Планировка и застройка города Вятки в XVII—XIX веках. - Тинский А.Г.

Развитие планировочной структуры и застройка

Первый регулярный план города. Застройка по плану 1784 г.

Увеличение территории города. План 1812 года

Производство кирпича. Керамические материалы

Организация строительства. Подрядиые отношения

Организация проектирования и технические кадры

Автор: Тинский А.Г.

Теги: строительство история памятники архитектуры вятка

Год: 1976

Похожие

Язык шаблонов. Города. Здания. Строительство

Реконструкция и обновление сложившейся застройки города

Городское планирование: застройка

Колористика города

Текст

Кировский политехнический институт
А. Г. ТИНСКИЙ
ПЛАНИРОВКА
И ЗАСТРОЙКА
ГОРОДА ВЯТКИ
В XVII-XIX ВЕКАХ
Киров
Волго-Вятское книжное издательство
Кировское отделение
1976

72
Т42
Тинский А. Г.
Т 42 Планировка и застройка города Вятки в
XVII—XIX веках. Киров, Волго-Вятское кн. изд-во,
Кировское отд., 1976.
228 с.
В книге рассказывается об истории планировки и застрой-
ки города Вятки, о городском хозяйстве, производстве местных
строительных материалов, характеризуются вятские архитек-
торы и строители. Книга написана на основе изучения матери-
алов центральных и местных архивов и обследования памят-
ников архитектуры.
© Кировский политехнический институт, 1976,
72
30203-011
М14О(ОЗ)—76
т

От автора
История строительства городов и населенных пунк-
тов обширной Вятской земли до сих пор не привлекала
внимания исследователей. Актуальность же этой темы
несомненна. История техники вообще и строительной
техники в частности является одной из существенных
частей материальной культуры, ибо строительная, сози-
дательная деятельность пронизывает всю историю чело-
вечества. Еще распространено мнение, что эта область
лишена всякого практического интереса. Такого мнения
придерживаются те инженерно-технические работники,
которые за острыми повседневными заботами не видят
органической связи прошлого с настоящим и будущим.
Но строительная техника будущего будет построена на
опыте сегодняшнего дня, точно так же, как техника на-
стоящего была бы невозможна без своей многовековой
истории.
С середины 1960-х годов научные исследования были
ориентированы в основном на историю архитектуры.
Произошел искусственный отрыв архитектуры от строи-
тельной техники. Между тем, оба направления исследо-
ваний должны составлять единое целое. Ведь без опре-
деленного уровня развития строительной техники любая
форма, рожденная фантазией архитектора, не может
быть осуществлена. Никогда архитектор не отрывался
от реальных условий своего времени. Новые идеи в ар-
хитектуре давали толчок развитию строительной техни-
ки, а развитие техники вызывало к жизни новые архи-
тектурные формы.
Исследования по истории архитектуры не могут огра-
ничиваться только выдающимися для своего времени
сооружениями. Они лишь тогда достигнут цели, когда
раскроют картину, характерную для рассматриваемой
3

эпохи, когда в круг исследований попадут, главным об-
разом, рядовые постройки, составляющие наши города
и села. История строительной техники будет полной
только тогда, когда необходимые исследования станут
проводиться по всем «городам и весям» нашей страны.
История должна способствовать развитию техники
сегодняшнего дня. Город Киров бурно развивается. Раз-
рабатывается конкурсный проект застройки центральной
части города. В ее границы входит и древняя Вятка.
Автор выражает надежду, что выполненное исследова-
ние будет использовано архитекторами при работе над
проектом городского центра и строителями при его осу-
ществлении.
Предлагаемая читателям работа может представлять
интерес и в местном, краеведческом плане. В тех сведе-
ниях, которыми располагает сейчас краеведческий актив
о городе Вятке—Кирове, о его застройке и планировке,
о его зданиях, садах и улицах, встречаются еще досад-
ные ошибки, а многие важные и интересные факты оста-
ются неизвестными. Так, например, составление первого
плана города приписывается губернскому архитектору
Рослякову, а регулярная застройка города, начавшаяся
в конце XVIII века, представляется местным явлением,
в то время как она была следствием целенаправленной
политики правительства и введения «регулярных» начал
во все области жизни государства.
Исследование позволило установить наличие прочных
связей Хлынова—Вятки с московской архитектурной
школой. Вместе с тем, значительное влияние оказали и
провинциальные архитектурно-художественные направ-
ления и веками впитывающиеся традиции деревянного
зодчества. Каменное строительство в XVIII веке распро-
странялось значительно быстрее, чем представлялось до
сих пор. Это стало возможным благодаря быстрому раз-
витию кирпичного производства и появлению целого ря-
да горных заводов. Наличие своего железа и чугуна
позволило уже в первой половине века использовать ме-
талл для устройства стропильных систем. Хлынов в этом
отношении оказался впереди многих городов России. На
Вятской земле в первой половине XIX века был изобре-
тен способ сушки кирпича-сырца за счет избыточного
тепла отходящих газов, который позволил построить
кирпичные заводы круглогодового действия, предвосхи-
тившие развитие кирпичного производства — и не толъ-
4

ко в России — на несколько десятков лет. На базе ме-
стных материалов здесь было организовано производст-
во цемента. Вятская опока применялась во всех городах
Поволжья и была известна в России наряду с прослав-
ленным аккерманским камнем.
При подготовке книги автором были использованы
материалы по истории города, имеющиеся в краеведче-
ском отделе Кировской областной библиотеки имени
А. И. Герцена, фонды Государственного архива Киров-
ской области, Государственного исторического архива в
Ленинграде, Центрального государственного архива
древних актов, Государственной библиотеки СССР име-
ни В. И. Ленина и Государственной публичной библиоте-
ки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина (в книге приводится
список первоисточников, а в тексте — в скобках — ука-
заны их порядковые номера). Проводились натурные
обследования памятников архитектуры, составлялись об-
мерные чертежи, испытывались образцы строительных
материалов.
Автор приносит глубокую благодарность сотрудни-
кам областного Государственного архива и краеведче-
ского отдела библиотеки имени А. И. Герцена за ока-
занную помощь при изучении материала.

ВОЗНИКНОВЕНИЕ ГОРОДА
Археологические раскопки Хлыновского городища
(между берегом реки Вятки и современным Динамов-
ским проездом) показали, что уже в XIII веке на месте
города Кирова существовало русское поселение.
Основываясь на «Повести о стране Вятской», боль-
шинство историков дореволюционного периода и видные
советские ученые относили появление первых рус-
ских поселений на Вятке к XII веку и населяли их нов-
городскими ушкуйниками. Датой возникновения города
Хлынова они считали 1181 год, когда ушкуйники, воз-
вращаясь якобы из похода, осели на Вятке. Недостовер-
ность этого сообщения, как и легендарный характер са-
мой «Повести», давно и убедительно доказаны.
Известный вятский историк П. Н. Луппов* относит
появление первых русских поселений на Вятке к концу
XIV века, а превращение их в города — к середине
XV века. Его мнение основано на нескольких извести-
ях русских летописей.
В договорной грамоте великого князя московского
Василия Васильевича, внука Дмитрия Донского, с дя-
дей, сыном Дмитрия Юрием Галицким, написанной
11 марта 1428 года, упоминается, что сын Дмитрия Дон-
ского великий князь Василий Дмитриевич пожаловал
Юрия Галицкого «Вяткою со слободами и со всеми мес-
та» (1). По мнению многих исследователей, в том числе
и Луппова, грамота называла Вяткой не город, а всю
Вятскую землю; следовательно, городов здесь еще не
было.
Юрий Галицкий умер 5 июня 1434 года. Незадолго
до своей смерти он составил завещание, в котором ука-
* Луппов П. Н. История города Вятки. Киров, 1958.
6

зывает: «А се даю трем своим сыном, Василью, Дмит-
рею, да Дмитрею меншему, Вятку з городы и волос-
ти» (3). Духовная грамота Юрия Галицкого говорит о
том, что на Вятской земле в 1434 году города уже были,
но названия их не приводятся. Не назван здесь и Хлы-
нов. Очевидно, и по своей величине, и по значению он
не очень сильно отличался от других городов Вятской
земли.
Вскоре после смерти Дмитрия Шемяки, сына Юрия
Галицкого, великий князь московский Василий 2-й Тем-
ный послал на Вятку войско под началом Ряполовского
и Григория Перхушкова. Удовлетворившись только по-
сулами вятчан, войско не стало штурмовать город и
повернуло обратно, но в следующем году московская
рать снова была направлена на берега Вятки. Вот что
сообщает об этом 4-я Новгородская летопись: «В лето
6967 (1459 г.) князь великый Василей Васильевич посы-
лал князя Ивана Юрьевича воеводою на Вятку, да свой
двор с ними. Они же шедше городки поймали, Орлов да
Котельнич, а под Хлыновом стояли долго, и вятчане
добили челом по всей его воле, как надобе государю
великому князю» (4, с. 22). В этом сообщении летописи
подчеркнем два момента. Во-первых, города Орлов и
Котельнич были взяты по пути, сходу («шедше городки
поймали»), а основной целью было взятие Хлынова.
Во-вторых, Хлынов не был взят первый раз, а во время
второго похода под ним «стояли долго». Это значит, что
к 1459 году Хлынов уже значительно отличался от дру-
гих городов и являлся центром Вятской земли.
Из этих сообщений летописей историки, отвергавшие
«Повесть о стране Вятской», делали вывод о том, что
города на Вятской земле появились между 1428 и 1434
годами как результат подготовки удельного князя Юрия
Галицкого к междоусобной войне с Москвой, а датой
основания города Кирова (Хлынова) следует считать
1457 год, под которым он впервые упомянут в летописи.
Но верен ли этот осторожный вывод? Ведь летописное
известие о походе ушкуйников на Вятскую землю отно-
сится к более раннему времени — к 1374 году.
Воскресенская летопись сообщает: «В лето 6882
(1374 г.) идоша на низ рекою Вяткою ушкуицы разбой-
ницы, 90 ушкуев, и пограбиша Вятку, и шедше взяша
Болгары...» Летопись рассказывает дальше: взяв глав-
ный город Волжской Болгарии — Булгар, ушкуйники
7

разделились на два отряда; один из них ушел вниз по
Волге, другой (на 40 ушкуях) — вверх, до устья реки
Ветлуги, а затем через водораздел на Вятку: «...и пере-
шед за Волгу суды все изсекоша, а сами поидоше к
Вятке на конех, и много сел по Ветлузе идуше погра-
биша» (4, с. 51).
Зачем было новгородским ушкуйникам уходить с
Ветлуги в только что ограбленный ими бассейн Вятки?
Ветлуга — это прямой путь к Сухоне и Северной Двине,
то есть к тем новгородским землям, откуда ушкуйники
начали свой поход. Очевидно, у них была другая цель:
не возвращаться на давние новгородские земли, а за-
крепиться на берегах Вятки. Здесь, на месте старого
поселения русских, на крутом западном берегу реки они
нашли удобное место для укрепленного городка. Отсю-
да в земли волжских болгар и дальше на юг вел хоро-
ший водный путь, по притокам Вятки — Моломе и Югу
была хорошая связь с новгородскими землями на се-
вере. В 1-й Новгородской летописи имеется «Список
городов дальних и близких», а в нем среди прочих го-
родов северо-востока названа и Вятка. Составление
этого «Списка» академик М. Н. Тихомиров относит к
периоду между 1387 и 1392 годами. Следовательно, го-
род Киров возник не в XV, а в XIV веке, еще точнее —
в 1374 году, когда возвращающиеся из дальнего похода
ушкуйники пришли на Вятку. И назывался он не Хлы-
новом, а Вяткой. К такому выводу пришел профессор
Кировского государственного педагогического института
А. В. Эммаусский*.
Что же представлял собой город Вятка в последней
четверти XIV века? По количеству населения это был
для своего времени довольно крупный город: в нем обо-
сновалось около 1200 ушкуйников. О внешнем виде го-
рода в первый период его существования мы можем су-
дить только по тем сведениям, которые сообщает «По-
весть о стране Вятской», При очевидной вздорности
указанных в «Повести» дат, было бы ошибкой полно-
стью отвергать ее содержание. Написанная более чем
через три века после основания города, она вобрала в
себя не только позднейшие домыслы, но и исторические
факты, передававшиеся изустно из поколения в поколе-
• Эммаусский А. В. Основание г. Вятки. — «Спутник агита-
тора», 1971, № 9.
8

ние. Вот как рисуется первоначальный город: «Во много
бо лета во граде Хлынове, где ныне кремль город, пост-
роены жития жителей тех, кругом города храмины друг
подле друга в близости задними стенами ко рву ставле-
ны вместо городовой стены, понеже то место окружено
от северной страны ископанным рвом, а от западу и
полудни преглубоким рвом, а с востоку от реки Вятки
преглубокая гора» (2).
Город занимал только небольшую часть той террито-
рии, которая была ограничена с юга Засорным оврагом,
с севера — Раздерихинским оврагом, с востока — кру-
тым берегом реки Вятки; на западе лежало болото. Об-
разуя замкнутый многоугольник, вплотную друг к другу
были поставлены срубы, заменявшие городовую стену.
Длина укреплений достигала 420 сажен.
На небольшом пространстве стояли две деревянные
церкви, Богоявленская и Воскресенская, размещались
дома и хозяйственные постройки церковнослужителей,
бояр, «житьих людей». Постройки теснились в беспоряд-
ке: улиц и площадей не было. Уже за пределами укреп-
лений, рядом со рвом, находилась торговая площадь.
Еще дальше лежали огороды.
Рост города в первые годы его существования свя-
зан с набегами татарских ханов на центральные русские
земли и Нижегородско-Суздальское княжество*. Рус-
ские люди, бежавшие от татарского ига и боярской не-
воли, находили убежище на берегах Вятки. Из разо-
ренных починков и займищ они стекались под защиту
укрепленного города. Быстро росло число домов и за
стенами укреплений.
Вскоре после возникновения Вятка была присоеди-
нена к Нижегородско-Суздальскому княжеству. Продол-
жая создание единого Русского государства, великий
князь московский Василий первый в 1393 году присоеди-
нил к Москве Нижний Новгород и Суздаль, а в начале
XV века — и Вятку, отдав ее в удел галицким князьям.
Вятская земля с этого времени стала опорой удельного
князя в его борьбе с великим московским княжеством.
Великий князь московский придавал Вятской земле
большое значение, вытекавшее из ее положения на край-
нем северо-востоке Русского государства. Только что
* Эммаусский А.В. Вятская земля в период образования
Русского государства. Киров, ОГИЗ, 1949.
9

(в 1436 г.) образовалось Казанское ханство, занявшее
по отношению к Москве враждебную позицию. Облада-
ние Вятской землей, граничившей с территорией ханст-
ва, позволяло, оберегая Москву, обезопасить её с
фланга.
После разгрома группировки галицких князей про-
тивники Москвы в 1453 году укрылись в Вятке. В этот
период, предшествовавший двум походам московского
войска на Вятскую землю, в городе были полностью
перестроены крепостные стены и новый кремль получил
название Хлынова. По названию кремля так стал имено-
ваться и весь город*.
В результате второго похода великий князь в 1459
году подчинил Вятку себе, но не добился покорности
вятчан великокняжеской воле. Иван III начал новый
поход на Вятку и в 1489 году овладел всеми ее городами
и землями. Взяв Хлынов, великий князь казнил «коро-
молников», многих вятичей расселил по разным местам
своего княжества, а все оставшееся население было
приведено к присяге. Бояре, противники объединения
русских земель под властью московского князя, лиши-
лись опоры. Великие князья не стали создавать на Вят-
ке служилого землевладения, чтобы навсегда предотвра-
тить самую возможность происков боярства против соз-
дающегося централизованного Русского государства.
На Вятскую землю были переселены выходцы с Се-
верной Двины, из Великого Устюга. Для управления на
Вятку были присланы наместники великого князя.
* Вывод А. В. Эммаусского.
10

РАЗВИТИЕ ПЛАНИРОВОЧНОЙ СТРУКТУРЫ
И ЗАСТРОЙКА
Планировка В конце первой половины XVI века
и застройка купцы Строгановы, поощряемые
города Хлынова правительством, начали освоение
в XVII веке Приуралья и Западного Урала.
Заселяя новые земли русскими
крестьянами, они создавали здесь соляные и рудные
промыслы. Земли и городки Строгановых были восточ-
ным форпостом Русского государства, их вотчины стали
базой Сибирского похода и завоевания Сибири отряда-
ми Ермака (1581 —1583 гг.).
Вятская земля стала ближайшим тылом, через кото-
рый осуществлялась связь с владениями Строгановых,
обеспечивалось снабжение Сибири, еще не имевшей
своего земледелия, хлебом, огневыми припасами, людь-
ми. В конце XVI века по Вятской земле была проложе-
на Большая Сибирская дорога.
В 1601 году в заобской Сибири был заложен Манга-
зейский острог, а в 1607 году построен город промысло-
виков «мягкой рухляди» — златокипящая Мангазея.
Правительство Бориса Годунова, опасаясь, что большая
часть «мягкой рухляди» не попадет в государеву казну,
еще в 1601 году отменило привилегии, данные помор-
ским купцам на торговлю с Мангазеей, и начало чинить
препятствия в использовании поморами неконтролируе-
мого правительством северного морского хода. Потоки
грузов в Мангазею пошли по Сибирской дороге через
Хлынов, Чердынь, Верхотурье.
С 1554 года Хлынов получил исключительное право
на торговлю с Великой Пермью и караванами сплав-
лял пермскую соль вниз по Вятке: покорение Казани
открыло торговый путь на Волгу. Укрепились торговые
11

связи с Великим Устюгом. Значение Хлынова как торго-
вого центра возрастало. Широкое распространение трех-
польной системы земледелия и распространение желез-
ных сельскохозяйственных орудий в конце XVI — нача-
ле XVII века способствовали увеличению товарности
сельского хозяйства края. Вятская земля стала одним
из крупных поставщиков хлеба и центром хлебной тор-
говли.
Значительная часть Вятской земли была заселена
удмуртами и марийцами, не знавшими христианства.
Рассматривая православную церковь как помощника в
борьбе за централизованное Русское государство, пра-
вительство всячески поощряло миссионерскую деятель-
ность духовенства. Создавались монастыри. Правитель-
ство щедро наделяло их землей, приписывая к монасты-
рям большие территории вместе с проживающим на них
населением. Усиливалось влияние церкви и на русское
население края.
Хлынов быстро растет как административный, торго-
вый и церковный центр обширного края.
Графических материалов по планировке деревянного
Хлынова XVII века не сохранилось; возможно, их и не
существовало. Однако архивы сохранили множество
вполне достоверных сведений о планировке и застройке
города в виде писцовых, дозорных, переписных книг и
росписей. Эти документы, составленные с большой тща-
тельностью, в определенной последовательности описы-
вающие дворы и улицы, представляют собой фактиче-
ский материал огромной ценности, позволяющий восста-
новить облик древнего города. Планировочная структу-
ра сохранялась веками и могла изменяться только в том
случае, если в нее преднамеренно вносили изменения.
Вот почему стало возможным для воссоздания плана
Хлынова XVII века использовать более поздний графи-
ческий материал — план, снятый с натуры комиссией по
межеванию земель в 1759 году. Использование подроб-
ных цифровых данных (размеров, расстояний и т. д.),
указанных при описании города в росписях и переписных
книгах, в сочетании с графическим материалом и с уче-
том характерных особенностей рельефа современного
города позволило воссоздать достоверный общий план
исчезнувшего деревянного Хлынова.
На месте первоначального поселения ушкуйников, на
крутом западном берегу реки Вятки образовался хоро-
12

шо укрепленный административный, церковный и обще-
ственный центр города — кремль. Относительно неболь-
шие его размеры (около 4-х гектаров) явились причиной
того, что с ростом населения торг был вынесен за преде-
лы укреплений, и здесь, рядом со рвом, окружающим
кремль, возник и стал развиваться торговый и общест-
венный центр. С течением времени кремль все более те-
ряет значение единого центра, его функции изменяются,
и к концу века он превращается исключительно в центр
церковной жизни, резиденцию архиереев и органов уп-
равления епархией. Расположенные рядом, но разде-
ленные глубоким рвом, церковный и общественный
центры сосуществовали до конца XVIII века.
Вторым фактором, определившим планировочную
структуру города, явился своеобразный, сильно пересе-
ченный рельеф. Глубокие овраги: Засорный — с южной
стороны, Раздерихинский и Луковицкий — с севера ог-
раничивали развитие города вдоль течения реки Вятки,
ориентируя направление сухопутных связей с другими
населенными пунктами, дорог и улиц только в одном
направлении — на запад. Этими обстоятельствами и
был определен лучевой или веерный характер плани-
ровки города.
Начинаясь у торга, одна дорога ведет на запад в
обход Засорного оврага и уже в его верховьях резко
поворачивает на юг, в сторону Казани. Вторая дорога
отклоняется от западного направления несколько к се-
веру и по самым сухим и высоким точкам рельефа от-
крывает путь на Орлов, Котельнич, Нижний Новгород,
Москву. Еще один луч, начинаясь у торга, идет на севе-
ро-запад в обход Луковицкого оврага. Северную часть
посада в общем направлении на северо-запад, к верхо-
вьям Раздерихинского оврага, пересекают еще две ули-
цы. Одна из них по оврагу спускается к берегу реки
Вятки, к перевозу, открывающему Сибирский путь
(илл. 1).
К концу XVI века западная граница посада прохо-
дит примерно там, где пересекаются современные улицы
Свободы и Коммуны. По дуге, начинающейся у истока
Раздерихинского оврага и кончающейся берегом Засо-
ры, поставлен сплошной ряд вкопанных в землю заост-
ренных бревен — острог.
В 1580 году на южном берегу Засорного оврага, где
было одно из городских кладбищ и стояли две деревян-
13

Илл. 1. План г. Хлынова начала XVII века (реконструкция). А. Го-
род (кремль). В. Посад. С. Успенский Трифонов монастырь.
Д. Поселения вне острога
ные церковки, строгановский человек монах Трифон по-
строил Благовещенскую церковь и положил начало но-
вому монастырю.
К началу XVII века здесь стояли соборная церковь и
четыре небольших деревянных храма.
14

Монастырь, к которому при основании были припи-
саны земельные угодья и деревеньки, лежащие к югу от
границ города, быстро укреплялся и вскоре превратился
в крупнейшего землевладельца края. Обособленное и в.
то же время близкое, у самых границ города, положе-
ние монастыря с приписанными к нему угодьями ограни-
чило на некоторое время развитие городского посада в
южном направлении.
В 1590 году в Хлынове насчитывалось 375 дворов
(5, с. 70). А через 25 лет Дозорная книга князя Ф. Зве-
нигородского называет уже 604 двора. Состав населе-
ния города раскрывает сословная принадлежность дво-
ров: 43 из них принадлежали церковнослужителям
(7,1%), 8 дворов — администрации, включая воеводу
(1,3%), 14 — служилым людям (пушкарям, «разсыль-
щикам» и сторожам избным и тюремным — 2,3%), 260
дворов — тяглому посадскому населению, занимавше-
муся различными ремеслами и торговлей (43,3%). Кро-
ме того, в городе было 192 двора бобылей (32%) и 84
двора нищих (14%); 22 двора пустовали, покинутые
своими хозяевами.
На небольшой площади кремля, примерно равной
площади современного городского квартала, находилось
9 церквей. Тут же было 14 дворов церковнослужите-
лей, двор земский съезжий «для посланников», 30 тяг-
лых дворов и 27 пустых дворовых мест.
В центральной части посада, сразу же за рвом
городовых укреплений, располагалась торговая пло-
щадь. Окруженная плотным кольцом городской застрой-
ки, она и сама была тесно застроена. Здесь стояли два
хлебных амбара, мясной и рыбный ряды, а у самого
моста через ров — «большой ряд» для торговли разны-
ми товарами. В мясном и рыбном рядах было 8 лавок
местных купцов и 6 принадлежавших им же «полок», да
еще 8 лавок отдавались на оброк приезжим купцам.
Здесь же, на торгу, попарно стояли четыре церкви:
холодная Троицкая да теплая Происхождения Креста,
холодная Жен Мироносиц да теплая Вознесенская. В
подклетах двух церквей также были устроены лавки,
отдававшиеся для торговли приезжим купцам.
На посаде существовало 9 улиц и переулков. Улицы
вели от торга к острогу, продолжаясь за ним как дороги
в города и селения Вятской земли. К вершине Раздери-
хинского оврага, где в линии острога стояли Пятницкие
15

ворота, вела Пятницкая улица, названная так по церк-
ви, к приходу которой она относилась; 46 дворов «раз-
ных людей» выходили на нее. От Воскресенских ворот
кремля на северо-запад вела Чернышева улица, на ко-
торой стоял 31 двор, а с торга в том же направлении
шла улица Спенцынская с 45 дворами тяглых людей.
На Бритовской улице, уходившей на северо-запад, стоял
41 двор.
Переулки не имели выхода за пределы посада. Ко-
роткий переулок, еще не имевший названия, соединял
Спенцынскую и Пятницкую улицы; Дозорная книга в
1615 году отнесла к нему 15 дворов. От Вознесенской
церкви вел переулок с 10 дворами, названный по церк-
ви. От него почти на запад, по направлению к острогу,
шел Тряпицын переулок, на котором стояло 15 дворов.
«Дозорная книга» называет еще два переулка. Копан-
ский и Горошников; на первом из них стояло 68 дворов,
на втором — 13. Если судить по числу дворов, Копан-
ский переулок должен был иметь большую протяжен-
ность, превышающую длину улиц города. Название (от
слова «копань») позволяет высказать предположение,
что так мог называться переулок, идущий вдоль рва и
острога.
На посаде же, кроме тяглых дворов, находилось
28 дворов церковнослужителей, два воеводских двора,
дворы дьяка и десятильника, второй съезжий земский
Двор, двор городового приказчика и дворы кабацкого и
таможенного дьячков. За пределами территории, замкну-
той острогом, находилось еще более двухсот дворов тяг-
лых людей: «под горою у Засоры» (на склонах оврага и
в его устье) 129 дворов и «в улице Чачулина», образо-
вавшейся под горой, у реки Вятки, 92 двора. Кроме то-
го, 38 дворов стояло за рекой Вяткой в слободе Дым-
ково.
Южнее Засорного оврага к городским землям вплот-
ную примыкали владения Успенского Трифонова монас-
тыря. Еще южнее, на месте современного парка им. Га-
гарина, была деревня Семеновская, возникшая на пу-
стоши, отданной «на корм» хлыновским наместникам
после присоединения Вятки к Москве в 1489 году (6,
с. 11). Западнее и выше по речке Засоре находилась де-
ревня, известная под несколькими названиями: Замятия
Кобылина, Петрушинская, Денисовская, Колобова. Еще
дальше, на проселочной Бритовской дороге, лежала де-
16

ревня Соловьевская. У монастырской мельницы в устье
речки Хлыновицы возникла деревня из двух дворов. К
западу от города, южнее старой московской дороги, рас-
положилась деревня Митюшенская также в два двора,
а севернее дороги было несколько деревень: Николь-
ская, Пескишево, Ананьевская, Пушкарская, Рублев-
ская, Алешинская, Золоторевская, Шмаковская.
Город Хлынов начала второй четверти XVII века
подробно описывается в «Писцовой книге 1628 года...
письма и меры Офонасья Михайловича Толочанова да
подьячего Ондрея Иевлева» (7). В численности населе-
ния и застройке города за прошедшие после «дозора»
князя Ф. Звенигородского 13 лет произошли изменения,
свидетельствующие о быстром развитии Хлынова.
Кончился период крестьянской войны и польской
интервенции. Внимание правительства вновь было обра-
щено на восток, на богатые земли Сибири. Отряды рус-
ских землепроходцев с Енисея дошли до Лены и собира-
ли богатый ясак с местных племен. В 1615 году был за-
прещен северный морской ход в Мангазею, и значение
Хлынова в колонизации Сибири еще более возросло.
Урок крестьянской войны, когда городские низы в
Котельниче, Санчурске и Яранске вместе с восставши-
ми нерусскими народностями Поволжья открыто выра-
зили свой протест против правительства Василия Шуй-
ского, признали царем Дмитрия и захватили власть в
своих городах, не прошел даром. Прежде всего была
усилена система укреплений города. Кремль теперь
окружала стена, срубленная в два ряда из толстых со-
сновых бревен, на всем протяжении закрытая тесовой
кровлей. Восемь боевых деревянных башен, из которых
четыре имели проезжие ворота, возвышались над стеной.
Для увеличения запаса «зеленейной казны» рядом со
стеной был построен пороховой погреб. Из плохо защи-
щенного посада в кремль, под защиту крепостных стен,
перенесены двор воеводы и разрядная съезжая изба
(канцелярия воеводы). Рядом с Воскресенской церковью
построена тюрьма (8).
За счет переселения из посада в кремле увеличилось
число дворов тяглых людей; прибавилось и 25 дворов
церковнослужителей. Рядом с Никольской церковью по-
ставлена новая рубленая колокольня и в ней устроены
дне придельные церкви. Па один двор в кремле прихо-
дилось не больше 400 кв. метров площади (а на дворе,
17

кроме избы, размещались многочисленные хозяйствен-
ные постройки: бани, сенники, хлевы, конюшни, су-
Шила).
Расширилась торговая площадь посада. В 1628 го-
ду на торгу в мясном и рыбном рядах стояло уже 46
лавок, да еще 50 лавок, 3 клети и 4 торговых амбара
находились в «большом ряду» и Других местах площа-
ди. Все четыре находившиеся на торгу церкви устроили
в своих подклетах лавки и амбары, сдававшиеся на об-
рок приезжим купцам. Таких лавок и амбаров для хра-
нения товаров было 18. Об интенсивном движении через
Хлынов по сибирской дороге говорит устройство на по-
саде большого числа кузниц. Если в 1615 году только
четыре кузницы стояли неподалеку от торга, то через
13 лет на въезде в город работали уже 22 кузницы. На
многочисленных ключах было поставлено 6 торговых
бань.
Сразу за городовой стеной и рвом к северу от крем-
ля в 1624 году был основан женский монастырь, по пер-
вой деревянной церкви получивший название Преобра-
женского. Через четыре года после основания в нем,
кроме теплой церкви с трапезой, были только кельи игу-
меньи и 10 келий старицких.
На посаде поблизости от торга находилось 11 дво-
ров церковнослужителей, дворы дьячка, десятильника,
городового приказчика, 3 двора подьячих, съезжая зем-
ская изба, 2 двора «для посланников» да еще 2 двора
не имеющих постоянного места службы попов.
Произошли некоторые изменения в планировке по-
сада. Переулок Тряпицын получил выход за острог и
стал называться улицей. Не упоминается Безымянный
переулок 1615 года, соединившийся, очевидно, с улицей
Тряпицына. На нескольких улицах и переулках сократи-
лось число тяглых дворов: на Пятницкой улице — до 43,
на Чернышевской — до 24, на Бритовской — до 23.
Происходило расширение площади торга, и стоявшие в
начале улиц дворы и кузницы разбирались и частично
переносились за острог; часть улиц Пятницкой и Черны-
шева была отобрана под женский монастырь. В то же
время число дворов на улице Спенцынской увеличилось
до 66. На Бритовской улице появились первые дворы и
за острогом, да еще 11 дворов поставлены за острогом
в стороне от улиц и дорог. Количество дворов на, бере-
гу Вятки и в Засорном овраге увеличилось до 240.
18

Возникли слободки под городом. Первый оброчный
двор на продолжении Бритовской улицы положил нача-
ло Владимирской слободе (между острогом и оврагом
Малая Засора). На московской дороге возникла Всех-
святская слобода. Первый оброчный двор Ивашки да
Матюшки Воронцовых за Дымковской старицей реки
Вятки стал первым двором еще одной слободы, впослед-
ствии получившей название Вшивой. Поселившиеся за
деревянной оградой Успенского Трифонова монастыря
монастырские «служки и служебники» стали основате-
лями монастырской слободки. Заметим, что слово «мо-
настырская» означало только принадлежность слобод-
ки, а не было ее названием. Монастырская слободка
быстро разрасталась. В переписной книге 1646 года в
ней показано уже 26 крестьянских дворов. Крайние дво-
ры слободки подходят к оврагу у речки Засоры и здесь
смыкаются с дворами жителей города. В 1649 году при-
ехавший на Вятку «сыщик» Супонев «отписал» всю мо-
настырскую слободу, а с нею и огороды, и выгон у Хлы-
новицы, и монастырский починок Луковцы, и деревню
Митюшино к городу. Через год, однако, царским указом
воеводе Соковнину было велено вернуть монастырю все
земли, но из монастырской слободы выселить и вновь
поселить на посаде торговых и портных людей (9).
15 сентября 1631 года в кремле случился сильный
пожар. Сгорели четыре церкви и колокольни, съезжая
изба, тюрьма, воеводский двор, дворы посадских людей
и церковнослужителей, городовые укрепления и мосты.
К приезду нового воеводы Чевкина (в 1634 году) укреп-
ления были восстановлены только частично. Воеводский
двор не стали восстанавливать на прежнем месте, а
заново построили на посаде. В кремле успели построить
только съезжую избу, да вместо одной — три «тюрем-
ных избы». Не доделали еще колокольню церкви Нико-
лы Великорецкого. Все свободное место в кремле было
занято заготовленным круглым лесом. Плотники Спе-
шилка Кононов да Худячка Сидоров «с товарищи»
только начали ставить новые рубленые ворота в сторо-
ну Успенского монастыря, как 16 июня 1634 года на
город обрушилась новая беда: еще более страшный по-
жар. Начавшись ночью в поварне подьячего Тимофея
Семенова, он опустошил весь город. Сгорели все пост-
ройки, что стояли на торгу и от него на запад и северо-
запад, в том числе 317 дворов посадских людей.
19

В ответ на донесение воеводы Чевкина и приказчи-
ка Дорогойки Одинцова царь потребовал восстановить
прежде всего укрепления города, а все остальные хоро-
мы приказал «поставить не многие и не само большие,
без которых быть не мочно, из городового отсталого
лесу, что останетца против сметы за городовым делом»
(179). Однако жилая застройка посада была быстро
восстановлена. Через 12 лет после второго пожара в
городе было уже 698 дворов, больше, чем было до по-
жара.
Быстрое восстановление города было вызвано про-
должавшимся ростом торговли, развитием ремесел и ук-
реплением церкви. В конце первой половины века в
Хлынове возникает ряд новых ремесленных производств:
жестяницких (изготовление ведер, окончин для слюдя-
ных окон), гончарных (посуда, кирпич), мыловаренных,
столярных. Создается меднолитейное производство (ли-
тье колоколов), возникает винокурение, развивается
кузнечное производство. Растет и объем торговых операг
ций. Завязываются прямые торговые связи с Архан-
гельском. В городе появляются купцы, имеющие круп-
ные собственные капиталы, приписанные к гостиной и
суконной сотням: Третьяк Рязанцев, Важен Балезин,
Рязанцевы, Илья Гостев.
В церковном отношении до середины XVII века Хлы-
нов был непосредственно подчинен московскому патри-
арху (подчинение Вятской земли Казанской епархии в
1553 году было скорее формальным). В 1656 году в
Хлынове учреждается самостоятельная Вятская и Вели-
копермская епархия, и в город прибывает епископ. На-
значая епископа, царь Алексей Михайлович повелел
воеводе Дашкову отвести место для архиерейского дво-
ра и его Приказа в кремле, у соборной церкви (180).
В 1648—1649 гг. к городу был приписан ряд новых
земельных участков «под животинный выгон» (9). В на-
чале второй половины века посад получил новые грани-
цы, расширившись к западу до современной Театраль-
ной площади. После этого Хлынов, превращенный в
«стольный град» Вятской и Великопермской епархии,
начал интенсивно застраиваться. Освоение новой терри-
тории сопровождалось разгрузкой его древней части —
кремля от деревянных церквей, дворов тяглых людей,
расширением границ торга, переносом церквей на по-
сад, строительством оборонительных сооружений и ряда
20

казенных зданий. Планировочная структура древней
Вятки при этом полностью сохранялась.
В кремле для епископа было «отмерено под двор
длиннику 85 сажен, поперешнику в переднем конце 44
сажени, в заднем конце 54 сажени», то есть немногим
менее половины всей территории. На отведенном месте
построили архиерейский дом, здание его Приказа, жи-
лье для архиерейских певчих.
Из кремля были в разное время переведены на по-
сад Покровская, Воскресенская, Всехсвятская (разме-
щавшаяся в колокольне) церкви. Покровскую церковь
после пожара 1655 года построили вновь неподалеку от
торга, в Вознесенском-переулке. Воскресенскую церковь,
служители которой уже давно жаловались на то, что «от
тое тюрьмы, от тюремныя скверны... божественную ли-
тургию служить невозможно», поставили в 1679 году в
районе Ильинской улицы. На посаде же, в районе Мос-
ковской улицы, в 1685—1688 гг. поставили церковь Кон-
стантина и Елены. Жители возникшей в начале века
Всехсвятской слободы на московской дороге построили
еще одну церковь, по которой слобода позже и получи-
ла название.
Церкви на посаде ставились на уже застроенных тер-
риториях, и для их размещения приходилось покупать
дворы и дворовые участки хлыновских жителей. Так, в
1685 году для Царевской церкви на Московской улице
«по тыну подле ров» уступила свой двор вдова Огород-
никова. Через два года для этой же церкви продал свой
двор хлыновец Яков Савин сын Лихачев (14, с. 41).
К 1663 году, когда было начато строительство оборо-
нительных сооружений по новым границам посада, дво-
ры хлыновцев ставились уже далеко от старой линии
острога, и для постройки вала и устройства рва часть
дворов пришлось снести (180). Снос дворов производил-
ся и в центре города — для расширения торговой пло-
щади, строительства воеводского дома, таможни, вино-
курни, мясного ряда.
Хлынов 1678 года подробно описывается в Перепис-
ной книге Михаила Воейкова и подьячего Федора Про-
кофьева (10). В городе и в слободках стояло 889 дво-
ров, да еще 27 «дворишек» и «избенок», в том числе в
слободе Дымково — 15 дворов и 22 «дворишка», за
Никитскими воротами (название Владимирской слобо-
ды еще не упоминается) — 16 дворов; в слободе «за
21

монастырскою оградой» — 28 дворов монастырских лю-
дей, да посадских дворов 16; в монастырской же слобо-
де «под горою Кикимерскою» — 12 бобыльских дворов,
да «подле речку Хлыновицу» — 14 монастырских и 4
крестьянских двора. По-прежнему большое количество
посадских дворов было за пределами городовых укреп-
лений; «подле Засору реку» — 209 дворов и в Успен-
ской улице (так, вероятно, называлась улица, образо-
вавшаяся на южном берегу Засорного оврага) — 73
двора.
План Хлынова середины второй половины XVII века,
реконструированный на основании уже упоминавшихся
источников, позволяет судить о развитии города во вто-
рой половине века (илл. 2). Старый острог со рвом, не-
когда ограничивавший и защищавший посад, с построй-
кой новых укреплений потерял свое значение, но не был
срыт и постепенно догнивал. На его месте возникает новая
улица, полукольцом охватывающая старую часть поса-
да. Ее северо-восточный конец примыкает к вершине
Раздерихинского оврага; здесь улица имеет название
Седининской. Из прежних Безымянного и Тряпицына
переулков возникает Морозовская улица, ведущая на
запад. Бывшая Бритовская улица, продолжаясь за
острогом в том же направлении, получает название
Московской — по имени дороги, на которую она выво-
дит. Улица, уходившая с торга к вершине Засорного
оврага, к будущей Владимирской слободе, называлась в
то время Никитской. По каким-то причинам перепис-
ные книги 1678, а затем и 1710 года не называют давно
сложившейся Пятницкой улицы в северной части поса-
да, относя все дворы в этой части города к параллельной
Воскресенской улице. Не называется более и улица Ча-
чулина начала XVII века.
Кроме перечисленных, до нашего времени дошли на-
звания еще многих хлыновских улиц и переулков конца
века: улицы Узкая, Слободская, Свинка, переулки На
ямах, Горошников, Засорный, Кузнецкий, Архиерейский,
Владимирский, Филимоновский. Названия улиц и, в
особенности, переулков часто изменялись. Они не были
официальными, присваивались каждым поколением хлы-
новцев по какому-либо признаку и под этим названием
попадали в очередную перепись.
Переписная книга 1678 года указывает количество
тяглых посадских дворов на всех основных улицах
22

посада в границах новых укреплений: на Московской
улице — 33 двора, Морозовской — 25, Никитской — 91,
Ильинской — 50, Воскресенской — 61 и в Вознесен-
ском переулке 10 дворов.
Застройка посада шла интенсивно в направлении Ни-
китской улицы, несколько медленнее в северо-западном
направлении (по Ильинской и Воскресенской улицам) и
медленно — в западном направлении, по Московской и
Морозовской улицам. Никитская улица в пределах по-
сада практически была застроена на всем ее протяже-
нии. В секторе между Никитской и Московской
улицами вместо постройки дворов в 1668 году
по предписанию воеводы Ордин-Нащекина отвели
место под архиерейский огород, просуществовавший бо-
лее ста лет. Здесь же в 1670 году было отведено место
под дворы работников архиерейского дома. Ильинская и
Воскресенская улицы к 1678 году были застроены толь-
ко до линии старого острога. Даже почти через полвека
после расширения границ посада (в 1710 году) «ново-
селебные» жители, подавая челобитную о постройке но-
вой церкви Иоанна Предтечи, указывали место для нее
«за острогом, на конце Воскресенской улицы» (13).
Дворовые участки хлыновцев не имели той правиль-
ной геометрической формы, которая характерна для пе-
риода застройки по регулярному плану. Границы их оп-
ределялись особенностями рельефа, берегами оврагов,
направлением дорог. Величина участков, как и состав
хозяйственных помещений и величина жилых домов,
соответствовали положению владельцев на социальной
лестнице. Купец Алексей Кальсин имел дворовый учас-
ток площадью 1450 кв. сажен, воевода — 2400, а работ-
ный человек архиерейского дома всего 84 кв. сажени
(1668 г.). Роспись, присланная воеводе Ордин-Нащеки-
иу в том году, предписывала отвести для «епископлих
людей» на посаде «приказным... под два дворы, длинни-
ку под двор по дватцати сажен, поперечнику по двенат-
цати сажен, протодьякону и детем боярским и подьяко-
ну и всем дьяком... длиннику под всякой двор по шти-
натцати сажен, поперечнику по осми сажен, сторожем,
приказным, и служебником, и ключником, приспешни-
ком, поваром, конюхом... под всякой двор длиннику по
четырнатцати сажен, поперечнику по шести сажен» (16,
с. 105). Таким образом, под один двор отводилось в сов-
ременных мерах от 380 до 10 900 кв. метров.
24

О составе и планировке дворового участка хлынов-
цев XVII века можно судить по более поздним сведе-
ниям, поскольку планировка традиционно сохранялась
на протяжении длительного времени. Усадьба состояла
из трех частей: переднего двора (перед домом), заднего
двора с поставленными на нем различными хозяйствен-
ными постройками и огорода и сада. На маленьких по
площади дворах передний и задний дворы нередко объе-
динялись в один хозяйственный двор. Интересно, что в
огородах хлыновцев не были редкостью яблони.
Деревянные жилые дома хлыновцы рубили из тол-
стых бревен диаметром до 6 вершков (27 см) и стави-
ли срубы на таком же подклете, без фундаментов. Под-
клет мог быть жилым или нежилым. Часто жилье сос-
тояло из нескольких клетей-срубов, составленных вмес-
те. Крыши покрывались тесом «со скалою» (берестой),
иногда «в два теса», и тогда «скала» укладывалась пла-
стами между двумя слоями теса топорной работы. Сруб
имел несколько «косящатых» окон с рамами из «белого
железа», заполненными слюдой, и «волоковые» окна,
закрываемые задвижками. Дороговизна слюды, которую
привозили из Сибири, ограничивала количество «кося-
щатых» окон, и в избенках бобылей и нищих таких окон
не было. В жилые покои во «втором жилье» («о два
жилья» — в два этажа )вели высокие выносные лест-
ницы-рундуки, покрытые крышей. Печи в избах в XVII
веке ставили глинобитные или кирпичные, с дымовыми
трубами, а в старых избах сохранялись еще печи, ко-
торые топились «по-черному»: для выпуска дыма в по-
толках таких изб прорезали отверстие с вытяжной шах-
той — «дымником». На одном дворе нередко можно бы-
ло увидеть и «белые», и «черные» избы. Двери плотнич-
ной работы навешивались на железных шарнирах. На
дворах хлыновцев стояли многочисленные хозяйствен-
ные постройки. Все это ограждали глухим деревянным
забором.
Приведем описание двора и построек Алексея Ва-
сильева сына Кальсина в Всехсвятской слободе по мос-
ковской дороге: «Место мерою длинника пятьдесят во-
семь, поперешника двадцать сажен, а на оном хором-
ного строения в одной стопе три белые избы: передняя
с перегородкою, в ней три двери с замками внутрен-
ними, восемь окон с окончимами и задвижками на крю-
ках и с винтами, приставная с однеми дверьми, шесть
25

Окон с окончины, задняя с однеми дверьми с замком
внутренним, пять окон без окончим, у всех оных белых
покоев окна косящатыя, а в двух светлицах окончины
слудныя с белым железом... ветхая черная изба, у ней
одни двери на крюках, два окна косящатыя да три ма-
лых без окончин. У того всего строения трои сени... в
сенях оных два подклета, крылцо крыто тесом, в том
же дворе конюшня о три жилья... подвал, над ним
гульбище с перилами, погреб и наверху сушило, баня с
предбанником и людская рабочая изба с дверми с окон-
чины слудными, ветхие, крытый двор. Два огородчика, в
заднем огородчике житница небольшая» (18).
Приведем и описание воеводского двора конца XVII
века: «Близ площади... двор воеводский, на нем четыре
светлицы в одной связи, пятая отхожая с чердаком, на
глухих подклетах, да светлица отхожая на глухих же
подклетах. Баня ветхая. Три крыльца в оных покоях, в
окошках окончины слюдные. Ледник, две избы ветхие с
сенями, да изба конюшенная, другая приворотная, да
поварня. Двор огорожен забором, ворота створные, у
ворот караульная изба, ветхая же...» (17). Печи в «бе-
лом» доме воеводы были сложены из кирпича. Такие
же кирпичные печи были и в поваренной избе воеводского
двора, а в подклете поварни кирпичная печь имела шес-
ток. Баня топилась «по-черному», печь в ней — «камеш-
ница», «складена из каменья». Во дворе стояла еще од-
на печь, сбитая из глины, — «петчи хлеб, в которое
время бывают дни жаркие».
Культовые здания XVII века стояли среди жилой
застройки. Ставились они на подклетах, как и жилые
постройки хлыновцев. Церкви клетского типа и вели
свое происхождение от избы: в основе и избы, и тепло-
го храма лежала одна и та же клеть — прямоугольный
сруб. Основной объем такой церкви с востока и запада
обстраивался прирубами алтаря и притвора. Такие хра-
мы простейшего типа долго еще сохранялись на Вят-
ской земле, были описаны и даже зарисованы. Но хлы-
новские мастера часто использовали и форму восьмери-
ка, покрытого высокой шатровой кровлей, предпочитая
ее для больших по вместимости холодных храмов. В неко-
торых случаях деревянные шатровые церкви отличались
сложной композицией. Сохранилось описалие одной из
хлыновских деревянных церквей, построенной Трифо-
ном в мужском монастыре в конце XVI века. «Церковь
26

га велия и пречудна, яко и доныне всеми видима есть,
переводом весьма изрядна. От земли бо до основания
здание вкупе, кверху же совершение разно, о шести вер-
хов шатровых со главами. Имать же та церковь у себя
окрест пять приделов, кийждо придел имать в столпу
свои стены. Числом же всех служеб седмь, и переводом
таковы церкви нигде не обретается», — сообщает ав-
тор «Жития преподобного Трифона».
Это не совсем понятное сегодня и требующее пере-
вода на современный язык описание отмечает «весьма
изрядную» композицию храма, которая, очевидно, про-
изводила большое впечатление на современников. Храм
представлял собой пять столпообразных приделов, жи-
вописно сгруппированных вокруг центрального, увенчан-
ного высоким шатром, объема. Все пять приделов и
центральный храм были подняты на высокий общий
подклет, в котором помещался еще один — седьмой
престол. Многоглавость и ступенчатая композиция отли-
чали этот храм от других церквей Вятской земли. Нe
походил он и на более поздние многоглавые храмы, по-
добные Преображенской церкви в Кижах, где главы
ставились на «бочки», завершающие прирубы к цент-
ральному объему. Шесть верхов шатровых со главами...
Каждый придел-столп имеет свои стены, то есть стоит
отдельно от главного храма... Высокий общий подклет,
объединяющий все приделы в одно целое... Где же мы
встречали подобную композицию? В каменном зодчест-
ве мы знаем только один пример подобного решения
храма — это храм Покрова «что на рву» в Москве. Ос-
нователь монастыря Трифон, пользовавшийся покрови-
тельством царя, хорошо знал этот храм-памятник, по-
строенный в 1560 году, и мог использовать его идею,
воплотив ее в дереве. Наличие в Хлынове храма, в ко-
тором не только интерьер, но и наружный вид и объем-
ная композиция несут большую смысловую нагрузку, го-
ворит о высоком профессиональном уровне местных
мастеров.
Как известно, приходские церкви располагались на
посаде попарно: рядом с «настоящей» — холодной цер-
ковью располагалась теплая церковь для службы в зим-
нее время. Пожары и время уничтожили деревянные
храмы Хлынова еще в XVIII веке. Не сохранилось ка-
ких-либо чертежей и обмеров их. Но традиции, вырабо-
танные столетиями, сохраняются долго, и каменные хра-
27

мы Хлынова частично сохраняли черты своих деревян-
ных предшественников. Теплые церкви с трапезами в
окрестностях города сохранялись или возобновлялись
еще долго. Часть из них была обмерена архитекторами,
по другим сохранились рисунки. Наиболее распростра-
ненным был тип клетской церкви на высоком подклете.
Помещение для молящихся представляло собой высо-
кую (от 11 до 15 сажен) квадратную в плане клеть с
размером сторон от 3 до 6 сажен. К основному объему
с восточной стороны прирубался пятистенный алтарь, а
с западной — более широкая трапеза. К трапезе на вы-
пусках или на тарасах (ряжах) приделывалась глухая
паперть, в которую с северной или западной стороны
поднималась рундучная лестница. Основной объем хра-
ма освещался тремя небольшими слюдяными оконцами.
В стенах трапезной вырезали одно-два волоковых окна.
В алтаре делали три окна: два слюдяных и одно волоко-
вое. Крыши большей частью двускатные, покрытые «те-
сом со скалою», иногда с полицей. На крыше помещали
луковицеобразную главку на тонкой «шее», покрытую
лемехом. Алтарную крышу нередко покрывали «боч-
кой». Печь для отопления ставили в трапезной, посколь-
ку топить ее надо было по-черному, и дверь в храм от-
крывали только после выпуска дыма через волоковые
оконца.
Пятницкая, холодная и Сретенская теплая церкви,
парой стоявшие в районе Слудных ворот посада, не име-
ли, подклета. Они представляли другой тип храма: хо-
лодная Пятницкая церковь в виде четверика с шатро-
вым верхом имела с юго-западной стороны низкий, руб-
леный в виде клети придел с престолом Сретенья. План
храма не имел симметрии. Покровская церковь посада
была восстановлена после пожара без приделов и в та-
ком виде перенесена на новое место. Можно предпола-
гать, что ее основу составлял восьмерик, повторенный
при постройке каменной церкви Иоанна Предтечи.
Известно, что одна из четырех холодных церквей
кремля — церковь Николы чудотворца градского —
имела отдельно стоящую колокольню типа «восьмерик
на четверике» (в квадратном первом ярусе колокольни
размещалась в 1615 году Казанская церковь). Сгорев-
шая колокольня церкви Николы Великорецкого была
построена так же (в ее первом ярусе в 1628 году разме-
щались даже две церкви: Всех Святых и Алексеевская).
28

Илл. 3. «Столпы град Хлыиов стоит над рекою Вяткою». Копия
рисунка с иконы
Через три года после пожара воевода Чевкин сообщал
царю, что «колокольня... рублена в восемь стен, а лесу
пошло в стены и на мосты тысяча пятьсот бревен трех-
саженных». Расход бревен позволяет определить высо-
ту колокольни не менее чем в 40—45 м.
Рисунок на иконе, названный «Столны град Хлынов
стоит над рекою Вяткою», сделанный, вероятно, в конце
XVII века, уже после постройки в кремле каменного
Святотроицкого и Николаевского собора, позволяет до
некоторой степени представить вид деревянных храмов
Хлынова (илл. 3). На рисунке видны несколько церквей.
Одна из них представляет собой высокий четверик,
увенчанный куполом, с низкой трапезой, стоящей на под-
клете. По-видимому, это Богоявленская церковь, быв-
29

шая когда-то соборной. Вторая церковь — шатрового
типа, очевидно, Воскресенская, поскольку показана ря-
дом с тюрьмой, от которой она «терпела неудобства».
На переднем плане показан еще один храм под шатром,
с шатровой же колокольней на паперти. Это церковь
Николы великого чудотворца. Рисунок, хотя он и не
является фотографией с натуры и выполнен далеко не
умело, сделан все-таки человеком, который видел то,
что изображал. По этому рисунку можно судить о том,
что деревянные храмы старого Хлынова не копировали
друг друга и по своему объемно-планировочному реше-
нию были разнообразны.
Административные здания второй половины XVII
века мало чем отличались от жилых построек сос-
тоятельных горожан. В основе, их лежала та же рубле-
ная на подклете клеть; по мере надобности клети при-
страивались одна к другой. Между клетями устраивали
сени, к ним прирубались рундуки. Под крышами иногда
устраивались добавочные (летние) помещения. Неред-
ко над крышами ставили шатры, завершая их спицами
со «знаком» из белого железа. «Знак» (флажок) гово-
рил о казенной принадлежности постройки. Такую слож-
ную композицию имела, например, хлыновская приказ-
ная изба, построенная в 1686—1690 годах.
«Соборным уложением» 1649 года
Укрепления крестьянство было окончательно за-
города крепощено. Непрерывное усиление
в конце XVli века эксплуатации, постоянный рост де-
нежных и натуральных поборов привели к резкому обо-
стрению классовых противоречий и в городе, и в дерев-
не. В Москве и в ряде других городов страны в 1648—
1650 гг. происходят крупные городские восстания («со-
ляные бунты»). Через 14 лет, в 1662 году, в Москве воз-
никает новое антифеодальное восстание городских ни-
зов, направленное против усиления налогового бремени.
Все разрозненные восстания были жестоко подавлены
царскими войсками, но причины восстаний сохранялись.
Назревала крестьянская война.
В этих условиях правительство отдает распоряжение
об укреплении городов и усилении их оборонительных
сооружений. Производится и полная перестройка городо-
вых укреплений Хлынова. «7122 (1663 г.) месяца сен-
тября в 17 день начали строить земляной город, а строи-
ли стольник и воевода князь Григорий Афанасьевич
30

Козловский, а делали оба города 3 года», — записыва-
ется в местной летописи (11, с. 19).
Архивы сохранили «Росписные списки», по которым
вновь назначенные воеводы принимали у своих предше-
ственников городовые укрепления, оружие и боеприпа-
сы, денежную казну, записные книги денежных доходов,
а также арестантов городских тюрем. Эти списки позво-
ляют с большой точностью восстановить не только поло-
жение городовых укреплений, но и дать характеристику
каждого из них (12).
Система обороны города, которую начали строить в
1663 году, состояла из двух линий. Первую линию сос-
тавляла оборонительная полоса, окружавшая посад по
его новым границам, вторую — укрепления кремля. В
связи с разделением Хлынова на две неравные по пло-
щади части, во второй половине XVII века в обиходе
слова «кремль» и «посад» часто заменяются понятиями
малый город и большой (или земляной) город. Малый
город (кремль) с запада и севера был окружен рвом,
глубина которого, если измерять «по отсыпи вверх», до-
ходила до 15 сажен, а ширина составляла 14 сажен.
На протяжении почти 150 сажен, от Богоявленской до
Спасской башни, ров был заполнен водой Две другие
стороны малого города защищала почти тридцатисажен-
ная крутизна коренного берега Вятки и Засорного ов-
рага. За рвом был насыпан одернованный земляной вал
высотой 7 аршин, на откосе которого поставлен ряд зуб-
цов из заостренных бревен. На гребне вала установлены
плетеные из ивняка корзины, заполненные землей, —
«туры», высотой в аршин. С внутренней стороны вал
был укреплен «бревнами в тарасы» — ряжами, запол-
ненными землей, а со стороны реки Вятки защищен от
оплывания срубом из пяти рядов толстых бревен.
Главной башней малого города была Спасская, по-
ставленная на юго-западной стороне. Проезд под ней
выводил на торговую площадь к Спасской церкви. Про-
езд закрывался створными рублеными воротами, а при
срочной необходимости — падающей деревянной решет-
кой. Рубленая восьмериком, она возвышалась на 20 са-
жен, превышая по высоте все строения кремля. Под
шатром была устроена вышка «для сторожи». На ниж-
нем мосту (настиле) в проезжих воротах стояли две
железные пищали на колесных станках, на среднем мос-
ту — устроена обшитая тесом казенка для мушкетов и
31

«всякой оружейной казны». Выше были устроены «два
боя» — два этажа для размещения обороняющихся с
отверстиями для стрельбы; третий «бой» располагался
внизу и назывался «подошевным». На вышке башни
висел набатный колокол. В 26 саженях севернее башни
в толще земляного вала имелся пороховой погреб раз-
мером 9 на 8 аршин, рубленый из бревен. Из погреба в
город вела подземная кирпичная труба, перекрытая
двумя железными решетками. Еще через 49 сажен на
валу возвышалась вторая башня — Воскресенская, руб-
леная «четвериком». Башня получила название от церк-
ви, около которой была поставлена. Покрытая тесом «в
зубцы», эта башня также имела три боя. На среднем
мосту башни была поставлена медная пищаль на колес-
ном станке. Брусчатые створчатые ворота, как и у Спас-
ской башни, запирались на ночь замком «железным
клинчатым». Мост с перилами, перекинутый через ров,
выводил из малого города на Воскресенскую улицу по-
сада.
83 сажени земляной стены отделяли от Воскресен-
ской следующую башню — Богоявленскую, поставлен-
ную на берегу, тоже четверостенную, проезжую, с тре-
мя уровнями боя. Вооружение ее составляла железная
пищаль. Через 39 сажен после башни в стене был устро-
ен «вывод», который называли Красным. Вывод пред-
ставлял собой выступающий за линию крепостной сте-
ны деревянный сруб, в котором находилась пищаль для
фланкирующего огня вдоль крепостной стены. В плане
вывод имел форму пятиугольника с одной открытой, не
защищенной стороной. Обороняющихся защищали пле-
теные туры спереди и тесовая кровля на столбах свер-
ху. Через пять сажен дальше Красного вывода была
поставлена еще одна четверостенная башня — Николь-
ская, имевшая два боя. Башня имела ворота, за которы-
ми по крутому берегу реки были устроены две расходя-
щиеся деревянные лестницы, спускавшиеся к небольшому
озеру. Рядом с башней земляная стена была прорезана
деревянной трубой, по которой с территории кремля
сбегали талые и дождевые воды.
На расстоянии 79 сажен за Никольской башней, на
повороте земляной стены к западу, был сделан еще один
вывод, а в 18 саженях за ним, уже на берегу Засорного
оврага, поставлена четырехугольная Покровская башня,
имевшая три боя и вооруженная пищалью. Она была
32

проезжей, через нее можно было спустится в Засорный
овраг. За башней, на расстоянии 58 сажен «по осыпи
от речки Засоры», на юго-западном углу малого города
имелся еще один вооруженный пищалью вывод — Нау-
гольный. К нему примыкали «городни» укреплений по-
сада, а на север шла земляная стена, через 27 сажен
примыкавшая к Спасской башне.
Длина «земляного города» — укреплений посада —
достигала 1476 сажен. Ров глубиной 2 и шириной 4 са-
жени полукольцом охватывал посад с запада. Начина-
ясь у Засорного оврага, он шел на северо-запад до сов-
ременной улицы Коммуны и дальше примерно до пере-
крестка улиц Свободы и Труда, и здесь поворачивал
сначала на восток, а потом на юго-восток до верховьев
Раздерихинского оврага. За рвом был насыпан земля-
ной вал высотой до 4 сажен, укрепленный Ьстрогом. С
южной стороны города вал шел берегом Засорного ов-
рага и смыкался с укреплениями малого города, а с се-
вера и востока — по южному берегу Раздерихинского
оврага и берегу. Вятки до Богоявленской башни кремля.
В тех местах, где вал пересекал вытекающие из города
ключи или сухие овражки, были устроены «городни» —
срубы, заполненные землей. Некоторые городни имели
ворота для прохода. Высота городней достигала четы-
рех сажен с аршином, и они были приспособлены к ак-
тивной обороне. В них устраивали отверстия для стрель-
бы в двух уровнях, два боя — верхний и «подошевной».
На городнях сверху были сделаны бревенчатые стенки
с отверстиями—«обламы» высотой в одну сажень. Все
деревянное строение было закрыто тесовой кровлей «в
зубцы». В нескольких местах земляного вала были уст-
роены выводы.
На всем протяжении укреплений земляного города
было поставлено 7 деревянных башен. Успенская четве-
ростенная башня стояла на городнях, устроенных через
окружающий кремль глубокий ров. Она имела ворота,
в которые можно было попасть после прохода по ограж-
денному перилами мосту, спускающемуся с высоты го-
родней до уровня земли. Сами городни тоже имели во-
рота, но не проезжие, а проходные, шириной всего 2
аршина. На всем протяжении длинной стены с южной сто-
роны башен не было, имелись только два вывода.
В конце Никитской улицы, на повороте степы, стоя-
ла высокая, рубленая восьмериком Никитская башня,
33

заканчивающаяся шатром. Она имела три боя. Створ-
ные ворота дополнялись тяжелой падающей решеткой.
В начале московской дороги, там, где сошлись Моро-
зовская и Московская улицы, была поставлена самая
высокая, на четыре боя башня-восьмерик — Москов-
ская, она же Спасская. На этой башне была сделана
вышка для караулов. Следующая, Ильинская башня то-
же имела четыре боя и была поставлена в конце Ильин-
ской улицы. Башня шатрового типа в три боя стояла в
конце Пятницкой улицы, в вершине Раздерихинского ов-
рага. В этой низкой точке рельефа через насыпь снова
проходила деревянная труба для стока воды из города.
Пятницкая башня — восьмистенная, проезжая; от пе-
рекинутого за ней через ров моста шла дорога на пере-
воз.
Следующая за ней крепостная башня —Сретенская,
проезжая, срубленная четвериком почти у самого севе-
ро-восточного угла укреплений; от нее вниз к перевозу
проходила крутая, извилистая дорога. На самом углу —
где на полтора столетия позже А. Л. Витберг поставил
свою ротонду — располагался вывод Веселуха, в отли-
чие от других — прямоугольной формы, поставленный
на ряжах. Через 120 сажен, почти напротив женского
монастыря, была поставлена Преображенская башня,
похожая на Сретенскую; вслед за ней — земляная сте-
на и городни, перекрывающие ров и примыкающие к
Богоявленской башне кремля.
Все последующие годы до конца столетия укрепле-
ния кремля перестраивались и усиливались. Полная пе-
рестройка оборонительных сооружений была начата при
воеводе Дорошенко в 1681 —1683 гг. Основу нового вала
составляли тарасы шириной 3 сажени 1 аршин, по кото-
рым был нарублен «мост» — бревенчатый сплошной
настил. По всей длине вала устраивалась тесовая кры-
ша на столбах. Число башен увеличивалось до шести.
Высота башен на восточной и южной сторонах кремля,
защищенных крутизной берега, была признана недоста-
точной, и старые четверостенные башни заменялись
восьмериками. На юго-восточном и юго-западном углах
вместо выводов были поставлены высокие «наугольные»
башни. После перестройки в Спасской башне устроили
часовню. До 1684 года успели полностью переделать 176
сажен городовой стены и пять башен. Угловая Богояв-
ленская башня, которую рубили восьмериком, не была
34

еще закончена. В последующие годы была завершена пе-
ределка городовой стены, длина которой «меж башня-
ми» равнялась 390 саженям 5 вершкам, и Богоявленской
башни. К 1696 году на стене был нарублен ряж высотой
в аршин.
Система укреплений города складывалась в течение
длительного времени. По своему плану она представля-
ла собой распространенный тип подковообразных ук-
реплений мыфвых поселений, отличаясь от них тем, что
была усилена устройством земляных валов и сторона,
хорошо защищенная естественным рельефом — крутыми
берегами Вятки и Засорного оврага. Небольшая высота
земляного вала была здесь вполне оправдана. Во второй
половине XVII века, с постройкой «земляного города»,
система обороны стала двухвальной. Основу оборони-
тельной системы составляли земляные валы, усиленные
тарасами, почти неуязвимые для пушечных ядер.
Расстановка башен по длине крепостной стены была
неравномерной: со стороны реки и Засорного оврага
башни стояли далеко друг от друга и не могли поддер-
живать огнем оборону длинных прясел. Компенсировать
этот недостаток должны были выводы, поставленные
между башнями на всех длинных пряслах или там, где
стена изменяла направление. Выводы позволяли вести из
пищалей огонь не только фронтальный, поражая прост-
ранство на дальних подступах к стенам, но и фланкирую-
щий для непосредственной защиты земляных стен. По
своему назначению и даже конструкции выводы были
прообразом земляных редутов и еще более поздних де-
рево-земляных огневых точек (дзотов).
Второй особенностью укреплений Хлынова, связан-
ной с сильной изрезанностью рельефа, было устройство
высоких городней, перекрывающих овражки и вытека-
ющие из города ручьи. Городни не только заменяли на
этих участках земляные валы, но частично выполняли и
функции башен. Они имели бои в двух уровнях и обла-
мы для отражения приступа.
Укрепления малого города и посада в конце XVII ве-
ка представляли собой серьезные оборонительные соору-
жения, которые могли обеспечить эффективную оборо-
ну осажденного города. С инженерной и военной точки
зрения они были построены вполне на уровне своего вре-
мени. Обратим, однако, внимание на то, что система
обороны была наиболее сильно развита и завершена во
35

36
второй половине XVII века, когда Вятская земля уже не
являлась далекой северо-восточной окраиной Русского
государства. Нашествия внешних врагов уже не угрожа-
ли Руси с этой стороны. И предназначались укрепления
для защиты не от внешних, а от «внутренних врагов»
феодального государства, имели явную социальную на-
правленность, классовый характер. Не случайно основ-
ные оборонительные работы производились именно в те
периоды, когда назревали бунты, когда расширялась
крестьянская война, возглавленная Степаном Разиным.
Башни кремля и посада имели чисто практическое,
военное значение. Но их внешний вид, размеры и про-
порции, их расстановка определяли и архитектурный
облик города. Далеко видимые высокие шатровые по-
крытия башен, рубленых восьмериком, перемежаясь с
низкими четырехстенными башнями, создавали живо-
писный силует города, уже издали указывая контуры
городской застройки и ее центр. Они были видны и с
любой точки внутри города. И для городского жителя
создавался своеобразный фон, на котором просматрива-
лись все остальные гражданские и культовые постройки,
превращая город в замкнутый архитектурный ансамбль.
•Силует города приобретал объемность и изменялся в за-
висимости от точки зрения, чему немало способствовали
динамичный, сильно пересеченный рельеф и умение зод-
чих, так выбравших места для башен, что они удовлет-
воряли и эстетическому, и военному назначению.
Начало
каменного
строительства
Создание в 1656 году Вятской и Ве-
ликопермской епархии превращало
Хлынов в крупный церковный центр
и означало усиление влияния церк-
ви на всю жизнь края. Назначение на Вятку епископа и
подчинение ему духовенства на обширной территории
северо-востока должно было сопровождаться и чисто
внешними признаками усиления церковной власти.
Именно поэтому после приезда в Хлынов епископ
Иона Баранов предпринял шаги к постройке главного
храма края — Троицкой соборной церкви — уже не в
дереве, как строились все храмы со времени заселения
Вятской земли, а в камне. В 1675 году он, будучи в
Москве, пригласил в Хлынов мастеров каменных дел,
которые с началом строительного сезона следующего го-
да забутили фундамент. К 1683 году новая церковь бы-
ла окончательно отстроена и освящена. Так в Хлыно-

ве было начато каменное строительство. В эти же годы
(очевидно, после 1679 года, когда сгорела деревянная
церковь Николы Великорецкого и был спешно освящен
придел недостроенного еще собора) был построен и ка-
менный архиерейский дом.
Заметим, что кирпичные конструкции не впервые бы-
ли применены в Хлынове. Задолго до этого времени
здесь уже существовало кирпичное производство: из
кирпича выкладывались печи, трубы, а в системе укреп-
лений малого города существовала каменная подземная
труба, ведущая в пороховой погреб. Все эти конструк-
ции выкладывались из кирпича на глиняном растворе.
Видимо, обжигать известь и приготовлять известковый
раствор хлыновцы не умели. Вот что пишет о начале ка-
менного строительства автор рукописи, некогда хранив-
шейся в библиотеке Царево-Константиновской церкви и
написанной в первые годы XVIII века: «...а до его архи-
ерейского строения на Вятке каменного здания ни мало-
го не было, потому что известного камени отнюдь никто
не знали и не чаяли его» (14, с. 39). Сообщение совре-
менника постройки первых каменных зданий об отсут-
ствии извести косвенно подтверждает осмотр фундамен-
тов Успенского собора Трифонова монастыря, которые
оказались сложенными не на известковом растворе с
добавлением цемянки (толченого кирпича), а на глиня-
ном растворе (19).
Отрывка рвов под фундаменты второго каменного
храма в Хлынове — Успенского собора — была начата
на следующий год после окончания постройки Троиц-
кой церкви и архиерейского дома, 28 мая 1684 года.
Мы достоверно не знаем, какие мастера строили это зда-
ние; известно только, что на стройке были заняты мона-
хи и крестьяне монастырских и архиерейских вотчин.
Дореволюционные источники сообщали также, что «осо-
бенно трудился монах Исайя Злыгостев». При просмот-
ре дел духовной консистории выяснилось, однако, что
Злыгостев был казначеем монастыря и его труды своди-
лись к сбору средств на постройку и контролю за их
расходованием. Утвердилось мнение, что постройкой со-
бора руководили те же московские мастера, которые
только что закончили постройку Троицкого храма.
Постройка Успенского собора была закончена в
1689 году. С этого времени каменные храмы в Хлынове
строятся один за другим. К 1693 году была закончена
37

постройка Спасской церкви на торгу; она заменила сго-
ревшую в 1679 году деревянную Троицкую церковь. В
1695 году в Трифоновом монастыре была завершена по-
стройка отдельно стоящей каменной колокольни, сло-
женной не без влияния традиций деревянного зодчества
в виде восьмерика. В 1696 году построена Преображен-
ская церковь женского монастыря. В июне 1698 года
«начата строением» каменная Богоявленская церковь
в малом городе.
Интенсивное каменное строительство стало возмож-
ным потому, что к этому времени в Хлынове появились
местные мастера каменных дел, прошедшие школу на
первых каменных постройках. В 1697 году староста Ца-
рево-Константиновской церкви на посаде, купец и быв-
ший таможенный голова Гавриил Петров сын Машков-
цев заключает договор на кладку каменной церкви уже
с хлыновскими мастерами Иваном Никоновым, Тихоном
Чернятевым, Михайлой Старковым и Исаком Москви-
тиновым. В мае того же года они заложили фундамент,
а в 1698 году постройка церкви была закончена.
В последние годы XVII века на посаде рядом с тор-
говой площадью была построена еще одна — Воскресен-
ская церковь, заложенная в июне 1696 года. Таким обра-
зом, в течение одной четверти века после начала
каменного строительства в Хлынове было построено 7 ка-
менных храмов, колокольня и архиерейский дом. Из
всех этих зданий до нашего времени сохранилось лишь
два: Успенский собор мужского монастыря и Преобра-
женская церковь девичьего монастыря.
Успенский собор представляет собой четырехстолпный
кубический храм, завершенный традиционным пятигла-
вием, с трехчастной апсидой и тремя палатками на па-
перти (илл. 4). Кровля собора первоначально была
устроена по закомарам. Сохранившиеся железные стро-
пила четырехскатной кровли были поставлены позже, в
1745 году. Успенская церковь не похожа на тот тип храг
мов, который утвердился к этому времени в московской
архитектуре. По объемной композиции, планировке и
декору ее можно отнести к первой половине XVI века.
Простота и строгая симметричность композиции, ску-
пость декоративного убранства фасадов и цветового ре-
шения, полное соответствие внешнего вида храма его
конструктивной схеме, отличающие Успенский собор,
характерны не для XVII, а для XVI века. Большие
38

Илл. 4. Успенский собор Трифонова монастыря (1689 г.)
плоскости стен собора расчленены только широкими
плоскими лопатками, поставленными против внутренних
столбов, и завершаются широким карнизом и тремя вы-
пуклыми ложными закомарами, повторяющими очерта-
ния сводов. Окна расположены симметрично, обрамлены
гладкими полуколонками и завершены трехлопастными
бочками. Лишь несколько измельченный декор бараба-
нов, покрывающий большую часть их поверхности, и
сложные многофигурные наличники окон апсиды при-
ближают Успенскую церковь к тому типу храмов, кото-
рый характерен для второй половины XVII века.
Второй из сохранившихся храмов — Преображенская
церковь — бесстолпное кубическое здание, перекрытое
сомкнутым сводом, с одной главкой и трехчастной апси-
дой (илл. 5). Первоначальная трапеза, примыкавшая
с западной стороны к холодному храму, паперть с палат-
ками и колокольней на ней не сохранились. Фасад хра-
ма почти полностью закрыт декоративными элементами
39

из тесаного кирпича
и завершается тремя
ложными закомарами,
которые имеют чисто
декоративный харак-
тер. Трехчастная апси-
да обычно применя-
лась в трехнефных
храмах, где каждому
нефу соответствовал
один выступ. Здесь же
построение апсиды не
отвечает конструктив-
ной схеме храма. Пыш-
ная декорировка фаса-
дов, несоответствие
внешнего вида кон-
структивной схеме ха-
рактерны для архитек-
туры первой половины
XVII века. Построен-
ная лишь на 6 лет поз-
же Успенского собора,
Преображенская цер-
ковь была значительно
40
современнее, она больше отвечала вкусам своего вре-
мени (илл. 6).
О первом каменном храме Вятской земли — Троиц-
ком соборе — известно очень немногое. Неоднократно
повреждаемый пожарами, он вскоре после постройки
стал разрушаться и в 1759 году был разобран. Обнару-
женные в ГАКО документы позволяют лишь в самых
общих чертах представить его облик. Холодный (Троиц-
кий) храм представлял собой поставленный на камен-
ный подклет кубический объем со сторонами основания
10 сажен 2 аршина при высоте (до сводов) 11 сажен.
Своды опирались на стены и четыре внутренних столба.
Завершался храм пятиглавием. Средняя глава была по-
ставлена на высокий световой барабан, а четыре других
барабана с маленькими главками были декоративными.
Апсида трехчастная. С западной стороны к кубу собора
пристроена узкая и длинная (И сажен 2 аршина) кры-
тая паперть с палатками. С паперти был сделан вход в
теплую одноглавую Николаевскую церковь, пристроен-
Илл. 5. Преображенская церковь де-
вичьего монастыря ( 1696 г.)

Илл. 6. Фрагмент южного фасада Преображенской церкви
ную к основному объему с северной стороны и имевшую
свою трапезную. К паперти и к теплой церкви пристрое-
ны рундуки. Колокольня высотой 20 сажен в основании
имела четверик со сторонами 10 сажен. В нем помещал-
ся престол Симеона Столпника (20). Композиция собора
отличалась сложной, живописной и несимметричной
компоновкой разновеликих объемов, характерной для
культовых зданий московской архитектурной школы вто-
рой половины XVII века.
Два весьма отличающихся друг от друга храма —
Троицкий и Успенский — не могли быть построены од-
ним и тем же мастером. Успенский собор Трифонова
монастыря несомненно построен другими мастерами, и
этими мастерами каменных дел могли быть не москов-
ские, а только провинциальные зодчие. Строителей Ус-
пенского собора надо искать среди ярославских, ниже-
городских, владимирских мастеров, прекрасно освоив-
ших архитектурное наследие Московской архитектурной
школы. Именно провинциальная ветвь общерусской ар-
хитектурной школы оказала наибольшее влияние на ар-
хитектуру каменных храмов Хлынова конца XVII века.
Первые каменные храмы в Хлынове были выстроены
из кирпича большого размера—6×14×30 и 6×14×28 см
41

при так называемой крестовой перевязке Швов, ставшей
с этого времени единственной системой перевязки, кото-
рую хлыновские, а затем вятские каменщики применяли
до 1920-х годов. Интересной конструктивной особен-
ностью кладки этих храмов было применение деревян-
ных контурных связей, закладываемых в толщу стены
по периметру здания, — «сосновых кладей». Выгорание
связей во время пожаров послужило причиной разру-
шения многих построек. Кровли этих зданий были те-
совыми «в двоетес», а главки покрывались крупным оси-
новым лемехом; лемех центральной главы Троицкого со-
бора имел, например, размеры 1 аршин на 6 вершков.
Окна устраивались слюдяные из привозной сибирской
слюды, рамки для которой изготовлялись на месте из
«белого железа». Металл применялся для устройства
кованых квадратных в сечении затяжек сводов, окон-
ных решеток, решетчатых дверей и кузнечных поделок.
Отделка фасадов заключалась в затирке поверхности
стен кирпичом (эта операция называлась «ревчение»,
говорили «выревтить стену»). Декоративные элементы
вытесывались из кирпича.
Постройка первых каменных храмов в Хлынове по-
служила толчком для развития каменного строительства
на Вятской земле. Она способствовала появлению и
быстрому развитию нового направления в развитии про-
изводства строительных материалов — добычи извест-
няка, обжига извести, изготовления кирпича. В то же
время начало каменного строительства послужило сти-
мулом для расширения выплавки чугуна, выделки же-
леза и возникновения в крае новой отрасли промышлен-
ного производства — чугунолитейных и железоделатель-
ных заводов. С началом каменного строительства
быстрее стал распространяться подрядный способ про-
изводства работ, возникла специализация подрядчиков.
42
Большой пожар 1700 года еще раз
уничтожил деревянные строения го-
рода. Сгорели все башни посада и
малого города, деревянное верхнее
строение крепостных стен. В 1705 году началось баш-
кирское восстание, и для осмотра городовых укреплений
в Хлынов был прислан из Москвы полковник Григорьев
с отрядом солдат. После осмотра он сообщил в Москву,
что крепостные стены сгорели, валы и рвы обвали-
лись, и выдержать осаду неприятеля город не сможет.
Каменное
строительство
в XVIII веке

Тем не менее, восстанавливать все укрепления не стали:
шла длительная Северная война, строились Петербург,
Ново-Двинская крепость, создавался флот. Только после
1721 года в кремле восстановили три башни: Воскресен-
скую, Богоявленскую и Никольскую. К 1733 году и они
уже не существовали. Из башен посада оставались лишь
две — Московская и Ильинская, но и те постепенно при-
ходили в ветхость. В 1741 году со Спасской башни крем-
ля упал и разбился набатный колокол, и ветхая башня
была разобрана. Последней была снесена Московская
башня. С этого времени крепостные укрепления Хлыно-
ва перестали играть какую-либо роль в планировке го-
рода.
Население Хлынова, как и других городов, за время
длительной Северной войны должно было выплачивать
множество чрезвычайных налогов и выполнять различ-
ные натуральные повинности. Вятские ремесленники
нужны были в Азове и на Северной Двине, в Петербур-
ге и на острове Котлине. В 1702 году с Вятки было вы-
слано «кузнецов 69 человек, каменьщиков 8 человек» в
Таганрог (21, №97). В том же году каменщики были
отправлены на Северную Двину, где Петр I начал по-
стройку Ново-Двинской крепости. В декабре 1702 года
на Вятке получили указ, по которому вятчане своим
коштом должны были построить в новой крепости «200
сажен с полусаженью и с полчетью сажени» городовой
стены и поставить для этого все необходимые припасы
(21, №99, 102). Подобные поставки материалов прихо-
дилось выполнять не один раз, а денег на них удавалось
собрать каждый раз все меньше и меньше. Тогда на
Вятку был прислан солдат Борис Иванов «править на
вятских бурмистрах деньги». В 1708 году бурмистры по-
дали в Московскую ратушу жалобу, в которой сообща-
лось, что «к тому Ново-Двинскому строению земских
бурмистров, и целовальников, и подьячих, и каменьщи-
ков, и кирпичников, и печников, и работных людей по-
сылают они повсягодно по 2000 человек и больше»
(21, №92). Эти повинности выполняли, конечно, не толь-
ко жители Хлынова, но всякая «доправка» производи-
лась на них в первую очередь.
Уже к 1710 году число дворов в Хлынове уменьши-
лось. Посадские жители уезжали из города, уклоняясь
от повинностей, и селились на монастырских и архиерей-
ских землях. Лишь после окончания Северной войны го-
43

род снопа стал расти. В 1714 году указом Петра I камен-
ное строительство было запрещено по всей стране, кро-
ме Петербурга, «понеже здесь каменное строение зело
медленно строится от того, что каменщиков и прочих
художников того дела (достать) трудно и за довольную
цену...» (22, с. 49). Несмотря на указ, в Хлынове строи-
лись каменные Предтеченская и Всехсвятская церкви, а
в епархии —еще 15 церквей (23, №5). В первой полови-
не века в Хлынове были построены Покровская (1709 г.),
Пятницкая (1712 г.), Казанская (1717 г.), Вознесенская
(около 1748 г.), Владимирская (1718 г.) церкви. На тер-
ритории Успенского Трифонова монастыря построили
Трехсвятительскую, Благовещенскую и Никольскую
церкви, а также корпуса братских и настоятельских ке-
лий. Около 1745 года была построена каменная церковь
Богоявленского подгородного монастыря.
После отмены в 1729 году запрета каменного строи-
тельства начали строить каменные дома хлыновские
купцы, заводчики, чиновники. В это время был построен
кирпичный дом «рудокопии комиссара» Ивана Василье-
вича Тряпицына, в 1754 году купленный у его вдовы в
казну для размещения провинциальной канцелярии. Ку-
пец Вонифатий Дряхлов неподалеку от воеводского дома
и Вознесенской церкви построил каменную богадель-
ню. В пятидесятых годах каменный дом на посаде вы-
строил воеводский секретарь Аверкий Перминов, у крем-
левского рва — винный откупщик Голиков. Владелец
Кирсинского железоделательного завода Григорий Вя-
земский возводит каменный дом во Владимирской сло-
боде, уже за пределами посада. На московской дороге
за крепостной башней каменные палаты строит купец
Иван Григорьевич Толмачев.
После пожара 1752 года каменное строительство по-
лучает большой размах. В Трифоновом монастыре вос-
станавливаются каменные церкви и колокольня, соору-
жаются каменная ограда с башнями и хозяйственные
постройки. В монастырской слободке строится Донская
Стефановская, а в Хлыновицкой слободе — Спасо-Хлы-
новицкая церкви, на посаде перестраивается Спасская
церковь. На посаде же строится каменный питейный
дом с подвалом. В кремле вместо разрушенного собора
в 1760 году закладывают новый каменный собор, закан-
чивают постройку здания духовной консистории (1752 г.)
и новых архиерейских палат (1774 г.). Близ Предтечен-
44

ской церкви строит каменный дом купец Куклин, а у
Царево-Константиновской церкви появляется каменный
дом уездного судьи Василия Кононова.
Каменное строительство в XVIII веке осуществля-
лось гораздо более интенсивно, чем считалось до сих
пор. Целый ряд каменных зданий этого периода не упо-
минался ни в одной из опубликованных работ. Так, не-
известно было существование каменной богадельни куп-
ца Дряхлова, которую по ветхости разобрали на кирпич
для «строения Спасского собора» в 1780 году (24,
л. 400). Не отмечалась постройка винным откупщиком
Голиковым двухэтажного каменного дома у кремлевско-
го рва — здания, которое еще до 1771 года было пере-
дано городу для размещения женской богадельни, а
около 1839 года разобрано, поскольку «наводило горо-
ду безобразие» (25, л. 5). Нигде не упоминалось камен-
ное здание на участке чиновника Кононова, показанное
на составленном в 1795 году Филимоном Росляковым
плане города. На Ильинской улице имел «каменную па-
лату» и переписчик провинциальной канцелярии Вис-
сарион Харитонов сын Вершинин, пожертвовавший ее в
1761 году на кирпич для постройки Кафедрального со-
бора (26, л. I). Не исключено, что о некоторых камен-
ных зданиях XVIII века мы не знаем и сейчас.
Появившиеся в конце XVII века местные мастера
каменных дел еще не решались проявлять самостоя-
тельность и строили по образцу первых каменных пост-
роек приглашенных иногородних мастеров. Особенно за-
метно это в культовом строительстве. Бесстолпный при-
ходский храм в виде кубического объема, с трехчастной
апсидой с востока и широкой трапезой с запада, неод-
нократно повторялся на рубеже XVII и XVIII веков. Так
построены Преображенская и Трехсвятительская церкви
в Хлынове, Екатерининская в городе Слободском, Бого-
родицкая в селе Пасегово и Архангельская в селе Ксти-
нино. В начале XVIII века местные мастера, освоив ка-
менное дело, начинают искать новые формы каменных
храмов и обращаются прежде всего к традиционным
формам деревянного зодчества. Если первые две куль-
товые постройки нового века (Воскресенская и Покров-
ская церкви 1700 и 1709 гг.) еще следуют образцам по
планировке, декору и композиции, то две последую-
щие — Пятницкая (1712 г.) и Предтеченская (1717 г.)
скорее напоминают деревянные храмы.
45

Небольшая Пятницкая церковь относится к тому рас-
пространенному еще в дереве типу, который получил
название «восьмерик на четверике»: первый ярус холод-
ного храма составляет квадратная в плане клеть, а вто-
рой — восьмигранный сруб. Восьмерик вместо запре-
щенного реформами патриарха Никона шатра перекрыт
почти плоской кровлей на восемь скатов и увенчан глав-
кой на небольшом барабане. С западной стороны со
сдвижкой с продольной оси пристроена одноэтажная
трапеза, на паперти которой поставлена колокольня в
виде восьмигранного сруба, завершенного высоким шат-
ром. Глухая восьмигранная башня колокольни и ее шат-
ровое завершение, восьмерик второго яруса холодного
храма, венчающая храм маленькая главка на тонкой
«шее» — все это возрождаемые традиционные формы
деревянных храмов. Плоские каннелюрованные пиляст-
46
ры на фасаде здания
соответствуют положе-
нию внутренних стен
помещения, являясь
как бы их продолже-
нием. Вятские мастера
бережно сохран я ли
традиции деревянного
зодчества. Асиммет-
ричная компоновка не-
скольких объемов де-
лает эту миниатюрную
постройку похожей на
храм середины XVII
века.
Храм Иоганна Пред-
течи (илл. 7), постро-
енный на окраине поса-
да вместо деревянного,
очевидно, повторяет
формы своего предше-
ственника. Холодное
помещение храма вы-
полнено в виде вось-
мерика от самой земли;
алт'арный выступ имеет
пятигранную форму,
характерную для руб-
Илл. 7. Предтеченская церковь.
(1717 г.)

Илл. 8. Никольская надвратная церковь Успенского Трифонова
монастыря. Начало XVIII века. Настоятельские кельи
леного из бревен помещения и совсем не нужную при
кладке стен из камня.
Целая группа каменных культовых и гражданских
зданий была построена в течение XVIII века на террито-
рии Трифонова монастыря. Время постройки этих зда-
ний в большинстве опубликованных работ называлось
неверно, иногда с ошибками на несколько десятилетий,
отчего общая картина создания интереснейшего архи-
тектурного ансамбля XVII—XVIII веков искажалась.
Постройка Никольской надвратной каменной церкви
(илл. 8) была отнесена к 1756 году (опись монастыр-
ских зданий 1857 года), 1751 году («Известия импера-
торской археологической комиссии») и даже к 1760 году
(сообщение полицмейстера губернатору на его за-
прос о древностях Вятской земли в 1838 году). Счита-
лось, что эта церковь завершала создание ансамбля
культовых зданий монастыря. Между тем, переписная
книга 1710 года, перечисляя постройки города, называ-
ет: «Монастырь Успенской, а в нем... церковь каменная
во имя чуд. Николая» (183, с. 92). Это самый ранний
документ, в котором названа каменная Никольская цер-
ковь. Построена она на рубеже XVII и XVIII веков и по
47

Илл. 9. Фрагмент фасада Никольской надвратной церкви
времени является второй каменной постройкой монасты-
ря. Композиция храма, в общем-то обычная для над-
вратных комплексов, напоминает и приходскую церковь
на высоком каменном подклете. Высокое мастерство
зодчего позволило ему декорировать надвратный храм
так, что уже на подходе к «святым воротам» это первое
на пути здание монастырского комплекса рассказывает
входящему о главном храме монастыря. Группировка
окон в центре стены позволила обнажить плоскости и
подчеркнуть рельефность скупого декора (илл. 9). По-
ярусное построение декора облегчило здание. Первый
ярус храма — подклет — декорирован широкими плос-
кими пилястрами с многоступенчатыми нишами. На вто-
ром ярусе пилястры заменены пучками устремленных
вверх полуколонок; окна нижнего света обрамлены сту-
пенчатыми наличниками и легкими и гладкими полуко-
лонками и завершены трехлопастными бочками. Окна
верхнего света, меньшие по размеру, зрительно облегче-
ны простым обрамлением и пластичными волютами.
И гладкие полуколонки обрамлений, и трехлопастные
бочки, и большие плоскости стен мы увидим в декоре
Успенского собора. А оригинальный венчающий карниз

храма, пучки полуколонок на углах здания, розетки
окон второго яруса мы найдем еще у одного храма ком-
плекса — Трехсвятительской церкви. Так Никольская
церковь, поставленная над главным входом в монас-
тырь, объединяет все его разновременные постройки, на-
чинает и завершает великолепный архитектурный ан-
самбль.
Больничная Трехсвятительская церковь построена в
глубине монастырской территории, почти у ее южной гра-
ницы. В переписной книге 1710 года такой церкви еще
не упоминалось. Но вот перед нами «Список книги Ус-
пенского Трифонова монастыря... нерепищика прошлого
1717 года Ивана Мироновича Кологривова», и здесь на-
ходим: «церковь больничная во имя Афанасия и Кирил-
ла Александрийских чудотворцев, каменная...» (183,
с. 249). После большого пожара 1752 года она была вос-
становлена только к 1772 году на средства, пожертво-
ванные публичным нотариусом Петром Пупыревым, а
при освящении в 1777 году переименована в Трехсвяти-
тельскую (184). Это небольшой бесстолпный однопре-
стольный храм в виде двухсветного куба с апсидой из
трех сопряженных полукружий, которые создают впечат-
ление, что перед вами большой четырехстолпный храм.
Серия храмов подобного типа в Хлынове была начата
постройкой Преображенской церкви в 1696 году. Храмы
этого типа отличаются не только трехчастной апсидой,
но и исключительным богатством и выразительностью
декора. И если мысль об использовании трехчастной
апсиды навеяна образами Святотроицкого собора в
кремле и Успенского собора в самом монастыре, то ха-
рактер и детали декора подтверждают богатую фанта-
зию и художественный вкус народных умельцев, хлынов-
ских мастеров каменных дел. К богатейшему арсеналу
различных розеток, балясин, бусин, городков, которые
мастер мог позаимствовать у мастеров и Устюга Вели-
кого, и Ярославля, и Карпоголя, ом прибавил и свои,
подсказанные его опытом, вкусом, пониманием красоты.
Именно декор фасада и апсиды и оставляет наибольшее
впечатление от храма (илл. 10).
Больничная церковь была построена при трех брат-
ских и двух больничных кельях, к моменту освящения
храма уже, вероятно, существовавших. После пожара
1752 года, когда для восстановления храма не хватало
ни средств, пи материалов, для больных старцев была
19

под ними — келья казначея, сени и комнаты монастыр-
ского приказа. Почти через сто лет, в 1818 году, с за-
падной стороны к настоятельским кельям была сделана
двухэтажная пристройка.
В 1742 году на территории монастыря построено еще
несколько каменных зданий: на восточной стороне —
хлебопекарня, на северной, к востоку от алтаря надврат-
ной церкви — большой корпус братских келий, в северо-
западном углу, за садом — каменная двухэтажная баш-
ня с подвалом, определившая положение будущей ка-
менной ограды монастыря.
Корпус братских келий в восточном конце имел три
этажа, западнее — два этажа. Между ним и алтарем
Никольской церкви располагалась одноэтажная при-
стройка с кухней и трапезой для «младшей братии». По
длине корпус был разделен на три секции, каждая из
которых построена по правилам деревянной избы: в
центре расположены сени, по сторонам от них — кельи.
Такую же планировку имел и второй этаж. Попасть в
освящена устроенная в
трапезе маленькая цер-
ковь Зосимы и Савва-
тия. В 1799 году при-
шедшие в ветхость
больничные кельи и
придельная церковь
были разобраны. На
рис. 11 показан план
храма и келий по об-
меру Ф. М. Рослякова.
В 1720-х годах была
построена последняя
каменная церковь мо-
настыря — Благове-
щенская.
В 1719 году рядом с
надвратной церковью
и каменными ворота-
ми строятся каменные
же настоятель с к и е
кельи; на втором эта-
же — две кельи настоя-
теля и эконома, лакей-
ская, кладовая и сени;
Илл. 10. Наличники Трехсвятитель-
ской церкви Успенского Трифонова
монастыря (1710—1717 гг.)
50

Илл. 11. План Трехсвятительской (больничной) церкви, больнич-
ных и братских келий (1797 г.). 1. Трехсвятительская церковь. 2. Боль-
ничные кельи. 3. Братские кельи. 4. Караульная изба. 5. Угловая
башня ограды
Илл. 12. План братских келий Успенского Трифонова монастыря.
Обмер 1797 г.
кельи второго этажа можно было только по наружной
деревянной лестнице и опоясывающему весь корпус
балкону — «гульбищу» (илл. 12).
У восточного конца братского корпуса была постав-
лена каменная башня размером в плане 5,5 на 5,5 сажен
51

Илл. 13. План Успенского Трифонова монастыря в конце XVIII века.
1. Бывшая больничная церковь с кельями. 2. Каменный подвал и су-
шила. 3. Ветхий настоятельский дом. 4. Братский подвал. 5. Башен-
ка полукаменная. 6. Баня братская. 7. Часовня. 8. Поварня. 9. На-
стоятельские кельи. 10. Церковь надвратная. 11. Баня настоятель-
ская. 12. Башня каменная. 13. Корпус братских келий. 14. Поварня
семинарская. 15. Больница семинарская с аптекой. 16. Кузница мо-
настырская. 17. Полукаменная башня (амбар хлебный семинарский).
18. Церковь Благовещенская. 19. Церковь Успенская. 20. Колокольня
при высоте 9 сажен; над двумя каменными этажами
тогда же выстроен холодный деревянный этаж, перекры-
тый на четыре ската тесовой кровлей.
Каменную ограду вокруг монастыря (илл. 13) нача-
ли строить с мая 1752 года, по начавшийся 20 июня в
Стефановской слободке пожар остановил работы на не-
52

сколько лет. К 1764 году была построена часть ограды
от настоятельских келий до угловой северо-западной
башни и дальше, по западной стороне, до угловой юго-
западной полукаменной башенки; в это же время у за-
падных ворот построена каменная караульня. К востоку
от Трехсвятительской церкви в линию ограды в 1763 го-
ду по чертежам архитектора И. Г. Кутукова начали
строить корпус келий на погребах, но, забутив только
фундаменты, строительство остановили из-за отъезда
Кутукова. К 1773 году оставалось закончить еще 160 са-
жен ограды; епископ Варфоломей разрешил выдать мо-
настырю «шнурозапечатанную книгу» для сбора среди
населения средств на продолжение строительства. Вско-
ре строительство с южной и восточной сторон монасты-
ря также было закончено. Таким образом, к концу тре-
тьей четверти XVIII века все основные сооружения мо-
настыря были выложены в камне.
Хозяйственные постройки монастырского комплекса
не сохранились, как и ограда. И только на юго-восточ-
ном углу, между двумя овражками, сохранился камен-
ный этаж башенки, превращенный в жилой дом, да на
юго-западе имеются остатки братских келий и каменной
караульни. Братский корпус, своим фасадом поставлен-
ный на красной линии современной улицы Горбачева,
в 1831 году был расширен: по всей его длине с северной
стороны сделана продольная пристройка, вдвое увели-
чившая его ширину, и теперь у корпуса два разновре-
менных фасада: дворовый фасад 1742 года и главный
фасад 1831 года, решенный в классических формах.
Каменные «обывательские» постройки по планировке
и конструктивным решениям не отличаются от жилых и
хозяйственных построек монастыря. Каменный жилой
дом еще сохраняет компоновку своего деревянного пред-
шественника, срубленного на высоком подклете из от-
дельных клетей-срубов. В то же время мы находим в
Хлынове XVIII века дома совершенно иной планировоч-
ной структуры, ибо, начавшись на столетие позже, чем
во многих соседних губерниях, каменное «обывательское
строение» использовало уже формы и планировку, выра-
ботанные в других городах.
Большой интерес представляет не сохранившийся ка-
менный дом Ивана Толмачева, сравнительно недавно
(до 1939 года) стоявший еще на Театральной площади
города. Имея два этажа, он был построен, как деревян-
53

ная изба на подклете с сенями в центре дома. Нижний
этаж первоначально был нежилым: в нем хранились
припасы, зерно, хозяйственная утварь (илл. 14). Такую
же трехчастную планировку имеет и каменный дом с
подвалом, известный с 1771 года как «питейный дом»*.
Его надземный этаж, как и глубокий подвал, разделен
на три совершенно одинаковых помещения шириной по
2 сажени 12 вершков при длине 5 сажен (илл. 15). Оба
этажа перекрыты тремя параллельными цилиндрически-
ми сводами с коваными железными затяжками.
Двухэтажный дом Ивана Тряпицына (на месте сов-
ременной центральной гостиницы), Г-образный в плане,
имел длину 11 сажен 2 аршина и ширину 8 сажен. В от-
личие от первых двух зданий, имевших наружные лест-
ницы, здесь широкая парадная лестница размещена
внутри дома. Планировка комнат анфиладного типа:
выйдя из сеней в прихожую, можно обойти все комнаты
друг за другом (илл. 16). Дом Аверкия Перминова на
Никитской улице также имел анфиладную планировку,
но вход на второй этаж был вынесен за капитальные
стены и располагался в несохранившейся до настоящего
времени пристройке. На втором этаже устроен большой
парадный зал со сторонами 5 сажен (илл. 17). При та-
ком большом пролете он был перекрыт плоским балоч-
ным перекрытием. Стены второго этажа местами не сов-
падали со стенами первого и опирались непосредственно
на своды. Такой прием был характерным для начала ка-
менного строительства и встречался даже в конце
XVIII века.
Беспорядочное расположение окон на фасаде, их раз-
ные, как будто случайные размеры, несоответствие поло-
жения окон смежных этажей, асимметричный вход в
здание в той или иной степени характерны для каждого
из названных домов (илл. 18, 19). Окна поставлены так,
как нужно для освещения комнат; пилястры на фасаде
находятся против внутренних стен, но при взгляде на
дом снаружи их расположение не подчиняется очевид-
ным закономерностям. Зодчие еще поглощены внутрен-
ним устройством дома и не придают значения фасаду
здания. Используемые ими элементы декора не отлича-
ются от декоративных элементов культовых зданий
См. статью автора «Изба «приказная» или «питейная»?» («Ки-
ровская правда», 1974, 24 ноября).
54

Илл. 14. План дома И. Г. Толмачева
(середина XVIII века): а — первый
этаж; б — второй этаж. Реконструк-
ция
Илл. 15. План питейной избы (пер-
вая половина XVIII века): а — под-
Вал; б — первый этаж (обмеры
1895 г.)
Илл. 16. План второго этажа дома
И. Трапицыпа (обмер 1795 г.)
Илл. 17. План дома Л. Перминова
(обмер 1839 г.): а — первый этаж;
б — второй этаж

Илл. 18. Фасад дома И. Трапицына. Обмер Ф. М. Рослякова
Илл. 19. Питейная изба после реставрации. Снимок 1975 г.

57
Илл. 20. Дом А. Перминова. Деталь.
Снимок 1960 г.
середины XVIII ве-
ка. Рамки обрамлении
оконных проемов, оди-
нарные на плоскостях
и сдвоенные на углах
каннелюрованные пи-
лястры, трехступенча-
тые кирпичные крон-
штейны карнизов, ва-
лики междуэтажных
поясков — все это оди-
наково характерно и
для жилых домов, и
для культовых зданий.
Рассматривая жилые
здания середины XVIII
века, мы должны отме-
тить особенность одно-
го из них — дома Авер-
кия Перминова. Эта
особенность состоит в
использовании тесаной
и пиленой опоки для
рустовки углов здания, прокладочных рядов кладки,
декоративных деталей фасада. Видимо, дом Перминова
был первым в ряду гражданских зданий, для постройки
которых использовалась кукарская опока; ее привозили
в город за 150 верст (илл. 20).
Внутренняя отделка каменных жилых зданий сере-
дины XVIII столетия была сравнительно проста. Штука-
турка применялась крайне редко. Стены и потолки вспо-
могательных помещений (кладовые, сени) обычно бели-
лись известью по кирпичу сводов, а в помещениях
второго этажа — белились после подшивки тесом.
Стены основных жилых помещений обтягивались
шпалерами, а потолок — небеленым холстом; по
холсту производилась побелка. Под потолком уст-
раивался карниз из профилированных деревянных
брусков. Потолки парадных комнат для гостей ошту-
катуривались и белились, и. в этом случае карнизы
устраивали лепные. Стены тоже обтягивали шпалерами.
Окна имели двойные переплеты, один из которых был
створным. В середине века для остекления применя-
лись и слюда, и стекло. Дороговизна стекла приводила

к тому, что окна дворовых фасадов или даже вспомога-
тельных помещений, выходивших на главный фасад, за-
стеклялись мелкими стеклами. В доме Ивана Тряпицы-
на, например, окна одинакового размера имели в каби-
нете владельца 8 стекол, а в передней — 24. Двери
большей частью были плотничной работы, и только для
парадных помещений навешивались филенчатые. Кир-
пичные печи, квадратные и угловые, белились по кирпи-
чу, но иногда и оштукатуривались. В монастырских зда-
ниях в покоях настоятеля, казначея, эконома были по-
ставлены так называемые «муравленые»—облицованные
глазурованной плиткой печи. На первых этажах камен-
ных домов, в кухнях ставились большие кирпичные
русские печи.
Полы в помещениях второго этажа настилались
из теса, пильного или
топорной работы, а во
вспомогательных поме-
щениях первого этажа
выкладывались из кир-
пича, известняковых
или опочных плит.
Дворовый участок
при доме Ивана Тря-
пицына (илл. 21) имел
форму неправильного
пятиугольника и зани-
мал площадь 1470 кв.
сажен (6500 кв. м).
Как и все дворы горо-
да, он состоял из трех
частей: переднего дво-
ра, располагавшегося
перед домом, заднего
двора с хозяйственны-
ми постройками и ого-
рода.
На переднем дво-
ре находился одно-
этажный каменный
корпус служб с кладо-
выми, кухней и люд-
скими покоями. На хо-
зяйственном дворе бы
Илл. 21. План места И. Трапицына
по обмеру 1795 г. 1. Каменный двух-
этажный дом. 2. Каменный одно-
этажный флигель. 3. Караульная из-
ба. 4. Конюшня. 5. Каретник. 6. Ба-
ня господская. 7. Амбары. 8. Суши-
ло на столбах. 9. Баня людская. 10.
Хлевы для птицы и погреба. 11. Хле-
вы для скота. 12. Нужные места. 13.
Колодец. 14. Заборы. 15. Решетча-
тые заборы
58

ли расположены два амбара, каретник, конюшня, гос-
подская и людская бани, сушило, колодец, два погреба,
птичник и хлев для скота.
Место Аверкия Перминова в форме неправильного
многоугольника (илл. 22) занимало площадь 2320 кв.
сажен (10 500 кв. м). Участок также разделен на три
части, но при этом так называемый задний двор распо-
ложен в правой части территории, сбоку от переднего
двора и дома. На нем расположены баня, кухня, амбар,
сушило, ледники, каретник, конюшня и жилые покои
«для конюхов и прачек». Трудно было бы предположить,
что такой набор хозяйственных построек имели все дво-
ры Хлынова: ведь Аверкий Перминов и Иван Тряпицын
принадлежали к наиболее богатым гражданам города,
имели крепостных людей, мельницы, винокурни, а Пер-
минов — бумажную фабрику. К сожалению, примеров
планировки дворов ремесленников, мелких купцов или
церковников не сохранилось. Надо полагать, учитывая
значительно меньшие размеры их дворовых мест, что
функции переднего и заднего дворов в таких усадьбах
совмещались.
Читатель уже знает, что первое каменное здание
Хлынова — Святотроицкий и Николаевский собор — в
1759 году было разобрано. В 1760 году на том же месте
был заложен новый Кафедральный собор, полностью от-
строенный к 1772 году. В старой Вятке существовало
предание, что постройка собора производилась по черте-
жам выдающегося русского архитектора В. В. Растрел-
ли. После того, как об авторе Растрелли сообщил и
в общем-то безупречный словарь Брокгауза и Ефрона,
сведения эти проникли во все справочники и книги по
истории города. К счастью, в Кировском государствен-
ном архиве сохранилась переписка архиепископа с авто-
ром проекта: им оказался глава большой архитектур-
ной школы московский архитектор Дмитрий Васильевич
Ухтомский. Уже будучи в результате интриг отстранен-
ным от должности, он продолжал руководить работой
своих учеников в Хлынове, давая им советы, посылая
чертежи и рисунки. Непосредственное руководство по-
стройкой собора последовательно осуществляли Иван
Григорьевич Кутуков, Семен Иванович Заикин и Алек-
сей Бекарюков. На строительстве работали хлыновские
мастера каменных дел Спиридон Редников, Анисим
Праздников, Данило Тупицын, Никита Горынцев, а с
59

Илл. 22. План места А. Перминова по обмеру 1804 г. 1. Каменный
двухэтажный дом. 2. Передний двор. 3. Сад и огород. 4. Задний
двор. 5. Конюшня. 6. Покои для конюхов и прачек. 7. Каретник.
8 Ледники. 9. Погреб. 10. Сушило. 11. Баня. 12. Амбар. 13. Людская
баня. 14. Беседка. 15. Садок. 16. Решетчатый забор. 17. Забор. 18. Ко-
лодец
ними крестьяне монастырских и архиерейских вотчин,
посадские города Хлынова, черносошные крестьяне.
К 1766 году кладка собора была завершена, а его теп-
лая часть закончена совершенно и освящена. Еще через
три года полностью закончили и холодную церковь.
60

В 1769—1772 гг. построены отдельно стоящая колоколь-
ня и крытый переход из нее в теплую церковь.
В период с 1763 по 1774 год поблизости от Кафед-
рального собора был построен архиерейский дом. Вы-
полненный по чертежам Д. В. Ухтомского его учениками
и мастерами, которые строили и собор, он отличался от
других каменных зданий Хлынова архитектурным реше-
нием фасадов, планировкой, разнообразием и качеством
отделки помещений.
Строительство комплекса архиерейского дома про-
должалось до 1787 года, и за это время были построены
ограда с декоративными башенками, конюшенные дво-
ры, хозяйственные постройки и крытый переход из дома
в собор.
Самая крупная в Хлынове середины второй половины
века стройка была осуществлена за счет усиленных сбо-
ров с населения, — главным образом, за счет крестьян
архиерейских и монастырских вотчин.
Постройка таких значительных для Хлынова зданий,
как Кафедральный собор и архиерейский дом, сказалась
на последующем развитии строительного дела на всей
Вятской земле. Это были первые здания, построенные
по чертежам известного в России архитектора, мастера
русского барокко. Оба здания возведены руками вят-
ских мастеров, которые прошли на стройке хорошую
школу.
Начиная постройку в роли рядовых каменщиков,
многие из них к концу строительства стали признанны-
ми мастерами, становились во главе артели и выполняли
самостоятельные подряды. Здесь раскрылись незауряд-
ные способности такого мастера из семьи потомственных
каменщиков, как Никита Горынцев, построивший позже
со своими сыновьями десятки каменных зданий; здесь
начал путь каменщика Данила Тупицын и многие дру-
гие мастера.
На строительстве собора нашли широкое применение
чугунные плиты для устройства полов, все сорта железа,
которые вырабатывались на железоделательных заво-
дах, опочный камень, алебастр. После постройки собора
в строительстве в большем размере стали применяться
штукатурные работы, изделия кузнечного промысла,
лепные декоративные детали. На строительстве собора
впервые были применены насос для подачи воды и во-
допровод из сверленых деревянных труб.
61

План города Хлынова был снят с
натуры при государственном разме-
жевании земель в 1759 году прапор-
щиком геодезии Яковом Красильни-
ковым и геодезии учеником Петром Ивановым (182).
Этот план и подробное описание земель города, прило-
женное к нему, позволяют представить Хлынов середи-
ны XVIII века с документальной точностью (илл. 23).
На плане показан кремль с остатками рва и крепост-
ной стены. Через ров перекинуты два моста: один — на
торговую площадь, другой — в сторону Воскресенской
улицы. Юго-восточную часть посада, рядом со рвом, за-
нимала торговая площадь, на которой стояли две камен-
ные церкви — Вознесенская и Спасская. Вблизи от пло-
щади, окруженные застройкой, находились Покровская,
Воскресенская и Казанская церкви. Совсем рядом с
Воскресенской церковью на плане можно разглядеть ка-
62
Илл. 23. План г. Хлынова. 1759 г.
Город Хлынов
по плану
1759 года

менный дом Вятской провинциальной канцелярии, толь-
ко что купленный у наследников берг-коллегии комис-
сара Ивана Тряпицына. Несколько южнее Спасской
церкви показан каменный питейный дом. В северо-за-
падном углу торговой площади — группа построек, от-
носящихся, можно полагать, к воеводскому двору и его
канцелярии (вспомним из описания 1731 года: «близ
площади канцелярия воеводского правления ветхая...
близ канцелярии крепостная контора...»)
От площади расходятся Никитская, Морозовская,
Ильинская улицы, а от Воскресенской башни кремля —
Воскресенская и Пятницкая. Здесь же короткий пере-
улок, который называют то Вознесенским, то Покров-
ским, то Воскресенским — по названиям церквей, мимо
которых он проходит. Посад окружают остатки крепост-
ной стены, местами совершенно разрушенной. За преде-
лами посада на плане показаны: Трифонов монастырь
(№ 10) с его каменными зданиями и построенной только
с двух сторон каменной оградой; слободки — Большая
и Малая Кикиморские (№ 11 и 12), Инвалидная (№ 9),
Владимирская (№ 4), Дымковская (№ 20), Всехсвят-
ская (№ 3); отведенные городу под выгон земли подго-
родных деревень: Денисовской (№ 13), Ананьевской
(№14), Богоявленской (№ 15), Пушкарской (№ 16),
Шмешковской (№ 1.7) и луговые земли.
Дороги в другие населенные пункты начинаются у
городской черты. От вершины Раздерихинского оврага—
«дорога в деревню Семеновская Филимонова», от Вос-
кресенской улицы — в село Филейское, от Московской
башни посада — сразу три дороги: московская столбо-
вая — на запад, новая московская дорога — на юго-за-
пад, а еще южнее — дорога в село Пасеговское. У са-
мой вершины Засорного оврага, в конце Никитской ули-
цы, начиналась казанская дорога. На восток от города
вели две дороги: столбовая сибирская и летняя дорога
в село Макарьевское и в город Слободской. Обе они на-
чинались у перевоза.
Уже в начале XVIII века путь в Сибирь через Хлы-
нов — Слободской — Кай был официально закрыт, и
государственная сибирская дорога пролегла южнее Хлы-
нова, через Каза.нь и Пермь. В направлении наиболее
оживленных торговых и административных связей бы-
стрее росли и слободки. С 1727 года Казань стала гу-
бернским городом для Вятской провинции, и в середине
63

века слободки Владимирская и даже Всехсвятская, воз-
никшая на старой московской дороге, растут в общем
направлении на юго-запад, смыкаясь у вершины Засор-
ного оврага.
Всего за пределами городской черты городу принад-
лежало 901 дес. 1983 кв. сажени земли. В том числе бы-
ло занято строениями (дворами) 83 дес. 116 кв. сажен,
дорогами, улицами, переулками 10 дес. 1939 кв. сажей,
выгонами, полями и лесом 703 дес. 2338,5 кв. сажени.
11 сентября 1780 года именным
указом Екатерины II город Хлынов
был наименован Вяткой и стал
центром вновь образованного Вят-
ского наместничества в составе Ни-
жегородского генерал-губернаторст-
ва. В декабре 1796 года наместничество было переиме-
новано в губернию. В развитии города наступил новый
этап.
До сих пор при описании Хлынова — Вятки конца
XVIII века приходилось ограничиваться только текстами
сохранившихся в архивах документов, сопоставляя их
с единственным графическим источником — планом го-
рода Хлынова, составленным в 1759 году комиссией гра-
фа Шувалова. Был известен еще один графический ма-
териал — план Вятки, снятый с натуры губернским ар-
хитектором Филимоном Росляковым. Но более ста лет
назад он был утерян, казалось, безвозвратно. В 1968 го-
ду по счастливой случайности удалось вновь обнаружить
план Ф. Рослякова в одном из дел Вятской городской
управы.
План Вятки был снят Ф. М. Росляковым в 1795 году.
Он примечателен тем, что на нем показана не только
новая планировка города по утвержденному в 1784 году
«регулярному» плану, но и старая планировка Хлынова,
и построенные к 1795 году новые каменные здания (27).
Ценность плана не только в том, что он зафиксировал
застройку и планировку губернского центра па 1795
год, но и, главным образом, в его динамичности: он по-
зволяет увидеть процесс перестройки.
Улицы и переулки Хлынова, к 1780 году па плане
оставались в том же положении, как и в 1759 году. Чис-
ло улиц, переулков и тупиков достигает 57. Границы
посада уже не определяются городовыми укреплениями:
от них остались только расплывшиеся остатки валов и
Первый
регулярный
план города.
Застройка по
плану 1784 года
64

рвов. В границах города уже нет кладбищ. Некогда су-
ществовавшие у каждой городской церкви кладбища
синодальным указом 1770 года было предложено вынес-
ти за пределы города. В апреле 1772 года этот укав был
доведен до сведения Вятской провинциальной канцеля-
рии, и в этом же сообщении указывалось, что такое
кладбище уже назначено «близ здешнего города Вятки
в заштатном Богословском монастыре». Несколько поз-
же второе кладбище было открыто на окраине деревни
Семеновской. На плане Рослякова оба новых кладбища
показаны за городом.
Два моста перекинуты через остатки рва, ограждав-
шего кремль. Северная часть рва наполовину засыпана
и образует два прудка длиной 30 и 15 сажен. В южной
части, примерно на месте старой городни, устроен еще
один мост, который ведет от торговой площади вниз к
реке Вятке. Улицы города имеют деревянные мостовые.
Почти вся территория плотно застроена жилыми до-
мами и хозяйственными постройками, особенно в овраге
у речки Засоры. Как несколько позднее писал губерна-
тор фон-Брадке, «некоторые из сих построек от древнос-
ти осели в землю до окошек, наклонились в переулки
так, что по тесноте переулков с трудностию и опаснос-
тию проезжать и проходить возможно». О тесноте за-
стройки в районе Пятницкой улицы можно судить по
тому, что для постройки двух корпусов губернских при-
сутственных мест необходимо было снести дворы 51 вла-
дельца (28, с. 16).
К моменту превращения Хлынова в губернский город
на его территории находилось около 870 дворов. По
сравнению с данными переписи 1678 года, число дворов
изменилось незначительно. Более существенные измене-
ния произошли в их принадлежности, то есть в социаль-
ном составе населения. Дома в городе принадлежали:
дворянам — 22 (2,6%), отставным офицерам — 22
(2,6%), унтер-офицерам — 19 (2,3%), солдатам — 79
(9,7%), монастырским, архиерейским и церковным слу-
жителям — 102 (12,5%), купцам — 76 (9,3%), мещанам
и крестьянам — 413 (51%), приказным служителям —
67 домов (8,2%).
С открытием наместничества в городе появились дво-
ряне, отставные офицеры и офицеры, находившиеся на
административной службе, унтер-офицеры. Вместе с
приказными служителями им принадлежало 15,7% жи-
65

лых домов, почти в три раза больше, чем в 1678 году.
Точно так же, почти втрое, возросло число домов, при-
надлежащих купцам. В четыре раза вырос местный гар-
низон. Соответственно с 77,8 до 51% уменьшилась доля
домов, принадлежавших производительной части населе-
ния.
На первых порах новое административное положение
Вятки не отразилось на характере застройки города.
Началось лишь строительство тюремных и гарнизонных
зданий, складов для хранения припасов и большого де-
ревянного дома на случай приезда генерал-губернатора.
В 1781 году за старым рвом в северной части города
было построено деревянное здание острога с казармами;
в 1784 году под горой построены два деревянных мага-
зина для хранения соляных запасов и полукаменный ма-
газин для хранения вина.
13 августа 1784 года указом Екатерины II был кон-
фирмован (утвержден) «План Вятского наместничества
городу Хлынову, назначенному быть губернским горо-
дом» (илл. 24). По этому плану городу отводилась тер-
ритория в виде прямоугольника с границами: запад-
ная — за Всехсвятской слободой, по современному Ок-
тябрьскому проспекту, восточная—по берегу реки Вятки,
северная — по современной улице Мопра, южная —
за правым берегом Засорного оврага, примерно на 85 м
севернее современной, улицы Коммунистической. Новые
границы города увеличили его территорию почти в два
раза (29).
Прямыми, перпендикулярными друг к другу улицами
город делился на систему геометрически правильных
прямоугольных кварталов. Вне этих кварталов остава-
лись лишь Трифонов монастырь, кремль с его соборами
и архиерейским подворьем и Преображенский девичий
монастырь. Вокруг Казанской, Покровской и Вознесен-
ской церквей и Воскресенского собора создавалась пло-
щадь. От нее лучами расходились две улицы, пересе-
кавшие прямоугольники кварталов по диагонали. Об-
ширная незастраиваемая площадь появилась к западу
от Преображенского монастыря, На продольной Спен-
чинской улице (современная улица Карла Маркса) соз-
давалось три площади. Севернее Преображенского мо-
настыря отводилось место для постройки губернских
присутственных мест и домов губернатора и вице-губер-
натора. Здесь же должна была быть главная площадь.
66

Илл. 24. План Вятского наместничества городу Хлынову, назначен-
ному быть губернским городом. Конфирмован 13 августа 1784 г.
Архитектор И. Лейм. А. Успенский Трифонов монастырь. В. Преоб-
раженский девичий монастырь. С. Архиерейский дом. Д. Казенные
строения. Е. Место под строение казенного генерал-губернаторского
дома и присутственных мест. Р. Вал и ров к ограничению города
Конфирмованный план предусматривал, какими до-
мами должны были застраиваться кварталы: каменны-
67

ми или деревянными, на каменных фундаментах или без
них. Под застройку каменными домами предназначались
два квартала, расположенные против губернских при-
сутственных мест. Деревянные дома без каменных фун-
даментов можно было строить только на окраинах горо-
да. Таким образом, новый план вытеснял на окраины
городскую бедноту, предоставляя центр города дворян-
ству, купцам и чиновникам.
Одновременно устанавливался ограниченный круг из
шести «примерных» проектов, по которым только и раз-
решалось ставить дома по новому плану. Застройка го-
рода строго регламентировалась. План вводил зониро-
вание городской территории: выделялась зона вредных
производств (кожевенные, мыловаренные заводы, ско-
тобойни), которые следовало располагать ниже города
по течению реки; зона складов («кладовые магазейны и
анбары») помещалась против города у берега; торговые
ряды должны были располагаться «в нарочитом рассто-
янии от жила». Предусматривались и противопожарные
мероприятия, сформулированные в «Правилах о по-
стройке домов». Регламентируя застройку города, новый
план не решал всех вопросов и оставлял их на решение
генерал-губернатора, в соответствии, однако, с рекомен-
дациями по противопожарной безопасности и санитар-
ной защите города. Здесь же давались советы по осуще-
ствлению его перестройки.
Работы по истории Вятского края связывают появле-
ние нового плана города с именем первого вятского гу-
бернского архитектора Филимона Меркурьевича Росля-
кова. В «Истории города Вятки» П. Н. Луппов прямо
указывает, что на конфирмацию был представлен план,
составленный Ф. Росляковым. Это мнение ошибочно.
Оно отрывает застройку Вятки от того процесса введе-
ния «регулярности» во все сферы жизни России, кото-
рый в течение второй половины XVIII и первой полови-
ны XIX веков усиленно проводился царским правитель-
ством и был не местным, а общерусским явлением.
Первый вятский губернский архитектор Филимон
Меркурьевич Росляков был назначен в Вятку только
16 декабря 1785 года, то есть уже после конфирмации
плана города (34). Прибыл же он в Вятку 7 апреля
1786 года, проработав эти несколько месяцев в Казани
над составлением проекта зданий губернских присутст-
венных мест по уже конфирмованному плану (28).
68

План города Вятки, утвержденный в 1784 году, был
составлен, как и планы других губернских и уездных
городов Российской империи, комиссией для устройства
городов Санкт-Петербурга и Москвы, работавшей с
1762 по 1796 год. Без сомнения, комиссия использовала
и местные материалы, в том числе и план Хлынова
1759 года. Известно также, что нижегородский генерал-
губернатор А. А. Ступишин направлял в Вятку бригаду
геодезистов, которая снимала с натуры план города,
предназначавшийся для комиссии. Архитектурно-плани-
ровочные работы в комиссии возглавлял архитектор
Иван Лейм. Его подпись и стоит под копией конфирмо-
ванного плана, находящейся в Государственном истори-
ческом архиве Ленинграда.
17 февраля 1784 года казанский генерал-губернатор
П. С. Мещерский, сменивший Ступишина, направил из
Казани вятскому наместнику Жихареву письмо, прика-
зав снять с натуры два экземпляра плана города Вятки
для сочинения нового плана и поднесения его императ-
рице на утверждение (30). Из этого письма известно,
что годом раньше Мещерский уже получил снятый с на-
туры план Вятки. Мало того, такой же план был пред-
ставлен и предшественнику его на посту генерал-губер-
натора. Видимо, уходя в отставку, Ступишин не успел
предпринять никаких шагов и не отослал план в комис-
сию. Мещерский тоже в течение года «оставлял... тот
поданный план без действия по нем», пока не побывал
в Вятке сам. Осмотрев город, он убедился, что план
снят не совсем точно и требует дополнительной съемки.
Снять план города наместник предписал землемеру Бес-
тужеву; 7 июня план, пока в одном экземпляре, был
отослан Мещерскому. Через пять дней он был получен, и
Мещерский поторопил наместника с присылкой второго
экземпляра, который был представлен в Казань 21 ию-
ня (30).
Прошло полгода. 18 декабря 1784 года Мещерский
сообщил Жихареву, что комиссия по строению городов
Санкт-Петербурга и Москвы еще в августе представила
императрице 13 планов городов Вятского наместничест-
ва (Вятки, Елабуги, Орлова, Кая, Царевосанчурска,
Слободского, Сарапула, Уржума, Малмыжа, Котельни-
ча, Нолей, Глазова и Яранска), и эти планы «высочай-
ше конфирмованы» 13 августа. Комиссия прислала
Мещерскому копии планов. Одновременно ему были при-
69

сланы подписанные членом комиссии графом А. И. Шу-
валовым «на построение домов фасады» — так называе-
мые «образцовые» проекты жилых домов (31). С этим
же письмом копии планов всех 13 городов и 6 проектов
Мещерский переслал Жихареву в Вятку и приказал не-
медленно скопировать их. в трех экземплярах, а затем
оригиналы с одной копией переслать в Казенную пала-
ту, вторые копии хранить в наместническом правлении,
а третьи разослать городничим уездных городов и ко-
менданту губернского города.
Наместнику был сообщен и порядок отвода мест по
новому плану. Было указано, что отводить места можно
только дворянам, духовенству, купечеству, мещанам,
цеховым ремесленникам и чинам, состоящим в городе на
должности. Крестьянам и состоящим наравне с ними на
подушном окладе отводить места запрещалось. Места
должны были отводиться вдоль улицы «каждому хозяи-
ну в таковое число сажен, сколько он имел по улице
прежней настоящева ево крепостного места», а если кре-
постного (то есть купленного или наследственного,
оформленного купчей крепостью) места хозяин не имеет,
но бесспорно давно проживает здесь, то отводить поло-
винное число сажен. Размер места по глубине квартала
должен равняться половине квартала. Разрешалось и
увеличивать размер участка по улице, но только для
тех, кто выберет для постройки фасад каменного дома
или деревянного на каменном фундаменте, и в зависи-
мости от длины дома.
Мещерский дал ряд своих указаний по застройке го-
рода. Для каменных домов, если будет много желаю-
щих, он предложил дополнительно выбрать четыре ма-
леньких квартала, лежащих против Кафедрального со-
бора. Под горой у реки Вятки строить мещанские
дворики было запрещено, поскольку здесь уже были по-
строены соляные магазины. Для купеческих лавок, если
купцы пожелают строить их «порядочно», то есть камен-
ные или на каменных фундаментах, Мещерский предла-
гал место «при площади большой перед собором два ма-
ленькие кварталца, прилегающие к первой поперечной
города улице». Для купеческих кладовых и амбаров под
пеньку и хлебные припасы, но опять-таки при условии,
что купцы пожелают их строить каменными или на ка-
менных фундаментах «по фасаде приличной городским
зданиям», Мещерский советует место «над горою при
70

площади от публичного здания за оврагом». Мясной и
рыбный ряды он указывает строить «при подошве торы
над рекою Вяткою против старова собору», пивоварни--
«при подошве горы... против публичных зданиев», ското-
бойню — там же, только ниже по течению. Для коже-
венных и мыльных заводов отводилось место ниже пиво-
варен, уже за чертой города. Для кузниц Мещерский
указывает конкретные места при въездах в город: в вер-
шине Засоры, у поселения инвалидной команды и в
конце улицы, позже получившей название Московской.
Мещерский предложил наместнику названные им места
нанести на копии планов, показать на них все ведущие
в город дороги, которых нет на конфирмованном плане,
и после этого копию плана послать к нему, так как
10 января он собирался поехать в Санкт-Петербург. На-
местнику было поручено по своему усмотрению показать
на плане места, где надлежит быть площади для про-
дажи дров и дровяных припасов.
Жихарев ответил Мещерскому, что все рекомендо-
ванные им места на план нанесены, кроме места для ко-
жевенных и мыльных, заводов. Вятские купцы имели все-
го два завода, и оба они находились в Хлыновитской сло-
боде.
Кроме того, Жихарев посчитал, что место, указан-
ное Мещерским для амбаров, неудобно для погрузки и
разгрузки судов, и предложил свой вариант размещения
купеческих амбаров и пивоварен. Одновременно он на-
правил в Казань исправления к прежним съемкам плана
города (31).
Таким образом, конфирмованный план составлен не
губернским архитектором Росляковым, а комиссией по
строению городов Санкт-Петербурга и Москвы, но на
подоснове, снятой с натуры губернским землемером Бес-
тужевым. Именно эта подоснова позволила комиссии
учесть расположение существующих каменных зданий,
выбрать в качестве основной оси города направление от
колокольни Кафедрального собора на Всехсвятскую
церковь, предусмотреть устройство площадей вокруг
церковных зданий. Однако съемка была выполнена, как
сообщал наместник Мещерскому, с «великими неисправ-
ностями». Особенности сильно пересеченного рельефа
городской территории при составлении «прожекта» не
были учтены, а принесены в жертву регулярности за-
стройки.
71

К 1795 году на плане Рослякова были показаны ме-
ста для постройки трактиров (27), Таких мест вначале
было семь — на Ёъезде в город по основным дорогам и
на перекрестках; через несколько лет число их утрои-
лось. В 1787 году на плане города было определено мес-
то для постройки солдатских домов у предполагаемого
гласиса за Раздерихинским оврагом, на самой окраине,
а в следующем году сделаны первые отводы мест для
дворов солдат местного гарнизона. На площади север-
нее Спасского собора была запроектирована постройка
четырех линий деревянных лавок, поставленных в виде
каре (по периметру прямоугольника). Вскоре после по-
стройки лавки сгорели, и вместо них было решено по-
строить восемь корпусов каменных лавок по Спасской
улице и еще один корпус восточнее алтаря, за собором.
23 июня 1786 года указом губернского правления
Ф. Рослякову было предписано обозначить в натуре но-
вые улицы и площади крепкими вехами и снести первые
17 домов, которые мешали постройке двух корпусов при-
сутственных мест (32). В сентябре Росляков доложил
наместнику Желтухину, что по конфирмованному плану
«вехи все поставлены как быть улицам дольным и попе-
речным, а также площадям церковным и торговым» (28,
л. 50). В мае следующего года был заложен первый кор-
пус губернских присутственных мест. Эта крупная по-
стройка положила начало осуществлению конфирмован-
ного плана города.
Перепланировка и застройка по новому плану произ-
водились в сложных условиях. Первые отводы мест бы-
ли сделаны в 1786 году для тех владельцев домов, дво-
ры которых оказались на месте будущих зданий присут-
ственных мест. Еще 30 дворов было приказано снести
к 1 сентября 1787 года. Отводы мест по новому плану
регистрировались в специальной «Книге записи мест,
отведенных под застройку каменных и на каменных
фундаментах строений по городу Вятке» и в такой же
книге для деревянных домов без фундаментов. Судя по
записям в этих книгах, в 1787 году было отведено всего
22 места; в последующие годы отводов делалось при-
мерно столько же (33). Перестройка производилась до-
вольно медленно. Это видно на примере Московской
улицы города. В мае 1791 года прокладке этой улицы и
движению по ней еще мешали 10 домов. К лету на всем
протяжении Московской улицы был закончен только
72

один каменный дом, три каменных дома строились й
десять деревянных были закончены вчерне (34, л. 32—
34). К 1800 году под застройку по новому плану было
отведено около трети мест. При этом в 16 кварталах
из 33 еще не было отведено ни одного места и полно-
стью сохранялась старая застройка. На месте бывших
слободок южнее Засорного оврага было сделано всего
10 отводов; только единичные отводы сделаны в запад-
ных и северных кварталах по линии гласиса. Не нахо-
дилось желающих строиться и в двух кварталах против
присутственных мест, предназначенных под застройку
каменными домами. Много «порозжих» мест было и в
центральных кварталах города.
Каменные дома строились преимущественно на угло-
вых участках. Отдельными точками они были вкраплены
в деревянную застройку. К концу века на Московской
улице было построено по плану 9 каменных домов и
флигелей, на Спасской улице — 8, на Копанской — 3,
на Преображенской — 3, на поперечной Спенцынской,
не считая угловых зданий, — 2, на поперечной Никит-
ской — 1, на Трифоновской набережной — 1, а всего 27
обывательских каменных домов и флигелей (35).
Хлебная площадь города, на пересечении Московской
и Спенцынской улиц к этому времени была полностью
обстроена поставленными по проекту Рослякова дере-
вянными купеческими лавками и амбарами.
За границами города, на территории новых Ахтыр-
ского и Богословского кладбищ, на средства чиновника
Безрукова (1795 г.) и купца Степана Машковцева
(1794 г.) были построены две каменные кладбищенские
церкви (36, л. 18). Небольшая каменная Казанская цер-
ковь в городе, подвал которой служил кладовой казна-
чейства, в 1793 году была разобрана (37). Быстро раз-
рушалась Вознесенская церковь на торговой площади;
через несколько лет ее также снесли (38, л. 314).
На земле архиерейской Филимоновской дачи за реч-
кой Люльченкой, отведенной архиерею в 1741 году «для
выезду в смутное время» (39, л. 35), в 1790 году уже
строился каменный корпус для жительства архиерея
(40, л. 25). В том же году синод разрешил перенести за
город духовную семинарию и в связи с этим предложил
«недоконченный каменный двухэтажный корпус отдел-
кою заканчивать» и построить для семинарии еще три
каменных корпуса. Для этой цели по разрешению ка-
73

Илл. 25. Корпус одноэтажных каменных лавок (1803 г.). Архитектор
Ф. М. Росляков
зенной палаты была разобрана на кирпич построенная
около 1745 года церковь подгородного Богословского
монастыря (40). К 1799 году все четыре корпуса семи-
нарии были уже построены (35). Каменное строитель-
ство к концу века вышло таким образом за пределы от-
веденной городу территории.
В самом конце XVIII века (в 1799 году) на Спасской
улице были построены первые каменные лавки. В трех
Г-образных закругленных корпусах разместилось 57
лавок нескольких купцов. Один из этих корпусов, в ко-
тором сейчас расположена мастерская химчистки, сохра-
нился почти без изменений. Соседний с ним корпус на
северо-восточном углу улиц Дрелевского и Большевиков
в 1950-х годах был надстроен; третий корпус полностью
был разобран в 1906 году купцом Клабуковым, который
выстроил на этом месте крупный универсальный мага-
зин. В 1802 году купцы Аршаулов и Репин построили на
паях еще один корпус каменных лавок против входа в
Спасский собор, а годом позднее были построены камен-
ные лавки на южной стороне Спасской улицы (илл. 25).
В первые годы XIX века (до 1804 г.) в городе было
построено еще несколько обывательских каменных зда-
ний: дом купца Василия Калинина (1799—1802 гг.), где
теперь помещается редакция газеты «Кировская прав-
да», дом купца Василия Шилова на Хлыновитской ули-
це (не сохранился) и другие. Казенные здания в это
время не строились, для учреждений предпочитали по-
купать готовые частные дома.
К 1798 году в Вятке было 728 домов, меньше, чем
к моменту открытия наместничества. В последующие го-
74

ды число домов начало расти. В 1804 году в Вятке чис-
лилось, как указывается в «Описании губернского горо-
да Вятки» (того же года), «обывательского строения
домов каменных 24, деревянных мещанских 446, разного
звания людей — 365», а всего 835, и «сверх того гости-
ные ряды, в них в разных фасах каменных разных час-
ных людей построенных в 1803 году 113 лавок, разполо-
женных по плану» (41).
Строительство каменных зданий в конце XVIII века,
после превращения Хлынова в административный центр
губернии, производилось по проектам губернского архи-
тектора Ф. М. Рослякова. Первой его работой был про-
ект двух зданий губернских присутственных мест и двух
домов для губернатора и вице-губернатора. Четыре
Г-образных здания, поставленные вдали от рядовой за-
стройки, отделенные от нее обширной площадью, долж-
ны были составить административный центр главного
города губернии. Центральное положение их на откры-
той площади, большие размеры, строгость четких линий
«регулярных» фасадов, решенных в том стиле, который
позже получил название русского провинциального клас-
сицизма, соответствовали официальному назначению
зданий. В полном объеме строительство комплекса до-
мов не было, однако, осуществлено: дома для житель-
ства губернатора и вице-губернатора так и не построи-
ли, очевидно, из-за недостатка средств.
Первый корпус присутственных мест был заложен в
мае 1787 года. В августе 1790 года оба корпуса были
Илл. 26. Южный фасад первого корпуса присутственных мест
(1787—1790 гг.). Архитектор Ф. М. Росляков. Обмер 1834 г.
75

Илл. 27. План и разрез второго корпуса присутственных мест.
Архитектор Ф. М. Росляков. Обмер 1809 г.
заняты присутственными местами (илл. 26, 27). Под
обоими зданиями были устроены обширные подвалы,
предназначавшиеся для винных складов, уездного каз-
начейства и для хранения запасов дров. Оба здания
конструктивно решены одинаково. Они имели внутрен-
нюю продольную несущую кирпичную стену, цилиндри-
ческие сводчатые перекрытия подвального и первого
этажей, плоское деревянное перекрытие второго этажа;
затяжки сводов железные, кованые. Первый корпус име-
ет дополнительный антресольный этаж. Кровля из плас-
тового железа по обрешетке и деревянным стропилам.
Все внутренние помещения оштукатурены, карнизы и
тяги вытянуты алебастром. Лестницы, площадки и ог-
раждения сделаны из чугуна. Крупные заказы на чугун-
ное литье выполнили Песковский, Залазнинский и Холу-
ницкий заводы.
Регулярная застройка новых улиц города каменными
домами началась не совсем так, как предполагали соста-
вители плана. В отведенных для застройки каменными
домами двух кварталах против присутственных мест
вятские купцы строиться не захотели. Возможно, они
предпочитали ставить новые дома на привычных, «ро-
довых» местах, доставшихся им от дедов, или не хотели
селиться вблизи от резиденции начальства. Пришлось
выдавать разрешения на постройку каменных домов в
76

Илл. 28. План места Н. и В. Калининых. Обмер 1819 г.
других кварталах, вперемежку с деревянными. Так одно
из установлений было нарушено. Первыми начали стро-
ить каменные дома купцы Машковцевы, Рязанцевы, Хо-
хряковы, Калинины, Калошин, чиновник Шумилов.
Застройка участков производилась иначе, чем в XVII
и в середине XVIII века: дома ставились по красной ли-
нии улицы; в одну линию с ними шли флигели. Хозяйст-
венные постройки ставили в стороне от дома, а на угло-
вых участках — по красной линии поперечных улиц
(илл. 28). В то же время сохранялась традиционная
трехчастная застройка двора, но только «передний
двор» оказался сбоку или сзади жилого дома.. Участок
77

Степана Машковцева, отведенный в 1792 году, прости-
рался от Спасской до Копанской улицы и занимал пло-
щадь около 17 700 кв. м (илл. 29). На этой громадной
площади располагались огород и сад с беседками и от-
крытыми водоемами, построенными на ключах. Камен-
ный корпус служб, объединявший под одной крышей ко-
нюшню, каретник, коровник и комнату для прислуги,
был поставлен по красной линии поперечной улицы. Та-
кую же планировку имел и участок Егора Хохрякова на
углу Копанской и поперечной Кузнецкой улиц, отлича-
ясь только меньшими размерами. Усадьбы поменьше
имели только один двор. Такова, например, усадьба ме-
щанина Дениса Кочурова размером по улице 12 сажен
и 1 аршин (илл. 30). Полукаменный жилой дом Кочу-
рова был построен «на восьми саженях» в 1798 году.
На общем дворе помещалось рубленое здание служб, в
одном блоке объединявшее каретник, конюшню, погреб,
ледник, амбары, сушила и дровяник. За службами, на-
ходился обширный огород, занимавший больше полови-
ны всей усадьбы.
Конструкции жилых зданий этого периода почти не
отличаются от конструкций середины XVIII века. Под-
вальные этажи перекрываются цилиндрическими свода-
ми, распор которых воспринимается утолщенными про-
дольными стенами и поперечными каменными стенами
с заложенными в них контурными связями из кованого
железа. Верхние этажи перекрываются балочными пе-
рекрытиями. Кровли, как правило, тесовые «в два теса».
Лестничные клетки больших зданий встраиваются в зда-
ние, но у большинства домов они располагаются в дере-
вянных пристройках. Сохраняется анфиладная плани-
ровка комнат. Высота этажей нередко принимается раз-
ная: наибольшую имеет второй этаж, предназначенный
для хозяина и семьи. Нередко дом снабжается дополни-
тельным антресольным этажом для прислуги. Каменные
флигели, предназначенные для размещения кухни, кла,-
довой и комнат прислуги, сохраняют старинную трех-
частную планировку. Так устроен дом «на шестнадцати
саженях» Степана. Машковцева (илл. 31, 32) на Спас-
ской улице (ныне Дом культуры профтехобразования),
дом Егора Хохрякова «на двенадцати саженях» (илл.
33) на Копанской улице (сейчас — библиотека имени
Герцена), дом купцов Николая и Василия Калининых
на Спасской улице (здесь размещается областной суд),
78

Илл. 29. План места С. Машковцева. Обмер 1842 г.
1. Оранжереи. 2. Погреба и кладовые. 3. Сараи для дров.
4. Водоем. 5. Беседка. 6. Галерея. 7. Амбар. 8. Колодец.
9. Баня. А. Главный корпус. Б. Флигель. В. Каменный
корпус служб
79

Илл. 30 (слева). План места Д. Кочурова. Обмер 1821 г. А. Дом де-
ревянный на высоком жилом каменном фундаменте. В. Службы дере-
вянные. В них: 1. Конюшня. 2. Каретный сарай. 3. Погреб-ледник.
4. Амбары для припасов. 5. Ходы и лестница в сушила. 6. Дровяник.
С. Ветхие уничтожаемые постройки. D. Двор. Е. Огород. F. Колодезь.
Н. Палисадники. J. Ворота. К. Черта плановой городской улицы
под названием Спасской
Илл. 31 (справа). Планы этажей дома С. Машковцева. Обмер
1840 г. 1. Подвал. 2. Первый этаж. 3. Второй этаж. 4. Антресоль-
ный этаж
80

Илл. 32. Планы этажей восточного (слева) и западного (справа)
флигелей С. Машковцева (обмер 1840 г.): а— первый этаж;
б — подвальный этаж
дом купца Алексея Калашникова на Московской улице
(современное аптечное управление на улице Ком-
муны).
В старой Вятке не было сплошной «строчной» за-
стройки, дома стояли с разрывом друг от друга. Фасады
основного дома и флигелей решались единообразно и
объединялись глухими каменными оградами с во-
ротами.
Главенствующее положение хозяйского дома подчер-
кивалось не только его размерами, но и более богатым
декором, устройством баллюстрад, лепных деталей,
Ф. Росляков не увлекался декоративной стороной архи-
тектуры, используемые им средства были скупы. Как
правило, он применял вертикальное членение фасадов
плоскими пилястрами или лопатками, оконные проемы
размещал в нишах; под окнами помещались квадратные
или прямоугольные ширинки.
Центральная часть дома, выступая в виде ризали-
81

та, завершалась тре-
угольным фронтоном
или глухим парапе-
том.
Флигели при ка-
менных домах часто
строились из дерева
на каменных фунда-
ментах или на дере-
вянных стульях. Фа-
сады деревянных
флигелей, постав-
ленных в «линию»,
обшивались тесом и
должны были имити-
ровать каменные по-
стройки. Западный
флигель при доме
Егора Хохрякова,
поставленный на уг-
лу Копанской и Куз-
нецкой улиц (илл.
34), был предназна-
чен для устройства
амбара и ледников и не имел окон; в соответствии с
проектом, он был обшит тесом с имитацией всех ка-
менных архитектурных деталей и даже снабжен фаль-
шивыми окнами. Точно так же был декорирован дере-
вянный флигель дома Н. и В. Калининых на углу Спас-
ской и Никитской улиц (илл. 35). В конце века получа-
ют распространение деревянные дома «на жилом погре-
Илл. 33. Планы дома Е. Хохрякова
(обмер 1816 г.): а — первый этаж;
б — второй этаж
Илл. 34. Фасад дома и флигелей Е. Хохрякова на Копанской улице.
Обмер 1816 г. (архитектора Н. А. Андреевского)
82

Илл. 35. Фасад дома и флигелей купцов Н. и В. Калининых по
Спасской улице. Архитектор Ф. М. Росляков
83
бе» — их цокольный или даже подвальный этаж
выкладывался из камня, а жилой — строился из дерева.
Такие дома часто име-
ли и мансардное поме-
щение. Так, например,
был построен дом Ко-
чурова (илл. 36). В его
цокольном этаже были
сени, кухня, подвал и
комната для прислуги.
На втором этаже раз-
мещались жилые ком-
наты: кабинет, зал,
гостиная, спальная и
детская. Деревянная
лестница в центре дома
вела в мансарду. В по-
добных небольших зда-
ниях для размещения
лестничной клетки мес-
та не хватало, и лест-
ница пристраивалась
к зданию снаружи.
Холодные лестницы-
пристройки, в которых
часто устраивались
кладовые и «нужные
места», имели в Вятке
большое распростра-
нение и сохранялись
на протяжении всего
XIX века.
Илл. 36. Планы этажей полукамен-
ного дома Д. Кочурова. Обмер
1817 г.

Деревянные дома на стульях до нашего времени не
сохранились. О них мы можем судить только по тем
проектам, которые были присланы в Вятку комиссией
по строению городов Санкт-Петербурга и Москвы. Но
и такие дома выстроить не могли многие горожане. На-
до отдать должное губернскому архитектору Ф. Росля-
кову, который спроектировал небольшой дом, не обши-
ваемый тесом, специально для неимущих, сумел убедить
начальство и добился разрешения на постройку таких
домов в городских слободках.
В своей работе «История города
Вятки» П. Н. Луппов сообщает: «В
1804 году в плане города были про-
изведены небольшие изменения: уничтожены проектиро-
вавшиеся ранее две диагональные улицы и, кроме того,
в шести кварталах города прибавлено по 40 сажен в
ширину».
Там же содержится ссылка на рескрипт Алек-
сандра I вятскому губернатору Руничу от 7 июня 1804
года, разрешивший произвести такое изменение плана.
Эти изменения объяснялись тем, что в кварталах, пе-
ресеченных диагональными улицами, участки получа-
лись очень неудобной для застройки трапециедальной
или даже треугольной формы. Желающих получить та-
кой участок длительное время не находилось. Казанская
улица, к тому же, была проведена на плане совершен-
но без учета рельефа, оказалась на косогоре и пересе-
кала овраг Малую Засору, через который надо было
строить мост. При перенесении конфирмованного пла-
на в натуру оказалось, что южная граница кварталов за
Засорным оврагом проходит в лощине, по которой про-
водить улицу было нельзя, а устраивать ров с валом,
как это полагалось по плану, и вовсе бессмысленно.
Поэтому уже с 1790 года жители города стали просить
изменить план.
10 октября 1799 года приговор городского общества
с просьбой об отмене диагональных улиц был передан
городским головой купцом Калининым губернатору
Тютчеву.
В этом приговоре указывалось, что в начале «покос-
ных» улиц по плану уже выстроено два дома, «но по
тесноте мест под оными разделением сих улиц делают
хозяевам тех домов в строениях великую препону» (42).
Уже при новом губернаторе А. С. Латышеве губернское
84
Изменение плана
в 1804 году

правление препроводило Рослякову ордер, который
предписывал ему скопировать конфирмованный план го-
рода «с назначением на оной (копии — А. Т.) ко унич-
тожению помянутых двух диагональных улиц Казанской
и Филейской, также прибавки в осми кварталах города
с южной стороны на сорок сажен». В тот же день Рос-
ляков представил губернатору требуемый план. Латы-
шев, очевидно, не сделал представления об изменении
плана, и при новом губернаторе Руниче Росляков со-
ставлял такой план еще раз. Наконец, 18 апреля 1804
года представление было сделано и 4 июня последовал
рескрипт Александра I об изменении конфирмованного
плана.
После получения рескрипта прошло два месяца, и 8
•августа губернский архитектор доложил, что предпи-
сание выполнено: улицы на плане уничтожены, южные
кварталы города увеличены на 40 сажен (43).
Итак, диагональные улицы были «уничтожены». Но
о плане 1784 года нам до сих пор напоминает один не-
законно сохранившийся участок Казанской улицы. На
всем протяжении эта диагональная улица только в пре-
делах последнего квартала — от Малой Засоры до Вла-
димирской церкви не создавала остроугольных тре-
угольников, особенно неудобных для застройки. Все ме-
ста в этом квартале были разобраны под застройку
довольно быстро. Здесь получили участки купцы Васи-
лий Хохряков (в 1791 году), Семен Прозоров (в 1798 г.),
чиновник Кривский. К моменту уничтожения улицы по
границам их участков уже стояли заборы, образуя про-
ход к площади и находившейся на ней Владимирской
церкви.
На планах города, изданных столетием позже, про-
ход показан как Безымянный переулок. Сейчас это
короткий тупиковый переулок Герцена.
Рост числа домов в городе после
1804 года значительно замедлился.
К 1818 году в Вятке было всего 855
домов, только на 20 больше, чем в
1804 году. За 8 лет —по 1812 год —
было построено лишь 13 каменных домов. В их числе —
5 домов для церковнослужителей Кафедрального со-
бора, построенных у бровки крутого берега р. Вятки
(на современной набережной А. Грина), дом титу-
лярного советника Лаврова на углу Московской и
85
Увеличение
территории
города.
План 1812 года

Вознесенской улиц (в этом доме во второй половине ве-
ка находились книжный магазин и библиотека А. А.
Красовского), дом на Царевской улице, в котором в
1811 году была открыта мужская гимназия, дом купца
Якова Гусева на углу Казанской и Преображенской
улиц (теперь дом №2 по ул. Энгельса), дом купца Син-
цова на углу Спасской и новой Спенчинской улиц (не
сохранился, на этом месте находится медицинское учи-
лище), дом купца Ивана Аршаулова на Спасской улице
(рядом с кинотеатром «Колизей»), дом купца Петра
Аршаулова в современном Кооперативном переулке (в
этом здании, где позднее размещался Народный дом,
была провозглашена Советская власть в Вятке). В этот
же период на торговой площади за Спасским собором
был построен корпус из 18 каменных лавок купца Афа-
насия Машковцева.
Уменьшение нового строительства в начале XIX века
было вызвано стесненностью городской застройки боль-
шим числом старых (как тогда называли, «неплано-
вых») домов. Для застройки по плану, особенно крупны-
ми каменными домами, требовалась свободная пло-
щадь, а ее не было. Нередко для отвода места одному
владельцу требовался снос старых строений нескольких
владельцев, а они. оставались «до изгноя»; дома, ока-
завшиеся в середине новых кварталов, лишались выхода
на улицы.
Во множестве возникали конфликтные ситуации,
разрешение которых тянулось годами. После отмены
диагональных улиц владельцы соседних мест стали
претендовать на освободившуюся от улицы площадь,
самовольно занимали ее.
Осенью 1806 года только что приступивший к испол-
нению обязанностей губернского архитектора Кисельни-
ков по ордеру губернатора составил реестр всех дере-
вянных домов, поставленных еще по старому плану. По
данным этого реестра, в северной части города (север-
нее Засорного оврага) оставался еще 261 «неплано-
вый» дом. Из этого количества ПО домов были ветхи,
а 102 дома отмечены как совсем непригодные для
жилья.
Южнее оврага, не считая Хлыновской слободы,
было 225 «неплановых» домов, в том числе 64 ветхих и
34 подлежащих сносу (44).
Уничтожение диагональных улиц и прибавление 40
86

Илл. 37. План губернского горо-
да Вятки. Составлен губерн-
ским землемером Е. Родионо-
вым в 1806—1807 гг. 1. Ка-
федральный собор. 2. Колоколь-
ня. 3. Архиерейский дом и кон-
систория, 4. Успенский Трифо-
нов монастырь. 5. Преображен-
ский монастырь. 6. Приходские
церкви. 7. Вице-губернаторский дом. 8. Богадельня. 9. Винный
подвал. 10. Присутственные места. И. Торговые лавки. 12. Соляные
магазины. 13. Хлебная площадь с лавками и амбарами. 14. Главная
площадь. 15. Торговая дровяная площадь. 16. Торговая сенная пло-
щадь. 17. Мосты через овраги. 18. Вал к ограничению города со въез-
дами и при них кузницами. 19. Губернаторский дом. 20. Почтовая
контора. 21. Дома градского общества. 22. Диагональные улицы,
уничтоженные по указу 1804 года, и прибавленная по тому же ука-
зу часть кварталов (пунктир). Залиты тушью каменные здания
сажен к территории города на ускорении застройки го-
рода практически не сказалось. Еще до обнародования
рескрипта городская дума обращалась к губернатору с
просьбой о расширении городских границ. Прилагая
снятый с натуры план города и его окрестностей (илл.
37), дума предлагала все земли к югу от города, вклю-
чая Хлыновскую слободу, причислить к городской сели-
87

тебиой земле и просила губернского землемера «выше-
описанные места обозначить в натуре».
В 1806 году губернский архитектор Ф. Росляков
умер, и план расширения города закончил губернский
землемер Евстафий Иванович Родионов. 4 февраля
1807 года он представил проект на рассмотрение гу-
бернского правления (43, 45). План имеет длинное на-
звание: «План губернского города Вятки с показанием на
оном Высочайше конфирмованного в 1784 году августа
в 13 день прожекта в пунктирных линиях с назначением
к оному вновь такового же просимого градским обще-
ством по неимению по прежнему плану мест для пост-
роения обывательских и. прочих домов, означается под
желтою краскою» (илл. 38). План Родионова был одоб-
рен думой, а затем рассмотрен губернским правлением.
Очевидно, со стороны правления и губернатора после-
довали какие-то замечания, поскольку через год (30 ию-
ля 1808 г.) план был передан исполняющему обязанно-
сти губернского землемера Корельскому с тем, чтобы
он «сочинил с него вновь сообразно с предписанием Его
Высокопревосходительства и потом представил оной
правлению как наискорее» (43).
Составленный Е. И. Родионовым план Вятки вклю-
чал в границы города не только земли слободок Дени-
совской и Хлыновской, как предлагала Градская Дума,
но и территорию к северу от города до Луковицкого ов-
рага и даже Дымковскую заречную слободу. Перспек-
тивность плана, учитывающая возможность роста горо-
да на несколько десятилетий вперед, составляла одну из
Илл. 38, Предложения по изменению плана города Вятки. Е. И. Ро-
дионов. А. Вновь проектируемые кварталы для обывательских до-
мов. Б. Слободки Хлыновская, Луковицкая и Дымковская. С. Квар-
талы для инвалидной команды (вместо квартала под буквой В).
Д. Хлебная торговая площадь. Е. Площадь для конной ярмарки.
Ж, И. Старое и новое место для кладбища. Н. Места для церквей.
Г. Кварталы для лазарета, гауптвахты и острога. К. Места для
мясных рядов. Л. Места для рыбных рядов. М. Места для хлебных
амбаров, П. Места для кожевенных и мыльных заводов, пивоварен
и боен. О. Места для салотопенных заводов. Р. Предполагаемый
ров и вал. Т. Кузницы. 1.. Расширение Вознесенской улицы. 2. Рас-
ширение Преображенского монастыря. 3. Место для губернаторско-
го и вице-губернаторского домов. 4. Место для генерал-губернатор-
ского дома. 5. Изменения кварталов, предполагавшихся для застрой-
ки каменными домами. 6. Места для каменных лавок или домов
с лавками
88

особенностей предложений Родионова. Второй особенно-
стыо плана был учет «старого заведенного строения»,
то есть в какой-то мерс приспособление застройки к
сильно пересеченному рельефу, направлению крутых
склонов и расположению оврагов. В-третьих, проект
Родионова предусматривал вынесение загрязняющих го-
род производств (кожевенных и. мыловаренных заводов,
89

скотобоен и пивоварен) за городскую черту, вниз по
течению реки, с санитарным разрывом от жилых строе-
ний 400—500 м.
Кроме того, Родионов помещал эти производства по
отметкам на несколько десятков метров ниже городской
застройки, а салотопные заводы выносил даже на другой
берег реки. Ахтырское кладбище, оказавшееся в черте
города, предполагалось вынести за его пределы.
В проекте плана предусматривалось устройство но-
вой площади для хлебной торговли в южной части го-
рода, а в верховьях Засорного оврага Родионов по-
местил площадь для ежегодной «конной ярмонки». В
южной части города было выбрано место для устрой-
ства двух новых приходских церквей. Некоторые изме-
нения предполагалось внести и в застройку центральной
части города. Очевидно, эти изменения учитывали тре-
бования городского общества. Предлагалось использо-
вать то обстоятельство, что на восточной стороне Возне-
сенской улицы еще не было построено по плану ни од-
ного дома, и расширить ее до 15 сажен. Два квартала,
расположенных против присутственных мест и пока не
застроенных, Родионов предлагал застроить «в прямую
линию», как и прочие кварталы города, и не устраивать
здесь траиециедальную выемку в застройке.
Представленный в министерство полиции проект
Родионова был исправлен петербургским архитектором
Гесте и конфирмован 23 марта 1812 года (46, л. 13). Так
появился новый план города Вятки, определивший пла-
нировку и застройку его почти на полтора столетия
(илл. 39.).
Какие же изменения внес в план архитектор Гесте?
Западн-ая граница города, в плане Родионова образую-
щая ломаную линию, была выпрямлена и только в се-
верной части города, огибая Богословское кладбище,
она образовывала входящий угол. Регулярная плани-
ровка с ее прямыми улицами и прямоугольной сеткой
кварталов распространялась на северную и южную час-
ти города, где кварталы получили такие же размеры,
как и в старой части по плану 1784 года.
Подчинение новой части города идее регулярности
застройки превращало Вятку в единое целое, в то вре-
мя как по плану Родионова город должен был состоять
из трех разнородных частей. В то же время идея регу-
лярности имела и обратную сторону: перечеркнув глу-
90

бокие овраги прямоугольниками кварталов, Гесте заве-
домо обрек план на невыполнение. Запроектированные
им кварталы не были застроены в районе Луковиц-
кого оврага в течение полутораста лет, и только появ-
ление новой техники и новых строительных конструк-
ций позволяет сейчас ставить здесь жилые дома на на-
дежных свайных фундаментах.
При исправлении плана Гесте наметил четыре пло-
щади. Хлебную площадь он значительно увеличил и
передвинул ее на один квартал к востоку, превратив
в центральную ось площади Казанскую улицу. На вто-
рой оси площади — Семеновской улице — Гесте поста-
вил церковь. Вторую церковь он вынес в центр Приход-
ской площади (где ныне находится центральный город-
ской рынок). Площадь для конских ярмарок была уве-
личена в четыре раза. На въезде в город по казанской
дороге Гесте запроектировал еще одну площадь — Ям-
скую. Заметим, что ни Ярмарочная, ни Ямская площади
так и не были осуществлены, и церковь на Приходской
площади не строилась.
По поручению строительного комитета министерства
внутренних дел в 1811 году тот же Гесте разработал
типовые проекты застройки городских кварталов. Такие
типовые кварталы, в каждом из которых было от 4 до
20 домовладений в зависимости от их конфигурации, раз-
меров и положения, Гесте поместил на плане Вятки.
Кварталы по-прежнему застраивались по красной ли-
нии. На углах ставились Г-образные дома. Но по плану
1784 года жилые дома ставились только по красной ли-
нии «долгих» (то есть продольных) улиц, а теперь ре-
комендовалось ставить их по всем четырем сторонам
кварталов. В связи с этим глубина участков была
уменьшена. На каждом участке предусматривалось уст-
ройство двора, сада и огорода. Центр кварталов оказы-
вался свободным от застройки и предназначался для
общих нужд.
Оценивая внесенные Гесте изменения и дополнения,
заметим, что он доводил принцип регулярности застрой-
ки до его логического завершения.
Корректируя план Родионова, Гесте сделал еще не-
сколько менее существенных, а в некоторых случаях и
менее полезных исправлений. Так, он не предусматри-
вал выноса Ахтырского кладбища за город, придвинул
ближе к городской черте места для постройки заводов
92

и скотобоен. Против присутственных мест и плацпарад-
ной площади, где Родионов предложил застраивать два
квартала «в прямую линию», Гесте сохранил планиров-
ку 1784 года, заменив лишь трапециедальную форму
выступа полукруглой. На месте слободы Дымково ос-
тавлены были только салотопенные заводы, жилая за-
стройка здесь не проектировалась.
Северные кварталы по берегу реки Вятки были пред-
назначены «для гошпиталей и прочаго».
В архивных делах губернской кан-
целярии сохранились ежегодные
отчеты городничих о постройке в
городах домов по «примерным»
проектам за период с 1814 по 1826 год (с пропуском
1824 года). За первые 8 лет в первой части города (се-
вернее оврага Засоры) было построено 19 каменных и
47 деревянных домов на каменном фундаменте или без
него, а во второй части — 11 каменных и 69 деревян-
ных домов (47—54).
Каменных домов в первой части города строилось
больше, чем во второй. Общее же количество строящих-
ся домов с 1818 года во второй части города больше, и
она застраивается быстрее. Это объясняется тем, что в
новой части города были еще свободные участки, в то
время как в центре приходилось ждать «изгноя» ста-
рых строений. По сведениям городничего, представлен-
ным в министерство внутренних дел, в 1823 году в Вят-
ке насчитывалось домов: каменных различной этажно-
сти — 81 (в т. ч. «неплановых» 6), полукаменных — 42,
деревянных на каменном фундаменте—197, деревянных
без фундаментов — 334. Всего по этим сведениям в го-
роде было 654 дома*, из которых 301 дом был построен
еще до конфирмации плана города в 1784 году (55).
Таким образом, через 39 лет после конфирмации плана
еще 46% домов в городе были «неплановыми», то есть
построенными до 1784 года по старому плану. Перест-
ройка города шла медленно. Вятка оставалась городом
деревянных домов: число каменных зданий составляло
всего 12,4%.
* Имеются и другие данные. По «Статистическим замечаниям по
Вятской губернии», опубликованным В. Г. Пленковым («Кировская
правда» от 2 февраля 1966 г.), в городе значилось 67 каменных и
827 деревянных домов. Возможно, здесь учтены дома в пригород-
ных слободках.
93
Застройка
города по
плану 1812 года

Илл. 40. «Образцовые» фасады жилых домов по альбому архитек-
тора Стасова, использованные при застройке Вятки в 1812—1826 гг.
1. Фасад № 10. Одноэтажный дом на 3 окна. 2. Фасад № 39. Одно-
этажный дом на 5 окон. 3. Фасад № 87. Одноэтажный дом на 7
окон. 4. Фасад № 86. Двухэтажный дом на 7 окон. 5. Фасад № 23.
Двухэтажный дом на 7 окон. 6. Фасад № 15. Двухэтажный дом на
7 окон! 7. Фасад № 57. Двухэтажный дом на 11 окон
94
Отчеты городничих позволяют сказать, что, по край-
ней мере, в течение первой четверти века в Вятке ис-
пользовалось около 40 «примерных» проектов (илл. 40).
Одни из них применялись многократно, другие — только
один-два раза. Наибольшее применение находили про-
екты с простым архитектурным оформлением, одинако-
во пригодные для постройки как каменного, так и дере-
вянного дома; именно такие проекты небольших по раз-

меру жилых домов привлекали внимание низшего чи-
новничества, ремесленников, мелких торговцев.
Больше всего домов было построено по фасадам
№ 9 и 10. По первому из них с 1814 по 1826 год построе-
но 46% зданий (101 жилой дом), по второму — 17,1%
(37 домов). Оба проекта представляют собой одноэтаж-
ные дома в три окна на улицу, с гладкой фасадной стеной
и крышей на четыре ската. По обоим проектам можно
было строить и каменные, и деревянные дома, однако
жители города отдали явное предпочтение домам из
дерева. На третьем месте по распространению был про-
ект № 86, по которому выстроено 8% домов. Это двух-
этажный дом длиной в 7 окон по фасаду, декорирован-
ный тремя нишами с полукруглым завершением, в ко-
торые помещены центральные окна, и вытянутыми
прямоугольными ширинками над окнами второго этажа.
На четвертом месте в этот период стоял фасад № 23,
по которому было построено 7,1% зданий. Это двух-
этажный дом с гладким фасадом длиной на 7 окон. По
такому проекту было удобно строить полукаменные жи-
лые дома с низким каменным этажом. По всем осталь-
ным «образцовым» проектам было построено 21,7% жи-
лых домов. Каждый из них применен только один-два
раза.
Несмотря на использование типовых решений фаса-
дов, застройка улиц не была однообразной и монотон-
ной. Этому способствовали и большой выбор «образцо-
вых» фасадов, и возможность по одному и тому же фа-
саду поставить либо деревянный, либо каменный дом,
и, главным образом, право архитектора на изменение
фасада в определенных пределах. Эти пределы были
определены составленными петербургским архитектором
В. П. Стасовым в 1811 году «Правилами построения в
городах обывательских строений». В «Правилах», ра-
зосланных по всем губерниям, говорилось, что «строение
домов по апробованным фасадам может быть произве-
дено в большей или меньшей величине с уменьшением
числа окон и размера их». Но при любом изменении фа-
сада архитектором требовалось, чтобы соблюдались
следующие правила: в центре фасада должно находить-
ся окно, а не простенок, то есть число окон на фасаде
должно быть нечетным; в каменных домах окна должны
быть не менее чем на два аршина с четвертью в выши-
ну и аршин с четвертью в ширину, а простенки не долж-
95

Илл. 41. Дом И. С. Репина (1815 г.). И. о. губернского архитектора
М. Анисимов. Образцовый проект № 57
ны быть уже окон; от верха окна до карниза не должно
быть менее аршина с четвертью.
Как пользовались архитекторы предоставленным им
правом, мы увидим на примере двух жилых домов, по-
строенных по одному и тому же «примерному» проекту
№57. Первый из них построен в 1815 году купцом Ива-
ном Степановичем Репиным на Владимирской улице по
плану и фасаду, составленным в 1813 году исполнявшим
обязанности губернского архитектора Михаилом Анкин-
диновичем Анисимовым (илл. 41). Это дом, в котором
помещается Кировский художественный музей. Второй
дом был построен для церковнослужителей Спасского
собора на углу улиц Преображенской и Казанской в
1825—1826 гг. по плану, составленному губернским ар-
хитектором Дюссар-де-Невилем (илл. 42). Дом этот,
расположенный напротив стадиона «Динамо», хорошо
знают кировчане (№1 по ул. Энгельса). Сходство этих
домов послужило причиной распространенной ошибки:
автором обоих проектов считали Дюссар-де-Невиля,
хотя в 1815 году его еще не было в Вятке. М. Ани-
симов сократил длину дома на две сажени (на
два окна в центральной части здания), уменьшив
и число колонн; трехчетвертные колонны «образ-
96

цового» проекта он не-
сколько утопил в клад-
ку стены, превратив
их в полуколонны и
устроив над ними тре-
угольный фронтон.
Второй этаж лишился
рустовки и был зри-
тельно облегчен. Вмес-
то замков над оконны-
мы проемами второго
этажа Анисимов помес-
тил вытянутую ширин-
ку, разместив в ней
лепную гирлянду. Окна
первого этажа утопле-
ны в неглубоких нишах
полукруглого очерта-
ния. Дюссар-де-Невиль
истолковал «образцо-
вый» фасад по-своему.
Длина дома сокраще-
на больше — на четыре
окна; при этом умень-
шены и размеры его
крыльев. Трехчетверт-
ные колонны отодвинуты от плоскости стены и превра-
щены в колонны; центральная часть дома также выдви-
нута вперед, над колоннами устроен тяжелый треуголь-
ный фронтон. И если у Анисимова мы сразу вос-
принимаем весь дом, то у Дюссар-де-Невиля глаз видит
в первую очередь подчеркнутую центральную часть.
Еще одним интересным примером своеобразной ин-
терпретации «образцового» фасада местным архитекто-
ром является дом чиновницы Жмакиной, выстроенный
на Спасской улице (ныне ул. Дрелевского, 41) в 1815 го-
ду по проекту губернского архитектора И. А. Андреев-
ского (илл. 43). В основу проекта взят фасад № 15, но
дом построен не в камне, а в дереве. Каменным являет-
ся лишь подвальный этаж. Длина здания увеличена на
два окна. Высокие колонны центральной части заверша-
ются пятью деревянными же рустованными арками, на
которые опирается треугольный фронтон. Постройка до-
ма Жмакипой является единственным примером распо-
Илл. 42. Дом Спасского собора
(1825—1826 гг.). Архитектор И. Д.
Дюссар-де-Нсвиль. Образцовый про-
ект № 57
97

Илл. 43. Дом чиновницы Жмакиной (1815 г.). Архитектор
Н. А. Андреевский
ложения главного здания усадьбы не на красной линии
улицы, а с отступом от нее вглубь двора, на 15 сажен.
Это было связано с тем, что в большом каменном доме
на противоположной стороне Спасской улицы жил гу-
бернатор, и постройка дома напротив, как считал архи-
тектор, «закроет совершенно вид» из окон губернатор-
ского дома, а близкое соседство двух домов с деревян-
ными крышами будет «угрожать опасностию в случае
пожара казенным строениям».
В первые годы после утверждения плана 1812 года
Вятка застраивалась частными, «обывательскими» зда-
ниями. Каждый год строилось по 18—20 домов. В связи
с ухудшением финансового положения Российской им-
перии в конце первого десятилетия XIX века казенное
строительство сдерживалось. Для казенных нужд поку-
пались или арендовались дома, построенные частными
лицами. Так были куплены дома для только что откры-
той гимназии, аптеки, Градской думы, мещанского об-
щества, арендован дом для губернатора. Лишь в 1817
году вновь была разрешена постройка зданий для ве-
домств, и то «необходимо только нужных» и по особо-
му разрешению (56).
В сентябре 1815 года в Вятке было построено здание
гауптвахты. В этом же году губернский архитектор
Н. Андреевский по указанию губернатора фон-Брадке
98

составил проект каменной городской больницы, которую
должны были построить на месте, предназначенном «для
гошпиталей и прочаго». Однако разрешение на построй-
ку больницы не было получено, а на этом месте впослед-
ствии построили тюрьму.
В 1816 году купеческий сын Александр Машковцев
пожертвовал свой не законченный постройкой полука-
менный дом в крайнем западном квартале между Спас-
ской и Московской улицами Приказу общественного
призрения. С приспособления этого дома под больницу
началось устройство «богоугодных заведений» Приказа.
В 1821 году здесь была закончена постройка каменного
двухэтажного дома детского приюта, а к 1823 году по-
строены и все остальные здания: больница, мужская и
женская богадельни, кухня и службы. В 1823 году на
углу Казанской и Морозовской улиц городское общест-
во построило здание больницы, но деревянное, очень
скоро пришедшее в негодность. В 1830 году на углу
Спасской и Спенчинской улиц после сноса двухэтажного
каменного дома купца Синцова было построено здание
училища для детей канцелярских служителей (совре-
менное здание медицинского училища). В 1834 году во
второй части города духовное ведомство выстроило зда-
ние духовного училища (теперь здесь помещается фа-
культет механизации Кировского сельскохозяйственного
института). В 1836 году была закончена продолжавшая-
ся четыре года постройка каменного здания тюрьмы, за-
нявшей место госпиталей за Раздерихинским оврагом.
Здание больницы Приказа общественного призрения
к 1837 году уже пришло в ветхость. После долгих поис-
ков места для нее остановились на участке вблизи кон-
ца Спасской улицы, но за городской чертой.
Разрешение на постройку больницы было получено в
1842 году, после чего три года прошло в торгах на
подряд, затем еще пять лет — в непрерывных измене-
ниях проекта; лишь в 1850 году был заключен подряд-
ный договор и начато строительство. Построена больни-
ца в 1854 году. За всю первую половину века в городе
было выстроено лишь несколько каменных зданий, из
которых до нашего времени сохранились здания двух
училищ (духовного и детей канцелярских служителей),
больницы Приказа общественного призрения и тюрьмы.
Несколько каменных зданий было построено и духов-
ным ведомством: дом для певчих на территории архи-
99

ерейского двора, богадельня «для призрения духовного
звания людей» рядом с колокольней Кафедрального со-
бора и два жилых дома Спасского собора на Казанской
улице (57, л. 3).
В октябре 1835 года в Вятку прибыл опальный автор
проекта и строитель храма Христа Спасителя на Во-
робьевых горах в Москве Александр Лаврентьевич Вит-
берг. За короткое время своей вятской ссылки он выпол-
нил несколько проектов. К сожалению, так и не был
осуществлен его проект здания публичной библиотеки,
длительное время после открытия ютившейся в аренду-
емых и приспособленных помещениях. Построенные по
рисункам и чертежам А. Л. Витберга парковые соору-
жения стали для нас памятниками архитектуры.
Наибольшую известность принесло ему осуществление
проекта самого крупного в Вятке здания — Александро-
Невского собора, строительство которого продолжалось
с перерывами 25 лет и было закончено в 1864 году, че-
рез 9 лет после его смерти. Постройка собора была
значительным событием в истории строительства в Вят-
ке, потребовавшим мобилизации и сосредоточения ма-
териальных средств, архитектурно-художественных сил,
строительных рабочих, и оказала большое влияние на
последующее развитие строительного дела и архитекту-
ру города.
В январе 1832 года, еще задолго до приезда Витбер-
га в Вятку, купеческое общество приняло решение о по-
стройке во второй части города нового храма, посвя-
щенного Александру Невскому, «святому патрону» им-
ператора Александра I, посетившего Вятку в 1824 го-
ду. В октябре 1835 года Градская дума сообщила гу-
бернатору, что для постройки храма общество согласно
использовать один из так называемых «нормальных»
проектов, утвержденных в 1823 году, но просит разре-
шения поставить его на торговой площади. Губернатор
поддержал просьбу общества перед министерством внут-
ренних дел. Однако разрешилась эта просьба через три
года, и неожиданным образом: 8 июля 1838 года губер-
натор сообщил думе, что министр внутренних дел из-
бранный «нормальный» проект храма «признать изво-
лил не соответствующим ни той важной цели, с которой
обществом дан был обет, ни обширности площади, на
которой предполагается строить храм». А 14 июля стал
известен и ответ императора, который разрешал поста-
100

вить храм в центре площади. Видимо, в это время го-
родской голова Василий Аршаулов и обратился к
А. Л. Витбергу с предложением о составлении рисун-
ка храма. Эскиз храма был составлен Витбергом, 7 ок-
тября рассмотрен комитетом по строительству собора
и признан «весьма приличным». Городское общество
постановило «просить г. Витберга эскиз этот перело-
жить в настоящий план и фасад». 8 марта 1839 года
Градская дума представила законченный Витбергом
проект в составе фасада, плана и разреза губернатору,
который отослал его в министерство внутренних дел.
27 августа утвержденный синодом проект был возвра-
щен в Вятку, а 30 августа, в день именин Александра I,
состоялась торжественная церемония закладки храма*.
Первый строительный сезон продолжался всего пол-
тора месяца, но за это время подрядчики по каменным
работам Иван Павлович Смирнов и Макар Тюрин успе-
ли отрыть траншеи, забутить фундамент и начать клад-
ку цоколя. В течение второго сезона, до 1 октября 1840
года, была выполнена кладка первого этажа храма и
галереи. В 1841 и 1842 годах продолжалась кладка стен,
а затем работы были приостановлены до 1847 года из-
за отсутствия средств. За это время умер И. П. Смир-
нов, опытнейший мастер, с именем которого связантрид-
цатилетний период строительства города. В 1847 году
подрядный договор на продолжение кладки был заклю-
чен с его сыном Алексеем и напарником отца Макаром
Тюриным, которые за два года закончили кладку и ус-
тановку резных опочных деталей. К концу 1848 года ку-
пола и кровлю покрыли железом, а потом стройку сно-
ва остановили. В мае 1850 года губернатор обратился
ко всем городам и уездам с приглашением вносить по-
жертвования на строительство собора. Собрали денег
очень мало, но за два следующих сезона все-таки были
закончены штукатурные работы, устроены полы и окра-
шены купола. В 1853 году губернатор еще раз обраща-
ется за денежной помощью к населению. На этот раз
жители г. Орлова пожертвовали пять рублей, в Глазо-
ве было собрано «два рубли шестьдесят копеек», затем
* История подготовки к строительству Александро-Невского со-
бора изложена здесь по архивному делу 1835—1855 гг. «Рапорта
комитета по строительству Александро-Невского собора», ГАКО,
ф. 582, оп. 139, ед. хр. 5.
101

«четыре рубли четыре копейки серебром», в Слобод-
ском — десять рублей, в Нолинске — «четыре рубли
три копейки», а Уржум, Кай, Яранск, Котельнич, Мал-
мыж ответили, что «желающих никого не оказалось».
Еще в течение одиннадцати лет собор отстраивался:
изготовлялись иконостасы, выполнялись позолотные
работы, писались иконы. Освящение состоялось в
1864 году.
Надзор за строительством собора в 1839—1840 го-
дах вел А. Л. Витберг, а в последующие годы в основ-
ном помощник губернского архитектора, позже —
удельный архитектор Иван Тимофеевич Соловкин. Ру-
ководство постройкой собора с особого разрешения ми-
нистра внутренних дел было внесено в послужной спи-
сок И. Т. Соловкина, для которого эта стройка была са-
мой значительной. Что же касается А. Л. Витберга, то
мы считаем необходимым сообщить некоторые сведения,
ранее не публиковавшиеся, проливающие свет на фи-
нансовые отношения автора проекта собора с комите-
том по его строительству. В изданной в 1975 году книге
«А. Л. Витберг в Вятке»* сообщается, что «в конце
1840 года ему было определено от комитета по сооруже-
нию вятского собора 285 рублей» и что на эти деньги
Витберг и выехал с семьей в Петербург. Создается впе-
чатление, что эти деньги составляют оплату трудов по
составлению проекта и надзору за строительством. При-
ведем выписку из письма комитета А. Л. Витбергу от
27 января 1844 года: «...при отъезде Вашем в С.-Петер-
бург выдано Вам от члена и казначея сего комитета
Василия Рязанцева под расписку Вашу ассигнациями
тысяча рублей, составляющих на серебро 285 руб. 71 с
половиной коп. Роспискою Ваше высокоблагородие обя-
зывались возвратить эти деньги через два месяца, но
однако ж доныне не прислали и не почтили комитет ни-
каким уведомлением. Комитет в обязанности находит-
ся отнестись еще к Вашему высокоблагородию и покор-
нейше просить заключительного Вашего уведомления...
угодно ли Вам будет исполнить Ваше обещание о со-
ставлении и присылке сюда деталей и шаблонов на ук-
рашение по зданию храма или доставить в комитет по-
лученные Вами деньги 285 руб. 71 с половиной коп. се-
* Москалец Е. С, Пешнина Л. В. А. Л. Витберг в Вят-
ке. Киров, Волго-Вятское кн. изд-во, Кировское отд., 1975.
102

ребром»* Как видно, Витберг не получил от комитета
награды. Ему дали в долг, и с него этот долг вежливо,
но с купеческой хваткой требовали.
Все строительные работы по сооружению собора вы-
полняли вятские мастера: Спиридон и Гавриил Ба.кины
(плотничные работы и устройство кровли), Александр
Исупов (штукатурные работы), Иван Палкин (столяр-
ные работы), Федор Лебедев (полы из дерева), Михаил
Мамаев (наружные малярные работы), Матвей Барба-
шин и Илья Скопин (полы из опоки и лестницы), Соф-
ронов и Степанов (позолотные работы), Бздюлев, Оже-
гов, Шубин (резьба по дереву и камню). На строитель-
ство израсходовали 4,5 млн. штук кирпича, более 2 тыс.
кубометров камня, 26 тыс. пудов жерновогорской опо-
ки, 7123 пуда железа. Все эти материалы были изготов-
лены на местных заводах, а для производства кирпича
в пойме Хлыновки специально построен кирпичный за-
вод круглогодового действия.
Современники отмечали необычность храма, нарушав-
шего устоявшиеся каноны построения русских право-
славных церквей. Сам автор проекта, узнав отзыв ми-
нистра двора — «этакой церкви еще нет — вкус визан-
тийский, а формы новые», писал А. И. Герцену: «Отзыв
этот мне приятен, потому что высказал сущность мыс-
ли» (185). Монументальность сооружения, его громад-
ный купол, перекрывающий основное помещение храма,
и даже крестообразный план, принесенный в Византию
армянскими зодчими, отличали собор от других русских
храмов и были совершенно необычны для Вятки. Одна-
ко, при внимательном рассмотрении проекта мы нахо-
дим в соборе черты романских храмов средних веков,
признаки готики и, наряду с ними, элементы декора
старых русских храмов и особенности так называемых
«ампирных» храмов начала XIX века. Александро-Нев-
ский собор несет в себе явные черты эклектики—смеше-
ния архитектурных стилей разных эпох. Но проект со-
бора был сделан рукой хорошего мастера, и собор вос-
принимался как единое и соразмерное целое.
Собор был поставлен в центре большой торговой
площади на пересечении двух прямых улиц, издалека
открывавших перспективу сооружения. Крестообразный
* Переписка о постройке Александровского собора. 1838—1858 гг.
ГАКО, ф. 582, оп. 138, ед. хр. 6.
103

Илл. 44. Ллександро-Невский собор (1839—1864 гг.). Архитектор
Л. Л. Витбсрг
план с двумя осями симметрии и огромным куполом в
центре полностью отвечал выбранному для храма мес-
ту. Не случайно здание собора стало организующим го-
родскую застройку центром во второй части города
(илл. 44).
В 1836 году в городской черте Вятки считалось всего
583 десятины 1307 кв. сажен, из которых под застройкой
находилось 201 десятина 1550 кв. сажен, под улицами и
площадями — 179 десятин 957 кв. сажен, под городским
садом — 4 десятины 1306 кв. сажен. Еще не было за-
строено 150 десятин 950 кв. сажен и 47 десятин 1344 кв.
сажени были заняты непригодной для застройки землей
в оврагах и на крутом берегу реки Вятки. Оставалось
еще «пустопорозжих» мест, предназначенных под за-
стройку, но не занятых, 483. Если учесть, что по данным
«Столетия Вятской губернии» в городе в 1836 году бы-
ло 865 дворов, то наличие 483 свободных мест подтвер-
ждает медленную застройку города в этот период (67).
К началу второй половины XIX столетия территория
города увеличилась на ПО десятин и в 1855 году соста-
вила 693 десятины 1530 кв. сажен. Площадь застроен-
ных участков по сравнению с 1836 годом увеличилась
почти вдвое и составляла 453 десятины ИЗО кв. сажен.
104

Число домов в городе увеличилось до 1058, а число жи-
телей достигло 10 907 человек (115).
В 1855 году официально было признано существова-
ние Пятницкой слободы. Ее территория под горой у ре-
ки Вятки была тесно застроена дворами и дворишками
тяглых людей еще в начале XVII века. Здесь была да-
же улица, которую называли Чечулинской. Однако по
плану 1784 года застройка береговой полосы жилыми
домами не предусматривалась, и постепенно, по мере
«изгноя», число дворов на берегу уменьшалось. К концу
первой четверти XIX века тут оставались лишь соляные
магазины и амбары. В 1825 году губернское правление
разрешило населению постройку сначала рыбных садков,
а потом и жилых домов «на берегу реки Вятки под го-
рою Кафедрального собора, Преображенского и Успен-
ского монастырей», поставив при этом условие, что
застройщики предварительно за свой счет укрепят бе-
рег ряжами. В августе 1825 года губернский архитектор
для всех жилых построек под горой сочинил один план
и фасад. В «Набережной слободке», как она была наз-
вана в нескольких документах, отвели места для 18 до-
мов, а против Успенского монастыря — 3 места для
рыбных садков. Поскольку слободка не была преду-
смотрена утвержденным планом города, денег за места
с жителей не взяли, но и «данных» на право владения
участками тоже не выдали. Началась длительная пере-
писка о дозволении постройки дворов на берегу Вятки и
внесении изменений в утвержденный план города. Нако-
нец, предписанием министерства внутренних дел от 12
февраля 1855 года Пятницкая слобода была признана
и городской управе официально дозволено «оставить ее
на настоящем месте расположения, не допуская только
дальнейшего ее распространения» (116, л. 18). После
предписания министерства с жителей слободки взыскали
деньги за дворовые участки и выдали документы на вла-
дение ими.
1 декабря 1864 года в Вятке была проведена одно-
дневная перепись зданий, при которой учтены все зда-
ния, кроме дворовых построек*. Перепись зафиксирова-
ла в городе 1728 зданий.
* Учитывалась вся городская застройка, в том числе и слободки;
при этом Дымковская слобода и архиерейская Филимоновская дача
с семинарией отнесены к 1-й части, а Ежевская и Вшивая слобод-
ки — ко 2-й части города.
105

В городе со слободками, каждая из которых прини-
малась за отдельный квартал, считалось 128 кварталов,
в том числе в 1-й части 78, во 2-й —- 50. На один квар-
тал приходилось в среднем жителей 137,1 человека, при
этом в 1-й части — 147,3, во 2-й — 121,1. Вторая часть
города по числу домов приближалась к первой: здесь
было уже 37,4% жилых домов. Деревянные дома состав-
ляли во второй части 91,5% зданий, а в первой —
88,5%.
Казенных и ведомственных зданий здесь было в
три раза меньше, чем в первой части. Почти совершен-
но не благоустроенная вторая часть города застраива-
лась в основном мелкими деревянными домами.
В следующем десятилетии площадь города увеличи-
лась еще на 13 десятин. Под застроенными участками на-
ходилось 84,4% городской территории, улицы и площа-
ди занимали 13,5%, сады и огороды жителей — 2,1%.
В городе считалось 28 улиц и 7 площадей. Самой боль-
шой из них была Семеновская (современная площадь
Революции), которая занимала 45 000 кв. сажен, а вто-
рой по величине — Нижняя площадь, как уже давно
называли исторически сложившуюся торговую площадь
в первой части города. В 1873 году в городе было 1409
домов, из которых 182 были каменными (12,9%). Кроме
того, в городе имелось 19 каменных церквей, два мо-
настыря, часовня, синагога и 161 каменная лавка. Еще
через пять лет число домов увеличилось до 1475, из ко-
торых каменных было 243 (16,5%). За 19 лет (с 1854
по 1873 год) число домов в городе увеличилось на 69%,
а население возросло на 10 222 человека, то есть почти
на 93%.
Быстрый рост города был связан с бурным развити-
ем капиталистических отношений как в годы, непосред-
ственно предшествовавшие отмене крепостного права,
так и в первые годы после реформы. В Вятке работали
кожевенные, свечные, клееваренный и мыловаренный
заводы, под городом — винокуренный завод и бумаж-
ная фабрика. Один за другим возникают банки. В
1862 году открылся Общественный банк Федора Веретен-
никова, в 1865 году — отделение Государственного бан-
ка, в 1873 году — отделение Коммерческого Волжско-
Камского банка и банк Общества взаимного кредита.
В этот же период купечество поднимает вопрос о стро-
ительстве железной дороги, начинается регулярное гру-
106

зовое, а затем и пассажирское сообщение по реке Вятке.
Для открытия пароходного движения по Вятке, Каме,
Волге и их притокам вятские купцы А. Куклин и
В. Столбов с орловским купцом И. Чудиновских соста-
вили компанию и заказали в Нижнем Новгороде «же-
лезный буксирный пароход» с паровой машиной в 50 ло-
шадиных сил, а в Слободском уезде для них строились
три баржи.
В 1860 году из-за мелководья пароход до города не
дошел, а появился здесь только в следующем году. Па-
роходное сообщение быстро развивалось, и в 1902 году
была создана Вятско-Волжская пароходная компания,
которой принадлежало 38 пароходов, то есть весь пла-
вавший на Вятке паровой флот.
19 августа 1895 года в Вятке состоялась торжествен-
ная церемония закладки вокзала Пермь-Котласской же-
лезной дороги, положившая начало железнодорожному
строительству. Через четыре года (21 августа 1899 года)
были введены в эксплуатацию главные мастерские же-
лезной дороги, превратившиеся впоследствии в машино-
строительный завод имени 1 Мая. Тогда же было начато
регулярное движение по железной дороге на Котлас и
Пермь.
На очереди стояло другое строительство — же-
лезной дороги на Петербург. В конце 1903 года в трех
верстах от города был заложен новый вокзал и построе-
но около 20 деревянных домов железнодорожного ве-
домства. В 1906 году началось регулярное движение на
Петербург.
В 1901 году было решено провести железнодорож-
ную ветку к речной пристани; предлагалось изменить
русло речки Хлыновки и отвести его подальше от ко-
ренного берега реки Вятки.
В течение двух лет все работы по устройству ветки
были выполнены.
После постройки дороги на Петербург городская
управа заключила договор на изыскания и постройку
железнодорожного пути от Загарского моста через Вят-
ку до города Слободского. В 1913 году эта дорога уже
строилась, но закончить строительство удалось только
после революции.
В связи с развитием путей сообщения, связавших
промышленные предприятия с рынком сбыта, в послед-
нем десятилетии XIX века город стал застраиваться
107

особенно быстро. К этому времени свободных мест в
черте городской застройки уже не было. В 1895 году
городская дума решила ходатайствовать «об изменении
плана на город Вятку ввиду того, что по утвержденному
плану остается уж очень мало свободных усадебных
мест» (117).
Места для строительства быстро дорожали. Цена
.одного места севернее духовного училища на Ус-
пенской улице в течение одного 1895 года поднялась с
24 000 рублей до 36 600.
С 1895 года в застройке города наступил новый
этап — уплотнение застройки в существующих город-
ских границах.
За три года в Вятке было построено около 300
жилых домов, и почти все — внутри кварталов, за счет
уничтожения приусадебных садов и огородов. Этот но-
вый период в застройке города характерен и превраще-
нием нежилых полуподвальных и подвальных помеще-
ний каменных и полукаменных домов в жилые помеще-
ния. Именно в это время в городе появилось много жи-
лых подвалов, нередко затопляемых весной талыми
водами.
Население города с 1895 по 1912 год увеличилось с
26 814 человек до 48 630, то есть на 82%.
Во второй половине XIX века город продолжал за-
страиваться по «образцовым» проектам. Главное управ-
ление путей сообщения и публичных зданий в
1855—1856 годах выпустило еще одну серию проектов
фасадов обывательских домов. В 1858 году было разре-
шено строить жилые здания и по фасадам, отличающим-
ся от утвержденных. С этого времени в Вятке появляют-
ся дома, построенные по индивидуальным проектам ме-
стных архитекторов.
Одним из интересных зданий этого периода оказал-
ся дом первой гильдии купца и коммерции советника
Я. А. Прозорова, построенный по проекту архитектора
Александра Степановича Андреева в 1871 году на уг-
лу улиц Кукарской и Вознесенской, на Хлебной площа-
ди (современная фабрика музыкальных инструментов).
Построенный за семь лет до этого, в центре площади
возвышался Александро-Невский собор, поражавший
жителей мастерски выполненной резьбой архитектур-
ных деталей. И архитектор широко использовал резь-
бу по камню (опоке) для оформления фасада дома
108

Прозорова. Большой
заказ выполнили три
известных в Вятке рез-
чика, участвовавших в
постройке собора, —
Вепрев, Шубин и Оже-
гов. Наряду с резными
деталями, применявши-
мися и раньше (кар-
низные плиты, кронш-
тейны), при постройке
дома Прозорова в ог-
ромном количестве бы-
ли использованы рез-
ные детали, выполнен-
ные в технике объем-
ной, почти скульптур-
ной резьбы: сложные
сандрики над оконны-
ми проемами, крупные
розетки — цветы на уг-
ловых лопатках (илл. 45). Богато отделанный особняк
Прозорова получил в обиходе название «красного зам-
ка». Использование резьбы по опоке вызвало волну
подражательства, и в последующие годы в Вятке одно
за другим появлялись здания, фасады которых украше-
ны резьбой по опочному камню.
В этот же период построены дома П. В. Алцыбеева
на северо-восточном углу Стефановской и Казанской
улиц, известного в Вятке кондитера С. О. Якубовского
против современной центральной гостиницы,
П. И. Бальхозина на Семеновской улице, примечатель-
ный фигурами львов на парапетах. В 1877 году постро-
ен дом мещанина Давидовича на Спасской улице (ны-
не художественное училище), проект которого был вы-
полнен архитектором Василием Михайловичем Дружи-
ниным. Ко второй половине века относится постройка го-
родской думой и Вятским губернским земством не-
скольких казенных зданий. По проекту А. С. Андреева в
1868 году на Царевской улице (во второй части города)
был выстроен каменный двухэтажный дом для 2-й поли-
цейской и пожарной части с наблюдательной вышкой.
В этом же году закончилось строительство каменного
здания аптеки. В 1869 году губернское земство строит
109
Илл. 45. Резная опочная розетка на
угловой лопатке дома Я. А. Прозо-
рова (1871 г.). Архитектор А. С. Анд-
реев

полукаменное здание богадельни на Спасской улице,
несколько позже переделанное под сельскохозяйствен-
ное, а затем реальное училище. В 1876 году между Ка-
занской улицей и Покровской церковью по проекту ар-
хитектора Николая Александровича Андриевского было
построено большое здание гостиного двора. В 1877 го-
ду на старой Хлебной площади было выстроено дере-
вянное здание театра (автор проекта — губернский ар-
хитектор Иван Васильевич Нефедьев). В 1879 году на
углу Спасской и Вознесенской улиц строится здание
Волжско-Камского банка (ныне — магазин «Маяк»).
В 1870 году архитектор А. С. Андреев закончил со-
ставление проекта нового корпуса женского монастыря
с домовой церковью на верхнем этаже. Постройка этого
корпуса, фасадом выходившего на плацпарадную пло-
щадь, была закончена в 1877 году.
В связи со строительством железной дороги в кон-
це XIX века начинается промышленное строительство.
Возникают новые предприятия, реконструируются и рас-
ширяются старые заводы. В 1895 году начинает рабо-
тать первый в Вятке паровой лесопильный завод
Н. И. Клабукова, в 1898 году — второй такой же завод
Шенкаржевского и Зонова. В 1901 году на углу Луко-
вицкой и Владимирской улиц завершается постройка
казенного спиртоочистительного склада (современный
завод «Красный инструментальщик»). В первом деся-
тилетии XX века рядом с городом начинают работать
несколько крупных для того времени кирпичных заво-
дов. В 1909 году строится пивоваренный завод Шней-
дера. В начале 1911 года завершается перестройка од-
ного из самых старых заводов — кожевенного завода
Поскребышева, на месте которого позже возникает
прядильно-ткацкая фабрика Т. Булычева.
Новые каменные дома в центре города строят бан-
ки. В 1911 году на Спасской улице по проекту архитек-
тора Ивана Аполлоновича Чарушина завершается по-
стройка Банка внешней торговли (илл. 46). К концу
1912 года новое здание на Московской улице занимает
Сибирский торговый банк. В следующем году на той
же Спасской улице заканчивает постройку собственно-
го здания Общественный банк Федора Веретенникова
(илл. 47).
Быстрый рост населения, уплотнение застройки, раз-
витие промышленности потребовали от земства приня-
110

тия срочных мер по
строительству школь-
ных зданий и медицин-
ских учреждений. Вят-
ское земство, как писал
В. И. Ленин, отлича-
лось от других тем, что,
благодаря почти полно-
му отсутствию в губер-
нии дворянского земле-
владения, оно носило
«более мужицкий ха-
рактер». Поэтому не
удивительно, что оно
предпринимало ряд
мер для повышения об-
щего и профессиональ-
ного образования насе-
ления. В 1902—1904 го-
дах на Гласисной ули-
це земство строит но-
вое здание сельскохо-
зяйственного училища,
111
Илл. 46. Здание Банка внешней торговли (1911 г.). Архитектор
И. А. Чарушин
Илл. 47. Здание Общественного бан-
ка Ф. Веретенникова (1913 г.)

в 1899 году создает школу для подготовки печников
и в 1901 году строит для нее здание на Спенчин-
ской улице. В 1903 году строится каменный дом
для книжного склада на Владимирской улице, а в
1904 году — склад кустарных изделий.
В 1906 году на углу улиц Копанской и Царевской
было построено по проекту И. А. Чарушина общежитие
мужской гимназии, вскоре превращенное в учебное зда-
ние 2-й мужской гимназии (теперь школа № 29). В по-
следующие годы было построено несколько начальных
школ на улицах: Казанской (1912 г.), Преображен-
ской (1914 г.), Кукарской (1916 г.), Морозовской
(1914 г.). На площади перед театром строится дом об-
щины сестер милосердия Красного Креста (1899 г.), на
Преображенской улице — здание родовспомогательного
приюта (в 1903 г.). В 1913 году на Царевской улице
была построена бактериологическая лаборатория.
В начале XX века частными предпринимателями в
Вятке было построено несколько зданий кинотеатров.
В 1908 году Усманов строит здание «электротеатра» в
Александровском саду; это было временное неотапли-
ваемое здание. Через три года постоянное здание кино-
театра «Прогресс» на 350 мест Усманов построил на
Никитской улице. Тут же, на углу Никитской и Преоб-
раженской улиц, в 1910 году было поставлено деревян-
ное здание кинотеатра «Одеон», а в 1913 году на Спас-
ской улице — рассчитанное на 800 мест здание кино-
театра «Колизей». В эти же годы в Вятке действовали
кинотеатры «Модерн», «Иллюзион», «Аполло», разме-
щавшиеся в приспособленных помещениях.
В эти же годы в Вятке было построено несколько
культовых зданий: в 1903 году — костел на углу Копан-
ской и Всехсвятской улиц, в 1907 году— Успенская цер-
ковь на углу Успенской и Орловской улиц, в 1909 году—
мечеть на Раздерихинской улице, а в 1915 году на бере-
гу Вятки заложена еще одна церковь, как памятник
300-летия царствующего дома Романовых. В отличие от
кинотеатров, все церкви были каменные.
После революции 1905 года правительство уже не
решалось оставлять губернский центр и железнодорож-
ный узел без большого воинского гарнизона и направило
в Вятку на расквартирование Свияжский полк. В нача-
ле 1910 года городская управа отвела для полка боль-
шую территорию в рабочем районе города, в конце
112

Владимирской улицы. В том же году группой подрядчи-
ков в страшной спешке были выстроены 14 деревянных
казарм, лазареты и кухня. Казармы заняли последний
свободный от застройки участок по плану 1812 года.
В первый период застройки города по этому плану
жилые дома ставились по красной линии улиц на неко-
тором расстоянии друг от друга, определявшемся уста-
новленными размерами участков. Создавалась усадеб-
ная застройка. В 1848 году «Вятские губернские ведо-
мости» (№ 36) поместили статью чиновника-литерато-
ра Я. Н. Алфеевского, который писал о городе: «Здесь
вовсе нет сжатых, сомкнутых домов, дом от дома на
значительном пространстве, занятом или садиком, или
палисадником, или огородной зеленью». В конце XIX
века, когда все свободные места были уже заняты,
новые дома начинают ставить вплотную к существую-
щим, и местами на центральных улицах возникает так
называемая «строчная» застройка. Одновременно дво-
ровые участки теряют свою правильную форму и умень-
шаются по размерам вследствие дробления их на мно-
жество мелких, принадлежащих разным хозяевам, мест.
Этот совершенно естественный процесс был вызван
разделом имущества между наследниками после смерти
владельца или продажей банками части имущества в
погашение просроченных долговых обязательств. В то
же время происходит и обратный процесс укрупнения
дворовых участков при скупке одним владельцем не-
скольких соседних мест. Центральные части кварталов,
остававшиеся по типовой планировке архитектора Гес-
те свободными, застраиваются хозяйственными служба-
ми. В кварталах, застроенных жилыми домами между
1784 и 1812 годами по красной линии бывших «доль-
ных» улиц, появляются жилые дома, поставленные по
двум другим сторонам.
«Типовая» планировка кварталов в конце XIX века
полностью исчезает (илл. 48).
Жилые дома начала XIX века, выполненные в
формах позднего, классицизма, постепенно уступают
место новой застройке, лишенной стилевого единства.
Происходит отход от классицизма, отказ от основных
принципов ордерной системы, и в то же время отдель-
ные формы этой системы используются для декорировки
фасадов зданий. Все заметнее становятся черты эклек-
тики. Фасады зданий удлиняются, лишаются центра;
113

ризалиты, подчерки-
вавшие главную
часть здания, его
центр, исчезают, за-
то нередко встреча-
ются боковые риза-
литы. Как правило
фасады членятся по
этажам горизонталь-
ными тягами. Общее
решение фасадов
становится более од-
нообразным. Входы
в здание устраива-
ются с улицы и час-
то располагаются не
в центре фасада. Ме-
сто портиков в цент-
ре здания или треу-
гольных фронтонов
на выступающей
центральной части
занимает чердачное
окно в высокой пара-
петной стенке.
В конце XIX века
и особенно в начале
XX века некоторые архитекторы предпринимают попытки
использования выразительных средств древнерусской ар-
хитектуры. Это особенно заметно в культовых сооружени-
ях (корпус женского монастыря архитектора А. С. Анд-
реева, единоверческая церковь на Успенской улице, при-
ходская церковь в селе Русском на Московском тракте
архитектора И. А. Чарушина). В первые годы XX века
в городе появляются элементы того стиля, который
получил повсеместное распространение под названием
«модерн» и должен был привести в соответствие архи-
тектурные формы и вновь появившиеся строительные ма-
териалы и конструкции. В 1909 году на углу Спасской и
Казанской улиц по проекту И. А. Чарушина был по-
строен магазин купца Клабукова. В 1912 году пере-
страиваются по проекту городского архитектора
И. А. Шмидта лавки купца Хлебникова в гостином ряду
на Казанской улице.
Илл. 48. Земельные участки и их
застройка жилыми домами: ввер-
ху — в начале XIX века, внизу—в
начале XX века
114

Строится ряд жилых домов, в своем внешнем облике
отразивших влияние модного «современного» стиля в
архитектуре.
Несмотря на быстрое распространение каменного
строительства, Вятка до самой революции оставалась
преимущественно деревянным городом. Уже с конца
XVIII века деревянные дома в черте города строились
по «апробованным» фасадам, исключавшим самую воз-
можность использования для украшения фасадов тра-
диционных средств деревянного зодчества. Тем не ме-
нее, давние традиции не были утрачены. К сожалению,
деревянные дома XVIII века или более раннего перио-
да в городе не сохранились, и о распространении одного
из древних видов резьбы по дереву мы можем судить
лишь по косвенным
признакам и отдель-
ным фрагментам «глу-
хой» резьбы, которые
владельцы переносили
иногда на новые дома.
Основным типом резь-
бы при украшении де-
ревянных зданий уже в
XVIII веке была резьба
прорезная, выпиловоч-
ная. Это связано с тем,
что на Вятской земле
значительно раньше,
чем в соседних губер-
ниях, получил широкое
распространение тон-
кий «пильный тес», за-
менивший толстые дос-
ки «топорной» работы.
Выпиловочная резьба с
течением времени со-
вершенствовалась и
превращалась в выпи-
ловочную «моделиро-
ванную» или в наклад-
ную прорезь с их сти-
лизованным раститель-
ным или более прос-
тым геометрическим
115
Илл. 49. Выпиловочная резьба. Ули-
ца Володарского, 26/43

орнаментом (илл. 49, 50, 51). Кроме выпиловочной резь-
бы, носившей скорее народный характер, в Вятке сере-
дины и второй половины XIX века получает распростра-
нение рельефная, почти скульптурная резьба по дереву,
выполнявшаяся профессиональными резчиками, заняты-
ми подрядами по резьбе церковных иконостасов (илл.
52). Именно эти профессиональные резчики в середине
века от церковной резьбы по дереву перешли к архитек-
турной резьбе по камню и по дереву.
В свою очередь, более долговечная резьба по кам-
ню, распространившаяся после постройки Александро-
Невского собора в 1864 году и «красного замка»
Я. А. Прозорова в 1871 году, была причиной еще одно-
го способа декорировки зданий — способа «резьбы» по
еще не окрепшей штукатурке.
Резьба по штукатурке, в какой-то мере имитировав-
шая резьбу по камню, применялась при постройке более
дешевых полукаменных или полностью деревянных до-
мов (илл. 53).
Таким образом, в Вятке к началу XX века сохраня-
лась еще исторически сложившаяся застройка, отра-
жавшая различные периоды развития города. Рядом с
редкими каменными зданиями XVII и начала XVIII ве-
ков, возведенными еще народными мастерами каменных
Илл. 50. Выпиловочная резьба. Деталь дома на улице
Дрелевского, 47
116

Илл. 51. Накладная резьба. Ворота дома по улице Мопра, 36
Илл. 52. Глухая и объемная резьба наличников. Улица Мопра,13
117

Илл. 53. Фрагмент фасада дома по улице Дерендяева, 50
дел без «рисунка архитекторского», стояли каменные
дома периода распространения раннего провинциально-
го классицизма, более поздние постройки периода
упадка классицизма, здания переходного периода и по-
явления эклектики, здания периода исканий и обраще-
ния архитекторов к модерну и псевдо-русскому стилю.
В одном ряду с ними стояли и деревянные здания,
сохранявшие народные традиции деревянного зодче-
ства.

Приведение в порядок городских
улиц по плану 1812 года началось
только в 1817 году, когда вновь на-
значенный губернатор Добринский
отдал ряд распоряжений, касающихся благоустройства
города. В мае губернский землемер Ивакин получил
приказание «улицу здесь в городе называемую Возне-
сенскую промерить, и, поставя при площадях и пересе-
ках приличныя знаки, описать все препядствующия к
очищению для проезда по оной строения» (58). Ивакин
обозначил улицу двумя прорытыми от Воскресенского
собора до речки Хлыновки бороздками. В следующем
году губернатор распорядился прорезать по плану
1812 года все улицы, оградить их заборами и снести все
ветхие дома.
В этом же году из первой части города был перене-
сен во вторую хлебный рынок, и с этого момента вторая
часть начала застраиваться быстрее.
4 августа 1819 года Ф. Г. Бардину, в то время — гу-
бернскому землемеру, было поручено начать работы по
прокладке нового выезда из Вятки в город Орлов по
направлению Московской улицы. По старому плану
московская дорога при выходе из города отклонялась
вправо, обходя сначала салотопни купца Федора Маш-
ковцева, а затем архиерейские владения в Филимонов-
ской даче. Теперь же она должна была стать продолже-
нием Московской улицы. Выезд, соединявшийся со ста-
рой московской дорогой на четвертой от города версте,
приказано было окончить в этом же году, для чего сле-
довало построить 20 сажен мостов на сваях, сделать
насыпь длиной 587 сажен, проложить три трубы в ни-
зинах, спланировать 885 сажен дорожного полотна и
119
Замощение улиц
и устройство
мостов
ГОРОДСКОЕ ХОЗЯЙСТВО

замостить его фашинником и грантом — речным хря-
щем (59).
В это же время производилось замощение городских
улиц. Старые улицы Хлынова и раньше были замоще-
ны деревом. Когда появились впервые деревянные мос-
товые, достоверно неизвестно, ответ на этот вопрос мог-
ли бы дать только археологические раскопки. Во всяком
случае, в XVIII веке указы о починке жителями «мостов»
перед своими домами издавали и городской магистрат,
и духовная консистория. Такие же мостовые жители
города обязаны были делать и на новых улицах, и каж-
дый делал это по своим достаткам. Одна и та же улица
была замощена где вдоль, а где и поперек. Работа по
устройству мостовых выполнялась . жителями не одно-
временно. В 1797 году регистратор врачебной управы
Огнев на участке новой Спасской улицы против своего
дома устроил «мост» только до середины улицы, а на
противоположной стороне мостовой не было (60). Доб-
ринский распорядился вымостить все улицы в цент-
ральной части города бревнами заново, а остальные —
закрыть жердями и засыпать песком.
Мощение деревом имело место до 1834 года, когда
вновь назначенный губернатор Тюфяев решил сделать
мостовые иначе. «Способ мощения улиц деревом, здесь
употребляемый, дорог, когда мостовая ветшает, вреден
для людей, скота и екипажей, а при случае пожара ги-
белен для целаго города, ибо невозможно подать помо-
щи, когда мостовая загорится»,— писал он губернскому
архитектору 8 июня 1834 года. «Я полагаю вместо де-
ревянных мостовых устроить улицы из насыпи мытым
речным хрящем вроде шоссе, а для пешеходов сделать
тротуары; образ устроения сего я уже передал вам сло-
весно...» И через 19 дней Тюфяев докладывал министер-
ству внутренних дел, что он «сделал должное распоря-
жение, внушив всем жителям, посредством полиции,
собственные их выгоды в уничтожении деревянных
мостовых и в устройстве вместо них насыпи хрящем»
(61, л. 3).
Первую мостовую нового типа сделала Градская ду-
ма на Спасской улице перед домом губернатора. 20 ок-
тября 1834 года дума докладывала губернатору о по-
стройке 60 сажен деревянных тротуаров, «уравнении»
улицы и устройстве насыпи со щебнем и галькой на
протяжении 55 сажен против его дома (61). Разумеет-
120

ся, за счет казны была сделана только половина шири-
ны мостовой: стоимость второй половины дума отнесла
на счет владельца противоположного дома чиновника
Евсюкова. В апреле 1835 года Тюфяев через полицию
обязал всех домохозяев с началом строительного сезона
сделать против своих домов тротуары по образцу. В ию-
не полицмейстер доносил губернатору, что полиция
«понуждает хозяев к немедленному устройству мосто-
вой и тротуаров, но из числа некоторых оказались к
таковому устройству несостоятельными и данными рас-
писками предоставили распорядиться на щет их Вят-
ской градской Думе» (61, л. 45). Так в городе началось
устройство мостовых и тротуаров, продолжавшееся два
года.
В августе 1836 года полиция доносила, что отставной
титулярный советник Лавров против своего дома на Мо-
сковской улице мостовой «и по нынешний день не уст-
роил». Губернатор приказал думе сделать мостовую за
счет Лаврова. В том же месяце Тюфяев понуждает и
вятского архиерея устроить дороги и тротуары против
церквей, сообщая при этом, что «в городе Вятке устрой-
ство тротуаров и дорог в виде шоссе... почти повсемест-
но приходит к окончанию» (61, л. 50). Разумеется, здесь
имелись в виду только шесть улиц в центре; остальных
двадцати улиц благоустройство не коснулось.
Важным элементом благоустройства города всегда
были мосты через многочисленные овраги. Устраивае-
мые из дерева, они быстро приходили в негодность, и
их приходилось строить заново. В июле 1796 года город-
ской комендант Василий Перминов доносил думе, что в
ветхости находятся все мосты: «через бояраки два к
Кафедральному Троицкому собору, третей к соляным
анбарам и два предлежащие по Казанскому тракту к
селу Хлыновитскому... и на нижнем рынке против тор-
говых лавок (62). Мостов через За,сорный овраг в это
время в Вятке еще не было. Дорога в Казань начина-
лась с объезда Засорного оврага. В первый год сущест-
вования наместничества в овраге был построен «через
речку Засору мост с плотиною со спруткою для удоволь-
ствования градских жителей воды» (63), но как проез-
жий мост, плотина не использовалась. Постановление о
постройке мостов дума приняла только в 1796 году. Тог-
да же она просила управу благочиния обязать жителей
«если доведется кому у себя на дворе или против места
121

Илл. 54. Проект моста. «Фасад и профиль земляному мосту против
улицы Московской к соборной Троицкой колокольне через ров в
губернском городе Вятке. 1. Горизонт земли в нынешнем положении.
2. Вал старинный в нынешнем положении. 3. Означает быть горизон-
ту вновь. 4. Труба каменная. 5. Ростверк деревянный из брусьев.
6. Канавы выстлать плитами каменными. 7. Плиты каменные для
пешеходов. 8. Откосы (одернованные). 9. Насыпь гроттом (гравием)».
1796 г. Архитектор Ф. М. Росляков
своего на улице снимать землю, то чтоб непременно
отвозить оную землю в те рвы и на те места, где по-
близости их кварталов назначено быть тем мостам»
(64, № 21).
Губернский архитектор Ф. Росляков в 1796 году
сделал проекты двух мостов: земляного с каменной
трубой через старый кремлевский ров к Кафедраль-
ному собору (илл. 54) и деревянного через речку
Хлыновицу.
В том же году мост через Хлыновицу по Казанско-
му тракту был закончен, а постройка моста через ров
растянулась на два года (62, л. 62). 16 мая 1802 года
Росляков передал думе проекты еще двух мостов на ря-
жах: через устье кремлевского рва по Спасской улице
вниз, к реке Вятке, и через Засорный овраг по Хлыно-
витской улице. Мост через Засору начали строить в
следующем году, из-за скудости казны отказавшись при
этом от устройства ряжей. Насыпь моста отсыпали в
течение трех лет и закончили ее в 1806 году, а еще че-
рез два года осевшую насыпь пришлось подсыпать.
В 1815 году губернский архитектор Н. А. Андреев-
ский сделал проект второго моста через овраг (по Вла-
димирской улице), но он не был построен (62, л. 363).
Таким образом, в конце первой четверти века через За-
122

сору существовал только один мост — по Казанской
(бывшей Хлыновитской) улице, которая вела к новой
Хлебной площади. Не случайно застройка второй части
города наиболее быстро происходила именно по этой
улице.
В феврале 1823 года городской голова Суятин со-
общил думе, что купеческое и мещанское общество
приговорило построить второй мост через овраг — по
Царево-Константиновской улице. Проект этого моста к
концу января 1824 года составил по «образцовым» чер-
тежам губернский архитектор Дюссар-де-Невиль, а по-
стройка его была окончена в 1826 году (65). Еще че-
рез пять лет построили третий мост, но только для пе-
шеходов, а в 1835 году — четвертый (66, 67). Последний
мост через овраг по Никитской улице был построен
значительно позднее — в 1901 году (68).
Мост через реку Вятку впервые был построен в 1793
году. Возможно, что его строителем был подрядчик
крестьянин Сергей Лебедев (70). В 1795 году он вме-
сте с вятским купцом Василием Шиловым предложил
Градской думе построить мост своим коштом, но за это
просил после его постройки разрешить ему собирать с
проезжих плату «сколко кто по своей воле дать может».
С ведома генерал-губернатора постройка моста была
отдана им на предложенных условиях, но строитель-
ство отложили до 1798 года. Мост сооружался сборно-
разборный, деревянный, с «полотенцами» для пропуска
судов «на паузках и канатах». На зимний период мост
разбирали. В таком виде он просуществовал несколько
лет, пока однажды весь материал, сложенный на бере-
гу, не был унесен паводком. В 1806 году снова решили
строить плавучий мост, но был ли он построен на этот
раз, неизвестно (70).
В 1821 году «поплавной» мост выше казенного пере-
воза был построен казанским мещанином Петром Вол-
ковым, который и содержал его до 1826 года. Одновре-
менно с мостом в период высокой воды Волков содер-
жал и перевоз, получивший название «самолета». Паром
двигался силой течения и управлялся одним человеком.
Летом Волков использовал его для перевозки муки с
мельниц, расположенных на правом берегу Вятки. В
1826 году мост Волкова был освидетельствован спе-
циальной комиссией, признан неблагонадежным для
пропуска повозок и закрыт (71). В 1839 году наплав-
123

ной мост снова был построен и просуществовал три
года. После того, как в 1843 году сложенные на берегу
части моста унесло половодьем, до конца XIX века он
больше не устраивался. В это время движение по ста-
рой сибирской дороге и на Слободской поддерживалось
только паромной переправой.
В 1805 году Градская дума поручила купцу
П. П. Хохрякову и мещанину Г. И. Окулову выровнять
нижнюю площадь и досыпать насыпи мостов через ров
к реке Вятке и через овраг по Хлыновитской (позже —
Казанской) улице. Это была первая попытка вертикаль-
ной планировки территории города. Выравнивать пло-
щадь вокруг лавок обязаны были их владельцы. Подряд
на ту часть работы, которую обязано было выполнить
общество за свой счет, дума передала крестьянину де-
ревни Тиминцы Ермилу Тиминцову. Его артель отсы-
пала земляной мост через бывший кремлевский ров по
Московской улице (62, л. 264). Работы по срезке земли
продолжались в течение десяти лет, но площадь так и
не была приведена в порядок.
В 1813 году возникла идея использовать на работах
по планировке французских военнопленных. Ведомость
на первоочередные работы была составлена уездным
землемером Анисимовым. В ней указывались такие ра-
боты: «Засыпать мочажины и ямы у прудков» против
Кафедрального собора на нижней торговой площади,
выровнять площадь у присутственных мест на 30 сажен
вокруг, выровнять территорию двора и сада казенного
губернаторского дома, срыть земляной вал, «следую-
щий к уничтожению», сзади губернаторского дома и по
всем улицам «для открытия сих улиц и проезду во всю
широту оных». Землю при планировке следовало вывез-
ти в ближайшие овраги. Работы только еще начали, как
в середине сентября губернатор получил предписание
из Петербурга назначать на работы пленных лишь по
добровольному желанию (72). После этого планировоч-
ные работы прекратились. К ним вернулись только в
1834 году, когда губернатор Тюфяев приказал губерн-
скому архитектору «зделать предположение о уравне-
нии площади», поскольку «нижняя торговая площадь,
что против собора, по неровности своей и топким местам
неудобна для торгов, затруднительна для проездов и де-
лает городу безобразие». В июле 1834 года командир
Вятского батальона доложил, что нижние чины берут-
124

ся выровнять плацпарадное место (у зданий присут-
ственных мест) за 400 рублей серебром, а для планиров-
ки нижней площади, где следовало срезать, по профи-
лям капитана строительного отряда Ливотова, около
1150 кубических сажен земли, были наняты полицей-
ские служители (73). После планировки нижняя пло-
щадь была замощена камнем и гравием.
В 1835 году были предприняты работы по вертикадь-
ной планировке Вознесенской улицы. На пониженном
участке ее севернее Преображенской улицы была сде-
лана насыпь высотой до 2 аршин (74). Затем в 1836
году были начаты и в 1839 году закончены работы по
смягчению уклона на спуске к Вятке по Раздерихинско-
му оврагу и на восточном конце Пятницкой улицы. Про-
ект планировки этого района составил архитектор Ти-
мофеев.
Вертикальная планировка, таким образом, касалась
только отдельных мест центра города.
После замощения центральных улиц щебнем и гра-
вием прошло без малого два десятилетия, когда новый
губернатор Семенов в 1852 году предложил Градской
думе замостить все улицы камнем. Как и раньше, мо-
щение должно было выполняться за счет домовладель-
цев. Самой думе надо было замостить перед городски-
ми зданиями 8840 кв. сажен. Вопрос о средствах для
мощения решался в течение пяти лет. Предполагалось
установить налог на проезжающие мимо города по
Вятке суда. Судов было мало, и вопрос о средствах
так и не решили. За это время выяснилось, что ближе
ста верст от города годного для мощения камня нет, и
в 1857 году разговоры о мощении улиц прекратились
(118). Решили замостить только Раздерихинский спуск,
да и тот не камнем, а деревом—по старому образцу.
Лишь спустя еще 32 года, когда деревянная мостовая
полностью сгнила, Раздерихинский спуск к Вятке был
шоссирован.
В течение этого длительного периода городская ду-
ма не вложила в улучшение состояния улиц, если не
считать вынужденных ремонтов мостов через Засорный
овраг, ни одного рубля. Правда, в 1876 году дума ис-
тратила 617 руб. 91,5 коп. на благоустройство и устрои-
ла на протяжении 348 сажен спуска к пристаням Бу-
лычева деревянные тротуары в три доски шириной и
сделала еще четыре дощатых перехода через Спасскую
125

и Казанскую улицы в районе лавок (119). Только в 1890
году дума приняла постановление об устройстве де-
ревянных тротуаров перед всеми частными домами
(120, №35).
Мощение улиц города камнем впервые было начато
в 1892 году за счет так называемых «общественных ра-
бот». Несколько неурожайных лет подряд привели к
голоду, особенно в сельской местности. Поскольку го-
лод охватил целый ряд губерний, правительство было
вынуждено пойти на выдачу им безвозвратных сумм.
Такой кредит в размере 6000 рублей был выдан и Вят-
ской губернии. По предложению горного инженера
П. П. Боклевского, назначенного уполномоченным по
проведению общественных работ в Вятской губернии,
на эти деньги решили замостить улицы губернского
центра. При городской думе была создана специальная
совещательная комиссия, в которую, кроме Боклевско-
го, вошли губернский инженер А. С. Андреев, губерн-
ский архитектор В. М. Дружинин и инженер-технолог
А. Н. Шкляев. Комиссия рекомендовала замостить в
первую очередь Казанскую улицу от Раздерихинского
спуска до почтовой конторы на Верхней площади, а
также Вознесенскую и Спасскую улицы. Было решено
пригласить участвовать в замощении улиц своими
средствами состоятельных граждан города, и на одно из
заседаний комиссии с этой целью пригласили 46 домо-
владельцев-купцов. Все они, за исключением одного,
отказались участвовать в замощении улиц. Вятские тол-
стосумы не хотели тратить собственные деньги на по-
мощь голодающему и не имеющему работы населению
губернии.
С целью отыскания пригодного для мощения камня в
Котельничский, Орловский и Яранский уезды был
командировал штейгер М. У. Дулин. Он нашел камень
на полях по реке Моломе, но его было мало, и тогда
комиссия решила мостить улицы известняком с засып-
кой сверху речным гравием и глинистым горным пес-
ком. Ширину мостовых приняли от 2 до 4 сажен. Мос-
тили улицы крестьяне, а потом привлекли и арестантов
исправительного дома. Отпущенные деньги израсходо-
вали в течение двух лет. За это время мостовые были
сделаны на Спасской улице до конца спуска к реке и на
Казанской улице от оврага до Спасского собора, всего
350 сажен (121). Поскольку кругом замощенного участ-
126

ка оставалась грязь, мостовая уже через два года ока-
залась почти разрушенной. Мощение, однако, не прекра-
щали, но в последующие годы мостовые делали за счет-
домовладельцев. Так замостили Царевскую и Нико-
лаевскую улицы. В 1901 году городская управа начала
работы по замощению северной части Николаевской
улицы от Преображенской улицы до Луковицкого овра-
га. К 1912 году, за 20 лет, из общей длины городских
улиц 47 верст 100 сажен замостили 13 верст 200 сажен,
около четвертой части (122).
Осенью 1913 года в городе были устроены первые ас-
фальтовые тротуары, но только на маленьком участке
Спасской улицы перед банком Веретенникова. В следу-
ющем году из асфальта были сделаны переходы через
Николаевскую улицу по пересекавшим ее четырем ули-
цам: Преображенской, Пятницкой, Раздерихинской и
Острожной. В последующие годы асфальтирование не
производилось, а мощение продолжалось еще несколько
лет.
В последнем десятилетии XIX века река Вятка нача-
ла размывать низкий правый берег, на котором стоит
Дымковская слобода, и заносить песком левый берег у
пристани. Воспользовавшись присутствием в Вятке ми-
нистра путей сообщения графа Хилкова, губернская уп-
рава обратилась к нему с просьбой об укреплении бере-
га за счет правительства каменными запрудами (123).
Правительство на это не пошло. Опасаясь, что река раз-
моет правый берег и отойдет от города, городская ду-
ма поставила перед губернским земским собранием во-
прос о постройке не затопляемой весенним половодьем
дамбы от берега реки до села Макарье. В 1900 году по-
явился вариант устройства дамбы по кратчайшему рас-
стоянию от Макарья через загородный лес, в стороне
от Дымковской слободы. Земля здесь принадлежала
частным лицам, получить их согласие на отвод полосы
не удалось в течение двух лет, а тем временем против
устройства дамбы по спрямленному варианту выступи-
ли и жители Дымкова. Деньги на постройку дамбы были
отпущены только в 1907 году. Губернское земство нача-
ло отсыпку ее от села Макарья, и вскоре дамба была
отсыпана до границы городских земель у Дымкова;
дальше вести работы должна была городская управа.
И снова возникли разногласия: земство предлагало вес-
ти отсыпку по старой дороге через слободу, что уменьша-
127

ло объем работ, а дума настаивала вести работы в об-
ход слободы, по самому низкому месту. Споры продол-
жались пять лет. Все работы по отсыпке дамбы были
прекращены и больше уже не возобновлялись (124). Жи-
тели города Кирова, любуясь весенним разливом Вят-
ки с высокого левого берега, видят затопленное Дымко-
во и уже за последними домами — как будто нырнув-
шую в воду дамбу. Это своеобразный памятник волоки-
те, с которой Вятская городская управа решала многие
вопросы городского благоустройства.
9 января 1818 года в Вятке было по-
лучено письмо военного губернато-
ра Санкт-Петербурга, в котором со-
общалось, что 13 декабря 1817 года Александр I «по
собственному опыту составил дополнительныя статьи к
прошлогодним замечаниям» (об устройстве городов —
А. Т.) и препроводил их губернаторам для исполнения.
Записка царя носила название «Примечание о дорогах,
деревнях и городах» и состояла из трех соответственных
частей. В третьей части содержался следующий пункт:
«Публичные сады содержать в чистоте. Желательно, что-
бы каждый губернский город (подобно некоторым ма-
лороссийским) имел таковый у себя сад» (76). Не Же-
лая, видимо, отставать от прочих губернских городов, в
1821 году Вятка завела у себя первый публичный сад,
названный по местоположению Загородным. Он был
открыт в еловой роще за чертой города примерно на
месте современного стадиона машиностроительного за-
вода имени 1 Мая, занимал площадь 13 десятин 2162 кв.
сажени и поначалу был огорожен простенькой изгоро-
дью из жердей. В черном еловом лесу проложили нес-
колько дорожек и вдоль них посадили березки (77).
Через несколько лет, 4 августа 1825 года, вятский
губернатор обратился в министерство внутренних дел с
просьбой о разрешении устроить городской публичный
сад на месте, где по конфирмованному плану 1812 года
полагалось быть площади у присутственных мест. 30 сен-
тября управляющий делами министерства ответил со-
гласием (78). Той же осенью на месте будущего сада
высадили березу, рябину, черемуху и липу. Новый сад
занял площадь 10 906 кв. сажен. Открытие его для пуб-
лики состоялось через 10 лет — 30 августа 1835 года.
Через два месяца после открытия губернатор Тюфяев
обратился с письмом к министру внутренних дел, испра-
128
Сады
и скверы города

Илл. 55. Проект сада в г. Вятке. Исп. должность губернского
землемера М. Ивакин. 1836 г.
шивая разрешение наименовать сад в честь Александ-
ра I. Вместе с письмом в министерство внутренних дел
был отправлен и план сада. В декабре министр сооб-
щил, что император рассмотрел присланные чертежи и
наименовал сад Александровским. Вернулись и черте-
жи, которые губернатор направил городской думе, нака-
зав хранить их «на вечные времена» (илл. 55).
Проекты входа в сад и ограды по поручению губерна-
тора выполняли два архитектора: А. Л. Витберг и быв-
ший в то время помощником губернского архитектора
Тимофеев. В конце апреля 1836 года оба проекта были
отправлены в министерство для решения, «по которому
из сих проектов выстроить ворота?» (илл. 56). Комис-
сия проектов и смет заключила, что «она дает предпо-
чтение проекту, составленному архитектором Витбергом,
как по вкусу, так и по правильности». Но тут же комис-
сия высказала сомнение, что в Вятке можно будет най-
ти столь искусных мастеров, какие необходимы, «дабы
привести в действие означенные проекты», и посоветова-
ла строить решетку по «образцовым» проектам, которые
129

были посланы в губернию в 1817 году. Получив такой
ответ, губернатор энергично поддержал проект Витбер-
га, просил ускорить утверждение его и сообщал, что «по-
строение ворот будет производиться под руководством
и наблюдением Витберга, а в искусных мастерах недос-
татка я не вижу». 3 декабря министерство внутренних
дел сообщило, что рисунок решетки одобрен, но без ка-
менных столбов, и император разрешил устройство ре-
шетки за счет купцов Герасимова и Гусева (80). Ре-
шетка отливалась на Шурминских заводах наследников
Мосолова. В марте 1837 года управитель завода сооб-
щал, что из 69 звеньев сделано уже 15, а для прочих
звеньев «выбито решеток 35, колонны все, верхних
гребней 30 и еще их продолжают лить по три в день...
мастера уверяют, что к пасхе все литье будет оконче-
но». Одно звено решетки с Шурминских заводов 15 мая
1837 года было привезено в Вятку «для выставки».
До сих пор считается, что в ограду сада и была по-
ставлена решетка, отлитая на Шурминских заводах.
Все сказанное выше также подтверждает это мнение. И
все-таки оно ошибочно. В том же апреле 1837 года, ког-
да отливка решетки в Шурме шла так хорошо, губер-
натор вел переговоры об отливке с конторой Холуницких
заводов, и 22 апреля контора отдала распоряжение об
устройстве для этого специальной вагранки. Видимо, гу-
бернатор не был уверен в том, что наследники Мосолова
согласятся с той ценой, которую установил без их сог-
ласия управитель завода Шестаков. 30 марта 1838 года
купец Петр Петрович Гусев, за счет которого отливалась
и устанавливалась решетка, выдал доверенность на про-
изводство работ по установке решетки своему приказчи-
Илл. 56. Проект решетки и входа в городской сад. Архитектор
А. Тимофеев. 1836 г.
130

Илл. 57. Решетка городского сада. Архитектор А. Л. Витберг. 1839 г.
(современный снимок)
ку Андрею Протопопову, сообщив ему в письме: «По за-
казу моему отлита в Холуницких заводах чугунная ре-
шетка и поставлена уже в город Вятку и заготовлены
уже для сего все материалы... а для кладки нанят опыт-
ный и известный в здешней губернии мастер Иван Пав-
лов Смирнов». 9 октября 1838 года губернатор сообщал,
что к установке решетки приступлено. К концу 1839 го-
да решетка была поставлена окончательно (илл. 57).
Ворота к этому времени были сделаны только вчерне;
без отделки. Закончились работы по устройству входа в
сад в 1840 году (79).
Чтобы не ставить решетку с уступами, требовалось
выполнить работы по выравниванию местности. Они были
взяты на свой счет отставным канцеляристом, винным
откупщиком Беляевым. Производили срезку земли сол-
даты Вятского внутреннего гарнизонного батальона.
По чертежам А. Л. Витберга в Александровском саду
построили каменный арочный мостик с чугунной ре-
шеткой, но он не сохранился до нашего времени, а кре-
постной ров, через который он был перекинут, засыпан
еще в середине прошлого века. Ротонда на берегу по-
строена по чертежам А. Л. Витберга (илл. 58).
В середине XIX века в Вятке было два публичных
сада и десять садов при отдельных домовладениях: при
архиерейском доме, при доме губернатора, при женской
и мужской гимназиях, при доме А. Ф. Машковцева и др.
На улицах и площадях никакой зелени не высаживали.
!31

Илл. 58. Ротонда в городском саду. Архитектор Л. Л. Витберг.
Снимок 1954 г.
Такой же пустой и голой была и бывшая Хлебная пло-
щадь на пересечении Московской и Владимирской улиц.
«На Московской улице значится площадь без опреде-
ления для оной особого назначения.... Площадь эта до
настоящего времени находится в запустении и, как не-
вымощенная, наполняется от дождей грязью, особенно
в весеннее и осеннее время, затрудняя сообщение и
обезображивая одну из лучших улиц города», — писал
14 июня 1863 года губернатор городской думе, предла-
гая устроить на этой улице сквер. Высочайшее разре-
шение на устройство сквера было получено в сентябре
1864 года, а следующей весной дума приняла практиче-
ское решение об устройстве первого в городе сквера
(125). Он имел форму кругового сегмента и распола-
гался на южной стороне Московской улицы. Из не-
большой заметки в газете «Вятская речь» известно, что
скверу перед театром было присвоено имя Н. В. Гоголя
(1908 г), но официально его так не называли ни в одном
документе, и вскоре название было забыто.
К концу семидесятых годов относится создание в
городе еще одного публичного сада. Бывший губерна-
торский дом, ремонтировавшийся с 1855 года, было ре-
132

шено в конце концов передать в ведение министерства
юстиции под окружной суд. В 1874 году большой сад
при доме передали городу. Однако у думы хватило
средств только на то, чтобы обнести сад простым дере-
вянным забором и отделиться от владений министерства
юстиции.
После этого он был передан в аренду частным
лицам на несколько десятков лет. Так, в 1894 году сад
оказался во временном владении юриста А. А. Прозоро-
ва, который обязался оборудовать его для детей с воз-
мещением расходов за счет платы за посещение. Прозо-
ров спланировал сад, устроил аллеи, разбил цветники,
построил несколько павильонов и аттракционов для де-
тей, а за посещение стал взимать плату (126). С большим
павильоном этого сада связано появление в Вятке ки-
нематографа: именно в нем 14 мая 1897 года происходи-
ло «показывание движущихся туманных картин». Через
несколько лет в саду были открыты летний театр и ки-
нотеатр «Аполло», от которого сад и получил свое нео-
фициальное название, известное жителям Кирова до
сих пор. Между тем, по решению городской думы сад
имел и официальное название — имени В. А. Жуковско-
го, побывавшего в Вятке в свите наследника, воспитате-
лем которого он был, в 1837 году. До самой революции
этот большой сад, занимавший площадь более десятины,
оставался в аренде у частных лиц.
В 1896 году в городе был устроен второй сквер — на
площади вокруг Александро-Невского собора. Сквер был
спланирован в виде круга, в центре которого находился
собор, и занимал площадь 7225 кв. сажен. Он был устро-
ен при участии известного в России садовода и ботани-
ка Р. Э. Регеля.
Чугунную решетку сквера отлили на Холуницких за-
водах по рисунку архитектора И. А. Чарушина (127,
№ 70, 86).
В середине последнего десятилетия XIX века зеле-
ные насаждения, издавна находившиеся только внутри
жилых кварталов, стали вытесняться хозяйственными и
жилыми постройками. К этому времени и относится по-
садка первых тополей на улицах города. В 1902 году в
Вятке был проведен праздник древонасаждения, во вре-
мя которого силами учащихся на Николаевской улице
посажены деревья и положено начало созданию буль-
вара.
133

В шестивековой истории города ус-
тройство освещения его улиц зани-
мает только несколько последних
страниц. Нам сейчас трудно представить старую Вятку,
погруженную во тьму. Тем не менее, так было на протя-
жении пяти веков. Лишь после превращения города в
губернский центр на его улицах появились первые фо-
нари. В начале XIX века небольшая часть шести цент-
ральных улиц освещалась деревянными фонарями, в ко-
торых тускло горели сальные свечи. Столбы для фона-
рей были расставлены у домов без всякого порядка.
Первый проект уличного освещения относится к нача-
лу 1820-х годов (илл. 59). Он был составлен губернским
архитектором Дюссар-де-Невилем по приказанию губер-
натора Добринского, который в 1821 году предложил ус-
троить фонари, «придерживаясь обрасцам, существую-
щим в столичных городах». К 21 декабря 1823 года под-
рядчик купец С. С. Суятин изготовил 160 фонарей и ус-
тановил их на черно-красных полосатых столбах по ули-
цам Преображенской, Московской, Спасской, по Казан-
ской улице от присутственных мест до Хлебной площади,
Илл. 59. Проект освещения улиц Вятки масляными фонарями
Архитектор И. Д. Дюссар-де-Невиль. 1821 г.
134
Освещение
городских улиц

Илл. 60. Столб и фонарь для осве-
щения улиц. 1821 г. Архитектор
И. Д. Дюссар-де-Невиль
а также в двух кварта-
лах Никитской и Ца-
ревской улиц (илл. 60).
Остальная часть горо-
да, как и прежде, оста-
валась неосвещенной
(75). Фонари были из-
готовлены из железа по
образцу, который пред-
ставил мастер москов-
ского цеха Яков Огнев.
В них ставились уже не
свечи, а масляные све-
тильники.
В 1853 году на стол-
бы повесили фонари со
спирто - скипидарной
смесью, только за че-
тыре года до этого по-
явившиеся в Петербур-
ге. Вятка хотела идти в
ногу с веком. Но и это
нововведение касалось
лишь центра города. Характерно, что и устройство осве-
щения, и содержание его производились главным обра-
зом за счет благотворительности. При введении спирто-
скипидарного освещения 140 фонарей были подарены
городу чиновником Базилевским, и только 10 изготов-
лены управой. Он же обязался ежегодно жертвовать
городу 1000 ведер спирта; купец Гусев обещал каждый
год передавать на освещение по 1500 рублей и 100 ведер
осветительной жидкости.
В 1863 году было введено освещение улиц керосино-
выми фонарями. К 1884 году их насчитывалось 277. Ос-
вещение улиц по-прежнему отдавалось с торгов на под-
ряд частным лицам.
В самом конце века, когда уже началось строитель-
ство железной дороги и главных железнодорожных мас-
терских, земство начало обсуждать вопрос о введении в
городе электрического освещения. Первым обсуждался
вопрос об освещении в губернской больнице, но в 1896
году губернское собрание отказалось от электричества,
имея в виду большую стоимость устройства и эксплуа-
тации отдельно поставленного генератора (128, с. 688).
135

Илл. 61. Проект освещения г. Вятки, составленный Русским электро-
техническим обществом «Унион» в 1902 г.
Вятские промышленники, однако, оценивали возможнос-
ти электричества иначе: в следующем году владельцы
маслобойного завода братья Поскребышевы устроили
электрическое освещение на своем заводе и мельницах.
Вслед за ними устроил его владелец типографии Маи-
шев.
В 1900 году электрическую станцию в Доме попе-
чительства о бедных (современный протезный завод)
устроил П. П. Клабуков. От этой станции освещались и
театр, и городская управа (129). Только после этого ду-
ма решила осветить электричеством улицы города.
В 1902 году московское общество «Унион» выполнило
проект небольшой электростанции в доме городской уп-
равы, предполагая осветить от нее одну лишь Москов-
скую улицу от площади до Кафедрального собора (илл.
61). Этому проекту не суждено было осуществиться.
136

Вместо электрических лампочек на улице установили
«в виде опыта» два керосино-калильных фонаря. В нача-
ле XX века вятские обыватели еще не встречали элект-
ричество аплодисментами. Вот, например, что ответил
на предложение устроить электрическое освещение в до-
ме государственного банка его управляющий: «По все-
стороннем обсуждении разноречивых показаний науки
и практики я пришел к заключению, что, несмотря на
многие достоинства электрического освещения, оно не
лишено и некоторых, наиболее нежелательных недостат-
ков, так как, по новейшим исследованиям науки, оказы-
вается очень вредным для зрения, благодаря слишком
большой контрастности между ярким ослепительным
блеском световых источников и мраком окружающего
пространства...» (130, с. 58). Современный читатель
только улыбнется, представив себе «контрастность» ок-
ружающего мрака со светом лампочки накаливания в
10 или 16 свечей, которые использовались для освеще-
ния в то время.
И все же городская дума в январе 1903 года приня-
ла решение о постройке электростанции. В соседних
Перми и Нижнем Новгороде они уже были построены.
Чтобы застраховать себя от неприятностей, решили стро-
ить электростанцию по типу пермской. Ее проект был
составлен Пермским инженерным товариществом с уча-
стием инженера Гецена, заведовавшего станцией в Пер-
ми (илл. 62).
9 мая 1903 года на углу Спасской и Владимирской
улиц состоялась закладка вятской электростанции.
Первоначально были установлены одна паровая ма-
шина в 120 лошадиных сил, котел, работающий на
дровах, и динамомашина постоянного тока мощностью
80 киловатт. Затем был поставлен второй агрегат, а в
1906 году уже встал вопрос о реконструкции станции. В
1907 году, когда на станции работали три динамомаши-
ны, ее обследовал известный в России электротехник
профессор В. В. Дмитриев, который предложил заменить
паровые машины двигателями Дизеля. Однако реконст-
рукция тогда не была выполнена, и расширение станции
проводилось без замены устаревшего оборудования.
Постройка электростанции еще не означала конца
керосинового освещения. В 1909 году улицы Вятки осве-
щались 399 электролампами и 270 старыми керосиновы-
ми фонарями.
137

Илл. 62. Здание вятской городской электростанции
«Жители города довольствуются во-
дою частию из реки, частию из пуб-
личных бассейнов, коих в городе на-
ходится четыре, а большею частию из колодцев, нахо-
дящихся при домах, коих щитается примерно до 686»,—
сообщали «Статистические сведения о ремеслах и про-
мышленности в г. Вятке» за 1835 год.
В 1858 году по проекту архитектора А. Ф. Глазырина
было закончено сооружение пятого бассейна на месте
рва, некогда окружавшего кремль. Обшитый тесом бас-
сейн с перекинутым через него мостиком имел длину
14,5 и ширину 10 сажен при глубине 4 аршина. Воду из
него развозили по городу бочками (131). Первый водо-
провод был устроен для водоснабжения губернской
больницы в 1882—1884 годах. Поршневой металлический
насос с конным приводом был установлен на территории
больницы в колодце глубиной 4 сажени; чугунные трубы
диаметром 2,5 дюйма, специально изготовленные на Хо-
луницких заводах, соединяли насос с баком, установ-
ленным на чердаке главного корпуса больницы. Строил
этот водопровод живший в Казани подрядчик и инженер
Дидерици.
138
Водопровод,
канализация

Несколько позже такие же локальные системы водо-
снабжения устроили и для некоторых других казенных и
общественных зданий: в 1885 году — для западного кор-
пуса семинарии на Филимоновской архиерейской даче,
в 1892 году — для детской исправительной колонии, гу-
бернских присутственных мест, бань губернского и 56-го
резервного батальонов. В двух последних случаях сис-
темы «водоснабжения» были еще примитивнее: для них
воду подвозили бочками.
Водоснабжение с помощью конных насосов, конечно,
не могло быть организовано в масштабах всего города.
Мелкие колодцы питались поверхностными водами и лег-
ко загрязнялись, поскольку канализации в городе не было.
Именно поэтому в 1894 году губернское земское собра-
ние решило устроить для больницы водопровод из ар-
тезианской скважины, которую предполагалось оборудо-
вать паровым насосом. Подрядчик Шрадер в течение
1895—1896 гг. пробурил на участке больницы скважину
глубиной до 104 сажен, но воды в нужном количестве
получить не сумел. Пока шло разбирательство, Шрадер
заболел и умер. Вместе с ним была похоронена и сама
идея артезианского водоснабжения города (132, с. 681).
Вопрос об устройстве системы водоснабжения для
всего города был поднят только в конце века. В 1895 го-
ду младший архитектор строительного отдела граждан-
ский инженер М. А. Бухгольц сделал проект водопрово-
да, который предусматривал устройство бассейна и
водокачки под горой в районе духовного училища и подъ-
ем воды на площадь у Александро-Невского собора.
Дальше воду надо было развозить (133, с. 1—9). Потом
дума создала комиссию, которая должна была решить,
следует ли ограничиться только подъемом воды на пло-
щадь или надо устраивать водопровод по улицам горо-
да. В 1897 году дума приняла решение об устройстве ог-
раниченной некоторыми улицами водопроводной сети и
двух водоразборных колонок на весь город. Одну из них
предполагалось поставить у собора, вторую — у Пок-
ровской церкви, почти на углу Московской и Николаев-
ской улиц. Вскоре появился и вариант с водопроводом
по Московской улице и третьей колонкой на дворе пер-
вой полицейской и пожарной части.
Третий проект водопровода для Вятки составил в
1898 году служащий московского водопровода Забаев.
Его проект предусматривал устройство разводящей сети
139

по Казанской, а затем по Московской улице до губерн-
ской больницы и установку водонапорного бака на пло-
щади у театра. В следующем году проект вновь был из-
менен: теперь он предусматривал закольцевание водо-
провода по Владимирской, Спасской, Никитской, Семе-
новской, Николаевской и Кукарской улицам. По этому
проекту в 1899 году и начали строительные работы. Под
горой был устроен бассейн емкостью 11,5 тысячи ведер,
построено здание водокачки, на площади у театра для
устройства водонапорного бака надстроено кирпичное
здание купца И. Толмачева, построенное еще в XVIII
веке. На улицах города поставили четыре водоразбор-
ные будки и за одно лето проложили почти 2,5 тысячи
сажен водопроводных труб. 15 февраля 1900 года первая
очередь водопровода была открыта, а к осени законче-
на и вторая очередь: поставлены будки на площади у
Владимирской церкви и на углу Семеновской и Никит-
ской улиц, а водопроводная линия по Владимирской до-
ведена до казенных спиртоочистительных складов. В
этом же году было сделано несколько вводов в частные
здания.
К 1911 году длина городской водопроводной сети сос-
тавила 13,5 версты, и водозаборные сооружения оказа-
лись недостаточными по мощности. В 1913 году город-
ской архитектор И. В. Колачкевич составил проект рас-
ширения водопровода, рассчитанный на увеличение
водопотребления со 100 до 170 тысяч ведер в сутки, но
этот проект до революции так и не был осуществлен.
Системы канализации бытовых или промышленных
стоков в городе не было. В отдельных зданиях еще в
1880-х годах существовали ватер-клозеты, воду для ко-
торых подвозили бочками, а нечистоты сливали или в
поглощающие колодцы, или прямо на улицу — в канав-
ки под деревянными тротуарами. Мелкие поглощающие
колодцы постепенно загрязняли почвенные воды. Вра-
чебная общественность, а затем и официальная санитар-
но-исполнительная комиссия стали требовать устройст-
ва выгребов с непроницаемыми стенками и днищем. В
начале XX века при пуске новых промышленных пред-
приятий городской архитектор требовал обязательного
устройства местной очистки, но его требования обычно
не выполнялись. Так, пивоваренный завод Шнейдера
после коренной реконструкции начал действовать без
разрешения городской управы. Заводчик не устроил сис-
140

тему биологической очистки и все производственные и
фекальные воды спускал в речку Хлыновку вблизи от
железнодорожной водокачки. Вопрос об устройстве
системы канализации для всего города даже не
ставился.
Уже в переписи 1628 года в Хлынове указываются
шесть торговых бань. Если в Петербурге указом 1720 го-
да «подлому люду» было запрещено строить бани, что-
бы не подрывать доходов государства, то в Хлыйове ни-
когда такого запрещения не было. Бани ставились в
каждом дворе. Издавна строили их исключительно из
дерева. Во второй половине XIX века, когда население
города увеличивалось очень быстро, дворовые участки
мельчали и лишались бань, купцы стали строить круп-
ные торговые бани, располагавшиеся на ключах. Так, в
1876 году купцы Н. Головин и А. Хлебников испрашива-
ют у городской управы место на двух ключах по Копан-
ской улице у Засорного оврага. В 1879 году на подзем-
ных ключах, питавших пожарный водоем, начинает
строить большой каменный дом с баней в подвальном
этаже жена публичного нотариуса Е. А. Свенторжецкая.
В 1912 году городское хозяйство пополнилось «па-
ровой прачечной». Оборудование для нее было постав-
лено и смонтировано тремя фирмами — Коппеля, Дюф-
лона и Арпика. Прачечная не была «торговой», а
обслуживала вятскую губернскую больницу.
Телефонная связь в Вятке появи-
лась в 1893 году: купец Н. Н. Фи-
липпов соединил телефоном два
свои дома на Казанской улице. В следующем году его
примеру последовали купцы П. Д. Лаптев, Я. Ф. Тырыш-
кин, И. А. Смольянинов, П. П. Клабуков и Первушин, ко-
торым городская дума выдала разрешение на устрой-
ство телефонной связи между их домами и магазинами.
Затем установил телефоны в нескольких своих зданиях
епархиальный свечной заводик. Новый губернатор Ф.
Трепов распорядился об устройстве телефонной связи
между его домом и губернскими присутственными места-
ми. Во флигеле губернаторского дома был установлен
первый в городе коммутатор. Купец Н. Филиппов выс-
тупил в роли подрядчика. Он закупал аппараты фирмы
«Эрликон» и «телефонные принадлежности», а ставил
аппараты чиновник почтово-телеграфной конторы Гера-
симов. В 1896 году в городе было несколько не соединен-
141
Телефонная связь,
транспорт

ных между собой телефонных систем, 48 аппаратов, из
которых 12 стояли в частных домах.
Летом 1902 года было начато устройство городской те-
лефонной системы. Станция размещалась в доме «убе-
жища для слепых» на Спасской улице и имела 86 номе-
ров. Сооружение сети на деревянных столбах из хромис-
то-бронзовых проводов и устройство коммутатора взял
на себя подрядчик инженер Конев. В следующем году
коммутатор был расширен до 140 номеров и соединен
с телефонной станцией Пермь-Котласской железной до-
роги. Первые шесть абонентов появились в заречной час-
ти города, и через Вятку устроили воздушный переход,
вскоре замененный 20-жильным кабелем.
Общественного транспорта город не имел. Единст-
венным средством транспорта были легковые и ломовые
извозчики. В 1901 году из Вятки в Слободской два раза
в день отправлялись дилижансы, доставлявшие пасса-
жиров в один конец за 80 копеек. В 1908 году было ор-
ганизовано «Вятское товарищество на вере конной же-
лезной дороги», которое предложило думе устроить кон-
ку, но этот проект не был осуществлен. Вместо конки из
города на Петербургский вокзал в 1909 году стал ходить
восьмиместный омнибус, запряженный парой лошадей.

Почти до конца XVII века лес был
единственным источником получе-
ния строительных материалов. Ос-
нову всякой постройки составлял
круглый лес: из него рубили стены,
изготовляли балки перекрытий с пазом для наката, сле-
ги кровель, полы и потолки.
Для устройства пола бревно с помощью топора и
клиньев раскалывалось вдоль на две половины, а за-
тем плоскости отесывались. Слово «половица» давно по-
теряло свое первоначальное значение («половина»), но
до сих пор так называем мы половую доску, хотя она и
не изготовляется из половины бревна. Чтобы получить
какой-нибудь гладкий элемент конструкции избы, поло-
вину бревна надо было отесать с двух сторон топором
или специальным инструментом — теслом; появилось
название тес. Приготовление теса было очень трудоем-
ким делом, требовавшим, кроме того, и большого рас-
хода круглого леса, поскольку из одного бревна полу-
чались лишь две доски, две тесницы. Поэтому гладкие
элементы в конструкции избы встречались редко. Из них
делали только пол и потолок, позже — наличники и ло-
бовые доски, прикрывавшие концы слег.
Крыши устраивались из расколотых пополам бревен,
а позже — из тесниц, укладываемых в один или два
слоя; так появилось название двоетес. Чтобы крыша из
тесниц служила лучше, между двумя слоями теса или
поверх него укладывали слой бересты, которую называ-
ли тогда иначе — «скала». Береста — прекрасный гид-
роизоляционный материал, ее и доныне применяют для
изоляции нижних венцов сруба или оконных колод. Под-
сечная система земледелия привела к уменьшению ко-
143
Строительные
материалы
и изделия
из дерева
СТРОИТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ И ИЗДЕЛИЯ

личества лесов, и тесовые кровли стали заменять кров-
лями из драницы, а при сложных формах крыш — из
лемеха. Драницы представляли собой длинные (от 3 до
5—6 аршин) и широкие сосновые лучины; ширина дра-
ницы зависела от диаметра бревна и достигала 4 верш-
ков. Лемех вытесывался из осины в виде своебразной
деревянной черепицы, имеющей сложную криволиней-
ную форму. Он покрывал крышу «чешуей».
Деревянные постройки ставили без фундамента, ино-
гда — на камнях, подложенных под углы сруба, или на
деревянных «стульях». Для предохранения стульев от
загнивания их либо обжигали на кострах, либо обмазы-
вали смолой. Для уплотнения швов между венцами сру-
ба прокладывали мох, заготовляя его елками: срублен-
ную молодую елочку очищали от хвои и на все оголив-
шиеся сучья нанизывали заготовленный мох; так его и
продавали на рынках. Печи устраивали из хорошо про-
мятой, утрамбованной глины. Глиняной же смазкой по-
крывали сверху потолок, намешивая в глину костру или
солому. Окна в избах устраивали в виде небольших, вы-
сотой всего в диаметр бревна, отверстий, которые за-
крывались («заволакивались») задвижкой и служили и
для освещения, и для выпуска дыма из помещений, отап-
ливаемых по-черному. В отличие от черных, белые избы
имели специальные окна для освещения, закрытые ра-
мами — окончинами с пузырем или слюдой. Слюда бы-
ла дорогой (ее привозили из Сибири). Переплет «окон-
чины» для вставки в него кусочков слюды неправильной
формы изготовлялся из «белого железа» (жести). Окон-
чины вставлялись в косяки, от которых окна получили
название «косящатых» (в отличие от «волоковых»). В
XVII веке в Хлынове жилые дома имели и волоковые, и
косящатые окна.
Строительство деревянных зданий не требовало ка-
ких-либо особых навыков, которыми не обладал бы кре-
стьянин лесной полосы. Топором мастерски владел каж-
дый. Материалы для строительства были повсюду. Ис-
ключение представляло разве одно железо, которое в
XVII веке уже широко применялось для изготовления
дверных петель, задвижек, навесных и внутренних зам-
ков кузнечной работы. Изготовление частей зданий из
дерева стало подсобным промыслом крестьян.
Развитие денежных отношений способствовало раз-
витию ремесла и специализации части крестьян на из-
144

готовлении только определенных видов материалов для
продажи. На рынок поставлялись тес топорной работы,
драница, скалье, осиновый лемех, кузнечные поделки,
«гвоздье», мох. Из среды крестьян выделились подряд-
чики, которые, не порывая с сельским хозяйством, брали
на себя подряды по поставке материалов или на строи-
тельство деревянных зданий и сооружений. В докумен-
тах конца XVII века встречается фамилия крестьян Ли-
хачевых из Чепецкого стана, бравших подряды на изго-
товление строительных материалов и на постройки. В
1681 году Фома Лихачев подрядился поставить новый
верх на Покровской церкви в Хлынове и изготовить на
2 рубля доброго осинового лемеха.
Монастыри, а в конце XVII века и архиерейский дом
раскладывали поставку необходимого для строительства
количества материалов на свои вотчины. Так, 5 октября
1739 года духовная консистория объявила повеление
епископа всем жителям Вожгальского села для починки
церкви «с каждой переписной мужеска пола души» сру-
бить и вывезти одно бревно длиной пять сажен и, кро-
ме того, «вырубить и вытесать... по одной теснице мерою
таковою же шириной в восемь и девять вершков» (84,
л. 103).
XVIII век внес большие изменения в условия строи-
тельства и производства строительных материалов. Боль-
шое распространение получила распиловка круглого ле-
са, расширилось применение в строительстве пильного
теса.
Указом сената от 4 декабря 1749 года в целях сбере-
жения лесов запрещалось применение теса топорной ра-
боты при любых постройках и устанавливался пятилет-
ний срок для повсеместного перехода на пильные доски
(83, с. 173). Обилие лесов на Вятской земле и вековая
привычка к борьбе с лесом за пахотные земли не спо-
собствовали сбережению лесов и заведению пильных
мельниц. Правительство вынуждено было пойти на неко-
торые уступки и поощрительные меры. 7 августа 1763
года еще одним сенатским указом устанавливались льго-
ты для владельцев пильных мельниц и разрешалась вы-
дача ссуд по 1000 рублей на устройство лесопилен (86).
Хлыновский купец Герасим Злыгостев в 1751 году
купил мукомольную мельницу на реке Ивкиной и в сле-
дующем году поставил на пей 4 лесопильные рамы с
«наливными» и «почвенными» колесами (87, л. 80).
145

Льготные условия указа 1763 года и укрепление торго-
вых связей с понизовными поволжскими городами приве-
ли к тому, что после 1763 года пильные мельницы стали
возникать одна за другой. К концу века в губернии дей-
ствовало уже 68 пильных мельниц, на каждой работало
от 1 до 6 рам (88). Из 142 пилорам около 120 использо-
вались главным образом для распиловки леса на прода-
жу. Вятская губерния стала крупным поставщиком леса
в Среднее Поволжье и низовые города. Пильные мельни-
цы приобрели или построили многие вятские купцы, чи-
новники, Успенский Трифонов монастырь, архиерейский
дом. В непосредственной близости от Хлынова действо-
вало несколько пильных мельниц: на речках Никули-
ченке (мельница архиерейского дома на две рамы), Сал-
таковице (две рамы купца Калинина), Хлыновице (две
рамы купца Филата Рязанцева и две рамы крестьянина
Ивана Санникова) и на Студенцовском ключе (две
пильные мельницы содержателя Никулицкого виноку-
ренного завода полковника Наумова, каждая по одной
раме).
Пильный тес продавался примерно в два раза дешев-
ле теса топорной работы. Но распиловка леса была вы-
годна владельцам пильных мельниц. Одно круглое бревно
в начале 1790-х годов стоило 6 коп., две доски топорной
работы из него — 27,5 коп., а пильные доски из того же
бревна — 40,5 коп.
Распиловка леса позволяла получать не только более
тонкие доски, но и брус, который шел на обрешетку под
металлические кровли. Несмотря на распространение
пильных мельниц, доски топорной работы все еще при-
меняли в строительстве, и не только в конце XVIII, но и
в первой половине XIX века. Досок толщиной в 1 дюйм
не выпиливали и не применяли. Отвечая на запрос о
местной цене пиленого теса толщиной в дюйм, вятский
губернатор сообщал, что досок «такой малой толщины»
в губернии не делается, поскольку «потолки в домах не
подшиваются, а делаются наборные в балки из колотых
или подтесанных бревен» (89).
Усиление торговли лесом привело к хищническому
истреблению лесов. В последнем десятилетии XVIII века
получили огласку результаты ревизии губернии сенато-
ром Мавриным: многие владельцы ставили свои пиль-
ные мельницы в государственных лесных дачах и бес-
платно изводили лес на продажу за пределы губернии,
146

Правительство запретило устройство пильных мельниц
не только в государственных дачах, но и вблизи от них.
В 1797 году сенат приказал закрыть все пильные мель-
ницы, ранее построенные в государственных лесных да-
чах. К 1804 году в губернии было оставлено только 19
мельниц из 68 (90, л. 280).
Прогрессирующее классовое расслоение деревни в
XIX веке привело к такому положению, когда значитель-
ная часть крестьянства не могла прокормиться на земле
и начала заниматься различными подсобными промыс-
лами, в том числе и связанными с отходом в другие гу-
бернии. Дешевизна рабочих рук и была причиной того,
что число пильных мельниц с водяным приводом резко
сократилось еще за 20—25 лет до реформы 1861 года.
Место лесопильной рамы заняла ручная продольная пи-
ла. В районе города Вятки к 1856 году оставалась толь-
ко одна пильная мельница на две рамы в селе Макарье,
принадлежавшая вятской мещанке М. Широких (134,
с. 401). Зато в самом городе появилось 55 профессио-
нальных ручных пильщиков (135, с. 231). Даже для та-
кой крупной постройки, как Александро-Невский со-
бор, все доски и бруски были напилены вручную подряд-
чиком-пильщиком Лазарем Орловым.
В 1870 году 50 крупных и около 800 мелких лесопро-
мышленников в губернии занимались распиловкой леса
на внешний и внутренний рынок (136). Ручной распи-
ловкой леса было занято 8000 человек. К этому времени
во всей губернии оставалось только 4 лесопильных заво-
да с водяным приводом, если не считать лесопильных
рам при горных заводах. В 1870-х годах число пильщи-
ков перевалило за 10 тыс человек, к 1893 году превысило
15 тыс., а еще через три года достигло 28 тыс. (137,
138, 139).
Наряду с ростом числа ручных пильщиков, в послед-
ней четверти XIX века в губернии начали возникать и
лесопильные заводы с паровым приводом. Первый та-
кой завод братьев Шамовых был построен в 1883 году
при устье речки Немды (140, №87). В 1895 году паро-
вую лесопилку в Вятке поставил Н. И. Клабуков. Еще
через три года напротив слободы Ежовки начал рабо-
тать паровой лесопильный завод Р. Д. Шенкаржевского
и И. Д. Зонова (141). В 1914 году этот завод был взят
за долги лесопромышленником и строительным подряд-
чиком Н. В. Вараксиным. В 1911 — 1915 гг. в ежегодных
10*
147

отчетах губернаторов в Вятке указываются уже 3 лесо-
пильных завода. В 1915 году неподалеку от губернского
центра (в современном городе Нововятске) начал рабо-
тать еще один завод, один из самых крупных в России.
Он имел 350 рабочих и в течение года выпускал продук-
ции на 357 тыс. рублей, давая более половины продук-
ции всех 29 лесопильных заводов губернии (142). Стро-
ительство в Вятке полностью обеспечивалось лесомате-
риалами, выработанными на крупных заводах. Но,
кроме распиловки круглого леса, никакой другой обработ-
ки заводы не производили. Изготовление балок, череп-
ных брусков, стропил, ферм, подоконных досок и
других изделий производилось непосредственно на
строительных площадках.
В 1870 году в Сарапульском уезде возникло произ-
водство паркетной клепки. Здесь существовало два пар-
кетных предприятия: фабрика В. И. Свешникова, кото-
рая изготовляла 6 типов паркета, и мастерская Е. П.
Порошина. На фабрике Свешникова в год вырабатыва-
лось до 4,5 тыс. кв. метров паркета на сумму 15 тыс.
рублей, а в мастерских Порошина — на 10 тыс. рублей.
Паркет этих предприятий использовали в губернии и вы-
возили на продажу в Сибирь. Оба предприятия в 1887
году выставили свою продукцию на Сибирско-Ураль-
ской торгово-промышленной выставке и были удостоены
бронзовой и серебряной медалей (143, №69, 74). В
1880-х годах производство паркета было организовано
в Вятском уезде (в 1893 году им занималось 109 куста-
рей). Этим промыслом занимались и в других уездах:
в Котельничском — 13 человек, Орловском — 157,
Яранском — 132 (138, с. 37). Кустарное производство не
обеспечивало потребности строительства.
В эти же годы паркет приобретался и на Макарьев-
ской ярмарке в Нижнем Новгороде.
Появление кирпичного производст-
ва относится к более раннему, чем
начало каменного строительства, пе-
риоду. Задолго до постройки пер-
вых храмов из кирпича выкладыва-
лись дымовые трубы, печи в «белых» хоромах и другие
конструкции, для кладки которых не требовался извест-
ковый раствор. Возможно, что еще в конце XVI века
кирпич был известен на Вятке. Базой для возникнове-
ния кирпичного производства было гончарное дело.
148
Производство
кирпича.
Керамические
материалы

Одним из самых ранних документов, в котором наз-
вана профессия кирпичника, является «Дело о посылке в
Москву каменщиков... для строения крепости в Вязьме».
В 1630 году царь Михаил Федорович Романов потребо-
вал, чтобы для городового строения в Вязьму были от-
правлены все каменщики, кирпичники и гончары, ка-
кие только найдутся в вятских городах и слободах. Вое-
вода Га в рил ко Хлопов направил царю список, в котором
были названы по городу Хлынову 49 мастеров, в том
числе три «кирпищика» (Якушко Фомин, Максимко и
Володка Козмин Вычугжанин), по городу Орлову — 25
гончаров и один «кирпищик» (Ларка Прокопьев Ба-
рышников), по Слободскому и Шестакову — 17 камен-
щиков и 11 гончаров, по Котельничу — 27 мастеров
(181). Как видно, число профессиональных кирпични-
ков было еще небольшим.
В середине XVII века в Хлынове были уже «запис-
ные» кирпичники, состоявшие на учете в Приказекамен-
ных дел. Известно, что в 1653—1659 гг. обжигальщики
кирпича из Вятки работали на строительстве Валдайско-
Иверского монастыря. В 1655 году на это строительство
была отправлена из Хлынова партия в 100 человек,
но в монастырь прибыло только 34, остальные
скрылись в пути. И оставшиеся кирпичники, проработав
два года, сбежали. В 1658 году на запрос о «гулящих»
ремесленниках, то есть не приписанных и не проживаю-
щих постоянно на посаде, записные вятские кирпични-
ки ответили: «На Вятке каменщиков и кирпищиков гу-
лящих людей не бывало и ныне нет, опричь нас, за-
писных кирпищиков.., а что были посадцкие тяглые гу-
лящие люди, и тех людей великого государя в службу
в солдаты взяли». В 1659 году Тайный приказ мобилизо-
вал в Хлынове 13 кирпичников.
В 1672 году на вятских посадах был проведен еще
один сыск каменщиков и кирпичников. Из 52 кирпични-
ков, состоявших на учете в Приказе каменных дел, на-
лицо оказалось всего 13 человек, в том числе в самом
Хлынове из 24 записных кирпичников осталось всего 8.
Девять кирпичников умерли, трое сбежали из Хлынова,
двоих взяли в солдаты, один постригся в монахи и еще
один кирпичник «стар и увечен». Все восемь оставших-
ся к этому времени записных кирпичников были напра-
влены в Москву и в 1673 году работали в московских
кирпичных сараях (186).
149

К началу каменного строительства число записных
кирпичников в Хлынове уменьшилось. В «Росписном
списке» воеводы Воейкова в 1678 году в Хлынове зна-
чится только один двор профессионального кирпичника.
Но кирпич изготовляли и другие хлыновцы, не считав-
шие его изготовление и продажу основным источником
существования. В «Расходной книге» старосты Ивана
Репина (15) в том же году упоминаются кирпичники
Павел Поварницын, Иван Петров Мышин, Павел
Кучин.
Семья ремесленника-кирпичника могла выработать
за сезон не более 20 тыс. штук кирпича, даже если его
выделкой занимались все взрослые члены семьи. Между
тем, с началом строительства каменного Троицкого собо-
ра потребность в нем исчислялась сотнями тысяч. Такое
большое количество кирпича могло дать только крупное
предприятие. Из «Владного письма боярина князя М. И.
Лыкова в дом архиерейский...» от 1685 года (85) следу-
ет, что архиерейский дом имел в это время собствен-
ные кирпичные сараи, которые и были основным постав-
щиком кирпича на строительство собора. Запись в рас-
ходной книге Ивана Репина о том, что в январе 1678 го-
да хлыновец Давид Малово был подряжен за 8 рублей
на перевозку ста тысяч штук кирпича от кирпичных са-
раев до строящегося собора, позволяет уточнить время
постройки кирпичных сараев (15). Очевидно, собствен-
ные кирпичные сараи имел в это время и Успенский Три-
фонов монастырь.
Вместо записных государевых кирпичников, мо-
билизованных на государственные стройки, изготовлени-
ем кирпича стали заниматься крестьяне архиерейских
и монастырских вотчин и хлыновские посадские. Моби-
лизации их на важнейшие стройки государства продол-
жались. В 1698 году еще 20 вятских кирпичников и об-
жигальщиков было направлено в Смоленск на «городо-
вое дело» (186).
Таким образом, в Хлынове конца XVII века суще-
ствовало уже развитое производство кирпича. Однако
из него строились только церковные здания. Кирпич был
все еще дорог по сравнению с круглым лесом. В 1703
году, например, подрядчик поставлял кирпич по цене 1
рубль за тысячу. На такие деньги можно было купить
80 круглых бревен длиной 4—5 сажен и диаметром 5—6
вершков, а из них сделать 140 кв. метров стен, в то вре-
150

мя как из тысячи кирпичей выходило едва 4 кв. мет-
ра стены. Таким образом, кирпич, как стеновой матери-
ал, был в 35 раз дороже дерева.
Несмотря на то, что в начале XVIII века все запис-
ные кирпичники по требованию Петра I были отосланы
на государевы работы в Таганрог, на Северную Двину
и в Петербург, развитие кирпичного производства про-
должалось. В Хлынове продолжают работать кирпичные
сараи Трифонова монастыря и архиерейского дома. По
переписи 1710 года на посаде числится 14 дворов кир-
пичников; эта профессия становится наследственной и
передается от отца сыновьям. Если в 1710 году среди
кирпичников упоминается двор Ермака Петровича Гла-
зунова, то в 1717 году в их числе указываются три его
сына: Александр, 35 лет, Прокопий, 25 лет, Иван, 14
лет. После отмены запрета на каменное строительство
кирпичные сараи заводят многие жители Хлынова. В
1750-х годах собственные кирпичные сараи имели хлы-
новцы Михайло Егорович Киприянов, Михайло Василье-
вич Алалыкин, Емельян Абросимович Кокорев, Игна-
тей Петрович Дуркин, житель Дымковской слободы
Лука Ульянович Лаженицын, крестьянин подгородной
волости Тимофей Антипович Соснин (97, л. 27).
В каждом кирпичном сарае с применением наемной
рабочей силы в год изготовлялось от 15 до 40 тыс. штук
кирпича. В самый разгар строительства Кафедрального
собора не обходится без наемной рабочей силы и Три-
фонов монастырь, в кирпичных сараях которого в год
изготовляется более 300 тыс. штук кирпича. В монастыр-
ских вотчинах, в заоградных и Хлыновитской слободках
уже выросли собственные мастера обжига, и монастырь
посылает их для работы в кирпичные сараи архиерей-
ского дома.
Транспортировка кирпича обходится дорого, и кир-
пичные сараи стараются строить ближе к месту строи-
тельства; в то же время, чтобы сократить расходы на
перевозку глиняной массы, по мере выработки место-
рождения глины кирпичные сараи переносятся на но-
вое место. В 1760 году, к началу строительства Кафе-
дрального собора, на новое место при архиерейской де-
ревне Дьяконовской были перенесены сараи архиерей-
ского дома (98, л. 1—3).
Изготовление кирпича и его поставка на строительст-
во оформлялись подрядным договором, который преду-
151

Илл. 63. План кирпичных сараев
Приказа общественного призрения.
1809 г.
сматривал сроки пос-
тавки, гарантирован-
ное качество кирпича и
оплату подряда.
После открытия на-
местничества в Вятке
потребовался кирпич
для казенного строи-
тельства. По указанию
генерал - губернатора,
при Приказе общест-
венного призрения бы-
ли построены в 1782 го-
ду кирпичные сараи.
Местом для их устрой-
ства выбрали пойму
речки Хлыновицы при-
мерно в том месте, где
к ней подходит совре-
менная улица Володар-
ского. Здесь были по-
строены три печи для
обжига и три сушиль-
ных сарая. В качестве чернорабочих исполь-
зовались арестанты «смирительного и рабочего
дома» (99). В 1787 году, когда в течение короткого
срока — за два года — нужно было изготовить для
постройки присутственных мест 6 млн. штук кирпи-
ча, число печей было увеличено до пяти и число сараев
— до семи, а для обжига привлечены и вольнонаемные
рабочие (100). Завод Приказа общественного призре-
ния работал с перерывами до 1811 года, пока не пришел
в ветхость (илл. 63).
К концу века город оказался почти окруженным кир-
пичными сараями. В это время на выгонных землях и
рядом, на земле архиерейского дома, располагались 2
кирпичных завода духовного ведомства, казенный кир-
пичный завод и 12 заводов частных лиц.
Большая потребность в кирпиче вызвала быстрое по-
вышение цен на него. Если в 1764 году тысяча штук
кирпича продавалась за 1 руб. 12 коп., то в 1804 году в
смету на ремонт старого губернаторского дома заклады-
вают уже 9 руб. за тысячу. С этого времени начинают
заводить кирпичные сараи и почувствовавшие немалую
152

прибыль вятские купцы. В 1808 году в пойме реки
Люльчеики отводится место под кирпичные сараи купца
Якова Фокеева Гусева. Рядом уже работают сараи
купца В. Л. Калинина. Заводит кирпичное производство
купец Петр Аршаулов. Ему же в 1814 году отводится
место под второй кирпичный завод у Хлыновки. Цена
кирпича между тем стремительно растет и к 1824 году
составляет 24 рубля. Заводят собственные кирпичные
сараи купцы Федор Веретенников, Степан Суятин, Иуда
Калошин. Выделкой кирпича для города начинают за-
ниматься и крестьяне подгородных деревень. Во второй
половине третьего десятилетия цены на кирпич резко
падают и в 1828 году составляют уже 10 руб. за тысячу.
Число кирпичных заводов сразу сокращается. За все
следующее десятилетие возникает только один новый
завод, построенный купцом Михаилом Чарушиным в
1834 году во второй части города.
Потребность в кирпиче возрастает только в конце че-
твертого десятилетия XIX века: в 1839 году в Вятке за-
кладывается Александро-Невский собор. К этому вре-
мени относится непримеченное современниками событие,
поставившее вятских мастеров в первую шеренгу кир-
пичников России: постройка кирпичного завода кругло-
годового действия.
В 1836 году содержатель Павловского винокуренно-
го завода в селе Роговском Слободского уезда купец
Иван Петрович Елисов получает в департаменте ману-
фактур и внутренней торговли привилегию на постройку
и монопольное право эксплуатации в течение десяти лет
небольшого кирпичного завода, работающего по пред-
ложенной им технологической схеме (101). Завод Елисо-
ва мог работать круглый год, и летом, и зимой выполняя
все технологические операции: выделку сырца, сушку и
обжиг. Такой завод в Роговском Елисов построил и, по-
ка кирпич был нужен для реконструкции винокуренного
завода, эксплуатировал его в течение нескольких лет. В
1839 году, когда вятские купцы собирали деньги на по-
стройку собора, Елисов пожертвовал в пользу комите-
та по его строительству свою привилегию. В том же го-
ду второй завод Елисова был построен в Вятке в пойме
Хлыновицы. В первую же зиму завод начал работать и
выпускал кирпич шесть лет подряд, пока не были выпол-
нены основные работы по каменной кладке и не умень-
шилась потребность в кирпиче (102).
153

Завод Елисова состоял из четырех отделений: в пер-
вом производилось приготовление глины и формовка
сырца, во втором — сушка сырца, в третьем — обжиг,
а четвертое отделение представляло собой кочегарку —
в него выходили топки печей и. хранился небольшой за-
пас дров для обжига. Кирпич формовался в специаль-
ных рамках, в каждую из которых входило 40 кирпичей.
В этих же рамках кирпич-сырец и высушивался в сушиль-
ных камерах, устроенных над заглубленными трехходо-
выми боровами. После подсушки сырец загружался в
обжиговую печь, а рамки на тележках возвращались в
формовочное отделение. Печь состояла из пяти неболь-
ших, емкостью по тысяче кирпичей, камер, каждая со
своей топкой. Обжиг кирпича велся по графику: 1-й день
— легкий огонь, окончательная подсушка сырца; 2-й
день — сильный огонь, обжиг кирпича; 3-й день — ос-
тывание; 4-й день — остывание; 5-й день — высадка го-
тового кирпича. Затем цикл повторялся. За месяц рабо-
ты печь делала 6 оборотов, то есть давала 30 тыс. штук
кирпича. Объединение всех процессов обработки глины
и обжига в одном здании позволило резко (в 20 раз!)
сократить потребную производственную площадь и ис-
пользовать тепло печей и боровов для обеспечения круг-
логодичной работы. Использование тепла отходящих га-
зов, многокамерный принцип обжига кирпича, одновре-
менная формовка по 40 кирпичей позволили достигнуть
невероятно высокой — шестикратной оборачиваемости
печей за месяц. Обжиговую печь Елисова мы вправе
считать первой сводовой многокамерной печью, которая
позволила применить непрерывную технологию сушки и
обжига кирпича.
Несмотря на это, имя Ивана Петровича Елисова не-
известно в историй развития кирпичного производства.
Мир считает, что идея многокамерности обжиговой пе-
чи и использования тепла отходящих газов для сушки
сырца принадлежит А. Больману. А завод Елисова был
построен за 16 лет до изобретения Больмана, да еще
в глухой вятской провинции. Знал ли Больман об
этом?..
15 октября 1845 года Комитет дел технических и
строительных при департаменте сельского хозяйства за-
просил сведения о том, как работает в Вятке кирпич-
ный завод, построенный по привилегии Елисова. В
письме поставлено несколько вопросов, показывающих,
154

что автор запроса не только хорошо знаком с кирпич-
ным производством, но знает и описание завода Ели-
сова. На поставленные вопросы комитет получил четкие
ответы, которые убеждали в преимуществах техно-
логической схемы нового завода. В системе департа-
мента сельского хозяйства в это время работал статский
советник Александр-Наполеон Казимирович Больман,
в 1850-х годах — адъюнкт-профессор Горы-Горец-
кого земледельческого института, заведующий кафед-
рой сельской архитектуры, автор печей новой конструк-
ции. Описание своих печей Больман дал в 1852 году в
статье, а в 1854 году — в отдельной книге. Именно его
в 1845 году интересовала работа печей Елисова. Имен-
но он через 16 лет после привилегии Елисова опубли-
ковал конструкцию печи, использовав уже воплощен-
ные в жизнь и проверенные практикой идеи.
Возникают и другие вопросы. А сам ли купец Ели-
сов изобрел свой завод, или он только получил приви-
легию на него? Ведь за получение привилегии приш-
лось внести в министерство финансов ни много, ни ма-
ло, а 1500 рублей — сумму, которую мастер-кирпичник
мог заработать только за 10—12 лет! Какую роль в
становлении завода Елисова в селе Роговском сыграл
вятский крестьянин Прокопий Пономарев, построивший
без чертежей такой же завод в Вятке? И не стоял ли
у истоков новой технологии вятский кирпичник Тимо-
фей Чукавин, обжигавший кирпич на заводе в Рогов-
ском? На эти вопросы вдряд ли можно будет получить
сейчас документированный ответ. Но сам факт по-
стройки кирпичного завода круглогодового действия в
вятской провинции является выдающимся событием в
истории кирпичного производства России.
К середине XIX века в Вятке оставалось всего три
частных кирпичных завода. Завод Приказа обществен-
ного призрения давно уже прекратил работу, и пред-
полагавшаяся постройка новой больницы Приказа по-
требовала устройства нового кирпичного завода. В
1847 году на выгонной земле за Гласисной улицей по
проекту инженер-капитана строительного отряда Оле-
хновича такой завод был построен (илл. 64). Он рабо-
тал в течение четырех лет, выпуская ежегодно около
миллиона штук кирпича (81). Все кирпичные заводы
были сосредоточены в районе между речкой Люльчен-
кой, московской дорогой и огородами гарнизонного
155

Илл. 64. Печь для обжига кирпича по проекту 1847 г.
батальона, занимая около 13 десятин городской выгон-
ной земли (115, л. 14). Здесь же в 1861 году был по-
строен еще один завод коллежского секретаря И. Тря-
пицына (144). Кроме того, в Вятском узде считалось
более тридцати кирпичных заводов, часть которых на-
ходилась непосредственно у городской черты. Это бы-
ли мелкие кустарные предприятия, работавшие не
каждый год, а в зависимости от рыночной конъюнкту-
ры, кочующие с места на место по мере выработки за-
пасов глины. Число их все время менялось. Статисти-
ческие сведения за 1880 год показывают, например,
уже 132 завода в уезде, явно причисляя к ним кирпич-
ные заведения одиночных кустарей. В следующем де-
сятилетии все мелкие предприятия прекратили выпуск
кирпича, и земская статистика за 1893—1896 гг. пока-
зывает в уезде уже не число заводов, а 629 крестьян-
кустарей, занимающихся кирпичным производством
(138, с. 38).
156

Наряду с распространением кустарного производст-
ва кирпича, в девяностых годах начинается постройка
крупных для того времени кирпичных заводов. В
1892 году в одной версте от города возникает завод ис-
правительного отделения. Основной рабочей силой
здесь были арестанты. Завод занимал территорию поч-
ти 9,5 десятины и вырабатывал в год до 828 тыс. штук
кирпича (1898 г.), имея один ленточный пресс для фор-
мовки сырца и постоянную кольцевую печь для об-
жига. Работал он до 1917 года, в течение первых деся-
ти лет являясь почти единственным поставщиком кир-
пича для казенного строительства (145).
В 1895 году на участке площадью более 13 десятин
севернее духовной семинарии и в 200 метрах от полосы
отчуждения железной дороги начал работать кирпич-
ный завод железнодорожного ведомства, выпускавший
до 700 тыс. штук кирпича в год. В 1899 году, по окон-
чании строительства Пермь-Котласской железной доро-
ги, он был закрыт, а все оставшиеся после него по-
стройки, инструменты и инвентарь куплены городской
управой (146, л. 2, 3). В течение трех лет управа вы-
пускала кирпич на том оборудовании, которое осталось
от старого завода, а в 1904 году приняла решение рас-
ширить и модернизировать завод для выпуска полуто-
ра миллионов штук кирпича. При реконструкции были
установлены паровая машина, пресс, вальцы, построе-
ны кольцевая печь и несколько кирпичных сараев. К
1910 году выпуск кирпича достиг 1596 тыс. штук (147).
А еще через три года все сооружения завода оказались
в таком состоянии, что, по заключению специальной
комиссии, могли продержаться не более года. Город-
ская управа не имела средств для поддержания обо-
рудования и построек в исправности. До самой рево-
люции завод работал на износ (148).
В начале XVII века правительством Бориса Годунова
были установлены единые размеры кирпича 31×15×9 см
(в современных мерах). Кирпич такого размера назы-
вали «государевым кирпичом». Вятские кирпичники, не
поставлявшие кирпич на государственное строительство,
изготовляли его намного тоньше. В кладке зданий конца
XVII века мы находим кирпичи, средний размер кото-
рых равен примерно 30×14×6 см. Верстовая или кре-
стовая система перевязки швов кирпичной кладки тре-
бовала, чтобы ширина кирпича была в два раза меньше
157

его длины. Этому требованию удовлетворял кирпич, вы-
пускавшийся сараями архиерейского дома для строи-
тельства Кафедрального собора. Он имел размер
29×14×6,5 см.
Поскольку кирпич выпускался многими мелкими
предприятиями из самых разных по качеству глин, а
температура обжига устанавливалась на глаз, у каждо-
го изготовителя кирпич неизбежно должен был иметь
свои размеры. В конце XVIII века наиболее крупным
поставщиком кирпича были сараи Приказа обществен-
ного призрения; они выпускали кирпич размером
27×14×7 см. В это же время кирпич ремесленников
имел размеры 27×14×7, 28×13×6, 29×14×7, 27×15×6
и 28×16×6 см. Такая же разница в размерах кирпича
существовала и в середине XIX века: длина кирпича из-
менялась от 27 до 29 см, ширина — от 16 до 13 см. При
неустановившейся, плохо контролируемой технологии ни
размеры, ни качество кирпича не могли быть постоянны-
ми. От партии к партии изменялись его механическая
прочность, цвет, морозостойкость. Собственно, количест-
венных методов определения качества кирпича не су-
ществовало. Кирпич оценивался только внешне, по цве-
ту. При заключении договора на его выделку поставщик
предъявлял образец хорошего кирпича, который запе-
чатывали и хранили для сравнения со всей поставляе-
мой партией.
Оценивая качество кирпича, инженер-капитан Олех-
нович в 1846 году в своем рапорте пишет: «Глина в про-
дажном кирпиче дурно вымешана, отчего кирпич в изло-
ме неодинаковой плотности, хрупок и большей частью
растрескавшийся» (103, л. 34).
В 1968 году в лаборатории строительных материалов
Кировского политехнического института преподавателем
З. Г. Полуэктовой были выполнены механические испы-
тания красного кирпича, взятого из кладки жилого дома
купца Ивана Меньшого Ласкина, построенного в 1790-х
годах на углу Хлебной площади и Спенцынской улицы.
Средняя из 60 испытаний прочность на сжатие состави-
ла 51,7 кГ/кв. см, в то время как самая низкая прочность
в этой партии оказалась равной 15,4 кГ/кв. см, а самая
высокая — 126,3 кГ/кв. см. Двадцатикратное поперемен-
ное замораживание и оттаивание кирпича не вызвало за-
метного уменьшения прочности. Испытания таким обра-
зом показали невысокую механическую прочность кирпи-
158

ча конца XVIII века, но хорошую его морозостойкость,
которая объясняется большой однородностью и плот-
ностью глиняной массы.
Во второй половине XIX веки предпринимаются по-
пытки наладить производство других керамических ма-
териалов: метлахской плитки, терракоты, черепицы, гон-
чарных труб, поливных изразцов. В начале 1860-х годов
земство начинает кампанию по повышению огне-
стойкости построек, пропагандирует черепицу и безоб-
жиговые материалы из глины. Возникают как частные,
так и принадлежащие земству черепичные заводы в
уездах: Котельничском (1863 г.), Яранском (1876 г.),
Малмыжском и Уржумском (1897 г.). В 1901 году на-
чинает работать черепичный завод губернского земства,
построенный в четырех верстах от села Ухтым и выра-
батывавший в год до 130 тыс. штук черепицы марсель-
ского типа (137, с. 30). В 1910 году губернская управа
организует в Вятке изготовление цементно-песчаной че-
репицы, которая получалась, как писали газеты, «отлич-
ного достоинства, легка и изящна».
Несколько предприятий, среди которых был и кир-
пичный завод Д. С. Стратонова, расположенный в трех
верстах от города Вятки по московской дороге, начина-
ют выпуск метлахской плитки для полов. Завод Юшкова
в Елабужском уезде выпускает цветные метлахские
плитки, использованные для устройства полов еще при
постройке Александро-Невского собора. В своеобразный
комбинат по выпуску строительных материалов превра-
щается кирпичный завод городской управы. Стараниями
одного из управляющих этим заводом в 1909 году было
организовано производство белых поливных изразцов, до
этого времени привозившихся из Нижнего Новгорода,
терракоты для облицовки печей, подовых плит, мелких
гончарных труб, лекального кирпича, керамических ре-
шеток для клумб. Все эти изделия выпускались мелкими
партиями, лишь изразцы и терракоту изготовляли в ко-
личестве 28—30 тыс. штук в год. В 1915 году завод го-
родской управы выполнил заказ подрядчика Н. И. Кла-
букова, изготовив для него 30 тыс. штук глазурованного
облицовочного кирпича.
При реконструкции пивоваренного завода Шнейдера
в 1912 году был использован пустотелый кирпич; из та-
кого же кирпича в 1913 году были сложены стены водо-
разборной будки на углу Никольской и Спенчинской
159

улиц. Но в Вятке такой кирпич не изготовлялся, хотя
В. Лобовиков, адвокат по профессии, и производил опыты
по изготовлению пустотелого кирпича из местных глин.
Большое значение для развития
строительства в Вятском крае име-
ло возникновение горных заводов.
Если в XVII веке применение металла в строительстве
ограничивалось кузнечными поделками, то уже в сле-
дующем столетии заводское производство чугуна и же-
леза позволило использовать металлические конструк-
ции.
В 1689 году на речке Чудовой, притоке Вятки, торго-
вый человек Тряпицын построил первый в крае чугуно-
литейный завод с доменной печью. Кроме того, действо-
вал железоделательный завод дворянина Колмовского
на реке Усти, а москвичами Носыревыми был построен
железоделательный завод в Вятской волости. Видимо,
эти заводы просуществовали недолго, сведений об их ра-
боте не имеется.
В 1729 году хлыновский купец Григорий Вяземский
построил Кирсинский железоделательный завод, выра-
батывавший в год до 23 тыс. пудов железа. Он обеспе-
чивал железом не только вятский рынок, но и вывозил
его за пределы края. Через несколько лет казанские куп-
цы Келарев и Ляпин на притоке Чепцы речке Пудем ос-
новали Пудемский железоделательный завод, который
вырабатывал 8 тыс. пудов железа в год. Почти вслед
за ними в 1762 году генерал-прокурор сената А. И. Гле-
бов построил Климковский чугунолитейный и железо-
делательный завод на речке Климковке, притоке Белой
Холуницы, а в 1764 году — Белохолуницкий железоде-
лательный завод, рассчитанный на выпуск 140 тыс. пу-
дов листового железа. В 1768 году тульский предприни-
матель Антип Мосолов основал Буйский железодела-
тельный завод, имевший 5 домен и 5 кричных молотов,
а в 1772 году он же построил Шурминский медеплавиль-
ный завод, позже превратив его также в железодела-
тельный.
Оба завода Мосолова проработали только до 1781
года. Вместо них наследник Мосолова в 1788 году от-
крыл Шурманикольский чугунолитейный завод. Тот
же Антип Мосолов в 1772 году построил Залазнинский
железоделательный завод на речке Залазне, а купец Ку-
рочкин — Песковский чугунолитейный и железодела-
160
Производство
железа и чугуна

тельный завод. В 1775 году был построен еще один же-
лезоделательный завод купца Осокина на речке О мут-
ной..
Таким образом, на протяжении одного столетия в
крае возникло И металлургических заводов, способных
с избытком обеспечить железом все строительство. Если
при постройке первого каменного собора в Хлынове в
кладку закладывали еще сосновые «клади», то в XVIII
веке железные контурные связи широко применяются
при постройке не только культовых, но и гражданских
зданий.
В 1749 году Кирсинский завод поставил на построй-
ку архиерейского дома в Хлынове 700 пудов железа не-
скольких сортов: связное железо весом по два и полтора
пуда сажень — по цене 48 коп. за пуд, «решеточное»
железо в виде прутьев длиной по 4 аршина—70 коп. за
пуд, «полосное обыкновенное» — 45 коп. за пуд, кро-
вельное «дощатое» размером 1×1 аршин — 1 руб.
40 коп. за пуд (91, л. 192). В 1787 году этот же завод
поставил на постройку губернских присутственных мест
1746 пудов связного, полосового и брускового железа
(92, лл. 14, 17, 20). Пудемский завод в 1761 году про-
дал для постройки Кафедрального собора 4600 пудов
различных сортов железа, причем железо для связей
поставлял с готовыми обухами (петлями) на концах
(26, лл. 1, 56). С этих же двух заводов было поставлено
специальное стропильное железо в виде брусков различ-
ного сечения. Климковский завод в 1765 году изготовил
для устройства полов Кафедрального собора 2000 чу-
гунных плит, каждая весом по 2 пуда 10 фунтов, взяв
по 30 коп. за пуд (107, лл. 113, 147).
Чугунные крыльца и лестницы губернских присутст-
венных мест в Хлынове были сделаны в 1788 году из
«досок», изготовленных Залазнинским и Песковским за-
водами (94, л. 1).
Железные гвозди кузнечной работы имели большое
распространение и продавались на рынке. В 1766 году
гвозди для кровель «двоетес» продавались по 3 руб.
50 коп. за тысячу, мелкие «подскальные» и «дранич-
ные» — по 2 руб. за тысячу (95, л. 685). Выпускались
также очень крупные гвозди для «троетеса» длиной по
4 вершка, которые стоили в 1804 году 12 руб. тысяча,
мелкие штукатурные гвозди — по 1 руб. 80 коп. тыся-
ча, «костыльные» гвозди для обивки стен, шпильки, печ-
161

ная проволока, продававшиеся по весу. Наличие в крае
своего чугуна и железа было одним из условий, спо-
собствовавших быстрому распространению распиловки
леса на «пильных мельницах». Для устройства пильной
рамы необходимо было изготовить 47 пудов чугунных и
железных деталей. Заводы изготовляли эти детали, что
стоило (по ценам 1797 года) 159 рублей 52 коп., в то
время как ссуда на обзаведение пильной мельницы вы-
давалась в размере тысячи рублей (96).
Применение железа и чугуна в строительстве резко
возросло в середине XIX века. Горные заводы полностью
обеспечивали строительство кровельным железом, раз-
мер листов которого был увеличен вдвое (вместо «доща-
того» железа 1×1 аршин заводы стали выпускать кро-
вельное железо листами 1×2 аршина при меньшей тол-
щине). Выдержав испытание на отливке сложной
решетки для Александровского сада, Холунйцкие заводы
начали изготовлять решетки лестничных и балконных
ограждений, полые чугунные колонны, чугунные трубы,
ступени лестниц, печную гарнитуру и отопительные ба-
тареи. В 1883 году в Белой Холунице были отлиты тру-
бы диаметром 2,5 дюйма для системы отопления губерн-
ской больницы, а в 1900 году — трубы для пропуска
воды под земляным мостом диаметром более 1 метра.
В 1885 году здесь же был изготовлен паровой котел для
системы центрального отопления здания Вятского реаль-
ного училища. В 1895 году завод выполняет крупный за-
каз по отливке решетки ограждения сквера у Алексан-
дро-Невского собора по рисунку И. А. Чарушина. По за-
казу губернского земства осваивает производство
отопительных батарей и лестничных решеток Омутнин-
ский завод.
К концу XIX и в начале XX века увеличивается за-
висимость строительства от внешнего для губернии рын-
ка. Крупные партии прокатного металла и труб приоб-
ретаются у иногородних поставщиков. В 1899—1900 гг.
чугунные водопроводные трубы и водозаборную арма-
туру для городского водопровода поставляет нижегород-
ский завод фирмы «Доброва и Набгольц». Иногородние
заводы и фирмы в ряде случаев поставляют готовые
строительные конструкции. Путиловский завод изгото-
вил и смонтировал стальные фермы железнодорожного
моста через Вятку в Котельниче, Пермские железнодо-
рожные мастерские - кессоны для устройства опор
162

Загарского моста и металлоконструкции пролетного
строения, Сормовский завод поставил все материалы
для устройства систем водоснабжения железнодорож-
ных станций от Вятки до Вологды. Обеспечение метал-
лом и изделиями из него мелких потребителей в Вятке
оказывается в руках вятского купца Н. Н. Филиппова,
который в 1903 году открывает специальный магазин оп-
товой и розничной торговли.
Поставка энергетического и технологического обору-
дования различных предприятий в XX веке сосредоточи-
вается в руках нескольких конкурирующих друг с дру-
гом фирм. В их числе были и иногородние и иностран-
ные фирмы и концерны. В самой Вятке открываются
специализированные мастерские, которые берут на се-
бя ремонт, изготовление и монтаж металлических кон-
струкций и мелкого технологического оборудования.
Возникновение каменного строи-
тельства потребовало добычи камня
для устройства фундаментов. Заво-
зить его к месту постройки прихо-
дилось иногда за десятки верст. Один из первых камен-
ных карьеров был открыт монахами Успенского Трифо-
нова монастыря. В 1624 году воевода Мансуров дал
архимандриту монастыря грамоту на добывание «жерно-
вого каменья» по притоку реки Чепцы Утыну «с устья
и до верховины» за оброчную плату 2 рубля 18 алтын и
2 деньги в год (104). Поначалу на Утыне добывали ка-
мень только для изготовления мельничных жерновов, а
затем и для устройства фундаментов. Из такого камня
устроен и фундамент Успенского собора.
Архиерейский дом не имел своих каменных карьеров.
Используя многочисленные поверхностные месторожде-
ния известняка и песчаника, контора архиерейского дома
устанавливала раскладку по поставке камня на строи-
тельство своими и монастырскими вотчинами и даже
приходскими церквами. В 1760 году, например, для по-
стройки Кафедрального собора епископ Варфоломей
приказал добыть и вывезти в Хлынов 200 куб. сажен
бутового камня в течение полутора месяцев, разложив
это количество так: с Курмыжской вотчины — 17 куб.
сажен, с вотчин Трифонова монастыря — 100, с каждой
приходской церкви — по 1 куб. сажени, с каждой собор-
ной церкви — по 4. Во все вотчины были посланы спе-
циальные уполномоченные, которым разрешалось вер-
163
Бутовый камень,
опока

нуться в Хлынов не раньше, чем будет выполнена вся
поставка камня (105, л. 64).
Ломкой камня для Хлынова занимались крестьяне
нескольких волостей и уездов. Крестьяне Колковской
волости добывали камень в Подрельской горе у реки
Вятки, в Боровитской горе ниже села Подрелья и" на
речке Медянке; крестьяне Слободского уезда — в де-
ревнях Шиховы и Чирки, на горе Белая Слудка, на
Демьяиской горе у города Слободского; крестьяне Вят-
ского уезда брали камень в районе Филейской горы и в
нескольких других местах, где камень находился почти
на поверхности. Основным поставщиком камня стал
Слободской уезд. В губернский центр камень доставля-
ли на плотах одновременно с приплавкой леса и склады-
вали в штабеля на берегу Вятки под городом.
Мелкий камень обычно использовали только для
расщебенки. Поэтому в договорах на ломку и поставку
камня всегда оговаривалась минимальная крупность. В
уже упоминавшемся указе епископа Варфоломея о по-
ставке камня на постройку Кафедрального собора в
1760 году указывается: «...и чтоб тот камень и самой
последней был не менее квадратного полуаршина, а
протчей свыше» (105, л. 64).
Технология добычи камня оставалась самой прими-
тивной на протяжении всего XIX века. Многие поверх-
ностные месторождения были выбраны, разведка новых —
не производилась. Стоимость бутового камня по-
стоянно росла, особенно увеличиваясь в периоды интен-
сивного строительства в Хлынове. В 1761 году стоимость
одной кубической сажени камня, доставленной в Хлынов
из Подрелья, составляла 1 рубль, а в следующем году —
уже 5 рублей. Когда постройка Кафедрального собора,
была закончена, а к строительству присутственных мест
еще не приступали, бутовый камень привозили по 4 руб.
10 коп. за сажень. После начала каменного строительст-
ва по новому плану Вятки стоимость камня возросла до
11 —13 руб. в 1802 году и до 30 руб. в период 1814 —
1817 гг. В конце 1820-х годов цена камня упала до 10—
12 руб. и затем долго оставалась на этом же уровне.
Особенностью многих кирпичных зданий Хлынова—
Вятки в XVIII и XIX веках является сочетание в кладке
кирпича с опочным камнем. Большие размеры, легкость
обработки пилой и резцом позволяли выделывать из
опоки не только крупные прокладочные камни, но и ис-
164

пользовать ее для изготовления архитектурных деталей,
значительно более долговечных, чем лепные штукатур-
ные элементы. Уже в первых каменных зданиях опока
применялась для устройства полов по грунту, лестнич-
ных ступеней, облицовки цоколей. В гражданских здани-
ях XVIII века (дом Аверкия Перминова, здание духов-
ной консистории и др.) опочные камни применялись
для устройства лестниц, карнизов, поясков, подоконных
досок, для выкладки рустов на углах зданий. Из опоч-
ных камней вырезают капители пилястр, колонки окон-
ных обрамлений, сандрики и другие детали декора фа-
садов.
Опочный камень добывали рядом со слободой Кукар-
кой (ныне город Советск) в Жерновогорье, у дер. Пе-
ченкиной и у дер. Солнцевы, а позднее и на берегах ре-
ки Нольки Уржумского уезда. В Хлынов опока достав-
лялась баржами по реке Вятке, а зимой по санному
пути. Добычей ее занимались крестьяне нескольких де-
ревень, имевших мало пригодной для пашни земли.
Штольни (или заделья, как их называли в Кукарке)
принадлежали семьям, передавались по наследству. До-
бывали опоку лишь зимой. Кровли штолен держались
только при замерзании грунта, обваливаясь частично
или даже полностью после его оттаивания. Каждый до-
бычный сезон начинался с расчистки завалов. Затем
удаляли слой трещиноватой опоки и слой песчаника, ко-
торые использовались на бут, обнажая нужный слой
опочного камня. Пласт опоки разделяли на глыбы с по-
мощью нескольких клиньев и кувалд, а затем глыбы
вывозили из штолен, но не сразу, а в три приема, посте-
пенно приближая их к устью штольни и вымораживая
влагу.
Камнеломы находились в прямой экономической за-
висимости от скупщиков камня. Потребители опоки бы-
ли далеко, а доставить до них опоку или изделия из нее
камнеломы не могли. Каждый новый сезон добычи при-
ходилось начинать с покупки инструмента, керосина для
освещения, одежды. Надо было брать аванс у скупщи-
ков. И скупщики охотно шли на это, поскольку аванс и
последующая отработка его привязывали камнелома к
тому, кто платил вперед. Обработка камня производи-
лась путем распиловки его двуручной пилой. Два пиль-
щика в день могли делать до 20 резов, получая за каж-
дый 2—2,5 коп. Общее число занятых на добыче опоки
165

доходило до 250 — 260 человек, хотя добывали ее «по
потребности», свертывая или разворачивая работу в за-
висимости от спроса. Прибыли скупщиков в два и даже
три раза превышали их затраты на оплату камнеломов,
обработчиков и транспортировку опоки в Вятку.
Стоимость опоки на рубеже XVIII—XIX веков со-
ставляла 13 коп. за пуд, включая и доставку ее в Вятку.
В 1822—1823 гг. стоимость возросла до.72 коп., а после
1850-х годов снова упала. К 1870 году в руках предпри-
нимателей оказалась не только добыча, но и обработка
опоки. Кукарcкая опока завоевывала внешний рынок.
Ее везли водой в Казань, Симбирск, Самару, Саратов.
В 1892 году за пределы губернии было вывезено 30 тыс.
пудов опоки и изделий из нее. В «Урочном положении
для строительных работ», изданном в 1869 году, кукар-
cкая опока указывается наряду с аккерманским, жигу-
левским и херсонским известняками, известными всей
России. Изделия из опоки в 1872 году экспонируются на
Всероссийской промышленной выставке в Москве, а по-
сле ее закрытия становятся постоянными экспонатами
Политехнического музея.
В начале XX века добыча опоки начинает падать.
Спрос на нее снижается в связи с распространением
портланд-цемента, который позволял изготовлять конст-
руктивные элементы зданий и даже декоративные дета-
ли для фасадов с меньшими затратами.
До начала каменного строительства
известковый раствор в Вятке был
неизвестен. Каменная кладка зда-
ний потребовала добычи известняка и его обжига на
известь: глиняный раствор для кладки стен не годился.
Обжиг известняка был начат в последней четверти XVII
века. Им занимались крестьяне Чистинского стана Сло-
бодского уезда. Продавалась известь «круховая» и «рас-
пушеная» четвертями (около 210 литров), бочками по
2 четверти или по 20 пудов. С доставкой в Хлынов одна
четверть «круховой» извести стоила 20 коп. (1761 г.), а
двадцатипудовая бочка продавалась за 25 коп. (1763 г.).
В начале XIX века стоимость извести быстро растет.
В 1804 году за бочку платили уже 1 руб., в 1809 году —
1 руб. 20 коп., в 1814 году — 3 руб. 50 коп., а в 1817
году — 4 руб. Это была самая высокая цена в первой
половине века. К 1829 году стоимость бочки упала до
1 руб. 20 коп.
166
Известь, гипс,
цемент

Во второй половине века добыча известняка и обжиг
извести производятся уже во многих уездах. В 1878 году
в губернии насчитывается 15 «известковых ломок» (149,
с. 163). Для Вятки основным поставщиком извести по-
прежнему остается Слободской уезд, где известняк до-
бывается в каменоломнях близ деревень Шиховской и
Лапинской. В 1881 году на добыче и обжиге известняка
здесь работало до 60 человек. Через несколько лет в
Слободском уезде добычей известняка занимаются уже
227 человек. По данным 1884 года, было обожжейо из-
вести около 197 тыс. пудов. Поставщиком ее становится
и Орловский уезд, где этим промыслом занимается до
350 человек. Вятская губерния не только покрывала
свою потребность в извести, но и вывозила ее за преде-
лы губернии.
Техника добычи камня и обжига его на известь оста-
валась тем не менее самой примитивной. Известняк до-
бывался открытым способом, в ямах. За 12-часовой ра-
бочий день один человек поднимал наверх до 15 пудов
известняка. Когда наверху накапливалось до 500 пудов
камня, хозяин нанимал артель женщин, которые на ру-
ках перетаскивали его и укладывали на дрова в ямы,
где и производился обжиг, продолжавшийся от 8 до
12 дней.
Гипс и гипсовые растворы до конца XVIII века при-
меняются в ограниченном количестве, в основном для
отделки интерьеров каменных храмов. Лишь в конце
века, когда при постройке каменных домов потолки вме-
сто обшивки начинают оштукатуривать, потребность в
гипсовых растворах увеличивается. Известное влияние
на увеличение производства гипса оказала постройка
губернских присутственных мест. Добывали его крестья-
не Орловского уезда близ дер. Сычевское займище на
своих наделах. В 1788 году здесь же был выделен учас-
ток земли вятскому мещанину Василию Шилову специ-
ально для добычи и обжига гипса. Шилов взял подряд
на поставку гипса для строительства присутственных
мест и вскоре разбогател, записался в купцы, построил
каменный дом.
Цена гипса в конце XVIII века составляла в Вятке
5 коп. за пуд. Для обжига и размола этого количества
надо было затратить еще около 5 копеек. В 1820 году,
когда Приказ общественного призрения строил в Вятке
«богоугодные заведения», цена гипса поднялась до 30—
167

35 коп. за пуд. В 1840-х годах, после денежной реформы,
его продавали по 2—2,5 коп. серебром. Во второй поло-
вине века добычей гипса начинают заниматься и кре-
стьяне Уржумского уезда. Владельцы земельных наде-
лов нередко отдают право добычи на их наделах за одну
треть добытого гипса «пришлому рабочему люду».
О размерах добычи можно судить по данным статисти-
ки за 1904 год, когда в Уржумском уезде было добыто
236 тыс. пудов, в Орловском — 200 тыс. Весь камень
скупался на месте скупщиками, которые платили за пуд
в Уржумском уезде по 1 —1,5 коп., а в Орловском — по
2—3 коп., продавая его затем в Вятке за 6—8 коп.
Добыча камня производилась в свободное от сель-
скохозяйственных работ время, обычно с 1 сентября до
февраля—апреля. Разработка начиналась с выкапыва-
ния глубокой ямы (до 10 сажен). Из этой ямы в сторо-
ны отрывали штольни длиной по 6.—8 м, свод которых
укрепляли бревнами. Камень за ночь прогревали кост-
рами, а днем откалывали ломом и кувалдой. Для вы-
носки гипса из штолен нанимали артель женщин, кото-
рые цепочкой становились на ступени лестницы и из рук
в руки передавали камень, поднимая его так с двадца-
тиметровой глубины. В Уржумском уезде применяли и
«порохострельный» способ добычи: заряд в четверть
фунта пороха, запал из пучка толстых соломинок, начи-
ненных порохом, а огнепроводящий шнур заменял либо
пропитанный салом шнур, либо соломенный жгут.
Штольни освещались горящими смолистыми корнями
или лучиной.
Обжиг гипса вели чаще всего в русских печах, куда
помещали камень, разбитый предварительно до величи-
ны куриного яйца. Обжиг получался неравномерным,
значительная часть обжигалась «замертво», теряя спо-
собность схватываться при затворении водой. После об-
жига камень размалывали на каменном полу с помощью
катка, нагруженного камнем или песком. Вокруг города
Вятки гипсовый камень обжигали в кострах. В конце
девяностых годов обжиг и помол гипса в Вятке полно-
стью берет в свои руки подрядчик и лесопромышленник
Н. И. Клабуков, использовавший для помола паровую
мельницу.
С 1880-х годов в строительстве начинают применять
цемент, покупая его бочками в Казани и Нижнем Новго-
роде. К этому же времени относится попытка организа-
168

ции производства цемента из местного сырья. Один из
крупнейших землевладельцев Малмыжского уезда, вла-
делец нескольких заводов и обширной лесной дачи
К. А. Юшков построил в селе Константинове цемент-
ный завод, работавший на местном сырье и попутно
добываемом топливе — буром угле. В 1886 году на Ка-
занской ремесленной и сельскохозяйственной выставке
Юшков получил две медали: большую бронзовую ме-
даль Императорского экономического общества за хоро-
шее производство цемента и медаль казанского отделе-
ния Русского технического общества «за прекрасные
образцы цемента» (150, №81). Цементный завод Юш-
кова работал беспрерывно до 1904 года, имея 39 рабо-
чих и выпуская до 104 тыс. пудов роман-цемента в год.
Однако продукция завода не выдержала конкуренции с
лучшим по качеству привозным портланд-цементом.
В строительстве Вятки завод Юшкова не сыграл боль-
шой роли, но примечательным является сам факт его
работы, как попытка получения современного типа вя-
жущего из местного сырья.
Появление цемента в строительстве вызвало распро-
странение бетонных и железобетонных конструкций.
В Вятке железобетонные конструкции впервые были
применены в 1880-х годах при перестройке губернской
больницы для устройства перекрытий. В 1896—1899 го-
дах железобетонные конструкции использовались уже
достаточно широко при постройке главных железнодо-
рожных мастерских. В 1900 году на спиртоочиститель-
ном складе из железобетона были сделаны подземные
резервуары, а в 1912 году на пивоваренном заводе
Шнейдера изготовлены бродильные чаны.
Во второй половине XVIII века при
строительстве в Вятке Кафедраль-
ного собора для устройства окон
применялась еще слюда. Было израсходовано «на окон-
чины слюды, белого железа и гвоздей на 400 рублев»,
а в 1765 году на окончины куплено «слюды дватцать
иуд» за 420 руб. (107, л. 88). Спустя двадцать лет
при постройке губернских присутственных мест приме-
нялось уже стекло российских фабрик, которое покупали
в Нижнем Новгороде. Стекло было трех сортов: белое,
полубелое и зеленое. Пользовались чаще всего полубе-
лым стеклом, которое на Макарьевской ярмарке стоило
20 коп. за лист размером 11,5×11,5 вершка (108, л. 92).
169
Прочие
материалы

В начале XIX века предприимчивый делец, заводчик
Иван Осипович Юшков построил в Уржумском уезде
небольшой стекольный завод, который за 1806 год изго-
товил 22 ящика низкосортного зеленого стекла и 6 ящи-
ков белого; в ящике считалось от 22 до 30 листов (109,
л. 178). Завод Юшкова работал много лет. В 1813 году
он выпустил зеленого стекла 4590 листов и белого 600
листов, продавая зеленое по 30 и белое по 40 коп. лист
(110, лл. 75, 86). Так была сделана попытка обеспечить
строительство стеклом местного производства. Покупать
стекло в Нижнем Новгороде все-таки приходилось: за-
вод Юшкова выпускал его мало. Полубелое стекло в
Вятке стоило, с учетом провоза из Нижнего Новгорода,
в 1814 году 1 руб. лист, а белое — 1 руб. 50 коп.
В 1830-х годах в губернии был построен еще один
стекольный завод купца Пафнутьева, листовое стекло
которого показано на губернской выставке 1837 года.
В 1841 году в селе Ильинском Нолинского уезда остек-
ление церкви производилось, как указывается в рукопис-
ной летописи церкви, из полубелого «желтухинской фаб-
рики стекла» (111, с. 127).
В 1850-х годах производством стекла в Вятке зани-
мались заводы Блинова и Рязанцева. На выставке сель-
ских произведений 1862 года было представлено зеленое
и полубелое стекло обоих заводов и белое стекло Рязан-
цева. Кроме того, в губернии работали два хрустальных
и стекольных завода Ульянова в Уржумском уезде, один
из которых (Троицкий) начал работу в 1861 году.
А в 1885 году в четырех верстах от Слободского был
построен завод И. Е. Егерева, который выпускал бутыл-
ки и в очень небольшом количестве — оконное стекло.
К 1915 году из всех названных заводов работало
только два — в Уржумском и Слободском уездах, да
еще три завода было в Глазовском уезде на территории,
ныне не входящей в состав Кировской области.
Краски для отделочных или живописных работ дли-
тельное время приготовлялись из местных материалов.
Вот что сообщает адъюнкт Российской академии наук
Н. П. Рычков, посетивший Хлынов с академиком П. С.
Палласом в 1770 году: «...посвятил я несколько дней ос-
мотру мест, лежащих вокруг города Хлынова. Лучшее,
что я там нашел, есть красная краска, находящаяся от
города в 8 верстах, близ дер. Клабуковой, на восточном
берегу р. Юльченки. Сия краска лежит тончайшими
170

слоями почти на самой поверхности земли между расту-
щими там сосновыми и можжевеловыми кустами... Жи-
тели города Хлынова, собирая оную, красят кровли ка-
менных зданий и уверяют, что она сохраняет от мокро-
ты доски, на кровлю положенные, а иконописцы упот-
ребляют ее между дорогими красками на образа и на
живописные картины и называют ее мумия. В том самом
месте, где находится сия мумия, нашел я еще и другого
рода краски, из которых одна, так называемая умбра,
кофейного и темноватого цвета, а другую можно при-
числить к роду железной вохры» (112). В других райо-
нах современной Кировской области (Слободском, Бело-
холуницком, Яранском, Санчурском, Кильмезском) из-
вестны небольшие месторождения охры желтого, крас-
ного и коричневого цвета, которыми население пользо-
валось издавна. Есть такие месторождения и рядом с
областным центром у дер. Субботихи (113). Пока по-
требность в красках была сравнительно невелика, она
могла полностью удовлетворяться за счет местных ис-
точников. С ростом объемов строительства часть по-
требности стали удовлетворять за счет торговли с дру-
гими городами. Известно, что еще в 1630-х годах неко-
торые краски для иконописных работ покупались в Ве-
ликом Устюге.
Олифа для масляных покрытий в готовом виде не
продавалась. Приготовление олифы из сырого масла
(выварка) всегда являлось обязанностью маляра. Вар-
ка олифы, как и многие другие подобные работы, выпол-
нялась на строительной площадке.
Веревки пеньковые для подъема грузов, лычные и
мочальные для обвязки лесов, бечевка для разбивочных
работ и разметок приобретались на местных рынках.
Лишь в особых случаях изготовление канатов поруча-
лось подрядчику. Так, например, подрядчику был зака-
зан специальный канат для подъема большого колокола
на колокольню Кафедрального собора в 1770 году.
В сметах на постройку предусматривается покупка «бе-
чевок тонких для равнения стен», «веревок лычных или
мочальных для подвязки лесов», кадок, ушатов, «носи-
лок из лубков или драниц», рогож (для укрытия кирпич-
ной кладки при перерывах в работе), деревянного или
железного инструмента, смолы, дегтя. Все это продава-
лось на рынке, все производилось ремесленниками и
крестьянами на продажу во второй половине XVIII века.
171

Глину для печных работ, песок для приготовления
растворов в небольших количествах тоже можно было
купить на рынке. Когда этих материалов требовалось
много, заключали подрядные договоры с поставщиками.
«Куплено два воза глины у Григория Обуторина за че-
тыре деньги», — записывает староста Иван Репин в
1678 году. В конце XVIII и начале XIX века порядок
обеспечения строительства песком и глиной сохраняется
прежний. Одна кубическая сажень глины на месте по-
стройки стоила 5 руб. 40 коп., а песок летом продавался
по 6 руб. 50 коп., зимой — по 5 руб. 40 коп. (89, л. 16).
В последней четверти XIX века губернское земство
проводит кампанию за повышение огнестойкости сель-
ских построек. Предназначенные для села несгораемые
строительные материалы и конструкции испытывались в
губернском центре, и некоторые опытные постройки дли-
тельное время оставались в городе. Несгораемость обес-
печивалась применением глины.
В 1882—1884 годах на территории губернской боль-
ницы была построена опытная изба из самана (151,
с. 140). В 1887 году на молотильном сарае при ферме
для душевнобольных в Вятке производилось испытание
опытной глино-соломенной крыши, которая получила
одобрение и была рекомендована для сельских построек
(151, с. 156). В том же году была испытана соломенно-
ковровая крыша, основу которой составлял тканый соло-
менный ковер, пропитанный глиняным раствором (151,
с. 157; 152). В 1901 году в центре Вятки, на Спенчин-
ской улице (ныне ул. Карла Либкнехта) был построен
большой одноэтажный дом из самана с черепичной кров-
лей, простоявший в исправном состоянии около 60 лет
(153). Однако большинство саманных построек в губер-
нии уже через 5—6 лет эксплуатации получало повреж-
дения и разрушалось. Распространения такие постройки
не получили. Вопреки ожиданиям, они оказались дороже
деревянных, а короткое лето не позволяло возводить их
в течение одного сезона: осень заставала стены непро-
сушенными. После 1905 года попытки саманного строи-
тельства прекратились.

При постройке оборонительных ва-
лов и рвов, запруд, дамб грунт
играл роль конструкционного мате-
риала, а земляные работы были са-
мостоятельным видом строительных работ. С возникнове-
нием и распространением каменного строительства зем-
ляные работы теряют свое самостоятельное значение и
становятся в большинстве случаев только вспомогатель-
ными.
Основным, инструментом землекопа была деревянная
лопата; железные даже в конце XVIII века применялись
редко. В подрядном договоре на отсыпку земляного мос-
та через кремлевский ров, заключенном в 1796 году
между городским головой Стефаном Машковцевым и
крестьянами Соловьевской деревни Филиппом и Егором
Петуховыми, записывается: «Лопаты деревянные и но-
силки употреблять нам подрятчикам свои, а что возтре-
буется железных лопат, копылок и ломов оные дать нам
от Думы градской...». В сметах на постройку казенных
зданий также указывается инструмент землекопов. В од-
ной из смет, составленных Ф. М. Росляковым в 1804 го-
ду, указывается: «...носилок из лубков или драниц —
80, лопаток железных с деревянными черепами — 25,
лопат деревянных — 120, ломов железных — 3, моло-
тов или кувалд железных в 6 и 10 фунтов — 6».
Отвозка земли на большие расстояния производилась
лошадьми, а на малые расстояния ее переносили носил-
ками из луба, бересты или драниц. Тачки для перевозки
земли появились в России в 1670 году, а в Вятке на зем-
ляных работах они встречаются лишь в конце XVIII —
начале XIX века. Название «тачка» в это время еще не
173
ОРГАНИЗАЦИЯ СТРОИТЕЛЬСТВА.
ПОДРЯДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
Конструкции
и строительная
техника

употреблялось. В 1805 году при планировке нижней пло-
щади подрядчик, как говорится в документе, пользовал-
ся для перевозки земли «приспособленными на то тележ-
ками», а в 1813 году их называют «тележками ручными
для возки земли одним человеком» (62, л. 276). В 1841
году еще говорят: «землевозная тележка». Подъем грун-
та при отрывке колодцев и шахт осуществлялся с по-
мощью ворота и деревянных ушатов.
Несмотря на примитивную технику земляных работ,
уже в XVII веке успешно решаются такие сложные за-
дачи, как устройство оборонительного рва глубиной бо-
лее 20 м или даже спрямление русла реки Вятки путем
сооружения каналов.
Уплотнение грунта в насыпях и в ряжах мельничных
плотин производилось ручными трамбовками, сделанны-
ми из обрубков бревен. Плотины отсыпались из глини-
стого грунта вперемежку с лапником — ветками ели.
«С лапкою, утаптывая землю наплотно», — говорится в
подрядном договоре на отсыпку плотины через реку
Хлыновицу в 1797 году (62, л. 131). Подобная конструк-
ция земляных плотин встречается в вятских деревнях и
доныне.
При разработке каменных карьеров до конца
XIX века применялся так называемый огневой способ,
при котором камень сначала нагревали разложенным на
его поверхности костром, а потом поливали водой (172,
с. 27). Этот способ давал много мелочи, и наряду с ним
для получения камня больших размеров применяли от-
калывание железными клиньями.
Средства механизации земляных работ в Вятке поя-
вились только в начале XX столетия, и лишь на дноуг-
лубительных работах. На Вятку был доставлен земсна-
ряд производства Путиловского завода, а в 1910 году —
акционерного общества Охтенских судостроительных и
механических заводов производительностью по грунту
150 куб. метров.
Фундаменты каменных зданий в конце XVII и в
XVIII столетии выполнялись из крупного постелистого
известняка или песчаника на известковом растворе с до-
бавкой цемянки (молотого кирпича) или остатков непо-
гасившейся извести. Цемянки или старой извести бра-
лось столько же, сколько свежей извести. Достоверно
известен только один случай устройства фундаментов на
глиняном растворе (Успенский собор Трифонова монас-
174

тыря, 1683 г.) и один случай устройства фундаментов на
смешанном известково-глиняном растворе (Царево-Кон-
стантиновская церковь, 1697 г.). Пустоты между камня-
ми заполнялись обычно кирпичным боем и заливались
известковым раствором. Преобладала техника кладки,
получившая название «под залив». В случае применения
рваного камня в фундаменте чередовали ряды из камня
и кирпича-железняка, улучшая прокладочными рядами
перевязку швов.
Глубина заложения фундаментов при отсутствии
подвалов не превышала 2 аршин (1,4 м), а у частных
зданий нередко можно было встретить и фундамент глу-
биной в 1 аршин и даже в 12 вершков (около 52 см).
Пучинистость глин совершенно не учитывалась. В дого-
ворах глубина заложения фундамента не указывалась,
ее определял подрядчик, который должен был отрыть
траншеи «до материка грунта».
В XVII и в XVIII веках под нижний ряд камня не-
редко укладывался поперек траншеи ряд из коротких
бревен или брусьев — «клади». «И нам Ивану с товари-
щи клади положить и те рвы церковным каменьем набу-
тить»,—указывается в договоре 1697 года. Эти «клади»,
игравшие определенную роль при постоянно высоком
уровне грунтовых вод, теряли всякий смысл в сухом
грунте или при сезонно изменяющемся уровне вод: тогда
они быстро сгнивали, становясь причиной больших не-
равномерных осадок и даже разрушения зданий.
В условиях слабых, болотистых грунтов применяли
фундаменты на деревянных сваях. Они соединялись с
бревенчатым ростверком-обвязкой «в шип» и на метр
засыпались камнем, пролитым известковым раствором.
Наряду со свайными фундаментами под высокие соору-
жения — колокольни устраивали и фундаменты на ря-
жах, заполненных камнем, залитых раствором (илл. 65).
«И оной фундамент забутить серым под стены камень-
ем, а между стенами забучивать щебеньем, камень
класть на извеске пополам со старою извескою, а ще-
бень заливать извескою старою же», — записывается
в договоре 1769 года на устройство фундамента коло-
кольни Кафедрального собора (165, л. 119).
Конструкции фундаментов не изменялись до конца
XIX века, если не считать исчезновения «кладей» и за-
мены горизонтальной берестяной изоляции слоем це-
ментного раствора или толя. С середины XIX века для
175

устройства фундамен-
тов применяется ка-
мень все меньшего раз-
мера, и поскольку тех-
ника кладки остается
прежней («под залив»),
фундаменты становят-
ся менее прочными.
Стены первых камен-
ных зданий Хлынова
имеют обычно большую
толщину, не нужную ни
по условиям расчета на
прочность, ни по тепло-
физическому расчету.
Так, стена алтарной ап-
сиды первого Кафед-
рального собора имела
толщину 160 см, а одна
из внутренних стен пер-
вого этажа дома Ива-
на Толмачева даже
187 см. Постепенно,
приобретая опыт ка-
менного строительства,
мастера каменных дел
убедились в том, что
прочность материала в таких стенах не используется, и
стали выкладывать внутреннюю часть стен из щебня,
залитого известковым «соком». Так появились две кон-
струкции: стена «сплошной кладки» и стена «с забу-
товкой».
Способ перевязки швов каменной кладки вятские ма-
стера позаимствовали у московских строителей первого
в Вятке собора. С тех пор крестовая перевязка швов,
повсеместно вытесненная еще во второй половине XVII
века так называемой цепной перевязкой, неизменно при-
менялась местными каменщиками и сохранилась до
20-х годов XX века. Швы заполнялись известковым раст-
вором очень тщательно. Понятия «пустошовки», когда
часть вертикального шва между кирпичами можно было
не заполнять раствором, в лексиконе вятских каменщи-
ков не существовало. Различали только два вида швов,
два способа кладки: «в притирку» — с полным заполне-
но
Йлл. 65. План фундамента коло-
кольни Кафедрального собора.
1768 г. Проект А. К. Шалагина

нием швов и срезкой излишков раствора заподлицо с
поверхностью стены, и «в подрез», когда раствор в шве
уплотнялся наклонно поставленной кельмой. После
кладки «в притирку» поверхность стены затиралась кир-
пичом, а швы иногда прокрашивались белой краской.
Кладка «в подрез» предназначалась под последующую
штукатурку, но могла и не оштукатуриваться. Толщина
швов, видимо, не регламентировалась, поскольку ни в
одном из подрядных договоров она не оговаривалась
заказчиком. Было установлено только, что в одной са-
жени стены по длине должно укладываться определен-
ное количество кирпичей. В этом случае толщина верти-
кальных швов целиком определялась длиной кирпича.
Что касается горизонтальных швов, то их величина не-
редко достигала 20 мм, и это не считалось предосуди-
тельным.
Зондирование грунта в XVIII веке еще не произво-
дилось, и здания в большинстве случаев имели неравно-
мерную осадку. Чтобы предотвратить разрушение стен,
в кладку в уровне перекрытий закладывались контур-
ные связи, связанные между собой замками. У первого
каменного собора связями служили сосновые клади, вы-
горание которых во время пожара и послужило одной из
причин быстрого разрушения здания. В последующих
постройках клади были заменены брусками из кованого
железа сечением 18×38 или 28×40 мм. Заложенные в
кладку, они накрепко связывали внутренние и наруж-
ные стены между собой.
Правильная форма и большие размеры опочного кам-
ня использовались мастерами для увеличения монолит-
ности кладки: из опоки выкладывались прокладочные
ряды во всю ширину стены. Углы зданий усиливались
крупными опочными блоками. Кладка цоколей защища-
лась облицовкой из опочных плит, а в некоторых случа-
ях весь цоколь устраивался из опочных блоков.
Перекрытия культовых зданий выполнялись в виде
сложных сводов, в основе которых лежит цилиндриче-
ская форма, с распалубками при низком расположении
пяты. Почти квадратные помещения холодных храмов
перекрывались сомкнутыми сводами. Трапезные завер-
шали цилиндрическими и крестовыми, а иногда зеркаль-
ными сводами. Распор сводов передавали на затяжки:
из брускового железа, устраивая их с петлями («обуха-
ми») на концах. Поскольку высота сводов назначалась
177

без расчета, только по образцу ранее построенных со-
оружений, при недостаточной опытности мастеров камен-
ных дел возникали аварии. Даже при постройке Кафед-
рального собора была допущена подобная ошибка: сво-
ды свели «слишком низко». Исправить ее был приглашен
опытный мастер из великоустюжских крестьян Данила
Горынцев. Известна также авария сводов трапезной
Преображенской церкви женского монастыря, кото-
рую в 1803 году по чертежам Ф. М. Рослякова строили
подрядчики Столбов и Чепурных. Здесь причиной ава-
рии была технологическая ошибка мастеров: слишком
рано, когда не набрал еще прочности известковый раст-
вор в швах кладки, убрали поддерживающие свод леса.
В гражданских зданиях сводчатые перекрытия устра-
ивались не только над подвальным, но и над первым
этажом. Здесь применялись цилиндрические своды. Тол-
щина сводов над подвальными помещениями была на-
столько большой, что позволяла ставить каменные капи-
тальные стены помещений первого этажа в любом Mecte
свода. Таким произвольным расположением стен отли-
чались каменные здания не только середины, но и кон-
ца XVIII века. В доме купца Ивана Меньшого Ласкина,
построенном между 1788 и 1796 гг., своды подвала име-
ли толщину 70 см и были сделаны в два оката: пер-
вый— в полкирпича, второй — в два кирпича. Своды
над первым этажом делали более тонкими — в один
кирпич. При небольших пролетах — до 3—4 сажен за-
тяжки иногда не делались, но при этом утолщались
стены, воспринимавшие распор свода. Вторые этажи
гражданских построек перекрывали плоскими балочны-
ми перекрытиями. Известны случаи устройства плоских
перекрытий с пролетом более 10 м (например, в доме
Аверкия Перминова одно из помещений имело ширину
10,7 м).
В 1848 году при сооружении Александро-Невского
собора подрядчиками Макаром Федоровичем Тюриным
и Алексеем Ивановичем Смирновым было закончено уст-
ройство купольного покрытия диаметром 17,12 метра.
Это единственный пример использования в Вятке купола
большого диаметра. Купол собора интересен и тем, что
центральная часть его была сделана толщиной всего в
полкирпича, то есть около 13 см. Смелое решение автора
проекта было мастерски осуществлено.
Кирпич на леса при производстве работ подавался с
178

помощью блоков и пеньковых канатов. Такой распрост-
раненный в России способ подъема кирпича, как пере-
носка его на «козе», в Вятке XVIII века не применялся
вовсе. В документах о строительстве ни разу не было
упомянуто это приспособление, зато во множестве упо-
минаются носилки различных типов, которыми предпо-
читали пользоваться вятские каменщики. Вода подни-
малась на леса также с помощью блока ушатами и
«пересеками» (бочками, распиленными пополам), а к ра-
бочему месту каменщика ее подносили деревянными
ведрами. К месту постройки воду подвозили бочками, и
обязанность подвозки воды всегда оговаривалась в до-
говорах подряда. Как правило, это было обязанностью
заказчика. При строительстве Кафедрального собора на
территории бывшего кремля (1760—1772 гг.), а затем
губернских присутственных мест (1787—1790 гг.) вода
к месту постройки подавалась с помощью насосов и са-
мотечного водопровода на расстояние нескольких сот
метров. Остатки этого водопровода были обнаружены
строителями при постройке спортпавильона «Динамо»
в 1950-х годах.
Коренные леса для кладки и опалубки сводов устра-
ивали из бревен, при необходимости сращивая их по
длине. Прогоны к стойкам «пришивались» мочальными
или лычными веревками («ужищами») или даже прутья-
ми черемухи. В обязанность артели каменщиков входи-
ло «около того строения внутри и с наружную сторону
леса ставить и черемухами перевязывать», — записы-
вается в подрядном договоре на кладку в 1770 году
(114, л. 160). Кованые гвозди при устройстве лесов не
применялись, их использовали только для того, чтобы
прибить кружала и настил опалубки свода или арки.
Комплект контрольного инструмента каменщика состо-
ял из бечевки для «равнения стен», ватерпаса с веском,
деревянного наугольника и «сажени для меряния».
До середины XVIII века кровли культовых зданий и
до конца этого же века кровли гражданских зданий уст-
раивали исключительно из дерева. Развитие горной про-
мышленности края позволило уже в середине века крыть
крыши железом, которое изготовлялось под названием
«пластового» размером 1x1 аршин. Но стропила остава-
лись еще деревянными; их устраивали из круглого леса.
Обрешетка в середине века выполнялась из толстых
пластин, а к концу века — из пильных брусков. В 1745
179

Илл. 66. План железных стропил Успенского собора Трифонова мо-
настыря (1745 г.). 1. Стропильные ноги. Брус 28×32, 28×38 мм. 2. Диа-
гональная стропильная нога. 28×42 мм. 3. Опорный брус. 28×42 мм.
4. То же. 5. Обрешетка. Полоса 32×10 мм. Обмер 1968 г.
году были устроены первые металлические стропила на
Успенском соборе Трифонова монастыря (илл. 66).
Стропила выкованы из мягкого железа в виде брусков
сечением 28x32, 28x38 и 28x42 мм и заделаны одним
концом в кладку стен, а другим — в кладку световых
барабанов или опираются на диагональную стропиль-
ную ногу. Расстояние между стропилами не выдержано
и изменяется в пределах от 67 до 83 см. Длина их дости-
гает 10 м. Для уменьшения пролета примерно посере-
дине под стропильные ноги подведен поддерживающий
брусок сечением 28×42 мм, опирающийся на кладку уг-
ловых барабанов. Все соединения выполнены с помощью
кузнечной сварки. Обрешетка кровли деревянная из
толстых досок топорной работы. В обрешетинах пропи-
лены пазы для стропил. Стропильная система собора
исправно служит и доныне.
После устройства металлических стропил Успенского
собора многие церкви Вятской епархии были перекрыты
таким же образом, и железные стропила стали распро-
страненной конструкцией. В конце XVIII века были уст-
роены тоже сохранившиеся до настоящего времени ме-
таллические конструкции купола Благовещенской церк-
180

ви. Почти квадратный в плане (стороны 12,58 и 12,51 м)
купол имеет высоту 7,1 м. Это решетчатая конструкция,
обшитая пластовым железом. Основу купола составля-
ют гнутые стропила сечением 30x30 мм, внизу жестко
заделанные в каменную кладку стен, а вверху соединен-
ные обвязкой из полосы 62×15 мм. Такая же полоса уло-
жена по периметру стен.
Деревянные стропила обычно рубили наверху, после
окончания каменной кладки. Однако вятские плотники
умели читать чертежи и могли вести заготовку стропил
еще до окончания каменных работ внизу, чтобы затем
готовые элементы подать наверх только для сборки. Так
плотники Спиридон и Гаврила Бакины готовили стро-
пила для Александро-Невского собора в 1848 году. Это
условие было оговорено и в подрядном договоре.
При отводе мест под застройку и при разбивке ка-
менных зданий с конца XVIII века находят применение
мерная цепь длиной 10 сажен и астролябия. Пользо-
ваться астролябией умели, однако, не все архитекторы.
Деревянные же здания по-прежнему размеривали бечев-
кой. Вертикальная съемка производилась с помощью
ватерпаса. Первый нивелир в Вятке получили только в
1852 году. Это был громоздкий инструмент «работы фи-
зико-механика Штерлинга». Перевозка нивелира в Вят-
ку производилась в трех ящиках.
Характерной особенностью строи-
тельства в начале XIX века была
строгая регламентация застройки
города. Начавшаяся еще в XVIII
веке с составления регулярных пла-
нов застройки городов и выработки «Правил о построй-
ке домов», регламентация постепенно приобретает все
более жесткий и всеобъемлющий характер.
План 1784 года утвердил регулярную застройку го-
родских улиц, при которой дома выстраивались цепоч-
кой по красной линии, а длина участка по улице строго
соответствовала длине избранного фасада. Разрешалось
строить дома только по «примерным» («образцовым»)
фасадам, которые были разработаны для всей России и
высочайше утверждены. Дальше фасада регламентация,
правда, не распространялась, внутреннюю планировку
за «апробованным» фасадом можно было делать любую,
и обыватели быстро привыкли к «примерным» проектам.
Появились дома, фасады которых не соответствовали
181
Организация
проектирования
и технические
кадры

внутренней структуре помещений. На главной улице
города можно было выстроить даже хозяйственную по-
стройку, фасад которой маскировал ее под жилой дом.
Фасады деревянных построек должны были имитировать
каменную поверхность. Этого вятичи не могли принять
сразу. На первых порах немой протест застройщиков
выражался в том, что некоторые детали фасадов умыш-
ленно не выполнялись или их устройство всячески оття-
гивалось. Так, в 1791 году все 12 построенных на Мос-
ковской улице деревянных домов не имели обшивки
тесом и баллюстрады, как раз тех элементов, которые
не были местными, не соответствовали сложившему-
ся в Вятке типу жилого дома и были принесены из
каменного строительства.
В начале XIX века «примерные» проекты составля-
ются не только на жилые дома и лавки, но и на многие
другие объекты строительства. В 1803 году в губернию
были присланы два экземпляра проектов соляных и вин-
ных магазинов: один — для губернских, второй — для
уездных городов. В 1804 году получили такие же проек-
ты уездных присутственных мест. В 1811 году петербург-
скими архитекторами В. Стасовым и Л. Руска были раз-
работаны и после апробации разосланы во все губерн-
ские города чертежи заборов и ворот ко всем городским
постройкам. В 1812 году в Вятке получили разработан-
ные архитектором В. Гесте «примерные» чертежи город-
ских кварталов. В период с 1809 по 1812 год в губернии
были посланы два альбома — по 50 «образцовых» про-
ектов в каждом, а с 1812 года введена ежегодная отчет-
ность губернаторов о количестве построенных по этим
проектам домов. В 1814 году еще два альбома фасадов
(всего 125 проектов) были составлены архитектором
В. Стасовым.
22 января 1822 года в Вятке были получены из Глав-
ного управления путей сообщения «нормальные для мос-
тов и ледорезов чертежи». В 1829 году — составлены и
присланы «образцовые планы» присутственных мест и
тюрем для уездных городов. Были составлены также
проекты церковных зданий. В 1840—1841 гг. было изда-
но 12 тетрадей проектов обывательских домов, разрабо-
танных департаментом военных поселений. После каж-
дой поездки по России Александр I давал личные ука-
зания о том, что и как надлежит строить. В 1817 году
его указания были облечены в форму «Примечаний о
182

дорогах, деревнях и городах» и приняли силу закона.
В них указывались не только размеры, но и цвета зда-
ний. Образцовые рисунки и примеры колеров направили
в губернии.
В середине XIX века система типового строительства
претерпевает серьезные изменения, которые приводят к
фактической отмене государственного контроля над ча-
стным строительством. Это выражается сначала в пони-
жении уровня утверждающих проект инстанций: если
раньше можно было строить только по «высочайше ап-
робованным» фасадам, то, начиная с 1840-х годов, пра-
во утверждения проектов передается генерал-губернато-
рам, затем губернским строительным комиссиям, а в
1863 году — городским архитекторам или уездным поли-
цейским управлениям. В 1858 году было разрешено
строить дома и по проектам, отличающимся от «апро-
бованных», то есть по индивидуальным. Однако «образ-
цовые» проекты применялись еще в течение длительного
времени.
Требования противопожарной безопасности при за-
стройке городов уже в начале XVIII века формулиру-
ются в виде отдельных правил, излагаемых в указах.
Так, например, второй пункт инструкции московской по-
лицмейстерской канцелярии от 10 декабря 1722 года
сообщает, что «повелено каменное строение крыть чере-
пицею или гонтом без скалы» (82, л. 1104). Это же тре-
бование повторяется в «Наказе губернаторам и воево-
дам» в 1728 году; здесь же дополнительно устанавлива-
ется наименьшая ширина улиц в 6 сажен (83, с. 156).
В конце XVIII века противопожарные требования вклю-
чаются уже в общие «Правила о постройке домов», ра-
зосланные в губернии одновременно с конфирмованными
планами городов. Правила устанавливали обязательное
устройство брандмауеров выше крыши на аршин, наи-
меньшее расстояние между любыми деревянными строе-
ниями в 5 сажен, предельную высоту деревянных зданий
в 6 аршин и длину в 12 сажен, запрещали строить двух-
этажные деревянные жилые дома. Не разрешалось по-
крывать деревянные здания дранью, хворостом, соломой.
В этих же правилах содержатся и первые санитарные
нормы в виде рекомендаций о расположении вредных
производств относительно городских строений. В 1832 го-
ду в «Своде законов» формулируются основные правила
Строительного устава, определяющие противопожарные
183

требования при строительстве и проектировании домов.
В 1868 году утверждаются «Правила для городских по-
строек», в которых подробно излагаются требования к
каменному и деревянному строительству и устанавлива-
ются меры взыскания за нарушение утвержденных про-
ектов.
Надзор за застройкой города и выполнением всех
обязательных предписаний осуществляла в конце XVIII
века управа благочиния, а с 1799 года — полицмейстер.
С 1802 года в составе министерства внутренних дел был
учрежден строительный комитет, который ведал делами
строительства до 1832 года, когда он был преобразован
в Главное управление путей сообщения и публичных зда-
ний. В губернии же существовала строительная экспе-
диция при губернском правлении, преобразованная в
1832 году в строительную комиссию, подчиненную глав-
ноуправляющему путей сообщения и публичных зданий.
Возглавлял ее начальник губернии (губернатор). Кроме
него, в составе комиссии было три члена: асессор, гу-
бернский архитектор и его помощник. Рабочий аппарат
комиссии составляли два офицера корпуса путей сооб-
щения и кондуктор. Параллельно со строительной суще-
ствовала и губернская дорожная комиссия, ведавшая
постройкой и содержанием дорог. В 1851 году обе ко-
миссии были объединены в одну строительную и дорож-
ную комиссию, в состав которой входили губернский ар-
хитектор, архитектор и два его помощника.
Полиция контролировала строительство частных зда-
ний, совместно с архитектором участвовала в отводе
мест под застройку, наблюдала за точным исполнением
«Правил о постройке домов». Можно отметить ряд слу-
чаев, когда по предписанию полицмейстера постройку
зданий останавливали, так как застройщик нарушал
требование правил: ставил дом ближе к границе участ-
ка, чем положено, устраивал окна со стороны ближай-
шего соседа, завышал высоту крыши или устраивал
кровлю «со скалою». В обязанность полиции, входило
также наблюдение за выполнением противопожарных
требований. Полиция должна была следить за тем, что-
бы на месте работ всегда была копия утвержденного
фасада и находилось лицо, принявшее на себя надзор
за строительством; она участвовала в осмотре ветхих
домов и составлении актов технического состояния зда-
нии.
184

Технический надзор за строительством всдомствен-
ных и общественных зданий осуществлял заказчик, при-
влекая для этого архитекторов или специальные времен-
ные комитеты. Контролирующие лица обязаны были сле-
дить за тем, чтобы подрядчик не отступал от проекта,
использовал материалы только лучшего качества, не на-
рушал установившейся технологии работ. Они же при-
нимали от подрядчика выполненные работы, а по ходу
их должны были давать необходимые разъяснения стро-
ителям.
Надзор за казенным строительством вела строитель-
ная комиссия. Немногочисленный штат ее не мог осу-
ществлять постоянного контроля за всеми стройками в
губернии, и контроль производился периодически, путем
наездов.
Еще в первой половине XIX века архитекторские
должности появились в штате некоторых ведомств. Так,
в 1831 году была реорганизована казенная палата, ве-
давшая казенными лесами, соляными и питейными сбо-
рами, и при ней установлена должность архитектора.
В пятидесятых годах должность архитектора была ут-
верждена в управлении епархией и в удельной палате.
В 1867 году появились земские архитекторы при губерн-
ской и городской управах. Кроме того, существовали
архитекторы при горных заводах.
Появление авторского надзора за строительством в
Хлынове следует отнести к 1760 году, когда здесь было
начато сооружение Кафедрального собора по проекту
Д. В. Ухтомского. Надзор за постройкой в течение девя-
ти лет вели ученики Ухтомского И. Г. Кутуков, С. И.
Заикин и А. Бекарюков. Одновременно с контролем за
качеством строительных материалов и соблюдением про-
екта архитекторы давали указания и разъяснения по
проекту, составляли дополнительные рисунки, произво-
дили освидетельствование мастеров, принимали готовые
части сооружения. За все это они получали плату от
заказчика — архиерейского дома. Оплата архитекторов
была смешанной: они получали и деньги, и продукты
натурой. При закладке собора Иван Григорьевич Куту-
ков получил «в почет» 10 рублей и «сукна красного де-
сять аршин». Ежегодно он представлял архиерейскому
дому требование «годовой провизии», в которую входили
мука, солод, мед, овес, сено, пиво и вино — сивуха.
Ежегодный счет завершался требованием: сверх того «на
185

харчи, на рыбу и на масло по семи рублев на месяц»,
да «дров аршинных 40 саженей». Епископ Варфоломей
приказывал все это отпускать Кутукову каждый год,
«дабы он недостатка ни в чем не имел и при строении...
обращался с охотою», а потом и добавил «на харчи,
на рыбу, на масло и на свечи 100 рублев» (159).
Несмотря на большие права, которые имел архитек-
тор, осуществляющий надзор за постройкой, последнее
слово оставалось за заказчиком. Серьезные разногласия
возникли у Кутукова в 1761 году, когда он потребовал
выбраковки и вывозки с площадки большого количества
кирпича из заготовленных двух миллионов штук: кирпич
был негоден для кладки. Экономическая канцелярия ар-
хиерейского дома на это не пошла и приказала камен-
щикам «худой» кирпич класть в середину стены, а епис-
коп, усмотрев в требованиях Кутукова «большой убы-
ток», распорядился «кирпич употреблять каков в приго-
товлении есть» (159, л. 90).
Подрядные договоры XVII — первой половины XVIII
века, как правило, содержат подробное описание здания,
на постройку которого заключается договор. Подобно
«словесному портрету» современной криминалистики,
подробное описание постройки, не сопровождающееся
какими-либо рисунками и чертежами, а заменяющее их,
может быть названо «словесным чертежом». Он опре-
делял размеры, количество проемов, способы отделки и
другие характерные особенности постройки. Подрядчик
читал «словесный чертеж» так, как инженер XX века
читает строительные чертежи.
Подробно описывая размеры и вид здания и ставя
этим мастера в определенные рамки, «словесный чер-
теж» в то же время оставлял возможность выражения
собственного художественного вкуса мастера в пропор-
циях сооружения.
Нередко подрядные договоры содержат ссылки на
ранее построенные здания, по образцу которых следует
строить вновь полностью или заимствуя только некото-
рые детали. Образец постройки, на который ссылались,
мог находиться за десятки километров.
С течением времени, в связи с появлением рисунков
и чертежей, «словесный чертеж» теряет свое первона-
чальное значение единственного документа-заказа, он
становится лишь дополнением к рисунку, но долго еще
сохраняется, поясняя план и фасад, не всегда понятные
186

малограмотному подрядчику. В первой половине XVIII
века вятские подрядчики нередко строят уже по ри-
сункам.
18 сентября 1777 года вятская духовная консистория
через казанского генерал-губернатора князя Мещерско-
го получила указ, запрещающий строить каменные зда-
ния церквей «без прожектов архитекторских». С этого
времени проекты церковных зданий для Вятской и Ве-
ликопермской епархии обязаны были составлять «насто-
ящий архитектор господин надворный советник Яковлев
и в архитекторской должности господин коллежский
асессор Кафтырев» (156, л. 598). С 1786 года в Вятке
появился губернский архитектор, и с этого времени все
постройки в городе выполняются только по его планам
и фасадам.
Чертежи, составленные архитекторами, выполнялись
тушью с отмывкой в несколько цветов. Проект ограни-
чивался только фасадом и планом здания. Инженерные
сооружения изображались в двух проекциях, но иногда
дополнительно составлялись поперечный и продольный
разрезы. При постройке обывательских домов ограничи-
вались только составлением чертежа фасада. Никаких
размеров на чертежах не было: рядом с проекцией поме-
щалась только масштабная линейка.
«Примерные» проекты с начала XIX века рассыла-
лись по подписке. Стоили они дорого: один экземпляр
альбома проектов, составленных В. Стасовым, стоил, на-
пример, 30 руб. Вятская градская дума запрашивала
всего один альбом. Обыватель, желающий построить но-
вый дом, должен был выбрать из альбома один из фаса-
дов и, указав его номер, длину по улице (или количе-
ство окон) и место, подать прошение об отводе участка.
После отвода подавалось прошение о составлении «пла-
на и фасада». Составлением проектов занимался губерн-
ский архитектор, а позже — его помощник и офицеры
корпуса путей сообщения, входившие в строительную
комиссию. Небольшой штат комиссии не справлялся с
составлением проектов, в связи с чем в 1837 году ми-
нистерство внутренних дел предписало начальнику гу-
бернии установить срок составления проектов по проше-
ниям обывателей и при невыполнении этих сроков штра-
фовать исполнителей за каждые сутки просрочки, на-
правляя половину взысканного штрафа в доход города,
а вторую половину — просителю проекта (157).
187

В 1841 году министерство внутренних дел устанав-
ливает правила составления проектов и рассылает цир-
куляр «О правилах для составления проектируемых го-
родам и посадам новых планов», в котором излагается
требование вычерчивать планы «по образцу планов по-
койного архитектора Гесте». Устанавливается единый
масштаб, а также перечень обязательных сведений о
городе. Второе Урочное положение для строительных
работ, которое было издано в 1843 году, устанавли-
вало, что при проектировании зданий, кроме плана и
фасада, должен вычерчиваться и разрез здания. В 1867
году «Вятские губернские ведомости» публикуют цирку-
ляр министерства внутренних дел, содержащий допол-
нительные требования к проектам каменных церквей.
Циркуляр требовал, чтобы при представлении проектов
к утверждению было составлено не менее двух взаимно
перпендикулярных разрезов, на которых своды должны
изображаться вместе с опорами в масштабе 1 сажень
в дюйме. Вместе с проектом должны были представ-
ляться «расчет устойчивости» и соображения по выбору
размеров или ссылка на ранее построенный образец, а
также записка с описанием местности и грунта, указа-
нием его «степени сырости» и описанием фундамента.
В 1868 году публикуются «Правила для составления
чертежей на постройку обывателями строений», в кото-
рых даются единые масштабы чертежей, условные
обозначения и состав сведений об участке строительства
на выкопировке из плана города (158, №25). В 1897 го-
ду синодом были утверждены новые правила составле-
ния чертежей и смет построек, относящихся к ведению
синода.
Составлением проектов частных зданий в Вятке, как
и во многих городах России, часто занимались лица, не
имеющие инженерной или архитектурной подготовки.
В связи с этим техническо-строительный комитет минис-
терства внутренних дел в 1874 году рассылает еще один
циркуляр с правилами составления проектов и представ-
ления их к утверждению. Составленные частными лица-
ми проекты должны были утверждаться городским архи-
тектором. Он нередко возвращал проекты для переделки.
Так, в 1876 году владельцы каменного дома Иван и Ака-
кий Ивановы представили в городскую управу состав-
ленный ими проект каменной же пристройки к своему
дому. Городской архитектор Н. А. Андриевский забра-
188

ковал проект, как «составленный несообразно» и «без
знания правил архитектуры».
В 1903 году в Вятке при городской управе было соз-
дано городское чертежное бюро, которое должно было
за плату составлять проекты по заказам обывателей.
Недостаток квалифицированных кадров не позволял
обеспечивать проектами весь город, зачастую они со-
ставлялись некачественно, и в 1909 году дума обсужда-
ла вопрос о закрытии бюро. В то же время часть проек-
тов по-прежнему составлялась частными лицами. Зем-
ство прибегает к практике конкурсного составления про-
ектов, привлекая к участию в конкурсах архитекторов
из других городов России. В 1905 году по просьбе гу-
бернского правления Обществом архитекторов был объ-
явлен конкурс на проект здания реального училища в
Вятке. В этом конкурсе участвовало 53 автора, в числе
которых были многие известные в стране архитекторы и
гражданские инженеры. Четыре проекта были отмечены
премиями, но ни один из них не удовлетворил вкусов
губернского собрания. В 1908 году был объявлен второй,
на этот раз местный конкурс — и все три предложен-
ных проекта были отвергнуты, так как требовали для
осуществления больше средств, чем было у земства.
И тогда проектирование здания реального училища пе-
редали земскому архитектору Д. А. Охотникову. Но и
по проекту Охотникова строить реальное училище не
стали. В 1910 году благотворительное общество объяви-
ло конкурс на проект реконструкции здания общества.
К сроку в жюри поступил только один проект, но и тот
был забракован. Конкурсы успеха не имели.
В конце XVIII века проекты всех казенных, ведом-
ственных и частных зданий для всей губернии составлял
один человек, который, к тому же, участвовал в отводе
участков, осуществлял надзор за постройкой казенных
заводов и административных зданий, этапных тюрем и
мостов, контролировал застройку всех уездных городов
по конфирмованным планам. Это был первый губерн-
ский архитектор Филимон Меркурьевич Росляков. Он
получил архитектурное образование в школе казанского
архитектора Василия Кафтырева, ученика Д. В. Ухтом-
ского. Крепостной, солдатский сын, ученик Казанской
гарнизонной школы, в 1772 году в возрасте 14 лет он
«был определен в архитекторскую науку» и в 1775 году
причислен к Казанскому батальону. Через 13 лет уче-
189

ния, в 1785 году, указом Екатерины Росляков был объ-
явлен свободным человеком и определен на «статскую»
службу в только что образованную Вятскую губернию.
Как лучшему ученику, ему присвоили архитекторское
звание и гражданский чин коллежского регистратора.
Двадцать лет жизни он отдал Вятке и умер здесь в
1806 году в самом расцвете творческих сил. После него
должность губернского архитектора исполняли выпуск-
ники императорской Академии художеств архитекторы
М. Кисельников, Н. А. Андреевский, Н. Д. Дюссар-де-
Невиль. Неоднократно исполняли эту должность и вят-
ские губернские или уездные землемеры, не имевшие
архитектурного образования (М. А. Анисимов, Ф. Г. Бар-
дин, Ива.кин).
Академия художеств не могла обеспечить архитекто-
рами все губернии и ведомства, и в 1832 году при Глав-
ном управлении путей сообщения было создано учили-
ще гражданских инженеров. Это было дворянское учеб-
ное заведение. Каждой губернии было предложено еже-
годно направлять в училище двух воспитанников, детей
дворян или штаб-офицеров, имеющих законченное гим-
назическое образование. За каждого воспитанника гу-
берния за счет земских сборов выплачивала в год по
1000 руб. и, кроме того, при поступлении еще по 250 руб.
«на первоначальное обзаведение».
Поначалу губернатор установил очередность направ-
ления кандидатов в училище от каждого уезда, отдавая
предпочтение тем уездам, которые лежали на почтовых
трактах. Но сразу же выяснилось, что посылать, собст-
венно говоря, некого: в губернии была всего одна гимна-
зия, да и дворянских детей оказалось мало. Губернатор
решил просить разрешения направить на учебу выпуск-
ников вятского училища детей канцелярских служите-
лей, но получил отказ. К марту 1833 года во всей гу-
бернии с большим трудом удалось подобрать двух кан-
дидатов: Михаила Россихина, сына дворянского заседа-
теля Малмыжского уездного суда, и Федора Петрова,
сына бухгалтера Вятской удельной конторы. Проучив-
шись всего два года, Россихин умер, а через год в Обу-
ховской больнице после операции умер и Петров. В 1838
году умер еще один из вятских воспитанников учили-
ща— Федор Михалев, и губерния не нашла ему замены.
Тогда дирекция училища приняла на его место канди-
дата из петербургских обер-офицерских детей Александ-
190

pa Мусселиуса, и в дальнейшем поступала так неодно-
кратно.
В 1842 году училище гражданских инженеров было
объединено с архитекторским училищем и стало на-
зываться Строительным училищем Главного управления
путей сообщения и публичных зданий. Требуемый для
поступления в училище минимальный уровень знаний
имели далеко не все кандидаты. И если вятских канди-
датов не оказывалось, губерния все же выплачивала
установленную сумму за тех учеников, которые были при-
няты на вятские вакансии. За это после окончания стро-
ительного училища они были обязаны отработать в Вят-
ке 6 лет (160, 161, 162).
С конца 1840-х годов строительное училище неодно-
кратно направляло в Вятку своих выпускников. Некото-
рые из них работали здесь по 20—40 лет. Одним из пер-
вых был А. С. Андреев, окончивший курс в 1851 году со
званием архитекторского помощника и чином 12-го клас-
са, который присваивался только тем, кто кончал учи-
лище на отлично. Начав свою деятельность помощником
архитектора строительной и дорожной комиссии, Андре-
ев проработал в Вятке более 40 лет и закончил службу гу-
бернским инженером. В Вятке же начинал службу вы-
пускник строительного училища 1860 года Н. А. Андри-
евский, проработавший здесь 18 лет. По его проектам
были построены все мосты на Сибирском тракте от
Малмыжа до села Дебессы, кожевенные заводы По-
скребышева и Александрова, здание губернской земской
управы и много жилых домов. В течение 20 лет в Вят-
ке работал гражданский инженер Василий Михайлович
Дружинин (1876—1896 гг.), земский стипендиат, окон-
чивший курс училища в 1864 году. После окончания
училища он строил Круго-Байкальскую железную доро-
гу, за что получил звание инженер-архитектора. В специ-
альных журналах второй половины века («Зодчий»,
«Сибирский вестник») неоднократно печатались его
статьи.
В Вятке работал выпускник строительного училища,
окончивший курс в 1852 году, автор проекта старого де-
ревянного театра Иван Васильевич Нефедьев. В
1853—1858 гг. в строительном отделении губернского
правления служил гражданский инженер Филипп Кип-
риянович Яголковский, сразу же после окончания учи-
лища назначенный начальником «искусственного стола»
191

и заведующим чертежной строительной и дорожной ко-
миссии. Впоследствии за постройку моста системы Гау
он получил звание инженер-архитектора. Сорок лет
спустя в Вятке же работал его сын Феликс Филиппович
Яголковский, младший инженер строительного отделе-
ния губернского правления, под руководством которого
сооружалась макарьевская дамба. В 1843—1849 гг. по-
мощником архитектора Вятской строительной и дорож-
ной комиссии являлся выпускник строительного учили-
ща Александр Дмитриевич Петров, по проекту которого
было построено здание арестантских рот. В 1851 году в
Вятку был переведен выпускник 1849 года Александр
Федорович Глазырин, работавший здесь городским ар-
хитектором, затем архитектором при строительной и
дорожной комиссии, а с 1860 года назначенный на
должность губернского архитектора. В 1868 году на
должность губернского инженера назначили Михаила
Станиславовича Купинского. В 1858—1862 гг. помощни-
ком архитектора работал Иван Филиппович Дворжец-
кий, затем Адрамон Михайлович Лялин, Сергей Михай-
лович Папков. Среди работавших в губернском центре
выпускников строительного училища можно назвать
также младшего архитектора при губернском правле-
нии А. Г. Старжинского (1874—1883 гг.), гражданского
инженера Ф. Т. Курапова, Б. А. Савицкого, М. А. Бух-
гольца, Я. П. Максимовича, Н. А. Галкина, П. Ф. Гла-
зырина, И. И. Горбунова, А. Н. Кугушева и многих дру-
гих.
Строительное училище Главного управления путей
сообщения и публичных зданий было основным источни-
ком, из которого Вятская губерния черпала инженерные
и архитекторские кадры. Однако вятских стипендиатов
среди них было очень мало.
Вторым учебным заведением, направлявшим своих
выпускников в Вятку, была императорская Академия
художеств. Ее выпускником был губернский архитектор
М. Кисельников, направленный в Вятку осенью 1806 го-
да, после смерти Ф. М. Рослякова. Обязанности губерн-
ского архитектора он исполнял недобросовестно, и в
1810 году по докладу вятского губернатора министр
внутренних дел разрешил «удалить онаго Кисельникова
от должности». Вторым выпускником Академии худо-
жеств в Вятке был губернский архитектор Николай
Андреевич Андреевский, назначенный на эту должность
192

в марте 1813 года и проработавший здесь до постигшей
его в 1820 году тяжелой болезни, от которой он вскоре
умер. Воспитанником той же Академии был и Иван
Денисович Дюссар-де-Невиль, губернский архитек-
тор с ноября 1821 года по 1830 год. В Академии худо-
жеств получили образование Александр Сергеевич Мир-
тов, губернский архитектор с 1846 по 1851 год, Иван
Тимофеевич Соловкин, исполнявший обязанности губерн-
ского архитектора в 1839—1841 гг. и официально назна-
ченный на эту должность после болезни Миртова в
1851 году, уже упоминавшиеся Иван Аполлонович Ча-
рушин, всю свою жизнь посвятивший строительству в
Вятской губернии, и последний губернский архитектор
до революции Иван Капитонович Плотников. Из воспи-
танников Академии художеств наибольший след в за-
стройке Вятки оставил, безусловно, И. А. Чарушин,
практическая деятельность которого началась еще в
конце XIX века и продолжалась почти 50 лет.
В начале XX века должности городских архитекторов
исполняют, в основном, лица, не получившие специаль-
ного архитектурного или строительного образования,
выпускники технологических учебных заведений:
Э. К. Нюквист, А. А. Полумордвинов, И. В. Колачкевич.
Длительное время в Вятке работал инженер-технолог
А. Н. Шкляев, исполнявший должность городского ар-
хитектора еще в 1880 году, а в 1899 году назначенный
заведующим учебной печной мастерской губернского
земства. В 1911 —1912 гг. городским архитектором был
инженер-механик И. А. Шмидт, ставший затем заведую-
щим мастерской учебных пособий. Таким образом, тех-
нические учебные заведения в конце XIX и начале
XX века стали еще одним источником пополнения архи-
тектурно-строительных кадров для губернского центра.
Инженерам-технологам и механикам на должности го-
родских архитекторов приходилось решать не градо-
строительные, а инженерные задачи. Так, И. В. Колач-
кевич известен своими работами по замощению и верти-
кальной планировке улиц города, участием в монтаже
системы трубопроводов при постройке спиртоочисти-
тельного склада. В 1913 году им был составлен проект
расширения городского водопровода, затем проект пере-
оборудования гончарного отделения при городском
кирпичном заводе и оставшийся неосуществленным про-
ект расширения кирпичного производства.
193

Если в отношении подготовки для
губерний квалифицированных тех-
нических кадров правительство и
ведомства принимали определенные меры еще в XVIII
веке, то по обучению рабочих кадров и обеспечению
строительства рабочей силой никаких мер не предпри-
нималось до конца XIX века.
Плотницкое дело было наиважнейшим в лесном вят-
ском крае. Оно еще не отделилось от земледелия, не
стало самостоятельным ремеслом, но уже в XVII веке
плотники специализировались на «избном», «городовом»
и «судовом» строении. Плотники, занимавшиеся «городо-
вым строением», были настолько хорошо знакомы с ним,
что могли наперед составить роспись потребного мате-
риала. Воевода Чевкин доносит царю Михаилу Федоро-
вичу в 1634 году: «...а на башни на доделку и на ворота
и на тайничную решетку сколько всякого леса надобеть
велели плотникам Спешилку Конанову да Худячку Си-
дорову с товарищи сметить, и плотники подали нам,
холопем твоим, роспись» (179),
В начале XVIII столетия вятских плотников много-
кратно высылали на государственные стройки. В
1709 году Вятка выслала 709 рабочих людей «с девят-
надцати дворов двадцатого» с плотничными снастями на
строительство Петербурга — «у каждого десятка по то-
пору, пазнику, скобели» (21, №31).
Только во второй половине XVIII века появляются
плотники-профессионалы. Так, в архиерейском доме в
1763 году значатся по росписи два плотника с жалова-
нием в год по 4 рубля денег, 5 четвертей ржи и 3 четвер-
ти овса (163, л. 42). Н. Спасский в своей работе «Посте-
пенное развитие внешнего вида г. Вятки и занятий его
населения» сообщает со ссылкой на архивное дело гу-
бернского правления, что в 1797 году в Вятке было
10 плотников-поденщиков.
Столярное ремесло при постройке деревянных зда-
ний использовалось редко. Столяры изготовляли «ши-
тые» окончины, иконостасы для церквей, простую ме-
бель. В 1739 году для ремонта архиерейского дома было
велено в Бобинской архиерейской вотчине «сыскать сто-
ляров». В 1766 году столяр Сергей Шубин, крестья-
нин подгородной волости, подряжается сделать
иконостас столярной работы. В 1770 году такие же
иконостасы делает крестьянин Спенцынского стана Ни-
191
Рабочая сила
на стройках

кита Клабуков. Как основная профессия ремесленника,
столярное дело упоминается впервые в 1785 году: в это
время в Вятке было 5 «оконных мастеров». В начале
XIX века число столяров в городе начинает расти. В
1836 году Градская дума в справке для полицмейстера
указывает, что в городе имеется «столярей — 23» (67).
Профессиональных землекопов в Вятке не было. В
XVIII веке на производстве земляных работ специализи-
руются крестьяне двух подгородных деревень — Соловь-
евской и Тиминской. В 1796 году подряд на устройство
земляного моста через ров выполняет артель крестьян
Соловьевской деревни во главе с Филиппом Петуховым,
получая по 1 руб. 50 коп. с кубической сажени насыпи
(62, л. 62).
Устройство глинобитных печей или кирпичная клад-
ка печей требовали определенного опыта и навыков. В
расходной книге Ивана Репина в 1678 году упоминается
несколько хлыновских печников: Павел Поварницын («в
печи под ново своими кирпичами наслал, в поварне в
печи под переслал, в подклете у печи шесток кирпичной
послал»), Осип Кучин («склал» печь-каменницу на вое-
водском дворе), Василий Михеев («збил печь на вое-
водцком дворе, петчи хлеб»; (15, лл. 14, 52, 81). Однако
в описях XVII и XVIII веков среди жителей города печ-
ники не упоминаются. В списках ремесленников про-
фессия печника указывается только с середины XIX
века.
Каменщики появились в Хлынове в XVII веке, за-
долго до начала каменного строительства храмов. В
1630 году, когда вятских каменщиков, кирпичников и
гончаров затребовали в Вязьму для строительства кре-
пости, в самом Хлынове было сыскано 49 каменщиков
и кирпичников, в Орлове — 25 человек, в Слободском
и Шестакове — 17 каменщиков и 11 гончаров. И хотя
поименно по общему списку известны все мастера,
мы не можем указать среди них ни одного, о котором
можно было бы с уверенностью сказать, что он был ка-
менщиком. Одними из первых хлыновских каменщиков,
фамилии которых нам известны, были Иван Никонов,
Тихон Чернятев, Михайло Старков, Исак Москвитинов:
в 1697 году они взяли подряд на постройку Царево-
Константиновской церкви. В 1702 году Хлынов посылает
своих каменщиков по царскому указу в Таганрог. В от-
вет на новый указ о посылке каменщиков на Северную
195

Двину вятчане сообщают, что на Вятке каменщиков нет,
все они в прошлые годы взяты «на Двину и на Таган-
рог, иные в ссылке, многие померли». По переписной
книге 1710 года в Хлынове указывается 16 дворов ка-
менщиков. В действительности их было больше, так как
многие скрывали свою профессию, опасаясь высылки по
царским указам. В числе 16 дворов не указаны камен-
щики из артели Ивана Никонова, хотя все они в это
время жили в городе.
Число каменщиков быстро растет и к 1797 году со-
ставляет уже 150 человек. Большинство из них работа-
ло поденно, получая плату от подрядчиков в зависимо-
сти от опыта работы. Так, при постройке Кафедрального
собора в 1760—1763 гг. каменщики по размеру днев-
ной заработной платы делились на несколько групп:
«умеющим совершенно тесать теску и в работе против
прочих искуснее» выплачивалось по 2 руб. в месяц; ря-
довых каменщиков делили еще на пять групп и плати-
ли им по 1 руб. 80 коп., 1 руб. 60 коп., 1 руб. 40 коп.,
1 руб. 20 коп. и 1 руб. (164, л. 1). В конце XVIII века ка-
менщиков все чаще переводят на сдельную оплату, вы-
плачивая им с тысячи уложенного кирпича или, при уст-
ройстве фундаментов, с кубической сажени бутовой
кладки. Применяется и такая форма оплаты, которую
мы сегодня называем аккордной. Например, в 1769 го-
ду, заключая подрядный договор на бутовую кладку
фундаментов колокольни с артелью из 40 каменщиков,
архиерейский дом предусматривает оплату только за
весь выполненный объем — 430 руб. (165, л. 101).
В непосредственные обязанности каменщиков входи-
ли и вспомогательные работы: отрывка рвов для фунда-
ментов, гашение извести, приготовление раствора, уст-
ройство лесов и опалубки для сводов, уход за каменной
кладкой, затирка фасадных поверхностей, подача мате-
риалов на леса. Их обязанностью была и разбивка фун-
даментов.
Как только появились железные кровли, их устройст-
во стало прямым делом кузнецов. Они выполняли все
работы, связанные с обработкой металла, в том числе
и пайку, и лужение до тех пор, пока в строительстве не
появилась новая специальность — слесарь. В 1787 го-
ду договор на устройство железной кровли присутствен-
ных мест был заключен с «немецкой нации слесарем»
Матвеем Мартином (166, л. 99). В это время только
196

еще начинает прививаться термин «слесарное дело»
или «слесарные вещи», под которыми понимают замки,
задвижки, петли, щеколды и т. п. Для тех же корпусов
присутственных мест их изготовлял слесарь, дворовый
человек казанского помещика Спиридон Курбатов.
Название профессии «маляр» в местных документах
впервые встречается в 1785 году — в Вятке числится
один ремесленник, занимающийся малярным делом. К
середине XIX века число их увеличивается до 26. Маля-
ры получали поденную плату. Варка олифы, приготовле-
ние окрасочных составов и растирание красок, устройство
лесов и подмостей входили в их прямые обязанности.
Нередко они производили и окраску материи, кото-
рой в XVIII веке обтягивали стены комнат.
Профессия штукатура возникла в Вятке в XVIII ве-
ке, на столетие позже появления первых каменных зда-
ний. Крупный подряд на внутреннюю штукатурку Ка-
федрального собора в 1765 году выполняла артель, ко-
торая состояла из двух служителей архиерейского дома,
семи посадских города Хлынова людей и двух крестьян
подгородных деревень; штукатурные и лепные работы
по собору они выполнили за 300 руб. Во главе артели
стоял Яков Пяткин, известный по другим подрядам как
резчик иконостасов. В 1785 году в городе числится толь-
ко один штукатур. Поэтому следующий крупный под-
ряд — на оштукатуривание двух корпусов присутствен-
ных мест — был отдан в 1789 году ярославскому под-
рядчику Ивану Абрамову.
Кроме оштукатуривания стен и потолков, штукату-
ры выполняли побелку по кирпичу и лепные работы
(карнизы, наличники, тяги). В их обязанности входили
доставка воды, приготовление растворов, обжиг и помол
алебастра (167, л. 48). В конце второго десятилетия
XIX века подряды на штукатурные работы стали выпол-
няться местными штукатурами. Профессия лепщика
стала указываться в статистических сведениях по губер-
нии с середины XIX века.
Профессиональные резчики по дереву, выполнявшие
«резьбяную работу иконостасов», появились во второй
половине XVIII века. Одним из первых резчиков был
служитель архиерейского дома Никон Исаев; с ним вме-
сте работал и экономический крестьянин Субботинской
деревни Яков Пяткин (168). В 1770 году упоминается
резчик Шубин, черносошный крестьянин Спенцынского
197

стана. Как правило, резчики выполняли и позолоту ико-
ностасов. В начале XIX века они стали брать подряды
на архитектурную резьбу и оказали сильное влияние на
се характер и технику.
До середины XVIII века «живописью икон» занима-
лись, главным образом, монастырские служители и мо-
нахи. Известны имена служителя Трифонова монасты-
ря Евсевия Кузнецова, который писал иконы в 1740-х
годах, Василия Кузнецова, Григория Змеева, Аники
Синцова (1759 г.), Тимофея Жирухина, Ивана Бакина
(1761 г.). В 1770-х годах в Хлынове были две иконопис-
ные мастерские, одна из которых принадлежала иеро-
диакону Клименту Чаковскому, а вторая — бывшему
певчему Ивану Котлецову. В последней четверти века
насчитывалось около 40 иконописцев, среди которых
были служители церкви, посадские, вотчинные и черно-
сошные крестьяне. В 1796 году аттестат иконописца по-
лучил вятский купец Василий Дмитриевич Чарушин,
отец которого, Дмитрий Чарушин, занимался писанием
икон еще в семидесятых годах. Хлыновец Сидор Чере-
панов в семидесятых и восьмидесятых годах работает в
Москве в качестве синодального иконописца; у него пи-
санию икон в течение нескольких лет обучался сын кан-
целяриста вятской духовной консистории Федор Чере-
панов. В 1780 году в Хлынове работает художник, учи-
тель рисовального класса при Московском университете
Николай Ромашков. Иконописцы выполняют работу
для церквей по подрядам, как и подрядчики по строи-
тельным работам. В отличие от других профессий, живо-
писцы уже во второй половине XVIII века для полу-
чения подряда были обязаны предъявлять аттестат,
подтверждающий их профессиональное мастерство.
С 1717 года ремесленники в Хлынове объединялись
в цехи. В конце века в городе было 7 цеховых объеди-
нений, из которых к строительству имел отношение
только один — кузнечный. В тридцатых годах XIX ве-
ка организовались сначала столярный и стекольный, а
затем трубо-печной цехи. Чуть позже был организован
так называемый «сложный» цех, в который были запи-
саны ремесленники многих специальностей, в том числе
и маляры. В 1867 году в столярном цехе числилось 16
семейств «вечно цеховых» и 2 семейства «временно це-
ховых». Члены корпорации столяров подразделялись на
мастеров (их было 9), подмастерьев (7) и учеников (3).
198

Штукатуров в цехе было 30 человек, в том числе масте-
ров — 18, подмастерьев — 9 и учеников — 3. Стеколь-
щики были представлены двадцатью мастерами (169).
В конце XVIII века для получения права на само-
стоятельное ведение работ и заключение подрядного
договора мастер должен был предъявить свидетельство
от архитектора. В XIX веке появилась система аттеста-
тов — характеристик, выданных заказчиком по оконча-
нии стройки; чтобы получить подряд, надо было иметь
аттестаты от предыдущих заказчиков.
Первая школа для подготовки строительных рабо-
чих была открыта губернским земством в 1899 году.
Это учебная печная мастерская, готовившая печников
для сельского строительства. Программа школы преду-
сматривала как практическое, так и теоретическое обу-
чение. Ученики изучали в течение двух лет арифмети-
ку, черчение, физику, химию, печное дело, строительные
материалы, основы вентиляции зданий, проходили пяти-
месячную практику. Через год в программу ввели изу-
чение саманного строительства, и в порядке практики
ученики построили в 1901 году на Спенчинской улице
дом из самана. Обучалось в школе до 40 человек (170).
Условия труда и быта строительных рабочих всегда
были тяжелыми: 14—15-часовой рабочий день, скудное
питание, плохие жилищные условия, постоянные штра-
фы. При постройке Кафедрального собора чернорабочие
и каменщики работали ежедневно по 16 часов. Поден-
ная заработная плата составляла в эти годы от 9 до
16,5 коп., а если рабочие получали «хозяйскую пищу»,
то им выплачивалось (в 1781 г.) от 10 до 12 коп. «лут-
чему» и от 7 до 10 коп. «протчим» (178, л. 5). Только
что было сломлено неповиновение крестьян архиерей-
ских вотчин, которые, как доносил епископ синоду, от-
казывались выполнять архиерейские сельскохозяйствен-
ные и строительные работы. И экономическая канцеля-
рия записывает в договоре с артелью каменщиков:
«...и естли де им означенная плата к выдаче помесячно
определена будет, то они тем довольны и предписанную
работу с утра и до вечера исправлять без всякой ленос-
ти охотно будут, в чем под сим и подписуются» (164).
В договор найма посадских каменщиков включа-
ется пункт: «озурства же и непослушания никогда не
чинить» (164, л. 13). К личности подрядчика предъяв-
ляются требования такого рода: «и будучи при той ему
19Э

подрятчику работе вести себя добропорядочно, не
пьянствовать, ни с кем не ссориться и не браниться, ху-
дых и противных христианскому закону поступок не чи-
нить» (155, л. 732).
Условия безопасности работ подрядчиком почти со-
вершенно игнорировались. Особенно опасными были ра-
боты по добыче известняка, опоки, гипсового камня.
Издавна основным способом по-
стройки зданий и сооружений для
общественных и государственных
нужд были строительные работы на основе натураль-
ной повинности. Обязанностью населения в этом случае
было не только выполнение работ, но и доставка ма-
териалов и инструмента. Применялась и трудовая по-
винность, когда население обязано было выставлять
определенное количество рабочих.
В XVII веке на основе натуральной повинности вы-
полнялись работы по устройству рвов и насыпей «зем-
ляного города», а в конце XVIII века — по засыпке
старого рва городовых укреплений. Натуральная повин-
ность длительное время лежала в основе постройки и
содержания мостовых на городских улицах. В 1781 го-
ду городовой магистрат предписывал всем жителям го-
рода, «чтоб они каждой пред своими домами имели ис-
правные мосты, а где нет и прежде не было, в тех ме-
стах построить новые без замедлений...» (171, л. 4).
Позже, в 1819 году, а потом и при губернаторе Тюфяе-
ве в 1836—1838 гг. натуральная повинность применя-
лась при устройстве гравийных мостовых и деревянных
тротуаров.
По мере развития денежных отношений натуральная
повинность все чаще заменяется разовыми и постоянны-
ми налогами, за счет которых строительные работы вы-
полняются наемной квалифицированной рабочей силой.
Так, уже в первой половине XVII века постройку дере-
вянных городовых укреплений ведут плотники Худячка
Сидоров да Спешилка Кононов. Чем ближе к концу
XVIII века, тем чаще натуральная повинность уступает
место более производительному труду наемной рабочей
силы. Однако она не исчезает, сохраняясь до конца
XIX века, особенно на работах по ремонту и содержа-
нию сооружений.
Наряду с этим применяется хозяйственный способ,
при котором застройщик выполняет строительные рабо-
200
Подрядный
способ работ

ты наемной рабочей силой, но сам заботится о строи-
тельных материалах, ведет учет и осуществляет техни-
ческое руководство. Хозяйственным способом в 1813 году
выполнялись работы по «уравнению» торговой пло-
щади и расчистке площади перед губернскими присут-
ственными местами. В первом случае в качестве рабо-
чей силы использовались военнопленные французы, во
втором — были наняты в свободное от службы время
полицейские служители и солдаты местного гарнизона.
Для постройки хозяйственным способом застройщик
создавал временный комитет по строительству, который
и осуществлял обязанности заказчика: заказывал проект,
заключал договоры на поставку материалов, вел техни-
ческий надзор за строительством и принимал готовое
сооружение в эксплуатацию. Подрядчики специализиро-
вались на выполнении только определенных видов ра-
бот: каменной кладки, плотничных, штукатурных работ,
на устройстве кровель, резьбе иконостасов или по-
золотных работах. В известной мере узкая специализа-
ция подрядчиков говорит об их слабости, неспособности
взять все строительство в свои руки. И только значи-
тельно позже, на рубеже XIX и XX веков, в Вятке по-
явятся подрядчики, выполняющие все работы по строи-
тельству зданий.
При постройке некоторых сооружений применяется
смешанный способ работ, когда часть из них выполня-
ется хозяйственным способом, а другая часть — под-
рядным. Так в 1760—1772 годах строился Кафедраль-
ный собор. Строительство велось архиерейским прика-
зом, который нанимал рабочих и заключал подрядные
договоры. Разборка старого собора была выполнена ар-
телью мастеров из числа вотчинных крестьян, для камен-
ной кладки были наняты несколько артелей каменщи-
ков, а подсобные работы выполняли вотчинные крестья-
не всех монастырей («со ста душ одного человека»).
Привлекались к такой работе с целью «очищения» и
провинившиеся перед духовной консисторией церковно-
служители.
В социальном отношении строительные подрядчи-
ки представляли собой чрезвычайно разнородные груп-
пы. В XVII веке подрядчики выходили из крестьян, хо-
рошо знавших ремесло; они еще не порвали с сельским
хозяйством, работа в строительстве давала им второ-
степенный, периодический заработок. Нанимая рабочих
201

для выполнения подряда, они сами еще участвовали в
работах наравне со всеми. Другую часть подрядчиков со-
ставляли низшие церковнослужители, которые брали
подряд преимущественно на отделочные работы при
строительстве церквей, изготовление иконостасов, позо-
лоту, иконописные работы и роспись интерьеров, устрой-
ство «окончин», но никогда не брались за основные
строительные работы. Еще одну группу подрядчиков
представляли купцы; чаще всего они начинали с под-
рядов на поставку строительных материалов, а потом
постепенно «прибирали к рукам» рабочие артели.
В каменном строительстве, требовавшем специаль-
ных знаний и навыков, в конце XVII века появились
подрядчики из числа мастеров каменных дел, среди ко-
торых были и посадские города Хлынова, и черносош-
ные крестьяне, и крестьяне монастырских и архиерей-
ских вотчин.
Замечательной династией мастеров каменных дел
была семья Горынцевых. Никита Максимович Горын-
цев, черносошный крестьянин Устюжского уезда, в
1765—1768 гг. строит Николаевскую церковь в селе Ис-
тобенском. Его сын Данила Горынцев, записавшийся в
крестьяне Котельничского уезда, в 1771 году заключает
подрядный договор на постройку церкви в селе Вол-
ково Слободского уезда, а в 1777 году строит каменную
церковь в селе Екатерининском под Котельничем. В
1774 году он начинает постройку Вознесенской церкви
в Сарапуле. Мастерство этого крестьянина было на-
столько известно, что его приглашают на все значи-
тельные стройки. При постройке Кафедрального собора
именно Данила Горынцев перекладывает неправильно
сложенные своды. В 1795 году он достраивает Никола-
евскую церковь в Котельниче по проекту Ф. М. Росля-
кова, исправляя брак подрядчика Красильникова.
В течение более чем тридцати лет в Вятке работал
мастер каменных дел из нижегородских крепостных
Иван Павлович Смирнов. В 1819 году он строит камен-
ный флигель губернаторского дома на Спасской улице,
в 1820—1822 гг. — каменные здания Приказа общест-
венного призрения. В 1833—1834 гг. И. П. Смирнов вы-
полнил каменную кладку здания духовного училища. В
1837—1840 гг. по проекту А. Л. Витберга он построил
ворота Александровского сада и поставил решетку.
Именно ему в 1839 году поручается каменная кладка
202

Александро-Невского собора; здесь он ведет работы до
1846 года, одновременно выполняя несколько подрядов
на постройку церквей в различных местах губернии.
Как о большом мастере, отзывается о Смирнове акаде-
мик А. Л. Витберг. Художник Дмитрий Яковлевич Ча-
рушин в своих воспоминаниях пишет, что Витберг «пе-
ред отъездом (из Вятки) подрядчику обо всех подроб-
ностях в строении рассказывал, ибо Александр Лав-
рентьевич и в Петербурге говаривал, что этот мастер
не учен, не теоретик, но практик, и на него надеется,
ошибок не сделает...» (177).
После смерти Ивана Павловича подряды стал вы-
полнять его сын, Алексей Иванович Смирнов. Вместе с
напарником отца Макаром Федоровичем Тюриным в
1848 году он закончил кладку собора и облицовку его
опочным камнем. В 1851 году он выполнил каменную
кладку Троицкой церкви в Яранске по проекту архитек-
тора К. А. Тона, автора проекта Большого кремлев-
ского дворца в Москве. В 1876—1880 гг. Алексей Смир-
нов выполнил каменную кладку Владимирской церкви
в Вятке, а затем построил еще несколько каменных зда-
ний.
В конце XIX века становится особенно широким уча-
стие в строительстве московских, петербургских,
пермских, нижегородских и зарубежных фирм и товари-
ществ. В строительстве на территории губернии участ-
вуют акционерные общества «Фербек и К°» и «Эрли-
кон» (Германия), фирмы «Аренсон», «Урлауб», «Ар-
пик», «Дюфлон», «Коппель», «Доброва и Набгольц»,
Электротехническая контора Пермского инженерного
товарищества, фирма «Мюр и Мерелиз». В это же вре-
мя в качестве строительных подрядчиков выступают из-
вестные в России заводы. Сормовский завод в 1904 го-
ду взял подряд на устройство систем водоснабжения на
всех железнодорожных станциях от Вятки до Вологды;
Путиловский завод в том же году строит железнодорож-
ный мост через реку Вятку в Котельниче; Московская
электротехническая фабрика в 1901 году устанавливает
электрооборудование в вятском Доме попечительства о
бедных (современный протезный завод).
В железнодорожном строительстве крупные подряды
берут на себя инженеры-путейцы. Именно здесь подряд-
ная система приобретает особенность, сохранившуюся
до сих пор: появляется генеральный подрядчик. Правда,
203

название употребляется другое: контрагент. Контрагент
принимал на себя строительство участка дороги и уже
от своего имени находил подрядчиков на отдельные ра-
боты, заключая с ними подрядные договоры, позже по-
лучившие название договоров субподряда. Контраген-
том по строительству Пермь-Котласской железной до-
роги был инженер-путеец И. Н. Быховец; строительст-
вом Загарского моста через Вятку ведал инженер-путе-
ец В. И. Березин, только что закончивший постройку
моста через Каму. Постройка Петербургской железной
дороги в 1902 году была поручена инженеру-путейцу
П. Н. Замятину. В качестве подрядчиков выступают ин-
женеры Герард, П. С. Бак, Т. А. Лесников и другие.
Подрядная форма строительства становится основной.
Длительный путь становления под-
рядных отношений между заказчи-
ком и исполнителем работ отража-
ется в периодическом изменении со-
держания договоров подряда и взаимных обязательств
участвующих в строительстве сторон. Условием получе-
ния подряда являлось ручательство третьей стороны в
«благонадежности» подрядчика. Ручательство обеспечи-
вало заказчику возмещение убытков, которые могли
возникнуть в результате недобросовестного выполнения
подряда.
Первой из всех применявшихся форм ручательства
была круговая порука артели или нескольких совмест-
но участвующих в подряде лиц. В «Рядной записи на
постройку Царевоконстантиновской церкви» читаем: «А
порука в том во всем мы Иван с товарищи друг по дру-
ге, а кой из нас будет в лицах, на том и вся порука» (154).
Наряду с круговой порукой уже в самом начале века
при получении подряда представляется ручательство
«мирских» людей или крестьянской общины. Одновре-
менно применяется и третья форма ручательства, когда
за подрядчика ручаются отдельные лица из наиболее
зажиточных крестьян или купцов, имеющих недвижи-
мую собственность. В «Объявлении» подрядчика Дани-
лы Денисова сына Тупицына от ноября 1769 года чита-
ем: «...а естли паче чаяния по постройке означенной ко-
локолни обше с церковию (от чего Боже сохрани) какое
учинится повреждение или не против объявленного
плану и фасаду строено будет, то он Тупицын, а буде
сам не в состоянии окажется, то и подписавшиеся по
204
Развитие
подрядных
отношений

нем поручители во всем ответствовать должны, а по-
врежденное исправить ему Тупицыну с поручителями
своим коштом неотменно...» (159, л. 132).
Форма круговой поруки постепенно исчезает, усту-
пая место поручительству лиц, не связанных с выполне-
нием подряда. В XIX веке круговая порука уже не
встречается. В поручительстве указывается предельный
объем подряда, то есть та сумма, выплату которой га-
рантирует поручитель. Подрядчик Иван Красильников
представляет в 1787 году «Одобрительное письмо» бур-
мистра села Вершилова Петра Таланина: «...а в зада-
ток денег верить до трех тысяч рублев, понеже он Кра-
сильников состояния человек доброго и не пьяница и к
тем каменным строениям обыкновен и знающий во оном
мастерстве силу...» (174, л. 3). При заключении догово-
ра на каменную кладку Александро-Невского собора
18 марта 1839 года Иван Смирнов и Макар Тюрин пред-
ставили по себе поручителей: купца Петра Гусева — на
тысячу рублей, почетную гражданку Елену Репину —
на 500 рублей и купца Илью Хохрякова — на 500 руб-
лей (175).
В первой половине XIX века для получения казен-
ных подрядов требовалось вносить денежный залог, а
позже вместо него было разрешено представлять зало-
говые свидетельства на принадлежащее подрядчику
имущество: каменные жилые дома, производственные и
хозяйственные постройки.
Во второй половине XVIII века возникает конкурен-
ция подрядчиков, в числе которых находятся и церков-
нослужители. Пока еще не было установившегося по-
рядка получения преимущественного права на взятие
подряда. В 1777 году звонарь Кафедрального собора
Петр Зеленых просит архиепископа дать ему подряд на
украшение церкви «окончинами стеколчатыми» и жалу-
ется, что в подряды вступают многие из крестьян чер-
носошных, «а в некоторые подряды вступают и священ-
нического чина», и что «означенныя и прочие подряд-
чики меня нижайшаго не допущают, а они, оставляя
свои должности, ту работу в корысть себе перехватыва-
ют». Епископ Лаврентий на этой жалобе наложил при-
мечательную резолюцию: «Сей проситель и сам нынче
при должности. Ежели причту церковному и крестьянам
от должностей своих отлучаться, как проситель пишет,
не должно, вступая в подряды церковных работ, следо-
205

вателы-ю, и ему нельзя. Впрочем, подряд есть дело пол-
ное, знает про то купец и продавец, а наше дело сто-
ронное, мы помехи не делаем никому, а принуждать
неосновательно кого либо нам неприлично» (176).
Конкуренция подрядчиков была использована заказ-
чиками — «продавцами», по выражению Лаврентия. И
если раньше заказчик «рядился» с одним подрядчиком,
то теперь стал рядиться со всеми сразу. Был установ-
лен порядок сдачи подряда с торгов. Первое упомина-
ние о торгах мы находим под 1784 годом, когда сдава-
лась на подряд постройка винных магазинов в Вятке.
О будущих торгах все желающие принять в них участие
извещались через полицию, мещанских и купеческих
старост, исправников. Объявления о торгах на крупные
подряды печатались в санкт-петербургских и москов-
ских губернских ведомостях и во всех соседних губер-
ниях. После торгов договор заключался с тем, кто брал-
ся выполнить подряд, за наименьшую сумму. При этом
заказчик добивался снижения стоимости нередко до 20
и даже до 30% по сравнению со сметными расчетами.
В итоге торгов, переторжек и увещеваний заключал-
ся подрядный договор, который фиксировал условия вы-
полнения принятых на себя подрядчиком обязанностей.
С течением времени содержание подрядных договоров
несколько изменялось, но всегда в них оговаривались
основные условия осуществления постройки. Размер за-
датка, условия промежуточной и окончательной оплаты
выполненных работ, обязанности сторон по поставке ма-
териалов и инструмента, материальная ответственность
подрядчика — все это указывалось в тексте договора.
Размер задатка на наем рабочих, покупку хлеба и
материалов определялся только соглашением сторон,
никаких нормативных ограничений не существовало. В
одном случае задаток составлял 50% стоимости подря-
да, в другом 25—30%. Последующие платежи начина-
лись только после отработки задатка.
В течение XVIII века условие промежуточной опла-
ты выражалось формулой «по надобью» или «смотря по
работе». Иногда эта формула расшифровывалась: «по
мере успеха работы, по заработании, а не вперед».
Окончательная оплата производилась только после за-
вершения всего подряда и тщательной проверки всей
постройки. Этот порядок сохранялся неизменным в те-
чение длительного времени. Во многих случаях до окон-
206

чания всей работы подрядчик не получал ничего, кро-
ме задатка.
Система ручательства и залогов была тесно связана
с системой оплаты работ и преследовала одну цель —
обеспечить интересы заказчика. Она предусматривала
ответственность подрядчика за все — соответствие по-
стройки проекту, сроки работ, качество отдельных кон-
струкций и всего сооружения в целом.
Оплата выполненных строительных работ в конце
XVII и начале XVIII века была и натуральной, и денеж-
ной.
Позже натуральная оплата сохранялась лишь в
отдаленных от дорог и от губернского центра местах.
Так, в 1775 году подрядчики Ефим Южаков и Анисим
Лутошкин, подрядившиеся сложить каменную коло-
кольню в селе Колянур, оговорили условие, что кроме
денежной оплаты по 1 руб. 70 коп. с каждой тысячи
уложенного кирпича, они должны получить «хлеба раз-
ного шестьдесят четвертей молотового в пятипудовую ме-
ру, из того ж числа солоду, круп, толокна.., да к тому
же харчу шестьдесят пуд, рыбы тритцать пуд и сверх
того, естли у них Южакова и Лутошкина недостанет
хлеба до выстройки тое колоколни и то все казенное
и приходских людей» (155, л. 438). В губернском горо-
де в это время натуральная оплата уже не применялась,
однако пункт о питании рабочих за время строительст-
ва еще длительное время включается в договор.
Подрядные договоры начала XIX века учитывают не
только возможность брака из-за недостаточной квали-
фикации подрядчика, но и возможные убытки вследст-
вие смерти подрядчика в период действия контракта.
Заказчики предусматривают в договорах свое право в
случае несостоятельности подрядчика передать работу
другим, даже за большую цену, причем переплату дол-
жен возместить несостоятельный подрядчик. В договоре
на штукатурные работы по вятской больнице в 1819 го-
ду записывается: «Буде же мы Куклин и Падерин в ис-
полнении по сему договору окажемся неисправными
или работу производить будем не так как приказано, то
будет волен Приказ общественного призрения нам отка-
зать и передать оную другим, хотя и с передачею ус-
ловленной с нами цены, и тогда как полученные в зада-
ток деньги, так и понесенный от передачи убыток обя-
зуемся мы заплатить беспрекословно» (173, л. 250).
207

Размер штрафа впервые был установлен указом се-
ната от 4 октября 1833 года. Этим указом сенат опре-
делил взимать с подрядчика 0,5% стоимости просрочен-
ных работ за один месяц. Без указания срока оконча-
ния работ не обходился ни один договор. Срок начала
работ при этом почти никогда не упоминается. Это объ-
ясняется тем, что договоры заключались почти всегда в
период строительного межсезонья и начало работ пре-
дусматривалось само собой — с началом следующего
строительного сезона. В тех сравнительно редких слу-
чаях, когда договор заключался летом, срок начала
работ указывали. Неторопливая жизнь провинции на-
ложила отпечаток и на подрядные договоры. Вплоть до
самого конца XVIII века срок окончания работ по под-
ряду указывается приближенно. «Нынешнего 7205 году
летнею порою, как выкопают у церкви Царя-Константи-
новской рвы, и нам Ивану с товарищи клади положить
и те рвы церковным каменьем набутить», — говорится в
договоре 1697 года (154). Календарные даты окончания
работ указываются уже после образования Вятского
наместничества.
Гарантийный срок, в течение которого подрядчик
должен отвечать за качество выполненных конструкций и
работ, указывается впервые в договорах середины
XIX века. Устанавливался порядок, при котором до ис-
течения этого срока подрядчику не выплачивалась оп-
ределенная часть стоимости работ. Например, при ус-
тройстве кровли Александро-Невского собора у под-
рядчика до истечения гарантийного срока удержива-
лось 18% стоимости работ. «Прочность крыши остается
на ответственности нашей подрядчика — в течение по
крайней мере одного года, а если в течение этого вре-
мени окажется где либо течь, то мы обязаны по приказа-
нию Комитета перекрыть вновь без особой платы; на
каковой предмет в обезпечение Комитета из суммы,
следующей нам по контракту, должно остаться за Коми-
тетом 100 рублей серебром, которыя будут выданы нам
по прошествии уже года со дня окончания устройства
крыши» (106, л. 397). Такой же срок, но с удержанием
20% стоимости работ, был предусмотрен комитетом и
на штукатурные работы.
В первой половине XIX века предпринимается по-
пытка составления особого документа, в котором изла-
гаются требования к качеству поставляемых материалов
208

и качеству работ. В этом документе, получившем назва-
ние «Кондиции», указываются также сроки работ, усло-
вия получения задатка и промежуточной оплаты, спо-
собы контроля за работами и т. д. Включая в себя ос-
новные условия выполнения подряда, «Кондиции» стано-
вятся основой подрядных договоров. Первоначально
каждое ведомство-заказчик составляло свой вариант
«Кондиций» для каждого нового объекта строительства.
К концу века документ приобретает более общий харак-
тер, охватывая все подрядное строительство ведомства.
«Кондиции» постепенно превращаются в типовой подряд-
ный договор, но отличаются от него тем, что содержат и
технические требования к строительным материалам и
конструкциям.

Заключение
В застройке города Хлынова-Вятки можно назвать
два четко разграниченных периода. Первый период за-
нимает 410 лет — с момента возникновения города до
утверждения регулярного плана в 1784 году. Планиров-
ка в этот период определяется мысовым характером
первоначального поселения, которое стало центром ра-
стущего города, естественно-географическими фактора-
ми (изрезанный рельеф, глубокие овраги, река) и распо-
ложением города относительно других центров русской
земли. Расширение застроенной городской территории
происходит постепенно, без изменения лучевого (точ-
нее — «веерного») характера планировки.
В течение первого этапа (до 1676 года) город застра-
ивался исключительно деревянными зданиями. Второй
этап связан с началом каменного строительства культо-
вых, а затем и гражданских зданий. Каменное строи-
тельство, начатое мастерами московской архитектурной
школы, впоследствии испытывает сильное влияние ее
провинциальных направлений. Формирование местной
школы каменного зодчества происходит при непосредст-
венном участии мастеров каменных дел из Великого Ус-
тюга и других городов, а также под воздействием тра-
диций деревянного зодчества и народных художествен-
ных промыслов.
Само развитие каменного строительства в этот пе-
риод становится возможным благодаря появлению чугу-
на и железа, кирпича, извести, гипса. Бурно развивается
лесопиление, продукция которого получает выход даже
на внешний для губернии рынок. Горная промышлен-
ность края полностью обеспечивает строительство из-
делиями и конструкциями из железа.
Второй период в застройке города начинается с ут-
210

верждения первого регулярного плана в 1784 году и
продолжается до 1917 года. В основу новой планиров-
ки положены уже не естественно-географические факто-
ры, а соображения «регулярности» плана: сетка перпен-
дикулярных улиц, проложенных вне зависимости от
рельефа, застроенные по красным линиям прямоуголь-
ные кварталы. Второй период застройки можно под-
разделить на три этапа. Первый этап, продолжавшийся
с 1734 но 1812 год, является началом осуществления
регулярной планировки при одновременном сохранении
«до изгноя» старой застройки. Новые «дольные» улицы
застраиваются по красным линиям каменными и дере-
вянными домами по образцовым проектам конца XVIII
века. Сохраняется трехчастная планировка городских
усадеб.
Второй этап связан с утверждением и осуществлени-
ем нового плана города в его раздвинутых границах. В
этот период кварталы застраиваются со всех четырех
сторон, глубина мест уменьшается. Используются «при-
мерные» проекты 1809—1812 гг., а во второй половине
века-—проекты 1840—1856 гг. и индивидуальные проек-
ты местных архитекторов. К концу этапа вся отведен-
ная под застройку городская территория оказывается
занятой. Последний этап начинается в 1895 году. В свя-
зи с быстрым ростом населения отведенные под за-
стройку ранее участки дробятся, жилыми домами за-
страивается и центральная часть кварталов, занятая
огородами и садами. Переоборудуется под жилье часть
хозяйственных построек. Переделываются в жилые и
подвальные этажи каменных зданий. В центральной
части города дома ставятся вплотную друг к другу,
и местами возникает строчная застройка.
Примерные проекты конца XVIII и начала XIX века
позволяли создавать стилистически единые ансамбли
городской застройки. Замена этих проектов «примерны-
ми» проектами середины века с их неопределенными
фасадами, позволявшими неограниченно увеличивать
длину или этажность домов, означала, по существу, от-
каз от городского ансамбля и переход к застройке улиц
отдельными домами, композиционно не связанными друг
с другом, отказ от тех принципов градостроительства,
которые были заложены в проектах начала века. Отказ
от основных принципов ордерной системы, характерный
для проектов середины XIX века, и постепенный отход
211

от классицизма предупреждают о надвигающемся пе-
риоде эклектики в архитектуре. И этот период наступает.
Архитекторы ищут новые выразительные средства, ис-
пользуя одновременно элементы различных архитектур-
ных стилей, в том числе и элементы древнерусской ар-
хитектуры. Появляются и признаки нового стиля, стиля
модерн.
Второй период в застройке города—это период бы-
строго роста капиталистических отношений. В услови-
ях классового расслоения крестьянства интенсивно
развиваются кустарные промыслы, отходничество. Соз-
дается избыток дешевой рабочей силы. На смену меха-
нической распиловке леса на «пильных мельницах» при-
ходит ручная распиловка. Дешевизна рабочих рук лежит
и в основе увеличения производства кирпича, извести,
гипса, опоки и других строительных материалов. Наряду
с развитием кустарных производств происходит и кон-
центрация капитала в строительной промышленности,
возникают кирпичные и лесопильные заводы с паровым
приводом. В строительных подрядах участвуют крупные
фирмы и предприятия. Форма подрядного строительства
становится основной.
На протяжении шести столетий создавалась матери-
альная культура Вятской земли. И только немые свиде-
тели истории, памятники археологии, памятники архи-
тектуры рассказывают потомкам о том далеком вре-
мени.
Предлагаемая вниманию читателей работа не имела
своей целью исследование отдельных памятников архи-
тектуры или архитектурных ансамблей. Она лишь указы-
вает на них, уточняет время и обстоятельства их созда-
ния. Автор надеется, что выполненное исследование мо-
жет помочь в той большой работе, которую проводят
Всероссийское общество охраны памятников истории и
культуры и Министерство культуры РСФСР по зониро-
ванию современной застройки исторически сложившихся
городов, по организации охраны и реставрации памят-
ников архитектуры.

Краткий словарь
Апсида — выступ здания той или иной формы; в восточных ап-
сидах храмов помещался алтарь.
Астролябия — прибор для измерения углов.
Барабаи — опирающаяся на своды верхняя часть храма ци-
линдрической или многоугольной формы, увенчанная куполом.
Бобыли — обедневшие феодально зависимые люди, которые не
несли государственного тягла или были приравнены к крестьянам.
Бочка — крыша полуцилпидрической формы с заостренным
верхом; архитектурная деталь, имеющая форму бочки.
Верста наружная, внутренняя — ряд камня в кладке.
Волоковое окно — окно без стекла в черных избах, закры-
ваемое задвижкой.
Волюта -— архитектурный мотив в форме спиралевидного за-
витка.
Восьмерик — восьмиугольная в плане часть здания.
Выпуск — ряд бревен, выступающих из основного сруба.
Гласис — земляная насыпь впереди наружного рва крепости.
Городни — срубы из бревен, поставленные вплотную друг к
другу, иногда засыпанные землей.
Гульбище — терраса или галерея, окружающая здание на
уровне второго этажа или верха подклета.
Десятильник — лицо, ведавшее церквами какой-либо округи.
Драница — колотые (щипаные) деревянные планки для уст-
ройства кровли.
Жило, жилье — термин, обозначавший в XVII—XVIII веках
понятие этажа.
Забутка — средняя часть кладки каменного массива, стены.
Записные кирпичники, каменщики — состоявшие на
учете в московском Приказе каменных дел.
3акомара — полукруглое завершение стены, повторяющее
очертания расположенного за ней свода; кровля «по закомарам» —
по сводам.
3атяжка свода — поперечный горизонтальный стержень,
воспринимающий распор свода пли арки.
Зелье, зелененная казна — порох, запасы пороха.
3убцы, покрыть тесом «в зубцы» — обработать свисающие кон-
цы досок кровли в виде треугольных или фигурных зубцов.
Искусственный стол — отделение строительного отдела гу-
бернского правления.
Каннелюры — желобки на стволе колонны или пилястры.
213

Кирпич-железняк — кирпич, обожженный при повышенной
температуре.
Кирпич-половняк — половинки кирпича.
Клеть — прямоугольный сруб.
Клетскии храм --- деревянный храм в виде сруба-клети.
Коза — приспособление для переноски кирпича на спине.
Кондуктор — штатная должность в строительном отделе гу-
бернского правления, не требовавшая строительного образования.
Косящатые окна — окна, закрываемые окончинами со слю-
дой или стеклом.
Красная линия — условная граница улиц, проездов.
Кружала — конструкция, поддерживающая своды при кладке.
Лемех — осиновые дощечки, чешуйчатое покрытие кровли.
Лопатка — вертикальный выступ на каменной стене без капи-
тели.
Магазин — помещение для складирования запасов.
Наместник — должностное лицо, управляющее наместничест-
вом— административно-территориальной единицей в XVIII веке.
«Настоящая» церковь — неотапливаемая, холодная цер-
ковь для службы в летнее время.
Неф — вытянутое помещение, ограниченное с одной или двух
сторон рядом колонн или столбов.
Новоселебные жители — поселившиеся вновь.
Оброчный двор — двор, владелец которого платит оброк.
Обламы — нависающие участки крепостных стен; служат для
огня по противнику, подступившему к стенам вплотную.
Обывательское строение — строительство частных зда-
ний.
Окат — при устройстве кирпичных сводов — слой.
Окончин а — оконный переплет со стеклом или слюдой.
Ордерная система — типы архитектурной композиции.
Классические ордера — дорический, ионический, коринфский.
Освидетельствование (мастеров, иконописцев) — провер-
ка мастерства, умения, связанная с выдачей свидетельства на право
производства работ.
Острог — в XVII веке стена из поставленных вплотную заост-
ренных бревен; позднее — тюрьма.
Палатка — вспомогательное помещение храма.
Паперть — помещение, примыкающее обычно к западному фа-
саду храма.
Перевязка швов — перекрытие швов между камнями в
кладке.
Пилястра — плоский вертикальный выступ на стене, имеющий
базу и капитель.
Пластовое железо — кровельное железо размером 1×1 ар-
шин.
Подклет — нижний нежилой этаж деревянного или каменного
дома.
Полица — нижняя пологая часть двускатной или шатровой
кровли.
Постелистый камень — камень, имеющий одну или две
параллельные плоскости — «постели».
Приказчик городовой — должностное лицо, ведавшее
строительством и содержанием городовых укреплений.
211

Прогон — здесь: несущий горизонтальный элемент лесов для
кладки.
Прясло — прямой участок городовой стены между башнями.
П у ч и н и с т о с т ь — свойство насыщенных водой глин и других
грунтов увеличиваться в объеме при замерзании.
Пята — опорная часть свода или арки.
Рваный камень — не имеющий правильных граней.
Ризалит — выступающая часть здания.
Ромаы-цемент — один из видов цементов, имеющий низкую
прочность.
Рундук — верхняя площадка крытого крыльца.
Рустовка — рельефная кладка или облицовка стены камнями
с выпуклой лицевой поверхностью.
Саман — безобжиговый кирпич из глины с примесью волокнис-
тых веществ.
Сандрик — архитектурная деталь на фасаде над оконным
проемом.
Связи контур н ы е — железные (или деревянные) брусья, за-
ложенные в кладку наружных и внутренних стен здания.
Селитебная территрия — земельная площадь, занимае-
мая постройками, дворами, дорогами.
Скала — кора березы, береста, используемая для устройства
кровель и изоляции частей здания от влаги.
Сотня гостиная, суконная — корпоративные организа-
ции купцов, обладавшие рядом привилегий. .
Стан — административно-территориальная единица.
Стоп а, «в одной стопе три избы» — три последовательно свя-
занных между собой сруба.
Сыщик — облеченное властью административное лицо, прислан-
ное для проверки обстоятельств какого-либо дела, жалобы и т. д.
Съезжий двор для посланников — двор для постоя и времен-
ного проживания командированных представителей власти.
Стулья —вкопанные в землю короткие бревна, эбрубки, па
верхние торцы которых укладывались бревна сруба.
Трапезная, трапеза — помещение, пристроенное к храму с
западной стороны, служившее первоначально для общественных нужд.
Трехчетвертные колонны — архитектурная деталь фаса-
да: колонны, выступающие из стены на три четверти диаметра.
Тычок, тычковый кирпич — положенный в кладку попе-
рек стены.
Тягло, тяглое население— система денежных и на-
туральных государственных повинностей; население, несущее тягло.
Ужище — веревка.
Фалец — способ соединения между собой листов кровельного
железа.
Фланкирующий огонь — огонь, направленный вдоль кре-
постных стен для отражения подступившего к стенам противника.
Четверик — сруб в виде прямоугольника, квадрата.
Ширинка — квадратное, часто ступенчатое углубление в стене.
Шоссировать— термин, в начале XIX века, означавший
устпойство гравийного покрытия дороги.
Шпалеры — специальная ткань для обивки стен; позже — обои.

Список основных источников
1. Договорная грамота великого князя Василия Васильевича и
дядей его князей Андрея и Константина Васильевичей с дядею же
великого князя князем Галинким Юрием Дмитриевичем... писана 1 I
марта 1428 года. — Древние акты, относящиеся к истории Вятского
края. Приложение к 2-му тому «Столетия Вятской губернии», 1881.
2. Верещагин А. Повесть о стране Вятской. — ТВУАК, 1905.
3. Духовная грамота князя Юрия Дмитриевича Галпцкого. Пи-
сана около 1434 года. — Древние акты, относящиеся к истории Вят-
ского края. Приложение к 2-му тому «Столетия Вятской губрении»,
1881.
4. Верещагин А. Сказания русских летописцев о Вятке.
ТВУАК, вып. 1, 1905.
5. Л у п п о в П. Н. История города Вятки. Киров, 1958.
б. Сотная грамота из писцовых книг Богдана Григорьева. —
ТВУАК, вып. 1—4, 1906.
7. Писцовая книга 1628 года... письма и меры Офонасья Ми-
хайловича Толочанова да подьячего Ондрея Иевлева.—ТВУАК, вып.
1—4, 1913.
8. Челобитная и на оную государева грамота о тюрьме г. Вят-
ки. ЦГАДА, ф. 141, оп. 1, св. 68, № 39.
9. Грамота царя Алексея Михайловича воеводе И. Ф. Соковни-
ну. 1650 г. октября 28. — ТВУАК, вып. 1—4, 1906.
10. Выписка из вятских писцовых книг Михаила Воейкова и
подьячего Федора Прокофьева за 1678 г.—Древние акты, относящие-
ся к истории Вятского края. Приложение к 2-му тому «Столетия
Вятской губернии», 1881.
11. Летописец старых лет, что учинилося в Московском государ-
стве и во всей Русской земле в нынешняя в последняя времена. —
ТВУАК, вып. 4, 1905.
12. Верещагин А. С. Город Хлынов в 1676 г. по Росписно-
му списку князя Петра Семеновича Прозоровского с воеводою Васи-
лием Поликарповичем Нарышкиным. — ТВУАК, 1906.
13. Храмозданные грамоты. — ТВУАК, вып. 1—3, 1914.
14. О Царево-Константиновской церкви.—ТВУАК, вып. 2—6, 1905.
15. Расходная книга земского старосты города Хлынова Ивана
Репина. 1678—1680 гг. Публикация А. Верещагина .— ТВУАК, вып.
2-6, 1905.
16. Грамоты и акты архиерейского дома. — ТВУАК, вып. 2, 1907.
17. Росписной список Вятской провинции 1731 г. Публикация
В.. Юрьева. — ВГВ, 1895, № 91—96.
216

18. Владенная выпись из Вятского провинциального магист-
рата, данная Коршунову на купленное им после смерти Кальсина
имущество. — ТВУАК, вып. 1—3, 1915.
19. Пояснительная записка к проекту реставрации. Быв. Трифо-
нов монастырь. Краткая историческая справка. Киров, 1958.
20. О ремонте церкви в Хлынове Вятской епархии. 1741 г. ГИАЛ,
ф. 796, оп. 22, ед. хр. 427.
21. Юрьев В. Материалы для истории Вятского края первой
четверти XVIII века. — ВГВ, 1888.
22. Л у п п о в С. П. История строительства Петербурга в
первой четверти XVIII века. Изд-во Академии наук СССР, 1957.
23. Вятская епархия в XVIII веке. — ВЕВ, 1884.
24. Протоколы присутствия духовной консистории за 1780 г.
ГАКО, ф. 237, оп. 2, ед. хр. 41.
25. О покупке у купчихи Репиной дома для батальонных поме-
щений. ГАКО, ф. 582, оп. 50, ед. хр. 4.
26. Дело о построении Кафедрального собора. 1761 г. ГАКО, ф.
237, оп. 76, ед. хр. 175.
27. План губернского города Вятки, по которому развитие в
натуре учинено. Дело об исправлении мостов, принадлежащих го-
роду. 1796—1818 гг. ГАКО, ф. 630, оп. 8, ед. хр. 15.
28. О постройке в Вятке каменных зданий для учреждений и
домов для губернатора, вице-губернатора, наместника и комендан-
та. 1786 г. ГАКО, ф. 583, оп. 6.00, ед. хр. 79.
29. План Вятского наместничества городу Хлынову, назначенно-
му быть губернским городом. ГИАЛ, ф. 1399, оп. 1, ед. хр. 341.
30. Дело о снятии на план города Вятки. 1784 г. ГАКО, ф. 583,
оп. 600, ед. хр. 30.
31. Дело о присланных на города Вятского наместничества кон-
фирмованных планах. 1784 г. ГАКО, ф. 582, оп. 4, ед. хр. 1494.
32. Об объявлении градскому обществу о постройке домов по
конфирмованному плану. 1786. ГАКО, ф. 12, оп. 3, ед. хр. 430.
33. Книга записи мест, отведенных под застройку каменных и на
каменных фундаментах строений. 1787 г. ГАКО, ф. 583, оп. 600, ед.
хр. 108.
34. О представлении губернского архитектора Рослякова на
апробацию планов. 1791 г. ГАКО, ф. 582, оп. 2-а, ед. хр. 239.
35. План губернского города Вятки, каков был в расположении
до конфирмованного плана с назначением на оном прожекта конфир-
мованного в прошлом 1784 году августа в 13 день. ГИАЛ, ф. 1293,
оп. 166 (Вят. губ.), ед. хр. 3.
36. О постройках церквей в селах Вятской губернии. 1794 г.
ГАКО, ф. 237, оп. 74, ед. хр. 1005.
37. О производстве описи вице-губернаторского дома. 1794—
1797 гг. ГАКО, ф. 176, оп. 6, ед. хр. 355.
38. Рапорты губернского архитектора о строительстве и ремон-
те зданий. 1804 г. ГАКО, ф. 583, оп. 601, ед. хр. 590.
39. Ведомости о количестве строений при архиерейском доме.
1763 г. ГАКО, ф. 237, оп. 74, ед. хр. 236.
40. О передаче строений Богословского монастыря. 1788—1790 гг.
ГАКО, ф. 176, оп. 6, ед. хр. 215.
41. Описание губернского города Вятки. 1804 г. ГАКО, ф. 630,
оп. 8, ед. хр. 864.
217

42. Дело о снятии копии плана города Вятки и пересмотре рас-
планировки города. 1801 —1804 гг. ГАКО, ф. 583, оп. 601, ед. хр. 475.
43. Об отводе к г. Вятке селитебной земли. 1806 г. ГАКО, ф. 712,
оп. 3, ед. хр. 1333.
44. О ветхости домов в Вятке. 1806 г. ГАКО, ф. 582, оп. 5, ед.
хр. 78.
45. Планы г. Вятки и ее частей. ГИАЛ, ф. 1293, оп. 166 (Вят.
губ.), ед. хр. 4.
46. Губернский город Вятка. План города. ГИАЛ, ф. 1399, оп. 1,
ед. хр. 328, л. 1.
47. Донесения о выстроенных по утвержденным фасадам домах.
1814 г. ГAKO, ф. 582, оп. 44, ед. хр. 147.
48. Донесения о выстроенных по утвержденным фасадам домах.
1815 г. ГАКО, ф. 582, оп. 44, ед. хр. 248.
49. Донесения о выстроенных по утвержденным фасадам домах.
1816 г. ГАКО, ф. 582, оп. 46, ед. хр. 142.
50. Донесения о выстроенных по утвержденным фасадам домах.
1817 г. ГАКО, ф. 582, оп. 46, ед. хр. 286.
51. Донесения о выстроенных по утвержденным фасадам домах.
1818 г. ГАКО, ф. 582, оп. 46, ед. хр. 331.
52. Донесения о выстроенных по утвержденным фасадам домах.
1819 г. ГАКО, ф. 582, оп. 45, ед. хр. 289.
53. Донесения о выстроенных по утвержденным фасадам домах.
1820 г. ГАКО, ф. 582, оп. 45, ед. хр. 390.
54. Донесения о выстроенных по утвержденным фасадам домах.
1821 г. ГАКО, ф. 582, оп. 45, ед. хр. 483.
55. О доставлении сведений о числе домов в городах. 1823 г.
ГАКО, ф. 582, оп. 45, ед. хр. 661.
56. Дело Преображенского женского монастыря. 1816—1820 гг.
ГАКО, ф. 246, оп. 1, ед. хр. 52.
57. Дело о времени постройки консистории и архиерейского дома.
1816 г. ГАКО, ф. 237, оп. 74, ед. хр. 1422.
58. О промеривании улицы Вознесенской в Вятке. 1817 г. ГАКО,
ф. 712, оп. 3, ед. хр. 1852.
59. Об устроении от вятской Московской улицы прямого тракта.
1819 г. ГАКО, ф. 712, оп. 3, ед. хр. 2061.
60. О построении мостов по Спасской улице против губернаторс-
кого дома. 1797—1799 гг. ГАКО, ф. 176, оп. 6, ед. хр. 396.
61. По предложению вятскому губернскому архитектору о исчис-
лении постройки в Вятке новых тротуаров и мостовой из насыпи.
1834 г. ГАКО, ф. 582, оп. 81, ед. хр. 499.
62. Дело об исправлении мостов, принадлежащих городу.
1806—1818 гг. ГАКО, ф. 630, оп. 8, ед. хр. 15.
63. О свидетельстве состояния мостов и перевозов. ГАКО, ф.
176, оп. 6, ед. хр. 88.
64. Юрьев В. П. Состояние города Вятки в царствование им-
ператрицы Екатерины второй.—ВГВ, 1885.
65. Дело о постройке моста через овраг в Вятке. 1823—1825 гг.
ГАКО, ф. 630, оп. 8, ед. хр. 141.
66. Дело о постройке пешеходного моста через овраг Засору.
1835—1838 гг. ГАКО, ф. 630, оп. 8, ед. хр. 248.
67. Статистические сведения о ремеслах и промышленности в
Вятке и топографические сведения о городе Вятке. 1836 г. ГАКО,
ф. 630, оп. 8, ед. хр. 251.
218

68. ВГВ, 1901, № 119.
69. Приложение к ВГВ за 1902 г., № 30.
70. О дозволении построить мост через реку Вятку. 1798 г. ГАКО,
ф. 582, оп. 2-з, ед. хр. 97.
71. Дело об удовлетворении просьбы казанского мещанина Вол-
кова о постройке через реку Вятку поплавного моста. 1826 г. ГЛКО,
ф. 630, оп. 8, ед. хр. 164.
72. Об употреблении французских военнопленных на городовую
работу. 1813 г. ГАКО, ф. 582, оп. 7, ед. хр. 41.
73. Переписка о уравнении нижней торговой площади и плац-
парадного места. 1834 г. ГАКО, ф. 582, оп. 81, ед. хр. 500.
74. О насыпи по Вознесенской улице. 1836 г. ГАКО, ф. 712, оп. 3,
ед. хр. 3324.
75. Дело о построении по приложенному плану 160 фонарей и
столбов для освещения города. 1821 г. ГАКО, ф. 630, оп. 8, ед. хр.
126.
76. По предписанию Санкт-Петербургского губернатора с при-
ложением высочайшего именного указа и высочайше утвержденных
правил о улучшении устройства городов, селений и дорог. 1818 г.
ГАКО, ф. 582, оп. 47, ед. хр. 6.
77. О доставлении сведений о городских садах. 1839 г. ГАКО, ф.
581, оп. 82, ед. хр. 158.
78. О заведении в Вятке публичного сада. 1825 г. ГАКО, ф. 582,
оп. 45, ед. хр. 832.
79. По представлению губернатора министру внутренних дел о
наименовании публичного сада Александровским. 1834—-1840 гг.
ГАКО, ф. 581, оп. 82, ед хр. 14.
80. Чертежи решетки и входа в Александровский сад. 1836 г.
ГИАЛ, ф. 1488, оп. 1, ед. хр. 826.
81. О произведении свидетельств всем принадлежащим заведе-
ниям Приказа общественного призрения строений и составлении смет.
1837—1857 гг. ГАКО, ф. 581, оп. 1, ед. хр. 569.
82. Протоколы присутствия духовной консистории. 1783 г. ГАКО,
ф. 237, оп. 2, ед. хр. 51.
83. Сборник материалов для истории города Лальска Вологод-
ской губернии, т. 1. Составил Иван Пономарев. Великий Устюг, 1897.
84. Протоколы заседаний присутствия духовной консистории.
1739 г. ГАКО, ф. 237, оп. 2, ед. хр. 3.
85. Владное письмо боярина кн. М. И. Лыкова в дом архиерей-
ский 7194 (1685) года ноября 20. ТВУАК, вып. 1—4, 1907.
86. По указу Сената кто причиною состоит в истреблении леса.
1792 г. ГАКО, ф. 582, оп. 2-б, ед. хр. 117.
87. О пильных и мукомольных мельницах. 1805 г. ГАКО, ф. 712,
оп. 3, ед. хр. 1295.
88. Статистические сведения по Вятской губернии за 1796 год.
ГАКО, ф. 582, оп. 40, ед. хр. 303.
89. О постройке в Вятке дома для Удельной экспедиции. 1805 г.
ГАКО, ф. 582, оп. 4,'ед. хр. 127.
90. О пильных и мукомольных мельницах. 1799-—1816 гг. ГАКО,
ф. 582, оп. 13, ед. хр. 1.
91. Протоколы присутствия духовной консистории. 1749 г. ГАКО,
ф. 237, оп. 2, ед. хр. 11.
92. Об отказе Шурминского и Буйского заводов поставлять желе-
зо на казенное строение. 1786—1787 гг. ГАКО, ф. 176, оп. 6, ед. хр. 128.
2Г)

93. О постройках и ремонтах церквей. 1763 г. ГАКО, ф. 237, он.
76, ед. хр. 193.
94. Об изготовлении чугунных плит для зданий присутственных
мест. 1787 г. ГАКО, ф. 176, оп. 6, ед. хр. 178.
95. Протоколы присутствия духовной консистории за первую
треть 1776 г. ГАКО, ф. 237, оп. 2, ед. хр. 31.
96. Объявление об отводе места и присылке плана для строи-
тельства домов. 1797 г. ГАКО, ф. 583, оп. 601, ед. хр. 92.
97. Дело о построении Кафедрального собора. 1760 г. ГАКО, ф.
237, он. 76, ед. хр. 171.
98. О выработке кирпича крестьянами Успенского Трифонова
монастыря. 1760 г. ГАКО, ф. 237, оп. 76, ед. хр. 224.
99. Описание владений Приказа общественного призрения. 1811 г.
ГАКО, ф. 620, оп. 1, ед. хр. 645.
100. Об отводе места для казенного строительства. 1786—1789 гг.
ГАКО, ф. 176,оп.6, ед. хр. 137.
101. Журнал мануфактур и торговли, ч. 1. 1837, с. 17.
102. Дело о постройке кирпичного завода в Вятке для строитель-
ства Александровского собора. 1841 г. ГАКО, ф. 628, оп. 15, ед. хр. 4.
103. Дело о постройке кирпичных сараев и выделке кирпича на
постройку зданий богоугодных заведений. 1845—1850 гг. ГАКО, ф.
152, оп. 1, ед. хр. 572.
104. Оброчная грамота, данная Успенскому архимандриту Ионе с
братиею воеводой П. И. Мансуровым на добывание жернового ка-
менья на берегах Утыпа. — ТВУАК, вып. 1—6, 1906.
105. Протоколы присутствия духовной консистории за 1760 г.
ГАКО, ф. 237, оп. 2, ед. хр. 20-а.
106. Столп контрактов и договоров на поставку разных материалов
и на работы (по постройке Александровского собора). ГАКО, ф. 628,
оп. 15, ед. хр. 10.
107. Дело о построении Кафедрального собора. 1765 г. ГАКО, ф.
237, оп. 76, ед. хр. 235.
108. О подрядах на поставку материалов и производство работ на
строительстве зданий присутственных мест. 1787—1791 гг. ГАКО, ф.
176, оп. 6, ед. хр. 166.
109. Сведения о фабриках и заводах. 1806 г. ГАКО, ф. 582, оп. 5,
ед. хр. 132.
110. О действии фабрик и заводов за 1813 г. ГАКО, ф. 582, оп. 48,
ед. хр. 22.
111. Летопись церкви с. Ильинского Нолинского уезда. Рукопись.
112. Васенев Н. На берегах Вятки. Киров, 1954, с. 53.
113. Полезные ископаемые. — Сб. «Природа Кировской области».
Киров, 1960.
114. Дело о построении Кафедрального собора и договора с ка-
менщиками. 1770—1775 гг. ГАКО, ф. 237, оп. 76, ед. хр. 315.
115. Дело о благосостоянии города Вятки. 1855 г. ГАКО, ф. 630,
оп. 8, ед. хр. 552.
116. Дело о постройке Пятницкой слободы в Вятке. 1853—1865 гг.
ГАКО, ф. 630, оп. 8, ед. хр. 498.
117. ВГВ за 1895 г., № 95.
118. Дело о вымощении улиц камнем в городе Вятке. 1852—1857 гг.
ГАКО, ф. 630, оп. 8, ед. хр. 474.
119. Об устройстве спуска по Спасской улице. 1876—1881 гг.
ГАКО, ф. 628, оп. 2, ед. хр. 579,
220

120. ВГВ за 1890 г.
121. О замощении в г. Вятке улиц. 1892—1894 гг. ГАКО, ф. 628,
он. 4, ед. хр. 253.
122. По замощению улиц и площадей. 1911 — 1916 гг. ГАКО, ф. 628,
оп. 6, ед. хр. 423.
123. ВГВ за 1898 г.
124. Об устройстве дамбы от села Макарьевского. 1910—1912 гг.
ГАКО, ф. 628, оп. 5, ед. хр. 4.
125. Дело об устройстве сквера на старой Хлебной площади.
1865 г. ГАКО, ф. 630, оп. 8, ед. хр. 737.
126. Описание и расположение сада по Никитской улице. 1894 г
ГАКО, ф. 628, оп. 4, ед. хр. 330-а.
127. ВГВ за 1897 г.
128. Сборник постановлений Вятского губернского земства с 1892
по 1913 г., том 5.
129. Об устройстве электрического освещения в доме благотвори-
тельного заведения. 1900 г. ГАКО, ф. 628, оп. 5, ед. хр. 1.
130. Об устройстве центральной городской станции электрическо-
го освещения. 1901 — 1903 гг. ГАКО, ф. 628, оп. 5, ед. хр. 24.
131. О постройке бассейна близ Троицкого собора. 1857 г. ГАКО,
ф. 583, оп. 607, ед. хр. 393.
132. Сборник постановлений Вятского, губернского земства за
1892—1913 гг., том 1.
133. Относительно устройства водоподъема на Александровскую
площадь для обеспечения жителей города Вятки питьевою водою.
1895 г. ГАКО, ф. 582, оп. 119, ед. хр. 73.
134. ВГВ за 1856 г.
135. ПКВГ за 1857 г.
136. Статистические сведения по губернии. — ВГВ, 1871, № 46.
137. ПКВГ за 1873 г.
138. КиПКВГ за 1895 г.
139. КиПКВГ за 1898г.
140. ВГВ за 1884 г.
141. Об отдаче в аренду Н. И. Клабукову места на берегу под
постройку лесопильного завода. 1894—1904 гг. ГАКО, ф. 628, оп. 4,
ед. хр. 339.
142. Обзор Вятской губернии за 1915 г.
143. ВГВ за 1887 г.
144. Дело об отдаче места близ Загородного парка у р. Люличен-
ки в оброчное содержание под гончарное заведение. 1860—1861 гг.,
ГАКО, ф. 630, оп. 8, ед. хр. 649.
145. Об отдаче на 12 лет городской выгонной земли под устройст-
во кирпичного завода исправительного арестантского заведения.
1891 — 1903 гг. ГАКО, ф. 628, оп. 4, ед. хр. 201.
146. О городском кирпичном заводе. 1899—1910 гг. ГАКО, ф. 628,
оп. 4, ед. хр. 490.
147. По городскому кирпичному заводу. 1910 г. ГАКО, ф. 628, оп.
6, ед. хр. 350..
148. Со сметой на постройку городского кирпичного завода. 1912—
1915 гг. ГАКО, ф. 628, оп. 6, ед. хр. 513.
149. КиПКВГ за 1880г.
150. ВГВ за 1886 г.
151. Сборник постановлений Вятского губернского земства за
25-летие (1867—1892 гг.), тома 2—4.
221

152. ВГВ за второе полугодие 1886 г.
153. Приложение к всеподданнейшему отчету вятского губернато-
ра за 1901 г.
154. Рядная запись старосты Машковцева с мастерами на строи-
тельство Царево-Константиновской церкви. Публикация А. С. Вере-
щагина. — ВГВ, 1884, № 90.
155. Протоколы присутствия духовной консистории. 1781 г. ГАКО,
ф. 237, оп. 2, ед. хр. 45.
156. Журналы заседания присутствия духовной консистории за
1777 г. ГАКО, ф. 237, оп. 2, ед. хр. 34.
157. О постройке по образцовым фасадам разных домов. 1840 г.
ГАКО, ф. 582, оп. 82, ед. хр. 261.
158. ВГВ за 1868 г.
159. Дело о построении Кафедрального собора. 1761 г. ГАКО,
ф. 237, оп. 76, ед. хр. 174.
160. О высылке молодых людей для определения в Училище
гражданских инженеров. 1832 г. ГАКО, ф. 582, оп. 81, ед. хр. 220.
161. Об отправлении дворян и штаб-офицерских детей в Училище
гражданских инженеров. 1833 г. ГАКО, ф. 582, оп. 82, ед. хр. 297.
162. Об избрании кандидата для поступления в Строительное учи-
лище. 1845 г. ГАКО, ф. 582, оп. 48, ед. хр. 241.
163. Ведомости о количестве строений при архиерейском доме.
1763 г. ГАКО, ф. 237, оп. 74, ед. хр. 236.
164. Договора с каменщиками о постройке Кафедрального собо-
ра. 1760—1761 гг., ГАКО, ф. 237, оп. 76, ед. хр. 169.
165. Рапорта о постройке колокольни Кафедрального собора.
1764—1770 гг., ГАКО, ф. 237, оп. 46, ед. хр. 214.
166. О подрядах на поставку материалов и производство ра-
бот на строительство зданий присутственных мест. 1787—1791 гг.
ГАКО, ф. 176, оп. 6, ед. хр. 166.
167. О производстве подрядов на выполнение штукатурных ра-
бот. 1788—1792 гг. ГАКО, ф. 176, оп. 6, ед. хр. 203.
168. О разрешении подрядов Никону Исаеву и Якову Пяткину.
1776 г. ГАКО, ф. 237, оп. 82, ед. хр. 791.
169. Сведения о ремеслах в Вятке. 1867 г. ГАКО, ф. 630, оп. 8,
ед. хр. 767.
170. «Вятская газета» за 1898 г., № 36, 37.
171. О сделании моста против магистрата. 1781 г. ГАКО, ф. 12,
уезд, часть 2. Вятка, 1887.
172. Материалы по статистике Вятской губернии, том 3. Орловский
уезд, часть 2. Вятка. 1887.
173. Дело о перестройке дома, пожертвованного для заведений
Приказа. 1818 г. ГАКО, ф. 152, оп. 1, ед. хр. 505-а.
174. Об отдаче строительства учреждений наместничества Ивану
Красильникову. 1787—1789 гг., ГАКО, ф. 176, оп. 6, ед. хр. 162.
175. Переписка о постройке Александровского собора. 1838—
1854 гг. ГАКО, ф. 582, оп. 138, ед. хр. 6.
176. По прошению звонаря о допуске его к церковным подрядам.
1777 г. ГАКО, ф. 237, оп. 82, ед. хр. 1011.
177. ГБЛ, отдел рукописей, 53, 6, л. 2.
178. О требовании от вятского коменданта на работу колодников.
1781 г. ГАКО, ф. 12, оп. 3, ед. хр. 22.
179. ТВУАК, вып. 3, 1913.

180. Переписная книга пустых дворов. 1671 г. ЦГАДА, ф. 137,
оп. 1, ед. хр. 6, часть 1.
181. Дело о присылке в Москву каменщиков... для строения кре-
пости в Вязьме. 1630 г. ЦГАДА, ф. 141, оп. 1, ед. хр. 10, св. 34.
182. План города Хлынова кремлю и земляному городу со окруж-
ною выгонною землею... 1759. — ТВУАК, вып. 1—2, 1917.
183. Вятка. Материалы по истории города XVII—XVIII веков.
Москва, 1887.
184. О постройке церкви в г. Хлынове. 1777 г. ГАКО, ф. 237,
оп. 76, ед. хр. 399.
185. Москалец Е. С, Пешиина Л. В. А. Л. Витберг в
Вятке. Киров, 1975.
186. Сперанский А. Н. Очерки по истории Приказа каменных
дел Московского государства. М., 1930.
Принятые сокращения
ГИАЛ — Государственный исторический архив г. Ленинграда.
ГАКО — Государственный архив Кировской области.
ГБЛ — Государственная библиотека СССР имени В. И Ленина.
ГБСЩ — Государственная публичная библиотека имени М. Е.
Салтыкова-Щедрина.
ЦГАДА — Центральный государственный архив древних актов.
ТВУАК — Труды Вятской ученой архивной комиссии.
ВГВ — «Вятские губернские ведомости».
ВЕВ — «Вятские епархиальные ведомости».
ПКВГ — «Памятная книжка Вятской губернии».
КиПКВГ — «Календарь и памятная книжка Вятской губернии».
ф. — фонд.
оп. — опись.
ед. хр. — единица хранения.
св. — связка.

Указатель улиц и переулков
Архиерейский пер. — во 2-й пол. XVII и в XVIII в. тупико-
вый пер. от Никитской ул. на сев.-зап. к архиерейскому огороду.
Безымянный пер. — см. Копанский пер.
Березовский пер. — упоминается в 1710 г. за оврагом, вы-
ходит на Успенскую ул.
Березовская ул. — упоминается в 1721 г. вместо Березов-
ского пер.
Богословская ул. — по плану 1812 г. (Со в е т с к а я ул.) *.
Большехлыновская ул. — по плану 1812 г. (ул. А з и н а).
Бритовскаядорога — по плану Хлынова дорога из района
Московской башни посада в обход оврага Малая Засора в Бритов-
скую волость.
Бритовская ул. — в нач. XVII в. от торга к острогу в зап.
направлении; в конце века — Московская ул.
Бутырская ул. — упом. в середине XIX в.; набережная над ов-
рагом Засорою (ул. М а к л и н а).
Владимирская ул. — по плану 1784 г. от Владимирской
церкви к Стефановской церкви; по плану 1812 г. — Стефановская
ул. (ул. Молодой Гвардии).
Владимирская ул. — по плану 1812 г.; Спенцынская ул.
плана 1784 г. (ул. Карла Маркса).
Владимирский пер. — в XVIII в. пер. во Владимирской сло-
боде.
Вознесенская ул. — по плану 1784 и 1812 гг.; она же
Воскресенская, Покровская, после 1895 г. — Николаевская (ул.
Ленина).
Вознесенский пер. — в XVII и XVIII вв. от Вознесенской
церкви к Покровской и Воскресенской церквам; он же Воскресенский,
Покровский.
Воскресенская ул. — вторая пол. XVII—XVIII вв.; от Вос-
кресенской башни кремля на сев.-зап., к бывшему острогу; в нач.
XVII века — Чернышевская.
Всехсвятская ул. — по планам 1784 и 1812 гг. (ул. Дерен-
дяева).
Гласисная ул. — по плану 1812 г.; в нач. XX в. Петербург-
ский (Петроградский) бульвар (Октябрьский проспект).
* Здесь и далее в скобках указано современное наименование.
224

Городовойгласис — в плане 1784 г.; после исправлений
1604 г. — улица, ограничивающая город с южной стороны; после
1812 г. — Орловская ул. (Коммунистическая ул).
Горошников пер. — в нач. XVII в. пер. в районе торговой
площади; позже не упоминается.
Ермолинский пер. — в Стефановской слободке до 1784 г.
3аострожиая ул. — по плану 1812 г.; см. также Острожная
ул. (ул. Мопра).
Засорская ул. — упоминается в 1721 г.; позднее не встреча-
ется.
Ивановская ул. — по плану 1812 г. (Милицейская ул.).
Ильинская ул. — во 2-й пол. XVII и в XVIII в. от сев. части
торговой площ. к Ильинской башне посада; в нач. XVII в. — Спен-
цынская ул.
Ильинскии пер. — во 2-й пол. XVII в. в сев.-зап. части посада
от Московской башни к Ильинской ул.; с 1710 г. название не упоми-
нается.
Казанская ул. — по плану 1784 г. диагональная ул. от площ.
Воскресенской церкви на юго-зап. Уничтожена в 1804 г.
Казанская ул. — после 1804 г. см. Хлыновитская ул. (ул.
Большевиков).
Кикиморская ул. — по плану 1812 г. (Водопровод-
ная ул.).
Копанская ул. — по плану 1812 г. (ул. Герцена).ул
Копанский пер. — на планах нач. XX в. Безымянный пер.
(пер. Герцена).
Копанский пер. — в нач. XVII в. пер. у острога, возможно,
вдоль острога; в конце века не упоминается.
Кузнецкая ул. — по плану 1784 г.; около 1812 г. и позже —
Спенчинская ул. (ул. Карла Либкнехта).
Кузнецкий пер. — в XVIII в. пер. у начала Никитской ул. к
оврагу.
Кукарская ул. — по плану 1812 г. (Красноармейская
ул.).
Луковицкая ул. — по плану 1812 г. (Профсоюзная ул.).
Морозова ул. — в 1628 г. из района Преображенского монас-
тыря на запад к острогу; в конце XVII в. — от Ильинской ул. на
зап. к Московской башне посада.
М о р о з о в с к а я ул. — по плану 1812 г. (ул. Розы Люксем-
бург).
Московская ул. — во 2-й пол, XVII в. и в XVIII в. от торго-
вой площ. к Московской башне посада; в нач. XVII в. — Бритов-
ская ул.
Московская ул. — по планам 1784 и 1812 гг. (ул. Ком-
муны).
Московская ул. — упом. в 1791 г. во Владимирской слободке.
Набережная над оврагом Засорою — см. Бутырская
ул. (ул. Маклина).
Набережная Монастырская ул. — по плану 1812 г.;
Успенская ул. Хлынова до 1784 г. (ул. Горбачева).
Набережная Успенская ул. — то же, что Набережная
Монастырская ул. (ул. Горбачева),
На Ямах пер. — в конце XVII в. короткий пер. в верховьях
Раздерихинского оврага.
225

Никитская ул. — в конце XVII и в XVIII в. от сев. части
торговой площади на юго-зап. к Никитской башне.
Никитская ул. — по плану 1784 г. (ул. Володарского).
Николаевская ул. — после 1895 г. так называлась Возне-
сенская ул. 1812 г. (ул. Ленина).
Никольская ул. — по плану 1812 г.; она же Подгорная, По-
перечная новая ул. (ул. Пролетарская).
Орловская ул. — по плану 1812 г. (ул. Коммунистичес-
кая).
Острожная ул. — по плану 1784 г.; она же Заострожная.
(ул. Мопра).
Пасеговская ул. — упом. в 1791 г. во Владимирской сло-
боде. По старому плану Хлынова.
Пастуховский пер. — упом. в 1791 г. в Стефановской слобо-
де. По старому плану Хлынова.
Петербургский бульвар — нач. XX в.; см. Гласисная ул.
(Октябрьский проспект).
Подгорная ул. — упом. в 1721 г. «под Богоявленским путем
и под Пятницею»; то же, что ул. Чечулина в нач. XVII в. Уничтоже-
на по плану 1784 г.
Подгорная ул. — по плану 1812 г.; см. Никольская ул. (ул.
Пролетарская).
Покровская ул. — редко употребляемое название Вознесен-
ской ул. 1812 г. (ул. Ленина).
Покровский пер. — см. Вознесенский пер.
Поперечная новая ул. — см. Никольская ул.
Преображенская ул. — по плану 1812 г. (ул. Энгельса).
Пупыревская площ. — Конная площ. по плану 1784 г.
(площ. Труда).
Пятницкая ул. — в XVII в. из района Преображенского мо-
настыря на сев.-зап. к вершине Раздерихинского оврага.
Пятницкая ул. — по плану 1784 г. (ул. Ст. Халтурина).
Раздерихинская ул. — по плану 1784 г.; она же Здерихин-
ская (ул. Труда).
Свинка ул. — во 2-й пол. XVII в. средняя часть кольцевой ул.,
возникшей на месте острога.
Сединина ул. — во 2-й пол. XVII в. северная часть кольцевой
улицы на месте острога.
Семеновская площ. середины XIX в. — то же, что Хлебная
площ. по плану 1812 г.
Семеновская ул. — по плану 1812 г. (ул. Воровского).
Слободская ул. — проходила до 1784 г. через Стефановскую
слободку от оврага на юг с выходом на Казанскую дорогу.
Спасская ул. — по плану 1784 г. (ул. Дрелевского).
Спенцынская ул. — нач. XVII в.; то же, что Ильинская ул. во
2-й пол. XVII в.
Спенчинская ул. — по плану 1812 г.; то же, что Кузнецкая
ул. 1784 г. (ул. Карла Либкнехта).
Стефановская ул. — по плану 1812 г.; см. Владимирская ул.
1784 г. (ул. Молодой Гвардии).
Тряпицын пер. — в нач. XVII в. (1615 г.) пер. между Спен-
цынской ул. и Вознесенским пер.; в 1628 г. — Тряпицына ул.; в кон-
це XVIII в. — Морозовская ул.
226

Тряпицына ул. — см: Тряпицын пер.
Тупой пер. — пер. в Стефановской слободке у Успенского мо-
настыря в конце XVIII в. По старому плану Хлынова.
Успенская ул. — с 1804 г. (ул. Урицкого).
Филимоновский пер. — в конце XVIII в. от Воскресенской
церкви на сев.-вост. По старому плану Хлынова.
Хлебная площ. — по плану 1784 г. (Театральная площ.).
Хлебная площ. — по плану 1812 г.; см. Семеновская площ.
(парк им. Гагарина).
Xлыновитская или Хлыновская ул. — по плану 1784 г.; она
же Казанская после 1804 г. (ул. Большевико в).
Царево-Константиновская или Константиновская
ул. — по плану 1784 г. (ул. Свободы).
Чернышевская ул. — в нач. XVII в.; см. Воскресенская ул.
XVII в.
Чечулина ул. — в нач. XVII в. от устья Засоры по берегу
Вятки; см. Подгорная ул. 1721 г. В конце XVIII в. не упоминается.

СОДЕРЖАНИЕ
От автора 3
Возникновение города 6
Развитие планировочной структуры и за-
стройка. 11
Планировка и застройка города Хлынова в XVII веке . . 11
Укрепления города в конце XVII века 30
Начало каменного строительства 36
Каменное строительство в XVIII веке 42
Город Хлынов по плану 1759 года 62
Первый регулярный план города. Застройка по плану 1784 г. 64
Изменение плана в 1804 году 84
Увеличение территории города. План 1812 года 85
Застройка города по плану 1812 года 93
Городское хозяйство 119
Замощение улиц и устройство мостов 119
Сады и скверы города 128
Освещение городских улиц 134
Водопровод, канализация 138
Телефонная связь, транспорт 141
Строительные материалы и изделия . . . .113
Строительные материалы и изделия из дерева . . . .143
Производство кирпича. Керамические материалы . . .148
Производство железа и чугуна 160
Бутовый камень, опока 163
Известь, гипс, цемент 166
Прочие материалы 169
Организация строительства. Подрядиые о г-
ношения 173
Конструкции и строительная техника 173
Организация проектирования и технические кадры . . .181
Рабочая сила на стройках 194
Подрядный способ работ 200
Развитие подрядных отношений 204
Заключение 210
Краткий словарь 213
Список основных источников 21 6
Указатель улиц и переулков 221
Заказное из д а и и е
Анатолий Гаврилович Тинский
ПЛАНИРОВКА И ЗАСТРОЙКА ГОРОДА ВЯТКИ
В XVII—XIX ВЕКАХ
Редактор В. В. Заболотский. Художник В. В. Мощаков.
Корректор А. Г. Ионушене.
Сдано в набор 31/Х-1975 г. Подписано к печати 2/III-1976 г. ФЕ05694.
Бумага газетная, ф. 84х108 1/32 — 11,97 усл.-печ. л.; 12,65 уч.-изд. л.
Тираж 3000 экз. Заказ № 5059. Цена 86 коп.
Кировское отделение Волго-Вятского книжного издательства,
г. Киров, ул. К. Маркса, 84.
Кировская областная типография управления издательств, поли-
графия и книжной торговли, г. Киров, Динамовский проезд, 4.