Автор: Трушкова И.Ю.
Теги: костюмы одежда национальная одежда моды украшения декоративно прикладное искусство этнография этнология антропология народные традиции
ISBN: 978-5-6049798-5
Год: 2023
Текст
Совместная научная лаборатория «Социальные и этнокультурные аспекты устойчивого развития
сельских территорий Камско-Вятского региона»
ФГБОУ ВО «Вятский государственный агротехнологический университет»
и ФГБУН «Удмуртский федеральный исследовательский центр
Уральского отделения Российской академии наук»
Этнокультурное наследие Вятского региона
Том 31
И. Ю. Трушкова
Традиционные костюмные комплексы
Вятского края:
проблемы формирования, взаимовлияния
и современного состояния
Монография
2-е издание, дополненное
Киров
Аверс
2023
УДК 391
ББК 85.126(2Рос=4Кир)
Т80
Рецензенты:
Владыкин В. Е. – доктор исторических наук, профессор, заслуженный деятель на-
уки Удмуртской Республики;
Чагин Г. Н.
– доктор исторических наук, профессор, почетный работник высшего
профессионального образования РФ.
Трушкова, И. Ю.
Т80
Традиционные костюмные комплексы Вятского края: проблемы формиро-
вания, взаимовлияния, современного состояния : монография / И. Ю. Трушко-
ва. – 2-е изд., дополн. – Киров : Аверс, 2023. – 176 с. : табл., цв. ил., фото. ; 29 см. –
(Этнокультурное наследие Вятского региона ; т. 31). – ISBN 978-5-6049798-5 -3. –
Текст (визуальный) непосредственный.
В монографии дается характеристика традиционных костюмных комплексов разных эт-
нических групп населения Вятского региона в контексте функционирования его как поли-
этнической территории, представлены направления взаимовлияния этнических культур на
материалах народной одежды и перспективы существования в ХХ веке.
Книга может представлять интерес для этнографов, специалистов в области образования
и культуры, а также для всех, кто интересуется историей Вятского региона.
УДК 391
ББК 85.126(2Рос=4Кир)
ISBN 978-5-6049798-5-3
© Трушкова И. Ю., 2023
© D.C . Lewis, Kent, UK, перевод Summery, 2023
Всем жителям Вятского края,
своим родственникам,
Учителям, друзьям из музеев,
коллегам по науке и образованию
посвящается...
4
Оглавление
Введение................................................................................................................................................................ 5
Глава I. Вопросы формирования контактной этнокультуры в Вятском крае ...................... 10
1.1. Природно-географические условия жизнедеятельности.............................................................. 10
1.2. Историко-культурные особенности формирования локальных комплексов .................... 11
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вятке и их историко-этнографи-
ческие параметры ...........................................................................................................................................23
2.1. Русские КК ................................................................................................................................................................. 24
2.2. Коми КК....................................................................................................................................................................... 78
2.3. Удмуртские КК ........................................................................................................................................................ 88
2.4 . Марийские КК........................................................................................................................................................108
2.5 . Татарские КК ..........................................................................................................................................................129
2.6 . КК «столыпинских» и «сталинских» переселенцев.........................................................................136
Глава III. Проблемы этнокультурного взаимодействия по материалам
традиционных КК ........................................................................................................................................ 141
3.1 . Архаические компоненты, традиции и инновации .........................................................................141
3.2 . Функционирование материальной культуры в иноэтническом окружении ...................151
3.3 . Уровни взаимовлияния ...................................................................................................................................155
Заключение ..................................................................................................................................................... 158
Summery............................................................................................................................................................ 161
Приложения .................................................................................................................................................... 167
5
Введение
Актуальность. Народная одежда по праву считается одним из наиболее устойчивых
элементов материальной культуры. На протяжении различных исторических периодов в ней
наиболее ярко отражаются разные моменты этнической истории, особенности хозяйственно-
культурного типа, некоторые виды традиционных производств, промыслов и т.п . Кроме того,
традиционная одежда играет определенную роль в разных формах обрядности, с ней связаны
изменения в этническом идентитете, этнопедагогические установки и другие компоненты
духовной культуры. Таким образом, народная одежда является определенным синтезом ма-
териальной и духовной культуры, весьма аттрактивной частью этнокультурного наследия
каждого народа.
В настоящее время наиболее актуальным видится изучение традиционной одежды не
в сравнительно однородной этнической среде, а в так называемом этническом пограничье.
При всем существующем многообразии соответствующих исследований при картографиро-
вании особенностей традиционной одежды именно пограничные районы остаются белыми
пятнами; имеющаяся по ним информация не полна, иногда страдает неточностями, не совсем
оправданными таксономическими построениями.
В связи с этим целесообразными могут быть исследования данных проблем на материа-
ле Вятского региона как своеобразного этнического пограничья, так как здесь на протяжении
нескольких веков контактируют культуры финно-угорского, славянского и тюркского миров.
Весьма актуальными также являются и выявление уровня дискретности вариантов ко-
стюмных комплексов (КК), характеристика наиболее типичных и промежуточных вариантов
традиционных костюмов, писание течения различных процессов как внутри каждого КК, так
и вне его, при взаимодействии с другими.
Рассмотрение этих вопросов и изучение материалов не только применительно к концу
XIX – началу XX в., но и далее, по возможности в течение всего XX столетия, позволяет просле-
дить некоторые закономерности в исторических изменениях КК практически до современ-
ного периода.
В конце XX века, когда межэтнические отношения вышли на более сложный цивилиза-
ционный уровень, изучение вопросов культурно-исторических взаимовлияний приобретает
особую актуальность и для понимания современных процессов.
Поэтому актуальными становятся целостная характеристика и выявление своеобразия
в традиционной одежде различных этнических групп населения Вятского края в конце XIX –
ХХ в., включая общую характеристику процесса складывания этнокультурного пограничья в
Вятском крае, выявление костюмных комплексов в традиционной одежде вятских крестьян
в условиях полиэтнической среды. Важным является и определение направлений традици-
онных и инновационных процессов в КК, выявление механизмов, уровней взаимодействий
между различными КК, результатов этих взаимодействий.
Степень изученности темы. В имеющейся дореволюционной и послереволюционной
этнографической литературе, посвященной не только Вятскому краю, но и всему Приураль-
ско-Поволжскому региону, информация о предметах народной одежды рассматривалась чаще
для описания различных частей костюма, краткой его характеристики, нередко без четкой
этнотерриториальной привязки.
Так, например, в основательном труде путешественника и исследователя XVIII века
И.Г. Георги «Описание всех обитающих в Российском государстве народов...» (1799) даются
примеры костюмов в целом, описывается марийский костюм вообще, удмуртский, татарский,
русский и т.д . Региональные отличия отмечаются фрагментарно при половозрастных и со-
словных характеристиках одежды.
А.И. Герценом в работе «Вотяки и черемисы» (ВГВ, 1838, N1-5) кратко описывается уд-
муртский женский и мужской костюм, отмечается ношение мужчинами у пояса и пришитых
6
Введение
к нему ножен для ножа и топора, использование женщинами головного убора из бересты,
украшений из монет, а также «шаровар и шитой мелкими цветами рубахи». Одежда марийцев
сравнивается с удмуртской, но конкретное локальное бытование описываемых предметов
одежды не отмечается.
Некоторыми вятскими дореволюционными исследователями в местных изданиях (ВГВ,
ПКВГ) приводятся интересные описания элементов традиционного костюма, упоминаются
их диалектные названия, точное территориальное распространение, но сами описания от-
рывочны. Они даются в основном в контексте изложения информации о свадьбах (И. Красно-
перов, 1860; Н. Блинов 1865), об обрядах, связанных с рождением ребенка (А. Фармаковский,
1879), о похоронах, церковных праздниках (В.К . Магницкий, 1883). У И.П . Селивановского
(1892) в материалах по описанию местных промыслов отмечается преобразование ткачества
из индивидуального занятия в промысел. Как исчезающий вид промысла в с. Истобенском
Орловского уезда отмечается шитье золотом, серебром женских головных уборов для сбыта
их в «глухих уголках» Котельничского уезда и в Вологодской губернии.
В работах И.Н. Смирнова (1889, 1890, 1891), посвященных описанию культуры и быта
марийцев, удмуртов, коми, есть разделы с пространным описанием одежды, анализом явле-
ний в ней.
В «Материалах для Объяснительного Областного словаря Вятского говора» Н.М. Васне-
цова приводятся некоторые локальные названия частей костюма, географическая привязка
указывается так: «В состав предлагаемого словаря вошли слова, употребляемые в местностях
Вятского, Нолинского и частию Уржумского уездов, но большинство их слышится, можно ска-
зать, повсеместно в Вятском крае, особенно в Котельничском и Орловском уездах» (Васнецов,
1930, 3).
В связи с описанием некоторых обрядов, особенностей в самосознании, характера осво-
ения русскими Вятского региона приводятся сведения о крестьянской одежде и Д.К . Зелени-
ным в работах 1901-1913 гг.
Особо хочется отметить работу А.Ф. Теплоухова «Женские головные уборы пермяков
и их отношение к старинным уборам местного русского населения» (1916). В ней он делает
успешную попытку описать головные уборы коми-пермяков в сравнении с соответствующи-
ми русскими головными уборами.
Таким образом, дореволюционная региональная этнографическая литература содер-
жит мириады ярких сведений о традиционной одежде населения Вятки, ценные еще и тем,
что они фиксируют особенности, наблюдаемые в XIX веке. Однако эта информация собира-
лась не всегда целенаправленно и содержится в публикациях на разные темы.
На протяжении ХХ века изучение народной одежды вообще, не только Вятского реги-
она, вышло на новый уровень. В нем четко вырисовывались «национальные» направления.
Появилась целая серия замечательных работ по одежде народов Поволжья и Приура-
лья. В них академически рассматриваются народные костюмы, начиная с сырья, технологий
изготовления, собственно предметов одежды, образующих костюмы, некоторые костюмные
комплексы. Это работы В.Н. Белицер (1947, 1951, 1958), Н.И . Гаген-Торн (1960), К .И . Козловой
(1964), Т.А . Крюковой (1950,1951).
Данные исследования дополнялись информацией из широко развернувшихся после
Великой Отечественной войны археологических изысканий в регионе. Материалы по рекон-
струкции костюмов предков современных финно-угров имеются в трудах целой плеяды уче-
ных-археологов (А.В. Збруевой, 1952; О.Н. Бадера, В.А . Оборина, 1958; Э.А . Савельевой, 1969;
А.Х . Халикова, 1969; В.Ф. Генинга, 1970; А.Г. Архипова, 1973; Л.А . Голубевой, 1979; Ю.А . Поля-
кова, 1980; Р.Д. Голдиной, 1985; М.Г. Ивановой, 1992; Т.Б . Никитиной, 1992; В.С . Патрушева,
1992; Н.И . Шутовой, 1992). Эти и другие материалы можно рассматривать как своеобразную
ретроспективу традиционных костюмов XIX в.
В чисто этнографических работах расширяется проблематика, вырисовывается искус-
ствоведческий аспект изучений (Г.Н . Климова, 1973; С.Н . Виноградов, 1974; Л.С . Грибова, 1980;
Г.И . Соловьева, 1982; Э. Меджитова, 1985; К. Климов, 1988; Народное искусство коми, 1994).
Среди традиционных костюмов региона достаточно полно, всесторонне изучен удмуртский
костюм. В 1970 -80 -е годы в нем уже изучаются локальные варианты, традиционная пробле-
7
матика расширяется за счет исследований связей костюмных комплексов с религиозными
установками, воршудной организацией, характеристики декора (С.Х . Лебедева, А.Ю. Петер-
сон, 1979, К .М. Климов, 1980, С.Х . Лебедева, 1980, И.А . Косарева, 1986, С.Х . Лебедева, М.Г. Ата-
манов, 1987, И.А . Косарева, 1986). Марийскому народному костюму (сырью, изготовлению, ис-
пользованию, географическим вариантам) посвящается монография Т.Л. Молотовой (1992).
Таким же образом – полно и всесторонне – рассматривается башкирский народный костюм в
книге С.Н. Шитовой (1995).
Параллельно идут некоторые исследования элементов традиционных костюмов в кон-
тексте межэтнических связей (К.И . Козлова, 1961, 1976, Т.А . Крюкова, 1967).
Как правило, почти во всех названных выше работах об одежде народов региона име-
ются и вятские материалы, но большее внимание в них уделяется территориям современных
республик, а материалы Кировской области рассматриваются как этническая периферия для
каждой конкретной республики, что, безусловно, верно. Но в результате вятский край не вы-
глядит как самостоятельный объект для соответствующих видов этнографического изуче-
ния, хотя, в целом, имеющиеся результаты этнографических исследований впечатляют вели-
чиной и степенью проработанности проблем.
Наиболее сложную картину в изучении одежды Вятского региона представляют иссле-
дования русского костюма на Вятке.
В 1927 году в Трудах Вятского областного музея вышла работа Е.В. Матвеевой с описа-
нием традиционной русской культуры, в том числе и одежды, в Куменской волости Вятского
уезда.
Во второй половине ХХ века информация по вятскому русскому костюму дается в статье
Г.М. Масловой, Т.В. Станюкович (1960) в комплексе с другими приуральскими материалами и
через сравнение культуры сельского и городского населения. Костюм описывался по видам,
предметам одежды: штаны, рубахи, сарафаны, юбки, кофты, головные уборы, пояса, обувь,
верхняя одежда.
В историко-этнографическом Атласе «Русские» (1967) имеется довольно обширная ин-
формация о традиционной одежде вятских крестьян. В работе по составлению Атласа были
использованы некоторые музейные фонды региона, письменная информация из Архива РГО.
Но, к сожалению, большой объем исследования не позволил авторам детально представить
информацию об одежде Вятки. Кроме того, за исходную ячейку, некий таксон, взята терри-
тория конкретного уезда, что для Вятского региона как этнического пограничья не совсем
оправдано, так как исторические особенности освоения его определили существование раз-
ных этнокультурных традиций на территориях некоторых уездов.
В монографии Е.П . Бусыгина (1966) вопросам крестьянской одежды посвящена целая
глава, в которой описываются материалы, мужская и женская одежда, головные уборы, обувь,
аксессуары.
Фрагментарно или опосредованно даны материалы по вятскому русскому костюму
в Альбоме Н.П. Молотовой и Н.Н. Сосниной (1984), в монографиях И.П . Работновой (1964),
М.Н . Мерцаловой (1975), и в Определителе «Крестьянская одежда населения Европейской
России» (1971). В книге В.Ф. Пармона о русском костюме (1994) нет собственно вятских мате-
риалов, но четко подаются костюмные комплексы вологодской, архангельской, нижегород-
ской территорий – мест, откуда выявлялись направления освоения русскими людьми Вят-
ского края. В монографии Г.Н. Чагина (1995) специфике одежды русских крестьян Среднего
Урала, пограничного с Вяткой региона, посвящена целая глава. В ней академически представ-
лены материалы по народному костюму, причем в весьма широком хронологическом диапа-
зоне. Особую ценность имеют обработанные письменные источники РГАДА, других архивов,
музеев.
Таким образом, настоящая работа о КК Вятского региона не оспаривает выводы, резуль-
таты предыдущих исследователей, а дополняет и развивает их, делает более углубленными
знания о традиционном костюме как многоплановом этнографическом источнике.
База источников, используемых в работе, включает в себя, прежде всего, этнографи-
ческие коллекции вятских музеев, а именно – Кировского областного краеведческого музея,
районных музеев Кировской области. Конечно же, старейший из них – Кировский (Вятский),
8
Введение
основанный еще в 1866 году; тогда же начали комплектоваться и первые этнографические
коллекции из пожертвований, далее – из экспедиций и т.п .
В комплекс музейных фондов входят и этнографические собрания Советского (Кукар-
ского) музея, основанного в 1920-е годы. Одними из первых поступлений в этот музей были,
вероятно, коллекции Кукарского образовательного общества, начавшего сборы материалов
еще в 1910-е годы. Обследованы этнографические фонды Малмыжского, Уржумского, Ко-
тельничского, Слободского, Яранского музеев, основанных также в 1920-е годы. Проводилась
соответствующая работа и в более молодых музеях области: Афанасьевском, Кайском, Кир-
синском, Лальском, Подосиновском, Тужинском, Зуевском, Унинском, Кильмезском, Вятско-
полянском, Пижанском, Кикнурском, Санчурском, Оричевском и некоторых других.
Предметы традиционных КК изучались комплексно, из разных типов хранения: музей-
ные подлинники костюмов, материалов для них, кожаная и лыковая обувь, украшения, в том
числе и из хранения драгоценных металлов, фотодокументы, включая ценную коллекцию
стеклянных негативов и фотографий начала ХХ века. В целом в работе используется, ком-
плексно вводится в научный оборот информация примерно о двух тысячах музейных экспо-
натов.
Эти сведения дополняются наблюдениями автора во время экспедиционных обследо-
ваний области, проводимых в разные районы Кировской области. Только с 1990 по 2002 годы
были проведены этнографические обследования в Лузском, Опаринском, Мурашинском, Ко-
тельническом, Даровском, Оричевском, Тужинском, Санчурском, Кикнурском, Лебяжском,
Советском, Свечинском, Сунском, Пижанском, Лебяжском, Уржумском, Малмыжском, Вятско-
полянском, Кильмезском, Нолинском, Немском, Унинском, Зуевском, Кирово-Чепецком, Сло-
бодском, Омутнинском, Верхнекамском районах Кировской области. В последующие годы
данная информация дополнялась.
В результате этих работ удалось обследовать практически все вятские пограничья, вну-
тренние районы, за исключением некоторых центральных, где степень урбанизации выше, а
следовательно, меньше сохранность традиционной культуры, но экспонаты местных музеев
дают представления о соответствующих КК.
В полевых условиях собирались не только коллекции крестьянской одежды, но и ло-
кальные названия элементов костюма, сопутствующая информация, сохраняющаяся до на-
ших дней.
Дополнением к данной группе источников служат материалы ЦГАКО, ф.582 – Фонд Вят-
ского губернатора, ф.237 – Фонд Вятской консистории. Вместе с описанием жизни и быта кре-
стьян, религии, в архивных документах есть сведения и о традиционной одежде.
Особо хочется отметить центральные этнографические источники, в частности коллек-
ции традиционных костюмов из главного этнографического собрания нашей страны – Рос-
сийского этнографического музея. Сведения о хранимых им предметах одежды населения
Вятского края используются в диссертационной работе.
Кроме того, в работе привлечены сведения, содержащиеся в Архиве Русского Географи-
ческого общества, в частности описания разных сторон жизни вятских жителей, датируемые
серединой XIX века.
Объект и предмет исследования. Объектом исследования выступает все разнообра-
зие традиционных костюмов многоэтничного населения Вятского региона, предметом – во-
просы формирования территории этнического контактирования, генезиса традиционных
костюмов, характеристика локальных костюмных комплексов, а также вопросы взаимовлия-
ния, сохранения этнических маркеров и стилизации.
Цель и задачи исследования. Цель работы – анализ традиционных костюмов населе-
ния Вятского края, в задачи входит реконструкция формирования контактной этнокультуры,
описание локальных костюмных комплексов, выявление условий сохранения архаики, на-
правлений стилизации и взаимовлияний элементов в народной одежде.
Географические рамки исследования ограничены в основном территорией Вятского
края. Исключены некоторые уезды бывшей Вятской губернии – Елабужской, часть Глазовско-
го, Сарапульский, так как еще в начале ХХ века исследователями отмечалось большее куль-
турное тяготение этих районов к промышленному Прикамью, чем к аграрной Вятке. При этом
9
рассматриваются КК из вятско-вологодского пограничья как своеобразного форпоста освое-
ния русскими региона.
Хронологические рамки исследования определяются второй половиной XIX – ХХ века-
ми. Это – период наиболее ярких (пореформенных и других) преобразований в крестьянской
одежде, а также время, к которому принадлежит основная масса источников, используемых
в работе.
Методологическая основа исследования. Традиционные костюмные комплексы ис-
следуются на уровне региона, как единое целое и с учетом их динамики.
Среди применяемых методов – не только «классические для исторических наук срав-
нительно-исторические построения, но и этнографические экспедиционные и камеральные,
методы и приемы музейной работы, обработки архивных документов и т.д . Используемые
принципы – историзма, объективности и системности.
Научная новизна исследования. «Новое прочтение» костюмных комплексов – иссле-
дование их в полиэтничном пространстве, а не в сравнительно однородной национальной
среде – обеспечивается тем, что Вятский край рассматривается как единое место проживания
различных народов, а не отдельно русских, марийцев, удмуртов, коми, татар и других этни-
ческих групп. В научный оборот вводится информация о более чем двух тысячах музейных,
экспедиционных предметах традиционной одежды и сопутствующих им вещах.
При проведенном сплошном этнографическом обследовании указанной территории
выделены не только наиболее яркие КК в национальной одежде, но и серия промежуточных,
пограничных вариантов.
Впервые выявлены механизмы взаимодействий и определены уровни взаимопроник-
новений различных элементов костюма. На основе проведенных исследований возможно
более полное, целостное восприятие традиционной одежды населения края как сложного
многопланового источника. Полученные данные открывают перспективу изучения костюма
не только как источника по материальной культуре, но и как совокупности информации об
этногенезе, этнической истории, идентитете, этнопедагогике и т.п . Результаты работы позво-
ляют шире использовать полученные данные в учебном процессе по региональной истории в
рамках учреждений образования, культуры.
Структура работы. Работа состоит из Введения, трех глав с 483 цветными и черно-
белыми иллюстрациями, заключения и приложений, включающих список использованных
источников, библиографический список, список сокращений, карту распространения ко-
стюмных комплексов в Вятском регионе.
10
Глава I. Вопросы формирования контактной этнокультуры в Вятском крае
Глава I. Вопросы формирования
контактной этнокультуры в Вятском крае
Ярким, весьма своеобразным явлением представляется история Вятского региона, но
для изучения традиционной одежды его населения целесообразнее рассматривать ее, образ-
но говоря, «через этнографические очки». Но и в сложной этнической истории данной тер-
ритории для изучения костюмных комплексов, общего и особенного в них, актуальными ви-
дятся вопросы формирования этнического пограничья. Безусловно, оно складывалось и под
воздействием природно-географического фактора.
1.1. Природно-географические условия жизнедеятельности
Рельеф, климат, фауна и флора на территории современной Кировской области сформи-
ровались и практически не изменялись с ледникового периода. (Природа Кировской области,
1960; 37).
Илл. 1. Физическая карта Кировской области
11
Вятский край находится в восточной части Восточно-европейской равнины, но, несмо-
тря на общий равнинный характер поверхности, рельеф области отличается значительной
рассеченностью Малым Вятским увалом в центре и Верхнекамским увалом на востоке; рав-
нинные участки рассечены довольно густой речной сетью. Реки региона относятся к Волж-
скому и Северо-Двинскому бассейнам. У главной водной артерии Вятки имеется около ста
двадцати мелких и крупных притоков (илл.1). Это определяло условия расселения людей с
древности. Наличие же в реках осетровых, лососевых, карповых, окуневых и других рыб обес-
печивало развитие рыболовства.
Железные руды на территории края находятся на болотах, залегают не глубоко, что да-
вало человеку возможность использовать их с давних времен.
Климат достаточно теплый и влажный. Но снежный покров, лежащий около пяти-ше-
сти месяцев в году, тая весной, уносит гумус с полей, так как рельеф региона не ровный. Это
обусловливает некоторую специфику в приемах земледелия. И в агроклиматическом плане
на территории современной Кировской области выделяются северная, центральная, и южная
зоны. Почвы дерново-подзолистые, суглинки, супеси (Природа Кировской области, 1960, 75,
53, 91).
Даже в ХХ веке 54% занимают хвойно-широколиственные леса, в которых обитает бо-
лее двухсот видов птиц, звери, в том числе хищные. Вятское «птичье многообразие» состав-
ляет 37 % орнитофауны России (Сотников, 1997, 440).
Флора в крае разнообразная. Не выезжая за его пределы, можно познакомиться с пред-
ставителями восточной, западной, северной и южной флоры. Представителей цветочной
флоры насчитывается около 900 видов – своеобразный заповедник. С древности здесь про-
израстали растения-красители типа березы, черники, черемухи, зверобоя продырявленного,
подмаренников северного и мягкого, дуба, крапивы. Встречаются дубильные растения – для
обработки кож; из липы выделывались рогожи, в хозяйстве можно также использовать раз-
ные виды ив. Своеобразным символом вятской земли стал лен-долгунец, превративший Вят-
ку в настоящее «льняное царство». Но хотя отдельные районы и различаются по природным
показателям, эти отличия не резки; районы, если можно так сказать, плавно переходят друг
в друга. Тяготение к различным районам отразилось на нечеткости границ территориаль-
но-административных образований, существовавших в разные исторические периоды в Вят-
ском крае (Природа Кировской области, 1960; 134, 67-68).
Так, особенности географического положения, климатические, рельефные, почвенные
характеристики, сеть рек, специфика животного и растительного мира предполагают, как бы
закладывают изначально некоторое своеобразие в адаптации человека к природе, в ведении
хозяйства и т.д. Однако в такой системе заложены и предпосылки для коммуникативного раз-
вития. Тем самым обусловливается постоянное взаимодействие дифференциационных и ин-
теграционных процессов в развитии общества.
1.2. Историко-культурные особенности формирования
локальных комплексов
Известно, что развитие этносов характеризуется чередованием дифференциационных
и интеграционных процессов (Арутюнов, 1989; 93). С появлением присваивающего хозяйства
они приобретают вполне развитые, отчетливые формы.
VIII-III вв. до нашей эры определялись существованием Ананьинской этнокультурной
общности в Приуралье. Она связана генетически как с предшествующими культурами эпохи
поздней бронзы, так и с последующими культурами железного века. Переемницами Анань-
инской ЭКО на территории Вятского региона являлись Пьяноборская культура (худяковский
вариант), культура части переселившихся чегандинцев, далее – Еманаевская (V-IX вв. н .э .), ис-
пытавшая влияние древнемарийских и других племен. Наблюдалось болгарское влияние, под
давлением древнемарийских этнических групп удмурты с рек Пижмы и Вятки переселялись
на восток, на левобережные вятские притоки (Голдина, 1987; 10-12, 13, 22, 23,29). Но соотно-
12
Глава I. Вопросы формированияконтактной этнокультуры в Вятском крае
шение субстратного и суперстратного компонентов, тем не менее, не могло привести к рез-
ким изменениям, так как взаимодействующие культуры были генетически близкими. Период
железного века характеризовался дальнейшим развитием финно-угорских групп населения
Приуралья, количественным и качественным оформлением их культурных характеристик.
Археологический материал может дать некоторые опосредованные данные и о костюме
древнего населения региона в рассматриваемый период. Существование ткачества, тканой
одежды подтверждается наличием прясниц, шильев, игл и другого инвентаря в погребениях
и на поселениях (Збруева, 1952; 63-64, 75-79). Уже в памятниках Ананьинской культуры обна-
ружены остатки кожаных деталей и более всего – нашивающихся или накладных украшений
(Збруева, 1952; 83).
По данным исследователей, материалы ананьинских, худяковских и еманаевских памят-
ников говорят о культурной преемственности этих групп населения (Голдина, 1987; 14,22).
Илл. 2. Украшения ломоватовской культуры
(по данным: Голдина 1985, 226)
13
Поэтому можно предположить, что этнические общества в Приуралье в период желез-
ного века, существовавшие в сравнительно одинаковых природно-климатических условиях,
адаптировались к вполне конкретной природной среде, изобретали и сходные типы одежды,
утилитарность которых (сырье, фасон) определялась защитой от холода, сырости, удобством
кроя фасона при ходьбе, работе и т.д .
Некоторые религиозные верования отражались в одежде, украшениях; костюму древ-
него населения Приуралья была присуща определенная знаковость (илл.2).
До перехода к производящему хозяйству человек менее всего выделял себя из природы,
ощущал себя ее частью; быть может, поэтому и обереги свои он размещал на объектах при-
роды (наскальная живопись Писаного камня на реке Вишере, Капова пещера) (Генинг, 1954;
Бадер, 1965). Подавляющее большинство сюжетов зооморфные.
По мере исторического развития мобильность оберегов усиливалась приобретением
ими некой более «вещественной», объемной формы и способностью «транспортироваться».
Это – фигурная кость, кремень, деревянные резные изделия, многочисленные вотивные на-
конечники стрел, топорики, сосуды на святилищах и особенно – металлические бляшки в
виде пуговиц, ажурные, с прочерченными изображениями (Эдинг, 1940; Оборин, 1976).
В этом отношении небезынтересно, что от знаменитых вятских костеносных городищ
ананьинского времени своеобразная эстафета развития подобного инвентаря как бы пере-
давалась гляденовским костищам на Верхней, Средней Каме, где в последующую, ломоватов-
скую эпоху наблюдался так называемый «золотой век» пермского звериного стиля, (сложные,
космогонического порядка антропоморфные композиции) (Оборин, Чагин, 1988; 26; илл. 3-6).
Илл. 3 – 6. Украшения «пермского звериного стиля»
(по данным: Оборин, Чагин 1988, 120)
Позже отмечался некоторый упадок украшений на одежде. Ее знаковая функция долж-
на была переместиться на что-то другое. Куда же? На вышивку. При этом ранее появившиеся
обереги не исчезали, а, видоизменившись, продолжали использоваться, может быть, как вто-
ростепенные, фоновые, как дополнения, образуя тем самым все усложняющийся комплекс
украшений костюма.
И уже поздний, этнографический материал говорил о сложной структуре таких ком-
плексов. Например, нагрудная вышивка рубах, халатов у марийцев и удмуртов в Вятском ре-
гионе дополнялась металлическими украшениями (монеты), раковинами-каури, бусинами
из стекла, глины и т.п . Костюм сам осмысливался как оберег, своеобразный уровень защиты
человека от окружающей среды; человек не только выделял себя из природы, но и в некото-
ром смысле противопоставлял себя ей. Поэтому костюм представлялся как граница между
своей сущностью, телом и окружающим пространством. Сюжеты украшений, вышивок, зоо- и
14
Глава I. Вопросы формированияконтактной этнокультуры в Вятском крае
антропоморфные образы подвергались стилизации, своеобразному сплаву в единое целое,
они отражали сложную картину мировоззрения населения. Причем особенности ранних
форм религии (в частности, зависимость от хозяйственно-культурного типа) проявлялись в
существовании сходных религиозных установок.
В процессах развития украшений прослеживалась закономерность так называемого
«опаздывания сырья», по сравнению с соответствующими процессами в орудиях труда.
В каменном, бронзовом веках на территории Приуралья в целом материалами для про-
изведений искусства (а костюм как система украшения себя может быть расценен как область
искусства) были дерево, кость, камень. С началом железного века этот список расширился за
счет бронзовых изделий, а также серебряных, оловянных, позже – железных (Бадер, Оборин,
1955; Голдина, Кананин,1989;61, Збруева, 1952; 76, 79, Иванова, 1992; 37, Никитина, 1995; 45,
Патрушев, 1992; 68,128, Шутова, 1992; 15). Но постепенно, уже в позднем средневековье, в
XV-XVI вв. и далее остатков кожаных вещей и металлических украшений на них становилось
меньше – основное внимание отводилось, видимо, вышивке.
Сила инерции процесса «опаздывания» проявлялась и в некоторых поздних, этнографи-
ческих сюжетах. Речь идет о монетах, используемых на головных уборах народами Поволжья
и Приуралья. Интересно, что в XVI в. при чеканке новых монет, вливании их в денежное обра-
щение старые монеты «консервировались» именно на женских головных уборах (Спасский,
1954; 235). В ХХ веке удмуртское население юго-восточных районов современной Кировской
области бережно сохраняло замечательные нагрудные украшения из множества монет цар-
ской чеканки. Среди них – достаточно большое количество польских злотых, особенно на
границах бывшего Глазовского уезда. Это может быть объяснено снижением значения зло-
того после восстания в Польше, контактами удмуртов и других этнических групп региона со
ссыльными поляками.
В общем, с I тыс. н .э . в Вятском регионе кристализировались, оформлялись специфиче-
ские финно-угорские культуры пракоми, праудмуртов и прамарийцев. Они контактировали
между собой (мирно и немирно).
Сравнительно невысокая плотность населения, генетическая близость, сходство систем
хозяйствования приводили к отсутствию четких этнических границ в этой конкретно-геогра-
фической обстановке, этнические границы могли существовать в виде мембраны (Арутюнов,
1989; 70). Через нее могли просачиваться те субстратные заимствования, которые не изме-
няли сущность суперстрата. Формирование зоны «этнического пограничья» в Вятском крае
происходит не одновременно, а постепенно.
По вопросу о времени первоначального появления русских в Вятском регионе у исследо-
вателей нет единого мнения. Еще в начале ХХ века обсуждались гипотезы о начале заселения
русскими региона либо с конца XII в., либо с конца XIV в. (ТВУАК, 1905, III-2). И в конце ХХ сто-
летия историки, по-прежнему, работали над этой проблемой. Так, например, Л.Д. Макаров го-
ворил о существовании на месте будущего Хлыновского Кремля русского сельского поселения
второй половины XII – нач. XIII вв. (Макаров, 1995,181). В работах В.В. Низова колонизация вят-
ских земель новгородскими ушкуйниками связывалаь с концом XIV в. (Низов, 1996,23; Низов,
1997,358). Возможно, все дело в степени колонизационных процессов; и концу XII столетия со-
ответствовали меньшие по сравнению с концом XIV в. потоки переселения. Однако для иссле-
дования костюмных комплексов конца – ХХ вв. важно не столько когда началось контактиро-
вание славянской и финно-угорской культур в регионе, столько факт самого контактирования.
Итак, пионерами в русской колонизации региона были новгородские ушкуйники, ко-
торые, плывя по реке Вятке в пяти верстах от впадения в нее в р. Чепцы, «узревше на правой
стране, на высокой прекрасной горе устроен град чудской и земляным валом окружен и ров
глубокий от него ж кругом земляного валу ископан, называемый чудью Болванский городок...
и побиша ту множество чуди и отяков, и инии по лесам разбегошася, от того обладания новго-
родцы начаша множиться и размышляюще еже им где в пристойном месте град свой постро-
ити...» (ТВУАК, 1905, III-2; 29).
Сходным образом на месте древнемарийского Кокшарова был основан Котельнич. В по-
граничном пространстве между территориями удмуртов и марийцев, в пограничье одних и
других земель появлялись первые русские поселения.
15
Собственно границы в современном понимании этого слова не было. В районах сопри-
косновения происходило движение, сдвиг населения. Исходные, перемещавшиеся группы
контактировали с последующими этнотерриториальными образованиями (Удмурты. 1993;
28-29). Поэтому этническое пограничье охватывало достаточно большие районы и многие
этнические группы.
На древнерусских памятниках в Вятской земле обнаружены комплексы украшений на
одежду (илл.7).
Илл. 7. Инвентарь древнерусских археологических памятников Вятки
(по данным: Макаров, 2001, 110)
Большое внимание летописи уделяли именно военной деятельности поселенцев в те
годы, нежели хозяйственной (ТВУАК, 1905, Ш-2, 43, 53). Процесс вживания в иную культур-
ную обстановку был сложным. Этническая граница – «мембрана» – переставала срабатывать
в новых условиях. Происходило своеобразное вживление со стороны русской культуры и от-
ветная реакция, приспособление со стороны автохтонных культур; вопрос стоял так: прижи-
вется ли новое культурное образование в уже сформировавшейся культурной среде.
Известно, что пассионарность населения проявлялась более всего в столицах и на гра-
ницах государств (Гумилев, 1992; 201). Именно она помогала первым русским поселенцам
закрепляться на новых территориях, образуя поселения-плацдармы. К первым русским на
Вятке – новгородцам-ушкуйникам – присоединялись русские переселенцы из Владимиро-Су-
здальского княжества, продолжались миграции со стороны Устюга (ТВУАК, 1905, III-2; 85).
На основании летописных источников можно утверждать, что в середине XV века рус-
ские поселенца воевали не только с местными финно-уграми, но и «ходили на Устюг, Волог-
ду, воевали и грабили Сысолу, Вымь, Вычегду» (ТВУАК, 1905, I-II -3; 31). Среди методов веде-
ния военных действий были и «набегом» и «искрадом». Возможно, это объяснялось малой
численностью поселенцев, сохранением в большей степени ими языческих представлений
(ТВУАК, 1903, I-II -3, 40). Подобное военно-политическое утверждение было типичным для
эпохи средневековья.
Известно, что митрополит Иона осуждал вятское духовенство, венчавшее не только по-
вторные браки, но и пятые, шестые и до десятых, а также закрывавшие глаза на «гражданское
16
Глава I. Вопросы формированияконтактной этнокультуры в Вятском крае
сожительство» (ТВУАК, 1906, I-II -3; 34). Но, в сущности, вятские духовные отцы вынуждены
были это делать, чтобы численность населения достигла определенной нормы, когда коли-
чественные характеристики этнической группы должны были стабилизировать и качествен-
ные. Так, вбирая пассионарную энергию, и в результате определенного гетерозиса образо-
вались первые вятчане, в самоназвании которых, видимо, закрепилось слово «ватка». После
знаменитой битвы вятчан с устюжанами у Дымковской слободы и удмуртов и русских на Вят-
ке стали называть и «вятскими слепородами» (ТВУАК, 1913, I-II -1; 15).
1489 год – своеобразный итог, рубеж в сложном этническом развитии русского населе-
ния в регионе, когда часть «кровополитных» поселенцев «вывели» в Москву, началось засе-
ление края «благочестивыми» устюжанами, двинянами, а оставшиеся потомки новгородских
ушкуйников стали занимать приниженное положение.
В то же году вместе с русскими в Москву были отведены и арские князья, великий князь
привел их к «роте» и отпустил домой. Это первое достоверное упоминание об арских князьях,
центр владения которых находился в Карино.
Вопрос о времени поселения их в этой округе – дискуссионный. Возможно, что после
разгрома Волжской Булгарии какая-то часть булгарского этноса мигрировала на Вятку. Ин-
тересно, что вместе с каринскими татарами здесь осели и бесермяне. В финно-угорском тер-
риториальном массиве появился еще один пункт с иноэтническим населением. Отличие его
состояло лишь в том, что расширяться он не стал. Конфессиональный и сословный барьеры,
видимо, мешали этому.
Каринские князья участвовали в походах Великого князя на Казань, за это жаловались
землями, угодьями, бобровыми ловлями по реке Чепце и имели определенные льготы. Кроме
податей бобровыми, беличьими шкурками, других податей у них не было, но вместо этого
они исполняли государеву конную службу, им предоставлено было право приглашать на свои
земли крестьян, назначать им оброки, управлять ими – «беляков, вотяков и чувашу». Но по-
степенно сословных привилегий у них становилось меньше. И уже в XVI в. бобровыми ловля-
ми каринские князья пользовались не безраздельно (Спицын, 1888; 221-222).
В тот же период (XVI в.) усилился поток устюжских переселенцев, образовывались но-
вые «города»: Шестаков, Орлов, Слободской. Вятская земля при Иване Грозном и Федоре
занимала сравнительно небольшую часть будущей Вятской губернии. Вятскими считались
земли по среднему течению реки Вятки, реке Чепце, Арская земля, собственно территории
будущего Вятского уезда, часть Слободского (за исключением Кая и его волостей), часть Гла-
зовского, незначительная часть Нолинского, а также Орловского и Котельничского. Граница-
ми Вятской страны служили: на севере – Устюжская обл., на северо-востоке – Пермь Великая,
именно ее Кайгородский уезд с Зюздинской волостью. На юге вятская граница шла приблизи-
тельно по рекам Суне и Вое, по которым жили тогда марийцы. За этими землями начиналось
сплошное «инородческое» население. На юго-западе пригород Котельнича был пограничен с
Казанской областью. Далее Котельнича и Казанского города Царевококшайска жила луговая
черемиса. Западная граница Вятки соприкасалась с Нижегородской и Костромской землями.
Край был малолюден, болотист, дик, по мнению путешественников-иностранцев, служил
прибежищем рабов, многие земли его «лежали впусте». По известиям Герберштейна, марий-
цы безраздельно владычествовали на юге Вятки, на востоке и юго-востоке – удмурты, между
землями удмуртов и марийцев располагались владения татар. Кроме того, в Вятской стране
в «самом незначительном количестве» проживали чуваши, пермяки и зыряне (ТВУАК, 1913,
I-II-1; 86-87, 90).
В XVI в. началось проникновение русских в южные районы Вятского региона. Собствен-
но вятскими они еще тогда не считались, а тяготели к Поволжью. Во время взятия Казани
Иваном IV появилась крепость Малмыж, в 1580 г. туда пришел первый отряд стрельцов, в
1584 г. – в торой; известно, что из Нижнего Новгорода (ТВУАК, 1916, 1-П -3, с.25). Тогда же обра-
зовались Царевосанчурск, Яранск, Царевококшайск, Уржум – целая «засечная» линия крепо-
стей.
Эти крепости разрастались из вооруженного поста. Положение стрельцов в них было
неопределенное; наблюдались случаи разбоя, конфронтация с автохтонным населением.
С постройкой укреплений в крепостях в них стало стекаться население. В этих «украинных»
17
вятских городах население увеличивалось за счет переведенцев из околоволжских и других
городов, за счет обрусевших марийцев. В числе малмыжских жителей кроме нижегородцев
были выходцы из Глезденя (Устюжский край), Владимира-на-Клязьме и т.д . Стрельцов здесь
называли адашевцами, «кыргызами»; они участвовали в походах на Астрахань, их наделяли
земельными участками (ТВУАК, 1916, I-II -3; 41,26,27). В конце XVII столетия Петром I были
отменены все привилегии стрельцов в этих городах, они были приравнены к крестьянам, со-
словные различия выровнялись.
Север и юг Вятской земли тогда были разделены: северные территории тяготели к По-
морским центрам, а южные – к Понизовым. Но в период «черемисских войн» русское насе-
ление понизовых городов частично мигрировало к северу, в том числе – в Хлынов. В свою
очередь в «понизовых» городах фиксировалось много «поморских» фамилий. По переписи
1646 г. в Яранске жили Костромитины, Балахонцы, Малмыженины, Вятченины, Коломнети-
ны, Чебоксаренины, в Уржуме – Костромитины; Казанцы, Уржумцы, Татариновы, Ветлужени-
ны, Лянгасовы, Двинины, Астраханцы, а также Немец, Литовец, Черкас (ТВУАК, 1906, V-VI -3;
13-14). В 1603 г. в Малмыже некоторые поместья и угодья значились за новокрещенами (ТВУ-
АК, 1913, I-II -1; 168).
Из этого видно, что в XVII в. «поморское» и «понизовое» население стало смешиваться
в Вятской земле. В тоже время из центральных старинных уездов Поморья в Вятский край
шел массовый поток колонизации и число «починков» (новых поселений) превышало число
старых деревень (ТВУАК, 1913, III-IV-3; 37). «Поморское» направление колонизации приобре-
тало новые импульсы, новый размах. В Хлынове в 1615 г. отмечались следующие фамилии:
кроме Москвитиных, Балахонцев, Чухломиных – Наугородец, Двиняня, Колмогорец, Мезенец,
Лаженицыны, Каргополец, Вычегжанин, Вилежанин, Сумцов, Ентальцев, Лалетин, Тотьменин,
Вологжанин, Зырянцовы, Пермины, Пермитины, Чепценин, Слобожанин, а также Латыш и Не-
мчинов (ТВУАК, 1905, III-IV-3; 32-35).
Процесс колонизации Севера далеко не закончился в XVII столетии. Центр тяжести его
переместился в Пермский край, важным пунктом этой колонизации становится Кай, принад-
лежавший ранее, до Строгановых, коми («Кай-горд» – «птичий город») (ТВУАК,1913,I-II -1;76).
Границы государства отдалялись от Вятки. В вятских землях отмечалась некоторая стабили-
зация. Мирное развитие, увеличение площади пахотных земель, торговля, рост населения,
комплексное развитие хозяйства приводило к росту продуктивности сельскохозяйственного
производства. Урожайность хлебов росла. Вятский хлеб стал вывозиться в Сибирь.
В целом в освоении вятских земель русскими в XVI-XVII веках вырисовываются следую-
щие особенности:
1) освоение Вятки шло из разных местностей, смешивались разные локальные группы
русского этноса;
2) наряду с мирным наблюдался и военный характер освоения; последний факт объяс-
нялся пограничным положением края в Русском государстве, необходимостью иметь некото-
рые группы людей военных сословий на границах, с отходом же границ от Вятки эти сословия
смешивались с другими;
3) началось заметное обрусение коренного населения.
Именно в XVII в. процесс колонизации сменил направленность: от экстенсивных мето-
дов к интенсивным, от освоения «вширь» – к освоению «вглубь». Как? – В том числе при по-
мощи духовного воздействия, религии. Теперь на первый план выступали не географические
преобразования, а духовные. В этническом пограничье появилась новая динамика. Стали на-
бирать силу процессы, направленные на идолопоклонников и мусульман; при конторе состо-
яли переводчики. Указом определялись предметы проповеди, обязанности новокрещенов по
отношению взаимодействие.
Сначала создавались «духовные плацдармы». Первый из них – Трифонов монастырь,
образованный еще в XVI в., переживавший в последующем столетии свой «звездный час».
В XVII в. Трифонов монастырь развил бурную религиозно-просветительскую и хозяйствен-
но-освоенческую деятельность, чем оказал неоценимую услугу государству. У монастыря в
XVII столетии было только два права: право налогов и право суда; и они обеспечили ему рас-
цвет. Монастырь получил от государства много земель, на эти земли он сажал «половников» –
18
Глава I. Вопросы формированияконтактной этнокультуры в Вятском крае
крестьян, отдающих ему половину урожая. Земельный фонд монастыря постоянно изменялся
по нарастающей: в 1622 г. были приобретены земли в Шестаковской округе, в 1625 г. – з емли в
Бобинской округе и по реке Кобре рыбные ловли, в 1650 г. – з емли по рекам Суне, Вое (бывшее
марийское пограничье) и, причем, уже не от государства, а от прежних владельцев, в 1654 г. –
земли в нижнем течении реки Вятки и по р. Лубянке до Полянок (в «инородческих» землях),
в 1666 году – в Казанском уезде рыбные и бобровые ловли и «хмелевые щипания» и т.д. При-
обретаются земли и у каринских татар (ТВУАК, 1905, V–VI
–
3,214,ТВУАК,1907,VI –3,4 –11,
ТВУАК, 1910, 1-3, 36, 38).
Обширные монастырские владения, свободные еще от многочисленных налогов, при-
влекали к себе охочих людей и свободных земледельцев из разных мест Вятской области.
В вотчинных землях монастырь строил села, храмы, содействуя, таким образом, «прочному
заселению Вятской области русским элементом» (История Вятского Трифонова монастыря,
1912; 70). Эту деятельность можно назвать закреплением уже не военно-гражданского рода,
а религиозного.
Небезынтересный сюжет из истории набирающего силу официального православия
связан с противодействием старообрядчеству. Еще при архиепископе Ионе Баранове – рев-
ностном борце с расколом и язычеством – начался приток староверов на Вятку. Из кержен-
ских лесов Нижегородского края направился поток «крестьянского раскола», через «кержа-
ков» в Вятский край попадали участники Соловецкого восстания 1667-1678 гг. Позднее на
Вятке появились поморцы (центр – Выговская пустынь), как «боярско-купеческое направле-
ние в расколе».
Поморский толк стал распространяться среди Вятского купечества. Особое внимание
уделялось книгам. С целью подавления староверия вятское духовенство ревизовало местные
культы, в массовом порядке издавало новые религиозные произведения («Жития» и т.п .) (Эм-
маусский, 1956; 16).
Далее. В XVII в. патриарх Никон имел слабое представление о существовании в вятской
области языческих обрядов и успехи православия оставались незначительными (Луппов,
1911; 562, Владыкин, 1994; 204). Но в XVIII в. началась усиленная пропаганда официальной
религии. В России усиливались абсолютистские начала.
В 1740 г. появился Указ Анны Иоанновны об образовании «Конторы новокрещенских
дел». Для успешного действия святой Церкви и священников по отношению к новокрещенам.
Отмечалось, что налоги с крестившихся людей перекладывались на «оставшихся в неверии»
однодеревцев (Луппов, 1901; 152) По этому Указу также рекомендовалось поощрять браки с
русскими, не жить в одном поселении крещеным и некрещеным, а переселяться в деревни с
русским населением. Указом подтверждались льготы на три года в уплате подушного нало-
га, в несении рекрутской повинности. Приходящим к крещению было поручено выдавать по
медному кресту, тем, кто познатнее – по серебряному, снабжать одеждой, обувью, деньгами.
Интересно отметить, что одежда выдавалась русского образца, женщинам кроме прочего –
новые, русские, головные уборы: почепешники и т.п . (Луппов, 1901; 152-153). На протяже-
нии XVIII в. только в территориях удмуртов появилось около сорока новых приходов (Луппов,
1911; 562).
Указами первой половины XVIII в. были ликвидированы привилегии служилого татар-
ского населения Вятского края. Основная масса служилых татар еще Петром I была переве-
дена в «однодворцы» – низшее податное население и обложена подушным окладом. Так царь
Петр ликвидировал привилегии арских князей, равно как и стрельцов южно-вятских городов
перевел в крестьяне.
Несмотря на то, что придется платить двойной подушный оклад старообрядцы (690 че-
ловек) из Куменской, Ошетской, Курчумской, Сунской, Кырчанвотчинской, Лудянской и Но-
линской пятидесятен выступили открыто и подали прошение, чтоб их считали «раскольни-
ками». В апреле 1765 г. о таком же желании объявило еще сорок одно семейство, в которых
насчитывалось 273 человека. Всего за восемь месяцев от официального вероисповедания от-
казалось 963 человек (Ивонин, 1973; 5).
В результате деятельности православных миссионеров в ХVIII – XIX столетиях «инород-
ческое» общество стало дифференцироваться на старокрещен и новокрещен (Луппов, 1911;
19
567). Причем именно новокрещены скорее «отпадали» из православия в магометанство или
«идолопоклонство», сохранялось и старообрядчество.
Религиозный фактор в выравнивании разных групп населения этнопограничья был
более мощным, нежели территориально-экономический. Своя, традиционная религия осмы-
сливалась как непременное условие сохранения этнического идентитета, (у марийцев секта
«Кугу-сорта», у удмуртов – секта «вылепырисей») (Владыкин, 1994; 208).
Система религиозных ценностей была уже достаточно сложившейся, инертной у раз-
ных этнических групп, и поэтому, как только наблюдалось послабление в религиозном давле-
нии, система демонстрировала откат назад, возвращение к прежним обрядам. Сдерживаемые
меры не могли остановить отток населения из официального православия в связи с Высочай-
шим Манифестом 17 апреля 1905 г., провозгласившем веротерпимость в России.
Религиозное воздействие через систему экономических льгот, земельную политику,
административно-политические меры, путем образования привело к складыванию религи-
озного синкретизма, когда в официальной сфере господствовало православие, а в семейно-
общинной сохранялась своя «домашняя религия» (Владыкин, 1994; 213). Получалось так, что,
с одной стороны, «инородческое» население, особенно женщины, считали за стыд наложить
на себя крестное знамение и перед смертью приступали к таинству покаяния к Святому При-
частию из боязни вскрытия их тела по смерти». С другой стороны, «утвердившиеся в христи-
анстве черемисы и вотяки даже превосходили в своей христианской нравственности русское
население». Но их было малое, едва заметное число (ЦГАКО, ф.582, оп.79, д.151, л.48).
На локально-географическое многообразие накладывалось еще и религиозное, тем са-
мым усложнялась структура самой территории этнического пограничья.
С середины XIX в. в истории Вятского края начался новый период. Отмена крепостного
права, капитализация сельского хозяйства, потребность расширять сельхозпроизводство при
ограниченном количестве земель, их невысоком плодородии – все это дало толчок бурно-
му развитию специфического для региона явления, крестьянским промыслам. Сначала от-
сутствие достаточно продуктивного земледелия побудило вятского крестьянина заниматься
этими подсобными занятиями. Сырье для них давал в основном лес. К нему привязаны ро-
гожный, кулеткацкий, бондарный, смолокуренный и др. промыслы. Постепенно недостаток
лесов корректировал виды промысловой деятельности. В их списке все больше становилось
отхожих промыслов. Но это спасало только определенное время, и при определенных обсто-
ятельствах. Занимавшись извозом, бурлачеством, плотничеством, трудно стало следить за
своим собственным полем и домом. Поэтому часть крестьян была вынуждена переселяться с
прежних мест.
Сначала переселенческое движение направлялось из одних уездов губернии в другие.
Сохранявшиеся культурные особенности до этого при этом начинали стираться. Шло приспо-
сабливание и к традициям тех зауральских, сибирских губерний, куда переселялись жители
Вятской земли. Развитие товарно-денежных отношений, распространение фабричных тка-
ней, городских мод также нивелировало некогда выразительную региональную специфику.
Только в 1870 г. переселения вятских крестьян по уездам, из которых убывали, и по губерни-
ям, куда убывали, складывались следующим образом:
Вятск. Глаз. Елаб. Котелн. Малм. Нол. Орл. Сарап. Слоб. Урж. Яран. Всего
Пермская
11 12
16
–
9
43 38
38
437
3
191
Тобольская
1
39
–
–
3
–
64
–
–
37
8
145
Казанская
2
–
5
–
3
41
–
–
37
8
60
Томская
3
14 13
67
2
16 105
2
412519370
Енисейская
–
3
–
14
3
125
–
–
6
–
43
Уфимская
4
6
–
–
9991041
–
36
2
207
Оренбургская
–
69
2
–
91025–
–
5
7
127
Костромская
–
–
–
27
–
1
–
–
–
–
6
34
Вологодская
–
–
–
1
–
–
–
–
–
–
–
1
(по М. Куроптеву, ВГВ, 1871, N35)
20
Глава I. Вопросы формированияконтактной этнокультуры в Вятском крае
При этом плотники из Нолинского уезда уходили на заработки в Уфимскую губернию, а
яранские, уржумские и кукарские – в Сибирь. Кукарянами «вся Сибирь строилась» (ВГВ, 1881,
N 76). Много вятских плотников работало и в Пермской губернии (Чагин, 1994; 440 – 441).
Около 90% всех уходящих на заработки в Сибирь оставалось там жить, иногда обзаведясь
семьей. В западные, центральные губернии переселений не наблюдалось; образно говоря,
«переселение вятских крестьян шло на восток, как бы продолжая движение великорусов со
времен средневековой колонизации из Новгорода».
Захлестнувшие Вятский, в основном – крестьянский, край капиталистические преобра-
зования оказали неординарное влияние на его этнокультурную специфику. С одной стороны,
началось «раскрестьянивание деревни»: городские промышленные веяния в быту нивели-
ровали былые культурные особенности, с другой стороны, разные способы и разная степень
этого раскрестьянивания определили и разную степень сохранения черт традиционной куль-
туры. Так, например, из центральных вятских уездов, где проходила железная дорога, и вбли-
зи города Вятки традиционная культура быстрее «вымывалась», но сохранялась полнее на
окраинах этих уездов и у переселенцев из них в другие, в т.ч. южные районы.
Поэтому экономические, территориальные преобразования опять (по сравнению с XIV-
XVI вв., на новом витке развития по спирали) формировали особенности функционирования
многоэтнического региона. На увеличение скорости процессов межэтнических взаимодей-
ствий влияли отлаженные хозяйственные связи в регионе, политическая поддержка соот-
ветствующих мероприятий, религиозные льготы. Территориальная разобщенность, хозяй-
ственная самодостаточность локальных образований, сословная и религиозная специфика,
наоборот, замедляли ход взаимовлияний между различными этнокультурными группами.
Последними штрихами, не очень изменившими общей картины, были переселения в
Вятский край так называемых столыпинских (нач. ХХ в.) и сталинских (сер. ХХ в.) пересе-
ленцев. Вятская губерния представляла собой на рубеже XIX и ХХ столетий, как , впрочем, и
позднее, уже сформировавшийся, устоявшийся в своих связях многонациональный регион.
Поэтому данные культурные системы либо адаптировались, либо растворялась в нем, либо
тяготели к обратному перемещению. Но сильно изменить что-либо в этнокультурной специ-
фике рассматриваемой территории они не могли.
Итак, по письменным и другим источникам достаточно четко прослеживалось форми-
рование этнического пограничья как особой территории, со своими закономерностями раз-
вития. Но сведения о таком элементе традиционной культуры, как одежда различных групп
населения в письменных источниках достаточно скромны. Объясняется ли это постоянной
динамикой в народном костюме в условиях межэтнического пограничья, или отсутствием
таковой, или отсутствием внимания к таковой авторов летописных и прочих произведений –
судить трудно.
Материалы XVI в. свидетельствовали о том, что у одного из «лучших вятских людей»
было немало вещей из дорогих мехов, ценных материй, с серебряными и золотыми украше-
ниями и жемчугом; между прочим – «государева жалованья охабень бархат на черне земле с
золотом, а у него 15 пуговиц серебряных, епанча нагайская, ожерелье женское жемчужное,
монисто на нем 5 икон на серебре золочены, да 7 крестов, да 7 пронизок серебряных золо-
ченых и проч.» (ТВУАК, 1913, I-II-1; 112). Данная одежда входила в состав наследия, как и
оружие, земли, деньги. Известно также, что некоторые виды одежды составляли содержи-
мое приданого и документами зафиксированы споры, что отдать дочери в приданое: «или
однорядку червлену с коровой, или корову, а вместо однорядки – три рубля» (ТВУАК, 1913,
I-II-1; 113).
Интересно предположение, что стрельцов называли «киргизами», видимо, за специфич-
ный для их сословия, полувоенный костюм. Одежда различалась не только по типам. Вни-
мание уделялось материалу, из которого она изготовлена, отмечалась сложность накладных
украшений, описания фасонов не встречено. Должно быть, особых мод не было, изменений в
покрое не происходило.
Из других архивных источников известно, что рубахи у мужчин и женщин в XVII в. в
Устюжском крае, откуда шел поток русских переселенцев на Вятку, различались на «исподки и
верхницы». Словом «сарафан» обозначались разные виды одежды: распашные и накладные,
21
с рукавами и без них, на легком подкладе и на меху, иногда даже с воротником. Везде описы-
вался в основном материал и способы украшений (Просужих, 1993; 78-79).
Документы XVIII в. говорят о разграничениях в одежде для людей «разных классов» – от
первого до восьмого. Указом 1742 г. запрещалось носить «пребогатые с позументом из сере-
бряных и золотых материй платья». Со времен Петра I проводилась своеобразная борьба со
старинной одеждой. Все старинное платье должно было заклеймить, после чего разрешалось
его донашивать. Новые одежды по старым фасонам шить не разрешалось (Матвеева, 1923;
42-43).
Среди описанного к клеймению имущества у вятской знати были кафтаны, камзолы,
кундыши, многочисленные шапки, мужские, женские, детские, косынки, чепцы, моршни,
почепешники, очелыши, ленты, рукавицы, шубы, юбки, кошельки, башмаки суконные, ши-
тые золотом, душегреи. По-прежнему отмечался цвет и качество материала (Матвеева, 1923;
47-49).
И.П . Георги отмечал, что традиционное русское «платье» носили крестьянки, мещанки
и купчихи, лишь женщины придворные надевали русское платье, «весьма мало отвечающее
сему наименованию» (Георги, 1799; 128-129).
Из описания мужского марийского костюма видно, что он становился «схож» с русским,
особо украшался лишь «охабень» – на английский манер». Женский и девичий костюм кроме
рубахи, халата включал в себя еще и штаны, швы, ворот и все закраины одежды украша-
лись вышивкой, описывались нагрудные украшения, поясные, головной убор «шурка
�
». Уд-
муртский мужской костюм также был схож с костюмом русского мужика, но большей частью
делался из белого толстого сукна. Женский костюм состоял из рубашки, вышитой «душег-
рейки». Отмечалась специфика подпоясывания, ношения головных уборов. Татарский ко-
стюм характеризовался многослойностью, сложностью украшений (Георги, 1799; 26-28, 49).
Из приведенных письменных источников видно, что костюмы различных народов, живущих
в регионе, продолжали сохранять свою специфику. Они отличались сложностью составля-
ющих их элементов, тем не менее, в них имелись и некоторые общие черты (например, в
мужском костюме).
К XIX в. костюмы как своеобразное этнокультурное явление образовывали огромный
массив, в котором традиции составляли большую, инертную часть, а инновации – сравни-
тельно незначительную. Особая сложность костюмных комплексов, дробность, локальность
форм объяснялись пограничностью их существования, подверженностью влияниям и степе-
нью этих влияний.
Таким образом, в Вятском регионе сложилась оригинальная система контактирования
различных этнических культур. В нач. II тыс. н .э. в Приуралье сформировалось целое созве-
здие финно-угорских культур, между которыми существовали границы по типу «мембраны»,
способствующей проникновению одних (например, генетически сходных) заимствований и
препятствующей проникновению других.
Со времен появления в крае русского населения (примерно с конца XII – XIV вв. и далее)
такие границы модифицировались. Во-первых, они были вынуждены изменяться в связи с
увеличением района контактов, плотности населения. Во-вторых, в границах – «мембранах»
начала вырисовываться «система шлюзов, фильтров». Они регулировали территориальные,
экономические контакты, а впоследствии и духовные, в частности – религиозные.
Вятский край складывался как район этнического пограничья. Специфика его опреде-
лялась многими факторами. Среди них – существование локальных культурных отличий кон-
тактирующих этнических групп (как пришедших русских – из разных княжеств, так и автох-
тонных финно-угорских). Период контактирования был разновременным, он растянулся на
несколько столетий и включал несколько этапов. Трансформировались методы экономиче-
ского взаимовлияния (от хозяйственной адаптации, образования своеобразного плацдарма к
широкому освоению земель).
Иной, следующий уровень контактирования предполагал религиозно-духовное вза-
имодействие. Данный процесс также был дискретен, выделение в нем частей объясняется
различием в направлениях (различные этнические группы – финно-угры-язычники, татары-
мусульмане, русские старообрядцы), неоднородностью методов (увещевание, экономические
22
Глава I. Вопросы формированияконтактной этнокультуры в Вятском крае
льготы или ограничения, модель образования, в частности – выведение новых поколений,
детей из традиционной этнопедагогической системы).
Начавшаяся в XIX в. капитализация традиционных агрикультурных обществ, сосущест-
вующих в Вятском регионе, лишь усилила сложность этнокультурного пограничья, так как
определенное стирание границ наметилось, но не завершилось. Не завершилось по причине
достаточно слабого развития промышленности в крае, однобокости и недлительного сущест-
вования капитализма в России вообще.
Появление такой пограничной в этническом плане территории – закономерность фе-
одального развития этносов, но она законсервировалась в регионе по вышеназванным при-
чинам, дальнейшие ее «метаморфозы» должны были произойти при достаточно сильном
развитии капитализма и складывании национальных территориально-государственных
образований.
Становление и развитие Вятского региона именно как своеобразного этнического по-
граничья явилось одной из причин формирования в нем среди общего этнокультурного мно-
гообразия целого созвездия традиционных костюмных комплексов – локальных совокупно-
стей определенных видов одежды, головных уборов, украшений и обуви.
23
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вятке
и их историко-этнографические параметры
Общеизвестно, что изучение любого материала, в том числе и этнографического, пред-
полагает его систематизацию, выделение типов, видов, взаимосвязей и направлений раз-
вития. По сути, исследование традиционной одежды предполагает выделение таксонов,
построение их рядов, сочетаний, что наиболее наглядно выражается в этнографическом кар-
тографировании.
Традиционный костюм по праву можно назвать квинтэссенцией материальной и духов-
ной культуры каждого народа, своеобразным паспортом этнической культуры, индикатором
происходящих в ней процессов. Кроме того, народная одежда – весьма аттрактивная часть
«вещного мира», арсенала источников этнологической науки.
Поскольку информация, которую может дать этот вид источников, многогранна, зако-
номерно привлечение различных классификаций для его изучения, а также при картографи-
ровании.
Наиболее полной работой в комплексном применении классификаций при исследова-
нии русского костюма является историко-этнографический атлас «Русские», который «при
всех его многочисленных достоинствах имеет наиболее существенный недостаток, заклю-
чающийся в ограничении его рамками именно русского населения» (Раппопорт, 1970; 152).
Там, где русские составляют меньшинство или вовсе отсутствуют, на карте оставлены белые
пятна. Между тем при переходе одной этнической общности и другой как раз и наблюдаются
наиболее интересные сочетания культуры.
В этой связи представляют значительный интерес материалы этнического пограничья,
так как в ходе длительного исторического развития в таких районах происходило смешение
элементов культуры. Границы распространения этих элементов не совпадают ни с этни-
ческими, ни с политическими рубежами (Проблемы этнической географии и картографии,
1978; 154-155).
Далее. За самый малый таксон при построении таксономических рядов в Атласе взята
территория уезда, где выделяются главные, наиболее общие элементы традиционных костю-
мов. Но из-за разнородности материала главными, основными могут оказаться различные
элементы культуры. Это может усугубляться тем, что в распоряжении исследователей не
всегда имеются данные по всем уездам и не всегда показательным является распространение
отдельных элементов костюма, в некоторых случаях интересно бытование не отдельных ви-
дов одежды, а их сочетаний.
Важно отметить также, что использование какой-либо одной классификации для боль-
ших территорий заставляет исследователя приводить к общему знаменателю подчас неод-
нородные или сильно разнородные явления. Возможно, поэтому для районов этнического
пограничья Атлас «Русские» служит своеобразным базисом, основные положения Атласа тре-
буют дополнения и дальнейшего развития.
Вятский край. Актуальным для его изучения является вопрос не только о комплексе
используемых классификаций, но и о более частном этнографическом дроблении с учетом
присутствия в исходных регионах групп иного таксономического порядка, с учетом этнокон-
фессиональной специфики, исторических особенностей освоения различными этническими
группами территории бассейна реки Вятки и ее притоков.
На протяжении нескольких столетий Вятский регион формировался как этническое
пограничье. С автохтонными финно-угорскими культурами смешивалась культура русских
переселенцев из поморских и понизовых центров, наблюдалось определенное влияние та-
тарской культуры. Сравнительно малая доля промышленности в хозяйстве края, преимуще-
ственно аграрное его развитие законсервировали элементы региональных особенностей в
24
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
быту, одежде. Именно такие сложные процессы определили существование на территории
Вятской губернии в конце XIX – начале ХХ в. целого созвездия локальных комплексов одежды,
практически во всех этнических культурах края: у русских, удмуртов, марийцев, коми, в мень-
шей степени – у татар и некоторых других.
Этнографические коллекции и материалы научного Архива Кировского областного
краеведческого музея, коллекции других музеев в районах Кировской области, материалы
полевых исследований автора 1989-2000 годов в совокупности с данными фондов, Архива
Российского этнографического музея, Архива Русского Географического общества (С-Петер-
бург); некоторыми этнографическими данными конца XIX – ХХ вв. позволяют нарисовать сле-
дующую картину.
2.1. Русские КК
Этнографические материалы конца XIX – начала ХХ в. говорят, что в Вятском регионе
не было единого русского костюмного комплекса, как, впрочем, не фиксировалось и единого
этнического самосознания, различными были и говоры вятских русских крестьян (Зеленин,
1994; 65,73), типы деревенских построек, локальные особенности в одежде зависят от пото-
ков переселений (ТВУАК, 1912,I-II -1).
Как в диалектическом (Васнецов, 1909; 5), так и с точки зрения традиционного русского
костюма территория Вятского края может быть разделена сначала на три больших зоны: се-
верную, центральную и южную.
В северную территорию уместно включить современный Лузский и Подосиновский
районы Кировской области, хотя они и входят в ее состав с середины ХХ в. Однако эти земли
всегда являлись для Вятки своеобразным форпостом для миграций русских из Вологодского
края в Вятский регион. К северной зоне можно отнести север современного Слободского рай-
она, Нагорский, к ним несколько тяготеют Верхнекамский, Белохолуницкий и Омутнинский
районы.
Центральная зона – «серединные» для Вятки земли – в основном территория Котельни-
ческого уезда, Вятского, центральная и южная часть Слободского, западная часть Глазовского.
Южная зона включает в себя земли бывшего Яранского, Уржумского, Малмыжского уе-
здов. Здесь несколько выделяется юго-восточное вятское пограничье: от юго-западной ча-
сти Глазовского уезда (современный Унинский район Кировской области) до Малмыжских
земель; своеобразие его – в наиболее стойком сохранении русской традиции в одежде у ста-
рообрядческого населения.
Несколько не охваченными при таком делении остаются территории Елабужского, Са-
рапульского и части Глазовского уездов. Но это объясняется тем, что в плане заселения и ос-
воения этих земель русскими они более тяготеют к Уралу, в частности – к Пермской губернии
(Зеленин, 1994;69, ТВУАК, 1906, I-II -3; 49). Просторы ее хотя и осваивали те же выходцы с Рус-
ского Севера, но на Урале их культура, так сказать, «варилась в горнозаводском уральском
котле». Оттуда она начала проникать и в пограничные с Вяткой районы. Поэтому здесь на-
блюдаются не только промежуточные вятско-уральские культурные явления, но и явления
вторичного (с территории Урала) освоения земель русскими.
При таком делении в локальных костюмных комплексах четко вырисовываются следу-
ющие характеристики, сохраняемые, как обычно, больше в женской одежде.
Лузско-Подосиновский КК определяется женским костюмом, представленным не про-
сто сарафанным комплексом, а включающим два основных вида сарафанов (здесь и далее
фЛКМ, ф и НА КОКМ, оп.1, д.323). Первая группа сарафанов – из темно-синей или темно-зеле-
ной набоечной ткани с бело-желто-оранжевым цветочно-геометрическим орнаментом (илл.
8 – 9). Встречаются и варианты такого же кроя, но сшитые из пестрядинных холстов с преи-
мущественно красным цветом ниток (илл. 10 – 18).
25
Илл. 8 – 9. Сарафанный костюмный комплекс. Вид спереди и вид сзади. Кон. XIX – нач. ХХ в.,
Вологодская губ., ныне – Лузский р-н Кировской обл. ПМА
По покрою они круглые, чуть расклещены книзу, с частыми сборами на спине и нашив-
ками по подолу контрастных лент, рюшей и полос хлопчатобумажной ткани с цветочной вы-
шивкой крестом. Подобная вышивка имеется, как правило, и на спинке, у лямок, а также не-
сколько уже и стилизованнее впереди, на верхнем крае сарафана.
Илл. 10– 13. Образцы декорирования пестрядинных сарафанов. Фото нагрудной, наспинной частей,
подола, схема кроя и расположения декора. Кон. XIX – нач. ХХ в., Вологодская губ.,
ныне – Лузский р-н Кировской обл. фРЭМ
26
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Такие сарафаны – нагрудные, с широкими короткими лямками, обшитыми узкими кон-
трастными полосками материи.
Илл. 14 – 16. Образцы декорирования пестрядинного и набоечного сарафанов.
Фото наспинных частей и подола, схема кроя и расположения декора.
Кон. XIX – нач. ХХ в., Вологодская губ., ныне – Лузский р-н Кировской обл. фРЭМ
Обращает на себя внимание декорирование подола всевозможными горизонтальны-
ми полосами, что находит аналогии, например, в архангельских материалах полнее и более
скромно – в северо-восточных уездах Вятской губернии
Другой вид сарафанов – с лифом, также нагрудные, с широкими лямками. На спинке они
отрезные по линии талии, собственно спинка – с рельефами, вытачками, от талии – частые
сборы (илл. 17-18).
Илл. 17 – 18. Сарафан пестрядинный, с лифом. Схема кроя и фото рисунка пестряди.
Кон. XIX – нач. ХХ в., Вологодская губ., ныне – Лузский р-н Кировской обл. фРЭМ
27
По центру у передней части – цельный прямоугольный кусок холста, бока оформлены
подобно спинке. По верху центрального куска бывает кули
�
ска для затягивания на животе.
В качестве «модного» элемента – застежка на пуговицы на боку (илл. 17 – 18). Данные сарафа-
ны изготавливались из пестрядей чаще с красным, красно-желто-оранжевым фоном, реже –
с голубо-серо-синим.
Вместе с сарафанами использовались особого рода рубахи. Они по-прежнему шились из
двух частей, но верхняя часть – уже без прямых поликов, с кокеткой, воротом-стойкой, раз-
резом спереди по центру, длинным широким рукавом, сильно сборенным у плеча и стягивае-
мым бейкой на запястье (илл. 19 – 22).
Илл. 19 – 20. Фото нагрудной части, рукава и манжеты женской праздничной рубахи.
Кон. XIX – нач. ХХ в., Вологодская губ., ныне – Лузский р-н Кировской обл. фРЭМ
Илл. 21. Образец декорирования манжеты с оборкой
на рукаве женской праздничной рубахи.. Кон. XIX – нач.
ХХ в., Вологодская губ., ныне – Лузский р-н Кировской
обл. фРЭМ
Илл. 22. Схемы кроя и оформления вы-
шивкой рукавов женских рубах. Кон.
XIX – нач. ХХ в., Вологодская губ., ныне
Лузский р-н Кировской обл., фГМЭ(РЭМ),
фЛКМ
При этом по низу рукава образуются рюши, называемые здесь «машки
�
». Они украша-
лись кружевом – белым, если рубаха была белой, и черным, если из красноватой пестряди.
Отмечается несколько вариантов кроя рукава.
Кроме рассмотренного выше распространен был также и длинный прямой рукав без
бейки и аналогичный варианту с «машка
�
ми», но с удлиненным зауженным манжетом, приши-
ваемым к тыльной стороне «машко
�
в».
28
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Элемент фиксирования рукава на запястье и чуть выше находит сравнения в архан-
гельско-вологодских материалах и опять-таки в некоторых районах Вятки (в частности –
в Слободском уезде). Своеобразие заключается в том, что в Лальско-Лузском крае женские
рубахи начала ХХ в. богато орнаментированы красно-черной вышивкой крестом. Цветочные
«брокка
�
ровские» композиции, как клюква, рассыпаны на кокетках, воротах-стойках, на рука-
вах, включая область плеча – «зарука
�
вья», фиксирующую бейку и «машки». Трудно встретить
повторяющиеся композиции. Подчас на одной рубахе насчитывается по пять-шесть сюжетов,
включая буквенные. Отмечается, что «раньше рубахи были без вороту, без кокетки, с завяз-
ками...».
Обязательными элементами в костюме были фартуки. Тканые или из покупных мате-
риалов, они делятся на две широкие горизонтальные полосы, из которых нижняя – несколь-
ко уже, включает антропо-зооморфные композиции (иил. 23).. Края фартуков оформлялись
красными или другими яркими рюшами, не очень широкими по бокам и достаточно широки-
ми по низу.
Илл. 23. Вариант декорирования фартука женского нарядного. Кон. XIX – нач. ХХ в.,
Вологодская губ., ныне – Лузский р-н Кировской обл. фЛКМ
Интересно, что среди диалектных названий фартуков здесь отмечается «нагрудник».
Это может свидетельствовать о более раннем способе ношения фартука, завязываемого не от
талии, а от груди. Поздние варианты фартуков украшались вышивкой гладью.
В вологодских землях такой способ ношения являлся чуть ли не самым ярким из от-
личий КК (Русский народный костюм, 1984; илл. 117). На Вятке его не зафиксировано, хотя
принципы кроя и оформления наблюдаются те же. Но привлекает внимание традиция встав-
ления кусков из инородной пестряди в нагрудной части некоторых старинных сарафанов
Слободского уезда. Известно, что такой прием экономии материала на самом видном месте
был возможен только в случае, когда центральная часть верха сарафана должна была закры-
ваться фартуком.
Особый интерес в Лузско-Подосиновском КК представляют пояса (илл.24 – 25).
Илл. 24 – 25. Пояса. Кон. XIX – нач. ХХ в., Вологодская губ., ныне Лузский р-н Кировской обл. фЛКМ
29
До начала ХХ в.и далее сохранялись не только пояса средней ширины, но и достаточ-
но широкие, знаменитые «красноборские» (Чагин, 1995; 270-271). Они ткались из пестрых
шерстяных ниток, изготовлялись из темного (черного) бархата с контрастными узорами и
большими кистями на концах. Среди узоров встречаются изображения женской фигуры, птиц
и т.п . Иногда тканые пояса покупались в Коми крае и именовались здесь «зырянским экспор-
том». «. .. Пояса-то раньше были кашемировы, бурыё, алыё, бабы помоложе полосатые носили
пояса-те, а старухи уж – простые...» .
Принадлежностью девичьего костюма являлись и холщовые наплечные косынки (илл.
26,27). Их края затыкались спереди за лямки сарафана, оставляя основное внимание на спину,
на центральную, более архаичную угловую композицию.
Илл. 26. Косынка девичья наплечная. Кон. XIX –
нач. XX вв. Вологодская губ., ныне – Лузский р-н
Кировской обл., фЛКМ.
Илл. 27. Фрагмент наспинной части косынки деви-
чьей наплечной. Кон. XIX – нач. XX вв. Вологодская
губ., ныне – Лузский р-н Кировской обл., фЛКМ
Особо оформляется у них угол: рюшем, полоской с орнаментом «свастика» и др., при-
чем концы таких косынок оставались без оформления, просто обшитыми вручную. Само
полотнище косынки выполнялось из пестряди с красным фоном и не крупной клеткой или
с рядами растительно-геометрического орнамента. Относить их к головным уборам или
к наплечным украшениям однозначно, на базе существующих данных, не представляется
возможным.
Принадлежностью костюма невесты являлись так называемые «плакательные» платки
для невест во время свадьбы (илл. 28,29).
Илл. 28 – 29. Платки свадебные, «плакальные», для невесты. Кон. XIX – нач. XX в. Вологодская губ.,
ныне – Лузский р-н Кировской обл., фЛКМ
30
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Головной убор замужних женщин выглядел следующим образом (илл.30 – 31).
Илл. 30 – 31. Женский головной убор. Вид спереди и сзади. Кон. XIX – нач. XX в. Вологодская губ.,
ныне – Лузский р-н Кировской обл., фЛКМ
У населения имеются лишь сведения, что до 1920-х гг. замужние женщины носили «цяп-
цики» (из двух подпрямоугольных частей, сшитых между собой жесткий шов проходил по
темени от уха к уху, края его сбаривались, «как баретки были с бисером»). Носили и по два
головных платка сразу: один, меньший в размерах, туго обтягивал лоб и завязывался сзади,
другой, большой, носили поверх первого и завязывали как обычно, под подбородком. Отмече-
но, что девушки в конце XIX – начале ХХ в. носили «колпацьки» с кисточкой до 6 см на макуш-
ке, а девочкам одевали косыночки с оформленным кружевом лицевым краем.
Как элемент музейного собрания сохранился весьма оригинальный элемент женского
костюма – так называемые «рукава» (илл. 32 – 33).
Илл. 32 – 33. Одежда женская «рукава». Фото вида спереди и схема кроя вида спереди и вида сзади.
Кон. XIX – нач. ХХ в., Вологодская губ., ныне Лузский р-н Кировской обл., фЛКМ
Он представляет собой сильно укороченную кофту с прямыми чуть сборенными сверху
рукавами. Ложный отложной ворот, нагрудная застежка на петли, низ изделия и стяжка на
запястье оформлены красным. В проймах и по низу имеются тканые вставки с «коньками»,
растительно-геометрическим орнаментом. Представители старших поколений помнят, что
подобные «рукава» носили раньше поверх сарафана. Аналогии такой одежде можно найти в
более северных территориях (Пармон, 1994; 57). Носили и костюмы «юбка с кофтой» из шер-
сти, шелка «петушиного цвета».
Женская верхняя одежда представлена так называемыми «казачинками» из серой шер-
сти и обшитыми черным бархатом воротом, обшлагами, планками втачных карманов, манже-
тами рукавов (илл. 34 – 37).
31
Илл. 34 – 35. Одежды женские верхние «казачинки». Из серого и белого сукна. Кон. XIX – нач. XX вв.
Вологодская губ., ныне – Лузский р-н Кировской обл., Фото. фЛКМ
Илл. 36 – 37. Одежда женская верхняя «казачинаи». Вид спереди и вид сзади. Схемы кроя.
Кон. XIX – нач. XX вв. Вологодская губ., ныне – Лузский р-н Кировской обл., фЛКМ
В указанных местах имеется также и пестрая вышивка. Отмечается, что еще в нач.
ХХ в. верхнюю одежду (шубы и т.д.) шили «епаньцёй» и носили, как правило, с большими
«выстильны
�
ми» шалями.
Мужские рубахи включали и скроенные по трапециевидной форме (илл. 38). Весьма
ярко оформлялся нагрудный вырез (илл. 39 – 40)., а также края рукавов.
Илл. 38. Мужская рубаха. Схема кроя. Кон. XIX – нач. ХХ в., Вологодская губ.,
ныне Лузский р-н Кировской обл. фКОКМ
32
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Илл. 39 – 40. Мужская рубаха. Фрагмент оформления нагрудной части. Кон. XIX – нач. ХХ в.,
Вологодская губ., ныне Лузский р-н Кировской обл. фКОКМ
Костюмные комплексы Лальской округи находятся в контексте всей модели традици-
онной культуры этой местности (Трушкова, 2022в).
В районе Подосиновца в нач. ХХ в. сохранялись «душегреи», в том числе и из тканей с
жаккардовым рисунком металлической нитью (илл.41 – 44).
Илл. 41 – 42. Душегрея из парчи Вид спереди и вид сзади. Кон. XIX в., Вологодская губ.,
ныне Подосиновский р-н Кировской обл., фКОКМ
Илл. 43 – 44. Душегрея из ткани нарядной. Вид спереди и вид сзади. Кон. XIX в., Вологодская губ.,
ныне Подосиновский р-н Кировской обл., фКОКМ
Эти предметы могут быть сравнимы с архангельскими материалами и со старообряд-
ческими вещами из Орловского уезда Вятской губернии. Для Подосиновской земли характер-
но украшение одежды (женских рубах, фартуков) вышивкой «гладью» (илл. 45 – 46).
33
Илл. 45. Рубаха женская. Вид спереди. Нач.
XX в. Вологодская губ.. ныне – Подосинов-
ский р-н Кировской обл., ф КОКМ
Илл. 46. Фартук женский. Фрагмент. Нач. XX в. Воло-
годская губ.. ныне – Подосиновский р-н Кировской
обл., ф КОКМ
Использовались покупные ткани, были распространены предметы одежды по город-
ской моде (платьев с кружевными вставками и т.п .). Сохраняющиеся сарафаны в основном
II типа и оформлены скромнее (илл. 47 – 48).
Илл. 47-48. Сарафан. Схема кроя. Вид спереди и сзади. Фото рисунка ткани. Нач. ХХ в.
Вологодская губ., ныне Подосиновский р-н Кировской обл., фРЭМ
Мужская одежда Лузско-Подосиновского региона представлена пестрядинными и бе-
лыми рубахами традиционного для Вятки кроя. У ворота стойки разрез прямой или по-косой
(илл. 49 – 50). Оформлялся он контрастной нашивкой с цветочной вышивкой в технике «гла-
ди» (в основном в Подосиновской округе) и в технике «креста» (в Лальско-Лузской).
Илл. 49 – 50. Рубахи мужские. Схемы кроя. Вид спереди. Нач. ХХ в. Вологодская губ.,
ныне Подосиновский р-н Кировской обл., фРЭМ
34
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
В общем, традиционные типы мужской одежды сохранялись здесь дольше. Кроме того,
известно, что еще в середине ХХ в. в деревнях около Лальска использовались рубахи и порты
из неотбеленного холста, в том числе и во время сенокосных работ. Старожилы вспоминали,
что и женщины, и мужчины сенокосили в одних только рубахах.
Исследователями XIX в. отмечалось, что еще в 1840-50-х гг. в вологодско-вятском погра-
ничье наблюдалось достаточно много общих типов традиционной одежды, но различались
«манеры их носить». В вятской стороне было больше «щеголеватых» форм, а в вологодской –
более старинных (АРГО, ф.10, оп.1, д.28, л.1об.) .
Из обуви кроме лаптей можно отметить специфичные «босяки» из бересты, крупного
косого плетения, с чуть загнутым носом.
В целом материалы Лузско-Подосиновского КК демонстрируют сходство как с север-
ными (вологодско-архангельскими), так и с южными, юго-восточными (вятскими) реалиями.
Различия наблюдаются больше в поздних материалах, что свидетельствует о разных путях
стилизации, некоторой специфике развития.
В Кировском областном краеведческом музее хранится «ко
�
лка» (женский нагрудник),
происходящая из Северо-Двинской губернии (илл. 51 –52).
Илл. 51 – 52. «Колка». Женский нагрудник. Фото и схема вышитого орнамента. Кон. XIX в.,
Сев. - Двинская губ., ныне Лузский?, Подосиновский? р-ны Кировской обл. фКОКМ
По типу сюжетов (стилизованные «мировые» деревья и т.д.), по характеру вышивки ее
можно сравнить с некоторыми подосиновскими материалами, в частности с оформлением
концов полотенец.
К северным традициям относится косоклинный сарафан с набивным рисунком и деко-
ром кумачовыми полосками (илл. 53 – 54), женская рубаха с декорированными красно-черной
вышивкой манжетами и поликами (илл.55 – 56), а также девичий головной убор на твердой
основе (илл.57), праздничный (свадебный?) девичий головной убор типа «коруна» (илл. 58),
женские полумягкие уборы (илл.59).
Илл. 53 – 54. Сарафан праздничный. Вид спереди и вид сзади. Кон. XIX в., Сев. - Двинская губ., ныне
Подосиновский?, Лузский? р-ны Кировской обл., фКОКМ
35
Илл. 55. Декор наплечной части рубахи женской.
Кон. XIX в., Сев.- Двинская губ., ныне Подосинов-
ский?, Лузский? р-ны Кировской обл.фКОКМ
Илл. 56. Декор манжеты рукава рубахи женской.
Кон. XIX в., Сев. -Двинская губ., ныне Подосинов-
ский?, Лузский? р-ны Кировской обл.фКОКМ
Илл. 57. Девичий головной убор. Кон. XIX в., Архангельская?, Вологодская? губ., ныне Подосинов-
ский?, Лузский? р-ны Кировской обл. фКОКМ
Илл. 58.Девичий головной убор типа «коруна».
Кон. XIX в., Архангельская?, Вологодская? губ.,
ныне Подосиновский?, Лузский? р-ны Киров-
ской обл. фКОКМ
Илл.59. Женские головные уборы. Кон. XIX в., Ар-
хангельская?, Вологодская? губ., ныне Подоси-
новский?, Лузский? р-ны Кировской обл. фКОКМ
Особый интерес представляют вещи, происходящие из Вятско-Костромского пограни-
чья, Николо-Шангинской волости, д.Б.Воронино. Это – несколько оригинальных женских го-
ловных уборов, называемых «кичка», «кика» (илл. 60 – 61).
36
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Илл. 60 – 61. «Кички». Женские головные уборы. Вид спереди и вид сзади. Кон. XIX в., Ветлужский у.,
ныне Вятско-Костромское пограничье. фКОКМ
Это – полутвердые головные уборы, передняя часть их, очелье, – на каркасе, подтреу-
гольной формы, с украшениями позументом, пестро-красной тканью. Задняя часть – в виде
чепца, мягкая, из шелка или холста, крашенного «индиго». В данную группу входит также и
девичья повязка (илл.62), синий косоклинный сарафан с офорлением передней части «гво-
здичной» тесьмой, ажурными металлическими пуговицами, по подолу – серия красных и бе-
лых горизонтальных нашивок (илл. 63 – 66).
Илл. 62. Девичий головной убор. Кон. XIX в., Ветлужский у., ныне Вятско-Костромское пограничье.
фКОКМ
Илл.63 – 66. Сарафан. Вид спереди, вид сзади, фрагмент «гвоздичной» тесьмы. Фото и схемы кроя
и рисунка Кон. XIX в., Ветлужский у., ныне Вятско-Костромское пограничье. фКОКМ
37
Интересно, что подобные сарафаны в конце XIX – начале ХХ в. фиксируются у летских
коми (красный), в кайской округе (зеленый), а аналогии головным уборам можно найти у
чердынских коми-пермяков (Искусство коми,1992; N132 КОМК; Телоухов. А .Ф. 1916, 126).
К югу от Подосиновского района, на территориях современного Мурашинского, на-
блюдается своеобразное «межзонье», без ярких особенностей в одежде (илл. 67 – 68).
Илл. 67 – 68. Женские кофта и юбка, мужская рубаха. Схема кроя. Нач. ХХ в., Вологодско-вятское по-
граничье; ныне – Мурашинский р-н Кировской обл. фРЭМ
Южнее, в серединных для Вятки землях (Котельничский уезд, Орловский, Вятский, юг
Слободского и западная часть Глазовского) наблюдались другие характеристики.
В средневятском КК в конце XIX – начале ХХ вв. фиксируется два типа женского тра-
диционного костюма: сарафанный комплекс и юбка с кофтой. Оба типа распространены при-
мерно в равных соотношениях.
В сарафанах сохранялась следующая специфика. В Арбажской и Шабалинской окраинах
этого региона фиксируются типы сарафанов, хотя и обнаруживающие сходства с лузско-подо-
синовским по покрою, украшениям, но более упрощенные. Например, в арбажском экземпля-
ре (илл. 69) спереди по центру широкая планка с пуговицами, сам сарафан отрезной по линии
талии, от талии мелкие сборки, по подолу – рюшка, скроенная по-косой, и зеленая лента по
месту шва.
Илл. 69. Сарафан. Вид спереди и вид сзади. Схема кроя. Кон. XIX в. – нач. ХХ в., Котельнический у.
Вятской губ., ныне Арбажский р-н Кировской обл. фРЭМ
Сзади у широких, плавно сходящихся к центру лямок – маленькая светло-зеленая на-
шивка, она чуть сборена.
В сарафане Даровской округи (илл. 70 – 71) также особо декорирован верх, нагрудная
планка, сам сарафан – прямой.
38
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Илл 70 – 71. Сарафан. Вид спереди и вид сзади. Схема кроя. Фрагмент оформления нагрудной ча-
сти. Фото. Кон. XIX – нач. ХХ в., Котельнический у. Вятской губ., ныне Даровской р-н Кировской обл.,
фКОКМ
В этом он сходен с сарафаном территории современного Опаринского района (илл. 72)
и с собственно котельничским вариантом (илл. 74 – 75).
Илл. 72. Сарафан. Вид спереди и вид сзади. Схема
кроя. Нач. ХХ в., Вологодско-вятское пограничье,
ныне Опаринский р-н Кировской обл. фКОКМ
Илл. 73. Тканое полотенце. Кон. XIX в., Котель-
нический у. Вятской губ., ныне Даровской р-н
Кировской обл. фКОКМ
Поскольку потребность вышивать не реализовалась в одежде, вышивкой богато укра-
шены полотенца, на них широко представлены не только растительно-геометрические ком-
позиции, но и целые бытовые сцены с сопутствующими надписями (илл. 73). Исчезая из ко-
стюма, архаика, должно быть, «несколько задержалась» именно на полотенцах; дольше, чем
одежда, сохраняющих свою сакральность.
Котельнические сарафаны – на узких лямках, из красно-бело-черной пестряди в не-
крупную клетку (Здесь и далее фКотКМ, фКОКМ). Традиционная рубаха в Котельничском КК
притерпела изменения: прямые по
�
лики утратились, рукав заменился рубашечным, чуть су-
женным книзу. По горловине, краям рукава – красная нашивка; на планке спереди – узкая по-
лоска цветочной красной вышивки. Такой костюм дополнялся головным убором «чехлу
�
шка»,
светлым, пестрым платком (илл. 74 – 75).
39
Илл. 74 –75. Сарафанный комплекс. Вид спе-
реди и вид сзади. Кон. XIX в. Котельнический
у. Вятской губ., ныне Котельнический р-н Ки-
ровской обл. фКотКМ
Илл. 76 – 77. Платье женское. Вид спереди и вид
сзади. Нач. ХХ в. Котельнический у. Вятской губ.,
ныне Котельнический р-н Кировской обл. фКотКМ
Известно, что в Котельническом уезде на рубеже XIX и ХХ вв. старушки донашивали
еще моршеньки
�
(переходные типы от «мо
�
ршней» к «чехлу
�
шкам»), а у последних отмечено
еще и. другое название – «лопа
�
тка», от марийцев. Вероятно, позже, при выходе из употре-
бления самого головного убора название его смешивалось с другими. На рубеже тех сто-
летий в средневятском регионе – «классическом льняном крае» – наблюдалось большое
разнообразие видов пестрядинной одежды («пе
�
трядь» – от слова «пестрый», «цветастый»).
Кроме сарафанов из «пестрако
�
в» шились платья, юбки, мужские рубахи, штаны, детская
одежда (илл. 76 – 81).
В этом царстве красно-белых клетчатых холстов трудно было встретить повторяющие-
ся затканные узоры, виды клеток, в то время как вышивкой повседневная одежда украшалась
немного. Холсты вырабатывались как полностью изо льна, так и с добавлением покупной
хлопчатобумажной нити – «до
�
стали», которая и дала название сделанным из нее вещам –
«до
�
стальные».
Илл. 78. Юбки «пестрядинные».
Кон. XIX в. – нач. ХХ в., Котельни-
ческий у. Вятской губ., ныне Ко-
тельнический р-н Кировской обл.
фКотКМ
Илл. 79. Мужские рубахи и штаны.
Образцы тканей. Кон.XIXв.- нач. ХХ в.,
Котельнический у. Вятской губ., ныне
Котельнический р-н Кировской обл.
фКотКМ
Илл. 80. Обувь, пояса
и холсты. Нач. ХХ в.
Котельнический у.
Вятской губ., ныне Ко-
тельнический р-н Ки-
ровской обл. ПМА
Для женских повседневных рубах были характерны темно-красные некрупные клетки,
а для мужских – бело-красные, мелкие настолько, что издалека они сливались в почти одно-
40
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
родный розовый цвет. Порты шились из темно-синей с белыми полосками и темно-зеленой
холщовой материи (илл. 79).
Для юбок использовались пестряди в крупную клетку. Крой усложнялся дополнитель-
ными полосами по подолу, рюшей (илл.78). Из крупно-клетчатых холстов шились и платья
фасона «а ля городской» (илл. 76 – 77). К нач. ХХ в. относится девичий сарафан, верхняя часть
которого сшита с учетом городской моды (илл. 81), Достаточно широко использовались и по-
купные ситцевые, сатиновые ткани.
Илл. 81. Сарафан детский. Вид спе-
реди. Нач. ХХ в. Котельнический у.
Вятской губ., ныне Котельниче-
ский р-н Кировской обл. фКотКМ
Илл. 82 – 83. Кофта женская праздничная. Вид спереди и вид
сзади. Нач. ХХ в. Котельнический у. Вятской губ., ныне Котель-
нический р-н Кировской обл. фКотКМ.
Из покупных тканей шились как повседневные кофты к холщовым юбкам, так и наряд-
ные блузы почти полностью городского фасона (илл. 82 – 83). Из собственно народного в ней
остались только типичные сочетания красно-белых черных цветов и ручной характер вышив-
ки. В западных средневятских территориях повседневной обувью были лапти и босяки, допол-
нением к костюму служили яркие тканые пояса, иногда с разноцветными кистями (илл. 80).
Наиболее архаичны здесь тканые вещи, а в Орловском уезде – старообрядческая одежда
(илл. 84 – 86). На территории современного Оричевского р-на традиционная одежда воспро-
изводилась в рамках подгородной традиции.
Илл. 84 – 86 . Сарафан старообрядческий. Вид спереди. вид сзади нагрудный фрагмент.
Кон. XIX – нач. ХХ в., Орловский у. Вятской губ., ныне Орловский р-н Кировской обл. фКОКМ
41
Известно, что, выходя из употребления на Средней Вятке, «мóршни» продолжали все-
таки изготовляться для продажи на север Котельничского уезда, в вологодские земли (Сели-
вановский, 1893; 179). Вполне очевидно, что именно такими моршнями являются образцы на
твердой основе (илл.87 и 88, вид справа).
Илл. 87. Убор головной женский, вы-
шит золотыми нитями...Кон. XIX в.,
Средняя Вятка. фКОКМ
Илл. 88. Женские головные уборы.
Кон. XIX в., Средняя Вятка. фКОКМ
Они вышиты рельефной золотой нитью, вышивка на очелье двухчастная, цветочная, с
фигурами птиц. Сходных по форме, но полумягких образцов на Средней Вятке было больше
(илл 88, вид слева). Эти последние изготавливались из цельной полосы золотого или серебря-
ного позумента (очелье) сходной ткани (теменная часть), на которой вышивались деревья,
другие композиции. Нижний край очелья украшался тремя лопастями и нашивкой красной
бейки. Иногда позатыльня «моршней» шилась из двух контрастных материалов, украшалась
вышивкой «хлябей небесных» (илл. 89 – 90).
Илл. 89 – 90. Женский головной убор «Моршень». Кон. XIX – нач. XX в. Вяткий у. Вид сверху и схема
рисунка позатыльни. ф РЭМ
В подгородных вятских селах мо
�
ршни вышли из употребления еще в 1880-х г. (Матвее-
ва, 1927; 57) На смену им пришли атласные зеленые, фиолетовые «чехлу
�
шки», просущество-
вавшие до второго десятилетия ХХ века (илл.91 – 92).
Илл. 91. Женские головное уборы «чехлушки». Нач. ХХ в.,
Вятский у. Вятской губ., ныне Куменский р-н Кировской
обл. фКОКМ
Илл. 92. Способ ношения «чехлушки».
Вятский у. Нач. XX в. фКОКМ
42
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Позже их сменили шелковые, хлопчатобумажные, шерстяные косынки, «турецкие»
шали стали редкостью уже в 1930-х годах, уже тогда их хранили только в сундуках. Но платки
и косынки повязывали по-разному («косматой», без платка ходить считалось неприлично).
Платки завязывались под подбородком двумя узлами, в конце XIX в. старушки носили платок
«рожкáми» (с уголками по бокам), а также завязывали сзади. Девочки иногда носили «чепцы»
– белые косынки с рюшей, кружевами спереди, кроме того, некоторые старушки носили плат-
ки, косынки на плечах. Они представляли собой белые холщовые, сшитые из двух полотнищ
платки, с двух сторон украшенные вязаными кружевом или кистями, полосками бранного
ткачества. Косынка носилась поверх «открытой» (без воротника, с прямыми пóликами) руба-
хи, и концы этой косынки закалывались спереди на булавку. Отмечено, что невеста, едучи на
свадьбу, одевала два платка (белый шелковый и кисейный) (Матвеева, 1927; 57).
Моршням и чехлушкам соответствовали больше сарафанные комплексы одежды. В них
выделялось несколько видов (илл. 93 – 95). «Прежними» (носимыми в 1880-х гг.) назывались
рубахи с полым, очень открытым воротом, с широкими и длинными рукавами, туго стягивае-
мыми обшлагами на запястье. Пóлики и манжеты могли украшаться вышивкой.
Спереди на груди был разрез, станови
�
на кроилась из трех кусков холста и одного боко-
вого клина. Именно такие рубахи и носили с наплечными косынками.
Илл. 93. Сарафанный
комплекс. Нач. ХХ в.,
Вятский у. Вятской
губ., нвне Куменский
р-н Кировской обл.
ф. КОКМ
Илл. 94. Схема кроя сарафана. Вид спере-
ди и вид сзади. (по данным: Маслова Г.С.,
Станюкович Т.В., с. 107)
Илл. 95. Сарафаны женские.
Нач. XX .в . Вятский у. Вятской
губ., ныне – К.-Чепецкий р-н
Кировской обл. ПМА
В начале ХХ в. были распространены женские рубахи с закрытым воротом-стойкой, ко-
кеткой («мани
�
шка», «лифчик»). Часть полочек ниже кокеток именовалась – «нагрýдки». Ру-
кава длинные. «Стáнушка» шилась обычно. Верх девичьих рубах чаще шился из покупных,
коленкоровых тканей, с открытым воротом, укороченным рукавом, но с толстой холщовой
становиной (Матвеева, 1927; 56). Обычно сарафаны классифицируются либо по типу матери-
ала, либо по типу фасона. Но не всякая комбинация цвета, сырья и кроя имела место в данном,
конкретном случае. Наблюдались предпочтительные соотношения.
По типу материала в подгородных вятских деревнях существовали «наби
�
вники» – из
темно-синего холста с набойкой, собственно «сарафаны» и «московцы
�
» (клетчатые холщовые
и из покупного ситца соответственно). По покрою здесь сарафаны делились на прямые на-
грудные, подгрудные и сарафаны с лифом. Набивники и московцы чаще шились как прямые
43
сарафаны, а с лифом – более пестрядинные. Все вышеперечисленные варианты костюма обя-
зательно дополнялись фартуком – «запóном» (илл.96 – 98). Старые, тканые варианты – были
в двадцать два цепка красным по белому, с кумачовыми рюшами – «морхáми» но низу. Их но-
сили только старухи уже в начале ХХ в., да и то иногда. «Бабы и девицы» носили запоны крас-
ного, зеленого тканья по типу скатертей; это – в будни, а в праздники – белые коленкоровые,
с лямками, вышитые по подолу «кýклам с глáди» или «садкáм» (т.е . – цветами) (илл. 99 – 100).
Так носили «молоду
�
шки» и девушки (Матвеева, 1927; 56,57).
Илл. 96. Фартук с рядами
затканным горизонтальных
орнаментов.. Кон. XIX в.,
Котельнический у. Вятской
губ., ныне Даровской р-н
Кировской обл. фКОКМ
Илл. 97. Тканый фартук с антропо-
морфными фигурами и рюшей по
подолу. Кон. XIX в., Средняя Вятка.
фКОКМ
Илл. 98. Фартук тканый с дву-
часным орнаментом и рюшами
по бокам. Кон. XIX в., Вятский у,
Вятской губ., ныне Куменский
р-н Кировской обл. фКОКМ
Илл. 99 – 100. Фартук из белой фабричной ткани, с нагрудными лямками и по подолу с вышивкой
«куклам с глади». Нач. XX в., Вятский у., Вятской губ., ныне –Куменский р-н Кировской обл. фКОКМ
Кроме старинных фартуков с «морхáми» (илл. 97 – 98), имеющих аналогии в вологод-
ских материалах, архаичные предметы одежды средневятского КК представлены особым ру-
кавом для жнивья, надеваемым на предплечье во время уборки колосьев для защиты руки
от стерни и с обрядовой целью (илл. 102). и платком-«плакальником» для невесты во время
свадьбы, в округе Вятки – тканным, оформленным вышивкой крючком по краю илл.101).
44
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Илл. 101.. Платок-«плакальник» для невесты.
Нач. ХХ в., Вятский у. Вятской губ., ныне Кумен-
ский р-н Кировской обл. фКОКМ
Илл. 102. Рукав для жнивья. Фрагмент. Нач. ХХ в.,
Вятский у. Вятской губ., ныне Куменский р-н Ки-
ровской обл. фКОКМ
Илл. 103 – 104. «Шелковик» – женский нарядный костюм. Вид спереди, погрудный фрагмент.
Нач. ХХ в., Средняя Вятка. фКОКМ
Парадным костюмом женщин и девиц являлся «шелкови
�
к» – юбка и кофта из шелковой
материи (илл. 103 – 104). Юбка шилась широкой, сильно сборенной у пояса. Кофта чаще была
«в талию», с длинным рукавом и украшениями из кружев, лент, бисера на груди. Такие костю-
мы дополнялись «чехлýшками», шелковыми покупными платками (илл. 104).
Весьма характерным в одежде было сочетание холщовых и хлопчатобумажных элемен-
тов (илл. 105 – 120).
Отмечалось существование и сарафанов с карманом, сарафанов с кофтой вместе и пе-
стрядинных комплектов: юбка и кофта. Девушки носили холщовые юбки с ситцевыми коф-
тами.
45
Илл. 105 – 109. Женские подгородные костюмы. Окрестности г. Вятки. Фото С.А . Лобовикова,
фКОКМ
Илл. 110 – 111. Традиционная женская подгородная одежда.
Рис. А . Фищева. 1920-е гг. фКОКМ
46
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Илл. 112 – 113. Варианты сочетаний
холщовых и хлопчатобумажных тканей
в женском костюме. Средняя Вятка.
Нач. XX в. Кировский областной Дво-
рец-«Мемориал»
Илл. 114 – 115. Девичьи холщовые костюмы. Вид спереди
и вид сзади. Средняя Вятка. Нач. XX в. Кировский област-
ной Дворец-«Мемориал»
Илл. 116. Традиционная одежда. Средняя Вятка. Нач. XX в. Подлинники и музейные копии.
Частная коллекция.
47
Илл. 117 – 118. Девушки в традиционных костюмах. Средняя Вятка. Кон. XIX – нач. XX вв. (сарафа-
ны – подлинники, рубахи, фартуки и платки – музейные копии). Вид спереди и вид сзади.
Частная коллекция
Илл. 119 – 120. Девушки в традиционных костюмах. Средняя Вятка. Кон. XIX – нач. XX вв. (юбки –
подлинники, кофты и платки – музейные копии). Вид спереди и вид сзади. Частная коллекция
Часто прямые кофты с длинным прямым рукавом носили и поверх сарафана. В 20-е гг.
ХХ в. сильно проявляется стремление к городской моде. Появились кофты с напуском, матрос-
скими воротничками и т.д . В праздники «красивый, ловко сидящий на фигуре сарафан уже
было нельзя встретить, он заменялся платьями с большими претензиями на моду, но очень
уродующими стройную фигуру», – отмечали очевидцы (Матвеева, 1927; 57).
Мужская одежда состояла из рубахи и портов. Рубаха прямая, навыпуск, подпоясыва-
лась «ре
�
мнем» или тканым поясом, рукав длинный (илл. 121 – 123).
48
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Илл. 121. Мужская традици-
онная одежда. Окрестности г.
Вятки. Рис. А . Фищева. 1920-е гг.
фКОКМ
Илл. 122 . Приказчик. Нач.
ХХ в., Окрестности г.Вятки,
г.Вятка? Фото. фКОКМ.
Илл. 123 Рубаха мужская празд-
ничная. Нач. XX в. Средняя Вят-
ка. фКОКМ.
Особенности кроя и выбора ткани отмечаются следующие. Наиболее старые рубахи – с
вырезом у горловины на правом боку – шились из холстов, у стариков – чаще синие с белой
мелкой полоской. Будничные мужские рубахи начала ХХ в. имели аналогичный крой, отличие
состояло в левостороннем нагрудном разрезе, и шились они из бело-красной, красно-желтой,
красно-синей мелкоклетчатой пестряди. Праздничные рубахи шились из «ткани» – ситца
(илл. 122, 123, 124, 126), батиста, иногда с галстуком, воротом «городской русской рубахи»,
изредка – матросским и т.д . Украшением, как обычно, служила нагрудная вышивка.
Илл. 124. Мужские рубахи. Окрестности
г. Вятки. Нач. XX в. Кировский област-
ной Дворец-«Мемориал»
Илл. 125. Рубаха мужская.
Декор нагрудной части.
Нач. XX в. Слободской у.
Вятской губ., ныне – Фа-
ленский р-н Кировской
обл. ПМА
Илл. 126. Рубаха мужская.
Окрестности г. Вятки. Нач.
XX в. фКОКМ
Более старым рубахам соответствовали традиционные порты, из четырех кусков тем-
ного холста, а с городскими рубахами носили штаны, сшитые «по-брючному». Поверх рубахи
в начале ХХ в. носили «пиджак», подбитый холстом, ситцем; старики донашивали «жилетки».
Верхняя мужская одежда шилась из холста, шерсти, покупных материалов, овчин.
«Чапáн» считался верхней одеждой стариков, хотя еще в конце XIX в. его носили все. Он был
длинный, ниже колен, из домотканого коричневого сукна, в талию, сзади сборы, передние
49
полы – «проводны
�
е», ворот – «шалью», с сильным запахом, застегивался на две пуговицы (у
ворота и у пояса). «Трехкли
�
нка» напоминала «чапа
�
н», но сзади ее были не сборы, а складки.
Ворот-«стойка» – сзади, а спереди он сходит на «нет», застежка на три пуговицы. «Азя
�
м»–
суконный, длинный до пят халат, без талии, застегивается на одну пуговицу у ворота. «Пид-
жак» – рабочая холщовая одежда, стеженная на вате. «Тулу
�
п» по покрою напоминал «азям»,
но шился из овчины. В кон. XIX в. для подпоясывания верхней одежды использовали широкие
шерстяные яркие «опояски» с кистями.
Головные уборы мужчин представлены фуражками, войлочными и соломенными шля-
пами, ушанками и «татарками» (зимняя шапка из четырех клиньев темно-коричневой шер-
сти, опушенная по низу мерлушкой).
Сапоги, лапти, валенки довершают костюм. «Молодежь» щеголяет летом в сандалях и
штиблетах, а пожилые мужчины и летом носили валенки – «сапого
�
в нет, а в вáльнях мя
�
кко».
Босиком мужчины никогда не ходили – «по слабости здоровья». Чаще всего носили лапти, ше-
сти-, семи– и восьмерики, с холщовыми онучами в теплую и суконными – в холодную погоду.
У девушек и у юношей высшим шиком считалось носить на ногах галоши даже в сухую погоду
(Матвеева, 1927; 54-55). Престижной женской обувью считались и ботинки на наборном ка-
блуке, вязанные крючком ажурные чулки (илл. 127 – 128).
Илл. 127. Ботинки женские. Нач. ХХ в., Вятская губ.
фКОКМ
Илл. 128. Чулки женские нарядные. Нач.
XX в. Слободской у. Вятской губ., ныне –
Фаленский р-н Кировской обл. ПМА
В самом городе Вятке традиционный костюм на рубеже XIX и ХХ столетий практически
выходил из употребления. Повсеместным было использование женских костюмов типа «па-
рочка», особенно в купеческой, мещанской среде. Юбки и кофты шились широкие. Интересно
отметить в этой связи, что на фигуре такой костюм повторял чем-то форму старинного, мо-
жет быть, и косоклинного сарафана.
На голове носили описанные выше «чехлушки» (илл.129 – 130).
50
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Илл. 129 – 130. Женщины в головной уборе «челушка» и
платке. г. Вятка? Нач. XX в. Фото. фКОКМ .
Илл. 131. Кормилица с ребенком.
г. Вятка? Нач. XX в. Фото. фКОКМ
Зафиксирован случай ношения кормилицей головного убора на твердой основе, типа
«кокошник» (илл. 131).
Известно также, что в купеческой среде, особенно там, где имелись старообрядческие
корни, одежда была более консервативной – глухие черные пиджаки у мужчин, длинные бо-
гатые, плотно облегающие лицо и закалываемые на булавку шали у женщин.
Илл. 132. Костюмы городских жителей.
Старообрядческая (?) семья с детьми.
Нач. XXв. г. Вятка? Фото. фКОКМ
Илл. 133. Костюмы городских жителей. Нач. XXв.
г. Вятка? Фото. фКОКМ
Илл. 134. Зажиточные крестьяне-куста-
ри. Нач. ХХ в., г.Вятка? Фото. фКОКМ
Илл. 135. Дымковские мастерицы. Нач. ХХ в.
Фото. фКОКМ
51
Одежда кустарей, приказчиков включала в себя как некоторые архаические элементы
(зимняя шапка, валенки даже летом, фартук у мужчин-кустарей), так и модные фасоны рубах,
привозные покупные вещи (например, ку
�
кморские валенки) (илл. 132 – 135).
Детская одежда напоминала взрослую, но фасоны ее были несколько проще (илл. 136).
Илл. 136. Крестьянские дети. Нач. ХХ в., Вятская губ. Фото. фКОКМ
В костюме женщин, занимающихся кустарными промыслами (дымковчанки и другие),
преобладали городские фасоны и покупные фабричные ткани – «мануфактура» (илл. 133 –
135, 139 – 140). В городе сравнительно широко распространились «броккáровские» рисунки
для вышивания (илл. 137 – 138).
Илл. 137 – 138 . Образцы «броккаровской» вышивки. Из журналов и рекламы нач. XX в. фКОКМ
В связи с продолжающимся в первые десятилетия ХХ в. процессом «раскрестьянивания»
вятской деревни увеличивались тенденции утраты традиционных черт в костюме сельского
населения. Традиционные холщовые ткани использовались для будничной одежды. Празд-
ничной считалась «а ля городская» одежда.
Илл. 139. Костюмы жителей подгородных дере-
вень. Нач. XXв. Вятский у.? Фото. фКОКМ;
Илл. 140. Костюмы жителей подгородных дере-
вень. Первая половина XX в. Вятский у.?
Фото. фКОКМ
В колхозное время «холщовую оболочку» донашивали, покупали больше ситцевого. Но
в военное и послевоенное время наблюдался некоторый возврат к старой одежде. Залежав-
шиеся родительские вещи перешивали и вновь использовали в связи с общими экономиче-
52
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
скими затруднениями, а иногда и обменивали их на продукты. В послевоенный период тра-
диционной одежды, даже не в пользовании, а хранимой, практически не остается. Процессы
укрупнения деревень в центральном вятском регионе, переезды в новые поселки, с которы-
ми было связано оставление дедовского скарба на старом месте, также приблизили победу
модной, все заполонившей «мануфактуры» над скромными, уже не «баскими» бабушкиными
«пестраками».
Характерно, что в 1960-70 -е гг. даже фольклорные ансамбли использовали не местные
варианты русского костюма, а некие усредненные. И лишь с наблюдавшимся в 1990-е годы
«этническим Ренессансом» всех культур, с появлением именно в средневятском регионе Вят-
ского областного Центра русской культуры отмечается определенная ностальгия именно по
своему, вятскому типу костюма. Фольклорным теперь является некогда непраздничный са-
рафан из пестрядей, завязывание головного платка «по-старушечьи», а также использование
средневятских диалектов в речи. С достаточной степенью уверенности можно сказать, что
развитие Вятского подгородного КК во многом было характерным и для других подтипов
этого региона.
Район распространения средневятского КК несколько совпадал с распространением со-
ответствующих говоров и локальных самоназваний (Зеленин, 1994; 69,72). Однако некото-
рые различия в самоназвании собственно вятчан, котелян не повторяются в КК. Отхожие про-
мыслы, строительство железнодорожной магистрали «Пермь-Петербург» по средневятским
территориям и т.п . приводило к стиранию возможных локальных особенностей в КК. Костюм
котелян и вятчан поэтому был однотипным. К этим видам примыкал и южно-слободской вид
костюма, а также – из западной части Глазовского уезда.
Слободской уезд не может рассматриваться как одна таксономическая ячейка в плане
описания русского костюма. Разные части этого восточного от Вятского уезда тяготеют к раз-
ным культурно-историческим традициям. Весь северо-восток Вятской земли можно разделить
на собственно Слободской регион (включающий, кроме центральной части современного Сло-
бодского района, еще и Нагорский), в бывшей Кайской и Зюздинской волостях в русском ко-
стюме появляются коми традиции, а юго-восток Слободской земли вместе с Белохолуницкой и
Омутнинской территориями, составляют очаг вятской горнозаводской культуры.
Первый, собственно Слободской КК представлен прямым красно-пестрядинным на-
грудным сарафаном с узкими лямками, дополняющей его холщовой рубахой с прямыми по-
ликами, длинным широким рукавом, собранным рюшкой на запястье (илл.141 – 142) (Здесь
и далее фСлКМ, фКОКМ).
Илл. 141 – 142. Сарафанный комплекс. Вид спереди и вид сзади. Кон. XIX – нач. ХХ в., Слободской у.
Вятской губ., ныне Слободской р-н Кировской обл. фСлКМ
53
Интересен тип используемого для рукавов холста – с затканным белым геометрическим
рисунком по белому фону. Пояс пестротканый, с кистями на концах. На голове – «мо
�
ршень»
из золотого, серебряного позумента и ткани с металлической нитью. Край очелья окантован
красным. На ногах носили лапти средне-рыхлого косого плетения, с широким, чуть скошен-
ным с внешнего кроя, личиком; оборы – лыковые (илл.143).
Илл. 143. Лапти. Нач. ХХ в., Слободской у. Вятской губ., ныне Слободской р-н Кировской обл. фСлКМ
Кроме обычного названия «мо
�
ршень» зафиксировано несколько измененное –
«моршо
�
к» (ВГВ, 1880,N23; 152). Также встречается «самшура
�
» (ВГВ, 1880,N63). Представляет-
ся возможным всю серию названий соотнести с сохранившимися формами головных уборов
следующим образом.
«Мóршень» – классический позументный, каркасный убор с комбинированной темен-
ной частью из позумента и яркого (фиолетового и другого шелка). Тогда «моршóк» – видоиз-
мененный, чуть стилизованный убор на полумягкой и мягкой основе. Из этой промежуточ-
ной формы могли появиться усредненные формы между «чехлушкой» и «моршнем» в виде
шапочек с нешироким очельем и сборками над лицом.
Под названием «самшура
́
», очевидно, скрываются головные уборы с каркасной заты-
лочной частью и мягким, чуть скругленным внутрь фигурным швом очельем из шелка и че-
тырехугольной деталью около шеи. Эти головные уборы могут быть соотнесены с северными,
северо-восточными типами, в том числе и из территории современного Нагорского района,
имеющими вместо четырехугольной детали пришитый полумягкий кружок из пестрых тка-
ней (илл.158).
Исследователями отмечался белый вязаный девичий колпак у русского населения
Слободского уезда, который ими расценивался как «вотское или татарское заимствование»
(Маслова, Станюкович, 1960, 113). Однако, принимая во внимание северную направленность
заселения русскими этой местности, можно предположить, что данный головной убор – не за-
имствование, а типичный образец некоторых вологодских КК, где в девичьем костюме также
были сходные колпаки. Известен также девичий убор из платка, сложенного лентой, концы
его завязывались сзади. Пожилые люди иногда донашивали «ширинку» (ВГВ, 1880,N63).
На территории Слободского района сохранялась еще одна деталь старинного женского
русского костюма – так называемые «кацевейки» («душегреи») (N111СлКМ, N1154-89 РЭМ,
N1154-90 РЭМ). Они – распашные, стеганные на вате, в верхней части украшенные ажур-
ной позументной лентой или на тонких лямках из шелков цветочных, «палевых» расцветок
(илл.144 – 147).
Илл. 144 –145. Душегрея, вид спереди и
вид сзади. Схема кроя. Кон. XIX в. фРЭМ
Илл. 146 – 147. Душегрея «кацевейка». Вид спереди и вид
сзади. Кон. XIX в., Слободской у. Вятской губ. фСлКМ
На рубеже XIX и ХХ столетий сохранялись и другие старинные вещи – набоечные сара-
фаны, у которых переднее полотнище было составное. Верхний кусок у него был из старого
инородного полотна, что могло объяснять закрывание его погрудным фартуком. Такой спо-
соб ношения находит аналогии в вологодских реалиях.
54
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Женская русская одежда собственно Слободского КК представлена и составными руба-
хами с темно-красно-синими клетками в верхней части, которая скроена с кокеткой, воротом-
стойкой и центральной застежкой на пуговицы. Становина – из толстого неотбеленного хол-
ста. Юбки данного костюмного комплекса – из красных, сине-красных, зелено-красно-синих и
голубо-красных пестрядей, прямые и с оборкой по-косой на подоле (илл. 148).
Коллекцию фартуков составляют типично холщовые, хлопчато-бумажные с вышивкой
и затканными цветочно-звездочными композициями (илл. 149).
Илл. 148. Виды пестрядей для женских рубах, са-
рафанов, юбок. Кон. XIX – нач. ХХ в., Слободской
у. Вятской губ., ныне Слободской р-н Кировской
обл. фСлКМ
Илл. 149. Виды пестрядей для фартуков. Кон.
XIX – нач. ХХ в., Слободской у. Вятской губ., ныне
Слободской р-н Кировской обл. фСлКМ
Мужская одежда здесь – типичных фасонов, из клетчатой темно-красной льняной тка-
ни. Зимой мужчины носили зипуны, сукманы, летом – шабуры и т.п. (илл. 150 – 154). Известна
исключительно мужская одежда «накомарник» или «ве
́
рхница» – вид длинной рубахи, кото-
рая служит и прикрытием головы.
Илл. 150 –154. Виды мужской одежды. Первая половина ХХ в., Слободской, Нагорский р-ны Киров-
ской обл. Фото. фКОКМ
55
Из обуви Слободского КК можно назвать кроме лаптей, носимых и мужчинами, и жен-
щинами еще и «чепчуры», башмаки, коты. Слободская сваха надевала «шубенцы» на руки и
лапти на ноги, когда шла к невесте (ВГВ, 1880, N23; 146).
Нагорский подтип женского русского костюма характеризовался прямым сарафаном с
некоторыми особенностями. Переднее и заднее полотнища прямые, а боковые клинья – чуть
скошены и расширяют сарафан книзу, по подолу пришивается рюша, скроенная по-косой,
причем шов украшается цветной пестрой лентой. Пестрядь этого региона отличается неко-
торым своеобразием в расцветке; кроме традиционных для Вятской губернии красно-бело-
черных сочетаний достаточный процент относится к зеленому, голубому, розово-бежевому.
Обращает на себя внимание сохранение вещей из набойки и переделка их. Например,
сарафаны из набойки перешиваются на юбки и отдельно лиф (илл.155 – 157).
Илл. 155 – 157. Сарафан набоечный и лиф из набоечного холста. Схемы кроя и фото образцов тка-
ней. Нач. ХХ в., Слободской у. Вятской губ., ныне – Нагорский р-н Кировской обл. фРЭМ
Нагорские головные уборы характеризуются округло-трапециевидной формой, в то
время как более южные и поздние образцы имеют параллельные боковые края. Эта, несколь-
ко трапециевидная форма теменной части находит аналогии в соответствующих деталях го-
ловного убора коми-пермяков. Как правило, теменная часть нагорских головных уборов вы-
полнялась из позументной ткани с выпуклым цветочно-геометрическим узором.
Отличительная черта нагорских уборов женщин – в оформлении задней надшейной ча-
сти кружком, о чем говорилось выше. Очелье у такого головного убора – из красного ситца
(илл. 158). Показательно выполнение позатыльни на твердой основе, с вышитыми золотом
«хлябями небесными» (илл. 159). В целом это напоминает соответствующий прием декори-
рования у коми-зюздинцев и в кайской округе; остальные элементы находят сходство с воло-
годскими и средневятскими.
Илл. 158. Женский головной убор. Кон. XIX –
нач. ХХ в., Слободской у. Вятской губ., ныне На-
горский р-н Кировской обл. фКОКМ
Илл. 159. Женские головные уборы «самшура»?
Кон. XIX в., Слободской у. Вятской губ., ныне На-
горский? р-н Кировской обл. фКОКМ
В данной местности дольше сохранялись старые формы демисезонной одежды по при-
чине их большей адаптированности к таежным условиям. Сохранялись и дополняющие их
красно-зеленые широкие гарусные пояса, старые формы головных уборов, принадлежности
охотничьего костюма. Мужские рубахи – традиционного покроя и украшений (илл. 160 – 161).
В целом в нагорском подтипе сохранялись лишь некоторые особенности.
56
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Илл. 160 – 161. Мужские рубахи. Схемы кроя. Нач. XX в. Слободской у. Вятской губ., ныне – Нагорский
р-н Кировской обл. ф РЭМ
По характеру клеток и крою с нагорскими пестрядинными сарафанами сходны Омут-
нинский и Белохолуницкий КК (илл. 162 – 164).
Илл. 162. Сарафан
женский. Нач. XX в.
Пос. Песковка. ПМА
Илл. 163. Юбки женские. Нач. XX в.
Пос. Песковка. ПМА
Илл. 164. Холсты для одежды. Нач. XX в.
Пос. Песковка. ПМА
Местные сарафаны тоже прямые, и направление стилизационных процессов идет по
пути замены цельных полос холста на клинья и добавки рюши по подолу (здесь и далее фРЭМ;
илл. 165 – 167). Лямки узкие; надгрудный сарафан постепенно превращается в подгрудный,
а затем – в юбку. И уже к середине ХХ в. недошитые заготовки сарафанов и юбок не различа-
ются.
Илл. 165 – 167. Сарафан женский. Глазовский у. Вятской губ., ныне – Омутнинский р-н, пос. Залазна.
Нач. XX в. Прорисовка оформления и схема кроя. Фото рисунка ткани. фРЭМ
57
В горнозаводской культурной среде традиционные элементы в одежде либо консерви-
ровались (илл. 172 – 173), либо начали стилизоваться (илл. 168 – 171). Воспроизводство арха-
ики, видимо, связывалось с некоей обрядность, четкой привязкой к одежды к климату, Стили-
зация наблюдалась в силу экономии ткани, выполненной вручную, оптимизации трудоемких
операций в производстве одежды.
Илл. 168. Сарафан. Схема кроя. Вид спереди и
вид сзади. Нач. ХХ в., Слободской у. Вятской губ.,
ныне Нагорский р-н Кировск. обл. фРЭМ
Илл. 169 . Юбка. Схема кроя. Вид спереди и вид
сзади. Первая половина ХХ в., Нагорский р-н Ки-
ровской обл. фРЭМ
Илл. 170. Сарафан. Схемы кроя. Виды спереди
и сзади. Нач. ХХ в., Глазовский у. Вятской губ.,
ныне Омутнинский р-н Кировской обл. фРЭМ
Илл. 171. Сарафан свадебный, с 1950-х гг. – наряд
на Новый год. Первая половина – середина ХХ в.,
Омутнинский р-н Кировской обл. фРЭМ
Илл. 172. Женская рубаха. Кон. XIX . – нач. ХХ в в.,
Слободской у. Вятской губ., ныне Б-Холуницкий
р-н Кировской обл. фРЭМ
Илл. 173 . Женская рубаха. Схема кроя. Нач. ХХ в.,
Глазовский у. Вятской губ., ныне Омутнинский
р-н Кировской обл. фРЭМ.
58
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Илл. 174. Мужская рубаха м. Нач. XX в., г. Омут-
нинск. ПМА
Илл. 175. Мужская рубаха, схема кроя. Кон. ХIХ –
нач. ХХ в., Слободской у. Вятской губ., ныне – На-
горский р-н Кировской обл. фРЭМ
Верхняя одежда этой местности представлена несколькими видами – демисезонными
и зимними.
Илл. 176 . Шобур женский шерстяной
Б.Холуница (по данным : Маслова Г.С., Станю-
кович Т.В., С. 125)
Илл. 177. Шабур мужской шерстяной. Округа
Б.Холуницы(по данным : Маслова Г.С., Станюко-
вич Т.В., С. 126)
Илл. 178 – 179. Верхняя суконная одежда. Прорисовка оформления и схема кроя. Вид спереди вид
сзади. Первая половина ХХ в., Нагорский р-н Кировской обл. фРЭМ
Некоторое сходство с северо-западом наблюдается в набоечных сарафанах – прямых с
красной нашивкой по подолу или чуть выше. Обращает на себя внимание бытование более
старых по фасону рубах – туникообразных с прямым рукавом, но отрезных по линии бедер.
В то же время бытуют рубахи с кокеткой, воротом-стойкой и рубашечного кроя рукавом, ман-
жеты широкие (илл. 172, 173).
Мужская одежда в данной местности – в рамках традиций: покрой рубах, верхней деми-
сезонной и зимней одежды (илл. 174 – 179).
Отдаленность района повлияла на сохранение архаических черт, а новшества можно
объяснить влиянием горнозаводского быта. Достаточно четко это демонстрируют этногра-
фические материалы Кирсинской округи (Здесь и далее фМЗКК).
Традиционный костюм женщин здесь включал редко сохраняющийся «моршень», напо-
минающий формой и декором позднеслободской, средневятский (илл. 180).
59
Илл. 180. Женский головной убор.
Кон. XIX – нач. XX вв. п . Кирс. фМЗКК
Илл. 181. Сарафан женский. Кон.
XIX – нач. XX вв. п . Кирс. фМЗКК
Илл.182.Сарафан
женский. Нач. XX вв.
п. Кирс. фКОКМ
Домотканые пестрядинные и хлопчатобумажные сарафаны характеризовались мелкой
темно-красной клеткой, холщовые традиционные рубахи сравнительно рано превратились в
нательные, без длинных рукавов (илл. 181 – 182).
Так что общий наряд должен был дополняться при этом какой-либо кофтой – переход-
ная черта от использования сарафанного комплекса в одежде к костюму «юбка с кофтой».
Подобные костюмы шились и из фабричных материалов, городских фасонов. Традицион-
ность в них сохраняется незначительно: в виде цветочной красной вышивки на подшивном
белом воротничке. Все остальное украшено покупными лентами, бахромой, бисером. С таки-
ми костюмами должны были использоваться и головные кружевные шарфы, плетенные на
коклюшках (илл. 183 – 185).
Илл. 183 – 184. Нарядная женская кофта Вид спереди и фрагмент де-
кора низа наспинной части. Нач. ХХ в., п. Кирс. фМЗКК
Илл. 185. Фрагмент женско-
го головного кружевного
шарфа. Нач. ХХ в., п. Кирс.
фМЗКК
60
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
От праздничного костюма невесты сохранилась белая кофта, приталенная, с застрочен-
ными на машинке и украшенными кружевом полочками, воротником-стойкой и модным в то
время рукавом типа «огурец» На голове был белый венок из искусственных цветов, спускаю-
щихся от затылка вниз цветочками (илл. 186). Фартуки встречаются как традиционные, так и
из фабричных тканей, с грудкой.
Типичным для мужского костюма было изготовление рубах из белых материй промыш-
ленного производства, вышивка их «тамбуром» по вороту, нагрудной планке, низкам рукавов
и по подолу (илл. 187).
Илл. 186 . Венок венчальный и
кофта от свадебного костюма.
Нач. XX. в. п. Кирс. фМЗКК
Илл. 187. Рубахи мужские праздничные.
Нач. XX в., п. Кирс. фМЗКК
Более длительное использование демисезонных видов традиционной верхней одежды
обусловлено также природно-климатическими особенностями региона.
До первой половины ХХ столетия здесь плелись лапти косого рыхлого плетения со ско-
шенным внешним краем личика. Изготовлялись и использовались и «бро
́
дни», «босяки
́
», на-
поминающие по форме лузские (илл.188).
Илл. 188. Виды плетеной обуви и пояса. Кон. XIX – первая половина ХХ в., п. Кирс. фМЗКК
Особо выделяется Кайский КК (Здесь и далее фКСМ, ф и НА КОКМ, оп.1, д.326). Он опре-
деляется головным убором типа «моршень». В одном случае он схож с нагорскими варианта-
ми (с парчовой позатыльней на твердой основе (илл. 189). В других случаях – «...не блестящий
такой...», но с красным сатиновым очельем и составной, включающей зеленую часть, поза-
тыльней (илл. 190 – 191).
61
Илл. 189. Женский головной
убор. Вид сзади. Кон. XIX – нач.
ХХ в., с.Кай Слободского у. Вят-
ской губ., ныне Верхнекамский
р-н Кировской обл. фРЭМ
Илл. 190 – 191. Женский головной убор. Вид спереди и сзади.
Кон. XIX –нач. ХХ в., с.Кай Слободского у. Вятской губ., ныне Верх-
некамский р-н Кировской обл. фКСМ.
Красное очелье аналогично соответствующей детали коми-зюздинской «самшуры», а
контрастное сочетание красного с зеленым есть в декорировании коми поясов, чулок и т.п .
(илл. 192 – 193).
Илл. 192 Орнамент вязаного чулка. Нач. ХХ в., с.Кай. ПМА Илл. 193 Пояса. Кон XIX в. с . Кай. фКСМ
Ранние кайские рубахи ткались белым по белому (геометрический узор), на прямых по-
ликах были и затканные красные полоски, сходные полосы – на горловине, манжетах. Рука-
ва – «крылья» – широкие и длинные. (илл. 194 – 195).
Илл. 194. Рубаха женская. Верхняя
часть. Схема кроя. Вид спереди и
вид сзади. Кон. XIX – нач. ХХ в., с.Кай.
фКОКМ
Илл. 195. Рубаха женская, с. Кай (по данным: Маслова Г.С .,
Станюкович Т.В., С. 105)
62
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Прямые сарафаны яркие, по цветовому решению напоминают летско-лузскую одежду.
Старинные косоклинные варианты с «гвоздичной» тесьмой сходны не только с некоторы-
ми вятскими, но и из Вятско-Костромского пограничья, что носились в комплексе с «кичка-
ми». Показателен сарафанный комплекс с прямым пестрядинным сарафаном, украшенный
вышивкой в верхней наспинной части, дополнявшийся рубахой из белого холста с заткан-
ными красными нагрудными полосками. Пояс и головной убор обнаруживают сходства по
декору как со средневятскими вариантами, так и с соответствующими предметами одежды у
зюздинских коми-пермяков (илл. 196 – 198).
Илл. 196 – 198. Сарафанный комплекс. Вид спереди, наспинный фрагмент, погрудный фрагмент.
Кон. XIX – нач. XX вв. С. Кай. ПМА
В данной местности сохранялась и традиционная верхняя одежда – демисезонная и
зимняя (илл. 199 – 201). Показательно, что последняя в Кайском музее «играла роль» тулупа
Ф.Э. Дзержинского», который отбывал здесь ссылку.
Илл. 199 – 200. Одежда демисезонная. Вид спереди и вид сзади.
Нач. XX в. с. Кай. фКСМ
Илл. 201. Тулуп. Вид спереди.
Нач. XX в. с. Кай. фКСМ
63
Яркой особенностью Кайского КК являются пестротканые пояса, почти полностью
сходные с поясами коми. Разница лишь в том, что население, изготавливавшее их, осознает
себя русскими, и называется так, судя по литературе, чуть ли не строгановских времен (Соро-
кин, 1895; 3).
И последний, характерный штрих к костюму кайской округи. Вплоть до середины ХХ в.
в некоторых деревнях около Кая вязались чулки из домашней шерсти, пестрые, узорчатые,
«... чуть ли не с фашистскими знаками ...», пояса с аналогичными орнаментами (илл. 202).
Илл. 202. Пояс. Фраг-
мент орнамента. Кон.
XIX в. с. Кай. фКСМ
Илл. 203. Кофты женские. Первая
половина XXв. с. Кай. фКСМ
Илл. 204. Рубаха для мальчика.
Нач. XX в. с. Кай. фКСМ
Илл. 205. Одежда крестьянской семьи. Нач. XXв. с. Кай. ПМА
В первой половине ХХ в. население здесь переходило к использованию промышленных
тканей, новых фасонов (илл. 205). Женщины больше носили юбки и кофты из светлых клет-
чатых хлопчато-бумажных, льняных материй (илл. 203).
Детские рубашки продолжали шить традиционно (илл. 204), они сохранялись долго,
как, впрочем, и нарядные полотенца с бранным тканьем и орнаментом «свастика» в кружеве.
Другие традиционные вещи «все извели» после войны, так как «с одежей было плохо».
Оставались лишь скатерти «здешней деревенской работы». «Ныне вся эта рамодá в коробѝчах
лежит, холст уж опёкся весь (выгорел)...».
64
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
В целом в северных и центральных вятских территориях локальные особенности рус-
ской традиционной одежды указывают на характер заселения, в архаичных элементах костю-
ма ярче прослеживаются вологодско-двинские источники освоения вятских земель. В более
поздних материалах эта специфика «выветривается». В средневятском регионе выделяются
районы западного, вятско-костромского пограничья, центральные и восточные, где наблюда-
ется ранняя степень нивелирования локальной специфики.
Южнее средневятского региона наблюдается своеобразие, «этнокультурное меж-
зонье». Достаточно ярких различий в крестьянской одежде не выявляется, что может быть
объяснено переселениями так называемых «починовцев» – населения из центральных вят-
ских уездов, в послереформенное время переселявшихся в южное вятское пограничье и обра-
зовавших там новые поселения – «починки».
Такие починовские микромиграции не только повлияли на невыразительность тради-
ционной одежды в рассматриваемых территориях, но и усложнили этнокультурную ситуа-
цию на юге Вятской губернии, в бывших «понизовых» районах. Следовательно, при выделе-
нии особенностей в КК южных уездов необходимо выделять эти два пласта культуры.
Различия в говорах, самосознании русских жителей Яранского уезда, проживающих че-
резполосно с марийцами, дополняются некоторыми особенностями в одежде.
Первая культурная единица – бывший Царевосанчурский уезд. «Санчурята – веселые
ребята» (Зеленин, 1994; 87). В их одежде прослеживаются определенные, может быть, южно-
русские явления, связи с нежегородским Заволжьем, некоторая старообрядческая традиция.
В сарафанах, прежде всего, наблюдаются следующие разделения (Здесь и далее фСКМ,
НА и ф КОКМ, оп.1, д.311). По покрою выделяются прямые и косоклинные (редко), по назва-
нию – «тка
́
ники» и собственно «сарафаны». Причем деления по покрою и по названию не сов-
падают «...у «ткáников» лямки узки, «мышки», а у сарафанов – так во все плечо широки ...».
«Тканиками» здесь назывались те сарафаны, что сотканы вручную (илл. 206 – 207).
Илл. 206 – 207. Сарафанный комплекс. Вид спереди и сзади. Экспедиция КОКМ в Санчурский район
Кировской области в 1999 г.
Встречались и специфичные расцветки. Среди клеток встречаются крупные серо-голу-
бые с белым, но отмечен и особый вид тканья – по черному фону темно-красные волнистые
линии и геометрические композиции (илл.208).
65
Илл. 208. Схема узора холста.
Нач. ХХ в., Яранский у. Вят-
ской губ., ныне Санчурский
р-н Кировской обл. фКОКМ
Илл. 209. Женская рубаха. Схема
кроя. Нач. ХХ в., Яранский у. Вят-
ской губ., ныне – Санчурский р-н
Кировской обл., фСанКМ
Илл. 210. Схема кроя нарядных
кофты и фартука. Нач. ХХ в.,
Яранский у. Вятской губ., ныне
Санчурский р-н Кировской
обл. ПМА
Сходный тип ткачества на территории современной Кировской области отмечен только
в Вятскополянском округе.
Особенности наблюдаются и в покрое женских рубах, кофт от костюмов. Они имеют уд-
линенный, зауженный книзу рукав (илл.209 – 210).
Это характерно для нижегородских территорий (Пармон, 1994; 206-207). Другой вид
рубахи, с достаточно широким, как на Вятке, рукавом, не имеет, однако, поликов. Полотни-
ще рукава соединено прямо с полочками и сборено у горловины. Сходные по покрою рубахи
наблюдаются в Уржумском уезде. Подол такой женской рубахи украшен затканным красным
орнаментом (илл. 211 – 212).
Илл. 211. Женская рубаха. Офор-
мление горловины и рукава. Нач.
ХХ в., Яранский у. Вятской губ.,
ныне Санчурский р-н Кировской
обл. фСан КМ
Илл. 212 Женская рубаха.
Оформление подола. Нач. ХХ в.,
Яранский у. Вятской губ., ныне
Санчурский р-н Кировской обл.
фСан КМ
Илл. 213. Нарядные кофта и
фартук от комплекта. Нач.
ХХ в., Яранский у. Вятской
губ., ныне Сачурский р-н
Кировской обл. фСанКМ
Отмечены особенности декорирования нижних юбок, носимых как с сарафаном, так и с
комплектом «юбка с кофтой». Данные юбки не длинные, из тонко выработанного льна, подол
их вырезан фигурно и обшит гладьевой цветочной вышивкой и «ришелье». Сходным образом
украшены некоторые матерчатые элементы интерьера-подзоры, полотенца и т.п . Преимуще-
ственно данная группа вещей встречается у «вышедших в мир» староверов; у них сохраняют-
ся также и подручники, и лестовки.
Интересен вариант праздничного костюма «юбка с кофтой», в который входит кофта с
длинным узким рукавом в нижегородском стиле, украшенная ковровой вышивкой и кружев-
ными вставками (илл.213). Она дополняется декоративным фартуком, вышитым так же. По-
добные комплекты выполнялись и из черного атласного материала, кофта чуть расклешена
книзу, ворот узкий, отложной, головка длинного рукава чуть присборена. По подолу кофты и
фартука – черное же кружево (илл. 210).
66
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Некоторая стилизация традиционного фасона отмечена и в сарафане из темно-синей
ткани, у которого широкие лямки, нагрудная часть трапециевидная с планкой для застежки
по центру, ниже – застроченная горизонтальная складка, к ней пришито полотнище сарафана
(илл.214).
Илл. 214. Схема кроя сарафана, вид спереди
и вид сзади. Нач. ХХ в., Яранский у. Вятской
губ., ныне Санчурский р-н Кировской обл.
ПМА
Илл. 215. Сарафан старообрядческий? Вид спереди
и сзади. Схема кроя. Кон ХIХ – нач. ХХ в., Яранский у.
Вятской губ, ныне – Санчурский р-н Кировской обл.,
СанКМ
Использовались комплекты: юбка, сарафан, кофта навыпуск, фартук из шелковых тем-
ных тканей с кружевом. Достаточно разнообразны пути развития сарафана – кроме извест-
ного ранее превращения в юбку он видоизменяется в «капот» («платье портяно
́
е»)ив«са-
рафан» («полуплатье»). Старообрядцы сохраняли косоклинные сарафаны (илл.215), кофты
носили с длинными рукавами; еще после войны клали в гроб в лаптях, непременно с лестов-
кой и подручником.
Фартуки в данном КК – длинные, широкие, из покупных и домашних материалов, с по-
лоской вышивки по низу. Отмечено, что «бабы чаще носили фартуки с грудкой, а девки – уж
без нее».
Головные уборы «чехлики» были из белой ткани, иногда «как из марли», с вышивкой
цветов на затылке; «чехлики» шили круглыми, «снизу была кулёмочка, в нее вставлялся
гáсничек и так одевали на лоб...» . В первой половине ХХ в. такие головные уборы практиче-
ские вышли из употребления.
Мужские рубахи были портяные, комбинированные из красной пестряди с окрашенны-
ми в синий цвет частями (илл. 216).
Илл. 216. Мужские рубахи и пояс.
Кон. XIX – нач. ХХ в., Яранский у.
Вятской губ., ныне Санчурский р-н
Кировской обл. фСанКМ
Рис. 217 – 218. Мужская рубаха. Прорисовка деталей и схема
кроя. Нач. ХХ в., Яранский у. Вятской губ., ныне Яранский р-н
Кировской обл. фГМЭ (фРЭМ)
Шили рубахи мужчинам и из покупных тканей (илл. 217 – 218). Носили их навыпуск,
подпоясанные, иногда их вышивали, ситцевая одежда считалась нарядной.
67
В Санчурской округе живет и «заводское население»; те, чьи предки были переселены
на Омутнинский завод, но потом вернулись обратно. «Они наши были, по-нашему и одева-
лись, только сапог побольше, скажем, заводские носили, да и железа в доме у них побольше
было». «В колхозах жизнь также продолжалась, те же сарафаны носили с «бором, с поясом, так
богом их положено было носить ... мы уж «чехлики» не носили, Советская власть уж началась.
С колхозами сначала хуже стали одеваться, не только ситцевого не стало, льну-то не давали...»
Сравнительно рано произошел переход к городской одежде. Таким образом, в Санчурской
округе выявляется некоторая специфика традиционной одежды.
Яранский КК. Собственно яранцы котелянами – переселенцами (починовцами) счита-
лись «красносанцами, так как «красно» (модно) одевались. «Форсят-одеваются и в галошу не
сморкаются», – говорит про них одно из вятских народных присловий (Зеленин, 1994; 85).
Городские моды уже к ХХ в. вытеснили «моршеньки», «самшурки», «шушпаны». Поэтому осо-
бенности традиционного, собственно Яранского КК выделить трудно. Даже будничная оде-
жда была яркая (илл. 219, 222).
Илл. 219. Сарафан-
ный комплекс. Нач.
ХХ в., Яранский у.
Вятской губ., ныне
Яранский р-н Киров-
ской обл. фЯКМ
Илл. 220. Головной
убор. Кон. ХIХ в., Се-
верное вятское погра-
ничье? фЯКМ
Илл. 221. Убор голов-
ной женский. Поза-
тыльня. Северное вят-
ское пограничье? Кон.
ХIХ в., фЯКМ
Илл. 222. Прорисовка
женского костюма яран-
ской горожанки. ФЯКМ
Традиционная, старинная одежда в Санчурской округе дольше сохранялась у починцев,
которые по сравнению с яранцами выглядели «серо» (Зеленин, 1994; 42), дольше сохраняли
домотканину, региональные традиции родных «северов».
В Яранском краеведческом музее сохранилась женская русская рубаха, типичная для се-
верной, лальской стороны (фЯКМ, ПижКМ, НА КОКМ, оп.1, д.263). Имеется также и головной
убор на твердой основе, из позумента, с рельефной вышивкой и вставками из цветного стекла
(илл.220). Ему соответствовала душегрея. Эти экспонаты числятся как усть-цылемские (тер-
ритория современной Республики Коми). Кроме предложения их случайного приобретения
можно высказать мысль о принадлежности их переселенцам. Известно, что в связи с голодом
часть северного населения, в том числе и из коми районов, в конце XIX в. мигрировали на юг
Вятской губернии; точно отмечено, что в Уржумский уезд (Магницкий, 1884; 237), но, может
быть, и в соседний, Яранский. Достаточно твердо можно сказать лишь одно: эти вещи не при-
надлежали собственно яранскому населению. Сохранился также и головной убор с мягким
очельем и вышивкой золотыми нитями на позатыльне (илл. 221). В коллекции есть валенки
с каблуками (илл.223).
68
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Илл. 223. Валенки. Нач. ХХ в., Яранский у. Вятской губ., ныне Яранский р-н Кировской обл. фЯКМ
Пижанка – периферия Кукарской округи. В начале ХХ столетия здесь использовались
еще рубахи «станушки», сарафаны «полугумажные полуплатьем» и чехлушки. Практически
до середины ХХ в. «холсты-ти и барахло такое ... на пóдволоке лежало...».
Сходные процессы утраты местных особенностей в традиционном русском костюме
фиксируются и на территории современного Советского района Кировской области – бывшая
округа слободы Кукарка. Отличие наблюдалось лишь в том, что, будучи периферией Яран-
ского уезда, Кукарка сохранила больше «понизовых» элементов костюма. В первую очередь
это головные уборы «кокошники» (илл. 224).
Они – точная копия нижегородских. (Здесь и далее фСовКМ) С нижегородскими сходны
и душегреи, короткие, на узких лямках, из сине-серых цветочных материй, с многочисленны-
ми складками на спине и выступами снизу на полочках (Пармон, 1994, 207; илл. 225).
Илл. 224. Сарафанный
комплекс с «кокошником».
Середина XIX в., Яранский у.
Вятской губ., ныне Совет-
ский р-н Кировской обл.
фСовКМ
Илл. 225. Душегрея. Вторая поло-
вина XIX в., Яранский у. Вятской
губ., ныне Советский р-н Киров-
ской обл. фСовКМ
Илл. 226. Комплекс женской
одежды с «летником». Вторая
половина XIX в., Яранский у.
Вятской губ., ныне Советский
р-н Кировской обл. фСовКМ
69
Некоторое сходство с нижегородским обнаруживает и «летник» (илл.226) – верхняя
женская одежда из фиолетового шелка, распашная, рукав длиннее обычного, заужен книзу,
ворот узкий, на спинке – рельефы и частые сборки баски от чуть завышенной талии. Застежка
на две петли, имеется подклад. Однако данный вид одежды был распространен и в северных,
северо-западных от Вятки (например, костромских) районах. (Мерцалова, 1988; 136) Север-
ные параллели прослеживаются и в некоторых видах головных уборов, которые можно раз-
делить на пять групп. В нее входят мягкие головные уборы, передняя часть которых имеет
сборки, а вид сзади – как у «чехлушки» (илл. 227).
Илл. 227. Женские головные уборы на твердой и полутвердой основе. Вторая половина XIX в.,
Яранский у. Вятской губ., ныне Советский р-н Кировской обл. фСовКМ
Они ассоциируются со средневятскими. Должно быть, их можно отнести именно к почи-
новскому населению.
Четвертая группа – своеобразные «кокошники», имеющие сходство как с «кичками»
вятско-ветлужского пограничья, так и с головными уборами коми-пермяков (Теплоухов,
1916,124,N193 КОМК , N348 КОМК , N350 КОМК). Последняя группа представлена одним пред-
метом, типичной коми-пермяцкой самшурой, происходящей из села Жерновогорье близ Ку-
карки. Присутствие двух последних групп головных уборов в районе Кукарки может быть
объяснено контактами местного населения с Уралом. Известно, что кукаряне были отличны-
ми плотниками (Зеленин, 1994; 77). Уходя на промыслы за пределы губернии, на Урал, в Си-
бирь, они могли возвращаться домой с женами (ВГВ, 1871, N35). Головные уборы последних
двух видов могли и не соответствовать определенным группам местного населения; нельзя
исключать возможность их приобретения Кукарским образовательным обществом для учеб-
ных, наглядно-сравнительных целей. Также вероятно, они попали в Кукарское собрание по
обмену между музеями в 1920-30 е гг.
Кроме того, в фондах Советского краеведческого музея представлены и головной убор
типа «чехлушка», и девичья повязка на твердой основе; сохранились рисунки, отражающие
способы ношения головных уборов в этой округе (илл. 228 – 230).
Илл. 228. Женский
головной убор «чех-
лушка». Начало XX в.,
Яранский у. Вятской губ.,
ныне Советский р-н Ки-
ровской обл. фСовКМ
Илл. 229. Девичий головной убор.
Вторая половина XIX в., Яранский у.
Вятской губ., ныне Советский р-н Ки-
ровской обл. фСовКМ
Илл. 230. Способы ношения
женских головных уборов в
слободе Кукарка Яранского у.
Вятской губ., ныне Советский
р-н Кировской обл. Рисунки.
АРГО
Среди типов сарафанов в Кукарке выделяются прямые, косоклинные, полуплатьем
(илл.231 – 234).
70
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Илл. 231. Сара-
фан набоечный.
Вид спредеи.
Кон. XIX в. Схема
кроя. фСовКМ
Илл. 232 – 234. Сарафан. Вид спереди и вид сзади. Схема кроя. Фото рисунка тка-
ни. Вторая половина XIX – нач. XX в.в . ., Яранский у. Вятской губ., ныне Советский
р-н Кировской обл. фРЭМ
В целом в торговой, промысловой Кукарской округе во второй половине XIX в. отмеча-
лось мало локальной специфики даже современниками. Вариации наблюдались в украшени-
ях костюма, большей частью – покупных.
«... Платье носят мужчины ... всегда тонкое пестрое или синее с белым или краснобумаж-
ное с синим, особенно рубашки, а достаточные (богатые) – из красной пестряди или холстин-
ки, а порты всегда сине-пестрые. Жакеты и шаровары нанковые, суконные или плисовые.
Верхнее платье азям из домашнего или из нижегородского узкого черного или желтого мен-
зелинского широкого сукон, летом – из нанки, зимой – тулупы и полукафтанья, иначе – полу-
шубки, крытые или цветные, одни или под азямом, рубашки у мужчин с глухим вокруг шеи
воротом, застегиваются на боку на две пуговицы или завязываются двумя парами завязок.
Ворот и прорехи обшиваются цветною тесьмою. На ногах, особенно летом, а в праздники –
непременно сапоги и чулки... и с лаптями сверх чулков – онучи шерстяные, летом – портяные,
но не иные как белые. Мужчины летом – на голове носят которые помоложе и щеголеватее –
картузы; и прочие – шляпы поярковые с глубокими, кверху узкими тульями и с узенькими
полями, а зимою те же картузы, но больше шапки новых крестьянских фасонов, и редко уви-
дишь прежний чебак, и того реже – малахай. Вообще в одежде опрятны и мало-мало была бы
возможность – щеголеваты.
Женщины волосы заплетают в две косы, обыкновенным образом, по-русски, т.е . обвива-
ют вокруг головы в виде кольца или венца и на голову одевают большей частью ситцевый, а в
праздники парчовый ... чехлик просто один и в праздники с платком и при домашних заняти-
ях, а в холодное время и в переездках сверх того повязываются платком или шалью.
Вместо чехлика в праздничное время в слободе Кукарке и в ближайших деревнях носят
и шелковые платки («отдирки»), завязывая напереди и спрятывая концы или поднимая квер-
ху как рожки. Это называется – «убравши» и на плечах бывает не по одному платку и сверх
того шали или большие платы и полушалки. Рубашки шьют и носят: лиф (рукава) – из тонко-
го холста из перебора, кисеи, выбойки, цветной китайки или ситца. В праздники около шеи
собранные в опушку («обром»), разрезом на груди («прорехою»), застегиваемы на запонок
или лентами, или тесьмой и большей частью с простыми, не вышитыми городком рукавами
(поэтому такие рубахи и называют просто «рукавки»). Лиф пониже груди пришивается ко
стану (становине), чаще из простого белого или пестрого холста.
Сарафаны в простое время обыкновенные, крашенные в синюю краску, а в праздники –
московские, те и другие – с разрезами на правом боку или по центру, застегиваемы на пугов-
ки, особенно у тех, кто кормит грудью ... и непременно передники, пояса, у которых концы с
кисточками и перевитья опускаются на боку чуть не до полу. У ситцевых или шелковых са-
рафанов подолы обшивают оборками, лентами, иногда – позументом, в ряд-два. На ногах в
простые дни по деревням – лапти. А достаточные – постоянно башмаки. Зимою валенки, а в
праздничное время «худые» и «добрые» (бедные и богатые) как бы то ни было – башмаки. Но-
сят старухи (середина XIX – вторая половина XIX в.) сарафаны с глухим воротом и с рукавами.
Нынче уж редко видно, и то на далеких от слободы так называемых починовских все носили
71
в праздничное время кокошники, шитые золотом или из парчи с жемчугом и обшитые по
краям бахрами из белых бус.
Девушки носят платки в простое время как женщины... В косы вплетают ленты или ло-
скуты ситца. На шее носят «борки» из стеклянных бус, ряда в два и более, в ушах серьги мед-
ные и с подвесками стеклянными, на руках кольца и перстни (у бедных – медные и оловян-
ные). Летом наверх одевают полукафтанья... их называют иногда холóдниками. А в холодное
время – шубы, крытые большей частью нанкою, или плисом с воротниками лисьими ... назади
с подхватом (коротким лифом). Вообще платье носят опрятное складное и по возможности в
праздничное время щеголеватое и любят цветѝсту пестроту...» (АРГО, ф.10, оп.1, д.26, л.2-3).
Зафиксированы определенные способы ношения платков. К востоку от Кукарки отмечено
бытование костюмов– «парочек» с головным убором типа «чехлушка» (илл. 225 – 226).
Илл. 235 – 236. Костюмы женские нарядные. Вид спереди и вид сзади. Нач. XX в. Яранский у.
Вятской губ., Ныне – Лебяжский р-н Кировской обл., ПМА
Кукарские материалы выявляют как северные, так и южные специфические черты в
одежде, причем северные сохранены более, а среди южных консервируются практически
лишь те, что имеют идентичные формы на севере. Таким образом, наблюдаются явления
определенной дуплетности; четко «понизовой» характер законсервирован лишь в головных
уборах, уже в начале ХХ в. сохраняемых редко и только как вещь по наследству.
Уржумский уезд. «Моторно мне глазеть на вас, ребята! Що это такое... в старину, быва-
ло, ваши деды, бачка, да и я грешный жили не по-вашему. У нас в баеды ходили в праздники
только одни старики, а молодежь и вовсе такого побычая не знала, но нынче, куда на большой
срядится, туда и рак за ним тащится. Да и это бы куды не шло! Да есть у вас нынче обычай
таков! Каждому надо приходить в понитке, каждому надо лопать одеть баскую, да и бабенек-
то своих обрядить в московики, да и ни ещь во що. А у нас прежде в старину бывало, мужики
обрядятся в чожолки, а бабени-то в дубленые шушуны, а кои-то побогаче, так и в кумашники,
в старину у нас не было щеголев, не так как ныне, прежде у нас и прожиточные мужики обря-
жались в чожолки, на голову налаживали малахай, подпоясывались сплетенной опояской, на
ноги обували прожиточные – бахилы, а бедные – с онучами лапти, а бабени-то обряжались у
коей какие случатся шушуны, на голову одевали почепешник, на ноги обували прожиточные
чивирики, а бедные – лапти, да гурьбой и ходили гулять, старики со старухами по домам рас-
пивать, а молодежь с молодицами – на улице хоровод водить да песни гаганить ...» (АРГО, ф.10,
оп.1, д.15, л.6-7об.) .
В этих словах старого деда к молодежи отражен процесс вымывания старинных видов
одежды, замена их на вещи из новых, покупных материалов. В конце XIX в. и здесь размыва-
лись локальные особенности в одежде. Особенно много нововведений (шелковые платья, си-
тец, «спиджаки») появилось в фабричной Шурме. Заводское население здесь было невятское,
калужского, казанского, ветлужского, тульского происхождения (Каринский, 1923; 39). Кроме
того, в Уржумский уезд переселялись и починовцы, жили здесь и старообрядцы, у которых
комплекс традиционной одежды сохранялся полнее.
72
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
У бывших староверов Лебяжской волости дольше (вплоть до середины ХХ в.) сохранял-
ся сарафанно-чехлушечный костюм. (Здесь и далее НА КОКМ, оп.1, д.242) Сарафаны были
широкие, круглые, из холста или шелка. «Чехлушки» также шелковые, с пестрой, апликатив-
ной полосой («елочкой») по центру. В округе села Шишкино староверами сохранялись и косо-
клинные сарафаны из темно-синей, черной шерсти, рубахи с широкими длинными рукавами,
изящно оформленными вышивкой и кружевом (илл.238).
Илл. 238. Женский старообрядческий костюм. Кон. XIX . – нач. XX вв., Уржемский у. Вятской губ.,
ныне Уржумский р-н Кировской обл., фКОКМ
«Мирское» население Уржумского уезда характеризовалось наличием бесполиковых
рубах, прямых сарафанов (илл.239 – 242).
Илл. 239. Сарафанный комплекс.
Нач. XX в. Прорисовка. ПМА
Илл. 240. Сарафан. Схема.
Кон. XIX в., Уржумский у.
Вятской губ., ныне Уржум-
ский р-н Кировской обл.
фКОКМ
Илл. 242. Жнеский сарафан из фа-
бричной шерстяной ткани.Схема
кроя. Уржумский у. Нач. XX в. (по
данным: Маслова Г.С., Станюковы-
ич Т.В., С. 107)
Зажиточные люди здесь на праздники одевались плохо, в старье; так они показывали
свою «óпутность» в хозяйстве. Бедняки наоборот – чистую рубашку, сшитую их ситца или хол-
ста, казинетовые шаровары, хорошенькие лапти, нарочно сплетенные из красных лык, белые
как снег онучи, подпоясывались веревочкой с кистями, из-под дешевенькой, но новенькой
фуражки виднелись причесанные волосы (Матницкий, 1893; 119, Маслова, Станюкович, 1960;
104,105).
Распространены были в уезде и сапоги с каблуками и подклейками. Самотканую одежду
носили еще дома («самовáры» с борами, рубахи и пр.) . Да и невеста без самотканины счита-
лась плохой невестой, хотя у нее были и шелковые платья (Каринский, 1923; 37).
73
В 1920-е гг. много вышивали «взасти
́
л». Традиционная одежда исчезала и при раскула-
чивании, из оставшейся шили детям юбки, кофты, даже из подкладов. «Платьев не носили,
все юбки с кофтой. Кофты-то были тогда – как наши: на груди, на рукавах обложено...» Празд-
ничную обувь – туфли, ботинки берегли – одной пары на всю жизнь хватало, в лаптях обычно
ходили все время, по праздникам туфли одевали, так и шубу, – тоже ценили...» (НА КОКМ, оп.1,
д.242).
Традиционная одежда малмыжан – «гагар» имела следующие особенности. Беспо-
ликовые женские рубахи, сарафаны больше из покупных ситцев, шерстей объединяли этот
южный район с Поволжьем (Маслова, Станюкович, 1960, с100, фМКМ, ф ВПКМ, ф и НА КОКМ,
оп.1, д.257). Здесь отмечен особый вид ткачества, как в Санчурской округе. Зафиксирован в
Малмыжском уезде и тип «кокошника», аналогичный кукарскому (илл.243).
Илл. 243. Женский головной убор «кокошник». Вторая половина XIX в., Малмыжский у. Вятской губ.,
ныне Малмыжский р-н Кировской обл. фМКМ
Он также был распространен и в Поволжье на западе и в Уфимской губернии на востоке
(Бусыгин, 1966, 337, Русский народный костюм, 1984, 13).
Сатиновых, ситцевых костюмов, состоящих из юбки с кофтой, здесь отмечалось больше
(илл.244 – 245). Преобладали темно-красные, малиновые, фиолетовые оттенки.
Илл. 244. Схема кроя женской кофты (вид спе-
реди и вид сзади). Кон. XIX – нач. ХХ в., Малмыж-
ский у. Вятской губ., ныне Малмыжский р-н Ки-
ровской обл. фКОКМ
Илл. 245. Схема фасона женской кофты типа
«рукава». Кон. XIX – нач. ХХ в., Малмыжский у.
Вятской губ., ныне Малмыжский р-н Кировской
обл. фКОКМ
Из женских головных уборов отмечена «сетка» (илл. 246).
Илл. 246. Схема фасона женского головного убо-
ра «сетка». Кон. XIX – нач. ХХ в., Малмыжский у.
Вятской губ., ныне Малмыжский р-н Кировской
обл. фКОКМ
Илл. 247. Мужская рубаха. нач. ХХ в. Малмыж-
ский у. Вятской губ., ныне Мылмыжский р-н Ки-
ровской обл. фМКМ
74
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Характерный образец мужской рубахи – из белого ситца, прямая, чуть расклешенная
книзу, с рубашечного кроя длинным рукавом, широкой красно-черной цветочной – «брока-
ровской» – вышивкой по вороту, нагрудной планке, низкам рукавов (илл. 247). В кон. ХХ в.
русский костюм в ряде случаев возрождался как стилизованный (илл. 248).
Илл. 248. Костюмы участников художественной самодеятельности. п . Малмыж. 1990-е годы. Фото.
фПОКМ
На территории современного Вятскополянского района женщины носили «сетки»
из черных ниток, а девушки – просто светлые платочки. Редко сохранялись девичьи уборы из
позумента, на твердой основе и с бисерной сеткой по нижнему краю (илл. 249).
Илл. 249. Девичий головной убор. Вторая поло-
вина ХIХ в., Малмыжский у. Вятской губ, ныне –
Вятскополянский р-н Кировской обл. ПМА
Илл. 250. «Кокошка», женский головной убор .
XX в. фКОКМ
До середины ХХ в. бытовала и стилизованная «кокошка» – зашитый на угол кусок за-
тканной старинной материи. По нижнему краю его на длинных нитках были подвешены мо-
неты – на марийский манер (илл.250). Видимо, забываемые различия смешивались. Этот убор
использовался на свадьбах, ряжеными в Рождество.
У прямых сарафанов отмечено местное название лямок – «проймы» (илл. 251 – 252,
254 – 257). Кроме того, в данной местности отмечен единственный в Вятском регионе вид
женской рубахи, богато декорированной цветочной вышивкой только на плече ((илл. 254 –
257)). Бытовали составные женские рубахи из контрастных по цвету ситцев; пестрядинные
юбки дополнялись кофтами из покупного кумача (илл. 253).
75
Илл. 251 – 252. Сарафанс женский. Кон. XIX –нач. XX вв. Вид
сзади и рисунок ткани. фВПКМ
Илл. 253. Женская рубаха и костюм.
Нач. XX. фКПКМ
Илл. 254 – 257. Сарафанный комплекс. Вид спереди, вид сзади. Фрагмент, вид рукава. Кон. ХIХ –
нач. ХХ в., Малмыжский у. Вятской губ, ныне – Вятскополянский р-н Кировской обл. ПМА
Данный КК дополнялся поясами, фартуками – «какая мода была, на ногах лапти, по рус-
скому их плели, а убираться – ступни надевали...» . Лапти, пояса, сукно покупали здесь на яр-
марках, базарах, «бывало и у татар, и у марийцев лапти-то покупали...».
Наибольшая архаика представлена в старообрядческих костюмах – синих, коричневых
круглых сарафанах, иногда и косоклинных с рядом ажурных пуговиц впереди по центру. Не-
обходимым дополнением были и шали, платки больших размеров, закрывающих при надева-
нии и кисти рук.
В 20-30-х гг. ХХ в. портяная одежда выходила из употребления. « ...Помню, в 1930 году
мне девять лет исполнилось, мне юбку портяную сшили, тканую, в клетку, так я пошла на
улицу в ней, большие девки говорят – сними, не носи портяное уж ... вот так ...» – вспоминает
старая жительница одной из вятскополянских деревень.
Таковы были особенности КК самой южной окраины вятской земли. Оригинальностью
в созвездии локальных КК на Вятке отличаются восточные, юго-восточные районы губер-
нии. Глухие, тихие места, этническая чересполосица, рассеивание культурной специфики у
«мирского» населения в связи с развитием отхожих промыслов – все это привело к тому, что
наиболее четко традиционные черты в одежде здесь проявлялись в среде старообрядчества
различных толков.
76
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Итак, Нолинский уезд, некогда разделенный на «ясашную» и «экономическую» зоны.
К концу XIX в. все этнокультурные отличия в регионе свелись к тому, что культура староо-
брядцев, которыми «кишел» этот край, находилась на разных стадиях «выхода в мир». На ру-
беже XIX и ХХ столетий здесь жили выходцы из Керженца, Москвы (Эммаусский, 1956; 198).
Но вневятской специфики в одежде у них не наблюдалось. Скорее всего, старообрядческое на-
селение адаптировалось в местных условиях, контактируя с другим населением, и частично,
«выйдя в мир», законсервировало средневятский «чехлушечно-сарафанный» КК (Здесь и да-
лее ф и НА КОКМ, оп.1, д.263). Он представлен прямым нагрудным сарафаном, «дóстальным»,
в некрупную красно-бело-синюю клетку. Рубахи – традиционные, с прямыми коликами, в том
числе и «проходные». Длинный и широкий рукав оформлен по краю широким кружевом и
вышивкой (илл. 258 – 259).
Илл. 258 – 259. Старообрядческий сарафанный комплекс. Вид спереди, фрагмент рукава.
Начало ХХ в., Нолинский у. Вятской губ., ныне Нолинский р-н Кировской обл. фКОКМ
Характерно, что даже в поздних вариантах, превращающих рубаху в кофту, такое офор-
мление рукава остается. Фартуки сохранились пестрядинные, из двух вертикальных полос
«чехлушки» однотонные, без аппликативных полос по центру, яркие головные платки (илл.
260 – 261). Распространялись и костюмы типа «парочки», в кофте отмечен и рукав «грибком».
В старообрядческой среде отличалась и мужская одежда; «мужчины ходили: подштáново,
штаны, рубахи «на плечах», ворот косой».
Особым колоритом отличалась одежда и тканые вещи Немской волости. В ней преобла-
дали либо желто-коричнево-черные тона, либо чисто белые (илл. 262). Встречаются и краше-
ные дубом, ольхой холсты рабочего назначения. Старожилы говорят, что здесь и разговарива-
ли, и одевались по-другому, чем в Сунской стороне...».
Смешение собственной и починовской традиций отразилось в путанице названий тако-
го стойкого маркера костюма как головной убор. Есть селения, что по совершении брака не-
веста надевала на голову «по-нолински» – «моршень», а по-вятски – «почепешник», отмечено
также, что «чехлушки» здесь называли «чепчиком» (АРГО, ф.10, оп.1, д.13, л.1об.).
На примере Кильмезской волости Малмыжского уезда прослеживается специфика
трансформации старообрядческой традиционной одежды без утраты религиозной специфи-
ки этнической группы. Традиционный КК здесь представлен сарафаном в бело-бежево-ко-
ричневых тонах (Здесь и далее ф КилКМ, ф и НА КОКМ, оп.1, д.298). Для лучшего качества
холста его «пряли над водой специально, чтоб пылинки и мохры на воду слетали». Клетки
77
некрупные. С сарафанами носились рубахи, ворот вышитый, рукав – «лопухом», пояса, кресты
обязательно...». Особое внимание уделялось шалям – шерстяным и шелковым, больших раз-
меров, с кистями (илл.261).
Илл. 260 . Головные уборы «чех-
лушки», платок, шаль старообряд-
ческие. Начало ХХ в., Нолинский у.
Вятской губ., ныне Нолинский р-н
Кировской обл. фКОКМ
Илл. 261. Предметы старообряд-
ческого женского костюма: го-
ловные платки, пояс, лестовки.
ХХ в., Малмыжский у. Вятской
губ., ныне Кильмезский р-н Ки-
ровской обл. фКОКМ
Илл. 262. Образцы рас-
цветок старообдядче-
ской одежды. Кон. XIX –
нач. XX вв. фКОКМ
Обязательными были головные уборы, которые хотя и назывались старинным назва-
нием – «повойник», но повторяли форму «чехлушки». Именно на нее надевали потом шаль,
платок, заколотые под подбородком на булавку. В Пасху, Троицу, другие праздники надевали
светлые, белые платки, в будни – цветные и лишь на похороны – черные.
Особый комплект одежды готовился «на смерть». Кроме обычных в старинных прави-
лах предметах одежды, но сшитых не до конца, вперед иголкой и без узлов, в этот комплект
входил и саван с белой рюшкой у женщин и без нее – у мужчин, белая лестовка, подручник.
Все это дополнялось лаптями, портянки обматывались «отнутри кнаруже».
Предметы одежды использовались в некоторых особых случаях. «.. .Как «родимчик» бьет
ребенка, то венчальным либо платком, либо сарафаном надо его обернуть или скатертью из
церкви. Пройдет все. Одежда, бывало, спасала, ее берегли. Старались ее много-то не покупать,
но добротная чтоб была. А так старались в хозяйство что-нибудь купить, или веялку, или еще
что, чтоб хозяйство крепче было... Платки родительские хранили.
В Рождество «наряженками» наряжались, хотя и знали – грех эти приметы, да хочется
побаловаться-то потом замолим, мол, к батюшке бегали каяться. Ткать нельзя было по вос-
кресеньям и на воскресенье...». Некоторые отличия были и в ношении лаптей. « ...Веревочки
у лаптей у нас маленькие были, из других деревень приедут – аж до колен, по-нашему это не
культурно, мы их «деревней» дразнили за это...».
На территории современного Унинского района (бывший Глазовский уезд, его западная
часть) различия в русской одежде наблюдались у «мирского» населения, старообрядцев бело-
криницкого и поморского согласий (Здесь и далее фУнКМ, ф и НА КОКМ,оп.1, д.326).
Илл. 263. Старообрядческая «моленная» одежда:
фрагмент костюма для обычных молений и рубахи
«для говинья», носимой с сарафаном. Вторая поло-
вина ХХ в., Унинский р-н Кировской обл. ПМА
Илл. 264. Мужская рубаха. Начало ХХ в., Но-
линский у. Вятской губ., ныне Нолинский р-н
Кировской обл. фКОКМ?
78
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
У старообрядцев-«поповцев» предпочтение отдавалось сарафанам из девяти полос, ру-
бахам, также под платком «колпачок» должен быть, пояса носили «писаные». «. .. У нас старо-
веры-то простые, это в других деревнях – поморцы, сарафаны с лямками и теперь носят, а у
нас, в нашей вере таких уж нет. Все юбки с кофтой носили. Кофты уж больно красиво шили, с
кружевами, из дорогого материала. Сарафаны раньше прежние носили, еще у меня от мамы,
Устиньи Нестеровны, остались...» Так вспоминают женщины, детство которых приходилось
на первые десятилетия ХХ в.
Кофты, юбки предпочитали из «сизика» шить, а также из переливающегося бежевого
шелка. Кроме костюма «юбка с кофтой», сарафана с рубахой носили и комплекты из косо-
клинного сарафана из темносинего шелка и чуть расклешенной к подолу кофтой из того же
материала. Рукав у нее был длинный, ворот глухой, на узкой планке на груди – ряд мелких
пуговиц, по низу черное шелковое кружево). Мужские рубахи – обычные (илл.263 – 264).
Более консервативная группа – старообрядцы поморского толка («...поморяне мы ...»)
сохраняла, воспроизводила традиционную одежду и в ХХ веке. Здешние поморцы – выходцы
из центральных губерний, сохраняли рубахи с прямыми поликами и зауженным книзу рука-
вом, светлые – праздничные, темные – «на говенье» (илл.96), синие и черные косоклинные
сарафаны на узких лямках, у места их соединения на спине – контрастная нашивка ткани.
Ниже ее – веерообразно расходящиеся складки типа – «плиссе». Сохранялись «писаные» поя-
са, косы плелись «по-прежнему, по закону». Интересно, что чехлик они уже не надевали: «Вот
австрийцы платок под булавку носят, а мы, поморяне, под губу просто завязываем». Показа-
тельно, что при сохранении старых видов одежды исчезает головной убор. Это можно объяс-
нить приспосабливанием пришлых культурных явлений к местной среде и консервации тех
среди них, которые обнаруживают сходства.
Воспоминания о мужском костюме скромны, помнятся лишь обычаи, запрещающие
брить бороду – «кто из мужиков брил бороду, того стращали – мол, в гроб лицом вниз поло-
жат, но так не делали, только стращали...».
«Мирское» население рассматриваемого региона сохраняло прямые пестрядинные в
бело-бежевую с зеленым клетку сарафаны, лямочки – «с палец шириной», косоклинных не
отмечается. Рукав длинный. Рубахи вышивали «крестиком и звездочкой». Пояс, колпачок и
платок у женщин. Свадебная одежда – «кто в чем, нарядно только чтоб...». «Самшуру, помню,
носили в деревнях Пьяная Степь и Зятьково. Этот факт находит аналогии на Вятском северо-
востоке. Вся остальная одежда ярким своеобразием не отличалась.
У всех трех групп русского населения Унинской волости КК могут быть представле-
ны не только как локальные виды, но и как своеобразные стадии развития крестьянского
костюма, причем большая архаика сохранялась в более консервативной этнокультурной
среде.
В целом, при детальном рассмотрении традиционных КК русского населения на Вятке
становится очевидным, что они имеют весьма пеструю картину локального разнообразия.
В этом явлении отражается история русских в регионе. Широкая вариативность костюмов от
особенностей заселения; на материалах традиционной одежды прослеживаются культурные
контакты местного населения с Русским Севером и Поволжьем. Так как этот процесс был по
сути перманентным на протяжении нескольких веков, то постоянная динамика, взаимодей-
ствие затрудняли формирование единого, однотипного костюма русских крестьян на Вятке.
Этому также способствовала агрикультурная модель развития хозяйства и сравнительно
медленное «раскрестьянивание» вятской деревни.
2.2. Коми КК
Среди костюмных комплексов коми-пермяков, живущих на территории современной
Кировской области, а в прошлом – Вятской губернии, выделяется, два варианта – у так назы-
вавшихся западных коми-пермяков, живших в Орловском уезде Вятской губернии, и на севе-
ре бывшего Глазовского уезда, а ныне – в пределах Афанасьевского района.
79
Специфика Орловского КК была отмечена еще ученым Серилиусом в 1907 году (Кarhu,
1980, фото N88). Но несколько неверно аннотированы фотоматериалы – Пермской, а не Вят-
ской губернией.
В северной части Орловского уезда Вятской губернии, а ныне – в Мурашинско-Летском
пограничье жили коми особой группы. «. ..Эти коми у нас пермяками называются...» (Здесь и
далее ф и НА КОКМ, оп.1, д.257). В 1920-30-х годах они еще сохраняли свой язык, сходный с
коми-пермяцкими диалектами, и особенности в костюме.
Русское население Мурашинского района отмечает, что «коми очень любили желтый
цвет в костюме, обязательно на юбку желтые ленты нашивали. У них свои наряды были ...
всегда ходили в лаптях, рукавицы узорчатые были, и у нас узоры пошли от них – они приез-
жали продавать эти рукавицы в Мураши...». «. .. Богато жили они ... одеждой отличались, бурки
из оленины, цветов больше, коми из ивы свои лапти плели, красиво...». Сами коми здесь про
свою одежду говорят так: «...ой, сечас я вам про коми лóпоть расскажу – красиво, ярко надева-
лись раньше...».
Как всегда, маркер локального КК – женская одежда. Основу женского костюма состав-
ляла рубаха, скроенная и украшенная оригинально (илл.265).
Илл. 265. Женская рубаха. Схема кроя нагрудной части. Кон. ХIХ – нач. ХХ в., Орловский у. Вятской
губ., ныне – Орловский р-н Кировской обл. фКОКМ
Она шилась из двух частей. Верхняя часть, как обычно, была из более тонкого ситца.
Прямое полотнище рукава пришивается к краю прямоугольного куска холста, представляю-
щего полочку. У узкого ворота-стойки разрез по центру; к нему и к воротнику подкраивается
красная сатиновая материя, из нее же нашивка на плече. По вороту, на рукаве – вышивка:
мелкие растительно-геометрические узоры темно-красным шелком. Застежка на вороте – на
мелкую пуговицу из желтого металла, кустарного производства.
Такую рубаху носили с сарафаном из крашеного холста или покупного материала. Са-
рафан широкий, косоклинный, наплечные лямки также широкие. У нагрудного разреза и по
подолу – фигурные нашивки тесьмы, на спине в наплечной части в некоторых варианта –
нашивки позумента. Кроме покупной красной ткани использовалась и синяя холщовая ма-
терия. Пояс – из шерсти фиолетово-желтых, фиолетово-красных сочетаний (илл. 266 – 268).
Илл. 266 – 268. Женский повседневный костюм. Общий вид, погрудный фрагмент, фрагмент офор-
мления низа рукава. Кон– XIX XXвв., Орловский у. Вятской губ., ныне Летский р-н Республики Коми.
фКОКМ
80
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Фиксируются более поздние варианты женского костюма – с пестрядинным «кру-
глым» сарафаном и рубахой и покупного яркого ситца (илл. 269).
Илл. 269. Женский повседневный костюм. Общий вид. Нач. ХХ в., Орловский у. Вятской губ.,
ныне Летский р-н Республики Коми. ПМА
На голове замужние женщины носили головной убор типа «сороки». Сходство с марий-
ской «сорокой» заключалось в идентичности типов деталей, в ней также выделялось доста-
точно четко очелье, крылья и позатыльня, а также в двучастном делении очелья и выделении
приемами вышивки центрального прямоугольного пространства в верхней части. Но от ма-
рийской «сороки» рассматриваемый головной убор отличался закругленным верхом очелья,
вертикальными, а не горизонтальными полосами вышивки на позатыльне, некоторыми ви-
дами техники вышивания и отсутствием каркаса в налобной части (илл. 270 – 271).
Илл. 270 – 271. Женские головные уборы. Вид спереди и вид сзади. Кон. XIX – нач. ХХ в., Орловский у.
Вятской губ., ныне Летский р-н Республики Коми. фКОКМ
От летской «сороки» данный вид отличается тем, что крылья-завязки по сравнению с
летскими выглядели рудиментарно, в них не было больших кумачовых завязок с бахромой по
низу.
Отмечено существование девичьего головного убора: «...девки раньше головедец но-
сили, из мелкого бисера... носили как колючка на голову венок, а наряд был такой же...». Ста-
рушки вспоминают, что при комплектовании предметов одежды в единый костюм необходи-
мо было соединять вещи, отличные друг от друга по цвету.
Из ярких, контрасных шерстяных ниток ткали пояса и вязали варежки и чулки (илл.
272 – 273).
81
Илл. 272 – 273. Пояса. Узорные варежки и чулки. Нач. ХХ в., Орловский у. Вятской губ., ныне Летский
р-н Республики Коми. фКОКМ
Из межсезонной одежды был распространен «бекеш» из черных тканей, но с ярким
подкладом. По талии он был сильно присборен сзади. Сарафан и передник было видно из-под
него. «Бекеш» носили и мужчины, и женщины. Надевали на свадьбы, на танцы (илл.274 – 275).
Илл. 274 – 275. Женская демисезонная одежда «бекеш». Вид спереди и вид сзади.
Нач. ХХ в., Орловский у. Вятской губ., ныне Летский р-н Республики Коми. ПМА
Повседневная одежда была в основном холщовая. Мужские рубахи – пестрядинные
или «простые», у мужчин пояс «юкас» был шире, чем у женщин и кисти больше. На чулки на-
девали портянки.
Сохранялся и специфичный женский платок – «волосяник» – из розового ситца, кожа-
ный кошелек с медными пуговицами, в нем хранили кремень и трут. По типу креплений этот
кошель должен был прикрепляться к поясу. Кроме того, сохранилось кольцо из желтого ме-
талла со скромным украшением, которое было приобретено у коми Слудской волости Орлов-
ского уезда (илл.276 – 277).
Илл. 276 – 277. Поясной кошель. Вид спереди и вид сзади. Кольцо. Кон. ХIХ – нач. ХХ в., Орловский у.
Вятской губ., ныне – Орловский р-н Кировской обл. фКОКМ
82
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Одежда у орловских коми-пермяков еще в 1920-х гг. выглядела специфично (илл. 278).
Илл. 278. Крестьяне в повседневной одежде. Первая половина ХХ в., Халтуринский у. Вятской губ.,
ныне Орловский р-н Кировской обл. фКОКМ
В наши дни традиционная одежда, головные уборы хранятся как вещи, доставшиеся
от родителей, по наследству. Из холстов шьются хозяйственные сумки, не прекращено произ-
водство варежек, чулок из домашней шерсти, которые выполняются здесь иначе, чем в Афа-
насьевском районе
Положение данного КК вырисовывается достаточно четко: он относится к группе ко-
ми-пермяцкой одежды, район проживания этих коми находится как на территории Республи-
ки Коми (там население «зырянизировалось»). (Плесский, 1926; 111), так и на территории
Орловского (Халтуринского) уезда Вятской губернии, где еще в 1920-30-х гг. происходило об-
русение населения. Интересно, что на территории Летки в КК с «сорокой» зафиксирован косо-
клинный сарафан с «гвоздичной тесьмой по центру». Такие сарафаны отмечались не только у
русских вообще, но и в с. Кай в частности, а также в вятско-костромском пограничье, где они
сохранились в комплексе с головными уборами «кичка», «кика», аналогичными уборам чер-
дынских коми-пермяков. Очевидно, данные явления – своего рода атавизмы некогда доста-
точно широко распространенного коми-пермяцкого этнокультурного массива. Особенности
КК орловских коми-пермяков проанализированный в контексте всей модели их этнокульту-
ры (Трушкова 2020; Трушкова 2022а; Трушкова 2022б).
В костюме афанасьевских (зюздинских) коми-пермяков наблюдается сходство с рус-
скими северными и средне-вятскими костюмами, особенно с КК кайской округи, где, как из-
вестно, живут обрусевшие коми. (Здесь и далее ф АКМ, ф и НА КОКМ, оп.1, д.242,346). В афана-
сьевской округе некоторые коми-зюздинцы именуют себя не «коми-пермяки», а «пермя
́
не».
Отличается и их язык от коми-пермяцких диалектов.
Национальный колорит более проявляется в женской одежде (илл.279). Основу его со-
ставляет сарафанный комплекс: белая холщовая рубаха, составная, с прямыми пóликами. На
манжетах и на поликах – браные тканые узоры красного цвета («оленьи рога» в вариациях
(илл. 290, 292 – 293). Сарафаны, и набойчатые, и пестрядинные, называются «дубáсы», они
прямые, надгрудные (илл. 291). Сарафанный комплекс дополнялся фартуком, с обязательны-
ми горизонтальными застроченными рядами у подола и кружевом. Головные платки носи-
лись по-разному (илл. 291).
Так же обязательным было ношение поясов – «вэнь», «опояска» (илл. 294).
83
Илл. 279 – 290. Женский костюм. Вид спереди. Фрагмент
декора поликов рубахи. Кон. XIX – нач. ХХ в., Глазовский
у. Вятской губ., ныне Афанасьевский р-н Кировской обл.
фАКМ и фКОКМ
Илл. 291 Женские костюмы. Кон. XIX –
нач. XX вв. Афанасьевский р-н Кировской
обл. ПМА
Илл. 292 – 293. Женские рубахи. Погрукдные фрагменты. Кон. XIX – нач. ХХ в., Глазовский у. Вятской
губ., ныне Афанасьевский р-н Кировской обл. фКОКМ
Илл. 294. Узорные пояса. Кон. XIX – нач. ХХ в., Глазовский у. Вятской губ., ныне Афанасьевский р-н
Кировской обл. фКОКМ
84
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Головной убор – «самшурá» из красного сатина с тесьмой по нижнему краю очелья. Те-
менная часть украшена вышивкой цветов золотой нитью особым узором (илл.295).
Илл. 295. Орнамент на позатыльне «самшуры». Вторая половина XIX в., Глазовский у. Вятской губ.,
ныне Афанасьевский р-н Кировской обл. фАКМ
Традиционная женская прическа – две косы венцом вокруг головы – сохраняется у
коми староверов – «австрийцев». Девичьей прической была коса, на конец которой привязы-
валась особая лента с нашивками лоскутков «киска».
В костюм входят и шерстяные пестровязаные чулки «чуресься
́
сь» и лапти «инкымя
́
с»с
черными опушнями «кышиня
́
с» и оборами «подводками» (илл. 296).
Илл. 296. Узорные варежки и чулки. Вторая половина ХХ в., Афанасьевский р-н Кировской обл.
фКОКМ
Кроме лаптей носили ботинки (женщины), сапоги (мужчины), валенки (все). Этниче-
ский колорит наблюдается и в узорах варежек, – как и на чулках, характерные узоры «пе
́
шки»
(илл.296). Зимой носили шубу «пась», на «самшуру» надевали теплый платок. На сенокос на-
девались красиво – «красно», как в песне.
«...Мича нылка кузь плетеня,
Кузь плетеня, гэрд череса
Герд череса, сэд башмака
Сэд башмака, кузь дубаса...»
«...Красная девка с длинной косой,
С длинной косой, в красных носках,
В красных носках, черных башмаках,
В черных башмаках, длинном сарафане...»
Мужские рубахи отмечались традиционного кроя, неярких пестрядей, с воротом-стойкой.
В кон. XIX – нач. ХХ вв. некоторые предметы КК стали изменяться. Прежде всего, стала
исчезать «самшура»: «...я-то нет, я 1913 года рождения, а мать-то носила самшуры, мы плака-
85
ли, когда маленькие были, мол, сними самшуру, потом она перестала носить». К поликовой
рубахе стали пришивать кокетки, а потом и просто рубахи стали кроить сразу с кокетками по
типу вятских русских поздних образцов. Причем не всегда размеры ворота и нагрудной план-
ки были одинаковы. Иногда на женскую рубаху планка вышивалась гораздо шире, чем ворот,
что было более характерно для мужских рубах. Типичная вышивка – «броккаровские рисун-
ки», места ее расположения – ворот, кокетка, планка для застегивания, манжеты рукавов. На
фартуке она находилась вдоль подола.
Отмечается и более поздний способ ношения головного платка – «попочка», когда кон-
цы перекрещивались на шее сзади и завязывались узлом впереди, надо лбом. В 20-30-е гг.
ХХ в. достаточно широко стали распространяться пестрядинные юбки. С ними носили «бу-
мажные» кофты и фартуки, дубасы переделывали на юбки, отпарывая лямки. Юбка из набой-
чатого сарафана считалась нарядной, ее носили, как правило, зажиточные крестьянки. Ста-
ли распространяться и костюмы из покупных тканей, например – свадебный, желтого цвета.
Из пестряди шились будничные, «свои» платья и костюмы типа «юбка с кофтой» (илл. 297).
Илл. 297. Девушка в костюме из «пестряди». Первая половина XX века. Глазовский у. Вятской губ.,
ныне Афанасьевский р-н Кировской обл. Фото. фКОКМ
Сохранялись обычаи, связанные с одеждой: при проводах покойника даже летом на
кладбище его везли на санях и в зимней одежде (илл.298).
Илл. 298. Перевозка покойника летом в санях и в зимней одежде. 1931 год, Слободской округ Ниже-
городского края, ныне Афанасьевский р-н Кировской обл. фКОКМ
Интересно отметить, что в Кайской округе и в начале ХХ столетия сохранялись некото-
рые виды мужской охотничьей одежды с коми названием «лаз», «лузáн» (илл.299 – 300).
86
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Илл. 299 – 300. Одежда коми охотников «лаз» / «лузан», из шерстяной ткани и из кожи. Вид спереди
и вид сзади. Кон-XIX – XX вв. фКОКМ
Среди принадлежностей охотничьего костюма – пороховницы, труты и т.п . (илл. 301).
Илл. 301. Принадлежности костюма охотника. Кон-XIX – XX вв. фКОКМ
В середине ХХ в. традиционная одежда, ткани исчезают из употребления. Большей ча-
стью они хранятся и достаются только на Новый год. Но некоторое возрождение народно-
го костюма наблюдается в 1990-х гг. Для созданного в Афанасьево Областного Центра Коми
культуры изготовлены костюмы с учетом традиции. Сарафаны красного и зеленого цветов,
широкие, с оборками по подолу, на кофте без воротника, но с современным кроем рукавов –
красная машинная цветочная вышивка на груди и на плечевой части рукава. Белый фартук
отделан увеличенным в размерах кружевом. Пояса используются сохраненные от старых вре-
мен. Интересно, что «возродился» девичий головной убор – широкая красная лента – повязка,
завязываемая сзади бантом.
Известно, что в этнокультуре зюздинских коми-пермяков выделяются некие локаль-
ные различия: в «пашинской /гординской стороне», «порубовской /илюшовской стороне» и в
округе дер. Московская. Причем часть гординско-пашинского массива (Сергинская округа) в
середине XX в. была переведена в административное подчинение подчинение Балезинского
р-на Удмуртии.
Определенную специфику сохраняла традиционная одежда коми-пермяков, живших
на юге зюздинской/афанасьевской территории, а именно – в Сергинской округе (здесь и да-
лее – фонды Сергинского сельского музея в Балезинском р-не Удмуртской Республики). Осо-
бую этнокультурную картину представляет комплекс традиционной одежды. Женский ко-
стюм как более четкий этнический маркер определяется сарафанным комплексом. Это харак-
терно для всего русского населения Вятского региона. Но, если в конце Х1Х – начале ХХ века
в губернии был распространен в основном уже прямой тип сарафана, то в Сергинской округе
бытовал еще и более ранний, хотя и чуть видоизмененный – косоклинный тип. В фасоне ко-
соклинного сарафана специфичной деталью является комплекс заплиссерованых складок,
расходящихся сверху, от лямок к подолу в виде лучей. Такие сарафаны, как правило, сшиты из
темных, однотонных материалов, например: темно-синего, окрашенного вручную, холста или
покупной темно-коричневой ткани. Данное явление можно связать со старообрядческой тра-
дицией и ближайшие синхронные сопоставления приводят в Унинскую волость Глазовского
уезда Вятской губернии. Все обнаруженные сарафаны принадлежат к надгрудным, с тонкими,
по краям декорироваными контрастной тканью, лямками (илл. 302 – 303).
87
Илл. 302 – 303. Женские костюмы Сергинской округи. Вид спереди и вид сзади. Кон XIX – XX вв. ПМА
Местное название любого из выявленных видов сарафанов – «дубас», от слова «ду-
бить», т.е . красить краской «индиго». Среди территорий Вятской губернии это название су-
ществовало также в районе Зюздино, а в Пермской губернии оно распространено в районах,
где живут коми-пермяки. Способу нанесения рисунка на холст название «дубас» в Сергин-
ской округе не полностью соответствует, т.к . «дубасами» здесь называются и поздние, пестря-
динные сарафаны. Варианты декора тканей представлены целым спектром – от однотонных
темных, описанных выше, к мелкорисунчатой, бело-голубой на темно-синем поле набойке и
разнообразным сочетаниям клеток в пестряди и ярко-красным покупным с мелким цветоч-
ным рисунком ситцам начала ХХ века. Расцветки пестрядинного холста включают красные,
красно-коричневые, серо-сине-темно-зеленые, бежевые сочетания с добавлением белого,
желтого, голубого и растительно-зеленого. Клетки средние и мелкие, реже – крупные. К при-
меру, средневятскому региону это не характерно, а более соответствует Зюздинской округе.
Рисунок набойки в Сергино находит аналогии в Омутнинской и Холуницкой округах, где жило
заводское население.
Во время экспедиционного выезда в Сергино был выявлен и традиционный вид жен-
ской рубахи, носимой с сарафаном. Как и в соседних территориях, она составная, с отдель-
но выполняемой верхней частью, называемой в Вятской губернии «рукава». Эти «рукава» – с
прямыми поликами, горловина обшита бейкой, рукав собран у запястья (илл. 305). Наиболее
распространенное цветовое решение – бело-кремовые расцветки, иногда с почти не замет-
ным рисунком. Зафиксировано старинное название горловины – «остебенье», край рукава
назывался «ошлагом» или «обшлагом».
Ярким элементом традиционного костюмного комплекса Сергинской округи можно
назвать женский головной убор типа «самшура»/ «шамшура» (илл. 304), опять же практи-
чески полностью аналогичный соответствующему образцу в Зюздино. Он изготовлялся из
красной материи, с очельем на каркасе. (Историко-этнографический Атлас Кировской обла-
сти, М., 1998, с.25). По нижнему краю очелья нашивалась тонкая пестрая тесемка. Отмечено
бытование и головного убора более позднего фасона, по типу стилизованных среденевятских
«моршней». Он имеет шов и складки только в налобной части. Из более поздних видов офор-
мления головы можно назвать и тот способ повязывания платка, при котором концы обви-
ваются вокруг головы и завязываются узлом надо лбом. Традиционны аналогии с Зюздино
(Энциклопедия земли Вятской, том 8, «Этнография и фольклор», с.213).
В традиционном костюмном комплексе Сергинской округи имеются и варианты с юбка-
ми. Юбки пестрядинные, сшитые из нескольких полос холста, собранные складками у пояса-об-
шивки и украшенные по низу рюшей, выкроенной по-косой. Радиус бытования подобных пред-
метов включают и Афанасьевский район Кировской области, более того, обнаруженные во время
экспедиционного выезда экземпляры по легенде и происходят с той территории, были перевезе-
ны родственниками. Пояса, сохранившиеся в Сергино до наших дней, пестрые, без четких узоров,
стилизованные, что позволяет их соотносить с поясами из средней Вятки, хотя, по словам мест-
ных жителей, у них раньше были и пестрые, типа коми-зюздинских, с названием «вэнь».
88
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Традиционная обувь представлена, прежде всего, русскими лаптями. Лапти плотного
косого плетения со скошенным внешним углом личика. Специфика их выражается в наличии
опушней из черной ткани, и это в очередной раз проявляет сходство с северной для Сергино
Зюздинской территорией. Интересна и обувь в виде полуботинок. Она изготовлена из чер-
ной толстой кожи. К верхней части пришиты опушни. Подошва прямая, без каблуков (илл.
306).. Подобного вида обуви в средневятском регионе не зафиксировано, но в конце Х1Х века
в Зюздино зажиточные крестьяне носили «самые простые кожаные башмаки без каблуков»
(Штейфельд И.Н., ук. соч., с. 280). Данный вид обуви напоминает коми-зырянские коты, а так-
же моршни южных эстонцев, живущих в Вятском регионе. Отсутствие каблуков в кожаной
обуви можно рассматривать как элемент, указывающий либо на архаику, либо на распростра-
нение в северных территориях, либо на финно-угорское родство, субстрат. (Трушкова 2001,
С. 157 – 169).
Илл. 304 – 306. Женский головной убор, женская рубаха «рукава», обувь – «Коты», ботинки и лапти.
Сергинская округа Глазовского у. Вятской губ., ныне Балезинский р-н Удмуртии. ПМА
Детальное исследование локальной модели традиционной культуры в Сергино пока-
зывает, что это – не чисто русская культура, а обрусевшая. Если рассматривать данную куль-
турную модель (и ей подобные) только синхронно, то изучение заимствований коми культу-
рой русских элементов или русской культурой коми элементов приведет не всегда к полно-
стью корректным научным построениям. Речь идет не только о том, может ли русская куль-
тура иметь синхронные заимствования из коми культуры или о русском влиянии на коми
культуру. Сергинский локальный вариант традиционной культуры демонстрирует диахрон-
ное сохранение финно-угорского субстрата в суперстрате обрусевшей культуры.
КК зюздинских коми совпадал с КК соседнего русского населения, с той лишь разни-
цей, что архаические черты в нем сохранялись дольше. Национальная специфика выражалась
в тканых поясах; пестровязаных чулках и варежках.
В целом, народная одежда коми-пермяков Вятской губернии /Кировской области вы-
являла как этнокультурную специфику, так и сходства с соседними этнокультурами. Послед-
нее обстоятельство может свидетельствовать о довольно длительном контактировании с
северно-русским населением, живущим в этом же регионе.
2.3. Удмуртские КК
Среди традиционных костюмов населения, живущего на территории современной Ки-
ровской области, удмуртская народная одежда является наиболее изученной.
Согласно классификациям деления удмуртского этноса на локальные группы, в уд-
муртских костюмах принято выделять северные и южные комплексы (Владыкин, 1970, 42–
44). К северным в рассматриваемом нами регионе относится группа нижнечепецких костю-
мов, а к южной – калмезский и завятский (арский) – китякский куст. (Лебедева, Атаманов,
1987, 115). В основном данные территории могут быть названы периферией современной
этнической территории удмуртов, за исключением части северных земель.
Вся совокупность предметов одежды, составляющих различные локальные варианты
и относящихся к концу XIX – началу ХХ в. была представлена отнюдь не четкими комплек-
89
сами. Практически до конца ХХ в. отмечались как условно традиционные, инновационные,
так и квазиэтнические вещи. (Дмитриев, Калашникова, 1989, 86). Однако наиболее широко
распространенные элементы традиционного костюма, как правило, сохранялись дольше и
в большем количестве. Их и можно считать своеобразным символом, маркером каждого ло-
кального КК.
Экспедиционные исследования показывают, что между территориями распростране-
ния локальных КК нет четких границ. Традиционная одежда представлена так называемыми
«кустами».
В коллекции Кировского областного краеведческого музея хранятся и недостаточно
аннотированные предметы традиционного удмуртского костюма. К северо-удмуртским сре-
ди них относятся и такие: старинные фартук, косынка и головное покрывало. Фартук сшит из
трех продольных, достаточно длинных кусков отбеленного холста, по швам небольшая вы-
шивка, сборка у пояса, лицевая сторона последнего украшена тканым геометрическим орна-
ментом красного цвета. По подолу – также полоса геометрических узоров, в которых просле-
живается некоторая «зооморфность», так называемые «коньки». Нижней и верхний края этой
вышитой полосы ограничены узким окантовочным швом, в том числе верхний дополнен фи-
гурным рядом простых крестиков (илл. 307 – 309). Другой экспонат – достаточно старинная
удмуртская косынка, сшитая из двух кусков белого холста, соединенных между собой сбоку.
Широкий центральный угол ее апплицирован нашивками треугольников, изображающих
«мировое дерево»(?). Край обшит красным ситцем. К углам для завязывания пришиты прямо-
угольные детали с тремя полосами затканного геометрического орнамента (илл.310 – 311).
Илл. 307 – 309. Старинный женский фартук Середина XIX в. Общий вид, фрагмент оформления по-
дола, прорисовка орнаментов. Слободской у. Вятской губ. фКОКМ
Илл. 310 – 311. Косынка. Вид спереди. Середина XIX в., Вятская
губерния. фКОКМ. Косынка. Вид сзади. Середина XIX в., Вятская
губерния. фКОКМ
Илл. 312. Головное покрывало.
Середина XIX в., Вятская губер-
ния. фКОКМ
90
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Еще один музейный предмет из этой серии – головное покрывало из льняного полот-
на, крашенного в синий цвет краской «индиго» (илл.312). По краям его бахрома, по всей пло-
щади (в углах и по центру) нашиты пестрые ситцевые треугольники. Время изготовления
предметов – приблизительно середина ХIХ в. Факт выработки их изо льна при этой достаточ-
но ранней датировке позволяет отнести их именно к северо-удмуртским материалам. Способ
ношения такой косынки воспроизводится следующим образом (илл. 313 – 314).
Некоторые особенности одежды северных удмуртов видны на старинных фотографи-
ях: мужчина-удмурт в одежде белого цвета на фоне избы со старинными окнами, девушки в
традиционной одежды с нагрудными украшениями (илл. 315 – 316).
Илл. 313 – 314. Способ ношения косынки. Вид спереди и вид сзади. Середина XIX в. фКОКМ
Илл. 315. Мужчина-удмурт в традиционной одежде.
Кон. XIXв. Фото фКОКМ
Илл. 316. Девушки-удмуртки в традици-
онной одежде. Кон. XIXв. Фото фКОКМ
На территории современной Кировской области к северным относятся нижне-чепец-
кие КК. В их рамках прослеживаются следующие виды. Первый, Слободской КК, выделяется в
наши дни в основном в округе д. Светозарево. Как и в других народных костюмах, определяю-
щей здесь является женская одежда, т.к . мужская достаточно рано теряет свой национальный
колорит.
В этнографических собраниях Кировского и Слободского музеев, а также и у населения
до сих пор наиболее широко представлены халаты «шорт дэрėм», украшенные кумачовыми
полосками от плеч до талии. Между этими полосами – узкие ряды вышивки, тесьма. Подол у
таких халатов, как правило, украшен домашней красной тесьмой (Здесь и далее ф СлКМ, ф и
НА КОКМ, оп.1). Покрой – традиционный: прямой, рукава короткие, «ложные», также прямые
с прорезью вверху для продевания рукавов рубахи (илл.317).
91
Илл. 317. Женский костюм. Вид спереди. Кон. XIX – нач. ХХ в., Слободской у. Вятской губ.,
ныне Слободской р-н Кировской обл. фКОКМ
Меньше до наших дней сохранились халаты, орнаментированные вышивкой «бинь ысá»
и «пельпýм кусѝн». Существовали редкие варианты халатов с мелкими (рудиментарными) от-
воротами на полочках, сплошь покрытыми пестрой геометрической вышивкой шелком в тех-
нике косого стежка. Эти детали дают возможность сравнивать Слободской и Косинский КК.
Своеобразие Слободского КК определяется тем, что еще в начале ХХ в. в нем выделя-
лись женские и девичьи варианты.
В 20-х гг. ХХ в. бытовали девичьи рубахи с вышитым углом ворота. (Лебедев, 1967, 143)
В музейном собрании сохранился образец с нашитым в нагрудной части около ассиметрич-
ного разреза красным треугольником, который подобен пятиугольнику, нижняя сторона его
(угол) обрамлена зеленым кантом. По центру фигуры пришита пуговица с маленькой кисточ-
кой из фиолетовых шерстяных ниток (илл.318).
Илл. 318. Девичья рубаха. Нагрудный фрагмент. Кон.XIX –нач. ХХ в., Слободской у. Вятской губ.,
ныне Слободской р-н Кировской обл. фСлКМ
Зафиксировано и название нагрудного украшения на девичьей рубахе – «гадь». Пря-
мые длинные рукава украшены вышивкой шестригранника с уголком над ним. Подобные
92
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
фигуры назывались «пелė». Небезынтересно отметить, что на девичьих рубахах подобные
шестигранники были несколько уже, чем на женских, и располагались пониже. Кроме того, в
данном районе отмечено и другое название девичьей нарукавной вышивки – «калтырмáч», в
чем наблюдается сходство с унинскими реалиями.
Женские рубахи отличались иным оформлением ворота (V-образный разрез без вы-
шивки) и рукава. На женских рубахах шестиугольная вышивка на рукаве была соответствен-
но чуть выше и шире. Другой тип рукава женских рубах – с продольной вышивкой из шелка
красно-кирпичного цвета геометрическим орнаментом, по краям узорной полосы – зеленые
вышитые узкие каемки из шерсти и кумачовые нашивки. Такую полосу называли «суйвыл».
Геометрические узоры в таких композициях представлены рядами стилизованных
«кустов» или «рожков», что находит аналогии в некоторых коми и марийских орнаментах.
Также представлены варианты наклонной вышивки и решетчатого орнамента, напоминаю-
щего оформление рукавов женских рубах косинских удмуртов. Низ рукавов как женских, так и
девичьих рубах обшит красной или пестро-красной хлопчатобумажной материей. Шелковые
ленты, ткань на одежде носили название «буртчѝн», вышивка на подоле – «шертэ
́
м», «каём»,
кисточки на одежде – «чук». По-видимому, до начала ХХ в. в одежде использовался и заткан-
ный полосами холст – «куэмы
́
н». Это тоже находит сходство с унинскими материалами. (Ко-
сарева, 1991; 133)
Платье-рубаха, халат дополнялись фартуком, поясом. Фартуки в данном КК выпол-
нялись из двух вертикальных полос пестряди в мелкую красно-черную, оранжево-черную
клетку, без деления на лицевую и изнаночную сторону. К такому полотнищу пришивались
грудка из ярких покупных материалов, и обшивалась контрастными тканями. Подол фартука
оформлялся узкими нашивками ткани, тесьмы, кружева. На концах завязок встречались и пе-
стрые тряпичные кисточки. И если у фартуков сохранялось название «айше
́
т», «ашше
́
т»,тоу
поясов удмуртского эквивалента уже не сохранилось. Должно быть, это объясняется тем, что
пестротканые длинные пояса с оформлением концов кистями или гроздьями мелких помпо-
нов уже к началу ХХ в. покупались у перекупщиков на ярмарках и т.п .
Пожилые женщины еще помнят, что раньше одежду носили с напуском, после стало
распространенным фиксирование одежды на талии.
Дифференцировались женские и девичьи головные уборы. Девичий убор типа «такья
́
»
в Слободском КК представлен полусферической шапочкой, обтянутой кумачовой тканью, со
сравнительно высокими боковыми сторонами и почти сливающимся в единое целое восьми-
конечным красным крестом на макушке. В налобной части убора – нашивки монет – «мордо-
вок», крупных бусин (илл.319 – 320).
Илл. 319 – 320. Девичий головной убор «такъя». Вид спереди и способ ношения. Кон. XIX – нач. ХХ в.,
Слободской у. Вятской губ., ныне Слободской р-н Кировской обл. фКОКМ
У населения сохраняются в памяти названия женских головных уборов «веся
́
ккыше
́
т»
(головное полотенце), «айшóн», но вид последнего трудно восстановим по описанию. В ред-
ких случаях сохраняются представления о традиционных головных полотенцах. Они были из
отбеленного холста с затканными и вышитыми двусторонней рельефной шелковой вышив-
кой концами. По низу, в качестве бахромы, – нашивались кусочки пестрой материи.
Наиболее распространенными в конце XIX – начале ХХ в. были платки. Обычно их но-
сили сразу по два: маленький красный – «горд чушкóн» и белый с ярким рисунком – «азлáнь
93
чушкóн». Достаточно стойкой оказалась прическа замужних женщин «коколёк». Сохранялась
свадебная традиция накидывать платок на голову невесте так, чтобы закрыть ее лицо от
взглядов посторонних.
Принадлежностью только женского костюма являлся нагрудник к рубахе – «кабачѝ».
Распространено было множество вариантов его узоров: большие восьми-лепестковые звезды
обычно вышивались на свадебном нагруднике «толызё», как бы опирающиеся на трехслой-
ный треугольник – гору; часто встречались звезды поменьше, входящие в сетку равномер-
ных композиций. Имеется и другая комбинация «кабачи
́
», состоящая из трех вертикальных
орнаментальных полос, центральная полоса в них шире, чем две боковые. Интересно отме-
тить, что в некоторых случаях на боковых полосах поверх основного орнамента вышиты по-
перечные шерстяные полоски оранжевого, ярко-зеленого, фиолетового цветов. Это находит
аналогии в соответствующих орнаментальных мотивах унинских удмуртов и на нагрудной
вышивке бесермянских рубах. (Климов, 1988;108)
Некоторое своеобразие наблюдается в омсинских «кабачи». Кроме прочих здесь отме-
чены композиции крупнее обычного и несколько мельче. У разных видов орнаментов иногда
фиксировались собственные названия (илл. 321 – 322).
Илл. 321 – 322. Нагрудники женские «кабачи». Слободской у. Вятской губ., ныне – Слободской р-н
Кировской обл. Кон. XIX в., фКОКМ
Набор украшений женщин и девушек включает браслеты «поске
́
с», серьги «пель угы
́
»,
перстни «зындэ
́
с», бусы «зок угы», ушные бусы «угы» и украшения «силь весь» (илл. 323 –
325).
Илл. 323. Браслеты и кольцо. Кон. XIX в., Сло-
бодской у. Вятской губ., ныне– Слободской
р-н Кировской обл., фКОКМ
Илл. 324. Украшение
нагрудное из монет.
Кон. XIX в., Слобод-
ской у. Вятской губ.,
ныне – Слободской р-н
Кировской обл., фКОКМ
Илл. 325. Украшения на-
грудные. Кон. XIX в. Сло-
бодской у. Вятской губ.,
ныне – Слободской р-н
Кировской обл., фСлКМ
94
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
На ногах лапти с заостренным личиком прямого плетения, с пестрыми оборами. Обра-
щает на себя внимание факт почти полной идентичности костюмов слободских удмуртов све-
тозаревской округи и бесермян, живущих в Н.Мочагино. Типичная обувь – лапти (илл. 326).
Илл. 326. Лапти с пестрыми оборами. Нач. ХХ в., Слободской у. Вятской губ., ныне Слободской р-н
Кировской обл.,фСлКМ
Мужская одежда отличается скромностью. Рубахи – из пестряди, традиционного кроя,
прямой длинный рукав, штаны – из темно-синего холста в узкую белую полоску на манер рус-
ских «портов». Дополнялась такая одежда поясом, лаптями, шапкой, верхней белой одеждой.
Аналогично мужским шились рубахи и мальчиковые. Маленьким детям надевали на голову
«чепец-тряпку», к которому пришивался зуб волка да лисий хвост». (Лебедев, 1967; 142).
Оригинальные костюмы для Нового года компоновались из будничной одежды; в част-
ности, парни надевали широкие женские одежды, лица закрывали белым и при этом молча-
ли, двигались без звуков.
Отмечено, что в 1920-1930 -е гг., во время исторического перелома, «традиции в этой
маленькой группе удмуртов исчезали медленнее, чем в области, сплошь населенной удмур-
тами. И если в 1920 году в д.Круглово была лишь одна женщина, не носившая традиционной
одежды, ходившая в легкой ситцевой кофточке, то с расширением связей с городом, образо-
ванием в деревни колхоза, учебой молодежи в пединституте традиционный костюм начал
стремительно исчезать из обихода. Женщина из пединститута приезжает, но редко-редко в
деревне оденет свою национальную одежду. Так хранит, как старину. Она приезжает одетая на
городской манер, и это сильно действует...» . (Лебедев, 1967; 161,162-163)
В то время распространяются «выл дэре
́
м», но впрок их уже не нашивали. Даже на
свадьбе невеста надевала просто яркое цветастое штапельное платье, однако «коколёк» –
прическу делали, косы расплетали, платок красивый надевали ...». В приданом должно было
быть много холщового. Ручная вышивка сохранялась больше на полотенцах, но к середине
ХХ в. преобладала техника «болгарского креста». Во время войны оставшуюся в хранении ста-
ринную одежду, украшения «меняли на хлеб, за реку ездили». С 1950-х годов большинство
удмуртского населения в Слободском районе ходило уже в «покупном». Примерно, с 1970-х гг.
в Светозарево начинается другая жизнь традиционного костюма. В здешней школе создается
музей, хранящиеся предметы старинной одежды используются в художественной самодея-
тельности. В связи с «этническим Ренессансом» конца 1980-х гг. традиционная одежда отча-
сти возрождается. Но новые комплекты не шьются, из сундуков достаются старинные.
Видимо, традиция нашивать одежду впрок, для будущего была столь сильна, что, не-
смотря на все перипетии исторических процессов, ее потенциала хватило до этих времен. И во
время фольклорного праздника в 1994 г. приехавшим самодеятельным артистам из Област-
ного центра Удмуртской культуры в Унях местные жители подарили традиционный женский
костюм. Выходит, расставание со старинной одеждой в 1930-30-х гг. было очень быстрым, но
не окончательным; народная одежда продолжает жить и другой жизнью.
В собрании Кирово-Чепецкого краеведческого музея имеется традиционный уд-
муртский костюм Слободской локальной группы. (Здесь и далее фКЧКМ) Он состоит из ха-
95
рактерной рубахи с продольной нарукавной вышивкой из красно-кирпичного шелка-сырца с
зеленой шерстяной окантовкой и нашивками красного сатина по бокам. Халат также типичен
для данного КК. С кумачовыми ситцевыми полосами на полочках и спинке, «кабачи» типа
«толызё» с восьмиугольным цветком-звездой, «стоящем» на треугольнике.
Интересно отметить, что данные вещи дополняются малиновым фартуком небольшо-
го размера, с рюшей по подолу и горизонтальными нашивками тесьмы, лент над ней. Остатки
суконных завязок у несколько увеличенного за счет пестрядинного куска пояса пришиты не
с боков, а сверху, как в следующем Косинском КК.
Из других предметов удмуртского костюма имеется «такъя». Она выполнена полно-
стью из фабричных тканей. Форма традиционная, цветовое решение – тоже. Из архаичных
деталей здесь присутствуют бусины в налобной части убора и по его нижнему краю. Монеты
в основном срезаны (илл. 327).
Илл. 327 . Девичья шапочка «такъя». Нач. ХХ в., Слободской у. Вятской губ., ныне – К-Чепецкий р-н
Кировской обл. фКЧКМ
Все эти вещи были переданы музею в 1960 г. удмуртами, давно живущими в городе
Кирово-Чепецке. Часть из них ведет свою родословную из деревни Круглово. Еще в начале
ХХ века отмечались контакты между населением территории современного К-Чепецкого рай-
она и Слободского, так как Слободской был достаточно крупным городом, притягивающим
население близлежащих местностей. Положение изменилось в послевоенное время, особенно
в связи со строительством Кирово-Чепецкого химкомбината; теперь в Чепецк, на эту ударную
стройку, стало стекаться население из округи. Сам город поглотил несколько деревень, одна
из которых называлась Балезино. Можно предположить, что именно в ней жили удмурты,
поддерживающие контакты с Круглово.
В целом по району отмечалось бытование удмуртских лаптей, в т.ч . и у русского (об-
русевшего) населения, причем в этих лаптях выделяется два типа: первый – как в Слобод-
ском, второй – косого плетения, с тупым личиком, достаточно высокими краями, наподобие
«брóдней». В некоторых населенных пунктах, например, в селе Вотском (Отяцком) и других
дольше сохранялись старинные фасоны и типы одежды.
Таким образом, территория современного Кирово-Чепецкого района является пери-
ферией, своеобразным межзоньем, куда попадают вещи из Слободского этнического массива
(на севере) и Зуевско-Унинского (на юге). Это происходит и по причине некоторого расшире-
ния этнических границ локальных групп при их дисперсизации в новейшее время.
Следующий яркий образ в вятском созвездии локальных вариаций удмуртского ко-
стюма – «косинский», который объединяет территории не по существующему ныне админи-
стративно-территориальному делению, а по течению р.Косы. (Косарева, 1991, 131-132) Сюда
относятся территории современного Зуевского района (больше его южная часть), Фаленско-
го, юго-восток Богородского и север Унинского районов. Исследователями отмечалась необ-
ходимость сравнительного анализа материалов Косинского КК с другими. (Косарева, 1991,
152) В сравнении с соседними КК Косинский выглядит следующим образом. Детальные рабо-
96
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
ты ряда исследований, а также материалы фондов Кировского, Зуевского, Унинского музеев
позволяют сказать, что главное отличие Косинского КК состояло в способе подпоясывания
бело-красного северноудмуртского костюма, с сохранением ряда архаических специфических
черт.
Рубахи здесь были, также как в Слободском КК, прямого покроя, но распространенный
нагрудный вырез – щелевидный, ассиметричный, а не V-образный, как в Слободском вариан-
те. (Здесь и далее ф ЗИКМ, УнКМ, ф и НА КОКМ, ф.1, оп.1, д.326).
Декорирование рукавов – сходное, шестиугольниками и продольными полосами вы-
шивки с красными лентами по бокам. В технике вышивания и узорах наблюдаются различия;
больше контрастов выявляют продольные образцы, но и в шестиугольных композициях от-
мечаются разные сюжеты (Косарева, 1991;136). Также необходимо подчеркнуть, что встреча-
ются и несколько сходные, усредненные образцы вышивки в обоих вариантах. В косинском
комплексе отмечается специфичная нарукавная вышивка (илл.328 – 329).
Илл. 328. Образец нарукавной вышивки. Кон.
ХIХ – нач. ХХ в., Слободской у. Вятской губ.,
ныне – Зуевский р-н Кировской обл. ПМА
Илл. 329 . Образец нарукавной вышивки женской
рубахи. Кон. XIX – нач. ХХ в., Глазовский у. Вятской
губ., ныне Унинский р-н Кировской обл. ПМА
Халаты в обоих КК – аналогичного кроя, но длина ложных рукавов отличается. Если в
Слободском варианте она составляет приблизительно одну третью часть обычного рукава, то
в Косинском рукав кончается на уровне локтя.
В Косинском КК достаточно четко выделяются комплекты; их шесть (по Лебедевой
С.Х ., Христолюбовой Л.С .) или пять (по Косаревой И.А .) (Лебедева, Христолюбова, 1993; 129,
Косарева, 1991; 139-144).
1) «Зок кумач понэм шортдэрем» – с полными продольными кумачевыми полосами и
надрезанными отворотами полочек, квадратная часть воротника сзади отсутствует.
2) «Котуло кумач понэм шортдэрем» – «расшитый лентами до низа живота» – ленты
нашиты на полочках, на бортах, ворот прямой, отложной, с четырехугольной частью сзади.
3) «котрак тачкие шортдэрем» – «расшитый лентами вкруговую», ленты кроме кру-
говой обшивки имеются на плечах, в местах соединения рукава с центральным полотенцем.
4) «кускын чож шортдэрем» – «укаршенный до пояса» – ленты вкруговую пришиты не
полностью, а только до места, где закрываются фартуком, плюс – на плечах, ворот – тот же.
5) «керцконэн чож шортдэрем» – «украшенный до завязок», полы не обшиты кумачом,
только ворот, плечи и подол.
В отличие от соответствующих предметов одежды Слободского КК в рассматриваемых
имеется воротник (кроме варианта «зок кумач понэм».
Девичий костюм в Косинском КК представлен полнее. Он состоял из рубахи и халата,
аналогичным женским по покрою, но отличающимся по украшениям (илл.330 – 331).
97
Илл. 330. Костюм девичий. Кон. ХIХ – нач. ХХ в.,
Глазовский у. Вятской губ., ныне – Унинский р-н
Кировской обл. ПМА
Илл. 331. Костюм свадебный. Кон. ХIХ – нач.
ХХ в., Глазовский у. Вятской губ., ныне – Унин-
ский р-н Кировской обл. ПМА
Во-первых, некоторые детали халата выполнялись из полосатого холста. Это нагрудная
часть полочек, верх рукавов и подол. Полосы были узкие, красные, «вытыкались» в процессе
изготовления белого холста. У рубахи полосатый холст использовался на рукавах. Кроме того,
в Косинском КК нагрудное оформление девичьих рубах отличалось от Слободского. Оно пред-
ставляло собой более узкий треугольник из полосок красной материи, но по низу их имелась
вышивка мелких «коньков» шелком и зелено-желто-красно-черная окантовка (илл.332).
Илл. 332 Образец вышивки нагрудной части девичьей рубахи. Кон. XIX – нач. ХХ в., Слободской у.
Вятской губ., ныне Зуевский р-н Кировской обл. фКОКМ
Фартуки в данных территориях – прямоугольные, в основном из ярких материй, за-
вязки пришиваются оригинально – с верхней, а не с боковой стороны угла полотенца. На поя-
сах – обшивки нет, как в слободском варианте, а для создания формы с изнанки пришивается
подоплека в верхней части фартука. По низу нашиваются ленты, кружева, оборки.
Илл. 333. Женский фартук. Нач. ХХ в., Слободской у.
Вятской губ., ныне Зуевский р-н Кировской обл.
фКОКМ
Илл. 334. Пояс и сумка. Нач. XX в. Кон. XIX –
нач. ХХ в., Глазовский у. Вятской губ., ныне
Унинский р-н Кировской обл. ПМА
98
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
В Унинском округе встречаются еще и белые тканые фартуки с узкими красными по-
лосами. Отмечается, что у старушечьих фартуков полосок меньше, и по цвету они сдержаннее.
К фартуку добавляется в некоторых случаях недлинный тканый пояс с пестрыми тряпичны-
ми завязками на конце, либо «гáсник» с ярким платком на боку («чушкóн»). Интересно от-
метить, что если в слободских материалах ярмарочные пояса составляют самостоятельный
элемент костюма, то в косинских – лишь фрагменты их. Оформляются концы фартука, детали
своих поясов. В костюм входят и навесные сумки-карманы с некоторыми элементами украше-
ния (илл. 333 – 334).
В сюжетах «кабачи
́
» преобладают трехчастные композиции из ромбовидных фигур, с
восьми-лепестковой звездой по центру. Края, как правило, меньше, чем в слободских вариан-
тах, да и крупных, на всю поверхность восьмиконечных звезд, как в слободском, практически
нет (илл. 335 – 336).
Илл. 335. Нагрудник женский «кабачи». Кон. ХIХ –
нач. ХХ в., Глазовский у. Вятской губ., ныне – Унин-
ский р-н Кировской обл. ПМА
Илл. 336. Нагрудник женский «кабачи». Кон.
ХIХ – нач. ХХ в., Глазовский у. Вятской губ.,
ныне – Унинский р-н Кировской обл. ПМА
Весьма ярким элементом костюма являются головные уборы. Девичья шапочка
«такья
́
» – в рамках традиции: красная сферической формы, но не всегда обтянута красной
тканью, зафиксирован экземпляр серого цвета. На ней в налобной части пришиты металли-
ческие бляшки, разноцветные пуговицы на розовой полосе, ниже – ряды из тех же бляшек и
по самому краю – желтые и красные крупные бусины. В данном виде, как и в позднем слобод-
ском варианте, есть горизонтальная контрастная нашивка, в то время как на ранних образцах
она отсутствует. Поверх такьи надевался платок, концы его просто перекрещивались под под-
бородком и завязывались сзади на шее. Отмечается целая серия вариантов такьи: в 10-12 лет
носили круглую такью, в 14-15 лет – продолговатую такью, невеста на свадьбе надевала две
этих такьи сразу, богатые девушки носили «богатую такью, а подруга невесты – парчовую,
молодуха – «кривую, косую такью с платком». (Лебедева, Атаманов, 1987; 132)
Женские головные уборы – совокупность платков. Нижний – либо белый холщевый
(более ранний вариант), либо красный, из покупных тканей. На него надевалось головное
полотенце, обматывалось вокруг головы, концы его перекрещивались сзади и завязывались
узлом надо лбом (илл.337)..
Подобный способ завязывания головного убора находит аналогии в рамках Вятского
региона у афанасьевских коми и у русских, например средне-вятских и в слободе Кукарка.
Отмечено особое использование платков на свадьбе и переделывание концов головных по-
лотенец (илл. 337 – 338).
Украшения представляют целый комплекс. Это серьги, бусы, браслеты (илл. 339).
Знаменательно, что в украшениях из монет используются в большом количестве поль-
ские злотые. Это могло происходить по причине приобретения их у польских ссыльных или
из-за снижения значимости их на денежном рынке.
99
Илл. 337. Женский костюм.
Вид спереди, фрагмент. Кон.
XIX – нач. ХХ в., Глазовский у.
Вятской губ., ныне Унинский
р-н Кировской обл. ПМА
Илл. 338. Полотенце голов-
ное. Кон. XIX – нач. XX вв.
Глазовский у. Вятской губ.,
ныне – Унинский р-н Киров-
ской обл. ПМА
Илл. 339. Серьги. Кон. XIX в. Глазов-
ский у. Вятской губ., ныне – Унин-
ский р-н Кировской обл. ПМА
В мужской одежде, кроме обычной, есть и специфичная рубаха из белого холста. Рука-
ва ее выполнены из полосатого холста (узкие красные поперечные полоски. Верхняя одежда
представлена суконными кафтанами «дукес», овчинными шубами. (Лебедева, Христолюбова,
1993; 130) Сохраняются особенности в ношении обуви.
Множество комплектов у косинских удмуртов может быть представлено как стадии
стилизации варианта халата с длинными полосами. Но в отличие от слободского шорт-дэрема,
где сохранились все три ряда продольных полос на полочках и т.п ., хотя они и укоротились до
уровня груди, в косинских «комплектах» стилизация идет как по линии сокращения числа по-
лос, так и по линии сокращения их длины. Современный, возрожденный в конце 1980-х гг. ко-
стюм – это в основном обновленный традиционный. Упростилась некоторая вышивка, больше
стало деталей из покупных материалов, поясное полотенце превратилось в широкую красную
ленту, аналогично «потá» уржумских марийцев, или представлено обычным платком.
Кроме традиционных КК на территории косинских удмуртов наблюдаются и некото-
рые другие. В частности, в Зуевском районе Кировской области у населения фиксируется и
бесермянская одежда сравнительно позднего варианта. В этот костюм входит рубаха тунико-
образного кроя из пестряди в красно-белую клетку средней величины (илл. 340 – 344).
Илл. 340 – 344. Бесермянский костюмный комплекс. Вид спереди, вид сзади, погрудный фрагмент,
вид спереди с халатом, вид сзади с халатом. Первая половина ХХ в., Слободской у. Вятской губ.,
ныне – Зуевский р-н Кировской обл. фКОКМ
100
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Нагрудный разрез оформлен полосками пестрого ситца, аналогично татарскому «изю
́
».
Прямой длинный рукав собран на запястье перетяжкой из пестрой материи так, что при этом
образуются маленькие складочки. По подолу – малиновая сборка. Такое платье-рубаха допол-
няется фартуком из более яркой и крупно-клетчатой пестряди, а также пестрядинным хала-
том-кафтаном, полы которого цельнокройные расклешенные, а спинка отрезная по линии
талии, с частыми сборками от нее. Рукава у такого кафтана со временем были отрезаны. Этот
факт типичен, судя и по другим наблюдениям. (Белицер, 1951; 102). Данная одежда принад-
лежала бесермянам, переселившимся в Зуевский район Кировской области из Глазовского
района Удмуртии в середине ХХ в. в поисках работы («... работ там мало было, люди уезжали,
а здесь близко и на станции люди нужны были...»). Такое явление можно объяснить некото-
рым расширением этнической территории глазовских бесермян вследствие дисперсизации
локальной группы. Это происходило на фоне современных индустриализационных процес-
сов, когда в послевоенное время наблюдалось вымывание сельского населения в города, про-
мышленно развивающиеся районы.
Другие предметы, выпадающие из типичного для Косинского КК набора, зафиксирова-
ны в Унинском районе, около поселка Уни. В частности, это рубаха удмуртов, не принадлежав-
ших ни к «ваткá», ни к «калме
́
з». «Ватка» называет их не «калмез», а «удмурт биля
́
р». Рубаха
белая, холщовая, прямого покроя, с прямым же рукавом (илл.345).
Илл. 345. Платье-рубаха из отбеленного льна с красным декором. Кон. XIX – нач. ХХ вв., Глазовский у.
Вятской губ., ныне Унинский р-н Кировской обл. ПМА
Аналогична ей такая же одежда из более ранних поступлений в фонды Кировского об-
ластного краеведческого музея – с богато декорированной нагрудной частью и рукавами, а
также – более поздняя рубаха, из пестротканого холста и ситца (илл. 346 – 347).
Илл. 346. Женская рубаха. Вид спереди.
Кон. XIX в., Вятская губ. фКОКМ
Илл. 347. Платье-рубаха. Кон. XIX – нач. ХХ в., Глазовский у.
Вятской губ., ныне Унинский р-н Кировской обл. ПМА
101
Специфичен ее декор: около ассиметричного нагрудного выреза – красная планка с мел-
ким оранжево-ярко-зеленым орнаментом. На плечах квадратные вышитые розетки. Низки ру-
кавов затканы красными полосками. Подол украшен красным тканьем. Интересно отметить,
что пожилые люди помнят, как их родители носили такие рубахи: «...у матери платье было хол-
щовое, грудь красная, подол красный, само белое платье... на груди красным и было вышито,
умирая, велела под себя в гроб ей положить... чалмы у нас не было, лапти удмуртские носили...
С Сибирью у нас не сходится, там лицом красивее нас... ой, на груди на платье и шито и вышито
было, у белых рубах тканые рукава, девушке шапку надевали, с монетами мелкими... С плать-
ем фартук надевали, красивый ситец, не вышитый, полосами – красный, зеленый, синий, весь
цветной...». Аналогии таким вещам находятся в бесермянской одежде. Подобные рубахи не-
которыми исследователями относятся к «калмез», другими – к северным удмуртам. (Климов,
1988; 106,108, Белицер, 1951; 100). Шапочки «такья
́
» были характерны, конечно, не только для
бесермян, но и для северных удмуртов, но множества мелких монет на них не наблюдалось.
Полоски пестрых шерстей, вышитые горизонтально на «кабачи» некоторых косинских
удмуртов, также напоминают оформление нагрудной части бесермянской рубахи (илл.348).
Сходны и некоторые мотивы орнаментов: ромбовидные и т.п . Если ранее эти элементы ан-
нотировались как бесермянские, то при некотором смешении населения они могли влиться
в удмуртские приемы украшения одежды и проявляться как субстрат в суперстрате. Сходные
элементы декора встречаются, впрочем, и в Слободском КК, но там также удмурты жили вме-
сте с бесермянами. Возможно, этому же этническому образованию принадлежала женская ру-
баха из собрания Кировского областного краеведческого музея (илл.120). Крой ее также ту-
никообразный. Нагрудное центральное полотнище из красной полубумажной пестряди, во-
рот – ассиметричная щель, рукава по локоть затканы красными полосами. Замена некоторых
белых деталей на пестрядинные не выходят за рамки течения инновационных процессов.
Илл. 348. Образцы вышивки нагрудников «кабачи». Схемы. Кон. XIX – нач. ХХ в., Глазовский у. Вят-
ской губ., ныне Унинский р-н Кировской обл. ПМА
Данные по «мягкой этнографии» показывают, что при сплошном обследовании выяв-
ляются костюмные комплексы не только с яркой и достаточно прочно сохраняющейся специ-
фикой, но и некоторые предметы, принадлежащие исчезающим этническим образованиям.
В общем и целом КК нижне-чепецких удмуртов (Слободской и Косинской группы), рав-
но как и верхне-чепецкие, обнаруживают как сходства, так и отличия. Учитывая деления этих
групп удмуртов «по станам» (Гришкина, 1994; 73) и некогда большее сходство на базе гене-
тического родства, можно говорить о том, что Слободской, Косинский и Глазовский КК воз-
можно называть не только разновидностями северо-удмуртского костюма, но и его стадиями
развития. В них наибольшая архаика сохраняется в Косинских вариантах, меньше – в Слобод-
ском, Глазовском. Вариативность обеспечивается особыми путями развития стилизации КК
как исторических явлений, а также степенью и родом иноэтнических и прочих влияний.
По мнению исследователей, в южно-удмуртской одежде больше проявлялось влия-
ние степных скотоводческих культур. (Белицер, 1951; 82). «Горд дись» – «красная одежда»
назывались калмезы из-за предпочтения красных тонов в костюме. (Владыкин, 1994; 256).
Это можно объяснить тем, что в скотоводческих культурных моделях в производстве одежды
изначально больше использовалось шерсти. В Приуральском регионе шерсть неплохо могла
102
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
краситься подмаренниками и другими натуральными красителями в насыщенные красно-
кирпичные цвета. Позже использование шерсти становилось более трудоемким, чем исполь-
зование льна, а тем более (с пореформенного времени) хлопчатобумажных тканей. Традиция
утратила старые виды сырья, но законсервировала цветовое решение одежды.
Поэтому в конце XIX – начале ХХ в. в южно-удмуртских КК можно наблюдать в холстах
великое множество вариантов красно-белых клеток, разных по размерам и степени насыщен-
ности. «Ходящие в красном» (Лебедева, Атаманов, 1987; 118) южные удмурты также различа-
лись в одежде. Относительно территории Кировской области исследователями выделяются
следующие КК: калмезский и китякский куст завятского) арского) КК. Калмезский КК распа-
дается на 2 подтипа.
Южная часть современного Унинского района демонстрирует первый из них. (фПол-
СМ, НА КОКМ, оп.1, д.326). Наиболее сохраняемые в нем – туникообразные женские платья-
рубахи. Различия видятся в более мелких элементах. Фиксируется несколько видов кокеток.
Например, сравнительно неширокие, с черной окантовкой (илл.349).
Илл. 349 . Платья-рубахи и фартук. Кон. XIX – нач. ХХ в., Глазовский у. Вятской губ., ныне Унинский
р-н Кировской обл. ПМА
Такой вид рубахи имеет достаточно широкую отрезную оборку по подолу с черным
кантом на месте сшивания. В другом виде рубахи – кокетка накладная, из кумача, нашитая
поверх пестрядинной рубашечной материи и чуть шире, чем в первом виде. По подолу – кон-
трастные нашивки. Рукава в этих видах длинные, рубашечного кроя, собраны на запястье.
Встречаются и туникообразные рубахи, без кокетки, с прямым рукавом. В данном случае
«крылышками» оформляется плечевой шов и аппликативно украшен нагрудный разрез. По
самому подолу – красно-черно-зелено-желтые нашивки. Иногда и в этом виде нагрудная часть
обшивается красной тканью. Выделение этой детали рубахи красным, особо значимым цве-
том, находит некоторое сходство в оформлении соответствующей части рубахи затканными
полосками в унинских реалиях. Это может быть объяснено соседством именно этой группы
«Калмез» с «Ватка». В целом такой вид рубах соотносится с типом II (по В.Н . Белицер). (Бе-
лицер, 1951; 40,43). Предыдущие два можно считать более поздними, или производными от
него, или промежуточными между типом II (по В.Н. Белицер) и следующим типом III, распро-
страненным южнее, в Кильмезской волости Малмыжского уезда.
С южно-унинскими рубахами использовались и фартуки (илл. 350 – 351). Они шились
из домашних и покупных тканей, без грудки, с горизонтальными нашивками из пестрых тка-
ней по низу. Достаточно рано стали использоваться покупные платки. Предпочтение отдава-
лось шерстяным платкам насыщенных тонов.
103
Илл. 350. Женский костюм. Нач. XX в.
Глазовский у. Вятской губ., ныне Унин-
ский р-н Кировской обл. ПМА
Илл. 351. Женские рубахи, фартук. Начало ХХ в., Глазов-
ский у. Вятской губ., ныне Унинский р-н Кировской обл.
фКОКМ
На территории бывшей Кильмезской волости Малмыжского уезда отмечается не-
сколько иной вариант удмуртских женских рубах. (Здесь и далее НА КОКМ, оп.1, д.298). Как
правило, в качестве хранимых по наследству, до наших дней доходят рубахи только начала
ХХ века. Они – отрезные по линии талии. Верхняя часть их шилась в основном из покупных
тканей, нижняя из домашних. Ситцы выбирались пестрых расцветок, холсты клетчатые, ни-
чем не всегда красных тонов. В 20-30-е гг. ХХ в. также широко использовались и оттенки зе-
леного, и коричневого цвета.
В покрое верхней части рубах выделялась кокетка, воротник отсутствовал, горлови-
на обшивалась контрастной тканью, нагрудный разрез прямой, застежка на пуговицы. Рукав
длинный, низ на запястье собран, также украшен контрастной тканью. Нижняя часть прямая
из нескольких кусков льняной или полубумажной ткани. У подола настрачивались контраст-
ные бейки, пришивалась оборка. Население помнит, что в таких «портяных» платьях ходили
и до войны, и после нее «уж платье удмуртское стали шить, как в Удмуртии... До войны-то
различались дэремы...» . Старые люди вспоминают, что и шорт-дэремы раньше носили, но не
они, а до них (приблизительно в конце XIX в. ) эти халаты были из белого холста, до середины
голени, никак не украшались, только иногда – оборкой по подолу. Их носили как мужчины,
так и женщины. Видимо, они использовались как рабочая будничная одежда.
В середине ХХ в. «женщины платков носили два, один под подбородок, второй – под
«кокушку» (макушку). Пояс «поя
́
ска» носили, лапти «кут». Валенки только на посиделках,
вечерках носили. Колпачок не носили, нагрудников, поске
́
с – тоже, бусы носили. Браслет и
«поскес» где найдешь? А буски
́
все носили и девки... Камзол? Камзол не носили, чулки сами
делали, и теперь вяжут. Чулки с «глазками» были, «син» – глаза. У варежек наверху собачки
«пыны
́
», вязали и «сяськá» – цветки. И с цветными полосками раньше вязали чулки. В Сорье
такую же одежду носили, но они на платок мужскую шапку оденут и носят. У нас с шапкой
никто не ходит...».
Словно компенсируя утрату традиционного в одежде, в быту у кильмезских удмуртов
достаточно много сохранилось домотканых полотенец с «броккаровскими вышивками», и
особенно – специфических тканых из шерстей ковриков, накидок. Как у русских на Средней
Вятке в период вымывания этнической специфики из костюма последняя несколько пере-
мещалась в мир полотенец, так и в этом районе у удмуртов «народная душа» проявлялась в
ковроткачестве. Изготавливались они следующим образом. Из домашних шерстяных ниток,
крашенных в различные насыщенные цвета, ткалось полотно, из двух кусков его, сшитых
104
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
между собой длинными сторонами, и состоит собственно коврик. По периметру он обшивает-
ся широкой домашней тесьмой в узкую пеструю полоску. По внешнему краю у нее маленькая
бахрома. По всей площади коврика вышиваются или ткутся разноцветные растительно-гео-
метрические мотивы (восьмиугольные традиционные звезды, сюжет раздвоенного креста,
находящий аналогии в коми и марийском орнаментах). Таким образом, кильмезские матери-
алы сохранили лишь некоторую специфику.
На территории современного Малмыжского района выделяется несколько специ-
фичных групп экспонатов. Первая из них сохраняется до наших дней, но не носится – это оде-
жда пор-китякской округи, так называемый пор-китякский куст завятской группы (Здесь
и далее ф МКМ, ВПКМ, ф и НА КОКМ, оп.1, д.257). Этот костюмный комплекс состоит из ту-
никообразной недлинной рубахи из темно-красной пестряди в мелкую клетку. Ворот-стой-
ка, рукав длиной в три четверти с широкой отложной манжетой, обшитым пестрой ситцевой
тканью. По подолу, как обычно, нашивки лент, оборка (илл.352 – 353).
Илл. 352 – 353. Костюм женский. Вид спереди и вид сзади. Кон. XIX – нач. XX вв. Малмыжский у. Вят-
ской губ, ныне – Малмыжский р-н Кировской обл. фКОМК
Дополняется эта рубаха фартуком с грудкой «аче
́
т», он тоже из пестряди, но в более
крупную клетку, по нижнему краю – нашивки лент, кружев, в более старых встречается позу-
ментная бахрома. По центру этой отделки раньше нашивалась денежка – «чешуйка» (оберег).
Поверх такого наряда мог надеваться и длинный жилет «канзóл», приталенный сзади и пря-
мой спереди, с глубоким запахом. На голове носили головное полотенце «чалмá» из белого
холста, с мелкой вышивкой на «концах» из красного ситца. Эти полотенца завязывались уз-
лом сзади, у шеи, концы его свободно спускались вниз.
В праздничных случаях данный костюм дополнялся многообразными нагрудными
украшениями, в числе их было и «чертыгыш», имеющее сложное строение. Оно состояло из
нагрудной и наспинной части. Нагрудная часть представлена несколькими рядами бус, мо-
нет – «марзан весь». Первый ряд – бирюзовые бусы, следующие четыре – коралловые, сое-
диненные между собой. Они называются «бисер весь». К ним крепились серебряные монеты
«тэньке
́
» в два ряда, монеты в основном конца XVIII – XIX вв. Но среди них есть одна времени
правления Ивана Грозного. Около левого плеча расположена перламутровая бляха с прочер-
105
ченной человеческой личиной. К нижнему, более длинному ряду монет, подвешены татарские
украшения, называемые здесь «чылпы
́
», наспинная часть также достаточно длинная подве-
ска из монет, но они здесь меньшего достоинства, вместе с ними крепятся и две подвески из
шелковой ткани, также с монетами.
К старинным образцам одежды относятся темные, в мелкую полоску «дуке
́
сы» (илл.
354 – 355), головное покрывало (илл. 356) и пояс жреца (илл. 357).
Илл. 354 – 355. Демисезонная одежда. Вид спереди и вид сзади. Нач. ХХ в., Малмыжский у. Вятской
губ., ныне Малмыжский р-н Кировской обл. ПМА
Илл. 356. Женское головное покры-
вало. Кон. XIX – нач. ХХ в., Малмыж-
ский у. Вятской губ., ныне Малмыж-
ский р-н Кировской обл. ПМА
Илл. 357. Пояс «жреца». Кон. XIX – нач. ХХ в., Малмыжский у.
Вятской губ., ныне Малмыжский р-н Кировской обл. фМКМ
Следующая специфичная группа музейных предметов находит аналогии в завятских
КК удмуртской одежды. (Виноградов, 1974; 56). Прежде всего, это «айшо
́
н», соединенный с
головным покрывалом (илл.358).
Собственно айшон представлен однотонной невысокой конусовидной шапочкой.
К ней крепится платок (углом на лоб). Платок из белого холста, богато украшен шерстяны-
ми черно-красными нашивками геометрического характера. По всему периметру его крас-
ные кисти. Основной мотив вышивки – квадраты черного цвета. Примерно по центру платка
крепятся пришитые круглые бело-красные композиции, красные шнуры с монетами, куски
красной материи.
Другое головное покрывало также с прикрепленным к одному углу каркасным стили-
зованным айшоном (илл. 359). Белые аппликативные нашивки расположены на трех остав-
шихся углах и по центру, где имеется и узкая кисть из белой нити. К налобной части пришито
несколько монет. По краям – красные кисти.
Данные вещи свидетельствуют о том, что до конца ХIХ в. в этой местности, видимо,
был в использовании и «айшон». Некоторые аналогии в головных уборах данного района
прослеживаются в северо-удмуртском рассматриваемом ранее образце.
106
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Илл. 358. Покрывало головное, красно-белое, а
айшоном. Кон. XIX в., Малмыжский у. Вятской губ.,
ныне – Малмыжский р-н Кировской обл. фМКМ
Илл. 359. Покрывало головное, черно-белое, с
расным декором.. Кон. XIX в., Малмыжский у.
Вятской губ., ныне – Малмыжский р-н Киров-
ской обл. фМКМ
Девичью шапочку «такья» здесь характеризовала более тщательная проработка верха
кружками, полосками, нашивками бисера и монет. Декорирована не только налобная часть,
но и боковые стороны и частично задняя. В налобной части, кроме того, имеются подвески
(илл.360). Специфика наблюдается и в оформлении «накосников» (илл. 361).
Илл. 360. Шапочка девичья, «такъя». Вид сверху. Кон ХIХ в.,
Малмыжский у. Вятской губ., ныне – Малмыжский р-н Ки-
ровской обл. фМКМ
Илл. 361. Накосники. Нач XX в. Мал-
мыжский у. Вятской губ, ныне – Мал-
мыжский р-н Кировской обл. фМКМ
Еще один важный предмет одежды – нарукавники, надеваемые во время жатвы (илл.
363). Они находят аналогии с подобными нарукавниками, но белого цвета, у русского населе-
ния в Вятской подгородной округе.
Кроме того, из архаичных предметов одежды здесь выделяется «шо
́
ртдэре
́
м» с длин-
ными ложными рукавами, отрезной по линии талии сзади и прямыми полами (илл. 362). Сши-
тый из белого грубого (конопляного) холста, он почти полностью обшит широкими полосами
красной домашней тесьмы, при этом рукава – полностью красные. На плечах, чуть выше про-
резей для рукавов, нашиты аппликативные квадраты, на правом плече – дополнительно –
кусок пестро-красной покупной материи. По подолу – оборка. Такой же экспонат имеется и в
Вятскополянском музее.
107
Илл. 362 . Халат женский. Вид сзади. XIX в.,
Малмыжский у. Вятской губ., ныне Вятско-
полянский р-н Кировской обл. фВПКМ
Илл. 363. Нарукавник женский. Схема. Нач. XX в. Мал-
мыжский у. Вятской губ, ныне – Малмыжский р-н Ки-
ровской обл.. ф МКМ
По покрою основной части он аналогичен татарскому «камзолу», сим-шóбуру малмыж-
ских и удмуртских марийцев (южные примеры); а по оформлению рукава – контрастному по
сравнению с другими деталями – и по способу нашивок красных полос сходство наблюдается
в некоторых северных материалах. По направлению стилизации (укорачивание, рудимента-
ция рукавов) эти халаты из Малмыжского и Вятскополянского собраний обнаруживают сход-
ство с развитием и бесермянского халата, в котором также со временем рукава исчезают.
На территории современного Вятско-Полянского района Кировской области зафикси-
рован следующий женский удмуртский костюм (илл. 364).
Илл. 364. Костюм женский. Вид спереди. Нач. ХХ в., Малмыжский у. Вятской губ., ныне Вятскополян-
ский р-н Кировской обл. фВПКМ
108
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Имеющиеся в распоряжении старые фотоматериалы позволяют предположить, что
такие костюмы существовали и в конце XIX века, изменилась лишь длина (укоротилась), но
большие изменения произошли в головном уборе. На старых фото имеются изображения
женщин в айшóнах, девушек – в шапочках из монет (илл. 365 – 367). Позднее, в первой поло-
вине ХХ в., специфика в одежде стиралась.
Таким образом, в направлениях развития традиционной одежды данной местности
наблюдаются как южные, так и северные аналогии. На границе Малмыжского района с Та-
тарстаном традиционная одежда удмуртов относится уже к карлыганскому комплексу, а на
территории Вятскополянского района удмуртская одежда достаточно стилизована (Лебеде-
ва, Петерсон, 1979; 171).
Илл. 365. Крестьяне-удмурты. Начало
ХХ в., Вятская губ. Фото. фКОКМ
Илл. 366. Крестьяне-удмур-
ты на Декаде удмуртского
искусства в 1937 году. Мал-
мыжский? Р-н Кировской
обл. Фото фКОМК
Илл. 367. Девушка-удмур-
тка. Начало ХХ в., Вятская
губ. Фото. фКОКМ.
При сплошном этнографическом обозрении материалов по одежде, на территории
Кировской области выделяются районы с большим или меньшим сохранением культурной
традиции, анклавы сохранения этнической специфики и так называемые «межзонья», в ко-
торых традиционный костюм, хотя и не исчезал совсем на период конца XIX – начала ХХ в., но
достаточно стилизовался.
2.4. Марийские КК
Общепринятым является деление марийского этноса на горных, луговых и восточных
марийцев. (Козлова, 1964; 6). Особенности костюма, в частности головного убора являются
признаком, по которому делятся на группы луговые мари. Это – «сорокáн мари», «шымакшáн
мари» и «шарпáн нашмакáн мари». (Крюкова,1951; 44, Молотова, 1989; 92).
На территории современной Кировской области живут в основном луговые марий-
цы, относящиеся по этой классификации в основном к группам «сорокáн» и «шымакшáн».
К.И . Козловой отмечено, что марийское население Кировской области тяготеет к двум цен-
трам: Санчурско-Яранскому и Уржумско-Малмыжскому, а также что внутри каждого из этих
центров выделяются диалектные различия. (Козлова, 1976; 65). Это соответствует и локаль-
109
ным особенностям в традиционной одежде. Остатки более дробной «земляческой» системы
и сохраняющиеся различия в костюмах существовали еще в начале ХХ в.
Но сначала – о некоторых общих для марийского населения юга, юго-запада Вятской
губернии характеристиках в одежде. Материалы Фондов Кировского областного краеведче-
ского музея говорят, что на рубеже XIX и ХХ столетий у марийцев рассматриваемого региона
достаточно большой удельный вес в одежде состовляли ткани из конопли. Кроме того, в оде-
жде отмечается достаточно архаичные виды вышивки.
Пример – халат N482 КОМК из белого конопляного холста. По длине плеч, размаху ру-
кавов и длине самого халата можно утверждать, что он принадлежал мужчине, а учитывая
архаичную вышивку, добавить – возможно, жрецу.
Илл. 368 – 369. Схема кроя халата марийского жреца. Вид спереди и вид сзади. фКОКМ
Покрой самого халата и длинного рукава – прямой. Швы на туловище обшиты домаш-
ней темно-красной шерстяной тесьмой, рядом с ней – узкая черная вышивка («роспись»).
Такой же тесьмой обшиты все края халата и подчеркнуты некоторые вышитые участки. Вы-
шивка располагается на верхней части полочек, на плечах, спине, на рукавах, по подолу. Инте-
ресны некоторые ее сюжеты. Нагрудную часть украшают композиции из широких «деревьев
–
людей» с завитками по бокам. Эта вышивка соединяется с плечевой и наспинной цепочкой
стилизованных «коньков» и фигур-столбиков (илл.368 – 370).
Илл. 370. Фрагмент нагрудного орнамента халата марийского жреца. фКОКМ
110
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Кроме того, на груди и спине располагается также ряд антропоморфных фигур, чере-
дующихся: крупных и мелких. На рукавах такого халата вышиты сходные фигуры в несколько
ином стиле, над которыми возвышается крупная коньковая композиция.
Сходные по стилю и технике исполнения вышитые композиции украшают другие ма-
рийские вещи музейной коллекции. Как правило, это головные уборы типа «шымáкш» и хол-
щовые платки. Обращают на себя внимание крупные четырех-частные композиции на голов-
ных платках с аналогичными сюжетами вышерассмотренным рисункам (илл. 371).
Илл. 371. Фрагмент вышивки головного платка. Схема. Середина ХIХ в., Яранский у. Вятской губ.,
ныне – Тужинский р-н Кировской обл. фКОКМ
Еще один архаический образ – фотография, где мариец-охотник изображен в белом ха-
лате и белом головном уборе типа «шымакш» (илл. 372).
Илл. 372. Охотник-мариец в старинной одежде. Кон. ХIХ в., Вятская губ. Фото. фКОКМ
Многочисленные данные говорят, что в XIX в. такой головной убор был распространен
среди женщин. Однако фото иллюстрирует бытование такого головного убора и среди муж-
чин. Архаичной представляется и удлиненная мужская рубаха с ассиметричной вышивкой на
груди (илл. 373).
111
Илл. 373 – 374. Старинная мужская рубаха. Вид спереди, нагрудный фрагмент. Середина ХIХ в.,
Вятская губ. фКОКМ
Можно предположить, что подобные архаические явления были распространены на
юге Вятского края. Всего на территории современной Кировской области выделяется не-
сколько локальных групп мари, имеющих (или имевших) некоторые отличия в КК.
Первый из них – Котельничский, самый северный. По данным Смирнова И.Н. во второй
половине XIX века «в Котельническом уезде считается ничтожное количество черемис – око-
ло девятисот душ обоего пола. Между тем, в уезде существует около шестидесяти селений по
названиям несомненно черемисского происхождения...» (Смирнов, 1889; 14).
В фондах Котельничского музея имеется старинная марийская женская рубаха (Здесь
и далее ф КотКМ). Она из белого холста, покрой традиционный, места расположения вышив-
ки следующие: около продольных швов и наспинный угол – узкая вышивка, по краю рукавов
и на подоле – чуть шире и с красной окантовкой (илл.375 – 376).
Илл. 375 – 376. Женская рубаха. Вид спереди, погрудный фрагмент и нарукавная вышивка.
Кон. XIX в., Котельнический у. Вятской губ., ныне Котельнический? р-н Кировской обл. фКотКМ
Нагрудная вышивка «мель» широкая, заканчивается одним углом и с боков имеет угло-
вые композиции. Но самый аттрактивный вид вышивки – вдоль рукава. Исполнение и сюже-
ты композиций не имеют аналогий на территории Кировской области. А по расположению
вышитого ряда вдоль рукава данный экспонат сходен с звениговско-моркинскими рубахами
марийцев.
Следующая женская рубаха – в ином стиле. Покрой – все тот же, но нагрудный вырез
ассиметричный, щелевидный с красной бейкой и оранжево-светло-зеленой шерстяной вышив-
кой. Низки рукавов оформлены розоватой оборкой, по подолу – следы шерстяной растительно-
геометрической и зооморфной вышивок, разноцветные оборки и нашивки (илл. 377 – 378).
112
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Сходным образом оформлена и мужская рубаха котельничских марийцев: асимметрич-
ный щелевидный нагрудный разрез.
Илл. 377 – 378. Платье-рубаха. Вид спереди, фрагмент оформления горловины нагрудного разре-
за. он. XIX – нач. ХХ в., Котельнический у. Вятской губ., ныне Котельничческий? р-н Кировской обл.
фКотКМ
На низках рукавов нашита розовая ситцевая полоса как у русских рубах, но вышивка у
ворота сохранилась полнее – узкие черно-розово-зеленые растительные мотивы. Оформле-
ние подола отсутствует.
Из деталей данного КК представлен еще и головной платок из белого холста со сле-
дами окантовки красной тканью, тесьмой черного цвета и зеленой бахромой (илл.379). По
углам вышиты розетки, причем на двух противоположных углах с противоположных же сто-
рон. Сохранились и красно-фиолетовые шерстяные помпоны.
Илл. 379. Головной платок. Кон. XIX – нач. ХХ в.,
Котельнический у. Вятской губ., ныне Котель-
ничческий? р-н Кировской обл. фКотКМ
Илл. 380 . Пояс с бисерным узором, амулетом из
клыков. Кон. XIX в., Котельнический у. Вятской губ.,
ныне Котельнический? р-н Кировской обл. фКотКМ
Розетки по величине примерно равны размерам помпонов. Такое декорирование плат-
ка наблюдается и у других групп вятских мари, живущих южнее Котельничского региона.
Интересным компонентом данного КК является пояс, сплошь украшенный бисерной
сеткой – (бело-голубые, бежево-темно-зеленые орнаменты, сходные с некоторыми коми и бо-
лее южными марийскими (илл.380).
Пряжка у пояса – из желтого металла, кустарного производства, с фигурным сквозным
отверстием и волнообразным краем. В двух местах к нижнему краю пояса подвешены медве-
жьи клыки, к одному из них, кроме того, подвешена металлическая пластина «мордовка» и
несколько бусин.
В музейных документах имеются сведения о существовании здесь марийских голов-
ных уборов с местным названием «лопатка». Скорее всего, это определенный вид «сорок»,
имеющих помимо прочих и это русифицированное название. Интересно отметить в этой свя-
зи, что названия и русских головных уборов, выходящих из употребления, путались, иногда и
их (а именно, «чехлушки») в первой половине ХХ в. также именовали «лопатками».
113
Элементы КК котельничских марийцев говорят не только о существовании его опре-
деленной специфики, но и о том, что при общей тенденции его исчезновения под разными
влияниями он сохранил и весьма оригинальные, архаические явления (продольная нарукав-
ная нашивка, пояс с амулетами).
На территории современного Арбажского района марийское население живет в основ-
ном на юге, на границе с Тужинским районом и тяготеет в этнокультурном плане к тужинским
мари. Тужинский КК характеризуется двумя видами: традиционным и условно современ-
ным. (Здесь и далее фТКМ, ф НА КОКМ, оп.1, д.209). К первому относятся длинные холщевые
рубахи и халат (в рамках типа I подтипа I по Т.Л . Молотовой). (Молотова, 1992; 15). Старинные
образцы рубах – из конопли с широкой нагрудной вышивкой. Аналогии им находятся, пожа-
луй, только в Уржуме. Имеются наплечная, наспинная, нарукавная и достаточно широкая вы-
шивка по подолу. К старинным относятся и головной платок «пипи» из отбеленного холста с
двусторонней вышивкой шелком по углам очень крупных розеток, соединенными полосами
антропоморфного орнамента.
К достаточно широко распространенным относятся женские рубахи «мари
́
-тогóр» пря-
мого покроя с прямым же рукавом, узким воротом-стойкой, центральным нагрудным разре-
зом, украшенным красной обшивкой и узкой вышивкой. Оформление низа рукава – неши-
рокое, по подолу нашито несколько пестрых горизонтальных полос ткани, вышивка, нитки
крашеной шерсти. Халат – «шабóр», «балахóн» – аналогичного кроя. Специфичным является
нагрудный вырез пол (илл.381 – 384), Украшения – как на рубахе. На плечах и на спине – уго-
лок и узкие полоски вышивки. По подолу – все те же пучки шерсти, полосы, бахрома. На фигу-
ре такая одежда (халат и рубаха) сидит свободно, длина рубахи – до щиколотки, халат – чуть
выше, настолько, чтобы виден был украшенный подол рубахи.
Фартук у такого костюма не фиксируется, но, по словам старушек, они были как с груд-
кой (поздние варианты), так и без нее (более ранние).
Илл. 381 – 384. Костюм женский. Вид спереди, нагрудная вышивка, декор низа рукава, декор подола
Кон. XIX – нач. ХХ в., Яранский у. Вятской губ., ныне Тужинский р-н Кировской обл. ПМА
Головной убор «сорока» называется здесь чаще «мáрья-вуй» «кокошник», «у нас-то
широкие были, а в Яранске-ой, в два пальца шириной только...» – так отмечалась разница в
размерах очелья. Орнаменты – в основном – оранжево-зеленые, из шерсти, фон – в основном
черный. Особый колорит КК придает свадебный головной платок.
114
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Использовались тканые широкие пояса «у
́
ште», лапти «юдáл», онучи и «кя
́
ндаш» – га-
лоши из бересты. Неповторимый вид имеет и комплекс нагрудных украшений типа «аршáш»,
они – двухчастные. Первая, центральная деталь – узкая и удлиненная по сравнению с другими
локальными вариантами, на ней ряды бляшек – короткие, в количестве семи штук (илл.385).
Илл. 385. Нагрудное женское украшение, «аршаш». Кон. XIX – нач. ХХ в., Яранский у. Вятской губ.,
ныне Тужинский р-н Кировской обл. фКОКМ
Они разряжены нашивками бисерной сетки, по низу пришиты раковины «кау
́
ри» –
«ки
́
шке-вий». Вторая деталь – в виде ленты со скудным декором – без особенностей. На тер-
ритории Тужинского района встречается и другой тип украшений – типа «шуше
́
р».
Некоторые исследователи полагают, что вятским и ветлужским мари были свойст-
венны больше именно бисерные украшения, отсюда и названия «шушер» – шейный бисер.
(Смирнов, 1889; 77). Можно предположить, что ранее вся площадь таких украшений была за-
полнена бисером, как , например, в поясе Котельничского КК. Но, по фондовым материалам
вятских музеев и экспедиционным обследованиям, сколько-нибудь большое распростране-
ние бисера из вятских мари было свойственно именно группе «сорокан».
Имеющиеся образцы украшений «шушер» представлены в виде округлого накладного
воротника с бляшками, пестрыми нашивками и «ужо
́
вками» по краю. Другой, более совре-
менный вид «шушер» – несколько шире в диаметре и обшит по краю кружевом, без монет и
раковин. Он должен был соответствовать другому виду костюма, тому, что еще в 1950-х гг.
считался свадебным. Рубаха в нем уже шьется из «коленкора»; рукав – рубашечного типа, на
манжете, вышивка у нагрудного разреза утрачена, по подолу появляется больше нашивок,
цветочная вышивка в технике «гладь», оборки. Халат отсутствует, каким-то образом его заме-
няет достаточно широкий красный пояс, завязывающийся на боку, со свободно опущенными
концами. На голове – платок. Такой костюм использовался приблизительно до 60-х гг. ХХ в.
Сохранялось правило, что на сенокос надо носить нарядные рубахи, а свадебная должна быть
непременно с розовой оборкой. Старушечьи рубахи – с небольшой оборкой. «. .. Халат и мама, и
я уж не надевали, а вот в Пижанке – надевают ...».
«Сороки» в середине ХХ в. еще донашивали пожилые женщины, а молодежь – нет
(«... зачем лукошко-то на голове...»), старинных украшений также не носили («...и пояс ста-
ринный уж и одевать не буду, молитв не знаю...»). В послевоенные годы была типичной такая
картина: «...в молодости-то я вышивала, потом уехала на производство, в Кизел на шахту, у
русских жила, строчила только, дома-то старого тоже ничего не сохранилось, я со старухами
не жила, да и сейчас не вышиваю – две коровы, два теленка, двадцать овец, куриц дополна –
некогда ...».
В последние годы ХХ в. сохраняющиеся марийские рубахи пожилые женщины отда-
вали молодежи в клуб: «...недавно на Рождество я свои марийские рубахи отдала девкам мо-
лодым на нарядчики, но носки-то еще вяжу, овечки свои ...» . Некоторые пожилые женщины
носят уже ставшие традиционные платья второго вида и сейчас, но не шьют, а покупают их
на рынке в Яранске и Йошкар-Оле. До сих пор, впрочем, население помнит, что особую одежду
носили раньше на праздники: «...в рощу пойдут – во все белое рядятся, а поп-то марийский –
во всем белом, домотканом, как врач...» .
115
В целом, особенности в КК (крой, украшения) соответствовали различиям в говорах:
«...у нас ведь не как в Пижанке, не как в Яранске говорят, и в Йошкар-Оле речь-то я не пони-
маю...» .
Еще одно западное пограничье – Кикнурский район. Его КК сохранил следующую спе-
цифику. (Здесь и далее ф КикКМ, ф и НА КОКМ, оп.1, д.242). Рубаха «тугóр» мыслилась уже как
самостоятельный род одежды, лишь иногда она дополнялась халатом «шавр», «шушпáн», ко-
торый шился из белого холста, по типу русского зипуна. Сам традиционный комплекс состоял
из вышеуказанной рубахи, в покрое которой были некоторые новации (илл.386 – 388).
Илл. 386 – 388. Костюм женский. Вид спереди, вид сзади, погрудный фрагмент. Яранский у. Вятской
губ., ныне – Кикнурский р-н Кировской обл. фКОМК
Покрой рубахи в целом и рукава – прямой. У горловины вышивка уже, чем красная
обшивка. Низ рукава заужен застроченными складками, украшен красной треугольной встав-
кой, в других случаях – собран на бейку. Рубаха подпоясывается шерстяным поясом «и
́
мтэ» с
круглыми кистями анилинового цвета или серией пестрых кистей. На подоле рубахи – нашив-
ка также розовой тесьмы с цветами и оборка. Шею украшает нагрудник «шуше
́
р» из красных,
зеленых шерстей с желтыми кистями, металлическими бляшками, розовыми помпонами и
раковинами «каури».
Очелье головного убора «сорока» несколько уже. Платки «пипи
́
» схожи с вышеописан-
ными в других КК (илл.389).
Илл. 389. Головной платок, фрагмент. Середина XIX в., Яранский у. Вятской губ., ныне Тужинский р-н
Кировской обл. фКОКМ
116
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Некоторые особенности фиксируются в вышивке розеток, окантовочных рядов. Пучки
шерсти в размерах больше, чем розетки.
Сохраняющееся название фартуков – «запóн» (русского образца). Старых экземпляров
не фиксируется, в инновационных, шитых, как правило, из штапеля бирюзового, голубого,
желтого оттенков, имеется грудка, что находит аналогию в горно-марийских материалах.
Другая яркая аналогия – существование здесь гуслей, как в горно-марийском крае.
Лапти общераспространенного фасона. Особенности – в украшении черных суконных
обмоток «ышты
́
р». Это розово-желто-синие «бомбóшки» – шарики по краям. Лапти носились
как с обмотками, так и с портянками.
Обнаруженные мужские рубахи – русского образца, с широкой планкой на груди, на
которой – цветочная «броккаровская» вышивка. Фиксируется существование шуб «ожгá», су-
конного кафтана «мыже
́
р». Сравнивая Тужинский и Кикнурский КК, можно отметить, что в
них наблюдаются некоторые элементы стилизации, происходящие вследствие русского вли-
яния, развития товарно-денежных отношений. В этом случае Тужинский КК менее «тронут
влиянием цивилизации», в нем сохраняется специфический халат, архаика в украшениях, го-
ловных уборах. Между тем направление стилизации идет по линии вытеснения из костюма
халата, превращения его в некую самостоятельную одежду, распространяются виды фарту-
ков, свойственные горным мари. Архаичные элементы своеобразны (например, платок с ан-
тропоморфным орнаментом), некоторые из них находят аналогии и в восточных вятских КК:
розетки на рассмотренном платке, вышивка «мель» на тужинской рубахе).
В округе с Царевосанчурска М. Веске был выделен особый говор, который имел сходст-
во с горно-марийским. (Веске,1889;4). Некоторым образом это различие подтверждается «на
материалах традиционной одежды» (Здесь и далее ф СанКМ, ф и НА КОКМ, оп.1, д.311). Основу
КК здесь составляет холщовая рубаха с прямым же длинным рукавом, вышивка у прямого на-
грудного выреза узкая, заканчивается тремя неярко выраженными уголками. Особо акценти-
руется наплечная часть – узкой полоской вышивки и нашивкой, напоминающей накладные
плечики в горно-марийском костюме. Низ рукава оформлен ситцевой пестрой рюшей. Доста-
точное внимание уделяется поясу, он самотканый, в виде шнура, концы его украшены каска-
дом пестрых кистей. По подолу – некрупная вышивка, матерчатые полоски, рюшка. Халат, как
правило, отсутствует. Головной убор «сорока» дополняется белым холщовым платком типа
«пипи
́
» с пучками шерсти и бахромой по краям (илл. 390).
Илл. 390. Женский костюм. Нач. XX в. Яранский у. Вятской губ., ныне – Санчурский р-н Кировской
обл. фКОМК
117
В несколько более позднем варианте прослеживается увеличение наплечной рюши в
сторону нагрудной части с образованием ложной кокетки. Появляется отложной воротник,
низ рукава зауживается застроченными складками, активнее украшается пестрыми нашивка-
ми из покупных тканей. По подолу вышивка, ленты, оборка. Интересно то, что традиционный
орнамент заменяется вышитыми крестом буквами русского алфавита. Длина самого изделия
несколько укорачивается. Пояса используются ярмарочного приобретения. Очелье «сороки»
резко сужается. Фартуки распространяются с названием «запон». Отмечается несколько на-
званий поясов «шанса», «у
́
што-ша
́
нса» – с кистями, «о
́
кса-шанса» – нарядный пояс. Сохраняют-
ся и некоторые названия вышивки «ви
́
цега
́
ць» – на плечах, «мел» – нагрудная, «пацокш» – на
подоле. Оформление головного платка «пипи», «сороки», рубахи обнаруживает сходство в кик-
нурских и санчурских материалах. Следовательно, по характеру исполнения и степени стили-
зации костюмы санчурских и кикнурских марийцев можно объединить в единый КК.
«Мягкая этнография» Яранского уезда не выглядит однородно, на юге были распро-
странены варианты костюма «шымакшан мари». Северные и западные окраины территории
уезда были уже рассмотрены нами. Собственно Яранская округа – Яранский район в наши
дни – также многовариантное явление с точки зрения КК. Разнообразие прежде всего каса-
ется головных уборов. (Здесь и далее фЯКМ). В собрании Яранского краеведческого музея
имеются головные уборы типа «сорока» нескольких видов. Между собой они отличаются по
величине очелья и от более северных, северо-западных образцов – цветовой гаммой. Если
в тужинском варианте преобладает оранжево-зеленые тона, то в Яранских – темно-красно-
черные. К востоку от Яранского фиксируются головные уборы уже иного типа – «шымакши»;
аналогичные соответствующим головным уборам Пижанской, Кукарской округи.
Яранские материалы демонстрируют также и другой, более оригинальный головной
убор (илл.391).
Илл. 391. Женский головной убор. Кон. XIX – нач. ХХ в., Яранский у. Вятской губ., ныне Яранский р-н
Кировской обл. фЯКМ
Он состоит из округлой шапочки (стилизованной «сороки») и «шымакша». Края этой ша-
почки напоминают крылья «сороки», а в налобной части его пришит прямоугольный кусок хол-
ста с ковровой вышивкой, пуговицами, «бляшками». К этому куску в теменной части крепится
собственно «шымакш» без традиционного мысика, который свешивается назад и напомина-
ет позатыльню «сороки». Этот пример – своеобразная демонстрация того, что Яранский край
представляет собой перекресток, зону соприкосновения различных традиций луговых мари.
То же самое можно сказать и о других головных уборах – платках и косынках. Косынки
типа «пипи» здесь отличаются несколько иными цветами. Вместо розово-зеленых расцветок
наблюдаются красно-желто-голубые. Встречаются и холщовые косынки с большой вышитой
квадратной композицией; пришитыми по краю кисточками из ниток и бисера. В большей сте-
пени они характерны восточным от Яранска территориям.
Одежда представлена прямыми холщовыми рубахами с ассиметричным разрезом на
груди и широкой вышивкой «мель», заканчивающейся тремя углами. На подоле – широкая
красно-кирпичного цвета вышивка (характерный мотив – «дерево» («куст»). В более поздних
вариантах сохраняется ассиметричный нагрудный разрез, вышивка становится уже. Общий
объем декорированных деталей уравновешивается увеличением числа горизонтальных на-
шивок.
118
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Мужские рубахи украшены так же, как женские, но в нагрудной части кроме широких
полос вышивки у разреза имеются и узкие на плечах, которые фигурно соединяются с цент-
ральной вышивкой, образуя три угла. Слева, у горловины вышит «конек», и окантовочный
ряд вышивки при этом ассиметрично загибается. По подолу – характерная вышивка, причем
в центре три раппорта рисунка вышиты в большем масштабе.
Сохранились белые суконные кафтаны с отложным воротником. Он обшит красным, на
спинке часть этого воротника – прямоугольная, на краях – вышивка и обшивка. Появляется
отделка черной тесьмой «вьюн», более сохраняющаяся у уржумских марийцев. Встречаются
и зеленые кафтаны. Распространены здесь и широкие шерстяные пояса, широкие и длинные,
при ношении они обматывались на фигуре несколько раз. Другие виды поясов – узкие. Тка-
ный шерстяной пояс, например, украшен металлическими бляшками, «каскадом» кистей. Он
относится к концу XIX столетия, а к середине ХХ в. – из розовой и голубой шерсти, с большими
кистями на концах, монетками. Отмечено существование и поясного полотенца с двусторон-
ней вышивкой на концах, бляшками, кистями.
Сохранились фрагменты продольной нарукавной вышивки женских рубах. Очевидно,
такие рубахи были распространены на самом юге Яранского уезда. Специфичны по форме
сохраняющиеся здесь нагрудные украшения (илл.392).
Илл. 392. Нагрудные женские украшения. Кон. XIX – нач. ХХ в., Яранский у. Вятской губ., ныне Яран-
ский р-н Кировской обл. фЯКМ
Они состоят из двух частей: верхняя – в виде накладного воротника, по форме несколь-
ко напоминает «шушер», один угол у нее округлен, другой – прямой. Приемы декорирова-
ния типичные: бисерная сетка, пуговки, чешуеобразные бляшки, по краю «каури». Вторая,
нижняя часть украшения – в виде холщовой ленты, обшитой красным, со сходным набором
нашивок. Лента перегибается пополам, на середине закруглена, к концам ее пришиты завяз-
ки для крепления на шее. Визуально она напоминает нечто среднее между центральными и
боковыми частями украшения «аршáш», распространенного восточнее от Яранского региона.
Итак, в Яранском комплексе хотя и присутствуют некоторые западные черты, но вос-
точных традиций в нем все-таки проявляется больше. Именно на яранских материалах мож-
но проследить динамику КК в ХХ в. (илл. 393 – 395).
Илл. 393– 395. Крестьянская одежда. Первая половина ХХ в., Яранский у. Вятской губ., ныне Яран-
ский? р-н Кировской обл. фКОКМ
119
Прежде всего, не фиксируется халат, сужается размер нагрудной ассиметричной вы-
шивки, домашний холст заменяется покупным «каленко
́
ром», вследствие чего платья про-
должают оставаться длинными (ткань при этом не надо экономить). Появляются отложные
воротники. Изменяется оформление подола: трудоемкие вышивки заменяются на более про-
стые. Скромность их дополняется яркими нашивками, кружевом. Такое платье-рубаха стано-
вится самостоятельным видом одежды. Лишь в некоторых случаях продолжают использо-
ваться традиционные головные уборы, украшения. В основном – пожилыми женщинами.
Мужские рубахи шьются по русскому образцу, но при этом используются и штаны из
белого холста, традиционные лапти. Большие изменения происходят и в детской одежде. Они
шьются из покупных тканей, стилизованных фасонов, намечается тенденция укорачивания
рукава, внедряется и форменная школьная форма одежды.
В середине ХХ в. происходит вымывание традиционных элементов одежды, во второй
половине нашего столетия платье с национальными орнаментами можно было купить на
рынке в Яранске, Йошкар-Оле. Так, постепенно в одежде остаются лишь некоторые этнически
украшенные элементы, которые все больше приобретают эстетическую функцию, нежели ка-
кую-либо другую.
Пижанский КК полностью относится к группе «шымакшан». И здесь выделяется как
традиционный комплекс, так и современный (Здесь и далее ф ПижКМ, НА КОКМ, оп.1, д.263).
Традиционный сохраняет ряд локальных традиций. Во-первых, это форма и способ ношения
самого шымакша. Он своеобразно вышит: заполнен узорами только сам мысик («мировое де-
рево») и низ позатыльни (несколько рядов вышивки). На краях позатыльни подвески из би-
сера, длинные, но не толстые кисти. Способ ношения – мысиком на затылке, острым концом
вверх.
Илл. 396 – 397. Женский костюм. Вид спереди. Декор низа рукава. Кон. XIX – нач. ХХ в., Яранский у.
Вятской губ., ныне Пижанский р-н Кировской обл. ПМА
Рубаха и халат – приталенные, со вставленными сзади, от талии клиньями. Разрез на
рубахе прямой. Оригинально оформление низа рукава одного халата (илл. 396 – 397). Вышив-
ка идет широкой полосой, по самому краю – бахрома. В этом могут быть обнаружены некото-
рые реминисценции западно-вятского декора.
Другой отличительной чертой этого КК является пояс из кисточек и цепочек. В целом
для группы «шымакшáн» («тюрикáн мари») характерно использование двух поясов одновре-
менно: красного широкого и на нем – узкого из кисточек, подвесок и т.д . Но в данном случае,
у этого пояса «шы
́
рчан-у
́
што» кисти длиннее, уже, соединительные цепочки используются
больше, чем в Уржумском КК.
120
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Фартук и головная косынка – белые, холщовые, в рамках локальной традиции. Ком-
плекс нагрудных украшений также аналогичен уржумскому по размерам и набору элемен-
тов. Он подпрямоугольной формы, состоит из «шыркамы
́
» (сюльгамы-застежки с кожаным
куском, на который нашиты рядами монеты, бляшки, бисер) и украшения «аршáш». Это укра-
шение также составное: одна деталь располагается по центру, другая перекидывается вокруг
шеи, на концах – монеты.
Достаточно широко были распространены черные суконные кафтаны, покрой у кото-
рых сходен с уржумскими и лебяжскими реалиями (илл.398).
Илл. 398. Женский суконный
кафтан. Вторая половина
ХХ в., Пижанский р-н Киров-
ской обл. ПМА
Илл. 399. Современный женский ко-
стюм «чи мари». 1990-е гг., Пижанский
р-н Кировской обл. ПМА
Илл. 400. Современ-
ный женский костюм.
1990-е гг., Пижанский р-н
Кировской обл. ПМА
Современный костюм представлен двумя вариантами. Первый вариант – одежда «чи
мари», которую носили до 50-60-х гг. ХХ в. (илл.399).
Это – «коленкоровая» рубаха и халат с узкими полосами вышивки на груди, подоле,
пестрыми полосками ткани, оборками, кружевом. Головные уборы, входящие в этот костюм –
в виде шапочек, стилизованные «сороки». Очелья и крылья у них слились в единое целое, а
от позатыльни остался рудиментарный элемент – небольшой четырехугольник, прикрепля-
ющийся к этой шапочке на булавку. Второй вариант современного костюма – «йошкар-ола
тувыр» (по Т.Л.Молотовой) (Молотова, 1992; 97). Это платье прямого силуэта, с рубашечно-
го кроя рукавом, на груди, рукавах, по подолу – яркая цветочная вышивка гладью, цветная
рюша, кружево (илл. 400).
Пояса при этом используются свои, с несколько удлиненными кистями. Кустарное
производство таких поясов сохраняется. На голове обычно носится платок розовых, голубых,
желтых, белых тонов. Костюмы такого образца используются в современный период фоль-
клорными ансамблями, в работе Областного Центра марийской культуры, организованного
в д. Мари-Ошаево около Пижанки. Использование костюма типа «йошкар-ола тувыр» объяс-
няется и близостью региона к Марий Эл, регулярными контактами пограничного населения.
Особенности марийской одежды в Кукарке просматриваются на материалах Советско-
го краеведческого музея (здесь и далее – ф СовКМ). Рубахи прямые, в старинных образцах –
широкая вышивка на груди, плечах, спине. На плечах также вышиты розетки. Сохраняется
и зеленый кафтан, как в яранских и уржумских территориях. На головных холщовых плат-
121
ках – особого стиля вышивка, длинные шелковые кисти. Сходным образом оформлялись и
поясные полотенца.
Отмечено существование стилизованных «сорок» в виде шапочек с пришитым спере-
ди твердым очельем. Это можно объяснить не только влиянием русских или «сорокан мари»,
но и общим направлением стилизации старинных головных уборов, которая быстрее проис-
ходила в сравнительно более развитых районах, коим являлась и торговая слобода Кукар-
ка. Фиксируется и специфический вид нагрудника. Он напоминает «аршаш», но детали его
сшиты между собой, кроме мелких монет «мордовок», других украшений на нем нет. Распро-
странены были и различной ширины пояса: от широких шерстяных красно-зеленых до узких
самотканных, в том числе и из розовой шерсти и в виде шнура.
В целом традиционная марийская одежда на территории Советского района органич-
но входит в западный вариант костюма «шымакшан мари». Некоторые отличия могут быть
объеснены большей степенью развития торговли, промыслов и большей подвижностью на-
селения.
Традиционный КК в Лебяжской округе сохранился достаточно полно (здесь и далее
ф и НА КОКМ, оп.1, д.242). Главное отличие – головной убор «шымакш», носимый на затылке
мысиком вверх и фиксируемый в таком положении особым способом ношения платка. По-
следний завязывается на затылке узлом, предварительно перед этим концы его перекрещи-
ваются под подбородком. Платки предпочитались оранжевого цвета.
Илл. 401 – 402. Женский костюм. Вид спереди, вид сзади.
Кон. XIX – нач. XX вв. Яранский у. Вятской губ., ныне – Лебяжский
р-н Кировской обл.. фКОМК
Илл. 403 . Женский костюм сва-
дебный. Вид сзади. Кон. XIX –
нач. XX вв. Яранский у. Вятской
губ., ныне – Лебяжский р-н Ки-
ровской обл. фКОМК
Рубаха и халат шились приталенными, с клиньями сзади, от талии. Фартук обычный,
пояс двойной: широкий красный и на нем – узкий, с кисточками и монетами. Комплекс на-
грудных украшений – подквадратной формы. В праздничный (свадебный) комплект кроме
всего входил и черный платок, надеваемый поверх оранжевого. В некоторых случаях носи-
лись по два узких пояса «шырчан-ушто», их концы свисали на правой и левой сторонах. Лапти
были типичные. Обмотки из черного сукна наматывали так, чтобы нога выглядела как можно
толще (илл.401 – 403). К праздничному костюму дружки необходимо было поясное полотен-
це с двусторонней вышивкой шелком, подвесками из бисера по краям (илл. 404).
122
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Илл. 404. Поясное полотенце
«дружки». Кон. ХIХ в., Уржум-
ский у. Вятской губ., ныне – Ле-
бяжский р-н Кировской обл.
фКОКМ
Илл. 405. Женские головные убо-
ры «шымакши». Кон. XIX – нач.
XX вв. Яранский у. Вятской губ.,
ныне – Лебяжский р-н Киров-
ской обл. ПМА
Илл. 406. Женский головной
убор «шымакш». Кон. ХIХ в.,
Уржумский у. Вятской губ.,
ныне – Лебяжский р-н Ки-
ровской обл. фКОКМ
Формы и декор женского головного убора «шымакш» была своеобразной. Вытянутый,
продолговатый кусок холста, с одной стороны зашитый «на угол», богато украшался ковро-
вой вышивкой по низу, частично – на мысике, с почти свободной от декорирования средней,
центральной частью (илл. 405 – 406).
Способ ношения такого убора на голове отличался от других территорий. Как правило,
его крепили на затылке, мысиком вверх (илл. 407).
Илл. 407. Девушки в нарядной одежде. Кон. XIX в., Уржумский у. Вятской губ., ныне Лебяжский р-н
Кировской обл. Фото. фКОКМ
Мужской костюм состоял из традиционной мужской рубахи, у которой зубцами вы-
шивки оформлена нагрудная часть, пояса с оформленными концами, белых штанов, лаптей с
высоко обматываемыми портянками оборами. Головные уборы – шапки, фуражки.
Детская одежда – скромнее у мальчиков и чуть наряднее – у девочек. Мальчики носи-
ли длинные традиционные рубашки с узкой полоской вышивки у нагрудного разреза, белые
штаны, портянки, лапти, на голове – шапку. У девочек платья-рубашки с вышивкой у нагруд-
ного разреза, поясок, на голове – платочек, на ногах – иногда валенки. Девочкам постарше
можно было носить и шыркаму, подросткам – фуражки, сапоги.
Среди видов суконной одежды использовался из сукна «мыже
́
р» с красной подоплекой
в нагрудной части и фигурно застроченной верхней полой.
В первой половине ХХ в. костюм «шымакшан мари» мало изменился, при организации
колхозов, например, в 1930-е гг. марийские женщины продолжали носить традиционную оде-
123
жду практически без новаций. В наши дни она сохраняется как вещь по наследству. Рабочая
одежда типа «сим шóбур» используется до сих пор.
Таким образом, вид головного убора, его название местным населением, характери-
стики кроя и украшений позволяют объединить территориальные виды костюмы марийско-
го населения от восточной части Яранского района до Лебяжского в единый комплекс с неко-
торыми дробными разновидностями.
На территории современного Уржумского района выделяется еще один локальный
комплекс марийской одежды (здесь и далее – фУрКМ, ф и НА КОКМ, оп.1, д.201). Рубахи и хала-
ты соотносятся с типом II (по Т.Л. Молотовой) (Молотова, 1992; 18). Нагрудный разрез ассиме-
тричный, с широкой вышивкой «мель» темно-красного цвета, вышивка располагается также
на плечах (розетки), на руках, по подолу. У халата на спинке акцентирована талия полоской
из кисточек или одиночными кисточками, монетками. Фартук белый холщовый, с вышивкой
по подолу, иногда по середине этой вышивки пришивалась кисточка «сюся
́
». В праздничном
комплекте было два пояса: «пота
́
» – красный широкий, обматывающийся два раза вокруг та-
лии, концы свободно спускаются вниз и узкий с кистями – «шы
́
рчан-у
́
што» (илл. 408 – 410).
Илл. 408. Крестьянская семья.
Уржумский уезд Вятской губ
Кон ХIХ в., фКОКМ
Илл. 409 – 410. Женский костюм. Вид спе-
реди, вид сзади. Кон. XIX – нач. XX вв. Ур-
жумский у. Вятской губ., ныне – Уржумский
р-н Кировской обл., ф. КОМК
Илл. 411. Женский
головной убор «тю-
рик». Кон. XIX – нач.
XX вв. Уржумский у.
Вятской губ., ныне –
Уржумский р-н Ки-
ровской обл., фКОМК.
Специфичен здесь головной убор, который шымакшем у населения практически не
называется, а обозначается как «тюрик» («колпак»). Сама форма головного убора такая. По
размерам он несколько шире, чем в Лебяжье, мысик его покрыт ковровой вышивкой, края
украшены бисером, внутрь вкладывается каркас, поэтому сам мысик «калпáк-вуй» при на-
девании располагается надо лбом, перпендикулярно лбу, так что нашитые вместе с бисером
монетки свешиваются вниз (илл. 409, 411).
Центральная часть тюрика вся заполнена полосами вышивки. От мысика идет компо-
зиция, «мировое дерево», более короткое по размерам, чем в лебяжских вариантах. Затем –
лишь небольшой незаполненный вышивкой кусок холста и далее – многочисленные ряды
растительно-геометрического орнамента. Узкие и широкие полосы чередуются. Позатыль-
ная часть расширена книзу, она из красной ткани с нашивками тесьмы, монет, бусин. По бокам
головного убора, по всей длине – такие же полосы вышивки и окантовка красным. Поверх
головного убора надевается платок, завязывающийся узлом под подбородком.
В костюм также входят портянки, лапти традиционного марийского плетения с ту-
пым личиком в три-четыре лычки. Суконные обмотки «сим-ишты
́
рь» специфично украше-
124
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
ны: красно-зелеными короткими кисточками, бисером, металлическими бляшками, обвязкой
крючком (илл.412). Сохраняется и зеленый суконный кафтан «сиви
́
н» как принадлежность
костюма свахи и красная шапка с лисьей опушкой «ри
́
виж-упш» (илл.413 – 414),
Илл. 412. Портянки суконные. Кон.
XIX – нач. XX вв. Уржумский у. Вят-
ской губ., ныне – Уржумский р-н Ки-
ровской обл., ф. КОМК
Илл. 413. Костюм свахи.
Кон. XIX – нач. XX вв. Уржум-
ский у. Вятской губ., ныне –
Уржумский р-н Кировской
обл., ПМА
Илл. 414. Костюм свахи с
шапкой «ривиш-упша». Кон.
XIX – нач. XX вв. Уржумский у.
Вятской губ., ныне – Уржум-
ский р-н Кировской обл., ПМА
К числу хранимых относится и комплекс шейно-наушных и лобно-теменных девичьих
украшений. Налобная девичья повязка «уп о
́
мго» представляет собой бисерную сетку с моне-
тами по низу, а шейно-наушная подвеска кроме подобной сетки включает в себя и украшения
округлой формы около ушей и пришитые к ним крашеные в розовый цвет заячьи хвостики
(илл. 418). У девочек украшений было мало. Здесь бытовал черный кафтан «мыже
́
р» обще-
распространненого вида (илл. 415 – 416).
Илл. 415 – 416. Кафтан «мыжер». Вид спереди и вид сзади. Схема
кроя. Кон. XIX – нач. XX вв. Уржумский у. Вятской губ., ныне – Ур-
жумский р-н Кировской обл., ПМА
Илл. 417. Мужская рубаха. Кон.
XIX – нач. XX вв. Уржумский у.
Вятской губ., ныне – Уржумский
р-н Кировской обл., ф КОМК
Мужские рубахи – типичного вида: крой туникообразный, декорирование – по горло-
вине и груди, на спине, низкам рукавов и подолу (илл. 417).
В коллекции Уржумского музея кроме типичных для данного КК вещей хранятся и
предметы, нехарактерные: «шарпа
́
н» и «нашма
́
к» и старинная женская рубаха с центральным
нагрудным вырезом, некоторым оформлением продольных швов и полосами вышивки вдоль
рукавов. Продольная вышивка на территории современной Кировской области встречается
еще в Котельническом и Яранском районах. В целом они были свойственны йошкар-олинско-
моркинской группе марийцев. Кроме непонятного их приобретения можно предположить,
что такая дислокация вызвана либо какими-то генетическими связями, либо микро-мигра-
циями населения.
125
Постепенно, хотя и достаточно медленно КК Уржумского района стал дополняться
инновациями. Прежде всего, белый холщовый фартук стал заменяться цветным, из покуп-
ных тканей. Вышивка «мель» и другие стали выполняться не только шерстью и шелком, но
и хлопчатобумажными нитками. Сохранялись и названия вышивок: по краю рукава, по по-
долу, нагрудной вышивки, наплечной и наспинной. Традиционный холст для рубах, халатов
заменялся «кручо
́
нкой». Росло число уголков у нагрудной вышивки, изменяется и цветовая
гамма узоров. Изготавливались и традиционные суконные обмотки. Традиционный покрой
одежды, головные уборы стойко сохранялись и в 1860-е гг. (илл. 418, 419).
Илл. 418. Девушка в традиционной одежде с налоб-
но-теменными и нагрудными украшениями. Середи-
на XX в. Уржумский р-н Кировской обл. Фото. фКОМК
Илл. 419. Женщины в традиционной оде-
жде на ярмарке в г. Уржуме. 1950-е годы.
Фото. фКОМК
Даже в 1980-1990 -х гг. пожилые марийки в Уржумском районе продолжали носить тра-
диционную одежду, несколько измененную использовали фольклорные ансамбли.
В целом Уржумский КК достаточно своеобразен и консервативен, аналогии ему нахо-
дятся в КК Малмыжских и Вятскополянских марийцев, но все-таки удельный вес различий
позволяет различать эти КК. Кстати, диалектологами различались говоры уржумских и мал-
мыжских. (Веске, 1889; 6).
Главное отличие Малмыжско-Вятскополянского КК мари – в форме и способе ноше-
ния «тюрика» (илл.420 – 423).
Илл. 420. Женский
костюм. Нач XX в. Мал-
мыжский у. Вятской
губ., ныне – Малмыж-
ский р-н Кировской
обл. ПМА
Илл. 421. Женский
головной убор «тю-
рик». Кон. XIX – нач.
XX вв. Малмыжский у.
Вятской губ., ныне –
Малмыжский р-н Ки-
ровской обл. ПМА
Илл. 422. Женский ко-
стюм. Кон. XIX – нач.
XX вв. Малмыжский у.
Вятской губ., ныне –
Кильмезский р-н Киров-
ской обл. ПМА
Илл. 423. Демисе-
зонная женская оде-
жда. Кон. XIX – нач.
XX вв. Малмыжский у.
Вятской губ., ныне –
Кильмезский р-н Ки-
ровской обл. ПМА
126
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Он также шьется из прямоугольного куска холста, но мысик несколько меньше уржум-
ского варианта, при надевании на голову он располагается тоже надо лбом, но острым кон-
чиком вверх (здесь и далее – ф МалКМ, ВПКМ, ф и НА КОКМ, оп.1, д.257). После «колпак-вуй»
идет практически полностью заполненная ковровой вышивкой центральная часть. Она чуть
расширена книзу. Не заполненная орнаментом прямоугольная часть меньше, сама вышивка
мельче и выполняется преимущественно в малиновых тонах. Далее следуют горизонтальные
полоски узоров, после них площадь позатыльни. Она больше расширяется книзу, чем в ур-
жумском комплексе. Создается эффект расширения головного убора книзу. Еще одна отличи-
тельная деталь: при носке центральная часть убора возвышается над затылком из-за подкла-
дывания под нее валика.
Некоторое различие отмечается и в крое халатов. В частности, клинья на спинке от
талии вшиваются не гладко, как в Уржуме, а сборками, над которыми располагается орна-
ментальная розетка, подвески. Различия наблюдались и в сюжетах вышивки. «. ..За Вяткой и в
Уржумской стороне девки раньше другие узоры вышивали, а так, как у нас (В. Китяк), выши-
вали еще в Мари-Малмыже и Порошино. Пойдешь раньше на перевоз, посмотришь на подол
и видишь, какие девки наши, какие завятские...» . Различались названия деталей вышивки на
одежде, но они не совпадали с уржумскими.
Некоторую специфику имело и нагрудное украшение «ше
́
ш-пиде
́
ш». Кроме белого ха-
лата использовали черный, а не зеленый, как для свахи. Достаточно широкое распростране-
ние получили красные ситцевые платки с набойкой – «прáнски сóлок» (илл. 422 – 423).
Сохранилось воспоминание, что девушки здесь раньше носили не «упо
́
нго», а «такью»
и наушное украшение «кыржты
́
й». Такья была полусферической формы (илл. 424).
Илл. 424. Девичья шапочка
«такъя». Кон ХIХ в., Малмыж-
ский у. Вятской губ., ныне –
Малмыжский р-н Кировской
обл. фМКМ
Илл. 425. Женская шапка с лисьей
опушкой. Вид сверху. XIX в., Мал-
мыжский у. Вятской губ., ныне
Малмыжский р-н Кировской обл.
фМКМ
Илл. 426. Женский головной
платок. XIX в., Малмыж-
ский у. Вятской губ., ныне
Малмыжский? р-н Киров-
ской обл. фМКМ
Из архаических вещей в фондах Малмыжского музея сохранилась шапка из красного
сукна, с лисьей опушкой, но более старинного происхождения, чем в Уржумском районе. Вид
сверху у нее – не овал, а правильный четырехугольник; это находит аналогии в некоторых
других сакральных головных уборах финно-угров (илл. 425).
Сохранился и холщовый головной платок (илл. 426). Угловые растительные компози-
ции в нем выполнены в оригинальном стиле. Зафиксированы некоторые обряды с поясами у
«чи мари», живущих в Малмыжском районе (гадание, моления).
В середине ХХ в. традиционный марийский костюм в Малмыжской округе сохранился,
лишь молодые женщины не всегда носили тюрик. В наши дни костюм активно используют
на свадьбах, религиозных праздниках, хранят как память от родителей и иногда как предмет
гордости; был случай, когда вместе с пионерской формой традиционную марийскую рубаху
даже возили в пионерский лагерь «Артек».
Инновациями можно считать изменение цвета фартука. Старые женщины по будням
поверх рубахи носят черный самосшитый халат «сим шобур», немногочисленные украшения
с «каури» – как бусы, тюрик с платком, иногда просто платок. Оставляют традиционный ко-
стюм («наша форма») для похорон. Фольклорные ансамбли используют костюмы с новация-
ми и в виде платья, отрезного по линии талии, произвольной вышивкой и рюшек по подолу.
Пояс контрастный. У мужских рубах фольклорные коллективы стараются оформить особо
нагрудную часть рубахи, воротник (илл. 427).
127
Илл. 427. Современный фольклорный молодежный ансамбль. Кон. XX в., Малмыжский р-н Киров-
ской обл. Фото. фКОМК
На территории Вятскополянского района марийский костюм идентичен малмыжско-
му типу, поэтому их можно объединить в единый КК. Северо-восточнее Малмыжа, на тер-
ритории современного Кильмезского района Кировской области выявляется специфичный
комплекс традиционной марийской одежды. На первый взгляд он сходен с Малмыжским, но в
нем отмечен ряд интересных особенностей.
Кильмезский КК состоял из белых приталенных рубахи и халата. Фартук, пояса, пла-
ток и головной убор сходны с малмыжским, но название головного убора здесь другое –
«шы
́
нгешо
́
выче». (Здесь и далее ф КилКМ, ф и НА КОКМ, оп.1, д.298). Кроме того, отмечаются
и названия его деталей: мысик – «вуй», центральная часть – «ны
́
шле», позатыльная – «поч».
Нашивки монет имеются не только на позатыльне, но и в центральной части. Сохранялась и
шапочка с монетами для невесты (илл.429, 428).
«...На свадьбу одевалась – «такъя»...». Она была сложной конструкции; собственно ша-
почка с пятью рядами монет «мордовок», чередующихся с участками бисерной сетки, надо
лбом навешивались особо крупные монеты, частые бисерные подвески, ограниченные до-
полнительными «мордовками» на висках и спускающейся на подбородок ниткой бусин. Сза-
ди этот убор имел пришитую полоску холста с рядом крупных монет на ней, на конце – три
«мордовки», бисер.
Отмечены названия косынок «шóбуче» и головного убора «óнчал-шóбуче». Белый хол-
щовый платок здесь сохраняется как покрывало для невесты, по стилю он сходен с малмыж-
ским (илл. 430).
Илл. 428. Девичья шапоч-
ка «такъя». Вид сбоку.
Кон. ХIХ – нач. ХХ в., Мал-
мыжский у. Вятской губ.,
ныне Кильмезский р-н
Кировской обл. фКОКМ
Илл. 429. Женские головные убо-
ры. Кон. XIX – нач. XX вв. Малмыж-
ский у. Вятской губ., ныне – Киль-
мезский р-н Кировской обл. ПМА
Илл. 430. Праздничные косынки и
платок. Кон. XIX – нач. XX вв. Мал-
мыжский у. Вятской губ., ныне –
Кильмезский р-н Кировской обл.
ПМА.
128
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
У черного суконного халата «сим шóбур» задняя часть отложного воротника – не пря-
моугольная, как в других комплексах, а трапециевидная, с тремя бисерными подвесками.
Есть отличия и в ношении поясов. Подчеркивается, что концы поясов «пота» и «шы
́
рчан
ýшто» должны располагаться на разных боках, так как в давние времена на «потá» надева-
лось даже два пояса с кистями. Их концы должны были свисать на разные стороны фартука.
Достаточно долго хранились конопляные рубахи. «. ..Удмурты кисти шелковые как бах-
рома продавали, мы из этих кистей нитки выдергивали и вышивали ими, у рубах ворот рань-
ше вышивали – одна сторона покороче, другая – подлиннее...» (ассиметричный).
Нагрудное украшение здесь имеет два самостоятельных названия: центральная часть
называется «шыш пиде
́
ш», а ее дополнение – «аршáш», в то время как в иных КК существует
одно, последнее.
Сохранилась и длинная (по колено) мужская рубаха. Наплечная, нагрудная и наспин-
ная вышивка у нее выполнена слитно. Она дополнялась шелковым крученым поясом с кистя-
ми до десяти сантиметров длиной (илл. 431).
Илл. 431 . Праздничная мужская рубаха. Кон. XIX – нач. XX вв. Малмыжский у. Вятской губ., ныне –
Кильмезский р-н Кировской обл. ПМА
Старожилы вспоминали, что из конопли раньше ткали много и тоненько, долго не ис-
пользовали самопрялки – «грех это».
В общем, при сплошном обследовании южного Вятского пограничья четче вырисовы-
ваются КК марийской одежды. Кроме деления луговых мари на «сорока
́
н» – «шымакша
́
н» вы-
являются группы и иного таксономического порядка.
В рамках первого подразделения элементы марийской культурной традиции фикси-
руются гораздо севернее, в пределах Котельничского уезда. Специфика Котельничского, Ту-
жинского, Кикнурско-Санчурского и западно-Яранского КК состоит в том, что все они пред-
ставляют собой набор определенных признаков, как сходных, так и отличных. Поэтому соб-
ственно КК здесь демонстрируют определенные комбинаторные сочетания характеристик
одежды. Существуют территории, где специфические черты выражены ярко, и территории со
смешанными чертами. Последние районы могут быть соотнесены с так называемыми «этни-
ческими межзоньями».
В локальных КК «шымакшан мари» прослеживается сходное «переливание» призна-
ков. С запада на восток, от восточной части Яранского уезда до Малмыжско-Вятскополянских
территорий изчезают одни признаки и появляются другие. При этом все же выделяются КК
собственно «шымакшан» и «тюрикан мари». Более дробное деление обнаруживается в терри-
ториях «шымакшан» (различия в динамике традиций и новаций «чи мари» и т.д.).
В рамках КК «тюрикан мари» выделяются Уржумская, Малмыжско-Вятскополянская и
Кильмезская группы, где различаются головные уборы (главные маркеры КК) и некоторые
другие предметы.
Степень сохранности «вещного мира» и традиционного костюма марийцев вятского
юго-востока достаточно велика, практически он сохранился как хранимый и носимый до на-
ших дней везде, где живет марийское население – в почти полностью марийских деревнях и у
марийцев, живущих «черезполосно» с русскими, удмуртами и татарами.
129
2.5. Татарские КК
Каринские (нукратские) татары живут в Слободском районе Кировской области. Дли-
тельное проживание в иноэтнической среде, но при сохранении конфессиональной специфи-
ки определило состояние развития традиционного КК.
Женская одежда представлена платьем «кульмэ
́
к», которое шили из шелка (нарядное)
и простых материалов (повседневное) (Здесь и далее ф СлКМ, ф и НА КОКМ, оп.1, д.д .235, 311).
Покрой почти полностью соответствовал городской моде, так как татарское население здесь
занималось торговлей; достаточно рано стало использовать промышленные ткани и город-
ские фасоны (илл. 432 – 433).
Илл. 432 – 433. Женский нарядный костюм. Вид спереди и вид сзади. Нач. ХХ в., Слободской у Вят-
ской губ., ныне Слободской р-н Кировской обл. фСлКМ
Способ ношения покупных (в том числе – и иностранных) шалей был специфичным
(илл. 434 – 435).
Илл. 434 – 436 . Традиционный костюм с шалью.. Вид спереди, вид сзади, погрудный фрагмент. Кон.
XIX – нач. ХХ в., д. Карино Слободского у. Вятской губ., ныне Слободского р-на Кировской обл. фКОКМ
130
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Однако к одежде сохранялся ряд требований. Нагрудный разрез практически исклю-
чался, ворот должен был быть достаточно закрытым, рукав непременно длинным, силуэт
свободный, общая длина платья – до щиколоток (илл.434 – 436).
Нагрудник «изю
́
» надевался поверх платья. Он имел овальную нижнюю сторону, на-
шивки позумента, лент, брошей (илл. 437).
На голове женщины и девицы должны были носить «калфа
́
к» – бархатный головной
убор, расшитый золотыми, шелковыми, шерстяными нитками и бисером. Орнаменты – цве-
точные, рельефные (илл. 438 – 439).
Илл. 437. Женский нагрудник
«изю». Кон. XIX – нач. ХХ в., Слобод-
ской у Вятской губ., ныне Слобод-
ской р-н Кировской обл. фСлКМ
Илл. 438 – 439. Женские головные уборы «калфаки».
Кон. XIX – нач. ХХ в., Слободской у. Вятской губ., ныне Слобод-
ской р-н Кировской обл. фСлКМ
И если старинные образцы калфаков в основном среднего размера по сравнению с ка-
занскими, то характерными для конца XIX – начала ХХ в. являются несколько уменьшенные
головные уборы. У них вышивалась полоска у края, та, которая при надевании оказывалась
надо лбом. Верх калфака загибался назад и при помощи петельки прикреплялся к другой сто-
роне. Поверх калфака надевали головной платок, шаль больших размеров, так, чтобы два со-
седних угла могли свешиваться вдоль лица; одним из них женщины могли прикрывать лицо
в некоторых случаях.
Обязательным было ношение жилета «камзол», покрой которого был представлен
двумя вариантами: приталенный старинный и прямой – более поздний, который по краям
обшивался позументом.
Многочислен комплект ювелирных украшений. Это «чулпы
́
» – накосники, нагрудная
перевязь «хаситэ
́
», броши на «изю
́
», серьги, кольца, браслеты на руки (илл.440).
Илл. 440. Нарядный женский костюм. Вид спереди. Кон. XIX – нач. ХХ в., д. Карино Слободского у.
Вятской губ., ныне Слободского р-на Кировской обл. фКОКМ
131
Все предметы выполнены кустарным, но очень качественным способом, со вставками
полудрагоценных камней, монетами.
Каринские татары имели торговые и религиозные связи не только с Казанью, некото-
рые из них совершали «хадж» в Мекку, откуда была привезена в конце XIX в. шаль арабской
работы из белого шелка с двухсторонней цветочной вышивкой, кистями. Достаточно широко
использовались и так называемые «французские» шали промышленного изготовления. Ку-
старного производства была обувь, сапоги «четэ
́
к» и «ичи
́
ги» – с аппликативными вставками
(илл.441).
Илл. 441. Женские сапоги. Кон. XIX – нач. ХХ в., Слободской у. Вятской губ., ныне Слободской р-н Ки-
ровской обл. фКОКМ
Ручная работа сохранялась лишь на ритуальных вещах. Вышивка «тамбуром» и ковро-
вым швом имеется на «намазлыке» – коврике для мусульманской молитвы, а бранное ткаче-
ство красным по белому – на свадебных полотенцах.
Детская одежда выполнялась аналогично взрослой. Головные уборы для девочек ши-
лись из синего, черного бархата с бисерным рельефным цветочным украшением (илл.442).
Илл. 442. Девичьи головные уборы. начало ХХ в., Слободской у Вятской губ., ныне Слободской р-н
Кировской обл. фКОКМ
Девочки носили платья городской моды со скромными нитками бус на шее. К мужской
одежде применялись следующие требования: головной узор «тюбетэ
́
й», коротко острижен-
ные волосы на затылке при сохранении усов и бороды, костюм городского типа, но при этом
использовались темная глухая одежда типа кафтана с большим запахом, темные штаны, за-
правленные в сапоги. Костюм мальчиков выглядел аналогично. Одежда старушек не выби-
валась из общих правил, но выглядела скромнее, нагрудники были длиннее, впрочем, как и
камзол (илл. 443 – 445).
Новации быстрее укреплялись в костюме каринских татар. У женщин стали шиться
манжеты на рукавах, появлялись сумочки, С 20-30-х гг. ХХ в. традиционная одежда стала су-
ществовать как хранимая, в современной одежде отдается предпочтение платкам, скромным
фасонам с закрытым воротом, длинным рукавам веер.
132
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Илл. 443 – 445. Традиционные костюмы. Клн XIX – нач. XX вв. с. Карино Слободского уезда Вятской
губ., ныне – Слободской р-н Кировской обл. Фото фКОКМ
. Мужчины носили тюбетейки, шапки. У женщин – одежда из ярких добротных тканей,
много украшений. В последние годы ХХ в. наблюдалось некоторое возрождение традиций,
больше приобретается тюбетеек, на религиозных праздниках мужчины непременно с покры-
той головой.
В Кильмезском районе татарское население не коренное, переселившееся сюда с тер-
ритории Татарстана в конце 1920-х гг. из-за тяжелого экономического положения, раскулачи-
вания, нехватки земель. (Здесь и далее НА КОКМ, оп.1, д.298). Портяной одежды не носили. Из
«этнически окрашенных» выделяются платки, которые старые женщины носили по два сра-
зу. Нижний, белый подвязывают, второй, верхний, накидывают. Обязательны бусы. У платьев
преобладают прямые, полуприлегающие фасоны, яркие (красные) расцветки, старые женщи-
ны практически до сих пор носят традиционные широкого кроя штаны. Своеобразным про-
мыслом стало изготовление валенок, в том числе и укороченных, типа ботинок. В ткачестве
преобладает использование полотенец, скатертей с красным орнаментом.
В некоторых деревнях Кильмезского района живут татары-«крещены». Про татар-му-
сульман они говорят «вот они – татары». Вспоминают, что раньше ходили в татарских лап-
тях, платьях, женщины носили шерстяные штаны. Одежда была из покупного материала. «Из
головных уборов носили лишь платки: «калфаки» и «кукрекще
́
» (нагрудник) не носили. В
основном в одежде, как и в быту в целом, «все мирское» было, праздники те же, только язык
татарский». После войны татары «стали уж на русский манер одеваться».
Малмыжский КК выдержан в требованиях для традиционного татарского костюма
(илл. 446).
Илл. 446 . Женский нарядный костюм. Кон. XIX – нач. ХХ в., Малмыжский у. Вятской губ., ныне Мал-
мыжский р-н Кировской обл. фМКМ
133
«Кульмэ
́
к» из покупных тканей и городских фасонов, камзол из бархата с позумент-
ными лентами по краю, калфáк, «шаль», «изю
́
», «ичи
́
ги». (Здесь и далее ф МКМ, ВПКМ, ф и НА
КОКМ, оп.1, д.257). Размеры калфаков в целом несколько больше (илл. 447). Девичий голов-
ной убор украшен сплошной вышивкой золоченой (?) нитью (илл. 448).
Илл. 447. Женский головной убор «калфак». Кон.
ХIХ в., Малмыжский у. Вятской губ., ныне Мал-
мыжский р-н Кировской обл. фМКМ
Илл. 448. Праздничный девичий головной убор.
Кон XIX – нач. XX вв. Малмыжский у. Вятской губ.,
ныне Малмыжский р-н Кировской обл. фМКМ
Сохранилась и отличительная от Каринского комплекса вещей черта – полотенца-
портянки, вышитые «тамбуром» (цветочные мотивы желтых, красных и зеленых цветов –
илл. 449).
Илл. 449. Свадебная портянка для жениха.
Кон. XIX – нач. ХХ в., Малмыжский у. Вят-
ской губ., ныне Малмыжский р-н Киров-
ской обл. фМКМ
Илл. 450. Женские нагрудники «кукрекше», тюбетей.
XX в. Малмыжский р-н Кировской обл. ПМА
Достаточно широкое распространение здесь и на территории Вятско-Полянского рай-
она получили нагрудники «кукрекще» из пестрых ситцевых тканей с дополнением вышивки
(илл. 450).
В Сосновском музее сохранен расшитый золотыми нитками по красному фону голов-
ной убор крещеных татар с названием «сорока». Он почти полностью идентичен хранящему-
ся в Вятскополянском краеведческом музее образцу (илл. 452).
Еще один интересный экспонат – платье с туникообразным пестрядинным «верхом»
и сатиновым «низом», представленным двумя большими сборками (илл. 451). Аналогичные
фасоны платьев встречались у местных татар-крящен.
134
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Илл. 451. Женское платье. Вид
спереди. Нач. XX в. фМКМ
Илл. 452. Женский головной убор Кон. XIX в., Малмыжский у. Вят-
ской губ., ныне – Вятскополянский р-н Кировской обл. фВПКМ
Традиионный женский костюм крещенных татар шился и полностью из покупных тка-
нией (илл. 453 – 455). В него входили платье характерного фасона, фартук с грудкой, головной
платок, нагрудные украшения.
Илл. 453 – 455. Женский костюм. Вид спереди, вид сзади, погрудный фрагмент. Первая половина XX в. ПМА
В Краснополянском краеведческом музее имеются принадлежности татарских костю-
мов: «калфак», «куркерще» и «сорока» (илл. 456).
Илл. 456. Женский нагрудник, головные уборы. XIX – XX в. фКППМ
135
Интересно, что подобное название сохранилось и у марийских головных уборов, неког-
да заимствованных от русских.
В 1930-40-е годы обычай носить по два платка сразу был присущ и молодым женщи-
нам. Старушки повязывали платок под подбородком двумя соседними углами.
Илл. 457 – 458. Традиционная одежда. Первая половина XX вв. Малмыжский у. Вятской губ., ныне
Малмыжский р-н Кировской обл. Фото. фКОМК
Предпочтительными были белые фартуки с грудкой у девушек, женщин. Они носили и
длинные светлые штаны, лапти косого рыхлого плетения, бусы.
Мужскому костюму были свойственны рубахи с закрытым воротом («стойка»), пиджа-
ки, коротко остриженные волосы, «тюбете
́
й», лапти, галоши (илл. 457 – 458).
Во второй половине ХХ в. у татарского населения Малмыжского района было распро-
странено ношение некоторых типов национальной обуви, в последнее время больше поку-
пается тюбетеек, народный костюм специфично возрождается. Для фольклорных ансамблей
Областного Центра татарской культуры шьются татарские костюмы по «казанскому образ-
цу»: светлые платья с несколькими рядами оборок по подолу и выше его, камзолы, платки,
традиционные головные уборы, мужские прямые рубахи с воротом-стойкой, сапоги.
В Советском краеведческом музее имеются некоторые татарские вещи: головные убо-
ры, детское платье (илл. 459).
Илл. 459. Детское платье и головной убор. Нач. ХХ в., Яранский у. Вятской губ., ныне – Советский р-н
Кировской обл. фСовКМ
136
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Они могли принадлежать татарам / крещеным татарам, живущим близ Кукарки (в дер.
Жерновые Горы). (Зеленин, 1913; 410).
Как традиционная, так и современная одежда татар, живущих в Вятском регионе, в
основном выполнялась без особых отличий от казанского комплекса, что может вполне объ-
ясняться стойкими экономическими и религиозными связями.
2.6. КК «столыпинских» и «сталинских» переселенцев
В Вятском регионе живут несколько групп переселенческого населения. К более ран-
ней относятся «столыпинские» переселенцы, эстонцы, белорусы и некоторые другие этниче-
ские группы. К другой группе относятся «сталинские» переселенцы – немцы, западные бело-
русы и украинцы, русские из центральных областей; они были перевезены в середине ХХ в.
Из всех «столыпинских» переселенцев у эстонцев, больше, чем у других, сохранились черты
традиционного КК.
Приехавшие на территорию современной Кировской области крестьяне из южной Эс-
тонии привозили сюда некоторую сельскохозяйственную технику – «механизмы», утварь, ин-
струменты, одежду, так как при переселении доставлялись некоторые льготы, в том числе
и железнодорожный вагон. (Здесь и далее ф и НА КОКМ, оп.1, д.346). Воспроизводя хутор-
ское хозяйство, они копировали и расположение построек на хуторе, изготавливали больше
шерстяную, суконную одежду, а не льняную, как у местного населения. «Из льна было толь-
ко нижнее...». Женский костюм состоял из платья, отрезного по линии талии или нет, рукав
длинный, юбки широкие, в частую сборку, «под татьянку», на голове платки. Ткачество было
достаточно качественное: нитки шерстяные прялись тонко, и полученную ткань было не от-
личить от покупной, красили покупными красками. Именно благодаря домашнему рукоде-
лию воспроизводились элементы традиционного костюма исходных мест жительства, в том
числе – из Тартусского уезда Лифляндской губ., а также – «городская» одежда (илл. 460 – 461).
Илл. 460. Эстонцы-переселенцы. Нач. XX. в . Фото. ПМА .
Илл. 461. Традиционный костюм
из Юрьевского у. Лифляндской
губ. Реконструкция. ПМА .
137
«...Украшений-то не было, бедные поехали ведь...». Широко использовались вещи, вя-
занные на спицах. «. ..В зимние вечера только этим и занимались – и братья, и сестры, и бабуш-
ка в большом количестве у нас вязала. Идет коров гонять или что еще, глядит во все концы,
разговаривает и вяжет-вяжет, даже на петли не глядит, руки только ходят-ходят, быстро-быс-
тро...» . Поэтому традиционные узоры сохранились не в вышивках, ткачестве, а в вязанных на
спицах вещах. Узоры перенимали не только от близкой родни, но и позже, после войны, от тех,
кто остался в Эстонии (илл.462).
Илл. 462 . Орнаменты варежек и жилетов. Узорное вязание. Вторая половина ХХ в., Опаринский р-н
Кировской обл. фКОКМ
Воспроизводили на новом месте и специфический вид обуви – «моршни», из коровьих
шкур, «из коленок» (илл. 463).
Кожи выделывались в ивовой коре, они становились толстыми и красноватыми. Впе-
реди у «моршней» существовали сборки, стянутые веревочкой-завязкой. С моршнями носили
носки, на них наматывали портянки, сверху снова толстые большие носки, особенно зимой,
чтоб снег не попадал в лесу. «Лапти из лыка здесь не плели ни эстонцы, ни литовцы, ни «ско-
бари». Из Пскова они были... Там-то в Эстонии сапоги еще носили, а здесь-то где найдешь? По-
этому мой папа, после уж, из бересты стал сапоги плести и ботинки – в лес ходить (илл.464).
Илл. 463. «Моршень» – вид традиционной обуви.
Нач. ХХ в., Архангельская губ., ныне – Опарин-
ский р-н Кировской обл. фОпКМ
Илл. 464. Виды плетеной обуви. Вторая полови-
на ХХ в., Опаринский р-н Кировской обл. фКОКМ
Так из бересты местные здесь в деревнях босяки плели, мы у них переняли – удобно...».
Налицо – некоторые смешения культурных традиций. Этнокультурная специфика проявляет-
ся больше в хозяйственной деятельности, в области костюма – меньше, поэтому «националь-
ная душа» хранится только в вязаных узорах, да и в музыкальных инструментах – скрипках,
«кáнтэле».
У потомков «столыпинских» переселенцев-латышей элементов традиционного костю-
ма на сегодняшний день не выявлено. Согласно воспоминаниям, выходцы из Лифляндии ис-
пользовали предметы хуторской одежды, как в Латвии (илл. 465), либо городской костюм.
138
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
Илл. 465. Традиционная латышская одежда в местах начала переселения. Нач. XX .в . Фото. ПМА
У белорусов – «столыпинских» переселенцев сохранилось лишь предпочтение одежды
«из лёну», вышивки крестом (илл.466).
Илл. 466. Вышивка на скатерти. Вторая половина ХХ в., Опаринский р-н Кировской обл. фКОКМ
Однако позже они перенимали элементы эстонской традиции, но самосознание, язык
сохраняются так: «...русские мы, из-за Минска, родня наша, из-за Варшавы, белорусские свои
слова сохраняли, и говор наш есть еще...»
Элементы КК немцев, живущих в Верхнекамском районе, сохранились фрагментарно.
(Здесь и далее НА КОКМ, оп.1, д.326). « ...Привезли нас сюда из Одессы, из Житомирщины в
1947 г., вещи все по дороге растеряли, здесь все снова заводить начали... Помню, на Украине у
мамы в доме станок стоял, как ткала она, представляю, на Житомирщине носили мы и домот-
каные юбки и кофточки. Женщины вышивали кофточки и мужские рубахи, нарядная одежда
была (илл.467).
Полотенец тоже наткут. Сюда ехать – трэпьё, документы – все в мешке было – украли».
139
Илл. 467. Свадебная одежда. 1930-е гг.. Одесская обл. Фото. ПМА
В Верхнекамском районе они продолжали вышивать «по-житомирски»: «...Мама хра-
нила венчальное платье, оранжевое с коричневыми рельефами на груди до бедер, кружева,
широкие вáтэ – подплечники были – за мешок картошки потом в голод отдали...». В наши дни
в несколько отличном от других стиле вышиваются наволочки, занавески, они подсинивают-
ся, на подзоры перешиваются остатки шитья, привезенного с Житомирщины и подобные ему
(илл.468, 469).
Илл. 468. Образец украшения наволочки. Вторая
пол. ХХ в., Верхнекамский р-н Кировской обл.
ПМА
Илл. 469. Образец украшения подзора. Вторая
половина ХХ в., Верхнекамский р-н Кировской
обл. ПМА
Практически до кон.XX в. сохранялась самопрялка, изготовленная в рамках традиции и
используемая на протяжении второй половины XX столетия (илл. 470).
Илл. 470. Самопрялка. Д . Ожмегово Верхнекамского р-на Кировской обл. Вторая половина XX вв. ПМА
У «местного народа» немцы покупали «из ни
́
ке – лапти». Для домашних работ после
войны была приобретена электрическая прялка, а самопрялку купили «не от здешних, а при-
везли от родни из Казахстана». Свой стиль в одежде понимается как более приемлемый, пра-
140
Глава II. Основные костюмные комплексы (КК) на Вяткеи их историко-этнографические параметры
вильный: «...вон Франя, Франциска Меркль, ей 86 лет, а одевается она чисто, красиво, как рус-
ские только по праздникам одеваются...».
В общем, население носит общераспространенные виды одежды, пожилые женщины
чаще завязывают платок концами сзади, а не спереди, на подбородке; в мужской одежде боль-
шое внимание уделяется белым, голубым воротникам, т.е. сохраняется некоторая специфика
в одежде.
У «сталинских» переселенцев – западных украинцев и белорусов элементов традици-
онной одежды, даже просто хранимой или соответствующих фотографий на сегодняшний
день не выявлено.
Итак, специфика исторического развития Вятского региона повлияла на существова-
ние в нем целого созвездия локальных этнокультурных традиций. Вятский край – своеобраз-
ный этнический перекресток; в нем соприкасались традиции финно-угорского, славянского
и тюркского мира. Кроме того, рассматриваемая территория отличается поликонфессиональ-
ностью. Это, а также особенности экономического развития повлияли на то, что различные
КК не укладываются в привычную таксономическую цепочку, где за таксом принимается уезд.
Поэтому русская одежда населения территории современной Кировской области мо-
жет быть разделена на следующие КК: Лузско-Подосиновский, Средневятский, Слободской-
Нагорский, Бело-холуницко-Омутнинско-Верхне-камский, Санчурский, Яранско-Кукарсский,
Уржумско-Малмыжский, Нолинско-Кильмезско-Унинский.
В удмуртской одежде на территории Кировской области выделяются четко Слобод-
ской, Косинский, Китякский КК, при сохранении некоторых промежуточных вариантов.
КК луговых мари южного вятского пограничья дополняется самыми северными для
Вятки, котельничскими материалами, также выделяются Тужинский, Кикнурско-Санчурский
КК, Западно-Яранский, Восточно-Яранско-Пижанско-Советско-Лебяжский КК, Уржумский,
Малмыжско-Вятскополянский и Кильмазский КК.
В традиционной одежде коми выделялся Афанасьевский и Орловский КК. Сравнительно
однородна одежда татар, много общего в костюмах Каринских и Малмыжского комплексов.
Фрагментарно отмечаются особенности традиционных костюмов переселенцев:
эстонцев, немцев.
Из такой схемы видно, что в некоторых случаях территории уездов тяготеют к различ-
ным историко-культурным традициям, в других же могут быть объединены. При сплошном
обследовании выделяются не только «чистые», характерные для определенной территории
КК, но и промежуточные, стилизованные элементы. В некоторых случаях распространенные
элементы определенных КК нельзя считать исконными, они могли принадлежать мигриро-
вавшему населению.
Различные сочетания признаков составляют своеобразие КК (серия КК «сорокан
мари»). В определенных территориях, кроме основного таксона, типа КК, выделяются и более
дробные образования – подтипы («чи мари» в «шымакшан мари» и т.д .).
Такое созвездие локальных КК в Вятском крае может быть объяснено перманентными
миграциями различных групп населения в силу освоения русскими края, религиозными пе-
рестройками, движением «починовцев», некоторым расширением площади локальных групп
при их дисперсизации, переселениями по аграрной реформе Столыпина в начале ХХ в. и по
политическим причинам в середине ХХ в.
Нестатичность и неоднородность локальных групп затрудняли их слияние, что опре-
делило пестроту этнической карты Кировской области и многообразие КК. Не только локаль-
ное самосознание, говоры, а и одежда продолжала оставаться маркером мелких этнических
образований на Вятке; она была своеобразным «паспортом» ее владельца, говоря не только
о его национальности, но и о месте жительства, семейном положении, возрасте – «по одежке»
в буквальном смысле слова «встречали». В КК происходят изменения не только в силу своего
внутреннего развития, но и благодаря определенным моделям контактирования с соседними
локальными традициями. Исследование таких взаимодействий в условиях этно-погранично-
го региона может помочь выявить в них некоторые механизмы, уровни и т.д .
141
Глава III. Проблемы этнокультурного взаимодействия
по материалам традиционных КК
Традиционные костюмные комплексы различных этнических общностей Вятского
региона возможно представить своеобразными «живыми системами», которым свойственна
динамика, определяемая воспроизведением архаических характеристик, моделей и уровней
контактирования. На скорость изменений влияют как внешние, так и внутренние факторы,
ускоряя или замедляя этих процессов.
3.1. Архаические компоненты, традиции и инновации
Традиционная одежда как один из компонентов этнической культуры развивается не
только в силу внутренних причин, но и благодаря взаимодействию извне, с другими подоб-
ными явлениями. Взаимодействие является одним из важнейших условий для успешного
развития любой культуры и для поддерживания ее в полном объеме. (Арутюнов, 1989; 154).
Процессы внутреннего развития и внешнего контактирования происходят параллель-
но, как бы дополняя друг друга. Крестьянская одежда может рассматриваться не только в
контексте взаимодействий, но и как сплав различных по времени традиций и новаций.
Этнические общности Вятского края приспосабливались к вполне конкретной при-
родной среде, формировали гармоничную устойчивую систему взаимодействия с ней, рас-
пространяющуюся на виды хозяйствования, строительство жилищ, производство одежды.
Натуральный характер экономики консервировал некогда отшлифованную хозяйственную
модель, все элементы которой становились «айсбергом» традиций, инновации придавали ей
дополнительный колорит, отражали своеобразие исторических моментов.
Вот почему вятское крестьянство примерно вплоть до конца XIX в. жило, так сказать,
в «деревянном веке», черпая все (или многое) для своего хозяйства из леса, из окружающей
природы. Это распространялось и на производство одежды.
В основном натуральное сырье (в т.ч. и лен, конопля, шерсть), передаваемые от поко-
ления к поколению способы труда, а также воспроизводство определенных фасонов, виды
украшений и другие – все это способствовало долгому сохранению в регионе аграрной моде-
ли развития экономики с ее значительной степенью самообеспечения.
Вплоть до конца XIX в. в традиционной крестьянской одежде (и в головных уборах,
в частности) различных этнических групп населения Вятской губернии обнаруживались и
весьма архаичные явления. К примеру, какая «экономическая архаика» может быть прочита-
на по головным уборам? Разумеется, не только о стадии и формах развития ткачества выши-
вания.
Рассмотрим наиболее древний элемент головного убора – орнамент – на примере ма-
рийской вышивки – своеобразной жемчужины искусства этого народа. Вышитые без предва-
рительного нанесения рисунка на ткань полосы орнамента на тюриках, сороках представля-
ют комбинации «деревьев», «кустов», «ромбов». Нет ни одного повторяющегося узора. Они
определенным образом соотносятся между собой, так же как и элементы нагрудной вышивки
марийских рубах, и число нижних углов в них.
Одной из первопричин такой множественной вариативности может быть множествен-
ное деление земледельческого общества. Для того, чтобы такое общество не единожды дели-
лось, нужен достаточно длительный прогресс в земледелии, стабильное приращение насе-
ления и по причине этого – необходимость мигрировать «избыточной» его массе с основной
этнической территории. В силу характера самого земледелия – подсечное – процесс деления
основного этнического массива должен быть до определенной степени перманентным, так
142
Глава III. Проблемы этнокультурного взаимодействияпо материалам традиционных КК
как новому освоению территорий должно соответствовать и новое деление уже отделившей-
ся части этноса на более мелкие локальные общности. Этот процесс отразился и в легендах
мари, в том числе и в легенде о заселении территории современного Кикнурского района
людьми Кика, о том, как они в трудных условиях вырубали лес на этой земле и возделывали
поля. Округа Кикнура («поле Кика» по-марийски) еще в документах XVII – XVIII вв. значилась
как Кикова Земля. (НА КОКМ, оп.1, д.242, л.2).
Древнейшие черты локальных отличий сохранились в вышивке как закодированная
информация даже в конце XIX в. Включение в орнамент полых ромбов или ромбов с точкой
внутри «переводится» как засеянное или незасеянное поле, а наличие около ромбов «конь-
ков» расценивается как изображение поля, обработанного при помощи коня. (Рыбаков, 1981;
92, 95; илл. 471).
Илл. 471. Символы засеянного поля (по кн.: Рыбаков Б.А . Язычество Древней Руси. – М: Наука,
1987. – 784 С. – С.575)
Применение металлических украшений в головных уборах, на одежде может говорить
об особенностях развития кузнечного дела у народов, использующих позже монеты, а ранее –
пронизки, бляшки и т.п . при декорировании элементов костюма. Для этнографического ма-
териала в этом вопросе богатым «подстилающим слоем» являются археологические находки,
которые указывают, что степень развития кузнечного дела в Приуральском регионе в сред-
ние в. могла соотносится с развитием кузнечества и в домонгольской Руси, а в позднее сред-
невековье чуть не достигала уровня монетопроизводства (Спасский 1954; 236, 238).
«Смутный» XVII век был отмечен некоторым регрессом в кузнечестве у этнических
образований региона, в том числе и по политическим причинам. Исследователями отмечает-
ся широкое применение в качестве украшений монет. Они стали заменять некоторые «архе-
ологические» формы украшений, символы, запечатленные в металле, на определенном эта-
пе должны были перейти в вышивку, в ее мотивы. В удмуртской нагрудной вышивке халата
из д. Сибирь есть узор большая (великая пуговка – «быдзы
́
м бирды
́
» (перевод Т.Г. Владыки-
ной, УдмФИЦ УрО РАН). А узор «за
́
рни пужы
́
» может ассоциироваться не только с предмета-
ми пермского звериного стиля (Косарева, 1991; 141), но и с вышитыми золотом и серебром
композициями; как промежуточная стадия между пришиванием бляшек культового литья и
вышивкой шелком, шерстью и т.п . Именно золотом, серебром вышитые сюжеты на одежде
удмуртов отмечались еще в конце XIX в. Та семантическая нагрузка, часть информации, кото-
рая осталась свободной от поглощения вышивкой, перешла к монетам как солнечным дискам
и т.д.
Информации о скотоводстве, рыболовстве, охоте материалы традиционного костюма
практически не дают. Сохранились лишь названия некоторых узоров вышивки, таких, как
«куриная лапа», «медвежья лапа», «бараний рог», «рыбная кость», «след овцы» и т.д . (Крюко-
ва, 1951; 42,71).
Возможно, это объясняется тем, что сведения об этих, «вспомогательных» для земле-
дельческих обществ видах хозяйства сохранились лишь те, которые экстраполировались на
«основную» информацию, слились с ней. Несколько шире скотоводческая и другие темы от-
разились в предметах быта, утвари, а также в древней металлопластике – пермском зверином
стиле, а до него – в фигурном кремне и т.д . – главных материалах тех эпох, где охота, ско-
товодство, рыболовство были основными видами хозяйства. Информация о весомых, значи-
мых видах хозяйства определенной культуры запечатлевается в значимых для нее символах,
предметах.
Особую роль в «метаморфозах» традиционного костюма играл такой вид деятельнос-
ти, как торговля, обмен. Ярким примером здесь могут служить используемые удмуртами, ма-
рийцами вятского региона раковин, «кау
́
ри» в костюме, попадавшие к ним путем промежу-
точной торговли из тропических стран. (Меджитова, 1985; 10), а также монеты, использовав-
143
шиеся в головных уборах, украшениях и т.д. Самые ранние из них, использующиеся в конце
XIX – начале ХХ в., относятся ко времени правления Ивана IV.
В КК финно-угорских, славянских и тюркских этнических групп Вятского края отража-
ется информация о материальной жизни общества в прошлом. Этнографические конкреции
в костюме отражают течение экономических процессов и явлений. Однако, они должны вос-
приниматься в контакте с процессами духовной жизни рассматриваемых обществ. Духовная
культура финно-угров, славян и тюрков, живших в Вятском регионе на рубеже XIX и ХХ сто-
летий, представляла собой сложное, колоритное явление. Двое – или даже троеверие (сла-
вянское, финно-угорское язычество и христианство) дополнялось исламом. (Владыкин, 1994;
215, Оборин, 1990; 84).
Именно язычество – в буквальном смысле слова «натурфилософия» разных «языков»
(народов) – запечатлелось в достаточном количестве в традиционных костюмах. То, что в ма-
рийской вышивке отражались религиозные верования мари, подчеркивалось еще А.Хейкелем.
(Heikel, 1913; 1). Поскольку язычество представляется как симбиоз различных ранних форм
религии. (Рыбаков, 1987; 755), то символы их так или иначе нашли свое отражение в голов-
ных уборах, одежде, сакральное назначение которой определялось защитой человека от злых
духов, нечистой силы.
Зооморфные элементы орнамента – «рога оленя», «коньки», звериные названия гео-
метрических узоров вышивки, использование в составе головных уборов заячьих хвостиков,
на поясах – клыков медведя, раковины «змеиные головы», птичьи формы или аналогии го-
ловных уборов кокошник от «кокоша», курица, угловатая, «кичка», как клюв мысик «тюри-
ка», «шымакша», название «сорока» – таково «тотемистическое наследство» традиционных
костюмов населения Вятского края (илл. 472 – 474).
Илл. 472. Нарукавная вышивка халата ма-
рийского жреца. Сер. XIX в. фКОМК
Илл. 473. Фрагмент декора
удмуртского женского фар-
тука. Сер. XIX в. фКОКМ
Илл. 474. Вариант но-
шения марийского жен-
ского головного убора
«тюрик». XX в. фКОКМ
Такие вечные культы, как культ огня, солярный, прослеживаются через семантику
цветов гаммы, почти обязательную окантовку одежды красным цветом – цветом огня, сол-
нца. Почитание светил зафиксировано также в мириадах сочетаний кругов и квадратов, в
правильных шести– и восьмиугольниках («толызё» и др.), в широком использовании монет –
этих блестящих дисков из светлых металлов как символов солнца.
В головных уборах, на полочках халатов, тканых орнаментах фартуков и т.д. части упо-
треблялся мотив вышивки «дерево». Это и широкая («вековая»?) ель на удмуртском головном
полотенце и «мировое дерево» на марийском «шымакше», дорожка из архаического расти-
тельно-геометрического орнамента и более стилизованный куст на «сороках», «самшурах»
коми, цветочно-растительные композиции на старинных русских «моршнях», «сборниках».
Как правило, такие композиции составные. Основной элемент в них – дерево, включающее
несколько частей, словно представляющих определенные этапы преодоления, попадания на
небо души человека, жреца, сказочного героя (илл. 475).
144
Глава III. Проблемы этнокультурного взаимодействияпо материалам традиционных КК
Илл. 475. Рисунки дерева на марийских женских головных уборах. XIX – нач. XX вв. Вятская губ.
фКОКМ
Антропоморфные сюжеты также сохранялись на Вятке. На рубеже XIX и ХХ вв. отмече-
ны изображения людских фигур в орнаментах коми, мари и русских (илл. 476 – 478).
Илл. 476 – 478. Антропоморфные сюжеты на коми-пермяцком и русском полотенцах, марийском ха-
лате. XIX – нач. XX вв. фКОКМ
Интересно, что изображения «пляшущих человечков» в одежде некоторых КК русского
вятского населения сходны с теми классическими изображениями на Русском Севере, у кото-
рых еще И. Грабарем фиксировались названия «лешак», «павы с лешаками» и т.д. (Соколов,
Томский, 1924; илл.6,7). Известно, что при распространении христианства, дохристианские
божества отождествлялись с образами дьявола. (Валк, 1992; 11). Так, некоторая инертность
развития локальных культур в рамках агрикультурного общества законсервировала в вы-
шивке, в одежде практически до ХХ века явления и образы давно минувших эпох.
В целом традиционный костюм рассматривался как первый уровень защиты челове-
ка, вторым считалось жилище, третьим – родовая этническая территория. Может быть, по-
этому обычны были перекодировки между частями тела, дома и космоса. (Байбурин, 1983;
11). Человек в костюме мыслился как «микрокосм» в «макрокосме». (Рыбаков, 1975; 30-31),
как маленькая матрешка в большой. «Разоблакусь», «оболочка» – весьма характерные слова
длявятских диалектов, связанные с одеждой. (Васнецов, 1909; 167). Подобно тому, как мир
состоял из нескольких миров (3=1+1+1 или 7=3+1+3) человек был серединной субстанцией, в
нем отражалось, якобы, небесное, земное и подземное начала.
Голова соответствовала чистой, небесной сфере. Поэтому головные уборы служили
своеобразным символом человека, отражали собственно небесную сферу, так и весь мир в
целом. Опять возьмем, к примеру «шымакш» (илл. 479).
145
небо
мир людей
подземный мир
Илл. 479. Семантическая схема деления рисунка шымакша. Вятская губ., XIX – нач. XX вв. ПМА
Верхняя часть его, мысик, можно рассматривать как небо с «мировым деревом». Он так
и называется «вуй» – голова, ниже его – невышитое пространство, оно воздушно. Еще ниже
следуют горизонтальные полосы орнамента – это сферы «земного мира», засеянные поля
локальных этнических групп. Украшение позатыльни раковинами – «ужовками», название
«хвост» может рассматриваться как элемент «подземного царства». Другой вариант объясне-
ния заключается только в небесной сущности головного убора и все его элементы – символы
неба. Тогда подвески в виде раковин, бисера кистей могут рассматриваться как «дожди», спу-
скающиеся с неба (головы) на землю (туловище).
Характерен и своеобразный «космический» масштаб всех деталей. Например, в хала-
те марийского жреца, на рукаве верхняя «коньковая» композиция – самая крупная. Средняя
вышивка – ряд антропоморфных и зооморфных сюжетов – чуть мельче. И самыми мелкими
достается быть нижним композициям – точкам и т.д . в узких полосах орнамента. В этой связи
интересны также архаические головные уборы типа «айшо
́
н», «шурка
́
». Они были достаточ-
но высокими, увеличивая при надевании на голову верхнюю (небесную) часть человеческой
фигуры. А способ подпоясывания одежды (например, у косинских удмуртов) намеренно уко-
рачивал нижнюю часть, ноги.
Как правило, одежда крестьян Вятки раньше выполнялась в знаменитом триколоре:
красно-бело-черном сочетании. Оно было устойчиво в веках, не только потому, что натураль-
ные красители красный (марена, подмаренники), черный (сажа) и белый (выбеливание на
солнце) были всегда доступны, но и потому, что это цветовое сочетание имело важную семан-
тическую нагрузку. Красный цвет мыслился в древности многими народами цветом огня, кро-
ви, солнца. Белый – цвет воздуха, воды, дождей, без которых невозможен урожай, а черный –
цвет материи – Сырой Земли, которая все родит и все забирает обратно. (Рыбаков, 1981; 504).
Так же давно, как человек-земледелец осмысливал себя в природе, существовала и эта
гамма. «Космические» сюжеты запечатлены в некоторых обрядах и афанасьевских коми; ког-
да женщина плохо чувствует себя, она садится за прялку: «болеешь – пряди». «С неба через
куделю сила, мол, к тебе приходит, а через острие веретена все зло в землю угоняешь ...» (НА
КОКМ, оп.1, д.242, доп.) Недаром плохой приметой в локальных вятских культурных традици-
ях считалось уколоться веретеном. Ткацкие станки, прялки, швейки часто украшались «не-
бесными» узорами. (Рыбаков, 1981; 240-246, 296-297).
Именно поэтому одежда, головные уборы играли значительную роль в календарной
обрядности: платки, ленты, венки, шубы наизнанку и т.д. (Маслова, 1984). Не менее важное
значение данные вещи и в семейных обрядах. На свадьбе, при переходе из одного семейного
146
Глава III. Проблемы этнокультурного взаимодействияпо материалам традиционных КК
состояния в другое изменялся головной убор – символ «оболочки», «бабий чин». (Васнецов,
1909; 344), некоторые иные элементы костюма. Характерно, что в некоторых уездах Вятской
губернии покойных хоронили в зимней шапке. (ВГВ, 1867; N5). Такая «сезонная» смена голов-
ного убора, может быть объяснена представлениями о путешествии покойного в страну мер-
твых, расположенную на севере, в холодный подземный мир. (Сибирское шаманство, 1980, 9).
Кроме этих известных функций головных уборов как атрибутов календарной и семейной об-
рядности нужно отметить их значение с точки зрения медицины. Традиция предписывала
женщине ходить в головном уборе в любое время года, при выполнении ее хозяйственных
работ в избе, на усадьбе, в том числе и зимой. Это некоторым образом охраняло голову и шею,
уши от простудных заболеваний, способствовало лучшему уходу за волосами (они меньше
«трескались» на морозе, пачкались при выполнении грязных, пыльных работ). Такая тради-
ция обеспечивала и некоторые гигиенические нормы, при выпечке хлеба, приготовлении
пищи волосы не мешали, будучи аккуратно «убранными» под убором.
Привычка аккуратно расчесывать волосы прививалась девочкам с детства. Грехом,
не к добру считались всякие отклонения от гладкой прически; нельзя было также разбра-
сывать с расчески волосы («...голова будет болеть...»), чесать расческой по заплетенной косе
(«...к смерти») и т.д. (НА КОКМ, оп.1, д.323, л.1доп). Так, наряду с представлениями о способно-
сти женщин колдовать при помощи волос и поэтому необходимости их прятать, сохранялись
и вполне рациональные правила, связанные с головным убором, прической. Значительна
роль производства одежды, головных уборов, вышивания с точки зрения этнопедагогиче-
ских установок. У русских в вологодско-вятском пограничье девочек с пяти лет приучали к
рукоделию. Другой пример. Марийская вышивка, где малые и большие фигуры женщин чере-
дуются. Все они с подогнутыми под себя ногами («роженицы») и соединены между собой по-
лоской вышивки («пуповины»). Тогда получается, размером акцентируются женские фигуры
через одну: бабушки и внучки. Этнопедагогические установки прошлого в. подтверждали, что
воспитанием детей, девочек в ранние периоды социализации больше занимались бабушки, а
не матери, так как последние много работали в поле, на усадьбе и т.д . Учитывая консерва-
тивность женского костюма, быть может – и сознания, а также соответствующие механизмы
передачи этнокультурных ценностей, данную цепочку фигур можно «перевести» так: «этнос
живет только тогда, когда бабушка видит свою внучку».
На одном из украшений пор-китякских удмуртов сохранилась монетка Ивана Грозно-
го. Ее, как и другие, передавали по наследству от бабушки к матери, потом – к дочери и внуч-
ке. Монетки перешивались со старого украшения на обновленное. Вместе с доставшимися
украшениями по наследству от бабушек, молодые «впитывали» закон уважения к предкам.
Таким образом, когда девочки учились рукоделию, ткачеству, они усваивали важную этниче-
скую информацию, чтоб потом, в зрелом возрасте, передать ее своим дочерям. Женщины как
коллектив заботились и о воспроизводстве украшений. (Lethinen, 1995; c189-190).
Ткачество, производство одежды было достаточно консервативным (в хорошем пони-
мании этого слова) занятием. Оно связано с женщинами. В целях воспроизводства своей куль-
туры общество строго следило за тем, как женщины занимаются шитьем одежды, как носят
они, да и не только они, головные уборы.
У нерадивой девицы на посиделках парни могли даже поджечь рукоделие, чтоб она
старалась лучше прясть, вышивать и т.д . (НА КОКМ, оп.1, д.323, с.3). Женщинам в различных
культурных традициях нужно было практически всегда ходить в головном уборе, с покрытой
головой. Недаром нарушить это «табу» и «опростоволоситься» для женщин обозначало «опо-
зориться». Поэтому некогда сформировавшиеся правила, обычаи, касающиеся производства и
ношения одежды, с особым вниманием каждой матерью передавались дочерям. Пусть перво-
начальный смысл каждого действа, орнамента со временем забывался, оставалось чуть ли не
фанатическое их воспроизведение – « .. .ой, да кто его знает, что означает это, «тюрэ» и «тюрэ»
по-нашему, «взоры» и «взоры», но так вышивала моя мать, бабка и ее бабка...». (НА КОКМ, оп.1,
д.201, л.2).
Эти, лишь некоторые зарисовки показывают, что глобальные культурные ценности,
связанные с традиционным костюмом, долгое время оставались незыблемыми. Лишь в по-
реформенный период, во второй половине XIX в. начинается ломка традиционных устоев, с
147
годами все убыстряющаяся. Рубеж XIX и ХХ в. в музейном смысле можно считать почти клас-
сическим. Старый, дореформенный, «вещный мир» еще сохранился, так как живы были поко-
ления, которые использовали эти предметы, в то время с большой скоростью стали появлять-
ся в быту вятского крестьянина новые предметы, материалы и т.д . Наблюдается значитель-
ное увеличение инноваций. Трансформация через введение инноваций может происходить в
культуре через ряд культурных подсистем:
1. Производственную – производство материальных благ, орудий, средств производства;
2. Жизнеобеспечивающую – строительство жилища, производство одежды и пищи;
3. Соционормативную – право, мораль, религию;
4. Познавательную – научные знания и эмоциональные знания (например, через искус-
ство). (Арутюнов, 1989; 174).
С точки зрения традиционного костюма изменения происходили по всем этим направ-
лениям, но более четко, пожалуй, они прослеживались по компонентам: сырье-фасон-исполь-
зование.
Эти две формулы, конечно, соотносились друг с другом.
С развитием товарно-денежных отношений, в пореформенный период в деревню ста-
ли интенсивней проникать ткани фабричного производства – многочисленные ситцы, плат-
ки, шали и т.д . Они были относительно дешевы, на их изготовление не требовалось тратить
столько крестьянского труда и времени, как на лен. Но и они поначалу плохо приживались в
вятской деревне. Известны случаи, когда в некоторых уездах Вятской губернии распростра-
нялись поверья, что озимые хлеба плохие от того, что многие из крестьянок носят сарафаны,
сороки и «чехлики» из так называемого французского ситца, чем прогневали бога. Предла-
галось эти наряды снести в лес, закопать. Красная краска, мол, делалась из собачьей крови,
в такой одежде нельзя было ходить в церковь. Но при этом находились все-таки «сметливые
бизнесмены», которые выкапывали эти вещи и продавали или обменивали их на другой то-
вар. (ВГВ, 1861; N29).
Однако со временем фабричная ткань, «мануфактура», распространялась повсемест-
но, она считалась нарядной, из нее шились верхние части русских женских рубах, удмуртских
дэремов, праздничные сарафаны, фартуки; хлопчатобумажные нитки стали использовать в
ткачестве холстов, родились новые названия изделий, полученных при этом – «гумажные»,
«полу-гумажные».
Сначала смена сырья не касалась изменения фасона. Только проявляется следующая
деталь: при использовании покупных тканей наблюдается даже некоторый возврат к более
старинным фасонам: сарафаны кроились чуть шире (ткань можно было не очень экономить),
рукава женских рубах – тоже, фартуки и мужские рубахи – длиннее. Но это не выходило за
рамки прежних традиций; от кроя русской, марийской, удмуртской, коми одежды по-прежне-
му практически не оставалось лоскутков.
Инновация укрепилась на одном рубеже и стала развиваться далее.
Фасон. Промышленные ткани не могли не распространяться без городской моды. По-
степенно начали изменяться в одежде и фасоны, те, которые были адаптированы на протя-
жении десятилетий, в.. Появляются кокетки у русских и коми рубах, крой рукава изменяется,
а полики исчезают, у южных удмуртов Кильмезской округи верх рубахи изготавливается сит-
цевым, также подвергаются изменениям, упрощается фасон сложного марийского костюма,
со временем он превращается в просто «коленкоровое» платье, со стилизованными тради-
циями – украшениями. Модные веяния (в основном декоративные детали) проникают и в
татарскую одежду.
Особенно ярко идет процесс видоизменения сарафанов. Из косоклинного – в круглый,
из цельных полос, далее из нагрудного – в подгрудный. Некоторые полосы холста заменяются
клиньями, появляется оборка на подоле. Сарафан постепенно превращается в юбку, а сара-
фанный комплекс заменяется «парочками». Они шьются иногда с претензиями на моду, но
«очень уродуют при этом стройную фигуру». (Матвеева, 1927; 57).
Изменения в сырье, фасоне повлекли за собой изменения и в декорировании. Выши-
вать шерстью, шелком покупной «коленкор», да еще и прежними трудоемкими техниками
вышивки было уже затруднительно. На покупные ситцы лучше «ложились» другие узоры и
148
Глава III. Проблемы этнокультурного взаимодействияпо материалам традиционных КК
из других ниток; стали распространяться, к примеру, в пореформенное время у вятских рус-
ских, коми, «сорокан мари» новые вышивки – цветочные орнаменты «а ля рюс» – «броккаров-
ские» рисунки. Изготовление их было не столь тяжелым – они вышивались в технике просто-
го и сложного («болгарского») креста красно-черными, а позже и другими цветными нитками
на белом фоне. Знаменитый триколор (красно-бело-черное сочетание) продолжал при этом
удерживать свои позиции (илл. 480).
сырье
→
фасон
→
декорирование
→
осмысление?,
использование?
Илл. 480. Направленность изменений в традиционных КК
А что же лен, этот «извечный спутник женской судьбы?» (Белов, 1982; 60). Как разви-
валось традиционное ткачество, производство одежды? В условиях капитализации сельского
хозяйства производство льняных тканей, традиционной одежды стало приобретать товар-
ный характер, становилось одним из многочисленных на Вятке промыслов. Процесс произ-
водства холстов, одежды распадался на некоторые составляющие; они сохраняли или не со-
храняли традиционные, национальные черты.
В некоторых уездах Вятской губернии крестьяне переставали даже сеять лен сами –
отдавали другим, платя за посев, или покупали его на рынке, иногда прямо нитками. (Сели-
вановский, 1893; 176). Собственно для одежды необходимо было только определенное ко-
личество холста, так как появлялось все больше ситцевых изделий. Но по традиции холста
ткали еще много и из оставшегося холщового сырья изготовляли «наконечники» для поло-
тенец; скатерти, салфетки, «прошивки». Сбыть эти изделия на вятском рынке было трудно
из-за конкуренции между уездами. Поэтому с бурлаками, перекупщиками, в извоз все эти из-
делия отправлялись в Сибирь, главным образом – в Тюмень и на Ирбитскую ярмарку. Бурлаки
продавали по пути следования вещи однодеревцев. (Селивановский, 1893; 177). Сибирь стала
одним из основных рынков сбыта вятских холстов, кож , шерсти. (Материалы по описанию
промыслов..., 1893; 103,106).
Сходные явления наблюдались и в «товарных» стадиях развития традиционной оде-
жды, головных уборов. Как правило, эти стадии не продолжительны. Некогда такие стойкие
этнические показатели, как головные уборы – «моршеньки», «самшуры», «подчепешники»,
с конца XIX в. на Средней Вятке шьются на продажу и сбываются на север Котельничского
уезда и в Вологодскую губернию. (Селивановский, 1893; 179). Их быстро вытесняют фабрич-
ные платки и шали. Тканые пояса удмуртов, марийцев, русских также становятся предметом
купли-продажи; однотипные, их покупают на ярмарках, торжках, они теряют свой националь-
ный колорит и сохраняются в большей мере у староверов.
Крашение одежды, холстов существовало в послереформенное время на Вятке как
промысел невысокой доходности. Недолго сохранялись традиционные фасоны сшитых на
заказ шуб, кафтанов, другой одежды. Они заменяются городскими модами. Таким образом,
товарная, «рыночная» стадия развития традиционной одежды явилась ее своеобразной «ле-
бединой песней».
Покорение инновацией третьего форпоста традиции в одежде – применения – было, с
одной стороны, достаточно быстрым, с другой – растянулось на десятилетия. Быстро стали
использоваться новшества в одежде повседневного характера. Но не в ритуальной. Невеста
даже при наличии ситцевых сарафанов, шелка в приданом, считалась плохой, если у нее не
было достаточно холстов, а хоронить в холщовой одежде и лыковых лаптях на Вятке продол-
жали вплоть до середины ХХ в.. Старинные предметы одежды «из прежней жизни», особенно
венчальные сарафаны (староверы), юбку (эстонцы, русские), белую холщовую рубаху с широ-
кой вышивкой (бесермяне Унинской волости) оставляли «на смерть», «в гроб». (Каринский,
1923; 37; НА КОКМ, оп.1, д.346). Позже эта традиция преобразовалась в хранение старых ве-
щей как память от родителей, как символ родословной, знак этнического идентитета.
Начавшийся вместе с первым «раскрестьяниванием деревни» поток новых мод был
присущ различным этническим группам вятского сельского населения, но в разной этниче-
ской среде он происходил неодинаково.
149
На скорость стилизации народного костюма влиял религиозный фактор. У марийцев
секты «Кугу-сорта» отмечалась приверженность белой традиционной одежде, на моление
надевали белые пояса. Кугу-сортинцы не контактировали много даже с другими группами
мари из-за использования ими самогона, трубок с табакерками, шляп, «а нам нужно, чтоб все
черемисское было... и белая одежда тоже...» . (ГАКО, ф.237, оп.74, д.2259, л.л .17, 131, 349; ф.237,
оп.74, д.2218, л.4; ф.582, оп.79, д.151, л.5; ф.582, оп.151, д.79, л.5об).
У косинских удмуртов в деревне Березник больше сохранялось дохристианских веро-
ваний по сравнению с другими группами, это влияло на большую степень сохранения архаи-
ческих черт в костюме.
У старообрядцев Белокриницкого согласия, сохраняющих традиционный сарафан
как моленный практически до сих пор, «правила» к одежде передаются «изустно»: «...да и в
Писании писано, что женщина в платке должна ходить, о брадобритии говорится, женщины
и девицы не должны волосы стричь, господь сотворил нас, так мы и должны жить. Ветхий
завет мы не нарушили, десять заповедей соблюдаем... святые заповедывают нам не иметь
много одежды... Дорофей пишет, лучше старенька да чистенька рубашка, нежели новая да за-
грязненная. Когда много рубах – разнеряшливаешься. Святые запрещают нам неопрятными
ходить... Пояс обязателен, крест, рубаха наверх у мужчин должна быть. Пояс благословляют
при крещении. Мужчины должны быть подстрижены невызывающе... Кафтанов полно было
в России до Петра I. Это Алексей Михайлович стал изменять одежду, он ведь воспитывался
европейцем. Они уважают нас ехидно, что мы с них моду берем, прельщаемся. А деды наши,
праотцы запрещали нам не наше носить...» (ПМА, Кильмезский р-н, 1996 г.) .
Консервативность в одежде зависела также и от некоторых экономических причин, но
не только от более или менее развитого типа хозяйства, а от близости к железной дороге, тор-
говым центрам, очагам развития промышленности. В вятских подгородных местностях, гор-
нозаводских районах, торговой Кукарке традиции вымывались быстрее. Уходя на заработки в
город, занимаясь отходничеством, крестьяне быстрее отказывались от традиционных видов
одежды. В тех местностях, где это было развито более, традиционный костюм быстрее сдавал
свои позиции. Поэтому в разных районах Вятской губернии различные КК еще и с неодинако-
вой скоростью видоизменялись.
На окраинах губернии у населения старинная одежда сохранялась больше, чем в цент-
ре. В средневятских землях была построена железнодорожная магистраль, идущая из Перми
в С-Петербург. Традиции вымывались сильнее из близлежащих деревень. Поскольку в этих
районах жили в основном русские, то получалось так, что русское подгородное население бы-
стрее отказывалось от старых видов костюма.
В других этнических группах смена традиционной одежды на инновационную за-
медлилась – у марийцев она происходила примерно до середины ХХ в. Кроме отмеченных
географических, экономических, религиозных причин свою роль сыграл фактор прочности
этнического самосознания. Традиционная одежда мыслилась как явление этнического само-
сохранения, а переход к новой одежде – как обрусение. Хотя при этом осуществлялся переход
не к исконно русским образцам одежды (например, к сарафанам), а к одежде городского типа.
Тем не менее заимствования в одежде, конечно же, происходили и задолго до крестьянской
реформы 1861 г. При этом некоторые явления русской культуры, попав когда-то в иноэтниче-
скую среду, не развивались как свои собственные, а консервировались.
Поэтому даже в период строительства колхозов у зюздинских коми имелись в употре-
блении еще и холщовые набоечные сарафаны северно-русского типа. Они переделывались в
юбки и считались престижной одеждой зажиточных крестьян, кулаков. Вообще традицион-
ный русский костюм здесь сохранялся дольше. (НА КОКМ, оп.1, д.346, л.3).
А известные «сороки» марийцев? В южном вятском пограничье они имеют и другое
название – «марья-вуй» («марьина», «русская голова»). Исследователями отмечается, что это
«классическое» заимствование от русских, но у вятских русских, живущих по соседству с «со-
рокан мари» в конце XIX – начале ХХ в. существовали другие головные уборы. Сходные го-
ловные уборы были зафиксированы и у орловских коми-пермяков. Вполне вероятно, что он
был заимствован у русских из Поморья, осваивающих вятские земли в XVII-XVIII вв. (Козлова,
1978; 301). Сходный головной убор отмечался на Русском Севере в XIX в. как старинный. Но и
150
Глава III. Проблемы этнокультурного взаимодействияпо материалам традиционных КК
в южнорусских костюмах он отмечается тоже. (Работнова, 1964; 7). Однако в данном вопросе
важно следующее: заимствовавшись однажды, он пережил соответствующий русский образ
и сохранился до ХХ века, когда в русской культурной традиции на Вятке такого уже не сохра-
нилось.
У марийской «сороки» сохранилось и название «кокóшка», «кокошник», по которому
определяются кокошники поволжского русского населения. Возможно, это явление сохрани-
лось благодаря некой дуплетности, наложению друг на друга.
Определенные моменты в декорировании одежды переняли марийцы, бесермяне и уд-
мурты от татар – украшение «чулпы», «камали», удмуртское головное полотенце приобретает
название «чалма», а марийский «шымакш» – «тюрик», «калпак»; распространяется и татар-
ский «камзол».
У русских наблюдаются некоторые заимствования от финно-угорских народов в деми-
сезонной одежде: яркий пример – название одного из видов верхней одежды – «шобур». (Вас-
нецов, 1909; 347). Скорее всего, финно-угорского происхождения диалектное слово «самшу-
ра» («шамшура»). У коми и русских в северных районах смешиваются виды орнаментов, осо-
бенно тканые и т.д.
Один из вариантов лузского КК (I) представляет сочетание архаичного холщового, ча-
сто набоечного сарафана и более поздней рубахи, у которой верх шился в т.ч. из покупных
тканей, да и чаще всего – с кокеткой (более поздний вид кроя). Таким образом, в этом случае
налицо своеобразный симбиоз традиционных и инновационных элементов. Старые формы
полностью не исчезли, а «подпитавшись», дополнившись новыми, сохранились. Инновация
дала импульс локальному КК, создав его новый вид, новую стадию развития. Это помогло
просуществовать данному КК практически до конца ХХ в.
В общем, те архаичные формы, элементы костюма, которые были достаточно консер-
вативными, вынуждены были с течением времени утратиться. Например, прямой, более ста-
рый, вид халата у «сорокан мари» в отличие от видоизмененного (с клиньями) у групп «шы-
макшан» («тюрикан»).
В процессах исторических преобразований костюмов финно-угров и славян можно от-
метить и следующие параллели: исчезновение рукавов у халатов у некоторых групп удмур-
тов на Вятке в конце XIX – начале ХХ в. находит аналогии в северных русских материалах до
XIX в., где утрачиваются рукава также у одежды, надеваемой на рубаху – у сарафана, некото-
рые формы которого были и распашными.
Но изменения во времени не затрагивали до кон. XIX – нач. ХХ вв. некоторые детали
в обуви, такие, как черную опушку у лаптей зюздинских коми и черные обмотки «ыштыр»
вятских мари. Обмотки «иштырь», как правило, до середины ХХ в. украшались кисточками с
бисером, тесьмой, бляшками.
В данном случае, очевидно, мы имеем дело с сохранением некоторых явлений по при-
чине наличия у них некогда сакральной функции, функции оберега. Бытовое, повседневное
использование ограничивалось обычными портянками из грубого, неотбеленного холста.
Марийско-татарские взаимовлияния иного типа выражались и в том, что при отходе от пра-
вославия уржумские марийцы «увлекались магометанством», начинали снова ходить в белых
рубахах, без крестов, поясов и со стриженными головами». (ГАКО, ф.811, оп.1, д.593, л.5об.) .
В период разрушения традиционных устоев в деревне предпочтение отдавалось но-
вым видам одежды из покупных тканей. Невероятно, но факт, что холщовая, портяная одежда,
просуществовав на протяжении не только десятилетий, но и столетий, в пореформенный пе-
риод стремительно переставала считаться престижной. И поэтому те группы населения, ко-
торые дольше ее сохраняли, считались «серыми», «отсталыми»: средневятские «починовцы»
по сравнению с яранцами, кукарянами и вологодские соседи по сравнению с крестьянами со
средней Вятки.
Но почему же сохраняются некоторые архаические явления в одежде? Для ответа на
этот вопрос нужно сначала рассмотреть – где?
151
3.2. Функционирование материальной культуры
в иноэтническом окружении
КК русской традиционной одежды больше всего сохраняются в Лальском регионе, на
вятско-костромском пограничье, у староверов.
Удмуртская одежда – в Слободском, Косинском и Китякском анклавах, марийская – в
Уржумском, Малмыжском и Кильмезском районах, татарская – в Карино и Малмыже. Осталь-
ные районы – своеобразные этнические «межзонья».
Если исключить из этого списка КК, сохраняющиеся по конфессиональному призна-
ку – Карино, Малмыж и старообрядческие территории, то получается такая картина.
В Слободском сохраняется специфичный КК – там удмурты жили в соседстве с карин-
скими татарами и бесермянами, Косинские удмурты – практически тоже, в Пор-Китяке живут
удмурты, а рядом, чересполосно – марийцы, татары, русские. Аналогично можно сказать и про
малмыжских, уржумских и кильлизских марийцев.
В районах контактирования двух этнических образований (русские и мари в Яранском
уезде, удмурты и русские в южно-унинских и кильмезских территориях, коми-русские на се-
вере Орловского уезда (наблюдаются эти специфические «межзонья», где яркие КК не сохра-
нились.
Как правило, в рамках дисперсного проживания двух этнических групп наблюдается
больше «вымывание» национальной специфики в одежде. Так, например, в зонах контактов
русских и мари в Яранском, Санчурском районах у марийского населения в начале ХХ в. на-
блюдалась замена холщовой одежды на «каленкоровую». Происходила стилизация халатов
и их последующее исчезновение, использовались фартуки с грудкой, покупные анилиновые
красители, кружева, тесьма. Включались в фасон традиционной рубахи элементы городской
моды, традиционная мужская рубаха заменялась на русскую «косоворотку». Стилизовалась
«сорока», а в последующем и исчезала. У русских в этом регионе фиксируется более широкое
распространение костюма типа «юбка с кофтой» из сочных покупных тканей, с кружевами,
достаточно рано вышли из употребления «чехлушки».
Четкое этническое самосознание ни у тех, ни у других не фиксируется.
На севере современного Верхекамского района – другой район контактирования. Здесь
наблюдается взаимовлияние культур русских и коми, которое отмечается еще в XIX в., в том
числе и в одежде. Зафиксировано сравнительно раннее исчезновение женских рубах с прямы-
ми поликами и замена их на рубахи с кокетками, широкое распространение комплекта: хол-
щовая юбка с ситцевой кофтой, юбка – прямого покроя или с боковыми клиньями, оборками.
В первой половине ХХ в. еще фиксируются головные уборы типа «моршень» («самшу-
ра»), и ранее имевшие сходство у рассматриваемых этнических групп. Здесь дольше сохраня-
ются прямые сарафаны, но из ситца ярких, нетрадиционных расцветок (например, розовых).
Характерно, что деталью русского костюма в данной местности считаются пестро-тканные
пояса, вязаные шерстяные чулки, типы мужской одежды, набор предметов, связанных с охо-
той. Культурные взаимодействия приводили к консервации определенных элементов в ко-
стюме, своеобразному, яркому проявлению субстрата в суперстрате.
Промежуточное положение, или особый анклав, сохраняющий этническую специфику,
представляет костюм афанасьевских коми. Но в Зюздинском крае контактировали культуры
не только коми и русских «мирских»; как среди коми, так и у русских (из центра в Омутнинс-
ке) были старообрядцы – несколько отличная культурная среда.
Территорией с пестрым этническим составом является и современный Унинский рай-
он Кировской области. Здесь живут русские («мирские» и старообрядцы), удмурты («ватка»
и «калмез»). У русского населения до середины ХХ в. сохранялись следующие различия в
одежде. У «поморян» были рубахи с прямыми поликами, косоклинные погрудные сарафаны
из льняных, хлопчато-бумажных тканей. Наглухо завязываемые под подбородком платки у
«австрийцев» кофты дополнялись косоклинными сарафанами, юбками из тонкого льна, шер-
сти, шелка. На голове обязательна была «чехлушка» и платок, скрепленный под подбородком
булавкой. Для «мирского» русского населения еще в начале ХХ в. были характерны прямые
пестрядинные сарафаны и костюмы «парочки».
152
Глава III. Проблемы этнокультурного взаимодействияпо материалам традиционных КК
Обращает на себя внимание достаточно длительное (вплоть до конца ХХ в.) и коло-
ритное сохранение удмуртского костюма «ватка» в д. д. Сибирь, Астрахань и округе – месте
распространения яркого Косинского КК удмуртской одежды. На юге Унинского района фик-
сируются свойственные для «калмез» характеристики в одежде. К «удмурт-биляр» относятся
белые холщовые рубахи с затканными пестрыми рукавами и пестрой достаточно широкой
нагрудной вышивкой. Возможно, что ранее (в XIX в.) бесермяне жили не только на террито-
рии соседнего Юкаменского района Удмуртии, но и отчасти – на территории современного
Унинского района Кировской области.
Можно предположить также, что в связи с этническими процессами, происходящими в
ХХ в., бесермянская культура на территории Кировской области влилась в культуру локаль-
ного образования «ватка» или «калмез». Своеобразным маркером этого процесса в одежде
могут служить поперечные шерстяные полосы на женском нагруднике «кабачи». Они имеют
аналогии в декоре нагрудной части собственно бесермянских рубах, сходные с бесермянски-
ми орнаментальные мотивы в «комплектах» косинских удмуртов, затканые красные низки
рукавов некоторых групп северных удмуртов, сходные названия украшений, а также полих-
ромно оформленный разрез женской рубашки «калмез». (Климов, 1988; 108-109).
Сохранявшаяся до начала ХХ в. эта своеобразная этническая триада – удмурты-русские-
бесермяне – могла служить залогом сохранения моделей сосуществования культур с четкой
национальной спецификой, своеобразным «оберегом» от смешения.
В связи с ассимиляцией бесермян удмуртами «ватка» и «камез» начинается разруше-
ние этой триады, стилизация костюмных комплексов. У «ватка» сложный головной убор, со-
стоящий из головного полотенца, налобной нитки со специфически вплетенными прядями
волос сменяется фабричными платками, а некогда головное полотенце дополняется круже-
вом и используется в качестве обычного праздничного. У «калмез» распространяются раз-
личные варианты модного кроя женской рубахи-платья, включающие рюши, кокетки и т.п .
У «мирского» русского населения исчезает сарафанный комплекс одежды.
Сходные явления наблюдаются и в Слободском КК. После революции бесермянское
население стало быстро смешиваться с удмуртами и татарами. Выпадение из триады бесер-
мянского культурного компонента привело к некоторой стилизации как татарского, так и
удмуртского КК.
Другой пример – Малмыжский регион. Известно, что в конце XIX в. удмуртки, выходив-
шие замуж за марийцев, продолжали носить «айшон», не порывали связей с родственниками.
(Кузнецов, 1879; 38). В Малмыжском районе живут представители четырех этносов: русские,
удмурты, марийцы и татары.
Таким образом, динамика этнокультурных процессов в одежде зависела не только от
общих, экономических факторов, но и от вполне конкретного соотношения этнических ком-
понентов в локальной модели культуры, форм контактов этих компонентов в этой модели
(илл. 481).
контактирование двух этнокультурных
образований
→
ранняя стилизация
контактирование трех и более этнокуль-
турных образований
→
длительное сохранение этнокультурной
специфики
Илл. 481. Модель контактирования этнокультур в полиэтническом пространстве
Получается, что существование «этнических триад» в пограничных зонах способст-
вует некоторой консервации культурной традиции. В комплексе с другими факторами это
может влиять на сохранение архаических явлений в одежде, в том числе и антропоморфных
сюжетов в элементах костюма.
Самые северные на Вятке из изображений человека сохранились в одежде вятско-во-
логодского пограничья, в частности в округе Лальска. Они представлены изображениями
женщин на пестро-тканных поясах с кистями. Женские фигуры расположены на концах этих
поясов в один или два ряда по три фигуры в каждом. Стилизованная голова изображена ром-
153
бом с незатканным пространством внутри, ромбом поменьше и ромбовидными фигурами по-
казаны туловище и опущенные вниз руки. Все это выполнено в одном цвете. Другим цветом
обозначено туловище, третьим – ноги в обуви на каблуках. Известно, что такие «кашемиро-
вы» пояса покупались местным русским населением у коми, к востоку от «лальской стороны»,
поэтому их называли «зырянским экспортом».
Изображения женщин легко включаются в целый комплекс архаических мотивов в
русской одежде рассматриваемой территории. Отличительной деталью этого КК являются
и девичьи наплечные холщовые косынки со «свастиками», «коньками», S-орнаментом. Это
единственный район на территории современной Кировской области, где у русского насе-
ления в начале ХХ в. сохранялись холщовые косынки ручной работы, в то время как во всех
остальных уже использовались платки промышленного производства.
Именно здесь также отмечено использование и другого рода поясов – широких, пе-
стротканых, с мягкой бахромой по краям и растительно-геометрическим орнаментом – «де-
рево» в шахматном порядке. Интересно, что при надевании концы этого пояса не завязыва-
лись узлом, а свисали параллельно, застегиваясь на крючки, пришитые значительно выше
от концов. Такой принцип фиксирования пояса отмечен на Вятке не у других групп русского
населения, а у марийцев. Сохраняются фартуки с «коньковым» орнаментом, полотенце с вы-
шитыми или затканными женскими фигурами. Определенного внимания заслуживает факт
более длительного сохранения здесь прялок с солярным орнаментом.
Кроме достаточно длинной консервации некоторых архаических явлений в одежде
Лузско-Подосиновский район характеризуется еще и достаточно пестрой диалектной кар-
тиной. Еще Д.К . Зелениным отмечалось, что разные части его тяготеют к Никольскому,
Великоустюжскому и Сольвычегодскому уездам. (Зеленин, 1913; 434). С точки зрения обо-
значения ареалов распространения костюмов, и определяющих в них – головных уборов,
можно сказать, что Лузско-Лальская земля – своеобразный рубеж. С юго-запада, в костром-
ском пограничье были распространены головные уборы «кички», имеющие аналогии с го-
ловными уборами коми-пермяков Чердынского уезда. С северо-запада и с юга простиралось
так называемое «царство моршней», а на востоке, у орловских коми была распространена
«сорока».
Следующий район распространения антропоморфных изображений – Средняя Вятка.
Тканые фартуки – место расположения немногочисленных антропоморфных сюжетов в этом
регионе. Как правило, они сосредоточены в нижней части передников. Женские фигуры до-
статочно стилизованы и напоминают цветочные композиции. В них определяется голова, ту-
ловище, руки, юбка с полым пространством по центру, в котором малая фигурка (беременная
женщина?). Сходные изображения затканы и на полотенцах, вышиты гладью на одном фар-
туке из белой покупной хлопчатобумажной материи. На одном виде женской фигуры просма-
тривается рогатый головной убор.
В этом регионе еще в летописном прошлом русские контактировали с удмуртами в
районе г. Вятка и с мари в районе Кошкарова (Котельнича). (ТВУАК, 1905; III-2; 31,33). Учиты-
вая, что большинство средне-вятских сюжетов тяготеют к вятско-костромскому пограничью,
можно предположить контакты средне-вятского русского населения с населением, «имев-
шим кички», и с «кожла-мари», жившими в Костромском крае.
Третий район сохранения антропоморфных изображений на Вятке – юго-запад Вят-
ской губернии, в комплексах вещей луговых мари – на уже рассматриваемом ранее халате
жреца и головном свадебном покрывале. Аналогичных сюжетов марийской вышивки в цент-
ре этнической территории марийского народа не найдено.
Здесь же были распространены и «сороки» как законсервировавшиеся заимствования
у русских из Поморья. Но головные уборы такого типа были характерны и для южного рус-
ского населения. В этой связи уместным будет замечание Д.К . Зеленина о возможном сущест-
вовании в южных вятских окраинах южнорусского населения, имевшего некогда понёвный
костюмный комплекс (Зеленин, 1994; 188). Почему «сороки» законсервировались именно
здесь? Возможно, потому, что в этом регионе могла некогда прослеживаться триада: марий-
цы-русские с Севера, русские с юга (часть переселившегося населения, имеющего подобие ор-
ловской сороки).
154
Глава III. Проблемы этнокультурного взаимодействияпо материалам традиционных КК
Еще один сюжет с «плящущими человечками» отмечен в Афанасьево, на бранных кон-
цах полотенца, где триаду могли составлять коми-русские – коми-староверы или русские –
зюздинские коми-пермяки и коми-пермяки, жившие по ту сторону границы, в Пермской гу-
бернии. Рассматриваемые регионы обнаружения антропоморфных сюжетов в одежде частич-
но совпадают с районами распространения в Вятском крае легенд о чуди.
Таким образом, более раннее смешение, контактирование могло приводить к консер-
вированию некоторых явлений в одежде, в то время как более поздние контакты, смешения
обычно приводят к нивелировке, утрате этнических особенностей в костюме. В результате
сохраняющаяся архаика может быть представлена следствием не только замедленного эко-
номического развития, неэнергичного миссионерства, но и как результат так называемого
этнического миксинга, происходившего в регионе в период средневековья и далее в процес-
сах культурного гетерезиса, которые консервировали некоторые «получившие иммунитет»
явления культуры (илл. 482).
Илл. 482. Карта районов контактирования КК
155
Вообще, Вятский край не единственный пример территории контактирования славян-
ской культуры с другими. Достаточно долго сохраняющееся локальное многообразие свойст-
венно, к примеру, и болгарской одежде. Болгарская культурная традиция взаимодействовала
на протяжении нескольких столетий с тюркской и другими культурами; на нее влияли эконо-
мический, религиозный факторы (Традиционни български костюми, 1994; 14).
Но процессы дифференциации всегда соотносятся с процессами интеграции. Поэтому
в Вятском крае пункты сохранения архаических явлений в одежде выглядели как островки на
карте КК вятского многонационального региона. Наряду с явлениями консервации некото-
рых явлений наблюдалась и нивелировка локальных особенностей в одежде. Выделяется не-
сколько уровней взаимодействия различных этнических групп с точки зрения сливания КК.
3.3. Уровни взаимовлияния
Первый уровень определялся взаимовлиянием между локальными группами одного
этноса. Так, например, в северной части Орловского уезда у проживающих там групп коми-
пермяцкого населения еще в 1920-30 -х гг. происходили так называемые процессы «зыряниза-
ции» населения. (Плесский, 1926; 111). Головной убор «сорока» там сохранился. Оставшаяся
на территории Халтуринского уезда другая часть коми-пермяков обрусела и утратила этни-
ческие особенности костюма.
Другой пример преобразований на уровне одного этноса – «метаморфозы» костюмов
вятских групп луговых мари, проживающих в Пижанском и Лебяжском районах Кировской
области. В конце XIX – начале ХХ в. их одежда имела четко выраженный локальный характер,
а основу современного костюма составляет платье «йошкар-ола тувыр».
У бесермян, живущих в Слободском районе вместе с удмуртами, уже в начале ХХ в. зна-
чительных отличий в одежде не наблюдалось, костюм их был идентичен собственно удмурт-
скому.
На данном уровне взаимодействия прослеживаются по линии больших или меньших
заимствований одних элементов с вытеснением некоторых других. Локальные отличия более
мелких этнических образований стираются и заменяются на соответствующие элементы бо-
лее крупной, генетически близкой этнической группы.
Взаимовлияния другого типа – на уровне двух этносов. В их число, кроме рассматри-
вавшихся ранее, входит существование сходных по орнаментике и производству удмуртских
и татарских полотенец в Слободском уезде, распространение русских типов одежды (сара-
фан) у коми, некоторые русские заимствования в одежде марийцев.
Вятские этнографические материалы дают целую серию локальных названий русских
женских головных уборов. «Названия более разнообразны, чем сами виды». (Маслова, Ста-
нюкович, 1960; 113). Среди них – «самшура», «калпак», «шлык» и т.д. И если первое из них
может быть заимствованным из финно-угорских языков и перейти в русский язык в качестве
диалектного в районах дисперсного проживания, например в вологодский говор. (Даль, 1935)
то другими терминами – «калпак» («калфак»), «шлык» («башлык») – головные уборы называ-
ются и у марийского и у татарского населения в многонациональных районах.
Интеграционные процессы можно рассматривать через обоюдную направленность;
возможно, что в прошлом кроме неславянского названия головные уборы включали в себя
и некоторые местные черты. Поэтому и девичий белый колпак у русских в Слободском уе-
зде мог быть расценен как влияние «вятского или татарского». (Маслова, Станюкович, 1960;
113), а не только как архаика «культурных этнических триад», рудимент вологодского деви-
чьего головного убора.
Некоторые заимствования коснулись и обуви. В Малмыжском, Уржумском, Нолинском
уездах русское население использовало марийские лапти во время сезонных полевых работ.
Это объясняется тем, что марийские лапти не делились на правый и левый и при изнашива-
нии одного другой можно использовать.
Взаимовлияния данного уровня характеризуются сложным заимствованием форм,
явлений, имеющих «прикладные» эффекты в производстве и использовании элементов ко-
стюма. Вспомним «демисезонный шобур». Лучше адаптированные к природным условиям
156
Глава III. Проблемы этнокультурного взаимодействияпо материалам традиционных КК
формы одежды коренного населения могли использоваться и переселяющимися в край рус-
скими, хотя постепенно от этих видов одежды остались одни только названия, причем как ди-
алектные. К этому же уровню относятся заимствования лаптей немцами у «местного народа»
и изготовление сапог, ботинок эстонцами по типу берестяных «босяков» в архангелогород-
ско-вятском пограничье.
Третий, полиэтнический, уровень взаимовлияний в традиционной одежде на Вятке
связан с распространением однотипных элементов костюма у разных или даже у всех этни-
ческих групп.
Больше всего это относится к вещам фабричного производства: павлово-посадским
платкам, шалям и т.п ., которые стали рассматриваться как важная часть русского, коми, уд-
муртского костюмов; это же касается и ситцевых красных платков с пестро-желтой набойкой
у русских, коми, мари. Процессы «выветривания» традиций, которые происходили внутри ка-
ждой культуры, наблюдались и вне ее. Это вело к убыстрению стирания этнических граней.
Выше было отмечено, что потеряли свою этническую специфику пестротканые пояса.
Важной деталью мужского костюма у многих этнических групп становятся картузы, жилеты,
косоворотки, сапоги. Все больше позиций в разной этнической среде завоевывает городской
костюм.
Не только бурные экономические, но и политические перемены вносят корректиров-
ку в процессы утраты традиционных явлений в одежде. На примере переселений начала и
особенно середины ХХ в. можно видеть, что при вынужденных миграциях из традиционной
культурной среды происходит быстрое исчезновение традиционной одежды. Степень тако-
го исчезновения зависит от условий адаптирования переселяющейся этнической группы.
Вследствие этого у южных эстонцев, переселившихся в северное вятское пограничье в начале
ХХ в., при воспроизведении ими «родной» культуры было и производство традиционной оде-
жды. Полтавским, житомирским немцам, привезенным на северо-восток Кировской области,
традиционный уклад жизни воспроизводить было затруднительно, поэтому традиционную
одежду они не изготовляли, сохраняли лишь традиционное отношение к ней.
Некоторый возврат к использованию холстов, холщовой и другой оставшейся от пред-
шествующих поколений одежды у всех народов можно было наблюдать во время войны 1941-
1945 гг. в силу сложного материального положения населения.
Во второй половине ХХ в. элементы традиционного костюма продолжали еще сохра-
няться, так как жили еще представители тех поколений, которые являлись носителями тра-
диционной культуры. Но в целом народная одежда не использовалась.
Итак, при более пристальном рассмотрении КК в пограничной этнической террито-
рии видно, что они отнюдь не статичны, в них происходит постоянное взаимодействие куль-
турных традиций и инноваций, причем эти процессы усложняются различными этнически-
ми, религиозными, экономическими, географическими и политическими причинами. Весь
спектр названий причин в одних случаях убыстряет, в других – тормозит «выветривание»
традиционных локальных черт в КК.
Выделяются направления, по которым происходит закрепление инноваций в КК. Это
изменения в сырье, фасонах одежды и видах ее использования.
Прослеживаются некоторые особенности контактирования между локальными обра-
зованиями, влияющие на степень сохранности архаичных элементов в КК. В частности, сплош-
ное этнографическое обследование показывает, что при взаимодействии двух этнических
групп в их КК при прочих равных условиях быстрее стирается локальная специфика, нежели
в тех маргинальных территориях, где контактирует более двух этнических образований.
Явления дифференциации уравновешиваются явлениями интеграции. Прослеживает-
ся несколько уровней взаимовлияний в вятском многонациональном регионе. Первый – меж-
ду локальными образованиями одного этноса, второй – между локальными группами разных
этносов и третий – полиэтнический, который соотносится с товарной стадией внедрения ин-
новаций.
В конечном счете, исторические преобразования, начавшееся после 1861 г. «раскре-
стьянивание деревни» и продолжившие его преобразования на селе в ХХ в. повлияли на утра-
ту традиционного костюма у различных этнических групп населения Вятского края.
157
В наиболее приверженных традиции локальных группах старинная одежда оставля-
лась «на умирание», разной степени стилизации и смещения элементы национального деко-
ра использовались модельерами, как исторически более точную, так и упрощенную нацио-
нальную одежду использовали фольклорные ансамбли. Но в конце ХХ в., во время так назы-
ваемого «этнического Ренессанса», все эти процессы оживились. Что это? Очередной бенефис
народного костюма или его апофеоз? Может быть – некая культурная инверсия в поступа-
тельном движении этнокультур вперед, или в развитии их по спирали?
«Жемчуг ищи в море, а мудрость – в народе». Можно ли средствами этнографии, науки
о народной мудрости, дать ответ на этот вопрос?
158
Заключение
Заключение
Многогранна информация, которую можно получить из такого этнографического
источника, как народный костюм. Особым колоритом и широкой вариативностью отличают-
ся традиционные костюмные комплексы в так называемом этническом пограничье, типич-
ным примером которого является и Вятский край.
При комплексной и максимально полной обработке соответствующими методами со-
бранных данных (детальное изучение музейных фондов, сплошные этнографические обсле-
дования, привлечение архивных и других материалов) и, исходя из поставленных целей и
задач, обозначились следующие результаты выполненной работы.
Первый этап исследования включал анализ истории Вятского региона в этнографиче-
ском аспекте, в частности – вопросов формирования пограничной этнокультурной террито-
рии.
Природно-климатические особенности региона предопределяли хозяйственную спе-
цифику и контакты населения. Ранее введенный в научный оборот отечественными учеными
богатый археологический материал позволяет реконструировать некоторые процессы изме-
нений формы, сырья, осмысления, которые происходили в украшениях, носимых с одеждой
автохтонным населением региона. С одной стороны, в этих украшениях наблюдалась стили-
зация, а с другой – усложнение композиций.
Определена модель контактирования финно-угорской культуры со славянской, начи-
ная с эпохи Средневековья. Специфика этнических границ состояла в том, что они были до-
статочно размыты, существовали в виде своеобразной «границы-мембраны». В складывании
данной модели взаимодействий отмечено течение процессов «вживления» со стороны рус-
ской культуры и процессов «привыкания» со стороны автохтонных культур. На этом этапе
контактирования значительная доля военной деятельности у переселенцев наряду с заня-
тиями земледелием, скотоводством, охотой и т.д. была закономерна в силу близости границ
государства. Неопределенная конфессиональная принадлежность может быть объяснена мо-
бильным положением переселяющихся групп. Этническое смешивание приводило к увеличе-
нию численности, количественных характеристик, которые должны были стабилизировать
и качественные.
В формировавшейся этнической карте региона отмечено существование и другого
иноэтнического анклава – культуры каринских татар.
Вятские территории с русским населением культурно тяготели к поморским и пони-
зовым центрам, происходило постепенное смешивание элементов русской культуры данных
регионов в районе Вятки. Варианты русской культуры взаимодействовали не только по гео-
графическому признаку (Поморье, Поволжье), но и по сословному (стрельцы, крестьяне), и
по конфессиональному (привержены официального православия и старообрядцы различных
толков).
С отступлением границ государства от Вятки начался новый этап в этнической исто-
рии края. Направленность освоения «вширь» сменялась направлением «вглубь». Это дела-
лось и при помощи религии. Христианизация, усиление влияния Трифонова монастыря, мис-
сионерская деятельность – все это привело к тому, что к XIX в. различные группы вятского
населения стали отличаться не только по национальному признаку, но и по религиозному.
Кроме приверженцев официального православия здесь жили староверы разных согласий, со-
хранившие свою религию удмурты и марийцы и старо-крещены, ново-крещены, татары-му-
сульмане и татары-крещены.
В пореформенное и послереформенное время на этнические процессы в Вятском крае
повлияла капитализация сельского хозяйства, бурное развитие промыслов, в том числе и от-
хожих, миграции внутри губернии и переселения на Урал, в Сибирь. Это приводило к утрате
локальной специфики. Но различная степень «раскрестьянивания» вятской деревни обуслов-
159
ливалась степенью удаленности от торговых путей, железной дороги, развития промышлен-
ности и прочих условий. Таким образом, некогда яркая локальная специфика, в том числе и в
одежде, стала выражаться с различной долей сохранения традиционного и инновационного
в ней.
На фоне историко-культурных преобразований, происходивших до ХIХ в., на основе
имеющихся фрагментарных описаний в письменных источниках дана краткая характеристи-
ка одежды населения региона периода средневековья.
Важно подчеркнуть, что вышерассмотренная специфика исторического развития ре-
гиона определила существование в нем целого созвездия локальных КК. Это подтверждается
результатами сплошного этнографического обследования территории Кировской области.
Неоднородный этноконфессиональный состав населения края подтвердил нецелесоо-
бразность использования уезда как исходного звена в классификационных построениях. Поэ-
тому русская одежда в регионе впервые достаточно полно описана и разделена на следующие
КК: Лузско-Подосиновский, Средневятский, Нагорско-Слободской, Белохолуницко-Омутнин-
ско-Верхнекамский, Санчурский, Яранско-Кукарский, Уржумско-Малмыжский, Нолинско-
Кильмезско-Унинский.
В удмуртской одежде на территории Кировской области четко выделяются следую-
щие КК: Слободской, Косинский, Китякский при сохранении некоторых промежуточных ва-
риантов.
КК луговых мари южного вятского пограничья дополняются самыми северными, ко-
тельническими материалами, далее выделяется Тужинский, Кикнурско-Санчурский, Запад-
но-Яранский, Восточно-Яранско-Пижанско-Советско-Лебяжский КК, Уржумский, Малмыж-
ско-Вятскополянский, Кильмезский КК.
В традиционной одежде коми выделяется Орловский и Афанасьевский КК.
Сравнительно однородна традиционная одежда татар, много общего в костюмах Ка-
ринского и Малмыжского комплексов.
Фрагментарно отмечаются особенности традиционного костюма у переселенцев –
эстонцев, белорусов, немцев, представителей некоторых других этнических образований.
Из этого видно, что в одних случаях территории уездов тяготеют к разным истори-
ко-культурным традициям, в других – могут быть объединены. При сплошном обследовании
выделяются не только «чистые», характерные для определенной территории КК, но и проме-
жуточные, стилизованные. В определенных случаях наблюдаемые элементы нельзя считать
исконными, они могли принадлежать мигрировавшему населению.
Различные сочетания признаков составляют своеобразие КК, иногда кроме основного
типа выделяются и подтипы КК, как , например, КК «чи мари» в составе «шымакшан мари».
Широкий спектр локальных вариантов КК в Вятском регионе обусловлен, по сути, пер-
манентным движением народонаселения, религиозной спецификой, агрикультурной моде-
лью развития хозяйства, законсервировавшей локальное культурное многообразие.
Разный характер и нестабильность локальных образований препятствовали их слия-
нию. Наряду с достаточно долго сохранявшимся дробным самосознанием, говорами, тради-
ционная одежда также выступала своеобразным маркером мелких этнических групп.
При рассмотрении вопросов контактирования обозначенных костюмных комплексов
прослеживается механизм взаимодействия КК в условиях этнического пограничья, выявле-
ны некоторые закономерности течения процессов в этом механизме.
При более пристальном рассмотрении КК в этническом пограничье можно наблюдать
их динамику. Взаимодействие традиционных и инновационных процессов в них усложнялось
экономическими, религиозными, политическими и другими причинами. Широкий диапазон
этих причин способствовал либо консервации, либо исчезновению традиционных локальных
черт в КК.
Направления закрепления инноваций в КК выделялись следующие: сначала шло из-
менение традиционных тканей: замена домашних холстов на фабричную «мануфактуру», по-
том – предпочтение «городских мод», фасонов и далее – изменялись традиции использования.
Особенности контактирования локальных образований определяли разные степени
сохранения наиболее старых элементов в КК. Имеющиеся в распоряжении источники пока-
160
Заключение
зывают, что в КК двух контактировавших этнических групп (при прочих равных условиях) ло-
кальная специфика стиралась достаточно быстро. В пограничных территориях, где в контакт
вступали более двух этнических образований, например – три или даже четыре, особенности
в КК существовали дольше.
На материалах КК Вятского региона прослежено также и существование нескольких
уровней взаимовлияний. Первый – между локальными образованиями одного этноса, вто-
рой – между локальными группами разных этносов и третий – полиэтнический, на котором
распространяются и квази-этнические вещи.
Отмечается, что в итоге исторических преобразований после 1861 г., разрушения тра-
диционного уклада жизни в деревне, преобразования на селе в ХХ в. привели к практически
полному исчезновению народного костюма у разных этнических групп населения Вятского
края. Традиционная одежда использовалась лишь в наиболее трудные экономические пери-
оды – в военное время (середина ХХ в.), в некоторых религиозных обрядах во второй поло-
вине ХХ столетия, в качестве источника для художественного моделирования современной
одежды.
Таким образом, к концу ХХ в. произошло объективное сужение сферы и использования
предметов традиционной одежды. В этом смысле Вятский край в современный период утра-
чивал свое былое «одежное» многообразие.
Этнокультурная повседневность XX в. смещала акценты в предметной области этноло-
гической науки. Ее большее внимание притягивалось к духовным областям жизни. Это под-
тверждалось и на материалах традиционного костюма.
Остаточное использование его элементов связано с консервативными установками.
Некоторые группы населения (старообрядцы, «чи мари») хранили, хранят, воспроизводят
традиционную одежду или подобную ей для похорон. Здесь выявляется «религиозная» сфера
существования народного костюма в период современности.
В XX в. периодически в моде возникали «фольк-стили», некоторые якобы этнические
элементы, сюжеты использовались в домашней и детской одежде. Это относится к эстетиче-
ской сфере существования народного костюма.
В музее современный человек реализует потребность узнавать, подтверждать свои
знания о родословной, о жизни своих предков вообще, и о костюме – в частности. Новые гене-
рации этнографической информацией удовлетворяли определенный духовный голод, этно-
графия влияла на формирование их мировоззрения, в котором знания о народном костюме,
как и другие сведения историко-этнографического характера, являлись своеобразным сим-
волом, знаком, закреплявшим этническую идентичность. В этом проявляется «психологиче-
ская» сфера существования традиционного костюма.
Если еще в прошлом веке традиционный костюм был «более вещественным», осязае-
мым, то в конце ХХ столетия он превратился в нечто духовное, в некий образ, символ в созна-
нии. Следовательно, он не исчез, а стал существовать в другой «ипостаси».
Таким образом, «новое прочтение» традиционных костюмов может сформироваться
путем исследования их в полиэтническом пространстве, если территорию их бытования не
рассматривать как этнически однородную.
Впервые Вятский край рассматривается как единое место проживания разных наро-
дов, а не отдельно русских, удмуртов, коми, марийцев, татар, других этнических групп. На ос-
нове проведенных исследований возможно более полное, целостное восприятие традицион-
ной одежды населения края как сложного, многопланового явления.
Полученные данные открывают перспективу исследования костюма как источника не
только по вопросам материальной культуры, но и как совокупности информации об этниче-
ской идентичности, этнопедагогике и т.д . Результаты работы позволяют шире использовать
полученные данные в учебном процессе по региональной истории в работе различных учре-
ждений культуры, в лекционной работе среди населения, воспитывать новые поколения не
только как носителей народной культуры, но и как ее исследователей.
161
Summery
Traditional costume complexes of the Vyatka region:
problems of formation, mutual influence and the contemporary situation
Folk costumes are generally considered to be one of the most stable elements of material cul-
ture. In them are clearly reflected, over several historical periods, a variety of events in the history of
the ethnic group, definite characteristics of an economic or cultural type, several kinds of traditional
manufacturing, tools and so on. Moreover, traditional clothing plays a definite role in various forms
of rituals, and connected with it are changes in ethnic identity, the socialisation of children and other
elements of non-material culture.
At present the most relevant topic is not the investigation of traditional clothes within rela-
tively homogenous surroundings but rather at so-called “ethnic boundaries”, in so far as the existing
investigations of various kinds relating to the mapping of traditional costume have left some areas
which remain still incompletely studied. It is in those very “border” regions that information is in-
complete and is not fully correct. Some taxonomic theories about them are incorrect too.
In this connection materials of the Vyatka region – which may be considered as a so-called “eth-
nic boundary” – are very relevant to investigations of these problems. In this area over several centuries
there has been contact between the traditional cultures of Slavic, Finno-Ugric and Turkic peoples.
Elucidation of the level of variability in costume complexes (CC), characteristics of the most
typical and intermediate variants of traditional costumes and a description of trends in various pro-
cesses (both within each CC and in interaction with others) are highly relevant too.
An examination of these issues and investigation of materials, not only as applied to the turn
of the 19th to 20th centuries but also, as far as is possible, to the whole of the 20th century, allows us to
trace a number of regularities in the historical changes of CCs practically right up to the present day.
At the end of the 20th century, with inter-ethnic relations having come to the fore at a more
complex level of civilisation, investigations of issues of cultural-historical inter-influence acquire a
particular relevance for an understanding of modern processes.
In this work are utilised and introduced into scientific circulation for the first time materials
from museums of the Kirov region, observations by the author in the course of research expeditions
and also data from the State Archives of the Kirov region (located in Kirov), the Russian Ethnography
Museum and the Archives of the Russian Geographical society (in St. Petersburg).
Chapter I “Origins of ethno-cultural contact in the Vyatka region” is devoted to some questions
of the Vyatka region’s history in its ethnological aspect, in particular processes of the formation of
“border” ethno-cultural territories.
Some special features of the nature and climate of the region are mentioned: these define
particular forms of the economy and contacts of the inhabitants. According to the rich archaeological
material which has been previously introduced into scientific circulation by scholars of the region,
several processes characterised changes in the shapes and raw materials which had been occurring
in ornaments: stylization on the one hand and elaboration on the other. A process of so-called “delay
of raw materials” is also noted.
Ethnic margins are characterised as being sufficiently permeable to act as particular types of
“membranes” through which certain types of cultural elements (such as those with relatively closer
origins) were allowed to penetrate while others were held back. In the elaboration of a model of con-
tacts are mentioned processes of “penetration”, of adaptation and of a distinctive “invasion” of Rus-
sian culture into the other cultural massifs (and, conversely, the adaptation of Finno-Ugric cultures
to new foreign components). In addition, another ethnic enclave within the Vyatka region was the
culture of the Karin Tatars. It is emphasised that the Vyatka region was not far from the Pomorie and
Ponizovie centers of Russian culture. From the 16th century these cultural elements begun to mix in
the Vyatka region. As a result, some local forms of Russian culture appeared, distinguished not only
162
Summery
by geographical signs (Pomorie or Ponizovie), but also according to the feudal estate system (strelets,
peasants, etc.) and by confessions (the lay population, or Old Believers of various doctrines).
When the retreat of cultural margins away from Vyatka, a new stage commenced in the re-
gion’s ethno-cultural history. Assimilation “in breadth” was transformed into assimilation “in depth”:
that is to say, “extensive” methods were changed into “intensive” ones. This took place with the as-
sistance of religion.
As a result of a policy of Christianisation, by the 19th century various groups of Vyatka inhabit-
ants began to be distinguished not only by indices of nationality but also by denominations. Besides
Orthodox Christians, there were Old Believers of various creeds, those Udmurts and Mari who had
preserved their traditional religions, Muslim Tatars and Christianised Tatars.
Both prior to and after the Peasant Reform of 1861 there was some influence on ethnic pro-
cesses in the Vyatka region from the Capitalisation of agriculture, the growth of trade, migrations
within the region and the exile of people to the Urals and Siberia. This led in general to the loss of
some characteristics of the local pattern of traditional culture and of clothing in particular. However,
a different level of “de-peasantisation” of Vyatka villages was fostered by differentials in the develop-
ment of industry and the degree of remoteness from trade routes and railways etc. In this way, local
uniqueness, so striking in former times, was expressed by the different proportions of traditional and
innovative components.
At the end of the first chapter, there is brief characterisation of clothes of the Vyatka region’s
inhabitants, from the Middle Ages up to the 19th century, on the basis of fragmentary descriptions.
In chapter II, “Main local costume complexes (CC) of the Vyatka region and their ethno-his-
torical parameters” it is first of all emphasised that specific features in the historical development
of the region define the existence within it of very different local CCs. This is confirmed by results of
ethnographic investigations in the Kirov region.
A lack of homogenity in the ethnic and confessional composition of the inhabitants confirms
the unsuitability of using the territory of the region for taxonymic purposes; therefore Russian tradi-
tional costume in the region is described sufficiently fully and is categorised according to the follow-
ing CCs (the characteristics of which are determined by female clothes):
The Luza-Podosinovets CC is characterised by a fairly prolonged preservation of a clothing
complex with an original style of shirts, sarafans (i.e . traditional-style dresses), “krasnoborskie”
belts, and characteristic details (such as sleeves), as well as a preference for a certain combination
of colours and sizes of chequers on linens, with very clear analogies with ethnographic materials of
Vologda and Arkhangelsk.
The Middle Vyatka CC was distinguished by simpler fashions in sarafans, in comparison with
the aforementioned types, having modestly ornamented shirts, particular variations of motley textile,
head-gear of the “morshen” type and “chekhlushka”. Besides household linens, cotton fabrics were very
significant. Local originalities, so striking at former times, apparently disappeared at the turn of the 19th
to 20th centuries owing to the development of industry and construction of a railway at this region.
The Nagorsk-Slobodskoy CC includes within itself articles of clothing which have their own,
local names displaying several parallels with north-western samples. There are both similarities and
differences in the head-gear as compared with those of the Middle Vyatka CC. This can be said about
variants in linens too.
The Belaya Kholunitsa-Omutninsk-Verhnekamsk CC is distinguished by several archaic fea-
tures in articles of clothing (on account of their remoteness from the centre) and the presence of in-
novative details in costume, explicable by the development here of the mining industry.
In the Sanchursk CC are manifested some southern traits, connected with Zavolzhiye and
Nizhniy Novgorod, as well as traditions belonging to the Old Believers.
Present in the Yaransk-Kukarka CC are quite a lot of new elements, including particular head-
coverings (called “kokoshniks”) and quite a lot of new elements from manufactured cloths, resembling
fabrics from Nizhniy Novgorod. There are also some costume features belonging to “Pochinovets”,
who were migrants from northern areas.
In the Urzhum CC some southern characteristics are displayed too. A local style of costume
complex is supplemented by Old Believer traditions in clothing and also those of the Pochinovet
northerners. These were mixed together, and with style in a factory settlements.
163
The Malmyzh-Vyatskie Polany CC displays similarities with the Povolzhie cultural tradition: it
is characterised by the straight cut of the women’s shirts, particular types of linens and a predomi-
nance of dark-red and crimson shades in the use of cotton fabrics. The head-dress is similar to that of
Povolzhie too. In this district there are singularities in Old Believer costumes too.
Among the local “worldly” (i.e . not Old Believer) inhabitants of the Nolinsk-Kilmez-Uny CC a
dispersal of cultural idiosyncracies took place in connection with the development of seasonal trades
and for other reasons. Among the Old Believer population this led to a great preservation of more
traditional traits in clothing which had been found in a number of different groups. Differences are
noted not on a geographical plane but according to different groups’ interpretation of doctrine. The
more conservative groups preserved more archaic features.
In Udmurt clothing on the territory of the Kirov region can be distinguished three main CCs –
namely, those of Slobodskoy, Kosinski and Kityakskiy – with some intermediate variants. Distinctive
to the Slobodskoy and Kosinskiy CCs are the long preservation of white linen clothing, original forms
of headcovering, embroidery and decorations. Overall, in the Kosinsky CC are retained much older
characteristics than those of the Slobodskoy CC. Observed similarities and differences between these
CC allows one to conclude that they are not only different kinds of costume of the Northern Udmurts
but also stages in the very development of that costume.
The contemporary Kirov-Chepetsк territories, parts of Uny district and some others can be
reckoned as so-called “border zones”, in which can be observed elements of different CCs on account
of the broadening of boundaries of local groups in the course of their being turned into a more “dis-
persed” population. It is in these districts that especially significant items can be found as “rudi-
ments” of CCs that had previously been in existence at some time, but a reconstruction of the com-
plete former CC is very difficult.
Of Southern Udmurt costume on the territory of the Kirov region the fullest representative is
the Kityakskiy CC, which had included certain archaic details and items with southern, Turkic bor-
rowings. Some stylised variants appear in the Southern Udmurt materials of the Vyatka region.
Costume complexes of Mari clothing in the Vyatka region have correlations with the preva-
lence of different dialects of the Mari language and are defined by particular forms of head-dress and
some other details.
The most northerly Mari CC in the Vyatka region is that of Kotelnich. It is characterised by a
specific embroidery technique, with the arrangement of ornament on shirts similar to that of samples
from Yoshkar-Ola. Some other details are characteristic, such as an asymmetrical cut on the chest and
the preservation of wide belts of beads under which are hung animal fangs as amulets.
In the Tuzha CC are included shirts with originality in the manner of utilising the embroidery,
“soroka” headcoverings of determined sizes and characteristic decorations – “shusher” with a round
shape of decoration and “arshash” with oblong decorations – as well as original variants in the forms
of robes and of shirt chests.
In the Kiknur-Sanchursk CC are manifested both similarities with the above-mentioned CCs
(for example, in the ornamentation of “pipi” headcoverings) and also striking analogies with Moun-
tain Mari costumes.
The West-Yaransk CC is distinguished by the preservation of some originalities in the em-
broideries, their location on the clothes, the form of “soroka” head wear, and the type of breastpiece
decorations, with one rounded corner and another at a right-angle.
From the east of the former Yaransk district to the western districts of the former Urzhum
district, in the southern Vyatka border regions can be found elements of a so-called East Yaransk-
Pizhanka-Sovietsk-Lebiazhye CC. Its distinctiveness is defined by the square shape of the breastpiece
ornamentation (made from coins), belts with elongated tassels and thin chains and the distribution
of an embroidery technique with a little cross. The main particularity of this CC is a right-angled
headcovering called the “shinaksh”, only the top and bottom of which are covered with embroidery.
The way of wearing this cap is with the “peak” vertical at the back of the head.
More archaic elements are represented in the Urzhum CC than in others. The “shinaksh” head-
covering – named “turik” by the locals – has a comparatively wide right-angled surface, almost com-
pletely covered with embroidery. The “turik” has to be worn with the peak horisontally above the
forehead.
164
Summery
Another form of “turik” is found in the Malmyzh-Vyatskye Polany CC: it is narrower, broaden-
ing downwards. The embroidery is similar to that of the Urzhum CC, but with different coloration.
This “turik” must be worn horisontally, with the peak slanting upwards above the forehead and a soft
cushion lining at the top of the head which makes the central part of the head-dress higher. In the
clothing there are some differences as compared with the Urzhum CC.
The Kilmez CC is stands out on account of the retention of some special items, their manner
of usage and local nomenclature.
Traditional Komi clothes are divided into the Afanasievo CC and the Orlov CC. In the latter are
preserved the “soroka” type of headcovering, stylised “kosoklinny” sarafans and shirts with oblique
poliks (specific details near the collar) which within the Vyatka region only occur here. Originality
in the belts, knitted stockings and mittens is determined not only by their dimensions and modes of
usage but also by their very gaudy (yellow-orange-violet) colours. In the Afanasievo Komi CC, apart
from traditional “samshura” there were have shirts in a straight polik fashion and more often straight
variegated sarafans. Belts, knitted socks and mittens are more preferably left in traditional red-green
combinations.
The comparatively homogenous national costumes of Tatars have a lot in common with the
Karino CC and Malmyzh CC: cotton fabrics, “cold” colours, deep neckbands, long sleeves, jewelry with
coins and semi-precious stones.
There is fragmentary mention of the particularities of traditional costumes of immigrants –
Estonians, Belorussians and Germans.
It is apparent from this section that in certain situations territories of districts gravitate to-
wards different historical and cultural traditions, but in other cases they can become consolidated.
Under thorough investigation are differentiated not only “pure” CCs, which are characteristic
for certain locations, but also intermediate, stylized variants (as, for example, Udmurt clothes in the
contemporary Uny district of Kirov region).
In certain cases are observed elements of costume which it is impossible to count as indig-
enous but may belong to an immigrant population – for example, that of the “Pochinovets”.
Different combinations of signs compose the originality of CCs. Sometimes, apart from the
main type we can found some sub-types of a CC – for example, “Chi Mari” CC as a variant of “Shymak-
shan Mari” CC.
A wide spectrum of local variants of CC in the Vyatka province are conditioned by permanent
migrations of different groups of inhabitants in this region. Causes of wide local differences in CCs
include the reclamation of new lands by Russians, religious upheavals, transmigrations of “Pochi-
novets”, some extension of the territories of local groups (when they became “dispersed”), and re-
settlement or deporations because of the Stolypin reform at the beginning of the 20th century and as
a result of political repressions in the middle of the 20th century.
The instability and lack of homogenity of local groups make their fusion difficult. The agricul-
tural pattern of economic development preserved cultural variety, so differences in the characteristic
emblems of the CCs remained for quite a long time.
Not only local consciousness and dialects, but also clothes continued to remain as distinctive
markers of small ethnic formations in the Vyatka province. Dress was a kind of distinctive “passport”
of its owner, speaking not only about one’s nationality but also about one’s place of residence, family
status, age and so on. In a literal sense, “People meet you according to the cloth”.
Chapter III “Problems of ethno-cultural interaction according to materials of traditional CCs”
concludes that traditional clothes (as one of the main components of ethnic culture) were developing
not only because of inner reasons, but because of interactions with other similar phenomena. Pro-
cesses of inner development and external contacts are taking place in parallel, as if supplementing
each other.
The ethnic community of the Vyatka region accommodated itself to its entirely physical natu-
ral environment, forming a stable system of interaction with it (which includes all types of trades,
the building of houses and the manufacturing of clothes and fabrics). The natural character of the
economy conserved a pattern of production which had been stable for a long time. All elements of this
model became an “iceberg” of traditions: innovations imparted to it a supplementary coloration and
reflected particular historical events.
165
Basically, all raw materials – wool, flax and hemp – were natural. Methods of manufacture, and
also the reproducing of certain fashions in clothes, kinds of decorations or ornaments and so on were
passed from one generation to the next. This was all facilitated by the preservation in the region for a
long time of an agrarian pattern of economic development with an adequate level of self-sufficiency.
This is why Vyatka peasants right up until the end of the 19th century lived, as one might say, “in the
wooden age”, because all (or many) items for their trades were taken from the forest, from the sur-
rounding nature. This applied also to the manufacturing of clothes; therefore even at the end of the
19th century some archaic phenomena were manifested in the traditional clothes of different groups
of inhabitants of the Vyatka province.
Information about significant kinds of trades within every ethno-culture was reflected in the
most important symbols and articles.
Finno-Ugrian, Slav and Turkic CCs of the Vyatka region reflect information about material life of so-
ciety in the past. Ethnographic data about costumes reflect the flow of economic processes and phenomena.
However, “material information” has to be perceived together with processes in the spiritual
life of the society under examination. Despite the fact that spiritual life of the inhabitants of the Vy-
atka region was characterised as a double or even triple faith (Slavic or Finno-Ugric paganism and
Christianity), supplemented by Islam, it was just paganism – a literal “nature-philosophy” of various
languages) nationalities – that was impressed to a sufficient degree in traditional costumes. Corrobo-
ration of this comes from the solar, zoomorphic and anthropomorphic subjects of the embroidery in
various CCs, and their colouring and dimensions.
The weaving and manufacturing of clothes were in a certain sense a conservative kind of ac-
tivity. It was connected with women. In its goals of the reproduction of culture, society carefully kept
an eye on how women are occupied in sewing clothes and how they (and not only they) wear these
clothes and headcoverings. Thus woman’s costume was a distinctive symbol of traditional clothing.
Global cultural values were stable for a very long time, and only after the Reforms of 1861, in
the second half of the 19th century, values began to change. The ever-accellerating introduction of in-
novations moved according to the direction: raw materials – fashion – usage.
With the development of market relations, fabrics of factory manufacture began to penetrate
into the countryside more intensively. Cotton fabrics became more widespread everywhere in the
countryside and were reckoned to be smart. But without the influence of urban fashion manufac-
tured fabrics could not become common. Gradually there began to be changes even in those fashions
which had been adapted over the course of decades or centuries beforehand.
In the conditions of capitalisation of agriculture, the manufacture of linen and traditional
clothes began to acquire a commercial character and to be transformed into one of the multifarious
kinds of Vyatka trades. Very stable for a long time, headcoverings – those signs of ethnic distinctive-
ness – were in several cases made to order as a commodity, for sale in other territories. But these
trades were not long-lasting because of their low profit. A commodity, “market” stage in the develop-
ment of traditional clothing emerged as its “swan song”.
Overcoming by innovations the third “outpost of tradition in clothes” – namely, usage – was on
the one hand rather rapid but on the other hand did continue for some decades. Innovations became
quicker in everyday clothes but were slower in ritual wear.
A flow of new styles and changes in manufacturing processes were significant for different
ethnic groups of the Vyatka rural inhabitants, but these processes did not proceed identically in dif-
ferent ethnic milieux. The pace of stylization was influenced by religious factors. Interactions of tradi-
tional and innovative processes in CCs at an “ethnic margin” were further complicated by economical,
political and other factors.
The Vyatka region CCs are distinctive symbioses of traditional and innovational elements. Old
styles within them have not disappeared entirely but have been preserved with the addition of some
new details. Innovations provided a stimulus for local CCs, creating a new type and a new stage in
their development. The most conservative styles and elements of costumes were gradually lost.
There are some similarities between Finno-Ugric and Slav inhabitants of the Vyatka region in
terms of processes of historical transformation.
Peculiarities of contact between local formations determine different levels of the preserving
of the most archaic components in a CC. Sources at our disposal show that in the CC of two contact-
166
Summery
ing ethnic groups (other conditions being equal), local idiosyncracies fade away fairly rapidly. At the
border territories, where more than two ethnic formations – for example, three or even four – come
into contact with each other, peculiarities in a CC are preserved longer.
In the latter case, as a rule, idiosyncracies in the CC of all the contacting cultural traditions are
more clear-cut and survive longer. In such CCs there are more archaic elements, including anthro-
pomorphic ones. On the other hand, the presence of archaic elements in a CC can be taken as a fact
indicating that such contacts took place some time ago.
Striking and original items of clothing, or phenomena within them, are preserved also by rea-
son of their formerly being borrowed and now existing within an alien ethnic milieu.
At border territories where only two culture traditions contact with each other stylization
within the CC takes place more rapidly. Not only idiosyncrasies of traditional clothes, but also lo-
cal self-consciousness, peculiarities in its dialect and distinctive attributes of traditional festivals all
gradually disappear.
Within this model of contacts, the wider in CCs is the use of materials of industrial production
and fashions of an urban type, the quicker proceeds the mutation of a local group into the general
dispersion. The boundaries of each such group become broader and superimpose on each other, ele-
ments of CCs become mixed and diffuse into adjacent territories.
Characteristically, such regions of ethno-cultural interaction are basically not “typical” CCs but
intermediate forms or ‘averages’. Sometimes the elements preserved within them do not comprise a
full complex, so they are supplemented with items of industrial manufacture.
Dynamics of ethno-cultural processes in clothing depended both on general economic factors
and also on quite concrete alignments of ethnic components in the local pattern of culture and the
forms of contact of these components within that cultural pattern. It is worthy of note that earlier
mixing could lead to the conservation of some phenomena whereas a later coalescing was usually
conducive to levelling and the loss of ethnic singularities in traditional costume.
Side by side with the preservation of a certain proportion of archaic features in clothing, there
is observed also a stylization of complicated elements in the clothing.
Several levels of interaction between different ethnic groups can be differentiated from a view-
point of the blending of CCs. The first level is characterised by interinfluence between local groups
belonging to a single ethnos; the second is between local agglomerations of different ethnic groups;
the third is polyethnic and corresponds to a commodity stage in the development of industry, with
the spread and usage of quasi-ethnic items.
It can also be noted that historical reforms after 1861, the destruction of a traditional life style
in the countryside and processes which have taken place in the 20th century village have resulted in
the virtually complete disappearance of folk costumes among different groups of inhabitants of the
Vyatka region. Traditional clothes have been used only in the most economically difficult times – dur-
ing wartime (middle of the 20th century) – and also in some religious rites of the second half of the
20th century – they have been left as clothes “for a funeral” – and also as a source of artistic design for
modern clothes.
By the end of the 20th century, the sphere of usage of folk costumes became narrower. In this
sense the Vyatka region has lost its former diversity of clothing.
Regarding the contemporary state of affairs of traditional clothes, it can be emphasised in
conclusion that at the end of the 20th century folk costume is perceived more as an aesthetic symbol,
as an image reinforcing ethnic self-consciousness and as a topic from the ethnic group’s history. If in
the last century it was taken as something material, now it is apprehended as something spiritual;
consequently, it has not disappeared but exists in another role.
It is natural to use information about the traditional costume complexes of various groups in
the population of the Vyatka region in the process of teaching, for studies of local culture, in the sys-
tem of museum instruction, and so on.
Information about folk costumes, together with other knowledge, should be used for the best
and deepest understanding of the ethno-cultural heritage of the region’s nationalities, and should in-
fluence the formation of the worldview of the rising generation, bringing them up as not only carriers
of folk culture, but also as researchers of it.
167
Приложения
Список использованных источников
Опубликованные источники
Словари, определители, атласы, альбомы
Даль 1935 – Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. – М ., 1935. – т. IV. –
704 с.;
Крестьянская одежда (определитель) 1971 – Крестьянская одежда населения Евро-
пейской России (XIX – нач. ХХ вв.), (определитель). – М ., 1971. – 366 с.;
Историко-этнографический Атлас «Русские» 1966 – Историко-этнографический Атлас
«Русские». – М., 1966. – 359 с.;
История Вятского Трифонова монастыря 1912 – История Вятского Трифонова мона-
стыря. – Вятка, 1912. – 1 33 с.;
Искусство коми 1994 – Народное искусство коми. – Сыктывкар, 1994. – 18 8 с.;
Русский народный костюм 1984 – Русский народный костюм. Из собрания ГМЭ народов
СССР /Сост. Л.Н . Молотова, Н.Н. Соснина – Л ., 1984. – 2 22 с.;
Столетие Вятской губернии 1880 – Столетие Вятской губернии. – Вятка, 1880. – 500 с.
Периодическая печать
Вятские губернские ведомости (ВГВ)
Герцен 1838 – Герцен А.И . Вотяки и черемисы // ВГВ. 1838 . N1 -5;
Осокин 1857 – Осокин. Народный быт в северо-восточной России // ВГВ. 1857. N8,9;
Красноперов 1860 – Красноперов И. Крестьянские свадьбы в Слободском уезде // ВГВ.
1860. N22 -24;
Блинов 1861 – Блинов Н. Новое поверье // ВГВ. 1861. N29;
Шестаков. Быт черемис Уржумского уезда // ВГВ, 1867; N5
Блинов 1865 – Блинов Н. Инородцы северо-восточной части Глазовского уезда (допол-
нение к статьям о Карсовайском приходе) // ВГВ. 1865. N59-67;
Куроптев 1871 – Куроптев Н. Статистические сведения о выселениях из Вятской губер-
нии в 1870 г. // ВГВ. 1871. N35, 36;
Фармаковский 1879 – Фармаковский А. Сведения по вопросам первоначального физи-
ческого воспитания детей вотского племени Глазовского уезда // ВГВ. 1879. N9;
Жестоков, Попов 1880 – Жестоков М., Попов Н. Этнографические сведения о крестья-
нах Слободского уезда Маракулинской волости // ВГВ. 1880. N63.
Труды Вятской ученой архивной комиссии
ТВУАК 1905, III-2 – Летописец о стране Вятской // ТВУАК. – Вятка, 1905. – в ып .3. отд.2. –
с.23-53.
ТВУАК 1905, V-VI -3
–
Грамота царя Михаила Федоровича на Вятку воеводе
Т.В.Жемчужникову о бережении от Каринских татар и отяков покосов и угодий Чепецкой пу-
стыни чернца Гурия с братией, 1614, мая 3 // ТВУАК. – Вятка, 1905. вып .V-VI . отд.3 . – с.214 -215.
ТВУАК 1906, I-II -3 – Послание Митрополита Ионы Вятским воеводам и всем жителям с
убеждением их покориться великому князю, прекратить разбои и грабежи и возвратить по-
лон (писано около 1452 года) // ТВУАК. – Вятка, 1906. – в ып .I-II. отд.3. – с.31-33.
ТВУАК 1906, I-II-3 – Послание Митрополита Ионы Вятскому духовенству об утвержде-
нии мирян в христианских обязанностях и повинностях великому князю (около 1452 года) //
ТВУАК. – Вятка, 1906. – вып.I-II. отд.3. – с.33-34.
ТВУАК 1906, I-II -3 – Верещагин А. Рецензия на отзыв Зелеиина Д.К . о посланиях Митро-
полита Ионы // ТВУАК. – Вятка, 1905. – в ып .I -II . отд.3. – с.35-49.
168
Приложения
ТВУАК 1906, III-IV-3 – Город Хлынов в 1615 г. по Дозорной книге кн. Ф.А .Звенигородского
// ТВУАК. – Вятка, 1906. – в ы п .III -IV. – отд.3 . – с.1-34.
ТВУАК 1906, III-IV-3 – Уржумский посад и уезд в 1646 г. по переписной книге Я.М . Толо-
чанова и А.Фаворова // ТВУАК. – Вятка, 1906. – в ып .III -IV. отд.3. – с.34-37.
ТВУАК 1906, V-VI -3 – Яранский посад и уезд по Переписной книге М.Г.Юшкова 1646 года
// ТВУАК. – Вятка, 1906. – в ы п .V-VI . отд.3 . – с.12-19.
ТВУАК 1907, I-3
–
Указ из Казанской Духовной Консистории Уржумскому Духовному
Правлению о находящихся ко службе Божьей и торгующих в воскресные и праздничные дни,
1759, дек.3 // ТВУАК. – Вятка, 1907. – в ып .I. отд.3. – с.56-60.
ТВУАК 1907, IV-3
–
Поступная Е.А .Девятьярова на четверть той же деревни Девятья-
ровской в Успенский монастырь 7187 (1679) года марта 30 // ТВУАК. – Вятка, 1907. – в ып .IV.
отд.3. – с.4 -6.
ТВУАК 1907, IV-3 – Поступная в Успенский Трифонов монастырь Р., И. и З. Девятьяровых
на половину деревни Девятьяровской 7191 (1683) года июля 25 // ТВУАК. – Вятка, 1907. –
вып.IV. – отд.3. – с.8 -9.
ТВУАК 1910, I-3 – Список с памяти из Вятской приказной палаты Каринской и Верхоче-
пецкой волостей татарским, бесермянским и вотяцким старостам и целовальникам с мирски-
ми людьми о сборе конских пошлинных денег 1698 года октября 9. // ТВУАК. – Вятка, 1910. –
вып.I . – отд.3. – с.36-38.
ТВУАК 1913, I-II-1 – Спасская Л. Прошлое Вятки с ее заселения русскими до воцарения
М.Ф. Романова. Исторический очерк // ТВУАК. – Вятка, 1913. – в ып .I -II . отд.1 . – с.1-369.
ТВУАК 1913, III-IV-3 – Земское самоуправление на Русском Севере в XVII веке (по М.М. Бо-
гословскому) // ТВУАК. – Вятка, 1913. – в ып .III -IV. отд.3. – с.31-62.
ТВУАК 1916, I-II -3 – Худяков М. Исторический очерк города Малмыжа // ТВУАК. – Вятка,
1916. – вып.I-II. отд.3. – с.I-VI,1-52
Памятные книжки Вятской губернии (ПКВГ)
Магницкий 1883 – Магницкий В.К . Поверья и обряды (запуки) в Уржумском уезде Вят-
ской губернии // ПКВГ на 1884 год. – Вятка, 1983;
Смирнов 1891б – Смирнов И.Н . Об историко-этнографическом изучении Вятского края
// ПКВГ на 1892г. – Вятка, 1891;
Селивановский 1892 – Селивановский И.П . Село Истобенское (Вятской губ. Орловско-
го у.) // ПКВГ на 1893 г. – Вятка, 1892. – с.151-203;
Неопубликованные источники
Архивные
Архив Русского географического общества
Разряд X. Вятская губерния. Оп.1. Д. 13 Домрачев В., свящ. Брачные обряды в приходе с.
Талоключинского Нолинского у.1850-е гг.;
Разряд X. Вятская губерния. Оп.1 . Д.15, Рязанцов, свящ. Этнографические материалы из
Уржумского у. 1850-е гг.;
Разряд X. Вятская губерния. Оп.1. Д ..26.Трапицын Д., свящ. Сведения по этнографии
Яранского у. уездной слободы Кукарки.1849 г.;
Разряд X. Вятская губерния. Оп.1 . Д. 28 Спасский М. О жителях Тороповского прихода,
пограничном с вологодскими. 1850 г.
Центральный государственный архив Кировской области (ЦГАКО)
ф.237 – Фонд Вятской консистории
оп.74, д.2218, л.4;
оп.74, д.2259, л.л .17, 131, 349;
ф.582 – Фонд Вятского губернатора
оп.79, д.151;
ф.811 – «Вятский комитет Православного миссионерского общества»
оп.1, д.593;
169
Музейные
фонды и экспозиция Афанасьевского краеведческого музея;
фонды и экспозиция Вятско-Полянского краеведческого музея;
фонды и экспозиция Зуевского историко-краеведческого музея;
фонды и экспозиция Кайского сельского музея;
фонды и экспозиция Кикнурского краеведческого музея;
фонды и экспозиция Кильмезского краеведческого музея;
фонды и экспозиция Кирово-Чепецкого краеведческого музея;
фонды и экспозиция Кировского областного краеведческого музея;
фонды и экспозиция Котельничского краеведческого музея;
фонды и экспозиция Лальского краеведческого музея;
фонды и экспозиция Малмыжского краеведческого музея;
фонды и экспозиция музея завода «Кирскабель»;
фонды и экспозиция Пижанского краеведческого музея;
фонды и экспозиция Подосиновского краеведческого музея;
фонды и экспозиция Поломского сельского музея;
фонды и экспозиции Российского этнографического музея, СПб;
фонды и экспозиция Санчурского историко-краеведческого музея;
фонды и экспозиция Слободского краеведческого музея;
фонды и экспозиция Советского краеведческого музея;
фонды и экспозиция Тужинского краеведческого музея;
фонды и экспозиция Уржумского краеведческого музея;
фонды и экспозиция Яранского краеведческого музея;
Экспозиции Латвийского этнографического музея под открытым небом, г. Рига, Лат-
вия;
Экспозиции Эстонского этнографического музея под открытым небом, г. Таллинн, Эс-
тония;
Экспозиции Эстонского национального музея, г. Тарту, Эстония.
Экспедиционные
1990 г. – Уржумский р-н Кировской обл. (марийцы);
1991 г. – Малмыжский, Советский, Тужинский р-ны Кировской обл. (марийцы), Слобод-
ской р-н (удмурты);
1992 г. – Кикнурский р-н (марийцы), Афпнасьевский р-н (коми-пермяки), Лебяжский
р-н (марийцы, русские, в т. ч. – старообрядцы), Котельнический р-н (русские);
1993 г. – Мурашинский р-н ( русские, в т. ч. – старообрядцы), Прилузский р-н Республи-
ки Коми, Вятскополянский р-н (русские, марийцы), Пижанский р-н (марийцы), Слободской
р-н (татары), Кирово-Чепецкий р-н (русские, удмурты, татары), Нолинский и Немский р-ны
(русские, в т.ч. – старообрядцы);
1994 г. – Санчурский р-н (марийцы, русские), Кильмезский р-н (татары, удмурты, ма-
рийцы, русские, в т.ч . – старообрядцы);
1995 г. – Верхнекамский р-н (русские местные, немцы, белорусы и русские из централь-
ных областей), Унинский р-н (удмурты, русские, в т.ч. – старообрядцы);
1996 г. – Котельнический и Даровской р-ны (русские), Опаринский р-н (эстонцы, бе-
лорусы, латыши), Мурашинский р-н (русские, в т.ч . – старообрядцы), Зуевский р-н (удмурты,
русские), Афанасьевский р-н (коми-пермяки, в т.ч. коми-старообрядцы), Кильмезский р-н (ма-
рийцы, русские, в т.ч . – старообрядцы);
1997 г. – Слободской р-н(удмурты, татары, бесермяне), Оричевский р-н (русские):
1998 г. Санчурский р-н (марийцы, русские);
1998 г. Сунской р-н (русские)
1999 г. Омутнинский, Верхнекамский, Белохолуницкий р-ны (русские бывших горно-
заводских р-нов)
2000 г. – Балезинский р-н Удмуртии (удмурты, татары, коми-пермяки, русские)
170
Приложения
2001-2002 гг. – Лузский р-н Кировской обл. (русские),
2003-2006 гг. Лузский р-н Кировской обл. (русские),
2009-2013 гг. – Свечинский р-н (русские), Унинский р-н (русские, в т.ч. – старообрядцы,
удмурты), Опаринский р-н (русские, эстонцы, латыши, белорусы), Слободской р-н (русские,
татары, удмурты, бесермяне);
2007-2014 гг. – районы Эстонии и Латвии (русские, эстонцы, латыши,);
2016 г. – с . Шолга, Подосиновский р-н (русские);
2017 г.– с. Слудка, Прилузский р-н Республики Коми;
2018 г. – Кильмезский р-н Кировской обл. (русские, в т.ч. – старообрядцы, удмурты, та-
тары, марийцы);,
2019 г. Афанасьевский р-н (коми-пермяки, русские, в т.ч. – старообрядцы);
2020-2022 гг. – Кикнурский, Пижанский, Уржумский р-ны (русские, марийцы).
Библиографический список
Арутюнов 1989 – Арутюнов С.А . Народы и культуры: развитие и взаимодействие. – М .,
1989. – 246 с.;
Архипов 1973 – Архипов Г.А . Марийцы IX-XI в. – Йошкар-Ола, 1973. – 2 00 с.;
Бадер, Оборин 1958 – Бадер О.Н ., Оборин В.А . На заре истории Прикамья.– Пермь, 1958. –
244 с.;
Байбурин 1983 – Байбурин А.К . Жилище в обрядах и представлениях восточных сла-
вян. – Л., 1983. – 192 с.;
Белицер 1947 – Белицер В.Н . К вопросу о происхождении бесермян (по материалам
одежды) // ТИЭ. Новая серия. т.1. – М., 1947. – с.183-193;
Белицер 1951 – Белицер В.Н. Народная одежда удмуртов (материалы к этногенезу) //
ТИЭ. – Новая серия. – М., 1951. – 142 с.;
Белицер 1958 – Белицер В.Н . Очерки по этнографии народов коми // ТИЭ. Новая серия.
т. XIV. – М., 1958. – 322 с.;
Белов 1982 – Белов В. Лад. Очерки о народной эстетике. – Л., 1982. – 2 96 с.;
Бусыгин 1966 – Бусыгин Е.П . Русское население Среднего Поволжья: Историко-этно-
графическое исследование материальной культуры (сер. XIX – нач. ХХ в.) . – Казань, 1966. –
403 с.;
Валк 1992 – Валк Ю. Происхождение эстонского дьявола // Уральская мифология: Тез.
докл. междунар. симпозиума 5-10 авг. 1992г. – Сыктывкар, 1992. – с .11 -16;
Васнецов 1908 – Васнецов Н.М. Материалы для Объяснительного Областного Словаря
вятского говора. – Вятка, 1908. – 358 с;;
Веске 1889 – Веске М. Исследования о наречиях черемисского языка // ИОАИЭ. т.VIII .
1888. – Казань, 1889;
Виноградов 1974 – Виноградов С.Н. Удмуртская одежда. – Ижевск, 1974. – 72 с.;
Владыкин 1970 – Владыкин В.Е. К вопросу об этнических группах удмуртов // СЭ. 1970.
N3. – с.37-47;
Владыкин 1994 – Владыкин В.Е . Религиозно-мифологическая картина мира удмур-
тов. – Ижевск, 1994. – 38 4 с.;
Гаген-Торн 1960 – Гаген-Торн Н.И . Женская одежда народов Поволжья: (Материалы к
этногенезу). – Чебоксары, 1960. – 22 8 с.;
Георги 1799 – Георги И.Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов,
их житейских обрядов, обыкновений, одежд, жилищ, упражнений, забав, вероисповеданий и
других достопамятностей. – С Пб, 1779;
Генинг 1954 – Генинг В.Ф. Наскальные изображения Писаного камня на р.Вишере // СА.
вып. 21. 1954;
Генинг 1970 – Генинг В.Ф. История населения удмуртского Прикамья в пьяноборскую
эпоху // ВАУ. вып .10. – Свердловск; Ижевск, 1970. – 254 с.;
Голдина 1987 – Голдина Р.Д. Проблемы этнической истории пермских народов в эпо-
ху железа (по археологическим материалам) // Проблемы этногенеза удмуртов. – Устинов,
1987. – с. 6 -36;
171
Голдина 1985 – Голдина Р.Д. Ломоватовская культура в Верхнем Прикамье. – Иркутск,
1985. – 280 с.;
Голубева 1979 – Голубева Л.А . Зооморфные украшения финно-угров // Археология
СССР. Свод археологических источников. Е1 -59. – Л., 1979;
Грибова 1980 – Грибова Л.С . Декоративно-прикладное искусство народов коми. – М .,
1980. – 240 с.;
Гришкина 1994 – Гришкина М.В. Удмуртия в эпоху феодолизма (кон. XV – первая поло-
вина XIX вв). – Ижевск, 1994. – 208 с.;
Гумилев 1992 – Гумилев Л.Н. От Руси к России. – М., 1992. – 33 8 с.;
Дмитриев, Калашникова 1989 – Дмитриев В.А ., Калашникова Н.М . О принципах ком-
плектования фондов этнографических музеев на современном этапе // СЭ. 1989. N2;
Збруева 1952 – Збруева А.В. История населения Прикамья в ананьинскую эпоху // МИА.
N30. – М., 1952. – 326 с.;
Зеленин 1913 – Зеленин Д.К . Великорусские говоры с неорганическим и непереходным
смягчением задненебных согласных в связи с течением позднейшей великорусской колони-
зации. – С Пб, 1913. – 544 с.;
Зеленин 1994 – Зеленин Д.К . Избранные труды. Статьи по духовной культуре. 1901-
1913 гг. – М., 1994. – 400с.;
Иванова 1992 – Иванова М.Г. Погребальные памятники северных удмуртов XI-XIII вв. –
Ижевск, 1992. – 186 с.;
Ивонин 1973 – Ивонин Ю.М. Старообрядцы и старообрядчество в Удмуртии. – Ижевск,
1973. – 24 с.;
Каринский 1923 – Каринский Н. Экскурс в область вятской народной песни // Вятская
жизнь. 1923. N1;
Климов 1986 – Климов К.М . Женская одежда удмуртов Кировской области (кон. XIX – нач.
ХХ в.) // Народное искусство и художественные промыслы Удмуртии. – Устинов, 1986. – с . 23 -34;
Климов 1988 – Климов К. Удмуртское народное искусство. – Ижевск, 1988. – 200 с.;
Климова 1973 – Климова Н.Г. Орнамент народов коми. – Л., 1973. – 56 с.;
Козлова 1961 – Козлова К.И . Марийцы Горьковской и Кировской области // Труды Мар-
НИИ. вып .16 . – Йошкар-Ола, 1961. – с. 181-194;
Козлова 1964 – Козлова К.И. Этнография народов Поволжья. – М ., 1964. – 175 с.;
Козлова 1976 – Козлова К.И. Проблемы изучения этнокультурных и контактных зон
Среднего Поволжья // Вопросы этнографии Удмуртии. – Ижевск, 1976. – с . 39-48;
Косарева 1986 – Косарева И.А . Удмуртская прялка «кубо» и орнаментация вышитых
нагрудников «кабачи» как источник сведений древнеудмуртских пантеистических представ-
лениях // Вопросы истории и культуры Удмуртии. – Устинов, 1986. – с.47-55;
Косарева 1991 – Косарева И.А . Традиционный женский костюм косинских удмуртов в
кон.XIX – нач. ХХ в. // Материальная культура удмуртов в XIX – ХХ веках. – Ижевск, 1991. –
с. 130 -156;
Крюкова 1950 – Крюкова Т.А . Современная одежда народов Поволжья (удмуртов, мор-
двы, марийцев) // СЭ. 1950. N2;
Крюкова 1951 – Крюкова Т.А . Марийская народная вышивка. – М.; Л., 1951. – 195 с.;
Крюкова 1967 – Крюкова Т.А . Этнокультурные связи у удмуртов с народами Поволжья
и Приуралья по данным материальной культуры // ВФУЯ. – Ижевск, 1967.– в ы п .4. – с. 279-286;
Кузнецов 1879 – Кузнецов С.К . Четыре дня у черемис во время Сюрема: Этнографиче-
ский очерк. – СПб, 1879. – 53 с.;
Лебедев 1967 – Лебедев В. Вятские записки. – Киров, 1967. – 17 4 с.;
Лебедева 1980 – Лебедева С.Х . Женские головные уборы удмуртов (обзор фондов Уд-
муртского республиканского музея) // Народное искусство и народные промыслы Удмур-
тии. – Ижевск, 1980. – с.35-45;
Лебедева, Петерсон 1979 – Лебедева С.Х ., Петерсон А.Е . Коротко об экспедициях // СЭ.
1979. N4;
Лебедева, Атаманов 1987 – Лебедева С.Х ., Атаманов М.Г. Костюмные комплексы удмур-
тов в связи с их этногенезом // Проблемы этногенеза удмуртов. – Устинов, 1987. – с. 112 -150;
172
Приложения
Лебедева, Христолюбова 1993 – Лебедева С.Х ., Христолюбова Л.С. Традиционная оде-
жда и украшения // Удмурты: Историко-этнографические очерки. – Ижевск, 1993. – с .125-
148;
Луппов 1901 – Луппов П.Н . Христианство у вотяков со времени первых исторических
известий о них до середины XIX в. – Вятка, 1901. – 29 8 с.;
Луппов 1911 – Луппов П.Н . Христианство у вотяков в первой половине XIX в.. – Вятка,
1911. – 568 с.;
Макаров 2001 – Макаров Л.Д. Древнерусское население Прикамья в X – XV вв. – Ижевск,
2001. – 140 с.;
Маслова 1984 – Маслова Г.С . Народная одежда в восточнославянских традиционных
обычаях и обрядах кон. XIX – нач. ХХ в. – М., 1984. – 21 6с.;
Маслова, Станюкович 1960 – Маслова Г.С ., Станюкович Т.В. Материальная культура
русского сельского и городского населения Приуралья (XIX – нач. ХХ в.) // ТИЭ. Новая серия.
т.LVII . – М., 1860. – с. 72-171;
Матвеева 1923 – Матвеева Е.В. Материалы к вопросу о вятских костюмах XVIII в. // Вят-
ская жизнь. 1923 . N1.
Матвеева 1927 – Матвеева Е.В. Из материалов этнографической экспедиции в Кумен-
скую волость Вятского уезда летом 1925 года // Труды Вятского государственного музея.
т.1. – Вятка, 1927. – с. 45-75;
Меджитова 1985 – Меджитова Э. Марийское народное искусство. – Йошкар-Ола, 1985. –
282 с.;
Мерцалова 1975 – Мерцалова М.Н. Поэзия народного костюма. – М ., 1975. – 224 с.;
Молотова 1992 – Молотова Т.Л. Марийский народный костюм. – Йошкар-Ола, 1992. –
112 с.;
Никитина 1992 – Никитина Т.Б . Марийцы (кон. XVI – нач. XVIII в.) (по материалам мо-
гильников). – Йошкар-Ола, 992. – 158 с.;
Оборин 1976 – Оборин В.А . Древнее искусство народов Прикамья. Пермский звериный
стиль. – Пермь, 1976. – 19 2 с.;
Оборин, Чагин 1988 – Оборин В.А ., Чагин Г.Н . Чудские древности Рифея. Пермский зври-
ный стиль. – Пермь, 1988. – 1 83 с.;
Оборин 1990 – Оборин В.А . Заселение и освоение Урала в конце XI – начале XVII в.. – Ир-
кутск, 1990. – 16 6 с.;
Пармон 1994 – Пармон В.Ф. Русский народный костюм как художественно-конструк-
торский источник творчества. – М.,1994. – 27 2 с.;
Патрушев 1992 – Патрушев В.С . Финно-угры России. – Йошкар-Ола, 1992. – 2 14 с.;
Плесский 1926 – Плесский В.П . Экспедиция на р.Летку (предварительное сообщение)
// Труды Вятского пединститута им. В.И .Ленина. т.1 . – Вятка, 1926. – 205 с.;
Поляков 1980 – Поляков Ю.А . Гляденовская культура в Верхнем и Среднем Прикамье:
Автореф. дис. – М., 1980;
Природа Кировской области 1960 – Природа Кировской области. /Под ред. С.Л. Шекле-
ина, А.И. Шернина – Киров, 1960. – 254 с.;
Проблемы этнической географии и картографии 1978 – Проблемы этнической геогра-
фии и картографии /отв. ред. С.И. Брук. – М., 1978. – 166 с.;
Просужих 1993 – Просужих С.Б . Одежда населения Великоустюжского края в XVIII веке
// Бысть на Устюзе...: Историко-краеведческий сборник. – Вологда, 1993. – с. 76-91;
Работнова 1964 – Работнова И.П . Русская народная одежда. – М ., 1964. – 76 с.;
Раппопорт 1970 – Раппопорт П.А . Историко-этнографический Атлас «Русские» // СЭ.
1970. N1;
Рыбаков 1975 – Рыбаков Б.А . Макрокосм в микрокосме // ДИ. 1975. N1;
Рыбаков 1981 – Рыбаков Б.А . Язечество древних славян. – М., 1981. – 6 07 с.;
Рыбаков 1987 – Рыбаков Б.А . Язычество Древней Руси. – М ., 1987. – 78 2 с.;
Савельева 1984 – Савельева Э.А . Археология Коми АССР. – Сыктывкар, 1984;
Смирнов 1889 – Смирнов И.Н. Черемисы: Историко-этнографический очерк // ИОА-
ИЭ. – Казань, 1889. – т.VII. – 212 с.;
173
Смирнов 1890 – Смирнов И.Н . Вотяки. Историко-этнографический очерк // ИОАИЭ. –
Казань, 1890. – т.VIII. – вып.2. 308 с.;
Смирнов 1891а – Смирнов И.Н . Пермяки. Историко-этнографический очерк // ИОАИЭ. –
Казань, 1891. – т.IX . вып .2;
Современные этнические процессы 1975 – Современные этнические процессы в СССР /
отв. ред. Ю.В. Бромлей). – М ., 1975. – 544 с.;
Соловьева 1982 – Соловьева Г.И . Орнамент марийской вышивки. – Йошкар-Ола, 1982. –
86 с.;
Соколов, Томский 1924 – Соколов С., Томский И. Народное искусство Севера России. /
Предисл. И .Грабаря. – М., 1924;
Спасский И.Г. 1954 – Спасский И.Г. Денежное обращение на территории Поволжья в
первой половине XVI в. и так называемые «мордовки» // СА. т.XXI . 1954;
Спицын 1888 – Спицын А. К истории вятских инородцев // ПКВГ на 1889 год. – Вятка,
1888;
Теплоухов 1916 – Теплоухов А.Ф. Женские головные уборы пермяков и их отношение к
старинным уборам местного русского населения // Ежегодник Пермского губернского земст-
ва. – т.I . – Пермь, 1916;
Трушкова 2001 – Трушкова И.Ю. Диахронное в синхронном: о локальных вариантах
традиционной культуры в Сергинской округе Балезинского района Удмуртии // Финно-угор-
ская фольклористика на пороге нового тысячелетия. Материалы научной конференции (Ме-
ждународная летняя школа, Глазов, 17-19 августа 2000 г. – Ижевск, 2001. – с. 157 – 189;
Трушкова 2020 – Трушкова И.Ю. Традиционный костюм орловских коми: специфика
и динамика на «историческом переломе» 1920-х годов // Вестник Пермского университета.
История. 2020. No4 (51). с. 139-146;
Трушкова 2022 а – Трушкова И.Ю. Западные коми-пермяки до и во время «культурно-
го перелома» 1920-х годов: состояние этнической культуры. Изд.1 -е. – Киров: Аверс, 2022. –
264 с.;
Трушкова 2022 б – Трушкова И.Ю. И .Ю. Западные коми-пермяки до и во время «куль-
турного перелома» 1920-х годов: состояние этнической культуры. Изд.2 -е.
–
Киров: Аверс,
2022. – 256 Мб;
Трушкова 2022 в – Трушкова И.Ю. Восточно-поморский город Лальск: этноархеологи-
ческие очерки. – Киров: Аверс,2022. – 206 с.;
Фукс 1860 – Фукс А. Заметки о чувашах и черемисах Казанской губернии. – Казань,
1860. – 329 с.;
Халиков 1969 – Халиков А.Х . Древняя история Среднего Поволжья. – М., 1969. – 395 с.;
Чагин 1994 – Чагин Г.Н. Вятские живописцы в Северном Прикамье // История и куль-
тура Волго-Вятского края: (К 90-летию ВУАК): Тез. докл. и сообщ. к межрегион. конф. – Киров,
1994. – с.440 -442;
Чагин 1995 – Чагин Г.Н . Этнокультурная история Среднего Урала в конце XVI – первой
половине XIX в. – Пермь, 1995. – 36 4 с.;
Эдинг 1940 – Эдинг Д.Н . Резная скульптура Урала // Труды ГИМа. вып .10. – М., 1940;
Эммаусский 1956 – Эммаусский А.В. Исторический очерк Вятского края в XVI-XVIII в.х. –
Киров, 1956. – 24 0 с.;
Heikel 1913 – Heikel A.O. Tscheremissiche stickeriornamentik. (Vorlaufige mitteilung aus
einem grosseren werke). SUS. Yournal de la Societe Finne-Ougriene, XXX. – Helsinki, 1913-1918. –
p. 1-8;
Karhu 1980 – Karhu Iso. The Great Bear (Old Photographs of the Volga-Finnic, Permian Finnic
and Ob-Ugrian Peoples. Edited by I.Lethinen, Ju. Kukkonen, Painosilta Oy, – Lahti, 1980;
Lethinen 1995 – Lethinen I. Die Rolle Der Tscheremissischen (Marichen) Frauen. Die
Brautkleidung // Congressus Octavus Inernationalis Fenno-Ugristarun. Suvaskyla 10-15.8.1995.
Pars II. Sammaria acroasium in section bus et symposiis factarum. Suvaskyla, 1995. – p. 189-190;
Традиционни български костюми 1994 – Традиционни български костюми и народно
изкуство. Национален етнографски Музей БАН. – София, 1994.
174
Приложения
Список сокращений
АРГО – Архив Русского Географического Общества;
ВАУ – Вопросы археологии Урала;
ВГВ – Вятские губернские ведомости;
ВФУЯ – Вестник финно-угорского языкознания;
ГАКО – Государственный Архив Кировской области;
КОМК – аббревиатура коллекций из фондов Кировского областного краеведческого
музея;
МарНИИ – Научно-исследовательский институт языка, истории и литературы Респу-
блики Марий Эл;
НА КОКМ – Научный Архив Кировского областного краеведческого музея;
ПКВГ – Памятные книжки Вятской губернии;
ПМА – Полевые материалы автора;
СА – Советская археология;
СЭ – Советская этнография;
ТВУАК – Труды Вятской ученой архивной комиссии;
УдмФИЦ УрО РАН – Удмуртский федеральный исследовательский центр Уральского от-
деления Российской академии наук;
фАКМ – фонды Афанасьевского краеведческого музея;
фВПКМ – фонды Вятско-Полянского краеведческого музея;
фРЭМ – фонды Российского этнографического музея;
фЗИКМ – фонды Зуевского историко-краеведческого музея;
фКСМ – фонды Кайского сельского музея;
фКикКМ – фонды Кикнурского краеведческого музея
фКилКМ – фонды Кильмезского краеведческого музея;
фКЧКМ – фонды Кирово-Чепецкого краеведческого музея;
фКОКМ – фонды Кировского областного краеведческого музея;
фКотКМ – фонды Котельничского краеведческого музея;
фЛКМ – фонды Лальского краеведческого музея;
фМКМ – фонды Малмыжского краеведческого музея;
фМЗКК – фонды музея завода «Кирскабель»;
фПижКМ – фонды Пижанского краеведческого музея;
фПодКМ – фонды Подосиновского краеведческого музея;
фПолСм – фонды Поломского сельского музея;
фСИКМ – фонды Санчурского историко-краеведческого музея;
фСлКМ – фонды Слободского краеведческого музея;
фСовКМ – фонды Советского краеведческого музея;
фТКМ – фонды Тужинского краеведческого музея;
фУрКМ – фонды Уржумского краеведческого музея;
фЯКМ – фонды Яранского краеведческого музея.
175
Илл. 483. Карта-схема костюмных комплексов Вятского региона
Научное издание
Этнокультурное наследие Вятского региона
Том 31
Трушкова Ирина Юрьевна
Традиционные костюмные комплексы Вятского края:
проблемы формирования, взаимовлияния
и современного состояния
Монография
2-е издание, дополненное
ООО «Издательство «Аверс»
610020, г. Киров, ул. Труда, 70.
Тел.: 8 (833-2) 47-42-77, +7 (905) 870-88-77.
E-mail: avers@kirovnet.net
Подписано в печать 30.07.2023 г.
Формат 60×84/8. Усл. печ. л. 20,53.
Заказ 673.
Отпечатано в АО «Т 8 Издательские Технологии» (АО «Т 8»).
г. Москва, Волгоградский проспект, дом 42, корп. 5.