной борьбы была рассмотрена в докладе
Эрколи (Тольятти). Вскоре после конгресса, 25 сентября 1935 г.,
Исполком Коминтерна обратился к Социалистическому Интер¬
националу с предложением о совместных действиях в борьбе с
угрозой агрессии итальянского фашизма против народа Эфиопии.
1 октября 1935 г., говоря о политике единства, проводимой
Коммунистическим Интернационалом, я привел следующую важ¬
ную выдержку из резолюции VII конгресса Коминтерна:
«VII конгресс Коммунистического Интернационала, счи¬
тая, что единство действий является настоятельной необходи¬
мостью и самым верным путем к созданию и политического
единства пролетариата, от имени всех секций Коммунистическо¬
го Интернационала заявляет об их готовности начать немед¬
ленно переговоры с соответствующими партиями II Интернацио¬
нала об установлении единства действий рабочего класса против
наступления капитала, фашизма и угрозы империалистической
войны, а также о готовности Коммунистического Интернационала
в этих целях вступить в переговоры со II Интернационалом».
Далее я заявил:
«Если единство действий привело и приводит к хорошим ре¬
зультатам в национальном масштабе, оно должно привести к та¬
ким же результатам и в международном масштабе, тем более, что
борьба против угрозы войны, снова нависшей над миром, должна
вестись во всех странах...»
Все это было особенно важно в связи с тем, что фашисты Мус¬
солини готовились вторгнуться в Эфиопию, поправ все междуна¬
родные соглашения, в то время как гитлеровцы собирались за¬
хватить литовскую территорию Мемель.
Предложения Коминтерна
Социалистическому Интернационалу
Учитывая эту ситуацию, Исполком Коминтерна вновь обратился к
Социалистическому Интернационалу с предложением о совмест¬
ных действиях. Георгий Димитров выступил за объединение уси¬
лий обоих Интернационалов в борьбе за сохранение мира. С этой
целью он предложил провести встречу представителей Коминтер¬
на и Социалистического Интернационала и сообщил Секретариату
этого последнего, что Коминтерн будет представлен тт. Марсе¬
лем Кашеном, Морисом Торезом, Поллитом и Швермой.
208

В ответной телеграмме Фридриха Адлера сообщалось, что это
предложение будет обсуждено на Исполкоме Социалистического
Интернационала. Однако 12 октября Исполком Социалистическо¬
го Интернационала отклонил предложение Коминтерна.
В связи с этим Исполком Коминтерна опубликовал заявле¬
ние, в котором подчеркивались пагубные последствия системати¬
ческого отклонения Социалистическим Интернационалом пред¬
ложений о единстве действий и выражалась надежда, что «те
социал-демократические партии, представители которых в руко¬
водстве Социалистического рабочего Интернационала высказа¬
лись за пролетарское единство действий, без промедления при¬
ступят в своих странах к установлению или к укреплению
единого фронта, тем более, что решение Исполкома Социалисти¬
ческого рабочего Интернационала предоставляет социал-демокра¬
тическим партиям «право самостоятельно решать, желают ли они
устанавливать единство действий с коммунистической партией
своей страны»».
В заключение в заявлении говорилось:
«Исходя из решений VII всемирного конгресса и заявляя о го¬
товности Коммунистического Интернационала в любой момент
начать переговоры о единстве действий, Исполнительный коми¬
тет Коммунистического Интернационала призывает все комму¬
нистические партии удесятерить свои усилия в борьбе за единый
фронт и установить теснейшее сотрудничество со всеми сторон¬
никами единого фронта в рядах Социалистического рабочего Ин¬
тернационала для совместной борьбы против фашизма, империа¬
листической войны и наступления капитала.
Да здравствует великое дело единства международного про¬
летариата!»
На последней стадии работы VII конгресса Коминтерна я был
избран членом Исполкома вместе с Морисом Торезом, Марселем
Кашеном и Андре Марти; Бенуа Фрашон был избран канди¬
датом в члены Исполкома, а Гастон Монмуссо — членом Ин¬
тернациональной контрольной комиссии.
Понимая, что в условиях угрозы со стороны гитлеризма мир¬
ная политика Советского Союза вызывала особенно широкие сим¬
патии, реакция множила антисоветские кампании.
Открыто подыгрывая реакции, троцкисты обвиняли Советский
Союз в капитуляции перед империалистами под тем предлогом,
что он не вступил в Маньчжурию в ответ на японские прово¬
кации и не вторгся в Польшу, чтобы продвинуть революцию в Ев¬
ропу '. Между тем становилось ясно, что мирная политика Совет¬
ского Союза могла привести к тому, что на позицию защиты мира
встанут не только народные массы, не желавшие войны, но и те
1 Мы всегда были противниками экспорта революции, против которого в свое
время выступал Робеспьер, обрушиваясь на вооруженных миссионеров. Освобож¬
дение от оков капиталистической эксплуатации является делом каждого народа,
но это нисколько не умаляет долга международной солидарности трудящихся.
209

капиталистические державы, которые по той или иной причине
не хотели быть вовлечены в новый мировой конфликт.
В этих условиях Франция и Чехословакия заключили с Совет¬
ским Союзом договоры о взаимопомощи против угрозы агрессии.
Эти договоры были направлены не против той или иной стра¬
ны, а против поджигателей войны, где бы они ни находились. По¬
этому борьба трудящихся всех стран в поддержку этих договоров
о взаимопомощи, против их саботажа, против отступничества от
них помогала германскому рабочему классу усиливать борьбу
против своих угнетателей, являвшихся одновременно поджига¬
телями войны.
Угроза со стороны гитлеровской Германии становилась все ощу¬
тимее, однако возглавляемое Лавалем французское правительст¬
во не только не делало никаких предостережений гитлеровским
руководителям, а, напротив, подстрекало их к агрессивности. Про¬
гитлеровская пропаганда была организована с таким расчетом,
чтобы убедить, что фашистская Германия угрожала не Франции,
а только СССР. Эта инспирированная Лавалем кампания отвечала
замыслам гитлеровцев. В связи с этим Леон Блюм писал 14 ав¬
густа 1935 г. в газете «Попюлер»: «Я убежден, что непреодолимый
инстинкт побудит огромное большинство французского пролета¬
риата прийти на помощь Советской России против гитлеровской
коалиции».
Из этого вытекала необходимость усиления единства дей¬
ствий. 23 сентября 1935 г., по решению координационного коми¬
тета социалистической и коммунистической партий, «Юманите»
и «Попюлер» опубликовали платформу совместных действий про¬
тив чрезвычайных декретов Лаваля, в которой намечались также
меры, которые следовало принять в интересах трудящихся го¬
рода, крестьян, безработных и для защиты мира и свободы.
В заключение в документе говорилось:
«Организуя борьбу против правительства Лаваля на основе этой
совместной платформы, коммунистическая и социалистическая
партии претендуют на честь быть в авангарде этой борьбы; их
пример позволит призвать к совместным действиям в наиболее бла¬
гоприятных условиях различные политические и профсоюзные
организации, при сохранении каждой из них своей собственной
общей программы.
Коммунистическая партия и социалистическая партия видят в
этом свой действенный вклад в успех дела создания широкого
народного движения, способного привести к переменам в по¬
литической обстановке и в ориентации правительственной поли¬
тики».
Подходил к концу 1935 г. Единый фронт укреплялся и рас¬
ширялся, но это требовало от нас постоянного напряжения сил, не¬
ослабевающей бдительности, большой находчивости; чтобы избе¬
жать всевозможных ловушек, подстерегавших нас на каждом шагу.
Короче говоря, как отмечал Морис Торез, мы должны были быть
210

сторонниками единства за двоих. Мы готовили общенациональный
партийный съезд, который должен был собраться в крупном при¬
городе Лиона Виллёрбанне, где коммунисты победили на вы¬
борах весной 1935 г. В это самое время мне была поручена миссия
в Испании.
Что произошло в Испании
Со времени моего отъезда из Испании в 1931 г. в этой стране
произошло много событий. 17 марта 1932 г. в Севилье открылся
IV съезд Коммунистической партии Испании, который подверг
критическому анализу деятельность партии и осуществил, как го¬
ворили тогда испанские товарищи, «великий поворот». Съезд ис¬
ходил из необходимости создания массовой партиц, способной
руководить революционным движением и оказывать определяю¬
щее влияние на ход событий.
В состав Центрального Комитета были избраны новые товари¬
щи, которым отныне предстояло работать вместе с Хосе Диасом,
Долорес Ибаррури, Висенте Урибе, Антонио Михе и др. Бульехос,
Адаме и Трилья остались в Политбюро, поскольку партия надея¬
лась, что они исправят свои ошибки; однако, несмотря на помощь,
они не пожелали освободиться от пут сектантства и 21 октября
1932 г. были исключены из братской Компартии Испании.
В низовых партийных организациях были обсуждены ошибки
этой группы бывших руководителей, касавшиеся характера бур¬
жуазно-демократической революции 14 апреля 1931 г., значения
аграрной революции в Испании и национального вопроса (истол¬
кование права на самоопределение в смысле немедленного отде¬
ления) .
Компартия Испании вышла из этой дискуссии окрепшей, идео¬
логически усилившейся, способной успешнее решать стоявшие пе¬
ред ней проблемы.
Позиция, занятая Компартией Испании по проблемам демокра¬
тической революции, снискала ей доверие и симпатию различных
социальных слоев, убедившихся в том, что КПИ является серьез¬
ной политической силой, с которой следует считаться.
Между тем в Испании возникла фашистская опасность: 10 ав¬
густа 1932 г. генерал Санхурхо предпринял попытку военного пе¬
реворота с целью восстановления монархического строя. Попытка
была подавлена благодаря решительным действиям народных масс,
однако правительство республиканцев и социалистов не сделало
должных выводов из этих событий.
Контрреволюционные элементы воспользовались обстановкой
безнаказанности для дальнейшей активизации своей подрывной по¬
литики.
В 1933 г. фашистская угроза в Испании стала крайне острой.
Произошло объединение фашистских группировок в рядах «Ис¬
панской фаланги». Организованные монархисты также склонялись
211

к диктаторско-фашистской перспективе. Группа «Народное дейст¬
вие», возглавлявшаяся Хилем Роблесом, была своего рода становым
хребтом Испанской конфедерации автономных правых (СЭДА),
которая стала одной из главных организаций контрреволюции.
Приход Гитлера к власти и вызванная этим тревога побудили
Коммунистическую партию Испании выступить с предложением
о создании антифашистского фронта, в который с самого же начала
вошли КПИ, «Коммунистическая молодежь», Всеобщая унитар¬
ная конфедерация труда, Федерация трудящихся табачной про¬
мышленности, Федеральная партия, Радикально-социалистическая
левая и депутаты различных направлений.
В том же 1933 г. в Испании были образованы комитеты женщин
против войны и фашизма, а в ноябре в Малаге был создан местный
Народный фронт на основе пакта, заключенного между комму¬
нистами, социалистами и республиканцами. Это позволило на
парламентских выборах в ноябре 1933 г. добиться избрания пер¬
вого депутата-коммуниста доктора Каетано Боливара. Однако в це¬
лом на выборах победила реакция. Причиной тому был раскол ле¬
вых сил, а также тактика анархистов, которые выступили с при¬
зывом воздержаться от голосования.
В ответ на предложение компартии о создании единого фронта
социалистическая партия выдвинула идею образования рабочих
альянсов. Это было шагом вперед на пути к единству, хотя, к со¬
жалению, крестьянские массы оставались вне этих союзов. Тем не
менее в сентябре 1934 г. между обеими партиями было заключено
соглашение.
Растущее стремление к единству в рядах рабочего класса встре¬
вожило реакцию, которая решила перейти в наступление, что требо¬
вало определенных изменений на уровне правительства. 4 октября
правительство Сампера, сменившее кабинет Jlepyca, подало в от¬
ставку, в связи с чем встал вопрос об участии в правительстве
Испанской конфедерации автономных правых. В этих условиях
компартия предложила провести всеобщую забастовку с целью не
допустить в правительство представителей СЭДА. Социалистиче¬
ская партия отклонила это предложение, крича в то же время на
всех перекрестках, что вступление СЭДА в правительство явится
сигналом к восстанию. Оценивая эту позицию как ошибочную,
КПИ справедливо напоминала, что с восстанием играть нельзя.
Тем не менее в развернувшейся борьбе коммунисты и социалисты
оказались в одних рядах.
Вспыхнувшая 4 октября забастовка охватила всю Испанию.
В Мадриде, Каталонии, Басконии и Леоне произошли вооружен¬
ные столкновения, а в Астурии вспыхнуло народное восстание.
В Каталонии движение было быстро подавлено.
С одной стороны, каталонская левая, возглавлявшая местное
правительство, вместо того чтобы опереться на рабоче-крестьян¬
ские массы и, вооружив народ, преградить путь фашизму, капи¬
тулировала в самом начале боев.
212

С' другой стороны, вожди анархистов отказались поддержать
лозунг всеобщей забастовки и, использовав радиостанцию Барсе¬
лоны, призвали трудящихся не продолжать борьбу.
В Астурии ситуация была совершенно иной. 5 октября рабочие
установили свою власть почти на всей территории шахтерского
района, а на следующий день, 6 октября,— и над большей частью
города Овьедо. В тот же день рабочие Трубии захватили оружей¬
ный завод. Хорошо вооруженным войскам удалось справиться с
народным восстанием лишь после двухнедельных боев. Именно
там появился на сцене генерал Франко, главный организатор пре¬
ступлений, совершенных в Астурии прибывшими из Африки
легионерами.
События в Астурии показали необходимость крепить един¬
ство рабочих сил.
НКТ (Национальная конфедерация труда) во главе с анархи¬
стами была против вступления своих членов в рабочие альянсы,
но в Астурии анархисты не посчитались с запретом лидеров НКТ
и героически сражались вместе со своими товарищами — комму¬
нистами и социалистами.
Проанализировав октябрьское движение, Коммунистическая
партия Испании выделила следующие причины его поражения:
позиция руководства анархистов, капитуляция каталонской левой,
неподготовленность к выступлению, с которой не посчиталась со¬
циалистическая партия, выдвинувшая лозунг вооруженной борь¬
бы, а также то обстоятельство, что крестьянские массы оставались
вне движения, что являлось следствием провала забастовки сель¬
скохозяйственных рабочих в июле 1934 г.
И все же октябрьское восстание было первым общенациональ¬
ным отпором фашистской реакции со стороны демократических сил.
После событий октября 1934 г. Коммунистическая партия
Испании сосредоточила свою деятельность в трех направлениях:
борьба за амнистию и за отмену смертной казни, борьба за един¬
ство рабочего класса, * борьба за создание антифашистского На¬
родного фронта.
В то время как в условиях жестоких репрессий в Астурии со¬
циалистическая партия отмежевалась от октябрьского движения, а
республиканцы беспорядочно отступали, коммунисты призвали
рабочий класс, весь народ объединиться для спасения брошенных
в тюрьмы. В момент, когда тюрьмы Астурии были забиты трудя¬
щимися, когда части легионеров оккупировали шахтерский район,
когда военные трибуналы приговаривали десятки рабочих к смерт¬
ной казни, компартия обратилась к Испании, к демократам всех
стран с призывом к солидарности, который встретил широчай¬
ший отклик:
«Помогите нам спасти героев Астурии! Довольно казней!»
Центральный Комитет КПИ направил в Астурию своих пред¬
ставителей, которые связывались с семьями казненных и заклю¬
ченных, оказывали им поддержку.
213

Во Франции мы также развернули кампанию за освобож¬
дение узников Астурии. Вместе с Долорес Ибаррури я участво¬
вал в трех митингах: в Ируне, Сан-Себастьяне и Бильбао.
В результате усилий испанских коммунистов в марте 1935 г.
был образован Национальный комитет помощи заключенным с
участием КПИ, Испанской социалистической рабочей партии,
«Социалистической молодежи», «Коммунистической молодежи»,
«Республиканской молодежи», радикал-социалистов, «Красной
помощи», Федерации трудящихся табачной промышленности и ря¬
да других организаций.
Надо сказать, что левые силы среди социалистов были неодно¬
родны. Наиболее активной их частью была «Социалистическая
молодежь». Порвав со II Интернационалом и с Социалистическим
интернационалом молодежи, она в основном одобряла программу
Коминтерна.
Решения VII конгресса Коммунистического Интернационала
способствовали улучшению отношений между КПИ и Испанской
социалистической рабочей партией. В октябре 1935 г. компартия
предложила следующую программу ИСРП: 1) осуществление
профсоюзного единства путем вступления ВУКТ в ВСТ; 2) раз¬
витие рабочих альянсов; 3) создание Народного антифашистского
блока во главе с объединенным рабочим классом; 4) продвижение
в направлении организационного единства обеих партий, приняв
при этом за основу для дискуссии резолюции VII конгресса Ком¬
мунистического Интернационала.
Эти предложения были хорошо встречены многими членами
социалистической партии, в рядах которой развертывался глубокий
процесс радикализации. После VI конгресса Коммунистического
Интернационала Молодежи «Социалистическая молодежь» объеди¬
нилась с «Коммунистической молодежью», образовав единую орга¬
низацию на принципах марксизма-ленинизма.
Незадолго до того вышедший из тюрьмы Ларго Кабальеро воз¬
главил социалистическую партию и ВСТ. В декабре 1935 г. руко¬
водимые коммунистами профсоюзы ВУКТ вступили в ВСТ, орга¬
низацию профсоюзных объединений, руководимых социалистами.
Это был успех последовательной борьбы Коммунистической пар¬
тии Испании за достижение профсоюзного единства.
Главный руководитель социалистической партии и профсою¬
зов ВСТ Ларго Кабальеро стал одной из решающих фигур в деле
образования Народного фронта в Испании. Надо было попы¬
таться убедить его в необходимости для рабочего движения Испа¬
нии учесть французский опыт. В связи с этим Секретариат ИККИ
поручил мне встретиться с Ларго Кабальеро в Мадриде и пере¬
говорить с ним от имени Исполкома Коминтерна, а также в качестве
французского коммунистического руководителя, тесно связанного
с образованием Народного фронта в своей стране.
214

Дискуссия с Ларго Кабальеро
Ознакомившись с положением в Испании, я начал готовиться к
поездке в Мадрид, где с помощью Альвареса дель Вайо, который
впоследствии стал министром иностранных дел Испанской респуб¬
лики, была достигнута договоренность о встрече с Ларго Ка¬
бальеро.
Беспрепятственно прибыв в Мадрид, я направился к Ларго Ка¬
бальеро, который принял меня в своей скромной квартире. Я
оказался лицом к лицу с человеком, который сперва показался мне
несколько настороженным. Поэтому я прежде всего постарал¬
ся установить между нами атмосферу доверия.
Сначала я спросил Ларго Кабальеро, как с ним обращались в
тюрьме, не сказалось ли заключение на его здоровье, поскольку
он был уже человеком в возрасте. Я осведомился, сколько социа¬
листов и других товарищей еще оставались за решеткой, и рас¬
сказал о наших действиях во Франции в плане солидарности с
испанскими трудящимися. Видя, как смягчается некоторая жест¬
кость его взгляда, я понял, что мой собеседник убедился в том,
что перед ним не просто человек, которому поручено передать
определенное сообщение, а такой же, как и он, борец за рабо¬
чее дело. Эта вступительная часть, в которой было немало волну¬
ющих моментов, несколько затянулась, но благодаря ей созда¬
лась атмосфера, благоприятная для плодотворного обмена мне¬
ниями.
Я был довольно хорошо осведомлен о своем собеседнике. Мне
было известно, что он извлек урок из опыта своего сотрудничества с
Примо де Ривера и участия в республиканско-социалистическом
правительстве. Я знал, что ему были в какой-то мере свойственны
увриеристские тенденции, выражавшиеся в ориентации исключи¬
тельно на рабочий класс и в недооценке значения других социаль¬
ных групп.
Наша дискуссия была долгой. Она продолжалась три дня и
проходила совершенно свободно, потому что между нами не бы¬
ло никакого посредника. Присутствие переводчика могло как-то
сковать нашу беседу, тогда как, ведя разговор по-испански, я имел
возможность, когда Ларго Кабальеро опровергал мои доводы, еще
раз вернуться к высказанным идеям, извинившись за недоста¬
точность моего словарного запаса.
Разумеется, поскольку я хотел убедить Ларго Кабальеро в
необходимости для рабочего класса иметь союзников, я пространно
рассказал об истории создания Народного фронта во Франции,
попутно отвечая на вопросы. Я показал, что фашистская опас¬
ность способствовала пробуждению сознания масс, пониманию ими
того, что если они не объединятся, то будут разгромлены, и под¬
черкнул, что в Испании эта опасность была не меньшей, чем во
Франции.
215

Я напомнил, как при активной поддержке масс мы добились
заключения пакта о единстве действий от 27 июля 1934 г., и под¬
черкнул успехи, уже одержанные в борьбе с фашизмом благо¬
даря совместным выступлениям коммунистов и социалистов.
Я знал, что по этому пункту Ларго Кабальеро будет в общем
согласен со мной, тем более, что он одобрительно отозвался о Ком¬
мунистической партии Испании. Но мне было ясно также, что в
отношении союза между рабочим классом и другими социальными
категориями дело обстоит иначе.
Я объяснил, что во Франции, где удельный вес рабочего класса
был выше, чем в Испании, наши партнеры-социалисты были со¬
гласны с нами в том, что для победы над фашизмом и перехода
к новому политическому курсу рабочий класс нуждается в союз¬
никах в лице крестьянских масс, средних городских слоев, интел¬
лигенции, тем более что через несколько месяцев во Франции
должны были состояться парламентские выборы. После этого я за¬
дал вопрос: «Не думаете ли вы, что эта проблема стоит и в Испа¬
нии если не совсем так же, то, во всяком случае, довольно сход¬
ным образом?»
Затем я спросил, какими могли бы быть результаты выборов
в Испании, если бы перспектива Народного фронта осуществилась.
Ларго Кабальеро признал, что это дало бы выигрыш и социали¬
стической и коммунистической партиям. Почувствовав, что благо¬
приятный ответ совсем близок, я заметил, что, вернувшись в Па¬
риж, собираюсь поехать в Москву. На вопрос, что я должен сооб¬
щить от его имени руководителям Коминтерна, он попросил меня
передать, что в Испании будет создан Народный фронт. Я был
счастлив и испытывал чувство симпатии и уважения к этому
старому деятелю рабочего движения, который изменил свою по¬
зицию в свете реальностей, поначалу не воспринятых им во всей
своей полноте и сложности.
Рукопожатие, которым мы обменялись, было уже иным, чем
при встрече. Ларго Кабальеро проникся ко мне доверием, и друж¬
ба, которая отныне связывала нас, побуждала меня встречаться
с ним всякий раз, когда я приезжал в Испанию во время войны.
Когда после второй мировой войны он вернулся в Париж из на¬
цистского концлагеря, больной и ослабевший, я навестил его; мы
много говорили о нашей первой встрече, о которой сохранили
самое хорошее воспоминание.
Во время пребывания в Мадриде я навестил в тюрьме поли¬
тических заключенных. Я рассказал Ларго Кабальеро о своем
свидании с заключенными, среди которых были и коммунисты и
социалисты, и он был очень тронут этим.
Рассказав испанским товарищам о состоявшихся беседах, я
вернулся в Париж. Мне предстояло без промедления выехать
в Москву, и поэтому я информировал Мориса Тореза о ре¬
зультатах своей миссии в Испанию, не дожидаясь созыва По¬
литбюро.
216

Подходил к концу 1935 год. Наш съезд в Виллёрбанне должен
был состояться в январе. В рождественский вечер я выехал поез¬
дом в Вену, где провел ночь. Вена выглядела мрачно. Город
жил под страхом аншлюса, которым Гитлер угрожал Австрии.
О реальности этой угрозы свидетельствовал государственный пе¬
реворот 25 июля 1934 г., во время которого был убит канцлер
Дольфус.
Я благополучно прибыл в Москву, где встретил своего старого
друга Георгия Димитрова. Мы обменялись множеством совмест¬
ных воспоминаний о нашем пребывании в Берлине. Георгий Ди¬
митров расспрашивал меня о товарищах, о Морисе Торезе,
Марселе Кашене, а также о своем адвокате Марселе Вилларе.
Как и все, кто знал Виллара, он очень уважал его, восхищаясь его
честностью, самоотверженностью и благородством его души.
Я представил отчет о своих беседах с Ларго Кабальеро на рас¬
ширенном заседании Секретариата Исполкома Коминтерна с уча¬
стием членов Исполкома, находившихся в этот момент в Москве.

ПОБЕДА НАРОДНОГО ФРОНТА
В последние дни декабря 1935 г. Сенат утвердил закон о роспуске
фашистских лиг, что вынудило полковника графа де ла Рока
преобразовать свои «Огненные кресты» во «Французское социаль¬
ное движение».
Стал известен итог кровавых репрессий гитлеризма в Герма¬
нии: с марта 1933 г. было убито 4870 антифашистов, в том числе
60 человек были обезглавлены.
Во Франции наблюдался опасный рост безработицы. На 21 де¬
кабря в стране насчитывалось 433 288 официально зарегистриро¬
ванных безработных. Всего за одну неделю число безработных
выросло на 8913 человек, а по сравнению с соответствующим
периодом 1934 г. их стало больше на 28 306 человек. В первые
дни 1936 г. в различных районах Франции вспыхнули заба¬
стовки (Рубе, Клермон-Ферран, JIa-Мюр, Курбевуа, Дуэ, Лилль).
На 11 января число зарегистрированных безработных достигло
460 225 человек.
20 января 1936 г. исполнительный комитет партии радикалов
осудил Лаваля и избрал Даладье на пост председателя партии,
а в Париже были проведены три больших митинга Народного
фронта. К этому времени Народный фронт Испании опубликовал
свою программу.
22 января в крупном пригороде Лиона Виллёрбанне, где на
прошлогодних выборах был избран коммунистический муниципа¬
литет, открылся VIII съезд Французской коммунистической пар¬
тии. В этот день «Юманите» вышла с моей передовой, озаглав¬
ленной «Да здравствует коммунистическая партия!».
VIII съезд был съездом обновления, съездом блистательного
утверждения нашей партии в политической жизни Франции, от
которой силы реакции пытались отстранить ее в течение долгих
лет. Велико было ликование 844 делегатов этого съезда надежды
и энтузиазма.
В докладе Генерального секретаря партии Мориса Тореза был
дан анализ политической, экономической и социальной обста¬
новки во Франции, показаны последствия экономического кри¬
зиса, подчеркнуты огромные прибыли «200 семейств» и тяжелое
положение трудящихся города и деревни. Не была забыта ни од¬
218

на проблема общенациональной значимости, ни проблема сниже¬
ния рождаемости, ни проблема упадка литературы и искусства.
Докладчик осудил массовые увольнения среди преподавательского
состава.
Разоблачая политику Лаваля, сообщника Муссолини и Гит¬
лера, агрессивные планы которых создавали серьезную угрозу для
многих стран Европы, Морис Торез с полным основанием говорил:
«Политика г-на Лаваля подрывает безопасность страны; она
ведет к изоляции Франции, поощряет фашистских поджигателей
войны и вызывает недоумение и законное недовольство у наро¬
дов, заинтересованных в сохранении мира, в том числе в стра¬
нах, наиболее тесно связанных с Францией. Политика г-на Ла¬
валя ведет к войне».
Отметив наступление реакции и угрозу фашизма, Морис То¬
рез обрисовал, что означала бы победа фашизма:
«Она означала бы, как это происходит в Германии, вслед за
преследованиями евреев развязывание репрессий против католи¬
ков и протестантов. Как показывает пример гитлеровской Гер¬
мании, победа фашизма означала бы организацию средневековых
аутодафе, уничтожение всех свобод, кровавый террор, полное по¬
рабощение народа, арест и уничтожение активистов рабочего
движения, преследования коммунистов, социалистов, республи¬
канцев и демократов. Победа фашизма означала бы катастрофу
для страны, усиление реакции в Европе, развязывание войны
между народами и агрессию против Советского Союза.
Мы стремимся во что бы то ни стало не допустить подобно¬
го кошмара в нашей стране и во всем мире».
Далее Морис Торез остановился на выдвинутом ФКП плане
спасения страны в экономической, налоговой и социальной обла¬
стях. «Мы проявляем заботу,— говорил он,— о будущем нашей
страны, о росте числа ее детей и об их здоровье, об изобилии и
высоком качестве ее материальной и духовной продукции, о рас¬
пространении ее культуры в других странах. Мы хотим обеспечить
Франции процветание в труде, счастье и мире».
Говоря о Народном фронте свободы, труда и мира, Морис То¬
рез заявил:
«Газета радикалов «Репюблик», оценивая важность и истори¬
ческое значение этого объединения пролетариата и средних слоев
в борьбе против фашизма, писала 7 января 1936 г.:
«Будущие поколения должны быть признательны коммунисти¬
ческой партии за ту важную роль, которую она сыграла в созда¬
нии Народного фронта».
Известно, что Народный фронт, несмотря на то что многие из
тех, кто ранее выступал против него, в настоящее время его под¬
держивают, имел и продолжает еще иметь многочисленных про¬
тивников. Хорошо известно, например, что руководство социали¬
стической партии после многомесячной дискуссии в конце концов
отклонило предложенную нами программу ближайших требова¬
219

ний. Еще сегодня троцкистские группировки открыто борются
против Народного фронта, причем следует отметить, что они до сих
пор не встречают отпора со стороны некоторых руководителей
социалистической партии.
Однако толчок, данный нашей коммунистической партией, ее
печатью, плакатами, митингами, выступлениями ее представите¬
лей с трибуны Палаты депутатов, развернутыми открытыми дис¬
куссиями и, наконец, избирательной кампанией во время муни¬
ципальных выборов, привел к тому, что рабочие и все простые
люди присоединились к Народному фронту, и они приветствуют
его, как средство своего освобождения...»
Впечатляющий доклад Мориса Тореза завершался страстным
призывом, резюмировавшим курс коммунистов на защиту основ¬
ных интересов нации, неотделимых от интересов трудящихся масс:
«Да здравствует свободная, сильная и счастливая Франция, кото¬
рую хотят построить и которую построят коммунисты!»
Парламентские выборы были назначены на 26 апреля и 3 мая.
А 7 марта произошло важное событие, которое пролило свет на
фашистскую угрозу не только внутри страны, но и вне ее: Гит¬
лер ввел свои войска в демилитаризованную Рейнскую зону.
Это было для него своего рода генеральной репетицией даль¬
нейших планов: если ничто не воспрепятствует военной оккупа¬
ции Рейнской зоны, то не будет помех и для аннексии Австрии,
уничтожения Чехословакии и Польши.
Министром иностранных дел Франции был в то время
П. Э. Фланден, будущий министр Петена, министром авиации —
Марсель Деа, а военным министром — Франсуа Пьетри, который
впоследствии стал послом Петена у Франко. Зная, что за люди
занимают эти руководящие посты, Гитлер мог действовать в пол¬
ной безопасности, использовав в качестве предлога для своей опе¬
рации ратификацию франко-советского договора, которая состоя¬
лась несколькими днями ранее. И хотя глава правительства Аль-
бер Сарро заявил: «Мы не можем оставить Страсбург под при¬
целом немецких пушек»,— никакого продолжения не последова¬
ло, так как министры-капитулянты были в большинстве. Эта
капитуляция предвещала новые капитуляции, в том числе мюн¬
хенскую, как мы увидим в дальнейшем.
В связи с этим событием я писал 1 апреля 1936 г.:
«...Перед лицом угрозы войны мы, коммунисты, стремимся
сделать все, чтобы спасти мир. Поэтому мы будем и впредь разъяс¬
нять стране необходимость объединения всех миролюбивых сил в
национальном и международном масштабе.
Коммунистическая партия неоднократно предлагала социали¬
стической партии предпринять совместный демарш с целью добить¬
ся международного единства действий в защиту мира. Она возобно¬
вила эти свои предложения в письме от 25 марта. Можно лишь
сожалеть, что социалистическая партия не сочла возможным согла¬
ситься с идеей совместного демарша...»
220

В нескольких избирательных округах наши враги пытались
перевести предвыборную кампанию на рельсы антисоветизма. Мы
не испытывали никаких затруднений в отпоре клеветникам на
СССР. Мы неизменно подчеркивали, что Страна Советов — это
страна без кризисов и безработицы, страна, освободившаяся от
тирании денежного мешка и проводящая политику мира, который
она отстаивает и в интересах французского народа.
Однако мы не могли допустить, чтобы предвыборная кампания
была ограничена одной этой темой. Надо было говорить о Фран¬
ции, о ее защите, о гнете «200 семейств», о необходимости заста¬
вить платить богатых, о защите франка, о чрезвычайных декре¬
тах Лаваля, о безнаказанности, которой пользовались банды
организаторов гражданской войны, об объединении нации, народ¬
ных масс в борьбе за хлеб, свободу и мир.
Ведя борьбу за свободную, сильную и счастливую Францию,
коммунисты не позволяли отвлечь себя от важнейшей задачи объ¬
единения нации против тех, кто нес ответственность за нищету
народа и за ту обстановку неуверенности, которая сложилась в
стране в условиях гитлеровской угрозы.
17 апреля в ходе избирательной кампании Морис Торез вы¬
ступил по радио с яркой речью, в которой заявил:
«Мы добиваемся объединения французской нации против
«200 семейств» и их наемников. Мы добиваемся подлинного при¬
мирения народа Франции.
Мы, сторонники светского строя, протягиваем руку тебе, като¬
лик — рабочий, служащий, ремесленник, крестьянин, ибо ты наш
брат и бремя забот у нас одно.
Мы протягиваем руку тебе, национальный доброволец, ветеран
войны, ставший членом «Огненных крестов», потому что ты, сын
нашего народа, как и мы, страдаешь от хаоса и коррупции и, по¬
добно нам, не хочешь допустить, чтобы наша страна скатилась к
разорению и катастрофе.
Мы — великая коммунистическая партия, состоящая из пре¬
данных своему делу членов, которые бедны и никогда не были
замешаны в каких-либо скандальных аферах и которых нель¬
зя подкупить. Мы являемся сторонниками самого чистого, са¬
мого благородного идеала, за который только могут выступать
люди.
Мы, коммунисты, соединившие трехцветное знамя наших отцов
и красное знамя наших надежд, призываем всех вас, рабочих,
крестьян, интеллигентов, молодых и старых, мужчин и женщин,
всех вас, народ Франции, бороться вместе с нами и проголосовать
26 апреля:
за благосостояние, против нищеты;
за свободу, против рабстВД;
за мир, против войны.
Мы с надеждой призываем вас ГОЛОСОВАТЬ ЗА КОММУ¬
НИСТОВ.
221

Голосовать за сильную, свободную и счастливую Францию,
которую хотят построить и которую построят коммунисты!»
Результаты первого тура голосования, который состоялся 26 ап¬
реля, уже позволяли предвидеть победу 3 мая. Народный фронт
завоевал большинство мест. В Палате депутатов было отныне
72 депутата-коммуниста вместо 10 в предыдущем составе, 146 де-
путатов-социалистов вместо 97, 116 депутатов-радикалов вместо
159 и 26 депутатов Социалистического республиканского союза
вместо 45. Потери двух последних партий объяснялись их уча¬
стием в правительствах Думерга, Фландена и Лаваля. Общее
число депутатов Народного фронта составило 370 человек.
Рабочие занимают заводы
Победа Народного фронта была встречена рабочими массами
Франции и всеми демократическими силами с неописуемым вооду¬
шевлением. Одержанная политическая победа позволила трудя¬
щимся прямо и решительно выдвинуть свои полностью обосно¬
ванные социальные требования. После попытки мятежа 6 февраля
1934 г. правительства, сменявшие друг друга на протяжении двух
лет, проводили антисоциальную политику, имевшую целью взва¬
лить бремя кризиса на плечи трудящихся. С победой Народного
фронта рабочие, ощутив силу достигнутого профсоюзного един¬
ства, сразу же поняли, что новые политические условия благо¬
приятствуют борьбе за удовлетворение их требований. Возникло
стихийное движение по захвату заводов. Оно увлекло за собой
и тех трудящихся, которые никогда ранее не участвовали в за¬
бастовках. По всей Франции, за исключением нескольких от¬
раслей, трудящиеся с радостным подъемом занимали заводы,
заботливо следили за оборудованием, сами организовывали охра¬
ну на предприятиях и снабжение, проявляя при этом образ¬
цовую дисциплину и такую волю к борьбе, которые удивляли преж¬
де всего самих хозяев.
В своей прекрасной книге «Тяжелый хлеб» Жан Фревиль вос¬
создает сцены занятия заводов, выступления рабочих руково¬
дителей перед трудящимися на занятых предприятиях. Вот как
он описывает профсоюзного руководителя Жана Пьера Тембо:
«Под влиянием его пылких речей надежда превращалась в уве¬
ренность, все неопределенное становилось ясным, колебания ус¬
тупали место решимости, бездеятельность — активности. При¬
рожденный пропагандист, он принадлежал к числу людей, увле¬
кающих за собой других и тем самым решающих исход сражения.
Едва он появлялся с шуткой на устах, бодрый и оживленный,
все лица сразу же прояснялись. Взобравшись на тумбу, на крыль¬
цо, на стену, ухватившись за ограду, он бросал шутку, словно
искру в пороховой склад, разъяснял все, что казалось непонят¬
ным и туманным, и его доводы были неотразимы, как меткие
удары».
222

Дальше Фревиль рассказывает о приезде на завод его хозяина
Миньяра, который уступил рабочим и удовлетворил их требова¬
ния:
«Миньяр обошел цехи, убедился, что все в полном порядке,
ничто не похищено. Осмотрев машины, он был удивлен тем, в
какой чистоте они содержатся: вокруг все блестело! Штамповаль¬
ные станки были тщательно смазаны и начищены. Некоторые
токарные станки были покрыты бумагой. Работницы подметали
пол...»
В качестве депутата я несколько раз побывал на предприя¬
тиях, которые ранее были закрыты для представителей рабочих
организаций. Повсюду трудящиеся продолжали забастовку в ат¬
мосфере радостной надежды. Никто не уходил с работы, даже если
была причина, не получив разрешения товарищей.
Следует напомнить, что срок полномочий старой Палаты де¬
путатов истекал только 1 июня и что, следовательно, между
вторым туром парламентских выборов и началом деятельности
новой Палаты должен был истечь период месячного междуцар¬
ствия.
Все эти юридические тонкости представляли для трудящихся
второстепенный интерес. Забастовки с занятием предприятий, на¬
чавшиеся к середине мая в Гавре, Тулузе, Курбевуа, быстро до¬
стигли такого размаха, что к началу июня, когда депутаты Народ¬
ного фронта заняли свои места в Бурбонском дворце, в стране
насчитывалось более 2 млн. бастующих рабочих.
Все усилия главы правительства Альбера Сарро и министра
труда JI. О. Фроссара сдержать рабочее движение оказались
напрасными, так как трудящиеся хотели дать понять, чего они
ждут от победившего Народного фронта.
Правительство Леона Блюма
Через несколько дней после второго тура социалистическая пар¬
тия предложила нам войти в правительство, которое должен был
сформировать Леон Блюм.
Речь шла о крайне важном вопросе. Было много причин, по
которым нам представлялось предпочтительным поддержать пра¬
вительство, не входя в него, хотя, с другой стороны, мы риско¬
вали навлечь на себя обвинения в стремлении уклониться от
ответственности и затеять какую-то игру в ущерб Народному
фронту. Все аргументы за и против были изучены, взвешены,
рассмотрены со всех сторон на Политбюро. Морис Торез с за¬
мечательной смелостью и убежденностью изложил преимущества,
вытекавшие из возможности влиять на политику будущего пра¬
вительства изнутри. Однако joh отдавал себе отчет в том, что его
уверенность не разделялась всеми товарищами из Политбюро,
в том числе и мною, и поэтому вопрос об участии в правительстве
был решен отрицательно.
223

В ответе Политбюро указывалось, что коммунисты смогут
лучше служить народному делу, оказывая руководимому социа¬
листами правительству честную, безоговорочную и недвусмыс¬
ленную поддержку, в то время как их присутствие в правительстве
может быть использовано врагами народа для организации пани¬
ки и кампании по запугиванию.
По предложению Мориса Тореза вновь созданная парламент¬
ская фракция коммунистов назначила меня своим генеральным
секретарем. 4 июня 1936 г. на учредительном заседании новой
Палаты депутатов Эдуард Эррио был избран ее председателем, я
был избран вице-председателем, а депутат от департамента Нор Ар¬
тюр Раметт — секретарем.
Матиньонские соглашения
На следующий день после представления правительства Леона
Блюма, за доверие которому проголосовали 384 депутата против
210, в Матиньонском дворце, являющемся резиденцией председа¬
теля Совета министров, состоялась встреча между представите¬
лями Всеобщей конфедерации французских предпринимателей
и представителями ВКТ, среди которых находился Бенуа Фра-
шон. Предприниматели были вынуждены сойти со своего пьедеста¬
ла хозяев божьей милостью и пойти на переговоры, так как были
обеспокоены размахом рабочего движения. В результате пере¬
говоров между представителями патроната и ВКТ с участием главы
правительства и нескольких министров были подписаны так назы¬
ваемые Матиньонские соглашения о всеобщем повышении заработ¬
ной платы на 7 — 15%, введении коллективных договоров, проф¬
союзных свободах, избрании делегатов от персонала и обязательст¬
ве не принимать никаких санкций за участие в забастовках. Кро¬
ме того, глава правительства обязался внести законопроекты
о 40-часовой рабочей неделе и об оплачиваемых отпусках.
Неотложность повышения заработной платы была настолько
явной, что недопустимо низкая заработная плата целого ряда
категорий трудящихся была увеличена вдвое и даже втрое,—
это свидетельствовало о крайней нужде, в которой жили такие
трудящиеся.
9 июня правительство внесло законопроекты об установлении
40-часовой рабочей недели, о введении ежегодных оплачиваемых
отпусков, о процедуре разработки коллективных договоров. Два
других законопроекта вносили изменения в ранее принятые дек¬
реты о служащих и о пенсионерах.
Однако забастовки продолжались. Выступавшие в роли прово¬
каторов троцкистские группки встречали поддержку некото¬
рых элементов социалистической партии во главе с Марсо Пиве-
ром, который с абсолютной безответственностью заявлял направо
и налево: «Все возможно», тогда как коммунисты, учитывая сло¬
жившееся соотношение сил и характер объединения, осущест-
224

елейного под эгидой Народного фронта, смело утверждали уста¬
ми Мориса Тореза: «Возможно не все», развертывая в то же время
борьбу за проведение в жизнь программы Народного фронта. Эта
задача мало интересовала левацких демагогов и болтунов, ко¬
торые, судя по всему, больше стремились дать оружие реакции, чем
защищать интересы рабочего класса и всего народа.
Реакция умело использовала создавшуюся ситуацию, подни¬
мая шум о «коммунистической революции» с целью запугать часть
населения и помешать осуществлению демократических мер, ожи¬
даемых в связи с победой Народного фронта.
В этих условиях руководство партии поручило Морису Торезу
выступить 11 июня с докладом на информационном собрании ком¬
мунистов Парижского района в спортзале имени Жана Жореса.
Разоблачая авантюризм безответственных элементов, Морис
Торез говорил:
«Если цель заключается теперь в том, чтобы добиваться удов¬
летворения требований экономического характера, постепенно по¬
вышая при этом уровень сознательности и организованности дви¬
жения масс, то здесь необходимо умение закончить забастовку,
как только требования удовлетворены. Необходимо и умение идти
на компромисс, даже если удовлетворены и не все требования, но
в самых главных, основных требованиях одержана победа.
Мы не можем рисковать сплоченностью масс, сплоченностью
Народного фронта. Мы не можем допустить, чтобы кому-то уда¬
лось изолировать рабочий класс.
Мы не играем с рабочим классом, мы не горстка безответствен¬
ных элементов, а великая партия, первая партия Франции, пар¬
тия, к которой устремлены все надежды народа, мы отвечаем за
настоящее и будущее нашей страны».
Энергичная законодательная деятельность
Законодательная работа новой Палаты депутатов протекала в
быстром темпе. В политических условиях того периода даже не¬
благосклонный к Народному фронту Сенат был вынужден идти
в ногу со временем.
В результате в рекордный срок были приняты следующие важ¬
ные законы:
— об оплачиваемых отпусках (20 июня);
— о 40-часовой рабочей неделе (21 июня);
— о коллективных договорах (24 июня);
— о продлении срока обязательного образования (И августа);
— об учреждении Национального зернового управления (15 ав¬
густа);
— об общественных работах (18 августа);
— о борьбе с необоснованным повышением цен (19 августа);
— о временной помощи торговым и промышленным предприя¬
тиям (19 августа);
8 Жак Дюкло, т. 1
225

— об отсрочке задолженности сельскохозяйственных произво¬
дителей (19 августа);
— об отсрочке задолженности предпринимателей и торгов¬
цев (22 августа);
— о сотрудничестве сельскохозяйственных и потребительских
кооперативов (26 августа);
— об изменении декрета от 28 октября 1935 г. относительно
социального страхования (26 августа).
Впервые во Франции трудящиеся частного сектора получили
оплачиваемые отпуска. Был учрежден пост заместителя госу¬
дарственного секретаря по делам молодежи и досуга, и в этом
отразилось то новое, что произошло в стране в результате победы
Народного фронта. В то лето 1936 г. многие трудящиеся смогли
провести отпуск на лоне природы, многие из них впервые увидели
море, что было явно не по вкусу привилегированным слоям об¬
щества, не привыкшим встречать на пляже такое множество
«простолюдинов», как они говорили.
Вот как описывает лето 1936 г. в своих мемуарах Поль Рейно,
который выступал против всех мероприятий в социальной об¬
ласти:
«Парни и девушки устремляются на природу, платья укорачи¬
ваются, начинается всеобщее увлечение велосипедным тандемом
и каноэ. Зарождается массовый туризм, «автостоп» на дороге к
Фонтенбло, повсюду возникают молодежные клубы... Обстановка
антиклерикального гуманизма, которая царит в этих клубах, не¬
редко оборачивается самой настоящей политической заразой...
Народный фронт в лубочном изображении художников 1936 г.
предстает в облике красивого молодого парня, с бронзовым зага¬
ром и открытым взглядом, который вместе со своими братьями
поет:
«Выйдем навстречу жизни,
Выйдем навстречу утру»».
Да, молодежь шла навстречу жизни, но не бездействовали и
силы реакции.
На площади Нации
14 июля 1936 г., через 4 дня после общенациональной конференции
нашей партии, которая состоялась в спортивном зале Уигенс,
выступая на массовом митинге на площади Нации, я заявил:
«Как радостно видеть в день 14 июля эту яркую манифестацию
подлинного примирения французов, необходимость которого была
провозглашена нашей коммунистической партией ровно год тому
назад.
Трехцветное знамя, славный символ борьбы наших отцов, от¬
ныне развевается рядом с красным знаменем, которое одновре¬
менно символизирует и жертвы и надежды народа.
Отныне во время народных шествий «Интернационал» зву¬
226

чит вместе со своей старшей сестрой «Марсельезой». Коммуни¬
стическая партия горда тем, что именно она выступила с ини¬
циативой чествования памяти Руже де Лиля, бессмертного автора
бессмертной песни солдат 1792 г.
День 14 июля 1935 г., когда народ, полный решимости за¬
щитить свой хлеб, мир и свободу, с такой силой проявил свою
волю к союзу, этот день предвещал новые победы, счастливые
перемены. С тех пор мы совместно добились великой победы
Народного фронта благодаря союзу рабочего класса и средних
слоев.
Сегодня мы видим среди нас, с народом главу правительства,
которому мы стремимся помогать всеми силами при проведении
в жизнь программы Народного объединения...
Огромная надежда наполняет сердца французов, которые ве¬
рят в Народный фронт. Конечно, осуществление совместной про¬
граммы не может быть делом нескольких недель, возможно даже
нескольких месяцев.
Надо многое сделать, чтобы добиться удовлетворения законных
требований трудового населения и заставить богатых пойти на
жертвы и платить немного больше. Мы не скрываем, что наши
враги сделают все, чтобы помешать начатому делу, и поэтому союз
французов необходим, как никогда. Национальная конференция
нашей коммунистической партии хорошо поняла это и обратилась
с призывом к миру между французами. Да, мы хотим внутрен¬
него мира — гарантии внешнего мира.
Мы, сторонники светского государства, хотим не только мира,
но и согласия с трудящимися-католиками, с теми, кто еще вчера
был в рядах «Огненных крестов» или Национальных доброволь¬
цев, но кто видит сегодня, что расколотые на семь или восемь пар¬
тий фашисты могут лишь разобщить, а не объединить великий
народ Франции.
Со своей стороны мы заявляем, что не хотим иметь врагов в
народе нашей страны, за исключением тех, кто стремится рас¬
колоть и ослабить его, мешая Франции в условиях тяжелого кри¬
зиса обрести равновесие и процветание.
Когда сегодня мы вспоминаем о славном прошлом нашей Фран¬
ции, о Революции, которой пришлось защищаться против предков
французских гитлеровцев, кобленцских эмигрантов, мы сознаем,
что величие нашей страны — не удел прошлого. Нет и нет!
Мы стремимся к тому, чтобы наша овеянная славой Франция
стала страной, любимой и уважаемой всеми народами, чистой,
человечной, братской Францией, свободной, сильной счастливой
страной».
Я рассказал в своей речи о работе нашей национальной кон¬
ференции, где мы выдвинули идею союза и примирения народа
Франции во имя благосостояния, свободы и мира. В ней была за¬
ложена перспектива создания Французского фронта на основе рас¬
ширения Народного фронта с целью проведения в жизнь програм¬
227

мы демократии и мира. Для этого надо было добиться удовлетво¬
рения требований рабочего класса и средних слоев, нанести удар
по крупному капиталу и помешать ему дезорганизовать националь¬
ную экономику. Осуществление такой программы предполагало
также действительный роспуск фашистских лиг, их разоружение
и обеспечение защиты мира путем коллективной безопасности.
Учитывая уроки военного мятежа, незадолго до того вспых¬
нувшего в Испании, и стремясь объединить всех французов —
противников гражданской войны, о которой французские фаши¬
сты мечтали так же, как и их друзья по ту сторону Пиренеев,
наша партия решила выступить с предложением о создании Фран¬
цузского фронта. Это было сделано Морисом Торезом 25 июля на
массовом митинге в Амьене.
В двух статьях — «Фронт французов» и «Союз между фран¬
цузами», опубликованных 4 и 6 августа, я выступил с обоснова¬
нием идеи Французского фронта, 6 августа в своей речи в спорт¬
зале Уигенс Морис Торез призвал к ее осуществлению.
К сожалению, наши партнеры по Народному фронту не при¬
няли это предложение и нам пришлось его снять. Между тем,
поскольку вокруг Франции продолжала сгущаться опасность, име¬
лась реальная возможность завоевать на сторону дела труда, сво¬
боды и мира многих французов и француженок, которые по раз¬
личным причинам не захотели встать на путь, намеченный Народ¬
ным фронтом.
Позднее, когда Франция была оккупирована нацистами, Фран¬
цузский фронт, за который мы выступали в 1936 г., осуществился
в рядах Сопротивления. Итак, мы оказались правы.
Испанская война
После того как на выборах в феврале 1936 г. в Испании победил
Народный фронт, было образовано левое правительство во главе
с М. Асаньей, без участия социалистов, от имени которых Ларго
Кабальеро обязался поддерживать правительство.
По конституции за доверие правительству должны были вы¬
сказаться кортесы (парламент), а также президент республики.
Между тем этот последний, Алькала Самора, заявлял, что проле¬
тарские партии поставили себя вне рамок существующего строя.
Это создало между ним и вновь избранными кортесами такую на¬
пряженность, что он был смещен. В мае пост президента респуб¬
лики занял М. Асанья, а во главе правительства встал Касарес
Кирога. Победа Народного фронта на выборах вызвала ярость
реакционных кругов, которые начали активно готовить мятеж про¬
тив правительства и народных сил. «Африканские» генералы Сан-
хурхо, Франко, Мола, Годед и другие готовили военный мятеж,
в то время как фашисты и другие реакционеры организовывали
провокации с целью создать обстановку напряженности.
Коммунистическая партия Испании хорошо осознавала опас¬
228

ность. Еще 15 апреля Генеральный секретарь КПИ Хосе Диас в
кортесах заявил: «Мы против того, чтобы в армии оставались такие
реакционно настроенные элементы, как Франко, Годед и им по¬
добные».
К несчастью, силы, которые стремились создать условия для
развязывания гражданской войны, не были лишены возможности
продолжать свое преступное дело, прибегая при этом к обманным
приемам, подобно письму генерала Франко от 23 июня военному
министру, в котором говорилось: «Те, кто приписывает армии
враждебность к республике, говорят неправду». Но вот 18 июля
вспыхнул военный мятеж, поставивший в крайне тяжелое поло¬
жение республиканское правительство К. Кироги, который ушел
в отставку. 19 июля Мартинес Баррио предпринял попытку сфор¬
мировать новое правительство, однако она завершилась неудачей,
после чего во главе Совета министров встал Хосе Хираль. Его пра¬
вительство лучше прежнего понимало необходимость опереться на
народные массы, чтобы дать, отпор военному мятежу.
Мятежники атаковали в различных пунктах Испании. Они
были разбиты в Мадриде, где родился знаменитый лозунг антифа¬
шистского сопротивления «Но пасаран», в Барселоне и во всей
Каталонии, где вскоре образовалась Объединенная социалистиче¬
ская партия Каталонии. В Стране Басков военный мятеж также
был подавлен. То же самое произошло в Астурии, за исключением
города Овьедо, который остался в руках мятежников. Валенсия бы¬
ла свободна, как и Бадахос и часть Эстремадуры.
Хотя мятежникам удалось захватить значительную часть ис¬
панской территории, ход военных действий, развернувшихся сразу
после мятежа, складывался в пользу народных сил настолько, что
25 июля посол Германии в Мадриде направил своему прави¬
тельству телеграмму следующего содержания: «Если только не
произойдет чего-либо непредвиденного, трудно надеяться, исходя
из военной ситуации, что восстание может победить».
Коммунисты во Главе с Хосе Диасом, Долорес Ибаррури, Ви¬
сенте Урибе, Педро Чека, Антонио Михе были в первых рядах
бойцов. Вместе с ними выступала «Объединенная социалисти¬
ческая молодежь», марксистско-ленинская организация молодых
социалистов и коммунистов.
Совершенно очевидно, что если бы народные массы смогли по¬
давить фашистский мятеж, то это имело бы серьезные послед¬
ствия для фашизма. Поэтому Гитлер и Муссолини, не колеб¬
лясь, перешли от помощи, которую они сразу же оказали мятеж¬
никам, ко все возрастающей военной интервенции.
А что собиралось делать в этой ситуации французское прави¬
тельство?
На следующий день после мятежа Висенте Урибе позвонил мне
в Бурбонский дворец, после чего у нас было несколько других
разговоров по телефону. Я был убежден, как и все коммунисты, что
пересмотр торгового договора, по которому Испанская респуб¬
229

лика могла свободно закупать во Франции необходимые ей для обо¬
роны оружие и снаряжение, был бы на руку фашизму.
25 июля я участвовал в митинге в поддержку Испании, кото¬
рый состоялся на Зимнем велодроме !. Вместе со мной выступили
два оратора-социалиста — Ж. Б. Северак и Делепин и коммунист
Флоримон Бонт.
Через 5 дней в зале Ваграм был организован новый митинг со¬
лидарности с Испанией, на котором выступили Марсель Кашен,
Хиларио Арландис, Андре Мальро и Альбер Байе.
8 августа я участвовал еще в одном митинге на Зимнем вело¬
дроме, посвященном Испании, где выступили также Жан Ришар
Блок, Габриэль Кюдене, Леон Жуо и Дороти Ботман. На следую¬
щий день в Сен-Клу состоялся большой митинг в защиту мира,
где я выступил вместе с Жуо, Жаном Зеем, Гендерсоном, Франси¬
сом Журденом, Грюмбахом и председателем Совета министров
Леоном Блюмом. Речи ораторов сопровождались возгласами:
«Самолеты для Испании!», «Долой войну!».
13 августа в отеле «Лютеция» состоялась европейская кон¬
ференция за мир. В ней участвовали английские делегаты, в том
числе виконт Черчилль, лорд Листоуэл, бельгийские делегаты
и среди них — председатель Социалистического Интернационала
Луи де Брукер, голландские, швейцарские, чехословацкие, юго¬
славские, шведские делегаты.
ВКТ Франции была представлена Леоном Жуо, Бенуа Фрашо-
ном, Ракамоном, Бюиссоном, социалистическая партия — Браком
и Жиромским. Я и Поль Вайян-Кутюрье представляли ФКП. В
конференции участвовали также несколько видных интеллиген¬
тов, в том числе профессор Поль Ланжевен, Виктор Баш, Жан
Ришар Блок и Жан Кассу. Конференция решила направить в Ис¬
панию делегацию в составе Жана Жиромского, Эжена Энаффа 2,
шведского социалиста Брантинга и меня.
Габриэль Пери, назначенный специальным корреспондентом
«Юманите» в Испании, информировал читателей нашей газеты о
ходе событий. 19 августа «Юманите» опубликовала мою статью
под заголовком «Не допустить блокады республиканской Испа¬
нии». Через два дня я выступал на десятитысячном митинге в го¬
роде Тарб.
В Тарбе я встретился с испанскими товарищами, прибывшими
из города Ирун. Вместе мы приехали в Энде, где оказались свиде¬
телями возмутительной сцены: среди французских туристов, ко¬
торые наблюдали, как по ту сторону реки Бидассоа шел обстрел
Ируна, были явные фашисты, радовавшиеся тому, что мятежники
так близко подошли к границе и ведут огонь по Ируну.
1 На Зимнем велодроме, расположенном в XV округе Парижа и вмещающем
30 тыс. человек, проходили массовые народные митинги.
2 Секретарь профсоюзов Парижского района.
230

Кто-то из этих друзей испанских мятежников узнал меня. Ког¬
да я проходил по мосту к Ируну, то услышал, как одна дама на¬
рочито громко сказала в мой адрес: «Там бы ему и остаться».
Я пробыл целый день с испанскими товарищами, которые
вели на этом участке тяжелые бои без достаточных боевых средств,
в то время как на вокзале в Энде простаивали вагоны с оружием и
снаряжением, способными изменить ход событий.
Это первое во время войны посещение Испании дало мне кон¬
кретное представление о пагубности так называемой политики не¬
вмешательства в том виде, в каком она проводилась в жизнь. Вско¬
ре я в этом убедился еще полнее.
Правительство Ларго Кабальеро
В Мадриде наша делегация нанесла визит президенту республики
Асанье, который, показывая нам из окон президентского дворца
высоты Гвадаррамы, сказал: «Там проходит граница фашизма, и
угроза нависла не только над Испанией, но и над другими стра¬
нами».
Мы встретились и беседовали также с главой правительства
Хосе Хиралем. Разумеется, помимо официальной встречи делега¬
ции с Ларго Кабальеро я нанес ему и личный визит. Индале-
сио Прието и Альварес дель Вайо информировали нас о положе¬
нии дел.
Ситуация была не блестящей. Войска мятежников вели наступ¬
ление, совершая при этом акты насилия, вызывавшие протесты
мирового общественного мнения.
Коммунистическая партия Испании посвящала значительную
часть своих усилий формированию 5-го полка для обороны столи¬
цы. К северу от Мадрида атаки мятежников были отбиты, но на
других направлениях сдерживать их было труднее.
Коммунистическая партия Испании играла очень большую
роль в организации- национальных сил, и в этом полностью убе¬
дились все члены нашей делегации.
Через несколько дней после нашего прибытия в Мадрид вслед¬
ствие очередного правительственного кризиса формирование ка¬
бинета было поручено лидеру социалистов Ларго Кабальеро. Пе¬
ред товарищами из Коммунистической партии Испании встал воп¬
рос об участии в правительстве. Когда они спросили мое мнение,
то я, исходя из французского опыта, высказался в положительном
смысле, что соответствовало изменению моей позиции в этом
вопросе, поскольку я пришел к выводу, что Морис Торез был
прав, утверждая, что воздействовать на правительство изнутри бы¬
ло бы легче, чем со стороны.
Были назначены два министра-коммуниста, которым были по¬
ручены сельское хозяйство и просвещение. Несколько раз Ларго
Кабальеро приглашал меня одного: он рассказывал мне о своих
трудностях, и у меня сложилось впечатление, что правительство
231

сталкивалось со множеством препятствий, в частности в отноше¬
нии ведения войны.
Для ознакомления с положением на фронте я попросил Ларго
Кабальеро выдать мне охранное свидетельство для посещения То¬
ледо. Сам город Толедо находился в руках республиканцев, но
крепость Алказар была захвачена мятежниками, которыми коман¬
довал генерал. Этот окруженный гарнизон требовал присутствия
в Толедо войск, которые могли быть полезны на других фронтах.
Мне хотелось увидеть самому, что там происходило.
В республиканских частях в Толедо насчитывалось немало
анархистов, имевших довольно своеобразное представление о вой¬
не. В районе крепости Алказар я с удивлением увидел среди
укрывшихся за баррикадой солдат парня в шляпе а-ля Робин
Гуд, с великолепной татуировкой на лбу: «Viva la F. АЛ», что озна¬
чало: «Да здравствует Федерация анархистов Иберии!». Рядом с
ним были две или три женщины, которые заботились не столько
о повышении бдительности этого «солдата», сколько отвлекали его
от его обязанностей. Артиллерия вела обстрел крепости маломощ¬
ными снарядами, которые, к тому же, часто пролетали мимо цели.
Посещение Толедо произвело на меня весьма тягостное впечат¬
ление, о чем я сказал сопровождавшему меня офицеру, а затем
и Ларго Кабальеро. Анархисты, которых я увидел, так сказать,
в деле, показались мне людьми, охотно подменявшими револю¬
ционное действие революционной фразой и отвергавшими тот ми¬
нимум дисциплины, который необходим для эффективных дей¬
ствий армии.
Разумеется, толедский «Робин Гуд» и некоторые его товарищи
представляли лишь наиболее отрицательную часть анархистов,
многие из которых были мужественными бойцами.
После возвращения из Испании
Вернувшись в Париж, я 16 сентября 1936 г. провел пресс-конфе¬
ренцию, на которой председательствовал профессор Поль Ланже-
вен. Рассказав о беседах, которые были у нас с руководителями
Испанской республики, я заявил:
«Нам скажут, что испанские дела касаются испанцев, и это
верно. Но не будем забывать, что перед нами проблема, которая
далеко выходит за пределы Испании. Перед нами проблема евро¬
пейского порядка.
Мы можем констатировать, что Германия и Италия не случайно
проявляют, говоря дипломатическим языком, особый интерес к
событиям в Испании...
Только слепцы, только те, кто ставит свои интересы выше за¬
боты об интересах Франции, могут рассматривать события в Испа¬
нии как чисто локальный конфликт, могут не видеть влияния этих
событий на международную политику...
Когда мы всем сердцем желаем победы Испанской республике,
232

мы убеждены, что действуем так не только из солидарности со
своими единомышленниками по ту сторону Пиренеев,— мы убеж¬
дены, что выражаем чувства народа нашей страны и защищаем
интересы Франции...
Мы убеждены, что мы реалистичные политики, что мы после¬
довательные люди, когда говорим, что, защищая республиканскую
Испанию, защищая испанский народ, который ни в ком не нуж¬
дается для своего спасения, если только ему не будут связывать
руки, защищая, я говорю, испанский народ, мы защищаем не толь¬
ко дорогую нам свободу, но и мир в Европе. Не допустить блокады
республиканской Испании! Да здравствует Испанская республика!
(Продолжительные аплодисменты,)ъ
Мы, коммунисты, добивались, чтобы помощь республиканской
Испании была поднята на уровень требований обстановки. Но
французское правительство, уступая шантажу реакции, склоня¬
лось к тому, чтобы отделить понятие безопасности Франции от
помощи испанским республиканцам.
Именно это сделал Леон Блюм, выступив 6 сентября в Луна-
парке. Он заявил, в частности: «Я не верю, я никогда не допущу
мысли, что война может быть неизбежной и фатальной. До послед¬
него предела моей власти и, если понадобится, до последнего ды¬
хания я буду делать все, чтобы отвратить войну от нашей страны».
Что касается нас, то мы полагали, что наилучшим средством по¬
мешать распространению войны была помощь испанским рес¬
публиканцам в отпоре мятежникам путем поставки им необходи¬
мых военных материалов, как это делал Советский Союз. Если бы
в 1939 г. Испанская республика не была задушена, Гитлер не смог
бы развязать вторую мировую войну.
30 сентября Франко был назначен генералиссимусом армии мя¬
тежников и провозглашен главой испанского государства, а 18 но¬
ября Германия и Италия признали де-юре правительство Франко.
Девальвация
К концу сентября появились разные признаки, свидетельствовав¬
шие о неустойчивости финансового положения: повышение учет¬
ной ставки Французского банка, вывоз значительного количества
золота.
В полдень 28 сентября Морис Торез и я были приняты Леоном
Блюмом и Венсаном Ориолем, которые сообщили нам, что в 15 ча¬
сов Палате депутатов будет представлен проект закона об из¬
менении стоимости франка в пределах не менее 43 мг и не более
49 мг чистого золота. Следовательно, устанавливался колеблющий¬
ся курс франка. Однако все технические детали не могли скрыть то¬
го факта, что речь шла о девальвации. Легко угадать, с каким огор¬
чением мы встретили эту новость.
Обсуждение носило острый характер. Я тут же стал готовиться
к предстоящему выступлению в парламенте.
233

Естественно, реакция торжествовала, а трудящиеся были ра¬
зочарованы тем, что правительство Народного фронта приняло
решение, которое, как я доказывал, противоречило интересам на¬
рода.
1 октября, через день после голосования по девальвации, я
писал:
«Вся страна с удивлением и беспокойством встретила новость
о девальвации, проводимой по инициативе правительства Леона
Блюма...
Совместная программа не только не предусматривала деваль¬
вации, но и содержит раздел об оздоровлении финансов путем про¬
ведения ряда мероприятий, в том числе демократической реформы
налоговой системы и снижения налогов с целью оживления эко¬
номики, а также о пополнении ресурсов за счет крупных со¬
стояний.
Правительство Народного фронта должно было бы стремиться
к неотложному осуществлению именно этой программы. Однако
на самом деле оно отступало перед трудностями, отступало, по су¬
ществу, перед владельцами крупных состояний, подобно тому, как,
к сожалению, оно слишком долго отступало перед мятежными
бандами, которые перестраиваются, вооружаются и готовятся к но¬
вому нападению на республиканские институты.
В результате в области финансов правительство высказалось за
девальвацию, которую мы, коммунисты, всегда рассматривали и
продолжаем рассматривать как опасную операцию, наносящую
ущерб народу...
Мы продолжаем считать, что правительство Народного фронта
должно было действовать в направлении осуществления програм¬
мы Народного фронта, в направлении смелых, проникнутых демо¬
кратическим духом мероприятий, подобных тем, которых мы тре¬
бовали и требуем».
То, что страна была поставлена перед фактом девальвации,
произошло не по нашей вине. Фактически мы узнали эту новость
в то же время, что и вся страна.
Реакция надеялась, что на этой почве ей удастся добиться
того, чего она добивалась уже давно, а именно: развалить Народ¬
ный фронт. Но она обманулась в своих надеждах. Мы хорошо по¬
нимали, что разобщение народа привело бы в будущем к тяжелым
последствиям.
Убежденные сторонники единства, мы принесли ради него
много жертв, и дебаты по девальвации дали новое доказательство
этому. Однако при всех обстоятельствах мы стремились защитить
интересы трудящегося народа, помешать вздорожанию жизни, не
допустить, чтобы девальвация привела к сокращению заработной
платы, пенсий, пособий по безработице, к ухудшению социального
обеспечения.
Более того, мы со всей ясностью подчеркивали, что ссылки на
необходимость социального мира, внутреннего порядка не должны
234

использоваться как предлог для саботажа социальных законов и
для циничных провокаций против рабочего класса со стороны
крупных предпринимателей.
Опасность исходила со стороны заговорщиков, готовивших но¬
вое 6 февраля, и поэтому следовало принять энергичные меры,
чтобы обеспечить уважение республиканских порядков.
1936 год, год победы Народного фронта, завершался в условиях
ухудшения положения в области экономики, возрастания нажима
с целью затормозить проведение социальной политики и усиления
напряженности, вызванной испанской войной.

ДОСТИЖЕНИЯ, ЗАТРУДНЕНИЯ И СЛАБОСТИ
НАРОДНОГО ФРОНТА
Решения национальной конференции ФКП
Национальная конференция ФКП, собравшаяся 22 и 23 января
1937 г. в Монтрёй, заслушав доклад Мориса Тореза, приняла ряд
резолюций. Она с гордостью подвела итоги побед Народного фрон¬
та, образованного по инициативе нашей партии и принесшего су¬
щественные выгоды всем трудящимся.
Конференция отметила неотложную необходимость помощи
живущим в нищете престарелым трудящимся и защиты детей, во¬
площающих в себе надежды страны.
В связи с этим конференция подчеркнула крайнюю важность
осуществления следующих двух мероприятий:
— предоставление достаточных пенсий престарелым трудя¬
щимся города, крестьянам и сельскохозяйственным рабочим путем
создания кассы национальной солидарности;
— проведение национальной политики охраны детства, мате¬
ринства и семьи, с тем, чтобы на основе постоянного повышения
благосостояния положить конец пагубному процессу снижения
рождаемости и содействовать созданию СВОБОДНОЙ, СИЛЬНОЙ
и СЧАСТЛИВОЙ Франции во имя осуществления мечты всех на¬
стоящих французов.
Конференция приняла также несколько обращений.
К социалистической партии:
«...Еще раз подтверждая решимость коммунистической партии
оказывать поддержку правительству, руководимому нашим товари¬
щем Леоном Блюмом, конференция видит в образовании согла¬
сительного комитета обеих партий залог движения вперед к един¬
ству, залог большей, чем когда-либо, сплоченности Народного
фронта, от чего зависит спасение Франции и участь народных
масс, для которых мы хотим работы, свободы и мира.
Все для Народного фронта!
Все через Народный фронт!
Да здравствует единство действий социалистической партии
и коммунистической партии!
Да здравствует Народный фронт борьбы за хлеб, свободу и
мир!»
К партии радикалов:
236

'«Национальная конференция коммунистической партии, кото¬
рая с удовлетворением подвела итог последних 6 месяцев деятель¬
ности Народного фронта, хочет в этих условиях обратиться к пар¬
тии радикал-социалистов с заверением в своих сердечных чувст¬
вах и своей глубокой верности Народному фронту и его про¬
грамме...
Мы должны сохранить единство, чтобы перед французской
нацией открылась эра процветания, благосостояния, справедли¬
вости, мира и свободы для Франции и всего человечества.
Все через Народный фронт!
Все для Народного фронта!
Да здравствует нерушимый союз рабочего класса и средних
слоев!»
К Коммунистической партии Германии и ее вождю Тельману:
«Национальная конференция Французской коммунистической
партии с гордостью приветствует героическую Коммунистическую
партию Германии и ее вождя, мужественного Эрнста Тельмана,
чье имя стало во всем мире символом борьбы против позор¬
ного фашистского рабства, несущего тиранию, угнетение, голод,
войну...»
К Коммунистической партии Испании:
«Национальная конференция Французской коммунистической
партии шлет горячий братский привет героической братской Ком¬
партии Испании, которая, под твердым и мудрым руководством
своего Генерального секретаря Хосе Диаса, идет в авангарде борь¬
бы за подавление бунта предавших свою страну мятежных воен¬
ных главарей и спасение национальной независимости и террито¬
риальной целостности Испании...
Мы, французские коммунисты, гордые тем, что мы активно ра¬
зоблачали в глазах общественного мнения нашей страны фарс с
односторонней политикой «невмешательства», которая вылилась
на деле в помощь фашистским империалистам в их преступном
вторжении в Испанию и привела к опасному подрыву безопасно¬
сти нашего народа, мы рады, что встречаем все большую поддерж¬
ку демократов и всех честных людей в своей борьбе за недели¬
мый мир.
Национальная конференция коммунистической партии берет
на себя твердое обязательство добиться усиления работы по обес¬
печению самой действенной солидарности с вашим народом, кото¬
рый, не щадя своей благородной крови, вносит огромный вклад
в дело демократии и прогресса».
В заключение национальная конференция приветствовала не¬
устанные усилия Советского Союза по укреплению мира и его за¬
мечательную позицию по отношению к испанскому народу, кото¬
рый борется против международного фашизма, преследующего
цель уничтожить независимость и свободу народов.
237

Трудности внутри правительства
Финансовые трудности не сходили с повестки дня, потому что не
велась борьба с самими корнями зла. Леон Блюм ощущал неудоб¬
ство своей политической позиции. 6 июня, выступая в Луна-парке
по случаю годовщины образования своего правительства, он поста¬
вил вопрос о том, «возможно ли в рамках законности, с помощью
демократических институтов, посредством коалиции партий и не
выходя за пределы совместной программы, уважающей принципы
нынешнего общества, дать народным массам страны реформы в
направлении прогресса и справедливости, которые они ожидают».
На самом деле, программа Народного фронта не была превзой¬
дена, она даже не была полностью осуществлена. Речь Леона Блю¬
ма свидетельствовала о его усталости от власти. Это сулило народу
Франции малорадостную перспективу, тем более, что в то самое
время, когда Леон Блюм выступал в Луна-парке, его заместитель,
министр обороны Эдуард Даладье, которого мы подозревали в под¬
верженности влиянию генерального штаба, выступая в Сен-Годе-
не, обрушился на экономическую политику правительства.
В этих условиях наша партия опубликовала 8 июня призыв
«За спасение страны».
«Реакция не разоружается. Не сумев обмануть трудящиеся
массы и завоевать их доверие, она умножает маневры и интриги
против Народного фронта борьбы за хлеб, свободу и мир.
Она организует наступление на курс ренты, стремясь ограбить
мелких вкладчиков.
Она плетет заговор против франка.
Она нарушает социальные законы и саботирует возрождение
страны.
Она противится осуществлению реформ, которых ожидают тор¬
говцы и крестьяне Франции.
План сил социального регресса и реакции состоит в том, чтобы
подорвать социальные и духовные завоевания Народного фронта...
Эти темные, вредоносные силы хотят обречь страну на новые
жертвы, в то время как владельцы крупных состояний не желают
выполнить свой долг перед нацией.
Нельзя добиться оздоровления государственных финансов пу¬
тем повышения цен на транспорт, почтовые услуги, табак и спички,
путем введения ряда новых налогов, порождающих дороговизну.
Чтобы защитить интересы народных масс и оздоровить финан¬
совое положение Франции, нет иного пути кроме того, который
указан суверенной нацией: пути осуществления программы На¬
родного фронта.
Франция требует:
— чтобы была обеспечена защита франка против международ¬
ных и внутренних спекуляций;
— чтобы было достигнуто бюджетное равновесие с помощью
демократической реформы налоговой системы;
238

— чтобы крупные предприниматели, преследующие реакцион¬
ные социальные и политические цели, не могли рассматривать со¬
циальные законы как временные;
— чтобы были, наконец, проведены в жизнь особенно важные
социальные реформы для трудящегося населения.
Торговцы ждут законов о долгах, аренде, коммерческой собст¬
венности и кредите.
Крестьяне ждут законов о долгах, сельскохозяйственной соб¬
ственности, законов на случай стихийных бедствий, законов
об аренде земли, испольщине, мер по увеличению семейных по¬
собий.
Трудящиеся ожидают, что будут начаты общественные работы
для обеспечения занятости, оживления национальной экономики
и улучшения жизни людей как в деревне, так и в городе.
Защищая интересы народа, коммунистическая партия руко¬
водствуется благородным стремлением вместе со всем Народным
фронтом добиться удовлетворения требований трудящихся
Франции.
Она хочет также, чтобы престарелые граждане Франции не
были обмануты в огромной надежде, которая наполняет их сердца.
Тысячи и тысячи престарелых трудящихся обратились к пред¬
ставителям нации с волнующей просьбой. Их голос должен быть
услышан. Необходимо ввести ожидаемые ими пенсии.
Все это возможно сделать за счет крупных состояний в соот¬
ветствии с программой Народного объединения и требованиями
нескольких поколений французских республиканцев...
Именно так Народный фронт может и должен укрепить осно¬
вы своего единства и борьбы против всех происков реакции.
Это необходимо тем более, что нападение международного фа¬
шизма на Испанию направлено и против нашей страны. Оно ста¬
вит под угрозу мир во всем мире, защитить который можно только
путем осуществления программы Народного фронта, создания кол¬
лективной безопасности, которую гарантирует советско-француз¬
ский пакт, а также соблюдения международного права, которому
противоречит блокада республиканской Испании.
Коммунистическая партия намерена предложить всем партиям
и организациям Народного фронта рассмотреть и совместно ре¬
шить всю совокупность этих вопросов.
Все вместе мы можем, мы должны создать силу, способную на¬
нести поражение финансовой олигархии и добиться уважения на¬
родной воли.
Чтобы разрешить эту задачу и отбить бешеный натиск реакции,
коммунистическая партия готова принять на себя всю ответствен-
ность, вытекающую из участия в укрепленном правительстве,
созданном по образу Народного фронта, ради спасения Франции,
демократии и мира».
Таким образом, мы призывали к укреплению правительства и
были готовы нести ответственность по участию в нем.
239

10 июня, через два дня после опубликования нашего призыва,
правительство поставило на голосование законопроект о предо¬
ставлении ему чрезвычайных полномочий в области таможенного
обложения; Палата депутатов приняла законопроект. Однако на
следующий день в Сенате, где Леон Блюм встретил весьма холод¬
ный прием, все сложилось иначе. Что касается Поля Рейно, то он
не переставал повторять, что все зло проистекает от перехода на
40-часовую рабочую неделю.
13 июня правительство запросило чрезвычайные полномочия
в области финансов сроком до 31 июля. Палата депутатов выска¬
залась за предоставление полномочий 346 голосами против 247, но
Сенат отклонил законопроект 188 голосами против 72.
22 июня в три часа ночи правительство Леона Блюма подало
в отставку. На смену ему пришло правительство во главе с Ка-
миллом Шотаном.
Война в Испании продолжается
Военные действия вынудили республиканское правительство
обосноваться в Валенсии.
Франко принял решение о блокаде средиземноморского побе¬
режья Испании.
3 декабря 1937 г. пала Астурия, принесенная в жертву на ал¬
тарь невмешательства. Это было тяжелым ударом для нас, еще на¬
деявшихся, несмотря ни на что.
Фашистские горны уже трубили победу. Ободренное трусливой
политикой демократических правительств трио Гитлер — Фран¬
ко — Муссолини торжествующе провозглашало:	«Европа будет
фашистской».
В эти дни на Зимнем велодроме был организован большой
митинг, на котором выступили делегат левых республиканцев,
представитель социалистической партии Испании, Долорес Ибар¬
рури и я.
Долорес Ибаррури произнесла волнующую речь. Она подчерк¬
нула, что единственными виновниками разгула войны в Испании
были фашисты:
«Мы глубоко любим мир, мы прибыли во Францию как послан¬
цы мира, а не как посланцы войны. (Бурные аплодисменты,) Мы
хотим, чтобы французский народ был спасен от несчастий и страш¬
ных жертв, выпавших на долю нашего народа.
Мы хотим отвратить от матерей и жен Франции бесконечные
мучения матерей и жен Испании, которые видят, как фашистские
пули косят их мужей и сыновей...
Именно потому, что мы так глубоко любим мир, нам пришлось
вести войну. Мы воюем, потому что нас вынудили к этому реакци¬
онеры и фашисты.
Не мы, а они развязали мятеж в угоду планам Германии и
Италии, стремящихся сделать Европу фашистской...»
240

Затем Долорес Ибаррури подчеркнула всю необходимость меж¬
дународной солидарности для помощи испанскому народу:
«...Наши фронты в состоянии сопротивляться врагу, и мы хо¬
тим — я говорю об этом со всей силой,— чтобы враг сломал себе
зубы и когти об наши укрепления.
Но вам следовало бы чуть больше заботиться о присылке нам
муки и масла. Вам следовало бы помнить о том, что, хотя армия
у нас сильная, наша борьба станет намного труднее, если мятеж¬
ники будут продолжать получать помощь, которой они распола¬
гают благодаря тому, что комитет по невмешательству лишь санк¬
ционирует вооружение фашистов.
Вы, французские трудящиеся, можете сделать многое. А сов¬
местно с трудящимися Англии вы можете сделать все.
Международный фашизм с каждым днем сплачивает свои силы
для истребительного крестового похода. Со своей стороны проле¬
тариат, народы должны объединиться, чтобы предотвратить рас¬
пространение этой язвы человечества и обеспечить мир во всем
мире...»
Весь зал был охвачен энтузиазмом, когда Долорес в заключе¬
ние своей речи сказала:
«...В Испании, где все мы: социалисты, коммунисты, республи¬
канцы, анархисты — бок о бок ведем борьбу, нам непонятно, по¬
чему руководители II Интернационала под различными предло¬
гами отказываются прислушаться к призывам III Интернационала
об организации совместных действий в интересах нашего народа.
Пусть же скорее объединятся великие силы международного про¬
летариата, и тогда — мы твердо уверены в этом — фашизм не смо¬
жет более проливать кровь народов.
Чего еще ждать, чтобы осуществить союз? Разве наш народ
пролил мало крови? Разве мало пролили крови другие народы, на
которые фашизм надел свое ярмо? (Со всех сторон в зале разда¬
ются возгласы: «Единство, единство!»)
Социалисты — руководители II Интернационала, вы должны
ответить на призыв испанского народа и III Интернационала к
совместным действиям!
Бастилия была разрушена во Франции, но если бы случилось
несчастье и Испания была бы побеждена — так не будет, мы смо¬
жем помешать этому,— подумайте о том, что реакция восстанови¬
ла бы Бастилию во Франции, подобно тому, как она хочет создать
Бастилию в каждой стране.
Народ Франции, помоги нам выиграть войну, и тогда ты защи¬
тишь себя от своих врагов, ибо враги у нас одни и те же!
И пусть завтра ни у кого не будет оснований сказать вам то,
что сказала султанша Аикса своему сыну Баодилу после падения
Гренады: «Плачьте, как женщины, о том, чего вы не смогли за¬
щитить, как мужчины!». (Присутствующие встают и устраивают
Пасионарии восторженную, долго не смолкающую овацию,)»
241

Я выступаю после Долорес Ибаррури
Приветствовав представителей республиканской Испании, борю¬
щейся против фашистского варварства, я остановился на дея¬
тельности международного комитета, учрежденного в Лондоне
для контроля за осуществлением политики невмешательства. Я
заявил:
«...Вы позволите мне не останавливаться подробно на злове¬
щем фарсе с контролем. Итальянцы контролируют сами себя и
немцев — вот что получилось из пресловутого лондонского коми¬
тета!
Следует прямо сказать, что в Лондоне дипломаты были исклю¬
чительно любезны по отношению к правительствам Рима и Берлина.
Когда испанские республиканцы свидетельствовали всему
миру, что они стали жертвой иностранной агрессии, дипломаты
говорили: «У нас нет доказательств».
Когда им приводили доказательства, они утверждали, что не
убеждены в их достоверности.
Эти же дипломаты отрицали участие солдат Гитлера и Муссо¬
лини, пока сам Муссолини не поздравил итальянских солдат и ге¬
нералов со взятием Сантандера и не признал, что в Испании вою¬
ют 40 тыс. итальянских солдат.
С этого момента отлично поработавшие на Муссолини дипло¬
маты стали думать о том, как служить ему в новой форме. Именно
так возник вопрос о выводе добровольцев, причем в совершенно
скандальной постановке.
В нас все возмущается при мысли о том, что они осмеливаются
ставить на одну доску людей, уехавших в Испанию с готовностью
отдать свою жизнь за дело свободы, и платных наемников фа¬
шизма. (Аплодисменты.)
Но в этом лондонском комитете раздался голос Советского
Союза, голос великой страны, чья благородная позиция перед ли¬
цом напавших на Испанию агрессоров встречает глубокий отклик
в сердцах всех сторонников свободы и мира. (Аплодисменты.)
Что касается Франции, то в этой истории она, увы, слишком
часто шла на поводу у Англии. Как мы не раз говорили, склады¬
вается впечатление, что Кэ д’Орсэ слишком часто выступает как
своего рода филиал Форин оффиса...»
Анализируя положение во Франции в свете испанских собы¬
тий, я провел аналогию между вмешательством гитлеровской Гер¬
мании в дела Франции и ее участием в подготовке военного мя¬
тежа по ту сторону Пиренеев.
«...Каждый знает, что один из главарей мятежа — генерал
Санхурхо провел несколько месяцев в Германии, разрабатывая в
берлинском генштабе план выступления.
И вот сегодня заговор «кагуляров» показывает, что кое-кто
хочет превратить Францию в новую Испанию: приходится кон¬
статировать, что и у нас восстание готовилось из Рима и Берлина.
242

В' то время как обнаруживаются бронированные подвалы, тай¬
ные убежища, пулеметы, винтовки, бомбы, патроны, настоящие
арсеналы, не следует забывать, что в последние дни пресса много
писала о коммунистическом путче, который якобы был намечен
сначала на 15 ноября, а затем на 5 декабря.
Именно так продавшиеся Гитлеру и Муссолини преступники
собирались повторить в нашей стране то, что они сделали в Испа¬
нии. Хочу, товарищи, процитировать вам выдержку из статьи,
опубликованной на следующий день после раскрытия заговора ор¬
ганом нацистской партии Гитлера, газетой «Фолькишер беобах-
тер». Эта газета писала по поводу событий вс Франции: «Несмотря
на эти события, Германия останется верной своему принципу
невмешательства во внутреннюю политику других государств,
даже если часть французов поставлена в нелегальное положение
в результате притеснений со стороны «Народного фронта»».
В заключение я сказал:
«...Ведя борьбу за национальную независимость Испании, за
демократию, а также за безопасность Франции, вы можете быть
уверены, испанские братья, что коммунисты всем сердцем безраз¬
дельно с вами, что мы полны решимости сделать все, чтобы как
можно скорее положить конец скандалу невмешательства, жерт¬
вами которого вы являетесь, чтобы, прислушавшись наконец к го¬
лосу французского народа, правительство отнеслось к республи¬
канской Испании как к дружественной стране, чья победа будет
победой французского народа и всех тех во всем мире, кто стре¬
мится к свободе и миру! (Продолжительные аплодисменты.)»
Фашисты наглеют
Между тем французские фашисты все больше наглели. Складыва¬
лось вполне определенное впечатление, что готовится широкий
фашистский заговор.
В одной из статей-, посвященных этому вопросу, я писал:
«Задуманный заговор против свободы Франции требует серь¬
езных раздумий.
Некоторые газеты использовали сообщения о найденном ору¬
жии, тайных складах, бронированных подвалах и т. д. как повод
для шуток. Другие пытались умалить значение этих сообщений,
говоря об авантюрно-романтических увлечениях. Наконец, ряд
газет пытались даже угрожать, намекая на испанский мятеж, ор¬
ганизованный Франко в июле 1936 г.
Так, «Эко де Пари» от 27 ноября писала:
«Наш министр внутренних дел должен был бы, однако, вспом¬
нить, что, творя подобный произвол и подчиняясь приказам Мо¬
сквы, испанские правительства Народного фронта развязали кро¬
вавую гражданскую войну».
Эти слова хорошо иллюстрируют цель организаторов за¬
говора...
243

Каждому известно, что этот заговор был подготовлен за грани¬
цей, при содействии из-за границы, в интересах достижения поли¬
тических целей, направленных как против демократии, так и про¬
тив самой Франции.
Чтобы понять, откуда получены деньги, технические средства,
оружие, план заговора, следует обратить взор в сторону Берлина
и Рима.
Отныне ни для кого не должно быть секретом, что существова¬
ние фашистских правительств, у которых цинизм заменяет мо¬
раль, а варварство — цивилизацию и для которых не существует
международного права, представляет собой смертельную угрозу
для всех демократических стран.
Политика фашистских правительств известна.
Они развязывают войну, не объявляя ее. Они готовят восста¬
ния под предлогом защиты от большевизма и, якобы руковод¬
ствуясь национальным духом, повсюду организуют предатель¬
ство.
Во Франции люди, ставшие орудием их политики, являются за¬
клятыми врагами Народного фронта; в их планы входят ликвида¬
ция социальных законов, разгром организаций рабочего класса,
усиление эксплуатации трудящихся масс и сопротивление полно¬
му претворению в жизнь программы, принятой страной.
Заговор организовали они, представители крупного капитала,
совместно с организациями международного фашизма.
Были затрачены огромные средства, причем не только круп¬
ными французскими капиталистами. В подготовке заговора важ¬
ная роль принадлежала деньгам из Берлина и Рима.
Подкупаются органы печати, влиятельные лица вербуются на
службу гестапо.
Да, во Франции хотят сделать то, что сделано в Испании...»
Далее я говорил о том, что народ Франции с некоторой трево¬
гой задает себе вопрос, как могли допустить, что подготовка граж¬
данской войны зашла так далеко.
Если бы программа Народного фронта проводилась в жизнь,
чего постоянно требовала коммунистическая партия, если бы фа¬
шистские лиги были действительно распущены, а не восстанов¬
лены под вывеской партий, все это создало бы большие препят¬
ствия планам преступников.
Приходится с сожалением констатировать, что в то время, как
враги народа методично и последовательно организовывались,
социалистическая партия отказалась продолжать переговоры о
единстве.
Между тем французский рабочий класс, как никогда, ощущал
необходимость единства. Он осуществил единство действий после
событий февраля 1934 г., и это обрекло на провал ту самую поли¬
тику, которая в Германии привела к власти Гитлера.
Мы постоянно напоминали, что для избавления Франции от
позора и ужасов фашизма надо было действовать иначе, чем гер¬
244

манские социал-демократы, которые до последнего момента отка¬
зывались от единства действий с коммунистами.
Когда мы выступали за создание единой партии рабочего класса,
то делали это для того, чтобы не повторить трагический опыт
Германии и обеспечить победу демократии и социализма.
К сожалению, использовав как предлог опубликование статьи
тов. Димитрова, большинство членов Постоянной администра¬
тивной комиссии социалистической партии приняло решение не
продолжать переговоры о единстве с коммунистической партией.
О какой статье Димитрова шла речь? Каково было ее содержание?
Уже сам ее заголовок: «Советский Союз и рабочий класс капита¬
листических стран» — напоминал о жертвах Советского Союза и
о его успехах в борьбе за построение социализма.
Говоря об определенной ответственности, которую никто не мог
отрицать, он ставил вопрос первостепенной важности:
«А как выглядел бы мир, если бы после Октябрьской социали¬
стической революции, в период 1918—1920 гг., пролетариат Гер¬
мании, Австро-Венгрии и Италии не остановился в своем револю¬
ционном подъеме на полпути? Как выглядел бы мир, если бы гер¬
манская и австрийская революции 1918 г. были доведены до конца
и в результате победы революции была бы установлена диктатура
пролетариата в центре Европы, в высокоразвитых индустриальных
странах? Революционный блок западноевропейского пролетариата
с рабочим классом Советского Союза не только стократно облегчил
бы ликвидацию контрреволюционной интервенции и гражданской
войны, но неизмеримо ускорил бы строительство социализма в
Стране Советов. Не было бы фашистской диктатуры ни в Италии,
ни в Германии, ни в Австрии, ни в других странах. Не было бы
наступления фашизма на рабочий класс и демократические на¬
роды. Не было бы нынешних тяжелых испытаний испанского и
китайского народов. Человечество не находилось бы теперь перед
зловещей угрозой новой мировой войны.
В тот период, когда российские рабочие и крестьяне свергли
власть помещиков и капиталистов, в Центральной Европе были
налицо все необходимые объективные условия для того, чтобы
европейский, и в первую очередь германский, пролетариат пошел
по пути советских рабочих и крестьян. Но этого не случилось. Не
случилось главным образом потому, что тогда в руководстве мас¬
совых организаций пролетариата имели решающее слово лидеры
социал-демократических партий, находившиеся еще с начала вой¬
ны в коалиции со своей империалистической буржуазией».
Съезд в Арле и рабочее единство
В этих условиях руководство коммунистической партии решило
поставить в повестку дня съезда партии, который должен был со¬
браться в Арле с 25 по 29 декабря, проблему миссии Народного
фронта в мире и проблему единства рабочего класса.
245

Главный доклад, представленный съезду Морисом Торезом,
был посвящен первому пункту повестки дня. Во вступительной
части доклада говорилось:
«...Теперь IX съезду нашей коммунистической партии надле¬
жит подвести итоги двух последних лет, правильно оценить до¬
стигнутые результаты, учитывая в то же время и трудности, с
которыми встретился Народный фронт, с тем, чтобы их преодо¬
леть. Нам, делегатам городских и сельских организаций коммуни¬
стической партии, подлинным представителям рабочего класса и
крестьянства Франции, надлежит осветить путь дальнейшего про¬
гресса народных масс.
В этот грозный час, когда нашему народу угрожает опасность
войны и междоусобиц внутри страны, когда война уже началась
и бушует в нескольких районах земного шара, коммунистическая
партия должна во весь голос провозгласить прогрессивные и мир¬
ные задачи Франции Народного фронта».
Обрисовав успехи, достигнутые Народным фронтом, и под¬
черкнув коренную разницу между прогрессом и свободой, которые
благодаря ему расцветали во Франции, и варварским угнетением,
царившим в фашистских странах, Морис Торез набросал картину
влияния Народного фронта во всем мире. После этого он опреде¬
лил условия дальнейшего продвижения вперед, а именно: полное
проведение в жизнь программы; борьба против фашизма; поли¬
тика протянутой руки в отношении католиков и бывших фронтови¬
ков, обманутых демагогией де ла Рока; единство рабочего класса.
Четырехчасовой доклад Мориса Тореза был выслушан с огром¬
ным вниманием и закончился под гром аплодисментов и возгласы:
«Виват!», «Ура!». Кто-то выкрикнул и весь зал подхватил слова:
«Тореза к власти!»
Всех присутствующих охватило глубокое волнение, когда Мар¬
сель Кашен обнял и расцеловал Мориса Тореза.
Потом делегаты съезда снова запели «Интернационал», а за
ним «Марсельезу», проникнутую верой в судьбы Франции и ее
миссию во всем мире.
Будучи причастной ко всем проблемам культуры, Француз¬
ская коммунистическая партия сочла необходимым почтить па¬
мять великого композитора Мориса Равеля, умершего незадолго
до съезда. В честь его делегаты съезда пригласили выдающегося
композитора Дариуса Мило занять место в президиуме.
Мне было поручено представить доклад о единстве, с которым
я выступил на третий день работы съезда.
Народный фронт и колониальные народы
На съезде в Арле Габриэль Пери, рассматривая один из важ¬
ных аспектов миссии Франции во всем мире, коснулся необхо¬
димости политики, направленной на защиту прав колониальных
народов.
246

Он сказал, в частности:
«Невозможно говорить о безопасности Франции и о мире в
странах Средиземноморского бассейна до тех пор, пока наши то¬
варищи алжирцы вынуждены требовать, поскольку они еще не
добились этого, упразднения «туземного кодекса», отмены чрезвы¬
чайных декретов, принятия закона о гражданстве. Свобода будет
оставаться милостью, а не правом до тех пор, пока в связи с ро¬
стом стоимости жизни алжирские рабочие будут фактически ли¬
шены возможности пользоваться социальным законодательством,
пока детская смертность в Алжире будет оставаться на уровне 33%,
а 72% призывников-алжирцев будут освобождаться от воинской
службы из-за физиологического истощения».
Секретарь Алжирской компартии делегат Каддур Бел Каим 1
заявил:
«Мы знаем, что благодаря инициатору Народного фронта —
ФКП мы, алжирские коммунисты, смогли организовать в своей
стране Народный фронт Алжира; мы смогли организовать Мусуль¬
манский конгресс Алжира, чтобы бороться за осуществление тре¬
бований, выдвигаемых нашим народом... Мы знаем, что объедине¬
ние народа Алжира и народа Франции необходимо сейчас и будет
необходимо всегда...
В Африке мы говорим: «Только посредством все более тесного
братского союза между народом Франции и народом Алжира мы
сможем добиться свободного, сильного, счастливого, братски еди¬
ного Алжира»».
Выступая за полное освобождение колониальных народов, мы
отнюдь не придерживались установки: «Все или ничего». Так, мы
поддержали проект Блюма — Виолетта о предоставлении француз¬
ского гражданства 20 тыс. алжирцев, не в качестве меры ассими¬
ляции, а как первый шаг вперед, с учетом того, что реакция резко
выступала против этого проекта.
Во всяком случае, благодаря Народному фронту трудящиеся
Алжира добились признания профсоюзных прав и 40-часовой ра¬
бочей недели во многих сферах экономики, за исключением сель¬
ского хозяйства.
Алжирским трудящимся были предоставлены также оплачи¬
ваемые отпуска и другие социальные права. Не упраздняя капита¬
листического угнетения и эксплуатации, все это создавало лучшие
условия для борьбы алжирских трудящихся. Они могли защищать¬
ся более эффективно.
Еще 14 мая 1936 г. на информационном собрании коммунистов
Парижа Морис Торез выдвинул требование освобождения аресто¬
ванных в Алжире борцов против фашизма и пересмотра несправед¬
ливых приговоров, вынесенных в городах Мондевиле и Алжире.
Алжирские коммунисты, подчеркнул он, не должны высылаться
1 В сентябре 1939 г. Каддур Бел Каим был заключен в тюрьму, где умер
в 1940 г.
247

на юг страны, к самому краю пустыни. Индокитайские трудящие¬
ся не должны оставаться на острове Пуло-Кондор.
«В отношении колониальных народов,— сказал далее Морис
Торез,— программа предусматривает создание парламентской
комиссии по расследованию политического, экономического и
морального положения в заморских французских территори¬
ях, в частности, во французской Северной Африке и в Индо¬
китае.
В многочисленных телеграммах, присылаемых нам из Алжира,
Туниса, Марокко, Индокитая, местное население выражает свои
надежды...»
В декабре 1936 г. журнал «Голос обездоленных», издаваемый в
Алжире учителями — членами социалистической партии, которые
поддерживали политику ассимиляции, писал:
«Во имя правды следует признать, что коммунистическая пар¬
тия и унитарные профсоюзы до сих пор были единственными ор¬
ганизациями, которые серьезно занимались туземцами. Чтобы при¬
влечь их на свою сторону, они организовали систематическую про¬
паганду с использованием всех средств: листовок, афиш, газет,
конференций, митингов, забастовок. Короче говоря, они не только
не игнорировали, не только не презирали арабов и кабилов, но
даже проявили в отношении их особую заботу».
Таким образом, можно сказать, что, хотя колониальное законо¬
дательство не было упразднено по всем пунктам, основные демо¬
кратические свободы были все же признаны. Алжирские трудя¬
щиеся могли отныне организовываться в профсоюзы и руково¬
дить ими.
После победы Народного фронта тунисские патриоты, сослан¬
ные на юг, были освобождены, студенты Зитуны, осужденные за
участие в демонстрациях, получили амнистию, была провозгла¬
шена свобода создания политических организаций и профсоюзов,
печати и собраний. Националистические партии и Тунисская ком¬
мунистическая партия стали легальными.
Относительно влияния победы Народного фронта на Индоки¬
тай интересно свидетельство тов. Хоанг Куок Вьета \ который
в ту пору находился в заключении на острове Пуло-Кондор.
«... Из французских газет мы узнали о блестящем успехе На¬
родного фронта на всеобщих выборах в мае 1936 г. Надежда охва¬
тила не одних нас. Наши чувства разделяли и здоровые национали¬
стические элементы. После образования нового правительства ожи¬
дание стало для нас невыносимым. Первая группа помилованных
заключенных уже покинула остров. Прошло лето, которое показа¬
лось нам нескончаемым, и мы почти потеряли надежду. Но однаж¬
ды. утром к концу года нас вызвал начальник охраны. С явным
1 Один из ветеранов революционного движения Вьетнама, возглавлял проф¬
союзы ДРВ.— Прим. перев.
248

огорчением он смерил нас взглядом с головы до ног, особенно то¬
варищей Зуана 1 и Донга 2.
— Как? И вы в этой группе? — бросил он им.
— А вам не нравится? Вспомните, что нас арестовали без еди¬
ного доказательства...»
Рассказав об обстоятельствах своего освобождения, тов. Хоанг
Куок Вьет пишет затем:
«Впервые мы начали официально издавать партийные газеты
в самом сердце Ханоя, находившегося под колониальным господ¬
ством. После того как мы почти вручную готовили свои подполь¬
ные издания, когда все — и редактирование и чтение — осущест¬
влялось скрытно, как ценна была для нас возможность печатать на
машинах и распространять свою прессу средь бела дня. При каж¬
дом выпуске мы расстилали на столе и восхищенно разглядывали
первый оттиск. Многие рабочие типографий ревниво заботились о
своих газетах, стремясь понизить их себестоимость, улучшить
оформление и предотвратить любую попытку саботажа со стороны
колониалистов или хозяев.
Впервые голос трудящихся Вьетнама открыто звучал в пе¬
чати...»
Вьетнамские товарищи писали: «Народный фронт в Испании,
Национальный единый антияпонский фронт в Китае и особенно
французский Народный фронт имели глубокие последствия для
Индокитая. Всеобщие выборы 3 мая 1936 г. привели к образованию
в Париже правительства Народного фронта. Это было могучим сти¬
мулом для народов французских колоний...»
Правительство Народного фронта послало в Индокитай ко¬
миссию по расследованию, и хотя основы французского колониа¬
лизма не были разрушены Народным фронтом, он тем не менее
способствовал созданию более благоприятных условий для борьбы
колониальных народов. К сожалению, Народный фронт сталки¬
вался со все большими трудностями.
Речь идет о тов. Jle Зуане, который сейчас является Генеральным секре¬
тарем ЦК Коммунистической партии Вьетнама.— Прим. перев.
Тов. Фам Ван Донг, ныне Председатель Совета Министров СРВ.— Прим.
перев.

ОТ ШОТАНА ДО БЛЮМА И ДАЛАДЬЕ
В социальной области правительство Шотана проводило политику
застоя. Проблема пенсий по-прежнему не была поставлена кон¬
кретно. Не была введена подвижная шкала заработной платы,
которую требовали трудящиеся, в связи с чем снова началось
забастовочное движение. По этому поводу Камилл Шотан заявил,
что он разочарован «непониманием и гневом тех, кому он так пре¬
данно служил», хотя больше всего оснований для разочарования
было у трудящихся. В социальной области правительство продол¬
жало откладывать принятие мер, которых нетерпеливо ждала
общественность. Мне было поручено встретиться с Камиллом Шо-
таном и заявить от имени партии, что мы будем сопротивляться
любому поправению правительственной политики. Однако предсе¬
датель Совета министров не производил впечатления человека,
решившего защищать существование своего правительства.
10 марта 1938 г. Камилл Шотан зачитал в Палате депутатов
правительственное сообщение. Все ожидали открытия дебатов и за¬
тем голосования, но Шотан, закончив чтение, подал знак минист¬
рам, сидевшим на своих скамьях. Министры тут же встали и поки¬
нули зал заседаний, после чего глава правительства вручил прези¬
денту республики заявление об отставке.
Такой образ действий выглядел весьма странно. Поведение
главы правительства предстало в особенно неприглядном свете,
когда Гитлер осуществил аншлюс, т. е. аннексию Австрии, и имен¬
но в этот момент Франция оказалась без правительства.
Камилл Шотан знал, что накануне его отставки австрийский
канцлер Шушниг, на которого оказывали все больший нажим
внутренние гитлеровцы во главе с Зейсс-Инквартом, назначил на
13 марта плебисцит. Он знал также, что Гитлер немедленно реа¬
гировал на это заявлением, что если плебисцит не отменят, то вер¬
махт перейдет границу.
Угроза была приведена в исполнение. 12 марта германская ар¬
мия вступила в Вену. Англия молчаливо одобрила этот акт наси¬
лия. Так же поступила и Франция, глава правительства которой
подал в отставку в таких условиях, что создавалось впечатление,
что он стремится уйти от ответственности, возлагаемой на него его
постом. Поскольку Гитлеру удалось аннексировать Австрию без
250

малейшего замечания, без малейшей критики со стороны прави¬
тельств Парижа и Лондона, открылся путь к проведению анало¬
гичной операции против Чехословакии.
Второе правительство Леона Блюма
В день отставки правительства Шотана Политбюро ФКП обрати¬
лось к Постоянной административной комиссии социалистической
партии с письмом, в котором говорилось:
«...В связи с исключительной серьезностью ситуации нашим
партиям следует предпринять совместные действия для сохранения
сплоченности сил рабочего класса и демократии, для обеспечения
единства Народного фронта в соответствии с волей нашего народа,
ясно выраженной в мае 1936 г. и в октябре 1937 г.
Вы, конечно, считаете, как и мы, что единственно возможным
выходом из нынешнего кризиса может быть создание правитель¬
ства по образу Народного фронта, готового полностью осуществить
программу Народного фронта, и в первую очередь предоставить,
наконец, пенсии престарелым трудящимся и семейные пособия
крестьянам Франции...»
На следующий день, 11 марта, наше Политбюро опубликовало
заявление с требованием создать правительство «по образу Народ¬
ного фронта для осуществления программы Народного фронта».
В заявлении говорилось: «...народ не понял бы, если бы в настоя¬
щий момент было создано правительство, не являющееся точным
выражением Народного фронта.
Правительство, созданное не по образу Народного фронта, не
получило бы доверия народа, который знает, что всякая дискрими¬
нация коммунистов может способствовать лишь ослаблению Фран¬
ции на радость тем, кто мечтает о ее порабощении...»
Наш демарш перед социалистической партией имел тем боль¬
шее значение, что Леону Блюму было поручено сформировать но¬
вое правительство. Поскольку он высказывался за создание прави¬
тельства союза на основе Народного объединения, наша партия со¬
общила о своей позиции в следующей формулировке:
«Центральный Комитет коммунистической партии и парла¬
ментская группа, собравшись в мэрии Монтрёй 12 марта 1938 г.,
еще раз заявляют, что образование правительства Народного
фронта отвечало бы чаяниям страны.
В связи с полученным предложением о сотрудничестве в рам¬
ках правительства Национального объединения на основе Народ¬
ного фронта они не имеют принципиальных возражений, чтобы все
республиканские силы страны были привлечены к осуществлению
программы, поддержанной всеобщим голосованием...»
На следующий день, 13 марта, было опубликовано коммюнике
ФКП, в котором говорилось:
«Вчера вечером Леон Блюм принял тт. Мориса Тореза и Жака
Дюкло с целью проинформировать их о положении.
251

Леон Блюм объяснил, что после неудачи его попытки образо¬
вать правительство Национального объединения на основе Народ¬
ного фронта он намерен сформировать правительство, сходное
с правительством июня 1936 г. и просит поддержки коммунистиче¬
ской партии.
Морис Торез и Жак Дюкло подчеркнули, что страна ждала ино¬
го решения. Они добавили, что, руководствуясь в первую очередь
стремлением обеспечить сплоченность Народного фронта с целью
проведения в жизнь совместной программы, коммунистическая
партия поддержит усилия нового правительства в этом направ¬
лении».
В тот же день ФКП выступила с заявлением, где, в частности,
говорилось следующее:
«Над Европой разнесся удар грома, и она с тревогой смотрит
в завтрашний день.
Австрия, независимость которой была гарантирована междуна¬
родными договорами, является отныне страной-вассалом Гер¬
мании.
Гитлеровские войска захватили Австрию, канцлер Шушниг
арестован, и теперь Австрия связана с двумя тоталитарными госу¬
дарствами *, чьи угрозы против Франции не могут оставлять равно¬
душным ни одного француза, достойного этого имени.
Порабощение Австрии берлинским правительством является
лишь одним из этапов осуществления широкого плана захватов.
Теперь под угрозой союзница Франции Чехословакия.
Эту страну хотят раздавить, чтобы затем напасть на Францию.
Штурм поведут люди, видящие в нашей стране своего смертель¬
ного врага и желающие стереть самую память о Великой француз¬
ской революции, которая явила миру славный пример борьбы за
свободу и права человека.
В то время как в Центральной Европе международный фашизм
осуществляет свою политику насилия и войны, продолжается борь¬
ба в Испании, где республиканское правительство, защищая сво¬
боду своей страны, защищает тем самым и свободу мира, а также
безопасность Франции. Судьбы Франции решаются в Центральной
Европе и в Испании, где победа республиканцев освободила бы нас
от заботы о защите еще одной границы.
Коммунистическая партия имеет право напомнить, что, если бы
ее совет был принят, если бы осуществлялась твердая и осмотри¬
тельная внешняя политика, за которую она выступала, свобода и
независимость Франции не подвергались бы опасности, которая
угрожает им сегодня.
Перед лицом опасности и для ее предотвращения настоятельно
необходим союз французской нации, помешать которому любой
ценой стремятся агенты Гитлера, что они недавно доказали еще
раз...
1 Гитлеровская Германия и Венгрия Хорти.
252

Коммунисты, которые протягивали и протягивают братскую
руку трудящимся-католикам для совместной защиты свободы
и мира от врагов народа Франции, призывают всех людей доброй
воли к сотрудничеству
— для проведения политики социального и духовного прогрес¬
са, которая усилит престиж и величие Франции во всем мире;
— для защиты унаследованных от наших отцов свобод от по¬
сягательств мятежников, замышляющих гражданскую войну,
и иностранных агентов;
— для защиты мира и безопасности наших очагов, одной из
важнейших гарантий чего является франко-советская дружба.
Да здравствует союз французской нации!»
Второе правительство Леона Блюма, просуществовавшее с
17 марта по 10 апреля, ушло в отставку при тех же обстоятельст¬
вах, что и первое, в связи с отказом Сената утвердить представ¬
ленные на его рассмотрение финансовые проекты.
К власти пришло новое правительство, возглавляемое Даладье.
На пути к мюнхенской капитуляции
Сразу после своего образования, 12 апреля 1938 г., правительство
Даладье запросило и получило чрезвычайные полномочия в области
финансов. Первые же законы, принятые в осуществление этих
полномочий, выявили весьма тревожную политическую ориен¬
тацию.
В самом деле, в сфере налогообложения правительство приняло
решение о чрезвычайном повышении на 80% всех государствен¬
ных налогов. Больше всего от этого пострадали мелкие и средние
налогоплательщики, чьи доходы шли на жизнь, в то время как
у крупных налогоплательщиков были урезаны избытки. При этом
предприятиям, увеличивавшим свои капиталовложения, были
предоставлены льготы.
Все это подавалось «ак мероприятия по защите франка, однако
в чрезвычайных декретах от 4 мая было также предусмотрено
«провести отступление в области валюты и стабилизировать ее на
основах, которые обеспечат ей эффективную защиту». За этой
замысловатой формулировкой фактически скрывалась новая
девальвация.
Даладье все больше производил впечатление человека, готового
зайти весьма далеко в смысле отступления от социальных завоева¬
ний. При этом он рассчитывал на поддержку мелких вкладчи¬
ков, которые, как известно, легко поддаются манипуляциям бан¬
ков. Даладье выпустил заем национальной обороны. Следует отме¬
тить, что ссылка на интересы национальной обороны все чаще
и чаще приводилась для оправдания мер экономии за счет тру¬
дящихся масс.
В то же самое время проблема помощи республиканской Испа¬
нии, ставшей жертвой двойной агрессии — со стороны гитлеров¬
253

цев и Муссолини, без чего франкисты не смогли бы продержаться,
совершенно не волновала французское правительство, которое
предприняло безуспешную попытку переговоров с Италией.
В связи с тем, что посредством чрезвычайных декретов бы¬
ло принято множество разных решений, наша партия предло¬
жила правительству применить эту же процедуру для учреж¬
дения пенсий для престарелых. Однако правительство отка¬
залось.
Наконец, под предлогом требований национальной обороны
в связи с положением Чехословакии правительство приняло реше¬
ние о более гибком применении закона о 40-часовой рабочей не¬
деле, что привело к отставке Фроссара и Рамадье, которых заме¬
нили Анатоль де Монзи на посту министра общественных работ
и Помаре на посту министра труда.
Дело приближалось к мюнхенской драме.
В этот период у меня было несколько встреч с Даладье, которо¬
го я нашел заметно изменившимся. Раньше, несмотря на некото¬
рую внешнюю угрюмость, он был довольно сердечным человеком,
теперь же стал сдержанным, тщательно одевался, держался тор¬
жественно. Частое общение с генеральным штабом вызвало у него
нечто вроде миметизма: он старался держаться как офицер и
всем своим поведением явно стремился подавить своих собесед¬
ников.
Такого рода метаморфозы никогда не впечатляли и не завора¬
живали меня: я относился к ним с иронией, тем более, что при
встречах с Даладье мне было важно не заниматься психологи¬
ческими наблюдениями над ним, а ставить вопросы, волнующие
рабочих, всех трудящихся. Теперь я был уверен, что каждый
отказ удовлетворить их требования будет мотивироваться потреб¬
ностями национальной обороны.
Когда говорил Даладье, то могло показаться, что он до малей¬
ших подробностей был осведомлен о том, что происходило в Гер¬
мании. Между тем последующие события показали, что это было
не совсем так.
Положение в Европе становилось все более напряженным.
В условиях политики невероятного попустительства со стороны
западных держав Гитлер был вправе рассчитывать, что его захват¬
нические планы не встретят никаких препятствий.
Так складывалась международная ситуация, которая должна
была привести к мюнхенской капитуляции. Вспомним ее этапы.
15 февраля 1938 г. гитлеровская «пятая колонна» в Австрии
добилась назначения нациста Зейсс-Инкварта на пост министра
внутренних дел.
20 февраля Гитлер выступил с угрозой обрушить на мир «град
стали и железа».
12 марта гитлеровские армии вступили в Вену. Еще 30 тыс.
гитлеровских солдат были посланы в Испанию, фашистская авиа¬
ция варварски бомбила Барселону.
254

Французское и британское правительства никак не прореаги¬
ровали на аннексию Австрии Гитлером. И когда в мае Советский
Союз потребовал в Лиге наций осудить агрессию в Эфиопии и Ис¬
пании, Франция и Англия воспротивились этому.
Ухудшение международной обстановки
Хотя интересы Франции и мира требовали ограждения Чехосло¬
вакии от любых посягательств, мы чувствовали по некоторым
признакам, что возможность поисков компромисса между Фран¬
цией и Англией и фашистскими державами не была исключена.
В связи с этим 30 августа 1938 г. коммунистическая партия
опубликовала заявление по чехословацкой проблеме, в котором
говорилось:
«Гитлер сосредоточивает свои дивизии на границах Чехосло¬
вакии.
Печать третьего рейха ведет неистовую кампанию травли про¬
тив последней демократии в Центральной Европе.
Нынешние хозяева Германии заботятся отнюдь не о правах
и интересах чехословацких немцев. Сотни тысяч немцев живут
и в итальянском Тироле. Тем не менее Гитлер заявил, что для
него нет тирольской проблемы.
Подлинной целью поджигателей рейхстага является нечто
совершенно иное.
Они хотят стереть с карты Чехословацкую республику, потому
что она остается в Центральной Европе единственным препятст¬
вием войне, последним очагом свободы, последним оплотом циви¬
лизации против волны фашистского варварства.
Чехословацкая республика является союзницей Франции, кото¬
рая гарантировала ее независимость торжественными и четкими
обязательствами.
В настоящее время война, в которую Гитлер хочет ввергнуть
мир, еще может быть -предотвращена.
Для этого было бы достаточно, чтобы Франция и все ми¬
ролюбивые нации заявили о своей готовности принять необ¬
ходимые меры с целью помешать подготавливаемому преступ¬
лению...
Единственными противниками этой спасительной твердости
являются капиталистические олигархии и их прислужники, агенты
Гитлера и Муссолини, «кагуляры» и другие члены «пятой ко¬
лонны».
Именно они хотят раздавить Чехословакию и ликвидировать
социальные завоевания.
Именно они готовы выдать Францию ее самым безжалостным
врагам.
Все французы, заботящиеся о безопасности страны, стремя¬
щиеся к тому, чтобы Франция продолжала жить, сохранив честь
и свободу, все демократы, радикалы, социалисты, коммунисты,
255

члены профсоюзов, католики, все честные мужчины и женщины,
будьте едины в деле спасения цивилизации и мира!
Если Гитлер нападет на Чехословакию, он будет иметь дело
с Францией, верной принятым обязательствам.
Если он обрушит на Европу проклятье войны, он должен быть
сломлен неодолимой мощью объединенных миролюбивых сил.
Да здравствует независимость Чехословакии!
Да здравствует союз миролюбивых сил в интересах спасения
мира!»
Обвинительный акт
31 августа 1938 г., то есть на следующий день после заседания
Совета министров, на котором был принят декрет, нарушивший
закон о 40-часовой рабочей неделе, я выступил в зале Мютюалите.
Обращаясь к собравшимся трудящимся, председательствующий,
Гастон Монмуссо, заявил в своем вступительном слове:
«...В этот вечер, дорогие товарищи, первыми будете выступать
вы. Расскажите, что происходит на предприятиях, кто и как сабо¬
тирует производство, как обращаются с рабочим классом, который
вместе с миллионами французских крестьян и тысячами интелли¬
гентов создал Францию, защищал и спасал ее на протяжении всей
ее истории...
За пять минут, которые будут предоставлены каждому из вас,
приведите с этой трибуны конкретные примеры.
После этого наш друг Жак Дюкло, сделав должные выводы
из ваших выступлений, определит позицию вашей великой комму¬
нистической партии, объяснит, как надо действовать, чтобы прегра¬
дить путь реакции и помешать ей разрушить выкованный нами
Народный фронт, от единства которого зависит спасение свободы
и мира».
Затем были изложены факты, множество фактов, красноречиво
свидетельствовавших о саботаже национальной обороны капита¬
листами.
Рабочий автомобильного завода:
«На производстве дизельных насосов рабочие заняты всего
36 часов в неделю. В этом цехе еще недавно работало 120 человек,
а сейчас осталось 50. В цехе стоят новые, современные станки,
которые работают всего 2—3 часа в день». (Шум в зале.)
Рабочий авиационного завода:
«...Мы работаем на авиацию. В цехах скопились сотни деталей
в ожидании, пока военный приемщик соблаговолит поставить на
них штамп. Но поскольку он приходит примерно на пять минут
утром и на столько же вечером, детали продолжают накапли¬
ваться. (Возгласы протеста.)
Отставание в выпуске самолетов вызвано нехваткой деталей
на сборке...»
Еще один пример:
256

'«...С 1935 по июнь 1937 г. было выпущено 45 самолетов, а затем
производство было прервано почти на год; после получения заказа
мы возобновили выпуск. И тут выяснилось, что все изменилось,
что старые модели уже не годятся; поэтому мы вынуждены меся¬
цами ждать переделки моделей или же работать на старых, но
тогда получается брак и детали идут на переплавку...»
Другой рабочий авиационного завода:
«В Париже на авиационном заводе, где я работаю, недавно
дирекции было предоставлено право ввести 45-часовую рабочую
неделю. Заботясь о безопасности страны, рабочие охотно подчини¬
лись этому решению. (Аплодисменты.) Иначе повела себя дирек¬
ция — она учащала свои маневры и попытки спровоцировать рабо¬
чих на забастовку...
Ничего не было сделано для реорганизации и увеличения произ¬
водства. В большинстве цехов рабочие часами простаивают.
Вот несколько примеров:
В сборочном цехе за последние две недели бригада из 12 рабо¬
чих потеряла на простое 149 часов.
В бригаде редукторов 7 рабочих находились в простое 64 часа,
итого 213 часов простоя на 19 рабочих.
В бригаде фрезеровщиков за неделю с 23 по 27 августа у ста
рабочих было 290 часов простоя.
Простои в котельной за последние две недели составили 767 ча¬
сов на 32 рабочих.
На ремонтных работах в среднем за две недели приходится
15—20 часов простоя на одного рабочего. Сегодня утром они пору¬
чили своим делегатам заявить протест и потребовать восстановле¬
ния в их цехе 40-часовой рабочей недели, так как они не хотят
получать деньги за безделье. (Аплодисменты.)»
Еще один рабочий авиационного завода:
«Сначала должен объяснить, что во главе национализирован¬
ного завода, где я работаю, стоит крупный акционер ненационали-
зированного предприятия, которое работает на полную мощность
за счет нашего.
Несколько дней назад было остановлено производство двух
прототипов самолетов, один из которых был начат в 1935 г. С 1936 г.
на него были израсходованы очень большие средства, рабочие не
жалели усилий ввиду предстоящих заказов. (Аплодисменты.)
А в результате прошло немногим более года — и от этой модели
отказались, потому что не хватило двух моторов «Гном и Рона»,
хотя они поставляются за границу. (Возгласы протеста в зале.)
Моторов не было целый год, и теперь этот самолет, который обо¬
шелся в 4 млн., будет выброшен на свалку».
Выдвигались и такие обвинения:
Потеря времени из-за административной волокиты.
Не используются и ржавеют новые станки.
Не хватает дюралюминия, а бокситы вывозятся в Германию.
Из 50 станков 20 не работают и т. д.
9 Жак Дюкло, т. 1	257

Обвинительная речь
Подводя итог этим выступлениям, я сказал:
«...вы слышали, товарищи, рабочих, которые произнесли здесь
самую беспощадную, самую достоверную обвинительную речь.
Сейчас много говорят о твердой власти, но не кажется ли вам,
что все приведенные здесь факты требуют применения твердости
не к рабочим, а к «200 семействам» и олигархиям, которые саботи¬
руют национальную оборону?
Рабочие, выступившие передо мной с этой трибуны, подчерки¬
вали саботаж производства и национальной обороны со стороны
крупных капиталистов, ставящих свои классовые интересы выше
интересов страны.
Наша страна стала жертвой чудовищной коалиции, которую
необходимо разоблачить перед общественным мнением, и в этот
вечер мы как бы собираем материал для черной книги о саботаж¬
никах национальной обороны.
Мы созвали сегодня этот митинг в следующих двух целях:
разоблачить тех, кто саботирует производство, изыскивая тем
самым предлог для наступления на социальные законы, и тех,
кто саботирует национальную оборону из ненависти к Франции
Народного фронта. Говорят, что надо заставить Францию взяться
за работу, как бы давая понять, что наши рабочие, люди с изобре¬
тательным умом, умелыми руками, благородным сердцем, являют¬
ся лентяями.
Мы не позволим так говорить, как и не позволим утверж¬
дать, что французские рабочие не заботятся о национальной
обороне.
Критики заслуживают прежде всего административные органы,
несостоятельность которых так ярко проиллюстрирована приве¬
денными здесь фактами. Следует также подчеркнуть безответствен¬
ность ряда высокопоставленных чиновников.
Позвольте мне привести несколько типичных случаев сабота¬
жа, в дополнение к тому, что вы уже выслушали.
Для начала упомяну случай с владельцем одного небольшого
предприятия в Арденнах, работающего на национальную оборону,
которому долго не предоставляли кредита для выплаты зарплаты
рабочим.
Государство не проявило заботы о кредитовании этого мелкого
предпринимателя, о судьбе рабочих, которые согласились рабо¬
тать полтора месяца без зарплаты. (Аплодисменты.)
При этом каждое воскресенье они ходили в пограничные тиры
для обучения владению оружием.
Господин Даладье, если вы информированы хорошо, то почему
вы умолчали об этом, а если плохо, постарайтесь выяснить, что
все же происходит на предприятиях страны, с тем чтобы подобные
примеры, показывающие заботу рабочих об обеспечении безопасно¬
сти страны, не могли быть обойдены молчанием, как в той речи
258

по 'радио, которая была недопустимым выпадом против рабочего
класса. (Аплодисменты.)
Можно было бы привести множество фактов.
Например, в течение целого года простаивает завод по произ¬
водству снарядов. Что делают в связи с этим в министерстве на¬
циональной обороны? (Смех в зале.)
Или жалобы на низкую производительность труда в арсеналах
при совершенно недостаточной их технической оснащенности.
Или случай с заводом, где с 1 января рабочие работали 32 часа
в неделю, а ремонт печей был начат к концу отпускного периода,
что привело к двухнедельному простою. Дирекция этого
завода целую неделю не позволяла ремонтникам приступить к
работе.
Вот подходящий материал для господина председателя Совета
министров, если он действительно хочет, чтобы Франция взялась
за работу, действительно хочет обеспечить национальную оборону.
( Аплодисменты.)
А скандал с задержками в выпуске серийных самолетов,
о чем свидетельствует конкретный пример модели, выпуск кото¬
рой начался через 21 месяц после изготовления прототипа...
Глава правительства нашей страны ни словом не обмолвился
о тех фактах, которые мы разоблачаем сегодня.
Говоря о том, что Франция должна взяться за работу, он и не
попытался найти ответственных, а поставил эту проблему с един¬
ственной целью выдвинуть серьезное обвинение против рабочего
класса нашей страны. (Аплодисменты.)
Можно было надеяться, что глава правительства воспользуется
микрофоном, чтобы разоблачить зло, причиняемое «200 семейства¬
ми», поскольку эта формулировка принадлежит именно ему.
Она говорит именно о том, что следует сказать, и когда в свое
время г-н председатель Совета министров резко критиковал
«200 семейств», он был прав, тысячу раз прав.
Но если сегодня он уже не говорит так, это отнюдь не озна¬
чает, что «200 семейств» исчезли с поверхности земли. (Смех.)
Можно было предположить, что председатель Совета мини¬
стров выдвинет обвинение против тех, кто препятствует рациональ¬
ному использованию оборудования.
У меня перед глазами список 11 заводов, на которых сейчас
занято 4690 рабочих, а могло бы быть 22 тыс. рабочих при иной
организации и разделении труда.
Председатель Совета министров ничего об этом не сказал. Он
ограничился заявлением, подкрепленным фантастическими вы¬
кладками о национальном доходе, о том, что рабочие являются
наиболее привилегированными гражданами Франции, что не сни¬
зились только их доходы, в. то время как доходы капиталистов
значительно уменьшились.
Итак, вас заверяют, дорогие товарищи, что вы счастливее
крупных капиталистов. Еще немного, и начнутся рассуждения
259

о жалкой участи французских миллионеров. Бедный господин
де Вандель! (Смех.)»
Далее я сказал:
«...Не может быть национальной обороны без энергичных мер
против тех, кто саботирует военное производство.
Не может быть национальной обороны без активных действий
в защиту республики, против мятежников, служащих загранице,
и я должен подчеркнуть, что в час, когда наши свободы и мир
подстерегает серьезная опасность, мы, коммунисты, должны откро¬
венно и ясно сказать, что нам следует делать, на что направ¬
лять свои действия.
Главное для нас — всегда помнить, что мы должны быть едины
более, чем когда-либо, все мы — социалисты и коммунисты, ради¬
калы, демократы всех направлений, мы, неверующие трудящиеся
и трудящиеся-католики, которым мы протягиваем руку...
Брошюру, которая будет выпущена после сегодняшнего ми¬
тинга, должны прочитать рабочие, торговцы, крестьяне; те, кто
сердцем болеет о защите страны от международного фашизма,
должны знать, что во Франции есть люди, саботирующие нацио¬
нальную оборону, должны знать, что, вместо того чтобы указать
на этих людей, чье прошлое отягощено преступлениями, министр
обрушился с нападками на рабочий класс, попытавшись предста¬
вить дело так, что ему чужда забота о безопасности страны.
Наша партия, партия народа Франции, готова нести ответствен¬
ность за защиту демократии и оборону страны.
Примером своей сплоченности все мы, участники Народного
фронта, готовые отстоять социальные завоевания, достигнутые
нашими совместными усилиями, продемонстрируем поджигате¬
лям войны от международного фашизма, внутренним мятежникам
и их сообщникам, что мы полны решимости не дать себя расколоть.
Мы полны решимости сделать все, чтобы не допустить порабо¬
щения нашей страны.
Коммунисты должны идти в авангарде борьбы за то, чтобы
весь наш народ, влюбленный в свою свободу, готовый бороться
против саботажников производства и национальной обороны, бро¬
сил в лицо внутреннему и внешнему фашизму: «Не пройти!»
(Бурные аплодисменты, все встают и поют «Интернационал».)»
Социальные завоевания и мир под угрозой
Партия повсюду организовывала массовые митинги. Я выступал
в Монлюсоне, на открытии стадиона имени Ромена Роллана в Клам-
си с участием самого великого писателя, в зале Мютюалите и на
празднике «Юманите». Все чаще и чаще рабочие выходили на
демонстрации в защиту социальных законов.
В этих условиях наша партия опубликовала 2 сентября обра¬
щение о защите социальных завоеваний и республиканской закон¬
ности. В обращении говорилось, в частности:
260

«...Она (коммунистическая партия) призывает своих членов
и всех трудящихся следовать директивам ВКТ, с тем чтобы сор¬
вать все противозаконные планы и обеспечить уважение респуб¬
ликанской законности.
Выражая мнение трудящегося населения Франции, она разо¬
блачает тех, кто стремится вызвать беспорядки в стране и пытается
расколоть французский народ в тот самый момент, когда Гитлер
угрожает миру во всем мире и проводит маневры с участием 2 млн.
вооруженных солдат.
Она отмечает, далее, что г-н председатель Сойета министров,
вопреки тому, что ему следовало бы делать, нисколько не считается
с точными фактами, приводимыми трудящимися в разоблачение
саботажников национальной обороны, которых такое попусти¬
тельство может лишь поощрять.
Коммунистическая партия призывает социалистов, радикалов,
коммунистов, членов профсоюзов и всех демократов, объединив¬
шихся в рядах Народного фронта, давать отпор любым попыт¬
кам установления личной власти, хранить единство в деле за¬
щиты республиканской законности и требовать функционирования
демократических институтов».
Совместный призыв ФКП и КПГ
7 сентября был опубликован совместный призыв Французской
коммунистической партии и Коммунистической партии Германии,
в котором говорилось:
«...Отправив молодых немцев на смерть в Испанию ради пора¬
бощения народа, стремящегося жить в свободе и независимости,
Гитлер готовится обрушить ураган стали и огня на всю Европу
и на весь мир.
Финансово-индустриальная верхушка, ввергнувшая Германию
в войну 1914 г., а теперь использующая Гитлера в качестве своего
оружия, хочет новой бойни.
2 млн. человек оторваны от своих семей, вооружены и скон¬
центрированы на границах Германии. Это создало угрозу для миро¬
любивых народов, что требует необходимых мер предосторож¬
ности. По вине гитлеризма Германия философов и мыслителей
выступает перед цивилизованным миром как страна, где прослав¬
ляется насилие, где уважение права заменено культом силы.
В этих условиях два народа, народ Франции и народ Германии,
мирное сотрудничество которых было бы столь плодотворно для
человеческой цивилизации, могут быть ввергнуты в столкновение
из-за стремления к войне тех, кто, оставляя под властью Муссоли¬
ни тирольских немцев, угрожает Чехословакии, так как это де¬
мократическая страна, тех,, кто, по-видимому, собирается бросить
вызов всем странам, где не уничтожена свобода.
Народ Франции не питает ненависти к народу Германии,
и он не хочет, чтобы завтра в цветущей, плодородной Рейнской
261

области встали в ряд тысячи и тысячи крестов, вроде тех, что
стоят в северных и восточных провинциях Франции. Как и гер¬
манский народ, народ Франции хочет лишь одного: жить в мире;
он хочет лишь защитить свою свободу и сохранить социальные
завоевания Народного фронта, радикально улучшившие Жизнен¬
ные условия людей и указывающие путь к прогрессу...
Крестьяне Франции знают, что об их положении, которое
улучшилось благодаря Народному фронту, говорят в деревнях гит¬
леровской Германии, живущих в нищете и угнетении.
Французские демократы знают, что все свободолюбивые люди
Германии стонут под ярмом нацизма, представляющего собой
самое чудовищное насилие в духовной области.
Французские католики, чьи верования уважаются Народным
фронтом, знают, что в гитлеровской Германии их единоверцы
являются жертвой самой дикой нетерпимости.
Французские евреи, живущие в равноправии с другими граж¬
данами, знают об унизительной, варварской участи, на которую
обречены их братья в Германии...
Но французский народ не смешивает и никогда не станет сме¬
шивать германский народ и его палачей, которые, будучи не спо¬
собны дать хлеб рабочим и крестьянам, хотят послать их на смерть
в войне...
Народ Германии, желающий мира и величия своей страны че¬
рез труд, а не через войну, ты должен знать, что если Гитлер раз¬
вяжет войну, то ему будут противопоставлены такие материаль¬
ные и моральные силы, о мощи которых он и не подозревает...
Народ Германии и народ Франции, объединяйтесь!
За спасение Франции!
За спасение Германии!
За прогресс человечества, за свободу, за всеобщий мир!
Да здравствует свободная Германия!
Да здравствует Франция Народного фронта!»
Наша борьба против мюнхенской капитуляции
Экспансионистские планы Гитлера было трудно осуществить,
пока в центре Европы существовала Чехословакия как незави¬
симое государство.
Те, кто и теперь утверждает, что не будь позора Мюнхена,
война обрушилась бы на Францию, могут найти в материалах до¬
просов Нюрнбергского трибунала совершенно иной ответ.
В самом деле, перечитайте вопросы, заданные генерал-фельд¬
маршалу Кейтелю, бывшему начальнику штаба верховного главно¬
командования вермахта, и его ответы:
«Вопрос. Была ли Германия готова к мировой войне в момент
мюнхенского кризиса?
Ответ Кейтеля: Нет, потому что к этому моменту мы не провели
никакой стратегической и тактической подготовки.
262

Вопрос. Было ли политической целью мюнхенского соглашения
отстранение Советского Союза от участия в решении европей¬
ских дел?
Ответ Кейтеля: О да! Ибо Чехословакия могла рассматри¬
ваться как вероятный военный союзник СССР со всеми вытекаю¬
щими отсюда стратегическими последствиями».
Далее Кейтель добавляет: «Если бы вместо мюнхенской кон¬
ференции было осуществлено сотрудничество между Великобри¬
танией, СССР и Францией, для нас было бы невозможно нанести
удар».
Кейтель говорит также следующее:	«Соглашение	четырех
вызвало нашу радость, потому что в тот момент мы не считали
себя достаточно сильными, чтобы прорвать укрепления на чехо¬
словацкой границе, и чешские дела были для нас предметом серьез¬
ных забот».
Тем не менее военные приготовления в гитлеровской Германии
рассматривались послом Франции Андре Франсуа-Понсе как край¬
не опасные. 18 августа он «нарисовал впечатляющую картину
всей совокупности мер, предпринятых Германией после 22 мая
с целью подготовки к кризису, намеченному самим Гитлером на
конец сентября» '.
Если верить признаниям Кейтеля, то эта оценка, безусловно,
отражала в определенной степени воздействие гитлеровских мисти¬
фикаций.
На самом деле, Гитлер разыграл в Мюнхене партию в покер,
в которой он победил с тем большей легкостью, что имел дело
с партнерами, решившими не сопротивляться.
В связи с агитацией, развязанной судетскими немцами по
команде из Берлина, английское правительство, как известно,
послало в Прагу своего посредника лорда Ренсимена, который
вступил в переговоры с фюрером судетских немцев Генлейном
в условиях, когда пражское правительство было готово пойти
на значительные уступки.
В этот момент в Нюрнберге проходил нацистский съезд, и Гит¬
лер, видя, что Англия встала на путь необратимых уступок и что
Франция идет у ней на поводу, становился все более требова¬
тельным.
В докладе, представленном по завершении своей миссии в Че¬
хословакии, лорд Ренсимен полностью стал на сторону судетских
немцев.
Выступая в Нюрнберге перед 300 тыс. нацистов, Гитлер в ка¬
кой-то степени повторил аргумент лорда Ренсимена, заявив: «Мы
глубоко переживаем невыносимо тяжелое положение судетских
немцев». Далее он выдвинул нечто похожее на обоснование: «Если
эти угнетенные создания не смогут обрести свои права, они полу¬
чат их от нас». Таким образом, широко задуманная экспансио¬
1 Bonnet Georges. De Munich a la guerre.
263

нистская операция германского империализма, которая привела
войска со свастикой в Вену, а вскоре должна была привести
их в Прагу и в другие столицы, прикрывалась гуманными пред¬
логами.
11 сентября Жорж Бонне встретился с народным комиссаром
иностранных дел Советского Союза Литвиновым.
Эта встреча состоялась через несколько дней после демарша,
предпринятого французским правительством для выяснения пози¬
ции Советского Союза в случае агрессии против Чехословакии.
В ответ Советский Союз заявил о своей готовности выполнить
свои обязательства и оказать помощь Чехословакии вместе с Фран¬
цией. Он сообщил, что представители советского военного коман¬
дования готовы немедленно встретиться с военными предста¬
вителями Франции и Чехословакии для рассмотрения необходи¬
мых мер.
Между тем страшная военная машина нацистов уже была за¬
пущена. Используя нерешительность Франции, Гитлер добился
нового успеха в результате встречи с Чемберленом в Берхтесгаде-
не 15 сентября, состоявшейся в обстановке напряженности, тща¬
тельно подготовленной гитлеровцами. Вслед за речью Гитлера
в Нюрнберге 12 сентября судетские немцы начали повстанческое
движение. Их делегаты в Праге предъявили правительству нечто
вроде ультиматума, требуя отмены чрезвычайного положения.
Срок истечения ультиматума был назначен на 23.30 13 сен¬
тября.
На следующий день Чемберлен попросил о встрече с Гитлером
и еще через день, впервые в жизни сев в самолет, оказался у фюре¬
ра. Французские правители утверждали, что Чемберлен поставил
их перед свершившимся фактом.
Во время этой первой встречи Гитлер сообщил Чемберлену
свои требования. Он потребовал передачи рейху тех районов Су¬
дет, где немцы составляли более 50% населения, и проведения
плебисцита в других районах. Речь шла, следовательно, о расчле¬
нении Чехословакии и о ликвидации оборонительной линии, како¬
вой являлись Судеты. Чемберлену было поручено добиться одоб¬
рения своих коллег в Париже, которым со своей стороны надле¬
жало оказать давление на Бенеша.
* * *
Митинг, намеченный на 14 сентября, был запрещен, и на следую¬
щий день «Юманите» опубликовала речь, которую я должен был
на нем произнести.
В этой речи говорилось, в частности: «Угроза создалась и для
Франции. Нужно говорить, нужно повторять, что можно помешать
войне, можно оттолкнуть преступные руки, которые хотели бы под¬
жечь Европу. Для этого все миролюбивые нации должны заявить
о своей полной солидарности с Чехословакией перед лицом
агрессии.
264

' Решается вопрос о безопасности Франции, о будущем нашей
страны.
Защитить мир означает ныне необходимость покончить — и по¬
кончить быстро — с чудовищным односторонним невмешательст¬
вом в Испании...
Защитить мир означает готовность выполнить положения до¬
говора, связывающего Францию с Чехословакией...
Защитить мир означает также арест «кагуляров», а не их осво¬
бождение, обезвреживание мятежных лиг, восстановленных во¬
преки закону.
Защитить мир означает защиту социальных завоеваний, кото¬
рые должны быть неотделимы от республики и страны.
Защитить мир означает принять меры против крупных капита¬
листов, саботирующих производство и национальную оборону...
Защитить мир означает добиваться осуществления союза фран¬
цузского народа, сорвать происки тех, кто раскалывает народные
массы».
Запрет митинга, на котором я собирался выступить, свидетель¬
ствовал о том, что правительство Даладье решило не сопротив¬
ляться гитлеровскому шантажу.
Эта политика проводилась с согласия министров, выдававших
себя за противников капитуляции, подобно министру финансов
Полю Рейно, который в феврале 1938 г., выступая против кампа¬
нии за отступничество Франции, организованной П. Э. Фланденом,
писал, имея в виду возможное предательство Франции в отноше¬
нии Чехословакии: «И вы будете ввергнуты в войну без чести и без
друзей».
18 сентября Даладье и Бонне отправились в Лондон для того,
чтобы узнать о результатах встречи Чемберлен — Гитлер. Нет
сомнения, что они ехали с решимостью не сопротивляться. В книге
«От Мюнхена до войны» Жорж Бонне следующим образом описы¬
вает свое настроение во время пребывания в Лондоне:
«В тот вечер я с грустью думал о новой забастовке (строитель¬
ных рабочих), начатой в момент, когда рост производства был бо¬
лее, чем когда-либо, необходим стране...»
Он забывает сказать, что французский рабочий класс чувст¬
вовал, что готовится какое-то темное дело, и у него возникало
естественное недоверие к правительству, которое вело наступление
на социальные завоевания Народного фронта.
Французская коммунистическая партия, стремясь пресечь
нарастание капитулянтских тенденций, выпустила номер «Юма¬
ните» 9 сентября с крупным заголовком: «Франция должна
провозгласить свою готовность спасти целостность Чехосло¬
вакии».
В призыве, опубликованном нашей партией 20 сентября, гово¬
рилось: «Да здравствует целостность Чехословакии, гарантирую¬
щая безопасность Франции!»
265

Позиция Советского Союза
Выступая в Лиге наций 21 сентября, народный комиссар иностран¬
ных дел Советского Союза Максим Литвинов заявил:
«Когда за несколько дней до моего отъезда в Женеву фран¬
цузское правительство в первый раз обратилось к нам с запросом
о нашей позиции в случае нападения на Чехословакию, я дал от
имени своего правительства совершенно четкий и недвусмыслен¬
ный ответ, а именно: мы намерены выполнить свои обязательства
по пакту и вместе с Францией оказывать помощь Чехословакии
доступными нам путями. Наше военное ведомство готово немед¬
ленно принять участие в совещании с представителями француз¬
ского и чехословацкого военных ведомств для обсуждения меро¬
приятий, диктуемых моментом...
Вот как гласил наш ответ. Только третьего дня чехословацкое
правительство впервые запросило Советское, готово ли оно, в соот¬
ветствии с чехословацким пактом, оказать немедленную и дейст¬
венную помощь Чехословакии в случае, если Франция, верная
своим обязательствам, окажет такую же помощь, и на это Совет¬
ское правительство дало совершенно ясный и положительный
ответ. Я думаю, согласятся, что это был ответ лояльного участни¬
ка международного соглашения и верного защитника Лиги на¬
ций...»
Итак, Советское правительство было готово выполнить поло¬
жения советско-чехословацкого договора в соответствии со статьей
II Протокола подписания, в которой говорилось:
«...Одновременно оба правительства признают, что обязатель¬
ства взаимной помощи будут действовать между ними лишь по¬
скольку при наличии условий, предусмотренных в настоящем
договоре, помощь стороне — жертве нападения будет оказана со
стороны Франции».
Комментируя этот текст, министр иностранных дел Чехосло¬
вакии Ваврека уточнил: «Мы не могли допустить, чтобы нас защи¬
тил только Советский Союз, потому что это выглядело бы как
война большевизма».
Все зависело, следовательно, от Франции, которая в час важ¬
нейших решений вступила на путь капитуляции.
От Годесберга до Мюнхена
Наши опасения полностью оправдались. 22 сентября Чемберлен
прибыл в Годесберг, на берега Рейна, где его ждал Гитлер. Он при¬
вез с собой франко-английский план, по которому Чехословакия
должна была мирно уступить судетские территории Германии.
Видя, однако, что его собеседник отступает, Гитлер драматизи¬
ровал встречу и потребовал, чтобы эвакуация Чехословакией су¬
детских территорий была начата 26 и закончена 28 сентября.
Чемберлен вернулся в Лондон 24 сентября. Во Франции было
266

объявлено о призыве в армию одного миллиона человек. 25 сен¬
тября Даладье и Жорж Бонне снова отправились в Лондон, где
встретились с Чемберленом, принявшим новые гитлеровские тре¬
бования.
Между Парижем и Лондоном продолжались переговоры, уча¬
стники которых были- озабочены не столько своим отступничест¬
вом по отношению к Чехословакии, сколько тем, как оформить
это отступничество.
Разыграв крупный козырь с объявлением, а затем отсрочкой
мобилизации и создав впечатление, что он готов на все, Гитлер
задержал ввод немецких войск в Чехословакию и предложил
созвать в Мюнхене конференцию с участием глав правительств
Германии, Франции, Англии и Италии.
Эта конференция, решение о которой было принято 28 сен¬
тября, должна была начаться на следующий день. Жорж Бонне
утверждал, что сердца самых искренних демократов наполняла
радость при мысли о том, что удалось избежать войны. Однако
на самом деле ликовали представители реакции, те самые, кто
несколько лет тому назад, не колеблясь, говорили: «Лучше Гитлер,
чем Народный фронт». Радовались именно они, а те, кто думал
о будущем демократии, с тревогой наблюдали, как демократические
правительства готовились подчиниться требованиям фюрера.
В конце концов, как и следовало ожидать, мюнхенское соглашение
было подписано. Чехословакия была лишена одной из своих про¬
винций, игравшей решающую роль в обеспечении безопасности
страны, причем Гитлер не предоставил чехословацкому государ¬
ству никаких гарантий.
Известие о подписании соглашения вызвало радость жителей
Мюнхена. Чемберлену и Даладье были оказаны знаки внимания,
вполне объяснимые со стороны немцев, которым удалось без вся¬
ких издержек одержать очень большую победу.
В охваченной пораженческими настроениями Франции, где
агенты из комитета. «Франция — Германия», неосоциалисты типа
Деа и другие расположили общественное мнение в пользу капиту¬
ляции, на улицы вышла огромная толпа, чтобы приветствовать
Даладье, прибывшего из Мюнхена на аэродром Бурже.
Обманутая бесчестной прессой толпа верила, что мир спасен.
Я находился в это время в здании ЦК партии. С тяжелым серд¬
цем я слушал приветственные возгласы на улице Лафайета, где
проходила машина Даладье, рядом с которым сидел Жорж Бонне.
Из осторожности он в Мюнхен не поехал, но подготовил возвраще¬
ние Даладье в Париж.
Сколько глупостей писалось в те сумрачные дни начала ок¬
тября 1938 г., когда уже приводился в действие тот страшный
механизм, которому было суждено развязать вторую мировую
войну.
Полный иллюзий Жорж Бидо писал в газете «Об» 1 октября:
«Действительно кажется, что после этой встречи четырех развя¬
267

зывание войны невозможно». В тот же день, подчеркивая, что
война предотвращена и зло отдалилось, Леон Блюм писал в «По-
пюлер»: «Можно возобновить работу и снова спокбйно засыпать.
Можно наслаждаться красотой осеннего солнца». Увы, начало
войны было отодвинуто лишь на год.
Верхом предательства и цинизма была телеграмма, посланная
30 сентября Гитлеру бывшим председателем Совета министров
Фланденом:
«Прошу вас принять мои горячие поздравления в связи с со¬
хранением мира в надежде, что этот исторический акт породит
доверительное и сердечное сотрудничество между четырьмя вели¬
кими европейскими державами, собравшимися в Мюнхене».
Как и все мои товарищи коммунисты, я был убежден, что Гит¬
лер перехитрил своих партнеров по переговорам, что можно было
заставить его отступить, если бы, вместо того чтобы вслед за
Англией вести политику «брошенной в воду дохлой собаки», поль¬
зуясь выражением, употребленным Брианом при других обстоя¬
тельствах, Франция ориентировалась на союзы, заключенные ею
со странами Центральной и Восточной Европы.
Да, поражение 1940 г. было подготовлено в Мюнхене, и, к со¬
жалению, несмотря на все наши усилия, мы не смогли выиграть
битву за мир.
Когда Палата депутатов приступила к голосованию, вместе
с 73 1 депутатами-коммунистами против мюнхенского соглашения
голосовали лишь еще два депутата — реакционер Анри де Керил-
лис, для которого патриотизм был выше классовых интересов,
и социалист Жан Буэ, депутат от департамента Кот-д’Ор.
Таким образом, мюнхенское соглашение было одобрено 535 го¬
лосами против 75. Это заседание Палаты являло собой малопри¬
влекательное зрелище. В то время как откровенные предатели
типа Деа цинично выставляли напоказ свою радость, чувствова¬
лось, что у многих депутатов, проголосовавших за мюнхенский
договор, совесть была не чиста. Некоторые поддались надежде,
что они выбрали наименьшее зло, а ведь оно подчас оказывается
самым худшим. За предоставление полномочий правительству
проголосовал 331 депутат при 78 против и 203 воздержавшихся.
Исподволь подготовленный заговор
Вспоминая события того времени, должен сказать, что после дол¬
гих размышлений над всеми этими вопросами я пришел к убежде¬
нию, что мюнхенская капитуляция явилась завершением испод¬
воль подготовленного заговора, у которого были свои заправилы,
их пособники и просто одураченные люди, в свою очередь превра¬
тившиеся в пособников.
1 Во время частичных выборов в департаменте Алье был избран еще один де¬
путат-коммунист, и число депутатов-коммунистов, выбранных в 1936 г., увеличи¬
лось до 73 человек.
268

французское правительство знало, что Франция была одним
из объектов гитлеровского плана экспансии, изложенного в нацист¬
ской библии «Майн кампф», однако французский экспорт не прек¬
ращал питать гитлеровскую военную машину.
Половина железной руды фирмы де Вандель, шедшей на экс¬
порт, поступала в нацистскую Германию, такое же положение
дел было и с бокситами компании «Алес-Фрож-Камарг».
Была развернута кампания с целью заставить поверить, что
франция была якобы вынуждена подписать мюнхенское соглаше¬
ние из-за нехватки военной техники. Оставалось сделать лишь
один шаг до того, чтобы взвалить вину за сложившуюся обста¬
новку на трудящихся, выдвигавших свои требования.
На самом деле, как в свое время на это правильно указывали
руководитель профсоюза металлистов Парижского округа, депутат
от Булонь-Бийанкура Альфред Кост и Жан Пьер Тембо, позже
расстрелянный вместе с другими товарищами в Шатобриане, на¬
циональную оборону саботировали заправилы трестов.
Эти господа, которые во время оккупации по уши погрязли
в экономическом сотрудничестве с немцами, уже давно сделали
свой выбор. Они предпочли мюнхенскую капитуляцию сопро¬
тивлению. Между тем сопротивление могло бы выявить то несоот¬
ветствие, которое возникло бы между угрозами и реальными воз¬
можностями фашистского фюрера, если бы против него объедини¬
лись все миролюбивые силы.
Что же касается тех, кто подготовил Мюнхен, то понятно,
почему, скажем, Жоржу Бонне пришлось так много писать в свое
оправдание.
Воскрешая в памяти мюнхенский период, нельзя не вспомнить
об интервью, которое генерал Гамелен дал 20 апреля 1946 г. газете
«Франс суар»:
«Вопрос: Каким образом Гитлер был информирован о некото¬
рых секретах французской политики?
Подумав, Гамелен ответил: Я вам расскажу одну неболыпут
историю. 23 августа 1939 г. на совещании министров я делал доклад
о состоянии французской армии. В своем выступлении я был
очень сдержан. «Г-н председатель,— сказал я потом г-ну Да¬
ладье,— я намеренно соблюдал осторожность: здесь был Жорж
Бонне». «Правильно сделали,— ответил мне председатель,— если
бы вы рассказали о слабых сторонах французской армии, то на
следующий же день об этом стало бы известно Гитлеру»».
Без сомнения, Жорж Бонне гордился мюнхенским соглаше¬
нием. Выступая в Марселе на съезде радикалов, который открылся
28 октября, он с победоносным видом заявил: «Никто не может
ставить под сомнение тот факт, что мюнхенские соглашения, за¬
крепившие согласованный в Лондоне франко-британский план,
спасли мир». Напротив, лидер лейбористской партии Эттли, вы¬
ступая в Палате общин, проявил гораздо большую сдержанность.
«События последних дней,— сказал он,— свидетельствуют о том,
269

что Англия потерпела одно из самых крупных дипломатических
поражений в своей истории. Это, безусловно, огромная победа
Гитлера».
И далее: «Франция несет большую ответственность за это
поражение. Она оказалась низведенной в ранг держав второго
разряда».
Со своей стороны Черчилль, который говорил, что слово «Чехо¬
словакия» является для трудящихся масс не чем иным, как сино¬
нимом безопасности, заявил в Палате общин: «Мы являемся сви¬
детелями катастрофы первой величины для Франции и Вели¬
кобритании.
Система союзов в Центральной Европе, на которую рассчиты¬
вала Франция для обеспечения своей безопасности, просто напро-
сто сметена».
Британский министр Дафф Купер сказал следующее:
«Я пытался проглотить мюнхенские условия, но они у меня
застряли в глотке. Теперь, когда немцы повалили своего против¬
ника на землю, они не откажут себе в удовольствии ударить его
ногой, а немецкая армия не останется без добычи».
Сэр Арчибальд Синклер отметил, что «в Австрии и Чехослова¬
кии Германия за один лишь год получила эквивалент в 40 дивизий
и все ресурсы Центральной Европы».
Мюнхенская капитуляция и антикоммунизм
Действуя в соответствии с логикой своей мюнхенской политики,
Даладье выступил на съезде партии радикалов с нападками на
коммунистическую партию. Если во времена Народного фронта Да¬
ладье гневно выступал против «200 семейств», то сейчас он стал
высшей надеждой трестовских заправил, которые держали в своих
руках нити французской политики.
Нападки правительства на рабочий класс были осуждены
ВКТ, тем более, что социально-экономическое положение снова
обострилось.
Вместо ушедшего в отставку Маршандо министром финансов
стал министр юстиции Поль Рейно. Когда новый министр финан¬
сов обосновался на улице Риволи, среди его сотрудников были
лица, которые впоследствии заставили заговорить о себе: Жак
Рюэфф, Морис Кув де Мюрвиль, Альфред Сови, Мишель Дебре.
Рассматривая закон о 40-часовой рабочей неделе как наихудшее
зло, Поль Рейно пошел войной против этого закона и против,
как он говорил, «недели с двумя воскресеньями». Оплата за сверх¬
урочные часы была снижена, были повышены налоги, произве¬
дена переоценка золотой наличности Французского банка, что
означало новую девальвацию.
Коммунистическая партия организовала серию публичных со¬
браний, призывая массы объединиться в борьбе против антисо¬
циальной политики правительства и его попустительства гитле¬
270

ровЦам. В ходе этой кампании я выступил на митингах в Туркуэне,
Энен-Льетаре, Витри, Денене, Американском парке в Бордо.
30 ноября была организована забастовка протеста в связи с ан¬
тисоциальной политикой правительства, которое мобилизовало
против нее исключительно большое количество полицейских сил.
На этой забастовке, за ходом которой я следил вместе с Мори¬
сом Торезом и Бенуа Фрашоном, сказалось влияние проводимой
правительством кампании запугивания.
Благосклонное отношение некоторых руководителей ВКТ к
мюнхенскому соглашению тоже не способствовало успешному за¬
вершению забастовки, которая, несмотря на участие большого
числа рабочих по всей стране, не смогла помешать правительству
проводить свою политику.
Новые требования фашистов
Реакционная позиция правительства Даладье способствовала
тому, что фашисты выдвинули новые требования.
Так, Муссолини, послом к которому был направлен Франсуа-
Понсе, начал требовать Корсику, Савойю и Ниццу, а Гитлер —
часть французских колоний.
Все это привело к подписанию в декабре 1938 г. соглашения
между Францией и Германией. 6 декабря Жорж Бонне принял
министра иностранных дел Германии Иоахима фон Риббентропа.
На прием, данный в честь Риббентропа, который впоследствии
был приговорен в Нюрнберге, как военный преступник, к смертной
казни через повешение, не были приглашены два министра-ев-
рея — Жан Зей и Жорж Мандель, дабы не оскорблять расистские
убеждения гитлеровского гостя.
Франко-германское соглашение от 6 декабря развязывало руки
третьему рейху. В письме, адресованном французским послам
в Лондоне, Берлине, Брюсселе, Риме и Барселоне, Жорж Бонне
подчеркивал, что Риббентроп счел своим долгом заверить его,
что при наличии двух группировок — Германия — Италия и Фран¬
ция — Англия — ничто не может противодействовать «налажива¬
нию отношений между четырьмя державами, которое способно
привести к установлению подлинного сотрудничества двух осей,
ибо именно борьба с большевизмом лежит в основе политического
сообщества Германии и Италии».
Словом, подписание соглашения от 6 декабря было началом
союза с Германией.
Габриэль Пери обвиняет
9 декабря в Палате депутатов с блестящей речью выступил Габ¬
риэль Пери.
«...Я отмечаю ряд фактов.
Я отмечаю, что официальная Германия с торжеством воспри¬
271

няла речь главы нашего правительства в Марселе, как триумф
установок доктора Геббельса. Я констатирую, что по приезде в Па¬
риж г-н фон Риббентроп счел необходимым прежде всего, проявив
при этом полное пренебрежение правилами международной кор¬
ректности... (Возгласы протеста и попытки прервать оратора в
центре зала и справа.)
Господа, мне непонятно ваше волнение.
Все, кто читал вечерние газеты от 5 декабря сего года, знакомы
с содержанием интервью министра иностранных дел рейха, в кото¬
ром он выражает свое мнение о внутренней политике Франции
и приветствует, в частности, г-н председатель Совета министров,
ваше отношение к нашей партии. (Аплодисменты на самых левых
скамьях, где сидят депутаты-коммунисты.)
...Гитлер обещал вам,— продолжал Габриэль Пери,— гаран¬
тию одной из ваших границ в тот самый день, когда его союзник
заявил вам о своем намерении нарушить другие границы. (Апло¬
дисменты на скамьях коммунистов.) Подумайте над тем, что вы
даже не смогли добиться у своего знатного и очаровательного
гостя, чтобы он, хотя бы на время своего пребывания в Париже,
умерил пыл, с которым нацистская печать одобряет антифран-
цузские манифестации в Риме и Милане. Именно во время пребы¬
вания г-на фон Риббентропа в Париже газета «Берлинер та-
геблатт» писала: «Урегулирование средиземноморских и других
вопросов, разделяющих Францию и Италию,— это дело самой
Франции; но было бы правильно для самой Франции никогда
не забывать, что в дальнейшем нельзя будет спекулировать на
вымышленных разногласиях во взглядах, якобы разделяющих
германскую и итальянскую дипломатию».
А чтобы вам стало понятнее, напомню, что 7 декабря, в день,
когда фон Риббентроп был принят в комитете «Франция — Гер¬
мания», в парижском Коричневом доме, 2500 нацистов из орга¬
низации «Сила через радость» высадились в Неаполе с борта
германского теплохода и приняли участие в антифранцузских
демонстрациях...»
Заключительные слова Габриэля Пери прозвучали как тяжкое
обвинение правительству:
«...Видите, господа члены правительства, представление о ва¬
шей слабости, или, точнее, о вашей постоянной готовности мчаться
на помощь тоталитарным режимам, запечатлелось в умах бер¬
линских и римских руководителей. И пока оно не сотрется, обе
эти тоталитарные державы будут считать, что им все позволено.
Вольно или невольно вы символизируете политику, выбрасываю¬
щую белый флаг при любой опасности, при любом шантаже. (Апло¬
дисменты на скамьях коммунистов и крики, прерывающие орато¬
ра, в центре зала и справа.)
Именно потому, что вы занимаете эти места, Франция стала
жертвой унижений и оскорблений. Вы, господин министр иност¬
ранных дел, как говорят о вас в Англии, вы тот партнер, с которым
272

было бы опрометчиво пойти на охоту не только на тигра, но и на
зайца. (Аплодисменты на скамьях коммунистов.)
Для того чтобы подпись Франции пользовалась доверием,
надо, чтобы ее ставили другие люди, а не вы. (Аплодисменты
на скамьях коммунистов. Громкие выкрики протеста в центре и
справа.)»
Новая ориентация французской внешней политики должна
была неизбежно сказаться в сфере демократических свобод.
Габриэль Пери предвидел это. Еще 24 октября, обращаясь
с трибуны Палаты депутатов к Даладье и Бонне, он говорил «об
этой европейской директории, которая своим первым актом при¬
несла в жертву Чехословакию, а вторым, может быть, принесет
в жертву Испанию, этой европейской директории, решения кото¬
рой — не сомневайтесь в этом ни на минуту, господа,— отразятся
на нашей внутренней политике, этой европейской^ директории,
которая войдет в историю как священный союз против демокра¬
тий и народных классов, этой европейской директории, которая
будет выступать как своего рода священный союз всех тех, кто ле¬
леет мечту о 6 февраля во всемирном масштабе... (Аплодисменты на
самых левых скамьях.)»
Против антисоциальной политики правительства
8 декабря 1938 г., в условиях, когда для Франции становились все
более очевидными и непрочность мира и усиление антисоциаль¬
ной политики правительства Даладье, я выступил в дебатах по
общей политике в Палате депутатов.
Я заявил:
«Нам нет необходимости выносить приговор вашей политике,
вы это сделали сами, господин председатель Совета министров.
Это вы говорили 13 октября 1935 г.:
«Система великого поста несовместима с громадным ростом
производительных сил, характерным для нашего времени. Именно
в повышении благосостояния масс, а не в ограничении их возмож¬
ностей следует искать спасительный выход». (Аплодисменты на
скамьях коммунистов и других левых. Крики, прерывающие ора¬
тора, справа.)
Таким образом, с экономической точки зрения вы сами себе
вынесли приговор. Впрочем, и результаты налицо.
Но кроме того, вы пытались расколоть страну в момент, когда
надвигался международный кризис.
Значило ли это служить интересам национальной обороны?
Нет!
Те, кого поносили, были в сентябре призваны в армию и со¬
храняли высокий моральны.# дух, несмотря на пораженческую
кампанию (аплодисменты на скамьях коммунистов), организа¬
торы которой являются сегодня вашей опорой, г-н председатель
Совета министров.
273

А дезертиры от финансовых кругов так и не возвратили свои
капиталы на родину.
У одних взоры были устремлены в сторону границы, другие
же следили за валютным курсом. Видимо, они неплохо заработали,
в то время как многие демобилизованные оказались без работы.
(Аплодисменты на скамьях коммунистов.)»
В заключение я сказал:
«Сегодня долг республиканцев ясен. Коммунисты, социалисты,
радикалы, избранные в 1936 г. на платформе Народного фронта
и остающиеся верными ей, ясно сознают свой долг: проголосовав
против правительства, они откажутся быть орудием реакции.
(Аплодисменты на скамьях коммунистов.)
Что касается нас, коммунистов, то, проголосовав против пра¬
вительства, мы выразим сокровенные чаяния народа нашей страны,
чаяния тех, кто работает, трудится и надеется, и мы заявляем:
«Убирайтесь вон! Освободите место для настоящего республикан¬
ского правительства». (Аплодисменты на скамьях коммунистов
и на других скамьях левого крыла.)ь
Но Даладье не собирался уходить. Став пособником реакции,
он намеревался довести до конца политику, вытекавшую из мюн¬
хенской капитуляции.
Так закончился 1938 год. Закончился поражением мира, пора¬
жением, предвещавшим новые поражения.
В начале 1939 г., ввиду того что в отношениях между парти¬
ями Народного фронта возникло состояние напряженности, было
не ясно, буду ли я вновь избран заместителем председателя Па¬
латы децутатов. Реакционная пресса предсказывала мое пораже¬
ние. Однако я был переизбран, что было совсем не по вкусу пра¬
вительству.

ПРЫЖОК В ВОЙНУ
Мюнхенская капитуляция не только не спасла мир, не только не
умерила аппетиты гитлеровской Германии, но, наоборот, предо¬
ставила ей новые возможности для усиления захватнической поли¬
тики. Действительно, Чехословакия, у которой по мюнхенскому
соглашению отрезали около трети территории, была аннексирована
Гитлером в марте 1939 г. Словакия была возведена им в ранг
«независимого» государства с правительством, во главе которо¬
го был поставлен беспредельно преданный гитлеровцам прелат
Тисо.
Другая часть Чехословакии, Закарпатская Украина, также
была превращена в «независимое» государство, во главе прави¬
тельства которого стоял тоже прелат — Волошин. Но он вскоре
вынужден был искать убежища в Румынии, ибо этот район был
занят венгерскими войсками Хорти, которые таким образом вы¬
шли к границе Польши, чье окружение планомерно готовилось за¬
ранее. Что касается Чехии и Моравии, то они были официально
провозглашены Гитлером 16 марта в Праге германским протекто¬
ратом.
Таковы были последствия мюнхенской капитуляции.
В то время как политические круги Франции занимались вы¬
искиванием предполагаемых противоречий между итальянскими
фашистами и гитлеровцами, Германия и Италия заключили 22 мая
1939 г. так называемый «Стальной пакт». Несмотря на это, Па¬
лата депутатов продолжала голосовать за доверие правительству
Даладье и Бонне, хотя вся страна убеждалась в пагубности их
политики.
Эдуард Даладье, пользовавшийся сильной поддержкой прези¬
дента республики Альбера Лебрена, полномочия которого исте¬
кали, позаботился о его переизбрании, что и было сделано 5 ап¬
реля 504 голосами из 904. Мы отдали свои голоса Марселю Ка-
шену.
Все это происходило в Версале. Заседание было очень бурным.
Мы шумно протестовали, когда было объявлено о переизбрании на
пост президента Лебрена, тесно связанного с Даладье, политика
которого становилась все более и более опасной.
275

Поль Рейно инспирировал на страницах печати широкую кам¬
панию, в ходе которой превозносился выдвинутый им план эко¬
номического оздоровления, план, который для трудящихся обер¬
нулся удлинением рабочего дня и увеличением налогового бре¬
мени. Но все это не шло ни в какое сравнение с той шумихой, ко¬
торая была поднята вокруг поступления во Францию большого
количества золота.
Наша партия выступила с критикой как внутренней, так и
внешней политики правительства, а съезд социалистической пар¬
тии, состоявшийся 27 — 30 июня, выразив свое неодобрение внут¬
ренней политике правительства, все же одобрил его внешнюю по¬
литику.
Съезд партии радикалов, состоявшийся 7 июня, в свою оче¬
редь одобрил политику правительства Даладье. В связи с вопро¬
сом о продлении полномочий Палаты депутатов правительство
получило санкцию съезда действовать в зависимости от обсто¬
ятельств.
Коммунистическая партия, как и социалистическая партия,
выступила против продления депутатских мандатов, но Даладье,
пользуясь чрезвычайными полномочиями, ранее предоставлен¬
ными ему парламентом, принял решение продлить полномо¬
чия Палаты депутатов, истекавшие 1 июня 1940 г., до 1 июня
1942 г.
В оправдание этой меры был выдвинут предлог о необходимости
покончить с развернутой на страницах немецкой печати кампа¬
нией о том, что Франция якобы занята лишь предстоящими вы¬
борами в законодательные органы. На самом же деле Даладье
хотел обеспечить себе безоговорочную поддержку большинства
Палаты депутатов, оградив его от опасений, связанных с выбо¬
рами.
Таким образом, ссылаясь на осложнение международной обста¬
новки, правительство Даладье развернуло политику социального
подавления, которая привела в свою очередь к скандальному ро¬
сту прибылей предпринимателей.
Был введен однопроцентный налог на все торговые сдел¬
ки, что, естественно, вызвало рост цен. В результате, как гово¬
рил Морис Торез, «богатых пощадили, а бедных заставили пла¬
тить».
Эта реакционная политика, раскалывая страну, противоречила
требованиям подлинной политики национальной обороны.
В то же время складывалось впечатление, что французское
правительство все больше попадало в подчиненное положение по
отношению к консервативному правительству Англии, против чего
наша партия выступила еще на съезде в Арле.
10 июля Морис Торез, разоблачая политику французского пра¬
вительства, говорил:
«Народ Франции не желает терпеть лишения и быть неуверен¬
ным в завтрашнем дне по воле горстки паразитов: он не хочет,
276

чтобы привилегированная верхушка богачей и торговцы пушка¬
ми могли извлекать прибыль из создавшейся международной об¬
становки; он не хочет, чтобы жертвы приносила только одна сто¬
рона, тем более, что к нынешнему положению нас привела поли¬
тика финансовых воротил».
Касаясь, далее, внешнеполитических проблем, Морис Торез
разоблачил позицию правительств Лондона и Парижа, которые,
прибегая ко всевозможным уловкам, хитростям, нечестным дово¬
дам, затягивали переговоры о заключении подлинного пакта о
защите мира, который мог бы образумить гитлеровцев.
«Сразу же после 15 марта,— продолжал Морис Торез,— когда
оккупация Гитлером Чехословакии показала всю пагубность мюн¬
хенского диктата для дела мира и когда начало нарастать возму¬
щение народных масс, виновники создавшегося положения пошли
на переговоры с Советским Союзом, затаив при этом в глубине
души мысль об их саботаже.
Мы не забыли сентябрьских событий 1938 г. Мы по опыту
знаем, каким образом разговоры о твердости могут служить при¬
крытием готовящейся капитуляции. Мы также знаем, что слово
Франции и Англии, данное теми, кто поставил свою подпись под
мюнхенским соглашением, может пользоваться лишь относитель¬
ным доверием.
Чтобы заставить поджигателей войны от международного фа¬
шизма отступить, чтобы отбить у них охоту к любой авантюре,
СССР требует принятия четких обязательств на основе полной
взаимности.
Это язык мира, так как надо дать понять правящим кругам
Берлина, Рима и Токио, что если они возобновят свои провока¬
ционные действия, то натолкнутся на заслон, стоящий на страже
мира.
Вот почему сторонники мира и все французы, для которых до¬
рога безопасность своей страны, должны объединиться и добивать¬
ся заключения англо-франко-советского договора, столь нежела¬
тельного для французских фашистов и для тех, кто является про¬
водником их политики».
Итак, политика нашей партии была ясной. Мы призывали к
единству действий между коммунистами и социалистами в борьбе
против чрезвычайных декретов, несущих нищету, в борьбе за рос¬
пуск мятежных лиг и за предотвращение ужасов новой войны, о
которой мечтали фашистские орды, эти заклятые враги цивилиза¬
ции и свободы всех народов.
Гитлеровская «пятая колонна» в действии
Агенты фашизма во Франции развертывали все более широкую
деятельность, а правительство, претендовавшее на то, что его глав¬
ной заботой является обеспечение национальной обороны, попу¬
стительствовало им.
277

Агенты гитлеровской «пятой колонны» были вдохновителями
и руководителями фашистских группировок, среди которых выде¬
лялись «кагуляры», в чьих рядах было немало мастеров с крупных
предприятий. Агенты «пятой колонны» получали оружие от Гит¬
лера и Муссолини.
Группы «кагуляров», связанные с предателем Дорио, взорвали
дом предпринимателей на улице Пресбур, пытаясь взвалить вину
за это преступление на рабочих.
Тем временем будущего «посла» Гитлера в Париже во время
оккупации, Абеца, принимали в парижских салонах. Он учредил
комитет «Франция — Германия», членами которого являлись дель¬
цы, политики и литераторы.
Среди членов этого комитета были бывший министр Франсуа
Пьетри, ставший затем послом Петена в Мадриде, Гастон Берже-
ри, будущий посол Петена в Анкаре, Абель Боннар, будущий ми¬
нистр Петена, Жюль Ромен, член Французской академии, Жан
Гуа, председатель Национального союза воинов. Таким образом,
реакционные круги в значительной мере поддерживали идею со¬
глашения с гитлеровской Германией, одновременно усиливая ан¬
тикоммунистический разгул.
Проводилась широкая кампания по дезориентации обществен¬
ного мнения. Хотя опасность становилась все более ощутимой, во
Франции старались создать атмосферу успокоенности.
В своей книге «После Мюнхена. Ты хочешь жить или уме¬
реть?» Пьер Доминик, сотрудничающий в фашиствующем еже¬
недельнике «Ривароль», изложил 6 пунктов, из которых должно
было следовать, что после Мюнхена Германия нам больше не угро¬
жает, что она занята исключительно своими завоеваниями на
востоке. То была политика Drang nach Osten, вытекающая из
мюнхенской политики. Следовательно, с этой стороны Франции
якобы нечего было больше опасаться.
Правительство не предпринимало никаких, даже самых незна¬
чительных, санкций против агентов гитлеровской «пятой колон¬
ны». Ничего против Марселя Деа, ничего против де Бринона, буду¬
щего посла Виши в Париже, ничего против Лаваля. Все это сви¬
детельствовало о том, что в правительственных кругах думали о
чем угодно, но только не о борьбе с Гитлером.
Такова была обстановка во Франции в июле 1939 г. Прежде
чем продолжить анализ событий, мне хотелось бы напомнить о
поездке Мориса Тореза в Алжир в 1939 г.
Против колониализма
В 1939 г. Морис Торез совершил поездку в Алжир. Там он смог
оценить все зло колониализма и положение крайней нищеты, в
котором находилось население Алжира. В то время как большин¬
ство французов считало Алжир провинцией Франции, Морис То¬
рез не побоялся ясно высказаться о перспективах развития алжир¬
278

ского 'народа к негодованию колонизаторов, заинтересованных в
сохранении своего господства в Алжире и тех выгод, которые они
извлекали из него.
С тех пор отвратительное здание колониализма, который на
протяжении XIX в. насаждал на различных континентах дикую
эксплуатацию, гнет, спекуляцию и пренебрежение к человеческой
личности, рухнуло под натиском национально-освободительных
движений, начало которым положил великий переворот — Ок¬
тябрьская революция 1917 г.
С самого начала своего существования Французская комму¬
нистическая партия выполняла свой долг, связанный с существо¬
ванием крупной французской колониальной империи. Мы боро¬
лись против колониального подавления народов Сирии, Алжира,
Марокко, Туниса, Индокитая. Мы отстаивали тем самым престиж
Франции, вопреки нападкам, оскорблениям, преследованиям псев¬
допатриотов, которые, защищая колониализм, заботились не об
интересах Франции, а о своих личных интересах.
Опасная дипломатическая игра
Переговоры между Англией, Францией и Советским Союзом про¬
должались с апреля по июль 1939 г., во время и после окончания
парламентской сессии. СССР, который видел, как правительства
Англии и Франции капитулировали в Мюнхене, имел определен¬
ные основания для недоверия. 29 июня с разоблачением тактики
Франции и Англии выступил Жданов, который подчеркнул:
«...Англия заключила пакты о взаимопомощи с Турцией и Поль¬
шей в течение очень короткого времени... Все это говорит о том,
что англичане и французы хотят не такого договора с СССР, кото¬
рый основан на принципе равенства и взаимности... а такого до¬
говора, в котором СССР выступал бы в роли батрака, несущего
на своих плечах всю тяжесть обязательств».
Советский Союз имел основания не доверять еще и потому,
что одновременно происходили переговоры между Англией и Гер¬
манией. С немецкой стороны они велись доктором Вольтатом и
гитлеровским послом в Лондоне Дирксеном, с английской сторо¬
ны — министром внешней торговли Хадсоном и сэром Горацием
Вильсоном.
Советский Союз видел, что западные державы хотят направить
Гитлера против него. С этой целью в конце июля 1939 г. видный
лейбористский деятель Чарльз Роден Бакстон посетил германское
посольство и высказался в пользу размежевания сфер влияния
Англии и Германии. Кроме того, он заявил, что если Германия
не будет вмешиваться в дела. Британской империи, то Англия
согласится уважать интересы Германии в Восточной и Юго-Восточ¬
ной Европе, откажется от гарантий, предоставленных ею некото¬
рым странам, повлияет на Францию с тем, чтобы побудить ее к
279

расторжению договора о взаимной помощи с СССР, прекратит
вести переговоры с Советским Союзом.
Более того, были начаты военные переговоры. 16 августа в
Берлине состоялась встреча представителя военно-воздушных сил
Англии барона де Роппа и Риббентропа. Ропп заявил: «Для Гер¬
мании и Англии было бы абсурдно вступать из-за Полынй в смер¬
тельную схватку. Это привело бы только к взаимному уничтоже¬
нию военно-воздушных сил... в то время как Россия, силы которой
будут не тронуты, окажется единственной страной, находящейся
в благоприятном положении».
Однако растущие империалистические противоречия между
Германией, с одной стороны, и Англией и Францией — с другой,
становились препятствием на пути заключения между этими стра¬
нами уже подготовленных соглашений. Чем значительнее были
уступки правительств Англии и Франции, тем больше разгорался
аппетит германских империалистов. Стремление правящих кру¬
гов Англии и Франции сохранить свои колонии, свое влияние не
устраивало Германию. Германский империализм стремился к ми¬
ровому господству и к полному устранению своих конкурентов;
частичные уступки его уже не устраивали. Кроме того, фашист¬
ские руководители опасались войны с СССР.
В силу всех этих обстоятельств гитлеровцы все больше скло¬
нялись к тому, чтобы сначала раздавить Францию и Англию. По¬
беда над Францией необходима была им и для обеспечения пол¬
ной безопасности Рура, этого сердца германской индустрии. «У нас
есть ахиллесова пята — Рур,— говорил Гитлер.— Успех в войне
зависит от того, будем ли мы владеть Руром. Если Англия и Фран¬
ция через Бельгию и Голландию захватят Рур, мы окажемся в
очень большой опасности. Это может парализовать силу герман¬
ского сопротивления».
Происки Англии и Франции
И все же Франция и Англия не теряли надежды направить
удар гитлеровских сил на восток, что и объясняло те трудности,
с которыми столкнулись представители Советского Союза
в ходе переговоров с французской и английской военными мис¬
сиями. Последние вели переговоры, имея свои скрытые наме¬
рения.
Французский генеральный штаб в общем и целом хотел до¬
биться от Советского Союза обязательств, выполнение которых
вовлекло бы СССР в войну с Германией, в то время как Франция
и Англия смогли бы оставаться в стороне. В отношении Совет¬
ского Союза в директивах, данных участникам переговоров от
французской стороны, было сказано: «Не в наших интересах, что¬
бы Советский Союз остался вне военного конфликта и сохранил
нетронутыми свои силы».
Английская же делегация получила от своего правительства
280

указание участвовать в переговорах без права соглашаться на
подписание какой-либо военной конвенции. И это происходило в
момент, когда со дня на день можно было ожидать нападения
гитлеровской Германии на Польшу.
Представители Англии и Франции требовали, чтобы Советский
Союз объявил войну Германии, если та нападет на Польшу, но
не предпринимал бы никаких мер, прежде чем германские войска
не дойдут до его границ. Такая позиция западных держав свиде¬
тельствовала о том, что они заботились не о помощи Польше, а
стремили^ лишь подставить Советский Союз под удар германской
армии.
Со своей стороны польское правительство, действуя в тесном
контакте с правительствами Англии и Франции, отклоняло все
советские предложения, направленные на защиту Польши от гер¬
мано-фашистского вторжения.
Об этом с циничной откровенностью заявил французскому по¬
слу главнокомандующий вооруженными силами Польши маршал
Рыдз-Смиглы: «С немцами мы рискуем потерять свободу, с рус¬
скими мы потеряем душу».
В своей слепой ненависти к СССР польское правительство ка¬
тегорически отвергло последний шанс спасения своей страны от
германо-фашистского нападения. С этого момента уже ничто не
могло остановить агрессора.
Политика правительств Эстонии, Латвии и Литвы мало чем от¬
личалась от политики правящих кругов Польши.
Заключение договоров о дружбе между Эстонией, Латвией и
Германией не могло не усилить обоснованного недоверия со сто¬
роны Советского Союза.
17 августа переговоры военных миссий были прерваны до
21 августа, с тем чтобы дать возможность делегациям Англии и
Франции окончательно выяснить позицию своих правительств по
вопросу о проходе советских войск через территорию Польши. На
заседании 21 августа английский представитель заявил, что в те¬
чение этих четырех дней из Лондона не поступало никаких новых
сообщений и что «следовало бы отложить заседание еще на
3—4 дня». Советский делегат предложил приостановить перегово¬
ры до получения миссиями Англии и Франции конкретного ответа
своих правительств на вопрос, как они представляют выполнение
Советским Союзом своих обязательств по военной конвенции. В за¬
явлении советской делегации говорилось: «...ответственность за
затяжку военных переговоров, как и за перерыв этих перегово¬
ров, естественно, падает на французскую и английскую сто¬
роны».
В 1939 г. германское правительство предложило СССР возоб¬
новить переговоры о новом торгово-кредитном соглашении. Ранее
прерванные переговоры возобновились по просьбе рейха в июле
месяце. А 3 августа фон Риббентроп предложил СССР заключить
договор.
281

Не желая заключать договор с Германией и надеясь еще на
возможность успешного исхода переговоров между военными мис¬
сиями СССР, Англии и Франции, Советское правительство заявило
7 августа Берлину, что считает германское предложение неприем¬
лемым.
20 августа, когда уже обозначился провал переговоров между
военными миссиями, германское правительство обратилось с прось¬
бой принять в Москве его министра иностранных дел в целях под¬
готовки и подписания пакта о ненападении.
Советский Союз мог либо отклонить германские предложения,
либо их принять. В первом случае война с Германией станови¬
лась неизбежной в самые ближайшие недели. Между тем ситуа¬
ция требовала того, чтобы военный конфликт был оттянут на мак¬
симальный срок, прежде всего потому, что нападение Германии
на СССР могло вылиться в «крестовый поход» капиталистического
мира против социалистического государства.
Во втором случае, то есть если бы Советский Союз принял гер¬
манское предложение, он получал выигрыш во времени, что было
крайне необходимо для укрепления его обороноспособности и,
главное, устраняло возможность создания единого антисоветского
фронта империалистических держав.
Советско-германский пакт о ненападении был подписан 23 ав¬
густа 1939 г. Здесь особенно важно помнить то обстоятельство, что
он был заключен лишь тогда, когда стало совершенно ясно, что
абсолютно невозможно заключить с Англией и Францией договор
о совместной обороне прютив гитлеровской агрессии, когда вы¬
явилась полная бесполезность переговоров с ними по этому во¬
просу.
Более того, следует постоянно помнить, что этот пакт был не
договором о союзе, а лишь договором о ненападении.
К этому можно добавить, что он явился естественным ответом
на политику попустительства агрессии на востоке, начатую в
Мюнхене французским и английским правительствами.
Наступление антикоммунизма
20 августа на празднике федерации ФКП департамента Верхние
Пиренеи я выступил с разоблачением политики, приведшей к
мюнхенской капитуляции. Несколько дней я провел в доме, где
родился. Здесь меня навестили вместе со своими женами Жорж
Политцер и Жак Соломон. Советско-германский пакт был только
что подписан.
Мы считали, что правительства Франции и Англии сделали
все, чтобы помешать заключению настоящего договора с Советским
Союзом, и понимали, что побудило Советский Союз подписать
пакт о ненападении с гитлеровской Германией.
282

Это'был логический результат, к которому привела мюнхенская
капитуляция но мы чувствовали, что реакция ухватится за это
событие, для того чтобы развязать неистовую антикоммунисти¬
ческую кампанию, в первых рядах которой выступят, естественно,
приверженцы Мюнхена. Впрочем, нам довелось увидеть воочию
реакцию некоторых кругов, когда мы приехали в Баньер-де-Бигор
пообедать в ресторане «Пупунэ», где меня тотчас узнали. Никто не
сделал ни малейшего недружественного жеста в мою сторону, но
одна сильно накрашенная дама, которую сопровождали два галант¬
ных кавалера, выбросила руку в гитлеровском приветствии, вык¬
рикнув при этом обязательное «Хайль!».
Я постарался разузнать, кто была эта особа. Она оказалась
актрисой Элен Пердриер. Закончив обед, мы дождались выхода
этой дамы и ее спутников. В холле ресторана Май Политцер, кра¬
сивая молодая женщина с голубыми глазами, с белым, как молоко,
цветом лица, попросила мадемуазель Элен Пердриер, которая те¬
перь чувствовала себя не так уверенно, как на сцене, объяснить
свое поведение, а потом влепила ей пару совсем не театральных
пощечин.
В течение долгих месяцев подполья я часто думал об этом ин¬
циденте. Мне неизвестно, что делали во время оккупации мадему¬
азель Элен Пердриер и ее ухажеры. Знаю только, что Май Полит¬
цер не вернулась из лагеря смерти и что огненно-рыжий, веснуш¬
чатый Жорж Политцер, глаза которого, казалось, проникали в
самую суть людей и вещей, был расстрелян нацистами, как и Жак
Соломон, зять профессора Поля Ланжевена, молодой ученый, ко¬
торого ожидало прекрасное будущее. Он тоже погиб за Францию
и коммунизм.
Именно потому, что в отличие от правительства, имевшего в
своем пассиве предательство в Мюнхене, мы считали себя по¬
следовательными защитниками Франции, мы и решили дать
должный отпор демонстративной выходке мадемуазель Элен
Пердриер.
Нам предстояло вскоре столкнуться и с другими проявления¬
ми антикоммунизма, который подстегивался мерами правительства
против нашей партии. Обстановка, в которой все это происходило,
свидетельствовала о том, что правительство не теряло надежды,
что война произойдет где-то в другом месте. Между тем гроза на¬
двигалась на Францию.
Вечером того самого дня, когда произошел описанный мною
инцидент в ресторане «Пупунэ», мы выехали в Париж на двух
«ситроенах», которые успешно выдержали дорогу, несмотря на
дожди и грозы.
26 августа были конфискованы выпуски газет «Юманите» и
«Се суар», а на следующий день правительство объявило об их
временном запрещении.
Даладье отказался принять делегацию коммунистов, а 28 ав¬
густа был запрещен еще ряд других газет, в том числе «Авангард»
и «Терр».	283

Была введена цензура. По словам правительственной печати,
были проведены обыски в «коммунистических кругах». Два депу-
тата-коммуниста, трусливо встав на грязный путь ренегатства,
вышли из партии этот факт всячески обыгрывался реакционной
прессой, особенно газетой «Матен», которая год спустя перешла
на службу к нацистам.
В департаменте Сена были запрещены публичные собрания,
а это означало, что коммунистическая партия, терпевшая нападки
со всех сторон, была лишена возможности объяснить свое отноше¬
ние к советско-германскому пакту и к вызвавшим его полити¬
ческим событиям.
Все это вполне соответствовало заявлению, которое было сде¬
лано Жоржем Бонне германскому послу в Париже графу Вель-
чеку. «Наконец, я сказал послу,— сообщает Жорж Бонне,— что
он может удостовериться, что во Франции вокруг правительства
образовалось движение национального единодушия, что выборы
будут отсрочены, публичные собрания прекращены, любые по¬
пытки иностранной пропаганды будут пресекаться, а коммунисты
будут образумлены».
И это правительство, которое, проводя капитулянтскую поли¬
тику, давало гитлеровцам подобные заверения, имело смелость
обвинять нас в том, что мы отдали себя в распоряжение Германии.
Предательство рядилось в тогу патриотизма, чтобы вести войну с
народом Франции, а не с Гитлером.
Люсьен Сампе перед судом
По вопросу «патриотической позиции» правительства следует ска¬
зать, что в ходе судебного дела, начатого по инициативе министра
иностранных дел против ответственного секретаря «Юманите»
Люсьена Сампе, выявились некоторые важные факты. Люсьен
Сампе подвергся преследованию, так как опубликовал сообщение
об аресте Обена, заведующего отделом информации газе?ы «Тан»,
органа «Комитэ де форж», и Пуарье, заведующего отделом рек¬
ламы газеты «Фигаро», которые в действительности были аген¬
тами германской разведки, выплачивавшей им крупные суммы
денег.
Выступая перед судом 28 июля 1939 г., Люсьен Сампе за¬
явил:
«...В интервью, данном генералом Фоше 2 24 декабря 1938 г.
г-ну Кериллису и опубликованном в газете «Эпок»,— тому само¬
му г-ну Кериллису, который, как я полагаю, тоже, и в немалой
степени, способствовал кампании, направленной против преда¬
тельства,— глава военной миссии в Чехословакии рассказал, как в
' Соссо и Лубраду, депутаты от департамента Дордонь.
2 Глава французской военной миссии в Чехословакии.
284

сент^ре 1938 г., во время переговоров в Мюнхене, переговоров
столь трагических для судеб Франции и мира, часть французской
прессы действовала по указке Гитлера.
«Я уверен, что германская пропаганда осуществлялась во
Франции чрезвычайно активно. Я настоятельно заявляю, что от¬
дельные газеты явно выходили при прямом участии иностранных
ведомств пропаганды. Случалось, что, держа в руках французские
тексты, я без труда узнавал немецкую фабричную марку.
Я имею в виду,— сказал далее Фоше,— не только ежедневные
газеты и еженедельники, но также брошюры и книги, и я, не ко¬
леблясь, утверждаю, что была совершена настоящая измена (я не
могу подобрать другого слова)...»»
Вторая мировая война
Антикоммунизм принимал все возрастающие масштабы. 1 сен¬
тября, в день, когда, выступая в рейхстаге, Гитлер заявил о при¬
соединении к Германии Данцига и объявил войну Польше, фран¬
цузское правительство, вместо того чтобы принять меры против
комитета «Франция — Германия», который был «пятой колонной»,
троянским конем гитлеровской Германии во Франции, подвергло
обыску помещения руководства коммунистической партии и ее па¬
рижской федерации.
В газете «Матен», которая впоследствии продалась нацистским
оккупантам, бывший министр Жан Фабри писал: «Во Франции нет
больше места для коммунизма, этого бича всего мира».
На следующий день, 2 сентября, была объявлена всеобщая мо¬
билизация, в парламенте было проведено голосование военных
кредитов (депутаты-коммунисты голосовали за них), Германии
был направлен ультиматум, а затем началась война, которая полу¬
чила название «странной войны», ибо она заключалась в том, чтобы
стоять перёд германской границей с ружьями, приставленными
к ноге.
Одно из первых военных сообщений, коммюнике № 3, гласило,
что «происходит нормальное передвижение всех сухопутных, мор¬
ских и воздушных сил».
В коммюнике № 4 от 5 сентября сообщалось, что войска вошли
в соприкосновение с противником и местами продвинулись вперед.
В сообщениях о военных действиях против гитлеровцев не упо¬
миналось ни одной крупной операции. Совсем иначе обстояло
дело с сообщениями о репрессиях против коммунистов.
6 сентября в городе Аррасе за распространение листовок
были осуждены 30 коммунистов, в том числе депутат Сиприен
Кине.
8 сентября в печати было опубликовано коммюнике № 7, в ко¬
тором сообщалось об «усилений активности с обеих сторон». В это
же время газеты ставили в известность Париж об осуждении лиц,
распространяющих коммунистические листовки.
285

В течение последующих дней, когда губернатором Парижа
был назначен генерал Эрен (он оставался на этом посту и тогда,
когда в июне 1940 г. в Париж вступили нацисты), коммюнике со¬
общали: «Враг укрепляет свои позиции перед нашими силами»;
«Часть Варндтского леса в наших руках»; «Противник оказывает
сопротивление на всем протяжении фронта»; «Вражеские контр¬
атаки во многих пунктах»; «Ряд планомерных действий»; «В це¬
лом ночь прошла спокойно».
По этим сообщениям создавалось впечатление, что французское
правительство не вело войну, а играло в нее, в надежде, безусловно,
на изменение политической обстановки.
13 сентября в печати появилось коммюнике № 16, в котором
говорилось: «Наши атаки увенчались серьезными успехами на
фронте протяженностью в 20 км на востоке Саарской области», а
коммюнике № 17 сообщало: «На всем фронте ночь прошла спо¬
койно».
В общем, французская армия бездействовала, в то время
как в Польше гитлеровские войска стремительно продвигались
вперед.
Так как правительство не вело войны, то ему нечего было осо¬
бенно и сказать о военных действиях на франко-германском фрон¬
те; зато оно не скупилось на информацию относительно внутрен¬
ней политики.
Нагнетая антикоммунистическую кампанию, оно как бы стре¬
милось продемонстрировать Гитлеру, что в этой сфере оно способ¬
но на решительные действия.
Параллельно с сообщениями о спокойно прошедших днях и
ночах на всех фронтах правительство развернуло кампанию, имев¬
шую целью убедить в том, что время работает на Францию, с
целью оправдать бездействие, навязанное нашим войскам.
Газета «Матен», объясняя эту стратегическую концепцию, пи¬
сала: «Давайте не скупиться на технику, но щадить солдат».
26 сентября в коммюнике сообщалось: «Концентрация наших
войск завершается в образцовом порядке», и в этот же день пра¬
вительство приняло решение о запрещении Французской комму¬
нистической партии.
На следующий день, 27 сентября, был произведен обыск в зда¬
нии Центрального Комитета, были арестованы ряд активистов
ФКП, а на страницах печати стали раздувать факты отступниче¬
ства отдельных членов партии, которые пошли на это, испугав¬
шись репрессий.
Разумеется, преданная правительству печать яростно обруши¬
лась на коммунистов. В понедельник 2 октября газеты поместили
постановление о конфискации имущества Французской коммуни¬
стической партии. Полиция устанавливала за нами все более стро¬
гий надзор.
286

Снова в подполье
В тот день я отмечал дома с женой и ее родителями свое сорока¬
трехлетие. Это был своего рода прощальный обед, так как было
решено, что ночевать я буду уже в другом месте, что и было
сделано.
Мы перешли в подполье, и одним из наших первых решений
было просить мобилизованного в армию Мориса Тореза возглавить
борьбу партии в подполье.
Это являлось чрезвычайной мерой, ибо коммунисты, находив¬
шиеся в армии, знали, что они должны оставаться в тех частях,
куда их зачислили.
Репрессии сразу же приняли широкие масштабы. 5 октября
вместо 317 коммунистических муниципалитетов были назначены
специальные делегации. На следующий день арестовали 26 депу-
татов-коммунистов. 7 октября были произведены новые аресты
депутатов-коммунистов, среди которых находился и мой брат
Жан. 9 октября пресса сообщала: «Отметим, что господа Дюкло,
Монмуссо, Торез, Бонт, Раметт и Марти все еще продолжают
скрываться».
Арестованные депутаты были брошены в тюрьму «Санте», нас
разыскивала полиция, та самая полиция, которая была неприми¬
римой в отношении нас, но очень покладистой, если не сказать
больше, когда речь шла о членах комитета «Франция — Гер¬
мания».
Мой брат Жан, имевший тяжелое ранение в голову и почти по¬
терявший зрение, был заключен в камеру вместе с Феликсом Бре¬
ном, у которого были ампутированы обе ноги.
Заключение в тюрьму этих двух инвалидов войны, которые
как бы иллюстрировали басню «Слепой и паралитик», включа¬
лось в итог побед, одержанных правительством в области реп¬
рессий.
Будущее представлялось сумрачным, мы как бы вступили в
длинный тоннель, в конце которого не было видно ни малейшего
проблеска света. Многие люди, обманутые антикоммунистической
кампанией, относились к нам отрицательно, и, собираясь посту¬
чать в знакомую дверь, мы каждый раз опасались, что она может
захлопнуться перед нами.
Между недавним прошлым и настоящим выросла своеобразная
стена, и я часто вспоминал слова Жана Жореса о «торжествую¬
щей лжи, которая проходит». Сторонники Мюнхена выдавали себя
за патриотов, а нас обвиняли в измене. Но эта двойная ложь не
могла составить одной правды. И хотя мы знали, что нам пред¬
стоит пережить тяжелые моменты, мы верили, что правда вос¬
торжествует.
Так, со смешанным чувством тревоги и надежды во второй раз
в своей жизни, жизни борца партии, я вступил в ночь подпольной
287

борьбы. Борьба предстояла трудная, ибо шла война. И очень, очень
долгая.
Я ушел в подполье в начале октября 1939 г. а к легальной
жизни вернулся лишь в августе 1944 г., в восставшем Париже,
который взялся за оружие, чтобы освободиться от гитлеровской
оккупации. Почти 5 лет долгой и тяжелой битвы, в которой смерть
всегда была рядом, битвы, в которой погибли многие товарищи, но
которая ценой жертв увенчалась победой.

Том
третий
БОРЬБА
В ПОДПОЛЬЕ
Часть первая
1940-1942 гг.
От «странной войны»
до Сталинградской
битвы

от «СТРАННОЙ ВОЙНЫ» К КРАХУ
Предатели спокойно разгуливали на свободе; те, кому нужно
было скрыть свои прежние и новые преступления, обвиняли в из¬
мене нас.
В подобной обстановке переход на нелегальное положение был
делом весьма опасным. Правительственная пропаганда против
коммунистов оказывала свое влияние на отдельных членов партии,
на которых мы могли бы рассчитывать при других обстоятель¬
ствах. Прежде чем постучать в знакомую дверь, приходилось, как
уже говорилось, задавать себе нелегкий вопрос, откроет ли ее
друг, который по-прежнему идет вместе с нами, или человек, ко¬
торый изменился либо под влиянием отравленной пропаганды,
либо просто из-за страха. Но борьба продолжалась, и партии
прежде всего было необходимо найти способ публично выражать
свои взгляды.
Вот почему первый нелегальный номер «Юманите» вышел уже
28 октября 1939 г., и газета так сообщала читателям о себе:
««Юманите» выходит вновь. Это — голос народа, который нель¬
зя заставить замолчать, это — слово партии, которую нельзя уни¬
чтожить». .
А 3 ноября «Юманите» писала:
«В одном крупном западном предместье вот уже более месяца
большинство из 200 рабочих военного завода еженедельно отчис¬
ляет по 3,50 франка для своей газеты «Юманите». Браво!»
Конечно, в это трудное время, когда верность своему идеалу
была связана с большим риском, нам приходилось сталкиваться с
фактами отступничества. Но были и люди с твердым характером,
которые не поддались вражеской клевете и устояли, невзирая на
лживые измышления и несмотря на давление со стороны прави¬
тельства. Благодаря прежде всего именно таким людям партия
смогла перестроить свои ряды, восстановить свои связи и приспо¬
собиться к новым условиям нелегальной работы.
Живя в тени, мы внимательно и бдительно следили за всеми
событиями. Наше подпольное руководство могло тем успешнее
справляться со своими задачами, что во главе нас вновь занял свое
место Морис Торез, покинувший часть, в которую он был мобили¬
зован.
291

Интервью Мориса Тореза
17 ноября нелегальная «Юманите» в своем седьмом номере опуб¬
ликовала интервью Мориса Тореза газете «Дейли уоркер», кото¬
рое взял у него где-то во Франции Сэм Рассел.
«Я увидел,— пишет Сэм Рассел,— что Торез еще больше, чем
раньше, преисполнен веры в свою партию, в своих товарищей, в
будущее французского народа...
Вопрос: Что ты будешь делать теперь?
Ответ: Очень просто. Вместе с товарищами я буду продолжать
борьбу, организовывать ее, приспосабливать ее к современным ус¬
ловиям. Ведь партия жива, она будет жить и победит, и пусть ни¬
кто не обманывается на этот счет.
Продажная печать называет меня дезертиром. Я был бы им,
если бы не сделал все необходимое, чтобы остаться на своем посту
в классовой битве, которую французский народ должен вести про¬
тив поджигателей войны, фашистов, капиталистических эксплуа¬
таторов.
Руководство партии на посту, и оно выполнит свой долг. Мы
будем всеми силами защищать рабочий класс, социальные завое¬
вания и законные интересы которого попраны...»
Многие наши товарищи были брошены в тюрьмы, и правитель¬
ство, которое отнюдь не проявило особой активности в деле веде¬
ния войны, вело яростную антикоммунистическую кампанию.
Одержав победу на польском фронте, Гитлер ловко маневриро¬
вал, чтобы обеспечить себе поддержку со стороны немецкого на¬
рода. 6 октября 1939 г. он сделал мирные предложения Франции
и Великобритании, которые 11 октября отклонили эти предложе¬
ния, не предприняв ничего для разоблачения гитлеровского ма¬
невра. Теперь в более или менее близком будущем следовало ожи¬
дать германского наступления на Францию. Но поведение фран¬
цузского правительства совершенно не изменилось.
Немало говорилось об отмене 4 ноября эмбарго на поставку
оружия Соединенными Штатами. Но и без того много оружия не
использовалось. Возникал вопрос, что же может реально изменить
это решение.
Находившийся на нелегальном положении Флоримон Бонт
явился в Палату депутатов, чтобы изложить точку зрения пар¬
тии, и был арестован. «Юманите» 6 декабря писала:
«Коммунистическая партия шлет Флоримону Бонту свой са¬
мый горячий привет.
В одиночку, поддержанный только Корнавеном, которому пар¬
тия также выражает свою симпатию, в окружении выдрессирован¬
292

ных депутатов, Флоримон Бонт имел мужество возвысить голос
от имени трудящихся масс Франции.
Он смело выполнил свою задачу, как и подобает настоящему
коммунисту...»
Франция и особенно Великобритания вели войну на море, но
военных действий на суше и в воздухе не было, и французский
народ, как об этом свидетельствовали доходившие до нас сообще¬
ния с мест, начинал выражать свое беспокойство и недовольство
ходом событий.
Крестьяне, например, жаловались на военные власти, отказы¬
вавшиеся предоставлять отпуска для сельскохозяйственных ра¬
бот. В то же время казармы были переполнены людьми, которых
вынужденное безделье доводило до такого состояния, что прихо¬
дилось прописывать им бром. Поистине, странная война и стран¬
ная армия.
Ощущалось недовольство и среди солдат, поскольку командиры
частей, раз уж они не могли воевать, особенно усердствовали в
отношении соблюдения уставов, стремясь хотя бы в этом показать
свою власть.
30 ноября истекали чрезвычайные полномочия правительства
Даладье, полученные им в марте 1939 г. Для их продления был
созван парламент, и> Палата депутатов вместе с Сенатом пере¬
дали правительству все свои права фактически без малейших ого¬
ворок.
Парламент, где коммунисты были лишены права голоса, без
колебаний отрекся от своей обязанности контролировать деятель¬
ность правительства. На том же заседании 30 ноября Палата де¬
путатов отменила парламентскую неприкосновенность для де-
путатов-коммунистов, которые в это время входили в рабоче-
крестьянскую группу.
Тем временем возникло одно новое обстоятельство, которое
внесло изменения в международную обстановку. Речь идет о войне
между Советским Союзом и Финляндией. Было известно, что с
октября месяца Советский Союз вел переговоры с финским упол¬
номоченным Паасикиви по поводу договора о взаимной помощи и
об обмене участков территории в целях обеспечения безопасности
Ленинграда.
К сожалению, реакционный маршал Маннергейм, ставший впо¬
следствии союзником Гитлера против Советского Союза, воспро¬
тивился мирному урегулированию. Между Советским Союзом и
маннергеймовской Финляндией начался конфликт.
Финская война дала французской реакции повод для начала
тщательно организованной.антисоветской кампании. Франция на¬
ходилась в состоянии войны с Гитлером, но когда вы видели сбор¬
щиц средств, которые уговаривали прохожих прийти на помощь
финскому народу, антисоветские статьи, которые были одни ядо¬
293

витее других/ to создавалось‘вйЙЧёТлёниё, что для Правительства
врагом № 1 являлся не Гитлер, а Советский Союз.
И уж конечно в ногу с антисоветизмом шёл самый разнуздан¬
ный антикоммунизм. Это, в частности, можно было заметить 9 ян¬
варя 1940 г. при открытии очередной парламентской сессии, когда
четыре депутата-коммуниста, мобилизованные в армию, но полу¬
чившие законную увольнительную, заняли свои места и подверг¬
лись оскорблениям и угрозам.
Через несколько дней, 14 января 1940 г., «Юманите» писала по
этому поводу:
«Коммунистическая партия горячо приветствует депутатов
Раймона Гюйо, Мерсье, Мишеля и Гренье за их мужественное по¬
ведение в Палате депутатов. Одни против своры реакционеров, ра¬
дикалов, социалистов и ренегатов, они отказались присоединиться
к шовинистическим заявлениям, примкнуть к «священному со¬
юзу» поджигателей войны».
11 января еще один фашист — бывший префект полиции Кьяпп
потребовал немедленного обсуждения законопроекта о лишении
прав депутатов-коммунистов. Против проекта выступил Этьен
Фажон, получивший увольнение в соответствии с законом и только
утром прибывший из воинской части. Обсуждение началось 16 ян¬
варя, и во время дебатов мэр города Пюто депутат-социалист
Жорж Бартелеми дошел до того, что потребовал гильотинировать
коммунистов. Палата депутатов, несмотря на протест, заявленный
от имени партии Этьеном Фажоном, 522 голосами из 524 приняв¬
ших участие в голосовании высказалась за лишение коммунистов
депутатских прав. В Сенате за лишение прав Марселя Кашена
высказались 29 февраля все сенаторы, за исключением 6 воздер¬
жавшихся '. Война велась не против Гитлера, а против комму¬
нистов.
С 20 марта по 3 апреля 1940 г. проходил судебный процесс над
депутатами-коммунистами. В ходе процесса обвиняемые, по
сути дела, выступили в качестве обвинителей. Но заседания были
объявлены закрытыми, и власти попытались скрыть речи депута¬
тов-коммунистов от общественности.
Свидетели защиты: лишенный сенаторского мандата Марсель
Кашен, Жан Ришар Блок, Поль Ланжевен, Анри Валлон, Рене
Моблан — заявили о своей солидарности с обвиняемыми и их борь¬
бой. Незадолго до окончания суда Франсуа Бийу от имени депута¬
тов-коммунистов осудил политику правительства. Он говорил о
любви коммунистов к народу Франции, об их стремлении «изба¬
вить народ Франции от людей, ведущих его к гекатомбам и ги-
1 Один из воздержавшихся сенаторов, социалист Александр Башеле, под¬
черкнул всю опасность той меры, которую собирался принять Сенат. Указав,
что фашистская угроза после удара но коммунистам всегда обращается против
социалистов и других демократов, он заявил: «Я по-прежнему питаю уважение
к тов. Марселю Кашену».
294

белй». Он подчеркнул, что патриртизм коммунистов неотделим
от их солидарности с Советским Союзом, строящим социализм.
«Юманите» № 34 от 27 марта опубликовала следующие слова,
произнесенные Франсуа Бийу на суде:
«Нас преследуют и арестовывают, потому что мы являемся
коммунистами. Но можно издавать какие угодно декреты о рос¬
пуске партии,— ими не уничтожить нашего мировоззрения, нашей
убежденности в том, что мир завтрашнего дня будет коммунисти¬
ческим».
Это было невеселое время, «странная война». Как тягостно
было видеть, что неплохие, но обманутые лживой пропагандой
люди считали нас изменниками, а настоящие предатели — агенты
гитлеровской «пятой колонны» во Франции Лаваль, Деа, Дорио и
их приспешники могли спокойно продолжать свою преступную
деятельность.
Однажды мы узнали из газет, что министр-социалист Сероль
стал инициатором декрета, угрожавшего смертной казнью комму¬
нистам за «пропаганду в пользу III Интернационала», которая
приравнивалась к «гитлеровским проискам».
Читая подобные вещи, я думал о том, что многое переменилось
со времени Народного фронта. Я думал о волне антикоммунисти¬
ческой ненависти, объединившей стольких людей, которые, если
бы только могли, отправили бы нас на виселицу, даже не дав себе
труда выслушать наши аргументы.
Мы были поставлены вне нации и все же были глубоко убеж¬
дены в том, что именно мы представляли животворные и необхо¬
димые для французского общества силы.
Скрываясь по воле судьбы на разныА«квартирах, я размышлял
над ходом событий и с каждым днем все больше убеждался в том,
что антикоммунизм французского правительства играл на руку
Гитлеру, который мог преспокойно готовить свой удар по Франции.
Планы правительства
Впрочем, в этот момент предметом главной заботы правительства
Поля Рейно была не война против Гитлера, а поиск какого-то дру¬
гого театра военных действий, что в конечном счете полностью
исключало прямой удар против Германии.
Среди рассматривавшихся проектов был план бомбардировки
советского нефтяного центра в Баку. По этому поводу генерал
Стелен рассказал в своей книге «Свидетельство для истории», что
в то время он встречался с генералом Бержере — заместителем
командующего военно-воздушными силами, который в следующих
выражениях рассказал ему о намечаемых действиях:
«Генерал Вейган командует в Сирии и Ливане вооруженными
силами, которые будут нацелены в общем направлении на Баку с
задачей отрезать источники добычи нефти. Оттуда они поднимутся
на север навстречу армиям, выступившим из Скандинавии и
Финляндии и наступающим на Москву».

Таковы были планы французского верховного командования,
намеревавшегося превратить войну, которая теоретически велась
против Гитлера, в войну, которая практически велась бы против
Советского Союза.
Гитлеровское наступление
В Англии пало правительство Невилла Чемберлена и премьер-ми¬
нистром стал Уинстон Черчилль. Во Франции 9 мая, т. е. нака¬
нуне начала гитлеровского наступления, Поль Рейно, решивший
освободить генерала Гамелена от поста главнокомандующего и
натолкнувшийся на сопротивление Даладье, заявил об отставке
правительства, которое он тут же сформировал вновь, введя в него
в качестве государственных министров Луи Марена и Ибарнегарэ,
представлявших правые, враждебные правительству круги. Кроме
того, были упразднены посты 9 заместителей государственных
секретарей.
В тот же день 9 мая, то есть когда, казалось бы, правительство
должно было бы кое-что знать о ближайших планах Гитлера, по
радио с клеветой на коммунистов вновь выступил министр инфор¬
мации Л. О. Фроссар. Складывалось впечатление, что для правя¬
щих кругов врагом, против которого нужно бороться, является не
Гитлер, а коммунисты.
Слушая этого человека, который некогда был генеральным сек¬
ретарем коммунистической партии, а стал презренным буржуаз¬
ным политиканом, я думал о том, что подобные люди могут при¬
вести Францию лишь к катастрофе. Но коммунистическая партия
существовала. Живя во мраке подполья, мы работали над сплоче¬
нием членов партии, уже доказавших и готовых и впредь давать
доказательства своей верности.
Некоторые из министров Поля Рейно стали затем министрами
Петена, и в то время, как нас подвергали преследованиям, него¬
дяи из гитлеровской «пятой колонны» чувствовали себя все более
уверенно, предвкушая приближение своего часа.
При новой перетасовке кабинета Поля Рейно JI. О. Фроссар
сохранил портфель министра информации, но ему пришлось пре¬
рвать объявленную им серию антикоммунистических передач, по¬
скольку в ночь после первой же передачи гитлеровская армия на¬
пала на Бельгию и Голландию. Поль Рейно был вынужден под¬
твердить, что главнокомандующим по-прежнему остается генерал
Гамелен.
Из своей ставки в Венсенне генерал Гамелен позвонил Даладье
и сообщил, что французская оборона прорвана, что гитлеровские
танки идут в направлении Парижа и что он не располагает ника¬
кими резервами для обороны столицы.
Поль Рейно, получив сообщение о резком ухудшении обстанов¬
ки, обратился с просьбой к Черчиллю направить все имеющиеся
в его распоряжении самолеты и войска, чтобы остановить гитле-
296

ровСкий прорыв, но британское правительство не дало положитель¬
ного ответа на эту просьбу.	'
Французское правительство было совершенно растеряно.
Ненавидевшие и преследовавшие нас правительственные чи¬
новники показывали свое настоящее лицо. Приведя страну к
расколу, объявив войну коммунистам и покровительствуя гитле¬
ровской «пятой колонне», эта ничтожная публика дошла до того,
что стала искать спасения у господа бога. По радио была передана
религиозная церемония, во время которой на большом органе ис¬
полнялась «Марсельеза», хотя она и не имеет ничего общего
с церковными песнопениями. К тому же церемония происходила
в церкви Сакре-Кёр, которая, как известно, была построена после
поражения Парижской Коммуны и должна была, по словам
реакционеров, смыть со столицы «пятно» кратковременной победы
коммунаров. Отсюда видно, насколько растерялись, реакционные
правители того времени.
Уже с 16 мая, то есть через шесть дней после начала гитлеров¬
ского наступления и сразу же после капитуляции голландской
армии, встал вопрос о переводе правительства в провинцию, но
затем переезд был отложен, хотя основные правительственные
службы уже были эвакуированы.
Поль Рейно и его коллеги по правительству, опасаясь возникно¬
вения паники, всемерно старались помешать населению понять
всю серьезность обстановки.
Такие самодовольные, легкомысленные и беспечные в прошлом
военные руководители теперь тоже были растерянны, и кое-кто из
них начинал поговаривать о перемирии.
Во дворе министерства иностранных дел жгли бумаги, а мини¬
стерство транспорта осаждали представители разных учреждений
с просьбами о выделении грузовиков и железнодорожных вагонов
для эвакуации в провинцию. Но и в этом деле, так же как во всем
другом, была полнейшая неразбериха.
Положение становилось все более тяжелым, и в качестве воз¬
можного пункта для эвакуации правительства из Парижа был
избран город Бордо.
Пока Военный комитет заседал в Париже, Гитлер отдал своим
бронетанковым частям приказ остановиться в 15 км от Дюнкерка,
где англичане начали эвакуацию своих войск. Эвакуация означа¬
ла, что Великобритания не намерена более участвовать в битве на
континенте.
Еще не вступившая в войну Италия Муссолини не хо¬
тела упустить своей доли добычи. Дуче предупредил Гит¬
лера, что 5 июня он будет готов объявить войну Франции и
Англии.
Французские правители, не зная об этом решении Муссолини
и пытаясь удержать его от вступления в войну, собирались, отку¬
питься от Италии, отдав ей французскую часть Сомали, железную
дорогу Джибути — Аддис-Абеба, часть Французской Экваториаль¬
297

ной Африки и Туниса. Все это говорило о растерянности, царившей
среди французских правительственных кругов.
Но 28 мая итальянский министр иностранных дел Чиано заявил
послу Великобритании: «Даже если Франция предложит Италии
Тунис и Алжир, а в придачу к ним Марокко, Муссолини отклонит
эти предложения. Дуче принял свое решение уже 8 мая».
Последний из участников мюнхенского соглашения, который
еще не участвовал в войне, в ближайшие дни также собирался
принять участие в вакханалии, и с 1 июня французское прави¬
тельство знало об этом.
Правительство пытается восстановить контакты с СССР,
которого еще недавно считало врагом
То же самое правительство, которое безжалостно преследовало
коммунистов, которое в недавнем прошлом цинично планировало
войну против Советского Союза, вспомнило вдруг, что для обеспе¬
чения своей безопасности Франция нуждается в традиционной
политике дружбы с Востоком, и поэтому оно решило нормализовать
дипломатические отношения с Советским Союзом.
Для этой цели Даладье хотел бы направить Пьера Кота, но Поль
Рейно предпочел ему Эрика Лабонна, который и был назначен
послом Франции в СССР.
25 мая министр информации JI. О. Фроссар дал указание опуб¬
ликовать сообщение о поездке в Москву Стаффорда Криппса, хотя
и без комментариев о значении этой поездки. Итак, британское
правительство собиралось вступить в контакт с Советским прави¬
тельством^ и в тот же день министр авиации Лоран-Эйнак в присут¬
ствии Анатоля де Монзи в официальном порядке довел до сведения
поверенного в делах СССР, что в условиях сложившейся траги¬
ческой ситуации Франция испытывает острую потребность в само¬
летах для своей обороны, что она готова вернуться к традиционным
отношениям между обеими странами и что она хотела бы немедлен¬
но направить в Москву Пьера Кота для переговоров о покупке
самолетов, которые ей необходимы для продолжения войны и обо¬
роны столицы. Но если некоторые члены правительства относились
одобрительно к этому демаршу, то он далеко не всем пришелся по
вкусу, и его противники, видимо, рассчитывали на то, что установ¬
ление в тех условиях контакта с Москвой по этому вопросу по¬
требует много времени.
Как справедливо писал Арагон в романе «Коммунисты», СССР
дал согласие принять посланца Франции, но события развивались
с такой быстротой, что проект остался без последствий.
В этот момент в Париже распространился слух о возможном
вступлении СССР в войну, и правительство рассчитывало, что этот
слух поможет как-то поднять все больше падавший моральный
дух населения.
298

Новая реорганизация ОраЯит&пьй№а '
Положение ухудшилось до такой степени, что 2 июня прави¬
тельство приняло решение вывезти за пределы страны французское
золото — 10 млрд. франков в Касабланку и 20 млрд. франков в Ка¬
наду. Поскольку в правительстве не было единогласия, Поль Рейно
приступил 5 июня к новой перетасовке министерских постов. Да¬
ладье, которого считали ответственным за развал национальной
обороны, подвергался резкой критике. Поль Рейно избавился от
него и взял обязанности министра иностранных дел на себя
в дополнение к посту министра национальной обороны, не говоря
уже о том, что он сохранил за собой пост председателя Совета
министров.
В помощь себе он назначил некоего Поля Бодуена в качестве
заместителя государственного секретаря по иностранным делам,
а генерал де Голль стал заместителем государственного секретаря
по вопросам национальной обороны. Министром финансов стал
Бутийе, который, кстати, сохранил этот пост и в правительстве
Виши. Фроссар, ставший министром общественных работ, уступил
министерство информации директору газеты «Пари-суар» и жур¬
нала «Матч» Жану Пруво — одному из крупных магнатов шер¬
стяной промышленности и прессы.
Поль Рейно, который очень хотел бы, чтобы его считали борцом
Сопротивления, нафаршировал свое правительство людьми, гото¬
выми отречься от чего угодно и которые были как бы потенциаль¬
ными коллаборационистами.
В тот же день, когда была произведена реорганизация прави¬
тельства, гитлеровская Германия начала операцию по захвату
Франции, а за два дня до этого, 3 июня, самолеты люфтваффе бом¬
бардировали Париж.
Коммунистическая партия предлагает защищать Париж
К 5 июня гитлеровские армии занимали линию фронта по реке
Сомма, начиная от ее устья, частично по реке Эна и далее до бель¬
гийской границы к западу от Великого Герцогства Люксембург.
Обстановка, которая в предыдущие недели таила в себе угрозу
для будущего Франции, теперь становилась катастрофической.
Однако врагу еще можно было противостоять. Обстоятельства
требовали превращения войны из антинародной в антифашист¬
скую, в войну за национальное спасение.
Именно в этом духе через два дня после капитуляции Голлан¬
дии и четыре дня спустя после захвата гитлеровцами Динана,
предвещавшего в недалеком будущем нашествие на Францию, неле¬
гальная «Юманите» 17 мая.излагала меры, которые следовало
принять для объединения животворных сил нации и для изоляции
агентов врага. Но правительство осталось глухим к этим предло¬
жениям.
299

6 июня, когда создалась угрр^а развала фронта на Сомме, Бенуа
Фрашон передал правительству через посредство Жоржа Политце-
ра, направленного после мобилизации в военное училище, предло¬
жения Центрального Комитета Французской коммунистической
партии об обеспечении обороны Парижа.
Жорж Политцер сообщил эти предложения Анатолю де Монзи,
который еще накануне являлся министром общественных работ.
Они были предельно ясными и сводились к следующим пяти
пунктам:
«1. Изменить характер войны, превратив ее в народную войну
за свободу и независимость родины.
2. Освободить депутатов-коммунистов и активных работников
коммунистической партии, а также десятки тысяч рабочих, заклю¬
ченных в тюрьмы и интернированных.
3. Немедленно арестовать вражеских агентов, которыми кишат
парламент, министерства и даже генеральный штаб, подвергнув
их суровому наказанию.
4. Эти первые же мероприятия вызовут всенародный энтузиазм
и позволят осуществить поголовное ополчение, которое следует
объявить немедленно.
5. Вооружить народ и превратить Париж в неприступную
крепость».
Правительство отказалось принять во внимание эти предложе¬
ния, ибо оно намечало эвакуацию столицы. Соответствующее реше¬
ние было принято 10 июня. В этот день в 23 часа по радио было
объявлено, что правительство вынуждено покинуть столицу.
Ночью Поль Рейно и генерал де Голль выехали из Парижа в одном
автомобиле и направились в Орлеан. Остальная часть правитель¬
ства расположилась в Туре и его окрестностях.
Правительство выехало из столицы, и парижане поняли, что
их бросили на произвол судьбы. Начался массовый уход населения
через Порт-д’Орлеан и Порт-д’Итали. Чтобы бежать на юг, годилось
все. Детские коляски, ручные тележки, тачки, повозки, запряжен¬
ные лошадьми и ослами,— все это вперемешку среди криков и тол¬
чеи направлялось по дорогам, ведущим из Парижа. Но и эти дороги
были далеко не безопасны. Пикирующие бомбардировщики «шту-
кас» обстреливали беженцев из пулеметов, вызывая многочислен¬
ные жертвы и сея панику. Франция дорого платила за бездарность
своих правителей и реакционных военных руководителей, которые,
после безудержного хвастовства, трусливо отреклись от националь¬
ных интересов.
После начала гитлеровского нашествия на Францию в истории
нашей страны наступили долгие дни траура и горя. Среди пра¬
вящих кругов царили грязные склоки, быстро падала воля к со¬
противлению врагу, нарастали силы капитуляции.
Немцы вступили в Париж 14 июня. Значительная часть населе¬
ния уже покинула город, и в нем оставалось не более 700 тыс. жи¬
телей. В это время правительство находилось в Бордо, мэр которого
300

Адриен Марке был известен свои)й'и прогитлеровскими взглядами.
Внутри правительства плелись интриги, чтобы ускорить просьбу
о перемирии и помешать переезду правительства в Алжир, где
оно продолжало бы представлять законность.
15 июня Поль Рейно предложил Вейгану самому определить
момент, когда нужно будет отдать приказ о прекращении огня, как
это было сделано в Голландии. В таком случае правительство могло
бы продолжить борьбу в Африке. Но Вейган понимал вещи иначе.
Он утверждал, что прекращение огня причинит-де ущерб «чести
армии». Он считал, что генералы могут быть только увенчаны
славой, иногда быть несчастными, но никогда не должны нести
ответственности. Что же касается правителей, то они обязаны
позаботиться о сохранении престижа армии, даже если она в лице
своего командования оказалась недостойной тех жертв, на которые
ради нее шел народ. В течение долгих, долгих лет французской
армией руководили вначале Петен, а затем Вейган, для действий
которых были характерны склеротичность, дух рутины и бессмыс¬
ленная трата средств. Они поэтому входят в число главных винов¬
ников поражения страны.
В тот же день, 15 июня, генерал де Голль отплыл в Англию на
борту военного корабля. Прибыв туда, он взял на себя миссию
предложить английскому правительству Черчилля проект франко¬
британского союза, который подготовили посол Франции Корбье,
Жан Монне и сэр Роберт Ванситтарт. Этот проект предусматривал
слияние государственных органов власти обеих стран и, следо¬
вательно, исчезновение Франции как суверенного и независимого
государства.
Черчилль согласился, поскольку соотношение сил складыва¬
лось в пользу Англии, а не Франции. Вечером 16 июня де Голль
прибыл на самолете в Бордо, но правительство Поля Рейно уже
ушло в отставку, и сформировать новое правительство было пору¬
чено Петену.
Просьба о перемирии
17 июня в 12 час. 30 мин. сформировавший накануне правительство
Петен своим дрожащим голосом обратился к французам. Воздав
хвалу армии, подчеркнув, что Франция выполнила свои обязатель¬
ства по отношению к союзникам, и заявив, что он уверен в под¬
держке старых фронтовиков, престарелый маршал преподнес
себя в дар Франции, а после этого заявил, что он обратился к про¬
тивнику, «чтобы запросить его, готов ли он вместе с нами, как
солдат с солдатом, после борьбы и сохраняя честь, искать средства
положить конец военным действиям».
Я вспоминаю, как будто это было вчера, овладевшие мной чув¬
ства горечи и гнева, когда я услышал слова зловещего старца. Для
меня его имя сразу же стало в один ряд с именем Базена.
Я сказал об этом коммунистке, у которой в то время проживал,
301

и она, вся в слезах, ответила: «И Пбдумать только, что эти люди
обвиняли в предательстве нас!»
Для нас речь Петена предвещала долгий период трудностей
и опасностей. Нам угрожали репрессии и злобные гонения со
стороны предателей, которые обвиняли в измене нас. Мы ясно ви¬
дели, что просьба Петена о перемирии была равносильна заранее
данному согласию на все условия, которые продиктует Гитлер.
Петен выступал 17 июня, а на следующий день по радиостанции
Би-Би-Си из Лондона генерал де Голль в свою очередь обратился
к французам с призывом, который, впрочем, в тот момент не встре¬
тил большого отклика. Англичане считали этого еще неизвестного
генерала как бы первым представителем некоего правительства
Рейно — Манделя, которое, как хотелось англичанам, противопо¬
ставило бы себя группировке Петена.
Об этом призыве от 18 июня писали немало. Призыв впоследст¬
вии подправили, чтобы придать ему тот исторический облик, кото¬
рый был нужен, чтобы воспеть славу генералу де Голлю 1. В дей¬
ствительности же де Голль не обращался к находящимся во Фран¬
ции французам с особыми указаниями. С точки зрения конкретных
рекомендаций он лишь заявил:, «Я, генерал де Голль, находящий¬
ся в настоящее время в Лондоне, обращаюсь к французским
офицерам и солдатам, которые находятся на британской террито¬
рии или могут там оказаться в будущем, с оружием или без оружия;
к инженерам и рабочим, специалистам по производству вооруже¬
ния, которые находятся на британской территории или могут там
оказаться, с призывом установить контакт со мной».
Иными словами, де Голль имел в виду действовать извне. Судя
по всему, лишь немногие французы слышали этот призыв от 18
июня. Что касается меня, то, поскольку я не слышал передачи
Би-Би-Си, в ходе которой де Голль обратился со своим призывом,
в течение некоторого времени я не знал о нем.
Мы находились во Франции и с гневом и болью следили за тем,
что происходило на фронтах и чем занималось правительство.
18 июня немцы захватили Шербур и всю Нормандию и продви¬
нулись за Макон. На следующий день они подошли к Туру и к Со-
мюру, где героически дравшиеся курсанты военного училища
в течение 48 часов сдерживали их бронетанковые части. 22 июня
гитлеровцы достигли Ла-Рошели, а на востоке была вынуждена
сдаться пятисоттысячная группа войск. 23 июня гитлеровское
нашествие достигло Руайана. На следующий день пали Экс-ле-Бэн
и Сент-Этьенн. Враг уже захватил Монлюсон, Тьер, Шатору, Ангу¬
лем и находился у ворот Бордо.
В ночь с 21 на 22 июня правительство Петена ознакомилось
с условиями перемирия. Главой делегации для подписания пере¬
мирия был назначен генерал Хюнтцигер, а в ее состав входил быв¬
1 В первоначальном виде в призыве не было знаменитой фразы: «Франция
проиграла сражение! Но Франция не проиграла войну». Эта фраза появилась
в тексте обращения, расклеенном в Лондоне в июле 1940 г.
302

ший посол в Варшаве Леон Ноель, которого впоследствии де Голль
сделал председателем Конституционного совета.
Германия не соглашалась на немедленный мир и была намере¬
на осуществлять все права оккупирующей державы на северной
половине Франции и на всем атлантическом побережье. Она
предоставляла французскому правительству, которое, по сути
дела, отныне становилось лишь ее тенью, право «свободно» избрать
свою резиденцию.
Соглашение о перемирии было подписано Кейтелем и Хюнтци-
гером 22 июня в 23 ч. 50 мин. Два дня спустя тот же Хюнтцигер
подписал с маршалом Бадольо франко-итальянское перемирие.
По условиям обоих соглашений прекращение огня должно было
вступить в силу 25 июня в 0 час. 15 мин.
Английское правительство немедленно откликнулось на усло¬
вия перемирия. Уинстон Черчилль заявил, что он со скорбью и
изумлением узнал о том, что французское правительство приняло
продиктованные немцами условия, и обратился ко всем францу¬
зам с призывом помочь ему в более быстром и успешном выполне¬
нии той задачи, которую он ставит перед собой.
22 июня генерал де Голль обратился по Би-Би-Си со вторым
призывом, в конце которого говорилось: «Честь, здравый смысл,
высшие интересы родины обязывают всех свободных французов
продолжать борьбу там, где они будут находиться, используя
имеющиеся возможности».
Еще и еще раз — 24, 26, 28 июня и 2 июля де Голль обращался
с новыми призывами. Но все они были направлены на организацию
внешнего сопротивления. В эти дни английское правительство
признало его в качестве главы всех свободных французов. Тем
самым де Голль становился соперником Петена. Он упрекал Пете¬
на за сдачу оружия и флота Франции ее врагам, которые могли их
использовать против ее союзников.
Сразу же после подписания перемирия английское правитель¬
ство стало вынашивать планы в отношении французского флота,
стремясь либо лишить его боеспособности, либо уничтожить.
В ночь со 2 на 3 июля англичане взяли под свой контроль фран¬
цузские корабли, находившиеся в Плимуте, а 3 июля английская
эскадра подошла к Мерс-эль-Кебиру и потребовала ухода фран¬
цузского флота в британские порты. Поскольку это требование
было отклонено, командующий английской эскадрой отдал приказ
открыть огонь по французским кораблям, и многие из них были
потоплены.
Конечно, французское общественное мнение, усыпленное пе-
теновской пропагандой, сурово осудило эту британскую опера¬
цию, получившую название «Катапульта». Поэтому де Голль счед
нужным 8 июля в выступлении по радиостанции Би-Би-Си по¬
требовать от англичан не считать операцию в Мерс-эль-Кебире
прямой победой их военно-морских сил и предложил французам
понять и одобрить действия англичан.
303

Петен и вишиетская клика
1 июля правительство переехало в Виши, и с этого момента на¬
звание курортного городка стало синонимом зловещей банды,
пробравшейся к руководству страной. Чего хотели эти военные
и штатские реакционеры и предатели, окружавшие старого мар¬
шала? Их замыслы, которые проявились уже в Бордо и махровым
цветом распустились в Виши, были недвусмысленно изложены
в манифесте, переданном Петену Вейганом 28 июня.
«К нынешнему положению нас привел старый порядок,— го¬
ворилось в этом манифесте,— то есть политический режим масон¬
ских, капиталистических и интернациональных компромиссов.
ФРАНЦИЯ БОЛЕЕ НЕ ЖЕЛАЕТ ЕГО.
Классовая борьба расколола страну, мешала полезной работе,
создавала условия для всяческих спекуляций и демагогии. Подъем
Франции при помощи труда не может быть осуществлен без
установления нового социального режима, основанного на доверии
и сотрудничестве между рабочими и предпринимателями. Нам
нужно установить именно такой режим.
Падение рождаемости, ослабляя потенциал Франции, привело
нас с военной точки зрения к необходимости защищать нашу
территорию при недопустимой пропорции североафриканских,
колониальных и иностранных частей, а с национальной точки
зрения — к необходимости проводить достойную сожаления мас¬
совую натурализацию и к передаче части наших земель и богатств
в эксплуатацию иностранцам.
Должно быть восстановлено все значение семьи.
Глубинной причиной наших слабостей и наших поражений
являются волна материализма, затопившая Францию, и дух насла¬
ждения и легкомыслия. Нужно вернуться к культу и практике
идеала, который можно кратко сформулировать в следующих
нескольких словах: бог, родина, семья.
Нужно осуществить реформу воспитания нашей молодежи.
Эти реформы слишком глубоки, чтобы их могли провести из¬
жившие себя деятели, которые не вызывают более доверия. Фран¬
ция не поймет, если ее судьбы будут еще раз вверены этим лицам.
Она потеряла бы всякую веру в возможность своего возрождения.
Для новой программы нужны новые люди.
Время не ждет. Деятели прошлого, которые несут ответствен¬
ность и боятся наказания, действуют в тени и хотят вновь захва¬
тить власть. Враг находится на нашей земле и пытается создать
на ней свою клиентуру. Завтра будет слишком поздно.
Сегодня небольшая группа незапятнанных и ни с кем не свя¬
занных людей, воодушевленная только стремлением служить делу,
должна провозгласить свою программу и начать работу под руко¬
водством общепризнанного главы — маршала Петена» 1.
1 Weygand. Memoires, t. Ill, p. 298.
304

Все это давало нам достаточно ясное представление о том, что
именно намерена навязать Франции новая команда правителей
под верховным руководством гитлеровских оккупантов.
Лаваль подготовил реформу конституции, согласно которой вся
конституционная власть просто-напросто передавалась маршалу
Петену. Этот проект, который должен был быть представлен
парламенту 10 июля, формулировался так:
«Статья единственная. Национальная ассамблея предоставляет
правительству республики все полномочия в целях обнародования
за подписью и властью председателя Совета министров маршала
Петена одним или несколькими актами новой конституции
Французского государства.
Эта конституция‘должна гарантировать права труда, семьи
и родины. Она подлежит ратификации теми ассамблеями, которые
будут ею созданы».
5 июля сенаторы — бывшие фронтовики представили контр¬
проект, временно отменяющий все конституционные законы,
предоставляющий все полномочия Петену и поручающий ему под¬
готовить новую конституцию в сотрудничестве с компетентными
комиссиями.
Этот контрпроект поистине был более чем умеренным. Однако
и такой контрпроект был неугоден Лавалю. Его пособники вместе
с подручными Дорио запугивали депутатов и сенаторов угрозой
военного государственного переворота (войска Вейгана находи¬
лись в Клермон-Ферране) или интервенции со стороны вермахта,
части которого стояли в Мулене.
Перед этим запуганным парламентом, который сам отсек от себя
наиболее активную и решительную часть, то есть коммунистов,
Лавалю нетрудно было демонстрировать свои таланты фокусника,
барышника и торгаша. Он даже позволил себе роскошь изменить
последнюю фразу своего проекта, как бы создавая у парламента¬
риев иллюзию, будто их несформулированные оговорки были
приняты во внимание. Вместо слов «Она (конституция) подлежит
ратификации теми ассамблеями, которые будут ею созданы», в из¬
мененном тексте говорилось «созданными ею ассамблеями», что
абсолютно ничего не меняло. Текст, ликвидирующий респуб¬
лику и передающий конституционную власть Петену, был принят
569 голосами при 80 голосах против и 17 воздержавшихся.
На следующий день после голосования Петен присвоил себе
титул главы Французского государства и отменил все положения
конституционных законов 1875 г., противоречащие целям «нового
порядка».
Зловещая клика побитых генералов, бессовестных политиканов,
авантюристов всех мастей, беззастенчивых аферистов и их подруч¬
ных, готовых на любую грязную работу, могла ликовать на разва¬
линах республики, которую уничтожил сам парламент.
Французское государство теперь превратилось в ширму для
самых грязных дел и одновременно стало ареной глухой междо¬
305

усобной грызни из-за власти, которую еще оставили Петену ок¬
купанты. Организатор похорон республики Лаваль надеялся, что
именно он заслужил титул и права наследника. Но такие же
замыслы были и у Вейгана, провозглашавшего приоритет армии
над штатскими. Роялисты, глава которых Шарль Моррас привет¬
ствовал поражение и падение республики как «сюрприз провиде¬
ния», уповали, что в будущем Петен восстановит монархию, а по¬
сему уже высовывал свой нос граф Парижский. С другой стороны,
как Деа, так и Дорио тоже рассчитывали, что скоро пробьет
их час.
Вся эта малопочтенная компания забила ставшие официаль¬
ными резиденциями гостиницы Виши, а за ней тянулся хвост
в виде премиленького мирка проституток и сутенеров, более или
менее замешанных в политические интриги, которые особенно
процветают в подобной среде.
Гитлеровские войска в Париже
14 июня 1940 г. немецкие войска вступили в столицу, покинутую
большей частью ее жителей, в тот самый Париж, который наша
партия предлагала оборонять.
Можно без труда представить себе, с каким тщеславием офи¬
церы и солдаты со свастикой попирали мостовые Парижа — этого
и проклинаемого, и манящего города, проклинаемого за дурной
пример миру: революции, Коммуну, Народный фронт, и манящего
своей красотой и созданной иностранцами репутацией города на¬
слаждений, города, который англосаксы, замечающие только от¬
дельные стороны жизни нашей столицы, называют «gay Paris» l.
Когда в город вступали гитлеровцы, я скрывался в небольшой
квартирке на маленькой старой улочке де ла Веррери, в самом
сердце Парижа. Немцы, конечно, не упустили случая продефили¬
ровать по Елисейским полям от Триумфальной арки, чтобы уни¬
зить побежденную нацию и отомстить за свои унижения времен
Наполеона и первой мировой войны.
Член партии, у которой я жил, рассказала мне о том, что про¬
исходило на улице. У нее были слезы на глазах, когда она говорила
о флагах со свастикой, развевавшихся над нашими памятниками,
а я думал о той длинной цепи предательств, продиктованных
классовыми интересами, которые привели нашу несчастную страну
к унижению и стыду.
Но в этот момент среди населения Парижа вряд ли основными
были чувства ненависти и гнева против Оккупантов. Пожалуй,
чувство облегчения преобладало над чувством стыда. Война про¬
шла, она ушла дальше, и большинство парижан, как и других
французов, испытывало* скорее ощущение безопасности, вызван¬
ное надеждой на близкую перспективу прекращения боев.
1 «Веселый Париж».— Прим. перев.
306

Вот почем у, когда 17 июня французы услышали по радио, что
старый маршал запросил о перемирии, многие из них считали,
что прекращение огня — это вопрос лишь нескольких дней, и они
приняли всерьез формулировку, которой Петен предложил себя
в дар Франции.
«Спаситель» был найден, а нужно сказать, что «спасителями»
Франции на протяжении ее истории были всегда военные, начиная
с Бонапарта, в котором, по выражению Виктора Гюго, уже про¬
глядывал Наполеон.
Лишь своему пресловутому «родству» с изгнанником Святой
Елены лживый племянник Наполеона Луи Бонапарт обязан тем,
что и он смог сыграть роль «спасителя» и получить от народа
Франции большинство голосов во время плебисцита.
Генерал Буланже, которому удалось добиться своего избрания
Францией, также в течение некоторого времени играл роль «спа¬
сителя», прежде чем окончить карьеру авантюриста самоубийст¬
вом на могиде любовницы.
После перенесенного нашей страной тяжкого поражения
1940 г. Петен в первое время пользовался такой популярностью,
какой не знали уже давно. «Петен — это Франция, а Франция —
это Петен»,— возглашал кардинал Жерлие, и беспардонная про¬
паганда чуть ли не обожествляла «старца, ниспосланного прови¬
дением».
«Какое благо жить в одно время с человеком, о котором уже
известно, что он выйдет за рамки истории и сразу же войдет в ле¬
генду»,— писал Рене Бенжамен. Но этот человек, после того как
он перестал быть главой французского государства, после того
как он совершил позорную поездку в Зигмаринген, не только не
вошел в легенду, в число национальных героев, а попал в тюрьму
острова Иль-д’Йё, где и закончил свое существование. Чрезмерная
длительность этого существования причинила явный ущерб исто¬
рической репутации данного персонажа.
На протяжении 11 лет мы видели еще одного генерала в роли
как бы профессионального спасителя. Эти сменявшие один другого
в нашей стране «спасители в погонах» нагромоздили столько про¬
валов и причинили так много бедствий, что когда подводишь итог
их деятельности, то хочется воскликнуть: «Франция, спасайся
от своих спасителей».
В соответствии с условиями перемирия демаркационная линия
разрезала Францию на две части. Эта линия начиналась на пире¬
нейской границе к востоку от Сен-Жан-Пье-де-Пор, точнее, в де¬
ревне д’Арнеги, в которой дом священника находился в оккупиро¬
ванной зоне, а церковь — в неоккупированной. Оттуда демарка¬
ционная линия поднималась к северу, проходила слегка западнее
Ангулема и Пуатье, а затем на широте Тура поворачивала к во¬
стоку. Оставив Бурж севернее, она проходила возле Мулена
и Шалона-на-Соне, чтобы, сделав крюк, подойти к швейцарской
границе у Женевского кантона.
307

Франция должна была платить контрибуцию в размере
20 млн. рейхсмарок в день, и, поскольку обменный курс был про¬
извольно установлен в 20 франков за марку, гитлеровцы получали
400 млн. франков ежедневно.
Уже в самом начале оккупации была создана сложная и эффек¬
тивная система ограбления Франции, пока народ, переживающий
горечь поражения, еще не сознавал смысла событий, чреватых
опасностью для его будущего.
Впрочем, налаживая гигантскую машину ограбления нашей
страны, гитлеровцы некоторое время пытались представлять себя
в приемлемом свете, а потому многие французы, слышавшие не¬
мало плохого о гитлеризме, говорили себе с оттенком облегчения:
«Мы думали, что они хуже».
И в самом деле, гитлеровцы попробовали сделать ставку на
обольщение, они пытались изображать себя «корректными»
людьми, представителями высокой цивилизации, доброжелатель¬
ными к населению и хорошими организаторами, что было не так
уж трудно на фоне бездарности французских властей в совсем
еще недавнем прошлом.
Это, разумеется, была лишь инсценировка с целью подготовить
тягостный завтрашний день для нашей страны.
В Париже, где полиция Петена продолжала действовать во¬
всю, я должен был быть осторожен, ибо меня легко было узнать,
хотя я и сделал все возможное, чтобы изменить свою внешность.
Эти господа не упустили бы меня, если бы смогли наложить на
меня лапу, и передали бы меня своим гитлеровским коллегам.
Трудно обстояло дело со средствами связи. Практически
отсутствовали частные автомашины, а пользоваться метро было
опасно, так как там легко могли случиться неприятные встречи.
Все это невероятно осложняло нашу работу.
Вскоре после оккупации Парижа гитлеровцами мне пришлось
сменить свое убежище. Я ехал рядом с шофером в грузовичке
одного товарища, работавшего в гараже. Проезжая мимо Дома
Инвалидов, мы заметили крупный отряд гитлеровских солдат и
много автомобилей. Мы были вынуждены изменить маршрут, что¬
бы не проезжать слишком близко от них. Меня заинтересовало
это скопление. Я вспомнил, что по радио объявили о приезде
в Париж Гитлера, и подумал, что он, видимо, собрался посетить
могилу Наполеона в Доме Инвалидов. Потом я услышал по радио,
что так оно и было.
Вероятно, воцарившийся в Германии кровавый авантюрист
рассчитывал подобно Наполеону господствовать над Европой и,
конечно, считал, что там, где потерпел неудачу император фран¬
цузов, он, фюрер Германии, сможет добиться успеха. Впрочем,
вскоре гитлеровская пропаганда стала выдвигать идею Европей¬
ского союза, и, разумеется, господствующим элементом этой
Европы должен был стать рейх.
308

На пути к движению Сопротивления
Для нас, коммунистов, обстановка сложилась трудная. Наши силы
были разбросаны. Часть коммунистов находилась по-прежнему
в армии и ждала демобилизации, другие попали в плен, некоторые
ушли вместе с беженцами. Было совершенно ясно, что в ближайшие
дни еще не созреют объективные условия для начала борьбы про¬
тив врага, который только что разбил французскую армию. Но
надлежало готовиться к боям, которые неизбежно развернутся
впоследствии.
Для этого требовалось сплотить активистов и рассказать тем,
кто в силу каких-либо обстоятельств был оторван от партии, что
наша организация продолжает жить и действовать. Всеобщая
дезорганизация жизни страны и раздел Франции на отдельные
зоны также создавали для нас немалые трудности. Наша партия
располагала очень скудными средствами, но она должна была
заявить о себе и предпринять шаги для координации выступлений,
уже имевших место по инициативе отдельных товарищей.
После заседания Палаты депутатов и Сената 5 июля мы знали,
что Национальная ассамблея в составе обеих палат должна соб¬
раться 10 июля для утверждения новой конституции. Было зара¬
нее известно, что по новой конституции республику ликвидируют.
В этой связи мы решили написать обращение, которое при подоб¬
ных обстоятельствах приобретало символическое значение.
Собравшись на заседание где-то в Париже, мы смогли обменять¬
ся мнениями по поводу содержания этого обращения.
Затем текст был отредактирован через связного. Но теперь его
предстояло напечатать.	*
Было немыслимо публиковать полный текст обращения
в «Юманите», ибо она печаталась на ротаторе. Текст был передан
10 июля типографу Роже Тирару, мастерская которого была рас¬
положена на бульваре Понятовского, в XII округе Парижа.
Набор и корректура верстки требовали некоторого времени,
а связь была затруднена. В ходе работы текст дополнялся с учетом
дальнейших событий после сессии парламента в Виши.
В это время я уже не жил на улице де ла Веррери. По сообра¬
жениям безопасности я там не мог оставаться долго.
Одна из членов партии имела квартиру на бульваре Мортье в
XX округе, и я перебрался туда.
Переезд был опасным. У нас не имелось никакого транспорта,
поскольку работник гаража, который меня однажды перевозил,
вынужден был принимать меры предосторожности. Я сел в первый
утренний поезд метро на станции «Отель де виль».
Никогда не забуду, как поразили меня флаги со свастикой
на здании ратуши, которое было свидетелем стольких событий
нашей национальной истории, и я думал о том, что привело Фран¬
цию к поражению.
309

В метро, к счастью, было мало народу, a to я опасался, что
меня узнают.
На новой квартире я получил первые экземпляры обращения,
которое, как было решено, публиковалось за подписями Мориса
Тореза и моей.
Нужно было соблюдать осторожность, печатание обращения
тиражом в сотни тысяч экземпляров требовало определенного
времени.
Мы хотели сказать коммунистам, что партия по-прежнему
жива, вселить веру в трудящихся в тот момент, когда народ обви¬
няли в том, что он был причиной поражения, мы хотели назвать
истинных виновников катастрофы.
Мы говорили: «Наша страна испытывает в настоящий момент
ужасные последствия преступной политики наших недостойных
правителей, виновников войны, поражения и оккупации».
Мы хотели напомнить о том, как наши правители шаг за шагом
капитулировали перед Гитлером, и гциэдолжали:
«Ведь это по их вине половина французской территории
оккупирована германской армией, причем, как указывает со¬
глашение о перемирии, оккупационные расходы несет сама
Франция.
Это по их вине французский народ, познавший все унижение
оккупации, чувствует себя чужим в своей собственной стране. В то
же время он видит, что продажное правительство предателей
и изменников, находящееся в Виши (ему остается только переехать
в Версаль1 для полного сходства со зловещим Тьером), делает
ставку на помощь извне, чтобы удержаться у власти вопреки
воле народа».
Отметив предательство вишистской клики, мы считали необхо¬
димым выступить против безнадежности и отчаяния и писали:
«Но ничто не сможет помешать расплате. Требуя, чтобы
Франция принадлежала французам, трудящиеся массы выражают
стремление всего народа к независимости и его твердую решимость
навсегда избавиться от тех, кто привел его к катастрофе».
Далее мы говорили о действиях правителей, виновных в том,
что Франция дошла до такого положения и не была готова к вой¬
не, которая оказалась неизбежной в результате их капитулянтской
политики в отношении Гитлера.
В этой связи мы отмечали:
«Перед началом генерального наступления немцев в мае
французские политики и генералы вели войну внутри страны про¬
тив собственных рабочих. В то же время они дезорганизовывали
производство, саботировали выпуск танков и самолетов, снабжали
техникой финских реакционеров, используя для этого резервы
французской армии. С преступной беспечностью, достойной гене¬
ралов Второй империи, они не сумели ничего предвидеть и ничего
1 В то время существовал проект перевода правительства Петена в Версаль.
310

оргайизовать. Все эти гражданские и военные предатели Франции
не заслуживают ни малейшего доверия».
И затем мы твердо и решительно подчеркивали нашу веру
в будущее:
«Никогда столь великий народ не будет народом рабов... Фран¬
ции не быть разновидностью колониальной страны. Франция с ее
славным прошлым не станет на колени перед кучкой лакеев, гото¬
вых на любое грязное дело...
франция должна возродиться, чтобы стать страной труда и сво¬
боды, а не страной рабства и нищеты...»
Мы задавали вопрос: кто может возродить Францию? И давали
на него следующий ответ:	.
«Битым генералам, аферистам, политиканам с подмоченной
репутацией не возродить Францию... Народ — вот с кем связыва¬
ется великая надежда на национальное и социальное освобож¬
дение.
И лишь вокруг рабочего класса, пламенного и великодушного,
полного веры й отвагй, потому что ему принадлежит будущее,
только вокруг рабочего класса, руководимого коммунистической
партией, партией чистой совести, чести и героизма, может быть соз¬
дан фронт свободы, независимости и возрождения Франции».
В то время как Франция была оккупирована, а вишистские
изменники пытались выступать в обличье миротворцев, мы заяв¬
ляли, что не может быть мира, пока существует иностранное
господство. «Истинный мир возможен лишь на основе независи¬
мости народов, и поэтому коммунисты, требуя для Франции права
на независимость, провозглашают также право на независимость
колониальных народов, порабощенных империалистами».
Наконец, мы призывали к борьбе против находящейся на
службе у гитлеровцев клики Петена, о которой мы говорили: «Это
бесчестное правительство, в котором рядом с битыми вояками —
базенами 1940 г. и известными аферистами сидят продажные поли¬
тиканы, является позором для Франции».
Во Франции, которой был нанесен столь тяжкий удар и в кото¬
рой в июле 1940 г. петеновские иллюзии еще играли немалую роль,
было необходимо вскрыть самую суть механизма предательства.
Обвиняемые предателями в измене, мы показывали, куда за¬
вела страну их политика. Учитывая,^что возможности для борьбы
были временно ограничены, мы призывали к единству и к дейст¬
вию в таких , формах, которые соответствовали настроениям масс.
В то же время мы принимали меры для организации побегов
наших товарищей из плена, ибо испытывали острую нужду в пар¬
тийных работниках. Мы начали создавать склады оружия, учи¬
тывая перспективы борьбы в предстоящий период.
И в нелегальном издании «Юманите», и в листовках мы npoj
должали разоблачать новых базенов из Виши. Мы призывали
к созданию народных комитетов солидарности, поскольку в то
время по карточкам выдавалось 250 граммов хлеба в день, 180 грам¬
311

мов мяса в неделю, 15 граммов жиров в день, 40 граммов сыра
в неделю, 500 граммов сахара в месяц, то есть всего 1800 калорий.
«Юманите» сообщала о делегациях, заявлявших послу Петена
в Париже Леону Ноелю протесты против репрессий.
Во Франции царили недоверие и подозрительность, а француз¬
ская полиция, чтобы угодить оккупантам, лезла из кожи вон (по¬
лицейские стали меняться только гораздо позже). Кто укажет
на другую группу людей, которая в те времена противостояла бы,
подобно нам, всем стихиям, сознавая свой долг и не отступая
перед неизбежными жертвами?
Мы призывали к созданию единого фронта борьбы трудящихся,
союза французского народа. «Юманите» писала о фактах рабочего
протеста, сообщая одновременно о том, чего смогли добиться
рабочие.
Мы разоблачали антисемитскую писанину газеты «О пилори»,
у которой, впрочем, нашлись и другие последователи. Мы разобла¬
чали гитлеровский грабеж — причем, как уже говорилось, только
на содержание оккупационных войск Франция выплачивала
по 400 млн. франков в день.
Мы клеймили журналистов, находившихся на службе у окку¬
пантов, вроде Марселя Деа, Дорио, Дьёдонне из газеты «Ла Франс
о травай» и других изменников.
Сообщая о фактах преследования коммунистической партии
в обеих зонах, газета подчеркивала сходство между нацистами
и вишистскими предателями.

ПЕРВЫЕ ШАГИ ДВИЖЕНИЯ СОПРОТИВЛЕНИЯ
Пустынный, унылый и неспокойный Париж начала оккупации.
В это время нас было немного в парижской парторганизации. Из
тех товарищей, которые входили в нее или вскоре вернулись в ее
ряды, следует назвать, в частности, Феликса Кадраса, Виктора
Мишо, Жоржа Политцера, Даниэль Казанова, Леона Мове, Жака
Декура, Эжена Энаффа, Андре Толле, Жоржетту Кадрас, Клодину
Шома. Для подготовки существовавших и поиска новых конспи¬
ративных квартир, для подбора надежных связных и машинис¬
ток, для приобретения ротаторов, обеспечения запасов бумаги
и транспортных средств, начиная от обычных велосипедов до ве¬
лосипедов с прицепом и «газо» \ была выделена группа мужчин
и женщин. Среди них особенно хочется отметить замечательного
человека Артюра Далиде, которому помогали его брат Раймон, Му-
нетта Дютийель и молодые девушки-связные, такие, как Жаклина
Катрмер, Роза Блан и другие, великолепно справлявшиеся со
своими обязанностями и проявлявшие большую преданность
и инициативу.
Короче, когда гитлеровцы вступили в Париж, там насчитыва¬
лось примерно 180—200 более или менее организованных товари¬
щей. Это было немного, но уже в ближайшие месяцы ряды партии
стали пополняться новыми силами.
С июля по сентябрь я скрывался в большом здании XX округа
Парижа, расположенном почти напротив занятой нацистами ка¬
зармы Мортье. Владелица квартиры рассказывала мне об уличных
слухах, о проявлениях недовольства среди домашних хозяек, ко¬
торые пытались раздобыть продовольствие. Она сообщала, далее,
о том, что делали гитлеровцы во дворе казармы, об их учениях,
о том, какое впечатление на население производило их появление
на улицах столицы.
В кустарной типографии Роже Тирара, находившейся на буль¬
варе Понятовского, в течение по крайней мере трех месяцев про¬
должалось печатание обращения от 10 июля, а возрождавшиеся
парторганизации обеспечивали его распространение. Это позволи¬
ло восстановить контакты между многими активистами партии
и помогло реорганизовать партию, структура которой должна
1 Газогенераторные автомобили на древесном угле.
313

была претерпеть изменения в условиях, когда против коммунис¬
тов направляли удары и нацисты, и петеновцы. В некоторых местах
(например в Виллёрбанне) полиция ожидала демобилизованных
коммунистов по домашним адресам, чтобы сразу же их арестовать.
С 1 по 7 июля 1940 г. только в парижском районе были раз¬
громлены 9 подпольных организаций по печатанию и распростра¬
нению листовок, арестовано 90 членов партии, 63 коммуниста
были интернированы в административном порядке. Эти репрессии
приобретали тем более тягостный ^характер, что власти маскирова¬
ли их. Более того, победители спекулировали на антикоммуни¬
стической клевете предыдущего периода и пытались заставить
поверить в существование некоего молчаливого соглашения между
коммунистами и оккупантами. Партработникам приходилось ис¬
пытывать на себе одновременно преследования со стороны вла¬
стей и определенную сдержанность со стороны общественного
мнения.
К тому же немало членов партии еще находилось в плену, а мно¬
гие товарищи оказались разбросаны и оторваны друг от друга
после эвакуации и разгрома. Только к сентябрю удалось добиться
реального организационного объединения членов партии. Несмот¬
ря на беззаветную работу молодежи и женщин, восстановление
связей было делом медленным и опасным.
Вот почему журнал «Ла ви дю парти» в своем июльском номере
разъяснял коммунистам, что нужно стремиться создавать «не¬
большие группы, которым в силу этого легче уходить от репрессий,
и одновременно максимально широко проводить работу в массах».
В оккупированном Париже префект Сены Ашиль Вилле рас¬
клеил официальный приказ о поголовном учете населения, но,
разумеется, ни один из участников этой переписи не смог узнать
о моем присутствии в столице.
5 июля некий Турнер, начальник немецкой военной админист¬
рации, отдал приказ закрывать все рестораны, кафе и другие об¬
щественные и частные заведения не позже 22 час. 30 мин., пре¬
кращать работу метро в 22 час. 45 мин. и запретил парижанам
выходить на улицу с 23 до 5 час. утра.
Поскольку многие французы слушали радиопередачи из-за
границы, приказом германских властей от 14 августа было запре¬
щено слушать иностранные радиостанции.
Нацистские оккупанты, чтобы привлечь симпатии населения,
устраивали публичные концерты, но в каждой семье думали либо
о солдатах, томящихся в плену, либо о родственниках, которые
ушли по дорогам изгнания и не подавали о себе вестей. Повседнев¬
ные тяготы добавлялись к чувствам горечи и гнева, вызванным
присутствием вражеской армии на нашей национальной терри¬
тории.
В этой части моих воспоминаний я хочу воздать должное тем
партработникам, которые организовывали подпольные типографии
и изготовление клише, налаживали закупку бумаги и краски,
314

раздобывали печатные машины. Все это было связано с тысячами
трудностей, которые приходилось преодолевать. Некоторые това¬
рищи, участвовавшие в этой невидной, но чрезвычайно важной
работе, умерли в ссылке или были расстреляны нацистами, и среди
погибших славное имя Артюра Далиде стоит на первом месте.
Мы печатали нелегальную «Юманите» на ротаторе, а когда
удавалось, печатали ее типографским способом. Кроме того, нам
нужно было издавать и другие газеты, а также листовки, брошю¬
ры, журнал «Кайе дю коммюнисм». Чтобы показать, какие труд¬
ности приходилось преодолевать, я хочу рассказать, как тов. При-
жан выполнял наше поручение наладить работу нелегальной
типографии.
У нас имелось печатное оборудование, и его нужно было раз¬
местить, используя в качестве коммерческой «крыши» помещение
фирмы по продаже сырья, то есть отбросов бумаги, собранных
на помойках. Бумага испускала невыносимое зловоние. Ее свя¬
зывали в пачки по 50 кг и кучами сваливали в сарае под дощатой
крышей. Бумажный холм представлял собой хорошую звукоизоля¬
цию, и под ним вполне могла работать печатная машина. Элек¬
трический ток нормировался, и типографии приходилось его «во¬
ровать», причем так, чтобы этого никто не мог заметить.
Наш подпольный типограф печатал не только «Юманите», но
и отдельные номера газеты «Ла ви увриер» и газеты «Франс
д’абор» — органа Французских франтирёров и партизан. Он напе¬
чатал интервью Бенуа Фрашона, для чего ему пришлось просидеть
20 часов подряд в своей непроветриваемой мастерской, спря¬
танной под горой собранной на помойках вонючей бумаги.
Наряду с этой работой наш товарищ изготовлял фальшивые
удостоверения личности с помощью молодого фотогравера, который
не знал, где подпольная типография находится.
Так были сделаны, например, удостоверения личности из мно¬
гих департаментов, сертификаты ремесленника из департамента
Сена, служебные удостоверения префектуры Сены, документы
службы пассивной обороны, удостоверения личности работников
заводов «Рено», выдаваемые службой снабжения разрешения на
транспортировку грузов, документы из мэрий, свидетельства о рож¬
дении, свидетельства об освобождении от воинской службы, немец¬
кие удостоверения личности — «аусвайсы».
Полицейским не очень хотелось ворошить пачки собранной
на помойках бумаги — им не нравился ее запах. И типография
продолжала печатать нелегальные газеты и другие не менее неле¬
гальные вещи.
Итак, с самого же начала мы располагали довольно внушитель¬
ными типографскими средствами. Благодаря их разбросанности
и взаимной изолированности наш центральный аппарат мог справ¬
ляться с требованиями обстановки и избегать ударов.
В начале августа через Мориса Треана был установлен кон¬
такт с коммунистами, иммигрировавшими во Францию из других
315

стран. До войны они входили в нашу партию в виде групп, орга¬
низованных по языковому принципу, под общим названием МОИ
(«Рабочие-иммигранты»). Сейчас требовалось создать из комму¬
нистов разных стран группы по три человека, как это было сдела¬
но для партии в целом, подобрать руководителей для разных зве¬
ньев, начать печатать листовки и газеты для каждой группы им¬
мигрантов на их родном языке, наладить соответствующий аппа¬
рат для их печатания, снабжения и распространения.
Нужно было, далее, среди иммигрантов из каждой страны
создать массовые организации солидарности и включить трудящих-
ся-иммигрантов в народные комитеты, образованные на предпри¬
ятиях французскими трудящимися.
Контакты с этими группами были возложены на Жана Же¬
рома, а связь в течение некоторого времени обеспечивала
тов. Мунетта Дютийель. Дело было тем более непростым, что
перед войной некоторые братские партии имели во Франции
свои собственные более или менее организованные группы и их
работа в определенной степени была направлена на соответст¬
вующую страну.
Так обстояло дело с немецкими, итальянскими и испанскими
коммунистами. Но в конечном счете руководство всеми коммуни-
стами-иммигрантами стал осуществлять центральный орган МОИ,
имевший руководящие органы разных ступеней.
После подготовительной работы к концу 1940 г. или к началу
1941 г. мы смогли создать центральное руководство МОИ в составе
трех человек: двух поляков, которых мы называли Луи Брюно
и Эрве, и одного чехословака.
Впоследствии координация деятельности в главных районах —
Нор — Па-де-Кале, Центр (Монсо-ле-Мин), Восток — была возло¬
жена на межрегиональных руководителей. Образцы смелости пока¬
зывали поляки, многие межрегиональные руководители которых
были арестованы. То же можно сказать об итальянцах и испанцах.
Иммиграция из этих стран была наиболее многочисленной. Но
кроме того, во Франции были чехословаки, румыны, болгары,
югославы, немцы, австрийцы, украинцы. Польских коммунистов
возглавлял тов. Остап Длуский, который после войны стал членом
Центрального Комитета братской польской партии и скончался
несколько лет тому назад. Во главе армян стоял незабвенной
памяти прославленный тов. Манушьян. Русскими руководил
тов. Матлин (Гастон Ларош).
В 1943 г. руководителем отрядов ФФТП и патриотической ми¬
лиции МОИ был югослав, бывший участник боев в Испании
тов. Илич.
Мы клеймили вишистское правительство, префекты которого,
ссылаясь одновременно на «распоряжения оккупационных вла¬
стей» и на «французские законы», подвергали коммунистов зак¬
лючению в административном порядке за распространение неле¬
гальной литературы в том или ином департаменте.
316

В июле в XIV округе Парижа полиция стреляла в распро¬
странителей «Юманите». Газета «Эвр» сообщала 18 октября о
возбуждении следствия против «довольно значительного чис¬
ла активистов-коммунистов, которые хранили и распространя¬
ли листовки, а также нелегальные номера «Юманите» и «Ла ви
увриер».
В ноябре 1940 г. префектура полиции, напомнив в своем ком¬
мюнике, что полиция «неуклонно продолжает борьбу против
подпольной пропаганды, начатую сразу же после роспуска ком¬
мунистической партии», сообщала, что с июля 1940 г. в Парижском
районе арестован 871 человек и раскрыто 35 центров по печати
и распространению материалов.
Мы использовали самые разные, даже самые скромные формы
информации населения.
Было запрещено прослушивание иностранных радиопередач,
запрещено делать надписи на стенах домов, тюремным заключе¬
нием каралось распространение сведений, которые правительство
квалифицировало как «небылицы», и т. д. Хозяева Франции сами
подтверждали, что распространение правды было актом сопротив¬
ления.
Уже с лета 1940 г. были предприняты шаги к объединению
патриотических сил. Речь шла прежде всего о том, чтобы привлечь
наиболее сознательные элементы нации.
Авангардом сопротивления оккупантам и их лакеям, как отме¬
чалось в обращении от 10 июля, стал рабочий клаес. Именно на него
сразу же обрушились самые тяжелые последствия потери свобо¬
ды и независимости. Коммунистическая партия сохранила серьез¬
ную базу среди рабочих и завоевала новые позиции. Итак, в рабо¬
чем классе быстрее, чем в других слоях населения, проявлялось
понимание двойного — социального и национального гнета, кото¬
рый испытывала страна.
Одной из первых форм выступлений рабочего класса стала
борьба против репрессий. В июле и в августе народные делегации
потребовали от «посла Виши в Париже» Леона Ноеля освобож¬
дения депутатов-коммунистов и предоставления коммунистам —
избранникам народа возможности вновь приступить к своим обя¬
занностям.
В пригородах — в Сен-Дени, Монтрёй, Мезон-Альфор, Витри,
Безон, Аржантёй и других, в некоторых крупных городах в мэрии
направлялись делегации. Женщины отправляли военнопленным
посылки и письма, составляли петиции с требованием их освобож¬
дения и т. д. Кое-где демонстрации приобретали такой характер,
что власти применяли против них жандармерию.
Вначале трудящиеся вступали в борьбу и в организации ввиду
необходимости защиты своих условий жизни. В трагической обета-'
новке лета 1940 г. это было неотложным делом. Для такой борьбы
рабочий класс мог использовать профсоюзы, которые оставались на
легальном положении до ноября 1940 г. Бенуа Фрашон писал
317

7 сентября 1940 г. в нелегальной «Ла ви увриер», что рабочие за¬
интересованы вступать в профсоюзы, даже если ими руководят
предатели:
«Речь идет не о том, чтобы позволять руководителям-преда-
телям плести свои интриги; за чистоту и независимость профсоюзов
можно бороться лишь внутри этих профсоюзов».
Нужно было вновь взять свой членский профсоюзный билет, в
борьбе заставлять руководителей проводить собрания и составлять
списки требований. Однако вишистские руководители и коллабо¬
рационисты тормозили профсоюзную работу всеми средствами, по¬
скольку они чувствовали, что не в состоянии направить в нужное
для себя русло давление со стороны рабочих и деятельность проф¬
союзных секций. Значит, чтобы восполнить бездеятельность проф¬
союзов, следовало создать другие организации. Ими стали «народ¬
ные комитеты».
1 августа «Ла ви увриер» начала систематическую кампанию
за создание на каждом предприятии «народного комитета пред¬
приятия», который представлял бы рабочих и служащих и бли¬
жайшей целью которого стало бы обеспечение снабжения продо¬
вольствием и пуск предприятия. Сфера деятельности комитетов
быстро расширилась. Они формулировали требования трудящих¬
ся, стали организаторами рабочего движения. Находясь вначале на
полулегальном положении, они вскоре стали играть роль подлин¬
ного нелегального профсоюза.
На некоторых заводах Парижского района рабочие с их по¬
мощью добились оплаты нерегламентированных сверхуроч¬
ных часов, полного возмещения потерь зарплаты за время эваку¬
ации, оплаты отпусков, возмещения расходов, связанных с эва¬
куацией.
Первостепенное значение имела в то время борьба против без¬
работицы. В населенных пунктах и кварталах Парижского района
партия создавала комитеты безработных, которые направляли де¬
легации в мэрии, требовали повышения пособий по безработице
и возобновления работы предприятий.
Эта систематическая борьба против безработицы, которая ве¬
лась в первые месяцы после перемирия, имела большое значение.
Закрытые заводы означали нищету для безработных, а предпри¬
нимателям и оккупантам давали возможность навязывать рабочим
драконовские условия работы, пользуясь давлением «резервной
армии труда». К тому же это означало потерю Францией ее инду¬
стриального характера и облегчало набор рабочей силы для Гер¬
мании. Безработица, таким образом, прямо служила нацистским
планам.
Как выражение патриотических чувств имели место отдельные
нападения на гитлеровцев, которым вначале оккупанты не прида¬
вали большой огласки. 14 августа на город Руайан был наложен
штраф в 3 млн. франков за убийство немецкого матроса. 12 сен¬
тября механик Марсель Дросье был приговорен немецким воен¬
318

ным трибуналом к смертной казни «за причинение ущерба воен¬
ным объектам».
Проводя разъяснительную и организационную работу среди
масс, коммунистическая партия готовила политическую базу для
вооруженной борьбы. Одновременно она начала создавать для нее
и материальную базу.
Так, летом 1940 г. Жан Байе был направлен с директивами
Центрального Комитета партии в ряд департаментов, в том числе
в департамент Об. Речь шла о создании специальных групп, кото¬
рым было поручено собирать оружие, брошенное или спрятанное
французской армией во время ее отступления. Политический сек¬
ретарь коммунистической федерации департамента Об Морис Ро-
магон немедленно организовал несколько подобных групп, кото¬
рые в лесу От, в Рисе, в Мюсси начали собирать оружие. Партра¬
ботник из департамента Атлантическая Луара Марсель Поль рас¬
сказывал, как в конце августа два товарища сообщили ему, что
они «обнаружили возле дороги Пон — Сен-Мартен брошенный
в поле грузовик с винтовками (75 винтовок Лебеля и карабинов)».
Он принял решение забрать все это как можно быстрее... Муж и
жена, оба члены партии, достали большую тачку и отдали в распо¬
ряжение партии свой огород и дом.
Пока копали яму, чтобы спрятать там оружие, хозяйке дома
поручили пойти к соседям и отвлекать их разговорами. Затем по¬
надобилось достать патроны: несколько позднее в Ренне удалось
добыть 250 патронов.
Наряду со сбором оружия нам нужно было обеспечивать охра¬
ну партработников, которым поручались публичные акции (вы¬
ступления, демонстрации) и акты саботажа. В первых директивах
было дано указание перерезать телефонные линии, использовав¬
шиеся немецкой армией.
Против колониализма
В связи с 20-й годовщиной образования партии специальный но¬
мер «Юманите» напомнил о тех битвах, которые партия вела на
протяжении этих 20 лет. В их числе мы указывали на «кампанию
против войны в Марокко как на торжественное подтверждение
права колониальных народов самим распоряжаться своей судь¬
бой». Вопрос был жгучим и злободневным, особенно в тот момент,
когда империалисты оспаривали друг у друга власть над колония¬
ми и колониальными народами, с которыми они обращались как
со скотом!
Газета напоминала, далее, о том, как 6 тыс. вьетнамцев были
убиты по приказу вишистских изменников, и писала, что Фран¬
цузская коммунистическая партия, будучи убеждена в том, что
она отражает глубокие чувства французского народа, выражает
свою симпатию и братскую солидарность вьетнамскому народу,
оплакивающему своих павших героев.
319

ФКП призвала солдат, которых правительство Виши послало
для истребления аннамитского населения, брататься с народными
массами Индокитая, поскольку у тех и других был один враг: им¬
периализм.
Подпольный быт
В декабре 1940 г., покинув квартиру на бульваре Мортье, где од¬
нажды во время посещения контролера газа я, стараясь не каш¬
лять, вынужден был прятаться под кроватью, и после короткого
пребывания в Антони, я избрал своим жилищем квартиру на
улице Аббе-Гру (XV округ). Мой телохранитель Гюстав Гееннё
(«Виктор»), который на протяжении всего периода нелегальной
борьбы отличался замечательной храбростью и инициативой, имел
разрешение проживать в этой квартире, принадлежавшей его эва¬
куировавшейся в неоккупированную зону родственнице. Таким
образом, он был законным жильцом квартиры, куда я пришел
ночью и откуда выходил только в случае, если под благовидным
предлогом удавалось удалить консьержку из ее помещения.
Моя жена изменила свою внешность, она стала рыжей и могла
свободно приходить и уходить из квартиры, так как консьержке
она выдавала себя за подружку «Виктора».
Квартира была темной, а для ее отопления имелась лишь не¬
большая переносная печка, но отсутствовал уголь. Мы топили ее
газетами, которые я просил покупать, чтобы следить за события¬
ми, однако от этого температура в квартире не становилась на¬
много выше.
Надев плотный шерстяной пиджак, я работал, читал, писал, а
маленькая кошечка, которую мы приютили, располагалась на моем
рабочем столе. Однажды, когда я расстегнул пиджак, она забра¬
лась ко мне на грудь, и, надо полагать, нашла подходящее реше¬
ние проблемы обогрева, так как теперь стала всегда забираться на
это место и там удовлетворенно мурлыкала.
Но как для кошки, так и для нас было нелегко решить проб¬
лему питания. «Виктору», который раньше работал мясником,
иногда удавалось раздобыть немного мяса без талонов. Продукто¬
вые карточки имелись только у него, а у моей жены и у меня не
было ничего. Иногда на рынке продавался паштет из рыбьих голов.
Он был отвратителен, но голод заставит съесть все. Короче, «Вик¬
тор» старался изо всех сил, чтобы раздобыть немного еды. К сча¬
стью, в это время еще продавалось неплохое красное вино по пяти
франков за бутылку, и это позволяло нам иногда немного согреться.
Вот в такой-то мрачной обстановке, страдая, подобно миллио¬
нам других француженок и французов, от голода и холода, я слу¬
шал по радио церемонию возвращения праха Орленка '. Поистине,
гитлеровцы ничего не понимали в настроениях французов, если
1 Орленок — сын Наполеона I, похороненный в Австрии.— Прим. перев.
320

они надеялись привести их в восторг, вернув им прах сына Напо¬
леона I.
Я следил за радиорепортажем о церемонии. Французов не мог
привести в восторг вид немецких солдат, которые эскортировали
гроб под барабанный бой. Люди говорили: «Вместо того, чтобы
дать нам прах, лучше бы нам дали угля».
Три «Л»
В январском специальном номере (1941 г.) «Юманите» поместила
статью, посвященную памяти трех «Л»: Ленина, Карла Либкнехта
и Розы Люксембург. Газета писала:
«Ленин, Либкнехт, Люксембург — Владимир Ильич, Карл, Ро¬
за — эти имена навсегда запечатлены в сердцах пролетариев. Ге¬
ниальный стратег пролетарской революции, продолжатёль дела
Маркса и Энгельса, великий вождь, возглавивший уничтожение
капитализма на одной шестой земного шара, спит последним сном
в сердце мира — Москве, на Красной площади, явившейся свиде¬
тельницей стольких демонстраций мощи народа и его Красной
Армии, у подножия Кремля, на котором сверкает советская
звезда...
Карл и Роза спят на кладбище Берлина, того Берлина, где,
«несмотря ни на что», великий идеал, который никому не удастся
погасить в сознании трудящихся, в будущем вновь вспыхнет вели¬
ким пламенем и приведет к решающим победам.
Сегодня, в январе 1941 г., мы с горячей любовью вспоминаем
этих трех великих людей, которые умерли, но будут вечно жить
в величии дела Ленина и в благородной жертве Либкнехта и Люк¬
сембург...
Вспоминая об этих славных борцах, которые ушли от нас, но
продолжают жить в наших сердцах, которые всегда будут служить
нам примером и дело которых будет жить в веках, мы повторяем
стихи великого немецкого поэта Гёте:
Пусть враги над мертвыми рыдают,—
Прах зарыт, и павшим нет возврата.
Наши братья в небо возлегают —
Нам ли плакать над могилой брата!
Да, эти великие люди бессмертны, как бессмертно великое дело
коммунизма, великое дело освобождения человечества от оков ка¬
питала, великое дело, за которое мы боремся, обращая наши взоры
к великой стране социализма...
Сейчас, когда временные правители Франции хотят превратить
нашу страну в подобие протектората германского империализма,
мы, французские коммунисты, которые боролись против грязного
Версальского договора, которые 18 лет тому назад во время окку¬
пации Рура выступили в поддержку немецкого народа и которые в
наши дни провозглашают свою волю к борьбе за свободу и неза-
12 Жак Дюкло, т. 1
321

висимость Франции, мы шлем братский привет нашим братьям —
немецким трудящимся. Их герои — Карл Либкнехт и Роза Люк¬
сембург — дороги нам так же, как и им.
Да здравствует Ленин, да здравствует Либкнехт, да здравст¬
вует Люксембург!
Да здравствует международная солидарность трудящихся!»
Страшная зима
Зима 1940/41 г. была чрезвычайно холодной. Все замерзло,
и Париж долго был покрыт снегом. В конце 1940 г. я покинул квар¬
тиру на улице Аббе-Гру, так как ее хозяйка, бежавшая в неоккупи-
рованную зону, сообщила о своем скором возвращении.
Мой телохранитель «Виктор» нанял квартиру неподалеку от
этого места, в доме на авеню Порт-де-ла-Плен, возле дворца выста¬
вок у Порт-де-Версай. Я чувствовал себя в большей безопасности в
XV округе, ибо здесь до войны я не занимался партработой, а
в XX округе, от которого я был избран депутатом, меня знали
намного больше. Вечерами я выходил на деловые встречи. Я встре¬
чался с Жаном Катла, которого вишистские предатели впоследст¬
вии гильотинировали в тюрьме «Санте», и с другими товарищами,
в том числе с Жанжаном, который в дальнейшем был депортиро¬
ван, и Раймоном Латарже. Оба до конца были верными бойцами
Сопротивления. Первый из них вернулся из лагерей с подорван¬
ным здоровьем, и через несколько лет его унесла тяжелая болезнь.
Второй погиб в авиационной катастрофе вскоре после Освобож¬
дения.
В новой квартире, которую снял «Виктор», роль связной выпол¬
няла моя жена. Она постоянно приходила и уходила, но, посколь¬
ку она считалась подружкой «Виктора», консьержка не обращала
на нее внимания. Я же для консьержки не существовал: никто не
видел ни когда я входил, ни когда выходил, тем более что я поки¬
дал дом ранним утром, сразу же после окончания комендантского
часа, а возвращался лишь вечером.
Уже в начале 1941 г. возникал вопрос, не собирается ли Гитлер,
поскольку его проект нападения на Англию провалился, перейти
к выполнению «плана Барбаросса», предусматривавшего молние¬
носное наступление против Советского Союза. Во всяком случае,
гитлеровцы собирались использовать рабочую силу из оккупи¬
рованных стран для нужд своей военной промышленности, а
посему «Арбайтсфронт» открыл в Париже 9 бюро по вербовке ра¬
бочих. Была налажена соответствующая реклама, рабочих звали
выехать на тот берег Рейна в качестве «свободных трудящихся»,
но количество добровольцев было крайне невелико.
В Париж прибыл нацистский теоретик Розенберг, чтобы в по¬
рядке идеологической обработки прочитать в Палате депутатов
лекцию о национал-социалистской доктрине и о пороках демок¬
ратии.
322

Он нападал на Французскую революцию, на Декларацию прав
человека и гражданина, которые, по его утверждениям, привели к
засилью евреев во Франции. Он восхвалял расизм и расписывал
Германию, как страну, где классы якобы уничтожены и осуществ¬
лено расовое единство.
Лекция была опубликована в пронацистской печати под заго¬
ловком «Кровь и золото». От имени коммунистической партии
Жорж Политцер разбил аргументы нациста Розенберга в брошюре
«Ответ на «Кровь и золото»», нелегально опубликованной в январе
и феврале 1941 г. Он доказал, что пресловутая нацистская револю¬
ция была не чем иным, как контрреволюцией XX века.
Я был связан с Политцером. Он часто писал мне, и я ему писал
так же часто. Я обменивался письмами и с Габриэлем Пери, кото¬
рый сообщил мне, что хочет написать брошюру под заголовком:
«Нет, нацизм — это.не социализм». Я поручил ему сделать это как
можно быстрее. Разоблачая фикцию «нового порядка» гитлеров¬
цев, Габриэль Пери писал:
«В случае нацистской победы Европа походила бы на огром¬
ную тюрьму. Настоящие социалисты должны с отвращением от¬
вергнуть подобную возможность. Французы-патриоты не могут
поддерживать политику закабаления Франции. Попытка превра¬
щения Франции в протекторат нацистской Германии означает
предательство интересов рабочих, предательство революции, пре¬
дательство социализма, предательство нашего народа».
И выражая уверенность в конечной победе народов над гитле¬
ровскими варварами, он говорил:
«Как бы тщательно ни был подогнан железный ошейник, в нем
всегда есть трещины. Неизменного соотношения сил не сущест¬
вует».
Когда приходится толкать автобус
В Париже было мало средств транспорта, если не считать метро,
пользоваться которым не рекомендовалось, поскольку полиция за
ним тщательно наблюдала. Автобусы работали на газе, и сверху
на них размещались большие газовые баллоны, прикрытые полу¬
круглой крышкой, высота которой составляла около полутора мет¬
ров. У автобусов был громоздкий вид, и они передвигались с боль¬
шим трудом. Впрочем, одно вполне гармонировало с другим. Это
было нововведение гитлеровской администрации, которая вскоре
после оккупации создала в столице, кроме того, систему велотакси,
напоминающих рикш колониальных стран Востока.
Однажды утром, когда было еще темно и когда из-за страшной
гололедицы ходить по улицам было очень трудно, я сел в автобус,
который проходил по внешнему бульварному кольцу мимо Порт-
де-Ванв и Порт-д’Орлеан и затем мог довезти до потайного хода
на улице Пёплие. Там у меня была назначена встреча. На не слиш¬
ком крутом подъеме автобус остановился, и всем пассажирам
323

пришлось выйти и толкать его. Рядом со мной с одной стороны
был «Виктор», а с другой — полицейский, который ехал на служ¬
бу и, вероятно, был бы весьма удивлен, если бы узнал, кто находит¬
ся рядом с ним.
Вечером, когда нужно было возвращаться, автобусы уже не хо¬
дили. Пришлось в гололедицу идти пешком. Я больше всего
боялся упасть и сломать ногу, что повлекло бы для меня крайне
тяжелые последствия. Чтобы я не поскользнулся, товарищи,
у которых я был, замотали мои ботинки старыми носками, но
едва я прошел несколько метров, носки стали твердыми, как де¬
ревяшка, невероятно скользкими, и возвращение домой отнюдь
не стало более легким делом.
Опасения, связанные с консьержкой
Если мне приходилось выходить из дома, где я жил, днем, то мы
всегда принимали меры, чтобы под любым предлогом удалить
консьержку из ее комнаты. Мунетта Дютийель, которая выдавала
себя за родственницу «Виктора», была знакома с этой консьерж¬
кой и могла отвлечь ее от наблюдения за жильцами другими де¬
лами. Вот так однажды пополудни я вышел из дому и сел в авто¬
бус, чтобы доехать до Порт-д’Орлеан, где в одном доме у друзей
мы с Бенуа Фрашоном должны были встретиться с членом Цент¬
рального Комитета, замечательным партработником из Эльзаса
тов. Водлй, который впоследствии был арестован, подвергнут пыт¬
кам, зверски замучен и сожжен нацистами в лагере Струтхоф.
Я вошел в автобус, сел в уголке и уткнулся носом в газету, а
«Виктор» сел неподалеку от меня, делая вид, будто он со мной не¬
знаком. Вошла моя жена с корзинкой для кошки и привлекла к
себе всеобщее внимание: она приподняла крышку и стала ласкать
нашу полосатую кошку, которая подросла и мудро позволяла пас¬
сажирам восхищаться собой. Некоторые из пассажиров начали
разговор о том, что сейчас нечего есть и людям, и животным.
Во время встречи с Водли речь шла, разумеется, и об общих
вопросах деятельности партии, но особенно подробно мы говорили
об обстановке, сложившейся в Эльзас-Лотарингии после аннексии
этих двух провинций гитлеровской Германией. Наша партия ре¬
шительно протестовала против аннексии в специальном номере не¬
легальной «Юманите», который вышел в декабре 1940 г.
Возвращение домой вечером было менее опасным, но каждый
раз, выходя на улицу, я боялся, что меня узнают. По внешнему
виду меня было очень легко узнать, а бородка и очки представ¬
ляли собой довольно слабое прикрытие от любопытных взглядов.
Я не раз определенно чувствовал, что меня узнали. Правда, доб¬
рые люди, подмигнув, давали понять, что мне нечего опасаться,
но ведь кроме них существовала и вишистская полиция, находив¬
шаяся на службе у гитлеровцев.
Эта полиция причинила много зла. Можно утверждать, что
324

многие патриоты-коммунисты были арестованы именно в резуль¬
тате действий этих прислужников врага, которые под эгидой гит¬
леровцев продолжали охотиться на коммунистов совсем как во вре¬
мена Даладье и Поля Рейно.
Тесное сотрудничество вишистских полицейских с немецкой
полицией создавало очень большую угрозу для безопасности на¬
шего аппарата и для нашей службы связи. Как мы убедились, за
нашими связными, за которыми начиналась слежка в метро или
в автобусе, не всегда следовал один и тот же агент, а агенты сме¬
няли друг друга, то есть была организована система передачи
слежки от одного к другому агенту.
И когда полиции удавалось «расквартировать» партработника,
то есть узнать адрес его квартиры, она отнюдь не стремилась сра¬
зу же арестовывать его. Полиция устанавливала за ним слежку,
пытаясь выявить его связи и организовать наблюдение за новыми
людьми. Вот почему мы пришли к мысли, что лучшим средством
для связи является велосипед. Молодой человек, который в случае
нужды развил бы вполне приличную скорость, мог избавиться
от показавшегося ему подозрительным велосипедиста. Кроме
того, такой способ передвижения позволял избавиться от пеших
филеров, а если за велосипедом какое-то время ехала автомашина,
то, изменив первоначально намеченный маршрут, было легко
определить, были ли у автомобилиста дурные намерения. В случае
необходимости можно было избрать путь, недоступный для авто¬
мобиля. Факт состоит в том, что, когда наша служба связи начала
пользоваться велосипедами, она стала несравненно более надежной.
Конечно, в этом деле были и свои недостатки: велосипеды, как и
автомобили, имели номера, но мы наладили массовое производство
таких номеров, и во время поездки велосипедист мог их менять.
Гестаповская облава
Когда я жил на авеню Порт-де-ла-Плен, мне как-то довелось пе¬
режить очень беспокойный день. Весь квартал с самого утра был
наводнен силами гитлеровской полиции, и агенты гестапо обыски¬
вали дома на моей улице снизу доверху.
Весь день я думал над тем, как мне исчезнуть на время обы¬
ска. Я немало читал по этим вопросам, но ни одно приходившее в
голову решение гарантии не давало. Я оставался на месте, а обы¬
ски продолжались. Наконец по наступлении ночи осада была снята.
Полицейские ушли, закончив обыск на соседнем с нашим доме.
Однако возникал вопрос: не возобновится ли операция на следую¬
щий день там, где она прекратилась накануне?
В тот день, когда квартал был оцеплен, Артюр Далиде пришел,
чтобы повидаться со мной, но, обнаружив присутствие полиции,
он, конечно, не вошел в дом, подготовил запасную квартиру и,
наблюдая издалека за ходом полицейской операции, увидел, что
обыски прекратились как раз перед домом, где я скрывался.
325

Поэтому, как только полиция ушла, Артюр Далиде явился и
мы сразу же отправились пешком за пределы Парижа в Бур-ла-
Рен, где нас ждали. Это была целесообразная мера предосто¬
рожности, которая, правда, в конечном счете не оказалась на¬
стоятельно необходимой, поскольку на следующий день гит¬
леровцы не стали продолжать обыски. Они просто, как мы го¬
ворили в то время, «прошлись гребешком», но тем не менее,
обыщи они еще один дом, и все это очень плохо кончилось бы
для меня!
Перемены в настроениях населения
В течение первых месяцев 1941 г. итальянские фашисты потер¬
пели ряд поражений в Восточной Африке, Эфиопии и «итальян¬
ском» Сомали, а также в Греции. Гитлеровская Германия, спасая
своего союзника, начала военные действия против Греции и Юго¬
славии, но еще трудно было судить о том, как война будет раз¬
вертываться дальше.
В настроениях французов стали ощущаться перемены. Упа¬
дочнические настроения, характерные для первого времени после
поражения, понемногу исчезали. Разумеется, немало французов
было поглощено повседневными заботами, вызванными оккупа¬
цией, нехваткой продовольствия и другими трудностями. Но были
и иные французы, их становилось все больше, и думали они об
освобождении страны, стремясь делом помочь достижению этой
цели.
Конечно, существовала британская «Интеллидженс сервис».
Она создавала свою сеть и вступала в контакт с некоторыми, груп¬
пами патриотов. Но если француз для борьбы против нацистов в
интересах Франции вступал в ряды сотрудников иностранных
служб, то он рисковал попасть впоследствии в большую или мень¬
шую зависимость от них.
Мы, коммунисты, не собирались действовать под опекой этих
служб, а создавали наши организации, как это подметила газета
«Журналь д’Амьен» от 7 марта, которая писала: «Когда партии
под бременем поражения отказались от всякой коллективной де¬
ятельности, свою организацию сохранили только коммунисты.
Только они обращаются к народу и стремятся привлечь его на
свою сторону.
Это представляет собой более серьезную угрозу, чем полагают
в высших сферах. Конечно, пока на нашей земле находится ок¬
купационная армия, можно силой поддерживать порядок. Ну а
потом?» (Этот отрывок был воспроизведен в «Юманите» № 105
от 25 марта 1941 г.)
Мы были, кроме того, единственной партией, положившей на¬
чало военной организации движения Сопротивления и создавшей
группы ОС («Специальная организация»), на базе которых затем
возникли французские франтирёры и партизаны.
326

Гитлеровские оккупанты и вишистские предатели знали, что
в нашем лице они имели непреклонных врагов, а поэтому нас
преследовали все более жестоко.
Призыв к созданию Национального фронта
Франция начала узнавать об этих фактах, и многие патриоты,
видя, с каким упорством, энергией, смелостью коммунисты про¬
тивостоят гонениям со стороны гитлеровцев и вишистов, стреми¬
лись стать нашими соратниками по борьбе.
В книге «Французская коммунистическая партия в движе¬
нии Сопротивления» справедливо отмечается, что политические
условия и степень организации партии уже позволяли проводить
выступления широкого размаха. Это особенно чувствовалось в ка¬
менноугольном бассейне Нор и Па-де-Кале, где компании попы¬
тались продлить на полчаса рабочий день без увеличения зар¬
платы. В Эскарпеле и Ошеле прошли забастовки, в результате
которых оккупанты были вынуждены освободить арестованных
шахтеров.
Широко распространялась подпольная печать, призывавшая
превратить 1 мая в день борьбы «против двойного — капиталисти¬
ческого и иностранного — гнета». Брожение охватило весь уголь¬
ный бассейн. Стены шахтерских поселков покрылись надписями:
«Да здравствует единство!», «Да здравствует Франция!», «Да
здравствует СССР!», «Да здравствует 1-е Мая!». На крышах до¬
мов и среди групп демонстрантов появились красные флаги. Пов¬
сюду комитеты профсоюзного единства и действия стали выдви¬
гать конкретные требования. Обстановка для первого массового
выступления движения Сопротивления созрела.
Нелегальное руководство партии тщательно готовило выступле¬
ние. Движение должно было начаться в Дурже, где шахтеры уже
показали свою боевитость и где их комитеты были очень сильны.
Было намечено, что .забастовка начнется на шахте Даоме, среди
шахтеров которой большим авторитетом пользовался коммунист
Мишель Брюле, а затем она должна была распространиться на
весь бассейн, опираясь прежде всего на наиболее боевые центры.
Поскольку 26 мая руководители «Компани миньер» отказа¬
лись удовлетворить требования шахтеров Даоме, Мишель Брюле
перешел к действию. Он выступил перед своими товарищами в
шахте и призвал их к забастовке. Шахтеры вышли на поверхность
с пением «Интернационала». На следующий день остальные шах¬
ты Дуржа присоединились к движению, которое уже стало пере¬
брасываться в другие города: коммунист Жюльен Апьо организовал
забастовку на нескольких шахтах Энен-Лиетара. С этого момента
забастовка стала расти, как масляное пятно, в борьбу начали
вступать все шахты департаментов Нор и Па-де-Кале: Куррь-
ер, Марль, Л’Эскарпель, Ланс, Лйевен, Бетюн, Брюэ, Ноё. 4 июня
забастовка стала всеобщей и охватила более 100 тыс. шахтеров.
327

Она перекинулась даже на другие отрасли: к ней присоеди¬
нились рабочие коксовых заводов, химической промышленно¬
сти, железнодорожники угольного бассейна, работники электро¬
станций.
Гитлеровцы и вишисты сразу же ответили репрессиями. Они
стали арестовывать «зачинщиков», пикеты бастующих, участни¬
ков демонстраций. Но подпольная организация была уже доста¬
точно сильной, чтобы организовать отпор шахтеров. Настроенные
по-боевому женщины участвовали в забастовочных пикетах, пре¬
граждали путь полицейским, чтобы те, кого эти полицейские разы¬
скивали, могли ускользнуть. Ораторов, демонстрантов, забастовоч¬
ные пикеты охраняли вооруженные группы. Во всем бассейне ца¬
рила атмосфера битвы.
Комендант района генерал Нихофф, надеясь запугать населе¬
ние, расклеил 5 июня сообщения об осуждении на каторгу 11 шах¬
теров и двух женщин «за участие в забастовке шахтеров и за то,
что они были ее зачинщиками».
В шахтерских поселках постоянно патрулировали нацистские
броневики и танки. Шли непрерывные обыски у тех, кого в выс¬
ших сферах уже именовали «бандитами». Фельджандармерия и
гестапо арестовали более 500 человек, из которых половину состав¬
ляли женщины. Из Парижа начальник штаба оккупационной ар¬
мии во Франции Ганс Шпейдель отдал приказ отобрать у шахте¬
ров продовольственные карточки. Но бастующие держались твер¬
до. «Предупреждения» генерала Нихоффа с приказом возобновить
работу они просто рвали. И к тому моменту, когда шахтеры еди¬
ным фронтом вновь приступили к работе 9 июня, компании были
вынуждены пойти на некоторые уступки в вопросах заработной
платы, охраны труда и снабжения.
Начало вооруженной борьбы
Многие члены отрядов ОС — боевых организаций находящейся на
нелегальном положении коммунистической партии — приобрели
опыт борьбы еще во время войны в Испании. Уже с осени 1940 г.
группы ОС начали совершать нападения на нацистский военный
аппарат, избрав в качестве первых целей телефонные кабели. Кро¬
ме того, в оккупированной зоне организации «Коммунистической
молодежи» под руководством Камилла Бейнака, Поля Кастёра,
Люсьена Дорлана (позднее все они были арестованы и расстре¬
ляны) создали «Батальоны молодежи» !. В южной зоне организа¬
ции «Коммунистической молодежи» создавали Виктор Жоаннес,
а затем Лео Фигер; в это же время в ряде городов налаживали вы¬
ступления коммунистической молодежи Жан Меро, Ивон Джиан,
Морис Ромагон и Пьер Жорж (Фабьен).
1 Альбер Узулиа посвятил книгу «Les bataillons de la jeunesse» героической
борьбе этих молодых активистов.
328

В ответ на действия ОС глава нацистской военной админи¬
страции во Франции опубликовал следующее предупреждение:
«Любое повреждение средств связи и радиотелеграфных уста¬
новок карается смертной казнью».
Тем не менее на некоторых предприятиях стали создаваться
«группы саботажа и диверсий». На металлургических заводах
Парижского района, работавших на оккупантов, отрабатывалась
техника саботажа, среди серийных деталей все чаще попадался
брак; железнодорожники, используя простейшие средства, портили
пути сообщения и оборудование.
Национальный фронт
В обстановке нарастания воли масс к борьбе против оккупантов
наша партия выдвинула идею объединения патриотических сил
и опубликовала 15 мая 1941 г. призыв к созданию «Национального
фронта борьбы за независимость Франции».
Были установлены контакты с Тиксье — генеральным секре¬
тарем Французской конфедерации христианских трудящихся, с
монсеньером Шевро — каноником церкви Сен-Франсуа-Ксавье.
Врачи-коммунисты Раймон Лейбовиси, Декон и беспартийный
Неделек начали работу среди медицинских работников; впослед¬
ствии был образован «Национальный фронт врачей» во главе с
профессором Дебре.
В число членов Национального фронта входили, в частности,
Фредерик Жолио-Кюри, Поль Ланжевен, Анри Валлон, монсеньер
Шевро, провинциал кармелитов преподобный отец Филипп, отец
Жак (умер после возвращения из депортации) — руководитель
кармелитов в Авоне, который стал одним из центров движения
Сопротивления.
Туда входили также Франсуа Мориак и некоторые капитали¬
сты — банкиры и промышленники, которые, заботясь не только о
собственных интересах, но и об интересах Франции, в определен¬
ной степени помогли движению Сопротивления.
Нужно было обеспечивать борцов Сопротивления оружием.
Среди лиц, сыгравших важную роль в сборе оружия, следует от¬
метить ныне покойного Этьена Вирлуве, Гастона Шабанона и Мар¬
гариту Лами (в дальнейшем — заместитель мэра Обервилье).
Участие врачей в движении Сопротивления было особенно не¬
обходимо для создания службы срочной помощи для ФФТП, ко¬
торые в близком будущем должны были стать вооруженными си¬
лами Национального фронта с генералом Дассо 1 в качестве воен¬
ного советника, «контакт» (как говорили в то время) с которым
был установлен доктором Раймоном Лейбовиси.
1 Генерал Дассо, брат авиастроителя Марселя Дассо, был генералом танко¬
вых (по-французски char d'assaut) войск, и отсюда пошла ето воинская фамилия,
которую затем приняло все семейство.
329

Несомненно, вначале Национальный фронт был скорее опре¬
деленным выражением воли, но еще мало связывался с конкрет¬
ной деятельностью, тем не менее идея единства настолько соот¬
ветствовала требованиям момента, что она очень быстро стала
приобретать значительный размах и наполняться конкретным со¬
держанием.
Мы опирались на тот факт, что народ Франции, задыхавшийся
под бременем национального угнетения, все больше жаждал своего
освобождения. Следовательно, необходим был широкий союз,
направленный одновременно на национально-освободительную и
социальную борьбу против оккупантов и против вишистских пре¬
дателей, которые грабили страну в интересах гитлеровских зах¬
ватчиков.
В целом речь шла о том, чтобы одновременно с защитой бли¬
жайших интересов населения, над которыми нависла непосред¬
ственная угроза, создать перед лицом захватчиков и предателей
широкий Национальный фронт борьбы против гнета, тяжким бре¬
менем давившего Францию.
В призыве от имени партии мы говорили, что, за исключением
капитулянтов и предателей, в рядах Национального фронта най¬
дется место для всех французов доброй воли. Партия торжествен¬
но заявляла, в частности, что, «стремясь к созданию широкого
Фронта национального освобождения, она готова поддержать лю¬
бое французское правительство, любую организацию и любых дея¬
телей, которые намерены вести подлинную борьбу против нацио¬
нального угнетения Франции и против прислуживающих захват¬
чику предателей».
«Юманите» № 114 от 26 мая 1941 г. сообщила о тяжелой но¬
вости, которая меня глубоко опечалила: об аресте Габриэля Пери
и Жана Катла.
«Арест Габриэля Пери и Жана Катла. Полиция Дарлана под
руководством гестапо не прекращает репрессий. Она нанесла удар
по двум нашим товарищам: были арестованы депутаты-коммуни¬
сты Габриэль Пери и Жан Катла. Итак, подобно 31 депутату-
коммунисту, сосланным в Алжир или заключенным в тюрьму во
Франции, в руки врагов попали еще двое из 10 депутатов-коммуни-
стов, которых с октября 1939 г. разыскивает полиция.
Пери и Катла были арестованы по приказу гестапо. Мы, ком¬
мунисты, должны сделать вывод из этих арестов и повысить бди¬
тельность. Первопричиной любого ареста является либо донос,
либо неосторожность.
В последнем номере журнала «Ла ви дю парти», который дол¬
жны изучить все активисты партии, подробно разобраны эти воп¬
росы, и журнал предупреждает членов партии, насколько опасны
самоуспокоенность и беспечность. Враг и его полиция работают
против нас. Мы должны постоянно быть настороже, быть бди¬
тельными и осторожными, должны уметь наблюдать за тем, что
нас окружает, никогда не делать никаких пометок, хранить все
330

только в памяти, ибо тот, кто записывает имена и адреса, совер¬
шает настоящее преступление против безопасности партии.
Товарищи коммунисты! В ответ на удары прогнившей и про¬
давшейся захватчику буржуазии еще шире развернем нашу
борьбу».
И «Юманите» призывала всех французов к сплочению:
«Францию продали. Распродажей Франции до 13 декабря за¬
нимался Лаваль, а теперь ее завершают двое военных с помощью
банды проходимцев...
Все французы должны сплотиться против измены, против ко¬
рыстных предателей, капитулянтов и прислужников захватчика,
подобных Петену, Дарлану, Деа, Делонклю, Лавалю, Дорио, фон
Бринону и К0. С таким призывом выступает коммунистическая
партия, которая ясно видит необходимость осуществления един¬
ства нации и образования Национального фронта борьбы за не¬
зависимость Франции.
Обращаясь ко всем французам, которые думают и хотят дей¬
ствовать как французы, коммунистическая партия восклицает:
«ОБЪЕДИНЕНИЕ!», и она убеждена, что ее услышат и за ней
пойдут».
В том же номере можно было прочитать «Два слова г-ну Jla-
мирану». «Развратный хлыщ Ламиран, генеральный секретарь по
делам молодежи, насаждает в молодежных центрах сомнитель¬
ную мораль. Этот подозрительный тип, который отнюдь не пред¬
ставляет молодежь Франции, без конца выступает с речами и без
зазрения совести несет ослиную чепуху.
Он твердит, например, что пресловутая гитлеровско-вишист-
ская «национальная революция» отвергает капитализм и комму¬
низм.
Коммунистов не беспокоит отлучение со стороны Ламирана,
который подбирает себе «фаворитов» подобно новому Генриху III.
Коммунисты — это французы, которые борются против захватчика
и не вступают в сделку с ним.
Но разве Ламиран, играя роль «антикапиталиста», забывает,
что подлинными хозяевами Франции являются де Вандель, Шней¬
дер, Леидё, Мерсье, Детёф и другие известные капиталисты? Ла¬
миран — антикапиталист? Бросьте! Он лишь лакей «200 семейств»,
эксплуатирующих французский народ».
В этом номере «Юманите» была также помещена статья под
заголовком:
«Долой антисемитизм! Услужливые лакеи Гитлера — прави¬
тели Виши, подчиняясь директивам из Берлина, арестовали более
5 тыс. евреев и отправили их в концентрационные лагеря. Обра¬
щает на себя внимание тот факт, что арестованы были евреи-бед¬
няки, и прежде всего те из дих, которые пошли в армию, чтобы
бороться за Францию. Нацисты не могут им простить, что они сра¬
жались за усыновившую их страну. Но если Петен и Дарлан ве¬
дут себя, как настоящие лакеи, то народ Франции возмущен гряз¬
331

ными делами, которые творит правительство изменников по при¬
казу нацистских зверей. Когда под слезы родителей этих трудя-
щихся-евреев отправляли в концентрационные лагеря, французы
открыто говорили: «Чего хотят от этих бедных евреев? Какой по¬
зор, что это происходит во Франции!» И депортируемые отвечали:
«Это делают не французы, а оккупанты». Нет, не тот, кто досто¬
ин называться французом, делает эти грязные дела, а Гитлер и
его французские агенты. Сейчас в концентрационные лагеря на¬
чинают отправлять евреев, а потом туда заключат миллионы фран¬
цузов. Встанем же все против варварских преступлений Гитлера —
Петена — Дарлана. Все вместе на борьбу, чтобы открыть ворота
тюрем и лагерей!»

АГРЕССИЯ ПРОТИВ СОВЕТСКОГО СОЮЗА
Утром в воскресенье 22 июня 1941 г. я был дома на авеню Порт-
де-ла-Плен и, как обычно, включил радиоприемник. С боль¬
шим удивлением я услышал барабанный бой. Но скоро диктор
объяснил, почему передача началась так необычно:	радио
Парижа сообщало о том, что на заре германские войска на¬
пали на СССР и что они продвигаются в глубь советской тер¬
ритории.
В обращении к германскому народу Гитлер заявлял: «В дан¬
ный момент мы начинаем кампанию такого размаха, которого мир
еще не знал: цель операции заключается уже не в том, чтобы за¬
щитить какую-нибудь одну страну, а в том, чтобы обеспечить бе¬
зопасность всей Европы и спасти мир».
Услышав сообщение о гитлеровской агрессии, я немедленно
написал призыв к народу Франции, который был опубликован в
специальном номере «Юманите» (№ 119). В этом призыве я го¬
ворил, в частности:
«Гитлер, который уже год душит Францию, разорвал пакт о
ненападении, подписанный им с СССР. 22 июня 1941 г. в 4 часа
утра он напал на страну социализма.
Главарь гангстеров еще раз показал, что договоры для него —
всего лишь клочок бумаги. Без малейших дипломатических де¬
маршей Гитлер бросил против страны социализма свои армии, а
также финские армии зловещего Маннергейма, которого поддер¬
жали финские социал-демократы, и румынские армии генерала
Антонеску.
Тем самым правители третьего рейха продемонстрировали миру
свое подлинное лицо — лицо врагов цивилизации.
Народы СССР, сплотившиеся в нерушимый блок вокруг Со-
ветского правительства, вокруг большевистской партии во гла¬
ве с тов. Сталиным, готовы ответить силой на преступную аг¬
рессию гитлеровской клики и дать ей отпор. И они не оди-
ноки.
К своему освобождению стремятся народы Франции, Бельгии,
Голландии, Югославии, Чехословакии и Греции, обращенные в
рабство Гитлером и его пособником Муссолини. Эти народы счи¬
333

тают врагов Советского Союза своими собственными врагами и бу¬
дут уничтожать их всеми средствами.
ФРАНЦУЗЫ, ФРАНЦУЖЕНКИ!
Сейчас все ясно видят, что французские правители, отправляя
военное снаряжение в Финляндию для борьбы против СССР, вели
себя как тайные пособники гитлеризма, как скрытые организа¬
торы поражения нашей страны.
Сейчас все видят, что самыми прозорливыми патриотами ока¬
зались французские коммунисты, выступавшие против отправки
французского оружия зловещему Маннергейму.
Сейчас все могут видеть, что Франция потому потерпела по¬
ражение, что ее выдали врагу генералы-предатели. Наши бедст¬
вия неисчислимы, но час нашего возрождения обязательно
придет.
ГРАЖДАНЕ, ГРАЖДАНКИ!
Гитлеровские оккупанты захватили Францию и многие другие
европейские страны, но Гитлер, объявив войну против СССР, бу¬
дет вынужден вывести из нашей страны немалую часть своих
солдат.
РАЗВЕ МЫ НЕ МОЖЕМ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ЭТОТ ФАКТ?
Что бы ни делал Гитлер, он обречен на гибель, он будет раз¬
давлен, как был раздавлен Наполеон, и миллионы людей будут
горячо приветствовать разгром этого преступника.
Только преступные и неумные правители типа политиканов из
Виши еще могут делать ставку на победу Гитлера, в которую не
верит ни один здравомыслящий человек.
Продавшиеся Гитлеру Петен и Дарлан могут завтра попы¬
таться мобилизовать французов, чтобы по приказу Гитлера по¬
слать их воевать против СССР, но французские солдаты, моряки
и летчики ответят отказом на призыв вишистских предателей.
ФРАНЦУЗЫ, ФРАНЦУЖЕНКИ!
Наш враг, поработитель Франции Гитлер ведет войну против
Советского Союза.
Исходя из этого, каждый, кто достоин называть себя францу¬
зом, должен отныне считать себя союзником СССР.
Гитлеровские победы в СССР — это наши поражения, а каж¬
дая из побед Советского Союза над Гитлером — это победа и
для нас.
Безрассудная авантюра Гитлера приведет его, вишистских пра¬
вит елей-изменников и гитлеровских лакеев типа Деа, Делонкля,
Дорио, Життона и К0 к неизбежной смерти.
Французские солдаты, летчики и моряки! Если от вас потре¬
буют стрелять в советских солдат, отказывайтесь выполнять эти
приказы! Поверните свое оружие против изменников, которые, от¬
давая подобные приказы, становятся пособниками душителя на¬
шей страны — Гитлера.
Французские рабочие, крестьяне, представители интеллиген-
ции! Приближается час нашего освобождения.
334

Мы все, используя ослабление гитлеровских войск в нашей
стране, должны быть готовы к тому, чтобы:
1. разъяснять германским солдатам, что выполнение приказов
их руководителей — это преступление;
2. организовать народные силы, которые завтра смогут изгнать
с французской земли врага нашей страны;
3. не давать продавшимся захватчику изменникам возможно¬
сти причинять зло.
Французские рабочие, работающие на германскую военную
машину, всегда помните о том, что сделанное вами оружие по¬
работители Франции предназначают для убийства рабочих и кол¬
хозников Советского Союза.
Никогда, никогда не забывайте об этом! Действуйте так,
как подсказывают обстоятельства. Повсюду требуйте повыше¬
ния заработной плары. Следуйте примеру шахтеров Нор и
Па-де-Кале, которые бастовали много дней. Везде и всюду со¬
здавайте трудности для агрессоров, напавших на Советский
Союз.
Французские крестьяне! Вас грабят оккупанты, которым
нужны ваши продукты для ведения войны. Никогда не забы¬
вайте о том, что чем меньше сельскохозяйственных продуктов
будет у захватчика, тем быстрее наступит час освобождения
Франции.
Французская коммунистическая партия, выражая глубокие
чаяния трудящихся масс нашей страны, призывает всех францу¬
зов объединиться в Национальный фронт борьбы за независимость
Франции.
Ныне каждый француз солидарен с миллионами советских
тружеников, которые завтра раздавят гитлеризм и тем самым
помогут Франции вновь обрести свою свободу. Вот почему
любые, даже самые небольшие выступления во Франции про¬
тив наших поработителей приблизят час поражения гитлеров¬
ской армии — армий международной реакции, варварства и
рабства.
Французы и француженки, выше голову! Близится час осво¬
бождения. Мы изгоним гитлеровские войска с нашей территории
и все вместе создадим СВОБОДНУЮ, СИЛЬНУЮ И СЧАСТЛИ¬
ВУЮ ФРАНЦИЮ.
ДОЛОЙ ГИТЛЕРА! УНИЧТОЖИМ ЧУДОВИЩНЫЙ ГИТ¬
ЛЕРОВСКИЙ РЕЖИМ!
ДА ЗДРАВСТВУЕТ СССР - СТРАНА СВОБОДЫ, РАВЕН¬
СТВА И БРАТСТВА НАРОДОВ!
ДА ЗДРАВСТВУЕТ СВОБОДНАЯ И НЕЗАВИСИМАЯ ФРАН¬
ЦИЯ!
Париж, 22 июня 1941 г.
Французская коммунистическая партия
(СФИК)».
335

Во время радиопередачи со мной были моя жена Жильберта,
которая в то время носила имя Полетта, и «Виктор». Услышав
сообщение о гитлеровской агрессии, мы посмотрели друг на дру¬
га. Если это и было для нас неожиданностью, то довольно относи¬
тельной, ибо, анализируя обстановку, мы считали, что в конечном
счете действия Гитлера будут определяться коренным противоре¬
чием между капитализмом и социализмом.
Я испытывал сложные чувства. С одной стороны, я говорил
себе, что нападение гитлеровских бандитов причинит очень серь¬
езный ущерб стране, которая принесла столько жертв для строи¬
тельства социализма. А с другой стороны, я был убежден, что гит¬
леровская Германия, оказавшись лицом к лицу с великой страной
социализма, не может не потерпеть поражения в этом столкно¬
вении. Естественно, вставал вопрос, не попытается ли Гитлер до¬
говориться с Англией, чтобы получить свободу рук на Востоке,
тем более что США еще в войну не вступили. Однако скоро ста¬
ло ясно, что ему не следует рассчитывать на то, что Англия пе¬
ременит лагерь.
Мне не терпелось узнать, как советские товарищи оценивают
агрессию, жертвой которой они оказались, и я жадно ловил Мо¬
сковское радио. Через несколько часов после нападения выступил
Молотов, однако многие, а не я один, ждали выступления Ста¬
лина. Сталин выступил только 3 июля, когда гитлеровцы захва¬
тили уже Минск, Литву, значительную часть Латвии и Западной
Украины. Но речь его имела чрезвычайно большое значение.
Выступление Сталина
Это выступление произвело большое впечатление, в частности уже
первые слова: «Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы
нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!» В этой
речи Сталин отдал приказ не оставлять врагу ничего, кроме «выж¬
женной земли».
Константин Симонов в романе «Живые и мертвые» так описы¬
вает впечатление, которое произвело выступление Сталина на ра¬
неных в полевом госпитале:
«Сталин говорил глухо и медленно, с сильным грузинским ак¬
центом. Один раз, посредине речи, было слышно, как он, звякнув
стаканом, пьет воду. Голос у Сталина был низкий, негромкий
и мог показаться совершенно спокойным, если б не тяжелое
усталое дыхание и не эта вода, которую он стал пить во вре¬
мя речи.
Но, хотя он волновался, интонации его речи оставались раз¬
меренными, глуховатый голос звучал без понижений, повышений
и восклицательных знаков. И в несоответствии этого ровного го¬
лоса трагизму положения, о котором он говорил, была сила. Она
не удивляла: от Сталина и ждали ее.
Его любили по-разному: беззаветно и с оговорками, и любуясь
336

и побаиваясь; иногда не любили. Но в его мужестве и железной
воле не сомневался никто. А как раз эти два качества и казались
сейчас необходимей всего в человеке, стоявшем во главе воевавшей
страны.
Сталин не называл положение трагическим: само это слово
было трудно представить себе в его устах,— но то, о чем он гово¬
рил,— ополчение, оккупированные территории, партизанская вой¬
на,— означало конец иллюзий. Мы отступили почти повсюду, а
отступили далеко. Правда была горькой, но она была наконец
сказана, и с ней прочней стоялось на земле.
А в том, что Сталин говорил о неудачном начале этой гро¬
мадной и страшной войны, не особенно меняя привычный лекси¬
кон,— как об очень больших трудностях, которые надо как мож¬
но скорее преодолеть,— в этом тоже чувствовалась ле слабость,
а сила».
Из этого выступления я, со своей стороны, сделал вывод о том,
что советский народ готов держаться, бороться и преисполнен ре¬
шимости добиться победы. Я говорил самому себе: этот великий
народ разбил Наполеона, он разобьет и Гитлера.
Ход военных операций на Восточном фронте сначала принес
мне, как и многим другим, немало волнений. Мы узнавали, что
на Северном фронте группа армий фон Лееба, на Центральном
фронте группа армий фон Бока и на Южном фронте группа
армий фон Рундштедта смогли продвинуться довольно да¬
леко. Мы ждали новостей и верили, что Советский Союз, для
которого начало войны было неожиданным, даст сокрушитель¬
ный отпор. Разумеется, я получал информацию о событиях
не только из передач радиостанции Парижа, о которой люди
говорили:	«Парижскому	радио ты не верь,— оно немецким
стало теперь».
Я слушал Московское и Лондонское радио, и у меня крепло
убеждение, что, несмотря на превратности начала войны, победа
будет за антифашистскими силами.
В Париже продавались подробные карты Советского Союза,
по которым можно было следить за ходом военных операций.
Очень многие французы покупали эти карты. Отныне подавляю¬
щая масса француженок и французов, включая и тех, кто рань¬
ше позволял втягивать себя в трясину антикоммунизма и антисо¬
ветизма, относилась к боям на Восточном фронте как к нашим
собственным сражениям.
Со сжимающимся сердцем мы следили за гитлеровским нас¬
туплением и радовались каждому советскому контрнаступлению,
которое затрудняло продвижение врага, хотя еще и не могло его
остановить.
Элемент внезапности, несомненно, играл в пользу Гитлера,
и я с беспокойством следил за продвижением гитлеровских войск
в глубь советской территории.
Узнав о разрушении плотины Днепрогэса, я вспомнил о том,
337

как мне довелось присутствовать на торжественном открытии этой
гидростанции, и зримо представил себе тот огромный ущерб,
который гитлеровские варвары нанесли этой стране, где впервые
в мире социализм стал живой действительностью.
На севере гитлеровские войска начали осаду Ленинграда,
на юге они оккупировали Киев и подошли к Харькову. Мы чувство¬
вали, что теперь нацисты направят удар на Москву, захват которой
тяжело сказался бы и на положении в других странах.
14 июля в оккупированной Франции
По случаю 14 июля был выпущен типографским способом спе¬
циальный номер «Юманите». Через всю первую страницу было
напечатано:
«14 ИЮЛЯ 1941 г. ВЫХОДИТЕ НА ДЕМОНСТРАЦИИ, ВЫ¬
ВЕШИВАЙТЕ ТРЕХЦВЕТНЫЕ ФЛАГИ!
ЗАЯВЛЯЙТЕ О СВОЕЙ СОЛИДАРНОСТИ С СОВЕТСКИМ
СОЮЗОМ!
СПЛОТИМСЯ В НАЦИОНАЛЬНОМ ФРОНТЕ БОРЬБЫ ЗА
НЕЗАВИСИМОСТЬ ФРАНЦИИ!
ДОЛОЙ ГИТЛЕРА! ДА ЗДРАВСТВУЕТ СССР!
ДА ЗДРАВСТВУЕТ ФРАНЦИЯ!»
Французская коммунистическая партия говорила французам
и француженкам:
«Повсюду, в городах и селах, выходите на демонстрации под
трехцветными знаменами, пойте «Марсельезу» и «Песню выступ¬
ления». Посмотрим, осмелится ли полиция Петена и Дарлана
по требованию Гитлера запретить французам поднять трехцветное
знамя и петь национальный гимн.
Пусть повсюду развеваются трехцветные знамена республи¬
канской Франции как вызов свастике, господству которой скоро
наступит конец под совместными ударами народов Советского
Союза и угнетенных народов.
Пусть повсюду раздается славная песня свободы «Марселье¬
за», и пусть она заглушцт варварскую песню угнетателей и пора¬
ботителей «Дейчланд юбер аллее».
Пусть повсюду 14 июля народ выразит свою решимость от¬
крыть двери новых Бастилий, в которых заключены лучшие сыны
народа Франции.^
Пусть повсюду, от севера до юга и от востока до запада, 14 июля
станет днем борьбы и единства под лозунгами:
Долой национальное угнетение!
Да здравствует Советский Союз, в борьбе против Гитлера от¬
стаивающий свободу всего мира!
Да здравствует свободная и независимая Франция!
Да здравствует Национальный фронт борьбы за независимость
Франции!
Французская коммунистическая партия
(СФИК)».
338

В этом же номере «Юманите» поместила слова «Марсельезы»
и «Песни выступления» под заголовком:
«Так пели наши отцы во время Французской революции и так
поют французы 1941 г., которые хотят освободить Францию от
гитлеровского гнета».
Под текстом «Марсельезы» было напечатано следующее выска¬
зывание Жана Жореса:
«Эти слова гремели громом и для гнусного деспота внутри
страны, и для гнусных деспотов за ее пределами. Эта песня при¬
ближалась, как огненный поток, к городу, который уже был
охвачен пламенем».
Наша газета в своем № 121 сообщила о недавнем подписании
советско-английского соглашения, направленного против Гитлера,
и рассказывала читателям о демонстрациях 14 июля:
«В ответ на призыв коммунистической партии и всех сторон¬
ников свободной и независимой Франции десятки тысяч парижан
вышли на улицы, устроив под видом прогулки настоящую демон¬
страцию.
На Елисейских полях многолюдная толпа, казалось, говорила
оккупантам: «Не думайте, будто вы здесь навсегда». Толпа на
Больших бульварах, толпа на площади Республики, толпа на пло¬
щади Бастилии, толпа на улице Фобур Сент-Антуан. И повсюду
на мужчинах и женщинах трехцветные украшения.
По улицам ходили группы из трех девушек, одна из кото¬
рых была одета в синее, вторая — в белое, третья — в красное.
В столице ощущались глухие раскаты нарастающего народно¬
го гнева.
Браво, Париж! Ты еще раз показал свою любовь к свободе. Это
ты, несмотря на присутствие оккупанта, пел в кафе предместий
«Марсельезу», припев которой звучит как приказ: «К оружию,
граждане!»
Петен и его клика хотели бы превратить 14 июля в день
отчаяния и примирения с угнетением, но наше 14 июля стало
днем гнева и подготовки к битве. Мы провели 14 июля как день
Франции».
«Крестовый поход против большевизма»
Вскоре после нападения на СССР гитлеровцы решили освободить
тех военнопленных, которые являлись уроженцами метрополии
и содержались во Франции, тех офицеров запаса, которые были
участниками первой мировой войны, а также всех военноплен¬
ных, родившихся до 1 июля 1900 г., за исключением кадровых
офицеров.
Нацистская газета «Ла Франс о травай», претендовавшая на
«левый» облик, писала на следующий же день после гитлеров¬
ского нападения на Советский Союз:
«Для нас внезапно начавшаяся между Германией и Россией
339

война является этапом в борьбе за Европейскую Федерацию, за
гигантское сообщество, в котором Франции будет принадлежать
подобающее ей место и где она сможет играть видную роль при
условии, что проявит соответствующую волю...
Что касается Германии, то французский народ должен пом¬
нить о том, что она протянула ему руку в тот самый час,
когда превратности воинского счастья поставили его на грань
гибели».
Приветствуя гитлеровскую агрессию, предатель Дорио с не¬
скрываемой радостью писал в своем грязном листке «Ле кри дю
пёпль» от 27 июня 1941 г.:
«Коммунизм заплатит. И мы надеемся, что заплатит дорого.
Вот почему мы приветствуем этот день, подобно мореплава¬
телю, который после бурной ночи приветствует зарю, возвещаю¬
щую долгожданную новую землю».
«Эвр» Марселя Деа писала 26 июня:
«Грандиозная экзекуция начинается на востоке Европы. Смо¬
три во все глаза, Франция: величие мщения позволяет понять
огромность преступления».
Еженедельник «Ла жерб», адресовавшийся прежде всего к ин¬
теллигенции, напечатал 3 июля интервью с Дорио, который за¬
являл:
«До сих пор национал-социалистская революция вела войну
против англо-американской плутократии. Ныне эта война направ¬
лена также против большевизма...»
Итак, сразу же нашлись глашатаи «крестового похода против
большевизма», которые в конце концов были всего лишь гит¬
леровскими агентами. А предатели из вишистского правительства
постарались пристроиться к ним в ногу.
Оккупанты хотели создать обстановку, которая толкала бы
Францию на участие в войне против СССР, выдававшейся за «ев¬
ропейский крестовый поход против большевизма». Разумеется,
коллаборационистские партии тут же выступили с призывом о
создании «Легиона французских добровольцев» для участия в
«крестовом походе против большевизма». Эту операцию возгла¬
вили изменники Деа и Дорио, а генерал Шаумбург, чтобы торже¬
ственно отметить начало «крестового похода», организовал воен¬
ный парад на Елисейских полях. Однако призыв вступать в
«Легион французских добровольцев» не встретил какого-либо
отклика.
Борьба патриотов и гитлеровские репрессии
Напротив, население все более решительно выступало против
оккупантов. 13 августа возле Порт-Сен-Дени произошла стычка
между парижанами и французскими полицейскими, которых затем
поддержали гитлеровцы. Стычку начали коммунисты, но
340

к йим быстро присоединились прохожие, выражавшие свое
недовольство возгласами: «Долой организаторов голода!», «До¬
лой бошей!»
Спустя несколько дней генерал фон Штюльпнагель объявил,
что коммунистическая деятельность будет караться смертной
казнью. Во исполнение этой угрозы два участника стычки 13 ав¬
густа — Смул Тисельман и Анри Готеро — были расстреляны
19 августа, причем Готеро, раненного двумя нацистскими пуля¬
ми в ногу, волокли к месту расстрела. Оба юноши умерли как
герои.
«Во время демонстрации у Порт-Сен-Дени народ кричал: «Да
здравствует СССР! Да здравствует Англия! Долой Гитлера! Фран¬
ция для французов! Да здравствует Франция!»» — писала «Юма¬
ните» в № 125 от 21 августа на видном месте.
После этих слов печаталась статья под заголовком «Напрас¬
ные угрозы»:
«Вечером 12 августа маршал Петен произнес речь, в которой
он, с одной стороны, признавал глубокую враждебность фран¬
цузского народа к политике Виши, а с другой стороны, подчерки¬
вал, что германские пособники могут рассчитывать лишь на поли¬
цию, чтобы сохранить свою власть.
Новый министр внутренних дел плутократ Пьер Пюшё, кото¬
рый в прошлом вместе с бароном Петие, бароном Дитрихом, Луи
Рено, Леидё и другими был членом административного совета
«Союза потребителей металлургической и промышленной продук¬
ции», цинично заявил: «опорой нашего государства является
полиция». Итак, государство вишистов есть просто полицейское
государство, и царство Петена войдет в историю как царство мар¬
шала от жандармерии.
Полиция в неоккупированной зоне и германские штыки в ок¬
купированной зоне — вот на что надеются предатели из Виши,
чтобы спастись от гнева народа. Но этот гнев в конечном счете
неизбежно прорвется- наружу.
Свидетельство тому — демонстрация, которая состоялась в Па¬
риже 13 августа возле Порт-Сен-Дени спустя 24 часа после речи
Петена под возгласы: «Да здравствует СССР! Да здравствует Ан¬
глия! Долой Гитлера! Франция для французов! Да здравствует
Франция!»
Полиция адмирала от жандармерии Бара была бессильна ра¬
зогнать демонстрантов, и тогда гитлеровские звери стали стре¬
лять в толпу. Но демонстранты мужественно защищались, и не¬
которые из этих зверей дорого поплатились за свое вмешатель¬
ство.
Позор и проклятие зверям со свастикой! Слава немецкому
солдату, который пытался разоружить своих коллег и был имй
убит.
Демонстрация у Порт-Сен-Дени показала, что оккупантам не
запугать французов. Не случайно поджигатель рейхстага Геринг
341

сразу же явился в Париж для принятия полицейских мер, а гене¬
рал фон Штюльпнагель расклеил свои угрозы о смертной казни
для коммунистов и для всех участников антигерманских дей¬
ствий.
Национальный фронт борьбы за независимость Франции клей¬
мит этого «прусского юнкера, пораженного тяжким недугом на¬
следственной жестокости и тупости», и призывает народ Фран¬
ции отомстить за мучеников борьбы за национальную незави¬
симость.
В департаменте Па-де-Кале нацистские звери приговорили
к смертной казни Бекертса, которому исполнился всего 21 год, но
они не осмелились привести приговор в исполнение, потому что
рабочие этого департамента поклялись убить 10 немцев, если
Бекертс будет расстрелян.
Предупреждение дало результат, и такие предупреждения бу¬
дут эффективны повсюду, если станут подкрепляться действиями.
Командующий немецкими войсками во Франции генерал фон
Штюльпнагель и комендант Большого Парижа генерал Шаумбург
расстреляли Тисельмана и Анри Готеро. Кровь двух мучеников
взывает к МЕСТИ и требует смерти 20 немцев.
Ни угрозы смертной казни, ни миллионные премии сыщикам
не остановят освободительной борьбы французского народа.
Поработители думают нас запугать, но ни они, ни их вишист-
ские пособники не знают нашего народа. И тем, и другим мы су¬
меем показать, что собакам их породы не удастся усмирить вели¬
кий народ со славным боевым прошлым, национальной песнью
которого является «Марсельеза».
К оружию, граждане! Вступайте в батальоны! Вперед, ц пусть
кровь врагов оросит наши нивы!» '.
Тот же номер «Юманите» поместил следующую заметку:
«Молодые рабочие автомобильного завода гор. Горького обра¬
щаются к своим братьям с завода «Рено»».
«В переданном по радио послании молодые рабочие автомо¬
бильного завода гор. Горького говорят молодым рабочим завода
«Рено»: «Ни одного грузовика, ни одного танка для германской
армии. Организуйте саботаж, пусть жизнь станет адом для фа¬
шистов. Этим вы отомстите за свою поруганную родину. Победа
близка, товарищи. Вперед, к победе!»
Этот призыв из страны социализма будет услышан трудящи¬
мися завода «Рено».
ДА ЗДРАВСТВУЕТ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ФРОНТ БОРЬБЫ
ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬ ФРАНЦИИ, КОТОРЫЙ ОБЪЕДИНЯЕТ
ВСЕХ ФРАНЦУЗСКИХ ПАТРИОТОВ, ОТ ГОЛЛИСТОВ ДО
КОММУНИСТОВ!».
1 Последние две строки взяты из «Марсельезы».— Прим. перев.
342

Жёртвы гитлеризма были отомщены два дня спустя, 21 августа:
Пьер Жорж (будущий полковник Фабьен) убил немецкого офи¬
цера на платформе станции метро «Барбес-Рошешуар».
После операции на станции метро «Барбес-Рошешуар» генерал
Шаумбург, действуя от имени генерала фон Штюльпнагеля, опуб¬
ликовал заявление о том, что каждый арестованный француз
будет рассматриваться как заложник и что любое убийство гер¬
манского солдата повлечет за собой смертную казнь для залож¬
ников.
Тем не менее 27 августа в Версале патриот по имени Поль Ко¬
летт сделал несколько выстрелов из револьвера по Лавалю и Деа
и ранил их. Это произошло во время церемонии по случаю от¬
правки на восточный фронт первого отряда «французского анти¬
большевистского легиона». Французская коммунистическая пар¬
тия приветствовала этого молодого патриота.
В тот же день, 27 августа, фон Штюльпнагель объявил в
приказе о том, что были расстреляны 5 патриотов-комму-
нистов:
Роже Анри Ногаред, из Парижа *;
Альфред Оттино, из Сент-Уана;
Андре Сигонне, из Дранси;
Раймон Жюстис, из Дранси;
Жан Луи Рапина, из Павийон-су-Буа.
29 августа военный комендант Франции сообщил о том, что
за шпионаж осуждены и казнены капитан-лейтенант граф Анри
Луи Оноре д’Эстьен д’Орв, родившийся 5 июня 1901 г., коммер¬
ческий агент Морис Шарль Эмиль Барбье и торговец Жан Луи
Гийом Доорник.
«Юманите» в № 127 от 4 сентября 1941 г. писала об этих реп¬
рессиях:
«Французы, не забывайте имена этих людей.
Они умерли за Францию, за освобождение родины.
Скажем же вместе с Виктором Гюго о наших мучениках:
Нет славы выше их и равной нет другой.
Величье их имен с другими не сравнимо.
Подобно матери любимой,
Отчизна смертный их баюкает покой.
Французский народ отомстит убийцам!
Расстреляны немцами:
Андре Матссерон, Жозе Руа, Смул Тисельман, Андре Сигонне,
Раймон Жюстис, Жан Луи Рапина, Роже Анри Ногаред, Анри Го-
теро, Альфред Оттино, Анри д’Эстьен д’Орв, Морис Барбье.
Гильотинированы вишистскими предателями по приказу нем¬
цев: Андре Бреше, Эмиль Бастар».
1 Под этим именем был расстрелян герой-коммунист Жан Байе.
343

«Варвары.
Немцы и их французские лакеи ведут себя как варвары. Перед
гильотинированием Андре Бреше обратился с просьбой разрешить
ему повидаться со своей женой, заключенной в Ла Рокетт. Ему
отказали. Жоржетта Кадрас, молодая девушка, приговоренная
преступными судьями к 10 годам каторжных работ, осталась
сиротой после войны 1914—1918 гг., во время которой погибли
шесть из восьми мобилизованных членов ее семьи.
Враги Франции жестоки. Но как мужественны патриоты, ко¬
торые отказываются завязать глаза перед расстрелом и которые,
подобно Бреше и Бастару, идут на гильотину с возгласами: «Да
здравствует Франция! Да здравствует СССР! Да здравствует ком¬
мунистическая партия!» »
Бреше и Бастар были казнены по обвинению в том, что при¬
нимали участие в коммунистической демонстрации против гер¬
манской армии.
Извещение от 16 сентября сообщало за подписью фон Штюль-
пнагеля о расстреле 10 заложников за «нападения» на военнослу¬
жащих германской армии, совершенные 6, 10 и 11 сентября. 20 сен¬
тября был опубликован список еще 12 заложников, расстрелянных
фашистами за казнь нацистского солдата патриотами.
В числе заложников были адвокаты Жорж Питар, Антуан Хадж
и Мишель Рольника, о которых говорилось, что они расстреляны
за принадлежность к коммунистической партии. После имени
каждого из расстрелянных был также указан мотив обвинения:
Адриен Нен, из Парижа («автор коммунистических листовок»);
Роже Пейра, из Парижа («нападение на германских солдат»);
Виктор Маршаль, из Парижа («нападение на германских солдат»);
Рене Анжольви, из Жантийи («распространение коммунистичес¬
ких листовок»); Франсуа Эрпен, из Малакоф («руководитель
коммунистической банды, саботаж»); Пьер Гиньюа, из Иври
(«хранение коммунистических листовок, хранение оружия»);
Жорж Массе, из Парижа («незаконное хранение оружия»); Да¬
ниэль Лубье, из Парижа («незаконное хранение оружия»); Морис
Пёрё, из Монтрёй («незаконное хранение оружия»).
«Юманите» в № 128 от 11 сентября писала об аресте Марселя
Кашена, которому было уже 72 года и который долгие месяцы
был прикован к постели из-за болезни. Газета призывала всех
французов выразить свой протест и возмущение по поводу ареста
Марселя Кашена и разоблачала планы врагов родины убить его
в своих застенках.
«Французы, помните, что в состав трибунала, приговорив¬
шего к смерти по приказу гестапо тт. Андре Бреше и Эмиля Баста-
ра, входят Бенон, Лафон, Ларик, Лине, Гюйено, Гийо и Тето; не
забывайте о том, как заместитель прокурора Гюйено потребовал
головы тов. Сампе. Не забывайте, как эти судьи в мантиях цвета
резеды, эти чудовища, принявшие человеческий облик, пригова¬
ривают честных молодых девушек к 10 или 15 годам каторжных
344

работ.' Настанет день, когда мы сведем с ними счеты, ибо немцы
не вечно будут в Париже».
«Юманите» № 129 от 19 сентября опубликовала еще один спи¬
сок расстрелянных патриотов:
Люсьен Матерон, 21 год; Рене Жоли, 41 год; Люсьен Клеман,
29 лет; Альбер Гокелер, 26 лет; Андре Боннен, 24 года; Давид Ли-
берман, 19 лет; Шиль Важе-Опаль, 50 лет; Исидор Бернем, 72 года;
Анри Бекерман, 21 год; Люсьен Блюм, 62 года.
«Кровь этих мучеников, жертв фашистских людоедов требует
ОТМЩЕНИЯ! Настанет день расплаты и для кровавого убийцы —
Штюльпнагеля»,— добавляла «Юманите», которая здесь же цити¬
ровала статью, опубликованную в органе СС «Дас шварце корпс»
от 14 августа 1941 г.:
«Национал-социалисты, ведя войну против СССР, являются
наследниками тех, кто 150 лет тому назад боролся против Фран¬
цузской революции».
«Юманите» писала о народных выступлениях против реп¬
рессий:
«Специальный трибунал в Клермон-Ферране осудил на смерть
двух партийных работников, которых хорошо знали рабочие за¬
вода «Мишлен» по их борьбе против эксплуататоров.
Это чудовищное решение... вызвало такое возмущение среди
населения Клермон-Феррана, что Петен вынужден был смягчить
приговор этим двум товарищам: Роберу Маршадье и Марселю Ле-
муану '. Пусть повсюду нарастает народный протест. Заставим
отступить вишистских палачей».
Я хорошо помню, как будто это было вчера, день 2 октября
1941 г., когда мне исполнилось 45 лет. День выдался на редкость
тяжелый. Радио Парижа передавало речь Гитлера, который зая¬
влял, что его войска подошли к Москве, и старался создать впе¬
чатление, будто вступление гитлеровцев в советскую столицу
лишь вопрос дней. К плохим новостям добавлялось только что.
полученное мной сообщение об аресте товарищей из нашей службы
связи. Ко всему прочему из-за диабета я в тот день потерял созна¬
ние, правда, очень ненадолго, но тем не менее нужно было выя¬
снить, как будет развиваться болезнь.
Здесь мне хочется почтить память доктора Пьера Рукеса —
безгранично преданного, образцового коммуниста. Не говоря ему,
о каком товарище из руководства партии идет речь, Пьера Рукеса
предупредили, что потребуется его консультация.
Ночью «Виктор» привел его в дом, адрес которого он так ни¬
когда и не узнал. Пьер Рукес поставил диагноз, дал советы, и с это¬
го времени мне нужно было только следить за уровнем гликемии.
1 Бывший депутат от департамента Эндр, впоследствии мэр Деоля.
345

Моя жена периодически делала мне уколы, брала кровь, которую
относили для анализа в лабораторию, причем никто не знал, кто
именно скрывается под вымышленной фамилией больного.
Нашумевшая железнодорожная катастрофа
Нужно было поднимать борьбу против гитлеровцев на более высо¬
кий уровень и развивать дух инициативы. В этих целях комму¬
нисты, среди которых были Роже Лине (майор Ривьер) и несколь¬
ко патриотов из Сент-Уана, устроили в октябре 1941 г. железно¬
дорожную катастрофу в Эпине.
Необходимую помощь оказали железнодорожники, отлично
знавшие все детали железнодорожного расписания.
Был намечен поезд с военным снаряжением, проходивший до¬
вольно поздно вечером. Готовя крушение, товарищи вытащили
костыли, удерживавшие рельсы, а затем ушли и унесли с собой
инструменты.
Выполнив свое дело, товарищи скрылись в форте де ла Бриш,
что позволило им ускользнуть от облав, которые последовали после
крушения, сопровождавшегося взрывом.
А утром, смешавшись с рабочими, которые шли на работу, ор¬
ганизаторы крушения с радостью прочитали в газетах сообщение
о том, что было убито и ранено 200 гитлеровцев и уничтожено или
повреждено много военного имущества.
Конечно, нацисты предприняли репрессивные меры против на¬
селения, вынуждая его охранят^ железнодорожные пути, но сама
операция произвела на всех очень сильное впечатление. Рабочие
были счастливы, что оккупантам был нанесен такой удар.
Расстрел в Шатобриане
В Бордо был убит некий Раймерс — советник военной администра¬
ции вермахта, а в Нанте — лейтенант вермахта Хотц. За это в лаге¬
ре Суж 23 октября были расстреляны 50 заложников. Кроме
того, были опубликованы списки еще 49 патриотов, из которых
27 были расстреляны в карьерах Шатобриана, а остальные — в
Нанте.
Министр внутренних дел Пюшё сам указал, кого из заложни¬
ков следовало расстрелять, поэтому список состоял из коммуни¬
стов. Среди расстрелянных был Шарль Мишель — депутат и ру¬
ководитель профсоюзной Федерации работников кожевенной про¬
мышленности. Там же был Жан Пьер Тембо, который перед рас¬
стрелом во весь голос крикнул в лицо нацистам: «Да здравствует
Коммунистическая партия Германии!» Он слал свой последний
привет германским коммунистам,— их преследовали те же самые
озверелые бандиты, которые сейчас расстреливали его. Так до
самого смертного часа в душе этого замечательного патриота были
346

*
слиты воедино чувства пламенного патриотизма и глубокого про¬
летарского интернационализма.
Были расстреляны руководитель Федерации работников хими¬
ческой промышленности Жан Пульмарк, мэр Женвилье Жан Гран-
дель, Марк Бури, Титюс Бартоли, доктор Морис Тенин, молодой
рабочий из Монтрёй Шарль Делавакери, вьетнамский препода¬
ватель Хюинь Кхыонг Ан. Самым молодым из них являлся сын
депутата-коммуниста Проспера Моке семнадцатилетний школь¬
ник Ги Моке. Даже на убийц произвело впечатление то мужест¬
во, с которым эти герои встретили смерть.
Перед казнью на досках барака они написали свои последние
мысли:
— Мишель, депутат от XV округа Парижа: «Да здравствует
советская Франция!»
— Гардетт, муниципальный советник XI округа Парижа:
«Я верю в революцию и смело встречаю смерть».
— Тембо, Пульмарк и Пуршасс: «Да здравствует освобожден¬
ная от врагов Франция! Да здравствует коммунистическая
партия!»
— Жюльен Лепанс, из Нанта: «Прощайте! Прощайте, товари¬
щи! Смелее! Мы победим! Да здравствует Советский Союз!»
— Эмиль Давид, из Нанта, девятнадцати лет: «Товарищи,
27 коммунистов, которые идут на смерть, полны мужества и верят
в последний бой и в конечную победу угнетенных народов».
— Веркрюис, инвалид войны 1914—1918 гг.: «Целую жену
и моего дорогого Мишеля. Да здравствует коммунистическая пар¬
тия! Несколько минут до смерти. Расстрелян немцами 22 октяб¬
ря 1941 г.».
— Эдмон Лефевр: «Умер за мою Партию и за Францию».
— Жан Грандель, мэр Женвилье: «И все же мы победим. Да
здравствуют Советы!»
— Ги Моке, семнадцати лет: «Товарищи, продолжающие жить,
будьте достойны нас. Двадцать семь идущих на смерть».
— Пуршасс, Бартелеми и Тембо: «Да здравствует коммуни¬
стическая партия, которая добьется свободной, сильной и счаст¬
ливой Франции!» 1
Все 27 мучеников подписались под словами: «Да здравствует
Французская коммунистическая партия и ее вождь Морис Торез!
Мы умираем, да здравствует СССР! Товарищи, остающиеся после
нас, будьте смелыми, верьте в будущее».
На месте казни они пели, чередуя куплеты «Марсельезы» и
«Интернационала» — рожденных двумя революциями двух фран¬
цузских песен, которые великолепно дополняют друг друга, вы¬
ражая любовь к родине, волю к борьбе за'независимость и вели¬
1 Доски барака Шатобриана, на которых эти герои записали свои последние
мысли, сейчас находятся в Музее живой истории в Монтрёй.
347

кую надежду на освобождение всего человечества от оков угне¬
тения и эксплуатации.
Казнь товарищей в Шатобриане глубоко взволновала фран¬
цузов. Мне рассказывал депутат и мэр Алеса тов. Роже Рукот,
который в годы Сопротивления носил имя полковника Лазара,
о том, как он, будучи в Марселе у одного товарища, услышал о рас¬
стреле в Шатобриане.
«Однажды вечером,— говорил он,— мы слушали подпольное
радио. Диктор сообщил, что недавно как заложники были расстре¬
ляны многие коммунисты, и в их числе — Тембо.
Глаза хозяина моей квартиры тов. Жозефа Доминикетти на¬
полнились слезами. Он посмотрел на стену, где над радиоприем¬
ником висела фуражка, и с волнением сказал:
«Ты видишь эту фуражку? Это фуражка Тембо. Он проводил
здесь отпуск два года тому назад и однажды, когда он в море ловил
рыбу, его захватила гроза. Он повесил свою фуражку посушиться,
и она с тех пор так здесь и висит».
И он заявил: «Она тут и останется. Это фуражка героя-ком-
муниста».
Конец вечера был грустным, и, отправляясь спать, Жозеф
сказал Рукоту: «Теперь мы должны бороться вдвое лучше за
партию и за Францию, чтобы отомстить за Тембо и других това¬
рищей, сраженных нацистскими пулями»».
«Он сдержал слово»,— добавил бывший полковник Лазар.
В своем траурном послании, посвященном памяти мучеников
Шатобриана, Нанта и Бордо, Французская коммунистическая
партия заявляла:
«Прощайте, дорогие товарищи, прощайте, боевые друзья! Вы
умерли за Францию, и дело, за которое вы погибли, победит. Ви-
шистские изменники тщетно пытаются вменить в обязанность
слежку в интересах нацистов. Народ Франции останется самим
собой. Он ненавидит угнетателей и их лакеев, он полон ненависти
к вашим убийцам.
Прощайте, товарищи, братья! Память о вас жива в народе.
Народ отомстит за вас и вернет Франции ее свободу и незави¬
симость» .
В знак протеста против казней заложников по Франции 31 ок¬
тября прокатились забастовки и демонстрации.
Работа прекращалась на заводах «Шоссон», «Женев», «Дю-
селье», заводе счетных машин в Монруже, на заводах «Самсон»,
СОМЮА, «Гном-э-Рон», «Альстом». Рабочие заводов JIMT, «Фар-
ман», СНАК, «Виллем» направили де Бринону и фон Штюльпна-
гелю телеграммы протеста.
В XI округе Парижа, где был избран муниципальным совет¬
ником Морис Гардетт, стоявшие в очереди на улице Седен до¬
машние хозяйки встретили двух проходивших мимо немецких
офицеров криками: «Убийцы! Убийцы!» Оба солдафона ушли, опу¬
стив головы и ничего не сказав. Какой-то полицейский префекта
348

полиции адмирала Бара хотел было показать свое рвение и в ре¬
зультате попал в госпиталь. Все это говорит о том, как глубоко
народ был возмущен убийствами.
Наша газета рекомендовала французам:
«Уже давно боши пытаются запретить частным лицам слу¬
шать иностранные радиопередачи. Вишистские предатели даже
приняли об этом якобы французский закон. Новый закон, конечно,
не сможет помешать французам узнавать правду и слушать
иностранное радио. Но нужно соблюдать осторожность. Преж¬
де чем открывать дверь, сначала переведите указатель радио¬
приемника либо на радио Парижа, либо на радио Виши. В
борьбе против нацистских зверей нужно проявлять хитрость и
ловкость.
Французы! Слушайте радио Москвы и Радио-Франс».
«Юманите» от 7 ноября призывала французских патриотов
отметить памятный день 11 ноября 1 и молча пройти с цветами
перед памятниками павшим в войне 1914—1918 гг. и перед моги¬
лой Неизвестного солдата. Она информировала читателей о пяти¬
минутных забастовках, прокатившихся по стране 31 октября:
«Пятиминутные забастовки прошли 31 октября с большим
размахом. Вот первые результаты. На призыв о забастовке отклик¬
нулись 100% работников завода «Ситроен» в Клиши, многих
цехов завода «Рено», трудящихся завода Вуазена, завода «Пресизь-
он модерн», предприятий в Шампионне, железнодорожных складов
Буа-Коломб, завода «Бюлль» (XX округ Парижа), «Неве-Фложи»
(XX округ Парижа), предприятий «Барди», «Курдо» и «Фелициа»
(Сен-Мор), «Зевель», «Лавалетт», «Соре», «Морель», «Мийяр»,
завода СФ (Жантийи), КАМС, одного из цехов завода «Матфор»,
четырех предприятий в Шелль и трех в Монтрёй, трех строек
Этампа, железной дороги в Монруж, больницы Вилль-Эврар, кино¬
студии в Бийянкуре; 90% работников заводов «Гном-э-Рон», «Ни¬
коль», «Гочкис», патронного завода в Венсенне, железных до¬
рог Жювизи и Вильнёв — Сен-Жорж, банка «Креди Лионнэ»,
страховых обществ «Л’Абей» и «Ля Превуаянс», магазинов
«Галери Лафайет»; 80% работников заводов «Опель» и «Дейч»;
70% работников завода «Панар», САГИ; 60% работников заво¬
дов «Ситроен-Жавель», «Делаэ», железнодорожных складов в
Ашер и т. д.».
Однако в этот список попали далеко не все предприятия, где
прекращалась работа. Кратковременные забастовки имели место,
кроме того, на следующих предприятиях: СПМ, «Каве», КПДЕ,
«Эриксон», «Мадлен», «Репике», «Электро» (Курнёв), Шантье^
де ла Порт-де-ла-Виллетт, «Каас» (Труа), «Норманди-Франс»
1 11 ноября (день подписания компьенского перемирия) во Франции отме¬
чается как годовщина победы над Германией в первой мировой войне.— Прим.
перев.
349

(Этамп), СЕК (Шартр), «Фондери де Бекон», «Жюм Гондоно»
(Монтрёй), «Шез» (XV округ Парижа), КФМ Франк, САТРАС,
«Нитролак». Бастовали рабочие и служащие госпиталя Бруссе,
склада в Батиньоле, заводов «Гочкис», «Зульцер», «Малисе»,
«Пежо», «Блок», «Астер», «Рато», железнодорожники Ланди,
Бурже, Манта, Траппа, вокзала Аустерлиц, рабочие заводов «Ре¬
но», «Ситроен», «Гном-э-Рон», «Делаэ», «Испано», «Вуатюр-э-
танк» (Сен-Дени) и многих других предприятий Парижского
района.
В забастовках приняли участие от 75 до 90% трудящихся
департаментов Уаза, Йонна, Жиронда, Ланды, провинции Шам¬
пань, заводов «Шнейдер-Крезо». Единодушно прекратили работу
текстильщики трех заводов в Труа и в долине Ньевры (департа¬
мент Сомма). Народный протест поддержала вся Франция. Рабочие
бросали работу, были вывешены флаги, к памятникам павшим
возлагались цветы. Весь народ ясно заявил: ФРАНЦИЯ — ДЛЯ
ФРАНЦУЗОВ! НЕМЦЫ - ВОН!
Относительно демонстраций 11 ноября «Юманите» в № 137 от
14 ноября писала:
«ПЕТЕН, ДАРЛАН, ПЮШЁ И АДМИРАЛ ОТ ЖАНДАР¬
МЕРИИ БАР, КОТОРЫЕ ВЕДУТ СЕБЯ ТАК ЖЕ, КАК И БОШ
ФОН ШТЮЛЬПНАГЕЛЬ, МОБИЛИЗОВАЛИ В ПОМОЩЬ ГЕ¬
СТАПО СВОЮ ПОЛИЦИЮ, ЧТОБЫ ПОМЕШАТЬ ФРАНЦУ¬
ЗАМ ВОЗЛОЖИТЬ 11 НОЯБРЯ 1941 г. ЦВЕТЫ НА МОГИЛЫ
ПАВШИХ И НА МОГИЛУ НЕИЗВЕСТНОГО СОЛДАТА.
НО ФРАНЦИЯ, ВОПРЕКИ НАЦИСТАМ И ИХ ЛАКЕЯМ,
ПОЧТИЛА СВОИХ ПАВШИХ ГЕРОЕВ.
Поскольку нацисты и их лакеи запретили возлагать цветы на
могилу Неизвестного солдата, парижане после полудня 11 ноября
прошли непрерывной чередой по площади Этуаль, чтобы отдать
почести могиле Неизвестного солдата.
Адмирал от жандармерии Бар установил полицейский кордон
вокруг Триумфальной арки. Площадь Этуаль была осквернена
присутствием нацистских солдат, вооруженных винтовками и
автоматами. Франция унижена, но народ не признает себя
побежденным. Он взял на вооружение смелость и ненависть.
В этот день — 11 ноября — народ еще глубже почувствовал на¬
стоятельную необходимость борьбы за освобождение своей
родины.
11 ноября были установлены полицейские посты возле всех
памятников павшим, а также у могил Вайяна-Кутюрье и Анри
Барбюса. И все же патриоты возлагали к ним цветы, проводили
демонстрации, прекращали работу на предприятиях. В следующем
номере нашей газеты мы дадим полную картину того, как был
отмечен день 11 ноября, который стал днем воспоминаний и на¬
дежды.
Бандиты фон Штюльпнагеля продолжают казни патриотов
и не сообщают о них. 10 ноября преступники расстреляли в Мелене
350

5 патриотов-коммунистов: Мессанса, Марнё, Роба, Берже и Леге.
Наши товарищи умерли как герои. Мессанс не позволил завязать
себе глаза и с ненавистью и презрением плюнул в лицо нацист¬
скому офицеру.
11 ноября население Мелена и его окрестностей прошло перед
свежей могилой Мессанса и возложило на нее цветы.
Ненависть к преступникам священна, а месть — это долг каж¬
дого. Везде и всюду вредите нацистам и их прислужникам. Месть!
Месть!»
В том же номере «Юманите» сообщала об освобождении Мар¬
селя Кашена.
Русская зима
Вермахт отступал под ударами Красной Армии и русской зимы.
Советские солдаты освободили Калинин, Можайск, Калугу. Гер¬
манское коммюнике от 18 декабря гласило: «В порядке осущест¬
вления мероприятий, имеющих целью обеспечить вызванный зим¬
ними условиями переход от маневренной войны к позиционной
войне, наши войска осуществляют заранее предусмотренные опе¬
рации по сокращению линии фронта».
Для меня это признание Гитлера свидетельствовало о тех боль¬
ших трудностях, с которыми он столкнулся в России. Я достал
книги о кампании Наполеона в России. Из них мое особое внима¬
ние привлекла «История Наполеона I и Великой Армии в 1813 г.»
Луи Филиппа Сегюра.
В это время я поручил типографу, который работал под пач¬
ками отходов бумаги, подготовить издание XIII главы книги со¬
ветского ученого Тарле «Наполеон». Готовя издание этой главы
отдельной брошюрой, мы имели в виду те трудности, с которыми
сталкивалась и не могла справиться гитлеровская армия в России.
Мы, в общем, проводили параллель между историческими собы¬
тиями и сегодняшним' днем, которая укрепляла веру в будущее.
Отнюдь не бесполезным было прочитать у Тарле следующее: «Из
420 тыс. человек, перешедших границу в июне 1812 г., и 150 тыс.,
постепенно подошедших еще из Европы впоследствии, теперь,
в декабре того же года, остались небольшие разбросанные группы,
вразбивку переходившие обратно через Неман. Из них потом уже
в Пруссии и Польше удалось организовать отряд общей слож¬
ностью около 30 тыс. человек (преимущественно из тех частей,
которые оставались все эти полгода на флангах и не ходили в Моск¬
ву) . Остальные были или в плену, или погибли. Но в плену оказа¬
лось, по самым оптимистическим расчетам, не больше 100 тыс. че¬
ловек. Остальные погибли в сражениях, а больше всего от холода,,
голода, усталости и болезней во время отступления».
Читая описания отступления императорской армии, я чувство¬
вал, что вряд ли на долю вермахта выпали меньшие трудности,
и был убежден, что если русские патриоты непрерывно наносили
351

удары по войскам Наполеона, то и войска Гитлера были не в луч¬
шем положении. У меня крепло убеждение, что нацистский поход
на Советский Союз закончится для них далеко не победоносно.
Расстрел Габриэля Пери
Декабрь выдался для нас суровым. Мы понимали, конечно, что
жизнь Габриэля Пери в опасности, и все же тяжело было услы¬
шать, что 15 декабря гитлеровцы расстреляли его. Пособник Дорио
Камилл Фежи предложил Пери предать партию, обещая сохранить
ему жизнь, но он гордо отверг это предложение. Любимый всеми
Габриэль был убит. Вдова Габриэля Пери Матильда предприни¬
мала много усилий, чтобы узнать, где похоронен наш героический
товарищ, но ей так и не удалось найти его могилу.
Я не мог сдержать слез, узнав о смерти Габриэля и прочитав
прощальное письмо, которое он написал в ночь с 14 на 15 декабря,
ожидая расстрела с минуты на минуту. Я мысленно видел его
живым, вспоминал его благородство, ироническую улыбку и чуть
дилетантский внешний вид, за которым скрывались его безгра¬
ничная преданность идеалу и спокойное, несгибаемое мужество.
«Юманите» в № 147 от 23 января 1942 г. напечатала часть
волнующего прощального письма Габриэля Пери:
«Я остался верен тому идеалу, которому служил всю жизнь;
пусть мои соотечественники знают, что я умираю за то, чтобы
жила Франция. Я в последний раз проверил себя. Моя совесть
спокойна. Я хочу, чтобы вы сказали всем: если бы мне пришлось
начать жизнь снова, я пошел бы по тому же пути.
Ночью я долго думал о таких верных словах моего дорогого
Поля Вайян-Кутюрье: он говорил, что коммунизм — это моло¬
дость мира, коммунизм подготовляет светлое будущее.
И вот я умру, чтобы подготовить это светлое будущее. Я чувст¬
вую в себе силы встретить смерть.
Прощайте. Да здравствует Франция!»
«Юманите» разоблачала попытки склонить Пери к измене
и добавляла:
«И такого человека министр-убийца Пюшё внес в список вместе
с Сампе и другими мучениками для расстрела врагами!
Пусть наши сердца горят ненавистью; народ Франции знает,
что за таких людей нужно мстить, и он отомстит за них».
В том же номере газета сообщала:
«Мари Дюбуа, 25 лет, мать двух детей, которую не в чем упрек¬
нуть, кроме того, что она любила Францию и была женой разыски¬
ваемого гестаповцами коммуниста, была осуждена на смерть. Это
известие вызвало такое возмущение, что палачи были вынуждены
отменить казнь молодой женщины.
Протесты, письма и выступления могут дать результат, ибо
они выражают гнев народа. Вот почему, чтобы остановить руку
убийц, нужно действовать».
352

В тот же самый день, когда Габриэль Пери был расстрелян
в Париже, в Кане был расстрелян ответственный секретарь «Юма¬
ните» Люсьен Сампе. Оба борца-коммуниста оказались так же
едины в смерти, как они были едины в борьбе.
Для партии это был тяжелый удар. Мы приняли решение из¬
дать отдельной брошюрой речи Люсьена Сампе и Габриэля Пери
на заседании 12-й судебной палаты Сены 28 июля 1939 г. под
заголовком «Мертвые обвиняют».
1941 год подходил к концу. Уже можно было предвидеть
поражение нацистов, но было ясно в то же время, что в наступаю¬
щем году они еще будут предпринимать попытки наносить тяже¬
лые военные удары.

ГОД НЕМЕЦКОГО НАСТУПЛЕНИЯ
НА СТАЛИНГРАД
В качестве «новогоднего подарка» французам на 1942 г. вишист-
ская клика повысила почтовые тарифы, а радио Парижа передало
речь Гитлера, который утверждал, что-де Германия выиграет вой¬
ну, уничтожив большевиков, капиталистов, евреев и англосаксов.
Но гитлеровцы чувствовали себя неспокойно. 3 января 1942 г. на
углу улицы Бассано и Елисейских полей перед германским книж¬
ным магазином взорвалась бомба и витрины магазина разлетелись
на мелкие осколки.
На пороге 1942 г. Центральный Комитет партии опубликовал
в специальном номере «Юманите» свое обращение:
«КО ВСЕМ КОММУНИСТАМ!
Ко всем тем, кто, несмотря на репрессии, смело и самоотвер¬
женно борется за освобождение Франции.
Ко всем тем, кто в концентрационных лагерях, тюрьмах и на
каторге продолжает быть борцом-коммунистом.
Ко всем тем, кто, будучи военнопленным, готовит себя к учас¬
тию в великом народном реванше.
В память о наших братьях, павших за национальное освобо¬
ждение.
Товарищи, братья!
Окончившийся 1941 год был для всех нас годом суровых и же¬
стоких боев за освобождение Франции, порабощенной, замученной
и униженной нацистскими бандитами.
Не зная покоя и отдыха, мы боролись против угнетателей на¬
шей страны. Стремясь объединить все силы нации против общего
врага, мы выдвинули великий призыв к созданию НАЦИОНАЛЬ¬
НОГО ФРОНТА БОРЬБЫ ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬ ФРАНЦИИ,
призыв, ставший отныне лозунгом всех французов.
Мы отстаивали интересы рабочих масс, средних слоев и кре¬
стьян Франции от трестовских воротил, которые извлекают при¬
быль из сотрудничества с врагом.
Мы указали рабочим путь профсоюзной борьбы и неуклонно
защищали от плутократов и их прислужников великое дело
рабочего единства, являющегося главным условием единства
нации.
354

fe то время как деятели всех других партий скомпрометирова¬
ли себя сотрудничеством с гитлеро-вишистами и скатились на путь
бесчестья, Французская коммунистическая партия может с гордо¬
стью подвести итог своей деятельности на службе родины.
Приветствие нашим героям.
Мы гордимся тем, что враги Франции и гитлеровские варвары
объявили нас врагом № 1. Сейчас, в начале 1942 г., когда мы стоим
на пороге новых и решительных боев, мы чтим память тех из нас,
кто был расстрелян гитлеровцами или гильотинирован вишист-
скими предателями.
Мы чтим память депутата от Сены и Уазы, члена Центрально¬
го Комитета партии Габриэля Пери, депутата от Соммы Жана Кат-
ла, бывшего ответственного секретаря «Юманите» Люсьена Сам¬
пе, депутата от Парижа, генерального секретаря Федерации работ¬
ников кожевенной промышленности Мишеля, любимых рабочими
профсоюзных руководителей Ж. П. Тембо, Пульмарка, Гране и
Веркрюиса, генеральных советников департамента Сена Гардетта,
Гранделя и Оффре, регионального секретаря партии Жана
Байе, доктора Тенина, юного Ги Моке и всех тех, кто, умирая от
рук гитлеро-вишистских убийц, завещал нам отомстить за них,
мстя за нашу страну.
Эти люди пали за дело свободы и независимости народов, подоб¬
но тому как пали многие герои в других странах, порабощенных
фашизмом, как пали десятки тысяч героических бойцов славной
Красной Армии.
Наша партия живет и крепнет.
Враги народа рассчитывали своими зверскими репрессиями
нанести нам смертельный удар. Они просчитались. Наша партия
живет. Она не только живет, но и укрепляется. Растут ее авторитет
и влияние. Своим порывом, смелостью, жизнестойкостью, уверен¬
ностью в победе она вовлекает в освободительную борьбу все более
и более широкие массы.
Нацистам и их вишистским прислужникам никогда и никакими
зверствами не уничтожить такую великую партию, как наша, кото¬
рой предстоит выполнить миссию, возложенную на нее историей,
такую великую партию, как наша, которая доказывает на деле,
что она достойна этой исторической миссии. Страх перед борь¬
бой деморализует и разлагает, но коммунисты не знают такого
страха.
Не отступая ни перед тяготами борьбы, ни перед жертвами,
наша великая и замечательная партия крепит свою боеспособность
и накапливает опыт масс, что является залогом нашего конечного
успеха. «Путь, по которому мы идем, обрамлен могилами, но он
ведет к справедливости»,— можем сказать мы вместе с Жоресом.
И те из нас, кто пал с высоко поднятой головой и с преисполнен¬
ным великой надежды сердцем, умер не напрасно, ибо у врага
начинают появляться признаки усталости — предвестника его
конечного разгрома.
355

Начав 22 июня войну против СССР, Гитлер надеялся раздавить
за несколько недель родину социализма. Он рассчитывал, что
советский строй падет под неистовыми и повторяющимися ударами
нацистов. Он утверждал, что уверен в победе, которая привела
бы к превращению в колонии огромных территорий Советского
Союза, ибо пресловутый «антибольшевистский крестовый поход»
преступника из Берхтесгадена всегда был не чем иным, как ды¬
мовой завесой, чтобы скрыть завоевательные планы германского
империализма.
Народы отлично понимают все это. Проводимый набор «добро¬
вольцев для борьбы с большевизмом» повсюду потерпел полный
провал. Во Франции, несмотря на вербовку официальными орга¬
нами, «Лига добровольцев против большевизма», которую правиль¬
нее было бы называть «Лигой добровольцев — прислужников Гер¬
мании», смогла завербовать лишь ничтожное число сторонников.
С военной точки зрения эта помощь Гитлеру практически равна
нулю; но верно и то, что Петен и его вишистские прихвостни,
покровительствуя этому антинациональному делу, выступают в
роли лакеев врага. Эти презренные изменники способны пойти
еще дальше и отдать германским фашистам флот, армию и фран¬
цузские владения в Африке. Весь французский народ должен
подняться против подобных замыслов.
Гитлер нуждается в новых «союзниках», иными словами, в но¬
вых жертвах, поскольку обстоятельства начинают складываться
для него неблагоприятно. Он обещал немецкому народу одержать
победу еще до конца 1941 г. Сейчас уже 1942 г., а армии нацист¬
ской Германии на восточном фронте отступают под сокрушаю¬
щими ударами Красной Армии.
Положен конец гитлеровским небылицам о «военной ликвида¬
ции СССР», об «окончательно одержанной германской победе»,
о «русской зиме, благоприятной для нацистской армии», о «народ¬
ных восстаниях против советского правительства», о «10 млн. крас¬
ных солдат, выведенных из строя» и о «162 тыс. убитых солдат»
нацистской армии. Вся эта грубая ложь ныне оборачивается против
своих авторов. Ложью уже не прикрыть начавшихся крупных
трудностей.
Гитлер может устранить фон Браухича и занять его место,
но факт остается фактом, что призрак его разгрома уже вырисо¬
вывается на горизонте. Печатью поражения отмечены его италь¬
янские, финские, венгерские, румынские, словацкие и прочие союз¬
ники. Что касается Японии, то развязанный ею конфликт на Ти¬
хом океане лишь начинается, и первоначальные успехи далеко
не всегда предвещают конечную победу.
Близится час освобождения Франции.
Итак, созданный нацистами чудовищный аппарат угнетения,
который тяжким бременем давит нашу страну, уже дает первые
трещины. Красная Армия под руководством тов. Сталина не дает
никакой передышки гитлеровским бандитам. Близится час разгро¬
356

ма фашизма, час советской победы, то есть час освобождения
Франции.
Наш великий народ не может только ждать, когда освобожде¬
ние придет к нему извне. Он должен добиться его своими соб¬
ственными руками. Вот почему мы, коммунисты, вступаем в 1942 г.
с несокрушимой волей и твердой решимостью сделать все, чтобы
приблизить час освобождения родины.
КОММУНИСТЫ, ТОВАРИЩИ, БРАТЬЯ! Пусть остается не¬
поколебимой ваша вера в то, что ПОБЕДА БУДЕТ ЗА НАМИ, то
есть ЗА ФРАНЦИЕЙ, КОТОРАЯ ВНОВЬ ОБРЕТЕТ СВОЮ
СВОБОДУ И НЕЗАВИСИМОСТЬ.
Товарищи коммунисты, смело и самоотверженно — вперед!
Нас зовут великие и благородные цели. Нам предстоит освободить
Францию, и пусть наша борьба сольется с борьбой наших брать¬
ев — красноармейцев. На нас возложена задача освобождения мира
от фашистского рабства...»
Нацисты начинали чувствовать себя все хуже, и 5 мая, то есть
в тот день, когда англичане высадились в Диего-Суарес на Мада¬
гаскаре, один из главарей СС — Карл Оберг перенес свою штаб-
квартиру в Париж в целях усиления репрессий против патриотов.
Для этого в каждой областной префектуре была создана сеть на¬
цистской полиции. Число нацистских полицейских во Франции
достигло 2 тыс., и службы французской полиции были с ними
тесно связаны.
Борьба патриотов против оккупантов продолжала нарастать.
«Юманите» в № 161 от 8 мая 1942 г., например, сообщала такие
факты:
«— Патриоты пустили под откос два немецких поезда в Ганьи
и в Бретиньи.
— Смелые патриоты напали на группу в составе 40 эсэсовцев:
командующий группой офицер был убит, а трусы-эсэсовцы броси¬
лись на землю, дрожа от страха. Патриотам удалось отойти без
потерь.
— В Бове сгорела работавшая на бошей крупная лесопилка.
— Сожжены запасы каучука на заводе «Ситроен» в Клиши.
— Брошена граната в здание гестапо в Аррасе.
— Несколько бошей были отправлены к праотцам в департа¬
ментах Нор, Па-де-Кале, Эна, Мёрт и Мозель.
— В Аррасе сожжено несколько поездов с соломой.
— В департаменте Нор взорваны две опоры линий высокого
напряжения, патриоты нанесли также визит в пороховой склад
и пополнили свои запасы.
Все на борьбу, и пусть земля Франции горит под ногами на¬
цистских захватчиков!»
В следующем номере «Юманите» (№ 162 от 15 мая 1942 г.)
был опубликован боевой призыв нашей партии к различным слоям
французов. Призыв был написан мной, и заключительная его часть
гласила:
357

«В духе традиций Жанны д'Арк и солдат Валъми.
Чтобы справиться с варварами, нужна только сила. Мы все,
французы и француженки, должны наносить им все более тяжелые
удары в священной освободительной войне. Борясь за изгнание
Гитлера с земли нашей родины и за свержение Лаваля 1, француз¬
ские патриоты — католики, протестанты и атеисты, коммунисты
и республиканцы, крестьяне и рабочие, представители интелли¬
генции и торговцы, молодые и старые — возрождают славные
традиции Франции времен Жанны д’Арк, Франции Вальми,
Франции франтирёров и патриотов 1870—1871 гг., возрождают
славные традиции победоносных солдат 1914—1918 гг. и продолжа¬
ют те сражения, которые вели в 1939—1940 гг. солдаты, защищав¬
шие французскую честь, несмотря на измену.
Призыв к бою.
Рабочие, продолжайте бороться за повышение заработной пла¬
ты, против увеличения продолжительности рабочего дня, против
депортации в Германию, за улучшение снабжения. В этой борьбе
за свои требования применяйте все средства, включая забастовку,
саботируйте производство материалов для бошей. Всегда помните:
лучше взорвать моторы и сжечь заводы, чем смириться с тем, что
они работают на Гитлера.
Железнодорожники, мстите за Пьера Семара2, саботируйте
работу путей сообщения, пускайте под откос немецкие поезда
с материалами и солдатами, ибо паралич путей сообщения явится
страшным ударом для наших врагов.
Рабочие химической промышленности, взрывайте заводы, про¬
изводящие удушливые газы, ибо Гитлер, прежде чем исчезнуть
с исторической арены, хочет оставить после себя еще больше
траура и разрушений.
Крестьяне, отказывайтесь отдавать свой урожай нацистам,
вилами выгоняйте вишистских инквизиторов, как это сделали
крестьяне Сигурне в Вандее. Продавайте свои продукты непо¬
средственно французским потребителям и вместе с ними создавай¬
те для этого комитеты по снабжению.
Домашние хозяйки, требуйте улучшения снабжения, массами
направляйтесь к складам бошей и забирайте продовольствие,
которое украдено у нас. Горожане, создавайте по улицам и по
кварталам комитеты по снабжению и вместе выезжайте в деревни,
чтобы закупать урожай у крестьян; организуйте сопротивление
любой попытке полиции конфисковать закупленные продукты.
Комитеты городского населения, устанавливайте тесный контакт
1 18 апреля 1942 г. Лаваль был назначен главой вишистского правитель¬
ства, «ответственным перед главой государства», то есть перед Петеном,— Прим.
перев.
2 Секретарь Федерации железнодорожников, член Политбюро ФКП Пьер Се-
мар был расстрелян нацистами в Эврё 7 марта 1942 г.— Прим. перев.
358

с крестьянскими комитетами по вопросам снабжения насе¬
ления.
Мы призываем служащих заносить в особый список, бойкоти¬
ровать и сообщать для принятия соответствующих мер патриотам
о предателях и шпионах, которых Лаваль засылает в органы об¬
щественной администрации.
Мы призываем солдат, младших офицеров и офицеров армии
единодушно выступать против Гитлера и его гауляйтера Лаваля.
Пусть вас, как и всех патриотов, вдохновляет дух реванша, то есть
дух вооруженной борьбы за изгнание бошей с французской
земли.
Мы призываем моряков и их офицеров не допустить превраще¬
ния нашего военного флота в нацистское орудие, преисполниться
решимостью покончить с предателем Лавалем и вместе со своими
боевыми кораблями перейти в лагерь генерала де Голля, чтобы
продолжать патриотическую борьбу за восстановление суверени¬
тета и величия Франции.
Мы призываем молодежь, направленную в молодежные цент¬
ры, лагеря и на стройки, требовать военной подготовки и обучения
военному делу и отдать затем свои молодые силы и свой порыв
великой цели — национальному освобождению.
Пусть множатся и растут отряды франтирёров и партизан,
которые должны все чаще нести смерть врагу и указывать путь
вооруженной борьбы всем французским патриотам, путь подготов¬
ки к изгнанию нацистов из Франции. В этом будет заключаться
наш крупный вклад в создание второго фронта.
Пробил час битвы за освобождение родины. Необходимо сооб¬
ща нанести Лавалю тяжелые удары и лишить его власти. Этим мы
ослабим врага и облегчим достижение стоящей перед нами великой
цели, во имя которой мы живем и боремся: ИЗГНАТЬ ЗАХВАТ¬
ЧИКА С ЗЕМЛИ РОДИНЫ И ВЕРНУТЬ ФРАНЦИИ ЕЕ СВОБО¬
ДУ, НЕЗАВИСИМОСТЬ И ВЕЛИЧИЕ. ФРАНЦУЗЫ И ФРАНЦУ¬
ЖЕНКИ, НАШ ЛОЗУНГ - ЕДИНСТВО И ДЕЙСТВИЕ ДЛЯ
БОРЬБЫ И ДЛЯ ПОБЕДЫ.
Французская коммунистическая партия
(СФИК)».
Вместе с католиками
В борьбе против гитлеровских оккупантов мы стремились при¬
влечь на нашу сторону патриотов-католиков, которых отнюдь не пу¬
тали с некоторыми коллаборационистами из церковной верхушки.
В «Юманите» от 22 мая мы опубликовали большую статью под
заголовком: «Мы протягиваем руку католикам», в которой, в част¬
ности, говорилось:
«Еще задолго до войны, когда гитлеризм только угрожал нашей
стране, Французская коммунистическая партия в лице Мориса
Тореза прямо обратилась к католикам и протянула им братскую
359

руку, чтобы объединить всех людей доброй воли против общего
врага. Кое-кто тогда выступил против Французской коммунисти¬
ческой партии, другие издевались над ней за то, что она осмели¬
лась публично поставить проблему необходимого союза между
верующими и неверующими, но партия не позволила запугать
себя и продолжала работу по объединению французского народа
против варварского фашизма. Сегодняшние события полностью
подтвердили ее правоту. В подавляющей массе католики являются
патриотами и не склоняются перед угнетателями нашей страны,
преходящая победа которых стала возможной лишь вследствие
пособничества гитлеровской «пятой колонны» во Франции.
Многие патриоты-кюре заключены в тюрьмы, так же как
и активисты компартии. Гестапо арестовало отцов-доминикан-
цев, а верующий католик капитан-лейтенант д’Эстьен д’Орв
принял героическую смерть под немецкими пулями, как при¬
няли героическую смерть от нацистских убийц неверующие
коммунисты Габриэль Пери, Пьер Семар и сотни их това¬
рищей.	f
Коммунисты считают себя братьями по борьбе патриотов-като-
ликов, которые не следуют предательским советам людей типа
Бодрийяра, не признают вишистскую клику за правительство
Франции и видят в банде Лаваля, поставленного у власти Петеном,
лакеев Германии и предателей родины.
Слова кюре-патриота.
Миллионы французов-католиков безоговорочно отвергают
и осуждают тех потерявших совесть князей церкви и священно¬
служителей, которые поддерживают своим авторитетом грязное
дело вербовки французов на гитлеровскую службу, то есть их вер¬
бовки в солдаты Гитлера — убийцы заложников, грабителя наших
национальных богатств и олицетворения самого зверского варвар¬
ства. И, наоборот, эти католики с искренним патриотическим
волнением следят за смелым поведением коммунистов, которые
жертвуют своей жизнью во имя независимости родины. Их образ
мыслей такой же, как у священнослужителя из департамента Нор,
который недавно писал в нелегальной антинацистской газете
«Ла Франс континю»: «Вчера, в воскресенье, выбирая тему для
проповеди, я решил предложить богу священную службу за вечный
упокой Жана Катла, депутата от департамента Сомма, Артюра
Брюне — мэра Денена и их товарищей из Северного района, кото¬
рые были заключены в тюрьму в качестве заложников и расстре¬
ляны за свои взгляды. Упомянутые мною люди умерли как жертвы
несправедливого приговора, не соглашаясь отречься от своего
идеала».
Язык этого кюре звучит по-французски, то есть совершенно
иначе, чем пронемецкие проповеди Бодрийяра, отношение кото¬
рого к патриотам сегодняшнего дня разительно напоминает отно¬
шение епископа Кошона к Жанне д’Арк, осужденной им в интере¬
сах захватчиков.
360

Ё 1870 г. священники организовывали группы франтирёров.
Французские католики знают, как относиться к советам о сми¬
рении и о подчинении Гитлеру. Тот, кто последовал бы таким
советам, стал бы пособником врагов Франции. Католики-французы
видят свой долг в том, чтобы отвергнуть приказы, направленные
против интересов Франции. Они помнят, как в ноябре 1870 г. кре¬
стьяне окрестностей Орлеана для борьбы против пруссаков органи¬
зовали отряды франтирёров по совету священников, которым реко¬
мендовал это епископ Орлеана.
Исторические традиции, интересы нашего народа и будущее
Франции требуют, чтобы католики и коммунисты боролись бок о
бок против общего врага. Протягивая братскую руку католикам,
призывая их к совместной борьбе против угнетателей Франции,
коммунисты поступают как патриоты и защитники цивилизации,
доставшейся нам в наследство от наших отцов. Фашистские вар¬
вары угрожают этому наследию. Мы же должны его сберечь и при¬
умножить, ибо намерены идти вперед по пути прогресса.
Мы призываем католиков и коммунистов бороться плечом
к плечуу свергнуть Лаваля и его банду предателей и шпионов, вы¬
швырнуть врага вон из Франции. Наше боевое единство является
залогом освобождения родины».
Борьба против репрессий
Враги преследовали нас все более упорно, а слежка становилась
все более опасной. В этой связи «Юманите» от 28 мая опубликова¬
ла статью:
«/7ора кончать!
За последнее время было арестовано слишком много активистов
из-за полицейской слежки, причем за некоторыми из них слежка
велась в течение нескольких недель, а они ее даже не заметили.
С подобной небрежностью пора кончать, ибо она ставит под угрозу
патриотическую деятельность нашей партии.
Партработники, которые позволяют себе не замечать слежки и
приводят филеров на конспиративные встречи и даже на нелегаль¬
ные квартиры, представляют собой угрозу для безопасности наших
организаций. Мы не можем более терпеть их преступную беспеч¬
ность. Каждого партработника, по вине которого полицейские
смогут раскрыть место конспиративной встречи, мы немедленно
объявим человеком, представляющим угрозу для безопасности
партии.
Кроме того, нужно иметь в виду, что в тот час, когда долгом
патриотов является усиление борьбы против душителей Франции,
каждый патриот находится в СОСТОЯНИИ ЗАКОННОЙ ОБО¬
РОНЫ по отношению к полицейским, которые по приказу гестапо
устраивают охоту на французов и передают их гитлеровцам на
расстрел. По поводу каждого такого полицейского, утратившего
честь и совесть, предающего Францию, мы вправе повторить
361

слова Виктора Гюго: «Ты можешь спокойно убить этого че¬
ловека».
Товарищи коммунисты, будьте настороже, удвоим бдитель¬
ность, хитрость и смелость, чтобы победить в смертельной схватке,
которая приведет к освобождению Франции.
Французская коммунистическая партия».
В том же номере газета давала подробную информацию об ог¬
раблении Франции нацистами и в заключение писала:
«Так боши грабят Францию с помощью Лаваля и его банды
шпионов и предателей.
Французы, все на бой, выгоним бошей с французской земли
и покараем Лаваля.
СМЕРТЬ ГИТЛЕРУ!
ЛАВАЛЯ НА ВИСЕЛИЦУ!
ВСТУПАЙТЕ В КОММУНИСТИЧЕСКУЮ ПАРТИЮ!»
В статье, посвященной парижским коммунарам, которые в
1871 г. показали образцы французского патриотизма, «Юманите»
писала:
«Ныне в 1942 г. гитлеровцы вкупе с современными версаль-
цами-вишистами и прочими коллаборационистами снова пытаются
растоптать великую идею социального освобождения, за которую
боролись и умирали коммунары Парижа.
ПАРИЖСКАЯ КОММУНА НЕ СЧИТАЕТ СЕБЯ ПОБЕЖ¬
ДЕННОЙ. Эти слова стали ныне лозунгом всей Франции, которая
не склоняет голову перед нацистами и ни перед чем не отступит
ради своего освобождения. Боши и их прислужники ненавидят
коммунаров. Они поставили охрану из гестаповцев и полицейских
перед Стеной коммунаров, чтобы помешать народу Парижа от¬
дать почести героям Коммуны. Но французские патриоты ви¬
дят для себя достойный пример в борьбе коммунаров против
изменников и капитулянтов, которые в 1871 г. отдали нашу стра¬
ну Бисмарку, подобно тому как в июне 1940 г. они отдали ее
Гитлеру.
Даже если гестаповцы и послушные им полицейские помешают
провести свободную и массовую демонстрацию возле этой прослав¬
ленной стены, которая была свидетельницей последних боев бес¬
смертной Парижской Коммуны, парижане, НЕСМОТРЯ НИ НА
ЧТО, возложат цветы на этом священном месте. Эти цветы будут
как бы говорить павшим героям: ваши сыны продолжают вести
освободительную борьбу, и революционные патриоты 1942 г. умеют
бороться и умирать так же, как и их отцы в 1871 г.; слышите, там,
на востоке Европы, под алыми знаменами сражается и идет к побе¬
де Красная Армия; знайте, что идеал, во имя которого бились
ваши сердца, завтра будет воплощен в жизнь...»
Из провинции мы получали сообщения о выступлениях кре¬
стьян против реквизиций в Лимузене, Дофине, Бретани, Бургун¬
дии. Немало трудящихся, чтобы избежать отправки в Германию
362

и ускользнуть от когтей СТО \ прятались в деревнях у крестьян,
которые рассказывали им об отрядах маки, где этим людям было
самое подходящее место.
Снова став главой правительства, Лаваль провел переговоры
с нацистом Заукелем, который руководил распределением рабочей
силы в рейхе и на оккупированных территориях. Этот гитлеровец
должен был обеспечивать рабочей силой нацистскую военную про¬
мышленность и в этих целях заключил с Лавалем сделку, сводив¬
шуюся к тому, что Франция обязана была отправлять в Германию
трех французских рабочих в обмен на каждого репатриируемого
военнопленного.
Говоря об этой сделке, весьма напоминавшей торговлю рабами,
Лаваль заявлял, что «речь идет о замене», что он желает «победы
Германии», и утверждал, будто «Франция не можзт оставаться
пассивной и равнодушной перед лицом огромных жертв Гер¬
мании».
Вся коллаборационистская печать восторгалась этой «заменой»,
начиная с «Ле руж э ле блё» (статья от 27 июня 1942 г. бывшего
министра Народного фронта Спинасса).
В «Ла жерб» Жан Пьер Максанс писал 20 августа 1942 г.:
«Замена — это прежде всего выражение справедливости и живого
братства. Это — ответ на скорбный призыв нации со стороны тех,
кто пострадал меньше других, пример нового духа и живого един¬
ства, которое крепнет, растет и находит свое замечательное выра¬
жение как среди французов в лагерях, так и на самой земле
Франции».
Деа в «Эвр» (6 сентября 1942 г.) писал: «Прошло уже два
месяца после начала мероприятий по замене. Что бы о них ни дума¬
ли голлисты и сторонники большевизма, эти мероприятия будут
проводиться и впредь. Так будет, ибо этого требуют французские
интересы и хотят семьи военнопленных, а для Европы нужно
содействие всех».
Рене Менар в «Л’ателье» изъяснялся так: «Долг Франции
в 1942 г. состоит в том, чтобы принять участие в строительстве
нового европейского порядка, и в то время, когда другие вносят
свой вклад кровью, она должна внести его трудом».
Но операция по «замене» окончилась провалом. Оккупанты
и Лаваль были вынуждены создать СТО. Поскольку не было доб¬
ровольцев, французскую рабочую силу приходилось отправлять
в Германию в принудительном порядке.
«Юманите» и «Ла ви увриер» подчеркивали, что Петен и Ла¬
валь, приняв декрет о «мобилизации для бошей», окончательно
сбросили с себя маску, и следующим образом формулировали одну
из важнейших задач борьбы против работорговцев:
1 СТО — «Сервис дю травай облигатуар», то есть служба отправки на при¬
нудительные работы.— Прим. перев.
363

«Отказывайтесь выезжать в Германию и не давайте выезжать
своим близким. Преобразуйте в боевые отряды группы трудящихся,
намеченных для отправки в Германию».
Именно в борьбе против СТО впервые возникло единство дей¬
ствий в Сопротивлении. 16 октября 1942 г. по инициативе Нацио¬
нального фронта в Лионе появилась листовка, под которой стояла
совместная подпись: «Комба», «Либерасьон», «Франтирёр», На¬
циональный фронт, Французская коммунистическая партия. «От
имени всего французского народа, борющегося против оккупан¬
тов», листовка провозглашала: «Ни одного человека для Герма¬
нии!» На заводах, где были вывешены списки лиц, подлежащих
отправке, вспыхнули забастовки. 17 октября в Уллене появилась
такая же листовка с протестом против ареста 100 железнодорожни¬
ков, «уклоняющихся от отправки на работу». Забастовка прово¬
дилась с таким размахом, что железнодорожники были освобож¬
дены, а списки лиц для отправки были сняты. В свою очередь
генерал де Голль обратился 20 октября с призывом уклоняться
от принудительной отправки в Германию.
Так создавались благоприятные условия для усиления воору¬
женной борьбы. Впрочем, уже к весне 1942 г. дали ростки семена,
посеянные ОС с самого начала Сопротивления. Отряды ФФТП по¬
полнялись за счет некоммунистов. Эти отряды вырабатывали свои
методы ведения боя и организационные формы, приспособленные
к требованиям их боевых операций.
Национальный военный комитет (Шарль Тийон, Эжен Энафф
до своего отъезда в южную зону, Альбер Узулиа и Рауль Валле,
который впоследствии был арестован и расстрелян) стремился
координировать действия и улучшить условия борьбы в новых
областях, направляя туда бойцов, уже имеющих боевой опыт. Мар¬
сель Дюфриш был направлен для создания отрядов ФФТП в Гавр.
Фабьен в марте 1942 г. выехал на восток и там стал действовать
вместе с Пьером Виллемино (лейтенант Ноэль).
С середины 1942 г. регулярно, два раза в месяц, стали выходить
коммюнике ФФТП. Среди железнодорожников были организованы
«оседлые группы» ФФТП, которые выдвинули лозунг «Не дадим
поездов для врага!». Расстыковка рельсов нередко приводила
к очень крупным железнодорожным катастрофам (например, взрыв
состава с торпедами в Бордо или катастрофы воинских поездов
в Вильнёв-Сортировочная и в JIa-Ферте-су-Жуар). Принимались
меры для маскировки саботажа под несчастные случаи, чтобы за¬
труднить полицейское расследование. Железнодорожники умели
выводить из строя крупные железнодорожные узлы на часы, а
иногда — на целые дни, благодаря внешне незначительным, но
затрагивающим важные части оборудования поломкам (стрелки,
электросеть). Повреждая тормозную систему, они снижали ско¬
рость поездов.
На некоторых крупных заводах также существовали «оседлые
группы», занимавшиеся организацией саботажа, ибо коммунисти¬
364

ческая партия и ВКТ призывали рабочий класс «любыми средст¬
вами останавливать военное производство для врага».
Выступления с экономическими требованиями, забастовки,
преднамеренное сокращение темпов производства дополнялись
систематическим саботажем всего того, что обслуживало герман¬
скую военную машину.
Создавались условия, которые позволяли сделать еще один шаг
вперед. В начале октября 1942 г. штаб ФФТП выдвинул в газе¬
те «Франс д’абор» лозунг: «Каждому — по бошу!». Лозунг был
сформулирован предельно остро, но не приобрел шовинистического
характера. В то время слово «бош» означало нацистского оккупан¬
та, а не немца как такового. Солдат в гражданской одежде из отря¬
дов ФФТП, как и советский солдат на восточном фронте (этот
фронт по-прежнему сковывал основные силы гитлеровской армии),
сражался за свободу всех народов, в том числе германского наро¬
да, и это справедливо подчеркивало Московское радио.
Призыв нашел отклик. Осень началась с настоящих атак на
германские гарнизоны: в Ланьоне (Бретань) бомбой был уничто¬
жен гитлеровский штаб (12 убитых), в Ниоре были убиты 42 на¬
цистских офицера и солдата, в департаменте Ду постоянно напо¬
минали о себе отряды Фабьена (Анри): 34 убитых врага в Бе-
зансоне... События развивались быстро, и практические действия
должны были не отставать от развития обстановки.
В августе 1942 г. англо-американцы высадили в Дьеппе десант
из 6 тыс. солдат. 2 тыс. из них попали в плен. Немецкая пропаган¬
да трубила о германском успехе. Провал операции широко исполь¬
зовали также противники немедленного открытия второго фронта,
которого требовало все большее число французов.
Высадка американцев в Северной Африке
В поведении кое-кого из прислужников Гитлера стали замечаться
определенные перемены. В Северной Африке некоторые лица тайно
готовились помочь высадке американцев, а Дарлан направил
своего эмиссара к консулу Соединенных Штатов в Алжире Мер¬
фи, чтобы обговорить с ним возможность высадки американцев
и предложить ему свою поддержку. Месяц спустя, в октябре, один
офицер из окружения генерала Жюэна, который сменил Вейгана
на посту командующего войсками в Северной Африке, предпринял
перед Мерфи такие же шаги. Выбор заговорщиков, готовивших
высадку американцев, пал на генерала Жиро, который бежал из
Кёнигштейна, вернулся во Францию, 4 мая письменно обещал
свою лояльность Петену, а в ночь с 4 на 5 ноября сел на борт ан¬
глийской подводной лодки, чтобы переправиться в Алжир.
5 ноября с аэродрома Виши в Алжир вылетел Дарлан, а в ночь
с 7 на 8 ноября американские и английские корабли высадили
110 тыс. солдат на берегах Северной Африки.
365

Оккупация южной зоны
Дарлан, который являлся главнокомандующим французскими
вооруженными силами, по прибытии в Алжир получил от Петена
разрешение договориться с американцами, хотя официально при¬
каз престарелого маршала требовал оказывать американцам и анг¬
личанам сопротивление. Дарлан вел хитрую и очень сложную игру.
Он пытался не порывать с американцами и в то же время не давать
Гитлеру предлога для ввода войск в неоккупированную зону.
В конце концов Дарлан под нажимом американцев отдал приказ
о прекращении огня, имевший силу для всей Северной Африки,
но едва он поставил свою подпись, как получил телеграмму Пе¬
тена: «Я отдал приказ защищать Африку. Приказ остается в си¬
ле». Дарлан ответил: «Получил вашу телеграмму. Я отменяю
мой приказ и считаю себя военнопленным». Конечно, он это¬
го не сделал, поскольку окружение маршала дало понять ад¬
миралу, что ему следует самому избрать наилучший образ
действий.
В это время Лаваль был в Берхтесгадене, где чувствовал себя
весьма неважно. 11 ноября в 8 часов утра Риббентроп сообщил
ему, что вермахт приступил к оккупации южной зоны. В Виши рас¬
положились немецкий и итальянский генералы, гестапо произ¬
вело арест Поля Рейно и Жоржа Манделя, которые находились
под стражей в форте Портале, а эсэсовский главарь Оберг отдал
приказ французской полиции арестовать Вейгана.
Лаваль расширяет свои права
После этих событий Лаваль заставил Петена подписать консти¬
туционный акт № 12, сформулированный следующим образом:
«Глава правительства имеет право утверждать законы, а также
декреты за своей подписью, за исключением законов конституци¬
онного характера».
Итак, Лаваль располагал теперь всеми полномочиями и мог
продолжать свое предательское дело еще более свободно.
Гитлеровский вермахт оккупировал южную зону, итальянские
войска оккупировали Ниццу и Корсику, но Тулон все еще нахо¬
дился под защитой французского флота. Гитлер опасался, что
находившийся в Тулоне флот направится в Алжир, и хотел выиг¬
рать время. К тому же, когда 12 ноября гитлеровские авиадесант¬
ные части высадились в Бизерте и Тунисе, находившиеся там
французские войска отказались «сотрудничать» с прибывшими
оккупантами.
Итак, нижеприведенный призыв Гитлера к офицерам и солда¬
там французской армии от 11 ноября явно не возымел особого
действия:
«Я должен был принять решение отдать приказ германской
армии немедленно вступить в не оккупированную до настоя¬
366

щего часа зону и занять места, намеченные англо-американскими
войсками для высадки.
Следовательно, германская армия пришла не как враг фран¬
цузского народа и не как враг его солдат. Она не собирается
управлять этими территориями. Ее единственная цель — вместе со
своими союзниками отразить любую попытку англо-американско¬
го десанта. Маршал Петен и его правительство полностью свободны
и, как и в прошлом, имеют все возможности, чтобы исполнять
свой долг.
Отныне нет более препятствий для удовлетворения ранее вы¬
раженной просьбы о переезде правительства в Версаль, чтобы отту¬
да управлять Францией. Германским войскам отдан приказ тща¬
тельно следить за тем, чтобы своим поведением причинять как
можно меньше трудностей французскому народу.
Но французский народ должен учитывать, что именно в резуль¬
тате позиции его правительства германский народ в 1939 г. был
ввергнут в тягостную войну, причинившую горе и скорбь сотням
тысяч семей» ‘.
Если в 1940 г. французские официальные круги считали, что
конечная победа гитлеровцев была обеспечена, то теперь эта вера
была серьезно подорвана, чем и объясняются некоторые перемены
в их поведении.
Под Сталинградом шли упорные бои, и Гитлер явно, был не
в состоянии одержать там победу. В Африке генерал-фельдмаршал
Роммель вынужден был отступать, хотя и пытался организовать
оборону в Эль-Агейла. Между тем вскоре после высадки англо-
американских войск в Северной Африке произошло одно важное
событие.
27 ноября гитлеровцы произвели воздушный налет на Тулон,
поставили магнитные мины, блокировали порт, оккупировали
город и потребовали сдачи флота. Но они опоздали. Уже был отдан
приказ о затоплении флота. Раздались чудовищные взрывы, кораб¬
ли стали тонуть. Спаслись только четыре подводные лодки, кото¬
рым удалось прорвать блокаду. В их числе была «Касабьянка»,
спустя десять месяцев принимавшая участие в освобождении
Корсики.
Общий тоннаж затопленных кораблей исчислялся в 232 263 т.
Многие корабли, прежде чем исчезнуть под волнами, блестяще
защищались, в том числе «Страсбург», «Дюпле», «Алжери». Нема¬
ло моряков погибло в бою либо на борту затонувших кораблей. Ко¬
нечно, лучше было бы, если бы флот отплыл в Алжир до подхода
немцев. И тем не менее затопление кораблей лишило противника
таких боевых единиц, сдача которых компенсировала бы ему
успех высадки союзников в Северной Африке.
За исключением нескольких представителей командного сос:
тава, поведение всех французских офицеров и моряков было вели¬
1 См.: Bourget P., Lacretelle С. Sur les murs de Paris, 1940—1944, p. 119.
367

колепным. Будучи взяты в плен и доставлены под охраной на пло¬
щадь Свободы в Тулоне, они хором запели «Марсельезу», а часть
матросов после национального гимна пела «Интернационал».
«С политической точки зрения затопление флота означало не
только восстание патриотов-французов, которые не захотели
отдать корабли врагу. Это было также выражение решительного
осуждения Петена и режима Виши со стороны офицеров флота,
то есть со стороны людей, в своем большинстве веривших в Петена
до последней минуты» *.
Героическое поведение моряков Тулона способствовало уси¬
лению борьбы, удесятерило ненависть французов к оккупантам
и расширило базу Национального фронта борьбы за независимость
Франции.
Партия приветствовала героические действия тулонских моря¬
ков. «Юманите» в № 191 от 4 декабря 1942 г. писала:
«Слава морякам Тулона, которые потопили свои корабли и
предпочли погибнуть как герои, но не дали французскому флоту
попасть в руки нацистов.
Тулонские моряки вписали замечательную страницу в историю
движения Сопротивления Франции, взорвав склады со снаряже¬
нием и горючим и затопив свои корабли, причем нескольким бое¬
вым единицам удалось выйти в открытое море и присоединиться
к союзникам.
Моряки предпочли погибнуть славной смертью вместе с кораб¬
лями, но не отдать их в руки врага.
НИЗКИЙ ПОКЛОН ЭТИМ ГЕРОЯМ НАЦИОНАЛЬНОГО
СОПРОТИВЛЕНИЯ.
Они пролили свою кровь во имя того, чтобы жила Франция, и
их подвиг стоит в одном ряду с подвигом солдат Бир-Хакейма,
с подвигом д’Эстьена д’Орв, Габриэля Пери, Пьера Семара, Фе¬
ликса Кадраса, Шарля Мишеля, Жана Катла, Тембо, юного Ги
Моке и всех патриотов, которые погибли под пулями бошей с «Мар¬
сельезой» и лозунгом «Да здравствует Франция!» на устах.
Подвиг тулонских моряков стоит в одном ряду с подвигом фран¬
цузских франтирёров и партизан, солдат в гражданской одежде,
безвестных бойцов за национальное освобождение, которых враги
Франции называют «террористами», но которые представляют со¬
бой на земле родины вооруженный авангард сражающейся Фран¬
ции и являются братьями по оружию солдат в Африке и моряков
Тулона.
Героический подвиг моряков Тулона глубоко взволновал весь
наш народ своим величием и даст мощный толчок усилению воору¬
женной борьбы патриотов против захватчиков.
ЧТОБЫ ОТОМСТИТЬ ЗА ТУЛОНСКИХ МОРЯКОВ, нужно
сражаться».
1 Thorez Maurice. Oeuvres completes, t. XIX, p. 231.
368

*
Мы жадно ловили новости о начавшемся советском наступле¬
нии на Сталинградском фронте и широко распространяли инфор¬
мацию о гитлеровских потерях. Мы писали:
«С чувством горячей симпатии французский народ следит за
борьбой солдат Красной Армии — друзей и союзников Франции.
Образцы героизма советских солдат требуют от французских
патриотов, и особенно коммунистов, усилить борьбу против за¬
хватчиков.
Красные солдаты зовут нас: «Французские друзья, сражайтесь,
боритесь всеми средствами против общего врага, и ваша страна
скоро избавится от гитлеровцев, а мы наносим и будем наносить
им все более тяжелые удары».
Долг каждого, кто достоин называть себя французом,— отве¬
тить на этот призыв».
В течение зимы 19.42/43 г. соотношение сил изменилось. Гитлер
утратил оперативную инициативу, и «Юманите» от 11 декабря
1942 г. была вправе писать:
«Мы являемся очевидцами поворотного периода войны. Гитлер
вынужден перейти к обороне и больше всего боится создания вто¬
рого фронта в Европе. От нашей непрерывно нарастающей борьбы
в значительной мере зависит скорейшее открытие второго фронта
в Европе».
На борьбу против гитлеровцев поднимались новые силы. Немцы
после оккупации южной зоны повысили ежедневную сумму окку¬
пационных платежей с 400 до 500 млн. франков и объявили рас¬
пущенной ту армию, которую Франция могла еще иметь по усло¬
виям перемирия.
В течение последних недель 1942 — начала 1943 г. Красная
Армия вела наступление на различных направлениях Восточного
фронта, нанося врагу значительные потери и захватывая богатые
трофеи. Она овладела городами Великие Луки, Моздок, Цимлян¬
ская, Нальчик.
В это время мы узнали об убийстве в Алжире адмирала
Дарлана молодым человеком по имени Бонье де ла Шапель,
которого кое-кто считал роялистом, а другие думали, что он
голлист.
Смерть адмирала флота Дарлана, который был скорее полити¬
каном, чем моряком, не вызвала у нас сожаления. Что касается
меня, то я только жалел, что такая же судьба не постигла других
предателей.
Два генерала
Мы положительно отнеслись к назначению генерала Жиро
верховным комиссаром в Северной Африке, ибо это означало раз¬
рыв связей между Петеном и Алжиром, которые поддерживались
через Дарлана.
К концу 1942 — началу 1943 г. на стороне союзников воевал
369

ряд французских частей, находившихся за пределами националь¬
ной территории. На Восточном фронте бок о бок с советской авиа¬
цией достойно сражалась эскадрилья «Нормандия». «Свободные
французские вооруженные силы», созданные генералом де Гол-
лем, принимали участие в боях против армий Гитлера и Мус¬
солини в Африке, а в близком будущем им предстояло участво¬
вать в боях в Италии. Африканская армия помогала в освобожде¬
нии Туниса.
Коммунистическая партия должна была обеспечить свое при¬
сутствие повсюду, где существовали сражающиеся против врага
французские силы, повсюду, где она могла помочь координации
и наращиванию боевых действий.
Она уже имела своих представителей в Москве, но ей надо было
также установить связи и с теми, кто, находясь в Лондоне и Ал¬
жире, руководил определенными участками борьбы. Перемена
отношения генерала де Голля к движению Сопротивления 1 позво¬
ляла надеяться достигнуть с ним договоренности. События в Се¬
верной Африке толкали его на укрепление своих связей с движе¬
нием Сопротивления. Учитывая империалистические цели Со¬
единенных Штатов в Северной Африке, учитывая возникновение
в Алжире другой, не связанной с ним власти (речь идет о генерале
Жиро), генерал де Голль действительно больше, чем когда-либо,
нуждался в том, чтобы получить возможность представлять себя
в качестве выразителя интересов всех французов, боровшихся
против захватчиков. С другой стороны, поскольку в Северной Аф¬
рике в течение определенного времени сохранялись вишистские
законы и оставались на своих местах вишистские чиновники,
де Голль обязан был более четко сформулировать при согласии
всего движения Сопротивления освободительные цели нацио¬
нальной борьбы. Не случайно он сам отмечал:
«...Изучая реакцию народа, который среди всех обрушившихся
на него испытаний равно осуждал как режим, приведший к пора¬
жению, так и режим коллаборационизма, мы пришли к твердой
уверенности, что если де Голль стушуется или, хуже того, ском¬
прометирует себя, коммунистическая идеология восторжествует
в сознании отчаявшихся масс» 2.
Заявления генерала де Голля, независимо от его побудитель¬
ных мотивов, все более смыкались с позициями движения Сопро¬
тивления. В речи 4 февраля 1943 г. он говорил:
«Французский народ намерен добиться своего освобожде¬
ния кровью и оружием... Он намерен вернуть себе свободы, от¬
нятые либо врагом, либо ненавистным и узурпаторским ре¬
жимом» 3.
1 См.: Голль Шарль де. Военные мемуары. Единство. 1942—1944 годы. М.,
1960, с. 63.
2 Там же.
3 Discours aux Frangais. Office fran^ais d’edition. Paris, 1945, t. II, p. 154—155.
370

' Французский комитет в Лондоне расширял благодаря этому
свое влияние среди участников Сопротивления. Коммунистичес¬
кая партия считала отныне возможным и даже необходимым
установить на четкой основе связи с главой «Сражающейся
Франции». Уже летом 1942 г. во Франции имели место контакты
между одним из руководителей ФФТП и представителем генерала
де Голля.
В ноябре 1942 г. Фернан Гренье по поручению коммунистиче¬
ской партии встретился с полковником Реми — представителем
генерала де Голля во Франции, а затем в январе 1943 г. он прибыл
в Лондон в качестве представителя партии при Комитете нацио¬
нального освобождения. Достигнутая между партией и генера¬
лом де Голлем договоренность о совместной программе дей¬
ствий включала в себя два основных момента: необходимость наци¬
онального восстания для освобождения Франции и абсолют¬
ное право народа самому распорядиться своей судьбой после
победы.
Фернан Гренье работал в Лондоне в трудных условиях, кото¬
рые создавало БСРА («Центральное бюро разведки и действия»).
Ему было запрещено употреблять в радиопередачах название
ФФТП, запрещено показывать подлинные движущие силы Сопро¬
тивления. На пожертвования (голлистские службы отказали ему
в какой-либо помощи) он сумел издать брошюру о действиях
ФФТП, которая вызвала много откликов. По этому поводу Фернан
Гренье был вправе написать в Центральный Комитет:
«С удовлетворением сообщаю, что все 5 тыс. экземпляров фран¬
цузского издания брошюры уже разошлись. Брошюра имела
большой успех. Приказ хранить молчание оказался нарушенным,
и все находящиеся здесь французы знают теперь о героизме
наших самых беззаветных борцов. Из поступивших писем явст¬
вует, что брошюра поднимает боевой дух моряков, летчиков и
солдат» !.
Вальдек Роше, который с октября 1943 г. представлял в Лондо¬
не при генерале де Голле Центральный Комитет партии, расска¬
зывал в своих «Воспоминаниях партработника», что, стремясь
добиться максимальной материальной и политической помощи для
движения Сопротивления и, в частности, ФФТП, он сталкивался
с очень большими трудностями.
«Де Голль и его окружение,— писал он,— относились по-раз¬
ному к ФФТП и к другим организациям Сопротивления... Ясно
чувствовалось, что все эти люди были вовсе не благосклонно на¬
строены в отношении ФФТП. Чтобы рассказывать о лозунгах пар¬
тии и движения Сопротивления, я имел право выступать по радио¬
станции Би-Би-Си всего два раза в месяц по пять минут. Правда,
мне была предоставлена возможность отдельно выступать дйя
1 Гренье Фернан. Вот как это было (Воспоминания). М., 1960, с. 133.
371

крестьян. Но все эти передачи проходили и английскую цензуру,
и цензуру представителей генерала де Голля в Лондоне. Каждую
неделю мне приходилось драться за право излагать наши призывы
к действию, в частности наши призывы к вооруженной борьбе.
Все мои цензоры являлись сторонниками аттантизма» *.
В Алжире генерал Жиро содействовал реальной борьбе про¬
тив врага. Он участвовал в тунисской кампании, установил свя¬
зи с участниками движения Сопротивления и оказал всемерную
поддержку восстанию, организованному Национальным фронтом
на Корсике. Поэтому Центральный Комитет коммунистической
партии направил к нему своего представителя Анри Пуртале. Учи¬
тывая борьбу за власть между генералами де Голлем и Жиро, ком¬
мунистическая партия, руководящим органом которой для Север¬
ной Африки являлось отныне представительство Центрального
Комитета, стремилась добиться соглашения между ними на ясной
основе, что позволило бы создать временное правительство, спо¬
собное координировать национальную борьбу. Исходя из этого,
наша партия одобрила меморандум Французского национального
комитета, переданный в Алжире генералу Жиро. В меморандуме
говорилось о необходимости «объединения всех борющихся и
участвующих в Сопротивлении сил как внутри, так и вне страны»
во имя «освобождения Франции и триумфа человеческих свобод,
для полного разгрома врага» и во имя уважения «принципов наци¬
ональной независимости, суверенитета народа и республиканской
законности» 2. Она одобрила также ответ генерала Жиро от 14 мар¬
та, в котором он осуждал режим Виши и заявлял о «готовности
сотрудничать со всеми теми, кто, признавая основополагающие
и традиционные принципы нашего публичного права, принимает
участие в борьбе против врага» 3.
Соглашение между двумя генералами привело к созданию
3 июня 1943 г. Французского комитета национального освобож¬
дения (ФКНО) \ на заседаниях которого в течение некото¬
рого времени председательствовали поочередно генералы де Голль
и Жиро.
Ситуация прояснилась, и Франция получила двух генералов,
выступавших в качестве «спасителей родины». Впрочем, более
1 L’Humanite, ЗОЛ 11.1956.
2 La France continue la lutte. Textes et documents, 1940—1943, № 79, p. 66—69.
3 Cere Roger, Rousseau Charles. Chronologie de la guerre (1935—1945). Paris,
Societe d’editions frangaises et internationales, 1945, p. 464.
4 ФКНО был признан 26 августа 1943 г. правительствами СССР, Соединен¬
ных Штатов и Великобритании, но только Советский Союз без задних мыслей и
без оговорок признал его «как представителя государственных интересов Фран¬
цузской Республики и руководителя всех французских патриотов, борющихся
против гитлеровской тирании...» (Cere R., Rousseau Ch., op. cit, p. 475).
372

высокий по рангу генерал армии Жиро был как политик намного
слабее бригадного генерала де Голля, и факты не замедлили под¬
твердить это.
Размышления в конце года
1942 год был для нас трудным. Мы понесли большие потери, но
зато серьезно укрепили нашу организацию. Я помню, как будто
это было вчера, те мысли, которые осаждали меня в новогоднюю
ночь, накануне 1943 г.
События под Сталинградом вселяли уверенность в будущее.
У меня складывалось глубокое убеждение в том, что Гитлеру уже
не под силу исправить положение, и моя вера в то, что начинается
поворотный момент войны, была, как незадолго до этого вырази¬
лась «Юманите», тверда как сталь.
Я вспоминал о наших павших героях, о Пьере Семаре, Габриэле
Пери, Жане Катла, Феликсе Кадрасе, Пьере Ребьере, Артюре Да-
лиде, Жане Пьере Тембо, Шарле Мишеле, Франсине Фромон,
о расстрелянных в Шатобриане и других отдавших свою жизнь
товарищах, о тех, кто страдал в лагерях смерти, откуда многим
из них уже не суждено было вернуться.
В лагеря было заключено также много женщин и в их числе
Даниэль Казанова, Жаклина Катрмер, Роза Блан, Мадлена Мар-
зен, моя связная в 1940—1941 гг. Маргарита Монтре, Мари Клод
Вайян-Кутюрье, активистка партии из департамента Нор Марта
Дерюмо, Мунетта Дютийель, Жоржетта Кадрас, молодая служа¬
щая уроженка Бельфора Елена Шмидт, вогезская текстильщица
Соланж Виньерон, арестованная в возрасте 17 лет Клодина Герен,
Фанни Ладски, которая была арестована, осуждена на год тюрьмы,
освобождена по истечении этого срока, вновь арестована и депор¬
тирована. Многие из заключенных женщин погибли там.
Трагический перечень наших жертв вызывал глубокую скорбь,
но мы не имели права поддаваться унынию. Я думал о словах ве¬
ликого революционера Сен-Жюста: «Обстоятельства трудны лишь
для того, кто отступает, когда ему грозит могила». Я говорил себе,
что, конечно, смерть угрожает нам всем, но она пока дает нам от¬
срочку.
Вишистская полиция и гестапо усердно разыскивали нас. На
нас были заведены специальные карточки вишистской полиции,
а кроме того, мы узнали об особом постановлении («зондерфан-
дунг») от 16 апреля 1942 г. Сыскного центра оккупированных
областей Франции, Бельгии и Голландии об аресте Мориса Тореза,
которому приписывали следующие военные псевдонимы: Монтей
Жорж, Ван Кампенгут, Самбейт Хуан, Шаммель Альбер.
В постановлении об аресте 1 говорилось:
1 Этот документ находится в Музее движения Сопротивления в Иври-сюр-Сен.
373

«Согласно полученной нами конфиденциальной информации,
французский коммунистический руководитель якобы прибыл
8 дней тому назад из Швейцарии и находится в Дижоне для встреч
с работниками Французской коммунистической партии. Затем Мо¬
рис Торез будто бы намерен выехать в Париж.
Есть основания предполагать, что Морис Торез действительно
находится в западных районах оккупированной зоны. В случае
ареста следует предупредить руководство Сыскного центра.
Поскольку личность Мориса Тореза представляет особый
интерес, необходимо осуществить его арест любыми средствами».
Наша безопасность была очень ненадежной, но каждый из нас
боролся за великое дело, и мы были глубоко убеждены в том, что
в конечном счете это дело победит.
Мы думали, что 1943 г. будет годом второго фронта и победы,
но, к сожалению, это было не так.

Том
третий
БОРЬБА
В ПОДПОЛЬЕ
Часть вторая
1943-1945 гг.
От победы
под Сталинградом
до капитуляции
в Берлине

ГОД СТАЛИНГРАДСКОЙ ПОБЕДЫ
Итак, наступал 1943 год. Гауляйтер Заукель, организовывавший
отправку рабочей силы в Германию, решил в качестве «новогод¬
него подарка» забрать из Франции новую группу в 250 тыс. рабо¬
чих, в том числе 150 тыс. специалистов. Взамен Лаваль получил
обещание об освобождении 50 тыс. военнопленных и о переводе
250 тыс. других военнопленных на положение «свободных рабо¬
чих». Как видим, Лаваль из кожи лез вон, выполняя роль нацист¬
ского лакея.
Все это означало, что готовилась массовая депортация в Герма¬
нию французских трудящихся.
Наша партия горячо приветствовала победу под Сталинградом,
явившуюся поворотным пунктом войны. Об этом я писал 5 февра¬
ля в «Юманите» № 202:
«...Так славная Красная Армия готовится отпраздновать свою
25-ю годовщину. Бежавший в Америку журналист Пертинакс
распространяет ложные слухи о том, что германское верховное
командование якобы отвело 50 дивизий с Восточного фронта.
Советское Информбюро опровергло эту выдумку и указало, что,
наоборот, после начала зимнего советского наступления Гитлер
направил на Восточный фронт дополнительно 31 дивизию, в том
числе 11 дивизий из Франции, Бельгии, Норвегии.
Всем французам известно, что численность гитлеровских войск
во Франции значительно сократилась, и они задают себе вопрос,
почему союзники не открывают второго фронта в Европе, который
привел бы к быстрому поражению гитлеризма. Во всяком случае,
ослабление противника означает, что мы, французы, должны уси¬
лить борьбу против врага и еще более решительно развертывать
массовые действия франтирёров и партизан».
«Объединяться, вооружаться, бороться!»
От имени партии я выдвинул широко известный лозунг: ОБЪЕ¬
ДИНЯТЬСЯ, ВООРУЖАТЬСЯ, БОРОТЬСЯ!
«...ОБЪЕДИНЯТЬСЯ, создавая повсюду комитеты Националь¬
ного фронта, включающие всех патриотов...
377

ВООРУЖАТЬСЯ, захватывая склады противника, добывая
оружие любыми средствами, создавая все большее число групп
франтирёров. Все смелее вступая в эти группы, французы, в том
числе офицеры и унтер-офицеры запаса, могут и должны достойно
показать себя.
БОРОТЬСЯ, применяя любые средства и не дожидаясь осво¬
бождения извне. Бороться на заводах и фабриках за удовлетворе¬
ние требований трудящихся, против угона рабочих в Германию.
Боротьсяу выводя из строя станки, вагоны, паровозы. Бороться,
организуя сопротивление крестьян против поборов. Бороться,
множа выступления с оружием в руках против врага, пуская под
откос поезда, нападая на склады и воинские части противника,
беспощадно уничтожая бошей и нанося врагу материальный
и моральный ущерб. Бороться любыми средствами, ибо все сред¬
ства законны для патриотов, защищающих свою страну, и для
граждан, отстаивающих свою свободу.
Горе нашему народу, если он будет надеяться лишь на спасе¬
ние извне. Наше спасение — в наших руках, на пути борьбы.
Завтра наш народ будет говорить авторитетно и во весь голос
как народ, который умел бороться и защищать право нашей Фран¬
ции на свободу, независимость и величие.
Вот почему у каждого патриота, который понимает обста¬
новку и заботится о будущем Франции, может быть только один
лозунг:
ОБЪЕДИНЯТЬСЯ, ВООРУЖАТЬСЯ, БОРОТЬСЯ!»
Восстание и освобождение
Использовав формулировку де Гол ля: «Национальное восстание
неотделимо от национального освобождения», мы разработали
директивы для подготовки вооруженного восстания. Мы отмечали,
что для этого необходимо:
«1. Препятствовать всеми средствами попыткам противника
лишить Францию самой активной части ее населения; вести бес¬
пощадную борьбу против угона людей в Германию...
2. Усиливать саботаж, уничтожать машины, поджигать заводы
и склады врага, пускать под откос поезда, уничтожать средства
связи...
3. Усиливать вооруженную борьбу против врагов и изменни¬
ков, создавать новые отряды вооруженных патриотов по примеру
ФФТП...
Народ Франции должен готовиться к национальному восста¬
нию, сражаясь и ведя борьбу уже сейчас...
Враг страшится восстания нашего народа, сигнал к которому
даст высадка союзников. Вот почему он готовит заключение в кон¬
центрационных лагерях и казармах мужчин от 15 до 60 лет и этому
нужно помешать любой ценой...
Но бошам и их вишистским лакеям не удастся осуществить
378

этот план, если руководители патриотических организаций повсе¬
местно будут принимать следующие меры:
1. В каждом населенном пункте нужно установить контакты
между патриотическими организациями в целях координации их
действий и организовывать отряды вооруженных патриотов, кото¬
рые должны вести подготовку таким образом, чтобы стать костяком
восстания населения...
2. Сразу же после сообщения о высадке союзников руководи¬
тели патриотических организаций, не ожидая директив централь¬
ных органов, обязаны:
а) мобилизовать всех своих сторонников, которые должны
рассматривать себя в качестве бойцов, со всеми вытекающими
отсюда последствиями с точки зрения дисциплины и самоотвер¬
женности; поднять и объединить население, поставив его под руко¬
водство вооруженных отрядов, вооружить (если заранее были
созданы склады оружия) население, разведать и захватить бли¬
жайшие склады оружия, создать повсюду боевые отряды с целью
военной организации всего боеспособного населения;
б) парализовать экономическую деятельность путем объявле¬
ния всеобщей забастовки, нанести быстрые удары против средств
связи и снабжения противника;
в) уничтожить или взять в плен вишистских милиционеров,
полицейских и жандармов, если они будут пытаться арестовывать
и интернировать французов, и освободить патриотов, заключенных
в тюрьмах и лагерях;
г) захватить общественные здания: префектуры, мэрии, почты,
телефона, телеграфа, радио и т. д., сместить представителей виши¬
стских властей и назначить на их место представителей патриоти¬
ческих объединений, которые должны взять в свои руки руковод¬
ство снабжением и государственной администрацией.
Таковы общие директивы патриотам в целях подготовки наци¬
онального восстания, и обеспечения его первоначального успеха,
являющегося залогом конечной победы...»
15 мая 1943 г. был создан Национальный совет Сопротивле¬
ния (НСС).
Де Голль, который был намерен выступать от имени всего
Сопротивления, направил Национальному совету Сопротивления
послание. В этом послании он писал: «Важно, чтобы сопротивление
на национальной территории стало единым, сплоченным, органи¬
зованным и концентрированным целым».
Мы делегировали тов. Андре Мерсье в качества представителя
нашей партии в этом Совете. Впоследствии Андре Мерсье был
переправлен через Лондон в Алжир, куда он прибыл незадолго
до сформирования Консультативной ассамблеи и был избран вице-
председателем этой ассамблеи. С этого момента представителем
нашей партии в Национальном совете Сопротивления стал Огюст
Жилло (мэр Сен-Дени).
379

Роспуск Коммунистического Интернационала
1 июня 1943 г. «Юманите» сообщила о том, что принято решение
распустить Коммунистический Интернационал. Это решение выз¬
вало бешенство гитлеровцев, потому что оно позволяло коммуни¬
стическим партиям еще более успешно бороться в национальном
масштабе за объединение и вовлечение в борьбу в каждой стране
всех сил, враждебных фашизму, и тем самым приближало крах
фашизма.
15 мая 1943 г. Президиум Исполкома Коммунистического Ин¬
тернационала принял постановление о роспуске Коммунистическо¬
го Интернационала, основные положения которого приводятся
ниже.
«Историческая роль Коммунистического Интернационала, об¬
разовавшегося в 1919 г. в итоге политического крушения подавля¬
ющего большинства старых довоенных рабочих партий, состояла
в том, что он отстоял учение марксизма от опошления и извраще¬
ния его оппортунистическими элементами рабочего движения,
содействовал сплочению в ряде стран авангарда передовых рабо¬
чих в подлинные рабочие партии, помогал им мобилизовывать
массы трудящихся для защиты своих экономических и полити¬
ческих интересов, для борьбы против фашизма и подготовляв¬
шейся им войны, для поддержки Советского Союза, как главной
опоры против фашизма...
Весь ход событий за истекшую четверть века и накопленный
Коммунистическим Интернационалом опыт убедительно показали,
что организационная форма объединения рабочих, избранная Пер¬
вым Конгрессом Коммунистического Интернационала, отвечав¬
шая потребностям начального периода возрождения рабочего
движения, все больше изживала себя по мере роста этого дви¬
жения и усложнения его задач в отдельных странах и становилась
даже помехой дальнейшего укрепления национальных рабочих
партий...
Уже VII конгресс Коммунистического Интернационала, со¬
стоявшийся в 1935 г., учитывая изменения, происшедшие как
в международной обстановке, так и в рабочем движении, тре¬
бовавшие большой подвижности и самостоятельности его секций
в деле решения стоящих перед ними задач, подчеркнул необ¬
ходимость для Исполнительного Комитета Коммунистического
Интернационала при решении всех вопросов рабочего движения
«исходить из конкретных условий и особенностей каждой страны
и избегать, как правило, непосредственного вмешательства во
внутриорганизационные дела коммунистических партий»...
Руководствуясь учением основоположников марксизма-лени¬
низма, коммунисты никогда не были сторонниками сохранения
изживших себя организационных форм; они всегда подчиняли
формы организации рабочего движения и методы работы этой ор¬
ганизации коренным политическим интересам рабочего движе-
380

ни я в целом, особенностям данной конкретной исторической об¬
становки и тем задачам, которые из этой обстановки непосред¬
ственно вытекают. Они помнят пример великого Маркса, который
сплотил передовых рабочих в рядах Международного Товари¬
щества Рабочих, а после того, как I Интернационал выполнил
свою историческую задачу, заложив основы для развития рабочих
партий в странах Европы и Америки, осуществил, в результате
назревшей потребности создания массовых национальных рабо¬
чих партий, роспуск I Интернационала, поскольку эта форма
организации уже не отвечала этой потребности.
Исходя из вышеизложенных соображений и учитывая рост
и политическую зрелость коммунистических партий и их руково¬
дящих кадров в отдельных странах, а также имея в виду, что за
время нынешней войны ряд секций возбуждал вопрос о роспуске
Коммунистического Интернационала, как руководящего центра
международного рабочего движения, Президиум Исполнительного
Комитета Коммунистического Интернационала, не имея возмож¬
ности в условиях мировой войны созвать конгресс Коммунисти¬
ческого Интернационала, позволяет себе внести на утверждение
секций Коммунистического Интернационала следующее предло¬
жение:
Коммунистический Интернационал, как руководящий центр
международного рабочего движения, распустить, освободив секции
Коммунистического Интернационала от обязанностей, вытекаю¬
щих из Устава и решений конгрессов Коммунистического Интер¬
национала.
Президиум Исполнительного Комитета Коммунистического
Интернационала призывает всех сторонников Коммунистического
Интернационала сосредоточить свои силы на всемерной поддержке
и активном участии в освободительной войне народов и государств
антигитлеровской коалиции для скорейшего разгрома смертельно¬
го врага трудящихся — немецкого фашизма и его союзников
и вассалов».
Наше одобрение
Французская коммунистическая партия одобрила роспуск Ком¬
мунистического Интернационала и опубликовала заявление, в ко¬
тором мы, в частности, говорили («Юманите» от 15 июня 1943 г.):
«К концу прошлого века марксизм, за который боролся I Ин¬
тернационал, победил в рабочем движении, и под эгидой II Ин¬
тернационала возникли крупные массовые социалистические ра¬
бочие партии. Но они не были однородными с идеологической
точки зрения... В них царили оппортунизм и недисциплинирован¬
ность. Это создавало возможность для трестов добиваться пребб-
ладания своей политической линии внутри этих партий и направ¬
лять в них своих агентов.
В связи с этим возникла необходимость в создании III, Ком¬
381

мунистического Интернационала, историческая задача которого
заключалась в том, чтобы направлять становление коммунисти¬
ческих партий, руководствующихся марксистско-ленинским уче¬
нием, партий, отличающихся прочной идейной однородностью,
партий, выросших не в школе оппортунизма и капитулянтства
перед трудностями, а в школе смелой и самоотверженной борьбы.
Благодаря Коммунистическому Интернационалу коммунисти¬
ческие партии получили прочную идейную основу и смогли защи¬
тить себя от политиканских нравов. Следуя ленинскому указа¬
нию о важном значении национального вопроса для общего движе¬
ния за освобождение человечества, коммунисты повсюду нахо¬
дятся на переднем крае борьбы под знаменем национального
освобождения, против гитлеровского империализма, несущего
всем народам чудовищную угрозу их уничтожения. Жорес говорил:
«От родины отдаляет малый интернационализм,— большой ин¬
тернационализм возвращает к ней». И сегодня Французская ком¬
мунистическая партия на деле подтверждает всю справедливость
такой оценки, ибо именно она принесла самые большие жертвы
во имя национального освобождения.
Среди героев борьбы за национальное освобождение, погиб¬
ших со словами «Да здравствует Франция!» и с пением «Мар¬
сельезы», больше всего именно коммунистов. Французы не забудут
славные имена Габриэля Пери, Пьера Семара, Жана Катла,
Феликса Кадраса, Артюра Далиде, Пикана, Тембо, Мишеля, Офф-
ре, Jle Галя, Фро, Гранделя, Гардетта, Сампе, Пульмарка, Домис-
са, Энтжеса, Тюрбана, Гране, Ги Моке и многих других,— под¬
линно французские имена французских коммунистов, павших за
то, чтобы Франция жила в мире, освобожденном от варварства
гитлеризма...
Мы гордимся тем, что вместе с коммунистами — рабочими
и крестьянами в наших рядах находятся великие умы, прославив¬
шие французскую культуру, учителя и преподаватели, которые
видят в марксизме-ленинизме учение, основанное на научном
познании человеческого общества. Мы, коммунисты, являемся
сторонниками разума, наиболее последовательными рационали¬
стами, наследниками всех тех, кто на протяжении истории ценой
больших страданий боролся за торжество царства разума и за то,
чтобы камень за камнем разрушить крепость догм и предрассуд¬
ков. Воодушевленные этими идеями, коммунисты-интеллигенты
Жорж Политцер, Жак Соломон, Питар, Рольника, Хадж и многие
коммунисты-учителя умерли как герои, спокойно и смело, ибо
они знали, что их дело завтра одержит победу.
Коммунистическая партия может с гордостью заявить, что она
является плотью от плоти народа Франции, ибо она объединяет
самых пламенных, самых стойких, самых чистых представителей
нашего народа, ибо она умеет безжалостно избавляться от карь¬
еристов, трусов и предателей, ибо в ее рядах нет места ни аван¬
тюристам, ни комбинаторам, а есть место только для работников
382

физического и умственного труда, для тех, кто видит великое
богатство и великую надежду родины в творческом труде.
ФКП отдает себе отчет в том, что если она смогла при самых
трудных обстоятельствах всегда избирать правильный путь для
защиты настоящих и будущих интересов французского народа, то
этим она обязана урокам Коммунистического Интернационала.
Если сегодня централизованная форма интернациональной
организации перестала соответствовать потребностям развития
коммунистических партий, то это означает, что III Интернационал
выполнил свою историческую миссию по руководству становле¬
нием коммунистических партий. Ныне коммунистические партии
повсюду идут в первых рядах борцов против фашизма, который
необходимо уничтожить любой ценой, чтобы открыть новый, про¬
грессивный этап истории человечества.
Президиум Коммунистического Интернационала просил нас
высказать нашу точку зрения относительно его предложения о
роспуске Коммунистического Интернационала как руководящего
центра мирового коммунистического движения. ФКП одобряет
это предложение... Одобряя его, она шлет братский привет ком¬
мунистам всех стран, которые борются и погибают в боях против
фашистского врага».
Единство и борьба
Я очень часто выступал в «Юманите» со статьями без подписи,
излагая точку зрения руководства партии. Но в «Юманите» от
1 июля я поместил статью «Две годовщины» за своей подписью.
Речь шла о годовщинах капитуляции Петена и нападения на Со¬
ветский Союз. По поводу годовщины агрессии против СССР я, в ча¬
стности, писал:
«Рассчитывая на внезапность и на массированный характер
своей агрессии 22 июня 1941 г., Гитлер надеялся покончить с Со¬
ветским Союзом самое большее за шесть месяцев, однако он же¬
стоко просчитался. Он столкнулся со свободными народами, пре¬
исполненными решимости отстоять свою социалистическую роди¬
ну; с Красной Армией, составляющей единое целое с народом,
которой руководит И. В. Сталин; с прочным тылом, где не было
«пятой колонны»; с правительством, черпающим силу в доверии
всего населения; с героической партией, являющейся вдохнови¬
телем и организатором людей, со славной партией большевиков.
В дни второй годовщины нацистской агрессии против СССР
мысль французских патриотов обращается ко всем красным сол¬
датам, которые уничтожили и взяли в плен более 6 млн. фашист¬
ских солдат и нанесли Гитлеру жестокое поражение под Сталин¬
градом. Каждый отдает себе отчет в том, что без героизма и жертв
Советского Союза и его Красной Армии у человечества не было
бы надежды освободиться от фашистского варварства.
И вот откликом на победу под Сталинградом стала победа
383

в Тунисе, одержанная английскими и американскими солдатами
при участии в боях французских войск. Так на полях сражений
крепнет боевая солидарность союзнических армий, солидарность,
еще одним примером которой является присутствие на Восточном
фронте французских летчиков из эскадрильи «Нормандия».
Франция вновь участвует в войне, и важным шагом на пути
полного единства всех французских сил явилось создание Фран¬
цузского комитета национального освобождения под председа¬
тельством генералов де Голля и Жиро. Одновременно во Франции
все организации Сопротивления были объединены в Национальном
совете Сопротивления.
В тот момент, когда Красная Армия готова нанести новые уда¬
ры против нацистской армии и когда практически встает вопрос
о «вторжении» союзников на европейский континент, народ Фран¬
ции ожидает от Французского комитета национального освобож¬
дения мобилизации всех французских ресурсов для ведения вместе
с союзниками войны против Гитлера. Он ожидает, далее, что ему
будут предоставляться все более значительные средства для уси¬
ления и расширения борьбы на земле родины.
«Настала пора заявить, что... народные массы должны нанести
удар по своим врагам»,— восклицал громовым голосом Дантон
накануне битвы при Вальми, и ныне призыв великого трибуна
революции еще более справедлив, чем когда-либо.
Сегодня Франция требует от своих сынов сопротивляться уго¬
ну в Германию, скрываться от вишистских изменников, создавать
вместе с друзьями, соседями, товарищами по работе боевые группы
и присоединяться к отрядам франтирёров и партизан.
Мы призываем население, и прежде всего женщин, организо¬
вывать забастовки, демонстрации на вокзалах и в иных местах
и мешать отправке депортируемых в Германию.
Мы призываем крестьян не отдавать свой урожай захватчи¬
кам, без посредников снабжать продовольствием французов, помо¬
гать уклоняющимся от отправки в Германию, оказывать поддерж¬
ку патриотам, сражающимся с оружием в руках против жестокого
и озверелого врага, который пытает и убивает наших соотечествен¬
ников.
Мы призываем трудящихся к борьбе за их требования во всех
формах, к забастовкам и демонстрациям за улучшение снабжения,
против бошей и их лакеев — организаторов голода.
Мы призываем саботировать производство, уничтожать маши¬
ны, оборудование на заводах и средства транспорта противника.
Пусть множатся ряды франтирёров и партизан и нарастает их
борьба против бошей и предателей. Эти солдаты не носят шинелей,
но вместе с солдатами, сражающимися сейчас в Африке, они
являются зародышем будущей французской армии, которая, пол¬
ностью освободившись от кастового духа, станет подлинной армией
народа.
Франция ждет от своих сынов сплочения в могучий Нацио¬
384

нальный фронт, ждет борьбы, которая покажет всему миру, что
сражающаяся Франция является живой действительностью.
ПРЕВРАТИМ ДЕНЬ 14 ИЮЛЯ В ДЕНЬ НАЦИОНАЛЬНОГО
ЕДИНСТВА И ПАТРИОТИЧЕСКОЙ БОРЬБЫ!
Годовщина 14 июля 1789 г. настоятельно напоминает нам о том,
что Франция, чтобы быть достойной своего прошлого, должна
играть все более великую роль в борьбе против тирании и за свобо¬
ду. Нужно разрушить самую чудовищную Бастилию всех вре¬
мен — Бастилию фашизма, и народу Франции должно принадле¬
жать почетное место в битве, в которой речь идет о самом существо¬
вании французской нации.
Мы призываем патриотов объединяться в каждом населенном
пункте и создавать комитеты 14 июля. Эти комитеты должны ор¬
ганизовывать и осуществлять руководство патриотическими вы¬
ступлениями, вести беспощадную борьбу против депортаций,
использовать все возможности, чтобы вовлекать лиц, уклоняющих¬
ся от отправки в Германию, в отряды франтирёров и партизан.
Эти комитеты должны повсюду стать опорными пунктами Фран¬
цузского комитета национального освобождения на французской
земле.
Мы не должны забывать, что политическая мудрость и предви¬
дение заключаются не в пассивности и выжидании, а в действии,
и вместе с Сен-Жюстом мы можем сказать: «Смелее! В этом слове
сосредоточена вся политика данного момента». Смело бороться —
это необходимо сейчас для подготовки национального восстания,
неотделимого от национального освобождения, смело бороться
сейчас — это означает обеспечить завтрашнюю победу и подгото¬
вить обновление Франции в условиях Свободы, Независимости
и Величия.
Жак Дюкло».
Нацисты имели великолепное оборудование для обнаружения
радиопередатчиков.
Мы убедились на деле, что если передавать слишком длин¬
ные сообщения, то радиопередатчики обнаруживаются очень
быстро. И немало партработников погибло на этом посту безвест¬
ной, но героической смертью.
Когда гестапо арестовывало «пианистов», иными словами
радиооператоров, оно пыталось завербовать их на свою службу,
чтобы дезинформировать адресатов. Находившийся в Советском
Союзе Морис Торез, с которым я поддерживал связь по радио,
однажды после отдельных провалов стал сомневаться, действи¬
тельно ли сообщения, подписанные мною, исходят от меня.
Чтобы убедиться в этом, он задал мне конкретный вопрос,
ответить на который мог только я. Он спрашивал номер дома,
в котором я его навещал, когда он находился на нелегальном
положении. К сожалению, я не был уверен, что хорошо помню но¬
мер этого дома, и отдавал себе отчет в том, что в случае неточного
14 Жак Дюкло, т. 1
385

ответа Морис будет думать, что от моего имени с ним поддерживает
радиосвязь кто-то другой, а не я. Поэтому я ответил, что, поскольку
я не очень хорошо запомнил номер дома, я предпочитаю сам задать
ему вопрос, на который ответить может только он.
Я попросил сообщить мне, в каком городе мы повстречались
с ним в тот день, когда я выезжал в Кламси на открытие стадиона
имени Ромена Роллана в присутствии этого великого писателя,
и где мы с ним сфотографировались в кафе вместе с маленькой
девочкой. Морис ответил: Пуг-лез-О. Он понял, что никто другой
не мог бы задать ему такого вопроса.
Радиосвязь между Морисом и мной продолжалась, но мы оба
старались быть как можно более краткими, ибо слежка нацистов
в области радиосвязи становилась все более настойчивой.
Бок о бок с французскими патриотами в боях самым активным
образом участвовали иммигранты из самых разных стран, в том
числе немало коммунистов, которые бежали во Францию от фа¬
шистских преследований либо выехали из своих стран вследствие
существовавших там тяжелых условий. Под влиянием МОИ («Ра¬
бочие-иммигранты») и «Боевых комитетов освобождения», а так¬
же довольно значительной нелегальной печати многие из них
вступили в отряды ФФТП и маки. Они сражались за освобождение
Франции, ибо оно означало освобождение и их родины. Среди
этих иммигрантов особо хочется отметить поляка Жозефа Эпштей¬
на, которого в движении Сопротивления называли полковник Жиль
и который командовал отрядами ФФТП Парижского района. Он
был расстрелян немцами в Мон-Валерьене 11 апреля 1944 г. Нужно
упомянуть также «группу 23», сохранившуюся в истории, в памя¬
ти и сердцах французов под именем «группы Манушьяна»
по фамилии ее руководителя.
С помощью Французской коммунистической партии был со¬
здан Центральный комитет советских военнопленных, находив¬
шихся во Франции (общим числом около 25 тыс. человек), который
сформировал более 30 отрядов партизан, принимавших участие
вместе со своими французскими товарищами в освобождении
Франции.
В рядах французского движения Сопротивления сражались
и немецкие антифашисты, эмигрировавшие во Францию после
прихода к власти гитлеровцев. Эти товарищи были верны прин¬
ципам пролетарского интернационализма, руководствуясь которы¬
ми Вильгельм Либкнехт и Август Бебель заявили о своей солидар¬
ности с парижскими коммунарами против Бисмарка, а Француз¬
ская коммунистическая партия призывала к братанию фран¬
цузских и германских рабочих во время оккупации Рура в 1923 г.
Некоторые из них, как, например, Франц Далем, были интерни¬
рованы во французских лагерях и выданы Петеном нацистам.
Другие, менее известные, выполняли важную работу, давая нам
386

возможность получать информацию о том, что замышляли окку¬
панты, и наносить по ним еще более чувствительные удары.
Благодаря немецким товарищам, одинаково хорошо говорив¬
шим по-французски и по-немецки, мы проводили работу по под¬
рыву морального состояния нацистских солдат. Немецкие анти¬
фашисты совместно с австрийцами, говорящими по-немецки фран¬
цузами и поляками создали группу ТА («Работа среди немцев»),
которая впоследствии перешла под руководство МОИ.
В конце сентября 1943 г. в Париже было создано «Западное
отделение Комитета «Свободная Германия»» под председатель¬
ством коммуниста Отто Нибергалля, действовавшее при поддержке
французских коммунистов. Эта организация вовлекла еще большее
число немецких антифашистов в работу по подрыву морального
состояния гитлеровской армии и по пропаганде перспективы
демократизации Германии в результате поражения этой армии.
Ее представители говорили гитлеровским солдатам: «Подумай
над тем, что ты родился немцем, а не национал-социалистом».
В Национальном совете Сопротивления
Я уже говорил выше, что первый представитель партии в НСС
Андре Мерсье был направлен нами в Алжир, где стал вице-пред¬
седателем Консультативной ассамблеи, и что вместо него мы
назначили тов. Огюста Жилло.
Вначале Огюст Жилло был послан в департамент Эр для вос¬
становления сильно пострадавших от репрессий парторганиза¬
ций, а затем вернулся в Париж и занимался различными органи¬
зациями. Он был связан с Андре Мерсье, Фернаном Гренье, Не¬
стором Калонном из Па-де-Кале и с тов. Леконтом, бывшим мэром
Монтиньи-ан-Г оэль.
Огюст Жилло заменил Андре Мерсье в НСС в сентябре 1943 г.
В это время во главе НСС вместо убитого нацистами Жана Мулена
встал Жорж Бидо.
Я был связан с Жилло и передавал ему указания по вопросам,
которые нужно было ставить в НСС. Одно из таких указаний ка¬
салось необходимости опубликовать резолюцию о том, чтобы
прекратить дискриминацию в отношении жертв репрессий: когда
арестовывали коммунистов, то протестов не было либо они были
значительно слабее, чем протесты по поводу арестов других пат¬
риотов. Он должен был также потребовать, чтобы НСС выступил
с разоблачением фальшивок, приписываемых нашей партии, в част¬
ности некоего пресловутого «бюллетеня», который распростра¬
нялся в департаменте Вар от имени ЦК нашей партии.
По мере приближения высадки союзников во Франции со
стороны некоторых из наших партнеров по движению Сопротивле¬
ния начинала довольно сильно ощущаться тенденция поощрять
антикоммунизм.
Выполняя свои обязанности, Огюст Жилло был, разумеется,
387

связан с членом НСС Пьером Вийоном, с секретарями НСС Пье¬
ром Менье и Робером Шамбейроном, а также с Даниэлем Мейером
и Полем Бастидом, с Боллаэртом и Ивом Фаржем, не говоря уже
о председателе НСС Жорже Бидо.
Мы регулярно получали сообщения о переговорах Жилло
с другими деятелями, о дискуссиях в НСС, и довольно часто нам
приходилось выступать с протестами, поскольку этого требовали
обстоятельства. Нам, например, пришлось протестовать по поводу
того факта, что Вальдек Роше, который был представителем пар¬
тии в Лондоне, получал направляемые нами пакеты с материа¬
лами не только вскрытыми, но и с изъятиями.
Мы протестовали также против того, что Морису Торезу не
разрешали въезд в Алжир, хотя наши товарищи являлись членами
ОКНО.
По этому поводу в заявлении Центрального Комитета партии
говорилось:
«В 1938 г. Морис Торез совершил по Алжиру триумфальную
поездку и провел ряд митингов. Алжирские массы, как и фран¬
цузские патриоты, удивлены и возмущены тем, что ему отказано
в разрешении на въезд в Алжир.
Возникает вопрос: чьи же это проделки? Кто оказывает услугу
врагам Франции? Мы хотели бы надеяться, что для исправ¬
ления положения достаточно информировать ФКНО о возмуще¬
нии, которое вызывает сложившаяся обстановка. Мы хотели бы
надеяться, что будут приняты необходимые меры и Морис То¬
рез — депутат, получивший на выборах 1936 г. самое большое
число голосов, сможет выехать в Алжир и занять там свое место
во главе коммунистов.
Трудно поверить в то, что ФКНО сознательно отказал Мори¬
су Торезу во въездной визе в Алжир. Может быть, речь идет об
антикоммунистической выходке агентов «пятой колонны», более
или менее замаскировавшихся в какой-либо канцелярии? Но сей¬
час, когда вопрос поставлен открыто, речь уже идет об ответст¬
венности ФКНО. Мы не можем поверить в то, что ФКНО хотел
бы по своему произволу лишить Францию одного из ее лучших
сынов, который в борьбе завоевал любовь и уважение миллионов
наших сограждан.
И, призывая французских патриотов принимать резолюции
и направлять письма с требованием предоставить Морису Торезу
возможность приехать в Алжир, мы убеждены в том, что помога¬
ем ФКНО урегулировать положение, наносящее ущерб делу един¬
ства всех французов в борьбе за освобождение родины».
Защита позиций партии
Мы передали председателю НСС письмо из департамента При¬
морская Шаранта, в котором наши товарищи сообщали о том, что
они обнаружили в каменоломнях сброшенные с парашютами кон¬
388

тейнеры. Оружие из контейнеров было взято, и на них красова¬
лась надпись: «Спасибо Сопротивлению» — с подписью: «Контрсо¬
противление».
Это явилось логическим следствием политики, направленной
на консервацию оружия, вместо того чтобы передать его тем,
кто был готов его немедленно использовать.
Нам приходилось также спорить с представителем де Голля
Александром Пароди по поводу назначения временных генераль¬
ных секретарей. Мы предложили предоставить нам посты гене¬
ральных секретарей по вопросам юстиции и по военным делам,
но это не соответствовало голлистским планам. В конце концов
нам выделили посты временного генерального секретаря по воп¬
росам юстиции, на который был назначен наш товарищ Марсель
Виллар, и временного генерального секретаря по вопросам народ¬
ного образования, на который был назначен наш товарищ Анри
Валлон.
Мы протестовали, далее, против запрета английским и амери¬
канским руководством легальной публикации нашей газеты в ос¬
вобожденной зоне в департаменте Эн, в то время как она неле¬
гально издавалась в еще оккупированной зоне.
Приведенные факты дают представление о той упорной борьбе,
которую нашей партии приходилось вести против наших друзей
по движению Сопротивления. При таких обстоятельствах в голову
невольно приходило известное изречение: «Господи боже, защити
меня от моих друзей, а что касается врагов, то я сам с ними справ¬
люсь».
В целом 1943 год прошел под знаком крупных побед Совет¬
ской Армии. На Восточном фронте вермахт, после того как он был
разгромлен под Сталинградом, был отброшен местами более чем
на тысячу километров, а в Италии союзники находились в 150 км
от Рима.
Не помогло Гитлеру и то, что он стал главнокомандующим
германскими армиями. Ему не удалось изменить в пользу Герма¬
нии ход событий. Не случайно в его новогоднем послании на 1944 г.
сквозило явное беспокойство. Он заявлял: «Война приближается
к своему кризисному моменту. Мы твердо убеждены в том, что
победоносно преодолеем его».
По случаю Нового года Центральный Комитет Французской
коммунистической партии обратился к коммунистам со следующи¬
ми словами:
«На пороге 1944 г., который будет годом решающих битв, мы
призываем всех членов партии проявлять еще больше инициативы
и смелости в деле выполнения задач, поставленных партией.
Мы предлагаем ВСЕМ КОММУНИСТАМ проводить настой¬
чивую и упорную кампанию по расширению рядов партии. В те¬
чение 1944 г. в ходе «Призыва во имя освобождения Франции»
наши ряды должны пополниться тысячами и тысячами новых
членов.	389

Вовлекать в ряды партии новых бойцов французского движе¬
ния Сопротивления, вовлекать еще больше членов партии в отряды
франтирёров и партизан — таков долг всех коммунистов, вооду¬
шевленных патриотическим стремлением быть в первых рядах
борцов, которые готовят национальное восстание, неотделимое от
национального освобождения.
Да здравствует наша великая Французская коммунистическая
партия!
Да здравствует единство французов в освободительной борьбе!
Да здравствует Франция!»
Начинавшийся год должен был стать для гитлеровцев годом
поражений, а для нас — годом побед.

ГОД ОСВОБОЖДЕНИЯ ФРАНЦИИ
Антикоммунизм и отношение к нему
Никто не мог равнодушно относиться к борьбе коммунистов против
нацистских оккупантов. Для гитлеровцев, как и для преда¬
телей из Виши, мы были самыми упорными и самыми страшными
противниками.
В кругах движения Сопротивления отношение к нам было
разным, в зависимости от того, шла ли речь о политиканах, кото¬
рые прежде всего думали о своих интересах после окончания
войны, или о мужественных патриотах, которые превыше всего
ставили задачи борьбы против захватчиков.
В умах тех французов, которые вначале, тяжело переживая
поражение, инстинктивно верили в Петена, мало-помалу стали
происходить сдвиги, и это подтверждало правильность нашей
политики, направленной на разоблачение вишистской клики преда¬
телей в глазах общественного мнения.
Все более откровенное сотрудничество вишистов с гитлеров¬
скими оккупантами открывало глаза даже тем французам, которые
в силу своих консервативных традиций испытывали страх перед
коммунистами. Кое-кто из них приходил к выводу, что не следует
оставлять за нами монополию на Сопротивление, и это толкало
их на вступление в организации, руководимые из Лондона или из
Алжира.
Один выходец из семьи пикардийского землевладельца, полу¬
чивший католическое воспитание и направившийся в Алжир для
занятия овцеводством, решил в момент высадки союзных войск
в Африке принять участие в движении Сопротивления, вступил
в ряды парашютистов, а затем перешел в разведывательную служ¬
бу для работы во Франции. Этот молодой человек был сброшен
вместе с радистом на парашюте в 1944 г. возле Авиньона. Им было
поручено помогать высадке и отправке обратно разведчиков из
Алжира.
Устроившись в Сен-Тропезе у патриотов, он вскоре узнал из
местной газеты о расстреле 30 «террористов», и в том числе его
брата, который учился в Париже и не захотел прислушиваться' к
советам лиц, утверждавших, что они, мол, тоже не любят немцев,
но что якобы «участие в Сопротивлении означает помощь ком¬
мунистам».
391

После расстрела брата этот патриот отправился из Сен-Тропе-
за в Париж. Он повидался с семьей и во время встречи, расска¬
зывая о своей работе по помощи отрядам маки, заявил, что у него
был приказ не передавать оружия коммунистам, но что он тем не
менее такое оружие им давал, поскольку коммунисты сражались
лучше всех и это помогало делу.
В конце концов этот патриот, Франсуа Пеллетье, был аресто¬
ван гестапо в Сен-Тропезе и казнен 12 или 13 августа 1944 г. возле
Синь. Он был выдан одним из своих коллег, работавшим в секторе
Марселя. Как видим, патриоты, занимавшиеся определенной
деятельностью, могли дорого заплатить за свою помощь комму¬
нистам, которую они считали нужным оказывать по велению
своей души и совести.
Я хотел отметить роль Франсуа Пеллетье в движении Сопро¬
тивления. Он был далек от наших идей, но он являлся патриотом,
он сражался, как и мы, и для него интересы родины были выше
антикоммунистических настроений, хотя кое для кого вопрос стоял
иначе.
Так в боях рождалось братство, и нередко оно сохранялось
и впоследствии. Так обстоит дело и в данном случае, поскольку
младший брат Франсуа Пеллетье сделал вывод из самоотвержен¬
ного поведения своих старших братьев и ныне является членом
нашей партии.
В Алжире продолжалась дискриминация коммунистов. Дело
дошло до того, что при создании Комиссии по реформе государ¬
ственного устройства ФКНО не включил в нее коммунистов.
Партия выступила против подобной дискриминации. Андре
Мерсье, направленный в Алжир, чтобы представлять там партию
вместе с Анри Пуртале и Фернаном Гренье, заявил 9 февраля
1944 г. в Консультативной ассамблее протест от имени ФКП про¬
тив отстранения коммунистов от работы комиссии, которая должна
была обсуждать будущее Франции. К тому же де Голль продолжал
создавать новые помехи включению коммунистов в ФКНО. А меж¬
ду тем Центральный Комитет партии еще осенью 1943 г. заявил
о своем согласии на участие коммунистов в ФКНО на основе четкой
программы ведения войны из пяти пунктов.
Де Голль считал себя вправе единолично подбирать членов
ФКНО. Но, как я писал об этом 3 декабря 1943 г. в нелегальной
«Юманите», для коммунистической партии вопрос о назначении
самой партией тех партработников, которые должны будут войти
в ФКНО, был вопросом принципиальным.
Генерал де Голль продолжал препятствовать приезду Мориса
Тореза в Алжир. Центральный Комитет ФКП заявил решитель¬
ный протест против такой позиции, наносящей ущерб делу необ¬
ходимого единства всех французов в борьбе за освобождение роди¬
ны, и призвал «французских патриотов принимать резолюции
с требованием предоставить Морису Торезу возможность приехать
в Алжир».
392

Полномочный министр Франции в Москве проинформировал
Мориса Тореза, что против его приезда в Алжир, куда Централь¬
ный Комитет решил направить его с миссией при ФКНО, возра¬
жает де Голль. В своем письме от 1 марта 1944 г. Морис Торез
заявил протест против этого решения, которое «наносит ущерб
делу национального единства... в тот тяжелый час, когда решается
судьба Франции. Эта несправедливая мера ФКНО, если ее не отме¬
нят, конечно, будет с удовлетворением воспринята врагами фран¬
цузского народа.
Она, напротив, огорчит патриотов, не разделяющих опреде¬
ленных предрассудков и озлобленности по отношению к партии,
которая дала так много доказательств своей преданности Фран¬
ции и республике».
Морис Торез вернулся во Францию только 27 ноября 1944 г.
благодаря настойчивому народному давлению. Народ Парижа
устроил ему триумфальную встречу.
Накануне высадки союзников
К весне 1944 г. я провел на нелегальном положении более четырех
лет. Уже чувствовалось приближение решающих битв. Я поддер¬
живал постоянный контакт с Жаном Шомей, который отвечал
за кадры и держал в своих руках все нити нашей подпольной
организации. Он осуществлял связь с руководителями партии
в Парижском районе и с железнодорожником Эйро из Клиши,
который вел плодотворную работу среди полицейских. Благодаря
этой работе в движении Сопротивления принимали участие
более 4 тыс. полицейских. И наше влияние не ограничивалось
рядовыми полицейскими, ибо я регулярно получал копии докладов,
которые префект полиции направлял министру внутренних дел.
С Шомеем был непосредственно связан также старый парт¬
работник Вениз Госна (отец Жоржа Госна, депутата от Иври-
Витри), который до-этого работал с Вальдеком Люилье, Робером
Балланже и Жаном Неннигом.
Вениз Госна отвечал за группу, в задачи которой входила
расшифровка сообщений с мест, от ФФТП, из тюрем и лагерей.
Эта служба действовала вплоть до самого Освобождения.
Проблемы вооруженной борьбы приобретали все большее зна¬
чение. Возглавляли организацию Французских франтирёров и пар¬
тизан главнокомандующий Шарль Тийон, Лоран Казанова, Кам-
фен, Андре Узулиа, Бейер и другие. Руководство разведыва¬
тельной службой ФФТП осуществлял тов. Бейер, к которому был
прикомандирован Гастон Оге. Тов. Мюнье была поручена важная
работа в составе Национального фронта.
ФФТП превратились в .одну из наиболее значительных воен¬
ных организаций свободных французских сил. В начале 1942 г.
в Лондон в качестве представителя Французских франтирёров
и партизан был послан тов. Жорж Бофис (полковник Дрюмон),
где он встречался с генералом Делестреном.
393

Национальный военный комитет поручил ему возглавлять 3-е
оперативное бюро. Ему удалось добиться отправки нескольких
партий оружия, однако этого оружия было явно недостаточно.
В связи с подготовкой планов по оказанию помощи при высадке
союзников полковнику Дрюмону 1 было поручено обеспечить
координацию операций во время высадки в районе «М», вклю¬
чавшем 14 департаментов, где отрядами ФФТП командовали Амон,
Плюшар и Тьерри.
Вернувшись в августе из Лондона, Дрюмон организовал связь
с Парижем в тот момент, когда готовились сражения по освобож¬
дению столицы. Но вернемся к высадке союзников на берегах
Нормандии.
Второй фронт
6 июня 1944 г. союзные войска высадились во Франции. В связи
с этим «Юманите» опубликовала призыв Центрального Комитета
Французской коммунистической партии:
«Французы и француженки!
Союзники нанесли ряд ударов по немцам в Италии, взяли Рим
и высадились на земле Франции.
Сегодня утром 6 июня 1944 г. началось создание второго фрон¬
та. Второй фронт ускорит разгром гитлеровской Германии, позво¬
лит довершить грандиозные победы, одержанные на Восточном
фронте героической Красной Армией, которая под командованием
маршала Сталина готовится к новому штурму.
Главнокомандующий союзными армиями генерал Эйзенхауэр
издал воззвание к народу Франции. Он заявил, что гордится тем,
что под его командованием находятся французские войска, которые
со славой участвовали в освобождении Туниса и взятии Рима,
а сейчас будут сражаться рядом с англо-американскими союзни¬
ками во Франции за освобождение родной земли.
Вместе с тем очень важно, чтобы в борьбе против врага нашей
родины, наряду с французскими солдатами, прибывшими из Анг¬
лии или из Африки, приняли участие, не щадя своих сил, все
французы.
Союзное командование указало, что солдатам в гражданской
одежде Французских внутренних сил (ФФИ) — ФФТП, отряды
Вольных стрелков — отданы соответствующие приказы. Француз¬
ская коммунистическая партия выражает надежду, что ее члены,
сражающиеся в рядах ФФИ, покажут образцы дисциплины, са¬
моотверженности, смелости и инициативы при выполнении пору¬
ченных им задач. В освободительной борьбе коммунисты должны
повсюду быть в числе лучших, быть достойными наших героев,
тысячи которых пали в борьбе за освобождение родины.
Исполнить свой долг обязаны не только солдаты в граждан¬
1 Позднее его заменил Мишлен (Жеже).
394

ской одежде из отрядов ФФИ. Все французы должны принять
участие в освободительной борьбе. В час, когда начинается сра¬
жение, от которого зависят судьбы родины, Французская комму¬
нистическая партия считает необходимым подчеркнуть следующее:
1. Все французы обязаны любыми средствами препятствовать
попыткам гитлеровцев и их вишистских лакеев интернировать
население.
Каждому надлежит любой ценой уклоняться от интернирова¬
ния, предпочитая ему риск сражений.
2. На всех заводах, шахтах, стройках, в железнодорожных депо
трудящиеся должны усилить саботаж и порчу оборудования, ак¬
тивнее проводить массовые выступления за удовлетворение своих
требований, безотлагательно создавать отряды патриотической
милиции как в целях обеспечения успешности массовых выступ¬
лений за удовлетворение требований трудящихся, так и в целях
подготовки к национальному восстанию и для обеспечения участия
самых широких масс в этом восстании.
3. Во всех населенных пунктах, в городских кварталах, в де¬
ревнях патриоты должны организовать отряды патриотической
милиции, состоящие из групп по 6—8 человек каждая во главе
с командиром. Несколько групп объединяются в местную секцию
патриотической милиции под командованием руководителя, назна¬
чаемого командирами групп.
Солдаты в гражданской одежде из отрядов ФФИ обязаны рас¬
сматривать как свой долг после выполнения заданий союзного ко¬
мандования выделение командного состава для патриотической
милиции.
Французы, все, как один, переходите к решительным дейст¬
виям, считайте себя мобилизованными, любыми путями раздобы¬
вайте оружие, усиливайте борьбу против захватчиков и предате¬
лей, используя малейшую возможность для уничтожения и изгна¬
ния врага из тех районов, где у противника нет больших сил.
Французы должны использовать любые возможности для еще
более активных выступлений против врага, и в тот момент, когда
союзные солдаты высаживаются на французской земле, народ
Франции должен в борьбе, постоянно усиливая ее, готовиться
к национальному восстанию, которое, по выражению председателя
временного правительства Французской Республики генерала де
Голля, неотделимо от освобождения родины.
Французы и француженки, родина требует от нас всех, неза¬
висимо от положения и взглядов, ОБЪЕДИНЯТЬСЯ, ВООРУ¬
ЖАТЬСЯ и БОРОТЬСЯ. Завтра национальное восстание, т. е.
вооруженное восстание народа, станет крупным вкладом нашей
страны в совместную борьбу союзников против общего врага и даст
Франции неотъемлемое право на восстановление ее свободы, неза¬
висимости и величия.
ДА ЗДРАВСТВУЮТ НАШИ АНГЛО-СОВЕТСКО-АМЕРИ¬
КАНСКИЕ СОЮЗНИКИ!
395

ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЕДИНСТВО ВСЕХ ФРАНЦУЗОВ ДЛЯ
БОРЬБЫ И ПОБЕДЫ!
ДА ЗДРАВСТВУЕТ ФРАНЦИЯ!
Центральный Комитет
Французской коммунистической партии.
Париж, 6 июня 1944 г.».
14 июля
В обстановке дальнейшего укрепления веры народных масс в свою
силу готовился праздник 14 июля. В Париже состоялись крупные
демонстрации.
На кладбище Иври тысячи людей прошли перед могилами
наших героев, замученных бошами и отдавших свою жизнь за то,
чтобы жила Франция. Массовые демонстрации имели место и в
центре Парижа.
Тысячи человек с пением «Марсельезы» прошли по авеню
Гобелен. На Центральном рынке милиционеры Дарнана, которые,
провоцируя патриотов, нацепили на себя французские трехцвет¬
ные ленточки, были избиты толпой и грузчиками.
В госпитале Сальпетриер весь персонал вышел во двор с пе¬
нием «Марсельезы», а на здании был вывешен трехцветный фран¬
цузский флаг.
К 18 часам на улице Бельвиль, несмотря на прибывшие сюда
крупнее полицейские силы, число демонстрантов достигло 20 тыс.
Был поднят трехцветный флаг, тысячами разбрасывались ли¬
стовки, новые люди сбегались со всех сторон, выходили из своих
домов, к демонстрантам присоединилась толпа с бульвара Бель¬
виль.
По приказу комиссара полиции XX округа и инспекторов
специальной полицейской бригады на людей вначале были направ¬
лены автобусы. Но толпа не расходилась. Раздались возгласы: «По¬
лиция с нами!»
Полицейские в форме отказались 'подчиняться своим команди¬
рам. Перегораживающие улицу автобусы были развернуты, и де¬
монстрация двинулась дальше. Все громче и громче раздавалось:
«Полиция с нами!» Инспекторы из специальной бригады, которые
попытались захватить знамя, натолкнулись на решительный
отпор и были вынуждены бежать.
К этому моменту полицейские в форме вышли из автобусов,
бросили своих командиров и участвовали в демонстрации до конца.
Улица Бельвиль была запружена народом. Все пели «Мар¬
сельезу».
Среди всеобщего ликования с краткой речью выступил выде¬
ленный нами товарищ. Его слушали, сидя на подоконниках, уст¬
роившись на строительных лесах. К 18.30 отовсюду стали прибы¬
вать новые автобусы с полицией, и люди начали расходиться, не
дав полиции возможности вмешаться.
396

Так народ Парижа убедительно показал свою верность Фран¬
ции и республике, свою ненависть к захватчикам и свою волю
к освобождению родины.
14 июля стало днем единства и борьбы французских масс,
которые, участвуя в битвах, стремились ускорить час освобожде¬
ния отечества.
14 июля народ Парижа продемонстрировал свою силу и нена¬
висть к гитлеровским захватчикам, свою волю к борьбе и реши¬
мость быстрее очистить землю родины от ненавистных бошей.
В V округе 8 тыс. человек со знаменами и с пением «Марселье¬
зы» вышли с площади Мобер в направлении улицы Муфтар. Был
момент, когда полицейские арестовали двух участников демонст¬
рации и затолкали их в полицейский автомобиль. Но франтирёры
дали выстрел в воздух и заставили шофера остановить автомобиль,
который тут же окружила толпа и освободила арестованных. В на¬
чале демонстрации перёд ее участниками выступил наш товарищ,
встреченный бурными аплодисментами.
На площади Этуаль к 19 часам собрались 3 тыс. человек и уст¬
роили демонстрацию против бошей, которые попытались отнять
у людей трехцветные эмблемы.
У проходной завода «Гном-э-Рон» на бульваре Келлермана
в 6.30 утра наши партработники выступили перед рабочими с при¬
зывом к борьбе против врага. Люди плакали от радости, слушая
этих смелых патриотов.
В 11 часов на площади Конвансьон в XV округе с речью также
выступил наш партработник, призвавший к вооруженной борьбе
и потребовавший улучшения снабжения. Он с воодушевлением
говорил о замечательных победах Красной Армии, о боевых дейст¬
виях ФФТП. Когда он закончил свою речь словами «Да здравст¬
вует Франция!», участники запели «Марсельезу» и со знаменами
направились по улице Вожирар к памятнику павшим, расположен¬
ному у мэрии XV округа. В демонстрации приняли участие 800—
900 человек, которые разошлись с возгласами: «Да здравствует
Освобождение!»
Битва за Париж
Центральный орган нашей партии от 15 августа поместил написан¬
ную и подписанную мной статью «Битва за Париж», которая при¬
зывала к усилению освободительной борьбы.
«Повсюду,— писал я,— ненавистный бош отступает. Он отсту¬
пает на Востоке, где Красная Армия подходит к границам Герма¬
нии. Красная Армия уничтожила и взяла в плен около 8 млн.
фашистских солдат и тем самым создала возможность для победы
союзников на Западе.
Он отступает в Италии, он отступает и во Франции* где союз¬
ные армии с помощью Французских внутренних сил быстро осво¬
бодили Бретань.
397

Славные Французские франтирёры и партизаны, которые от¬
носятся к числу лучших солдат ФФИ, приняли участие в боях за
освобождение Бретани — родины нашего дорогого Марселя Каше¬
на, Бретани, где за четыре года погибло под пытками столько
наших товарищей, где были расстреляны незабываемые герои Ша-
тобриана, где в тюрьме бретонской столицы — Ренна томились
многие замечательные участницы Сопротивления и в их числе Жор-
жетта Кадрас, брат которой геройски погиб за то, чтобы жила
Франция.
Теперь для освобожденной Бретани нацистский гнет отошел в
область воспоминаний, но наши павшие герои, все наши павшие
герои: и те, кто умер под пытками, не выдав ни малейшей тайны,
и те, кто пал в боях, будь то солдаты в гражданской одежде или
французские десантники, сброшенные на парашютах на землю
Бретани, а также солдаты союзных армий — зовут нас к битвам.
Расстрелянные бошами в Кане ответственный секретарь «Юма¬
ните» Люсьен Сампе и его товарищи, которые умерли со словами
«Да здравствует Франция!», обращаются к нам с тем же призы¬
вом, как и генерал де Голль: «На бой, французы!»
Сейчас гитлеровцы, разбитые в Нормандии и потерпевшие по¬
ражение в Бретани, откатываются к востоку, отступают к Парижу.
К нашей столице приближаются союзники. Положен конец наци¬
стскому хвастовству о неприступности Атлантического вала. Исти¬
на состоит в том, что наступил канун битвы за Париж, и к этой
битве население столицы и ее пригородов должно быть готово.
У народа Парижа — славное прошлое. Во времена Великой
французской революции именно он был душой смертельной схват¬
ки с врагами революционной Франции. Именно он в 1870—1871 гг.
поднялся против капитулянтов и высоко поднял знамя патриотиз¬
ма. Вот уже четыре года этот народ ведет бои против захватчиков,
бои тем более кровопролитные, что у бошей нашлись прислужни¬
ки. Речь идет о гнусной полиции, преступления которой вопиют о
примерном наказании виновных. Народ чувствует, что настал его
час, час битвы за Париж, за освобождение столицы.
Париж видел 11 ноября 1940 г. демонстрацию студентов. Он
видел смерть благородных французов Габриэля Пери и д’Эстьена
д’Орв, Жоржа Политцера и Жака Соломона, адвокатов Питара,
Рольника, Хаджа и тысяч других. Он видел, как под вражескими
пулями героически пали его депутаты-коммунисты Пьер Семар,
Мишель, Лоссеран, Гардетт, Фро, Ле Галь, Кариу, Оффре. И вновь
Париж сумеет доказать, что он достоин своей судьбы. Париж сам
будет своим основным освободителем и отдаст все силы совмест¬
ной борьбе плечом к плечу с союзниками.
В эти часы, когда сражения приближаются к столице, мы дол¬
жны расчистить союзникам подступы к Парижу. С этой целью ну¬
жно направить многочисленные мобильные группы для ведения
операций на окраинах Парижского района и для нарушения ком¬
муникаций и путей снабжения противника.
398

фФТП, первые группы которых были созданы в столице, су¬
меют вместе с другими отрядами ФФИ Парижского района ока¬
зать мощную поддержку освободительному наступлению союзни¬
ческих армий.
В самом Париже и в его пригородах нужно привести в дейст¬
вие все уже существующие отряды патриотической милиции, бы¬
стро, без промедления создавать повсюду новые отряды по месту
жительства и на предприятиях и тем самым обеспечить условия
для вступления в борьбу всего народа.
Нужно проводить больше массовых демонстраций с требования¬
ми улучшить снабжение. Такие демонстрации помогут успешнее
мобилизовать на бой народные массы и одновременно будут вынуж¬
дать организаторов голода идти на уступки. Крестьяне парижских
окрестностей и по всей Франции должны любой ценой помешать
бошам вывезти урожай.
На всех заводах необходимо саботировать и портить оборудова¬
ние, шире развернуть выступления рабочих.
По месту жительства и на предприятиях повсюду основой ор¬
ганизации масс для предстоящих боев должны стать отряды пат¬
риотической милиции.
Но — могут сказать нам — ведь не хватает оружия. Да, верно,
но нехватка оружия не может помешать парижанам исполнить
свой долг. Сейчас каждый, кто знает, где есть оружие, трусливо
припрятанное, несмотря на начало битвы, обязан сообщить об этом
оружии патриотическим организациям, которые сумеют без про¬
медления забрать и распределить его.
Можно и нужно вооружаться также за счет врага. В Париже и
пригородах есть склады оружия противника, эти склады нужно за¬
хватить.
У Дарнана служат тысячи милиционеров. Следует незамедли¬
тельно избавить Парижский район от этих убийц, лишить их воз¬
можности вредить, отобрать у них оружие. Для нападения на них
годится даже самое п-римитивное оружие. Пусть в Парижском
районе та же судьбЬ ждет всех бошей. Земля Иль-де-Франса должна
гореть под ногами преступников и предателей, которые уже много
лет работают на врага и которые лично известны в каждом квартале
и в каждом населенном пункте или разоблачены патриотами. Нуж¬
но лишить предателей возможности причинять вред. Тем самым
немцы окажутся в изоляции и по ним легче будет наносить
Удары.
Есть и другие способы вредить врагу. У гитлеровцев и их поли¬
цейских лакеев есть трудности с транспортом, и при помощи ши¬
роких массовых действий его можно обречь на полный паралич.
Если каждый француз и каждая француженка Парижского
района будут разбрасывать на дорогах гвозди либо доски с гвоз-'
дями, то транспорт противника будет парализован. В результате
наступление союзников будет более быстрым, а удары парижан по
потерявшему мобильность врагу будут еще более успешными.
399

Парижане и парижанки, молодежь и старики! Все на битву, все
силы на борьбу! И пусть в нашей великой столице — сердце Фран¬
ции вспыхнет пламя народного восстания, пламя боевой всеобщей
забастовки. Народное восстание, боевая забастовка позволят в крат¬
чайшие сроки выиграть битву за Париж и ускорить час полного
освобождения родины.
Жак Дюкло,
секретарь Французской коммунистической партии,
депутат от департамента Сена».
Битва за освобождение Парижа началась, и час победы был
близок.

ПАРИЖСКОЕ ВОССТАНИЕ
18 августа народные выступления приобрели подлинно массовый
характер.
К 9 часам утра боевые группы «Единого фронта патриотиче¬
ской молодежи» (ФЮЖП) и организаций «Коммунистической мо¬
лодежи» атаковали в Монтрёй германские отряды и грузовики.
Захватив оружие, они направились к мэрии, и вскоре над ней взвил¬
ся французский флаг. В 14 час. 15 мин. началась контратака гер¬
манских танков «тигр», которым удалось отбить мэрию после
довольно упорного боя. В течение всей второй половины дня на
улицах города происходили скоротечные схватки.
Были захвачены мэрии Бонди и Лила. Патриоты заняли «Сол¬
датский дом» и мэрию в Пьерфите.
18 августа — канун восстания
В тот же день, 18 августа, собрался Парижский комитет Освобож¬
дения под председательством Андре Толле. Было принято важное
решение о начале национального восстания и одобрен текст обра¬
щения к населению.
В ночь с 18 на 19 августа наша Французская коммунистиче¬
ская партия, которая-внимательно следила за развитием событий,
организовала расклейку на улицах Парижа и его предместий при¬
зыва к населению Парижского района о подготовке к предстоящим
боям:
«К НАСЕЛЕНИЮ ПАРИЖСКОГО РАЙОНА
Граждане и гражданки!
Союзники повсюду перешли в наступление. На Востоке славная
Красная Армия одерживает одну замечательную победу за дру¬
гой. Во Франции бои приближаются к столице. Сейчас население
Парижского района должно сделать все, чтобы помочь союзникам
и ускорить час разгрома врага.
Мы, выборные представители населения Парижского района,
призываем всех мужчин и женщин, молодых и старых, самоотвер¬
женно, дисциплинированно и энергично исполнить свой долг.
МЫ ПРИЗЫВАЕМ солдат Французских внутренних сил,
в рядах которых сражаются храбрые ФФТП, проявлять сме¬
401

лость и решительность при выполнении приказов своего коман¬
дования.
МЫ ПРИЗЫВАЕМ патриотическую милицию в каждом квар¬
тале, в каждом населенном пункте возглавить действия масс, захва¬
тывать общественные здания, вокзалы, телеграф и телефон,
электростанции, мэрию Парижа, другие мэрии, смещать вишист-
ских узурпаторов, освобождать находящихся в заключении пат¬
риотов, арестовывать агентов врага, преодолевать сопротивление
врагов родины, не давать врагу возможности уничтожать француз¬
ское имущество.
МЫ ПРИЗЫВАЕМ граждан и гражданок Парижского района,
всех без исключения, отбирать оружие у противника и вступать
в отряды патриотической милиции своего квартала, своего населен¬
ного пункта или своего предприятия для участия в освободитель¬
ной борьбе и для защиты жизни французов и достояния страны.
МЫ ПРИЗЫВАЕМ рабочих объявить забастовку, раздобыть
оружие (если это еще не сделано), захватить предприятия и не
дать врагу разрушить их, координировать борьбу патриотической
милиции предприятия с борьбой местной патриотической милиции.
МЫ ПРИЗЫВАЕМ НАРОД ПАРИЖА И ЕГО ПРЕДМЕСТИЙ
К ОСВОБОДИТЕЛЬНОМУ ВОССТАНИЮ.
ВСЕ НА БОЙ — таков долг всего населения Парижского рай¬
она во исполнение директив Парижского комитета освобождения
для департамента Сена и департаментских комитетов освобождения
Сены и Уазы и Сены и Марны — для предместий, которые действу¬
ют под руководством Национального совета Сопротивления и под¬
чиняются временному правительству Французской Республики во
главе с генералом де Голлем.
Мы призываем повсюду встречать наших англо-американских
союзников народными демонстрациями, украшать все дома и окна
французскими, английскими, американскими и советскими флага¬
ми в знак боевого братства, любви и признательности ко всем на¬
шим союзникам, ценой тяжелых жертв и борьбы способствовавшим
освобождению нашей родины, которое вскоре будет нами завер¬
шено.
Да здравствуют наши доблестные английские, советские и аме¬
риканские союзники!
Да здравствует республика!
Да здравствует наш великий Париж!
Да здравствует свободная, независимая и демократическая
Франция!
Марсель Кашен — сенатор от департамента Сена;
Морис Торез, Жак Дюкло, Андре Марти, Гастон Монмуссо,
Шарль Тийон, Фернан Гренье, Альбер Ригаль, Раймон Гюйо,
Жорж Коньо, Андре Мерсье, Флоримон Бонт, Анри Лозере, Ам-
бруаз Круаза, Проспер Моке, Огюст Тушар, Жак Греза, Жоанни
Берлиоз, Альфред Кост, Этьен Фажон, Вальдек Роше, Альбер Пе¬
ти — депутаты от департамента Сена;
402

' Леон Мове, Раймон Боссю, Гастон Оге, Эмманюэль Флёри,
Люсьен Монжови — муниципальные советники Парижа;
Жорж Марран, Анри Гурдо, Даниэль Рену, Корнавен, Леонар,
Морис Симонен, Кудер, Барбе — генеральные советники департа¬
мента Сена;
Люсьен Мидоль, Шарль Бенуа, Жан Дюкло, Антуан Демюзуа,
Пьер Дадо — депутаты от департамента Сена и Уаза.
К именам этих избранников народа — коммунистов, сохранив¬
ших верность делу народа, делу родины, следует добавить имена
тех народных избранников, которые отдали свою жизнь во имя того,
чтобы жила Франция.
Габриэль Пери — депутат от департамента Сена и Уаза; Шарль
Мишель — депутат от Парижа; Гардетт, Фро, Ле Галь, Кариу, JIoc-
серан — муниципальные советники Парижа; Пьер Семар, Гран-
дель, Оффре — генеральные советники департамента Сена, РАС¬
СТРЕЛЯННЫЕ БОШАМИ.
Александр Праше, депутат от департамента Сена и Уаза, умер¬
ший после многолетнего пребывания в тюрьме, в которую его бро¬
сили предатели из «пятой колонны»; Эмиль Косонно, депутат от
департамента Сена и Уаза, отдавший жизнь за Францию при вы¬
полнении опасного задания».
Суббота 19 августа
Рано утром 19 августа собрались руководители отрядов ФФТП, ко¬
торым было поручено проведение операций в департаментах Сена
и Сена и Уаза. Был отдан приказ:
«Немедленно захватить максимальное количество автомашин
всех типов. Организовать их защиту (желательны броневики) и
в течение дня повсюду перейти к действиям против транспортных
колонн бошей, проходящих через Париж.
Организовать охоту на бошей в Париже и парижских пред¬
местьях».
Командующий ФФИ провинции Иль-де-Франс полковник Роль-
Танги отдал общий приказ, текст которого приводится ниже:
«1. С 12 часов сего дня отрядам ФФИ организовать патрулиро¬
вание в Париже и в Парижском районе.
2. Для обеспечения мобильности патрулей реквизировать все
необходимые транспортные средства.
3. Маршруты и частоту патрулирования устанавливать, исхо¬
дя из необходимости обеспечить патрулям взаимную поддержку.
4. Повсюду, где возможно, занять общественные здания, пред¬
приятия, большие магазины, центральные учреждения, вокзалы
и т. д.
5. Частям ФФИ, в которые включаются силы полиции, жандар¬
мерии, республиканской гвардии, мобильной гвардии, носить
повязку ФФИ.
Для обеспечения успеха операций принять меры для увеличе¬
403

ния численности отрядов ФФИ, и в этих целях немедленно при¬
ступить к массовой вербовке.
Распечатать и расклеить в Парижском районе прилагаемый
ПРИКАЗ О ВСЕОБЩЕЙ МОБИЛИЗАЦИИ и во исполнение этого
приказа включить в состав ФФИ всех годных к военной службе
мужчин.
Задачей ФФИ Парижского района является:
ОТКРЫТЬ ДВЕРИ ПАРИЖА ДЛЯ ПОБЕДОНОСНЫХ АР¬
МИЙ И ВСТРЕТИТЬ ИХ.
Этот приказ действителен на территории департаментов Сена,
Сена и Уаза, Сена и Марна, Уаза. Он передается для сведения всем
организациям движения Сопротивления, Комитету Освобождения
полицейских служащих, отрядам жандармерии, республиканской
гвардии и мобильной гвардии».
Сражение начинается!
В 7 часов утра была захвачена мэрия I округа Парижа, затем к
полудню оставлена. Сильные отряды патриотической милиции ов¬
ладели Центральным рынком и организовали охрану складов с
продовольствием от нацистов и от попыток разграбления. Было за¬
нято здание центрального почтамта на улице Лувр и обеспечена
охрана газовых заводов в Ла Виллетт.
Утром во дворе префектуры полиции собрались тысячи поли¬
цейских под командованием своих руководителей. Здание префек¬
туры, судя по всему, было ими уже захвачено.
Но одна из бригад — бригада С получила приказ надеть форму.
Что могли бы подумать парижане, вновь увидев на улицах столицы
полицейских в форме? Этого допускать не следовало. Ведь забастов¬
ка полиции в немалой степени помогала мобилизации народа на
борьбу.
К 10 часам в префектуру полиции прибыл полковник Роль-Тан-
ги. Он сразу же встретился с Буше из Комитета Освобождения
полицейских служащих и вместе с ним принял срочные меры, что¬
бы забастовка сохранила свой характер борьбы против захватчи¬
ков. Решение: все полицейские должны быть в гражданской одеж¬
де и надеть повязку ФФИ либо Парижского комитета Освобожде¬
ния. Они должны принять к исполнению общий приказ от 19 авгу¬
ста и участвовать в патрулировании.
Была организована защита зданий и над префектурой полиции
и мэрией Царижа вывешен французский флаг.
Все население города вышло на улицы. Огромные толпы шли,
останавливались, аплодировали появлявшимся над всеми общест¬
венными зданиями национальным флагам. Вокруг агитаторов на¬
шей партии собирались возбужденные группы людей. Ораторы
взбирались на заборы, на прилавки торговцев. Речей не было, раз¬
давались лишь призывы: «К оружию! На каждого по бошу!» Толь¬
ко в V округе такие митинги состоялись на 60 улицах. Пропаган¬
404

дистки из Союза женщин подходили к очередям домохозяек: «По¬
можем нашим мужчинам против грабителей-бошей. Вперед, на
борьбу!»
По улицам разъезжали несколько германских грузовиков, и
солдаты с беспокойством смотрели на город, который пробуждался
и расправлял плечи у них на глазах.
В нескольких сотнях метров от одного перекрестка виднелось
здание Сената. Там под защитой сильных укреплений располагал¬
ся один из германских штабов, а над фасадом дома висел флаг
убийц. Собралось около сотни людей. Им хотелось посмотреть, как
этот позорный флаг будет сорван, поскольку под небом Парижа
уже развевалось немало трехцветных знамен. Но нацистский флаг
пал лишь неделю спустя. После ожесточенного боя его сорвали
солдаты полковника Фабьена вместе со своими товарищами из ди¬
визии Леклерка, которая накануне вступила в освобожденный
Париж.
На стенах вступившего в бой Парижа появился призыв:
«ПАРИЖАНЕ!
Восставший народ Парижа уже освободил много общественных
зданий столицы. Первая крупная победа одержана.
Борьба продолжается.
Она должна продолжаться до тех пор, пока враг не будет из¬
гнан из Парижского района.
Пусть еще громче, чем вчера, раздается клич: все на бой!
Вступайте в ряды ФФИ, выполняйте приказ о всеобщей моби¬
лизации.
Все население должно любыми способами мешать передвиже¬
нию противника.
Рубите деревья, копайте противотанковые рвы, стройте барри¬
кады.
Союзные войска должен встретить победивший народ.
Парижский комитет Освобождения».
Со стороны площади Согласия раздавались пулеметные очере¬
ди. Разъезжали ощетинившиеся оружием германские грузовики.
Они были набиты солдатами в касках, которые держали пальцы на
гашетках и внимательно следили за окнами. В толпе появлялись
группы ФФИ из двух-трех человек. За ними следовали невоору¬
женные люди, которые ловили случай, чтобы вырвать оружие
у умирающего врага, у покорного пленного, у дезертира, готового
бросить все, лишь бы побыстрее бежать. В каждом отряде патрио¬
тической милиции имелся человек, записывавший новых бойцов.
В одной из стычек в V округе в качестве оружия использовались
ножи. Вооруженные столкновения произошли на площади Одеон
и бульваре Сен-Жермен. Перестрелка была слышна в XVIII и XIX
округах, на площади Италии. На бульваре Сен-Мишель толпа
остановила и опрокинула несколько германских грузовиков и
отобрала у солдат оружие. Мэрии округов одна за другой переходи¬
405

ли в руки восставших патриотов и поступали под контроль комите¬
тов Освобождения. Жаркие схватки разразились вокруг мэрии
X округа, где к 20 часам еще продолжались яростные атаки с при¬
менением гранат и легких орудий. Упорные сражения проходили
также у мэрий XX и XI округов, которые сначала пришлось эва¬
куировать, а затем удалось отобрать вновь.
Патриотическая милиция заняла здания Управления по снаб¬
жению и охраняла их от грабежей.
В 14 часов началась атака 600 немецких солдат на депо JIa Вил¬
летт, занятое железнодорожниками. Атака была отбита, и воору¬
женные и невооруженные железнодорожники вышли на улицы
XVIII округа и продолжали бой. Они начали настоящую осаду
кварталов, расположенных вокруг JIa Шапель и JIa Виллетт, по¬
скольку ФФТП и отряды патриотической милиции получили ясный
приказ: «Не пытаться укрываться на завоеванных позициях, а
выходить и завязывать бои повсюду одновременно». И бои развер¬
тывались во всем Париже.
В предместьях был захвачен зловещий лагерь в Дранси. Были
освобождены 3 тыс. политических заключенных и евреев, которым
угрожал угон в Германию. Массы пришли в движение на всей тер¬
ритории, примыкающей с востока и северо-востока к Парижу. Они
захватывали мэрии одну за другой. Ожесточенные бои шли в Мон-
трёй. В Нёйи мэрия подверглась контратаке подразделений СС.
Врагу удалось захватить позиции патриотов лишь после трехчасо¬
вого боя и ценой тяжелых потерь. Жестокое сражение шло в Сен-
Дени. Немцы попытались окружить город, но после 24-часовой
схватки победа осталась за патриотами, а оставшиеся в живых
немецкие солдаты были вынуждены бежать.
По указанию полковника Роль-Танги была организована оборо¬
на зданий префектуры. Наличные силы республиканской гвардии
получили инструкции относительно выполнения общего приказа от
19 августа и об охране парижских мостов. Остров Сите был занят
отрядами ФФИ вплоть до Дворца правосудия.
Площадь Сен-Мишель защищали отряды ФФИ, к которым при¬
соединились многочисленные полицейские в штатском. Были за¬
няты подступы к площади и все участки, которые могли быть ис¬
пользованы в качестве опорных пунктов в уличных боях. Перед
кафе «Депар» была оборудована позиция для ручного пулемета.
Немецкие части, пытавшиеся пробиться к префектуре поли¬
ции через мост Сен-Мишель, попали под перекрестный огонь
из Дворца правосудия, префектуры полиции и с площади Сен-
Мишель.
К 17 часам к площади подошли три немецких танка, двум из
которых удалось пробиться, а третий был опрокинут и выведен
из строя. Два танка пошли в лобовую атаку на здания. Они обстре¬
ляли из орудий ворота, расположенные напротив собора Париж¬
ской богоматери, и разрушили их. Один из танков, продолжая
стрелять, продвинулся метров на 30, но на него обрушился дождь
406

гранат, и танк был выведен из строя, а экипаж уничтожен. Третий
танк прекратил бой и отступил.
С самого начала сражения в тылу у атакующего противника
была проведена диверсионная операция. От 200 до 300 бойцов
ФФИ, вооруженных винтовками и автоматами, спустились по ули¬
це Сен-Жак и рассыпались по набережной левого берега, начав
смелую атаку. Было убито около трех десятков вражеских солдат
и захвачено несколько легких транспортных средств, которыми
тут же воспользовались отряды ФФИ.
Сражающиеся получили еще одно подкрепление в лице невоору¬
женных бойцов ФФИ, которых удалось вскоре вооружить за счет
захваченных у противника трофеев. В 22 часа наступила тишина.
ФФИ повсюду удержали свои позиции, а остров Сите перешел в их
руки полностью.
19 августа во второй половине дня в префектуре полиции пол¬
ковник Роль-Танги после беседы с представителем временного
правительства Квартусом (Пароди) получил его согласие на публи¬
кацию объявления о всеобщей мобилизации в соответствии с при¬
нятыми накануне решениями Парижского комитета Освобождения.
Борьба нарастала и развертывалась повсеместно в Париже и
вокруг Парижа. По улицам столицы циркулировали пешие и мо¬
торизованные патрули ФФИ. Они неотступно преследовали про¬
тивника, который осмеливался выходить из своих укрепленных
пунктов. Весь город вышел на улицы, напряженно следя за схват¬
кой. Женщины и дети смешивались с бойцами, поддерживая их
возгласами одобрения.
Были открыты все двери и окна. Бойцы буквально купались в
народной любви. Они скользили в толпе, которая скрывала их при
виде противника. И если стычка оборачивалась не в их поль¬
зу, всегда находилась дверь, за которой они могли скрыться.
Исстрадавшийся Париж начал охоту на гитлеровцев. Улицы ве¬
ликого города были охвачены священным гневом народных
мстителей!
Вражеские автомобили ездили на большой скорости, ощетинив¬
шись оружием. Как найти противника в такой толпе? Из какого
окна прилетела пуля? Из какого подъезда раздался выстрел? Фа¬
шистские убийцы наносили удары наугад. Падали женщины, дети.
Враг начинал испытывать страх, страх перед городом, который его
окружал и уже давил своей безоружной массой!
Всякие денцы и петены уклонились от боев в 1940 г., но, к сча¬
стью для Парижа, на этой священной земле выросли другие сол¬
даты. Гордые бойцы, уже овладевшие новой военной техникой, мо¬
лодые полковники, закаленные в условиях темной ночи оккупации
в духе жесткой дисциплины народной войны. Гордые солдаты и
офицеры, сохранившие любовь к родине, оттолкнувшие руку за¬
хватчика и отказавшиеся служить маршалу-изменнику.
407

Воскресенье 20 августа
Бои шли повсюду. В XIII округе удалось захватить немного ору¬
жия: 19 винтовок и 3 ящика с патронами в Сальпетриер, 6 ящиков
с патронами и около 40 винтовок в Питье. Немцы начали атаку
после полудня. Усилилась перестрелка на площади Италии и на
бульваре Опиталь. Оружие и гранаты были сразу же розданы
200 бойцам патриотической милиции на улице Шато-де-Рантье, и
атака была отбита. Но сражения на улицах округа продолжались
еще в течение многих часов.
По людным улицам XX округа разъезжали патрули на автомо¬
билях. Был совершен ряд нападений на немецкие автомашины,
многие из них были уничтожены, солдаты убиты, а оружие за¬
хвачено.
В XIX округе полковник Роль-Танги ходил открыто по улицам
под приветственные возгласы населения.
К 13 часам в районе площади Республики завязались скоротеч¬
ные схватки. Автомашины ФФИ преследовали германские авто¬
мобили на бульваре Маджента, возле Восточного и Северного вокза¬
лов, возле Лионского вокзала, на авеню Ледрю-Роллен. Немцы пу¬
стили в ход танки и легкую артиллерию. Мэрия X округа отбила
несколько ожесточенных атак, поддержанных артиллерией. На
улице Манен в течение двух часов шел бой против легких танков.
Патриоты атаковали дом № 44 по улице Ле Пелетье и дом № 120
по улице Лафайета, в которых раньше размещались соответст¬
венно Центральный Комитет и комитет партии Парижского
района. Но нацисты ревниво охраняли подступы к ним. Они за¬
няли все прилегающие улицы, которые простреливались ими
насквозь.
Утром возобновились атаки немцев на префектуру полиции и
площадь Сен-Мишель. Группа вольных стрелков «Севенн», назван¬
ная так по подпольной кличке своего руководителя (полковника
ФФИ Пронто), которая обороняла площадь, уничтожила 4 грузо¬
вика и один танк. После ожесточенной схватки к 11 часам были
очищены станция метро и вокзал Сен-Мишель. В префектуру от¬
вели 60 пленных, в том числе несколько офицеров; был захвачен
один танк и 4 танка уничтожены. Подвергшийся нападению отряд
патриотической милиции из «Пари-Суар» овладел танком, взял в
плен четырех немцев и захватил 5 ящиков боеприпасов, которые
были ночью переправлены защитникам Сите. Был захвачен теле¬
фонный узел на улице Гренель, а защитникам другого телефонного
узла на улице Лувр удалось отбить вражескую атаку, поддержан¬
ную танком.
Многочисленные стычки имели место в южных предместьях.
Немецкая охрана трансформатора в Вильжюиф была обращена в
бегство, а трансформаторная станция, которая не получила повреж¬
дений, с этого момента перешла под защиту ФФИ. В Венсенне
408

отряды ФФИ попробовали взять штурмом форт, и немцам, чтобы
отбить их атаку, пришлось пустить в ход танки. ФФИ атаковали
занятый немцами центральный полицейский участок. Бои шли
в Антони, Баньё, Аркёй. Ожесточенное сражение развернулось в
Монтрёй, где мэрия находилась в руках повстанцев.
Что намерен предпринять противник?
Противник нес непрерывные потери в многочисленных стычках и
попадая в засады. К этому моменту вражеские солдаты уже не
рисковали появляться в одиночку, разве что в танке с закрытым
люком башни. А к западу и югу от Парижа находились остатки
побитой и дезорганизованной немецкой армии. Как они будут от¬
ходить? Где взять десятки танков, необходимых, чтобы проло¬
жить им дорогу, и еще десятки танков для защиты их флангов в вос¬
ставшем Париже?
Стены домов в XIII округе содрогались от грохота битвы. Вре¬
менами доносился гром залпов орудий. Повсюду раздавались вин¬
товочные выстрелы, перемежаясь с очередями автоматов и тяже¬
лых пулеметов. На авеню Гобелен остановилась автомашина, пе¬
ред которой ехал военный мотоцикл с коляской. В маленькой улоч¬
ке, расположенной перпендикулярно авеню Гобелен, скрывался в
засаде отряд ФФИ. Раздались крики: «Перемирие!» Один из бой¬
цов отряда подошел к мотоциклу. Но нацисты с угрозой направили
оружие на толпу, заполнившую авеню Гобелен. Между тем на пло¬
щади Италии съехались две автомашины с белыми флагами. В од¬
ной из них были вражеские солдаты, в другой — штатские и поли¬
цейские с повязками ПКО (Парижский комитет Освобождения).
Автомашины остановились. Из одной вышел немецкий унтер-офи¬
цер, а в это время полицейский стал зачитывать приказ о «пре¬
кращении огня». Собралась многолюдная толпа, в которой находи¬
лись и вооруженные бойцы.
Трудно было разобрать, что говорилось в рупор: люди расслы¬
шали лишь слова «до эвакуации противником Парижа». Раздались
крики «ура» и возгласы «Да здравствует Франция!».
Уходят гитлеровцы или сдаются? Об этом как следует никто не
знал. На авеню Италии теснились люди, ожидая вступления союз¬
ников. На углу улицы остановился автомобиль, из которого вышли
молодые бойцы из отрядов ФФИ. Они были из местных жителей,
и люди их окружили. Они радостно раздавали на память винтовоч¬
ные патроны обступившим их девушкам. Тем временем германские
грузовики продолжали разъезжать по внешним бульварам, и
солдаты направляли оружие на смотревшую на них толпу.
Это было перемирие. Кое-кто утверждал, будто гитлеровцы хо¬
тят уйти.
409

Перемирие
Что же произошло на самом деле?
Примерно к середине дня 19 августа поползли слухи, которые
распространялись неизвестными с автомобилей Красного Креста и
полиции: «Надо разойтись по домам! С 2 часов объявляется комен¬
дантский час».
По улицам проносились велосипедисты и выкрикивали приказ:
«Возвращайтесь домой! Немцы стреляют! Закрывайте окна и две¬
ри! Закрывайте ставни!»
Расхаживали какие-то люди, повторяя: «Расходитесь! Возвра¬
щайтесь домой!» Когда их спрашивали, кто они такие, они отвеча¬
ли: «Полиция движения Сопротивления».
Но все эти попытки изолировать организованных бойцов Сопро¬
тивления от народных масс и помешать массовому восстанию про¬
валились, как мы видели по описанию боев на протяжении это¬
го дня.
В префектуру полиции явился человек и имел беседу с Люизе,
новым префектом полиции, назначенным генералом де Голлем. Это
был Нордлинг — консул Швеции в Париже, генеральный предста¬
витель шарикоподшипникового завода СКФ и других шведских
предприятий, в том числе заводов по производству пушек.
Еще за несколько месяцев до этого английское агентство Рейтер
проговорилось, что Нордлинг попытался предпринять шаги, имея
в виду договориться о перемирии на Западном фронте, которое
позволило бы Гитлеру сосредоточить все остающиеся у него силы
на Восточном фронте против Советского Союза.
Вполне возможно, что имелась какая-то связь между его появ¬
лением в префектуре и приказом (отмененным лишь благодаря
твердости полковника Роль-Танги), который получила часть поли¬
цейских сил, вновь надеть полицейскую форму.
Вечером 19 августа он вновь предложил защитникам префек¬
туры перемирие, чтобы дать им, так сказать, возможность «пере¬
дохнуть».
На следующее утро, в воскресенье 20 августа, в 9 часов собра¬
лось бюро НСС. Присутствовали Бидо, Блок-Маскар, Авинен, Вий¬
он, но не было Сайяна. На заседании находился также представи¬
тель ФКХТ Гастон Тесье, не являвшийся членом бюро.
В качестве «приглашенного» присутствовал Андре Толле, пред¬
седатель ПКО.
Было также много представителей находившегося в Алжире
правительства: присутствовал гражданский делегат Пароди, его
заместитель по Северной зоне Ролан Прэ, в прошлом — председа¬
тель объединения предпринимателей строительной промышлен¬
ности, был также «Шабан», настоящее имя которого Дельмас, мо¬
лодой инспектор министерства финансов, за несколько месяцев до
этого назначенный военным делегатом и вскоре получивший от ге¬
нерала Кёнига фиктивное звание генерала ФФИ.
410

С сообщением выступил Пароди, который попытался предста¬
вить в мрачных тонах положение бойцов, в частности обороняю¬
щих префектуру. Он с благодарностью говорил о том, что человек
большого сердца — консул Швеции соблаговолил предпринять
шаги, чтобы избежать кровопролития. Ролан Прэ изложил условия
предложения о перемирии: движение Сопротивления сохраняет за
собой уже освобожденные общественные здания, но прекратит
огонь и позволит пройти через Париж трем германским дивизиям,
которые еще находились к юго-западу от Парижа. В качестве воен¬
ного «специалиста» Шабан-Дельмас поддержал предложение, ут¬
верждая, что якобы в городе невозможно вести борьбу против тан¬
ков и что если не принять предложения фон Хольтица, то освобож¬
денные здания нельзя будет удержать. Он говорил, что союзники в
любом случае не смогут подойти раньше, чем через две недели
или в самом лучшем случае — через неделю, что для продолжения
борьбы не хватает боеприпасов и т. д.
Пьер Вийон и Андре Толле решительно выступили против этого
предложения. Вийон — председатель Военного комитета действия
НСС подчеркнул, что трудно найти лучшие условия для ведения
вооруженной борьбы, чем в Париже. «Если невозможно удержать
здания,— сказал он,— то их нужно оставлять. Главное заключает¬
ся не в удержании того или иного здания, а в уничтожении живой
силы противника. Вместо того чтобы держать сотни бойцов в осаж¬
денном здании, их нужно направить по городу небольшими груп¬
пами, преследовать врага, затруднять его передвижение, помешать
ему сконцентрировать свои действия против занятых повстанцами
зданий.
Вы, со своей боязнью кровопролития, отступаете перед шанта¬
жом. Вместо того чтобы, как вам хочется, кричать о перемирии че¬
рез громкоговорители полицейских машин, нужно немедленно
призвать жильцов каждого дома создавать отряды милиции, нужно
призывать опрокидывать грузовики, строить баррикады. Поскольку
у врага есть танки и броневики, его нужно заставить вылезти из
них. Тогда враги станут просто людьми с револьвером, которые
даже не смогут войти в дома, где они рискуют нарваться на засаду
и где их можно убить даже дубинкой. Нужно поставить врага в та¬
кие условия, когда он не сможет использовать свое превосходство
в вооружении и когда, наоборот, наше численное превосходство и
наше знание местности позволят его раздавить.
Угрозы бомбить Париж? Это шантаж. Ибо, если противник хо¬
чет любой ценой провести через Париж свои три дивизии на север¬
ный берег Сены, он не может рисковать создать самому себе препят¬
ствия, которые возникли бы на путях его следования в результате
бомбардировки Парижа, отрезать себе дорогу или уничтожить
мосты, что может невольно произойти.
Вы хотите нейтрализовать Париж и утверждаете, что это не по¬
мешает отрядам ФФИ напасть на противника при выходе из Па¬
рижа? По сути дела, под предлогом спасения Парижа вы хотите
411

позволить врагу направить главный удар по рабочим кварталам
предместий? Это неплохой способ показать, что классовые сообра¬
жения перевешивают национальные интересы, даже у вас, назы¬
вающих себя патриотами!»
Во время этой речи прибыли Анри Ривьер и Лео Амон. Они на¬
стойчиво потребовали принять решение немедленно. Они встреча¬
лись с Нордлингом. Фон Хольтиц угрожал и проявлял нетерпение.
Лео Амон расхваливал предложение: это-де свидетельство победы
движения Сопротивления, поскольку оно сохраняет за собой осво¬
божденные здания! Андре Толле заявил, что Лео Амон не имеет
права во время переговоров брать обязательства от имени Париж¬
ского комитета Освобождения. Он показал, что предложение о пере¬
мирии говорит о том, что немцы чувствуют себя на грани пораже¬
ния и что, следовательно, нужно использовать это преимущество
до конца.
Блок-Маскар предложил договориться о частичном перемирии,
выделив маршрут для проходящих немецких войск. Затем присту¬
пили к голосованию, вопреки принципу единогласия, который
всегда применялся в НСС. Из шести присутствовавших членов
НСС только Вийон голосовал против предложения предоставить
Пароди свободу рук при переговорах о перемирии. Правда, Бидо
объявил, что соглашение должно быть одобрено на пленарном засе¬
дании Ассамблеи НСС, которая должна была собраться во второй
половине дня.
Однако собравшийся на свое заседание Национальный совет
Сопротивления напрасно ждал Пароди с сообщением о результатах
переговоров. Устав ждать, НСС к 17 часам начал обсуждение вопро¬
са. С сообщением по вопросу о перемирии выступил Бидо. Вийон
повторил свои утренние доводы и показал, что, кроме того, переми¬
рие было бы предательством в отношении союзников, которые до¬
говорились о своем единстве в борьбе вплоть до «безоговорочной
капитуляции». Он выступил против новых сторонников переми¬
рия: Мюттера и Даниэля Мейера. Представитель компартии Огюст
Жилло решительно поддержал Пьера Вийона, однако другие члены
НСС колебались. Тогда Сайян, чтобы помешать большинству вновь
проголосовать за перемирие, внес предложение о переносе обсуж¬
дения на следующий день. Предложение было принято.
Итак, НСС не принял никакого решения.
Однако, выходя с заседания, Пьер Вийон натолкнулся перед
скульптурой Бельфорского льва на полицейскую автомашину, ко¬
торая передавала сообщение о заключении перемирия.
Вне себя от негодования, он пошел к полковнику Роль-Танги,
находившемуся в подземельях Данфер-Рошро. Там он узнал, что
необходимые военные меры были приняты еще накануне. Двадца¬
тидвухлетний капитан ФФИ Невилль (спустя несколько недель он
пал на фронте в составе тактического подразделения «Лотарингия»
под командованием полковника Фабьена, которое затем было пре¬
образовано в покрывший себя славой 51-й пехотный полк) был на¬
412

правЛен на остров Сите. Он должен был начать строительство бар¬
рикад, чтобы перерезать подходы к префектуре и создать глубоко-
эшелонированную зону обороны этого здания.
Майор «Вайян» (Жан де Вогюэ), который находился при
командире ФФИ департамента Сена полковнике Лизе, вскоре при¬
соединился к своим двум товарищам из Военного комитета дейст¬
вия \ и они вместе с полковником Роль-Танги к трем часам утра
составили заявление, в котором решительно осуждалась идея пе¬
ремирия как с военной, так и с политической точки зрения. Затем
собрались руководители четырех отделов регионального штаба,
которые единогласно одобрили текст этого заявления и приняли
решение передать его членам НСС на заседании во второй полови¬
не дня 21 августа.
Сейчас, когда прошло немало времени, можно с доказательства¬
ми в руках утверждать, что подлинной причиной этого перемирия
было стремление попытаться сорвать восстание.
Нет нужды говорить, насколько нацисты были заинтересованы
в том, чтобы Париж не выступил и чтобы их разбитые армии по¬
лучили свободу передвижения.
Страх перед народом
Но чем же руководствовались французские участники пере¬
говоров?
Историк Адриен Дансет рассказывает о том, как Люизе, сбро¬
шенный на парашюте во Франции 11 августа, прибыл 17 августа в
Париж и установил контакт с Пароди.
«Люизе изложил Пароди точку зрения находящихся в Лондоне
французских служб, которые были обеспокоены некоторыми теле¬
граммами своих представителей и опасались, что парламентарии
подменят органы движения Сопротивления, а коммунисты подме¬
нят временное правительство».
Итак, из-за страха неред коммунистическим восстанием фран¬
цузские участники переговоров отказались от выполнения своего
долга по обеспечению безопасности Парижа и по организации борь¬
бы против захватчиков.
Инструкции были получены от «находящихся в Лондоне фран¬
цузских служб», то есть от пресловутого БСРА (Центральное бюро
разведки и действия), которое впоследствии было переименовано
в Главное управление секретных служб, а затем в Главное разведы¬
вательное управление, которое возглавлял полковник Ваврен, по
прозвищу Пасси, бывший подручный главаря кагуляров Делонкля.
Эти инструкции были логическим следствием практики трех пре¬
дыдущих лет, когда давались советы соблюдать осторожность и
ждать дня «Ж». Они полностью соответствовали решениям об от¬
1 В состав Военного комитета действия входили Пьер Вийон, Крижель-Валь-
римон и Жан де Вогюэ.
413

казе посылать оружие отрядам ФФТП, которым из-за этого прихо¬
дилось платить драгоценными человеческими жизнями, чтобы
добывать оружие у противника.
Утром 21 августа был издан приказ о реквизиции запасов горю¬
чего, серной кислоты и бертолетовой соли для производства буты¬
лок с зажигательной смесью. В это время Париж готовился к бою.
По левому берегу Сены, возле островов Сите и Сен-Луи стали
возникать баррикады. На перекрестках были оборудованы укреп¬
ленные стрелковые точки. Уже были выставлены часовые, которые
не пропускали прохожих и направляли их к другому мосту, нахо¬
дящемуся за собором Парижской богоматери.
Да, отданные накануне приказы полковника Роль-Танги об
усилении оборонительных сооружений вокруг Сите выполнялись.
Улицы были перегорожены. Постоянно действовавшие патрули
прикрывали баррикады. Линии метро были заняты вплоть до Сен-
Жермен-де-Прэ. Были реквизированы первые этажи всех зданий,
примыкающих к Отель-де-Виль, и там размещены стрелки.
Облик Парижа менялся!
Улицы по-прежнему были заполнены густыми толпами людей.
Но люди уже не просто глядели на бойцов. Мужчины разбирали
мостовые. Женщины и дети передавали камни по цепочке парням,
которые возводили поперек улиц баррикады.
Я получал подробную информацию обо всем происходящем и
в деталях знал о сопротивлении товарищей по партии действиям
сторонников перемирия. В это время я находился в здании, возле
которого должны были пройти союзнические войска: канонада при¬
ближалась, и находившиеся в этом секторе предместий гитлеров¬
ские войска были явно не способны оказывать длительное сопротив¬
ление.
Враг надеялся получить передышку, которая позволила бы его
потрепанным войскам переправиться на тот берег Сены по мостам
Парижа. Он стремился заставить отступить парижан, ибо нацисты
начинали их бояться. Он хотел заставить парижан спрятаться
в своих норах! Он пытался изменническим путем перехватить ини¬
циативу.
Но командование ФФИ не позволило застать себя врасплох.
Оно не хотело перемирия, оно осудило его и отклонило. Народ Па¬
рижа не хотел такого перемирия, которого жаждали вишисты. И он
скоро доказал это.
21 августа
Заработали ротационные машины в отбитых у врага типографиях.
Стали выходить первые французские газеты. Одна из них писала:
«Париж освобожден» — и в деталях расписывала «вступление
союзников», которые еще не вошли в столицу. Но издатели этого
заготовленного впрок номера газеты не могли предугадать всех
событий.
414

Утром в понедельник 21 августа в помещении газеты «Пти па-
ризьен» группа наших товарищей, и в их числе безвременно ушед¬
ший от нас Мариус Маньен и Жан Дорваль, во исполнение дирек¬
тив, которые я им дал от имени партии, стали выпускать нашу
вновь ставшую легальной газету.
«Юманите» вновь увидела дневной свет. Внимательный Париж
вновь услышал призывы «Юманите», «Юма» Кашена, Жореса и
Вайян-Кутюрье. Газета призывала:
«Битва за Францию и за Париж продолжается.
Союзников должны встретить в освобожденной столице ее вос¬
ставшие, как один, сыны».
Газетчики разбежались по Парижу. На каждом перекрестке их
голос доходил до народных масс, тех масс, которые проводили вол¬
нующие митинги в поддержку республиканской Испании, тех
масс, которые проводили огромные демонстрации возле Стены ком¬
мунаров.
Их голос подхватывали ораторы под открытым небом, мужчи¬
ны, женщины, молодежь.
Весь Париж пришел в движение, защитники баррикад были
полны нетерпеливого ожидания.
Близился час победы.
Приближение союзных войск к Парижу
Где же были в этот момент идущие к Парижу союзные войска?
Связные командования ФФИ Иль-де-Франса принесли точные
данные.
Передовые части американской армии подошли 20 августа на
юго-западе от Парижа к линии Моль, Бейн, Трапп, Арпажон.
Основное давление американцев в указанной зоне ощущалось
прежде всего на восточном участке этой линии. И действительно,
с утра 21 августа бои шли в районе Монлире-Арпажон.
Создавалось впечатление, что немцы отступали, как правило,
не ожидая соприкосновения с союзными войсками. Очаги сопротив¬
ления ликвидировались с помощью ФФИ. Отряды ФФИ вооружа¬
лись за счет противника и захватывали пленных. Так, напри¬
мер, в Септёй ФФИ захватили 80 пленных и взяли 2 пулемета,
4 автомата, 30 винтовок, 50 револьверов и гранаты.
По разведывательным данным, полученным офицерами ФФИ,
было видно, что противник организовал оборону в районе Виссу-
Моранжи.
Производившие разведку офицеры установили, что повсюду
немцы могли противопоставить американскому наступлению лишь
небольшое войсковое прикрытие. Между этим прикрытием и Па¬
рижем не было замечено никаких резервов.
В самом Париже вот уже два дня прямо на улицах действовали
пункты по набору новых бойцов. С боем захватывались бывшие
помещения фашистских организаций. Каждый из пунктов букваль¬
415

но осаждался людьми, желающими добровольно вступить в ряды
бойцов. Каждый командный пункт ФФТП стал центром мобилиза¬
ции масс. Были взяты штурмом здания, принадлежащие партии,
по улице Ле Пелетье, 44, и по улице Лафайета, 120. Чтобы взять эти
принадлежащие им и украденные у них здания, 8 рабочих отдали
свои жизни и двое были ранены. Последние германские железно¬
дорожники бежали из Ла Виллетт на поезде, который, однако,
вскоре потерпел аварию.
Вооруженные патрули неутомимо очищали улицы. Но дичь по¬
падалась все реже. Враг укрывался в очагах сопротивления. Судя
по всему, он отказался от патрулирования на грузовиках и в автомо¬
билях даже в сопровождении броневиков. Для повстанцев охота
становилась менее удачной, и добывать оружие становилось все
труднее. В своем оперативном отчете командующий XII районом
ФФТП отмечал:
«В результате концентрации германских сил стало трудно за¬
хватывать оружие. У нас подходят к концу боеприпасы. Можешь
ли ты выделить нам боеприпасы? Могу ли я их реквизировать?»
Окончательный провал перемирия
Итак, народ уже сделал выбор между перемирием и вооруженной
борьбой, когда во второй половине дня 21 августа было созвано за¬
седание НСС.
Между тем региональные организации Национального фронта,
ФФТП, Объединения профсоюзов и Французской коммунистиче¬
ской партии уже разоблачили перемирие как вражеский маневр.
В Парижском комитете Освобождения сторонники перемирия,
,в частности Лео Амон, понимая, что их попытка провалилась и
что отказ изменить свою позицию приведет их к изоляции, согла¬
сились утром поддержать обращение, в защиту которого выступали
Андре Толле, Жорж Марран и Андре Каррель и которое призывало
парижан к борьбе: «Смелее, чем когда-либо,— все на бой!» Един¬
ственное, о чем они беспокоились, как избежать в призыве намека
на перемирие и осуждения его.
Но в НСС это поняли еще не все. Накануне Пароди не присут¬
ствовал на заседании НСС, поскольку, когда он пересекал Париж,
немцы арестовали его вместе с Роланом Прэ и Лафоном. Однако
затем, после вмешательства Нордлинга, фон Хольтиц освободил
его. Если верить Дансету, гитлеровский генерал спросил у Норд¬
линга: «Они кто — террористы или господа?» 1
Сразу же после открытия заседания Пьер Вийон и Огюст Жилло
заявили резкий протест против обнародования соглашения о пере¬
мирии, оглашенного накануне в тот самый момент, когда НСС при¬
нял решение определить свою позицию лишь на следующий день.
1 Иначе говоря, если бы речь шла о коммунистах, фон Хольтиц не освободил
бы их, а, конечно, расстрелял.
416

В конце концов после бурного и резкого обсуждения НСС еди¬
ногласно одобрил призыв, принятый в тот же день Парижским ко¬
митетом Освобождения.
22 августа
Утром 22 августа над Парижем как удар грома пронесся призыв:
на баррикады!
Весь народ поднялся на борьбу. Город встал во весь свой рост.
Все годилось для борьбы: булыжники, дома, автомобили.
На баррикады! И как всегда, на призыв откликнулась женщина
Парижа. И вновь появился извечный парижский гаврош.
Фасады домов выкрикивали друг другу призыв Парижского ко¬
митета Освобождения:
«ПАРИЖАНЕ!
Восставший народ Парижа уже освободил многие здания сто¬
лицы.
Одержана первая большая победа.
Борьба продолжается. Она должна продолжаться до тех пор,
пока враг не будет изгнан из Парижского района.
Смелее, чем когда-либо,— все на бой!
Выполняйте приказ о всеобщей мобилизации. Вступайте в от¬
ряды ФФИ!
Все население должно любыми средствами мешать передвиже¬
ниям врага.
Рубите деревья, копайте противотанковые рвы, стройте барри¬
кады!
Пусть союзников встретит победоносный народ!»
Приказ полковника Роль-Танги был четким и ясным:
«Все парижское население: мужчины, женщины, дети — долж¬
но строить баррикады. Все должны рубить деревья на улицах, буль¬
варах и проспектах.
Особенно важно перегородить баррикадами главные улицы.
Создавайте организации в каждом доме и на каждой улице для
защиты от любой атаки противника.
В таком случае бош будет изолирован и блокирован в несколь¬
ких пунктах. Он будет не в состоянии проводить репрессии.
ВСЕ НА БАРРИКАДЫ!»
На перекрестках выступали женщины: они звали к борьбе.
Женщины обходили дома: они собирали продовольствие для бой¬
цов; лекарства и одежду для раненых.
Каждому находилось место в битве. Вперед, прикончим наци¬
стов!
Ребятишки переносили булыжники. Голые по пояс, они помо¬
гали мужчинам. Взрослый человек отложил мотыгу, чтобы стереть
пот со лба. Сразу же мотыгу схватил один из мальчуганов. Он едва
мог ее поднять, но все же колотил ею, поощряемый добродушной
усмешкой мужчины.
15 Жак Дюкло, т. 1
417

Очень старая женщина с седыми волосами принесла в один из
штабов все свои припасы: коробку консервов и плитку шоколада.
Она плакала от волнения и отказалась назвать свое имя.
На улице Сент-Антуан для строительства баррикады был ис¬
пользован подбитый немецкий танк. Старик с блестящими глазами
гордо говорил любопытным: «И еще будут!» На углу улицы Кро-
затье и бульвара Дидро несколько бойцов ФФИ заканчивали бар¬
рикаду. Им изо всех сил помогал юноша, с трудом перетаскивав¬
ший тяжеленные булыжники. Какая-то женщина вытирала у него
пот со лба. Это была его мать. Счастливая и гордая, она не отходила
от него. В XX округе на улице Стендаля женщины вдруг заметили
вечером, что по их улице мог бы пройти вражеский танк. Они спу¬
стились во дворы и стали звать людей. Сразу же явилось много
добровольцев, и очень скоро под блеском молний начинающейся
грозы появилась баррикада.
Так повсюду в Париже людей вела надежда на свободу.
Вышедший в еще оккупированном Париже второй легальный
номер «Юманите» трубил зорю.
Слева крупными буквами было напечатано:
«НЕТ! Париж еще не освобожден!
К оружию, граждане!
Вступайте в наши батальоны!
" И пусть подлая кровь бошей и изменников оросит наши нивы!»
А справа такими же крупными буквами:
«В то время как союзники продвигаются к Парижу, французы
должны взяться за оружие и принять участие в освободительной
борьбе.
Морис Торез,
Генеральный секретарь
Французской коммунистической партии,
депутат от департамента Сена».
Газета выступала с ясными лозунгами:
«ПАРИЖАНЕ! ВСТАВАЙТЕ НА БИТВУ!
Не слушайте призывов к трусости, продиктованных самими
немцами.
В борьбу должны включиться все отряды ПАТРИОТИЧЕСКОЙ
МИЛИЦИИ.
Массовые демонстрации под лозунгом мобилизации на бой всего
народа.
Все может быть оружием в руках тех, кто хочет сражаться.
НАРОДНОЕ ВОССТАНИЕ! ВСЕОБЩАЯ ЗАБАСТОВКА!
Выиграем битву за Париж и ускорим час полного освобожде¬
ния родины!
ДОЛОЙ ТРУСОВ И ПОДЛЕЦОВ!»
Моя статья «Битва за Париж» была вновь напечатана в этом
номере, который звал парижан к оружию, ибо борьба продолжа¬
лась и у врага были танки.
418

23 айгуста
В этот день на парижских улицах было немало стычек. На углу
улицы Стефенсона и бульвара де ла Шапель группа бойцов ФФИ
сражалась против десятка немецких пехотинцев, которых поддер¬
живал танк «тигр». ФФИ вели бой до последнего патрона, а затем
отступили. На бульваре Батиньоль броневик ФФИ завязал сраже¬
ние против танка. На помощь пришли четыре бойца ФФТП. Два
немца были убиты, один ранен, семь захвачены в плен. Захвачен
был также танк.
В 19 час. 45 мин. немцы предприняли яростные атаки с приме¬
нением гранат и автоматов против баррикад на улице де Фландр,
на авеню Жан Жорес и на улице де Кримэ. Бой продолжался до
21 час. 15 мин. Гитлеровцы были отбиты. На мосту де Фландр
группа ФФТП захватила 11 пленных, грузовик, пистолет, маузер
и 15 гранат. Железнодорожники депо де ла Шапель, оборонявшие
баррикаду на улице Жессен, обратили в бегство атаковавший их
танк и 14 солдат. Группа членов «Коммунистической молодежи»,
самому старшему из которых было лишь 18 лет, напала на грузо¬
вик, захватила его и взяла в плен четырех человек. На авеню
Гобелен, в XIV округе, в V округе были обстреляны танки, которые
собирались напасть на баррикады, но были вынуждены в конце
концов отступить.
Изменились формы ведения боя. Настал конец молниеносным
налетам на небольших автомобилях при помощи гранат и ав¬
томатов.
Настало время охоты на танки.
Необходимым оружием стала бутылка с зажигательной смесью.
Женщины под руководством жены Флоримона Бонта готовили
такие бутылки в мэрии XI округа. На улице Сен-Себастьян патрио¬
тическую милицию возглавили женщины. Вооруженные гранатами
и бутылками с зажигательной смесью, они дрались на баррикадах.
В XVII округе был взят танк «рено», обезврежены два «тигра»,
захвачены пушка, грузовик, два легковых автомобиля, боеприпасы.
Были взяты в плен 2 офицера и 50 солдат.
В XIX округе был уничтожен очаг сопротивления противника:
взяты в плен 11 нацистов, захвачены грузовик, 2 пистолета, 3 ящика
гранат.
В Ла Виллетт небольшой отряд ФФТП в течение трех часов
успешно вел бой против 50 гитлеровцев, которые были вынуждены
бежать, бросив убитых.
В 8.45 на авеню Италии и на авеню Гобелен 3 тяжелых и 2 лег¬
ких танка в сопровождении двух грузовиков атаковали баррикады.
Им удалось прорвать оборону, пройдя по тротуарам. Бой длился
до 11 часов. По патриотам стреляли с крыш предатели, которые
особенно метили по помещению местного отделения компартии, где
в этот момент проходило женское собрание. К исходу боя в руках
патриотов оказался один из грузовиков, было взято 5 пленных, а
баррикады сразу же восстановлены.
419

Город стал огромной ловушкой, в которой метался затравлен¬
ный зверь. Танки повсюду натыкались на звенья огромной сети
баррикад.
Враг испытывал страх. Любой свободный проход мог оказаться
ловушкой, таящей смерть.
По набережной Гранд-Огюстен путь казался свободным. Но
слева и справа на крышах и балконах Дворца правосудия и домов
улицы Жи-ле-Кёр терпеливо ждали стрелки. На Новом мосту за¬
медлил ход танк. Опасная потеря времени! Гранатометчики со
связками гранат в руках пробежали по набережным и проскольз¬
нули на мост, прячась за его парапетом. На танк с близкого рас¬
стояния обрушились гранаты.
23 августа «Юманите» на левой стороне страницы писала боль¬
шими буквами: «Превратим каждый дом в крепость!», а справа:
«Началась главная битва за Париж!»
И во всю ширину страницы:
«Весь Париж на баррикады!
ОЖЕСТОЧЕННЫЕ БОИ ИДУТ ВО ВСЕХ ОКРУГАХ.
КОМАНДУЮЩИЙ ФФИ ПАРИЖСКОГО РАЙОНА ЗОВЕТ
ПАРИЖАН НА ВСЕОБЩЕЕ ВОССТАНИЕ.
Мужчины, женщины, дети — все на укрепление улиц, домов,
общественных зданий. Все население смело и самоотверженно —
на помощь славным Французским внутренним силам. Создавайте
повсюду группы ПАТРИОТИЧЕСКОЙ МИЛИЦИИ! Лучшая обо¬
рона — нападение. Преследуйте врага!
Ни один бош не должен уйти живым из восставшего Парижа».
24 августа
Враг был загнан в несколько изолированных друг от друга пунк¬
тов и блокирован там. Триумфальное коммюнике от 24 августа
гласило:
«В ночь с 23 на 24 августа и в течение всего дня 24 августа не¬
уклонно продолжалось наше наступление. Во всех кварталах Па¬
рижа население с воодушевлением участвует в возведении барри¬
кад. Жизнь блестяще подтверждает правильность такой тактики.
Враг вынужден отказаться от патрулирования с применением лег¬
ких средств (грузовиков или бронеавтомобилей) и ограничить свои
действия разведкой с использованием бронетанковых сил, кото¬
рые безрезультатно обстреляли из орудий некоторое число домов
или общественных зданий, занятых ФФИ.
Теперь наше победоносное наступление в целом обеспечило
эффективное освобождение большей части Парижа и контроль про¬
тивника распространяется лишь на несколько укрепленных оча¬
гов сопротивления. В ходе операций были взяты богатые трофеи
(оружие, боеприпасы, автомашины, тягачи, несколько танков), и
оснащенность ФФИ не только не ухудшается, а, напротив, улуч¬
шается. Мы захватили около 100 пленных. Лишь в ходе одной
420

операции на вокзале Бельвиля в наши руки попали два состава,
склад с горючим и 80 пленных».
Нацисты затаились в своем логове. Но народ Парижа боролся
не только за Париж. Его борьба была связана с борьбой других
армий, которые уже в течение многих дней дрались невдалеке от
него. Об этом командование ФФИ не забывало.
24 августа в 19 час. 30 мин. был распространен следующий
специальный приказ:
«1. На батальон гвардии, усиленный взводом группы Менье,
возлагается задача не допустить в Париж части отступающей не¬
мецкой армии;
2. Особенно тщательно следить за тремя направлениями: на¬
циональная дорога из Фонтенбло в Париж (Порт-д’Итали); нацио¬
нальная дорога № 20 из Орлеана в Париж (Порт-д’Орлеан), кото¬
рую следует считать наиболее важной; национальная дорога № 306
из Сакле в Париж (Порт-де-Шатийон);
3. На каждом из этих направлений надлежит перегородить на¬
циональные дороги завалами, обеспечить перекрытие их огнем
максимальной интенсивности. Бойцы, не имеющие автоматиче¬
ского оружия, должны использоваться для патрулирования на
флангах указанных направлений».
Вечером 24 августа в победоносный и сражающийся Париж
вступили первые авангардные отряды союзников. Танки пересекли
XIII округ и направились к Сене. Их приветствовала восторжен¬
ная толпа. Один солдат ФФИ развернул большое трехцветное зна¬
мя с эмблемой боевой группы XIII округа. Образовалось шествие,
которое направилось по бульвару де л’Опиталь. На площади Ита¬
лии раздались «Марсельеза», крики «ура», затем в память о погиб¬
ших была проведена минута молчания, и шествие вновь спусти¬
лось по бульвару де л’Опиталь с пением «Марсельезы».
Немного дальше союзные танки подошли к мэрии Парижа, и
через мгновение большой колокол собора Парижской богоматери
зазвонил в небе Парижа первую песнь Освобождения.
На первой странице «Юманите» от 24 августа слева было поме¬
щено в качестве заголовка слово «ЕДИНСТВО» и справа —
«БОРЬБА». Во всю ширину первой полосы газета писала:
«Чтобы покончить с проклятым захватчиком:
КАЖДОМУ ПАРИЖАНИНУ - ПО БОШУ!
Укрепляйте баррикады! Единство в борьбе!
ДЕРИТЕСЬ, КАК ЛЬВЫ.
Отбирайте оружие у противника.
К оружию! К оружию! К оружию!»
25 августа
25 августа полковник Роль-Танги отдал приказ:
«По приказу генерала Леклерка все части ФФИ продолжают
участвовать в борьбе против врага в тесном взаимодействии с его
дивизией.

1. Общая задача:
Преследовать противника всеми средствами. По мере сил ли¬
шить его возможности передвижения в городе.
2. Особые задачи:
а) Максимальные силы направить на внешние бульвары между
Порт-д’Орлеан и Сеной в Исси-ле-Мулино для оказания под¬
держки бронетанковым частям, которым не позволяет пройти в Па¬
риж германская дивизия, размещенная в Исси-ле-Мулино и при¬
легающих населенных пунктах;
б) После того, как территория будет очищена французскими
бронетанковыми частями, охранять мосты. Прежде всего и осо¬
бенно мосты Иена и Альма. Вторая степень срочности: мост Со¬
гласия;
в) Командный пункт генерала Леклерка в полдень — вокзал
Монпарнас».
Нет, враг не пройдет через Париж!
Из своих берлог он вылезет лишь с поднятыми вверх руками.
Ибо отданные приказы будут исполнены буквально. Бойцы
народной армии не ограничились защитой мостов. Они вели борьбу
с широким размахом. Например, рота ФФТП, очистив мост Нёйи,
поднялась по авеню Мадрид до улицы Пьерре, подавив сопротив¬
ление нескольких блиндажей, которые все еще были заняты про¬
тивником.
Враг все еще удерживал следующие опорные пункты: зда¬
ние Сената, военное училище, гостиницу «Мажестик», размещен¬
ную в здании Оперы комендатуру, казарму «П^инц Евгений», пло¬
щадь Республики.
И повсюду врага блокировали и осаждали бойцы ФФИ, боевой
пыл которых еще более возрастал по мере приближения победы.
В 10 часов был отдан приказ о начале общей атаки.
Двумя наиболее укрепленными пунктами были Люксембург¬
ский дворец и площадь Республики.
У Люксембургского дворца атакой командовал полковник
Фабьен. С ним взаимодействовали 9 танков дивизии Леклерка.
Угловые блиндажи были подавлены артиллерией, и штурм начался.
Бойцы ФФТП подняли французский флаг над Сенатом.
Площадь Республики была превращена немцами в настоящий
укрепленный лагерь, который казался неприступным. В хорошо
укрепленной казарме «Принц Евгений» находилось более тысячи
солдат противника. Оборонительные средства площади включали
в себя:
1. На самой площади два 11-мм зенитных орудия, пять 2Ъ-мм
противотанковых пушек, семь-восемь пулеметов.
2. В казарме «Принц Евгений» в подземных бронированных
казематах имелось четыре батареи по три тяжелых спаренных
пулемета в каждой, и в казематах второго этажа — две батареи
тяжелых пулеметов: одна — расположенная со стороны фасада, вы¬
ходящего на площадь, вторая — с тыльной стороны.
422

3'. На подступах к казарме и во всех окружающих ее домах
был оборудован ряд пулеметных гнезд.
Эти оборонительные средства прикрывали огнем на очень боль¬
шой дистанции все пути подхода к площади. Штаб XII района
ФФТП принял решение взять площадь Республики и казарму
«Принц Евгений» штурмом.
На первом этапе было начато окружение площади мощным
кольцом баррикад.
К 17 час. 45 мин. огонь немцев ослабел. Площадь была практи¬
чески очищена. Огнем отвечали лишь блиндажи казармы «Принц
Евгений». В окнах казармы появились белые флаги. Патриоты по¬
шли вперед, но враг воспользовался этим и встретил их пулемет¬
ными очередями. Бойцы ФФИ открыли огонь по окнам казармы,
в неукротимом порыве пересекли площадь и овладели вражескими
позициями. В последний оплот немецкого сопротивления в Пари¬
же первыми вступили бойцы роты «Сен-Жюст». Они ворвались
туда в тот самый момент, когда полицейские громкоговорители
объявляли о капитуляции германского командования в Париже.
Возвращение в Париж
Покинув свой тайник в предместье, утром в пятницу 25 августа
я приехал вместе с Бенуа Фрашоном в Париж через Порт-д’Орле-
ан на автомашине, принадлежащей ФФИ.
«Юманите», которая накануне призывала возводить баррикады
из булыжника парижских мостовых, опубликовала мою статью
«Париж сражается». Статья заканчивалась следующим образом:
«Вместе со всей Францией Париж сражается. Сражаясь за свое
освобождение, он сражается и за освобождение всей Франции. На¬
ша великая столица Париж вправе гордиться тем, что она вы¬
соко подняла знамя Сопротивления, знамя беспощадной борьбы
против врагов родины. Париж заслужил признательность ро¬
дины».
Я направился к зданию Центрального Комитета партии, распо¬
ложенному по улице Jle Пелетье, дом № 44, которое было вновь
взято патриотами. Я испытывал сильное волнение, подъезжая к пе¬
рекрестку Шатоден перед зданием нашей партии, перед нашим
домом, который во время войны занимала милиция Дарнана.
С крыш еще раздавались выстрелы, и перед входом в здание
были возведены настоящие укрепления. Вряд ли нужно говорить,
насколько велика была моя радость при встрече с товарищами.
Я прошел в мой кабинет, который, как утверждали, занимал
сам Дарнан. Мы обнимались, и у многих на глазах были слезы.
Это были слезы счастья, и, конечно, не только я вспоминал о
погибших товарищах, которым не довелось испытать радость эти*
незабываемых минут.
Там находились Бенуа Фрашон, Огюст Жилло, Шарль Тий-
он, Вальдек Люилье, Ивонна Дюмон, Лоран Казанова, Клодина
423

Шома, Камфен, Жан Шомей, Раймон Боссю, Мария Рабате, Ро¬
бер Балланже, Альбер Ригаль и другие.
Я сделал заявление для «Юманите», которая прислала одного
из своих редакторов: «Парижское население возродило славные
традиции патриотических битв». И добавил: «Задача коммунисти¬
ческой партии состоит в том, чтобы сделать все для войны, для
ускорения разгрома гитлеровской Германии».
В здании партии находились два германских военнопленных,
которых некоторые товарищи, горящие вполне понятным жела¬
нием отомстить, очень хотели «ликвидировать». Я попросил приве¬
сти пленных ко мне. Это были два молодых человека, лет по
восемнадцати-девятнадцати, дрожавшие как осиновый лист. Я за¬
дал им несколько вопросов по-немецки и узнал, что они, являясь
новобранцами, были отправлены во Францию, чтобы заткнуть ды¬
ры, возникшие в результате концентрации основных гитлеровских
сил на Восточном фронте.
Эти молодые люди были взяты в плен, и с ними надлежало об¬
ращаться как с военнопленными. Поэтому я дал указание пере¬
дать их военным властям.
Итак, я вернулся в здание нашего Центрального Комитета, от¬
куда нас изгнали в 1939 г. У меня было тем более хорошее настрое¬
ние, что в это время остатки нацистской армии уже сдавались
на милость победителя. Генерал Леклерк и командующий соеди¬
нениями ФФИ Иль-де-Франса полковник Роль-Танги приняли ка¬
питуляцию генерала фон Хольтица.
Генерал де Голль прибыл вечером в городскую мэрию, где его
встретил председатель Парижского комитета Освобождения тов.
Жорж Марран. Несмотря на требование представителей движения
Сопротивления, генерал де Голль отказался провозгласить восста¬
новление республики под тем предлогом, что якобы нет необходи¬
мости восстанавливать то, что в его понимании никогда не переста¬
вало существовать. От этого отказа на присутствовавших повеяло
холодом, они или, по крайней мере, некоторые из них поняли, что
этого генерала больше привлекала идея личной власти, чем прин¬
ципы демократии.
26 августа
Днем 26 августа состоялось шествие от площади Этуаль до собо¬
ра Парижской богоматери. Де Голль шел впереди огромного кор¬
тежа, в котором участники внутреннего движения Сопротивления
были оттеснены на второй план, а впереди выступали участники
Сопротивления из Лондона и затем из Алжира.
Как это нередко бывает, высшие почести доставались не тем,
кто больше всех рисковал.
В день, когда проходило шествие, я отправился в Монтрёй, где
встретился со старыми товарищами. Но среди них не было Даниэ¬
ля Рену, который, бежав от немцев, сейчас находился в отрядах
424

маки в районе Систерона. Я выступил с речью на площади Мэрии
в присутствии 10 тыс. человек. Это было возобновление кон¬
тача с моими избирателями 1936 г. Встреча проходила в обста¬
новке неописуемого воодушевления, тем более что Монтрёй был
первым освобожденным пригородом Парижа.
Победоносное парижское восстание —
результат народной борьбы и единства
Итак, несмотря на присутствие вермахта, несмотря на гестапо, не¬
смотря, далее, на маневры сторонников выжидательной тактики и
сторонников перемирия, народ Парижа, который начал восста¬
ние, имея всего лишь 400 винтовок и автоматов, разбил свои
оковы.
По эта победа была бы немыслима без братского единства па¬
рижан. Отложив в сторону различия в своих политических, фило¬
софских или религиозных взглядах, они объединились для борьбы,
для возведения баррикад, для снабжения бойцов.
Ради этого боевого единства коммунистическая партия рабо¬
тала с июня 1940 г. как в Париже, так и по всей Франции. Именно
она стремилась вновь сплотить рабочий класс, расколотый агента¬
ми трестов и «пятой колонны». Именно она уже в июле 1940 г. соз¬
дала первые «народные комитеты» в помещениях бюро по учету
безработных. Именно она через своих активистов организовывала
забастовки, подобные забастовке шахтеров департаментов Нор
и Па-де-Кале весной 1941 г. или забастовке дижонских железнодо¬
рожников за несколько месяцев до Освобождения.
Именно она, стремясь объединить всех патриотов, опублико¬
вала в мае 1941 г. призыв к созданию «Национального фронта борь¬
бы за освобождение и независимость Франции».
Именно она, благодаря самоотверженной работе Даниэль Каза¬
нова и многих других героинь, смогла вовлечь в борьбу сотни ты¬
сяч французских женщин.
Именно она смогла организовать на борьбу самых выдающихся
представителей культуры, являющихся гордостью Франции, людей
типа Ланжевена, Жолио-Кюри, Валлона, Арагона и Элюара, мно¬
гие из которых отдали жизнь в этой борьбе, подобно Политцеру,
Соломону, Декуру и сотням других.
Именно она, наконец, создала славные боевые отряды Фран¬
цузских франтирёров и партизан.
В 1941 и 1942 гг. тысячи коммунистов погибли, но доказали
на деле, что можно и нужно бороться с оружием в руках, чтобы
ослабить врага, чтобы земля Франции горела у него под ногами,
чтобы создать пропасть между ним и нами и не позволить измен¬
никам вовлечь нас на путь экономического и военного коллабора¬
ционизма и тем самым ковать цепи для своего рабства.
Во времена, когда другие группы Сопротивления довольство¬
вались еще подготовкой к дню «Ж», нужно было иметь немало му¬
425

жества, чтобы, подобно Фабьену, убить в метро нациста! Разве не
было и внутри движения Сопротивления, и на Лондонском радио
людей, осуждавших вооруженные выступления, которые, по их
словам, обходились слишком дорого, влекли за собой репрессии,
были бесполезными и безрезультатными?
Я уж не говорю о газетенках, которые без малейшего на то пра¬
ва включали себя в число участников движения Сопротивления,
вроде органа «IV интернационала» «Ла верите», утверждавшей,
что вооруженная борьба ФФТП противоречит принципам маркси¬
зма-ленинизма, и писавшей по поводу угона трудящихся на при¬
нудительные работы в Германию, что-де там, как и здесь, можно
вести революционную работу против капитализма. Кстати, в это
же время коллаборационисты-епископы проповедовали верующим
рабочим, что якобы христианин может творить христианские дела
в Германии, как и во Франции, видимо, имея в виду производство
бомб для убийства советских и английских детей!
Пример наших героев проложил путь для парижского восста¬
ния. Накопленный в борьбе опыт позволил Национальному штабу
ФФТП разработать принципы народной войны: традиционной на¬
родной войны в сельской местности, в лесах и горах, а также на¬
родной войны в городах, пример которой Франция показывала с
1941 по 1944 г.
Эти тактические принципы ФФТП сделали достоянием всего
движения Сопротивления через Военный комитет действия, вер¬
ховное командование всех ФФИ, его Национальный штаб под ру¬
ководством генерала Жуэнвиля и, наконец, через полковника Роль-
Танги, командира частей ФФТП и, руководителя ФФИ Париж¬
ского района.
Как коммунисты, они верили в возможности народа, его бла¬
городство, его самоотверженность. Как марксисты-ленинцы, они
знали, что вступление масс в борьбу будет иметь решающее зна¬
чение, но что это вступление не может произойти стихийно, что
его надо готовить и постепенно поднимать на высшую ступень.
Парижское восстание не являлось каким-либо чудом. Велась
упорная и терпеливая организационная работа, существовала не¬
поколебимая вера в будущее родины, вера, источниками которой
были готовность населения Парижа к жертвам и его инициатив¬
ность.
И в то время как некоторые участники движения Сопротив¬
ления были склонны противопоставлять свою позицию позиции
коммунистической партии, у нашей партии имелось лишь одно
стремление, одно желание: выковать в борьбе национальное един¬
ство, вовлекать все большие силы в битву за национальное осво¬
бождение, которая одновременно была битвой за свободу, против
рабства и фашистского варварства.
В предисловии к брошюре о парижском восстании, которая
была издана нашей партией в 1944 г., я отмечал, в частности:
«Парижское восстание отнюдь не являлось импровизацией; оно
426

было завершением долгого периода подпольной борьбы и резуль¬
татом массовой работы, в организации и ведении которой Фран¬
цузская коммунистическая партия играла первостепенную роль...
Если бы в июле 1944 г. коммунисты не приняли всех мер для
организации народных демонстраций, проходивших под охраной
вооруженных бойцов ФФТП, народ Парижа не получил бы воз¬
можности осознать свою силу, он не смог бы увидеть собственными
глазами относительную слабость врага, он не использовал бы име¬
ющихся возможностей для того, чтобы приобрести на практике
боевой опыт, и это неизбежно сказалось бы на развитии событий...
Никогда, даже в самые трудные часы, коммунистическая пар¬
тия не теряла веры в судьбы родины. В то время как враг оккупи¬
ровал родную землю, лозунгом коммунистов было: ОБЪЕДИ¬
НЯТЬСЯ, ВООРУЖАТЬСЯ, БОРОТЬСЯ...
После освобождения национальной территории,' когда война
еще продолжалась и национальные интересы требовали быстрей¬
шего окончания войны, лозунг партии был приспособлен к новым
условиям и звучал так: ОБЪЕДИНЯТЬСЯ, СРАЖАТЬСЯ, ТРУ¬
ДИТЬСЯ...
Вчера с оружием в руках коммунисты зарекомендовали себя
лучшими защитниками родины, ныне упорным трудом на про¬
изводстве они показывают себя лучшими строителями новой
Франции.
И коммунистическая партия, которая была партией националь¬
ного восстания, предстает перед глазами все большего числа
французов и француженок как великая партия Франции и рес¬
публики».
Роль движения Сопротивления в ведении войны
на территории Франции
Совершенно очевидно, что американское командование явно недо¬
оценивало французское движение Сопротивления. Об этом свиде¬
тельствует признание генерала Маршалла, начальника генераль¬
ного штаба американских армий, от 19 марта 1946 г. В самом деле,
этот генерал заявил:
«Движение Сопротивления превзошло все наши прогнозы. Это
оно, задерживая подвоз германских подкреплений и мешая внут¬
ренней перегруппировке дивизий противника, обеспечило успех
нашей высадки. Без ваших отрядов маки все было бы поставле¬
но под угрозу» *.
Вследствие размаха национального восстания союзнические
армии были вынуждены изменить свои первоначальные планы, их
как бы подталкивала вперед сила выступлений повстанцев. Согла¬
сно утвержденным планам, союзнические армии рассчитывали
достичь бельгийской границы только к рождеству. Между тем
1 Le Parti Communiste Francais dans la Resistance, p. 321.
427

Антверпен был взят 4 сентября. Черчилль думал, что высадившие¬
ся в Провансе войска смогут оказать действенную помощь союзни¬
ческим армиям в Нормандии лишь несколько месяцев спустя, а
соединение двух армий произошло через 27 дней после высадки в
Провансе. Париж должен был быть освобожден лишь между
15 сентября и 1 октября в результате маневра по окружению, па¬
рижское восстание освободило город 25 августа.
«Выигранное таким образом союзническими армиями время
пошло на пользу всем народам, борющимся против нацизма. И в
первую очередь на пользу французскому народу. Сколько смер¬
тей и разрушений приносил каждый день оккупации? Сколько
жертв повлекли бы за собой затяжные бои на французской тер¬
ритории между союзниками и нацистами?» 1
Итак, национальное восстание, которое дало Франции право
самой определять свое будущее, полностью подтвердило правиль¬
ность направления, указанного для борьбы французского народа
Французской коммунистической партией. Факты показали, что
Морис Торез и я были правы, заявив 10 июля 1940 г., когда
развалилось все: «Никогда столь великий народ не будет наро¬
дом рабов».
1 Le Parti Communiste Franca is dans la Resistance, p. 329.

В ОСВОБОЖДЕННОЙ ФРАНЦИИ
Капитуляция гитлеровской Германии
Создание второго фронта вынудило гитлеровцев держать на западе
во втором полугодии 1944 г. 75 дивизий. Между тем Советская
Армия наносила жестокие удары по противостоявшим ей более
200 дивизиям и продвигалась на запад.
Несмотря на то что основная масса германских дивизий нахо¬
дилась на Восточном фронте, гитлеровское наступление в Арден¬
нах создало угрозу для Западного фронта и вынудило Черчилля
обратиться 6 января 1945 г. с настойчивой просьбой о начале опе¬
рации советских войск, которая могла бы ослабить гитлеровское
давление. На следующий день Сталин сообщил премьер-министру
Великобритании, что на Восточном фронте широкие наступатель¬
ные действия будут начаты не позже второй половины января,
хотя они и были намечены на более позднее время.
Обещание было выполнено, и с 12 января советские войска пере¬
шли в наступление на фронте от Балтийского моря до Карпат.
К концу января Советская Армия освободила Варшаву, значи¬
тельную часть Польши, а также часть чехословацкой террито¬
рии и приближалась к Берлину.
4 февраля открылась Крымская конференция с участием Руз¬
вельта, Черчилля и Сталина. Эта конференция приняла решение о
создании ООН и урегулировала польскую проблему как в том, что
касалось состава временного правительства, так и в том, что ка¬
салось определения восточных и западных границ Польши. Эти
решения имели тем большее значение, что западные державы хо¬
тели бы обеспечить себе зоны влияния в различных странах, кото¬
рые освобождала Советская Армия.
Среди гитлеровцев, которые были прекрасно осведомлены о раз¬
ногласиях в лагере союзников, имелись люди, рассчитывавшие
на возможность соглашения с англо-американцами, которые прод¬
вигались в Германию довольно медленно. Но удары Советской Ар¬
мии по гитлеровским войскам, а также удары польских, чехосло¬
вацких, румынских и болгарских войск, присоединившихся к ней,
были такими мощными, что уже в первой половине апреля была
освобождена Вена. Советская Армия, достигшая Одера, находи¬
лась всего лишь в 60 км от Берлина.
429

Приближался час битвы за Берлин, и в этот момент, явно с
целью ускорить англо-американское продвижение в направлении
Берлина, германское командование ослабило свое сопротивление
на Западном фронте, отвело с него ряд дивизий и перебросило их
на Восточный фронт. В результате англо-американским войскам,
которые питали честолюбивые замыслы достичь столицы рейха
раньше советских войск, противостояли теперь только 35 дивизий.
12 апреля умер президент Рузвельт, и уже 22 апреля на сове¬
щании американских правящих кругов была выработана позиция,
предвещавшая «холодную войну», которая впоследствии должна
была быть развязана против Советского Союза. Такие факты, ко¬
нечно, увеличивали надежды гитлеровцев на возможность согла¬
шения с англичанами и американцами.
Граф Бернадотт, который в предшествовавшие месяцы слу¬
жил посредником между гитлеровскими правителями и англо-
американскими службами, встречался 16 февраля 1945 г. с Риб¬
бентропом. 19 февраля в ходе продолжительной беседы с Гиммле¬
ром он говорил о необходимости «защитить» Европу от боль¬
шевизма, если развалится Восточный фронт. 2 апреля, во время
новой встречи с Гиммлером, граф Бернадотт настаивал на необ¬
ходимости быстрее покончить с Гитлером.
В ночь на 24 апреля они вновь встретились в Любеке, и
Гиммлер заявил на этой встрече: «Вполне возможно, что Гит¬
лер уже мертв, а если он еще не умер, то наверняка умрет в бли¬
жайшие несколько дней... Я признаю, что Германия побеждена.
Положение, создавшееся теперь, таково, что я могу считать свои
руки свободными. Для того чтобы уберечь возможно большие
части Германии от русского вторжения, я согласен капитулировать
на Западном фронте, с тем чтобы дать возможность войскам запад¬
ных держав продвинуться с наибольшей быстротой на Восток,
но капитулировать на Восточном фронте я не согласен» *.
Эти предложения были переданы английскому и американ¬
скому правительствам через посредство шведского правительства.
Но Гиммлер был настолько ненавистен для общественного мне¬
ния, что Трумэн и Черчилль не дали ходу его предложению.
Со своей стороны, Геринг попытался договориться с американ¬
цами, за что Гитлер исключил его из нацистской партии. Но в это
время неуклонно продолжалось наступление советских войск в
Берлине. 27 апреля бои шли уже в центре города, и 30 апреля
Красное знамя Советского Союза взвилось над разрушенным
рейхстагом. В тот же день телеграммой из рейхсканцелярии за под¬
писью Бормана адмирал Дениц был назначен преемником Гит¬
лера вместо Геринга. На следующий день, 1 мая, вторая телеграм¬
ма Бормана подтверждала, что, перед тем как покончить с собой,
Гитлер назначил Деница своим преемником.
1 Деборин Г. А. Вторая мировая война. М., 1958, с. 351.
430

С этого момента Дениц объявил себя фюрером германского го¬
сударства и сформировал новое правительство, разместившееся
во Фленсбурге — небольшом городке на датской границе. Сразу же
после создания своего правительства Дениц заявил группе гер¬
манских офицеров: «Мы должны идти вместе с западными дер¬
жавами и сотрудничать с ними на оккупированной ими терри¬
тории. Только сотрудничая с ними, мы сможем в будущем ото¬
брать нашу территорию у русских» *. Однако гитлеровские
войска массами сдавались в плен. 2 мая сдался также штаб обо¬
роны Берлина, где прекратилось всякое сопротивление. Берлин
пал под ударами Советской Армии. Это не помешало Деницу
и его окружению предпринять новые маневры перед англо-амери¬
канскими военными властями. И фельдмаршал Монтгомери, вна¬
чале, из-за соображений лояльности по отношению к советскому
союзнику, выступавший против того, чтобы английская армия
приняла капитуляцию войск фон Буша, все же согласился
принять капитуляцию этих войск.
Это соглашение о капитуляции вступило в силу 5 мая, и адми¬
рал Фридебург выехал в Реймс в штаб-квартиру генерала Эйзен¬
хауэра, чтобы объявить о капитуляции южной группировки гит¬
леровских войск перед армией Соединенных Штатов.
Американское правительство согласилось принять капитуля¬
цию отдельных группировок германских войск, но отказалось под¬
писать соглашение по этому вопросу, настаивая на общей капи¬
туляции. Начальник штаба оперативного руководства вооружен¬
ными силами фашистской Германии Йодль, также прибывший в
Реймс, получил 7 мая приказ подписать акт о всеобщей капиту¬
ляции, но следствием этого акта о капитуляции могла стать легали¬
зация нового состава германского правительства во главе с гросс-
адмиралом Деницем.
Это было тем более опасно, что уже в то время Черчилль писал
в своем дневнике: «В моих глазах советская угроза уже сменила
нацистского противника». Поэтому Советский Союз потребовал,
чтобы акт о безоговорочной капитуляции был подписан в Берлине,
и подписание состоялось в ночь с 8 на 9 мая 1945 г.
Гитлеровская Германия, трубившая об установлении над ми¬
ром своего «нового порядка» на тысячу лет, была разбита, и победа
была одержана в большой мере благодаря ни с чем не сравнимым
усилиям и жертвам Советского Союза.
Наши павшие герои были отмщены. Они не напрасно отдали
свою жизнь. Гитлеризм был раздавлен. Конечно, еще продолжа¬
лась война на Дальнем Востоке, но и Япония не могла избежать
полного поражения.
В момент капитуляции Германии в Алжире произошли вол¬
нения 8, 9 и 10 мая. Политбюро нашей партии увидело в этих
событиях результат действий реакционных колонов и высших ви-
шистских чиновников, по-прежнему не отстраненных от власти.
1 The Times, 17.VII.1948.
431

Оно потребовало, в частности, отменить осадное положение, демо¬
билизовать военнослужащих-алжирцев и разоблачило субпрефекта
Гельма, обвиняемого в расстрелах алжирцев.
Была ли возможна социалистическая революция?
Выше речь шла о деятельности Французской коммунистической
партии, направленной на борьбу совместно с другими патриотами
против гитлеровских оккупантов и способствовавшей освобож¬
дению нашей страны. Но мы не можем забывать о роли, принад¬
лежащей в разгроме гитлеризма союзникам, и особенно Советскому
Союзу, который в течение длительного времени в одиночку проти¬
востоял гитлеровской военной мощи.
В 1945 г. мы с определенным беспокойством за будущее наблю¬
дали за опасным подъемом реакционных сил, которые сразу же
после Освобождения скорее стремились к тому, чтобы о них за¬
были.
Мы не могли забыть, что война началась с целой серии манев¬
ров, имевших целью использовать Гитлера, чтобы разбить Совет¬
ский Союз. Западные державы рассчитывали, что в таком случае
гитлеровская Германия вышла бы ослабленной из войны против
Советского Союза и это позволило бы одержать над ней победу,
одновременно восстановив капиталистическое господство над стра¬
ной социализма.
Видя антикоммунизм, который проявлялся и у кое-кого из на¬
ших партнеров по движению Сопротивления, мы были вправе
задать себе вопрос, не попытаются ли определенные деятели запад¬
ных стран в последний момент повернуть в другую сторону и
организовать союз против СССР.
С этой точки зрения весьма многозначительным был уже пе¬
релет Рудольфа Гесса в Англию, который, вне всякого сомнения,
был осуществлен с согласия фюрера. И пусть покушение 20 июля
1944 г. против Гитлера провалилось, оно тем не менее означало,
что может быть произведено другое покушение и что, воспользо¬
вавшись исчезновением Гитлера, кое-кто может попытаться повер¬
нуть союз в другую сторону.
Совершенно очевидно, что если бы, например, мы попытались
силой захватить власть во Франции, то находящиеся на на¬
шей территории американские и английские войска не преминули
бы вступить в дело и путем развязывания антикоммунистической
кампании идея об антибольшевистском альянсе могла бы принять
реальные очертания.
К тому же, если бы в результате ослепления или зазнайства
мы позволили вовлечь себя в авантюру насильственной операции,
от нас отвернулась бы часть наших членов партии, которые всту¬
пили в наши ряды в условиях освободительной борьбы и которые
увидели бы в нас людей, изменивших своим обещаниям народу
Франции.
432

В подобной ситуации было бы готово драться лишь меньшин¬
ство людей, и они оказались бы оторванными от братьев по борь¬
бе, рядом с которыми сражались на протяжении долгих лет, попали
бы в изоляцию, которая не прибавила бы им силы духа. Против
них было бы выдвинуто обвинение в том, что они, подобно гитле¬
ровцам, воюют против союзников, а те, кто обвинил бы их в измене,
нашли бы прекрасный предлог для того, чтобы договориться с Гер¬
манией, которая в этом случае увидела бы в падении Гитлера
благоприятный выход из войны. Все это было бы сделано за счет
Советского Союза и безопасности Франции.
Для нас, и лично для меня, речь шла прежде всего о том, что¬
бы продолжать войну, разбить гитлеровскую Германию, принудить
ее к капитуляции и избавить мир от фашистского варварства. На¬
лицо было полнейшее совпадение интересов между нашими пат¬
риотическими целями, направленными на освобождение Фран¬
ции, и нашими целями как пролетарских интернационалистов, на¬
правленными на то, чтобы Советский Союз — олицетворение социа¬
листических надежд — вышел победоносным из испытаний.
Де Голль — Эйзенхауэру
О том, какие меры предусматривались на случай возможной по¬
пытки революционного выступления, свидетельствует многозна¬
чительное письмо генерала де Голля генералу Эйзенхауэру.
В этом письме от 21 сентября 1944 г. генерал де Голль писал:
«Имею честь довести до вашего сведения, что французское пра¬
вительство оставляет в вашем полном распоряжении все части и
службы, включенные в армию «Б», за исключением двух дивизий.
Речь идет, во-первых, о 1-й моторизованной пехотной дивизии
(генерал Броссе), присутствие которой может оказаться необхо¬
димым в районе Парижа. После своего размещения возле Парижа
эта дивизия сможет приступить к замене некоторых туземных сол¬
дат, которых трудно использовать в зимнее время, на французских
солдат и оказать содействие в обучении внутренних сил, которые
в этом районе следует реорганизовать. 1-я МПД была бы в таком
случае размещена в зоне, подчиненной военному губернатору Па¬
рижа и командующему Парижским районом генералу Кёнигу...» 1
Письмом от 25 сентября генерал Эйзенхауэр отвечал:
«...В настоящее время 1-я французская бронетанковая дивизия
и 1-я французская пехотная дивизия принимают такое непосред¬
ственное участие в сражении за освобождение Эльзаса, что их
было бы невозможно освободить от выполнения этой жизненно
важной сейчас задачи.
Тем не менее, заверяю вас, что я отлично понимаю, насколько
вам нужны эти дивизии. Как только они не будут более необхо¬
димы для сражения, либо вследствие поражения на месте герман¬
1 Gaulle Charles de. Memoires de guerre, t. Ill, p. 467.
433

ских армий, либо в результате быстрого подхода американских ди¬
визий для их замены, они без промедления будут переданы в ваше
распоряжение.
Вы, разумеется, будете держать меня в курсе развития обста¬
новки, чтобы мы смогли без промедления удовлетворить ваши по¬
желания, как только это станет возможным...» 1
Все это говорит о том, что те, кто упрекал нас впоследствии за
то, что мы не предприняли революционного выступления, судили
с субъективной точки зрения об обстановке, существовавшей к мо¬
менту Освобождения, Они видели ее не такой, какой она была в
действительности, а такой, какой она им представлялась в резуль¬
тате анализа, не учитывавшего точных и реальных обстоятельств
того момента.
Движение масс, хотя и значительное, не позволяло предусмат¬
ривать качественного скачка, подобного тому, который означал бы
социалистическую революцию. Наша партия была сильна, но нема¬
лое число ее членов пришло в партию потому, что видело в ней са¬
мую пламенную, самую надежную партию в патриотической борь¬
бе, а это означало, что они отнюдь не обязательно пошли бы за
лозунгами, ставящими иные цели, помимо окончательного осво¬
бождения Франции и разгрома гитлеризма.
Иные цели, помимо перечисленных, вызвали бы также сдер¬
жанность, чтобы не сказать больше, в массах и благоприятствовали
бы изменению союзов для продолжения войны вместе с изба¬
вившейся от Гйтлера Германией против Советского Союза. И со¬
вершенно очевидно, что если бы американцам и англичанам, не
говоря уже о французских правящих кругах, был дан малейший
предлог, то можно было бы стать очевидцем операции такого рода,
которая вновь выдвинула бы на первый план коренное противо¬
речие между капитализмом и социализмом.
Среди тех, кто считал, что нашей борьбе за Освобождение мож¬
но было бы придать иное направление, и кто, кстати, не слишком
проявлял себя в те времена, имелись и добросовестные люди, кото¬
рые просто ошибочно оценивали ситуацию. Однако были и иные
люди, которые очень хотели бы воспользоваться обстоятельствами,
чтобы расколоть демократические силы, изолировать рабочий класс
и избавиться от нас.
Французская коммунистическая партия поступила мудро, вы¬
двигая на основе правильного анализа обстановки в качестве це¬
лей для движения масс экономическое возрождение Франции пу¬
тем увеличения производства, обновление демократии и единство
рабочего класса.
К тому же в 1944 и 1945 гг. еще не был поставлен вопрос о раз¬
личных путях и средствах перехода к социализму. Дело стало об¬
стоять иначе с 1946 г., когда после разгрома гитлеризма возникли
условия для победы строя народной демократии в ряде стран.
1 Gaulle Charles de. Memoires de guerre, t. Ill, p. 469.
434

С'учетом этих новых обстоятельств Морис Торез в интервью
английской газете «Таймс» от 10 ноября 1946 г. разъяснил, что
переход к социализму возможен иными путями, чем путь, по кото¬
рому шли русские коммунисты. Он заявил:
«Прогресс демократии, наблюдающийся во всем мире за ред¬
кими исключениями, подтверждающими правило, позволяет рас¬
сматривать переход к социализму иными путями, чем тот, по ко¬
торому идут русские коммунисты. Во всяком случае, путь каждой
страны непременно имеет свои отличия. Мы всегда считали и заяв¬
ляли, что народ Франции, богатый славными традициями, сам
найдет свой путь к большей демократии, прогрессу и социальной
справедливости. Однако история учит, что нет прогресса без борь¬
бы. Нет проторенного пути, по которому люди могут идти вперед,
не делая никаких усилий. Им всегда приходилось преодолевать
немало препятствий, и в этом смысл жизни».
Мы прекрасно отдавали себе отчет в том, что складывающаяся
обстановка отнюдь не сулила отдыха и что нам потребуется силь¬
ная и сплоченная партия, чтобы противостоять трудностям, кото¬
рые будут возникать на нашем пути. Об этих трудностях я буду
писать дальше.
Памяти расстрелянных
Я не могу поставить заключительную точку в этой книге, не по¬
чтив памяти расстрелянных патриотов. Прежде чем пасть под пу¬
лями нацистских убийц, они оставили нам свои письма. Эти
письма невозможно перечитывать без глубокого волнения, смешан¬
ного с гневом и в то же время с чувством уверенности в конечной
победе того дела, ради которого отдали свою жизнь эти борцы, по¬
прежнему живущие в великом сердце нашего народа.
Особенно поражает несокрушимая вера всех этих героев в побе¬
доносный исход борьбы, причем не только тех из них, которые
перед смертью уже видели на горизонте первые отблески прибли¬
жающейся победы, но и тех, кто пал в тот момент, когда горизонт
был еще затянут тучами.
Мученики Шатобриана, расстрелянные 22 октября 1941 г.,
когда гитлеровские вооруженные силы создавали впечатление
несокрушимого могущества, пали с глубоким убеждением в том,
что в конечном счете палачи нашего народа будут разгромлены.
Они верили в будущее Франции, в триумф идеалов, озаривших
своим светом их существование.
Верой, выдержавшей все испытания, было проникнуто послед¬
нее письмо Жана Пьера Тембо, который писал: «Да здравствует
Франция! Да здравствует международный пролетариат!» Этот
рабочий-коммунист гордо заявил о своей пламенной убежден¬
ности патриота и пролетарского интернационалиста перед нацист¬
скими солдатами, готовящимися его расстрелять. Он крикнул в ли¬
цо своим палачам: «Да здравствует Коммунистическая партия
Германии!»	435

Так Жан Пьер Тембо обращался как брат по борьбе и надежде
к германским трудящимся, которых он не смешивал с гитлеров¬
скими палачами.
Среди тех, кто никогда не терял надежды в победоносный исход
борьбы, я хочу вспомнить о Жозефе Делобеле, который был аре¬
стован весной 1942 г. и расстрелян в июле того же года. В своем
прощальном письме, проникнутом непоколебимой верой в разгром
гитлеризма, этот герой написал: «В победе не может быть сомне¬
ния, нацизм и фашизм — накануне своей окончательной гибели».
Жозеф Делобель знал, что этой верой он обязан своей партии,
коммунистической партии, и он писал в конце своего письма:
«Товарищи, добрые мои друзья, прощаюсь с вами. Знайте, что
мы пойдем на казнь с гордо поднятой головой и, крепко сжав ку¬
лаки, воскликнем: «Да здравствует великая коммунистическая
партия! Да здравствует Франция!»»
Жюльен Апьо, бывший участник боев в Испании, организатор
франтирёров и партизан в департаменте Нор, расстрелянный
13 сентября 1943 г., говорил в своем последнем письме: «У меня
отнимут радость увидеть окончательную победу, но я все же имел
счастье узнавать о блестящих успехах Красной Армии». И он до¬
бавлял: «Все патриоты, находящиеся в заключении, недоуме¬
вают, почему англо-американские союзные силы до сих пор не от¬
крыли в Европе настоящего второго фронта».
Жюльен Апьо хотел быть достойным героев революции. В кон¬
це своего письма он рассказывал, как передал одному товарищу,
также приговоренному к смертной казни, «записку со словами
«Марсельезы», так как мы пойдем на казнь с пением гимна наших
предков».
Эти герои, которые смогли гордо встретить смерть, не были ни
отчаявшимися, ни уставшими от жизни людьми. Нет, они любили
жизнь, как об этом свидетельствуют письма Мориса Лаказета,
рабочего-металлиста, коммуниста и профсоюзного работника, рас¬
стрелянного 25 августа 1943 г. в возрасте 34 лет.
В одном из писем своей жене этот патриот писал: «Близится
развязка. Жизнь кончается. Но мужество во мне не ослабло, му¬
жества во мне много. Вера в будущее, которое принесет счастье
тебе и моим соратникам,— вот что придает мне силы».
В своем последнем письме Морис Лаказет писал: «Передай мой
прощальный привет всем товарищам, скажи им, что я остался до¬
стойным их доверия и горжусь, что умираю за родину и за рабо¬
чий класс». Это последнее послание заканчивалось словами, пре¬
исполненными любви и величественной, возвышенной мысли:
«Прощай, дорогая жена, прощай, жизнь моя! Перечитай те чудес¬
ные книги, которые ты для меня выбирала. Какой восторг они
вызывали во мне! Когда вернешься в наш старый Париж, поздоро¬
вайся с ним за меня. И с ним расставаться так жаль! Обнимаю
тебя, крепко обнимаю, изо всех сил. Последняя моя мысль —
о тебе».
436

Член Центрального Комитета Французской коммунистической
партии, бывший участник боев в Испании Пьер Ребьер, рас¬
стрелянный 5 октября 1942 г., в каждом из своих писем говорил, что
он больше всего думает о том, как бежать, чтобы занять свое место
в борьбе.
В его последнем письме от 1 октября 1942 г., то есть за четыре
дня до расстрела, были волнующие строки, являющиеся как бы его
завещанием коммуниста: «Если я сохранил все свои духовные и
физические силы, если не поддался болезненному возбуждению,
не впал в уныние, этим я обязан моей вере в коммунистическую
партию, моему доверию к ней... Я могу лишь сожалеть о тех, кто
погибает без идеала или не имеет нашей непоколебимой веры в
идеал. Они должны очень мучиться. Для нас это намного легче».
Среди многих героев есть один, убитый гитлеровцами, который
дрался против них до конца, с замечательным мужеством и волей
к борьбе. Это шахтер, коммунист и организатор франтирёров и
партизан в департаменте Па-де-Кале Шарль Дебарж.
После него осталась записная книжка, свидетельствующая о
его героической борьбе против гитлеровских захватчиков. 10 сен¬
тября 1942 г. он писал: «Положение здесь становится все более
серьезным. Столько схваток за один месяц! Мое сердце испыта¬
ло много ударов, и я впервые чувствую усталость, большую уста¬
лость. В распоряжении полиции есть мои точные приметы. В лю¬
бой момент меня могут узнать и начать за мной охоту. Любой по¬
лицейский может стрелять мне в спину без предупреждения.
Но мне необходимо во что бы то ни стало пробыть еще немно¬
го в этом районе. Здесь мне все доверяют. Нельзя допустить дезор¬
ганизации борьбы из-за многочисленных арестов...
У нас нет права прекращать борьбу, ибо, хоть положение и
серьезно, оно далеко не безнадежно. Наши мысли с бойцами в
России и в других местах. Мы думаем об их победах... И мы тоже
восклицаем: все для победы!»
13 дней спустя, 23 сентября Шарль Дебарж, выпрыгивая из
поезда у переезда Пти-Руши, чтобы пойти на назначенную встре¬
чу, увидел, как к нему приближается автомашина с гитлеровскими
офицерами.
Выстрелами из револьвера Дебарж убил шофера, ранил нацист¬
ского офицера и попытался бежать. Но гитлеровцы открыли огонь
и убили этого замечательного бойца, мужество и самоотвержен¬
ность которого делают честь и его партии и его родине.
Среди отдавших свою жизнь патриотов рядом со зрелыми
людьми, такими, как Шарль Дебарж, были и представители мо¬
лодежи, юноши и девушки.
Среди них был Ги Моке, расстрелянный в Шатобриане в возра¬
сте 17 лет потому, что он был сыном депутата-коммуниста Проспе-
ра Моке, заключенного в тюрьму.
«Все вы, остающиеся в живых, будьте достойны нас, двадцати
семи, которые идут на смерть» — таковы были последние слова,
437

написанные юным патриотом Ги Моке, о котором нацистский офи¬
цер сказал, глядя на его изрешеченный пулями труп: «Коммунист,
а не француз». Как будто нацистский захватчик имел право выда¬
вать удостоверения о французском патриотизме. Но ведь этот офи¬
цер выражал мысль Петена и его клики изменников.
Немало других детей коммунистов было убито нацистами.
Так было с Анри Мартелем, сыном депутата-коммуниста Анри
Мартеля, заключенного в тюрьму в Алжире по приказу Петена.
Этот юный патриот, расстрелянный 14 апреля 1942 г., написал
перед смертью строки, свидетельствующие о его мужестве и его ве¬
ре в конечную победу: «Я буду мужественным, как и ты. Я буду
достойным тех, кто томится в тюрьмах и умирает ради торжества
нашего идеала. Я уверен, что благодаря нашей жертве те, кто оста¬
нутся в живых, все будущие поколения, станут счастливее. Мы вы¬
брали правильный путь. Я твердо верю в будущее...»
Брат этого мученика Жерминаль Мартель, один из руководи¬
телей «Коммунистической молодежи», человек удивительного му¬
жества и ясности ума, был также расстрелян в мае 1943 г., и не¬
возможно без глубочайшего волнения читать его письмо к матери,
исполненное веры в будущее и глубокой сыновней нежности.
В результате совместной операции гестапо и вишистской поли¬
ции 24 октября 1942 г. был арестован Поль Камфен, который был
расстрелян 1 ноября 1943 г.
В своем письме от 17 октября 1943 г., адресованном коммуни¬
стической партии, Поль Камфен вспоминал, как он вступил в ряды
франтирёров и партизан в марте 1942 г. вместе со своим братом
Морисом, который пал под нацистскими пулями 14 марта 1943 г.,
и так заканчивал свое прощальное послание:
«Мне 21 год, через несколько дней я расстанусь со своей мо¬
лодой жизнью, но я умираю за то, чтобы сыны и дочери Франции
были свободны и счастливы. Я не предал дела моей партии, я ухо¬
жу, улыбаясь, с песней на устах. Смерть мне не страшна. Про¬
щайте, товарищи вольные стрелки, прощайте, комсомольцы, про¬
щай, моя великая партия, прощай, моя прекрасная родина! Идя
на смерть, я вас приветствую.
Да здравствует коммунистическая партия!
Да здравствует Франция!»
Андре Бреше, один из организаторов наших подпольных типо¬
графий и распространения партийных пропагандистских материа¬
лов, был осужден судьями-вишистами к смертной казни. Вер¬
нувшись в свою камеру, этот смелый боец написал потрясающее
письмо, из которого я привожу несколько отрывков:
«Париж, среда 27 августа 1941 г., 19 часов.
Моя милая, дорогая жена!
Может быть, ты уже знаешь, что только что над нами состо¬
ялся суд. Нас было 13 членов партии, «специальная группа»,
в том числе мой сосед сверху. Мы не знали, зачем нас везли. Может
быть, это и к лучшему, так как мы оказались перед судом! Адво¬
438

ката ke было, разве что какой-то назначенный судом тут же на
месте, совершенно не знакомый с делом. Особый трибунал, одетый в
красное, хлесткие, грубые, дышащие ненавистью приговоры про¬
гнившего общества, отказывающегося умирать...
И вот, моя милая, маленькая Мария, которая была для меня
всем в течение 20 лет вместе с нашим малышом Жоржем, я прошу
тебя быть очень храброй, собрать все свое мужество, потому что —
увы! — тебе его понадобится больше, чем мне.
Да, эти господа решили приговорить меня к самому суровому
приговору, после которого уже ничего не остается. Да, моя доро¬
гая, будь мужественной, я приговорен к смертной казни!..
Завтра утром, послезавтра, а возможно, сегодня вечером я ста¬
ну лишь воспоминанием...
Ты иногда рассказывай обо мне нашему малышу... Скажи ему,
что его отец умер, защищая его жизнь, жизнь скромных труже¬
ников, страдающих рабочих, и еще за нашу прекрасную страну —
за Францию...
Скажи ему, что я умер гордо, как коммунист, не сожалея ни о
чем из того, что я сделал в жизни, которая была честной жизнью
рабочего.
А ты, моя любимая, прости меня. Это будет последним горем,
которое я тебе причинил. Знай, что я умираю со всеми вами в
сердце, особенно с вами двоими.
О вас обоих мои последние мысли, и мои поцелуи, увы, послед¬
ние — для вас.
Твой муж, твой отец, который будет думать о вас до последней
секунды.
Да здравствует Французская коммунистическая партия!
Да здравствует Франция!
Андре Бреше»,
Жак Декур (Даниэль Декурдеманш), преподаватель лицея
Роллен, который носит-теперь его имя, и основатель «Леттр фран-
сез», в своем последнем письме к родителям, датированном 30 мая
1942 г. 6 час. 45 мин., писал:
«Я мог бы ведь погибнуть и на войне или даже во время бомбар¬
дировки этой ночью. Я не жалею поэтому, что наполнил смыслом
этот конец. Вы хорошо знаете, что я не совершил никакого пре¬
ступления, вам не придется краснеть за меня, я сумел выполнить
свой долг, долг француза. Я не считаю, что моя смерть является
катастрофой: подумайте, что в эту самую минуту, как и каждый
день, тысячи и тысячи бойцов всех национальностей гибнут, уно¬
симые великим шквалом, который уносит и мою жизнь.
Вы знаете, что я два месяца ждал того, что должно произойти
сегодня утром, и у меня было достаточно времени подготовиться
к этому. Но так как я неверующий, я не углублялся в мысли
о смерти, я склонен скорее смотреть на себя как на лист, оторвав¬
шийся от ветки,— он падает с дерева на землю, чтобы удобрить

Качество почвы зависит от качества листьев. Мне хочется мно¬
гое сказать о нашей французской молодежи, ведь на нее я возла¬
гаю все свои надежды...
Ваш Даниэль».
Мишель Манушьян в прощальном письме жене, которое он
написал 21 февраля 1944 г. перед расстрелом, говорил:
«Через несколько часов меня уже не будет в этом мире. Сего¬
дня после полудня, в 15 часов, нас расстреляют. Это мне пред¬
ставляется как бы несчастной случайностью в моей жизни: я в это
не верю, хотя и знаю, что никогда больше тебя не увижу. Что мне
написать тебе? Во мне все смутно и одновременно очень ясно.
Я вступил в армию освобождения солдатом-добровольцем и
умираю за два шага до победы и до цели.
Счастья тем, кто переживет нас и завтра ощутит сладость сво¬
боды и мира! Я убежден, что французский народ и все бойцы за
свободу будут достойно чтить нашу память...
С помощью друзей, которые пожелают почтить мою память,
издай мои стихи и рассказы... Если можно, отвези мои воспомина¬
ния родителям в Армению. Сейчас я пойду на смерть вместе с
моими 23 товарищами, пойду мужественно и со спокойной душой,
как человек, у которого совесть чиста...
Сегодня солнечно. Глядя на солнце и на прекрасную природу,
которые я так любил, я скажу «прощай» жизни и всем вам, моя
горячо любимая жена и мои горячо любимые друзья... Крепко об¬
нимаю тебя, твою сестру и всех друзей.
Прижимаю всех вас к сердцу. Прощайте.
Твой друг, твой товарищ, твой муж
Мишель Манушьян».
В своем последнем письме дедушке и бабушке Жан Робер,
которого гильотинировали в Ниме 22 апреля 1943 г., говорил:
«Несмотря на все ухищрения палачей, я и мой друг 1 не пали
духом. Только казнь положит конец нашему мужеству, загасит
наше пламя. Нельзя сломить стойкость патриота, коммуниста. Как
были бы счастливы капитулянты и изменники, если бы мы ока¬
зались слабыми. Пусть не тешат себя тщетной надеждой, мы этой
радости им не доставим. Скоро наступит их черед, и вы увидите,
как затрепещут эти подлецы.
Итак, мои родные и друзья, покидаю вас навсегда. В час смерти
я буду думать о вас. Мужество и надежда — таков был наш ло¬
зунг, пусть он станет и вашим лозунгом.
Обнимаю вас крепко и от всего сердца	Жан».
Невозможно спокойно читать письмо Франс Блок-Серазен, до¬
чери Жана Ришара Блока, заточенной в крепость Любек и каз¬
ненной в Гамбурге 12 февраля 1943 г.
«Друзья мои!
1 Друг, о котором говорит Жан Робер,— это тов. Файта, гильотинированный
одновременно с ним.
440

Сегодня вечером я умру: меня казнят в 9 часов. Мне не
страшно расставаться с жизнью, я только не хочу слишком много
думать о той жестокой боли, которую мне причиняет мысль о том,
что я покидаю всех вас, моих друзей.
...Многие товарищи расскажут вам о том, каким было наше,
мое заключение. Я не буду говорить об этом. Мне этого и не хо¬
чется. Мне хочется сказать вам «до свиданья». Я умираю без
страха. Повторю лишь, что единственное, что меня огорчает, это
расставание. Обещаю вам, что я буду сильной до конца. Я гор¬
жусь теми, кто уже пал, и теми, кто ежедневно отдает жизнь за
освобождение.
...Вы знаете, что я прожила счастливую жизнь, и мне в этой
жизни не о чем, совсем не о чем сожалеть.
У меня были друзья и любовь, и вы знаете, что я умираю за
мои убеждения.
Я не дрогну. Вы увидите то, что мне не доведется увидеть.
Живите же и вспоминайте обо мне без скорби. Я очень, очень спо¬
койна, счастлива, я никого не забыла... Я думаю обо всех вас, всех.
Я люблю вас, мои любимые, мои друзья, мои дорогие, мой Ролан.
Франс»,
Невозможно перечислить все имена, которые достойны того,
чтобы о них вспомнили, и, когда я пишу эти строки, я вновь вижу
родные лица, лица товарищей, гордо и мужественно погибших за
Францию, за свободу, за мирное будущее, за справедливость и
счастье.
Я вновь вижу Артюра Далиде, человека замечательного спо¬
койствия, силы воли и преданности, который знал важнейшие
секреты нелегальной организации коммунистической партии, вы¬
держал пытку и умер как герой из героев за Францию и за свой
идеал.
Я вновь вижу философа-коммуниста Жоржа Политцера, кото¬
рому 6 июня 1940 г. было поручено передать правительству того
времени предложение Французской коммунистической партии об
организации обороны Парижа от гитлеровских захватчиков, о на¬
казании агентов гитлеровской «пятой колонны», об освобождении
заключенных в тюрьму патриотов и о создании народного опол¬
чения для борьбы против гитлеровских захватчиков.
Будучи арестован и брошен в застенки гестапо, подвергнутый
чудовищным пыткам, Жорж Политцер умер как герой, коммунист,
патриот.
Тот же путь прошел молодой физик Жак Соломон, тесть кото¬
рого знаменитый ученый Поль Ланжевен сменил его в рядах пар¬
тии сразу же после Освобождения.
Я вновь вижу этих двух товарищей, двух блестящих ученых,
которые, разделяя коммунистические убеждения и патриотиче¬
ские чувства своих товарищей-рабочих, гордо и благородно пожер¬
твовали своей жизнью за великое дело родины и коммунизма.
441

Я вновь вижу Жана Катла, твердого и решительного, с кото¬
рым я не раз встречался в подполье. Он был гильотинирован в
тюрьме Санте и взошел на эшафот с пением «Марсельезы».
Я вновь вижу Шарля Неделека, который совершенно не счи¬
тался с собой и умер от истощения в темную ночь битвы в под¬
полье.
Я вновь вижу Феликса Кадраса, благородного и преданного
человека, который попал в лапы врага и был расстрелян.
Я вновь вижу Жоржа Водли, оптимистичного и смелого
эльзасца, до смерти замученного нацистами.
Я вновь вижу Бартелеми Рамье, упорного и верного труженика
с Луары, которого нацисты сбросили вместе с другими участника¬
ми движения Сопротивления в колодец шахты в департаменте Гар.
Я вновь вижу нашего незабвенного Габриэля Пери, написав¬
шего перед смертью замечательное письмо, которое тысячи фран¬
цузов и француженок читали, перечитывали и продолжают пере¬
читывать.
«Если бы мне пришлось начать жизнь снова, я пошел бы по тому
же пути.
Ночью я долго думал о таких верных словах моего дорогого
Поля Вайян-Кутюрье: он говорил, что коммунизм — это мо¬
лодость мира, коммунизм подготовляет светлое будущее. И вот
я умру, чтобы подготовить это светлое будущее».
Я вновь вижу Пьера Семара, прощальное письмо которого до¬
шло до нас почти чудом и которое является как бы его политиче¬
ским завещанием.
Вспоминая об этих лицах мужчин и юношей, как можно не
вспомнить и лица стольких героинь, пожертвовавших своей
жизнью, а среди них как можно не почтить память Даниэль Ка¬
занова?
Даниэль так и не вернулась из лагеря смерти, и, перед тем как
отправиться в это оказавшееся последним путешествие, она на¬
писала из форта Роменвиль 23 января 1943 г.:
«Я ощущаю то счастье, которое дает сознание, что ты никогда
не уклонялся от выполнения долга, счастье, которое дает горячая
молодая кровь в жилах. Наша прекрасная Франция будет свобод¬
ной, и наш идеал восторжествует».
Я вновь вижу лица погибшей в концлагере Даниэль, расстре¬
лянной нацистами Франсины Фромон, Розы Блан и Жаклины
Катрмер, которые воплотили в себе смелость и дух самопожертво¬
вания девушек и женщин Франции.
И я не могу не назвать здесь имя товарища, которого я лично
не знал, но о котором мне много говорили. Речь идет о коммуни¬
стке Сюзанне Лануа, преподавательнице педагогического инсти¬
тута в Дуэ, руководившей нелегальным издательством в департа¬
менте Нор, которая была арестована 2 марта 1944 г., подвергалась
непрерывным пыткам в течение четырех дней и ночей и умерла
под ударами нацистских палачей 6 марта.
442

Благодаря жертве всех этих известных и неизвестных героев,
отдавших свою жизнь, благодаря борьбе тех, кто никогда не терял
веры в родину, Освобождение в 1944 г. не стало неким подарком,
преподнесенным французскому народу, а было добыто в ходе упор¬
ных и тяжелых боев.
Заслуга Французской коммунистической партии состоит в том,
что она была несокрушимым авангардом французского движения
Сопротивления, что она первая организовала вооруженную борьбу
против захватчиков. И этот факт никто и ничто не может ни за¬
черкнуть, ни предать забвению.
Никто не может предать забвению тот факт, что в начале
1944 г., когда приближался час решающих битв, именно наша пар¬
тия заявляла: «Делать все во имя объединения всех французов для
национального восстания, для освобождения Франции, не позво¬
ляя себе останавливаться под каким бы то ни было влиянием, чуж¬
дым интересам родины; делать все во имя увеличения роли Фран¬
ции в ведении, войны для того, чтобы завтра она смогла вновь об¬
рести свою свободу, независимость и величие; делать все во имя
подготовки обновления нашей партии — таковы великие цели, ос¬
вещающие путь коммуниста, для которого высшей наградой явля¬
ется быть в числе лучших в освободительной борьбе и высший
идеал которого состоит в том, чтобы своим трудом, а если пона¬
добится, то, не щадя себя и своей крови, помогать продвиже¬
нию вперед по пути к освобождению человечества, к завоеванию
счастья».
Такие мысли вдохновляли коммунистов, которые всегда нахо¬
дились в первых рядах патриотов, борющихся за освобождение ро¬
дины, за свободу.
И как возглас веры и надежды для каждого из тех, кто прино¬
сил высшую жертву во имя освобождения Франции от нацист¬
ского ига, звучат незабываемые стихи Поля Элюара, прославляю¬
щие свободу:
И на ступенях смерти
Я пишу твое имя.
Эта борьба за свободу, за родину, в которой пало столько лю¬
дей — героев известных и безвестных,— ныне, в других условиях,
является борьбой миллионов французов и француженок, борьбой
великого народа, наследника славных традиций, народа, который
много боролся и будет бороться и впредь за независимость и сво¬
боду, народа, для которого как бы специально написал поэт такие
выразительные и полные глубокого смысла слова:
Я родился, чтобы познать тебя,
Чтобы назвать тебя:
Свобода.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Арсеньев Э. О Жаке Дюкло и его мемуарах 3
Предисловие к русскому изданию 6
Том первый
1896-1934 гг.
ПУТЬ, КОТОРЫЙ Я ИЗБРАЛ
От Вердена к коммунистической партии 11
Вступление в жизнь 13
Наша деревня во время революции — 16. Детство в дерев¬
не — 17. Годы ученичества — 21. Жажда знаний — 22. О чем
говорили в деревне — 27. «Отверженные» — 29. Банда Бон¬
но — 31. У меня пробуждается интерес к социализму — 32.
Юный провинциал в Париже — 34. Театральный клакёр —
37. Интересуюсь политикой — 40. Против закона о трехлет¬
ней военной службе — 41. На пороге войны — 44. Убийство
Жореса — 46. Продавец газет — 48. Рабочий Тарбского арсе¬
нала — 50.
Война 52
Личный номер 8222 — 55. На фронте — 56. Верден — 56.
В госпитале — 61. Среди изувеченных — 64. Снова на фрон¬
те — 65. Наступление 16 апреля — 67. Я попадаю в плен —
70. Новости — 72. В Германии — 73. В гессенской дерев¬
не — 76. Возвращение в лагерь — 77. На бумажной фабри¬
ке — 78. Возвращение в Мешеде — 79.
В рядах коммунистической партии 81
Кампания за освобождение участников восстания на Черном
море — 81. Страсбургский съезд — 83. Поездка Марселя Ка¬
шена и Л. О. Фроссара в Москву — 83. Турский съезд — 87.
После Турского съезда — 89. Какой была новая партия — 92.
Секретарь секции — 93. Подготовка к выборам — 95. Смерть
Ленина — 96. Я впервые выдвинут кандидатом в депутаты —
96. Собрание с участием Франсуа-Понсе — 99. Пребывание
в Андае — 100. Университет в Бобиньи — 103. Обыск в пар¬
тийной школе — 103. Организационная структура партии —
444

104. Против реакции и фашизма — 106. Политические труд¬
ности Левого блока — 107. Против войны в Марокко — 108.
Депутат и член Центрального Комитета — 110. Преследова¬
ния за антивоенную пропаганду — 113. В тюрьме — 115.
Первая поездка в СССР — 121. Выборы 1928 г.— 124.
Три года в подполье 129
Пребывание в Берлине — 130. Возвращение в Париж — 132.
Арест Мориса Тореза — 134. 1 августа 1929 г.— 136. Послед¬
ствия мирового экономического кризиса в Испании — 138.
Возвращение во Францию — 141. Направленная в меня пуля
убивает другого коммуниста — 144. Я терплю поражение от
Деа — 145. В берлинском подполье вместе с Георгием Димит¬
ровым — 148. Амстердамский конгресс — 154. Приход к вла¬
сти Гитлера — 155.
Перед лицом фашизма 157
Димитров — Генеральный секретарь Исполкома Коминтер¬
на — 159. Против колониализма — 161. Усиление во Фран¬
ции фашистской опасности — 163. 6 февраля — 165. К един¬
ству действий — 170. Национальная конференция в Иври —
175. Пакт о единстве действий — 178. К Народному фрон¬
ту — 181. Кто же должен был войти в Народный фронт? —
185. От Думерга до Фландена — 187.
Том второй
1935-1939 гг.
СОЛНЕЧНЫЕ ДНИ НАРОДНОГО ФРОНТА 191
Выбор 193
Против колониализма — 193. 14 июля 1935 г.— 197. Призыв
к объединению — 198. На стадионе Бюффало — 200. Нацио¬
нальный комитет Народного объединения — 202. VII конг¬
ресс Коммунистического Интернационала и его последст¬
вия — 203. О Французской коммунистической партии — 206.
Предложения Коминтерна Социалистическому Интернацио¬
налу — 208. Что произошло в Испании — 211. Дискуссия
с Ларго Кабальеро — 215.
Победа Народного фронта 218.
Рабочие занимают заводы — 222. Правительство Леона Блю¬
ма — 223. Матиньонские соглашения — 224. Энергичная за¬
конодательная деятельность — 225. На площади Нации —
226. Испанская война — 228. Правительство Ларго Кабаль¬
еро — 231. После возвращения из Испании — 232. Деваль¬
вация — 233.
Достижения, затруднения и слабости Народного фрон¬
та 236
Решения национальной конференции ФКП — 236. Трудности
внутри правительства — 238. Война в Испании продолжает¬
445

ся — 240. Я выступаю после Долорес Ибаррури — 242. Фа¬
шисты наглеют — 243. Съезд в Арле и рабочее единство
245. Народный фронт и колониальные народы — .246.
От Шотана до Блюма и Даладье 250
Второе правительство Леона Блюма — 251. На пути к мюн¬
хенской капитуляции — 253. Ухудшение международной об¬
становки — 255. Обвинительный акт — 256. Обвинительная
речь — 258. Социальные завоевания и мир под угрозой — 260.
Совместный призыв ФКП и КПГ — 261. Наша борьба против
мюнхенской капитуляции — 262. Позиция Советского Сою¬
за — 266. От Годесберга до Мюнхена — 266. Исподволь под¬
готовленный заговор — 268. Мюнхенская капитуляция и ан¬
тикоммунизм — 270. Новые требования фашистов — 271.
Габриэль Пери обвиняет — 271. Против антисоциальной по¬
литики правительства — 273.
Прыжок в войну 275
Гитлеровская «пятая колонна» в действии — 277. Против ко¬
лониализма — 278. Опасная дипломатическая игра — 279.
Происки Англии и Франции — 280. Наступление антиком¬
мунизма — 282. Люсьен Сампе перед судом — 284. Вторая
мировая война — 285. Снова в подполье — 287.
Том третий
БОРЬБА В ПОДПОЛЬЕ
Часть первая
1940-1942 гг.
От «странной войны» до Сталинградской битвы 289
От «странной войны» к краху 291
Интервью Мориса Тореза — 292. Планы правительства — 295.
Гитлеровское наступление — 296. Правительство пытается
восстановить контакты с СССР, которого еще недавно считало
врагом — 298. Новая реорганизация правительства — 299.
Коммунистическая партия предлагает защищать Париж —
299. Просьба о перемирии — 301. Петен и вишистская кли¬
ка — 304. Гитлеровские войска в Париже — 306. На пути
к движению Сопротивления — 309.
Первые шаги движения Сопротивления 313
Против колониализма — 319. Подпольный быт — 320. Три
«Л» —321. Страшная зима — 322. Когда приходится толкать
автобус — 323. Опасения, связанные с консьержкой — 324.
Гестаповская облава — 325. Перемены в настроениях населе¬
ния — 326. Призыв к созданию Национального фронта — 327.
Начало вооруженной борьбы — 328. Национальный фронт —
329.
446

Агрессия против Советского Союза 333
Выступление Сталина — 336. 14 июля в оккупированной
Франции — 338. «Крестовый поход против большевизма» —
339. Борьба патриотов и гитлеровские репрессии — 340. На¬
шумевшая железнодорожная катастрофа — 346. Расстрел
в Шатобриане — 346. Русская зима — 351. Расстрел Габриэ¬
ля Пери — 352.
Год немецкого наступления на Сталинград 354
Вместе с католиками — 359. Борьба против репрессий — 361.
Высадка американцев в Северной Африке — 365. Оккупация
южной зоны — 366. Лаваль расширяет свои права — 366.
Два генерала — 369. Размышления в конце года — 373.
Том третий
БОРЬБА В ПОДПОЛЬЕ
Часть вторая
1943—1945 гг.
От победы под Сталинградом до капитуляции в Берлине 375
Год сталинградской победы 377
«Объединяться, вооружаться, бороться!» — 377. Восстание
и освобождение — 378. Роспуск Коммунистического Интер¬
национала — 380. Наше одобрение — 381. Единство и борь¬
ба — 383. В Национальном совете Сопротивления — 387. За¬
щита позиций партии — 388.
Год освобождения Франции 391
Антикоммунизм и отношение к нему — 391. Накануне высад¬
ки союзников — 393. Второй фронт — 394. 14 июля — 396.
Битва за Париж — 397.
Парижское восстание 401
18 августа — канун восстания — 401. Суббота 19 августа —
403. Сражение начинается! — 404. Воскресенье 20 августа —
408. Что намерен предпринять противник? — 409. Переми¬
рие — 410. Страх перед народом — 413. 21 августа — 414.
Приближение союзных войск к Парижу — 415. Окончатель¬
ный провал перемирия — 416. 22 августа — 417. 23 авгус¬
та — 419. 24 августа — 420. 25 августа — 421. Возвращение
в Париж — 423. 26 августа — 424. Победоносное парижское
восстание — результат народной борьбы и единства — 425.
Роль движения Сопротивления в ведении войны на территории
Франции — 427.
В освобожденной Франции 429
Капитуляция гитлеровской Германии — 429. Была ли воз¬
можна социалистическая революция? — 432. Де Голль — Эй¬
зенхауэру — 433. Памяти расстрелянных — 435.

Жак Дюкло в детстве (слева)
со своим братом Жаном
Дом в Луэ (департамент Верхние
Пиренеи), в котором прошли
детские годы Жака Дюкл~>

В лагере Вальдаон (департамент Ду)	На фронте под Реймсом в 1917 г.
в 1916 г. перед новой отправкой на	(Жак Дюкло — первый слева)
фронт (Жак Дюкло — первый слева)

Жак Дюкло (на втором плане слева)
с матерью и двумя братьями
в 1919 г. после демобилизации

Жак Дюкло — кандидат в депутаты
на парламентских выборах в 1926 г.

Пропагандистская афиша
Французской компартии с портретом
Жака Дюкло в период парламентских
выборов 1932 г.
Jacques DUCLOS
Ouvrier patissier syndiqu6
secretaire du Parti Communiste
D Ё PU T Ё SORTANT
Candidat Communiste к Charonne—Pere-Lachaise
Centre la misirt et le cbdmage,
Contre la guerre imperialute et pour la defense de Г U. R. S. S.,
Contre la reaction sous toutes ses formes,
VOTEZ CLASSE CONTRE CLASSE! VOTEZ COMMUNISTE!
(Carte vendue un franc au profit du fonds electoral du Parti Communiste)

На митинге в поддержку единства
действий. Справа от Дюкло — видный
деятель социалистической партии
Жан Жиромский
Место Жака Дюкло в Сенате

Жак Дюкло — член Палаты депутатов
в период Народного фронта

Жак Дюкло с Морисом Торезом
и Марселем Кашеном
С Венуа Фрашоном, Марселем
Кашеном, Морисом Торезом
и одним из сыновей Тореза
на празднике «Юманите»

РУКОВОДСТВО ПАРТИИ	Морис Торез
В ГОДЫ ПОДПОЛЬЯ
(фотографии, распространенные	Жак Дюкло
полицией для розыска патриотов)	_
Ьенуа Фрашон
THOREZ Maurice
rui -бг-	W00<x	цоЛиЛ	(*3.	А,	(?.)
Лtruer ЛпиciCc- <vruux:
20. ■кил 0и.с3сих <i iVvry
£ч -cVptxtc сотпиииЛЕе.
&<-4«ctetxurf *><rtxru£
0u.(5<xtlii СоттшйМ* ftcui%ойА.
С ш\ <ДгЛ troui тпиГчх4
€ £-4 ё cuixf чДг -t!<K4)(ua6at«m rfftqale
DUCLOS JACQUES
лс fie £(4t«6t« 1896 й Xou*M l Ж1*4 Qufuniti)
Лти» -Лт*»ис\£е connu:
££<w«nua.'XU}Wufer«r \Л^\£а>п. e^U>nIi4*ui
«< <3*ovJe сommufuM* A/fia jiwu
W ww JtihAnr A Lxd£iwr&U. Ояб GbpuU)
t* • .IftuCdJU, J*.6cuiLfo«u/n**/u»& ^lar^aii
<M, t un Ad twit rrurrjnx» Jt, f cxclu&f
0* t »У1£апл4Ыиж JXic+utc
FRACHON beno.t
Ultu. 1895 <x CfiamCcn<feugcu»lXej(^<»tit)
ч1сии<1ч\лпил£е -con.ru*.:
АО. хм* liuxmxniut -й ULmtteu*^
-сС . тст.1лс -«Ai Comiif Сспйл£А*(2и.1л.(о»1ипши*й
<л xJccwtaiit ck fa ^	^
■c4i furtJed tt<nJ flwmfiwJt f' fcxccutif
Л totgorti>cvlAorv vf&tjat*

ЧЛЕНЫ ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА ФКП, ОТДАВШИЕ
ЖИЗНЬ ЗА ФРАНЦИЮ И СВОИ ИДЕАЛЫ
Пьер Семар
Жан Катла
л**
Щ
\
Ski
л]
ш Л
Феликс Кадрас
Шарль Неделек

Габриэль Пери	Бартелеми Рамьс
Пьер Ребьер	Жорж Водли

Фальшивые удостоверения личности,
которыми пользовался Жак Дюкло в годы войны
CARTE DTDENTITE
»	   I.»».	—
Prcwems ; j\cuic«iA у
1Nli l« <T
Otre d«|*rt«ment 1
Nationality :
Protection . j££/b<Xsifr£' j
fXmnciie : tycbbt i,
xltt-iv	1■»£di~»rV.VO (ч
..	BIONALEMEMT	'
!t*JUe dt*J-6£	-!,-	}	Do» CCoCl Bms
I СЪ*»*11« r/.(^ j I Wmensioa
i MdoMach* —• /— i Fwi*"«»•	 -
I »*"T	/-	llejnt	> - . £bCn*iA	 —
I jj|g» ^rlwatiyi'* ^	    ,	*	? A,'
Emprtime <i'
jf-T-' 1 - ^mr, du liluhirb,
isiiiiit. &
: f IS FHtTbT DJC POLICE,
^	^ /У . „
b Л	Лч f\ i

CARTE Р1РЕЫТ1ТЁ
Nom of (KiXuxXnJ'
РгУпопнстСоалло
Nationality ^
Profession ox смД* i
Ne le At>cboW. Л%ЧА
A (ScVuLuxm Dyp* ft f4
Domicile-Cx {«*£* -
\{ QAjJXs .A& (XAa^a'-1-'
SIGNAL
Taille A ti0
Cheveux dc^t •
Moustache JU*t-
Teux лла-Ov.
Signes Particuliers
Le tituUirc.
^ • С aw €>L*eL'£^c
Temoim :
st(,’ а.к’и. .
Vu prMjrhl	d#kSijn*turei
u20 .lAtltf 19.40

Нелегальные номера газеты
«Юманите» в годы войны

Первые номера легальной
«Юманите»
aim
Mumtie ржанцап
Vive la КериЫЦое !
Vive iwlre (jrawl Parb!
Vive la fraoee llbre li
danlr el democrat!.
BITMLLE DE FRANCE ET DE PARIS CONTINUE
Les Allies doivent etre remits dans la capitale ИЬёгёе
	 	 par	la	levee	en	masse	de	ses fils
La guerrl
•Tilts K-:*.!-,-	■
i
IШШШ.
та?8
:'Шт
A la population de la Region parisienne
CITOYENS. CITOYENNES
SKaSrAv; “lvr‘£F "issnrrsirrrs:
штттшт
•—nsass
-is
5л=тг;==г.г :~нз
r Sivr: r_:r:c.
MON! Paris ifest pis MM!
AtX ARMFS dtovens!
Formons aos balaillons'
ESmON i AflStENNE
lHumanite
OfWASt CIKTAAL иЛдаЛ CfekuMSTt ГААК„А15
JAoMt	VAAlAMt	COWTVMCa
abretn* no, „lion, ! j	“r.'IT-cTj	j	"	MAtDi	T
Qv I* moo .mput <i*» loth*»
•( d«t trcriV»»
L mction d„ F.F.L
Г Alen qua las Aiks av»m"|
I Parts, las Fra«<*s doNwi p
| les armes К раПюрк м t
: liberate»
Maurice THO
П L
MORT AUX BOCHES ET AUX TRAITREJ
Parisiens ! Debout et au combatl
Repous»er let appeis a la lacheie dirid» par lea Allemands сил-тетен;
Mettre en action tosles lea MILICES PATRIOTIQUES;
Manifestations de masse pour permettre au peuple de ae тоЫПяег f|
entler pour le comhni.
Tout «л* arme pour qui reut se. hattre.
IHSVRRECTIOH POPPEAIRE ! GREVE GE.\ERALE !
Pour gagner la baiaille de Paris et hAter Vheure de la dMwrunce tot ale de la Pairl
Iarriere les laches et les combinardsI
|La baiaille de Paris
<v JartfUM (HX LOS
Metallos parisiil
Aux arme

Па улице восставшего
Парижа

Сцены на улицах восставшего
I |арижа

Полковник Фабьен

ЖАК ДЮКЛО
Мемуары
Издание второе
I
1896-1945
Перевод «Мемуаров» Жака Дюкло с французского Ю. И. Зуева,
Е. Н. Корендясова, В. Н. Николаева,
А. А. Тарасевича-Скрыльникова, Д. 3. Яку хина
Заведующий редакцией А. В. Никольский
Редактор Ю. А. Егоров
Младший редактор Т. К. Сперанская
Художник В. А. Иванов
Художественный редактор Е. А. Андрусенко
Технический редактор Е. Ф. Леонова.
ИБ № 5611
Сдано в набор 23.01.85. Подписано в печать
31.05.85. Формат 60X90'/ie. Бумага книжно¬
журнальная офсетная. Гарнитура «Обыкновен¬
ная новая». Печать офсетная. Уел. печ. л. 29,38.
Уел. кр.-отт. 30,63, в суперобложке 31,38.
Уч. изд. л. 31,18. Тираж 80 тыс. экз. Заказ
№ 369. Цена 1 р. 50 к., в суперобложке 1 р. 60 к.
Политиздат. 125811, ГСП, Москва, А-47, Миус¬
ская пл., 7.
Ордена Ленина типография «Красный пролета¬
рий». 103473, Москва, И-473, Краснопролетар¬
ская, 16.

1
ЖАК ДЮКЛО Мемуары

Утром 22 августа 1944 г.
над Парижем как удар грома
пронесся призыв:
на баррикады!
Весь народ поднялся на борьбу.
Город встал во весь
свой рост. Все годилось
для борьбы: булыжники, дома,
автомобили.
На баррикады! И как всегда,
на призыв откликнулась
женщина Парижа. И вновь
появился извечный парижский
гаврош.
Фасады домов выкрикивали
друг другу призыв Парижского
комитета Освобождения:
«ПАРИЖАНЕ!
Восставший народ Парижа
уже освободил многие здания
столицы.
Одержана первая большая
победа.
Борьба продолжается.
Она должна продолжаться
до тех пор, пока враг
не будет изгнан из Парижского
района.
Смелее, чем когда-либо,
— все на бой!
Выполняйте приказ
о всеобщей мобилизации.
Вступайте в отряды ФФИ!
Все население должно
любыми средствами мешать
передвижениям врага.
Рубите деревья,
копайте противотанковые рвы
стройте баррикады!
Пусть союзников встретит
победоносный народ!»

Утром 22 августа 1944 г.
над Парижем как удар грома
пронесся призыв:
на баррикады!
Весь народ поднялся на борьбу.
Город встал во весь
свой рост. Все годилось
для борьбы: булыжники, дома,
автомобили.
На баррикады! И как всегда,
на призыв откликнулась
женщина Парижа. И вновь
появился извечный парижский
гаврош.
Фасады домов выкрикивали
друг другу призыв Парижского
комитета Освобождения:
«ПАРИЖАНЕ!
Восставший народ Парижа
уже освободил многие здания
столицы.
Одержана первая большая
победа.
Борьба продолжается.
Она должна продолжаться
до тех пор, пока враг
не будет изгнан из Парижского
района.
Смелее, чем когда-либо,
— все на бой!
Выполняйте приказ
о всеобщей мобилизации.
Вступайте в отряды ФФИ!
Все население должно
любыми средствами мешать
передвижениям врага.
Рубите деревья,
копайте противотанковые рвы,
стройте баррикады!
Пусть союзников встретит
победоносный народ!»
Л
&
cd
>9
ф
О
Й
1