БИОГРАФИЯ ПИСАТЕЛЯ

Л. Ю. БРАУДЕ
БИОГРАФИЯ ПИСАТЕЛЯ
Л.Ю.БРАУДЕ
Ханс 'IumiCTi1ан
Андепсен
Книга для учащихся
Издание третье, доработанное
МОСКВА
«ПРОСВЕЩЕНИЕ»
1987
ББК 83.34Д
Б87
Рецензенты:
кандидат филологических наук Е. А. Соловьева;
учитель школы №613 Москвы Э. Э. Кац
Художник Р. Ж. Авотин
Брауде Л. Ю.
Б87 Ханс Кристиан Андерсен: Кн. для учащихся. —
3-е изд., дораб. — М.: Просвещение, 1987. — 143 с.,
8 л. ил.: ил. — (Биогр. писателя).
Удивительна биография Андерсена — сына бедного ремесленника, ставшего
всемирно известным писателем. О его нелегкой судьбе, о его прекраснъГх сказках
повествует эта книга. Автор много лет посвятил изучению жизни и творчества
Андерсена и с большой любовью и теплотой рассказывает о нем.
Книга рассчитана на учащихся старших классов.
4306020000—564
Б----------------
103(03)—87
279—87
ББК 83.34Д
© Издательство «Просвещение», 1978
© Издательство «Просвещение», 1987, с изменениями
ПРЕДИСЛОВИЕ
На карте мира под рельефными очертаниями Сканди-
навского полуострова виднеется еще один силуэт, несколько
напоминающий человеческую ладонь. Это полуостров,
только совсем небольшой, и называется он Ютландия.
Полуостров слегка выдвинут на север между Северным и
Балтийским морями, к востоку от него сгруппированы пятна
крупных и мелких островов с самыми неожиданными
контурами. Вот изогнутый, словно утиная шея, остров
Зеландия. Вот слегка вытянутый, похожий на кошачью лапу,
остров Фюн.
Это — Дания, маленькая скандинавская страна на севере
Европы. Темно-голубое море с белыми парусниками и
причудливые извилины берегов. Буковые леса и дубовые
рощи, отраженные в тихих водах озер. Плодородные пашни,
покрытые изумрудной зеленью луга, поросшие ежевикой
курганы и вересковые пустоши. Проселочные дороги, бегу-
щие среди нив и невысоких холмов. Островерхие красные
черепичные крыши домиков пригородов и заборы, увитые
диким хмелем. Причудливые шпили башен Копенгагена.
Белокрылые аисты на крышах, чайки, бесстрашно взмываю-
щие ввысь, и стаи гордых лебедей. «Между Балтийским и
Северным морями лежит старое лебединое гнездо, и
зовется оно Дания, в нем рождались и рождаются лебеди,
имена которых никогда не умрут» — так писал Ханс
Кристиан Андерсен. «Лебедями» называл датский сказочник
многих своих прославленных соотечественников. «Прекрас-
ным лебедем» земли датской был и сам Андерсен.
Датчане чтят память своего великого земляка. В столице
Дании Копенгагене в Королевском саду и близ ратуши стоят
памятники Андерсену. А вход в Копенгагенский порт
охраняет статуя Русалочки, героини одной из самых чудес-
ных сказок Андерсена. Из Копенгагенского порта морем
можно добраться до небольшого острова Фюн. Там, в
городе Оденсе родился Андерсен.
з
В Оденсе все напоминает о великом сказочнике: в Саду
X. К. Андерсена, или в Саду сказки, стоит памятник писате-
лю и скульптура «Дикие лебеди», созданная по мотивам его
одноименного произведения. Неподалеку — школа для бед-
ных, куда ходил маленький Андерсен. На фасаде ее — мемо-
риальная доска с начальными строками его стихотворения:
Здесь в деревянных башмаках	4
Я бегал в школу бедняков...1
На низкой и тесной улочке Йенсена, рядом с ветхим
домиком, где родился будущий сказочник, находится Дом-
музей его имени. Картины и фрески на стенах комнат
запечатлели отдельные эпизоды жизни Андерсена. Расстав-
лена мебель из его копенгагенского кабинета. Кажется,
будто сам хозяин только что пришел и снял с себя старый
сюртук и сапоги, будто его чемоданы и дорожная сумка,
шляпная коробка, трость и зонтик вот-вот отправятся вместе
с ним в очередное путешествие. Тут же бесценные рукописи
и редчайшие издания сказок на разных языках — плод пяти-
десятилетней напряженной работы. Много книг на русском
языке, биографии Андерсена, написанные советскими уче-
ными...
Здесь же в Оденсе, на улице Мункемёлле, есть еще один
домик, в котором живет память о сказочнике. Там прошло
его детство. Сейчас комната с двумя выходящими на улицу
окнами пуста, и только на стенах развешаны рисунки с
видами Оденсе того времени.
В 1975 году исполнилось 100 лет со дня смерти
Андерсена. Но нет конца паломничеству в Данию, в те места,
которые связаны с именем великого сказочника. Возле
ратуши, у его памятника, и перед статуей Русалочки всегда
толпятся дети и взрослые.
Многолюдно в Саду сказки в Оденсе. В Дом-музей
Андерсена, где ежегодно бывает до 150 тысяч человек, идут и
идут люди. Из далекой Индии приезжал на остров Фюн
писатель Рабиндранат Тагор. Побывал там и первый
советский космонавт Юрий Гагарин. В книге отзывов
Дома-музея можно прочитать восторженные записи шведов
И американцев, норвежцев и австралийцев. Людей разных
’Цитаты из сказок и стихотворений Андерсена даются в настоящей
книге в основном в переводе А. В. и П. Г. Ганзен (редакция автора, ко-
торый перевел здесь также все цитаты из произведений Андерсена и
других авторов, до этого на русский язык не переводившихся).
4
национальностей роднит интерес к личности великого
сказочника и его творчеству, пронизанному большой лю-
бовью к людям.
Наши современники знают и любят Андерсена. По
призыву Всемирного Совета Мира 2 апреля 1955 года во всем
мире отмечалось 150-летие со дня рождения Андерсена, а с
1967 года день 2 апреля празднуется ежегодно как Между-
народный день детской книги. 1975 год, год 170-летия со дня
рождения и 100-летия со дня смерти сказочника, также по
призыву Всемирного Совета Мира был объявлен Между-
народным годом Андерсена. Под Ленинградом выстроен
детский игровой комплекс, который назван в честь великого
сказочника «Андерсенград».
Удивительна биография сказочника — сына бедного
ремесленника, ставшего всемирно известным писателем.
Жизнь Андерсена была трудной, но интересной. Необычай-
ная одаренность и трудолюбие сына бедного провинциально-
го башмачника и прачки возвели его на вершину европейской
культуры. Он объездил много стран, был свидетелем
крупнейших событий XIX века — Июльской революции во
Франции, революции 1848 года, встречался и переписывался с
такими замечательными людьми своей эпохи, как Гейне,
Дюма, Диккенс, Лонгфелло и другими. Андерсен и сам был
одним из замечательнейших художников XIX века. Постоян-
ной спутницей писателя была его Муза, а сказки и истории он
считал своими «духовными детками».
Улыбкой озаряются лица детей и взрослых при одном
упоминании его имени и поэтических его сказок, которые
учат человечности, доброте, любви к людям. Ни один из
датских писателей — современников Андерсена не воспевал
так, как он, простых тружеников. Писатель ненавидел
угнетение, несправедливость и превыше всего ценил мир на
земле.
ЕГО ФАМИЛИЯ
КОНЧАЕТСЯ НА «СЕН»
Дети иногда любят хвастаться друг перед другом. К со-
жалению, они подражают в этом некоторым взрослым. Но
эти девочки хвастались без удержу и перещеголяли даже
взрослых. Одна из них, камер-юнкерская дочка, кичилась
своим происхождением: подумать только, в жилах ее течет
«настоящая кровь»! Другая, купеческая дочка, заносчиво
превозносила богатства своего отца: ему ровно ничего не
стоит накупить целую гору леденцов и разбросать беднякам.
Третья, дочка издателя, хвасталась положением своего отца:
ведь он какого угодно папу и всех пап на свете может
«пропечатать» в своей газете. А в коридоре у полуоткрытой
двери стоял бедно одетый мальчуган. Его не пригласили в
гости. Он просто помогал кухарке. Каково же было ему
слушать болтовню девчонок! Денег у его родителей не было.
О том, чтобы о них писали в газете, они и помышлять не
могли. У них не было средств даже купить ее. А тут еще
камер-юнкерская дочка объявила: «Из тех, чья фамилия
кончается на «сен», никогда ничего путного не выйдет!»
Фамилия мальчугана тоже кончалась на «сен»! Но он все-таки
не очень обиделся на слова глупой девчонки. Она, как видно,
повторяла речи некоторых взрослых, которые презирали
6
простолюдинов с их фамилиями на «сен». Мальчик был
убежден: в жилах у него течет самая «настоящая кровь»!
Пройдут годы, и в столице Дании Копенгагене воздвигнут
прекрасный Дом-музей, куда со всех сторон устремятся люди.
Они захотят посмотреть собранные в доме мраморные
скульптуры. Кто же он, их творец? Он — тот мальчик,
который много лет назад стоял у дверей комнаты, где
веселились дети богачей. Он один из тех, чья фамилия
кончалась на «сен», — знаменитый датский скульптор Бер-
тель ТорвальдСЕН. А рассказал обо всем этом в истории
«Ребячья болтовня» человек, фамилия которого тоже конча-
лась на «сен», — Ханс Кристиан АндерСЕН. И рассказал,
пожалуй, не без умысла. Самому Андерсену не раз приходи-
лось сталкиваться с пренебрежительным отношением к себе.
Ему не раз внушали, что из таких, как он, ровно ничего не
выйдет.
Ханс Кристиан Андерсен родился 2 апреля 1805 года в
одном из самых старых городов Дании — Оденсе, на острове
Фюн. Там он провел свое детство. В начале XIX века
Оденсе — второй по величине город Дании — насчитывал
несколько тысяч жителей. На центральных улицах стояли
дома богатых купцов и помещиков. На окраинах селился
бедный люд. Оденсе был тогда преимущественно городом
бедноты. По улицам бродили толпы бездомных, они пере-
ходили от одного дома к другому и просили милостыню. На
окраинной улице Оденсе жила и семья будущего сказочника.
Семья была небольшая: отец Ханс Кристиан Андерсен-
старший — башмачник. Мать Анн-Мари — прачка. И был у
них мальчик, худенький, тщедушный, со светлыми голубыми
глазами. Семья Андерсенов с трудом сводила концы с кон-
цами. Хотя бабушка маленького Ханса Кристиана и любила
рассказывать, что их предками были богатые гамбургские
купцы и что семья их знавала лучшие дни, но на долю
ближайших родственников мальчика таких дней выпало
совсем немного. Дедушку — талантливого резчика по дере-
ву — Андерсен помнил только оборванным, голодным,
больным стариком. Его именем пугали детей. Ханс Кристи-
ан никогда не забывал, как дразнили его мальчишки, пред-
сказывая, что он будет сумасшедшим, как и дед.
Отец Андерсена, одаренный и способный человек, был
большим книголюбом и мечтателем. Но ничего из того, о
чем он мечтал, не сбылось. Он мечтал о гимназии, учиться в
которой ему так и не довелось, о сельской жизни, которой так
7
и не изведал. Однажды в мастерскую бедного башмачника
зашел какой-то гимназист и, разговорившись с ним, показал
свои книги, рассказал, чему учится. Когда гимназист ушел,
башмачник с горечью сказал сыну:
— И мне бы следовало пойти этой дорогой.
Весь день он был грустным и задумчивым.
Мать Андерсена, крепкая, жизнерадостная, неунываю-
щая женщина, работала с утра до вечера — стирала белье
богатым горожанам. Но даже эта жизнь, полная лишений,
казалась ей прекрасной по сравнению с детством, когда
маленькой Анн-Мари приходилось нищенствовать.
— Я частенько ходила с протянутой рукой, — рассказы-
вала она. — И так бывало мне совестно милостыню про-
сить, что я пряталась под мостом. А домой идти боялась:
как бы отчим не прибил...
И юность ее была нелегкой. Но вот Анн-Мари вышла
замуж за молодого башмачника Ханса Кристиана. Родился
малыш, и трудолюбивая Анн-Мари, не веря в свое зыбкое,
непрочное счастье, работала без устали.
Красные от бесконечной стирки руки прачки и черные руки
башмачника — таковы первые впечатления детства будуще-
го сказочника. Заработка родителей не хватало. В доме часто
не было хлеба, не говоря уже о новой одежде и обуви.
Все годы детства маленький Ханс Кристиан проходил в
деревянных башмаках и старой, но чистой, тщательно
залатанной одежонке. Первые свои знаменитые сапоги со
скрипом и перешитый из отцовского костюм мальчик надел,
когда ему исполнилось 14 лет. Андерсену постоянно хотелось
есть, и он мечтал когда-нибудь наесться досыта.
Но в этой жизни были и свои радости, простые и вместе с
тем необыкновенные. Оденсе и детские впечатления во
многом определили дальнейший путь сказочника. «Хотя
Андерсен вряд ли что-нибудь сочинил в Оденсе, можно
утверждать, что Оденсе постоянно заставлял его сочи-
нять», — писал впоследствии один из соотечественников
писателя.
Ханс Кристиан любил дом, в котором жил. Навсегда
осталась в памяти будущего сказочника чистая, тщательно
прибранная комнатка в два окна, книжная полка, сапожный
верстак и маленькая кухня, ящик с петрушкой и луком за
окном, куст бузины во дворе. А вокруг был мир прекрасной
фюнской природы. «Да, Фюн — чудесная страна», — вспо-
минал Андерсен, называя родной остров «садом всего
датского королевства». Он хорошо знал раскинувшийся за
8
рекой темный бор с голубыми рвами, сады и дворы,
заросшие гигантскими лопухами, в которых копошились
бесчисленные улитки. На реке, затянутой листьями кувши-
нок, величаво плавали белоснежные лебеди, на лугах гордо
вышагивали аисты. Потом все эти детские впечатления
Андерсена войдут в его сказки...
По воскресеньям мальчик часто ходил гулять с отцом.
Узкая проселочная дорога приводила их в буковый лес.
Очень скоро отец, устав за неделю, погружался в дремоту, а
мальчик, опьяненный чистым воздухом и привольем, бегал по
полянам, плел венки и собирал землянику. С детства он
любил наблюдать жизнь растений: вот еще только набухает
почка, а вот уже увядает желтый листок. Очень редко к мужу
и сыну присоединялась занятая вечной стиркой Анн-Мари. В
такие дни весенние цветы и зеленые ветки украшали бедную
комнатку.
А сколько интересного было на улицах Оденсе! В детстве
Андерсен очень любил старинные народные праздники,
которыми славился его родной город. «...Все старые обычаи
и народные праздники встали теперь в поэтическом, сверкаю-
щем блеске в моей памяти», — писал он в 1829 году.
Каждый год 1 января громкая музыка нарушала сонную
тишину городка. Весело играли трубы, бойко стучали бараба-
ны. «Это городской оркестр зазывает Новый год», — гово-
рили в народе. Любил мальчик и праздник масленицы, когда
в один из весенних дней улицы заполняли мясники в белых
фартуках и красных колпаках. Приставив к плечу блестящие
топорики, они шествовали под звуки музыки, ведя на поводу
убранных лентами лошадей. Потом к берегу реки причалива-
ли украшенные флагами лодки. Из них выходили матросы, и
начиналось новое шествие. Впереди шли музыканты со
скрипками и флейтами. А когда праздник подходил к концу,
двое матросов, стоя на доске, проложенной между двумя
лодками, начинали бороться: кто сильнее? Боролись долго.
Побежденный под громкий хохот мальчишек падал в воду.
Андерсену-ребенку родной город казался таинственным и
прекрасным, дома — огромными, улицы — бесконечными.
Почти каждый дом был связан с каким-нибудь преданием.
Вот дом бывшего оденсейского советника Оле Баггера.
Издавна шла в городе молва о его богатстве и расточитель-
ности. Рассказывали, что однажды к нему в гости должен
был прийти сам король, которому Оле давал деньги в долг, и
советник затопил камин поленьями из самых ценных пород
дерева.
9
— Зачем ты это сделал? — спросил король.
— Чтобы доставить радость Вашему величеству, — от-
ветил Оле. — В другой раз поленья будут еще более драго-
ценными.
И вот, когда в его доме снова появился король, советник
сдержал слово и доставил королю еще большую радость.
Он бросил в горящий камин королевские долговые распио
ки, а кроме того, подарил королю несколько больших кора-
блей.
Но Оле был щедр и великодушен только к богачам.
С бедняками он был жесток и груб. Как-то он ударил малень-
кую служанку, и ее мать напророчила ему: «Все твои корабли
пойдут ко дну!» Так оно и случилось. Оле поплатился за свою
жестокость.
Предания города Оденсе постоянно давали пищу фанта-
зии мальчика.
Над городом возвышался старинный готический собор
святого Кнуда, названный так в честь короля, который
правил Данией в конце XI века. У городской ратуши стоял
памятник воину с короной на голове и с обнаженным мечом в
руках. Это и был король Кнуд. Он отобрал у датских крестьян
земли и поделил их между собой и духовенством. Волна
мятежа, причиной которого был этот грабеж, поднялась в
Северной Ютландии, докатилась до острова Фюн и до города
Оденсе. Тогда король Кнуд укрылся в церкви, но крестьяне
взломали дверь и убили его.
Ходили в Оденсе и легенды о подземном ходе, который
проложен под рекой и ведет к монастырю рядом с собором
святого Кнуда, о таинственных огнях, которые часто
загораются на вершине Монастырского холма, о призраках
умерших монахов, разгуливающих по Монастырскому боло-
ту. Легенды волновали впечатлительного Ханса Кристиана.
«Моя фантазия постоянно была взбудоражена, я почти
никогда не осмеливался ходить в темноте», — писал он
впоследствии.
Но больше всего историй было связано с рекой, которая
пересекала весь город. Вот здесь с берега кинулась в воду
юная монахиня. Чуть подальше — Колокольный омут. И о
нем существует предание. Когда в городе умирает богатый
человек, со дна реки раздается колокольный звон. Если
внимательно вслушаться в это мерное и торжественное
«динг! данг!», то можно услышать древние были. Их
рассказывает старинный колокол, который некогда сорвал-
ся с башни той церкви, где был убит король Кнуд. Колокол
ю
многое видел на своем веку. Предание рассказывает, что в
Колокольном омуте обитает водяной — родственник домо-
вых и троллей1. Водяной жесток и ежегодно требует
человеческих жертв.
К детским впечатлениям Андерсена относятся предания о
происхождении города Оденсе, название которого историки
языка связывают с именем легендарного бога Одина — вер-
ховного божества древних скандинавов. Слышал мальчик и
предания о благородной даме, танцевавшей с двенадцатью
рыцарями до тех пор, пока все они не упали замертво, и о
супруге епископа, пожелавшей, чтобы ее похоронили вместе с
любимыми кошками, о жестоких разбойниках и о девушке,
горько плакавшей на могиле погибшего жениха. «...Мир,
такой же богатый, как в «Тысяче и одной ночи», открылся
предо мной», — писал позднее Андерсен.
Но не только рассказы питали воображение впечатли-
тельного мальчика. Очень многое он почерпнул из книг,
которые читал ему отец. Андерсен и сам рано научился
читать, и книги раскрывали перед ним мир во всей его
мудрости и красоте. «Нет, я не был бедняком, как не был им и
мой отец!» — вспоминал о своем детстве сказочник.
Маленький Ханс Кристиан побывал и в театре, где да-
вали мелодраму «Дева Дуная». Спектакль был далеко не из
лучших. Но для мальчика он не прошел бесследно: он навсегда
полюбил театр. Андерсен воображал себя героем увиденной
пьесы. «Душа моя загорелась. Помню, как целыми днями
простаивал я перед зеркалом, набросив на плечи передник
наподобие рыцарского плаща», — писал он. Подружившись
с разносчиком театральных афиш, Ханс Кристиан стал
помогать расклеивать их на улицах. Взамен разносчик дарил
ему афиши, и Ханс Кристиан, начитавшись заглавий пьес и
имен действующих лиц, придумывал сам «комедии» и
«трагедии». Трудно сказать, на каком году Андерсен начал
сочинять пьесы и стихотворения: он постоянно что-то
придумывал и разыгрывал с куклами. Самодельных кукол у
него было множество, и он сам шил им платья из обрезков
кожи и ткани.
Отец мечтал, чтобы сын учился. Но городская школа
была недоступна сыну башмачника. Ханс Кристиан поступил
в другую школу, где учитель Карстен, пожалуй, первый
разгадал его одаренность. Но через год эту школу закрыли.
1 Тролли — в скандинавском фольклоре сверхъестественные существа,
часто враждебные людям.
11
— Нечего тебе болтаться без дела, — сказала мать и
отдала мальчика в школу для бедных.
Там учили письму, арифметике и закону божьему. Письмо
давалось Андерсену с трудом, почти в каждом слове он делал
ошибки, но зато хорошо читал. Он постоянно был занят
книгами, устным сочинительством и еще своим кукольным
театром.
Шел 1813 год. В Европе было тревожно. В походах
Наполеона участвовала и маленькая Дания. В стране всеч
вздорожало, жить становилось труднее. Семья Андерсенов не
была исключением. Тогда Ханс Кристиан-старший согласил-
ся пойти в солдаты, заменив собой за соответствующее
вознаграждение сына богатого крестьянина. «Надеть крас-
ный мундир можно было в те времена только с отчая-
ния», — писал позднее сказочник о поступке своего отца.
Что, кроме желания как-то облегчить положение семьи,
толкнуло Ханса Кристиана-старшего на этот шаг? Возмож-
но, одной из причин была неутолимая тяга к путешествиям.
Возможно — тайная мечта об иной жизни, об офицерском
звании, завоеванном в бою.
Над рабочим местом башмачника висел стеклянный шар.
В причудливых переливах стекла Андерсену-отцу чудились
дальние страны и необыкновенные приключения. Но в
дальние страны башмачник так и не попал. Не довелось ему и
участвовать в сражениях, а деньги, которые он получил за
рекрутство, быстро разошлись. Вернувшись домой в 1814
году, он через два года умер от чахотки.
После смерти отца жить семье стало еще тяжелее,
Анн-Мари мечтала, что сын овладеет каким-нибудь ремес-
лом, и пыталась несколько раз определить его в учение. Но
ремесленником он не стал...
С самого детства Андерсен несомненно был художествен-
но одаренной натурой. Любовь к чтению и театру, безуслов-
ные актерские способности, умение рисовать и вырезать из
бумаги разные затейливые фигуры и узоры, прекрасный
голос, знание множества отрывков из драматических произ-
ведений — все выделяло его среди других детей. К этому
прибавилось сочинительство пьес.
Разносторонняя талантливость Андерсена, охотно вы-
ступавшего перед знакомыми и соседями, далеко не у всех
вызывала восторг и понимание. Соседские мальчишки
дразнили его «сочинитель комедий». «Чудной ребенок!» —
говорили некоторые, пожимая плечами. Но кое-кто из
12
умудренных жизнью людей видел незаурядные способности
мальчика. Находились и такие, что называли его «маленький
Уильям Шекспир». Большинство же, однако, жалея «несчаст-
ного сиротку», полагали, как и Анн-Мари, что самое
разумное для него стать ремесленником с постоянным
заработком.
В то время губернатором острова Фюн был принц
Кристиан. И вот покровительствующие Андерсену люди
устроили ему встречу с губернатором.
—Чего бы тебе хотелось? — спросил принц.
— Поступить в гимназию, — ответил Андерсен.
— Способность петь и декламировать чужие произведе-
ния не есть еще признак гения, — недовольно возразил
принц. — Путь учения долог и труден. Я не прочь помочь
тебе, если ты пожелаешь изучить какую-нибудь приличную
профессию, сделаться хотя бы токарем.
Маленький Андерсен решительно отверг предложение
губернатора. Он и сам еще полностью не осознавал, кем ему
хочется стать, но стремился вырваться из мрака и невежест-
ва, твердо веря, что его путь — в учении и в творчестве.
Потому-то так упорно противился он всем попыткам сделать
из него ремесленника. Случай помог ему определить свое
призвание. В 1818 году Оденсе посетила труппа копенгаген-
ского Королевского театра. Ставили пьесу «Сандрильона»
(«Золушка»). В театр набирали артистов, и Андерсен с
удовольствием сыграл роль пажа. На следующий год во
время гастролей в Оденсе другой театральной труппы он
выступил в одной из пьес в роли почтальона. Настоящие
актеры стали кумирами Ханса Кристиана. Он окончательно
решил, что надо ехать в Копенгаген. К тому времени ему
удалось скопить небольшую сумму—всего 13 далеров1.
Неискушенному мальчику казалось, что это — огромные
деньги и с ними он сможет завоевать весь мир, центром
которого ему представлялась столица Дании.
— Чего ты там добьешься? — спросила сына Анн-Мари.
— Я прославлюсь! — простодушно ответил Ханс Крис-
тиан и тут же рассказал ей все, что ему приходилось читать о
великих людях, которые родились в бедности.
— Сначала надо много-много пережить, а потом непре-
менно станешь знаменитым! — закончил он.
Андерсен твердо решил: он будет актером или певцом в
Королевском театре! А для этого надо заручиться поддерж-
хДалер — старинная датская серебряная монета.
13
кой какой-нибудь знаменитости. Самой подходящей казалась
ему солистка Королевского театра танцовщица Шаль,
которую Андерсен видел на гастролях в Оденсе. Мальчик
отправился к одному из почтенных жителей города, владель-
цу типографии Иверсену, и попросил дать ему рекомендатель-
ное письмо к прославленной артистке.
— Поступи-ка лучше в учение к какому-нибудь ремеслен-
нику! — ласково уговаривал его старик.
— Это было бы великим грехом! — серьезно сказал
убежденный в собственной правоте Андерсен.
Иверсен, покоренный верой мальчика в свое призвание,
дал ему рекомендательное письмо, хотя и не был знаком с
танцовщицей.
Все было готово к отъезду. Пожитки Ханса Кристиана
уместились в крохотном узелке. Мать договорилась с
почтальоном, и тот согласился довезти мальчика до примор-
ского городка Нюборга всего за три далера, в то время как
билет стоил много дороже. Почтовая карета тронулась в
путь, увозя безбилетного пассажира. Позади шли плачущие
мать и бабушка. В Нюборге Андерсен пересел на пароход.
Утром 6 сентября 1819 года сын оденсейского башмачни-
ка четырнадцатилетний Ханс Кристиан Андерсен впервые
увидел башни Копенгагена.
«СНАЧАЛА НАДО
МНОГО-МНОГО ПЕРЕЖИТЬ...»
В те времена цепь зеленеющих валов, замыкавшаяся
массивными городскими воротами, окружала Копенгаген.
По вечерам ворота запирали, а ключи, как в сказке, относили
во дворец королю Фредерику VI. Копенгаген и по тем
временам был не очень-то большим городом, но мальчику из
Оденсе он показался городом-великаном. Какие чудесные
старинные здания, башни, церкви и замки с медными
крышами увидел он в датской столице! А главное — на
Королевской площади находился театр. Там его будущее!
С грустным юмором рассказывал впоследствии Андер-
сен о своей попытке немедленно попасть в театр. Кое-как
устроившись в скромных номерах для приезжих, он отправил-
ся к театру и обошел его со всех сторон. К Хансу Кристиану
подошел подозрительного вида человек и спросил:
— Хочешь билет на сегодняшнее представление?
— Вы дарите мне его? Вот спасибо вам, спасибо! —
наивный мальчик горячо благодарил незнакомца.
— Да ты что, издеваешься надо мной?! — заорал барыш-
ник, и перепуганный Андерсен убежал прочь.
Назавтра, надев* свой парадный костюм, мальчик отпра-
вился к танцовщице Шаль. Рекомендательное письмо Ивер-
15
сена не произвело на нее никакого впечатления. Зато самого
Андерсена — долговязого, неуклюжего подростка — она
приняла за сумасшедшего. Поведение его, и в самом деле,
было довольно странным. Попросив разрешения снять сапо-
ги — иначе он «не будет достаточно воздушен», — Андерсен
взял свою широкополую шляпу и, ударяя в нее, как в бубен,
принялся плясать и петь. Перепуганная танцовщица постара-
лась поскорее выпроводить незваного гостя.
Таким же неудачным был визит Андерсена к директору
театра.
— Примите меня в труппу, — попросил простодушный
Ханс Кристиан.
— Ты слишком худ для сцены, — сказал озадаченный
директор.
— О, — немедленно возразил мальчик, — только бы
меня приняли да назначили сто далеров жалованья, так я бы
живо растолстел...
Положение Андерсена было отчаянным. Десять остав-
шихся далеров подходили к концу. Не желая возвращаться
домой, Ханс Кристиан поступил в учение к столяру. Но в
мастерской он пробыл всего один день. «Чудной» Андерсен
сразу стал мишенью для насмешек и издевательств. Жить ему
было не на что, и в тот же вечер, отчаявшись, он отправился к
директору консерватории, итальянцу Сибони, в доме
которого как раз принимали гостей. Кухарка помогла
мальчику проникнуть в переднюю, где его заметили. Пение и
декламация Ханса Кристиана понравились Сибони и его
друзьям. Тот вечер стал поворотным в судьбе Андерсена.
Директор консерватории пообещал мальчику заниматься с
ним пением, а композитор Вейсе, присутствовавший на
вечере, — он сам испытал в молодости нужду — собрал для
него среди гостей 70 далеров. Но довольно скоро голос у
Андерсена пропал. Не мудрено: ходил он в рваных башмаках
и постоянно бывал простужен. Сибони не захотел ждать,
пока к Хансу Кристиану вернется голос.
Мальчик все же не оставил мечты о театре. Солист
балета Дален взял его в балетную школу. В апреле 1821 года
Дален поставил балет «Армида», где Андерсен получил роль
тролля: в конце спектакля он вместе с другими троллями
выбегал из расщелины в скалах. Имя Ханса Кристиана
впервые появилось на афише, и он был счастлив. Но жилось
ему по-прежнему плохо. Платье, и без того старое, еще
больше износилось, теплой одежды не было. «Настали
тяжелые, мрачные дни, — вспоминал Андерсен. — В обеден-
16
ное время я обыкновенно уходил из дома; хозяйка пред-
полагала, что я обедаю у знакомых, а я сидел в это время на
какой-нибудь скамье в Королевском саду и ел грошовую
булку...» Потому-то так трогали впоследствии читателей
страдания гадкого утенка и маленькой Дюймовочки, что за
ними невольно угадывался опыт самого сказочника. Он-то
хорошо знал, что значит быть бесприютным и голодным!
Потому-то так взволнованно звучали его слова в сказке
«Гадкий утенок»: «Было бы чересчур печально описывать
все злоключения утенка в эту суровую зиму».
Год спустя к Андерсену вернулся голос. В 1821 году он
был принят в хоровую школу и, получив право бесплатного
входа в партер, не пропускал ни одного спектакля. В то
же время он стал сочинять комедии. Это были слабые
произведения, написанные в подражание писателям-роман-
тикам того времени.
1810 — 1820-е годы — период расцвета романтизма в
Дании, который складывался там под непосредственным
влиянием немецкого. Ф. Энгельс писал: «Известно... что
Дания получает всю свою литературную пищу, точно так же
как и материальную, из Германии...»1 В Дании были очень
популярны немецкие писатели-романтики Гофман, Шамиссо
и Тик. Признанным главой датской романтической школы
стал поэт и драматург Адам Эленшлегер. В. Г. Белинский
называл его в одном ряду с ведущими писателями эпохи:
«Байрон... и Вальтер Скотт... возвратили Англии роман-
тизм, — писал он. — Во Франции явился Виктор Гюго с
толпою других мощных талантов, в Польше Мицкевич, в
Италии Манцони, в Дании Эленшлегер...»* 2
Андерсен много читал. «За книгами я забывал всю
окружавшую меня горькую действительность и тратил на
чтение деньги, которые следовало бы истратить на обед», —
писал он.
По-прежнему его любимыми авторами были Шекспир,
Гёте и Шиллер. В юношеских записях Ханса Кристиана
встречаются цитаты из произведений многих философов и
писателей XVIII века, особенно Хольберга3. Эпиграфы из
Тика, Шамиссо и Гофмана к юношеским стихотворениям
Андерсена свидетельствуют о том, что он находился под
сильным влиянием немецких романтиков. Но учился Ханс
‘Маркс К., Энгельс Ф. Соч. — 2.-е изд. — T. 5. — С. 420.
2Б е л и н с к и й В. Г. Поли. собр. соч. — М., 1953. — T. 1. — С. 69.
3Хольберг Людвиг (1684—1754) — крупнейший датский драматург
эпохи Просвещения.
17
Кристиан в первые копенгагенские годы на произведениях
датских романтиков, в особенности Эленшлегера и Ингема-
на, автора романов из истории Дании. Когда ему однажды
сказали, что в одной из его трагедий целые куски выписа-
ны из Эленшлегера и Ингемана, он наивно ответил: «Да,
но ведь они такие чудесные!» Андерсен восхищался ста-
ринными сказаниями и песнями Севера в обработке Элен-
шлегера. В произведениях Ингемана его подкупал их
национальный характер. Датская литература представля-
лась ему высокой, поросшей лесом горой. Там простира-
лись «могучие первобытные чащи», изображенные Элен-
шлегером, «крестьянские пашни и народные могилы»,
воспетые Ингеманом.
Самым значительным для юноши наряду со словом
«актер» стало в ту пору слово «поэт», и, когда его
однажды назвали «поэтом», он чуть не заплакал от
счастья. «С этой-то минуты, — вспоминал Андерсен, — во
мне и пробудилось серьезное желание писать, сочинять... с
тех же пор это стало для меня целью жизни». Использовав
слышанные в детстве народные фюнские предания, он
написал трагедии «Лесная часовня» и «Разбойники в
Виссенберге». Последняя, отправленная в театр анонимно,
была забракована «ввиду полнейшей безграмотности авто-
ра»; дирекция просила «впредь таковых пьес не присылать».
Тогда же Хансу Кристиану заявили, что ему придется
расстаться с хоровой и балетной школой, так как настоя-
щего таланта у него нет. Но семнадцатилетний Андерсен
по-своему реагировал на неудачи. Он работал. Написав новую
трагедию «Солнце эльфов»1, он принес ее переводчику
Шекспира, адмиралу Петеру Вульфу. Много лет спустя Вульф
«преувеличенно забавно», по словам Андерсена, описывал
свою встречу с молодым писателем.
— Вы перевели Шекспира. Я его ужасно люблю, и сам
написал трагедию. Вот послушайте! — выпалил Андерсен,
войдя к адмиралу. На предложение Вульфа позавтракать с
ним юноша ответил отказом. Затем, быстро прочитав
адмиралу свою пьесу, он спросил:
— Выйдет ли из меня что-нибудь? Я так об этом мечтаю!
Когда же Вульф пригласил начинающего «писателя»
снова побывать у него, тот ответил:
хЭлъфы — в германском и скандинавском фольклоре духи природы, на-
селяющие воздух, землю, горы, леса. Обычно эльфы представляются
как благожелательные к людям, легкие, воздушные существа.
18
— Хорошо, когда я закончу новую трагедию, я приду
снова!
— Ну, этого долго ждать! — заметил адмирал.
— Отчего же, — возразил Андерсен, — я думаю, не-
дельки через две трагедия будет готова.
И он ушел, оставив адмирала в полном недоумении.
ег Андерсен являлся в разные копенгагенские дома порою
без всяких рекомендаций. Веря в человеческую доброту, он
наивно желал получить совет и помощь от незнакомых
людей. Одни относились к нему снисходительно, называли
«маленьким декламатором», развлекали с его помощью
гостей. Другие же, как переводчик Вульф или физик
Эрстед1, становились его друзьями. Они проявляли непод-
дельное участие к юному Андерсену. Самую же большую
помощь оказал Хансу Кристиану состоявший в дирекции
театра статский советник Йонас Коллин. Он выхлопотал
у короля Фредерика VI ежегодную стипендию для Андер-
сена. Кроме того, юношу приняли бесплатно в гимназию
города Слагельсе. Коллин стал как бы его вторым
отцом, взял на себя роль его духовного наставника.
«Пишите мне откровенно о своих нуждах и о том, как
пойдет учение!» — сказал он Андерсену перед тем, как
юноша уехал в Слагельсе. Так сын оденсейского башмач-
ника и прачки одержал свою первую победу. Он стал
учеником гимназии.
Слагельсе был небольшим провинциальным городком,
где гимназия, драматический кружок и несколько квартиро-
вавших в городке офицеров были в центре внимания местных
жителей. Поселился Андерсен у почтенной вдовы. Он был
сыт и кое-как одет. Но у него появилось множество других
забот.
Семнадцатилетний Ханс Кристиан сел на школьную
скамью рядом с мальчиками 12 — 13 лет, учениками второго
класса. Учеба давалась ему нелегко. «Положение мое, —
писал он впоследствии, — можно было сравнить с положе-
нием человека, не умеющего плавать и брошенного в море.
Дело шло о жизни и смерти, и я изо всех сил боролся с
волнами, грозившими утопить меня: одна волна называлась
математикой, другая — грамматикой, третья — географией
'Эрстед Ханс Кристиан (1777—1851) — знаменитый датский физик,
положивший своими работами начало исследованиям в области элект-
ромагнетизма.
19
и т. д. Я захлебывался и боялся, что мне никогда не удастся
выплыть».
Письма Андерсена того времени полны отчаяния; оно
усугублялось недоброжелательным отношением к нему
ректора гимназии Мейслинга, человека грубого, поэта-не-
удачника, который вымещал свою злобу на беззащитных
учениках. «Не было предела царившим там грубости я
дикости», — вспоминал о нравах гимназии в Слагельсе
писатель Ингеман.
Г оды в Слагельсе навсегда остались в памяти Андерсена
как годы беспросветной зубрежки, годы лишений и бесконеч-
ных унижений. Единственной радостью была поездка в
родной город летом 1823 года. Поездке предшествовало
письмо владельцу типографии Иверсену, в котором юноша
просил предоставить ему ночлег, так как у его матери
Анн-Мари не было для него «кровати из-за бедности и
стесненных обстоятельств» (так она писала сыну).
В Оденсе он пробыл всего 6 дней. Для Анн-Мари,
уставшей от нищеты и унижений, эти дни были праздником.
Надев свое лучшее платье, она гуляла с сыном по улицам
Оденсе, наслаждаясь любопытными взглядами и речами
прохожих.
— Сынишка-то Мари-башмачницы неплох! — говорили
одни.
— Шутка ли, учится на королевские деньги! — вторили
им другие.
Но вскоре снова наступили школьные будни с их
утомительной зубрежкой. В письмах Коллину Андерсен
постоянно перечислял свои отметки, из которых самые
лучшие всегда были за сочинения. В ноябре 1823 года он
послал ему одно из своих сочинений на тему «Как важно в
юности научиться чему-нибудь полезному». Основная мысль
этого сочинения заключалась в том, что, используя природ-
ные дарования и будучи прилежными, «мы можем стать
полезными государству деятелями» и что «тот, кто не
научился ничему полезному в юности, лишен возможности
добыть себе средства к существованию и стать достойным
членом общества».
Андерсен был твердо уверен: человек любого происхожде-
ния может достигнуть многого. Несчастен тот, кто предается
лени и праздности, будь он несметно богат. Кончалось
сочинение афоризмом: «Прилежание в юности — капитал,
который дает великолепнейшие проценты».
Андерсен подробно перечислял Коллину свои денежные
20
траты; из них видно, что он по возможности помогал матери.
«Я не мог бы сделать лучшего употребления деньгам», —
писал он Коллину в январе 1824 года, послав матери 15 дале-
ров. Андерсен в письмах больше всего рассказывал об учебе.
«На свои занятия здесь я смотрю как на огромное силь-
ное дерево: под корою его течет дивный сок, который
может окрылить мою мысль, вдохновить меня, но, прежде
чем добраться до него, приходится изгрызть твердую кору, и
больно достается зубам, особенно на первых порах». Очень
редко и осторожно касался он в своих письмах отношений с
ректором. Впоследствии в своих воспоминаниях Андерсен
пытался быть справедливым, говорил об учености ректора.
Но сквозь строки прорывалась отрицательная характеристи-
ка Мейслинга: он не был «...хорошим педагогом. Преподава-
ние было для него мукой; мукой оно было и для нас». Ректор
оскорблял учеников и, когда под окнами гнали стадо бара-
нов, приказывал детям: «Смотрите на ваших братцев!»
Большим событием в жизни юного Андерсена стала
дружба с писателем Ингеманом, жившим неподалеку от
Слагельсе. Вероятно, под влиянием Ингемана написано в
октябре 1825 года сочинение о романтической фантазии и ее
роли в творчестве писателя. Фантазия раскрывает перед
человеком волшебные миры и проводит его невредимым
через все препятствия. Задумываясь о писательском мастер-
стве, Ханс Кристиан начал понимать и великую роль
действительности в творчестве писателя, произведения кото-
рого должны отражать окружающую его природу и его век.
Закончил Андерсен свое сочинение так: «С течением времени
уничтожается все посредственное и остается лишь поистине
великое; потому-то сохраняются лишь правдивые произведе-
ния».
В духе этого сочинения написаны и отрывки из книг,
начатых Андерсеном в Слагельсе. Хотя Мейслинг запрещал
ему заниматься «сочинительством», Ханс Кристиан все же не
мог не писать и начал два романа, которые остались
незавершенными. Романы построены на материалах истории
датского и немецкого средневековья, использованы в них и
фюнские народные предания. Герой романа «Аллея в Соре»
(1822) — юноша, покинувший родину. В погоне за счастьем
он отправился в Германию, где семь лет служил разным
князьям. Возвратившись наконец домой, он мечтает о встрече
с возлюбленной, которая ожидает его в монастыре. На этом
роман обрывается, но из сохранившихся отрывков ясно, что
21
внешность героя и его поведение типичны для романтической
литературы того времени.
Фрагменты другого незавершенного исторического
романа (1824 — 1825) рассказывают о любви бедняка Виль-
хельма к дочери богача Эрика — Торе. К ней, в свою очередь,
сватается состоятельный англичанин Джон. Вильхельм
спасает жизнь знатному Эрику и нищей гадалке Мете. Эрик
вместо благодарности хочет погубить Вильхельма и бросает
его в пещеру, где кишат змеи. Но Мета вызволяет оттуда
своего спасителя.
Из сохранившихся отрывков романа ясно, что Андерсен
сочувствует беднякам и высоко оценивает их нравственные
достоинства. Это, по-видимому, побудило Ингемана в
1825 году сказать молодому писателю, что тот «может
создавать прекрасные романы, рисующие жизнь низшего
класса». В романе действуют странствующие комедианты,
гадалки, бедные крестьяне и доблестные рыцари. Портреты
героев выдержаны в духе романтической литературы.
Палач — «грубый человек с толстыми отвислыми губами и
маленькими зелеными глазками вампира». У Вильхельма
большие темные глаза «сумрачно блестят» под изящно
очерченными бровями. Герои предаются сентиментальным
воспоминаниям и спешат убежать то в сад, то в лес, дабы
«смягчить свою боль слезами».
В однообразной жизни Андерсена назревали перемены.
В мае 1826 года ректор Мейслинг перебрался в другую
гимназию в городок Хельсингёр и с согласия Коллина взял
туда с собой Ханса Кристиана. Сама дорога из Слагельсе в
Хельсингёр дала юноше много впечатлений. Великолепная
природа, старинные готические церкви и замки — все
восхищало его, давало пищу фантазии. Особенно понравился
ему старинный замок в Фредериксберге, его башни и
подъемные мосты. Андерсену показалось, будто он перенесся
на несколько столетий назад.
Поразил юношу и Хельсингёр с окрестностями. В этом
городе, по преданию, жил Гамлет, принц датский, герой
пьесы любимого им Шекспира. Из Хельсингёра видна была и
старинная крепость Кронборг. В ее подвалах — так рассказы-
вало предание — спит народный герой Дании, богатырь
Хольгер-Датчанин. Но спит он, пока родине не грозит
опасность. Стоит врагам перейти границы Дании, как
Хольгер просыпается и приходит на помощь землякам.
Андерсен любил совершать прогулки по окрестностям
города, а затем рассказывать о них друзьям. Из его письма к
22
Ингеману в августе 1826 года видно, что он увлекался
произведениями немецкого романтика Гофмана. Но в его
описаниях есть и реалистические зарисовки.
Однажды, вернувшись домой после прогулки, Ханс
Кристиан написал: «Моя сказка окончена... Теперь я снова
сижу над книгами, и все дни мои так похожи один на другой».
Коноше трудно давались греческий и латинский языки. Ему
казалось, что грамматика — этот «позвоночный столб язы-
ка» — измывается над ним. Его страдания увеличивались еще
оттого, что в Хельсингёре он был всецело во власти
Мейслинга. Ректор настоял на том, чтобы юноша жил в его
доме. Он рассчитывал добиться таким образом расположе-
ния Коллина. Мейслинг лицемерно хвалил Андерсена в
письмах, стремясь польстить влиятельному человеку, и в то
же время при случае открыто оскорблял своего ученика, не
признавая в нем никаких дарований и даже элементарных
умственных способностей. Не в силах дольше выносить
унизительное положение, Андерсен откровенно рассказывает
о своей жизни. «Вечно меня бранят, — жалуется он в октябре
1826 года, — никто слова доброго не скажет; за столом я не
смею рта раскрыть, ректор едва глядит на меня...»
С деньгами у Ханса Кристиана стало еще хуже, чем
прежде. В Хельсингбре все стоило гораздо дороже. Ему
выдавали всего пять поленьев в день. И чтобы не тратить
деньги на дрова, он готовил уроки в школе, а придя домой,
уже в 9 часов вечера ложился спать, так как пяти поленьев не
хватало, чтобы протогшть холодную комнатушку. Прогулки
и чтение скрашивали жизнь юноши, изредка он брался за
перо. Порой ему удавалось съездить в Копенгаген. Там он
жил в семье адмирала Вульфа, встречался с боготворимым
им поэтом Эленшлегером, с композитором Вейсе, с физиком
Эрстедом и другими доброжелательно относившимися к
нему людьми. Ему очень хотелось навсегда остаться в этом
городе. И вот под влиянием друзей и покровителей Андер-
сена Коллин разрешает юноше вернуться в Копенгаген.
Андерсен снова живет в столице, готовится в универси-
тет и живет в узеньком переулке, где ютятся бедняки. Зато,
как писал позднее о себе Ханс Кристиан, «светом я был
богат». Каморка его находилась на самом чердаке, и он
видел все соседние крыши. Первые дни ему было не по себе:
тесно, тоскливо, вместо леса и зеленых холмов одни закопте-
лые трубы. Правда, его часто навещал месяц, жалко, что не
каждый вечер: порой его заволакивали тучи. Но юноша все
равно был счастлив, вырвавшись из «мейслинговского ада».
23
Готовясь в университет, Ханс Кристиан по-прежнему
мечтал о литературном творчестве. В еженедельном журнале
«Летучая почта», издаваемом популярным поэтом и драма-
тургом Хейбергом, были впервые опубликованы его стихо-
творения «Вечер» и «Умирающее дитя», подписанные
буквой «X». Читатели решили, что стихи написал сам
Хейберг. В тот день, когда появился журнал, Андерсен был
гостем в доме, где его любили, но стихам, написанным им,
не придавали значения. В комнату с журналом в руках вошел
отец семейства.
— Сегодня здесь помещены два превосходных стихо-
творения, — обратился он к присутствующим. — Молодец
этот Хейберг! — И начал читать:
...Отчего ты руки сжала мне так больно
И ко мне прильнула мокрою щекой?
Весь горю я, мама...
Сердце молодого поэта забилось, но он промолчал. Зато
дочь хозяина, посвященная в тайну, радостно объявила:
— Да ведь это стихи Андерсена!
Хозяину дома ничего не оставалось, как молча выйти из
комнаты.
Андерсену нередко приходилось сталкиваться с презри-
тельным отношением знати к нему, сыну бедняка. Однажды
он был на обеде в доме крупного сановника, но весьма
незначительного поэта. За столом хозяин рассказал, что ему
предложили участвовать в одном литературном альманахе.
Ханс Кристиан скромно заметил, что его тоже просили дать
туда стихотворение.
— Так в этом альманахе будут участвовать все и каж-
дый! — сердито заявил сановник. — В таком случае могут
обойтись и без меня! Я вряд ли дам что-нибудь.
В сентябре 1828 года Андерсен сдал экзамены и стал
студентом Копенгагенского университета. Так сын оденсей-
ского башмачника одержал еще одну большую победу.
«ДОВЕДЕТСЯ ЛИ ТЕБЕ
ПОБЫВАТЬ ТАК ДАЛЕКО?»
«Помнишь ли ты чудного Андерсена?.. — спрашивала в
январе 1829 года своего брата Хенриетта Вульф, дочь
адмирала Вульфа. — Он очень вырос за последние годы:
теперь он студент, и на днях появилась его первая настоящая
книга «Прогулка на Амагер» , разумеется, юмористическая,
она пользуется большим успехом... Он написал также
водевиль...»
В самом деле, не успев поступить в университет, Ханс
Кристиан создал путевой очерк «Прогулка от Хольменканала
к восточной оконечности острова Амагер» ( в дальнейшем
дается сокращенное название: «Прогулка на Амагер») и
водевиль «Любовь на башне св. Николая», который вскоре
был поставлен на сцене. Жанр путевого очерка позволил
молодому писателю выразить свои чувства, запечатлеть
картины, мелькавшие перед ним во время частых прогулок
по Копенгагену и окрестностям.
В книге «Прогулка на Амагер» молодой писатель расска-
зал о том, как вели его за собой Муза классической и Муза
романтической поэзии. Муза классической поэзии призывала
поэта изучать старину и подражать классикам. Муза роман-
тической поэзии молчала, но молчание ее убеждало сильнее
25
всяких слов: «Удивительные, пестрые и фантастические
картины колыхались вокруг нее». И писатель пошел за Музой
романтической поэзии. Тем самым он признал, что лучшие
его друзья — немецкие романтики Гофман, Шамиссо и Тик.
Однако Андерсен критически относился к преувеличениям и
ужасам, свойственным романтической литературе того
времени, к ее традиционным героям — замурованным jb
стены девам, сумасшедшим, разбойникам, лилипутам й
подземным духам. Он посмеивался над несчастной и счаст-
ливой любовью, над таинственностью, развалинами и
привидениями. В храме поэзии, куда фантазия привела
Андерсена, в комнате сентиментальных романов пол залит
слезами. В романтической долине — вечный закат и восход
солнца. Все подозрительно и таинственно в пещере разбой-
ничьих историй. В галерее «ужасных человеческих судеб»
«всегда царит пора привидений, часы постоянно бьют
полночь, а ветер завывает в старых каминах». Однако,
спохватившись, что «прогулка» его становится слишком
фантастической, что повествование превращается в пеструю
сказку, и уже слыша жалобы будущего читателя, писатель
решает не «порхать по извилистому пути фантазии, а идти
прямой дорогой разума». И он рисует несколько достовер-
ных образов: тут и книготорговец, разбогатевший за счет
писателей, тут и мать с сыном, умершие в нищете.
Писатель, нетерпимо относившийся к таким человече-
ским порокам, как хвастовство и чванство, дает аллегориче-
скую картину человеческого общества: козы «злословили и
болтали вздор... Забавно было смотреть, как эти представи-
тельницы прекрасного пола вертели головой и старались
быть похожими на людей». Не только обыкновенных
сплетниц, но и льстецов и падких на лесть дам, и элегантных,
но пустых щеголей изобразил Андерсен под видом живот-
ных. Посмеивается он в книге и над критиками, презирающи-
ми неизвестных молодых писателей, и над учеными, даже
обычную речь которых невозможно понять без словаря.
Книга «Прогулка на Аматер» понравилась современни-
кам, но критики односторонне оценили ее. По их мнению,
писатель всего лишь наивно подражал Гофману.
25 февраля 1829 года на сцене Королевского театра в
Копенгагене поставили водевиль Андерсена «Любовь на
башне св. Николая, или Что скажет партер?». Писатель
пародировал сюжеты современных ему пьес, в которых
царили безумие, яд и кинжал. Там все изображалось в черном
свете и влюбленных разлучали друг с другом. «Но в конечном
26
счете, — иронизировал Андерсен, — празднуют свадьбу и ни
одно сердце не истекает кровью». В своей пьесе писатель
отказался от подобных сюжетов, введя на датскую сцену
новую, бытовую и будничную тематику. Время действия
водевиля — 1829 год, его герои — сторожа, портные, под-
мастерья. Андерсен рассказал датским зрителям о них самих,
об их горестях и радостях; он показал, что и простым людям
свойственны возвышенные чувства — любовь, верность и
дружба.
«Прогулка на Амагер» и водевиль пользовались большим
успехом. Ида — одна из дочерей адмирала Вульфа — чуть
насмешливо писала в январе 1829 года, что теперь не только
сам Андерсен, но «почти весь Копенгаген с ним вместе
считает его величайшим писателем, который когда-либо
существовал, существует или будет существовать». «Я несся
вперед на всех парусах, — говорил Андерсен об этом време-
ни, — стал студентом, меня признали как поэта, моя
заветная мечта сбылась...»
Оденсейский башмачник Ханс Кристиан-старший мечтал о
гимназии — сыну его удалось окончить гимназию и посту-
пить в университет. Ханс Кристиан-старший мечтал о
путешествиях — сын его стал впоследствии одним из круп-
нейших писателей-путешественников XIX века. Когда баш-
мачник вернулся из герцогства Гольштейн, где ему пришлось
побывать во время неудачного похода, он сказал сыну:
«Доведется ли тебе побывать так далеко? А следовало бы,
помни об этом, Ханс Кристиан!» Ханс Кристиан-младший
помнил. Но чтобы путешествовать, нужны были средства, а
в годы ученичества их не было. Учась в университете,
Андерсен жил на деньги, заработанные писательским тру-
дом. Гонорары были очень скромны, а редакции газет вообще
не платили случайным сотрудникам. Поэтому Хансу Кристи-
ану приходилось довольствоваться путешествиями в пре-
делах Дании. Но даже поездка на каникулы в Оденсе была для
него «прекрасным поэтическим сном», а прогулки на остров
Амагер казались настоящим путешествием.
Летом 1830 года молодой писатель побывал на Ютланд-
ском полуострове и на острове Фюн. Поездка на пароходе,
суровый морской пейзаж и ютландские вересковые пустоши
произвели на него огромное впечатление. К тому же в этих
местах должны были жить герои исторического романа
«Карлик Кристиана Второго», задуманного Андерсеном
еще в школьные годы. Вернувшись в Копенгаген, писатель
превратился, по его словам, в историка и исследователя
27
древности и засел в Королевской и Университетской библи-
отеках, собирая материал для романа.
«Я больше не тот, что был, — писал в одном из своих пи-
сем того времени Ханс Кристиан, — все в жизни приобрело
для меня более глубокий смысл... великое целое ощущается
мной во всей его глубине». Эти слова могут служить
подтверждением того, что Андерсену были небезразличны
события современной ему эпохи. Он был одним из немногих
датских писателей, откликнувшихся на Июльскую револю-
цию 1830 года во Франции.
Во время Июльской революции представители датских
реакционных кругов заявили о своей солидарности с француз-
ской короной. Прогрессивно настроенные датчане востор-
женно встретили революцию. В стране началось движение
либеральной буржуазии, которая требовала ограничения
абсолютной власти короля и создания новой конституции.
Напуганный революцией, король Фредерик VI был вынужден
пойти на уступки и дал право каждому сословию выбирать
своих представителей в Совещательное собрание. Крупные
помещики были заинтересованы в сохранении абсолютизма.
Либеральная интеллигенция не соглашалась с проектом
конституции, предусматривавшим лишь введение Совеща-
тельного собрания.
Июльская революция не вызвала сколько-нибудь замет-
ных откликов в датской литературе. Тем более прогрессив-
ным оказалось отношение Андерсена к этому событию.
Молодого писателя, как и многих других датчан того
времени, политика занимала мало. Но его взволновали
героика и трагизм этой революции. В нескольких стихотворе-
ниях начала 1830 года Андерсен воспевал «древо свободы»,
которое выросло во Франции во время Июльской револю-
ции, и оплакивал горькую участь ее жертв. Андерсен скорбит
о том, что мечта народа о свободе постепенно умирает,
подобно тому как вдали «затихают звуки рога». С болью
говорит он о трагической судьбе тех, кто боролся под
знаменем свободы.
Мировоззрение Андерсена, воспевавшего свободу, было
в то же время ограниченным: идеал доброго и справедливого
короля не был ему чужд. В этом его противоречивость. Этим
объясняется и тот факт, что вскоре после революции писатель
вновь обратился к роману «Карлик Кристиана Второго»,
задуманному как книга о короле — друге народа, борце со
знатью. В этом романе Андерсен хотел рассказать о всесилии
господ, о бесправии простого народа, о тех издевательствах
28
и тирании, которым он подвергается. Люди из народа в
изображении Андерсена благородны, знать и духовенство
жестоки и развращены. Не случайно сын башмачника
становится в романе епископом. И писатель подчеркивает
справедливость этого, вложив в уста одного из героев такие
слова: «Ваше происхождение из низов как раз и делает вам
честь. Именно оно лишний раз подтверждает, что вы — вели-
кий человек, проложивший себе путь своими силами». А епи-
скоп, для которого равны и короли и нищие, выступает в за-
щиту бедных тружеников. Обращаясь к знатным господам,
он говорит: «Мой отец был честным ремесленником,
башмачником, трудолюбивым человеком! А что делали ваши
предки?» Роман не был завершен, и это не позволяет сказать,
как бы решил Андерсен вопрос о короле — друге народа.
Почему Андерсен не закончил роман? «...Все было
отложено в сторону, — писал он. — В моем сердце зазвучали
новые, до сих пор еще ни разу не затронутые струны, мне
пришлось изведать чувство, над которым я до сих пор только
смеялся...» Путешествуя по Дании, Ханс Кристиан заехал в
гости к своему другу студенческой поры Кристиану Войту и
влюбился в его сестру Риборг.
Темно-карих очей взгляд мне в душу запал;
Он умом и спокойствием детским сиял;
В нем зажглась для меня новой жизни звезда!
Не забыть мне его никогда, никогда!
Но с самого начала он понимал, что непреодолимые
препятствия стоят между ними. Риборг была богата, и,
чтобы стать мужем молодой девушки, войти в ее благополуч-
ную семью, надо было бросить писать стихи и занять прочное
положение в обществе. «Неумно мне, бедняку, влюблять-
ся», — с горечью писал Андерсен своему другу Ингеману.
Вскоре Риборг вышла замуж за богатого аптекаря. А Ханс
Кристиан, чтобы немного забыться, уехал весной 1831 года в
свое первое заграничное путешествие — в Германию.
Он любовался старинными немецкими городами, величе-
ственными видами гор Гарца, романтическими развалинами
замков. Все, что Андерсен видел в Германии, увидели и
читатели его путевого очерка «Теневые картины путешествия
по Гарцу, в Саксонскую Швейцарию и т. д. и т. д. летом 1831
года», который вышел из печати в сентябре того же года.
Само название очерка (у Гейне «Путевые картины»),
неоднократное упоминание имени немецкого писателя и
29
цитаты из его стихотворений говорят о влиянии великого
Гейне на молодого датчанина. Однако очерк Андерсена ни в
коей мере нельзя ставить в один ряд с книгой Гейне, которая
много ярче, глубже и прогрессивней.
Ханс Кристиан поэтично воспринимал природу: леса,
долины и горы особенно вдохновляли его, если с ними к тому
же были связаны какие-нибудь предания или легенды о
таинственных существах и растениях. Мысленно он населял
окрестности эльфами и русалками, говорящими цветами и
волшебным «цветком счастья». А когда ему рассказали о
жестоких разбойниках, лес близ городка Гослар сразу же
приобрел для него особый интерес.
В книге сказались и литературно-эстетические взгляды
писателя этого периода. Андерсен считал, что поэт не в
состоянии передать природу и жизнь во всем ее блеске. И
потому назвал свое произведение «Теневые картины». Когда
в его памяти встает ландшафт Гарца, озаренный солнечным
светом, он сетует, что не может зримо и ощутимо выразить
свое впечатление о горах. Писатель все время повторяет:
жизнь, природа величественнее даже самых прекрасных
произведений искусства.
Андерсен видел назначение литературы и искусства в
том, чтобы они как можно естественнее и правдивее отража-
ли жизнь. Он возмущался условностью, искусственностью
игры актеров гамбургского театра, которые в ответ на апло-
дисменты прерывали действие поклонами. С живым юмором
описывал он одну из таких сцен: героиня пьесы собиралась
броситься в объятия возлюбленного, но в эту минуту
раздались аплодисменты, она сделала движение вперед,
поклонилась и лишь тогда кинулась в объятия героя.
«Искусство, — писал Андерсен в своем путевом очерке, —
должно в совершенстве отражать действительность: следует
забыть, что это — искусство». Но разве это возможно, ког-
да актер или актриса забывают об естественности искусства
ради ничтожных рукоплесканий?
В книге «Теневые картины» Андерсен не прошел мимо
современных ему общественных событий. Слова, с которых
начинается это произведение, можно расценивать как намек
на недавние события во Франции. «Мы живем в такое время,
когда события мирового значения следуют одно за другим...
На политическом горизонте вспыхивает метеор за метео-
ром». Андерсен рассказал в своем путевом очерке и о жизни
народа, и о мрачных сторонах действительности. В одном из
писем к другу в октябре 1831 года он утверждал, что
зо
«писатель призван изображать жизнь с ее светом и тенью» и
что в мире «существует, по крайней мере, столько же света,
сколько и тьмы». Чем крупнее писатель, тем отчетливее
умеет он изобразить и то и другое. В книге Андерсен пока-
зал, как тяжело живут рудокопы Гослара. Однако рассказ об
этом носит в целом отвлеченный характер. Писателя ужаса-
ет судьба рудокопов, однако он восхищен живописным
видом рудника.
Датская критика, высоко оценившая это произведение,
оставила без внимания черты нового в творчестве молодого
писателя. Андерсен считал, что оно осталось непонятым:
«Окружающие говорили мне, что в этой книге заметен
прогресс в общем моем развитии. Однако их отношение ко
мне вовсе не свидетельствовало о том, что они действитель-
но признавали этот прогресс. Все то же мелочное желание
выискивать мои ошибки и слабости».
Спешка, в которой приходилось работать молодому
писателю ради заработка, приводила к тому, что из-под его
пера выходили недостаточно зрелые, художественно слабые
произведения, в особенности стихотворения и пьесы. Глав-
ным же было то, что Андерсен еще не нашел себя. Но и
подражательные юношеские творения Ханса Кристиана
позволяли угадывать в нем незаурядный талант. Они
помогали ему искать свою сферу творчества, прокладывая
путь к тому, что станет для него самым важным, — к сказке.
Его романы, путевые очерки и другие произведения были
вехами на этом пути, своеобразными черновиками. Андерсен,
сам не сознавая того, учился сочетать фантазию с действи-
тельностью. Позднее это умение приведет его к созданию
сказок.
НА ПУТИ К СКАЗКЕ
Как-то в детстве Андерсен спросил отца: что такое
сказка? Тот ответил:
— Если сказка настоящая, в ней прекрасно сочетаются
действительная жизнь и та, к которой мы стремимся.
В самом деле, когда Ханс Кристиан узнал датские
народные сказки, перед ним развернулся целый сказочный
мир, мир фантазии, который удивительно уживался рядом с
правдой жизни.
Так уж издавна повелось, что во все времена и у всех
народов долгими зимними вечерами, когда за окошком
завывала вьюга, а луна тускло светила из-за туч, люди
слушали сказки. Слушали их в деревнях и на хуторах, уютно
устроившись у теплых очагов, слушали в городах у камельков
и каминов. И вставал перед слушателями волшебный мир,
порожденный народной фантазией: его населяли эльфы и
русалки, колдуны и лешие, гномы, тролли и великаны, Баба
Яга и Кащей Бессмертный. Сейчас сказки, в основном,
читают, но от этого они не становятся менее интересными.
Чаще слушают и читают сказки дети, но любят их и взрос-
лые. Умудренные жизнью, они все равно слушают увлеченно,
32
и даже тень снисходительной улыбки не мелькает на их
лицах. О детях и говорить нечего — они горячо верят всему
тому, что слышат. И едва ли подозревают, что в сказках
впервые в жизни сталкиваются не только с волшебной, но и с
приключенческой литературой, которую так полюбят
позднее.
Сказка учит детей пытливости, воображению и фантазии,
без которой человек — бескрылое существо, фантазии, кото-
рая лежит и в основе художественной литературы, и в основе
научного поиска. Сказка говорит о смысле жизни, объясняет
явления природы, свойства растений, животных и птиц.
Сказка повествует о фантастических мирах и о предметах,
которые повседневно окружают человека, она уносит в мир
неизведанного и по-своему объясняет вечные вопросы. Часто
и в названии сказки звучит вопрос («Как петушок попал на
крышу», «Почему у месяца нет платья» и «Почему сова
кричит только ночью»), а сказка содержит ответ на него.
В сказках причудливо переплетается волшебство с веселой
шуткой и серьезным нравоучением. Разумеется, в каждой
стране есть свои сказки со своим национальным колоритом и
своим волшебным миром. Вот таким предстает мир русской
народной сказки у Пушкина:
Там на неведомых дорожках
Следы невиданных зверей;
Избушка там на курьих ножках
Стоит без окон, без дверей...
Свой волшебный мир, свой национальный колорит,
отличный от сказок других народов, имеют и датские
народные сказки. Есть там лешие и русалки, колдуны и
эльфы. Но есть и особое фантастическое существо, ко-
торое встречается только у скандинавских народов. Зовется
оно тролль. Тролль — огромное одноглазое чудовище о
двух, о трех, о четырех, а то и о пяти головах. Ростом он выше
скал, деревья рядом с ним кажутся жалкими былинками. Его
гневный рев, громовые раскаты его хохота далеко разносятся
в горах и лесах. Тролль злобен, силен, но человеческий ум и
храбрость всегда побеждают его. Правда, норвежский
писатель Бьёрнсон1 серьезно утверждал, что тролли встре-
чаются в основном в горах Норвегии, что в Дании тролли не
1 Бьёрнсон Бьёрнстьерне (1832—1910) — один из крупнейших нор-
вежских писателей-реалистов, драматург и театральный критик, обще-
ственный деятель.
2—1650
33
уживаются. «Случается, конечно, — писал он, — время от
времени какому-нибудь троллю перейти вброд море и
окинуть взором безлесные, озаренные солнцем датские зем-
ли. Но покачает он своими головами и вновь переходит вброд
море, вскипающее пеной под его тяжелой поступью. Он
возвращается в Норвегию, потому что там — его родина».
Все же сказочные тролли обитают и в Дании. С ними обычно
борются и побеждают их ловкие и умные бедняки. Датские
тролли не столь грозны и величественны, как в Норвегии,
похожи они, скорее, на недалеких крестьян-богатеев, нежели
на наделенные волшебной силой сказочные существа. Да и
другие герои датских сказок, например короли, королевы и
принцессы, напоминают порой крестьян своей хозяйствен-
ностью, домовитостью и простотой нравов, разница только
в богатстве. Объясняется это тем, что Дания была патриар-
хальной страной, в фольклоре которой преобладали бытовые
сказки, веселые и остроумные. Такие, как сказка «Санный
поезд», где простой крестьянский парень Йеспер рассмешил
королевну Куксу и женился на ней. Герои датских народных
сказок, такие, как солдат из сказки «Солдатский ранец»,
всегда доброжелательны и приветливы, всегда отдадут
бедняку последний далер, поделятся куском хлеба. Зато
беспощадно высмеивает датская сказка сквалыг, двоедушных
богатеев, хитрых священников и чванливых помещиков.
Датская народная сказка часто разъясняет непонятное и
охотно отвечает на вопросы, «откуда птицы-пигалицы
пошли» или «отчего в море вода соленая».
В годы детства Андерсена не было сборников народных
сказок. В те времена датский ребенок не мог взять в руки
книжку сказок и прочитать ее. А между тем народные сказки
жили повсюду! «Во всем датском королевстве, — писал еще в
1854 году известный фольклорист Свен Грундтвиг, — не
найдется ни одной округи, ни одного города, если хотите, ни
одного дома, где не обитало бы то или иное предание давних
времен, старая сказка, та или иная легенда или, как
говаривали наши отцы, старые шутки-прибаутки... Все
это — свидетельство жизни и образа мыслей наших отцов и
не должно быть забыто». Но время (50 — 80-е годы), когда
сам Грундтвиг начал собирать сказки и издавать их с
эпиграфом «Пусть современность из мрака былого доставит
грядущему вещее слово», еще не наступило. Национальное
самосознание, одним из проявлений которого был интерес к
старине, в Дании еще только начало пробуждаться в силу
различных политических причин. Особый подъем патриотиз-
34
ма вызвала в период наполеоновских войн битва с англичана-
ми на рейде Копенгагена 2 апреля 1801 года, когда жители
столицы совершили чудеса героизма, защищая родной город.
«Как будто народное самосознание, доселе мирно дремавшее,
пробудилось благодаря могучему удару грома», — писал
Ингеман. Проснулся интерес к прошлому, к изучению
фольклора и памятников старины. Археологи исследовали
развалины старинных замков, фольклористы опубликовали
«Библиотеку саг» и народные песни, писатели Ю. М. Тиле и
М. Винтер собрали народные предания и сказки Дании.
Когда Андерсен был ребенком, он знакомился с народны-
ми сказками в устном повествовании. Вот эпизод из детства
сказочника. Как-то неподалеку от Оденсе несколько бедно
одетых женщин собирали хмель. Среди них была немолодая
женщина с натруженными руками и с ней ее сын, тщедуш-
ный голубоглазый мальчик. Женщины трудились не
покладая рук. Но стоило им присесть отдохнуть, как они
начинали рассказывать сказки о привидениях, о дьяволе с
лошадиным копытом, о воскресших мертвецах. Мальчику
становилось страшно, и он теснее прижимался к матери.
— Жил-был на свете солдат, — повела речь одна из
женщин, и Ханс Кристиан (потому что это был именно он)
забыл про страх. — До чего же весел и удачлив этот солдат!
Какой он стал сильный, раздобыв огниво! И женился на
прекрасной принцессе!
— А Маленький Клаус! — начинала другая. — Ловко
же он перехитрил своего жадного и глупого брата. Даром что
тот богач!
Сказки следовали одна за другой. Мальчик узнал и про
Пера-сквалыгу, которому хотелось, чтобы жена его питалась
воздухом, и про другого жадного богача (подумать только!
он желал, чтобы жена довольствовалась лишь четвертью
горошины!), и про доброго сироту-бедняка, который все свои
жалкие гроши отдал на похороны другого бедняка.
Сказки эти глубоко запали в душу мальчика, и Андерсен
не раз говорил, что еще в детстве знал сюжеты, использован-
ные во многих его сказках: «К датским народным сказкам,
которые я слышал ребенком, а теперь свободно пересказал,
следует отнести «Огниво», «Принцессу на горошине» и
«Дорожного товарища». И далее Андерсен писал, что эти три
сказки слышал в детстве во время сбора хмеля.
Маленький Ханс Кристиан частенько бывал и в прядиль-
не, где слушал народные предания и сказки о домовых и
троллях, о ведьмах и эльфах, о Ледяной деве, о гордых
2*	35
принцессах и злых князьях. В 1829 году в путевом очерке,
посвященном поездке в Оденсе, Андерсен вспоминал удиви-
тельные впечатления своего детства: «На больших морских
валунах сидели русалки с венками на голове, на холмах в
лунном сиянии танцевали эльфы, в сумрачных чащах у
пламенеющих костров колдовали ведьмы». В родном Оденсе
он нашел «зернышко, которое прорастет в царстве сказки».
Он навсегда полюбил датскую народную сказку, герои
которой пленяли его своей добротой, справедливостью,
верностью в любви и настойчивостью в достижении цели.
«Поэзия народа — этот язык души и сердца — для нас
единственная возможность познать светлую культуру наро-
да», — писал он в одном из своих школьных сочинений.
Андерсен не только слушал сказки, но и сам придумывал
их с детства. Знакомая прачка, которая полоскала белье в
реке, сказала как-то маленькому Хансу Кристиану: «А
китайское-то королевство прямо под нашей рекой». Эти
слова пробудили фантазию мальчика, и он сочинил свою
первую сказку.
Однажды чудесным лунным вечером китайский принц
пророет подземный ход, проберется в Оденсе, отыщет Ханса
Кристиана и уведет в свое королевство. А став знатным и
богатым, Андерсен вернется в родной Оденсе и выстроит там
замок. Эскизы будущего замка один за другим ложились на
стол. И позднее писатель любил передавать свои мысли и
впечатления с помощью рисунка.
В годы учения Ханс Кристиан, по свидетельству его
товарищей по школе, продолжал сочинять сказки. Один из
них, органист Хансен, напомнил ему впоследствии: «Не-
смотря на то, что Вы, как и я, изнемогали под игом тирании
ректора Мейслинга и были страшно заняты изучением
синтаксиса и множества других «милых» вещей, Вы все же
уже тогда писали немало прекрасных сказок и стихотворений,
которыми радовали нас».
В стихотворениях и путевых очерках писателя 20-х —на-
чала 30-х годов часто мелькали фантастические сюжеты и
мотивы. Вот сюжет стихотворной сказки «Невеста в
Кёрсвигской церкви». Ночью к берегу причаливает таинствен-
ная шхуна. Местного священника будят и заставляют
обвенчать смертельно бледных жениха и невесту. Когда все
уходят, пастор слышит выстрелы. Он выбегает во двор, там
никого нет. Вернувшись в церковь, пастор находит мертвую
невесту. Эта стихотворная сказка была написана совершенно
в духе датской романтической литературы того времени.
36
Глубоко под землей, в недрах могучих гор живет старый
великан, — рассказывает Андерсен в другой стихотворной
сказке — «Дочь великана». У великана большое семейство, и
его старшая дочь трогательно заботится о своих сестрах.
Однажды она принесла им игрушку — живого крестьянина с
плугом, запряженным быками. Великан объяснил дочерям,
что крестьянин — человек, призванный «в зелень рядить
откосы гор и сеять рожь». Интересно, что обычаи этих
сказочных существ очень напоминают обычаи людей.
В стихотворной сказке «Хольгер-Датчанин» Андерсен
восторженно описывает народного героя Дании легендарного
Хольгера-Датчанина. Богатырь, облаченный в ратные доспе-
хи, спит в подземелье замка Кронборг, но готов в любую
минуту подняться и выступить на защиту родины. «Как.там в
Дании? Нужна ли ей моя помощь?» — спрашивает он.
Молодой писатель пересказал также многие народные
предания и поверья. О комете, которая предвещает войну,
чуму и голод. О русалке — возлюбленной земного короля, о
снежной королеве, отнявшей жениха у молодой девушки. В
этих поэтических, хотя и незрелых в художественном
отношении стихотворных сказках встречаются наряду с
фантастическими картинами бытовые зарисовки, что харак-
терно и для более позднего Андерсена: празднично одетые
крестьяне возвращаются из церкви, кот лакомится селедоч-
ной головкой, к горах пасутся овцы, на камне у воды сидит
пастушок. А сказочный персонаж — дочь великана — вяжет
чулочки своим сестрицам.
Андерсен неотступно и последовательно, хотя, быть
может, бессознательно, шел к сказке. Так, в очерк «Прогулка
на Амагер» он включил стихотворную сказку «Водолазный
колокол», а в книгу «Теневые картины» — сказочную фанта-
стическую картину «Эльфы на Люнебургской пустоши» и
сказку «Король говорит: «Это ложь!». В сказке «Водолазный
колокол» некий человек совершает волшебное путешествие на
дно морское; он находит там леса и города, встречает рыб,
бойко говорящих по-французски. Причем нравы на дне
морском ничуть не отличаются от нравов на суше. Некоторые
безобидные рыбы становятся злыми и хищными, когда
приближаются к берегам, то есть иносказательно — попада-
ют под влияние волчьих законов человеческого общества.
В маленькой фантастической картине «Эльфы на Люне-
бургской пустоши» наряду с персонажами датского фольк-
лора — эльфами действуют и живые люди — студент,
молодая девушка, купец, аптекарь и т. п. Благодаря эльфам
37
им снятся важные для них, но подчас совершенно будничные
сны: студенту — экзамены, молодой девушке — печальная
история ее любви, купцу — биржа, аптекарю — болезни и
нищета.
В сказке «Король говорит: «Это ложь!» Андерсен
использовал мотивы известной народной сказки. В этой
народной сказке, высмеивающей предрассудки и чванство
знати, пустоту и никчемность интересов власть имущих,
старый король обещает отдать дочь в жены бедняку Йеппе,
но только при условии, если тот заставит короля произнести
слова: «Это ложь!» Никакие выдумки Йеппе, например,
будто пчелы носят деревянные башмаки, не могут заставить
короля произнести эти слова. Только хитроумный рассказ
Йеппе о том, как его отец и отец его величества короля
встретились на небе и последний предложил бедняку сесть в
его присутствии, показался королю настолько невероятным,
что он воскликнул: «Это ложь!»
Андерсен вспомнил эту народную сказку, когда в 1831 году
видел в Германии сенсационную пьесу «Три дня из жизни
игрока». Ее герой, проигравшийся игрок, убил своего отца, а
затем всадил пулю в живот невинному человеку. Андерсена
потрясла эта чудовищная пьеса, и он откликнулся на нее
сказкой, злободневной литературной пародией на мело-
драмы. Писатель высмеял пустоту и ничтожество монарха,
которого не интересуют государственные дела, не волнует
судьба родной дочери. Его занимает только одно: услы-
шать такую ложь, которой он не поверит. Его поддан-
ные изощрялись во лжи, желая получить в жены принцессу, но
король верил всему, что ему говорили. Прекрасный молодой
принц, влюбленный в принцессу, отвечающую ему взаимно-
стью, девять лет лгал ее отцу, выдумывал всевозможные
небылицы, однако все было напрасно. Король «верил», что в
огороде принца растет капуста, под каждым листом которой
может уместиться полк солдат, и что, пока топор с крыши
долетит до земли, ласточка успеет свить гнездо и вывести
птенцов, верил он и другим небылицам. Каждый раз король
благодушно отвечал принцу: «Вполне возможно!» Принц и
принцесса так и не поженились, а король умер с неудовлет-
воренным желанием услышать ложь. Потому что той лжи,
которую он слышал, ему явно было недостаточно. После
смерти король явился с того света к Андерсену, надеясь хоть
от него услышать «настоящую» ложь. И наконец-то был
удовлетворен, ибо никакая фантастика волшебных сказок не в
состоянии сравниться с содержанием пьесы «Три дня из
38
жизни игрока». Когда Андерсен рассказал королю некото-
рые сцены из этой мелодрамы, лицо короля прояснилось, он
схватил писателя за руку и восторженно воскликнул: «Вот
это — ложь, сын мой! Ничего такого на свете не бывает!
Теперь я спасен!»
В литературной сказке Андерсена бездарным измышле-
ниям пьесы «Три дня из жизни игрока» противопоставлено
богатство народной фантазии. А наряду с героями народных
сказок — изобретательным бедняком, легковерным и ни-
чтожным королем, принцем и красавицей принцессой —
появляются новые персонажи: сам Андерсен, няни и дети,
гуляющие в саду в Копенгагене, герои пародируемой пьесы
«Три дня из жизни игрока» (действие которой длилось три
вечера подряд). Даже традиционный зачин и концовку
народной сказки писатель переделывает на свой лад.
В октябре 1831 года Андерсен опубликовал сказку «Зато-
нувший монастырь», навеянную народными преданиями,
которые он слышал в Германии. Однажды ночью в
неприступный монастырь пришел бедный старик. Озябший и
больной, он стал проситься на ночлег. Жестокосердные
монахини не впустили бедняка в монастырь. Тогда их
постигло страшное возмездие. Прикоснулся старик посохом к
кирпичной стене — и монастырь провалился в бездну, а на
том месте, где он стоял, разлилось голубое озеро. Только
одной-единственной послушнице, которая заступилась за
старика, было разрешено каждую ночь подниматься из
озерных вод и видеться со своим возлюбленным рыцарем. Но
жизнь ее висела на волоске, вернее, на алой, как кровь, нити,
которая колыхалась на волнах. Увидит девушку кто-нибудь,
кроме рыцаря, и незримая рука перережет нить ее жизни. Так
оно и случилось. Однажды ночью какой-то человек подгля-
дел, как влюбленные прогуливались по берегу озера. На
следующую ночь, когда рыцарь приблизился к озеру, воды
его стали алыми, а нить побелела, так как была перерезана.
Безутешный юноша бросается в озеро.
По содержанию «Затонувший монастырь» — народное
предание, но в предании обычно не бывает таких достоверных
описаний природы в зачине, какие дает сказочник: «Непо-
далеку от Нейенкирха, среди дремучих лесов, притаилась
одинокая полянка с озерцом... В черных елях, окружающих
лужайку, есть какая-то унылость, нечто вызывающее неволь-
ный трепет. Здесь не щебечут птицы, сюда не заглядывают
солнечные лучи. Само озеро — глубины бездонной». Вместе
с тем это еще и не андерсеновская сказка, здесь не слышится
39
голос рассказчика, но это уже авторское произведение, в
котором дается точное место и время действия, объясняются
причины поступков людей.
«В детстве, — писал Андерсен в предисловии к сказке
«Мертвый человек» в 1830 году, — яс величайшей радостью
слушал сказки, большая часть их еще жива в моей памяти,
причем некоторые из них известны только немногим или
совсем неизвестны: одну из них я здесь и пересказал».
Писателю хорошо помнились интонации женщины, которая
рассказывала историю сироты Йоханнеса. Он мог бы повто-
рить каждое ее слово. Но Андерсен добавил к народной
сказке ряд деталей из других народных сказок: отец
Йоханнеса умирает, когда догорает свеча, цветочные
клумбы принцессы разукрашены человеческими костями,
сама принцесса летает по ночам на орлиных крыльях в замок
тролля. Писатель пересказал народную сказку по-своему. Его
Йоханнес тоже в награду за доброту женится на прек-
расной принцессе. Только в сказке Андерсена Йоханнес
наделен еще любознательностью, человеколюбием и силой
воли. Наоборот, король у писателя плаксив и слаб, а его
дочь — жестока. Андерсен противопоставляет благородного
и сильного духом бедняка Йоханнеса жалкому королю и его
злой дочери. Только Йоханнес смог пресечь злодеяния
королевской дочери. И потому бедняк в этой сказке сильнее
монарха, сильнее принцессы и волшебника. Он, по словам
тролля, оказался «гораздо большим человеком, чем все мы
вместе взятые». Достоинство человека определяется не его
происхождением, как бы говорит Андерсен. «Господь бог
дал ей прекрасную внешность, — рассуждает хозяин гости-
ницы о королевской дочери. — Но что пользы в том? Осел
останется ослом, надень на него хоть золотую попону!
Знатный человек без добродетели все равно что свечка без
огня».
Когда в народной сказке герой женился на принцессе, это
казалось само собой разумеющимся, и ни о какой любви
часто не было даже речи. У Андерсена Йоханнес безумно,
подобно романтическому герою, влюблен в принцессу.
Кроме того, у писателя появляются пространные описания
природы и погоды, чего не было в народной сказке. Живут
его герои не в каком-нибудь фантастическом королевстве, а в
хорошо знакомых датчанам местах.
Литературной сказке Андерсена свойственна волшебная
романтическая фантастика. Сказка его, наряду с животными
и насекомыми, населена эльфами, троллями, призраками и
40
воскресшими мертвецами. В ней множество чудесных собы-
тий и превращений. Но животные, насекомые и сказочные
существа ведут себя, как люди. Комары и эльфы отплясы-
вают французские танцы. Блуждающие огоньки играют в
пятнашки. У эльфов волосы заколоты золотым гребнем.
Пауки строят длинные висячие мосты и замки. Гости
тролля — куски дерева, в которые он вдохнул жизнь, —
своими манерами также очень походят на людей. Интересно,
что уже в этой ранней сказке Андерсена начинают жить
необычайной, сказочной жизнью палки от метел с насажен-
ными на них кочанами капусты. Они изображают прид-
ворных.
Сказка «Мертвец» появилась в сборнике стихотворений
Андерсена, но особого успеха среди читателей не имела.
Критики не поняли, что писатель не просто пересказал
народную сказку, а создал новую сказку, литературную. Они
ругали его за те изменения, которые он внес в народную
сказку, особенно за описания природы.
Никто не думал, что через несколько лет Андерсен станет
автором множества прекрасных высокохудожественных
литературных сказок. И что почву для них подготовили
«Затонувший монастырь», «Мертвец» и другие, еще незре-
лые первые произведения молодого писателя в сказочном
жанре. То были лишь поиски формы, творческие экспери-
менты.
ЗА ГРАНИЦЕЙ И ДОМА
Летом 1833 года на улицах Парижа и в его пригородах
можно было часто встретить высокого скромно одетого
молодого человека. Он часами простаивал в залах Лувра,
прогуливался в садах Пале-Ройля и Версаля, бродил по
окраинным улочкам Парижа. То был Ханс Кристиан Андер-
сен.
Его давно тянуло в Париж, откуда в 1830 году в патри-
архальную Данию пришло слово «свобода». И мечтая об
этом городе, он в стихотворении «Путешествие» с робкой
надеждой спрашивал: «Доведется ль мне быть там?» Но где
взять деньги на путешествие? Андерсену посоветовали
подать прошение королю. Однако без рекомендации влия-
тельных лиц о субсидии нечего было и думать. Некоторые
знакомые говорили ему без обиняков:
— Пусть вас рекомендуют как поэта, а то ведь, — добав-
ляли они, желая, видно, уязвить Андерсена, — как раз в этот
год столько прекрасных молодых людей ищут субсидии!
Писатели Ингеман и Эленшлегер, Тиле и Хейберг, а
также физик Эрстед охотно взялись помочь Андерсену. В
декабре 1832 года все они дали ему рекомендации как поэту,
отметив, что Ханс Кристиан умеет изображать картины
природы и человеческой жизни, что ему нельзя отказать в
42
живой фантазии, в чувстве и уме, что он мужествен в борьбе
с трудностями.
Его доброжелатели выражали надежду: «Путешествие
поможет Андерсену расширить кругозор таким важ-
ным для поэта знакомством с южной природой и народной
жизнью в чужеземных странах». Тиле же прозорливо за-
метил, что поездка Андерсена будет счастьем не только
для него, но и многое даст поэзии Дании.
Получив субсидию от короля, писатель 22 апреля
1833 года выехал из Копенгагена. Ему пришлось долго
тащиться в тесном дилижансе и глотать дорожную пыль.
Вот наконец и Париж! Андерсен без устали бродил по
городу. Впечатления наслаивались одно на другое, сменяя
друг друга.
«Французский народ нравится мне, — восторженно
писал он. — Даже самый простой человек читает газету,
повсюду жизнь и движение. А самое главное — можно выска-
зываться вслух не только по частным вопросам, но и по
вопросам политической жизни».
Как-то раз вместе со своим другом, молодым парижани-
ном, Андерсен попал на выставку картин, и одна из них
поразила его. На картине, изображавшей штурм дворца
Тюильри в дни Июльской революции, впереди осаждающих
шел маленький оборванный мальчуган. Датскому писателю
рассказали, что мальчик сражался вместе со взрослыми на
баррикадах и был насмерть изранен штыками. «Случилось
это в тронной зале, — писал Андерсен в Данию, — и
истекающего кровью оборвыша уложили на французский
трон, перевязали его раны; бедный ребенок умер на троне
Франции».
28 июля в Париже отмечалась годовщина Июльской
революции. Первый день был посвящен памяти убитых в
1830 году. Андерсен, как и тысячи парижан, побывал в этот
день на маленьком кладбище близ Лувра, где были похороне-
ны жертвы июльских боев. Там стоял алтарь, покрытый
траурным крепом и убранный трехцветными лентами и
знаменами. Всем прохожим вручали букетики желтых
бессмертников — их возлагали на могилы. Около одной из
могил преклонила колени старушка с бледным вырази-
тельным лицом. «Это его бабушка!» — зашептались рядом с
Андерсеном два француза, и писатель решил, что старушка —
бабушка того самого мальчика, который умер в тронной зале.
Вечером Андерсен снова отправился на кладбище. Нескон-
чаемый людской поток двигался в полном молчании.
43
Писатель возложил букет на знакомую могилу, оставив себе
один цветок на память о храбром мальчишеском сердце.
Восторженные письма Андерсена из Парижа, его расска-
зы об июльских днях, о свободолюбивом французском народе
беспокоили Йонаса Коллина, и он написал своему подопечно-
му: «Прошу Вас быть очень осторожным в вопросах
политики, в речах Ваших и поступках. В такое смутное и
неспокойное время нужно быть чрезвычайно осторожным как
по отношению к той стране, в которой живешь, так и к той,
которой принадлежишь». Но Андерсен не обратил внимания
на советы, он открыто писал обо всем, что поразило его в
Париже.
Однажды к нему подошел невысокий темноволосый
человек и сказал:
— Я слышал, что вы датчанин, а я — немец! Датчане и
немцы — братья, вот я и хочу пожать вам руку!
— Как вас зовут? — спросил Андерсен.
— Генрих Гейне!
В своих воспоминаниях Андерсен писал впоследствии,
что эта встреча была для него всего желаннее. Гейне ласково
и приветливо отнесся к молодому датчанину: они несколько
раз встречались, гуляли и беседовали о литературе. Андерсен
рассказывал Гейне о Дании, о народных обычаях и преда-
ниях.
Но Гейне, одному из крупнейших поэтов Германии, с его
идеями политического и социального освобождения,
чужда была та ограниченность, которую он подметил в
писателе — выходце из патриархальной Дании. Ведь при
всем восхищении свободолюбием французов Андерсен в то
же время был в восторге от того, что на его долю выпало
редкое счастье видеть в театре французскую королеву. Его
удивляло, что короля во Франции не любят, что он повсюду
изображен на карикатурах, а также что церкви пустуют.
Кроме того, Андерсен боялся показаться Гейне провинциа-
лом, держался скованно.
Все это помешало возникновению настоящей духовной
близости между немецким поэтом и датским писателем. Но
эта первая встреча в Париже способствовала пробуждению
их глубокой симпатии друг к другу.
В письме от 10 августа 1833 года Гейне сердечно напут-
ствовал Андерсена перед отъездом из Парижа: «Дорогой
коллега!.. Будьте здоровы и веселы. Желаю Вам славно
поразвлечься в Италии, хорошо научиться немецкому язы-
ку в Германии, а затем Вы напишете мне из Дании
44
по-немецки, что вы перечувствовали в Италии. Для меня
это было бы самое приятное».
Накануне отъезда Андерсен посетил Виктора Гюго, и его
привел в восторг блестящий ум французского писателя.
Правда, Ханса Кристиана огорчило, что Гюго не знал
датской литературы, не знал даже Эленшлегера.
Из Франции путь Андерсена лежал в Швейцарию; страна
очаровала его заснеженными горными вершинами, окутан-
ными голубоватым туманом. Не уставая восхищаться
природой Швейцарии, ее достопримечательностями, Андер-
сен вместе с тем неоднократно подчеркивал, что для него
Швейцария прежде всего — страна Вильгельма Телля, на-
родного героя, мужественного и свободолюбивого сына гор.
Посетив Шильонский замок, живописно расположенный на
берегу Женевского озера, писатель вспомнил великого
английского поэта Байрона, который посвятил этому замку и
заключенному в нем узнику поэму «Шильонский узник»
(1816).
Дорога к Шильонскому замку, затененная старыми
каштанами, шла вдоль Женевского озера. Внезапно на
высокой скале возник замок. Старый солдат провел Андер-
сена через подъемный мост, ему показали темницу, в
которой еще сохранились цепи и на стене имя «Байрон»,
вырезанное самим поэтом. Выйдя во двор замка, Андерсен
тут же сочинил и записал стихотворение:
Громады скал передо мной
И мрачный замок над водой.
А душу мне волнует вновь
Свобода, Байрон и любовь!
Ум и дух нас возвышают,
Знатен ныне — ум, не род!
Короли — те умирают.
А свобода век живет.
Когда позади остались швейцарские Альпы с их гигант-
скими утесами, бездонными пропастями и снежными лави-
нами и Андерсен оказался в Италии, он увидел совершенно
новую и неожиданную для себя природу. Дорогу обрамляли
диковинные деревья и виноградники. Над головой нависали
дикие скалы, под ногами простирались леса кипарисов и
пальм, апельсиновые рощи и бескрайняя голубизна Среди-
земного моря. Древние монастыри и развалины замков
сменяли друг друга.
45
Но не только природа поразила писателя; «Какие сокро-
вища и какое разнообразие в народной жизни!» — отмечает
он. В своих письмах из Италии Андерсен запечатлел
портреты монахов, крестьянок и рыбаков. Особенно
понравился ему итальянский певец-импровизатор, собрав-
ший вокруг себя толпу.
«Если Франция — страна разума, а Дания и Германия —
страны сердца, то Италия — королевство фантазии, — раз-
мышляет молодой писатель. — Все здесь — одна сплошная
картина!» И жалуется, что воссоздать эту картину цели-
ком — невозможно: «...Это все равно что рассечь прекрас-
ное лицо по частям и пытаться вновь соединить все части
воедино».
Андерсен без устали разъезжает по Италии. При лунном
свете поднимается он на курящийся Везувий. «Море, воздух и
острова — целый мир фей!» — восторженно описывает он
открывшийся ему вид.
Он часами простаивает в картинных галереях Флорен-
ции. В нем просыпается любовь к живописи, особенно к
творениям великого итальянского художника Рафаэля. Он
веселится на карнавале в Риме и в восторге, когда на него
высыпают целую корзину конфетти.
В Риме Андерсен познакомился и очень подружился со
своим соотечественником — скульптором Торвальдсеном,
судьба которого была схожа с его собственной. Сын бедняка,
он, благодаря своему таланту, стал замечательным худож-
ником.
Седовласый, юношески стройный Торвальдсен был ду-
шой общества, которое составили в Риме датчане,
норвежцы и немцы. Андерсена охотно приняли в это
общество. Под Новый год он сочинил в честь дружбы
скандинавских народов песню.
После Италии Андерсен побывал в Австрии и в Герма-
нии; эти страны он, по его признанию, проехал как-то
«безучастно», и потому, что все помыслы его принадлежа-
ли еще прекрасной Италии, и потому, что там он узнал о
смерти матери.
Из Германии писатель вернулся на родину. Он снова в
Копенгагене, в своей комнатке, куда никогда не заглядывает
солнце.
Возвращение его безрадостно. Он потерял мать, един-
ственного близкого ему человека. Умерла Анн-Мари в
нищете, он ничего почти не мог для нее сделать; да и сам
Андерсен по-прежнему жил бедно и одиноко.
46
«День за днем, с тех пор как я вернулся домой, я глу-
боко ощущаю свою зависимость, свое злосчастное существо-
вание, — писал Андерсен в мае 1835 года. — Я беден и
чувствую свою бедность сильнее самого последнего нищего,
и это сокрушает мой дух и мужество...» Андерсен решил
стать учителем. Но это было совсем не просто. Его друг
Эрстед ходатайствовал перед директором Королевской
библиотеки о месте библиотекаря для Андерсена. Но тот
отказал со словами: «Господин Андерсен слишком талантли-
вый писатель для того, чтобы занимать должность библи-
отекаря».
Правда, в семье Коллина его принимали как родного.
Когда комическая, нескладная фигура Андерсена появлялась
в доме, лицо старого советника светлело. Писатель был в
дружбе со старшими детьми Коллина — Эдвардом и Инге-
борг. Но они постоянно давали ему почувствовать превос-
ходство своего положения и воспитания, постоянно настав-
ляли его.
Эдвард жестоко обидел Андерсена, отказавшись перейти
с ним на «ты». В этом доме «отца», как называл Андер-
сен старого Йонаса Коллина, его постиг еще один удар:
младшую дочь Луизу, которую любил Андерсен, замуж
за него не выдали. Ведь он был бедняком! Сама же Луиза во
всем подчинялась воле родителей. Несчастная любовь
была одной из причин того, что Ханс Кристиан уехал
путешествовать, пытаясь забыть Луизу, но воспоминания о
ней не оставляли его ни во Франции, ни в Швейцарии, ни в
Италии. Ему представлялось, что она думает о нем, подобно
маленькой Русалочке из его будущей сказки: «Как я люблю
его! Больше, чем отца и мать! Мысленно я постоянно с ним,
ему я навсегда вверила бы свое счастье, свою жизнь». Но это
были только мечты. Луиза стала женой другого. Вернувшись
в Копенгаген, Андерсен еще сильнее почувствовал свое
одиночество.
Однако путешествие уже начинало приносить творческие
плоды, и первым из них был роман «Импровизатор» (1835),
который сделал молодого писателя известным за пределами
Дании. Роман вскоре был переведен на немецкий, а позднее и
на русский язык.
Все или почти все, что видел Андерсен в Италии, он по-
пытался перенести в книгу. Тут и великолепная, живописная
природа окрестностей Рима и Неаполя, остров Капри, будни
трудового люда и народные праздники, дворцы знати и
лачуги, где ютятся бедняки. «Я вижу в Вашем романе, как в
47
зеркале, прекрасную Италию и народную жизнь южан, я
узнаю их в Ваших точных и живых описаниях», — сказал
молодому писателю Ингеман. Менее удались Андерсену его
герои. Хотя он писал, что «каждый мой герой взят из жизни,
ни один не придуман, я знаю и знал их всех», характеры их
очень схематичны.
Содержание романа несложно. Талантливый бедняк
Антонио, обладающий даром моментальной импровизации
(отсюда и название романа), попадает в Рим. После ряда
тяжких испытаний Антонио достигает славы и благополучия.
Андерсен наделил своего героя добротой, умом и благород-
ством. Но прав был Белинский, когда позднее писал о
множестве чудесных приключений Антонио, «естествен-
ность которых объясняется как-то натянуто»
«Импровизатор» пользовался в Дании большим успехом
и временно избавил Андерсена от нужды, хотя деньги,
полученные за него, были невелики.
После появления романа «Импровизатор» Андерсен
мечтает о новом произведении из истории Июльской
революции. Роман этот так и не был написан, хотя в
1836 году писатель опубликовал небольшую историю «Обор-
выш на троне французских королей». Там были следующие
знаменательные слова: «Но никогда французские короли так
глубоко не волновали наши сердца, как этот умирающий
мальчик в лохмотьях и в царственном пурпуре». Отзвуки
июльских событий чувствуются и в пьесе «Свадьба Ренцо»
(1836), действие которой происходит в Италии и где есть
такие строки:
Ну, стряхни ярмо с плеча,
Сила правды — велика!
Под грохот сражений
Вырастает древо свободы!
Бог не создал нас рабами,
Свобода — его лучший дар...
В пьесе рассказывается обычная для XIX века романти-
ческая история любви бедного шелкопрядильщика Ренцо и
красавицы Люции, которую накануне свадьбы собирается
похитить высокородный дворянин Родериго. Остальные
герои пьесы также типичны для того времени. Это — раз-
бойники, крестьяне, пасторы. Важнее всего здесь — тема
1 Белинский В. Г. Поли. собр. соч. — М., 1955. — Т. VIII. —
С. 491.
48
бесправия простолюдина. В монологе Ренцо, повторяемом
хором, звучат смелые слова:
Угнетателей мы уничтожим,
Свобода или смерть!
В конце пьесы крестьяне нападают на Родериго и его
людей. Ренцо убивает Родериго. Всеобщее ликование, и вот
уже раздается песнь хора с рефреном:
Свобода и мир!
Возвратившись на родину, Андерсен под влиянием уви-
денного за рубежом начинает проявлять интерес к общест-
венной жизни. «С особым чувством возвращаюсь я теперь
домой! — писал он из Германии. — Многое представляется
мне совсем иным... за границей гораздо лучше узнаешь
окружающую тебя дома среду».
А в Дании 30—40-х годов происходили важные события.
Ширилось демократическое движение, недавно созданные
органы местного самоуправления ограничивали в какой-то
степени власть короля. Свое отношение к королю высказал
и Андерсен в новом, отчасти автобиографическом романе
«О.Т.», названном по имени главного героя Отто Тострупа
(1836). «Он — человек, как и мы, — писал Андерсен о
короле. — Он — первый чиновник страны, и как таковому
мы обязаны оказывать ему величайшее уважение и послуша-
ние. Рождение, а не заслуги позволили занять ему высокий
пост; он должен желать только хорошее, вершить только
справедливое, его обязанности столь же значительны, как
и обязанности подданных». Далее он замечает, что ко-
роль существует для блага народа, а не народ для блага ко-
роля.
Эти слова Андерсена из романа «О. Т.» созвучны
высказываниям одного из анонимных датских политических
авторов 1830-х годов: «...Король — первый чиновник госу-
дарства; он служит народу, а не народ ему... король нам не
хозяин, бог не дал ему во власть народ, не дал доить его, как
коров, в собственный подойник, стричь по своей воле, как
овец, полученных по наследству. Он подчиняется закону, а не
закон подчиняется ему».
В Дании в то время велась борьба за свободу печати. Один
из ближайших друзей Андерсена, Эрстед, и несколько других
ученых основали «Общество правильного применения свобо-
ды печати». Среди 2000 его членов был и Ханс Кристиан.
Общество выпускало газету «Датский народный листок», в
49
которой Андерсен опубликовал в 1836 году три небольших
произведения: «Жив еще старый бог!», «Талисман» и «Эта
басня сложена про тебя».
Воскресным утром яркие лучи солнца заливают комнату,
над зелеными цветущими нивами и лугами звонко поют
птицы. На воле царят радость и веселье, а в доме — горе и
нищета, — так начинается история «Жив еще старый бог!».
Реалистично описав отчаяние и нужду бедняков, Андерсен не
видит для них какого-либо выхода — ничего, кроме веры в
бога.
В истории «Талисман» — обработке известного преда-
ния — счастье поселилось в хижине бедного пастуха. Однако
ни пастух, ни его жена не могут дать талисман принцу с
принцессой, чтобы те тоже были счастливы. Ведь этот
талисман — лоскуток от рубашки, которую носят счастли-
вые люди. Но пастух с женой так бедны, что у них ее просто
нет.
В рассказе чувствуется назидательность, свойственная
лишь отдельным наиболее слабым произведениям Андерсе-
на. Мораль этой истории: чтобы быть счастливым, нужно
просто быть довольным своей судьбой.
Поучительна история «Эта басня сложена про тебя» — о
собаке, которая бегала из одного замка в другой, мечтая, где
бы пообедать повкуснее. «А ну-ка догадайся... кто тот
глупец, что бегает, пока не свалится с ног, но так ничего и не
находит ни здесь ни там?» — лукаво спрашивает Андерсен.
Сам писатель вынужден был бегать из одной редакции в
другую и не выпускать из рук пера, чтобы как-то существо-
вать. «Вы слишком много пишете, — упрекал его Эдвард
Коллин. — Не успеет одна работа пойти в печать, а у Вас
уже наполовину готова рукопись второй». Опасаясь, что
спешка вредно отражается на литературной репутации
друга, молодой Коллин просил Андерсена хотя бы полгода
не писать.
Но Эдвард, как и многие другие благополучные люди,
не понимал: Ханс Кристиан терпел жестокую нужду и ему
приходилось непрерывно трудиться.
После «О. Т.» писатель задумал новый роман из жизни
современников: «...никакой повседневности и вместе с тем
истину». С величайшей тщательностью отбирал он материа-
лы для книги, выверял факты. Еще и еще раз обдумывал
название. И вот в 1837 году роман «Только скрипач!» о
горькой судьбе высокоодаренного музыканта, сына башмач-
ника, вышел в свет. Герой книги, скрипач Кристиан, умер от
50
голода. «Только скрипач!» — одно из самых остросоциаль-
ных произведений Андерсена. Писатель рисует здесь два
мира, резко противопоставляя их друг другу: мир богатства
и роскоши и мир народной нищеты. В заключительной сцене
прекрасная и богатая Наоми, которую любил скрипач,
встречает крестьян, несущих гроб с телом Кристиана. Эта
сцена раскрывает основную идею романа: «Крестьяне с
гробом спустились в канаву, чтобы знатные господа смогли
проехать, они обнажили головы, а милостивая госпожа
Наоми с гордым взглядом и очаровательной улыбкой
кивнула им. Ведь они хоронили простого бедняка. Это
был — только скрипач!» Горькая ирония и упрек всем, кто
повинен в трагической судьбе художника, звучат в словах:
«Только скрипач!»
Закончив роман, Андерсен поехал в Швецию. Он мечтал
отдохнуть после напряженной работы, полюбоваться поля-
ми и лесами, озерами и водопадами, встретиться с некото-
рыми писателями. Уже на пароходе по дороге в Швецию
Андерсен познакомился с популярной шведской писательни-
цей Фредерикой Бремер.
Шведы хорошо принимали Андерсена, и многие газеты
откликнулись на его приезд, так как к тому времени он был
уже хорошо известен в соседних скандинавских странах.
Ширится известность писателя и за пределами Сканди-
навского полуострова. Имя Андерсена впервые упоминается
на страницах русской печати. В 1838 году в журнале
«Библиотека для чтения» был опубликован перевод статьи
французского критика Мармье, знатока скандинавской лите-
ратуры. Он подробно описал встречу с Андерсеном в
Копенгагене и внешность датского писателя: «...молодой
человек, высокий ростом; его немножко неуклюжий вид,
неловкое застенчивое обращение не понравились бы светской
даме; но ласковый взгляд, открытая, добродушная физионо-
мия тотчас привлекли меня к нему». Мармье воспроизвел
биографию Андерсена, рассказанную ему самим сказочни-
ком. Заканчивалась статья Мармье грустно: «Кажется, что
Муза Андерсена не умеет смеяться и что маска, в которую он
хотел ее нарядить, ей не по сердцу».
Французский критик был близок к истине. Хотя Андер-
сен смеялся сам и заставлял смеяться своих героев, в
действительности ему часто бывало не до смеха. Он
по-прежнему жил в бедности и порой был вынужден
принимать приглашения друзей погостить у них месяц-дру-
гой. Это давало писателю возможность всецело посвятить
51
себя творчеству. Отвлекали его от работы лишь театр,
беседы с друзьями да такие значительные для Дании
события, как приезд Торвальдсена, который после долгого
отсутствия вернулся в 1838 году на родину из Италии.
Приезд великого скульптора в Копенгаген стал нацио-
нальным праздником. Его собратья по профессии, художни-
ники, писатели — все явились на набережную. Погода
стояла туманная, но лишь только корабль, на борту
которого находился Торвальдсен, причалил к берегу, солнце
вдруг прорвалось сквозь облака и над Зундом, будто
триумфальная арка, перекинулась радуга.
Торвальдсен встретился с Андерсеном необычайно сер-
дечно, словно они расстались только вчера, словно еще вчера
он сказал молодому писателю в Риме: «Мы должны навсегда
остаться друзьями!» Теперь, после возвращения скульптора
в Копенгаген, они часто встречались и беседовали об
искусстве и литературе. Торвальдсен постоянно ободрял
Ханса Кристиана, вселял в него мужество. Особенно запом-
нился ему рассказ скульптора о беседе, которую его
родители вели между собой:
— Ну, вот,— сказала мать отцу уже после того, как он
родился, — не горюй. Я забыла завязать нитку на прялке.
Значит, сын принесет нам счастье.
— Я не знаю, что такое счастье, — вздохнул отец.
— Я тоже хорошенько не знаю, — ответила мать, — но
думаю, что счастлив тот, кто доставляет людям радость.
Андерсен, как и Торвальдсен, доставлял своими произ-
ведениями радость многим, ибо они были проникнуты
чувством любви и сострадания к угнетенным. Когда в
1839 году пьеса Андерсена «Мулат» была поставлена на
сцене в Копенгагене, поэт Хольст написал:
Я видел хижину, под кровлей которой
В лохмотьях лежали черные братья.
Я слышал шум мельницы, дробящей
тростник,
Свист хлыста и вздохи раба.
Я чувствовал нечто необъяснимое.
Сердце мое истекало кровью при виде
нужды бедняков.
В пьесе «Мулат» Андерсен рассказал о бесправии негров,
о борьбе угнетенных за свободу. Он восхвалял их ум,
человеколюбие и благородство. Но и в этой пьесе, с ее
52
гневным обличением рабства, писатель продолжал наивно
верить, что освобождение и счастливую жизнь угнетенным
принесут гуманные правители. В свое произведение он
включил легенду о князе, который прислушивался к голосу
народа. Отвергая тирана-короля, писатель в то же время
превозносил гуманного князя.
Итак, к концу ЗО-х годов Андерсен стал уже довольно
известным литератором — автором нескольких пьес и рома-
нов. Многие считали, что подлинная литературная слава его
началась после романа «Импровизатор». Но ближе к истине
был друг Андерсена Эдвард Коллин. «Найдутся, пожалуй,
люди, — писал он, — которые скажут, что начало этой
славы следует, скорее, отнести к 1835 году, когда Андерсен
словами: «Шел солдат по дороге: раз-два! раз-два!»1 — всту-
пил в царство сказок». В то время Андерсен издал первый
выпуск сборника «Сказки, рассказанные детям». Прочитав
их, Эрстед прозорливо заметил своему другу: «Импровиза-
тор» прославил вас, сказки сделают ваше имя бессмерт-
ным!»
‘Так начинается первая известная сказка Андерсена «Огниво».
РОЖДЕНИЕ СКАЗКИ
Осторожно поднимается он по лестнице, тихонько, еле
слышно открывает дверь в детскую и брызжет детям в глаза
тоненькой струйкой сладкого молока. Он — маленький
старичок, похожий на гномика, с красным колпачком на
голове. Одет он в чудесный шелковый кафтан; только какого
цвета этот кафтан, никто не знает: он отливает то красным,
то синим, то зеленым. Гномик в красном колпачке — ста-
рый бог снов, который зовется в Дании Оле-Лукойе, что в
переводе на русский язык значит «Оле Закрой Глазки!»
Вечером, когда ребенок ложится в постельку и ему не
хочется спать, Оле неслышно подкрадывается к нему. Веки
ребенка слипаются от сладкого молока, а Оле раскрывает
над ним свой волшебный зонтик с картинками. Ребенку
тогда всю ночь снятся увлекательнейшие сказки. Каких
только прекрасных сказок не рассказал Оле мальчику
Яльмару! Потому что никто на свете не знает столько
сказок, сколько знает их Оле-Лукойе. Вот мастер рассказы-
вать! И не только рассказывать, но и показывать. Он повез
Яльмара на маленькой красно-белой лодке мимо зеленых
лесов и садов. Он отворил ему дверь в мир чудесной датской
природы с ее цветами, бабочками, удивительными рыбами с
серебристой и золотистой чешуей, с большими и малыми
54
перелетными птицами, индюками, утками и курами. Оле
познакомил Яльмара с разными вещами и с самой любимой
игрушкой детворы — оловянным солдатиком.
Если как следует задуматься, то Оле-Лукойе не кто иной,
как сам Андерсен. Разве не он выходил в поле посмотреть,
смахнул ли ветер пыль с травы и деревьев? Разве не он
вырезал из бумаги детям презабавные сказочные картинки и
рассказывал им чудеснейшие истории, от которых у ребяти-
шек дух захватывало? К примеру, о том, как снимают с
неба и чистят все звездочки и при этом нумеруют каждую
звездочку и дырочку, в которой она сидела, чтобы потом не
перепутать. Разве не Андерсена, как и Оле-Лукойе, упрекали
в том, что своими сказками он «извращает понятия детей» о
реальной жизни?
Поэт и волшебник, Андерсен часто меняет облик. То
он — Оле-Лукойе, а то и просто студент, который рассказы-
вает девочке Иде разные необыкновенные истории про балы,
на которых пляшут и веселятся цветы. И не раз черствые,
далекие от поэзии люди недовольно говорили Андерсену, как
и этому студенту: «Ну, можно ли забивать голову ребенка
такими бреднями? Глупые выдумки!» Но Андерсен не
обращал внимания на эти слова и раскрывал детям такой же
новый, необыкновенный мир, какой Оле-Лукойе раскрыл
мальчику Яльмару, а студент — девочке Иде.
Откуда приходили к Андерсену сказки? Отовсюду!
Порой они слышались ему в пении птиц, как сказка о
Дюймовочке. Он слышал их и от разных людей, как самые
первые и любимые сказки, которым он, по его словам,
радовался, будучи малышом, — «Огниво», «Маленький
Клаус и Большой Клаус», «Принцесса на горошине».
Все знают, кого надо называть «принцессой на гороши-
не», кого — «стойким оловянным солдатиком», а кого —
«голым королем».
— Эх ты, принцесса на горошине! — снисходительно
говорят об изнеженной, избалованной и капризной девочке.
— Настоящий стойкий оловянный солдатик! — назы-
вают мужественного и волевого человека.
— А ведь король-то голый! — нередко бросают в адрес
человека, который одержим манией величия или выдает себя
не за того, кто он есть на самом деле.
Трудно представить, что было время, когда этих и
других сказок Андерсена попросту не существовало. Кажет-
ся, они жили всегда. А ведь в юности Ханс Кристиан был
скромным начинающим писателем, который долго, не
55
понимая своего призвания, считал себя поэтом, романи-
стом и драматургом, а вовсе не сказочником. Но сказка
постоянно жила в поэтической душе Андерсена. Куда бы он
ни шел, дорога неизменно приводила его к сказке, ее
драгоценные зерна обнаруживались во всем, что бы он ни
писал: в стихотворениях, в путевых очерках, в романах. Ведь
еще в 1829 — 1830 годах писатель собирался создать цикл
датских народных сказок. Прошло немало лет, пока сбылась
его мечта.
За первым, мартовским выпуском сказок в октябре
1835 года последовал второй, а в апреле 1837 — третий. Они
составили первый том сборника» который Андерсен назвал
«Сказки, рассказанные детям» (1835 — 1841). Это было
только начало. Писатель задумал цикл сказок и в течение
всей своей жизни выпустил несколько сборников под разны-
ми названиями. После первого сборника появился второй —
«Новые сказки» (1844 — 1848), а за ним — «Истории»
(1852 — 1855) и «Новые сказки и истории» (1858 — 1872).
Хотя названия этих сборников редко где упоминаются и
читатели считают Андерсена автором отдельных сказок,
знать об этом нужно. Писатель не случайно менял названия
сборников и включал в них совершенно определенные сказки.
Однажды он спросил Эдварда Коллина: «Посоветуйте, как
разделить мои сказки на три выпуска: разместить ли их в
том порядке, в каком они написаны, или же распределить их
так, чтобы в зависимости от содержания они могли читаться
одна за другой». Незадолго до смерти Андерсен с огорчени-
ем говорил, что люди судят о его сказках неправильно, не
зная, когда написана та или иная из них, и, следовательно,
не могут оценить по достоинству актуальность этих сказок.
В первый сборник Андерсен включил в основном сказки,
близкие по содержанию и по стилю к народным. В них
прославлялось мужество, ум и любовь, искрилась веселая
задорная шутка. Сказки были разные. Были пересказы и
переделки народных — «Огниво», «Маленький Клаус и
Большой Клаус», «Принцесса на горошине», «Дорожный
товарищ», «Дикие лебеди», «Русалочка» и «Свинопас».
Были сказки, основанные на датских народных поверьях, —
«Аисты», «Райский сад», «Оле-Лукойе». Были и такие, где
использовался сюжет сказок других народов, — «Нехоро-
ший мальчик», «Новое платье короля», «Сундук-самолет».
В этот же сборник впервые вошли сказки, которые придумал
сам писатель, — «Цветы маленькой Иды», «Дюймовочка»,
«Ромашка», «Стойкий оловянный солдатик».
56
Когда сказки Андерсена появились на книжных прилав-
ках датской столицы, все были поражены. Никто никогда
ничего подобного не читал. Какие странные герои! Ведь
датские дети привыкли к ангелоподобным и воспитанным
принцам и принцессам! У Андерсена же в сказке «Огниво»
принцесса разъезжает верхом на собаке, а другая принцесса,
Элиза из сказки «Дикие лебеди», отличается необыкновен-
ным трудолюбием и самоотверженностью. Она бродит по
полям и болотам в поисках изгнанных братьев, из жгучей
крапивы плетет одиннадцать рубашек, которые могут их
спасти. Ее руки покрываются волдырями от ожогов, но она
не прерывает работу. Преодолевая страх, пробирается Элиза
ночью на кладбище за крапивой. И все время молчит. Если
она заговорит, братья ее навсегда останутся лебедями. Даже
по дороге на казнь Элиза плела рубашки, и ее беззаветный
труд спас братьев.
А куда девалось в сказках уважение к важным персонам?!
Ведь король у Андерсена и вовсе голый! Он занят не важными
государственными делами, а лишь своими нарядами. Коро-
левские же министры и чиновники — глупы, лицемерны и
боятся сказать правду. Ведь их могут обвинить в том, что
они не соответствуют своей должности! Так Андерсен
вводит глубоко социальный смысл в сказку.
Изменился и мир волшебной сказки. Купеческий сын из
сказки «Сундук-самолет» летает не на волшебном ковре, как
в сказках «Тысячи и одной ночи», а в старом сундуке.
Щеголяют же герои Андерсена вовсе не в семимильных
сапогах: у них на ногах непромокаемые сапоги или калоши
счастья, которые, правда, подарила им если не сама фея
Счастья, то камеристка одной из ее многочисленных камер-
фрейлин. Но камеристка эта, как и сопровождающая ее
другая фея — фея Печали из сказки «Калоши счастья»,
похожа на простую горничную. Ведьма в сказке «Руса-
лочка» — обыкновенная злая старуха.
И фантастика сказок Андерсена была просто удиви-
тельна! Человек в сказке «Райский сад» попадает в жи-
лище ветров, где мать ветров ругает сыновей за про-
казы.
Спички из сказки «Сундук-самолет», происходившие от
сосны, хвастаются тем, то каждое утро в молодости пили
алмазный чай, то есть росу, и что они были богаты, потому
что, как известно, лиственные деревья одеты только летом,
а у них хватало средств и на зимнюю и на летнюю одежду.
Здесь под видом «благородного» хвойного дерева — сосны и
57
лиственных деревьев — бедняков Андерсен показал социаль-
ное неравенство в обществе, разоблачая его.
В сказках Андерсена появились поэтические описания
природы, как, например, в сказке «Русалочка»: «В открытом
море вода совсем синяя, как лепестки самых красивых
васильков, и прозрачная, как чистое стекло!... на дне растут
удивительные деревья и цветы с такими гибкими стеблями и
листьями, что они шевелятся, как живые, при малейшем
движении воды. В этой чаще шныряют маленькие и большие
рыбы, точь-в-точь как у нас птицы в лесу».
Люди понимающие сразу оценили прелесть подобных
описаний.
— Это же поэтично! — говорили они.
— Поэтично-то поэтично! — возражали им привыкшие к
традиционным литературным описаниям читатели. — Да
разве в народных сказках бывает такое начало, как у
Андерсена в сказке «Скверный мальчишка»: «Жил-был
старый поэт...»?
Хотя здесь сказочный зачин и обычен, но обращен он не к
сказочному герою. Или, например, зачин в сказке «Цветы
маленькой Иды», которая начинается с прямой речи:
«— Бедные мои цветочки умерли! — сказала маленькая
Ида».
Что уж говорить о концовках андерсеновских сказок! Ведь
даже у замечательного французского писателя Шарля Перро
сказки в первоначальном виде кончались нравоучением. В
сказках Андерсена прямого назидания не было, но зато там
содержался высокий нравственный смысл. Его сказки учили
Доброте, Любви и Справедливости. В них заключался целый
мир, который можно назвать «андерсеновским». Там встре-
чались необыкновенные волшебные существа, переживавшие
удивительные приключения. Вот Русалочка, дочь морского
короля. Она совсем как человек. Русалочка с детства
стремится в мир людей и боготворит мраморную статую
мальчика,занесенную во время кораблекрушения на морское
дно. Полюбив принца, она мечтает сама стать человеком.
Русалочка жертвует своим прекрасным голосом, отдает
морской ведьме свой русалочий хвост, чтобы быть рядом с
возлюбленным. Она становится первой красавицей при
дворе принца.
Русалочка достойна человеческого облика, который
достался ей за великие страдания. Когда Русалочка выпила
огненный напиток ведьмы, ей показалось, будто тело
пронзил острый меч, а каждый шаг причинял такую боль,
58
будто она ступала на иглы или острые ножи. Так самоотвер-
женно терпела Русалочка муки во имя большой любви.
Датский фольклор знает немало сказок и преданий о
русалках. В одном из них, использованном Андерсеном,
говорится, что только беспредельная любовь к ней человека
поможет русалке обрести бессмертие. Писатель по-своему
трактует это предание. В его сказке не человек любит
русалку, а русалка любит человека. Но андерсеновская
героиня необычайно человечна, и любовь ее сильнее желания
стать бессмертной.
Она решается на самопожертвование ради любви. Чтобы
быть рядом с принцем, принимает она человеческий образ и
идет на невыносимые муки, ради него отдает свой прекрас-
ный голос. Ее любовь ничто не может уничтожить, даже
женитьба принца на другой. Русалочка знает: стоит ей
вонзить нож морской ведьмы в сердце принца и она снова
очутится в море вместе с родными и проживет 300 лет. Но
она умирает, не желая спасти свою жизнь ценой жизни
любимого. Эта великая самоотверженная любовь Русалочки
бессмертна.
Хотя сказка кончается печально, она утверждает светлый
и чудесный мир человеколюбия и благородства, высокой
любви. В этой сказке чувствуется и немного грустная на сей
раз, но неизменно добрая улыбка сказочника. Он снисходите-
лен к обычным людским слабостям, что видно на примере
очеловеченных им обитателей моря.
У Русалочки есть отец — морской король, сестры,
старая бабушка. Русалки могут и посплетничать, как
люди. Мать короля гордится своей родословной и потому
всегда носит дюжину устриц на хвосте, тогда как другие
имеют право носить только шесть. При всей знатности
бабушка не гнушается работой и заправляет всем дворцовым
хозяйством. Ее внучки-русалочки сами сажают цветы на
клумбах.
По своему настрою и мироощущению близка к этой
сказке и сказка «Дюймовочка». В цветочный горшок посади-
ли ячменное зерно, и из него тотчас же вырос прекрасный
большой цветок, похожий на тюльпан. Когда тюльпан
раскрылся, в его чашечке оказалась маленькая, хорошенькая
девочка с прелестным серебристым голоском — Дюймо-
вочка. Все ее обижают, а она слаба и не может защищаться.
Но Дюймовочка — настоящий человек, добрый, стойкий,
любящий солнце и цветы, птиц и насекомых. Когда девочку
похищает майский жук, она боится не за себя. Ее беспокоит,
59
как бы красивый белый мотылек, о котором она больше не
сможет заботиться, не умер с голоду. Она жалеет замерзшую
ласточку и пытается отогреть ее. Ласточка вправду ожила и
стала верным другом Дюймовочки. По-сказочному щедро
вознаграждена девочка за свою доброту. Ласточка уносит
Дюймовочку в теплые края, где она становится женой
прекрасного маленького короля эльфов.
Дюймовочка — человек в миниатюре. «Фи! Она совсем
как человек! Как некрасиво!» — презрительно говорят
барышни-майские жуки. Писатель наделил свою героиню не
только человеческим обликом, но и большим человеческим
достоинством. Предпосылая ее имени эпитет «маленькая»,
Андерсен подчеркивает человечность и мужество девочки.
Дюймовочка так мала, что блестящая скорлупа грецкого
ореха служит ей колыбелькой, голубые фиалки — матрацем,
а лепестки розы — одеяльцем. При каждом удобном случае
писатель напоминает о том, как Дюймовочка слаба, особен-
но тогда, когда ей приходится трудно: «Платьице Дюймо-
вочки все разорвалось, а она была такая маленькая, нежная,
долго ли ей замерзнуть до смерти. Пошел снег, и каждая
снежинка была для Дюймовочки то же, что целая лопата
снега для нас: мы ведь большие, а она была всего-то с
дюйм». Но это крошечное существо способно на настоящие
чувства: Дюймовочка нежно заботится о мотыльке, спасает
от гибели ласточку. И потому ее имя стало символом
душевного мужества и стойкости.
Волшебный мир андерсеновских сказок населен птицами и
животными. Сохраняя свои повадки и вкусы, они вместе с
тем ведут себя как люди. Самое большое удовольствие для
аистов — бродить по болоту да глотать лягушек и ужей.
Вместе с тем они думают и разговаривают как люди. В
соединении аистиных повадок с чертами человеческого харак-
тера проявляется в сказке «Аисты» неподражаемый андер-
сеновский юмор. Папа-аист, стоя на одной ноге неподалеку
от гнезда, где расположилась мама-аистиха с четырьмя
аистятами, «рассуждает» про себя: «У гнезда аистихи, моей
жены, стоит часовой. Верно, все думают, что мы — важные
персоны. Никто ведь не знает, что я ее муж, вот все и
думают, что я назначен на этот пост. То-то важно!»
Тщеславие и самодовольство производят особенно смешное
впечатление, когда Андерсен приписывает их таким птицам,
как аисты. Аисты наделены и множеством положительных
черт. Птицы в сказке напоминают уважающих друг друга
солидных супругов. И, как всякие добропорядочные роди-
60
тели, стремятся, чтобы их аистята не отстали от других,
чтобы семья не потеряла уважения себе подобных. Мать
сообщает детям, что завтра на болото прилетают несколько
приятных аистиных семейств с детьми и ей хочется
убедиться в превосходстве своих птенцов. Комическое
впечатление производят речи ацстихи, обучающей аистят
полету, который она называет «маневрами».
— Смотрите на меня, — сказала аистиха. — Г олову вот
так! Ноги — так! Раз-два! Раз-два! Вот что поможет вам
пробить себе дорогу в жизни.
Наивные и глупенькие аистята — настоящие дети.
Одному из них хочется лететь в Египет, но научиться летать
трудно, а к тому же и страшно. При первой же неудаче он, как
капризный ребенок, заявляет:
— Не хочу летать. Не нужны мне ваши теплые страны!
Аистиха терпеливо, как настоящая мать, помогает
аистенку преодолеть нерешительность и страх.
— Значит, ты хочешь замерзнуть здесь зимой? Хочешь,
чтобы пришли мальчишки, задушили тебя и зажарили?
Постой, сейчас я их позову!
— Ай нет, нет! — взмолился аистенок и опять выпрыг-
нул на крышу.
Вот еще один взрослый аист из сказки «Оле-Лукойе»,
который летел в теплые страны, устал, опустился на палубу
корабля и был посажен в птичник к индюкам, уткам и курам.
Те возмущенно встретили незнакомца, который к тому же
рассказывал всякие непонятные истории об Африке, пирами-
дах и каких-то там страусах. Утки ничего не поняли.
— Ну не дурак ли он? — закрякали они.
— Конечно, дурак! — согласился с ними индейский петух
и, возмущенный, что кто-то знает больше, чем он, надулся.
Да и какое дело этим птицам до Африки, когда они живут
своими мелкими птичьими интересами и сами смеются
своим остротам!
— Какие у вас чудесные тонкие ноги! — сказал индей-
ский петух аисту. — Почем за аршин?
Утки крякали. Им было очень смешно. А над ними
смеялся сам Андерсен. Изображая этих птиц, он имел в виду
людей, ведь некоторые из них, живя в своем «птичнике»,
ничего не видят, хвалят свое и порочат чужое.
Не часто приходится мышкам лакомиться салом и
сыром! Такие роскошные кушанья подают только по
большим праздникам. Вот и мышки в день свадьбы своих
родственников тщательно вымазали весь узенький коридор
61
салом, а из выеденной корки драгоценного для них сыра
устроили кресло для новобрачных. Комический эффект
производит то, что животные ведут себя как люди, усвоив
все людские манеры, обряды и условности. Мышки в сказке
«Оле-Лукойе» торжественно готовятся к свадьбе. Вежливо
приглашают они на свадьбу мальчика Яльмара.
— Не угодно ли вам сесть в наперсток вашей матуш-
ки? — сказала Яльмару мышка. — Я буду иметь честь
отвезти вас.
— Ах, не беспокойтесь, фрекен! — ответил Яльмар.
Андерсен сохраняет естественные свойства животных и
насекомых и дает их портретные характеристики. Потому-
то читателю кажется, что он попал в определенную
социальную среду: то это городское мещанство, то прижи-
мистые крестьяне, то богатые купцы, а то и светское
общество. Реальная жизнь сама подсказывала Андерсену
персонажей его сказок. «Огонь трещит в печке, — писал
Андерсен в феврале 1836 года, — ко мне приходит моя Муза,
рассказывает множество сказок и приводит ко мне героев из
обыденной, окружающей нас среды. Она говорит мне:
«Погляди на этих людей, ты их знаешь, нарисуй их, они
должны жить!»
И люди жили в сказочном мире Андерсена в разном
обличье. Порой они были цветами. Писатель очень любил
цветы, в петлице его сюртука всегда был цветок. Он сделал
цветы главными персонажами двух сказок — «Цветы ма-
ленькой Иды» и «Ромашка». У цветов свой язык, они не
говорят, а объясняются знаками. Они качаются на стебельках
и, чуть подует ветер, начинают шевелить лепестками и
зелеными листиками. Они прекрасно понимают друг друга.
Однажды высокая крапива шепнула гвоздике:
— Ты так мила, я тебя очень люблю!
Цветы у Андерсена не только беседуют между собой, но
и влюбляются, и умирают. Да, да! И умеют летать. Как-то в
сказке «Цветы маленькой Иды» цветы прыгнули со стебель-
ка высоко в воздух, захлопали лепестками, словно крошеч-
ными крылышками, и полетели. Они превратились в
бабочек. Цветы танцуют и устраивают балы. Тюльпаны и
гиацинты танцевали друг с другом, да так мило: то они
становились в круг, то протягивали друг другу длинные
зеленые листочки и кружились попарно. Чаще всего цветы
необыкновенно прекрасны. Но если присмотреться к ним как
следует, то и они очень похожи на людей и, как люди, порой
могут быть даже некрасивы. Большая желтая лилия,
62
играющая на рояле, оказывается жеманной светской барыш-
ней, к тому же, видно, не очень симпатичной — она
поворачивает «свое длинное желтое лицо» то в одну
сторону, то в другую и кивает в такт чудесной музыке. Среди
цветов существует сословное неравенство. Пышные розы в
маленьких золотых коронах — король и королева, левкои и
гвоздика — придворные.
Вот ромашка из одноименной сказки. Совсем простень-
кий цветочек, который растет даже не в саду, а за изгородью
цветника. Но вглядитесь в нее как следует! Это — милая
скромная девушка. Ее белые лепестки и желтенькая сердце-
винка — белое платье и доброе, «золотое» сердце.
Зато тюльпаны и пионы, яркие и красивые, отлично
сознают свою красоту и стараются держаться как можно
прямее, чтобы на них обратили внимание. Но отчего они так
покраснели и надулись? Что их возмутило? Слыханное ли
дело! К бедной ромашке прилетел в гости жаворонок. Да, к
ромашке! Ведь тюльпаны и пионы, выражаясь языком
Андерсена, — самовлюбленные и надменные люди, которые
кичатся своим богатством и знатным происхождением.
Ромашка же — простой и добрый человек, человек в высо-
ком смысле этого слова, верный, преданный друг. Хотя
ромашка проста и невзрачна, она нисколько не унывает, она
скромна и довольна всем на свете, любит солнце и пение
птиц. Но когда ее друга жаворонка сажают в клетку,
ромашку перестает радовать прекрасная природа, и она
думает только о том, как бы ему помочь. Хотя конец
грустен — жаворонок погибает, а ромашку выбрасывают на
пыльную дорогу, — сказка утверждает, что можно и нужно
жить, раз на свете есть такие добрые и любящие сердца.
В сказочном мире Андерсена зажили новой жизнью
игрушки. Кукла Софи из сказки «Цветы маленькой Иды»
танцует на балу вместе с цветами. Но если как следует
присмотреться к ней и послушать ее разговоры, то сразу
видно, что это вовсе не кукла, а пустая взбалмошная девица,
к тому же еще притворщица.
Игрушки, как и люди, бывают разные. Жили-были
когда-то двадцать пять оловянных солдатиков-братьев.
Были они все похожи друг на друга как*две капли воды, так
как родились от одной оловянной ложки. Только на одного
солдатика олова не хватило, и он остался одноногим. Но это
оказалось даже его особым достоинством. Солдатик на
одной ноге стоял так же твердо, как его братья на двух. Он
храбро перенес все испытания, выпавшие на его долю.
63
Волны захлестывали утлую лодчонку, в которой плыл
солдатик, но он бесстрашно смотрел вдаль, держа ружье на
плече. Ни встреча с огромной водяной крысой-таможенни-
ком, ни страшный грохот водопада не испугали его. Когда
лодка погружалась в воду, в ушах солдатика звучали слова
песенки:
Вперед, о воин!
Иди на смерть.
Содатик любил маленькую танцовщицу, которая тоже
твердо держалась на одной ножке. Он мужественно погиб в
огне, но после его гибели сохранилось маленькое оловянное
сердце — символ верности долгу и любви.
А теперь посмотрим, как рисует Андерсен всевозможные
вещи. Заглянем, к примеру, на кухню! Вот что представляет
собой кухонная утварь в сказке «Сундук-самолет»: у глиня-
ной миски есть биография, молодость ее прошла в доме
добрых чистоплотных хозяев; котелок — домосед; корзинка
для провизии славится своими свободолюбивыми высказы-
ваниями; спички и самовар — знатные господа. Самовар
«поет», стоя только на господском столе, а спички прези-
рают всех обитателей кухни и называют их «чернью». Но
грош цена их мании величия: в конце концов спички сгорают
дотла! Послушаем, как разговаривают эти обитатели кухни.
Когда гусиное перо предлагает соловью спеть, многие из них
вне себя.
— По-моему, это в высшей степени неприлично — слу-
шать какую-то залетную птицу! — проговорил большой
медный чайник, кухонный «певец» и сводный брат самовара.
— Я просто сама не своя! — воскликнула корзинка для
провизии. — Вы не поверите, до чего я выхожу из себя!..
Разве так следует проводить вечера? Неужели нельзя навести
порядок в доме? Каждый бы тогда знал свое место, а я
руководила бы всеми! •
Юмор рождается оттого, что за «посудными» интереса-
ми обитателей кухни угадываются аналогичные интересы
людей. Котелок заявил соседям: «Единственное мое балов-
ство — это лежать после обеда чистеньким на полке и вести
приятную беседу с друзьями». Претензии на знатность и
презрение к «черни» особенно смешны, когда они приписы-
ваются спичкам и посуде.
Веселую историю о спичках рассказал королю с короле-
вой в сказке «Сундук-самолет» купеческий сын, который
посватался к их дочери-принцессе.
64
Под видом рассказчика Андерсен, скорее всего, изо-
бразил себя, тем более он сам писал друзьям в феврале
1839 года, что подарит им необычайно сатирическую сказку
«Спички».
Сказочный мир Андерсена населяет также множество
людей. Кого там только нет — подмастерье, сапожник,
пономарь, трактирщик, аптекарь, пастух, студент, советник,
писатель и даже солдат!
До чего хорош солдат из сказки «Огниво»! Ранец за
спиной, сабля на боку. Отвоевался солдат — пора ему
домой. Но нет! Встретилась ему на пути ведьма, и начались
удивительные приключения солдата. В народной сказке и ее
вариантах, из которых выросла андерсеновская сказка
«Огниво», безвестный солдат становится мужем принцессы
и правителем государства. Но прежде либо старик, либо
старуха заставляет солдата добыть свечу и деньги у
спящего тролля. Свеча оказывается волшебной, и, когда
солдат зажигает ее, появляется Дух свечи — железный
человек. Он избавляет солдата от нищеты и помогает
увидеть прекрасную принцессу. Каждую ночь посещает
солдат принцессу, пока однажды не узнает об этом король.
Он приказывает повесить солдата, но тот просит перед
смертью исполнить его последнее желание. Король согла-
шается: солдат зажигает трубку от волшебной свечи.
Появляется Дух свечи и прогоняет короля вместе с его.
советниками.
Теперь вспомним сказку Андерсена «Огниво», написан-
ную по мотивам народной. В ней рассказывается о приклю-
чениях бравого солдата, которому повстречалась в пути
ведьма. Она попросила солдата достать ей из дупла дерева
огниво. Солдат влез в дупло и спустился в подземный ход,
где три огромные собаки стерегли медь, серебро и золото.
Там солдат нашел огниво, да и денег прихватил с собой
немало. Разбогател солдат, убил ведьму, поселился в городе,
пил, ел, веселился и дружков своих тоже не забывал. Потом
узнал про волшебную силу огнива и воспользовался им,
чтобы повидать прекрасную принцессу. Король хотел каз-
нить солдата, но тот вовремя вспомнил про огниво. В конце
концов солдат стал королем и женился на прекрасной прин-
цессе.
Казалось бы, сказка Андерсена повторяет почти весь
сюжет народной. Ее герой — настоящий солдат, храбрый,
сметливый и решительный; как и герой народной сказки, он
не жалеет денег для друзей, щедр к беднякам. Вместе с тем
3—1650
65
писатель своеобразно передал фольклорный сюжет. В преди-
словии к выпуску 1837 года он писал о первых своих сказках:
«По-своему я рассказал их, допуская всякое изменение, какое
считал уместным, позволяя фантазии освежить краски,
поблекшие в старых картинах». В датских народных сказках
король часто — безобидный человек; первые андерсеновские
короли — слезливые, добрые, с державой под мышкой,
отпирающие городские ворота, — похожи на королей народ-
ных сказок, а королева из сказки «Огниво» умеет не только в
каретах разъезжать, но и кроить и шить.
Хотя «Огниво» — сказка волшебная, однако ее фанта-
стические существа уже другие. Исчезает тролль и Дух свечи.
Вместо тролля появляется обычная сказочная ведьма, да еще
наделенная человеческими чертами — жадностью, хит-
ростью. Волшебные персонажи Андерсена близки к реальной
жизни и ведут себя обычно и буднично. Бабушка ведьмы
забыла в дупле огниво, ведьма-внучка хитра и хочет с
помощью солдата добыть огниво. Вместо волшебных слуг у
писателя выступают собаки. Только они фантастически
большие, глаза же у них — огромные: писатель сравнивает
их с чайной чашкой, с мельничными колесами, со знакомой
всем копенгагенцам Круглой башней. И сами волшебные
приключения носят реальный, жизненный характер. Герои
народных сказок обычно попадают в лес с золотыми,
серебряными и медными деревьями. Солдат в сказке Андер-
сена приходит в подземелье, где хранятся золотые, серебря-
ные и медные деньги. В сказке упоминаются Копенгаген,
театр и Королевский сад. Обычный же человек и животные
живут в сказке фантастической жизнью и подчиняются
сказочным законам. Солдат, который идет с войны, встре-
чает ведьму. Собака приносит солдату деньги, возит на
спине королевскую дочь и рисует кресты на воротах домов.
Андерсен сохраняет из народной сказки некоторые
присущие ей детали, например троекратное повторение
отдельных событий. Однако в его сказке действие разыгры-
вается наглядно, как на сцене театра: солдат ударил по крем-
ню — «раз, два, три».
В сказке все время слышится голос писателя-рассказчика,
голос самого Андерсена. Он дает оценки происходящему, он
радуется, когда его герой проявляет щедрость. «И это было
очень хорошо с его стороны, — говорит писатель, когда
разбогатевший солдат раздает беднякам деньги, — ведь он
по себе знал, как трудно сидеть без гроша в кармане».
Прекрасно понимая жизнь и людей со всеми их слабости-
ми, писатель не говорит прямо, что друзья покинули
солдата, когда тот обеднел. Нет, он находит другую,
иронически-лукавую формулировку, под которой, однако,
нетрудно угадать истину: «...никто из его друзей не навещал
солдата, уж очень высоко было к нему подниматься». Зато
когда он «...опять перебрался вниз, в хорошие комнаты, стал
ходить в щегольском платье, все его друзья сразу же
признали солдата и ужасно полюбили его».
Глубокий смысл андерсеновской сказки придавал ей
внутреннюю силу, делал ее чрезвычайно разносторонней.
Увлекательность, фантастичность, волшебство, веселая на-
смешка, мягкий юмор привлекали к ней детей. Ироничность
и мудрость делали ее интересной и для взрослых. При всем
своем юморе сказки Андерсена — очень серьезны, они
многому учат, заставляют задумываться. В этом смысле к
ним подходят слова Пушкина:
Сказка — ложь, да в ней намек,
Добрым молодцам урок.
Хотя в сказках Андерсена нет назидательности, нет
«нравоучительного хвостика», как говорил русский критик
Добролюбов, в ней есть «намек», и его надо понять.
Возьмем сказку «Маленький Клаус и Большой Клаус».
В народной сказке, использованной Андерсеном, два брата
все время пытаются «насолить» друг другу. Писатель
сохраняет основной мотив народной сказки. Но главное у
него — не вражда братьев, а борьба бедняка с богачом. В на-
родной сказке — два брата, старший и младший. У Андер-
сена — два человека с одинаковыми именами, которых
различают по их благосостоянию: «...того, у которого было
четыре лошади, прозвали Большой Клаус, а того, у которого
только одна, — Маленький». Писатель углубляет характеры
богача и бедняка: Большой Клаус — жестокий, алчный и
глупый человек, к тому же ханжа: собираясь утопить
Маленького Клауса, он заходит в церковь прослушать
псалом. Бедняк весел, легко примиряется с житейскими
невзгодами, умен, ловок и изворотлив, потому-то победа
Маленького Клауса над Большим вполне оправданна. Он
сумел избавиться от Большого Клауса и разбогатеть. В
конце сказки, бросив в реку Большого Клауса, который
мечтал завладеть на дне богатыми стадами, Маленький
Клаус лукаво замечает: «Ох, боюсь, не найдет он там ни
коров, ни быков!» Мужество, бесстрашие и изобретатель-
ность человека из народа изобразил писатель в этой сказке.
з*
67
Особенно усиливается андерсеновский «намекг в сказках
про королей. Удивительные истории происходят в чире этих
королей, королев и принцесс!
Принцесса на горошине все та же. Ничуть не изменилась
за те долгие годы, что существует на свете. Потоки
дождевой воды по-прежнему стекают по ее волосам и
платью. «Я — настоящая принцесса», — твердит она. И не
спит почти всю ночь напролет, потому что через двенадцать
тюфяков и двенадцать перин чувствует горошину. Все
убеждаются: она и вправду — «настоящая принцесса».
Как много сказано в чудесной и лукавой сказке «Принцес-
са на горошине»! Сколько там скрыто такого, чего Андерсен
не сказал прямо! Но читатели все равно понимали, что в этой
сказке писатель высмеял изнеженность и ничтожность
интересов богатых и знатных людей.
Критики долго спорили, откуда, из какой страны пришла
«Принцесса на горошине». Многие даже уверяли, что эта
сказка с Востока. Ведь только там встречаются такие
изнеженные существа, как принцесса. Сам Андерсен утвер-
ждал, что сказка эта датская. Только не надо искать в ней
буквального сходства с народной. Во многих датских
народных сказках состоятельный человек или молодой
крестьянин, прежде чем жениться, предъявляет невесте
какое-то непременное условие: будь умна, трудолюбива,
поменьше ешь и довольствуйся лишь четвертью горошины, а
то и воздухом питайся. Женитьба — дело серьезное, поспе-
шишь — всю жизнь будешь маяться. И расчетливый кресть-
янский сын или богатый сквалыга должен придумать, как бы
побыстрее определить, достойна ли девушка, к которой он
сватается, стать его женой.
Андерсен пользуется основным мотивом народной
сказки. Принц ищет жену, руководствуясь теми же соображе-
ниями, что и крестьянский сын. Как бы не ошибиться! Да и
король с королевой у Андерсена не очень-то отличаются от
зажиточных крестьян народной сказки. Король сам отпирает
городские ворота, а королева сама стелет постель. Это
подчеркивает связь Андерсена с датской народной сказкой,
где королевы и принцессы щеголяют в передниках и сами
ходят на базар.
Но шуточная сказка Андерсена иначе рассказывает о
том, как в некоем королевстве принц выбирал себе жену.
Принц хочет жениться только на «настоящей принцессе».
Что же такое «настоящая принцесса»? Принца, да и короля с
королевой не интересуют ни ум, ни трудолюбие, ни даже
68
аппетит невесты, а лишь «настоящая» ли она принцесса?
Почувствует ли, что лежит на горошине? И — о чудо! — все
просто ахнули. Через двенадцать перин и двенадцать
тюфяков девушка почувствовала горошину. «Вот это насто-
ящая принцесса!» — в восторге решили все. В сказке все
время проглядывает насмешливая улыбка Андерсена. Он
смеется сам и заставляет смеяться читателя над глупостью
королевской семьи и чувствительностью принцессы. Когда
же в конце сказки он говорит: «Вот история, так исто-
рия!», — он не обманывает. В жизни есть такие «принцес-
сы» и есть такие «горошины», из-за которых некоторые
проводят бессонные ночи.
И еще об одной принцессе, но уже не снисходительно, а
иронически рассказывает Андерсен. Это героиня знамени-
той сказки «Свинопас». Об этой сказке сам автор сказал, что
«в ней заключено несколько зерен мудрости из старой
датской народной сказки». Писатель имел в виду народную
сказку «Нищий». Там речь идет о высокомерной английской
принцессе, которая считала: «Никого нет на свете достойно-
го меня». К принцессе сватался датский принц, но она
отвергла его вместе со всеми чудесными подарками. Не
понравились ей ни шесть молочно-белых лошадей со светло-
розовыми гривами и позолоченными копытами, ни драго-
ценный корабль с шелковыми парусами. Тогда принц
переоделся в старую сермягу, взял посох в руки и нанялся к
английскому королю в скотники за кусок хлеба и кров над
головой. И вот, падкая на золотые безделушки, принцесса
подарила принцу-скотнику свою любовь за золотое верете-
но, прялку и челнок. Отец-король заставил дочь обвенчаться
со скотником и прогнал их с позором со двора. Нищета,
странствия, унижение и горе смягчили высокомерный нрав
принцессы, она полюбила принца.
Андерсен почти целиком воспользовался первой полови-
ной сказки. У его принца «королевство было маленькое-пре-
маленькое, но не настолько, чтобы нельзя было жениться, а
жениться принцу хотелось». Писатель оживляет повествова-
ние тем, что непосредственно обращается к читателю:
«Послушаем же, как было дело». В народной сказке датский
принц преподносит будущей невесте волшебных лошадей и
драгоценный корабль. Андерсен заменяет подарки из народ-
ной сказки розой и соловьем. Он поэтизирует дары принца,
прекраснее которых нет на свете и которые создала сама
природа. Эти изменения нужны, чтобы высмеять принцессу
с ее мещанскими чертами характера. При виде ларцов с
69
подарками она мечтает: «Если бы там оказалась маленькая
киска!» И как же велико ее разочарование, когда она видит,
что роза и птица не искусственные, а настоящие. Принцесса
отвергла принца и его чудесные дары, но согласилась
поцеловать свинопаса за волшебный горшочек и музыкаль-
ную трещотку. В народной сказке принцесса становится иной.
В сказке Андерсена принцесса так ничего и не поняла, так
ничему и не научилась, и принц отвергает ее.
Хотя Андерсен сам создал Оле-Лукойе, который убаюки-
вал детей своими сказками, навевая чудесные сны, его
собственные сказки отнюдь не убаюкивали, а заставляли
задумываться. Такова, например, сказка «Новое платье
коррля».
Еще в испанской легенде XVI века рассказывалось о том,
«что приключилось с одним королем и тремя обманщика-
ми». Явились однажды три человека к некоему королю и
сказали: они-де могут изготовлять ткань, которая обладает
чудесным свойством. Ее не может увидеть незаконнорожден-
ный, не имеющий права на имя отца. Обманщики оказались
тонкими психологами: они сыграли на боязни короля
прослыть незаконнорожденным и, значит, не имеющим
права на престол. Монарху ничего не оставалось, как только
притвориться, будто он видит прекрасную ткань. Однажды
он даже выехал на прогулку в платье из этой ткани. Все
молчали. И только негр открыл королю правду.
Андерсен, решив, по его словам, «...придать сказке более
сатирический характер», преобразовал чудесное свойство
ткани, которое в испанском источнике разоблачало незакон-
норожденных. У Андерсена ткань, выдуманная обманщика-
ми, становилась «невидимой для всякого человека, который
не на своем месте или непроходимо глуп». Вот и оказалось,
что король, министр и первые чиновники государства
непригодны для занимаемых ими должностей.
В сказке «Новое платье короля» король тщеславен и
ничтожен, не интересуется государственными делами, а
лишь непрерывно переодевается. Если про некоторых коро-
лей говорили: «Король в совете», то про этого говорили:
«Король в гардеробной!» Потому так велика была его
радость, когда ему пообещали платье, которое не носил ни
один король на свете!
Очень важна в сказке сцена, где король убеждается в
своей глупости и начинает сомневаться, может ли он быть
монархом. «Неужто я глуп?.. Или, может быть, не справля-
юсь со своими служебными обязанностями?» «Умные»
70
министры и «усердные» государственные чиновники под
стать монарху. Они тоже не видят платья, но лицемерно
скрывают это и льстиво поддакивают любому слову
короля.
Сатира в этой сказке острая и меткая. Глупый король,
лицемерные министры и чиновники дают обманщикам
провести себя и даже награждают их рыцарским крестом в
петлицу. В замечательных сатирических сказках Андерсена
не много таких мест, которые могли бы сравниться с заклю-
чительными сценами этого произведения; король разделся
догола, а обманщики делали вид, будто подают ему одну за
другой разные принадлежности нового туалета. Король по-
ворачивался во все стороны и вертелся перед зеркалом, пока
наконец не заявил, что он уже одет. Тогда камергеры стали
шарить руками по полу, делая вид, будто поднимают шлейф.
Потом они гордо шли за королем, поддерживая руками
воздух, не смея показать, что ничего не видят. Только
ребенок, который не был скован ни страхом, ни придворным
этикетом, кричит: «А король-то голый!»
Испанская новелла — всего лишь веселый демократиче-
ский анекдот. Она забыта, ее знают только специалисты-
литературоведы. Сказка Андерсена живет потому, что в ней
скрыта большая сила обобщения.
Таковы были эти первые подлинно андерсеновские
сказки. Куда он только не приводил в них читателя! В черто-
ги морского короля и во дворец земного, в заоблачные выси,
где летает сундук-самолет, и на постоялый двор, в аптеку и в
церковь, в гнездо аистов и в мышиную норку, на бал цветов,
в детскую и на кухню. И не случайно Бьёрнсон писал о
емкости первых сказок Андерсена, о том, что они были очень
небольшими, «величиной с орех, но в них заключался целый
мир». Такой же емкой, как и «Новое платье короля»,
оказалась сказка «Калоши счастья», которую датский писа-
тель считал одной из своих самых сатирических сказок.
Андерсен обличает в этой сказке власть денег в буржуазном
обществе. Золото, по его мнению, виновник того, что сердце
почтенного человека заплыло жиром и недоступно челове-
ческим чувствам. Золото — причина того, что молодой
военный, о котором говорили, что он «...не лишен души и
сердца», в действительности полон злобы и ненависти.
Человек, говорит писатель, независимо от занимаемого им
положения, не должен завидовать другим. Он должен ценить
лучшее, что есть в его эпохе и в его собственной жизни.
Андерсен широко раздвинул рамки сказки. Так, в сказке
71
«Калоши счастья» содержатся намеки на политические вол-
нения в Италии и выпады против современной ему печати.
Перед читателем предстает Копенгаген с одной из его самых
фешенебельных улиц — Эстергаде, домами, расположенны-
ми неподалеку от Королевской площади. В сказку вводятся
многие из современных Андерсену писателей и ученых.
Сказочник постоянно интересовался научными открытиями.
В сказке «Калоши счастья» он рассказывает о скорости
движения парохода, о расстоянии, отделяющем Луну от
Земли. Реальные политические события, точные цифры и
конкретные научные данные, упоминание известных имен
придают сказке оттенок реальности, а самым невероятным
приключениям — иллюзию достоверности. И за всем этим,
как и в других сказках, слышался голос рассказчика, потому
что Андерсен писал свои произведения так, как рассказывал
бы их знакомым детям.
Сказки Андерсена поражали новизной. Критикам это не
нравилось. Их нападкам подвергалось главным образом
то, в чем была сила и оригинальность этих литературных
сказок. Журнал «Даннора» осудил писателя за отсутствие в
его сказках морали и уважения к важным королевским осо-
бам. Критики, бывшие во власти предрассудков того
времени, боялись, что пострадает авторитет высоких особ,
их покровителей. И потому не пытались проникнуть в суть
андерсеновской сказки, разобраться в ее философии. Андер-
сену советовали следовать французским образцам, а некото-
рые, считая его сказки крайне незначительными, рекомен-
довали ему их вовсе не писать.
Но сказочник черпал поддержку в народе. «Простые лю-
ди, суждению которых я придаю большое значение, оценили
сказки выше всего написанного мною», — рассказывал он
позднее. В декабре 1838 года одна из газет писала о народнос-
ти сказок Андерсена, их оригинальном стиле, «столь подходя-
щем для развлечения того слоя читателей, для которого они
предназначены». Газета, очевидно, имела в виду простых лю-
дей; именно для них в первую очередь творил сказочник.
Уже в конце ЗО-х годов литературные сказки Андерсена
становятся настольной книгой многих его земляков. Но надо
заметить, что он даже в эти годы не считал сказки главным в
своем творчестве. Андерсен по-прежнему вынашивал замыс-
лы романов, пьес и стихотворений. Но в нем жил сказочник.
И этот сказочник, быть может сам того не подозревая,
готовился подарить своим землякам и читателям всего мира
свои новые бессмертные творения.
72
ПУТЕШЕСТВОВАТЬ —
ДЛЯ НЕГО ЗНАЧИЛО ЖИТЬ
«Я обязан своим положением только самому себе», —
любил повторять Андерсен. Эти слова были для него един-
ственным защитным средством в обществе, где ему при-
ходилось бывать и где выше всего ценились знатное
происхождение и богатство. Поэтому Андерсен мечтал о
путешествиях, которые хотя бы на время вырвали его из
чуждой ему обстановки светского салона, открыли бы перед
ним новый, иной мир. «Путешествовать — для меня значит
жить», — неоднократно говорил писатель. Путешествия
обогащали его, заставляли по-иному воспринимать события
современности, становиться их участником. «Во время
путешествий, — писал Андерсен, — жизнь становится на-
сыщенной и интересной, человек перестает питаться, как пе-
ликан, собственной кровью и начинает воспринимать при-
роду во всем ее величии».
Каждое путешествие духовно обновляло писателя, он
возвращался домой помолодевшим, полным новых творче-
ских планов. Летом 1840 года он снова поехал в Германию,
на этот раз впервые в жизни — поездом. «16 миль примерно
за три с половиной часа, я совершенно потрясен, — писал
Андерсен, — теперь я знаю, что значит летать, теперь мне
73
знаком полет птиц или туч... О, как я восхищен человеческим
разумом! Да, он достоин бессмертия!»
Сказочник спорит с теми, кто утверждает, будто с
появлением железных дорог путешествия утратили всякую
поэзию: мимо самых красивых пейзажей приходится, мол
«пролетать на крыльях ветра». Нет, уверяет писатель, путе-
шествие утрачивает всякую поэзию именно тогда, когда
сидишь запакованным в тесный дилижанс, глотаешь пыль и
умираешь от жары. Он испытывает благоговение перед
теми, кто создал это чудо — железные дороги, и поет во-
сторженный гимн XIX веку, который превращает жизнь в
сказку. «О, какое величайшее творение человеческого ума —
железная дорога! — пишет он. — Благодаря ей мы поспо-
рим могуществом с чародеями древних времен! Мы запря-
гаем в вагоны чудо-коня, и пространства как не бывало. Мы
несемся, как тучи в бурю...»
Путешествия приносили Андерсену много новых впе-
чатлений и встреч. Чудом была для него встреча с
венгерским композитором и пианистом Ференцем Листом,
игру которого ему посчастливилось слышать в Гамбурге.
Писатель очень любил музыку. Слушая ее, он преображался:
ему чудился то щебет птиц, то рев бури в сосновом бору...
Сказочника, неоднократно слышавшего игру знаменитого
немецкого композитора Роберта Шумана, потрясла манера
исполнения Листа. Он показался ему демоном, прикованным
к роялю.
Радостным было новое свидание с Италией в 1841 году.
Андерсен веселился на карнавале в Риме, любовался засне-
женными вершинами гор и окутанным дымкой Везувием.
Но из всего путешествия начала 1840-х годов самое яркое
впечатление оставила Греция. Перед писателем будто раз-
вернулась арена мировой истории. Каждый холм, каждый
камень рассказывали о великих событиях. «Сколько нового и
интересного я пережил!» — писал он из Афин, где посетил
развалины древнего Акрополя.
Впереди была скала с крепостной стеной, под ногами —
глыбы мрамора с высеченными на них барельефами. Был он
и на празднике свободы в Афинах 6 апреля 1841 года в честь
освобождения греков из-под власти турок. Писателя поразил
общенациональный характер праздника, ликование греческо-
го народа, сбросившего с себя иноземное иго. «По всей
стране, в каждой деревушке развевается ныне флаг свобо-
ды!» — отмечал Андерсен. Его трогали до слез мелодичные
греческие песни, в которых слышался голос истории, вся
боль народа.
74
Особенно понравилась Андерсену одна из песен времен
турецкого ига, которую он пересказал в своем путевом
очерке «Базар поэта»: «На вершине Олимпа, в сосновом
бору, плакал старый олень, плакал горько, рыдал неутешно,
и изумрудно-лазурные, алые слезы лились на землю ручь-
ями, а мимо лань проходила. — Что плачешь, олень, что
роняешь изумрудно-лазурные, алые слезы? — К нам на-
грянули турки ордою, а с ними собак кровожадных стаи! —
Я их погоню по лесам, по горам, прямо в синего моря
бездонную глубь. — Так лань говорила, но вечер настал —
ах, лань уж убита, и загнан олень!»
Писатель много разъезжал по Греции. Он взбирался по
горным тропинкам, продирался сквозь кустарник, пере-
секал вброд широко разлившиеся реки, ночевал в палатке. Он
неустанно любовался величественной и прекрасной при-
родой, слушал рассказы обитателей диких гор. Один из
них он воспроизвел в истории «Побратимы». Двое молодых
людей заключили союз дружбы, дав клятву: «Брат мой —
часть меня самого; моя святыня — его святыня, мое
счастье — его счастье, я должен жертвовать для него всем и
стоять за него, как за самого себя». Они сдержали эту
клятву, сражаясь против турок.
Писателю очень хотелось побывать в придунайских
странах, хотя его отговаривали ехать туда. Но он все-таки
посетил в том же году Сербию, Болгарию, Румынию,
Венгрию, Австрию и Чехию. В поступках Андерсена не раз
проявлялась противоречивость его мировоззрения и харак-
тера. Так, например, он верил в добрых королей, но не мог не
сочувствовать пробуждению революционных сил народа.
Называл политику опасной и запрещал себе говорить о ней,
но долг художника, который хочет правдиво изображать
жизнь, заставлял его нарушать этот запрет. Был не из храб-
рых, но ехал в страны, охваченные народным восстанием.
Лучше всех об этом противоречии в своем характере
сказал он сам: «Я не принадлежу к смельчакам, мне часто
говорили, да и сам я знаю это. Но должен все-таки
оговориться, что по-настоящему пугают меня только мелкие
опасности. Напротив, когда мне угрожают более серьезные
и когда есть за что бороться, во мне просыпается воля,
которая заставляет меня двигаться вперед, воля, которая
крепнет из года в год. Я дрожу, я боюсь, но, однако, делаю
то, что считаю правильным. И я полагаю, что когда
обладают врожденной трусостью и все-таки собственными
силами преодолевают ее, то дело сделано».
75
В Болгарии Андерсен воочию увидел революционные
волнения. Оттуда писатель отправился в Чехию, в Прагу, где
посетил могилу своего соотечественника, астронома Тихо
Браге, который жил в XVI веке. Он был изгнан из Дании и
умер вдали от родины. Судьба Тихо Браге вызывала гнев и
горечь у поэта, потому что и в современном ему датском
обществе талантливым людям не воздавалось по заслугам.
Андерсен оплакивал Браге, негодовал на его современников,
рассуждая сам с собой: «Спокойнее, сын нового века! Живи
ты в то время, быть может, и ты не сумел бы оценить его как
следует! Быть может, величие его уязвило бы и твое
тщеславие, быть может, и ты подлил бы яду в кубок его
жизни!.. Дания,—восклицает Андерсен, — в гербе твоем
изображено сердце! Пусть бьется оно и в твоей груди!»
Вскоре сказочник вернулся на родину. «Я чувствовал, что
теперь для меня должна была начаться новая жизнь, —
писал он впоследствии о своем путешествии на Восток. —
Так оно и случилось. Хотя об этом и не очень много
говорится в моих более поздних произведениях, но это
сказалось на моем мировоззрении, на всем моем духовном
развитии». Прежде всего это отразилось в новом путевом
очерке «Базар поэта» (1842).
В августе 1841 года Андерсен начал записывать неко-
торые впечатления и мысли, навеянные путешествием. «Что
касается моего путешествия, то я не собирался говорить о
нем, но, увидев Восток, почувствовал своего рода влечение к
нему», — говорил он.
Так появилась книга, в которой Андерсен описал досто-
примечательности виденных им стран и городов, изложил
свои литературно-эстетические взгляды. В очерке явно
ощущается сочувствие писателя простым людям, с которы-
ми ему довелось встречаться. Палубные пассажиры, обор-
ванные эмигранты, едущие из Болгарии в Америку, нищие на
ступенях римского Колизея — вот кто стал предметом его
изображения. Но, рассказывая о чужеземных странах,
Андерсен не забывал о родине. С нежностью воспевал он ее
леса и луга, ее славных сыновей, призывал Данию быть к ним
доброй и гуманной.
Наблюдая жизнь, писатель пришел к важному для себя
выводу, определившему его творческий метод: любое явле-
ние природы, любые вещи и предметы из окружающей
действительности могут войти в сказку. «Беру жизнь и
творю из нее сказку», — как бы говорит Андерсен. В
Нюрнберге в королевском дворце внимание писателя при-
76
влекли печи с позолоченными фигурами, изображающими
христианских и языческих богов. Они могли бы дать
материал для диковинной сказки! Игрушка маленькой
девочки-турчанки, встреченной писателем на пароходе, —
кувшинчик для питья в форме лошадки с птичкой на каждом
ухе — пробуждает его фантазию, и он пишет, что если бы
умел говорить по-турецки, то моментально сочинил бы
девочке сказку об этой игрушке. Ветер, шумящий в листьях
лип, рассказывает ему предание о рыцаре — грозе богачей, а
морские волны и дубовая роща нашептывают легенду о
Кара-Георге— освободителе Сербии.
Книга «Базар поэта» была не обычным путевым очер-
ком. Порой спокойное повествование сменялось фантасти-
ческими картинами: бронзовый кабан, неподвижно застыв-
ший на одной из площадей Флоренции, неожиданно срывает-
ся с места и безудержно мчится вперед; в саду соловей томно
поет о своей безнадежной любви к розе; собственные
копенгагенские сапоги писателя, которые вместе с ним
приехали в Рим, диктуют ему свою биографию. Все эти
чудеса творились в сказках и историях «Бронзовый кабан»,
«Роза с могилы Гомера», «Мои сапоги», «Побратимы»,
включенных Андерсеном в книгу «Базар поэта». Эпиграфом
к ним могут служить слова из сказки «Бронзовый кабан»:
«...любую картину можно перенести на бумагу...»
Хотя волшебство и фантастика сказки в обычном смысле
у Андерсена отсутствуют, произведения его не становятся от
этого менее сказочными. В ночном городе оживают статуи и
картины. Перья танцуют по бумаге в комнате обычной
итальянской гостиницы, где хозяйка каждое утро вытряхи-
вает простыни в окно. На могиле Гомера, куда отовсюду
приезжают туристы, розе снятся прекрасные сны. Вместе с
тем все предметы, вещи и растения сохраняют присущие им
свойства и особенности. Читатель ясно видит позеленевшего
от времени бронзового кабана, его отполированный до
блеска от многочисленных прикосновений пятачок, ощущает
его тяжесть, когда кабан спускается с лестницы: «Буме!
буме!» Видит он и сапоги писателя, и прекрасную розу с
могилы Гомера.
Книга «Базар поэта» вызвала живые отклики современ-
ников. Некоторые датские журналы и газеты отмечали, что
читатель получил возможность увидеть все, что видел сам
писатель. Но никто не обратил внимания на сказки и
истории, опубликованные в этом путевом очерке.
Настал 1843 год. Андерсен считал его одним из самых
77
значительных в своей жизни. Писатель снова побывал во
Франции. А в жизнь его вошла любовь, которая хотя и
осталась безответной, но пробудила в сказочнике большие
творческие силы. Андерсен встретил и полюбил замечатель-
ную шведскую певицу Йенни Линд.
Апрель — май этого года Андерсен провел в Париже.
Гюго, с которым он подружился, прислал датскому писа-
телю билет на представление своей пьесы «Бургграфы» и не
раз сопровождал его в театр. Много внимания уделял
Андерсену жизнерадостный, блестящий и остроумный Дю-
ма-отец, автор знаменитой книги «Три мушкетера». Дюма
водил датского друга за кулисы театров, которые тому
казались сказочным королевством, и однажды представил
его знаменитой актрисе Рашель. Расположен к Андерсену
был и поэт-романтик Альфред де Виньи. «В. Гюго, Рашель,
А. Дюма, Альфред де Виньи и многие другие очень
способствуют тому, чтобы сделать для меня Париж дорогим
и незабываемым!» — писал сказочник.
Встретился Андерсен и с Гейне, да так искренне и
сердечно, что перестал, по его словам, «бояться показаться
ему таким, каков я есть». Гейне очень нравилась сказка
«Стойкий оловянный солдатик», и он восторженно предста-
вил жене Андерсена как автора этого чудесного произведе-
ния.
Грустно было Андерсену возвращаться на родину после
всех знаков внимания, оказанных ему за границей. Ему
казалось, что на родине его не признают, что там его
считают, самое большее, «поэтом с талантом». «Если б в
Дании меня ценили наполовину так высоко, как в Герма-
нии!..» — с горечью восклицает Андерсен. Он жалуется, что
датчане строги к нему, что на него смотрят лишь как на
«бедного мальчика», хотя он уже давным-давно вырос.
Вместе с тем он счастлив, что любим, признан за границей,
знаменит, что был гостем веймарского герцога и камергера
Больё де Марконе, что со всех сторон слышал там: «Ваши
сказки бессмертны! Ваше имя скоро обойдет все страны!
Ваши сказки станут народными».
Узнала датского писателя и Россия, о которой он как-то
сказал: «Жемчужиной всех государств Европы есть и
останется могучая Россия; поздно поднялась она к культуре,
но сияет уже теперь во всей своей славе». В 40-х годах
восторженные упоминания об Андерсене встречаются в
письмах известного ученого и популяризатора скандинавской
литературы в России Я. К. Грота, по рекомендации которого
78
его сестра Р. К. Грот перевела из книги «Базар поэта» главу
«Лист» и сказку «Бронзовый кабан», а также роман
«Импровизатор». Сказка понравилась Я. К. Гроту. Что
касается романа, то он, вызвав несколько положительных
рецензий, подвергся резкой критике В. Г. Белинского.
Белинский критиковал роман «Импровизатор» за искус-
ственность действия и слабость характера главного героя.
Журнал «Современник» познакомил русских читателей с
Андерсеном, поместив перевод статьи из шведской печати:
«Застенчивый нрав и неловкость в приемах причиною, что
Андерсен еще не нашел должности по своим способностям, в
нем все еще видят оборванного мальчика, бегающего по
улицам с полужалкою, полусмешною миною; он живет в
Копенгагене произведениями своего пера, и место рождения
его, Оденсе, еще не дождалось иллюминации в честь его».
Справедливо считая, что на родине его ценят гораздо
меньше, чем в Европе, Андерсен тем не менее постоянно
повторял: «Больше всего я люблю Данию!»
Однако в середине 40-х годов писатель получает некото-
рое официальное признание и на родине. Его начинают
приглашать во дворец короля Кристиана VIII и принца
Августенбургского. Быть может, при дворе этих титулован-
ных особ писатель встречал и некоторых своих будущих
героев. Например, первого приближенного короля из сказки
«Соловей» (тот напускал на себя такую важность, что, если
кто-нибудь из низших осмеливался заговорить с ним, он
отвечал только «Пф!») или придворную даму. В сказке
«Снежная королева» предстала придворная дама в образе
ручной вороны, страдающей головными болями с тех пор,
как получила место при дворе и стала объедаться.
Андерсен был знаменит во всей Европе, но был ли он
счастлив? Семьи у него по-прежнему не было, и он страдал от
одиночества. Многие объясняли неустроенность личной
жизни писателя его некрасивостью. Внешность Андерсена,
судя по описаниям современников, была очень своеобразна.
«Он был высок, худощав и крайне оригинален в осанке и
движениях, — писал о сказочнике его биограф В. Блок. —
Руки и ноги его были несоразмерно длинны и тонки; кисти
рук широки и плоски, а ступни ног таких огромных
размеров, что ему, вероятно, никогда не случалось опасать-
ся, чтобы кто-нибудь подменил его калоши. Нос его был так
называемой римской формы, но тоже несоразмерно велик, и
как-то особенно выдавался вперед... светлые и крайне ма-
ленькие глаза его, скрытые в своих впадинах за большими
79
веками, не оставляли по себе впечатления... Зато очень красив
был его высокий, открытый лоб и необычайно тонко
очерченные губы...» По свидетельству современников, лицо
Андерсена поражало своей одухотворенностью. «У вас
внешность настоящего поэта», — говорили ему.
Йенни Линд, которую любил Андерсен, боготворила
сказки и стихи писателя, но не любила его самого. Во время
первой встречи в 1840 году она не произвела впечатления на
Андерсена. Когда же в 1843 году он увиделся с нею вновь, ее
пение потрясло сказочника. Он понял, почему Йенни Линд
называли «шведским соловьем». Когда Андерсен описывал в
сказке «Соловей» скромную птичку, которая пела «так, что
просто чудо», и пение которой «так и хватало за сердце»,
перед глазами его стояла Йенни Линд.
Андерсен послал ей письмо, в нем он объяснился в любви.
Через месяц пришел ответ: Йенни Линд хотела быть только
его сестрой и другом. Они постоянно переписывались и
встречались то в Германии, то в Англии. «Об этих
встречах, — вспоминал Андерсен, — можно было бы на-
писать целую поэму сердца, разумеется, моего, и я смело
могу сказать, что благодаря Йенни Линд я впервые познал
святость искусства и проникся сознанием долга, повелеваю-
щего забыть себя самого ради высоких целей искусства».
Йенни была милым и отзывчивым человеком; Андерсен
запечатлел образ певицы в своей поэтической сказке «Ан-
гел».
Жизнь отказала Андерсену в личном счастье, но у него
было много друзей. Самыми близкими ему были Эдвард
Коллин и его жена Хенриетта. И еще одна Хенриетта, дочь
адмирала Вульфа, черты которой сказочник придал своей
Дюймовочке. Из друзей старшего поколения он особенно
был привязан к Торвальдсену. Великий скульптор искренне
любил писателя и его сказки, особенно сказку «Гадкий
утенок». Нередко во время работы Торвальдсен с улыбкой
слушал сказки, которые читал ему сам автор. И часто
встречал его словами: «Ну, будет нам, деткам, сегодня
сказочка?»
Незадолго до смерти скульптора был торжественно
отпразднован день его рождения. Друзья, в том числе и Ханс
Кристиан, рано утром разбудили Торвальдсена, колотя по
сковородам вилками и ножами; вдобавок они громко пели
сочиненную Андерсеном потешную песенку. Вскоре из
комнаты вышел скульптор и пустился вместе со всеми в
пляс. Сколько жизни и веселья кипело в этом старом уже
80
человеке! Никто не думал, что конец его так близок.
Торвальдсен умер в 1844 году. Похороны скульптора стали
национальным событием. Современники вспоминали, что
почти все жители столицы вышли проводить своего вели-
кого соотечественника в последний путь. Студенты пели
песню на слова Андерсена:
Дорогу дайте к гробу беднякам —
Из их среды почивший вышел сам!
Страну родную он резцом прославил
И память по себе навек оставил.
Верным средством от всех бед и утешением для Андер-
сена оставалась работа. Политикой он интересовался мало, а
увлечение «о некоторых своих знакомых считал данью
светской моде.
В то время, после смерти короля Фредерика VI,
последовавшей в 1839 году, многие в датском обществе
надеялись, что новый король Кристиан VIII даст стране и
новую конституцию. Но надежды эти не оправдались. Более
того, Кристиан VIII запретил без специального разрешения
печатать политические сообщения в газетах.
Деятельность «Общества правильного применения сво-
боды печати» затухала. Андерсен вышел из Общества,
написав по этому поводу: «Общество превратилось в
большую организацию, которая все еще каждую пятницу
издает свой бюллетень под названием «Датский народный
листок»; это — свидетельство того, что Общество еще не
завершило своего существования. Я устал от него, да,
испытал своего рода нежелание вести «светскую жизнь».
Интерес писателя привлекло тогда крестьянское движе-
ние, которое с середины 40-х годов начало развиваться в
Дании. Руководил этим движением учитель Расмус Сёрен-
сен. Ему удалось организовать Крестьянский союз, где
решались вопросы обучения крестьян в народных школах,
налогов, воинской повинности. Некоторые из писателей
понимали, что если общий уровень самосознания крестьян
поднимется, то они смогут играть важную роль в полити-
ческой жизни Дании. Андерсену хотелось внести свою лепту
в просвещение крестьян. В одном его письме есть такие
строки: «Не собирается ли Крестьянский союз издавать
произведения для крестьян? Мне бы хотелось написать для
них что-нибудь».
И вот в ноябре 1845 года он начал историческое
произведение из народной жизни, пьесу «Грезы короля», о
4—1650
81
замысле которой писал: «История рассказывает о старом
солдате, который в темнице был единственным близким
королю человеком; этот солдат умер в темнице, и король
плакал горькими слезами; он и король — главные действую-
щие лица». Старый солдат, не покинувший короля в беде, —
воплощение верности и преданности. Он — «сын народа».
Прототипом короля в пьесе послужил Кристиан II, послед^
ний король, объединивший в XVI веке под своей властью
Данию, Норвегию и Швецию. Стремясь к абсолютной
монархии, он беспощадно боролся с феодалами и запретил
продажу крепостных, за что его заточили в крепость.
Король в изображении Андерсена — идеальный и гуман-
ный монарх. В пьесе оживает старая мечта писателя о
короле — друге народа, который ведет борьбу с феодальной
знатью. Этот король мало чем отличается от простого
солдата, горожанина или крестьянина. Он мечтает о благе
Дании и о том, чтобы вырвать «с корнем сорные все травы,
что пьют из почвы, из народа соки», о том, чтобы обрезать
«дворянам — вранам хищным — крылья».
Следующей пьесой Андерсена, обратившей на себя
внимание современников, была пьеса «Цветок счастья»
(1845). «Я хотел во имя истины и к чести нашего времени
показать, что тот век, который многие поэты превозносили
до небес, был мрачным и убогим», — говорил он об идее
своего произведения. Внимание писателя в этой пьесе с ее
фантастическим, сказочным сюжетом сосредоточено на
эпохе короля Вальдемара I, жившего в XII веке и известного
в истории под именем «Великий». Писатель опровергает
миф, созданный датскими историографами об этом короле.
Он считает, что для времен Вальдемара I характерно
жесточайшее угнетение крестьян и что величие короля и
страны покоилось «на костях народа». Мрачным картинам
тирании и угнетения крестьян противопоставлены в пьесе
сцены счастливой семейной жизни лесничего. «Я хотел
показать, — писал Андерсен, — что счастье в жизни там,
где любят и любимы». Прогрессивные стороны пьесы
«Цветок счастья» не были отмечены критикой, и драматург
Хейберг с презрением говорил об ее обычности и о том, что
многие из ситуаций пьесы, вероятно, «в значительной
степени взяты из грубой действительности!..»
Пьесы, разумеется, не были лучшим в творчестве
Андерсена, и Эдвард Коллин справедливо видел в них одну
из основных причин непризнания его писательского таланта
на родине: «Вы и Дания великолепно уживаетесь, —писал
82
Коллин другу, — и уживались бы еще лучше, не будь в
Дании театра». Несмотря на настойчивые увещевания
Коллина, считавшего Андерсена сказочником, и только
сказочником, писатель постоянно возвращался к театру,
любовь к которому была в нем неистребима.
Пьесу «Грезы короля» и еще одну комическую пьесу
^Первенец» он послал в театр анонимно, и они имели успех.
Директор театра сказал как-то Андерсену: «Вот если бы вы
дали нам такую вещицу, как «Первенец»! Это прелесть что
такое, но, конечно, совершенно не в характере вашего
дарования! Вы — лирик, и у вас совсем нет того юмора,
который присущ автору этой пьесы».
Однажды в шутку сказочник сам написал о себе крити-
ческую статью, жестокую и придирчивую. В заключение он
строго потребовал, чтобы Андерсен побольше учился и не
забывал, сколь многим он обязан своим учителям. С этой
критической статьей сказочник явился к Эрстеду. У того как
раз были гости, и Андерсен прочитал при всех свою статью.
Присутствующие нашли, что критика слишком резка.
— Резка-то резка! — заметил Эрстед. — Но... сда-
ется мне, тут есть кое-что и основательное, показывающее
верный взгляд на вас.
— Еще бы! — сказал Андерсен. — Раз я сам написал
все это.
Ответом было всеобщее изумление, смех и шутки.
От несправедливой критики, от личных неприятностей
Андерсена по-прежнему спасали путешествия. Редактор
английской «Литературной газеты» Уильям Йердан много
раз приглашал сказочника в Англию, где были переведены
его романы. И вот чудесной весенней порой, в мае 1847 года,
Ханс Кристиан вновь выехал в Лоцдон. Он проехал через
Германию и Голландию. Голландские газеты сообщили о
приезде датского сказочника, и его пребывание в Гааге стало
сплошным триумфом.
Однажды его пригласили в празднично убранный отель.
— Что тут за торжество? — изумленно спросил Андер-
сен.
— Это в честь вас! — сказал ему один из голландцев.
Они вошли в большой зал, и писатель увидел, что там
собралось многочисленное общество. Даже из провинции
явились почитатели его таланта.
— Это все ваши голландские друзья, — сказали Андер-
сену, — они рады случаю провести этот вечер с вами.
В Англии и Шотландии Андерсена чествовали не менее
83
горячо, чем в Голландии. Йердан написал о нем в газете и
познакомил со многими тогдашними знаменитостями.
Датского писателя приглашали в английские дома. Его
радушно приняла семья Чарльза Диккенса. Окна жилища
английского писателя выходили на канал и на море. Стоял
час отлива, вода быстро сбегала, обнажая песчаную отмель;
на маяке горел огонь. После обеда сказочника окружили дети
Диккенса: они просили его рассказать сказку.
«Я был счастлив», — писал Ханс Кристиан после первой
встречи с Диккенсом. Английский писатель подарил ему
двенадцать томов своих сочинений с надписью: «Хансу
Кристиану Андерсену от его друга и почитателя». Великий
романист проводил Андерсена на пароход, когда тот
покидал гостеприимные берега Англии. «Мне хотелось еще
раз пожелать вам доброго пути!» — сказал он датскому
писателю.
Долгие годы переписывался Андерсен с Чарльзом Дик-
кенсом, который называл его «товарищем по оружию» и,
приглашая в гости, предлагал в его распоряжение весь свой
небольшой дом от крыши до погреба. Когда после десяти-
летнего перерыва Андерсен снова побывал в Англии, он
воспользовался гостеприимством Диккенса. Датский ска-
зочник восхищался Диккенсом-писателем и любил его как
человека. Поэтому пребывание в доме Диккенса навсегда
осталось для Андерсена одним из самых светлых воспоми-
наний его жизни.
В Лондоне Андерсен впервые столкнулся с узаконенным
нищенством. Просить милостыню в столице было запреще-
но, и нищие либо продавали для вида коробки спичек, либо
подметали улицу, а прохожие подавали им монетки.
Андерсен испытывал сочувствие к беднякам. Но высший
свет Лондона с его необычайно развитым чувством кастовой
замкнутости, с его чопорностью вызывал у писателя
усмешку. На память приходили почему-то улитки, жившие
среди лопухов в родном Оденсе. Так рождалась сказка
«Счастливое семейство», где под видом улиток изобража-
лись тупые и ограниченные, всегда и всем довольные мещане
из высшего общества. Улитки считали, что усадьба — а это
был для них весь мир — существует только для того, чтобы
их там сварили и подали на серебряном блюде. Чванные и
гордые, белые улитки пренебрежительно относились к
черным улиткам, которые не имели собственного домика.
Старые улитки оставили молодым в наследство все лопухо-
вые заросли, лучше которых ничего на свете нет.
84
Но то, что молодые улитки и их многочисленное
потомство не удостоились чести попасть в усадьбу и быть
съеденными, они восприняли как должное, сделав успокои-
тельный для себя вывод, что «усадьба совсем разрушилась, а
все люди на свете повымерли». Как настоящие мещане, они
считали, что все в мире существует только ради них. «И вот
н дождь барабанил по листьям лопухов, чтобы позабавить
улиток, а солнце сияло, чтобы зеленел их лопух, и все они
были очень-очень счастливы». В заключительной части
сказки содержалась резкая сатира на обывателей.
Путешествие в Англию усилило в творчестве Андерсена
критику европейской, и особенно датской, действитель-
ности. Он начинает все больше понимать, что непризнание в
Дании вызвано в основном его происхождением. Верхушка
датского общества, у которой, по словам Андерсена, были
«свои собственные поэты», не признавала писателя — вы-
ходца из народа. Зато к нему прекрасно относилась моло-
дежь. Андерсен впервые выступил в это время с чтением
своих сказок в «Студенческом союзе». «Аудитория была
благодарной и интеллигентной, — писал он, — и доставила
мне много радости. Молодые студенты мне очень преданы.
Подрастающее поколение на моей стороне».
Особенно любили Андерсена дети. Стоило ему прийти в
какой-нибудь дом, как там начинался праздник. Однажды,
это было в Германии, он торопился в театр с одним
немецким художником, и тот попросил писателя заглянуть
по дороге в одно семейство.
— Дети будут так счастливы, — сказал он Андерсену.
— Но ведь представление вот-вот начнется! — возразил
сказочник.
— Ну, каких-нибудь две минутки! — попросил художник
и повел Андерсена в дом.
Их окружила целая толпа детей.
— А теперь расскажите им сказочку! Одну!
Андерсен рассказал сказку и поспешил уйти.
— Вот странный визит! — недовольно сказал он.
— Восхитительный! — ликовал художник. — Дети толь-
ко и бредят Андерсеном и его сказками, и вдруг он сам сто*
ит среди них, рассказывает им сказку и — исчезает. Вот это
сказка для ребятишек! Они ее вовек не забудут!
Там же, в Германии, сын одного из знакомых Андерсена,
маленький Эрик, подарил ему своего оловянного солдатика.
Сказочника очень тронул подарок Эрика, и он вспомнил о
нем в сказке «Старый дом». Ее герой — тоже маленький
85
мальчик, — подкараулив как-то слугу одинокого старика,
жившего в соседнем доме, передал его хозяину пакетик со
словами:
— У меня два оловянных солдатика, так вот один —
ему! Старый господин ведь так одинок, бедный!
Солнечным лучом были для Андерсена и письма Дик-
кенса. Английский романист пришел в восторг от новой
книжки сказок, полученной им на рождество. «Мальчик,
старик и оловянный солдатик пользуются особенным моим
расположением, — писал Диккенс о сказке «Старый
дом». — Я перечел эту сказку несколько раз и все с тем же
бесконечным удовольствием». Письмо Диккенса, дати-
рованное декабрем 1847 года, было самым приятным из всех
полученных Андерсеном в преддверии нового года.
«Ну вот, — писал Андерсен, — наступил 1848 год.
Удивительный год извержения вулкана, когда великие волны
времени залили кровью и наше отечество... Перед нами
предстал целый период мировой истории, великие удары
волн докатились и до датского берега; серьезное время...»
В Дании вслед за французской революцией 1848 года
начались так называемые «мартовские события». Либералы
под влиянием рабочих и ремесленников потребовали новой
конституции и правительства, которое». пользовалось бы
доверием народа.
Волнения в Копенгагене Андерсен воспринял как револю-
ционные выступления. «По улицам днем и вечером двига-
лись большие толпы народа, распевавшие отечественные
песни... — вспоминал в своих мемуарах писатель, — на
сцену словно вступило совсем другое поколение». Андерсен
не сразу понял историческое значение этих событий. Многое
казалось ему преждевременным и разрушительным, но он
добросовестно стремился понять смысл происходящего и
доброжелательно относился к его участникам.
В 1848 году Андерсен закончил роман «Две баронессы»,
где рассказал об участи подневольных крестьян, которым во
время крепостничества жилось в Дании «не намного лучше,
чем вьючному животному», и о жестокости помещиков.
Провинившихся сажали верхом на деревянные козлы —
«кобылу», подвешивая к их ногам свинцовые гири. Один
крестьянин сидел на «кобыле» до тех пор, пока не стал
калекой. А барон в это время пировал со своими друзьями.
Писатель заключает в кавычки традиционные слова «старые
добрые дни». Он неоднократно высказывает мысль о
равноправии людей независимо от их происхождения. «Мы
86
все, — говорит одна из героинь романа, — созданы из
одного и того же теста. Один появляется на свет в газетной
бумаге, другой — в золоченой, но из этого вовсе не следует,
что надо кичиться позолотой. Благородные люди встре-
чаются в любом сословии, но благородство определяется
умом, а не происхождением, потому что у всех струится в
жилах одинаковая кровь».
Современная Андерсену критика оставила без внимания
этот художественно слабый роман. Все подтверждало
правоту Эдварда Коллина. Пьесы и романы Андерсена
особым успехом не пользовались. Зато все большую извест-
ность приобретали его сказки. В Дании вошло в обычай
дарить на рождество сказки Андерсена. Свое истинное
призвание, пожалуй, начал понимать и сам писатель, когда
после выхода в свет в ноябре 1844 года первого выпуска
сборника «Новые сказки» написал: «Мне кажется, и я был бы
счастлив, окажись я прав, что теперь я всецело посвящу себя
сказке!..»
СКАЗКИ, КОТОРЫЕ
СОЗДАВАЛА ЖИЗНЬ
— Услышу я сегодня сказку? — спросил мальчик у
веселого старичка, жившего в верхнем этаже их дома.
— Я бы рассказал, да ни одной новой не знаю, — отве-
ТИЛ тот.
— А вы бы придумали, — посоветовал мальчик, —
мама говорит: на что вы ни взглянете, до чего ни
дотронетесь, из всего у вас выходит сказка или история.
В самом деле, стоило старику взглянуть на чайник с
заваренным в нем бузинным чаем, как крышка заплясала и
оттуда потянулись свежие беленькие цветочки и длинные
зеленые побеги бузины. Они вылезали даже из носика
чайника, они росли и росли, пока не превратились в
небольшое деревцо. Деревцо простерло свои ветви прямо над
кроватью мальчика, оно цвело и благоухало. А среди ветвей
сидела маленькая приветливая старушка в зеленом платье,
усеянном белыми цветочками.
Тут пошли настоящие чудеса! Старушка взяла мальчика
на руки, и они полетели ввысь. Потом она превратилась в
маленькую прелестную девочку в таком же зеленом, усеян-
ном белыми цветочками платьице и с живым бузинным
цветком на груди. Дети взяли обыкновенную тросточку, ее
88
набалдашник превратился в голову лошади с развевающейся
гривой; у лошади выросли четыре ноги, и она помчала* детей
по лужайке. Лошадь скакала, а девочка рассказывала своему
спутнику о родной стране, о Дании. Все, что она говорила,
вставало у мальчика перед глазами. Он видел крестьянские
домики, птичьи дворы и кузницы, Копенгаген с его Круглой
башней и Фредриксборгским садом. Весна сменялась летом,
лето — осенью, осень — зимой. Мальчик стал юношей,
ушел в плавание, вернулся и женился на своей подруге.
Потом они состарились и, сидя во дворе под цветущей
бузиной, вспоминали прошлое.
Внезапно мальчик очнулся и не мог понять, видел ли он
все это во сне или только слышал в сказке.
— Какая прелесть! — сказал мальчик. — Мама, я по-
бывал в теплых краях!
Приветливая старушка — это Бузинная матушка, ге-
роиня одноименной сказки Андерсена. Старичок-сосед не
могущественный волшебник, а сказочник, скорее всего, сам
Андерсен, сказки которого рождались от встречи, от сопри-
косновения с жизнью. «Из действительности-то и выраста-
ют чудеснейшие сказки! — заметила Бузинная матушка. —
Иначе бы мое благоухающее деревцо не выросло из чай-
ника».
В датском народном предании говорится: «В бузине
обитает существо, которое здесь в стране зовется Бузин-
ная матушка или Бузинная королева. Она мстит за вред,
причиненный дереву...» Андерсен взял из предания чудесный
образ хранительницы бузины, превратив Бузинную матушку
в сказочницу, которая рассказывает обычные, ничем не при-
мечательные истории из будничной жизни. Но рассказывает
она их словно прекрасную сказку. Как и в прежних своих
произведениях, писатель использовал здесь отдельные эле-
менты волшебной сказки.
«Бузинная матушка» — прелюдия к новому сборнику,
который Андерсен так и назвал — «Новые сказки». Состо-
ял он из двух томов (1844—1848). В сборник вошло совсем
немного произведений, в которых Андерсен вспомнил дат-
ские народные сказки, предания или поверья, — «Снежная
королева», «Волшебный холм», «Прыгуны», «Хольгер-Дат-
чанин». Все остальные были сочинены сказочником —
«Соловей», «Тень», «Штопальная игла», «Ель», «Жених и
невеста», «Пастушка и трубочист», «Старый дом», «Со-
седи», «Старый уличный фонарь», «Колокол», «История
одной матери», «Красные башмаки», «Девочка со спич-
ками».
89
«Новыми» Андерсен назвал свои сказки не только пото-
му, что большинство из них было придумано им самим, а
потому, вероятно, что источником их была реальная жизнь.
Писатель обладал тем же необыкновенным даром, который
отличал старика из сказки «Бузинная матушка»: на что он,
бывало, ни взглянет, к чему ни прикоснется — все превра^
щалосъ в сказку. «Часто мне кажется, — писал сказочник, —'
будто каждый дощатый забор, каждый цветок говорит мне:
«Ты только взгляни на меня, и тогда моя история перейдет
к тебе». И стоит мне захотеть, как у меня тотчас появляют-
ся истории». Зоркими глазами Андерсен пристально
всматривался в мир, замечая многое, ускользнувшее от
внимания других.
Сказки жили повсюду! В любой крестьянской усадьбе,
в любом доме, во всех уголках, в любом дворе, на любой
улице.
Новенькие, чистенькие дома, не желая иметь ничего об-
щего со старыми одряхлевшим соседом, думают: «Долго
ли он будет торчать тут на позор всей улице?» А старинные
кресла стонут в комнате: «Ох, какая ломота в костях! И мы
схватили ревматизм!.. Ох!» На подзеркальнике расставле-
ны фарфоровые статуэтки. На кухонном столе стоит ко-
робка со штопальной иглой и штопкой. На отгороженном
участке двора важно расхаживают индюки, крякают утки,
кудахчут куры, прыгают воробьи, воркуют голуби. Весной
во дворе сожгли высохшую новогоднюю елку. За дощатым
забором в цветнике распустилась белая роза. Прошел дождь,
и на улице остались лужи. Неподалеку — старый уличный
фонарь, отслуживший свой век. По солнечной стороне ули-
цы движется человек, отбрасывающий гигантскую тень.
На одной из центральных улиц Лондона неподвижно сидит
бедно одетая девочка, зажав в руке коробок серных спичек.
Бежит другая девочка, кокетливо поглядывая на новые
красные башмаки.
Все обыкновенно и просто, но надо быть таким чело-
веком, ка$ Андерсен, обладать живым и пристальным
взглядом, уметь подмечать все вокруг, чтобы из всего
виденного создать сказку. Однако и этого мало. При-
ходится вспоминать историю тех или иных вещей и предме-
тов, животных и растений, наделять их некоторыми челове-
ческими свойствами, помогать им рассказывать о себе. Без
поэзии, фантазии, иронии, благожелательного отношения
к людям сказочнику не обойтись. Так возникает новая ан-
дерсеновская сказка.
90
Вот прелестная фарфоровая пастушка в золоченой шляп-
ке и в башмачках с позолотой. Рядом с ней фарфоровый
трубочист с удивительно белым лицом и розовыми щеками.
Неподалеку от статуэток сидит старый фарфоровый кита-
ец, который умеет кивать головой. С дверцы старого
резного шкафа на них смотрит странный, затейливо выре-
занный человек с рожками на лбу и с козлиными ногами,
которого дети, живущие в доме, называют «обер-унтер-ге-
нерал-комиссар-сержант Козлоног».
В мире этих фигурок, в обыкновенной жилой комнате
происходят странные, сказочные, события. Китаец считает,
что приходится пастушке дедушкой и может распоряжаться
ее судьбой; он умеет кивать головой и выражает этим согла-
сие на брак пастушки с козлоногим деревянным человечком,
который несметно богат. Чего только нет в его шкафу!
Пастушка же и трубочист любят друг друга и сговаривают-
ся бежать из дома «далеко-далеко».
Но хотя фарфоровая пастушка и решилась поначалу от-
казаться от богатства, от «титулованного» жениха и от-
правиться навстречу невзгодам и опасностям, ее решимости
хватает ненадолго. Очень скоро она начинает сожалеть об
утраченном благополучии и предпочитает вернуться домой,
на подзеркальник, в тесный обывательский мирок. А старый
китаец во время погони за беглецами сломался и уже не мог
кивать головой и выдавать внучку замуж. Пастушка и тру-
бочист так и остались стоять рядом в любви и согласии,
пока не разбились.
На кухне живет штопальная игла, которая воображает,
что необычайно тонка и потому не создана для этого мира.
И вообще она вовсе не штопальная, а швейная игла, и раз за
ней тянется длинная нитка, то она идет со свитой. Куда бы
ни забрасывала иглу судьба, она считала, что это — очеред-
ная ступенька к славе и блеску. Когда ее сломали и залили
головку сургучом, игла подумала, что стала брошкой. Когда
ее выплеснули в канаву вместе с помоями, она решила, что
отправляется в плавание. Хорошо, конечно, что игла не
теряет чувства «собственного достоинства» и «знает себе
цену». Но при этом она всячески стремится задеть и унизить
других и неудержимо хвастается. «Постарайтесь отрастить
головку, — высокомерно говорит она булавке, — не у вся-
кого ведь головка сургучная!» Она напропалую ругает щеп-
ку, и соломинку, и пальцы кухарки, обвиняя их в зазнайстве.
Игле ничего не стоит соврать, если только это может, по ее
мнению, возвысить ее в глазах окружающих.
91
Штопальной игле не уступает в хвастовстве воротни-
чок, герой другой сказки. К кому только ни сватался ворот-
ничок — и к ножницам, и к гребенке, но все с презрением
отворачивались от него. Ведь за душой у него ровно ничего
не было!
Когда же воротничок попал в большое «тряпичное об-
щество», он разошелся вовсю. «У меня была уйма
невест! — тараторил он. — Так и бегали за мной... Никогда
не забыть мне моей первой невесты — подвязки!.. Из-за
меня в лохань бросилась!.. Гребенка тоже любила меня до
того, что порастеряла свои зубы...» Но воротничок был
наказан за хвастовство. Он превратился в лист бумаги, на
котором напечатана его история.
По мысли Андерсена, богатство и показной блеск в свет-
ском обществе нередко заменяют высокие человеческие ка-
чества, заставляя пресмыкаться перед самовлюбленным
ничтожеством, одетым в роскошное платье. Писатель бес-
пощадно срывает блестки, стирает позолоту и показывает,
что штопальная игла, осколок бутылки — жалкие горде-
цы. Воротничок — ничтожный хвастун.
Из дома, где обитают статуэтки, штопальная игла и
воротничок, можно выйти на птичий двор. Там — утки,
куры, петухи, индюки, и все они — сказочные персонажи.
У Андерсена и раньше встречались в сказках птицы, но
теперь в сказке «Гадкий утенок» появилось целое «птичье
общество». Утки и куры, как водится в сказке, разговари-
вают. О чем же они говорят?
Утка-мать горячо защищает своего утенка, когда знат-
ная испанская утка безапелляционно заявляет:
— Этот не удался! Хорошо бы его переделать.
— Никак нельзя, ваша милость, — возражает утка-
мать. — Правда, он некрасив, но сердце у него доброе...
Может, он со временем похорошеет... К тому же он — се-
лезень, а селезню красота не так уж нужна. Вырастет —
пробьет себе дорогу!
Испанская утка чувствует себя хозяйкой на дворе только
потому, что на лапке у нее, в виде особого отличия, повязан
красный лоскуток. Она, как глупая, нарядившаяся в крикли-
вое платье девица, воображает о себе невесть что. Две
утиные семьи передрались из-за выброшенной угриной го-
ловки.
Испанской утке тоже хочется отведать угриной го-
ловки, но ей «не подобает» драться вместе со всеми.
Скрывая свои мелкие слабости, она с истинно «барским»
92
лицемерием «милостиво» разрешает утятам принести ей
угриную головку, если им удастся ее раздобыть.
На фоне птичьего двора разыгрывается трагическая и
прекрасная, внушающая столько надежд обездоленным
история гадкого утенка, который превратился в прекрасного
лебедя.
Писатель хочет сказать этой историей, что замечатель-
ные дарования и величайшие моральные достоинства мо-
гут быть скрыты под убогой одеждой и неприглядной внеш-
ностью. Он убежден: рано или поздно талант, доброта,
сила, смелость победят, даже если люди, которым они
свойственны, родились в нищете.
«Не беда, что ты появился на свет в утином дворе,
если только лежал в лебедином яйце!» — эти знаменитые
слова стали крылатыми. Прекрасный лебедь улетает, он
побеждает все невзгоды, проходит через множество испыта-
ний.
Сказка «Гадкий утенок» учит широкому взгляду на мир,
учит видеть величие и благородство души, познавать
красоту жизни, любить природу.
Вот какую историю помог создать Андерсену простой
птичий двор. Вот какие голоса слышались ему за кряканьем
уток! Какая судьба мерещилась при взгляде на длинноно-
гого безобразного утенка! Куда увлекли его мысль и фан-
тазия!
А вот высохшая и потерявшая иглы ель. Когда-то она
была чудесной маленькой елочкой, стояла в лесу, дышала
свежим воздухом, ее грело солнце. Кругом прыгали зайча-
та, пели птицы. Но елочка ничего не замечала, она не
слышала даже голосов ребятишек, которые собирали земля-
нику и малину.
Ее влекла вдаль романтическая мечта: ей хотелось пу-
ститься в плавание в виде мачты на корабле или стать но-
вогодней елкой. Елочка думала только о блеске и славе,
не замечая, как чудесно ей живется, не понимая, что меч-
тает она о собственной гибели. Наконец она стала ново-
годней елкой. Ее украсили игрушками и свечами. Но счастье
и радость длились всего один вечер.
Потом елку выбросили на чердак, где в обществе мы-
шей, рассказывая им свою историю, она, наконец, поня-
ла, какие хорошие дни были у нее в прошлом. Весной елку
сбросили во двор и сожгли.
В небольшой поэтической сказке «Ель» Андерсен рас-
сказал грустную историю целой жизни, жизни существа,
93
которое, не умея ценить то хорошее, что было у него,
стремилось навстречу своей гибели.
«Он находит поэзию там, где другие едва осмеливаются
искать ее, в предметах, которые считают некрасивыми, на
чердаке, где ель лежит в обществе крыс и мышей, в
мусорном ведре, куда служанка выбросила пару старых
воротничков, и т.д.», — писал об Андерсене датский критик
Гольдшмидт.
И он был прав. Пример тому одна из известнейших ска-
зок писателя — «Снежная королева».
Замерзают окна, на них появляются причудливые иг-
листые узоры. Может, их нарисовала Ледяная дева, которая
в датском фольклоре олицетворяет силу, несущую смерть
всему живому. Обыкновенные хлопья снега все растут и
растут, пока не превращаются в огромных белых кур. Куры
эти — свита прекрасной Снежной королевы; она родствен-
ница Ледяной девы. Так рождается сказка, сказка о малень-
ком Кае и его названой сестричке Герде. Кая завлекла в свое
королевство прекрасная, но безжалостная Снежная коро-
лева. Маленькая Герда босиком обошла полсвета в поисках
названого брата, разыскала его и вернулась вместе с ним
домой.
«Снежная королева» — первая большая по объему сказка
Андерсена. Она состоит из семи глав, причем первая из них,
по словам самого сказочника, — самостоятельное произве-
дение.
Жил-был на свете злющий-презлющий тролль. Смасте-
рил он как-то зеркало, в котором все доброе и прекрасное
исчезало, а дурное и безобразное казалось еще отвратитель-
ней. Ученики тролля разбили это зеркало. Оно рассыпалось
на несметное множество осколков, и некоторые, крошеч-
ные, как песчинки, осколки, попадая в глаза людям, застав-
ляли их видеть все наоборот или замечать во всем лишь
дурцые стороны. Иногда осколок проникал в сердце чело-
века, и она превращалось в кусок льда. Маленькому Каю и
вовсе не повезло. Осколки зеркала попали ему в глаза и в
сердце. Герда, которую он так любил, сразу же показалась
ему уродливой, прекрасные розы — безобразными. Сердце
его оледенело. Потому-то и смогла заманить его в свое цар-
ство Снежная королева, что Кай стал таким же холодным и
рассудочным, как она. Стоило Снежной королеве поцело-
вать мальчика, и он тут же позабыл и Герду, и бабушку, и
всех домашних.
Настоящий герой сказки не Кай и даже не Снежная
94
королева, а маленькая Герда, обитательница чердачной ка-
морки. У этой девочки есть то, чего лишена Снежная коро-
лева и что отняли у Кая злые чары: доброе сердце, любовь и
величайшая самоотверженность. Герда — маленькая слабая
девочка — оказывается сильнее могущественной повели-
тельницы царства льдов и снегов. Сила Герды в ее
мужестве и бесстрашии, в ее вере в собственные силы, в уме-
нии преодолевать препятствия. Андерсен писал, что в этой
сказке «чувство одерживает победу над холодным разумом».
Когда северный олень просит сделать Герду всесильной,
мудрая финка отвечает ему: «Неужто ты сам не видишь, как
велика ее сила? Подумай, ведь ей служат и люди, и живот-
ные!.. А сила ее в том, что она невинный славный ребенок.
Если она сама не сможет проникнуть в чертоги Снежной ко-
ролевы и извлечь из глаза и сердца Кая осколки, то мы и
подавно не сможем!» Герде помогали и ворон с вороной, и
принц с принцессой, и мудрые женщины из далекой Лаплан-
дии. Даже маленькая разбойница, своенравная и жестокая,
после встречи с Гердой становится добрее.
«Добро, Истина и Красота побеждают», — как бы
говорит своей сказкой писатель.
Андерсена интересовали многие научные открытия
современности, в частности работы Эрстеда, который горя-
чо рекомендовал писателям пользоваться богатейшим ис-
точником творчества — природой. «Благодаря X. К. Эрс-
теду возникла сказка «Капля воды», — писал Андерсен. На
улице после дождя осталась лужа. В луже — мириады ка-
пель, и каждая маленькая капля — целый мир. Простым
глазом его не увидишь, а лишь с помощью увеличительного
стекла. Приложишь такое стекло к глазу — и вдруг возник-
нут какие-то странные существа, которые бегают, прыгают,'
дергают и пожирают друг друга. Старый волшебник по
имени Крибле-Крабле добавил в воду кашпо красного вина,
и тогда другой волшебник — без имени — увидел в капле
воды целый город с его суетой и суматохой. Зрелище было
ужасным: «...люди толкали и пинали друг друга... щипали
и кусали!» Тот, кто был внизу, непременно хотел подняться
наверх.
И тролль без имени решает: «Это — Копенгаген или
какой-нибудь другой большой город, они все похожи друг на
друга!» Так простая капля воды из лужи подсказала Андер-
сену образ современного капиталистического города.
Человеческая тень... Какое странное и причудливое яв-
ление! Стоит внести в комнату зажженную свечу, и тень
95
распространяется на всю стену, заходя даже на потолок. Если
сидеть на балконе, когда за спиной горит свеча, тень может
переползти на стену противоположного дома, попасть там
на балкон и даже войти в комнату. О приключениях тени
немецкий романтик Шамиссо написал когда-то целую
историю.
У Андерсена герой сказки «Тень» — ученый — писал
книги об истине, добре и красоте. Мудрый и гуманный, он
уважал свободу других людей. Но такой человек не мог
преуспеть там, где люди добивались власти и счастья лишь
с помощью наглости, хорошего платья и денег. Замыслы и
книги ученого никому были не нужны и не интересны. Ведь
золото и роскошное платье могут даже тень превратить в че-
ловека.
«Да, тень была одета превосходно, и это-то, собст-
венно, и придавало ей вид настоящего человека», — иро-
низировал Андерсен. Ученый, несущий свет истины и вели-
ких идей, отвергнут обществом, убит собственной тенью.
Недаром Андерсен считал, что эта его сказка «очень горькая,
трагическая».
Так обыкновенная тень на солнечной стороне улицы по-
могла писателю создать сказку о гибели талантов и тор-
жестве «теней» в капиталистическом обществе.
Рисунки, вырезанные на дереве и присланные редактором
альманаха Андерсену с просьбой написать к ним рассказ,
дали материал для новой сказки «Девочка со спичками».
Девочка эта погибла в новогодний вечер в центре празднич-
ного города. «Я избрал, — говорил Андерсен, — картинку
с изображением бедной маленькой девочки, сидящей с сер-
ными спичками в переднике и держащей пачку этих же спи-
чек в руках».
В сказке «Девочка со спичками» Андерсен опровергает
господствующий в буржуазной литературе мотив счастли-
вого Нового года для всех детей. Перед глазами людей юная
загубленная жизнь, и никаким мыслям о смерти как о счаст-
ливом исходе здесь нет и не может быть места.
Сколько раз на улицах Копенгагена и Лондона Андерсен
видел бледных, изможденных, нищенски одетых людей.
А в памяти его еще были живы воспоминания о собствен-
ном детстве и детстве многих его сверстников. Писателя
не раз одолевали раздумья о судьбе детей, о том, как сделать
их жизнь лучше, счастливее. Эти раздумья находили выра-
жение в его сказках.
Быть может, маленькому Туку из одноименной сказки
96
повезет в жизни. Ведь он так добр и всегда помогает матери
по хозяйству! А Карин из сказки «Красные башмаки»
поделом наказана за свое тщеславие и высокомерие. Быть
может, счастье детей в братстве богатых и бедных! И в сказ-
ке «Колокол» королевич и бедный юноша в деревянных
башмаках обнимаются в «храме природы и поэзии». Но все
это была лишь слабая попытка решения проблемы в опти-
мистическом плане. Судьба детей представлялась Андерсе-
ну все же трагической, и в сказке «История одной матери» он
дал волю своим мыслям. Здесь любовь матери к ребенку —
высшее воплощение самоотверженности. Ради него отдает
она свои роскошные волосы, свои прекрасные глаза. Но все
ее жертвы — тщетны. В этом — смысл произведения. Мать
в конце концов сама отказалась вернуть ребенка к жизни из
опасения, что ему уготованы горе и нужда, страх и отчая-
ние.
В сказке «История одной матери» трагический конец
появился позднее. Вначале история гибели ребенка изобра-
жалась Андерсеном как сон, который кончался счастливым
пробуждением матери.
Писатель никогда не объяснял, почему у этой сказки
появился столь трагичный конец. Но несомненно, что ее
финал подсказал сказочнику его горький жизненный опыт.
Ведь сказки диктовала Андерсену сама жизнь.
Еще в декабре 1839 года писатель задумал включить в
книгу коротких историй «Картинки-невидимки» сказку о
короле, которому в предсмертный час предстало содеянное
им в жизни зло. Смерть, сидя у него на груди, рассказывала
ему «сказки, ужасные сказки из собственной жизни короля...
и на лбу короля выступили кровь и капли пота». Этот
рассказ в книге «Картинки-невидимки» напечатан не был, но
из него родилась чудесная сказка «Соловей». Маленькая
серая пташка, отогнав Смерть от ложа китайского импера-
тора, рассказывает ему в своих песнях о счастливых и
несчастных, о добре и зле. Соловей знает обо всем, потому
что залетает не только в богатые покои, но и в хижину бед-
ного рыбака, и на крестьянский двор. Однако жить во дворце
он не хочет. Он хочет лишь прилетать туда, когда ему взду-
мается.
В сказке «Соловей» Андерсен рассказал об обыватель-
ской страсти к золоту и мишуре. При дворе китайского импе-
ратора придворные предпочитают искусственного соловья
настоящему. Ведь искусственный соловей, присланный им-
ператором Японии, осыпан бриллиантами, рубинами, сап-
97
фирами, отливает золотом и серебром. Где уж тягаться с
ним скромной незаметной пташке! Однако искусственный
соловей быстро сломался и уже никому не доставлял
радости.
Писатель считал, что подлинное, настоящее в жизни
и в искусстве нередко скрывается за неприметной внеш-
ностью. А под роскошной позолоченной оболочкой нередко
прячется бездарность.
Андерсен читал сказку «Соловей» веймарскому герцогу и
его приближенным, а те, ощущая остроту ее сатиры, назвали
его поступок «глупо-дерзким». Но правда жизни, которой
дышали сказки Андерсена, способствовала тому, что они, по
словам современников, «нашли путь к сердцу народа».
«Новые сказки» были доброжелательно встречены не
только читателями, но и датской прессой. «С этого сбор-
ника, — писал Андерсен, — начинается великое признание
сказок».
Современники восторженно приняли произведения, о ко-
торых одна из датских газет писала: «Они так нравятся, что
каждый новый сборник сказок с радостью принимается
безо всякой рекомендации».
«ПУСТЬ ГОЛУБЬ МИРА
ЛЕТАЕТ НАД СТРАНАМИ!»
Летом 1849 года Стокгольмское литературное общество
давало торжественный обед. Президент провозгласил тост
за почетного гостя, господина Андерсена из Копенгагена,,
автора романа «Импровизатор» и сказок. В ответном тосте
датский писатель прочитал строфу из своей песни:
Зунд сверкал, как меч стальной,
Наши страны разделяя;
Чьей-то брошена рукой
Ветка розы, благоухая,
Мостом стала в добрый час!
— и прибавил, что мост дружбы возведен шведскими и
датскими поэтами. Благодаря им народы-соседи стали,
лучше понимать друг друга.
Андерсена хорошо знали в Швеции, куда он приехал уже в
третий раз. Датский сказочник был гордостью всей Сканди-
навии, особенно с тех пор как в стихотворении «Я — скан-
динав» написал:
Норвежец, швед и датчанин
Протягивают друг другу руки...
99
Но на этот раз Андерсен был не похож на себя. Несмотря на
восторженный прием, оказанный ему писателями, студен-
тами и рабочими, сказочник был печален. И тому была
причина. В это время Дания вела войну с Германией.
В состав Дании помимо ее островов и полуостровов вхо-
дили герцогства Гольштейн и Шлезвиг со смешанным дат-
ско-немецким населением. В 1848 году Шлезвиг и историче-
ски связанное с ним герцогство Гольштейн потребовали
отдельной конституции и присоединения южного Шлезвига
к Германскому союзу. Датский король отверг петицию
шлезвиг-гольштейнцев. Германия, всячески стремившаяся
присоединить к своей территории южный Шлезвиг, насе-
ленный немцами, — что было основным источником разно-
гласий между ней и Данией, — поддержала шлезвиг-голь-
штейнцев. Разразилась война, о которой Ф. Энгельс писал,
что «это первая революционная война, которую ведет Гер-
мания»
Андерсен вряд ли понимал всю сложность шлезвиг-
голыптейнского вопроса. Для него, как и для многих дру-
гих датчан, война была трагедией и «ужасным чудовищем».
Он любил Данию, и вместе с тем дружеские узы связыва-
ли его с Германией, с ее культурой, со многими близкими ему
там людьми. «Движения, которые прокатываются по стра-
нам, я ощущаю до самых кончиков пальцев. Дания — моя
родина — и Германия, где столько людей, которых я
люблю, стоят враждебно друг против друга!» — с душев-
ной мукой восклицает он в одном из писем того времени.
Страдания Андерсена усугублялись еще тем, что в Германии
многие его друзья были настроены против Дании.
Для Андерсена то, что произошло в герцогствах, —
«мятеж». Писатель искренне верил: Дания «добивается лишь
восстановления своих попранных прав». Не понимая причин
происходящего, он считал, что заблуждаются немцы, верил
в их «прозрение» и надеялся на мир. 12 июня 1848 года он
написал свои замечательные слова: «Когда же заключат
мир? Сердце мое жаждет мира. Каждый день прислуши-
ваюсь я к пушечной канонаде, каждый вечер с волнением
думаю о том, сколько людей сегодня навеки закрыло глаза.
Война — отвратительное чудовище, которое питается
кровью и пылающими городами!»
Любовь сказочника к Дании отразилась в стихотворении
«Родной дом», которое кончается признанием:
’Маркс К., Энгельс Ф. Соч. — 2-е изд.— Т. 5.— С. 419.
100
Ах, все изменчиво, и все проходит мимо.
Но только власть земли родной неодолима.
Андерсена-поэта, стихи которого распевали по всей
стране, особенно прославило стихотворение «Дания — моя
родина», которое было положено на музыку и стало нацио-
нальным гимном страны. Не преувеличивая международной
роли Дании, ее «доли скромной», писатель по достоинству
оценивает вклад родины в мировую культуру. И, вспоминая
датских поэтов и скульптора Торвальдсена, пишет:
Но все же и теперь на целый мир огромный
Звенит родная песнь и слышен звук резца.
В каждом куплете этой песни-стихотворения звучит рефрен
«люблю тебя», а в конце — ликующие строки в честь
родины:
Вы, берегов скалистые края,
Где слышны взмахи крыльев лебединых,
Вы — острова, очаг былин старинных,
О Дания! О родина моя!
Писатель беспредельно ликовал при известии о долго-
жданном мире в июле 1850 года. «Только бы больше не
проливалась кровь; пусть начатое дело мира процвета-
ет!» — писал он. Андерсен воспевает мир, завоеванный
ополченцем, храбрым солдатом. Ему он посвящает многие
стихотворения-песни. Стихотворения писателя были опуб-
ликованы в сборнике «Отечественные стихотворения и песни
периода войны»; гонорар за этот сборник поэт передал
семьям убитых и раненых.
После окончания войны из печати вышел новый путевой
очерк Андерсена «По Швеции» (1851) (в Швеции он побывал
во время войны). В книге легко узнаются черты, свойствен-
ные творчеству Андерсена в целом: сказочный элемент,
юмор, лиризм, поэтические описания природы и связь с
современностью. Писатель по-прежнему в восторге от
садов, шхер и водопадов Швеции. Но природа этой страны
интересна для него теперь не только своими красотами, но
и тем, как она служит человеку. Вода — «дух-слуга»,
который несет пароходы. Грохот водопада изумителен,
потому что сопровождается шумом мельниц и кузниц.
И достижения техники теперь неотъемлемая часть пейзажа
для Андерсена. «Скалистые острова шхер раскинулись, как
венок в озере. Идет пароход», — пишет он. Писатель с
101
гордостью сознает себя сыном XIX века, «века науки,
техники и пара, повинующегося человеческому гению!»
Вдохновляют Андерсена и предания о влюбленных, о ге-
роических деяниях старины и о походах викингов. Обычный
для писателя интерес к национальному фольклору получает
новое направление: революция 1848 года привлекла его
внимание к легендам и преданиям историческим, осуждаю-
щим жестокость королей и воспевающим подвиги народных
героев. Сочувствие писателя вызывают храбрые далекар-
лийские1 крестьяне, подвергавшиеся жестоким пыткам дат-
ского наместника в Швеции. Писатель рассказывает, как
далекарлийцы, во главе которых стоял национальный герой
Швеции Энгельбректсон, подняли восстание против намест-
ника и, следовательно, против датского короля. «Далекар-
лийская секира разрубила узы, связывавшие короля Дании со
шведским государством», — пишет Андерсен, сочувствуя
свободолюбию далекарлийцев. Мечтая о мире и братстве
скандинавов, он восторженно-наивно призывает шведов и
датчан: «Давайте все в этом мире понимать и любить друг
друга!»
Чудесны страницы книги, посвященные народной жиз-
ни, — описание праздника летнего солнцестояния, пестрых
нарядов селян. В этом путевом очерке оживает националь-
ный колорит страны, особенно яркий в Далекарлии.
Книга «По Швеции» была тут же переведена на шведский
язык и восторженно встречена критикой. В Дании, а затем и
в Норвегии очерк приняли значительно холоднее. Многие
современники не поняли, что в этой книге отразилась даль-
нейшая эволюция взглядов писателя. Ингеман полагал,
что Андерсен видит разум и жизнь только в паровых маши-
нах, в электромагнитных телеграфах и в системе Копер-
ника.
Словно полемизируя с другом, сказочник заметил: «Кто
прочитает книгу «По Швеции», увидит, как жизнь и мир
теперь отражаются во мне. Но не беспокойтесь: я не оставил
светлый мир поэзии, чтобы углубиться в дебри философии
или начать писать научные стихи. Это — невозможно. Для
меня человеческое сердце — волшебная лампа поэзии, кото-
рую я крепко сжимаю в руках... Но и силы природы не
должны поработить меня; нет, я хочу вызвать духов,
которые по моему повелению выстроят мне новый замок
хДалекарлия — одна из областей Швеции.
102
поэзии». Литература, по мнению Андерсена, призвана ожи-
вить прошлое, подвиги и деяния старины. Природа и дейст-
вительность должны стать составной частью творчества.
Мир полон красоты, и долг поэта остановить на ней взор
людей.
Когда-то, в ранней молодости, в его первом путевом
очерке «Прогулка на Аматер...» Андерсену явились Муза
классической и Муза романтической поэзии, и тогда он
выбрал последнюю. Сейчас, через тридцать лет, он снова
стоял на распутье, а перед ним — Муза романтической
поэзии, которой он тридцать лет назад поклялся в верности,
и Гений Науки. Но как состарилась эта некогда юная Муза!
Теперь это древняя старуха со всеми атрибутами романтиз-
ма, с суевериями, картами, талисманами и снадобьями. Она
показала сказочнику мир, каким он видится романтическому
поэту. Свет ее фонаря осветил землю — и земля стала
прозрачной, будто морская вода или стеклянная гора в сказ-
ке. По велению Музы появились рыцарские замки, привиде-
ния, яд. «Смерть! Смерть!» — прозвенело в воздухе, и
старуха предложила Андерсену воспеть все виденное. Но тут
в образе прекрасного юноши явился Гений Науки и, обра-
щаясь к Андерсену, воскликнул: «Следуй за мной во имя
жизни и истины!.. Я — Гений Науки!» Внезапно все вокруг
озарилось. Картины романтических видений поблекли, и
фонарь старухи отбрасывал лишь тусклые отсветы, а ветер
разгонял мглистые туманы. Зато свет, излучаемый Гением
Науки, проник к подводным растениям. Капля воды стала
миром живых существ диковинной формы. «И голос Нау-
ки, — пишет Андерсен, — прозвучал по всей земле так, что
показалось — вернулось время чудес». «Жизнь! Жизнь!» —
прозвенело повсюду. Писатель отвергает Музу романтиче-
ской поэзии, он идет за Гением Науки.
Из сказок и историй, которые Андерсен включил в книгу
«По Швеции», наиболее значительна по своему философ-
скому и социальному звучанию сказка «Свиньи». В ней го-
ворится о непреходящей красоте и вечном обновлении при-
роды. Лес вздыхает осенью: «Конец! Конец! Конец крас-
ным денькам! Конец розам! Листья все опали. Птички
замолкли! Сыро, мокро! Свиньи хозяйничают в лесу!» Но
старый лесник из сказки знает: снова придет весна, снова
расцветут розы и красота «взойдет на трон». Говоря о
свиньях, Андерсен весьма недвусмысленно намекает на
людей. В старой парадной дворянской карете устроились
четыре громадные, жирные свиньи. И писатель замечает:
103
«...но были ли они первыми попавшими сюда — сказать
мудрено...»
В сказке «Директор кукольного театра» Андерсен рас-
сказал о разносторонних талантах некоего ученого, неверо-
ятные и вместе с тем строго научные эксперименты которого
принесли бы ему в старину с ее суевериями и предрассудками
славу мудреца-волшебника.	’Ф
Реальные картины жизни и природы в этих произведе-
ниях смело и свободно объединяются с фантастическими
снами, с волшебными превращениями. Писатель пользу-
ется сюжетными контрастами, повторами, восклицаниями и
риторическими вопросами. Он говорит об этих историях:
«Все, что мы рассказали, — истинная правда».
Мало кто обратил внимание на сказки и истории из
путевого очерка «По Швеции». И даже позднее никто не
увидел их связи со сказками и историями Андерсена 1850—
1870 годов, предшественниками которых они были.
В начале 50-х годов Андерсен начал писать пьесы для
театра «Казино», который современники называли «Театр
Ханса Кристиана Андерсена». Ни один из признанных дра-
матургов Дании того времени — ни Хейберг, ни Херц — не
пожелали сотрудничать в «Казино», открытом в 1848 году.
Своего рода «штатным» драматургом нового театра стал
Андерсен. Он писал, переводил и обрабатывал для него
пьесы, а также состоял в дирекции театра. Пьесы его
пользовались большим успехом у простых людей: им
нравились в этих произведениях нехитрая жизненная фило-
софия, как бы рассказ о них самих, намеки на современность
и сказочность. Потому-то славой своей «Казино» обязан
пьесам-сказкам Андерсена «Дороже жемчуга и злата», «Оле-
Лукойе», «Бузинная матушка» и другим.
Пьеса «Дороже жемчуга и злата» близка к ранним
андерсеновским сказкам, особенно к его первой сказочной
пьесе «Цветок счастья». Действие пьесы дроисходит то во
дворце короля Духов, то в доме жителя Земли Зефиса, то в
стране Истины, то в Обезьяньем Королевстве. Границы
между сказочным и действительным стерты. В Королев-
стве Духов фея возмущена непочтительностью короля к «да-
мам». Дух Огня получает пособие на поездку в Рим. Король
Духов говорит по-немецки, заводит часы и раздает визит-
ные карточки. Волшебные существа — кошмарихи — полу-
чают пенсии. Времена года служат королю за жалованье
и пьянствуют. В Обезьяньем Королевстве все элегантны,
одеты по последней моде, говорят по-французски и учат
104
детей хорошим манерам. То, что тролли, духи, феи,
кошмарихи, времена года и обезьяны наделены человече-
скими чертами, придает пьесе веселый, юмористический
характер.
Андерсен, как и в сказках, посмеивается над королями и
придворными, над их нравами. Король Духов долго спит по
утрам, и один из троллей замечает: «Раз король бодрствует
за всех, то и спать он должен за всех». Ирония Андерсена
оборачивается сатирой в рассказе о так называемой стране
Истины, которая на деле оказывается страной отъявлен-
ной лжи и клеветы.
Главное в жизни, по мысли писателя, — любовь; она
«дороже жемчуга и злата». Герой пьесы Элимар отказыва-
ется от статуи, что «драгоценней жемчуга и злата», ради
красавицы Анны:
Не разлучай нас!
Все назад возьми,
Брильянты все и злато с жемчугами,
Ее одну лишь мне опять верни! —
молит он короля Духов. И когда его мечта сбывается, он,
обращаясь к Анне, в восторге восклицает:
Сокровищ блеск померк перед тобой,
Ты мне дороже жемчуга и злата!
Пьеса эта пользовалась большим успехом. Ее смотрел
почти весь Копенгаген.
В другой пьесе — «Оле-Лукойе» — старый друг детей —
сказочник уже не навевает им волшебные сны. Здесь Оле —
мудрец, который помогает «прозреть» бедному подмас-
терью трубочиста Кристиану. Андерсен писал, что теперь
ему захотелось «устами Оле высказать истину: здоровье,
хорошее расположение духа и спокойствие душевное дороже
богатства». Критическое отношение к богатству было
прогрессивным для Дании того времени. Жажда обогаще-
ния, по мысли Андерсена, заставляет людей забывать
близких, любовь, семейные привязанности и всецело отда-
ваться наживе. Девиз одного из персонажей пьесы старьев-
щика Блаке: «Деньги — это все!» — порицается Андер-
сеном.
Бабушка Кристиана и ее молодая бедная родственница
Мария не разделяют взглядов Блаке. Сам же Кристиан,
воспитанный бабушкой, в ответ на речи Блаке заявляет
вначале:
105
Здоровье, веселый характер живой
Сокровищ несметных дороже.
Но постепенно ради бабушки и Марии он начинает мечтать
о богатстве и счастлив случайно доставшимися ему деньга-
ми. Потом наступает прозрение, и деньги уже не радуют
Кристиана. Он понимает: двери богатых домов открытые
ему, а его деньгам и слушают не его, а звон его монет.
А главное — он потерял бабушку и Марию, утратил свой
веселый нрав. Кристиан решает избавиться от денег.
Желание его сбывается. Он снова беден, весел и здоров.
С ним снова бабушка и Мария.
Пьеса «Оле-Лукойе» шла в театре «Казино». Она нрави-
лась простым людям, которые часто писали Андерсену и
благодарили его за доставленное им удовольствие.
В фантастической пьесе «Бузинная матушка» наряду с
фольклорными персонажами, такими, как Бузинная ма-
тушка, Водяной и Чертова Прабабка, действуют Крот,
Мотылек, Светлячок, мастер-брадобрей Бюнке, его под-
мастерье Петер и дочь Мария. Волшебные события проис-
ходят в окрестностях Копенгагена, а фантастические су-
щества наделяются профессией и ведут себя как люди. Вол-
шебный персонаж Фантазус служит почтальоном. Светля-
чок мечтает жениться, Водяной ищет гувернантку для
дочери. В стиле андерсеновских сказок и композиция пьесы:
реальная история получает фантастическое обрамление.
Вслед за необычной ситуацией — обсуждением кандидатуры
гувернантки для дочери Водяного — показан реальный сад
мещанина-брадобрея, рассказывается о любви бедного под-
мастерья Петера к хозяйской дочери Марии. Петер встре-
чается с Бузинной матушкой. В сказочном замке Крота он
вспоминает о прошлом, говорит о войне с Германией, о теат-
ре «Казино».
Андерсен очень серьезно относился к своей деятельности
драматурга, который пишет для народа, и во всех странах,
где бывал, старался увидеть национальные зрелища и празд-
ники. Вскоре после войны с Германией писатель посетил
местечко Обераммергау, неподалеку от Мюнхена: там раз в
десять лет устраивались грандиозные народные празднества
с постановкой средневековых мистерий I Сказочника потряс-
хМистёрия — религиозная драма на библейский сюжет, в которой
религиозные сцены чередуются с интермедиями комедийно-бытового
плана.
106
ла масштабность этих поистине народных сцен, о которых
знатоки говорили, что многие режиссеры могли бы по-
учиться здесь расположению на сцене актеров.
Андерсен снова путешествует, посещает Италию, авст-
рийский Тироль, многие города родной Дании. «Прекрас-
ными жемчужинами» называет сказочник старинные датские
горбда, которые описал в истории «Обрывок жемчужной
нити».
В 1853 году в Копенгагене свирепствовала азиатская холе-
ра. Жители покидали столицу. Андерсен уехал в Ютландию,
в городок Силькеборг, где гостил у родственника Коллинов,
фабриканта Древсена. Он много гулял по окрестностям, лю-
бовался типично датским пейзажем — лесами, пашнями,
глубокими озерами, вересковыми пустошами, полями гре-
чихи, гнездовьями белых и черных аистов. В путевом этюде
«Силькеборг» Андерсен пересказал местные предания о
любви и о несметных сокровищах на дне озера. Он воспел
технику, изменившую эти мирные края. «День и ночь шумят
колеса фабрики!» Андерсен мысленно видит будущий город,
который вдохновит поэтов и писателей.
Через несколько лет сказочник снова побывал в Ютлан-
дии, и снова ее природа пленила его. Особенное впечатление
произвели на него знаменитые ютландские песчаные дюны,
защищавшие луга со стороны моря. Гребни дюн, словно
горная цепь, тянулись вдоль берега. Писателя взволновал
этот удивительный пейзаж, и он описал его в истории «На
дюнах»: песчаные холмы, почти лишенные растительности,
и местное пернатое население — дикие лебеди, чайки, гуси и
морские ласточки. Берег, покрытый холмами дюн, рождает
в его поэтическом воображении множество картин, напо-
минает ему мозаику из круглых камешков. Что могли бы
рассказать эти дюны-камешки, обрети они дар речи! Сколь-
ко столетий прошло с тех пор, как вода наносила их к этому
берегу и придала им эту гладкую, прекрасную форму!
В путевом этюде «По Дании» Андерсен, обращаясь к
невидимому читателю, а быть может, к будущему писателю,
приглашает его: «Если ты художник, то следуй за нами...
Здесь, в стране датчан, ты обнаружишь природу, которая
даст тебе представление и о пустынях Африки, и о засыпан-
ной золой Помпее1, и о густо населенных птицами песчаных
отмелях Средиземного моря». Он в восторге от местного
хПомпёя — античный город, засыпанный при извержении вулкана
Везувия в 79 г. н. э.
107
предания о засыпанной песком церкви. В истории «На дю-
нах» сказочник рассказал позднее, как некогда величест-
венные своды этой церкви были погребены под песками и
растут теперь над ними лишь терновник да дикие розы. Одна
колокольня выглядывает из песков. Андерсену казалось, что
в западной Ютландии сплошные дюны, и он был поражен,
обнаружив там хорошо возделанные поля, множество
зажиточных усадеб и прекрасных садов. «Страна удиви-
тельно поднялась за последние годы», — с гордостью писал
он. В сочиненной им во время поездки песне «Ютландия
меж двух морей» есть такие слова:
Спеши сюда! Пройдет немного лет,
И пустошь станет полем,
Где пшеница будет колоситься!
Андерсен побывал и в знаменитом Бёрглумском монас-
тыре, по галереям которого с диким свистом гулял ветер.
Под впечатлением услышанных там преданий сказочник
написал историю «Епископ Бёрглумский и его родич». Он
рассказал о страшном и кровавом князе церкви, жестоком
епископе Бёрглумском, который огнем и мечом расширял
свои владения, не щадил ни друзей, ни родичей. Но епископа
постигло справедливое возмездие: он был убит родичем,
который особенно пострадал от его жестокосердия.
На родине Андерсен лучше всего чувствовал себя не в
светских домах шумной столицы, а в загородных усадьбах
или поместьях друзей, ближе к природе. Как только писатель
попадал в дом или замок, окруженный грядой холмов,
идущих вдоль моря, он сразу оживал. А стоило ему увидеть
весенний лес, только-только начинающий зеленеть, как ему
сразу хотелось работать. «Родник поэзии, который зимой
как будто бы иссяк, снова забил, свежий и здоровый», —
писал Андерсен. В одном из поместий сказочник особенно
любил прекрасный сад, который тянулся до самого морского
берега, поросшего буковым лесом. Он мог часами любо-
ваться великолепными садовыми и скромными полевыми
цветами, слушать крики лебедей, доносившиеся с островов, и
пение соловьев...
Приближалось пятидесятилетие со дня рождения Андер-
сена. Писатель все чаще и чаще пытался осмыслить прожи-
тые им годы. Еще в 1846 году он написал на немецком языке
свою автобиографию, назвав ее «Сказка моей жизни».
В 1853 году Андерсен начал работать над большой книгой о
108
своей жизни под тем же названием, надеясь, как говорил
впоследствии, что «простое, безыскусственное повествова-
ние о вынесенных мною испытаниях может послужить
источником утешения и ободрения для молодых, еще борю-
щихся сил».
В первой части книги, нарисовав картину датского и евро-
пейского общества первой половины XIX века, писатель
рассказал о пятидесяти годах своей жизни, не утаив ни своих
горестей и бед, ни нищеты и унижений. Он сделал это так
правдиво и, можно даже сказать, объективно, что «Сказка
моей жизни» и сегодня — один из основных источников
жизнеописаний Андерсена. Писатель, несмотря на все стра-
дания, выпавшие на его долю, назвал свою биографию
«Сказкой». Он был совершенно искренен и неоднократно
повторял, что жизнь его, в самом деле, порой кажется ему
сказкой, богатой самыми удивительными событиями.
2 апреля 1855 года, когда ему исполнилось пятьдесят лет,
Андерсен закончил книгу. Ее заключительные строки крас-
норечиво свидетельствуют о том, как оптимистически вос-
принимал он свой жизненный путь, несмотря на бедность,
одиночество, горе и тяжелые утраты. «Сказка моей жизни
развернулась предо мною — богатая, прекрасная, утеши-
тельная. Даже зло вело к благу, горе — к радости, и в це-
лом она является полной глубоких мыслей поэмой, какой я
никогда не был бы в силах создать сам... Да, правда, что я
родился под счастливой звездой!» Далее он пытается объяс-
нить, почему его жизнь — сказка. «Сколько лучших, благо-
роднейших людей моего времени ласкали меня и открыва-
ли мне свою душу! Моя вера в людей редко бывала обма-
нута! Даже тяжелые горестные дни таили в себе зародыши
блага».
Слава Андерсена достигла вершины. В 1858 году появи-
лась первая большая рецензия на его сказки и в России. Она
принадлежала Н. А. Добролюбову, который познакомился
со сказками датского писателя во французском переводе и,
считая их прекрасным чтением для детей, утверждал, что
Андерсен в своем творчестве дает пример связи реализ-
ма и фантастики, а также отсутствия «малейшего резонер-
ства».
28 октября 1859 года в «Санктпетербургский комитет
духовной цензуры» поступила книга «Повести Андерсена»,
переведенная с немецкого языка. Ее предполагали переиз-
дать, и цензурный комитет, выражая предварительное
согласие, запрашивал, нет ли возражений со стороны
109
комитета духовной цензуры. Последний одобрил книгу, за
исключением двух сказок: «Роза, прекраснейшая в мире» и
«Есть же разница!»
Отрицательное отношение цензуры к отдельным сказ-
кам Андерсена не преградило им путь к читателю, и в
1863 году Общество переводчиц во главе с Н. В. Стасовой —
сестрой знаменитого критика В.В. Стасова — и М.В. Труб-;
никовой — дочерью декабриста В.П. Ивашева — опубли-
ковало «Постое собрание сказок» Андерсена.
Восторженно откликнулись на эти переводы в 1864 году
журналы «Современник» и «Русское слово». Рецензию
последнего одобрил В. В. Стасов, но его не удовлетворила
критика журнала «Современник», в ответ на которую он
писал: «Главных столпов и опор «Современника», Черны-
шевского и Добролюбова, тогда уже не было в журнале, а их
наследники и продолжатели не были, по-видимому, способ-
ны оценить всего значения Андерсена; они чувствовали лишь
его поэтичность и художественность и успели заметить, что
только «почти всегда» серьезная мысль царит у него в этих
сказках. Они не знали, что, напротив, «мысль» всегда и во
всем стояла здесь у Андерсена на самом первом месте».
Стасов приводил в пример лучшие социальные сказки
Андерсена. «Это ли еще не поэтические создания, соответ-
ствующие живым требованиям современного человека! —
писал критик. — Это ли еще не художественные образы,
затрагивающие самую глубину мысли и чувства и произно-
сящие «суд над жизнью», как того требовал Чернышевский
от настоящего художественного произведения». Однако
Стасов подверг критике отдельные сентиментально-религи-
озные сказки Андерсена, такие, как «Красные башмаки»,
«Колокол», «Девочка со спичками».
Уже в 1850-х годах в дневнике Л.Н. Толстого начинает
встречаться имя Андерсена. 9 июля 1857 г. великий русский
писатель отмечает, что читал роман «Импровизатор».
В 1858 г. он записывает: «Андерсен — прелесть». Тогда же
вспоминает сказку «Пятеро из одного стручка», о которой
в 1904 г. напишет: «Прекрасная сказка Андерсена о гороши-
нах, которые видели весь мир зеленым, пока стручок был
зеленым, а потом мир стал желтым...» Особое внимание
Толстого привлекла сказка «Новое платье короля», которую
он впервые перевел в 1857 г. В 1872 г. писатель переработал
это произведение и включил его в свою «Азбуку». А в 1904 г.,
в канун революции, оценивая современные ему политические
события, Толстой вспоминает эту сказку: «Люди приду-
110
мывают себе признаки величия: цари, полководцы, поэты.
Но все это ложь. Всякий видит насквозь, что ничего нет и
царь голый». Особенно остро прозвучали в этой связи слова
великого писателя в 1910 г.: «Революция сделала в нашем
русском народе то, что он вдруг увидел несправедливость
своего положения. Это — сказка о царе в новом платье.
Ребенком, который сказал то, что есть, что царь голый,
была революция!»
Несколько раз беседовал Толстой об Андерсене и с Горь-
ким. Призывая молодого писателя к простоте и правдивости
в литературе, он вспоминал слова Андерсена из сказки
«Старый дом»: «Да, позолота-то сотрется, свиная кожа
остается».
Андерсен много путешествовал. И некоторые его земля-
ки даже уверяли, что причина известности сказочника за
границей — в его постоянных путешествиях, а путешествует
он для того, чтобы убедиться в своей растущей славе. Такие
разговоры огорчали писателя, и он не раз — то грустно, то
иронически — упоминал о них в своих произведениях. Герой
истории «Под ивой» — Кнуд — получает из дому письмо,
которое мог бы получить и сам Андерсен: «ты не настоящий
датчанин, как мы все: мы ужасно привязаны к своей родине,
а тебя все тянет в чужие страны!» В сказке «Суп из
колбасной палочки» сказочник посмеялся над своими земля-
ками-домоседами. Каждой мышке хотелось стать короле-
вой, а вот побродить по всему белу свету, чтобы научиться
варить «суп из колбасной палочки», другими словами,
набраться мудрости, ни одной не хотелось!
Для самого писателя путешествия — наслаждение и даже
необходимость. Но в его письмах и дневниках 1860-х годов
наряду с радостью, которую приносят ему встречи с новыми
странами, городами и людьми, начинают звучать иные
нотки. Это — печальные отголоски недавней войны, это —
страх перед войной грядущей.
После окончания войны с Германией в герцогствах по-
прежнему было неспокойно.
Андерсен же мечтал о мире и спокойствии. Без особого
энтузиазма едет он в Германию. «...Каким бы вниманием я
там ни пользовался, сколько бы ни нашел там друзей, я
чувствую себя все же тревожно...», — замечает он. Призна-
ние Андерсена обрадовало его друга Древсена, и он написал
сказочнику: «Как бы ни превозносила и ни обожествляла Вас
заграница, Вы все же всегда будете чувствовать себя лишь
плотью от плоти Дании». Через несколько дней в письме
ш
Андерсена из Германии появляются следующие строки:
«...впервые я чувствую желание лететь домой; никогда
прежде за границей я не ощущал, сколь знаменито мое имя;
но все похвалы и почести, выпавшие на мою долю за
границей, все же не могут сравниться с теми, которые я
услышал в солдатской песне, пропетой мне на границе
родины...»
В то время Андерсен был уже признанным писателем и у
себя в Дании. Эрстед писал ему: «Слава Ваша как писателя
чрезвычайно укрепилась за Вами и здесь, и за границей...»
Андерсен получил и официальное признание в Дании. Ему
было пожаловано почетное звание профессора. Писатель
пользовался большой любовью в народе. Он читал сказки
крестьянам и солдатам, а те пели ему народные песни. Очень
популярна была там и песня самого Андерсена «Дания —
моя родина». Сказочник говорил по этому поводу: «Радост-
но видеть, что мои творения проникли в народ».
Андерсен выступал с* чтением сказок и перед рабочей
аудиторией. В конце 50-х годов в Копенгагене был основан
«Рабочий союз» с целью просвещения рабочих и ремесленни-
ков. И вот 16 декабря 1860 года писатель впервые встретился
с рабочими. Во вступительном слове он сказал, что мир
поэзии — это мир красоты, истины и добра, что литератур-
ные произведения не следует понимать буквально, так как
в них содержится скрытый смысл и определенные обобще-
ния. А потом он читал сказки, встреченные бурными апло-
дисментами.
Вскоре Андерсен снова выступил перед рабочими. Обыч-
но он боялся публичных выступлений, хотя довольно часто и
охотно читал сказки в более узком кругу. Но в «Рабочем
союзе» сказочник нашел благодарную и отзывчивую ауди-
торию. Андерсен гордился тем, что был первым писателем,
выступавшим перед рабочими. «Эту честь я не желаю усту-
пить никому», — писал он впоследствии.
Неизмеримо выросла его популярность среди детей. По
словам одного из современников, сказки Андерсена читались
в замке короля и в лачуге бедняков. В Копенгагене и по всей
Дании дети встречали его восторженными приветствиями и
криками «ура!».
Когда сказочник гулял по городу, ему часто кивали из.
окон детские головки. Однажды произошла такая сцена. По
противоположной стороне улицы шла незнакомая ему
женщина с тремя мальчиками. Самый маленький неожидан-
но вырвался от матери, перебежал дорогу и, подойдя к Ан-
112
дерсену, поздоровался с ним за руку. Мать позвала малыша
назад и стала выговаривать ему:
— Как ты смеешь заговаривать с чужим господином?
— Да это вовсе не чужой! — горячо возразил ребенок. —
Это Андерсен! Его все дети знают!
Шли годы. Андерсен старился, хотя мало менялся
внешне. Быть может, поредели волосы, прибавилось мор-
щин. Но все так же голубели глаза. На фотографиях 50—
60-х годов он еще моложавый человек с очень своеобразным
лицом. По прводу одной из своих фотографий писатель
как-то пошутил, что, увидев ее, молодые дамы будущего
поколения спросят: «Неужели он не был женат?» Андерсен
по-прежнему был одинок, а в письмах его к друзьям
постоянно мелькало имя Йенни Линд. Не случайно, видно,
написал он грустную историю «Ночной колпак старого
холостяка». Чего только не говорят о старых холостяках!
Как только не смеются над ними и над их колпаками! О хо-
лостяках даже песенку сложили:
Пили, пили дрова
Ты, старый холостяк!
Седая голова,
Твой друг — ночной колпак!
А все потому, что ничего о них не знают. «Ах, никто не
пожелай себе этого ночного колпака!» — с горечью заключал
Андерсен.
Его одиночество скрашивали творческая работа, обще-
ние с друзьями и с природой, путешествия. В 60-е годы
сказочник так много разъезжал, что Ингеман даже пошутил:
«Дом Андерсена — на хвосте дракона-паровоза». Писатель
мечтал побывать в Испании. В сентябре 1862 года он вместе
с сыном Эдварда Коллина, Йонасом Коллином-младшим,
выехал в Испанию.
Страна покорила сказочника. Как в калейдоскопе, мель-
кали перед ним фруктовые деревья и пальмы, море и горы.
Он видел живописные южные города, где роскошь сосед-
ствовала с нищетой. Видел великолепные памятники мав-
ританской культуры, старинный постоялый двор времен
Дон Кихота. Он слышал звуки кастаньет, крики муллы,
песню уличного певца и декламацию слепого импровизато-
ра. Ему понравился веселый и гордый народ Испании. Но
самое любимое национальное зрелище испанцев — бой
быков — гуманист Андерсен назвал убийством. «Это —
грубое, отвратительное увеселение!»
5—1650
113
Писатель, естественно, интересовался испанской лите-
ратурой. Особенно нравились ему творения Сервантеса,
автора бессмертной книги «Дон Кихот». Сервантесу он
посвятил проникновенные строки: «Со всей непоколебимой
силой настоящего человека носил он рабские оковы. Ро-
дине своей, Испании, пожертвовал он своей левой рукой. Не-
смотря на это, родина заставила писателя терпеть нужду и
притеснения, обращалась с ним непристойно-равнодушно».
Венцом путешествия Андерсена стало его пребывание в
Африке. «Это — новая, богатая содержанием страница в
сказке моей жизни!» — писал он, побывав в Испании и в
Африке. Сказку дарит людям прекрасная природа Пиренеев
и любой город Испании. «Альгамбра, подобно книге
старинных легенд, полна фантастических переплетений...
каждый ее двор — страница книги...» Писателю рассказы-
вали сказку горный поток и зажженная сигара, жемчужная
нить и ткань, из которой сшито платье. В звоне колоколов
ему чудился конский топот, бряцание оружия, прекрасные
женщины на балконах.
Приехав из Испании в Париж в феврале 1863 года, сказоч-
ник начал записывать испанские впечатления и работал над
записями всю весну и лето. В ноябре вышел в свет путевой
очерк «В Испании». Казалось бы, тут не могло быть
ничего нового, все знакомо по прежним очеркам писателя —
описания природы и народной жизни. Вместе с тем Андер-
сен, начиная работать над книгой, отметил: «В Испании для
меня все было внове...» Рассказывая о своем первом дне в
Барселоне, писатель заметил: «Там можно было увидеть так
много оригинального, чисто испанского». В этом очерке
сказочнику удалось великолепно передать своеобразие испан-
ской жизни, национальный колорит и богатство человече-
ских характеров.
Андерсен непрерывно вспоминает родину, ищет на чужой
земле сходство с Данией, с ее природой. В книге ощутимы
мотивы тоски и любви стареющего писателя к родине.
Дыхание ветра приносит ему поцелуй с датской земли. Он
умиляется, услыхав датскую речь на африканском берегу, в
шуме моря ему чудятся голоса с датского берега. «Слышишь
ли ты биение сердца моего, отчизна моя?» — спрашивает он.
Книга заканчивается гимном Дании: «На родную землю лечу
я вместе со стаей перелетных птиц; хочу видеть, как распус-
каются листья бука, хочу слышать кукованье кукушки и
щебет птиц, хочу бродить по высокой, свежей, зеленой
траве, хочу слышать родную речь и датские напевы...»
114
Путевой очерк «В Испании» — исключение среди произ-
ведений Андерсена этого жанра. Хотя в Испании и в Африке
все нашептывало писателю сказки, ни одной из этих сказок
он не поместил в свой очерк. Туда вошли лишь стихи
Андерсена. «...А ведь я, — покаянно писал он, — должен был
выполнить обещание, данное малышам. Чего только не
ожидали они от меня! Я должен был и мог бы рассказать им
об испанских девочках, об испанских мушках, об испанском
перце, об испанском бамбуке и об испанской зелени. Не
мешало бы еще добавить об испанском плаще и об испан-
ском веере». Но Андерсен так ничего и не написал об этом.
Быть может, в жизни его уже начиналась та печальная пора,
о которой он сам с грустью скажет: «Сказки больше не сту-
чатся ко мне в дверь!»
Но нет, сказки еще являлись к писателю, только стали
они несколько иными.
5*
ИСТОРИЯ ИЛИ СКАЗКА?
В 1852 году на книжные прилавки Копенгагена легла
небольшая книжка. На обложке стояло давно полюбившееся
детям имя: Ханс Кристиан Андерсен. А ниже вместо
привычного увлекательного заглавия «Сказки, рассказанные
детям» или «Новые сказки» было написано «Истории».
Неужели Андерсен перестал писать сказки? Неужели пол-
ностью переключился на зарисовки с натуры и картинки из
жизни, как в некоторых недавно опубликованных им произ-
ведениях? Нет, непохоже. В новом сборнике встречались и
волшебно-фантастические образы, и сказочные персонажи,
переживавшие невиданные приключения.
Вот диковинный старик Зима в самой первой сказке сбор-
ника «История года». Белый как лунь, с ясными горящими
глазами, он осыпает снегом землю и сковывает льдом реки.
Благодаря ему дети могут лепить чудесных снежных баб.
Только царствует он недолго. Проходит месяц, другой. Лес
начинает чернеть, густой туман окутывает землю, нет-нет
сверкнет солнечный луч, и кое-где уже проглядывают клочки
прошлогоднего пожелтевшего дерна. На смену старику Зиме
аист приносит прелестных детей Весны, мальчика и девочку.
Они покрывают белоснежными цветами яблоневые и перси-
ковые деревья, они призывают стаи птиц. Мир снова помо-
116
лодел. На земле раскинулся травянистый ковер, лес оделся
зеленью, засияло солнце. А дети все росли и росли. Мальчик
превратился в могучего и прекрасного мужчину по имени
Лето, а девочка — в прелестную молодую женщину, жену
Лета. Расцвели роскошные розы, сочные ягоды осыпали
вишневые деревья, сладкий аромат заструился от клевера.
Ветви яблонь согнулись под тяжестью плодов. Начался
листопад, зашумели ветры. Жена Лета становилась все
молчаливее и грустнее. Вдруг поднялся вихрь и унес ее вдаль.
Настал конах и Лету. Его сменила Осень, а Осень — Зима.
Вот сказка «Истинная правда» с уже знакомыми андер-
сеновскими героями. На каком-то балу писатель наверняка
беседовал со светской дамой, которая шепнула ему, довери-
тельно указав на свою ближайшую подругу: «Смотрите,
смотрите, чего она только не делает, чтобы понравиться вон
тому молодому человеку». И вот по велению фантазии
Андерсена сплетница в его сказке начала обрастать перьями,
у нее появился гребешок, и она закудахтала: «Слышали? Я не
желаю называть имена, но тут есть курица, которая готова
выщипать себе все перья, чтобы только быть покрасивее.
Будь я петухом, я бы презирала ее». И появилась сказка, где
белая курица-коротконожка, почтенная во всех отношениях,
однажды чистила свои перышки. Одно перышко вылетело и
упало на пол, а курица, которая к тому же была очень
веселой, пошутила: «Право, чем больше я чищусь, тем
делаюсь красивее». Этих слов оказалось вполне достаточно,
чтобы всполошить весь куриный род. Даже мудрая совиха,
сидевшая в гнезде, не выдержала и вмешалась в разговор:
«Ах! просто уши вянут. Одна из кур потеряла всякий стыд и
принялась выщипывать себе перья прямо на глазах у
петуха». Сплетню подхватили голуби: «Кур-кур! Одна
курица, говорят, даже две, выщипали себе все перья, чтобы
отличиться перед петухом». А петух, взлетев на забор, гордо
закукарекал: «Проснитесь! Три курицы погибли от несчаст-
ной любви к петуху!»
Молва разнеслась по всем дворам и курятникам, а когда
вернулась туда, откуда пошла, куры возмущенно закудах-
тали: «Пять куриц выщипали себе все перья, чтобы
показать, кто из них больше исхудал от любви к петуху!
Потом они заклевали друг друга насмерть. На позор и
посрамление всему своему роду и в убыток своим хозяевам».
Курица, обронившая перышко, не узнав собственной
истории, присоединилась к общему хору: «Я презираю этих
кур!.. О подобных вещах нельзя, однако, молчать! И я, со
117
своей стороны, сделаю все, чтобы история эта попала в
газеты! Пусть разнесется по всему свету — эти куры и весь
их род стоят того!» «История, в самом деле, попала в
газеты», — заключает свой рассказ Андерсен и лукаво
добавляет, что это — истинная правда: «одному малень-
кому перышку куда как нетрудно превратиться в целых пять
кур!»
В следующих выпусках «Историй» тоже можно было
встретить знакомых андерсеновских персонажей, например
датских мещан. Только появились они уже в новом обличье,
потому что неистощима была фантазия Андерсена. «В стру-
чке сидело пять горошин...» — рассказывает писатель в
истории «Пятеро из одного стручка». И читатель тотчас же
догадывается: сказочник имеет в виду копенгагенских
обывателей, которые считали, что все на свете создано по их
образу и подобию; потому-то, пока стручок и горошины
были зелеными, они думали, что весь мир тоже зеленый.
А когда прошло несколько недель, горошины и стручок
пожелтели, и поэтому они решили: «Весь мир желтеет!»
В Дании того времени появилась новая разновидность
мещан. Это были богачи-толстосумы. Разжиревшие, с
лоснящимися красными физиономиями, похожие на свиней,
они кичились туго набитыми кошельками и думали, что за
деньги могут купить все и всех. Они так и просились в сказку.
Андерсен не заставил себя ждать. И вот в сказку «Свинья-
копилка» он ввел глиняную свинью. Брюшко у нее набито
монетами, и смотрит она на окружающее сверху вниз. «...Ей
ведь ничего не стоило купить все это», — пишет сказочник.
Среди игрушек в детской свинья-копилка занимает особое
место. Ей одной посылается письменное приглашение на
спектакль кукольного театра. Ведь она стоит так высоко,
что устное приглашение может до нее не дойти. Игрушки
очень считались с копилкой: каждая из них думала только о
себе да еще о том, что подумает о ней «свинья с деньгами».
«Нет, сказка Андерсена не исчезла», — решили чита-
тели. В этом легко было убедиться, когда в 1858 году вышел
очередной сборник. Он назывался уже «Новые сказки и
истории». В этих сказках появились новые персонажи:
навозный жук, считавший себя равным боевому коню,
веселый нарядный мотылек, который никак не мог подо-
брать себе невесту.
В новом сборнике Андерсен вернулся и к сюжетам
народных сказок. Герои сказки «Скороходы» состязаются в
проворстве, в ловкости, в быстроте. Принцессы из сказки
118
«Дочь болотного короля», как водится в народных сказках,
летают в лебедином оперении. Дикая и необузданная
красавица Хельга ночью превращается в жабу с грустным и
кротким взглядом.
Да, мотивы и образы были народные и как будто
знакомые, но сказка Андерсена стала иной, более бытовой и
современной. Достаточно хотя бы сравнить сказки «Прыгу-
ны» и «Скороходы». Награда за быстроту в беге — уже не
рука королевской дочери, а свободный доступ в огород с
капустой. События, которые происходят в сказочном коро-
левстве, находят отражение в местной газете. В сказках
Андерсена встречаются рассуждения об истине и поэзии,
упоминаются технические новшества и научные открытия.
Муха разъезжает на паровозе, солнечный луч в одно мгно-
вение пробегает бесконечное пространство, отделяющее
землю от солнца, и пробуждает от сна природу. В сказках
содержатся этнографически точные сведения о жилище и
обычаях викингов, излагается учение египетских мудрецов.
Вот одна из известных сказок Андерсена того периода —
«Ледяная дева». Зеленоватый глетчер1—диковинный
хрустальный дворец, где обитает Ледяная дева, королева
глетчеров. Поцелуй Ледяной девы смертелен. Как ни
боролся с ней отважный Руди, Ледяная дева все же одолела
его. Когда он был еще ребенком, она, поцеловав его, стерла
улыбку с детского лица. Когда Руди стал юношей, она
всячески стремилась заманить его к себе. Ледяная дева
призвала на помощь Головокружение, но и тому не удалось
поймать Руди, столкнуть его в пропасть, потому что Кот с
детства обучил его бесстрашно карабкаться по горам.
«Только не бойся, что упадешь, и не упадешь никогда!» —
наставлял его Кот. Ледяная дева посылала страшные
лавины, но и им не удалось раздавить Руди. Она сама в
обличье молодой девушки с прозрачными как хрусталь, без-
донными глазами повстречалась ему как-то в горах и
попыталась увлечь юношу за собой. Ей хотелось, чтобы он
угодил в расщелину и сломал себе шею. В конце концов
Ледяная дева все же одолела Руди и увлекла его на дно озера.
Эта фантастическая история разыгрывается, в горах
Швейцарии, на берегу Женевского озера. Рядом с волшеб-
ным глетчером проложен телеграфный провод. Снизу из
долины доносится грохот взрывов; люди взрывают скалы,
прокладывают туннели и строят железнодорожные мосты.
1 Глетчер — ледник, масса Движущегося льда.
119
Вьется дымок паровоза, который с быстротой стрелы мчит
по вновь проложенным рельсам поезд. Человеческий ум
господствует над силами природы, покоряет моря, сдвигает
горы, выравнивает пропасти. Так переплетается сказочное и
действительное у Андерсена. Так рождается новая современ-
ная сказка. Ведь сказочным чудом казались в те времена и
телеграф, и железные дороги, и паровозы. Современникам
Андерсена они представлялись не менее волшебными, чем
летающий сундук.
«История это или сказка?» — такой вопрос иногда
задавали слушатели и читатели произведений великого
сказочника. Пожалуй, можно сказать, что в 50—60-е годы
Андерсен писал и сказки, и истории. Иногда сказка и история
объединялись у него в одном произведении, иногда история
существовала отдельно, сама по себе. Но истории Андерсена
были по-своему сказочны и необыкновенны. Разве не чудо
строительство городов? А законы, которым подчиняется
природа? Какие ветры и дожди сделали валун таким
замшелым? Почему болотная тина травянисто-зеленого
цвета? Ведь в этом была своя поэзия! «Вы — счастливый
человек! Стоит Вам порыться в сточной канаве, и Вы сразу
же находите жемчужину, а теперь Вы отыскали драгоценный
камень в болотной тине», — говорил Андерсену Ингеман
после появления сказки «Дочь болотного короля». Фанта-
стична ^история времен года и маленького, незаметного
растения. Таинственные процессы протекают в былинке, в
листке дерева, в чашечке цветка. Что заставляет слабый
росток, только что пробившийся из зерна, продираться
сквозь толщу почвы и тянуться ввысь? Сказочны дела
человека. Опираясь на силы природы, используя ее богат-
ства, он добавляет к ним такое, чего ранее не существо-
вало, — холст, бумагу истекло. Поразительны превратности
судьбы, выпадающие на долю людей. Каждый человек —
это целый мир, а история его, которая на первый взгляд
кажется будничной, невероятна и по-своему сказочна.
Что же представляет собой Муза поэзии нового века?
«Муза нового века», как утверждает Андерсен в одноимен-
ной истории, родилась под грохот и стук машин. Скрип ее
колыбели не был слышен из-за свистков паровозов. Дары,
которые положили ей в колыбель, — загадки природы. Из
водолазного колокола высыпали ей диковинки морского дна,
на пологе колыбели отпечатали карту неба. Солнце рисовало
Музе картинки. Повзрослев, Муза будет плавать и летать по
воздуху, предсказывает сказочник, и творить чудеса из всего,
120
что есть на земле. Предназначение Музы — спеть гимн
своему веку.
Сказочнику всегда была близка природа, но теперь его
все чаще можно было видеть в поле или в лесу с карандашом
и блокнотом в руках. Он записывал свои наблюдения над
тем, как растут и развиваются растения. Своему другу
Древсену, биологу-любителю, Андерсен писал о встречен-
ных им во время путешествий неизвестных диких травах и
удивительных цветах. Древсен подал писателю идею сказки
«Подснежник». В луковице, прикрытой землей и снегом,
спрятан цветочек. Он ждет своего часа, чтобы выйти на
волю. Сначала сквозь снежный покров к луковице просачи-
ваются капли дождя, потом землю буравит солнечный луч.
Но до весны еще далеко. А цветку так хочется раскрыться и
повидаться с летом. И вот сквозь землю и снег пробивается
зеленый стебелек со светло-зеленым бутоном и толстеньки-
ми листочками. Солнечные лучи согрели подснежник, и его
белоснежная с зелеными жилками чашечка раскрылась.
«Радостно и скромно склонил он головку», — пишет
сказочник. Со всеми подробностями он воспроизводит
появление на свет цветка, дает его точное описание, но сказка
не теряет при этом своей поэтичности.
Цветы, деревья и растения не только радуют глаз.
Человеческий разум сумел сделать так, что они приносят
пользу. Только что лен цвел голубыми цветочками, его
ласкало солнце и поливал дождь. Потом лен вырвали с
корнем, мяли, ломали, трепали, чесали и пряли, покуда не
вышел из него большой кусок превосходного холста. Холст
скроили, сшили из него белье, а когда белье износилось, его
разрезали на тряпки. Их рубили, мяли, варили, пока не
получилась бумага; на ней написали замечательные истории.
А рассказал об этом Андерсен в своей поэтической сказке
«Лен».
Природа, по мысли сказочника, неотделима от жизни
людей. Она свидетель и участник множества событий.
Сколько повидал на своем веку древний трехсотшести-
десятилетний дуб из сказки «Последний сон старого дуба»!
Мимо него проносились кавалькады охотников, благо-
родных рыцарей и дам. На их шляпах развевались перья; у
каждого всадника сидел на руке сокол; в лесу раздавались
звуки охотничьих рогов и лай собак. Мимо проходили
неприятельские войска в блестящих латах и шлемах. Воины,
вооруженные копьями и алебардами, разбивали палатки,
располагались под деревом на ночлег и отдыхали в тени его
121
ветвей. У подножия дуба встречались влюбленные. Стран-
ствующие подмастерья развешивали на ветвях дерева музы-
кальные инструменты, а ветер наигрывал на струнах дивные
мелодии.
Еще больше знает ветер. Где он только ни побывал, в
какие только усадьбы, хижины и замки ни залетал! Пронесет-
ся ветер над травой — и по ней пробежит легкая рябь,
пронесется над нивою — и она взволнуется, как море. Он
напевает свои рассказы, и голос его звучит на разные лады,
то так, то эдак. А когда ветер завывает, то кажется, будто
сторож трубит в рог. Ветер знает сказок и историй «больше,
чем мы все вместе», — пишет Андерсен в истории «Ветер
рассказывает о Вальдемаре До и его дочерях».
«На берегу пролива Большой Бельт, — начал свой рас-
сказ Ветер, — лежит старая усадьба с красным кирпичным
господским домом... Знавал я всех высокородных владете-
лей и владетельниц усадьбы: много поколений смени-
лось на моих глазах! Я расскажу теперь о Вальдемаре
До и его дочерях!» Гордо ходил Вальдемар До по земле,
потому что в нем текла королевская кровь и был он несметно
богат. Были у него три прекрасные дочери. Казалось, им
уготовано в жизни только счастье. Но пришла беда. Умерла
хозяйка дома, а Вальдемар До разорился. Пусто стало в
кладовых, в погребах и на чердаке. Пришлось знатному
господину покинуть родовое имение. Вальдемар До и две его
старшие дочери умерли. Дольше всех прожила на свете
младшая, самая добрая из всех. Вальдемара До и его род
возмездие постигло за гордыню и жестокость к людям.
«У-у-у! Проносись!» — гудел ветер, сопровождая этими
словами каждый эпизод своего повествования и как будто
утверждая: все проходит, всему на свете бывает конец.
«Самой удивительной сказкой является жизнь чело-
века», — любил повторять Андерсен. Сказка — жизнь
любого человека — и великого, и самого маленького.
В рассказе «Тернистый путь славы» писатель с горечью
рассказал о тяжелой судьбе многих выдающихся философов,
ученых, поэтов. История для Андерсена — волшебный
фонарь: благодаря ему отчетливо видно, как все жертвовав-
шие собой ради блага человечества бредут тернистым путем
славы. Фонарь освещает отдельные картины, каждая из
которых — человеческая судьба со всеми ее превратностями.
Вот великий греческий поэт Гомер. Семь городов спорят о
чести считаться его родиной. А при жизни он странствовал
меж этими городами и пел свои песни ради куска хлеба.
122
Восторженно писал сказочник о Галилее: этот ученый
мыслью проник в пространство к планетам и сделал вывод,
что земля вертится.
Писатель восхищен учеными — творцами современной,
техники. О Хансе Кристиане Эрстеде, создателе теории
электромагнетизма, и его брате, ученом Аннерсе, писатель
рассказал в биографической истории «Два брата». С детства
им внушали: «Надо добиваться настоящего! Настоящего,
истинного, самой истины во всем и всюду!» Дети были
развиты не по годам. Старший больше всего любил читать о
природе, о солнце, о звездах. Никакая сказка не занимала до
такой степени его воображения. Какое счастье пуститься в
дальние странствия, совершать открытия или изобретать
крылья, на которых можно летать! Младший брат тоже
любил книги. Читая о тиранах, о несправедливости и
человеческих злодеяниях, он готов был заплакать. Его
девизом было: «Законом держится государство!» В неболь-
шой истории, почти биографическом очерке, Андерсен сумел
показать братьев-ученых в роли волшебников современ-
ности.
Во многих произведениях, таких, как «Иб и Кристи-
ночка», «Под ивой», «В дюнах», писатель рассказал о судьбе
простых, ничем не примечательных людей. Они трудились,
любили, жертвовали собой. И зачастую их жизнь станови-
лась подвигом. Неподалеку от Силькеборга жили когда-то
маленький мальчик Иб и его подруга Кристиночка. Дети
очень любили друг друга, вместе играли, ели, а иной раз
катались по реке на барке, которую водил отец девочки.
Прошло несколько лет, дети выросли, и Кристиночка
поступила в услужение к богатым людям, хозяевам постоя-
лого двора. Иб остался дома — зимой вырезал деревянные
башмаки, а летом работал в поле. Как-то Кристиночка
приехала домой погостить, и они с Ибом стали женихом и
невестой. Вскоре, однако, пришла весть, что Кристиночку
полюбил сын хозяина, да и он ей приглянулся. Иб сам
вернул девушке ее слово, и Кристиночка стала женой
богатого человека. Но богатство не пошло ей впрок. Они с
мужем не умели беречь деньги и быстро разорились, муж и
младший их ребенок умерли.
Через много лет Иб, который так и не женился, приехал
по делам в город. Проходя мимо убогого домика, он увидел
плачущую девочку, необыкновенно похожую на Кристи-
ночку, какой он помнил ее в дни далекого детства. Девочка
привела Иба к умирающей матери. То была Кристиночка.
123
И ради нее, подруги детских лет, Иб взял на себя заботу об
этой чужой для него девочке, когда ее мать умерла. Иб стал
для нее и отцом и матерью.
Настоящий подвиг совершила бедная, безвестная
старушка Маргарита из истории «Кое-что». Как-то лютой
зимой лежала она больная в своей каморке. И вдруг увидела
в окошко, что надвигается туча; туча предвещала страшную
бурю. Вдруг буря застигнет беспечных людей, которые
веселятся, поют и пляшут на льду! Весь город высыпал в
тот день на лед кататься на коньках и развлекаться.
Старушка собрала последние силы, подошла к окошку и
крикнула. Но никто ее не услышал. Скоро грянет буря, лед
треснет, и все провалятся — спасения нет! Тогда Марга-
рита репшла поджечь свою соломенную постель, думая:
«Пусть лучше сгорит мой дом, чем такой ужасной смертью
погибнет столько людей». Она подожгла постель, солома
ярко вспыхнула; Маргарита с трудом выбралась на порог.
Люди на льду увидели пожар и кинулись на помощь
старушке. Но было поздно. Она не вынесла стужи и умерла.
Зато все были спасены. Поступок старушки Маргариты был
настоящим подвигом.
Андерсен необычайно расширил рамки своих произведе-
ний. В сказки и истории 60—70-х годов он включил
достижения науки и техники, факты из повседневной,
будничной жизни. Сказочник постоянно черпал сюжеты
своих произведений из окружающей действительности и
природы. По словам Бьёрнсона, в сказке и истории Андер-
сена этих лет есть элементы и драмы, и романа. Есть в них и
глубокий философский смысл. Замечательный норвежец был
прав, когда писал о сказках и историях Андерсена: «... то,
что все формы и весь мир трагического, комического,
лирического, эпического, песни, проповеди, шутки, все живое
и безжизненное сливается здесь воедино, заставляет трепе-
тать в ожидании его следующей работы».
СКАЗКИ БОЛЬШЕ НЕ СТУЧАЛИСЬ
К НЕМУ В ДВЕРЬ
Вот-вот снова начнется кровавая война. Тревожные
предчувствия не оставляли Андерсена. «На Данию надви-
гаются грозовые тучи...» — писал он в преддверии этих
событий. Сказочник не ошибся. В январе 1864 года разрази-
лась новая война с Германией. 5 февраля пала крепость
Данневирке. Дания, по словам одного из поэтов, «состари-
лась тогда за одну ночь». Датчане глубоко переживали нацио-
нальное бедствие.
Хотя война не была неожиданностью для Андерсена, он
растерялся. «Что будет с Данией, снами?» — спрашивает он
в своих письмах. Работать писатель был не в состоянии: он
думает лишь о битвах, о народном горе, читает только
газеты. 2 апреля, после обстрела одного из мирных датских
городов, в дневнике сказочника появляется запись: «Потря-
сен!»
В этой войне Дания потерпела поражение.
Солдаты возвращались домой без песен, без криков
«ура».Тем не менее Андерсен говорил: «В эту войну солдаты
выдержали, выстрадали и боролись, быть может, еще
больше, чем в прошлую».
Вот Петер, герой сказки «Золотой мальчик». Потомст-
125
венный барабанщик, Петер ушел на войну. Трудно приходи-
лось молодому солдату, ночи он проводил под открытым
небом, мокнул под дождем в непогоду. В день битвы все
было окутано пороховым дымом. Солдаты падали один за
другим, гранаты разрывали людей, поджигали дома.
Стояли плач и стон, неприятельские кони топтали мирные
поля, рассказывает Андерсен в сказке «Блуждающие огоньки
в городе». Прилетевшие из теплых краев аисты и ласточки
остались без крова: их гнезда сгорели.
Вскоре после заключения мира писатель уехал в поместье
друзей, а оттуда в Швецию. Его радовали зеленые датские
буки и осенний убор шведских лесов, в которых желтые
березы соседствовали с темно-зелеными елями. В Сток-
гольме Андерсена, как и везде, ожидал восторженный прием.
Шведы называли его «королем нашего детства, королем
наших снов». В университете города Упсала чествование
сказочника превратилось в грандиозное торжество. Сту-
денты распевали шведские и датские песни; горели разно-
цветные лампочки, и развевался национальный датский флаг.
Как приятна была эта встреча для стареющего писателя!
Ведь он немного опасался, что молодому поколению будут
непонятны и чужды его сказки. Но из искренних речей
молодежи он почувствовал, что она любит эти сказки.
Хорошие вести приходили из России. В 60-х годах в
Копенгагене побывал русский журналист А. Лаврентьев,
мечтавший познакомиться с Андерсеном. В книжной лавке
ему сообщили адрес писателя: Королевский канал, 65.
Сказочник обычно снимал квартиру, из окон которой
открывался бы простор воды и неба. Вот и сейчас он
поселился на Королевском канале, где, по его словам,
«недурно устроился». «Обе мои комнаты, — писал Андер-
сен, — невелики, но очень уютны, залиты солнцем, украше-
ны статуями, картинами, книгами и цветами...»
В этой-то квартире и посетил датского сказочника
А. Лаврентьев. Андерсен сам открыл ему дверь. Лаврентьев
рассказывал, что на пороге появилась «предлинная худоща-
вая фигура в старинном черном сюртуке с засученными
рукавами и с полотенцем в мокрых руках. Но у длинной
фигуры над ее длинным орлиным носом была пара глаз, и
таких глаз, что подобных едва ли сыщешь где-нибудь на
земле... Глаза были голубые, но уж такие глубокие, такие
ласковые и добрые, притом такие детски наивные... В них
было столько доброты и ласки, столько воображения и
поэзии... которыми так и дышат все произведения Андер-
126
сена, в особенности его прелестные детские сказки». В ответ
на любезную речь посетителя голубые глаза как-то особенно
заблестели, приветливая улыбка озарила лицо Андерсена.
Писатель показал журналисту свою квартиру, а вечером они
встретились в театре. Во время спектакля Андерсен оживлен-
но реагировал на все происходившее на сцене. После театра
они долго разговаривали, Андерсен интересовался Россией,
ее настоящим положением, ее будущим.
В начале 60-х годов Андерсен познакомился в Швейцарии
с тремя сестрами Мандерштерн из России. Они много гуляли
вместе, младшая сестра пела ему русские народные песни.
Старшая — Елизавета Карловна Мандерштерн — обещала
прислать сказочнику автограф Пушкина, но смогла выпол-
нить свое обещание лишь три года спустя. С великим трудом
удалось ей раздобыть первый лист тетради Пушкина, на
котором рукой поэта были написаны стихотворение «Про-
буждение» и начало элегии «Друзьям».
В письме от 13 мая 1865 года Елизавета Карловна
сообщала Андерсену: «...с особой радостью посылаю Вам
приложенный к этому письму пожелтевший листок, на
котором запечатлены мысли великого гения». В ответном
письме сказочник благодарил за автограф, назвав его
сокровищем.
В то время Россия знакомилась с новыми сказками
Андерсена. Общество переводчиц задумало в 1867 году
расширенное переиздание прежнего сборника. Однако цензор
возражал против включения в сборник сказки «Маленький
Клаус и Большой Клаус». «Сказки покупаются обычно для
детского чтения, — писал цензор, которому, очевидно, не
понравились острая социальная критика, содержащаяся в
сказке, противопоставление бедняка богачу. — С этой точки
зрения не все сказки в сей книге могут быть дозволены».
Любопытные подробности об этом издании сказок рас-
сказывал В. В. Стасов: «Цензор вдруг признал невозмож-
ным в картинках все крылья за спиной у гениев, все короны
на голове у королей. Он велел везде их срезать... Все короны
были срезаны с голов андерсеновских комичных королей, и
они остались только в халатах, туфлях и ночных колпаках, с
державой под мышкой».
Цензура не могла помешать успеху нового издания, а
вскоре Общество переводчиц перевело вышедшую в Герма-
нии книгу Андерсена «Новые сказки». Несколько позднее
М. В. Трубникова и Н. В. Стасова написали Андерсену:
«...Благодаря Вашему проникновенному поэтическому
127
таланту, глубокоуважаемый господин профессор, Ваше
произведение быстро завоевало популярность в России.
Русская публика любит эти «Сказки и истории», автор
которых по праву причисляется к величайшим писателям
современности... Общество переводчиц почтительнейше
просит Вас, глубокоуважаемый господин профессор, благо-
склонно принять экземпляр Ваших сказок в русском пере-
воде, приложенный к письму. Это — знак нашего искреннего
восхищения Вашим редким талантом и одновременно нашей
благодарности за то поэтическое наслаждение, которым
обязано Вам подрастающее поколение и зрелые люди
России...»
Интересен ответ Андерсена М. В. Трубниковой: «Мило-
стивая государыня! Вернувшись из поездки за границу, я с
удивлением и радостью обнаружил прекрасное русское
издание моих «Сказок и историй», созданное при Вашем
участии и сотрудничестве... Мне приятно знать, что мои
произведения читают в великой, могущественной России,
прекрасную литературу которой я немного знаю от Карам-
зина до Пушкина... Передайте, пожалуйста, мою благо-
дарность и радость по поводу интереса, проявляемого ко мне
как писателю, и мой самый сердечный привет всем моим
друзьям...»
Сказочник не переставал удивляться своей растущей
известности и изумляться превратностям своей судьбы.
«В 1819 году, в сентябрьские дни, я, бедный мальчонка,
пришел в Копенгаген. Теперь я второй раз в этом году могу
выехать в Париж», — писал он в августе 1867 года. Писатель
побывал на Всемирной выставке, которую считал «сказкою
нашего времени». Чего только не было на Марсовом поле в
Париже! Дома, павильоны, церкви и театры разных стран.
Там журчала вода, цвели кусты роз, росли редкие породы
деревьев, целые тропические леса. В сказке «Дриада»
Андерсен рассказал об этой выставке, «новом чуде света».
Но манила его не только Франция.
Незадолго до Всемирной выставки писатель побывал в
Португалии. «Тут словно скопились все красоты природы из
разных стран, тут скалы Альп, тут рыцарские.замки», —
восторженно рассказывал он. Но при всем восхищении
природой Португалии, ее памятниками старины и истори-
ческими легендами сказочник больше интересовался совре-
менностью — железнодорожными станциями и высокими
домами.
Вернувшись на родину, писатель принялся за новый
128
путевой очерк «Посещение Португалии». Эта небольшая
книга прошла незамеченной. Возможно, Андерсену не уда-
лось воссоздать живой облик страны. К тому же он не
включил в путевой очерк ни сказок, ни стихотворений.
Неудача не особенно огорчила Андерсена. 1867 год
сказочник считал самым счастливым в своей жизни. Арти-
сты копенгагенских театров читали его сказки со сцены. Он
был почетным гостем на праздновании очередной годовщи-
ны «Рабочего союза».
Андерсен стал статским советником, и отныне в дарст-
венных надписях на книгах, подаренных ему, рядом со
словом «профессор» появляется еще одно звание: «Господи-
ну статскому советнику, профессору Х.-К. Андерсену...»
6 декабря сказочника избрали почетным гражданином
города Оденсе. В родном городе должны были состояться
торжества в его честь. Но Андерсен попросил отложить
праздник.
— 4 сентября 1869 года исполнится ровно пятьдесят лет с
того дня, как я покинул Оденсе и отправился в Копенга-
ген, — сказал он. — 6 сентября я прибыл в столицу, и этот
день для меня самый знаменательный в жизни. Так вот и
подождем лучше до этого полувекового юбилея.
— До него еще два года, — ответили ему. — Незачем
откладывать такие приятные вещи!
Андерсен приехал в Оденсе за несколько дней до начала
торжества. Весь город пришел в движение. Сказочника
наперебой приглашали то к бедным детям на праздник, то
в «Музыкальный союз», то в местный «Рабочий союз».
Всюду он читал свои сказки. К нему потянулся поток
посетителей. Он получил множество телеграмм. В день
праздника перед Андерсеном, стоявшим у окна ярко осве-
щенной ратуши, прошла процессия ремесленников с факела-
ми и знаменами в руках. Они чествовали сына оденсейского
башмачника. Его приветствовал старый школьный това-
рищ — рыбак. В зале ратуши, где собралось250 человек, пели
песню Андерсена «Дания — моя родина» и сочиненные в его
честь стихи:
Безобразным утенком он слыл,
В камышах от пинков укрывался,
В мире грез утешенья и сил
Для борьбы с тьмой и злом набирался.
Завершалась песня хвалой Андерсену, прославившему
Данию:
129
У! как злобно вопил птичий хор!
Ведь ни гуси, ни утки не знали,
Что покинет утиный он двор
И исчезнет в сияющей дали!
Что недаром к чужим берегам
Лебедь гордый полет свой направит,
Что он славой покроется сам
И родной уголок свой прославит!
В почетном дипломе, врученном ему, говорилось:
«В ознаменование того, что писатель Ханс Кристиан
Андерсен подарил нашему отечеству непреходящие сокро-
вища и тем самым споспешествовал славе своего имени также
среди иностранцев, мы избрали писателя почетным гражда-
нином его родного города Оденсе».
Через два года в Копенгагене состоялся банкет в честь
пятидесятилетия жизни сказочника в столице Дании. В ответ
на провозглашенные тосты Андерсен произнес речь, в
которой вспомнил всех благородных друзей, которые по-
могли ему стать писателем, — Вейсе и Сибони, Эрстеда,
адмирала Вульфа и семью Коллин.
К концу 60-х годов в Европе не осталось уголка, где бы не
слыхали имени датского сказочника. Его узнавали на улицах,
в театрах, с ним здоровались, к нему подводили детей.
Однажды, когда Андерсен встречал Новый год в отеле в
Ницце, из-за стола поднялся какой-то незнакомец и сказал:
— Среди нас находится человек, которого все мы, к какой
бы нации ни принадлежали, можем поблагодарить за многие
подаренные нам радостные часы; его должны благодарить
мы, старики, а дети — в особенности.
Писатель стал известен и в Америке. Одна из крупных
американских газет писала, что величайшие нации мира
были бы рады назвать своими таких людей, как физик.
Эрстед, скульптор Торвальдсен и писатель Андерсен.
У него завязалась, дружеская переписка с американским
издателем, писателем и переводчиком Горацием Скуддером,
который испытал в своем творчестве сильное влияние
датского сказочника и заслужил славу «Андерсена Амери-
ки». Скуддер называл Андерсена «мой Шекспир» и писал
ему, что тот подарил голоса всем вещам, окружавшим его. У
датского писателя появляются друзья в Америке. «...Амери-
канский народ сердечно любит Вас», — пишет Скуддер.
Корреспондентом сказочника становится поэт Генри Лонг-
фелло, который присылает ему свой портрет с лестной и
130
сердечной надписью. Скуддер приглашает датского писателя
в Америку.
Мысль о новом путешествии занимает Андерсена. Он
пишет сказку «Великий морской змей» т- о телеграфном
кабеле, который тянется через весь океан от Европы до
Америки, по песчаным мелям, по морскому дну, сквозь чащу
водяных растений, через целые леса кораллов. Сказочник
называет этот кабель «чудом из морских чудес».
Однако поездка за океан так и не состоялась. Писатель
уже иначе относился к путешествиям. «Все больше и больше
ослабевают узы, связывающие меня с заграницей», — писал
он. Признание на родине и все возрастающая любовь к
Дании усиливают привязанность Андерсена к дому. Кроме
того, писателю кажется, что в Дании ему работается легче и
лучше. В марте 1870 года сказочник сообщил из Южной
Франции, что ничего там не писал и решил снова вернуться
домой, где, как ему казалось, осталась его Муза: «Думаю,
что прекраснее всего в Дании!» Андерсен остро переживал
угрожавшее ему творческое бессилие. Выпущенное им про-
должение автобиографии — «Сказка моей жизни» — уже не
прежний связный рассказ, а перечисление главных событий
за последние четырнадцать лет жизни писателя.
Андерсен стал знаменит, называл себя «баловнем
счастья» и вместе с тем испытывал неудовлетворенность
своим творчеством. В таком двойственном настроении он
создает последнее большое произведение — автобиографи-
ческую повесть «Счастливчик Пер». Герой повести, как и сам
Андерсен, — сын бедняка. Отец Пера умер, когда мальчик
был совсем маленьким. Его воспитывали труженица-мать и
любящая бабушка. У Пера нашелся и покровитель, который
взял на себя заботу об одаренном мальчике. С его помощью
Пер поступил в балетную школу, потом стал музыкантом и
посвятил себя искусству.
Но в повести совершенно отсутствует то, что долгие
годы омрачало жизнь Андерсена, — сознание своей зависи-
мости от других, то, что даже незадолго до смерти
заставило всемирно известного сказочника записать в днев-
нике: «...горькие мысли о множестве тиранов, под пятою
которых я жил». Повесть окрашена чувством все возрастаю-
щего счастья, триумфа, ликования, наполнена гордели-
вым сознанием необыкновенного таланта бедняка. Даже
смерть его в минуту величайшего торжества воспринимается
как победа над старостью, над болезнями, над жалким
существованием. Это — славная смерть на сцене, в театре.
131
Про Андерсена как-то сказали: «И у бедной матери
может родиться богатое дитя». Потому-то писатель утвер-
ждает: счастлив не тот, кто родился в богатой семье и кого
нарекли Феликс — счастливый, а тот, кто хоть и родился на
чердаке, но проложил себе путь своим талантом. Он по праву
носит имя «Счастливчик Пер». Вся повесть построена на
контрастах жизни сына богатого коммерсанта Феликса и
сына бедной вдовы Пера, которые родились в один и тот же
день. Хотя Феликс становится важным дипломатом, Пер
благороднее и умнее его. Повесть «Счастливчик Пер» вводит
читателя в творческий мир музыканта, который очень похож
на мир сказочника Андерсена. Пер слушал объяснения
учителя музыки с жадностью, с какою, бывало, внимал
рассказам бабушки. Мир звуков стал ему теперь знакомым и
родным; теперь он уже понимал, о чем шепчет лес, рокочет
море, шумит курган, шелестит безмолвный цветок.
Автобиографическая повесть Андерсена понравилась
многим его современникам.
Скуддеру она показалась одной из самых ярких, самых
гуманных и привлекательных из всего созданного писателем.
Андерсен читал повесть Ибсену1, который был в восторге от
ее поэтичности.
Вспоминая прошлое, писатель не забывал и о настоящем,
больше всего в мире ненавидел он войны. Старушка-Болот-
ница, один из последних персонажей Андерсена, предупреж-
дала: «Блуждающие огоньки в городе!» На языке Андерсена
это означало: «Берегитесь! Война окончена, но она может
вспыхнуть вновь! Берегитесь!» Писателю принесла страда-
ния даже война, не коснувшаяся его родины. В 1870 году, во
время франко-прусской войны, он снова жил сообщениями из
газет, снова был не в состоянии работать. Письма и дневники
Андерсена той поры отражают его переживания: «Кровавые
известия с театра военных действий потрясают меня! Что-то
будет!» «Ужасная война! Страшное кровопролитие!» Гума-
нист-писатель одинаково сочувствует обеим сражающим-
ся сторонам: «Я неотступно думаю о тех ужасах, которые
переживает французский народ, и о тех смертельных страда-
ниях, которые выпали на долю немецких солдат». Сказочник
мысленно видит горящие города, друзей в предсмертной
агонии, себя — пронзенного штыками. «Война убьет
меня!» — говорит он.
Андерсен пишет сказку «Самое невероятное», которую
1 Ибсен Хенрик (1828—1906) —всемирно известный норвежский
драматург.
132
его современники считали откликом на франко-прусскую
войну. Рука прекрасной принцессы и полкоролевства обеща-
ны тому, кто совершит самое невероятное. Самым невероят-
ным было признано создание чудо-часов. Каждый раз, когда
часы били, появлялись живые картины. Но вдруг явился
высокий, мускулистый человек. Он занес над часами тяже-
лый топор и разбил их вдребезги.
— Я сделал самое невероятное! — гордо заявил он.
— Разрушить такое чудо искусства, — толковали
судьи. — Да, это — самое невероятное!
В силаче, разбившем часы, современники видели символ
Германии, разоряющей прекрасную Францию.
В Дании между тем происходили важные события.
В 1871 году в Копенгагене под руководством Луи Пио,
деятеля датского рабочего движения, одного из первых
пропагандистов марксизма в Дании, который переписывался
с Марксом, была организована датская секция 1 Интерна-
ционала. «Скоро, братья, рассвет, на востоке брезжит
заря...» — так обнадеживал «Марш социалистов» датских
рабочих. В октябре произошла организованная стачка на
судостроительном заводе «Бурмейстер и Вайя». В мае
следующего года разыгралось одно из крупнейших событий
в истории датского рабочего движения, так называемое
«сражение на площади» в Копенгагене, когда каменщики
потребовали сокращения рабочего дня. Правительство за-
претило митинг солидарности с каменщиками, созванный
датской секцией Интернационала. Рабочих, которые собра-
лись на центральной площади в Копенгагене, разогнала
полиция. Секция Интернационала была запрещена, а ее
руководители приговорены к длительному тюремному
заключению.
Андерсен наивно судил о рабочем движении у себя на
родине. Он писал Древсену из Германии: «К счастью, работа
каменщиков готова, иначе было бы ужасно, потому что, как
Вы, вероятно, слышали, каменщики прекратили работу.
По-моему, это хуже всего для них самих, ибо, приостановив
работу, они ввергают свои несчастные семьи в глубочайшую
нищету». А в мае, когда Древсен рассказал ему о «сражении
на площади», он пожелал, чтобы все оставалось по-старому,
и был очень огорчен тем* что подобные движения «могут
иметь место среди такого в общем разумного и добродушно-
го датского народа».
С развитием рабочего движения в Дании связывают
обычно деятельность прогрессивного критика Георга Бран-
133
деса. Он требовал в своих лекциях, чтобы литература
решительно шагнула навстречу реальной действительности.
Это Брандеса имела в виду газета «Социалист», когда
заявила о солидарности рабочих с теми, кто, выступая в
области литературы, призывал своих современников к той
же борьбе, которая велась на социальном поприще.
В Брандесе Андерсен нашел серьезного критика своих
произведений, положившего начало научному изучению его
творчества. Впервые в критической литературе о великом
писателе возник вопрос о связи его сказок с фольклором,
появился подробный разбор творческой манеры и стиля
Андерсена. Датский сказочник, по словам критика, ставил
перед собой смелую цель: «...употреблять устную речь в
печати». Брандес пытался показать своеобразие сказок
Андерсена, но явно ошибался, считая, что в этих сказках
отсутствует общественная сатира. Он отказывал писателю в
каком-либо протесте и характеризовал его мировоззрение
как «стремление ставить выше всего сердце», как «влечение к
малым, слабым, беспомощным», как симпатию «к одино-
ким» и «покинутым». Тем не менее Андерсен написал
Брандесу, что тот умно и тонко заглянул в самую суть его
«духовных деток — сказок».
В последние годы жизни сказочник часто встречался с
критиком. Возможно, под влиянием Брандеса любимыми
писателями Андерсена становятся в это время Бальзак и
Диккенс. Сказочник знал всемирно известного Пушкина.
В конце жизни он открыл для себя произведения А. К. Тол-
стого и И. С. Тургенева. Ему очень нравился рассказ «Му-
му», эта «характерная маленькая повесть».
Самому Андерсену писать становилось все труднее.
В каких только образах ни являлась ему ранее сказка! Чего
только ни порассказала она ему! Сейчас сказка и история
порой тоже стучались к нему в дверь, но все реже и реже.
Да и приводили они к нему старых героев и беседовали с ним
почти всегда на старые темы, все снова и снова прославляя
людей из народа. Вот садовник Ларсен из сказки «Садовник и
господа». Никто во всей стране не выращивал таких овощей
и фруктов, как он. Кроме того, он обладал даром раскры-
вать людям глаза на красоту обыкновенных растений. Георг
из истории «Сын привратника» становится великим худож-
ником и статским советником, как и сам Андерсен.
Писатель продолжал высмеивать человеческие недостат-
ки — эгоизм, высокомерие, переменчивость мнений, а также
буржуазную прессу и критику. В сказке «Лягушачье ква-
134
канье» лесные птицы задумали издавать «Критический
листок», причем сотрудников для него предложили искать
всякому «среди своей родни». В музыкальные обозрева-
тели решили взять лягушек: ведь их кваканье напоми-
нает звон церковных колоколов в лесной глуши. Навозные
мухи предлагают свои услуги, когда надо уничтожать
таланты.
Не лучше мух и обыкновенный писарь из одноименной
сказки. Единственным его достоинством был каллиграфи-
ческий почерк. Когда он переписывал бумаги чиновника
четкими, красивыми буквами, все восхищались: «До чего
хорошо, до чего складно!» Тогда он возгордился и решил
писать о художниках, скульпторах, музыкантах и о театре.
Он нес несусветную чушь и все время хвалился: «Захочу —
вознесу, захочу — растопчу!» Все это, конечно, был бред, и
«он-то его и доконал», — пишет сказочник. О жизни этого
писаришки, «как ни старайся, хорошей сказки не напи-
шешь», — заключает он свой рассказ.
Интересную сатирическую сказку написал Андерсен о
нравах одного города, где случилось нечто невероятное.
Страшная буря перевесила там все вывески. Люди, стоявшие
у подъезда театра, не веря глазам своим, читали: «Суп из
хрена и фаршированной капусты». Народ валом повалил в
театр. Никогда раньше не бывало в театре таких сборов.
Зато завсегдатаи бильярдного клуба в ужасе шарахались от
знакомых дверей, на которых красовались вывески: «Высшее
учебное заведшие» и «Здесь приучают детей к рожку».
А за всеми этими чудесами угадывалась лукавая улыбка
сказочника, сочинившего веселую историю под названием
«О том, как буря перевесила вывески».
В сказке «Короли, дамы и валеты» у маленького
Уильяма был игрушечный замок, на стенах которого висели
игральные карты. Однажды карточные валеты ожили, стали
по очереди соскакивать со стены и рассказывать Уильяму
историю своей масти. Мальчик так увлекся, что не заметил,
как от зажженных им свечей в замке вспыхнул пожар. Карты
взвились на «красных конях» выше туч; короли и королевы
со своей свитой поднялись в воздух. В этой сказке некоторые
критики увидели намек на революцию 1848 года, и тот факт,
что писатель не печатал сказку при жизни, объяснили ее
политической остротой.
В последних своих сказках и историях Андерсен отклик-
нулся также на известные ему технические новшества.
Появление газового освещения в Копенгагене помогло
135
созданию истории, а скорее, даже большой многоплановой
новеллы «Альбом крестного». Это «биография» столицы
Дании, связанная с историей всей страны и поэтично
рассказанная ветром.
Андерсен до конца дней не желал выпускать перо из рук и
все снова и снова жаловался, что Муза его покинула, что
сказки не стучатся к нему в дверь. Незадолго до смерти он
грустно писал: «Брожу ли в саду среди роз — чего только не
порассказали мне они, да и улитки тоже. Вижу ли широкий
лист водяной лилии — Дюймовочка уже закончила на нем
свое путешествие. Прислушиваюсь ли к вою ветра — он
рассказал уже о Вальдемаре До и не знает ничего лучшего.
В лесу, под старым дубом, мне приходится думать о том,
что старое дерево уже давно рассказало мне свой последний
сон».
Быть может, поэтому писатель вновь обратился к
национальным преданиям. Они, по словам Андерсена,
помогали ему лучше узнавать родину. В них звучал голос
матери. Сказочник написал историческую новеллу, основан-
ную на старинном предании, — «Предки птичницы Греты»,
в которой нарисовал самобытный женский характер. Это
история знатной дамы, которая кончила свою жизнь
простой паромщицей, женой матроса. Внучка ее стала
птичницей и доживала свои дни в усадьбе предков.
В 1870 году Андерсен записал несколько «самых прекрас-
ных», по его словам, датских народных преданий, которые
послал Скудцеру. Они были опубликованы на английском
языке в одном из юношеских журналов Америки. «Дания
богата старинными преданиями об исторических личностях,
о церквах и усадьбах, о курганах и полях сражений, о
вересковых пустошах, о днях великих бедствий, о временах
войны и мира. Эти рассказы живут в книгах и на устах
народа, они летят далеко-далеко, подобно стае птиц, и
разнятся между собой, как дрозд и сова. Послушайте меня, и
я поведаю вам некоторые из них!» — такими словами
начинает свое повествование сказочник. Андерсен рассказы-
вает о подвиге солдата на поле битвы, о самоотверженном
поступке мальчика, о бедном юноше, который стал знаме-
нитым героем Дании.
В октябре 1872 года Андерсен тяжело заболел. Болезнь
иногда отступала, ему становилось лучше, а потом снова все
хуже и хуже. Осень и зима принесли ужасные страдания.
Однажды писатель упал от слабости, а потом ему стало так
плохо, что ночью его боялись оставлять одного. Андерсен,
136
любивший людей, записал как-то в дневнике, что «устал от
посещений». Его угнетала беспомощность, то, что в течение
пяти месяцев он, прикованный к постели, вынужден был
оставаться в четырех стенах и быть обузой самым близким
друзьям. К физическим страданиям, к чувству одиночества
присоединилась тоска по солнечному свету, по теплу, «по
посещению Музы, по голосам из страны поэзии».
Однако творческая фантазия Андерсена находила ныне
иное выражение: он вырезал из бумаги разные сказочные
фигуры. «Так как я уже не в состояний более писать
сказки, — говорил он, — то буду их создавать в другой
форме». На испанские ширмы, состоявшие из шести ство-
рок, он наклеивал всевозможные картинки на сказочные
сюжеты.
Весной 1873 года Андерсену стало немного легче, и он
уехал в Швейцарию. Он снова полон надежд, пишет, что
жизнь прекрасна, читает сказки детям и друзьям. Однако
вскоре сказочник вновь заболевает. Врачи советуют ему
вернуться из Швейцарии в Данию, да и сам он стремится на
родину. Едет же он не в Копенгаген, а в загородное поместье
своих друзей Мельхиоров. Но и там писатель чувствует себя
плохо. «Сколько дней мне еще осталось мучиться?» —
спрашивает он. Если друзья верили или делали вид, что
верят в его выздоровление, то сам он уже не верил и ждал
только, когда «упадет занавес». Вскоре состояние здоровья
Андерсена немного улучшилось, и, когда 2 апреля в поместье
Мельхиоров справляли день его рождения, он был в
спокойном и радостном настроении. Вскоре сказочник
переехал в поместье других своих друзей, где почувствовал
себя еще лучше, но снова жаловался, что Муза не хочет его
посетить. «И куда она спряталась? — шутливо спрашивал
он. — Не думает ли она так: выздоровей, окрепни, я
больных писателей не посещаю». В письме к Скуддеру
Андерсен поделился затаенной от многих тоской. Он
мечтал о счастье семейной жизни, но «радость пришла в
другом образе, пришла как моя Муза, которая одарила меня
богатством сказок и песен».
Андерсен пишет фру Мельхиор одно из самых своих
поэтичных писем. Ушла Муза — и нечем жить. «Сказки не
приходят мне в голову. Словно я заполнил весь круг
сказочными радиусами... У меня нет новых, свежих впе-
чатлений, и это печально». Далее следует горестное,
но чистосердечное признание. Писатель трезво оценивает
свое дарование: «...драматические работы редко приносят
137
мне радость... Для романов у меня нет достаточно зна-
ний...»
Тогда же произошло событие, которое в известной
степени расстроило, но вместе с тем и растрогало Андер-
сена. Американская девочка прислала ему письмо; в него был
вложен один доллар и вырезанная из газеты статья под
названием «Долг детей». Статья призывала мальчиков и
девочек Америки обеспечить любимому сказочнику без-
бедную старость.
Андерсен написал открытое письмо американским
детям, в котором разъяснил им, что он не беден. Тогда они
купили иллюстрированный альбом, который и прислали
Андерсену к дню его семидесятилетия.
С конца июля 1874 до февраля 1875 года жизнь писа-
теля — цепь сплошных физических страданий. Иногда лишь
его отвлекают от них литературные заботы (5 октября он
отдал издателю примечания к сказкам), новые доказатель-
ства его славы, трогательные приветы знакомых и незнако-
мых почитателей, любовь друзей и цветы от них. Одному из
друзей, который принес ему букет свежих полевых цветов,
сказочник сказал: «Как они хороши! О, как земля прекрасна!
Она так прекрасна, что мне хотелось бы подольше на ней
пожить, насладиться всеми ее прелестями, особенно теперь,
когда солнце светит так ярко...»
2 апреля 1875 года в доме Мельхиоров было отпразднова-
но 70-летие Андерсена. Каждое блюдо в меню было названо
в честь какого-либо произведения писателя, в особенности в
честь его сказок: «Соседи» (устрицы), «На утином дворе»
(индейка), «Суп из колбасной палочки» (бульон), «Под ивой»
(шампиньоны), «Дикие лебеди» (дичь) и др.
В Королевском театре в честь Андерсена давали его пьесу
«Первенец». Андерсен присутствовал на представлении.
«Какой прекрасный, величественный день — и как брен-
но все же мое тело...» — записал Андерсен в своем
дневнике. Он получил множество подарков, адресов, писем и
телеграмм из Дании и из других стран. К 70-летию
Андерсена датские дети собрали любимому сказочнику
деньги на памятник, который с надписью «Воздвигнут
датским народом» поднялся в Королевском саду уже после
его смерти в июне 1880 года. Андерсену не нравился проект
памятника, изображавшего его в окружении детей. Он писал,
что недоволен эпитетом «поэт детей», хотя в шутливом
письме просил композитора Хартмана приспособить похо-
ронный марш к шагам малышей, которые пойдут за его
138
гробом. В последние годы его сказки и истории предназнача-
лись не столько для детей, сколько для взрослых. Однажды
один из знакомых Андерсена сказал ему: «У вас большое
преимущество перед другими поэтами, с каждым поколе-
нием для вас вырастает новая публика». Тогда известный
датский балетмейстер Бурнонвиль, комментируя эти слова,
написал Андерсену: «Он хотел этим намекнуть на детей, но я
на это возразил, что ты умеешь заинтересовать и нас,
стариков».
Дневники и письма последних дней жизни Андерсена
хранят следы его страданий.
После 22 мая Андерсену стало совсем плохо. 19 июня он
сделал последнюю запись в дневнике.
Андерсен завершал свои дела. Он хотел умереть, пока
был еще в состоянии жить.
В начале июля сказочник составил дополнение к завеща-
нию. Он платил долг дружбы и благодарности. Его
состояние было завещано потомкам Йонаса Коллина-стар-
шего и Ханса Кристиана Эрстеда. Если же на протяжении
нескольких будущих поколений таковых не оказалось бы, все
должно было перейти бедным датским писателям или
музыкантам. Не забыл Андерсен и свой родной город
Оденсе: он завещал тамошней школе бедняков 1000 дилеров,
а самому способному ученику школы — «стипендию Ханса
Кристиана Андерсена». Оставил он деньги и Библиотеке
ремесленников в Оденсе.
Чувство юмора не покидало писателя даже в самые
трудные дни. Незадолго до смерти он сказал: «А хоте-
лось бы мне хоть одним глазком взглянуть на свои похоро-
ны!»
4 августа 1875 года великого сказочника не стало.
Если бы желание Андерсена сбылось и он мог бы увидеть
свои похороны 8 августа 1875 года, он испытал бы,
вероятно, некоторое удовлетворение. Так, грустно улы-
баясь, думали его друзья и все те, кто в глубине души считал
сказочника тщеславным. На похороны Андерсена пришли
бедняки и знать, студенты, депутаты города Оденсе,
иностранные послы, министры и датский король. «Каза-
лось, в тот день копенгагенцам нечего было больше делать,
как только хоронить Ханса Кристиана Андерсена», —
писал один из очевидцев. Гроб сказочника несли на руках по
улицам Копенгагена. Пред ним склонили траурные знамена.
Похоронили «короля сказок» в фамильном склепе Коллинов.
В Дании был объявлен национальный траур. 11 августа
139
газета «Отечество» напечатала стихотворение, в котором
были такие строки:
В могилу наш король сошел,
И некому занять его престол...
В самом деле, золотую корону короля сказок Дании и всей
Скандинавии не унаследовал никто. Датский критик Гольд-
шмидт написал впоследствии о многочисленных подражате-
лях Андерсена: «В то время, когда читаешь их, постоянно
вспоминаешь его, но когда читаешь его, то забываешь их».
Тем не менее, сам Андерсен понимал: жизнь, природа
неисчерпаемы. Другие увидят то, что не удалось увидеть
емуг и напишут новые сказки. «Не приспособлены еще наши
глаза, чтобы разглядеть всю красоту природы, но когда-
нибудь мы этого достигнем. Это будет сказкой из ска-
зок...» — писал Андерсен в истории «Жаба».
Великий сказочник не ошибся. Творчество его сканди-
навских преемников, продолживших традиции датского
писателя в конце XIX и в начале XX в., — финляндских
писателей Сакариаса Топелиуса и Туве Янссон, шведских
сказочниц Сельмы Лагерлеф, Астрид Линдгрен, норвежки
Синкен Хопп — открыло новые источники сказок в жизни и
в природе. И знаменательно, что сказочное творчество
наших современниц Линдгрен и Янссон удостоено Между-
народной Золотой медали Ханса Кристиана Андерсена.
Эту же высокую награду получила в 1976 году выдаю-
щаяся советская художница Т. А. Маврина за иллюстрации к
сказкам Пушкина.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
В датском собрании произведений Андерсена с его автографами
хранится книга с посвящением тогда еще молодому Петеру Эммануэлю
Хансену. Этот человек некоторое время был актером Королевского театра,
а в какой-то момент судьба свела его с великим сказочником. И вот почти
через 20 лет после смерти Андерсена в России начало выходить собрание
сочинений датского писателя. Его осуществили замечательные перевод-
чики — датчанин Петер Эммануэль Хансен, ставший в нашей стране Петром
Готфридовичем Ганзен, и его жена Анна Васильевна Ганзен, которые жили в
нашей стране.
Впервые в России сочинения Андерсена были переведены с датского, а
не с немецкого или французского языка. Прочитав сказки Андерсена в
переводе А. В. и П. Г. Ганзен, известный издатель И. И. Горбунов
восторженно писал 31 января 1895 года: «Дорогой Петр Готфридович!
Познакомившись с Андерсеном в Вашем переводе, я и товарищи мои по
редакции нашли переводы Ваши превосходными, не оставляющими желать
ничего лучшего. Благоухающая поэзия Андерсена впервые предстала
читателям во всей своей чарующей прелести. Если бы лучшие писатели мира
нашли себе таких переводчиков, то это подняло бы вкус к ним общества».
Выбор произведений Андерсена и переводы их были так хороши, что
собрание сочинений,, подготовленное А. В. и П. Г. Ганзен, до сих пор
считается в Дании лучшим из всех, выходивших за ее пределами. По
сегодняшний день все сказки Андерсена, за редким исключением, публи-
куются у нас в переводе А. В. и П. Г. Ганзен.
В те небольшие книжки, которые ежегодно выпускает издательство
«Детская литература», входят самые популярные сказки и истории.
Немного больше сказок включено в сборник, выпущенный в 1977 году.
В Ленинградском отделении издательства «Художественная литература» в
1969 году вышел двухтомник сказок и историй Андерсена, неоднократно
переиздававшийся (в Кишиневе, в Ленинграде). В него включены и сказки,
никогда прежде на русский язык не переводившиеся. С предисловием К. Г.
Паустовского выпущена в 1987 г. издательством «Просвещение» (серия
«Школьная библиотека») книга сказок и историй Андерсена в новом составе.
Чтобы ознакомиться с датскими народными сказками, которые так любил
Андерсен, надо взять в библиотеке сборники «Что дороже всего» и «Три
волшебных листочка». Об Андерсене напечатаны у нас и критические
работы.
Не ослабевает интерес к творчеству великого сказочника.
РЕКОМЕНДУЕТСЯ ДЛЯ ЧТЕНИЯ
Андерсен Г.-Х. Сказки и истории. — М.: Гослитиздат, 1955.
Андерсен Г.-Х. Сказки и истории: В1 т. — Л.: Худож. лит., 1969.
1977.
Андерсен Г. -X. Сказки. — М.: Дет. лит., 1977.
Андерсен X. К. Сказки. Истории. — М.: Худож. лит., 1973 (БВЛ,
серия вторая, т. 66).
Андерсен Х.К. Сказки, рассказанные детям. Новые сказки/Изд.
подгот. Л. Ю. Брауде и И. П. Стреблова. — М.: Наука, 1983 (серия «Лит.
памятники»).
Андерсен X. К. Сказки и истории. — М.: Просвещение, 1987 (серия
«Школьная библиотека»).
Что всего дороже: Скандинавские народные сказки. — Л.: Дет. лит.,
1969 (раздел «Датские народные сказки»).
Три волшебных листочка: Скандинавские народные сказки. — Петро-
заводск: Карелия, 1986 (раздел «Датские народные сказки»).
Маршак С. Я. Праздник жизни//Вопросы детской литературы. —
М.: Детгиз, 1955.
Муравьева И. И. Андерсен. — М. — Л.: Мол. гвардия, 1959.
Брауде Л. Ю. Великий сказочник и парижский гамен//Хочу все
знать. — Л.: Детгиз, 1961.
Мейхнер Ф. Гадкий утенок. — М.: Дет. лит., 1967.
Брауде Л.Ю. Традиции Андерсена в сказочной литературе: К
100-летию со дня смерти//Детская литература. — М.: Дет. лит., 1975.
Брауде Л. Ю. Ханс Кристиан Андерсен и его сборники «Сказки,
рассказанные детям» и «Новые сказки»//А ндерсен X. К. Сказки,
рассказанные детям. Новые сказки. — М.: Наука, 1983.
Брауде Л. Ю. Ханс Кристиан Андерсен и Россия. — Там же.
Паустовский К. Великий сказочник//А ндерсен X. К.
Сказки и истории. — М.: Просвещение, 1987.
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие..................................................... 3
Его фамилия кончается на «сен».................................. 6
«Сначала надо много-много пережить...»......................... 15
«Доведется ли тебе побывать так далеко?»....................... 25
На пути к сказке..............................................  32
За границей и дома . . . ...................................... 42
Рождение сказки................................................ 54
Путешествовать — для него значило жить......................... 73
Сказки, которые создавала жизнь................................ 88
«Пусть голубь мира летает над странами!»....................... 99
История или сказка?............................................. 116
Сказки больше не стучались к нему в дверь..................... 125
Вместо послесловия......................................... 141
Рекомендуется для чтения.....................................142
Людмила Юльевна Брауде
ХАНС КРИСТИАН АНДЕРСЕН
Зав. редакцией Г. Н. Усков
Редактор Л. Б. Миронова
Художник Р. Ж. Авотин
Художественный редактор Н. М. Ременникова
Технический редактор И. Е. Хилобок
Корректор Е. В. Чамаева
ИБ № 9795
Сдано в набор 31.10.86. Подписано к печати 14.05.87. А07314. Формат 84Х 108'/за. Бумага
книжно-жу рнальная отечественная. Гарнитура Таймс. Печать высокая. Усл. печ. л. 7,56+
+0,42 вкл. Усл. кр.-отт. 8,40. Уч.-изд. л. 7,60+0,35 вкл. Тираж 200 000 экз. Заказ 1650.
Цена 30 коп.
Ордена Трудового Красного Знамени издательство «Просвещение» Государственного ко-
митета РСФСР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. 129846, Москва,
3-й проезд Марьиной рощи, 41.
Ярославский полиграфкомбинат Союзполиграфпрома при Государственном комитете СССР
по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. 150014, Ярославль, ул. Свободы, 97.
X. К. Андерсен.
С портрета работы К. А. Йенсена.
1836.
6-1650
Город Оденсе на острове Фюн.
С гравюры С. Л. Ланге.
1805.
Дом в Оденсе, где вырос Андерсен.
С акварели Й. Т. Ханк.
1836.
Дом-музей Андерсена в Оденсе.
С литографии. 1868.
Копенгаген. 40-е годы XIX века.
С картцны К. Балъсгора. 1839.
6*
X. К. Андерсен.
Фотография К. Веллера.
1865.
Йенни Линд.
С портрета
Э. Мангу са.
1846.
Бертель
Торвальдсен.
С портрета
Г. Верне.
1835.
X. К. Андерсен. «Новое платье короля». Иллюстрация Г, Ертлунда
X. К. Андерсен.
«Гадкий утенок».
Иллюстрация
из японского издания
сказки.
1929.
из датского издания сказки. 1952.
Русалочка.
Фотография.
Скульптура
работы
Э. Эриксена.
Копенгаген.
1913.
X. К. Андерсен в своей квартире
на Королевском канале.
Фотография К. Веллера.
1874.