Ч\ССКИЕ ПЕРВОПРОХОДЦЫ
НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ
в XVII-XIX вв.
ИСТОРИКО-АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ
ИССЛЕДОВАНИЯ
Том 5
Часть 1

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
Дальневосточное отделение

RUSSIAN ACADEMY OF SCIENCES
FAR EASTERN BRANCH
Institute of History, Archaeology and Ethnography
of the Peoples of the Far East
RUSSIAN PIONEER-EXPLORERS
IN THE FAR EAST
in the 17th-19th Centuries
HISTORICAL-ARCHAEOLOGICAL
RESEARCHES
Vol.5
Part 1
Editor by A.R. Artemiev,
N.G. Artemieva
Vladivostok
2007

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ДАЛЬНЕВОСТОЧНОЕ ОТДЕЛЕНИЕ
Институт истории, археологии и этнографии
народов Дальнего Востока
РУССКИЕ ПЕРВОПРОХОДЦЫ
НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ
bXVII-XIXbb.
историко-археологические
исследования
Том 5
Часть 1
Ответственные редакторы
д-р ист. наук А.Р. Артемьев,
канд. ист. наук Н.Г. Артемьева
Владивосток
2007

УДК: 947.04/. 083+930. 26 (571)
Русские первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII—XIX вв.: Историко-археологические
исследования. — Владивосток: Дальнаука, 2007. Т. 5, ч. 1. — 392 с.
ISBN 978-5-8044-0847-4
Пятый выпуск тематического сборника посвяшён истории открытия, исследования
и освоения русскими людьми побережья Северного Ледовитого океана, Восточной
Сибири, Дальнего Востока, Якутии, Камчатки и Русской Америки. В нём представлены статьи
отечественных и зарубежных исследователей из Санкт-Петербурга, Москвы, Киева,
Новосибирска, Омска, Красноярска, Иркутска, Читы, Якутска, Хабаровска, Магадана,
Владивостока, Тронхейма (Норвегия), Анкориджа и с Кадьяка (США)
Книга предназначена для широкого круга читателей: историков, археологов,
этнографов, преподавателей и студентов вузов, а также интересующихся прошлым нашей Родины.
Ключевые слова: русские первопроходцы, открытие, освоение, Восточная Сибирь,
Дальний Восток, Русская Америка.
Ответственные редакторы
д-р ист. наук А Р. Артемьев, канд. ист. наук И. Г. Артемьева
Рецензенты: Д.Л. Бродя не кий, д-р ист. наук,
В. И Чернавская, канд. ист. наук
Утверждено к печати учёным советом Института истории,
археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН
Работа выполнена при финансовой поддержке фангов
РФФИ -ДВО РАН (06-06-96000) и РГНФ (№04-01-00148а)
Russian Pioneer-Explorers in the Far East in the XVIIth —XlXth cc: Historical-Archaeological
Investigations.—Vladivostok: Dal'nauka, 2007. Vol. 5, part I. — 392 p.
The 5,h volume of the collection of articles is devoted to the history of discovery, investigation
and development of the coast of the Polar Ocean, Eastern Siberia, Far East, Yakutia, Kamchatka and
Russian America by the Russian people. It represents the articles of the Russian and foreign
researchers from St. Petersburg, Moscow, Kiev, Novosibirsk, Omsk, Krasnoyarsk, Irkutsk, Chita, Yakutsk,
Khabarovsk, Magadan, Vladivostok, Tronheim (Norway), Anchorage and Kadiak (the USA).
The book is intended for a wide circle of readers: historians, archaeologists, ethnographers,
lecturers and students of the institutions, and also all interested in the Past of our motherland.
Keywords: Russian pioneer-explorers, discovering, developing, Eastern Siberia, Far East,
Russian America.
Ed. by A.R. Artemiev, N.G. Artemieva
Reviewed by D.L. Brodyansky, V.N. Chernavskaya
ISBN 978-5-8044-0847-4 О Институт истории, археологии
и ariioi рафии народов Дальнего
Востока ДВО РАН, 2007.

ОТ РЕДАКТОРА
Очередной пятый выпуск тематического сборника «Русские
первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII—XIX вв.» друзья и коллеги посвящают
памяти Бориса Петровича Полевого (23.05.1918—23.01.2002),
неутомимого труженика и выдающегося исследователя истории открытия и освоения
русскими Сибири, Дальнего Востока и Русской Америки. Почётный член
Русского географического общества, председатель отделения истории
географических знаний РГО, лауреат премии С.И.Дежнёва (1992) и
С.П.Крашенинникова (1997), доктор исторических наук Б.П. Полевой до конца
жизни сохранял юношеский азарт исследователя и обладал редким даром
зажигать им других. Как никто другой знавший отечественные архивы, он
всегда щедро делился своими находками с коллегами. Борис Петрович
легко и быстро писал. Его перу принадлежит около 400 опубликованных работ.
Он прожил удивительно насыщенную событиями жизнь: родился в г.
Чите, откуда уехал с родителями на о-в Сахалин, а в 1920 г. — во Владивосток.
Чего стоит только одно его воспоминание о детских годах: о том, как он катался
во Владивостоке на санках с Юлькой Бриннером, будущим известным
американским актёром Юлом Бриннером, обладателем Оскара, сыгравшим
главную роль в знаменитом фильме «Великолепная семёрка». В 1928 г. семья
Полевых вернулась в г. Ленинград, Здесь Борис Петрович окончил школу (1936)
и определивший его жизненный путь исторический факультет
Ленинградского государственного университета (1941). В годы учёбы в университете
судьбе было угодно сделать его «сыном врага народа». Его отец, известный
геолог Петр Игнатьевич Полевой в 1937 г. был арестован и в 1938 г.
расстрелян. О гибели отца Борис Петрович долго не знал. Началась война и вместо
аспирантуры он, не попавший по здоровью в армию, был отправлен
учительствовать в Алтайский край. В 1942 г. его всё-таки забрали в армию
командиром пулемётного взвода. Потом были скитания по госпиталям,
демобилизация в 1944 г. и возвращение в любимый город, где в 1945 г. он стал аспирантом
исторического факультета Ленинградского университета. Здесь произошло
знакомство с академиком Е.В.Тарле, который стал его научным
руководителем и вслед за которым Бориса Петровича обвинили в «космополитизме».
Потом были годы работы с архивными материалами, защита
кандидатской диссертации «Сахалин в истории России (середина XVII
—начало XIX в.). Историко-географические изыскания» в 1970 г., 27 лет работы
в Ленинградском отделении Института этнографии им. Н.Н.
Миклухо-Маклая АН СССР—ныне Музей антропологии и этнографии им. Петра
Великого (Кунсткамера), где в 1986 г. Борис Петрович защитил докторскую
диссертацию «Русские географические открытия на Дальнем Востоке с 30-х годов
XVII в. до 60-х годов XIX в.».
До конца своей жизни Борис Петрович регулярно ездил на Дальний
Восток, принимая участие в работе конференций. Его хорошо знали, ценили

6
ОТ РЕДАКТОРА
J _ ,, , к
Y • ' *•''•• ч;-;-! '>г
Борис Петрович Полевой
и восторженно встречали в Петропавловске-Камчатском,
Южно-Сахалинске, Хабаровске, Владивостоке, Благовещенске, Чите и Иркутске. Последний
раз он посетил Владивосток в октябре 1999 г., где выступил с замечательным
докладом «Основание Русской Америки—идея Петра Великого» на
международной конференции «Русская Америка и Дальний Восток (конец XVIII в.—
1860 г.): К 200-летию образования Российско-Американской компании»
(Владивосток, 11—13 октября 1999 г.).
Книгу открывает статья двух известных учёных, профессоров Б.Н.
Комиссарова и А.Я. Массова, долгие годы близко знавших Б.П. Полевого и
описавших все перипетии его судьбы.
Заслуживают внимания воспоминания РЛ.Золотницкой
(Санкт-Петербург) о её встречах и беседах с Б.П. Полевым, о рассказанных им событиях из
своей жизни и архивных материалов, повествующих об университетских
годах учёного.
Академик Николай Николаевич Болховитинов рассказал о непросто
складывавшихся отношениях Б.П. Полевого с выдающимся исследователем
истории открытия и освоения русскими Северо-Западной Америки, ныне покой-

ОТ РЕДАКТОРА
7
ным профессором из США
Реймондом X. Фишером. К
сожалению, трудные во
взаимоотношениях СССР и США
годы, на которые пришёлся пик
соприкосновения творческих
интересов этих авторов, не
позволил им встретиться. Однако,
как проследил Н.Н. Болховити-
нов, они внимательно следили
за работами друг друга и в кон-
це-концов пришли к весьма
сходным выводам по вопросу
о подлинных задачах,
поставленных Петром I перед Первой
Камчатской экспедицией.
В.Н.Чернавская
подробно описала огромный вклад
Б.П. Полевого в изучение
истории Дальнего Востока России.
Статья Бориса Петровича
Полевого является
своеобразным итогом его
многолетнего изучения истории освоения
Курильских островов.
А.Р.Артемьев
(Владивосток) сделал краткий обзор
исследований памятников
истории освоения русскими Сибири
и Дальнего Востока за
последние 60 лет и выделил
перспективные направления развития
позднесредневековой
археологии и археологии Нового
времени к востоку от Урала.
Археологии русских
Сибири как особому направлению
археологических
исследований посвящена статья
известной ученой,
специализирующейся в этой области, Л.В.Та-
тауровой (Омск).
М.Ф. Матвеева, Б.П. Полевой и Б.И. Кошечкин
на открытии музея истории Географического
общества в Санкт-Петербурге. 9 декабря 1986 г.
В А Тураев, Б.П. Полевой и А.Р. Артемьев (слева—
направо) у памятника Г И. Невельскому в г.
Николаевске-на-Амуре во время «Вторых чтений
имени Г. И. Невельского». 20 сентября 1990 г.

8
ОТ РЕДАКТОРА
Б.П. Полевой на X съезде Русского географического общества
в Санкт-Петербурге. 1995 г.
Л.С. Блэк, Б.П. Полевой и А.Р. Артемьев на конференции «Историко-куль-
'lypiibic связи между коренным населением Северо-Западной Америки и
Северо-Восточной Азии: к 200-летию Джезуповской Севсро-Тихоокеанской
экспедиции. Владивосток. 10 октября 1999 г.

ОТ РЕДАКТОРА
Т.С. Фёдорова, Л.С. Блэк и Б.П. Полевой на конференции «Историко-
культурные связи между коренным населением Северо-Западной
Америки и Северо-Восточной Азии: к 200-летию Джезуповской Северо-Ти-
хоокеанской экспедиции. Владивосток. 10 октября 1999 г.
Н.В. Кочешков, Б.П. Полевой, А.Р. Артемьев и Л.С. Блэк на
конференции «Историко-культурные связи между коренным населением Северо-
Западной Америки и Северо-Восточной Азии: к 200-летию Джезуповской
Северо-Тихоокеанской экспедиции. Владивосток. 10 октября 1999 г.

10
ОТ РЕДАКТОРА
Н.В. Кочешков, Б.П. Полевой и В.Б. Ман на конференции
«Историко-культурные связи между коренным населением Северо-Западной Америки и
Северо-Восточной Азии: к 200-летию Джезуповской Северо-Тихоокеанской
экспедиции. Владивосток. 10 октября 1999 г.
1>.П. Полевой (второй справа), П.А. Головин, Б.Н. Комиссаров и А.Я.
Массой (справа — налево) в Географическом обществе на заседании,
посвященном П.И.Рикорду. Санкт-Петербург. 20 февраля 2001 г.

ОТ РЕДАКТОРА
11
Фундаментальную статью о волоках вдоль Ледовитого океана
представили известные исследователи О.В. Овсянников (Санкт-Петербург) и М.Э. Ясин-
ски (Тронхейм, Норвегия).
В работе А.А. Бурыкина (Санкт-Петербург) сделана весьма интересная
попытка определить количество полярных мореходов, добравшихся в начале
XVII в. до берегов Таймыра и погибших на о-ве Фаддея и в заливе Симса.
Открытию и исследованиям Оленёкского зимовья посвятил свою статью
один из ведущих отечественных специалистов по археологии позднего
средневековья и Нового времени В.Ф. Старков (Москва).
Назначение и орнамент двух костяных изделий из раскопок Алазейского
острога рассмотрены в статье ректора Якутского государственного
университета А.Н. Алексеева, исследователя русских острогов на северо-востоке
Якутии, и Л.В. Алексеевой (Якутск).
Известный исследователь Саянского острога С.Г. Скобелев (Новосибирск)
собрал материалы по истории обработки камня русскими землепроходцами
и старожилами Южной Сибири. Оборонительные укрепления Умревинского
острога описаны в статье А.П. Бородовского (Новосибирск).
Защитное вооружение служилых людей в Сибири и на Дальнем Востоке
стало темой статьи Е.А. Багрина (Владивосток).
Русская тактика боя в полевых сражениях с сибирскими инородцами
исследована в работе А.С.Зуева (Новосибирск). Чрезвычайно интересна статья
И. Г. Куренной (Чита) о персонифицированных печатях Нерчинского воеводства.
Кресту героев Второй Камчатской экспедиции Василия Васильевича и
Татьяны Федоровны Прончищевых посвящена статья А.К. Станюковича (Москва).
А.В. Гринёв (Санкт-Петербург) в своей статье пришел к заключению, что
матросы, высаженные на американский континент с пакетбота «Св. Павел»
под начальством капитана А.И.Чирикова в районе Архипелага Александра
в июле 1741 г., не были убиты или захвачены в плен, а просто дезертировали.
Ещё одна статья этого известного исследователя посвящена паспортной
проблеме в Русской Америке.
Взлётам и падениям в судьбе известного морехода М.П.Шпанберга
посвятила статью Т.С.Фёдорова (Санкт-Петербург).
Известная американская исследовательница русского происхождения
профессор Л.С.Блэк (Кадьяк, США) проанализировала несомненные
свидетельства конфронтации Военно-морского министерства и
Российско-Американской компании. Во второй статье Лидии Сергеевны сведены воедино
данные о взаимосвязи и даже симбиозе православия и шаманизма у
коренных народов Аляски.
В статье ведущего археолога Департамента природных ресурсов штата
Аляска Д. МакМахана (Анкоридж, США) представлены итоги
археологических исследований холма, где в Новоархангельске (Ситка) в течение
нескольких десятилетий находился дом главного правителя российских владений в
Северной Америке.

12
ОТ РЕДАКТОРА
В статье В.П. Королюка (Владивосток) рассмотрена история
Новоархангельской (Ситхинской) морской школы.
Статья О.А. Красниковой (Санкт-Петербург) посвящена обстоятельствам
открытия в Вологде и передаче в Архив РАН документов
Российско-Американской компании—писем Г.И. Шелехова и М.М. Булдакова.
Американо-российские отношения в конце XVI И—30-х гг. XIX в. осветил известный
специалист по этой проблематике А.Л. Анисимов.
Один из ведущих историков Якутии ПЛ. Казарян (Якутск) посвятил свою
работу истории функционирования и проблемам возобновления знаменитого
Я кутско-Аянского тракта. Обзор первых книг на языках коренного населения
Северо-Восточной Сибири сделал в своей статье О.Д. Якимов (Якутск).
В высшей степени интересную работу об исследованиях японцами
Сахалина в XVII—XVIII вв. и их административно-хозяйственной деятельности на юге
острова в XIX в. представил на страницах сборника ведущий специалист по этой
проблематике, много лет проработавший в Японии А.В.Трёхсвятский (Киев).
Визиту российского фрегата «Светлана» в Мельбурн в 1862 г. посвятил
статью известный исследователь российско-австралийских связей А.Я.Мас-
сов (Санкт-Петербург).
В статье А.В. Ремнёва (Омск) подробно освещена деятельность Н.Н.
Муравьёва на посту генерал-губернатора Восточной Сибири, которая привела
к последнему крупному территориальному расширению России в Азии,
частично компенсировав таким образом недавние внешнеполитические неудачи
на Западе, закончившиеся поражением в Крымской войне.
В работе ИЛ. Дамешек (Иркутск) прослежена история становления и
функционирования генерал-губернаторской власти.
Известный исследователь российско-китайских отношений В.Г. Дацышен
(Красноярск) написал статью о деятельности 18-й Духовной миссии в Пекине.
Историю изучения енисейского севера Н.К. Ауэрбахом исследовали
А.С.Вдовин, Н.П.Гуляев и Н.П.Макаров (Красноярск).
Е.В.Дроботушенко (Чита) в своей статье подробно представил
хозяйственную деятельность православных монастырей Забайкальской епархии во
второй половине XIX—начале XX в.
Новая весьма интересная тема поднята в статье О.И.Сергеева
(Владивосток) «Казачество и корейцы на Дальнем Востоке России: основные этапы
взаимоотношений».
Н.В. Котляр (Владивосток) показала в своём исследовании взаимодействие
правительственных органов и общественных организаций на Дальнем Востоке.
В статье ведущей дальневосточной исследовательницы старообрядчества
Ю.В. Аргудяевой подведены основные итоги и намечены новые перспективы
изучения старообрядцев Дальнего Востока.
Завершают сборник воспоминания Б.П. Полевого о его знакомстве с
академиком Е.В.Тарле.
А.Р. Артемьев, доктор исторических наук

Б.Н. Комиссаров, А.Я. Массов
Санкт-Петербург
БОРИС ПЕТРОВИЧ
ПОЛЕВОЙ
Русский колонизационный поток в отличие от
западных—португальского, испанского, французского, голландского,
английского—не пересекал океаны. Перед ним раскинулись казавшиеся
бесконечными пространства Евразии. Мощь и порожденная ею
энергия исторического движения россиян на Восток были таковыми,
что нашему народу принадлежит честь открытия Америки со
стороны Азии, исследование и освоение северо-западной части
Североамериканского континента и основание Русской Америки.
Однако последняя появилась уже на излете великого восточного похода
и в итоге по объективным причинам не осталась в составе
величайшей в мире империи. Зато ее граница, охватившая обширные и
богатейшие территории Дальнего Востока, уверенно слилась с
географическим евразийским рубежом.
Чтобы Дальний Восток стал и оставался российским,
потребовались усилия в разных областях: военной, дипломатической, при-
родно-хозяйственной, промышленной, коммерческой, транспорт-
но-коммуникационной и др. Однако не меньшее значение имело
и имеет ныне духовное освоение восточного края российской
земли, освоение через познание, причем
многоаспектное—историческое, географическое, этнографическое, картографическое,
топонимическое, лингвистическое. Подобное освоение никогда
нельзя будет признать достаточным, завершенным, исчерпывающим.
Это живой, неиссякаемый, перманентный процесс, являющийся,
пожалуй, одним из важнейших гарантов незыблемости
дальневосточных фаниц России. Деятельность выдающегося российского
историка-географа Бориса Петровича Полевого долгие годы
была интегральной частью упомянутого процесса, его
фундаментальной составляющей, а сам ученый как феноменальный эрудит в
области дальневосточных реалий, исследователь и просветитель
оказывал на него благотворное, гуманизирующее влияние. Значение
Б.П. Полевого трудно переоценить еще и потому, что
хронологически его интересы простирались от начала XVII до XXI в., а
географически они включали все, что лежит между Уралом и Аляской,
и уходили по вереницам островов в просторы Тихого океана.

14
В.Н. Комиссаров, А.Я. Массов
Глубокий интерес Б.П. Полевого к Дальнему Востоку был
вполне закономерен. Борис Петрович происходил из семьи
потомственных интеллигентов-сибиряков и дальневосточников—ученых,
литераторов, краеведов. Его отец Петр Игнатьевич Полевой родился
в 1873 г. в Забайкалье, окончил гимназию в Иркутске, а в 1903 г. —-
Петербургский горный институт. С 1901 г. будучи студентом он стал
сотрудничать с Геологическим комитетом (Геолкомом),
основанным в 1882 г. для организации геологических исследований и
содействия ведомствам, а также частным компаниям в использовании
минеральных богатств России. Петр Игнатьевич участвовал в
экспедициях Геолкома в Маньчжурии и Средней Азии. В 1907 г. он стал
одним из первых исследователей Ухтинского района. В 1908—1910
и 1912—1913 гг. П.И. Полевой работал сначала в Сахалинской, а
затем—в Анадырской экспедициях.
В семье матери Полевого— Антонины Михайловны Головаче-
вой-Полевой также присутствовал традиционный интерес к Сибири
и Дальнему Востоку. Один из братьев матери — П.М. Головачев был
автором книг «Сибирь. Природа. Люди. Жизнь», «Россия на
Дальнем Востоке» и сборников «Первое столетие Иркутска», «Тюмень
в XVII столетии», «Томск в XVII веке» (Головачев П.М., 1905; 1904;
1902; 1903; 1911); Д.М.Головачев—основателем Забайкальского
отделения Русского географического общества и одним из
организаторов Читинского краеведческого музея.
Б.П. Полевой родился 23 мая 1918 г. в Чите, куда из голодного
Петрограда его семья перебралась к родственникам. Правда, уже
в августе из-за угрозы захвата города войсками Г.М.Семенова
Антонина Михайловна с детьми отправилась на Сахалин, где в 1914 г.
П.И.Полевой вел геологические изыскания. Однако в 1920г.
после захвата северной части острова японцами семье пришлось вновь
переезжать, на этот раз во Владивосток. В 1923 г. Петр Игнатьевич
обследовал Камчатку, а в 1924 г. возглавил в столице Приморья
отдел Геолкома (Дальгеолком).
Во Владивостоке семья Полевых тесно общалась с известным
исследователем Дальнего Востока, писателем В.К. Арсеньевым
и его женой Маргаритой Николаевной. С Владимиром Клавдиеви-
чем П.И. Полевой познакомился еще в 1915 г., но сблизились они
в период гражданской войны. Во Владивостоке по-настоящему
подружились их семьи. Чтобы облегчить трудное материальное
положение Арсеньевых, Петр Игнатьевич пригласил Маргариту Нико-

БОРИС ПЕТРОВИЧ ПОЛЕВОЙ
15
лаевну на работу в бюро Дальгеолкома. Она стала каталогизатором,
затем—статистиком, участвовала в составлении первых советских
геологических карт. В 1924—1926 гг. В. К. Арсеньев, оставив семью
во Владивостоке, работал в Хабаровске. Навещая своих, он всякий
раз бывал у Полевых. Рассказы писателя о путешествиях и
приключениях произвели неизгладимое впечатление на маленького Борю.
Позднее Б.П. Полевой отзывался о В.К. Арсеньеве как о человеке,
который «...фактически определил мой весь последующий
жизненный путь» (Полевой Б.П. Ответы на вопросы редакции сахалинских
«Исторических чтений». Л.2. Архив Б.П.Полевого. АрхивРГО).
Впечатления детства, как и творческая, отличавшаяся истинной
духовностью атмосфера семьи, в круг интересов которой входило
все, что связано с природой и историей богатейших восточных
земель России, не могли не определить «дальневосточную
направленность» будущих научных изысканий Б.П. Полевого.
В 1926—1927 гг. П.И.Полевой продолжал геологоразведочные
работы на Сахалине. Обладая огромным и разносторонним
опытом ученого-изыскателя, являясь автором многочисленных статей
и ряда книг, он пользовался большим авторитетом, и в 1928 г. ему
предложили переехать в Ленинград. Полевые поселились на
Васильевском острове, а глава семьи стал старшим геологом
Геологоразведочного нефтяного института (НГРИ) Союзнефти. В 1929 г.
П.И. Полевой снова занимался исследованием недр Сахалина.
5 мая 1930 г. на семью Полевых обрушилось неизбывное горе:
Петр Игнатьевич был арестован по «делу Академии наук». В свои
неполные двенадцать лет Б.П. Полевой лишился отца, свидеться
с которым ему не довелось. Впрочем, трагические обстоятельства,
в которых оказалась семья новоявленного «врага народа»,
переживали тогда многие: кошмар массовых репрессий стремительно
становился каждодневной явью страны. 8 августа 1931 г. Военный
трибунал Московского военного округа приговорил П.И.
Полевого к 10 годам лагерей по обвинению в шпионаже. Он был
отправлен в Ухтпечлаг и по прибытии в Усть-Воркуту (Воркута-Вом)
назначен руководителем геологических работ в бассейне р. Воркуты.
В 1932—1933гг. П.И.Полевой вел разведку угольных
месторождений в районе будущей Инты. Благодаря успешной работе,
хлопотам жены и заступничеству президента АН СССР А.П.
Карпинского ЦИК СССР сократил срок его заключения до 7 лет. С
учетом воркутинских зачетов (день—за два) его должны были вскоре

16
Б.Н. Комиссаров, А.Я. Массов
освободить. Между тем после убийства СМ. Кирова зачеты в
связи с работой в Заполярье отменили, а в 1935—1936 гг. предприняли
попытки обвинить П.И. Полевого в сознательном занижении
запасов угля, так как он, верный профессиональному долгу, не
соглашался с требованием начальника Ухтпечлага пересмотреть их
в сторону увеличения. В результате было возбуждено уголовное
дело, а Петра Игнатьевича в конце 1936 г. отправили на асфальтовый
рудник в районе Чибью.
Тем временем Борис окончил среднюю школу и поступил в
Ленинградский историко-философский литературный институт
(ЛИФЛИ), откуда в сентябре 1936 г. перевелся на исторический
факультет Ленинградского государственного университета.
Материальные трудности вынудили его совмещать учебу с работой
экскурсоводом в отделе XIX в. дворца-музея в Гатчине.
5 мая 1937 г. П.И. Полевой отбыл свой срок и надеялся на
встречу с семьей. Незамедлительно последовавший новый арест
опрокинул эти планы. Обвинение было прежним. Он-де скрывает
истинные запасы минерального сырья. Согласие Госплана с
прогнозами геолога не было принято в расчет. 20 марта 1938 г., находясь
в одиночной камере, П.И.Полевой скончался «от паралича
сердца». Так сообщалось в официальной справке. О том, что произошло
в действительности, можно строить лишь предположения.
Реабилитирован П.И. Полевой 20 октября 1957 г. (см. Репрессированные
геологи, 1999, с. 135—136). Так погиб подвижник науки,
являвшийся, по мнению академика В .А. Обручева, «выдающимся знатоком
геологии русского Дальнего Востока начала XX века»
(Красникова О.А., 1998, с. 113).
Арест и мученическая смерть отца наложили отпечаток не
только на внешнюю сторону жизненного пути Б.П. Полевого, но и на
склад его личности, мировоззрение, менталитет. Вал чудовищных
репрессий, доносительство, двурушничество, вопиющая
несправедливость окружающей действительности в сочетании с непрерывной
демонстрацией казенного благополучия, жизнерадостности,
народного счастья побуждали, содноП стороны, к предельной
осторожности, осмотрительности, недоверчивости, с другой—заставляли
искать в людях хорошее, истинное, благородное, чистое, иначе
откуда можно черпать жизненные силы и энергию молодому
человеку отнюдь не богатырского здоровья, да еще из семьи
репрессированного.

БОРИС ПЕТРОВИЧ ПОЛЕВОЙ
17
В университете Борис стал специализироваться по кафедре
истории нового и новейшего времени и вскоре занялся научной
работой. Исторический факультет, восстановленный в Л ГУ в 1934 г.
лишь за два года до поступления Б.П. Полевого, тем не менее имел
в своем составе ярких преподавателей, из которых, в частности,
выделялись академик Е.В.Тарле и профессор П.П.Щеголев. Однако
тематике лекционных курсов и исследований был свойствен
отчетливо выраженный европоцентризм—дань западноевропейской
и российской историографической традиции XIX—начала XX в.
Б.П.Полевой, естественно, начал искать возможности применить
свои силы и способности для изучения истории нового в тех
условиях географического пространства. В силу специфики избранной
кафедры тогда это могли быть только Соединенные Штаты
Америки. Правда, возможности изучать собственно историю США были
крайне ограничены, а вот темы, посвященные
русско-американским отношениям, представляли собой поле для исследований.
Внимание Бориса привлек молодой преподаватель кафедры,
ученик Е.В.Тарле—М.М. Малкин, увлеченно трудившийся над книгой
«Гражданская война в США и царская Россия». Она увидела свет
в 1939г. (Малкин М.М., 1939). Б.П.Полевой избрал более ранний
этап контактов России и США, относившийся ко времени
Крымской войны. К весне 1941 г. он закончил статью на эту тему и
получил за нее первую премию на конкурсе студенческих научных
работ. Университет Б.П. Полевой закончил в июне 1941 г., был
рекомендован в аспирантуру, а научным руководителем должен был
стать М.М. Малкин.
Война перечеркнула все дальнейшие планы. Сначала из-за
состояния здоровья молодого историка не призвали в армию, и он
получил направление на работу учителем истории в одну из школ
Алтайского края. Но летом 1942 г. его все же призвали, и после
окончания курсов младших лейтенантов направили на Северокавказский
фронт. Став командиром взвода, Б.П.Полевой воевал, однако
недолго: после ранения в октябре 1942 г. он был признан
ограниченно годным к военной службе и направлен на работу в военкомат
одного из районов Свердловска (ныне Екатеринбург). В январе 1944 г.
Бориса Петровича перевели в запас.
После почти двух лет учительства в Свердловске Б.П. Полевой
в октябре 1945 г. возвратился в Ленинград и поступил в
аспирантуру на кафедру, выпускником которой являлся. Под руководством

18
Б.Н. Комиссаров, А.Я. Массов
академика Е.В.Тарле, а затем видного специалиста по истории
международных отношений профессора Н.П. Полетики он начал работу
над диссертацией, посвященной истории внешней политики США
в XIX в. С 1948 г. Борис Петрович уже ассистент кафедры. Трудился
он много и напряженно, хотя работать было совсем не просто.
Удушающая атмосфера конца 40-х годов с присущей ей
крайней идеологизацией науки в полной мере проявлялась и на
истфаке. Весьма характерен в этом отношении отзыв одного из
рецензентов на рукопись статьи Б.П. Полевого «О первых американских
попытках захватить острова Рюкю, Бонин и Тайвань (1853—1857 гг.)».
Рекомендовав статью «после доработки» к печати, автор рецензии
в то же время упрекал Б.П. Полевого в том, что он не в должной
мере показывает в своей статье «природную агрессивность»
американского империализма, проявляет наивность и недостаточно
решительно срывает маску с американских разбойников (Архив Б.П.
Полевого. Архив РГО).
Карьера университетского преподавателя закончилась
весьма скоро. В 1949 г. входе печально известной кампании по
«борьбе с космополитизмом» Б.П. Полевой был уволен из
университета. И если в 1948 г. он характеризовался руководством истфака как
«квалифицированный преподаватель и научный работник», то по
итогам аттестации 1949 г. обвинен в том, что в его лекциях «нет
политической остроты» и «чувствуется сильное влияние американской
буржуазной литературы» (Архив СПбГУ, д. 811/88, л. 9, 19; Золот-
ницкая Р.Л., Красникова О.А., 2003, с. 14,15). С кафедры уволили ее
выпускника, блестяще зарекомендовавшего себя в студенческие
годы, страстно преданного своему делу ученого-патриота, причем
истинного и, как упоминалось выше, не в первом поколении. Это был
характерный пример отсева талантливых людей, на место которых
шли их прямые противоположности, пример негативного отбора,
культивировавшегося на гуманитарных факультетах советских
вузов долгие годы.
Найти работу по специальности было чрезвычайно
трудно—изгнанного из университета сотрудника, сына «шпиона» и «врага
народа», никуда не брали. Только в 1952 г. Б.П. Полевому удалось
устроиться старшим научным сотрудником исторического отдела
Главного штаба ВМС Военно-морского министерства. Между тем спустя
год Военно-морское министерство было ликвидировано, и Б.П.
Полевой опять остался без работы. Вновь начались мытарства по тру-

БОРИС ПЕТРОВИЧ ПОЛЕВОЙ
19
доустройству. С конца 50-х идо начала 60-х годов Б.П.Полевой
вынужден был заниматься отраслевой библиографией, работая
заведующим отделом библиографии Всесоюзной геологической
библиотеки. Таким образом, как во времена сталинского режима, так
и в пору «оттепели» Борис Петрович оказался отторгнутым
ленинградской наукой с ее многочисленными образовательными и
исследовательскими учреждениями, нередко бывал безработным, что
считалось тогда преступлением, или был вынужден из-за куска
хлеба идти туда, куда его просто соглашались принять.
Поддержка пришла с востока страны, из Иркутска. Там работал
Институт географии Сибири и Дальнего Востока, возглавлявшийся
известным геоботаником и географом (с 1968 г. академиком) В. Б. Со-
чавой. В 1929 г. двадцатичетырехлетнему В.Б.Сочаве довелось
познакомиться с П.И. Полевым. Это произошло во Владивостоке, где
знаменитый геолог ненадолго остановился перед своим последним
отплытием на Сахалин. Впоследствии В.Б.Сочава, конечно, не мог
не узнать о его трагической судьбе и содействовал весьма
нестандартному в те годы решению проблемы трудоустройства Б. П.
Полевого: оставаясь в Ленинграде, наш историк-географ стал
сотрудником иркутского института. Это был прорыв в официальное
научное сообщество, позволивший «легально» заниматься любимым
делом, тогда уже окончательно определившимся: историей
освоения россиянами дальневосточных земель. Помощь сибиряков
содействовала подготовке и успешной защите Б.П. Полевым в 1970 г.
кандидатской диссертации, что, в свою очередь, способствовало его
переходу в ленинградскую часть Института антропологии и
этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая АН СССР, ныне Музея
антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН.
Материальная неустроенность и связанные с ней трудности
быта, хотя и не могли не затруднять исследовательской работы Б.П.
Полевого, но препятствием для нее не стали. С конца 40-х годов
ученый неустанно трудился на историко-географическом поприще,
постепенно наращивая потенциал знатока дальневосточной
проблематики. Архивы тогда были подведомственны всемогущему
МВД и фактически недоступны для серьезных исторических
изысканий. Отдушиной для Б.П. Полевого стало Географическое
общество СССР (ныне Русское географическое общество). Созданное
в 1845 г. по инициативе выдающихся российских мореплавателей
и ученых, среди которых были Ф.П. Литке, И.Ф. Крузенштерн и др.,

20
Б. Н. Комиссаров, А.Я. Массов
оно в последнее десятилетие царствования Николая I,
«подморозившего» Россию, было важным интеллектуальным центром страны.
И вот, спустя век, великолепный дом общества по переулку Грив-
цова, 10 стал и более полувека оставался для Б.П. Полевого местом
встреч с коллегами. Общество, во главе которого стояли крупные
и разносторонние ученые, академики Л.С.Берг, Е.Н. Павловский,
С.В.Калесник, поддерживало и ободряло Бориса Петровича,
прибавляло ему сил, дарило радость новых идей, замыслов, научных
находок. Он плодотворно работал в замечательном архиве общества,
его великолепной библиотеке, включавшей сотни тысяч часто
редких и даже уникальных книг, атласов, карт.
Со второй половины 1953 г., когда в некоторой степени был
облегчен доступ историков в архивы, работа там стала едва ли не
основной сферой деятельности Б.П.Полевого. Прежде всего,
ученый занялся документами XVII—XVIII вв., так что главным для
него местом поиска явился Центральный (ныне Российский)
государственный архив древних актов, находящийся в Москве.
Архивы, как известно, не любят спешки и «раскрывают» свои недра
лишь тем, кто профессионально подготовлен и бесконечно
терпелив. Не сложно догадаться, каких усилий потребовала от Бориса
Петровича, лишенного командировок и испытывавшего постоянную
нехватку средств, эта неспешная, продолжавшаяся долгие годы
работа в столице.
Стремление всегда опираться на архивный источник явилось
главной отличительной чертой Б.П.Полевого как ученого.
Рукописи XVII—XVIII вв. трудны для чтения в палеографическом
отношении, что ведет к различным, подчас диаметрально
противоположным трактовкам их содержания. На помощь приходили
необычайная эрудиция и наблюдательность, логика и здравый смысл.
Сам Борис Петрович нередко говорил, что он случайно или
совершенно неожиданно обнаружил тот или иной документ. Вспомним,
однако, известное высказывание Луи Пастера: «Не всякому
помогает случай. Судьба одаривает только подготовленные умы». За,
казалось бы, неизвестно откуда взявшимся успехом всегда стоял
неустанный труд, правильно выбранные стратегия и тактика
поиска. Умение оценивать содержание источника в новом,
неожиданном контексте, взглянуть на него под еще не привлекавшим
внимание углом зрения, сквозь призму ранее неизвестных фактов
позволяло Б.П. Полевому делать отвергавшие прежние очевидно-

ПО РИС ПЕТРОВИЧ ПОЛЕВОЙ
21
ети, но проходившие проверку временем заключения,
высказывать смелые идеи, находившие затем подтверждение как в
результате своих собственных исследований, так и в трудах коллег.
Глубокое проникновение в источник всегда дополнялось у историка
доскональным знанием исследований предшественников, при этом
отношение к ним отличалось уважительностью в сочетании с
неизменной строгой критикой.
Работа, а точнее жизнь, проведенная в архивах, позволила
Ь.П. Полевому сделать удивительные находки и открытия, которые
привели к пересмотру ряда устоявшихся представлений, а иногда
способствовали и новой интерпретации истории освоения
россиянами северной части тихоокеанского региона. Подробный анализ
наиболее значимых открытий, сделанных Б.П. Полевым,
содержится в некоторых статьях, представленных в данном сборнике. Здесь
отметим лишь, что нет ни одной историко-географической
проблемы, касающейся Сибири и Дальнего Востока, в разработку которой
ученый не внес бы своего существенного вклада.
Б.П. Полевому удалось уточнить хронологию и маршрут
знаменитого похода И.Ю.Москвитина 1639—1641 гг. Ученый
установил местоположение Бутальского острожка, откуда начался этот
поход (Полевой Б.П., 1996а), и доказал, что москвитинцы шли не
по р. Юдоме, как долгое время считалось в отечественной
литературе, а по р. Нюдоме. Оттуда через Джунгар они спустились в
водную систему р. Ульи, по которой и вышли к побережью Тихого
океана. Это событие произошло в конце августа 1639 г. На берегу
океана москвитинцы основали первое Усть-Ильинское зимовье, вблизи
которого было заложено «плотбище» —своего рода первая верфь
русского дальневосточного флота. Год 1640-й, когда москвитинцы
построили два морских коча и отправились в плавание по водам
Тихого океана от устья р. Ульи на юг, можно, по мнению исследователя,
считать началом русского кораблестроения и плавания в бассейне
Тихого океана. Новые архивные находки заставляли
Б.П.Полевого вновь и вновь возвращаться к истории похода И.Ю. Москвити-
на. В общей сложности этой проблеме посвящено более полутора
десятка работ ученого.
Б.П. Полевой первым установил почти полный список
участников походов В.Д. Пояркова 1643—1646 гг., обнаружив в архивных
документах перечень поярковцев, которым было выдано по две чарки
«вина горячего» перед выходом из Якутска на Амур. Более точные

22
Б.Н. Комиссарову А.Я. Массов
сведения о маршруте и хронологии похода В.Д. Пояркова
получены из отчета участника похода казака М.Тимофеева (Полевой Б.П.,
1958а; 1973г; 1993а).
Во многом по-новому осветил Б.П.Полевой историю походов
по Амуру Е.П. Хабарова: уточнена история организации похода,
более объективно, без ура-патриотического глянца охарактеризована
личность самого Е.П. Хабарова. Б.П. Полевой выявил причины
конфликта и раскола в его войске, а также проследил последующую
служебную карьеру Е.П. Хабарова вплоть до его смерти в 1671 г.
Исследователь сумел установить точное расположение Ачанского
городка, где казаки одержали победу над своими противниками 24 марта
1652 г. Долгое время считалось, что Ачанский городок был
расположен либо на утесе Кырма близ устья Уссури, либо на мысе Джари.
Б.П. Полевой доказал, что Ачанский улус—это современное
нанайское селение Оджал-Болонь (Полевой Б.П., 19606; 1973а).
Опираясь на исследования Б.П. Полевого, Приамурский филиал
Всесоюзного географического общества выступил с инициативой
переименования Оджал-Болони, и в 1979 г. Верховный Совет РСФСР
переименовал это селение в Ачан.
Считалось также, что исследователи никогда не смогут
установить точную дату открытия русскими Колымы. Однако в 1957 г.
Б.П. Полевой обнаружил в ЦГАДА отписку (отчет)
первооткрывателей Колымы М.В. Стадухина, СИ. Дежнева и Д.М. Зыряна, из
которой следовало, что к устью Колымы русские землепроходцы
подошли 12—13 июля 1643 г. (Полевой Б.П., 19656; 1982). Он же
определил, что С.И.Дежнев начал свое знаменитое плавание не из
Нижне-Колымска, как считалось ранее, а из Средне-Колымска,
причем в море кочи Дежнева вышли не в июне, а в июле 1648 г.
(Полевой Б.П., 1986а; 2000а, с. 54—56).
Большой цикл работ Б.П.Полевого посвящен ибтории
открытия и освоения русскими п-ва Камчатка, позднее переработанных
в фундаментальную монографию «Новое об открытии
Камчатки» (Полевой, 19976; 2000 а). Ученый, в частности, обнаружил
документы середины XVII в., подтверждавшие сообщения Н.Витсе-
на, Ф.И. Страленберга, В.И. Беринга и некоторых других о якобы
имевших место более ранних походах русских от Якутска до р.
Камчатки. Это были походы И.М. Рубца в 1661—1662 гг. и И.Еромлина
и 1669—1670 гг. (Полевой Б.П., 1964; 1976в; 19936). Архивные
разыскания помогли уточнить историю камчатского похода Л.С. Мороско

1ЮРИС ПЕТРОВИЧ ПОЛЕВОЙ
23
1695—1696 гг. (Полевой Б.П., 1995а). Б.П.Полевой документально
доказал, что «Камчатского Ермака» В.В. Атласова звали не
Владимиром Васильевичем или Владимиром Тимофеевичем, как
считалось ранее, а Владимиром Владимировичем. Были уточнены
также место (Якутск, а не Великий Устюг) и время его рождения
(между 1661—1664 гг., а не 30-е или 50-е годы XVII в.) (Полевой Б.П.,
1963в). Большой резонанс в научных кругах и среди камчатских
краеведов вызвала предложенная Б.П. Полевым интерпретация
происхождения названия реки и всего п-ва Камчатка. Яркий полемист, он
убедительно отверг существовавшие точки зрения о
происхождении топонима Камчатка и в серии статей доказал, что этот топоним
впервые появился в 1654 г. и происходит от имени первопроходца
Ивана Камчатого. Именно Камчатой впервые поведал о главной
реке этого огромного полуострова (Полевой Б.П., 1963а; 19676; 19746;
1984; 1988а; 19886). На тобольских географических чертежах
наименование Камчатка появляется уже в 1667 г. (Полевой Б.П., 1963г;
1968а). Специальные статьи Б.П. Полевого посвящены истории
походов русских землепроходцев на Камчатку в первые десятилетия
XVIII в. (Т. Кобелев, В. Колесов, П. и И. Козыревские), истории
открытия Авачинской губы в 1703 г. Р. Преснецовым (Полевой Б.П.,
1965а; 19686; 19896). В 1997 г. как своего рода итог историко-гео-
графического изучения Камчатки появляется подготовленный при
участии Б.П. Полевого историко-географический атлас «Камчатка
XVI1-XX вв.» (Жданов Н.Д., Полевой Б.П., 1997).
Не меньше внимания Б.П.Полевой уделил истории
открытия и освоения Сахалина и Курильских островов. Этой
проблеме посвящена его кандидатская диссертация «Сахалин в истории
России (середина XVII —начало XIX вв.). Историко-географиче-
ские изыскания», защищенная в 1970 г. Еще раньше, в 1959 г.,
вышла в свет монография Б.П.Полевого «Первооткрыватели
Сахалина» (Полевой Б.П., 1959), а в 1982 г. монография
«Первооткрыватели Курильских островов» (Полевой Б.П., 1982). Ученый был
неколебимым сторонником приоритета русских в открытии и
освоении Курильской гряды, что, по его мнению, является
неоспоримым доказательством прав России на эти острова (Полевой Б.П.,
19806; 1982; 19956).
Им опубликованы статьи о плаваниях в 1806— 1808 гг. и
деятельности офицеров российского флота Н.А. Хвостова и Г.И. Давыдова,
стремившихся закрепить Сахалин и Южные Курильские острова

24
Б.Н. Комиссаров, А.Я. Массов
в составе владений Российской империи. В этих статьях Б.П.
Полевой с опорой на документальные источники указывает, в
частности, и на то, что еще в 70-х годах XVIII в. острова южной части
Курильской гряды официально считались частью Иркутской губернии
(Полевой Б.П., 1956; 1958в; 1995). Статья Б.П.Полевого, в которой,
по сути дела, суммируются его взгляды по курильскому вопросу,
публикуется в настоящем сборнике.
Б.П.Полевой фактически ввел в оборот российской историко-
географической науки дневник пол яка А. Каменского-Дл ужи ка,
составившего первое описание Сибири на польском языке.
Исследователь обнаружил ряд архивных документов о пребывании А. Камен-
ского-Длужика на р. Лене и его службе в Якутске в 1662— 1668 гг., что
позволило более полно реконструировать биографию польского
путешественника (Полевой Б.П., 1969; 1974а; 1975; 1976а; Polewoj В.Р.,
1994). Помимо цикла статей об А. Каменском-Длужике Б.П.
Полевой подготовил издание его сочинений и составил к ним подробные
комментарии (Kamienski-Dluzyk Adam, 1996).
Изучение истории географических открытий и освоения
Дальнего Востока русскими землепроходцами в XVII—XVI11 вв.
естественным образом вывело Б.П. Полевого и на изучение документов о
развитии дальневосточного региона России в более позднее время —
в XIX—начале XX в. И здесь исследователь сумел сделать важные
архивные находки. Так, еще в 50-х годах Б.П. Полевой обнаружил
в архиве Географического общества копию подробнейшего отчета
Г И. Невельского о его плавании в 1849 г. по Амуру, а затем и
рапорты ряда участников этого плавания, которые легли в основу отчета
Г.И.Невельского (Полевой Б.П., 1954; 1955а; 19556; 1972а). Вслед за
этим последовали находки документов о боевых действиях на
Тихом океане в период Крымской войны. Вместе с ранее известными
документальными свидетельствами эти находки были
опубликованы в двух больших сборниках документов, посвященных
героическим защитникам дальневосточных рубежей России (Полевой Б.П.,
1979а; 1989а). Б.П. Полевой выступил не только как
автор-составитель сборников, но написал для каждого из них предисловие и
заключение, а также составил комментарии. Эти публикации
позволили воссоздать панораму обороны Петропавловска-Камчатского
» связи с англо-французской агрессией осенью 1854 г. Фактически
первым в отечественной историографии Б.П. Полевой занялся
изучением вопросов об обороне в годы Крымской войны российского

1ЮРИС ПЕТРОВИЧ ПОЛЕВОЙ
25
Приамурья (Полевой Б.П., Юзефов В.И., 1999) и освоении
русскими этого региона в последующий период. Появились написанные
на архивных данных статьи об основании Хабаровска, с.
Пермского (будущего Комсомольска-на-Амуре), г. Корсакова на Сахалине
(Полевой Б.П., 19586; 1960г; 1968в; 20006) и, конечно,
Владивостока как нового форпоста России на Дальнем Востоке (Полевой Б. П.,
1960а; 1960в; 1985а). В этом же ряду следует отметить подробные
статьи Б.П. Полевого, использовавшего материалы архива г.Томска,
по истории Петропавловска-Камчатского в период 1907—1917 гг.
(Полевой Б.П. 1990; 19916). В 1994 г. Б.П. Полевой подготовил к
изданию и опубликовал документы по истории
Петропавловска-Камчатского XVHI-XX вв. (Полевой Б.П., 19946).
Как признанный специалист по истории русского
продвижения в Сибирь и на Дальний Восток Б.П.Полевой был приглашен
участвовать в коллективных трудах «История Сибири с древнейших
времен до наших дней» и «История Русской Америки. Т. 1»
(Копылов А.Н., Полевой Б.П., 1968; Полевой Б.П., 1997а). Он подготовил
переиздание трудов СП. Крашенинникова, Г.В. Стеллера, В.А.
Римского-Корсакова, выступив в качестве составителя, автора
вступительных статей и комментариев (Полевой Б.П., 1994в; 1999; 1980а).
Очень много сделано Б.П. Полевым для решения частных
вопросов, различного рода разъяснений и толкований в связи с
событиями прошлого Сибири и Дальнего Востока, биографиями
знаменитых и совсем малоизвестных лиц, внесших свой вклад в
освоение востока России. Имеются в виду В.Тырков (основатель
Томска), П. Пянда, С. Ремезов, Н. Витсен, И.Б. Гоман, В. Беринг, И. Ев-
реинов, Ф.Лужин, М.В.Ломоносов, Г.И.Шелехов, С.Понятов-
ский, К. Мравинский. Речь также идет о деятельности на Камчатке
в 1804—1805 гг. участников первого русского кругосветного
плавания на корабле «Надежда», о камчатских страницах биографии
русских мореплавателей, военных и государственных деятелей В.М.
Головкина, П.И. Рикорда, В. Голенищева-Кутузова, B.C. Завойко, о
наследии В. К. Арсеньева.
Нельзя особо не отметить вклад Б.П. Полевого в изучение
истории русской картографии. Главной заслугой ученого в этой области
стали исследования знаменитой «Книги Большому чертежу» А.
Мезенцева 1627 г. Эти исследования показали, что «Книга Большому
чертежу» отразила в своей вводной части содержание небольшого
сводного чертежа, который лег в основу карты России ГГерритса

26
Б. И. Комиссаров, А.Я. Массов
1613—1614 гг. Остальная часть «Книги Большому чертежу»
состояла из множества росписей и маршрутных чертежей, по образцам
которых впоследствии были составлены многочисленные путевые
чертежи русских первопроходцев. Никакого настенного,
гигантского «Большого чертежа» Московского государства (как считалось
ранее) в России до середины XVII в. не существовало (Полевой Б.П.,
1966; 1967а; 1976г; Polevoy B.P., 1993). Это утверждение ученого
сначала было встречено в штыки консервативно настроенными
исследователями (см., например, критические замечания Ф.А. Шибанова
(Шибанов Ф.А., 1971, с. 11—25), однако в конечном итоге было
принято историками отечественной картографии. Ряд статей
Б.П.Полевого посвящен сводному чертежу Сибири 1667 г. (Полевой Б.П.,
1963г; 1968а; Polevoy B.P., 1971), ученый исследовал также чертежи
первооткрывателей Байкала К.Иванова, В.Д.Пояркова,
Е.П.Хабарова (Polevoy В.Р., 1977). Б.П. Полевым была воссоздана история
картирования Авачинской губы в 1735—1740 гг., впервые
опубликованы самые ранние чертежи рек в районе современного Магадана
середины 1740-х годов, обнаружен ранний вариант давно
разыскивавшейся исследователями второй полярной карты М.В.
Ломоносова (Полевой Б.П., 19776; 19856; 19896; 1995в). Изучив первый
этнографический чертеж Сибири 1673 г., Б.П. Полевой определил время
зарождения русской этнокартографии (Полевой Б.П., 19736).
Значителен вклад Б.П. Полевого и в освещение собственно
этнографической проблематики. Ученый обратил внимание на
возможность использования историко-географических данных для
изучения этнофафии народов Дальнего Востока и, наоборот,
использование данных этнофафии для уточнения хода и хронологии
освоения россиянами дальневосточного региона (Полевой Б.П.,
1977а; 1978; 1991в). В 70-е годы появляется ряд работ о дючерах,
которых Б.П.Полевой рассматривает в качестве предков
современных нанайцев (Полевой Б.П., 1974в; 19796). Ученый
публикует статьи, посвященные анализу первых сведений россиян о
японцах, гиляках-нивхах, айнах (Полевой Б.П., 19766; 1988в; 1994а;
Полевой Б.П., Таксами Ч.М., 1975).
Получив в ходе сибирских и дальневосточных исследований
впечатляющие результаты, Б.П. Полевой долгие годы оставался
кандидатом исторических наук. Увлеченный поиском и анализом
источников, захваченный все новыми и новыми планами, он
постоянно откладывал фактически ритуальную для него защиту доктор-

БОРИС ПЕТРОВИЧ ПОЛЕВОЙ
27
ской диссертации. Какую тему для нее избрать? Их было множество.
Но все ли из них могли считаться с формальной точки зрения «док-
торабельными»? Полевой-ученый мало соответствовал «ваковским»
нормативам. Между тем друзья торопили Бориса Петровича. В
академическом учреждении, где он работал, докторская степень
являлась отнюдь не пустяком.
Наконец, в 1986 г. в Ленинградском отделении Института
истории СССР АН СССР (ныне Санкт-Петербургский институт
истории РАН) защита состоялась. Диссертация «Русские
географические открытия на Дальнем Востоке с 30-х гг. XVII в. до 60-х гг.
XIX в.» стала грандиозным отчетом ученого обо всем сделанном
им в этой области. Оппонентами выступили доктор исторических
наук Н.Н.Болховитинов (ныне действительный член РАН),
доктор исторических наук А.И. Копанев и первый (согласно
алфавиту) из авторов данной статьи. Это был светлый для Бориса
Петровича день. После защиты друзья, собравшиеся в его тесной,
буквально набитой книгами и рукописями двухкомнатной квартире
в ленинградском «спальном» районе Купчино, поздравили
труженика науки с заслуженным успехом. Его разделила супруга и
соратница ученого Наталья Михайловна Полевая.
Высококвалифицированный инженер, волевой, самоотверженный человек, она,
выйдя на пенсию, полностью посвятила себя осуществлению научных
планов мужа, всегда была для него верной опорой, другом,
советчиком, брала на себя все тяготы быта.
Высокий профессионализм Б.П. Полевого позволял ему
плодотворно участвовать в проектах, подчас далеких от его научных
интересов. Так, будучи приглашенным в авторский коллектив,
готовивший к печати академическое собрание сочинений Н.Н. Миклухо-
Маклая (см. Миклухо-Маклай Н.Н., 1990—1999), Борис Петрович
обнаружил новые документы о жизни и деятельности великого
русского путешественника, в том числе его неизвестные ранее письма,
относящиеся ко времени плавания на «Витязе» в 1871—1872 гг.
Результатом этих находок стал цикл статей о первом письме,
направленном Н.Н. Миклухо-Маклаем в Русское геофафическое общество
из Новой Гвинеи в сентябре 1871 г. (Полевой Б.П., 19866; 1986в),
о путешествиях Н.Н. Миклухо-Маклая по Чили (Полевой Б.П.,
1988г), а также о впечатлениях командира «Витязя» П.Н. Назимова
в связи с пребыванием на борту его корабля впоследствии
знаменитого этнографа и антрополога (Полевой Б.П., 1986 г.).

28
Б.Н. Комиссаров, А.Я. Массов
Б.П.Полевой тщательно следил за новейшими публикациями
по широкому спектру историко-географических проблем. Его
перу принадлежат острые, порой бескомпромиссные, но всегда
уважительные рецензии на труды наиболее известных отечественных
и зарубежных исследователей истории Сибири, Дальнего Востока
и Русской Америки: А.В. Ефимова, Н.Н. Болховитинова, Дж. Лан-
цефа, Р. Пирса, Р.Фишера, Дж.Стефана и многих других
(Полевой Б.П., 19726; 1976д; 1981; 1993в; 19966).
Труды Б.П. Полевого всегда широко использовались
российскими и зарубежными учеными. Помимо сотен книг и статей как
в России, так и за рубежом, в которых имеются ссылки на труды
петербургского исследователя, отметим ряд работ, где
предпринимаются попытки дать систематический обзор вклада Б.П.
Полевого в изучение истории освоения Сибири и Дальнего Востока,
в исследование истории русской картографии. Оценка
сделанного Б.П.Полевым по изучению русских географических
открытий в Якутии проведена в коллективной монографии «Очерки
советской историографии Якутии» (Очерки... 1976, с. 187—190),
обзор работ Б.П.Полевого по истории русского продвижения
в Сибири и на Дальнем Востоке содержится в статье Д. Коллин-
са «Современные историки Сибири» (Collins D., 1993, р. 44—49).
Библиографическое описание трудов Б.П. Полевого по истории
русской картографии представлено в подготовленной к
печати канадским историком Г.Кастнером книге Л.С.Багрова (Ва-
grow L., 1975, р. 291—292). В 1994 г. краткие сведения о научной
деятельности Б.П.Полевого опубликовал в южносахалинском
«Краеведческом бюллетене» М.С.Высоков (Высоков М.С., 1994),
а в 1998 г. появилась статья о работах петербургского ученого,
камчатского историка и краеведа Е.В. Гропянова (Гропянов Е.В., 1998).
В том же 1998 г. к 80-летию Б.П. Полевого вышла уже
упоминавшаяся обзорная статья о его научной деятельности О.А.
Красиковой (Красникова О.А., 1998). Более двух десятков работ
самого Б.П.Полевого были переведены и изданы на английском,
немецком и польском языках в Англии, США, Канаде, Германии
и Польше. Нередко, впрочем, взгляды Б.П. Полевого подвергались
критике, особенно японскими авторами, которым очень не
нравились настойчивые попытки Б.П. Полевого подтвердить строгой
аргументацией исторические права России на Курильские
острова (см., например, Васеда Такано Акира, 1973).

БОРИС ПЕТРОВИЧ ПОЛЕВОЙ
29
Борис Петрович всегда был в центре научной жизни
Ленинграда, многих городов Сибири и Дальнего Востока. Ученый
никогда и никому не отказывал в помощи и совете. Он необычайно
щедр, особенно, когда речь шла о содействии в научных
изысканиях. К слову, зная, что упоминавшийся первый автор этих строк
занимается изучением жизни и деятельности российского
исследователя Бразилии Г.И. Лангсдорфа, который вначале XIXв. побывал
на Камчатке, Б.П. Полевой передал своему молодому коллеге
найденную им в Архиве внешней политики России ценную рукопись
его героя о дальневосточном полуострове. Рукопись была
опубликована в 1975 г. (Комиссаров Б.Н., Шафрановская Т.К., 1975) и
способствовала становлению нового взгляда как на биографию и
мировоззрение Г.И. Лангсдорфа, так и историю освоения Камчатки
и управления ею в 1806—1812 гг. По рекомендации и при поддержке
Бориса Петровича автор этой статьи дважды в 1990 и 1997 гг.
участвовал в Международных исторических чтениях, проводившихся в
Петропавловске-Камчатском (Комиссаров Б.Н., 1999), и опубликовал
еще несколько работ на тему «Г.И. Лангсдорф и Камчатка», в том
числе небольшую книжку о роли последнего в становлении
Петропавловска как столицы полуострова (Комиссаров Б.Н., 2000; 2003а;
20036). Это лишь один пример из десятков и десятков подобных,
ибо широта связей и знакомств Б.П. Полевого была равновелика
широте его души, сердечности, доброжелательности.
Борис Петрович с охотой и интересом участвовал в
многочисленных научных заседаниях, конференциях и симпозиумах,
посещал защиты диссертаций и презентации новых книг. И ко всему он
относился с исключительной добросовестностью и серьезностью—
никаких «проходных» или плохо аргументированных
выступлений, никаких «случайных» докладов. Неравнодушие Б.П.
Полевого к жизни, к тому, что происходило в стране, стало, очевидно,
одной из первооснов его интенсивной научно-популяризаторской
деятельности. Ученый всегда с удовольствием делился своими
находками и открытиями с самыми широкими кругами читателей,
радиослушателей, телезрителей. Написанные хорошим литературным
языком, увлекательные и интересные научно-популярные статьи
Б.П. Полевого охотно публиковали на своих страницах
литературно-художественные и общественно-политические журналы
«Дальний Восток» (Владивосток) и «Полярная звезда» (Якутск),
газеты «Камчатская правда», «Советский Сахалин», «Красное знамя»

30
Б.Н. Комиссарову А.Я. Массов
(Владивосток), «Санкт-Петербургские ведомости» и многие другие.
В 90-е годы ученый вел цикл передач на радио и телевидении
Петербурга и некоторых дальневосточных городов, а также, случалось,
принимал участие в различных программах Центрального
телевидения. Тематика передач—русские открытия и исследования в
Сибири и на Дальнем Востоке. Вместе с Р.А.Осьминской Б.П.Полевой
участвовал в подготовке многосерийной телепередачи «По следам
открытий», в частности, в съемках сюжетов об открытии
землепроходцем П. Пяндой р. Лены, открытии Камчатки и Курил, о
плаваниях В. Беринга.
Б.П.Полевой подготовил научный комментарий и выступил
в качестве ведущего в документальном фильме о знаменитом
русском мореплавателе В.М.Головнине. Борис Петрович обладал
главным достоинством талантливого популяризатора—способностью
увлекательно и доходчиво, но в то же время без упрощений донести
до собеседника суть проблемы. Причем общественный темперамент
Б.П.Полевого придавал его публичным выступлениям отчетливо
актуальное звучание. Знакомство с научно-популярными статьями
и выступлениями Б.П. Полевого заставляет не только испытать
чувство гордости за русских землепроходцев прошлого, но и задуматься,
например, о перспективах решения проблемы Южных Курильских
островов или о возможной угрозе России со стороны Китая, который
стремительно превращается в сверхдержаву XXI в.
Российско-японские отношения, в частности южнокурильский вопрос, и будущее
российско-китайского соседства, кровно связанного с
дальневосточной землей, чрезвычайно волновали Бориса Петровича.
Петербургский ученый поддерживал тесные и постоянные
связи с краеведами Сибири, Приморья, Сахалина и особенно
Камчатки. Он являлся почетным участником всех Международных
исторических чтений, которые устраивали в Петропавловске-Камчатском
знатоки полуострова. По воспоминаниям одной из их участниц
Н.И.Захаровой, выступления Б.П. Полевого всегда производили
неизгладимое впечатление на аудиторию, а его аргументация не
оставляла места для возражений сомневающихся. Очень скоро ученый
из далекого Петербурга стал «путеводной звездой, учителем,
кумиром» для краеведов Камчатки (Захарова Г.И. Б.П. Полевой: Из
воспоминаний Н.И.Захаровой. Архив РГО). Отдавая должное вкладу
Б.П.Полевого в изучение Камчатского полуострова,
петропавловская газета «Вести» назвала его в числе 12 чел., в наибольшей степе-

БОРИС ПЕТРОВИЧ ПОЛЕВОЙ
31
ни прославивших Камчатку за 300 лет ее истории в составе России.
Имя Б.П. Полевого оказалось в одном ряду с именами В.В. Атласо-
ва, СП. Крашенинникова, В. Беринга, А.И.Чирикова, Г.В.Стелле-
ра, B.C. Завойко и др. (Двенадцать, 2001).
С искренним увлечением и энтузиазмом Б.П. Полевой
продолжал свою работу в Русском географическом обществе. Он
принимал самое активное и заинтересованное участие в заседаниях
Отделения истории географических знаний сначала как рядовой его
член, с 80-х годов—в качестве заместителя председателя (при
докторе исторических наук И.П. Шаскольском), а с середины 80-х до
середины 90-х годов как председатель. За годы руководства
отделением Б.П. Полевой сумел превратить его в одно из самых
посещаемых и популярных подразделений Географического общества,
которое превратилось в подлинный центр пропаганды и популяризации
истории русской географической науки. За заслуги перед Русским
географическим обществом X съезд в 1995 г. избрал Б.П.
Полевого Почетным членом общества. Ранее, в 1982 г., РГО наградило
Б.П.Полевого премией имени С.И.Дежнева. В 1997 г.
официальное признание своих заслуг Б.П. Полевой получил со стороны
администрации Камчатской области. За совокупность научных трудов
он был удостоен премии имени СП. Крашенинникова.
Достойного, благородного человека годы нередко красят. В
памяти всех, знавших Б.П. Полевого в позднюю пору его жизни,
остался привлекательный образ ученого-энтузиаста. Невысокий,
хрупкого телосложения, чуть сутулый, с тонким, одухотворенным лицом,
живыми, внимательными глазами, он был всегда готов к общению
с людьми, рад ему, внушал окружающим доверие, располагал к
себе. Более чем скромно одетый, как бы отдававший дань невзгодам
и неустроенности предшествовавших десятилетий, с длинными
седыми волосами Борис Петрович являл собой тип ученого-аскета,
подобно своему отцу подвижника, всецело сосредоточенного
наделе, которому истово служил. Он был очень скромен и деликатен,
говорил негромко, умел слушать и слышать собеседника. Вместе с тем
это был человек сильной воли, способный и умевший отстаивать
свои убеждения, во многом освободившийся в перестроечные
годы от свинцового груза страха, сковывавшего интеллигенцию в
советские времена с их свирепыми «режимными» морозами,
кратковременной «оттепелью» и «заморозками» вперемежку со слякотью
периода застоя. Тот, кому довелось хоть раз видеть возмущенного

32
Б.Н. Комиссаров, А.Я. Массов
и негодующего Бориса Петровича, мог убедиться, что
представляет собой сила внешне слабых и какая мощь в ней таится.
Особого упоминания заслуживает огромный черный кожаный
портфель Б.П. Полевого. Он был всегда переполнен рукописями,
книгами, журналами, газетами, письмами, фотографиями,
копиями документов. Что-то Борис Петрович должен был кому-то
передать, что-то он получал от других. Все это в течение дня
оказывалось в портфеле, вес которого часто превышал полпуда. Однако на
складную тележку эта безразмерная емкость водружалась только во
время междугородних перемещений своего хозяина вместе с
потертым чемоданчиком.
Из изложенного выше может сложиться впечатление, что со
времени перехода в систему Академии наук Б.П. Полевой получил
признание чуть ли ни повсеместно и его труд стал везде
оцениваться адекватно своему значению. В действительности же Борис
Петрович был очень далек от научной элиты
Ленинграда/Петербурга и Москвы, оставаясь, как и в 40—60-е годы, на периферии
востребованности, содействия, внимания со стороны академического
руководства. Если речь шла о публикации монографий,
издательство «Наука» было не для него, о работе в архивах других стран, куда
уже отправлялись сослуживцы, оставалось только мечтать, встречи
с коллегами на зарубежных конференциях и симпозиумах сначала
были совершенно нереальными, а затем свелись лишь к считанным
из возможных, учитывая обилие полученных приглашений.
Читатель не мог не заметить, что, живя на берегах Невы, Борис
Петрович печатался в дальневосточных издательствах. Там, на Востоке —
в Хабаровске, Магадане, Владивостоке, Южно-Сахалинске,
Петропавловске-Камчатском и других городах—разворачивал он, как
упоминалось, и свою просветительскую деятельность. Признание
и слава Б.П. Полевого, перефразируя известное выражение,
прирастали Дальним Востоком. С одной стороны, это обогащало культуру
огромного региона, приносило Б.П.Полевому удовлетворение, он
ощущал там свою значимость и нужность. Однако такая ситуация
делала работы ученого малоизвестными в обеих столицах и в
Европейской России. Сообщения о его находках и открытиях были
рассеяны по десяткам и сотням провинциальных малотиражных
изданий, нередко не попадавших в основные библиотеки страны.
Увлеченный, деятельный, полный новых планов,
пользовавшийся признанием и любовью друзей, учеников и почитателей от Тихо-

БОРИС ПЕТРОВИЧ ПОЛЕВОЙ
33
го океана до Балтики, Борис Петрович во второй половине 90-х
годов, конечно, менее всего помышлял об уходе на пенсию. И все же
в 1997 г. ему предложили именно это, и с Кунсткамерой пришлось
распрощаться. Отношение к Б.П. Полевому администраторов от
академической науки, которых ветры постсоветских перемен затронули
лишь в материальном, но не в ментальном смысле, не изменилось.
Логика их поведения, основы которой сформировались в недоброй
памяти 30—40-х годов, сохранилась в первозданном виде.
В 1998 г. научная общественность России торжественно
отметила 80-летие со дня рождения Б.П. Полевого (Комиссаров Б.Н.,
1998; Комиссаров Б.Н., МассовА.Я., 1999). В Русском
географическом обществе в Санкт-Петербурге прошло торжественное
заседание. Его участники высоко оценили вклад юбиляра в изучение
истории открытия и освоения российского Дальнего Востока,
этнографии его коренного населения. Телеграммы с поздравлениями
по случаю юбилея были получены от ученых, краеведов,
руководителей администрации Петропавловска-Камчатского,
Южно-Сахалинска, Владивостока, Якутска, Хабаровска,
Николаевска-на-Амуре, Иркутска, Краснодара, Воркуты. Б.П. Полевого тепло
поздравили ученые Польши, США и Канады. В Петропавловске-Камчатском
были проведены XV научные Крашенинниковские чтения,
специально посвященные 80-летнему юбилею исследователя.
Юбилейные заседания прошли в Краеведческом музее Хабаровска, а также
в областной научной библиотеке Южно-Сахалинска. Камчатской
областной научной библиотекой в Петропавловске-Камчатском
и Русским географическим обществом в Санкт-Петербурге были
изданы библиографические указатели трудов Б.П. Полевого
(Краткий обзор... 1998; Борис Петрович Полевой... 1998). Свое
восьмидесятилетие в физическом смысле ученый как будто не заметил.
Освоив незадолго до юбилея компьютер, Борис Петрович даже
интенсифицировал свою публикаторскую деятельность.
За период 1999—2001 гг. вышло в свет более десятка новых
статей исследователя о проблемах освоения Дальнего Востока и
Русской Америки. В 1998—1999 гг. появились подготовленные при
его участии и уже упоминавшиеся выше историко-географиче-
ский атлас Камчатки «Камчатка XVII—XX вв.» и книга сочинений
Г.В.Стеллера. В 2000 г. в дополненном виде была переиздана
монография «Новое об открытии Камчатки» (Полевой Б.П., 2000а).
Б.П. Полевой активно приступил к изучению раннего этапа истории

34
Б.И. Комиссаров, А.Я. Массов
российско-японских отношений, начал готовить к изданию
монографию по истории освоения русскими Сахалина. Он стал
инициатором большого международного проекта по подготовке
перевода и первого издания на русском языке труда голландского
путешественника по России XVII в. Н. Витсена «Северная и Восточная
Тартария». Для этой публикации Б.П. Полевой подготовил большую
часть необходимых комментариев.
Однако годы постепенно брали своё. В 1999 г. скоропостижно
скончалась жена Наталья Михайловна. Б.П. Полевой остался один,
что значительно усложнило решение бытовых проблем. Все чаще
и чаще давало о себе знать больное сердце. Ученый не жаловался и,
оставаясь по натуре оптимистом, не слишком много внимания
уделял своему здоровью. В январе 2002 г. Б.П. Полевой активно
готовился к очередному заседанию Отделения истории географических
знаний РГО, которое посвящалось научно-исследовательской
деятельности А.В. Колчака, и Борис Петрович очень рассчитывал
выступить на этом заседании с тем, чтобы продвинуть дело
реабилитации выдающегося русского адмирала и отметить его несомненные
заслуги хотя бы в качестве исследователя полярных областей
России. Однако принять участие в этом заседании ученому не удалось.
Очередной сердечный приступ врачи снять не смогли, и 27 января
2002 г. на 84 году жизни Борис Петрович Полевой скончался.
Исследователь оставил рукописи нескольких уже
законченных, но так и не изданных статей, а также множество
подготовленных материалов со своими догадками и соображениями, которые
должны были лечь в основу его новых публикаций. Обширный
архив Б.П.Полевого передали на хранение в Архив Русского
географического общества, а его личная библиотека пополнила фонды
Библиотеки Академии наук. В настоящее время проходит
соответствующая обработка и систематизация поступивших материалов,
после чего они станут доступны исследователям.
Научное наследие Б.П. Полевого огромно. Он один из тех
корифеев в своей области знания, труды которых было невозможно с
уверенностью исчислить при жизни из-за их разнообразия, многожанро-
вости и необъятности России, в разных городах которой они
выходили. Список опусов ученого будет расти и после его смерти благодаря
публикациям тех из них, которые были подготовлены к печати
ранее, и находкам библиографов. Ныне же можно с уверенностью
констатировать, что Б.П.Полевой опубликовал свыше 400 работ, в том

1ЮРИС ПЕТРОВИЧ ПОЛЕВОЙ
35
числе 10 книг. Его труды блистательно продолжают бесконечную
нелегкую работу по всестороннему освоению наследия русских
землепроходцев, а его имя навсегда сохранится в анналах отечественной
науки. Научному сообществу еще предстоит в полной мере
осмыслить вклад Б.П. Полевого в историю изучения восточных пределов
нашего Отечества, и (можно не сомневаться) в ходе этого
осмысления исследователей ждут новые научные открытия и находки.
ЛИТЕРАТУРА
Борис Петрович Полевой, 1998// Труды по истории Камчатки: (к 80-летию со дня
рождения): Указатель литературы. Петропавловск-Камчатский.
Васеда Такано Акира, 1973. Б.П. Полевой и его критика Мамия Ринзо// Бюллетень
ассоциации японских русистов. №5. Яп. яз.
Высоков М.С., 1994. Историк Дальнего Востока России // Краевед, бюл.
Южно-Сахалинск. JNfel.
Головачев П.М., 1902. Первое столетие Иркутска. СПб.
Головачев П.М., 1903. Тюмень в XVII столетии. М.
Головачев П.М, 1904. Россия на Дальнем Востоке. СПб.
Головачев П.М., 1905. Сибирь. Природа. Люди. Жизнь. 2-е изд. М.
Головачев П.М., 1911. Томск в XVII веке. СПб.
Гропянов Е.В., 1998. К 80-летию со дня рождения Бориса Петровича Полевого//
Труды по истории Камчатки (к 80-летию со дня рождения): Указатель
литературы. Петропавловск-Камчатский.
Двенадцать// Вести. Петропавловск-Камчатский, 2001. 12 янв.
Золоти и цкая Р.Л., Красникова О.А., 2003. Памяти друга: Борис Петрович Полевой
(1818—2002 гг.) // Санкт-Петербургский университет. N?3.
Жданов Н.Д., Полевой Б.П. (ред.), 1997. Камчатка XVII—XX вв.:
Историко-географически й атлас. М.
Комиссаров Б.Н., 1998. Слово об ученом // Русский инвалид. N97(58).
Комиссаров Б.Н., 1999. Роль академика Г.И.Лангсдорфа в становлении
Петропавловска как столицы Камчатки //Третьи международные исторические и святоин-
нокентьевские чтения, посвященные 300-лстию присоединения Камчатки к
России: материалы. Петропавловск-Камчатский.
Комиссаров Б. Н., 2000. Роль Г.И.Лангсдорфа в становлении Петропавловска как
столицы Камчатки. Петропавловск-Камчатский.
Комиссаров Б.Н., 2003а. Роль Г.И.Лангсдорфа в реформе управления Камчаткой
и Русской Америкой в 1810-х годах// Российские соотечественники в
Азиатско-тихоокеанском регионе: Перспективы сотрудничества: материалы третьей
междунар. науч.-практ. конф. Владивосток, 5—7сент. 2001. Владивосток.
Комиссаров Б.Н., 20036. Участники первого русского кругосветного плавания о
Камчатке // Русские первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII—XIX вв.: (ист.-археол.
исследования). Т.4. Владивосток.
Комиссаров Б.Н., МассовА.Я., 1999. Историк российского Дальнего Востока
(к 80-летию Б.П. Полевого) // Сов. этнография. N?4.
Комиссаров Б.Н., Шафрановская Т.К., 1975. Неизвестная рукопись академика
Г.И. Лангсдорфа о Камчатке: (к 200-летию со дня рождения ученого) // Страны
и народы Востока. Вып. 17.
Копылов А.Н., Полевой Б.П., 1968. Начало изучения Сибири// История Сибири
с древнейших времен до наших дней. Т. 2. Л.

36
Б.Н. Комиссарову А.Я. Массов
Красникова О.А., 1998. Борис Петрович Полевой: (к восьмидесятилетию со дня
рождения) // Вестник Сахалинского музея: Ежегодник Сахалин, обл. краевед,
музея. №5.
Краткий обзор основных результатов научных изысканий Бориса Петровича
Полевого. СПб., 1998.
Малкин М.М., 1939. Гражданская война в США и царская Россия. М.; Л.
Миклухо-Маклай Н.Н. 1990—1999. Собр. соч. в 6 т. М.
Полевой Б.П., 1954. Ценная находка: (Подробный отчет Г.И. Невельского о его
историческом плавании 1849 г.) // Сов. флот. 28 нояб.
Полевой Б.П., 1955а. Неизвестный документ Г.И.Невельского 1849 г.// Сов.
Сахалин. 16янв.
Полевой Б.П., 19556. Этнографические наблюдения Г.И. Невельского (1849) // Сов.
этнография. №4.
Полевой Б.П., 1956. Сахалинская экспедиция Н.А. Хвостова 1806 г. (к 150-летию
подъема русского флага на Южном Сахалине) // Сов. Сахалин. 20 авг.
Полевой Б.П., 1958а. Забытые сведения спутников В.Д. Пояркова о Сахалине (1644—
1645 гг.) // Известия ВГО. №6.
Полевой Б.П., 19586. Роль русских моряков в основании города на Амуре// Сов.
флот. 31 мая.
Полевой Б.П., 1958в. Первый указ о Сахалине // Сов. Сахалин. 11 сент.
Полевой Б.П., 1959. Первооткрыватели Сахалина. Южно-Сахалинск.
Полевой Б.П., 1960а. Дело об основании Владивостока в 1960 г.// Красное знамя.
Владивосток. 13янв.
Полевой Б.П., 19606. О местонахождении Ачанского городка// Сов. археология.
№3.
Полевой Б.П., 1960в. Первый фотограф Владивостока: (о коллекции Владимира
.Панина) // Красное знамя. Владивосток. 26 янв.
Полевой Б. П., 1960г. Это было век назад: к столетию основания села Пермского//
Дальневост. Комсомольск. 19 авг.
Полевой Б.П., 1963а. Имя воина-землепроходиа: о происхождении названия
«Камчатка» // Камчатская правда. Петропавловск-Камчатский. 9 янв.
Полевой Б.П., 19636. Невельской и Камчатка// Камчатская правда. 5 дек.
Полевой Б.П., 1963в. Новые биографические сведения о Владимире Атласове //
Известия АН СССР Сер. геогр. № 5.
Полевой Б.П., 1963. О печатном чертеже Сибири 1667 г.// Сибирский
географический сборник. Вып. 2.
Полевой Б.П., 1964. Забытый поход И.М.Рубца на Камчатку в 60-х гг. XVII в.//
Известия АН СССР. Сер. геогр. №4.
Полевой Б.П., 1965а. Кем и когда была открыта Авачинская губа? // Вопросы
истории советского Дальнего Востока: тез. докл. и сообш. на IV Дальневост. науч.
конф. Секция археологии, истории дооктябрьского периода, этнографии и
филологии. Владивосток. Вып. 2.
Полевой Б.П., 1965. Находка челобитья первооткрывателей Колымы // Экономика,
управление и культура Сибири XVI—XIX вв. Новосибирск.
Полевой Б.П., 1966. Гипотеза о «Годуновском» атласе Сибири 1667 г. // Известия
АН СССР. Сер. геогр. N©4.
Полевой Б.П., 1967а. Новое о Большом чертеже// Известия АН СССР. Сер. геогр.
№6.
Полевой Б.П., 19676. О происхождении названия «Камчатка» // Кусков В.П.:
Краткий топонимический словарь Камчатской области. Петропавловск-Камчатский.
Полевой Б.П., 1968а. К трехсотлетию «Годуновского чертежа» Сибири 1667 г.//
Доклады Института географии Сибири и Дальнего Востока. Вып. 17.

БОРИС ПЕТРОВИЧ ПОЛЕВОЙ
37
Полевой Б.П., 19686. Кем и когда была открыта Авачинская губа? // Народы
советского Дальнего Востока в дооктябрьский период истории СССР: Труды Дальне-
вост. филиала АН СССР. Т. 6. Владивосток.
Полевой Б.П., 1968в. Когда был основан город?// Восход. Корсаков. 21, 24сент.
Полевой Б.П., 1969. О пребывании в России Адама Каменского-Длужика—автора
первого польского сочинения о Сибири // История русско-польских контактов
в области геологии и географии. Варшава.
11олевой Б.П., 1972а. Подробный отчет Г.И. Невельского о его исторической
экспедиции 1849 г. к о-ву Сахалин и устью Амура // Страны и народы Востока. Вып. 13.
Полевой Б.П., 19726. Рец. на кн.: А.В.Ефимов. Из истории великих русских
географических открытий // Новая и новейшая история. JSfe2.
Полевой Б.П., 1973а. Где же стоял Ачанский и жили ачаны? //Дальний Восток.
Хабаровск. №12.
Полевой Б.П., 19736. К трехсотлетию создания этнографического чертежа
Сибири 1673 г.: (из истории становления русской этнокартографии) // Сов.
этнография. №4.
Полевой Б.П., 1973г. Новое об Амурском походе В.Д. Пояркова (1643—1646)//
Вопросы истории Сибири. Досоветский период: Бахрушинские чтения. 1969.
Новосибирск.
Полевой Б.П., 1974а. Еше раз о Каменском-Длужике: Новые архивные находки //
Сов. этнография. №4.
Полевой Б.П., 19746. По поводу некоторых гипотез о происхождении названия
«Камчатка» // Географическая среда и географические названия. Кронштадт.
Полевой Б.П., 1974в. Три значения этнонима «дючеры»// Краткое
содержание докладов годичной научной сессии Института этнографии АН СССР,
1972-1973 гг. Л.
Полевой Б.П., 1975. Польские сочинения XVII в. о Сибири и роль поляков в
истории ранних русских географических открытий в Северной и Восточной Азии //
Русско-польские связи в области науки о земле. М.
Полевой Б.П., Таксами Ч.М., 1975. Первые русские сведения о нивхах-гиляках//
Страны и народы Востока. Выл. 17.
Полевой Б.П., 1976а. Адам Камснский-Длужик в Восточной Сибири и источники
его этнографических сообщений: (итоги дальнейших архивных изучений) // Hi-
storia kontaktow polsko-rosyjskich wdzicdzinie etnografii. Wroclaw.
Полевой Б. П., 19766. Известия о нивхах//Дальний Восток. Хабаровск. №8.
Полевой Б.П., 1976в. Поход Ивана Ермолина 1669—1671 гг.: (к истории открытия
Камчатки) // Известия АН СССР. Сер. геогр. №5.
Полевой Б.П., 1976г. Сибирская картография XVII в. и проблема Большого
чертежа // Страны и народы Востока. Вып. 8.
Полевой Б.П., 1976д. Реи. на кн.: V.George. LantzefT, Richard A. Pierce. Eastwards to
Empire. Exploration and Conquest on the Russian Open Frontier to 1750. Montreal and
London, 1973 // Сов. этнография. .No 5.
Полевой Б.П., 1977a. Значение этнографических исследований для уточнения
истории русских открытий на Дальнем Востоке в середине XVII в.: (новое о СИ.
Дежневе)// Краткое содержание докладов научной сессии Института этнографии
АН СССР. 1974-1976 гг. Л.
Полевой Б.П., 19776. О раннем варианте второй полярной карты
М.В.Ломоносова// Известия АН СССР. Сер. геогр. №2.
Полевой Б.П., 1978. Значение историко-этнографических ареальных исследований
для решения вопроса о месте основания первого русского поселения на Колыме
в 1643 т. И Народы и языки Сибири: а реальные исследования. М.

38
Б. Н. Комиссаров, А.Я. Массов
Полевой Б.П., 1979а. Героическая оборона Петропавловска-Камчатского в 1854
году// Сборник воспоминаний, статей, писем и официальных документов.
Предисловие, заключение, комментарий и составление. Петропавловск.
Полевой Б.П., 19796. Дючерская проблема: (поданным русских документов XVII в.) //
Сов. этнография. Nq 3.
Полевой Б.П., 1980а. Комментарии // В.А. Римский-Корсаков. Балтика—Амур.
Хабаровск.
Полевой Б.П., 19806. Экспедиция Е.В. Путятина и ее задачи (послесловие) // В.А.
Римский-Корсаков. Балтика— Амур. Хабаровск.
Полевой Б.П., 1981. Рец. на кн.: R.H.Fisher. Bering's Voyages Whither and Why.
University of Washington Press. Seattle and London. 1977 // Известия ВГО. №6.
Полевой Б.П., 1982. Первооткрыватели Курильских островов. Южно-Сахалинск.
Полевой Б.П., 1984. Первооткрыватели Камчатки. Петропавловск-Камчатский.
Полевой Б.П., 1985а. Как начинался Владивосток//Дальний Восток. Хабаровск. Jsfe7.
Полевой Б.П., 19856. О второй полярной карте М.В. Ломоносова // Геодезия и
картография. №2.
Полевой Б.П., 1986а. В защиту Семена Дежнева: (по поводу статей Н.В. Ломонови-
ча) // Известия ВГО. N°3.
Полевой Б.П., 19866. Дальневосточные моряки и Н.Н. Миклухо-Маклай //Дальний
Восток. Хабаровск. N* 1.
Полевой Б.П., 1986в. Находка неизвестного письма Н.Н. Миклухо-Маклая
президенту РГО из Новой Гвинеи (от 15 сентября 1871 г.) // Известия ВГО. № 1.
Полевой Б.П., 1986г. Находка полного текста рапорта П.Н. Назимова о пребывании
Н.Н. Миклухо-Маклая на борту корвета «Витязь» // Сов. этнография. № 1.
Полевой Б.П., 1988а. В плену вымыслов: По поводу происхождения названия
«Камчатка» // Камчатская правда. Петропавловск-Камчатский, 1988. 15 июля. (Перс-
печатка— Дальневост. ученый. Владивосток. 22 нояб.).
Полевой Б.П., 19886. В поисках истины: О происхождении названия «Камчатка»
и о походе И. М. Рубца «верх реки Камчатки»// Камчатка.
Петропавловск-Камчатский.
Полевой Б.П., 1988в. Неопубликованное произведение О.Аргунова о северных
айнах // Сов. этнография. Jsfe 3.
Полевой Б.П., 1988г. Н.Н. Миклухо-Маклай в Чили в 1871 г.//Латинская Америка
№10.
Полевой Б.П., 1989а. Защитники отечества: Героическая оборона Петропавловска-
Камчатского в 1854 г.// Сб. официальных документов и писем. Предисловие,
заключение и комментарии. Петропавловск-Камчатский.
Полевой Б.П., 19896. Открытие русскими Авачинской губы и история основания
Петропавловска Камчатского // Камчатка. Петропавловск Камчатский.
Полевой Б.П., 1990. Вначале века// Камчат. правда. 1989. 19, 20мая; 2, 9, 16, 23,
30 июня; 7, 28 июля; 7,10 авг.
Полевой Б.П., 1991а. Открытие и начало присоединения Дальнего Востока к
Российскому государству // История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и
капитализма (XVII в.—февраль 1917 г.).М.
Полевой Б.П., 19916. Десять лет перед революцией: из истории Петропавловска-
Камчатского// Камчатка. Петропавловск-Камчатский.
Полевой Б.П., 1991в. Первый русский поход на Тихом океане в 1639—1641 гг. в
свете этнографических данных // Сов. этнография. Jsfe 3.
Полевой Б.П., 1993а. Амурский поход В.Д. Пояркова в свете новых архивных
открытий // Исторический опыт открытия, заселения и освоения Приамурья и
Приморья в XVII—XX вв. Владивосток.

1ЮРИС ПЕТРОВИЧ ПОЛЕВОЙ
39
Полевой Б.П., 19936. Забытое плавание с Лены до р. Камчатки в 1661—1662 гг.:
итоги архивных изысканий 1948—1991 гг.// Известия РГО. №2.
Полевой Б.П., 1993в. Реи. на кн.: Н.Н.Болховитинов. Россия открывает Америку.
1732—1799. М.: Международные отношения, 1991 //Отеч. история. №2.
Полевой Б.П., 1994а. Первое известие с Амура о японцах (1652 г.)// Краевед, бюл.
Общества изучения Сахалина и Курильских островов. № 3.
Полевой Б.П., 19946. Петропавловск-Камчатский: история города в документах
и воспоминаниях. 1740—1993. Предисловие, вводные статьи, комментарии.
Петропавловск-Камчатский; Владивосток.
Полевой Б.П., 1994в. Предисловие// Крашенинников СП. Описание земли
Камчатки. СПб.
Полевой Б.П., 1995а. К трехсотлетию камчатского казачьего похода Л.С.Мороско//
Краеведческие записки Камчатского музея. Петропавловск-Камчатский. Вып. 9.
Полевой Б.П., 19956. Спор вокруг Южных Курил //Кюнеровскис чтения 1993—1994 гг.:
крат, содержание докл. СПб.
Полевой Б.П., 1995в. Стеллер-семинар вХаллс (март 1994 г.)// Курьер Петровской
кунсткамеры. Вып. 1.
Полевой Б.П., 1996а. Новое о местоположении Бугальского острожка (1638—1641 гг.)//
Русские первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII—XIX вв.: (ист.-археол.
исследования). Владивосток. Т. 2.
Полевой Б.П., 19966. Рец. на кн.: JJ.Stcphan. The Russian Far East. A History. Stanford
University Press. 1994// Краевед, бюл. Южно-Сахалинск. №2.
Полевой Б.П., 1997а. Предыстория Русской Америки// История Русской
Америки. Т. 1.М.
Полевой Б.П., 19976. Новое об открытии Камчатки. Петропавловск-Камчатский.
Ч. 1—2.
Полевой Б П., 1999. Г.В.Стеллер и его «Описание земли Камчатки» // Стеллер Г.В.
Описание земли Камчатки. Петропавловск-Камчатский.
Полевой Б.П.,В.И.Юзсфов, 1999. Организация системы обороны Нижнего Приамурья
и побережья Татарского пролива // Николаевск-на-Амуре—патриарх приамурских
городов* (тез. ист.-красвед. конф. 7—8окт. 1999 г.). Николаевск-на-Амуре.
Полевой Б.П., 2000а. Новое об открытии Камчатки. М.
Полевой Б.П., 20006. Патриарх приамурских городов // Рыбак Хабаровского края. №4.
Репрессированные геологи, 1999. Биографические материалы. Изд.З, испр. и доп.
М.; СПб.
Очерки советской историографии Якутии. Якутск, 1976.
Шибанов Ф.А., 1971. Очерки по истории отечественной картографии. Л.
BagrowL.A., 1975. History of Russian Cartography up to 1800. Ed. By H.Castner. Wolf
Island, Ontario.
Collins D., 1993. Contemporary Siberian Historians// Sibirica. Vol. I.
Kamienski-Dluzyk Adam, 1996. Diariusz wiezienia moskiewskiego miast i meejsc// Dwa
polskie pamietniki z Syberii: XVII i XVIII wiek. Warszawa-Wroclaw.
Polcvoy B.P., 1971. Commemorating the Three Hundredth Anniversary of the «Godunov
map» of Siberia // The Canadian Cartographer. Vol. 8. No I.
Polevoy B.P, 1977. Siberian Cartography of the I7,h Century and the Problem of the
«Great Draught» // The Canadian Cartographer. Vol. 14. No. 2.
Polevoy B.P, 1993. Concerning the Origin of the Maps of Russia of 1613—1614 of HesselHer-
ritsz// New Perspectives of Muscovite History. Selected Papers from the Fourth World
Congress for Soviet and East European Studies. Harrogate, 1990. Edited by L.Hughes.
New-York.
Polewoj B.P, 1994. W poszukiwaniu nowych danych о Diariuszu Adama Kamienskego-Dlu-
zyka//Lud.T77.

список
ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ
БОРИСА ПЕТРОВИЧА ПОЛЕВОГО
1. Русско-американские отношения во время Крымской войны//
Первая Ленинградская научная студенческая конференция. Л., 1941. С. 5—6.
2. Новое об Александре Ульянове (о работе студ. науч. общества СПб.
университета в середине 80-х гг. XIX в.: по воспоминаниям С.Ф. Ольденбур-
га) // Ленинградский университет. 1941. Апр.
3. Изгнание Наполеона из России // Большевик Алтая. Усть-Каменогорск,
1941. 14 дек.
4. От Кенингсберга до Берлина: (о русских победах в Семилетней войне) //
Большевик Алтая. Усть-Каменогорск, 1942. Янв.
5. В.В. Куйбышев о Восточном Казахстане // Большевик Алтая.
Усть-Каменогорск, 1942. Янв.
6. Серго Орджоникидзе и Восточный Казахстан // Большевик Алтая. Усть-
Каменогорск, 1942. Февр.
7. Севастополь и Сан-Франциско: из истории Крымской войны //
Огонек. 1945. Апр.
8. Первые попытки США захватить острова Рюкю, Бонин и Тайвань
(1853-1857)// Вопр. истории. 1952. № 12. С. 117-127.
9. Военно-морское искусство иностранных флотов во второй половине
XIX в.: Гражданская война в США 1861—1865 гг.// История военно-
морского искусства. 1954. Т.2. С. 185—208 (совместно с Р.Н.
Мордвиновым).
10. Ценная находка: (Подробный отчет Г.И.Невельского о его
историческом плавании 1849 г.) // Сов. флот. 1954. 28 нояб.
11. В устье Амура. 1849 г.: (О находке подробного отчета Г.И. Невельского
о его плавании 1849 г.) // Вечерний Ленинград. 1954. 18 дек.
12. Из истории Советской Гавани: (новые документы об основании Кон-
стантиновского поста) // Сов. флот. 1955. 5 февр.
13. Неизвестный документ Г.И. Невельского 1849 г. //Сов. Сахалин. Южно-
Сахалинск, 1955. 16 янв.
14.Открытие и заселение залива Хаджи (Императорской гавани)// Сов.
звезда. Советская Гавань, 1955. 26 янв., 2 февр.
15. Рец.: Н.Н.Сушкина «Тюлений остров»//Дальний Восток. 1955. №2.
С. 186-187.
16. Этнографические наблюдения Г.И. Невельского (1849 г.) // Сов.
этнография. 1955. №4. С. 106-116.
17. Выдающийся мореплаватель: новые документы о Г.И. Невельском //
Водный транспорт. 1956. 30 июня.
18. Неизвестные рукописи русского мореплавателя: (о письмах В.М. Голов-
нина) // Водный транспорт. 1956. 23 авг.

СЛИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ БОРИСА ПЕТРОВИЧА ПОЛЕВОГО 41
19. Рукописи мореплавателей в архиве Географического о-ва // Водный
транспорт. 1956. 23 июля (совместно с Т. Филонович).
20. Сахалинская экспедиция Н.А. Хвостова 1806 года: (к 150-летию
подъема русских флагов на Южном Сахалине // Сов. Сахалин.
Южно-Сахалинск, 1956. 20окт.
21. Это было 150 лет назад: русский флаг над Южным Сахалином //
Вечерний Ленинград. 1956. 16окт.
22.Легенда о пяти матросах// Сов. Сахалин. Южно-Сахалинск, 1957.
20 июня.
23. Первый китаец в России: (О находке документа об освобождении из
рабства китайца на Амуре и зачислении его на русскую службу под
именем Тимофея Иванова) // Вечерний Ленинград. 1957. 14 дек.
24. Столетие первых сибирских газет// Вечерний Ленинград. 1957. 31 мая.
25. Забытые сведения спутников В.Д Пояркова о Сахалине (1644—1645 гг.) //
Известия ВГО. 1958. №6. С. 547-551.
26. Роль русских моряков в основании города на Амуре (Хабаровска) // Сов.
флот. 1958. 31 мая.
27. Первооткрыватели Сахалина. Южно-Сахалинск, 1959.
28. Первые известия об Амуре: (новые архивные находки) // Амур, правда.
Благовещенск, 1959. 25окт.
29. Первые плавания русских на Тихом океане // Сов. флот. 1959. 11 окт.
30. Первый указ о Сахалине// Сов. Сахалин. Южно-Сахалинск, 1958.
11 сент.
31. Русскому тихоокеанскому мореходству—320 лет: (новое о первом
русском походе на Дальний Восток)// Красное знамя. Владивосток, 1959.
21 окт.
32. Великий подвиг томских казаков: (новое о первом русском походе на
Тихий океан) // Красное знамя. Томск, 1960. 21 февр.
33. Григорий Шелихов — «Колумб росский»// Магадан: Магадан, кн.
изд-во, 1960.
34. Дело об основании Владивостока в 1860 г.// Красное знамя.
Владивосток, I960. 13янв.
35. К столетию экспедиции Ф.Б.Шмидта// Молодая гвардия.
Южно-Сахалинск, 1960. 19 июня.
36. Курбат Иванов—первый картограф Лены, Байкала и Охотского
побережья (1640-1645 гг.) // Известия ВГО. I960. № 1. С.46-52.
37. Новое об открытии Колымы отважными русскими мореходами //
Магадан, правда. 1960. ЗОянв.
38.0 местонахождении Ачанского городка// Сов. археология. 1960. №3.
С. 328-333.
39. Опыт работы Всесоюзной геологической библиотеки по составлению
библиографических справочников «Геологическая литература СССР» //
Вопросы отраслевой библиографии по естественным наукам. Л., I960.
С. 94-108.

42 СПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ БОРИСА ПЕТРОВИЧА ПОЛЕВОГО
40. Опыт работы Всесоюзной геологической библиотеки по составлению
библиографических справочников «Геологическая литература СССР» //
Тезисы докладов VI научной конференции АН СССР. Л., 1960. С.25—28.
41. Первый фотограф Владивостока: (о коллекции Владимира Л анина)//
Красное знамя. Владивосток, 1960. 26 янв.
42. Это было век назад: к 100-летию основания села Пермского//Дал ьне-
вост. Комсомольск. 1960. 19авг.
43. Забытое описание Иркутского острога 70-х гг. XVII в.// Записки
Иркутского областного музея: к 300-летию Иркутска. 1961. С. 36—39.
44. Н.Ф. Погребов как библиограф // Информационный сборник ВСЕГЕИ.
1961. N948.
45. Об открытии Камчатки // Камчат. правда. Петропавловск-Камчатский,
1961.3 дек.
46. Он любил Сахалин всей душой: (биография П.И. Полевого) //
Исследователи Сахалина и Курильских островов. Южно-Сахалинск, 1961.
С.81-107.
47. Опознание статей петрашевца А. Баласогло о Сибири, Дальнем
Востоке и Тихом океане (1847 г.) // История СССР. 1961. № 1. С. 152—156.
48. Доходил ли Иван Москвитин до устья Амура? // Материалы отд.
истории геогр. знаний ГО. 1962. Вып. 1. С. 64—76.
49. Загадка ветхого документа: о забытом походе на Камчатку Ивана
Ермолина// Камчат. правда. 1962. 22 мая.
50. Козыревский на Камчатке: (по новым архивным документам)//
Камчат. правда. Петропавловск-Камчатский, 1962.4 июля.
51. Находка подлинных документов СИ. Дежнева о его историческом
походе 1648 г.// Вестн. ЛГУ. 1962. №6. С. 145-152.
52. Новое о Владимире Атласове // Камчат. правда. 1962. 30 сент.
53. Новое об Иване Рубце // Камчат. правда. 1962. 2 дек.
54.0 задачах справочно-библиографической службы СССР// Совещание
по справочно-библиографической работе. М., 1962.
55.0 местоположении первого русского поселения на Колыме //Доклады
Ин-та географии Сибири и Дальнего Востока. 1962. №2. С.66—75.
56. Правда о таинственном Компаке// Камчат. правда. Петропавловск-
Камчатский, 1962. 5авг.
57. Имя воина-землепроходца: о происхождении названия «Камчатка» //
Камчат. правда. 1963.9 янв.
58. На берегах Амура и Сахалина: (к 150-летию со дня рождения ГИ.
Невельского)//Сов. Сахалин. Южно-Сахалинск, 1963. 5 дек.
59. Невельской и Камчатка // Камчат. правда. Петропавловск-Камчатский,
1963. 5 дек.
60. Новые биографические сведения о Владимире Атласове// Известия
АН СССР. Сер. геогр. 1963. №5. С. 90-92.
61. Новый документ о первом русском походе на Тихий океан («Распросные
речи» Д.Е. Копылова и И.Ю. Москвитина, записанные в Томске 28 сен-

( ПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ БОРИСА ПЕТРОВИЧА ПОЛЕВОГО 43
тября 1645 г.)//Труды Томского обл. краевед, музея. 1963. Т.6. Вып.2.
С. 21-38.
62.0 «печатном» чертеже Сибири 1667 г.// Сиб. геогр. сб. 1963. Вып. 2.
С. 248-257.
63. Путешествие в старину: (о находке записной книги В.В. Атласова
1701 г.)// Камчат. правда. Петропавловск-Камчатский, 1963. 29марта.
64. Тайна двух камчатских рек: («Воемли»— Лесной и «Федотовщины» —
Никул) // Камчат. правда. Петропавловск-Камчатский, 1963. 2 авг.
65. Главная задача Первой Камчатской экспедиции по замыслу Петра I:
(О новой интерпретации инструкции Витусу Берингу 1725 г.)// Вопр.
геогр. Камчатки. 1964. Вып. 2. С. 88—94.
(>6. Забытый поход И.М. Рубца на Камчатку в 60-х гг. XVII в.// Известия
АН СССР. Сер. геогр. 1961. №4. С. 130-135.
67. К истории формирования географических представлений о
северо-восточной оконечности Азии в XVII в. (Известие о «Каменной преграде»:
Возникновение и дальнейшая метаморфоза легенды о «необходимом
носе»)//Сиб. геогр. сб. 1964. Вып.З. С.224—270.
68. Новое об основании Томска: (о В.Ф.Тыркове) // Красное знамя. Томск,
1964.6 июня.
69.0 подлиннике «Чертежной книги Сибири» СУ. Ремезова 1701 г.:
Опровержение о «Румянцевской копии» //Доклады Ин-та географии
Сибири и Дальнего Востока. 1964. Вып. 7. С. 65—71.
70. Раскрывающаяся тайна: (Поход Ивана Ермолина на Камчатку 1669—
1670 гг.)// Камчат. правда. Петропавловск-Камчатский, 1964. 17нояб.
71. Беринг выбирает Авач и некую// Камчатская правда. Петропавловск-
Камчатский, 1965. 5 окт.
/2. Водный путь из Ледовитого океана в Тихий: Забытый наказ А.А. Вини-
уса 1697 г.// Природа. 1965. №5. С.94.
73. Забытый источник сведений по этнографии Сибири XV11 в.: (о
сочинении Адама Каменского-Длужика)// Сов. этнография. 1965. №5.
С. 122-129.
74. Казачья «скаска» 1707 г.: о Камчатских гейзерах и Ключевской сопке //
Вопр. геогр. Камчатки. 1965. №3. С. 119—123.
75. Кем и когда была открыта Авачинская губа? // Вопросы истории
советского Дальнего Востока: тез. докл. и сообщ. на IV Дальневост. науч.
конф. (Секция археол., ист. доокт. периода, этногр. ифилол.).
Владивосток, 1965. Вып. 2. С. 26—27.
76. Накопление научных сведений о Сибири: макет второго тома «Истории
Сибири». Новосибирск, 1965. С. 257—327 (текст Б.П. Полевого до с. 292
совместно с А.Н. Копыловым).
77. Находка челобитья первооткрывателей Колымы // Экономика,
управление и культура Сибири XVI—XIX вв. Новосибирск, 1965. С. 285—291.
78. Новое о Г.И. Невельском // Путешествия и географические открытия
BXV-XIXBeKax. M., 1965. С.93-108.

44 СПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ БОРИСА ПЕТРОВИЧА ПОЛЕВОГО
79. Новое о начале исторического плавания СИ. Дежнева 1648 г.//
Известия Вост.-Сиб. отд-ния ГО. 1965. Т. 63. С. 51—57.
80. Новое о Пянде // Экономика, управление и культура Сибири XVI—
XIX вв. Новосибирск, 1965. С. 283-284.
81. Новое о транспорте «Байкал»// Записки Приморского филиала ГО
СССР. Владивосток, 1965. С. 123-126.
82. Первый строитель Петропавловска (о И.Ф. Елагине) // Камчат. правда.
Петропавловск-Камчатский, 1965. 17окт.
83.0 точном тексте двух отписок Семена Дежнева 1665 г.//Известия
АН СССР. Сер. геогр. 1965. №2. С. 118-128.
84. Семен Ремезов и Владимир Атласов: (к уточнению датировки
ранних чертежей Камчатки)// Известия АН СССР. Сер. геогр. 1965. №6.
С. 92-101.
85. В Институте географии Сибири и Дальнего Востока: обзор с апреля
1963 по март 1965 г.//Доклады Ин-та геогр. Сибири и Дальнего
Востока. Иркутск, 1966. С. 74—79.
86. Гипотеза о «Годуновском» атласе Сибири 1667 г.// Известия АН СССР.
Сер. геогр. 1966. №4. С. 123-132.
87. Камчатские берестяные ясачные книги XVIII в.// Вопросы географии
Камчатки. 1966. Вып. 4. С. 124-127.
88. К проблеме восстановления чертежа Оби 1598 г. по «Книге Большому
чертежу»//Доклады Ин-та геогр. Сибири и Дальнего Востока. 1966.
Вып. 13. С. 70-75.
89. Новое о картографе Семене Ульяновиче Ремезове//Известия ВГО.
1966. №4. С. 382-383.
90. Годуновский чертеж//Сов. Сахалин. Южно-Сахалинск, 1967. 25 нояб.
91. Из истории открытий северо-западной части Америки: (от первого
известия сибирских землепроходцев об Аляске до петровского плана
поиска морского пути в Америку)// От Аляски до Огненной земли. М.,
1967. С. 107-120.
92. История русских исследований в «Атласе Сахалинской области»: очерк.
Южно-Сахалинск, 1967. Л. 5,8.
93. Карта «Важнейшие исследования и открытия» в «Атласе Сахалинской
области». Минск; Южно-Сахалинск, 1967. Л.6—7 (совместное ГВ.
Комсомольским).
94. Когда узнали о реке Камчатке// Камчат. правда.
Петропавловск-Камчатский, 1967. 1 дек.
95. Не Карафуто, а Карапту//Сов. Сахалин. Южно-Сахалинск, 1967.
2 дек.
96. Новое о Большом чертеже // Известия АН СССР. Сер. геогр. 1967. №6.
С. 121-130.
97.0 происхождении названия «Камчатка»// Кусков В.П. Краткий
топонимический словарь Камчатской области. Петропавловск-Камчатский,
1967. С. 96-112.

СПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ БОРИСА ПЕТРОВИЧА ПОЛЕВОГО 45
98. Родион Преснецов—первооткрыватель Авачинской губы // Камчат.
правда. Петропавловск-Камчатский, 1967. 23 дек.
99. Землепроходцы XVII в. и изучение Сибири // Освоение Сибири в
эпоху феодализма (XVII—XIX вв.). Новосибирск, 1968. С. 66—73.
(совместно с А.Н. Копыловым).
100. К трехсотлетию «Годуновского чертежа» Сибири 1667 г.//Доклады
Ин-та географии Сибири и Дальнего Востока. 1968. Вып. 17. С. 66—73.
101. К истории открытия Татарского пролива // Страны и народы Востока.
1968. Вып. 6. С. 68-87.
102. Кем и когда была открыта Авачинская губа?// Народы советского
Дальнего Востока в дооктябрьский период истории СССР: Труды ДВ
филиала АН СССР. Т. 6. Владивосток, 1968. С. 77—81.
103. Когда был основан город (Корсаков)?// Восход. Корсаков, 1968. 21,
24 сент.
104. Начало изучения Сибири // История Сибири. Л., 1968. Т. 2. С. 153—178
(совместно с А.Н. Копыловым).
105. Географические чертежи посольства Н.Г. Спафария// Известия
АН СССР. Сер. геогр. 1969. М> 1. С. 115-124.
106.0 пребывании в России Адама Каменского-Длужика—автора первого
польского сочинения о Сибири: (новые док.) // История
русско-польских контактов в области геологии и географии: тез. докл.
польско-советского симпоз. Варшава, 1969. С. 50—53.
107. От Руссо к Сахалину: (о Льве Петровском) // Сахалин.
Южно-Сахалинск, 1969. С. 196-199.
108. Существовала ли Вторая Хорографическая книга СУ. Ремезова? //
Известия СО АН СССР. Сер. обществ, наук. 1969. № 1. С. 68—73.
109.0 pobycie w Rosji Adama Kamienskiego-Dluzika—autora pierwszej polskiej
publikacij о Syberii (nowe matcriali) // Historia rosijsko-polskich kontaktow
w dziedzinie geologii i geografii. Warszawa, 1969. S. 54—57.
110. Необыкновенная школа (в якутской тюрьме XVII в.) // Полярная
звезда. Якутск, 1970. № I. С. 122-123.
111. Нивх Позвейн // Сов. Сахалин. Южно-Сахалинск, 1970. 20 июля.
112.0 карте «Камчадалии» И.Б. Романа // Известия АН СССР. Сер. геогр.
1970. № 1.С. 99-105.
ПЗ.О«Погыче»—Похаче//Вопр. геогр. Камчатки. 1970. Вып.6. С. 82—86.
114. Полемика литераторов: «Сахалин остров или полуостров?» (1824— 1842) //
Известия Сахалин, отд-ния ГО СССР. Южно-Сахалинск, 1970. Вып. 1.
С. 250-257.
115. Сахалин в истории России (середина XVII—начало XIX в.): ист.-геогр.
изыскания. Л.: ГО СССР, 1970. Ротапринт.
116. Сообщение СИ. Дежнева о «Большом каменном носе» и
происхождении его ложного толкования // Известия АН СССР. Сер. геогр. 1970.
№6. С. 150-157.

46 СПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ БОРИСА ПЕТРОВИЧА ПОЛЕВОГО
117. Албазин Амурский, Албазин Уральский // Уральский следопыт. 1971.
№ 12. С. 64-65.
118. Амур—«слово московское»: древнейшие русские известия о великой
реке//Амур—река подвигов. 2-е изд. Хабаровск: Кн. изд-во, 1971.
С. 178-192.
119. Николай Витсен о близости Америки к Азии и этнических связях
между ними // Наука и техника: Вопр. истории и теории. 1971. Вып. 6.
С. 120-122.
120. Первые известия сибирских казаков о японцах (1652—1653 гг.) //
Краткое содержание докл. годичной науч. сес. Ин-та этногр. АН СССР. 1970.
Л., 1971.С.55-57.
121. Предисловие, послесловие и комментарии к первому советскому
изданию кн. ПИ. Шелихова «Российского купца Григория Шелихова
странствования из Охотска по Восточному океану к американским берегам».
Хабаровск: Кн. изд-во, 1971. С. 1-34, 113-170.
122. On the Publication of G.I. Nevelskoy's detailed account of his expedition in
1849 // Countries and peoples on the Pacific basin. 1971. P. 46—52.
123. Commemorating the three hundredth anniversary of the «Godunov
map» of Siberia// The Canadian Cartographer. Vol.8. №1. 1971.
June. P. 19-26.
124. Амур —«слово московское». 2-е изд.//Дальний Восток. 1972. №1.
С. 136-142.
125. В.К. Арсеньев как этнограф// Сов. этнография. 1972. №4. С.74—87
(совместно с A.M. Решетовым).
126. В.К. Арсеньев на Сахалине // Сов. Сахалин. Южно-Сахалинск, 1972.
Юсент.
127. Дело 1690 г. о «бунте» в Якутске: (по документам Якутской приказной
избы) // Якутский архив. 1972. Вып. 4. С. 149—157.
128.Дючеры —предки современных нанайцев// Краткое содержание
докладов годич. науч. сес. Ин-та этногр. 1971. Л., 1972. С.28—30.
129. Новое о происхождении «Сказания о великой реке Амур» //
Рукописное наследие Древней Руси. Л., 1972. С. 271—279.
130.0 пребывании в России Адама Каменского-Длужика—автора
первого польского сочинения о Сибири // Historia kontaktow polsko-rosijskich
w dziedzinie geologii i geografii. Wroclaw; Warszawa; Krakow; Gdansk, 1972.
P. 275-282.
131.0 структуре чертежей, описанных в «Книге Большому чертежу»//
Краткие тезисы докладов к годичной конференции Ленинградского
отдела Советского национального объединения историков и
философов естествознания и техники. Л., 1972. С. 39—43.
132. Подробный отчет Г.И.Невельского о его исторической экспедиции
1849 г. к о-ву Сахалину и устью Амура // Страны и народы Востока.
1972. Вып. 13. С. 114-149.

(11ИС0К ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ БОРИСА ПЕТРОВИЧА ПОЛЕВОГО 47
113. Поляки в истории географических открытий на востоке Сибири
в XVII—начале XVIII в.: обзор вновь выявленных архивных
источников // История русско-польских контактов в области геологии и
географии. Л., 1972. С. 57-58.
134.Сорок лет служения острову: (осахалинском краеведе
А.Н.Рыжкове)// Сахалин. Южно-Сахалинск, 1972. С. 96—98 (совместно
с Ч.М. Таксами).
I *5. Рец. на кн.: Ефимов А. В. Из истории великих русских географических
открытий// Новая и новейшая история. 1972. №2. С. 185—186.
136. Рец. на кн: С.Г.Федорова. Русское население Аляски и Калифорнии //
Новая и новейшая история. 1972. №6. С. 208—210.
137. Polacy w historii odkryc geograficznych we wschodniej Syberii od XVII do
poczatkow—XVIII w. Przeglad ostataio ujawnionych zrodel archiwalnych //
Historia rosijsko-polskich kontaktow w dziedzinie geologii igeografii. War-
szawa, 1969. P. 36-38.
138. Адам Каменский-Длужик в Восточной Сибири и источники его
этнографических сообщений: (результаты дальнейших архивных
изысканий) // Historia kontaktow polsko-rosijskich w dziedzinie etnografii.
Wroclaw, 1973. P. 39-42.
139. Анадырская экспедиция 1912—1913 гг.//Магадан, правда. 1973.
11 июля.
140. Где же стоял Ачанский и жили ачаны? // Дальний Восток. 1973. № 12.
С. 112-116.
141. Загадка старых карт// Уральский следопыт. 1973. JVfe7. С.48—53.
142. Камчатка в первых трудах Академии наук (до СП.
Крашенинникова) // Наука и техника: (вопросы истории и теории). 1973. Вып. 8. Ч. 1.
С. 26-29.
143. Когда умер Семен Дежнев? (Об одной архивной находке) // Полярная
звезда. Якутск, 1973. №3. С. 133—134.
144. К трехсотлетию создания этнографического чертежа Сибири 1673 г.:
(из истории становления русской этнокартографии) // Сов.
этнография. 1973. №4. С. 78-88.
145. Находка двух писем В.М. Головнина// Кронштадтцы — исследователи
морей. Кронштадт, 1973. С. 27—36.
146.Новое об Амурском походе В.Д.Пояркова (1643—1646)// Вопросы
истории Сибири: досоветский период: Бахрушинские чтения, 1969 г.
Новосибирск, 1973. С. 112—126.
147.0 картах Северной Азии Н.К. Витсена// Известия АН СССР. Сер.
геогр. 1973. №2. С. 124-133.
148. Отечественная историография открытия и первоосвоения
дальневосточных земель русскими людьми в XVII в.// История археологии и
этнографии Дальнего Востока. Владивосток, 1973. Вып. 1. С. 49—51.
149. Открытие Аляски // Уральский следопыт. 1973. №6. С. 49—50.

48 СПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ БОРИСА ПЕТРОВИЧА ПОЛЕВОГО
150. Современное состояние исследований по истории географических
открытий на Дальнем Востоке// Владивосток. 1973. Вып. 1. С. 27—33.
151.Степанида Атласова// Камчат. правда. Петропавловск-Камчат., 1973.
11,18авг.
152. Major Russian Maps of the 16th— 17th cc. in the light of recent researches //
V-th International conference on the History of Cartography, 13—17
September, 1973. Warszawa; Jadwizin, 1973.
153. Адам Туровский и его забытые труды об Америке // Проблемы
исследования Америки в XIX—XX вв.: тез. докл. конф., посвящ. 220-летию
со дня рождения Г.И. Лангсдорфа. Л., 1974. С. 69—70.
154. Владимир Атласов—уроженец Якутска: (о новой архивной находке) //
Полярная звезда. Якутск, 1974. №3. С. 126—128.
155. Вопросы атласной картографии // Известия АН СССР. Сер. геогр. 1974.
№6 (совместно с А.З. Алейнер).
156. Еше раз о Каменском-Длужике: (новые архивные находки) // Сов.
этнография. 1974. N94. С. 116-120.
157. Истоки начальной географической деятельности Академии наук //
Известия АН СССР. Сер. геогр. 1974. №5. С. 120-129.
158. Первые этнографические работы в Петербургской академии наук
(до 1737 г.) // Краткое содержание докладов годичной научной сессии
Ин-та этнографии АН СССР. 1972-1973. Л., 1974. С. 13-18.
159. По поводу некоторых гипотез о происхождении названия
«Камчатка» // Географическая среда и географические названия Кронштадт,
отд. ГО). Кронштадт, 1974. С. 33—50.
160. Три значения этнонима «дючеры» // Краткое содержание докладов
годичной научной сессии Ин-та этнографии АН СССР. 1972—1973. Л.,
1974. С. 91-93.
161. Голландский географ Н. Витсен о Риге 1664 г.// История науки и
науковедения. Рига, 1975. С. 177—179.
162. Значение ареальных исследований для решения вопроса о месте
основания первого русского поселения на Колыме// Ареальные
исследования в языкознании и этнографии. Л., 1975. С. 92—98.
163. Колумб Росский: к 250-летию экспедиции Витуса Беринга //Дальний
Восток. 1975. № 1. С. 127-132.
164. Немецкие источники конца XVI1 — начала XVIII в. о русском Дальнем
Востоке и его полезных ископаемых // Zur Geschichte deutsch-sowjet-
sches Beziehungen in russischen Sprache. Berlin, 1975.
165.0 библиографических квартальниках «Истории Сибири»// Известия
СО АН СССР. Сер. обществ, наук. 1975. № 1. С. 153.
166. Первые русские сведения о нивхах-гиляках// Страны и народы
Востока. 1975. Вып. 17. С. 138—157 (совместно с Ч.М.Таксами).
167. Петр I, Николай Витсен и проблема «сошлась ли Америка с Азией» //
Страны и народы Востока. 1975. Вып. 17. С. 19—33.

(11ИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ БОРИСА ПЕТРОВИЧА ПОЛЕВОГО 49
168. Польские сочинения XVII в. о Сибири и роль поляков в истории
ранних русских географических открытий в Северной и Восточной Азии //
Русско-польские связи в области науки о Земле. М., 1975. С. 10—17.
169. Рец.: Советские историки-якутоведы: Библиогр. словарь//Сов.
этнография. 1975. №2. С 180-181.
170. Commemorating the three hundredth anniversary of the «Godunov map» of
Siberia (2-е изд.)//Essay on the History of Russian Cartograpfy 16th to 19th
Centuries. Monograph № 13. Cartographica. Toronto, 1975. P. 13—20.
171. Адам Каменский-Длужик в Восточной Сибири и источники его
этнографических сообщений: (Итоги дальнейших изысканий) // Histo-
ria kontaktow polsko-rosijskich wdziedzinie etnografii. Wroclaw, 1973.
P. 139-149.
172. To же на польском языке.
173. В поисках богатств дальневосточных. Часть первая // Дальневост.
путешествия и приключения. 1976. №7. С. 141 —170.
I 74. Вхождение в состав России части восточных чукчей // История и
культура народов Северо-Востока СССР. Владивосток, 1976. С.219—223.
175. География Петровской эпохи и создание Академии наук// Очерки
истории географической науки. М., 1976. С. 22—30.
176. Документальное подтверждение гипотезы М.П. Алексеева: (О русском
источнике сообщения Н.Витсена, опубликованного в 1674 г. в Трудах
Лондонского королевского общества // Сравнительное изучение
литератур. Л., 1976. С. 76-81.
177. Исследования о нивхах//Дальний Восток. 1976. №8. С. 152—154.
178. Находка карты В.К. Арсеньева//Дальний Восток. 1976. № 11. С. 134—138.
179. Новое о Владимире Атласове//Дальний Восток. 1976. №4. С. 130—135.
180. Открытие Сахалина и Курильских островов // История Дальнего
Востока (макет). Владивосток, 1976. Т. 2, кн.З. С. 55—59.
181. Подтверждение гипотезы Карла Бэра//Тез. конф., посвящ. памяти
К. Бэра. Тарту, 1976.
182. Поиски второй полярной карты Ломоносова// Наука и жизнь. 1976.
№12. С. 33-35.
183. Поход Ивана Ермолина 1669—1671 гг.: (к истории открытия
Камчатки) // Известия АН СССР. Сер. геогр. 1976. №5. С. 123-127.
184. Сибирская картография XVII в. и проблема Большого чертежа //
Страны и народы Востока. 1976. Вып. 18. С. 213—227.
185. Этнограф С. Понятовский о В.К. Арсеньеве // Дальний Восток. 1976.
№9. С. 130-135.
186. Рец.: George V. LantzefT, Richard A. Pierce. Eastward to Empire.
Exploration and Conquest on the Russian frontier to 1750. Monreal; London, 1973 //
Сов. этнография. 1976. С. 178—182.
187. Рец.: A history of the Cartography of Russia up to 1800. Review assay // The
Canadian Cartographer. 1976. Vol. 13. №2. P. 167-173.

50 СПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ БОРИСА ПЕТРОВИЧА ПОЛЕВОГО
188. Performs of Peter the Great. Organization of the Academy of Science and its
Tasks in the Field of Geography // A short history of geographical science in
the Soviet Union. M., 1976. P. 31-36.
189. Колумб российский: (о Г.И. Шелихове) // Землепроходцы. Хабаровск,
1976. С. 560-563.
190. Значение этнографических исследований для уточнения истории
русских открытий на Дальнем Востоке в середине XVII в.: (новое
о СИ. Дежневе)// Краткое содержание докладов научной сессии
Ин-та этногр. АН СССР. 1974-1976 гг. Л., 1977. С.91-93.
191. В поисках богатств дальневосточных. Часть вторая //Дальневосточные
путешествия. Хабаровск, 1977. Вып. 8. С. 182—204.
192.0 происхождении первого описания Курильских островов Ивана Ко-
зыревского// Наука и техника: (вопр. истории и теории). Л., 1977.
Вып. 13. С. 89-91.
193.0 раннем варианте Второй полярной карты М.В. Ломоносова//
Известия АН СССР. Сер. геогр. 1977. № 2. С. 122-134.
194.0 роли Отделения этнографии Русского географического
общества в изучении «Книги Большому чертежу» // Очерки истории
русской этнографии, фольклористики и антропологии. М., 1977. Вып. 7.
С. 46-53.
195. Первые из первых: Русские землепроходцы XVII в., побывавшие в
нынешней зоне БАМа // БАМ: Панорама всенародной стройки.
Хабаровск, 1977. Вып.З. С. 287—300.
196. По поводу спора о первом чертеже Сибири // Источниковедение и
археография Сибири. Новосибирск, 1977. С. 5—13.
197. Роль Русского географического общества и Музея антропологии и
этнографии в этнографических исследованиях В. К. Арсеньева
(совместно с A.M. Решетовым) // Очерки истории русской этнографии,
фольклористики и антропологии. 1977. Вып. 7. С. 46—54.
198.Степанида Атласова// Камчатка. Петропавловск-Камчатский, 1977.
С. 153-162.
199. Siberian Cartography of 17,h Century and the Problem of the «Great
Draught»//The Canadian Cartographer. 1977. Vol. 14. №2. P. 85—100.
200. Значение историко-этнографических ареальных исследований для
решения вопроса о месте основания первого русского поселения на
Колыме в 1643 г.// Народы и языки Сибири: Ареальные исследования. М.,
1978. С. 96-102.
201. Рукописная карта экспедиции В.К. Арсеньева 1906—1907 гг.//
Материалы и сообщения по фондам отдела рукописной и редкой книги. М.;
Л., 1978. С. 187—194 (совместно с Г.Н.Утиным).
202. Общественность США и оборона Севастополя в 1854— 1855 гг. // Новая
и новейшая история. 1978. №4. С. 35—52 (совместно с Н.Н. Болховити-
новым).

( ПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ БОРИСА ПЕТРОВИЧА ПОЛЕВОГО 51
203.Подтверждение гипотезы Бэра// Folia Baeriana. Таллин, 1979. Т.З.
С. 241-247.
204. Предисловие, заключение, комментарии и составление // Героическая
оборона Петропавловска-Камчатского в 1854 году: сб. воспоминаний,
статей, писем и официальных документов.
Петропавловск-Камчатский, 1979.
.205.Двухтомная история картографии России Л.С.Багрова (до 1800г.)//
Известия АН СССР. Сер. геогр. 1979. №5. С. 131-136.
.206. Дючерская проблема: (по данным русских документов XVI1 в.) // Сов.
этнография. 1979. №3. С. 47—59.
207. Об уточнении даты первого выхода русских на Тихий океан // Страны
и народы Востока. М., 1979. Вып. 20. С.93—96.
208. Открытие и заселение русскими залива Хаджи в 1853 г.: (из истории
Советской Гавани)//Страны и народы Востока. М., 1979. Вып. 20.
С. 107-121.
209. Открытие Курильских островов и изучение Сахалина // История
Дальнего Востока СССР (макет). Владивосток, 1979. Кн. 4. С. 34—45.
210. Попытка американского посредничества в Крымской войне//
Проблемы истории и этнографии Америки. М., 1979. С. 43—53.
2!1.Рец.: Географический словарь Амурской области//Известия ВГО.
1979. №6. С. 543-545.
212. Этнографические исследования на Дальнем Востоке в XVII—XX вв.
(буклет для Тихоокеанского конгресса в Хабаровске). М., 1979
(совместно с Ч.М. Таксами).
213. How the Russians became interested in «inknown» shores of the
American Northwest the History of the Russian Geographic discoveries in
the Pacific in the 17,h—18,h century. Conference of Russian America//
The Wilson Center. Kennan Institute. Occasional Paper. Sitka, 1979.
№73.
214. Предисловие и комментарии //В.А. Римский-Корсаков. Балтика-
Амур. Хабаровск, 1980. С. 5-12,409-436.
215. Герой обороны Петропавловска Константин Мровинский // Дальний
Восток. 1980. № 1. С. 126-134.
216. Колумбы росские: к 300-летию со дня рождения В. Беринга // Норд-
Ост. 1980. С. 111 -121.
217.0 происхождении названия Карафуто//Ономастика Востока. М.,
1980. С. 185-188.
218. Родион Преснецов—первооткрыватель Авачинской губы // Заря
коммунизма. Тиличики, 1980. 20 сент.
219. Эвены и эвенки—«вожи» русских первооткрывателей Тихого океана //
Полярная звезда. Якутск, 1980. № 1. С. 118—121.
220. Экспедиция Е.В. Путятина и ее задачи (послесловие) // В.А. Римский-
Корсаков. Балтика-Амур. Хабаровск, 1980. С. 366—408.

52 СПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ БОРИСА ПЕТРОВИЧА ПОЛЕВОГО
221. Новое о Василии Тыркове —основателе Томска//Города Сибири
XVII-начала XX в. Новосибирск, 1981. №4. С.57-63.
222. Плавал ли И.М. Рубец от Лены до Камчатки? // Известия АН СССР.
Сер. геогр. 1981. №6. С. 130-140.
223. Рец.: «Русская Америка» в неопубликованных записках К.Т.
Хлебникова // Известия ВГО. 1981. № 1. С. 63-66.
224. Рец.: R.h. Fisher. Bering's Voyages Whither and Why. University of
Washington Press. Seattle; London, 1977// Известия ВГО. 1981. №5. С.455-458.
225. Трехсотлетие со дня рождения Витуса Беринга// Известия ВГО. 1981.
№6. С. 465-472.
226.250-летие открытия Аляски// Известия ВГО. 1982. №5. С.409—415.
227. Открытие Камчатки со стороны Пенжины // Известия АН СССР Сер.
геогр. 1982. №5. С. 130-138.
228. История Сибири в трудах М.П. Алексеева // Известия СО АН СССР.
Сер. обществ, наук. 1982. №3.
229. Первооткрыватели Курильских островов//Южно-Сахалинск: Кн.
изд-во, 1982.
230. Последняя поездка Ярофея Хабарова в Москву//Дальний Восток.
1982. №8. С. 140-142.
231. The 300-th Anniversary of the Birth of Vitus Bering // Polar Geography and
Geology. 1982. Vol.6. №4. P. 294-303.
232. Рец.: R.H. Fisher. Bering's Voyages Whither and Why. University of
Washington Press. 1977 // Polar Geography and Geology. 1982. Vol.6. №4. 304—306.
233. Загадка «Федотовшины»// Камчатка. Петропавловск-Камчат., 1983.
С. 161-171.
234. Еще раз о происхождении названия «Камчатка» // Камчат. правда. Пет-
ропавловск-Камчат., 1983. 2 нояб.
235. Новая работа о плавании Семена Дежнева // История СССР. 1983. № 3.
С. 209-211.
236. Роль Витуса Беринга в истории этнографии // Краткое содержание
докладов научной сессии, посвященной основным итогам работы в
десятой пятилетке. М., 1983. С. 86—88.
237.Семен Ульянович Ремезов// Первопроходцы: Сер. «ЖЗЛ». М., 1983.
С. 9-75.
238. The 250-th Anniversary of Discovery of Alaska // Polar Geography and
Geology. 1983. No 3. P. 205-213.
239. Еще два документа 1854 г.: к 130-летию героической обороны
основания Петропавловска-Камчатского// Петропавловск-Камчатский.
1984. №6. С. 167-174.
240.0 подлинном происхождении названия Амур и Байкал // Известия ВГО.
1984. М> 4. С. 357-362.
241.Первооткрыватели Камчатки// Норд-Ост.
Петропавловск-Камчатский, 1984.

( УИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ БОРИСА ПЕТРОВИЧА ПОЛЕВОГО 53
.42. Камчатка в первых трудах Академии наук (№ 142) // Норд-Ост.
Петропавловск-Камчатский, 1984. № 142.
243. Камчатские берестяные ясачные книги начала XVIII в.// Норд-Ост.
Петропавловск-Камчатский, 1984. №87.
244. Кем и когда была открыта Авачинская губа?// Норд-Ост.
Петропавловск-Камчатский, 1984. № 102.
245. Новое о Владимире Атласове // Норд-Ост. Петропавловск-Камчатский,
1984. № 179.
246. О «Погыче»— Похаче: (о самом раннем русском известии,
относящемся к современной Камчатской области) // Норд-Ост. Петропавловск-
Камчатский, 1984. № 113.
.47.0 происхождении названия «Камчатка» // Норд-Ост. Петропавловск-
Камчатский, 1984. No 97.
.48. Открытие Камчатки со стороны Пенжины//Норд-Ост.
Петропавловск-Камчатский, 1984. №226.
.49. Плавал ли И.М. Рубец от Лены до Камчатки? // Норд-Ост.
Петропавловск-Камчатский, 1984. №221.
250. Японцы и русские: правда и вымысел//Дальний Восток. 1984. №9.
С. 157-158.
251. Значение этнографических данных для уточнения истории похода
И.Ю.Москвитина —первой русской экспедиции на Тихий океан//
Годичная науч. сессия Ин-та этнографии АН СССР: крат, содержание
докл. Л., 1985. С. 81-82.
252. Как начинался Владивосток//Дальний Восток. 1985. №7. С. 138—145.
253.0 второй полярной карте М.В. Ломоносова // Геодезия и картография.
1985. №2. С. 50-53.
254.0 подлинном происхождении названия острова «Авось» // Сов.
Сахалин. Южно-Сахалинск, 1985. 17янв.
255. В защиту Семена Дежнева: (по поводу статей Н.В. Ломоновича) //
Известия ВГО. 1986. №3. С. 256-263.
256. Дальневосточные моряки и Н.Н. Миклухо-Маклай //Дальний Восток.
1986. № 1.С. 138-141.
257. Еше одно поражение врагов России: (к 130-летию успешной эвакуации
Петропавловского гарнизона в 1855 г.)// Норд-Ост. Петропавловск-
Камчатский, 1986. С. 3-20.
258.Забытый дневник Федора Алексеева 1855 г.// Норд-Ост.
Петропавловск-Камчатский, 1986. С. 20—33 (совместно с В.А. Вишневецкой).
259. Знать свое Отечество во всех пределах: (к 275-летию со дня рождения
С.П.Крашенинникова)//Дальний Восток. 1986. № 10. С. 130—134.
260. На земле, которую воспел: (о захоронении Крашенинникова) //
Камчах правда. Петропавловск-Камчатский, 1986. 20сент.
261. Находка неизвестного письма Н.Н. Миклухо-Маклая президенту РГО из
Новой Гвинеи (аг 15 сентября 1871 г.)//Известия ВГО. 1986. № 1. С.91-94.

54 СПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ БОРИСА ПЕТРОВИЧА ПОЛЕВОГО
262. Находка полного текста рапорта П.Н. Назимова о пребывании Н.Н.
Миклухо-Маклая на борту корвета «Витязь» // Сов. этнография. 1986. № 1.
C.7I—81.
263. Новое о пребывании В.К. Арсеньева на Камчатке в 1918—1923 гг.//
Знамя труда. Мильково, 1986.7 нояб.
264.Публикация рапорта Н.Мартынова о положении дел на Камчатке
в 1855 г.// Норд-Ост. Петропавловск-Камчатский, 1986. С.34—38.
265. Русские географические открытия на Дальнем Востоке с 30-х гг. XVI1 в.
до 60-х гг. XIX в.: автореф. дис.... д-ра ист. наук. Л., 1986.
266. В. К. Арсеньев на Камчатке // Камчат. правда.
Петропавловск-Камчатский, 1987. ЗОавг.
267. История основания Русской Америки в зарубежной литературе //
Зарубежные исследования по истории Русской Америки (конец XVIII —
середина XIX в.). М., 1987. С. 14-42.
268.0 создании музея Муравьевского поста: мнение специалиста// Сов.
Сахалин. Южно-Сахалинск, 1987. 19 мая.
269. The Discovery of Russian America // In Russia's American colony. A
Special Study of the Kennan Institute for Advanced Russian Studies. Duke
University Press Durham. 1987. P. 13—31.
270. В плену вымыслов: по поводу происхождения названия «Камчатка» //
Камчат. правда, 1988. 15 июля.
271. В плену вымыслов: по поводу происхождения названия «Камчатка» //
Дальневост. учёный. 1988. 22 нояб.
272. В поисках истины: О происхождении названия «Камчатка» и о походах
И.М.Рубца «верх реки Камчатки»// Камчатка.
Петропавловск-Камчатский, 1988. С. 142-161.
273. Защитники Отечества: Героическая оборона
Петропавловска-Камчатского в 1854 г.// Сборник официальных документов и писем:
(Предисловие, заключение и комментарий). Петропавловск-Камчатский,
1989. С. 5-14, 28, 38,47, 54-57,61-62, 81,84-88, 100-101, 132-133,
205-207, 244-262.
274. К 250-летию открытия Южных Курил экспедицией М.П.Шпанберга
в 1739 г.// Рыбак Сахалина. 1989. Июль.
275. К истории первого выхода русских на Тихий океан (Новое о «Росписи
рек» И.Ю. Москвитина) // Известия ВГО. 1988. №3. С. 274—278.
276. К 350-летию первого выхода русских на Тихий океан // Проблемы
выявления и сохранения памятников истории освоения Сахалина и
Курильских островов. Южно-Сахалинск, 1989. С. 6—9.
277. Неопубликованное сочинение О. Аргунова о северных айнах // Сов.
этнография. 1988. №3. С. 72—83.
278.Н.Н.Миклухо-Маклай вЧили в 1871 г.//Латинская Америка. 1988.
№10. С. 134-139.

( ЛИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ БОРИСА ПЕТРОВИЧА ПОЛЕВОГО 55
279.0 первом русском походе на Дальний Восток и Тихий океан в 1639—
164J гг.// Историография и источники изучения исторического
опыта освоения Сибири. Новосибирск, 1988. С. 116—147.
280. Память жива: (о проведении Институтом этнографии 26 мая 1988 г.
перезахоронения С. П. Крашенинникова в Александре- Невской лавре) //
Камчат. правда. Петропавловск-Камчатский, 1988. 15 июля.
281. Новое о Семене Дежневе // Дальний Восток. 1989. № 1. С. 132— 139.
282. Обзор новых находок по истории Петропавловска-Камчатского в
связи с предстоящим 250-летием Петропавловска // Камчат. правда.
Петропавловск-Камчатский, 1989. 28 марта.
283. Открытие русскими Авачинской губы и история основания
Петропавловска-Камчатского//Камчатка. Петропавловск-Камчатский, 1989.
С.201—212.
284. Первое плавание русских от Камчатки к Южным Курилам: (к
250-летию плавания М.П.Шпанберга 1739 г.)// Камчат. правда.
Петропавловск-Камчатский, 1989. 30 июля, 1 авг.
285. Первое русское название Сахалина // Сахалин. 1989. С. 207—214.
286.«Ужебыли во владении российском»// Сов. Сахалин.
Южно-Сахалинск, 1989. 13 июля.
287. Miklujo-Maklai en Chile//America Latina. 1989. N<>3. P. 70-74.
288. В начале века// Камчат. правда. Петропавловск-Камчатский, 1990.19,
20 мая; 2, 9, 16, 23, 30 июня; 7, 28 июля; 7, 10 авг.
289. Замысел Арнольда Атласова: (о восстановлении второго креста
Владимира Атласова)// Камчат. правда. Петропавловск-Камчатский, 1990. бокт.
290. Когда же русские открыли Сахалин? // Молодая гвардия.
Южно-Сахалинск, 1990. 2 мая.
291. Комментарии специалиста: к статье В.Я. Сальникова «И оне, Ивашко
с товарищи» // Турист. 1990. №9. С. 15.
292. Новое о русских походах на Амур в XVII в. // Вторые чтения им. Г. И.
Невельского. Хабаровск, 1990. С. 3—5.
293. Плавание М.Г. Фриса в северных водах Тихого океана (1643 г.) //
Краевед, бюл.: Общество изучения Сахалина и Курильских островов. 1990.
№3. С. 3-38.
294. Против искажения истории начального периода освоения Севера //
География и культура: материалы к IX съезду ГО СССР. Казань; Л., 1990.
С. 120—125 (совместно с Б.И. Кошечкиным).
295. Сибирские вольности истории: (о серьезных ошибках в книге Чикаче-
ва «Русские на Индигирке» // Книжное обозрение. 1990. №45.
296. Устье Амура на картах XVII—начала XVI Ив.// Вторые чтения им. Г. И.
Невельского. Хабаровск, 1990. С. 6—7.
297. В глубине архива: (о юбилейном заседании в ВГО в честь 250-летия
плавания В.Беринга)// Камчат. правда. Петропавловск-Камчатский,
1991. 8 июня.

56 СПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ БОРИСА ПЕТРОВИЧА ПОЛЕВОГО
298. Открытие и начало присоединения Дальнего Востока к Российскому
государству // История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма
и капитализма (XVII—февраль 1917 г.). М., 1991. С. 23—41.
299. Десять лет перед революцией: из истории
Петропавловска-Камчатского// Камчатка. 1991. С. 125-147.
300. К берегам Америки//Дальний Восток. 1991. №7. С. 147—154.
301. Кто предложил эвакуировать Петропавловск? (Ответ на запрос
читателей изданного в 1989 г. сборника по истории Петропавловска
1851 — 1855 гг.)// Камчат. правда. 1991. ЗОсент., Здек.
302. Об ошибках в освещении похода И.Ю. Москвитина 1639—1641 гг.//
Известия ВГО. 1991. №2. С. 185-191.
303. Первый русский поход на Тихом океане в 1639—1641 гг. в свете
этнографических данных//Сов. этнография. 1991. №3. С.56—69.
304. Правда о Луи Делиле де ла Кройере: (к 250-летию его смерти в
Петропавловске)//Камчат. правда. Петропавловск-Камчатский, 1991.
25 окт.
305. Письмо лейтенанта Палмера: Комментарии ленинградского
историка д-ра ист. наук Б.П. Полевого к публикации А.И. Цюрупы // Вестн.
ДВО АН СССР. 1991. № 1. С. 150-151.
306. Южные Курилы в истории российского мореходства// Мор. сб. 1991.
№2. С. 71-77.
307. «А первыми были русские» // Труд. 1992. 24 окт.
308. «А первыми были русские» // Камчат. правда. 1992.
309. Возникновение курильской проблемы //Андреевский флаг. 1992. №7.
С. 7.
310. Как дипломаты «подправляют» историю: размышление о буклете
«Северные территории Японии» // Санкт-Петербургские ведомости. 1992.
5 сент.
311. На самых дальних наших островах: (из истории Курильских
островов) // Андреевский флаг. 1992. №6. С. 7.
312. «Несчастное дело, или Фиаско»: (неизвестный английский источник
о Петропавловской обороне, 1854)// Камчат. правда. Петропавловск-
Камчатский, 1992. 23 июля.
313.Узел, связанный историей// Санкт-Петербургские ведомости. 1992.
12 сент.
314. Цепь ошибок: Курильская проблема, история и политика//Дальний
Восток. 1992. №8. С. 172-196.
315. America in the Plans of Peter the Great // Bering and Chiricov. The
America Voyages and their Impact. Anchorage, 1992. P. 77—89.
316. Амурский поход В.Д.Пояркова в свете новых архивных открытий:
Исторический опыт открытия, заселения и освоения Приамурья
и Приморья в XVII—XX вв.: (к 350-летию начала похода В.Д.
Пояркова на Амур). Владивосток, 1993. С. 135—138.

СПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ БОРИСА ПЕТРОВИЧА ПОЛЕВОГО 57
317. Забытое плавание с Лены до р. Камчатки в 1661 — 1662 гг.: итоги
архивных изысканий 1948—1991 гг.// Известия Русского географического
общества. 1993. №2. С 35-42.
318. Земля российского владения //Дальний Восток. 1993. №8. С. 172—196.
319. Инструкция Петра I Витусу Берингу в свете новых исследований: (из
истории русских географических открытий начала XVIII в.) //
География и производительные силы. Иркутск, 1993. Вып. 2. С. 165—170.
320. Легенды и правда об открытии Америки со стороны России //
Открытие Америки продолжается. СПб., 1993. С. 5—22.
321. Рец.: Болховитинов Н.Н. Россия открывает Америку 1732— 1799 // От-
еч. история. 1993. №2. С. 199—202.
Ш. Сахалин на карте д'Анвиля 1737 года // Краевед, бюл.: Общество
изучения Сахалина и Курильских островов. 1993. №2. С. 25—36.
323. Concerning the Origin of the Maps of Russia of 1613— 1614 of Hessel Ger-
ritzs // New Perspectives on Muscovite History. Selected Papers from the
Fourth World Congress for Soviet and East European Studies. Harrogate,
1990/ Ed. by. L. Hughes. London. MacMillan Press, 1993. P. 14-23.
*24. Dutch Traces in Cartography of North Pacific in the Seventeenth and
Eighteenth Centuries (In Commermoration of the 350,h Anniversary of the Maar-
ten Gerritzs Vries Expedition) // XV International Conference on the History
of Cartography. Chicago, 21—25 June 1993. P. 23 (совместно с О. А. Крас-
никовой).
MS. «Впечатление моряка» Василия Завойко о Русской Америке (1835—
1838) // Русская Америка: поличным впечатлениям миссионеров,
землепроходцев, моряков, исследователей и других очевидцев. М.: Мысль,
1994. С. 345-357.
326. Забытое плавание с Лены до р. Камчатки в 1661 — 1662 гг.: итоги
архивных изысканий 1948—1991 гг.//Землепроходцы.
Петропавловск-Камчатский, 1994.
Ml. Особенности отношений между русскими и аборигенами в Русской
Америке: От открытия Америки со стороны Азии до продажи
Аляски //Открытие Америки продолжается. СПб., 1994. С. 65—87
(совместно с Е.А.Окладниковой).
128. Первое известие с Амура о японцах (1652 г.) // Краевед, бюл. 1994. № 3.
С. 96-100.
329. Первые русские, поляки, белорусы и украинцы на Дальнем Востоке:
(по архивным документам середины XVII века) // Славяне на
Дальнем Востоке: Проблемы истории и культуры. Южно-Сахалинск, 1994.
С. 5-17.
330. Предисловие и вводные статьи к различным главам и
комментарии// Петропавловск-Камчатский: История города в документах
и воспоминаниях, 1740—1993. Петропавловск-Камчатский;
Владивосток, 1994.

58 СПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ БОРИСА ПЕТРОВИЧА ПОЛЕВОГО
331.Предисловие// С.П.Крашенинников. Описание земли Камчатки.
СПб., 1755; СПб., 1994. С. 3-44.
332. Рец.: Tte Northeast Passage from the Vikings to Nordenskiold. Helsinki
University Library, John Nurminen Fundation. 1992.296 p.// Изввестия РГО.
№4. С.90-91.
333. Человек необыкновенной судьбы: (тунгусский толмач Семен Петров
Чистой в истории Дальнего Востока) // Съезд сведущих людей
Дальнего Востока: науч.-практ. ист.-краевед. конф., посвящ. 100-летию
Хабар, краевед, музея. Хабаровск, 1994. Т. 1. С.63—66.
334. W poszukiwaniu nowych danych о Diariuszu Adama Kamienskiego-
Dlizyka // Lud. T. LXXVII za rok 1994. Poznan; Warszawa; Wroclaw,
1995. P. 235-257.
335. Вклад РГО в изучение «Книги Большому чертежу» // Географическая
наука и образование: тез. докл. X съезда РГО. СПб., 1995. С. 88—89.
336. Встреча американистов на Камчатке в августе 1993 г.// Американский
ежегодник 1994 г. М., 1995. С. 251—255.
337. Изветная челобитная СВ. Полякова 1653 г. и ее значение для
археологов Приамурья // Русские первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII—
XIX вв.: (ист.-археол. исследования). Владивосток, 1995. Т. 2. С. 7—54.
338. Как в 1652 г. Амур приняли за Америку // Культурные традиции
народов Сибири и Америки, преемственность и экология: (горизонты
комплексного изучения). Чита, 1995. С. 134—136.
339. Кончина Реймонда Фишера// Курьер Петровской Кунсткамеры. 1995.
Вып. 1.С. 162-165.
340. Крест у урочиша Увесновения // Памятники, памятные места истории
и культуры Северо-Востока России (Магаданская область и Чукотка).
Магадан, 1995. С. 63.
341. К трехсотлетию камчатского казачьего похода Л.С.Мороско//
Краевед, записки (Камчатского музея). Петропавловск-Камчатский: АО
«Камчатская книга», 1995. Вып. 9. С. 148—162.
342. Не солги: заметки историка // Дальний Восток. 1995. № I. С. 202—219.
343. Новое о местоположении Бутальского острожка // Русские
первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII—XIX вв.: (ист.-археол.
исследования). Владивосток, 1995. Т. 2. С. 132—134.
344.0 «гербе Шелеховых»: (к истории спора «Шелиховы» или Шелеховы) //
Российские исторические чтения, посвященные 200-летию со дня
рождения Г.И.Шелихова: тез. и материалы. 20—23 июля 1995 г. Шелехов,
1995. С. 4-6.
345.0 местоположении Анадырской корги Семена Дежнева // Русские
первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII—XIX вв.: (ист.-археол.
исследования). Владивосток, 1995. Т. 2. С. 197—200.
346. Ответ таунских жителей на академическую анкету и примитивные
чертежи Тауя, Ямы, Армани, Олы, Сиглена и Яны в начале 40-х годов

(ШСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ БОРИСА ПЕТРОВИЧА ПОЛЕВОГО 59
XVIII века// Памятники, памятные места истории и культуры
Северо-Востока России (Магаданская область и Чукотка). Магадан, 1995.
С. 91-98.
И7. Сахалинская коллекция П.И. Супруненко // Вестник Сахалинского
музея: Ежегодник Сахалинского областного краеведческого музея.
Южно-Сахалинск, 1995. С. 144—145.
.48.Спор вокруг Южных Курил// Кюнеровские чтения 1993—1994гг.:
краткое содержание докладов. Санкт-Петербург, 1995. С. 86—91.
349. Стеллер-семинар в Халле (март 1994 г.) // Курьер Петровской
Кунсткамеры. СПб., 1995. Вып. 1. С. 86—91.
.150. Данные «Книги Большому чертежу» в трудах Николааса Витсена //
Известия РГО. № 1. С. 3-12.
351.0 необходимости более полного комментирования книги А.П. Чехова
«Остров Сахалин»: (на примерах из истории ранних русско-японских
отношений) // А.П. Чехов и Сахалин: докл. и сообщ. междунар. науч.
конф. Южно-Сахалинск, 1996. С. 4—20.
352. Первые русские мореходы на Тихом океане в середине XVII в.//
Российский флот на Тихом океане: история и современность.
Владивосток, 1996. С. 17-23.
353. Первые русские мореходы на Тихом океане в середине XVII в.//
Россия и АТР. Владивосток, 1996. С.4-8.
354. Подвиг Вильгельмины Герардовны Трисман: (к 50-летию начала ее
работы над переводом хрестоматии Николааса Витсена «Северная и
Восточная Татария». Амстердам, 1705 г.) // Курьер Петровской
Кунсткамеры. №4-5. С. 48-56.
155. Пробуждение в России интереса к тихоокеанским островам (1640—
1741 гг.) // Историческое краеведение и архивы. Вологда, 1996. С. 4—8.
356. Peu.: Stephan J.J. The Russian Far East: A History Stanford University Press.
1994. 339 p.// Краевед, бюл. Южно-Сахалинск, 1996. №2. С. 157-162.
357. G.W. Stellerand his trace in the history of Kuril Islands // «Ungedulg und Verz-
weifulug». Georg Wilhelm Steller (1709— 1746) und die Erfor schung von Si-
berien und Alaska. Halle, 1996. P. 64.
358. Uber die Herkunft des Namens «Kamtschatka» // Die Grosse Nordische
Expedition. Georg Wilhelm Steller (1709— 1746), ein Lutheraner erforscht Sibe-
rien und Alaska. 1996. P. 209.
359. К пытливому читателю// Неизвестная Камчатка. 1997. №2. С.9—10.
360. Новое об открытии Камчатки. Петропавловск-Камчатский, 1997. Ч. 1.
159 с; 4.2. 208 с.
361. В поисках уникальных документов по истории Сахалина и
Курильских островов XVII—XVIII вв.// Исторические чтения: Труды
государственного архива Сахалинской области. Южно-Сахалинск, 1997.
№2. С. 265-281.

60 СПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ БОРИСА ПЕТРОВИЧА ПОЛЕВОГО
362. Научная конференция, посвященная 250-летию со дня смерти Георга
Вильгельма Стеллера (Галле, 9—12 ноября 1996 г.) // Краевед, зап.
Камчатского областного музея. 1997. Вып. 10. С. 265—271.
363. Последняя научная работа П.Т. Новограбленного о горе Алкней //
Краевед, зап. Камчатского областного музея. 1997. С. 241—253.
364. Предыстория Русской Америки (зарождение интереса в России к
северо-западному берегу Америки) // История Русской Америки 1732—1867.
Т. I. Основание Русской Америки 1732—1799. М., 1997. С. 12—51.
365. Крашенинников СП., 1994. Описание земли Камчатки. СПб., 1997.
366.Ред.: Камчатка XVIII—ХХвв.: ист.-геогр. атлас. М., 1997 (совместно
с Н.Д. Ждановым).
367. Новое об открытии Камчатки. М., 2000.
368. Основание Русской Америки—идея Петра Великого // Русская
Америка и Дальний Восток (конец XV111 в.—1860 г.): к 200-летию
образования Российско-Американской компании: материалы междунар. науч.
конф. Владивосток, 2001. С. 13—34.
369. Полевой Б.П. О происхождении фамилии Полевые// Неизвестная
Камчатка. 2002. N91(6).

Р. Л. Золотницкая
Санкт-Петербург
СТОПЫ «КАМЧАДАЛА»
В СЕВЕРНОЙ СТОЛИЦЕ
Наука есть вечное стремление человечества к истине,
а истина достигается только долгим путем, посреди
неизбежных ошибок и заблуждений... Наука есть
общечеловеческое достояние. Где бы ни возникали новые
идеи, они равно принадлежат всему человечеству.
(П.П. Семенов-Тян-Шанский)
Недаром говорится, что жизнь прожить—не поле перейти.
Слова эти как нельзя лучше подходят к судьбе Бориса Петровича
Полевого. Его жизнь действительно претерпела так много превратностей
и ударов, что всем, знавшим его, приходится только удивляться,
как мог он сохранить до конца жизни светлый ум, оптимизм и
высокую гуманность. Требовалось много терпения, мужества и воли,
чтоб суметь устоять и сохранить мудрое отношение к жизни и
доверие к людям.
Он устоял и сохранил! Меня всегда удивляли широта его
интересов, высокая работоспособность и довольно редкая научная
плодовитость. Его многочисленные научные публикации отличаются
скрупулезным анализом и исключительной достоверностью и
точностью ссылок на архивные документы. Добиться такой
тщательности в научных сведениях и определениях, по моему мнению,
можно только при высочайшей работоспособности и
самоотверженности ученого.
Борис Петрович «торопился», как сам он говорил, как можно
полнее и быстрее обнародовать накопленный с годами огромный
архивный материал. «Мне надо уже спешить...», —часто повторял
он. Во время наших долгих, как правило ночных разговоров, он
щедро делился со мной своими планами, задумками, порой так
увлекался, уходил в дебри времени, цепляясь за эпизод, встречу или
событие, что иногда даже терял начало нити разговора. Сплошь да
рядом срабатывала, по выражению О.Э. Мандельштама,
«клавиатура памяти».
Зачастую среди этих воспоминаний возникали имена людей,
которых знала и я. Тогда мы наперебой характеризовали их и вспоминали

62
Р.Л. Золотниикая
события, связанные с ними для каждого из нас. К примеру, ректора
ЛГУ проф. А.А. Вознесенского, профессоров исторического
факультета А. В. Предтеченского и бессменного декана В. В. Мавродина,
президентов Географического общества академиков
Н.Н.Вавилова, Л.С. Берга, СВ. Калесника и др. Чаще всего наши
характеристики совпадали, но бывало, что оценки личностей или событий, с
ними связанные, расходились. Изредка не удавалось даже придти к
общему мнению.
Начинались разговоры обычно с новостей сегодняшнего или
ближайших дней в мире, стране, городе. Живо обсуждали текущие
политические события, при этом Борис Петрович был весьма
осторожен в оценках. Надо учесть, что особенности политического
климата в Советском Союзе всегда требовали известной дипломатии.
Борис Петрович, прошедший через все стадии этих политических
страхов, по-видимому, не остался вполне свободным от них.
Поэтому, вероятно, был сдержан в своих оценках событий и поведения
власть имущих.
От политики незаметно переходили к волнующим нас научным
темам. Ближайшими объектами наших воспоминаний и оценок
сегодняшнего дня были университет и Русское географическое
общество. Оба эти учреждения связывали нас как материнская
пуповина. Мы с благодарностью вспоминали родной университет и
душевно переживали все его коллизии за истекшие годы; преданно
и единодушно любили Географическое общество. Меня радовало,
что в лице Бориса Петровича я нашла ярко выраженный образец
«симбиоза» историка и географа. Я давно мечтала и ратовала за
сотрудничество этих двух наук, так тесно связанных и дополняющих
одна другую.
Действительным членом РГО Борис Петрович стал в апреле
1955 г. Судя по его учетной карточке из архива РГО, научные
интересы Бориса Петровича сводились тогда к истории
географических знаний и топонимике, потом внимание его
сконцентрировалось на отделении истории географических знаний. Учредителем
и первым председателем этого отделения с 1939 г. был И.Ю. Крач-
ковский (1883—1951). Впоследствии Б.П. Полевой в течение почти
10 лет руководил этим отделением. Он был одним из немногих, кто
относился к Географическому обществу не формально, а
воспринимал его как «родной дом». Недаром на X съезде РГО Борис
Петрович был единогласно избран почетным его членом.

СТОПЫ «КАМЧАДАЛА» В СЕВЕРНОЙ СТОЛИЦЕ
63
Едва ли стоит напоминать, как велика роль РГО в истории
исследований земель, в частности России. Бориса Петровича по
справедливости можно причислить к плеяде славных сынов
Географического общества, которые сумели досконально изучить отдельные
регионы нашей Родины, подобно Н.М. Пржевальскому, Н.А.Северцову,
М.В. Певцову, П.К. Козлову, В.И. Роборовскому и многим другим.
Наши долгие разговоры обычно кончались не сразу: жалко было
обрывать беседу. Всегда оставалась пиша для размышлений. За все
>ти годы я никогда не слышала жалоб со стороны Бориса
Петровича, даже сетований на какие бы то ни было неудобства или
трудности, хотя оснований для этого, по-видимому, было достаточно.
По-настоящему жалость и сочувствие он вызвал у меня дважды:
в первом случае, когда рассказывал с подробностями о смерти
жены Натальи Михайловны, о которой раньше не раз говорил, что она
замечательный помощник, и гордился, что она была редактором его
первой книги. (Она умерла, отравившись грибами в Белоострове,
иод Петербургом, где они каждое лето снимали дачу).
Последние два года после смерти жены, когда он практически
жил один, я не раз замечала снижение тонуса и изменение образа
жизни. К примеру, он стал раньше ложиться спать, хотя прежде
любил работать по ночам, порой до рассвета. Считал, что это самые
творческие его часы. Стал реже выезжать на всевозможные и
всегда живо его интересовавшие заседания, конференции, презентации
книг и т.п. Удручали его, по-видимому, бытовые хлопоты, от
которых его прежде полностью избавляла жена. Он с ухмылкой говорил,
что это его не обременяет: «Куплю курицу, сварю—вот и еда...»
Второй случай услышанной мной жалобы от Бориса Петровича
был не менее трагичным: поздним январским вечером он позвонил
и необычным для него упавшим голосом сообщил, что очень плохо
себя чувствует. С большим трудом удалось убедить его вызвать
«скорую помощь», которая увезла Бориса Петровича в больницу. Но
никакие меры не спасли усталое сердце.
Долгие разговоры, воспоминания, творческие планы, оценки
текущих событий—все это отнюдь не раскрывало тайну долгой и
трудной жизни Бориса Петровича. Об этом я постепенно узнавала из его
рассказов. Но сведения были обрывочными, не давали полной
картины глубоко взволновавшей меня биографии. Пришлось восполнить
се. После смерти Бориса Петровича я обратилась к архивам и
биографическим трудам самого Бориса Петровича. И вот, что я узнала.

64
PJ1. Золоти и икая
Борис Петрович был интеллигентом не первого поколения.
Он родился в семье ученого-геолога Петра Игнатьевича
Полевого, которого В.А. Обручев считал крупнейшим «знатоком геологии
Дальнего Востока XX века» (Золотницкая Р.Л., Красникова О.А.,
2003, с. 14). Мать Антонина Михайловна, урожденная Головачева,
тоже выросла в интеллигентной семье. Ее братья Петр, Александр
и Дмитрий Головачевы—известные краеведы, исследователи и
знатоки Сибири.
Весной 1918 г. во время гражданской войны семья Полевых
в ожидании третьего ребенка была вынуждена покинуть давно
ставший родным Петроград и отправиться на восток, где отцу семейства
предлагалась работа по исследованию геологии Сахалина. Однако
по дороге Полевые задержались в Чите, в доме Дмитрия
Михайловича Головачева, где и родился Борис. Ему было три месяца от
роду, когда семья добралась до Сахалина, но с оккупацией последнего
в 1920 г. вынуждена была эвакуироваться во Владивосток. П.И.
Полевой получил работу в Геологическом комитете, а в 1924 г. стал его
директором.
Борису минуло 10 лет, когда семья вернулась в Ленинград.
Мальчиком он уже в полной мере постиг советскую школу воспитания
детей. Как сам он любил с юмором рассказывать, у родителей
были все основания опасаться, что он «повторит подвиг Павлика
Морозова». Об этом он даже как-то сострил в своем очередном
выступлении по петербургскому радио, где часто был желанным гостем.
Но пытливый разумный ребенок сам во многом разобрался.
Дальняя поездка от Владивостока до Ленинграда научила очень многому:
он проехал через всю страну Это был хороший урок для
наблюдательного мальчика—многое повидал, над многим задумался, и
было над чем. Медленно в те времена тянувшийся железнодорожный
состав проехал через обширную территорию ГУЛАГа, мимо унылых
городов, разоренных деревень с полуголодным, обозленным
населением. Везде была видна «стальная рука» советского режима.
В Ленинграде семья Полевых поселилась на Васильевском
острове в доме № 39 по 6-й линии. Вблизи находилась средняя
школа № 5, куда и определили десятилетнего Бориса. Учился он хорошо.
Еще в детстве возникшая страсть к чтению и познанию прошлого
все усиливалась. В нем явно созревал целеустремленный историк.
По окончании школы в 1936 г. Борис поступил в Ленинградский
историко-философский лингвистический институт (ЛИФЛИ).

( ТОПЫ «КАМЧАДАЛА» В СЕВЕРНОЙ СТОЛИЦЕ
65
Но вскоре разочаровался и перевелся на исторический факультет
it Ленинградский государственный университет.
Тогда истфак блистал такими именами, как Б.Д. Греков, М.А. Гу-
ковский, С.Н.Валк, В.В.Струве, Н.П.Полетика, ОЛ.Ванштейн,
М.К.Каргер, А.В.Предтеченский, С.Я.Лурье, В.И.Равдоникас,
Ь. Б. Пиотровский.
Учился он успешно, обратил на себя внимание профессуры,
и частности знаменитого тогда академика Е.В.Тарле (1874—1955),
историка, блестящего лектора, пропагандиста и
популяризатора. Впоследствии Е.В.Тарле стал научным руководителем
аспиранта Бориса Полевого. Отношения ученика и учителя переросли
и глубокую дружбу, продолжавшуюся до конца жизни академика.
Именно по рекомендации Е.В.Тарле под руководством его ученика
М.М. Малкина Борис Полевой в апреле 1941 г. написал и
опубликовал свою первую научную статью «Русско-американские отношения
в годы Крымской войны», снискавшую заслуженную первую
премию на конкурсе студенческих работ. Тогда его рекомендовали в
аспирантуру. Но всем этим планам не суждено было осуществиться.
Окончание Л ГУ Борисом Петровичем совпало с началом Великой
Огечественной войны, последний день его пребывания в
университете—21 июня 1941 г. По состоянию здоровья Борис Полевой был
освобожден от призыва в действующую армию и направлен на
работу в Алтайский край в качестве учителя истории, затем переведен
и Усть-Каменогорск, откуда в марте 1942 г. все же был призван в
армию и направлен на Северо-Кавказкий фронт в качестве командира
пулеметного взвода. После ранения скитался по госпиталям. В
конце концов очутился в Свердловске, где в январе 1944 г. по состоянию
здоровья его перевели в запас.
Пришлось Борису Петровичу мириться с частыми переездами
и сменой работы, как правило, не относящейся к прямой его
специальности. Можно предположить, что поступал он так не из охоты
к перемене мест, а пытаясь обойти прямой ответ на вопрос в
очередной анкете о трагической судьбе отца. Страшное клеймо «сын
врага народа» лишало покоя каждого гражданина СССР. Дело в том,
что Петр Игнатьевич Полевой был репрессирован в 1937 г. После
приговора его отправили в Ухто-Печорский лагерь, где П.И.
Полевой был расстрелян в феврале 1938 г. Тело его сожгли. В
предсмертной записке Петр Игнатьевич написал: «Уходя из жизни, повторяю:
я служил России...»

66
РЛ. Золоти ицкая
Обо всем этом я узнала не из рассказов самого Бориса
Петровича, а из его автобиографических публикаций, в частности из статьи
«О происхождении фамилии Полевые» (Полевой Б.П., 2002).
Но в те годы Борис Петрович еще ничего не знал о
трагической судьбе отца. Мытарства Бориса Петровича, казалось бы,
прекратились с окончанием Великой Отечественной войны. С октября
1945 г. он прочно осел в Ленинграде, был зачислен аспирантом на
кафедру истории нового времени истфака ЛГУ. Сразу получил
педагогическую нагрузку. Но ввиду трудного материального
положения (надо было еще содержать мать) приходилось подыскивать
дополнительный заработок: экскурсовода, репетитора, эпизодически
Борис Петрович читал лекции на Северном факультете ЛГУ,
который просуществовал всего пять лет (1948—1953 гг.).
Нам неизвестно, насколько была готова кандидатская
диссертация, но согласно архивным документам ЛГУ в характеристике
значилось: «...тов.Полевой —квалифицированный преподаватель,
научный работник... заканчивает диссертацию...» (Архив СПбГУ
Д.811/88.Л.9).
Молодой преподаватель, наконец, как говорят, выбился в люди.
С присушим ему рвением принялся за подготовку к занятиям,
подолгу пропадая на факультете, не щадя ни времени, ни сил, бьющих
ключом. Пока не грянула новая беда—«космополитизм»,
знаменитая кампания советской власти. Понять это до конца могут только
те, кто имел несчастье пережить очередное проявление зловещей
политики сталинского режима.
Те самые партийные деятели факультета, которые раньше
положительно характеризовали Б.П. Полевого как
«квалифицированного преподавателя», теперь с привычным для коммунистов
лицемерием написали, что его программа не соответствует задачам
факультета, «...нет политической остроты, чувствуется сильное влияние
американской буржуазной литературы» (Архив СПбГУ. Д. 811/88.
Л. 19). В приказе об увольнении трусливо написали: «временно
освобожден с 1.9.1949 за отсутствием педагогической нагрузки» (Архив
СПбГУ. Д. 811/88. Л. 20.). Обо всем этом красноречиво говорят
документы университетского архива.
Хочется обратить внимание на дату увольнения — первое
сентября, т.е. начало учебного года. Задумался ли кто-нибудь из них,
куда мог устроиться преподаватель, да еще с такой характеристикой?!
Для чуткой натуры Бориса Петровича, уже так много переживше-

СТОПЫ «КАМЧАДАЛА» В СЕВЕРНОЙ СТОЛИЦЕ
67
го в свои 27 лет, это оказалось страшным потрясением. Он
серьезно и надолго заболел.
Вернула его к любимой творческой жизни поддержка
близких. Исподволь начал обдумывать план дальнейшей деятельности.
Он окунулся в изучение архивов. Каждый день на его стол в
архивных залах ложились все новые и новые дела. Как правило, никем
до того не востребованные. Он жадно вчитывался в новые
материалы, особенно по родному ему Дальнему Востоку, как принято
говорить, его «малой родине». Отсюда тянутся семейные корни.
Еще прадед Аким Полевой был переселен в Иркутск, где и
родился дед Бориса Петровича—Игнатий Акимович. Здесь же в 1873 г.
родился и его отец Петр Игнатьевич. С Дальним Востоком
связано, как говорилось выше, и первое десятилетие жизни Бориса.
Детские впечатления, рассказы отца, а иногда и поездки с ним в
геологические экспедиции оставили неизгладимый след в его памяти
и пробудили интерес к этому краю. Впоследствии, в зрелом
возрасте, ближайшим для Бориса Петровича регионом исследований
оказалась далекая Камчатка. Она стала для него своего рода научным
полигоном.
Борис Петрович подробно рассказывал мне, как притянули
его к этому региону архивные источники. Сведения точных
архивных документов опровергали расхожее мнение об этой
заброшенной тогда окраине России. Он с увлечением вспоминал, как
трудно и интересно было работать: требовалось много справок и
уточнений. Необходимым стало посещение библиотек. Так нашелся выход
пытливому уму, нуждавшемуся в общении и обсуждении
наболевших научных вопросов.
Подобная деятельность увлекала, будила творческую мысль,
но не могла служить материальным источником существования.
Ни на какую службу с характеристикой «с последнего места работы»
устроиться при существовавших тогда условиях было невозможно.
Так прошло долгих три года. За это время подвертывались иногда
эпизодические работы, но они не могли удовлетворить
подлинного исследователя. Изматывало полуголодное существование,
безнадежность и бесперспективность. Борис Петрович продолжал,
однако, самозабвенно трудиться и посещать архивы, с удвоенной
жадностью собирать материалы по излюбленному Дальнему Востоку.
Вот тогда-то Борисом Петровичем и были сделаны первые важные
архивные находки по истории Дальнего Востока. Тогда он упивался

68
Р.Л. Золотниикая
самим фактом работы, не ведая еще, как пригодятся эти
скрупулезные сборы впоследствии. Через многие годы они дадут зрелому
ученому—доктору исторических наук Б.П. Полевому—возможность
познать творческую радость открытия и исправления многих
исторических фактов и неточностей.
Прошли годы. Многое изменилось в политическом облике
нашей страны. В 1970 г. Борис Петрович защитил кандидатскую
диссертацию на тему «Сахалин в истории России (середина XVII —
начало XIX вв.): Историко-географические изыскания».
Вскоре после защиты он был приглашен на работу в
престижное учреждение— Ленинградское отделение Института
этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая АН СССР, ныне Музей
антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера). Здесь же
в 1986 г. Борис Петрович защитил докторскую диссертацию на тему
«Русские географические открытия на Дальнем Востоке с 30-х
годов XVII до 60-х годов XIX в.».
Наконец пришла пора спокойной творческой работы и
беспрепятственных публикаций обширного личного архива. Казалось бы,
началась долгожданная безоблачная жизнь. Я никогда не работала
с Борисом Петровичем водном учреждении, но знала его как
исключительно скромного, благожелательного и бескорыстного
человека. Несмотря на большую нагрузку и постоянную занятость, он
всегда находил время откликнуться на вопросы сотрудников,
помочь всем, кто в этом нуждался. Неоднократно я наблюдала, как во
время заседаний в Географическом обществе он охотно, не спеша
отвечал на вопросы осаждавшей его молодежи. Все это создавало
ему широкую популярность среди ученых разных специальностей
и возрастов и вызывало искреннюю симпатию многих.
Но, несмотря на все достоинства Бориса Петровича и его
успехи, в институте среди сотрудников нашлись завистники. Сначала
скрыто, а потом и в полный голос злопыхатели объявили ученого
«графоманом». Оскорбляли, «подставляли ножку», но Борис
Петрович независимо и интеллигентно проходил мимо нападок. Он делал
свое дело, и не хуже других, а часто—намного лучше. Борис
Петрович никогда не искал легкой работы. Брошюра, вышедшая к его
80-летию, говорит о многом: 336 работ опубликовано до 1996 г.
Но все же после 27 лет безукоризненной работы в
Кунсткамере к своему 79-летию удостоился «подарка». Ibpccmoe впечатление
произвело на меня сообщение об увольнении Ьориса Петровича из

СТОПЫ «КАМЧАДАЛА» В СЕВЕРНОЙ СТОЛИЦЕ
69
Кунсткамеры с 19 мая 1997 г., буквально накануне его дня
рождения. Жестокие слова коварного приказа гласили: «Уволить
Полевого Б.П. —ведущего научного сотрудника —консультанта
Отдела этнографии Америки 19.05.97 г. в связи с сокращением штатной
численности, ст. 33 п. 1 КЗОТ РФ... И.О.директора д.и.н.
Ч.М.Таксами». Между тем вскоре на освободившееся место был взят
новый сотрудник.
Увольнение стало тяжелым психологическим ударом не только
для Бориса Петровича, но и для всех его друзей и благожелателей.
Но когда улеглись эмоции и наступила трезвая оценка
прошедшего, когда вперед выступило чувство юмора Бориса Петровича,
стало ясно (и он сумел это доказать близким), что ученый только
выиграл от этой подлости. Теперь он был свободен от далеких поездок
в институт (последние годы Борис Петрович и Наталия
Михайловна жили на южной окраине Петербурга—в Купчино), от всяких
служебных обязательств, планов, отчетов и пр. Теперь Борис Петрович
мог распоряжаться своим временем и работать дома в полную силу.
Иногда даже позволял себе отдых—выезжал с женой на загородные
прогулки, благо жили они теперь недалеко от Пушкина, Павловска
и других южных пригородов Петербурга.
Так зло обернулось благом. И вот результат: он издал и
подготовил к печати ряд статей и монографий, свет увидели несколько
замечательных трудов, о которых хочется сказать отдельно.
До сих пор сожалею, что вовремя не успела ознакомиться с его
самыми значительными, на мой взгляд, работами. А ведь они
производят ошеломляющее впечатление. Приведу хотя бы несколько
примеров. Так, в свои 76 лет он принимается за переиздание
уникального труда знаменитого СП. Крашенинникова «Описание земли
Камчатки» в 2-х томах (Крашенинников СП., 1994). Именно об этом
произведении академик В.И. Вернадский писал: «Это самая первая
русская региональная энциклопедия» (Вернадский В.И., 1973, с.65).
Предваряет этот факсимильный труд большая статья Бориса
Петровича и составленный им обширный комментарий.
Вскоре был издан еще один примечательный труд:
«Камчатка XVIII— XX вв. Историко-географический атлас» (см. Камчатка
XVIII—XX вв., 1997) под общей редакцией Б.П. Полевогои Н.Д.
Жданова. Этот атлас был посвящен 300-летию вхождения Камчатки
в состав России. По многочисленным картам, снабженным
обстоятельными статьями различных специалистов, можно проследить

70
PJJ. Золотницкая
историю присоединения Камчатки к России, особенности ее
географического положения, топографию, богатства недр, узнать о
населении и экономическом состоянии. Нельзя не сказать о
вступительной статье Бориса Петровича к этому изданию (на 6 листах
большого формата) и о том впечатлении, которое она произвела на
меня. Скрупулезность, с которой Борис Петрович прослеживает
всю историю присоединения Камчатки к России, ее исследований
и развития, не только поражает, но и восторгает. Это, по существу,
огромный научный труд, выполненный на таком уровне и с такой
исключительной эрудицией, что, как мне представляется, его
автор вполне может быть удостоен второй докторской степени. В этой
статье автор обстоятельно, вопреки расхожему мнению о
бесперспективности и заброшенности этого богом забытого клочка
земли показывает по результатам новейших исследований, что
Камчатка—это богатый край, требующий изучения и хозяйственного
использования.
Следует сказать еще об одном примечательном труде Б.П.
Полевого. По существу, это переиздание двухтомного сочинения
«Новое об открытии Камчатки» (Полевой Б.П., 1997). Он вышел в свет
в Москве в 2000 г., на сей раз в виде красочного альбома тиражом
всего сто экземпляров, снабженного большим количеством
великолепных цветных фотографий (Полевой Б.П., 2000).
По-видимому, для кого-то это оказалось столь заманчивым, что автору
досталось всего несколько экземпляров. Остальное разворовали. Борис
Петрович очень огорчался, что может презентовать этот
интересный труд в основном только библиотекам.
Камчатка далека от моих научных интересов, но вдохновенные
рассказы Бориса Петровича об этом крае покорили меня. Его
работы о землепроходцах—это не только уточнение их имен, места
рождения, годов жизни, биографии, но и их маршруты, впервые
положенные автором на карту. Многих он впервые открыл миру
и прославил их подвижнический труд. Борис Петрович также
открыл и увековечил многозначащие имена ученых, литераторов,
исследователей и т.д.
Самого Бориса Петровича Полевого можно вполне назвать
первопроходцем. Он изъездил весь огромный регион Дальнего
Востока, снял не одно «белое пятно» с его карты, по существу, заново
открыл Камчатку, которую исходил вдоль и поперек. Недаром ее
благодарные жители любовно называют Бориса Петровича «камчадалом».

СТОПЫ «КАМЧАДАЛА» В СЕВЕРНОЙ СТОЛИЦЕ
71
Известно, что смерть составная часть жизни. Но, как правило,
она является для нас неожиданностью: спохватываешься, что
много не знаем об ушедшем человеке... не расспросили, недосмотрели,
недовыяснили, недосказали и вот—опоздали. Мне очень не
хватает бесед с Борисом Петровичем, трудно смириться с тем, что нет
с нами этого мудрого старого «камчадала». О таких людях хочется
сказать словами поэта: «Не говори с тоской — их нет, а с благодарно-
стию—были...»
ЛИТЕРАТУРА
Вернадский В.И., 1973. Первые годы Академии наук// Природа. №9.
Золоти и цкая Р.Л., Красникова О. А., 2003. Памяти друга: Борис Петрович Полевой
(1918—2002 гг.) // Санкт-Петербургский университет. JSfe3.
Крашенинников СП., 1994. Описание земли Камчатки. СПб.; Камчатка XVIII—
XX вв.: Историко-географический атлас/ под ред. Б.П. Полевого и Н.Д.
Жданова. М., 1997.
Полевой Б.П., 1997. Новое об открытии Камчатки. Петропавловск-Камчатский.
4.1-2.
Полевой Б.П., 2000. Новое об открытии Камчатки. М.
Полевой Б.П., 2002. О происхождении фамилии Полевые// Неизвестная
Камчатка. № 1 (6).

Н.Н. Болховитинов
Москва
Б.П. ПОЛЕВОЙ
И РЕЙМОНД X. ФИШЕР*
В советское время было трудно поддерживать связи с
иностранными учеными. Тем не менее сотрудничество между Б.П. Полевым
и Р. Фишером продолжалось не одно десятилетие и проходило на
редкость успешно, несмотря на разделявшие их огромные
расстояния и политические трудности.
Современным читателям может показаться странным и
удивительным, что Б.П. Полевой и Р. Фишер никогда друг друга не видели
и общались путем публикации научных трудов. Это общение
оказалось очень результативным. Без преувеличения можно сказать, что
именно благодаря Р.Фишеру имя Б.П.Полевого стало широко
известно на Западе.
В результате успешного научного сотрудничества Б.П.
Полевого и Р. Фишера удалось решить наиболее важные проблемы,
связанные с плаванием С. Дежнева и В. Беринга. Напомню, в частности,
что в свое время самой сложной исследовательской задачей
оказалось определение того, что сам С. Дежнев именовал «Носом»,
который «вышел в море далеко...» идо которого «...Михайло Стадухин
не доходил, а против того Носу есть два острова». Показательно, что
в книге о плавании Дежнева в 1648 г. Фишер посвятил «большому
каменному Носу» целую главу (Fisher R.H., 1981, р. 197—239).
После выявления оригиналов отписок С. Дежнева и уточнения их
текста Б.П. Полевой на основании нового прочтения документов
убежденно заявил, что «большой каменный нос» — это вовсе не мыс
Дежнева, а весь Чукотский полуостров (Полевой Б.П., 1962, с. 143—152;
1965, с. 101-113).
При всей первоначальной неожиданности этой точки зрения
она сразу же позволила объяснить ряд «тёмных мест» в отписке
Дежнева: «А лежит тот Нос промеж сивер на полуношник».
Действительно, если смотреть от р. Анадырь, Чукотский полуостров
занимает положение между севером и северо-востоком. Не менее
убедительно с Чукотским полуостровом совпадала уточненная фраза:
«Нос поворотит круто к Онадыре реки под лето. А доброво побегу
от Носа до Анадыры реки трои суток, а более нет». Если иметь в
виду окончание Чукотского полуострова у зал. Креста, все становит-

Б. П. ПОЛЕВОЙ И РЕЙМОНД X. ФИШЕР
73
ся на свои места: путь до р. Анадырь идет прямо на юг, а расстояние
вполне преодолимо в течение трёх суток. Новое толкование,
данное Б.П.Полевым, показало, что в характеристике «Большого
каменного Носа» нет противоречия, когда в одном случае
указывается, что нос вышел «в море далеко», а в другом, что «доброво
побегу от Носа до Анадыры реки трои сутки», ибо в одном случае речь
идет о самой дальней части Чукотского полуострова, которая
«пошла далеко в море», т.е. о районе мыса Дежнева, а в другом—о
самой ближайшей его части со стороны Анадырского устья
(Полевой Б. П., 1986, с. 12).
Учитывая все эти обстоятельства, Р. Фишер перешел «от
первоначального скептицизма» в отношении точки зрения Б.П.
Полевого к ее принятию «с оговорками» (Fisher R.H., 1973, р. 21). В
последней своей книге он уже прямо писал: «Я нашёл аргументы
Полевого убедительными и принимаю идентификацию носа с Чукотским
полуостровом» (Fisher R.H., 1981, р. 238).
В целом идентифицировать приводимые Дежневым факты
с огромным Чукотским полуостровом, действительно, легче, чем
с мысом Дежнева. И «вышел»... этот Нос (Чукотский полуостров. —
Н. Болховитинов) «...в море далеко», и живет на нем (на
полуострове, а не на мысе!) большое число чукчей и т.д. — всё очень логично
и вполне убедительно! Не совсем ясно, правда, какие «два острова»
лежат против «того Носу». Против мыса Дежнева лежат острова
Диомида, против огромного Чукотского полуострова их больше. Очень
конкретны у Дежнева «признаки»... Носа... «рускую сторону»:
«речка, становье тут у чухоч делано, башня ис кости китовой». Б.П.
Полевой относит все это к районух залива Креста. Но в этом случае
у Дежнева, если исходить из того, что он плыл вдоль побережья,
отсутствует главное—у него нет упоминания самого залива.
Впрочем, все это частности, которые не разрушают главного! Основные
аспекты точки зрения Б.П.Полевого, поддержанные Р.Фишером,
получили в конечном счете широкое признание. Это относится
и к другой кардинальной проблеме, которая детально разработана
в трудах Б.П. Полевого. Речь идет о плаваниях В. Беринга.
В нашей стране детальным изучением задач, поставленных
Петром 1 перед экспедицией Беринга, занимались многие видные
ученые, включая Л.С. Берга и В.И. Грекова, а в последние десятилетия
этой теме посвятил серию своих статей Б.П.Полевой (Полевой Б. П.,
1964, с. 88-94; 1967, с. 107-120; 1975, с. 19-33). При этом учёный

74
ИМ. Болховитинов
в первую очередь опирался на текстуальный анализ инструкции
Петра I и карту «Камчадалии» 1722 г., сделанную по заказу русского
царя в Нюренберге И.Б. Гоманом.
Б. П. Полевой справедливо отмечал, что свои планы в
отношении Америки Петр I хранил в секрете, поскольку известия об
организации экспедиций могли вызвать подозрения иностранцев.
Именно поэтому он стремился создать впечатление, что, посылая
экспедицию Беринга, он решает чисто географическую
задачу—выясняет, соединяется ли Азия с Америкой. И не случайно эта
официальная версия поддерживалась на протяжении длительного
времени (Полевой Б.П., 1986, с. 17).
Секретную инструкцию Петра I В. Берингу вручили вдень его
отъезда из царской столицы 5 февраля 1725 г. В её тексте
указывалось: «1. Надлежит на Камчатке или в другом тамож месте зделать
один или два бота с палубами.
2. На оных ботах [плыть] возле земли, которая идет на норд и по
чаянию (понеже оной конца не знают) кажется, что та земля часть
Америки.
3. И для того искать, где оная сошлась с Америкою; и чтоб
доехать до какого города европских владений, или, ежели увидят
какой корабль европский, проведать от него, как оный куст (берег)
называют, и взять на писме и самим побывать на берегу и взять
подлинную ведомость и, поставя на карту, приезжать сюды» (ПСЗРИ,
1830,т.7,с.413).
Текст инструкции (п.З) не оставляет сомнений в том, что
конечной целью экспедиции было открытие Америки**. Причем
Петр 1 прямо указывал на необходимость доехать до «города
европских владений», «самим побывать на берегу, взять подлинную
ведомость», составить карту и т.д. Таким образом, предусматривалось
тщательное обследование той части Америки, которая будет
открыта русскими мореплавателями и, кроме того, отмечалось (это
представляется важным. —Н. Болховитинов) желательность получения
определенного международного свидетельства русских открытий
(такое свидетельство давали встреча с европейским кораблем и
особенно достижение экспедицией европейского владения в Америке).
Б.П. Полевой справедливо отмечал, что «...это позволило бы России
в дальнейшем претендовать на северные земли Америки по праву их
первооткрывателя» (Полевой Б.П., 1975, с.27).

Б. П. ПОЛЕВОЙ И РЕЙМОНД X. ФИШЕР
75
Что касается направления, по которому Петр 1 предлагал
послать экспедицию, то этот вопрос в инструкции (п. 2)
сформулирован не совсем ясно. В. Берингу предлагалось плыть «...возле земли,
которая идет на норд и по чаянию (понеже оной конца не знают)
кажется, что та земля часть Америки».
На карте И.Б. Гомана к востоку от Камчатки изображена
большая безымянная земля, которая шла на север. И Полевой, и
Фишер считали, что именно эту землю имел в виду Петр I, когда
писал, что экспедиции следует плыть «возле земли, которая идет на
норд». Поскольку же целью экспедиции было достижение
Америки, они доказывали, что в соответствии с истинным замыслом
Петра I «...Землю Северную (Terra Borealis) надо было обходить с юга,
плывя на юго-восток и восток», что в общем и было выполнено во
время второй экспедиции Беринга—Чирикова летом 1741 г.
Полевой и Фишер привели в пользу своей точки зрения серьезные и
интересные аргументы. Тем не менее эта версия остается гипотезой.
Вне всяких сомнений можно предположить, что Петр I имел в
виду этот путь к открытию Америки, именно он был самым
рациональным. Только таким путем можно было в одну навигацию
достичь «города европских владений» и вернуться назад. Но исходить
теперь приходится из текста инструкции. Если бы Беринг сразу
отправился на юго-восток и восток, гипотеза получила бы реальное
подтверждение, но экспедиция поплыла на север!
Поскольку из текста инструкции (п. 3) ясно видно, что
конечной целью экспедиции является открытие Америки, Беринг не мог
нарушить царскую волю. С другой стороны, плыть надо было «возле
земли, которая идет на норд». Беринг и его спутники поняли свою
задачу буквально, и поплыли летом 1728 г. в северном
направлении. Безымянная земля, идущая на север, к востоку от Камчатки,
реально не существовала, и они плыли вдоль камчатского, а затем
чукотского берегов. Можно ли было в северном направлении
достичь Америки? Конечно, можно. Ведь именно здесь Северная
Америка ближе всего подходит к берегам Азии. К сожалению, Беринг
в 1728 г. ни Америки, ни какой-либо иной земли не открыл. Строго
говоря, он даже не открыл пролива между Азией и Америкой, хотя
с достаточной очевидностью установил (или, точнее, подтвердил),
что Чукотский полуостров омывается с востока океаном.
В целом практические результаты плавания В. Беринга в 1728—
1729 гг. оказались весьма разочаровывающими. Если бы Беринг

76
Н.Н. Болховитинов
к тому же явно нарушил и исказил смысл и букву инструкции
Петра I, естественно предположить, что в Петербурге ему грозили бы
большие неприятности. Вместо этого он получил повышение в
звании, денежное вознаграждение и, что самое главное, был назначен
руководителем новой крупной экспедиции. Правда
«Адмиралтейская коллегия представляла в рассуждении», что Беринг «...даже до
ширины 67 градусов ходил», хотя поданной ему Петром I
инструкции надо было искать, где «Камчатская земля с Америкою сошлась»
(Экспедиция Беринга, 1941, с. 92). Это толкование инструкции
явно отличается от того, которое первоначально дал ей Беринг (речь
идет о Камчатке, а не о Чукотке). Однако следует учесть, что все это
писалось уже после того, как Беринг достаточно определенно
установил, что Чукотский полуостров с востока омывается морем.
Более того, вернувшись в Петербург весной 1730 г., сам Беринг
представил проект экспедиции для поиска берегов Америки:
экспедиция должна была плыть от Камчатки не на Север, а на юго-восток
и восток (Fisher R.H., 1977, р. 116—117).
Но, вероятно, самым важным аргументом, приводимым в
опровержение выбора северного направления маршрута экспедиции,
является ссылка в инструкции Петра I на необходимость доплыть до
«города европских владений». Б.П. Полевой и Р. Фишер считают, что
под этим городом Петр I имел в виду какой-либо испанский город
в Мексике (Новой Испании). Скорее всего это было так. А.И.
Чириков в 1732 г. отмечал, что экспедиции надлежало дойти «до гишпан-
ского владения Мексиканской провинции». Если бы Петр I прямо
написал о городе «гишпанских» владений, Беринг вряд ли вообще
мог поплыть на север. Добраться за одну навигацию до Новой
Мексики было в этом случае практически очень трудно, если вообще
возможно. Но следует обратить внимание, что Петр I писал все же
о городе «европских», а не «гишпанских» владений. А это оставляло
для Беринга хотя бы теоретическую возможность достижения этой
цели и при выборе северного направления. Б.П. Полевой, а вслед
за ним и Р. Фишер убедительно показали, что Петра I в первую
очередь интересовал не пролив между Ледовитым и Тихим океанами,
его интересовала Америка. Эту задачу удалось выполнить в ходе
Второй экспедиции Беринга и Чирикова в 1741 г. Еще ранее,
однако, первооткрывателями Америки стали геодезист М. Гвоздев и
подштурман И. Федоров. К сожалению, Фишер уделил этому плаванию
минимальное внимание (Fisher R.H., 1977, р. 168). Между тем оно

Б.П. ПОЛЕВОЙ И РЕЙМОНДХ. ФИШЕР
77
заслуживало специального исследования. В свое время наиболее
подробно его описал А.В. Ефимов (Ефимов А.В., 1948, с. 244—248;
1971, с. 222—235), поэтому нет необходимости вновь возвращаться
к этому вопросу.
Подводя итоги, следует отметить, что о подлинных
намерениях Петра I в литературе высказывались самые различные мнения.
Широкое распространение получила географическая версия.
Отмечалось также стремление Петра I к установлению торговых
связей с Новой Испанией, обеспечению безопасности восточных
границ, расширению русских владений (Полевой Б.П., 1964, с. 88—94).
Что можно сказать по этому поводу? Потенциально—да, Петр I
в первую очередь политик. Он мог думать (и скорее всего,
действительно думал) и о торговле, и о безопасности границ, и о
присоединении вновь открытых земель. Но в инструкции он ничего об этом
не писал, и все это лишь более или менее вероятные
предположения. Реально же Петр I поставил географические проблемы: «...где
оная» земля «...сошлась с Америкой», «...как оный куст
называется», «...самим побывать на берегу и взять подлинную ведомость и,
поставя на карту, приезжать сюды» (п. 3).
Планировал ли он присоединение Северо-Запада Америки?
Если и планировал, то только потенциально. Ведь надо было еще
выяснить, где находится эта Америка. Реальное же освоение
северо-западного побережья Америки начнется лишь много лет спустя после
смерти Петра I в результате второй экспедиции Беринга — Чирико-
вав 1741 г.
Обычно очень точный в деталях, Р.Фишер на этот раз
объединяет обе экспедиции Беринга —Чирикова и стремится
доказать, что они должны рассматриваться в первую очередь как
части «длительного процесса экспансии России», а не предприятия
географического характера (Fisher R.H., 1977, р. 174).
Определенная тенденциозность проявляется и при анализе конкретных
документов. Так, например, Фишер уделяет большое внимание
записке И.К.Кирилова о задачах Второй Камчатской экспедиции
и даже публикует ее текст (Fisher R.H., 1977, р. 184—187). Он
особо подчеркивает, что Кирилов имел в виду присоединение вновь
открытых земель и островов. Об этом, действительно, шла речь
в 4-м пункте, но в ряде других пунктов его записки ставились
научные задачи. Более того, в 1-м пункте вновь указывалось на

78
И.И. Болховитинов
необходимость точно установить возможность прохода из
Ледовитого океана к Камчатке (Fisher R.H., 1977, р. 132, 186).
Как представляется, полностью нивелировать географические
проблемы так же ошибочно, как сводить цель экспедиций
Беринга—Чирикова только к чисто научным задачам. Ставя
географические проблемы, в Петербурге не могли не думать и о
практических выгодах—присоединении новых земель, расширении
торговли, безопасности границ и т.д.
К середине XVIII в. замысел Петра 1 относительно освоения
западного берега Северной Америки не был осуществлен. «Не обладая
дальновидностью Петра, его преемники,—отмечал Б.П. Полевой, —
решили переложить бремя расходов по освоению тихоокеанских
земель на плечи купцов-промышленников, которые,
естественно, первоначально сосредоточили свое внимание на более близких
и богатых Алеутских островах» (Полевой Б.П., 1986, с. 18).
Активная же колонизация Северо-Запада Америки началась позже —во
время царствования Екатерины II.
ПРИМЕЧАНИЯ
* В этом сообщении используется текст моей статьи «Зарубежные исследования
о С. Дежневе и В.Беринге»// Известия Академии наук СССР. Сер. геогр., 1983.
N©4. С.96—104. Хочу отметить, что, несмотря на близость к Б.П.Полевому и
добрые отношения с Р.Фишером, мое содействие их сотрудничеству оказалось
малозначительным, а сами они были столь деликатны, что никогда не обращались
за помощью.
** На это обстоятельство в своё время обратил внимание В.И. Греков, автор одной из
лучших монографий о русских географических открытиях XVIII в. (Греков В.И.,
1960, с. 20—21). Отмстим также, что на докладе Адмиралтейств-коллегий от 23
декабря 1724 г. (ст. ст.) об организации экспедиции имеется собственноручная
помета Петра 1 о крайней необходимости включить в нес штурманов, бывавших в
Северной Америке: «Зело нужно штурмана и подштурмана, которые бывали в Норд-
ной Америке» (РГА ВМФ. Ф.223, ол. 1, д. 29, л. 110 об.).
ЛИТЕРАТУРА
Болховитинов Н.Н., 1983. Зарубежные исследования о С. Дежневе и В.Беринге//
Известия Академии наук СССР. Сер. геогр. №4.
Греков В.И., 1960. Очерки по истории русских географических исследований в 1725—
1765 гг. М.
Ефимов А.В., 1948. Из истории русских экспедиций на Тихом океане. Первая
половина XVIII в. М.
Ефимов А.В., 1971. Из истории великих русских географических открытий. М.
2-е изд.

Б.П. ПОЛЕВОЙ И РЕЙМОНДХ. ФИШЕР
79
Полевой Б.П., 1962. Находка подлинных документов СИ. Дежнева о его
историческом походе 1648 г.// Вестн. ЛГУ. Сер. геол. и геогр. N96.
Полевой Б.П., 1964. Главная задача первой Камчатской экспедиции по замыслу
Петра I // Вопросы географии Камчатки. Петропавловск-Камчатский. Вып. 2.
Полевой Б.П., 1965.0 точном тексте двух отписок Семёна Дежнева 1655 г.//
Известия АН СССР. Сер. геогр. Nil.
Полевой Б.П., 1967. Из истории открытия северо-западной части Америки (от
первого известия сибирских землепроходцев об Аляске до петровского плана
(поиска) морского пути к Америке // От Аляски до Огненной Земли. М.
Полевой Б.П., 1975. Пётр Первый: Николай Витсен и проблема «сошлася ли
Америка с Азией» // Страны и народы Востока. М. Вып. 17.
Полевой Б.П., 1986. Русские географические открытия на Дальнем Востоке с 30-х гг.
XVII в. до 60-х гг. XIX в.: автореф. дис.... д-ра ист. наук. Л.
ПСЗРИ, 1830. Полное собрание законов Российской империи (собрание 1-е). Т. 7.
Экспедиция Беринга, 1941. Сборник документов / подгот. А.А. Покровский. ГАУ
НКВД СССР.
Fisher R.H., 1973. Dezhnev's Voyage of 1648 in the Light of Soviet Scholarship// Terrae
Incognitae, 1973. Vol. V
Fisher R.H., 1977. Bering's Voyages. Whither and Why. Seattle and London. University of
Washington Press.
Fisher R.H., 1981. The Voyage of Semen Dezhncv in 1648. Bering's Precursor//With
Selected Documents. London: The Hakluyt Society.

В.Н. Чернавская
Владивосток
ИСТОРИЯ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА
РОССИИ XVII-начала XXв.
В ТРУДАХ Б.П. ПОЛЕВОГО
Борис Петрович Полевой, потомственный исследователь
российского Дальнего Востока, великолепный знаток архивов, всю
свою жизнь посвятил изучению истории региона. К 80-летию со дня
его рождения 23 мая 1998 г. Отделение истории географических
знаний Русского географического общества С.-Петербурга выпустило
небольшую малотиражную, но очень ценную брошюру «Краткий
обзор основных результатов научных изысканий Бориса
Петровича Полевого, лауреата премии СИ. Дежнева (1992 г.) и СП.
Крашенинникова (1997 г.)». В ней представлена биография ученого, дан
очень краткий, но достаточно ёмкий анализ его творческой
деятельности и важнейших архивных находок. Следует отметить, что
в отечественной литературе не так уж много обзорных статей,
посвященных анализу творчества видных историков. Нет такого
обзора и о Б.П. Полевом.
В основу статьи положен упомянутый выше справочник, так
как, с одной стороны, писать о Борисе Петровиче Полевом очень
легко, потому что плодотворна его деятелы кхлъ и есть, что
анализировать потомкам. Зная о том, как мало специалистов по феодальной
(средневековой) истории российского Дальнего Востока,
Б.П.Полевой скрупулезно анализировал какую-либо проблему и
постоянно подчеркивал, что нового открыто и сделано им самим. Да и вряд
ли кто мог сделать это лучше.
Первая работа Б.П.Полевого была опубликована в 1941 г.
Это выступление на Первой научной студенческой конференции
по теме «Русско-американские отношения во время Крымской
войны». Именно тогда, в апреле 1941 г., Б.П. Полевой получил премию
на первом конкурсе работ на истфаке Ленинградского
государственного университета. 40-е годы — начало творческой биографии
большого ученого. В 1954 г. в возрасте 36 лет Борис Петрович
Полевой становится активным членом Всесоюзного Географического
общества Отделения истории географических знаний, которым
тогда руководил видный сибиревед А.И. Андреев, и с 50-х годов при-

ИСТОРИЯ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА РОССИИ... В ТРУДАХ Б.П. ПОЛЕВОГО 81
ступает к систематическому изучению истории Дальнего Востока
России и Русской Америки. 28 ноября 1954 г. в газете «Советский
флот» была опубликована заметка «Ценная находка» (Подробный
отчет Г.И.Невельского о его историческом плавании 1849 г.).
«Неизвестный документ Г.И.Невельского 1849 г.» 16 января 1955 г.
—дата первой публикации Б.П.Полевого в региональной газете
«Советский Сахалин», посвященная Г.И.Невельскому. Фактически
с этого времени начался планомерный архивный поиск. 5 февраля
1955 г. в этой же газете был опубликован анализ новых документов
об основании Константиновского поста (материал из истории
Советской Гавани). Все находки начального периода связаны с
изучением деятельности ГИ. Невельского и событиями на Дальнем
Востоке России в середине XIX в.
В архиве Географического общества СССР Б.П. Полевому
удалось обнаружить копию неизвестного подробнейшего
отчета ГИ. Невельского об историческом плавании в 1849 г. В бумагах
П.В. Казакевича Полевой нашел более подробные рапорты
рядовых участников экспедиции 1849 г., которые легли в основу
главного текста рапорта Г.И. Невельского. Впервые Б.П. Полевой
опубликовал его только в 1972 г. («Подробный отчет ГИ. Невельского
о его исторической экспедиции 1849 г. к о-ву Сахалин и устью
Амура» (Страны и народы Востока. Вып. 13). Подлинник этого
рапорта в 1974 г. Л.М. Дёмин случайно нашел в фондах ЦГА ВМФ (в деле
об отправке фрегата «Диана» в Тихий океан).
В 1953 г. Б.П. Полевой обнаружил рукопись статьи А.П. Ьала-
согло, бывшего сотрудника архива МИД, петрашевца и
однокашника Г.И.Невельского по Морскому кадетскому корпусу, который
в 1846—1848 гг. тоже хлопотал об организации большой
экспедиции на Амур. Ученому удалось установить, что эта рукопись
была опубликована в 1875 г. как анонимный труд «Восточная Сибирь:
Записка о командировке на о-в Сахалин кап.-лейт. Подушкина».
«Эта ценная статья, — подчеркнуто в «Кратком
обзоре»,—позволила лучше представить, как Г И. Невельской стал впервые горячим
поклонником решения амурского вопроса» (Обзор... с. 6).
Работая с архивами, Б.П.Полевой натолкнулся на подробное
дело «О разрешении Охотскому порту на построение там транспорта
вместо такого же «Гижига», потерпевшего крушение и впоследствии
разрешенного построить в г. Гельсинфорсе. Благодаря этой находке,
считает Б.П. Полевой, ему удалось во всех деталях проследить, как

82
В.Н. Чернавская
Г.И.Невельской готовился к своему полукругосветному плаванию
на транспорте «Байкал». Составители обзора обратили внимание на
то, что, изучая документы середины XIX в., Б.П. Полевой
постоянно сталкивался со ссылками на события XVII в., и именно это
побудило его с 1955 г. заняться русскими географическими
открытиями на Дальнем Востоке XVII в. (Обзор... с. 6—7).
30 августа 1956 г. в «Водном транспорте» была
опубликована его статья «Неизвестные рукописи русского мореплавателя:
(о письмах В.М. Головнина)», 25 октября 1959 г.— в «Амурской
правде» (Благовещенск) «Первые известия об Амуре: (Новые
архивные находки)».
В 1959 г. Б.П.Полевой от известного американского
филолога Романа Якобсона узнал о существовании сибирского
Дневника польского ссыльного Адама Каменского-Длужика, жившего на
Лене в 1662—1668 гг. В Москве в РГАДА Полевой нашел ряд
подлинных документов о службе Каменского-Длужика в Якутске, что
позволило узнать о его жизни там и написать об этом цикл статей.
Только через 30 лет в 1996 и 1997 гг. Б.П. Полевой совместно с
известным польским историком Антони Куч и неким дважды издал
сочинение А. Каменского-Длужика отдельной книгой с подробными
комментариями.
Самая ранняя статья «Забытый источник сведений по
этнографии Сибири XVII в.: (О сочинении Адама
Каменского-Длужика)» была опубликована в журнале «Советская этнография» в 1965 г.
В 1969 г. Б.П. Полевой выступил поданной проблеме на
польско-советском симпозиуме в Варшаве. Несколько материалов
опубликовано им на польском языке. Уже в 1974 г. в том же журнале «Советская
этнография» Б.П. Полевой напечатал статью «Еще раз о Каменском -
Длужике: (Новые архивные материалы)». В 1997 г. Б.П. Полевой как
участник конференции «Сибирь в истории и культуре народа
польского», проходившей в Польше, выступил с приветствием во Вроц-
лавском университете от имени российской делегации, а на
следующий день уже в Багно он сделал свой научный доклад «Три
поколения Козыревских». Тогда же на конференции была впервые
представлена в двух вариантах изданная во Вроцлаве с участием
Б.П. Полевого книга о самом первом сочинении о Сибири «Диаиу-
ис» Адама Каменского-Длужика (Обзор... с. 53).
Следует отметить, что великие русские географические
открытия на Тихом океане и походы русских казаков-землепроходцев—

ИСТОРИЯ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА РОССИИ... В ТРУДАХ Б.П. ПОЛЕВОГО 83
особая тема в творчестве Б.П.Полевого. В 60—70-е годы XX в. ею
интенсивно интересовались Л.С. Берг, Г.В. Ефимов, А.И. Алексеев,
М.И. Белов, А.И. Андреев, Н.Н.Степанов, Б.П. Полевой. В их
книгах нашел отражение «поиск истины» (выражение Н.Н.Болхови-
тинова), который историки вели на протяжении всей своей жизни.
Б.П. Полевой был самым молодым из них. Но именно он
приступил к фронтальному изучению архивов, охватывая период XVII —
первой половины XIX в. Наиболее интенсивно Б.П. Полевого
занимал XVII в. Зная скоропись того времени, он один из очень
немногих свободно читал документы в подлиннике.
Первому русскому походу на Тихий океан под руководством
Ивана Юрьевича Москвитина Б.П.Полевой посвятил 16статей,
и его по праву можно назвать историком этого похода. Много новых
данных ввел он в научный оборот, воссоздавая его историю в
статьях: «Первые известия об Амуре: Новые археологические находки»
(«Амурская правда» 25 окт. 1959 г.), очерк «Человек необыкновенной
судьбы» о тунгусском толмаче Семене Петрове Чистом — в
материалах научно-практической конференции, посвященной 100-летию
Хабаровского краеведческого музея в 1994 г. Б.П. Полевой нашел
ответ на вопрос, откуда был начат поход весной 1639 г. По просьбе
Полевого орловскому туристу В.Я. Сальникову удалось найти на
месте реку, которая до сих пор именуется «Янды», хотя на современных
картах изображена под якутским названием.
Походы русских землепроходцев на Амур В.Д. Пояркова (1643—
1646) и Е.П. Хабарова (1649—1653) достаточно хорошо
разработаны в отечественной историографии. Но и здесь Б.П. Полевой внес
значительный вклад: начал работу с архивными данными в
конце 50-х годов и только в конце 60-х установил почти полный
список участников похода В.Д.Пояркова (133чел.).
Исследователю посчастливилось найти важный документ—список поярков-
цев, которым в середине 1643 г. было выдано по две чарки «вина
горячего» перед выходом из Якутска на Амур. Особой своей
удачей Б.П. Полевой считал, что в этом списке оказался участник
похода И.Ю. Москвитина тунгусский толмач Семен Петров Чистой,
знаток пути вверх по Алдану. Эта находка получила наиболее
полное освещение в работе «Новое об Амурском походе В.Д.
Пояркова (1643—1646 гг.)» (Бахрушинские чтения, 1969 г.).
В1960 г. в «Советской археологии» появилась статья Б.П.
Полевого «О местонахождении ачанского городка (Е.П. Хабарова)». В 1973 г.

84
В.Н. Чернавская
ученый снова вернулся к этой проблеме—в публикации «Где же
стоял Ачанский острог и жили ачаны?» (журнал «Дальний Восток).
Значительной вехой в истории изучения похода Е.П.
Хабарова стала полная публикация «изветной челобитной С.В.Полякова
1653 г.». Изучение Б.П.Полевым подлинных документов показало,
что так называемые «главари бунта» на самом деле были
уважаемыми людьми. Хабаров обвинял «бунтовщиков» в «нерадении
государственному делу», но, как подчеркивает Б.П. Полевой, из
челобитной видно, что недовольные были, безусловно, правы,
когда утверждали, что политика самого Хабарова явно противоречила
государственным интересам России, в частности, это касалось его
самоуправства с аборигенами. Именно поэтому, считает Б.П.
Полевой, Д.И.Зиновьев в сентябре 1653 г. решил отстранить
Хабарова от командования Амурским войском. В этой же публикации
Б.П. Полевой еще раз обратил внимание на то, что он правильно
в свое время определил местоположение Ачанского городка, где
русские одержали победу над маньчжурами. Это было нанайское
селение Оджал-Болонь (переименованное в 1979 г. вАчан).
Концепция Б.П.Полевого нашла полное отражение в статье,
опубликованной в сборнике «Русские первопроходцы на Дальнем Востоке
в XVII—XIX вв.: (Историко-археологические исследования)» (отв.
ред. А. Р. Артемьев).
Северо-Восток Азии—поле деятельности целой плеяды русских
казаков-землепроходцев и мореходов XVII —начала XVIII в.
Ставшие широко известными имена И. Реброва, С. Дежнева, М.Стаду-
хина, Е. Бузы, Ф.А. Попова, Г. Анкудинова, А. Горелого, С. Шелков-
ника, И. Рубца, Л. Морозко и В. Атласова интересовали Б.П.
Полевого. Без преувеличения можно сказать, что ему удалось вписать
«свое слово» в историю почти всех знаменитых (известных и
малоизвестных) походов в этом регионе.
Признанным авторитетом в истории похода СИ. Дежнева был
М.И.Белов, автор монографии о знаменитом землепроходце.
Монография выдержала три издания. И тем не менее Б.П.Полевому
удалось внести ценные уточнения в разработку темы. В частности,
Б.П. Полевой вступил в полемику и дал новое толкование дежнев-
скому сообщению о «Большом каменном Носе». Полевой пришел
к выводу, что на самом деле Дежнев так называл весь Чукотский
полуостров в целом, и именно поэтому район Анадыря со времен
Дежнева стал называться «Заносьем». Эти положения нашли отра-

ИСТОРИЯ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА РОССИИ... В ТРУДАХ Б.П. ПОЛЕВОГО 85
жение в таких работах ученого, как «Находка подлинных
документов СИ. Дежнева о его историческом походе 1848 г.» (Вестник ЛГУ,
1962), «О точном тексте двух отписок Семена Дежнева 1665 г.» (Изв.
АН СССР, 1965), и в объемных статьях «Сообщение С.И.Дежнева
о «Большом Каменном Носе и происхождение его ложного
толкования» (Изв. АН СССР, 1970) и «К истории формирования
географических представлений о северо-восточной оконечности Азии в XVII в.
(о «Каменной переграде»). Возникновение и дальнейшая
метаморфоза легенды о «Необходимом Носе» представлены в книге
«Сибирский географический сборник» (1964). Параллельно Б.П. Полевой
уточнил и историю похода М.В.Стадухина 1650—1657 гг.
Отрицател ьная характеристика М.В. Стадухина утвердилась в
отечественной исторической литературе из-за его ссоры с С. И.
Дежневым на Анадыре, но даже историк СИ. Дежнева отмечал, что по
опыту и знаниям равными Дежневу в то время были только
приказный острога Втор Гаврилов и Михаил Стадухин. Б.П. Полевой
стал историком походов Стадухина, выдающего землепроходца,
который смог собрать информацию о всей северо-восточной
оконечности Сибири и Дальнего Востока. Его сведения легли в основу не
только русских, но и нескольких иностранных географических
чертежей, на которых изображался северо-восток Азии. Б.П. Полевой
подчеркивал и тот факт, что самым первым из русских, кому
довелось увидеть северную часть западного берега п-ова Камчатки, был
именно Стадухин. Свою работу с архивными материалами об этом
землепроходце Б.П.Полевой смог подробно описать только в
монографии «Новое об открытии Камчатки», изданной в
Петропавловске-Камчатском в 1997 г.
С 1958 по 1962 г. Б.П. Полевой возглавлял Отдел библиографии
Всесоюзной геологической библиотеки. Это, безусловно,
затормозило его исторические изыскания, тем не менее он «оставался
Полевым» и уже в 1960 г. опубликовал обстоятельную статью «Опыт
работы Всесоюзной геологической библиотеки по составлению
библиографических справочников «Геологическая литература СССР».
Самым важным открытием Б.П. Полевого 60-х годов стала
находка документов середины XVII в. о плавании казачьего десятника
Ивана Меркурьева Рубца в 1661—1662 гг. Еще в 1961 г. им был
найден документ о походе Рубца «вверх реки Камчатки». И снова
целая серия статей в различных изданиях: «Забытый поход И.М.
Рубца на Камчатку в 60-х гг. XVII в.» (Изв. АН СССР, 1961), «Плавал ли

86
В.Н. Чернявская
И.М. Рубец от Лены до Камчатки?» (там же, 1981), «В поисках
истины: О происхождении названия «Камчатка» и о походах И.М.
Рубца «вверх реки Камчатка» (сб. «Камчатка», 1988), «Забытое
плавание с Лены до р. Камчатки в 1661—1662 гг.: Итоги археологических
изысканий 1948—1991 гг.» (Изв. РГО, 1993).
Б.П. Полевой считал очень ценной находку документа о
посылке в 1669—1670 гг. на реки Камчатку и Пенжину казачьего десятника
Ивана Ермолина. Об этом статья «Загадка ветхого документа: О
забытом походе на Камчатку Ивана Ермолина» («Камчатская правда»
22 мая 1962 г.) и «Поход Ивана Ермолина 1669—1671 гг.: (К истории
открытия Камчатки)» (Изв. АН СССР, 1976).
Следует отметить, что Камчатка всегда была особой любовью
Бориса Петровича Полевого. Именно Камчатке посвящена
последняя крупная монография ученого, где в двух томах ему удалось
обобщить сделанное за долгие годы. (Новое об открытии Камчатки.
Петропавловск-Камчатский, 1997). Так и получилось, что историк
Полевой написал книги об истории открытия и изучения
Сахалина, Курильских островов и Камчатки, основанные на данных
многолетнего, тщательного архивного поиска.
Цикл работ Б.П. Полевого посвящен происхождению названия
реки и полуострова, носящего то же название: первая публикация
в «Камчатской правде» от 9 января 1963 г. «Имя
воина-землепроходца: о происхождении названия Камчатка», статья в альманахе
«Камчатка» (1988) «В поисках истины: О происхождении названия
«Камчатка и о походах И.М. Рубца «вверх реки Камчатки». Б.П.
Полевой настаивал на своем, считая, что впервые название «Камчатка»
возникло в 1654 г. на р. Колыме от прозвища казака Ивана Ивано-
го Камчатого—первооткрывателя южного волока с колымской
реки Ожегиной на индигирскую реку Падериха (ныне Бодяриха).
Отстаивая свою точку зрения, Б.П.Полевой вел активную полемику
по этому поводу с А.И. Алексеевым. Две обзорные статьи,
представляющие две точки зрения (Б.П. Полевого и А.И. Алексеева),
напечатаны в «Камчатской правде» от 15 июля 1988 г. и
«Дальневосточном ученом» от 22 июля 1988 г. (перепечатка).
Публикация «Uber die Herkunft des Namens «Kamtschatka»
впервые познакомила иностранных, в частности, немецких
читателей с данными Б.П. Полевого, который считает, что название
«Камчатка» впервые возникло в 1654 г. от прозвища казака
Ивана Камчатого.

ИСТОРИЯ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА РОССИИ... В ТРУДАХ Б.П. ПОЛЕВОГО 87
Большое внимание Б.П. Полевой уделял личности Владимира
Владимировича Атласова. Особый интерес представляет история
установления точного имени знаменитого казака—«Володимер Во-
лодимерович». Незаурядная личность «Камчатского Ермака»
привлекала многих исследователей, но «воссоздать историю жизни»
этого человека удалось двум историкам—ГА. Леонтьевой и Б.П.
Полевому, который документально установил, что Атласов был сыном
якутского казака Владимира Отласа и его отчество не Васильевич,
как утверждалось ранее, а Владимирович. Это подтверждает
найденная ученым «записная книжка» казака, где на первом месте
написано «Володимер Володимерович» (Первооткрыватели
Курильских островов. Дальневост. кн. изд-во, 1982, с. 11—15). В.В. Атласо-
ву посвящено девять крупных публикаций. Но в «Кратком обзоре
основных результатов научных изысканий Бориса Петровича
Полевого» указан ряд вопросов, касающихся жизнедеятельности В. В.
Атласова, которые были им решены по-новому (с. 18—19).
Б.П. Полевой занимался и историей семьи Козыревских,
начиная с биографии деда Ивана Козыревского (Первооткрыватели
Курильских островов, 1982). Ученый уточнил дату второго похода
Козыревского на Курильские острова: с 1 января 1713 г., когда тот
прошел с 18 казаками до мыса Лопатка. Б.П. Полевой не раз
подчеркивал, что составитель первых описаний Курильских островов Иван
(Игнатий) Козыревский прошел тернистый путь, заметив, что всю
его биографию можно было бы назвать «Жизнь за Курилы».
Если внимательно читать список трудов Б.П. Полевого, то
складывается впечатление, что его интересовало все, что касалось
Дальнего Востока изучаемого периода. Обращал он внимание и на то,
как у Петра I возник интерес к вопросу о близости Азии и Америки.
«Как только в 1716 г. состоялось первое русское плавание из Охотска
на западный берег Камчатки, Петр I решил начать по морю поиск
ближайших берегов Америки». Именно этим объясняется решение
послать на восток геодезистов И. Евреинова и Ф. Лужина вдоль
Курильских островов. В обзоре упомянут факт, мало еще отраженный
в литературе: по-новому изложена история плавания И.
Евреинова и Ф. Лужина вдоль Курильских островов в 1721 г. Б.П. Полевому
удалось доказать, что Петр 1 действительно искал на юге Курил
место сближения Америки с Азией под влиянием голландских
сообщений об экспедиции М.Г.Фриса 1643 г. Подробная история этой
экспедиции изложена по дневнику М.Г.Фриса 1643 г. (Обзор, с. 19).

88
В.Н. Чернявская
Несостоятельность плавания, считал Б.П.Полевой, побудила
Петра 1 послать Первую Камчатскую экспедицию на поиски
ближайших берегов Америки. К сожалению, сам Б.П. Полевой не
занимался Камчатскими экспедициями В. Беринга.
Работы по этнографии — это отдельный аспект изысканий
Б.П.Полевого. Вопросы дальневосточной этнографии
интересовали его с самого начала научной деятельности. Очень важным
моментом биографии ученого стал факт, что в 1970 г., вскоре после
защиты кандидатской диссертации, посвященной ранней истории
Сахалина, А.В. Ефимов пригласил Б.П. Полевого на работу в
Институт этнографии.
Работа и здесь оказалась не менее плодотворной. Б.П. Полевому
удалось по-новому решить дючерскую проблему. Он рассматривал
вопрос о «чижемах»-японцах, дал характеристику первым русским
сведениям о гиляках-нивхах, представил важную информацию об айнах,
рассмотрел самые первые этнографические работы в
Санкт-Петербургской академии наук. Одновременно ученый занимался
изучением проблем истории Дальнего Востока XVII— XVIII вв. Пожалуй,
наибольшее количество его работ связано с историей Сахалина.
Архивные познания Б.П.Полевого но истории российского
Дальнего Востока представляются необъятными. Его
интересовало все. Следует особо подчеркнуть его внимание к ранней
картографии региона. Раздел более чем важный, потому что вопросы
анализа и обобщения картографических работ но истории Дальнего
Востока России—сложнейшие вопросы, «белое пятно» отечественной
историографии великих русских географических открытий в
регионе: материала собрано более чем достаточно, а обобщений не так
уж много.
Б.П.Полевой долго занимался вопросами картографии.
Ему принадлежит анализ первого примитивного
этнографического чертежа Сибири 1673 г. (1973), он рассматривал чертеж
первооткрывателя Байкала Курбата Иванова (I960), писал о чертеже,
составленном В.Д. Поярковым во время экспедиции. В целом ряде
работ дан анализ Сводного чертежа всей Сибири (1667 г.). В 1966 г.
Б.П. Полевой сделал доклад по вопросу, сравнительно далекому от
его непосредственных научных интересов, —«К проблеме
восстановления чертежа Оби 1598 г. но «Книге Большому чертежу». В
Известиях ВГО (1966) писал о русском картографе Семене Ульяновиче
Ремезове. Там же в 1969 г. была опубликована статья «Географиче-

ИСТОРИЯ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА РОССИИ... В ТРУДАХ Б.П. ПОЛЕВОГО 89
ский чертеж посольства Н.Г Спафария», отличающаяся
неординарностью постановки проблемы. С анализом вопросов картографии
связан ряд зарубежных публикаций.
В то же время он активно пропагандировал географические
знания в научно-популярных изданиях. Такова его статья
«Загадка старых карт» в «Уральском следопыте» (1973), «Находка карты
В. К. Арсеньева» (Дальний Восток, 1976). Отметим один
интересный и малоизвестный факт—Б.П.Полевому удалось установить,
что составитель «Книги Большому Чертежу» Афанасий Мезенцев
в первой части дал описание общего малого сводного чертежа
Российского государства, который был положен в основу
голландского чертежа России Гесселя Герритса (1613—1614 гг.). Ученый
впервые опубликовал и самые ранние подробные чертежи рек района
современного Магадана середины 40-х годов XVIII в.
В анализируемом нами «Обзоре» внимание уделено такому
интересному моменту, как решение «частных вопросов». На первый
взгляд, эти вопросы небольшие, «частные», но по важности они не
уступают разработке крупных проблем. Это архивные находки:
челобитная внука основателя Томска Василия Тыркова, которая
позволила Б.П. Полевому уточнить биографию Василия Тырнова;
челобитная Пантелея Пянды внесла уточнения в вопрос о первом
выходе русских казаков на Лену. Б.П. Полевому посчастливилось найти
в архивах описание Иркутского острога 1670 г., уточнить место
рождения Семена Ремезова (Нижне-Ницинская слобода). А сколько
неясностей еще осталось. Всего же Б.П. Полевому, по его собственным
подсчетам, удалось сделать 20 уточнений. Но за одним даже
маленьким уточнением стоит не только удача исследователя, но и
кропотливый труд в архивах. Иногда дело действительно решает
счастливый случай. А сколько неясностей еще осталось...
В связи с решением дирекции Института этнографии
опубликовать второе издание трудов Н.Н. Миклухо-Маклая Б.П. Полевому
было предложено разыскать новые ранее неизвестные документы о
жизни и исследованиях ученого. И ему «посчастливилось» в ЦГА ВМФ
найти необычайно ценное большое дело о Н.Н. Миклухо-Маклае под
весьма странным названием «О доставлении в Николаевск-на Амуре
на одном из частных пароходов походной церкви, предназначенной
для славянского благотворительного общества в Сан-Франциско»,
которое содержало множество документов о деятельности Н.Н.
Миклухо-Маклая. На основе найденных документов Б.П. Полевой
написал статью «Дальневосточные моряки и Н.Н. Миклухо-Маклай».

90
В.Н. Черна вская
Как уже отмечалось, большое внимание Б.П.Полевой уделял
истории Камчатки. Когда возникла необходимость довести работу
по истории дореволюционного Петропавловска до событий 1917 г.,
ученый продолжил сбор сведений по истории Дальнего
Востока после Крымской войны. В этом аспекте им была проведена
работа по истории обороны Нижнего Амура (1855 г.), о чем ранее не
писалось. Ряд статей Б.П.Полевой посвятил жизни и
деятельности В.К. Арсеньева на Дальнем Востоке. Возможно, свою роль
сыграл и тот факт, что В. К. Арсеньев бывал у Полевых дома и будущий
ученый был знаком с ним с детства. Несколько статей он посвятил
памяти своего отца, известного геолога П.И. Полевого (1873—1938).
Особое место в научном наследии Б.П. Полевого занимают
рецензии на работы отечественных и зарубежных авторов. Первую
рецензию на книгу Н.Н.Сушкиной «Тюлений остров» Борис
Петрович опубликовал в журнале «Дальний Восток» в 1955 г. Затем к
этому научному жанру ученый обратился в 70-е годы XX в. Так, в 1972 г.
им были написаны рецензии на книги А. В. Ефимова «Из истории
великих русских географических открытий» и С Г. Федоровой «Русское
население Аляски и Калифорнии» и опубликованы в журнале
«Новая и новейшая история». В 1975 г. в «Советской этнографии»
была напечатана рецензия на библиографический словарь «Советские
историки-якутоведы». В 1976 г. появилась статья на книгу известных
американских историков Г.В. Ланцева и Р.А. Пирса «На Восток к
империи» (G.V. Lantzeff, R.A. Pierce. Eastward to Empire: Exploration and
Conquest on the Russian Frontier, to 1750». Montreal; London, 1973).
Монография содержала анализ процесса движения русских
казаков-землепроходцев от Урала до Тихого океана. В 1976 г. у Б.П.
Полевого в «The Canadian Cartographer» вышла рецензия «A History of
the Cartography of Russia up to 1800». В «Известиях ВГО» напечатаны
его рецензии на «Географический словарь Амурской области» (1979)
и книгу «Русская Америка в неопубликованных записках К.Т.
Хлебникова» (1981). В 1996 г. в «Краеведческом бюллетене»
(Южно-Сахалинск) была опубликована рецензия на монофафию известного
американского историка Джона Дж. Стефана по истории Дальнего
Востока России (JJ.Stephan. The Russian Far East: A History. Stanford
Univ. Press, 1994), последняя в творчестве ученого. Из
приведенного выше материала видно, что рецензии Б.П. Полевого становились
своеобразными вехами в историографии Дальнего Востока.
1996 год оказался очень плодотворным в творчестве ученого.
В этом году ему исполнилось 78 лет, и он освоил компьютер, что

ИСТОРИЯ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА РОССИИ... В ТРУДАХ Б.П. ПОЛЕВОГО 91
положительно сказалось на его научной деятельности
(опубликовал 12 работ).
В 1994 г. Б.П. Полевой завершил работу над теперь уже
хорошо известным факсимильным изданием монографии
С.П.Крашенинникова «Описание земли Камчатки» 1755 г., к которой
написал и предисловие. Ему же было поручено подготовить первое
издание на русском языке ценнейшего труда Г. В. Стеллера о Камчатке.
В июне 1997 г. он завершил работу над первым вариантом своего
предисловия к этому труду и дал интервью немецкой прессе и
телевидению.
Многие работы Б.П.Полевого опубликованы за рубежом.
Назовем лишь некоторые из них: статья «Открытие Русской
Америки» вошла в капитальное исследование «Russia's American colony.
A Special Study of the Kennan Institute for Advanced Russian Studies.
Duke Univ. Press Durham, 1987 (данная публикация представляет
собой объемный том, содержащий материалы ведущих отечественных
и американских исследователей); статья «Миклухо-Маклай в Чили»
опубликована в «America Latina» (1989); выступление Б.П.
Полевого на 4-м Конгрессе советских и восточно-европейских
исследований в 1990 г. (издано в Лондоне в 1993 г. под названием «Concerning
the Origin of the Maps of Russia of 1613— 1614of Hessel Gerritzs»);
выступление на 15-й международной конференции по истории
картографии в Чикаго 21—25 июня 1993 г. (соавт. О.А. Красильнико-
ва) вошло в публикацию материалов конференции «Dutch Traces in
Cartography of North Pacific in the Seventeenth and Eighteenth Centuries
(In Commemoration of the 350lh Anniversary of the Maarten Gerritzs
Vries Expedition); краткое содержание доклада, сделанного в Галле
в ноябре 1996 г., опубликовано на немецком языке «G.W. Steller and
his trace in the history of Kuril Islands».
Есть в «Обзоре...» один такой пункт, как «Решение частных
вопросов»,—приведено их только 16, но на самом деле было
значительно больше. И это все архивные находки, которые помогли
по-новому объяснить частные вопросы истории Сибири и
Дальнего Востока. Среди них описание Иркутского острога 1670 г.,
уточнения в биографию Семена Ремезова, «подробно изучена
биография и труды Николааса Витсена», «проанализированы русские
и китайские карты конца XVII —начала XVIII в. с ранними
изображениями Сахалина, уточнены истории исследований СП.
Крашенинникова и Г. В. Стеллера на Камчатке, впервые опубликованы

92
В.Н. Чернавская
самые ранние подробные чертежи рек района современного
Магадана 40-х годов XVIII в. и др.
Ещё в одной области исторических работ Борис Петрович
Полевой был непревзойденным мастером —это
научно-популяризаторская деятельность в отечественной прессе, которую он вел всю
жизнь. Ученый систематически печатал научно-популярные статьи
и давал интересную информацию о своих находках по истории
российского Дальнего Востока XVII—XIX вв.; в ряде газет он
сотрудничал в течение многих лет.
Его статьи выходили в журналах «Вопросы истории», «История
СССР», «Советская этнография», «Новая и новейшая история»,
«Латинская Америка», «Андреевский флаг», «Советская археология»,
«Дальний Восток», «Полярная звезда» (Якутск), «Уральский
следопыт», «Природа», «Огонек». В последние годы Б.П. Полевой
сотрудничал с «Курьером Петровской кунсткамеры». Список газет
также был очень широк—«Советский флот», «Вечерний Ленинград»,
«Советский Сахалин», «Советская звезда» (Сов. Гавань), «Водный
транспорт», «Амурская правда», «Красное знамя» (Владивосток),
«Красное знамя» (Томск), «Молодая гвардия» (Южно-Сахалинск),
«Магаданская правда», «Дальневосточный комсомолец»,
«Камчатская правда», «Восход» (Корсаков), «Рыбак Сахалина», «Труд»
(Москва), «Санкт-Петербургские ведомости». И за каждой строкой
стоит огромный труд. Без преувеличения можно сказать, что Б.П.
Полевого читала вся страна.
Названия говорят сами за себя. Первая публикация
«Изгнание Наполеона из России» вышла 14 декабря 1941 г. Затем
последовали и другие: «Путешествие в старину: (о находке записей книги
В.В. Атласова 1701 г.)», «Новое об основании Томска: (о В.Ф.Тыр-
кове)», «Когда узнали о реке Камчатке», «Когда был основан город
(Корсаков)?», «Степанида Атласова», «Родион
Преснецов—первооткрыватель Авачинской Губы», «Новое о пребывании В.К. Ар-
сеньева на Камчатке в 1918—1923 гг.», «О создании музея Муравь-
евского поста: мнение специалиста», «Первый строитель
Петропавловска (о И.Ф.Елагине)», «Память жива: (о перезахоронении
Институтом этнографии 26 мая 1988 г. СП. Крашенинникова в Алек-
сандро-Невской лавре» и много других.
Борис Петрович Полевой прожил долгую и яркую в научном
плане жизнь. Его вклад в изучение истории Дальнего Востока
России (XVII — первая половина XIX в.) трудно переоценить.

Б.П. Полевой
Санкт-Петербург
О НЕКОТОРЫХ «ВОЛЬНОСТЯХ»
В ОСВЕЩЕНИИ ИСТОРИИ
КУРИЛЬСКИХ ОСТРОВОВ
XVII-XXbb.
В 60—80-х годах XX в. существовал порядок, по которому все
работы по истории внешней политики сдавались на просмотр в МИД
СССР. Если учесть, что из печати выходило немало
безответственных и поразительно невежественных работ, такая система имела
определенный смысл. Но вся беда состояла в том, что их просмотр
иногда поручался лицам с весьма слабыми знаниями, и поэтому из
МИДа старого состава порою поступали крайне странные
рекомендации. В качестве примера я не могу не сослаться на свой
печальный опыт.
В 1981 г. в МИД была сдана рукопись моей монографии
«Первооткрыватели Курильских островов». Сразу же мне было
объявлено, что я обязан подчеркивать, что название «Курильские острова»
возникло будто бы от глагола «куриться», поскольку на этих
островах существует множество действующих вулканов, которые
«курятся», а это-де доказывает русское происхождение данного названия.
Мне напомнили, что об этом писал сам мореплаватель В.М. Голов-
нин (Головнин, 1816, с. 158) и главный консультант МИДа по
истории Курил Л.Н.Кутаков-Кудашев (Кудашев (Кутаков) Л.Н., 1963,
с.45). Ноя проявил строптивость и категорически заявил, что эту
псевдонаучную версию повторять не буду, поскольку все серьезные
отечественные и иностранные ученые давно уже знают, что
название на самом деле возникло от этнонима «курилы», которым с 1697 г.
«присоединитель Камчатки» к России Владимир Атласов называл
айнов. В своей знаменитой «второй» камчатской «скаске» он писал:
«За камчадальцами вдаль живут курильские иноземцы, видом против
камчадальцов чернее и бороды меньши. А в той Курильской земле
против Камчадальской теплее» (Оглоблин Н.Н., 1891, с. 12; Русская
тихоокеанская эпопея, 1979, с. 109; Вахрин СИ., 1994, с. 28). Степан
Крашенинников отмечал, что айны были названы другими
народами как «куши, а от россиян курилами» (Крашенинников СП., 1755,

94
Б. П. Полевой
т 1, с. 103; Krasheninnikov S.P., 1972, р. 58). В других случаях он
указывал, что «курилы» произошли от слов «кушин (куши) или кузин»
(Крашенинников СП., 1755, т. 1, с. 103; т. 2, с.4—5). Г.Стеллер
придерживался того же мнения (Steller G.W., 1774, р. 5—7). Точки
зрения Крашенинникова и Стеллера разделяли академики Л .И. Шренк
(Шренк Л., 1883, с. 132), Л.С.Берг' (БергЛ.С, 1946, с. 133) и
многие иностранные исследователи (MurayamaS., 1968, р. 52—55; Ste-
phanJJ., 1974, p. 8).
Казалось, вопрос вполне ясен. Но Л .Н. Кутаков и его
сослуживцы по МИДу продолжали отстаивать явно несостоятельную
версию о том, что название Курильских островов происходит от
русского глагола «куриться». Даже в 1988 г. Кутаков упорно
утверждал: «Общее название для всех островов—«Курильские» — дали им
русские исследователи за постоянно дымящиеся на них вулканы»
(Кутаков Л.Н., 1988, с. 33). Более того, он в той же книге смог
«открыть» и нечто новое: «Имеются сведения (?!—Б.П.) о том, что
русские кочи (парусные морские лодки) бывали у берегов Камчатки
и Курильских островов еще во второй половине XVI в., тогда как
о посещении вто время этих мест иностранными
путешественниками сведений нет» (там же). Но «кочи»—это не «морские лодки»,
а морские корабли, и в XVI в. никаких русских в Тихом океане не
было! Это чистая фантазия. Неудивительно, что и в 1995 г.
владивостокский историк В.В. Кожевников заявил, что название
«Курильские острова» «по одним данным берет начало от русского слова
«куриться» (например, вулканы курятся), а по другим—от
айнского слова «кур» (человек)» (Кожевников В.В., 1997, с. 297).
Итак, вне всякого сомнения название островов происходит от
этнонима «курилы», который впервые ввел в оборот «камчатский
Ермак» Владимир Атласов. Поэтому многие считают, что русские
открыли Курильские острова в 1697 г, и в 1997 г. на особой
конференции торжественно отметили трехсотлетие открытия русскими
Курильских островов2.
Впрочем, кое-кто усомнился в достоверности этой даты. Дело
втом, что уже давно существуют и некоторые иные мнения.
Напомним главные из них и заодно проверим, можно ли доверять этим
версиям. Еще в 1963 г. уже упоминавшийся нами ведущий
консультант МИДа по курильской проблеме Л .Н. Кудашев-Кутаков
утверждал, что русские будто бы впервые появились на Курилах еще в...

О НЕКОТОРЫХ «ВОЛЬНОСТЯХ» В ОСВЕЩЕНИИ ИСТОРИИ КУРИЛ.. 95
1632 г.! (Кудашев (Кутаков) Л.Н., 1963, с.45). Но мы хорошо знаем,
что русские на Тихий океан смогли выйти только в августе 1639 п
(Полевой Б.П., 1979, с. 93—96). Откуда же возник 1632 г.?
Оказалось, что это не так уж трудно установить. В 1948 г. Ленин-
градский историк И.И.Огрызко поспешил объявить, что дежневец
торговый человек Федот Алексеев Попов будто бы еще в 1649 г.
открыл курильский остров Шумшу (Огрызко И.И., 1948, с. 45; Огрыз-
коИ.И., 1953, с. 167-207).
Вот как строились его «доказательства». Историк СИ. Баскин
в 1949 г. первым сообщил, что в ЦГАДА имеется ценнейшая карта
Камчатки и Курильских островов И. Козыревского 1726 г., на
которой в верховьях р. Камчатки, около р. Никул-«Федотовщины»,
дана очень важная надпись: «В прошлом годех из Якуцка города
морем на кочах были на Камчатке люди. А которые у них в аманатах
сидели, те камчадалы и сказывали. А в наши годы с оных стариков
ясак брали. Два коча сказывали. И зимовья знать и доныне»
(Баскин СИ., 1949, с.226-238; Огрызко И.И., 1953, с. 199-207; Русская
тихоокеанская эпопея, 1979, с.447—456).
Огрызко поспешил объявить, что река «Федотовщина» будто бы
получила свое название от торгового человека Федота Алексеева
Попова, участника плавания СИ. Дежнева 1648 г. (Огрызко И.И., 1948,
с. 45). Существует версия о том, что будто бы на следующий 1649 г.
Федот Алексеев обошел южную оконечность полуострова
Камчатка. Эта версия основана на некоторых ошибочных сведениях,
дошедших до СП. Крашенинникова (Крашенинников СП., 1755, с. 7).
И.И. Огрызко сделал смелый вывод—...раз Федот Алексеев
будто бы прошел через Первый Курильский пролив, то он не мог не
видеть остров Шумшу (Огрызко И.И., 1953, с. 160). Теперь уже стало
очевидным, что это простой домысел, каких было в нашей стране
немало в период пресловутой «кампании борьбы с
космополитизмом» и выдуманных «русских приоритетов». На самом деле Федот
Алексеев никогда не был на Камчатке и тем более не был
первооткрывателем Курильских островов (подробно см.: Полевой Б.П.,
1997, ч. 1, с. 83). Он умер от голода и цинги на южном берегу
Анадырского лимана вблизи того места, где Семен Дежнев в 1652 г.
отбил у коряков якутку, жену Федота Алексеева, которая первой
сообщила о трагической судьбе своего мужа (Русские арктические
экспедиции XVIII—XX вв., 1964, с. 132; Дополнения к актам
историческим, 1852, док. №7). Что касается очень ценной надписи

96
Б.П.Полевой
Козыревского, то она относилась не к плаванию Дежнева 1648 г.,
а к плаванию десятника Ивана Рубцова 1661—1663 гг., который
никогда не обходил южную оконечность Камчатки (см. Полевой Б.П.,
1997, ч.2, с.6—26; Полевой Б.П., 1993а, с.35—42). Легендарный же
«Федотов сын» никакого отношения к плаванию Дежнева не имел.
Это был беглый колымский казак Леонтий Федотов, который
появился на Камчатке через Омолон и Пенжину лишь десять лет
спустя (Полевой Б.П., 1997, ч.2, с. 6—26). Поэтому и эта версия Огрыз-
ко была чистой фантазией.
В 1949—1953 гг. И.И.Огрызко неоднократно давал журналистам
интервью о своем «открытии», и вот одно из таких интервью
попало в газету «Московский большевик» от 25 сентября 1949 г. в
сильно искаженном виде (Кудашев (Кутаков) Л.Н., 1963, с.45—46;
Полевой Б.П., 1992, с. 16). Метранпаж «Московского большевика» так
лихо сокращал сообщение И.И.Огрызко, что год основания
Якутска (1632) и был им принят за год открытия Курил! К сожалению,
консультант МИДа Кудашев-Кутаков ис заметил этой грубой
ошибки и, к удивлению многих ученых, в 1963 г. объявил об открытии
русскими Курил в... 1632 г. (Полевой Б.П., 1992, с. 16).
До сих пор еще иногда делаются попытки связать открытие
Курил с походом Ивана Москвитипа — первым русским походом на
Тихий океан. Так, в 1998 г. в Санкт-Петербурге была издана
брошюра В. Новикова «Курилы и... ие только», которая начиналась с
такого характерного абзаца: «Всем известен факт, что приоритет в
открытии и освоении Курил1>ской гряды принадлежит России. 30
русских казаков под предводительством И. Москвитина с 30 октября
1639 года начали обследование и картографическое описание
побережья Тихого океана в районе нынешнего Охотска до Сахалина
и Амура» (Новиков В., 1998, с. 3).
Во-первых, москвитинцы отправились в свое первое короткое
плавание на речной ладье к Охоте 1(11) октября 1639 г. (см.
Полевой Б.П., 1963, с.28), адата «30» явно произвольна. Видимо, автор
спутал эту дату с числом подвластных Москвитину казаков. Но и тут
допущена неточность: в данном коротком плавании участвовали не
30 казаков, а только часть из них—20 чел. (там же).
Версия о причастности москвитинцсв к открытию русскими
Курил принадлежала иркутскому генерал-губернатору Ивану Якоби.
Стремясь подтвердить приоритет России в открытии Южных
Курил, он еще 25 апреля 1788 г. приказал коменданту Якутска Г.A. Map-

О НЕКОТОРЫХ «ВОЛЬНОСТЯХ» В ОСВЕЩЕНИИ ИСТОРИИ КУРИЛ... 97
кловскому разыскать в местном архиве документы «...касательно
плавания на открытом океане и по морю Охотскому с
принадлежащими к нему другими местами» (РГАВМФ. Ф.212 [Канцелярия
адмиралтейств-коллегий], 1786, оп. I, д.58, л.353; см. также
Полевой Б.П., 1959, с. 105). Вместе с тем охотскому коменданту Козло-
ву-Угреничу Якоби предписал дать поручение всем русским,
плывущим на Курилы, начать там ставить плиты с надписями «Земля
российского владения». При встрече с иностранцами—японцами или
французами (участниками плавания Лаперуза) — Якоби приказывал
непременно «сказать им, что земля и на оной промысел
принадлежит Российской империи и что оные открыты первее нашими
мореплавателями, поставя и время оных, хотя и не утвердительно,
однако ж не ближе 1641 года» (см. Полевой Б.П., 1959, с. 105).
1641 год —год окончания похода И.Ю. Москвитина. В
связи с этим некоторые историки обратили внимание, что в
дневнике 1643 г. голландского обер-лейтенанта Корнелиуса Куна,
спутника морехода Г.М.Фриса, поминалось, что на одном из Южных
Курильских островов был обнаружен на вершине крест (см. дневник
М.Г.Фриса 1643 г., запись от 8 июля 1643 г.: К 350-летию плавания
голландской экспедиции под руководством Маартена Герритсена
Фриса у Сахалина и Курильских островов, 1993, с. 121).
Возникло предположение, что это-де русский крест3. Но теперь нам уже
точно известно, что москвитинцы на южных Курилах не бывали.
Они лишь смогли дойти до района устья Амура (см. Полевой Б.П.,
1962, с. 64—76). По мнению известного этнографа А. Б. Спеваковско-
го, таинственный крест на Южных Курилах был, скорее всего,
культовым айнским знаком4. Но лишь недавно удалось установить, что
москвитинцы смогли еще весной 1640 г. собрать самые ранние
сведения о южных айнах.
Впервые русские проведали о существовании айнов в середине
XVII в. во время первого русского похода Ивана Москвитина на
Тихий океан (1639—1641). О них участники похода услышали на
Охотском побережье в устье р. Ульи, когда встретились с «ламунками»
(эвенами) (Открытия русских землепроходцев и полярных
мореходов, 1951, с. 140; Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах,
1952, с.51; Степанов Н.Н., 1958, с.447). Там один эвен рассказывал
об эпизоде обострившейся в первой половине XVII в. нивхско-айн-
ской войны. С его слов, москвитинец Нехороший Иванов Колобов
рассказывал: «И тех-де гиляков побили человек с пятьсот на усть

98
Б.П. Полевой
Уды реки, прише в стругах бородатые люди доуры. А платье-де на
них азямы, а побили-де их обманом: были у них в стругах одноде-
ревых в гребцах бабы, а они сами человек по сту и по осьмидесяти
лежали меж тех баб и как пригребли к тем гилякам и вышед из
судов и тех гиляков так и побили. А бой-де у них топорки, а сами
были в куяках збруйных» (Открытия русских землепроходцев и
полярных мореходов, 1951, с. 140; Русские мореходы в Ледовитом и Тихом
океанах, 1952, с. 52).
«Бородатые дауры», ходившие в азямах в «однодеревых» судах
стопорками, —это, несомненно, айны, воевавшие против нивхов-
гиляков в XVII в. Но такие айнско-нивхские столкновения в XVII в.
происходили, главным образом, на Сахалине, но никак не на устье
далекой Уды, до которой ни нивхи, ни тем более айны никогда не
доходили. Еще Н.Н. Степанов справедливо отмечал, что в этих
рассказах были «слиты воедино рассказы тунгусов о даурах и айнах»
(Степанов Н.Н., 1958, с. 449).
Во время амурской экспедиции В.Д. Пояркова в 1644—1645 гг.
русские услышали новые сведения об айнах. Участник похода Ми-
кула Тимофиев сообщил в Якутском остроге 9 ноября 1645 г.:
«Гиляки сказывали нам, служилым людям, ссть-де подле моря черные
люди, а называют-де их куями, а живуг-дс они подле моря по
правую сторону» (Полевой Б.П., 1958, с. 548). В других случаях тогда
же, в середине XVII в., русские наш вал и их то «кувами», то «ку-
гами»(там же; Колониальная политика Московского государства
в Якутии XVII в., 1936, с. 148)\ Этот этноним на Дальнем
Востоке был известен еще со времен средних веков. На знаменитом тыр-
ском памятнике упоминались «заморские куи'сцы» (Попов П.О.,
1906, с. 15; Шренк Л.И., 1883, с. 13). На чертеже Дальнего Востока
иезуита А.Томаса 1690 г. остров Сахалин был показан как «Regnum
Huius» («Царство куев») (Florovsky А., 1951, р. 104; Полевой Б.П.,
19686, с. 73). Это название явно связано с китайским
наименованием Сахалина «остров Куе-Дао» («Айнский остров»).
Но когда же русские смогли получить самые ранние сведения
о курильских айнах?
Некоторые историки-дилетанты нередко используют грубую
ошибку японского историка Мацунага Цеокена в его книге «Ка-
рафуто оеби Камучака», в которой произвольно утверждалось:
«В 1643 г. (2-й год Кан-И) русские пришли на Камчатку и открыли
острова Тисимские, название которых изменили на Курильские»

О НЕКОТОРЫХ «ВОЛЬНОСТЯХ» В ОСВЕЩЕНИИ ИСТОРИИ КУРИЛ... 99
(см. ПоздеевД.М., 1909, с.З; КутаковЛ.Н., 1988, с.ЗЗ; Новиков В.,
1998, с. 3). Но в 1643 г. русские до Камчатки и тем более до Курил не
доходили, а название «Тисимские, или Цисимские русские»
впервые услышали лишь в XIX в.
Теперь уже очевидно, что первооткрывателем небольшого
участка западного побережья Камчатки в 1652 г. стал Михаил Стадухин
(Полевой Б.П., 1997, ч. 1, с. 30—37,69—96). И тогда же до русских
дошли самые ранние смутные сообщения о каких-то долгополых
бородатых людях. В 1658—1663 гг. русские впервые достигли средней
части Камчатки, где могли услышать о местных айнах и даже о
южных островах. В 1673 г. в росписи тобольского чертежа
упоминалась «река Камчатка» и там же говорилось и о существовании в
море «столпа каменного», который «вышел из моря, высок без меры»
(ТитовА., 1890, с.53-54; Полевой Б.П., 1964, с.240-241). Он был
изображен и на карте голландца Николааса Витсена 1687 (1690) как
остров «Stollpka Memcoy», т.е. явно русское «столп каменной».
Поэтому, возможно, самые ранние сведения об Алаиде (теперь остров
Атласова), явно гигантском «столпе каменном», поднявшемся из
моря на необыкновенную высоту, вполне могли дойти до русских па
Камчатке еще ранее похода В. В. Атласова. Но Атласов и его
спутники, несомненно, были первыми из русских, которым удалось лично
встретиться с юго-западными камчатскими айнами.
Уже в конце XVII в. русские хорошо знали, что айны также
проживали на южной оконечности п-ова Камчатка. По русским
документам пяти первых лет начала XVIII в. ясно видно, что тогда
камчатские айны занимали южную часть полуострова—на западе от р. Голы-
гиной (она же р. Нынгучу) до мыса Лопатка, весь район Курильского
озера (Ксуй) с существовавшим на нем айнским острожком па
небольшом островке на озере и на востоке—на Паратунке и южном
берегу Авачинской губы. Река Паратунка была названа по имени айна
Паратуна, а на южном берегу Авачинской губы в 1703 г. жил айн по
имени Икако Датекукакула (Полевой Б.П., 1968а, с.77—81).
Атласов и его спутники в 1697 г. увидели в море острова,
которые с тех пор и были названы «Курильскими». Первыми же из
русских на этих островах смогли в 1711 г. побывать Даниил Анциферов
и Иван Козыревский (подробнее см. Полевой Б.П., 1982, с. 15—24).
Некоторые авторы указывают на то, что японское название Курил—
Цисима («тысяча островов») родилось еще до русского названия
«Курильские острова»6.

100
Б.П.Полевой
Да, это так! Но здесь забывается главное. На Курилах при самых
смелых подсчетах никогда не было тысячи островов. На самом деле
их было во много раз меньше (не менее чем в 15 раз!). А это
означает, что первоначально название «тысяча островов» относилось не
к одним Курилам, а ко всем островам северной части Тихого
океана. И это делалось явно со слов айнов, которые уже раньше
доходили до южной части Камчатки и, вероятно, слышали даже об
Алеутских островах. Более узкое толкование названия Цисима,
отнесенное только к Курилам, появилось никак не ранее XVIII в., и тогда
считалось, что на Курилах есть всего 22 острова, причем 22-м
Курильским островом назывался Матсмай-Иедзо (современный
Хоккайдо), поскольку на нем главное население составляли все те же
айны — «курилы»7.
Еще в начале 30-х годов XVIII в. обер-секретарь сената И.К.
Кирилов предлагал присоединить к России даже остров
Матсмай-Иедзо. Он полагал, что Матсмай «не может миновать российского
владения» (см. Русские экспедиции в северной части Тихого океана
впервой половине XVIII века, 1984, с. 154; а также: Миллер Г.Ф.,
1939, с. 450—451). И в Японии этот остров первоначально
называли «Есо», или «Иедзо», что означало «дикие», т.е. айны, и относили
его к числу островов «Цисима». Но позже, когда на нем
обосновался японский род Мацумае, этот остров под названием «Матсмай»
уже не включался в состав архипелага Цисима, под которым стали
подразумеваться только Курилы, расположенные на
северо-востоке от острова Матсмай.
Таким образом, название «Цисима» к одним Курильским
островам стало относиться уже значительно позже после появления
русского названия «Курильские острова».
Еще в XIX в. в Японии историки стали считать японским
первооткрывателем Курильских островов картографа Хиранори Мура-
ками (см.: Позднеев Д.М., 1909, т. 2, ч. 1, с. 82). Именно поэтому еще
в конце XIX в. на Северных Курилах появилось название
японского поселка Мураками8.
Но довелось ли Мураками самому побывать на Курильских
островах? Безусловно, нет. Из хроники дома Матсмая известно, что
он смог осмотреть только часть побережья острова Матсмая-Иед-
зо (Позднеев Д.М., 1909, т. 2, ч. 1, с. 82). Японские историки
связывают с именем Мураками появление первого японского
географического изображения группы Курильских островов. Но до сих пор

О НЕКОТОРЫХ «ВОЛЬНОСТЯХ» В ОСВЕЩЕНИИ ИСТОРИИ КУРИЛ... 101
остается неустановленным, когда именно этот чертеж был
составлен. Нас уверяют, что он был сделан в 1644 г. (см.: Северные
территории Японии, 1992, с. 4). Но это остается недоказанным.
Невероятная путаница в изображении Курил свидетельствует о том, что этот
чертеж был составлен японцами явно со слов айнов, а сам Мурака-
ми Хиранори на Курилах никогда не бывал. На это справедливо
указывал американский историк Дж. Стефан. Он подчеркивал, что на
этом чертеже явно дана «наобум начертанная конфигурация
островов», что «заставляет предполагать: автор черпал свою информацию
из слухов» (Stephan J.J., 1974, р. 51; Краеведческий бюллетень
Общества изучения Сахалина и Курильских островов, 1990, с. 41).
Конечно, она дошла до японцев от айнов Курильских островов,
посещавших Матсмай (Хоккайдо).
Из японских источников видно, что установленный в 1637 г.
правительством Тоугавы запрет покидать (под страхом смертной
казни!) пределы Японии действовал достаточно строго. Острова
к востоку и к северу от Матсмая (Хоккайдо) были объявлены
расположенными за пределами Японской империи и, следовательно,
полностью закрытыми для японцев. Об этом хорошо знали в
России уже в XVIII в. Так, первооткрыватель Курил Иван Козырев-
ский приводил слова занесенного бурей на Камчатку в 1710 г.
японца Санима: «И мы-де, нифонцы, далее Матмая (Хоккайдо) в си-
верную сторону на иные острова не ходим» (Полевой Б.П., 1994,
с. 96—100). Но связь айнов с внешним миром была. Сюда
приходили айны с других Курильских островов («островов Ретто»), а также
разные народы с низовьев Приамурья (нивхи, нанайцы и др.) через
Сахалин. Вот почему в 50-х годах XVII в. на Нижнем Амуре знали
о существовании народа «чижем» (японцев), асами японцы через
нивхов знали о существовании «московитов», которые в середине
XVII в. доставляли на Амур английские сукна, порою доходившие
до самих японцев. Об этом уже в конце XVII в. сообщал
голландский географ Николаас Витсен (Witsen N.C., 1705, док. № 149).
Вместе с тем курильские айны, как и северные народы
Сахалина и Приамурья, нередко появлялись на Матсмае. И до русских
постоянно доходили сведения, что курильские айны пользовались
независимостью. Сам Козыревский со слов итурупского айна Шита-
ная уже знал об этом в 1713 г. (Огрызко И.И., 1953, с. 200; Русская
тихоокеанская эпопея, 1979, с. 454; Русские экспедиции в северной
части Тихого океана впервой половине XVIIIвека, 1984, с.51)9.

102
Б.П.Полевой
Поэтому Козыревский в своем чертеже Камчатки и Курил 1726 г.
сообщал, что «итурупинцы и урупцы самовластно живут и не в
подданстве и торгуют повольно»10.
Сведения Козыревского способствовали тому, что сам Витус
Беринг в план Второй Камчатской экспедиции включил русское
плавание к берегам Южных Курил и к берегам Японии. Такое плавание
успешно состоялось уже в 1739 г. Тогда М.П. Шпанберг и его
спутники при возвращении от берегов Японии смогли побывать на
Малых Курилах—на островах Шикотан и Зеленом (северный островок
архипелага Хабомаи). Во время этого плавания русские моряки еще
раз смогли убедиться в том, что на Южных Курилах живут айны,
которые пользуются полной независимостью от японцев. Вот
почему М.П. Шпанберг сразу после возвращения из своего плавания
в Охотск осенью 1739 г. поднял вопрос о необходимости срочной
отправки новой экспедиции на Южные Курилы с целью их
немедленного присоединения к России (Русские экспедиции в северной
части Тихого океана в первой половине XVIII века, 1984, с. 169—192).
Эту идею поддержали русские власти. И натуралист Георг Стел-
лер стал добиваться, чтобы его включили в состав этой
экспедиции. Но экспедиция не состоялась из-за того, что Витус Беринг
решил, что ему не удастся одновременно организовать сразу две
экспедиции—одну к берегам Америки, вторую—к Южным
Курилам. Экспедиция на Южные Курилы была отложена до лучших
времен, а в 1743 г. Вторая Камчатская экспедиция была приостановлена
правительством. Решено было, что в дальнейшем русские
продолжат освоение Курил на примитивных байдарах. Из-за этого в
последующие годы внимание русских сосредоточилось только на
Северных Курилах, и лишь в 1765 г. русским удалось впервые собрать на
Урупе ясак с некоторых айнов, пришедших с Итурупа и Шикотана
(Полонский А.С., 1994, с.58; Полевой Б.П., 1982, с. 107). В начале
70-х годов ясак стал собираться более или менее регулярно на
Южных Курилах, с этого момента впервые и появились карты
Иркутской губернии, на которых все Южные Курилы были изображены
как острова, входящие в состав Иркутского наместничества (Зила-
нов В.К. и др., 1995. Карта №4 и суперобложка).
В 1774 г. купцы-зверопромышленники П.С. Лебедев-Ласточкин
и его молодой компаньон Г.И.Шелихов организовали свое
плавание на южные Курилы на судне «Николай» (ШелиховГ.И., 1971,
с. 19—20; Полевой Б.П., 1982, с. 119—123). Позже руководителем

О НЕКОТОРЫХ «ВОЛЬНОСТЯХ» В ОСВЕЩЕНИИ ИСТОРИИ КУРИЛ... 101
стал Иван Антипин. Из Охотска к другому такому же плаванию
готовился капитан-лейтенант С.И.Зубов (Полевой Б.П., 1982, с. 126).
На Южных Курилах возникли немалые трудности. Во время
бури и землетрясения погиб «Николай». Пришлось экспедиции
оказать помощь. Число участников экспедиции удвоилось, и это в
конце концов позволило добиться успеха. В 1778 г. удалось взять ясак
с полутора тысяч айнов (Полевой Б.П., 1992, с. 9). Первый удачный
сбор (35 человек!) был сделан всего за один день—6 июня 1778 г.
Вот почему уже в конце 80-х годов XX в. кое-кто предложил 6 июня
объявить «днем русских Курильских островов»11.
Вместе с тем тогда же решено было попытаться установить
отношения с японцами, поселившимися вАккеси («Аткисе») на
северном берегу Матсмая (Хоккайдо). В Геттингене сохранился
цветной рисунок, на котором изображена торжественная встреча
русских и японцев в Аккеси в сентябре 1779 г.12 Но уже вскоре японцы,
ратуя за сохранение строгостей законов Токугавы, вернули все
подарки, полученные от русских. И тогда же на Матсмае раздались
голоса о растущей опасности со стороны русских с севера. В 1786 г.
появилась книжка Хаяси Сихея «Военные беседы для морской
стороны», в которой с тревогой говорилось о продвижении русских по
Курильским островам и утверждалось, что Матсмай должен стать
«губами и зубами» для японской империи (Klaproth J., 1832, p. 198.).
Вскоре Хаяси посадили под домашний арест за распространение
«панических настроений». Но вместе с тем глава японского
правительства Матцудайро Саданобу принял решение впервые послать на
Южные Курилы японского разведчика геодезиста Могами Токуная
для сбора информации о появлении там русских (Ibid.)
Именно тогда, в 1786 г., Могами Токунай положил начало
официальному проникновению японцев на Южные Курилы. Сам он
написал в своем дневнике: «Я проплыл мимо первого острова Ку-
нашир, чтобы достичь второго— Итурупа. Никогда и никто в
истории не достигал этого острова. Я был первым японцем, вступившим
на эту землю. Жители острова были удивлены, увидев меня, и
окружили толпой, разглядывая меня» (Кин Д., 1972, с. 141—142;
Полевой Б.П., 1982, с. 142). Вскоре Могами Токунай встретил на Итурупе
трех русских—иркутянина Семена Дорофеевича «Изиюе», одного
забайкальца и жителя Охотска (Полевой Б.П., 1982, с. 142). К
сожалению, пока не удалось установить их подлинные имена. Некоторые
историки утверждают, что «Изиюе» или «Ишуе»—будто бы некий

104
Б.П.Полевой
иркутянин Ежов (см. там же, с. 199). Но имя Ежова в документах той
поры пока не обнаружено. Хочется верить, что имена этих трех лиц
еше удастся установить.
Сами японцы отмечали, что встреча была необычной: «Могами
побледнел от волнения, но крепко сжал зубы и, как видно, был
полон решимости не уронить своего достоинства в глазах русских» —
так гласит японский источник (там же, с. 142—147).
Сразу же установились с русскими дружеские отношения. Но
именно тогда Могами Токунай вдруг явно самовольно потребовал
от русских уйти с Южных Курил. Так впервые начиналось
проникновение японцев на Итуруп.
С этого момента Могами Токунай стал собирать сведения о
влиянии русских среди южнокурильских айнов. Сам Могами Токунай
сообщал впоследствии: «Когда я побывал там в 1788 году, я вызвал
к себе одного из туземцев и спросил его, чему он научился у
русских?» Он сказал, что русские дали ему священные иконы и
научили молитвам. И сказали, что, если он будет верить этим молитвам,
ему всегда будет сопутствовать удача в рыбной ловле, он никогда не
потерпит бедствий в море и будет счастлив в делах. Когда я спросил
о молитвах, он встал и сложил три пальца, как русские. Поднеся их
ко лбу, к груди и к плечам, он трижды произнес: «Попопи помира!»
(Полевой Б.П., 1991, с. 75). В этих словах нетрудно узнать русское
«Господи, помилуй».
Об агрессивных действиях японцев против русских на Южных
Курилах быстро стало известно вОхотскс, Якутске и Иркутске.
Но еще раньше в Санкт-Петербурге проведали о французских
намерениях заняться изучением Курильских островов13. Потеряв Канаду,
французы решили в какой-то мере компенсировать себя в северной
части Тихого океана. Так возникла идея организации экспедиции
Жана Франсуа де Гало Лаперуза, бывшего участника
англо-французской войны в Канаде. В 1785 г. в Париже была составлена
инструкция, в которой приказывалось французским морякам
тщательно изучить среднюю и южную части Курил (LaPerouse J.F., 1797,
р. 260). Именно в связи с этим в Санкт-Петербурге решили
организовать первую русскую кругосветную экспедицию капитана I ранга
Г.И. Муловского, которому по рекомендации академика П.С. Палла-
са было поручено вновь заняться изучением Курильских островов.
Муловский должен был: «Обойти и описать все малые и большие
острова от Японии до Камчатской Лопатки. Положить их наивер-

О НЕКОТОРЫХ «ВОЛЬНОСТЯХ» В ОСВЕЩЕНИИ ИСТОРИИ КУРИЛ... 105
нее на карту и от Матмая до той Лопатки все причислить
формально ко владениям Российского государства, поставя или укрепляя
гербы и зарыв медали в пристойных местах с надписью на
российском и латинском языках, означающего его путешествие или
обретение, осмотреть берега, заливы, гавани, описать состояние их,
местоположение, качество земли, лесов... изобилие или
недостаток пресной воды и расстояние оной от берега; а наипаче на
острове Урупе или Восемьнадцатом из Курильских островов или же где
способнее откроется...» (Москвитянин, 1849, с. 56—57; Русские
экспедиции по изучению северной части Тихого океана во второй
половине XVIII в., 1989, с. 237).
Уже Паллас имел довольно подробное представление об острове
Уруп. Именно он писал: «Остров Уруп... имеет около двухсот верст
длины, двадцать поперечника, весьма горист, с прекрасными
долинами по берегам, особливо в северной оконечности (Полевой Б. П.,
1982, с. 150).
Неудивительно, что в последующие годы русские особое
внимание уделяли именно Урупу Так, Григорий Шелихов считал, что
русским следует установить первую русскую колонию на Урупе.
Из-за войны с Турцией, а затем и со Швецией кругосветное
плавание ПИ. Муловского было отложено. Сам Муловский вскоре
погиб (там же, с. 151—152). Часть поручений была передана
дальневосточным морякам. Между тем количество русских на Южных
Курилах все-таки стало заметно сокращаться. В начале 80-х годов часть
из них предпочла отправиться на богатые восточные Алеутские
острова, особенно после успешной деятельности там Г.И.Шелихова
и его сподвижников в 1783—1786 гг. (см. Шелихов Г.И., 1971).
Шелихов и в эти годы продолжал ратовать за освоение Южных Курил,
ибо считал, что отсюда русские смогут завязать морскую торговлю
и с Японией, и с Филиппинами, а также с Макао, Батавией и
другими южными регионами (Русские открытия в Тихом океане в
Северной Америке в XVI1I-XIX вв., 1948, с. 271).
Академик Эрик Лаксман вместе с Григорием Шелиховым
решили воспользоваться приездом в Иркутск с острова Амчитка
японца Кодаю для организации особой экспедиции на Итуруп, Куна-
шир, Матсмай и Японию (см. Лагус В., 1890, а также Раскин Н.М.,
Шафрановский И.И., 1971). Экспедиция под руководством
Адама Лаксмана, сына академика, прошла весьма успешно (см. прил.
Головнин В.М., 1972, с.454; РГИА. Ф.264, оп. 1, д.577, л.43-89;

106
5.77. Полевой
ФайнбергЭ.Я., 1947, с. 5; Кацурагава Хосю, 1978; Ясуси Иноуэ,
1977). В сентябре 1791 г. Адам Лаксман подошел к Итурупу и Куна-
ширу, а затем к Матсмаю. Переговоры с японцами оказались
успешными. Японские власти особым документом пообещали России
открыть доступ в Японию новым русским торговым судам14.
В связи с этим вновь возрос интерес у Г.И. Шелихова к
Южным Курилам. Незадолго до своей смерти (20 июля 1795 г.) Шели-
хову удалось организовать посылку на о-в Уруп особой экспедиции
передовщика Василия Корниловича Звездочетова (см.: АВПРИ.
Ф. Главный архив. 1—7. 1802, д. 1, папка 35, л.65; Полевой Б.П.,
1982, с. 164— 166). Но выбор передовщика Звездочетова оказался не-
удачным. 15февраля 1806г. зять Г.И.Шелихова Н.П.Резанов
писал: «Покойный Григорий Иванович употребил Звездочетова,
потому что знал он гряду Курильскую совершенно, бывал на ней не
однажды и послан с промысла от купца Лебедева-Ласточкина, но
нравственность его не была ему известна, да и скоро ли человека
узнать можно? ...Вдавшись в пьянство и распутство, наконец,
употребил во зло вверенное ему начальство до того, что наказывал без
вины промышленных. Остановить его было некому, кроме
штурмана Олесова, который, хотя и взялся за то, но не с такой твердостью
духа, какой требовали обстоятельства, а Звездочетов, приметя
слабость Олесова, арестовал его, высек и в Охотск отправил. По
прибытии штурмана приключившаяся ему болезнь прекратила дни его,
а с ним вместе идальния следствия...» (Тихменев П.А., 1863, док.
№43; Английский перевод этого отрывка см.: Tikhmenev P.A., 1979,
р. 179. Англ. яз.).
Между тем Звездочетов продолжал бесчинствовать. Он засек до
смерти старосту Ивана Свешникова, довел до смерти еще
нескольких посельщиков.
Уже с 1796 г. политика русского правительства в отношении
Южных Курил стала меняться. После смерти Г.И. Шелихова в 1795 г.
в Иркутске позабыли о колонистах на Урупе. В начале 1796 г.
скоропостижно скончался Эрик Лаксман, а в ноябре умерла Екатерина II.
Ее сын Павел I откровенно не одобрял курильскую политику своей
матери, и это уже вскоре стало известно японцам, которые к тому
же довольно быстро проведали о бедственном положении русских
на Урупе. Именно поэтому японцы впервые в 1799—1800 гг.
объявили Кунашир и Итуруп своими владениями, где стали создавать
значительный рыболовный флот главным образом под руководством

О НЕКОТОРЫХ «ВОЛЬНОСТЯХ» В ОСВЕЩЕНИИ ИСТОРИИ КУРИЛ... 107
купца Такадая Кахея15. В 1801 г. японцы предприняли попытку
захватить в свои руки о-в Уруп, но потерпели неудачу (Позднеев Д. М,
1909,т.2,ч.2,с.7)16.
После убийства Павла I в России произошли значительные
перемены. В 1803 г. началось первое кругосветное плавание И.Ф.
Крузенштерна и Ю.Ф. Лисянского. Сам Крузенштерн порекомендовал
воспользоваться его плаванием для установления дипломатических
отношений с Японией. Предложение было одобрено. Александр I
решил отправить в Японию особое российское посольство во главе
с Николаем Петровичем Резановым. В Петербурге решили
попробовать установить границу между Россией и Японией по проливам
Лаперуза и Кунаширскому. Однако в Японии в это время подняла
голову реакционная часть японского самурайства, которая не
захотела вступать в переговоры с Россией. Японцы в течение
нескольких месяцев сознательно затягивали начало переговоров, а затем
вдруг грубо отказались их вести (см. Командор, 1994).
При возвращении от берегов Японии русские неожиданно
узнали, что японцы смогли завладеть несколькими Курильскими
островами. Один японский офицер у берегов Иедзо (Хоккайдо) вдруг
заявил русским морякам, что будто бы «четыре острова— Куна-
шир, Чикота (Шикотан), Итуруп и Уруп — принадлежат
японскому государству» (Крузенштерн И.Ф., 1950, с. 156), хотя с 70-х годов
XVIII в. считали эти острова входящими в состав России. В
южносахалинском заливе Анива русские моряки смогли лично
убедиться втом, что там еще с 90-х годов самовольно обосновались
японцы17. Это привело Н.П.Резанова к мысли, что России
необходимо как можно скорее удалить японцев с Сахалина и Южных
Курил, пока они там еще не успели пустить корни. Так у
Резанова зародился план посылки на Сахалин и Южные Курилы
экспедиции Н.А. Хвостова и Г.И. Давыдова18, чтобы силой удалить
оттуда японцев. В октябре 1806 г. Н.А. Хвостов на западном берегу
полуострова Тонини, в заливе Анива, поднял торжественно два русских
флага—военный и коммерческий в знак принятия Сахалина в
состав России19. И вскоре он удалил японцев из Тоиари-Анива (РГА
ВМФ, ф. 14, д. 183), а летом 1807 г. Хвостов отправился на Южные
Курилы, где нанес удары по недавно возникшим японским
поселениям (Двукратное путешествие в Америку морских офицеров
Хвостова и Давыдова, писанное сим последним, 1812, предисловие
адмирала А.С. Шишкова).

108
Б.П. Полевой
Эти насильственные действия были резко осуждены
правительством Александра I, которое стремилось установить наилучшие
отношения с японцами (там же). Лейтенанта Н.А. Хвостова и его
друга мичмана Г.И. Давыдова за насильственные действия
правительство даже хотело предать военному суду (там же). Спасло от суда
лишь их геройское поведение во время войны со Швецией. А
вскоре оба друга утонули в Неве (подробно гибель Хвостова и
Давыдова описана в: Langsdorff G.H., 1812, р. 393—406). Действия Хвостова
привели к тому, что японское правительство лишь ускорило
заселение южных Курил и Сахалина (см. Позднеев Д.М., 1909, т. 2, ч. 2—3).
В 1811 г. на юге о-ва Кунашир японцы вероломно захватили в плен
В.М.Головнина и шесть его товарищей (см. Головнин В.М., 1816,
ч. 1—3). Чтобы вызволить его из плена, невольно пришлось
отложить до лучших времен обсуждение вопроса о будущем русско-
японской границы.
Войны 1812—1815гг. очень дорого обошлись России.
Негосударственный долг стал огромным. Но Александр I тем не менее
стремился играть роль главы Европы. Ему льстило, что Россия
была лидером на Венском конгрессе 1815 г., и вскоре возглавила
реакционный Священный Союз. Все это потребовано новых немалых
затрат, и тогда в Петербурге решили на некоторое время
смириться с захватом Японией Кунашира и Итурупа. Более того,
Российско-Американской компании запретили посещать эти острова.
Ей лишь позволили возродить свою колонию на опустевшем Уру-
пе (Pierce R.A., 1990, р. 90; Шубин В.О., 1992, с. 17-39), но ее
воссоздали только во второй половине 20-х годов XIX в. (Alaska
Journal, 1971, p. 39). Через курильских айнои стшю известно, что японцы
охладели к Итурупу, число японцев гам мметпо сократилось. В
самом начале 50-х годов Россию стшю тревожить желание США
заставить Японию силой открыть достуи американцам в свои порты.
Россия не хотела упустить выгодный момент для усиления
влияния на Дальнем Востоке. Правительство приняло решение послать
в Японию новую русскую экспедицию, возглавил которую
опытный моряк Е.В. Путятин. Он должен был установить
дипломатические и торговые отношения с Японией и договориться об
определении русско-японской межгосударственной фаницы (Полевой Б.П.,
1980, с. 366-408).
Избранный путь компромисса заставил Россию согласиться на
передачу Японии острова Кунашира с оставлением за собой остро-

О НЕКОТОРЫХ «ВОЛЬНОСТЯХ» В ОСВЕЩЕНИИ ИСТОРИИ КУРИЛ... 109
ва Итурупа. Но это предложение не приняла японская сторона.
Японский министр иностранных дел Кавадзи стал утверждать, что
Японии будто бы издавна принадлежат все Курилы (Полевой Б.П.,
19936, с. 192; Lensen G.A., 1955). Его коллега Кога в своем дневнике
возмущался этой примитивной ложью (Полевой Б.П., 19936, с. 192).
Тогда деликатный Путятин, знавший о подлинном положении на
островах, предложил японской стороне выяснить реальную
ситуацию на месте (там же). Однако вскоре началась Крымская война
и положение России на Тихом океане резко изменилось. Возникла
опасность захвата русских в плен. На смену поврежденному фрегату
«Паллада», отправленному к Императорской гавани, в Японию был
прислан фрегат «Диана», который в Симоде попал в сильное
землетрясение и несколько позже затонул (там же). Российским
дипломатам пришлось вести переговоры в крайне тяжелых условиях.
Между тем в Санкт-Петербурге произошли важные
перемены. После занятия русскими устья Амура в 1850 г. решено было,
что России необходимо иметь всю «пробку Амура»—остров
Сахалин20. Поэтому генерал-губернатор Восточной Сибири
Н.Н.Муравьев в своем письме от 18 августа 1854 г. предложил Путятину
добиваться полного удаления японцев с Сахалина (Барсуков И.И.,
1891, с. 116). Новой инструкцией МИДа Путятину разрешили
уступить японцам еще и Итуруп при полном отказе Японии от
Сахалина (см. Известия, 1991). Но в создавшихся условиях Путятин в
феврале 1855 г. во время переговоров в Симоде оказался не в состоянии
удалить японцев с Сахалина, провозглашенного русско-японским
кондоминиумом. Он был вынужден отказаться и от острова Итуруп
(Гримм Э.Д., 1927, с. 52; Русские Курилы, 1955). Это была большая
победа японской дипломатии, вызвавшая немалое недовольство
Н.Н. Муравьева. Позже, в 1859 г., он попытался побудить японцев
пойти на некоторые уступки, но ничего не добился (Барсуков И. И.,
1891, с.556-558; ФайнбергЭ.Я., 1960, с. 188-191). Ктому же его
неудаче активно способствовали английские, американские и
французские дипломаты (см. там же, с. 165—170).
Провозглашение сахалинского кондоминиума привело к
серьезному обострению русско-японских отношений. Порою дело
доходило даже до вооруженных столкновений (там же). И так продолжалось
двадцать лет, пока в 1875 г. русский дипломат П. Стремоухов не
предложил японцам отдать все Северные Курильские острова за полный
отказ Японии от каких-либо прав на Сахалин (Сборник пофаничных

110
Б.П.Полевой
договоров, заключенных Россией с соседними государствами, 1891,
с. 292—299). Это была еще одна большая победа японской
дипломатии. В России этот странный «обмен» вызвал недовольство.
А.П.Чехов по этому поводу с горечью отмечал: «Но в щедрости своей мы
хватили через край!» (Чехов А.П., 1990, с. 168; Полевой Б.П., 1996,
с. 15; Сборник пограничных договоров, заключенных Россией с
соседними государствами, 1891, с. 292—299).
К сожалению, в Санкт-Петербурге не понимали, что все
русское дальневосточное побережье оказалось под японским
контролем. Особенно это стало очевидным во время второй мировой
войны, когда японское правительство закрыло для прохода советских
кораблей все курильские проливы, а также проливы Лаперуза и
Цусимский21. Советские корабли могли проходить только через крайне
опасный Первый Курильский пролив. Фактически наши основные
дальневосточные порты оказались отрезанными от Тихого океана.
Дело дошло до того, что союзники СССР подняли вопрос в 1943 г.
о необходимости возвращения нашей стране Курильских
островов. В 1943 г. государственный секретарь США Кардел Хелл и
министр иностранных дел Англии Антони Идеи первыми обсудили
этот вопрос (Gallicchio M., 1991, р. 74). В ноябре 1943 г. в Тегеране
его уже неофициально обсуждали Сталин и Рузвельт. Затем этот
вопрос поднимался в 1944 г., а 11 февраля 1945 г. на Ялтинской
конференции было подписано соглашение об условиях возвращения
нашей стране всех Курильских островов (Внешняя политика
Советского Союза в период Отечественной войны, 1947, с. 111—112).
Это решение было еще раз подтверждено на Потсдамской
конференции в июле 1945 г. (Сборник действующих договоров,
соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными державами,
1955, с. 104-106; Зиланов В.К. и др., 1995, с. 85-87). За это
решение Советский Союз должен был заплатить кровью: СССР
обязался осенью 1945 г. вступить в войну против Японии как в
Маньчжурии, так и на островах (Сборник действующих договоров,
соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными державами,
1955, с. 104—106). Сталин готов был оккупировать даже о-в
Хоккайдо (Зиланов В.К. и др., 1995, с. 90—91, отдельная вклейка в конце
книги). Но президент Г.Трумен настоял, чтобы советские войска
ограничились занятием только всех Курильских островов, включая
всю Малую гряду (Gallicchio M., 1991, р. 83). И так продолжалось до
Сан-Францисской мирной конференции 1951 г.

О НЕКОТОРЫХ «ВОЛЬНОСТЯХ» В ОСВЕЩЕНИИ ИСТОРИИ КУРИЛ... 111
В самом тексте мирного договора, подписанного 48
государствами, было четко указано, что «Япония отказывается от всех
прав, правооснований и претензий на Курильские острова и на ту
часть острова Сахалин и прилегающих к нему островов,
суверенитет над которыми Япония приобрела по Портсмутскому договору от
5 сентября 1905 года» (Сборник документов и материалов по
Японии (1951—1954 гг.), 1954, с. 89—104). Казалось, все предельно
ясно. Но тут была совершена нелепая роковая ошибка. Впадающий
в маразм «вождь всех народов» запрещает А.А. Громыко
подписывать договор, и тем самым развязывает руки врагам СССР. Особенно
торжествует американский «ястреб» Д.Ф. Даллес. Он неожиданно
заявляет, что географическое понятие «Курильские острова» будто
бы требует особого толкования (Gallicchio M., 1991, р. 87);
во-вторых, договор будто бы не определяет, кому эти острова передаются.
И это несмотря на вполне ясные формулировки Ялты и Потсдама!
И несмотря на то, что власть СССР уже была прочно установлена
на всех Курильских островах!
Даллес дал сигнал для фабрикации нескольких примитивных
фальсификаций. Японский министр иностранных дел Еосида Си-
гуру сразу же объявил, что Курильскими островами можно назвать
только те острова, которые в 1875 г. были переданы Россией
Японии, а южнее них будто бы расположены особые «северные
территории Японии» (Ibid.). И эта грубая историческая фальсификация
сразу же была подхвачена как в Японии, так и в США. Для всего
мира стало очевидно, что Даллес, пользуясь американским ядерным
преимуществом, игнорировал ранее взятые международные
обязательства США и совершенно произвольно обращался с
географическими названиями. И именно он вдохновил японских
политических деятелей столь же вольно обращаться с географией Курил.
Поэтому вскоре в Японии появилась еще одна выгодная для
нес версия о «необходимости вернуть Японии четыре
южнокурильских острова».
В нашей стране многие журналисты стали некритически
повторять эту удобную для японцев формулу, забывая чаще всего по
невежеству пояснить, во-первых, что речь шла на самом деле не о четырех
островах, а о более десяти, ибо нет «острова Хабомаи», а существует
целая гряда малых островов, включающих в себя острова Зеленый,
Полонского, Анучина, Танфильева и, наконец, малые острова
Демина (Полевой Б.П., 1992, с. 3). Во-вторых, так называемые «четыре

112
Б.П.Полевой
острова» включали в себя больше половины территории всех
Курил, и, в-третьих, именно тут были расположены наиболее богатые
и большие два острова— Кунашир и Итуруп. И все эти претензии
явно противоречили договоренности, достигнутой в 1945 г. в Ялте,
Потсдаме, а в 1951 г. в Сан-Франциско. Вспомним лишь широко
известную формулировку: «Япония отказывается от всех прав, право-
оснований и претензий на Курильские острова».
К сожалению, Н.С. Хрущев был чересчур самоуверен. После
успешного разрешения конфликта ститовской Югославией,
нелепой самовольной передачи русскоязычного Крыма Украинской
ССР его широкие купеческие замашки привели к новой серьезной
политической ошибке—в 1956 г. он пообещал Японии вернуть всю
Малую Курильскую гряду после подписания с ней мирного
договора. Однако этот «акт доброй воли» в Японии и в США был
воспринят как признак ослабления Советского Союза, а это только
усилило аппетит японских реваншистов.
Прохрущевские деятели МИДа наивно полагали, что они
смогут соблазнить японцев особым компромиссом—ускорить
передачу Японии Малой Курильской гряды в обмен на признание
права СССР на Кунашир и Итуруп. Начались переговоры. И
первоначально казалось, что эта затея окажется небесполезной. Японский
министр иностранных дел Сигимицу Момуру готов был пойти на
уступки, но 19 августа 1956 г. он встретился в Лондонском
аэропорту с Д.Ф. Даллесом, и тот ему без обиняков заявил, что если Япония
уступит СССР в вопросе о Купаширс и Итурупе, то США не вернут
Японии остров Окинаву (Gallicchio М., 1991, р. 97). Американское
правительство вдруг объявило, что «после тщательного изучения
документов» оно установило, что Кунашир и Итуруп якобы всегда
были частью Японии! (Ibid.)22. To, что эти острова в конце XVIII —
начале XIX в. изображались на русских картах как часть
Иркутского наместничества, в США не ведали, а заодно умолчали, что
японское правительство до конца XVIII в. считало эти острова
находящимися за пределами Японской империи и что до 1787 г. японцы
никогда на Итурупе не бывали. Об этом американское
правительство предпочло умолчать! (К сожалению, в МИДе СССР
консультанты на эти подробности тоже не обратили внимания!).
По существу, это был вероломный отказ США не только от
ялтинских и потсдамских договоренностей, но даже от основных
положений Сан-Францисского мирного договора 1951 г. относи-

О НЕКОТОРЫХ «ВОЛЬНОСТЯХ» В ОСВЕЩЕНИИ ИСТОРИИ КУРИЛ... 11 *
тельно Курильских островов. Но Н.С. Хрущев на все это не
обращал внимания и 19 октября 1956 г. добился подписания
Совместной декларации СССР и Японии о прекращении между ними
состояния войны и о восстановлении нормальных дипломатических
отношений. При этом в декларацию было включено особое
обязательство: «Союз Советских Социалистических Республик, идя
навстречу пожеланиям Японии и учитывая интересы японского
государства, соглашается на передачу Японии островов Хабомаи и Си-
котан с тем, однако, что фактически передача этих островов Японии
будет произведена после заключения Мирного Договора между
Союзом Советских Социалистических Республик и Японией»
(Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций,
заключенных СССР с иностранными государствами, 1956, с. 257—260).
Хрущев наивно верил в то, что такая декларация принесет
немалую пользу СССР. Но уже вскоре Япония пошла на тесное
военное сотрудничество с США, и между ними был заключен
договор о безопасности, своим острием направленный против нашей
страны. Поэтому 27 января 1960 г. министр иностранных дел СССР
А.А. Громыко вынужден был объявить, что «при изменившейся
обстановке, после заключения японо-американского договора,
советское правительство не может содействовать тому, чтобы передачей
Японии островов Хабомаи и Сикотан, принадлежащих СССР,
была бы расширена территория, используемая иностранными
войсками» (Известия, 1960;ЗилановВ.К. идр., 1995, с. 132—134). С тех пор
А.А. Громыко неоднократно заявлял, что наша страна считает
Курильский вопрос окончательно решенным и курильчане могут не
беспокоиться за свое будущее —их острова никогда не будут
переданы Японии.
Между тем японское правительство, усмотрев в поведении
Хрущева признаки явной слабости, пошло на обострение отношений
с СССР. Заметно участились нарушения границы и японскими
самолетами, и японскими рыболовами-браконьерами. А когда над
советским островом Юрий был сбит самолет нарушитель Б-29 (23 мая
1957 г.), японское правительство стало утверждать, что будто бы
слова «Курильские острова» не включают и никогда не предполагали
включения в них ни островов Хабомаи и Шикотан, ни островов Ку-
нашир и Итуруп, и якобы «такого будто бы не было в соглашениях,
подписанных в Ялте, Потсдаме и Сан-Франциско» (Полевой Б. П.,
19936, с. 176). Тогда же вЯпонии создавались многочисленные

114
Б.П.Полевой
воинственные общества «за возвращение северных территорий»23.
На Хоккайдо была открыта пресловутая «Башня печали», откуда
японские реваншисты показывали берега Курильских островов, за
возвращение которых они стали настойчиво ратовать. Книжный
рынок Японии наводнялся книгами, в которых чаще всего
примитивно искажалась история Курильских островов (см. библиографию
к главе Муроги в сб. The Pacific Basin, 1967).
Так продолжалось более четверти века, пока не наступили
времена «перестройки». Тогда в нашей стране возник поток прояпон-
ской литературы, в которой утверждалась необходимость...
территориальных уступок Японии! Дело дошло до того, что на Южные
Курилы был послан заместитель министра иностранных дел Г.Ф. Ку-
надзе, который предложил населению Малых Курил готовиться к...
передаче их островов Японии! Это вызвало бурю протеста во всей
Сахалинской области. 4 октября 1991 г. в Южно-Сахалинске
состоялся многолюдный митинг, на котором была принята резолюция:
«Наши люди не сдали в архив такие священные слова, как
патриотизм, Отечество, благодарность ушедшим поколениям и их
выдающимся деятелям за продвижение России на Восток. Мы
обращаемся к Президенту РСФР Б.Н. Ельцину с просьбой проявить
последовательность в Курильском вопросе. Мы помним обещание, данное
Вами по Курилам во время пребывания на Сахалине и на Кунаши-
ре в прошлом году. И если руководство России капитулирует, оно
совершит преступление перед своим народом. Преступление,
которое не простится народом. Мы исходим из того, что территории
принадлежат не правительствам, а людям, которые проживают на
них... Жители области непреклонны в своей решимости отстоять
эти острова» (Полевой Б.П., 1992, с.З). Поток письменных
протестов хлынул из Сахалинской области в Москву.
Особенно любопытным было обращение жителей
Шикотана к патриарху Алексию Второму: «Святейший Отец, обращаются
к Вам христиане Курилороссии. Не дай совершиться насилию,
пролиться безвинным слезам, пополнить нами ряды бездомных и
обездоленных. Вразуми тех политиков, которые на острие пера держат
человеческие судьбы. Жители Южных Курил в опасности. Не дай
Бог превратить наши острова в новую Аляску. Кто вступится за
наши души? Все обращения к политикам, тобой благословенным,
остались без ответа. Вырученные деньги от продажи островов не
принесут облегчения, канут в омут всеобщей неразберихи, как было со

О НЕКОТОРЫХ «ВОЛЬНОСТЯХ» В ОСВЕЩЕНИИ ИСТОРИИ КУРИЛ... 115
всеми предыдущими займами. Но тяжесть от содеянного будет
преследовать не одно поколение, ляжет тяжелым грехом на всех нас.
Помоги, Святой Отец!» (там же).
С 1992 г. в Москве стали регулярно проводиться специальные
конференции в защиту Курильских островов. Резкая, но
справедливая критика капитулянтского курса японофильских политиков
Эдуарда Шеварднадзе, Георгия Кунадзе и их «теоретиков» типа
Константина Саркисова, безусловно, принесла России немаловажную
пользу. Прежде всего, на этих конференциях была убедительно
показана полная несостоятельность опубликованной в Москве япо-
нофильской книги Г. Аллисона, У. Кимуры и К. Саркисова «От
холодной войны к территориальному сотрудничеству в
азиатско-тихоокеанском регионе: Сценарий развития новых отношений между
Японией, Россией и Соединенными Штатами» (Алисой Г. и др.,
1993), в которой ложно утверждалось, что «ни разу на протяжении
тысячелетней русской истории, за исключением последних 47 лет
после захвата их Сталиным, Россия не обладала титулом на эти
острова и не контролировала их» (Краеведческий бюллетень Общества
изучения Сахалина и Курильских островов, 1994). На московских
конференциях полная несостоятельность этой версии уже была
доказана многими ее участниками (Зиланов В.К. и др., 1995, с. 29—30).
Убедительно это подтвердил и сахалинский историк В.А. Подпеч-
ников в статье 1994 г. «Курильские острова на страницах
«Пространство землеописания Российского Государства, изданного в пользу
учащихся по Высочайшему повелению Царствующей Императрицы
Екатерины Второй» в 1797 г.» (Подпечников В.А., 1994).
В 1992—1996 гг., несмотря на продолжающуюся высокую
активность японофильских демагогов, правительство уже
проявляло осторожность. Однако встречи «без галстуков» в Красноярске,
а затем в Японии в Кавано вновь возродили тревогу по поводу
того, что «цепь ошибок» по Курильскому вопросу может вновь
привести к горьким для России последствиям.
Да, это была подлинная «цепь роковых ошибок»! Она состояла
из многих звеньев, обозначившихся еще в начале XVIII в.
Напомню главные из них.
Ошибка первая. Получив в 1713 г. первые сведения о всей
Курильской гряде, первооткрыватель Козыревский стал ратовать за
ее скорейшее присоединение к России. К сожалению, к его
голосу прислушались далеко не сразу. А 2 декабря 1734 г. его погубили

116
Б.П. Полевой
в московском застенке (РГАДА. Ф. 248, оп. 4, д. 180, л. 554). Пять лет
спустя М.П. Шпанберг смог первым из русских побывать у
берегов Японии и южных Курил и в конце того же года вновь стал
ратовать за скорейшее присоединение к России средних и южных
островов. Но у правительства не оказалось на это денег. И русские смогли
вновь дойти до Южных Курил только четверть века спустя.
Ошибка вторая. В 1778 г. русским удалось принять в свое
подданство около 1500 южнокурильских айнов. Но этот успех не был
закреплен. А после попытки в сентябре 1779 г. открыть
русско-японский торг в Японии впервые встал вопрос о необходимости
пересмотра некоторых из законов Токугавы, в частности, об отмене
строгого запрета японцам посещать Южные Курилы. В
результате этого в 1787 г. на Итурупе смог появиться первый японец Мога-
ми Токунай. Но официально в Японии разрешили обосноваться на
Кунашире и Итурупе только в 1799—1800 гг. И тут особую роль
сыграла третья роковая ошибка. Павел I запретил продолжать на
Курилах программу своей матери Екатерины II. Именно тогда
японцам удалось пустить первые корни на Южных Курилах.
При Александре I русские предприняли попытку вернуть
себе Южные Курилы. Однако ни Н.П.Резанов (1804—1805 гг.), ни
Н.А. Хвостовс Г.И. Давыдовым (в 1807 г.), ни В.М. Головнин (1811 г.)
не смогли в этом преуспеть.
Из-за тяжелого финансового положения в результате
прошедших войн 1812—1815 гг. Россия не решалась до 1852 г. поднимать
вопрос о будущем Южных Курил. И тут были допущены русским
правительством новые ошибки и курильском вопросе. 7 февраля
1855 г. в Симоде Е.В. Путятин согласился уступить Японии остров
Итуруп. Тогда же Путятин пошел на установление на Сахалине
русско-японского кондоминиума, что привело к новым
русско-японским конфликтам, из-за которых в 1875 г. Россия вынуждена была
уступить Японии всю северную часть Курильских островов. Тем
самым русский тихоокеанский флот был разбит на две
искусственно разъединенные части, а главное—создан роковой барьер между
русскими кркными дальневосточными портами и Тихим океаном.
Ненормальность этого положения признавали даже недруги нашей
страны. Тот, кто попытается восстановить этот нелепый старый
порядок, причинит нашей стране непоправимый вред. Точно так же
должен быть решительно осужден тот, кто предаст забвению
пресловутый сахалинский кондоминиум 1855—1875 гг.

О НЕКОТОРЫХ «ВОЛЬНОСТЯХ» В ОСВЕЩЕНИИ ИСТОРИИ КУРИЛ... 117
Серьезный вред нашей стране был нанесен и совместными
рыболовными промыслами на Камчатке с 1906 г., и совместными
нефтяными сахалинскими разработками «в шахматном порядке»
после 1926 г. Как видно, история ничему не учит, и старые роковые
ошибки с вредными для наших интересов, но выгодными только
для японской стороны «совместными предприятиями», видимо,
и теперь будут вновь повторяться из-за упрямого недомыслия
безответственных политиков, для которых соблазнительна лишняя
поездка в Страну восходящего солнца за счет японской стороны или
за счет нашего государства.
Нельзя мириться с тем, что различные «радиоголоса» упорно
повторяют, что-де наша страна будто бы «захватила Южные Курилы».
Авторам этой лжи хорошо известно, что Курилы были
возвращены нашей стране в соответствии с международными соглашениями
в Ялте и Потсдаме и что наш народ заплатил за это немалой кровью.
А как в США грубо клевещут на самого Ф.Д. Рузвельта, обвиняя его
в незнании истории Курил! Так, его переводчик Чарльз Болен
распространил выдумку о том, что Рузвельт будто бы полагал, что
Курильские острова отошли к Японии только по Портсмутскому
миру 1905 г. (Bohlen Ch., 1973, p. 195—198). Эту же версию использовал
и Сомнер Уэллес (Welles S., 1950, р. 153). Но, как убедительно
показал американский историк Марк Галличио, эта версия ничего
общего не имела с истиной (Gallicchio M., 1991, р. 73—77.).
Особенно огорчительно, что такого рода фантазии, порою из политически
нечистоплотных соображений, проникают и в некоторые научные
издания. Характерный пример. Редакция журнала «Арктик Антро-
полоджи» вернула мне статью с обзором новых русских архивных
данных об айнах под явно фальшивым предлогом, требуя от меня
поправок по чисто политическим соображениям. Читатель мог
убедиться, что в настоящей статье я старался быть объективным и резко
критиковал как отечественных, так и иностранных
фальсификаторов истории Курильских островов во имя установления истины.
Но как бы резко я не критиковал отечественных и японских
фальсификаторов, для меня очевидно, что споры по этим частным
вопросам истории Курил выгодны лишь врагам России и Японии:
у наших стран на глазах растет новый общий опасный враг, сила
которого, в конце концов, вынудит объединить усилия наших стран в
защите их общих интересов. В этих условиях былые русско-японские
недоразумения в Курильском вопросе могут лишь отвлечь обе наши
страны от проблем более существенных для их безопасности.

118
Б. П. Полевой
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Чаше всего исследователи, уверенно считавшие что название Курилы возникло
от айнского слова «кур», ссылались или на монографию академика Л.И. Шрен-
ка (ШренкЛ.И., 1883) или на айнский словарь Дж. Бечелора (Batchelor J., 1926,
р. 267-268).
2 Такая большая конференция состоялась в Южно-Сахалинске осенью 1997 г.
3 Первым версию о русском кресте на Южных Курилах выдвинул К.В.Черсвко.
4 Устное сообщение А.Б.Спеваковского автору, сделанное в 1990 г.
5 Еше в 1849 г. ПИ. Невельской слышал этноним «куге» (см.: Страны и народы
Востока, 1972).
6 Дж. Стефан справедливо отмечал, что японцы стали употреблять название Цисим-
ские острова еще в 1356 г. (Stephan J.J., 1974, p. 51).
7 В 1713 г. Иван Козыревский относил остров Матсмай к 22-му Курильскому
острову (Баскин СИ., 1949, с. 363—379; Огрызко И.И., 1953, с. 200—207; Русская
тихоокеанская эпопея, 1979, с. 447—458).
8 В конце XIX в. имя Мураками было дано одному из первых японских селений на
Северных Курилах. Об этом упомянуто в статье Муроги в сборнике
американского географического общества (Pacific Basin, 1967; Stephan J.J., 1974. P. 31,51; Ochiai
Tadashi, 1971). Именно Очаи Тадаши принадлежат слова: «История должна
сохранить имя Мураками Хиранори как первооткрывателя Курильских островов» (см.:
Стефан Д., 1990, с.21).
9 Покойный японский филолог Мураяма Сичиро пытался доказать, что Санима
будто бы переводил Козыревскому рассказ курильского айна Шатаноя. На самом
деле этот рассказ был переведен камчатскими ительменами, а Санима, живший
в городе Кинкуни (Вакаяме) в центральной части Японии, не знал айнского
языка. Это уже было подробно показано в двух статьях, опубликованных в 70-х годах
XX в. (см.: Страны и народы Востока, 1972, с. 158—166; Наука и техника: Вопросы
истории и теории, 1977, с. 89—92). К сожалению, некоторые отечественные
дальневосточные историки не обратили внимания на это и даже объявили, что в
основу первого чертежа Курильских островов 1713 г. Ивана Козыревского была
положена карта, составленная самим Санимой. Те же авторы некритически повторяли
ошибку А.С. Полонского о том, что в 1721 г. И.М. Еврсинов и Ф.Ф. Лужин будто бы
плавали только до «Шестого Курильского острова». Полонский не учел, что в
подлинных документах говорилось об острове «Шестом на десять» т.е. Шестнадцатом
острове Симушире, который был дан на карте Евреинова и Лужина (Полонский
не был знаком с картой, впервые она найдена в 1946 г.).
10 Это сообщение тоже получено не от Санимы, а от курильского айна Шатаноя.
11 Эту мысль подхватили С.Н.Бабурин, П.А. Павлов и их единомышленники.
12 Интереснейший цветной рисунок «Карта сочиненная морских судов компаней*
щика якуцкого Павла Сергеева Лебедева-Ласточкина передовшиком ево иркуц*
ким купцом Дмитрием Яковлевым Шабалиным в бытность свою на острове Атки-
се сентября 6 дня 1779 году» хранится в Геттингенском университете в коллекции
доктора Г. Аша (№283). Об этом подробно написал Арнольд Бухгольц (см. Bucfr»
holz A., 1961, р. 79). Впервые в России об этом рисунке написал Н.Я. Новомберг-
ский (Новомбергский Н.Я., 1906; подробнее см.: Полевой Б.П., 1982, с. 124—125»
196).
13 Первые сведения о посылке французской экспедиции в северную часть Тихого
океана были получены в Санкт-Петербурге в 1785 г. (Полевой Б.П., 1982, с. 136—138).
14 Японский подлинник этого документа хранится в РГИА.

О НЕКОТОРЫХ «ВОЛЬНОСТЯХ» В ОСВЕЩЕНИИ ИСТОРИИ КУРИЛ... 119
15 Потомок Такатая Кахея—Такада Касити, создатель музея своего предка смог
опубликовать о нем ряд интересных документов.
16 Японский историк Мацунага Цеокэн писал: «В 1 -м г. Кеова < 1801) чиновник Баку-
уфу Тояма Гэнзюуроо Ясутака и финансового ведомства Хакодатского бугео и Ми-
яма Ужэида Ун-эи объезжали для осмотра острова Уруппу. Они поставили столб
и вырезали на нем надпись: «Остров, подчиненный Великой Японии, пока про-
* должается Небо и остается земля». Они встретили там В.К. Звездочетова и его
товарищей, которые немедленно сломали японский столб.
17 В сохранившемся дневнике Н.П.Резанова (АВПРИ. Ф. Главный архив, 1—7.1802,
д. 45.) особо подчеркивалось, что японцы появились в заливе Анива лишь
недавно. Поэтому Резанов и решил спешно послать на Сахалин новую русскую
экспедицию с целью удаления их оттуда.
18 18 июля 1805 г. Н.П. Резанов писал Александру I: «...накажите меня, что, не
дождав повеления, приступлю к делу...» (АВПРИ. Ф. Главный архив. 1—7. 1805, д. I,
папка 32, л. 3). Он же писал: «Может быть, я буду сочтен преступником, что
приступлю к началу своего проекта... но готов принять наказание...» (там же, л. 18).
19 История экспедиций Н.А. Хвостова и ГИ. Давыдова 1806—1807 гг. освещена в
литературе недостаточно. Первая моя статья о важных новых архивных находках
была опубликована более 40 лет назад (см. Полевой Б П., 1956а; Полевой Б.П.,
19566). Неоднократно об этих экспедициях писал морской историк А.П.Соколов
(Соколов А.П., 1852; Соколов А.П., 1853).
20 Указ о занятии о-ва Сахалин был издан в апреле 1853 г.
21 В центре Владивостока имеется памятник морякам, погибшим по вине японцев
в 1941-1945 гг.
22 20 июля 1823 г. один из руководителей РАК М.М. Булдаков в своем письме к
министру финансов Е.Ф. Канкрину писал, что «в прошлом столетии не занятым еще
был японцами XIX остров Итуруп и что оным овладели они уже тогда, когда
Звездочетов прожил несколько лет на XVIII-м» (АВПРИ. Ф. РАК, д. 306, л. 3—5).
23 В эти годы в Японии возникли первые реваншистские общества, ратовавшие за
возвращение Южных Курил (см.: Stephan J.J., 1974, р.227—228).
ЛИТЕРАТУРА
Аллисон Г. и др., 1993. От холодной войны к территориальному сотрудничеству в
азиатско-тихоокеанском регионе: Сценарий развития новых отношений между
Японией, Россией и Соединенными Штатами. М.
Барсуков И.И., 1891. Граф Николай Николаевич Муравьев-Амурский по его
письмам, официальным документам, рассказам современников и печатным
источникам (материалы для биографии). Кн. 2. М.
Баскин СИ., 1949. Большой чертеж Камчадальской земли // Известия ВГО. №2.
БсргЛ.С, 1946. Открытие Камчатки и экспедиции Беринга, 1724—1742. М.; Л.
ВахринС.И., 1994. Землепроходцы. Петропавловск-Камчатский.
Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. Т.З. М.,
1947.
Головнин В.М., 1816. Записки флота капитана Головнина о приключениях его в
плену у японцев в 1811,1812 и 1813 годах: С приобщением замечаний его о японском
государстве и народе. СПб. Ч.З.
Головнин В.М., 1972. Записки флота капитана Головнина о приключениях его в нле
ну у японцев в 1811, 1812 и 1813 годах. Хабаровск.

120
Б.Л.Полевой
Гримм Э.Д., 1927. Сборник договоров и других документов по истории
международных отношений на Дальнем Востоке (1842—1925). М.
Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова,
писанное сим последним, 1812. СПб. Т. 1.
Дополнения к актам историческим, 1852. СПб. Т. 4.
Зиланов В.К. и др., 1995. Русские Курилы: История и современность. М.
Известия. 1960. 29 янв.
Известия. 1991. 5окт.
К 350-летию плавания голландской экспедиции под руководством Маартена Гер-
ритсена Фриса у Сахалина и Курильских островов: Из журнала старшего
штурмана Корнелиса Янсона Куна // Краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск,
1993. N94.
Кацурагава Хосю, 1978. Краткие вести о скитаниях в северных водах («Окуса Мон-
ряку»)/пер. с яп., коммент. и прил. В.М.Константинова// Памятники
письменности Востока. T.XL1.M.
Кин Д., 1972. Японцы открывают Европу, 1720—1830/с послесловием д-ра ист.
наук В. А. Александрова. М.
Кожевников В.В., 1997. Проблема Сахалина и Курильских островов в российско-
японских отношениях: (Еще раз о территориальной проблеме)// Исторические
чтения: Труды государственного архива Сахалинской области. Южно-Сахалинск.
№2.
Колониальная политика Московского государства в Якутии XVII в. Л., 1936.
Командор, 1994. Красноярск.
Краеведческий бюллетень Общества изучения Сахалина и Курильских островов,
1990. № 2.
Краеведческий бюллетень Общества изучения Сахалина и Курильских островов,
1994. №2.
Крашенинников СП., 1755. Описание земли Камчатки. СПб. Т. 1.
Крузенштерн И.Ф., 1950. Путешествие вокруг света в 1803, 1804, i805 и 1806 годах
на кораблях «Надежде» и «Неве». М.
Кудашев (Кутаков) Л.Н., 1963. Из истории Курильских островов// Вопр. ист. No8.
Кутаков Л.Н., 1988. Россия и Япония. М.
Лагус В., 1890. Эрик Лаксман: Его жизнь, путешествия и переписка. СПб.
Миллер Г.Ф., 1939. История Сибири. М. Т. 1.
Москвитянин, 1849. N924, отд. 11.
Наука и техника: Вопросы истории и теории. Вып. 13. Л., 1977.
Новиков В., 1998. Курилы и... не только. СПб.
Новомбергский Н.Я., 1906. В поисках за материалами по истории Сибири. СПб.
Оглоблин Н.Н., 1891. Две «скаски» Вл. Атласова об открытии Камчатки // Чтения
в обществе древностей российских. Кн. 3.
Огрызко И.И., 1948. Экспедиция Семена Дежнева и открытие Камчатки // Вестн.
Ленингр. ун-та. №12.
Огрызко И.И., 1953. Открытие Курильских островов// Учен. зап. ЛГУ. N9157.
Факультет народов севера. Вып. 2.
Открытия русских землепроходцев и полярных мореходов, 1951 /сост. Н.С.Орлова,
под ред. чл.-корр. АН СССР А.В. Ефимова. М.
Подпечников В.А., 1994. Курильские острова на страницах «Пространство
землеописания Российского Государства, изданного в пользу учащихся по Высочайшему
повелению Царствующей Императрицы Екатерины Второй» в 1797 г.//
Краеведческий бюллетень Общества изучения Сахалина и Курильских островов. №2.

О НЕКОТОРЫХ «ВОЛЬНОСТЯХ» В ОСВЕЩЕНИИ ИСТОРИИ КУРИЛ... 121
Позднеев Д.М., 1909. Материалы по истории Северной Японии и ее отношений к мл
терику Азии и России. Йокохама. Т. 1—2.
Полевой Б.П., 1956а. Сахалинская экспедиция Н.А. Хвостова 1806 года: (к 150-лсгию
подъема русских флагов на Южном Сахалине // Советский Сахалин. 20 окт.
Полевой Б.П., 19566. Это было 150 лет назад: Русский флаг над Южным
Сахалином // Вечерний Ленинград. 16 окт.
Полевой Б.П., 1958. Забытые сведения спутников В.Д. Пояркова о Сахалине (1644—
1645 гг.) // Известия ВГО. №6.
Полевой Б.П., 1959. Первооткрыватели Сахалина. Южно-Сахалинск.
Полевой Б.П., 1962. Доходил ли Иван Москвитин до устья Амура? // Материалы
отделения истории географических знаний Географического общества Союза ССР.
Вып. 1.
Полевой Б.П., 1963. Новый документ о первом русском походе на Тихий океан («Рас-
п росные речи» Д.Е. Копылова и И.Ю Москвичи на, записанные в Томске 28
сентября 1645 г.) // Тр. Томского областного краеведческого музея. Т. 6. Вып. 2.
Полевой Б.П., 1964. К истории формирования географических представлений о
северо-восточной оконечности Азии в XVII в. (Известие о «Каменной переграде».
Возникновение и дальнейшая метаморфоза легенды о «необходимом носе») //
Сиб. геогр. сб. Вып.З.
Полевой Б.П., 1968а. Кем и когда была открыта Авачинская губа? // Народы
советского Дальнего Востока в дооктябрьский период истории СССР (Тр. ДВфил.
АН СССР). Т.4. Владивосток.
Полевой Б.П., 19686. К истории открытия Татарского пролива// Страны и
народы Востока. Вып.6.
Полевой Б.П., 1979. Об уточнении даты первого выхода русских на Тихий океан //
Страны и народы Востока. Вып. 20.
Полевой Б.П., 1980. Экспедиция Е.В.Путятина и се задачи (послесловие)//
Римский-Корсаков В.А. Балтика—Амур. Хабаровск.
Полевой Б.П., 1982. Первооткрыватели Курильских островов. Южно-Сахалинск.
Полевой Б.П., 1991. Южные Курилы в истории российского мореходства// Мор.
сб. №2.
Полевой Б.П., 1992. Цепь ошибок. Курильская проблема: история и политика//
Дальний Восток. №4.
Полевой Б.П., 1993а. Забытое плавание с Лены до р. Камчатки в 1661—1662 гг.: Ито-
iи архивных изысканий 1948—1991 гг.// Известия РГО. №2
Полевой Б.П., 19936. «Земля российского владения»: Снова о Курильской
проблеме, истории и политике //Дальний Восток. №8.
Полевой Б.П., 1994. Первое русское известие с Амура о японцах (1652 г.) //
Краеведческий бюллетень Общества изучения Сахалина и Курильских островов. №3.
Полевой Б.П., 1996. О необходимости более полного комментирования книги
А.П. Чехова «Остров Сахалин» (на примерах из истории ранних русско-японских
отношений) // А.П.Чехов и Сахалин: доклады и сообщения научной
конференции 28—29сент. 1995 г. Южно-Сахалинск.
Полевой Б.П., 1997. Новое об открытии Камчатки. Петропавловск-Камчатский.
4.1-2.
Полонский А.С., 1994. Курилы // Краеведческий бюллетень Общества изучения
Сахалина и Курильских островов. №3.
Попов П., 1906.0 тырских памятниках // Записки вост. отделения Рус. архсол. о-ва.
Т. 16. Вып. 1.

122
Б.П.Полевой
Раскин Н.М., Шафрановский И.И., 1971. Эрих Густавович Лаксман. Выдающийся
путешественник и натуралист XVIII в. Л.
Русская тихоокеанская эпопея. Хабаровск, 1979.
Русские арктические экспедиции XVIII—XX вв. Л., 1964.
Русские Курилы: История и современность. М., 1955.
Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах, 1952 / сост. М.И. Белов. М.; Л.
Русские открытия в Тихом океане в Северной Америке в XVIII—XIX вв., 1948 / под
ред. и вступ. ст. А.И. Андреева. М.
Русские экспедиции по изучению северной части Тихого океана во второй
половине XVIII в. М., 1989.
Русские экспедиции в северной части Тихого океана в первой половине XVIII
века. М., 1984.
Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР
с иностранными державами. М., 1955. Вып. 11.
Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР
с иностранными государствами. М., 1956. Вып. 17—18.
Сборник документов и материалов по Японии (1951—1954 гг.). Дальневосточный
отдел МИД СССР. М, 1954.
Сборник пограничных договоров, заключенных Россией с соседними
государствами. СПб., 1891.
Северные территории Японии. М.: Японское посольство, 1992.
Соколов А.П., 1852. Хвостов и Давыдов // Записки гидрографического департамен-
та.Ч.10.
Соколов А.П., 1853. Хвостов и Давыдов// Мор. сб. N«5.
Степанов Н.Н., 1958. Первая русская экспедиция на Охотском побережье в XVII
веке // Известия В ГО. № 5.
Стефан Д., 1990. Курильские острова: Русско-японский рубеж// Краеведческий
бюллетень Общества изучения Сахалина и Курильских островов. №2.
Страны и народы Востока, 1972. Вып. 13.
Титов А., 1890. Сибирь в XVII веке. М.
ТихменевП.А., 1863. Историческое обозрение образования
Российско-американской компании и действия ее до настоящего времени. СПб. Т. 11.
Файнберг Э.Я., 1947. Экспедиция Адама Лаксмапа в Японию (1792—1793) // Труды
Московского института востоковедения. №5.
Файнберг Э.Я., I960. Русско-японские отношения в 1697—1875 гг. М.
Чехов А.П., 1990. Остров Сахалин. Южно-Сахалинск.
Шелихов Г.И., 1971. Российского купца Григория Шелихова странствования по
Восточному океану к американским берегам / под ред., предисл., послесл. и примеч.
Б.П.Полевого. Хабаровск.
Шренк Л., 1883. Об инородцах Амурского края. СПб. Т. 1.
Шубин В.О., 1992. История поселения Российско-американской компании на
Курильских островах // Краеведческий бюллетень Общества изучения Сахалина
и Курильских островов. №3.
Ясуси Иноуэ, 1977. Сны о России. М.
Alaska Journal, 1971. Autumn. Vol. 1, No 4.
Batchelor J., 1926. An Ainu-English-Japancsc dictionary. 3-d ed. Tokyo.
Bohlen. Ch., 1973. Witness to History, 1929-1969. N.Y.
Buchholz A., 1961. Die Gottinger Russlandsammlungen Georgs von Asch. Ein Museum der
russischen Wissenschaftsgeschichte des 18 Jahrhundcrts. Giessen.

О НЕКОТОРЫХ «ВОЛЬНОСТЯХ» В ОСВЕЩЕНИИ ИСТОРИИ КУРИЛ... 123
Florovsky А., 1951. Maps of the Siberian Route of the Belgian Jesuit F. Thomas, 1690//
Imago Mundi. Vol.8.
Gallicchio M., 1991. The Kuriles Controversy: U.S. Diplomacy in the Soviet-Japan Border
Dispute, 1945—1956//The Pacific Historical Review. JSfe 1.
Klaproth J., 1832. San Raki Tsou Ran To Sets. Apercu general des Trois Royaume. Paris.
Krasheninnikov S.P., 1972. Exploration Kamchatka /Trasl. E.A.P.Crownhart-Vaughan,
Portland.
LangsdorfTG.H., 1812. Bemerkungen auf einer urn die Welt in den Jahren 1803 bis 1807.
Bd. II. Frankfurt am Main.
LaPerouse J.F., 1797. Voyage de La-Perouse autour du Monde (pendant les annees 1785,
1786, 1787et 1788). Paris.T.I.
Lensen G.A., 1955. Russia's Japan Expedition, 1852—1855. Gainesville.
Murayama S., 1968. Introduction to a Philological Studies of the Early Days of
Russo-Japanese Contacts// Review (Tokyo). June. Mb 17.
Ochiai Tadashi, 1971. Hoppo ryodo. Tokio.
Pacific Basin, 1967. N.Y.
Pierce R.A., 1990. Russian America. Biographical Dictionary. Kingston.
StellerG.W., 1774. Beschreibung von dem Lande Kamtschatka, dessen Einwoh-ncrn, der-
en Sittcn, Nahmen, Lebensart und verschieden Gewohnheiten herausggeden von J.B.S.
mit vielen Kupfern. Frankfurt und Leipzig.
Stephan J.J., 1974. The Kuril islands. Russo-Japanese Frontier in the Pacific. Oxford.
Tikhmenev P.A., 1979. A History of the Russian American Company. Vol.2. Kingston.
Welles S., 1950. Seven Decisions That Shaped History. N.Y.
Witsen N.C., 1705. Noord et oost Tartarye. Amsterdam.

А. Р. Артемьев
Владивосток
ПАМЯТНИКИ ИСТОРИИ
ОСВОЕНИЯ РУССКИМИ
СИБИРИ И ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА
НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ
АРХЕОЛОГИЧЕСКОГО ИЗУЧЕНИЯ
Пути продвижения на восток отрядов русских
землепроходцев, названия зимовий, острогов и городов, основанных ими в
ходе освоения Сибири и Дальнего Востока в XVII—XIX вв., за
редкими исключениями хорошо известны нам по письменным
источникам. Материальную культуру русского населения этого периода,
казалось бы, плодотворно изучают этнографы. Вполне закономерен
вопрос о том, стоит ли в таком случае вести археологические
исследования и изучать памятники русских первопроходцев?
Хронологические рамки работ отечественных этнографов,
изучающих материальную культуру и быт русского населения Сибири,
как правило, охватывают XVII — начало XX в. (Александров В.А.,
1971, 1974; Лебедева А.А., 1992; Лебедева А.А., Липинская В.А.,
Сабурова Л.М., СафьяповаА.В., 1974; Липинская В.А., 1987; Лю-
цидарская А.А., 1992; Сабурова Л.М., 1967; ШелегинаО.Н., 1992;
Этнография русского крестьянства Сибири, 1981). Однако на
самом деле никаких этнографических материалов XVII—XVIII вв.
в этих работах нет. Только и монографии А.А. Люцидарской в
разделе «Утварь» представлены рисунки бытовых вещей из раскопок
западносибирского города Маигазси (Люцидарская А.А., 1992,
рис. 11 — 15). Тем не менее, несмотря на свою бесспорную
информативность, эти материалы никак не фигурируют в тексте самой
работы. Недавно А.А. Люцидарская в специальной статье вновь
попыталась проиллюстрировать извсстиыс по письменным источникам
бытовые предметы русского населения Сибири
сохранившимися в музеях предметами (Люцидарская А А., 2005). Однако
приведённые ею музейные экспонаты были явно предметами
домашнего обихода высших слоев сибирской администрации и попадали за
Урал в единичных экземплярах.
Возможно, такая ситуация характерна только для Сибири, а в
европейской части России материальная культура этого периода изу-

ПАМЯТНИКИ ИСТОРИИ ОСВОЕНИЯ... СИБИРИ И ДВ...
125
чена. Оказывается, нет. Если мы обратимся к такой
фундаментальной многотомной работе, как «Очерки русской культуры XVII века»
(ч. 1, 1979) и «Очерки русской культуры XVIII века» (ч. 1, 1985; ч.4,
1990), то с удивлением обнаружим, сколь скудно отображена в ней
бытовая культура рядового населения России XVII—XIX вв.
Причины этого очевидны. В Великом Новгороде, являющемся подлинной
кладовой по истории материальной культуры средневековой Руси
второй половины X—середины XV в., слои более позднего
времени разительно отличаются по своим археологическим
характеристикам, что связано, по мнению исследователей, с климатогепиыми
факторами, не позволявшими органическим остаткам сохраняться
в процессе их отложения в XVI—XVII вв. (Петрова Л.И., Апкуди-
нов И.Ю., Фирсова Н.Д., 2000, с. 78). Впрочем, и там есть
исключения. Так, на Троицком XII раскопе в 1996—1997 гг. были
открыты остатки углублённой в почву постройки, выполненной в
западноевропейской технике деревянного домостроительства, погреба,
колодцы и деревянные цилиндрические трубы водоотводных
сооружений, относящиеся к XVII—XVIII вв. (Янин и др., 1997а, с. 7;
19976, с. 71; 1998, с. 6; 1999, с. 57—58). Культурные напластования
XVII—XIX вв. хорошо сохранились и активно исследуются в
Москве, Пскове и некоторых других городах. Однако исследователей по
вполне понятным причинам больше интересуют слои
древнерусского времени и периода развитого средневековья. Ввиду этого
специальные работы по археологическим материалам позднего
средневековья и Нового времени из раскопок этих городов до недавнего
времени были сравнительно немногочисленными.
Исключительная информативность археологических
материалов для освещения вопросов культуры и быта населения
европейской России в эпоху средневековья и раннее Новое время стала
очевидной после выхода книг М.Г.Рабиновича (1978; 1988) и двух
коллективных монографий «Древнее жилище народов Восточной
Европы» (1975) и «Древняя одежда народов Восточной Европы
(Материалы к историко-этнографическому атласу)» (1986). Однако это
обстоятельство никак не отразилось при создании таких
фундаментальных исследований, как «Этнография восточных славян.
Очерки традиционной культуры» (1987) и «Русские» (1999).
Было бы несправедливым обвинять в невнимании к
археологическим материалам только этнографов. Историки, к сожалению,
также редко обращают внимание на достижения археологов, даже

126
А.Р. Артемьев
занимаясь одной и той же тематикой. Так, в трёхтомном
фундаментальном исследовании «История Русской Америки (1732—1867)»
под редакцией академика Н.Н. Болховитинова в главе «Открытие
Россией Северо-Запада Америки (1732—1741)» не упомянуты
получившие международное признание исследования ряда
известных отечественных археологов, историков и криминалистов,
которые изучили остатки Командорского лагеря экспедиции Беринга,
нашли могилу капитан-командора и сделали по черепу
реконструкцию облика легендарного мореплавателя, значительно
отличающуюся от его «хрестоматийного» портрета, в действительности
являющегося изображением его дядя В.П.Беринга (Леньков В.Д.,
1982; Станюкович А.К., 1982; 1984; 1985; 1994; 1996; 1998;
Леньков В.Д., Силантьев Г.В., Станюкович А.К., 1988; 1989; 1992;
Звягин В.Н., Мусаев Ш.М., Станюкович А.К., 1995; Станюкович А.К.,
Черносвитов П.Ю., 1998; Шумилов А.В. и др. 1992; Len'kov V.D., Si-
lant'evG.L., StaniukovichA.K., 1992; StaniukovichA.K., 1992; Zvia-
gin V.N., 1994). Справедливости ради следует отметить, что после
выхода рецензии на этот выдающийся труд (Артемьев А.Р., Чернав-
ская В.Н., 2003) в личной переписке академик Н.Н.Болховитинов
сообщил мне, что он, конечно же, был в курсе исследований
Командорского лагеря В.Й. Беринга, но не будучи специалистом в
области археологии не счёл возможным использовать их результаты.
Аналогичное отношение к археологическим материалам
характерно и для зарубежных исследователей деятельности В.Й. Беринга
и Второй Камчатской экспедиции. В опубликованной
библиографии по этой проблематике, составленной профессором Орхусско-
го университета (Дания) П.У. Мёллсром (Vitus Bering and Kamchatka
Expedition... 2003), упоминается только один-единственный
сборник, где опубликована статья А.К.Станюковича об исследованиях
на Командорских островах в 1991 к (Станюкович А.К., 1994).
Правда, отечественные исследователи исторических памятников
Второй Камчатской экспедиции (Ёлкина И.И., Насыров Н.Ш.,
Станюкович А.К., 2001; Старков В.Ф., Черносвитов П.Ю., 2001;
Ёлкина И.И. и др., 2002) в свою очередь проигнорировали книгу по той
же тематике датской исследовательницы русского происхождения
Н.Охотиной-Линд и упомянутого выше П.У.Мёллера (Okhotina-
LindN.,MollerP.U., 1997).
Целенаправленные археологические исследования
памятников истории освоения русскими Сибири начались после открытия

ПАМЯТНИКИ ИСТОРИИ ОСВОЕНИЯ... СИБИРИ ИДВ...
127
в 1940 г. отрядом Гидрографического управления Главсевморпути
зимовий русских промышленников XVII в. в заливе Симса на
берегу Таймырского полуостров и к западу от него на о-ве Фаддея
(Долгих Б.О., 1943). Начавшаяся война отодвинула изучение этих
памятников. Однако в 1945 г. Арктическим научно-исследовательским
институтом Птвсевморпути всё-таки была организована
специальная экспедиция для исследования остатков зимовий полярных
мореходов, которую, к счастью, для дальнейшего развития этого
направления научных изысканий возглавил стратегически мыслящий
А.П. Окладников. Его доклад о выдающемся достижении полярных
мореходов, достигших по Северному морскому пути в XVII в.
побережья Таймыра, на юбилейной сессии Арктического института
был с интересом встречен научной общественностью и
опубликован (Окладников А.П., 19456). В том же году А.П. Окладников сдал
в печать статью об исследованиях на о-ве Фаддея (Окладников А.П.,
1945а), вышедшую в 1947 г., а уже в 1948 г. опубликовал небольшую,
но весьма интересную книгу «Русские полярные мореходы XVII
века у берегов Таймыра», переизданную в 1957 г. (Окладников А.П.,
1948; 1957). На этом А.П.Окладников не остановился и посвятил
специальную статью бронзовому зеркалу с изображением кентавра
(Окладников А.П., 1950). По-видимому, в ходе работы над ней у
него возникла идея создания комплексного исследования с
привлечением ряда историков, археологов и специалистов по естественным
наукам. Созданная в итоге монография по уровню принявших
участие в её написании исследователей до сих пор не имеет аналогий
в отечественной исторической и археологической науках
(Исторический памятник... 1951). Замечательно, что интерес
исследователей к этим памятникам недавно вспыхнул вновь. В последнее
время вышло несколько работ, уточняющих происхождение
памятников и особенности формирования комплекса обнаруженных в них
вещей (Свердлов Л.М., 1998; 2001; Бурыкин А.А., 2002а; 20026; 2003;
Окладникова Е.А., Бурыкин А.А., 2002).
Другим памятником, изучение которого сыграло важную роль
в становлении нового научного направления, стала
Мангазея—заполярный город XVII в. на р. Таз в Западной Сибири. Первым
профессиональным археологом, обследовавшим его 1946 г., был В. Н.
Чернецов (Чернецов В.Н., 1947). В 1968—1970 и 1973 гг. Мангазею изучала
экспедиция Арктического и антарктического
научно-исследовательского института под руководство М.И. Белова. В состав экспедиции

128
Л. Р. Артемьев
входили археологи О.В.Овсянников (1968—1969 гг.) и В.Ф.Старков
(1970 и 1973 гг.). Итоги работ, входе которых на площади 15 000 м2
вскрыты остатки нескольких десятков построек и обнаружены
тысячи находок, были подведены в нескольких предварительных
публикациях и двух книгах, ставших своеобразной энциклопедией русских
позднесредневековых древностей (Белов М.И., 1970; Белов М.И.,
Овсянников О.В., 1972; Овсянников О.В., 1972а; 1973а; 19736; 1973в;
Белов М.И., Овсянников О.В., Старков В.Ф., 1980; 1981). Изучение
мангазейских материалов продолжается (Курбатов А.В.,
Овсянников О.В., 1999; ПархимовичС.Г, 2005).
Несмотря на значительный интерес к позднесредневековым
памятникам научной общественности, их археологическое изучение
в Сибири долгое время носило преимущественно охранный
характер. В 1957 г. в связи с предстоящим затоплением территории
Братского острога водами одноимённого водохранилища
А.В.Никитин исследовал нижние венцы двух сохранившихся башен,
которые предстояло перенести па новое место (Никитин А.В., 1961а;
19616; 1961в).
В 1958 г. при охранных работах на территории Красноярска
было частично вскрыто основание башни острога (Николаева И.Б.,
1963, с. 115— 123). Из новых работ на территории Красноярского
острога отметим начатые в 2000 г. раскопки кладбища,
функционировавшего с 30-х гг. XVII в. до конца XVIII в. возле Покровской
церкви, зафиксированные в траншее ров и двойную тыновую ограду
острога второй половины XVII в. (Тарасов А. Ю., 2000а; 20006; 2001;
2002; 2003а; 20036).
В 1959 г. М.Ф. Косаревым было обследовано одно из первых
русских поселений к востоку от Урала— Лозьвинский городок,
основанный в 1588 г. В 1967 г. его прошурфовал В.А. Оборин, а в 1981 — 1984 гг.
шесть раскопов общей площадью 1028 м2 на территории
памятника были исследованы С.Г. Пархимовичем (Оборин В.А., 1975, с. 267;
Пархимович С.Г, 1986, с. 138—141).
Остатки стен и трёх башен Зашиверского острога
исследовались экспедициями Института истории, филологии и философии
СО АН СССР—первой во главе с академиком А.П. Окладниковым
в 1969 г. и второй под руководством А.П. Деревянко в 1971 г.
(Окладников А.П., ГоголевЗ.В., АщепковЕ.А., 1977, с.82—86, 121 — 130).
Важнейшим итогом второй экспедиции стали разборка и перевоз
в Новосибирск уникальной шатровой Спасо-Зашиверской церкви

ПАМЯТНИКИ ИСТОРИИ ОСВОЕНИЯ... СИБИРИ И ДВ...
129
постройки 1700 г. (Молодин В.И., 2003, с. 341). В 1973 г. под
руководством В.И. Молодина перед разборкой и перевозкой в
Новосибирск раскопано внутреннее пространство сохранившейся южной
башни Казымского острога (Молодин В.И., Добжанский В.Н., 1978,
с. 195-197,рис.5; Молодин В.И., 2003,с.340). В 1971,1973-1975 гг.
В.И. Молодиным под общим руководством академика А.П.
Окладникова были произведены масштабные исследования Илимского
острога, связанные с затоплением его территории. В ходе этих
работ открыты остатки стен, двух башен, ряда жилых построек,
кладбище (Василевский Р.С., Молодин В.И., Седякина Е.Ф., 1978;
Добжанский В.Н., 1975) и система водоотводов (Молодин В.И.,
Добжанский В.Н., 1978; Молодин В.И., 2003, с.340—341), широко
распространённых в древнерусских городах (Сорокин А.Н., 1995).
В последние годы академик В.И. Молодин опубликовал некоторые
материалы из раскопок кладбища Илимска (Молодин В.И., 1996;
1999; 2001; 2002), ранее в соавторстве им была опубликована
статья о технологии производства керамики, найденной на территории
острога (Молодин В.И., Новиков А.В., 1989). Отметим также
студенческие тезисы В.Н. Добжанского о могильнике и его же статью
о керамике Илимского острога (Добжанский В.Н., 1975; 1979).
Наряду с охранными работами в последние три десятилетия
значительно активизировались чисто научные исследования
памятников истории освоения русскими Сибири и Дальнего
Востока и призывы к их изучению (Алексеев А.Н., 1992; 1993;
Артемьев А.Р., 1990а; 1994а; 19946; 2002а; 2003а; 2003в; Молодин В.И.,
Новиков А. В., 1994; ТатауроваЛ.В., 2000в; 2002а; Чёрная М.П., 1991;
1994а; 1995; 2000а; Artemiev А., 1992).
В 1974—1976 и 1979—1980 гг. отрядом Северо-Азиатской
комплексной экспедиции Института истории, филологии и философии
СО АН СССР под общим руководством академика А.П. Деревянко
исследовался Албазинский острог 1665—1689 гг. В ходе работ были
прорезаны восточный и южный валы острога, обнаружены и
раскопаны две полуземлянки, вскрыт и изучен хорошо известный по
письменным источникам и запискам путешественников колодец
1686—1689 гг. Основные результаты этих работ опубликованы
(Сухих В.В., 1976; 1978; 1979; 1980; Глинский С.Г., Сухих В.В., 1992).
В середине 70-х годов небольшие разведочные работы и сборы
подъемного материала на территории современной Новосибирской
области —в Бердском, Чаусском, Умревинском острогах, а также

130
А.Р. Артемьев
Усть-Тартасском, Каинском, Убинском и Каргатском форпостах—
были проведены новосибирскими археологами (Троицкая Т.Н.,
Молодин В.И., Соболев В.И., 1980, с. 178; Молодин В.И., Бородов-
ский А.П., Троицкая Т.Н., 1996, с. 157—163; Молодин В.И.,
Новиков А.В., 1998, с. 122—123). Позднее проводились стационарные
исследования наиболее интересных из этих памятников.
В.О.Шубиным в 1978 г. были начаты продолжающиеся с
перерывами до сих пор успешные исследования русских поселений на
Курильских островах (Шубин, 1987; 1990; 1992; 1994; 1999; Шубин,
Шубина, 1985).
В 1968 г. В.И.Матющенко, в 1983 г. М.В.Фроловым и в 1984—
1986, 1990, 1997—2000 гг. М.П. Чёрной проводились раскопки на
территории Томского кремля, основанного в 1648 г., в
результате было вскрыто 1500 м2, что составляет около 17% всей площади
кремля. Наибольший интерес представляют остатки стен в виде
Тарасов, а также нескольких жилых и хозяйственных построек
(Чёрная М.П., 1991; 1992; 19946; 1997; 1998; 1999; 2000а; 20006; 2002а;
20026; 2004; Косинцев П.А., Чёрная М.П., 2000; Фролов М.В.,
Чёрная М.П., 1987; Chomaja M.P., 1992). Находки за исключением
печных изразцов и фрагментов керамических сосудов в итоговую
монографию не вошли (Чёрная М.П., 20026), но в предварительных
публикациях были отмечены (Чёрная М.П., 19946).
В 1982—1984 гг. С.Г. Пархимовичем проводились
исследования поселения на Карачинском острове вблизи Тобольска.
Согласно сибирским летописям здесь находился городок «Кучумова
думного боярина Карачи», а позднее, возможно, зимовал отряд
Ермака (ПархимовичС.Г., 1986, с. 141-142). В 1984г. К.И.Корепанов
и в 1987—1988 гг. А.В. Гоков исследовали Нижне-Камчатский острог
нар.Радуге(ГоковА.В., 1989а; 19896; 1990).
Во второй половине 80-х годов Ю.В. Шириным проводились
исследования Кузнецкого острога (основан в 1618 г.), которые позднее
продолжила М.П. Чёрная (Ширин Ю.В., 1990; 2000; Кауфман А.О.,
1992; Чёрная М.П., 1991; Chomaja M.P., 1992). В 1992 г. на
территории Кузнецкой крепости, построенной в 1800—1820 гг., был
исследован Кузнецкий тюремный замок середины XIX—начала XX в.
(Белоусова О.А., 2002).
Следует особо выделить крупномасштабные работы
экспедиции Якутского государственного университета под руководством
А.Н. Алексеева. На территории Алазейского острога второй поло-

ПАМЯТНИКИ ИСТОРИИ ОСВОЕНИЯ... СИБИРИ И ДВ...
131
вины XVII —первой половины XVIII в. на р. Алазее в Якутии ею
в 1986—1992 гг. была вскрыта площадь в 1765 м2 и раскопаны
остатки 20 деревянных построек в трёх строительных ярусах, включая
три башни острога и аманатскую избу. На Стадухинском поселении
(1644 г. —первая четверть XIX в.) А.Н. Алексеев в 1989—1990 гг.
обнаружил остатки четырёх построек. Исключительно богатые
материалы проводимых исследований опубликованы в отдельной
монографии и по разнообразию и количеству, несомненно, занимают
в Сибири второе место после коллекции из Мангазеи
(Алексеев А.И., 1992; 1993; 1996; Артемьев А.Р., 1999в).
С.Г.Скобелевым с 1987 г. и А.В.Шаповаловым с 1995 г.
ведутся раскопки Саянского острога (основан в 1718 г.) на территории
Шушенского р-на Красноярского края, входе которых открыты
остатки трёх угловых башен острога и следы его проездной
башни, остатки порохового погреба, кузницы, дома приказчика и
нескольких жилых построек, исследованы двор и рвы острога.
Общая площадь вскрытой территории памятника превышает 3000 м2.
Это наиболее полно исследованное русское поселение в
Восточной Сибири. Весьма представительны собранные там
археологические коллекции (Скобелев СВ., 1989; 1994а; 19946; 1998а; 19986;
1998в; 1998г; 1999а; 19996; 1999в; 2001; 2002; СкобелевС.В., Манд-
рыка, 1999; СкобелевС.Г., Сенин А.И., 1998; СкобелевС.В.,
Худяков Ю.С., 2000, 2001; СкобелевС.В., Шаповалов А. В., 1995; 2002;
Шаповалов А.В., 1993а; 19936; 1994а; 19946; 1997; 1999а; 19996;
Шаповалов А. В., СкобелевС.В., 1992).
Амурской археологической экспедицией Института истории,
археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН с 1-
989 г. ведутся исследования самого известного памятника русских
землепроходцев на Дальнем Востоке—Албазинского острога 1665—
1689 гг., который в 1682—1689 гг. был центром самостоятельного
уезда. К настоящему времени общая площадь изученной нами
территории достигла 891 м2, что в совокупности с примерно 400 м2,
раскопанными в 70-е годы отрядом Северо-Азиатской комплексной
экспедиции ИИФиФСО АН СССР, составляет около 16% всей
площади острога. В ходе работ прослежены второй (1682—1685 гг.) и
третий (1986—1989 гг.) этапы развития оборонительных сооружений
крепости (следы первого острога 1665—1681 гг. не сохранились).
Исследованы остатки двух из восьми башен острога 1682—1685 гг. и е-
го тыновые стены. Такие стены надёжно защищали землепроходцев

132
А. Р. Артемьев
от стрел аборигенов, но противостоять пушечному бою маньчжуров
они не могли, что и стало причиной сдачи его в июне 1685 г.
Остатки укреплений Албазина 1686—1689 гг. представлены весьма
хорошо сохранившимися валами из прокаленной глины, внутри
которых прослежены остатки плетня. Эта последняя дерево-земляная
крепость (АртемьевА.Р., 1992а, с. 11; 1995г., с.66, 67; 1996г, с.202,
рис. 12; 1998в, с. 144; 19996, с. 110, 111, рис.60—63). Конструкция,
состоявшая из земляной насыпи, укреплённой плетнём, называлась
на Руси «китай-городом». Это несложное сооружение было
чрезвычайно эффективным средством борьбы с разрушающей силой
пушечных ядер, которые в нём вязли (Кирпичников А.Н., 1979, с.476).
Дерево-земляные укрепления Албазина были усилены «бастеями»
(бастионами) —выступающими за линию валов платформами,
которые обеспечивали более эффективный фланкирующий огонь
орудий, чем пушки на башнях, стоявших в линии таких валов.
В северной части острога нами раскопаны остатки
гранатного погреба 1686—1689 гг. Именно так названа постройка в северной
части острога, обозначенная на плане в книге «Северная и
Восточная Татария» амстердамского бургомистра Н. Витсена. Хорошо
известно, что одним из информаторов Витсена был глава русского
посольства Ф.А. Головин, подписавший 29 августа 1689 г. Нерчинский
мирный договор с маньчжурским Китаем; он в деталях знал
топографию Албазина. От погреба, разрушенного перед оставлением
острога его защитниками, целиком сохранилась практически
только дверь из берёзовых плах. Однако щипцы для отливки пуль,
многочисленные находки ружейных кремней и свинцовых пуль
однозначно подтверждают назначение постройки.
Единственная пока жилая постройка раскопана нами в 1991 —
1992 г. у западного края острога, где обнаружено страшное
свидетельство тяжелейшей для албазинцев последней осады
города. В полуземлянке размерами 6x3,5 м находились останки 57 тел
землепроходцев. Согласно письменным источникам
осенью—зимой 1686—1687 гг., когда в крепости умер священник,
руководивший обороной после гибели воеводы АЛ.Толбузина казачий
голова А. И. Бейтон запретил хоронить албазинцев без церковного
отпевания и велел складывать в опустевшие полуземлянки «поверх
земли». Сколько было таких полуземлянок и захоронено
сложенных в них защитников крепости, неизвестно. 8 августа 1992 г. по
нашей инициативе и по решению администрации Сковородинско-

ПАМЯТНИКИ ИСТОРИИ ОСВОЕНИЯ... СИБИРИ И ДВ...
133
го р-на Амурской области с благословения епископа Хабаровского
и Благовещенского Иннокентия (ныне епископ Корсуньский в
Париже) останки героически погибших защитников крепости были
отпеты и торжественно погребены под звуки воинского салюта на
территории Албазинского острога спустя 306 лет после своей
физической смерти (АртемьевА.Р., 1993в; 1995г, с.70—73, рис.8—11;
1996а; 1996в; 19996, с. 113-114, рис. 73,4,5; 74-76; 94; 1999в). С тех
пор вторая суббота августа является в Албазине днем поминовения
его героически павших защитников. В этот день на их могиле с
мемориальной часовней, которая стала местом поклонения
казачества и многочисленных паломников со всей Сибири, служится
торжественная литургия.
Весьма представительная коллекция вещевого материала из
раскопок острога состоит из предметов общерусских типов,
изготовленных в сибирских городах, а зачастую привезённых из
европейской части России. В незначительном количестве встречены
предметы коренного населения Приамурья (дауров и эвенков) —
наконечники стрел. В научный оборот введена лишь часть
коллекции (Артемьев А. Р., 1990а; 1992а; 1993в; 1995г; 1995д; 1996в; 1999а;
19996, с. 111-116, рис.72, 3-5; 73-80; 84-88; 90-96; 101; 20006,
с.9-12,рис.1;2003в;2005,с.159,рис.4:4,11,16,17,21,24; 6:4-11;
Артемьев А.Р., Артемьева Н.Г., 1994; Артемьев А.Р., Сем Ю.А.,
Сергеев О.И., 1991,с.49-50, рис.5; Артемьева Н.Г., 1995;Аюшин Н.Б.,
1998; Кудрин А.Ю., 1995).
В 1990—1992 и 1997 гг. Амурской экспедицией исследовался
посад Нерчинска, основанного в 1658 г. как центр уезда и в 1689 г.
ставшего первым в Забайкалье городом. Предшественник Нерчинска
Шилкский острожек был поставлен на правом берегу р. Шилки,
невдалеке от впадения в неё р. Нерчи, в конце 1653 —начале 1654 г.
В конце 1656 г. местные тунгусы сожгли его, а летом 1658 г. новый
большой острог был возведён в 5 км от старого на р. Нерче. Его
построили служилые люди под руководством А.Ф. Пашкова,
назначенного указом от 20 июня 1654 г. воеводой «на Амур-реку в
Китайской и Даурской землях» (РГАДА. Ф. 214, стб.453, л. 2—3). С
момента возведения он был центром даурского воеводства.
В ходе наших работ было установлено, что территория, где стоял
острог, возведённый в 1658 г., и место, куда он был перенесён из-за
наводнений в середине XVIII в. в настоящее время заняты
усадьбами с. Михайловки. Ввиду этого мы исследовали территорию

134
А. Р. Артемьев
городского посада вдоль линии, где проходила с середины XVIII в.
северная стена крепости и участок к северо-западу от церкви
Воскресения. В одном раскопе нашли подполье жилого дома второй
половины XVIII в. с многочисленными бытовыми предметами. В
другой раскоп частично вошла усадьба сапожника, где собраны
коллекция из 158 кожаных предметов и другие находки. Эта усадьба
относится к периоду расширения в Нерчинске городского посада
в третьей четверти XVIII в. и строительству там дерево-земляных
бастионов, связанных с деятельностью в 1753—1765 гг. секретной
экспедиции. Она была названа Нерчинской по местопребыванию
своего начальника Ф.И.Соймонова и являлась непосредственным
продолжением деятельности Второй Камчатской экспедиции,
закрытой в 1743 г. В планы этой экспедиции входило строительство
речных судов, открытие судоходства по Амуру для снабжения
Охотского и Удского портов, а главное—строительство верфи и военно-
морской базы при устье Амура. Однако из-за категорического
запрета на плавание по Амуру планы экспедиции оказались
невыполнимыми (Артемьев А. Р., 19956, с. 108-111; 1996д; 19976; 19986; 19996,
с.57-58; 60-62, рис. 14-25; 69-71; 72, 1, 2. 6; 99-100; 102-107;
2005, с. 161-162, рис.4:4,6,11,16,17,21;6:2,3,12; Артемьева Н.Г.,
1995; ArtemievA.R., 1994).
В 1990 г. нами было найдено и обследовано
месторасположение Аргунского острога (с. Аргунск Нерчинскозаводского р-на
Читинской области), основанного в 1681 г. на правом берегу р. Аргу-
ни и перенесённого в 1690 г. на её левый берег (Артемьев А. Р., 19996*
с. 78—81; Артемьев А.Р., Кудрин А.Ю., 1991а). Недавно было
обнаружено кладбище острога (Федосеев А.Ю., Фёдоров Р.Г., 2001).
В 1992 г. экспедицией исследованы остатки двух промысловых
зимовий XVIII в. в урочище Дивиткан в 90 км к западу от Байкала
на притоке р. Киренги—р. Ханда (Казачинско-Ленский р-н
Иркутской области). В ходе работ обнаружен полный набор промыслового
снаряжения охотника (АртемьевА.Р., 19996, с. 134, рис.81—83; 89,
2; 2002в; 2002г; 2005, с. 162, рис.6: 1).
А в 1994 г. найден и прошурфован старейший в восточном
Забайкалье Иргенский острог (Читинский р-н Читинской области),
основанный в 1653 г. известным землепроходцем П.И. Бекетовым; в
октябре 1655 г. сожжён тунгусами и снова возведён в 1657 г. отрядом
первого даурского воеводы А.Ф. Пашкова. В нём провёл почти всю свою
даурскую ссылку знаменитый расколоучитель протопоп Аввакум,

ПАМЯТНИКИ ИСТОРИИ ОСВОЕНИЯ... СИБИРИ ИДВ...
135
красочно описавший свои злоключения в «Житии» (Артемьев А.Р.,
19966; 19996, с.43-46; 2003а; 2003д; 2005, с. 162, рис.4:14).
С 1998 г. экспедиция ведёт совместные с Архитектурно-этногра-
фичским музеем «Тальцы» исследования Тальцинского
стекольного завода (1784—1956) под Иркутском на берегу впадающей справа
в р. Ангару речки Тальца, а с 2003 г.—Тельминского стекольного
завода (Усольский р-н Иркутской области), открытого в 1798 г.
Основателями первого из них были известный естествоиспытатель,
химик и путешественник, член Петербургской академии наук Э.Г Лак-
сман и каргопольский купец, будущий главный правитель русских
владений в Северной Америке А.А. Баранов. Изучение состава
образцов посуды и отходов производства позволило выделить стекло
девяти типов и показало присутствие среди них стекла особого
химического типа, не встречавшегося раньше и не описанного в
литературе (Галибин В.А., 2001). Главной особенностью состава
исследованных образцов является присутствие в большинстве из них
высокого содержания алюминия, которое в пересчете на А1203
доходит до 10—12% (Артемьев А.Р., Бычков О.В., Тихонов В.В., 2000;
Артемьев А.Р., Бахарева ГА., Галибин В.А., Тихонов В.В., 2003;
Артемьев А.Р., Кудрин А.Ю., Галибин В.А., 2003; Артемьев А.Р.,
Кудрин А.Ю., Галибин В.А., Тихонов В.В., 2003).
В 2001 г. экспедицией найдены и обследованы остатки Телем-
бинского острога (основан в 1658 г.) (Еравнинский р-н Республики
Бурятия), который во второй половине XVII—XVIII в. был
металлургическим центром Забайкалья. Получены результаты
металлографического анализа собранных образцов руды и
выплавленного из неё железа.
В 2003 г. в Качугском р-не Иркутской области, в 7 км к северу от
с. Верхоленска на правом берегу р. Лены, совместной с
Архитектурно-этнографическим музеем «Тальцы» экспедицией было
обнаружено и обследовано местонахождение первого Верхоленского острога,
первоначально названного Братским (Брацким). Он был возведён
служилыми людьми во главе с пятидесятником Мартыном
Васильевым и десятником Оксёнком Оникеевым летом 1641 г., имел
размеры 10x9саженей (21,3x19,17 м); сдвумя башнями—надвратной
высотой 5 саженей (10,65 м) и угловой в задней от ворот стене. Вокруг
острога были возведены двойные надолбы общей длиной 90 саженей
(191,7 м), которые оградили территорию площадью около 2300 м2
(Дополнения к актам историческим, 1846, т. 2, с. 254—256, 261).

136
АР. Артемьев
В 2005 г. той же экспедицией было найдено и обследовано
местонахождение Тункинского острога возле с. Никольского (Тункин-
ский р-он Республики Бурятия), основанного в 1676 г. иркутским
сыном боярским И.М.Перфильевым; он неоднократно
перестраивался (Резун Д.Я., Василевский PC, 1989, с.262—264). В 1683 г.
в двух днях пути от него было открыто месторождение слюды
(Дополнения к актам историческим, 1867, т. 10, с. 325).
В 1989—1995 и 1998 гг. Камской археологической экспедицией
Пермского государственного университета проводились
исследования на территории каменного кремля г. Верхотурья, основанного
в 1698 г. (Свердловская область). В ходе работ были открыты остатки
воеводского двора конца XVII в. (Косинцев ПА, Подопригора И.Н.,
1998; Святов В.Н., СтарковА.В., Чаиркин С.Е., 1998; Корчагин ПА,
1999). В 1998—2001 гг. научно-производственным центром по охране
и использованию памятников истории и культуры Свердловской
области проведены охранные раскопки кладбищ на территории
кремля г. Верхотурья и Троицкой крепости (основана в 1701 г.) в г. Камен-
ске-Уральском (Погорелов С.Н., Святов В.Н., 2002), атакже
небольшие охранные работы провела Л .В. Лбова в 1989 г. на месте Удинского
острога (основан в 1665 г.) в г. Улан-Удэ и в 1990 г. на территории Кях-
тинской слободы XVIII—XIX вв. в г. Кяхте (Республика Бурятия).
В 1991 г. экспедицией Кемеровского государственного
университета были прошурфованы Сосновский острог, основанный
в60 км вверх по р. Томи от г. Томска (Кимеев В.М., 1998),а в 1997 г.—
Тюльберский городок в среднем течении Томи, раскопки которого
в 1998 г. продолжил Ю.В. Ширин (Кимеев В.М., 1999).
В 1998 г. Центр историко-культурного наследия г. Нефтеюганска
возобновил исследования Мангазей (Визгалов Г.П., 2000; 2005;
Косинцев П.А, 2002). В 1999 и 2002 гг. В.Ф.Старковым было
найдено и обследовано Оленёкское зимовье в низовьях р. Оленек
(Старков В.Ф., 2003).
В 2000 г. А.В.Шаповаловым начаты, а в2002 г. продолжены
А. П. Бородовским исследования Умре вине кого острога первой
половины XVIII в. на правобережье р. Оби, в 100 км к северу от
Новосибирска. В ходе работ открыты остатки башни, часть тыновой
стены и ров (Бородовский А.П., 2002; 2003а; 20036; Бородовский А.П.,
Бородовская Е.Л., 2003, с.4).
Отметим работы Забайкальской археологической
экспедиции Читинского педагогического университета, исследовавшей

ПАМЯТНИКИ ИСТОРИИ ОСВОЕНИЯ... СИБИРИ И ДВ...
137
в 90-х годах XX в. остатки Чикойского монастыря (начало XIX—
начало XX в.) и печей для выгонки дёгтя и смолы вблизи него (Дро-
ботушенко Е.В., Филимонов А.В., 1998; Филимонов А.В., 2000; Ко-
стромин Д., Филимонов А.В., 2000).
В 90-е годы минувшего столетия активизировались
исследования на территории Иркутска XVIII—XIX вв. (Белоненко В.В., Кук-
линаН.П., 1997; Бердникова Н.Е., Генералов А.Г., Красная Н.Н.,
Медведев Г.И., 1997; Бердникова Н.Е., Воробьёва Г.А., Аржаннико-
ва А.В., 2000; Бердникова Н.Е., Воробьёва Г.А., 2001; Воробьёва ГА,
Бердникова Н.Е., 2003). Первые археологические наблюдения,
осуществленные А.М.Станиславским на территории острога XVII в.,
были связаны с прокладкой в 1902 г. трубы для бани на глубину
свыше одной сажени (Станиславский A.M., 1912). В 1928 г. Восточно-
Сибирским отделом РГО также на территории острога XVII в.
заложены несколько шурфов, выявивших остатки восточной стены
острога (Манассеин B.C., 1936). Опубликованные недавно
сохранившиеся в архиве подробные описания работ 1928 г. (Лаптев С,
2001) активизировали изучение исторической топофафии раннего
Иркутска (Артемьев А.Р., 1999в; Яровой Б., 2001; 2002).
Несомненный научный интерес представляют участившиеся
в последние годы исследования форпостов Колывано-Кузнецкой
и Ишимской укреплённых линий XVIII в., начатые
новосибирскими археологами в 80-е годы XX в. (Новиков А.В., 1990; Грачёв и др.,
2000; Калашников Д.С. и др., 2003; Матвеев А.В., 2002).
Если обратиться к разрабатываемой тематике по материалам,
полученным при изучении памятников позднего средневековья
и Нового времени, то наибольший интерес для большинства
представляют оборонительные сооружения городов и острогов и
тесно связанная с ними проблема их первоначального
месторасположения. Основные работы по этой тематике посвящены частным
вопросам, т.е. оборонительным укреплениям одного
конкретного города или острога (Никитин А.В., 1961а; 19616; 1961в;
Николаева И.Б., 1963; Овсянников О.В., 1972а; Молодин В.И., Добжан-
ский В.Н., 1978а; Молодин В.И., 1979; Алексеев А.Н., 1996;
Артемьев А.Р., 1989; 19926; 19936; 1996г; 1998г; Глинский СГ, Сухих В.В.,
1992; Чёрная М.П., 19946; 1996; 1997; 1998; 20006; 20026; 2004;
Чёрная М.П., ОсинцеваН.В., 2004; Шаповалов А.В., 19946;
Скобелев С. Г., Шаповалов А.В., 1995; Скобелев СГ, Худяков Ю.С., 2001;
Яровой Б., 2001; 2002; Бородовский А.П., 20036; Бородовский А.П.,

138
АР Артемьев
Бородовская Е.Л., 2003). Изучение фортификации на более
широком круге памятников в Забайкалье и Приамурье позволило
уточнить некоторые вопросы преемственности русского оборонного
зодчества Европейской России в Сибири и на Дальнем Востоке,
а также особенности его развития за Уральским хребтом (Артемь-
евА.Р., 1989; 19926; 1992в; 19936; 1994; 1996г; 1997а; 1998в; 19996,
с. 119—127; Artemiev A., 1992). Иногда археологические датировки
времени возведения оборонительных укреплений городов и
острогов используются в обобщающих работах по истории освоения
русскими Сибири (Старков В.Ф., 1995).
На втором месте находятся вопросы хозяйственной
деятельности и жизнеобеспечения русского населения (Сухих В.В., 1977;
Белов М.И., Овсянников О.В., Старков В.Ф., 1981; Алексеев А.Н.,
1996; Артемьев А.Р., 1999, с. 128-160; 2000в; 2002а; 20026;
Артемьев А.Р., Сем Ю.А., Сергеев О.И., 1991; Шаповалов А.В., 19936;
Кауфман А.О., 1994; Скобелев С.Г., 1994; Кудрин А.Ю., 1992; 1995;
Косинцев П.А., 2002; Косинцев П.А., Чёрная М.П., 2000; Костро-
мин Д., Филимонов А.В., 2000; Бородовский А.П., 2003а; Татауро-
ва Л.В., 2003).
Далее следуют работы о жилых и хозяйственных постройках,
материальной культуре и быте русского населения в Сибири
(Овсянников О.В., 1973а; Молодин В.И., Добжанский В.Н., 1978;
Шубин В.О., Шубина О.А., 1985; Корчагин П.А., 1999;
Никифорова И.А., ТатауроваЛ.В., 2001; Окладникова Е.А., БурыкинА.А.,
2002; Сухих В.В., 1978; ТатауроваЛ.В., 2001а; 2003). В этой
связи заслуживает внимания работа Н.Г.Соколовой, предпринявшей
удачное сопоставление остатков 15 деревянных усадеб Прикамья
XVII—XVIII вв., с описаниями воеводских усадеб того же времени
и археологическими материалами из Европейской России и
Западной Сибири (Соколова Н.Г., 2001).
Из предметов материальной культуры наиболее изученной
является керамика. К настоящему времени опубликованы коллекции
посуды из раскопок Мангазеи (Овсянников О.В., 1973; Белов М.И.,
Овсянников О.В., Старков В.Ф., 1981), Илимского острога
(Добжанский В.Н., 1979; Молодин В.И., Новиков А.В., 1989), Усть-Тар-
тасского форпоста (Новиков А.В., 1990), Саянского острога
(Шаповалов А.В., 1993а), Албазинского острога (Артемьев А.Р.,
Артемьева Н.Г., 1994; Артемьев А.Р., 1999, с. 149, рис.91-97), Нерчинска
(Артемьева Н.Г., 1995; Артемьев А.Р., 1999, с. 150-152, рис.99—100),

ПАМЯТНИКИ ИСТОРИИ ОСВОЕНИЯ... СИБИРИ И ДВ...
139
поселений Нижней Тары (Гильмиярова Ю.Р., 1996; Татаурова Л.В.,
1997а; 20006; Татаурова Л.В., Захарова А.В., 1996) и Саянского
острога (Скобелев СП, 1999а).
К сожалению, пока мало работ по типологии и хронологии
других предметов материальной культуры. До недавнего
времени исключение составляли шахматные фигуры из Мангазси
(Белов М.И., Овсянников О.В., 1969; Овсянников О.В., 1970;
Овсянников О.В., Старков В.Ф., 1981). В последние годы появилось
несколько работ академика В.И. Молодина о нательных крестах из
памятников Сибири (Молодин В.И., 2001; 2002; 2004), а также
статьи А.И. Бобровой о русских нательных крестах из остякского Тик-
синского могильника в Нарымском Приобье (Боброва А.И., 2004)
и С. Г. Скобелева о культовых предметах из раскопок Саянского
острога (Скобелев СП, 2005). Есть отдельные работы, посвященные
курительным трубкам (Шаповалов А.В., 1999а; 19996; 2001),
гвоздям с поселений Прииртышья (Татауров С.Ф., 2001), стрелам
(Скобелев СП, 2002в), светцу (Скобелев СП, Шаповалов А.В., 2002)
и шомполам (Скобелев СП, 20036) из раскопок Саянского
острога, топорам русского происхождения на памятниках коренного
населения южной Сибири (Худяков Ю.С, 2002), изразцам из
Томского (Чёрная МП., 2002а) и Кузнецкого острогов (Кауфман Ю.Б.,
2005), а также гребням, кресалам и подковкам из раскопок Ирген-
ского, Нерчинского и Албазинского острогов (Артемьев А.Р., 2005г)
и шахматам из Мангазеи (Пархимович СП, 2005). В
исследованиях уральских археологов спектр рассматриваемых материалов
шире (Самигулов П.Х., 2003; Самигулов П.Х., Мишин С.А., 2004;
Соколова Н.Е., 2002).
Различные категории находок в значительном количестве
представлены только в монографиях о Мангазее (Белов М.И.,
Овсянников О.В., Старков В.Ф., 1981), об Алазейском остроге и Сгадухин-
ском зимовье (Алексеев А.Н., 1996) и городах и острогах Забайкалья
и Приамурья (Артемьев А.Р., 1999).
Следует подчеркнуть, что, изучая материальную культуру
русских второй половины XVII—XVIII в. в Сибири и на Дальнем
Востоке, мы, по существу, изучаем общерусскую культуру, поскольку
подавляющее большинство бытовых предметов тогда были
привозными. Письменные источники зафиксировали факт завоза,
например в Забайкалье на рубеже XVII и XVIII вв. «русских» товаров более
110 наименований (МашановаЛ.В., 1989, с. 4; 1999, с. 76—90).

140
АР Артемьев
Особо отмечу работу А. В. Шаповалова, посвященную истории
и культуре потребления табака в России в XVII —первой половине
XX в. (Шаповалов А.В., 2002). Это пока единственное в своём роде
комплексное исследование целого пласта бытовой культуры.
Пока ещё единичны работы о технологии ремесленного и
промышленного производства, а также становлении центров
промышленности (Артемьев А.Р., 2000а; Артемьев А.Р., БахареваГ.А.,
Галибин В.А., Тихонов В.В., 2003; Артемьев А.Р, Бычков О.В.,
Тихонов В.В., 2000; Артемьев А.Р., Галибин В.А., Кудрин А.Ю.,
Тихонов В.В., 2003; Артемьев А.Р., Кудрин А.Ю., Галибин В.А., 2003;
Бородаев В.Б., Дёмин М.А., 1993; Зиняков Н.М., 2002; 2005; Зиня-
ков Н.М., Баштанник СВ., 2002; Костромин Д., Филимонов А.В.,
2000). Большой интерес представляют исследования в этой
области на Урале (Курлаев Е.А., Баранов Ю.М., 2002).
Из весьма перспективных тем следует отметить проблему
взаимопроникновения русской и аборигенной культур пока
серьёзно изучавшуюся только С.Г.Скобелевым (СкобелевС.Г., 1986;
1991; 1997; 1998; 19996; 2003а) и всё более привлекающую
внимание других исследователей (Ширин Ю.В., 1992; Татауров С.Ф.,
1996; 2002; ТатауроваЛ.В., 1997а; Тихомирова М.Н.,
Тихомиров К.Н., 2002; Худяков Ю.С., 2002; Рыльцева Е.В., 2003;
Боброва А.И., 2004). В последние годы расширились работы,
связанные с реконструкцией и музеефикацией сибирских острогов
(Бородовский А.П., Бородовская Е.Л., 2003; КимеевВ.М., 1998;
2003; Савельева Н.В., 2000; Скобелев С.Г., 1989; 2001а; 2002а;
Чёрная М.П., 1997; 2001).
Определённый научный интерес для изучения русского
погребального обряда в позднем средневековье и в Новое время
представляют, как правило, охранные исследования некрополей
городов Сибири и реже сельских кладбищ (Артемьев А.Р., 1993в; 1993г;
1995в, с.71—73; 1996а; 1996в; 19976; 19986; 19996, с. 113-114;
Бородовский А.П., Воробьёв А.А., 2005; Воробьёв А.А., 2001;
Воробьёв А.А., Троицкая Т.Н., 2000; Новиков А.В., Шуклина Ю.К.,
2005; ПогореловС.Н., СвятовВ.Н., 2002; Пугачёв Д.А.,
Воробьёв А.А., 2002; 2004; 2005; ПугачёвД.А., Калашников Д.С., Чу-
дилин И.А., 2002; Самигулов Г.Х., 2002а; 20026; Самигулов Г.Х.,
2004; 2005; Тарасов А.Ю., 2000а; 20006; 20036. С.81;
ТатауроваЛ.В., 20026; 2002в; 2005; Федосеев А.Ю., Фёдоров Р.Г., 2001;
Ширин Ю.В., 2000).

ПАМЯТНИКИ ИСТОРИИ ОСВОЕНИЯ... СИБИРИ ИДВ...
141
Тесным образом с ними связаны проблемы церковной
археологии, мало затронувшие территории к востоку от Урала (Артемьев А.Р.,
1995д; 1997в; 1999, с. 161-169; 20006; 2001; Исаченко Б.А., 2003).
К сожалению, довольно редки пока исследования сельских
поселений и соответственно материальной культуры и быта их
населения (ТатауроваЛ.В., 2000а; 20006; 2001а; 2003; ТатауровСФ., 2000;
2001; 2002; Татаурова Л .В., 2002в; Тихонов С.С., 2000; Илюшин А. М.,
Сулейменов М.Г., 2002).
Следует также отметить, что зачастую в работах исследователей
фигурируют вопросы, вовсе не относящиеся к компетенции
археологии позднего средневековья и Нового времени. Это
археологические признаки городов того времени, а также проблемы
определения их датировки. Последние при отсутствии дендродат всё-таки
уместнее устанавливать по письменным источникам. Тоже самое
касается таких вопросов, как общая характеристика освоения
русскими Сибири, для освещения которой вполне достаточно
нарративных материалов.
В целом изучение памятников позднего средневековья и
Нового времени в отечественной археологии, несомненно, находится на
подъёме, причём не только в Сибири и на Дальнем Востоке.
Выдающихся успехов в исследовании поздних памятников на
севере Восточной Европы добились О.В.Овсянников (Институт
истории материальной культуры РАН) и В.Ф.Старков (Институт
археологии РАН).
Первый из них в течение нескольких десятилетий изучал
города и сельские поселения Архангельского Севера (1967а; 19676; 1969;
1971; 19726; 1977; 1984; 1986; 1987; 1989а; 19896; 1990;Ясински М.Э.,
Овсянников О.В., 1998а; 19986; 2003), а ранее Мангазеи
(Овсянников О.В., 1970; 1972; 1973а; 19736; 1973в; Белов М.И.,
Овсянников О.В., 1972; Овсянников О.В., Старков В.Ф., 1980; 1981) и
памятники Шпицбергена (Овсянников О.В., 1986; Овсянников О.В.,
Старков В.Ф., 1981; 1982; 1984).
В.Ф.Старков, возглавлявший Группу арктической археологии,
с 1978 г. по настоящее время руководит экспедицией, исследующей
русские памятники XVI—XIX вв. на Архипелаге Шпицберген.
Результаты освещены в большом количестве работ, и поэтому я отошлю
читателя только к итоговым среди них (Старков В.Ф., 1988; 1990а;
19906; 1996; 1998; 2001а; 20016; 2002; Старков В.Ф., Корякин B.C.,
Завьялов В.И., 1983; Старков В.Ф., Овсянников О.В., 1980; 1985а; 19856;

142
АР. Артемьев
Старков В.Ф., Черносвитов П.Ю., Дубровин Г.Е., 2002). Напомню,
что ранее В.Ф.Старков совместно с М.И.Беловым и
О.В.Овсянниковым вёл исследования Мангазеи, а в последние годы обнаружил
и исследовал Оленёкский острог (Старков В.Ф., 2003).
В Санкт-Петербурге, где в 1957 г. остался совершенно без
внимания выход книги А.Д. Грача «Археологические раскопки в
Ленинграде», постановлением Президиума
Санкт-Петербургского научного центра, подписанным академиком Ж.И. Алфёровым
18 декабря 1995 г., был образован Научный совет по историко-архео-
логическим исследованиям на территории Санкт-Петербурга и
Ленинградской области и в акватории Финского залива во главе с
академиком А.А.Фурсенко (Археология Петербурга, 1996, с. 7). В
вышедшем вскоре после этого первом номере альманаха «Археология
Санкт-Петербурга» были намечены основные пути охраны,
сохранения, изучения и использования культурного слоя
Санкт-Петербурга (Фурсенко А. А., 1996; Лебедев Г.С., 1996; Сорокин П.Е., 1996).
Появились первые объёмные статьи по археологии
Санкт-Петербурга (Лебедев Г.С., 1997).
Культурные напластования XVII—XVIII вв. давно и особенно
интенсивно с конца 80-х годов XX в. изучаются в Москве, где они
хорошо сохранились (Чернов С.З., 1989; Беляев Л.А., 1994; 2000;
Беляев Л.А., ВекслерА.Г., 1996; Векслер А.Г., 1997; Векслер А.Г., Бер-
кович В.А., 2003). Древности этого времени изучались спорадически
и раньше (Воеводский М.В., 1936; Рабинович М.Г. 1947; 1949; 1962;
1964; 1971; Розенфельдт Р.Л., 1968; 1971; Векслер А.Г., 1971;
Никитин А.В., 1971; Шеляпина Н.С., 1987; БеляевЛ.А., 2000, с.8—10).
Однако только в последнее десятилетие специальные работы по
археологическим материалам позднего средневековья и Нового
времени стали нормой (БеляевЛ.А., 1994; БеляевЛ.А., Кренке Н.А.,
1993; 2005; Бойцов И.А., 1995; Векслер Г.А., 1997; Векслер Г.А.,
Лихтер Ю.А., 1997; Векслер А.Г., Лихтер Ю.А., Осипов Д.О., 1997;
Векслер А.Г., Осипов Д.О., 1999; Векслер А.Г., Беркович В.А., 2000; 2002;
2003; ВекслерА.Г, ЗайцевВ.В., 1995; ВинокуроваЭ.П., 2000;
Коваль В.Ю., 1997а, с. 110-111,118-120; 19976, с. 100-104,107-111;
2001; Колызин A.M., 1998; Кренке Н.А., Чернов С.З., 2000;
Панова Т.Д., Колызин А.М., 2000). По решению Совета по истории
мировой культуры в серии под общим названием «Культура
средневековой Москвы» издан даже отдельный сборник, посвященный
XV11 в. (2000).

ПАМЯТНИКИ ИСТОРИИ ОСВОЕНИЯ... СИБИРИ ИДВ... 143
Ещё одним крупным российским городом, где хорошо
сохранились и изучаются слои XVII—XIX вв., является Псков. Крупные
коллекции археологических материалов XVI—XVII вв. были
получены ещё при раскопках в 70-х гг. XX в. (Кильдюшевский В.И.,
1983; Сергина Т.В., 1983). Однако тогда большинство исследователей
больше интересовала его древнерусская археология. Сейчас
ситуация коренным образом изменилась. Прежде всего следует отметить
работы И.О. Колосовой об улицах Пскова в средневековье и в
раннее Новое время (Колосова И.О., 1997), а также И.К. Лабутиной
и И.О. Колосовой о воеводском дворе в Пскове XVII—XVIII вв.
(Лабугина И.К.,2001;Лабутина И.К., Колосова И.О.,2003)и И.К.
Лабутиной об уникальной постройке XV—XVII вв. (Лабутина И.К.,
2004). Этой тематике посвящены статьи Т.Ю.Закуриной о
постройках XV—XIX вв. на территории Мирожского
монастыря (ЗакуринаТ.Ю., 1994), Е.А.Яковлевой о постройках
конца XVIII — начала XX в. в Среднем городе Пскова (Яковлева Е.А.,
1996), Е.В.Салминой о комплексе каменных гражданских построек
XVIII—XIX вв. (Салмина Е.В., 1997), Е.В.Скрынниковой о
пороховом погребе XVI—XVII вв. (Скрынникова Е.В., 1997), СВ. Степанова
об одной из улиц города, датируемой XV—XVIII вв. (Степанов СВ.,
1999). Особо отметим работы В.И.Кильдюшевского о керамике
Пскова XII—XVII вв. и псковских изразцах и керамических киотах
XVI-XVII в. (Кильдюшевский В.И., 1986; 1990; 1994; 2001; 2002).
Культурные напластования XVII в. хорошо сохранились и
исследованы в пригородах Пскова—в Изборске и Красном (Артемьев А.Р.,
1985; 1998; Кильдюшевский В.И., 1988).
Есть отдельные работы по археологии позднего
средневековья и Нового времени некоторых других городов, например об
усадьбе XVII в. в Старой Рязани (Даркевич В.П., 1994), или о
рыболовном промысле в Коломне в XII—XVIII вв. (Мазуров А.Б.,
Цепкий Е.А., 2003).
Следует особо выделить исключительно важные достижения
в области церковной археологии, в ряде случаев изменившие
традиционные представления об обстоятельствах ухода из жизни
выдающихся исторических личностей, сложившиеся на основании
письменных источников, и даже об их посмертной судьбе. Это прежде
всего замечательная книга академика В.Л. Янина «Некрополь Нов-
юродского Софийского собора: Церковная традиция и
историческая критика» (1988). Все другие работы написаны по материалам

144
А. Р. Артемьев
исследований в Москве и её округе, в ряде случаев ведущих
Московским Патриархатом Русской православной церкви. Это
монографии Л.А. Беляева о монастырях Москвы и средневековых
надгробиях (Беляев Л.А., 1994; 1996), книги Т.Д. Пановой о некрополях
Московского кремля (Панова Т.Д., 2003а; 20036) и работы А.К.
Станюковича о комплексном изучении церковных и монастырских
некрополей (Станюкович А.К., 2003; ПасхаловаТ.В., 1997;
Станюкович А.К., Шитков А.В., 2003).
Из предметов материальной культуры периода позднего
средневековья и Нового времени наибольшее внимание специалистов
привлекает мелкая литая пластика, типология и хронология которой
на сегодняшний день разработана достаточно полно (Исаев Н.Н.,
1996; Винокурова Э.П., 1999; 2003; ГнутоваС.В., Зотова Е.Я., 2000;
Кренке Н.А., 2000; Колпакова Ю.В., 2003; Станюкович А.К.,
Осипов И.Н., Соловьёв Н.М., 2003).
На Урале исследования памятников позднего
средневековья долгое время были связаны с именем известного
специалиста В.А.Оборина. Он опубликовал ряд работ об особенностях
формирования и развития городов на окраинах Русского
государства, взаимоотношениях русского и местного населения Урала,
о сельском хозяйстве, ремесле и промыслах русских
переселенцев (Оборин В. А., 1957а; 19576; 1963; 1966а; 19666; 1975; 1977а;
19776; 1977в; 1978; 1979; 1981; 1986; 1990; 1993). Сейчас
этими проблемами занимается С.Г. Пархимович (Пархимович С.Г.,
1986), ученики В.А.Оборина (Корчагин П.А., 1999; Святов В.Н.,
Старков А.В., ЧаиркинС.Е., 1998; Погорелов С.Н., Святов В.Н.,
2002), а также Н.Е.Соколова, Г.Х. Самигулов и С.А. Мишин (Са-
мигулов Г.Х., 2003; 2005; Самигулов Г.Х., Мишин С.А., 2004;
Соколова Н.Е., 1998; 2002).
Из других работ несомненный интерес представляют
результаты исследований Каргалинского древнего горно-металлургического
меднорудного завода экспедицией Института археологии РАН под
руководством Е.Н.Черных в степях Южного Приуралья. На месте
гигантского горнодобывающего и металлургического центра
бронзового века (IV—II тыс.до н.э.) хорошо сохранились следы горных
выработок XVIII—XIX вв. В 1997 г. экспедицией была
исследована постройка второй половины XVIII в. Е.Н.Черных убедительно
связал исчезновение её обитателей и последующий пожар с
началом пугачёвского бунта в первой половине октября 1773 г., когда все

ПАМЯТНИКИ ИСТОРИИ ОСВОЕНИЯ... СИБИРИ ИДВ...
145
сезонные работники Каргалов спешно покинули рудники (Черных,
1997, с. 123-127; Каргалы, 2002, с. 94-102).
Периодических изданий, публикующих материалы
исследований памятников археологии Нового времени, за исключением
ограниченного территориальными рамками журнала «Археология
Петербурга (Archaeologia Petropolitana)» в России нет.
Ведущий отечественный археологический журнал «Российская
археология» редко и не особенно охотно издаёт на своих страницах
материалы XVI1 в., за исключением тех случаев, когда они
публикуются вместе с более ранними. Тем не менее по инициативе редакции
и редколлегии этого журнала 9 марта 2004 г. было проведено
открытое заседание «круглого стола» на тему «Археология и поздние
исторические периоды». В нём приняли участие ряд ведущих
специалистов Института археологии, а также исследователи из
Государственного Эрмитажа, Центра археологических исследований г. Москвы,
Тверского государственного объединённого музея и Читинского
государственного педагогического университета. Практически
единогласно, хотя и с некоторыми оговорками, все участники «круглого
стола» высказались за то, что поздняя археология имеет право на
существование. Итоги этого заседания подвёл директор Института
археологии, член-корреспондент РАН Н.А. Макаров. Он совершенно
обоснованно заключил, что отношение академической науки к
поздним древностям «должно определяться, прежде всего,
потенциалом той исторической информации, которую они в себе заключают»
и тем «...способны ли раскопки поздних памятников
действительно добавить что-либо существенное к нашим знаниям по истории
XVIII—XIX вв.» (Археология позднего периода истории, 2005, с. 98).
Таким образом, возможно, в ближайшее время на страницах
«Российской археологии» появятся материалы XVIII—XIX вв.
Единственный тематический сборник, где систематически
публикуются материалы исследований памятников Нового времени,
«Русские первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII—XIX вв.: (Ис-
торико-археологические исследования)» издаётся с 1994 г. в
Институте истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока
ДВО РАН. К настоящему времени вышло четыре тома: Т. 1. 1994;
Т.2. 1995; ТЗ. 1998; Т.4. 2003.
Значительное место поздние материалы занимают на
страницах ежегодного Международного научного семинара
«Интеграция археологических и этнографических исследований», с 1993 г.

146
А. Р. Артемьев
проводимого сотрудниками Омского филиала Объединенного
института истории, филологии и философии СО РАН под
руководством Н.АЛомилова. В 2002 г. сотрудниками института во главе
с Л.В.Татауровой была проведена первая, а в 2005 г. вторая
тематические конференции «Культура русских в археологических
исследованиях» (2002; 2005), материалы которых изданы под её редакцией.
Таким образом, всё усиливающееся внимание специалистов
к памятникам и культурным напластованиям позднего
средневековья и Нового времени выглядят достаточно очевидно. Не
вызывает сомнений и важность результатов, достигнутых в изучении
материальной и духовной культуры русского населения этого времени.
Дальнейшие исследования памятников истории освоения
русскими Сибири и Дальнего Востока XVII—XIX вв. являются весьма
перспективными.
ЛИТЕРАТУРА
Александров B.A., 1971. Итоги и перспективы изучения материальной культуры
русского населения в Сибири // Итоги и задачи изучения истории Сибири
досоветского периода. Новосибирск.
Александров B.A., 1974. Проблемы сравнительного изучения материальной культуры
русского населения в Сибири (XVII — начало XX в.) // Проблемы изучения
материальной культуры русского населения Сибири. М.
Алексеев А.Н., 1992. Археологическое изучение первых русских поселений на
Северо-Востоке Якутии, (постановка проблемы) // Археологические исследования
в Якутии. Новосибирск.
Алексеев A.H., 1993. Археологическое изучение русских поселений XVII—XVIII
веков на Северо-Востоке Якутии: тез. докл. междунар. конф. Якутск.
Алексеев A.H., 1996а. Некоторые итоги изучения русских поселений XVII в. на р. Ала-
зея и р.Колыма// Наука—невостребованный потенциал: тез. докл. Междунар.
науч.-практ. конф., посвященной 40-летию Якутского гос. ун-та им. М.К.
Амосова. Якутск.
Алексеев А.Н., 19966. Первые русские поселения XVII—XVIII вв. на
северо-востоке Якутии. Новосибирск.
Артемьев А.Р., 1985. Стратиграфия и хронология Изборской крепости // Сов.
археология. №2.
Артемьев А.Р., 1989а. О местонахождении Кумарского острога// Проблемы
краеведения (Арсеньевские чтения): тез. докл. Уссурийск.
Артемьев А.Р., 19896. О некоторых особенностях строительства крепостей XVI—
XVII вв. в Сибири и на Дальнем Востоке // Материалы по средневековой
археологии Дальнего Востока и Забайкалья. Владивосток.
Артемьев А.Р, 1990а. Памятники истории освоения русскими Дальнего Востока:
проблемы археологического изучения // Вестн. ДВО АН СССР №4.
Артемьев А.Р, 19906. Новый памятник русских первопроходцев на верхнем Амуре //
Материалы по средневековой археологии и истории Дальнего Востока СССР
Владивосток.

ПАМЯТНИКИ ИСТОРИИ ОСВОЕНИЯ... СИБИРИ И ДВ...
147
Артемьев А.Р., 1992а. Албазин—первый исторический и культурный центр
русского Приамурья // Вторая Дальневосточная конференция молодых историков: тез.
докл. Владивосток.
Артемьев А.Р., 19926. Албазинский острог—старейший памятник истории освоения
русскими землепроходцами Приамурья в XVII в.// Зап. Амур. обл. краевед, музея
и Общества краеведов. Вып. 7. Благовещенск.
Артемьев А.Р., 1992в. Вопросы преемственности в развитии оборонного зодчества
Европейской России, Сибири и Дальнего Востока в советской историографии //
Вопросы истории Дальнего Востока России в отечественной и зарубежной
историографии. Владивосток.
Артемьев А.Р., 1992г. Пути развития оборонного зодчества XVI—XVIII вв. в Сибири
и на Дальнем Востоке // VI Арсеньевские чтения: тез. докл. регион, науч. конф.
по пробл. ист., археол. и краевед. Уссурийск.
Артемьев А.Р., 1993а. История изучения Албазина// И не распалась связь времен...
К 100-летию со дня рождения П.Е.Скачкова.М.
Артемьев А.Р., 19936. К вопросу о происхождении сибирских укреплений типа
«зимовье» // Новые материалы по археологии Дальнего Востока России и смежных
территорий. Владивосток.
Артемьев А.Р., 1993в. Новые материалы о героической обороне Албазинского
острога в 1685 и 1686—1687 гг.// Вести. ДВО РАН. Владивосток. N©4—5.
Артемьев А.Р., 1993г. Новые материалы о русско-маньчжурском конфликте
накануне подписания Нерчинского договора 1689 г.// Китай, китайская
цивилизация и мир. История, современность, перспективы: тез. докл. IV Междунар.
науч. конф. М.Ч.1.
Артемьев А.Р., 1994а. Археологическое изучение памятников XVII —начала
XVIII вв. на Дальнем Востоке// Русские первопроходцы на Дальнем Востоке
bXVII—XIX вв.: (ист.-археол. исследования). Владивосток. Т. 1.
Артемьев А.Р, 19946. Исследования промысловых зимовий в Киренго-Ленском
междуречье // VII Арсеньевскис чтения: тез. докл. регион, науч. конф. по пробл. ист.,
археол. и краевед. Уссурийск.
Артемьев А.Р., 1994в. Новые исследования археологических памятников русских
землепроходцев XVII—XVIII вв. в Прибайкалье, Забайкалье и Приамурье //
Материалы научно-практической историко-краеведческой конференции, посвященной
100-летию Хабаровского краеведческого музея. Хабаровск.
Артемьев А.Р, 1995а. Археологические исследования городов и острогов второй
половины XVII—XVIII в. в Забайкалье и Приамурье // Интеграция археологических
и этнографических исследований: тез. докл. науч. конф. Омск. Т. 2.
Артемьев А.Р, 19956. Из истории Нерчинска // Русские первопроходцы на Дальнем
Востоке в XVII—XIX вв.: (ист.-археол. исследования). Владивосток. Т.2.
Артемьев А.Р, 1995в. История и археология Албазинского острога// Русские
землепроходцы на Дальнем Востоке в XVII—XIX вв.: (ист.-археол. исследования).
Владивосток. Т. 2.
Артемьев А.Р, 1995г. Памятники истории и культуры периода освоения русскими
Забайкалья и Приамурья (вторая половина XVII—XVIII вв.) // XXXV
научно-практическая конференция Дальневосточного государственного технического
университета: тез. докл. Владивосток. 4.1.
Артемьев А. Р., 1995д. Церковно-исторические и культурные древности Албазина//
Культура Дальнего Востока России и стран АТР: Восток-Запад: материалы
междунар. науч. конф. Вып.2, ч. 1. Владивосток.

148
А.Р.Артемьев
Артемьев А.Р., 1996а. Из истории героической обороны Албазинского острога от
маньчжуров // Пробл. Дальнего Востока. № 3.
Артемьев А.Р, 19966. Иргенский острог//Освоение Северной Пацифики.
Владивосток.
Артемьев А.Р., 1996в. Останки непогребённых защитников Албазинского острога //
Российская археология. № 1.
Артемьев А.Р, 1996г. Памятники истории освоения русскими Дальнего Востока
в XVII—XVIII вв.: итоги и перспективы археологического изучения //Дальний
Восток России в контексте мировой истории: от прошлого к будущему: тез. докл.
междунар. науч. конф. Владивосток.
Артемьев А.Р, 1996д. Русское позднесредневековое зодчество и пути его развития
в Сибири и на Дальнем Востоке // Освоение Северной Пацифики.
Владивосток.
Артемьев А.Р, 1996е. Секретная нерчинская экспедиция 1753—1765 гг. и
археологическое изучение Нерчинска// Вести. ДВО РАН. Владивосток. №2.
Артемьев А.Р., 1997а. Города и остроги Забайкалья и Приамурья во второй
половине XVII—XVIII вв.: (ист.-археол. исследования): автореф. дис... д-ра ист. наук.
Владивосток.
Артемьев А.Р, 19976. Военно-административные функции и этапы становления
городов и острогов Забайкалья и Приамурья во второй половине XVII—XVIII вв.//
Губернаторское управление в России: история, современность, будущность:
материалы Всерос. науч.-практ. конф. Владивосток.
Артемьев А.Р, 1997в. Миссионерская и культурно-просветительская деятельность
православной церкви в процессе освоения русскими Забайкалья и Приамурья
(вторая половина XVII—начало XVIII в.) // Культурное наследие Азиатской
России: материалы 1 Сиб.-Урал. ист. конгресса. Тобольск.
Артемьев А.Р, 1997г. Эпиграфический памятник 1696 г. из Нерчинска// Вестн.
ДВО РАН. Владивосток. JNfe 1.
Артемьев А.Р., 1998а. Города Псковской земли вХШ—XV вв. Владивосток.
Артемьев А.Р, 19986. Каменное надгробие 1696 г. из Нерчинска// Российская
археология. №3.
Артемьев А.Р, 1998в. Открытие и начало присоединения Забайкалья и Приамурья
к Российскому государству в середине XVII в.// Русские первопроходцы на
Дальнем Востоке в XVII—XIX вв.: (ист.-археол. исследования). Владивосток. Т.З.
Артемьев А.Р, 1998г. Строительство городов и острогов Забайкалья и Приамурья во
второй половине XVII—XVIII веке и типы оборонительных сооружений // Отеч.
история. №5.
Артемьев А.Р, 1999а. Албазинский острог // Тальцы. № 2.
Артемьев А.Р, 19996. Города и остроги Приамурья и Забайкалья во второй
половине XVII—XVIII в. Владивосток.
Артемьев А.Р, 1999в. Первые планы Иркутска//Тальцы. № 3.
Артемьев А.Р, 1999г. Рец. на кн.: А.Н. Алексеев. Первые русские поселения XVII—
XVIII вв. на северо-востоке Якутии. Новосибирск: Изд-во Института археологии
и этнографии СО РАН, 1996// Российская археология. № 3.
Артемьев А.Р., 2000а. Некоторые итоги исследований Тальцинского стекольного
завода (1784—1956 гг.) // Интеграция археологических и этнографических
исследований: сб. науч. тр. Владивосток; Омск.
Артемьев А.Р, 20006. Русская православная церковь в Забайкалье и Приамурье во
второй половине XVII—XVIII в.// Вестн. ДВО РАН. Владивосток. №2.

ПАМЯТНИКИ ИСТОРИИ ОСВОЕНИЯ,. СИБИРИ И ДВ...
149
Артемьев А.Р., 2000в. Рыбный промысел у русского населения Забайкалья и
Приамурья во второй половине XVI1—XVIII в.//Традиционные системы
жизнеобеспечения и региональная национальная политика. Новосибирск. Вып. 1.
Артемьев А.Р., 2001. Русская православная церковь в деле освоения Забайкалья и
Приамурья (вторая половина XVII—первая четверть XVIII в.) // ВОСТОК-РОССИЯ -
ЗАПАД: Ист.-культуролог. исследования: к 70-летию академика B.C. Мяснико-
ва.М.
Артемьев А.Р., 2002а. Охота и рыболовство русского населения в Забайкалье и
Приамурье во второй половине XVII—XV1I1 в.// Культура русских в археологических
исследованиях. Омск.
Артемьев А.Р, 20026. СП. Крашенинников о соболином промысле в Забайкалье
и археологические материалы XVIII в.// Интеграция археологических и
этнографических исследований: сб. науч. тр. Омск; Ханты-Мансийск.
Артемьев А.Р, 2002в. Памятники истории освоения русскими Прибайкалья,
Забайкалья и Приамурья (вторая половина XVII—XVIII в.)// Северный
археологический конгресс: тез. докл. Екатеринбург; Ханты-Мансийск.
Артемьев А.Р., 2003а. Даурская ссылка протопопа Аввакума // Вопр. истории. №5.
Артемьев А.Р, 20036. Материальная культура русских в XVII—XVIII вв. и проблемы
изучения городов и острогов Сибири и Дальнего Востока // V конгресс
этнографов и антропологов России: тез. докл. М.
Артемьев А.Р, 2003в. Некоторые итоги работ Амурской археологической
экспедиции в 1988—2002 гг.//Древности Приморья и Приамурья в контексте
тихоокеанской археологии. Владивосток.
Артемьев А.Р, 2003г. Памятники русских землепроходцев второй половины XVII—
XVIII в. в Забайкалье и Приамурье // Культура Сибири и сопредельных
территорий в прошлом и настоящем. Томск.
Артемьев А.Р., 2003д. Протопоп Аввакум в Забайкалье// Русские первопроходцы на
Дальнем Востоке в XVII—XIX вв.: (ист.-археол. исследования). Владивосток. Т.4.
Артемьев А.Р, 2004. Башни Албазинскогоострога 1682—1689 гг.// Интеграция
археологических и этнографических исследований. Ал маты; Омск.
Артемьев А.Р., 2005а. Археологические исследования русских памятников
Нового времени в Прибайкалье, Забайкалье и Приамурье // Российская
археология. N>1.
Артемьев А.Р, 20056. Воровской острог// Родина. N>6.
Артемьев А.Р, 2005в. Основные направления археологических исследований
памятников истории освоения русскими Сибири и Дальнего Востока// Культура
русских в археологических исследованиях. Омск.
Артемьев А.Р, 2005г. О типологии и хронологии некоторых бытовых предметов
XVII—XVIII вв.// Культура русских в археологических исследованиях. Омск.
Артемьев А.Р, Артемьева Н.Г., 1994. Керамика Албазинского острога // Русские
первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII—XIX вв.: (ист.-археол. исследования).
Владивосток. Т. 1.
Артемьев А.Р, Бахарева ГА., Галибин В.А., Тихонов В.В., 2003. Стекольное
производство Восточной Сибири (по материалам Тальцинского завода) // Вестн.
ДВО РАН. №4.
Артемьев А.Р, Бычков О.В., Тихонов В.В., 2000. Исследования истории
Тальцинского стекольного завода // Тальцы. N? 2.
Артемьев А.Р, Галибин В.А., Кудрин А.Ю., Тихонов В.В., 2003. Итоги исследования
стеклоделия на Тальцииском заводе 1784—1956 гг.// Русские первопроходцы на
Дальнем Востоке в XVII—XIX вв.: (ист.-археол. исследования). Владивосток. Т.4.

150
А. Р.Артемьев
Артемьев А.Р., Кудрин А.Ю., 1990. Новое в изучении Албазинского острога//
Вторые чтения имени Г.И. Невельского: тез. докл. Хабаровск.
Артемьев А.Р., Кудрин А.Ю., 1991а. Аргунский острог// Первая Дальневосточная
конференция молодых историков. Владивосток.
Артемьев А.Р., Кудрин А.Ю., 19916. Археологические исследования Албазинского
острога в 1991 г.//Амур, краевед. Благовещенск. N>2.
Артемьев А.Р., Кудрин А.Ю., Галибин В.А., 2003. Химический анализ стекла из
раскопок Талышнского стекольного завода 1784—1956 гг.// Интеграция
археологических и этнографических исследований. Омск.
Артемьев А.Р., Кудрин А.Ю., Лобанов А.Ю., 1994. Албазинский Спасский монастырь
1671—1685 гг.// VII Арсеньевские чтения: тез. докл. регион, науч. конф. по
проблемам истории, археологии и краеведения. Уссурийск.
Артемьев А.Р, Сем Ю.А., Сергеев А.И., 1991. Хозяйственное освоение Дальнего
Востока русским населением // История Дальнего Востока в эпоху феодализма и
капитализма (XVII в.—февраль 1917 г.). М. Т. 2.
Артемьев А.Р., Чернавская В.Н., 2003. Рец. на кн.: История Русской Америки (1732—
1867): ВЗт. Т. 1. Основание Русской Америки (1732—1799)/ отв. ред. акад.
Н.Н.Болховитинов. М.: Междунар. отношения, 1997. 480с: ил.; Т.2.
Деятельность Российско-Американской компании (1799—1825) /отв. ред. акад. Н.Н. Бол-
ховитинов. М.: Междунар. отношения, 1999. 472 с: ил.; Т.З. Русская Америка:
от зенита к закату (1825—1867)/ отв. ред. акад. Н.Н.Болховитинов. М.:
Междунар. отношения, 1999. 560 с: ил.// Русские первопроходцы на Дальнем Востоке
в XVII—XIX вв.: (ист.-археол. исследования). Владивосток. Т.4.
Артемьева Н.Г., 1995. Керамика Нерчинского острога// Русские первопроходцы
на Дальнем Востоке в XVII—XIX вв.: (ист.-археол. исследования). Владивосток.
Т. 2.
Археология Петербурга (Archaeologia Petropolitana). 1996. Jvfe I.
Археология позднего периода истории: материалы «круглого стола», проведенного
редакцией и редколлегией журнала «Российская археология» // Российская
археология. 2005. № I.
Аюшин Н.Б., 1998. Артиллерия в борьбе за Албазинский острог// Русские
первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII—XIX вв.: (ист.-археол. исследования).
Владивосток. Т. 3.
Белов М.И., 1970а. Проблемы изучения истории полярных стран // Проблемы
Арктики и Антарктики. Вып. 36/37.
Белов М.И., 19706. Раскопки «златокипящей» Мангазеи. Л.
Белов М.И., 1972а. Раскопки городища Мангазеи: (к итогам второго и третьего
полевого сезона) // Проблемы Арктики и Антарктики. Вып. 39.
Белов М.И., 19726. Раскопки русского заполярного города// Летопись Севера.М.
Белов М.И., 1973. Клады древней Мангазеи // Мор. сб. №3.
Белов М.И., Овсянников О.В., 1969. В древней Мангазее // Шахматы в СССР №6.
Белов М.И., Овсянников О.В., 1972. Раскопки Мангазеи (некоторые итоги
исследования 1968—1969 гг.) // Сов. археология. № 1.
Белов М.И., Овсянников О.В., Старков В.Ф., 1980. Мангазея. Мангазейский
морской ход. М. 4.1.
Белов М.И., Овсянников О.В., Старков В.Ф., 1981. Мангазея: Материальная культура
русских полярных мореходов и землепроходцев XVI—XVII вв. М. Ч. 2.
Белоненко В.В., Куклина Н.П., 1997. Раскопки Иркутской усадьбы XVIII века в
историческом центре Иркутска// Дуловские чтения 1997 г.: материалы докл. и со-
общ. Иркутск.

ПАМЯТНИКИ ИСТОРИИ ОСВОЕНИЯ... СИБИРИ ИДВ...
151
Белоусова О. А., 2002. Из опыта археологических раскопок Кузнецкой крепости//
Культура русских в археологических исследованиях. Омск.
БеляевЛ.А., 1994. Древние монастыри Москвы поданным археологии. М.
Беляев Л.Ам 1996. Русское средневековое надгробие. М.
Беляев Л.А., 2000. Архитектурная археология Москвы XVII в.// Культура
средневековой Москвы: XVII век. М.
Беляев Л.А., Кренке Н.А., 1993. Археологические исследования дворца Алексея
Михайловича в Коломенском // Коломенское: Материалы и исследования. Вып.4. М.
Беляев Л.А., Кренке Н.А., 2005. Деревянный дворец конца XVII в. в Коломенском:
опыт археологической локализации // Российская археология. №4.
Беляев Л. А., Векслер А.Г., 1996. Археология средневековой Москвы: (итоги
исследований 1980—1990-х гг.)// Российская археология. №3.
Бердникова Н.Е., Воробьёва Г.А., Аржанникова А.В., 2000. Проблемы изучения
«культурного слоя» исторического Иркутска // Интеграция археологических и
этнографических исследований. Владивосток; Омск.
Бердникова Н., Воробьёва Г., 2001. Феномен «культурного слоя» исторического
Иркутска // Земля иркутская. № 1.
Бердникова Н.Е., Генералов А.Г., Красная Н.Н., Медведев ГИМ 1997. Города
Северной Азии. Некоторые замечания к археологии сибирских городов//
Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края: материалы науч.-практ.
конф. Барнаул. Вып. 8.
Боброва А. И., 2004. Нательные кресты сТиксинского могильника//Археология
и антропология Евразии. №4.
Бойцов И.А., 1995. Производственное сооружение середины XVII в. на
Китай-городском подворье Троиие-Сергиева монастыря // Культура средневековой
Москвы XIV-XVII вв. М.
Бородаев В.Б., Демин М.А., 1993. Памятники горно-металлургического комплекса
XVI11—XIX вв. в северо-западных предгорьях Алтая: современное состояние и
задачи первоочередных охранных работ// Ползуновскис чтения 1993 года. Змеи-
ногорск.
Бородовский А.П., 2002. Археологические исследования Умревинского острога//
Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных
территорий: материалы годовой сессии Института археологии и этнографии СО РАН
2002 г. Новосибирск. Т. 8.
Бородовский А.П., 2003а. Поиски серебра в Сибири и возведение русских
острогов// Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и
сопредельных территорий: материалы годовой сессии Института археологии и этнографии
СО РАН 2003 г., посвященной 95-летию со дня рождения академика
А.П.Окладникова. Новосибирск. Т. 9.
Бородовский А. П., 20036. Продолжение исследований Умревинского
острога//Археологические открытия 2002 года. М.
Бородовский А.П., Бородовская Е.Л., 2003. Русские остроги XVIII века на
территории Новосибирской области. Новосибирск.
Бородовский А. П., Воробьёв А.А., 2005. Некрополь на территории Умревинского
острога // Культура русских в археологических исследованиях. Омск.
Бородовский А.П., Косарева И.З., 2003. Умревинский острог: три столетия
сибирской истории. Новосибирск.
Бурыкин А.А., 2002а. Два клада с казной полярных мореходов XVII века с
Восточного Таймыра: проблемы интерпретации // Клады. Состав, хронология,
интерпретация: материалы тематической науч. конф. СПб.

152
А.Р. Артемьев
Бурыкин А.А., 20026. Таймырская загадка // Языки. Литература. История.
Культура. №51.
Бурыкин А.А., 2003. Одно замечание к находкам из лагеря полярных мореходов на
Восточном Таймыре: зачем экспедиция возила с собой наперсные кресты //
Интеграция археологических и этнографических исследований. Омск.
Васильевский PC, Молодин В.И., Седякина Е.Ф., 1978. Исследования Илимского
острога//Древние культуры Приангарья. Новосибирск.
Векслер А.Г., 1971. Палаты Наталии Кирилловны в Московском Кремле (опыт
реконструкции по документам и археологическим данным) //Древности
Московского Кремля. М.
Векслер А.Г., 1997. Гостиный двор и уникальные клады XVII в. (предварительная
публикация) // Российская археология. N° 1.
Векслер А.Г., Беркович В.А., 2000. Материалы археологических исследований
некрополя Моисеевского монастыря на Манежной площади // Культура
средневековой Москвы: XVII век. М.
Векслер А.Г., Беркович В.А., 2002. Надгробие стольника эпохи Петра I //
Российская археология. № 1.
Векслер А.Г., Беркович В.А., 2003. Археологическое изучение Замоскворечья //
Российская археология. №4.
Векслер А.Г., Зайцев В.В., 1995. Находки некоторых инструментов и остатков
иного оборудования монетного двора при археологических раскопках в Москве //
111 Всероссийская нумизматическая конференция: тез. докл. М.
Векслер А.Г., Лихтер Ю.А., 1997. Позднесредневековое стекло из раскопок
последних лет в Москве // Труды VI Международного конгресса славянской археологии:
славянский средневековый город. М. Т. 2.
Векслер А.Г., Лихтер Ю.А., Осипов Д.О., 1997. Обувные подковки XV—XVIII вв.: (по
материалам раскопок в г. Москве) // Российская археология. №3.
Векслер А.Г., Осипов Д.О., 1999. Мастерская сапожника на улице Пречистенка в
Москве // Российская археология. N© 1.
Визгалов Г.П., 2000. Мангазея: состояние памятника и перспективы изучения
русской материальной культуры XVII века в Сибири (по результатам
археологических исследований 1998—2000 гг.)// Русские старожилы: материалы III
Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». Тобольск;
Омск.
Визгалов Г.П., 2005. Хозяйство и занятия посадского населения Мангазси (по
материалам раскопок 2001—2004 гг.) // Культура русских в археологических
исследованиях. Омск.
Винокурова Э.П., 1993. Литая мелкая пластика конца XVII — начала XX в.: введение
в типологию//Древнерусская скульптура: проблемы и атрибуции. М. Вып. 2,
ч.1.
Винокурова Э.П., 2000. Металлические литые кресты-тельники XVII в.// Культура
средневековой Москвы: XVII век.М.
Воеводский MB., 1936. Глиняная посуда Москвы XVI—XVIII вв. по материалам,
собранным при работах Метростроя // Известия Государственной академии
истории материальной культуры. Л.
Воробьёв А.А., 2001. Сосуды с углями из русских погребений Верхнего Приобья и Ба-
рабы как объект археолого-этнографического изучения // Историко-культурное
наследие Северной Азии: итоги и перспективы изучения на рубеже тысячелетий:
материалы XLI региональной археолога-этнографической студенческой
конференции. Барнаул.

ПАМЯТНИКИ ИСТОРИИ ОСВОЕНИЯ... СИБИРИ И ДВ...
153
Воробьёв А.А., 2004. СМ. Чугуново погребальной обрядности населения города
Томска в XVII—XIX вв.// Традиционные культуры и общества Северной Азии.
Кемерово.
Воробьёв АЛ., 2005. Из опыта первых исследованний погребальных памятников
российского освоения Сибири (конец XIX—начало XX в.) // Культура русских в
археологических исследованиях. Омск.
Воробьёв А.А., Троицкая Т.Н., 2000. Сосуды в погребальном обряде русского
населения Западной Сибири (по материалам Новосибирской области) // Интеграция
археологических и этнографических исследований. Владивосток; Омск.
Воробьёва Г.А., Бердникова Н.Е., 2003. Реконструкции природных и культурных
событий на территории Иркутска: науч.-метод. разработки междисциплинарных
исследований городского культурного слоя. Иркутск.
Галибин В.А., 2001. Состав стекла как исторический источник. СПб.
Гильмиярова Ю.Р., 1996. Русская керамика на поселении Бергамак III // Интеграция
археологических и этнографических исследований: материалы IV
Всероссийского научного семинара. Новосибирск; Омск. 4.2.
Глинский СП, Сухих В.В., 1992. Реконструкция крепостных сооружений Албазин-
ской крепости по археологическим источникам и опубликованным материалам //
Записки Амур. обл. краевед, музея и О-ва краеведов. Благовещенск. Вып. 7.
Гнутова СВ., Зотова Е.Я., 2003. Кресты, иконы, складни: Медное художественное
литьё XI — начала XX века. М.
Гоков А.В., 1989а. К изучению материальной культуры русского населения Камчатки
(по раскопкам города Нижне-Камчатска XVIII—XIX вв. на реке Радуге) //
Краевед, записки. Петропавловск-Камчатский. Вып.6.
Гоков А.В., 19896. Нижне-Камчатск на реке Радуге: Памятник культуры русского
населения Камчатки XVIII—XIX веков. Петропавловск-Камчатский.
ГоковА.В., 1990. Первые итоги раскопок города Нижне-Камчатска//Древние
памятники Севера Дальнего Востока: (новые материалы и исследования
Севере-Восточно-Азиате кой комплексной археологической экспедиции).
Магадан.
Грач А.Д., 1957. Археологические раскопки в Ленинграде: к характеристике
культуры и быта населения Петербурга. Л.
Грачёв М.А., Матвеев А.В., Трофимов Ю.В., 2000. Поиск форпостов Ишимской
линии на территории Крутинского, Тюкал и некого и Колосовского районов Омской
области в 2000 г.// Гуманитарное знание. Сер. Преемственность. Омск.
Даркевич В.П., 1994. Усадьбы XVII века в Старой Рязани // Российская археология.
№1.
Добжанский В.Н. 1975. Могильник Илимского острога// Материалы XIII Всесоюз.
студенческой конференции. Новосибирск.
Добжанский В.Н., 1979. Керамика Илимского острога//Сибирь в древности.
Новосибирск.
Добжанский В.Н., Ширин Ю.В., 2002. Кузнецкий острог 1618 и 1620 гг.//Аборигены
и русские сторожилы Притомья: материалы науч.-практ. конф. Кемерово.
Долгих Б.О., 1943. Новые данные о плавании русских Северным морским путём
в XVII веке // Проблемы Арктики. № 2.
Дополнения к актам историческим. СПб., 1846. Т. 2.
Дополнения к актам историческим. СПб., 1867. Т. 10.
Древнее жилище народов Восточной Европы /отв. ред. М.Г.Рабинович. М., 1975.
Древняя одежда народов Восточной Европы: материалы к ист.-этногр. атласу/отв.
ред. М.Г.Рабинович. М., 1986.

154
А. Р. Артемьев
Дроботушенко Е.В., Филимонов А.В., 1998. Чикойский монастырь—историко-архео-
логическое исследование // Археология и этнография Сибири и Дальнего
Востока: тез. докл. XXXVIII региональной археолого-этнографической студенческой
конференции. Улан-Удэ.
Ёлкина И.И., Епишкин СМ., Звягин В.Н., Калякин В.Н., Насырова Н.Ш.,
Станюкович А.К., Старков В.Ф., Черносвитов П.Ю., 2002. Исторические памятники
Второй Камчатской экспедиции. М.
Ёлкина И.И., Насыров Н.Ш., Станюкович А.К., 2001. Предметы из могилы Василия
и Татьяны Прончищевых// Вопросы археологии, истории, культуры и природы
Верхнего Поочья: материалы IX конф. Калуга. 4.1.
Закурина Т.Ю., 1994. Новые раскопки в Мирожском монастыре // Памятники
средневековой культуры: открытия и версии: сб. статей к 75-летию В.Д. Белецкого.
СПб.
ЗалкиндЕ.М., 1949. Из истории западного Забайкалья в конце XVI1 —начале
XVIII в.// Учёные записки Ленинградского гос. ун-та. Сер. востоковедческих
наук. Вып. 1. Л.
Звягин В.Н., Мусаев Ш.М., Станюкович А.К., 1995. Витус Йонассен Беринг (1681—
1741): Медико-криминалистический портрет. Баку.
Зиняков Н.М., 2002. Технологические традиции древнерусских кузнецов в свете
металлографических исследований археологических материалов Сибири //
Культура русских в археологических исследованиях. Омск.
Зиняков Н.М., 2005. Чёрнометаллические изделия поселения Изюк-I:
технологическая характеристика// Культура русских в археологических исследованиях.
Омск.
Зиняков Н.М., БаштаникС.В., 2002. Возможности использования
естественно-научных методов в изучении ведущих отраслей экономики русского населения
Сибири // Культура русских в археологических исследованиях. Омск.
Илюшин A.M., Сулейменов М.Г., 2002. Поселение Шабаново-6 как источник по
истории Нового времени Кузнецкой котловины // Культура русских в
археологических исследованиях. Омск.
Исаева Н.Н., 1996. Русское медное художественное литьё XVI—XX вв. Приенисей-
ский регион. Сводный каталог. Красноярск.
Исаченко Б.А., 2003. Церковная археология в Амурской области (история
становления и перспективы развития) // Русские первопроходцы на Дальнем Востоке
в XVII—XIX вв.: (ист.-археол. исследования). Владивосток. Т.4.
Исторический памятник русского арктического мореплавания XVII века/ ред.
А.П.Окладников, Д.М.Пинхенсон. М.;Л., 1951.
Калашников Д.С, Кирюшин К.Ю., Пугачёв Д.А., Семибратов В.П., Шульга П. И.,
2003. Форпост Верх-Алейский: Современное состояние памятника истории
и культуры // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и
сопредельных территорий: материалы годовой сессии Ин-та археол. и этногр. СО РАН
2003 г., посвящ. 95-летию со дня рождения академика А.П. Окладникова.
Новосибирск. Т. 9.
Каргалы: Геолого-географические характеристики: история открытий,
эксплуатации и исследований. Археологические памятники /сост. и ред. Е.Н.Черных. М.,
2002. Т. 1.
Кардаш О.В., 2000. Надымский городок и русское освоение севера Западной
Сибири в XVII веке: (по материалам археологических исследований) // Русские
старожилы: материалы III Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов
Западной Сибири». Тобольск; Омск.

ПАМЯТНИКИ ИСТОРИИ ОСВОЕНИЯ.,. СИБИРИ ИДВ...
155
Кауфман А.О., 1994. Ремесло и торговля Кузнецка XVII века: (Предварительное
сообщение по письменным и археологическим источникам). Кузнецкая старина.
Новокузнецк. Вып.2.
Кауфман Ю.Б., 2005. Изразцы в Кузнецке в XVII в.// Культура русских в
археологических исследованиях. Омск.
Кильдюшевский В.И., 1983. Раскопки на улице Гоголя в 1977 г.//Археологическое
изучение Пскова. М.
Кильдюшевский В.И., 1986. Керамика Пскова XIII—XVII вв. (опыт
классификации) // Археология и история Пскова и Псковской земли: тез. докл. Псков.
Кильдюшевский В.И., 1988. Керамика Изборска XIV—XV11 вв.//Археология и
история Пскова и Псковской земли: тез. докл. Псков.
Кильдюшевский В.И., 1990. Следы производства изразцов в Пскове в XVII в. (по
материалам раскопа на ул. Советской, 47) // Археология и история Пскова и
Псковской земли: тез. докл. Псков.
Кильдюшевский В.И., 1994. Горшковидные изразцы в средневековом
Пскове//Памятники средневековой культуры: открытия и версии. СПб.
Кильдюшевский В.И., 2001. К вопросу о псковских керамических киотах
//Архитектурно-археологический семинар Государственного Эрмитажа. СПб.
Кильдюшевский В.И., 2002. Керамика Пскова XII—XVII вв.//Ладога и её соседи
в эпоху раннего средневековья. СПб.
Кимеев В.М., 1998. Проблема реконструкции этноархеологического комплекса «Со-
сновский острог» // Интеграция археологических и этнографических
исследований: материалы VI междунар. науч. семинара, посвящ. 155-летию со дня
рождения Д.Н. Анучина. Омск. 4.1.
Кимеев В.М., 1999. Этноархеологический комплекс экомузея «Тюльберский
городок» // Интеграция археологических и этнографических исследований. М.;
Омск.
Кимеев В.М., 2003. Проблемы реконструкции и музеефикации казачьих острогов
Сибири // Музей и наука. Кемерово.
Кирпичников А.Н., 1979. Крепости бастионного типа в средневековой России //
Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник 1978 г. М.
Коваль В.Ю., 1997а. Керамика Востока в средневековой Москве (опыт
систематизации)// Российская археология. JNfe2. Ч. I.
Коваль В.Ю., 19976. Керамика Востока в средневековой Москве (опыт
систематизации)// Российская археология. JNfe3. 4.2.
Коваль В.Ю., 2001. Белоглиняная керамика в средневековой Москве // Российская
археология. JNfel.
Козлова Н.В., Кошман Л.В., Тарловская В.Р., 1985. Культура промышленного
производства//Очерки русской культуры XVIII века. М. Ч. I.
Колосова И.О., 1997. Улицы Пскова: Средневековье и раннее Новое время //Труды
VI Международного конгресса славянской археологии. Т. 2. Славянский
средневековый город. М.
Колпакова Ю.В., 2003. Нательные кресты с голгофской тематикой в фондах
Псковского музея-заповедника // Археология Пскова и Псковской земли: материалы
науч. семинаров за 2001—2002 гг. Псков.
Колызин А.М., 1998. Игрушки и игры XII—XVII вв. (поданным археологических
исследований Московского Кремля) // Российская археология. №2.
Корчагин П.А., 1998. Комплексные историко-археологические исследования КАЭ
ПГУ в Верхотурье //Археологические и исторические исследования г. Верхотурья.
Екатеринбург.

156
А. Р. Артемьев
Корчагин П.А., 1999. Археологическое изучение усадьбы конца XVII века в г.
Верхотурье // Интеграция археологических и этнографических исследований. М.; Омск.
Косинцев П.А., 2002. Костные остатки из города Мангазеи // Культура русских в
археологических исследованиях. Омск.
Косинцев П.А., Лобанова ТВ., Визгалов Г.П., 2004. Историко-экологические
исследования в Мангазее // Русские: материалы VII Сибирского симпозиума.
Тобольск.
Косинцев П.А., Лобанова ТВ., 2005. Животноводство в хозяйстве населения
Мангазеи // Культура русских в археологических исследованиях. Омск.
Косинцев П. А., Подопригора И.Н., 1998. Домашние животные
Верхотурья//Археологические и исторические исследования г. Верхотурья. Екатеринбург.
Косинцев П.А., Чёрная МП., 2000. Костные остатки животных из Томского
кремля // Русские старожилы: материалы III Сибирского симпозиума «Культурное
наследие народов Западной Сибири». Тобольск; Омск.
Костромин Д., Филимонов А.В., 2000. Традиционные хозяйственные промыслы:
(археологическое изучение печей для выгонки смолы и дёгтя) // Наследие древних
и традиционных культур Северной и Центральной Азии: материалы студенческой
конференции. Новосибирск. Т. 2.
Кочедамов В.И., 1970. Албазин—русская крепость XVII века на Амуре // Тр.
Института живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина. Сер искусствовед. Л.
Кочедамов В.И., 1978. Первые русские города Сибири. М.
Кренке НА., 2000. Нательные крестики из раскопок во дворе старого здания
Московского университета // Российская археология. N91.
Кренке НА., Чернов С.З., 2000. Воскресенские (Иверские) ворота Китай-города по
данным археологических раскопок 1988и 1994 гг.// Культура средневековой
Москвы: XVII век. М.
Кудрин А.Ю., 1992. Развитие рыболовства у русского населения Приамурья
в XVII в.// Вторая дальневосточная конференция молодых историков: тез. докл.
Владивосток.
Кудрин А.Ю., 1995. Новые материалы о развитии рыболовного промысла у русского
населения Забайкалья и Приамурья в XVII—XVIII вв.// Русские первопроходцы
на Дальнем Востоке в XVII—XIX вв.: (и<л>археол. исслед.). Владивосток. Т. 2.
Культура русских в археологических исследованиях / под ред. Л .В. Татауровой. Омск,
2002.
Культура средневековой Москвы: XVII век/отв. ред. Б.А. Рыбаков. М., 2000.
Курбатов А.В., Овсянников О.В., 1999. Изделия кожевенного производства в городах
Русского Заполярья XVI—XVII вв. (Мангазея) //Археологические вести. N96.
Курлаев Е.А., Баранов Ю.М., 2002. Исследование памятников археологии XVII—
XVIII веков: от раскопа к компьютерной реконструкции // Культура русских в
археологических исследованиях. Омск.
Лабутина И.К., 2001. Воеводский двор в Пскове XVII—XVIII вв. (по данным
археологических исследований) // Археология и история Пскова и Псковской земли:
материалы науч. семинара за 2000 год. Псков.
Лабутина И.К., 2004. Из истории средневековой застройки Пскова XV—XVII вв.//
Восточная Европа в средневековье: к 80-летию В.В.Седова. М.
Лабутина И.К., Колосова И.О., 2003. Воеводский двор в Пскове (XVII—XV1I1
века) // От Древней Руси к России нового времени: к 70-летию А.Л. Хорошкевич.
сб. статей: М.
Лаптев С, 2001. К материалам по истории Иркутска (Археологические раскопки
Иркутского острога в 1928 г.) // Земля Иркутская. N916.

ПАМЯТНИКИ ИСТОРИИ ОСВОЕНИЯ... СИБИРИ И ДВ...
157
Лебедев ГС, 1996. Методические основания археологического изучения, охраны
и использования культурного слоя Санкт-Петербурга (проект) //Археология
Петербурга. №1.
Лебедев ГС, 1997. Дерево-земляная Петропавловская крепость 1703 г.: (Нарышкин
бастион по данным раскопок) // Памятники старины. Концепции. Открытия.
Версии. Памяти В.Д. Белецкого. СПб.; Псков. Т. 2.
Лебедева А.А., 1992. Русские Притоболья и Забайкалья: (очерки материальной
культуры XVII—начала XX в.). М.
Лебедева А.А., Липинская В.А., Сабурова Л.М., Сафьянова А.В., 1974. Изучение
материальной культуры русского населения Сибири (XVIII—XXвв.)// Проблемы
изучения материальной культуры русского населения Сибири. М.
Леньков В.Д., 1982. Раскопки на острове Беринга // Вопр. истории. JSfe2.
Леньков В.Д., Силантьев Г.В., Станюкович А.К., 1986. Лагерь Второй Камчатской
экспедиции на острове Беринга// Проблемы археологических исследований на
Дальнем Востоке СССР. Владивосток.
Леньков В.Д., Силантьев Г.В., Станюкович А.К., 1988. Командорский лагерь
экспедиции Беринга: (опыт комплексного изучения). М.
Леньков В.Д., Силантьев ГЛ., Станюкович А.К., 1989. К истории
артиллерийского вооружения пакетбота «Св. Пётр» // Краевед, записки.
Петропавловск-Камчатский. Вып. 66.
Леньков В.Д., Силантьев Г В., Станюкович А. К., 1992. Командорский лагерь
экспедиции Беринга // Вестн. ДВО РАН. Владивосток. JNfe 1—2.
Липинская В.А., 1987. Русское население Алтайского края: Народные традиции в
материальной культуре (XVJJI—XX вв.). М.
ЛюцидарскаяА.А., 1992. Старожилы Сибири: ист.-этногр. очерки XVII —начала
XVIII в. Новосибирск.
Люцидарская А.А., 2005. Вешный мир сибирского горожанина XVII века//
Археология, этнография и антропология Евразии. № 1 (21).
МазуровА.Б., Цепкий Е.А., 2003. Рыболовный промысел вXII—XVTIIвв.:
(поданным раскопок в Коломне) // Российская археология. №4.
Манассеин B.C., 1936. Иркутский острог: (ист.-археол. очерк) // Известия общества
изучения Восточно-Сибирского края. Иркутск. Т. 1.
Матвеев А.В., 2002. Поиск форпостов Ишимской линии XVIII века //
Археологические открытия 2001 года. М.
МашановаЛ.В., 1989. Из истории торговли Забайкалья конца XVII —начала
XVIII в.// Бурятия XVII—начала XX в.: экономика и социально-культурные
процессы. Новосибирск.
МашановаЛ.В., 1999. Русская хозяйственная колонизация Забайкалья в конце
XVII - начале XVIII века. СПб.
Мельников Б.В. Характеристика гончарной керамики археологических памятников
Урала и Сибири (XVI—XVIII вв.) // Русские старожилы: материалы III Сибирского
симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». Тобольск; Омск.
Молодин В. И., 1979. Раскопки Казымского острога // Историко-архитектурный
музей под открытым небом: (принципы и методика организации). Новосибирск.
Молодин В.И., 1996. Палеодемография русского населения Илимского острога (по
данным археологии) // Интеграция археологических и этнографических
исследований: материалы IV Всероссийского научного семинара. Новосибирск; Омск. Ч. 2.
Молодин В.И., 1999. Некрополь Илимского острога: палеодемографические
реконструкции // Евразийская лесостепь в эпоху металла: Археология
восточноевропейской лесостепи. Воронеж.

158
А.Р. Артемьев
Молодин В.И., 2001. Старообрядческие нательные кресты из Илимской
коллекции // Исторический ежегодник. Спец. вып. Омск.
Молодин В.И., 2002. Кресты-тельники Сибири как объект научного изучения//
Культура русских в археологических исследованиях. Омск.
Молодин В.И., 2003. Освоение русскими Сибири в трудах академика
А.П.Окладникова // Проблемы археологии и палеоэкологии Северной, Восточной и
Центральной Азии. Новосибирск.
Молодин В.И., Бородовский А.П., Троицкая Т.Н., 1996. Археологические
памятники Колыванского района Новосибирской области. Новосибирск.
Молодин В.И., Добжанский В.Н., 1978. Археологическое исследование Казымского
острога //Древние культуры Алтая и Западной Сибири. Новосибирск.
Молодин В.И., Добжанский В.Н., 1978. Система водоотводов Илимского острога //
Древние культуры Приангарья. Новосибирск.
Молодин В.И., Новиков А.В., 1989. Некоторые технологические аспекты керамики
Илимского острога // Проблемы изучения Сибири в научно-исследовательской
работе музеев: тез. докл. Красноярск.
Молодин В.И., Новиков А.В., 1994. Перспективы археологического изучения
памятников русского освоения Сибири // Русские первопроходцы на Дальнем
Востоке: (ист.-археол. исследования). Владивосток, Т. 1.
Молодин В.И., Новиков А.В., 1998. Археологические памятники Венгеровского
района Новосибирской области. Новосибирск.
Морозов В.М., Сергеев А.С., 2002, Предварительные результаты исследования
деревянного судна под Нижневартовском в Ханты-Мансийском АО
//Археологические открытия 1999 года. М.
Никитин А.В., 1961а. Братский острог// Сов. археология. №2.
Никитин А.В., 19616. Восстановление башен Братского острога// Сов. археология.
№4.
Никитин А.В., 1961 в. Раскопки Братской крепости// Краткие сообщения
Института археологии. Вып. 85.
Никитин А.В., 1971. Кузнечное ремесло XV—XV11 вв.: Свод археологических
источников. М. Вып.Е1-34.
Никифорова И.А., ТатауроваЛ.В., 2001. Планиграфия жилишно-хозяйственного
комплекса русских Сибири XVIII— XIX вв.: (по данным археологии и
этнографии) // Историко-культурное наследие Северной Азии. Барнаул.
Николаева И.Б., 1963. Раскопки на территории бъшшего Красноярского острога //
Материалы и исследования по археологии» этнографии и истории
Красноярского края. Красноярск.
Новиков А. В., 1990. Гончарное производство Усть-Тартасского форпоста //Древняя
керамика Сибири: типология, технология, семантика. Новосибирск.
Оборин В.А., 1957а. Орёл-городок//Сов. археология. №4.
Оборин В.А., 19576. Орёл-городок—русский опорный пункт в Прикамье (XVI—
XVII вв.) // Учён. зап. Пермского гос. ун-та. Т, 10* Вып. 3.
Оборин В.А., 1963. Зарождение феодальных отношений на Урале: Русская
колонизация Урала (X—XVI вв.) // История Урала.» Пермы Т. 1.
Оборин В.А., 1966а. Сельское хозяйство Перми Великой в XVI—XVII вв.// Вопросы
аграрной истории Урала и Западной Сибири.*Свердловск.
Оборин В А., 19666. Сельское хозяйство Перми Великой в XVI—XVII вв.// Учён. зап.
Пермского гос. ун-та. Т. 38.
Оборин В.А., 1970. Крестьянское ремесло и промыслы в Перми Великой в XVI—
XVII вв. // Учён. зап. Пермского гос. ун-та. N° 227.

ПАМЯТНИКИ ИСТОРИИ ОСВОЕНИЯ... СИБИРИ И ДВ...
159
Оборин В.А., 1975. Некоторые вопросы археологического изучения уральских
городов XVI—XVII вв.// Памятники древнейшей истории Евразии. М.
Оборин В.А., 1977а. Использование русским населением в XVI—XVII вв. поселений
нерусского населения на Урале//Древности Волго-Камья. Казань.
Оборин В.А., 19776. К вопросу об этническом составе русских поселений Прикамья
в XVI—XVII вв.// Проблемы археологии Евразии и Северной Америки. М.
Оборин В.А., 1977в. Некоторые проблемы и задачи изучения археологических
памятников периода русской колонизации Урала (XV—XVIII вв.) // Тезисы
докладов 6-го Уральского археологического совещания. М.
Оборин В.А., 1978. Некоторые особенности формирования и развития городов на
окраинах Русского государства вXV—XVII вв. (на примере Урала)// Вопросы
формирования русского населения Сибири в XVII — начале XIX в. Томск.
Оборин В.А., 1979. Взаимоотношение славянского и коми язычества в период
русской колонизации Урала (по археологическим и этнографическим данным) //
Вопросы финноугроведения. Сыктывкар.
Оборин В.А., 1981. Освоение территории и природная среда в период феодализма:
(на примере Урала в XI—XVII вв.) // Взаимодействие общества и природы в
процессе общественной эволюции. М.
Оборин В.А., 1985. Роль городов в формировании и освоении восточных окраин
территории Русского централизованного государства в XV—XVII вв.: (на примере
Урала)// Феодализм в России: Юбилейные чтения» посвященные 80-летию со
дня рождения академика Л.В. Черепнина: тез. докл. и сообш. М.
Оборин В.А., 1986. Заселение и освоение Урала в конце XI —начале XVIII в.: авто-
реф. дис.... д-ра ист. наук. Свердловск.
Оборин В.А., 1990. Взаимодействие культур русского и местного населения Урала
в XII— XVII вв. (по археологическим данным) // Взаимодействие древних
культур Урала. Пермь.
Оборин В.А., 1993. Проблемы археологического изучения исторических городов
Урала // Археологические культуры и культурно-исторические общности большого
Урала. Екатеринбург.
Овсянников О.В., 1967а. Из истории средневековых укреплений на Архангельском
Севере // Культура и искусство Древней Руси. Л.
Овсянников О.В., 19676. Красные печные изразцы из древних Холмогор// Краткие
сообщения Института археологии. Вып. 110.
Овсянников О.В., 1969. Заметки о северных косторезах// Сов. этнография. №4.
Овсянников О.В., 1970. Мангазейские шахматы // Шахматы в СССР. №7.
Овсянников О.В., 1971. Люди и города средневекового Севера. Архангельск.
Овсянников О.В., 1972а. Из истории русского оборонного зодчества XVII в.//
Краткие сообщения Института археологии. Вып. 129.
Овсянников О.В., 19726. Оборонительные сооружения северорусских городов XVI—
XVII вв. (Архангельск, Каргополь, Холмогоры, Сольвычегодск)//Летопись
Севера. Т. 6.
Овсянников О.В., 1973а. Дом и усадьба в сибирском городе XVII в.// Краткие
сообщения Института археологии. Вып. 136. ; .
Овсянников О.В., 19736. Мангазея—русский город в Сибири в XVII в.: (ист.-куль-
тур. очерк): автореф. дис.... канд. ист. наук. Л.'\ (
Овсянников О.В., 1973в. О керамике древней Мангазем// Проблемы археологии
Урала и Сибири. М.
Овсянников О.В., 1977. О каменных палатках XVII «в. в северорусских городах//
Краткие сообщения Института археологии. Вып. 148.

160
А.Р. Артемьев
Овсянников О.В., 1980. О некоторых компонентах северорусского жилиша XVI—
XVII вв.// Исследования по истории крестьянства Европейского Севера России.
Сыктывкар.
Овсянников О.В., 1984. Памятники военного зодчества XVII—XIX вв. на
Соловецком острове // Археология и этнография Беломорья. Архангельск.
Овсянников О.В., 1985. Новые данные о промысловом освоении поморским
крестьянством бассейна Арктики // Земледельческое производство и
сельскохозяйственный опыт на Европейском Севере (дооктябрьский период): межвуз. сб.
науч. тр. Вологда.
Овсянников О.В., 1986. Русские поморы на промыслах Шпицбергена, Мурмана
и Печерского региона // Тезисы докладов 10-й скандинавской конференции. М.
Овсянников О.В., 1987. Северное жилище XV—XVII вв. (планировка,
компоненты, эволюция) и его традиции в Сибири // Октябрь и северное крестьянство: тез.
докл. Вологда.
Овсянников О.В., 1988. Поморская промысловая «энциклопедия» конца XVIII в.//
Культура Русского Севера. Л.
Овсянников О.В., 1989а. Города Архангельского Поморья эпохи средневековья: (ист.-
археол. исслед.): автореф. дис.... д-ра ист. наук. Л.
Овсянников О.В., 19896. Север Кольского полуострова—контактная зона XVI в.//
Исторические связи Русского Севера и Норвегии (к. 22-летию города Вардьё).
Архангельск.
Овсянников О.В., 1990. Пустозерск. Русский город в Арктике // Проблемы изучения
историко-культурной среды Арктики. М.
Овсянников О.В., 1997. Русский Север: культурные традиции северной тайги и
тундры в позднем железном веке// Шведы и Русский Север: ист.-культур. связи:
(к 210-летию Александра Лаврентиевича Витберга). Киров.
Овсянников О.В., 1987. Северное жилише XV—XVII вв. (планировка,
компоненты, эволюция) и его традиции в Сибири // Октябрь и северное крестьянство: тез.
докл. Вологда.
Овсянников О.В., 1989. Города Архангельского Поморья эпохи средневековья: (ист.-
археол. исслед.): автореф. дис.... д-ра ист. наук. Л.
Овсянников О.В., Старков В.Ф., 1981. Новые находки // Шахматы в СССР. №5.
Овсянников О.В., Старков В.Ф., 1982. Работа советской археологической
экспедиции на архипелаге Шпицберген // Природа и хозяйство Севера. Мурманск.
Вып. 10.
Овсянников О.В., Старков В.Ф., 1984. Русские памятники XVIII в. на архипелаге
Шпицберген // Краткие сообщения Института археологии. Вып. 180.
Одинцов В.А., Старков В.Ф., 1985. Некоторые проблемы русского арктического
мореплавания и походы русских на архипелаг Шпицберген // Летопись Севера.
№11.
Окладников А. П., 1945а. Археологические находкина северном острове Фаддея //
Пробл. Арктики. №5—6.
Окладников А.П., 19456. Древнерусские полярные мореходы у берегов Таймыра:
докл. юбил. сессии Арктического института Главсевморпути. М; Л.
Окладников А.П., 1948. Русские полярные мореходы XVII века у берегов Таймыра.
М.;Л.
Окладников А.П., 1950. Бронзовое зеркало с изображением кентавра, найденное на
острове Фаддея // Сов. археология. № 13.
Окладников А.П., 1957. Русские полярные мореходы XVII века у берегов Таймыра.
2-е изд., испр. и доп. М.

ПАМЯТНИКИ ИСТОРИИ ОСВОЕНИЯ... СИБИРИ ИДВ...
161
Окладников А.П., Гоголев З.В., Ащепков Е.А., 1977. Древний Зашиверск,
древнерусский заполярный город. М.
Окладникова Е.А., Бурыкин А.А., 2002. Комплекс предметов и жилище русских
полярных мореходов XVII в. на острове Фаддея и заливе Симса (новые
перспективы интерпретации) // Северный археологический конгресс: тез. докл.
Екатеринбург; Ханты-Мансийск.
Очерки истории освоения Шпицбергена. М., 1990.
Очерки русской культуры XVII века. М., 1979. 4.1.
Очерки русской культуры XVIII века. М., 1985. 4.1.
Очерки русской культуры XVIII века. М., 1990.4.4.
Панова Т.Д., 2003а. Кремлёвские усыпальницы: История, судьба, тайна. М.
Панова Т.Д., 20036. Некрополи Московского кремля. 2-е изд., испр. и доп. М.
Панова Т.Д., Колызин A.M., 2000. Клад монет начала XVII в. из Московского
кремля // Культура средневековой Москвы: XVII век. М.
Пархимович С.Г., 1986. Некоторые итоги изучения памятников русской
колонизации Восточного Урала и Западной Сибири (XVI—XVII вв.) // Проблемы Урало-
Сибирской археологии. Свердловск.
Пархимович С.Г., 2005. Мангазейские шахматы// Культура русских в
археологических исследованиях. Омск.
Паршин В., 1844. Поездка в Забайкальский край. М. 4.2.
ПасхаловаТ.В., Станюкович А.К., 1997. Усыпальница прародителей Царского Дома
Романовых в Московском ставропигинальном Новоспасском монастыре: цер-
ковно-археол. очерк. М.
Петрова Л.И., Анкудинов И.Ю., Фирсова Н.Д., 2000. О культурном слое Новгорода
второй половины XV—XVII в.// Новгород и Новгородская земля. История и
археология: материалы науч. конф. Новгород. Вып. 14.
Погорелов С.Н., Святов В.Н., 2002. Захоронения первопоселенцев г. Верхотурья
и г. Каменска-Уральска // Культура русских в археологических исследованиях.
Омск.
Пугачёв Д.А., Калашников Д.С, Чудилин И.А., 2002. Одно из захоронений
Нагорного кладбища // Культура русских в археологических исследованиях. Омск.
Рабинович М.Г, 1947. Гончарная слобода в Москве XVI—XVIII вв.// Материалы
и исследования по археологии СССР. М.; Л. №7.
Рабинович М.Г, 1949. Московская керамика // Материалы и исследования по
археологии СССР. М. № 12.
Рабинович М.Г, 1962. К истории укреплений Московского Кремля // Историко-ар-
хеологический сборник. М.
Рабинович М.Г, 1964.0 древней Москве: очерки материальной культуры города XI—
XVII веков. М.
Рабинович М.Г, 1971. Культурный слой центральных районов
Москвы//Древности Московского Кремля. М.
Рабинович М.Г, 1978. Очерки этнографии русского феодального города: Горожане,
их общественный и домашний быт. М. " •' •' .-. • \ ? .
Рабинович М.Г, 1988. Очерки материальной культуры^ русского феодального
города. М.
Резун Д.Я., Василевский Р.С., 1989. Летопись сйб|фскйХ городов. Новосибирск.
Розенфельдт Р.Л., 1968. Московское керамическое производство XII—XVIII вв.М.
Розенфельдт Р.Л., 1971. Инструменты московских (кмесленнйков// Древности
Московского Кремля. М.
Русские / отв. ред. В.А. Александров и др. М., 1999. '

162
АР. Артемьев
Русско-китайские отношения в XVII веке: материалы и док. Т. 2. 1686—1691 / сост.
Н.Ф. Демидова, B.C. Мясников. М., 1972.
Рыльцева Е.В., 2003. Взаимовлияние русской и местной традиций вжелезодобы-
вающем и железообрабатывающем производстве на территории Томской
области в конце XVI —начале XVII в.// Культура Сибири и сопредельных
территорий в прошлом и настоящем. Томск.
Сабурова Л.М., 1967. Культура и быт русского населения Приамурья. Л.
Савельева Н.В., 2000. Томская крепость как исключительный пример реставрации
памятника культурного наследия // Русские сторожилы: материалы III
Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». Тобольск;
Омск.
Салмина Е.В., 1997. Комплекс позднесредневековых каменных гражданских
построек на ул. Герцена в Пскове // Памятники старины. Концепции. Открытия.
Версии: памяти В.Д. Белецкого. СПб.; Псков. Т. 2.
Самигулов Г.Х., 2002а. Первое челябинское кладбище: (по итогам археологических
раскопок) // Культура русских в археологических исследованиях. Омск.
Самигулов Г.Х., 20026. Финно-угорские элементы погребений первопоселенцев
Челябинской крепости // Интеграция археологических и этнографических
исследований. Омск; Ханты-Мансийск.
Самигулов Г.Х., 2003. Изменения состава материала в слоях г.Челябинска XVIII—
XIX вв.// Интеграция археологических и этнографических исследований.
Омск.
Самигулов Г.Х., 2004. Православные кресты из культурного слоя XVIII века
(«старообрядческие кресты») // Этнические взаимодействия на Южном Урале. Че-
. лябинск.
Самигулов Г.Х., 2005. К вопросу о погребальном обряде русских Урала и Сибири
XVIII в.// Культура русских в археологических исследованиях. Омск.
Самигулов Г.Х., Мишин С.А., 2004. Некоторые железные изделия из культурного
слоя Челябинска XVIII—XIX веков// Этнические взаимодействия на Южном
Урале. Челябинск.
Самигулов Г.Х., Мишин С.А., 2005. Виды ограждений г.Челябинска XVIII—первой
половины XIX вв.// Культура русских в археологических исследованиях. Омск.
Свердлов Л.М., 1998. Монеты Таймырского клада—ключ к тайне русской
арктической экспедиции начала XVI1 века// Новейшие исследования в области
нумизматики: Нумизматический сборник. Ч.З. Труды ГИМ. Вып. 9$.
Свердлов Л.М., 2001. Таймырская загадка. М.
СвятовВ.Н., СтарковА.В., ЧаиркинС.Е., 1998. Археологические исследования
в г. Верхотурье в 1997 г.// Археологические и исторические исследования г.
Верхотурья. Екатеринбург.
Сергина ТВ., 1983. Раскопки в Окольном городе в 1978—1979 гг.//Археологическое
изучение Пскова. М.
Скобелев С.Г., 1986. Русское влияние ца материальную культуру местного
населения бассейна среднего Енисея и прилегающих территорий в XVII веке: автореф.
дис.... канд. ист. наук. Новосибирск.
Скобелев С.Г., 1989. Раскопки Саянского острога в целях создания музея под
открытым небом // Проблемы изучения Сибири в научно-исследовательской работе
музеев. Красноярск.
Скобелев С.Г., 1991. Позднесредневековая археология и проблема этногенеза
современных коренных народов Южной Сибири // Проблемы средневековой
археологии Южной Сибири и сопредельных территорий, Новосибирск.

ПАМЯТНИКИ ИСТОРИИ ОСВОЕНИЯ... СИБИРИ И ДВ...
163
Скобелев С.Г., 1994а. Археологические раскопки на юге Красноярского края // На-
уч.-практ. конф., посвящ. 250-летию Шушенского и 50-летию Шушенского
района: (материалы выступлений). Шушенское.
Скобелев СП, 19946. Развитие хозяйства местного населения среднего Енисея и
Томи bXVII в.// Кузнецкая старина. Новокузнецк. Вып.2.
Скобелев С.Г., 1995. Материальная культура русских первопроходцев Южной
Сибири в XVIII в.: (по опыту археологического изучения Саянского острога) //
Методика комплексных исследований культур и народов Западной Сибири: тез. докл.
X Западносиб. археол.-этногр. совещания памяти В.Н.Чернецова. Томск.
Скобелев СП, 1997. Ассимиляционные процессы в Сибири и их влияние на
динамику численности коренного населения в XVII—XIX вв.// Россия и Восток:
археология и этническая история: материалы IV междунар. науч. конф. «Россия и
Восток: проблемы взаимодействия». Омск.
Скобелев СП, 1998а. Археологические свидетельства развития под русским
влиянием новых видов хозяйственной деятельности у коренного населения Средней
Сибири в XVII—XVIII вв.// Интеграция археологических и этнографических
исследований: материалы VI междунар. науч. семинара, посвящ. 155-летию со дня
рождения Д.Н. Анучина. Омск. 4.2.
Скобелев С.Г., 19986. Русские первопроходцы у границ Центральной Азии (Саянский
острог и станица Саянская какархеолого-этнографический микрорайон)
//Археологические микрорайоны Западной Сибири: материалы науч. конф. Омск.
Скобелев С.Г., 1998в. Саянский острог и станица Саянская—русский форпосту
границ Центральной Азии // Катанаевские чтения-98: материалы докл. Второй все-
рос. науч.-практ. конф. Омск.
Скобелев СП, 1998г. Саянский острог—первый русский населённый пункт в При-
саянье // Россия и Хакасия: 290 лет совместного развития. Абакан.
Скобелев С.Г., 1999а. Керамическая посуда Саянского острога // Интеграция
археологических и этнографических исследований. М.; Омск.
Скобелев СП, 19996. Межэтнические контакты славян с их соседями в Средней
Сибири в XVII—XIX вв.// Межславянские взаимоотношения и связи. Средние
века—раннее Новое время: сб. тез. XVIII конф. памяти В.Д. Королюка. М.
Скобелев С.Г., 1999в. Саянский острог—памятник русской эпохи в истории
Евразии // Евразия: культурное наследие древних цивилизаций. Горизонты Евразии.
Новосибирск, 1999. Вып. 2.
Скобелев С.Г., 2001а. Результаты и проблемы реконструкции внешнего вида
Саянского острога // Интеграция археологических и этнографических исследований.
Нальчик; Омск.
Скобелев С.Г., 20016. Саянский острог -^русский форпост в центре Азии // Наука
в Сибири. JNfe 16.
Скобелев СП, 2002а. Проблемы реконструкции внешнего вида Саянского острога //
Аборигены и сторожилы Притомья: матедоалы науч.-практ. конф. Кемерово.
Скобелев С.Г., 20026. Саянский острог как памятник археологии // Культура русских
в археологических исследованиях. Омск. *
Скобелев С.Г., 2002в. Стрелы Саянского острога // Военное дело номадов Северной
и Центральной Азии. Новосибирск.
Скобелев СП, 2003а. Местные заимствования в комплексе материальной культуры
русских первопроходцев юга Средней Сибири (по материалам раскопок
Саянского острога)// Степи Евразии в древности и средневековье: материалы
Междунар. науч. конф., посвящ. 100-летию со для рождения М.П.Грязнова. СПб.

164
А.Р.Артемьев
Скобелев СТ., 20036. Об уточнении внешнего вида шомполов для ручного
огнестрельного оружия из русских археологических памятников Сибири: (по
материалам раскопок Саянского острога) // Интеграция археологических и
этнографических исследований. Омск.
Скобелев С.Г., 2005. Особенности отношения к предметам религиозного культа у
русских первопроходцев южной Сибири XVIII в. (по материалам Саянского
острога) // Культура русских в археологических исследованиях. Омск.
Скобелев С.Г., Мандрыка П.В., 1999. Проблемы хронологии некоторых предметов
из археологических памятников Евразии русского времени (на материалах
Саянского острога и Айканского селища) // Евразия: культурное наследие древних
цивилизаций. Горизонты Евразии. Новосибирск. Вып. 2.
Скобелев С.Г., Сенин А.И., 1998. Культурный слой Саянского острога как источник
по датировке материалов из позднесредневековых памятников в Южной
Сибири // Россия и Хакасия: 290 лет совместного развития. Абакан.
Скобелев СП, Худяков Ю.С., 2000. Завершение раскопок плошади двора Саянского
острога // Проблемы археологии, этнографии и антропологии Сибири и
сопредельных территорий. Т. 6. Материалы годовой юбил. сессии Ин-та археол. и эт-
ногр. СО РАН 2000 г. Новосибирск.
СкобелевС.Г, Худяков Ю.С., 2001. Изучение рвов Саянского острога//
Проблемы археологии, этнографии и антропологии Сибири и сопредельных
территорий. Т. 7. Материалы годовой сессии Ин-та археол. и этногр. СО РАН 2001 г.
Новосибирск.
Скобелев С.Г, Шаповалов А.В., 1995 Оборонительные сооружения Саянского
острога // Военное дело и средневековая археология Центральной Азии. Кемерово.
Скобелев С.Г, Шаповалов А.В., 2002. Светец из Саянского острога // Интеграция
археологических и этнографических исследований. Омск; Ханты-Мансийск.
Скобелев С.Г, Шелегина О.Н., 1991. О комплексном изучении Саянского
острога и поселка Саянск // Проблемы археологии и этнографии Сибири и
Дальнего Востока. Красноярск.
Скрынникова Е.В., 1997. О реставрации и датировке порохового погреба в
Псковском кремле// Памятники старины. Концепции. Открытия. Версии: памяти
В.Д. Белецкого. СПб.; Псков. Т. 2.
Смирнов В.Ю., 1997. История изучения русских острогов Притомья // 275 лет
сибирской археологии: материалы XXXVII регион, археол.-этногр. студенческой
конференции. Красноярск.
Соколова Н.Г, 2001. Городские усадебные постройки XVII—XVIII вв.// Интеграция
археологических и этнографических исследований. Нальчик; Омск.
Соколова Н.Е., 1998. Изразцы Верхотурского кремля//Археологические и
исторические исследования г. Верхотурья. Екатеринбург.
Соколова Н.Е., 2002. Хронология предметов материальной культуры русского
уральского города // Интеграция археологических и этнографических исследований.
Омск; Ханты-Мансийск.
Сорокин А.Н., 1995. Благоустройство древнего Новгорода. М.
Сорокин П.Е., 19%. Археологические исследования и проблема сохранения
культурного слоя на территории Санкт-Петербурга // Археология Петербурга. № 1.
Станиловский A.M., 1912. О раскопках около Спасской церкви в Иркутске // Тр.
Вост.-Сиб. отдела РГО. Иркутск. Т. 1.
Станюкович А.К., 1982. Последам Второй Камчатской //Знание—сила. М. №2.
Станюкович А.К., 1984. Третья пушка // Уральский следопыт. №8.

ПАМЯТНИКИ ИСТОРИИ ОСВОЕНИЯ... СИБИРИ И ДВ...
165
Станюкович А.К., 1985. К проблеме математической оценки материала из
синхронных жилищ (лагерь Второй Камчатской экспедиции Беринга) // Проблемы
реконструкций в археологии. Новосибирск.
Станюкович А.К., 1994. Археологические исследования на Командорских островах //
Русские первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII—XIX вв.: (ист.-археол.
исследования). Владивосток. Т. 1.
Станюкович А.К., 1996. Некрополь Командорского лагеря экспедиции Беринга:
археологическое открытие // Русские морские экспедиции XVIII века: Очерки
комплексного изучения памятников материальной культуры. М.
Станюкович А.К., 1998. Археологические комплексы лагеря экспедиции Беринга
на правом берегу реки Командор // Русские первопроходцы на Дальнем Востоке
в XVII—XIX вв.: (ист.-археол. исследования). Владивосток. Т.З.
Станюкович А.К. 2003. Основные проблемы церковной археологии на
современном этапе // Проблемы комплексного изучения церковных и монастырских
некрополей. Звенигород.
Станюкович А.К., Осипов И.Н., Соловьёв Н.М., 2003. Тысячелетие креста:
Произведения русской христианской металлопластики X—XX веков из частных
собраний. М.
Станюкович А.К., Черносвитов П.Ю., 1996. Новые сведения о командорском
лагере экспедиции Беринга // Русские морские экспедиции XVIII века: Очерки
комплексного изучения памятников материальной культуры. М.
Станюкович А.К., Черносвитов П.Ю., 1998. Кузница Командорского лагеря
экспедиции Беринга// Русские первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII—XIX вв.:
(ист.-археол. исследования). Владивосток. Т. 3.
Станюкович А.К., 2003. Гробница Пелагии Старицкой // Проблемы комплексного
изучения церковных и монастырских некрополей. Звенигород.
Старков В.Ф., 1984. Находки шахмат на архипелаге Шпицберген// Сов.
археология. №3.
Старков В.Ф., 1987. Освоение Шпицбергена и общие проблемы русского
арктического мореплавания: автореф. дис.... д-ра ист. наук. М.
Старков В.Ф., 1988. Коч—судно ледовое // Полярный круг. М.
Старков В.Ф., 1990а. Исследования русских памятников периода позднего
средневековья и Нового времени на территории Арктики //Двести лет арктической
археологии: Краткие сообщения Ин-та археологии. Вып. 200.
Старков В.Ф., 19906. Исследования на Шпицбергене и общие проблемы поздне-
феодальной археологии Русского Севера // Очерки истории освоения
Шпицбергена. М.
Старков В.Ф., 1995. Периодизация освоения русскими Крайнего Севера Восточной
Европы и Азии // Средневековые древности Западной Сибири. Омск.
Старков В.Ф., 1996. Лагерь полярной экспедиции В.Я.Чичагова на архипелаге
Шпицберген // Русские морские экспедиции XVIII века: Очерки комплексного
изучения памятников материальной культуры. М.
Старков В.Ф., 1998. Очерки истории освоения Арктики: Шпицберген. М. Т. 1.
Старков В.Ф., 2001а. Очерки истории освоения Арктики: Россия и
Северо-Восточный проход. М. Т. 2.
Старков В.Ф., 20016. Северорусские (поморские) морские суда XV—XVIII
вв.//Дубровин Г.Е. и др. История северорусского судостроения. СПб.
Старков В.Ф., 2002. Русские памятники XVI—XIX вв. на архипелаге Шпицберген //
Культура русских в археологических исследованиях. Омск.

166
А. Р. Артемьев
Старков В.Ф., 2003. Оленёкское зимовье—русское поселение XVII в. в Заполярной
Сибири // Культура Сибири и сопредельных территорий в прошлом и
настоящем. Томск.
Старков В.Ф., Корякин B.C., Завьялов В.И., 1983. Русские поселения XVI в. на
Шпицбергене // Вестн. Академии наук СССР. № 12.
Старков В.Ф., Овсянников О.В., 1980. Археологические исследования на
Шпицбергене // Вестн. Академии наук СССР. № 3.
Старков В.Ф., ОвсянниковО.В., 1984. Русские памятники XVIII в. на архипелаге
Шпицберген // Краткие сообщения Ин-та археологии. Вып. 180.
Старков В.Ф., Овсянников О.В., 1985а. Грумант—земля далекая и близкая //
Патриот Севера: Ист.-краевед. сб. Архангельск.
Старков В.Ф., Овсянников О.В., 19856. К вопросу об открытии и хозяйственном
освоении архипелага Шпицбергена // Скандинавский сборник. Вып. 29.
Старков В.Ф., ЧерносвитовП.Ю., 2001. Василий и Татьяна Прончищевы — герои
Второй Камчатской экспедиции// Вопросы археологии, истории, культуры
и природы Верхнего Поочья: материалы IX конф. Калуга. Ч. 1.
Старков В.Ф., Черносвитов П.Ю., Дубровин Г.Е., 2002. Материальная культура
русских поморов поданным исследований на архипелаге Шпицберген. Вып. I.
Остатки судов. М.
Степанов СВ., 1999. Об одной из улиц средневекового Пскова (версии) //Древности
Пскова. Археология, история, архитектура: к юбилею И.К. Лабутиной. Псков.
Сухих В.В., 1976. О месторасположении памятников археологии XVII в. в верхнем
течении Амура и Зеи // Изв. СО АН СССР. Сер. обществ, наук. Вып. I.
Сухих В.В., 1977. Хозяйственное освоение Приамурья русскими вXVII веке//
География Верхнего Приамурья. Благовещенск.
Сухих В.В., 1978. Полуземлянки Албазинской крепости //Археологические
материалы по древней истории Дальнего Востока СССР. Владивосток.
Сухих В.В., 1980. Хозяйственное освоение Приамурья русскими в XVII веке: (по
материалам раскопок Албазинской крепости): автореф. дис.... канд ист. наук.
Тарасов А.Ю., 2000а. Исторические некрополи Красноярска // Интеграция
археологических и этнографических исследований. Владивосток; Омск.
Тарасов А.Ю., 20006. Некрополь Покровской церкви Красноярского острога
(предварительное сообщение) // Наследие древних и традиционных культур
Северной и Центральной Азии: материалы 40-й региональной археол.-этногр.
студенческой конф. Новосибирск. Т. 2.
Тарасов А.Ю., 2001. К истории изучения Красноярского острога // Народы Приени-
сейской Сибири. История и современность: материалы науч.-практ. конф.
Красноярск.
Тарасов А.Ю., 2002. Раскопки Покровского некрополя Красноярского острога
//Археологические открытия 2001 года. М.
Тарасов А.Ю., 2003а. Исследования в Красноярском крае //Археологические
открытия 2002 года. М.
Тарасов А.Ю., 20036. История изучения Красноярского острога//Древности При-
енисейской Сибири. Красноярск. Вып. 2.
Татауров С.Ф., 1996. Заселение и хозяйственное освоение низовьев Тары поданным
археологии и этнографии: автореф. дис.... канд. ист. наук. Барнаул.
Татауров С.Ф., 2000. Хозяйственные занятия русских Среднего Прииртышья в XVII—
XIX веках// Русские старожилы: материалы III Сибирского симпозиума
«Культурное наследие народов Западной Сибири». Тобольск; Омск.

ПАМЯТНИКИ ИСТОРИИ ОСВОЕНИЯ... СИБИРИ И ДВ...
167
Татауров С.Ф., 2001. Железные гвозди на поселениях в среднем Прииртышье //
Интеграция археологических и этнографических исследований. Нальчик; Омск.
Татауров С.Ф., 2002. Русские в татарском Прииртышье // Культура русских в
археологических исследованиях. Омск.
ТатауроваЛ.В., 1997а. Инокультурные элементы в керамическом производстве: (по
материалам Тарского Прииртышья // Четвёртые исторические чтения памяти
М.П. Грязнова: материалы науч. конф. Омск.
Татаурова Л.В., 19976. Керамическое производство Нижней Тары в XVII—XX веках:
(поданным археологии и этнографии): автореф. дис.... канд. ист. наук. Барнаул.
Татаурова Л.В., 2000а. Археология о культуре русских Омского Прииртышья //
Русские старожилы: материалы III Сибирского симпозиума «Культурное наследие
народов Западной Сибири». Тобольск; Омск.
Татаурова Л.В., 20006. Заметки об использовании глиняной посуды русскими в XVII—
XX вв.// Русский вопрос: история и современность. Омск.
Татаурова Л .В., 2000в. Культура русских в археологических исследованиях //
Славянское единство: тез. докл. и сообш. Междунар. науч. конф., посвященной
2000-летию Рождества Христова. Омск.
ТатауроваЛ.В. 2001а. Планифафия усадьбы и приемы домостроительства русских
Среднего Прииртышья в XVIII—XIX вв.// Пространство и культуры в
измерении: Западная Сибирь и сопредельные территории. Томск.
Татаурова Л.В., 20016. Русские: итоги археологического изучения // История и
культура Сибири. Омск.
Татаурова Л .В., 2002а. Культура русских в археологических исследованиях: проблемы
и перспективы // Культура русских в археологических исследованиях. Омск.
Татаурова Л.В., 20026. Об одном из элементов погребального обряда русских
поданным археологии // Интефаиия археологических и этнофафических
исследований. Омск; Ханты-Мансийск.
ТатауроваЛ.В., 2002в. Русское поселение и могильник Изюк//Археологические
открытия 2001 года.М.
ТатауроваЛ.В., 2003. Реконструкция структуры питания русских Среднего
Прииртышья в XVIJ—XVIII вв. по археологическим материалам // Интеграция
археологических и этнофафических исследований. Омск.
Татаурова Л. В., 2004. Домостроительство и техника деревообработки у русских
Среднего Прииртышья вXVIII веке (поданным археологии)// Русские: материалы
VII Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири.
Тобольск.
ТатауроваЛ.В., 2005. Этнокультурные аспекты погребального обряда русских
среднего Прииртышья вXVII—XVIII вв. поданным археологии // Культура русских
в археологических исследованиях. Омск.
ТатауроваЛ.В., Захарова А. В., 1996. Некоторые проблемы изучения позднесредне-
вековой керамики // Керамика как исторический источник: тез. докл. и
материалы конф. Тобольск.
ТатауроваЛ.В., Яковлева О.Я., 1996. Поселение Бергамак-1 // Интеграция
археологических и этнофафических исследований: материалы IV Всерос. науч.
семинара. Новосибирск; Омск. 4.2.
Тихонов С.С., 2000. Русские деревни XVIII века в Среднем Прииртышье и их
сопоставление с описанием Г.Ф. Миллера // Русские старожилы: материалы III
Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». Тобольск;
Омск.

16S
АР Артемьев
Троицкая Т.Н., Воробьёв А.А., 1999. Орнаментированная русская керамика с
памятников Новосибирской области // Интеграция археологических и
этнографических исследований. М.; Омск.
Троицкая Т.Н., Сумин В.А., 1996. Новосибирское Приобье в период освоения его
русскими: (К постановке вопроса) // Интеграция археологических и этнографических
исследований: материалы IV Всерос. науч. семинара. Новосибирск; Омск. 4.2.
Федосеев А.Ю., Фёдоров Р.Г., 2001. Новые данные о месторасположении
Аргунского острога // Историко-культурное наследие Северной Азии: Итоги и
перспективы изучения на рубеже тысячелетий: материалы XLI регион, археол.-этногр.
студенческой конференции. Барнаул.
Филимонов А.В., 2000. Археологические исследования памятника Чикойский
монастырь// Наследие древних и традиционных культур Северной и Центральной
Азии: материалы студенческой конф. Новосибирск. Т. 2.
Фролов М.В., Чёрная М.П., 1987. Раскопки на Воскресенской горе в Томске //
Исследования памятников древних культур Сибири и Дальнего Востока.
Новосибирск.
Фурсенко А.А., 1996. Культурный слой Петербурга и проблемы сохранения
историко-культурного наследия России// Археология Петербурга. Nil.
Худяков Ю.С., 2002. Находки топоров русского производства в памятниках
коренного населения Южной Сибири эпохи позднего средневековья // Культура
русских в археологических исследованиях. Омск.
Чернецов В.Н., 1947.0 работах Мангазейской экспедиции // Краткие сообщ. Ин-та
истории материальной культуры. Вып. 21.
Чернов С.З., 1989. Раскопки в историческом проезде и перспективы московской
археологии // Вестн. АН СССР. №3.
Черных Е.Н., 1997. Каргалы. Забытый мир. М.
Чёрная МП., 1991. Археологическое изучение русских средневековых городов
Сибири // Проблемы историко-культурной среды Арктики: тез. докл. междунар.
симпозиума. Сыктывкар.
Чёрная М.П., 1992. Томская крепость XVII в. по археологическим источникам //
Вопросы этнокультурной истории народов Западной Сибири. Томск.
Чёрная М.П., 1994а. Проблемы сибирского археологического городоведения //
Кузнецкая старина. Новокузнецк. Вып. 2.
Чёрная М.П., 19946. Томская крепость XVII в. по археологическим данным //
Русские первопроходцы на Дальнем Востоке: (ист.-археол. исследования).
Владивосток. Т. 1.
Чёрная М.П., 1995. Историко-археологическая оценка русской колонизации
Сибири // Методика комплексных исследований культур и народов Западной
Сибири: тез. докл. X Западносибирского археол.-этногр. совещ. памяти В.Н.Черне-
цова. Томск.
Чёрная М.П., 1996а. Нарымский острог// Земля Парабельская: сб. науч.-популяр.
очерков к 400-летию Нарыма. Томск.
Чёрная М.П., 19966. Проблемы русской колонизации и христианизации Сибири:
(опыт комплексного анализа) // Материалы и исследования
культурно-исторических проблем народов Сибири. Томск.
Чёрная М.П., 1997. Реконструкция оборонительных стен Томского кремля
середины XVII в.// Актуальные проблемы древней и средневековой истории Сибири.
Томск.
Чёрная М.П., 1998. Оборонительные сооружения Томска середины XVII в. как
элемент системы жизнеобеспечения средневекового и современного города // Мате-

ПАМЯТНИКИ ИСТОРИИ ОСВОЕНИЯ... СИБИРИ И ДВ...
169
риалы XI Западносибирской археолого-этнографической конференции
«Система жизнеобеспечения традиционных обществ в древности и современности.
Теория, методология, практика». Томск.
Чёрная М.П., 1999а. Археологическое изучение средневекового Томска: (к 400-летию
города)// Интеграция археологических и этнографических исследований. Омск.
Чёрная М.П., 19996. Реконструкция стен Томского кремля середины XVII в. по исто-
рико-археологическим данным // Развитие исторических центров сибирских
городов с учётом сохранения историко-культурного наследия: проблемы и новые
подходы: материалы Междунар. науч.-практ. семинара. Новосибирск.
Чёрная М.П., 1999в. Томский кремль середины XVII—XVIII вв.: проблемы
реконструкции и исторической интерпретации:автореф. дис... канд. ист. наук. Барнаул.
Чёрная М.П. 2000а. Некоторые проблемы изучения археологического наследия
русского населения Сибири // Русские старожилы: материалы III Сибирского
симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». Тобольск; Омск.
Чёрная МП., 20006. Томский кремль середины XVII—XVIII вв. в оборонительной
системе Сибири // Интеграция археологических и этнографических
исследований. Владивосток; Омск.
Чёрная М.П., 2001. Перспективы исследования и использования археологического
наследия Томска: к 400-летию города // Историческая наука на рубеже веков:
материалы Всерос. науч. конф. Томск.
Чёрная М.П., 2002а. Изразцы из воеводских хором Томского кремля // Культура
русских в археологических исследованиях. Омск.
Чёрная М.П., 20026. Томский кремль середины XVII—XVIII вв.: проблемы
реконструкции и исторической интерпретации. Томск.
Чёрная М.П., 2004. Русский город конца XVI—XVII в. как новый символ в
картине мира сибирского общества// Археология, этнография и антропология
Евразии. N> 3(19).
Чёрная М.П., Осинцева Н.В., 2004. Проблема места основания Томска и роль
ландшафтной оценки в его выявлении //Археология, этнография и антропология
Евразии. №4.
Шаповалов А.В., 1993а. Керамика Саянского городища // Материалы XXXI
международной научной студенческой конференции «Студент и научно-технический
прогресс»: История. Новосибирск.
Шаповалов А.В., 19936. Обработка кости в Саянском остроге // Материалы по
археологии и этнографии Сибири и Дальнего Востока. Абакан.
Шаповалов А.В., 1994а. Археологическое изучение русского населения Сибири:
проблемы и перспективы// Материалы XXXII международной научной
студенческой конференции «Студент и научно-технический прогресс»: История.
Новосибирск.
Шаповалов А.В., 19946. Укрепления Саянского острога // Научно-практическая
конференция, посвященная 250-летию Шушенского и 50-летию Шушенского
района: (материалы выступлений). Шушенское.
Шаповалов А.В., 1997. Саянский острог—памятник материальной культуры
русских первопроходцев Южной Сибири XVIII в.: автореф. дис... канд. ист. наук.
Новосибирск.
Шаповалов А.В., 1999а. Курительные трубки в материальной культуре русского
населения Южной Сибири XVIII в.: (по данным раскопок Саянского острога)//
Россия и Восток: проблемы взаимодействия: тез. докл. V Междунар. науч.-практ.
конф. Новосибирск. Вып. 8.

170
А.Р. Артемьев
Шаповалов А.В., 19996. Табак и курительные трубки в XVII—XVIII вв.: (по
археологическим источникам) // Интеграция археологических и этнографических
исследований. М; Омск.
Шаповалов А.В., 2001. Распространение табака в Восточной Сибири //
Исследования молодых учёных в области археологии и этнографии. Новосибирск.
Шаповалов А.В., 2002. Очерки истории и культуры потребления табака в Сибири.
XVII—первая половина XX в. Новосибирск.
Шаповалов А.В., Скобелев СП, 1992. Раскопки Саянского острога в 1986—1991 гг.//
Новое в археологии Сибири и Дальнего Востока. Томск.
Шастина Н.П., 1958. Русско-монгольские посольские отношения XVII века. М.
ШелегинаО.Н., 1992. Очерки материальной культуры русских крестьян Западной
Сибири (XVIII—первая половина XIX в.). Новосибирск.
Шелепина Н.С., 1987. Художественная керамика XVIII века из Алевизова рва на
Красной площади // Государственные музеи Московского Кремля: материалы
и исследования: Вып. 5. Новые атрибуции.
Ширин Ю.В., 1990. Археологическое изучение Кузнецкого острога// Разыскания:
ист.-краевед. альманах. Кемерово. Вып. 1.
Ширин Ю.В., 1992. Керамика кузнецких татар на русских поселениях XVII в.//
Этнические и этнокультурные процессы у народов Сибири: история и
современность. Кемерово.
Ширин Ю.В., 2000. Поселенческие и погребальные комплексы российских
переселенцев XVII—XVIII веков в Кузнецком крае// Русские сторожилы:
материалы III сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной
Сибири». Тобольск.
Шубин В.О., 1987. Исследования русского поселения Курилороссия // Исследования
памятников древних культур Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск.
Шубин В.О., 1990. Русские поселения XVIII—XIX вв. на Курильских островах
//Археология Хоккайдо. №26. Яп. яз.
Шубин В.О., 1992. Русские поселения XVIII—XIX веков на Курильских островах//
Вестн. ДВО РАН. Владивосток. № 1—2.
Шубин В.О., 1994. Русские поселения на Курильских островах в XVIII—XIX веках //
Русские первопроходцы на Дальнем Востоке: (ист.-археол. исследования).
Владивосток. Т. I.
Шубин В.О., 1999. Поселение Российско-Американской компании на Курильских
островах// Русская Америка 1799—1867: материалы междунар. конф. «К
200-летию образования Российско-американской компании 1799—1999»/отв. ред.
Н.Н. Болховитинов. М.
Шубин В.О., Шубина О.А., 1985. Жилые и хозяйственные постройки русских в
бухте Алеутка на о-ве Уруп (XVIII—XIX вв.) // Русские люди на Сахалине и
Курильских островах в XVIII—начале XX в. Южно-Сахалинск.
Шумилов А.В., Станюкович А.К. [и др.), 1992. Последняя экспедиция Витуса
Беринга. М
Этнография восточных славян: очерки традиционной культуры / отв. ред.
К.В.Чистов. М., 1987.
Яковлева Е.А., 1996. Поздние внеярусные сооружения (конец XVIII —начало
XX вв.) //Археологическое изучение Пскова: Раскопки в древней части
Среднего города (1967—1991). Псков. Вып.З.
Янин В.Л., 1988. Некрополь Новгородского Софийского собора: Церковная
традиция и историческая критика. М.

ПАМЯТНИКИ ИСТОРИИ ОСВОЕНИЯ... СИБИРИ И ДВ...
171
Янин В.Л., Рыбина Е.А. [и др.], 1997а. Работы Новгородской археологической
экспедиции на Троицком раскопе в 1996 г.// Новгород и Новгородская земля.
История и археология: материалы науч. конф. Новгород.
Янин ВЛ., Рыбина Е.А. [и др.), 19976. Работы Новгородской археологической
экспедиции на Троицком раскопе // Археологические открытия 1996 года. М.
Янин В.Л., Рыбина Е.А. [и др.), 1998. Работы Новгородской археологической
экспедиции на Троицком раскопе в 1997 г.// Новгород и Новгородская земля. История
и археология: материалы науч. конф. Новгород.
Янин В.Л., Рыбина Е.А. [и др.), 1999. Исследования в Новгороде //Археологические
открытия 1997 года.М.
Яровой Б., 2001. Возвращение к границам Иркутского острога // Земля иркутская.
№17.
Яровой Б., 2002. Ешё раз о границах Иркутского острога// Земля иркутская.
№2(19).
Ясински М.Э., Овсянников О.В., 1998а. Взгляд на Европейскую Арктику:
Архангельский Север: проблемы и источники. СПб. Т. 1.
Ясински М.Э., Овсянников О.В., 19986. Взгляд на Европейскую Арктику:
Архангельский Север: проблемы и источники. Т. 2. СПб.
Ясински М.Э., Овсянников О.В., 2003. Пустозерск: Русский город в Арктике. СПб.
Artemiev А., 1992. Archaeological Research of Earliest Russian Explorer's Sites in Far
East // Proceedings of the Great Ocean Conferences. The North Pacific in Seventeenth
Century. Vol.2. Portland.
Artemiev A.R., 1994. Nerchinsk secret expedition, 1753—1765 // Bridges of science between
North America and the Russian Far East. 45th Arctic Science conference. Vladivostok.
Chornaja MP, 1992. The Archaeological Study of two Medieval Russian Towns in Siberia:
Tomsk and Kuznetsk // Specimina Sibirica. TV. The Arctic Papers of an International
Conference. Syktyvkar.
Len'kov V.D., Silant'ev G.L., Staniukovich A.K., 1992. The Komandorskii Camp of the
Bering Expedition. Anchorage.
Okhotina-Lind N., Moller P.U., 1997. Kommandoren og konen. Arkivfund om Danske de-
ltagere i Vitus Berings Ekspeditioner. Arhus.
Staniukovich A.K., 1992. Archaeological Investigation on the Commander Islands //
Specimina Sibirica. T 5. The Arctic Papers of an International Conference. Syktyvkar.
Vitus Bering and Kamchatka Expedition. A Bibliography by Peter Ulf Moller // Under Vitus
Bering's Command. New perspectives on the Russian Kamchatka Expeditions. Aarhus,
2003.
Zviagin V.N., 1994. A Reconstruction of Vitus Bering Based on Skeletal Remains // Bering
and Chirikov: the American \byages and Their Impact / Ed. O.W. Frost. Anchorage.

Л.В. Татаурова
Омск
АРХЕОЛОГИЯ РУССКИХ СИБИРИ
КАК ОСОБОЕ НАПРАВЛЕНИЕ
НАУЧНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ
История русского населения Сибири насчитывает немногим
более 400 лет. Принеся сюда вековые традиции, русские создали на их
основе свою самобытную сибирскую культуру, которая известна нам
в основном по письменным и этнографическим источникам.
Однако документальные описания, как правило, избирательно
и фрагментарно отражают культурные явления. Сведения по
материальной и духовной культуре XVIII в. представлены в материалах
академических экспедиций, записках путешественников. Всю
информацию этих источников можно разделить на два блока.
Первый содержит описание облика народа в целом, независимо от его
места проживания, что существенно затрудняет реконструкцию
отдельных сторон жизни конкретных групп населения. Второй блок,
наоборот, дает сведения об отдельных волостях или населенных
пунктах. При знакомстве с этими источниками возникают
определенные сложности, особенно в сравнительном анализе имеющихся
материалов. Можно сказать, что каждый исследователь того
времени имел свою манеру повествования и собственную методику сбора
информации. Одни из них основное внимание уделяли местам
проживания, другие—хозяйственным занятиям,
третьи—взаимоотношениям с местным населением и т.д.
Этнографические материалы представлены в виде обобщающих
региональных трудов, где собраны данные, характерные для
всего русского населения края, района. Особенности отдельных групп
и их традиции до сих пор не выявлены, хотя известно, что
переселение в Сибирь шло из разных мест европейской части России.
Кроме этого, этнографические сведения относятся в лучшем
случае к XIX в., хотя многие исследователи определяют рамки своих
работ XVII —началом XX в., но, как справедливо заметил А.Р. Артемьев,
«...никаких этнографических материалов XVII—XVIII вв. в них нет»
(Артемьев А.Р., 1999, с. 6). В результате оказалось, что к началу
третьего тысячелетия история самой многочисленной группы сибиряков
изучена во многом гораздо хуже, чем коренное население региона.

АРХЕОЛОГИЯ РУССКИХ СИБИРИ КАК ОСОБОЕ НАПРАВЛЕНИЕ... 173
Причина кроется в отсутствии полноценного
археологического источника, который охватывал бы все стороны жизни и культуры
русского населения. На сегодняшний день мы имеем лишь данные
по пунктам первоначального заселения, преимущественно военно-
оборонительного значения, например города и остроги. Культура
сибирского крестьянства не изучена до сих пор. Кроме того,
заброшенные русские деревни долгое время не считались
археологическими памятниками и их сохранность не контролировалась
государственной охраной памятников истории и культуры, так как
долгое время приоритетным было изучение коренных народов Сибири
и на основе археологических материалов вышли многие
обобщающие монографии.
С начала 90-х годов XX в. наметились положительные сдвиги
в изучении русской археологии Сибири, увеличился объем
исследований, защищено несколько диссертационных работ (Л.В.Татау-
рова, С.Г.Скобелев, М.П. Черная, А.В. Шаповалов). Но
появившийся интерес ненамного расширил круг ученых, занимающихся
проблемами русской археологии, и это наглядно показала проведенная
в Омске в 2002 г. I Всероссийская научная конференция «Культура
русских в археологических исследованиях». Научная конференция
с такой проблематикой в сибирском регионе проводилась впервые
и имела своей целью показать уровень развития русской
археологии европейской части России и Сибири.
Культура русских по археологическим материалам исследована
крайне неравномерно: в Европейской России ее изучают уже
двести лет, только на Урале и в Приуралье обследовано более 500
памятников разных типов XVI—XIX вв., около сотни раскопано
(Макаров Л.Д., 1985, с. 45—54; 1997, с. 90—93). Накоплен и
систематизирован богатейший материал по истории городов и поселений,
погребальному обряду, проверенный и дополненный
письменными источниками. Все это нашло отражение в солидных
монографических изданиях.
В Сибири подобные работы проводятся немногим более 50 лет
(Молодин В.И., Новиков А.В., 1994, с.30—38; Артемьев А.Р., 1999,
с. 6—7; Черная М.П., 2000, с. 127—129). Но это эпизодические
раскопки, которые ведутся отдельными центрами. Отсюда отсутствие
разработанных и принятых всеми методик изучения, типологий
предметов материальной культуры, типов поселений, которые дали
бы представление об изменениях в культуре и быте русских в новых

174
Л.В. Татаурова
условиях жизни и взаимоотношениях с коренным населением
регионов. Поэтому археология русских в Сибири пока не сложилась
в самостоятельное направление археологической науки.
В связи с этим назрела необходимость обсуждения проблем
учеными, занимающимися русской культурой, как европейской, так
и сибирской, которое способствовало бы решению следующих
задач: интеграции научного потенциала; созданию единого
информационного пространства; выработке единой методики исследования;
определению перспектив развития этого научного направления.
В конференции, несмотря на всероссийскую рассылку
приглашений, выразили желание участвовать 43 ученых из 12 городов,
однако смогли приехать только 30 ученых, которые представляли
такие организации, как Нижнетагильский технологический институт
Уральского государственного технического университета, истори-
ко-архитектурный музей «Кузнецкая крепость», Омский
государственный университет, Новосибирский государственный
педагогический университет, Кузбасский государственный технический
университет, Институт истории и археологии УрО РАН, Удмуртский
государственный университет, Омский государственный истори-
ко-краеведческий музей, Отдел археологических исследований
«НПЦ по охране и использованию памятников истории и
культуры Свердловской области», Омский филиал Объединенного
института истории, филологии и философии Сибирского отделения
Российской академии наук, Институт истории и культуры народов
Приуралья, Археологический центр г. Челябинска, Томский
государственный университет, Алтайский государственный
краеведческий музей.
Приведенный список учереждений, в которых работают ученые
«руссковеды», причем не только археологи, но и этнографы,
наглядно показывает, что вузовская и академическая наука в меньшей
степени занимается археологическим изучением русской культуры.
В ходе докладов и дискуссии были подняты такие темы:
- проблемы и перспективы «русской археологии» как научного
направления;
- вопросы периодизации русской и средневековой археологии,
особенно в сибирском регионе;
- изучение материальной культуры русских и взаимодействие ее
с аборигенными культурами;
- интеграция различных областей знаний;

АРХЕОЛОГИЯ РУССКИХ СИБИРИ КАК ОСОБОЕ НАПРАВЛЕНИЕ... 175
- вопросы построения единых типологических схем предметов
и объектов материальной культуры;
- вопросы создания банка данных как исходного материала для
построения типологических схем;
- разработка методики исследования и реконструкций;
- вопросы популяризации результатов исследований по русской
археологии (Культура русских в археологических
исследованиях, 2002).
Все выступления вызвали огромный интерес прежде всего
в плане обмена информацией, чему способствовали слабая
изученность русских памятников и информационная
необеспеченность. Но в рамках обсуждения достижений в полевых
исследованиях стали видны и концептуальные подходы.
Повышение интереса к археологическому изучению культуры
русских ставит на первый план множество проблем, без решения
которых развитие данного направления научных исследований
невозможно. Важнейшей из них, на мой взгляд, является систематизация
и обобщение археологических материалов (курсив мой. — Л.Т.)
европейской части России для выделения этнопоказательных
структурных компонентов славяно-русской культуры. Систематизация
позволит создать типологические ряды для всех категорий предметов
материальной культуры во временном и пространственном
измерениях. На их основе могут быть определены региональные
особенности, как это сделано на этнографических материалах в
обобщающих работах: «Историко-этнографический атлас» (1967), «Русские:
народная культура (история и современность)» (1997); «Русские» из
серии изданий «Народы и культуры» (1999). Значимость этих
исследований велика, так как известно, что поток переселенцев в Сибирь
не был однородным. Сюда попадали выходцы из различных
областей Европейской России, принося с собой культурное
своеобразие своей исторической родины. Хронологические показатели
ценны сами по себе, но для изучения сибирских материалов особенно,
так как до создания своего производства различных видов изделий
они поступали сюда из-за Урала.
Вторая проблема —это тоже систематизация и обобщение,
но уже сибирских материалов для достижения иной цели:
прежде всего для определения этнической принадлежности
памятников XVII—XIX вв. Следует иметь в виду, что под терминами
«русские», «культура русских» мы понимаем все славянское население

176
Л.В. Татаурова
Сибири и его культуру, ибо, имея общие исторические корни
развития, в основе каждой из выделившихся наций (украинцы,
белорусы) есть схожие черты. Условия новой родины повлияли на
традиционную культуру переселенцев и способствовали унификации
структуры жизнеобеспечения, чаще всего по «русскому образцу»,
оставляя национальные особенности лишь в языке, обычаях и
обрядах, кухне и некоторых категориях материальной культуры —
одежде, орнаментах. При археологическом изучении памятников
выделенные «национальные особенности» зафиксировать
сложно. Особенно это касается поселенческих комплексов прежде
всего потому, что в процессе контактов с русским населением
аборигены использовали многие достижения их культуры, которые при
археологическом исследовании памятников могут присутствовать.
Для XVII—XVIII вв. единственным этническим признаком русских,
на мой взгляд, можно считать жилищно-хозяйственный комплекс,
так как в более позднее время он получил широкое
распространение и у коренных народов (Соколова З.П., 1998).
Во-вторых, систематизация и обобщение необходимы для
создания типологических рядов предметов материальной культуры
русских Сибири. Это позволит сформировать единый банк
данных, проследить эволюцию культуры, начиная от этапов заселения
и практически до этнографической современности, а также решить
вопросы датировки комплексов.
В археологии это важно для систематизации не только
предметов, но и архитектурных комплексов, например жилишно-хозяй-
ственных: выявление важнейших структурных компонентов, места
каждого из них, конструктивные особенности, способные указать
на назначение и использование элемента, входящего в жилищно-
хозяйственный комплекс.
В качестве иллюстрации приведу такой пример. В 1999—2001 гг.
нами раскопан жилищно-хозяйственный комплекс XVIII в. на
поселении Изюк-1 (Татаурова Л.В., 2001, с. 80—82; Никифорова И.А.,
Татаурова Л.В., 2001, с. 111—120). Основной трудностью при его
исследовании было определение функциональной значимости
большинства входящих в него объектов, несмотря на присутствие на
раскопе профессионального этнографа. Исключение составили
жилище, так как главной его особенностью является печь, от
которой сохранился мощный прокал, рядом с ней был устроен
подпол (голбец); погреба, основным элементом которых можно назвать

АРХЕОЛОГИЯ РУССКИХ СИБИРИ КАК ОСОБОЕ НАПРАВЛЕНИЕ... 177
впущенный в землю деревянный сруб, и баня, также
характеризующаяся наличием печи. Назначение остальных элементов
комплекса определялось с оговорками «вероятно», «возможно» или просто
обозначалось как «хозяйственное помещение».
Даже изучив литературу, мы не смогли определить характер этих
объектов, так как не нашли необходимых данных. Связано это, на
мой взгляд, с тем, что этнографические исследования зачастую
посвящены материальной (духовной и т.д.) культуре отдельных
этнических групп той или иной территории их современного
проживания. Поэтому в работах даны обобщения на основе регионального
материала (Липинская В.А., 1987; Этнография русского
крестьянства Сибири... 1981; Этнография русского населения... 1969; и др.).
Сбор информации осуществлялся по программам, разработанным
либо по глобальным, либо по очень узким темам. В первом случае
получили сведения общего характера, во втором —какой-либо
сюжет из жизни, где не всегда проработаны детали.
Темы программ и вопросников зависят еще и от интересов
исследователя, целей его работы. Этнографы чаше отмечают
сведения, которые как бы «лежат на поверхности» (в памяти
информаторов), и «статичные» повседневно существующие явления, которые
можно описать по результатам наблюдений (планиграфия
поселка, усадьбы, дома, кладбища, одежда, утварь и т.д.). Это наиболее
доступный и простой подход. Труднее описать «динамичное»
явление — наблюдения за подготовкой, исполнением обряда, процессом
постройки сооружения (не говоря уже об описании строительства
усадьбы и т.д.), потому что не всегда они совпадают с полевым
сезоном, или это очень длительный процесс, для фиксации которого
требуется много времени.
Научные выводы на основе наблюдений за «динамичными»
явлениями должны быть построены на их многократном описании
для репрезентативности выборки. Поэтому и получается, что чаще
современные этнографические обобщения сделаны на основе
«статичных» явлений и сведениях информаторов. Конечно, они
объективны и научно обоснованы, но, на наш взгляд, имеют один
недостаток—в них редко присутствуют многочисленные детали,
которые зачастую составляют археологическую картину памятника.
Отсутствие описания конструктивных особенностей, деталей
объектов и последовательности их сооружения привело к
ошибке в нашей реконструкции, которая выявилась при дальнейшем

178
Л. В. Татаурова
исследовании поселения, но в большей степени после графической
реконструкции раскопанных строений.
Третьей проблемой является объективность интерпретации
археологических материалов. Никто не станет спорить, что и здесь не
обойтись без знания этнографии и архивных источников. Но
необходимо помнить, что мы пользуемся в данном случае современными
сведениями или данными определенного среза времени, которые
могут противоречить «этнографической современности» изучаемого
памятника. В большей степени это относится к поселенческим
комплексам. В «городской» археологии это более понятный вопрос, так
как история городов отражена в письменных источниках.
Следующей проблемой можно назвать создание единой
методики исследования русских памятников. В ее основу должно быть
положено:
- использование колоссального опыта, накопленного при
археологическом изучении Новгорода и других городов
Европейской России;
- унификация терминологического аппарата прежде всего
потому, что на нем основаны все описания в процессе раскопок;
огромным вкладом в решение этой проблемы будет создание
типологии элементов материальной культуры;
-адаптация общей методики археологических исследований
к памятникам позднего средневековья, нового и новейшего
времени;
- применение метода реконструкции этнографо-археологичес-
кого комплекса.
Последний пункт является весьма важным, так как
восстановление объектов материальной культуры позволяет выйти на
реконструкцию бытовых традиций, духовной культуры. В качестве
примера можно привести реконструкцию структуры питания
(Татаурова Л.В., 2003, с. 122-125).
Основной перспективой в археологическом изучении русских,
на мой взгляд, должно стать развитие этого направления в сибирской
науке, прямым следствием которого будет увеличение числа
раскопанных памятников и ученых, занимающихся этой проблематикой,
рост музейных коллекций, появление экспозиций, созданных на
основе археологических экспонатов и устройство музеев под
открытым небом. Исследованию поселенческих и погребальных
памятников в Сибири практически не уделяется внимания. Особым разделом

АРХЕОЛОГИЯ РУССКИХ СИБИРИ КАК ОСОБОЕ НАПРАВЛЕНИЕ... 179
должно быть изучение инфраструктуры поселений: хозяйственных
и культовых (церкви, часовни) комплексов, промысловых
сооружений, кузниц, мельниц, коммуникаций, кладбищ; ведь погребальный
обряд известен нам лишь по этнографическим материалам.
Проведение сравнительного анализа культуры русских
европейской России и Сибири позволит выявить самобытные черты,
сформировавшиеся под влиянием местных условий, и будет
способствовать изучению факторов, повлиявших на изменения культуры.
ЛИТЕРАТУРА
Артемьев А.Р., 1999. Города и остроги Забайкалья и Приамурья во второй половине
XVII—XVIII вв. Владивосток.
Историко-этнографический атлас. М., 1967.
Культура русских в археологических исследованиях. Омск, 2002.
Липинская B.A., 1987. Русское население Алтайского края: Народные традиции в
материальной культуре (XVIII—XX вв.).М.
Макаров Л.Д., 1985. История археологических исследований древнерусских
памятников бассейна р.Вятки// Новые источники подревней истории Приуралья.
Устинов.
Макаров Л.Д., 1997. Изучение позднерусских археологических памятников в Кам-
ско-Вятском междуречье во второй половине XVIII—первой половине XX в.//
Интеграция археологических и этнографических исследований. Омск; Уфа.
Молодин В.И., Новиков А.В., 1992. Перспективы археологического изучения
памятников русского освоения Сибири // Русские первопроходцы на Дальнем Востоке
в XVII—XIX вв.: (ист.-археол. исследования). Владивосток. Т. 1.
Никифорова И.А., Татаурова Л.В., 2001. Планифафия жилищно-хозяйственного
комплекса русских Сибири XVII1—XIX вв.: (поданным археологии и
этнографии) // Историко-культурное наследие Северной Азии. Барнаул.
Русские: народная культура (история и современность), 1997. М.
Русские / отв. ред. В.А. Александров. М., 1999.
Соколова З.П., 1998. Жилище народов Сибири: (опыт типологии). М.
Татаурова Л.В., 2001. Планифафия усадьбы и приемы домостроительства русских
Среднего Прииртышья в XVIII—XIX вв.// Пространство и культуры в
измерении: Западная Сибирь и сопредельные территории. Томск.
Татаурова Л.В., 2003. Реконструкция структуры питания русских Среднего
Прииртышья в XVII—XVIII вв. по археологическим материалам // Интефация
археологических и этнофафических исследований. Омск.
Черная М.П., 2000. Некоторые проблемы изучения археологического наследия
русского населения Сибири // Русские старожилы. Тобольск; Омск.
Этнофафия русского крестьянства Сибири XVII—середины XIX вв. М., 1981.
Этнофафия русского населения Сибири и Средней Азии. М., 1969.

А.А. Бурыкин
Санкт-Петербург
НОВОЕ В ИНТЕРПРЕТАЦИИ
НАХОДОК ИЗ ЛАГЕРЯ РУССКИХ
ПОЛЯРНЫХ МОРЕХОДОВ XVII в.
НА ВОСТОЧНОМ ТАЙМЫРЕ
В 1940—1941 гг. на о-ве Фаддея (северном) и в заливе Симса на
восточном побережье Таймыра гидрографами были найдены
остатки лагеря русских полярных мореходов XVII в.; в 1945 г. они
изучались А.П. Окладниковым1, в 70-е годы XX в. новые находки на
о-ве Фаддея сделал В.А.Троицкий. Эти материалы, в разное время
привлекавшие внимание историков, географов и этнографов,
были опубликованы и нашли свое дискуссионное отражение в книге
Л.М.Свердлова «Таймырская загадка»2.
В настоящее время среди исследователей не существует
единого мнения в определении направления плавания мореходов,
лагерь которых был найден на о-ве Фаддея, а избушка и останки трех
человек—на берегу залива Симса. Большинство ученых
полагают, что мореходы плыли из устья Енисея к востоку, однако
некоторые авторы (М.И.Белов, В.А.Троицкий) считали, что их путь был
из устья Лены на запад. На основании находки «клада» монет
поход датировался временем около 1617 г., а само плавание
приурочивалось к периоду запрещения Мангазейского морского хода (1610
и 1616—1619 гг.), сторонники версии о плавании с Лены
датируют находки 1640г. (В.А.Троицкий) или 1686г. (М.И.Белов)3.
Версии о том, что плавание осуществлялось на двух кочах,
потерпевших аварии в разных местах (В.А. Троицкий), или даже на трех
кочах (Л.М.Свердлов), маловероятны.
Все находки из лагеря полярных мореходов, сделанные
гидрографами и археологами, составляют единый комплекс и хранятся
в Музее Арктики и Антарктики (Санкт-Петербург).
Факт существования лагеря полярных мореходов XVII в. за
60 лет со времени первых известий о находке гидрографов не
только дал в руки ученых богатые вещевые материалы, но и оброс
разнообразными историческими гипотезами. До сих пор неясно, откуда
и куда плыли погибшие мореходы (с запада, т.е. с Енисея, на восток,

НОВОЕ В ИНТЕРПРЕТАЦИИ НАХОДОК...
181
в неизведанные края или на р. Лену, о которой могли донестись
слухи, или же они плыли с востока, из устья Лены, на запад) — в Ман-
газею или в Архангельск? Когда мореходы потерпели крушение
у о-ва Фаддея: сразу после 1617 г., как об этом говорит нам находка
«казны», монетного клада, разделенного в отношении три к
четырем, или позже, в 1640-е годы, как считал В.А. Троицкий, или в
конце XVII в., как полагал МИ. Белов? Что появилось раньше—склад
пушнины и охотничьего снаряжения на берегу о-ва Фаддея или
избушка в заливе Симса? В этой избушке были обнаружены останки
трех участников экспедиции—двух поморов-мужчин и одной
женщины из коренного населения Сибири. Как полагают на основании
изучения костюма, украшений и некоторых других предметов, это
была нганасанка, ненка или тундровая энка. Какова судьба
остальных участников плавания, которым могли принадлежать
оставленные вещи? В разных трудах на некоторые из этих вопросов даются
разные, подчас диаметрально противоположные ответы.
Большое достоинство книги Л.М. Свердлова, посвященной
проблеме таймырских находок, в том, что она написана с хорошим
знанием предмета и с учетом большого количества современной
научной литературы, посвященной находкам4.
Основное внимание Л.М.Свердлова заключено не столько на
самих предметах, принадлежавших мореходам и найденных
гидрографами и археологами, сколько в установлении целей и задач,
маршрута и предполагаемого времени морской экспедиции,
обнаруженной через 300 с лишним лет после гибели ее участников. Автор
не случайно сосредоточил свое внимание не только на
обстоятельствах, при которых был закрыт Мангазейский морской ход 29
ноября 1619 г. (с чем обычно связывалось это плавание мореходов),
сколько на обстоятельствах и времени получения сведений о р.
Лене. Он приводит точную дату получения русскими людьми первых
известий о р. Лене из документов (28 июня 1621 г.), но при этом
допускает мысль, что о ней могло быть известно и ранее5. По
предположению автора, эти два события и послужили причиной плавания
мореходов с запада, из устья Енисея, на восток, т.е. на Лену. Новым,
во всяком случае, мало известным, следует признать и сообщение
о том, что где-то после 1616 г. в районе устья Енисея потерпело
крушение какое-то иностранное судно6. Эта проблема, обозначенная
автором, ждет своего разрешения. Однако, как нам
представляется, в книге Л.М. Свердлова есть некоторые просчеты и заблуждения,

182
АЛ. Бурыкин
касающиеся этнографических реалий и интерпретации
географических названий в исторических источниках.
Предположение автора о том, что у берегов Таймыра погибли не
один, а два коча (один у о-ва Фаддея, другой у берегов залива Сим-
са)7, пока может рассматриваться как очень смелая гипотеза. Анализ
вещественных материалов показал, что все найденные на о-ве
Фаддея и на берегу залива Симса предметы составляют один комплекс.
В своей гипотезе Л.М. Свердлову приходится допускать, что на
каждом из кочей находилась женщина-самоедка (части женского
костюма, украшения и предметы рукоделия найдены в обеих точках
находок, а останки женщины из коренного населения —в
избушке в заливе Симса). Это возможно, но значительно менее
вероятно, нежели традиционая версия о едином источнике предметов на
о-ве Фаддея и в заливе Симса. На этом фоне связь находки зимовья
и предметов вооружения на о-ве Большой Бегичев в начале XX в.
с третьим судном той же самой экспедиции8 выглядит едва ли не
домыслом. Во всяком случае, для таких утверждений нет никаких
оснований: судьба предметов, которые видел Н. Бегичев на
острове, носящем ныне его имя, неизвестна.
Л.М.Свердлов считает, что мореходы, погибшие на восточном
Таймыре, плыли с востока на запад, и конкретно—на реку Лену,
к якутам и тунгусам (в этом его убеждают находки серебряных
изделий, а серебро является и по сей день любимым металлом этих
народов)9. Аргументация автора весьма изящна, однако спорна:
популярность серебряных украшений у якутов и тунгусов (эвенков
и эвенов) севера Якутии, как представляется, должна относиться
к более позднему времени, нежели начало XVII в.: во всяком
случае, распространение серебряных изделий у жителей бассейна Лены
в XVII в. пока не подтверждено должным образом ни
вещественными находками, ни документальными источниками.
Утверждение о том, что река с названием Catonga, или Catowga,
встречающаяся у Дж. Логана и В. Перслоу,—это не Нижняя
Тунгуска, а река Хатанга, что существенно меняет географические
представления названных английских авторов о Таймыре и
прилегающих к нему территориях, на самом деле весьма и весьма спорно.
Далее Л.М. Свердлов вскользь отмечает, что эвенки в своих песнях
называют Катангой Нижнюю Тунгуску10, но не учитывают того, что
они называли эту р. Катангой всегда, и называют ее так на своем
языке и до сих пор, при этом не только в песнях. Следовательно, то,

НОВОЕ В ИНТЕРПРЕТАЦИИ НАХОДОК...
183
что англичане под этим названием могли узнать о реке Хатанге,
является если не прямо ошибочным утверждением, то, во всяком
случае, весьма гипотетическим. Однако такие случаи в интерпретации
исторической топонимики Сибири не единичны.
Автор книги полагает, что огнестрельное оружие стало
ненужным мореходам из-за отсутствия пороха11. Это не совсем так: на
о-ве Фаддея в «складе» найдены остатки бочонка с порохом. Что же
касается погнутого ствола пищали, то мы полагаем, что ствол одной
из пищалей был изогнут по той причине, что сама пищаль из-за
отсутствия других предметов использовалась как рычаг при
безуспешных попытках снять коч с мели—она и была оставлена на острове,
непосредственно вблизи места кораблекрушения.
Хорошо известно, что среди найденных предметов,
принадлежавших мореходам, был обнаружен значительный по объему клад
серебряных монет, очевидно, составлявший общую казну
участников морской экспедиции. Казна была поделена на две неравные
части и укрыта в двух местах вместе с другим имуществом мореходов на
о-ве Фаддея и в заливе Симса. Казна полярных мореходов,
насчитывавшая в общей сложности 3557 серебряных монет от Ивана III
до Михаила Романова (3414 копейки и 143 «денги»), как установил
Г.И.Спасский в 1940-е годы, по самым поздним монетам
датируется 1617 г. Эта дата рассматривается как время отправления
владельцев казны в их последнее плавание, а сама экспедиция
традиционно привязывается по времени к закрытию Мангазейского
морского хода, т.е. к 1619 г.12
Сам по себе состав монет из казны полярных мореходов может
и должен быть подвергнут дальнейшему изучению. В ходе его
исследования в 1940-е годы было установлено время чеканки монет по
периодам правления тех или иных царствующих особ, однако само
происхождение монет, т.е. монетные дворы, где были отчеканены
монеты, составившие казну, — Москва, Новгород, Псков, Тверь13.
Территориально наиболее интересным для сравнения с казной
таймырских мореходов является клад с серебряными русскими
монетами XVI—-XVII вв., найденный в с. Аяк на берегу р. Деп в
бассейне Зеи14, однако неизвестно, сохранился ли этот клад.
Состав монет, обнаруженных в заливе Симса и на о-ве Фаддея,
см. в табл. 1,2.
На основании распределения монет разного времени
чеканки по местам находок было установлено, что перед нами две части

184
АЛ. Бурыкин
Таблица 1
«Копейки»
Ца[кггвоваиие
(время чеканки)
Иван III
Иван IV-
великий князь
1 Иван IV— царь
| Федор Иоаннович
Борис Годунов
Лжедимитрий I
Василий Шуйский
Интервенция
Михаил Романов
Без определения
Всего
Общее
число
1
329
714
651
930
136
332
86
158
77
3414
Находки в заливе Симса
Количество
1
175
396
395
507
89
197
49
93
56
1958
% от
общего числа
100,0
53.2
55,5
60,7
54,5
65,4
59,3
57,0
58,9
72,7
57,4
Находки
на острове Фаддея
Количество
—
154
318
256
423
47
135
37
65
21
1456
% от
общего числа
0
46.8
44,5
39,3
45,5
34,6
40,7
43,0
41,1
27,3
42,6
Таблица 2
«Денги»
Царствование
Иван IV— вел. князь
Иван IV—царь
Федор Иоаннович*
Всего
Всего
82
46
15
143
Находки
в заливе Симса
74
42
14
130
Находки |
иа острове Фаддея
8
4
1
13
* Примечание. После правления Федора Иоанновича «денги» не чеканились.
одного и того же клада, составляющего казну полярных мореходов,
и эта казна преднамеренно была разделена на две неравные части
(примерно в соотношении 4:3). Значительное преобладание
«денег» в той части казны, которая найдена в заливе Симса,
объяснялось предположением, что обитатели избушки на берегу
рассчитывали использовать более мелкие монеты для обмена с местным
населением.
В избушке в заливе Симса были найдены останки трех человек:
двух мужчин-европейцев и одной женщины (судя по костюму и
антропологическим данным, представительницы самодийских
народов—ненки, нганасанки или энки). Если считать, что казна была

НОВОЕ В ИНТЕРПРЕТАЦИИ НАХОДОК...
185
разделена пропорционально количеству участников плавания, то,
очевидно, общее число их было равно 7 или 14 (последняя цифра
близка к команде коча, известной по документам XVII в.).
Женщина-самоедка была, по существу, равноправным участником похода
(вместе с частями традиционного костюма найдены и остатки
сарафана, а это значит, что его владелица состояла при мореходах
длительное время, если имела русское платье), и, видимо, должна
была иметь право на свою долю в казне.
Попробуем рассчитать, чему могла быть равна доля спутницы
мореходов, разделившей с ними их трагическую судьбу. При
равных долях 7 участников из всего количества найденных монет на
каждого приходится около 508. Если допустить, что женщине
была выделена половина доли, тогда ее часть будет составлять
примерно 273 монеты (обратим внимание, что общее число найденных
«денег» составляет чуть меньше половины этого количества). Если
принять число участников похода равным 14, а долю женщины —
за половину доли мужчины15, то получится, что самоедка, спутница
мореходов, должна была иметь в собственности около 131 монеты:
эта цифра предельно близка общему количеству найденных в
заливе Симса «денег» (74 монеты) и монет без определения, т.е.
стертых и изношенных (56 монет). Очевидно, только этим и
объясняется столь большое количество «денег» в части казны, найденной
в заливе Симса, и заметное количественное преобладание стертых
монет в этой части клада. Обратим внимание, что как раз эти две
группы монет нарушают однородное пропорциональное
распределение всех монет в обеих частях казны мореходов. При этих
расчетах получается, что женщина-самоедка, взятая, как водилось среди
казаков и промышленных людей «в вожи и для толмачества»,
имела право только на половину доли участника экспедиции и к тому
же была в известной мере обманута своими
спутниками-поморами: (самоедка так или иначе не пойдет со своей долей денег на
рынок или в лавку, все равно навесит на одежду): для этого и денежки,
и сбитые монеты хороши будут...
Любопытно, что если казна мореходов была поделена на две
части в некоей сложной пропорции, то ценные предметы, очевидно,
взятые участниками экспедиции в плавание как товар, были
разделены между двумя группами людей в пропорции 1:2; при этом
большая часть предметов, как и большая часть казны, найдены в
заливе Симса.

186
АЛ. Бурыкин
Среди предметов, принадлежавших мореходам на правах
личных вещей или предназначавшихся для меновой торговли с
местным населением, в местах, где находились разные группы
мореходов, было найдено 9 нательных крестов (3 на о-ве Фаддея и 6 в
заливе Симса) и 3 наперсных креста (1 на о-ве Фаддея и 2 в заливе
Симса). Совершенно ясно, что это не могли быть собственные
нательные кресты участников экспедиции, которые с ними не могли
бы расстаться и не могли бы положить их в укрытия вместе с
другими вещами. Среди найденных вещей нет таких предметов, которые
указывали бы на то, что в морской экспедиции принимали участие
лица духовного звания, в чьи обязанности входило бы обращение
местных жителей в православную веру. Едва ли такие обязанности
мог взять на себя и руководитель экспедиции, останки которого,
как вполне возможно, тоже были найдены в избушке в заливе
Симса. Вместе с тем трудно всерьез утверждать, что нательные и
наперсные кресты оказались у мореходов после того, как отчаянные
люди где-то офабили церковь, церковную лавку или кого-то из лиц
духовного звания. Откуда же у профессиональных мореходов,
занимавшихся торговыми делами, могли в таком количестве взяться
кресты, тем более наперсные кресты?
Надо полагать, что кресты, как нательные, так и наперсные
были изготовлены или приобретены участниками экспедиции для
обмена или меновой торговли с местными жителями. Хотя это и
может показаться странным, но коренные жители Севера и Сибири,
обращаемые в христианство, распоряжались культовыми
предметами и атрибутами далеко не так, как мы можем думать, исходя из
нашего собственного культурного опыта. У нас есть свидетельства
того, что новокрещенные коренные жители Сибири носили
полученные православные нательные кресты не на шнурке под одеждой;
они носили их напоказ на одежде, как и традиционные украшения.
Ф.Ф.Матюшкин писал о том, что чукотский старшина
(окрещенный не ранее чем в 1810-е годы) носил поверх кухлянки два образа
и четыре креста16. Можно думать, что нательные кресты,
соизмеримые по размерам с металлическими подвесками-украшениями, по
эстетическим представлениям народов Севера Сибири или по
ассоциации с амулетами-охранителями, как и металлические
подвески, должны были носиться в некотором множестве.
Как ни странно, но кресты, которые воспринимаются нами как
наперсные, вполне могли и не являться таковыми в сибирской ре-

НОВОЕ В ИНТЕРПРЕТАЦИИ НАХОДОК...
187
альности начала XVII в. Недавно Ханты-Мансийский музей
приобрел крест, полученный в 1919 г. при крещении Татьяны Сергеевны
Молдановой, ханты по национальности (размеры 6,7 на 4,5 см)17.
Крест такого размера в нашем сознании ассоциируется с
наперсными крестами, но в данном случае он выполнял в обряде крещения
и в применении (постоянном или временном ношении) функции
личного нательного креста. Очевидно, у мореходов был некоторый
опыт в меновой торговле, они знали запросы своих партнеров по
торговым операциям, имели у себя в запасе как нательные кресты
обычного размера, так и кресты большего размера, которые
археологи XX в. приняли за наперсные—атрибут лиц духовного звания.
Отмеченная аналогия заставляет сделать оригинальное
предположение относительно возможного исходного пункта погибшей
экспедиции. В качестве постоянного места обитания мореходов, откуда они
отправились в свое последнее плавание, назывались города русского
Севера от Архангельска до Мангазеи. Если кресты большого размера,
найденные среди вещей мореходов, имеют сходство с крестами,
распространенными у хантов, то вероятно, что местом проживания
мореходов и областью их торговых операций, давшим им опыт общения
с коренными жителями, был Обь-Иртышский Север—например
Тобольск, а не Мангазея и тем более не Архангельск или Кольский
полуостров18. К сожалению, мы лишены возможности проверить
высказанное предположение по архивным документам, поскольку все
архивы в Тобольске уничтожены многократными пожарами.
На основании количества монет, относящихся ко времени
правления одной и той же царствующей особы, можно рассчитать
ожидаемую вероятность пропорционального представления монет
времени того или иного правителя, и, сравнивая ее с числом реально
найденных монет, попытаться установить примерное время
формирования основной части казны мореходов19.
В казне представлены монеты от Ивана III (всего одна, ныне
утрачена) до Михаила Романова, таким образом, в казне
присутствуют монеты за 84 года—с 1533 по 1617 годы. На каждый из годов
этого периода приходится примерно 39,7 монеты в казне. Принимая во
внимание продолжительность царствования того или иного
правителя или длительность исторического периода, можно проследить,
насколько соответствует теоретической вероятности число монет
того или иного времени, реально представленное в казне.
Результаты этих расчетов приведены в табл. 3.

188
АЛ. Бурыкин
Таблица 3
Ожидаемая величина и реальное количество монет в казне мореходов
Правители
Иван III
Иван IV— великий
Иван IV—царь
Федор Иоаннович
Борис Годунов
Лжедимитрий I
1 Василий Шуйский
1 Интервенция
1 Михаил Романов
1 Без определения
Годы
царствования
1533-1546
1547-1584
1584-1598 янв.
1598-1605 апр.
1605-1606
1606 май-1610
1610-1612
1612-1617
Число лет
царствования
13
37
13
7
1
4
2
7
Общее число
монет
(1)
329
714
651
930
136
332
86
158
(77)
Ожидаемое
число монет
исходя из
времени
царствования
516,7
1468,9
516,7
277,9
39,7
158,8
79,4
277,9
Разница
с ожидаемым
количеством
в%
-63,70%
-48,60%
+ 125,90%
+334,70%
+342,60%
+209,10%
+ 108,31%
-56,80%
Количество монет времени Ивана Грозного в казне мореходов
примерно вдвое ниже предполагаемого, так как монеты этого
времени попадали в казну лишь спорадически. Количество монет
времени Федора Иоанновича в казне мореходов оказывается на 25%
выше рассчитанного среднего числа для этого царя, правившего
13 лет. Количество монет времен Бориса Годунова и Лжедимитрия I
в течение 7 лет и 1 года составляет соответственно 334,7% и 342,6%
от ожидаемого—почти втрое выше рассчитанного среднего
количества. Как ни парадоксально, но 7 лет правления Бориса Годунова
и год царствования Лжедимитрия (Григория Отрепьева)
знаменуются в казне мореходов одинаковым и весьма значительным
преобладанием количества монет этого времени.
В распределении монет по сравнению с ожидаемыми
пропорциями начинаются странности, которые, на первый взгляд, выглядят
малопонятными и противоречащими обычному их распределению
в кладах и любых монетных комплексах, согласно которым более
поздние монеты численно преобладают над более ранним20.
Количество монет времени Василия Шуйского (4 года) не более чем в три
раза, а только примерно вдвое выше рассчитанного. Число монет
периода интервенции 1610—1612 гг. лишь незначительно выше
рассчитанного ожидаемого, а Михаила Федоровича Романова (послед-

НОВОЕ В ИНТЕРПРЕТАЦИИ НАХОДОК...
189
ний период формирования казны) — почти в два раза ниже
среднего. Исследователи полагали, что поздние монеты 1610—1617 гг. на
момент формирования казны попадали в Поморье и Сибирь в
недостаточном количестве, и этим объясняется их незначительное
число в составе казны мореходов. Мы постараемся дать иное
объяснение, которое будет увязываться с общей динамикой пропорций
реального наличия монет того или иного правителя в казне мореходов
и ожидаемого вероятного их количества.
По нашему мнению, динамика распределения количества
монет относительно среднегодовой величины в определенной мере
отражает состояние торговых дел компании мореходов, которым
принадлежала казна. Капитал мореходов начал формироваться при
Федоре Иоанновиче, когда дела у хозяев казны шли неплохо—их
прибыль оценивалась в 25% от оборота. Период правления Бориса
Годунова и Лжедмитрия был временем процветания, при котором
прибыли от промысла и торговых операций составляли 230—240%,
и даже политическая смута не препятствовала благоприятному
ведению коммерческих дел. После 1606 г., при царе Василии Шуйском
дела торговой компании пошли несколько хуже, прибыль
сократилась до 108%. Время польской интервенции 1610—1612 гг.
могло дать хозяевам казны почти нулевой баланс, а время правления
Михаила Федоровича обернулось для компании кризисом—за
последние пять лет в казну поступило пропорционально меньше
монет, чем за предшествовавший период.
Можно полагать, что именно неудачная коммерческая
деятельность последних пяти—семи лет и стала тем обстоятельством,
которое побудило мореходов предпринять рискованное плавание в
район восточного Таймыра, которое закончилось для них трагически.
Как было установлено на основании антропологического изучения
костных останков, найденных в избушке на берегу залива Сим-
са, один из погибших—мужчина 50—55 лет. Возможно, это глава
экспедиции: он вполне мог начать свою деятельность примерно за
30 лет до рокового плавания в район Таймыра, как раз во время
царствования Федора Иоанновича.
Нам хотелось бы обратить внимание, что в кладах,
соотносящихся по времени сформирования с казной мореходов, состав
монет по периодам чеканки оказывается иным и существенно
отличается от состава рассматриваемой казны в количестве монет
позднейших периодов21. В любом случае монеты из таймырской казны

190
АЛ. Бурыкин
требуют внимания специалистов-нумизматов и нуждаются в
дальнейшем исследовании.
Мы предлагаем версию развития событий на о-ве Фаддея и в
заливе Симса22. Примерно в 1619—1620 гг. вблизи о-ва Фаддея сел на
мель или был затерт льдами коч. Во время навигации (летом или
ранней осенью) коч с командой в 7 чел. (по количеству некоторых
найденных предметов могло быть и 14, тогда казна делится как 6:8),
шедший от устья Оби и далее от устья Енисея на восток, сел на мель
у о-ва Фаддея. При безуспешных попытках снять его с мели
мореходы погнули ствол одной пищали (найдена там же). Имущество про-
мышленно-торговой экспедиции (пушнина, стрелы, порох, часть
личных вещей), однозначно указывающее на цели плавания
мореходов, было выгружено на остров и укрыто. Поскольку с коча
сняли такой легкий груз, как меха, и одновременно с ними —стрелы
и насторожки ловушек, мореходы не столько стремились
разгрузить коч, сколько постарались убрать с судна охотничье
снаряжение и добычу; не имели разрешения на морские походы и
промысел и явно не желали попадаться на глаза представителям местной
власти. При отсутствии на судне предметов, которые явно выдавали
в них торговцев и промышленников, занимавшихся добычей
пушнины, они могли бы сойти за охотников на морского зверя,
занесенных штормом или льдами далеко на восток от районов промысла.
Как показывает распределение монет, участники экспедиции
разделились в отношении, близком к 3:4, при этом в составе
отряда была женщина-аборигенка, выполнявшая роль толмача:
найдены части ее костюма и останки. Очевидно, именно ее денежная
доля в «денгах» (самых мелких монетах) объясняет преобладание
последних в заливе Симса. Следовательно, участников похода
было 7 (это принимается как рабочая гипотеза) или 14 (в этом случае
своих хозяев находят нательные кресты и навигационные
приборы, а денежные доли могут быть пересчитаны). Очевидно, три
человека остались на острове около аварийного коча (им была
оставлена часть общей казны), а четверо, в их числе женщина, дошли до
залива Симса и построили избушку. В начале зимы коч был унесен
дрейфующими льдами в море и те, кто остался на острове, пропали
без вести вместе с ним (остатки коча не обнаружены, но на
острове найдены части лодки). Промысловое оружие—стрелы и бочонок
с порохом—осталось на острове: с собой было взято
оборонительное оружие (нож-пальма и рогатина) и одна пищаль.

НОВОЕ В ИНТЕРПРЕТАЦИИ НАХОДОК...
191
С наступлением зимы один из членов отряда, который имел
при себе единственную исправную пищаль, ушел на поиски
людей, оставив часть вещей (в заливе Симса найдено 14 пуль, но не
найдено оружия), и бесследно исчез в тундре. В течение какого-то
времени оставшиеся в избушке люди питались мясом добываемых
песцов (найдено множество песцовых черепов со следами
вскрытия, чтобы извлечь мозг). На некотором удалении от избушки
найден предмет, похожий на тупую стрелу-томар, видимо, эта стрела
была потеряна при последнем выходе на охоту, однако странно то,
что охотничьи (боевые луки) не были найдены ни на о-ве Фаддея,
ни в заливе Симса. Останки троих найдены среди развалин
избушки. Последние дни обитателей одинокой избушки были трагичны:
одна человеческая кость найдена в котле или около котла (в ней
повышенное содержание меди). Видимо, женщина-самоедка умерла
последней: ей принадлежит больше половины найденных
останков, и они количественно преобладают над останками
мужчин-поморов. После избушка была разворочена белыми медведями. Если
принимать число участников плавания равным 14, то получается,
что вместе с судном пропали без вести в море 6 чел., а в тундре —5,
но построенная избушка едва ли могла вместить 8 чел.
В заключение нам хотелось бы представить еще две гипотезы,
относящиеся к интерпретации таймырских находок.
Одна из этих гипотез касается судьбы мореходов, оставшихся на
аварийном коче близ о-ва Фаддея. Вполне возможно, что этот коч
был унесен льдами к Новосибирским островам и мореходы,
отправившиеся в свой дерзкий поход, были первыми русскими, кто
ступил на промерзлую землю о-ва Котельный. Известны описания
путешественников начала XIX в.: М.М. Геденштром (впервые
исследовал находки Якова Санникова на о-ве Котельном) и Ф.П. Врангель
воспроизвел перечень находок во время путешествия по Восточной
Сибири и Ледовитому океану23.
М.М. Геденштром писал: «На западном берегу сего острова
(Котельный.—А.Б.) найдена тогда же могила неизвестного человека,
от которого остались только несколько разбросанных костей:
вероятно, тело было вырыто белым медведем. По найденным тут
вещам: кресту, стрелам, форме для литья пуль, ношеным котам и
нескольким мочалам (sic!—А.Б.) судить можно о том, что покойником
был Архангельский промышленник, заброшенный сюда с
товарищами бурею на пути их в Шпицберген. Древнее днище судовое,

192
АЛ. Бурыкин
неподалеку от сего места, подтверждает сию догадку»24. В других
источниках отмечается, что при вскрытии могилы
промышленника были найдены батас, две железные стрелы, калип, пила, две уды,
огниво и кремень, и «желтой меди кастрюля»25. Существует версия,
что о-в Котельный был назван «ввиду обнаружения на острове
старинного медного котла»26, хотя подругой версии его
первооткрыватели, спутники Ивана Ляхова, забыли там медный котел27.
Помимо старого корабельного днища, найденного «близ устья
Царевой реки»28 (современная р. Балыктах), которому, видимо, на
момент его обнаружения вполне могло быть более 100 лет, среди
находок из могилы на острове Котельном наше внимание
привлекают два предмета—«желтой меди кастрюля», напоминающая нам
о тех котлах, которые были найдены гидрографами на острове
Фаддея (с чего и начались находки гидрографов), и калып—форма для
литья пуль29.
В XVII—XVIII вв. не было еще стандарта на калибр
огнестрельного оружия, и, понятно, для каждого ружья требовалась своя форма
доя отливки пуль. Возникает вопрос: почему такой предмет, как
форма для отливки пуль, был положен в могилу промышленника, а не
унесен тем, кому досталась его пищаль? Ответ на этот вопрос один —
форма для отливки пищальных пуль стала ненужной из-за того, что
сама пищаль была утрачена. Это обстоятельство заставляет
вспомнить, что на о-ве Фаддея найдены две пищали, одна из которых была
негодна и оставлена, а вторая, найденная В.А.Троицким, возможно,
просто потеряна. Факт, что огнестрельное оружие у людей,
похоронивших своего спутника на о-ве Котельном, было, но утратилось,
находит еще одно подтверждение: вблизи вскрытой могилы Яков
Санников видел кресте надписью, сделанной на прикрепленной к нему
пластинке, отлитой из свинца. Вероятно, запас свинца был
использован для изготовления этой пластинки после того, как люди с о-ва
Котельного перестали испытывать нужду в свинце для пуль и дроби
(это опять-таки возможно только из-за того, что они потеряли
огнестрельное оружие). Может быть, они потеряли его на о-ве Фаддея?
И медный котел был положен в могилу по той причине, что запас
котлов, явно утерял свою товарную ценность по сравнению с
необходимостью выжить? Правда, по описанию найденной Санниковым
могилы, она казалась ему довольно свежей: около нее лежала еще не
сгнившая щепа—однако не вполне ясно, сколько времени эта щепа
могла сохраняться в условиях холодного климата о-ва Котельного...

НОВОЕ В ИНТЕРПРЕТАЦИИ НАХОДОК...
193
Вторая гипотеза касается состава экспедиции, участники
которой высадились на о-в Фаддея и разбили свой последний лагерь
на берегу залива Симса. Ф.П. Литке в историческом обзоре
плаваний в Западной Арктике приводит следующий факт: в 1625 г.
голландский мореплаватель Корнелий Босман встретил в Карском
море русских мореходов. Очевидно, в ответ на расспросы голландца об
условиях морского плавания к востоку от устья Оби мореходы
рассказали ему, что «несколько лет назад» отряд из трех судов
отправился морем на восток, из них одно, «претерпев великие опасности»,
вернулось через год, а два других пропали без вести30.
Для 1625 г., которым датируются эти сведения, «несколько лет
назад» — это и 1619 г., т.е. год, которым датируется выход
интересующей нас торгово-промышленной экспедиции в свое последнее
плавание. Так или иначе, но открываются некоторые возможности
объединить находки на восточном побережье Таймыра и свидетельства
о них на о-ве Котельном в единый исторический комплекс. Это
поможет соотнести сделанные находки с сообщением К. Босмана об
исчезновении двух русских судов с командами к востоку от устья
Оби за несколько лет до 1625 г., т.е. примерно в 1619 г., накануне или
после закрытия Мангазейского морского хода.
1 См.: Окладников А.П. Русские полярные мореходы XVII века у берегов Таймыра.
М.; Л., 1948; Исторический памятник русского арктического мореплавания XVII
века. М.; Л., 1951.
2 Свердлов Л.М. Таймырская загадка. М., 2001; См. рец.: Бурыкин А.А. Таймырская
загадка // ЯЛИК (Языки. Литература. История. Культура). 2002. №51. С. 23.
3 См.: История открытия и освоения Северного морского пути. М.; Л., 1956. Т. 1.;
Белов М.И. По следам полярных путешествий. Л., 1977.
4 См. рец.: Бурыкин А.А. Таймырская загадка. С. 23.
5 Свердлов Л.М. Таймырская загадка. С. 84.
6 Там же. С. 118.
7 Там же. С. 35, 129.
8 Там же. С. 130.
9 Там же. С.61.
10 Там же. С. 97, 100.
11 Там же. С. 47.
12 См.: Бурыкин А.А. Два клада с казной полярных мореходов XVII века с
Восточного Таймыра: проблемы интерпретации // Клады. Состав, хронология,
интерпретация: материалы тематической науч. конф. Санкт-Петербург, 26—29 ноября 2002 г.
СПб., 2002. С.248-251.
13 См.: Хухарев В.В. Тверские клады: состав и хронология // Там же. С. 175—179;
Тимошина Н.Н. Клады монет XV—XVII вв. на территории Ивановского края // Там
же. С. 183-185.

194
АЛ. Бурыкин
14 См.: Спунов Б.С. Экспедиция 2000 г. в бассейн Зеи: (записки археолога)
//Традиционная культура Востока Азии. Вып.З. Благовещенск, 2001. С. 9.
15 Возможны и иные варианты дележа казны, допускающие, что глава экспедиции
имел право на две доли: или одна лишняя доля полагалась владельцу коча в
соответствии с северно-русским обычаем выделять лишний пай или долю добычи на
основное средство ее добычи, переходившее в собственность его хозяина.
16 Врангель Ф.П. Путешествие по северным берегам Сибири и по Ледовитому морю,
совершенное в 1820,1821,1822,1823 и 1824 годах экспедицией, состоящей под
начальством флота лейтенанта фон Врангеля. 2-е изд. М, 1948. С. 308.
17 См.: АндриенкоЛ.С. Особенности комплектования этнографической
коллекции в отдаленных северных регионах // Этнографическое единство и
специфика культур: (материалы Первых Санкт-Петербургских этногр. чтений. СПб., 2002.
С. 137-138).
18 Кроме этого предположения, которое нуждается в дополнительных
доказательствах, проблема личных православных крестов коренных жителей Севера
Сибири в XVII —начале XX в. превращается в интересную проблему этнографических
предметов.
19 Если предполагать одинаковую интенсивность работы монетных дворов как
некую постоянную величину, у нас появляется возможность сравнивать различные
датированные монетные клады друг с другом и устанавливать обстоятельства
формирования изучаемых кладов.
20 Эта закономерность может нарушаться только по причинам прекращения или
резкого уменьшения объема чеканки монет в какой-то определенный период
времени, как это имело место с чеканкой монет в СССР с 1957 по 1960 г., накануне
обмена денежных знаков и монеты.
21 См., например: Мокерова Е.Ю. Клад 1614 г. из деревни Лобановка// Клады:
состав, хронология, интерпретация: материалы тематической науч. конф.
Санкт-Петербург, 26-29 ноября 2002 г. СПб., 2002. С. 185-191.
22 См. также: Окладников Е.А., Бурыкин А.А. Комплекс предметов и жилище
русских полярных мореходов XVII в. на острове Фаддея и заливе Симса: (новые
перспективы интерпретации) // Северный археологический конгресс: тез. докл.
Екатеринбург; Ханты-Мансийск, 2002. С. 326—328.
23 Врангель Ф.П. Путешествие по северным берегам... С. 91—94.
24 Геденштром М.М. Отрывки о Сибири. СПб., 1830. С. 128.
25 Иванов В.Л. Архипелаг двух морей. М, 1979. С. 18; см. Ф.П. Врангель Путешествие
по северным берегам...
26 Якутия. Хроника. Факты. События. 1632—1917. Якутск, 2002. С. 120.
27 Иванов В.Л. Архипелаг двух морей. С. 13.
28 Врангель Ф.П. Путешествие по северным берегам... С. 94.
29 Заметим, что батас (пальма) был найден в числе оружия, оставленного для
обороны от медведей и возле избушки в заливе Симса. Случайно ли такое совпадение
и не слишком ли много совпадений среди найденных в разных местах предметов
для того, чтобы они были случайными?
30 Литке Ф.П. Четырехкратное путешествие в Северный Ледовитый океан на
военном бриге «Новая земля» в 1821—1824 гг. 2-е изд. М., 1948. С. 59.

В.Ф. Старков
Москва
OJIEHEKCKOE ЗИМОВЬЕ
Археологические памятники периода первоначального
освоения русскими северных территорий Восточной Сибири относятся
к категории совершенно не изученных. До настоящего времени ни
один из памятников, относящихся к XVII столетию, в заполярной
части этого обширного региона не только не был подвергнут
раскопкам, но и не выявлен разведками.
В свете сказанного особое значение приобретает
исследование остатков поселения в низовьях р. Оленек, которое
осуществила в 1999 и 2002 гг. экспедиция Московского клуба «Приключение»
(рук. Д.И. Шпаро, начальник экспедиции СМ. Епишкин) при
участии Института археологии РАН (науч. рук. экспедиции
В.Ф.Старков). Поиски старого русского памятника в этом районе носили
попутный характер. Основная цель экспедиции заключалась в
идентификации и исследовании захоронения Василия Васильевича
и Татьяны Федоровны Прончищевых—героев Второй Камчатской
экспедиции.
В 1999 г. в одном километре к северу от могилы Прончищевых
на правом берегу р. Оленек были обнаружены остатки довольно
большого поселения, на площади которого просматривались
нижние части шести рубленых построек. Они размещались на
поверхности относительно ровной, слегка пониженной в сторону реки
террасы высотой 5 м, занимая мысовой участок, образованный уступом
террасы и прорезающим ее сухим оврагом (рис. 1). С восточной
стороны терраса фланкируется крутым склоном второй террасы.
Остатки сооружений, расположенных на этом участке берега,
ориентированы по линии север-юг за исключением постройки № 3,
вытянутой с запада на восток. По степени сохранности они четко
делятся на две группы. Первую составляют сооружения № 1, 5 и 6,
которые отличаются хорошей сохранностью нижних участков стен
и довольно мощными развалами кирпичных печей. На отдельных
участках просматриваются доски полового настила (Елкина И.И.
и др., 2002, с. 170).
Постройка № 1 имеет длину 10,5 м и ширину 8,3 м. На
расстоянии 4,3 м от северной стены просматривается бревно внутренней
перегородки. Развал печи занимает большое пространство, достигая

196
В.Ф.Старков
Горизонтали пробедены через 1м
Профиль местности по линии В-3
Рис. 1. Остатки русского поселения в устье р. Оленек.

ОЛЕНЕКСКОЕ ЗИМОВЬЕ
197
ширины 3,2 м. Стены с наружной стороны сопровождаются четко
выраженными завалинами. Элементы постройки №5 визуально
просматриваются на поверхности почвы лишь бревном западной
стены, поскольку вся площадь сооружения размером 4,2x3,2 м
покрыта мощным развалом кирпичной печи.
Постройка №6, расположенная в северной части поселения,
представлена видимыми на поверхности почвы фрагментами
южной и восточной стен сруба, окруженных завалиной, а также
развалом печи.
От этой группы жилищных сооружений резко отличаются
остатки построек №2, 3 и 4. Так, постройка № 3 представлена лишь
негативами стен и тремя столбами опечка. Забегая вперед, укажем,
что проведенные здесь раскопки не выявили никаких остатков
деревянных конструкций, как и признаков культурного слоя, за
исключением плохо выраженной прослойки золы на месте печи.
Аналогичным образом представлены остатки дома №4, от
которого сохранились лишь разрушенные печи-каменки.
Культурного слоя не обнаружено.
Среди домов этой группы относительно хорошо сохранилась
постройка №2, раскопки которой проводились в 1999 и 2002 гг.
Длина сооружения 7,6 м, ширина 5,1 м. К западной стене,
примерно в ее средней части, примыкает развал печи, сложенной из
дикого камня. Размеры развала 2,4x1,6 м. Уже визуальный осмотр
объекта выявил признаки его разрушения: бревна стены сдвинуты со
своего первоначального места и смешены в сторону наклона
террасы; они как бы переломились через стоящий развал печи.
Раскопками 1999 г. была вскрыта незначительная площадь
жилища. Неблагоприятные погодные условия и медленное оттаивание
вечной мерзлоты не позволили изучить этот объект полностью и
ограничились траншеей размером 5x1 м у южной стены постройки
и шурфом размером 1x1 м. Вместе с тем этот зондаж дал важные
результаты и определил необходимость продолжения раскопок в
удаленном и труднодоступном районе Заполярья. Анализ полученного
материала позволил сделать вывод о его однокомпонентности и
наличию в нем целого ряда находок, датируемых XVII в. К ним
относятся такие предметы, как ножницы с массивными кольцами,
наконечник стрелы с опущенными жальцами и приостренным
черешком, а также стеклянные бусины (одекуй) и мелкий бисер, которые
выполняли роль меновой единицы в торговых операциях с местным
населением Сибири (Долгих Б.О., 1951, с. 189).

198
В.Ф.Старков
Факт обнаружения русского памятника XVII в. в низовьях
р. Оленек бесспорно заслуживает особого внимания, поскольку
он связан с первым пластом освоения заполярной части
Восточной Сибири, с Оленекским зимовьем, которое в течение
приблизительно 40 лет являлось административным центром этого
района, пограничного с мангазейским воеводством. В качестве
приказных и торговых людей здесь побывали многие выдающиеся русские
мореходы и землепроходцы.
Основано Оленекское зимовье в 1633 г. И. Ребровым
(Белов М.И., 1973). Летом этого года отряд казаков, «гулящих» и
«промышленных» людей во главе с И. Перфильевым отправился из
Якутска к устью Лены, где разделились на две группы. Одна из них
во главе с И. Ребровым, пройдя в море Лаптевых Оленекской
протокой, прибыла морем к р. Оленек. Построив в низовье этой
реки зимовье, Ребров четыре года служил там в качестве приказного.
В 1642 г. он вновь вернулся в Оленекское зимовье на ту же службу,
где сменил другого известного землепроходца Чистякова.
В 1636 г. на Оленек прибыл морем Елисей Юрьев, по прозвищу
Буза,—один из наиболее известных русских полярных мореходов
XVII в., совершивший в 1636—1638 гг. целый ряд морских плаваний
в устья сибирских рек Яны, Индигирки, Оленека, Чендона.
Поход И. Реброва в 1642 г. относится к числу наиболее крупных
экспедиций: вместе с ним на реку Оленек прибыло более ста
торговых и промышленных людей, в числе которых был Федот
Алексеев Холмогорец, в будущем один из руководителей
знаменитого похода Семена Дежнева в 1648 г. Для самого С. Дежнева
Оленекское зимовье явилось местом одной из последних служб, где он
в 1667—1669 гг. выполнял обязанности приказного.
Таким образом, идентификация памятника, его несомненная
•историческая значимость, а также необходимость завершения
начатых раскопок жилищного комплекса определили актуальность
дальнейших работ в устье р. Оленек.
Основные работы в 2002 г. сосредоточились на месте постройки
№2, где был заложен раскоп площадью 40 кв.м. Проведенные
исследования выявили довольно большое сооружение, состоявшее из
холодных сеней размером 3,5x3 м и избы площадью 4,5x3 м. В
северо-восточном углу жилого помещения располагалась печь,
сложенная из дикого камня и обнесенная в нижней части срубом из тонких
бревен (рис. 2); она имела длину 2 м и занимала вместе с лежанкой
почти все пространство восточной стены.

ОЛЕНЕКСКОЕ ЗИМОВЬЕ
199
с*
•*-
ш
X \
IbJile
1 !£ '
Р
СМ
со
1 *Ч
tT)
! *
см
Шиш шШ°^
[Л I/ И-'"
I \
L
ЬсмЧ/^>
5?
см
см
ем \^V
См
ю
1 ¥
ю
7 ^Ч'4
Кия
it
о
см
ео
СМ
Ю
ГО
&ш*^
-^"И
т -^^
i *
11111J /
1 г*
1 /
: /
/
/
/
/
/
gass
g^fjri-
:<г/
1 /
/
/
^ f/7/Ш
Ш§8И*|Й|*
йЗрЩяе
g^j^. J^WMl
— /^Шй
vjsjgp—
«Г YoK5
см VkvS»J
о»
^л* i
1 ?
ю №и
Ьо
«о
*^ 1
ю
^шШ
го ^
2
S
О
5

200
В.Ф.Старков
Стены теплой избы срублены в «обло с остатком», а сени
имели двойную конструкцию: наружные углы сооружены в виде сруба,
а концы, примыкавшие к избе, набраны в пазы вертикально
поставленных столбов. Подобная конструкция жилого сооружения
соответствует северорусским традициям возведения больших
промысловых построек.
Раскопки подтвердили первоначальное мнение о значительных
искусственных и естественных разрушениях постройки. Первые
отчетливо фиксируются наличием переруба в окладном бревне
западной стены, а также полным отсутствием досок полового настила.
Пострадали и сени, где вообще утрачены все элементы
конструкции пола. В этих условиях воздействие водной эрозии на
строительные остатки и незащищенный слой заполнения жилища носило
катастрофический характер. Отсутствие полового настила и части
западной стены дома привело к значительному вымыванию нижнего
горизонта заполнения жилища, залегавшего непосредственно под
полом. Направление смыва хорошо прослеживается на плане, где
этот темноокрашенный слой в виде узкого языка выходит за
пределы западной стены в месте ее разрушения.
Наибольшая мощность культурного слоя зафиксирована в
восточном участке сеней, где она достигает 10—18 см. Ближе к
северной стене слой постепенно выклинивается. В пространстве избы
слой черного цвета со щепой сохранился хуже: он занимает лишь
восточную часть ее пространства, концентрируясь в районе печи.
В процессе раскопок 1999—2002 гг. было получено около ста
находок, втом числе 28 индивидуальных. Среди массового
материала выделяется две категории предметов, которые отражают
характер быта зимовавших здесь казаков и особенности их
хозяйственной деятельности. Предметы быта представлены деталями туесов
(крышками и ободами), небольшими фрагментами деревянных
ложек (рис. 3:1,2), тремя кусками ткани, осколком стеклянного
сосуда, пуговицами, костяным лощилом, металлическими иглами,
одним фрагментом сероглиняной керамики, а также ножницами.
Предметы хозяйственной деятельности также подразделяются
на несколько категорий: детали судов, промысловые орудия,
инструменты, предназначенные для обработки кости и дерева.
Детали судов представлены одним деревянным нагелем и двумя
железными скобами так называемого ластового крепления, которые
служили для подшивки деревянных накладок в местах стыковки досок
бортовой обшивки.

Рис.3. Оленекское зимовье. Находки: 1,2— фрагменты ложек, 3— наконечник стрелы,
4,5— ножи, 6— скребок деревянный, 7— ножницы.

202
В.Ф.Старков
Орудия зверобойного промысла немногочисленны, но
довольно выразительны. Среди них следует отметить железный
наконечник стрелы длиной 13,3 и шириной 3,8 см (рис. 3: 3). Он имеет
треугольную форму с вытянутым черешком и двумя шипами длиной
1 см. На конце черешка имеется характерное приострение.
Ближайшие аналогии подобным наконечникам имеются в русских
памятниках XVII в.: в мангазейских материалах (Белов М.И. и др., 1981,
с. 50) и в заливе Симса на севере Таймыра (Руденко СИ.,
Станкевич Я.В., 1951, с. 98). Помимо этого в коллекции есть три железных
ножа традиционной формы с длинным насадом (рис. 3:4, 5) и
деревянные скребки для обработки шкур (рис. 3: 6).
Предметы, связанные с рыболовством, представлены десятью
берестяными поплавками для сетей и деревянным острием
вытянутой формы, снабженным продольным желобком на плоской
внутренней поверхности. Вероятное назначение изделия —игла для
вязания сетей.
Среди орудий по обработке дерева найдены два хорошо
сохранившихся изделия из железа: сверло и скобель. Желобчатое сверло
довольно массивно: длина 21,5см, диаметр режущей части 0,9 см,
длина желобка 5,8 см. Скобель, относительно небольшой по
размеру, длина 12 см. Концы скобеля, на которые насаживались
деревянные рукояти, отогнуты, заужены и заострены. Лезвие (ширина
1,4 см) заточено с обеих сторон.
Своеобразие и особая выразительность исследованного
комплекса определяется составом индивидуальных находок. Их
количественная характеристика (28 предметов) и качественный состав
удивляют своей нестандартностью и неожиданностью появления
в одном из наиболее удаленных русских зимовий периода
первоначального освоения северных окраин Восточной Сибири.
К разряду редко встречаемых находок можно отнести массивные
ножницы, снабженные большими фигурно оформленными петлями
с кольцевыми закруглениями на концах (рис.3: 7). Подлине петли
примерно равны лезвиям: 8 и 9 см, ширина 2,5 см. Лезвия сильно
сточены. Ближайшие аналогии такого вида ножниц имеются в ряде
северорусских памятников Сибири: в Мангазее и на острове Фаддея у
северного побережья Таймыра (СтанкевичЯ.В., 1951, табл.8, рис. 15;
табл.9, рис.9). Оба указанных памятника датируются XVII в.
Отдельную группу находок составляют изделия из бивня мамонта:
пуговица, гребень, шахматная фигурка и ложка. Пуговица имеет
круглую форму с овально поднятым верхом, диаметр—1,5 см. Пуговица
снабжена длинной петлей, уплощенной с двух сторон (рис. 4: 1).

ОЛЕНЕКСКОЕ ЗИМОВЬЕ
203
Рис.4. Оленекское зимовье. Изделия из бивня мамонта (1—4) и цветных металлов
(5—9): 1 — пуговица, 2— гребень, 3— шахматная фигурка, 4— ложка, 5—
пуговица, 6— перстень мужской, 7— перстень-печатка, 8— перстень-печатка (фрагмент),
9— перстень женский.

204
В.Ф.Старков
Двусторонний гребень стандартной формы отличается
тщательной обработкой поверхности. На лицевой стороне имеется
орнамент в виде двух рядов тонких параллельных линий. Длина гребня
6,1 см, ширина 5,8 см (рис.4:2).
Шахматная фигурка вырезана вручную, по всей вероятности, на
месте. Фигурка небольшая по размерам: высота 2 см, диаметр
основания 1 см. Фигурка завершается плоским кольцевидным наверши-
ем диаметром 0,6 см. В средней части стержня имеется плоский
ободок диаметром 0,9 см (рис.4: 3).
Особой тщательностью отличается отделка ложки (рис.4: 4).
Она имеет оригинальную, изящно выраженную форму и снабжена
рядом орнаментальных аксессуаров. По всем признакам этот
предмет может быть отнесен к разряду индивидуально выполненных
художественных изделий. Полость ложки довольно глубокая и имеет
форму четко оконтуренного овала с приостренной стороной,
примыкающей к рукояти; длина полости 6,5 см, ширина в передней
части 4,7 см. Рукоять плоская, короткая. Ее длина 7,3 см, ширина
1,8 см. Тупье рукояти слегка приострено в средней части за счет
вогнутых угловых вырезов. Особое изящество придают изделию два
глубоких боковых выреза в передней части рукояти, которые
дополнены невысокими рельефными валиками, украшенными
поперечными насечками.
Подобная находка впервые встречена на русских памятниках
Сибири XVII в. Учитывая нестандартность этого изделия, а
также высокое качество обработки, можно предположить, что оно
является рыночным товаром, привезенным из Центральной России.
Практика вывоза мамонтовой кости из Сибири в российские города
и возвращение ее на сибирские рынки в виде готовых изделий
широко практиковалась в тот период, когда местное костерезное
производство находилось еще в процессе становления.
Изделия из кости и рога представлены тремя предметами.
Один из них также привозной. Это рукоять ножа усеченной
конусовидной формы, оконтуренная с обоих концов
металлическими ободками. Материал — рог. Длина рукояти 8 см, ширина
в передней части 1 см, у заднего среза— 1,8 см. Типологическая
принадлежность изделия устанавливается достаточно
определенно: оно входит в круг предметов голландской материальной
культуры XVI—XVII вв. (Ruempol A.P.E., DongenA.G.A. van,
1991, p. 197).

ОЛЕНЕ КС КОЕ ЗИМОВЬЕ
205
Из клыка белого медведя изготовлена подвеска (рис.4: 5).
Вся обработка заготовки сведена к единственной операции:
высверливанию сквозного отверстия. Аналогичные предметы ритуального
назначения были широко распространены у народов Севера.
Третье изделие изготовлено из элемента голеностопного сустава
(бабки). На ней имеются два отверстия: продольное (глухое) и
поперечное (сквозное). По всей вероятности, этот предмет играл роль
счетной бирки.
Среди немногочисленных изделий из дерева обращает на
себя внимание деревянный стержень с объемно вырезанными на нем
мужскими личинами. Изделие изготовлено из древесного ствола
диаметром 3,3 см. Длина его сохранившейся части 22 см. Личины
занимают среднее пространство предмета. Одна из них (анфас)
сохранилась полностью, а вторая, расположенная сбоку, несет на себе
следы значительных повреждений. Остальная поверхность стержня
не имеет никаких следов обработки.
Обе личины типологически однородны, совпадают их размеры,
форма деталей лица и уровень их размещения. Верхняя част^
личины представлена высоким лобным пространством (3,5 см), ниже
которого нанесены близко посаженные глаза. Нос прямой и длинный
(2,8 см). Рот также прямой, его длина 1,8 см. Подбородок
ограничен нижним кольцевым срезом. Верхняя часть предмета
завершается стержнем-насадом длиной 9,2 см, а в его нижней части вырезан
перехват, вероятно, имитирующий шею, который плавно
переходит в шаровидное утолщение, заканчивающееся несохранившимся
стержнем-насадом диаметром 2 см.
Изделия из цветного металла составляют довольно
многочисленную категорию находок, среди которых имеются как бытовые
предметы, так и разнообразные украшения. Бытовые предметы
представлены тремя пуговицами, одна из которых изготовлена из
меди, а две — из олова. Медная пуговица довольно большая по
размерам: ее диаметр 2,5 см. Задняя стенка имеет сферическую
форму, на ней просверлены два отверстия, через которые
пропущена петля. Передняя стенка, судя по сохранившейся части,
имела выпуклые очертания. Две другие пуговицы изготовлены из
олова: одна из них шаровидной формы (диаметр 0,8 см) (рис.4: 6),
а вторая — сегментовидной (диаметр 1 см) с углублением в
средней части. Все три пуговицы являются характерным элементом

206
В.Ф.Старков
голландской материальной культуры XVII в. (Sigmond J.H., Zui-
derbaan L.H., 1993, s. 165; Baart J. ex., 1977, s. 189).
Изделия, служившие в качестве украшений, представлены
разнообразным набором предметов, среди которых выделяются
элементы поясного набора, мужские и женские перстни, подвески.
Четыре элемента поясного набора изготовлены из серебра и
однотипны по своему виду. Они состоят из плоского дисковидного
основания диаметром 1—-1,2 см, соединительного стержня и наружной
головки грибовидной формы диаметром 0,8—0,9 см. Головки
украшены сложным филигранным орнаментом. Две из них с внешней
стороны покрыты позолотой, а на остальных сохранилось эмалевое
заполнение красного цвета.
В коллекции имеется два мужских перстня, один из которых
сохранился полностью (рис.4:6). Он изготовлен из бронзы и
снабжен вставкой из прозрачного стекла. Жуковина имеет вытянутую
восьмиугольную форму размером 1,3x1,1 см, украшенную по бокам
глубокими насечками. Аналогичный орнамент находится в верхней
части обруча, диаметр 2 см. От второго перстня сохранилась
жуковина восьмиугольной формы, изготовленная из серебра. На ободе
просматриваются следы позолоты. Вставка (размер 1,3x1,4 см) —
стекло слабо выраженного зеленого цвета.
Еще два перстня, найденные при раскопках, выполняли, по
всей вероятности, не только функции украшений, но и являлись
необходимой принадлежностью канцелярского комплекса
приказной избы. Речь идет о перстнях-печатках. Один из них сохранился
полностью (рис.4:7). Перстень цельнолитой, изготовлен из бронзы,
диаметр обруча 2 см. Жуковина имеет овальную форму, ее размеры
1,9 и 1,2 см, по ободку с боковых сторон нанесен орнамент в виде
вертикальных насечек. Вставка стеклянная с фоном красного
цвета. На ней нанесено изображение геральдического содержания:
корона, увенчанная крестом, под которой находится щит
сердцевидной формы, обрамленный растительным орнаментом.
От второго креста-печатки также сохранилась лишь жуковина
со вставкой—стекло зеленоватой окраски восьмиугольной формы
размером 1,5x1,2 см. Изображение на ней очень рельефное и
читается довольно легко: корона, увенчанная крестом, который
опирается на щит конической формы, обрамленный растительным
орнаментом (рис.4:8).

ОЛЕНЕКСКОЕ ЗИМОВЬЕ
207
В составе коллекции имеется серебряная пластинка диаметром
1,5 см, на поверхности которой сохранился слой красной
мастики. Края пластинки отогнуты вверх в виде невысокого кольцевого
бортика. Не исключено, что это подкладка под стеклянную
вставку перстня.
Особую категорию находок составляют женские украшения:
перстень, кольцо, подвески. Перстень изготовлен из меди. Он
довольно миниатюрен и обладает определенным изяществом. Обруч
перстня узкий, тонкий и небольшой по размеру—1,5 см. Боковые
поверхности обруча украшены сложным растительным
орнаментом. Вставка не сохранилась, но, судя по углублению вжуковине,
она имела круглую форму диаметром 0,7 см (рис.4:9).
Кольцо представлено довольно массивной серебряной
заготовкой диаметром 1,7 см и шириной 0,5 см. Две подвески, найденные
при раскопках, не схожи между собой. Одна из них, изготовленная
из тонкой серебряной пластинки, имеет овальную форму с прио-
стренным верхним концом. На ней круглое отверстие диаметром
2 мм, в котором сохранились остатки тонкого шнура. Высота
подвески 1,8 см, ширина 1,3 см. Вторая подвеска круглой формы
изготовлена из бронзы и украшена рельефным розетковидным
орнаментом. В верхней части изделия имеется кольцевидное ушко.
Диаметр подвески 1,1 см.
Кроме указанных ювелирных изделий при раскопках найдены
фрагменты двух бронзовых нательных крестиков.
Часть находок, входящих в состав исследуемой коллекции,
может быть отнесена к категории предметов, предназначенных для
товарного обмена с местным населением: стеклянные бусы-одекуй,
мелкий голубой бисер, а также, вероятно, железные иглы,
обнаруженные в большом количестве. Бусина представлена единственным
экземпляром, а бисер, найденный преимущественно в скоплении,
насчитывает более сорока единиц.
Подводя итог рассмотрению комплекса находок постройки № 2,
следует прежде всего отметить его неординарность.
Представленный набор предметов индивидуального
характера—перстни-печатки, рукоять предмета столового набора голландского
происхождения, ложка из бивня мамонта, мужские и женские перстни, счетная
бирка и ряд других—свидетельствует о том, что перед нами
комплекс предметов, связанных с так называемой приказной избой.

208
В.Ф.Старков
Это в какой-то мере подтверждается присутствием в нем большого
количества женских украшений—перстня, серебряных и бронзовых
подвесок со следами использования, незаконченного кольца из
серебряной пластинки. Известно, что единственной женщиной,
проживавшей в Оленекском зимовье, была Катнемина Архипова, жена
Семена Дежнева, которая получила в 1679 г. разрешение от
якутского воеводы следовать к месту службы мужа.
Таким образом, исходя из хронологических признаков целого
ряда находок русского и зарубежного происхождения, можно
говорить о принадлежности жилища № 2 и построек № 3 и 4 к
одновременному пласту сооружений—середины и второй половины XVII в.
Это подтверждается данными относительной
хронологии—наличием более позднего русского поселения, возникшего в конце XVII —
начале XVIII в. на месте старого Оленекского зимовья.
ЛИТЕРАТУРА
Белов М.И., 1973. Подвиг Семена Дежнева. М.
Белов М.И., Овсянников О.В., Старков В.Ф., 1981. Мангазея: Материальная культура
русских полярных мореходов и землепроходцев XVI—XVII вв. М. 4.2.
Долгих Б.О., 1951. Этнографические материалы // Исторический памятник
русского арктического мореплавания XVII века. Л.; М.
Елки на И.И., Епишкин СМ., Звягин В.Н., Калякин B.H., Насырова Н.Ш.,
Станюкович A.K., Старков В.Ф., Черносвитов П.Ю., 2002. Исторические памятники
Второй Камчатской экспедиции. М.
Руденко СИ., Станкевич Я.В., 1951. Стрелы и принадлежности для стрельбы из
лука// Исторический памятник русского арктического мореплавания XVII века.
Л.;М.
Baart J., 1977. Opgravingen in Amsterdam. Amsterdam.
RuempolA.P.E., DongenA.G.A.van, 1991. Pre-industrielle Gebruiksvoorwerpen. 1150—
1800. Rotterdam.
Sigmond J. P., Zuiderbaan L.H., 1993. Dutch Discoveries of Australia. Amsterdam.

А.Н. Алексеев, Л.Л. Алексеева
Якутск
О ДВУХ КОСТЯНЫХ НАХОДКАХ
В АЛАЗЕЙСКОМ ОСТРОГЕ
XVII-XVIIIbb.
В 1642 г. отряд русских землепроходцев во главе с Дмитрием Зы-
ряном и Иваном Ерастовым, а также присоединившийся к ним
отряд Михаила Стадухина морем вышли к устью р. Алазеи;
поднявшись вверх по течению казаки встретились с кочевавшими здесь
юкагирами и чукчами. После вооруженного столкновения с
немирными аборигенами казаки «...шли... по Алазей реке в кочах шесть
ден и дошли до лесу. И у того лесу де зимовье поставили»
(Открытия... 1951, с. 135; Белов, 1956, с. 153). Будучи расположенным на
пересечении водных и сухопутных путей движения на северо-восток
зимовье разрослось и стало постоянно обитаемым поселением,
известным как Алазейский острог.
В 1986—1992 гг. археологическая экспедиция Якутского
госуниверситета под руководством А.Н. Алексеева проводила раскопки
Алазейского острога, результаты которых изложены в специальной
монографии (Алексеев А.Н., 1996). Среди многочисленных
предметов материальной культуры, извлеченных при раскопках
Алазейского острога, найдены изделия из кости, рога и бивня мамонта.
Большой интерес из этой группы находок вызвали орнаментированная
пластина из бивня мамонта, функциональное назначение которой
неизвестно, и костяная застежка от недоуздка оленьей упряжи.
Пластина имеет неправильную прямоугольную форму, одна из
боковых сторон сколота. В центре ее расположен прямоугольник,
две стороны которого прочерчены по всей длине пластины,
образуя параллельные линии. На плоскости прямоугольника небрежно
процарапана сетка с ячейками ромбовидной формы. По периметру
прямоугольник (длина 4 см, ширина 3,7—4,1 см) окантован
прочерченным зигзагообразным орнаментом (рис. 1).
Застежка от недоуздка изготовлена из рога северного оленя или
лося, имеет форму дугообразно согнутой пластины с
асимметрично подтреугольными концами, полуовальная в поперечном
сечении. В верхней части, по боковым сторонам, вырезаны выемки для
привязывания ремешка, в средней—подпрямоугольное сквозное

210
А.Н. Алексеев, Л.Л. Алексеева
Рис. 1. Костяная орнаментированная пластина (Алазейский острог). Рис.2. Застежка
от недоуздка оленьей упряжи (Алазейский острог). Рис. 3. Любовный тос. Юкагирская
пиктофафическая письменность. Конец XIX в. (по ВАТуголукову, 1979). Рис.4.
Любовное письмо. Юкагирская пиктофафическая письменность (по И.С. Гурвичу, 1975).

О ДВУХ КОСТЯНЫХ НАХОДКАХ В АЛАЗЕЙСКОМ ОСТРОГЕ... 21И
отверстие, которое визуально делит изделие на две части. Лицевая
сторона застежки орнаментирована 17 поперечными рядами по три
углубления в каждом, из них в верхней части 9 рядов, в нижней 8
рядов. В нижней части композиция дополнена тремя прочерченными
лучами, исходящими из среднего углубления первого ряда, причем
два боковых спускаются по косой, а средний—прямо по
углублениям. Общая длина застежки 10,6 см, ширина 1,3 см (рис.2).
Известно, что русское население Севера активно использовало
оленей в виде транспортного средства и даже отчасти занималось
оленеводством. Но мы считаем, что застежку и орнаментированную
пластину наиболее оправданно отнести к аборигенному пласту
коллекции, обнаруженной при раскопках Алазейского острога.
Орнамент, нанесенный на поверхность пластины, его
сравнительная простота, геометричность форм характерны для местного
населения (наиболее тесные контакты с острогом имели
представители юкагирского рода алаев, населявшего бассейн р. Алазеи до
прихода русских и позже) (см.: Открытия... 1951, с. 134). Исследуя
изобразительное искусство юкагиров, ВАТуголуков отмечал:
«Вместо типичных для эвенов (да и для эвенков) горизонтальных
штриховых фигур, выполненных белым или подкрашенным оленьим
волосом, юкагиры используют аппликацию в виде зигзагообразной
полосы. Этот орнаментальный мотив близок соответствующему
мотиву таймырских долган, у которых он носит название «северное
сияние». Благодаря столь своеобразной детали орнамента, юкагиров
можно отличить от других обитателей Северо- Востока—чукчей,
коряков, эскимосов, алеутов и ительменов. Зигзаг встречается также
на женских кроильных досках, коробочках, гребнях и других
юкагирских поделках» (Туголуков В.А., 1979, с. 91). Л.Н. Жукова,
изучая одежду юкагиров, отметила: «В украшениях передников, как
и вообще в декоративно-прикладном искусстве юкагиров,
преобладает орнамент из прямых и перекрещенных линий, зигзага, углов,
треугольников, четырехугольников, кружков и полукругов»
(Жукова Л.Н., 1996, с. 34).
Исследователь орнамента народов Сибири С.В.Иванов
выделял орнаменты в виде зигзага, параллельных линий,
прямоугольников, квадратов, треугольников, различные комбинации из этих
фигур в особую группу орнаментов северо-сибирского типа I,
который «распространен на широкой территории Северной Азии,
но в наиболее отчетливой форме представлен в орнаменте эвенов,

212
А.Н. Алексеев, Л.Л. Алексеева
юкагиров, чукчей эскимосов, коряков и ительменов» (Иванов СВ.,
1961, с. 373). Он же предполагал, что сравнительная простота
орнамента является следствием глубокой древности, «...если принять во
внимание, что еще сравнительно недавно техника обработки кости
и камня у некоторых народов Сибири, в частности у палеоазиатов
Крайнего Северо-Востока Азии, носила неолитический характер,
то I тип мы можем возводить, по крайней мере, к неолиту»
(Иванов СВ., 1961, с. 378). Эта точка зрения подтверждается работами
археологов.
СА. Федосеева относит зигзаг и параллельные линии к поздне-
неолитическому времени: «...зигзаг и двойные или одинарные
линии являются характерным элементом орнамента на ымыяхтахской
вафельной керамике. В керамике бронзового века этот орнамент
отсутствует» (Федосеева С А., 1970, с. 141). Эта тенденция
прослеживается и на изделиях из кости. На Вилюе (стоянка Усть-Чиркуо)
были обнаружены обломки костяной поделки, узор которой состоит из
сочетаний двух продольных резных линий, коротких вертикальных
насечек между ними и пересекающего нижнюю линию зигзага из
сдвоенных линий (см.: Федосеева СА., 1980, с. 113). Во втором слое
ымыяхтахской культуры стоянки Бурулгино на Индигирке
обнаружен обломок орнаментированной костяной пластины. Ее внешняя
поверхность покрыта резным продольным узором, в центре
которого намечен ряд слабо вдавленных четырех точек. Точки
окаймлены слегка наклонными продольными линиями, внутренняя
сторона которых прорезана короткими косыми насечками, создающими
видимость зубчиков. По верхней части продольных краев пластины
прорезан зигзаг (см.: Федосеева С.А., 1980, рис.85:7; 104:2).
Сочетание зигзага и параллельных линий наблюдается и на
орнаментированной прямоугольной роговой пластине из Иччиляхского
захоронения, относимого А.П.Окладниковым крайнему бронзовому
веку (Окладников, 1955, с. 141). СА. Федосеева считает этот памятник
поздненеолитическим (см.: Федосеева СА., 1980, с. 208).
Несомненный интерес вызывают костяные находки Родинк-
ского неолитического захоронения на Нижней Колыме. Костяные
материалы с зигзагообразным и прямолинейным орнаментом
отмечены на двух удлиненных пластинах с отверстиями на концах,
плоской поделке с двумя раздвоенными изображениями копыт
оленя или лося, а также на трапециевидных подвесках (Кистенев С.Н.,
1992, табл. 1:21; 2:1,3; 3:15,18,29). Следует отметить, что интересу-

О ДВУХ КОСТЯНЫХ НАХОДКАХ В АЛАЗЕЙСКОМ ОСТРОГЕ.. 213
юшие нас типы орнамента сочетаются с орнаментом, характерным
для белькачинскои культуры, «...резными параллельными линиями
с мелкими вертикальными насечками в виде пунктирной решетки»
(Кистенёв СП., 1992, с. 73). С.П.Кистенев, открывший и
исследовавший это погребение, проанализировав находки, сделал вывод:
«Анализ материалов Родинкского захоронения дает нам новые
данные в пользу существования в неолите контактных периодов,
когда происходило взаимодействие пришлого и автохтонного
населения—ранних ымыяхтацев с поздними белькачинцами» (см.:
Кистенёв СП., 1992, с. 79).
Зигзаг и прямые линии встречаются также на изделиях из
камня. На стоянке Усть-Тимтон I во втором культурном слое,
относимом к ымыяхтахской поздненеолитической культуре, была
обнаружена поделка из плитки серого сланца неизвестного назначения.
Предмет имеет подпрямоугольную форму, покрыт орнаментом,
состоящим из двух элементов: округлых углублений и прямых
линий различных сочетаний. Обе торцевые поверхности
орнаментированы глубоко процарапанными короткими прямыми линиями.
На левом торце эти линии образуют разорванную косую решетку,
а на правом создают сплошной зигзаг, поверх которого
прочерчены двойные, тройные и четверные поперечные штрихи (см.:
Федосеева С. А., 1980, с. 28).
В какой-то степени о поздненеолитических традициях может
говорить и оформление внутренней плоскости прямоугольника, на
которой процарапана сетка из ромбических ячеек, напоминающая
отпечатки вафельного штампа на глиняных сосудах. В этой связи
примечательна находка фрагмента бересты, обнаруженного
подъемными сборами на стоянке Бурулгино в среднем течении
Индигирки, на ней так же процарапана сетка в виде одинарных и двойных
пересекающихся линий (см.: Федосеева С.А., 1980, с. 135).
В аналогичной манере выполнены изображения на сланцевых
плитках стоянки Раучувагытгын-I на Чукотке. Все они
процарапаны желобчатыми линиями и выполнены в линейно-геометрической
манере (Кирьяк М.А., 1993, с. 98). В основе композиций
просматриваются интересующие нас зигзаг, квадрат с продленными
сторонами, сетка в виде ромбической ячеи.
Сравнительно-типологический анализ материалов, обнаруженных при раскопках, позволил
М.А. Кирьяк отнести памятник к «заключительному этапу
ымыяхтахской культуры». По ее мнению, графика, оставленная древними

214
А.Н. Алексеев, Л.Л. Алексеева
художниками на оз. Раучувагытгын, принадлежит, по всей
вероятности, предкам юкагиров (см.: Кирьяк М.А., 1993, с. 98).
Неолитические истоки, на наш взгляд, также
просматриваются в орнаментации застежки оленьей упряжи. Почти все ее
элементы—отверстия, прочерченные линии — встречаются в керамике
этого времени. С.А. Федосеева выделяет в составе сложных
орнаментальных композиций в качестве обязательных элементов
присутствие дырочек, а также различные сочетания горизонтальных,
наклонных и вертикальных неглубоко прочерченных линий (см.:
Федосеева С.А., 1980, с. 191). В частности на семи сосудах со
стоянок Усть-Тимтон, Усть-Миль 1,Чуран и Олекма (композиция II,
вариант II А) в основе художественного орнамента лежит
горизонтальная прямая, прочерченная между отверстиями, как бы
нанизывая их. На трех других сосудах со стоянок Сумнагин-I, Сыралта и,
предположительно, из Чочур-Муранского могильника
(композиция IV, вариант IV А)—три линии, исходящие из одного отверстия
или точки (см.: Федосеева С.А., 1980, с. 193). Определенное
сходство имеется между орнаментом на ымыяхтахских сосудах,
застежке с Алазейского острога и антропоморфными изображениями на
юкагирских любовных тосах (см.: Туголуков В.А., 1979, с. 104;
Юкагиры, 1975, с. 57) (рис. 3:4). Сходную манеру изображения раучува-
гытгынского графита и юкагирского пиктографического письма
отметила М.А. Кирьяк: «Обращает внимание то, что они выполнены
в традициях юкагирских тосов, отличает их лишь иной поделочный
материал: не береста, которой у древнего художника не было под
рукой, а сланцевые плитки» (Кирьяк М.А., 1993, с. 96).
В целом анализ имеющихся в литературе исследований
свидетельствует, что такие виды орнамента на древних предметах, как
зигзаг, горизонтальные, вертикальные, косые линии, отверстия,
нисходящие лучи находят истоки в поздненеолитическом времени.
Однако еще С.А. Федосеева в своей монографии «Ымыяхтахская культура
Северо-Восточной Азии» отметила отсутствие на северных
памятниках ымыяхтахской культуры линейного орнамента: «В
дальнейшем при своем расселении отсюда в северо-западном, северном
и северо-восточном направлениях отдельные группы ымыяхтахцев
по какой-то причине отказались от линейного орнамента на
керамике. Быть может, обособившись на периферии, они со временем
утратили смысл этого орнамента, и он для них стал бесплодным.
Однако этому предположению как будто противоречит орнамент на

ОДВУХКОСТЯНЫХНАХОДКАХВАЛАЗЕЙСКОМ ОСТРОГЕ... 215
северных костяных изделиях, сходный с линейным орнаментом на
керамике. Поэтому мы не можем исключить, что керамика с
линейным орнаментом будет найдена и в северных районах» (см.:
Федосеева С.А., 1980, с. 213). В связи с этим большой интерес
представляют материалы с раскопок С.И.Эверстова на ымыяхтахской
стоянке Сугуннах (Нижняя Индигирка), где был обнаружен небольшой
обломок тулова сосуда, внешняя поверхность которого покрыта
оттисками прямоугольных ячеек. «Неожиданно то, что на этой
стороне поверх технического декора проведены две пересекающиеся
тонкие прямые линии наподобие украшений сосудов Приленья.
Линии прочерчены явно до обжига сосуда по мягкому тесту. Это пока
единственный экземпляр на Индигирке, имеющий художественное
украшение» (Эверстов СИ., 2003, с. 115).
Таким образом, орнаментированная пластина и застежка от
недоуздка оленьей упряжи, принадлежащие, на наш взгляд,
юкагирскому населению, наиболее тесно общавшемуся с жителями
острога, имеют признаки архаичной орнаментации и находят свои
аналоги в поздненеолитическом времени.
ЛИТЕРАТУРА
Алексеев А.Н., 1996. Первые русские поселения XVII—XVIII вв. на
Северо-Востоке Якутии. Новосибирск.
Белов М.И., 1956. Арктические мореплавания с древнейших времен до середины
XIX в.// История открытия и освоения Северного морского пути. Л.; М. Т. 1.
Жукова Л.H., 1996. Религия юкагиров. Языческий пантеон. Якутск.
Иванов И.В., 1961. Орнамент// Историко-этнографический атлас Сибири. М.; Л.
Кистенев СП., 1992. Родинкское неолитическое захоронение и его значение для
реконструкции художественных и эстетических возможностей человека в
экстремальных условиях Крайнего Севера // Археологические исследования в Якутии.
Новосибирск.
КирьякМ.А., 1993. Археология западной Чукотки в связи с юкагирской
проблемой. М.
Окладников А.П., 1955. История Якутской АССР. М.; Л. Т. I
Открытия русских землепроходцев и полярных мореходов XVII в. на
Северо-Востоке Азии/сост. Н.С.Орлова. М., 1951.
Туголуков В.А., 1979. Кто вы, юкагиры? М.
Федосеева С.А., 1970. Ранний железный век Алдана (по материалам стоянки
Бельками I и Дюктайской пещеры) // По следам древних культур Якутии. Якутск.
Федосеева С.А., 1980. Ымыяхтахская культура Северо-Восточной Азии.
Новосибирск.
Юкагиры: (ист.-этногр. очерк). Новосибирск, 1975.
Эверстов СИ., 2003. Глиняные сосуды ымыяхтахиев Нижней Индигирки //Древние
культуры Северо-Восточной Азии: Астроархеология. Палеоинформатика.
Новосибирск.

С.Г. Скобелев
Новосибирск
ИЗДЕЛИЯ ИЗ КАМНЯ
У РУССКИХ ПЕРВОПРОХОДЦЕВ
И СТАРОЖИЛОВ
ЮЖНОЙ СИБИРИ XVIII в.
(по материалам раскопок
Саянского острога)*
Археологическим отрядом Новосибирского государственного
университета в течение ряда лет производились раскопки
Саянского острога на Енисее, построенного в 1718 г. и просуществовавшего
до начала 20-х гг. XIX в. Эти работы завершились полным
изучением площади двора, а также частично валов и рвов крупного
оборонительного объекта. Саянский острог—первый полностью
исследованный русский археологический памятник в Сибири. Находки
из острога, полученные в весьма большом объеме, позволяют
реконструировать общий облик материальной культуры русских
первопроходцев и старожилов Южной Сибири XVIII в., проследить ряд
особенностей формирования предметного комплекса и его
развития в течение столетия.
Территория, прилегающая к Саянскому острогу, была крайним
южным пределом русского продвижения в средней части Сибири.
Этот острог являлся лишь одной из многочисленных крепостей по
южной границе Сибири. Состав населения (в основном, служилые
люди), а также условия жизни были одинаковыми для большинства
территорий Южной Сибири. Поэтому результаты, полученные в
ходе его археологического изучения, позволят восполнить некоторые
пробелы в знаниях о культурных процессах, проходивших в Сибири
и на Дальнем Востоке в начальные периоды русского освоения.
В составе вещевого комплекса острога присутствуют
многочисленные изделия и их фрагменты из различных материалов: железа
* Результаты новейших исследований якутских археологов свидетельствуют, что некогда
предложенная Ю.А.Мочановым и С.А.Федосеевой схема периодизации культур
каменного века Северо-Восточной Азии нуждается в существенных уточнениях.
В данной работе термин «ымыяхтахская культура» применяется авторами в понятии
культуры позднего неолита.

ИЗДЕЛИЯ ИЗ КАМНЯ У РУССКИХ ПЕРВОПРОХОДЦЕВ...
217
(в том числе стали и чугуна), меди (бронзы), серебра, свинца,
керамики, стекла, кости (рога), дерева и кожи. Значительную долю
в составе находок занимают и каменные изделия. Если
железоделательному и керамическому производству, обработке цветных
металлов, дерева и кости в культуре русского населения Сибири
уделялось достаточно большое внимание, то каменные изделия изучались
в меньшей степени, поскольку таких находок в русских
памятниках Сибири и Дальнего Востока было относительно мало. В
Саянском же остроге номенклатура изделий из камня значительно
шире, чем в любом другом из изучавшихся объектов— Мангазее, Ала-
зейском, Стадухинском и Кузнецком острогах, в Забайкалье и на
Дальнем Востоке.
Каменные изделия в Саянском остроге производились и
использовались в разных сферах жизни. Нами обнаружены ружейные
и кресальные кремни, рыболовные грузила, различных видов
точила, фрагменты жернова, слюдяных окончин, головки курительных
трубок, фрагменты предметов неизвестного назначения.
Возможно, что некоторые круглые речные гальки могли использоваться как
каменные ядра, а мелко расколотые — как картечь. Камень широко
использовался и в конструкции печей в жилищах. Наибольшее
количество каменных изделий, как можно видеть, относится к
культуре жизнеобеспечения.
В первую очередь следует указать на ружейные кремни (рис. 1 —3;
Скобелев С. Г., 1999. Рис.5:28—34; 14:6) как типичные для русского
населения изделия, культура производства и использования
которых явно принесены русскими в Сибирь. Ружейные кремни
обычно относят к числу предметов вооружения, однако для Саянского
острога, гарнизон которого участия в боевых действиях не
принимал, эти изделия следует рассматривать в сфере культуры
жизнеобеспечения, поскольку охота с применением огнестрельного оружия
была важным занятием населения в XVIII в. Всего в составе
культурного слоя острога найдено более 40 целых и различных
размеров фрагментов кремней, которые можно условно определить как
ружейные (пистолетные). Однако среди них было несколько
кремней, которые могли служить в качестве принадлежностей к
кресалам, тем более что на площади острога обнаружено несколько
таких стальных предметов—скобчатых и калачевидных.
К сожалению, не существует объективных критериев для
разделения кремней на ружейные и кресальные—вполне возможно, что

218
С.Г.Скобелев
Рис. 1. Кремни и их фрагменты.
они были взаимозаменяемы. Особенно трудно такие определения
провести для поврежденных в ходе применения изделий и их
фрагментов. Так, все найденные в Мангазее кремни авторы раскопок
отнесли к ружейным (пищальным), независимо от размеров и форм
(Белов М.И. и др., 1981, с. 79). Видимо, более верным можно
было считать предположение А.Н. Алексеева, что наиболее крупные
из них могли быть кресальными (Алексеев А.Н., 1996, с. 40).
Однако в ряде погребений Кыштовского могильника русского времени
в Барабе и в поздних погребениях в Томском Приобье вместе с
кресалами найдены кремни весьма малого размера—в ряде случаев со
сторонами менее 1,5 см (Молодин В.И., 1979, с. 86; Плетнева Л.М.,
1990, с. 43).
При отсутствии в этих погребениях деталей огнестрельного
оружия необходимо признать, что кресальными могли быть любые по
размеру кремни из числа найденных в остроге. Поэтому находки
кремней мы вынуждены рассматривать в целом, предполагая, что
наиболее крупные по размерам и имевшие иную (чем подпрямо-
угольная, подквадратная и трапециевидная) форму предметы
были в использовании более удобными в качестве кресальных. Такой
условный критерий определен в связи с тем, что для закрепления

ИЗДЕЛИЯ ИЗ КАМНЯ У РУССКИХ ПЕРВОПРОХОДЦЕВ... 219
винтом в губках курка и удара по стальной пластине-огниву в целях
зажигания искрами пороха на затравочной полке ружейного замка
более приспособлен среднего и небольшого размера кремень с
рабочим краем (острием) и боковыми сторонами (боковинками)
прямоугольной формы. Размеры находок этого рода сильно варьируются.
Так, из числа полностью сохранивших свою форму самый
маленький кремень имеет размеры 1,4 на 1,6 см, а самый крупный—2,8 на
3,5 см (рис.2: 10).
В соответствии с данным определением к числу кресальных
уверенно можно отнести один целый предмет округлой формы
(рис. 1:1) и половину кремня такого же очертания (рис. 3:2).
Остальные кремни (опять же условно) можно отнести к ружейным
(пистолетным). Они заметно различаются между собой по формам и
размерам (рис. 1—3).
Судя по полностью сохранившимся предметам (или их
крупным участкам), можно выделить изделия подквадратной, подпря-
моугольной, трапециевидной формы. Кроме того, значительное
количество сильно изношенных (оббитых) в процессе эксплуатации
Рис.2 (фото). Кремни и их фрагменты.

220
С.Г.Скобелев
фрагментов кремней в нынешнем виде имеют различные
очертания, по которым трудно восстановить их первоначальную форму.
У ряда предметов специально заострены все края и уверенно
прослеживается ретушь, при помощи которой проводилась их
доработка (рис. 1: 2), у других (обычно с одной стороны) имеются заметные
пятки (рис. 1: 5), полученные в результате естественного схождения
плоскостей заготовки. В профиль кремни также имеют различные
очертания (близкие к вытянутому прямоугольнику, овалу,
треугольнику). Прямая связь между размерами и толщиной предметов
обычно не прослеживается: некоторые мелкие изделия в сечении могут
быть значительно толще, чем заметно более крупные. Такая
вариабельность форм и размеров может объясняться тем, что, во-первых,
замки для кремневых ружей и, возможно, пистолетов имели разные
размеры, а во-вторых, губки курков, в которых закреплялись
кремни, допускали возможность регулировки расстояния между ними
с учетом размеров закрепляемого изделия. Известно, что кремни
в губках замка часто закреплялись с использованием свинцовых или
кожаных прокладок. Однако в составе культурного слоя острога
нами таких находок не сделано и на самих кремнях следов кожи, клея
либо свинца не обнаружено. Кремни изготовлены из камня
преимущественно сиреневого, коричневого, серого и белого цвета, ча-
Рис.З (фото). Кремни и их фрагменты.

ИЗДЕЛИЯ ИЗ КАМНЯ У РУССКИХ ПЕРВОПРОХОДЦЕВ...
221
сто с прожилками черного, иногда белого и красного цвета.
Изредка встречаются предметы розовато-желтого цвета. Вполне возможно
допустить, что некоторые из найденных нами кремней были
изготовлены непосредственно в остроге —на них сохранились участки
галечной корки (рис. 1:1, 14), являвшейся поверхностью хорошо
окатанной речной гальки, из которой они были выполнены.
Кроме того, на ряде участков, особенно на площади жилых помещений
и рядом с ними, обнаружено большое количество различного
размера мелких отщепов, которые вполне обоснованно могут
считаться отходами соответствующего производства.
Состав пород, из которых кремни изготовлены, также
соответствует тому, что представлено в галечном материале берега Енисея
в районе острога. Ружейные и кресальные кремни различных форм
широко известны в русских археологических памятниках Сибири.
Можно полагать, что часть их изготовлялась на местах. Но,
несомненно, какие-то из найденных нами кремней могли быть
привезены сюда, поскольку в документах с XVII и до первой половины
XIX в. неоднократно упоминается об их доставке в Сибирь и
продаже в больших количествах на разных территориях (Бахрушин СВ.,
1955а, с.245; БеловМ.И. идр., 1981, с.91; СофроновФ.Г., 1980,
с. 120—121). Следует отметить также, что широкая вариабельность
размеров кремней вынудила, например А.Н. Алексеева,
осторожно предположить, что некоторые из наиболее крупных
экземпляров из Алазейского и Стадухинского острогов могли быть
скребками (Алексеев А.Н., 1996, с. 39). Однако они имеют характерные
формы (прямоугольные и трапециевидные) и размеры такие же и даже
меньше, чем у наиболее крупных из состава культурного слоя Ман-
газеи (Белов М.И. идр., 1981, с. 139) и Саянского острога (рис. 1:
1 —2, 5—7; 2: 10—11), где не приходится говорить об использовании
этих предметов в качестве скребков.
Вторыми по числу из видов каменных изделий являются
грузила для рыболовных сетей, что неудивительно, учитывая
расположение острога на берегу Енисея, одной из крупнейших рек Азии,
где водятся многие породы промысловых рыб. Всего обнаружено
несколько десятков экземпляров грузил. Как известно, они
применялись для сетей обеих групп — отцеживающих и объячеиваю-
щих. Найденные нами грузила в большинстве своем явно
служили для обеспечения уверенного погружения в воду нижнего
подбора (тетивы) сети, к которому привязывались веревками, а также,

222
С.Г.Скобелев
возможно, ремнями, если судить по данным этнографии хантов.
Эти изделия в Саянском остроге подвергались минимальной
обработке. Они обычно выполнялись из овальных или округлых по
форме, но всегда плоских речных галек. Изредка использовались
плоские гальки треугольной или неправильной формы. Размеры
галечных грузил по длине варьируются от 5,5 до 16,5 см. Вся обработка
сводилась к тому, что обычно на противоположных краях путем
двусторонней грубой оббивки (сколов) создавались неглубокие
выемки-пазы для веревок (рис.4—6).
Рис.4. Грузила рыболовные.

ИЗДЕЛИЯ ИЗ КАМНЯ У РУССКИХ ПЕРВОПРОХОДЦЕВ...
223

224
С.Г.Скобелев
Плоские гальки были наиболее приспособлены для этих
целей в связи с заметно меньшей трудоемкостью в обработке, так как
можно было ограничиться созданием выемок лишь на
относительно небольших участках заостренных краев, в то время как на гальках
округлой или цилиндрической формы для надежного закрепления
веревки требовалось выбивать более длинные и глубокие желобки-
канавки. Грузила имеют по одной, две, три и четыре выемки-паза
и по типологии С.И.Эверстова (Эверстов СИ., 1988, с. 108—109)
относятся к виду III, типу 1, подтипам А, Б (варианты а, б), В
(вариант б) и Г (вариант б). Наиболее распространены грузила с
двумя выемками. Известно единственное грузило с одной выемкой
(рис.4:7), грузила стремя (рис.4: 4; 5: 5) и четырьмя (рис.6: 3)
выемками найдены по два экземпляра каждое (изображение самого
крупного грузила из гальки овальной формы, длиной 16,5 см с
четырьмя выемками в составе иллюстраций не приведено). При этом
следует отметить, что количество выемок на предметах не
зависит от их размеров: так, по четыре выемки имеют самое крупное из
числа найденных и одно из самых малых и легких (рис. 6: 3). В
Саянском остроге грузила выполнены из галек различных пород
(Скобелев С.Г, 2002, рис.3), явно подобранных на берегу Енисея (либо
взятых из материала, образовавшегося после рытья рвов острога,
углубленных в бывшее галечное дно древнего Енисея).
Порода камня, видимо, не имела особого значения (грузила
выполнены из галек всех пород, представленных в данной
местности), главное внимание обращалось на форму гальки. Некоторые
из них, видимо, довольно долго были в эксплуатации, и выступы
на поверхности выбоин заметно сглажены. Грузил, изготовленных
из других материалов, например, из керамики, на площади острога
не найдено. Вероятно, строители острога и годовалыцики, которые
направлялись сюда в основном из Красноярска, принесли с собой
уже готовые навыки использования каменных грузил, поскольку
и в самом Красноярске Енисей после второго
(Восточно-Саянского) каньона имеет быстрое течение и галечное дно, где
характерные для русской культуры керамические грузила бочонковидной,
шаровидной и биконической формы, широко известные на Руси
и в Восточной Европе (Седов В.В., 1982, с. 141,214; Древняя Русь...
1985, с. 228, 242; Никольская Т.Н., 1987, с. 124; Загорульский Э.М.,
2004, с. 88-89; СергинаТ.В., 1983, с. 93-94; Культура Биляра... 1985,
с.28, 34), могли легко разбиваться. Г.Ф.Миллер специально отме-

ИЗДЕЛИЯ ИЗ КАМНЯ У РУССКИХ ПЕРВОПРОХОДЦЕВ...
225
чал, что у Енисея дно везде каменистое (Сибирь XVIII века... 1996,
с. 37,54,57,156). Условия рыбной ловли в Енисее были такими, что
иногда разбивались и каменные грузила. Например, в остроге
нами найдены несколько грузил с выемками для привязывания
веревок, поверхность которых сильно сглажена и затерта от длительного
использования, а на обеих широких сторонах и краях имеются
заметные свежие сколы и выщерблины, образовавшиеся, видимо, от
сильных ударов о камни на дне в процессе эксплуатации.
О том, что керамические грузила населением Красноярска и его
округи в начальный период освоения использовались,
свидетельствует находка фрагмента такого изделия XVII—XVIII вв. у с. Дро-
кино, вблизи Красноярска (в долине равнинной реки Кача,
имеющей мягкое дно), раскопанного Л.В. Новых в 1989 г. В культурном
слое Кузнецкого острога, существующего с начала XVII в.,
найдены как керамические, так и каменные грузила, включая киба-
сы (Кауфман А.О., 1994, с. 58), и аналогичные найденным в
Саянском остроге галечные с оббивкой (осмотр автором коллекции из
раскопок). Применение одновременно керамических
(преимущественно) и каменных грузил было издревле известно на Руси,
включая и XVI-XVII вв. (Седов В.В., 1982, с. 239; Древняя Русь... 1985,
с. 229,242; Сергина Т.В., 1983, с. 91—94). В этой связи вполне
допустимо предположить, что к концу XVII в. русское население в тех
районах Сибири, где дно крупных рек было каменистым,
полностью перешло на использование каменных грузил как более
легких в изготовлении и универсальных (пригодных для применения
в реках с любым дном).
Аналогичные или близкие по типам каменные грузила были
найдены в Зашиверске (Окладников А.П. и др., 1977, с. 127) и вдру-
гих русских памятниках Сибири и Дальнего Востока (Артемьев А.Р.,
1999, с. 114, 134,137, 300, 302). Но Саянский острог отличается
наличием в его культурном слое необычно большого количества таких
изделий. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что
среди них нет галечных и других каменных грузил с отверстиями,
какие были найдены (наряду с керамическими и каменными без
отверстий) в русских памятниках Восточной Европы (Тарасов И.И., 2001,
с. 72; Макаров Л.Д., 1984, с. 107; Белецкий СВ., 1981, с.42, 52;
Сергина Т.В., 1983, с. 91—94), в Мангазее (Белов М.И. и др., 1981, с. 86,
144) и применялись еще во второй половине XIX—начале XX в.
северными хантами (Народы Севера... 1986, с. 48—49, 229).

226
С.Г.Скобелев
В Чаусском остроге XVIII в. представлены только
керамические грузила, однако одно из них имеет не обычную бочонковид-
ную форму, а является копией каменного с отверстием (Бородов-
скийА.П., Бородовская ЕЛ., 2003, с. 30—31). Видимо, отверстия
в каменных грузилах на Руси и в более ранних русских памятниках
в Сибири сверлились по аналогии с наличием таковых в широко
распространенных керамических изделиях, и лишь позже в Сибири,
в местах, богатых галечным материалом, произошел переход к
менее трудоемким грузилам с простейшей выбивкой. На реках
Сибири со спокойным течением, например Обь, где галечный материал
более скуден, чем на Енисее, керамические грузила использовались
дольше,—судя по находкам в Западной Барабе, вплоть до
этнографической современности (Молодин В.И. и др., 2002, с. 586, 589) и,
кроме того, изготавливались каменные с отверстием.
Найденные в Саянском остроге каменные грузила по
размерам и способам обработки ничем не отличались от таких же
изделий, широко использовавшихся на Енисее, в целом в Сибири и на
Дальнем Востоке еще с эпохи неолита (Эверстов СИ., 1988, с. 35,
43, 58-60, 66-67, 108-110; Гребенщиков А.В. и др., 1988, с. 9, 37;
Васильев Ю.М., 2002, с. 102—103). При этом в остроге не
найдено предметов с желобками-канавками по всей окружности, какие
встречались в более раннее время в Сибири и на территории
Дальнего Востока (Эверстов СИ., 1988, с. 58—60,66,107— 110; Кононен-
ко Н.А., Гребенщиков А.В., 1989, с. 57), а также костяных грузил,
характерных для некоторых коренных народов Сибири
этнографической современности. Вероятно, трудоемкость изготовления галечных
грузил с выбоинами по краям была заметно ниже, чем всех
остальных видов, что и объясняет полное отсутствие здесь таких
предметов с отверстиями или сплошными желобками-канавками, а также
костяных грузил.
На территории Приенисейского края каменные грузила могли
издавна использоваться коренными жителями более северных,
таежных районов, поскольку сведений о сетевом рыболовстве
преимущественно у скотоводческого населения степной зоны края
периода русского освоения не имеется. Так, известны находки каменных
галечных грузил с выбивкой по краям наряду с грузилами с
просверленными отверстиями в археологических памятниках среднего
Енисея в подтаежной зоне (Мандрыка П.В., Баташев М.С., 1997, с.63;
Мандрыка П.В., 2003, с. 207—208).

ИЗДЕЛИЯ ИЗ КАМНЯ У РУССКИХ ПЕРВОПРОХОДЦЕВ... 227
Аналогичным образом оформленные каменные грузила, а также
грузила с отверстиями имеются в средневековых памятниках в
соседнем Томском Приобье (ЧиндинаЛ.А., 1991, с.93, 163; Коври-
жин Д.В., 2000, с. 190). С учетом очень давней традиции местного
сетевого рыболовства можно предположить, что русские люди на
Енисее могли начать изготовление галечных грузил с выбивкой по
краям по опыту местных жителей северных районов, где
возникли Енисейский и Красноярский остроги. Несомненно, в качестве
рыболовных грузил могли использоваться и встречавшиеся в
культурном слое Саянского острога гальки, имевшие выемки по
краям естественного происхождения, а также разной формы гальки
в оплетках или мешочках из каких-либо органических материалов.
Но, к сожалению, из-за отсутствия следов обработки
охарактеризовать их в таком качестве не представляется возможным. Как
отмечал В.И. Матющенко, «...мы еще не научились различать камень,
который был использован в качестве грузила, от обычной гальки....
А ведь как часто обычную гальку, ничем не отличимую от
множества ей подобных, и современные рыбаки используют в качестве
грузил» (Матющенко В.И., 1973, с. 78).
Обращает внимание наличие малого числа грузил крупного
размера. В связи с этим можно предположить, что такие крупные и
тяжелые предметы могли привязываться с концов длинной сети,
поскольку в ее средней части для обеспечения погружения уже полу-
притопленного нижнего подбора сети вполне подходили и более
легкие грузила. Кроме того, волочить сеть (невод) было
значительно труднее, если тяжелые грузила-гальки находились не с краев,
а в середине. Известно, что керамические грузила (как
прямоугольной формы с желобками для привязывания на внешней
поверхности, так и бочонковидные со сквозным отверстием совершенно
аналогичны типично русским изделиям) использовались в период
средневековья местным населением на Дальнем Востоке
(Медведев В.Е., 1991, с.60, 79, 82, 83, 127, 153, 155, 157; Васильев Ю.М.,
2002, с. 102-103).
В одном из средневековых курганов на севере Кузнецкой
котловины было найдено 10 керамических грузил биконической и
бочонковидной форм (Илюшин А.М., 1999, с. 137—138). Такая традиция,
существовавшая на Дальнем Востоке и в Западной Сибири,
возможно, дожила и до русского времени, о чем говорят находки трех
керамических грузил бочонковидной формы на площади Берегаевского

228
С.Г.Скобелев
могильника XVI—XVII вв. на среднем Чулыме (Матющенко В.И.,
Коркина И.А., 1978, с.40, 47). В связи с этим обстоятельством
необходимо подчеркнуть, что находки керамических грузил в поздних
археологических памятниках коренных жителей Сибири и
Дальнего Востока не обязательно могут быть связаны с русским влиянием.
Зафиксировано изготовление современным коренным населением
Амура керамических грузил прямоугольной формы, типологически
аналогичных средневековым (Медведев В.Е., 1986, с. 57—58).
Третьими по числу из состава каменных изделий являются
различные точила и их фрагменты, которых найдено более 30
экземпляров. Эти изделия подвергались обработке в самой разной
степени, имеются предметы и их фрагменты, у которых рабочей была
лишь одна из поверхностей, а все остальные сохраняли рваные края
Рис. 7. Фрагменты точил круговых (1—2) и брусковых (3—6).

ИЗДЕЛИЯ ИЗ КАМНЯ У РУССКИХ ПЕРВОПРОХОДЦЕВ...
229
камня. Но найдены и изделия с четырьмя рабочими поверхностями
из шести (например, некоторые из брусков) или тремя из четырех
(например, круглые точильные камни). Все точила выполнены из
абразивных песчаников и сланцев, имеющих цвета, близкие к
серому, розовому и зеленому. Размеры частиц песчаников также
различны—от очень мелких и глазом почти не различимых, до
вполне заметных. Точила и их фрагменты представлены двумя
основными типами—точильными кругами (рис.7: 1—2; СкобелевС.Г.,
1999, рис.9: 79) и точильными брусками (оселками) (рис.7: 3—6; 8:
2-6; Скобелев С.Г., 1999, рис.9: 78, 80; 12: 5; 13: 5; 14: 5). В
качестве разновидности брусков можно назвать точила в виде плиток
(рис. 8:1). Некоторые мелкие фрагменты изделий из камня с
участками прямых углов (рис. 8: 7—8) могут быть как частью оселков,
Рис.8. Фрагменты точил плитчатого (1) и брусковых (2—8), фрагмент верхнего
куранта жерновов (9).

230
С.Г.Скобелев
так и головок курительных трубок, поскольку отдельные из них по
форме и используемым материалам очень похожи. Большая часть
точил представлена находками фрагментов изделий, на некоторых
хорошо различаются следы их использования даже после поломок.
Так, на рабочих поверхностях всех фрагментов вращающихся
точильных камней (найдено 4 фрагмента от разных кругов)
прослеживаются располагающиеся в средней части каждого из них
заметные выемки от воздействия затачиваемых инструментов, которые
при вращении точильных кругов образоваться не могли.
Фрагменты брусков после поломок также могли использоваться, однако
уверенно таких следов отметить нельзя из-за характера их
эксплуатации. Точильные круги легко определяются в качестве таковых по
Рис.9. Фрагменты плиты плавильной печи.

ИЗДЕЛИЯ ИЗ КАМНЯ У РУССКИХ ПЕРВОПРОХОДЦЕВ...
231
характерным (разного диаметра) закруглениям краев, в трех
случаях обоих—внешнего и внутреннего. Диаметр кругов составлял 16,
18 (рис.7:1), 20 (рис.7:2) и 28 см. Диаметр внутренних отверстий
(участки его сохранились на фрагментах меньших по размеру
кругов) мог составлять соответственно около 6, 9 и 11 см. Круги
насаживались, видимо, на деревянные валы. Об этом можно судить по
тому обстоятельству, что внутренние отверстия, через которые
должен проходить вал, выполнены достаточно грубо, с беспорядочно
выступающими краями. Надежно закрепить в них металлические
валы было бы сложно, однако деревянные можно вставить
достаточно плотно и проворачивание исключено за счет выступов,
врезавшихся в дерево.
Обращает на себя внимание то обстоятельство, что лишь у
одного фрагмента (наиболее крупного) толщина была, приблизительно,
постоянной по всему кольцу и рабочими являлись все три
поверхности. У наименьшего по размерам рабочими были три
поверхности, однако толщина заметно уменьшалась к центру. У остальных
толщина также заметно уменьшалась к центру, но рабочими были
лишь по две поверхности (тыльные сохранили необработанный
рваный камень), причем у одного из них торцевая сторона была
заметно скошена в сторону необработанной поверхности (рис.7: 1—2).
Точильные бруски имели разные размеры и конфигурацию.
Часть из них была с закругленными углами длинных сторон,
другие в сечении имели вид как законченных прямоугольников и
трапеций, так и приближающихся к ним фигур. Как правило, бруски
с округлыми краями мало сношены, в то время как остальные
заметно сточены в средней части, где они чаще всего ломались.
Вызывает интерес разломанный на три части фрагмент тонкого бруска
из очень мелкого и хрупкого сланца зеленого цвета (рис. 7:6): такой
длинный и тонкий предмет (вероятно, судя по грубо
обломленному концу рабочей поверхности, он был еще длиннее) не мог
долго прослужить—следы легкой изношенности наблюдаются лишь
на одной из его сторон. В связи с этим непонятна мотивация
изготовителя, сделавшего такой малопригодный для использования по
прямому назначению предмет.
В непосредственной близости от Саянского острога нет выходов
песчаников, соответствующих по составу тем, из которых сделаны
найденные нами точила. Но ниже по течению Енисея по его обоим
берегам известны выходы девонских песчаников серого и красного

232
С.Г.Скобелев
цвета, часть которых совпадает по составу с нашими находками.
Вероятно, подходящий для изготовления точил материал доставлялся
в острог, где часть их и была произведена. Об этом свидетельствуют
многочисленные обломки песчаника в составе культурного слоя,
которые не имеют явных следов использования и могут
расцениваться в качестве отходов соответствующего производства. Вместе
с тем часть точил могла быть привезена сюда из других населенных
пунктов, «брусы точильные» присутствуют в перечне товаров,
продававшихся в Сибири в XVII—XVIII вв. (Вилков О.Н., 1990, с. 52).
Точил из других материалов, например стальных напильников,
рашпилей и т.п., в остроге не обнаружено, хотя следы
металлического напильника хорошо прослеживаются на найденных здесь медных
нательных крестах и иконке. Точила из камня известны в некоторых
русских памятниках Сибири (Артемьев А.Р., 1999, с. 134,300),
однако в Саянском остроге они найдены в значительно большем
количестве. Характерными чертами производства русских брусковидных
точильных камней со времен Древней Руси являются стремление
к правильным геометрическим формам и отсутствие отверстий для
их подвешивания. Точильные камни из поселений около Корчака
(Русанова И.П., 1973, с. 86), с Вищинского замка на Днепре (Заго-
рульский Э.М., 2004, с. 22), с поселения «Искра» на Средней Вятке
древнерусского и послемонгольского времени (Макаров Л.Д., 1984,
с. 107), из памятников вятичей (Никольская Т.Н., 1987, с. 124)
практически не отличаются от находок из Саянского острога. Эти
изделия русского происхождения мало похожи на выполнявшиеся в
период средневековья иноэтничным населением как в Восточной
Европе, так и в Сибири и на Дальнем Востоке, где формы точил были
самыми разнообразными, зачастую вообще недоработанными
(Федоров-Давыдов Г.А., Булатов Н.М., 1989, с.217—218; Плетнева Л. М.,
1990, с. 69-170; ЧиндинаЛА, 1991, с. 93,163; Илюшин А.М., 1998,
с. 66; УманскийА.П. и др., 2001, с. 151, 153, 158; Корусенко М.А.,
2003, с. 38, 166).
На территории Приенисейского края в погребениях,
принадлежащих коренному населению периода, предшествовавшего началу
русского освоения, найден лишь один оселок в могиле в с. Курагино.
Он также имеет неправильные очертания, оригинальной формы
сечение в виде ромба и следы рваного камня на концах и даже его
рабочих поверхностях (хранится в Минусинском межрайонном
краеведческом музее, инв. № 10.019/4). Г.Ф. Миллер отмечал, что корен-

ИЗДЕЛИЯ ИЗ КАМНЯ У РУССКИХ ПЕРВОПРОХОДЦЕВ...
233
ные жители находили точильные камни на берегах оз. Беле (Сибирь
XVIII века... 1996, с. 148). Отсюда можно заключить, что
использовались именно необработанные обломки камня. Часто такие
точильные камни даже при их недоработанном состоянии имели отверстие
на конце для подвешивания (Голдина Р.Д. и др., 1980, с. 171;
Медведев В.Е., 1991, с.60, 127). В материалах Саянского острога имеется
всего один брусок, в средней части которого, видимо, лишь
намечалось сделать отверстие—на обеих широких сторонах его остались
незавершенные углубления конусовидной формы (Скобелев СП,
1999, рис.9:78). Вероятно, одним из результатов русского
культурного влияния можно считать появление в погребениях коренных
жителей Сибири в позднем средневековье и начале нового
времени брусков правильных форм без отверстий (Плетнева Л.М., 1990,
с. 53, 55), подобных обнаруженным в Саянском остроге.
На площади Саянского острога найдены всего два фрагмента
жерновов мельницы ротационной группы. Судя по материалу
изготовления и характеру обработки, они явно относятся к одному
предмету. Выполнены из обычного для таких изделий
материала—песчаника (светло-коричневого цвета). Менее крупный из фрагментов
сохранил небольшой участок округлого края (рис.8: 9); на
большем осколке участок округлого края еще меньше. По этим
остаткам можно установить приблизительный диаметр предмета,
который мог составлять не менее 21 см. По своему размеру жернов
относится к числу малых (Мельников Д.А., 2004, с. 64).
У обоих фрагментов на внешней (верхней) поверхности,
которая обладает заметным покатом эллипсовидного очертания к
краям, выполнены углубления конусовидной формы,
использовавшиеся для вставления, видимо, длинной деревянной рукояти (штока),
при помощи которой производилось вращение жернова (именно
такой прием известен поданным хакасской этнографии). Углубления
расположены на расстоянии около 6 см от округлых краев. На
втором более крупном фрагменте кроме углубления для вращения
сохранился также участок заметно возвышающегося бортика-втулки
вокруг находящегося обычно в центре у таких предметов округлого
отверстия-«глаза» (к сожалению, на данном фрагменте следы
этого отверстия не прослеживаются). Бортик начинается на
расстоянии около 7,5 см от сохранившегося участка округлого
внешнего края. Таким образом, жернов следует относить к числу изделий,
имеющих окаймление вокруг центрального отверстия. Обращает

234
С.Г.Скобелев
на себя внимание то обстоятельство, что внешняя поверхность
бугристая; она сохранила, хотя и в сильно сглаженном виде, заметные
выбоины, очевидно, следы ее обработки при помощи
инструмента, близкого к железному зубилу с рабочим краем шириной около
1,5 см. Нижняя (рабочая) поверхность, видимо, ранее плоская,
была покрыта насечками, но она сильно повреждена (сколота) и в
настоящее время является рваной, без сохранившихся следов ее
обработки. Оба фрагмента являются частями верхнего жернова
(бегунка) ручной мельницы довольно малого размера, по классификации
Р.С. Минасяна (Минасян Р.С., 1978, с. 101) относящегося к типу II,
с отверстиями (в нашем случае углублениями) для вращения.
Материал для изготовления жерновов, как и точил, был в
достатке по обоим берегам Енисея ниже по течению, начиная с устья
р.Оя. Так, у с. Шалаболино известна гора Жерновая, где ломался
песчаник для соответствующих целей. И некоторые из найденных
нами точил изготовлены из того же песчаника, что и жернов. Тем не
менее «жернова мукомольные» входили в список товаров,
перевозившихся и продававшихся в Сибири (Вилков О.Н., 1990, с. 52).
Бытование подобного вида древней простейшей ручной мельницы
у русских людей объяснялось как легкостью ее применения в
домашних условиях, так и изготовления жерновов. По сообщениям
русских сибиряков, они «...Жернова сами делали, мололи хлеб,
крупу обдирали». Но по имеющимся у нас данным трудно установить
этническую принадлежность обнаруженных фрагментов жернова;
возможно, это изделие имеет местное, нерусское происхождение.
Одновременно оно очень похоже на жернова русского
населения Сибири XVII—XVIII вв. (из коллекции раскопок Кузнецкого
острога) и этнографической современности (например, из собрания
Новосибирского областного краеведческого музея), форма которых
известна еще с древнерусского времени, и на некоторые
аналогичные изделия, известные с глубокой древности (Молодин В.И., Бо-
родовский А.П., 1994, с. 72—77), включая самые последние находки
(Молодин В.И. и др., 2003, с.447) на территории Приенисейского
края (СунчугашевЯ.И., 1979, с. 125). Такие же изделия
применялись и местным коренным населением юга средней Сибири вплоть
до современности. Наша находка отличается, видимо, лишь самым
малым размером из числа известных здесь. Так, ранее наименьшим
из числа древних и современных считался жернов диаметром 27 см
(СунчугашевЯ.И., 1990, с.46). Свидетельств применения в Саян-

ИЗДЕЛИЯ ИЗ КАМНЯ У РУССКИХ ПЕРВОПРОХОДЦЕВ...
235
ском остроге приспособлений для размельчения зерна и обдирания
круп двух других групп (ступ и зернотерок) нет.
На территории острога производились плавки меди и железа
из руд близлежащего Майнского полиметаллического
месторождения, открытого в 1732 г., о чем свидетельствуют находки кусков
руды (в том числе железной после обжига), тиглей и большого
количества шлаков. Плавильная печь находилась, видимо, в
юго-восточной угловой башне, что подтверждается обнаружением остатков
каменного основания собственно самой печи, а также
соответствующим составом культурного слоя вокруг нее. На дне печи были
найдены два фрагмента плиты девонского песчаника со следами
интенсивного воздействия огня. С более крупным из них по линии
разлома совпадает обломок меньшего размера, обнаруженный вблизи
от печи, у северо-западного угла башни. В составе культурного слоя
острога на других участках его двора найдено еще несколько
фрагментов, видимо, этой же плиты, которые по линиям разломов были
склеены и в результате составили три достаточно крупных
фрагмента. На двух из них уверенно читаются знаки древнетюркской
рунической письменности (Васильев Д.Д., Скобелев С.Г., 2001). На
краях двух образовавшихся крупных кусков (в том числе на краю
более крупного из обнаруженных на поверхности печи фрагментов)
видны части отверстия округлой формы диаметром около 6 см,
выполненного каким-то железным инструментом с рабочим краем,
как у долота. Судя по размеру и манере обработки, это части
одного отверстия, которое было сделано уже после нанесения на
плиту рунических знаков, поскольку один из этих знаков был явно
поврежден (рис. 9:1).
По размерам отверстие соответствует диаметру обнаруженных
рядом с печью керамических тиглей для плавки металлов.
Вероятно, данная плита использовалась как перекрытие плавильной печи,
а отверстие служило для помещения в него тигля, который снизу
подвергался воздействию закрытого огня. Поскольку песчаник при
сильном нагревании трескался, то плита неизбежно разрушалась,
и большинство ее фрагментов выбрасывалось наружу как мусор, что
и обнаружено с максимальной концентрацией у остатков печи.
Вместе с фрагментами плиты в культурном слое острога
найдено большое количество фрагментов, как минимум, от двух
«кыргызских» ваз. Особенно много фрагментов одной из ваз достаточно
крупных размеров вперемешку с многочисленными фрагментами

236
С. Г Скобелев
русской столовой и кухонной керамики фиксировалось в оплыве
восточного вала у юго-восточной башни острога, где находилась
плавильная печь. Это свидетельствует, скорее всего, о том, что
русские служилые люди (или один человек), проживавшие в
юго-восточной башне острога, где-то обнаружив поминальный или
погребальный памятник эпохи средневековья (песчаниковая плита)
с рунической надписью и керамикой того времени, доставили
указанные предметы в острог и использовали их в своих нуждах. Плита
была несколько доработана и использована как часть конструкции
печи, а «кыргызские» вазы, видимо, применялись как обычные
сосуды. Они служили до тех пор, пока плита не потрескалась на
мелкие фрагменты, а вазы разбились; и все это за ненадобностью было
выброшено с мусором из башни.
Изделия из камня использовались и в домостроительстве,
имеются в виду слюдяные окончины. На площади острога найдено
множество разного размера фрагментов бесцветной слюды (рис. 10;
11; Скобелев С.Г., 1999, рис.9: 81—84; 15: 4—5). Количество этих
находок не поддается точному учету, поскольку фрагменты
обычно многослойные и легко расщепляются на пластины и куски, что
происходило и в культурном слое; кроме того, часто эти фрагменты
очень мелкие, едва различимые. Среди фрагментов слюды имеется
несколько десятков разного размера и количества слоев со следами
ровных краев обреза. Обрезы обычно сделаны прямыми линиями,
которые между собой пересекаются под разными углами. Поэтому
готовые слюдяные пластинки имели различные очертания, в том
числе и с глубокими вырезами. Пластин в виде геометрически
правильных прямоугольников, как это было, например, в Албазинском
остроге (Артемьев А.Р., 2004, с. 119), не найдено; лишь несколько
фрагментов сохранили линии обреза, по которым можно судить,
что, как минимум, один из углов мог быть прямым.
Имеются фрагменты, по сохранившимся углам которых
можно предполагать трапециевидную форму пластин, вероятно, такую
же, как фрагмент слюдяной пластины из раскопок в Нерчинске
(Артемьев А.Р., 1999, с. 61,288). Края кусков слюды из Саянского
острога обрезались прямыми линиями с учетом необходимости сохранить
для сшивания максимально большую площадь в связи с формой
пластины. В зависимости от образовавшихся очертаний пластины
подбирали по форме и, видимо, сшивали: так вдоль обрезов (на
расстоянии в 2—3 мм) иногда фиксируются остатки от отверстий шва

ИЗДЕЛИЯ ИЗ КАМНЯ У РУССКИХ ПЕРВОПРОХОДЦЕВ...
237
Рис. 10 (фото). Фрагменты слюды.
Jj№№^?'$4^&
I 2см
?«!*£*&
. .&£*$Мм%.
;*'.;%
%
V
v
Рис. 11 (фото). Фрагменты слюды.

238
С.Г.Скобелев
(окружность диаметром около 1 мм). К сожалению, следов
материалов, которыми пластины сшивались, не найдено, как нет и других
деталей таких окон. Однако вполне уверенно можно заявить, что
это явно остатки «окончин», хорошо известных в русской культуре
поданным многочисленных источников.
Различались «шитухи»—пластины, сшитые вместе и
вставленные в общую раму, и пластины слюды, вставленные в железный
переплет. Один из современников отмечал, что «...Окно делится на
две или четыре части железными прутиками... Наслои пластинок
накладывается с обеих сторон по жестяной узкой полоске,
которые соединяются тонкими железными гвоздями» (Щукин Н., 1990,
с. 163). Кроме железных известно использование свинцовых
пластин-полосок для закрепления кусков слюды в деревянной раме
(Артемьев А. Р., 1999, с. 61). Переплет окончин мог иногда быть
фигурным: так в фондах Красноярского краевого краеведческого музея
имеются окончины XVII—XVIII вв. в деревянных рамах как с
хаотичным, так и с ромбовидным рисунком и рисунком в виде
концентрических кругов, рассеченных радиальными линиями.
Слюдяные окончины явно могли изготовить в самом Саянском остроге,
о чем свидетельствуют находки крупных и толстых (нерасщеплен-
ных) кусков слюды без следов обрезов, а также множество
вероятных отходов такого производства. В ближайших окрестностях
острога выходов слюды нет, однако известно, что она «щипалась»
на Енисее в районе Казачинского порога у д. Ивановщины, где
добывали «пластины в четверть аршина длиной, светлые и чистые»,
а также в верховьях р. Бирюсы (Сибирь XVIII века... 1996, с. 58,130).
В XVII—XVIII вв. на Урале и в Сибири (по рекам Тасеева, Усолка,
Витим, Алдан и Олекма, на оз. Байкал) слюда добывалась и «про
себя», и «на продажу» в ряде месторождений (Бахрушин СВ., 19556,
с. 242—243; Вилков О.Н., 1990, с. 289,314), откуда могла
доставляться в самые отдаленные районы. Так, слюдяные окончины и
слюда часто присутствуют в перечне товаров, которые перевозились
по Сибири (Белов М.И. и др., 1981, с.91— 92; Вилков О.Н., 1990,
с.51-52,64,205).
Использование слюды в окнах жилых построек давно и
широко было известно на Руси. Д.Флетчер отмечал в 1589 г.: «В области
Карельской и на реке Двине к Северному морю есть мягкая
скала, называемая слюдой. Ее разрубают и потом разделяют на
тонкие слои, годные сами по себе и употребляемые вместо стекла, рога

ИЗДЕЛИЯ ИЗ КАМНЯ У РУССКИХ ПЕРВОПРОХОДЦЕВ...
239
и т.п. Слюда пропускает свет изнутри и снаружи прозрачнее и чище,
нежели стекло, и потому еще заслуживает преимущества перед
стеклом и рогом, что не трескается, как первое, и не горит, как
последний» (Флетчер Дж., 2002). Этот материал на Руси имелся в избытке
и даже экспортировался в Европу, где слюда даже называлась
«мусковит» (московская). Фрагменты слюды часто встречаются в
культурных слоях русских археологических памятников как в Европе,
так и в Сибири. Известно, что в Сибири уже в конце XVII в.
продавались «окончины стеклянные» (Вилков О.Н., 1990, с. 135).
Однако в культурном слое Саянского острога фиксируются фрагменты
только слюдяных изделий.
Каменный материал применялся в производственных целях,
домостроительстве и в иных качествах. Например, горн в
кузнице острога имел массивное многослойное основание
прямоугольной формы, выполненное из крупных галек. Судя по большим
кучам мелких обломков галек снаружи от стен кузницы, явно
разрушившихся в сильном огне, можно полагать, что огонь в горне горел
также поверх пода из гальки. Использование камня в конструкции
горнов для плавки металлов было известно на Руси (Древняя Русь...
1985, с. 245—246). Во всех четырех угловых башнях острога нами
были обнаружены остатки каменно-глинобитных печей, которые
создавались с использованием большого количества крупных речных
галек. Вероятно, это остатки печей-каменок, о которых часто
сообщалось в письменных источниках, относящихся к Саянскому
острогу. Применение камней при строительстве глинобитных печей в
жилищах (каменное опечье) известно в русской культуре еще со
средневековья (Седов В.В., 1982, с. 27, 36, 90, 140; Древняя Русь... 1985,
с. 137-139,141-142,150,176-177; Раппопорт ПА, 1975, с. 153-155;
Русанова И.П., 1973, с. 25; Никольская Т.Н., 1981, с. 204-205;
Белецкий СВ., 1981, с.43,46, 50, 51, 57; Рабинович М.Г., 1988, с.35), хотя
из-за отсутствия выходов камня и гальки на некоторых территориях
Руси преобладали чисто глинобитные печи. Самые древние русские
печи, найденные к востоку от Урала, при создании которых
применялись гальки, это печи в жилых помещениях Лозьвинского
городка (Коников Б.А., 1992, с. 86) и в Мангазее (Белов М.И. и др., 1981,
с. 15). В Сибири такие печи известны вплоть до этнографической
современности (Липинская В.А., Сафьянова А.В., 1979, с. 203;
Бардина П.Е., 1982, с. 128). Камень применялся, как можно полагать, для
лучшего нагрева и длительного сохранения тепла.

240
С.Г.Скобелев
Особой категорией находок из камня являются головки
курительных трубок. Это единственный род изделий, напрямую не
относящихся к культуре жизнеобеспечения. Их найдено более
десятка (рис. 12: 1-3; Скобелев С.Г., 1999, рис. 10: 96, 98; 12: 9; 15: 12),
включая и два фрагмента, принадлежность которых к головкам ку-
Рис. 12. Головки и фрагмент курительной трубки (1—5), заготовки головок
курительных трубок (6—7).

ИЗДЕЛИЯ ИЗ КАМНЯ У РУССКИХ ПЕРВОПРОХОДЦЕВ...
241
рительных трубок не вызывает сомнений (рис. 12:5). Предметы име-
jot разные формы и размеры, но все они объединены отсутствием
даже каких-либо подобий мундштуков и одновременно наличием
таких характерных элементов, как соединенные друг с другом под
прямым углом конусообразные (воронкообразные)
углубления-чашечки—одно для табака, другое для вставления мундштука
(чубука) из дерева, полого стебля растения и т.п. На поверхности
чашечек для табака на ряде изделий сохранились даже следы нагара.
Объем чашечек для табака небольшой, всего на две—три глубокие
затяжки (проверено экспериментально). На боковых сторонах
некоторых предметов имеются отверстия, служившие, видимо, для
подвешивания этих головок (рис. 12: 1—2). Каменные головки
курительных трубок имеют формы, обычно близкие к
параллелепипеду и кубу. Кроме завершенных изделий обнаружены и две
заготовки таких головок: на одном из брусков начато высверливание
обоих углублений, которые еще не успели соединить друг с другом
(рис. 12:6), на другом, на торце, осталось намеченным углубление
лишь для мундштука (рис. 12:7). Головки курительных трубок
изготовлялись из таких же серых, красных абразивных песчаников и
зеленого сланца, что и точила. Вероятно, некоторые из них
выполнялись из обломков оселков. Лишь одна из головок (брусковидная)
выполнена из пемзы, а фрагмент второй —из материала, похожего
на пемзу (Скобелев С.Г., 1999, рис. 15: 11), о наличии
месторождений которой в окрестностях острога сведений нет.
Можно полагать, что этот материал (а скорее сами предметы,
поскольку отходов производства из пемзы в остроге не
обнаружено) доставлены сюда издалека. На площади острога найдены
также подобного вида и размеров головки курительных трубок,
выполненные из керамики и кости. Однако изделия, выполненные
из камня, численно преобладают. Они в отличие от керамических
обладали большей прочностью, не прогорали и не давали
постороннего запаха, как костяные, что и обеспечивало их
преобладание, несмотря на большую трудоемкость обработки камня.
Несомненно, большинство найденных нами каменных головок
произведено непосредственно в остроге, одним из важнейших свидетельств
чего являются их незавершенные заготовки. В русских памятниках
в Сибири подобных изделий не найдено, однако они известны в
погребениях коренных жителей Западной Сибири. Так,
типологически соответствующие головки трубок обнаружены в нескольких

242
С.Г.Скобелев
поздних памятниках Томского Приобья XVIII—XIX вв., что дало
право А.В. Шаповалову вполне логично на имевшихся на тот
период археологических материалах предположить факт
заимствования использования и производства русскими людьми подобных
изделий у коренного населения, тем более, что гарнизон Саянского
острога частично обновлялся и за счет выходцев из Томска,
Енисейска и других острогов, знакомых с такой манерой курения
(Шаповалов А.В., 1999, с. 65). Лишь одна из курительных трубок с
площади Саянского острога (фрагмент костяной) выполнена в
европейской манере—чубук как единое целое с головкой.
К числу изделий из камня, не установленного назначения,
относится расколотый на две части предмет из мелкодисперсного
песчаника красного цвета в виде конусообразной трубки длиной 2,1 см
правильного овального сечения с закругленными краями (рис. 13).
Большее выходное отверстие имеет размер 2,5 на 1,2 см, меньшее
2,1 на 1,1 см. Следует отметить, что внутренняя поверхность трубки,
ее закругленные края и сохранившийся небольшой участок
внешней стенки тщательно зашлифованы. К сожалению, вся остальная
внешняя поверхность предмета сколота, и принадлежность его
невозможно определить даже условно.
Кроме уверенно определяемых по характеру своего применения
изделий из камня и изделий не установленного назначения нами
О 1 2см
i i i
Рис. 13. Фрагменты предмета неизвестного назначения.

ИЗДЕЛИЯ ИЗ КАМНЯ У РУССКИХ ПЕРВОПРОХОДЦЕВ...
243
найдено несколько круглых речных галек без каких-либо следов их
обработки. Однако по размерам они полностью соответствуют
обнаруженному в остроге железному ядру для однофунтового орудия
(Скобелев СП, 1999, рис.5:18). Вполне возможно, что они
предназначались для использования по такому же назначению. Нами
специально был обследован крупный участок галечного берега
Енисея в районе острога, но ни одной подобной находки не
обнаружено. Видимо, такая концентрация круглых галек одного размера на
относительно небольшой площади острога в составе его
культурного слоя не случайна; возможно, они были специально собраны
и принесены сюда для использования в качестве пушечных ядер.
Из письменных источников известно, что в остроге была
заготовлена и каменная картечь «...для скорых зарядов... обшиты в холст из
мелкаго галешнику и дресвы» (Ватин В.А., 1913, с. 60). Мелкая
речная галька, целая и колотая (часто колотая на огне), в составе
культурного слоя острога, особенно на площади башен и рядом с ними,
встречается очень часто. Часть таких находок, конечно, происходит
от разрушавшихся в огне каменных поверхностей печей, но много
скоплений встречается и вдали от башен. Эти скопления имеют
явно искусственное происхождение, т.е. принесены сюда, поскольку
ко времени строительства острога поверхность участка берега была
интенсивно задернована. Использование для стрельбы из пушек
каменных ядер, а также картечи из галечника и дресвы на Руси
известно с самого начала применения огнестрельной артиллерии.
Однако отсутствие на обнаруженных нами круглых гальках каких-либо
следов обработки, а также сложность с установлением точного
происхождения скоплений мелко колотой речной гальки не позволяют
однозначно определить их в качестве боеприпасов.
Не вызывает сомнения, что часть изделий из камня
изготавливалась непосредственно в остроге. Это подтверждается находками
не только самих вещей и их фрагментов, но и заготовок, отходов
производства. Их диапазон достаточно широк. В изученных в
Сибири русских памятниках нигде не обнаружено так много
каменных изделий, как в Саянском остроге. Это во многом объясняется
не какой-то особой склонностью его населения к камнеобработке,
а, вероятно, наличием здесь в больших объемах подходящего сырья
(от галечного материала до выходов в ближайших окрестностях
различных пород камня). Это благоприятное обстоятельство позволило
развернуть в масштабных размерах камнеобработку, использовать

244
С.Г.Скобелев
каменные изделия в самых разных сферах культуры
жизнеобеспечения, военном деле и в быту.
На юге Сибири первопроходцы и старожилы лишь адаптировали
свою культуру к местным условиям. В число совершенно новых
разновидностей изделий, неизвестных в культуре русского населения
европейской части страны и ряда районов Сибири, входили две
категории находок—каменные грузила с выбивками по краям и
своеобразного вида головки курительных трубок. Остальная продукция
из камня оставалась типичной для общерусской культуры как по
характеру использования каменного сырья, так и по типам
изделий каждой из категорий. Анализ находок предметов из камня
показывает, что при обработке этого материала использовались
приемы, известные еще с эпохи каменного века (например, простейшая
двусторонняя оббивка, мелкая ретушь), и способы достижения
нужных форм при помощи инструментов из стали (изготовление точил
головок курительных трубок, жерновов и др.).
Материалы из раскопок Саянского острога могут быть широко
использованы как эталонные для XVIII в. при исследовании
процессов развития материальной культуры русских первопроходцев
и старожилов в ходе освоения других территорий Сибири.
Характер полученных археологических находок по камнеобработке
позволит широко соотносить их с находками из раскопок русских
памятников на территории европейской части страны и в Сибири и
этнографическими данными, накопленными в результате обследований
русских старожилов Сибири.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Артемьев А.Р, 1999. Города и остроги Забайкалья и Приамурья во второй половине
XVII—XVIII вв. Владивосток.
Артемьев А.Р., 2004. Башни Албазинского острога 1682—1685 гг.// Интефация
археологических и этнографических исследований. Ал маты; Омск.
Бардина П.Е., 1982. Жилище русских старожилов севера Томской области в конце
XIX—начале XX вв.// Археология и этнография Приобья. Томск.
Бахрушин СВ., 1955а. Торги гостя Никитина в Сибири и Китае // Научные труды.
М.Т.З.Ч.1.
Бахрушин СВ., 19556. Положительные результаты русской колонизации в
связи с присоединением Якутии к Русскому государству// Научные труды. М. ТЗ.
4.2.
Белецкий СВ., 1981. Раскопки Псковского городища в 1977—1978 гг.//
Древнерусские города. М.

ИЗДЕЛИЯ ИЗ КАМНЯ У РУССКИХ ПЕРВОПРОХОДЦЕВ...
245
Белов М.И., Овсянников О.В., Старков В.Ф., 1981. Мангазея: Материальная культура
русских полярных мореходов и землепроходцев XVI— XVII вв. М. 4.2.
Бородовский А.П., Бородовская Е.Л., 2003. Русские остроги XVIII века на
территории Новосибирской области. Новосибирск.
Васильев Ю.М., 2002. Орудия рыболовного промысла в покровской культуре //
Интеграция археологических и этнографических исследований. Омск;
Ханты-Мансийск.
Васильев Д.Д., Скобелев С.Г., 2001. Новые находки фрагментов рунической
надписи Саянского острога // AJtaica V. М.
Ватин В.А., 1913. Минусинский край в XVIII в.: этюд по истории Сибири.
Минусинск.
Вилков О.Н., 1990. Очерки социально-экономического развития Сибири конца
XVI—начала XVIII в. Новосибирск.
Голдина Р.Д., Королева О.П., Макаров Л.Д.> 1980. Агафоновский-1
могильник—памятник ломоватовской культуры на севере Пермской области // Памятники
эпохи средневековья в верхнем Прикамье. Ижевск.
Гребенщиков А.В., Кононенко Н.А., Нестеров СП., 1988. Сухие Протоки-2
—новый тип памятников эпохи раннего железа в бассейне среднего Амура.
Новосибирск.
Древняя Русь. Город, замок, село, 1985. М.
Загорульский Э.М., 2004. Вишинский замок XII—XII вв. Минск.
Илюшин A.M., 1998. Курганная группа Шабаново-3// Вопросы археологии
Северной и Центральной Азии. Кемерово-Гурьевск.
Илюшин A.M., 1999. Могильник Саратовка: публикация материалов и опытэтноар-
хеологического исследования. Кемерово.
Кауфман А.О., 1994. Ремесло и торговля Кузнецка XVII века// Кузнецкая старина.
Новокузнецк. Вып. 2.
Коврижин Д.В., 2000.Каменный хозяйственно-бытовой инвентарь Киреевского
городища// Наследие древних и традиционных культур Северной и Центральной
Азии. Новосибирск. Т. I.
Коников Б.А., 1992. Основы средневековой археологии Западной Сибири. Омск.
Кононенко Н.А., Гребенщиков А.В., 1989. Некоторые особенности каменного
инвентаря комплексов раннего железного века Приамурья (урильская культура)
//Археологические памятники Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск.
Корусенко М.А., 2003. Погребальный обряд тюркского населения низовьев р.Тара
в XVII—XX вв.: опыт анализа структуры и содержания. Новосибирск.
Культура Биляра. Булгарские орудия труда и оружие X—XIII вв., 1985. М.
Л ипинская В.А., Сафьянова А.В., 1979. Жилище русского населения восточных
районов Алтайского края (конец XIX—начало XX в.) // Хозяйство и быт
западносибирского крестьянства XVII—начала XX в. М.
Макаров Л.Д., 1984. Поселение Искра—новый памятник в бассейне средней
Вятки // Памятники железного века Камско-Вятского междуречья. Ижевск.
Мандрыка П.В., 2003. Использование и обработка камня в железном веке по
материалам южной тайги среднего Енисея // Культура Сибири и сопредельных
территорий в прошлом и настоящем. Томск.
Мандрыка П.В., Баташев М.С., 1997. Результаты археологической разведки в
таежных районах Енисея // 275 лет сибирской археологии: материалы XXXVII
региональной археолого-этнографической студенческой конференции. Красноярск.
Матюшенко В.И., 1973. Древняя история населения лесного и лесостепного При-
обья // Из истории Сибири. Томск.

246
С.Г.Скобелев
Матющенко В.И., КоркинаИ.А., 1978. Исследование Берегаевского
могильника на среднем Чулыме в 1975 г.// Этнокультурные явления в Западной Сибири.
Томск.
Медведев В.Е., 1986. Приамурье в конце I—начале II тысячелетия (чжурчжэньская
эпоха). Новосибирск.
Медведев В.Е., 1991. Корсаковский могильник: хронология и материалы.
Новосибирск.
Мельников Д. А., 2004. Средневековые ручные мельницы Южной Сибири//
Материалы XLI1 Международной научной студенческой конференции «Студент и
научно-технический прогресс»: археология и этнография. Новосибирск.
Минасян Р.С., 1978. Классификация ручного жернова-постава (по материалам
Восточной Европы 1 тыс. н.э.) // Сов. археология. N9 3.
Молодин В.И., 1979. Кыштовский могильник. Новосибирск.
Молодин В.И., Бородовский А.П., 1994. Каменные ручные жернова в древней
погребальной обрядности Западной Сибири // Altaica. №4.
Молодин В.И., Гаркуша Ю.Н., Гришин А.Е., 2002. Хозяйственный сезонный
комплекс русского населения Западной Барабы (конец XIX—начало XX в.) //
Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных
территорий. Новосибирск. Т. 8.
Молодин В.И., Тельпухов Н.И., ПарцингерЭ., 2003. Жернова из Центральной
Барабы // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и
сопредельных территорий. Новосибирск. Т. 9. 4.1.
Народы Севера Сибири в коллекциях Омского государственного объединенного
исторического и литературного музея. Томск, 1986.
Никольская Т.Н., 1981. Земля вятичей: К истории населения бассейна верхней
и средней Оки в IX—XIII вв. М.
Никольская Т.Н., 1987. Городишс Слободка XII—XIII вв.: К истории
древнерусского фадостроительства в земле вятичей. М.
Окладников А.П., Гоголев З.В., Ащепков Е.А., 1977. Древний Зашиверск. М.
Плетнева Л.М., 1990. Томское Приобье в позднем средневековье. Томск.
Рабинович М.Г., 1988. Очерки материальной культуры русского феодального
города. М.
Раппопорт П.А., 1975. Древнерусское жилище: свод археологических источников.
Л. Вып.Е1-32.
Русанова И.П., 1973. Славянские древности VI—IX вв. между Днепром и Западным
Бугом. М.
Седов В.В., 1982. Восточные славяне в VI—XIII вв.М.
Сергина ТВ., 1983. Раскопки в окольном городе в 1978—1979 гг.// Археологическое
изучение Пскова. М.
Сибирь XVIII в. в путевых описаниях Г.Ф. Миллера. Новосибирск, 19%.
Скобелев С.Г., 1999. Саянский острог—памятник русской эпохи в истории
Евразии// Евразия: культурное наследие древних цивилизаций. Вып. 2. Горизонты
Евразии. Новосибирск.
Скобелев СП, 2002. Саянский острог как памятник археологии // Культура русских
в археологических исследованиях. Омск.
СофроновФ.Г, 1980. Русские промыслы и торги на северо-востоке Азии в XVII —
середине XIX в. М.
СунчугашевЯ.И., 1979. Древняя металлургия Хакасии. Новосибирск.
СунчугашевЯ.И., 1990. Памятники орошаемого земледелия средневековой
Хакасии. Абакан.

ИЗДЕЛИЯ ИЗ КАМНЯ У РУССКИХ ПЕРВОПРОХОДЦЕВ...
247
Тарасов И.И., 2001. Рыболовный инвентарь из раскопок в Старой Ладоге // Вестник
молодых ученых. Ист. науки. Спец. вып. Археология. № 1.
Уманский А.П., ТишкинА.А., Горбунов В.В., 2001. Погребения первой половины
II тыс. н.э. на могильнике Ильинка в Алтайском крае//Алтай и сопредельные
территории в эпоху средневековья. Барнаул.
Федоров-Давьшов ГА., Булатов Н.М., 1989. Керамическая мастерская Селитренного
городища // Сокровища сарматских вождей и древние города Поволжья. М.
Флетчер Дж., 2002.0 государстве Русском // http://www.vostlit.narod.ru/
Чиндина Л .А., 1991. История среднего Приобья в эпоху раннего средневековья: (рел-
кинская культура). Томск.
Шаповалов А.В., 1999. Курительные трубки в материальной культуре русского
населения Южной Сибири XVIII в. (поданным раскопок Саянского острога) //
Россия и Восток: Проблемы взаимодействия. Новосибирск. Ч. 3.
Щукин Н., 1990. Житье сибирское в давних преданиях и нынешних впечатлениях //
Записки иркутских жителей. Иркутск.
Эверстов СИ., 1988. Рыболовство в Сибири: каменный век. Новосибирск.

А.П. Бородовский
Новосибирск
ИССЛЕДОВАНИЕ
ОБОРОНИТЕЛЬНЫХ СООРУЖЕНИЙ
УМРЕВИНСКОГО ОСТРОГА
На территории Новосибирской области первый русский острог
появилсяв 1703г.вустьер.Умревы(Миненко Н.А., 1989,с.80—91).
В течение первого десятилетия XVIII в. шло целенаправленное
размещение оборонительных сооружений на левом и правом берегах
р. Оби по направлению с севера на юг, как говорили в то время, «по
направлению к полуденной стороне» (южной стороне). Для
строительства Умревинского острога сложились два благоприятных
обстоятельства: поражения, нанесенные кыргызам в 1701 г.
Алексеем Крутиковым (на Божьем озере и у с. Пачинского на р. Томи)
и Иваном Тихоновым Великосельским (в урочище Караказ), и увод
кыргызов джунгарами в 1703 г. в глубинные районы своего ханства
(Кызласов Л.Р., 2003, с. 139).
В 1702 г. отряд служилых людей под руководством томского
сына боярского Алексея Кругликова, поднявшись вверх по р. Оби от
Уртамского острога до р.Умревы, определил место для
строительства нового острога. Через год, в 1703 г., Умревинский острог был
поставлен несколько выше устья р. Умревы для охраны русских
поселений на южной границе Томского уезда от набегов калмыков.
Умревинский острог как административный центр освоения новой
территории обского правобережья до устья р. Ини на юге
предполагалось использовать и для усиления контроля над чатскими
татарами, чьи «юрты» размещались в обширной пойме Оби напротив
впадения в нее рек—Ояш, Умрева и Порос.
Острог представляет собой уникальный объект, связанный с
освоением русскими территории Верхнего Приобья в начальный
период вхождения земель Западной Сибири в состав Российского
государства. Он просуществовал менее одного столетия, затем был
заброшен, а последние жители переселились в с. Умреву. На месте острога
не было крупных населенных пунктов, и это обстоятельство
предопределило высокую сохранность остатков построек и предметов
быта, относящихся к первой половине XVIII в., одного из наименее
изученных периодов в истории культуры населения Новосибирской

ИССЛЕДОВАНИЕ ОБОРОНИТЕЛЬНЫХ СООРУЖЕНИЙ...
249
области. Последний раз Умревинский острог был отмечен в 1895 г.
на карте профессора А. Зайцева при прокладке линии Сибирской
железной дороги (Геологические исследования, 1896, с. 13).
В двадцатом веке острог оказался в забвении, и долгое время
место его расположения оставалось неизвестным даже
специалистам. Ситуация стала меняться лишь к концу XX столетия, когда
усилиями главного археолога Новосибирской области СВ. Колонцова
и благодаря рекомендациям известного краеведа К.П. Зайцева
местонахождение этого исторического памятника было установлено.
Умревинский острог находится на террасе правого берега р. Оби
в районе Умревинской протоки и левого берега устья р. Умревы.
Археологический памятник расположен в 3,1 км к северо-западу от
современной деревни Умревы Мошковского района НСО в 100 км
к северу от г. Новосибирска (Бородовский А.П., 2002а, с. 258—265;
Бородовский А.П., Бородовская Е.Л., 2003, с. 10—11;
Бородовский А.П., Косарева И.З., 2003, с. 15—18). Внешние признаки
оборонительных сооружений Умревинского острога представлены
подквадратным рвом и валом размером 75x55 м, вытянутым вдоль
береговой кромки по линии СВ-ЮЗ (рис. 1). В единицах
измерений начала XVIII в. это соответствовало 34,7x24,5 саженей
печатных (Шостьин Д.И., 1975, с. 256). Сравнение Умревинского
острога с другими оборонительными сооружениями Сибири показывает,
что его площадь была довольно значительной: больше Ляпинского
(42x26x39,5x24 м) и Казымского (58x40x42x40 м) острогов на
Средней Оби, и по своим размерам он близок к Саянскому на среднем
Енисее (Скобелев С.Г., 1999, с. 185—207), протяженность земляных
укреплений которого составляла 65x70 м.
В архитектурно-планировочном отношении сибирские остроги
представляли собой различные варианты четырехугольников
(Баландин С.Н., 1974, с. 7—37), вытянутых вдоль берега реки, как
правило, с севера на юг. Для организации обороны и наиболее
рационального раздела земли внутри острога прямоугольная форма
являлась наиболее удобной. При этом очертания острогов учитывали
рельеф местности. Оборонительные линии на отдельных участках
острогов могли искривляться, приспосабливаться к складкам
местности или приобретать неправильные очертания
(Градостроительство, 1994, с. 30—35; Черная, 2002, с. 151). Не случайно
конфигурация Умревинского острога по материалам съемки 2002 г. не
отличается совершенством геометрической формы.

250
А. П. Бородовский
pea = 0,52 м'/ решётка для геофй
.еь'емки (кеадрат 4С
О 10 20м
Рис. 1.

ИССЛЕДОВАНИЕ ОБОРОНИТЕЛЬНЫХ СООРУЖЕНИЙ...
251
В XVIII в. рвы острогов постепенно теряли былое
оборонительное значение, что отразилось на их размерах (Шаповалов А.В., 1997,
с. 12—15). Археологические исследования на Умревинском остроге
позволили выявить рвы шириной всего 1,5—2 м, глубиной от 60 до
80 см. Это соответствовало одной сажени в ширину и аршину в
глубину. Первые археологические раскопки на территории острога
проводились в 2000 г. А.В. Шаповаловым по инициативе
Научно-производственного центра по сохранению историко-культурного
наследия при администрации Новосибирской области (Шаповалов А.В.,
2000). Исследования охватили северную часть острога на площади
около 60 кв.м. Для определения точных границ и выяснения
стратиграфической ситуации были заложены две разведочные траншеи,
перерезающие вал и ров восточной и северной сторон острога и
заходящие на его территорию. Под дерном обнаружены остатки
столбов восточной стены острога, составляющих единую линию, а
также столбы северной стены.
Осенью 2002 г. по заданию НПЦ археологические исследования
на Умревинском остроге были возобновлены автором публикации
(Бородовский А.П., 20026). Раскоп (рис.2) был заложен на
юго-западном краю оборонительных сооружений острога, у края
террасы, ведущего к пристани. На этом участке ров и вал прерывались
полевой дорогой. Целью полевых работ являлся поиск основания
башни (Бородовский А.П., 2002а, с. 258—265) для ее реконструкции
к 300-летнему юбилею острога в 2003 г.
Археологические исследования башен русских острогов в
Сибири в ходе проведения полевых работ являются важным
основанием для последующих реконструкций оборонительных
сооружений. Особое значение это имеет в случае полного отсутствия
сохранившихся наземных конструкций деревянных башен. Можно
привести, пожалуй, лишь одно исключение—Казымский (Юиль-
ский) острог, у которого башни (Молодин В.И., Добжанский В.Н.,
1978, с. 191—202), возведенные по данным дендрохронологии в
первой половине XVIII в. (Комин Г.Е., 1980, с. 126), сохранились на
момент его исследования в полном виде. В других случаях башни не
только не сохранились, но и пока не выявлены в ходе
археологических раскопок (Черная М.П., 2002, с. 150).
Общий объем вскрытой площади раскопа 2002 г. составил
87 кв. м. На этом участке удалось обнаружить фундамент квадратной
(3,2x3,5 м) юго-западной угловой башни (рис.3). Он представлен

252
А. П. Бородовский
,Л»
Рис. 2.

ИССЛЕДОВАНИЕ ОБОРОНИТЕЛЬНЫХ СООРУЖЕНИЙ...
253
Вал
\
-24 -33 | -61 -45N
"-40 1,**1=43 л.К31 4-71 W/
?3%f
31 -47
Ров южный
0 20см
Рис. 3.
полубревнами диаметром до 20 см, длиной от 78 до 50 см,
установленными с последующей глиняной подтрамбовкой в канавообраз-
ное углубление. Устойчивая традиция земляных работ по устройству
ленточных фундаментов древнерусских оборонительных
сооружений существует с IX в. В XVII—XVIII вв. имелись особого рода
инструкции по определению качества фунта для строительных работ

254
А. П. Бородовский
при возведении оборонительных сооружений (Шор Д.И., 1958,
с. 28). Например, в грамоте Сибирского приказа, направленной
в г.Тюмень в 1700 г., предписывалось найти участок с «твердой
землей», где следовало вырыть рвы для сооружения фундамента
укреплений (Копылова СВ., 1979, с. 121). В материк был заглублен
нижний венец срубной постройки Кумарского острога второй
половины XVII в. (Артемьев А.Р., 1990, с. 172—173). При строительстве
Томского кремля в 1647—1648 гг. с целью укрепления откосов
горы по периметру его стен в материке была вырыта система
траншей в форме клеток размером 2,6—3x3,6—4 м (Черная М.П., 2002,
с.53, рис.24, с.54). Слабые грунты требовали уплотнения и
усиления оснований под крепостными сооружениями путем забивки свай
(Черная М.П., 2002, с. 136). Эолово-делювиальные лессовые
суглинки среднечетвертичного возраста Приобского плато на большей
части современного Мошковского района НСО являются достаточно
слабыми фунтами с низкой несущей способностью. Поэтому
наиболее рациональным типом фундамента на этих почвах является
свайный (Районы... 1996, с. 101). Конструкции такого типа до сих
пор распространены на севере Верхнего Приобья (рис.4).
Рис. 4.

ИССЛЕДОВАНИЕ ОБОРОНИТЕЛЬНЫХ СООРУЖЕНИЙ...
255
Сверху свайного фундамента башни сохранилась глиняная
засыпка, видимо, необходимая для лучшей сохранности нижних
венцов башни острога. Над ней видны отдельные фрагменты
перекрытия из плах этой деревянной конструкции. Они располагались
исключительно вдоль по течению Умревинской протоки р. Оби. Важно
было выяснить, как укладывался деревянный пол в острожных
башнях и был ли он вообще, поскольку в традиционной русской
домостроительной архитектуре начала XVIII в. жилища с настланным из
досок полом только стали распространяться наряду с
конструкциями с земляным полом. С другой стороны, наличие или отсутствие
настланного из досок пола у сооружений имело социальный и
региональный признак (Громов Г.Г., 1985, с. 327).
Особый государственный статус острожных сооружений и
обширный опыт строительства заимок и зимних изб в Сибири дают
очень веские основания для предположения о существовании
дощатого пола у башен. Материалы из других башен сибирских
острогов позволяют говорить о двух вариантах настила пола:
половицы укладывались вдоль длинной оси острога и другой, когда плахи
лежали поперек этой оси.
В сибирских условиях башни острогов были не только
оборонительными сооружениями, но и использовались под жилье. В этих
целях для сохранения тепла делалась изоляция нижних и верхних
ярусов деревянной конструкции. В частности, известно утепление
межэтажного перекрытия из сплошного настила слоем глины и
земли (Черная М.П., 1996, с. 109). Глиняная засыпка основания юго-
западной башни Умревинского острога вполне могла иметь такое
назначение.
Северо-восточный угол башни Умревинского острога позднее
был перерезан коллективной могилой (рис. 3). Захоронение 9 чел.
(взрослых и детей) находилось непосредственно у входа в
юго-западную башню. Погребенные были уложены в несколько ярусов от
двух до трех человек друг на друга. Глубина захоронения от
материковой поверхности небольшая—от 0,3 м до 0,6 м. Дверной проем
юго-западной башни острога, очевидно, располагался на углу сруба
так, как это было принято до недавнего времени в рубленых русских
домах и небольших хозяйственных постройках (рис. 5).
Внутри фундамента юго-западной башни были
обнаружены интересные находки: младенческое захоронение и медная
монета «денга» 1730 г.— эпохи царствования Анны Иоанновны.

256
А. П. Бородовский
Рис. 5.
Она располагалась орлом вверх на одном из столбов
фундамента в западной стороне башни. Возможно, эта монета являлась
закладной, а не случайно утерянной. По крайней мере, в российском
флоте в XVIII в. известна традиция «прятать монеты, отчеканенные
в год постройки корабля» (Дыгало В.А., 2000, с. 119). Не
исключено, что и расположение монеты гербом Российской империи вверх
было также неслучайно.
В конце XIX—начале XX в. при закладке крестьянских домов
первыми всегда клали продольные бревна, что, по поверьям,
должно было обеспечить благополучие семьи. По углам оклада
помещали кусочки хлеба, маленький камешек и деньги — жертву домовому,
соседке (Бардина П.Е., 1994, с. 121). На территории Новосибирской
области вплоть до недавнего времени сохранялись сходные ритуалы.
Например, в поселке Сузун и деревне Стародубовино Мошковско-

ИССЛЕДОВАНИЕ ОБОРОНИТЕЛЬНЫХ СООРУЖЕНИЙ... 257
го района под окладной венец, на фундамент, в четырех углах
будущей избы закладывали по монете, «чтобы водились деньги». В Боло-
тинском районе в деревнях Мамоново и Старобибеево закладывали
монеты (Майничева А.Ю., 2002, с. 85). Поэтому находка монеты на
правой стороне ленточного фундамента юго-западной башни
Умревинского острога, видимо, тоже не случайна. Именно здесь
располагался передний угол этого оборонительного сооружения.
Юго-западная часть Умревинского острога находилась на одной
из самых возвышенных площадок острога, около взвоза,
выходящего на пристань. Ров, примыкавший к башне с юго-западной
стороны, был перекрыт обильными следами интенсивного
горения. Возможно, это связано с заключительным этапом
существования башни, когда она могла быть сожжена. Известен прецедент
с деревянной башней Ляпинской крепости. В 1927 г. ее сжег
местный крестьянин, «...поскольку развалины, находясь на
сенокосных угодьях, ему мешали» (Крадин Н.П., 1988, с. 89). Для
территории Умревинского острога такой вариант вполне вероятен, так как
вплоть до недавнего времени эти земли интенсивно
использовались в хозяйственных целях под распашку, посадку картофеля и
сенокосы традиционно, что получило свое отражение даже в
названии одного из урочищ, расположенного недалеко от места
Умревинского острога—Сенного взвоза. Время возникновения пожара
во рву на юго-западном краю острога маркируют фрагменты
русской керамики, точная атрибуция которой позволит установить
относительную хронологию этого события.
Малые размеры сруба юго-западной башни
Умревинского острога (полуторасаженный стандарт) и угловое расположение
входа (рис.5) ближе всего к так называемому одночастному типу
крестьянского жилья (Медведев П.П., 1985, с. 37). Однако такие
параллели не случайны, поскольку в росписи строений Каштацкого
острога конца XVII в. указывалось, что в «том остроге построено
на четырех углах четыре избы. А на трех избах построены три
башни». Возможно, что такие аналогии планировки могут быть
аргументом в пользу конструктивных архаизмов угловой юго-западной
башни, связанных с наследием допетровской Руси (Огурцов А.В.,
1986, с. 129-137).
На вопрос, сколько было башен у Умревинского острога,
существует несколько вариантов ответа. Один из них дает Г.Ф.
Миллер в своем описании Умревинского острога за 1734 г. Тогда острог

258
А.П. Бородовский
«...состоял из четырехугольного палисада (тына) с двумя башнями».
Очевидно, именно на основании этого описания в конце 80-х годов
XX в. была выполнена первая реконструкция Умревинского острога
(Резун Д.Я., Васильевский Р.С. Летопись сибирских городов, 1989).
Во время съемки территории острога в начале 90-х годов XX
столетия за основание еще одной угловой башни была принята
западина овальных очертаний, находящаяся во внутреннем
северо-восточном углу земляных укреплений (ров, вал). Рекогносцировочные
исследования А.В. Шаповалова на этом участке не подтвердили
это предположение, что по мнению автора настоящей публикации
вполне закономерно. Исходя из конструктивных особенностей
деревянных рубленых острожных башен, они вряд ли могли иметь под
своим основанием углубление. Если башни и имели какие-то
рельефные признаки, то это, возможно, возвышения или всхолмления.
Такая особенность была прослежена при исследовании Алазей-
ского острога (Алексеев А.Н., 1996, с.20, рис.4). Северо-западная
башня на реконструкции А.В. Шаповалова и Б.А. Осипова была
также проблемной. Дело в том, что в полевом отчете А.В. Шаповалова
за 2000 г. на этом участке не зафиксировано остатков угловой
башни, отмечен только ряд полубревен, углубленных в канавку и
примыкавших под прямым углом к тыновой стене. А. В. Шаповалов
интерпретировал этот конструктивный элемент не как часть башни,
а как укрепление внешнего угла тына. Тем не менее вполне можно
предположить, что этот ряд бревен был не внешним укреплением
тыновой стены, а фрагментом частично сохранившегося ленточ-
но-свайного фундамента северо-западной угловой башни,
аналогичного юго-западной. Таким образом, к настоящему времени у
Умревинского острога по результатам археологических исследований
прослежено существование двух угловых (северо-западной и юго-
западной) башен, расположенных на тыновой стене вдоль реки.
В 2003 г. раскопки проводились на западном краю тыновых
укреплений острога на берегу Умревинской протоки р. Оби. На
участке между юго-западной башней и местом расположения
северо-восточной башни был заложен раскоп (рис. 1), общая площадь
которого составила 228 кв. м. Под дерновым слоем сразу же прослеживался
выкид тыновой канавки в виде полосы, заполненной желтым
суглинком. Вдоль тыновой канавки встречались многочисленные
находки кованых железных гвоздей и скоб. Гвозди, скорее всего,
относились к скрепляющим деталям деревянных конструкций некропо-

ИССЛЕДОВАНИЕ ОБОРОНИТЕЛЬНЫХ СООРУЖЕНИЙ...
259
ля Умревинского острога, а скобы, очевидно, являлись крепежными
приспособлениями тына острога. Среднее расстояние между
находками скоб составляло около 18 м.
Тыновая канавка была прослежена по всей длине раскопа,
глубина ее до 87 см от материнского уровня, ширина 50 см (рис.6, 7,
8, 9, 10). Эти размеры вполне соответствуют стандартам тыновых
„ Умревинский острог, раскоп западного тына 2003п,
§• квадраты АЛ-АС, горизонт-2
В 8«
о £0
" Стыковка с квадратами AT- АЧ .2. <
-69 а .-6$ JL
AT 4-7
Корень современнс
"дерева
-36
Законсервировано
Стыковка с квадратами АД- АК
39 * ~\
Стратиграфический разрез
АЛ 4-7
Рис. 6.

260
А. П. Бородовский
Умревинский острог, раскоп западного тыпа 2003г.,
квадраты АТ-АЧ, горизонт-2
0 20 40 60 80
Стыковка с квадратами АЛ-АС
Стратиграфический разрез
AT 4-7
Рис. 7.
канавок конца XVII в.: глубина от 1 (71 см) до 1,5 аршина. Между
сохранившимися тыновинами в канавке с северо-восточного края
раскопа расстояния были различными. В квадрате (далее кв.) БХ-5
через 6 м—остатки тыновин в кв. БП-4; через 70 см хорошо
сохранившиеся остатки тыновины в кв. БО-5; через 11 м 30 см
остатки тыновины в кв. БА-4; через 6 м — тлен в кв. АШ-6; через 2,6 м

ИССЛЕДОВАНИЕ ОБОРОНИТЕЛЬНЫХ СООРУЖЕНИЙ...
261
Умревинский острог, раскоп западного тына 2003п,
квадраты Ю-АГ, уровень материка
Стыковка с квадратами АД-АК
-39 Т*0 -40
Стратиграфический разрез
АД 4-7
-Погребение 12
Погребение 13
Погребение 11
Погребение 15
-Погребение 29
Погребение 14
Погребение 34
Погребение 10
Погребение 31
Погребение 9
2
i
с {
? <
■77 у .-79 . -36 |
(консервировано Ь
0 20 40 60801м
Стратиграфический разрез
Ю4-7
Рис. 8.
в кв. AT, АЧ-4—остатки тыновин (длина ряда 165 см); на
расстоянии 17 см — остатки двух тыновин в кв. АУ-4; через 140 см—остатки
тыновин (в бровке) в кв. АТ-4. Отсутствие тыновин на ряде
участков канавки, а также наличие в ее заполнении пустот
подтверждают предположения, что значительная часть тыновин после
прихода в негодность выдергивалась. В кв. АР, АС-4 на стенках тыновой

262
Л. П. Бородовский
Рис. 9.
канавки фиксировались остатки древесного тлена; на расстоянии
2,3 м в кв. АП-4 расположена тыновина. С нее начинается ряд тыно-
винвкв. АМ,АО,АП-4(всего 11 шт.), длина ряда 167 см (рис.6, 11).
В кв. АЛ, АМ-4 на расстоянии 85 см находились две тыновины.
Через 50 см в кв. АЛ-4 (в бровке)— остаток еще одной тыновины.
В 35 см от нее в кв. АК-4—остатки тыновины. В кв. АЖ, АК-4 в
западной стенке канавки сохранились остатки древесного тлена.
Через 4,3 м от предыдущей тыновины в кв. АЖ-4 находились остатки
двух тыновин. Всего на уровне материковой поверхности на
западной стороне острога уцелело 40 тыновин, из них четыре истлели,
полностью сохранилось 36 тыновин.
Как правило, перед строительными работами определялось
точное количество бревен для «тынового леса». Например, по
приказу воеводы Попова для ремонта Илимского острога в 1753 г. было
заготовлено не менее 1500 бревен. Учитывалось количество
тыновин между различными башнями острога. В описании Илимского
острога (Васильевский Р.С., Молодин В.И., Седякина Е.Ф., 1978,
с. 215—232) от 1703 г. указано: от Спасской проезжей башни до на-

ИССЛЕДОВАНИЕ ОБОРОНИТЕЛЬНЫХ СООРУЖЕНИЙ...
263
Рис. 10.
угольной по правой стороне укреплений на расстоянии 12 саженей
печатных (216 см х 12 = 25 м 92 см) установлено 115 тыновин. От
наугольной башни до средней Богоявленской проезжей башни на
участке длиной 61 сажен (216 смх61 = 131 м 76 см) стояло 648
тыновин. Для Умревинского острога с западной стороны количество
тыновин могло составлять до 366 штук; до настоящего времени
сохранилось не более 11 % от их общего количества. Число заготовленных
бревен для тыновой западной стены Умревинского острога,
учитывая использование их половинок, могло составлять до 183 стволов.
Несколько столбовых ям располагалось с внутренней
стороны тыновой канавки параллельно ей на расстоянии от 0,8 до 2,4 м.
Интервалы между столбовыми ямками составляли от 2,3 до 4 м.
По направлению к юго-западной башне Умревинского острога
отмечалось постепенное увеличение расстояния ямок от тыновой
канавки. В непосредственной близости от юго-западной башни
вследствие расположения здесь значительного количества захоронений
ряд столбовых ямок не прослеживался. Очевидно, он был срыт при
многократном сооружении могил. Функциональное назначение

264
А.П. Бородовский
Рис. 11.
этого ряда столбовых ямок (параллельного тыновой канавки)
состояло втом, что они являлись опорами для помоста,
пристроенными с внутренней стороны к тыну. Парное расположение
столбовых ямок № 10, 11, вероятно, связано с ремонтом опор этого
оборонительного сооружения у тына. На северо-западном краю острога
столбовые ямы от такой конструкции могли не сохраниться по
причине более интенсивного антропогенного воздействия.
Детальное исследование западной линии оборонительных
сооружений позволило установить несколько этапов их
существования. Первый период, вероятно, относится к началу XVIII в., когда
острог функционировал в качестве оборонительного укрепления.
При сооружении тына использовался прием раскалывания одного
бревна на две половинки. Чаще всего расколотые пополам тыно-
вины устанавливались в канавку выпуклой поверхностью на
внешнюю сторону острога, а уплощенной — во внутреннюю часть (рис. 7).
Однако, в ряде случаев, был отмечен обратный порядок установки
тыновин (рис.6). Деревянные оборонительные сооружения
острогов со временем нуждались в систематических ремонтных работах

ИССЛЕДОВАНИЕ ОБОРОНИТЕЛЬНЫХ СООРУЖЕНИЙ...
265
(Варфоломеев Ю.А., Шаповалова Л.Г., 1991, с. 150—155). Через
каждые 5— 10 лет проводили поддерживающий ремонт тесовых
покрытий. Мелкие текущие ремонты острогов выполняли в среднем
через 29 лет. Как отметил Д.Г. Мессершмидт в своем путевом
описании, спустя 19 лет после основания Умревинский острог оказался
частично разрушенным. Вероятно, в первой трети XVIII в.
производился какой-то ремонт его острожных укреплений. Г.Ф. Миллер,
посетивший эти места в 1734 г., отметил, что Умревинский острог
состоял из четырехугольного палисада с двумя башнями и церковью
Трех Святителей. К тому времени в остроге уже не было артиллерии
и гарнизона. Археологические находки на территории Умревинско-
го острога закладной медной «денги» 1730 г. и кладка ядер за
пределами оборонительных сооружений, видимо, соответствуют именно
этому историческому периоду.
Очевидно, в конце XVIII в. на территории острога стал
постепенно формироваться некрополь (рис.8). Судя по хронологии
захоронений, основывающейся на особенностях нательных
крестов и внутримогильных деревянных конструкций (колода, гроб),
наиболее ранней частью некрополя является юго-западный край.
Здесь стали формироваться целые комплексы ярусных
захоронений, довольно часто перерезавших западный тын. Аналогичная
ситуация была прослежена во время исследования Красноярского
острога (Тарасов А.Ю., 2003, с.78—81), которая свидетельствует, что
во второй половине XVIII столетия западный тын в качестве
единого оборонительного сооружения уже не существовал.
Значительная часть тыновин была удалена при сооружении некрополя и
хозяйственной деятельности.
Детальное прослеживание расположения отдельных плах,
бревен, досок входе археологических исследований деревянных
оборонительных сооружений острога крайне важно для их дальнейших
реконструкций (Молодин В.И., 1980, с. 137). Категоричное
мнение В.Н.Курилова, по сути, противопоставляющее различные
виды исторических источников, о том, что реконструкции,
основанные на археологических или графических материалах, гипотетичны,
а памятники письменности дают довольно обширную и
достоверную информацию (КуриловВ.Н., 1989, с. 87) по истории первого
этапа сибирской деревянной архитектуры, методически и
фактически не верно (Черная М.П., 2002, с. 131). В частности, для
томского кремля очевидно разночтение о количестве башен в различных

266
А. П. Бородовский
описаниях XVII в. (Черная МП., 2002, с. 83). В отношении Умре-
винского острога это справедливо вдвойне, поскольку письменных
источников по этому памятнику фактически не сохранилось, а
известные описания настолько скудны, что получить более или
менее полное впечатление об этом оборонительном сооружении
невозможно.
По археологическим данным для Умревинского острога
можно проследить несколько строительных периодов. Первый из них
относится к самому началу XVIII столетия, когда были возведены
подквадратные тыновые укрепления, окруженные рвом и
невысоким бруствером (шириной до 1 м). Затем в первой трети XVIII в. на
углах (юго-западном и северо-западном) вдоль реки возводились
башни. К середине XVIII столетия оборонительные укрепления,
вероятно, пришли в негодность, а на территории острога начал
формироваться некрополь. Наиболее поздний его край к XIX в.
занимает северо-западную часть острога. На этом участке более глубокий
ров и вал, очевидно, являются поздними по своему
происхождению. Именно здесь вал перекрывает тыновины, а поздний ров
срезает свайно-столбчатый фундамент северо-западной угловой
башни. По результатам археологических исследований оборонительные
сооружения Умревинского острога представлены валом,
бруствером, двумя угловыми башнями у реки, тыном и помостом.
ЛИТЕРАТУРА
Алексеев А.Н., 1996. Первые русские поселения XVII—XVIII вв. на северо-востоке
Якутии. Новосибирск.
Артемьев А.Р., 1990. Новый памятник русских первопроходцев XVII в. на Верхнем
Амуре // Материалы по средневековой археологии и истории Дальнего
Востока СССР. Владивосток.
Баландин C.H., 1974. Оборонная архитектура Сибири в 17 в.// Города Сибири:
Экономика, управление и культура городов Сибири в досоветский период.
Новосибирск.
Бардина П.Е., 1994. Русские поселения, жилища и другие постройки // Очерки куль-
турогенеза народов Западной Сибири. Томск. Т. 2.
Бородовский А.П., 2002. Археологические исследования Умревинского острога//
Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных
территорий. Новосибирск.
Бородовский А.П., 2003. Продолжение исследований Умревинского острога //
Археологические открытия 2002 г. М.

ИССЛЕДОВАНИЕ ОБОРОНИТЕЛЬНЫХ СООРУЖЕНИЙ...
267
Бородовский А.П., 2002. Отчет об археологических исследованиях Умревинского
острога в Мошковском районе Новосибирской области в 2002 г.// Архив НПЦ
по сохранению историко-культурного наследия при администрации
Новосибирской области.
Бородовский А.П., Бородовская Е.Л., 2003. Русские остроги XVIII века на
территории Новосибирской области. Новосибирск.
Бородовский А.П., Косарева И.З., 2003. Умревинский острог: три столетия
сибирской истории. Новосибирск.
Варфоломеев Ю.А., Шаповалова Л.Г, 1991. Обеспечение долговечности
памятников деревянного зодчества при эксплуатации // Проблемы исследования,
реставрации и использования архитектурного наследия российского севера.
Петрозаводск.
Васильевский Р.С., Молодин В.И., Седякина Е.Ф., 1978. Исследования Илимского
острога//Древние культуры Приангарья. Новосибирск.
Геологические исследования и разведочные работы по линии Сибирской железной
дороги. СПб., 1896. Вып. 5.
Градостроительство Московского государства. М., 1994.
Громов ГГ., 1985. Крестьянское жилище // Очерки русской культуры XVIII века. М.
4.1.
Дыгало В.А., 2000. Откуда и что на флоте пошло. М.
Миненко Н.А., 1989. Русские остроги и форпосты на территории Новосибирского
Приобья и Барабы // Памятники Новосибирской области: Памятники
археологии. Памятники истории. Памятники архитектуры. Новосибирск.
Комин Г. Е., 1980. Дендрохронология Казымского городка // Историко-архитектур-
ный музей под открытым небом: принципы и методика организации.
Новосибирск.
Крадин Н.П., 1988. Русское деревянное зодчество. М.
Копылова СВ., 1979. Каменное строительство в Сибири (конец XVII—XVIII в.).
Новосибирск.
Курилов В.Н., 1989. Из истории шатрового зодчества в Сибири XVII в.//
Памятники быта и хозяйственного освоения Сибири. Новосибирск.
КызласовЛ.Р, 2003. Государство Южной Сибири вXVII—XVIII вв.// Государства
Алтая. Горно-Алтайск. JSfe 10.
Майничева А.Ю., 2002. Архитектурно-строительные традиции крестьянства
северной части Верхнего Приобья: проблемы эволюции и контактов. Новосибирск.
Медведев П.П., 1985. Типология крестьянского жилья беломорского Поморья
второй половины 19—первой трети 20 веков// Проблемы исследования,
реставрации и использования архитектурного наследия Карелии и сопредельных
областей. Петрозаводск.
Молодин В.И., 1980. Археологическая разведка по реке Казым// Историко-архи-
тектурный музей под открытым небом: принципы и методика организации.
Новосибирск.

268
А.Л. Бородовский
Молодин В.И., Добжанский В.Н., 1978. Археологическое исследование Казымского
острога //Древние культуры Алтая и Западной Сибири. Новосибирск.
Огурцов А.В., 1986. Типологическая классификация русских укреплений в
конце XVII—середине XVIII в.: (на материалах Юго-Западной Сибири)//
Проблемы охраны и освоения культурно-исторических ландшафтов Сибири.
Новосибирск.
Районы и города Новосибирской области. Новосибирск, 1996.
РезунД.Я., Васильевский Р.С., 1989. Летопись сибирских городов. Новосибирск.
Скобелев С.Г, 1999. Саянский острог—памятник русской эпохи в истории Евразии //
Евразия: культурное наследие древних цивилизаций. Новосибирск. Вып. 2.
Тарасов А.Ю., 2003. История изучения Красноярского острога // Древности При-
енисейской Сибири. Красноярск. Вып. 2.
Черная М.П., 1996. Нарымский острог// Земля Парабельская. Томск.
Черная М.П., 2002. Томский кремль середины XVII—XVIII вв.: проблемы
реконструкции и исторической интерпретации. Томск.
Шаповалов А.В., 1997. Пограничные крепости Южной Сибири XVIII в.,
особенности архитектуры // Куйбышев (Каинск): исторический опыт
социально-экономического и культурного развития. Куйбышев.
Шаповалов А.В., 2000. Отчет об археологических исследованиях Умревинского
острога в Мошковском районе Новосибирской области в 2000 г.// Архив НПЦ
по сохранению историко-культурного наследия при администрации
Новосибирской области.
Шостьин Н.А., 1975. Очерки истории русской метрологии. М.

ЕЛ. Багрин
Владивосток
ЗАЩИТНОЕ ВООРУЖЕНИЕ
СЛУЖИЛЬГХ ЛЮДЕЙ В СИБИРИ
И НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ
в XVII — начале XVIII в.
(по письменным источникам)
Изучение военного дела русских первопроходцев, осваивавших
территории Сибири и Дальнего Востока в XVII в., имеет значение,
поскольку сам процесс освоения новых земель был зачастую
связан с вооруженным противостоянием между первопроходцами и
коренным населением. Виды наступательного и защитного
вооружения, используемые первопроходцами, способы и особенности его
применения заслуживают пристального внимания, так как
помогают узнать специфику военного дела служилых людей на
территории Сибири и Дальнего Востока. Появившиеся статьи
раскрывают различные аспекты данного вопроса, что говорит о значительно
возросшем интересе исследователей к военному делу
первопроходцев (Васильев И.И., 2002; Бобров Л.А., Худяков Ю.С., 2004; Мить-
коО.А.,2004).
Воинский контингент имел свою специфику, характерную для
Западной Сибири, но применимую в значительной мере ко всем
остальным регионам Восточной Сибири, Забайкалья, Дальнего
Востока (Никитин Н.И., 1988). Самой многочисленной категорией
служилых людей были стрельцы и пешие казаки. Конную службу,
как правило, в районах соприкосновения с кочевниками несли
конные казаки и служилые «литовского», «черкасского» и новокрещен-
ного списков. Дети боярские являли собой высший служилый чин
и были среди служилых людей сравнительно небольшой
прослойкой (Никитин Н.И., 1988, с. 30—51). Строгого единообразия в
вооружении и особенностей обмундирования у основных категорий
сибирских и дальневосточных служилых не существовало.
Категории различались по официально правовому положению (пешие
казаки и стрельцы), происхождению групп, обусловивших некоторые
особенности их военной организации («литовский» и «черкасский»
списки). Стрельцы и пешие казаки отличались от конных казаков

270
ЕЛ. Багрин
и близких им категорий лишь характером несения службы
(Никитин Н.И., 1988, с. 35-42).
Войска нового строя, вводимые в регионе в конце
50-х—начале 60-х гг. XVII в., не прижились как нежизнеспособные
(Никитин Н.И., 1988, с. 39).
Следует заметить, что если в европейской части России
основными носителями защитного вооружения являлись поместная
конница и полки нового строя, то здесь основное место в военной
организации занимали категории, которые в Европейской России не
имели защитного вооружения (стрельцы, пешие казаки), либо
были у незначительной, наиболее обеспеченной части и за свой счет
(конные казаки и т.п.). Между тем в Сибири и на Дальнем Востоке
эти служилые категории довольно широко использовали защитное
снаряжение, о чем свидетельствуют документы.
Необходимость использования защитного вооружения
служилыми людьми, осваивавшими Сибирь и Дальний Восток, была
вызвана двумя факторами: частым решением боевых задач,
связанных с ведением рукопашного боя; эффективным применением лука
и стрел всеми народностями, с которыми приходилось
сталкиваться служилым людям.
Ведение ближнего рукопашного боя было связано с осадами
неприятельских острожков и городков, отражением приступов на
собственные остроги, захватом языков и поимкой аманатов,
защитой от неожиданных нападений во время сбора ясака. Казак Ев-
стафий Даурский дает характерное описание «служб» служилых
людей того времени: «...на многих де полевых боях, и на
приступах был, и бился с твоими, великого государя, неприятели
воинскими людьми, и в осаде сидели, и из осады на вылозку выходили
и бились, и голодную томною смертью помирали, и на тех де боях
языков хватали, и многих разных земель князцов в аманаты има-
ли, и тебе, великому государю, ясак с них сбирали» (ДАИ, 1862,
т.8, с.312—313).
Иногда осада неприятельских острожков заканчивалась
рукопашной схваткой: «Взял я, Федка с товарищи, у Коряк два
острожка; Антуев острожек да Чепчюгин, а драки было под острожки двое
сутки, а людей у нас ранили многих на приступе и с острожков их
выбили всех на реку, и на реке на съемной драке (рукопашный
бой. — Е.Б.). Антуя убили не ведаючи, аЧипчюга ушел во многих
людях, а иных Коряков на съемном бою побили многих», —отпи-

ЗАЩИТНОЕ ВООРУЖЕНИЕ СЛУЖИЛЫХ ЛЮДЕЙ...
271
сал в 1658 г. якутскому воеводе служилый Ф.Чукичев (ДАИ, 1851,
т. 4, с. 147). Несколько более подробное описание осады дано в
отписке Семена Дежнева и Никиты Семенова в действиях против ана-
улов в 1655 г.: «...и они, Анаулы, стали с нами дратца, и нам бог
помог взять первую крайнюю юрту и на острожке ручным боем, друг
за друга имаяся руками, и у них, Анаулей, на острожке норовлено
готовый бой, колье и топоры сажены на долгие деревья да и ножи,
потому что за убойство Русских людей ждали они на себя Русских
людей, и убили они у нас служилого человека Суханка Прокофьева,
да 3 человек промышленных... да служилых людей Пашка Кокоу-
л ина на том приступе топором и кольем изранили в голову и в руку,
и он, Пашко немочен был всю зиму, да Артюшку салдатка ранили
из лука в лоб, да промышленных людей Терешку Микитина
ранили из лука в переносье, да Фомку Семенова, да Титка Семенова на
съемном бою изранили кольем» (ДАИ, 1851, т.4, с. 18).
Приходилось служилым людям вступать в ближний бой и при
отражении приступов неприятеля на их остроги. Так сын боярский
К. Лошаков в 1668 г. отписал якутскому воеводе о нападении на За-
шиверский острог: «...скопяся же те Ламутские мужики изменники,
собрав себе воровское великое собрание, приступали ночью к
острожку, и учали острожные стены, и ясачное зимовье, и острожные
ворота рубить топорами, а иные люди приставили лестницы к
стенкам через анбары; и мы Коземка с служилыми и промышленными
людьми бой с ними поставили...» и видя они Ламутки к нам
великую Божию помощь, убоялись и пометали топоры и оружье, луки
и стрелы и копья, и рогатины, и от острожку побегали» (АИ, 1842,
т. 5, с. 337-338).
Захват языков, носителей информации, позволявшей
ориентироваться в незнакомой местности, и поимка аманатов, пленение
которых обеспечивало покорность местного населения и выплату
ясака, также были связаны с ведением рукопашного боя «...добром не
сдаются, а без драки взять не можно» (ДАИ, 1851, т. 4, с. 147).
Необходимость взять противника живым, а это, как правило, были
«лучшие люди», делало аманатскую поимку едва ли не опаснее самого
боя: «а у них де, государь, у служилых людей на том бою... никого
не убили, только де, государь, на аманатской поимке ранили
одного служилого в руку» (ДАИ, 1851, т. 4, с. 267).
Обычно в документах описание взятия языков и аманатов
ограничивается фразами «взяли ратным боем» такого-то роду «лучших

272
ЕЛ. Багрин
людей в аманаты». Однако за этими общими фразами кроются
реальные схватки, часто сопровождавшиеся людскими потерями.
Например, Якунка Анциферов за многолетнюю службу был ранен
только на поимке аманата, — «...взял я, холоп твой, аманата именем
Колбайка и на той имке меня, холопа твоего, ранили в двух местех»
(СДИБ, 1960, с. 131).
Мангазейские служилые люди в бою с восставшей Самоядью
«...учали их имать, и на имке, господине, стрелецкого десятника
ранили ножем по брови, да человека Ивашка Васильева на имке же
ранили ножем по ноге» (ДАИ, 1862, т.8, с. 164). Даже плененные
аманаты могли представлять опасность в любое время, так один са-
моядин, транспортируемый служилыми в Мангазейский острог на
дощанике, несмотря на то, что был «скован», сумел украсть нож
и «...дву человек ясашных сборщиков ножем ранил, одного
человека в грудь и правый бок, а другого по руке и кинулся с
дощаника в воду» (ДАИ, 1862, т. 8, с. 165), а в Охотском острожке
оставленные без присмотра аманаты перед тем, как бежать, убили 6 человек
(АИ, 1842, т. 5, с. 70).
Сбор ясака также представлял определенную опасность для
служилых людей, в документах часто можно встретить сведения
об убийстве посланных за ясаком отрядов, которым при
нападении возмущенных туземцев, как правило, превышавших их
числом, приходилось полагаться исключительно на свои силы, как
и в ближнем бою. Так, например, казак Федотко Калмак,
отправленный к якутам «призывать с ясачным платежем» описал
нападение на него восставших якутов: «...и в те поры он, Балтуга, да
Байга, да Мавра с детми и с племянники своими, тайным делом пришед
к нам в юрту, и учали колоть пальмами, и товарыща моего Левку в те
поры закололи до смерти; и в те поры скочил я, Федотко, и
побежал в хлев к коровам, и меня, Федотка, кололи сзади палмами и
ранили в правый бок в ребро да в холку, да товарища нашего Канча-
лаской волости Якута Дюпсюня Оттуева палмою он, Балтуга,
ранил под грудь; и выбежали де из той юрты он, Балтуга, с братьями
и с детми, и товарыщи наши все выбежали, потому что у него,
Федотка, был нож в руках, а меня, Федотку, обсадили в той юрте и
держали в осаде трои сутки и приступали ко мне в куяках и во всей
ратной сбруе, и я, Федотко, от них из окон и из дверей отстреливался
из лука и Балтугина брата Байгу ранил в ногу, да его ж, Балтугина,
холопа ранил в руку» (ДАИ, 1859, т. 7, с. 31—32).

ЗАЩИТНОЕ ВООРУЖЕНИЕ СЛУЖИЛЫХ ЛЮДЕЙ...
273
Нападали на ясачных сборщиков не только в туземных
становищах и из засад, но и прямо в острожках, куда аборигены
приносили ясак. Так, Самоядский князец Ныла, прийдя с ясаком в
«старый Мангазейский город», призвал своих родичей убить сборщиков
ясака «...и родичи его, Ныловы, на них, ясачных сборщиков,
бросились с ножами и хотели их убить, и они де, ясачники, того вора
и замутчица князца Нылу убили до смерти, а родники его,
Ныловы, из города убежали» (ДАИ, 1862, т. 8, с. 163).
Таким образом, служилым людям часто приходилось
ввязываться в ближний рукопашный бой, сводивший на нет преимущество
в огнестрельном оружии; во время такого боя использование
индивидуальных средств защиты в значительной степени повышало
шансы воина на выживание.
Важным фактором, обусловившим потребность в широком
применении доспеха, было употребление всеми народностями, с
которыми приходилось сталкиваться служилым, лука и стрел.
Кочевые татары и калмыки, киргизы и «мунгалы», буряты, дауры и дю-
черы, гиляки, тунгусы и якуты, коряки и чукчи, самоядь и многие
другие—все применяли в бою лук и стрелы, сильно досаждавшие
первопроходцам.
Документы о подавлении якутского восстания в 1676 г. доносят
до нас описания ближнего боя, в котором можно увидеть примеры
применения лука и стрел не только противниками служилых
людей, но и самими служилыми: «...и он, Байга, казака Стенки не
послушал великого государя указу, пустил из лука своего три стрелы,
и на четвертую стрелу я, Василей, набежал, и он, Байга, лук
стрелою на меня, Василья вытянул, и я из карабина выстрелил по нем,
Байге, а его не убил, и в то де время под ним, Байгою, он, Стенка,
лошадь подстрелил и копьем его ранил, и он, Байга, после того
раненой сдался, и его взяли, и лук и стрелы отняли...», «...и того Айну
настиг казак Ивашко Матвеев, и он, Айна, на него, Ивашка, из
лука двого стрелял и у лука рог стрелою иверень вышибил; и я,
Ивашко Матвеев против ево из лука стрелял и ранил стрелою в крестец
и коня под ним подстрелил, и он, Айна, с коня слез и стоит у
дерева... и он, Айна, не сдался, и казак Федотко Калмак приехал с
стороны из иной дороги и того Айну из лука стрелою стрелял же и
ранил против серца, и после того он, Айна, лук и стрелы покинул»
(ДАИ, 1859, т.7,с.Н).

274
ЕЛ. Багрян
Применение лука и стрел в ближнем бою в ряде случаев
оказывалось эффективнее использования огнестрельного оружия
вследствие малой скорострельности последнего. У служилых людей,
вооруженных одним лишь огнестрельным оружием, в условиях
ближнего боя просто не оставалось времени для перезаряжания своего
оружия. Так, применение лука и стрел «брацкими людьми» спасло
казаков от нападения монголов: «...ночною де порою те мугалские
люди 16 человек, умысля воровски, почали на карауле казаков суле-
мами и ножами рубить и колоть насмерть, и четырех человек
ранили...» почали у них пищаль и ружье отбивать и отнимать, и буряты,
приданные казакам проводниками стреляли... тех мунгальских
людей из саадаков, и толко б не они брацкие люди их Сергушке, Исач-
ку с товарищи пособили, и те б де мугальские люди их, Сергушку,
Исачка с товарищи всех до одного человека сами побили». Все
монголы были перебиты бурятами из луков (СДИБ, 1960, с. 292—293).
Часто противники не стремились вступать со служилыми
людьми в ближний бой, пытаясь с относительно безопасного
расстояния просто засыпать их градом стрел. Например, при осаде в 1651 г.
городка князя Гайгудара отрядом Хабарова дауры из города
стреляли из луков «...беспрестанно, и настреляли они Дауры из города
к нам на поле стрел как нива стоит насеяна» (Артемьев А.Р., 1999,
с. 23—24), а в 1678 г. сын боярский Петр Ярыжкин пишет, что при
осаде тунгусами Охотского острожка «Тунгусы пошли валом на
приступ и сына боярского Юрья Крыжановского за острожком
во дворе обсадили, и у избы окна выбили, и под стену огня скла-
ли, и в казачьи дворишка засели, и из за двориков в острог
стрелять учали, и стрел на острог полетело со всех сторон, что
комаров» (ДАИ, 1859, т. 7, с. 280).
Из множества дошедших до нас описаний подавляющее
большинство ран нанесено служилым людям попаданием стрел: «...и он,
Мешерка с родниками, учинился непослушен, и стали нас стрелять
и убили служилого человека Семена Мотору, а служивого Пашка
Кокоулина ранили в плечо и в стегно из лука, да Федотка
Ветошку из лука ранили в колено, да промышленного человека Стенку
Сидорова из лука ранили в руку» (ДАИ, 1851, т.4, с. 19); «...и у
него де, Евтюшки, пробили Гиляцкие люди на бою из лука горло на
вылет, да правую руку пробили» (ДАИ, 1862, т. 8, с. 313); «...Якунка
Анциферов ранен излука стрелою в поясницу, а другом месте ранен

ЗАЩИТНОЕ ВООРУЖЕНИЕ СЛУЖИЛЫХ ЛЮДЕЙ...
275
в лоб, повыше правой брови...», «...а по осмотру он, Пашка,
застрелен из лука, пониже уха пробиты щели на обе стороны...» (СДИБ,
1960, с. 132); «...и за ним де прибежали с луками три человека
Якутов, и как де он, Федка, от берегу отпехнулся, и его де ранили под
левую пазуху железницею, и он де, Федка, от той раны упал в
лодку, и в той де лодки его, Федку, стреляли и ранили в ногу трижды»
(ДАИ, 1859, т. 7, с. 30). Подобное положение дел вызывало
необходимость применения служилыми людьми защитного вооружения.
Многие народности, с которыми приходилось сталкиваться
служилым людям, использовали различное защитное вооружение, на
что в своих отписках служилые часто обращают внимание: «...и ско-
пясь брацкие многие люди куяшного тысяча з две и пришли на нас
безвестно» (СДИБ, 1960, с. 92), «...а тех де людех (калмыков) сто
человек пищальных стрельцов, шездесят человек пансырников,
двадцать человек куяшников; а сколько де в тех людех лучников и
копейщиков, того де тот Кеченев Амманной сборщик Юруктука не
сказывал» (ДАИ, 1851, т.4, с.42), «...многие Тунгусы, болши
человек 1000, пришли под Охоцкой острожек в куяках и в шишаках,
и в нарышнях, и с щитами» (ДАИ, 1859, т. 7, с. 279); «...а отборного
де у них, татар, люду двести человек, а куячного де одежного люду
пятдесят человек, а огненного де бою у них мало» (ДАИ, 1851, т. 4,
с. 291), «...изменника Балтугу с родниками (якуты), человек с
семьдесят и болши, с копьи и с луками, а иные в куяках встретили на
дороге, идет войною на Русских людей» (ДАИ, 1859, т. 7, с. 23). Таким
образом, боеспособность противника связывалась с наличием у
него втом или ином количестве защитного вооружения.
Активное использование противником в бою лука и стрел,
частые рукопашные схватки делали необходимым употребление
защитного снаряжения, которое в значительной мере увеличивало
шансы воина сохранить здоровье и жизнь. «А у них де, государь,
служилых людей, на том бою из охочих вольных людей убито 5 человек,
да 2 человека ранены, потому что де, государь, те служилые и
охочие люди были без одежны, пансырей и куяков у них ни у ково не
было...»,—отписал в Сибирский приказ в 1646 г. якутский воевода,
в полной мере осознававший необходимость использования
служилыми доспехов (СДИБ, 1960, с. 63).
В документах второй четверти —конца XVII в. мы встречаем
упоминания различных видов защитного вооружения,
используемых первопроходцами. Так, например, в 1643 г. отряд В.Д. Пояркова

276
Е.Л.Багрин
получил для похода от якутского воеводы «...70 куяков якутских,
10 панцирей, 17 шапок...»; (Артемьев А.Р., 1999, с. 18); в 1645 г. Кур-
бат Иванов и Алексей Бедарев взяли для похода «...в Верхоленском
острожке из государевой казны куяки с наручми и шеломы и пан-
сыри на служилых людей» (СДИБ, 1960, с. 91); в 1655 г. Андрей Бу-
лыгин принял на Улье «...у Бориса Оноковского государевой казны,
хлебных запасов и подарочных товаров, и пищалей, и куяков, и
аманатов: 2 пуда с четвертью муки ржаной, 9 пищалей, 34 куяка, 2 вет-
хия пансыря, четверы наручи бытые» (ДАИ, 1851, т. 4, с.2).
С учреждением в Сибири рейтарских и других войск нового
строя в употреблении были и латы, так «рейтарская рота» Тары
имела на вооружении «...латы и шишаки, и шпаги, и пищали съезжие»
(Никитин Н.И., 1988, с. 39). Однако в связи с трудностями во
внедрении войск нового строя в Сибири использование данного вида
доспеха, видимо, было крайне незначительным.
Например, в 1684 г. из всех служилых людей Иркутского
острога, участвовавших в принятии монгольского посла, один
только пушкарь носил латы, «...а на дощаниках было по прапору, а
людей было по тритцать человек, на роскате у пушек пушкарь один
был в латах, а другой в цветном платье з зажженными фитилями»
(СДИБ, 1960, с. 275).
Следует сказать, что виды доспеха не отличались особым
разнообразием, многие из них, используемые в европейской части
России, не упоминаются вовсе, и даже такие, казалось бы,
распространенные элементы защитного снаряжения, как шишак и
шелом, имеют единичные упоминания. В документах упоминаются
два вида защитного вооружения—пансырь и куяк.
1. Пансырь. Источником поступления служилым пансырей
была Москва. Снабжение государством служилых доспехом можно
назвать одной из особенностей комплектования воинских
формирований в Сибири и на Дальнем Востоке. В отличие от европейской
части России, где такие категории служилых людей, как стрельцы,
пешие и конные казаки, либо не снабжались государством
защитным снаряжением вообще (стрельцы), либо снабжались за свой счет
(казаки), все категории служилых, составлявших основные силы
сибирских и дальневосточных гарнизонов, видимо, вполне могли
рассчитывать на получение государственного доспеха.
Столкнувшись с острой необходимостью в защитном
вооружении, служилые, осваивавшие новые земли, просили его у государ-

ЗАЩИТНОЕ ВООРУЖЕНИЕ СЛУЖИЛЫХ ЛЮДЕЙ...
277
ства. «Пажалуй, государь, нас холопей своих, вели на тех
служилых людей с Москвы своего государева оружья прислать 200
карабинов да 200 пансырев да на пеших охочих людей 300 мушкетов,
потому, государь, брацкие мужики воинские многие конные,
бывают на боях в куяках и в наручах и в шишаках, а мы, государь, хо-
лопи твои, людишка неодежные, пансыреи у нас нет...»,—просят
в 1646 г. в челобитной служилые Верхоленского острога (СДИБ,
1960, с. 59). И.Ю.Москвитин говорит, что для освоения
Амурского региона нужно «...на меньшую статью тысяча человек, в сбруех,
в пансырях или в латах» (Артемьев А.Р., 1999, с. 18).
Принадлежность используемых пансыреи государственной
казне подчеркивается в документах. Так, в отписке якутского
воеводы в Сибирский приказ за 1646 г. о походе на икережей говорится:
«...в тех де, государь, икережских юртах в первом походе взяли...
твоей государевы казны пансырь, да лоскутье пансырное, что
побиты на Ламе, твои государевы служилые люди». В «статейной
речи» того же воеводы аманатам брацких людей написано: «...а того
ныне побою у вас кирежей в вашем улусе на погроме сыскан
государев пансырь» (СДИБ, 1960, с. 56, 64).
Пансыри состояли на вооружении служилых людей вплоть до
конца XVII в. и их использование вошло в норму. Например, в деле
о «бунте заморских казаков» против иркутского воеводы Афанасия
Савелова в 1696 г. написано: «И Афанасий Бейтон им говорил,
чтобы они от города шли прочь, а если не пойдут, и на них де в городе
затравлена пушка. И они де, Антошка и товарищи, видя иркуцких
служилых людей в собрании с ружьем, и иных в пансырях, пошли от
города прочь к дощаникам своим. А пансыря де в то время на нем,
Антошке, не было» (СДИБ, 1960, с. 429).
Однако поставки государством пансыреи для служилых людей
были нерегулярны и недостаточны для существующей в них
потребности. Часто государственная казна в связи с труднодоступностью
и удаленностью осваиваемых земель по нескольку лет не могла
обеспечить служилых самым необходимым—огнестрельным оружием,
порохом и свинцом. Документы сохранили огромное количество
просьб от служилых людей. Производство же «пансыреи»
непосредственно на месте не могло быть освоено по причине острой
нехватки, а то и полного отсутствия в острогах бронников, да и просто
кузнецов, доспех некому было не то что сделать, а просто починить
(Артемьев А.Р., 1999, с. 134-136).

278
ЕЛ. Багрин
Следует отметить, что в Западной Сибири, расположенной
ближе к центру, куда и поставки из государственной казны доходили
регулярней, и мастеров прислать было проще, видимо, к концу
XVII в. удалось либо наладить выпуск собственных пансырей,
либо найти источник их приобретения помимо государственной
казны. Царский указ от 14 марта 1675 г. предписывал: «...и ныне мы,
великий государь, указали, по прежнему нашего, великого
государя, указу, вТоболску, в Томску, иТоболского и Томского разряду,
на Лене в Якуцком, в Илымском, в Даурах, и тех городов и
острогов вуездех учинить заказ крепкой тайной, чтоб Русские всяких
чинов люди, и служилые, и ясачные, и всякие иноземцы пороху,
и свинцу, пищалей, сабель, копей, бердышев, ножей, топоров,
пансырей, лат, шишаков, наручей, и никакого ружья, и ратные збруи
Калмыком, и Мугалом, и Китайским людем, и Бухарцам, и Баш-
кирцом, и всяким иноземцам нигде не продавали и ни на что не
променивали; а пансыри, по нашему великого государя указу,
велено в Сибири покупать в нашу государеву казну и присылать к нам,
великому государю. А будет кто учинет мимо нашего великого
государю указу, что кому заповедное продавать учнет, и за то тем
людем чинить жестокое наказанье, а пансыри велеть покупать в
нашу, великого государя, казну, а денги давать из тамошних доходов
и присылать те пансыри к нам, великому государю, чтоб однолич-
но никто мимо нашие великого государя казны пансырей не
продавали, и к Руси не вывозили» (ДАИ, 1857, т. 6, с. 375). Из
подобного же указа Верхотурскому воеводе Ф.Г. Хрущеву в июле 1675 г.
можно узнать, что уже за 6 лет до этого «...в Тоболску и Томском,
и Тобольского и Томского разряду в городех» предписывалось
купить «...сто пансырей самых добрых» на деньги из местных
доходов и «...присылати те пансыри к нам, Великому Государю, к
Москве» (АИ, 1842, т. 5, с. 559-560).
Аналогичные указы издавались вплоть до конца
рассматриваемого периода. В 1699 г. тобольским служилым по-прежнему
наказывалось, «...чтоб ружья, пищали, сабель, и топоров, и ножей, и копей,
и пансырей, и никаких доспехов Калмыцким и приезжим Бухарцам
ничего не продавали» (АИ, 1842, т. 5, с. 525—526).
Из текста этих указов можно предположить, что раз
государственная казна сама покупала пансыри в городах, значит, они не
государственные, а произведены либо в частных мастерских, либо
где-то приобретены на стороне, причем в достаточно большом ко-

ЗАЩИТНОЕ ВООРУЖЕНИЕ СЛУЖИЛЫХ ЛЮДЕЙ...
279
личестве, раз служилые находили возможность их продавать (ч(то
следует из указа о запрете этой самой продажи).
Ю.С. Худяков и Л.А. Бобров отмечают приобретение русскими
служилыми различных видов вооружения, в том числе и
защитного, у «кузнецких сибирских людей» —шорцев, снабжавших
оружием также и енисейских кыргизов (Худяков Ю.С, 2003, с. 124—125;
БобровЛ.А., Ю.С.Худяков. 2004, с. 137-139). Подобная
ситуация характерна, пожалуй, лишь для городов Западной Сибири,
в более отдаленных районах «пансырей» могло вообще не быть.
Так якутский воевода в 1676 г. отписал на вышеприведенный указ,
что «...и в Якутском, государь, остроге, пансырей ни у кого у
Русских людей и у иноземцев нет» (ДАИ, 1859, т. 7, с. 331).
Более доступным, а потому и более распространенным
средством защиты служилых был куяк—вид доспеха гораздо чаще
упоминающийся в документах.
2. Куяк. Основными источниками поступления куяков на
вооружение служилым людям были «имание» и покупка их у
подвластных «ясачных» иноземцев, а также захват их в бою у враждебных.
Особенно четко «мирное» взятие куяков можно увидеть на примере
отношений с якутами. В 1676 г. якутский воевода Андрей Барнеш-
лев пишет царю, что «иноземцы, государь, Якуты и Тунгусы, куяки
и палмы, и копья, и топоры, и ножи сами делают, и для твоих
государевых служеб у Якутов в твою, великого государя, казну
служилым людям куяки емлют» (ДАИ, 1859, т.7, с.331). В 1679 г. Фома
Бибиков отправил из Якутска «...на Охоту реку на выручку, летним
путем, через гору, служилых людей Филку Щербатова с товарищи,
60 человек на лошадях, в куяках, а те де куяки взяты у ясашных око-
логородных иноземцев у якутов» (ДАИ, 1862, т. 8, с. 158).
Якут Тюбяка в допросе о причастности его к восстанию якутов
и убийству служилых людей в 1676 г. доказывал, что «...как де из
города приехали в зимовье Василей Котовский с товарыщи по
изменника по Балтугу, и он де, Тюбяка, дал им свои три куяка и лошади,
да с ними ж на того изменника послал родников своих пяти
человек» (ДАИ, 1859, т. 7, с. 23).
Определенная часть Куяков попадала к служилым людям в
виде трофея. В 1680 г. Данило Загрязный отписал из
Красноярского острога, «...а как приходили воинские люди под Красноярской
и к городу приступали в два приходы, четырежды приступы были;
и милостию Божию и великого государя царя... многие над ними

280
ЕЛ. Багрин
поиски учинили, многих с города из пушек и из мушкетов побили,
и на вылазках из пищалей и из луков перестреляли и переранили,
и копьями скололи и саблями и сулемами порубили, и пики, и
копья, и сулемы у них воров и изменников у многих отымали и убитых
воров и изменников куяки и шишаки и бумажники сымали» (ДАИ,
1862, т. 8, с. 170-171).
Служилые отряда Ивана Курбатова, в 1645 г. воевавшие с
бурятами, захватили в «...первом походе 30 баб, в том числе икережско-
го князца Бурина жена, да 18 робенков, да 11 куяков, 8 шеломов,
7-ры наручи...» (СДИБ, 1960, с.64). В 1676 г. служилые,
подавлявшие бунт якутов отписали: «...да взяли тут в полон двух человек
дядей его с детми, и с холопи, девять человек, да отбили у него пятде-
сят лошадей да четыре куяка, и из тех лошадей я, Василей с
товарыщи, отдали Якуту Туругаю шесть лошадей, а достальные лошади
и куяки розделили по себе» (ДАИ, 1859, т. 7, с. 10).
При нехватке защитного вооружения все трофейное могло
изыматься в государственную казну. Так, в 1646 г. изъятие захваченных
у бурят куяков вызвало в Верхоленском остроге бунт, «...и как
пришел в острог скот и живот, кони и коровы розделили и куяки почали
имать на государя, и те ж промышленные люди... почали кричать,
что то де заводы Курбатковы, он де у нас куяки отнимает» (СДИБ,
1960, с.71).
Служилые очень ценили наличие куяка в комплекте своего
вооружения, что объясняется довольно высокими боевыми
свойствами, которыми он обладал, являясь надежной защитой от холодного
оружия и, что самое важное, стрел. В документах описываются
действия Стеньки Лаврентьева в бою с восставшими якутами:
«...Василей, взяв его, Стенку да Евсютку Аргунова да Якуты Бугынаса да
Тогурая Трекова, гнались за теми изменниками с товарыщи семеры
сутки, и сугнал де того Балтугу да брата его Байгу наперед он
Стенка один, и они де по нем стреляли и стрелы де их приходили в него
в куяк, и он де Стенка боронясь смерти Байгу копьем в спину ранил
и лошадь под ним подстрелил...», далее пишется, что Стенька один
догнал второго изменника и тот, «...учал по ним Стенке стрелять же
и убить его не мог, что на нем Стенке был куяк, и лошадь под ним
Стенкою ранил» (ДАИ, 1859, т. 7, с. 15).
Выдерживал куяк и выстрел из старой пищали. Верхоленские
служилые в челобитной 1646 г. жаловались, что «...и с своих худых
пишаленок их брацких Куяков не пробиваем, а у ково есть у нас на-

ЗАЩИТНОЕ ВООРУЖЕНИЕ СЛУЖИЛЫХ ЛЮДЕЙ...
281
рочитые пищали, те их и побивают, а ис худых ничево им не
учинить» (СДИБ, 1960, с. 59).
Куяк служил символом защиты, готовности к отражению
атаки. Осажденный бурятами в 1645 г. в Верхоленском остроге Курбат
Иванов пишет, что «служилые де люди седат запершиеся, и в куя-
ках в остроге» (СДИБ, 1960, с. 54).
Численность куяков на вооружении отрядов служилых была
очень высока или ничтожно мала. Так, в 1652 г. казаки Хабарова,
осажденные маньчжурами в Ачанском острожке, вышли на
вылазку в количестве 156 чел. в куяках и с саблями (Артемьев А.Р., 1999,
с. 26); отряд сына боярского В. Котовского и десятника М.
Аргунова из 23 служилых людей и 53 «союзных» якутов был практически
поголовно снабжен куяками. Из Якутского острога отряд из 13 чел.
вышел без доспехов, их вместе с прибавкой людьми они получили
в Вилюйском зимовье от казачьего десятника Микиты Савина,
который «...в подмог на прибавку казаков семь человек, да Якутов дал
разных волостей сорок человек, да ему ж Василью дал двадцать
Куяков ратной одежди» (ДАИ, 1859, т. 7, с. 5—8,24, 36).
По «Росписи иркуцким и балаганским служилым и
промышленным людям кому быть на службе великих государей за Байкалом
морем Ыльинской слободе в полку стольника и полковника
Федора Исаевича Скрипицына» в 1688 г. на 75 чел. было только «три
человека с куяки» (СДИБ, 1960, с.318—319, 321—322). Среди описи
имущества убитых в различных походах служилых и
промышленных людей одного только «...промышленного Матюшку Медника
убили в куяке, и куяк у него унесли юкагиры», у остальных из
имущества была, как правило, одна пищаль (ДАИ, 1851, т. 4, с. 4, 5, 8);
среди описи оружия Селенгинского острога 1700 г. из защитного
вооружения значатся только «мунгальские ветхие куяк с наполником
да шишак» (СДИБ, 1960, с.440).
Жалобы на отсутствие доспехов из Вилюйского зимовья в 1676 г.
не редкость: «...войною идти не в мочь, потому что за
малолюдством, а пансырей и куяков и пороху и свинцу нет» (ДАИ, 1859, т. 7,
с. 5), «...а ныне в Зашиверском острожке великих государей в казне
сетей неводных и прядена для аманатского корму и оружья,
пищалей, и свинцу, и пороху, и одежь, куяков и пансырей, и котлов и
всяких товаров нет да взять негде» (ДАИ, 1853, т. 5, с. 339); «...воевода
Андрей Афанасьевич послал бы к нам на выручку в Охотский
острожек казаков наскоро, и пороху, и свинцу, и мушкетов, и куяков, чтоб

282
ЕЛ.Багрин
нам, сидячи в Охотском, голодною смертию не помереть и побитым
не быть» (ДАИ, 1859, т. 7, с. 280).
Информация о численности защитного вооружения у того
или иного противника могла влиять на исход боевых действий,
так якут Балтуга, поднимавший восстание, склоняя на свою
сторону глав других родов, говорил, что у него «...пятдесят человек
в куяках и с копьи», тогда как в реальности у него было 7 куяков
на 70 чел., в свою очередь его отряд был деморализован и
распался, получив информацию, что из Якуцкого острога на войну с ним
вышло «...двести пятдесят человек с оружием и с копьи, а сто
человек в куяках», тогда как на самом деле отряд состоял из 23
служилых и 53 якутов, правда, все из которых действительно имели куя-
ки (ДАИ, 1859, т.7, с. 24-25).
Воеводы, «прибирая» воинов из «подъясачных» им
народностей, также требовали наличия у них защитного вооружения.
Например, в указе 1688 г. о приведении в Иркутск 150 вооруженных
бурят сказано: «...собрав в тех во всех родех и улусах брацких людей
тотчас с коньми и с ружьем саадаки и с куяки и панцири» (СДИБ,
1960, с. 312-313).
Таким образом, вплоть до конца XVII в. служилыми людьми
Сибири и Дальнего Востока активно применялось защитное
вооружение в рукопашном бою и при использовании лука и стрел
противником.
Государство осознавало острую необходимость использования
служилыми людьми, осваивавшими новые земли, защитного
вооружения и пыталось обеспечить им те категории служилых, которые
в европейской части России из государственной казны вооружения
не получали. Основными видами употреблявшегося
оборонительного вооружения были пансырь и куяк.
Пансырями служилых обеспечивало государство, однако это
обеспечение, видимо, не было массовым и регулярным: районы,
расположенные ближе к центру (Западная Сибирь), обеспечивались
лучше, отдаленные (Якутия, Даурия) часто вообще не снабжались.
Более доступным и эффективным видом защитного
вооружения служилых людей был куяк, который приобретался или
захватывался у сибирских и дальневосточных народностей, широко
практиковавших этот тип доспеха в своем военном деле. Куяки в
значительной мере компенсировали недостаток в поставках доспехов
государством.

ЗАЩИТНОЕ ВООРУЖЕНИЕ СЛУЖИЛЫХ ЛЮДЕЙ...
283
ЛИТЕРАТУРА
Акты исторические. СПб., 1842, т.4.
Акты исторические. СПб., 1842, т. 5.
Артемьев А.Р., 1999. Города и остроги Забайкалья и Приамурья во второй половине
XVII—XVIII в. Владивосток.
Богоявленский С.К., 1938. Вооружение русских войск в XVI—XVII вв.//
Исторические записки. Т. 4.
Бобров Л.А., 2002. Позднесредневековые шлемы из собраний музеев Красноярского
края // Военное дело номадов Северной и Центральной Азии. Новосибирск.
Бобров Л.А., Худяков Ю.С., 2004. Этнокультурное взаимодействие русских с
кочевниками Южной Сибири и Центральной Азии в военном деле в XVI—XVII в.//
Интеграция археологических и этнографических исследований. Ал маты; Омск.
Бобров Л.А., Худяков Ю.С., 2003. Использование панцирей, изготовленных из
органических материалов, воинами государств Центральной, Средней и
Восточной Азии в периоды позднего средневековья и Нового времени // Проблемы
археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий.
Новосибирск. Т. 9. Ч. 1.
Васильев И.И., 2002. Вооружение русских казаков-первопроходцев первой
половины XVII в.// Якутский архив. №2.
Гордеев И.В., 1954. Русский оборонительный доспех// Государственная Оружейная
палата Московского кремля. М.
Голыженков И., Степанов Б., 2001. Европейский солдат за 300 лет (1618—1918):
Энциклопедия военного костюма. М.
Дополнения к актам историческим. СПб., 1851, т. 4.
Дополнения к актам историческим. СПб., 1853, т. 5.
Дополнения к актам историческим. СПб., 1857, т. 6.
Дополнения к актам историческим. СПб., 1859, т. 7.
Дополнения к актам историческим. СПб., 1862, т. 8.
Денисова ММ, 1948. Поместная конница и ее вооружение в XVI—XVII вв.//Труды
Государственного исторического музея. Вып. 20.
Денисова ММ, Портнов М.Э., 1953. Русское оружие в IX—XIX вв. М.
Епифанов П.П., 1979. Оружие // Очерки русской культуры в XVII в. М.
Епифанов П.П., 1979. Войско// Очерки русской культуры в XVII в.М.
КалинычевФ.И., 1954. Правовые вопросы военной организации Русского
государства в XVII в.М.
КалинычевФ.И., 1954. Русское войско во 2-й половине XVII в.//Доклады и
сообщения Института истории. М Вып. 2.
Кирпичников А.Н., Хлопин И.Н., 1958. Крепость Кирилло-Белозерского и ее
вооружение// Материалы и исследования по археологии СССР. М. №77.
Марголин С.Л., 1953. К вопросу об организации и социальном составе
стрелецкого войска в XVII в.// Учен. зап. Московского областного педагогического
института. М. Т. 27.
Марголин С.Л., 1948. Вооружение стрелецкого войска//Труды ГИМ. М. Вып. 20.
Митько О.А., 2004. Люди и оружие // Военное дело народов Сибири и Центральной
Азии. Новосибирск. Вып. 1.
Никитин Н.И., 1988. Служилые люди в Западной Сибири. Новосибирск.
Сборник документов по истории Бурятии. XVII век. Вып. 1 / сост. ГН. Румянцев,
СБ. Окунь. Улан-Удэ, 1960.
Худяков Ю.С., 2003. Защитное вооружение номадов Центральной Азии.
Новосибирск.
Чернов А.В., 1954. Вооруженные силы Русского государства в XV—XVII вв.: С
образования централизованного государства до реформ при Петре I. M.

А.С. Зуев
Новосибирск
РУССКАЯ ТАКТИКА ВЕДЕНИЯ БОЯ
В ПОЛЕВЫХ СРАЖЕНИЯХ
С СИБИРСКИМИ «ИНОЗЕМЦАМИ»
(по материалам Северо-Востока Сибири)
В историко-этнографической литературе к настоящему времени
весьма обстоятельно изучено военное дело коренных народов
Сибири. Многочисленные статьи и монографии, посвященные этой
теме, представляют нам сибирских аборигенов как мужественных
воинов, искушенных в ведении войны, имевших добротное защитное
вооружение, хорошо обученных владеть оружием дальнего и
ближнего боя; отмечались фортификационные укрепления, которые
защищали их поселения от нападения врагов. Но в связи с этим
вполне закономерно встает вопрос, каким же образом русским
землепроходцам за относительно короткий хронологический период удалось
пройти всю Сибирь от Урала до Тихого океана. Ведь им нередко
приходилось покорять сибирские народы силой оружия. При этом
зачастую русские разбивали значительно превосходивших по
численности противников, и во время «сибирского взятия» они
одержали побед больше, чем потерпели поражений.
Если в поисках ответа на этот вопрос мы обратимся к
исследовательской литературе, то с удивлением обнаружим, что «военное
дело» русских в Сибири представляет собой «белое пятно». В лучшем
случае мы встретим указания на превосходство русских над
аборигенами в вооружении, организации, в знании «хитростей ратного
строя», наконец, на то, что единому и более развитому во всех
отношениях Московскому государству противостояли разрозненные
«племена», которые к тому же находились в состоянии войны «всех
против всех», и русская сторона активно использовала
межэтнические противоречия, привлекая одни «племена» и «роды» для
покорения других. В отдельных работах по поводу некоторых сражений
можно встретить объяснения причин русской победы (или
поражения). Но в целом тактика ведения русскими боевых действий
против сибирских «иноземцев», насколько нам известно, еще не
подвергалась специальному изучению1.

РУССКАЯ ТАКТИКА ВЕДЕНИЯ БОЯ В ПОЛЕВЫХ СРАЖЕНИЯХ... 285
В данной статье мы попытаемся в какой-то мере восполнить
названный пробел. Фактическую базу для этого нам дает
документальный материал по истории русско-аборигенных отношений на
крайнем Северо-Востоке Сибири во второй половине XVII—XVIII в.
В этом регионе в указанное время достаточно часто происходили
вооруженные столкновения русских с чукчами и коряками,
которые в отдельные периоды приобретали (по местным меркам)
характер широкомасштабных военных действий: с чукчами — в
начале 1730-х и в середине 1740-х гг., с коряками —в начале 1700-х и во
второй половине 1740—первой половине 1750-х гг. (Вдовин И. С,
1965, с. 102-136; Гурвич И.С., 1966, с.9-133; Зуев А.С, 2001;
Зуев А. С, 2002а; Зуев А. С, 20026). Разумеется, рассмотреть все
аспекты тактики при разных типах военных действий в рамках одной
статьи невозможно. Мы сосредоточим внимание лишь на одном их
типе, полевом сражении, когда относительно крупные отряды
противников, уже настроенных на возможное столкновение,
встречались на местности.
Для начала*заметим, что соотношение сил в походах и
сражениях в большинстве случаев было явно не в пользу русских.
Численность последних обычно составляла несколько десятков
человек, тогда как коряков —от нескольких десятков до нескольких
сотен, чукчей — от нескольких сотен до одной-двух тысяч. Только
в 1730—50-х гг. русские для нанесения ударов стали выделять
более значительные силы, доходившие до 200—400 чел. Это
позволяло им в отдельных случаях даже достигать перевеса в свою
пользу. Конечно, надо учитывать, что поддержку русским оказывали
ясачные юкагиры, коряки и охотские тунгусы (ламуты),
численность которых часто превосходила число самих русских.
Привлечение этих «федератов» давало возможность существенно
увеличивать военные силы в количественном отношении, комбинировать
русский «огненный» и аборигенный «лучной бой». Однако это же
имело и существенный недостаток, так как приводило к снижению
боеспособности конкретного отряда вследствие ненадежности
союзников.
По враждебной территории русские отряды передвигались,
принимая меры предосторожности — «с великим бережением, опасно»,
держа наготове оружие. Во время остановок ставили укрепленный
лагерь, степень защиты которого зависела от длительности
стоянки, опасности нападения и ландшафтных условий. В. Савостьянов

286
А. С Зуев
в 1712 г. на р. Олюторе «построился... вместо острогу в круг
казачьими земляными юртами» (Зуев А.С., 20026, с. 253). И.С.Шмалев
в 1756 г. на р. Анадыре, ниже урочища Красный Яр, принял меры
предосторожности, «расположась лагирем и закинувся рогатками»
(РГАДА. Ф. 199, оп.2, №528, ч. 1, д. 17, л. 20). Также, «окинувся
рогатками», встал в 1763 г. в устье р. Красной Ф.Плениснер (РГАДА.
Ф. 199, оп. 2, № 528, ч. 2, д. 3, л. 28 об.). В 1764 г. Я. Пересыпкин там
же, готовясь к встрече с чукчами, огородил лагерь стеной из досок
и рогатками (РГАДА. Ф. 199, оп. 2, № 528, ч. 2, д. 3, л. 9об.). Если
позволяла численность отряда, на подступах к лагерю могли выставить
дозор. Так, в частности, поступил Д.И. Павлуцкий в 1745 г., когда на
случай подхода чукчей оставил ниже основного лагеря (на урочище
Чекаево на Анадыре) в трех верстах на о-ве Буян команду в 60 чел.
(РГАДА. Ф. 199, оп.2, №528, ч.2, д.З, л. 17).
В том случае, если целью похода был поиск неприятеля, на его
«подсмотр» высылалась разведка из числа ясачных «федератов».
При наличии достаточных сил из основной партии могли
выделяться отдельные отряды, которые должны были также проводить
разведку и, кроме того, уничтожать небольшие группы противника.
Павлуцкий в походах на Чукотку в 1740-х гг. в этих целях отправлял
отряды численностью от 30 до 200 чел. русских и ясачных, В.
Шатилов в походе 1751 г. на п-овТайгонос—от 50 до 150 чел. Но
обнаружить противника заранее удавалось далеко не всегда, поскольку тот
гораздо лучше знал местность и мог скрытно приблизиться или,
наоборот, избежать встречи. К тому же чукчи и коряки, сами
проводя разведку, имели представление о передвижении русских. Как
отмечал в 1708 г. П. Чириков, «...они, коряки, подсылкою алюторских
воровских мужиков то время живут в Анадырском, каким путем на
Камчатку прикащик со служилыми людьми пойдет, и о том обо всем
они алюторским мужикам чинят ведомости и пересылки» (ПСИ,
1885, с. 481). Поэтому русским никогда в полной мере не удавалось
использовать фактор внезапности в полевых сражениях. По
крайней мере, нам не известно ни одного факта, когда бы чукотский или
корякский отряд в военном походе был бы застигнут врасплох
русскими и оказался бы не готов к схватке. Правда, фактор
внезапности не мог ифать в русской тактике существенной роли, поскольку
согласно правительственным предписаниям русские должны были
предварительно вступить с «иноземцами» в переговоры о
подданстве, и только в случае их неудачи применять оружие. И, как пра-

РУССКАЯ ТАКТИКА ВЕДЕНИЯ БОЯ В ПОЛЕВЫХ СРАЖЕНИЯХ... 287
вило, они придерживались данного порядка, давая тем самым
противнику время на приготовление к бою.
Непосредственно ход полевого сражения развивался по многим
сценариям в зависимости от конкретных обстоятельств. С
некоторой долей условности их разнообразие можно свести к двум
вариантам. Первый, когда одна из сторон (почти исключительно русская)
хотя и была готова к возможной встрече с противником, но
нападение все равно случалось внезапно, поэтому данный вариант можно
обозначить как внезапное нападение. Второй, когда обе стороны при
встрече имели время изготовиться к бою, который соответственно
приобретал характер открытого формального сражения.
Первый вариант был наиболее распространен, поскольку у
чукчей и коряков внезапное нападение являлось важнейшим
элементом военной тактики. Этот способ ведения войны активно
практиковался ими в борьбе друг с другом и с другими соседними
народами. Отряд воинов обычно на рассвете, используя внезапность,
совершал набег на вражеское стойбище или поселок, убивал
мужчин, захватывал в плен женщин и детей, забирал стада и
имущество и быстро уходил (см.: Антропова В.В., 1957, с. 157, 226—228;
Нефедкин А.К., 2003, с. 79, 80, 149, 150; Шнирельман В. А., 1994,
с. 72—129). Такую тактику чукчи и коряки стали применять и в
отношении русских. Подавляющее большинство полевых сражений
начиналось именно вследствие внезапного нападения. Как
сообщалось в одном документе, «...коряки... во многолюдстве приходили...
на стречю тайным обычаем, и хотели... служилых людей побить
обманом» (ПСИ, 1885, с.481).
Нападение на русские отряды «иноземцы» предпринимали
в светлое время суток, обычно на рассвете или на закате, и
предпочитали делать это тогда, когда противник находился в
движении: «иноземцы с луками и с копьями вкуяках на ходу напали»,
«люторские иноземцы находом, днем, боем напущали». О
нападениях ночью и на расположившихся лагерем русских источники
не упоминают. Возможно, их и не было, поскольку ночная
темнота мешала самим нападающим (правда, надо иметь в виду, что
в данном регионе с мая по июнь устанавливается полярный день,
когда и ночью относительно светло). Нападали, как правило, при
численном превосходстве и очень редко в меньшинстве. Кроме
того, старались застать русских на невыгодной для них позиции:

288
А С. Зуев
«в тесном и тайном месте», в ущельях и ложбинах между гор, во
время переправ, при высадке на берег
Непосредственно сражение коряки и чукчи начинали с
«огневой подготовки»—стрельбой из луков, пращей, а коряки изредка
и из ружей. Русские, в свою очередь, если была возможность,
старались соорудить из подручных средств какую-либо защиту. В ход
шли санки и нарты (зимой), байдары (летом при движении по воде),
из которых сооружали баррикаду—острожек. Если позволял
ландшафт местности, занимали позицию, подход к которой был
затруднен, огораживаясь дополнительно «табаром» или засекой. Есть
упоминания, что для возведения защиты использовали даже туши тут
же убитых оленей. В частности, в 1733 г. небольшая группа казаков
во главе с Р. Якимовым, окруженная чукчами, «...осад санками
своими и аленми укрепясь, обострожились» (РГАДА. Ф. 199, оп. 2, №481,
ч. 7, л. 341об.). Для усиления обороны такого «острожка» с внешней
его стороны могли привязывать ездовых собак2.
Именно так поступил в 1775 г. сержант Маклаков,
повстречавшись с чукчами недалеко от корякского Каменского острожка:
«...для защиты и обороны живота своего... из имеющихся при
команде из дватцати трех нарт в вышину по две нарты в звено без всякого
от них, чукоч, помешательства сделали вокруг себя крепосцу с
выпускам из оной на вонну сторону ко оборону ж своему собак, и во
оной крепосце отаковались» (РГАДА. Ф. 7, оп. 1, д. 2451, л. 8).
Строительство подобного рода временных оборонительных укреплений
русские считали важной частью своей боевой тактики. Перед
неудачным сражением с чукчами в 1747 г. часть казаков и коряков
указывала Павлуцкому на необходимость «зделать из санок для малого числа
команды защиту или крепосцу». А игнорирование майором данной
меры во многом и обусловило его разгром, тем более, что
русско-корякский отряд предпринял атаку с подножия холма, на вершине
которого чукчи занимали позицию (РГАДА. Ф. 199, оп.2, №528, ч. 1,
д.17,л.13об.-14об.;ч.2,д.3,л.19об.-20об.;ф.248,оп.113,д.1552,
л. 235-246 об.; КПЦКЧ, 1935, с. 169—174). Предписание соблюдать
меры предосторожности и быть готовыми к обороне содержалось
в инструкциях, выдаваемых командирам отдельных отрядов,
которым предстояло идти по враждебной территории. В частности, в
инструкции 1765 г. сотнику Куркину, отправленному из Анадырска на
р. Пенжину, предписывалось идти с крайней осторожностью, оружие

РУССКАЯ ТАКТИКА ВЕДЕНИЯ БОЯ В ПОЛЕВЫХ СРАЖЕНИЯХ... 289
держать в полной боевой готовности, «...следовать в соединении друг
от друга, дабы в случае нападения неприятельского оправиться
легко было можно» и «буде случай допустит, сделать из нарт крепостцу,
и из той чинить отпор» (Сгибнев А., 1869, с.41).
Устроив защитное сооружение, русские и их
союзники-ясачные открывали по нападающим ответную стрельбу из ружей и
луков. Что происходило далее и как долго шла перестрелка, не вполне
понятно. С одной стороны, источники часто упоминают о «съемном
бое»—рукопашной схватке. Вероятно, к ней приводила атака
коряков и чукчей на русские позиции с возможной контратакой русских,
как это, например, произошло в 1709 г. во время нападения алюто-
ров на отряд П.Чирикова: «Вышеписанные олюторские
иноземцы, скопясь многолюдством, и пришед к их табаром с боем, и он де
Петр с служилыми людьми, вышед из табар к ним, иноземцам, на
вылозку, учинили бой. И Божиею милостию, их олютор назад
прогнали» (ПСИ, 1885, с. 533). Но, с другой стороны, русские,
участники сражений, нередко отмечали, что бои шли достаточно долго:
«целой день до вечера», «с утра до вечера», «с полудни до вечера»,
«бились день и ночь». Осада могла продлиться и несколько дней.
Связано это, как представляется, было с тем, что обе стороны
делали ставку на дистанционный бой. Дело в том, что у чукчей и
коряков в принципе обычным приемом ведения открытого сражения
была перестрелка из луков. Данные фольклора обоих народов
свидетельствуют, что такую перестрелку воины могли вести длительное
время, прежде чем перейти к рукопашной схватке (Нефедкин А.К.,
2003, с. 167). Со своей стороны русские будучи, как правило, в
меньшинстве также были заинтересованы в таком дистанционном бое,
поскольку он давал возможность использовать преимущества
огнестрельного оружия (Нефедкин А.К., 2003, с.239).
Если русским удавалось организовать оборону, то они зачастую
наносили ощутимый урон противнику, принуждая его к
отступлению и даже бегству. Хотя случалось и так, что ввиду
многочисленности противника русские предпочитали ретироваться сами.
Например, в 1702 г. А. Чудинов с отрядом из 24 русских и 110
юкагиров и коряков, окруженный многочисленным чукотским войском
(до 3 тыс. чел.), просидев в осаде пять дней, «от тех де чухоч» ушел
«на побег в Анадырской» (Зуев А.С., 20026, с. 235). Хуже было,
когда русские и ясачные не успевали укрыться за естественной или

290
Л. С Зуев
искусственной защитой. Тогда они в силу своей меньшей
численности не всегда могли отбить внезапное нападение и терпели
поражение, в результате чего или полностью погибали или, понеся
значительные потери, отходили «отводным боем». Надо думать, именно
таким образом коряки полностью уничтожили отряды Г. Анкудино-
ва (1648), К. Дмитриева (1669), В. Шелковникова (1705), нанесли
существенный урон отрядам В. Атласова (1697), П.Чирикова (1708),
К. Львова (1712), А. Сургуцкого (1715), И. Лебедева (1730), А. Мокро-
шубова (1745), отряду на р.Воямполке (1756), а чукчи уничтожили
отряд В. Кузнецова (1688) (Зуев А.С., 20026, с. 198,217,224-225,232,
238,242,253,262; Зуев А.С., 2002а, с.64-65; РГАДА. Ф.248, оп. 113,
д. 1552, л.54-54об., 57, 70; ф. 199, оп.2, №528, ч. 1, д. 19, л.Зоб.).
Открытое формальное сражение, если верить сохранившимся
известиям, также шло достаточно длительное время—от
нескольких часов до целого дня («с утра во весь день до закату солнца»,
«с полудня до самого вечера», «например часа с четыре»), что опять
же говорит о том, что обе стороны отдавали предпочтение
дистанционному бою. Но организация и ход боя имели отличия от
столкновения при внезапном нападении.
Русские по возможности заранее устраивали укрепленный
лагерь из подручных средств. Он выполнял функцию опорного
пункта на случай неблагоприятного течения боя, а также для
складирования имущества, больных и раненых. Однако основные силы они,
как правило, располагали не в лагере, как в случае внезапного
нападения, а выстраивали фронтом, соблюдая при этом
определенный порядок. Так, А.Ф. Шестаков в 1730 г. при встрече с чукчами на
р. Егаче устроил «вагенбург» из аргышных (обозных) нарт и
распределил перед ним свои силы с учетом их надежности и
боеспособности: в центр он поставил русских и якутов, на правом
фланге—ламутов и тунгусов, на левом—коряков (Зуев А.С., 2002а, с. 63). Павлуц-
кий в 1731 г. в первом сражении с чукчами, соорудив на прибрежном
льду защиту из нарт и выйдя на берег, расставил свою команду «в
парад так обыкновенно, как и в России на сражениях бывает и чинят
сражение», т.е. в сомкнутые шеренги, а сотник В. Шипицын,
командовавший левым флангом, рассредоточил своих людей
разомкнутыми шеренгами «...человек от человека сажени на полторы, дабы тем
неприятелю не дать сильного нашему войску окружение и от того
замешания» (ЗуевА.С, 2001, с. 24—25).

РУССКАЯ ТАКТИКА ВЕДЕНИЯ БОЯ В ПОЛЕВЫХ СРАЖЕНИЯХ... т_
О тактическом построении Павлуцким своего отряда в полевых
сражениях с чукчами в 1744 и 1746 гг., к сожалению, сведений нет,
но, надо думать, он действовал по оправдавшей себя в первом
сражении схеме—построение во фронт несколькими шеренгами.
Такой порядок, учитывая численность русских в походах (от 200 до
400 чел.), давал возможность вести бесперебойный огонь
плутонгами3, что позволяло нанести противнику значительный урон,
прежде чем вступать с ним в ближний бой, а, возможно, и вообще
избежать последнего, вынудив противника к отступлению. Расчет на
силу «огненного боя» Павлуцкий сделал и в своем роковом
сражении 1747 г., когда солдаты и казаки сблизились с чукчами на
расстояние ружейного выстрела и открыли стрельбу. Но на этот раз он
просчитался. Просчет, надо думать, заключался в том, что одним
залпом (русских было 97 чел.) хотели нанести существенный урон
чукчам, расстроив их ряды. Однако последние (400—600 чел.)
устояли и, не дав русским времени перезарядить ружья, сразу же
бросились в атаку. Русским и их союзникам корякам (35 чел.) пришлось
вступить в рукопашный бой: «...понеже пошли неприятели чукчи
на копьях, также и они насупротив их, неприятелей чюкоч, пошли
на копьях же и бились с ними немалое время». Дошло до того, «что
неприятель у россиян ружья, копья, ароссиана у неприятеля
луки и копья ж отнимали руками и оборонялись ножами».
Поскольку численный перевес был на стороне чукчей, то русские и
коряки не устояли. Потеряв много убитыми (в том числе Павлуцкого)
и ранеными, они «...стали от них, неприятелей чюкоч, отходить
отходным боем и отбивались с великою нуждою». Благо, коряки в
отличие от русских успели до начала боя соорудить острожек из «во-
зовых санок». Отступавшие укрылись в нем, продолжая оказывать
сопротивление. На их счастье к месту баталии подошло
подкрепление из Анадырска. Завидев его, чукчи тут же «...от того острогу
отошли прочь и ушли в свою землицу» (РГАДА. Ф. 199, оп. 2, № 528,
ч. 1, д. 17, л. 13 об.-14 об.; ч.2, д.З, л. 19об.-20об.; ф.248, оп. ИЗ,
д. 1552, л. 235-246 об.; КПЦКЧ, 1935, с. 169-174).
Аналогично, рассчитывая на беспрерывную стрельбу,
действовали и другие командиры. В 1748 г. в сражении с коряками на устье
р. Наяхан казаки Ф. Белобородова «...чрез оружейный бой с ними
чинили баталию» (РГАДА. Ф. 199, оп. 2, № 528, ч. 2, д. 1, л. 108-108 об.;
№539, ч.2, д. 6, л. 29 об.). В 1753 г. при попытке захвата Гижигин-
ской крепости коряками русская команда, встав во фронт перед

292
А С. Зуев
крепостью, отбила атаку ружейным огнем (РГАДА. Ф. 199, оп.2,
№528, ч.2, д. 1, л.45, 65 об.-72об.; д. 9, л.45 об.; №539, ч.2, д. 6,
л. 29-29 об.; ф. 248, оп. 113, д. 1552, л. 509-510). В 1756 г. И. Шмалев,
прибыв в устье Анадыря для переговоров с чукчами, в целях
предосторожности от внезапного нападения поставил своих людей во
«фронт», «изготовясь к противлению в готовности» (РГАДА. Ф. 199,
оп.2, №528, ч. 1, д. 17, л.20; ч.2, д.З, л.27). В 1763 г. на переговорах
с чукчами «...российская команда стояла у рогаток во всякой в ружье
и аммуниции к сражению исправной готовности» (РГАДА. Ф. 199,
оп. 2, № 528, ч. 1, д. 10, л. 9 об.-10; ч. 2, д. 3, л. 28 об.-29; № 539, ч. 2, ,
д. 6, л. 85 об.).
В 1768 и 1775 гг. команда Я. Мордовского в сражениях под Гижи-
гинской крепостью дважды разбивала чукчей, ведя плотную
стрельбу из ружей. При этом первый раз чукчи пытались использовать тот
же прием, который принес им победу над Павлуцким. Перед боем 1
они говорили: «...ежели де и выйдут руские люди против их, чю-
коч, то все хотели вдруг броситца с копьями колоть и нисколько по-
правитца не дать». Бой они начали стрельбой по русским и корякам
из луков. После того, как русская команда произвела первый залп,
чукчи бросились с копьями в атаку. Однако русские «...таковых чю-
коч, не допустя до себя, смертно из ружей убивать стали», т.е. залпы
следовали один за другим. И хотя русских было всего 100 чел., мощь
их ружейного огня настолько потрясла чукчей, что после сражения
они рассказывали, что против них вышли «...руские люди с
огненными ружьями, так де многолюдно, якобы морской вал» (РГАДА.
Ф. 199, оп.2, №528, ч.2, д.9, л.48 об.; РГВИА. Ф. 14808, оп. 1, д.2,
л. 8 об., 22—24 об.). В сражении 1775 г., когда русские и коряки
первыми открыли огонь, чукчи «пали на землю и лежали долгое
время», укрываясь от пуль, но когда «наша команда наступила на них
чукоч сажень на семь», они «...скочив, бросили куяки и луки,
побежали», уже не пытаясь идти с копьями против ружей (РГАДА. Ф. 7,
оп. 1, д.2451, л. 12об.-13 об.; ф. 1096, оп. 1, д.42, л.20-23; ф. 199,
оп.2, №528, ч. 1, д. 19, л. 59 об.-61 об.).
Артиллерия, несмотря на ее наличие у русских, в полевых
сражениях применялась крайне редко. Одну пушку брал с собой в
походы на Чукотку в 1731 и 1744 гг. Павлуцкий, да в сражении 1775 г.
под Гижигинском один раз пальнули из пушки по чукчам.
Из укрепленного лагеря русские, однако, выходили не всегда.
В случае своей малой численности они могли принять бой, прикры-

РУССКАЯ ТАКТИКА ВЕДЕНИЯ БОЯ В ПОЛЕВЫХ СРАЖЕНИЯХ... 293
ваясь защитой. Именно так поступил сержант Ф. Белобородов в
сражении с коряками в устье р.Тахтоямы 7 июля 1749 г., имея в своем
распоряжении всего 20 солдат и 20 тунгусов. Готовясь к встрече
неприятеля, о приближении которого стало известно заранее, русские
«огородились байдарами», а неподалеко в лесу поставили в засаду
тунгусов. Около 280 коряков, пытавшихся атаковать лагерь,
отбивались ружейным огнем русских, перестрелка шла четыре часа, а в
решающий момент, когда коряки уже дрогнули, на них из леса стали
выдвигаться тунгусы, появление которых заставило нападавших
ретироваться (РГАДА. Ф.248, оп. 113, д. 1552, л. 276, 277-278; ф. 199,
оп. 2, № 539, ч. 2, д. 6, л. 29 об.-ЗО).
В случае, когда русские двигались на судах по реке или морю
и подвергались обстрелу «иноземцев», они открывали ответный
огонь и, если позволяли силы, стремились высадиться,
закрепиться на берегу, вступить в бой и «сбить» неприятеля. Так было в 1642 г.,
когда отряд из 15 чел. во главе с Д. Ярило и И. Ерастовым
повстречал на Алазее чукчей и юкагиров. Попытка привести их в ясачный
платеж закончилась вооруженным столкновением. «Иноземцы ала-
зейские юкагиры и чюхчи в государеве ясаке отказали и по обе
стороны Алазейские реки обошли, и учали нас они Алазеи с обеих
сторон стрелять... съемный боя целой день до вечера». Казакам удалось
отбиться и «алазеи... убегом ушли, избиты и изранены» (Зуев А.С.,
20026, с. 191).
В другой раз во время морского похода анадырского
приказчика К.А. Иванова в июне—сентябре 1660 г. вдоль побережья
Чукотки, где-то к северу от устья Анадыря, «иноземцы чюкчи» на 9
байдарах атаковали русские кочи в море. Они обстреляли их из луков
и пращей. При попытке казаков высадиться на берег чукчи дали бой
и «...билися с нами с полудни до вечера, щиты дощаные пробивали
и котлы» (камнями, пущенными из пращей). Высадка была
отбита. На следующий день казаки вновь стали высаживаться на берег.
На этот раз, несмотря на чукотские стрелы и камни, им удалось
закрепиться на берегу и открыть ружейный огонь, принудив чукчей
бежать. Продвигаясь далее вдоль побережья, отряд Иванова дошел
до большого чукотского поселения («юрты многие»), где
«...мужики скопились многие и поставили с нами бой. И мы выскали на
берег и с юрт мужиков збили» (Зуев А.С., 20026, с. 213).
Но бывало и так, что «иноземцы» не только отбивали
высадку, но и разбивали русских. Такой случай произошел в 1746 г., когда

294
А. С. Зуев
из Акланского острога против восставших коряков выступил отряд
(18 чел.) под командованием И. Сокуева. Он двинулся по р. Аклан,
на которой неожиданно столкнулся с плывшими навстречу
коряками (около 150 чел.). Русские сориентировались быстрее и первыми
открыли ружейный огонь. Коряки отошли за ближайший мыс и
высадились на берег. Сокуев, ободренный успехом, погнался за ними.
Но когда казаки и солдаты стали также высаживаться на берег,
коряки обстреляли их из луков, а затем бросились в атаку—«на
копьях ходили». Русские, видимо, не успели изготовиться к стрельбе,
а в рукопашной схватке устоять не смогли, поэтому «пометались»
в лодки и отступили, понеся большие потери (РГАДА. Ф. 199, оп.2,
№528,ч.2,д.1,л.29-31;№539,ч.2,д.6,л.28;ф.248,оп.113,д.1552,
л.315-317).
В целом сохранившиеся описания полевых сражений русских
с чукчами и коряками позволяют сделать вывод, что ставку в этих
сражениях русские делали на защитные сооружения и
огнестрельное оружие. При этом важно отметить, что во многих боях дело даже
не доходило до рукопашных схваток, поскольку чукчи и коряки,
понеся потери от ружейного огня, спасались бегством. В связи с этим
можно сделать предположение, что именно огнестрельное оружие
и его правильное использование (стрельба плутонгами) в
значительной степени решали исход баталии. И в целом (за редким
исключением) срабатывал сценарий, отмеченный В. Атласовым по поводу
«камчадалов»: «А бои с рускими людьми у них были только до тех
мест, как сойдутся с рускими, и против огненного ружья стоять не
могут и бегут назад» (РТЭ, 1979, с. 110).
Разумеется, объяснять русские победы только «огненным
боем» не стоит. Чтобы понять, вследствие чего одна сторона
одерживала победу, а другая терпела поражение, нужно сопоставить и
проанализировать много факторов: военную организацию, вооружение
(как дальнего, так и ближнего боя), обеспеченность
боеприпасами, продовольствием, необходимым снаряжением, степень боевой
подготовки воинов и их адаптированное™ к
природно-климатическим условиям театра военных действий, моральный дух «человека
воюющего» (в том числе его упорство и стойкость в бою),
соотношение потерь. Возможно, этот перечень далеко не полный и
серьезное исследование военной истории русско-аборигенных
отношений в Сибири выявит еще ряд факторов, которые нужно
принимать во внимание.

РУССКАЯ ТАКТИКА ВЕДЕНИЯ БОЯ В ПОЛЕВЫХ СРАЖЕНИЯХ... 295
1 Попытку такого исследования предпринял А.К. Нефедкин, приложив к своей
монографии «Военное дело чукчей» обзор «Некоторые аспекты военного дела
казаков Восточной Сибири в середине XVII — первой половине XVIII в.», который
содержит ряд интересных наблюдений по поводу русской тактики в боях с чукчами,
однако в целом представляет собой не очень удачную компиляцию ранее
опубликованных работ, сделанную без учета территориальных и временных особенностей
положения сибирского казачества и содержащую к тому же ряд фактических
ошибок (Нефедкин А.К., 2003, с. 220-250).
2 Возможно, этот прием был перенят русскими от приморских коряков, которые
привязывали к своим укреплениям с наружной стороны собак для обнаружения
приближения врага (Нефедкин А.К., 2003, с. 179).
3 Стрельба плутонгами предполагала следующий порядок: первая шеренга
производила залп, остальные шеренги заряжали ружья, затем место первой шеренги
заступала последняя, а первая становилась второй, приступая к заряжению ружей.
Последняя шеренга, ставшая первой, стреляла, и далее все повторялось.
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
Антропова В.В., 1957. Вопросы военной организации и военного дела у народов
крайнего Северо-Востока Сибири // Сибирский этнографический сборник.
М.; Л. Вып. 2.
Вдовин И.С., 1965. Очерки истории и этнографии чукчей. М.; Л.
Гурвич И.С., 1966. Этническая история Северо-Востока Сибири. М.
ЗуевА.С, 2001. Поход Д.И.Павлуцкого на Чукотку в 1731 г.//Актуальные
проблемы социально-политической истории Сибири (XVII—XX вв.): Бахрушинские
чтения 1998 г. Новосибирск.
Зуев А.С., 2002а. Начало деятельности Анадырской партии и русско-корякские
отношения в 1730-х годах // Сибирь в XVII—XX веках: Проблемы политической и
социальной истории: Бахрушинские чтения 1999—2000 гг. Новосибирск.
Зуев А.С., 20026. Русские и аборигены на крайнем Северо-Востоке Сибири во
второй половине XVII —первой четверти XVIII в. Новосибирск.
КПЦКЧ, 1935. Колониальная политика царизма на Камчатке и Чукотке в XVIII
веке: сб. арх. материалов / под ред. Я.Н. Алькора и А.К. Дрезена. Л.
Нефедкин А.К., 2003. Военное дело чукчей (середина XVII — начало XX в.). СПб.
ПСИ, 1885. Памятники Сибирской истории XVIII века. СПб. Кн. 2.
РТЭ, 1979. Русская тихоокеанская эпопея: сб. док./ сост. В.А. Дивин и др.
Хабаровск.
Сгибнев А., 1869. Исторический очерк главнейших событий в Камчатке с 1650 по
1856 г.// Морской сб. СПб. Т. 102. №6.
Шнирельман В.А., 1994. У истоков войны и мира // Война и мир в ранней истории
человечества. М. Т. 1.

И.Г. Куренная
Чита
ПЕРСОНИФИЦИРОВАННЫЕ
ПЕЧАТИ НЕРЧИНСКОГО
ВОЕВОДСТВА (1655-1783 гг.)
Активное использование прикладных печатей в Нерчинском
воеводстве началось с конца XVII в. Основными тенденциями в
управлении страной были централизация и усиление царской власти
на местах. Для каждого сибирского города к этому времени
устанавливалась имеющая юридическую силу печать с определенной
эмблематикой; в частности, для Нерчинского
воеводства—геральдический символ, имевший несколько вариаций в виде
одноглавого летящего орла, держащего лук тетивою вниз, с надписью по
окружности: «печать Государева Сибирские земли Даурских
острогов» (ПСЗ-1, т. 3, № 1443). Печати скрепляли листы разнообразной
документации воеводства, главным образом приходных и
расходных провиантских книг. Подобные региональные сфрагистические
символы по всей Сибири вводились в делопроизводство несколько
позднее (начало и середина XVIII в.). В большинстве же сибирских
канцелярий XVII в. (приказные избы и т.д.) для удостоверения
актов широко практиковалось употребление личных печатей воевод.
На актовых источниках Нерчинского воеводства присутствует
материал персонифицированной сфрагистики этого периода.
При общем усилении системы воеводского управления в
наказах воеводам сибирских городов предписывалось всякие дела
согласовывать с тобольским воеводой, который, в свою очередь, должен
был сообщать о них в Москву, «...вначале первый острог
подчинялся, так как имел представленного из Москвы воеводу, до 1661 г.
непосредственно Сибирскому приказу в Москве. С этого года
приказчиками здесь были тобольские дети боярские, которые до 1677 г.
рапортовали частично в Сибирский приказ и частично в Тобольск»
(Миллер Г.Ф., 1990, с. 172-209).
На имя енисейского воеводы Ивана Акинфова была составлена
царская грамота, в которой официальным воеводой «Даурской
земли» был назначен А.Ф. Пашков (ДАИ, 1851, т.4, № 17, с. 103—209).
В фондах Российского государственного архива древних актов
(РГАДА) выявлено изображение личной печати первого админи-

ПЕРСОНИФИЦИРОВАННЫЕ ПЕЧАТИ НЕРЧИНСКОГО ВОЕВОДСТВА 297
стратора Нерчинского воеводства. Хронологически печать
относится к более раннему периоду воеводства Пашкова в Енисейском
остроге, т.е. до его прибытия в Даурию на государственную службу,
в которой Пашков пробыл с 1657 по 1662 г. Печать воеводы черно-
восковая, малых размеров (d—15 мм), матрица перстневая, в
центре овала изображен идущий в правую геральдическую сторону
лебедь. Печатью Пашкова заверены грамоты:
«Данная Осипу Семенову на владение двором с землею,
доставшейся ему по закладной кабале от Богдана Борщева по Двинскому
уезду за № 335» от 1645 г. (Сб. снимков, 1858, табл. 14, № 163).
«Данная старцу Енисейского Спасского монастыря Пафну-
тию с братией на пашенные земли и сенные покосы по реке Усол-
ки и озере» (РГАДА. Ф.281, д. 4558).
«Данная Боярскому сыну Василию Колесникову на
владения пашенной земли и сенными покосами» от... 1654 г. (РГАДА.
Ф.281, д. 4559).
Еще одна личная печать заверяет источник—«Наказная
память нерчинского воеводы Д.Д. Аршинского нерчинским
служилым людям И. Милованову с товарищами о поездке в Цинскую
империю» (подлинник хранится в РГА), в которой указано, что «К сей
наказной памяти по указу великого государя царя и великого
князя Алексея Михайловича, всея Великие и Малые и Белые России
самодержца, воевода Данило Данилович Аршинский печать свою
приложил» (РКО, 1969, с. 271). К сожалению, в архивах пока не
удалось отыскать другие источники, заверенные «Даниловою печатью
Аршинского».
Печать воеводы П.Я. Шульгина заверяет «Наказную память нер-
чинскому сыну боярскому И. Милованову с товарищи, данную из
Нерчинской приказной избы о поездке в пограничные города Цин-
ской империи для предупреждения о посольстве Н.Г.Спафария».
В ней указано, что «К сей наказной памяти по указу великих
государей царей и великого князя Алексея Михайловича, всея Великие
и Малые и Белые России самодержца, Павел Яковлевич Шульгин
печать свою и руку приложил» (РКО, 1969, с. 483).
Видному государственному деятелю России конца XVII—XVIII в.,
соратнику Петра I, «первому министру» Ф.А. Головину, посланному
в 1688 г. в Дауры дня урегулирования русско-китайских отношений,
в Нерчинском воеводстве была дана не только дипломатическая,
но и административная власть (РГАДА. Ф. 199, портф. 526, ч. 2, д. 1,

298
И. Г Куренная
л. 4). Текст русского, маньчжурского и латинского экземпляров Нер-
чинского трактата (договора), заключенного 27 августа 1689 г. в
полуверсте от Нерчинска, скреплен печатями соответствующих сторон.
Данные «Комментария к статейному списку Ф.А. Головина»,
приведенные B.C. Мясниковым (РКО, 1972, с. 793), указывают, что на
русском и латинском текстах имеются печати Ф.А. Головина и нер-
чинского воеводы И.Е. Власова. «Приложение печатей и клятва.
После того как договор был подписан, послы приложили свои
печати в том же порядке, что и подписывали». Оттиски, приложенные
к латинскому тексту договора, хранятся в Архиве внешней политики
России (Ф.Трактаты, д. 220). К сожалению, «Оттиск печати И.Е.
Власова на договоре почти не сохранился. Не удалось обнаружить ее
оттисков и на других документах» (РКО, 1972, с. 645—659, 726, 793).
Печать Ф.А. Головина известна в нескольких вариантах. По
данным «Комментария», во время действий посольства Головин
употреблял овальную перстневую печать с изображением, являвшимся,
по-видимому, гербом рода Головиных (РГАДА. Ф. Сношения
России с Китаем, 1685, д. 2, ч. 2, л. 316 об.). На ее оттиске,
находящемся на одной из отписок Головина, всю поверхность печати
занимает фигура идущего на задних лапах льва, обращенного вправо и
держащего в правой поднятой лапе древко знамени, полотно которого
складками ниспадает на спину льва. Однако к Нерчинскому
договору приложена другая печать—круглой формы (d—37 мм). На
печати также изображена фигура льва, обращенная вправо, но уже
идущего на четырех лапах. В правой лапе лев держит поднятый
вертикально вверх меч. Над львом изображена корона. По краю печати
круговая надпись: «Окольничей и наместник Федор Алексеевич
Головин» (РКО, 1972, с. 793).
Необходимо дополнить, что фигура льва является составной
(1/5) частью герба «графов и дворян» Головиных, ведущих свою
родословную от византийских аристократов, занимавших престол
империи и составлявших «...во все три первые века московского
государства высшую аристократию». Лев на гербе фафов Головиных
изображен во второй (правой верхней части): «в красном поле
поставлен золотой коронованный лев с саблею, вверх поднятою». Щи-
тодержатели герба «звери: коронованный лев с мечом и соболь со
стрелою» (История родов, 1991, с. 87—88).
Будучи в Нерчинском воеводстве Головин употреблял еще одну
свою перстневую печать с необычным рисунком. На овальном авер-

ПЕРСОНИФИЦИРОВАННЫЕ ПЕЧАТИ НЕРЧИНСКОГО ВОЕВОДСТВА 299
се печати (d— 15x20 мм) изображена мужская голова с характерным
римским профилем, обращенным в правую геральдическую
сторону. Голова находится на спине согнутой фигуры другого человека
лицом вниз. Эта печать заверяет грамоту 1688 г. «Данную игумену
Селенгинского Троицкого монастыря Феодосию с братией, на по-
ступную отставного селенгинского казака Филипа Чернаго деревню
Темлю, со всем хоромным строением и угодьями по Селенгинскому
уезду за № 4» (Сб. снимков, 1858, табл. 18, № 286). По всей
вероятности, символика этой личной печати Головина характеризует его как
человека, гордившегося своей классической родословной.
В России велась интенсивная работа по созданию дворянских
гербов, ее пик приходится на XVIII в. Персонифицированные
печати администраторов управленческих учреждений Восточной
Сибири дворянского происхождения наряду с гербовыми и
территориальными по-прежнему широко использовались в течение всего
столетия. Один из источников—«Донесение в Нерчинское горное
правление» (ГАЧО. Ф. 282, оп. 1, д. 63, л. 741 об.) заверен личной
подписью и печатью начальника Нерчинских заводов (с 1787 г.) Егора
Егоровича Барбота де Марни, создателя Нерчинской горной
экспедиции. Француз по происхождению, он также имел на печати свой
фамильный герб, на котором в качестве щитодержателей
изображены львы с повернутыми назад головами.
Среди примеров можно назвать и сургучный оттиск печати с
монограммой и личным гербом (изображение знамен, клинка и
древней царской короны) балаганского частного комиссара Бейтона—
потомка поручика из Пруссии на русской службе, принявшего
затем православие. Печать малых размеров (d — 20 мм) помещена на
рапорте Бейтона в Иркутское губернское правление о получении
указа «Его императорского Величества о кавказских переселенцах
от 3 января 1805 г.» (ГАЧО. Ф.29, оп. 1, д. 1, л. 331 об.—332 об.).
Одна из неатрибутированных печатей принадлежит Бейтону
предположительно. Судя по слегка продолговатому виду, печать
представляет изящную матрицу-перстень. На это указывают чрезвычайно
ровный двойной овал оттиска и его очень малые размеры (d—13 мм).
Обычно оправа таких перстневых печатей делалась из
драгоценного металла, а в нее вставлялся камень-матрица.
Выявлен сургучный оттиск прикладной печати с
монограммой «РР» в центре и личным гербом обер-коменданта Нерчинской

300
И. Г Куренная
области, полковника П.П. Панкратьева на «Указе Е.И.В.
самодержца всероссийского Государя Павла Петровича о ввозе рекрутского
провианта» от 6 янв. 1797 г. и других источниках (ГАЧО. Ф. 31, оп. 1,
д. 359, л. 283). Характерен мастерски выполненный рисунок
печати, детальная прорисовка рельефа на гербе рода Панкратьевых:
вверху—корона и мантия, справа (геральдическая
сторона)—стоящий на задних лапах лев, слева—орел, расправивший крылья,
снизу—пушка.
Кроме того, на документах встречаются печати должностных лиц
значительно ниже рангом. Так, «Промемория в Нерчинское уездное
казначейство из Цурухайтовской пограничной дистанции»
заверена печатью капитана Данилова (ГАЧО. Ф. 271, оп. 1, д. 13, л. 354 об.).
На оттиске в центре солнечного диска—монограмма «Д», вверху
правой геральдической стороны характерный в европейской
геральдике рисунок—облако и выдвинутая из него рука со шпагой.
Возможно, этот знак указывает на то, что его владелец родом из
вологодской земли, поскольку представляет элемент герба города Вологды,
на котором изображена выдвигающаяся из облака рука со шпагой
и державой. Часто на рапортах и «доношениях» конца XVIII в.
встречается печать прапорщика Рика (ГАЧО. Ф. 32, оп. 1, д. 303, л. 258).
Личные печати имели и духовные особы православных
объектов. Так, «Рапорт и донесение в Нерчинское духовное правление
о получении указа о крещении иноверцев» заверен «Печатью
Дмитрия Малышева Дучарской церкви Благовещенской священника»
(ГАЧО. Ф.282, оп. 1, д. 66, л. 173). В этом же деле выявлена печать
священника Богородской церкви Урульгинского княжева села
Елизара Пляскина (ГАЧО. Ф. 282, оп. 1, д. 66, л. 219). На оттиске под
царской короной изображена монограмма владельца печати.
Четыре ^атрибутированные печати-матрицы имеются в
небольшом коллекционном собрании печатей-матриц Нерчинско-
Заводского краеведческого музея (филиал Читинского областного
краеведческого музея). Три из них имеют латинские монограммы.
Их дешифровка затруднена плохой сохранностью матриц.
Переходя к физической характеристике печатей Нерчинского
воеводства, необходимо отметить более поздние прикладные
печати, которые получили широкое распространение с XV в. Матрицы
печатей (форма вырезанного рисунка и надписи) обычно делались
из свинца как более дешевого и мягкого материала, но часто из се-

ПЕРСОНИФИЦИРОВАННЫЕ ПЕЧАТИ НЕРЧИНСКОГО ВОЕВОДСТВА 301
ребра и золоченого серебра. В первой четверти XVI11 в. матрицы
изготавливали из стали. Персонифицированные
матрицы—односторонние, с ушком или отверстием для шнурка, без ручки (которая
стала применяться значительно позднее), главным образом
перстневые с вправленной геммой, т.е. печать имела матрицу из камня
(гемма) и обрамлялась в металл. К изготовлению матриц
привлекались талантливые мастера, поскольку часто требовалась ювелирная
работа по драгоценному или поделочному камню, серебру или
другому металлу (в зависимости от значимости и назначения).
Для изготовления оттисков применяли воск, смешанный с
краской (обычно черного, красного или желтого цвета). В некоторых
источниках наряду с другими сведениями о приложенной печати
есть указания на цвет воска. Так, на памяти енисейского воеводы
Яковлева нерчинскому воеводе Аршинскому о приеме
отправленных в Нерчинский острог боевых снарядов, хлеба и вина в 1672 г.
указано, что «внизу на лицевой стороне приложена небольшая чер-
новосковая печать» (АИ, 1842, т. 4, №225). К сожалению, оттиски,
сделанные на воске, разрушались очень быстро. К воску стали
добавлять смолы, жиры или муку. Восковые печати с такими
добавками назывались воскомастичными и имели часто красный цвет, так
как лучше всего в такой массе держались киноварь и сурик (Камен-
цева Е.И., Устюгов Н.В., 1963, с.46). Именно такими печатями был
скреплен судьбоносный для России текст Нерчинского договора.
«Оба оттиска воскомастичные, красные, наложены
непосредственно на бумагу, в результате чего на ней образовались большие
жирные пятна» (РКО, 1972, с. 793).
Источники Государственного архива Читинской области (ГАЧО)
не имеют восковых и воскомастичных печатей. Исследования таких
оттисков XVII—XVIII вв. в фондах РГАДА показывают, что
основным цветом воскомастичных прикладных персонифицированных
печатей был черный цвет. Наряду с этим часто сам документ
указывает, что к нему приложена «печать красного воска», в
результате чего можно сделать вывод, что красномастичные печати
темнеют от времени.
С первой четверти XVIII в. в Нерчинском воеводстве в качестве
материала для получения оттисков начали употребляться сургуч,
получивший в дальнейшем широкое распространение. Сургуч
изготавливался целевым назначением, специально покупался воеводскими

302
КГ Куренная
канцеляриями в лавках вместе с бумагой и другой канцелярской
утварью. На обследованных фондах ГАЧО различных
хронологических периодов зарегистрированы оттиски красных, коричневых
и черных образцов сургучных печатей Нерчинской воеводской
канцелярии. Появление в России каучуковых печатей и специальных
к ним мастик в большинстве случаев сменило сургучные оттиски
прикладных печатей канцелярий Иркутского губернаторства и
подчиненных ему областей Восточной Сибири.
На источниках ГАЧО довольно часто встречаются оттиски так
называемых «копченых» печатей. Такая печать получалась в
результате копчения на огне каменной или металлической матрицы.
Оттиск представлял собой черный отпечаток на бумаге, а вырезанный
рисунок или надпись—белого цвета. В XVIII в. и позднее
«копченые» печати имели широкое применение в Восточной Сибири.
Ими пользовались городские учреждения, волостные старшины,
сельские и улусные старосты и другие частные лица. Характерно,
что копченые печати встречаются и в управлении самого Нерчин-
ского горного округа, где делопроизводство было поставлено
более основательно, чем в подчиненных учреждениях. Но в
большинстве случаев копчеными печатями скрепляли свои документы,
адресованные государственным властям, представители инородческих
родов Восточной Сибири. На оттисках превосходно сохранились
тотемные животные (белка, козел, волк), а также родовые тотемы
в виде натянутого лука и приложенных к нему стрел в боевой
готовности. Эти изображения, по мысли Ю.В. Арсеньева, выражали вид
службы или занятий соответствующего рода, а также вид оружия,
которым пользовались предки.
Родовой тотемизм, имея по своей сути основу религиозного
культа почитаемости первопредка, распространен по всему миру
и представляет своего рода натурализм—обоготворение сил
природы в более ограниченной форме, относящийся к отдельным ее
явлениям. У народов Северной Азии тюркского и монгольского
происхождения отличительные знаки рода выражены в тамгах (Арсень-
ев Ю.В., 1908, с.З). Позже тамги сделались знаком частных лиц
и соответствовали гербу или гербовой печати. В ряде документов
тамги приложены вместо подписи. Пример родовых тамг на
документах Нерчинского воеводства: «Доношение в Сретенское
уездное казначейство Сухановой новокрещенной слободы от ясашно-

ПЕРСОНИФИЦИРОВАННЫЕ ПЕЧАТИ НЕРЧИНСКОГО ВОЕВОДСТВА 303
го старшины Федора Суханова». Печать копченая с надписью по
окружности: «Печать старшины сухановой слободы» (d —30 мм).
Изображение человека с луком, целящегося влево, в белку на
дереве, в центре помещена дата—1733 год (ГАЧО. Ф.272, оп. 1, д. 13,
л.43); «Ведомости о хлебопашестве у эвенков. Слиски ясашных
эвенков. 1801 г.». Копченая печать с надписью «Печать Баягирско-
го роду князца Ивана Васильева» (d —25 мм). Изображение лука
и стрелы (ГАЧО. Ф.300, оп. 1, д. 14, л. 274). Тамги, как и сургучные
персонифицированные оттиски, на основе источников
представляют прекрасный исследовательский материал.
К сожалению, физическая сохранность сфрагистических
объектов XVII—XVIII вв. и последующего времени очень плохая.
Большинство оттисков печатей Нерчинского воеводства вообще не
сохранилось. В первую очередь это относится к восковым и воско-
мастичным оттискам. Наиболее хорошая сохранность отмечается
у копченых печатей.
Сургучные оттиски сохранены в большинстве своем
фрагментарно, и лишь в нескольких случаях наблюдается стопроцентная
сохранность печати. Такое положение объясняется не только
«старостью» печатей и воздействием на сургуч неблагоприятных условий
окружающей среды. В предписаниях и доношениях
соответствующему адресату с текстом основного документа указывалось
уничтожать печати для исключения возможности их повторного
использован ия с другими целями. Таким способом выполнялся указ
Елизаветы Петровны: «Казенные печати на конвертах истреблять тот час
по распечатании оных» (ПСЗ-1, т. 12, №9492). В реалиях
Нерчинского воеводства примером может служить «Доношение в
Иркутскую духовную конкистаторию из Нерчинского Успенского
монастыря». «Репорт о получении указа Ея Императорского Величества
из Иркутской духовной конкистатории, писаный июля 6 числа
сего 1748 года под № 484, которым велено впредь в получаемых на ко-
вертах печатей по разпечатании тех ковертов отнюдь нигде не
оставлять, но по разпечатании того же числа те печати ломать и бросать...
сего же 1748 г. августа 11 числа полученный. Августа 12 дня 1748 г.»
(ГАЧО. Ф. 282, оп. 1, д. 6, л. 272 об.).
Все это говорит о крайней редкости и ценности каждого сфра-
гистического экземпляра. В архивах страны возникает острая
необходимость формирования коллекций документов с
оттисками древних печатей и перевода их изображений на электронный

304
И.Г. Куренная
носитель. Но при сканировании оттисков часто не достигается
четкости изображения, наилучший результат получается
копированием их цифровыми аппаратами новейших технологий. К сожалению,
начать эту работу повсеместно не позволяют условия
современного государственного архивоведения, его слабая материальная база
и дефицит профессиональных кадров.
ЛИТЕРАТУРА
Акты исторические, 1842. СПб. Т. 4.
Арсеньев Ю.В., 1908. Геральдика: Лекция, прочитанная в Московском
археологическом институте в 1907/08 г. М.
Дополнения к актам историческим. СПб., 1851. Т. 4.
История родов русского дворянства. М., 1991. Кн. 2.
Камениев Е.И., Устюгов Н.В. Русская сфрагистика и геральдика. М.
Миллер Г.Ф., 1990. [еофафическое описание и современное состояние Нерчинского
уезда Иркутской провинции в Сибири // Элерт А.Х. Экспедиционные материалы
ГФ. Миллера как источник по истории Сибири. Новосибирск.
Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ-1). СПб., 1830.
Русско-китайские отношения в XVII веке, 1969: материалы и документы. Т. 1.1608—
1683/сост. Н.Ф.Демидова, B.C.Мясников.М.
Русско-китайские отношения в XVII веке, 1972: материалы и документы. Т. 2.1686—
1691 /сост. Н.Ф.Демидова, B.C.Мясников.М.
Сборник снимков с древних печатей, приложенных к грамотам и другим
юридическим актам, хранящихся в МАМЮ, составленный директором архива П.И.
Ивановым. М., 1858.

А. К. Станюкович
Москва
КРЕСТ ПРОНЧИЩЕВЫХ
В 1999 г. экспедиция Института археологии РАН, клуба
«Приключение» и газеты «Московская правда» провела в пос. Усть-
Оленёк (Республика Саха-Якутия) исследование могилы
Василия Васильевича и Татьяны Федоровны Прончищевых (1*1736),
участников Второй Камчатской (Великой Северной) экспедиции
капитана-командора Беринга (Старков В.Ф., Черносвитов П.Ю.,
Епишкин СМ., 2001, с.280—282). На останках был обнаружен ряд
предметов, впоследствии переданных руководителем экспедиции
В.Ф. Старковым на реставрацию, исследование и атрибуцию в
Отдел археологии и этнографии Звенигородского историко-архи-
тектурного и художественного музея. Среди них особый интерес
представлял нательный крест из медного сплава, обнаруженный на
останках Т. Прончищевой. Несмотря на то, что об этом
исследователи уже писали (Ёлкина И.И., Насырова Н.Ш., Станюкович А.К.,
2001, с. 192-194; Станюкович А.К., Ткаченко В.А., 2001, с. 190-197;
Исторические памятники... 2002, с. 63—66), но автор недавно
обнаружил точную аналогию этому интересному произведению русской
христианской металлопластики.
Нательный крест Татьяны Прончищевой
Татьяна Федоровна Прончищева из дворянского рода Конды-
ревых родилась в 1713 г. в Алексинском уезде Калужского
наместничества; в 1733 г. вышла замуж за представителя дворянского рода
Прончищевых, лейтенанта Василия Васильевича Прончищева,
уроженца Мытного стана Тарусского уезда того же Калужского
наместничества. Вскоре после свадьбы она добровольно уехала с мужем
в Сибирь и ушла с ним в плавание на дубель-шлюпе «Якутск»,
которое закончилось для супругов трагически. 30 августа (ст. ст.) 1736 г.
умер В. В. Прончищев, а 12 сентября—Т.Ф. Прончищева
(Исторические памятники... 2002, с. 43—44). Супруги были похоронены в
общей могиле близ зимовья Ленско-Енисейского отряда Второй
Камчатской экспедиции на р. Оленек.

306
А. К. Станюкович
Крест, найденный на ее останках в области шейных позвонков,
изготовлен из сплава меди желтого цвета (латуни?) методом литья
в двухстороннюю глиняную форму, имеет размеры 46x29 мм с ог-
лавием и 39x29 мм без оглавия при толщине около 2 мм (рис. 1: 1).
Крест относится к
сравнительно редкому подтипу
широко распространенных
простых четырехконечных крестов
и отличается от прочих
подтипов ветвями, слегка
расширяющимися к оконечностям
и имеющими
ромбовидно-коробчатое сечение. При этом
иконография креста вполне
традиционна. На лицевой
стороне изображен
восьмиконечный Голгофский крест с
вертикально стоящими по сторонам
его древа копием и тростью.
У его подножия — глава
Адамова в пещере. На верхней
оконечности — монограмма
ЦРЬ СВЫ (Царь Славы) в две
строки под титлами, на
нижней оконечности, под
Голгофой, - МЛ РБ (Место
Лобное Рай Бысть) в две строки,
на боковых оконечностях —
хризмы 1С и ХС под титлами.
Под основной балкой Голгоф-
ского креста, по обе стороны
его древа,—аббревиатура НИ КТ КА (Ника = Победитель, Копие,
Трость). Все изображения и монограммы рельефные, рельеф
высокий. Периметр лицевой стороны и вся оборотная сторона
заполнены строками кондака по псалму 67 в старообрядческой
формулировке («Да воскреснет Бог, и разыдутся врази Его...»). Оглавие
имеет вид плоского ушка.
Отливка лицевой стороны высокого качества, выступающие
части (Голгофский крест и др.) имеют следы легкой доводки гото-
Рис. 1. Нательные кресты с ветвями, слегка
расширяющимися к оконечностям и
имеющими ромбовидно-коробчатое сечение:
1 — крест Прончищевых; 2— крест из
Астафьеве

КРЕСТ ПРОНЧИЩЕВЫХ
307
вого изделия напильником. Следов длительного ношения креста не
отмечено: литейный шов на боковых гранях сохранил
технологические заусенцы, оборотная сторона не потерта, канал в оглавии не
имеет характерной проточенности в верхней половине. На факт
ношения креста под одеждой в течение какого-то времени может
указывать лишь легкая заполированность выступающей части оглавия
и верхних частей крайних букв в хризмах на лицевой стороне.
Согласно классификации Э.П.Винокуровой (ВинокуроваЭ.П.,
1999, с. 333, рис. 7) крест Татьяны Прончищевой близок подтипу 1
типа I нательных крестов XVII—XIX вв., но отличается от приведенных
ею схем небольшим расширением всех ветвей к оконечностям.
Аналогии
Крест из Калуги. Первый нательный крест, аналогичный
кресту Татьяны Прончищевой, был выявлен автором в марте 2001 г.
в фондах Калужского областного краеведческого музея (кп 11415/6;
ар 220). Размеры креста те же: 46x29 мм с оглавием и 39x29 мм без
оглавия при толщине около 2 мм. Он происходит из культурного
слоя г.Калуги. В КОКМ крест был передан в 1987 г. заместителем
директора по науке городского Музея ремесла, архитектуры и быта
В.А. Ткаченко, нашедшим его при наблюдениях за земляными
работами на ул. Берендякова. Автору удалось сравнить калужский крест
с крестом Прончищевой de vizu. Оказалось, что по размерам,
пропорциям и иконографии они практически тождественны.
Экземпляр КОКМ имеет лишь немного большую длину оглавия и лучшую
проработку рельефа оборотной стороны. Можно уверенно
утверждать, что кресты, если не происходят из одной литейной формы, то
по крайней мере имеют общий прототип.
Крест из Астафьево. Второй нательный крест, аналогичный
кресту Прончищевой и кресту из Калуги (рис. 1: 2), был найден
автором в 2002 г. на месте бывшей деревни Астафьево
(Александровский район Владимирской области). Его также удалось сравнить
с крестом Прончищевой de vizu. Кресты идентичны почти во всем,
но астафьевский отличается чуть более вытянутыми пропорциями
и бблыиими размерами (48x29 мм с оглавием и 41x29 мм без
оглавия при толщине 3 мм). Оглавие несколько шире. Судя по этим
отличиям, крест изготовлен в иной литейной форме, чем крест
Прончищевой, но имеет близкий прототип.

308
А. К. Станюкович
Деревня Астафьево возникла, по-видимому, во второй
половине XVII в. и существовала до 1970-х гг. Крест был обнаружен
неподалеку от остатков дворянской усадьбы, принадлежавшей
в XVIII в. секунд-майору Аниките Павловичу Астафьеву
(Бычков Б., 2003, с. 2—5).
Крест из Астафьево недавно опубликован автором в каталоге
произведений русской христианской металлопластики X—XX вв. из
частных собраний (Станюкович АК., Осипов И.Н., Соловьев Н.М.,
2003,с.218).
Кресты из Никодимова монастыря. Еще два подобных креста
были найдены в 2002 г. новозыбковским краеведом Е. на
территории Брянского Стародубья. Верхняя ветвь у одного из крестов
обломана, но по форме и иконографии сохранившейся части он
аналогичен предыдущим. К сожалению, сопоставить этот крест с
крестом Т.Ф. Прончищевой de vizu автору пока не удалось, равно как
и узнать его точные размеры. По пропорциям он ближе к кресту из
Астафьево. Второй крест также подобен предыдущим, если не
считать, что углы на его оконечностях скруглены и ветви
расширяются менее заметно. По пропорциям он ближе к кресту Т.
Прончищевой и кресту из собрания КОКМ, но отличается от них более
широкой горизонтальной балкой*.
Место находки крестов—бывший старообрядческий Никоди-
мов Успенский монастырь (с 1791 г. —Никодимов Свято-Троицко
Успенский единоверческий монастырь, упразднен в 1830 г.)—
находится в Злынковском районе Брянской области на р. Каменка,
притоке р. Ипуть, в округе старинных старообрядческих слобод Клин-
цы и Злынка (в настоящее время—районные центры). Монастырь
был основан в 1773 или 1775 г. известным иноком-старообрядцем
Никодимом, уроженцем Калуги, называемым иногда «отцом
единоверия». В 1783 г. в надежде восстановить трехчинную иерархию
в старообрядческой церкви и при поддержке губернатора
Малороссии П.А. Румянцева-Задунайского он подал об этом прошение
Екатерине II за подписями 1500 жителей старообрядческих
слобод. Предлагалось уничтожить церковные проклятия на двоепер-
стие и древнее чиносодержание, а также даровать старообрядцам
епископа. Прошение оказалось у князя Г.А.
Потемкина-Таврического, который заинтересовался им и решил использовать проект
Никодима в своих планах заселения Новороссии
старообрядцами. Осенью 1783 г. состоялась встреча Никодима с Потемкиным,

КРЕСТ ПРОНЧИЩЕВЫХ
309
а затем и с Екатериной II. В результате 11 марта 1784 г. последовал
указ императрицы о даровании старообрядцам священников и
разрешении совершать службу по старым книгам. Попытка обрести
епископа не осуществилась. В мае 1784 г. инок Никодим,
надорвавшийся при строительстве новой дороги к Успенскому монастырю,
скончался и был погребен на монастырском кладбище (Поддуб-
ныйА.И., 2000, с. 88-93).
В настоящее время данный регион по-прежнему заселен
старообрядцами, поэтому медная художественная пластика встречается
повсеместно, особенно в Злынке, хотя архивных данных о
существовании здесь старообрядческих литейных мастерских-«медниц»
пока не обнаружено (Кочергина М.В., 2002, с. 240).
Кресты в историческом контексте
Иконографические и эпиграфические особенности всех
перечисленных крестов, а также места их находок (кроме Астафьева) со
всей очевидностью позволяют отнести их к кругу произведений
старообрядческой металлопластики.
После знакомства с крестом из собрания КОКМ у автора
возникло предположение о происхождении креста Т.Ф. Прончищевой
из Калужской земли, одного из крупнейших центров русского
старообрядчества, родины самой Татьяны Федоровны и ее мужа
Василия Васильевича. В дальнейшем это предположение было
подкреплено результатами работы, проделанной ВА.Ткаченко,
который провел сравнительный анализ крестов-тельников, найденных
в различные годы в самой Калуге и ее окрестностях (Воротынское
селище, пос.Товарково, с. Ромоданово). Выяснилось, что
известно еще 27 экземпляров крестов, почти тождественных кресту
Прончищевой и кресту из КОКМ. Один из них хранится в Калужском
музее ремесла, архитектуры и быта, остальные—в личных
коллекциях калужан. Наиболее хорошо сохранившиеся кресты или
полностью совпали по размерам с крестом Прончищевой, или имели
отклонения, не превышающие 1 мм по высоте без оглавия и 0,4 мм
по ширине. Наибольший разброс (до 3 мм) имеет высота крестов
с оглавием, что В.А.Ткаченко справедливо объясняет отделением
литника от оглавия без строгого контроля размера и последующей
зачисткой полученного среза (Станюкович А.К., ТкаченкоВ.А.,
2001, с. 195-196).

310
А. К. Станюкович
В связи с этим отпали какие-либо сомнения в происхождении
креста Т.Ф. Прончищевой из калужских старообрядческих литейных
мастерских-«медниц». Остается, впрочем, одна неясность. Судя по
несколько более поздним параллелям в старообрядческой метал-
лопластике (Куколевская О.С., 1993, с. 88, ил. 1), крест, найденный
на останках Татьяны Федоровны, является не женским, а мужским.
Женские кресты у старообрядцев, да и не только у них, всегда
имели более усложненные формы (Станюкович А.К., Осипов И.Н.,
Соловьев Н.М., 2003, с. 24—30). Неясность устраняется, если
предположить, что Т.Ф. Прончишева была погребена с крестом своего
покойного мужа, которого она пережила на 12 дней.
Добавим, что факт ношения старообрядческого креста сначала
дворянином, офицером Российского флота, а затем его женой, не
может быть случайным. Он со всей очевидностью
свидетельствует о глубоко укоренившихся традициях древлеправославной веры,
с которыми и до сих пор не смогли совладать ни государство, ни
официальная церковь.
Крест Прончищевых (будем теперь называть его так) помимо его
бесспорной художественной и мемориальной ценности
примечателен и тем, что дает новую опорную дату—первая треть XVIII в. —
для произведений русской христианской металлопластики
данного подтипа.
Редкий подтип простых четырехконечных крестов, к которому
принадлежит крест Прончищевых, характерен именно для Калуги
и, по-видимому, для калужского старообрядчества в целом. Судя по
приведенным аналогиям, в более позднее время аналогичные
произведения старообрядческой металлопластики распространились
и в соседние с Калугой регионы. Примером этому являются кресты
из Никодимова монастыря, которые по месту их находки
датируются периодом между 1773—1775 гг. и 1830 г. К сожалению,
невозможно установить, где и в какие десятилетия XVIII в. изготовлен крест
из Астафьево. Но его появлению в регионе, достаточно удаленном
от Калуги, не следует особенно удивляться, если учитывать тесные
межрегиональные связи русских старообрядцев во все времена
существования Древлеправославной церкви.
* Цифровые версии фотографий крестов были присланы автору находчиком по
электронной почте. Их разрешение не позволяет производить более детальные
сопоставления. Автор пользуется случаем выразить благодарность г-ну Е. за
присылку фотографий и исторических материалов о месте находки.

КРЕСТПРОНЧИЩЕВЫХ
311
ЛИТЕРАТУРА
Бычков Б., 2003. Поднятая целина: Репортаж с Первого всерос. съезда любителей
приборного поиска //Древности и старина. №2.
Винокурова Э.П., 1999. Металлические литые кресты-тельники XVII в.// Культура
средневековой Москвы. XVII век.М.
Ёлкина И.И., Насырова Н.Ш., Станюкович А.К., 2001. Предметы из могилы
Василия и Татьяны Прончишевых: Исследование и реставрация // Вопросы
археологии, истории, культуры и природы Верхнего Поочья: материалы IX конф.
Калуга. 4.1.
Исторические памятники Второй Камчатской экспедиции. М., 2002.
Кочергина М.В., 2002. Старообрядцы-иконописцы из Стародубья//Десни некие
древности. Брянск. Вып. 2.
Куколевская О.С., 1993. Медное художественное литье Красносельской волости
Костромской губернии в конце XIX—начале XX в.// Краеведческие записки.
Кострома. Вып. 5.
Поддубный А.И., 2000. Злынковская земля сквозь дымку времени. Клинцы.
Станюкович А.К., Осипов И.Н., Соловьев Н.М., 2003. Тысячелетие креста:
Произведения русской христианской металлопластики X—XX веков из частных
собраний. М.
Станюкович А.К., Ткаченко В.А., 2001. К вопросу об искусстве медного литья в
Калуге// Родная старина: материалы II и III науч.-практ. конф. по пробл.
сохранения и развития фольклора. Калуга.
Старков В.Ф., Черносвитов П.Ю., Епишкин СМ., 2001. Исследования в устье реки
Оленек // Археологические открытия 1999 года. М.

А.В. Гринёв
Санкт-Петербург
ЕЩЕ РАЗ О СЭДЬБЕ
ПРОПАВШИХ «ЧИРИКОВЦЕВ»
Эта тема неоднократно волновала воображение историков.
О пропавших членах экипажа пакетбота «Св. Павел» Второй
Камчатской экспедиции В.Й. Беринга— А.И.Чирикова
неоднократно упоминалось в солидных монографиях и специальных статьях1.
Особенно подробно этот сюжет был проанализирован в книге
известной исследовательницы по истории Русской Америки С.Г.
Фёдоровой2. Тем не менее стоит еще раз обратиться к этой
загадочной истории.
Известно, что 4 июня 1741 г. из гавани Петропавловска вышли
корабли Второй Камчатской экспедиции «Св. Петр», которым
командовал командор В.Й. Беринг, и «Св. Павел» под начальством
капитана А.И. Чирикова и направились на юго-восток в сторону
мифической «Земли Жуана да Гамы». Однако, не обнаружив в океане
никаких признаков суши, они повернули на восток к
американскому материку. На пути 20 июня во время морского волнения в густом
тумане корабли потеряли друг друга из виду и затем достигли
американского берега самостоятельно. Первым 15 июля его увидели с
пакетбота капитана Чирикова на 55°20' с.ш. Это был район архипелага
Александра, населенный воинственными индейцами тлинкитами.
«Получив землю», Чириков начал продвигаться вдоль
гористого, покрытого лесами побережья к северу до 58° с.ш., где русские
моряки решили высадиться, чтобы пополнить запасы пресной
воды. 18 июля на берег был отправлен флотский мастер (штурман)
Авраам Дементьев с 10 «служителями». Для защиты от возможного
нападения туземцев они вооружились ружьями, саблями,
тесаками, к тому же взяли с собой небольшую медную пушку и две
ракеты. Дементьеву было приказано соблюдать большую осторожность
и завоевать доверие местных жителей небольшими подарками в
виде котлов, бус, китайского табака, курительных трубок, материи,
игол и серебряных монет4.
Вельбот Дементьева скрылся на фоне лесистого берега,
после чего никаких сигналов от него не поступало, хотя спустя пять
дней на месте предполагаемой высадки моряков был замечен огонь

ЕЩЕ РАЗ О СУДЬБЕ ПРОПАВШИХ «ЧИРИКОВЦЕВ»
313
и дым. Решив, что это люди Дементьева подают сигнал об оказании
им помощи, Чириков 23 июля направил туда последнюю шлюпку
с плотником, конопатчиком и матросом во главе с боцманом
Сидором Савельевым5. Но и эта лодка, как и предыдущая, со всеми
людьми бесследно исчезла на берегу. Напрасно Чириков лавировал у
побережья, время от времени подавая сигналы к возвращению
пушечными выстрелами. Правда, на берегу был отмечен огонь, который
разгорался ярче после каждого выстрела. А спустя два дня после
отправки боцмана Савельева, из залива, куда зашла его шлюпка,
появились две туземные лодки с несколькими индейцами. Не
подходя близко к пакетботу каноэ остановились, а сидящие в них
дважды прокричали «агай! агай!» и немедленно отплыли назад к берегу.
Из поведения туземцев Чириков сделал неутешительный вывод,
«что с посланными от нас людьми от них на берегу поступлено
неприятельски: или их побили или задержали»6. Как считают
современные специалисты по этнографии тлинкитов Нора и Ричард Да-
уенхауэр (Нора по происхождению тлинкитка), индейцы кричали
русским: «ай хаа!» — «гребите!»7 Очевидно, тлинкиты приглашали
моряков пакетбота следовать за ними к побережью.
Безрезультатно прождав еще пару дней, Чириков вместе с
офицерами пакетбота принял трудное решение о возвращении на
Камчатку. Спешить с этим заставляла острая нехватка воды на судне.
Обратный путь был на редкость тяжелым: недостаток воды и свежей
пищи привел к крайней слабости и цинге, от которой умерло 9 чел.;
многие тяжело болели. Хотя судно Чирикова подходило к
нескольким островам Алеутской гряды, пополнить запасы воды и
продовольствия не удалось, несмотря на эпизодические контакты с
местными алеутами. Наконец, 10 октября «Св. Павел» зашел в Авачин-
скую губу и бросил якорь в бухте Петра и Павла, на берегу которой
строился Петропавловский порт8.
Что же касается оставленных на американском берегу людей
капитана Чирикова, то судьба их достоверно неизвестна до сих пор.
Некоторые ученые полагают, что обе лодки с пакетбота «Св. Павел»
погибли во время сильных приливно-отливных течений,
господствующих в этом районе. Такой точки зрения придерживался,
например, крупный специалист по этнографии тлинкитов ДжЛГ.Эм-
монс. Он писал, в частности, что нет никаких свидетельств убийства
русских моряков местными индейцами в традиционных
преданиях последних9. Однако эта версия выглядит крайне неубедительно,

314
А В. Гринёв
ведь Чириков отправил своих людей на берег в разные дни и в
светлое время суток, когда волнение было относительно невелико.
Кроме того, лодками управляли опытные моряки. Сам же капитан
Чириков, как говорилось выше, почти не сомневался, что его люди
были пленены или убиты местными жителями. Такое же мнение
и большинства современных отечественных и зарубежных
исследователей10.
Хотя эта гипотеза имеет полное право на существование, тем не
менее представляется весьма сомнительным, чтобы индейцы
расправились с хорошо вооруженными моряками, которые
располагали не только ружьями, но даже пушкой. Правда, сторонники версии
гибели «чириковцев» от рук воинственных тлинкитов указывают на
то, что огнестрельное оружие русских могло быть подмочено
морской водой и выйти из строя11. Но данный фактор мог действовать
только в течение 1—3 часов, которые были необходимы для
просушки и перезарядки оружия. Конечно, для русских в такой ситуации
фатальным могло оказаться внезапное появление крупного
военного отряда индейцев, однако в середине лета они обычно занимались
заготовкой рыбы на зимний сезон, для чего разделялись на
небольшие семейные группы12. Поэтому трудно представить их
нападение на совершенно незнакомых и необычных пришельцев.
Последние также вряд ли могли спровоцировать атаку тлинкитов,
поскольку это прямо противоречило как инструкции капитана Чирикова,
так и заботе о собственной безопасности на неизведанном берегу.
Да и дальнейшее поведение индейцев, приблизившихся на лодках
к пакетботу «Св. Павел», явно не демонстрировало враждебных
намерений, хотя, с точки зрения Чирикова, их отказ подойти к судну,
несмотря на приглашения русских, выглядел подозрительно.
Более убедительна, на наш взгляд, версия судьбы «чириковцев»,
изложенная в тлинкитских преданиях и рассказанная их знатоком,
индейским этнографом Марком Джекобсом-Мл. Согласно
индейской версии русские моряки (по легенде —всего 8 чел.),
высадившиеся на берег о-ва Круза в поисках свежей воды, не стали
возвращаться на свое судно из-за жестокостеи и притеснений, царивших
на его борту. Кроме того, на их решение повлиял страх перед
опасными водами тихоокеанского Севера, в которых они боялись
погибнуть в случае продолжения плавания. Беглецы были
дружелюбно приняты местными тлинкитами и женились на индейских
женщинах.

ЕЩЕ РАЗ О СУДЬБЕ ПРОПАВШИХ «ЧИРИКОВЦЕВ»
315
Однако опасаясь, что рано или поздно сюда вновь прибудет
русское судно и они подвергнутся репрессиям как дезертиры, русские
моряки, загрузив каноэ и посадив в них свои семьи, отправились на
юг. Их потомки возглавили наиболее знатные семьи в селении
Клавок (Клавак) на о-ве Принс-Уэльский13. Действительно, первые
европейцы-испанцы, побывавшие в этом районе спустя почти 35 лет,
видели у местных индейцев мелкие металлические предметы,
обломок русского штыка и металлическую ложку, искусно
выделанную из лезвия морского палаша. Не без оснований испанский
капитан предположил, что это следы пребывания тут людей
капитана Чирикова14.
В начале XX в. американский школьный учитель О.М.Сэйлс-
бюри свидетельствовал, что главой селения Клавок был некто
Роберт Ператович—тлинкит с явной примесью европейской крови,
чье имя явно указывало на русское происхождение15. Вполне
вероятно, что «Ператович»—это искаженное индейцами русское
отчество «Петрович», которое носил потомок одного из пропавших
«чириковцев». Дезертирство было причиной, по которой они не
афишировали свое происхождение и не вступали в контакты с
последующими европейскими путешественниками, посещавшими
воды Юго-Восточной Аляски с 1774 г. Нельзя не учитывать, что к
этому времени многие из «чириковцев», вероятно, уже умерли от
старости (если бы сам капитан Чириков (1703— 1748) дожил до этого года,
то он был бы глубоким стариком) или погибли от лишений и в
столкновениях с индейцами. К моменту появления в этом районе
первых испанских и английских экспедиций потомки русских моряков,
очевидно, уже полностью адаптировались в индейском обществе,
тем более что счет родства и наследования у тлинкитов шел по
материнской, а не по отцовской линии. Учитывая все вышесказанное,
неудивительно, что обнаружить «чириковцев» или их прямых
потомков ни в XVIII, ни XIX в. так и не удалось, хотя в 1817—1821 гг.
попытки организовать их поиск приобрели политический смысл
в связи с территориальными претензиями России на
северо-западном побережье Америки16.
Существует еще один личностный аспект, который говорит
в пользу нашей версии. Подтолкнуть к столь решительному шагу,
как дезертирство, штурмана Дементьева могла несчастная любовь
и ссора с начальником Охотского порта Г. Г.
Скорняковым-Писаревым, за что Охотское правление приговорило его к жестокому

316
А.В. Гринёв
истязанию шпицрутенами (Беринг не позволил привести приговор
в исполнение)17. Не исключено, что спутники Дементьева
согласились не возвращаться на судно, не только из-за нежелания терпеть
дальнейшие лишения и наказания, но также ввиду весьма туманных
перспектив возвращения на родину. В такой ситуации они
вполне могли предпочесть твердый американский берег и «волю» среди
дружественных индейцев.
Естественно, что подобное объяснение было немыслимо в
официальном рапорте капитана Чирикова. Поэтому в нем он объяснил
причину исчезновения моряков пакетбота на американском
побережье «туземным фактором», который в дальнейшем стал
доминировать в отечественной и зарубежной историографии.
Предположение капитана Чирикова о гибели его людей от рук
воинственных туземцев «по обыкновенному их бесчеловечному суровству»
было отражено и в отчете Адмиралтейств-коллегий Сенату от 24 мая
1743 г. В нем на основе рапорта Чирикова о жителях
северо-западного побережья Америки было сказано: «Также и под державу е.и.в.
(его императорского величества. — А.Г.) самовольно чтоб они
пошли, кроме принуждения, весьма не чает, а ежели чинить им
понуждение, то должно к ним ходить многолюднее, нежели как прежде
они ходили». Эти слова оказались пророческими: русские так и не
смогли в будущем покорить индейцев тлинкитов, населявших Юго-
Восточную Аляску.
1 Дивин В.А. Русские мореплавания на Тихом океане в XVII] веке. М, 1971. С. 157—
159; Болховитинов Н.Н. Российско-американские отношения. 1815—1832. М,
1975. С. 147—151; Корсун С.А. Еще раз о судьбе первых русских на земле
тлинкитов//Открытие Америки продолжается. Вып.2. СПб., 1994. С.216—224; Ваг-
ratt G. The Afterlife of Chirikov's Lost Men // Bering and Chirikov: The American
Voyages and Their Impact. Anchorage, Alaska, 1992. P. 265—275 и др.; см. также
научно-популярную работу: Свет Я.М., Федорова С.Г. История пятнадцати // Бригантина.
М., 1971. С. 48-64.
2 См.: Федорова С.Г Русское население Аляски и Калифорнии (конец XVIII века—
1867 г.). М., 1971. С. 79-89.
3 См.: Лебедев Д.М Плавание А.И. Чирикова на пакетботе "Св. Павел» к
побережьям Америки: С приложением судового журнала 1741 г. М., 1951. С. 51—54;
Русские экспедиции по изучению северной части Тихого океана в первой половине
XVIII в.: сб. док. М., 1984. С. 224-225.
4 См.: Ордер А.И. Чирикова С. Савельеву // Русские экспедиции... С. 217; Golder F.A.
Bering's Voyages: An Account of the Efforts of the Russians to Leam the Relation of Asia
and America. TY., 1922. Vol. I. P. 323-324.
5 Русская тихоокеанская эпопея. Хабаровск, 1979. С. 224—225; Русские экспедиции...
С. 226.

ЕЩЕ РАЗ О СУДЬБЕ ПРОПАВШИХ «ЧИРИКОВЦЕВ»
317
6 DauenhauerN.M., DauenhauerR. Haa Shuka, Our Ancesrors: Tlingit Oral Narratives.
Seattle and London, 1987. P. 436.
7 Русские экспедиции... С. 226—230; GolderEA. Op. cit. P. 317—322.
8 Emmons G.T The Tlingit Indians. Edited with Additions by Frederica de Laguna.
Seattle, 1991. P. 324.
9 Алексеев А.И. Судьба Русской Америки. Магадан, 1975. С. 34; Пасецкий В.М. Ви-
тус Беринг (1681—1741). М, 1982. С. 131; Корсун С.А. Еще раз о судьбе первых
русских... С. 220, 222; Постников А.В. Русская Америка в географических описаниях
и на картах, 1741—1867 гг. СПб, 2000. С.55; Barbeau M. Pathfinders in the North
Pacific. Caldwell, 1958. P. 18, 76; Pierce R.A. Russian America: A Biographical
Dictionary. Kingston, 1990. P. 118; Gibson J.R. Otter Skins, Boston Ships, and China Goods. The
Maritime Fur Trade of the Northwest Coast, 1785—1841. Montreal, Kingston, London,
1992. P. 12 и др.
10 Barratt G. Op. cit. P. 267.
11 См.: Гринёв А.В. Годовой хозяйственный цикл тлинкитов// Экология
американских индейцев и эскимосов. М., 1988. С. 117—124.
12 Jacobs M., Jr. Early Encounters between the Tlingit and the Russians// Russia in North
America. Proceedings of the 2nd International Conference on Russian America. Sitka,
Alaska: August 19—22,1987. Kingston, Ontario, 1990. P.3. (Автор благодарит
А.В.Зорина за предоставленные материалы этого издания).
13 Фёдорова С.Г. Русское население Аляски и Калифорнии... С. 83—84; Barratt G. Op.
cit. P. 270.
14 Salisbury O.M. The Customs and Legends of the Tlingit Indians of Alasks. N.Y., 1985.
P. 57.
15 Об этом подробнее: Фёдорова С.Г. Русское население Аляски и Калифорнии...
С. 83—88; Болховитинов Н.Н. Российско-американские отношения... С. 147—151;
Barratt G. Op. cit. P. 270—275.
16 Фёдорова ТС. Доносы и жалобы на В. Беринга как источник по истории Второй
Камчатской экспедиции // Русское открытие Америки: сб. ст., посвящ. 70-летию
академика Николая Николаевича Болховитинова. М., 2002. С. 202.
17 Русская тихоокеанская эпопея. С. 225, 229.

Т.С. Фёдорова
Санкт-Петербург
МАРТЫН ПЕТРОВИЧ
ШПАНБЕРГ
Из многих аспектов истории Дальнего Востока России,
досконально исследованных Б.П.Полевым, открытие и освоение
Курильских островов—одна из его любимых тем. Борис Петрович как
историк считал своим долгом показать, что вся гряда Курильских
островов была открыта русскими мореплавателями и по праву
принадлежит России. В этой связи немалый интерес представляет
фигура Мартына Петровича Шпанберга, первого морского офицера,
прошедшего во главе отряда русских судов вдоль Курильской гряды
и посетившего закрытую тогда от всего мира Японию.
До последнего времени о личности датского моряка, отдавшего
России 41 год своей жизни, было мало известно. По мнению
одного из первых историографов российского флота А.П. Соколова, в
середине XIX в. разбиравшего архив Второй Камчатской экспедиции,
это был крайне резкий, грубый и жестокий человек, хотя знающий
и деятельный моряк (Соколов А.П., 1851, с. 215). Такую негативную
характеристику от Соколова заимствовали многие советские
историки. Научной же биографии М.П. Шпанберга до 1998 г. не
существовало. Теперь этот пробел восполнен, но, к сожалению, подробная
биография датчанина на русской службе, написанная в основном по
материалам Российского государственного архива военно-морского
флота, опубликована лишь на датском и английском языках.
Мартин Петерсен (Martin Petersen) Спанберх родился 31
декабря 1696 г. на западном побережье полуострова Ютландия,
недалеко от современного города Эсбьерга, тогда еще не существовавшего.
Большинство его земляков были моряками и рыбаками, по стопам
своих предков пошел и Мартин, но где он учился морскому
искусству, пока остается неизвестным. На родине моряка не сохранилось
никаких документов о его рождении, учебе, семье, хотя до сих пор
в Дании живет род Спанберхов, а в Эсбьерге одна из улиц носит его
имя. О жизни М. Спанберха мы знаем с момента зачисления его на
службу в российский военно-морской флот. Это событие
произошло 1 ноября 1720 г. в Копенгагене.
Россия вела изнурительную войну со Швецией, и по
поручению царя Петра капитан П.Бредаль приехал в Данию, чтобы на-

МАРТЫН ПЕТРОВИЧ ШПАНБЕРГ
319
нять на русскую службу офицеров, особенно штурманов, «которые
бы служили на воинских кораблях и знали подлинно путь в Ост-зее
и в шведских берегах... чтоб были люди добрые, и знающие, и
воздержные» (РГАВМФ. Ф.212, оп. 11, д. 77, л. 174). Офицером,
отвечавшим этим требованиям, и оказался М. Спанберх. Он был
принят в русский флот поручиком на 5 лет и еще 2 года «по произволу»
Петра I. 23 февраля 1721 Мартын Петрович Шпанберг, как его
стали называть в России, видимо, с молодой семьей прибыл в
Петербург и принес присягу на верность русскому царю. Принять участие
в боевых действиях ему не пришлось: в августе 1721 г. Россия и
Швеция подписали Ништадский мирный договор, и длившаяся 20 лет
война, наконец, завершилась.
Петр I смог приступить к осуществлению давно задуманных
реформ. Одним из шагов на этом пути стало установление прямого
морского грузо-пассажирского и почтового сообщения со
странами Западной Европы, как это практиковалось в других государствах.
Первым городом, куда предполагалось направить русские суда, был
немецкий город Любек на побережье Балтийского моря, центр
североевропейской торговли. 17 января 1724 г. Петр I повелел отправить
в Любек фрегат «Святой Яков» и пинк «Принц Александр».
Началась подготовка судов к плаванию, а также организационная и
правовая подготовка похода в Европу, что за неимением опыта
оказалось делом сложным. Не менее важным был и выбор офицеров для
назначения командирами судов, отправляемых в первые рейсы.
«На таком пакетботе надлежит быть доброму и искусному
капитану, который не точию б был морскому делу искусен... а паче
всего быть надлежит человеку не шумнице, который навигацию в до-
скональ знает»,—советовал адмирал К.Крюйс (РГАВМФ. Ф.212,
оп. 11, д. 326, л. 24 об.), исходя из опыта пассажирского и почтового
сообщения между Англией и Голландией. Прислушавшись к
мнению опытного моряка, Адмиралтейств-коллегия предложила:
«Ныне на означенные суды определить ис поручиков, а имянно Бранта
и Спанберха, понеже они на Балтийском море знающие».
М. Шпанберг в это время числился в списках флота лейтенантом
и, вероятно, зарекомендовал себя весьма положительно. 28 мая 1724 г.
он был назначен командиром фрегата «Святой Яков», кандидатура
же Л. Бранта была отклонена, и командиром пинка стал П.Сомов.
Подготовка к плаванию продолжалась. Сомов и Шпанберг
получили инструкции, состоявшие из 8 пунктов. Им было приказано

320
Т.С. Фёдорова
MARTIN SPANGSBERG
EN DANSK OPDAGELSESREJSENDE I RUSSISK TJENESTE
«накрепко смотреть, дабы
всякие товары... были в добром
сохранении, также б посажиры
были содержаны всякой в
своем почтении, чтоб отнюдь ни от
кого ни в чем жалобы не было»
(РГАВМФ. Ф.212, оп.11,д.326,
л. 13—14), а 29 мая появилось
«Объявление из
Адмиралтейской коллегии для народного
известия» (Гангут, 1998а, с. 87),
первое в России официальное
сообщение о
грузо-пассажирских рейсах русских судов в
Европу, определявшее права и
обязанности пассажиров и
команды, в значительной степени
сохранившиеся до наших дней.
Фрегат «Святой Яков» под
командованием М.Шпанбер-
га совершил свой первый рейс
в Любек с 30 июня по 12 августа,
второй —с 8 сентября по 17 октября 1724 г. («Принц Александр»
отправился туда 10 июня, возвратился в Кронштадт 1 августа, а затем
совершил еще два рейса).
Этими плаваниями было положено начало регулярному
грузопассажирскому и почтовому сообщению Кронштадт—Любек,
впоследствии эта линия стала наиболее устойчивой в истории русского
торгового мореплавания на Балтийском море, а Мартын Шпанберг,
следовательно, стоял у истоков российского морского торгового
пути в Европу.
Успешные рейсы в Любек сыграли важную роль в его
дальнейшей карьере. В конце декабря 1724 г. из ряда кандидатур,
представленных Петру!, император выбрал именно Шпанберга для
назначения помощником В.Й. Беринга, которому была поручена
Первая Камчатская экспедиция. (Вторым помощником был
назначен А.И. Чириков). В 1725 г. началась дальневосточная эпопея
Мартына Петровича, ставшая для него гордостью и болью,
радостью и драмой.
Рис.1. Памятник М.Шпанбергу,
установленный в 1999 г. вЭсбьерге (Дания).

МАРТЫН ПЕТРОВИЧ ШПАНБЕРГ
321
Рис.2. Личная печать М.Шпанберга.
Черный сургуч (РГАВМФ. Ф.212, оп.5,
д. 206, л. 50). Компьютерная графика
Keld Ejsing-Duun, Nordcolor, Aalborg.
Ему, видимо, суждено было
быть всегда первым. Беринг
постоянно посылал его вперед:
строить суда для плавания по
сибирским рекам, переправляться на
Камчатку, чтобы подготовить все
необходимое для закладки судна,
предназначенного совершить
плавание, которое должно было
ответить на вопрос «сошлась ли Азия
с Америкой».
4 апреля 1728 г. в урочище
Ушки на Камчатке под
наблюдением Шпанберга заложили бот,
9 июня спустили его на воду и
назвали «Св. Гавриил», а 13 июля
отправились на нем в плавание. В вахтенных журналах бота, которые
вели мичман П.Чаплин и лейтенант А.Чириков, Шпанберг
практически не упоминался, мы не знаем о его настроении, действиях,
отношениях с сослуживцами. Других же документов за время
плавания не существует. Из записей в вахтенных журналах известно
только о разговорах офицеров бота, в том числе и Шпанберга, с
чукчами 8 и 20 августа 1728 г. и мнениях, поданных лейтенантами своему
командиру о дальнейшем плавании «Св. Гавриила». Широко
известно и то, что А. Чириков предложил продолжить плавание, пока
земля не повернет на запад или дорогу префадят льды, М. Шпанберг
же счел за лучшее не позднее 16 августа повернуть назад, объясняя
свою позицию так: «...и не осведомились, сколько мы до сех мест
обсервовали, ино ретерать не ведаем» (Русские экспедиции... 1984,
с. 85), т.е. не знают, где находятся и как возвращаться обратно,
хотя и А. Чириков, и П. Чаплин каждые сутки в специальной таблице
подводили итог пройденного задень пути и отмечали счислимое
местонахождение судна и найденное по обсервации. Такое
высказывание для опытного моряка весьма странно, но, видимо, тесного
общения между Шпанбергом и русскими офицерами не было, а сам
он составлять такие таблицы не привык.
В. Беринг согласился со своим земляком. «Св. Гавриил» лег
на обратный курс, прошел тем же путем и берегов Америки в
тумане с мокротой не увидел. 3 сентября бот бросил якорь в устье

322
Т.С. Фёдорова
' 0 L л— мтгит<1Уг//АИиштль
Рис.3. Решение МШпанберга о спуске на воду вОхотске, не
ожидая В. Беринга, бригантины и наименовании судна «Архангел
Михаил». 7 июля 1737 г. (РГАВМФ. Ф.216, оп. 1, д. 25, л. 340. Подлинник).
На бригантине Шпанберг держал свой флаг во время плавания в
Японию в 1738—1739гг.
р. Камчатки, его расснастили и приготовили к зимовке. Команда
отправилась на квартиры. Мартын Шпанберг провел зиму в селе
Ключи, остальные офицеры — в Верхне-Камчатском остроге. В
плавании бота «Св. Гавриил» в 1729 г. он участия не принимал. 10
апреля 1729 г. Беринг отпустил его в Большерецкий острог сухим путем,

МАРТЫН ПЕТРОВИЧ ШПАНБЕРГ
323
«за болезнью, понеже морем итти не может» (РГАВМФ. Ф. 913, оп. 1,
д. 2, л. 59). Он присоединился к экспедиции 14 июля, когда
«Гавриил» отправлялся из Большерецка в Охотск. 1 марта 1730 г. вместе
с основной частью экспедиции М. Шпанберг возвратился в
Петербург. Еще 15 декабря 1727 г. он был произведен в
капитан-лейтенанты, а 7 сентября 1730 г. за участие в экспедиции получил чин
капитана 3 ранга.
Мореплаватели в 1728 г. впервые в истории с юга на север
прошли проливом, отделяющим Азию от Америки, и достигли
67°19ч с.ш., но американских берегов они не увидели и не могли
убедительно доказать наличие пролива, не могли с уверенностью
ответить, «сходится ли Азия с Америкой», хотя Беринг не сомневался,
что их разделяет пролив. Русское правительство не было
удовлетворено результатами экспедиции.
17 апреля 1732 г. Анна Иоанновна подписала указ об
организации Второй Камчатской экспедиции. Руководство по-прежнему
поручено было В.Й. Берингу, помощниками его оставались А.
Чириков и М. Шпанберг. Но М. Шпанбергу на этот раз была поставлена
совершенно конкретная самостоятельная задача: строительство
судов в Охотске и вояж в Японию. Это был во всех отношениях очень
продуманный шаг. Решительный и упорный по характеру Шпанберг
действовал всегда по своему усмотрению и плохо
взаимодействовал с кем-либо. Беринг же характер своих подчиненных давно
понял и во второй экспедиции избрал ту же тактику: Шпанберга
всегда отправлял вперед для организации работ, а Чириков занимался
отправкой провианта и грузов.
18 января 1733 г. по новому штату флота Мартын Петрович был
произведен в капитаны полковничьего ранга, 23 февраля покинул
Петербург с командой из 10 чел., выбранных им по своему
усмотрению. Он должен был проконтролировать, как выполняются
ранее посланные в Тобольск указы, с помощью местных властей
заготовить артиллерию, различные припасы и материалы в сибирских
городах и на заводах и провиант для экспедиции, построить
склады для припасов и шлюпки для следования по рекам, затем ехать
в Охотск, построить там суда и на них отправиться в Японию.
Перед отъездом Шпанберг проделал огромную работу по
комплектованию экспедиции личным составом и был на хорошем счету
в Адмиралтейств-коллегий, его мнение ценили, ему поручили
важное задание. Как и другие офицеры, он на этот раз ехал с семьей:

324
Т.С. Фёдорова
bJW*
Рис.4. Генеральная карта Охотского моря с назначением
предположительного плавания судов, принадлежащих к экспедиции Шпанберга. На карте
в рамке написано: «Aft...Capitain Martin Spangberg 1741 for dund 18-m april»
(РГАВМФ. Ф. 1331, on. 4, д. 68). Подлинная, рукописная и раскрашена.
жена Мария Андреевна, сын Андрей и дочь Анна должны были
вскоре тоже выехать в Сибирь. А главное, он был совершенно
самостоятелен в своих действиях, хотя и обязан рапортовать о них В.
Берингу. Путешественники не везли на этот раз тяжелых грузов,
поэтому двигались гораздо быстрее, чем 8 лет назад.

МАРТЫН ПЕТРОВИЧ ШПАНБЕРГ
325
2 апреля 1733 г. прибыли в Тобольск, оттуда реками (Иртыш, Обь
и Кеть) добрались до Маковского острога, затем в Енисейск,
который будил приятные воспоминания о встрече здесь с немецким
путешественником Д. Г. Мессершмидтом в 1727 г. Затем Илимск,
Иркутск, Усть-Кут, Якутск.
У Алданской переправы встретили ботовых дел мастера М. Ру-
гачева, направлявшегося из Петербурга в распоряжение
Охотского правления для строительства судов. Один из якутов пожаловался
Шпанбергу, что Ругачев, якобы, отнял у него корову. Расправа была
быстрой и короткой: «Тогда, увидев я того Ругачева явное воровство
(преступление.—Т.Ф.), стерпеть не мог, ударил его тростью раза три,
но и то слегка, а корову велел тому якуту взять себе по-прежнему»
(РГАВМФ. Ф.212, оп.6, д. 67, л. 58 об.-59). Ругачев же через 2
года сообщил, что капитан его избил и травил собаками. Как оно
было на самом деле, теперь не установишь. Шпанберг заявил, что
тогда у него собаки не было, а ботовый мастер вынужден был
вернуться в Якутск, а в Охотск добрался только через полтора года. Много
лет спустя в прошении Елизавете Петровне он писал, что Шпанберг
его изувечил (Федорова ТС, 19986).
1 октября 1734 г. М. Шпанберг с командой, не позаботившись
о предварительной доставке провизии, прибыл в Охотск. В
остроге был настоящий голод. С провиантом здесь всегда было плохо,
но энергичный капитан нашел выход из положения. Он взял под
свой контроль весь провиант, имевшийся в остроге и оставленный
на дороге от Юдомского Креста до Охотска, в том числе и казенный,
и решил «довольствовать по рассмотрению своему всех равно».
Хотя «...дача была и неполная, однако ж ни один человек с голоду не
умер и тяжкой болезни от того никто не понес», — с гордостью
писал он (РГАВМФ. Ф.212, оп.6, д.67, л.46).
До приезда в Охотск В. Беринга (5 сентября 1737 г.) М. Шпанберг
был там полным хозяином и распоряжался всем, особенно
людьми, как хотел, постоянно вмешиваясь вдела Охотского правления,
что вызывало острые трения с начальником правления Г. Г. Скорня-
ковым-Писаревым. Оба своенравные, неуступчивые, они не
смогли найти общего языка. Злобный Скорняков постоянно писал на
Шпанберга доносы, обвиняя его в том, что было и чего не было.
Миролюбивый Беринг вынужден был много раз требовать, чтобы
Шпанберг не вмешивался в чужие дела. 26 июля 1736 г. он писал
капитану: «...сим напоминаю, дабы вы не в свое дело впредь
вступать излишний труд на себя принимать не изволили... А надлежит

326
ТС. Фёдорова
всякому свою должность знать и управлять свое дело по указам ея
императорскаго величества и инструкциям, а не своим прихотям»
(РГАВМФ. Ф.216, оп. 1, д. 14, л. 158). В этой короткой фразе—весь
Беринг и весь Шпанберг.
В 1736 г. вОхотске шла напряженная работа: строились суда
для плавания в Японию, заложенные в 1735 г., заготавливался лес,
доставлялся провиант, брошенный зимой на дороге, и т.д. Работе
очень мешали постоянные конфликты между экспедицией и
Охотским правлением, и природа наказала людей: на острог обрушилось
наводнение, уничтожившее его. Так как ГГ. Скорняков-Писарев
отбыл в Якутск, строительство нового острога выпало на долю
капитана Шпанберга. Расположен он был неудобно, на узкой косе между
морем и рекой Охотой, строительный материал, дрова, воду
приходилось издалека таскать на себе, зато плотбище, где строились суда
экспедиции, было рядом.
В 1737 г. были готовы и спущены на воду бригантина, названная
«Архангел Михаил», и дубель-шлюпка, получившая при спуске имя
«Надежда». Однако отправляться в дальний вояж было уже поздно,
к тому же не хватало морского провианта. Плавание отложили до
следующего года. Перед уходом в неведомые края Шпанберг
заранее просил Адмиралтейств-коллегию в случае успеха разрешить ему
самому прибыть в Петербург с материалами плавания.
18 июня 1738 г. отряд судов вышел из Охотска, благополучно
достиг Камчатки и, не задерживаясь там, отправился «к тем
островам, кои пошли от Камчатского полуденного Носу к Японии».
Бригантину вел капитан М.П. Шпанберг, дубель-шлюпку — лейтенант
В. Вальтон, бот «Св. Гавриил»—мичман А. Шельтинг.
26 июля корабли разлучились. Шпанберг отправился на юг один
и дошел до 45° с.ш., т.е. до острова Итуруп, который он назвал «На-г
деждой». «А далее того градуса... итить не посмел, для того что ста-».
ли быть ночи долгие и весьма темные, и туманы завсегда с
мокротою густые, в море шторм и течение великое, и погода часто бывает
великая и переменная и то делается, что на других морях не
видано. Тот наш назначенной вояж,—продолжал рапорт Мартын
Петрович, —стал быть дальной и на чюжестранном море, а путь нам
незнаемой, что из российскаго народу тут еще, кроме нас, никто не
бывал...» (Русские экспедиции, 1984, с. 164). Он опять был первым!
Судно повернуло к родным берегам. В. Вальтон на «Надежде»
дошел до северной оконечности острова Матмай (Хоккайдо). В
результате вояжа 1738 г. русские мореплаватели впервые прошли вдоль

МАРТЫН ПЕТРОВИЧ ШПЛНБЕРГ
327
всей Курильской гряды и достигли берегов Японии, но они не
оставили описаний японских берегов, не видели жителей, не
сходили на берег.
Зимовали на Камчатке, у р. Крутогоровой построили шлюп
«Большерецк» и на четырех судах 22 мая 1739 г. снова вышли в
море. Вот как описывал в своем рапорте М. Шпанберг первые
впечатления о Японии:
«А с 18 числа... уже мы шли блис самой земли Японских
берегов... И втом нашем хождении видели мы подле тех японских
берегов на море в разных местах малых судов или японских бус,
ходящих под парусами и лежащих на якоре, многое число. Места по
тем берегам каменистые, и на тех камнях растет великой лес, а
какой, того признать нам было невозможно. На тех японской
земли берегах оного 18 числа усмотрели мы жилые места—четыре ве-
ликия деревни, строение у них в тех местах каменное, а круг всего
того жилья усеено хлебом со удовольствием, под тем хлебом
пашни видели по жеребьям так, как и в российских местах,
десятинами или четвертьми разделено». К русским судам подошли две
лодки с японцами, гости приглашали их к себе, «токмо они не поехали,
а напротиво такоже к нам махали и они и подавали своей лодки дрек
и указывали на берек, знатно хотели чтоб от нас кто съехал к ним».
(Русские экспедиции, 1984, с. 189—194). Это было
северо-восточное побережье о-ва Хонсю, как определили моряки, они
находились на 38°52'с.ш.
22 июня состоялась, наконец, дружеская встреча. Японские
рыбаки привезли русским «рыбу камбалу и протчие большие и
малые рыбы». Мореплаватели чествовали их вином. «Архангел
Михаил» в знак приветствия расцветился «всеми имевшимися...
российскими флагами и гуйсы». «И были у нас многая епонские
жители и привозили к нам на суда: пшено сорочинское (рис.—Т.Ф.),
агурцы соленые и редис большей свежей, табак листовой широкие
листы, и протчей овощ и вещи». Русские вручили гостям свои
подарки, которые «каждый принимал со всякою учтивостию, и что
который примет, то все прижимали руками к своим грудям». На
судах шла бойкая взаимная торговля. Бригантину «Архангел Михаил»
в сопровождении трех местных чиновников посетил чиновник из
г. Сэндай, административного центра княжества Датэ. М.П.
Шпанберг пригласил их в свою каюту, «дарил монетами российскими».
Узнав, что на монетах изображена императрица, «...то они, приняв

328
Т.С. Фёдорова
монету и целовав, клали на голову и кланялися до земли с великою
покорностию три раза».
Без переводчика Шпанберг не мог объяснить им цель
прихода в Японию. Бригантину окружили японские лодки «и всех
вышеречных лоток кругом брегантина было 79», а на каждой из
лодок по 10—Пчел.
Русские моряки взяли курс на север. Они посетили острова
Курильской гряды Шикотан, Итуруп, Зеленый. 24 июля М.П.
Шпанберг снова привел бригантину к о-ву Хоккайдо, но к тому времени
на судне было более 20 человек больных, «...да и на всех служителях
была тягость великая, едва могли судном управлять, и то с великою
нуждой». Наследующий день повернули обратно, 14августа
«Архангел Михаил» пришел на Камчатку, а 29 августа—в Охотск.
Бот «Св. Гавриил» под командованием лейтенанта В. Вальтона
19 июня достиг еще более южной точки острова Хонсю—38°29ч с.ш.
Несколько человек из команды судна побывали в гостях у местных
жителей.
Результаты плавания имели мировое значение. Участники
экспедиции 1739 г. открыли северный путь в Японию и нанесли его на
карту, впервые прошли всю Курильскую гряду с восточной
стороны, побывали на северо-восточном побережье островов Хоккайдо
и Хонсю, где до этого не ступала нога европейца. М. Шпанберг дал
всем Курильским островам русские названия (Полевой Б.П., 1982,
с. 70—71), к сожалению, до наших дней не сохранившиеся. Остров
Шикотан он назвал Фигурным, в 1946 г. этот остров был назван
именем Шпанберга, а мыс на о-ве Зеленом—мысом В. Вальтона.
Пролив между этими островами и сейчас носит имя Шпанберга
(Масленников Б., 1973, с. 52, 225).
Мартын Петрович прекрасно понимал значение сделанных
открытий и был чрезвычайно горд, что смог выполнить задание,
порученное ему императрицей и Адмиралтейств-коллегией,
несмотря на все трудности. Он спешил в Охотск, заслуженно рассчитывая
на торжественную встречу и надеясь на скорую поездку в столицу.
Ведь это был первый столь значительный успех всей экспедиции.
Но в Охотске обо всем было уже известно и первая радость
пережита. За неделю до Шпанберга в острог прибыл лейтенант В. Вальтон,
за отсутствием своего непосредственного начальника он подал
подробный рапорт о плавании и посещении Японии
капитан-командору В. Берингу (Русские экспедиции, 1984, с. 180—184), и тот отослал

МАРТЫН ПЕТРОВИЧ ШПАНБЕРГ
329
его в Петербург. Таким образом, первое сообщение об успешном
вояже отряда, которым командовал М. Шпанберг, правительство
России получило не от него.
Продолжительное отсутствие М.П.Шпанберга вОхотске не
смягчило ситуацию. Отношения между ним и Берингом, и так
достаточно напряженные из-за самоуправства капитана, еще более
обострились. Начальник экспедиции не поддержал его
предложение послать судно на Курилы для приведения жителей в
подданство России. 10 сентября Шпанберг уехал в Якутск, где через
месяц получил указ Адмиралтейств-коллегий в Петербург не ехать,
а прислать все материалы с нарочными. Это был новый удар.
Пришлось остаться в Якутске, чтобы подготовить к отправке чистовой
журнал плавания: подробный рапорт (Русские экспедиции, 1984,
с. 189-194) и карту (РГАВМФ. Ф. 1331, оп.4, д.64).
В Петербурге в это время происходили свои события.
Кабинет-министр А.П.Волынский и вице-президент
Адмиралтейств-коллегий Ф.И. Соймонов давно готовили смену руководства
Второй Камчатской экспедиции, которая весьма затянулась и
слишком дорого обходилась государству. На посту начальника
экспедиции обстоятельного В.Й. Беринга должен был заменить более
молодой и решительный М.П. Шпанберг. К началу 1740 г. в Петербурге
уже было известно о его плавании в Японию. 24 января 1740 г.
последовал указ Кабинета Анны Иоанновны Шпанбергу о
немедленном приезде в Петербурге донесениями и картами экспедиции.
Вояжу в Японию придавалось столь важное значение, что на р. Ижоре
под Петербургом капитана должен был ожидать сержант
Преображенского полка Чичерин, чтобы немедленно доставить в Кабинет.
10 апреля указ был получен в Якутске, но из-за наступившей
распутицы Шпанберг сразу выехать не смог, да это уже и не имело
значения, так как ситуация в столице коренным образом изменилась.
12 апреля А.П. Волынский был арестован, а в июле казнен,
Соймонов бит кнутом и сослан в Сибирь. Навстречу Шпанбергу уже ехал
другой курьер—А. Друкорт, который вез указ, повелевавший
капитану возвратиться в команду Беринга. Встреча произошла 8 июля
1740 г. на р. Лене, около Киренского острога. В тот же день Мартын
Петрович узнал огорчительные новости. Друкорт и Шпанберг
вернулись в Якутск, чтобы заготовить лошадей и провиант в дорогу до
Охотска, 27 июля они отправились в путь, но при первом же
ночлеге Шпанберг бросил своего спутника, забрав лошадей и провиант.

330
Т.С. Фёдорова
В Охотске он, однако, не задержался. Даже не дождавшись ухода
пакетботов «Св. Петр» и «Св. Павел» на Камчатку, Мартын Петрович
снова отбыл в Якутск, где ему предстояли малоприятные дела.
Доносы Скорнякова-Писарева возымели действие, на Шпан-
берга завели следственное дело и вручили ему «вопросные пункты»,
над которыми он и трудился зимой 1740—1741 гг. Вопросов
поначалу было 20. Капитана обвиняли в торговле табаком и вином,
попустительстве подчиненным в торговле этими товарами, скрытном
провозе табака без уплаты пошлины, в том, что он забирал людей
из Охотского правления для нужд экспедиции, что избил мастера
М. Ругачева, что забрал казенный провиант во время голода в
Охотске в 1734 г. и т.д. Конечно, были грехи на его совести, но ни по
одному из пунктов он не признал себя виновным, всегда находя
оправдание своим поступкам, ни разу не выдал своих подчиненных,
в крайнем случае заявляя, что он ничего не знает.
Позднее к 20 пунктам добавилось еще 7, потом на него
пожаловался в Якутской канцелярии штурман А. Петров, который должен
был подготовить беловой журнал плавания для отправки в
Петербург. Снова допросы, объяснения, ответы на новые «пункты».
И среди этих неприятностей Шпанберг думал о новом плавании
в Японию, тщательно к нему готовился, составил карту, намечая
пути новых исследований, но им не суждено было сбыться. Он снова
прибыл на Камчатку, в 1742 г. на четырех судах пошел к Японским
островам, но неудачно. В 1743 г. Вторая Камчатская экспедиция
была прекращена «до будущего указу».
О прекращении экспедиции М.П. Шпанберг узнал 2 июня
1744 г., когда вернулся в Якутск, осенью он уехал с командой
в Томск, где прожил год и, не имея разрешения
Адмиралтейств-коллегий, отправился в Петербург. Прибыв в столицу 5 ноября 1745 г.,
сразу же явился в Адмиралтейств-коллегию, которая 14 ноября
вынесла решение о предании капитана Шпанберга суду за
самовольный отъезд из Томска. 25 февраля 1746 г. он был арестован.
Разбирательство продолжалось два года. За подобное преступление по
Воинскому и Морскому уставам виновный мог быть приговорен
к смертной казни. М.П. Шпанберг не был приговорен к казне, как
указано в Общем морском списке, следовательно и в большинстве
книг по этой теме. Адмиралтейств-коллегия учла его заслуги в
экспедиции и то, что он покинул команду, когда экспедиция уже
была прекращена. Он был понижен в чине на 3 месяца, но, учитывая

МАРТЫН ПЕТРОВИЧ ШПАНБЕРГ
331
длительное заключение, в декабре 1747 г. освобожден с прежним
чином и старшинством в чине. Однако оставались еще не
расследованными доносы на него ГГ. Скорнякова-Писарева и некоторых
чинов команды.
В 1749 г. М.П. Шпанберга направили в Архангельск для перевода
в Кронштадт нового 54-пушечного корабля «Варахаил». 7 июня 1749 г.
по выходе за бар корабль опрокинулся, 28 чел. погибло. 15 июня он
был арестован с предписанием содержать его «под крепким караулом
в квартире неисходимо» (РГАВМФ. Ф. 212, оп. 11, д. 965, л. 253).
Комиссией, созданной при Архангельском порте, капитан Шпанберг
был признан виновным в аварии и приговорен к ссылке на галеры
навечно, однако Адмиралтейств-коллегия не утвердила приговор.
По ее требованию 7 апреля 1750 г. арестованного доставили в
Петербург, где он находился под арестом при своей квартире (РГАВМФ.
Ф.212,оп.1,д.62,л.17).
Следствие продолжалось два с половиной года, но установить
причину аварии и подтвердить виновность в ней офицеров
корабля так и не смогли. Решающим в затянувшемся расследовании
оказалось мнение, представленное контр-адмиралом Дж. Кенеди.
Англичанин, поступивший на русскую службу в 1714 г., опытный
моряк, рассмотрев все обстоятельства, не нашел никакой причины,
«чтобы корабль повалило от какого-либо неправильного
управления капитаном и прочими офицерами... Поэтому по чистой
совести моей перед Богом и перед всем светом объявляю, что капитан
Шпанберх и бывшие при нем офицеры в несчастии этого корабля
ни в чем не виновны»,—писал Дж. Кенеди (РГАВМФ. Ф. 212, оп. 1,
д.62,л.14об.).
10 сентября 1752 г. Адмиралтейств-коллегия обсуждала
дополнительные материалы по делу об аварии корабля «Варахаил». В
протоколе заседания говорится: «...по которому Шпанберх и прочие
офицеры по определению Коллегии от 19 марта и мнению
контрадмирала Кеннеди оправданы, что в аварии корабля «Варахаил»
вины их не находят. Считается, что это произошло не от его,
Шпанберга, и офицеров недосмотра и оплошности, но от воли Божьей»
(РГАВМФ. Ф.212, оп. 1, д. 62, л. 76).
Только в декабре 1752 г. М.П. Шпанберг был освобожден из-под
ареста.
Во время пребывания под арестом 5 сентября 1751 г. М.П.
Шпанберг был зачислен в капитаны 1 ранга. Это не являлось повышением,

332
Т.С. Фёдорова
как иногда пишут, так как еще в 1733 г. он был произведен в
капитаны полковничьего ранга, что соответствует чину капитана 1 ранга.
В 1753—1757 гг. он числился на кораблях Кронштадтской
эскадры. Однако и морально, и физически Мартын Петрович был
сломлен: 4,5 года под караулом, когда ни в чем не виноват,
давили тяжким грузом. Адмиралтейств-коллегия возражала против его
производства в капитан-командоры, хотя он и был по старшинству
первым, и добивалась указа об отставке, аргументируя тем, что «за
старостою и в капитанах быть не способен». За ним все еще тянулся
из Сибири шлейф незаконченных следствием дел. Так и не
дождавшись отставки, Мартын Петрович скончался в Кронштадте 15
сентября 1761 г. Его похоронили с воинскими почестями на
Богоявленском кладбище, предназначенном для моряков.
Заключив в 1720 г. контракт на 5 лет, Мартын Шпанберг остался
в России навсегда. Он не участвовал в боевых действиях
российского флота, но заслуги его неоспоримы. Одним из первых он
осуществил грузо-пассажирские рейсы в Европу, много сделал для успеха
Камчатских экспедиций, совершил первое для россиян плавание
в Японию и другие полезные дела.
Это был человек своенравный, самоуверенный, достаточно
жесткий, но не жестокий, не варвар, как изобразил его А.П. Соколов,
который, как он сам пишет, не видел многих документов о Шпанберге.
Слишком суровым было время, а Мартын Шпанберг был человеком
своего времени. Ему не повезло, на его пути оказался Г. Скорняков-
Писарев, действительно жестокий и безжалостный, опустившийся
от пьянства и собственных бед. Сам же Мартын Петрович не
попытался наладить отношения со своим недругом, а только обострял их;
не прислушивался он и к советам миролюбивого В. Беринга.
Приехав в Россию, Мартын Шпанберг навсегда оставил
родину. Вся его жизнь, служба связаны с Россией. У него не осталось
потомков по мужской линии, но после его кончины фамилия
Шпанберг «жила» на Курильских островах в течение многих лет. Недавно
удалось обнаружить, что «курилец Шпанберг» был переводчиком
у подпоручика А.М. Гаврилова во время плаваний его к острову
Итуруп в 1843 и 1845 гг. Во время последнего плавания Гаврилов посетил
селение Квайтомай на о-ве Итуруп для выяснения у японцев, в
какие гавани могут заходить русские торговые суда. 5 мая 1846 г.
Главный правитель русских колоний в Северной Америке М.Д.
Тебеньков сообщал Главному правлению Российско-Американской ком-

МАРТЫН ПЕТРОВИЧ ШПАНБЕРГ
333
пании, что «курилец Шпанберг» умер в Ново-Архангельске, а его
родители, жена и дети жили на о-ве Шумшу (РГАВМФ. Ф. 1375,
оп.1,д.16,л.475-476).
По всей вероятности, это были потомки жителей Курильских
островов, которых когда-то крестил М.П. Шпанберг. Так из
поколения в поколение в течение 100 лет после завершения Второй
Камчатской экспедиции на Курилах сохранялась память о
мореплавателе. Дальнейшая судьба курильских Шпанбергов неизвестна.
Сын Мартына Петровича Андрей Мартынович умер раньше
отца, оставив 10-летнюю дочь Марию. По мужской линии род
Шпанбергов в России пресекся, но он продолжал жить в потомках по
линии дочери. Анна Мартыновна еще в Сибири вышла замуж за
лекаря Первой и Второй Камчатских экспедиций (Филиппа Вилима
Буцковского), который стал штаб-лекарем Балтийского флота.
Род Буцковских дал России много боевых офицеров,
сражавшихся в частях российской армии почти во всех войнах второй
половины XVIII —начала XIX в. Н.А.Буцковский стал сенатором,
крупным деятелем судебного ведомства; генерал-майор М.А. Буц-
ковский занимал пост генерал-губернатора Люблина, и
большинство его потомков осталось в Польше. Моряков же среди
Буцковских, к сожалению, не было.
ЛИТЕРАТУРА
Масленников Б., 1973. Морская карта рассказывает. М.
Общий морской список. СПб., 1885. Ч. 1.
Полевой Б.П., 1982. Первооткрыватели Курильских островов. Южно-Сахалинск.
Русские экспедиции по изучению северной части Тихого океана в первой половине
XVIII в.: сб. док. М., 1984.
Соколов А.П., 1851. Северная экспедиция 1733—1743 гг.//Записки
Гидрографического департамента Морского министерства. СПб. 4.9.
Федорова Т.С., 1998а. «...И ходить до Любека, а в Любеке ожидать пассажиров...» //
Гангут. СПБ. Вып. 17: (публикация документов).
Федорова Т.С., 19986. Первый строитель Охотского острога // Там же.
Федорова T.C., 1998в. Сложный человек сложного времени // Морская газета: ист.-
лит. вып. «Флот». Кронштадт. №73—74.
Федорова Т.С., 2000. Кто вы, капитан Шпанберг?// Неизвестная Камчатка.
Петропавловск-Камчатский. № 1(5).
FjodorovaT., LampeB.L., RambuschS., SerensenT., 1999. Martin Spangberg. En dansk
opdagelsesrejsende i russisk tjeneste. Esbjerg Danmark.
Fjodorova T, Lampe B.L., Rambusch S., Serensen T, 2002. Martin Spangberg. A Danish
Explorer in Russian Service. Esbjerg Danmark.

Л.С. Блэк
Кадьяк, Аляска
ВОЕННО-МОРСКОЕ
МИНИСТЕРСТВО И РОССИЙСКО-
АМЕРИКАНСКАЯ КОМПАНИЯ
(Неизученная проблема
и непредвиденные последствия)
Несколько лет назад, когда я работала над книгой «Русские на
Аляске...»1, мне случайно удалось ознакомиться с очень курьезным
документом2 относительно смены в 1818 г. А.А. Баранова, бывшего
Главного правителя заведений Российско-Американской компании
на материке и восточных Алеутских и Прибыловых островах3.
Документ датирован 23 сентября 1821 г., адресован морскому министру
адмиралу де Траверсу и содержит следующую информацию.
По указу Его Императорского Величества
Правительствующий Сенат слушали предложение Г. Обер Прокурора и Кавалера
Графа Салтыкова, что его сиятельство Г. Министр Юстиции, получив
представленный им от 29-го Апреля сего года Всеподаннейший Доклад
1-го Отделения 5-го Департамента Правительствующаго Сената по
Делу о поступках правителя Островов Российско-Американской
Компании Коллежского Советника Баранова, вносил в Комитет ГГ.
Министров, с таковым со своей стороны заключением, что за смертию
Коллежского советника Баранова нет надобности производить пове-
леннаго о действах его исследование.
Из этого документа можно сделать вывод, что было
государственное следствие по «делу» Баранова и проводилось оно
Морским министерством. Дополнительная информация указывает на
то, что Леонтий Аццреанович Гагемейстер, капитан военного
корабля «Кутузов», и Василий Михайлович Головнин, капитан
военного шлюпа «Камчатка», имели неограниченные полномочия начать
разбирательство поступков Баранова. Гагемейстер, который прибыл
в Новоархангельск в конце ноября 1817г., имел приказание
расследовать дела Российско-Американской компании на Аляске,
особенно действия Баранова. По своему усмотрению, Гагемейстер мог
снять Баранова и принять управление колонии на себя. Морское
министерство было отрицательно настроено к РАК уже в 1807 г.,

ВОЕННО-МОРСКОЕ МИНИСТЕРСТВО...
т
когда подготовлялась отправка шлюпа «Диана» под командой Го-
ловнина в кругосветное путешествие. Головнин получил задание
неофициально оценить ситуацию на Аляске. По его словам, это
задание было последствием рапорта капитана Ратманова, старшего
офицера «Надежды», которой командовал Крузенштерн в первом
русском кругосветном путешествии 1803—1806 г.5 Головнин писал:
«Замечания его послужили только поводом, что при отправлении
моем в первое мое кругом света путешествие, мне дан был совет,
который между прочим по многим отношениям равнялся повелению,
заглянуть, так сказать, инкогнито в компанейския дела и
представить о них мои замечания приватным образом, что я и исполнил»6.
11 (23) января 1818 г. Гагемейстер объявил Баранову, что он снят
с поста и что Гагемейстер принимает на себя должность Главного
правителя Русской Америки7. С этого момента и до продажи Аляски
Соединенным Штатам в 1867 г. место Главного правителя Русских
колоний в Америке занимали офицеры военно-морского флота.
Головнин, прибывший на Аляску в июле 1818г., также должен был
инспектировать колонии и расследовать вопрос об обращении
служащих РАК с местным населением.
Нет никакого сомнения, что Морское министерство играло
решающую роль не только в смещении Баранова, но также в
изменении системы управления РАК на Аляске, хотя официально
компания была в ведении комерц-коллегии (министерства коммерции),
а с 1811 г. министерства внутренних дел8.
Гагемейстер и Головнин встретились в селении Росс в
Калифорнии, очевидно, чтобы решить вопросы по смещению Баранова.
Надо заметить, что Гагемейстер подчинялся авторитету Головнина9.
Баранов тоже встретился там с Головниным. В результате этих встреч
Баранов согласился на обманные уговоры Головнина (или был
принужден против его воли)10 идти в Россию на «Кутузове», оставив на
Аляске свою семью, жену (Анну Разказчикову, уроженку селения
Карлук на о-ве Кадьяк), сына Антипатра и двух дочерей
—старшую Ирину (вышедшую замуж за лейтенанта Яновского) и млад-
щую Екатерину, всего двенадцати лет11.
Изучая этот эпизод истории Русской Америки, я пришла к
выводу, что в историографии Аляски сложный вопрос о
взаимоотношении военно-морского флота и РАК не освещен достаточно
глубоко, несмотря на то, что историки знают о традиционном
противостоянии РАК и Морского министерств12. Резко отрицательные

336
Л.С.Блэк
личные настроения флотских офицеров не только к РАК и ее
руководству, но и к рядовым служащим, простым промышленникам
и причины его не рассматривались. Можно предположить, что
презрительные и оскорбительные высказывания моряков в какой-то
мере были результатом желания дискредитировать РАК. Дружным
хором офицеры флота, даже те, которые никогда не были на Аляске,
как, например, Крузенштерн и Ратманов13, докладывали начальству
о страшных жестокостях, поголовном пьянстве, безумном
истреблении пушных зверей, личных зверствах и бунтарских настроениях
рядовых промышленников, уголовных преступников и беглых
солдат. Большинство серьезных историков знают, что эти утверждения
голословны. Статистический анализ годовых данных о
приобретении пушнины доказывает, что истребление было на бумаге14, что
повального пьянства не было, так как водка, ром и другое
спиртное поступали в колонии в очень малых количествах, а местное
производство было ограничено отсутствием сахара, весьма
дефицитного товара. Самогон из ягод имел очень низкий процент
алкоголя, а из картофеля, который не всем был доступен, производился
редко, в единичном порядке (например, Иеромонахом
Афанасием в 1820-х годах на Афогнаке). Такое производство было
противозаконно и наказывалось в административном порядке.
Принимать на службу беспаспортных было строжайше запрещено.
Начиная с 1799 г., когда была дарована монополия РАК на двадцать лет,
дозволено было нанимать «...людей свободных и неподозрительных,
имеющих на такое увольнение узаконенные виды... таковые
свободные люди были с семилетними паспортами...»15 Предложение
Резанова использовать преступников, должников и пьяниц как рабочую
силу на Аляске не было осуществлено. К сожалению, миф о
зверстве и бесхозяйственности русских каторжан-преступников
здравствует до сих пор. Этот миф можно встретить в популярной
литературе и даже в работах некоторых современных историков не только
за рубежом, но и в России16.
Приведу два ярких примера высказываний флотских офицеров
о промышленниках, одно В.М. Головнина, относящееся к его
первому визиту в Ситку в 1810 г.17, и описание в дневнике Левенштер-
на действий лейтенанта Хвостова в июне 1805 г. в Петропавловской
гавани на Камчатке18. Левенштерн писал со слов Хвостова, который
был недоволен лейтенантом Машиным, командиром судна «Св.
Мария Магдалина» (также «Св. Мария»). Н.П. Резанов вместе с Хвосто-

ВОЕННО-МОРСКОЕ МИНИСТЕРСТВО...
337
вым и Давыдовым собирались отправиться на этом судне
пассажирами в Кадьяк. Машин, моряк с боевым опытом, который вместе
с Левенштерном служил в английском флоте, был, по мнению Хво-
стова, слишком мягок с командой и промышленниками. Последних
Хвостов называл бунтовщиками и бандитами. Взяв дела в свои
руки, Хвостов с помощью Давыдова начал расправу сначала
кулаками и дубинками, а потом пустил в ход и кошку, двадцать пять
ударов для глашатая, с которого предварительно была сорвана до нага
одежда. В результате, 24 промышленника сбежали19.
Головнин же во время своего первого прихода на Аляску на
шлюпе «Диана» в 1810 г. при входе в Новоархангельскую гавань ожидал,
по его словам, нападения промышленников на его судно. Он знал,
что он и его судно могли погибнуть от рук гнуснейших людей из
наших соотечественников20. Головнин так описывал встречу с
соотечественниками, которые с нетерпением ожидали прибытия
русского судна: «Но когда мы и уверились, что к нам идут не дикие
американцы, но русские промышленные, то и тогда я не оставил принять
нужныя меры осторожности; ибо мне очень хорошо известно
было, что сей класс компанейских служителей состоял самою большею
частию из людей распутных, из коих многие были сечены кнутом
и носят знаки своих злодеяний на лице и в ноздрях; и что сей класс
преступников, будучи из ссылки обманом и ложными
обещаниями увлечен в Америку, нашел там жизнь худшую несравненно
нежели та, какую ведут ссылочные в Сибири. А потому то всякую
минуту готовы они воспользоваться случаем и обстоятельствами, чтобы
произвести бунт и освободить себя от ига американской компании.
И если б им такое возмущение удалось привести в действие с
успехом, и захватить всю власть в свои руки, то такой отчаянный,
привыкший ко всем опасностям народ, конечно, не допустил бы
войти к себе свободно императорское военное судно, которое могло их
забрать и предать наказанию законов; а потому-то я решился
встретить наших посетителей со всякою осторожностию, и притом так,
чтоб не огорчить их недоверенностию: для чего все нужное оружие
было готово, но скрыто, и люди находились подле онаго...»
Еще жестче Головнин отзывался не только о промышленных
и о РАК, но и вообще о купечестве в своей «Записке о состоянии
Российско-американских колониях в 1818 г.». О Баранове он
писал: «...получившаго чин коллежскаго советника, орден Св. Анны
2-й степени и прославившаго себя долговременным пребыванием

338
Л.С.Блэк
между дикими, а еще более тем, что вместо того, чтобъ их
просветить, он сам одичал и стал на степень ниже человека дикаго!»21
О РАК Головнин писал с сарказмом и ратовал об ликвидации,
утверждая, что эта монополия не приносила никакой пользы ни
государству, ни частным лицам-акционерам компании. Интересно,
что «Записка...» была переиздана в 1860-х годах в журнале «Морской
сборник», когда Флот ратовал за продажу Аляски США22.
Между тем военно-морской флот и РАК имели тесные связи
с ранних 1800-х годов идо конца существования компании.
Особенно важна в более позднем сотрудничестве роль РАК во время
Крымской войны, в основании Аянского порта, защите
Петропавловска и более всего в освоении бассейна Нижнего Амура и
Дальнего Востока23. В более ранний период РАК внесла большой вклад
в картографию северных берегов Тихого океана.
Сотрудничество (и конфликты) между военно-морским флотом
(Морское министерство) и РАК можно проанализировать по трём
основным направлениям. Первое касалось администрации дальнего
заокеанского пограничья, включая отношения как с иностранными
державами, представленные экспедициями военных и торговых
судов в Аляскинских водах, так и с местными властями в Калифорнии
(Испания и позже Мексика), и с Гавайскими королевствами.
Второе направление было представлено поддержкой РАК в создании
компанейского флота и позволением военным морякам поступать
на службу РАК без потери служебного стажа, обеспечивая
компетентное и профессиональное командование флотом РАК24. Третье
направление—снабжение РАК военными кораблями, присутствие
которых в Аляскинских водах было также наглядным
подтверждением русского суверенитета в северном бассейне Тихого океана.
До 1818 г., когда пост Главного правителя занял офицер флота, эта
ситуация неминуемо порождала трения и часто открытые
конфликты. Рассмотрим сначала прием в РАК военных моряков,
продолжавшихся числиться на флотской службе.
Нужно еще раз отметить, что командиры судов РАК, начиная
с 1801 г., были в подавляющем большинстве или офицерами
военного флота, командированными на службу РАК, или
выпускниками морских училищ, чаще всего военных. Насколько мне удалось
установить, первым флотским офицером (или одним из первых) на
службе компании, основанной Голиковым и Шелиховым и в 1799 г.
реорганизованной как монопольная РАК, был поручик (штурман

ВОЕННО-МОРСКОЕ МИНИСТЕРСТВО...
339
12-го класса) Гаврил Терентьевич Талин. Он поступил на службу
компании в 1796 или в 1797 г. В навигацию 1797 г. он привел на
Аляску из Охотска фрегат «Феникс», следуя по карте покойного
штурмана Герасима Измайлова. Документальные данные о Талине очень
скудны. О других флотских моряках на службе компании в этот
период, таких как Пышенков и Подгаш, я не смогла обнаружить
точных данных. Первые трения с местными аляскинскими
управляющими, особенно с Барановым, возникли сразу. Талин критически
отнесся к самоуправству Баранова и его подчиненных по
отношению к местному населению, встал на сторону православных
миссионеров в защиту алеутов и кадьякцев. Следуя приказу командира
Охотского порта, он играл значительную роль при приводе к
присяге Александру I кадьякских старшин в 1802 г. Талин навлек на се-
* бя гнев Баранова, который не один раз обвинял моряка в отказе
исполнять приказания компании, своеволии и упрямстве и
рапортовал по инстанциям, что Талин наносит компании ущерб.
В1801 г. на службу РАК поступили штурманы Ефим Петров и
Николай Булыгин и два под-штурмана. Петров участвовал в освоении
РАК Калифорнии, служа в ней до 1812 г. Булыгин плавал до 1808 г.,
когда его судно «Св. Николай» потерпело крушение в устье р.
Колумбии. Он был взят в плен индейцами и умер в плену в 1810 г.25
В 1802 г. РАК приняла на службу лейтенанта Николая Хвостова
и его близкого друга мичмана Гавриила Давыдова, а в 1804 г.
—лейтенанта Машина, о котором упоминалось выше, лейтенанта Сукина
и мичмана Карпинского. На службу был принят также Борисов.
Сукин, как и Талин, действовал вразрез с приказаниями местных РАК
администраторов и в результате в 1805 г. был снят с поста Резановым;
но после отъезда Резанова вновь командовал компанейскими судами
до 1808 или 1809 г. Такая ситуация в будущем повторялась много раз
с одним исключением: Хвостов и Давыдов, вернувшиеся в 1805 г. на
службу РАК после небольшого перерыва (1803—1804), слепо
исполняли самые безумные приказания Н.П. Резанова, хотя между
Барановым и Хвостовым были трения. На берегу друзья занимались
пьяными дебошами и разными шутками, как, например, сжигали частные
дома презираемых промышленников, живших отдельно от
компанейских казарм со своими семьями. По распоряжению Резанова они
ограбили Трехсвятительскую артель, чтобы раздобыть припасы
рыбы, заодно и женщин. Больше всего Хвостов и Давыдов прославились
нападениями по повелению Резанова на японские селения на
Хоккайдо и Сахалине. Они жгли и грабили северные японские селения

340
Л.С.Блэк
и брали японцев в плен. За это в 1807 г. они были арестованы
командиром Охотского порта и должны были быть отданы под суд. Есть
предположения, что захват японцами в плен В.М. Головнина в 1811 г.
был результатом т.н. дипломатических действий и этим объясняется
враждебность Головнина к РАК. Мне кажется, что документальные
данные не подтверждают эту гипотезу. Скорее всего действия не
только Головнина, но и других видных деятелей Морского министерства
имели гораздо более глубокие причины, связанные, вероятнее
всего, с ролью военного флота в сохранении суверенитета России,
тогда стоящей на пути к мировой морской державе. Эта сложная тема
нуждается в тщательном научном расследовании.
1 Russians in Alaska, 1732— 1867, forthcoming (2004) Fairbanks, Alaska, University of
Alaska Press.
2 РГАВМФ. Ф. 1666, on. 1, д.4767, л. 16-32.
3 Ново-Архангельский регион (Ситка, где была его главная квартира), Кадьякский
архипелаг, Залив Принца Уэльского, восточные Алеутские (Лисьи) острова и
острова Прибылова, Андреановские и Ближние Алеутские острова были в то время
в ведении Охотской конторы РАК.
4 Л. 31—32. В цитате по возможности сохранено правописание оригинала.
5 Во время этого путешествия возник острый конфликт между Крузенштерном,
командиром эскадры, и Н.П. Резановым, представителем РАК, назначенным
правительством послом и главой торговой миссии в Японию. Литература по этому
вопросу очень обширна, и мнения ученых о его причинах и последствиях
расходятся, а иногда и просто противоречивы. Последние сведения, основанные на новых
архивных материалах, и список главной литературы приведены в ст.
Л.М.Свердлова. Конфликт под парусами «Надежды» (Н.П.Резанов и И.Ф.Крузенштерн)//
Известия АН. Сер. геогр. 2003. №3. С. 82—95 .
6 Записка капитана второго ранга Головнина о состоянии Российско-Американской
компании в 1818 г. Сочинения и переводы Василия Михайловича Головнина. Т. 5.
С. 125.
7 Американский ученый Ричард А. Пирс отмечает, что обширный архив Гагемейсте-
ра не изучен, особенно его дневники на русском, немецком, английском,
испанском ифранцуском языках: см.: Pierce, Rierce A., Russian America: A Biographical
Dictionary, 1990:187, Kingston, Ontario: Fairbanks, Alaska, The Limestone Press.
Академик Болховитинов в своей статье «Заметки об архивных источниках по истории
Русской Америки». Т. 1. (История Русской Америки. Основание Русской
Америки 1732—1799. С. 364—376) указывает только на письма в ГАПО и на заметку о
зловредном влиянии на дела РАК (АВПРИ. Д. 232, л. 370).
8 Гринев А.В. Российские колонии на Аляске (1806—1818), История Русской
Америки 1732-1867. Т.2. С. 138-139.
9 См.: Рапорт Гагемейстера Главному правлению РАК от 22 апреля 1818 г., № 144,
указание Яновскому и Кириллу Хлебникову, без даты, май 1818 г., в Главное
правление от 18 августа 1818 г., в котором Гагемейстер говорит, что в случае несогласия
Баранова идти в Россию на «Кутузове» он будет вынужден заставить его силой.
Микрофильм, группа 11, Национальный архив США.

ВОЕННО-МОРСКОЕ МИНИСТЕРСТВО...
341
10 Хлебников К.Т. Жизнеописание Александра Андреевича Баранова, Главного
правителя Российских колоний в Америке. С.-Петербург, 1835: Морская типография;
Рапорт Гагемейстера Главному правлению РАК от 9 сентября 1818 г. Документы
РАК. Микрофильм группа 11, Национальный архив США.
" Баранов умер в пути 16 апреля 1819 г. Тело его было предано морю в Сундовском
Проливе.
12 Гринев А. В. Завершение эры Баранова на Аляске// История Русской Америки
1732-1867. Т. 2.
13 О роли Ратманова, старшего офицера фрегата «Надежда», под командой
Крузенштерна 1803—1806 гг. см.: «Записка капитана второго ранга Головнина о
состоянии Российско-Американской Компании в 1818 году: Сочинения и переводы
Василия Михайловича Головнина». Т. 5. С. 124—125. Архив Ратманова не исследован.
Недавно обнаруженный А.В. Постниковым в Национальной библиотеке Франции
в Париже личный дневник Ратманова готовится к печати. См. также заметку
Постникова, опубликованную в Foundation of Oceanography 2003:36-37, New Source on
the History of the First Russian Round-the- World Expedition.
14 Дэбра Корбет (работа подготовлена к печати), личное сообщение автору 18 октября
2003 г. См. также работы Катрин Арндт о методах сохранения каланов и котиков.
15 Указ Сената... 16 февраля 1801 г. Документ №86 сек. 26—28,
Российско-Американская компания и изучение тихоокеанского севера 1799—1815,1994. М.: Наука.
16 См. работы А. Гринева, А. Истомина и совсем недавно выпущенное «Житие Св.
Германа Аляскинского», составленное С. Корсуном: Преподобный Герман
Аляскинский. 2002. С. 18—19. Джорданвиль, Нью-Йорк, Св. Троицкий Монастырь.
17 Сочинения и переводы Василия Михайловича Головнина. Санкт-Петербург: Тип.
Морского министерства, 1864. Т. 5. Замечания В.М. Головнина о Камчатке и
Русской Америке в 1809, 1810 и 1811 годах. Гл.Н. С.56—93.
18 Левенштерн Е.Е. Вокруг света с Иваном Крузенштерном: Дневник
лейтенанта «Надежды» (1803—1806)/ сост. А.В. Крузенштерн, Щ.М. Федорова, Т.К.Шаф-
рановская. Пер. с нем. Т.К.Шафрановской. Санкт-Петербург, 2003. Lowenstern,
Hermann Ludwig The First Russian Voyage Around the World. The Journal of
Hermann Ludwig von Lowenstern, 1803—1806, Translated by Victoria Joan Moessne 2003,
FalRBANKS (Alaska), University of Alaska Press.
19 См. Левенштерн в англ. переводе, 2003. С. 320—322.
20 Путешествие в Америку и обратно на Камчатку: Соч. и переводы Василия
Михайловича Головнина. 1864. Т.5, гл.2. С.65.
21 Путешествие в Америку... С. 128, 132.
22 Петров А.Ю. Образование Российско-Американской компании. М.: Наука, 2000.
С. 16-17.
23 См.: Галлямова Л.И. О роли Российско-Американской компании в освоении
русского Дальнего Востока; Артемьев А.Р. Формирование геополитических интересов
России на Дальнем Востоке и присоединение к ней Приамурья и Приморья
(середина 17 в. —1860 г.)// Русская Америка и Дальний Восток. Владивосток, 2001.
С. 282-286, 287-297.
24 См., например, документ JSfe 7, отношение военного губернатора Иркутска к
генерал-прокурору Сената от 24 октября 1880 г., JSfe9, адмирала Балле к Графу Ку-
шулуву о назначении моряков на службу РАК от 15 апреля 1801 г., № 17,
Главное Правление РАК Александру I от 29 июля 1802 г. М.: Наука, 1994. С. 25—26,
28, 37-40.
25 См.: Сочинения и переводы Василия Михайловича Головнина. 1864. Т.4.
С. 106-153.

Д. МакМахан
Анкоридж, Аляска
АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
ЗАМКА НА ХОЛМЕ
КОЛОНИАЛЬНАЯ СТОЛИЦА
РУССКОЙ АМЕРИКИ
Замок на Холме, известный среди индейцев-тлинкитов как
Noow Tlein, считается важнейшим историческим памятником
Аляски. Во время первого контакта с европейцами в конце XVIII в.
этот холм занимал тлинкитский клан домов Киксаади (Kiksaadi).
В 1799 г. Александр Баранов, главный управляющий компании Ше-
лихов-Голиков (позднее Российско-Американская компания)
построил укрепленное поселение в семи милях от современной Ситки.
В 1802 г., после того как отношения между русскими и тлинкитами
ухудшились, несколько тлинкитских кланов объединились, чтобы
разрушить русское поселение. Русские силы во главе с Александром
Барановым и при поддержке военно-морского капитана Л исянско-
го вернулись в Ситку в 1804 г. После боя русские разрушили
индейское поселение «Замок на Холме» и основали там свое собственное
поселение Ново-Архангельск (Ситка), расположившееся на
холме и вокруг него. Это поселение служило колониальной столицей
Русской Америки с 1808 г. до тех пор, пока США не купили Аляску.
Из штаба компании на Castle Hill русский губернатор управлял
колониями в Калифорнии, на Гавайях и по всей Аляске. Резиденция
русского губернатора на Castle Hill была местом формальной
церемонии передачи Аляски Россией США в октябре 1867 г. Это же
здание служило офисом американского военного правительства на
Аляске в течение первых лет, последовавших за покупкой Аляски.
Когда Аляска стала одним из американских штатов (1959), одно из
первых поднятий официального флага состоялось на Castle Hill,
который с 1950-х годов—территориальный государственный
исторический парк. В 1967 г. Castle Hill претерпел существенные
изменения, когда на государственные деньги в честь 100-летия перехода
Аляски от России к США была устроена тропа и массивная
каменная стена (рис. 1).
В 1998 г. штат Аляска перестроил каменную стену на вершине
холма и устроил новые подходы, чтобы облегчить доступ к холму.

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЗАМКА НА ХОЛМЕ... 343
Одновременно со строительной деятельностью археологи
государственных учреждений провели в 1997—1998 гг. раскопки.
Приблизительно 300 000 обнаруженных здесь артефактов составляют самую
крупную, наиболее разнообразную коллекцию материалов XIX в.
по РАК. Важность коллекции состоит в том, что артефакты
органического происхождения (текстиль, волосы и пр.) прекрасно
сохранились. Считается, что это обусловлено низкой кислотностью
почвы, вызванной огромным количеством щепок от хвойных деревьев,
оставшихся после строительства.
Географическое положение
Ситка (бывший Ново-Архангельск) расположена на западном
побережье о-ва Баранова, одном из крупнейших среди
многочисленных островов, составляющих архипелаг Александра к
юго-востоку от Аляски. Остров Баранова простирается почти на 105 миль
между проливом Peril на севере и Christian Sound на юге. С востока
остров омывается проливом Chatman, а на западе—Тихим океаном.
Хотя Ситка расположена на внешнем берегу, от штормов ее
закрывают остров Kruzof и несколько меньших островов с севера и
запада. Эти острова составляют северную и западную стороны Ситка
Сауна. Castle Hill, стратегически возвышаясь над Ситка Саунд,
всегда был отличительным ориентиром местного пейзажа. Его мощный
мыс высотой в 60 футов—скалистый, типичный для юго-восточной
Аляски, с почвой, подвергнутой эрозии. Образованный
различными геологическими пластами под воздействием приливов и
отливов, он при высоких приливах бывал отрезан от суши (рис. 2). В
связи с засыпкой части акватории при строительстве автомобильной
стоянки вокруг основания холма в 1960-е годы и сооружения моста
с башней вблизи японского острова в 1970 г. холм многое утратил от
своего первоначального, в чем-то драматического облика. Однако
и поныне он остается популярной обзорной площадкой для
осмотра Ситка Саунд и города Ситки.
Ново-Архангельск в контексте Русской Америки
Покорение Сибири русскими казаками в конце XVI в.
открыло дорогу освоению и экспансии в Северной Америке.
Тихоокеанский порт Охотск, основанный в 1649 г., стал важным районом для

344
Д. МакМахан
обеспечения экспедиций XVII и XVIII вв. В начале XVIII в. русские,
продвигаясь на юг, приступили к освоению только что открытых
Курильских островов. К середине XVIII в. русские торговцы в
поисках пушнины стали вести исследования в восточном направлении —
вдоль Командорских и Алеутских островов. Во время путешествия
Гвоздева и Федорова в 1732 г. было впервые увидено северо-западное
побережье Америки, тогда же произошел контакт с американскими
аборигенами (Smith B.S., 2000). Тем не менее Витусу Берингу отдана
честь как первому европейцу, вступившему на землю Аляски в 1741 г.
Около 1770 г. было основано русское поселение на Уналашке.
В 1784 г. сибирский купец Григорий Шелихов основал
поселение «Трех Святителей» на о-ве Кодьяк. Оттуда он отправлял
исследовательские экспедиции вокруг Кодьяка и на материковый берег
Аляски. Применяя силу, Шелихов подчинил многие прибрежные
группы аборигенов, с которыми вступал в контакт. Александру
Баранову, прослужившему в качестве Главного управляющего
североамериканскими поселениями России с 1790 по 1818 г., принадлежит
честь весьма успешной коммерческой деятельности на Аляске в этот
период. После смерти Шелихова в 1795 г. Баранов продолжил
освоение и продвижение в новые прибрежные районы. Апофеоз
российской деятельности в Северной Америке наступил в 1799 г.,
когда Павел I предоставил только что образованной РАК монополию
на охоту и разработку полезных ископаемых на побережье
Северной Америки, Алеутских и Курильских островах.
История поселения Ново-Архангельск
Во времена первых контактов с европейцами в районе Ситки
(1795) Castle НШ (Noow Tlein) был занят кланом Киксаади индейцев-
тлинкитов. Во время раскопок 1998 г. в Castle Hill на
северо-восточной стороне холма было обнаружено стратифицированное
отложение мусора (отбросы). Образцы древесного угля из этого отложения
по результатам радиоуглеродного метода дали серию дат,
охватывающих последнюю 1000 лет. Это подтверждают предания тлинкитов
о долгом занятии этого места до основания русского поселения.
Из-за выгодного стратегического положения Castle Hill был
первым местом, на которое пал выбор для постройки редута,
когда Александр Баранов, Главный управляющий компании Шелихо-
ва-Голикова, прибыл в Ситку в сентябре 1799 г. (Bankroft H.H., 1970,

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЗАМКА НА ХОЛМЕ... 345
р. 429; Lisiansky Y., 1814, р. 155; Tikhmenev P.A., 1978, р. 75).
Баранов построил поселение Новороссийск в бухте Якутат в 1796 г., но
вскоре обнаружил, что более удобная и свободная круглый год
бухта Ситка лучше подойдет для русского поселения (Tikhmenev P.A.,
1978, р. 43,61). Так как Castle Hill был уже занят тлинкитами,
Баранов стал вести переговоры относительно земли в 6 милях к северу,
где и был построен форт (Bankroft H.H., 1970, р. 387—388; Khlebni-
kov К.Т., 1994, р. 1). Поселение, построенное здесь в 1799—1800 гг.,
было названо в честь Архангела Михаила (Bankroft H.H., 1970,
р. 390; Khlebnikov K.T., 1994, р. 3). Когда Баранов вернулся на Кадьяк
осенью 1800 г., отношения между ситкинскими тлинкитами и
русскими из поселения Архангельск ухудшились. Очевидно, свою роль
сыграли английские и американские торговцы (Bankroft H.H., 1970,
р. 397,401). Летом 1802 г. ситкинские тлинкиты атаковали и сожгли
поселение Св. Архангела Михаила, убив 20 русских и 130 алеутов
Cnkhmenev P.A., 1978, р. 65). Английское судно «Union» под
командой капитана Генри Барбера спасло нескольких оставшихся в
живых и переправило их на Кадьяк (Tikhnienev P.А., 1978, р. 65), где они
дали подробные, хотя и несколько противоречивые, описания
этого инцидента (Tikhmenev P.A., 1979, р. 134—139; Bankroft H.H., 1970,
р. 401—420). В устной истории Киксаади, пересказанной Гербом Хоу-
пом (Herb Hope), утверждается, что в атаке участвовало несколько
селений (Houston В., Cochrane Т., 1992, р. 3). Место, где
располагался форт Св. Архангела Михаила, называемый Старая Ситка, сейчас
является городским парком. Археологические раскопки,
проводившиеся здесь Лесной службой США, дали целый ряд русских и
туземных артефактов, наиболее значительным из которых является
единственная сохранившаяся металлическая дошечка,
подтверждающая русское владение.
Баранов решил восстановить русский форт в Ситке, вернувшись
в сентябре 1804 г. с несколькими судами и большой группой алеутов.
Высадившись близ Castle Hill, он занял холм, не вступая в военные
действия, затем встретился с группой тлинкитов, от которых
потребовал себе права на постоянное владение утесом и двух заложников
(Bankroft H.H., 1970, р. 429; Lisiansky Y., 1814, р. 155-157).
Тлинкиты не дали на это согласия. Они присоединились к жителям
индейской деревни, которые уже двинулись к форту, построенному ими
ранее в миле к востоку (сейчас он входит в Национальный
исторический парк Ситки). Это место было лучше защищено от пушечной

346
Д.МакМахан
стрельбы, чем Castle Hill, а отмели не давали возможности
кораблям приближаться к берегу. При помощи капитана Юрия
Федоровича Лисянского на шлюпе «Нева» русские атаковали тлинкитское
укрепление; это произошло около 1 октября (приведенные даты
разнятся) (BankroftH.H., 1970, р.429; LangsdorffG.H., 1993, р.46;
Khlebnikov K.T., 1994, р.4; Lisiansky Y, 1814, р. 157). После
нескольких дней боя тлинкиты покинули укрепление и расселились в
нескольких местах, прежде чем построить новое укрепление в районе
Peril Strait (Andrews A, 1960, р.6; Houston В., Cochrane Т., 1992, р.7;
Jakobs M., 1987, р. 7). В отличие от атаки 1802 г., когда в бой были
вовлечены несколько индейских деревень, в сражении 1804 г.
участвовали только Киксаади (Houston В., Cochrane Т., 1992, р.З). Были
опубликованы и существуют в устной традиции многочисленные
и иногда противоречивые рассказы об этом сражении. Нора и
Ричард Дауэнхауэр (DauenhauerN. and R., 1990, р.6—23) обобщили
различные источники, рассматривающие сражения 1802 и 1804 гг.
в своем выступлении на Второй международной конференции по
Русской Америке.
Сразу же после прибытия в Ситку осенью 1804 г. Баранов
начал строить укрепленное поселение на Castle Hill. Оно получило
название Ново-Архангельск в честь форта Св. Михаила Архангела.
Джон Д'Вульф (D'Wolf J., 1998, р. 37—38), американский морской
капитан, который провел зиму 1804—1805 гг. в Ново-Архангельске
(Ситка), описал поселение как «своеобразный круглый кусок земли
с плоской верхушкой, выпирающий в море и несущий на себе
следы деятельности человеческих рук».
Николай Петрович Резанов, основатель и член правления РАК,
прибыв в новое поселение 26 августа 1805 г., обнаружил
«...множество построенных из бревен зданий, с каменным фундаментом»
(Pierce R.A., 1990, р. 419; Tikhmenev P.A., 1978, р. 89). В письме к
директорам РАК, датированном 6 ноября 1805 г., Резанов дал
детальное описание Ново-Архангельска:
«На одном из островов есть маяк... Форт расположен на
высоком скалистом мысе, или кекуре, выходящем далеко в бухту. Слева,
на полпути к холму, стоят огромные казармы (barracs) с двумя
караульными будками или башнями с целью обороны... Почти все
здания построены из дерева, которое подошло бы и для строительства
судов, фундамент их из бревен и булыжников, с подвалами. Само
здание расположено на склоне, фундамент спускается к воде. Рядом

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЗАМКА НА ХОЛМЕ... 347
с бараками стоит здание, имеющее два магазина, сарай и два
подвала. Рядом с ним большой балаган для хранения продуктов,
построенный на столбах, и под ним мастерская. Напротив форта и рядом
с балаганом расположен хороших размеров сарай и магазин,
связанный с ним, построенный из бревен и смотрящий на море.
Пристань находится между сараем и фортом. Справа, у основания
горы, расположено здание, где есть кухня, ванная и несколько
комнат для служащих компании.
Большая кузница из бревен девяти саженей длиной (1 сажень—
2,13 м или 7 футов) и 5 саженей шириной из трех секций на берегу.
В средней секции—три кузнечных горна, в двух других—мастерские.
Затем вдет амбар для скота. На склоне выше этих зданий есть еще
баня. Ниже форта—еще одна баня, с комнатой. На холме
—временный бревенчатый дом пяти саженей длиной и тремя шириной с
двумя комнатами и верандой. У меня была одна из этих комнат, а у двух
корабельных учеников— другая. Я назвал много зданий, но люди
живут в палатках вплоть до первой половины октября. Как только
над зданием появляется крыша, они въезжают туда. Есть несколько
разрушенных юрт, принадлежащих колошам, в которых живут
туземные рабочие и американцы с Кадьяка» (Резанов, 1805. Цит. по Tikh-
menev PA., 1979, p. 153-154).
Несмотря на мирные переговоры между русскими и киксаади
в августе 1805 г., напряженность сохранялась. Небезосновательный
страх перед тлинкитами побуждал русских твердо придерживаться
дисциплины, когда пушка всегда заряжена и часовые всегда на
посту (Bankroft H.H., 1970, р.451; Tikhmenev P.A., 1979, р. 157).
Поселение было усовершенствовано в связи с трудностями получения
припасов, недостатком судов и неудачной торговлей шкурами морских
котиков (Bankroft H.H., 1970, р.450; D'Wolf J., 1998, p. 39; Khlebni-
kov K.T., 1994, p. 7). Недостаток продовольствия ощущался бы еще
сильнее, если бы в Ново-Архангельск, начиная с весны 1805 г., не
заходили иностранные суда (Khlebnikov K.T., 1994, р. 13,19).
Несмотря на все эти трудности, в августе 1808 г. Ново-Архангельск сделался
ставкой Главного управляющего и центром русских владений в
Америке (Fedorova S.G., 1973, р. 134). Баранов оставался на посту
Главного управляющего РАК до 1818 г., когда его сменил
лейтенант-кавалер Л.А. Гагенмейстер (Khlebnikov K.T., 1994, р. 26; Tikhmenev P.A.,
1978, р. 155—157). Гагенмейстер назначил К.Т. Хлебникова
управляющим конторой в Ситке.

348
Д.МакМахан
В ноябре 1818 г. Гагенмейстер отправился назад в Россию. Он
оставил СИ. Яновского исполнять обязанности Главного
управляющего вплоть до обновления устава РАК в 1821 г., когда на смену ему
был назначен морской капитан М.И. Муравьев (Bankroft H.H., 1970,
р. 534—535). Одним из первых действий Муравьева был приказ
пригласить тлинкитов Ситки, чтобы вернуть их бывшую деревню,
отделенную от форта палисадом. При Гагенмейстере и Яновском почти
все ветхие здания, оставшиеся со времен Баранова, были
восстановлены (Khlebnikov K.T., 1994, р. 30,138). К.Т. Хлебников сообщал, что
старые бараки обветшали до того, что были готовы обрушиться, и это
сильно затрудняло их ремонт, поэтому для служащих построили пять
маленьких домиков за пределами форта (Khlebnikov K.T., 1994, р. 30).
В 1822 г. завершилось строительство новой резиденции Главного
управляющего, начатое в 1820 г. (Fedorova S.G., 1973, р. 222). Кровля
ее была из железа, привезенного из Санкт-Петербурга, а низ стен
и прилегающие к ним полы покрыты свинцовой оболочкой, чтобы
отпугнуть грызунов (Fedorova S.G., 1973, р. 222—223). Фредерик
Литке, посетивший Ситку в 1827 г., так описывал поселение:
«В настоящее время поселение состоит из двух частей —
крепости и внешних участков. Крепость включает два здания правления,
расположенных на самой высокой точке утеса, примерно в 80 футах
над уровнем моря, и окружена башнями и батареями,
вооруженными 32 пушками, что делает ее похожей на цитадель... Все строения
крепости—собственность компании; они хорошо оборудованы,
хотя использованная для них древесина при недостатке отборного
дерева долго не служит из-за плохого качества и воздействия
климата. В одной из башен, расположенных вдоль крепостных стен,
устроен арсенал, где достаточно огнестрельного и холодного
оружия на тысячу человек, сохраняемого в должном порядке» (Litke F.,
1987, р. 46).
К 1830-м годам резиденция Главного управляющего, которую
иногда называли «основным замком» (original castle), сильно
обветшала. Врангель получил разрешение из Главной конторы в Санкт-
Петербурге построить другую, совместив с управлением порта.
В конце концов строительство новой двухэтажной резиденции
началось в ноябре 1836 г. уже при следующем губернаторе И.А. Купрея-
нове (Pierce R.A., 1989, р. 32). Размеры ее—12 на 7 саженей, т.е. 26 на
15 м. Это здание, крупнейшее и последнее из построенных на холме
русских строений, в народе называлось «Замок». По иронии судь-

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЗАМКА НА ХОЛМЕ... 349
бы, его часто называли «Замком Баранова», хотя оно было
построено через 18 лет после отъезда Баранова из Ситки. К апрелю 1837 г.
крышу должны были покрыть листовым железом, кроме того,
началась работа над новыми башнями и батареями (Pierce R.A., 1989,
р. 32). Купреянов изменил план постройки, поместив на крышу
небольшую обсерваторию и маяк, которые были видны на
расстоянии 20 миль (Pierce R.A., 1989, р. 32). Замок, простоявший вплоть до
1894 г., детально описан многими посетителями этого места и
документально отображен на рисунках и фотографиях. Он занимал все
имеющееся пространство на вершине холма. Мебель в замке была
достаточно высокого качества, чтобы произвести впечатление на
иностранцев (Pierce R.A., 1989, р. 32).
Это был центр общественной жизни в Русской Ситке.
Именно в нем проходила церемония вступления США во владение
Аляской 18 октября 1867 г. Генерал Джефферсон Дэвис (Jefferson
Davis), начальник армейского департамента Аляски, использовал
Замок в качестве резиденции и штаба (Pierce R.A., 1989, р. 42).
Армия США покинула Ситку в 1877 г., и уже в мае 1878 г. сообщалось,
что здание находится в полуразрушенном состоянии (Pierce R.A.,
1989, р. 42). В течение 1880-х годов оно использовалось
Сигнальной службой. Фотографии, сделанные в 1880-х—начале 1890-х
годов, иллюстрируют ветхое состояние здания. В 1893 г. приступили
к его ремонту за государственный счет, чтобы потом использовать
как служебные помещения. 17 марта 1894 г., накануне въезда
чиновников, рано утром случился пожар, и здание было полностью
уничтожено (Pierce R.A., 1989, р. 42). В 1898 г.
сельскохозяйственный департамент США построил на Castle Hill здание для
аграрных исследований и службы погоды. В 1955 г. оно было снесено,
это место заросло травой, а позже стало государственным парком
(HanableW.S., 1975, р. 2).
18 октября 1959 г. Аляска получила статус штата. Одно из первых
торжественных поднятий флага нового 49-го штата произошло на
Castle Hill, на фоне сцены передачи Аляски США в 1867 г. В 1962 г.
это место было провозглашено Национальным историческим
памятником (Landmark). В 1967 г., во время подготовки к торжествам
по поводу 100-летия приобретения Аляски, была построена
каменная стена с местами для шести пушек, шестью декоративными
дисками и флагштоком (Hanable W.S., 1975, р. 2). В 1960-е годы у
основания холма проводились земляные работы под будущее дорожное

350
Д. МакМахан
строительство и место для автостоянки. После присвоения Аляске
статуса штата эта территория включена в систему государственных
парков. Ежегодно 18 октября здесь проводится торжественная
церемония поднятия флага.
Археологические исследования на Castle Hill
В 1997—1998 гг. археологи штата Аляска раскопали
приблизительно 172 м2 на глубину примерно 50 см до обнаружения
разрушенных конструкций (рис.3—4). Дополнительно с помощью
экскаватора и другой тяжелой техники были проверены окружающие
площади. Ранее иных исследований на Castle Hill не проводилось,
за исключением закладки нескольких небольших разведочных
шурфов, вырытых археологами штата в 1985 г. в разрушенных
отложениях. Обнаружения неповрежденных слоев с самого начала не
предвиделось. Однако новые открытия были сделаны, и с каждым
следующим полевым сезоном производились прирезки раскопа.
Самые ранние отложения, относящиеся к периоду индейцев-
тлинкитов, датированы с помощью радиоуглеродного метода
примерно 1000 лет. В этих отложениях, являющихся мусорными
кучами, было мало артефактов, но зато здесь найдено огромное
количество раковин и иного относящегося к фауне материала, давшего
информацию о рационе питания людей того времени. Наши
исследования проводились в основном на отложениях русского периода,
лежащих выше. Эти слои занимают большое пространство.
На террасе у основания холма были обнаружены руины русских
построек 1820— 1830-х годов (рис. 5). Эти здания, когда-то
расположенные в пределах главной крепости Ново-Архангельск,
представляли собой комплекс мастерских, где проводили кузнечные и
котельные работы, изготовляли обувь, ремонтировали огнестрельное
оружие и инструменты, бочарничали и работали по дереву. Основу
рабочей силы составляли туземцы и креолы, что подтверждают
находки наконечников метательного оружия, стрел, плетеных
корзиночных изделий, образцов резьбы по моржовому клыку и
обработанных костей. Культурные следы на вершине холма включали
нетронутые ямы, участки перекопанного грунта и, возможно, подвал.
Впрочем, они были повреждены последовательно
проводившимися строительными работами. Ниже представлена производственная
деятельность этого комплекса.

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЗАМКА НА ХОЛМЕ...
351
Архитектурные остатки
Остатки полов, их очертания и артефакты дают возможность
предполагать, что руины по крайней мере двух из четырех зданий
(здания 2 и 3) представляют собой остатки производственных
мастерских. Третье здание, возможно, было дровяником. Интересно,
что К.Т. Хлебников упоминает, что некоторые здания внутри
форта строились обособленно в 1830 г., включая «...мастерские,
кузницы, кварталы рабочих и мастерские по работе с металлом» (Khlebni-
kov K.T., 1994, p. 139). Руины четвертого здания были сильно
повреждены в XX в. при проведении садовых и дорожных работ. Возможно,
это большая баня, обозначенная на карте, вычерченной при
передаче Аляски в 1867 пив конце XIX в. запечатленная на
фотографиях. Для хронологизации здания мы использовали средние даты,
полученные по данным керамического материала, и
стратиграфические корреляции. Хотя использование средних керамических дат
подвергалось критике из-за неточности метода, мы уверены, что
для этих строений они достаточно адекватно отражают общий
хронологический порядок. После заключения торгового соглашения
между РАК и компанией Гудзонова залива приток британской
посуды в эти места возрос, что подтверждается образцами керамики
из зданий 1—3.
Остатки строения 1 шириной 7,9 м состоят из сгнивших досок
дверного порога, лежащих на галечной куче. Длину здания
установить не удалось, так как его юго-восточная часть уничтожена
дорожными работами в середине 1980-х годов. Внутри строения имеется
кирпичная платформа (возможно, основание печи), состоящая из
одного единственного слоя кирпичей, лежащих на земле.
Артефакты представлены личными вещами и предметами домашнего
обихода, что контрастирует с промышленными материалами из
строений 2 и 3 и предполагает жилое назначение здания. Вероятно, это
было «место жительства рабочих мастерских», описанное К.Т.
Хлебниковым (Khlebnikov K.T., 1994, р. 139). Поданным керамики,
здание датируется в среднем 1827—1828 гг. Считается, что это третье
здание, построенное в «районе мастерских». Возможно, оно
существовало одновременно со зданием 3.
Здание 2 (размерами 4 на 3,6 м) строилось способом «столб
в земле», когда лесины стен поддерживаются внешними
столбами, врытыми в землю. Отпечаток здания определяется остатками

352
Д. МакМахан
деревянного пола, столбов, лаг для поддержки половиц и
внутренней обстановки (рис.6). Наиболее заметной деталью внутри этого
маленького строения была основа кузнечного горна или «кузни»,
идентифицированной на основе шлака и других следов работы с
металлом (рис.7). Кузнечный горн располагался на каменном
фундаменте в восточном конце здания. От горна за пределы строения
вел вкопанный в землю воздуховод, выполненный из полого бруса.
Большая неглубокая впадина с кирпичными подпорками
расположена с внутренней стороны юго-западной стены строения;
возможно, здесь был вкопан «пень»—подставка под наковальню.
Здание 2 представляется как мастерская по работе с
металлами на основе железа и меди. Отложения пола свидетельствуют, что
здесь занимались обработкой листовой меди, а также литьем
меди и ее сплавов (рис. 8). Кроме того, эта мастерская, как и здание 3,
могла служить для деревообработки, ремонта ружей, швейного
и обувного производства и общего ремонта оборудования. При
зачистке пола мастерской среди угольков найдены листы слюды.
Отсутствие крепежных отверстий, размеры и форма в виде угла
наводят на мысль, что они не были предназначены для вставки в окна.
Предположительно, они использовались для фонарей со свечами
внутри. Средняя дата, полученная для здания 2 керамическим
методом, определяется 1820 г., возможно, это первое здание, возведенное
в районе мастерских. В поселении РАК Курилороссия на
Курильских островах Валерий Шубин (Shubin V.O., 1990, р.430—433, 443)
обнаружил подобный кузнечный комплекс из трех комнат
прямоугольного деревянного дома, схожего со зданием 2. Он относит этот
дом к архитектуре так называемого «цепного» стиля,
свойственного русским сибирским деревням XVII—XIX вв.
Здание 3 неопределенных размеров обнаружено при
перекопке грунта и благодаря плохо сохранившимся доскам порога,
который, возможно, поддерживался осевшими столбами, как у
здания 2. Оно также рассматривается как мастерская на основе
ряда характерных черт и набора артефактов. Некоторые внутренние
особенности подтверждены документально. Кирпичная платформа
(вероятно, фундамент плиты), расположена в западной части
здания. Другой элемент внутреннего оборудования—обтесанный
деревянный водосток, вмурованный в восточную часть пола здания
(рис.9А). Этот желоб помогает определить длину строения с юго-
запада на северо-восток. Внутри здания обнаружен большой кусок

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЗАМКА НА ХОЛМИ... 353
камня, положенный на кирпичи (рис.9В). Железная окалина, »шй-
денная на нем, позволяет предполагать, что это наковальня.
Артефакты и наслоения на полу свидетельствуют о том, что в здании
работали с металлами на основе железа и меди, включая литье медных
сплавов и обработку листовой меди. Здание могло также
использоваться и для иных видов производственной деятельности. Средняя
дата, определенная для него керамическим методом, 1822 г.,
следовательно, оно возведено вторым из сооружений, раскопанных
в районе мастерских.
Здание 4 распознается по основе из сгнивших досок, бревнам
порога и четко очерченной галечной подстилке. Хотя большая часть
остатков здания была уничтожена в XX в. в ходе дорожного
строительства, по сохранившимся деталям можно предполагать, что его
длина составляла минимум 11 м, при этом край выходил за
пределы террасы и покоился на сваях. Керамические черепки из
наслоений пола в среднем датируются 1835 г., так что это самое недавнее
из раскопанных зданий и, вероятно, последнее русское здание на
террасе. На карте 1867 г., вычерченной на момент передачи Аляски
(De Armond R.N., 1981, p. 72—73) на этом месте изображено
единственное большое здание, обозначенное как «умывальня и баня».
На фотографии, сделанной примерно в 1890 г., можно видеть
маленькое полусгнившее здание, построенное из бревен в
характерном русском стиле (рис. 10). Возможно, карта передачи
включала и прилегающие здания, которые в 1867—1890 гг. были снесены.
Исторические фотографии свидетельствуют, что последнее здание
на террасе исчезло к 1898 г. и, вероятно, его снос произошел
между 1894 и 1898гг.
Ниже рассматривается материал, полученный при раскопке
трех ранних зданий, чьи остатки залегали глубже и оттого лучше
сохранились. Считается, что это те самые здания, которые
изображены на рисунке Castle Hill 1827 г., сделанном бароном фон Кит-
тлицем (baron von Kittlitz) (Litke E, 1987) (рис. 11).
Стратиграфия
В раскопе S1T-002 идентифицированы три основных слоя,
обозначенные как слои I, II и III. Согласно этой стратиграфической
структуре, принятой в качестве базовой, была распределена
собранная здесь коллекция артефактов. Большая часть материалов,

354
Д. МакМахан
относящихся к руинам зданий, концентрируется в слое II. Однако
следует отметить, что находки из этого слоя местами перемешаны
со сложным комплексом материалов нижележащих слоев и это
распределение на всей площади мастерских весьма неодинаково.
Подробный разбор структуры строительных отложений на всей
площади раскопа займет слишком много места, поэтому мы вынуждены
от него отказаться.
Отрасли производства
Раскопки позволили нам составить ясное представление об
отраслях промышленного производства начала XIX в. в Русской
Америке, а также о повседневной жизни рабочих Ситки. Для лучшего
понимания характера деятельности, происходившей на Castle Hill
в районе мастерских, артефакты были классифицированы в
соответствии с общими функциональными категориями, принятыми
в литературе (Sprague R., 1980; South S., 1977). Они включают
термины, связанные с приготовлением еды, архитектурой, мебелью,
оружием и военным имуществом, одеждой, личным обиходом,
использованием табака и с производственной деятельностью.
Архивные и археологические данные свидетельствуют о том, что
ремесленники с Castle Hill жили и питались там, где работали. Поэтому
большую часть коллекции составляют предметы, имеющие
отношение к кухне, такие как керамические изделия и стекло.
Наблюдается также большое количество архитектурных деталей,
образовавшихся при разрушении зданий. Третье место по количеству
занимают предметы, относящиеся к трудовой деятельности. Благодаря
им можно представить, что именно там изготавливалось.
В этой категории предметов преобладают материалы, связанные
с металлообработкой, особенно с работой медников и
котельщиков. Найдены свидетельства, что мастеровые работали с железом,
медью и медными сплавами, свинцом и небольшим количеством
драгоценных металлов (серебром и золотом). Кузнечное дело
(работа с железом) подтверждается находкой опорного бруса,
инструментов, шлака, металлических стружек и блюма (болванок) —
продукта переработки чугуна в качественное железо. В то время чугун
использовался для литья (пушки, части капканов), железо
применялось при кузнечных работах благодаря ковкости и низкой
температуре плавления.

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЗАМКА НА ХОЛМЕ... 355
Артефакты «зоны мастерских» включают образцы литья из меди
и медных сплавов, сделанных кружек и мисок (тазов), заклепок на
различных стадиях производства, и многочисленные ручки для
ремонта и производства медных котлов, а также другие предметы
посуды и утвари (рис. 12—15). Кузнечный горн в здании 2, возможно,
использовался в различных процессах металлообработки и
металлургии. Преобладание на полу мастерской медных остатков (шлак,
литье, заготовки) наводит на мысль, что работа по меди была здесь
главным видом деятельности. Каменная ступка, найденная в одной
из мастерских, на рабочей поверхности имела следы меди или ее
сплавов. Свидетельства о работе с драгоценными металлами не
столь многочисленны—найден небольшой кусочек золотой
полоски, а с поверхности железной наковальни собрано небольшое
количество серебра. Кроме того, на внутренней поверхности большого
железного ковша наглядно видны следы золота и, возможно,
серебра, свинца и меди. Если убедительные доказательства наличия тех
или иных металлов может дать только химический анализ, то
упомянутые предметы наряду с находкой плавильных тиглей
свидетельствуют о том, что в этой кузнице работали со сплавами и их
компонентами. В заметке, посвященной 1830 г., Хлебников пишет:
«Некоторые старые строения могут простоять еще немного, другие стоят
обособленно, они включают... внутри форта: мастерские, кузницы,
участки рабочих мастерских и мастерских по обработке металла».
Кроме работы с металлом мастеровые Ново-Архангельска
занимались изготовлением и ремонтом оборудования компании
и предметов личного обихода. Например, есть множество
свидетельств того, что здесь шили обувь (рис. 16), о чем говорят
находки на полу мастерской и среди мусора—подметки, стельки,
передки обуви и каблуки (Glover M.A., 2002). Внутри одного из
обнаруженных башмаков сохранился пучок травы, который, очевидно,
служил стелькой. Рабочих также привлекали к обработке
пушнины и упаковке ее в тюки, что подтверждают находки свинцовых
печатей с эмблемой РАК.
О работе по дереву свидетельствуют находки полукруглых
долот или стамесок, деревянной киянки и огромного количества
отходов. Обрезки птичьих перьев в отбросах говорят о том, что
рабочие изготовляли перья для письма, которые использовались
служащими компании. В отложениях найдено много кусков разрезанной
слюды. Судя по размеру и форме, они предназначались скорее для

356
Д. МакМахан
фонарей со свечами, нежели для вставки в окна. Большое
количество обрезков текстиля и находка нескольких наперстков для шитья
доказывают, что здесь также шили и чинили одежду. Она
изготавливалась из грубой шерстяной ткани, петли укреплены льняными
нитками (Grover M.A., 2002). Среди одежды распознаны носок,
варежка, воротник жакета и пояс (кушак).
Описанные выше материалы представляют вспомогательные
производства и ремесла, обеспечивавшие и дополнявшие главное
занятие РАК—торговлю пушниной. Непосредственным
свидетельством обработки мехов является находка образцов пушнины и
звериной шерсти, собранных в фунте на Castle Hill, наряду с
подвесными печатями (пломбами) для упаковки тюков. В районе
мастерских найдено 30 свинцовых печатей. Подобные печати применялись
и в текстильной промышленности, использовались для
опломбирования тюков пушнины (рис. 17). На многих имеются метки,
документально указывающие источник, тип и качество пушнины.
30 свинцовых печатей, известных по Русской Америке, составляют
крупнейшую коллекцию, описанную МакМаханом.
Общий обзор коллекции
Примерно из 300 000 артефактов, обнаруженных в Castle Hill,
были тщательно проанализированы и описаны несколько
избранных классов—табачные трубки, бусины, пуговицы,
маркированная керамика, оружие и военное имущество и свинцовые печати.
Другие виды находок подверглись ограниченному анализу,
основанному на больших репрезентативных выборках образцов
(текстиль, останки фауны и немаркированная керамика). В
отношении более многочисленных предметов (гвозди и задвижки,
железные орудия и отходы, плоское стекло и стеклянная посуда) была
проведена грубая классификация по типу материала, из которого
они сделаны. Следует также упомянуть некоторые особенно
замечательные находки. Например, группа кухонных предметов
включает большое количество домашней стеклянной посуды, в число
которой входят стеклянные бутылки и столовая посуда—графины,
стаканы для вина, рюмки, бокалы, фужеры и т.п. Особенно
следует отметить три стеклянные бутылки с клеймами, содержащими
дату «1815», название стекольного завода и города, где бутылки были
выдуты (рис. 18). Имеются также освинцованные стаканы с ручной

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЗАМКА НА ХОЛМЕ... 357
гравировкой, принадлежавшие, вероятно, представителям элиты
(т.е. управляющему составу компании). К классу кухонной группы
предметов относятся и части самовара, которые опознаны как
ручка краника, заслонка для золы и фрагменты декоративной отделки
(рис. 19). Кроме того, найдено несколько столовых
принадлежностей—вилки, ножи, ложки.
В коллекцию включено около 300 артефактов, имеющих
отношение к оружию и связанных с охотой и обороной русского
поселения. Это предметы снаряжения, ружейные детали и
принадлежности—значительная по размерам коллекция, хотя в обшей массе
находок она составляет небольшую часть (рис.20—22). Они
подразделяются на следующие категории: кремни ружейные (135 шт.),
свинцовая дробь (52 шт.), свинцовые вертикальные литники, т.е.
технологические отходы, образующиеся при отливке пуль (19 шт.),
железная картечь, включая ядра (49 шт.), детали ружей (23 шт.),
одна крышка от пороховницы и единственный фрагмент лезвия
сабли. Вооружение было важным компонентом материальной
культуры Ново-Архангельска, особенно в условиях напряженных
отношений между русскими и тлинкитами.
К.Т. Хлебников писал, что большая часть стрелкового оружия
солдат была французского или английского производства и
отличалась высоким качеством (Khlebnikov K.T., 1994. Р. 175). Подробная
информация об источниках поступления и производителях
стрелкового оружия для Русской Америки весьма редка, однако
известно, что порох и артиллерийские боеприпасы так же, как и
сигнальные ракеты для кораблей, производились в Ситке. Первые русские
экспедиции на Аляску обычно обеспечивались гладкоствольными
кремневыми ружьями, сделанными в Туле, близ Москвы или в
Тобольске (Crowell A.L., 1997, р. 187—188). Однако, когда в 1826 г.
Ситку посетил Литке, арсенал РАК включал более широкий перечень
стрелкового оружия. Большинство пуль к стрелковому оружию,
найденных археологами в Castle Hill,—крупного калибра
(примерно 0,69); именно такие полагались к гладкоствольным фузеям,
состоявшим на вооружении в конце XVIII—начале XIX в. Такие
ружья медленно заряжались, были неточны и часто давали осечку
(по данным Канадского военного музея). 1де-то в конце 1840-х
годов Загоскин (Zagoskin I.A., 1967, р. 132) писал: «Сами туземцы
сознают, что им нечего бояться нашего оружия, поскольку они
способны захватывать его». Несмотря на эти недостатки, кремневые

358
Д. МакМахан
ружья использовались около 300 лет, почти не претерпевая
изменений. Аляскинские аборигены также вплоть до XX в.
пользовались оружием, которое заряжалось черным дымным порохом,
однако до конца XIX в. им запрещалось легально владеть казнозаряд-
ными ружьями.
Подборка железных ядер из Castle Hill состоит из сферической
картечи мелкого, среднего и крупного размеров, применявшейся для
стрельбы из пушек и карронад. Полых ядер (бомб) обнаружено не
было, хотя Кларк (Clark D., n.d.) сообщал об экземплярах из музея
Шелдона Джексона (Sheldon Jackson Museum). Большинство
образцов из Castle Hill относится к мелкой или обычной картечи, а
меньшую часть представляют ядра к легким вертлюжным пушкам.
Измерения калибров ядер проводились с учетом коррозии и
ржавчины, имевшейся на некоторых из них в момент обмеров. Крупных
пушечных ядер найдено всего три. Они отнесены к военно-морской
артиллерии: 12—18-фунтовой пушке (обр. №98-8207),
9—12-фунтовой пушке (обр. №98-8630) и 6-фунтовой пушке (обр. №98-2205).
Два пушечных ядра, включая одно, расколотое пополам, были
найдены в прослойках перекопанного фунта, где использовались в
качестве оснований для столбов. Остальные 46 железных снарядов имеют
в диаметре от 15 до 50 мм. Самый крупный из них предназначался,
возможно, для орудия на вертлюжном станке, тогда как остальные
представляют собой мелкую или обычную картечь. Имеется
информация о типах и образцах 150 единиц русской артиллерии,
доставшихся США во время передачи Аляски в 1867 г. Так, Кларк (n.d.)
сообщает, что в 1960-е годы 18 пушек демонстрировались в Ситке,
а остальные находились в частных коллекциях (Georg Hall, частная
переписка; Clark D., n.d.). Русские пушки и карронады, оставшиеся
в Ситке до наших дней, выставлены для обозрения вокруг Castle Hill
и в других общественных местах. Считается, что это образцы
вооружения, переданные с кораблей для береговой обороны.
Находка в отложениях полов построек 1 и 3 ружейных деталей
позволяет предположить, что ремонт стрелкового оружия
(кремневых ружей) был одним из нескольких видов работ,
проводившихся в мастерских или рядом с ними. В напластованиях,
относящихся к постройке 2, ружейных деталей не обнаружено, но, поскольку
там был расположен кузнечный горн, теснота и высокая
температура вряд ли позволили бы заниматься в этом помещении ремонтом
оружия. К.Т. Хлебников писал в своем отчете за июль и август 1830 г.

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЗАМКА НА ХОЛМЕ... 359
о рабочих по металлу из двух мастерских: «Один отвечал за чистку
и ремонт стрелкового оружия из арсенала...» (Khlebnikov К.Т., 1994,
р. 140). Наличие бракованных пуль, оплавков свинца и
бракованной, не полностью отлитой картечи дает возможность предполагать,
что в мастерских производились боеприпасы (рис. 23).
Артефакты с Castle Hill включают большое собрание
разнообразных предметов личных вещей, в том числе недрагоценных
украшений (рис.24). Несколько хрустальных подвесок от люстры,
вероятно, из резиденции главного управляющего на вершине холма,
найденные на месте мастерских, использовались рабочими
вторично, судя по оправам, в которые они были вставлены как брелки или
украшения для одежды. Найдены также цветное стеклышко в
оправе и детали русской военно-морской униформы—узорчатый
поясной орнамент и две кокарды от фуражек. Часть из этих предметов
на русских поселениях в Америке встречены впервые (John Middle-
ton, личная переписка).
Детские игрушки представлены фарфоровыми подвесками для
куклы, обнаружены предметы роскоши, деревянный мушкет,
миниатюрные пушечки с макетов кораблей, детали часов (рис. 25—27).
Коллекция с Castle Hill включает набор хорошо сохранившихся
предметов органического происхождения, найденных в районе
мастерских и ассоциированных с ними отложениях мусора. Это
текстиль, башмаки, снасти, половики, плетеные корзинки, кожаные
изделия, растительные материалы, волосы людей, шерсть
животных и разнообразные деревянные предметы. Найдены две
корзины, наполненные еловыми ветками. Одна из них,
сохранившаяся лучше, находится ныне в Государственном музее Аляски (Alaska
State Museum) и напоминает корзину плотного плетения,
какими пользовались в XIX в. тлинкиты для хранения продуктов.
Обнаружены также многочисленные фрагменты корзинок,
сплетенные как из еловых корней, так и из травы. В одной поврежденной
корзине, сплетенной из травы, содержалась большая масса семян
морошки (и трава, и семена были подвергнуты
микроскопическому анализу). Отмечены находки — куски веревок и снастей, в
большинстве своем плохо сохранившиеся (рис.29). Многие из них
исследованы под микроскопом, и оказалось, что в их состав входят
кора кедра, еловый корень и мочало, т.е. волокна конопли, сизаля
и т.п. Человеческие волосы, обнаруженные в Castle Hill,
являются весьма обычным включением, возможно, из-за наличия бани.

360
Д. МакМахан
Они помогли разобраться в составе рациона питания и характере
заболеваний местных жителей (рис. 30).
Предметы, которыми долгое время пользовались аборигены
Аляски, найдены в производственной зоне: два метательных ядра
из обсидиана, образцы резьбы по кости (рис. 31—32), древко
стрелы, фрагменты метательного ядра из сланца (рис. 33). Все
артефакты аборигенного происхождения с Castle Hill, относятся к русскому
периоду, за исключением маленького кусочка заостренной кости из
доисторического пласта. Мы уверены, что они отражают торговые
отношения или представляют те этнические группы местного
населения, которые использовались русскими в качестве рабочей силы.
Экземпляры позвоночной фауны из нескольких скоплений на
Castle Hill были подвергнуты определению (Petruzelli R., 2002).
Установлено, что основу пищевого рациона жителей Холма составляла
местная фауна. Это подтверждается историческими источниками,
в которых говорится, что жизнь русских в Ново-Архангельске
зависела от местных аборигенов, поставлявших продукты. Среди
употреблявшейся в пищу рыбы преобладала треска (Gadidae) (рис. 34)
и в меньшей мере—лосось (Oncorchyncus sp.), белокорый палтус
(Hippoglossus stenolepis), морской окунь (Sebastes sp.), камбала (Iso-
psetta isolepis). Птицы, чьи останки найдены там же, отнесены
преимущественно к водоплавающим. Остатки млекопитающих
представлены костями домашних животных (коров и свиней), а также
сивуча (Eumetopias jubata), прибрежного тюленя (Phoca vitulina),
моржа (Odobensus rosmarus) и морского котика (Callorhinus ursius).
Найдены также кости оленя (Odocoileus hemionus), домашней
кошки (Felisdomesticus), европейской крысы (Rattus sp.) и неидентифи-
цированных грызунов.
Снабжение и торговля
В начале XIX в. поселение Ситка (иногда называемое
Тихоокеанским Парижем) было крупнейшим и в высшей степени
космополитичным портом на тихоокеанском берегу Северной Америки.
Сразу же после основания поселение стало пунктом, где
останавливались морские торговцы, направлявшиеся в Европу, Азию, к
Сандвичевым островам (Гавайи) и поселениям на западном берегу
Северной Америки. Коллекции, собранные при археологических
раскопках на объектах Русской Америки, как правило, интерпретируются

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЗАМКА НА ХОЛМЕ... 361
в контексте архивных данных об их снабжении, расположении и
социальной организации (Crowell A.L., 1997; Gibson J.R., 1976).
Например, до 1799 г. припасы для русских поселений доставлялись на
кораблях из Охотска после долгого пути по материку. В это время,
как известно из архивных источников, поселение Ситка очень редко
получало грузы из России. В 1805 г., сразу же после основания
Ново-Архангельска, поселение стало портом, куда регулярно заходили
иностранные суда. Это помогало сглаживать проблему снабжения.
Возрастал объем торговли русских колоний с США, чьи корабли
завозили скот и зерно из Калифорнии; кроме того, колонии получали
продовольствие и товары длительного пользования из России через
порт Кронштадт (Crowell A.L., 1997, р. 26; Gibson J.R., 1976). После
заключения соглашения о торговле с Компанией Гудзонова залива
(1839 г.) русские колонии стали получать большое количество
британских товаров через район р. Колумбии. После 1849 г. поселения
приобретали товары непосредственно от поставщиков из Англии,
Германии и России.
Несмотря на приведенную выше схему снабжения, коллекция
артефактов с Castle Hill вынуждает нас пересмотреть некоторые
сложившиеся ранее идеи относительно торговых отношений и
жизни Ситки в начале XIX в. Археологические данные
свидетельствуют, что материальная культура рабочих и служащих РАК в Ситке
была намного богаче и разнообразнее, чем представлялось ранее.
Это проиллюстрировано находками детских игрушек, части
куклы и предметов роскоши —вырезанный из дерева мушкет,
миниатюрные пушки с макетов кораблей, детали часов, части
самовара и образцы стеклянной столовой посуды с ручной гравировкой
(рис.35). В коллекции намного больше «русского духа», чем в
собраниях предметов с других поселений РАК на Аляске.
Исследователи подчеркивают зависимость колоний от товаров, полученных
в начале XIX в. от английских и американских торговцев, будучи
уверены, что доля русских товаров не может быть велика из-за
протяженности и трудности ведущих из России торговых маршрутов.
Не умаляя важности британских и американских товаров, нужно
отметить: коллекция с Castle Hill содержит очень много
определенно русских предметов торговли. Это пробки бутылок, воинское
снаряжение, русские монеты, предметы религиозного культа (рис. 36).
Коллекция содержит большое количество керамических изделий
такого размера и разнообразия, что ведет к пересмотру парадигмы

362
Д. МакМахан
снабжения, сложившейся в результате ранее проведенных
исследований. Анализ керамики с Castle Hill, проведенный Томпсоном
(Thompson D., 2003, р. 85), свидетельствует о том, что русская
керамика, присутствие которой в Северной Америке документально
подтверждается весьма редко, составляет значительную часть от
общего числа исследованных образцов (рис. 37) и может
использоваться в качестве хронологического маркера для эпохи, последовавшей
за началом регулярного дальнего судоходства в 1804 г.
Типологический анализ (Thompson D., 2003, р. 103) говорит о том, что столовая
керамика и сосуды для хранения продуктов в 1804—1840 гг. были
преимущественно английского (33,3%), русского (20,6%) и
китайского (19,1%) производства. Сосуды с клеймами производителей
подразделяются на английские (61%) и русские (39%), причем
присутствуют изделия многих хорошо известных фабрик (табл. 1).
Русская продукция—это фарфор, фаянс, белые и кремовые без
орнамента изделия.
Археологические материалы с Castle Hill убедительно
подтверждают, что торговые отношения носили многонациональный и муль-
тиэтнический характер. Например, коллекция включает кокосы
и кукурузную шелуху, которые, вероятно, были завезены с
Сандвичевых островов. Волокно кокосовой пальмы, жесткое и прочное
(Cocos nucifora), все еще используется при изготовлении веревки,
половиков и сетей. Кокосовое волокно, как установлено при
микроскопическом исследовании, обнаружено в прорезях свинцовых
печатей для тюков из Castle Hill. Идентифицирован также бамбук.
Анализ ботанического материала с поселения еще не завершен и
наверняка приведет к идентификации других экзотических образцов.
В коллекции имеется шесть британских пуговиц «Феникс»
фабричного производства, полученных, вероятно, при торговле с районом
р. Колумбии. На них изображена эмблема короля Кристофа с
Гаити, покончившего с собой в 1820 г. во время дворцового переворота.
Эти пуговицы в качестве обменного товара были вовлечены в
процесс пушной торговли Тихоокеанского побережья, вероятно,
благодаря торговым контактам с их производителем и ныне
встречаются при раскопках в слоях 1820—1830 гг. (Sprague R., 1997).
Пуговицы «Феникс» с Castle Hill—-единственные, найденные на Аляске.
В Castle Hill найдены орешки и американские монеты, попавшие
сюда посредством торговли вдоль западного побережья США.
Курительные трубки из коллекции Castle Hill, вероятно, были получены

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЗАМКА НА ХОЛМЕ... 363
как из Англии, так и из Оттоманской империи (Petruzelli R., 2002)
(рис. 39—40). Имеются также детали французского ружья и
широкий набор других европейских предметов торговли.
Несколько тысяч фрагментов текстиля и более 400 бусин и
пуговиц найдены во время полевых сезонов 1997 и 1998 гг. Марган
Гровер (GroverM., 2002) подвергла рассмотрению образцы тканей
и все бусины и пуговицы, чтобы лучше понять предпочтения в
одежде у рабочих РАК. Она обнаружила, что основные типы
волокнистых и плетеных тканей были менее разнообразны, чем
обозначалось в декларациях судовых грузов. Большинство образцов в Castle
Hill состоит из крепких шерстяных тканей и саржи, хорошо
защищавших от холода и сырости. Один из наиболее важных
артефактов из Castle Hill—это фрагмент редкого халата (robe) типа
«Вороний хвост», сшитый индейцами-тлинкитами до 1820 г. Образец из
Castle Hill, один из 12, содержит элемент рисунка, идентичного тем,
что изображены на акварели Тиханова 1818 г.
Раскопки дали обширную коллекцию примерно в 200
стеклянных бусин. Поначалу русские приобретали бусины промышленного
производства в Европе через Сибирь или в Китае—через
пограничный город Кяхта. Кроме того, многие из ныне обнаруженных в
разных местах бусин попали на мировой рынок из Венеции. К 1811 г.
РАК покупала бусины с американских судов. Типовое разнообразие
бусин возросло после 1839 г. вследствие заключения торгового
соглашения с Компанией Гудзонова залива. После 1840 г. начали широко
распространяться литые бусины богемского производства. Многие
из дутых бусин, попавших в северо-тихоокеанскую торговлю,
имели китайское происхождение. Такие экземпляры найдены в
наиболее старых пластах Аляски. Возможно, что некоторые стеклянные
бусины из ранних русских поселений Аляски были произведены на
Тальцинском стекольном заводе 1784—1956 гг. под Иркутском.
Некоторые типы бусин из коллекции Castle Hill могут служить
маркерами в хронологии и для выяснения направления торговых путей.
Например, в собрании почти отсутствуют английские, французские
и американские «Prosser molded beads» бусины, производство
которых началось после 1840 г. Напротив, преобладают прозрачные или
зеленые в центре «comelaine d"Aleppo» бусины, популярные в конце
XVIII—начале XIX в. Были найдены всего четыре голубые
граненые бусины, известные как «русские голубые». Они обычно
встречаются на памятниках Аляски до середины XIX в. Считается, что

364
Д МакМахан
их выпускали в Богемии после 1820 г. Среди 218 пуговиц из Castle
Hill имеются типы, характерные для форменных кителей и
готового платья. Они свидетельствуют о том, что предпочтение отдавалось
стандартной, просто сшитой одежде.
В отложениях района мастерских найдено несколько плохо
сохранившихся монет, из них русских—три деньги ('Л копейки), две
из которых датированы 1748 г. и одна полушка (ХА копейки)
неопределенной даты; три японских монеты Kan-ei Tsuho периода Эдо
(1638—1868 гг.) (рис.41). Край одной из японских монет
просверлен. Подобные монетки с маленькими дырочками были
найдены и на других памятниках Аляски. Считается, что их пришивали
к одежде, которую тлинкиты надевали в качестве
панциря-кольчуги. Пути, которыми монеты попали на Castle Hill, не совсем
ясны, хотя здесь же было найдено несколько кусочков японской
керамики. Более 50 лет РАК безуспешно пыталась наладить
торговлю с Японией. Лишь в середине 1850-х годов, намного позже того
времени, которым датируются завалы мастерских в Castle Hill,
Россия и Япония начали вести переговоры о заключении торгового
договора. Интересно, что монета периода Эдо, идентичная образцам
с Castle Hill, была обнаружена при раскопках на о-ве Унимак,
входящем в цепь Алеутских островов (Brian Hoffman, личная
переписка). Эту монету вместе с кусочками железа нашли в доме туземца,
сожженном русскими в начале 1760-х годов.
Археологический проект Castle Hill стал редкой одиссеей,
мечтой каждого археолога и историка. Благодаря помощи и советам
экспертов и специалистов многих отраслей науки археологи
штата собрали крупнейшую и разнообразную коллекцию артефактов
периода Русской Америки. Триста тысяч артефактов из Castle Hill
еще долго будут находиться в центре внимания научной
общественности, огромный блок информации, заключенный в них, послужит
для лучшего понимания жизни и занятий работников РАК в Ново-
Архангельске. Благодаря этой коллекции стало возможным более
глубоко представить аспекты архитектуры, торговли, производства,
особенностей питания и товарных предпочтений и понять ее
истинную ценность и важность.
В дополнение к чисто научной информации, собранной в Castle
Hill, проект предоставил возможность продемонстрировать многие
моменты истории Аляски и важную роль археологии в прояснении
этих моментов. Раскопки замечательны тем, что в одном месте ока-

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЗАМКА НА ХОЛМЕ... 365
зались сосредоточены элементы, весьма важные для истории как
штата, так и всего американского народа. Будучи местом, где
размещалось управление прилегающими землями во время русского
и американского периодов истории, Castle Hill стал символом
государственности на Аляске. Поданным Торговой палаты, в 1997
и 1998 гг. Ситку посетило более 200 000 туристов. В основном это
были участники морских путешествий и пассажиры паромов, но
специально формировались и организованные туристские группы.
Воодушевленные средствами массовой информации и легкостью
доступа, сотни посетителей приезжали на раскопы каждый день.
Некоторые из них отмечали, что «раскопки» стали главным
впечатлением от их пребывания в Ситке. С самого начала археологический
проект для Castle Hill задумывался как общественный (рис.42).
Весомую поддержку и одобрение ему оказали как организации Ситки,
так и отдельные лица. Это музеи и исторические общества,
правительственные агентства, объединения аборигенов Аляски и
университеты. Под руководством профессиональных археологов в работах
участвовали волонтеры, что дало местным жителям возможность
самим стать участниками проекта и обучиться археологическим
методикам под руководством Управления штата по истории и
археологии (ОНА). Управление штата также сотрудничало с
Университетом Юго-Востока Аляски, организовав школу полевых работ для
студентов-археологов. Взамен Университет предоставил
участникам проекта недорогое жилье близ места работ.
После окончания раскопок в Castle Hill образцы артефактов
экспонировались на двух временных международных выставках. Одна
из них под названием «Невиданные сокровища: Имперская Россия
и Новый Свет» после работы в нескольких местах на территории
США в честь ознаменования 200-летней годовщины РАК была
развернута в Государственном историческом музее на Красной
площади. Совсем недавно некоторые находки выставлялись в Японском
этнологическом музее (Осака) в качестве составной части крупной
выставки «Морская выдра и стеклянные бусы: торговля и искусство
аборигенных народов Северной Пацифики».
Управление истории и археологии (ОНА) содержит
коллекцию с Castle Hill в постоянной готовности для ознакомления
студентов-выпускников и исследователей в своей лаборатории в Анко-
ридже. Информация сведена на компакт-диск и производится
обобщение полученных материалов для развернутой публикации.

366
Д. МакМахан
Figure l. Overview of Castle Hill, looking northeast, around 1970
(from a photo postcard in the collection of Dave McMahan).
Figure 2. An aerial view of Sitka, looking northwest, circa 1945-1955. Castle Hill is in the
foreground at left (Photo Shop Studio, Sitka. Photo postcard in the collection of Dave
McMahan).

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЗАМКА НА ХОЛМЕ...
367
Castle Hill
Excavation Plan
ШШ 1995 (10m2) j
, Ш 1997 (59m2) I
IB 1998 (103m2) !
I® BackhoeTest(n = 4)j
0 10
I i i i i i 11 ii-J
meters
Figure 3. Castle Hill excavation plan.

368
Д. МакМахан
S\ Cs О
•с
о.
о
а
00
с
-о
О
<L>
>
Г,
ее
Ou
ю
е
3
оо
U-
сз
о>
л
Q.
О
.с
J2
S
о
J=
*~"
с
2
00

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЗАМКА НА ХОЛМЕ...
369
1 <^A**Sb-nr"'V*pi
щ^е^щщщ
рЧЧ^Ч^Ф
Figure 6. The substructure of Building 2 included a large postmold and possible floor joists,
typical of the izba-seni-lket (chain-link) style architecture of 17th and 18th century Siberia.
Figure 7. The lower portion of a metalworkers' forge in Building 2.

370
Д. МакМахан
Figure 8. Unfinished copper alloy hardware castings from the workshop area.
mm
m ш
Figure 9. Features inside Building 3 included a hewn wooden floor drain (A)
and a possible anvil platform of brick and stone (B) (note iron staining).

ч, АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЗАМКА НА ХОЛМЕ...
371
Figure 10. Photo of Castle Hill by J.J. Breredon, circa 1890
(collection of Dave McMahan).
Figure 11. "The Establishment at New Archangel," Sitka 1827. Lithograph of a drawing
by EH. Von Kittlitz, in Litke, Atlas to 'Voyage,' pl.3 (copy of Tsar Nikolai I). Courtesy, The
Lilly Library, Indiana University, Bloomington, Indiana.

372
Д. МакМахан
че® ^ч^Ж'Шг^а-:-;*.'*
Figure 12. Copper alloy
hardware castings, probably kettle
lugs, from the workshop area.
Figure 13. Miscellaneous
copper alloy hardware from
the workshop area.
Figure 14. Sheet copper
vessels from the workshop area,
Building 2.

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЗАМКА НА ХОЛМЕ...
У
Figure 15. Sheet copper scraps were abundant in floor deposits of the workshop area.
Figure 16. The organic enriched workshop deposits included both whole and partial shoes.
Leather uppers were sometimes supplemented by birch bark insoles and grass insulation.

374
Д. МакМахан
Not to Scale
Figure 17. The Castle Hill collection includes 30 lead seals, most of which were used by the
Russian-American Company to secure fur bales. Markings include the logo of the Russian-
American Company, as well as symbols that indicate the origin, type, and quality of fur.

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЗАМКА НА ХОЛМЕ...
375
Figure 18. One of two identical Russian glass bottle seals, dated 1815
(drawing on right by Margan Grover).
0 Ф
■ #-
Figure 19. (a) Spigot handles from small samovars; (b) decorative trim from a samovar.

376
Д. МакМахан
Figure 20. Of the 135 gunflints recovered at Castle Hill, most are of British manufacture.
A few specimens believed to be of French manufacture (for example, bottom row, 2nd from
left) were recovered.
C-H
rfr'
11' vL7 '■'. .-&!и&1 \Ш&$£ '&& .::■£&.£!
Figure 21. Gun parts: (a) trigger guard, (b) sling swivel, and (c) a worm for removing shot.

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЗАМКА НА ХОЛМЕ...
УП
И?] о
7.8cm
Figure 22. Sideplate with stamped markings, as yet unidentified.
Figure 23. Lead sprue from a gang mold (i.e., a bullet mold used to cast multiple shot).

378
Д. МакМахан
Figure 24. (a-0 Chandelier crystals; (g) Russian naval officer's belt accoutrement in the form
of a lions head (J. Middleton, personal communication); (h) glass jewels, similar to
specimens observed in early 19th century earrings; (i-j) shaped and polished agate mounts,
setting indicated by edge preparation; (k) copper heart-shaped earring.
Figure 25. A carved miniature musket from the workshop area.

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЗАМКА НА ХОЛМЕ...
»/•>
Figure 26. Miniature cannons from model ships; the top specimen
is copper alloy; the bottom is of lead alloy.
Figure 27. This balance "cock" (R) from a pocketwatch is identical to an example (L) in a
19th century Tobias watch in a Russian silver case (R). Khlebnikov (1994:140) mentioned
that some of the metalworkers in Sitka repaired instruments.

382
Д. МакМахан
Figure 32. Ivory birds similar to examples of Native gaming pieces from western Alaska.
These specimens are from the Castle Hill workshop area, Building 1.
Figure 33. Native Alaskan
artifacts: (a-d) slate projectile
points; (e-f) obsidian
projectile points; (g) wooden arrow
foreshaft.

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЗАМКА НА ХОЛМЕ...
riiune М. Л copper kettle, spout removed, with codfish head bones.
The jMi'cn staining is from copper salts within the soil matrix.
Figure 35. (а) Л mushroom-shaped decanter stopper, stylistically circa 1800;
(b) sherds of hand-etched leaded glass.

о
Д. МакМахан
Figure 28. A collapsed spruce root "berry basket," in situ in Building 2.
Figure 29. A section of knotted rope from the workshop area
(Illustration by Margan Grover).

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЗАМКА НА ХОЛМЕ...
3X1
пьеса ■*•* ->"MJ? s*Ci У- 1
Figure 30. Scanning Electron micrographs: (a) goat wool fiber from the raven's tail robe
fragment; (b) ovoid cross-section of a "trimmed" human hair, perhaps from grooming in one
of the nearby bathhouses.
Шит;:
Figure 31. Native ivory carvings from the workshop deposits: (a) a polar bear with young,
similar to examples from western Alaska; (b) a grizzly bear with perforation.

384
Д. МакМахан
Figure 36. Two triptych panels were discovered at Castle Hill, one from the workshop area
(left) and the other from the bottom of a small pit feature on top of Castle Hill (right). The
latter is identical to a late 18th century example in the Kunz Collection at the Smithsonian
Institution (Ahlbom and Espinola 1991:66).
Figure 37. Examples of Russian porcelain from Castle Hill (photo by Daniel Thompson).
Figure 38. Two (of 6) Phoenix buttons from the Castle Hill workshop area. Phoenix buttons
were manufactured in England for the King Christophe of Haiti. When King Christophe
died in an 1820 coupe, the buttons entered the North Pacific fur trade.
Щ
Ш

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЗАМКА НА ХОЛМЕ...
385
VV
***^№
Figure 39. A Chibouk (Ottoman) pipe bowl from the Castle Hill "workshop area.'
The drawing (top) is courtesy of Sheri Bowden.
К /Угч ■■«"*•-
1X4
У^
%Ш:Г§Й
Figure 40. A disk-style Chibouk (Ottoman) pipe from the Castle Hill workshop area.

386
Д. МакМахан
Figure 41. Japanese coins (Kan-ei Tsuho) from the workshop area,
Edo Period (1638-1868).
^v<t?
<^л£*'
Figure 42. Archaeologist Timothy (Ту) Dilliplane inteфrets Castle Hill
to an aspiring scholar.

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЗАМКА НА ХОЛМЕ... 387
Table 8.8. Manufacturers and provenience of marked vessels at Castle Hill
♦Numbers reflect MNV values
GERMANY RUSSIA ENGLAND
MANUFACTURER
HARTLEY. GREENS AND CO.
COPELAND AND GARRETT
JOHNSON BROTHERS LTD
JOHNSON BROTHERS LTD
JOHN HALL AND SONS
HICKS AND MEIGH
PATTY AND COMPANY
ALFRED MEAKIN LTD.
ST ANTHONYS POTTERY
ST ANTHONYS POTTERY
DAVENPORT
DAVENPORT
DAVENPORT
DAVENPORT
JOS1AH WEDGEWOOD
W.T COPELAND
RALPH AND JAMES CLEWS
EDWARD AND GEORGE PHILLIPS
SPODE
SPODE
JOHN ROGERS AND SONS
JOHN/GEORGE R(X5ERS AND SON
GEORGE JONES AND SONS
GODWIN. ROWLEY AND COMPANY
FRANCIS GARDNER
FRANCIS GARDNER
FRANCIS GARDNER
FRANCIS GARDNER
FRANCIS GARDNER
TERIKHOV
EM (ilJSYATNIKOV
NIKITA KHRAPUNOFF
POSKOCHIN
PT FOMIN
THE BROS NOVYI
SAMSONOV BROTHERS
A.G POPOV
Gl'LIN
MARX AND GUTHERZ
MARK DATK
e 1800-1821
1833-1847
1891-present
1899-1913
с 1822-1832
1806-1835
19* с
1891-present
с. 1835-1878
1804-1878
C.IMI51887
1852-е I860
I860
1836-е I860
с 1775-1860
1847-1864
1818-1834
1822-1834
с 1810-1833
с. 1784-1833
I8IS-I842
с 1784-1842
1861-1873
1828-1831
STRATA
18
22
37
Па
4
2
1
1
1
lib
1
1
lie
1
Не
1
2
1
111
1
с. 1770-е 1830
с. 1770-е 1780
с 1812-е 1870
с 1812-е 1830
(с 1825-50)-1891
с. 1830-е 1867
1817-е 1830
1815-е 1840
1817-1842
е 1800-1883
1818-е 1830
1819-1875
1811-е 1850
е 1820-е 1850
11
2
8
3
2
2
1
1
1
1
1
1
1
1
1
1
1
1
1
1
1
е.876-1889 |> 1 1 1 1 1 ||
Table Captions:
Table 1. Manufacturers and provenience of marked ceramic vessels at Castle Hill. Adapted
from Thompson's (2002:119) Table 8.8 (numbers reflect minimum number of vessels).

388
Д. МакМахан
ЛИТЕРАТУРА
Andrews A., 1960. Interview with Alex Andrews by George Hall. Transcript on file at Sitka
National Historical Park, FUe SITK 14574/RG33/Box l/Folder7.
Bancroft H.H., 1970. History of Alaska, 1730—1885. Hafner Publishing Company, Darien,CT.
Clark D., n.d. Miscellaneous Notes—Russian Ordnance. Document on file at the Alaska
State Museum, believed to have been prepared around 1965 on behalf of Sitka
National Historical Park.
Crowell A.L., 1997. Archaeology and the Capitalist world System: A Study of Russian
America. Contributions to Global Historical Archaeology, Charles E. Orser, Jr., series editor.
Plenum Press, New York and London.
DauenhauerN.M., Dauenhauer R., 1990. The Battles of Sitka, 1802 and 1804, from Tlin-
git, Russian and other Points of View. In Russia in North America: Proceedings of the
2nd International Conference on Russian America, Sitka, Alaska August 19—22, 1987,
p. 6—23, edited by Richard A. Pierce. The Limestone Press, Kingston, Ontario;
Fairbanks, Alaska.
D'Wolf J., 1998. A Voyage to the North Pacific by Captain John De Wolf. Ye Galleon Press,
Fairfield, Washington. Reprint, originally published 1861.
DeArmond, R N., editor, 1981. Lady Franklin Visits Sitka, Alaska 1870. Alaska Historical
Society, Anchorage, Alaska.
Fedorova S.G., 1973. The Russian Population in Alaska and California: Late 18th Century—
1867. Materials for the Study of Alaska History, No. 4, translated and edited by Richard A.
Pierce and Alton S. Donnelly. The Limestone Press, Kingston, Ontario.
Gibson J.R., 1976. Imperial Russia in Frontier America: The Changing Geography of
Supply of Russian America, 1784—1867. Oxford University Press, New York.
Grover M.A., 2002. Chapter 9: Clothing and Items of Personal Adornment. In
Archaeological Data I nvestigations (ADOT&PF Project No. 71817/TEA-000-3[43]), edited by J.
David McMahan. Office of History and Archaeology Report No. 84. Division of Parks and
Outdoor Recreation, Alaska Department of Natural Resources, Anchorage.
HanableW.S., 1975. National Register of Historic Places Inventory—Nomination Form:
American Flag Raising Site (AHRS Site SIT-002). Nomination on file at the 08ice of
History and Archaeology, Alaska Division of Parks and Outdoor Recreation, Anchorage.
Jacobs M., Jr., 1987. Speech by Mark Jacobs, Jr., Tlinget Indian, Age 63 3/4 Years. First
speaker at the Second Russian American Conference Held in Sitka, Alaska, August 1987.
Copy on file at the Office of History and Archaeology, Alaska Division of Parks and
Outdoor Recreation, Anchorage.
Hoffman В., 2001. Personal communication from Brian Hoffman, University оГ
Wisconsin, Madison.
Houston В., Cochrane T, 1992. Conversation with Herb Hope September 28,1992, by
Bonnie Houston and Tim Cochrane, National Park Service, Alaska Regional Office.
Summary of the conversation, document on file at Sitka National Historical Park RG33/
Box 1/Folder 13.
Khlebnikov K.T., 1994. Notes on Russian America, Volume I: Novo-Arkhangelsk.
Translated by Serge LeComte and Richard Pierce, The Limestone Press, Kingston, Ontario.
Kittlitz, Baron Friedrich Heinrich von, 1987. Appendix: Denkwurdigkeiten einer Reise
nach dem russischen Amerika, v. 1, 184 to 303 (Ghotha, 1858), p. 121—189. In A
Voyage Around the World 1826— 1829, by Frederic Litke, edited by Richard A. Pierce.
Alaska History No. 29, The Limestone Press, Kingston, Ontario, Canada.
Von LangsdorffG.H., 1989. Observations on the Hawaiian Islands by Georg Heinrich
Von Langsdorff, German Naturalist with the Krusenstem-Lisianskii Expedition, 1803—
1807 Aboard Nadezhda. The Russian American Colonies, 1798—1867: A Documentary

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ЗАМКА НА ХОЛМЕ... 389
Record. North Pacific Studies Series, Volume 3. Edited and translated by Basil Dmyt-
ryshyn, E. A.P.Crownhart-\aughan, and Thomas Vaughan.
Lisiansky, Y., 1814. Voyage Round the World in the Years 1803,1804, 1805, and 1806. John
Booth, London, 1814; Amsterdam and New York: 1968 (reprint). 4; Amsterdam and
New York: 1968 (reprint).
Litke, E, 1987. A \fcyage Around the World: 1826-1829. First published in 1834. Alaska
History No. 29, edited by Richard A. Pierce. The Limestone Press, Kingston, Ontario.
Petruzelli R., 2002. Chapter 10: An Analysis of the Castle Hill Tobacco Pipes. In
Archaeological Data Recovery at Baranof Castle State Historic Site, Sitka, Alaska: Final
Report of Investigations (ADOT&PF Project No. 71817/TEA-000-3[43)), edited by J.
David McMahan, Office of History and Archaeology Report No. 84. Division of Parks and
Outdoor Recreation, Alaska Department of Natural Resources, Anchorage.
2002. Chapter 13: An Analysis of Faunal Remains from Castle Hill. In Archaeological Data
Recovery at Baranof Castle State Historic Site, Sitka, Alaska: Final Report of
Investigations (ADOT&PF Project No. 7181 7/TEA-000-3[43)), edited by J. David McMahan,
Office of History and Archaeology Report No. 84. Division of Parks and Outdoor
Recreation, Alaska Department of Natural Resources, Anchorage.
Pierce R.A., 1989. Reconstructing «Baranov's Castle». Alaska History 4(1):27—44, the
Alaska Historical Society, Spring 1989.
Russian America: A Biographical Dictionary, 1990. The Limestone Press, Kingston,
Ontario.
PlummerK., 1991. A Japanese Glimpse at the Outside World, 1839—1843. Adapted &om
a translation of Bandan. Edited by Richard A. Pierce. Alaska History, No. 36, The
Limestone Press, Kingston, Ontario, and Fairbanks, Alaska.
Shubin V.O., 1990. Russian Settlements in the Kurile Islands in the 18 and 19 Centuries.
In Russia in North America: Procedeengs of the 2nd International Conference on
Russian America, edited by Richard A. Pierce, p.425—450. The Limestone Press,
Kingston, Ontario.
Smith B.S., 2000. Science Under Sail: Russia s Great Voyages to America 1728-1867.
Booklet which accompanied the museum exhibition. Anchorage Museum of History and Art,
Anchorage.
South S., 1977. Method and Theory in Historical Archeology. Academic Press, New York,
San Francisco, and London.
Spraguc R., 1980. A lunctional Classification for Artifacts from Nineteenth and Twentieth
Century Historical Sites. North American Archaeologist 2(3): 257—261.
1997. The Literature and Locations of the Phoenix Button. Historical Archaeology 32(2):
56-77.
Thompson I)., 2003. Chapter 8: An Analysis of Castle Hill Ceramics. In Archaeological
Data Recovery at Baranof Castle State Historic Site, Sitka, Alaska: Final Report of
Investigations (ADOT&PF Project No.7181 7/TEA-000-3[43)), edited by J.David
McMahan. Office of History and Archaeology Report No. 84. Division of Parks and Outdoor
Recreation, Alaska Department of Natural Resources, Anchorage.
Tikhmenev, P.A., 1978. A History of the Russian American Company. Translated and
edited by Richard A. Pierce and Alton S. Donnelly, University of Washington Press,
Seattle and London.
Tikhmenev Р.Л., 1979. A History of the Russian American Company, Vol.2, edited by
Richard A. Pierce and Alton S. Donnelly. The Limestone Press, Kingston, Ontario,
Canada.
Zagoskin L.A., 1967. Lieutenant Zagoskin's Travels in Russian America, 1842—1844.
Edited by Henry N. Michael. Anthropology of the North: Translations from Russian
Sources, # 7. Published for the Arctic Institute of North America by the University of
Toronto Press. Более подробную информацию об исследованиях Castle Hill можно
получить на сайте http://vww.dnr.state.ak.us/parks/oha_web/castle~ 1 .htm.

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
ААЭ— Акты, собранные Археографической экспедицией АН в
библиотеках и архивах Российской империи. СПб.
АВПРИ — Архив внешней политики Российской империи.
АН СССР— Академия наук СССР.
Архив ГРЭМ — Архив Государственного Российского
этнографического музея.
Архив МОКМ— Архив Магаданского областного краеведческого музея.
Архив СПБФ ИВ РАН — Архив Санкт-Петербургского филиала
Института востоковедения РАН.
Архив СПб. ФИРИ РАН — Архив Санкт-Петербургского филиала
Института российской истории РАН.
БАН — Библиотека Российской академии наук.
В ГО—Всесоюзное Географическое общество.
ВМС—Военно-морские силы.
ГААО— Государственный архив Архангельской области.
ГАКК—Государственный архив Красноярского края.
ГВНиП —Грамоты Великого Новгорода и Пскова.
ГАИО—Государственный исторический архив Иркутской области.
ГРН И —Геологоразведочный нефтяной институт.
ГП РАК—Главное правление Российско-Американской компании.
ДАИ —Дополнение к Актам историческим.
ИАОИ PC—Известия Архангельского общества изучения Русского Севера.
КБЧ —Книга Большому чертежу. 1950. М.; Л.
ЛГУ— Ленинградский государственный университет им. А.А. Жданова.
ЛЗАК— Летопись занятий Археографической комиссии.
Л ИФЛИ — Ленинградский историко-философский литературный
институт.
МАМЮ— Московский архив Министерства юстиции.
МВД—Министерство внутренних дел.
НПК—Новгородские писцовые книги.
ПСЗ—Полное Собрание Законов Российской империи
ПСРЛ — Полное собрание русских летописей. Л.
РАК—Российско-Американская компания.
РГА ВМФ—Российский государственный архив Военно-Морского Флота.
РГАДА—Центральный государственный архив древних актов.
РГО—Русское географическое общество.
РГИА—Российский государственный исторический архив.
РИ Б—Российская историческая библиотека.
СПбГУ—Санкт-Петербургский государственный университет.
ЧОИДР—Чтения в Обществе истории и древностей российских при
Московском университете.
Я ЕВ—Якутские епархиальные ведомости.

391
СОДЕРЖАНИЕ
От редактора 5
Б.Н.Комиссаров, А.Я.Массов(Санкт-Петербург). Борис Петрович
Полевой 13
Список опубликованных работ Б. П. Полевого 40
Р.Л.Золотницкая (Санкт-Петербург). Стопы «камчадала» в северной
столице 61 у
Н.Н.Болховитинов (Москва). Б.П. Полевой и Реймонд Х.Фишер 72
В.Н.Чернавская (Владивосток). История Дальнего Востока России
XVII —началаXXв. втрудах Б.П.Полевого 80 V
Б.П. Полевой (Санкт-Петербург). О некоторых «вольностях» в
освещении истории Курильских островов XVII—XX вв 93
А.Р. Артемьев (Владивосток). Памятники истории освоения русскими
Сибири и Дальнего Востока на современном этапе археологического
изучения 124
Л.В.Татаурова (Омск). Археология русских Сибири как особое
направление научных исследований 172
А.А.Бурыкин (Санкт-Петербург). Новое в интерпретации находок из
лагеря русских полярных мореходов XVII в. на Восточном Таймыре.. 180
В.Ф.Старков (Москва). Оленекское зимовье 195
А.Н. Алексеев, Л Л. Алексеева (Якутск). О двух костяных находках в Ала-
зейском остроге XVII—XVIII вв 209
С.Г.Скобелев (Новосибирск). Изделия из камня у русских
первопроходцев и старожилов Южной Сибири XVIII в. (по материалам
раскопок Саянского острога) 216
А.П.Бородовский (Новосибирск). Исследование оборонительных
сооружений Умревинского острога 248
Е.А.Багрин (Владивосток). Защитное вооружение служилых людей
в Сибири и на Дальнем Востоке в XVII — начале XVIII в 269
А.С.Зуев (Новосибирск). Русская тактика ведения боя в полевых
сражениях с сибирскими «иноземцами» (по материалам Северо-Востока
Сибири) 284
И.Г. Куренная (Чита). Персонифицированные печати Нерчинского
воеводства (1655-1783 гг.) 296
А.К. Станюкович (Москва). Крест Прончищевых 305
А.В. Гринёв (Санкт-Петербург). Ещё раз о судьбе пропавших «чириков-
цев» 312
Т.С.Фёдорова (Санкт-Петербург). Мартын Петрович Шпанберг 318
Л.С.Блэк (Кадьяк, Аляска). Военно-морское министерство и
Российско-Американская компания 334
Д. МакМахан (Анкоридж, Аляска). Археологические исследования
замка на холме: Колониальная столица Русской Америки 342
Список сокращений 390

Научное издание
РУССКИЕ ПЕРВОПРОХОДЦЫ
НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ
BXVIJ-XIXbb.
Историко-археологические исследования
Том 5
Часть 1
Ответственные редакторы
д-р ист. наук А. Р. Артемьев, канд. ист. наук H.L Артемьева
Редакторы-корректоры Г.И. Суббот, В. К. Форостовская
Редактор электронной верстки А. С. Иванов
Электронная правка Л.М. Шуркаева
Отпечатано с оригинал-макета, подготовленного в Институте истории,
археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН,
минуя редподготовку в «Дальнауке»
Изд. лиц. ИД Jfe 05497 от 01.08.2001 г. Подписано к печати 23.11.2007 г.
Формат 60x84/16. Гарнитура «Ньютон». Печать офсетная.
Усл. п. л. 22,79. Уч.-изд. л. 23,06.
Тираж 500 экз. Заказ 124
Отпечатано в типографии ФГУП Издательство «Дальнаука» ДВО РАН
690041, г. Владивосток, ул. Радио, 7